КулЛиб - Классная библиотека! Скачать книги бесплатно 

Чемпион полубака [Роберт Ирвин Говард] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

Роберт Говард Чемпион полубака

По выпяченной челюсти и хищному блеску глаз я сразу же могу определить человека, желающего подраться.

Поэтому, когда Свен Ларсен рывком сбросил свое огромное тело с койки и обвинил меня в краже его кисета, мне сразу стало ясно, что у него на уме. Но мне не хотелось драться со Свеном. Я уже раза три или четыре колотил этого болвана, и у меня не было желания снова лупить его. К немалому удивлению команды, я сказал:

— Свен, это уж слишком! Незачем врать, чтобы затеять со мной драку. Я понимаю, ты очень хочешь быть чемпионом «Морячки», но у остальных ребят нет шансов победить тебя, а я не намерен тебя калечить!

Тут я замолчал, потому что он заревел, как бешеный бык, и бросился на меня. Ну до чего же, черт побери, знакомая картина — напряженные, безжалостные лица вокруг, жесткие койки вдоль стен, тусклый свет фонаря, качающегося над нашими головами, и в центре я, босой, голый до пояса, не имеющий ничего, кроме своего громкого титула!

Нет ни одного дюйма палубы этого полубака, не обагренного моей кровью. Нет ни одного края койки, о который я не ударился бы головой. А с тех пор, как я повзрослел, не найдется ни одного моряка на всех Семи Морях, который мог бы похвастаться победой надо мной в поединках на этом полубаке.

Ни крен судна, ни качающаяся палуба, ни теснота и грязный, прокуренный воздух не мешают мне. Это моя стихия, и, если бы я мог драться на ринге, как на этом полубаке, где нет никаких канатов, я был бы чемпионом чего-нибудь посолиднее, чем наше грузовое парусное судно.

Ну так вот, Свен шел на меня по старинке, прямой, открытый для ударов, беспорядочно размахивая правой рукой. Я нырнул под эту руку и левой нанес удар прямо ему по ребрам. Не дав парню осесть, сразу же ударил правым хуком в челюсть. Свен стал падать. В этот момент судно накренилось, и его отбросило почти на противоположную койку, Когда на полубаке вдет бой, пощады не жди!

Здесь всегда бьются до конца! Я подскочил к нему. И не успел швед поднять руки я подскочил к нему и снова заехал в квадратную челюсть.

— На сегодня хватит, Свен! — прорычал я. — Мне неохота снова тузить тебя!

Но он опять пошел на меня, качаясь, сплевывая кровь и что-то неразборчиво рыча. Он попытался взять меня в клинч, но правый хук в челюсть снова сбил его с ног.

Стряхивая с глаз пот, я не без раздражения взглянул на него, удовлетворенно сознавая, что опять доказал свое право на титул чемпиона самого прочного судна, плавающего по морям. Вы, может быть, подумаете, что это не так уж и много, но это мой единственный титул, и я горжусь им!

Мне не хотелось добивать Свена. Вообще-то, мы с ним хорошие друзья, но он никак не мог примириться с мыслью, что не может одолеть меня в бою.

На следующий день, встретившись с ним между вахтами, я увидел, что он сердит и мрачен. Окинув взглядом его огромную фигуру, я удовлетворенно покачал головой, подумав, что если мне так легко удается сбить с ног такого гиганта, как Свен, то о каких победах можно было бы мечтать, выпусти меня на настоящий ринг!

Свен был ростом шесть футов и четыре дюйма и весь состоял из двухсот сорока пяти фунтов сплошных мускулов. Я могу пальцами согнуть монету, разорвать колоду карт и смять пополам подкову. Но Свен, вне всякого сомнения, еще сильнее меня. Однако размеры и сила — это еще не все!

— Свен, — спросил я, — почему ты так стремишься победить меня?

Он помолчал, но потом разговорился.

— В Стокгольме у меня есть девушка, — начал Свен. — Ничего себе девушка, но у нее есть еще один ухажер. Его зовут Олаф Эриксон, он владелец «Таверны Рыбака». Каждый раз, когда я выхожу с моей девушкой прогуляться, он налетает на меня и сбивает с ног. Если бы я сумел победить тебя, я сумел бы справиться и с Олафом!

