КулЛиб - Классная библиотека! Скачать книги бесплатно 

Чайка − принцесса с гробом III [Итиро Сакаки] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Чайка − принцесса с гробом III

Пролог. Предательство, с которого все началось

С неба обрушился поистине оглушительный грохот.

Безжалостный… не дававший ни единого шанса звук.

Конечно, на поле боя шум чувствовал себя как дома. Здесь не было недостатка не только в криках и брани, но и в смертоносной гамме, начинавшейся с пения клинков и заканчивавшейся взрывами. В ушах опытного воина все они гармонично сливались в симфонию войны и даже придавали сил в битве.

– …?!

Но… некоторых звуков боялись даже старые солдаты.

Хоть они и находились на поле боя, этот звук не имел ничего общего с битвой.

Это был звук сокрушения, звук уничтожения противника с помощью мощи и превосходства.

Нельзя назвать «битвой» простое истребление противника, которое не дает ему и шанса ответить гневом, горем, страхом или ненавистью. Людей, погибших от того, что они попали в оползень или наводнение, не ждала слава. Их убивало словно скот, не давая ни шанса на возмездие.

– !.. !..

Звук, раздававшийся над головой мага по имени Симон Скания, означал именно это.

Он находился в темном ущелье.

Его буквально окружали горы, окутанные ночным мраком.

С обеих сторон была скалистая земля, на которой почти не росла трава, и по которой почти не бегали животные, ветер проносился редко… Обычно после захода солнца это место наполнялось тишиной.

– …!!!

Над головой появилось несколько черных пятен, словно кто-то продырявил небосвод. Они походили на солнечные затмения, окутанные мерцающим пламенем… и росли на глазах, непрерывно испуская смертоносный грохочущий рев.

Каждое из них было убийственным… вернее, обладающим сокрушительной мощью «страйкером».

Крупномасштабное заклинание истребляющего типа для локализованных сражений – «Твердый Дождь».

Несмотря на вычурное имя, на деле основная угроза этого заклинания состояла в банальном «обвале». Не в огне и даже не в молниях. Просто в падающих снарядах.

Любая вещь летит сверху вниз. Это знает даже ребенок.

Но и такое очевидное явление… может привести к настоящему катаклизму, если добавить к нему достаточное расстояние, массу и количество. Даже галька, сброшенная с подходящей высоты, может разогнаться до того, что станет грозным оружием, не уступающим стреле. А если… объекты будут такими большими, что их нельзя поднять в одиночку, и многочисленными, словно капли дождя, то мощь станет настолько огромной, что можно без труда понять, как с их помощью безжалостно истребить целый городок или деревню.

Да. Изначально… это заклинание предназначалось для штурма вражеских баз.

– !..

По своей сути «Твердый Дождь» был армейским заклинанием, требующим длительной подготовки.

Более того, для прицельного обстрела необходимы по меньшей мере 10 магов, а также высокопроизводительные гундо и источники магической энергии.

Предварительно заклинание требовало, чтобы в небе над целью распылили созданную с помощью магии «материю» (ее можно было либо запускать в небо с помощью магии, либо распылять с находящегося еще выше воздушного шара), и лишь когда ее будет достаточно, впору приступать к основной стадии заклинания.

Высоко над облаками создавались магические «ядра», которые начинали на огромной скорости вращаться, затягивая и спрессовывая окружающую их «материю». Они резко становились в миллионы, нет, миллиарды, а порой и в триллионы раз тяжелее.

Точно так же в небе из пара формировались капли дождя.

Вот только это заклинание порождало далеко не безобидные капли.

Огромные «страйкеры», принимавшие под давлением воздуха форму дождевых капель, раскалялись докрасна и падали на землю в невероятном количестве с силой, подобной удару кувалды.

Очень простое явление.

Но поэтому с ним невозможно ничего сделать.

Можно попытаться помешать заклинанию, но магия совершается высоко в небесах, и более того, когда противник замечает первые «страйкеры», все магические процедуры уже успевают закончиться. Поэтому этой магии невозможно помешать.

Оставалось лишь одно… обороняться с помощью столь же крупномасштабного защитного заклинания.

Против дождя из тяжелых, твердых, и к тому же раскаленных «страйкеров» не могли помочь ни мечи, ни копья, какими бы мастерами ни были те, кто их использовал. Их либо раздавило бы вместе с оружием, либо смело бы ударной волной.

– …?! …!

И даже маг-одиночка не всесилен.

Против «Твердого Дождя», против целой организованной группы магов, мощного гундо и высокопроизводительного топлива, фокусы одного лишь человека бесполезны. Воздвигнутый наспех барьер раздавило бы вместе со своим создателем.

Да. Ничего не сделать.

Считалось, что как только ты попал в зону действия такого крупномасштабного истребляющего заклинания, тебе оставалось только умереть. Именно поэтому даже ветераны, заслышав над собой грохот «Твердого Дождя», впадали в отчаяние и бессильно замирали на месте.

Но…

– А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а!!! – взревел маг по имени Симон Скания.

Он… никак не мог сдаться.

Нет. Он не хотел умирать.

Ему еще столько нужно было сделать.

Ему еще столько хотелось сделать.

Но главное… дома его ждала любимая.

«Да разве… разве я погибну здесь?!»1

Симон вскинул свое верное гундо, обуздал спутавшиеся от страха мысли и начал заклинание:

– Вале… Тут… Эльм… Най… Най!..

Если у него и имелся шанс выжить, то он крылся в той самой крупномасштабности «Твердого Дождя».

В конце концов, «запуск» любой магии опирается на решение одного лишь человека. Хотя сложные заклинания и требуют усилий нескольких магов, лишь один из них управляет ее направлением и принимает окончательные решения. Можно провести аналогию с большим кораблем, на котором работает множество людей, но лишь капитан принимает окончательное решение о том, куда он поплывет.

И…

– Эу… Ваорун… Алти… Мальтео… Рул… Альф… Лай!..

…Именно поэтому мощь крупномасштабных заклинаний была неровной.

Один человек не мог увидеть всего и не мог распределить мощь заклинания так, чтобы урон разделился по области поровну. А значит, если бы Симон защитил себя сильнейшим из доступных ему магических щитов, то у него, пусть и одного, появился бы шанс выжить.

– Явись…

Пусть… и одного.

– «Твердый Панцирь»!!!

Симону удалось активировать заклинание.

Как только сформировались магические письмена, вокруг гундо немедленно появился полупрозрачный сферический барьер синего цвета.

«Твердый Панцирь» был самым мощным защитным заклинанием, которое только знал Симон. Область действия была маленькой и ограничивала движения мага, но никакая атакующая магия точечного масштаба не могла пробить этот барьер. И даже в случае крупномасштабной магии, если избежать прямого попадания, у него появлялся шанс…

– …Гх! – Симон вжался в посох.

Хотя в большинстве случаев для активации заклинания требовалась воля самого мага, это был лишь «детонатор»… а поддержку заклинания и контроль над ним осуществляло гундо. Симону оставалось только уповать на удачу.

Пока что «Твердый Панцирь» защищал его.

От ударов по его поверхности пробегали деформационные волны, да и сам барьер сминался, но заклинание все еще продолжало держаться.

– …!!!

– …?!

Он увидел рядом с собой своих боевых товарищей.

Даже сквозь полупрозрачный щит он примерно видел, что происходило снаружи.

Похоже, его товарищи по отряду что-то кричали. Но грохот падающего «Твердого Дождя» заглушал их голоса. Из-за волн, бежавших по поверхности барьера, он не мог даже разобрать движений их губ.

– !..

Один из них тянул к Симону руку, словно умоляя спасти его.

Во время короткой паузы между двумя соседними волнами Симону чудом удалось разглядеть движения его губ.


«Симон. Скания.»


А в следующий момент…

– !!!

«Страйкер» попал точно по его товарищу, и тот исчез.

Огромное каплевидное тело вдавило его в землю с такой скоростью, что не было ни раздавленного мяса, ни расплескавшейся крови.

Осталась лишь оторванная ладонь, пролетевшая по воздуху.

Она ударилась о поверхность созданного Симоном «Твердого Панциря» и сползла по ней к земле, оставляя окровавленные следы пальцев.

– …!!!

– …!!!

Что-то прокричали и другие товарищи.

Но их слова так и не донеслись до слуха Симона.

Однако он догадывался, что именно они говорили. Либо «спаси нас», как и предыдущий. Либо… что-то вроде «предатель».

– Гх…

Магия Симона могла защитить лишь его одного.

И даже с учетом этого его шансы на выживание были невелики. И это притом, что область действия заклинания была максимально ужата в пользу как можно большей прочности. Возможно, если бы он ненадолго прервал «Твердый Панцирь», а затем применил его снова, слегка увеличив область действия, то смог бы захватить одного-двух товарищей… но слишком высок риск того, что тогда погибнет и Симон, и товарищ. И вообще, то, что ему удалось в таких условиях успешно применить «Твердый Панцирь», само по себе почти чудо.

Ему оставалось лишь бросить их.

Для того чтобы хоть немного повысить свои шансы на выживание, он должен смотреть, как умирают его товарищи.

– …Я не мог иначе, – тихо протянул Симон.

Он ни к кому не обращался. Скорее всего, и друзья не слышали его голоса так же, как он не слышал их. Поэтому, слова эти он, видимо, говорил сам себе.

– Не мог иначе. Не мог иначе. Никак не мог иначе. Я никак не мог иначе!

Если бы он мог, то спас бы их всех.

На поле битвы он, крайне слабый в ближнем бою маг, выживал только благодаря тому, что ближним боем вместо него занимались мастера этого дела – мечники и рыцари. Он полностью это признавал. Он знал, что его друзья не раз спасали ему жизнь.

Но… но ведь именно поэтому он не мог после всего этого отменить «Твердый Панцирь», не так ли?

Это означало бы, что Симон, скорее всего, умер бы вместе со своими товарищами.

В смерти за компанию не было совершенно никакого смысла.

Если у него одного имелся шанс выжить, то не лучше ли это, чем ничего? Один выживший лучше полного истребления. С этим согласился бы каждый.

Он не мог иначе. Именно поэтому он не мог иначе.

– У-у, а-а…

Укрывшийся в «Твердом Панцире» Симон обхватил голову, зажмурился и зажал уши.

Падающие с небес смертоносные кувалды. Умирающие товарищи.

Он уже не мог вынести происходящее вокруг него.

Он сделал все, что смог. Ему оставалось лишь молиться о том, чтобы он выжил.

Нет…

– …

Ему оставалось сделать еще кое-что.

Он должен был убить предателя.

Как уже говорилось, «Твердый Дождь» использовали для нападений на вражеские базы. Поскольку эта магия требовала длительной подготовки, нельзя просто взять и применить ее. А поскольку для ее использования необходимо распылить «материю», то она не поддавалась каким-либо внезапным изменениям в последний момент.

Это значит, их противник практически не использовал небольшие маневренные взводы, вроде отряда Симона.

Но как им удалось так точно подгадать время и место атаки?

Случайность? Это невозможно.

Они не стали бы просто так готовиться к атаке на этот участок, где не было ни одного здания.

А значит… их противник точно знал, что отряд Симона пройдет по этому ущелью в этот самый день, в этот самый час. Отряд Симона был диверсионным, занимавшимся незаметными перемещениями и засадами. О его передвижениях знали лишь люди, непосредственно с ним связанные.

У противника был человек, делившийся с ними информацией… предатель.

Офицер? Однополчанин, которому не дали принять участие в операции из-за ран? Чей-то друг, возлюбленный или родственник? В любом случае, кто-то решил продать отряд Симона врагу и поставить их в невыгодное положение.

– Не прощу… Никогда не прощу!..

Убить предателя.

Заставить его страдать за всех тех товарищей, что уже умерли, и умирали в этот самый момент, а затем убить.

Симон сжался в комочек внутри барьера, словно младенец, и поклялся:

– Я непременно убью его!..

Он бросил своих друзей и защищал лишь себя, не глядя на то, как они беззвучно вопят от гнева.

Симон решил жить лишь ради ненависти к предателю.

Глава 1. Среди скал

Пожалуй, такой картины даже в Аду не сыскать.

Вокруг не росло ни единой травинки. На земле лежали лишь камни и песок, но, несмотря на резкие перепады высот, после каждой оказывалось, что этот рельеф продолжался и дальше без каких-либо изменений. Отовсюду поднималась белая дымка, закрывавшая половину пейзажа, а в воздухе стоял плотный запах, от которого вслед за зрением начинало сбоить и обоняние.

Цвета были тусклыми и почти не менялись.

Можно сказать, с обычной жизнью здесь ничто не связывало.

Более того, это место, хоть и «пустое», отличалось от холодных и безжизненных пустошей… запах и жар служили предупреждением любому, кто посмел прийти сюда. Эта земля была отравлена.

И все же… в самом центре…

— Эх…

Тору Акюра расслабился.

Он отдыхал. Он даже не представлял, что его тело может настолько обмякнуть.

Такие шансы выдавались ему редко.

Тору был молодым. Его внешний вид тянул на звание «юноши»… хотя кто-то мог называть его и «мальчиком». Его черные глаза и волосы никак нельзя назвать примечательными, черты лица чуть привлекательнее, чем у большинства, но не более. Вряд ли о его красоте получилось бы написать балладу… Единственной настоящей особенностью в ней была печать вселенской тяжести на лице, характерная скорее для старика, нежели для молодежи.

Взросление человека определяется не прожитыми годами, а пережитым опытом.

Именно поэтому несчастные люди выглядят старше своих лет. Поскольку Тору вырос в условиях, весьма отличавшихся от «обычных» по мнению общества, то и выглядел старше своего настоящего возраста.

— Блаженство…

Тору прислонился к скале и посмотрел на небо.

Он тренировался, когда стоял. Он тренировался, когда сидел. Он тренировался даже во сне.

Именно такой стала его жизнь, как только он дорос до сознательного возраста. Можно даже сказать, что он тренировался 24 часа в сутки, сам того не осознавая. Каждое движение рук, каждый шаг, каждый вдох и выдох. Вне зависимости от того, двигались его мускулы сознательно или бессознательно, любое действие отпечатывалось в подсознании как тренировка.

Рыбам естественно плавать. Птицам естественно летать.

Так и здесь.

Благодаря этому ему удалось восстановить форму, несмотря на весьма длинный период безделья.

Но… в качестве расплаты за свои бессознательные тренировки, теперь ему нужно было сознательно приказать телу «отдыхать». Стоило ему позабыть о своем теле, и оно начинало без конца тренироваться, накапливая усталость.

Это могло даже привести к тому, что усталость достигла бы такого уровня, когда он и вовсе мог упасть в обморок.

Он слышал, что истинные эксперты и мастера своего дела умели давать половине своего тела отдыхать, продолжая закалять другую половину, что называлось «отдыхом во время тренировок»… но в свои 20 лет Тору все еще был новичком, не способным на такое.

И именно поэтому…

— Эх… — протяжно вздохнул он, погружаясь в горячую воду по плечи.

Он чувствовал, как постепенно таяла «усталость», скопившаяся в мышцах и сосудах, и напряженность, оставшаяся в нервах. С закрытыми глазами он и вовсе мог без труда представить, как по его телу разливается тепло, и как течет внутри кровь.

Он находился в воде горячего источника.

Здесь белая дымка висела столь плотно, что практически закрывала обзор, и окружающий пейзаж состоял лишь из нескольких скал. Все они были черными кусками застывшей магмы, когда-то выброшенной на склон горы во время извержения вулкана.

Эту дымку и характерный стойкий запах создавали подземные воды и разогретая сера.

Изначально на земле вокруг Тору не было ничего, кроме кучи камней, но поскольку рядом протекала река, он решил попробовать копнуть наудачу и наткнулся на горячий источник. К счастью, вода оказалось самой приемлемой температуры для того, чтобы в ней отдохнуть.

— Кажется… я уже пять лет так не… — прошептал Тору, глядя на небо, сокрытое белой дымкой.

Дело в том, что возле деревни Акюра, в которой он жил, тоже находилось похожее место с горячим источником. Там они в свое время и расслаблялись после всевозможных тренировок.

Но после уничтожения деревни Акюра горячие источники они посещать перестали… Да что там, поскольку им не хватало еды, у них не было времени даже на ванны, поэтому чаще всего они мылись в реках и прудах.

Именно потому Тору обстоятельно наслаждался первым посещением горячего источника за 5 лет.

— М-м…

Конечно же, Тору вошел в воду голым.

Впрочем, это отнюдь не означало, что он был беззащитным. Его тело могло в любое время вернуться из отдыха в состояние полной боевой готовности.

— …

Тору прищурился и протянул руку.

Для того чтобы выкопанный ключ не завалило, они укрепили его несколькими крупными камнями, выложенными вокруг родника. На самый большой из этих камней Тору сложил свои вещи.

Он наощупь прошелся по ним и быстро нашел, что искал.

Метательный нож.

Обычно он использовался для, собственно, метания, но у него имелась рукоять, позволявшая сражаться им и как обычным ножом. Конечно, он был куда более хрупким и грубым, по сравнению с любым обычным клинком, но в экстренных случаях им можно и отразить атаку, и попробовать наброситься на противника. Свои любимые стилеты Тору возле воды не оставил. Они были оснащены сложными механизмами, которые могли испортиться от высокой влажности.

— Акари?.. — тихо прошептал он, оторвав спину от камня, обернувшись и вглядевшись в белый туман. — Нет, не похоже…

В какой-то момент он ощутил поблизости чье-то присутствие.

Сводная сестра Тору, Акари, в этот самый момент должна обрабатывать собранную серу.

Она разбиралась в фармацевтике, вернее, в приготовлении смесей с помощью ступки и пестика, и из серы могла сделать порох, яды и даже нюхательную соль. И для них с Тору такие смеси весьма ценны. Их недостаток всегда болезненно ощущался, а запас никогда не тянул карман.

А значит…

— Это ты, Чайка?

А затем, словно он только этого и ждал, белый пар слегка расступился, обнажая фигуру девочки.

Тело ее было миниатюрным.

Она производила впечатление нежного создания, которое могло рассыпаться в крепких объятиях. Ее руки и ноги выглядели худыми, да и в целом на мускулы она была небогата. Нельзя сказать, что она казалась истощенной, но при этом выпуклости на груди смотрелись настолько скромно, что оставляли впечатление еще не успевших сформироваться. Пожалуй, возбуждать ее тело начало бы лишь через несколько лет.

Уголки ее глаз были острыми, придавая глазам кошачий вид, но при этом они не казались строгими… вызывая, скорее, ассоциации с очаровательным котенком.

Черты ее лица напоминали своей безупречностью произведение искусства, к которому ничего нельзя прибавить, и у которого ничего нельзя отнять, чтобы не нарушить баланс. Более того, трудно представить, что это лицо с возрастом может измениться. В этот самый миг оно достигло такого пика очаровательности, что могло показаться, будто она родилась с этим самым лицом и всегда останется такой девочкой.

Длинные серебристые волосы и аметистовые глаза лишь усиливали это впечатление. Обычно она носила черно-белые одежды, похожие на траурный наряд, но сейчас ее фигуру ничто не скрывало, и ослепительный образ бесконечно невинной обнаженной девы отразился в глазах Тору.

Чайка Трабант.

Чаще всего она, работодатель Тору, представлялась именно так. Если говорить еще точнее, диверсант Тору считал ее своей хозяйкой. Правда, Чайка не только была младше него, но и не обладала многими важными знаниями, из-за чего их взаимоотношения переходили из разряда «хозяйка-слуга» в довольно запутанную категорию.

— Так… — начал Тору, а затем неожиданно перешел на крик, — Ты что такое творишь?!

Какими бы близкими не были их отношения, они совершенно точно не относились к тому типу, в котором можно без всякого предупреждения показываться друг другу на глаза в голом виде.

Тору резко прокрутился на месте, развернувшись спиной к приближающейся девочке.

В нижнем белье Тору ее уже видел (благодаря тому, что она в этом плане довольно безразлична)… но в полностью обнаженном виде еще нет.

— Тору…

До него донесся всплеск горячей воды.

Чайка вошла в ту же воду, в которой он находился.

Хорошо развитые чувства сыграли с Тору злую шутку. Он прекрасно чувствовал, как она приближается к нему… и как остановилась совсем рядом. Они стояли так близко, что могли коснуться друг друга руками. Обернись он — и ему некуда было бы отводить взгляд.

— Что ты там думаешь?!

— …Что? — удивленно спросила она.

В ее голосе не чувствовалось ни капли непристойности — она произнесла это слово, словно ребенок, только что выучивший его.

— Ну, понимаешь… — Тору не знал, что еще сказать.

Чайка являлась принцессой северной страны, Империи Газ.

У августейших особ и просто знати система ценностей отличалась от обычной. Власть имущие постоянно опасались нападений убийц и всегда держали рядом с собой телохранителей — и в ванной, и на прогулке… и даже во время уединения с супругом или любовником. Тору был наслышан о том, что иногда на роль таких телохранителей нанимали и диверсантов.

Вряд ли человек мог стесняться раздеваться на глазах своего пса.

Вполне возможно, что Чайка не только с самого начала не испытывала к Тору никаких романтических чувств, но и не ощущала перед ним даже стыда.

«Но даже если так, мне-то на тебя пялиться нельзя!»

Поскольку Тору все же молодой парень, то, несмотря на все его принципы, тело могло невольно отреагировать на наготу молодой девушки.

— Тору…

Но она либо не задумывалась о его мучениях, либо вовсе насмехалась над ними, поскольку вслед за этим ее пальцы коснулись спины Тору.

И более того…

— Тору…

Он ощутил ее дыхание на шее.

Вообще, Чайка едва доставала ему до плеч… но в воде Тору стоял на коленях, и голова Чайки оказывалась даже выше. Их относительный рост был таким, что если бы Тору обернулся, то перед его взглядом оказались шея и грудь Чайки.

— Тору… — шепот раздался практически вплотную.

И судя по нему, Чайка слегка нагнулась.

Казалось, будто она собирается поцеловать Тору в шею…

— … — Тору что-то тихо пробурчал.

А в следующее мгновение…


Лязг.


В тот самый момент, как Тору развернулся к Чайке, его метательный нож издал резкий звук.

Зубы Чайки буквально впились в него.

— …

— …

Между ними повисла неловкая тишина.

Не двигался Тору, и не двигалась Чайка.

Наконец, Чайка нахмурилась и, не вынимая оружие Тору из своего рта, спросила:

— Что ты делаешь?

— Это мне тебя надо спрашивать, — отозвался Тору, сверля Чайку взглядом. — Что это было, Фредерика?

— Внезапная атака, а что? — сразу же ответила Чайка… вернее, нечто, принявшее ее облик.

Каким-то образом голос этого создания оставался совершенно ясным, хоть зубы его и продолжали грызть клинок. Возможно, механизм его речи отличался от человеческого.

— Почему ты так выглядишь?

— В смысле? Я просто голая.

— Вот я и спрашиваю — почему ты голая?

— Потому что мы моемся? Ты ведь и сам голый из-за этого?

В ее голосе словно сквозило «что с тобой такое?»

— Нет, ну это, конечно так, но! — в отчаянии воскликнул Тору. — Но я спрашиваю о том, зачем ты в голом виде нападаешь на меня, пока я моюсь!

— Я же сказала, это внезапная атака, — ответило существо по имени Фредерика, отпустив, наконец, метательный нож Тору, и немного отступив назад.

Каждый раз, когда оно начинало говорить, между очаровательными губами появлялись маленькие, но все же самые настоящие клыки. Не успей Тору подставить нож, они бы глубоко впились в его шею.

— Я подумала, что ты хоть в воду зайдешь без оружия. Ты вообще понимаешь, что никакой адекватный человек не будет мыться с оружием, Тору?

— Кто бы говорил… И вообще, уж кому-кому, а тебе лучше помалкивать про «адекватность»!!! — воскликнул Тору.

Трудно придумать что-то более оскорбительное, чем услышать сомнения в собственной адекватности от этой девочки.

Ведь Фредерика даже не человек.

Она была драгуном и относилась к фейлам. Эти существа обладали магией, дававшей им способность свободно изменять свое тело, например, увеличивать его и покрывать бронированной кожей перед битвой. Многие знали драгунов лишь по таким боевым формам… но он мог и уменьшить свое тело.

Например… стать человеческой девочкой.

— Как жаль… А я думала, мне удастся разодрать тебе горло.

Фредерика произнесла эти слова, совершенно не напрягаясь, будто ей не дали разыграть какую-то совершенно невинную проказу.

После одного случая этот драгун начал охоту за Тору.

Она совершенно не скрывала того, что собирается убить его. Но не потому, что ненавидела его или действовала по чьему-либо приказу, а просто потому, что больше ей нечем было заняться.

Поэтому… несмотря на то, что она вроде как состояла в отряде Тору, она могла в любой момент исчезнуть на неопределенный срок и по капризности не уступала кошке. Видимо, она пыталась, не будучи человеком, имитировать человеческую систему ценностей, но двигалась в неправильном направлении… В любом случае, Тору уже устал возиться с этой девочкой-фейлой.

— И все же, Тору, — спросила Фредерика, продолжавшая находиться в облике Чайки. — Когда ты все понял?

— …С самого начала, — ответил тот. — Правда, окончательно я убедился лишь в самый последний момент.

— Но ведь я очень постаралась повторить и лицо, и тело Чайки.

— …Действительно, ты очень на нее похожа.

Даже сейчас, когда он стоял прямо перед ней, ее можно легко принять за Чайку.

Конечно, ее облик не повторял тело Чайки в самых мельчайших подробностях, но поскольку приближалась она со спины, у Тору не было возможности разглядеть их. Даже речь ее была прерывистой, и отчетливой разницы в голосе между ней и настоящей Чайкой не ощущалось.

— Тогда как? Аура, что ли?

— А-а… — Тору почесал щеку. — Грудь.

— Э? Грудь?

— У Чайки грудь меньше.

— Э? Правда? А мне казалось, я хорошо все запомнила.

— У нее одежда с набивкой. Если ты видела ее только в обычной одежде, то не знаешь этого.

— Тору?

— Что?

— Так значит, ты видел Чайку голой? Так и знала.

— Я видел ее только в нижнем белье! И что значит «так и знала»?!

Хоть Тору и понимал, что спорить с этим чудовищем бесполезно… он никак не мог прекратить отвечать ей. Похоже, работало то, что она выглядела как человек, вернее, как девочка.

— Так ведь даже Акари говорила, что ты величайший насильник на всем Фербисте.

— Хватит ее слова всерьез воспринимать!

— Ясно… — хоть ответ Тору и походил на вопль, он не вызвал у Фредерики почти никакой реакции. — Значит, если бы я чуть уменьшила грудь, то смогла бы обмануть Тору.

С этими словами Фредерика приложила ладони к груди и несколько раз свела и развела их. Две небольших, но явно мягких выпуклости приятно деформировались на глазах Тору…

— Да хватит уже! — воскликнул он, вновь поворачиваясь к ней спиной.

И тут…

— …А?

— А…

Он встретился взглядом с Чайкой.

Ее фиолетовые глаза моргнули и продолжили смотреть на него.

На мгновение Тору растерялся.

Он отвернулся от Фредерики, чтобы не видеть тела Чайки, но вместо этого оно оказалось прямо перед ним. Очаровательные черты лица и длинные, но ухоженные серебристые волосы могли принадлежать только ей. А небольшая грудь под ключицей подтверждала, что она и есть настоящая…

— …

Тору рефлекторно развернулся и, конечно же, снова увидел Фредерику в форме Чайки. Не зная, куда еще посмотреть, он обратил свой взгляд в небо.

— Что такое, Тору? Кровь из носа пошла?

— Нет!

— М?..

Пришедшая со стороны спины Чайка приволокла с собой черный гроб размером с нее саму, несмотря на воду. Похоже, она действительно никак не могла угомониться, если гроба не было в зоне прямой видимости. Это тоже один из пунктов, в которых две Чайки различались.

— Г-г-г… — пыталась что-то сказать изумленная Чайка.

Впрочем, еще бы — она ведь только встретилась со своим собственным двойником.

Более того, ее двойник стоял так близко к Тору, словно они собирались в любой момент обняться… В общем, благодатная почва для недопонимания.

— Нет, Чайка, слушай… — попытался хоть как-то оправдаться Тору, но ничего толкового в голову не пришло.

Чайка в ответ неуверенно отступила на шаг, после чего дрожащей рукой указала на недоуменно склонившую голову Фредерику.

— Грудь?! Увеличение?!

— Это точно первое, что ты хочешь сказать?! — воскликнул едва не обернувшийся, но вновь отведший взгляд Тору.

«Ну почему вокруг меня столько девушек — это же невозможно… И вообще, почему они об этом так небрежно говорят? Может, это со мной что-то не то, раз я по каждой мелочи так переживаю? Хотя, это же бывшая принцесса и фейла… я же должен понимать, что ни у одной из них нет адекватного понятия о стыде.»

— Большая грудь. Ключ. Обязательно научи, — проговорила Чайка, приближаясь к Фредерике.

— Видишь ли, это очень просто устроить с помощью магии.

— Ты что, тоже спятила?!


Магия превращения драгунов действовала лишь на них самих и на все то, что она признавала частями их тела. Более того, Тору слышал от Чайки, что эта магия являлась уникальной способностью драгунов, и люди не могли ее использовать.

— Разве твоя магия не распространяется только на людей, заключивших с тобой контракт, Фредерика?

Она могла заключать своего рода «временные контракты» посредством укуса, что позволяло ей залечивать чужие раны… но для настоящего превращения, где была важна стабильность, «временные контракты» не годились.

— Контракт!

— Хорошо. Тогда давай поменяемся руками.

— Почему ты говоришь об этом с такой легкостью, будто вы просто едой меняться собираетесь?!

Для заключения контракта наездника на драгуне необходимо обменяться с фейлой рукой, ногой или соответствующим количеством плоти.

— Шучу я, шучу, — ответила Фредерика. — Видимо, Тору, ты из тех, кто шуток не понимает.

— …Это у тебя шутки слишком непонятные!!! — воскликнул в ответ Тору, которому уже плакать хотелось от происходящего.


***

Долгая война закончилась.

Естественно, что 300 лет военной поры повлияли на взгляды людей.

Целые поколения прожили свою жизнь в ее протяжении.

Это было простое и понятное время.

И, конечно же… все люди строили планы на жизнь, учитывая продолжавшуюся войну.

«Диверсанты» — одни из тех, кто возвел этот принцип в абсолют.

