Автор: Даниил Курсовский
Елена и Ромка
0
Юная Елена, о которой пойдет речь в этой истории, была созданием одновременно и земным, и небесным.
От Бога ей было дано прекрасное тело и ясный ум, а от родителей — способность чувствовать самой и понимать чувства других. Способность, которая проявляет себя во взгляде, прикосновении, слове, а также в том, что передается без помощи прикосновений и слов, напрямую, от души к душе.
И в этом смысле Елена была невинна, и не только потому, что была еще девственна.
1
Освободившись перед сном от одежды, и выключив в своей комнате весь свет, Елена подходила к окну, отодвигала шторы, и долго-долго смотрела то вниз, на усыпанный электрическими огнями город, то вверх, в небо, усыпанное огнями звезд.
Представь себе, читатель, или же читательница, это лицо с очаровательным, слегка курносым, носом, эти нежные щеки, эти милые губы, эти ясные глаза, полные трепетной надежды, эту точеную шею, и ключицы, и ложбинку между грудями, и сами эти свежие, полные груди с острыми сосками, груди, которые даже были, пожалуй, чуть-чуть великоваты для такой юной девушки, но в том-то и заключалась их прелесть, и ты, непременно поймешь то восхищение, с каким Еленой любовались ангелы во всякую свободную минутку между своими песнопениями и полетами с облака на облако!
С некоторых пор это стало для них самым что ни на есть святым делом из всей их бесконечной и безгрешной жизни...
Да, лишь только Елена гасила в своей комнате свет, как все ангелы, сгрудившись у прогалин между облаками, с блаженными улыбками принимались любоваться Еленой, и любовались ею до тех пор, пока она, вздохнув, зевнув, и потянувшись ("Ах!" — в едином порыве восклицали небесные жители...), не закрывала шторы вновь и не укладывалась в свою постель, чтобы уснуть до самого утра таким сладким сном, каким могут спать только совсем маленькие дети и совсем невинные девушки...
Но, лишь только Елена засыпала, как песнопения тут же начинались вновь, и еще более мощно и возвышенно, чем раньше, потому что теперь ангелы славили не только самого Господа, но также и ту божественную Любовь друг к другу, которую Он подарил всем нам, неразумным и недостойным чадам своим, и из-за которой только и могло явиться на свет такое чудо, как Елена.
И ангелы пели и пели, всю ночь, пока Елена спала, пели для того, чтобы спокойным и крепким был ее сон, чтобы могла она хорошенько выспаться перед тем, как проснуться утром, и приступить к своим насущным заботам, поскольку она успевала и в университете учиться, и помогать родителям в домашнем хозяйстве, и присматривать за своим младшим братом Сережкой, несносным озорником семи лет от роду.
Да что там ангелы! Сам Господь Бог тоже любовался спящей Еленой, и, любуясь, вздыхал, и улыбался чему-то, и вновь начинал верить в нас, и давал нам еще один шанс, и в стотысячный раз переносил на неопределенное время Окончательно и Бесповоротно установленные Им же Самим сроки нашего Последнего Испытания, в просторечии именуемого Страшным Судом...
2
Эта июльская ночь была необыкновенно теплой, и Елена, подойдя к окну, не только отодвинула шторы, но даже распахнула оконные створки. Тут же ее обдало свежим ветерком и ночным городским шумом, который она так любила слушать со своего четырнадцатого, самого верхнего в их доме этажа.
И затем Елена принялась любоваться изящным месяцем и яркими звездами, которые сияли с небес будто бы ей одной, ей одной обещая то, о чем она не переставала мечтать с тех самых пор, когда...
Но тут Елена увидела пролетавшего мимо ее окна младенца-ангелочка, с маленькими крылышками, маленьким луком и полным стрел колчаном за спиной.
У ангелочка был очень целеустремленный вид. Вот он остановился, завис в воздухе, как птичка колибри у цветка, потом покрепче ухватил свой лук, осторожно вынул из колчана стрелу, прицелился... И откуда-то снизу до Елены донеслись и страстный вздох, и приглушенный шепот, и даже тихий шорох одежды...
— Вот здорово! — восхищенно воскликнула Елена. И зааплодировала.
Ангелочек обернулся на звук аплодисментов с очень удивленным видом. Похлопав глазками, он немного подумал, потом поднял руку и как-то нерешительно помахал Елене.
Елена весело помахала ему в ответ.
Это движение произвело на ангелочка потрясающее впечатление!
Он на миг вообще перестал махать крылышками, едва не свалился в штопор, потом сделал невероятный кульбит, и подлетел к окну поближе.
— Ты что, меня видишь? — спросил он Елену.