— Так ты что, хочешь потренироваться на мне? Так вот, Свен, тебе никогда не побить ни меня, ни Олафа, ни любого другого, кто умеет владеть руками, если ты не научишься боксировать по-настоящему! Конечно, ты настоящий тигр, когда дерешься с неопытными докерами или матросами, которые и перчатки-то никогда не видели и умеют только кусаться да увертываться. Но что будет, когда ты встретишься с настоящим боксером? Свен, — продолжил я, поддавшись внезапному порыву, — сдается мне, что негоже моряку дальнего плавания быть побитым балтийским рыбаком! Это бросает тень и на профессию, и на судно! Свен! Я потренирую тебя, чтобы ты показал этому болвану, где раки зимуют!

Вообще-то, Свен никогда не занимал много места в моих мыслях.

Нельзя же интересоваться каждым шведом, болтающимся в море на торговом судне, но в последующие недели я как мог старался сделать из него настоящего боксера.

Я наспех соорудил грушу и между вахтами боксировал с ним. Когда мы не стояли за штурвалом, не драили палубу, не скребли якорь, не тянули канат, ставя паруса, и не перебранивались с товарищами, я пытался обучить его всему, что знал сам.

Понятно, я не сделал из него настоящего боксера. Этот слюнтяй не многому мог у меня научиться; ведь я и сам не очень большой мастер. На ринге я груб и напорист, но в сравнении с хулиганом, вроде Свена, я просто чудо!

Ему доступны простые увертки, обманные движения, блокировки, которые на ринге выполняет даже неумеха-боксер, а вот о том, как правильно наносить удары, швед, конечно, и слыхом не слыхал. Он просто отводил назад правую руку и выбрасывая ее вперед без всякого прицела, словно отбивая такт.

Я обучил Свена лишь азам: правильной стойке с выдвинутой вперед левой ногой и прицельному удару левой. Я отучил его от лишней суеты и бесцельного размахивания правой рукой, а также намуштровал правильно наносить боковые и прямые удары. Немало времени ушло на укрепление его мускулатуры — это было, пожалуй, самое слабое его место.

Огромный швед быстро привык к тренировкам, почта так же, как утка привыкает к воде. Каждое простое движение я объяснял не менее тысячи раз, но уж если он понял и освоил его, то никогда не забудет. Как многие скандинавы, Свен обучался медленно, но запоминал заученное навсегда. А огромный рост и сила говорили сами за себя.

Билл О'Брайен как-то сказал:

— Стив, ты натренируешь этого огромного дурня так, что он отнимет у тебя титул!

Эта мысль только рассмешила меня.

Удар каждой руки Свена был похож на удар мула, и, научившись пользоваться ими, он стал опасен для любого человека. А еще он стал очень выносливым, а может быть, был таким и прежде. Быстротой реакции он не отличался, но я научил его глубоко сгибаться в обороне, как это делал Джеффриз. Теперь он схватывал все на лету и неожиданно развил сильный удар левой.

Хорошенько поработав с ним месяцев шесть, я почувствовал уверенность, что Свен в состоянии одолеть среднего боксера. А пока мы бороздили воды Балтики и направлялись в Стокгольм. По мере приближения к родине Свен становился все беспокойнее и нетерпеливее. Теперь, ощутив уверенность в себе, он с нетерпением ждал встречи со своим соперником, Олафом. Свен уже перестал быть просто огромным увальнем. В результате постоянных тренировок со мной и Биллом О'Брайеном он научился владеть собой и пользоваться своими весом и силой. За несколько дней до прихода в Стокгольм он сразился с Мути Хансеном, двухсот-фунтовым гигантом, и так нокаутировал его, что лишь через полтора часа мы смогли привести датчанина в чувство!

Эта победа вдохновила Свена, и, когда мы вошли в порт, он сказал:

— Пойду повидаюсь с Сигридой, моей девушкой, и выясню, здесь ли Олаф. Он живет в «Таверне Рыбака». Я с Сигридой пройду мимо, а он, как обычно, выскочит и набросится на меня. Только на этот раз ему не поздоровится!

