Газета Завтра 514 (39 2003) [Газета Завтра] (fb2) читать онлайн

АНАФЕМА ПАЛАЧАМ НАРОДА!

30 сентября 2003 0

АНАФЕМА ПАЛАЧАМ НАРОДА!

ПАЛАЧИ:

ЕЛЬЦИН. Президент, государственный преступник, проливший народную кровь.

ЧЕРНОМЫРДИН. Премьер-министр, руководивший бойней на Красной Пресне.

ЛУЖКОВ. Мэр Москвы, чьи люди морили голодом и холодом Дом Советов и чей ОМОН ломал кости старикам и женщинам.

КОРЖАКОВ. Клеврет Ельцина, участник расправы над восставшим народом.

ГАЙДАР. Вице-премьер, зачинщик эскадронов смерти.

КОТЕНКОВ. Разработчик Указа № 1400.

ФИЛАТОВ. Глава президентской администрации, вдохновитель травли защитников Конституции.

ШУМЕЙКО. Вице-премьер, министр печати, надевший намордник на окровавленные рты оппозиции.

ЕРИН. Министр МВД, кровавый каратель.

КУЛИКОВ. Командующий ВВ, проливший кровь тысяч невинных жертв, убитых и раненных в те дни.

РОМАНОВ. Зам. командующего ВВ, мучитель узников стадиона "Красная Пресня".

ЛЫСЮК. Командир спецподразделения "Витязь", расстрелявший демонстрацию в Останкине.

ГРАЧЕВ. Министр обороны, разгромивший из танков Парламент России.

ЕВНЕВИЧ. Командир Таманской дивизии, чьи танки стреляли в народ.

ПОЛЯКОВ. Командир Кантемировской дивизии, чьи танки убивали людей.

Из газеты “Согласие”, 1993 г.:

В штурме Дома Советов 4 октября 1993 года принимали участие следующие подразделения, части и соединения Московского военного округа:

2-я гвардейская мотострелковая (Таманская) дивизия. Командир дивизии генерал-майор ЕВНЕВИЧ.

4-я гвардейская танковая (Кантемировская) дивизия. Командир генерал-майор ПОЛЯКОВ.

27-я отдельная мотострелковая бригада (Теплый Стан). Командир полковник ДЕНИСОВ.

106-я воздушно-десантная дивизия. Командир полковник САВИЛОВ.

16-я бригада спецназа. Командир полковник ТИШИН.

218-й отдельный батальон спецназа. Командир подполковник КОЛЫГИН.

Всего Министерством обороны на штурм Дома Советов было брошено более 3000 солдат и офицеров, 10 танков, 80 БТР, 20 БПМ, 15 БРДМ, свыше 60 БМД.

Наибольшую активность в операции проявили офицеры 106-й воздушно-десантной дивизии: командир полка подполковник ИГНАТОВ, начальник штаба полка подполковник ИСТРЕНКО, командиры батальонов майор ХОМЕНКО и капитан СУСУКИН;

офицеры Таманской дивизии: заместитель командира дивизии подполковник МЕЖОВ, командиры полков подполковники КАДАЦКИЙ и АРХИПОВ.

Офицеры Кантемировской дивизии, составившие добровольческие офицерские экипажи, стрелявшие из танков по Дому Советов: заместители командиров танковых батальонов майор ПЕТРАКОВ и майор БРУЛЕВИЧ, командир батальона майор РУДОЙ, командир разведывательного батальона подполковник ЕРМОЛИН, командир танкового батальона майор СЕРЕБРЯКОВ, заместитель командира мотострелкового батальона капитан МАСЛЕННИКОВ, командир разведывательной роты капитан БАШМАКОВ. Непосредственно операцией руководил министр обороны ГРАЧЕВ.

(обратно)

"БРАТ-3" К итогам визита Путина в США

30 сентября 2003 0

"БРАТ-3" К итогам визита Путина в США

О чем: Данила Богров снова отправляется в Америку. На этот раз — под видом Путина, перетереть проблемы со своим старшим братом, который натурализовался в Штатах под видом тамошнего президента. А у Богрова-старшего, он же Дж.Буш-младший, проблемы серьезней некуда: как всегда, взял заказ, а "замочить" клиента (в Ираке) до конца не удалось. Теперь все кругом недовольны. Несмотря ни на что, Данила решает помочь старшему брату и разруливает ситуацию так, что все, не считая нескольких трупов (политических), остаются довольны. Выступление на Генеральной Ассамблее ООН. Объяснения в братской любви в Кемп-Дэвиде. Прилет в Шереметьево-3. За окном президентского лимузина мелькает среднерусский пейзаж. В ногах у Данилы — кейс с "ядерной кнопкой" и верным обрезом, который случайно раскрывается. "Куда едем?" — с уважением спрашивает бывалый водила. "В Москву!" — твердо отвечает Данила...

Такой сюжет, разумеется, может быть дополнен разными нюансами, кстати, абсолютно соответствующими действительности, — наподобие знатной "малявы" "старшему брату", подписанной Борисом Березовским, Еленой Боннэр, Владимиром Буковским, Иваном Рыбкиным и Русланом Хасбулатовым, да еще и распубликованной за "лимон" баксов чуть ли не во всех ведущих западных газетах — от New York Times до Corriera della Sera и Le Mond. Но главное, разумеется, не в этом — главное в ситуации, позволяющей Путину всерьез рассчитывать на статус "младшего брата" Буша. "Шредера в Кемп-Дэвид пока не приглашают, а Ширак не дождется этого никогда", — отмечает британская Би-Би-Си. По большому счету, какое дело американскому президенту до всего того, в чем сегодня обвиняют Кремль демократические масс-медиа всего мира: от засилья спецслужб до нарушения прав человека в Чечне и антисемитизма? Вот если бы Путин отказался помочь ему в Ираке и с нефтью — тогда эти обвинения пригодились бы, ой как пригодились. Но в главном-то Путин оказался для Белого дома безупречен. Высказал готовность помочь Бушу в Ираке и обеспечить прохождение соответствующей резолюции в ООН, придающей "коалиционным войскам" под американским командованием статус "голубых касок" и намекнул на участие в них российского контингента. Заявил о том, что экспорт российской нефти в ближайшие годы обеспечит до 10% потребности США. Ценой вопроса — всего-то! — обозначено создание Единого экономического пространства (ЕЭП) Российской Федерации с Украиной, Белоруссией и Казахстаном плюс продвижение нефтяных проектов ЛУКОЙЛ на территории Ирака. Буш вроде бы не против. Хотя финансовых воротил Уолл-стрита и стратегов типа Бжезинского и Киссинджера подобное развитие событий не устраивает в принципе. Они-то хорошо понимают, что любое расширение и усиление России — не в их интересах, что в стратегическом плане гораздо выгоднее "умиротворять" китайского дракона кусками российской территории, чем опираться на Россию в конфликте с Китаем.

Проект России как "либеральной империи", "империи младшего брата" США, уже озвученного в своих основных контурах Чубайсом, предусматривает полный отказ от советского периода истории нашего Отечества и тотальный переход к антикоммунизму как государственной идеологии — в кремлевской пробирке, залитой нефтедолларами, будет проводиться генетическая операция по скрещиванию "необольшевизма" с "неолиберализмом".

О том, какой мутант планируется в результате, четко свидетельствуют два высказывания Путина. Первое — о том, что Россия лишь движется к цивилизационному сообществу, а значит, Россия и русские — варвары и недочеловеки, которых он (Путин) будет железной рукой загонять в цивилизацию. Такого не позволял себе даже Ельцин. И второе — замечательный силлогизм о том, что в России никогда не было свободы слова, а потому он (Путин) искренне не понимает, как можно попирать то, чего не было и нет. Обозначенный же президентом флирт с зарубежной православной церковью подтверждает его линию на размывание культурных традиций русского народа.

И на создание этой новой антирусской, антинародной химеры, похоже, уйдет весь объективный ресурс путинского правления, возникший в результате небывало удачного для России стечения исторических обстоятельств.

Александр НАГОРНЫЙ, Николай КОНЬКОВ

(обратно)

ТАБЛО

30 сентября 2003 0

ТАБЛО

l Выступление А.Чубайса с концепцией "либеральной империи", по мнению экспертов СБД, фактически открывает личную президентскую кампанию-2008 "главного ваучера" и лишь во вторую очередь направлено на повышение рейтинга СПС в текущих парламентских выборах. Несмотря на яркий и внешне убедительный пафос данной концепции, опыт последних 50 лет свидетельствует, что быстрый экономический рост достижим только при условии жесткого государственного контроля и политической диктатуры (КНР, Япония, Тайвань, Южная Корея и т.д.)...

l Отключение электроэнергии в Риме и на севере Италии является, как и предыдущие отключения в Лондоне, а также Дании и Швеции, шагом на пути к тотальной централизации системы электроснабжения Евросоюза по советскому образцу "единой энергосети" с автоматизированным центром управления и слиянию энергетических компаний Европы с повышением цены киловатт-часа в среднем на 10-15%. Кроме того, данная акция стала своеобразным ударом по проамериканскому "сепаратизму" С.Берлускони, сообщают из Парижа...

l Явка избирателей во втором туре выборов питерского губернатора может оказаться гораздо выше показателей первого тура, поскольку многие жители "северной столицы", поддавшиеся официальной пропаганде о "безальтернативности" В.Матвиенко и потому не пришедшие на участки, готовы осуществить свое волеизъявление 5 октября, такая информация поступила из Ленинграда...

l Отравление и.о. главы администрации Чечни А.Попова стало одним из "последних предупреждений" "Непримиримых сепаратистов" А.Кадырову и Кремлю перед выборами президента "мятежной республики". Тем не менее встреча В.Путина с А.Кадыровым подтвердила, что федеральный Центр не собирается отказываться от ставки на бывшего верховного муфтия Чечни. В связи с этим наши источники в Лондоне не исключают возможности масштабных "предвыборных" терактов в Грозном и других городах России, направленных на делегитимацию результатов выборов...

АГЕНТУРНЫЕ ДОНЕСЕНИЯ СЛУЖБЫ БЕЗОПАСНОСТИ "ДЕНЬ"

(обратно)

"ДЕНЬ" НА ПОЛЕ БОЯ

30 сентября 2003 0

"ДЕНЬ" НА ПОЛЕ БОЯ

В разгар событий у Дома Советов Ельцин без суда и следствия закрыл "День". Но мы выходили — в подполье, меняя названия и города — и газета не покинула баррикад. Перед вами — четыре исторических логотипа: последнего номера "Дня" и единственных номеров изданий "Газета духовной оппозиции", "Мы и время", "Согласие".

Из части опубликованных в этих газетах статей, репортажей, стихов мы и сложили весь (кроме 2-й и частично 1-й полосы) сегодняшний выпуск "Завтра". В материалах — все то, что и как мы видели, чувствовали, успевали рассказать в те грозные дни. Оттуда же — фотоснимки М. Скурихиной, И. Питалева, А. Зимина, Г. Баксичева и других наших авторов.

Перечитайте, всмотритесь, вспомните, покажите детям и внукам.

Это — история нашей Родины, история народного подвига...

(обратно)

СТРАНА БЕЗ АРМИИ

30 сентября 2003 0

40(514)

Date: 01-10-2003

Author: Александр БРЕЖНЕВ

СТРАНА БЕЗ АРМИИ

Если монголам сдавался какой-нибудь город без боя, они казнили первыми тех, кто вынес им ключи от городских ворот. У себя за спиной Батый не оставлял предателей и малодушных. Ключи к всевластию над Россией Ельцину привезла на четверке танков Российская армия. С тех пор судьба армии была предрешена. Офицерский корпус, уже не раз за два года предавший присягу на верность Советской Отчизне, не мог быть надежной опорой нового строя. Новая власть на протяжении всего своего времени существования изводит под корень Российскую армию.

И дело не только в том, что советские офицеры, поверившие в демократские байки про зарплаты, как в армии США, в итоге были ограблены и не допущены к возводимому обществу потребления. Потребителем офицер не стал. Офицер после разгрома советской власти перестал быть пассажиром самолета или такси, жильцом благоустроенной квартиры, завидным женихом или опорой надежного семейного очага. Но дело не только в этом.

Российского военного лишили славы, заставив постоянно слушать из СМИ вранье про "позорное" военное прошлое СССР и царской России. А самой современной армии пришлось находиться в нищете, бесправии и тотальном неуважении, которое военные социологи придумали звать "непрестижностью военной службы".

Прямым следствием расстрела Советской власти стала бесконечная, круглосуточная, как телефонная информационная служба ритуальных услуг, война в Чечне. Последняя военная победа армии — "победа" над плохо организованной и едва вооруженной толпой граждан, пытавшихся в отсутствие помощи той самой армии, ценой собственного героизма, защитить Родину. После этой "победы", позор января 95-го и лета 96-го годов в Грозном были закономерным следствием. И еще сотни поражений в разных ущельях, на разных высотах, на разных перевалах, дорогах, когда погибали без помощи и поддержки брошенные российские подразделения, когда политическая власть требовала посреди боя прервать наступление и отходить, бросая товарищей. Армия твердо выполняла все подобные приказы политиков. Рыпались отдельные генералы, полковники, старлеи. Их никто наверху не слушал. А здесь все-таки предоставляют полкомнаты в офицерских общагах в нищих армейских гетто. Дают паек картошкой, свеклой, банками тушенки и рыбы.

Сама чеченcкая война стала результатом кремлевской политики. Кремлевская политика и поставила армию на колени, сведя к минимуму финансирование боевой подготовки и перевооружения. Необученный, невооруженный российский солдат чувствует себя на войне, как голый на светском рауте. Нет веры в свои силы, в свое устаревшее и поломанное оружие, в своих командиров, иные из которых сами готовы продавать солдат в рабство чеченцам, ни в собственную страну за спиной. Голодный паек на боевую подготовку, на ремонт и приобретение нового вооружения — главная база для фабулы великого русского сериала катастроф в армии и на флоте. Тонут подводные лодки, бьются самолеты и вертолеты.

Последствия преступных действий и бездействия армии в октябре 93-го в многократном унижении командного состава: застреленный Рохлин, посаженный за решетку Буданов. Армия пережила министра Родионова, с которого сорвали погоны, переживает абсолютно некомпетентного министра сейчас.

Сколь вечной будет эпоха октябрьского позора и греха для армии, не может знать никто.

(обратно)

СЛУГИ ЗАПАДА

30 сентября 2003 0

40(514)

Date: 01-10-2003

Author: Александр СИНЦОВ

СЛУГИ ЗАПАДА

Прямая трансляция штурма Верховного Совета, разгрома здания, поджога, истребления людей уравняла Россию в глазах всего мира со странами Африки и Латинской Америки, где широко распространены подобные методы политической борьбы. И если вы думаете, что спустя десять лет такое снисходительное отношение к России осталось в прошлом, то вы ошибаетесь. Образ дикого Ельцина не затмила воспитанность Путина. Как актер политического театра он производит несравненно более слабое воздействие в сравнении с трагифарсовостью Ельцина.

Ужас восьмилетнего правления Ельцина с пьяным куражом и кровавыми драками будет еще долго приводить нас в содрогание, а "международную общественность" — в иступление. Такое, как расстрел парламента, не забывается. И где-то впереди, какого-то другого, неизвестного президента России поджидает мина замедленного действия, взведенная 4 октября 1993 года.

В какой-то самый решительный момент, в прорыве к великой удаче нас остановят заявлением о том, что нынешний режим — нелигитимный в корне. Навесят на страну ярлык изгоя и против этого не возразишь, как против октябрьского переворота семнадцатого года.

Это два равноценных действия — огонь по штабам. Политическая окраска со временем линяет. Остается суть, обозначающаяся этим стальным словечком — нелигитимность.

Уже и сейчас чувствуется холодок и отстраненность от России и в "восьмерке", и на различных саммитах. Легендарная особость страны опошлена стрельбой танков в центре первопрестольной.

Снаряды танковых пушек пробили окно в мир международного рынка, взломали не стальной занавес, а барьеры национальных интересов России.

Была разрушена сторожевая башня Верховного Совета, бывшего последней и единственной патриотической властной структурой. После его кончины Россия попала на растерзание к агрессивному мировому торгашеству, называемому ВТО. То, что было схвачено внутри страны в период приватизации, после 4 октября хлынуло за рубеж, в оффшор, в Швейцарию.

Силы сопротивления разграблению страны после уничтожения парламента сосредоточились лишь в оппозиции, по определению не способной сколько-нибудь результативно влиять на решения правительства.

И хотя впоследствии после отречения Ельцина от власти зимой 2000 года государственники окрепли и пришли даже в высшие кабинеты министерств и ведомств, но серьезно воспрепятствовать агрессии ВТО они не смогли.

Слишком много было утеряно времени, денег и доверия к стране, чтобы их действия на международном поле битвы оказались сколько-нибудь успешны.

Выстрелы по "Белому дому", в отличие от выстрела "Авроры", оказались для страны не эпохальными, а роковыми.

