10 ДОСАДНЫХ ОПЛОШНОСТЕЙ
Оплошность 1. Конвертированная коллекция
(1958-1960 гг.; г. Пирятин, Полтавская обл., УССР)
Собирательство! Оно охватило всех внезапно, как эпидемия. Предметом коллекционной страсти каждого – что пацана, что девчонки – стали картинки с конвертов. Каждой дорожили, как зеницей ока. А гордились как, демонстрируя друзьям очередное «приобретение»!
Увы, пополнять коллекции было чрезвычайно трудно. Писем нашим семьям никто не писал. Официальные приходили лишь чуть-чуть чаще. Где брать экспонаты?
Каждый выкручивался, как мог. Я, например, держа это в глубокой тайне, носил солдата в воинскую часть кое-что из еды – естественно в обмен на конверты (родители писали подавляющему большинству). Вследствие столь тонкого хода моя коллекция уже скоро выглядела побогаче остальных.
А поскольку число картинок у них, случалось, месяцами не росло, интерес к «теме» угас. А потом отказаться от собирательства пришлось и мне. Во-первых, ребята едва не на каждом углу начали говорить, что «картинки» - исключительно девчоночье занятие. Во-вторых, если не с кем «мериться силой», то занятие теряет всякий смысл. Пришлось свою, уже нехилую, коллекцию отдать соседке.
И, исправив «оплошность», перейти к собирательству более «солидных» спичечных этикеток.
Оплошность 2. Пугающая школа
(1959 год; г. Пирятин, Полтавская обл., УССР)
Я – второклассник. Зима. Будильника в доме нет, время измеряют ходики, гирю которых нужно каждый вечер подтягивать. Это – обязанность отца.
У матери она – куда сложнее: лечь спать примерно в 23.00 и проснуться в 4.00, чтобы разжечь плиту (дрова + уголь), приготовить завтрак и к началу восьмого, подняв нас с отцом, накормить горячим. Да, мне еще нужно сварганить обед в школу.
Само собой, каждая ночь у матери – не позавидуешь. Иногда, по ее рассказам, вскакивала к ходикам каждые полчаса, чтобы убедиться, что еще не проспала и, следовательно, еще можно прикорнуть.
В то утро, как обычно, в начале восьмого подняла меня. И, как обычно, мне жутко хотелось спать. Но делать нечего: поел, дособрал ранец и ушел грызть гранит школьной науки.
Едва вышел за калитку, почувствовал – что-то не так. Но что, понять не мог. Пока не пробрел снегом с полкилометра. Ага, да ведь темень – просто жуткая. Еще и оттого, что не светится ни одно окно на улице. Стало страшно. И я повернул назад.
- Ты чего? Забыл что-то?! – удивилась мать.
- Нет, не забыл.
- А чего тогда вернулся?!
- Там очень темно. И никого нигде не видно. Мне страшно идти…
Мать подошла к окну, выглянула. Потом внимательно присмотрелась к ходикам на стене.
- Как же я так ошиблась?!! – развела руками. – Ладно, раздевайся и ложись досыпать!
Оказалось, спросонок мать поднялась хозяйничать не в 4.00, а в 2.00. Соответственно, и в школу отправила меня посреди ночи.
Оплошность 3. С «трона джигитов»
(1964 год; г. Пирятин, Полтавская обл., УССР)
Лето. Каникулы. Гуляем на территории колхоза «Авангард», главная усадьба которого находится по улице Киевской в райцентре. Среди ребят, кроме меня, – лишь те, кто здесь живет. Когда уже все находящиеся в зоне видимости сеялки-веялки, полуразобранные трактора, доходяга-комбайн и силосные ямы исследованы, становится скучно. Однако томимся недолго. Кто-то подает идею идти на конный двор. Даже для остальных она приходится по вкусу. Что уж говорить обо мне, живущего хотя и в этом же населенном пункте, но не среди «колхозных» и, следовательно, с живностью, кроме кур и свиней, дружным не очень.
Конюшня и ее население производят неизгладимое впечатление. Ба, лошадей здесь не возбраняется даже гладить. Впрочем, и «возбранять»-то некому – конюха не видно.
И вот апогей вылазки: ребята деловито берут под уздцы одну из лошадей и выводят ее во двор. В моих глазах недоуменный вопрос. Даже два: «Разве разрешено?» и «А зачем?» На первый никто не отвечает, а на второй все «читаю» визуально. Подведя четвероногое к некоему подобию ясел, заводила, кажется, это был Толик Ворона, в момент взбирается тому на спину. И «нокнув», начинает движение. На скачку происходящее даже отдаленно не смахивает.