В назначенный час мы с Биллом и Муши слонялись около «Таверны Рыбака», бара, где ошиваются шведские рыбаки, ужасные головорезы.

Вскоре мы увидели Свена. С ним была его девушка, симпатичная высокая блондинка, из тех высоких, сухощавых и в то же время крепких девушек, что пышут здоровьем и жизнелюбием. Она была настолько хорошенькой, что я просто диву дался, что она нашла в таком неотесанном парне, как Свен. Но кто их разберет, этих женщин!

Иногда они влюбляются в увальней и не замечают действительно достойных кавалеров, таких, например, как я? Сигрида выглядела немного взволнованной и, когда они подошли к Таверне Рыбака, с опаской взглянула в ее сторону.

Дверь таверны распахнулась, послышался раздраженный рев, и перед нашими глазами предстал Олаф.

Вот это был парень! Такой же большой, как Свен, но не такой тяжеловесный, высокий, гибкий, сильный, он был красив, как снежный барс. Я сразу же понял, почему Сигрида колебалась, выбирая между ним и Свеном, — нет, скорее, я не мог понять, почему она вообще колебалась! Олаф напоминал одного из тех викингов, о которых мы читали в детстве, буйных и выходивших победителями из любой схватки: Суровый, жесткий взгляд прекрасно дополнял его облик.

Позади него, в дверях таверны, показалось несколько парней, но они не вышли, а только наблюдали, как Олаф вразвалку подошел к парочке и остановился прямо перед Свеном. Презрительно ухмыляясь, он что-то сказал Свену, но я не разобрал, что именно. Муши перевел нам, и я передаю их разговор со слов Муши.

— Ну что, не терпится сцепиться, да? — спросил Олаф. — Твой дружок-морячок снова в порту и ищет повод кого-нибудь отвалтузить, да, Сигрида?

— Олаф, прошу тебя, — испугалась Сигрида, — пожалуйста, не затевай драки!

— Я предупреждал тебя, что будет, если ты опять появишься с ним!

В этот момент Свен, до сих пор молчавший, прорычал наглому сопернику:

— Хватит болтать, а ну принимай стойку!

Немало удивленный, Олаф тем не менее, поднял руку и мгновенным ударом левой разбил Свену губу, прежде чем тот успел встать в позицию. Сигрида закричала, но полицейских поблизости не оказалось, и поединок продолжился.

Явно, что Олаф где-то учился боксу и в своем весе был одним из самых проворных бойцов, каких мне удалось повидать. В течение первых нескольких секунд он прилично отвалтузил Свена, но, увидев, как наш великан выгнул плечи и подался к Олафу, я уже не сомневался в исходе поединка.

Свен принял оборонительную стойку глубокой защиты, которой я его обучил, и я заметил, как удивился Олаф. Сам он бился в прямой, английской манере и, по-видимому, впервые встретился с противником, боксирующим в американском стиле.

Нагибаясь, Свен защищал свое тело. Его огромная правая рука прикрывала челюсть, и Олафу было некуда бить, разве что в глаза, гневно сверкавшие над согнутой рукой.

Олаф нанес поверхностный удар в крепкую руку Свена, не причинив тому никакого вреда, а Свен сделал бросок вперед, направив свою увесистую лапу в диафрагму Олафа.

Из груди Олафа вырвался тяжелый вздох, он побелел, пошатнулся и задрожал, как лист на ветру. Второго такого удара он бы не выдержал, и я заорал Свену, чтобы тот бил снова в то же место, но огромный болван решил продемонстрировать свинг и, распрямившись, нацелил удар в челюсть Олафу. Тот ловко увернулся и правой двинул Свену в ухо. Свен тотчас вернулся в прежнее положение и наконец врезал левой Олафу под ребра. Колени Олафа подогнулись, он судорожно ловил воздух, а Свен навис над ним всей своей массой. Каким-то чудом, почти инстинктивно, Олаф ухитрился нанести свинг в челюсть Свену, но месяцы тренировок не прошли даром, и швед только тряхнул головой, саданув соперника правой по ребрам.

Это доконало Олафа, его колени подогнулись, и он стал медленно оседать, цепляясь за Свена.

