Мишель Демют (Жан-Мишель Ферре). Цефеида
Cèpheide. 1964 as by Jean-Michel Ferrer
Торазо осторожно вошел в комнату, и массивная стенная панель бесшумно скользнула на свое место за его спиной. Усевшись в изголовье постели Мюрелки, он включил запись. Все, что будет сказано здесь, необходимо тщательно зафиксировать и сохранить для архивов. Даже если Мюрелки свихнулся. Впрочем, Торазо в это не верил. — Мюрелки! Навигатор медленно открыл глаза. Он выглядел гораздо лучше, чем тогда, когда его доставили в госпиталь два дня назад. Его раны почти полностью зарубцевались, и даже левый глаз казался почти здоровым.
Он бледно улыбнулся Торазо.
— Никак, инквизиция пожаловала? — поинтересовался он.
— Совершенно верно, — сдержанно ответил Торазо. — Однако наша организация не собирается докучать вам. Мы вам верим.
Сомнение скользнуло по лицу Мюрелки, но спустя мгновение его взгляд просветлел.
— Господи, — наконец прошептал он, — надеюсь, что вы не шутите, офицер.
— Я не шучу. И кроме того, я не офицер.
— Кто же вы?
— Я сотрудник Службы космической картографии.
— А, понимаю... Было бы странно, если бы ваши люди не попытались сунуть нос в эту историю.
— Именно это мы и сделали, — сухо заметил Торазо.
— И все же вы верите мне?..
Сотрудник картографической службы посмотрел в окно, занимавшее почти всю стену. Далеко внизу простиралась к горизонту фиолетовая поверхность океана, покрытая морщинами волн, разбивавшихся фонтанами брызг о мозаичную стену набережной Шелдрон-порта. Жгучее летнее солнце Шелдрона пылало на гребне каждой волны, на каждом прозрачном камне, множество которых усеивало узкую полоску пляжа.
— Хотелось бы, чтобы вы тоже верили нам. Во всей этой истории важно не то, насколько правильно вы вели себя. Главное — это понять, что представляет собой планета Лиры.
Мюрелки тихонько присвистнул. Глубоко ввалившиеся глаза и резко бугрившиеся на лице скулы выдавали огромную усталость. Торазо подумал, что навигатор страдает не столько от физических, сколько от моральных мучений.
— Хорошо, господин инквизитор. Меня устраивает наш договор. Значит, вы хотите, чтобы я повторил свой рассказ?
— Я должен буду записать его. Мюрелки закрыл глаза.
— Это случилось две недели назад, — начал он. — Наш корабль, который я пилотировал вместе со вторым членом экипажа, младшим навигатором Люшем, приблизился к планетной системе звезды PP-Лиры. Среди целого выводка планет, болтавшихся вокруг центрального светила, только одна представляла некоторый интерес. Ваша служба, господин инквизитор, уже побывала в этой системе, и по поводу планеты компьютер выдал: «Жизнь отсутствует. Богатые ресурсы».
Именно такую планету и искали мы с Люшем — без зверья, без надоедливых насекомых, но зато с большими залежами полезных ископаемых. Видите ли, мы с Люшем давно образовали небольшую, но дружную команду свободных навигаторов. Такая работа дает неплохую прибыль — могу сказать вам, что сейчас на моем счету в Межзвездном банке находится довольно круглая сумма...
Так вот, мы с Люшем посадили корабль на эту самую планету... Как там ее? Кажется, PP-Лиры-VIII, как вы ее называете.
Атмосфера на поверхности оказалась пригодной для дыхания. Когда мы выбрались из корабля, меня поразило сходство окружавшего нас пейзажа с марсианской пустыней. Правда, небо над головой больше походило на земное. В общем, было очень холодно, но дышалось легко. Что касается окрестностей, то, насколько хватало глаз, простиралась волнистая равнина, покрытая небольшими дюнами из мелкого серого песка; впадины между дюнами были заняты миниатюрными озерцами или прудами; в их неподвижной воде четко отражались облака. Все это вы можете увидеть на снимках, которые сделал Люш... Точнее, могли бы увидеть, если бы свидетельства уцелели вместе с ним.
За те два часа, в течение которых мы находились на поверхности планеты, я почти закончил анализ песка. Должен признаться, состав песка оказался весьма сложным, что породило у нас определенные надежды. После этого Люш решил проанализировать состав воды — так, на всякий случай. Он взял довольно громоздкий прибор, я нагрузился склянками для проб, и мы направились к соседнему водоему.