Сделав круг почета, слезает, уступая место товарищу. Так повторяется многократно, пока в числе не ездивших остаюсь только я.
Несмотря на то, что на лошади никогда не сидел, ударить в грязь лицом не желаю. Поэтому, заправски потянув штаны, подхожу к импровизированной «лестнице» и пытаюсь сесть на спину животному. С первого раза не получается, ибо скотина в самое неподходящее мгновенье отходит немного в сторону.
- Держи крепче! – кричу Ване Черевко.
И, наконец, пристраиваю задницу на этом троне всех джигитов. Сидеть очень неудобно: особенно докучает хребет, буквально врезающийся в мою плоть. Но, как говорится, назвался груздем, полезай в кузов, даже если он – не автомобильный.
К несчастью, только вознамерился стронуть лошадь с места, как друзья в момент обступив ее со всех сторон, начали отплясывать дикие танцы, пугая бедное животное. Если кляча не то что встанет на дыбы, а просто побежит, я на ней не удержусь. И в результате неконтролируемого падения запросто могу оказаться под копытами. Эти мысли пронеслись в моей голове галопом. В этом же темпе нашел выход из ситуации: нужно аккуратно перекинуть ногу через круп, чтобы обе они оказались по одну сторону, и, резко оттолкнувшись руками, прыгнуть по возможности дальше.
Увы, это было не шибко умно. Ибо не успел я «сдвоить» свои конечности, как почувствовал, что бок лошади более скользкий, чем снег на горке, и что я лечу ей под копыта. Звезда-хранитель в тот день, видимо, парила надо мной. Конячка каким-то чудом, хотя и не успела набрать скорости, сумела перебросить задние ноги через меня.
Оплошность 4. Не хочу учиться
(1966 год; г. Пирятин, Полтавская обл., УССР)
Накануне я поздно пришел домой. Как и предполагал, утром отец устроил разбор моих «ночных полетов». Я не отмалчивался, настаивая на том, что уже взрослый: мол, и паспорт, этот факт документально подтверждающий, имею. Родитель упирал на выпускной класс и необходимости соредоточиться на аттестате и продолжении образования, а не на «походеньках».
- Или тебе, такому мудрому, школа уже не нужна? – грозно спросил он.
На что я не преминул тут же ответить:
- А ты что, думаешь иначе?!
- Значит, уже все знаешь и в школу идти не хочешь?
- Не хочу!
- Тогда договорились!
Отец прошелся по комнатам, собрал все учебники и мою одежду, сунул их в шифньер, закрыл его на ключ, положил тот в карман и, позвав мать, увел ее, как обычно, на работу.
Я остался сам на сам со своей взрослостью. И с ужасом понял, что она – за учебу, а не гулянки. По зрелому на 16 лет размышлению пришлось согласиться: таки-да, аттестат мне нужен. Однако попасть, по крайней мере, сегодня в школу – более чем проблематично. Ни учебников, ни шмоток. Да и домашние задания выполнять возможности лишен.
Взяв художественную книгу, завалился в кровать. Увы, читалось не очень. И все поглядывалось на часы. Занятия начинались в 14.00, но и стрелки не стоят на месте. Как быть? Одевшись в старое, идти на завод и просить у отца ключ, не позволяла гордость. Так глаза и шныряли: с книжной страницы на циферблат…
И вот в начале двенадцатого скрипнула дверь. Кто-то из друзей? Нет, мать. Протянула мне ключ:
- На, еле выпросила. Готовь уроки!
И ушла. А я по случаю вспомнил, как своеобразно в подростковом возрасте, когда я еще не имел паспорта и слушался, отец берег мои глаза. Осенью и зимой, когда темнеет рано, а светает поздно, каждое утро перед тем, как уйти на смену, он проверял электросчетик, запоминая количество киловатт. А в обеденный перерыв обязательно осуществлял контрольную проверку. Даже 0,1 кВт выдавала меня – значит, пусть и недолго, но читал...
Оплошность 5. Много на себя берешь
(1976 год; пгт. Чернухи, Полтавская обл., УССР)
Отношения с руководством местной газеты «Нова праця» у меня, корреспондента-организатора районного радиовещания, окончательно разладились.
Дошло до того, что оно запретило мне использовать информацию их издания в передачах. И, несмотря на то, что выхожу в эфир в шесть часов утра, придирчиво за этим следят (организовали дежурство!)