Мастера на все руки, когда дело касалось битв, готовые взять на себя работу, которой брезгуют классические рыцари и мечники, копошащиеся во тьме люди, жившие войной и готовые пойти на все, чтобы достичь своей цели… Вот, кем они были. Они не стеснялись ни подлостей, в которых их обвиняли, ни низостей, за которых их презирали. И именно потому, что они были такими людьми, они встречались в каждой битве, выполняя темную, но такую нужную работу.

Убийства. Подстрекательства. Мятежи. Налеты. И многое другое.

Диверсанты блистали тогда, когда честные методы не могли принести победы в битве.

Естественно, спрос рождал и предложение.

В какой-то момент диверсанты перестали появляться сами по себе, а организовались в «деревни», где их обучали, а затем отправляли на задания. Это была весьма очевидная система, позволявшая «производить» более эффективных диверсантов.

Возникло несколько школ диверсантов. В ответ на спрос со стороны правителей воспитали множество бойцов, которые принимали участие в самых разных битвах. В деревнях прекрасно понимали, что диверсантов рассматривают как разменные монеты, и не противились этому — нередки были случаи, когда выходцы их одной и той же деревни встречались на поле боя, будучи нанятыми противоборствующими сторонами. Но диверсанты относились к этому с безразличием. Они могли выполнять свою работу вне зависимости от того, на чьей стороне оказывались… и их нанимателей это не сильно беспокоило.

Можно сказать, они нашли баланс между спросом и предложением.

Но… долгая война закончилась.

Стоило наступить миру, как диверсантов начали воспринимать лишь как «бесчестных псов», «трусов» и «подонков» и относиться к ним с ненавистью и презрением. Скорее всего, немалую роль в этом сыграли правители государств, боявшиеся умений диверсантов, ведь те умели организовывать бунты и беспорядки. А поскольку многие государства прибегали к их услугам, то прекрасно знали, какую опасность они представляли.

Как бы там ни было, с наступлением мира диверсанты остались без работы.

И более того… резко изменившие свое мнение о них страны уничтожили практически все «деревни».

Многие диверсанты были вынуждены пуститься в бега.

К ним относился и Тору Акюра.

Хотя его правильнее называть так и не вылупившимся яйцом диверсанта.

Ведь война закончилась еще до того, как он успел отправиться на свое первое задание.

Все навыки, которые он оттачивал за свою жизнь ради использования на поле битвы, оказались бесполезны.

Сегодня диверсанты уподоблялись бездомным псам, которых бросили хозяева.

Их жизнь ничего не стоила. Их создавали, потому что они были «нужны»… но теперь эта «нужда» неожиданно пропала. Более того, теперь их тренировка стала слишком рискованной.

Тору… сердился.

Для чего он родился?

Для чего жил все это время?

Все пошло не так… и потому Тору даже не пытался работать, целыми днями ничего не делая.

И тогда ему повстречалась девочка по имени Чайка Трабант.

В ходе целой череды происшествий, которые они пережили вместе, Тору узнал несколько вещей.

Что Чайка собирала «останки» своего отца, разделенные на несколько частей.

Что отец ее был императором Империи Газ — ключевой фигурой той самой войны.

Что при поддержке правительства существовала организация, стремившаяся захватить принцессу Чайку.

Что статус законной наследницы мог помочь ей воскресить Империю Газ и вновь вернуть мир во время войны.

И многое другое…

Тору… увидел в этом свой шанс.

Война была ему по нраву. Она нравилась ему в разы больше мира, где для него не находилось места. Он принял решение присоединиться к Чайке и опасностям ее жизни, чтобы найти применение своим навыкам и прекратить, наконец, загнивать.

Так Тору и стал подчиненным Чайки.

Но…

— Тору, Тору…

Он ощутил, как кто-то слегка постучал пальцем по его спине.

Чайка. Он знал это, даже не оборачиваясь.

— Дальнейший. План.

— Раз уж сейчас делать больше нечего, хотелось бы обсудить, что мы будем делать дальше, — добавила Фредерика.

Краем глаза Тору заметил, что та больше не изображала Чайку и вновь приняла облик девочки с золотистыми волосами и красными глазами.

Если сравнивать очаровательность внешности, то Фредерика могла бы составить достойную конкуренцию Чайке… но при этом ощущения от них исходили совершенно разные. Чайка казалась немного неживой, немного похожей на куклу, а Фредерика наоборот — неугомонной, словно зверек, очутившийся в теле девочки, бодрой и шаловливой.

Кстати, поскольку Фредерика свободно изменяла свою внешность, у нее не было «истинного облика», но чаще всего она показывалась на глаза отряду Тору именно в таком виде. Судя по всему, ей не нравился переполох, который она поднимала, разгуливая в форме драгуна.

— Поговорим, как закончим мыться, — сказал Тору, сидевший спиной к девочкам.

Он сидел в ямке родника и смотрел наружу.

Чайка и Фредерика же купались в самом центре горячего источника.

Вообще, обе они вели себя настолько спокойно и безразлично, что Тору, возможно, незачем было так старательно отводить глаза… Но если бы при виде них у него действительно пошла бы носом кровь, он вряд ли смог бы хоть как-то объясниться, поэтому он упорно продолжал смотреть в другую сторону.

— Значит, мне заканчивать мыться и выходить?

— Да.

— А что насчет тебя, Тору? Ты выходить не собираешься? Так и будешь сидеть? — невинным тоном спросила его Фредерика.

— …

Тору промолчал.

Если бы он мог, то давно бы вышел.

Вода в этом источнике была мутноватой, и ему удавалось скрывать от них нижнюю часть своего тела с ее помощью.

— Вы… — видимо, Фредерика поняла молчание Тору по-своему, поскольку решила продолжить разговор. — Ищете останки императора Газа, так?

Похоже, она все же собиралась поговорить об этом прямо здесь.

Тору ощутил, как за его спиной кивнула Чайка.

— Подтверждение.

— Почему? Нет, я слышала, что останки императора это неплохое магическое топливо… но есть ведь и другие источники?

— … — Чайка не нашлась с ответом.

«Кстати, мы ведь так и не рассказали Фредерике всей правды о Чайке?»

Любое существо, обладающее определенным уровнем интеллекта, накапливало в процессе жизни магическую энергию. Ее можно использовать, чтобы творить магию… Но люди чаще всего применяли свою собственную энергию только в качестве «запала», а в качестве расходных материалов использовали так называемое магическое топливо.

Его роль играли останки разумных существ.

Легче всего работать с окаменелостями, а именно, с окаменелостями фейл, которые назывались сухим топливом… но при должной обработке пользоваться можно и не окаменевшими останками.

Останки императора Газа, заработавшего звание величайшего мага всех времен и народов и, по слухам, прожившего три сотни лет, действительно были великолепным топливом.

Но… с другой стороны, незаменимыми их не назвать.

Можно провести аналогию с ценами… конечно, если хочется иметь нечто крайне дорогое и при этом умещающееся на руке, то крупный драгоценный камень ничем не заменить, но если требуется просто «подобрать что-то равноценное», то его можно уравнять достаточным количеством золота.

Если бы им просто хотелось магического топлива, смысла собирать останки императора Газа не было никакого.

— Фредерика, — сказал Тору, продолжая упрямо сидеть спиной к девочкам. — Давай я сначала спрошу… Что ты думаешь об императоре Артуре Газе?

— В смысле, «что»?

— Ты согласна с мнением всех тех государств, что считают его корнем всего зла?

— Ну, как сказать… — голос Фредерики совершенно не казался нервным.

Казалось, будто она отвечала на вопрос о своем любимом цвете или блюде.

— Я ведь просто выполняла цели Доминики. Да, я принимала участие в штурме столицы Империи Газ, но, если честно, я не испытываю по этому поводу каких-либо чувств. В конце концов, Доминика ведь пошла в замок без меня… так что в лицо я его не видела.

— Ясно…

Тору кратко вздохнул.

Они вполне могли продолжать скрывать от нее цели и личность Чайки. Трудно было сказать хоть что-нибудь о том, что думает Фредерика. Несложно представить, что она могла вдруг стать их врагом. Поэтому лучше делиться с ней лишь самым минимумом информации…

— Я… дочь, — но Чайка обогнала мысли Тору. — Артур Газ — отец.

Чайка призналась во всем сама.

Тору еще раз вздохнул.

Похоже, она практически не боялась того, что Фредерика фейла. Конечно, Фредерика не охотилась на нее 24 часа в сутки, как на Тору, и на вид казалась ровесницей Чайки. Это отчасти объясняло бесстрашие Чайки.

— …Э? — естественно, это признание немного удивило даже Фредерику.

— Ее настоящее имя — Чайка Газ.

Понятно, что теперь что-либо отрицать бессмысленно.

Тору вновь вздохнул, после чего добавил:

— На самом деле, магическая сила останков здесь не при чем. Чайка просто хочет достойно похоронить своего отца.

— «Похоронить»… — повторила Фредерика это слово таким изумленным голосом, словно слышала его впервые. — А-а. Похоронить. Похоронить… так? Понятно.

Повторив слово несколько раз и переварив его смысл, Фредерика кивнула.

— Точно. Люди к этому весьма трепетно относятся.

— Можно подумать, ты чем-то отличаешься.

— Э? А-а… ты про Доминику? — в голосе Фредерики слышалась неуверенность.

Когда Доминика Скода, с которой эта девочка-фейла заключила контракт, умерла, Фредерика так хотела исполнить ее желание, что начала отыгрывать роль Доминики, приняла ее облик и даже вызвала отряд Тору на бой. С точки зрения Тору, это были своеобразные похороны, организованные Фредерикой для Доминики, но…

— М-м… это немного другое.

— Другое? В чем именно?

— Это были не похороны, — уверенно ответила Фредерика. — Мы ведь с Доминикой были единым целым. Ее желания — мои желания. Поэтому я хотела исполнить их, пусть и в таком виде. Только и всего.

— Так разве это не похороны?

— Вам сам император приказал собрать его останки?

— Нет, мы…

Конечно, точного ответа на этот вопрос не знал и Тору.

Но…

— Между вами ведь нет того «контракта», что был у нас? — продолжила Фредерика. — Люди врут и предают, и поэтому без контракта никогда нельзя сказать, чего они на самом деле желают, так?

— Это, может, и так, но…

Действительно, Чайка плохо помнила события, связанные с гибелью империи Газ. По непонятной причине она совершенно не могла вспомнить, как именно бежала из империи… и все прочие связанные с этим события.

А значит, даже если император и приказал ей «собрать останки»… Чайка этого не помнила.

Другими словами, она делала это не потому, что так завещал император.

Сбор останков был ее собственным стремлением.

«Понятно. А для Фредерики похороны кажутся проявлением самодовольства.»

Действительно, такую точку зрения можно понять.

В конце концов, стенают ведь не мертвецы.

На самом деле, о забвении скорбят те, кто остался в живых. Можно сказать, они вселяли в себя чувства уже несуществующего человека и скорбели за его счет.

— Только не говорите, что вы сражались со мной только из-за этого, — голос Фредерики начал звучать подавленным. — Вы готовы рисковать жизнью ради такого?

— «Ради такого»? Ничего себе ты выражаешься, — Тору нахмурился. — Чайке это очень важно. Другим это может показаться бессмысленным, но…

— Нет, я не об этом, — проговорила Фредерика, подходя к Тору. — Я о тебе, Тору.

— Обо мне? — переспросил он, изо всех сил стараясь не смотреть на голую Фредерику.

— В чем смысл тебе собирать останки императора Газа?

— Мне?.. Мне смысла никакого.

Это были останки незнакомого ему человека. Только и всего.

Будь Тору магом, он бы воспринимал их либо как хороший источник магической энергии,либо как останки великого мага, но…

— Я просто хочу исполнить желание Чайки.

— Почему? — задала Фредерика очередной вопрос.

Она не говорила так, словно стремилась загнать его в угол.

В ее голосе звучало лишь искреннее любопытство.

— Вас с Чайкой не связывает «контракт», и ты бы ничего не потерял, если бы не стал исполнять ее желание, верно?

Фредерика говорила о контракте между драгуном и наездником.

Формально, Чайка наняла Тору, но их не связывали никакие документы или доказательства того, что Тору должен служить ей, в отличие от наездника, обменявшегося органом со своим драгуном.

Грубо говоря, их договор был устным.

Но…

— Впрочем, если вы пара, то я еще могу это понять.

— Пара?

— Если ты считаешь ее человеком, который будет рожать твоих детей, то я еще могу это понять.

— Эй, ты…

— Но ведь это естественно для живых существ, — парировала Фредерика ошеломленную реплику Тору. — Все они хотят жить. И передавать свою кровь дальше. Это так естественно… что меня ничуть не удивило бы, если бы это и правда являлось твоей мотивацией. Это самая главная из вещей, которые я не понимаю о тебе, Тору.

— …

Все это время он жил для того, чтобы стать диверсантом.

И как диверсант, он знал лишь один способ связать себя с окружающим миром — родиться ради битв и умереть ради них же.

Но в один прекрасный день война закончилась, лишив Тору всего, что он успел накопить.

Все стало ненужным. Все стало бесполезным.

— Я… хотел сражаться, — тихо произнес Тору.

— Как Доминика?

— Нет. Я хотел сражаться не потому, что искал смерти. Я хотел через битвы оставить что-то после себя. Особенно с учетом того, что мне все равно суждено умереть. О другой жизни я и не думал. Мне о другом просто не рассказывали.

— …

— Поэтому, когда я услышал историю Чайки, я пошел с ней, — продолжил Тору с натянутой улыбкой. — Девочка, собирающая останки императора Газа, считавшегося главным злодеем войны. Законная наследница Империи Газ. Может случиться и так, что из-за нее мир снова вернется во времена войны. И тогда диверсантам вновь будет, чем заняться.

— Понятно, — моргнув алыми глазами, Фредерика искоса посмотрела на Тору. — Но Тору, ты ведь сказал, что «моя цель — чтобы очень дорогой мне человек достиг своей цели».

— …Так ты еще помнишь, — Тору нахмурился.

Действительно, он сказал эти слова, когда они ужинали в особняке Доминики.

Они вызвали волну недопонимания со стороны Чайки и Акари. Кстати, да, хоть Тору и объяснил им, какой смысл вложил в слова «дорогой мне человек», Фредерике он это пока не рассказывал.

— Ага. Ну, так что это значит?

— Чайка дала мне шанс вновь начать сражаться и обрести цель в жизни. До встречи с ней я лишь загнивал, потеряв все. Поэтому я обязан ей.

— Хм-м… ну хорошо, в основном мне все ясно, но…

— Ты уверена? — Тору краем глаза посмотрел на Фредерику.

Поскольку она не была человеком, ее понимание и ход мыслей часто сильно отличались от людских. Всегда имелась вероятность, что после того, как она скажет «я все поняла», окажется, что на самом деле она поняла все не так.

— Но одна простая вещь все еще вызывает у меня сомнения, — Фредерика вдруг повернулась спиной к Тору, посмотрела на Чайку и спросила, — Чайка. Ты… действительно дочь императора Газа?

— М?! — изумленно обронила Чайка.

Мало того, что она совсем не ожидала этого вопроса, еще меньше она ожидала услышать сомнения в адрес самого важного из фактов. Этот вопрос звучал почти как «кто же ты на самом деле?»

— О чем это ты? — удивленно спросил Фредерику Тору.

Если она не дочь императора Газа, то кто?

Вообще, Тору узнал о том, что она дочь императора Газа, не от нее самой. Ему об этом заявили те люди, что преследовали ее и знали, кто она такая на самом деле. Они сказали, что Чайка — дочь Проклятого Императора. Что она настолько опасный человек, что они должны арестовать ее…

Если Чайка хотела обмануть Тору, то она с самого начала должна была представиться Чайкой Газ.

Но…

— Смотри. Тебе не кажется неестественным, что дочь императора Газа не погибла вместе с остальной империей, а продолжает шататься по миру? — задумчиво спросила Фредерика.

— Ты…

Как говорилось ранее, Чайка не помнила гибели своей страны.

Она не знала ни того, как ей удалось сбежать из гибнущей столицы… ни того, была ли она в замке в тот день. По крайней мере, так Чайка объяснила Тору.

— Хочешь сказать, что Чайка врет?

— Есть вероятность, что она сама может этого не осознавать, так?

— …

Тору не нашелся с ответом.

Вдруг, потеря памяти Чайки — не просто случайность, а отговорка, призванная скрыть правду о неудобных, мешающих цельной картине вопросах?.. Вдруг, она сама убедила себя в этом, чтобы обмануть как отряд Тору, так и саму себя?

— У вас ведь нет никаких доказательств того, что Чайка — действительно дочь Артура Газа, правда?

— …

И правда, нет.

Тору чувствовал, как растерялась Чайка, находившаяся за его спиной.

Вряд ли она предполагала, что такой вопрос всплывет именно сейчас. Возможно, предположение Фредерики о том, что она сама себя обманывает, выбило почву из-под ее ног и заставило погрузиться в неуверенность.

— На каком основании ты веришь Чайке?

— …

И вновь Тору нашелся с ответом не сразу.

На самом деле… Тору никогда не волновало, действительно ли Чайка на самом деле принцесса Империи Газ.

Он чувствовал, что и исполнение ее желаний, и сам процесс этого исполнения — достойные цели, и помогал ей именно поэтому.

Только и всего.

Но…

— Хотя, может, именно способность закрывать глаза на неясность происходящего и делает вас людьми, — вдруг произнесла Фредерика с на удивление радостной улыбкой, окинув взглядом замолкших Тору и Чайку и, видимо, что-то поняв. — Интересное все-таки у вас, у людей, мышление.

— …Эти слова меня сейчас совершенно не радуют, — с недовольным видом отозвался Тору.

Она вдруг вытащила на свет весьма деликатный вопрос, а затем закрыла его словами «интересное мышление»… Естественно, Тору такое завершение никак не могло толком успокоить, и он протяжно вздохнул.

Но стоило ему это сделать…

— Кстати, брат.

— А-а?! — тут же подняв взгляд, он увидел перед собой Акари.

— Что это за ситуация такая?

Акари Акюра.

Красивая девушка с раскосыми глазами.

Обычно ее длинные черные волосы были собраны в хвост на затылке, «поскольку они постоянно путаются и мешают», но сейчас она их распустила. Благодаря этому они еще лучше подчеркивали ее величественную красоту, похожую на изящество острого клинка.

В отличие от «милой» Чайки, которую немедленно хотелось окружить заботой и защитой, «изящная» Акари походила на дикого зверя. Мускулы ее тела были идеально сбалансированы — весь вид Акари говорил о том, что ей никогда не приходилось жертвовать силой или скоростью, что она обладала и тем, и другим.

Пожалуй, дикого зверя Акари напоминала еще и другим — свою истинную красоту она проявляла, не стоя на месте, а в самый разгар битвы, когда ее тело напрягалось до предела.

Акари была диверсанткой и сестрой Тору.

Однако, несмотря на одинаковый с Тору цвет волос, их не связывало кровное родство.

Деревня Акюра нередко подбирала сирот или же выкупала у нищих крестьянских семей лишних детей, которых в будущем ждала лишь смерть. Поскольку умения людей напрямую влияли на доход деревни, этих детей приобретали, словно инвестиции.

Из-за этого родители, дети, братья и сестры в деревне Акюра нередко оказывались не связаны кровными узами. Вместо этого семьи связывало лишь то, что все они проходили через одни и те же тренировки в одной и той же деревне. С учетом того, что деревня Акюра могла отправлять диверсантов противоборствующим сторонам, «родственники» могли с легкостью оказаться противниками на поле боя. И в таких случаях «семейные узы» перерубались без всяких сомнений.

Но, возвращаясь к происходящему…

— …

Тору застыл прямо посреди горячего источника.

В этот самый момент Акари тоже была голой, словно собираясь зайти в воду и присоединиться к Чайке и Фредерике. Хорошо хоть длинные волосы скрывали ее грудь и плечи. Немного помогало и полотенце в ее руках.

— Мне хочется узнать, чем ты занимался, пока я готовила порох, яды и противоядия для нас с тобой, брат.

Действительно, ее волосы выглядели немного грязными. Похоже, что во время работы пестиком она запачкалась серой и прочими реагентами. Естественно, все их нужно было немедленно смыть, чтобы не повредить волосы, поэтому она сразу же пошла к источнику.

— Нет… я просто… мылся…

— Ясно. Понятно. Мылся, значит, — Акари закивала. — С двумя голыми девочками.

— …

Фактически, она была права.

Конечно, одна из них обладала телом, на котором глазу решительно не за что зацепиться, а другая и вовсе лишь изображала девочку, являясь на самом деле зверем, но Тору догадывался, что пытаться апеллировать к этому бессмысленно.

— Акари…

— Что такое, брат?

— Я не делал ничего непристойного, — сказал Тору, опуская взгляд на руки.

Вообще, во времена своего детства Тору не раз приходилось видеть Акари голой, и он до сих пор не считал ее облик постыдным… Но в то же время из-за того, что сейчас рядом с ним находились две небогатые на телесный рельеф девочки, обладавшая всеми необходимыми выступами и впадинами Акари казалась на их фоне обворожительной.

— Ясно, — ответила Акари, совершенно не меняясь в лице.

В ее голосе не звучало ни сомнения, ни радости.

Несмотря на свою приятную внешность, Акари практически не проявляла эмоций. Если бы она научилась улыбаться, то стала бы еще вдвое притягательнее… но почему-то на ее лице ничего не отражалось. Из-за этого даже Тору, знавший ее много лет, часто не мог понять, о чем она думает.

— Тогда почему ты опускаешь глаза?

— Да так, это ничего не значит, я просто… А ну поднимись!!! — Акари вдруг опустилась на корточки и попыталась заглянуть в глаза Тору, заставив его воскликнуть эти слова в ответ и собрать волю в кулак, чтобы не отвести взгляд от рук. — Как бы там ни было, ничего непристойного я не делал! Не делал, и все тут!

— Ясно… — продолжая сидеть, Акари испустила долгий вздох. — Я разочарована.

— А ты чего ожидала?! — воскликнул Тору, в сердцах ударяя по воде.

— Я верила, что мой брат не настолько глуп и ничего не предпримет, когда перед ним окажется столько обнаженного женского тела…

— Да каким извращенцем ты меня считаешь?

— Пожалуй, одной фразой это не опишешь… — ответила Акари, почему-то поджав губы. — Но если ты и правда хочешь услышать, то за ночь я рассказать успею.

— Не хочу!

— Как странно, ты спрашиваешь, но не хочешь слушать.

С этими словами Акари ударила кулаком о ладонь, словно вдруг поняв что-то. Несмотря на отсутствие мимики, она часто совершала подобные картинные жесты, полностью раскрывающие ее мысли… но сейчас это не так важно.

— Стоп. Это ведь называется «дразнила». Трюк, в котором сначала ты раздражаешь собеседника противоречивой речью, а затем неожиданно становишься услужливым и дружелюбным, завоевывая расположение собеседника…

— Какой еще трюк?

— Я в восторге, брат.

— Хочешь сказать, я применяю какие-то трюки, которые даже не учил?

— Тору? Техничен?

— А ты перестань вмешиваться черт знает когда и нести чепуху! — крикнул он Чайке за спиной и вздохнул.

Окинув его взглядом…

— Как интересно, — оценила случившееся Фредерика, сказав эти слова излишне бодрым голосом.


***

Узкое пространство, с трех сторон окруженное тонкими, словно бумага, перегородками.

Внутри него на маленьком стуле сидел рыцарь Альберик Жилетт.

Статный молодой блондин с голубыми глазами.

Хладнокровный взгляд и гладкие черты лица производили впечатление человека поистине утонченного. Но лицом дело не ограничивалось. И поджатые губы, и идеальная осанка, и в целом весь его вид выдавали благородного юношу из знатной семьи.

Кабинка, в которой он сидел, предназначалась для переговоров посредством магии.

Тонкие перегородки вокруг него улавливали голос говорящего и воспроизводили голос собеседника. Другими словами, это было специальное гундо для коммуникационной магии.

— Касаемо «героя» королевства Кенигсег…

Существовало несколько типов заклинаний, способных организовать удаленную связь.

Однако мобильная база отряда Жилетта, машина «Эйприл», использовала простейшее из них. Все прочие были настолько сложны, что для их использования требовалось не только специальное гундо, но и маг, специализирующийся на работе с таким оборудованием. А с учетом ограниченности места в машине они не могли позволить себе ни того, ни другого.

Это означало, что их заклинание не позволяло в любое время дня и ночи установить связь с собеседником. Им необходимо заранее обговорить время звонка, и ритуал для его начала должны были проделать обе стороны. Без этого речь не могла идти даже об односторонней связи — весь сигнал просто терялся бы по дороге.

В силу вышеуказанных причин эта магия использовалась в основном для связи по расписанию.

— По всей видимости, одним из тех восьмерых был маг по имени Симон Скания…

Альберик находился на связи с главным человеком «Агентства Климан», Конратом Штайнмецем. Другими словами, со своим начальником.

Поскольку связь была исключительно голосовой, во время разговора можно со спокойной душой подпереть подбородок рукой или же вовсе говорить, разлегшись на столе, но Альберик был настолько благовоспитанным юношей, что сидел идеально ровно, словно Конрат находился точно напротив него.

— Но, похоже, что даже королевство Кенигсег не располагает точными данными о его местоположении.

— Как это возможно? — спросил Альберик, слегка наклонив голову.

Его подчиненные: ассасин Виви, исполнявший роль заместителя наемник Николай, маг Матеус и «особый» оперативник Леонардо — стояли за спиной Альберика и слушали разговор. Впрочем, ясно голос Конрата мог слышать лишь Альберик, а остальным приходилось довольствоваться лишь обрывками беседы, которые до них доносились.

Кстати, у Альберика была еще одна подчиненная — девушка по имени Зита, являвшаяся одновременно и магом, и магическим инженером. Она единственная из всех стояла не за спиной Альберика, а совсем рядом, с другой стороны перегородки — именно она поддерживала заклинание связи и управляла им.

— Как королевство Кенигсег может не знать о том, где находится их «герой»?

Слово «герои», которое они упоминали, относилось к группе из 8 человек, во время штурма столицы Империи Газ в последние дни войны отправившейся в замок вперед авангарда и прикончившей императора Артура Газа. Сразу после этого они (втайне от широкой публики) разделили останки Артура Газа на несколько частей и забрали их с собой в качестве «трофеев».

Ни одно из восьми имен не разглашалось.

У каждого государства были свои опасения, связанные с оглаской имен, и поэтому их не разглашали по политическим причинам, но главные люди стран и высшие армейские чины, конечно же, знали их.

Но как может правительство страны не иметь представления о том, где находится их «герой»?

— О Симоне Скании говорят, что он был то ли отъявленным пессимистом, то ли вовсе мизантропом. Вскоре после войны он бежал, и армия государства потеряла его след.

— Бежал? Выходит, он покинул армию неофициально?

— Похоже на то. Строго говоря, он дезертир.

— …

Альберик нахмурился.

Пусть их имена и держали в тайне, но героев действительно считали героями. В армии к ним не могли относиться плохо — как раз наоборот, их ждало быстрое продвижение по службе и солидное жалование. Но тогда зачем он решил дезертировать и исчезнуть без вести?

— Вообще, об отряде «восьми героев», штурмовавшем замок, говорят, что среди них было немало неоднозначных личностей, но…

Поскольку казнь императора Газа не могла потерпеть неудачу, в замок проникло несколько отрядов. Точное число их никогда не оглашалось, но «восемь героев» образовывали один из таких отрядов.

Штурмовой отряд, перед которым стояла одна единственная задача — убийство императора Газа. Естественно, все они были превосходными бойцами… но многие обладали трудными чертами характера.

Здравомыслящий человек не стал бы записываться в штурмовой отряд.

Императора Империи Газ, Артура Газа, именовали по-разному.

Но то, сколько людей без задней мысли называло его «чудовищем», указывало на то, что Артур Газ обладал такой мощью, что в мире не было созданий, способных сражаться с ним на равных. Считалось даже, будто вызов Артура Газа на бой равносилен самоубийству для человека.

Именно поэтому люди, согласившиеся принять участие в этом безумии, либо были настолько ненормальными, что ничуть не жалели собственной жизни, либо, по крайней мере, действовали в силу непреодолимых обстоятельств, которые вынуждали отличиться в бою любой ценой, даже если это практически гарантировало смерть.

И это тоже одна из причин, по которой имена «героев» не разглашались. Если бы выяснилось, что долгожданный конец войне положили люди, не обремененные высокими идеалами, это сильно бы ударило по их репутации.

«Но…»

— По сообщениям, Симон Скания подозревается в убийстве.

— В убийстве?

— Конечно, я говорю не о битвах. Его подозревали в убийстве собственной жены и друга в стенах своего дома. Но поскольку доказательств было недостаточно, и поскольку Симон Скания на редкость талантливый маг, ему удалось избежать трибунала, вернуться на передовую… и уже через полгода оказаться в том самом отряде.

— Что все это значит?..

Он что, выдвинулся добровольцем в передовой отряд, чтобы все окончательно забыли о том убийстве?

А после войны исчез именно из-за страха перед тем, что расследование убийства его жены и друга будет возобновлено? Нередко преступникам удавалось выходить сухими из воды во время войны, поскольку мало кому хотелось заниматься их делами, но в мирное время с их злодеяний, наконец, срывали покровы.

— Пожалуй, все подробности можно узнать, лишь спросив самого Симона. Как бы там ни было, он пропал без вести вскоре после войны… Но после более тщательного расследования всплыла информация о том, что Симона Сканию видели в городке Радемио.

— Радемио…

Альберик оглянулся, и Леонардо, мальчик со звериными ушами, указал пальцем на сложенную карту в своих руках. Фрагмент, который он показывал Альберику, как раз соответствовал окрестностям шоссе, по которому двигалась «Эйприл».

— Если поторопимся, то доберемся за 2 дня.

— Но учтите, этой информации уже 4 года.

— …

Альберик вздохнул настолько тихо, что Конрат этого совершенно не заметил.

Информация была слишком старой.

— Конечно, шансы того, что Симона Скании там больше нет, весьма высоки. Но возможно, он оставил в городе какой-то след, который сможет помочь вам.

— Ясно…

Откровенно говоря, Альберик не ожидал от поездки в Радемио многого, но поскольку другая какая-либо полезная информация у них отсутствовала, больше вариантов не оставалось. Прошло уже 2 месяца с тех пор, как они потеряли из виду свою первоначальную цель — Чайку Газ и ее приспешников — и после столь долгих блужданий по городам и весям их начинало одолевать ощущение тщетности.