— Ну конечно! — ответила та.
— А почему ты не удивляешься?
— Чему?
— Как — "чему"? Мне, естественно! Разве ты каждый день видишь ангелов? Обычным людям нас, между прочим, видеть и вообще не положено! Хотя постой... Раз ты меня видишь, ты, значит, девственница! Ты девственница, мечтающая о большой и светлой любви!
— А вот в мою личную жизнь попрошу не вмешиваться! — сердито воскликнула Елена.
— А я и не вмешиваюсь! — ответил ангелочек как бы невозмутимо, но с довольно-таки проказливой улыбочкой. — Я просто констатирую факт!
И, почесав свой кудрявый затылок, он сказал как бы сам себе:
— Ну что ж, все вполне логично! Ты непорочная дева, и, следовательно, я могу...
Ангелочек замолчал, и, продолжая висеть в воздухе, принялся разглядывать Елену во все глаза уже не с улыбкой, но с каким-то очень странным выражением лица. При этом он сначала задержал своей взгляд на ее левой груди, а затем на правой.
Елена почувствовала, что краснеет. Уж очень это был оценивающий взгляд!..
Но прикрыться чем-нибудь она и не подумала. Вот еще!
И, немного подумав, она притворно спокойным голосом произнесла:
— Ну-ка, малыш, подлети поближе, пожалуйста!
— Зачем? — насторожился ангелочек.
— Затем, что у меня есть один очень большой секрет, и я хочу им с тобой поделиться!
Ангелочек немного поколебавшись, подлетел поближе.
— Еще ближе, пожалуйста!.. - попросила Елена. — Это очень важный секрет!..
Ангелочек подлетел уже к самому окну.
И тут Елена, изловчившись, схватила ангела за его пухлую ручку, и втащила к себе в комнату!
— Ой! — вскрикнул ангелочек. - Ты что делаешь!..
А Елена, не обращая внимания на крики, ловко перевернула летучего сорванца вниз животом, и несколько раз не больно, но довольно-таки чувствительно шлепнула его по розовой пышной попке. Но ангелочек не стал, как она предполагала, кричать еще громче и вырываться. Наоборот, после шлепков крылышки его аккуратно сложились, он затих на коленях Елены и пробормотал задумчивым голосом:
— В последнее время все только и делают, что шлепают меня! И чем я провинился, спрашивается?..
— Ну, заработал, видно! - сказала Елена. — Видно, даже ангелочкам иногда нужно показывать, что можно, а что нельзя!..
И вновь она собралась слегка его подшлепнуть, но вдруг, неожиданно для себя самой, во внезапном порыве нежности, наклонилась и поцеловала ангелочка в те же места, по которым только что шлепала — точно так же, как в свое время целовала брата.
— Ну, это ж совсем другое дело! — довольным голосом прокомментировал ее действия летучий сорванец.
И вдруг скомандовал:
— А теперь переверни меня наоборот! И поосторожнее с крыльями!
— А где твое "пожалуйста"? — строго осведомилась Елена. Но приказание исполнила.
— Пожалуйста!.. — буркнул ангелочек. И, повозившись, попытался устроиться на руках у Елены поудобнее.
— Нет, лук мешает. И колчан. Помоги мне их снять! — приказал он опять. И поспешно добавил: — Пожалуйста, пожалуйста!
— Вот, теперь гораздо лучше! - сказал он после того, как Елена освободила его от амуниции.
Ангелочек оказался довольно-таки увесистым, хотя, сравнивая его с обыкновенными малышами, Елена дала бы ему года полтора, не больше.
И, прижимая его голенькое тельце к своему обнаженному, Елена почувствовала, как ее первый нежный порыв только усиливается, и захватывает ее уже всю, до самого сердца... И ей захотелось, чтобы этот необыкновенный малыш уже не улетал никуда, а оставался у нее на руках как можно дольше.
Ангелочку, видно, захотелось того же. Потому что, вновь немного повозившись, он, наконец, устроился на руках у Елены очень уютно.
— Ты неправильно истолковала мои действия! — важным голосом заявил он. — Я имел в виду совсем не то, о чем ты, очевидно, подумала...
Елена рассмеялась. Этот озорник выглядел так забавно, когда говорил так серьезно и такими "взрослыми" словами! Тем более, что его крылышек теперь было не видно, и он был похож на самого обыкновенного ребенка.
И тут ангелочек поднял свою ручку, стрельнул в Елену взглядом, и своей ручкой осторожно дотронулся до соска ее левой груди.
Елена улыбнулась:
— И все-таки ты большой проказник! И хитрец, к тому же.