Я никогда не слышал, чтобы Свен так злобно смеялся. Со смехом он оттолкнул Олафа и правой рукой нанес ему сокрушительный удар в челюсть. Олаф вытянулся на дощатой панели и замер.

Низкий, гневный рокот предупредил нас, и обернувшись, мы увидели, как разъяренные дружки Олафа бросились к победителю. Мы с Биллом, Муши и Майком кинулись наперерез, и они при виде трех крепких американских матросов, да еще со злющим ирландским бульдогом, резко остановились, сделав вид, что просто хотят унести Олафа.

Свен одарил всех безмятежной широкой улыбкой и повернулся к Сигриде, готовый принять ее в свои объятия, но тут-то судьба и преподнесла ему самый жестокий удар. Вместо того чтобы упасть на мужественную грудь Свена, Сигрида, стоявшая до тех пор словно замороженная, пробудилась от оцепенения и разразилась великолепным словесным потоком. Много бы я дал, чтобы разобрать ее речь! Свен стоял с широко открытым ртом и только тяжело вздыхал, а дружки, подобравшие Олафа, слушали ее с завороженными лицами.

Выпалив очередную гневную тираду, ока с размаха, словно кнутом, ударила Свена по щеке и убежала к Олафу. Вся группа исчезла в таверне.

— Что она сказала? Ну хоть в общих чертах! — спросил я, сгорая от любопытства.

— Говорит, что видит меня насквозь, — изумленно ответил Свен, — говорит, что я скотина и она больше не хочет встречаться со мной!

— Ну, это ты загнул! — легкомысленно сказал я. — Неужели так и сказала? Раньше она предпочитала Свена, потому что Олаф всегда бил его, а теперь не простит моряку, что он побил Олафа! Да уж, правду говорят, что все женщины — сумасшедшие!

— Не переживай, старик, — похлопал Свена по спине Билл. — Во всяком случае, ты разгромил Олафа в пух и прах! Пойдем лучше выпьем чего-нибудь!

Но Свен только мрачно покачал головой и в гордом одиночестве медленно удалился, а мы с Биллом и Муши отправились в одно местечко, где можно было получить хорошее виски, а не ту гадость, что подают в скандинавских странах.

Сначала бармен завыступал, видя, что я поставил на пол кружку пива моему белому бульдогу Майку, но мы оставили без внимания его протесты и завели разговор о Свене.

— Не понимаю я этих дамочек, — сказал я. — Если она налетела на Свена за то, что он поколотил Олафа, то почему она раньше не набрасывалась на Олафа, когда он колотил Свена?

— Потому что на самом деле ей больше по душе Олаф! — объяснил Муши.

— Может быть, — предположил Билл, — а может быть, просто Олаф более настойчив. Но все женщины добросердечны. Они жалеют бедных дурачков, которым лишь хорошенько съездили по носу, и, пока Свен был жертвой, она всегда жалела его. А теперь, естественно, вся ее жалость и любовь обращены на Олафа.

Свена мы увидели только поздно вечером, когда в бар, где мы сидели с Биллом и Муши, вошел Фриц, скандинав из нашей команды, и сказал:

— Стив, Свен спрашивает, не придешь ли ты на Хольмер-стрит, он кое-что тебе покажет?

— Что еще потребовалось этому дурню? — раздраженно проворчал Билл, но я ответил:

— А что еще нам остается делать?

И мы пошли на Хольмер-стрит, узенькую улочку в портовом районе. Место было не из приятных: грязная, темная, пустынная в этот поздний час улочка с рядами дешевых магазинчиков.

Фриц привел нас к дому с закрытыми ставнями, сквозь которые пробивался свет. Он постучал в дверь. Нам открыл толстый коротышка-швед. Впустив нас, он тотчас же захлопнул дверь. К моему удивлению, мы оказались в плохоньком спортивном зале.

Там висела замызганная груша, стоял турник, а в углу валялось множество штанг, гантелей, кожаных мячей. Пол был покрыт джутовым матом, а в центре лежал кусок брезента величиной с небольшой ринг. И там стоял Свен в боксерской форме с перебинтованными руками.