Трудно представить, что та самая Чайка Газ информирована лучше агентства Климан… Но если Чайка все еще пыталась собрать останки, то однажды она должна прийти в Радемио, чтобы разузнать о Симоне Скании. Отряд Альберика мог воспользоваться этим, чтобы подстроить ловушку.

— Но… — вдруг прошептал Альберик, ощутив сильное желание поделиться своими мыслями. — После того, что мы узнали о наезднице Доминике Скоде несколько дней назад, и того, что случилось с графом Робертом Абартом, меня… начала тревожить судьба, которая постигает «героев».

— Действительно… — ответил Конрат. — Пусть даже среди них немало людей с непростым характером, это действительно не может не беспокоить.

Граф Роберт Абарт заперся в своем особняке и целыми днями безвылазно проводил исследования в области магического оборудования, потеряв всякий интерес к управлению своей территорией. Фактически, он забросил свои обязанности как правителя. Именно поэтому в его земли реками стекались беженцы, а вопросы сбора налогов и поддержания правопорядка становились все более острыми.

Что же до Доминики Скоды… недавно выяснилось, что она умерла еще несколько лет назад.

Сложно сказать, о чем она думала, когда поселилась в самом центре населенного фейлами леса, но и она полностью забросила управление вверенной ей территорией, и в итоге умерла в совершенном одиночестве, о чем еще долго никто не узнал.

— Среди тех, кто знает о случившемся, уже бытует версия о «проклятии императора Газа».

— «Проклятии», говорите? — переспросил Альберик, ощущая легкую растерянность.

Когда-то слова «магия» и «проклятие» употреблялись как синонимы… но сегодня они означали совершенно разные вещи, и в любой стране между ними проводили четкую грань. Грань эта появилась благодаря Империи Газ, которая в результате многовековых исследований магических технологий смогла организовать и систематизировать всю магию.

Сегодня магия считалась полноправной технологической системой.

Слово «проклятие» же относилось к бытовым поверьям… или, говоря проще, суевериям.

С точки зрения магических технологий, в отсутствие мага и гундо… поддержание какого-либо эффекта в течение нескольких месяцев или лет, а также внезапное срабатывание эффекта, «заложенного» долгое время назад, технологически неосуществимо и теоретически невозможно.

Впрочем…

— Речь идет о человеке, о котором говорят, что он жил 300 лет, творил в одиночку совершенно невозможные заклинания, и прочие небылицы. Я понимаю, откуда берутся такие слухи. Но…

Артур Газ был человеком множества загадок.

Он правил империей больше 200 лет и оставил после себя бесчисленное множество невероятных мифов. Альберик не считал все эти мифы правдивыми… но понимал, что человек, породивший столько легенд, должен быть поистине великим. И то, что после его смерти он продолжал сохранять значительное влияние (и речь шла не о тривиальных последствиях смерти), тоже можно отнести к «проклятию».

— Возможно, что… — голову Альберика посетила неожиданная мысль. — Его останки каким-либо образом сводят людей с ума.

— Теперь и ты об этом заговорил?

— Нет… я имею в виду не проклятие, — с натянутой улыбкой отозвался Альберик на изумленные слова Конрата. — Это магическое топливо небывалой чистоты, обладающее несравненной денежной и исторической ценностью. Естественно, что под влиянием такой вещи некоторые люди могут потерять рассудок.

Когда в руки человеку неожиданно попадает вещь на порядок более ценная, чем те, которыми он привык пользоваться, он раз за разом неправильно распоряжается ей, и в итоге губит себя. Для этого не нужны никакие сверхъестественные силы. Цена полученной вещи кружит голову и заставляет сойти с правильного пути… что тоже можно назвать «проклятием».

— Понятно. Это мнение тоже имеет право на жизнь.

— Во всяком случае, оно куда реалистичнее «проклятий» и прочих суеверий, — насмешливо сказал Альберик. — Как бы там ни было, благодарю вас за информацию о Симоне Скании. Отряд Жилетта отправится в Радемио и приступит к расследованию.

— Удачи. На этом 407-й сеанс связи объявляется законченным.

После этих слов магическая связь прервалась.

Едва заметное голубоватое свечение магии, окутывавшее перегородки, потухло… после чего Зита тут же начала разбирать кабинку и упаковывать ее.


***

Ветер неспешно сдувал в сторону пар, и тот рисовал в закатном небе причудливые узоры.

Тору лежал на крыше «Светланы», машины их отряда, и задумчиво смотрел на краснеющее небо.

Он просидел в горячем источнике столько времени, что теперь его распарившемуся телу как раз не хватало мягкого ветерка.

Кстати, Чайка, маленькое тело которой обсохло раньше, уже успела перебраться внутрь «Светланы». Фредерика, как обычно, куда-то испарилась, а Акари, должно быть, продолжала работать ступкой и пестиком внутри машины.

— …«Верю», говоришь? — вдруг пробормотал Тору.

Поначалу это был просто красивый поступок.

Но если сказать о нем вслух, он вдруг обретал подозрительные и фальшивые оттенки.

Верить — значит, не сомневаться. А сомневаться — значит, оценивать варианты и оспаривать истинность.

И поэтому…


«На каком основании ты веришь Чайке?»


Когда он услышал этот вопрос, то невольно заметил, что никаких веских оснований у него действительно нет.

Тору практически ничего не знал о Чайке.

По крайней мере, известные ему факты описывали лишь малую часть того, кем была эта девочка, и даже эти факты он в основном слышал из разговоров, из-за чего не мог называть их основаниями. Единственное, что хоть как-то оправдывало его — никаких противоречий пока не возникало, а значит, и ложными эти факты считать тоже нет никаких доводов.

Трудно поверить, что Чайка могла наврать Тору.

Но это не давало повода думать, что «Чайке нет никакой нужды врать отряду Тору, ведь это ей ничем не поможет».

Вполне возможно, Чайка все же имела определенную выгоду, просто отряд Тору этого не замечал, а она, в свою очередь, не осознавала того, что обманывает их. Поскольку она потеряла часть своих воспоминаний, никто не мог сказать, о чем она думала и что планировала в утерянном фрагменте.

Мысли шли нескончаемым потоком.

Легко решить, что «веришь», и ни о чем не думать… но «сомнения» — настоящее болото. Одно сомнение следует за другим и утягивает за собой все глубже и глубже.

— М-м…

В тот день, когда Тору повстречал Чайку, он впервые в своей жизни сразился в смертельной битве.

Хоть всеми необходимыми для битв умениями он обладал уже давно, но в тот раз Тору впервые ощутил своей спиной дыхание приближающейся смерти и впервые сражался изо всех сил. Он не мог забыть то чувство удовлетворенности, которое испытал в тот момент.

Он подумал, что благодаря этому сможет измениться.

Именно то событие дало Тору шанс вырваться из своей протухшей жизни. В этом сомневаться не приходилось.

Но… если подумать, ничего не означало, что Тору должен безоговорочно верить Чайке.

Если бы ему повстречалась не Чайка, а кто-нибудь еще (например, та же Акари), он наверняка ощутил бы аналогичную удовлетворенность. Ключом стала именно битва не на жизнь, а на смерть против фейлы, а вовсе не то, что его напарницей была Чайка.

— Я…

Возможно… Тору относился к Чайке по-особому по той же самой причине, по которой только что вылупившиеся птенцы привязываются к первой птице, увиденной в своей жизни. Просто потому, что Чайка находилась рядом с ним, когда он впервые прошел через настоящую битву.

Если так, то его чувства — простое недоразумение.

А кроме того…

— Акари…

Чувства Акари отличались от его собственных.

Она отправилась в путешествие не ради Чайки, а ради Тору, отправившегося ради Чайки. У нее не было причин относиться к Чайке по-особому. Она просто следовала за своим бестолковым братом, потому что беспокоилась о нем.

Если бы Тору лишился своей жизни из-за обмана Чайки, он сам бы заслужил такую судьбу.

Но если посмотреть на происходящее глазами Акари, то у нее вовсе не имелось никаких причин ставить на кон свою жизнь. Конечно, строго говоря, Чайка являлась и ее клиентом тоже, но Акари, в отличие от Тору, вполне сносно приспособилась к жизни в новую эпоху. В отличие от Тору, она могла выбрать в жизни другую стезю, а не оставаться диверсанткой, несмотря ни на что.

Уж не получается ли так, что он заставляет Акари подыгрывать своим крайне нелогичным действиям?

И стоило ему подумать об этом…

— Ты с таким придыханием произнес мое имя, — вдруг отозвалось лицо Акари, неожиданно появившееся над Тору. — Неужели внутри тебя что-то пробудилось?

— …Хватит так подкрадываться ко мне!!! — воскликнул Тору, вскакивая.

Помимо обычной одежды на неизвестно когда усевшейся на крыше «Светланы» Акари был белый фартук. Похоже, она сделала перерыв в своей работе, чтобы проведать Тору.

— Каждый раз одно и то же!

Тору уже не в первый раз поражался тому, насколько незаметно умеет приближаться Акари. Более того — казалось, будто она постоянно выискивает какие-нибудь возможности шокировать его. Сам Тору совершенно не понимал, что такого интересного она в этом находит.

— Ты так сильно хочешь, чтобы я помер от сердечного приступа?

— Глупость. С чего бы я стала задумывать нечто подобное?

Акари картинно покачала головой, пытаясь показать, насколько разочарована.

Впрочем, лицо ее, как всегда, ничего не выражало.

— Я уже давно решила, что ты умрешь во время полового акта, — сказала Акари с нажимом, сжав кулаки.

— Не решай за других, как им умирать! — закричал в ответ Тору. — И вообще… разве в таких случаях причина смерти — не тот же самый приступ?

— Твоя стальная воля и неуемное либидо позволяют рассчитывать и на смерть от истощения.

— Буду я еще на такое рассчитывать!

«Да кем же моя сестра меня считает?»

Тору испустил протяжный вздох, а затем уселся на крышу напротив Акари.

— Слушай, Акари…

— Что такое, брат?

Голос Тору прозвучал так серьезно, что она недоуменно склонила голову.

Задать нужный вопрос, глядя в глаза сестре, оказалось непросто, и Тору вновь посмотрел в закатное небо.

— Почему ты отправилась со мной?

— …О чем ты? — как всегда равнодушно спросила Акари. — Чайка наняла меня, разве нет?

— Нет, так-то оно так, но…

— Ты ведь сам решил, что будешь работать на нее.

— В том-то и дело, что это мое решение… тебе незачем делать то же самое.

— …?

Акари наклонила голову еще сильнее.

Казалось, будто она совершенно не понимает слов Тору.

— Я хочу сказать, что тебе незачем привязываться ко мне и путешествовать с Чайкой. Как заметила Фредерика, в этой ситуации много неясностей и опасностей.

— Серьезно, к чему ты все это? — спросила Акари.

У нее не дрогнули ни лицо, ни голос. Ни единой эмоции. Вслед за этим она продолжила так, словно говорила нечто совершенно очевидное:

— Я иду не за Чайкой. Я иду за тобой, брат.

— И все же…

— И если это опасная дорога, то я от тебя тем более не отстану.

— Акари…

— Я… не выдержу, если мой брат умрет неизвестно где.

Она неспешно покачала головой.

Из-за неумения выражать эмоции даже друзья Акари часто неправильно понимали ее. Но, тем не менее, Тору часто заступался за нее. Почему — он и сам не мог толком объяснить. Может, просто из-за того, что они были братом и сестрой.

Пусть… их «семью» и создали только из соображений удобства.

— Если ты умрешь вдали от меня, я… — Акари тоже перевела взгляд в небо, — не смогу сделать из тебя чучело.

— Опять ты за старое? — Тору прищурился и недовольно посмотрел на свою сводную сестру.

Вместе с этим он мысленно отругал себя за то, что невольно приготовился услышать от нее что-нибудь искреннее.

— Может, по мне не видно, но я неумолимая девушка.

— Во-первых, о себе так не говорят. Во-вторых, о людях так вообще не говорят.

— Правда? — Акари вновь склонила голову.

И тут…

— …!!!

— …?!

Тору и Акари отреагировали синхронно.

Тору резко схватился за лежавшие под боком стилеты, а Акари сжала рукоять висевшего за спиной молота. В боевую стойку они не встали лишь потому, что сидели на крыше «Светланы», а не стояли твердо на ногах.

Они ощутили это практически одновременно.

Еще мгновение назад за их спинами совершенно точно ничего не было, но теперь вдруг появилось. И это нечто не подкралось к ним, как Акари к Тору. Оно действительно возникло из ниоткуда без какого-либо предупреждения.

— Кто здесь? — спросила Акари, оборачиваясь и заглядывая за спину.

Тору тоже развернулся и…

— Ты?.. — протянул он, прищуриваясь.

Там стоял худой мальчик.

Волосы цвета льна. Янтарные глаза. Лет 15 на вид — та самая пора, когда тело еще не стало «мужским» и не растеряло детские черты. С первого взгляда даже пол определить затруднительно.

Хоть юноша и выглядел поистине изящно… что-то в нем казалось Тору неестественным и никак не давало покоя.

Чего-то не хватало. Казалось, что ему недоставало чего-то, что есть у каждого человека. Вот только Тору не мог сказать, чего именно. Он был подобен искусно сделанной кукле, как две капли воды похожей на человека, но все же чем-то неуловимо отличающейся от него.

— Кажется, тебя зовут… Ги, — сказал Тору, подавая Акари сигнал о том, чтобы она не делала резких движений.

Когда Тору впервые встретился с этим непонятным мальчиком, он не выдержал и попытался атаковать его. То же самое вполне могла попытаться повторить и Акари. С тем же самым результатом.

— Так ты запомнил? Хвалю, — ответил мальчик… очень необычным голосом, неподходящим его внешности.

Сама фраза прозвучала слегка помпезно, словно он смотрел на них свысока, но при этом тон был настолько сухим, что в нем не чувствовалось ни единой эмоции. Но эта бесчувственность не напоминала «державшую эмоции в себе» Акари. Казалось, будто он, в принципе, лишен каких-либо чувств. В отличие от Акари, он, наоборот, пытался жестикулировать и менять выражение лица, но это казалось лишь отыгрышем, за которым на самом деле стоит пустота.

— Брат. Кто это?..

— Я же уже рассказывал. Это тот тип, рассказавший нам о «Светлане» и Доминике Скоде.

В каком-то смысле этот мальчик был в разы подозрительнее Чайки.

Он не показывал истинного лица, не сообщал своих целей и даже не действовал самостоятельно — он лишь делился с отрядом Тору информацией и исчезал. У него явно имелся какой-то план, а отряд Тору выполнял в нем роль удобной пешки, но суть этого плана ускользала от них.

— Значит так, Ги или как тебя там, — сказала Акари, поднимаясь на ноги. — Я сразу хочу тебя предупредить.

— Хорошо, я слушаю. О чем?

— Мой брат мальчиками не интересуется.

— О чем ты говоришь?!

Тору опомнился уже после того, как вскочил на ноги, убрал руку с клинка и отвесил Акари подзатыльник.

— Нет, все верно. Самое важное — с самого начала…

— Ты какую-то чепуху несешь!

— Из-за Чайки и Фредерики ситуация и так тяжелая, так что лучше остерегаться других людей, которые могут пробудить в тебе низменные инстинкты.

— Ты что, только об этом и думаешь?!

— Да.

— Хватит этим гордиться! — воскликнул Тору, а затем вновь перевел взгляд на Ги.

Впрочем, действие это было исключительно мысленным, ведь глаза Тору все это время неотрывно смотрели на него. Его не покидало ощущение, что он потеряет контроль над ситуацией, если отведет взгляд хоть на мгновение.

Он не знал, на что способен этот мальчик. Не знал, когда и как он может действовать.

Другими словами, он вел себя с расчетом, что Ги может убить отряд Тору в любой момент.

— И… что тебе надо? — задал Тору дежурный вопрос. — Ты опять принес нам какую-то информацию?

— Именно. У меня есть новая информация. Местоположение следующего «героя», к которому вам надо идти.

— …

Какая же информационная сеть работала за спиной этого мальчика?

Несомненно, он действовал не один. Он владел таким количеством информации, которое один человек не собрал бы ни за что. За этим мальчиком стояла целая организация.

Впрочем…

— Симон Скания. Неизвестно, где именно он находится, но последний раз его видели в городке Радемио, до которого отсюда 3 дня на машине.

— Радемио…

Имя не натолкнуло ни на какие мысли.

Видимо, это был ничем не примечательный город.

— Информации о том, что его видели в этом городе, уже 4 года, и с тех пор никто ничего не знает про Симона Сканию. Но поскольку на данный момент это последнее из его подтвержденных местоположений, какой-нибудь след вы уловить сможете.

— …

Тору продолжал сверлить взглядом как всегда ясное лицо Ги.

Он не обманул их с информацией о Доминике Скоде и «Светлане». Но Тору почему-то никак не мог заставить себя доверять этому мальчику. Скорее всего, потому что он явно не был тем, кем казался. От него доносилось отчетливое ощущение того, что под маской безвозмездной помощи скрывался какой-то план.

— Скажи честно, ты ведь на самом деле прекрасно все знаешь, разве нет? — спросил Тору, внимательно изучая реакцию собеседника.

— Что именно?

— Где находятся останки.

— …Нет, не знаю, — бросил Ги и пожал плечами. — Во всяком случае, этого не знаю я.

— Что?

— Возможно, есть те, кто это знают. Но я — лишь посланник. За исключением тривиальных мелочей у меня нет права принимать какие-либо решения.

— …

Краем глаза Тору заметил, как обтекаемые слова Ги заставили Акари нахмуриться.

Похоже, что и она считала этого мальчика очень подозрительным. Что-то в нем не давало покоя на эмоциональном уровне, а не логическом. Что-то было не так, но словами это не выражалось.

— Как бы это ни неприятно, похоже, нам придется послушать тебя.

— Понятно. И это хорошо, — Ги кивнул в ответ.

Он отвечал без издевки и сарказма. Во всяком случае, сквозь «пустоту» этого мальчика не просвечивали никакие знакомые чувства.

— Вы вольны злиться, сомневаться, насмехаться, ненавидеть, любить, смеяться и испытывать жалость. Это именно то, что от вас требуется.

— …

Непонятная фраза Ги вызвала у Тору раздражение.

— Вы можете сомневаться в моих словах, но если решите поверить им, то вам стоит поторопиться. Похоже, что оперативный отряд агентства «Климан», ваши преследователи, тоже владеют этой информацией.

— Что?

— Кажется, командира отряда зовут Альберик Жилетт.

— …

В памяти Тору мелькнул образ юного рыцаря… и изящество его техник.

Он был наследником семьи воинов и родился в конце долгой войны. Тору сражался с ним лишь единожды, но успел сполна ощутить, что Альберик далек от обычных бойцов.

Тору не знал, сможет ли победить его один на один.

А что важнее — в отряде противника людей явно было больше.

— Понял. Учту, — ответил Тору.

Естественно, он все еще не сводил глаз с Ги. Он старался даже не моргать, чтобы Ги не покидал поля зрения даже на мгновение.

И все же…

— Брат…

Даже в голосе Акари слышалось удивление.

Он не отводил взгляда ни на мгновение. Скорее всего, и Акари тоже.

Но, несмотря на это, фигура Ги исчезла прямо на их глазах.

Ни предупреждения, ни следа, словно он не находился тут с самого начала. Ни один из четырех следивших за ним глаз не увидел, куда он делся.

— Что это за трюк?

— Не знаю.

В данный момент он не был их врагом.

Но если бы стал им, то превратился бы в серьезную проблему.

Тору, почти не дышавший во время разговора, испустил долгий вздох. Где-то на задворках сознания он понимал, что им нужно придумать хоть какой-нибудь способ противостоять Ги.

Глава 2. Долина, из которой никто не возвращается

Радемио оказался заурядной областной столицей.

Он походил на большинство других городов-крепостей, построенных в ходе войны, в том числе на Дельсорант, в котором Тору и Акари жили беженцами. Размер города вполне соответствовал статусу областной столицы. Наверное, единственным отличием от Дельсоранта было то, что в нем не жил местный феодал.

Часто феодалы предпочитали селиться в крупнейших городах своих земель.

Соответственно, если город умудрялся быть областной столицей при отсутствии феодала и спорить по размеру с Дельсорантом… то это свидетельствовало о бурном процветании города.

И действительно, в Радемио кипела жизнь.

Похоже, основной доход город получал от расположенных поблизости рудников, где добывали сухое топливо.

Сухое топливо, вернее, добываемые в шахтах окаменелости животных служили незаменимым источником магической энергии.

Конечно, война уже закончилась, но спрос на магию все равно не иссякал. Более того — сразу после окончания войны все страны тут же начали сокращать свои войска в целях экономии, и оставшиеся без работы маги стали предлагать свои услуги крестьянам и ремесленникам, чтобы сводить концы с концами. В результате использование магии вышло еще более повсеместным.

На улицах города то и дело встречались маги, разгуливающие со своими гундо.

— «Долина, из которой никто не возвращается»?..

Это название Тору услышал практически сразу же, как оказался в Радемио.

— Да. Советую держаться от нее подальше, — ответил, слегка нахмурившись, добродушного вида круглолицый торговец, у которого отряд Тору закупался едой и прочими припасами.

— …

— …

Тору и Чайка переглянулись.

Акари с ними, кстати, не было — они набрали столько серы, что она до сих пор сидела в «Светлане» и обрабатывала ее. Надо сказать, что в этих вопросах она была весьма дотошной. Стоило ей взяться за пестик, и она практически переставала реагировать на попытки заговорить с ней.

Фредерика же, как всегда, куда-то подевалась… и больше особо сказать нечего. Наверняка через несколько дней она вновь неожиданно объявилась бы рядом с ними. Отряд Тору уже перестал обращать на это внимание. Наверное, остался лишь вопрос о том, можно ли считать ее «союзником»… но, во всяком случае, она далеко не такое хрупкое создание, чтобы переживать из-за нее после пары дней отсутствия.

Но, возвращаясь к теме…

— Ее еще называют «долиной тумана».

Продавец повернулся к висевшей на стене магазина карте.

На ней изображался Радемио и прилегающие к нему территории. К востоку от города находилась огромная трещина, словно кто-то ранил землю гигантским клинком. Масштаб карты, ясный по размеру города, давал понять, что там располагался весьма крупный каньон.

— Ее всегда часто заволакивало туманом. Но в последнее время он никогда не пропадает.

— Никогда? — переспросил нахмурившийся Тору.

Он был уверен, что торговец шутит или, по крайней мере, преувеличивает.

— Да. Последние несколько лет этот туман висит там каждый день, — незамедлительно ответил продавец. — Поговаривают, что он соткан из злобы тех, кто умер в долине.

— Если вы говорите, что из нее «никто не возвращается», я так понимаю, погибло там немало?

— Наверное… — продавец ответил не слишком внятно. — Те, кто по неосторожности забредают туда, никогда не возвращаются. Но никто не находит их трупов… вернее, те, кто отправляются на поиски, исчезают и сами.

— Звучит… весьма жутко.

Выходит, это довольно опасное место.

— Там живут какие-нибудь фейлы? — спросил Тору, забирая мешок с едой.

Кстати, покупки таскать предстояло Тору. Чайка же расплачивалась заних.

— Нет. Я никогда не слышал, чтобы возле города водились фейлы. Поэтому никто ничего не знает.

— Хм…

Если подумать, то Доминика (вернее, Фредерика) жила в особняке, находившемся в лесу, о котором тоже говорили, что из него «никто не возвращается». И это действительно было так, но никто не говорил, что причиной этому были поселившиеся в нем фейлы. Возможно, они жили и в долине, убивая абсолютно всех, кто попадал на их территорию.

Но…

«Но туман, который никогда не рассеивается, это, конечно, странно».

Просто «туман в ущелье» не удивлял.

Но очень странно, что он никогда не пропадал.

Более того — ладно если бы это была какая-то местная особенность, но если это началось в какой-то момент, то явно по какой-то причине.

— Когда примерно туман перестал рассеиваться?

— Сейчас скажу. Года три… нет, четыре назад, что ли.

— А до этого люди возвращались из долины?

— Ну, да, — ответил продавец, копаясь в одной из корзин, стоявших в углу магазина.

Чайка расплачивалась очень ценными монетами, и он искал сдачу.

— Конечно, это место никогда не было особо проходным, но некоторые порой спускались туда за грибами и дикими овощами… Как я помню, в те времена с ними ничего особо не происходило.

4 года назад. Вскоре после окончания войны.

— …

Поблагодарив продавца, Тору вышел из магазина.

Рядом с ним шла…

— Тору? — обратилась к нему обеспокоенная Чайка. — Что-то. Беспокоить?

— Да что меня только не беспокоит.

Столько всего нужно обдумать.

Скорее, это Чайка казалась чересчур легкомысленной.

Впрочем, надо признать, что ее беззаботность и непосредственность очень помогали Тору с самого первого дня их знакомства. Их путешествие было непростым. Если бы еще и Чайка ходила с кислой миной 24 часа в сутки, уныние стало бы беспросветным.

— Но прямо сейчас меня больше всего волнует этот бесконечный туман, — продолжил Тору.

— «Долина, из которой никто не возвращается»…

— Ага. По словам Ги, последний раз того мага, Симона Сканию, видели 4 года назад. Это сразу после окончания войны. Но и туман тоже появился 4 года назад. Конечно, два события могут произойти «4 года назад» с разницей в полгода… но, по-моему, они все же как-то связаны.

— Согласие, — Чайка кивнула с серьезным лицом. — Симон Скания. Пропал без вести. Внутри тумана?

— Да, есть такая вероятность.

С учетом того, что это место с помпой называли «долиной, из которой никто не возвращается»… в ней явно пропали не один и не два человека. Возможно, среди них затерялся и Симон Скания.

Они не знали, каким человеком был Симон Скания, но если он решил бежать вместе с останками императора Газа, то сейчас они как раз могли находиться в долине.

«Убийцы императора» — тоже люди. Если одна из них скончалась от болезни, то другой мог умереть из-за несчастного случая. Нельзя сбрасывать со счетов вероятность того, что Симон Скания погиб именно там.

— Вот только… — Тору посетила неожиданная мысль. — Как-то странно… что мы опять через это проходим.

— М?

— Понимаешь, и граф Абарт, и Доминика, и этот Симон Скания… пусть об этом никто не знает, но они ведь герои? Я-то думал, что уж эти люди будут доживать свой век счастливо и без забот.

Они ведь пережили такую суровую войну. И наверняка получили огромную награду.

Казалось бы, им оставалось только жить, ни в чем себе не отказывая…

— Стоп. Выходит, все как раз наоборот? — вдруг прошептал Тору, осознавая. — Возможно, отряд, сразивший Проклятого Императора… как раз состоял из людей, которые не могли жить мирно даже с деньгами и славой. Не тот характер, не тот склад ума.

Во времена войны Артура Газа называли «сильнейшим» и «чудовищем», когда дело касалось и политики, и магии. Поскольку он был чуть ли не бессмертным или нестареющим, считалось, что одному человеку победить его не под силу.

Вызвать такого монстра на бой… да еще и в самом разгаре битвы против императорской гвардии, оторвавшись от фронта в составе особого отряда — форменное самоубийство.

Крайняя необходимость отличиться, безразличие к собственной жизни, нездоровая любовь к отчаянным ситуациям… во всяком случае, обычный человек вряд ли согласился бы вступить в тот самый отряд. Возможно, их имена не разглашали именно потому, что они были проблемными людьми и после войны вели совсем не тот «праведный» образ жизни, которого от них ожидали.

— И вообще… почему ее нет именно тогда, когда она нужна?

Он говорил о Фредерике.

Конечно, внутрь замка она не заходила, но могла провести достаточно времени рядом с Доминикой, чтобы запомнить лица тех, кто состоял в передовом отряде, а также их поведение.

— Кстати… — продолжил Тору на ходу. — А каким человеком был твой отец?

— М? Отец?

— А то я что-то только небылицы о нем и слышу, по которым он больше на монстра похож.

Что он жил 300 лет (кто-то и до 1000 доводил), что мог одновременно пользоваться тремя гундо, что с мечом обращался лучше любого рыцаря какой-либо страны и был таким сильным, что мог одновременно согнуть несколько железных монет одними лишь пальцами…

Доходило до того, что Тору уже сомневался в том, действительно ли такой человек мог существовать.

— Отец… — Чайка посмотрела в голубое небо над головой, словно вспоминая что-то очень давнее. — Отец… мужчина. Император. Маг.

— Нет, это-то я и сам знаю, — Тору рефлекторно вздохнул.

— Тору… — Чайка казалась искренне удивленной. — Знаток.

— Да это каждый знает!

— Имя. Артур Газ.

— И это тоже знаю… Ты что, шутишь? Расскажи что-нибудь другое. Что знаешь как его дочь. Характер, увлечения, привычки и все такое.

Легенд об императоре Газе ходило так много, что отличить правду от вымыслов становилось практически невозможно. В результате, об императоре сложилось размытое «поразительное» впечатление, а конкретного образа не имелось.

— М-м… м… м-м?

Но тут Чайка наклонила голову… и надолго задумалась.

Воспоминаний так много, что она не может выбрать, с чего начать?.. Нет, не похоже. Наоборот — казалось, будто она отчаянно пытается отыскать в памяти хоть что-то.

— М-м?

— Так, погоди. Мы ведь говорим о твоем отце?

— Отец — его императорское высочество, — ответила Чайка. — Занят. Очень. Встречались. Редко… почти нет.

— …

Чем усерднее правитель относился к своим обязанностям, тем неизбежно более занятым становился. В случае такой огромной страны, как Империя Газ, это особенно верно. Даже одних документов, требующих одобрения императора, за день должно было скапливаться очень много.

Если подумать, то на самом деле неудивительно, что ему почти не выдавалось возможности увидеться со своей дочерью.

— Очень, очень занят, — повторила Чайка, старательно акцентируя слова.

Тору… заметил на ее лице печаль.

— Воспоминания. Мало. Крайне.

— Понял… извини, что спросил о таком.

Тору и вовсе не знал, как выглядят его настоящие родители.

Конечно, в Акюре жили и дети диверсантов… но значительная часть будущих диверсантов формировалась из детей, перекупленных в деревнях, где их ждала бы смерть, и сирот войны.

Тору был одним из таких сирот.

Всю свою сознательную жизнь он провел в Акюре. Вокруг него было много таких же, как он, да и приемные родители у него имелись, так что по своим настоящим родителям он особо не тосковал.

Но… даже он понимал, что для обычных детей родители — важнейшие люди. В конце концов, он был диверсантом, что обязывало его понимать чувства других людей со всеми вытекающими последствиями.