— Что есть — то есть. - согласился ангелочек. — Но мы ведь несем вам любовь, а многие люди, как ни странно, прячутся от любви и сопротивляются ей! Так что в нашей спецшколе полевых ангелочков, при райотделе встреч и бракосочетаний, мы даже проходим специальный курс хитрости и находчивости.
И посмотрел в лицо Елене с очень гордым видом.
— Что ты говоришь! — как можно старательнее удивилась Елена.
— А как ты думала! — важно произнес ангелочек. И добавил: — Меня, между прочим, зовут Романом!
— А меня — Еленой. — сказала Елена.
— Очень приятно! — на этот раз очень "воспитанным" голосом отозвался Ромка.
И вдруг, шмыгнув носом, попросил:
— А теперь покорми меня! Пожалуйста...
— Чем? — удивилась Елена уже непритворно. — Печеньем и вареньем?..
— Нет. Грудью!
— Но у меня еще нет собственных грудных детей. И потому нет и молока! — воскликнула Елена.
Но ангелочек возразил ей очень убежденно:
— Нет, есть! Только сейчас оно - особенное. Ведь мы, ангелочки-пострелята, для подкрепления сил во время выполнения задания всегда питаемся молоком таких же девственниц, как ты. Да ты и сама подумай — ну чем еще мы можем питаться?..
И Ромка вновь постарался придать своему лицу как можно более значительный вид. Елена улыбнулась и, немного подумав, сказала:
— Ну, давай попробуем. Но только не обижайся, если я тебя разочарую...
Летающий младенец ждать себя не заставил. Он тут же потянулся к груди, и ухватил ее сосок губами...
Это было очень необычное для Елены ощущение. Конечно, раньше она наблюдала, как женщины кормят грудных детей, и в свое время очень любила смотреть на то, как ее собственная мама кормила грудью ее младшего брата, но чтобы испытать нечто подобноее самой еще до того, как у нее появится свой ребенок — нет, о таком она не могла даже и помыслить.
Правда, в Ромкины слова насчет специфического способа кормления ангелочков она не поверила. Ей просто очень захотелось его приласкать. Ведь он был еще такой маленький, и, в то же время, такой умненький и разумненький. К тому же она испытывала легкие угрызения совести из-за того, что отшлепала его.
И вдруг Елена поняла, что она и в самом деле кормит этого свалившегося ей буквально с неба младенца, хотя ей было совершенно непонятно, как это у нее получается.
И затем она почувствовала, что это доставляет летающему сорванцу истинное удовольствие, а ей — настоящее блаженство. Совсем, совсем особенное блаженство:
Елена подошла к своей тахте, и сначала присела, а потом и прилегла на нее. Но уже не на левый, а на правый бок, поскольку Ромка выказал явное стремление переключиться на другую ее грудь...
3
Елена открыла глаза. Утро было уже в самом разгаре, и она едва не соскочила с постели, но, окончательно проснувшись и воспомнив, что теперь — лето, а не учебный год, и что на ее временную работу ей предстоит выйти только на следующей неделе, успокоилась.
Но тут же она резко поднялась, и бросила взгляд на тумбочку, куда в начале ночи положила маленький лук и колчан со стрелами.
Теперь их там не было. И никого не было рядом с ней.
"Неужели это все мне приснилось?.." — подумала Елена. И задумчиво прикоснулась рукой к своим соскам.
Они вдруг отозвались на это движение, и не совсем так, как обычно. Елена посмотрела вниз. Соски явно увеличились в размере.
Нет, то, что было с ней ночью - ей вовсе не приснилось!
Тут она услышала голос матери:
— Лена! Ты попьешь с нами чаю? Или будешь еще спать?
— Попью! — воскликнула Елена.
И, в чем была, то есть ни в чем, побежала умываться.
Из ванной ей навстречу вышел, в том же виде, Сережка.
Елена, изловчившись, весело шлепнула его. Но Сережка в свои семь лет уже многому научился. И, развернувшись, он своей маленькой крепкой ладошкой вернул шлепок сестре!
— Но я же не так сильно! - возмущенно крикнула Елена уже вслед брату.
Он знал — главное, вовремя убежать!..
— Дети! Не деритесь! А то достанется обоим! — крикнула с кухни мать.
Когда через несколько минут Елена, уже в легком халате, явилась на кухню, все были в сборе. Мать, в одном из своих деловых костюмов, осторожно разливала по чашкам чай, отец, в белой рубашке с короткими рукавами, просматривал ежедневник, а по-прежнему неодетый Сережка уже вовсю лопал булочку.