(обратно)

ГЕНОЦИД НАРОДА

Денис Тукмаков

30 сентября 2003 0

40(514)

Date: 01-10-2003

Author: Денис ТУКМАКОВ

ГЕНОЦИД НАРОДА

Одним из прямых и логичных следствий ельцинского злодеяния, учиненного в октябре 93-го, следует назвать геноцид против собственного населения, развязанный властью на территории обескровленной России, длящийся вот уже более десяти лет и все набирающий свои жуткие обороты.

В октябре 93-го, разгромив танковыми орудиями, расстреляв из карательных калашей рядовых людей, вставших на защиту Дома Советов, ельцинская власть дала понять всему миру, что народ для нее не существует. Что его сыны и дочери — не более чем мясо под пули, что его Конституция — тряпка для ног, что его верования в справедливость, в собственное предназначение и будущее — пыль и тлен. Устроив кровавую баню в центре Москвы, празднуя беззаконие, людоедская власть показательно растоптала достоинство народа, доказала свою чужеродность и самозванство.

Далее, все десять прошедших лет отталкиваясь от той пирровой победы, выстраивая свою государственность на костях народных мучеников "Белого дома", возводя путинскую "родословную" к "первому президенту", ни разу не покаявшись за жертвы и преступление, власть только укрепила всех в мысли, что она и российский народ — две вещи несовместные, противоположные и враждебные.

Начиная с октября 93-го и даже раньше, народ России, словно пасынок, брошен и ненавидим властью. Потеряв свой строй, своих законных избранников, свое право выбора, народ превратился в помеху для власти, в досадное препятствие для претворения в жизнь ее дьявольских планов. Народ беззащитен перед властью, которая, измываясь и глумясь, все десять лет делает с ним все, что пожелает. Теряя, словно на мировой войне, по миллиону в год одними убитыми, народ истребляется властью — его то бьют наотмашь дубиной на улице, то изводят хитроумным ядом с телеэкранов, то губят в Чечне, то топят в наводнении, то травят газами, то морят холодом и голодом.

Власть, словно заядлый вивисектор, изобретает все новые средства для истребления собственного народа. Что бы еще изобрести такое, чтобы народ, наконец, сгинул с лица земли?

Он пытается выкарабкаться? Забить его преступностью, бытовухой и маньяками, трахнуть в подъезде, зарезать в пьяной драке, а труп расчленить!

Слишком живуч? Придавить его наркотой, открыть границы для героина, распропагандировать отраву в модном журнале, принести шприц в школу!

Голову поднимает? Так развратить его телесно и духовно, совратить его детей и дев, растоптать его последние святыни, лишить сил в мороке тотального предательства, "общечеловеческих ценностей" и пивных фестивалей.

Еще дышит? Тогда повально лишить работы, учебы, лекарств, жилья. Парней бросить в чеченскую мясорубку, девок — в турецкие бордели, неродившихся младенцев — в абортарий, стариков — в крематории!

И — как дустом сверху, чтоб ничего не росло и даже духом русским не пахло — экономической деградацией, "шоковой терапией", приватизацией, дефолтом и новыми "реформами смерти".

Сиротливый народ забит, запуган, скукожился, пытаясь увернуться от методичных ударов властного сапога. Не смеет роптать, одурманен тотальным пиаром, что, словно патока, залепляет очи. Он безмолвствует, апатичен, загнан в духовное подполье. Он лишен будущего и не знает, ради чего рожать детей, ради чего продолжать прозябать самому и все глядеть на упадок и измену, все слушать про падение очередного самолета.

Понадобится новый Дом Советов, чтобы разбудить народ, спасти от истребления, справиться с демографическим коллапсом. Нужны новые его защитники — или позвать старых! — чтобы разогнать самозванцев, предать их суду и обречь само людоедское семя на бичевание и смерть.

(обратно)

БАНДИТСКИЙ СТРОЙ

Андрей Фефелов

30 сентября 2003 0

40(514)

Date: 01-10-2003

Author: Андрей ФЕФЕЛОВ

БАНДИТСКИЙ СТРОЙ

Можно принимать или не принимать либерализм как систему ценностей, можно восхвалять или презирать отечественных либералов, живших в начале прошлого и середине позапрошлого веков. Но сравнивать Столыпина с Чубайсом, а Сперанского с Черномырдиным? Увольте…

Между так называемым "общественным договором" и "бандитским сговором" не стоит ставить ни знака равенства, ни даже знака подобия. То, что произошло в России за последние десять лет: отчуждение прав подавляющего большинства населения страны, в том числе прав собственности, в пользу 10% "архитекторов перестройки и реформ", — привело к созданию туземно-феодальной модели, не имеющей ничего общего не только с интересами нашего общества в целом, но даже с западной моделью "либеральной демократии".

Расстрел в 1993 году Верховного Совета, убийство полторы тысячи российских граждан, под пыткой навязанная обществу "конституция" — всё это суть замковый камень нынешней уродливой системы, которая может себя сохранять только при помощи физического, правового и информационного насилия.

Спустя десять лет после массовых расстрелов в центре Москвы вопрос: "зачем это было сделано?" — уже не стоит. Всё настолько очевидно и прозрачно, что даже записные "сирены демократии" умолкли.

Но "итоги приватизации" запрещено пересматривать, а значит, запрещено пересматривать и ее начало, которое было бы невозможным без ритуального кровопускания на Красной Пресне и в Останкино.

Основные фигуранты будущего уголовного дела, персонажи, затеявшие бойню в столице, сегодня владеют огромными кусками присвоенной народной собственности, объявленной "ничейной". Европейские замки и сибирские месторождения, отошедшие к "семье" Ельцина, миллиарды, принадлежащие Черномырдину, структуры и угодья, подконтрольные Лужкову — вот ради чего был проведен в жизнь злополучный Указ №1400.

Десять лет назад был осуществлен акт рэкета в государственном масштабе.

Именно с 4 октября 1993 года, с понедельника, Россия превратилась в страну узаконенного бандитизма.

Стрельба, затеянная правительством в те дни и показанная на весь мир камерами Си-эН-эН, не смолкает до сей поры. Эти выстрелы звучат непрерывно и повсеместно. "Беспредел", организованный Ельциным и Ко, продолжается, и политическая власть в России сегодня выполняет роль приказчика, стоящего на страже сложившегося после "черного октября" порядка вещей.

Учитывая сказанное, любые заявления действующей "вертикали власти" о необходимости борьбы с преступностью, о главенстве Закона и о "гражданском обществе" воспринимаются не иначе как гнусная демагогия. Новая власть, которая так или иначе придет на смену сегодняшним уродцам и начнет чистить авгиевы конюшни ельцинизма, в первую очередь будет вынуждена дать беспристрастную и точную оценку событиям тех дней.

(обратно)

СОЦИАЛЬНЫЙ СТРАХ

Олег Головин

30 сентября 2003 0

40(514)

Date: 01-10-2003

Author: Олег ГОЛОВИН

СОЦИАЛЬНЫЙ СТРАХ

Одно из порождений кровавых событий 93-го года — социальный страх. Он родился в момент тотального беззакония, и поскольку все эти годы беззаконие в стране продолжается, этот страх ширится и растет. Он многолик и имеет свои проявления во всех социальных сферах. Вот одна бабушка рассказывает другой: "Вчера была свидетельницей убийства! Средь бела дня из машины на полном ходу расстреляли паренька. Молодого такого…" Реалии жизни России наших дней: боязнь перед вседозволенностью бандитов в "мерседесах", перед темной пастью подъезда, в котором маньяк, боязнь перед обезумевшей молодежью, которая ширяется наркотиками прямо на лестничной клетке и способна на все. В апофеозе — боязнь перед вакханалией власти, которая попустительствует всему этому беспределу. А то и сама готова избить, задушить, расстрелять неугодных. Как тогда, в октябре 93-го…

Это все помнят и потому боятся. А чувство страха рождает зависимость, и люди, несмотря на чины и ранги, поддавшись этому чувству, становятся рабами своих страхов. И теперь все мы живем в стране рабов, где раб-губернатор приказывает рабу-прокурору и рабу-судье посадить неугодного журналиста (политика, бизнесмена), или хотя бы намекнуть (избить до потери сознания) последнему, что он неверно себя ведет. Приказ раба-прокурора приходится исполнять рабам-ментам, которые просят рабов-соседей несчастного уведомить их, когда он возвращается домой. И так далее.

Былой страх перед "черным воронком", который по ночам забирал когда-то людей, сменился сегодня страхом перед такой властью, которая, в чине милицейского сержанта, может тебя просто так, "для профилактики", посадить в "обезьянник" с бомжами, "случайно" расстрелять вместе с неугодными за то, что оказался в ненужное время в ненужном месте, или задушить в подъезде руками ненаказуемого ею маньяка. Корни же всего этого — в жерновах танковых пушек, в один день превративших белоснежный дворец в жуткие руины с запахом гари и крови.

Избавиться от этого страха, от этого "расстрельного синдрома" при существующем режиме обычному человеку не под силу. Для преодоления страха нужны герои, лидеры, пассионарии. Но и они — что и как могут сделать, если власть говорит с оппонентами только с позиции силы?

(обратно)

ЯД БЕЗЗАКОНИЯ

Николай Анисин

30 сентября 2003 0

40(514)

Date: 01-10-2003

Author: Николай АНИСИН

ЯД БЕЗЗАКОНИЯ

Государственный переворот Ельцина — это не только убиенные и покалеченные в сентябре-октябре 1993-го.

Государственный переворот Ельцина не сводится лишь к факту неправового захвата власти силой.

Государственный переворот Ельцина есть преступление, которое породило тьму новых самых разных преступлений в последние десять лет и испортило кровь нашего общества.

Закон — Основной Закон Российской Федерации — запрещал Ельцину распускать Парламент президентским указом. Ельцин преступил и Конституцию, и Уголовный кодекс.

Расстрелом Дома Советов — уничтожением Высшего органа власти — Ельцин и его окружение ввели как норму жизни в стране принцип: законы — ничто, прав тот, кто способен захапать больше прав.

Чем обернулось торжество этого принципа? Сразу после октября 1993-го исполнительная власть, избавленная от Парламента с контрольными полномочиями, развернула бурную приватизацию. Госсобственность передавалась в частные руки практически задарма. Передавалась не по установленным законом правилам, не через открытые конкурсы наиболее эффективных хозяев, а по блату, тайком.

Блатной приватизацией власть сотворила в России новый строй. Но такой строй, при котором и Капиталу неуютно, и Труду тяжко и который нанес страшный ущерб интересам всей России в целом. Причина всего того — сама природа приватизации.

Любой из новоиспеченных капиталистов, получая за взятки от высоких чинов ту или иную собственность, не мог не думать: какое должностное лицо лакомый кусок отвалило, то его может и отобрать. Пристрастия власть имущих не вечны, их кадровый состав обновляется. Значит, надо жить моментом, надо выжать из доставшейся собственности максимум прибыли и спрятать ее на Западе или в оффшорных зонах.

Бегство капитала из России за границу в минувшие десять лет — по 25-30 миллиардов долларов в год — и, как следствие этого, нищета большинства российских граждан — результат бесконтрольности и произвола чиновников, установившихся со дней государственного переворота Ельцина.

Госпереворот и последовавшая за ним блатная приватизация резко увеличили число не только экономических, но и чисто уголовных преступлений. Одни, вхожие в особняки власти, капиталисты нелегитимно завладевали собственностью, другие — в эти особняки не допущенные, с помощью криминальных группировок приступали к изъятию неправедно нажитого достояния в свою пользу. Сколько человек угрохано в ходе спровоцированных блатной приватизацией разборок из-за собственности, официально не объявлено. Но всякому заглядывавшему в хронику происшествий последних лет ясно: борьба за передел собственности, начавшаяся с госпереворота Ельцина, это — горы трупов, это — тысячи и тысячи молодых и зрелого возраста людей, которые были бы живы и здоровы, если бы в октябре 1993-го в стране не воцарилось беззаконие.

Уход из Кремля главного творца госпереворота на положении дел в стране никак не сказался. Путин оказался достойным преемником Ельцина и ничего в созданной предшественником системе отношений власти и общества не изменил. Чиновникам в России по-прежнему все дозволено. Капитал, не менее, если не более прытко, чем при Ельцине, убегает за границу, кровавые разборки по переделу собственности не утихают. Все больше российских городов остаются зимой без тепла из-за воровства и некомпетентности чиновников. По той же причине непомерно повышаются тарифы на жилищно-коммунальные услуги.

Богатые в стране не уверены в завтрашнем дне, бедные мучаются от проблем дня сегодняшнего. Что делать? Яд беззакония, впрыснутый в кровь нашего общества осенью 1993-го, увы, парализовал у нас волю к сопротивлению мерзопакостям власти и на грядущих парламентских и президентских выборах мы, вполне вероятно, проголосуем так, как будет угодно чиновничеству.

(обратно)

СМЕРТЬ КУЛЬТУРЫ

Даниил Торопов

30 сентября 2003 0

40(514)

Date: 01-10-2003

Author: Даниил ТОРОПОВ

СМЕРТЬ КУЛЬТУРЫ

Мы помним все. И любовавшегося расстрелом Дома Советов Окуджаву, и ночную истерику Ахеджаковой в телеэфире ("чернь"), и опубликованное уже 5 октября (заранее, что ли, написали?) в газете "Известия" обращение к согражданам 43 литераторов. Представители самоназванной "элиты" общества обозвали защитников парламента "тупыми негодяями", которые "уважают только силу", и потребовали от власти признать нелегитимным деятельность Верховного Совета и Съезда народных депутатов, запретить коммунистические и националистические организации и печатные издания — иными словами "раздавить гадину". Шестидесятники, все эти "возьмемся за руки, друзья", поддержали бойню в центре Москвы, и их культура стала культурой ОМОНа и дубинок, ломающихся костей и пробитых черепов, культурой пыток и расстрелов. Я не был удивлен тогда, ибо с раннего детства испытывал к ним неприязнь. Но многие сторонники парламента испытали культурный шок. Среди восставших определенная часть уважала их, верила, что их политические заявления конца восьмидесятых-начала девяностых — всего лишь результат заблуждений, главное они сказали в своих песнях, книгах, фильмах: про свободу, человеческое достоинство и пр. После Октября от этой культуры исходит только запах трупов и серы.

Народившаяся авангардная либеральная культура (носителей коей по аналогии с шестидесятниками прозвали "восьмидерастами") тоже лишила себя развития (при всем зубодробительном цинизме и показном радикализме) — смогла пройти тест на верность, лишилась наиболее последовательных и бескомпромиссных представителей, была подстрижена и интегрирована в культурную партию власти. Отныне о ней можно вспоминать только при попытках закатить беззубые скандалы и срубить приличные суммы себе на хлеб насущный да на никому не нужные акции.

Были и те, кто прикидывали до последнего, к кому примкнуть. Кончаловский совершал утренние пробежки вокруг "Белого дома". Кобзон посетил парламент и встретился с руководством (на всякий случай). Никита Михалков, превратившийся ныне из критика власти в верного царедворца, придворного кинематографиста и глашатая "возрождения" России (о "возрождении" подробнее — в соседних материалах).

Поразительно, но факт. Те, кто в октябре 93-го года запятнали себя поддержкой режима или молчанием премудрого пескаря, получили в награду творческую импотенцию и омертвелость. (Тот же Михалков после прекрасных доперестроечных фильмов и блестящей "Урги" закончил откровенной клюквой "сибирских цирюльников".) Кто-то просто стал представителем наиболее отвратительного варианта масскульта. Многих потенциально ярких художников произошедшая трагедия отвратила от реальности. И рухнули несостоявшиеся творцы в томные пейзажи, в псевдоинтеллектуальные головоломки, в бессмысленные поиски.

Они думали, что раз преступив через кровь, они смогут вернуться в уже привычный и приятный мир — мир кошерных салонов и торжественных сборищ — поучать народ и власть. Но нет, в этом мире все подсчитано. Ницше предупреждал об этом в "Заратустре", в притче о бледном преступнике, который "склонил голову, убивая, он еще и ограбил". Выйдя из пространства этики один раз, надо дальше идти по пути интенсификации имморализма. Испугались… Однако, словно злая насмешка, появились те, кто дали понять, что готовы идти дальше, и если надо — пройти и по костям либеральных интеллигентов. Первым было эссе "Без интеллигентов" Ярослава Могутина, из первого номера "Лимонки", вызвавшее подлинную истерику, но затем подобные тексты и настроения стали нормой даже в либеральных изданиях. И почему-то мои симпатии не на стороне "интеллигентов".

Какой-то из последних фильмов Рязанова (не смотрел) называется, кажется, "Старые клячи". Помните, что делают с загнанными лошадьми? Так теперь и с культурой. И со всей страной заодно.

(обратно)

ПОТЕРЯ ТЕРРИТОРИЙ

30 сентября 2003 0

40(514)

Date: 01-10-2003

Author: Георгий СЕМЕНОВ

ПОТЕРЯ ТЕРРИТОРИЙ

В Верховном Совете, как цели танковой стрельбы, была некая условность. Хотя настоящие снаряды крошили настоящие стены и настоящих, живых людей, все-таки этот расстрел был показательным. Главные, виртуальные, снаряды летели по национальным окраинам России, чтобы там "не возникали, нажравшись суверенитета".