— В порядке. Полном, — сказала Чайка, покачивая головой.

На ее лице не было грусти.

Тору уже почти успел успокоиться…


«Чайка. Ты… действительно дочь императора Газа?»


…как вдруг ему вспомнились слова Фредерики.

Казалось бы, разве можно в этом сомневаться?

Брать себе имя дочери Проклятого Императора и собирать его останки, невзирая на все опасности, может либо полный безумец, либо настоящая дочь.

Но… что, если Чайка действительно не настоящая дочь императора Газа?

Что, если на самом деле Чайка разбирается в чувствах людей еще лучше Тору и просто водит его за нос? Что, если она отыгрывает роль дочери императора ради каких-то своих целей, в которые Тору не посвящает?

Что, если у нее нет воспоминаний об императоре Газе просто оттого, что она на самом деле никогда не видела его?

Чайка говорит плохо и мало, из-за чего Тору приходится предугадывать ее мысли и заполнять пробелы между словами самостоятельно… но что, если и это лишь трюк, который она использует сознательно? Что, если она просто взращивает в нем такое удобное желание верить ей?

«Черт…»

Снова знакомое чувство, когда одно сомнение порождает другое.

Люди могут судить о других лишь по словам и действиям.

Когда Фредерика задала ему этот вопрос несколько дней назад, Тору, не задумываясь, заступился за Чайку, но…

«Я…»

Чувство, что он ощутил, было слишком размытым, чтобы назвать его «колебанием».

Но, тем не менее, он отчетливо понял, что внутри него что-то дрогнуло.


***

Слово «маг» лишь одно, но типов магов на самом деле много.

Поскольку магические технологии — достаточно обширная и развитая область, неудивительно, что стали появляться маги, специализирующиеся на тех или иных вещах.

Скажем, Зита из отряда Жилетта сама по себе была достаточно слабым магом, не способным самостоятельно использовать продвинутые технологии. Но в то же время она прекрасно разбиралась в инженерских вопросах, связанных с магией, могла эффективно использовать любые гундо, чинить и улучшать их.

Второй же маг этого отряда, Матеус, обладал полным набором умения образцового мага и сверх этого специализировался на коммуникационной магии, а также управлении сознанием.

Совмещая обе эти специализации, он мог изменять мозг животного так, что становилось возможным использовать его в качестве «слуги». Этот процесс требовал непрерывного поддержания заклинания, и сам Матеус оставался практически беззащитным, но в то же время это означало, что он мог транслировать информацию из глаз и ушей какого-либо животного прямо в свою голову.

Именно поэтому Матеус, на пару с разведчиком Леонардо, часто работал ушами и глазами отряда Жилетта.

— …

Матеус уже довольно длительное время сидел с закрытыми глазами внутри «Эйприл», припаркованной на стоянке города Радемио. Он сидел прямо на полу, скрестив ноги в позе лотоса и сложив на них руки, из-за чего казался похож на высеченного из камня идола какой-то секты (особенно если учесть невозмутимое выражение лица и лысую голову).

В этот самый момент «слугами» Матеуса были сразу 10 птиц.

Вообще, «заимствование» глаз и ушей очень сильно нагружало мозг мага, а уж сбор информации от 10 птиц одновременно мог привести к тому, что у мага пошла бы кровь из носа и ушей, а затем он и вовсе упал бы в обморок.

Другими словами, Матеус был превосходным магом.

— Все-таки не зря говорят, что мозги состоят из мышц.

— Разве кто-то, кроме тебя, так считает, Виви?..

Обе девушки отряда Жилетта — ассасин Виви и маг Зита — разговаривали, поглядывая на сидевшего на полу и управляющего «слугами» Матеуса.

Матеус, кстати, никак не реагировал.

Он был слишком занят управлением «слугами».

— Ему, поди, можно сейчас «мускулы» на лбу написать, он и не заметит, — сказала Виви.

Она была очень заметной девушкой с блестящими волнистыми волосами и строгим взглядом.

Величавые и даже волевые черты лица наталкивали на мысль о знатном происхождении. Ее облик все еще сохранял некоторые детские черты, но в нем практически не ощущалось слабости, из-за которой ее хотелось бы опекать.

Пожалуй… если бы она вдруг оказалась на каком-нибудь званом балу, то совершенно не выделялась бы на нем.

И именно поэтому ее неудачливая жертва поняла бы, что эта девушка — ассасин, лишь когда ее оружие уже впилось бы в жизненно важные органы. Виви почти не рассказывала о своем прошлом, но, судя по ее поведению, она явно училась быть ассасином, специализировавшимся именно на операциях в высшем обществе.

— Уж лучше усы ему пририсуй, — отозвалась Зита, натянуто улыбнувшись.

Она носила очки с круглыми линзами, аккуратно стриженые волосы доходили лишь до плеч. В целом она выглядела далеко не так изысканно и благородно, как Виви, но в то же время эта простота отдавала мягкостью и нежностью. Наверное, если бы она оделась в красивое платье, то выглядела бы очень привлекательно. Но Зита, будучи магом, отдавала предпочтение практичности, расхаживая в крепких рабочих ботинках и прочем снаряжении грубоватого вида.

По внешнему виду, умениям и характерам Виви и Зита так отличались друг от друга, что сложно было найти хоть что-то, что их объединяло… но почему-то, видимо из-за примерно равного возраста, рядом друг с другом они казались похожими на сестер.

— Может, волосы нарисовать, а то больно у него башка унылая. Ух, я прямо одолжение делаю!

— Мне кажется, Матеус не лысый, он просто стрижется налысо.

— Уверена, это просто потому, что ему не хочется расчесываться и так далее. О, придумала… если волосы вытатуировать, то они никогда не спутаются, да и мыть их не надо будет, так?

— Погоди, Виви, зачем ты достала иглы?


Зита поспешила одернуть ее.

Похоже, та хотела сыграть какую-то злую шутку с сидевшим подобно статуе Матеусом… хотя, в ее оправдание, выглядел он так, что сдержаться было трудно. Виви часто была не по годам угрюмой и сосредоточенной — видимо, сказывалось обучение ассасина — но это компенсировалось такими моментами, в которые та вела себя совершенно по-детски.

Однако…

— Что вы делаете? — раздался вдруг голос позади Виви, тянувшей иглы к голове Матеуса, и вцепившейся в нее Зиты.

Им даже незачем было оборачиваться.

Они знали, что голос принадлежал командиру отряда Жилетта — рыцарю Альберику Жилетту.

— А?!

От изумления иглы выскользнули из рук Виви, описали в воздухе дуги и воткнулись в пол, пролетев совсем рядом с носом Альберика.

— … — Альберик не без удивления окинул их взглядом.

— А, п-п-простите! — поспешно воскликнула Виви.

Эта девушка-ассасин никогда не теряла присутствия духа ни перед кем… за исключением Альберика Жилетта. Рядом с этим юношей даже она становилась кроткой и послушной. Эта смена характера была столь резкой, что невольно вызывала улыбки у остального отряда, и лишь сам Альберик каким-то образом умудрялся не замечать того, как неестественно это выглядело.

— Виви… — со вздохом произнес Альберик. — Я правильно понимаю, что для тебя «иглы» — то же, что для меня «меч»?

— Э?.. А. Да, — Виви почти не думала над ответом.

У рыцарей мечи. У ассасинов иглы.

С точки зрения «оружия и его владельца» это действительно равнозначные вещи.

— Раз так… то не стоит их так просто вынимать, пусть даже они кажутся тебе частью твоего тела. Это оружие, с его помощью можно спасти человека или ранить его. Всегда помни об этом, когда собираешься использовать его.

— …

Слова Альберика прозвучали не просто справедливо, а слишком справедливо, и не просто наивно, а наивно до невозможности. Виви даже несколько растерялась, но…

— Хорошо, — кивнула она и уставилась в пол.

Ее щеки немного покраснели, но Альберик либо вновь не заметил этого, либо не понял, почему именно это произошло. Окинув их с Виви взглядом, Зита слегка улыбнулась.

— Кстати, вы не знаете, куда делся Николай? — спросил вдруг Альберик, словно совершенно забыв только что случившийся разговор.

Он никогда не растягивал выговоры своим подчиненным. Он проводил четкую грань между своими эмоциями и поведением на людях. Для такого молодого человека, к тому же знатного, это было редкое качество.

— А. Я попросила его сходить за продуктами, — ответила Зита.

— Вы послали за продуктами… Николая?

— Да. Его рана, наконец, зажила, и ему не терпелось поработать руками.

— А-а… — Альберик кивнул, поняв, о чем речь.

Какое-то время назад Николай сломал руку, сражаясь с диверсантом, нанятым Чайкой.

Матеус восстановил кость лечебной магией, но «склеенную» кость нельзя считать зажившей. Николаю нужно было время, чтобы его рука стала такой же крепкой, как и раньше. Для обычного человека это значило бы, что пользоваться раненой рукой пока не стоит.

Но если не напрягать мускулы, они начинают увядать.

Каким бы богатырем ни был Николай, за тот месяц, что он не пользовался рукой, она заметно ослабла. Поэтому он стремился не только как можно быстрее вернуться к тренировкам, но и пытался взять на себя побольше физической работы.

— Ну, думаю, он скоро вернется, — сказал Альберик, и тут…

— Нашел!!! — раздался громкий возглас.

Кричал Матеус, который безо всякого предупреждения вышел из режима статуи и распахнул глаза. Тут же прервав свою медитацию, он поднялся, повернулся к Альберику и продолжил:

— Я нашел их, нашел тех… м?

На лице Матеуса появились подозрения.

И Альберик, и Зита, и Виви застыли в странных позах. Альберик слегка выгнулся назад, а Виви и Зита вообще стояли вполоборота, словно готовясь в любой момент пуститься наутек.

— …Что-то случилось?

— Ты нас перепугал! — воскликнула Виви. — Ты так внезапно закричал!

— М-м… простите, — извинился Матеус перед Виви, почесывая гладкую голову, а затем вновь повернулся к Альберику. — Господин Жилетт. Я нашел их.

— Ту самую Чайку Газ?

— Именно. Тот диверсант тоже с ней, — Матеус размашисто кивнул. — Девушку-диверсанта я рядом с ними не увидел, но…

— …Можно считать, что все они в городе.

— Именно.

Отряд Альберика Жилетта приехал в Радемио в поисках следов «героя» по имени Симон Скания, но их первоначальной задачей был поиск девочки по имени Чайка Газ, выдававшей себя за дочь императора Газа. Она искала «героев»… вернее, «останки», которыми те владели, и это означало, что она могла появиться в Радемио. По этой причине Альберик поручил Матеусу и Леонардо заниматься разведкой.

— И где они?

— Ровно с противоположной стороны города, на востоке.

— …

Альберик нахмурился и сложил руки на груди.

— Командир Жилетт? — обеспокоенно спросила Зита.

Виви же выглядела так, словно готовилась в любой момент пуститься в бой, и проверяла содержимое карманов, в которых прятала иглы и другое оружие. На первый взгляд эта девушка могла показаться безоружной, но это не так. Даже голой она не оставалась беззащитной — в волосах могла притаиться удавка, а во рту — игла.

Но…

— Сейчас сражаться можем лишь мы с Виви. Боюсь, нам не хватит сил, — сказал Альберик. — Нам лучше подождать, пока Леонардо не вернется из разведки, а Николай — из магазина.

— Вы… сильно переоцениваете диверсантов, — недовольно отозвалась Виви.

Возможно, это была простая предвзятость, возможно, какие-то события из прошлого Виви, но она редко воспринимала диверсантов всерьез и смотрела на них сверху вниз. А может, винить следовало то, что профессии ассасина и диверсанта во многом перекликались, что приводило к злости и раздражению по отношению к «коллегам».

— Их маг бесполезен в бою, так что вас и одного хватит, чтобы…

— Нет. Я слышал, что «Дьяволы Войны» клана Акюра и «Плеяды» клана Субару владеют тайной техникой, «Железнокровием».

После того как Альберик узнал, что Чайке прислуживают два диверсанта — парень и девушка — он еще раз изучил материалы по «шавкам войны». Врага, как известно, нужно знать в лицо, и желательно узнать все возможное еще до начала битвы.

— Это значит, что они на время могут удваивать возможности своих тел с помощью дыхательных техник и самовнушения. Я не знаю, способны ли те диверсанты на такое, но если способны… будет тяжко. Тот парень-диверсант и без того умелый. Полагаю, его подруга примерно на том же уровне. И если так, мы с Виви… — договорив до этого момента, Альберик кисло улыбнулся недовольной Виви. — Убить их, может, и сможем, но взять в плен...

Шутить с диверсантами нельзя.

Альберик слышал и то, что они в случае необходимости могли подорвать себя порохом. Захват живого диверсанта — сложнейшая задача.

— Но ведь в живых нам нужно оставить лишь Чайку Газ, чтобы выудить из нее информацию?

— Мы уже недавно говорили об этом. Возможно, она просто марионетка. Поэтому мы должны по возможности брать живьем всех, кто имеет к ней какое-либо отношение, — тихо и назидательно ответил Альберик. — В идеале нужно обойтись вообще без смертей.

— Господин Альберик… — Виви удивленно посмотрела на своего начальника.

Он же сказал еще несколько слов, но таким голосом, словно обращался скорее к себе, нежели к ней:

— Ведь мы больше не на войне.

Да. Сейчас уже не то время, когда ценность человека определялась тем, скольких он убил.

Уже нельзя думать, что можно «убить — и дело с концом».

Для человека, которого всю жизнь готовили к войне (и более того — к войне готовилась вся его династия), это было поистине отчаянное время. Он не мог использовать свое единственное умение. Можно сказать, у него забрали смысл жизни.

Но…

— Как рыцарь, я хочу попробовать сразиться с ним один на один, — сказал Альберик Виви с натянутой улыбкой. — Я не хочу никаких смертей среди противников, не говоря уже о моих подчиненных. Поэтому для уверенности нам нужно нападать всем отрядом.

— ...Хорошо, — ответила Виви, согласившись, наконец, с его мнением.

— Матеус. Прости, но мне нужно, чтобы ты продолжил следить за ними. Когда Николай и Леонардо вернутся, мы отправимся за ними. Не упусти их, пока мы не соберемся.

— Вас понял.

В ответ на слова Альберика Матеус кивнул, взял в руки гундо, закрыл глаза и вновь сел на пол.


***

Она была подобна незаживающему шраму.

Глубокая, похожая на рану трещина в земле… и наполняющий ее плотный белый туман.

Некоторые назвали бы эту картину восхитительной.

Подобные величественные пейзажи нередко брали смотрящего за душу. Особенно когда удавалось увидеть такое под собой. Осознание собственной ничтожности расширяло кругозор и учило смотреть на происходящее в перспективе.

Но… если вспомнить, что из долины «никто не возвращается», то этот необозримый пейзаж начинал казаться зловещим. Он словно превращался во тьму, в которой никогда нельзя было угадать, что за угрозы таились поблизости, и в какой момент они появятся перед тобой.

— Понятно… — сказала Акари, прищурившись. — Так вот ты какая, «долина, из которой никто не возвращается».

Она стояла на самом краю гигантского разлома. Оступись Акари хоть немного, и немедленно полетела бы к самому дну… но, тем не менее, она стояла совершенно спокойно и вглядывалась в плотный туман.

Долина находилась к востоку от Радемио.

Эта местность сама по себе была гористой, и неудивительно, что между горами образовалась долина… Но конкретно «долина, из которой никто не возвращается» появилась из-за разлома, расколовшего дно старой долины. Естественно, она уходила глубже… гораздо глубже равнины, на которой стоял Радемио.

— Вечный туман? Как необычно.

Хоть она и смотрела в туман под своими ногами… вряд ли Акари хоть что-то видела. Невозможно даже прикинуть, насколько глубока долина. Немногим ранее Тору попытался измерить глубину с помощью брошенного камня, но звука от падения они так и не услышали. Либо разлом уходил настолько, что оттуда не доносились звуки, либо что-то смягчило падение камня, возможно, мох или песок. Естественно, правильного ответа они не знали.

— Нам сказали, что это место издревле часто заволакивало туманом, — сказал Тору, стоявший сбоку от Акари.

— С учетом того, что мы даже глубины не знаем, пробовать спускаться рискованно.

— Надеюсь, магия Чайки поможет нам понять примерный вид ущелья, — отозвался Тору и обернулся.

Чайка за их спиной сидела возле раскрытого гроба, извлекала из него детали и собирала свое гундо.

Ее гундо казалось старым, местами с потертой краской и множеством мелких царапин, свидетельствовавших о том, что им пользовались уже весьма долго. К длинному стволу и механизму крепилась похожая на хребет деталь, из-за которой оно напоминало скорее организм, нежели просто «инструмент».

«Кстати, а если подумать…» — вдруг задумался Тору, глядя на гундо Чайки. — «Чье оно было раньше?»

Чайке на вид лет 15, но гундо ее выглядело так, словно им пользовались лет 10-20. Вряд ли Чайка довела его до такого состояния сама. Она получила его от кого-то.

Возможно, этим гундо пользовался сам Артур Газ.

— …Готово! — сказала Чайка и подняла гундо.

Она привычным движением вскинула устройство размером с саму себя и прильнула к закрепленному наверху прицелу.

В руках миниатюрной Чайки гундо смотрелось особенно грозно.

Но в то же время движения Чайки были совершенно естественными. Несомненно, у нее имелся большой опыт обращения с ним. Она держалась уверенно и грациозно, словно какой-нибудь зверь.

— …

Видимо, теперь она выбирала, где ей лучше встать. Не отрываясь от прицела, она зашагала вперед…

— М-мья?!

Но на четвертом шаге земля закончилась.

Чайка немедленно завалилась вперед. Естественно, никакого троса на нее намотано не было. Она летела прямо вниз, к неизвестно насколько глубокому дну…

— Хм.

…Но недолго.

Акари немедленно поймала ее за воротник своим молотом и притянула обратно. Немного подергав ногами в воздухе, Чайка, наконец, упала рядом с Тору и Акари.

— Я часто думаю… — сокрушенным голосом произнес Тору, глядя на лежащую перед собой Чайку. — Как ты вообще выживала до того, как повстречала нас?

Как бы это сказать… она слишком неосторожна в повседневной жизни.

Она так часто отвлекалась во время управления машиной, что чудом избегала аварий, и даже когда ходила, то и дело спотыкалась. Когда она готовила, то сразу же резала пальцы ножом, а затем роняла тарелки… другими словами, она во всем была неуклюжей.

Похоже, что за концентрацию и чувство баланса, которым она обладала в критические моменты, Чайка расплачивалась тем, что в обычной жизни резко становилась в несколько раз менее внимательной. Даже когда Тору повстречался с ней, она бесцельно плутала по лесу.

Неспособность ориентироваться на месте и рассеянность.

Путешествия в одиночку опасны для ее жизни.

— Тору, — сказала Чайка, поднимаясь на ноги. — Объявлять. Новый факт.

— Новый факт? Что еще? — Тору нахмурился.

Чайка звучно хмыкнула и зачем-то сжала кулаки.

— Я. Удивительно крепкая.

— Не гордись, — с раздражением отозвался Тору. — И вообще, давай уже проясни ситуацию с помощью своей магии.

— М… — Чайка посмотрела сначала на Тору, а затем на скалу, с которой только что упала. — Лучшее место. Там.

— А? А-а, вот оно что.

Тору кивнул.

Магия — дело крайне тонкое.

Бывает такое, что заклинание не срабатывает просто потому, что какое-то условие выполнено чуть-чуть неправильно. Поэтому маги перекладывали на гундо заботу обо всех моментах, не требовавших учета окружающей среды, а сами внимательно подстраивали заклинание, когда использовали магию. Температура. Влажность. Атмосферное давление. Дистанция. Положение звезд. Расположение силовых линий. Нужно учитывать эти и многие другие компоненты, сложно переплетавшиеся друг с другом.

Положение самого мага тоже было одним из них.

Похоже, что лучшим местом для применения заклинания, которое смогло бы исследовать долину, оказалась точка в полушаге от края обрыва. Чайка считала, что даже погрешность в полшага сильно сказалась бы на точности заклинания.

— Впрочем, — сказал Тору, еще раз окидывая обрыв взглядом. — На воздухе стоять ты не можешь. Если бы с нами была Фредерика, ты бы смогла свеситься с нее, но…

Фантасмагорическаяая девочка-дракон куда-то делась, и они ее уже давно не видели.

На словах Фредерика, правда, выступала против отряда Тору, так что надеяться на нее, наверное, не стоило…

— Тору. Держи.

Чайка встала в странную позу.

Она нагнулась и выставила зад, став немного похожей на утку…

— Верх. Вытяну. Достану. Но упаду. Поэтому, Тору. Держи.

Видимо, она собиралась наклониться с края обрыва вместе с гундо, а Тору должен был придерживать ее, чтобы она не упала.

— Так?.. — Тору подошел к Чайке и обхватил ее руками за талию.

— У, ай?!

— А?!

Чайка воскликнула таким необычным голосом, что Тору рефлекторно отдернул руки.

— Что такое?!

— Н… нормально. Проблем. Нет.

— …

Тору нахмурился, после чего вновь взял Чайку за талию, придерживая ее.

Впрочем, для того, чтобы совместить усилия и пройти несколько шагов до обрыва, им потребовалось немало времени. Наверняка со стороны эта картина выглядела очень глупо.

Но…

«Ну и поза у нас…» — вдруг заметил Тору и нахмурился.

Отодвинутая поясница Чайки.

И выгнувшийся назад Тору, пытавшийся сбалансировать ее.

Со стороны могло показаться, что…

— М-м… превосходно, брат, — задумчиво протянула Акари. — Безупречно. Никто не сравнится с тобой в умении хватать женщин за задницы. Я в глубоком восторге.

— Нашла чем восторгаться.

— И, конечно, меня восторгает твое отточенное умение снимать штаны в такой непростой ситуации.

— Да нет у меня таких бредовых умений! — воскликнул Тору.

Чайка же зачитывала заклинание, совершенно не слушая их разговора:

— Эфта. Хелсте. Ру. Белгуир. Фай. Сэв…

После этих слов механизм гундо, соединенный шнуром с ее шеей, начал светиться голубым светом, а в следующий момент вокруг ствола из пустоты появились диаграммы и письмена. Они начали вращаться и сливаться друг с другом, образуя законченную магическую схему.

— «Обнаружитель»… явись.

Чайка запустила приготовленное заклинание.

Послышался высокий звук.

Он был таким высоким, что уши едва улавливали его. Будь он чуть выше, и его бы вовсе никто не услышал. Звук повторился еще несколько раз, а затем вновь воцарилась тишина.

А затем…

— Эй… — позвал Тору с прикрытыми глазами.

— М?

— Тебе все еще нужно быть в такой позе?

— Нет. Позу отменить.

— …

Продолжая придерживать Чайку, Тору сделал два шага назад, после чего отпустил ее.

Чайка сразу же села на землю, обхватила гундо и закрыла глаза. Поисковые заклинания транслировали результаты в мозг мага, но для их «перевода» в понятную форму требовалось какое-то время.

— Кстати, Акари, — Тору повернулся к своей сестре.

— Что?

— Что ты пытаешься сделать?

— Хм? О чем ты?

— Ты чего так стоишь?! — спросил он у Акари, почему-то стоявшей в полной боевой готовности с раскинутыми руками.

— Ты об этом?.. Хм. Если честно… — хладнокровно отозвалась Акари.

Кстати, мало того, что она стояла в позе «сейчас я тебя схвачу», ее пальцы словно жили своей жизнью и беспрестанно двигались. От этой картины Тору невольно забеспокоился о том, что именно она собиралась делать.

— Я подумала, что тебя надо как следует потискать, брат.

— …

Тору решил, что отвечать на это — себе дороже, и просто ждал продолжения.

— Когда я увидела, как ты обнимаешь Чайку, то вдруг заметила, — проговорила Акари, постепенно приближаясь к Тору. — Если подумать, то я с самого начала нашего путешествия не тискала тебя, брат.

— Чего? — спросил Тору, прищуриваясь.

Впрочем, беспокойные пальцы Акари выражали ее желание даже лучше, чем слова.

— Если я какое-то время не тискаю своего брата, у меня начинается страшная ломка.

— Впервые слышу.

— Ага. Кажется, сейчас она случится впервые в моей жизни.

— Да любому ясно, что ты просто прикидываешься! — сказал Тору, сам вставая в стойку.

— Брат. Ты несправедлив.

— В чем это?

— Более того, ты нечестен.

— Да о чем ты?

— Ты ведь сам только что тискал Чайку.

— Это было необходимо!

«И более того, я не помню, чтобы так вызывающе шевелил пальцами».

— Мне тоже необходимо. А-а. Все плохо, сейчас начнется, — произнеся эти слова как всегда равнодушным голосом, Акари пошатнулась.

Но ее выдало то, что в этих действиях совершенно не ощущалось отчаяния.

— Брат. Если твоя сестра тебе хоть немного симпатична, дай ей потискать себя.

— Ты мне угрожаешь, что ли?

Еще какое-то время они выписывали круги, периодически обмениваясь репликами, словно два медведя, пытавшихся запугать друг друга.

— …Закончила, — сказала державшаяся за гундо Чайка и облегченно вздохнула.

— И как? — спросил Тору, после чего тут же перехватил запястья Акари, попытавшейся воспользоваться моментом. — И вообще, как эта твоя магия работает?

— Исследует. Долина. Состояние. Эхолокация.

Судя по словам Чайки… ее метод во многом схож с попыткой Тору измерить глубину долины с помощью брошенного камня. Естественно, магия Чайки гораздо более сложная и позволяет с помощью эха и реверберации измерять расстояние, оценивать рельеф и обнаруживать объекты даже среди тьмы или тумана.

— И?..

Может, из этой долины «никто не возвращается»… но если в нее заходил человек с «останками», отряд Тору должен был проследовать за ним. Однако с учетом того, что из этой долины никто никогда не возвращается, и того, что она вечно затянута туманом, спускаться без какого-либо плана весьма неразумно.

Они хотели понять хотя бы примерно, что происходит в ущелье, но…

— Непонятно… — Чайка расстроено надула губы.

— А? Как это?

— Исследующая магия. Не смогла, — Чайка покачала головой.

Похоже, ее «Обнаружитель» не смог пробиться через туман. Сцепившиеся друг с другом Тору и Акари дружно нахмурились.

— Послушай… да, мы сейчас не на войне, но от смерти стоим в паре шагов. Будь так добра, относись к этому серьезнее.

— Нет. Провал, — отозвалась Чайка, надувшись и, похоже, немного обидевшись.

— Так это не твоя ошибка?

— Магия. Не проблема. Проблема… долина. Нет. Туман.

— …Что?

— Вероятно… магия, — Чайка указала пальцем на долину… вернее, на наполнявший ее туман.

— Ты имеешь в виду, что это все магия?

Тору ошарашенно окинул туман взглядом.

Кстати, он казался слегка синеватым и отличался от обычного…

— Ясно. Так-то, пожалуй, и такое возможно, — тут же добавил он.

Многие, услышав слово «вода», представляют себе жидкость в сосуде, но вода — это и стекающая с листьев утренняя роса, и дождь, и реки, и моря. Так же и магия может иметь самые разные масштабы.

Сам Тору под «магией» понимал в первую очередь заклинания вроде тех, что использует Чайка, и потому подзабыл, что бывают и крупномасштабные заклинания с участием нескольких магов и огромных гундо.

Он слышал об этом только на уровне дилетанта, но во время войны использовалась магия массового уничтожения, не уступающая по силе стихийным бедствиям, а также магия, державшая в воздухе летающие крепости.

По сравнению с такими масштабами, магия, погружающая целую долину в туман, казалась мелочью.

Кроме того…

— Точное описание. Магическая. Материя, — пояснила Чайка, вскинув указательный палец.

— Материя?

— Создается магией. Реагируют на магию. Различные применения.

Результат магической обработки простых ресурсов — камней, древесины и так далее.

Маги называли результаты таких обработок «материей».

Подобные материалы могли использоваться в заклинаниях массового уничтожения в качестве «страйкеров», обрушивающихся на врагов, словно удары кувалд. Более опытные диверсанты рассказывали, что такие заклинания настолько сильны, что при встрече с ними можно уже ни на что не надеяться.

— Погоди-ка… — пробормотал Тору, осознавая кое-что.

Заполнить материей целую долину.

На такое был способен далеко не каждый встречный маг. Кроме того, это требовало сильного источника магической энергии. В противном случае создать столько магических материалов и поддерживать их не удалось бы.

Другими словами…

— Этот Симон Скания, случайно, не копирует графа Абарта?..

— М. Возможно, — Чайка кивнула.

Скорей всего Симон Скания не просто владел «останками», а использовал их в крупном гундо для мощного заклинания. Более того, эта долина являлась источником сухого топлива, так что магической энергии у него было с избытком.

— Тогда… — Тору посмотрел вниз в долину, не отпуская рук Акари. — Этот туман — «замок» Симона Скании?

— …Возможно, — подтвердила Чайка.

— Теперь мне еще меньше хочется туда лезть без подготовки, — пробормотал нахмурившийся Тору.

Если причина, по которой из этой долины никто не возвращался, состояла в том, что Симон Скания с помощью тумана превратил ее в свою крепость… то все крайне скверно. Выходит, даже визиты жителей Радемио он рассматривал как «вторжения». А значит, пытавшуюся похитить останки Чайку он однозначно воспримет как «врага».

А как именно Симон Скания разбирался с незваными гостями и врагами, оставалось лишь гадать.

— Нам надо вернуться и основательно подготовиться, — сказал Тору, отворачиваясь от долины.

В идеале… надо дождаться возвращения Фредерики.

Сложно сказать, до какой степени та собиралась помогать им, но магия превращения дракона и связанные с ней лечебные способности могли сыграть решающую роль. Пусть даже они и знали об ограничениях ее лечения по собственной победе над ней — она могла восстанавливать лишь «части» тела, а против ядов и заболеваний, поражавших все тело, была бессильна — но все же.

— Противоядия готовы?

— Основные типы, — Акари кивнула.

Естественно, у них не было возможности нейтрализовать все яды. Но в то же время… как ни удивительно, но использование ядов требовало специальных знаний. Другими словами, для конкретной ситуации подходило лишь ограниченное число ядов. Если Симон Скания не собирался использовать какой-либо особо редкий яд, то их запаса основных противоядий хватило бы.

— Идем. Чайка?

— М. Подождать. Время.

Опомнившись, Чайка тут же принялась разбирать свое гундо.

Тору повернулся к ней и начал было говорить:

— Сейчас мы вернемся к «Светлане» и…

Но тут…

— …

Он нахмурился и замер.