Члены их семьи никогда не относили себя к так называемым "нудистам-натуристам". Но, в тоже время, обнаженность здесь никогда не была чем-то запретным, тем более — для детей. Разве можно запрещать то, что естественно? И в детстве Елену никто не заставлял одевать одежду лишь ради самой одежды — точно так же, как сейчас Сережку.
— Ничего, сейчас мама и папа уедут, и я тебя отлуплю по-настоящему! — пообещала ему Елена.
— А у нас один-один! — с полным ртом заявил Сережка. — Ты первая начала!
Отец посмотрел на них обоих укоризненно и сказал:
— Все, хватит! Инцидент исчерпан.
Задержав свой взгляд на Елене, он добавил:
— Не устаю тобой любоваться! Интересно только, для кого мы с мамой растим эту красоту?
Мать вздохнула. А Сережка открыл рот для нового остроумного замечания. Но мать так на него посмотрела, что он предпочел промолчать...
4
Родители уехали на работу. Сережка остался на кухне — сегодня была его очередь мыть посуду. А Елена вернулась к себе в комнату, и задумчиво подошла к окну, которое с ночи так и осталось незакрытым.
Перед ней, под почти безоблачным синим небом, расстилался большой зеленый город. Залитые солнцем, виднелись дома, улицы, площади, скверы, люди, люди, люди, а чуть вдалеке вырисовывались контуры мостов, переброшенных через реку.
Елена улыбнулась. Она любила свой город!
Вдруг она увидела, как из дальнего подъезда их огромного дома, со спортивной сумкой через плечо, выходит Саша Федоров — ее бывший одноклассник, а теперь студент юрфака.
Саша был, прямо скажем, совсем особенным человеком. Он за все время учебы в школе никаких других оценок, кроме пятерок, не получал. Школу он окончил в пятнадцать лет, а теперь учился уже на предпоследнем курсе того же университета, что и Елена. Но при этом Саша отнюдь не был книжным червем или зубрилой, хотя за свою жизнь успел так много, как будто в его сутках было не двадцать четыре, а все сорок восемь часов.
Он занимался восточными единоборствами, сочинял компьютерные игры, неплохо играл на гитаре, писал стихи, и по просьбам девушек рисовал им в альбомы и тетрадки их портреты. Или же свои автопортреты. Это уж как попросят. Кроме того, он уже сейчас не просто подрабатывал, а очень даже неплохо зарабатывал в какой-то из фирм.
С девушками он поддерживал хорошие отношения, но не более того. Хотя многие, многие были влюблены в него до такой степени, что хоть сейчас были готовы идти с ним и на край света, и гораздо дальше.
Это можно было бы сказать и о Елене. Но она не позволяла себе ни любить Сашу, ни надеяться на подобное чувство с его стороны. Ей казалось, что ее чувство в его сердце никогда не найдет ответа. И когда он ушел из их класса, она, как другие девчонки, не подкарауливала его — "случайно" — по дороге, не навязывалась ему с какими-то глупыми просьбами или предложениями в попутчицы, и никогда, никогда не просила его что-нибудь нарисовать ей в альбом.
Так и получилось, что они, живя в одном доме, уже несколько лет друг с другом не встречались.
Елена вздохнула, и, употребив всю силу воли, перевела свой взгляд в другую сторону.
Чтоб не провожать Сашу взглядом!..
5
И увидела зависшего в воздухе Ромку.
— Привет! — крикнул он Елене.
— Здравствуй, Рома! — улыбнулась она ему. — А я сначала подумала, что ты мне только приснился. Как тебе сегодняшнее утро?..
— Замечательно! Я все успел. И теперь у меня осталось только два дела, самое необходимое и самое важное. Потому что я только что подстрелил одну тетку и дядьку, который два года за ней ухаживал.
— И как?..
— Ну, как!.. Сейчас они сидят у него, чай пьют, договариваются, где проведут свой отпуск. Они думают, что у них отпуска совпали случайно!
— А разве нет?
— Конечно, нет! Ничего случайного вообще не бывает!
— Неужели?..
— Да-да!.. Просто вам, людям, не все видно. Некоторые вот не могут понять, за что им дано, допустим, то, или, допустим, это. А за то! Внимательными надо быть, и чуткими. А то на мелочи внимания не обращаете, а потом вопиете к Нему! Хотя из мелочей, между прочим, и складывается вся эта жизнь.
И маленький ангел патетически потряс кулачком.
— Правда?.. — любуясь им, спросила Елена.
— И еще какая правда! — ответил Ромка с жаром.
— Ты, Рома, рассуждаешь, прямо как настоящий философ! — сказала Елена.