Припомните, к тому времени распад страны уже считался свершившимся фактом. Будто стеклорезом прошлись реформы по границам субъектов федерации. Оставалось только слегка ударить по этим надрезам и пространство рассыплется на куски.

Зелимхан Яндарбиев тогда по всем мировым каналам новостей вещал о конце России. И это было правдой. Сытые, свежие боевики в новеньком обмундировании весело маршировали перед красавцем Дудаевым на главной площади Грозного, чувствуя себя в суверенной Ичкерии миссионерами исламского мира.

По ним, по ним стреляли танки с Краснопресненской набережной в октябре. И те же танкисты, что крутили в стальных башнях ручки наводки орудий на "Белый дом", через два месяца въезжали в Грозный. Потому нам тогда их и не жалко было— плененных, униженных Дудаевым. Столь ненавистным был Ельцин — расстрельщик, что в чеченцах мы видели едва ли не братьев по борьбе. Это потом, когда они стали убивать наших солдат не как ельцинских слуг, а как русских людей по соображениям джихада, в нашем сознании произошли перемены.

Пальба по "Белому дому" вызвала радость у чеченцев и ужас, отвращение других народов от центра — вот каким оказался краеугольный камень "построения новой многонациональной России".

После расстрела парламента чеченским, антироссийским духом прониклись не только татары и башкиры, но якуты, карелы, коми. Со скрытой симпатией они наблюдали за войной в Чечне на стороне боевиков. Многие народы рекрутировали своих молодых людей в Чечню. Недаром главным подрывником московских домов стал татарин Сайтаков.

Тупая, бездарная пальба Ельцина по Белому дому похоронила остатки уважения национальных окраин к русским правителям как таковым. Тогда проявилось самое жестокое начало московской власти, сравнимое разве что с массовыми депортациями. Как будто и не бывало традиции мирного сосуществования и дружбы народов. Самые тонкие, культурные связи между нациями презрелись Ельциным по причине махрового невежества.

Триумф образованщины в государственной власти — вот что такое был расстрел парламента 4 октября.

(обратно)

ПЛЕННЫХ НЕ БРАЛИ

30 сентября 2003 0

40(514)

Date: 01-10-2003

Author: Свидетельство Н. МИСИНА, инженера

ПЛЕННЫХ НЕ БРАЛИ

Когда на Дом Советов пошли танки, нас, больше сотни безоружных, укрыли в подвале. Потом пришли военные, не омоновцы, вывели нас, осмотрели, положили ничком в вестибюле 20-го подъезда. Раненых мы вынесли на носилках. Лежа ничком, я краем глаза видел, как носилки уплывают в комнату дежурных охраны (вход в нее рядом с КПП и входом в вестибюль).

Военные бешено палили в потолок. Среди нас были священники. Они встали во весь рост, закрестились, закричали: "Не стреляйте, не стреляйте!" Перестали.

В тишине я услышал голос врача: "Тяжелораненным нужна кровь". И показал рукой на стеклянные двери комнаты дежурных. И тут же — выстрелы, частые, глухие и, как мне показалось, шли они из-за этих дверей. Я пополз к комнате дежурных. Надеялся на Бога да полутьму. На полпути получил удар в лицо сапогом: "Куда, тварь? — Да кровь, кровь сдавать". Уже в двух метрах от дверей, так и не встав на четвереньки — боялся пальбы, — почувствовал, что ствол уперся мне в шею. "В туалет, невмоготу, пустите". — "Ладно, иди". И, отодвинув меня плечом, военный сам туда прошел.

За дверью — коридор, в нем двери. Нашел туалет. Там аккуратно, штабелем, лежат трупы в "гражданке". Пригляделся: сверху те, кого мы вынесли из подвала. Крови — по щиколотку. Я вышел в коридор. На том его конце, в темноте, стоят какие-то, видны огоньки сигарет. Спасло меня то, что Бог надоумил встать на четвереньки и ползти по коридору, по липкому. Потому что мне вслед стали стрелять. Я услышал: "Ну что, посмотрел?" Свеча у них потухла, и я, изрезав руки об осколки стеклянных дверей, выполз в вестибюль и лег. Вжался в пол. Военные меня не искали. Через час трупы стали выносить...

(обратно)

БТР-ОБОРОТЕНЬ

30 сентября 2003 0

40(514)

Date: 01-10-2003

Author: Свидетельство Л.ЯЦОЛЫ, безработной

БТР-ОБОРОТЕНЬ

Мне потом сказали, что когда эти, безоружные, автобусы захватили и поехали на них в "Останкино", бэтээры их обгоняли. Те им орут: "Ура, мэрия наша!" А солдатики на бэтээрах этих загадочно так им улыбались, даже ласково... Сама-то за дочерью пришла: боялась, что и ее туда понесло. Начала пальбы не видала.

Когда пришла, часть людей уже лежала в роще напротив главной их останкинской дирекции, на той же стороне, где радиоцентр и сама башня. Лежали на палой листве, под перекрестным огнем. Я всю эту рощу проползла. "Нина, — кричу, — Нина!" Нет нигде.

Замечу, тогда люди еще могли уйти. Кто от любопытства, кто, как я, за родных трясся. А кто-то, может, уже тогда боялся выйти из укрытия. Кто за деревом ховается, кто так себе в листьях лежит, смотрит в небо на трассы эти.

Я перебежала на другую сторону улицы Королева. Ну там и вовсе все простреливается. И здесь Нинки нет. И вот тут этот бэтээр увидала. Стоит, прожектором шарит. Где? Да у концертного зала, у самого пруда.

А он постоял-постоял, да и пошел. Было начало одиннадцатого. Так и двинул по улице Королева. Ехал — будто оси проминал: в сторону от пальбы, к башне. Там кто-то в него и швырнул бутылку. Зажигательную, что ли? А он развернулся обратно и, как доехал до начала изгороди останкинской дирекции, открыл огонь. И, как я сразу поняла, не столько по радиоцентру, сколько по роще, где люди лежали. Я уж и сама там была. А никто поначалу и не понял: все увлеклись в небо глазеть. А потом дошло.

Троих — я сама видела — сразу убило. Они как сидели на опушке, так там и легли. Одна женщина из них, в красной куртке, все же немного отползла в рощу. Потом замерла. Я это запомнила потому, что отступать глубже в лес не приходилось: там ведь из дирекции как раз прицельно доставало, а бэтээр давай своей очередью народ по роще гонять. Все бегали туда-сюда и женщину ту топтали, спотыкались об нее. А он только поспевает пулеметное дуло поворачивать: к радиоцентру ходу нет — там свой ужас, а бэтээр играется — назад не дает пройти. Мне потом сказали, что очень кричали мы громко. А мы сами уж и не слышали. Слышали только, как пули в землю входят, так — хрумм, хрумм!

Сколько мы так бегали? Да минут десять. Потом дошло: уж лучше лечь и лежать, будь что будет. Легли, лежим. Вот рядом парень за деревом сгорбился. Бэтээр прошел, а парень уже лежит... Раненые стонут, на голову листья сыплются, ветки, гильзы стреляные.

Потом кто-то его "отвлек": то ли что набросить ему пытался на эти его трубы, через которые он глядит, то ли опять бутылку бросил. Троих он прямо на Королева сразу положил. А мы убежали. Метров пять в одном месте, где густо людей положили, земля аж от крови хлюпала. Пока бежала — видела, как за мужиком впереди меня по асфальту очередь змеилась. Но нет, оторвался.

У метро "Петровско-Разумовская" в темноте мне дуло в грудь уперли эти, в касках, всю обыскали. В метро все на меня глядят круглыми глазами. Что такое? Пришла домой, а там дочь, Нина моя. А у меня и сапоги, и пальто, и руки в крови. Нинка — в обморок...

Сколько погибло? Да человек двадцать — это только в первый момент, никак не меньше.

(обратно)

ИЗ ПОДПОЛЬЯ

30 сентября 2003 0

40(514)

Date: 01-10-2003

Author: Неизвестный автор

ИЗ ПОДПОЛЬЯ

Я был с Руцким до последней минуты, в кабинете приемной. Нас уводили вместе. Появился полковник "Альфы", спокойный, обходительный. "Ребята, давайте без глупостей. Кладите аккуратно оружие, стволы отдельно, патроны отдельно. Если выстрел раздастся, все разнесем в клочья". Охрана стала сдавать автоматы. Один кинул автомат на пол, за что-то он зацепился, и выстрел раздался. Полковник только чуть вздрогнул, повел плечом. Видит, что непроизвольный выстрел. Ничего не сказал.

Я заверяю, что охрана Руцкого вообще не стреляла. У Руцкого автомат был чистенький, внутри ствол белый. Он всем приказывал: "Не стрелять! Только не стрелять!" Дваохранника Хасбулатова, чеченцы, говорят: "Будем отбиваться до последнего!". Их уговорили: "Куда до последнего? Танки лупят!"

Хасбулатов во время штурма перешел в кабинет Руцкого. Оттуда их и вывели. Жену Руцкого эвакуировали еще в воскресенье в безопасное место.

Всех нас повели вместе, группой, на выход. Никаких наручников. "Альфа" обращалась корректно. Полковник сказал: "Я вам в доме обеспечиваю безопасность. А уж снаружи — извините!" Когда вышли, увидел, как подвели Макашова. Всех погрузили в автобус. Я и охрана, мы тоже хотели сесть. Нам сказали: "Стоп! Ждите другой автобус!". Мы остались перед домом, и я помню, как на верхних этажах уже начинался пожар.

Два брата Руцкого, кто-то еще один, не помню, и я решили выбраться на оцепления. Его вроде и не было, проход был открыт. Пошли, вдруг из будки выскакивают двое в касках: "Стой!" Мы побежали. Они — из автомата. Братья и я отвернули, четвертый упал, остался. Нас взяли и погнали к жилому дому на углу, на набережной. Огромный домина. Окна без света, редко наверху где-то светлее. Жители все ушли.

Перед подъездом уже в сумерках очередь — народные депутаты, ополченцы, все пленные. Вокруг бейтаровцы, одни в камуфляже, другие в кожаных пиджаках. Оружия — целый арсенал. А в парадном крики, вопли и выстрелы. "Что там такое?". — думаю. Смотрю, привели Бабурина. Руки ему заломили, прикладом по хребту, поволокли за угол. И там выстрелы. Ну, думаю, убили.

Тут же рядом Сажи Умалатова, какие-то громилы орут на нее, она плачет. Мой ум стал работать. Как выбраться? "Думай, думай!" Вспомнил, в кармане есть ксива от прежних времен с надписью "Аппарат президента". Меня вводят в парадное. Там свет, и на полу трупы, голые по пояс. Почему-то голые и почему-то по пояс. Опять крики, выстрелы. Кого-то на лестнице уложили. Я достаю ксиву и тыкаю ей и в нее начальнику: "Вы что, не видите, кого задержали? Я из аппарата президента!". Начальник пьяный, все страшно пьяные. Выпучил глаза на ксиву, почмокал губами. Прочитал. Взял под козырек: "Извините! Можете идти! Вам не нужна охрана?" А рядом снова кого-то бьют, снова выстрелы. Почему по пояс голые? Может, татуировку искали? Свастики или звезды или какой-нибудь знак Приднестровья?

Я вышел на набережную. Еще два раза по мне стреляли. Я добрался до "Трехгорки", на ее территорию, к цехам. Там нет солдат, станки работают. Я мимо проходной, на пустую набережную. И к Хаммер-центру. "Жив, слава Богу!".

Когда утром начался штурм, только вначале было страшно, когда "бэтээры примчались на скорости, стали блоком и начали лупить все разом. Тогда было страшно. Пули — фьють, фьють! Как в кино. А потом привык к свисту, танки подползли по мосту кажется, шесть — и давай садить.

Приемная у Хасбулатова большая, я только в нее вхожу — а в ней танковый снаряд разорвался! Чудом уцелел, колонна спасла.

С семи утра до трех шла долбиловка. Методично, окно за окном, этаж за этажом. Раненых почему-то тащили с нижних этажей на верхние, мы наружу посылали сигналы: "Просим прекратить огонь!" Ни в какую.

Один корреспондент, кажется, "Интерфакса”, Терехов, взял белый флаг, вышел, двинулся к бэтээру, и его срезали.

Огонь прекратили на два часа, когда к нам приехали Илюмжинов и Руслан Аушев. Не до конца прекратили. Там, где они совещались, пули свистели — и они лежали на полу, лежа переговаривались друг с другом и по телефону с Черномырдиным. А когда ушли, началась такая пальба, такая давиловка — как по рейхстагу! Это потом уж я понял, почему такой огонь: в дом пошла "Альфа".

Сейчас ходят слухи, что Руцкой ждал помощи от Грачева, от Громова — как "афганец" от "афганцев". Ничего он не ждал. Он уже не надеялся на армию. Какие-то вертолеты прилетали, "двадцать четверки", вроде бы нам в поддержку — покружили и ушли. Разве сверху поймешь, что в этом аду происходит. С армией никто не работал. Руцкой в последние месяцы занимался в основном экономикой, и армия отстреляла по нам весь свой боекомплект.

Я вышел из приемной третьего этажа и стал спускаться на первый. На втором еще лежали раненые, их кто-то пытался нести наверх.

На первом этаже — жуткая картина. Сплошь на полу, вповалку — убитые. Это те, снаружи, кто защищал, должно быть, баррикады, и когда по ним саданули бэтээры, они кинулись в дом, на первый этаж, там их наваляли горы. Женщины, старики, два убитых врача в белых халатах. И кровь на полу высотой в полстакана — ей ведь некуда стекать.

Сквозь окно шарахнули из гранатомета — и граната разорвалась на трупах. Кишки, шмотья мяса — на стены, на потолок.

Я поднялся наверх. И тогда опять, как в первые минуты штурма, испытал ужас. Казалось, во время "сидения'' в Доме Советов мы двигались к победе, к полной, к абсолютной. И что же нас погубило? Штурм мэрии и Останкино! Это была дичь, это был полный провал! Стараюсь понять, что вышло.

Мы следили по рации за воскресными событиями в городе. Ловили радиоперехваты. Знали о событиях у “Октябрьской”. О потасовке у Крымского моста, когда толпа — тысяч тридцать — спустилась к нам и даванула на оцепление у мэрии, солдаты не выдержали и разбежались. Да и все оцепление по всему периметру дрогнуло и стало отходить. Это не была ловушка, нет. Просто войска измотались, были распропагандированы, и, когда поток людей снаружи надавил на них, они отступили и скрылись. Люди валом устремились к Дому Советов, в соседние переулочки — с криками, песнями. И в это время из мэрии, из окон гостиницы "Мир" ударили пулеметы по толпе и стали косить, если бы на этом остановиться!

Они первые пролили кровь! Та кровь, о которой говорила Церковь, говорил патриарх! Они бы все сами ушли, от пролитой крови содрогнулись. Уже в окружении Ельцина началась паника. Но это нельзя было остановить! На эту стрельбу защитники "Белого дома" откликнулись штурмом.

Я видел, как бежал приднестровец с пулеметом, "Стой! Остановись!" Он меня оттолкнул!.. Видел, как охрана передергивала автоматы. "Остановитесь!" Меня не слушали.

Руцкой призывал штурмовать мэрию. Это была истерика, эмоциональный взрыв. Разум его помрачился. Нельзя было этого делать! И мэрия была взята с применением оружия.

Дальше — Останкино! Ведь там наши почти не стреляли. Этот грузовик, который долбил дверь! И единственная граната из гранатомета! А в ответ десятки бэтээров расстреливали толпу.

Это был конец. Это дало Ельцину козырь. Так возникла ситуация "вооруженного мятежа".

Страшная динамика событий с момента ельцинского указа включала в себя множество экспромтов и взрывов. Конечно же, нельзя было остановить эту динамику в момент воскресного прорыва оцепления.

Потом мне Руцкой признался: "Да, мной овладели эмоции! Нельзя было им поддаваться!" Когда его и Хасбулатова сажали в автобус, чтобы везти в Лефортово, Хасбулатов был спокоен, а Александр Владимирович плакал. Эмоции выходили слезами.

Я вынес из "Белого дома" несколько аудиокассет с записью перехватов, в которых полная картина штурма. И одну кассету иностранного журналиста, где видеозапись штурма. Все это сейчас в надежном месте.

Первые два дня я скрывался. Было страшно выходить наружу.

Сейчас я уезжаю из Москвы. За пределы России, не слишком далеко.

У меня будет время повспоминать и подумать.

(обратно)

ЧЁРНАЯ БАРЖА

30 сентября 2003 0

40(514)

Date: 01-10-2003

Author: Свидетельство П. АРТЕМЕНКО, пенсионера

ЧЁРНАЯ БАРЖА

Я отставной майор МВД, работал в кадрах в Главмедуправлении Москвы, а до недавнего времени подрабатывал к пенсии вохровцем в больнице имени Склифосовского. А дочь моя живет от Дома Советов, рукой подать, через Москва-реку.