Его ладони уже приблизились к комбоклинкам на поясе.

Акари тоже слегка пригнулась и потянулась за молотом.

— М?

Чайка изумленно округлила глаза, не понимая реакции своих подчиненных.

Впрочем, одно ей стало ясно. Они готовились к бою.

Но… где их враг?

Вокруг, насколько хватало глаз, никого не было.

— Тору? Акари?

— Чайка, — обратился к ней Тору, стараясь не вставать в еще более агрессивную стойку, чтобы враг ничего не заметил.

Но смотрел он во вполне определенную сторону.

— Гундо не разбирай. Если можешь, готовь боевое заклинание.

— М… м-м, — Чайка напряженно кивнула.

— Выходите! — громко скомандовал Тору.

Его голос эхом отразился от окружавших их скал и постепенно утих.

— Вы ведь не рассчитывали, что прирезать нас будет так просто, правда?

А в следующее мгновение…

— …Впечатляет.

По воздуху пробежала волна.

И это отнюдь не метафора. Случилось именно это.

По воздуху, словно по поверхности воды, разошлось кольцо.

Одновременно с ним послышался тихий гул, и из самого центра кольца выехала белая машина.

Видимо, это была магия.

Они подкрались, манипулируя светом и звуком. Появляющаяся из ниоткуда огромная машина выглядела крайне сюрреалистично. Возникало ощущение, словно они все это время смотрели лишь на театральные декорации.

— Нас догнали?.. — глухо проговорил Тору.

Он узнал эмблему в виде волка на «носу» машины.

Если не считать размера, это та же самая эмблема, что украшала ножны клинка Альберика Жилетта — рыцаря, преследовавшего Чайку.

— Так и знала, что с такого расстояния нас заметят, — послышался девичий голос.

Он показался Тору знакомым.

«Где я его слышал?»

Скорее всего, он принадлежал одной из девушек, передвигавшихся вместе с Жилеттом.

Кажется, это была та девушка-маг, вернее этакий инженер-ремесленник, умело обращавшийся с гундо и комбоклинками.

— Зрение и слух мы еще можем обмануть, но…

— Но чувств-то больше, — закончил Тору.— Глупо думать, что вы хорошо спрятались, если обманули лишь два чувства.

В нападениях исподтишка диверсанты разбирались очень хорошо.

Естественно, они досконально знали техники, позволяющие исчезнуть с глаз, подавить голос, скрыть присутствие и полностью слиться с окружающей средой.

Движение крупной машины неизбежно создавало вибрацию, от которой можно избавиться, лишь подняв этот агрегат в воздух.

Но главное, Тору отчетливо ощутил ее присутствие. Оно не было таким отчетливым, как аура кровожадности… но ее угрожающее, удушающее присутствие не прошло незамеченным.

— …

Белая машина остановилась примерно в сотне шагов от отряда Тору.

Вслед за этим распахнулись двери по бокам, и с каждой стороны машины вышло по 2 человека.

«На одного больше?»

Тору прищурился и осмотрел «врагов».

Трех из четырех он узнал.

Рыцарь Альберик.

Наемник Николай.

Ассасин Виви.

Кажется, друг друга они называли по этим именам.

Последним… был незнакомый Тору, похожий на полукровку, юноша со звериными ушами и хвостом. Но, конечно же, его тоже следовало опасаться. Пусть он и выглядел хилым, но если его тело изменяли магией, то сложно сказать, какие способности он при этом приобрел. Он мог и вовсе оказаться самым неприятным из противников.

Кроме того, ими четырьмя дело не ограничивалось.

Как минимум был еще кто-то, кто управлял машиной.

«Плохо дело…»

Вряд ли отряд Альберика станет допускать ошибки и в этот раз. Похоже, рука Николая полностью зажила, а кроме того, у них имелся и неизвестно на что способный боец.

Можно сказать, отряд Тору проигрывал как по численности, так и по подготовленности.

В честном бою шансы на победу практически отсутствовали.

— Акари, — сказал Тору, не сводя глаз с отряда Альберика. — Оба слева на тебе. Осилишь?

Наемник Николай… и мальчик-полукровка.

Крепкий на вид Николай и полукровка с неизвестным стилем боя.

Могло показаться, что Тору спихнул на Акари самых неприятных врагов.

Но…

— Брат… — отозвалась Акари на удивление тронутым голосом. — Оказывается, ты такой добрый.

Похоже, она пришла к тому же умозаключению, что и он. С учетом того, что они росли в одной деревне и обучались у одних учителей, в этом нет ничего удивительного.

— Хотя я была бы не против, если бы ты начал хоть немного доверять мне.

— Дело не в том, что я сомневаюсь в твоих способностях.

— Я понимаю, но… хотя, сейчас не время жаловаться на твою чрезмерную заботу. Беру свои слова обратно.

— Спасибо, — кратко ответил Тору.

Николай казался грозным великаном, но на самом деле, он «выздоровел» лишь недавно.

Конечно, благодаря магии сломанная кость его руки уже срослась… но вряд ли он в последнее время работал ей как раньше.Если бы он перенапрягал незажившую руку, она сломалась бы опять. Далее многочисленные переломы привели бы к «проблемам» в кости и потере ее прочности.

Но если он не пользовался рукой… его мускулы должны были ослабнуть.

Естественно, он все еще оставался человеком неординарных техник… но все же должен был стать менее грозным противником по сравнению с прошлым разом.

Далее… мальчик-полукровка.

Он был безоружен.

Во всяком случае, визуально никакого крупного оружия он не принес. Возможно, где-то под одеждой прятались кинжалы, но худое, даже хрупкое по своему виду тело позволяло судить о том, что большой физической силой он не обладал.

Он мог нападать лишь вблизи, быстрыми атаками.

А значит, для Акари эта пара наверняка оказалась бы более удобными противниками за счет ее оружия, позволявшего держать противника на расстоянии.

— Чайка, — сказал Тору приглушенным голосом. — Если со стороны их машины будет хоть какое-то движение, то бросай все, не думай о нас и стреляй. По возможности наиболее мощным заклинанием.

— М… м-м, — Чайка сглотнула и кивнула.

А затем…

— Тору и… Акари, я прав? — обратился к ним Альберик ясным голосом.

Ни Тору, ни Акари не называли им своих имен. Видимо, они поспрашивали в Дельсоранте. А значит… их школу и название родной деревни они все еще не знали. Когда они жили беженцами, то никогда никому не называли своей фамилии.

— На всякий случай попрошу. Сдайтесь. Я не хочу бессмысленной битвы.

— Бредни будешь в бреду рассказывать, — отозвался Тору, извлекая комбоклинки из ножен.

— Вы собираетесь сражаться до последнего?

Голос прозвучал изумленно.

Похоже, он не ожидал, что диверсанты могут сражаться в невыгодных для них условиях.

В отличие от благородных и знатных людей, несущих бремя религиозных убеждений, вынужденных оправдывать доверие государства и поддерживать спокойствие мирных жителей, у диверсантов не было причин жертвовать своей жизнью ради защиты чего-либо. При необходимости они могли перерубить даже семейные узы.

Но…

— Я понимаю, что в ваших глазах мы хуже псов — у нас нет ни принципов, ни веры, мы лишь радостно виляем хвостами перед нанимателями. Но именно поэтому есть одна черта, которую не переступим даже мы.

Тору совместил печати на руках с печатями на рукоятях.

Чувства расширились, и, начиная с этого момента, комбоклинки стали частями тела Тору. Конечно, это далеко не гундо мага, но расширенные чувства позволяли увеличивать точность движений. Так владелец комбоклинков мог даже завязывать с их помощью шнурки.

— Понимаешь, диверсанты ни за что не сдадут своего клиента из страха перед противником.

Хоть диверсантов на поле боя и ненавидели… сами они гордились своей беспрекословной верностью своим хозяевам. Диверсант не мог бросить или предать своего господина. Буквально: не мог. В этот самый момент он переставал быть диверсантом, профессионалом своего дела, и превращался в обычного преступника.

Поскольку других принципов и табу у диверсантов не было, за этот они держались, как за свой смысл жизни.

— Какие громкие слова, — насмешливо проговорила ассасин по имени Виви. — Но истинная суть диверсантов — обманы и уловки, не так ли?

— А ассасинов?

— …

Виви не нашлась с ответом.

Строго говоря… диверсанты и ассасины ничем не отличались друг от друга.

Это две неприглядные профессии, занимавшиеся темными, грязными делами, от которых другие отводили взгляды.

Разница лишь в том, что если диверсанты — мастера на все руки, то ассасины специализируются на чем-то одном. Также разницей можно назвать то, что ассасины обычно действовали не на поле боя, а в тылу, среди обычных людей.

— Ясно, — сказал Альберик, вмешиваясь в разговор Тору и Виви. — Я был уверен, что хорошо изучил диверсантов, но, похоже, мне еще многое нужно узнать. Прошу прощения за свою грубость и оскорбительное предложение сдаться.

Альберик вынул меч из ножен и шагнул вперед.

Он посмотрел на Тору взглядом, в котором не было ни капли сомнения, и сказал:

— Какой бы маленькой она ни была, это все же война. Что же, пусть наши силы определят победителя. Я, рыцарь Альберик Жилетт, объявляю вам войну.

Эти слова послужили сигналом к началу битвы.


***

В условиях, когда численное превосходство на стороне противника, пытаться затягивать бой в высшей степени глупо.

Затяни их в долгую выматывающую битву — и шансы на победу испарились бы. Краеугольным камнем в их победе должен был стать ранний захват преимущества и диктование условий. Диверсанты прекрасно умели сбивать противников с толку своей скоростью.

Но…

— «Я есть сталь», — начала Акари чтение ключа «Железнокровия», не отрывая взгляда от противников. — «Стали неведом страх», «стали неведомо сомнение», «встав против врага, я не стану колебаться», «я есть орудие, несущее твою гибель».

Этими словами она именно что открывала дверь.

Это процедура высвобождения запечатанного в глубине тела яростного зверя. После каждой фразы она ощущала, как спадают цепи дремлющего в глубине души создания, и как оно всплывает все выше.

Бесцветный зверь, взращенный для битв.

Не бушующий. Не жестокий.

Просто крайне опасный, словно пламя или клинок.

— Фух…

Акари едва заметно улыбнулась и облизала губы.

Кровь с огромной скоростью циркулировала по телу, все мускулы могли в любой момент выложиться на полную. В сознание Акари бурным потоком текли расширившиеся ощущения. «Железнокровие» так резко повышало чувствительность, что использовавшему его человеку казалось, что он стал больше, чем обычно.

И именно поэтому эта техника — обоюдоострое оружие.

Без тщательного контроля можно остаться совершенно беззащитным.

— …

Вошедшая в боевой режим Акари вгляделась в надвигавшихся врагов.

Они были полной противоположностью друг друга.

Крупный мускулистый мужчина средних лет.

И тощий маленький мальчик-полукровка.

Наибольшее внимание следовало уделять мужчине с внушительным комбомечом — Николаю.

Конечно, мальчика тоже вряд ли стоило игнорировать. Но тощий вид позволял сделать вывод о том, что сильными мускулами он не обладал. Во всяком случае, его тело нельзя назвать телом воина.

Наверняка у него имелось с собой какое-то оружие, но, скорее всего, что-то небольшое и предназначенное для смертельных ударов в жизненно важные органы. Это значит, что возможностей для атаки у него немного. Достаточно лишь защищать жизненно важные органы от точечных атак.

В то же время Николай вместе со своим огромным мечом обладал достаточной силой для того, чтобы пробиться сквозь любую оборону. Одного пропущенного удара могло хватить для разрыва мускулов и перелома костей. В конце концов, «Железнокровие» не могло укрепить тело, а значит, Акари должна была избегать фронтальных столкновений с противником.

— Что такое? — с полуулыбкой спросил Николай. — Ты не собираешься нападать?

Он говорил о том самом вышеупомянутом «краеугольном камне».

Уступавшая в численности Акари не могла так стоять и смотреть. Она должна была не терять ни секунды и попытаться победить как можно быстрее.

Но, увы, за ее спиной находилась Чайка, не способная сражаться в ближнем бою.

Скорее всего, противники как раз ждали именно того, что она отделится от нее.

— Если ты не будешь нападать, это сделаю я, — сказал Николай, взваливая меч на плечо. — Хоть сражаться против девушки и будет трудно.

А в следующее мгновение… он исчез.

Не Николай.

А тот полукровка, что стоял рядом.

— !..

Да, слова Николая заставили ее переключить на него внимание. Но в то же время она не выпускала мальчика из поля зрения. Но при этом упустила его. Это означало, что он передвигался так быстро, что глаз совершенно не успевал за ним.

Но…

«Наверное, надо сказать спасибо Ги», — пронеслась мысль на задворках сознания Акари.

После неожиданного появления и исчезновения Ги она уже не так удивлялась таким вещам.

Движения мальчика отличались от движений Ги. Да, она упустила его, но все еще могла отыскать вновь. Благодаря «Железнокровию» Акари уже знала, что случилось.

Мальчик-полукровка скакнул в сторону, чтобы зайти с другой стороны.

Она не видела его глазами, но ощутила вибрацию земли в тот момент, когда он оторвался от нее.

Слева? Справа? Сверху?

Акари тут же нашла ответ и вскинула молот, готовясь защищаться. Легкие противники часто полагались на проворность, чтобы наносить более опасные удары. Вращающийся молот Акари был готов встретить как рубящую атаку из прыжка, так и колющую фланговую атаку с разгона.

Акари предполагала, что мальчик набросится на нее сверху.

Но…

— …?!

Он не атаковал.

Более того, в следующее мгновение он приземлился справа от Акари — дальше, чем мог дотянуться ее молот. Да, он действительно прыгнул, но вовсе не для того, чтобы попытаться атаковать ее.

Но зачем?

Акари поняла это в следующий момент.

Ее молот, который она опустила практически инстинктивно, принял на себя мощный удар. За то мгновение, на которое Акари отвела от Николая взгляд, он успел размахнуться мечом.

— …!!!

Меч и молот сцепились с громким лязгом.

Опусти Акари молот на мгновение позже или не примени «Железнокровие», и меч пронзил бы ее грудь.

Николай… был жутким противником. На удивление быстрым для своих размеров.

Конечно, Тору рассказывал ей о его умениях, и она старалась соблюдать осторожность… но Николаю хватило того мгновения, что выиграл мальчик, дабы воспользоваться уязвимостью и нанести удар.

Клинок скользил по молоту, высекая искры.

Хорошо, что молот весьма крепкое оружие.

Какой-нибудь тонкий меч на его месте сразу бы сломался.

— Н-нг…

Не в силах сопротивляться силе противника, Акари начала клонить молот в сторону для отведения удара, вместе с этим выписывая на земле круг левой ногой, чтобы приблизиться к боку противника. Меч противника был двуручным. Это означало, что во время замаха бока его оставались без защиты, а после окончания беззащитным оставался бок, противоположный направлению замаха.

Раздался щелчок, и из ботинка показалось спрятанное в нем лезвие.

Оно предназначалось для ударов в бок противника или в швы брони. Смертельных ран оно не наносило, но ослабить противника могло.

Акари уже собиралась нанести этот удар…

— …?!

Как вдруг краем глаза заметила, что мальчик вновь начал двигаться.

Он приближался точно справа к Акари, к той ноге, на которой она вращалась.

— !

Упусти она подножку и упади, битва оказалась бы полностью проигранной.

Не решившись продолжать атаку, Акари силой начала опускать описывавшую дугу в направлении Николая левую ногу, тем самым встав в неустойчивое положение.

— Хех… — на лице Николая промелькнула улыбка.

— Гх?!

Он резко изменил траекторию меча… вернее, направление, в котором прикладывал свою силу. Скользившее по молоту лезвие вдруг начало сильно давить на нее сбоку. Из-за того, что левая нога Акари все еще была в воздухе, она не выдержала такого импульса и начала заваливаться.

Полного падения избежать удалось… но только за счет того, что она уперлась коленом в землю.

«Хватит уже метаться!..» — мысленно воскликнула Акари, вновь замечая краем глаза полукровку… вернее, он специально обращал на себя внимание.

Ее противники действовали командой. Причем взаимодействовали на очень высоком уровне.

По сути, мальчик-полукровка даже не атаковал. Он лишь постоянно мелькал в поле зрения Акари. И, конечно же, она не могла его игнорировать. Но как только ее внимание переключалось на него, начиналась атака Николая.

А кроме того, сам Николай, несмотря на свои внушительные размеры, был на удивление быстрым и ловким.

Изменить траекторию двуручного меча посреди взмаха практически невозможно. На первый взгляд могло показаться, что Николай — из тех, кто побеждает противника грубой силой, не полагаясь на какие-либо техники, но в реальности все было наоборот. Он тщательно закалил не только свои мускулы, но и умения, которые умел применять очень ловко.

— Гх… — обронила Акари.

Она стояла на колене, а значит, быстро сдвинуться не могла. Можно сказать, она лишилась половины силы «Железнокровия».

Естественно, так просто встать ей бы не позволили. Значит, ей нужно было как-то противостоять атакам Николая и полукровки, используя только туловище.

— Хмпф!

Николай размахнулся ногой, словно пытаясь сказать «теперь мой черед».

И более того, он вложил в свой пинок оставшийся импульс замаха меча, и удар обещал быть очень мощным. В носке его ботинка не пряталось клинка, как у Акари, но он был окован сталью и вполне годился в качестве ударного орудия.

— Гх…

Акари тут же приняла удар молотом.

Но Николая этот блок ничуть не смутил. Как только его ногу отбросило назад, он, не теряя ни мгновения, вновь замахнулся мечом.

— Мн… гх…

Этот удар Акари вновь, хоть и с трудом, но заблокировала молотом…

— Гх…

— Что ты по сторонам смотришь?

Между атаками Николая совершенно отсутствовали паузы… Акари вынуждали стоять на колене и защищаться. Как только она пыталась отыскать возможность вырваться из этой ситуации, перед глазами вновь мелькал полукровка, мешая сосредоточиться.

Будь эта битва дуэлью, она бы еще смогла что-то сделать.

Но сейчас…

— Успокойся, — проговорил Николай, продолжая обрушивать на нее удар за ударом. — Нам не приказывали убить тебя. Ну, если будешь сильно сопротивляться, можешь потерять одну-две конечности. Но ты ведь не только девушка, но и диверсант — уж к такому тебя готовили, да?

Он не кичился. Он просто говорил, основываясь на своем воинском опыте.

Пусть ей и не хотелось проводить остаток жизни без каких-либо конечностей, обмен руки на жизнь врага считался достойным — таковы правила настоящих битв.

— …

Акари промолчала.

Она находилась под действием «Железнокровия», не оставлявшем ресурсов на споры с противником.


***

Вместе с этим, для Тору битва тоже оказалась тяжелой.

Естественно, его главным противником стал Альберик.

— !..

На Тору один за другим обрушивались уверенные, отточенные колющие и рубящие удары.

Они были ужасно простыми и настолько же быстрыми.

Если сравнивать чистокровные фехтовальные техники рыцарей с приемами диверсантов и наемников, можно заметить, что рыцари полагаются на простые и бесхитростные атаки… но в то же время уровень их мастерства доходил до таких запредельных уровней, что эти техники не оставляли противнику и шанса. Не то чтобы их атаки обладали каким-то особым весом или скоростью — просто их оттачивали до того, что каждая становилась смертельной.

А кроме того, атаки невероятно быстро перетекали одна в другую.

И дело здесь не в скорости движений. Пожалуй, по скорости Тору все же превосходил своего противника. Но Альберик не совершал ни единого лишнего движения. Благодаря этому его клинок двигался так, что даже Тору с трудом поспевал за ним.

— Черт!..

Как и Акари, Тору использовал «Железнокровие», но и его едва хватало.

Можно сказать, вся сила «Железнокровия» уходила лишь на отражение атак Альберика. Этот рыцарь сам по себе мог сражаться наравне с диверсантом под действием тайной техники.

Такова была сила прирожденного потомственного воина.

Тору несколько раз пытался силой изменить ситуацию, но в такие моменты тут же вмешивалась Виви, сдерживая его. Она периодически показывалась из-за спины Альберика и метала иглы, сковывая движения Тору.

«Плохо…»

Тору нервничал.

«Железнокровие» расширяло чувства, укрепляло мускулы и ускоряло реакцию того, кто его использовал.

В битвах один на один, то есть в дуэлях без каких-либо помех со стороны, оно позволяло силой навязать противнику желаемый ход битвы. Но в битве против двух человек помех было столько, что они подавляли любые попытки управлять ситуацией, несмотря на всю силу и скорость.

И в такой ситуации ограниченное по времени «Железнокровие» превращалось скорее в петлю на шее.

«Я должен хоть как-то прервать его комбинацию».

Наверное, именно эта паника заставила его ошибиться.

— !..

В следующее мгновение Альберик резким выпадом пронзил бок Тору колющим ударом.

— Гх…

Вначале он ощутил удар. А через мгновение — резкий жар.

Клинок вошел. И весьма глубоко.

— М!

Альберик извлек клинок так же быстро, как и вонзил, чтобы тот не застрял в мышцах противника. К боли со стороны бока прибавилось ощущение влаги.

— Тору?! — послышался похожий на вопль голос Чайки.

Но у него не было времени обернуться, чтобы сказать ей, что он в порядке.

Ни боль, ни Альберик, ни Виви не собирались отпускать его. В тот момент, когда он попытался бы обернуться, Тору вполне мог лишиться головы.

Да что там…

«Очень плохо. Что же делать?..»

Если боль он еще мог как-то скрыть усилием воли, то кровотечение однозначно ослабляло его. Он мог напрячь мышцы, чтобы частично закрыть рану… но не полностью остановить кровь.

В битве против равного по силе противника такая рана без преувеличения смертельна.

— Ты проиграл. Сдавайся по-хорошему.

Скорее всего, о том же самом подумал и противник. Заявление Альберика прозвучало так спокойно, словно он просто констатировал факт, а вовсе не хвалился своей победой.

«Может, сделать вид, что сдаюсь, а затем подгадать момент и напасть?» — тут же подумал Тору… но это, скорее всего, оказалось бы невозможно.

Может, Альберика обмануть и удастся, но Виви явно не допустит ошибок. Она вполне могла предложить что-то в духе «сначала ломаем все руки и ноги, а затем говорим». Во всяком случае, Тору на ее месте предложил бы именно это.

«Думай. Думай. Должен же быть способ…» — изо всех сил напрягался Тору.

И тут над головой…

— О?

…Послышался голос настолько беззаботный, что показался совершенно неуместным.

— Что у вас тут происходит?

— ?!

Альберик отступил от Тору на шаг и обернулся.

Прямо за его спиной на крыше огромной белой машины сидела фигура, которой раньше не было.

Миниатюрная девочка.

Очень заметные золотистые волосы и алые глаза. Ее внешность можно назвать детской, но при этом она смотрела на полную жестокости сцену без какого-либо страха и даже с каким-то вялым недоумением.

— А… от тебя пахнет кровью? — спросила девочка, сведя брови. — Тору? Э? Что? Погоди-ка, Тору. Ты ранен?

— …Ты сама прекрасно видишь, — хмуро ответил он девочке по имени Фредерика, явно начавшей беспокоиться.

Затем Фредерика встала на крышу машины ногами и с видимым недовольством выбросила в его сторону палец.

— Так нечестно, Тору!

— …

После этих слов Альберик с Виви прекратили бой и с непонимающим видом уставились на Фредерику, не понимая смысла ее слов. Однако при этом умудрялись стоять так хорошо, что все еще не оставляли шансов на контратаку.

— Как ты смеешь получать раны без моего ведома?! Это ведь я должна убить тебя!

— Не беси меня, кошка бездомная, что тут нечестного-то?! Это ты непонятно куда исчезаешь и уходишь! — воскликнул Тору, ощущая, как слабеет из-за потери крови.

Эта девочка… вернее, эта фейла вовсе не обязана была помогать им в бою, но, тем не менее, драгун мог очень сильно повлиять на происходящее. Вне зависимости от ее намерений, она вносила в ситуацию существенную и неприятную неопределенность.

Сложно сказать, осознавала ли она это…

— Никакая я не кошка, — с беззаботной усмешкой отозвалась Фредерика, а затем ее глаза цвета крови уставились на отряд Жилетта. — Так, ребята. Вы нам мешаете.

Тон ее голоса был очень легким, словно она жаловалась друзьям или знакомым.

— …

Альберик и Виви дружно промолчали.

Они все еще не могли понять, что за девочка вдруг ни с того ни с сего объявилась на поле боя.

— Понимаете, Тору собираюсь убить я. Поэтому мне неприятно, когда кто-то вот так вмешивается, ага?

Естественно, в данном конкретном случае сбоку вмешалась именно Фредерика.

— Кто… ты? — спросил прищурившийся Альберик. — Я могу ошибаться, но мне кажется, ты — знакомая этого диверсанта?

— Угу, — Фредерика уверенно кивнула.

Этот жест казался таким искренним и невинным, что не знай Тору правды о том, что она за ужасное создание на самом деле, он бы невольно улыбнулся.

— Знакомая и есть, но однажды я убью Тору. Так что не мешайте, — отвечала Фредерика, как вдруг… — Э… что это?

В ее плече появилась игла.

Маленькое тонкое оружие с матовым покрытием для большей незаметности. Само по себе оно было слабым, но могло стать смертельным благодаря нанесенному яду. Пользовались такими иглами ассасины.

— Я не знаю, кто ты, но твоя болтовня раздражает, — хмуро проговорила Виви. — Заткнись и поспи. Укол в этот нерв усыпляет быстрее снотворного.

— Э? Правда?

Удивленно округлив глаза, Фредерика сразу же извлекла иглу, а затем с легкостью переломила ее бледными пальцами.

— …?!

Виви застыла в ступоре.

Фредерика какое-то время смотрела то на сломанную иглу, то на нее, а затем сказала:

— А-а, поняла. Человек бы уснул, да? — она с понимающим видом кивнула. — Только против меня это не сработает. Ведь я… не человек.

— Кто ты?.. — невольно обронил Альберик, которого происходящее тоже повергло в шок.

Фредерика улыбнулась юному рыцарю, а затем…

— И-и… — как ни в чем не бывало обронила она.

А в следующее мгновение… на крыше машины вдруг закрутился вихрь.

— Что?!

Альберик с Виви тут же встали в боевые стойки.

А затем началось представление.

Вихрь кружился с громким шумом. Вернее… это напоминало скорее не шум, а вопль самого воздуха. Его плотность изменялась так резко, что над машиной появилось марево. Пыль с земли взметнулась в воздух, и ее сразу же затянуло в вихрь.

В самом центре вихря сверкнула похожая на молнию голубая вспышка.

И затем…

— Д…

Здесь уже обернулись и Николай со своим напарником.

На машине вальяжно восседал огромный серебряный драгун.


— Драгун?!

— Это невозможно… здесь?!

Закричали Виви и Николай.

Стоило драгуну пошевельнуться, и игравшая роль подставки машина застонала и заскрипела. Это была не иллюзия, а самое настоящее чудовище, обладающее реальным телом и реальной массой.

И тогда…

— Матеус! Зита!

Быстрее всех отреагировал Альберик.

— У вас на машине сидит драгун! Сгоните его!!!

В ответ на его слова белая машина резко сдала назад. Сидевшая на ней Фредерика решила к «насесту» не привязываться и сразу спрыгнула.

Земля дрогнула, когда она приземлилась.

— Так вот, — продолжила Фредерика, открыв полный клыков рот.

Вид того, как это крайне далекое от человека существо говорило таким чистым и непринужденным языком, мог показаться весьма потешным. Кто-то мог даже назвать его милым.

— Я — тот враг, от чьей руки падет Тору. Но если вы собираетесь вмешиваться, то мне придется сначала истребить вас всех.

— Как вы умудрились… — спросил ошарашенный Альберик, поворачиваясь к Тору, — раздобыть такое подкрепление?..

— Нет. Если честно, это толком и подкреплением назвать нельзя, — ответил Тору, держась за бок.

— Ну, что? — спросила Фредерика.

Ее появление резко изменило ситуацию.

Если точнее, оно сильно усложнило ее.

У отряда Тору не было ни единого основания доверять Фредерике. Но в то же время, когда она появилась, то дала понять словами, что находится на их стороне и выступает против отряда Альберика. Конечно же, это должно встревожить людей Альберика и заставить переосмыслить тактику…

— …Э? — вдруг обронила драгун Фредерика и удивленно наклонила голову на длинной шее.

Это движение словно послужило последней каплей, поскольку сразу после него раздался отчетливый твердый хруст. И вместе с этим Тору ощутил, как опустился чуть ниже.

Другими словами…

— Что за?

— О, нет! — воскликнул переменившийся в лице Альберик. — Отступаем! Обвал!!!

Обрыв, на котором они находились, стал еще опаснее.

Мало того, что на нем разместился огромный драгун — ее превращение создало сильный ветер и пылевую бурю. Земля под ногами стала хрупкой.

А значит…

— Чайка! Акари!

Пользуясь замешательством Альберика, Тору оттолкнулся от земли и метнулся к Чайке.

Акари, которая с самого начала стояла ближе к ней, подбежала раньше. Она успела схватить воротник Чайки одной рукой, а лямку ее гроба — другой, как вдруг…

— !..

Земля резко ушла из-под их ног.

Неожиданный оползень захватил с собой Тору, Чайку, Акари и отряд Альберика, с грохотом отправив их в долину, затянутую белым туманом.

Глава 3. Туман, плетущий вымыслы

— Знаешь… я никогда не понимала, — сказала она с беззаботной улыбкой.

Стояла осень, а ясное небо казалось невообразимо высоким.

— Почему все так боятся диверсантов?

Хасумин.

Она родилась в торговом караване, вместе с родителями часто заезжала в деревню Акюра и хорошо ладила с жившими там диверсантами. Но пусть она и признавала, что сами они и диверсанты — «разные» создания, Хасумин никогда не считала их образ жизни странным.

Вообще, во всем, что не касалось денег, бродячие торговцы в большинстве своем были людьми терпимыми… и даже толерантными.

За свою жизнь они путешествовали по многим землям, покупали и продавали многие товары, и в результате привыкали к тому, что разные люди и живут, и смотрят на мир по-разному. Более того, они хорошо понимали, что все эти «различия» имели определенный смысл… и что сами они, торговцы, были лишь одной разновидностью людей.

Прямо как «специалисты войны» и «военные шавки», известные как диверсанты.

С точки зрения Хасумин, они просто еще один вид людей.