От рядовых сотрудников слышу: моя оплошность, по мнению того самого руководства в том, что я …слишком много на себя беру.
Оплошность 6. Почти халявный шашлык
(1980 год; г. Пирятин, Полтавская обл., УССР)
Из Ашхабада прибыли в отпуск на мою малую родину. Как всегда, в программе – вылазка с ночевкой на природу вместе с семьей друга детства Николая Божко (супруга и двое малолетних детей). С нас, оплаты половины расходов – ничего. Автомобиль, палатка, спальные мешки, рыболовецкие принадлежности, включая массу, ласты и ружье для подводной охоты у него имеются. Так что загружаемся выпивкой и провиантом – и по газам! Причем каждое лето выбираем иной маршрут.
А в этот раз пришла мысль разнообразить затяжной пикник еще и шашлыком. Причем – чувствуете влияние Средней Азии? – непременно из баранины. Ибо все остальное мясо – «не то».
Найти «мусульманского зверя» в Пирятине – неразрешимая проблема. А в округе? Короче, школьный товарищ подсуетился и не только установил координаты единственной на район кошары, но и по телефону – договорился о том, что ему мясо выпишут. Назвали и цену килограмма. Населенный пункт – село Великая Круча.
В пятницу отправляемся туда. Николай, оставив меня в «Жигулях» побежал в контору колхоза и вскоре появился с накладной.
- Сколько взяли? – встретил его вопросом.
- Тридцать рублей.
- Значит, мяса поимеем 17 килограммов, - прикинул я. – Нормалек! А кто с нами едет?
- Зачем?
- Чтобы отпустить товар.
- Да «товар» еще поймать нужно!
- Как?!
- Элементарно! А ты думал, баранина на складе? Нет, дорогой. Она – на пастбище.
- И мы…
- Да, и мы туда направляемся. Чтобы пленить претендентку закончить жизнь на шампуре.
- А как мы это сделаем?
- В этом вопросе положись на меня – старого охотника.
Вот и символически огороженное поле. Мирно пасущиеся овцы. Николай останавливает машину, выбираемся из салона.
- У тебя что, даже веревки нет? – удивляюсь я.
- А зачем она? – вопросом на вопрос отвечает товарищ.
И уточняет:
- Ловить будем руками.
- Вряд ли получится, – сомневаюсь.
- Еще как получится! Двинулись! – направился он в сторону встревожено косящейся на чужаков отары.
- Ну, хорошо, допустим, ты, как старый охотник, ходивший с голыми руками на медведя, прав. А как мы определим вес животного? Чтобы оно тянуло на 17, а не, допустим, 14 или 19 килограммов?
- А это нам вообще ни к чему.
- Как так?
- Бухгалтер сказал: «Какого поймаете, тот ваш».
«Вот это коммунизм», - размышляю. Друг, судя по всему, то ли читает мои мысли, то ли и сам изначально был настроен соответственно.
- Ну, что? – хитро улыбнулся. – На каком барашке остановимся?
- Само собой, на самом крупном! Глупо отказываться от такой халявы.
И преследование началось. За намеченным завидущим оком объектом гонялись часа полтора – не меньше, если не больше. Жертва проявляла чудеса изобретательности. То закладывала крутые виражи, то едва не стрелой взмывала верх, то резко меняла направление бега. А пару раз, легко, взяв, словно Валерий Брумель на пике карьеры, примитивное ограждение в виде слег, уносилась вдаль. Преследовали жертву и там, хотя уже практически без шансов на успех: состязаться в беге с животиной в чистом поле – абсурд. Но жадность толкала нас вперед.
К счастью ловцов и несчастью животного, но, поводив за собой кругами, …неизменно возвращалось в загон. И не спортивные упражнения не на жизнь, а на смерть продолжались с удвоенной (где мы только силы черпали) энергией.
В итоге товарищ отчаянно сопротивляющуюся жертву завалил. Связали и бросили в багажник. Рванули на Пирятин, радуясь, что за небольшие, в общем-то, деньги, поимели гору мяса – не только на шашлык хватит.
Во дворе дома Николая он заправски (охотник!) разделал тушу, а я замариновал 10-литровое ведро шашлыка.
Следующим утром в полном составе отправились на природу. Натянули две палатки: побольше для дам с детьми, поменьше – для мужчин. И первым делом достали шампуры. Часа через два-три, когда слюнками обмарафетили уже всю ближайшую округу, наконец, уселись.