— С кем ты собрался бороться, Свен? — полюбопытствовал я.

Он слегка нахмурился, смущенно потер огромные руки, выдохнул из могучей груди воздух и кротко ответил:

— С тобой!

С тем же успехом меня можно было сбить утлегарем.

— Со мной? — удивился я. — Ты шутишь?

— Ничего я не шучу, — спокойно ответил он. — Мой приятель Кнут заправляет этим залом и обучает борцов и штангистов. Он позволит нам потузить друг друга.

Кнут, тот самый коротышка-швед, с массивными руками и большим животом бывшего штангиста, виновато взглянул на меня!

— Ну и за что же ты хочешь тузить меня? — огрызнулся я, ничего не понимая. — Разве не я научил тебя всему, что ты знаешь о боксе? Разве не я помог тебе побороть Олафа? Неблагодарный…

— Да я не держу на тебя зла, Стив, — мирно ответил огромный дурень. — Но я буду благодарен судьбе, если сумею стать чемпионом «Морячки»! А для этого, я должен одолеть тебя, правда!

Билл с Муши выжидательно глядели на меня, но я пребывал в полной растерянности. Когда полгода потратишь, чтобы научить человека своему ремеслу, накачаешь ему мускулы и сделаешь из него что-то приличное, не очень-то хочется все разрушать!

— Зачем тебе надо быть чемпионом «Морячки»? — раздраженно спросил я.

— Ну, — ответил этот дикарь, — для начала, я спал и видел, как одолею тебя, а потом побью Олафа. Сигрида ведь любила меня! Но я побил Олафа, и она дала мне отставку! Это ты виноват, что научил меня, как победить Олафа! Но я тебя не упрекаю. Я тебя очень люблю, Стив, но теперь мне хочется стать чемпионом нашей «Морячки»! У меня больше нет девушки, так что я должен стать кем-то. Я побил Олафа, так что и с тобой теперь справлюсь. Я побью тебя, стану чемпионом, и мы останемся хорошими друзьями, да?

— Но я не хочу драться с тобой, осел ты эдакий! — зарычал я, обозлившись.

— Тогда я побью тебя на полубаке, или еще где-нибудь! — весело произнес Свен.

Тут моему далеко не ангельскому терпению пришел конец. С кровожадным ревом я сорвал с себя рубаху.

— Неси перчатки, скандинавская обезьяна! — ревел я. — Если уж мне предстоит вбить немного ума в эту дубовую башку, так нечего откладывать!

Спустя несколько минут я был облачен в потрепанные трусы, которые откуда-то вытащил Кнут, и боксерские перчатки, немного легче стандартного веса, полученные, вероятно, Кнутом в подарок от Джона Л. Салливана или кого-то другого. Мы договорились, что Билл будет рефери, но Свен, боясь Майка, заставил меня согласиться, чтобы Муши держал его, хотя я уверял, что Майк никогда не набросится на боксеров. Вокруг брезента не было канатов, в углах не стояли стулья для отдыха, не было и гонга. Да они нам особенно и не требовались.

По мере того как мы приближались друг к другу, я лучше, чем когда-либо, понял что за человек Свен. Шесть футов четыре дюйма роста и 245 фунтов костей и мышц! Он возвышался надо мной, как сказочный великан, и я чувствовал себя совсем малышом со своими шестью футами роста и 190 фунтами веса. Под его белой кожей, как железные мячики, перекатывались огромные мускулы, а грудь напоминала скорее грудь гориллы, чем человека.

Но габариты — это еще не все! Старый Фитц отделывал противников тяжелее его на сто фунтов, а уж что творили с такими великанами Демпси и Шарки! А я крепок так же, как и Шарки, и могу, одолеть любого неумеху, хотя и не силен в теории бокса.

Нет, насчет Свена я не тревожился и даже перестал сердиться на тупого шведа. В чем-то я понимал его. Свен вовсе не злился на меня. Просто он хотел стать чемпионом нашею судна, и это желание вполне естественно. Его девушка дала отставку, и парню необходимо удовлетворить свое уязвленное самолюбие.