Первое. В московских клиниках знакомых у меня по прежним временам много, и я знаю из первых рук, что тяжелораненых и собственно погибших туда из Дома Советов почти не поступало. Пять московских моргов забиты, да, но все это дало Останкино и прилегающие к Дому Советов дворы. Там много народу покосило. А вот знаменитая областная клиника — МОНИКИ — получила даже указание развернуть целый госпиталь для приема раненых из Дома Советов, да, как оказалось, зря... Наш "Склиф" принял около 350 раненых, но большинство — старики, женщины, случайные прохожие, угодившие под очередь, даже дети. То же в 66-й, 33-й (83 раненых), не говоря о переполненной 7-й детской в Тушине. Причем, что характерно, ОМОНом взяты под охрану, кроме "Склифа", еще и 33-я, 67-я, Боткинская.

Второе. На моих глазах с вечера 4 октября и далеко за полдень 5-го здание Дома Советов горело, и никто его не пытался тушить. Очаги внутренних пожаров наблюдались и после.

Третье. Три ночи с 5-го на 6-е, с 6-го на 7-е, с 7-го на 8-е моя дочь видела ночью на Москве-реке суда с широким остовом, возможно, баржи и теплоход, в которые из здания Дома Советов военные перегружали что-то, переносили в мешках и на широких полотнищах. Дочь наблюдала все это в театральный бинокль, но выйти из дома и рассмотреть поближе и думать не приходилось: комендантский час, строго.

Сопоставив эти три обстоятельства, я допускаю, что это вывозились останки погибших в расстрелянном здании, не спасенных раненых, которым просто дали догореть в огромном пожаре в верхних этажах.

(обратно)

ЛОВЦЫ ЧЕЛОВЕКОВ

30 сентября 2003 0

40(514)

Date: 01-10-2003

Author: Свидетельство Д. КОТОМКИНА, выпускника Московской консерватории

ЛОВЦЫ ЧЕЛОВЕКОВ

...Сначала приходит звук. Жестяное нестройное стаккато, напоминающее о дожде, ударяющем в крышу, о приближении грозы. (Каждая трагическая эпоха имеет, убежден, свою звуковую доминанту. Надвигающийся лязг никелированных, друг друга задевающих краями омоновских щитов и мембранные команды карателей на фоне пулеметной пальбы запомнятся русским так же, как топот чоновских продотрядов, как скрип тормозов черных "марусь" Большого Террора.) Сидя на крыше одного из коммерческих киосков возле станции метро "Баррикадная" 29 сентября сего года, в 19.30, я вижу, как одна из четырех сверкающих, лязгающих, ощеренных дубинами когорт идет на народ в упор, начав движение от цоколя "высотки", другая надвигается слева, от Садового кольца, третья — справа, с Красной Пресни, четвертая... о, ее мы тоже скоро увидим: она мистически материализуется за нашими спинами, отгородив нас от метро. Это случится скоро, очень скоро.

Пока же они освобождают от народа проезжую часть. Это дается им почти без усилий: люди просто не понимают, что их хотят сжать на малом пространстве до наиболее удобной для избиения плотности. Когорты смыкаются. Очутившись метрах в ста от входа в метро, толпа начинает сопротивляться. Несколько минут народ и ОМОН топчутся "стенка на стенку". ОМОН сильнее. У него щиты, "члены ОМОНа" (так они сами себя официально величают) выстроены в четыре ряда.

Они применяют свой излюбленный прием: надавив на толпу, "выпрямив" чуть не под прямым углом припавших к их щитам людей, несколько омоновцев одновременно наступают им на ноги и — толкают. Люди — человек пятнадцать зараз — валятся на асфальт, в грязь. И тут прелюдия заканчивается. Вступают ударные. У них продуманная тактика. Четвертая когорта отсекает людей от метро. Совместно с первыми тремя она создает "котел". Тех, кто в нем остается, избивают резиновыми дубинами омоновцы из третьей и четвертой шеренг. Таких "котлов" заваривается несколько. Один из них — прямо у подножия моего наблюдательного пункта. В "котле" — одна женщина и трое мужчин. Они втроем работают, как слаженная машина: сдавливают этих четверых щитами и наносят удары по ногам. Потом отпускают. Женщина падает, барабанные перепонки разрываются от ее крика. Один из мужчин, старик в очках, падает тоже. Женщина, скорее всего, просто случайно попала в котел. У нее ухоженная прическа, на ней дорогая "кожа". Ей везет: один из мужчин, прикрыв от ударов, позволяет ей выползти из "котла". Его сваливают толчком щита. Старик, теряя очки, поднимается на ноги. Он бросается к ним: "Что вы! Что ж это... Не бейте!" Через несколько мгновений, с лицом, рассеченным острой кромкой щита, подсеченный ударами дубин по ногам, он ужом уползает во тьму между палаток.

Этим двоим приходится плохо. Их бьют и дубинами, и ногами.

Крики, нестерпимые женские крики сотрясают воздух. Это контрапункт. Грохот омоновских щитов, глухие звуки, производимые непревзойденной резиновой, со стальным сердечником дубиной российской демократии, врезающейся в плоть, шипение химических "дымовух", кидаемых ими в толпу, металлический голос, зазывающий людей войти в метро (как?), — подголосья в никем еще не написанном концерте № 1400 для ударных с оркестром.

На последнем его аккорде я, избитый, спасающийся от ударов, перемахнув через турникет (предусмотрительно сдвинувший свои обутые в резину клешни), поскользнулся в крови. Это давешний старик, разбрызгивая тяжелую кровь, всем телом пал на черный резиновый поручень эскалатора.

Я уже не помню, били нас в вестибюле станции или нет.

(обратно)

СКВОЗЬ СТРОЙ

30 сентября 2003 0

40(514)

Date: 01-10-2003

Author: Свидетельство Г. ВЕРШИНИНА, безработного

СКВОЗЬ СТРОЙ

Я шел сдаваться. Сам в штатском, оружия в руках не держал.

Дым, гарь, дышать нечем, от жары глаза лопаются. Сквозь пелену слышу: "Вас группа Альфа" выведет". Точно, вывели. Навстречу омоновцы: "Стойте здесь, у лестницы. Сейчас автобус подойдет, мы вас до метро подвезем". Сели на ступени у набережной, под дулами.

Позже-то до меня дошло, что мы автобуса ждали, а омоновцы — сумерек. Подняли тогда нас, пятьсот человек, и говорят: "Ну, идите". Пошли не к мэрии, а направо, в сторону жилых домов. Прошли шагов двести, а нас раз — и в огневые клещи. Палят в упор, под ноги, и сверху, с крыш. Ни вперед, ни назад. Кто-то нам кричит: стоять, стоять! Смотрим: в подворотнях — омоновцы. "Да нас отпустили...". "Какое там, — отвечают, — отпустили! Сейчас будем на автобусе кататься. Ну-ка давайте в подъезд". Зашли человек сто, плотно набились. С улицы опять слышится пальба. Заскакивает один наш вслед, шепчет: "Они того, что рядом шел, убили. В голову. Сейчас всех перебьют".

Подъезд, оказалось, сквозной. Вывели во двор. Только хотели мы разбежаться, а они опять давай палить. Двое упали. Нас человек десять забежало в подъезд, спрятались за мусоропроводом. Омоновец с первого этажа дал по нам несколько одиночных, орет: "Лежать, суки, кто высунется, первого грохнем!" А во дворе опять пальба. Мелькнула мысль: может, это тех, кто с нами, крошат, а потом и за нас возьмутся?

Через минут десять пальба закончилась. Командуют: "Из подъезда — на выход!". Построили в колонну, руки за голову. Вывели в следующий двор. Командуют: "К стене! Руки на стену! Ноги расставить!". И давай шмонать. Вынули, или, вернее сказать, украли все: деньги, документы. Была с нами одна женщина, лет пятидесяти, в красном плаще. Так с нее сняли все кольца, вырвали серьги из ушей. Упала в обморок. Омоновец толкнул ее ногой. Села, раскачивается. А на щеках, на шее — кровь: мочки ушей разорваны…

Опять построили, вытолкали в следующий двор. Тут уже много народу! Все знакомые лица, вместе на ступенях Дома Советов автобуса ждали, их тоже шмонают, держат под дулами, бьют. “Лечь! — командуют. — Встать! Лечь! Ползком!”

Человек семьдесят ложатся ничком, встают, ползают. Омоновцев человек двадцать. Среди пленных много женщин, есть депутаты, есть люди в камуфляже. Омоновцы выстроились в две шеренги, лицом к лицу. Нас буквально прогнали сквозь строй, били, в том числе и женщин, ногами, прикладами. Особо люто били этих, в камуфляже. "Вы, — таким омоновцы кричали, — наших братьев убили, суки!" Потом пошли в ход дубины. У некоторых омоновцев от усердия даже их белые шлемы сваливались с головы, так пять раз нас всех прогнали сквозь строй. Я уже поминутно стал терять сознание.

Наконец подогнали автобусы, небольшие, желтые, на двадцать сидячих мест. В один буквально швырнули женщин, в другой — тех, кто в камуфляже, в третий — нас, кто в гражданке. А было всего нас человек сто пятьдесят: до того еще столько же избитых и обобранных успели подогнать. Покидали в автобусы, как сельдей в бочку. Привезли в отделение милиции, причем в дальнее, долго ехали. Когда вывели нас из автобусов, омоновцы, что следовали за нами на грузовике, снова стали нас избивать — и дубинами, и ногами...

В отделении нас всех переписали, сняли отпечатки пальцев. Тут я уже надежно потерял сознание. Очнулся в Склифе. Выглянул в окно — а во дворе два омоновца стоят. Хохочут, курят. Они в тот же день и выгнали меня и нескольких таких, как я, белодомовцев, на улицу. Чтобы не было свидетелей, что ли? За полчаса до этого я мочился кровью. В зеркало глядеть было страшно.

Вот так я проехался на автобусе.

(обратно)

СМЕРТНИКИ ГАЙДАРА

30 сентября 2003 0

40(514)

Date: 01-10-2003

Author: Свидетельство Н. ШЕПТУЛИНА, работника музея

СМЕРТНИКИ ГАЙДАРА

Когда бэтээры проезжали первую баррикаду, что была еще впереди Горбатого моста, кто-то бросил в них бутылку с зажигательной смесью. Не попал. Следующий бэтээр этого человека просто раздавил. В короткие минуты перемирия я из окна третьего этажа Дома Советов хорошо видел погибшего: проткнутая костями зеленая куртка, выдавленный на асфальт из рукавов и штанин кровавый фарш... После этого уже ничему не удивлялся.

Несколько позже из окна второго этажа, из фойе, я видел пятерых, прижавшихся к забору стадиона "Красная Пресня". Сели наземь, не бегут. Мы с еще одним выскочили на балкон. За нашими спинами пулеметы крошили стены, поднимая облака каменной крошки. Преодолевая глухоту, мы им заорали: "Прячьтесь, ведь убьют!" Пыль осела, и мы увидели: эти пятеро как сидели, так и легли. Среди них была женщина...

А еще через час к нам в фойе второго этажа заскочили четверо совсем молодых. Спрашивают: "Можно мы посмотрим?" Я себя ущипнул за руку, как в бреду: "Да на что смотреть-то? Как вы здесь, откуда?" А девушка отвечает: "Разве вы не слышали? Выступал Гайдар, призвал выходить на улицы, защищать демократию. Меня вот мама и отпустила...'' Мы стояли за толстым простенком. Они отошли от нас, и тут же бэтээры начали стрелять по теням в окнах. Девушку буквально разорвало пополам. Верхняя часть ее туловища откатилась чуть ли не под ноги мне. Оставила на паркете длинный, жирный кровавый развод... Я не запомнил лица девушки. Совсем молодая, коротко стрижена, джинсовая куртка. Пусть ее мама скажет спасибо Гайдару.

(обратно)

РАССТРЕЛ НАПОКАЗ Газета "МЫ И ВРЕМЯ", 1993 г.

Николай Анисин

30 сентября 2003 0

40(514)

Date: 01-10-2003

Author: Николай АНИСИН

РАССТРЕЛ НАПОКАЗ Газета "МЫ И ВРЕМЯ", 1993 г.

Я уходил из разгромленного Дома Советов четвертого октября в 17.30. По вестибюлю двадцатого подъезда плыл пороховой дым. Пол был усыпан битым стеклом. Под стекляшками там и тут темнела кровь.

На улице пороховой дым был гуще, чем в вестибюле. По верхним этажам еще палили с трех сторон. Палили из орудий и пулеметов.

Двое моих знакомых покинули Дом Советов на рассвете следующего дня. Они отсиживались на шестом этаже, который не обстреливался. Но по этажам выше седьмого орудийно-пулеметный огонь велся до самого их ухода. Расстрел здания парламента продолжался почти сутки. Кого и что расстреливал Ельцин, расстреливая Дом Советов?

21 сентября, слушая в 20.00 указ о роспуске Съезда и Верховного Совета, я полагал, что в это время вся связь в здании парламента уже отключена, и что спецназ из службы безопасности президента, по-тихому сняв жалкую депутатскую охрану, выводит из Дома Советов Хасбулатова и его коллег. Но телефоны в парламенте отзывались. И по одному из них мне сказали: скоро состоится заседание президиума Верховного Совета.

Я успел к окончанию заседания. Зал президиума был набит журналистами. Зачитывалось решение об отрешении Ельцина от должности. Руцкой заявил о принятии им к исполнению обязанностей президента. В полночь началась сессия Верховного Совета. Никакой матрос Железняк на нее не прибыл. Тысячи людей, собравшихся к парламенту, никто не пытался разогнать.

После того как Руцкой объявил народу с балкона, что не подчинившиеся ему силовые министры уволены и вместо них назначены Ачалов, Баранников и Дунаев, я сел в машину приятеля, и мы поехали по Москве. Шел четвертый час ночи. Около Минобороны было безлюдно. На Лубянке — тоже. В штабе внутренних войск горели только окна в кабинете командующего. В казармах спецвойск все окна были темны. Отделения милиции работали в обычном режиме. Я ничего не понимал. Если Руцкой с Ачаловым выедут сейчас в две благосклонные к ним воинские части и приведут с собой по два батальона, которые обязаны по закону исполнять их приказы, кто помешает им к началу рабочего дня занять все правительственные особняки и не пустить Ельцина в Кремль?

К пяти утра я вернулся к Дому Советов. Людей около него не поубавилось. Горели костры. Строились баррикады. Формировались отряды добровольцев по охране парламента. Руцкой и Ачалов, сказал мне знакомый депутат, ни в какие части не поехали. Решено не дергаться: Ельцин на бумаге совершил госпереворот, мы на бумаге его подавили, и теперь пусть выскажется народ.

Голос народа не раздался ни 22, ни 23 сентября, ни в последующие дни. Народ, то есть абсолютное большинство граждан РФ, восприняло противостояние Кремля и Дома Советов абсолютно равнодушно. Массовых акций в России не случилось ни в поддержку Ельцина, ни в защиту упраздненного им высшего органа власти. Народ безмолствовал...

24 сентября, в пятницу, я позвонил в несколько областных Советов, не смирившихся с госпереворотом, и задал вопрос: "Вы объявили указ Ельцина не действующим на вашей территории и что собираетесь делать дальше?" Отвечали мне везде одинаково: ничего, будем сидеть и ждать, как развернутся события в Москве, ибо повлиять на их ход каким бы то ни было действием невозможно. Парламент столь же непопулярен в народе, как и президент с правительством, и желающих бастовать, митинговать и осуществлять блокаду столицы в интересах депутатов найти трудно.

Первая неделя словесной войны между исполнительной и законодательной властями закончилась вничью. Но в Москве ничья была в пользу парламента. Очевидным это стало в выходной день, когда демократы созвали проельцинский митинг. К его началу был приурочен концерт Ростроповича, но и при всем том на него собралась примерно половина от того количества москвичей, которые каждый день приходили к Дому Советов. По оценкам социологов из Академии наук, к 25-26 сентября Ельцин сохранил лояльность к себе пассивного большинства Москвы. Но к этому же времени на его стороне готовы были действовать 35, а на стороне парламента — 65 процентов политически активного меньшинства столицы. Я не могу ни доказать, ни опровергнуть этот вывод, но смею свидетельствовать: у стен Дома Советов за неделю после госпереворота я увидел множество лиц, которые никогда прежде не мелькали на акциях оппозиции. К хорошо известным мне активистам "Трудовой Москвы" и участникам патриотических съездов изо дня в день присоединялись все новые и новые люди. Причем значительная их часть была молода и прилично одета. Ряды активных сторонников парламента увеличивались за счет пассивного ранее московского большинства. Но и это не все. В Дом Советов со всей страны ехали люди, умеющие воевать. Ехали офицеры и рядовые, прошедшие "горячие точки", казаки. Дом Советов стягивал к себе всех недовольных и разочарованных режимом Ельцина и постепенно превращался в штаб массового гражданского сопротивления исполнительной власти. И никакие обычные меры пресечения этого сопротивления уже не помогали. В Дом Советов перекрыли подвоз продуктов. Но их несли в ящиках. Отключили свет. Но туда неведомо откуда везли солярку для дизельной электростанции, а один молодой человек, пожелавший остаться неизвестным, доставил бензиновую мини-электростанцию.