Подняли по стакану и…
И с удивлением обнаружили, что шашлык …не жуется. Как ни старались – ни в какую! Не мясо, а бронированная жесть.
Что делать? Другой снеди при наличии ведра мяса набрали не так уж и много. Делать нечего: принялись за нее. И по ходу нашли выход из положения (возвращаться в город за «подкреплением» не хотелось): шашлык и приготовленный, и сырой – сварить в ведре.
В тот вечер обошлись. А на второй день начали процедуру а-ля форс-мажор. Вы не поверите: варили на протяжении десяти часов. Подошва подошвой! Так что пришлось, правда, не в Пирятин, а близлежащее село оправляться за доппайком.
В понедельник Николай позвонил в колхоз, чтобы высказать свое «фэ-э» качеством их овец. И нарвался на ответные претензии. Оказалось, прельстившись в халявном раже размером животины, мы увезли …барана-производителя едва не пенсионного возраста.
Оплошность 7. Сон (беспокойный) в летнюю ночь
(1996 год; г. Киев, Украина)
Прибыл на работу в «Комсомольскую правду» в Украине» - естественно, вместе с супругой: переезд-то - окончательный. Поскольку не было где ночевать, а отель не могли позволить по материальным соображениям, нам оставили ключи от офиса – здесь стоял шикарный раскладной диван.
Пока изучали газеты в поисках наиболее дешевых квартир, пока ужинали, пока смотрели телевизор, время подошло к полуночи. Выключив свет, улеглись. Прошло не более сорока минут, как в дверь… позвонили. Ночью, в офис?! Не иначе ворюги – решили мы с супругой, не зная как поступить дальше. Между тем снаружи раздалось требовательное:
– Откройте!
– Кто там? – подал я, наконец, голос.
– Служба охраны! Кто вы такие?! Откройте дверь!
Что делать? Какая служба охраны и что ей здесь в столь позднее время нужно?!
– Нам руководство разрешило в офисе переночевать, – говорю сквозь дверь. – Поэтому мы никому не откроем. Вдруг вы бандиты?
– А вдруг бандиты вы? – отвечают. – А мы за сохранность несем полную ответственность. Поэтому или открывайте, или мы разбиваем окно и бросаем внутрь гранату со слезоточивым газом.
Вот это ночевка!
– Хорошо, – предлагаю я. – Только дайте мне пару минут, чтобы позвонить домой кому-нибудь из руководства «Киев-пресса». Мужики с той стороны двери милостиво согласились. Я поднял с постели коммерческого директора Татьяну Лещинскую. Та, поразмыслив, сказала, что таки да: под охрану офис сдать в суматохе забыли. И ребята запросто могли подъехать, чтобы узнать, в чем дело.
– Ты спроси у них фамилию их шефа. Если назовут…, что делать, открывай! Хоть какая-то гарантия, что не налетчики.
«Обмен паролями» тут же состоялся. Я, наконец, открыл дверь. Крепкие парни, проверив наши документы, захотели еще переговорить и с коммерческим директором. Пришлось поднимать ее с постели во второй раз. В конце концов, бдительные охранники удалились, а мы легли спать.
Но, сами понимаете, какой сон после таких переживаний?
Оплошность 8. Обмен «книги - гривны»
(1997 год; г. Киев, Украина)
Полгода назад мы перебрались в столицу. Всю имеющуюся наличность плюс авансом взятую мою зарплату за двадцать месяцев вперед в «Комсомольской правде» в Украине» вложили в покупку жилья. Так что условия существования сложились еще те. Супруга не работает, у меня зарплаты нет (ежемесячно лишь расписываюсь в ведомости), о гонораре и помышлять нечего – день и ночь (в буквальном смысле!) переписываю чужие бездарные материалы, чтобы хоть чем-то забить полосы.
Живем тем, что потихоньку продаем вещи. Помню, неделю протянули на 60 копеек: на тридцать купили полбуханки «Украинского» и на столько же – троллейбусный талон (ездил зайцем, но на всякий случай «проездной документ» в кармане имел). Но вот крупные вещи и золотые изделия закончились. В ход пошла мелочевка, включая две тарелки – одна царских времен, вторая – нэповских. А потом дошла очередь и до книг. Точнее, словарей и энциклопедий, фанатично собираемых нами еще со студенческих времен.
Сначала жена съездила в разведку в «Сяйво» - прицениться. И рассказала, что дороже всего – в эквивалент 100 долларов США - оценили 11-томный «Словник української мови». Однако прежде поведаю, как этот, без малейшего преувеличения, жутки дефицит (подписаться не могли академики-филологи!) нам достался. И ни одному из работающих в Киеве знакомых мен журналистов издание не досталось. А мы ведь на тот момент жили за тридевять земель в Ашхабаде.