— А я и есть философ. Только будущий. Мне предназначено разработать общую теорию простого человеческого счастья. Чтоб при этом было хорошо не тем или этим, а всем. Я ведь уже давно в ангелочках, и скоро придет мой срок родиться человеком. Один раз я, правда, уже рождался, но неудачно. Там была война и эпидемия. Я умер. Мне было тогда чуть больше года...
— Какая жалость! — воскликнула Елена. — Но теперь все будет в порядке? Ты знаешь, кто твои будущие родители?
— Ну, как тебе сказать... - протянул Ромка. — В общем-то, нам об этом не сообщают. Но мне, за особые успехи в стрельбе, разрешили заглянуть в книгу учета будущих рождений!
— И что?..
— Они оба очень хорошие люди. - ответил Ромка уклончиво. — Я их уже полюбил.
И он замолчал.
Потом, посмотрев на Елену внимательно, он сказал:
— Днем ты еще красивее!
— Да?.. — улыбнулась Елена. И спросила: — Но ты, видимо, опять проголодался?..
— Если честно, то да! Сегодня уже столько пришлось полетать...
— Так бы сразу и сказал! Залетай. Давай сюда свой лук и колчан. Пусть полежат пока на тумбочке...
6
Когда ему было очень нужно, Сережка умел подкрадываться совершенно бесшумно. Поэтому Елена не слышала ни того, как он открывал двери в ее комнату, ни того, как он подходил к креслу, на котором она примостилась вместе с Ромкой.
Она только услышала сопение, и, подняв голову, увидела вытаращенные Сережкины глаза.
— У тебя ребенок! — шепотом закричал он. — У тебя ребенок, а я ничего не знаю! Мне никто ничего не сказал! Где ты его прятала?!
— Тихо, не кричи! — сказала Елена. — Это не мой ребенок, а чей-то будущий. А пока он ангел. Видишь, у него крылышки?..
Сережкины глаза вытаращились еще больше. Потом он протянул руку и осторожно дотронулся до белого Ромкиного крыла.
— Клево! И он на самом деле летает?
— И летает, и стреляет. И очень даже метко. Видишь, вон лежит его лук?
Сережка, разинув рот, посмотрел на лук.
Потом, понаблюдав еще немного за Ромкой, обиженным голосом пробурчал:
— Ему так дала грудь, а мне ни разу не разрешила! Даже поцеловать. Сколько бы я ни просил!..
— Но зато ты целуешь в грудь маму. — ответила Елена. — Хотя уже давно не младенец. А еще мама пускает тебя полежать с ней. И носит на ручках, хотя ты уже довольно тяжеленький. И купает тебя. И вытирает твоим любимым большим полотенцем. Тебе всего этого мало?..
Сережка вновь немного посопел и сказал примирительно:
— Ты тоже с мамой целуешься. И вчера она мыла тебе голову. И причесывала тебя. Как маленькую. И вообще, ты маму знаешь уже девятнадцать лет, а я всего семь. Ты мне должна еще двенадцать лет!.. Вот.
— Но ведь я всегда буду старше тебя на двенадцать лет! — заметила Елена. — С этим-то как быть?..
Сережка задумался.
Тут Ромка выпустил Еленин сосок, посмотрел на Сережку и сказал:
— Я тебе сочувствую. Но ты не волнуйся, главное у тебя еще впереди!..
— Он еще и разговаривает! - завопил Сережка уже в полный голос. — Ничего себе!
— А ты меня зато видишь! - сказал Ромка. — Но я же не кричу так! Хотя это очень, очень странно.
— Как же я не должен тебя видеть, когда ты есть? — удивился Сережка.
— Я есть уже очень давно! - задумчиво пробормотал Ромка. — Но такого еще не было, чтобы меня видели такие большие мальчики, как ты. Обычно с возрастом их взгляд становится другим... Видимо, ты в некотором смысле тоже ангелочек!
— Это меня мама так называет. - сказал Сережка. — А Ленка называет меня сорванцом! А тетя Варя с первого этажа — малолетним хулиганом! Я же не специально ей окно мячиком разбил!
Елена заправила грудь в халат, и сказала:
— Ну ладно, теперь я тоже согласна с тем, что ты ангел. А тетю Варю мы слушать не будем. И играть с мячиком под чужими окнами — тоже. Давай не будем спорить!
И Елена протянула брату руку. Он засиял и пожал ее изо всех сил.
— О, сильный какой! - преувеличенно дуя на пальцы, сказала Елена.
— Который час? — вдруг подпрыгнул на коленях у Елены Ромка.
Подпрыгнув, он тут же затрепетал крылышками, и завис в воздухе, глядя на большие настенные часы.
— Так, у меня еще есть, как минимум, двадцать минут! Слава Богу! — пробормотал он затем.