Но…

— Так ведь диверсанты сильные, — с нажимом ответил ей Тору, на тот момент совсем еще мальчик.

Тору и Хасумин сидели друг рядом с другом на площади на окраине деревни.

Родившись в семье торговцев, Хасумин с младых ногтей путешествовала, многое повидала, и Тору всегда с интересом слушал ее рассказы. Часто его искренне поражали даже такие детали, о которых она упоминала с безразличием. Именно поэтому, каждый раз, когда она приезжала сюда, Тору всеми правдами и неправдами откладывал тренировки и выкраивал время, чтобы насладиться очередной беспечной беседой.

— Мы сильные, поэтому нас боятся. Это же очевидно.

Тору никогда не покидал границ деревни и не знал, в чем именно проявляется страх других людей перед диверсантами. Более того — он пока не знал даже того, что в мире считается общепринятым и нормальным. Поэтому он понимал боязнь других людей перед диверсантами прямо, по-детски… вернее, считал, что понимал.

— Нет. Дело не в этом, — Хасумин покачала головой, продолжая улыбаться. — Может, вы и сильные… но тогда люди боялись бы и магов, не так ли?

— Тогда…

Тору замолчал.

Даже в те времена, когда он почти ничего не знал об окружающем мире, он уже слышал о магах.

Собственные тела магов не отличались особой силой, и с точки зрения диверсантов они были не опаснее младенцев. Но в том, что касалось силы, которой они умели манипулировать, маги опережали диверсантов буквально на порядок. Если дать магу крупное гундо и достаточное количество топлива, он сможет в одиночку разрушить целый замок до основания. Чем больше заклинаний и магических диаграмм они накладывали друг на друга, тем более тонкой и сильной становилась их магия.

Если сравнивать одну лишь разрушительную мощь, то диверсанты и в подметки не годились магам.

Однако, конечно же… в битве диверсанта против мага первый одерживал победу в 8-9 схватках из 10.

Это и битвами трудно назвать. Узнав, что сражается против мага, диверсант ни за что не стал бы атаковать в лоб, а постарался бы прикончить мага до того, как он закончит зачитывать затратное по времени заклинание.

Но… Хасумин сейчас говорила вовсе не о том, кто кого поборет.

И не о том, у кого больше сил.

Тору знал это, и именно потому не понимал.

Раз так, то почему диверсантов боятся?

— Наверное, дело в чувствах.

— Чувствах?

— Или в расположении духа.

— …О чем ты? — переспросил Тору, нахмурившись.

Он не понимал. О чем говорила Хасумин?

— Диверсанты ведь готовы пойти на все ради выполнения своей цели, так?

Сеять сомнения риторикой. Придумывать хитрые планы и совершать немыслимое. Брать заложников, предавать, лгать, и многое другое, чем они заслужили славу подлых и бесчестных людей. Они могли без тени смущения совершать такое, на что адекватный человек ни за что не решился бы так просто.

— Потому мы и диверсанты, — не без гордости ответил Тору.

Его учили тому, что именно это — основа жизни диверсантов и ключ к их силе. То, что отличает их от рыцарей, связанных узами чести и благородства. Это понимали все страны, и именно поэтому спрос на диверсанта оставался стабильным.

— Но другие так не могут. Поэтому они боятся, — сказала Хасумин, посмотрев на небо. — Диверсанты могут с легкостью пойти на это. Они могут не ощущать ни стыда, ни раскаяния. Наверное… люди боятся расположения духа, который позволяет им это.

— Что это значит? — хмуро спросил Тору. — Неужели и ты так считаешь, Хасумин?

Чернорабочие поля боя. Шавки власть имущих.

Готовые пойти на любую низость ради достижения цели. Бесславные ублюдки.

Общепринятое мнение о диверсантах было примерно таким. Тору всегда считал, что все эти люди, связанные по рукам и ногам «честью» и «справедливостью», просто втайне завидуют им и их истинной силе.

Но…

— Я не боюсь вас, — с улыбкой отозвалась Хасумин.

Она слегка наклонилась и заглянула в глаза сидевшего рядом с ней Тору. В ее глазах не проглядывалось ни гнева, ни насмешки. Они напоминали глаза старшей сестры, поучавшей своего упрямого братика. Настоящей «старшей сестры» у Тору не было.

— Ни я, ни все остальные торговцы. Мы… осознаем, кто вы — люди, живущие в Акюре, — уверенным тоном проговорила Хасумин. — Мы уверены, что поняли вас. Глядя на вас, мы начали понимать, что означает жить, не сводя глаз со своей цели. После этого мы просто признали, что в чем-то мы схожи, а в чем-то отличаемся.

— …

Слова Хасумин оказались слишком абстрактными для Тору, и он не понял их до конца.

Но Хасумин продолжала говорить, как ни в чем не бывало. Уже потом Тору осознал, что она не пыталась таким образом заставить его понять ее речь. Скорее всего, ей хватало прозорливости говорить эти слова с заделом на будущее в надежде на то, что однажды Тору поймет их смысл.

— Но, скорее всего, кого-либо еще об этом просить бессмысленно. Возможно, даже мы лишь считаем, что понимаем вас, а на самом деле просто ошиблись, или вы обманули нас..

— Мы бы не стали…

— Я знаю. Я же сказала «возможно», — прервала его Хасумин, повернувшись к Тору. — В конце концов… вера — это сугубо односторонняя вещь.

— …

«Односторонняя». Не ищущая отклика, взаимопонимания и сочувствия.

Почему-то Тору это слово показалось ужасно грустным.

Ему казалось, что слова Хасумин прозвучали нелепо.

И по сей день Тору помнил, что в тот день он долго не мог заснуть.


***

Когда Тору очнулся, то ощутил, что ему немного тяжело дышать.

Наверное, сказывался груз на груди.

— М…

Впрочем, этот груз отнюдь не был тяжелым.

Тору спал, прислонившись спиной к каменной стене. На его груди же спал еще один человек. Он немного дергался во сне, перераспределяя вес. Видимо, это и вызывало тяжесть дыхания Тору.

— …

Он немного опустил взгляд и увидел перед собой серебристые волосы.

Эта девочка казалась такой же невысокой, как и раньше… или, точнее, казалось, что она совершенно не подросла со дня их встречи. Может, это какая-то особенность тела, может, болезнь. Саму ее больше беспокоил не рост, а упорно не желавшая расти грудь… но Тору, в свою очередь, это совершенно не волновало.

Чайка.

На руках и ногах сидевшего в позе лотоса Тору свернулась калачиком принцесса погибшей страны. Она лежала так ровно, словно говорила, что здесь ей самое место. Ее вид напоминал котенка или щенка, нашедшего любимое место на теле своего хозяина — под мышкой, на шее или плече — и с комфортом устроившегося там.

Прямо сейчас они находились посреди огромного лабиринта.

— А…

Голова почему-то отказывалась работать.

Что это за место… где они?

— Это… ведь…

Тору пару раз качнул головой, прогоняя сон.

Сознание его начало проясняться, и вместе с тем он ощутил, как оно наполняется пониманием того, где они находятся, и воспоминаниями о том, как они здесь оказались.

— Ах, да… это…

Развалины старой брошенной крепости.

Внутри крепостей, построенных во время войны, часто обнаруживались лабиринты, созданные для того, чтобы пробившаяся во время осады армия не смогла быстро захватить помещения. Коридоры строились узкими и петляющими, а комнатные стены выкладывались из крепких огнеупорных камней, чтобы не дать противнику пробиться сквозь них.

Еще более основательные крепости снабжались и всевозможными ловушками для атак сверху вниз — дожди из стрел, кипящее масло… нередко ловушек готовили несколько. Тору поднял голову и сразу заметил на противоположной стене несколько бойниц, проделанных как раз с этой целью.

Да, они находились не в комнате, а в коридоре.

Не самое подходящее место для сна.

Но…

— …

Тору перевел взгляд на вещь, которую Чайка прижимала к себе.

Длинный, тяжелый и холодный «магический посох» — любимое гундо Чайки. Оно казалось старым, но крепко сделанным, и Тору еще никогда не видел, чтобы оно ломалось. Конечно, за это наверняка следовало благодарить то, что Чайка регулярно разбирала и тщательно ухаживала за ним.

Гундо работало, испуская тихий гул.

Пусть Чайка и спала, заклинание ее все еще действовало.

Кажется, оно называлось «Хранитель». Оно относилось к магии защитного типа и фундаментально не отличалось от похожих, например, «Твердого Панциря» и «Голубой Гробницы.

Она включала его каждый раз, когда они ложились спать, и Тору уже успел привыкнуть к этому заклинанию. Радиус действия был весьма маленьким, и поэтому им приходилось жаться друг к дружке. Но помимо защиты от холодного оружия этот барьер защищал практически от всех заклинаний, которые мог применить один маг.

Даже во сне Тору прекрасно чувствовал врагов, но и ему не под силу обнаружить мага, целящегося в него с большого расстояния. Поэтому это заклинание оказывалось необходимым компонентом жизни, которую они проводили в погоне и в бегах.

— Чайка.

— …

Он тихо позвал ее по имени, и сребровласая девочка беспокойно завозилась.

Похоже, она все еще дремала и двигалась, почти не приходя в сознание.

— Чайка.

Он позвал ее вновь, но она опять не проснулась и лишь пару раз дернулась.

Тору мягко улыбнулся и осторожно провел руками по ее серебряным шелковистым волосам. Аккуратно раздвигая их, он нашел маленькое бледное ушко, поднес к нему губы и…

— Чайка!!!

— Фгё?!

Чайка вздрогнула так резко, словно в нее ударила молния.

Такой оглушительный голос над самым ухом в дополнение к укусу смог разбудить даже эту соню. После еще пары судорог Чайка вскочила, словно выпрямляющаяся пружина.

Тору пришлось быстро отпрянуть, чтобы не удариться челюстью об ее плечо.

— Тору… — Чайка повернулась к нему.

Ее очаровательное кукольное лицо тоже ничуть не изменилось со дня их первой встречи. Сейчас оно окидывало взглядом Тору с некоторым недовольством.

— Доброе утро, — поприветствовал ее Тору, вскидывая руку. — Вижу, спала ты хорошо.

— …Наболевшая проблема, — надувшись, отозвалась Чайка. — Пробуждение. Требует пересмотра.

— Пересмотра? О чем это ты? — с улыбкой спросил Тору.

Магический барьер не отменял того факта, что они находились в бегах и должны были уметь немедленно просыпаться и срываться с места. Но ни громкие слова, ни тряска не могли разбудить крепко спавшую Чайку. Поэтому Тору переключился на довольно жесткий способ будить ее, которым в последнее время пользовался постоянно.

Видимо, Чайку он не устраивал.

— Требует улучшения!

— А? Ну и как мне тогда тебя будить?

— М-м…

Чайка сложила руки на груди и склонила голову.

Похоже, своего плана у нее толком не было. Она мерно покачивала головой, словно пытаясь вытрясти идею из своего мозга, а затем…

— Шепот. Ухо. Почти касаясь. Нежно. Голос. Ласкающий… — начала говорить Чайка с мечтательным взглядом.

— Тебя такое не разбудит.

— Тору. Нетерпеливый, — отозвалась Чайка, вскидывая палец. — Слушать… до конца. Вышесказанное, первая стадия. Далее вторая стадия.

— Еще и стадии? Ну ты даешь.

— Нежно. Мягко. Щеку, — усердно игнорируя все сильнее сокрушавшегося Тору, Чайка несколько смущенно продолжила. — Необходимо. Церемония пробуждения.

— Церемония? Какая еще церемония?

— Щеку… или же… сразу…губы…

Голос Чайки становился все тише, а ее бледные щеки — все краснее.

Тору нахмурился и спросил:

— Щеку? А-а, понял, хочешь, чтобы я тебе не ухо, а щеку кусал?

— Отказ! — резко ответила Чайка, надувшись.

Не только внешность ее, но и все жесты оставались совершенно детскими и ничуть не менялись. Тору порой сомневался в том, сколько ей на самом деле лет — возможно, Чайка и сама этого точно не знала из-за провала в памяти.

— Тору. Чудовище. Кусаешься, — Чайка с недовольным видом указала на него пальцем. — Дикарь. Плохое влияние Фредерики.

— Дикарь, значит? Ну ладно, — Тору размашисто кивнул. — Пусть будет так. Мне это даже в чем-то льстит. А раз я чудовище, то давай попробуем метод, доступный лишь чудовищам.

— М?

— У меня есть игла, — сказал Тору, доставая из кармана железную иглу и демонстрируя ее Чайке. — Ее можно засунуть под ноготь.

— Отказ, резкий отказ, сверхотказ! — воскликнула Чайка, топая ногами.

— Думаю, от этого ты точно проснешься.

— Пытки запрещены.

— Нет, я ведь ничего выпытывать не собираюсь, так что это не пытка.

— Истязания запрещены.

— Так после этого даже следов не останется, — сказал Тору, убирая иглу обратно.

— Тяжелая жизнь, — произнесла Чайка, выдыхая и опуская плечи.

— Это мои слова… — рефлекторно ответил Тору, но… — …Хотя, наверное, нет.

Затем он окинул взглядом длинный черный ящик, лежавший рядом с ними.

…Гроб.

Может, Чайка и не держалась за него постоянно… но он был для нее всем, и всегда находился в поле зрения и на расстоянии вытянутой руки. Внутри скрывались не только ее пожитки, но и, в первую очередь, те «останки», которые она упорно искала.

Части трупа ее отца, Проклятого Императора Артура Газа, который разделили на части «восемь героев».

— М? — Чайка удивленно посмотрела на Тору.

Видимо, она не поняла смысл его шепота.

— Хотя, нет. Конец теперь вроде как не за горами, — отозвался Тору, указывая на гроб.

— …Понимаю.

— Осталось… еще три.

На самом деле, они собрали… уже 14 фрагментов.

Изначально останки императора разделили на 8 частей, но затем некоторые из них разделали еще раз, и в итоге Тору и Чайке пришлось искать 17 фрагментов — вдвое больше изначального количества. Более того, в процессе разделки некоторые люди по непонятным причинам обзаводились подделками и фальшивками, которые не раз и не два попадались Тору во время их странствий.

Долгий путь. Очень долгий.

Но вскоре их путешествие с целью сбора «останков» подойдет к концу.

Осталось 3 фрагмента, и они уже знали, где их искать.

Точнее, они знали, кто ими владел.

— Впрочем, эти 3 доставят нам уйму хлопот.

Тору вздохнул.

«Уйма хлопот»… это выражение и близко не описывало реальность.

Об этих останках можно без преувеличения сказать, что добыть их будет «невозможно».

Последние три фрагмента находились у Альберика Жилетта.

У Альберика было аж 9 приспешников. Половина его первого отряда погибла, но ему назначили вдвое больше людей. А кроме того, за спиной Альберика, в отличие от Тору, стояла целая организация. И людей, и снаряжения у них было с избытком.

Тору и Чайка противостояли им лишь вдвоем.

Акари… больше не было.

Что же до Фредерики, то в один прекрасный день она исчезла, и больше они ее не видели. Видимо, зря они надеялись, что фейла сможет понять мысли и мотивацию людей.

Проще говоря, противники обладали пятикратным численным превосходством.

Более того, противники пользовались ресурсами своей организации, да и те три «фрагмента» с их точки зрения служили «приманкой», на которую они ловили Тору и Чайку. Можно сказать, отряд Жилетта не скрывал того, что последние останки находятся у них, именно потому, что они ни секунды не сомневались в своей победе.

Тору и Чайка проникли в этот дворец в погоне за Альбериком.

Они могли встретиться с ним в любой момент.

А значит, существовал немалый шанс того, что здесь путешествие и закончится.

— Но… поскольку наш противник настолько силен, нам нужно как следует выспаться, хорошо поесть и тщательно приготовиться, — пробормотал Тору.

— Тору. Смог уснуть? — с участливым видом спросила его Чайка.

— Да. Я видел… сон о прошлом.

— О прошлом?

— Я даже не помню, сколько лет назад это случилось. Мне снилось то… как мы сражались против отряда Альберика у «долины, из которой никто не возвращается», что возле Радемио.

— …

Лицо Чайки помрачнело.

Тот случай навсегда бросил тень на их отряд.

Из-за случившегося в ходе битвы оползня погибла Акари.

— Тору…

— Но это был только сон, сейчас это неважно, — Тору резко закрыл тему и поднялся на ноги.

Его радовало, что Чайка тоже скорбит о смерти Акари… но в его планы не входило вгонять ее в уныние.

— В каком-то смысле это даже удобно.

— Удобно?

— Они ведь собрали целых три фрагмента за нас. Если прикончим отряд Альберика — все 3 махом и заберем.

— …Согласна, — с улыбкой ответила Чайка. — Тору.

А затем, словно ей что-то вдруг пришло в голову… Чайка прислонилась к стене возле своего гундо и протянула руки к Тору.

Ее бледные пальцы легли ему на щеки.

— М…

Чайка словно просила Тору склонить голову… вернее, она чуть ли не силой притянула ее к себе. Не став сопротивляться, Тору пригнулся и позволил Чайке завершить начатое.

Чайка немного вытянулась, а затем соединила его губы со своими.

— …

— …

Время текло медленным, плотным потоком.

Когда Чайка, наконец, отпустила его губы, она смущенно улыбнулась.

— Спасибо. Знак… благодарности.

— Чайка…

Тору моргнул и посмотрел на сребровласую девочку.

Они целовались уже не в первый раз… но Чайка всегда делала это так неожиданно, что Тору подобное нередко смущало. Она и самасильно стеснялась и всегда придумывала им всевозможные «оправдания»… В этот раз «знак благодарности».

Тору слегка улыбнулся и спросил:

— Ты сейчас сделала это как моя хозяйка? Или же…

— Оба.

Хозяйка и слуга. Мужчина и женщина.

Не будет ошибкой сказать, что отношения между Тору и Чайкой относились к обоим типам.

Кстати, а когда они вообще в первый раз поцеловались?

Тору отправился в это путешествие ради Чайки… но сначала его вели вперед лишь сочувствие и чувство долга. И для диверсанта этого было достаточно, чтобы рисковать своей жизнью.

Но это не значило, что у него не могло появиться других причин.

После того, как не стало Акари, и они начали путешествовать лишь вдвоем… в отношениях Тору и Чайки естественным образом появилась еще одна грань.

Они оба хотели, чтобы расстояние между ними сократилось до минимального.

Изначально этому способствовало лишь желание хоть как-то справиться с беспокойством от того, что они скитались по миру, в котором не было места для их тихой гавани… Но нет ничего плохого и в том, что со временем оно превратилось в любовь.

Тору всегда считал, что причины придают сил.

Долг. Сочувствие. Сопереживание. И… любовь.

— Что же. Идем… моя госпожа. Близится момент истины.

— Согласна, — с улыбкой ответила Чайка и взвалила гроб на спину.


***

Внутри барьера «Хранителя» царила тяжелая тишина.

— …

— …

Изумление и смятение лишили обеих девушек дара речи.

Перед их глазами разворачивалось нечто столь невероятное… что им не оставалось ничего, кроме как безмолвно смотреть на это округлившимися глазами. «Хранитель» — мощное защитное заклинание, но не позволяющее передвигаться вместе с барьером. Поэтому они могли только смотреть, как бы тяжело это ни было.

И наконец…

— Чайка, — тихо пробормотала Акари. — Что это?..

— М-м… — протянула та, нахмурившись. — Любовная сцена?

— Угу. Похоже на то, — Акари неловко кивнула.

Вообще говоря, в происходящем не было того страстного обмена чувств, присущего «любовным сценам»… и если говорить прямо, то и на постельную эта сцена не тянула. Вот только в пределах барьера не нашлось человека, который смог бы хладнокровно заявить об этом.

— Я так и знала… — Акари неспешно поднялась и развернулась к Чайке. — Что перейти к устранению нужно было намного раньше…

Акари согнула пальцы на обеих руках, из-за чего те стали похожи на когти, готовые в любой момент задушить свою цель, а затем шагнула к Чайке. Лицо ее, кстати, как всегда не выражало никаких эмоций, но то, что ее переполнял гнев, было ясно и без этого.

— Акари.

— Что?

— Прошу. Спокойствие.

— Я всегда спокойна, — ответила Акари нейтральным голосом. — Я совершенно спокойно решила, что если бы прикончила тебя пораньше, то ты не успела бы охмурить моего брата.

— Акари, Акари. Я. Тут.

— Угу. Я только сейчас понимаю, как мне повезло с тем, что ты всегда рядом — так тебя куда легче прикончить.

— Там. Другая… я.

Чайка указала пальцем за полупрозрачный барьер. С другой его стороны находилось несколько каменных стен. Прочные, мощные укрепления. Они стояли так, что напоминали коридор, служивший одним из защитных рубежей старого замка.

И в этой стене… была небольшая щель.

Настолько маленькая, что человек бы в нее не пролез — она позволяла лишь подглядывать за тем, что происходит с другой стороны стены.

Тору. И еще одна Чайка.

Внешний вид. Характер. Одежда. Все в точности совпадало.

Точная копия, как ни посмотри.

Но… если там, рядом с Тору — Чайка, то кто же та Чайка, что находится внутри барьера? Неужели это сестра-близнец?

Другими словами…

— Хм-м, — Акари положила руки на плечи Чайки, — Конечно, я с самого начала понимала это.

— …

Чайка смотрела на нее исподлобья, словно пытаясь что-то сказать.

Но непробиваемое выражение лица Акари с легкостью отразило этот взгляд. Склонив голову, она продолжила:

— И все же это странно. Это опять фокусы той бесформенной ящерицы?

Акари вновь посмотрела через щель на Тору и еще одну Чайку.

Кажется, они о чем-то разговаривали.

— Фредерика? М?

Действительно, несколько дней назад, на горячих источниках, Фредерика превратилась в Чайку… вернее, напала на Тору под видом Чайки. Во всяком случае, Фредерика была единственной знакомой Тору, способной быстро и качественно превратиться в Чайку.

Но…

— Не атакует.

— И это тоже верно…

Фредерика не упустила бы возможности напасть на него.

Сложно сказать, действительно ли она хотела убить его, но, во всяком случае, у нее вряд ли были причины так заигрывать с ним в образе Чайки. Если она ждала своего шанса, то ей незачем что-либо делать — сейчас Тору и без того открыт для атак со всех сторон.

И более того…

— Что-то мой брат… рассказывает очень странные вещи.

Что им осталось «три фрагмента».

Что после случая у «долины, из которой никто не возвращается» прошло уже несколько лет.

— Так может, и это — подделка, а не мой брат? Но…

Но зачем эти подделки разыгрывали такой спектакль здесь, где их никто не увидел бы?

Кстати, где они вообще находились?

Они столкнулись с отрядом Жилетта. Затем вмешательство Фредерики спровоцировало оползень. В результате этого, Чайка, Акари, Тору… и, скорее всего, несколько человек из отряда Жилетта провалились в долину.

И тогда Чайка применила заранее подготовленное заклинание «Хранитель». Тору попросил ее приготовить боевую магию, но Чайка решила, что слишком уж велик шанс того, что она просто помешает им в бою, и решила вместо этого защитить себя, чтобы дать им возможность сражаться, не беспокоясь о ней.

Возможно, это решение оказалось верным.

В момент оползня Акари находилась совсем рядом и смогла проникнуть внутрь барьера, но защитить находившегося чуть поодаль Тору было невозможно. Чайка каким-то чудом развернула барьер перед самым приземлением и продолжала поддерживать его, благодаря чему и она, и Акари находились в безопасности, но…

Когда они опомнились, то поняли, что место, в котором они очутились, совсем не похоже на дно долины.

Неужели кто-то построил на дне долины замковые укрепления?

Но с другой стороны, это казалось слишком неестественным… разве могли они упасть с обрыва, а потом внезапно оказаться внутри помещения? Ведь у этого замка был и потолок. И как бы тщательно они ни вглядывались в него, никаких дыр не находилось.

— Ладно бы только место, ладно бы только поведение моего брата, ладно бы только эта возмутительная Чайка, но в целом здесь слишком многое не сходится. Я не знаю, что это за лабиринт, и как он сделан, но мы должны немедленно добраться до моего брата и привести его в чувство, — Акари повернулась к Чайке и продолжила, — Отзови барьер. Пусть нас и разделяет стена, но возможно, я смогу оббежать ее и добраться до своего брата.

— М-м…

Но Чайка думала о чем-то своем и отзывать «Хранителя» не спешила.

— Что такое, Чайка?

— …Возможно. Магия.

— Магия?..

— Иллюзорная, управляющая сознанием, множественный эффект. Магия, — ответила Чайка, указывая на свое гундо. — Я и Акари. В зоне «Хранителя».

— Хочешь сказать, на нас манипуляция сознания не работает?

— М-м, — Чайка кивнула. — Материя. Среда. Вмешательство в психику.

Распыленная до уровня тумана материя легко проникала в тело.

Чайка пояснила, что ей достаточно коснуться части тела с большим количеством нервов — глаз, носа, языка или так далее, и сможет заработать заклинание подчинения сознания.

— Но если нашим сознанием не манипулируют, — сказала Акари, указывая на щель в стене, — то почему мы тоже видим «фальшивку»?

— Материя.

— …Это? Тоже оно?

— Вероятно. Люди. Стены. Потолок. Всё, — Чайка обвела пальцем всё вокруг себя. — Всё материя.

— Ты хочешь сказать… все, что нас окружает, включая людей, это лишь сценические декорации?

— М-м. Возможно. Крупное гундо и сильный источник.

— Хм-м… — протянула нахмурившаяся Акари. — Но если это правда, то зачем все это?..

Существовала уйма куда более простых способов избавиться от незваных гостей на своей территории. Ведь Симон Скания не абы кто, а герой. Он должен был получить от своей страны почти неограниченные права. Пускать пыль в глаза с помощью магии нет никакой нужды.

Или же всем оборудованием для создания этой грандиозной иллюзии управлял не Симон Скания?

Но в любом случае оставался другой вопрос — чего добивался этот маг?

— Как бы там ни было… — продолжила Акари немного раздраженным голосом, что бывало с ней очень нечасто. — Мы не можем просто оставить моего брата. Отзови барьер, Чайка.

— Попасть. Под управление сознанием. Мы. Как Тору.

— М-м…

Если отозвать «Хранителя», то Чайка и Акари войдут в контакт с туманом из материи. Из-за этого они действительно могли попасть под тот же контроль разума, что и Тору.

— А если задержать дыхание?.. Нет, не поможет.

Акари покачала головой.

Даже диверсанты с их доведенными до совершенства телами не могли долго действовать с задержанным дыханием.

С учетом того, что им нужно пробежать лабиринт, добраться до Тору, вызволить его из плена иллюзии либо убеждением, либо оглушением, а затем вернуться на то же место… без дыхания шансов никаких.

— Получается, нам не остается ничего другого, кроме как смотреть?

— Тору. Придет. Ненадолго… отзову, — сказала Чайка.

Видимо, если бы Тору сам пришел к ним, она смогла бы ненадолго отозвать «Хранителя», а затем снова применить его, чтобы Тору тоже оказался под барьером. Как и многие индивидуальные защитные заклинания, «Хранителя» нельзя перемещать. Чайка и Акари не могли передвинуть барьер ближе к Тору.

— Но стена…

Пусть они и видели Тору сквозь щель, стена все же разделяла их. К сожалению, шансы того, что Тору вдруг пройдет по лабиринту до Чайки и Акари, весьма невелики.

— Материя, — сказала Чайка, указывая на стену. — Частично. Временно. Но помешаю контролю.

— …Другими словами, эта стена может либо исчезнуть на какое-то время, либо исчезнуть частично?

— М-м. Эта щель. Прореха в заклинании, — Чайка показала на сквозную щель в стене.

Все это значило вот что: эта стена была на самом деле тем же самым туманом, что наполнял долину, но который магия заставляла поддерживать другую форму. Похоже, что созданный Чайкой «Хранитель» осложнял поддержание заклинания этой стены, и в результате ослабший контроль привел к появлению щели в стене.

Потерявшая связь с заклинанием стена вновь обращалась в туман.

Подводя итог, та маленькая щель на самом деле оказалась результатом того, что развернутый возле стены «Хранитель» развеял небольшую часть материи.

— Лучшая возможность. Внимательно ждать.

Как только Тору подойдет к ним достаточно близко, Чайка отменит «Хранителя».

В следующий момент она сразу применит какое-нибудь сильное заклинание, которое вмешается в работу магии, контролирующей материю… другими словами, попытается прервать ее контроль. Это должно будет временно развеять стену.

Вслед за этим Акари выскочит, схватит Тору и сразу вернется к Чайке, которая вновь развернет «Хранителя».

В этом и состоял план спасения Тору, предложенный Чайкой.

— Принцип я поняла, но все же… — Акари крепко сжала кулаки. — Выходит, мне остается лишь кусать локти и ждать, пока появится шанс спасти его? И смотреть на то, как Тору флиртует с Чайкой?..

Ни лицо, ни голос ее ничем не отличались от обычных, но сжатые кулаки немного дрожали… она явно не могла переварить той сцены с поцелуем, что только что увидела.

— Забыв обо мне, своей сестренке…

— …

Возможно, Чайке хотелось бы указать Акари, что слово «сестренка» в ее понимании несло совершенно другой смысл, чем у обычных людей, но она понимала и то, что если сделает это, то уже в следующее мгновение познакомится с молотом Акари так близко, что ее мозг вытечет из ушей.

— Мой брат… делает такие вещи… с Чайкой… с Чайкой… и более того, судя по всему, они… с Чайкой… могут зайти и еще дальше… а значит, мне нужно как можно скорее…

— Ф… фальшивка, фальшивка, — отозвалась покрасневшая Чайка, понимая, что бормотание Акари вновь обретает опасное звучание.

Впрочем, даже если это и была фальшивка, вид того, как Тору вступал в такие интимные отношения с ее точной копией, наполнял Чайку сложными эмоциями.

— И вообще, почему в этой иллюзии нет меня?

— …М?

— Будь я рядом с ним, то ни за что бы не допустила такого, — сказала Акари, сжимая свой любимый молот. — Даже при смерти, даже связанная и подвешенная с потолка, я буду хранить честь своего брата.

— …

К счастью, Чайка была не настолько глупа, чтобы ответить на эту фразу словами «вот именно поэтому тебя там и не оказалось».


***

Сложно сказать, сколько именно они прошли.

От бесконечно петляющих коридоров замка, которые почти не видели солнца, терялось ощущение не только пространства, но и времени. Тору никак не мог избавиться от ощущения, что они постоянно ходят по одним и тем же местам.