Так вот, находясь в очередном «среднеазиатском» отпуске, зашли в Овруче в книжный магазин (в любом городе – наш первый визит). И во время копания на полках услышали, как продавец отдела подписных изданий говорит коллеге:
- …и за третьим томом он не явился. А сообщение ведь посылали, как и в пошлый раз.
Мы – к источнику информации:
- Извините, а какую подписку не забирают?
- Да «Словник української мови»! Первый том выкупили, а два последующих – нет, пылятся вон.
- А вы не можете дать нам адрес подписчика? Мы бы хотели с ним встретиться.
- Отчего же? Найду квитанцию и продиктую.
Через несколько минут:
- Только он живет не в Овруче, а в селе.
- Ничего страшного, мы съездим.
Продавец протягивают бумажку, на которую любезно занесла нужные нам координаты. Смотрю – и глазам не верю: село Покалев. Вот так совпадение! Ведь это – главная усадьба колхоза «Украина», в который входит и родное село жены Скребеличи.
Передаю ей записку. Она читает:
- Да это же мой учитель русского языка и литературы Александр Кириллович!
Так что, сэкономив время и даже деньги (Александр Кириллович, вынеся первый том, брать за него плату категорически отказался), передал нам права на подписку, что мы, не откладывая на потом, поспешили узаконить в книжном магазине. Заодно договорившись с заведующей, что выкупать тома будем ежегодно во время отпуска. И спустя годы 11-томник пополнил нашу домашнюю библиотеку.
…Теперь вот приходится пищу духовную обменивать на пищу физическую. Что поделать: на вырученную сумму мы скромно проживем два месяца. А взяв в расчет и некоторые другие справочные издания, то – квартал. Обмен «книги - гривны» состоялся.
По прошествии времени я не раз пожалел, что не устоял перед искушением. Увы, после драки кулаками машут только холерики в состоянии, близкому к аффекту. А посему: оплошал – жуй обиду молча.
Оплошность 9. Лежи и мучайся
(1997 год; г. Киев, Украина)
Из Пирятина вся в слезах позвонила мать: под землей прорвало трубу, идущую к колонке во дворе. Осталась без воды. Но это еще не все. Чтобы не подмыло угол дома, попросила перекрыть вентиль, «отвечающий» за целую улицу. И соседи - хорошие, однако долго терпеть неудобство не станут. Нужны сверхоперативные меры.
Переговорил с руководством – на предмет однодневного отпуска. Заодно попросил автомобиль с водителем Сергеем Загорским – тот еще и электросварщик. И а следующий день в самую рань аварийная бригада двинулась на Пирятин: нас, двух мужиков, «разбавила» моя супруга.
На месте, оценив ситуацию, Сергей сказал, что не остается иного варианта, как раскопать трубу по всей длине, потом подать воду и по «сифону» определить, где свищ. Я прикинул: от забора до «гусака» колонки метров восемь-девять. Глубина, на которую укладывалась труба, метра два. Однако я не из тех, кто пасует перед трудностями. Засучив рукава и поплевав в ладони, с остервенением принялся «брать больше и кидать дальше».
Труд для меня, уже добрых два десятилетия не державшего в руках ничего тяжелее авторучки, оказался воистину каторжным. Но никогда никого о помощи принципиально не прошу. Мое кредо «Каждый должен сам догадаться». Поэтому, даже когда мимо проходил Виктор Степура, с которым не один литр водки выжрали, и, поздоровавшись, спросил «Что, порыв?», я ответил и тут углубился в дно ямы. С каждым получасом траншея углублялась на штыки, следовательно, выбрасывать землю становилось все выше и выше. А ближе к финишу и моей головы над поверхностью было не узреть.
И вдруг знакомый голос сверху:
- Что ты позвал? Вдвоем уже бы выкопали, - сосед Иван Волык. – Есть вторая лопата или свою принести?
- Да что я, сам не управляюсь?! А инструмент имеется! Возьми на летней кухне.
И работа закипела с удвоенной энергией.
Обидно, но небольшой свищ в итоге обнаружили на месте соединения трубы и «гусака». Знать бы изначально, это сколько же дурной работы не пришлось делать!