Сережка, глядя на взлетевшего Ромку, открыл рот и вновь так вытаращил глаза, что Елена даже испугалась за него. Она подалась вперед, и мягко провела ладонью брату по лицу, прикрывая ему на мгновение глаза, и возвращая его нижнюю челюсть в исходное положение.
— Ну я же тебе говорила, что он летает! — успокаивающе сказала она. — На то он и ангел. Ничего удивительного здесь нет!
— А я? — взмолился Сережка. — А мне?! Я тоже так хочу! Раз меня тоже все признают ангелочком!!
— Не все! — возразила Елена. - Тетя Варя с этим не согласна!
— Но ты же сказала, что тетя Варя не считается! — завопил Сережка возмущенно.
Елена только развела руками.
— Ничего не поделаешь. Лишней пары крыльев для тебя здесь нет.
— Но у меня есть мои собственные крылья! — неожиданно заявил Ромка. — И я могу их ему на время одолжить. Раз уж ему так хочется.
— Но они же такие маленькие! - засомневалась Елена.
— Они не маленькие. Они безразмерные. — заявил Ромка.
И, мягко опустившись Елене на руки, одним движением руки отцепил оба своих крылышка и протянул их Сережке.
А Елене он сказал:
— Теперь держи меня как следует! А то без крыльев я могу здорово шмякнуться.
Заполучив крылья, Сережка прямо затрясся от восторга.
— А ка-как они прицепляются? - заикаясь, спросил он.
— Очень просто. — сказал Ромка. — Елена, возьми их у него. И пусть он повернется спиной. Так, а теперь приложи их. Вот. Видишь?..
Елене увидела! Крохотные крылышки в одно мгновение не только чудесным образом приросли к Сережкиной спине, но даже увеличились в размере. Ровно настолько, насколько это было нужно.
— А теперь — лети! — сказал Сережке Ромка.
— Как, как?! — подпрыгивая от нетерпения на месте, взмолился Сережка.
— Очень просто. Просто лети — и все.
— Только по комнате. Только по комнате! — волнуясь, вскричала Елена. Крепко ухватив одной рукой Ромку, она подбежала к окну, и закрыла створки.
А Сережка, взмахнув крыльями, взял да и взлетел. Потом, повисев в воздухе, он сделал несколько кругов по комнате. Сначала — довольно неуклюже, а потом все лучше и лучше.
— Классно-то как! — заметил он из-под потолка. — Только места мало. Вот по улице бы полетать! И стрельнуть бы в кого-нибудь...
— Никаких — "по улице"! Никаких — "стрельнуть!" — заявила Елена, со страхом глядя на Сережку.
Ей и его хотелось подхватить, и Ромку она уронить боялась...
— Почему бы и нет? — вновь невозмутимо заявил грудной ангелочек.
— Но он же упадет! Он разобьется! — панически воскликнула Елена.
— Он не упадет. И не разобьется. Потому что он теперь в руках Господних. К тому же ему суждено прожить долгую и счастливую жизнь. — так убежденно заявил Ромка, что Елена ему сразу поверила. И успокоилась.
— Вот только умеет ли он стрелять из лука? — продолжал Роман, спрашивая как бы Елену, но при этом глядя вверх, на летающего вокруг люстры Сережку. И таким странным тоном, что было ясно — Ромка знает ответ на этот вопрос.
— Конечно, умею! — завопил сверху Сережка. — Зря я, что ли, всю зиму со своим игрушечным луком тренировался?!
— Да уж... — со вздохом произнесла Елена. — Натренировался! До того, что в самом начале весны разбил тете Варе своей стрелой стекло.
— Он же вроде мячиком ей стекло разбил?
— Мячиком он разбил уже второе стекло...
— Вот и хорошо! — невпопад сказал Ромка. Но тут же объяснил:
— Потому что сейчас ему надо будет стрельнуть уже в саму тетю Варю. И так, чтобы той же стрелой попасть и в дядю Петю.
— Так они же терпеть друг друга не могут! — поразилась Елена.
— Ну и что! — воскликнул Ромка. — Им предназначено быть друг другу опорой и утешением на склоне лет. Хотя они об этом пока не подозревают. Поэтому в них обоих и нужно попасть одной стрелой.
— А в чем тут дело? - заинтересовалась Елена.
— Да в том, что две стрелы — по одной на каждого — гарантируют любовь. Но неизвестно, как долго она у них продлится, один день, один год или всю жизнь. А вот если попасть в обоих одной стрелой — они будут любить друга самой искренней, самой преданной любовью всю жизнь...
— Ясно! — опускаясь на пол, сказал Сережка. — Значит, я попаду в них одной стрелой! Вот только лук и стрелы у тебя такие маленькие...