26 сентября, в воскресенье, Ельцин заявил по ТВ, что еще чуть-чуть — и Хасбулатов с Руцким останутся одни в здании парламента. А в понедельник у Дома Советов состоялся самый массовый за всю неделю митинг. Ничья при словесном противостоянии теперь была явно в пользу парламента, и Кремль уже не мог изменить ситуацию, не прибегнув к силе. Во вторник, 28 сентября, Дом Советов был наглухо изолирован от внешнего мира техникой и внутренними войсками. Изолирован под предлогом ограждения москвичей от вооруженных боевиков, засевших в парламенте.

На четвертый день блокады, 1 октября, я проскользнул в Дом Советов через три кордона, затесавшись в группу иноземных журналистов, и после пресс-конференции Руцкого и Хасбулатова пару часов разговаривал там с "засевшими боевиками". Весть о том, что пришел человек с воли и на волю уйдет, пронеслась по этажам, и мне вручили на вынос два десятка записок. Вот некоторые из них.

"Женя! Аля и Федор! Крепко вас целую. У меня все хорошо. Не волнуйтесь. Еще раз целую и обнимаю. Миша. Папа".

"Людмила Дмитриевна! Передайте моим — жив, здоров и невредим. У Владимира Степановича тоже все в порядке. Сообщите его жене".

"Мам! Не горюй и не беспокойся. Я тебя люблю. Позвони, пожалуйста, Ольге".

"Отец! Если Ира еще не приехала, узнай у сына — есть ли у него деньги на еду. Или лучше забери его к себе".

Когда, набирая телефоны разных городов, я зачитывал эти записки, то уже знал, что оцепленных в Доме Советов обычных неробких мужчин новоявленные комиссары Грачева представляли личному составу подмосковных дивизий как уголовный сброд, который пытает в подвалах заложников и для которого не надо жалеть снарядов. Пропаганда, как мы знаем, сработала — снарядов никто не жалел.

Блокада парламента длилась пять дней. Пять дней исполнительная власть ограждала Москву от "боевиков". И пять дней тысячи москвичей бились о стальные ряды оцепления, пытаясь пройти к Дому Советов. Словесная война двух властей (бывший президент — бывшие народные депутаты) сменилась дубинно-кулачной войной Кремля с народом. 28 сентября два десятка тысяч сторонников парламента сумели подойти к первой цепи ограждения, но были газом и дубинками оттеснены по улице Заморенова, а затем часа три ОМОН гонялся за ними по улице 1905 года и Садовому кольцу. 29 сентября никого из десятков тысяч не пустили дальше площадок у выходов из метро "Баррикадная" и "Улица 1905 года". Солдаты дивизии Дзержинского перекрывали проходы, а солдаты ОМОНа били подряд всех, кто толпился у этих проходов. Причем били не только на улицах, но и в станциях метро. 30 сентября оттесненная с "Баррикадной" толпа вышла к Пушкинской площади, но и оттуда была изгнана смертным боем — несколько искалеченных ОМОНом увезла "скорая". 1 октября избиения демонстрантов продолжились на "Баррикадной", а 2 октября произошли на Смоленской площади.

Дубинно-кулачная война тоже закончилась вничью: Кремль бил сторонников парламента, они отступали и снова наступали. И эта ничья снова была не в пользу Кремля. 2 октября, когда ОМОН стал разгонять митинг на Смоленской, народ взял в руки стальные прутья и камни, и омоновцы впервые за пять дней побежали. Садовое кольцо рядом со зданием МИДа было перегорожено баррикадой. Сначала одной, а потом еще тремя. Рядом с баррикадами задымили костры и появились кучи камней: демонстранты готовились к отражению атаки ОМОНа. Но она не последовала ни днем, ни вечером. Многотысячные части внутренних войск и милиции почему-то медлили. Почему? Устали от пятидневных стычек? Испугались камней и огня? Неведомо. В 21.00 демонстранты добровольно оставили занятую площадь, и через час на ней появилась техника, которая принялась разгребать баррикады.

Я разговаривал с теми, кто строил баррикады на Смоленской. Среди них был учитель, получающий 30 тысяч, и директор ТОО, зарабатывающий 200 тысяч в месяц, среди них был 18-летний студент Бауманского университета и 73-летний пенсионер с Пятницкой.

Такие же люди пришли 3 октября, в воскресенье, и на Калужскую площадь. Ельцин в своем обращении к стране после расстрела Дома Советов заявил, что воскресные беспорядки в Москве были заранее спланированы и организованы. Но не сказал, как мифические организаторы этих беспорядков, не имея возможности выступить по радио и ТВ, смогли собрать на Калужской площади около 100 тысяч человек. Информация о митинге на этой площади была только в листовках "Трудовой России", которые распространялись задолго до 21 сентября. Притом распространялись в весьма ограниченном количестве.

Сбор на Калужской удался не потому, что о нем широко объявляли, а потому что о нем активно узнавали. У "Баррикадной" бьют, на Пушкинской бьют, на Смоленской бьют — больше трех не собираться. Где можно собраться? Сбор на Калужской произошел стихийно. Как и стихийно произошло оттуда шествие к Дому Советов.

Выходы из кольцевой и радиальной станции метро "Октябрьская" в 14.00 были открыты. Но проход на Калужскую площадь был закрыт двойными шеренгами солдат, просочиться сквозь которые было невозможно. Люди, выходя из метро, растекались по тротуарам и держались абсолютно покорно, наученные многодневным битьем.

Сейчас среди оппозиции в ходу версия о том, что прорыв демонстрации от Калужской до Дома Советов был подстроен, что власти сознательно дозволили прорыв, дабы заявить потом о массовых беспорядках. С моей точки зрения, эта версия абсурдна. Когда шеренги солдат в оцеплении были прорваны в одном месте и когда рассеянные по тротуарам группки людей слились на площади и повернули на Садовое кольцо, образовалась колонна, численность которой показалась мне невероятно огромной. Огромность колонны поразила, видимо, не только меня, но и солдат ОМОНа, перекрывших Крымский мост. Они добросовестно пытались сдержать колонну, но дрогнули, не видя конца и края наплывавшей на них массе людей. Второй омоновский кордон за Крымским мостом выглядел еще более напуганным, чем первый, и, почувствовав, что бесконечный поток демонстрантов не остановится перед выстрелами начиненных газом пуль, обратился в бегство, не вступая в драку. На третьем кордоне у Смоленской площади была выстроена тьма войск с водометами. Их решимость остановить колонну можно оценить по числу пострадавших демонстрантов. Стычка у Смоленской была жестокой. Но решимость войск оказалась меньшей, чем решимость колонны. Войска побежали. Побежали по Садовому и по Арбату, и тот испуг, который читался на лицах рядовых и полковников, убедительно доказывал, что дозволения на прорыв от начальства не исходило.

У Дома Советов победно-восторженную колонну демонстрантов накрыли автоматные очереди. Стреляли со стороны мэрии. Стреляли по безоружной толпе. Это почти не испортило праздничного настроения и не насторожило ни саму колонну, ни встречавших ее с балкона Руцкого и Хасбулатова.

Некоторые из оппозиционных политиков ныне утверждают: если бы не случилось нелепого взятия мэрии и глупейшего похода на Останкино, не было бы никакого расстрела Дома Советов. Так это или не так? Штурм мэрии и поход на Останкино послужили поводом для стрельбы по парламенту, но таковой повод мог появиться сам собой (бушевала стихия) или мог быть создан специально (впереди была целая ночь).

Предотвратить расстрел Дома Советов могла только организованная кампания гражданского неповиновения. Около Дома Советов 3 октября не было ни миллиона, ни даже полумиллиона москвичей из всей девятимиллионной Москвы. Но того количества людей, которые находились там, было вполне достаточно, чтобы перекрыть все движение в центре (милиция там испарилась), устроить пикеты на главных улицах, заклеить полгорода листовками и плакатами с призывами к восстановлению законности. Парламент мог выстоять, если бы его сторонники после взятия мэрии отправились не митинговать к телецентру, а наступать на центры власти. Наступать с лозунгами или с автоматами, которых немало было в подвалах Дома Советов.

Расстрел парламента не являлся местью за боевые действия оппозиции. Их, по сути дела, не было. Макашов приехал в "Останкино" всего с двумя десятками охранников, и вспыхнувший там после взрыва гранаты автоматный огонь велся в основном "Витязем". Пострадали от него в первую очередь безоружные люди. Стреляя по Дому Советов, Ельцин стрелял по недовольным его режимом и по их готовности к сопротивлению его политике.

То, что произошло в Москве и стране с 21 сентября по 3 октября, показало: недовольных режимом много — и в столице, и в провинции, число их растет, и активность тоже растет. Промедление с демонстрацией силы означало бы постепенный крах режима. И во имя его спасения такая демонстрация состоялась.

В интервью "МК" министр обороны Грачев сказал, что атака на Дом Советов началась "тогда, когда на таманцев пошли четыре бэтээра оппозиции". Но я своими глазами видел, как армейские БТВ, врываясь на улицу со стороны мэрии, начали палить по группкам безоружных людей у костров на площади, а бэтээры, подошедшие со стороны набережной, открыли огонь, не дожидаясь никакой атаки.

Во время блокады Дома Советов рядом с ним круглые сутки стоял желтый броневик, который беспрестанно вещал о дарованных Ельциным льготах депутатам и аппаратчикам ВС, призывая тех и других покинуть Дом Советов. Перед атакой ни этот желтый, ни какой-либо другой броневик с громкоговорителем не появился и не предложил защитникам парламента сдать оружие. Через два часа боя Руцкой, пишу это со слов депутата Воронина, позвонил Черномырдину и предложил начать переговоры о прекращении огня. Тот ответил: огонь прекратится, если будет сдано оружие и вывешен белый флаг, то есть предложил сдавать оружие под пулеметно-артиллерийским огнем.

Расстрел Дома Советов был именно демонстративным расстрелом, рассчитанным на показ всей стране, и на то, чтобы напугать всех недовольных режимом и заткнуть им рты. Расчет этот оправдался. Гора трупов в обгорелом здании парламента сделала свое дело. Сопротивление режиму заглохло.

(обратно)

ГВОЗДЁМ НА ЗАКОПЧЁННОЙ СТЕНЕ... Газета "МЫ И ВРЕМЯ", 1993 г.

Александр Проханов

30 сентября 2003 0

40(514)

Date: 01-10-2003

Author: Александр ПРОХАНОВ

ГВОЗДЁМ НА ЗАКОПЧЁННОЙ СТЕНЕ... Газета "МЫ И ВРЕМЯ", 1993 г.

Дубины дробят черепа. Колючка на проспектах Москвы. Танки лупят прямой наводкой по парламентариям. "Бейтар" срывает с пленных одежды. Бьет по печени, пускает пулю в живот. Громят газеты. Доносчики от культуры требуют арестов и казней. Ночью по липким улицам — громилы с автоматами. Облавы, поборы, побои. Министры и генералы, мерцая белками, запугивают. Страх, всеобщий, огромный, внесословный, как дым от сгоревшего Дворца, вполз в квартиры. Нация без противогазов полной грудью вдыхает смрадный воздух страха.

Опять, как два с половиной года назад, заработал, завертелся сепаратор, отсеивая, отбрасывая в стороны пустотелых предателей, трусов, оставляя в центре фигуры и личности с удельным весом золота. В эти жуткие дни главная задача — не политическая, не групповая, а личностная, нравственная. Человек раскупоривает сокровенные, на последний случай оставленные сосуды совести, чести, одолевает ими, Бог весть из каких хранилищ почерпнутыми от бабки, от детской сказки, от Пушкина, от убитого под Москвой ополченца, животный страх, мрак духовный.

Личный героизм одиночек драгоценнее в эти дни любых корпоративных и партийных деяний. Нравственно уцелевшие личности складываются в группы. Группы — в движения. Движения — в сословия. И нация, народ, подымаясь над страхом, продолжают свою историю и культуру.

Главное злодеяние даже не в том, что сгорел страшным пожаром небоскреб в центре Москвы, и не в том, что танки уничтожили демократический институт, показав омерзительный фарс затеянных перемен и реформ. Сила злодеяния в том, что вновь из глубин русской жизни, из национальной психологии всплыли донный ужас, реликтовая память о непрерывном, довлеющем в русской истории насилии. Ельцинисты выдавили из душ это знакомое, на краткий миг преодоленное состояние, сделали его устойчивым, главным. Теперь, на сто лет вперед, все, что ни случится в России — реформа, написанная книга, политический лидер, — будет искажено в ненатуральной, уродливой оптике страха.

Чтобы удержать страну в повиновении после содеянного злодеяния, победители должны запустить индустрию страха, фабрику насилия, давить в народе чувство протеста и отвращения к ликам и касках и шлемах, к расстрельникам и садистам.

Социальная жизнь страны должна приготовиться к тому, что ее последовательно, по известным рецептам, начнут трансформировать в фабрику страха. Социальная жизнь должна приготовиться к тому, чтобы выделить в себе области, не подвластные страху, даже если эти области придется спустить в подполье.

Авария Чернобыля отметила начало русского либерализма. Пожар "Белого дома" отметил его финал. С русским, горбачевского настоя либерализмом покончено на столетие.

Горбачев в своем злом легкомыслии, не зная страны, которой ему довелось управлять, начал с либеральной политики, оставив либерализацию экономики на потом. Итогом либеральной политики, помимо распада СССР и серии межнациональных войн, явился выход в общественную жизнь реальных интересов, сословных тенденций и классовых чаяний. По мере того, как внедрялись свободная экономика и либеральный рынок, усиливалось стихийное перераспределение собственности, все большие слои, страдая от экономического либерализма, проявляли сопротивление. Парламент и съезд — естественные, демократические институты — аккумулировали это сопротивление, консервативно, в интересах страдающей нации противодействовали либерализации экономики. Сломить сопротивление парламента и резко либерализовать экономику оказалось возможным, только положив конец либеральной политике. Диктатура в самых жестких и свирепых формах — единственное условие, при котором возможно предстоящее несправедливое перераспределение собственности. Террор — единственное условие, которое может удержать обездоленное большинство от социального негодования и взрыва.

Либеральная идея, оставив след копоти на фасаде "Белого дома", улетучилась из русской действительности, как кошмарный сон.

Разгром парламента, выражавшего общественный протест, нежелание народа расставаться со своей долей собственности в угоду малочисленным олигархам, — этот разгром в первую очередь уничтожил коммунистические и патриотические течения, взывавшие к социальной и национальной справедливости. Следующий удар неизбежно будет нанесен по либералам, тому гуманитарному слою, который возможен лишь при свободомыслии, при либеральной политике и абсолютно невозможен при диктатуре. Уничтожение политического либерализма парадоксально началось с ликвидации консервативного полюса, а завершится подавлением либералов как предельных выразителей либеральной политики.

Неудивительны тревога и возмущение в среде демократических гуманитариев, протестующих против диктатуры, защищающих своих недавних политических соперников, чьи консервативные газеты и партии оказались закрытыми. В них говорит не только этика интеллигентов, но и политический инстинкт, пророчащий им злую долю. Опыт 20-х годов учит их назидательно и страшно.

Только безумцы, люди свирепого измерения, требуют диктатуры. Они сами и есть диктатура, ее цепи, дубины, наручники.

В наступившем периоде роль Православной церкви будет мала. Разговоры о духовном возрождении кончились торжеством палачей, казнями безоружных атеистов и православных. Патриарх, посетивший Америку, вслед за Грачевым и Черномырдиным не поднялся в дни московской беды над уровнем премьер-министра и мэра. Он не взял в руки икону, не возжег свечу, не возглавил крестный ход к стальному оцеплению, не поднял золотое Евангелие навстречу стреляющим танкам, не проклял бейтаровцев. Он чем-то вдруг заболел, зарылся в пуховик, внесенная в Елоховский храм Владимирская Божья Матерь осветила присутствовавших в храме Шумейко и Лужкова. Беда родному православию, у которого иерархи окормляются за морем.

Интеллигенцию поджидают черные дни. Она расколота, и одна половина изгрызла другую. Все иллюзии и надежды, вся возможность духовного делания разбились о цензуру, о запреты газет, о лицемерие и ложь, замешанные на страхе и подлости. Одну часть интеллигентов, патриотов и либералов, стремящихся жить по совести, ожидает чахлое, внекультурное прозябание. Другую часть, настроенную конформистски к режиму, ждут тошнотворный триумф и скорая деградация.

Армию не жалко. Она, когда-то великая Советская Армия, погибла в Афганистане, когда ее предал режим, отдал ее на растерзание либералам. Ее уничтожили в августе 91-го, выставив на поношение. Ее рассекли гигантским топором после распада СССР, отдали в услужение воюющим сепаратным режимам. Российская армия, лишенная боевых группировок, театров военных действий, полководцев и идеологии, одержала свою первую победу на мосту через Москву-реку, уничтожая из танков парламент. Эта победа наложит липко-красный отпечаток на всю будущую историю армии, сделает ее в сознании народа карательной. Нет такой идеологии, кроме идеологии наемников, которая могла бы освятить стрельбу из танков и бэтээров по соотечественникам.

Страной правит хунта, узкая группа "силовиков". Не случайно первое заседание правительства, когда в “Белом доме” еще добивали раненых, было посвящено военной доктрине. С разрушения “Белого дома” начинается бурное военное строительство.