Неожиданно нас ослепила сильная вспышка — я даже подумал, что в небе над нашей головой что-то взорвалось. Но это пробудилось солнце. Если до сих пор оно было желтовато-белым и ничем не отличалось от земного, то сейчас внезапно, без малейших предупреждений, ярко вспыхнуло, превратившись в огромную голубую звезду класса Веги или Денеба. Яростный поток света залил всю планету. Песок под нашими ногами почернел, над прудами заклубились испарения.
Мы почувствовали, что вот-вот зажаримся. Я помню, что Люш был немного дальше меня от корабля в тот момент, когда мы бросили все свое снаряжение и кинулись назад.
Пробежав несколько шагов, я услышал отчаянный крик Люша, обернулся... и оцепенел от изумления. Из луж и прудов во все стороны устремились пучки тонких гибких нитей. Извиваясь, словно змеи, они тут же переплетались, образуя что-то вроде розовых клубков или чудовищных лимфатических узлов, отвратительно пульсировавших, словно вывалившиеся из распоротого живота внутренности. Не успел я полностью осознать представшую моим взорам картину, как Люш взлетел высоко над землей, оказавшись в тисках обвившихся вокруг него нитей. Сокращаясь, они тянули Люша к пруду, тому самому, из которого мы хотели взять пробы воды для анализа.
Не знаю, что случилось со мной, но я дико заорал и как безумный кинулся к кораблю. Упругие тонкие нити-щупальца со всех сторон устремились ко мне; они хлестали меня по ногам, по лицу, пытались обвиться вокруг тела, обжигая при этом кожу, словно крапива.
Люш продолжал дико кричать; он замолчал только после того как я нырнул в открытый люк корабля, словно успокоился за мою судьбу. Что касается местности, то она превратилась во что-то ужасное. Окрестности, только что совершенно мертвые, буквально ожили. Из каждого водоема продолжали вытягиваться нити, извиваясь и переплетаясь, словно в яростной схватке. На них возникали большие розовые шары, пульсировавшие, сливавшиеся или распадавшиеся на части. Из песка к небу устремлялись стебли растений, которые тут же покрывались листвой и цветами. Цветы мгновенно распускались в слепящем свете солнца; в их чашечках копошились какие-то нелепые создания, которые явно не были насекомыми, и все это...
Через несколько минут я взлетел; голова у меня шла кругом, перед глазами все плыло в розовом тумане, как бывает при сильном опьянении. Последнее, что я успел разглядеть на обзорном экране рубки управления — это густая чаща коричневых стеблей, увенчанных уродливыми наростами, громоздившимися друг на друга, словно кто-то пытался построить из них Вавилонскую башню...
Мюрелки замолчал. Он упорно смотрел в окно на мирный пейзаж Шелдрона широко раскрытыми глазами, словно перед ним все еще мелькали жуткие картины ожившей планеты.
— Мюрелки, — после некоторого колебания обратился к нему Торазо, — знаете ли вы, что такое солнце PP-Лиры, с точки зрения астрофизики?
— Ну, это то, что называют цефеидой, верно?
— Правильно. Это звезда, уровень светимости которой может резко изменяться через определенные промежутки времени. Для PP-Лиры период колебаний составляет около 350 часов. Спокойная бледно-желтая звезда через каждые 350 часов вспыхивает, превращаясь в голубого монстра, затем через некоторое время снова успокаивается и возвращается в исходное состояние.
— Понимаю, — кивнул Мюрелки. — Именно это и произошло, когда мы находились на планете.
— Да, именно так все и случилось. — Торазо встал, выключив записывающее устройство. — Видите ли, для нас очень важен ваш рассказ, потому что вы с Люшем оказались первыми людьми, посетившими одну из планет звездной системы подобного типа. Можно сказать, что вам просто не повезло — вы могли улететь с планеты до начала вспышки, и с вами ничего не случилось бы... Видите ли, Мюрелки, мы хорошо понимаем, что свет — это сама жизнь. Когда на планету обрушились потоки яростного света PP-Лиры, жизнь на поверхности планеты мгновенно проснулась от летаргического оцепенения. Она пробудилась, чтобы просуществовать несколько часов, обеспечить продолжение рода и снова заснуть. Случайно получилось так, что наш разведывательный корабль побывал на планете во время периода низкой светимости звезды. Планета находилась в состоянии сна и была отнесена к классу безжизненных...
— Интересно, всегда ли просыпающаяся через небольшие промежутки времени жизнь одна и та же?
— Скорее всего, нет. Мюрелки задумался.
— Впрочем, это неважно, — пробормотал он. — Главное, что Контрольная служба не захотела поверить, что я не убивал Люша...
— Теперь поверит. Кроме того, чтобы не повторялись подобные трагедии, службе придется сделать соответствующие выводы.