«Что-то у меня…»

Голова казалась тяжелее обычного.

Может, сказывалась накопленная усталость, может, влияло блуждание в лабиринте, но он никак не мог ни о чем серьезно задуматься. Поверхностным мыслям и движениям ничего не мешало… но глубокие или отвлеченные размышления никак ему не давались.

И даже от попытки разобраться в причинах этого на все тело накатывала тяжесть.

— Ах да… нам нужно подготовить ловушки, — вдруг пришла в голову Тору мысль.

— Ловушку?.. — на ходу переспросила Чайка.

— Да. Я хочу как можно больше ослабить отряд Жилетта.

В том, что они находились в узком запутанном лабиринте, имелись и свои плюсы.

А с учетом того, что отряд Тору был в меньшинстве, их оказывалось даже больше, чем минусов. Их не могли окружить, и даже если бы противники напали с обеих сторон, они бы смогли противостоять такому нападению вдвоем. Кроме того, в такой ситуации трудно обойти установленные ловушки. Если с их помощью удастся ослабить врага — это будет прекрасно, но даже если их ловушки обнаружат, то на их обезвреживание придется потратить драгоценные силы и время.

— Короче, лучше всего, если нам удастся выманить и подловить этого вредного Альберика.

— Прости, но этому не бывать.

Ответ на бормотания Тору… пришел не от идущей впереди Чайки, а сзади.

— …

Тору сделал глубокий вдох.

Занервничав и обернувшись, он лишь дал бы противнику шанс. Это попыталась сделать Чайка, но он остановил ее, схватив за плечо, а затем медленно и осторожно развернулся.

В глубине узкого коридора, по которому шел отряд Тору…

У самого поворота стоял тот самый «вредный» противник — Альберик Жилетт.

Подобно Чайке… он ничуть не изменился со времен их первой встречи.

Его раздражающе опрятный вид, словно кричавший о том, что этот человек никогда не опускался до того, чтобы пачкаться, ползая по земле, оставался тем же самым. Каждый раз, когда Тору видел это хладнокровное выражение лица, ему хотелось заставить его скорчиться от гнева или ненависти.

Но этого благовоспитанного юношу нельзя считать просто милой куклой.

Даже «Железнокровие» не могло гарантировать победы.

Разница в их умениях была огромной. Слишком огромной.

Рыцари — потомственные воины, порожденные войной.

Конечно, в пассивные фазы и последние дни войн появлялось немало рыцарей, у которых из рыцарского было только имя — они не умели сражаться и не имели никакого опыта. Но всегда находились и такие, чьи боевые умения усердно воспитывали целым кланом.

И Альберик Жилетт не просто относился к ним — он был поистине шедевром, впитавшим в себя не одну сотню лет передававшегося из поколения в поколение рыцарского мастерства.

— Что, уже догнал нас? — проговорил Тору, поднося ладони к комбоклинкам.

— Скорее, «наконец-то», — тихо ответил Альберик.

За спиной его виднелись 5 подчиненных. С учетом того, что в настоящее время под его командованием находилось 9 человек, где-то должно быть еще 4. Либо они отправились искать Тору и Чайку отдельно от Жилетта… либо заходили с другой стороны, чтобы взять их в тиски.

— Я просто поражаюсь…

Альберик покачал головой.

Жест этот показался напыщенным и искусственным.

— …твоему упрямству.

— Правда?

— И что только заставляет тебя так стараться ради этой… Чайки Газ? — Альберик прищурился.

Тору шагнул вперед, закрывая Чайку от пронзительного и даже давящего взгляда рыцаря.

— Это мое решение. Не лезь к нам.

— Этого я не могу, — отозвался Альберик, и на какое-то мгновение его изысканные черты лица скривились. — Я обязан отомстить убийцам Виви и Зиты.

— …

Тору промолчал.

Кстати, да, двух девушек, ассасина и мага, рядом с Альбериком не было.

Почему?..

«Ах, да… точно…»

Всплывшие невесть откуда воспоминания прояснили ситуацию.

Они были мертвы.

Разве их убил не Тору?

Это война. Сам Альберик однажды заявил об этом Тору — это маленькая, но все же кровопролитная война. А диверсантов трудно заподозрить в жалости к противнику на поле боя, даже если речь идет о девушках.

Значит, Альберик преследовал Тору уже не только из чувства долга?

Когда человек лишается кого-то дорогого ему, со временем накапливающаяся скорбь преобразуется в нем в гнев. И излить этот гнев на кого-либо — способ не дать какой-то части своей души увянуть.

Тору знал об этом не понаслышке.

Хасумин. Акари.

Он терпел свою скорбь именно потому, что превращал ее в ненависть по отношению к «врагам».

Но Тору брал силы для того, чтобы жить, не только из этого источника.

Он жил… чтобы исполнить мечту Чайки.

— Конечно, я хотел бы сразиться с тобой в честной битве и поставить тебя на колени, но… — вдруг сказал Альберик.

Кстати… все это время он ведь даже не пытался взяться за свой меч.

— Что такое? Господин рыцарь решил сменить тактику?

— Да. Я решил, что вместо того, чтобы подвергать своих друзей опасности, мне следует сделать другой выбор, пусть он мне и не очень нравится.

Выражение лица Альберика изменилось.

Он то ли насмехался над Тору… то ли смотрел на него с жалостью.

В его глазах виднелась непроглядная тьма.

«Не похоже это на него», — успел подумать Тору, видя в них те самые чувства, которые он, вроде бы, хотел увидеть все это время. И тут…

— Тору, — послышался шепот за его спиной.

И вместе с этим… что-то пронзило его бок.

— …Э?

Даже самому Тору показалось, что его возглас прозвучал глупо.

В самую первую очередь он ощутил не боль и не жар, а неуверенность.

— Что… это… — лишь смог протянуть он, глядя на торчащий из бока метательный нож.

У Альберика нет людей, использующих такое оружие.

И вообще, это оружие диверсантов, вроде Тору.

И прямо сейчас, без Акари, рядом с Тору не находилось людей с такими ножами, за исключением Чайки, которой он дал несколько для самообороны…

— …Чайка?

В воздухе показались серебристые волосы.

Тору ошарашенно смотрел на бегущую мимо него девушку.

Он знал наизусть ее профиль. Он знал наизусть ее волосы. Все они принадлежали хозяйке Тору, с которой он не раз целовался, и с которой они вместе путешествовали, постоянно выручая друг друга.

Чайка бежала от него.

Гроб, который она всегда таскала по спине, моментально скрыл ее фигуру от Тору.

— Эй… ты…

— Тору. Не может. Вернуть останки, — произнесла владелица гроба своим обычным голосом.

Тору не видел, что именно выражало ее лицо.

— Поэтому… сделка.

— …Что? — обронил Тору, падая на колени.

Только сейчас он ощутил резкую боль в своей ране.

Глубокая. Похоже, что задеты даже органы.

Тору попытался напрячь мускулы, чтобы ослабить кровотечение… но получилось плохо. Моральное истощение с такой скоростью распространялось по его сознанию, словно это оно, а не кровь, сочилось из раны.

— Короче говоря, — сказал Альберик ледяным голосом, не сводя глаз с Тору. — Мы заключили сделку. С… Чайкой Газ.

— Что?..

Он не понимал.

Сделка. Чайки и Альберика?

Какой мог быть смысл в…

— Чайка Газ хочет закончить сбор «останков». Но в одиночку ты не сможешь убить всех нас и отобрать недостающие фрагменты, — уверенно продолжил Альберик. — С другой стороны, Тору Акюра, главное из моих желаний — убить тебя, чтобы отомстить за Виви и Зиту. Вот на этих основаниях мы и договорились об «обмене».


Альберик кивнул Чайке, уже успевшей подбежать к нему.

— Я передаю ей оставшиеся три фрагмента… — Альберик в открытую передал Чайке три сосуда с «останками», чтобы Тору все разглядел. — А Чайка сдает тебя мне.

— Чайка… — сказал Тору, зажимая рукой рану. — Эй… это не смешно…

«Это даже опасно. Немедленно возвращайся».

Он даже не смог закончить свою фразу.

— Тору, — обернулась к нему Чайка. — Я ведь с самого начала говорила, не так ли?

Почему-то она переключилась на северный язык.

Возможно, она сделала это для того, чтобы Тору легче ее понял (а возможно, ее цель была мрачнее — чтобы он не смог ее не понять), но во всяком случае ее речь стала куда более акцентированной, с паузами между словами.

— Моя главная цель — сбор всех останков отца. Я лишь выбрала самый верный способ ее достижения.

Отобрать «останки» у Альберика на пару с Тору.

Или же сдать Тору Альберику и получить «останки» в обмен.

Совершенно очевидно, какой из вариантов проще.

— Чайка. Ты…

Тогда что насчет тех улыбок? Что насчет всех этих поцелуев?

Неужели все они были лишь для того, чтобы заставить Тору действовать, как ей удобно?..

— …

Осознание того, что труды оказались тщетными, ощущалось так, словно тело его гнило заживо.

Все люди предают.

Он знал об этом. Все знают об этом.

Тогда почему… почему все они смотрят на близкого им человека и думают «но только не этот» и «этот человек меня не предаст»? И почему ищут для этого основания, которые на проверку оказываются вершинами глупости?

Поцелуи?

Жизнь под одной крышей?

Битвы плечом к плечу?

Телесная близость?

Словесные клятвы?


«Да разве все они хоть что-то значат?»


Сколько бы слов они ни говорили друг другу, сколькими бы чувствами ни делились, сколько бы ни проводили друг рядом с другом времени, ничто не могло гарантировать, что один не предаст другого. Между всеми этими вещами и предательством нет никакой связи.

Кто-то может сказать, что эти действия «влияют на чувства».

Но «чувства» и «душа» не просто неосязаемы, люди до сих пор не могут сойтись во мнениях относительно того, что именно означают эти слова. Разве попытка решить, что предательство «немыслимо» на основе одних лишь этих вещей — не банальная глупость?


«Вера» — вершина нелогичности.


Где-то на задворках сознания Тору послышался чей-то шепот.

Похожий на Хасумин. Похожий на Акари. Похожий на Доминику. Похожий на Чайку.

Похожий на всех них... и в то же время чей-то еще.


«Как бы хорошо ты ни относился к своему партнеру, когда представится выбор между ним и либо своей жизнью, либо выполнением важной миссии, логичным решением будет бросить его».


Кто-то говорил с ним таким голосом, словно рассказывал нечто совершенно очевидное.

Разве позволить каким-то мелочам отвлекать себя от истинной цели — не глупость?

Значит, выбор и правда очевиден.

Предательство — естественное решение.

Помни это. Когда ты говоришь с другими людьми — под их улыбками скрываются ростки предательства. Это неотделимая часть человеческих взаимоотношений, и тот, кто прожил всю свою жизнь, не познав предательства, либо чудесно удачлив, либо настолько глуп, что даже не осознал, что его предали.

Подозревай. Подозревай. Подозревай.

Если ты родитель — подозревай своих детей. Если ты мужчина — подозревай женщин. Если ты муж — подозревай жену. Если ты друг — подозревай друзей. Если ты ученик — подозревай учителя. Если ты начальник — подозревай подчиненных.

Ты никогда не знаешь, когда тебя предадут.

Поэтому...

— Чайка...

Ощущая, как замыкается в собственном отчаянии, Тору произнес ее имя.

Имя той девушки, ради мечты которой он был готов пожертвовать всем.

— Прости, Тору, — ответила та с улыбкой. — Но другого выхода нет. Я непременно должна собрать все «останки», понимаешь?

На ее лице не было ни намека на злой умысел.

Она будто произносила нечто очевидное...

— ...

Так значит, это очевидно?

Значит, Тору «верил» просто по своей глупости?

Предательница не чувствовала угрызений совести.

Она не считала свое предательство чем-то неправильным.

Вот и все, чего стоит хваленое «доверие»...

— Чайка... — продолжая держаться за свой бок, Тору собрался со всеми своими силами. — «Я есть сталь»...

Он не сводил с Чайки глаз... отплевываясь кровью и словами.


***

Затаившие дыхание и следившие за происходящим девушки едва не сорвались с места.

— Брат?!

— Тору!..

Это заметила не только Акари, но и Чайка.

Склонивший голову Тору читал ключевые слова «Железнокровия». Он уже не раз применял эту технику на глазах у Чайки. Голос, которым произносились эти слова, звучал очень необычно, надолго отпечатываясь в сознании слушателя.

Сомнений быть не могло. Тору собирался сражаться. Причем не на жизнь, а на смерть.

Применять «Железнокровие», имея глубокое ранение, очень опасно. Да, оно удваивало возможности тела, но при этом неизбежно увеличивались и его потребности, что приводило к ускорению кровообращения и повышению кровяного давления. Как результат, усиливались и кровотечения, и это могло быстро привести к смерти от потери крови.

— Тору!.. — крикнула Чайка еще раз, но ее голос лишь отразился от стенки «Хранителя».

По голубой поверхности барьера пробежала рябь, но она, скорее всего, появилась от того, что Чайка дрогнула, и вместе с ней дрогнуло гундо, что она сжимала в руках.

Обе они понимали — это лишь вымыслы.

Но... до какой степени?

Что насчет Альберика и его людей — они такие же вымыслы, как и Чайка?

Или такие же люди, как и Тору, угодившие в эту иллюзию?

А что насчет ранения Тору?

Действительно ли то лезвие вонзилось в него?

Или и это — лишь видение, созданное с помощью материи?

— Кх... — Акари прикусила губу.

Для такой безэмоциональной девушки это было крайне редкой реакцией, хорошо показывавшей степень ее раздраженности и нетерпеливости. Не понимающий происходящего человек мог подумать, что они лишь безучастно смотрят на то, как убивают Тору.

Естественно, они могли в любой момент отозвать «Хранителя» и кинуться вперед.

Но... они не знали, насколько быстро эти вымыслы подчиняют себе человеческое сознание.

Если бы Акари опрометчиво бросилась на помощь Тору и сама оказалась под контролем, то лишь усугубила бы ситуацию. Во всяком случае, надеяться на то, что оставшаяся в одиночестве и не обладавшая выдающейся силой Чайка сможет спасти их, не приходилось.

— Акари, — приглушенно сказала Чайка, продолжая смотреть в щель. — Тору. Идет... сюда.

— !..

Акари прищурилась.

Как Чайка и говорила, Тору медленно шел в их сторону, нашептывая слова «ключа».

Он шел с до ужаса безразличным лицом, держась за раненый бок, а с кончиков его пальцев капала кровь.

Вряд ли он пытался «бежать» в их сторону.

Вымыслы вцепились в его разум настолько крепко, что он не должен был даже видеть настоящих Акари и Чайку. Он смотрел лишь на иллюзорных Чайку и отряд Альберика.

Нет. Даже не на них...

— Стена!..

Очертания каменной стены дрогнули.

А в следующее мгновение препятствие между настоящей и вымышленной Чайкой рассеялось. Стена и правда оказалась лишь материей тумана.

— Чайка?

— ...Нет.

Акари повернулась к ней, но Чайка покачала головой.

Стена исчезла не из-за нее.

А значит...

— Брат...

Акари хотела сказать «остановись», но слова встали у нее поперек горла.

Предложенный Чайкой план по распутыванию ситуации — открыть «Хранителя», впустить Тору и переместить его на «их сторону» — требовал как раз такого шанса. Как раз того, чтобы Тору приблизился к ним.

— Но Чайка... — Акари вновь повернулась к ней. — Брат ведь убежден, что ты предала его. А если учесть расположение иллюзий... то и пропажа стены может быть частью плана Симона Скании...

— ...

Чайка промолчала с хмурым видом.

Тору. Иллюзорная Чайка. Настоящая Чайка.

Все они находились на одной линии.

Если Тору попытается напасть на фальшивую Чайку, то силы удара может хватить и для того, чтобы под руку попала и настоящая.

Тору находился под воздействием «Железнокровия».

Бессмысленно даже сравнивать его текущую силу с тем, что было раньше. Если он нападет с яростью обреченного, не задумываясь даже о возможной необходимости второго удара, то этот поистине смертельный удар будет нанесен с такого разбега, который не даст предугадать момент удара, не говоря уже о том, что защититься от такого нападения крайне сложно. Или же Тору может попытаться метнуть свой клинок.

Угрозу представляли оба варианта.

Естественно, внутри «Хранителя» и Чайка, и Акари были в безопасности. Но этот барьер лишал их единственного шанса вырвать Тору из власти вымыслов.

Нет. Не только это. Если рана Тору настоящая, то если ей немедленно не заняться...

То выходит, что Тору умрет, если они не отзовут «Хранителя».

— Так вот... — прошептала Акари. — …в чем истинная суть «долины, из которой никто не возвращается»...

Эта долина — полная злобы «ловушка».

Уж не потому ли отсюда никто не возвращается, что каждый, заходящий сюда, сам того не подозревая, попадал под власть вымыслов и умирал?..

Развернутый в последний момент «Хранитель» уберег их от потери разума, но если бы и их умы поглотили вымыслы и видения, например, сцена того, как их предает Тору... то и они могли бы лишиться рассудка и напасть на настоящего Тору, стоявшего возле них.

— Как подло!..

Казалось бы, есть уйма куда более простых методов расправиться с незваными гостями.

Но вместо этого он высмеивал доверие людей и заставлял их убивать друг друга.

Что это, как не простая злоба?

— Брат...

Акари еще какое-то время смотрела на произносившего слова «Железнокровия» Тору.

Ради выполнения поставленной цели диверсанты не жалели ни свои жизни, ни жизни других.

И они гордились этим.

Именно потому что они ставили цели превыше всего, диверсантов бранили, называли псами, а сами они, несмотря на свое активное участие в битвах, выполняя грязную работу, никогда не получали той славы, что остальные.

И наоборот, для таких людей, которые ставили исполнение долга превыше всего, неудача, вызванная эмоциями или состраданием, означала несмываемый позор и клеймо «бесполезного» диверсанта.

И, если учесть это и подумать о происходящем с позиции Тору, подвергнуть Чайку опасности было для него самым последним делом. Если неукоснительно следовать принципам диверсантов, то Акари могла сохранить честь Тору лишь дав ему погибнуть, защитив таким образом Чайку.

— Тору... — обеспокоенно позвала его Чайка, глядя на то, как он извлекает из ножен комбоклинки.

Наверняка она тоже сомневалась. Но времени на тщательное обдумывание возможных вариантов уже нет.

И тогда...


***

«Железнокровие» начало действовать, как только он закончил читать «ключ».

Он сразу ощутил, как сердце забилось в два раза быстрее, а мускулы словно вспыхнули.

Ускорились мысли... а ощущения тела, наоборот, притупились.

Он превратился в живое оружие.

Комбоклинки уже находились у него в руках.

Естественно, из раны в боку тут же снова брызнула кровь. Хоть усилившиеся мускулы и пытались придавить ее, повысившееся давление явно побеждало. Времени нет. Времени до смешного мало. Нужно спешить.

«Чайка...»

Тору шагнул вперед, не сводя глаз с предавшей его девушки.

Резкий прыжок, от которого скрипнул пол замка, приземление. Второй. Третий. Четвертый. И каждый следующий — быстрее предыдущего.

Чем быстрее он двигался, тем сильнее сужалось поле зрения.

В самом его центре стояла изумленная Чайка.

Быстрее. Быстрее. Быстрее.

Мир сузился лишь до сребровласой девушки, на которой Тору сосредоточил все свое внимание.

Но тут...

— Тору Акюра!

На пути несущегося вперед Тору возникла багровая тень.

Альберик Жилетт.

Рыцарь непревзойденного таланта, способный сражаться на равных даже против «Железнокровия».

Возможно, он пытался защитить Чайку. А может, решил, что сейчас самое время отомстить за смерть своих подчиненных, о чем он только что и говорил.

В любом случае, сейчас он стоял точно перед Тору с мечом в руке и выглядел неприступным. Противник столь сильный, что нельзя даже сказать, удастся ли убить его ценой собственной жизни. Кроме того, у раненого Тору нет никакой уверенности в том, что он сможет сражаться в полную силу.

Но он уже не мог остановиться. Остановка означала смерть.

А раз так...

Глава 4. Награда за доверие

Когда человек оказывается на пороге смерти, перед его глазами проносится вся прожитая жизнь.

Тору не знал, в чем именно состоял смысл этого.

Ностальгия? Сожаление? Раскаяние? Или же самоудовлетворение?

А может… это просто обрывки воспоминаний, всплывающие в помутненном близостью смерти сознании и на самом деле ничего не значащие. Подобно тому, как жизнь и смерть человека — просто явления, в которых нет особого смысла…


«В конце концов… вера — это сугубо односторонняя вещь».


Находясь под «Железнокровием», вместе с которым пришли чрезвычайные напряженность и сосредоточенность наряду с ощущением медленно тянущегося времени, Тору вдруг вспомнил слова из весьма далекого прошлого.

Слова, которые сказала ему Хасумин.

Тору не знал, почему вдруг эти воспоминания, которые обычно никогда не приходили ему в голову, вдруг всплыли в такой ответственный момент. Возможно, его подсознание нашло какую-то причину для того, чтобы вспомнить их, а может, это была простая случайность.

Правда, для случайности это уже чересчур.

Похоже, в подсознании он все же осознал.

Те слова, которые она сказала ему в тот раз, и которые он запомнил для того, чтобы однажды понять их смысл, ждали именно этого момента.

Его предали.

А для этого было необходимо, чтобы он верил.

В чем значение, в чем смысл этого?

«Тогда я не понял смысла фразы Хасумин…»

Он был слишком юн.

Слишком мало знал о мире.

Но…

«Ага. Так вот оно что».

Он понял, пусть и смутно.

«Вера». Какое красивое слово.

Но не слишком ли красивое? Не отклонилось ли оно от своего изначального смысла?

«Но ведь я верил тебе!» — кричит большинство преданных людей.

Однако… в чем именно суть того действия, что называется «верой»?

Не правда ли странно, что вера подразумевает возложение вины за неудачу на объекта веры, а не субъекта? Не возникает ли ощущение того, что словом «вера» лишь украшаются ожидания от кого-либо, и в то же время на этого кого-то перелагается ответственность?

Кто тот человек, что поверил?

Кто должен нести ответственность за то, что ты поверил в кого-то?

«Я верю в тебя». Разве после этих слов не возникает ощущение, будто собеседник тебя не предаст?

«Ведь я верю в тебя». Разве эти слова не возлагают на него всю ответственность за неудачу?

И если так… то это же неслыханная надменность.

«Так вот почему Хасумин…»

Тору подумал, что смысл слова «вера» не в этом.

И правда, это сугубо односторонняя вещь.

И именно поэтому… не стоит винить кого-то за предательство твоего доверия. Вера — не более чем управление своими чувствами. Подавление неприятных, болезненных сомнений в своей душе и доверие кому-либо.

И поэтому мысли и истинная сущность объекта не имели к этому отношения.

Ты сам решаешь верить.

Ты сам пожинаешь плоды веры.

А раз так, то и тебе нести за нее ответственность.

Благодаря вере в Чайку Тору смог вырваться из плена бессмысленной и бесцельной жизни. Да, это был опасный, тяжелый путь, лишивший его Акари. Но все же вера в Чайку помогла Тору обрести чувство полноценности.

Он был подобен клинку, ржавевшему в ножнах, а затем получившему шанс проявить себя в бою. Так не для себя ли самого он занимался таким все это время? И если уж на то пошло… не ради ли своего же удовлетворения он стремился исполнить мечту Чайки?

Сугубо односторонние действия.

Ну и пусть. Так и должно быть.

Он решил верить в самого себя.

А раз так…

— Тору Акюра!

На него опускался меч Альберика.

Никакой вычурности, никаких сомнений — удар настолько прямолинейный, что любо-дорого посмотреть… и в то же время устрашающе быстрый.

Но Тору упорно двигался вперед.

Поскольку он шел на смерть, то и концентрировался настолько, что находил самые оптимальные действия со скоростью, с которой не могла сравниться даже скорость рубящего удара Альберика.

Раз от атаки нельзя защититься, то этого не нужно делать.

Какова его цель? Не получить удар?

Нет. Тогда зачем беспокоиться о том, что он пропустит его?

Просто думай так: если удар не помешает исполнить поставленную цель, то это победа!

— !..

В последний момент (хотя, нет, немного раньше) противник Альберика смог полностью разглядеть удар.

Тору вскинул левый комбоклинок, принимая меч Альберика. Но сила рубящего удара оказалась столь велика, что выбила стилет Тору из его руки, и клинок впился ему в плечо, едва изменив свою траекторию.

Брызнула кровь.

Но Тору не остановился. Он потерял левый стилет, лезвие впивалось в его плоть и перепиливало кость. Но несмотря на дикую боль, Тору продолжал…

— Гх… о!..

И, наконец, вражеский клинок полностью отрубил левую руку Тору.

Но пусть тот и взвыл от боли, Тору смог пробежать мимо Альберика.

Потеря руки едва не выбила Тору из равновесия, но он силой удержался на ногах.

И затем бросился на Чайку.

— ?!

На мгновение ему показалось… словно ее фигура раздвоилась.

И более того, рядом с ней будто мелькнула фигура Акари.

Зрительная галлюцинация, вызванная потерей крови? Или же ностальгические воспоминания о жизни, мелькающие перед глазами?

Как бы там ни было, настал момент последнего прыжка. Тору уже не мог ни остановиться, ни изменить свою траекторию. У него уже не осталось на это сил.

— !..

Чайка съежилась.

Естественно, способностей ее тела не могло хватить на то, чтобы увернуться от прыжка Тору.

И тогда…


***

— Отзывай барьер! — резко воскликнула Акари. — Брата остановлю я!

Акари встала возле Чайки, крепко сжимая молот в руках.

Она нацеливалась не на самого Тору, а на его комбоклинок. Нужно лишь отбить удар, а дальше уже не так сложно. Вряд ли Тору потянется за другим оружием.

Вопрос лишь в том… удастся ли Акари защититься от удара, в который Тору вложил все свои силы.

Конечно, ничем не помогало и то, что он использовал «Железнокровие»… но главное, что нельзя предугадать, какой именно удар проведет отчаянный Тору.

Однако…

— М-м…

Чайка без колебаний отозвала «Хранителя».

Возможно, она доверилась словам Акари. Возможно, ее больше беспокоило состояние Тору. Может, и то, и другое. Как бы там ни было, мнение Тору о том, что в нужный момент Чайка способна на потрясающую концентрацию, оказалось верным.

Концентрация — способность принимать решения с учетом приоритетов.

И Чайка смогла с уверенностью сделать именно это.

А значит…

«Теперь мой черед».

От напряжения и беспокойства время для Акари тянулось медленнее обычного. Она стояла спереди и немного сбоку от Чайки, не сводя глаз с приближающегося комбоклинка Тору.

И затем она вскинула молот, чтобы он оказался на траектории… предполагаемой траектории его лезвия.

Акари напрягла руки, готовясь почувствовать силу удара…

— ?!

…который… оказался слабее, гораздо слабее, чем она рассчитывала, и лишь слегка скользнул по ее молоту.

Это был не удар.

В последнее мгновение Тору отпустил свое оружие. Молота Акари коснулся просто летящий в воздухе без какой-либо опоры клинок.

— Брат?!

Проскочив в волоске от Акари, безоружный Тору кинулся к Чайке.

Диверсанты — не мечники и не рыцари.

В бою они не цепляются за клинки.

Другими словами, они могли убивать врага и голыми руками, и взрывами, и ядом. Если бы Тору захотел, он мог бы голыми руками свернуть шею Чайки или же подорвать себя вместе с ней с помощью пороха, который держал в кармане.

Акари сильно просчиталась.

— Чайка!..

— Хья?!

Тору прижал Чайку к полу, словно хищный зверь — жертву.

Чайка изумленно воскликнула.

А затем…

…Раздался взрыв.


— !..

Акари ошарашенно повернулась на звук.

Взрыв… раздался не со стороны Тору, Чайки или Акари, а чуть дальше.

Точно с того места, где стоял Альберик.

Естественно, этот юноша оказался лишь фальшивкой, созданной из материи, поскольку и он, и его прислужники, и Чайка тут же расплылись и растворились в воздухе.

— Какая же ты глупая… — послышался на удивление мягкий голос.

Акари не сразу поняла, что он донесся от Тору, настолько этот тон не подходил ситуации.

Нежный, заботливый голос.

В нем вовсе не чувствовалось отчаяния, гнева, ненависти и скорби человека, которого предали в самый последний момент.

— Где хоть одно доказательство того, что он оставит тебя в живых после завершения сделки? Эх, ты, к таким делам надо подходить основательно, — проговорил Тору, продолжая прижимать Чайку к земле и словно закрывая ее от взрыва своим телом.

Скорее всего взорвалась бомба, которую он кинул в Альберика, когда обходил его. Тору с самого начала не собирался убивать Чайку — он хотел лишь уничтожить отряд Альберика бомбой, а саму Чайку защитить собой от ударной волны.

— Тылы у тебя, так сказать, неприкрытые, — произнес Тору с натянутой улыбкой, а Чайка все продолжала ошарашенно смотреть на него.

— Тору?..

— Чайка, — сказал он, глядя точно на нее. — Спасибо тебе.

— ?!

Услышав неожиданные слова, Чайка округлила глаза.

Тору еще не вырвался из власти иллюзий и все еще должен считать ее «предательницей». Вряд ли он заметил момент, когда настоящая Чайка сменила фальшивую.

— Было весело, — произнес Тору с ностальгирующим видом. — Во всяком случае, точно в несколько десятков раз веселее, чем если бы я сгнил в том городе.

— Тору…

Другими словами, он не питал ненависти к предавшей его Чайке.

Не ощущал гнева по отношению к тому, что его доверие попрали.

— Жаль, конечно, что, в конце концов, исполнить твое желание удалось не мне.

— Тору?.. Тору! Тору?!

Чайка вытянула руки и ухватила Тору защеки.

Словно он собирался куда-то уйти, а она пыталась остановить его.

— Я хотел напоследок все же поблагодарить тебя, — с улыбкой произнес Тору, а затем добавил, — Прощай.

Более ясных слов расставания и не придумать.

Тору закрыл глаза, собираясь бессильно свалиться на Чайку…

— Хмпф!

— Гхо-о?!

…но не смог.

Нависшего над Чайкой Тору вдруг оседлала Акари, схватила его руками за челюсть и с силой потянула.

Естественно, ему не осталось ничего, кроме как согнуться чуть ли не креветкой.

— Гхо-о-о-о-о?!

— Брат! Ты в порядке?!

— Н-нгхо-о-о-о?!