Военное строительство в обнищавшей стране стоит колоссальных средств, бюджет будет перенапряжен. Резко снизятся невоенные программы. Налоги увеличатся, причем доля федеральных налогов возрастет, а регионы вынуждены будут расставаться со значительной долей своих доходов. Конверсия будет урезана. Надежды на мирный ВПК, как и надежды на миролюбивый танк, испарятся.

Армия нужна для поддержания власти. Власть, традиционная для России, — централизм. Региональный либерализм испарится вместе с героическим Илюмжиновым. Концентрация ресурсов урежет свободу автономий.

Парадоксальным образом хунта придет к той политике, которая вынашивалась в глубине консервативных, разгромленных ею слоев. Единая Россия, без автономий. Сильная центральная власть, позволяющая управлять колоссальными территориями и ресурсами, способная осуществлять общенациональные программы, подобные военному строительству. Геополитическая интеграция соседей, которые, чуткие к реальности, уже в кровавые московские дни прислали своих президентов на поклон московскому сапогу.

Имперская политика, голая, лысая, отвратительная в своей простоте, лишенная всех духовных и культурных обличий, отсеченная от религии, станет достоянием хунты.

Стоило ли громитьконсерваторов, чтобы усвоить их политический букварь? Стоило ли консерваторам вырабатывать рафинированные формы идеологии, если ею воспользуются лидеры ОМОНа и спецназа?

У диктатуры есть мощные союзники. Это прослойка сверхбогачей и финансируемые ими радикальные демократы. Это социальный страх населения, управлять которым учит история тоталитаризме. Это Америка, чьи геополитические и экономические интересы воплощены в российских "реформах".

У диктатуры есть мощные противники. Это психологическое отторжение от нее большинства населения, ужаснувшегося пролитием русской крови. Это уцелевшие легальные оппозиционные движения, стремящиеся на декабрьских выборах ухватить частицу политической власти. Это экономика, обреченная на крах, на паралич, с массовыми увольнениями и стихийным социальным взрывом. Это техносфера, изношенная, аварийная, чреватая взрывами атомных станций, нефтепроводов и химических производств. Это и возможные "полевые командиры", готовые мстить за истребление своих товарищей.

Все это, вместе взятое, породит русский хаос, неизбежную, грядущую фазу распада, ощутимой вехой которого является расстрел Дома Советов.

Что же нам делать? Все то же извечное дело ума, сердца, совести. За эти “либеральные” годы, когда разрушалась страна, терялся потенциал развития, наводнялось химерами общественное сознание, мы, патриоты, сумели создать идеологическую капсулу, в которую заложили несколько продуктивных идей, связанных с будущим. Это накрепко запаянная капсула, попав в катастрофу, в страшную лавину, в тучу радиоактивной гари, сохранится. В ней содержится ген будущего развития Родины. "Русская идея", освоенная и понятая, прошедшая интенсивную дискуссию, в которой были заняты лучшие умы нашего времени, станет эскизом будущего возрождения.

Постулаты этой "русской идеи" известны.

Россия должна быть огромной, соединив в себе пространства Евразии, давая этим пространствам осмысленное управление и гармонию.

Россия должна быть многонациональной. Русский этнос, взяв на себя главную роль управления и строительства, будет открыто взаимодействовать с другими народами, складываясь в братский союз.

Россия должна быть справедливой. Ее экономика, социальное устройство, институты власти будут воплощать не идею насилия и превосходства, а согласия и братства как фундаментальных законов человеческого бытия.

Россия останется религиозной страной, полагая смысл своей судьбы в высших божественных ценностях, стремясь к познанию Бога, открывая его в своем историческом творчестве.

Таковы мои мысли среди постылых осенних дней, на фоне закопченных стен парламента, среди цокающих затворов и тонких возженных свечей на могилах убитых товарищей.

(обратно)

ВЕРТОЛЕТ

Александр Ефремов

30 сентября 2003 0

40(514)

Date: 01-10-2003

Author: Александр ЕФРЕМОВ

ВЕРТОЛЕТ

"Все хуже и хуже, и хуже". Грохот пропагандистского марша "партии власти" настойчиво звучит из телерепродукторов. А чтобы никто не разобрал переиначенных слов, не вдумался в их невеселый смысл — все громче взизгивания литавр, все фальшивее фальцет исполнителей. "Новостные" программы методично заполняются "позитивом", изготовленным специально "под выборы", разбавленным пляской чумного абсурда.

Трубится, к примеру, об увеличении пособия (зарплатой эту пайку не назовешь) бюджетникам на 30%. На той же радостной ноте сообщается о предполагаемой покупке Абрамовичем теперь уже клуба НХЛ. При этом особо не скрывается, что рост пособий едва покроет инфляцию и будет последним в ближайшие 4 года. Ничего: "прибавки" должно хватить на маечку с символикой "Челси", благо теперь и стар и млад оповещены "специалистами" о том, каких игроков "купит" для английского клуба губернатор Чукотки (!) Рома. Пухленький околофутбольный Уткин делится в эфире радио "Эхо Москвы" радостью о "грамотно приобретаемых игроках" (на доллары, навсегда увезенные из России). О том, какой "фантастический пиар" делает России (?!) Абрамович — ведь над лондонским стадионом теперь регулярно звучит "Калинка". Слышат ли эту "калинку-малинку" в голодных детских домах, где о покупке настоящего футбольного мяча даже не смеют мечтать? Слышат ли в детских спортивных школах, закрываемых в эти дни по всей стране (нет денег на финансирование)? "И тогда мы поймем, какая великая и богатая у нас страна" — это из предвыборного ролика "Ед"ы, который "прописан на телеэкранах" уже с самого лета. Правда, сейчас, мнимо исполняя вешняковские предписания, он идет без логотипа. Логотип появится за месяц перед голосованием. "И тогда мы поймем…" Как должны были из репортажа "Первого" понять, что в футбол у швейцарцев наши выиграли благодаря лишь участливому присутствию видных заединщиков.

Еще один важный пиар-ход: поспешное изменение недавно принятого "Закона о гражданстве". Канал "Россия" показывает голову президента на фоне государевых свитков, повелевающих облегчить принятие гражданства РФ…, нет не русским и представителям других коренных национальностей России (соотечественникам), а мифическим "гражданам стран СНГ". Например, любому проходимцу, оформившему фиктивный брак с гражданкой РФ. За кадром — вторая часть президентского запроса-предписания: внести в паспорта граждан РФ номер личного кода. Зачем христианину и просто свободному человеку личный код? Все это тяжело, жутко и лучше об этом до поры до времени не распространяться.

Гораздо легче повесить православному народу лапшу на уши, показывая без конца встречу В.В.П. с новыми иерархами зарубежной церкви. Встреча эта "выставочная" и не влечет никаких, кроме рекламных, последствий. Впрочем, одно последствие будет: в РПЦЗ усилятся "модернисты", экуменисты, а хранители Традиции и чистой Веры — приверженцы митрополита Виталия — станут изгоями. Зритель "Новостей" должен видеть обмен иконами, и не должен замечать, как "дух мира сего" все более овладевает обеими (увы!) православными юрисдикциями по разные стороны океана. Ну а кроме того, все должны порадоваться, глядя, как на лужайке в Кемп-Дэвиде старший брат по "антитерроризму" Буш похлопывает Путина по плечу, отвешивает небрежные хозяйские комплименты. Да еще — умилиться долгой, занудной речи Путина в ООН и неформальному общению в Колумбийском университете, где "овация была сильнее, чем Горбачеву". Только вот зала заседаний ООН во время выступления главы РФ в кадре почти не было. Потому что, кроме Иванова и Кадырова, мало кто пришел. Кому интересна страна, ставшая унылым громоздким чучелом, плетущемся в фарваторе американского авианосца?

Вместе с тем, и последняя "Свобода слова" на НТВ показала, что это партия власти теряет уверенность в "неизбежной" , легкой победе. Если уж для облаиванья КПРФ извлечен недавний "березовец" Невзоров, то это чего-нибудь да значит. Ныне сей представитель "второй древнейшей" с немигающим алюминиевым взором твердо и уважительно хвалит все действия "Владимира Владимировича". Видимо, единожды предав Родину в информационной войне, уже трудно остановиться...

В дни октября памятью о павших, ветром их великой духовной победы будут сожжены и развеяны тяжелые завесы и липкие туманы телевизионной лжи. Очищены и укреплены народ и ведущие его политики-патриоты.

И пусть они под прицелами орудий СМИ, под гнетом власти, под надсмотром вешняковых, перед лицом смерти станут едины и сделают все, что возможно, невозможно и немного больше.

(обратно)

ГНЕВ ПРАВДЫ БОЖЬЕЙ НЕ ТВОРИТ Газета "МЫ И ВРЕМЯ", 1993 г.

30 сентября 2003 0

40(514)

Date: 01-10-2003

Author: Священник Дмитрий ДУДКО

ГНЕВ ПРАВДЫ БОЖЬЕЙ НЕ ТВОРИТ Газета "МЫ И ВРЕМЯ", 1993 г.

Снова журналисты газеты "День" обратились ко мне как ее духовнику с просьбой дать оценку происходящим событиям. Многие газеты патриотической настроенности запретили. Запретили и "День", это уже не впервые. Но можно запретить выпуск газеты, правды не запретишь. Не запретишь и того, чтоб духовник общался свободно с теми, кто идет к нему с просьбой. И я радуюсь этому. Не дерзаю их духовно окормлять, как это обычно принято — заставить идти в определенном направлении, но радуюсь, что они меня как представителя Церкви, священника хотят слушать. Это наше взаимное назидание, это же наше духовное окормление.

Что сказать по поводу случившегося? Мне кажется, говорить еще рано, нужно, чтоб все устоялось, чтоб побольше было собрано материала. Потому что совершилось то, чего еще не совершалось.

Была революция, ломающая всех и все, понятен гнев обиженных. Самолюбивых, самоуверенных, отчаявшихся людей, кому надоела благополучная жизнь. Была война, изнутри пробудившая самые святые чувства наряду с темным инстинктом убийства. А этого еще не бывало, чтоб хладнокровно, методически, сатанински отстреливали мирных людей, доведенных до нищеты, до отчаяния от непонятной жизни, от вставшего во весь рост рокового вопроса: как жить, что делать?

Это дело не человеческое — дело сатанинское!

Да, в самом деле сатане приносили человеческие жертвы: не случайно в стране до этого орудовало множество сатанинских сект с выпуском похотливых бесов на экран.

Я не был непосредственным созерцателем событий, я только своим сострадающим сердцем был там. Мне было жалко и тех, и других: в кого стреляли и кто стрелял. Они в горячке еще не поняли, что делали, но когда горячка сойдет, они не найдут себе места. Убийцы будут завидовать убитым. Но это еще рано. Еще нужно успокоиться и в тишине все осмыслить. Сейчас время заупокойных молитв. Молитва успокоит и тех, кто отошел, и тех, кто остался. И ничто другое. Но и сейчас мне уже видится, что Россия победила сатану и скоро будут результаты. К множеству мучеников, предстоящих перед Богом, предстали новые мученики. И они молятся за Россию. Так что жертва, принесенная сатане, она же и будет поражением сатаны.

Во время съемки происходящего кто-то из американцев воскликнул: "Вы слышите, произнесены слова "Боже, Боже мой..." Может быть, американцам это было и непонятно, а нам понятно: это вопль Христа, висящего на кресте: "Боже, Боже мой, почему Ты меня оставил?" Конечно, мы знаем, что Бог Его не оставил, мы знаем, что и нас Бог не оставил. Он был с нами.

Ко мне в дни смуты по телефону позвонила отчаявшаяся женщина:

— Отец Димитрий, вы все повторяете: раз чаша выпита до дна, воскреснет Россия. Неужели еще не до дна?

Я тогда ей сказал:

— Значит, видимо, остаются еще капли. Но Россия воскреснет — не может быть, чтоб не воскресла!

В то время, когда разбивали "Белый дом", там шла литургия. В это время пустили на "Белый дом" похабную музыку, и, когда попросили прекратить, им ответили матом. За литургией люди, готовясь к смерти, причащались. За литургией были и Руцкой, наверно, православный христианин, и Хасбулатов, может быть, и нехристианин. Но он стоял за литургией. Писатель Лощиц, очевидец, говорит, что Хасбулатов просил у всех прощения, и это уже показатель его христианской настроенности. По некоторым сведениям, Хасбулатов там крестился. И многие люди там крестились, готовясь к смерти. Там была победа христианского духа. Вот чем сильна Россия! И теперь пусть знают все ее клеветники, все, поддерживающие убийц, что она богоносная страна. Что она святая Русь! Что она должна сказать последнее слово всему миру, по выражению Достоевского, ибо без этого последнего слова России не может существовать мир.

А мы склонимся на колени перед всеми жестоко убитыми, замученными, задохнувшимися, оклеветанными, поруганными русскими людьми. Мир вам, наши дорогие братья и сестры, наши дети. Потому что и дети были убиты. Спите спокойно до второго пришествия Христова.

Да, это будет Страшный суд! Да, это будет и радостный суд. Потому что после него начнется вечное блаженство. И что значат по сравнению с этим блаженством наши временные муки!

А я радуюсь за Россию, тяжело о ней сейчас скорбя. Она, нищая, может всех обогатить. Она, обессиленная, сильнее всех сильных. Даже если она до сих пор, может быть, была в чем-то и виновата, сейчас она — святая. Кто такой жестокий, чтоб позволить бросить в нее камень?!

Она не принимает антихриста, который в последние времена должен прийти в мир. Она своими предсмертными муками, своими молитвами во время страданий не допускает его прихода. Россия является удерживающей его силой. России все претит, что от антихриста. Это развращающая мамона, которую навязывают нам. Россия может служить только Богу, а не мамоне. Бизнес, все продавать за деньги, вплоть до совести, — это не ее. Россия не продается. Россия от горя может спиться, даже развратиться, но чтоб разврат поставить во главу угла — этого не может! Коммунисты, исповедующие атеизм, не позволяли того, что позволяют демонократы.

Впрочем, меня поразили кадры у "Белого дома".

Вот подымает руки вверх самодовольный человек, раздуваются его ноздри от самодовольства. Он, вероятно, молится — какому только богу? Дальше жених и невеста — только кто с кем венчается? Дальше подросток тычет в зрителя двумя пальцами, как рогами. Какой это родился рогатый человек, еще не созрел? Дальше высокого роста мужчина показывает на что-то молчаливому мальчику. Кто это и на что показывает? Наконец, женщина в белом, вполоборота, из головы ее огонь, который переходит к "Белому дому". Слышится музыка: "...Когда б имел златые горы (то есть воспевается культ золота!)... И ты б владела мной одна (то есть Блудница)..." Что это такое, на что намекает?

Еще, наверно, мы услышим о самом страшном, что было. Пока мы знаем очень мало. Нужно собирать объективный материал.

Говорят, были снайперы, которые из засады убивали проходящих людей.

Говорят, группу молящихся женщин, с иконками и свечами, безжалостно расстреляли.

Что это такое, как понять? Как нам дальше жить после всего происшедшего?

Люди, дорогие русские люди, не принимайте никакого решения в гневе. Гнев правды Божьей не творит. Вы сейчас взволнованы и разгневаны. Успокойтесь. Больше молитесь. Бог покажет, что делать. Бог пошлет и людей, которые выведут страну из тупика. Ведь миром распоряжается не кто-либо, а Бог. Все, что случилось, — к радости! Только радости не этой, земной, временной и случайной, а небесной. Радости Царства Небесного, которого мы все ищем. (Русский человек не может его не искать!) Оно же и дает все для нашей земной жизни, все, что необходимо.

Будем верить и надеяться! И не унывать!

А газете "День" — бодрствовать, стоять на страже. И не терять своего лица, даже если кто-либо очень хочет лишить ее и права голоса, и права на само существование.

Знаю, что у вас есть люди разных духовных направлений и даже не одной веры. Но Бог для всех един. Дай Бог, чтоб этот Единый Бог и вел вас к одной цели — к достижению Царства Небесного через страдающую Россию.

14 октября 1993 года

ПОКРОВ БОЖЬЕЙ МАТЕРИ

(обратно)

РУСЬ НА ИГЛЕ Газета "СОГЛАСИЕ", 1993 г.

Василий Белов

30 сентября 2003 0

40(514)

Date: 01-10-2003

Author: Василий БЕЛОВ

РУСЬ НА ИГЛЕ Газета "СОГЛАСИЕ", 1993 г.

Московские демократы, на все лады клеймящие коммунистов, ничуть не протестовали, когда уже во времена перестройки устанавливалась грандиозная глыба на Октябрьской площади. Я видел, как ее везли по Москве. Ночью, с прожекторами. Земля содрогалась от неимоверной тяжести. Демократы не торопятся убирать эту тяжесть и сейчас, когда полностью захватили власть. Где логика?

Я думал об этом вечером, накануне запланированного и разрешенною властями Москвы митинга. Почему Лужков и Ерин, когда вся Москва уже давно скрипела зубами, с такой легкостью согласились на анпиловский митинг? Этот вопрос даже не возник в моей голове, не возник он и у большинства москвичей. И напрасно. Потому что этот митинг оказался частью общего стратегического плана по разгрому осажденного съезда и последующему разгону всех Советов вообще.