Навигатор уставился на картографа-инквизитора.
— Скажите, — медленно произнес он, — эта жизнь, которая то появляется, то погибает... Может ли случиться так, что однажды она уцелеет?
— Для этого, — ответил Торазо, — нужно, чтобы солнце PP-Лиры осталось в состоянии наибольшей светимости достаточно продолжительное время.
Мюрелки промолчал. Казалось, его охватило странное оцепенение.
Он уставился в окно остекленевшим взглядом и перестал реагировать на слова инспектора. Он не пошевелился даже тогда, когда тот ушел, попрощавшись и пожелав навигатору быстрейшего выздоровления.
* * *
Торазо передал свой рапорт Генеральному Штабу, а тот, в свою очередь, отправил его в Центр, на Землю. Потребовалось не больше месяца на то, чтобы выработать особое положение о планетных системах с цефеидами в качестве центрального светила. Согласно этому положению, всем кораблям запрещалось приближаться к звездам подобного типа; в окрестностях всех известных на данный момент цефеид были размещены радиомаяки, преграждавшие доступ к ним.
Однажды Торазо, находившийся на борту патрульного крейсера «Патрик-1», увидел мигающий огонек на одном из контрольных экранов. Он тут же вызвал пункт управления капитана.
— Придется отправиться к PP-Лиры, — проворчал тот. — Чей-то корабль пытается прорваться к звезде.
На протяжении трех суток «Патрик-1» набирал скорость, устремляясь для перехвата нарушителя к цефеиде. За это время она ни разу не вспыхнула, чтобы затмить своим светом все окрестные звезды.
Следя за нарушителем через иллюминатор, Торазо вспомнил о Мюрелки и его несчастном спутнике Люше. В его душе зародилось неясное подозрение, и он бросился к корабельным архивам, постоянно связанным с архивами Центральной базы, и на несколько часов закопался в них. Вскоре он выяснил, что Мюрелки, быстро поправившись, улетел с Шелдрона, чтобы продолжить уже в одиночку тяжелый труд изыскателя. В электронной памяти машины было зарегистрировано и то, что во время коротких посадок на Ахернаре-Ш и Люгдране-IX Мюрелки говорил что-то очень странное о космических богах и, кажется, даже сравнивал себя с ними.
Подозрения Торазо сначала перешли в уверенность, затем сменились страхом. Кинувшись к иллюминатору, он напряженно следил, как за толстым броневым стеклом быстро растет охристый полумесяц восьмой планеты PP-Лиры. Справа от зловещего серпа микроскопической искоркой поблескивал корабль-нарушитель. Он обогнул планету и сейчас направлялся в сторону центрального светила системы, заметно увеличивая скорость.
С тревожно бьющимся сердцем агент Службы космографии поспешил в рубку управления. Через несколько минут послышался голос. Это был Мюрелки.
— Приветствую вас, бдительные патрульные. На этот раз вы немного опоздали.
Торазо вышел на связь:
— Мюрелки! Мюрелки! Это я, Торазо! Помните Шелдрон? И наш разговор в больнице?
В ответ раздался смешок:
— Какая счастливая случайность, господин инквизитор! Что ж, мне остается только поблагодарить вас...
— Что вы здесь делаете, Мюрелки?
— Я не Мюрелки! Точнее, уже не Мюрелки. Вы говорите с только что родившимся космическим божеством.
— Не говорите глупостей! Немедленно прекратите движение!
— О нет, господин инквизитор. Мой корабль не остановится, пока я не доберусь до светила.
— Мюрелки! Нет! Неужели вы собираетесь...
— Я собираюсь нырнуть в этот газовый шарик, который вы называете светилом PP-Лиры, господин инспектор, нырнуть вместе со своим кораблем и грузом в его трюмах. Возможно, вам будет интересно узнать, что я погрузил на корабль? Там много любопытного — например, богатая урановая руда, отработанное ядерное топливо... А помните ли вы, что сказали тогда, на Шелдроне? Вы сказали, что если светимость цефеиды останется на максимальном уровне, то жизнь на планетах системы может сохраниться, не переходя в фазу сна.
Торазо не смог ответить.
Ему казалось, что стенки каюты сдвинулись, сжав его тело в стальных тисках.
— Теперь вы понимаете мой замысел? — продолжал Мюрелки. — Мой корабль с его грузом радиоактивных материалов послужит своего рода спусковым механизмом для цепной реакции на солнце. Оно вспыхнет как всегда, но на этот раз не погаснет, и жизнь на планете не только сохранится, но и будет развиваться.
— Мюрелки! В Галактике и так хватает планет, богатых жизнью! И совсем не нужно быть богом, чтобы сделать то, что вы задумали!