— Ничего, они, как только ты оденешь на себя колчан и возьмешь в руки лук, тоже увеличатся. — сказал Ромка.
Так, естественно, и вышло.
— Только ты еще полетай, полетай по комнате, потренируйся! — все еще волнуясь за брата, предложила ему Елена.
И Сережка вновь принялся кружить по комнате — теперь уже намного увереннее.
Елена и Ромка молча смотрели на него.
— А он быстро учится! И действительно очень похож на ангелочка-стрелка. — заметил, наконец, Ромка. - Только очень большого.
— И очень упитанного. — добавила Елена. — Пожалуй, мама все же перекармливает его булочками. Придется мне все булочки и пирожки от него спрятать.
— У тебя ничего не выйдет! - заявил Сережка. — Мне сверху все видно!
— Ну, это пока видно. — заметила Елена. — А потом будет не видно!..
Сережка замолчал, придумывая достойный ответ, но в этот момент Ромка громко сказал:
— Все, пора! Тетя Варя сейчас на минуточку присела на скамейку у подъезда. Она совершенно уверена в том, что нигде поблизости нет Сережки. А дядя Петя через минуту выйдет из своей квартиры, и пойдет по своим делам как раз мимо сидящей тети Вари. Вот в тот-то самый момент, когда он будет проходить мимо тети Вари, и нужно стрелять. Тогда стрела, выпущенная крепкой рукой, поразит их обоих одновременно! И между ними тут же вспыхнет пламенная любовь...
Сережка хихикнул из-под потолка, и заявил:
— Ну все, я полетел!
В тот же миг он подлетел к окну, распахнул его, и был таков.
— Боже мой! — воскликнула вдруг Елена. – Куда ж ты в таком виде! Вернись, надень трусики!..
— Ангелочкам трусики не положены!.. — невозмутимо сказал Ромка. – К тому же его все равно никто не увидит. Это я гарантирую железно!..
Елена с волнением смотрела, как Сережка кружит над двором. Вдруг ей в голову пришла еще одна мысль.
— Как-то уж очень быстро все получилось! — сказала она Ромке. — А ты-то сам почему не полетел? Это ведь твое необходимое дело!
— Зато я все организовал! - заявил Ромка. — Но, если совсем честно, мне просто очень захотелось почувствовать себя у тебя на руках не ангелом, а обыкновенным ребенком. Без крылышек...
И он посмотрел на Елену снизу вверх с неожиданно робким выражением лица.
У Елены в груди горячо ударило сердце.
— Правда?.. — шепнула она.
И поцеловала Ромку в пухлую щечку. Ромка тут же обхватил Елену за шею и прижался к ней всем телом, а она подхватила его поудобнее и обняла так нежно, как только могла.
— И есть еще одна причина. - пробормотал он ей в плечо. — Самая главная!.. Но сейчас я не хочу говорить. Не могу...
— Тогда помолчи... — шепнула Елена.
И они оба замолчали.
7
Прошла еще минута. Сережка, уже с луком и стрелой в руках, вылетел на исходную позицию, тетя Варя, не подозревающая о том, что ее сейчас будут влюблять в дядю Петю, сидела на скамейке. Дяди Пети нигде не просматривался.
Во дворе было вообще удивительно пусто. Дачное время!
И вдруг Елена заметила сутулую фигуру дяди Пети, стремительно вылетевшую из подъезда. Как видно, ему хотелось проскочить мимо тети Вари как можно быстрее.
Но Сережка уже натянул свой лук...
И вот стрела молнией слетела вниз, прошила дядю Петю навылет, и затем попала точно в сердце тете Варе!
Здесь она и осталась. И исчезла.
Дядя Петя остановился.
Посмотрел на тетю Варю.
Тетя Варя посмотрела на него.
Что-то ему сказала.
Дядя Петя ей ответил, и затем взял, да и присел на скамейку рядом с ней.
И они принялись о чем-то беседовать.
Но буквально через минуту встали, и вместе пошли в дом.
— Ну, что там у них? — спросил Ромка Елену.
— Любовь! — одним словом ответила Елена.
Ромка вздохнул.
— Значит, теперь у меня осталось только одно дело. И я должен сделать его сам...
— Ты мне расскажешь о нем?
— Нет, нельзя. Но через некоторое время ты и так поймешь, что это было за дело.
— Через какое время? Скажи хотя бы примерно!..
— Ну, я думаю, где-то через год. Или чуть больше. Или меньше.
— Что ж, год, или чуть больше, или меньше — это совсем не много. Я подожду...