В воскресенье 3 октября я опоздал на Октябрьскую площадь (честно говоря, проспал). Приехал в центр на Пушкинскую около часу дня. Пока заходил к знакомым, пока шел до Арбата (наблюдая, что происходит), прошло еще полчаса. В метро около военного министерства не пропускали. Решил идти к Октябрьской пешком, но из этого ничего не вышло. Долго шел до действующей станции метро, хотел выйти на "Баррикадной", но поезд проскочил мимо нее. Я снова оказался на Пушкинской. Митинг к этому времени кончился.

Дальше у меня провал в памяти. Помню, что каким-то образом я втянулся в спор, происходивший в поезде метро. Возбужденный, встревоженный человек, едва сдерживая гнев, энергично возражал какой-то демократической даме, ругавшей всех митингующих:

— Чего они кричат? Чего им надо?

— Вот попадете под омоновскую дубинку, тогда, может, и поймете, чего кричат.

По Садовому кольцу в сторону Дома Советов во всю ширину улицы шли и шли. Торопились с разноцветными, в том числе красными, флагами (некоторые бежали) возбужденные москвичи. На асфальте валялся милицейский щит, стояли чьи-то легковушки с разбитыми стеклами, грузовик с раскрытыми дверцами. Везде было полно народу и — странно! — вокруг ни одного милиционера, ни одного омоновца. Ведь еще утром они гроздьями стоили на всех прилегающих к Дому Советов улицах. Куда так дружно исчезли?

У мэрии (как чуждо для русского слуха это слово, звучащее почти одинаково с дорогим для каждого православного именем) я оторвался от опекуна, смешался с толпой. Кругом ликовали, везде валялись какие-то бывшие заграждения, под ногами хрустело стекло разбитых окон. Я проскочил сквозь оцепление Руцкого, забежал по ступеням на площадку перед входом в мэрию. (Почему-то хотелось узнать, что происходит внутри.) Военный с автоматом выскочил на площадку:

— Назад! Назад! — кричал он.

Я покинул площадку, направился к тройным оцеплениям Дома Советов. Осада была снята. В проходы между витками колючей проволоки шли и бежали люди. Я перелез через баррикадный завал. Еще горели кое-где ночные костры защитников, но сами защитники уже смешались с толпой, казалось, что уже никто не охранял подступы к Дому Советов...

Я прошел к восьмому подъезду, протолкался к дверям, где стоял пост. Меня знали тут по предыдущим визитам и пропустили.

Что происходило внутри? Ликовали, кажется, все, даже подосланные провокаторы. Одни иностранные корреспонденты и телевизионщики не выражали восторга. Все поздравляли друг друга. Я прошел на балкон, нахально уселся в ложе для гостей и газетчиков. Чья-то телекамера усиленно снимала мою персону. Поздоровался с Умалатовой, сидевшей сзади, начал разглядывать депутатские ряды внизу. Ярко горели люстры, участники съезда поспешно собирались на заседание. Вот в середине зала показался бледный до желтизны Руслан Хасбулатов, улыбаясь и отвечая на поздравления, он продвигался к президиуму, какая-то дама поздравила его поцелуем. Он прошел в президиум, сказал короткую речь, сообщил, что мэрия взята, “Останкино” тоже, на очереди Кремль. В ответ радостные аплодисменты и крики "ура"...

Я сказал одному из знакомых: "Не говори гоп, покуда не перепрыгнешь…". И вышел из зала. В буфетах уже продавали горячий чай. (В первые дни осады, когда электричества не было, пили какой-то холодный ягодный напиток.) Я решил остаться тут до утра. Так Останкино взято? Но прошел час, и кто-то, кажется, Володя Бондаренко, сказал, что в Останкине идет бой. Я вышел через 8-й подъезд, довольно бесцеремонно отделался от сопровождавших меня знакомых, прошел через толпу и через проходы среди баррикад.

Ни одного милиционера, ни одного омоновца! Вход в метро свободен. Я уехал на ВДНХ... У телестудии действительно шел бой, о котором надо сказать отдельно.

...Сейчас же я вспомнил вдруг эпизод из жизни полководца А. В. Суворова. Однажды, когда под напором (кажется, турецких) войск русские дрогнули и побежали, Александр Васильевич тоже пришпорил кобылу. Он поспешно скакал с поля боя вместе со всеми, молча сперва, а потом давай кричать:

— Заманивай их, братцы! Заманивай!

"Братцы" понемногу очухались, "заманили". Потом развернулись на 180 градусов и ударили. Да так, что от противника мало чего и осталось.

Конечно, Ерин-министр на Суворова не тянет. Но Хасбулатов с Руцким, опьяненные взятием почти не охраняемой мэрии, оказались очень похожими на тех турок.

Гениальными, впрочем, как и всегда, оказались СМИ. Они срочно, видимо, еще до кровавого понедельника, создали несколько запасных и рабочих мифов. Например, очень пригодился миф о полной растерянности в окружении Б.Н. Ельцина 3-4 октября. Корреспондент Сергей Пархоменко специально для этого всю ночь проторчал в Кремле. Мифу о планируемых боевых вылазках из Дома Советов, конечно, никто из серьезных людей не верил. Но это и не важно. Главное, чтобы врать, врать и не останавливаться. А миф о русском фашизме? Тьфу, прости меня, Господи... Ведь баркашовцев в свое время для того и узаконили, и собрали в кучу, для того и нашили им черных мундиров, чтобы Козырев и Гайдар, ни слова не говоря о бейтаровцах, на весь мир вопили о русском фашизме. "Заманивай"! их, "заманивай!" И вот единственный сын космонавта Егорова сражен омоновской пулей. Это под жуткой иглой Останкинской башни. Нет, не фашисты хотели взять Останкино, а обычные московские юноши, которым надоела вселенская ложь этих самых СМИ, надоело то, что синявские называют Россию сукой, что Войнович в каждом русском солдате видит Чонкина.

Да мало ли чего надоело. Ведь вся Россия, как говорится, на игле... На Останкинской...

(обратно)

У СВЕЖИХ МОГИЛ Газета "СОГЛАСИЕ", 1993 г.

30 сентября 2003 0

40(514)

Date: 01-10-2003

Author: Александр СИНЦОВ

У СВЕЖИХ МОГИЛ Газета "СОГЛАСИЕ", 1993 г.

Поминальные свечи задувает ветер, но горят костры у северной стены стадиона "Красная Пресня", как и месяц назад. Теперь люди приходят сюда, будто на кладбище, иные и с водкой по русскому обычаю помянуть убитых. И ни милиция их отсюда не гонит, ни свои, как было в благословенные дни сентября, чтобы не замарать святое, трезвое дело восстания. Пьяных нет. Стоят вокруг огня, греют руки. Пошевеливая проволокой в костре, на корточках сидит мужик спиной ко всем. Поругивают Анпилова за излишнюю горячность, Руцкого — за доверчивость, Хасбулатова — за медлительность. "Спина" негромко укоряет мужиков: мол, все эти люди в тюрьме, все они мученики, а мы про них... Зато про убийц и мучителей мы молчок...

Соглашаются, но опять срываются на рассуждения, как бы надо действовать, чтобы победить. И вдруг раздается звонкий, такой московский голос молодого мужика без шапки, в стареньком плаще. Говорит о серьезном, а выпученные глаза смеются. Да мы же все равно победили, говорит он. Этим, которые миллионы нахапали, которые сейчас у власти, не нужна была наша кровь. Они же просто воры. А вор мокрушнику не товарищ. Мокрушники повязали их этой кровью. И они теперь будут отмываться и заложат мясников. Вот если бы все кончилось бескровно, вот тогда бы они сговорились. А теперь перегрызутся и свалятся. Только терпение.

"Спина" бурчит: нужно думать о выборах, заваливать сволочей.

Все заводятся с полуоборота, нервы еще взвинчены. У всех в ушах еще звучат выстрелы, крики борьбы. В столетнем дубе возле костра видны пупки от пуль. Били из-за бетонного забора наверняка в спину. Три первые пули из очереди прошили дерево, остальные наискосок вниз человеческое тело "неизвестного мужчины".

Таких "неизвестных" оказалось около шестидесяти в том торопливом списке, сенсационно напечатанном в газете, за день до того обозвавшей их "всем списком" коммуняками и фашистами.

В круг протискивается женщина с выплаканными глазами. По рукам идет самодельная афишка с фотографией: "Люди добрые! Пропал без вести мой сын Колебакин Вячеслав Геннадьевич, 1952 года рождения. 21 сентября ушел из дому и не вернулся. Худощавый, волосы с сединой, короткая стрижка. Одет в куртку на молнии…"

Нет, никто не видел.

Говорят, спорят, а когда на миг утихают, от Дома Советов становятся слышны крики строителей, стук металлических труб — сооружаются леса. Работают и ночью. Суетятся: кровь смыта, трупы стащены в подземелье, дерзкие газеты арестованы. Что еще? Быстренько соскоблить копоть со стен Дома Советов, побелить, оштукатурить, стеклышки вставить и с наивностью малолетнего убийцы сделать вид, что ничего не случалось.

Ведь вот и гласность вроде бы наличествует: на стенах стадиона недалеко от костра, где месяц назад наклеивались статьи из "Советской России", "Правды", "Дня", висят свежие вырезки из прежде умеренных, изворотливых газет. Теперь и такие сходят за правдивые. Хотя правда сердца, горькая правда вопля подменена в них правдой головы, правдой блудливого рассудка. Статейки вроде бы и "осуждают действия властей", но по духу враждебны баррикадникам. Прочитав одну такую вырезку на заборе, понимаю, отчего вдруг у поминального костра нападают на Анпилова: действует яд автора-эстета. 4 октября он, видите ли, понял, что это антинародная политика. По на первых порах его, видите ли, отпугнули физиономии анпиловцев, слишком грубые, заземленные. Вот и простодушный "читатель" у костра уже обзывает закоперщиков "губошлепами". Хорошо, что "спина" на страже и негромко говорит: анпиловцы первыми распрямились и грудью пошли на врага, без них бы народ не проснулся и у Дома Советов никого бы не было. Анпиловцы сделали первый шаг. А их хари, морды, рожи — самые настоящие родные русские лица. Кому они не нравятся, тот не наш...

Место смерти, отлета души, как и место рождения, вселения ее, свято.

Колесо мотоцикла, перевитое цветами, — память о безрассудстве рокера — долго висело на опоре моста через Новослободскую.

На обочине кольцевой дороги в районе Лося — влитый в цемент коленчатый вал стоит памятником неосторожному шоферу.

Спираль Бруно с вплетенными гвоздикам на месте убитых у стены стадиона "Красная Пресня" — терновый венец новых русских мучеников...

А мы, большая русская семья, живем с надсадой в душе, с болью в усталых глазах. Совсем не улыбаемся на улицах. Ржут только жующие тинейджеры. Животный смех сотрясает перезрелых девиц. А мы, если даже и улыбаемся дома маленькому сыну, доброй жене, то совсем не так, как улыбались до 21 сентября. Это будто первая смерть в семье (не в роду). Познаются сиротство и горькая нежеланная новизна жизни. Семья неизбежно и мучительно преображается. Только выродок остается прежним. Только ему хорошо...

Хорошо сегодня и человеку с душой, зажмуренной от яркого алого цвета крови. Такие не ходят сюда на русский огонек в конце улицы Дружинниковской под стены расстрелянного ДОМА СВОБОДЫ.

Человек с зажмуренной душой (ЧЗД) — самый живучий среди людей, как в лесу ольха, бурно плодящаяся на сплошных вырубках породистых деревьев, как сопливый ротан в Яузе.

ЧЗД выжил в 1918 году, служа и белым, и красным. Выжил в 37-м, помалкивая и угождая. Нынешние ЧЗД обосновались на блошиных рынках, на вещевых, на книжных развалах, в "комках", более ловкие — в банках, фондах и ассоциациях. Людьми с зажмуренной душой набиты коммерческие структуры. У них свои зажмуренные газеты. Зажмуренное телевидение, зажмуренный мир мещанской демократии. ЧЗД не имеет национальности. "Вот на нашей лестничной площадке, — рассуждает ЧЗД, — живут армянин, поляк, еврей и я, русский. Они для меня все равны. У нас никаких конфликтов".

Народ для такого человека — это он сам в единственном числе. Родина его — лестничная площадка. Такие презирают "чужой" район Москвы и всю русскую провинцию. Это они изобрели словечко "лимита". Это сбылись их тайные сладострастные желания — расстрел, уничтожение оплота русской провинции в столице — съезда Советов.

Чувство народа у ЧЗД, как защемленный нерв, как неразвитая мышца в плече кабинетного интеллигента. Оно, чувство народа, или мешает Ч3Д, или просто ему не нужно.

Такие утром 5 октября на Смоленской площади фланировали по разбитым стеклам, пинали гильзы на Арбате и искали выгодный курс доллара на обмен. Такие пойдут голосовать, будут улыбаться омоновцам у избирательных урн. Боже мой, сколько их в Доме российской прессы! Какое ведомство они себе отгрохали на Пушкинской! С охранниками, с барьерами, со строжайшей пропускной системой. Какие кабинеты, какие лифты, какие буфеты! Какие гонорары нужно получать, чтобы пообедать там, какие оклады! Как сильно надо зажмуриваться!

Как нам жить с ними?!

На похоронах друга, погибшего 4 октября, я видел ЧЗД, который и на кладбище проехал на собственном автомобиле, сунув привратнику тысячу. И лопату кинул у конторы, облепленную глиной, прямо под объявление "Инвентарь принимается только в чистом виде".

Ч3Д хоронил своих. Мы — своих.

На трех холмах Митинского кладбища одних мы зарыли в землю, других сожгли, и пепел в урнах, похожих на цветочные горшки, замуровали в ниши колумбария. Прах третьих еще хранится дома: надо скопить деньги, чтобы купить место на кладбище.

Вот и захлопнулся смертельный капкан: их убили, потому что они не желали работать на воров, а чтобы их захоронить, чтобы срочно заработать 100 тысяч на погребение, их родственникам и друзьям придется идти к этим ворам. Кто, кроме мафии, может отвалить такую сумму за "халтуру"?!.

Трудно говорилось у свежих могил.

Сорванные в восстании голоса были тихи. Старые слова устарели. Новых до удушья мало. Они еще только нарождались в душах, на ходу складывались в эпические понятия. Речи были сбивчивы и отрывочны.

На октябрьском ветру у разверстых могил героев на окраине Москвы говорили о тысячелетии России, построенной на подвигах и смертях таких же русских мужчин. Говорили о стоустой народной молве, которая и без газет, и без телевидения разнесет весть о героях и всколыхнет миллионы других душ, чутких на добро и правду. Говорили о священном праве на восстание и о том, что не надо жалеть погибших: впору завидовать их счастливой доле смерти за свободу, честь и достоинство оскорбленного народа.

(обратно)

РУССКАЯ МУЗА НА БАРРИКАДАХ Октябрь-93: строки, рождённые в те дни...

30 сентября 2003 0

РУССКАЯ МУЗА НА БАРРИКАДАХ Октябрь-93: строки, рождённые в те дни...

Юрий КУЗНЕЦОВ

ОСЕННЯЯ ГОДОВЩИНА

"Октябрь уж наступил..." А. Пушкин

С любовью к Октябрю Россия увядает,

Она жива сегодня, завтра нет.

Зажги свечу и плачь!.. Уж роща отряхает

Кровавые листы — их так любил поэт.

Народная слеза в осадок выпадает,

Народная тропа уходит на тот свет.

Татьяна ГЛУШКОВА

СОРОКОВИНЫ

Не в огненной клокочущей геенне,

не в пропастях бездонных и глухих,

не там, где стонут аспидные тени, —

их души водворятся во благих.

Снег забинтует раненую Пресню.

Смотри: кругом — бело, и ветер стих.

Больная совесть обмирает с песнью:

"Их души водворятся во благих!"

Так хор летит!.. И небеса отверсты

для слов любви, мольбы —

для слёз одних!

И внемлют облака, и слышат звезды:

"Их души водворятся во благих!"

Их души — во благих?.. Без покаянья

принявших смерть?..

Что знаем мы о них?

Светлы в купели чистого страданья,

их души водворятся во благих.

И вся Москва —

хладеющий Некрополь, —

как павший Рим, нетленна в этот миг.

Хрустальной кроной

вторит звонкий тополь:

"Прими их, Правый Отче, во благих!"

И сизари летят за длинным гробом,

Благая весть трепещет в клювах их.

И веруем в томлении глубоком:

"Грешны — а водворятся во благих!"

Всю смерть поправ

своею краткой смертью,

повергнув в гибель недругов лихих,

одну — под всей крутой

небесной твердью —

узрят они Россию во благих.

И ты молись, дитя в промерзлой шубке,

и ты, старик, — за правнуков своих:

в крови, во гладе, веткой на порубке —

воспрянем, воссияем во благих!..