Торазо отключил микрофон и обратился к капитану:
— Мы можем перехватить его?
— Нет, он успеет раньше добраться до светила.
— А если попытаться остановить его ракетой?
— У нас на борту нет субсветовых ракет.
Торазо понурил голову. Из динамика раздался звенящий от напряжения голос Мюрелки:
— Прощайте! Надеюсь, вы останетесь понаблюдать за спектаклем, господин инквизитор?
— Мюрелки! Мюрелки, вернитесь! Вы сошли с ума! Поймите, вы больны, но если вы вернетесь, мы вылечим вас...
Вместо ответа послышался негромкий смех, в котором одновременно прозвучали растерянность и злорадство. Передача прекратилась. Торазо судорожно защелкал тумблерами.
— Бесполезно, — проворчал капитан, — он уже отключился.
— Что мы можем сделать?
— Повернуть назад, и чем быстрее, тем лучше. Когда он врежется в солнце, зрелище будет не для слабонервных.
«Патрик-1» описал крутую дугу и рванулся в сторону от цефеиды.
Торазо прилип к иллюминатору, вцепившись побелевшими от напряжения пальцами в его окантовку. За толстым стеклом беззвучно переливалось бездонное черное пространство, усеянное пылающими точками звезд.
Внезапно чудовищная вспышка охватила весь космос. На месте PP-Лиры быстро вспухал гигантский ослепительно голубой шар, очаг вырвавшейся на свободу бешеной энергии.
— Выдвинуть защитные панели! — закричал капитан.
Торазо попросил вывести на обзорный экран увеличенное изображение поверхности восьмой планеты.
— Смотрите! — потрясенно выдохнул капитан.
Едва свет центральной звезды достиг желтовато-охристой поверхности планеты, как на ней все ожило.
Пятна нечетких очертаний шевелились, расползались, сливались в один сплошной покров; вверх устремились гигантские колонны, судорожно изгибавшиеся, переплетавшиеся, создававшие фантастические дворцы, которые тут же рушились и снова воздвигались; в считанные минуты вокруг планеты образовалась шевелящаяся оболочка из нагроможденных друг на друга фантастических образований.
— Мюрелки добился того, чего хотел, — потрясенно прошептал Торазо. — Взгляните на солнце!
Светило PP-Лиры сияло на фоне черного бархата невероятно ярким голубым бриллиантом, лучившимся стабильным ровным светом.
— Вы полагаете... Вы думаете, что она навсегда останется такой? — спросил капитан.
— Можете не сомневаться...
Жизнь на восьмой планете продолжала развиваться. Ее поверхность уже была покрыта подобиями гигантских городов, циклопических мегалополисов, из сердцевины которых в космическое пространство фонтанами взлетали все новые и новые побеги, рассыпая во все стороны облака сверкающих на солнце спор. Торазо подумал, что никакие попытки сравнения не дают ни малейшего представления о буйстве жизни на восьмой планете, настолько величественным и грандиозным было происходящее; ничего подобного до сих пор не знало не только человечество, но и сама Вселенная.
Неожиданно получившая свободу биологическая эволюция, вырвавшаяся из цепей мрака, происходила с головокружительной, безумной скоростью на глазах у потрясенных наблюдателей.
То, на что на Земле и других планетах потребовалось много миллионов лет, здесь свершалось за какие-то минуты благодаря непрерывному могучему потоку световой энергии. Тончайшие побеги рванулись с поверхности планеты, почти мгновенно пробили тонкую пленку атмосферы и устремились в бездны космического пространства.
— Великое Солнце! — пробормотал Торазо. — Эта жизнь... Ей всего несколько минут, а она уже начала завоевывать космос!
— Нужно скорей убираться отсюда, пока она не взялась за нас! — истерично закричал капитан.
Пока «Патрик-1» набирал скорость, они еще успели разглядеть, как светящиеся нити устремились к находившейся по соседству седьмой планете.
— Мне кажется, — медленно произнес Торазо, — что мы встретились с самым серьезным соперником человечества за всю его историю. — Он повернулся к капитану. — Вы видите, чего уже достигла эта жизнь? И это только начало. Невозможно представить, чего она достигнет даже через несколько часов... А что будет через дни? Через месяцы и годы? Будет ли у этой эволюции конец, и какой? — Его голос задрожал и оборвался. С побледневшими лицами Торазо и члены команды корабля продолжали, словно завороженные, следить за неудержимым победным взрывом жизни.
Перевел с французского Игорь Найденков
Оглавление
Мишель Демют (Жан-Мишель Ферре). Цефеида