Нет, я остыл и в некотором роде даже сочувствовал Свену, хотя считал, что незачем затевать драку. Пользы от этого не больше, чем от праведного гнева на ошибки всего человечества. Когда мы сошлись, Свен предупредил:

— Никаких раундов, Стив, деремся до конца, да?

— Ладно, — согласился я без особого энтузиазма, — но все-таки, Свен, последний раз спрашиваю тебе очень нужно подраться со мной?

Ответом послужил неожиданный удар левой в челюсть, от которого я еле успел, увернуться. В ответ я нанес ему сокрушительный удар правой, который он неуклюже, но достаточно эффективно блокировал. Затем, согнувшись пополам, как я его учил, он врезал мне левой поддых. Но я знал, как парировать такие удары. Однажды я видел такую же ситуацию во втором раунде матча между Фитцсимменсом и Джеффризом.

Я сделал круговой оборот, блокировал его левую руку и апперкотом ударил в челюсть. Зубы Свена хрустнули, голова запрокинулась, открывшись для правого хука, который я и не преминул нанести, раскроив ему висок до глубокой раны.

Свен оглушительно взревел, забыл об обороне и, как бешеный бык, набросился на меня. Я решил, что вот сейчас-то, как и всегда, поединок быстро закончится в мою пользу. Но уже через полсекунды стало ясно, как жестоко я ошибся.

Свен не рванулся, как обычно, с грудью, широко открытой для удара, беспорядочно молотя руками. Он налетел на меня комком железных мускулов, яростно нанося согнутой рукой хуки и прямые удары, прижав подбородок к волосатой груди, согнув плечи, чтобы защитить грудь, полусогнувшись в обороне. Даже начатки боксерской науки вкупе с огромными ростом и весом сделали его угрозой для любого человека.

Я не знаю, что такое сдаваться и отступать. Даже если бы на меня рванулся сам Джеффриз, я мог бы встретить его достойными ударами своих кулаков и бороться, пока не свалюсь замертво.

Я встретил Свена сокрушительным ударом правой, сразу же остановив его. Брызнула кровь, он покачнулся, как огромное дерево, готовое упасть, но не успел я опомниться, как швед снова ринулся в бой, нанося удары обеими руками. Он бил, бил и бил!

Его руки только мелькали, и за каждым ударом стоял весь его вес. В порыве борьбы Свен развил необыкновенную скорость. Такое иногда случается. Ни до, ни после я не видел, чтобы такая махина двигалась с таким проворством. Это был сплошной дождь ударов, на которые невозможно ответить. Я видел лишь сверкающие глаза, мощные согнутые плечи и мелькание дубинок, облаченных в боксерские перчатки.

Он не утруждался раздумьями, не тратил время на прицеливание — слишком уж быстро он бил! Он буквально подавлял меня преимуществом своих пятидесяти пяти фунтов и наносил удары так часто, что я не успевал ответить.

Как я ни пытался, мне не удавалось подобраться ни к его ребрам, ни к челюсти. Голова Стена была опущена, и мои норовистые апперкоты просто отлетали от его лица, не причиняя никакого вреда.

На его ребрах и плечах уже появились синяки, но благодаря неуклюжему полунаклону жизненно важные органы оставались защищенными.

Невероятно тяжело заставить открыться такого гиганта, если к тому же стараешься помешать ему оторвать себе голову. Я пробивался поближе к нему, отбиваясь двумя руками, позволяя ударам Свена скользить по моей шее. Нет, обе стороны действовали явно не по правилам! Мы просто колотили друг друга.

В одном из редких клинчей Свен поднял меня и швырнул через зал. Я ударился о стену — бом! — словно хотел проломить ее. Билл, наш рефери, рассердившись на Свена, ругаясь и пыхтя, старался оттолкнуть его подальше, но огромный болван не обращал на него никакого внимания. Теперь большей частью удары наносил я, и они заставляли этого дурака содрогаться от носа до кормы, но большого значения уже не имели. Лицо Свена стало похоже на отбитый бифштекс: один глаз заплыл, губы расквашены, из носа текла кровь, левая щека покрыта ссадинами, но, казалось, он становился все сильнее. Мои тренировки закалили его гораздо больше, чем я думал!