— Да, ждать ты будешь. Но это будет очень хороший год. Очень хорошее ожидание...
В комнату влетел радостный Сережка.
— Видели да, видели?! — закричал он. — Как я их?! И они сразу пошли друг другу в гости!
— Молодец. — похвалила брата Елена. — Ангел из тебя получился просто замечательный!
— Правда, я хотел еще полетать. — продолжал Сережка уже другим тоном. — Но у меня не получилось. Крылья потащили меня обратно!
— Это они заскучали по мне. - пояснил Ромка. — Давай их сюда.
Сережка, шмыгнув носом, опустился на пол. И Ромка, все тем же своим движением, снял их у него со спины и ловко прицепил на свою спину.
А потом он вспорхнул с рук Елены, и свою амуницию одел уже в воздухе.
Елена взяла брата за плечи и провела ему по спине рукой. Никаких следов от крыльев. Совершенно гладкая кожа.
— Ну, мне пора... — каким-то вдруг очень далеким голосом сказал Ромка.
— И больше ты не прилетишь?.. - спросила Елена дрогнувшим голосом.
Сережка, почему-то, обхватил ее за талию.
— Нет. — покачал головой Ромка. — Но ты не переживай. Я... В общем... В общем, пока!
И, помахав им рукой, он, не оглядываясь, улетел.
8
Из соседней комнаты доносились звуки прыжков. Это Сережка наложил на пол диванных подушек и прыгал на них со стола. При этом он изо всех сил махал руками. Так он играл в ангела. В другое время Елена отругала бы его за шум, но в этот раз решила — пусть прыгает!
Тем более, что соседей снизу все равно днем не бывает дома.
Сама Елена, удобно устроившись все в том же кресле, уже больше двух часов не то мечтала о чем-то, не то дремала под чириканье воробьев и отдаленный уличный шум.
Но вот Елена встала с кресла, сладко потянулась и сказала самой себе:
— Все, хватит бездельничать! Пойду для начала Сережке хотя бы апельсинов куплю! А дальше видно будет.
И, переодевшись в легкое платье, выбежала из дома.
Но и на рынке, выбирая апельсины, и уже по дороге домой, она все думала о чем-то, все улыбалась своим мыслям.
И вдруг, уже входя во двор, она услышала чей-то голос:
— Лена? Это ты?
— Я.. — ответила Елена. Голос был очень знакомый. И желанный. И от этого очень неожиданный...
Елена подняла глаза.
Перед ней стоял Саша Федоров, с той же спортивной сумкой через плечо.
Елена почувствовала, что неудержимо краснеет. Хотя никаких причин для этого у нее вроде бы не было.
Но лица она не опустила. И, справляясь с собой, сказала:
— Ты с тренировки? Я видела, как ты уходил...
— Да. — ответил Саша. — Но подожди, как ты могла меня видеть?
— Ну как! Очень просто. Из своего окна. Ты разве забыл, что мы с тобой живем в одном доме? А до этого даже учились в одном классе. А теперь учимся в одном университете. Правда, на разных курсах и на разных факультетах. Ты на юридическом, а я — на физико-математическом. Но корпус у нас один.
— Серьезно? — удивился Саша. - Тогда почему мы с тобой ни разу не встретились за последнее время?..
— Не знаю... — пожала Елена плечами. — Очевидно, мы с тобой не совпадаем по амплитуде! Ну, я...
Она хотела сказать: "Ну, я пошла!"
Как вдруг что-то мелькнуло в воздухе, прилетев откуда-то сверху, со стороны. Но ударило оно в сердце Елены изнутри, и, ударив, от нее отлетело в Сашу, и со вспышкой исчезло.
И Елена не смогла договорить ту фразу, которую хотела произнести самым беззаботным, на какой только была способна, тоном.
— Ну я... — только и смогла повторить она. — Я...
А Саша, молча и во все глаза глядя на нее, вдруг тоже неудержимо покраснел, судорожно сглотнул, сделал нервное движение рукой, и мгновенно охрипшим голосом вдруг заявил:
— Ты — Елена Прекрасная! Я понял это только сейчас.
"Что ты говоришь!.." - хотела воскликнуть Елена, но на этот раз не смогла произнести вообще ни звука.
И из-за этого покраснела еще больше.
Так они и стояли, переступая с ноги на ногу и краснея друг на друга волна за волной.
А из-за ветвей огромного тополя, любуясь результатом своей меткой стрельбы, на них смотрел Ромка.
И, увидев, наконец, как Саша с Еленой повернулись, и дальше пошли уже вместе, он вложил свой лук в чехол, и со счастливой улыбкой сказал:
— Ну вот, теперь — до свидания! Мама и папа...