Владимир ЦЫБИН

СПИСКИ

Ещё с праведной Трои

на Голгофе судьбы

умирают герои,

выживают рабы.

В Белом доме густые

поредели посты —

выживают Руцкие,

умирают бойцы.

Но лишь кончатся сроки,

оборвутся концы —

погибают пророки,

торжествуют слепцы.

Но стоит мир спасённый

для добра и любви

не на рабьей, казённой —

на закланной крови.

И как скорбные списки

непокорных имён,

храмы и обелиски

тем, кто был побеждён.

Лев КОТЮКОВ

4-е ОКТЯБРЯ 1993-ГО ГОДА

"Я не знаю, зачем и кому это нужно?.." А. Вертинский

Все безумнее сны.

Все темнее прозренья.

Остывают с закатом стволы батарей.

И не помнит Земля своего сотворенья,

И не знают погибшие смерти своей.

Но я знаю, зачем и кому это нужно!..

И от знания тайного жутко душе.

Меркнет солнце кровавое в каменных лужах,

И закат на последнем стоит этаже.

И со скоростью потустороннего света

Поглощает Россию последняя тьма.

Меркнет Солнце Земли.

Мне не надо ответа

В этом мире, до срока сошедшем с ума.

И роднятся навек души павших в потемках,

Чтоб с отчизной земною идти до конца.

И безумная женщина ищет с плачем ребенка,

От военного света не пряча лица.

"Я не знаю, зачем..."

Мне не надо ответа

На угрюмых углах

сумасшедшей страны.

И последняя тьма —

мать грядущего Света

Поглощает навек мертвый лик Сатаны.

Наталья ЕГОРОВА

***

Эти люди с глазами крыс,

Если им отдают приказ,

Эти люди с глазами крыс

Безоружных — стреляют нас.

Мы стоим уже много дней.

Защищая честь и закон,

Под сплошной полосой дождей,

Под дубиной твоей, ОМОН.

Много суток — кровавый смрад

На проспектах и в тьме больниц.

И медсестры отводят взгляд

От разрубленных наших лиц.

Но запомнил мой брат в крови:

Пусть и немощна наша плоть —

Много мужества и любви

Нам сегодня дает Господь.

Но запомнил убитый брат.

Как горит над Россией всей

Богородицы дивный Плат

В желтых листьях и тьме дождей.

Генерал-лейтенант Михаил ТИТОВ, защитник Дома Советов

***

Дом Советов почернел от боли,

Он расстрелян танками в упор.

Кантемировцы — предатели России,

Совершили гнусный приговор.

Боевую славу замарали,

Замарали честь своих отцов —

Кучка офицеров-наглецов,

Убивавших женщин и юнцов…

А в Кремле иуды хохотали.

Русской кровью наслаждались псы,

Пиррову победу пировали

Сытые подонки-подлецы!

Надежда БОНДАРЕНКО

МЫ ЗДЕСЬ!

Мы живы,

мы здесь,

мы пока еще здесь...

Мы живы —

и с нами расстрелянный Брест,

И белое пламя,

и траурный дым,

И Красное знамя

под небом седым.

Смотрите,

как низко кружит воронье!..

Кончаются диски —

и время мое...

Но, пот утирая, глотая свинец,

Я верю, я знаю, — еще не конец!

Граненые плечи,

горячая кровь...

Мы живы —

мы вечно рождаемся вновь!

Труба нас разбудит

в решительный час,

И все еще будет,

как было не раз:

Присяга на верность —

немеркнущий свет,

Последняя крепость —

Верховный Совет...

Кончаются диски,

немеет рука...

А счастье так близко,

а жизнь коротка!

В огне и опале,

не сдавшись врагам.

Мы жертвою пали —

завидуйте нам!

Мы живы, мы вечны.

И пламя горит...

Граненые плечи

одеты в гранит.

Но веет над миром

и городом весть:

Мы живы. Мы здесь.

Мы по-прежнему здесь!

Валентин СОРОКИН

КАСКА ОМОНОВЦА

День вешне-родниковый,

Полетно-голубиный,

А он, каскогловый,

Стоял в Москве с дубиной.

Стоял, дурак, махая —

Усердие нахала —

Дубинка неплохая

Толпу перепахала.

И трясся он от смеха

С наивностью глубинной,

Но вдруг ему заехал

Один смельчак дубиной.

Глаза перекосило

И залепились уши,

И вроде воздух, сила

Вся вытекла из туши.

Прилег он на гудроне

Посереди веселья,

Мычит, хрипит и стонет,

Обычное похмелье.

Позорная развязка.

Над ним вспорхнули птицы.

И покатилась каска

По мостовым столицы.

И так легко катилась,

И так хитро звенела,

Россия удивилась,

Европа каменела.

Хозяин же, дурило,

Не пивший и не евший,

Лежал, где уронило,

Тупой, отяжелевший.

Ну, вроде на экране,

Немножечко помпезный,

Лежал, дубинкой ранен,

А совершенно трезвый.

Лишь странный небожитель,

Сорвав с себя повязку,

Бежал, крича:

— Держите

Омоновскую каску!..

Евгений НЕФЁДОВ

ОКТЯБРЬ — 1993

Реформаторы, как по-крупному

Победили врагов реформы вы!

Пол-Москвы завалили трупами,

Пол-Москвы увезли в Лефортово...

А пока всю страну не вывезли —

Вы надсадно все эти годы

В приложения к телевизорам

Реформировали народы...

Реформируете без устали:

Честных — в нищих, ворье — в элиту,

Душу русскую — в антирусскую,

А теперь вот живых — в убитых!

Конституцию сытым скопищем

Изнасиловали — и рады.

Мы пришли к ней на крик о помощи.

Ну так кто ж из нас — демократы?!

Что там прения, что регламенты...

Ваши доводы — сверхречисты:

Бьете танками по парламенту!

Ну так кто же из нас — фашисты?..

С той землей, где взросли Иванами,

Мы родство разорвать — не в силе,

Вы ж всей плотью — за океанами.

Ну так кто же из нас — Россия?

...Она терпит и терпит, смирная.

Но когда-то остудит ваш пыл:

Кто с мечом к нам придет реформировать —

Тот историю позабыл.

Георгий СУДОВЦЕВ

КИТАЙ-ГОРОД

У стены пятнадцатого века,

вросшей в землю сотни лет назад,

снова дети, старики, калеки,

словно бы на паперти стоят.

Им бросают мелочь и бумажки,

но в глаза позору своему

не глядят, спешат скорее дальше,

запрещая сердцу и уму

видеть их картонные скрижали:

"Поля Куликова. 8 лет.

Мама умирла. А папы нет.

С братиком ночуим на вакзале.

Братику Сиреже скоро 6.

Памагите! Очинь хочем есть".

Дети есть хотят.

Расти.

И выжить.

Даже в подземелье. Без надежд.

С каждым днем и с каждым часом ближе

их расплата тем, кто в ложь и смерть

душу окунувши, веселится…

"Мене! Текел! Фарес!" на стене.

Красит кровь останкинские листья.

Слышен тихий разговор теней:

"Сквозь огонь, и воду, и по трубам

брошены до срока в мир иной,

мы у вас навеки — за спиной,

хоть вы и прошли по нашим трупам.

Здесь — начало поля Куликова:

наша дочка, Поля Куликова.

Наша правда обернется сталью,

ваша сила расточится в чад…"

"За Непрядвой лебеди кричали,

и опять, опять они кричат".

Марина СТРУКОВА

***

Мало тех, кто выйдет вон из строя

всей эпохи искупив вину…

Спите, трусы, вас спасут герои —

человека три на всю страну.

Вам легко — ваш путь к окну от двери.

А кому-то — от огня к огню.

Где-то в чистом поле воют звери,

и подходит Пересвет к коню.

Спите, трусы. Этой темной ночью

свечи загораются вдали.

Ваше знамя, порванное в клочья,

поднимает кто-то из пыли.

Там идет война за ваше завтра,

там кому-то вера дорога.

Видно — вами преданную правду

защищает кто-то от врага.

В вязком иле сытого покоя

вы навек застыли все равно.

Спите, трусы, вас спасут герои!

Вольным — воля, а спасенным — дно.

Сергей СУРНИН

***

Дайте мне автомат!

Поднимается клич из народа

Дайте мне автомат!

Стон набатный — не призрачный звон.

Дайте мне автомат!

Я готов умереть за Свободу!

Дайте мне автомат!

Я готов воевать за закон!

Дайте мне автомат!

Здесь сегодня с друзьями моими

Я в ответе за все,

За Россию, Союз, за страну.

Дайте мне автомат!

Я сегодня Пожарский и Минин!

Я сегодня пришел

На священную нашу войну!

Денис КОРОТАЕВ

НЕКРОЛОГ

(3-4 октября 1993 года)

Кто-то плачет над погибшими,

Кто-то празднует победу,

Пряча трупы неостывшие

В окровавленную Лету.

Кто-то жаждет новой оргии,

Холя новые искусы,

Кто-то кликает Георгия,

Кто-то молит Иисуса.

Вы, такие непохожие,

Дети русского народа,

Обручённые безбожием

Под названием "свобода",

Прокурорами надменными

Разделённые на группы:

Те, что слева — убиенные,

Те, что справа — просто трупы.

Вы, навылет поражённые

Анемией пьяной кучки,

Без суда приговорённые

Быстрым взмахом авторучки,

Приведённые в день памятный

На редуты улиц пыльных

То ли силою неправедной,

То ли правдою бессильной…

Октября следы кровавые

Проступают на аллеях.

Что с того, что правы правые,

Если левые подлее?

Не бывает в жизни лишнего.

Ночь — прелюдия к рассвету.

Кто-то плачет над погибшими.

Кто-то празднует — победу ль?

Ольга САПОЖНИКОВА

***

Неужели не страшно засыпать вечерами,

Господа "россияны" —

Ельцин и Горбачёв?

И не скрипнет внезапно оконная рама,

И на стенке не вспыхнет

свет от фар кумачом?

Неужели не ждёте, замирая от страха,

Что очнётся обобранный вами народ?

И не то что квартиру, не то что рубаху,

А семь шкур с ненавистных

ваших тушек сдерёт?

Вам придётся ответить

за былые злодейства,

За всё то, что, казалось, позабыто уже…

Господа "россияны"!

Вы впадаете в детство,

Если этого страха нету в вашей душе.

Ведь не те виноваты,

что по нам отстреляли,

Не солдаты, что нас

добивали в затылок —

Это вы допустили, господа "россияны",

Это вы заходили к безоружным нам с тыла!

Вы теперь, улыбаясь,

подставляете лица

Распалённым софитам,

восторженным блицам...

Вы не помнитеразве,

как копали могилы,

Как — живых вместе с мёртвыми —

нас хоронили?

И за тех, кто уже никогда не воскреснет,

И за тех, кто уже никогда не родится,

За несвитые гнёзда, за неспетые песни

Вам когда-то придётся,

господа, расплатиться!

Василий АЛЕКСАНДРОВ

ОКТЯБРЁНОК

Я имел при себе дробовой пистолет

Я напялил под куртку бронежилет

И 4-го в ночь я бессонно стоял

И от мглистого утра ответа я ждал

Началось очень просто

чик-чик-чик автомат

Я увидел фигурки бегущих солдат

А потом засвистели пули вокруг

На бордюр завалился по восстанию друг

Я смекнул,

что не шутки пришли к нам шутить

И что жизнью придется за все заплатить

И волчком рикошета

пуля крутится здесь

И свой жизненный путь

вспомнил сразу я весь

Захватил я на память эту пульку с собой

И ушёл я дворами, в переулках был бой

А потом понял я,

в красный факел смотря

Что есть черная ночь моего Октября

Андрей КАССИРОВ

***

В полусонной Москве,

в полумертвой России,

В царстве блеклых теней

расплывается след.

В отлетевшей душе, что звезду погасила,

Больше нету надежд, лишь печали завет.

Запорошит снежок

чей-то след незнакомый,

Очертания тел заслонит пеленой,

В отпечатанных ликах размыто-лиловый

Оттиск смерти прошел голубою волной.

Растворились во тьме,

разлетелись пенаты.

Нету больше окна

в тот божественный мир,

Где мы жили с тобой, а сегодня солдаты

Из недавнего прошлого сделали тир…

Не скули и не вой, что Европа клокочет.

Их мирки им даны в ощущеньях иных.

А наш гроб сиротливый почти заколочен.

Потеряли мы жизнь —

что кивать на других...

Но в тиши полумрака избы пятистенной

Еле слышно бумага шуршит на столе:

Мальчик пишет стихи

о душе незабвенной,

Видя даль и весь мир,

распростертый в окне!

Владимир ЛЕЩЕНКО

ЧЕТВЁРТОЕ ОКТЯБРЯ

Мы выходили со слезами,

А в стыдно поднятых руках

Не билось гордой славы знамя,

Но и не жался в дрожи страх.

Влачилась горечь побеждённых

С неустоявших рубежей

По коридорам обожжённых,

Свинцом продутых этажей.

Ещё нет в мыслях, чтоб — сначала.

Ещё не вылилась в слова

Обида с гневом: ведь смолчала

Врага признавшая Москва.

Ещё гудит над нами пламя,

И всё не к месту вспомнить тут,

Что мы подняли наше знамя

Под предводительством иуд.

Своею лишь виной печалясь —

Что нам до чьей-то там вины! —

Ведь это мы не удержались,

Ведь это мы побеждены.

Потом уж мы себя простили,

Нашли удобные слова:

Не мы же продали Россию,

Не нами отдана Москва,

А там скупой слезой печали

С не нами сданных этажей

Всходила клятва о начале —

С иных, победных, рубежей...

Владимир ЗЯНЧУРИН

ЧАС ИСТИНЫ

Кулак "гаранта" приподнялся —

Уже не в бровь он бьет, а в глаз,

Так, чтоб никто не сомневался:

Кто "прав" в России в этот раз…

Но это только темный вечер,

А ночь еще — вся впереди.

Вон танки двинутся навстречу,

Людей сметая на пути…

И льется, льется кровь невинных.

"Анафема!" — хоть закричись…

Дешевле "шпал" и "баксов" длинных

Вся человеческая жизнь.

Кругом Америка — хозяйка,

Грачат и ерятся штабы.

В России снова "чрезвычайка":

Обман, расстрелы и гробы...

Надежда УТКИНА

ЧЕРНОЕ СОЛНЦЕ

Это печально и дико.

Сколько России терпеть?

Ляжет на камни гвоздика,

Грянет заученно медь.

Будет торжественно-строгим

Пафос звучащих речей,

И для последней дороги

Сотни зажженных свечей.

И на ветру одичалом,

Жертв вспоминая число,

В небе увидишь, пожалуй —

Черное солнце взошло.

Вячеслав ДАШКОВ

ЭХО

Ваши души еще не покинули этих ходов,

И неслышное эхо

уходит в подземные залы.

То ли звуки невнятных шагов,

то ли стежки следов:

— Это что, к "Полежаевской"? — Нет.

— К "Баррикадной".

К "Смоленской". К вокзалу...

Ваши тени ложатся

на кровью пропитанный пол

И на кафельный пол,

где постелями были бушлаты.

Где на Сотом объекте

полег Добровольческий полк

И за Солнце России

в бою полегли "баркашата".

Время трепа прошло.

Это строгий, но праведный час.

"Кто же, если не я?" —

стало ныне источником силы.

Мы не будем никак называться.

Мы помним о вас.

Мы молились за вас.

Помолитесь и вы за Россию.

(обратно)

Оглавление

АНАФЕМА ПАЛАЧАМ НАРОДА!

"БРАТ-3" К итогам визита Путина в США

ТАБЛО

"ДЕНЬ" НА ПОЛЕ БОЯ

СТРАНА БЕЗ АРМИИ

СЛУГИ ЗАПАДА

ГЕНОЦИД НАРОДА

БАНДИТСКИЙ СТРОЙ

СОЦИАЛЬНЫЙ СТРАХ

ЯД БЕЗЗАКОНИЯ

СМЕРТЬ КУЛЬТУРЫ

ПОТЕРЯ ТЕРРИТОРИЙ

ПЛЕННЫХ НЕ БРАЛИ

БТР-ОБОРОТЕНЬ

ИЗ ПОДПОЛЬЯ

ЧЁРНАЯ БАРЖА

ЛОВЦЫ ЧЕЛОВЕКОВ

СКВОЗЬ СТРОЙ

СМЕРТНИКИ ГАЙДАРА

РАССТРЕЛ НАПОКАЗ Газета "МЫ И ВРЕМЯ", 1993 г.

ГВОЗДЁМ НА ЗАКОПЧЁННОЙ СТЕНЕ... Газета "МЫ И ВРЕМЯ", 1993 г.

ВЕРТОЛЕТ

ГНЕВ ПРАВДЫ БОЖЬЕЙ НЕ ТВОРИТ Газета "МЫ И ВРЕМЯ", 1993 г.

РУСЬ НА ИГЛЕ Газета "СОГЛАСИЕ", 1993 г.

У СВЕЖИХ МОГИЛ Газета "СОГЛАСИЕ", 1993 г.

РУССКАЯ МУЗА НА БАРРИКАДАХ Октябрь-93: строки, рождённые в те дни...