Бам! От молниеносного удара в челюсть у меня посыпались искры из глаз. Бом! Удар правой пришелся мне по голове, и я, пролетев полкомнаты, снова ударился о стену. Мы уже давно сошли с брезента и бились на мате.

Свен снова кинулся на меня, как бешеный бык. Я вскочил и остановил его левым хуком, разорвав при этом ухо. На мгновение у моего противника подкосились колени, но неугомонный швед вошел в такой раж, из которого можно вывести человека, только убив его.

Правой согнутой рукой он заехал мне в висок, и на секунду мне показалось, что мой череп треснул, как яичная скорлупа. По шее текла кровь, но, выбрав момент, когда Свен поправлял перчатку, я в полном отчаянии изо всей силы ударил его правым хуком. Наверное, именно тогда я сломал ему ребро, потому что услышал какой-то хруст.

К этому моменту мы оба были уже хороши. Словно во сне я увидел, как Кнут, размахивая руками, умолял Билла, Муши и Франца остановить нас. Наверное, он никогда не видел настоящего бокса, совсем не похожего на мирное поднятие тяжестей. Естественно, они, выпучив глаза и вопя, как ненормальные, не обращали на него ни малейшего внимания.

Тогда Кнут повернулся и выскочил на улицу, вероятно за полицейскими. Но меня это не касалось. Впервые за долгие годы я подобным образом дрался с членом своей команды. В Свене появилось что-то нечеловеческое, биться с ним было все равно что сражаться с быком или со слоном!

Сумасшедший швед снова осыпал меня крепкими ударами, пусть неуклюже, но сильно, словно удары копра: ведь за ними стояли все его 245 фунтов веса.

Свен умел двигаться только в одном направлении — вперед! И он бросался и бил, бросался и бил до умопомрачения.

Я помотал головой, и у меня брызнула кровь. Страшная сила его ударов отбросила меня назад. Я еще раз, целя в голову, попытался покрепче ударить его в челюсть. Левым апперкотом мне удалось разбить ему губы и выбить пару зубов, но согнутая шея шведа оставалась твердой, как железо. В отчаянии я стукнул его прямо по крепкой башке. Кровь брызнула струей, словно от удара гандшпугом, Свен покачнулся, как пьяный, и вдруг, согнувшись, двинул меня в диафрагму, вложив в этот удар всю силу.

Черт возьми! Все произошло так неожиданно, что я не успел увернуться. В этот момент я стоял почти прямо, и его огромный кулак погрузился в мое солнечное сплетение. Резкая боль в спине заставила меня упасть, и я извивался и корчился на мате, как змея с перебитым хребтом, хватая ртом воздух. Позже Билл говорил, что мое лицо приобрело пурпурный оттенок.

Словно сквозь густой туман я видел Билла, ошеломленного, бледного, как смерть. Склонившись надо мной, он отсчитывал секунды.

Не знаю, какая сила заставила меня подняться. Меня тошнило, и мне казалось, что я умираю. Но передо мной стоял Свен. Я смотрел на него, и вихрь мыслей пронесся в моей избитой голове.

«Новый чемпион «Морячки», — подумал я. — Сколько лет я удерживал этот титул, не уступая его никому из новичков! Скольких людей я побеждал, чтобы удержать мой единственный титул! Сколько выдержал жестоких побоев, сколько крови пролил, а теперь уступил этому шведу, которого сам побеждал с полдюжины раз!»

Как во сне я увидел тускло освещенный, зловонный, грязный полубак, орущих проклятья матросов и себя в центре этого задиристого сброда. А теперь мне никогда не вернуть мой титул, никогда больше не услышать, как докеры восхищенно шепчут мне в спину:

— Это Стив Костиган, чемпион самого крепкого судна!

Задыхаясь от злости, я ухватился за Свена и стал подниматься. Вскоре я уже был на ногах, тесно прижатый к груди Свена. Он мог бы оттолкнуть меня и пригвоздить к полу одним ногтем, но не сделал этого.