Но раз уже такую ямищу выкопали, решил заменить трубу на новую. Иван подсказал, у кого остались после того, как потянул себе воду. Купил. Сергей мастерски операцию осуществил. Вместе с соседом траншею закидали и даже немного утрамбовали. Включили воду – порядок в танковых войсках!
Плотно поужинали. Иван ушел домой – спать. Мы же загрузили в багажник несколько ведер яблок из материного сада и, испытывая глубокое удовлетворение от сделанного, взяли курс на Киев.
Уже в постели почувствовал, как болит все тело. А на второй день не смог пойти на работу. Более того, может, кто не поверит, но жена на кровати меня переворачивала с боку на бок – сам не мог.
Лежал и думал: «Крепатура – прямое следствие того, что ты ждал, пока «догадаются». Сплоховал, что не попросил сам того же Ивана. Теперь лежи и мучайся».
Оплошность 10. Подкроватный унитаз
(1997 год; г. Киев, Украина)
Друг детства и юности Николай женит сына. Девушка – из другого города. И сваты собрались приехать в Пирятин. На разговор.
Само собой, встретиться их, как бы и любому из нас, хочется по высшему местному разряду. Собственно, и суетиться Николаю особо нечего: есть добротный новый дом, все в доме, гараж, два автомобиля, землица. Но наш человек всегда найдет, что улучшить. Не стал исключением и мой друг.
Удобства во дворе – вот что основательно смутило его душу. Нужно срочно оборудовать туалет в доме!
Тут же кинулся в магазин. А там товара – кот наплакал. Неходовой он в Пирятине – народ привык справлять нужду по примеру предков как можно дальше от обеденных столов. Хочешь – не хочешь, а нужно ехать в столицу: там-то выбор – богатейший.
Прибыв ближе к вечеру, Николай переночевал у нас и следующим утром мы отправились в ближайший магазин «Сантехник». Изделий там – в самом деле, глаза разбегаются.
- Из каких критериев, в первую очередь, будем исходить? Цены, цвета, формы, размера?
- Цвет – белый. Ну, и цена. Ежу понятно: чем она ниже, тем лучше!
Стали степенно прохаживаться мимо витрин, уконопаченных унитазами. Действовали методом исключения. И вот, наконец, выбор сделан. Николай решат брать «вот этот».
- Дело - хозяйское, - встрял я. – Но какой смысл платить эту сумму, если вон тот – только самую малость меньше диаметром – стоит вдвое дешевле?! Это – не какие-то там 10, 20 или даже 40 процентов…
Изучив «мою» модель вдоль и поперек, друг остановился на ней: действительно, зачем платить больше?
Притащили мы это добро к нам домой, куда к этому времени подъехала и дочь Николая, пообедали и повезли с женой их на электричку до Гребенки, где была пересадка. Людей на платформе скопилось жуткое количество – форменное светопреставление.
Унитаз, как вещь более тяжелую и габаритную, друг держал сам, а бачок поручил – тоже не фунт изюма! - Оле. Влезть с таким «багажом» в вагон им не удалось. Я, прилагая максимум усилий, еле втолкнул обоих в переполненный в квадрате тамбур. Так что насколько комфортной оказалась езда, вы представляете.
Спустя несколько месяцев приезжаем с женой в Пирятин – проведать мою мать. И в первое же дефиле по центральной улице встречаем Николая. Делимся новостями, договариваемся о встрече. И вдруг ни с того, ни с его я вспоминаю посадку в электричку:
- Как вы тогда хоть доехали? Не всю дорогу кафель держали в руках?
- Доехать с горем пополам доехали. Да только холостым вояж в Киев оказался.
- Как? Почему? Побили сантехнику?!
- Нет, не побили. До сих стоит целехонькая.
- Ну, и слава богу!
- Как сказать?! Стоит-то …под кроватью…
- Не понял!
- А что здесь особо понимать?! Принялся я это добро устанавливать. С унитазом справился без особых проблем. А начал присобачивать бачок – тот не желает положенное ему место ни в какую. Хотел уже плюнуть, да назавтра приезжали сваты.
Пошел за помощью к Ильичу (муж тетки – Н.С.). Все-таки, в отличие от меня, он – инженер. Тот пришел. Посмотрел. И крутит пальцем у виска.
- С как ой стати? – не выдержал я.
- А с той, что модель унитаза мы выбрали ту, в которой бачок крепится на стену, а смыв обеспечивают путем дергания за цепочку. Он еще поиздевался: «А ты, чтобы не шибко нарушать интерьер, можешь его установить на чердаке, просверлить дырку и спустить сквозь нее цепочку в дом».