Билл все еще считал, а я, поднявшись, захватил Свена таким клинчем, на который тот был не способен. Я держался как мог, пользуясь передышкой, и судорожно глотал воздух, как вдруг увидел ворвавшегося в дверь Кнута, а с ним бледную, как смерть, девушку. Но в тот момент я почти ничего не соображал и даже не понял, что это Сигрида — девушка Свена.

Наконец Свен, высвободившись из клинча, оттолкнул меня. Я упал и на этот раз, отдыхая, сам считал до девяти, а моя жизненная сила, предмет удивления многих, снова возвращалась ко мне. На счет «девять» я поднялся и сильным ударом правой заехал шведу в нос. Как у всех боксеров, мой кулак. Остается крепким, как бы сильно я ни был побит. Я опасен до последней секунды, и в этом могли убедиться драчуны получше, чем Свен Ларсен.

Силы Свена тоже истощились. Теперь он двигался тупо, механически, снова неуклюже размахивая руками. Флегматично приблизившись ко мне, Свен ударил меня в лицо правой рукой, словно дубиной.

Брызнула кровь, я отскочил, а потом бросился на него и двинул правой рукой прямо под сердце. Еще один сокрушительный удар пришелся Свену по разбитому рту, и он, выплевывая крошки зубов, начат молотить меня левой. Я почувствовал, что мои ребра вот-вот сломаются.

Тогда я врезал левой ему в висок, а он правым свингом расплющил мне ухо, качаясь при этом, как высокое торговое судно под всеми парусами. Следующий удар правой скользнул по моей голове, но увернулся и тут увидел его незащищенную челюсть.

Я выпрямился и нанес мощный апперкот правой от бедра, используя каждую унцию своего веса и всю движущую силу ног, пояса, плеч и руки.

Я тяжело хлопнулся назад, перчатка у меня порвалась, рука онемела… Я услышал крик, увидел потухший взгляд Свена, увидел, как он пошатнулся, словно сломанная мачта, увидел, как он рванулся вперед… Бац! И искры посыпались из глаз!

* * *
Я неподвижно сидел в кресле, а Билл поливал меня водой. Очнувшись, я с удивлением оглядел зал и все вспомнил. Меня охватило странное, печальное чувство. Я стал дряхлым стариком! В конце концов, я уже не мальчик. Все трудные, горькие годы борьбы с морем и боксерами нахлынули на меня и легли на плечи холодным облаком. Казалось, жизнь медленно покидает меня.

— Поверь мне, Стив, — сказал Билл, похлопывая меня полотенцем. — После этого поединка Сигрида станет больше ценить Свена! Как раз сейчас она рыдает над его расквашенным носом, подбитым глазом и всем прочим, сжимает в объятиях и клянется в вечной любви! Я знал, что так и будет! Кнут привез ее сюда, и она остановила схватку. Черт возьми, даже мы, моряки, не могли остановить вас! Муши от волнения сгрыз половину ошейника Майка! Скажи, думал ли ты, что такой неумеха, как Свен, за шесть месяцев станет боксером?

— Да, — равнодушно ответил я, почесывая за ухом Майка, лизавшего мою руку. — Этого следовало ожидать. Он усердно работал. И ему повезло с хорошим учителем. Сам-то я научился всему, что знаю, в жестоких, упорных поединках. Но, Билл, теперь я не могу остаться на «Морячке»: мне не привыкнуть к положению бывшего чемпиона!

Билл уронил полотенце и уставился на меня:

— Ты это о чем?

— Нет, ты только подумай, Билл: Свен — новый чемпион «Морячки» — запросто разгромил меня в пух и прах! Странно, ведь он мне отомстил, когда я ничуть не сомневался в своей победе!

— Да ты окончательно свихнулся! — фыркнул Билл. — Ей-богу, легкий удар по башке иногда забавно действует! Свен только сейчас приходит в себя! Муши, Фриц и Кнут десять минут поливали его водой! Последним хуком ты нокаутировал его! Я так и подскочил!

— Что? Так я все-таки победил Свена? Я остался чемпионом? Но кто же нокаутировал меня, если не Свен?

Билл рассмеялся:

— А ты что, не знаешь, что ни один парень не смог бы нокаутировать тебя? Шведские девушки очень вспыльчивы! Это сделала Сигрида — железной гантелей!