— Брат! У тебя ничего не болит?!

— О-о-о-о-о! Прямо сейчас у меня дико болит спина-а-а!.. И вообще…

Тору схватил руки Акари и развел их в стороны. Былая сила явно вернулась к нему, поскольку вслед за этим он тут же скинул свою сестру со спины.

Но та не стала сопротивляться, ловко перевернулась в воздухе и с легкостью приземлилась.

— Как я могу быть в порядке?! Что на тебя нашло?! — завыл Тору, поднимаясь.

— Понимаешь… — Акари вскинула руку, словно собиралась зачитать клятву. — Поскольку ты был готов опять насильно поцеловать Чайку в губы, мне пришлось остановить тебя. Я не со зла.

— Почему ты говоришь так, будто я постоянно это делаю?! Я еще ни разу не… а-а… — Тору моргнул. — …Э?

Тору смотрел на Акари с таким ошарашенным видом, словно его дух только что отпустил демон.

— Акари? Как…

— Что такое, брат?

— Почему ты жива?

— …

Акари прищурилась, посмотрела на своего брата… а затем повернулась боком и свесила голову.

— Брат… ты так сильно хочешь моей смерти?..

— Э? Нет, конечно. Э-э-э…

Запутавшийся Тору начал вертеть головой.

Воспользовавшись моментом, продолжавшая держать в руках гундо Чайка выбралась из-под него, прочитала заклинание и вновь развернула барьер «Хранителя».

Но даже после этого…

— Неужели мой брат так ненавидит меня?.. — обронила Акари.

И на ее щеке… заблестела слеза.


— …Э-эй?! — тут Тору уже запаниковал. — Я… такого не говорил!

— …

Акари спрятала лицо в ладонях и отвернулась.

И ладно бы она относилась к часто плачущим девушкам, но чаще всего лицо Акари не выражало никаких эмоций и казалось даже чересчур невозмутимым. Поэтому эта сцена производила особенно сильное впечатление.

— Нет, понимаешь… я вовсе… не говорил о том, что ты мне мешаешь… — нервно добавил Тору.

Наверняка свою роль играл и хаос в голове после того, как реальность и вымыслы сплелись воедино. Он все еще не понимал происходящего.

— Просто тебя нигде не было… и поэтому… и вообще… — и тут Тору замер. — Акари…

Затем он подошел к ней и вывернул ее правую руку.

В ней Акари сжимала пропитанный водой шелковый платок. Она делала вид, что вытирает глаза, незаметно сжимала его и таким образом имитировала слезы.

— Что это?

— Пот моей души.

— Будто такое непонятное оправдание подействует!

С этими словами Тору схватил платок и выкинул его.

А затем он, наконец, успокоился и осмотрелся.

«Хранитель» Чайки уже успел полностью перезапуститься, и от окружающего мира их оградил голубой барьер. Пропавшая на время стена замка в какой-то момент восстановилась, вновь создав ощущение того, что они оказались в лабиринте.

Вот только ни отряда Альберика, ни фальшивой Чайки уже не было.

— Что здесь происходит?

— Вымыслы. Фальшивки. Иллюзии, — сказала Чайка, продолжая сжимать гундо.

— Вымыслы?

— Магия. Материя. Сцена. Действующие лица. Все… фальшивки.

— … — Тору поднес левую руку к лицу и осмотрел ее. — Вымыслы… где они кончаются?

Альберик отрубил ему руку, но теперь она была на месте.

Чайка… вернее, ее фальшивка, порезала спину Тору, но рана исчезла.

И более того. Даже той раны, что он получил в бою с Альбериком перед тем, как упасть в «долину»…

— Ох, как опасно-то было.

— …А-а?! — воскликнул Тору, вдруг услышав голос совсем рядом со своим ухом.

Он тут же отпрыгнул на шаг (дальше его не пропустил бы барьер «Хранителя»), но ощущение того, что за спиной кто-то есть, не пропало.

И тогда Тору понял.

— Фредерика?!

Все это время на его плече сидела девочка ростом с куклу.

В следующее мгновение ее окутало голубое свечение, и Фредерика выросла до своего привычного состояния (впрочем, Тору все равно считал ее миниатюрной). Как всегда, смена облика не составляла для нее никакого труда.

— Правда, сложность была в том, что рана оказалось странной.

— Странной?

— М-м… наверное, нет. Может, это ты был странным, Тору, — сказала Фредерика с задумчивым видом.

— Я? Странным? О чем ты?

— Когда я кусаю тебя, то становлюсь с тобой одним целым.

— Да… ты называла это «временным контрактом», так?

Магия драгуна — способность изменять свое тело.

Речь шла не только о внешнем виде, но и о размере… и более того, после совершения определенного обряда под названием «контракт» они могли управлять телом другого человека, как своим собственным. Управление телом могло залечивать раны так, словно их и не было, и поэтому наездники на драгунах, заключившие контракты с драгунами, считались практически бессмертными.

Но… использование чужого тела в качестве части собственного приводило к некоторым побочным эффектам.

Наиболее заметный — частичное разрушение границы своего «я».

В свое время между Фредерикой и ее наездницей Доминикой граница стерлась настолько, что Фредерика продолжала отыгрывать Доминику после смерти последней и пыталась исполнить ее мечту… и «временный контракт» (который, в отличие от настоящего, выражался лишь в продолжительных укусах кого-либо) приводил к тому же эффекту.

Если при коротких укусах это не так заметно, то при длинных в какой-то момент начинаешься путаться в том, кому принадлежат мысли, что проносятся в твоей голове.

— Ты ведь попал в «вымыслы», не так ли? — Фредерика пожала плечами. — Вот они и на меня повлияли. Ты убедил себя в том, что тебе отрубили руку. Это убеждение передалось мне, и у меня все никак не получалось сосредоточиться на лечении.

Поэтому, хоть она и смогла быстро залечить раны, полученные в бою над долиной и во время падения, ее магия мгновенного лечения не работала после того, как Тору оказался во власти вымыслов.

Кстати, руку ему на самом деле не отрубили.

Тору просто убедил себя в том, что с учетом навыков Альберика он непременно лишится руки, и этот вывод оказался ошибочным. Материи удалось создать марионетку, которая имитировала лишь внешний вид Альберика, но не умения. Да, рана получилась глубокой, но, по словам Фредерики, до полной потери руки дело не дошло.

— Убедил себя…

— Скорее всего, эта материя используется не для того, чтобы брать контроль над разумом с помощью магии. Я думаю, что на самом деле она, словно зеркало, отражает состояние твоей души с помощью вымыслов.

— …Серьезно?

— М-м. Полностью согласна. Вероятно, — подтвердила Чайка, когда Тору повернулся к ней.

— Конечно, к этим вымыслам тебя так или иначе подтолкнули, но… как мне кажется, сами по себе они — что-то вроде твоего сна.

— Моего… сна.

Тору сжал и разжал руки, словно пытаясь ухватиться за ускользающие воспоминания.

Ни в левой руке, ни в животе, ни в спине уже не осталось боли. Конечно, за это стоило благодарить магию Фредерики, но из-за того, что эти раны так бесследно исчезли, слово «сон» обретало особенное звучание.

И тогда…

— Любишь же ты сны смотреть, брат, — сказала Акари, сложив руки на груди.

— Хватит уже чушь нести! — воскликнул в ответ Тору.


***

Туман, наполняющий «долину, из которой никто не возвращается», состоял из материи.

Он выполнял две роли — из него состояли сцены и актеры из вымыслов, а также он служил средой для магии, вмешивающейся в сознание и управляющей разумом людей, которые попадали в него.

— Другими словами, внутри меня все еще осталась материя? — хмуро спросил Тору, ощупывая свое горло.

Ничего не подозревающий человек мог быстро надышаться туманом, оказавшись в долине. И если он ядовит, то от него нужно как можно быстрее избавиться…

— Материя. Не ядовита, — ответила Чайка, поняв опасения Тору. — Используется в крупномасштабной магии. Часто. Распыляется… сильно. Ядовитость плоха.

Или: «Поскольку изначально материя часто используется в крупномасштабных заклинаниях, но избавляться от нее после использования тяжело, один из главных принципов создания материи — делать ее неядовитой». Даже ради победы в войне распылять ядовитые материалы и делать земли противника непригодными для жизни не стоит — позднее эту землю нельзя будет использовать в качестве награды, что нарушает принцип военной выгоды.

— Кстати, я наслышана об этом, — подключилась Фредерика. — В случае крупномасштабных истребляющих заклинаний, вроде «Твердого Дождя», предварительно создается магическая материя, чтобы облегчить сотворение «страйкеров». Облако материи устанавливается над нужным участком, а затем применяется главное заклинание.

Из-за этого среди фронтовиков ходили предупреждения о том, что нужно внимательно следить, чтобы над тобой не оказалось облака неестественно серебристого цвета.

Правда, серый от серебряного отличается слабо, и отличить облако материи от обычной грозовой тучи почти невозможно.

— То есть, заклинанию нужны приготовления? Как-то не очень удобно.

— Магия, по своей сути, «сила». Не больше и не меньше. Создать что-то из ничего невозможно в принципе.

— Это правда? — спросил Тору, поворачиваясь к Чайке.

Не то чтобы он сомневался в словах Фредерики… просто слышал, что между магией людей и фейл существовали определенные различия. Или, точнее, различия существовали между той магией, что являлась собственной способностью одних существ, и той, которую другие развили посредством технологий. Не факт, что слова Фредерики относились и к магии людей.

— Огонь. Молнии. Свет. Сжимать бесконечно. Но твердое тело… не получить, — кивнула Чайка, продолжая сжимать в руках гундо.

Сколько ни сжимай пылающий огонь, он не станет «твердым».

Рисовать иллюзии — это одно, но для создания чего-то материального нужны ресурсы.

И их роль играла материя.

— Хоть от нашей магии и может сложиться такое впечатление, мы тоже не создаем чего-то из ничего, — добавила Фредерика, ничуть не обидевшись.

Действительно, может показаться, что магия драгунов создает что-то из ничего… но на самом деле они лишь захватывают материалы из окружающей среды и изменяют их. Поскольку все живые существа более чем наполовину состоят из воды, в основном это означает впитывание пара и влаги из воздуха, хотя по внешнему виду и не скажешь, что они просто «впитывают материалы».

— И все же… — Тору еще раз посмотрел на происходящее снаружи барьера. — О чем думал тот тип, что распылял эту материю?

Неизвестно, имели ли они дело с самим Симоном Сканией, но наполнить эту долину материей мог только маг. А с учетом масштабов и того, насколько сложной должна быть система управления этим заклинанием, у мага имелся хороший источник магической энергии, крупное высокопроизводительное гундо, а также необходимые знания и опыт, чтобы использовать такую магию. Если это не сам Симон Скания, то, по крайней мере, весьма умелый маг.

Но… магу подобного уровня незачем работать такими окольными путями.

Если он хотел убить незваных гостей, то мог просто использовать материю в качестве орудия. Не нужно ни яда, ни каких-либо марионеток. Достаточно просто превратить ту материю, которую противник успел вдохнуть, в клинки. Жертву попросту разорвет изнутри.

Однако их оппонент так не сделал.

Вместо этого он попытался заставить отряд Тору переубивать друг друга с помощью иллюзий.

Создание марионеток, декораций, управление разумом, ненавязчивое подстрекание к взаимному уничтожению… Даже Тору, плохо разбиравшийся в магии, понимал, что, пусть все эти действия не выходили за рамки магической формулы, подобное заклинание должно сильно выматывать мага.

— Хобби? — задумчиво спросила Чайка.

— Какое же это хобби?

— Брат. Говорят, в этом мире полно людей с самыми странными вкусами, — сказала Акари. — И мне кажется, что главная особенность всех этих хобби — именно в том, что не разделяющий эти интересы человек никогда их не поймет.

— Ну… да, действительно.

Может, действительно есть такие люди, которые любят наблюдать, как другие убивают друг друга. Этакая форма садизма. И действительно, поскольку вкусы у всех разные, искать в этом какую-либо логику бессмысленно.

— Впрочем, как бы там ни было, — Тору сложил руки на груди. — Если мы что-нибудь не сделаем с этим туманом, то после отзыва барьера опять можем оказаться под властью вымыслов.

— Согласна, — Чайка кивнула.

Пока что от влияния тумана, вернее, от вмешательства в психику посредством материи, их защищал барьер «Хранителя».

Но, как уже упоминалось ранее, этот барьер невозможно перемещать. И вообще, поскольку многие заклинания зависели от температуры, атмосферного давления, влажности, положения звезд, силовых линий и многих других параметров, их применение на ходу оказывалось настолько сложным, что на практике не осуществлялось. И чем сильнее или сложнее магия, тем ярче это проявляется.

Другими словами…

— Но мы ведь не можем сидеть тут вечно.

…отряд Тору не мог сдвинуться с места.

Естественно, что «Хранителя» тоже нельзя поддерживать вечно, но главное — с собой у них не было ни еды ни воды. Если как можно быстрее не придумать план побега из наполненной материей долины, все закончится тем, что они попадут во власть иллюзий и переубивают друг друга.

— Материя… — задумчиво сказала Чайка. — Помеха контролю. Возможная… возможность.

— Ты сможешь?

— Частично. Вероятно, — Чайка кивнула. — Контроль. Силовое вмешательство. Исключение влияния. Остановка действия.

Речь ее, как всегда, звучала прерывисто и изобиловала терминами, из-за которых Тору ее не понял, но…

Материя чутко реагировала на магию.

Однако на практике, если какая-нибудь армия захочет использовать атакующее или защитное заклинание с использованием чувствительной материи, их противники смогут с легкостью перехватить над ней контроль. Поэтому чаще всего при создании материи ее «натаскивают», чтобы она хорошо реагировала лишь на заклинания какого-либо конкретного мага.

Впрочем… это не значит, что вмешательство других магов можно полностью исключить.

В зависимости от таких параметров, как удаленность от гундо, точность заклинания, качество магического топлива и других можно попытаться насильно повлиять на материю, которой управляет противник. Конечно, захватить над ней контроль не выйдет, и рассчитывать приходится максимум на помехи.

Естественно, тот факт, что Симон Скания управлял таким количеством материи, что она накрывала всю долину, указывал на использование мощного гундо, куда более производительного, чем та переносная модель, которую использовала Чайка.

Поэтому вмешательство Чайки в материю и ее обезвреживание должно быть серьезно ограничено как по времени, так и по масштабу.

— Хорошо… правда, все еще остается вопрос о том, где искать Симона Сканию.

— Вероятно, в центре, — на удивление уверенным голосом ответила Чайка. — Проще. Управлять.

Чайка указала пальцем вглубь тумана.

Видимо, она имела в виду, что материей проще всего управлять, находясь в самом ее центре.

— Но мы даже не знаем того, действует ли он в одиночку.

Если Симон Скания поселился в долине вместе с какими-либо союзниками, то он вовсе не обязательно находился в ее центре.

Но…

— М-м… — Чайка ненадолго задумалась, а затем ответила, — Наверное… один. Симон Скания.

— С чего ты так решила?

— …Интуиция? — сказала Чайка так, словно сама не до конца доверяла своим словам.

— Совсем не обнадеживает.

Тору вздохнул.

Впрочем, речь шла не просто об «интуиции», а об интуиции специалиста. В условиях отсутствия других хороших идей и серьезных контраргументов на нее вполне можно положиться.

— Ладно. Попробуем поверить… «интуиции» Чайки.

— Тору, — лицо Чайки просияло.

Она сама по себе была девушкой открытой, но порой ее эмоции проявлялись прямо по-детски искренне. И эта улыбка относилась именно к таким случаям.

Или же… после того, как она увидела ту иллюзию о предательстве, слово «поверить», пусть и сказанное с легким сердцем, действительно радовало ее.

— Впрочем…

Тору прокашлялся, тщательно стараясь не показывать никаких эмоций.

Улыбка Чайки была настолько заразительной, что он чуть сам не улыбнулся. Но… неловко же выйдет.

— Если ты ошиблась, то потом тебе придется сполна за это ответить.

Хотя, в худшем из возможных случаев умрут и «ответчица» и «истец».

— М… м-м?

— Не переживай. Расслабься, — сказала Акари, успокаивая напрягшуюся Чайку. — Мой брат не прибегает к силе, когда этим ничего не добьешься.

— М-м…

Чайка посмотрела на Тору, и в ее фиолетовых глазах отчетливо читался вопрос: «Правда?»

Стоявшая рядом с ней Акари неспешно кивнула и добавила:

— Как максимум… он заставит тебя делать что-нибудь, что мне стыдно произнести вслух.

— Каким образом это должно ее успокоить?! — воскликнул Тору, а Чайка вздрогнула.

— Сильное беспокойство!..

— Да не слушай ты ее! И вообще… Акари! Когда тебе уже надоест раз за разом нести все, что взбредет в твою голову!..

— Мне не нравится слово «взбредет», — Акари неохотно покачала головой. — Я просто думаю «хорошо бы, если…» и озвучиваю эти варианты.

— Так это и называется «взбрело»! — воскликнул Тору, ударяя кулаком по барьеру «Хранителя».

Ощущения были такие, словно он ударил кулаком грязь. Скорее всего, такая мягкая конструкция барьера позволяла ему эффективнее отражать атаки, нежели твердая оболочка.

— Ну-ка, ну-ка, — с любопытством в голосе сказала Фредерика, глядя то на Тору, то на Акари. — Что там тебе стыдно произнести вслух?

— Понимаешь, сказать я это не могу, так что давай нарисую…

— А ну стой!!! — воскликнул Тору, когда Акари достала из кармана кисть и бумагу.


***

Голубая поверхность барьера поблекла… и исчезла.

И в тот же самый момент Тору с Акари метнулись вперед.

Они оба по праву гордились своими спринтерскими способностями. Одна из основ боевого стиля диверсантов — обведение противников вокруг пальца за счет скорости и ловкости, поэтому многие из них, включая Тору и Акари, могли какое-то время бежать с лошадиной скоростью.

— Не отставай.

— Ты тоже, брат.

Обменявшись этими словами, два юных диверсанта побежали вперед.

Несмотря на внушительные размеры долины и несколько изгибов, дорога через нее была прямолинейной. Если бы не лабиринт из материи, до мага удалось бы добраться по прямой.

И тут…


Вух!


Высокий, почти неслышный звук пронесся мимо Тору и Акари.

— Так… а теперь узнаем, сработало ли.

Они бежали прямо к стене.

На их пути стояло внушительное препятствие, но диверсанты не замедляли шаг.

И в тот самый момент, когда они вот-вот врезались бы в нее… в каменной стене вдруг появилась огромная дыра. Поверхность стены исказилась, по ней побежали волны, а затем открылся проход, достаточно крупный для человека.

Стену разворотило, словно воск раскаленным клинком.

Не колеблясь ни секунды, Тору с Акари прыгнули в дыру.

— Неплохо, — улыбнулся Тору, хоть лицо его и закрывала двухслойная маска.

Тот звук издала магия Чайки.

Но она применила не атакующее заклинание. Изначально магия «Правитель» использовалась для получения контроля над материей, создания из нее несложных «стен» или «солдат» для помощи в бою, но сейчас она лишь мешала туману.

Получившая два противоречивых приказа материя превращалась в туман, свою изначальную форму.

— …

Тору кратко обернулся.

Туман уже заделывал дыру в стене лабиринта.

Чайка могла изменять материю лишь на мгновение. Уже через несколько секунд материя «придет в себя» и вновь образует лабиринт, выполняя изначальный приказ.

Но…


Вух!


Магия Чайки вновь проделала дыру в лабиринте.

В следующей дыре показалась фигура бегущего зверя, со рта которого свисала Чайка, напоминая котенка, которого тащит мать-кошка.

Хотя, нет, слово «зверь» здесь не подходило. Пусть своей формой он немного напоминал волка или тигра, но кожа его была покрыта крепкой серебристой броней в виде чешуи.

Фредерика.

Будучи фейлой-драгуном, она могла принимать любую форму, в том числе человеческую.

Обычно самой удобной для битв и передвижения оказывалась форма «дракона», но крупное тело и крылья мешали бы ходить по долине. Поэтому сейчас она приняла звериный облик, в котором возить Чайку проще.

Чайка же полностью сосредоточилась на магии.

Каждый раз, когда Фредерика останавливалась, она подстраивала «Правителя» и стреляла им.

Тору и Акари бежали по прямой «дороге», которую прокладывала Чайка.

Их конечная цель — отыскать мага, управляющего туманом.

И для этого они придумали этот план.

— …

Вперед. Только вперед.

Бежать. Бежать. Бежать. Бежать и даже не смотреть по сторонам.

Просто бежать туда, куда им указывают.

И это…

«Награда за доверие», — подумал Тору.

Какое приятное ощущение.

Как свежо на душе, когда можно забыть обо всем и просто нестись вперед.

Конечно, существовала и опасность.

Если тебя предадут, ты так и прибежишь на полной скорости в объятия смерти. Или же если рядом нет того, кому бы ты мог доверять. А если отклониться от курса, то сам себя и прибьешь.

Поэтому, первое, что нужно делать — сомневаться.

Думать изо всех сил… и решить.

Вера — это тяжелый выбор, который нужно сделать перед началом действий.

И поэтому, когда ты принимаешь решение, на душе становится так приятно.

Просто поверить человеку несложно. Нужно лишь отказаться от всех неприятных дум — от сомнений и размышлений о том, стоит ли этому человеку доверять.

Но только те, кто прошел сквозь эти муки, могут ощутить истинное наслаждение от веры.

Даже если их предадут, они лишь улыбнутся и подумают «вот это неожиданность».

Потому что между наслаждением и муками существует баланс.

— Слушай, Акари, — проговорил Тору сквозь маску.

— Что такое, брат?

— Что бы ты сделала, если бы я предал тебя ради Чайки?

— Если бы ты… — Акари задумчиво наклонила голову, не сбавляя скорости. — Что-то я не могу представить себе такой ситуации.

Вот насколько она доверяла Тору.

— Ну, скажем, например… когда мы найдем последние «останки», ты окажешься при смерти, и мне придется бросить тебя.

— … — Акари нахмурилась. Еще мгновение она думала, а затем, — Хочешь сказать, это будет предательство?

Вместо ответа Тору услышал вопрос, произнесенный задумчивым голосом.

— Жизнь в обмен на выполненную цель — наша мечта и то, что приносит славу диверсантам… разве нет?

— Ну… так-то оно так…


Вух!


Тору и Акари прыгнули сквозь очередную искаженную стену.

У них получилось практически одновременно.

— Если это будет ради поставленной перед тобой цели, то разве ты не должен ее выполнить?

— Ну… с моей точки зрения это, может, так и будет, но я спрашиваю насчет тебя, Акари.

Она могла стать жертвой для цели Тору.

Неужели она считает это естественным?

— Брат, ты настолько эгоистичен… хотя, нет. Может, тебе недостает кругозора, — вдруг ответила Акари.

— Что ты сказала?..

— Помнишь, ты говорил: «моя цель — чтобы тот человек достиг своей цели»? Вот и я подумала так же.

— Но ведь… это мои мысли.

— Я твоя сестра. Естественно, у нас с тобой мысли совпадают.

— …

Другими словами, для Тору «тем человеком» была Чайка.

А для Акари — Тору.

И значит…

— Эх, брат, какой же ты безрассудный, — произнесла Акари с легким намеком на сокрушенность в голосе. — Чувства берут над тобой верх, и ты несешься вперед. И, тем не менее… ты никак не можешь перестать думать, то и дело останавливаясь и размышляя. За это я тебя люблю и уважаю, но, если честно, иногда думаю, что на диверсанта ты не особо тянешь.

— … — Тору нашел в ее словах так много вещей, с которыми он мог согласиться, что не придумал ответа. — Говорят, что девушки взрослее своих парней-ровесников. Видимо, не зря…

В каком-то смысле мысли Акари оказались в несколько раз упорядоченнее, чем у Тору.

Тот вывод, к которому Тору пришел только после нахождения в плену иллюзий, Акари вывела еще очень давно.

— Что такое, брат? Я что-то не то сказала?

— Нет, ничего.

Тору улыбнулся, а затем прыгнул вместе с Акари в очередную открывшуюся дыру.


***

Скорее всего… когда-то это была крупная машина.

Но после нескольких модификаций и из-за того, что материя в несколько слоев окутывала ее, напоминая кровеносные сосуды, она совершенно утратила свою изначальную форму. Лишь несколько оставшихся колес позволяли судить о том, что именно они увидели.

Оно стояло на площадке, со всех сторон окруженной каменными стенами.

Огромное гундо, расположенное в самом центре долины.

Оно походило на гигантское сердце, и опутывающая его материя непрерывно пульсировала голубым светом. В некоторых местах меж сосудов пробивались похожие на рога выступы. Вокруг на земле валялись старые детали, видимо, ставшие ненужными после модификации машины. Из-за них возникало ощущение заброшенности.

Этой картине подходило лишь одно слово — неестественная.

Огромное сердце, бьющееся в глубине лабиринта.

Естественно, через него циркулировала вовсе не кровь, а тот самый зловещий туман, на котором держалась магия долины. Поэтому вокруг «сердца» туман был особенно плотным. Неосторожная попытка подобраться поближе явно закончилась бы попаданием под власть иллюзий.

А кроме того…

— Понятно, — сказал Тору, прищуриваясь. — Изначально это то же заклинание, что и у Чайки.

— М-м, — стоявшая рядом с ним Чайка кивнула.

Другими словами, все иллюзии «долины, из которой никто не возвращается» держались на одном единственном заклинании — крупномасштабном «Правителе». Или, по крайней мере, на заклинании того же самого типа и работавшем по тому же самому принципу. Естественно, сила заклинания и масштаб различались разительно — сказывалось огромное гундо, сделанное из машины, а также, скорее всего, гораздо более мощный магический источник.

А туман исполнял лишь две функции — среды для управления разумом и материала для создания конструкций.

Конечно же, это заклинание могло работать и как обычный «Правитель».

А именно…

— Вот уж не думал, что до такого дойдет…

— …Кажется, их около 50, — прикинула прищурившаяся Акари.

Прямо перед отрядом Тору (который только успел вступить на территорию площадки) стояло где-то 50 фигур, загораживавших проход к «сердцу».

Слабые в ближнем бою маги нуждались в защите.

Поэтому естественно предположить, что и этот маг озаботился поиском метода для борьбы в ближнем бою, подобно Чайке, нанявшей диверсантов.

Но…

— Брат, нас с тобой, Чайки… и Фредерики будет не слишком мало? — шепотом спросила Акари.

Все эти фигуры имели вид Тору, Акари, Чайки и Фредерики. Как и та вымышленная Чайка, на самом деле они состояли из материи.

— Они копируют внешний вид, но не техники, — сказал Тору, вспоминая фальшивого Альберика. — Это лишь марионетки. По отдельности они ничего собой не представляют. Вот только…

Марионетки дружно взялись за оружие.

Тору и Акари стояли со стилетами и молотами, но Чайки оказались вооружены копьями и топорами, из-за чего выглядели смешно и нелепо. Скорее всего, магия не могла имитировать гундо, и поэтому заменила его на похожее оружие. Что же до фальшивых Фредерик, они были безоружны.

— Тут, видимо, смысл в том, чтобы смутить нас?

— Смутить? Чем? — удивилась Акари.

— Ну, как бы против друзей и родственников сражаться не хочется… — начал было Тору, но… — Хотя нет. Не в нашем случае.

Сестра Тору будила его, накидываясь по утрам с молотом. Ему уже не раз приходилось с ней сражаться, и еще несколько копий его не смутили бы. С иллюзией Чайки он тоже имел дело и не ощущал никаких сомнений при виде марионетки с ее внешностью. Даже наоборот, мелкие отличия, вроде того же оружия, вызывали в нем чувство, что это фальшивые Чайки.

Ну а Фредерика наверняка с радостью бы переубивала все иллюзии Тору.

Но…

— Какой опасный враг, — неожиданно заявила Акари. — Бьет прямо в слабое место.

— Что такое? Не хочешь бить меня по лицу? — усмехнулся Тору.

Но Акари тут же покачала головой.

— Почему? Нет.

— …

— Наоборот, я сгораю от нетерпения. Не уверена, что смогу сохранить спокойствие.

— …Ясно, понятно, — Тору вздохнул, в очередной раз отругав себя за то, что ожидал от нее невозможного.

— Хотя, нет, брат, погоди-ка, — сказала Акари, прижимая левый кулак к груди, словно стараясь унять дрожь. — В твоих словах есть рациональное зерно.

— О?

— Если все они сейчас дружно разденутся…

— …Ты о чем там думаешь?

— Ну, ты можешь так возбудиться, что не сможешь сражаться, брат.

— Вот еще!

Все эти «воины» полностью состояли из материи, так что одежды у них, можно сказать, не было. Получается, они и без того голые.

— Не может быть. Если бы мой брат разделся, я… — Акари помолчала еще несколько секунд, о чем-то напряженно думая. — Придумала.

Придя, наконец, к какому-то выводу, она хлопнула в ладоши.

— Давай пока прикончим их, а затем я сделаю чучела и смогу все внимательно рассмотреть.

— …Может, лучше забыть о доверии и прикончить тебя, пока еще не поздно? — проворчал Тору, а затем выхватил комбоклинки.

Печати на ладонях коснулись печатей на стилетах, активируя расширение чувств. Тору превратился в живое оружие с клинками вместо ногтей. После использования «Железнокровия» прошло еще совсем мало времени, и в этой битве сражаться придется в обычном режиме… но это не проблема.

В конце концов, хоть «Железнокровие» и козырь, это лишь одна из техник в арсенале диверсантов. И более того, это не панацея от всех бед, способная спасти любую ситуацию. В бою против большого количества врагов важнее, например, экономить силы, нежели тратить их за считанные секунды.

Но, возвращаясь к теме…

— Чайка. Фальшивок мы возьмем на себя, — сказал Тору, глядя на то, как «солдаты» постепенно становятся вокруг них полукругом. — Твоя цель — база.

— База?

— Вон та штуковина, — Тору указал на продолжавшее пульсировать голубое «сердце».

Если эта магия работала так же, как и «Правитель», то уязвимое место «солдат» находилось не на их телах, не на материи, а в самом гундо. Если механизм удастся сломать, это моментально остановит «солдат».

Вопрос только в том, как уничтожить это «сердце».

Хоть они и находились на крупной площадке, их со всех сторон окружали стены. Рикошет от мощного заклинания мог задеть отряд Тору. Кроме того, подготовка мощного заклинания требовала времени.

Значит, рассчитывать приходится лишь на точечный удар.

И никто, кроме Чайки, не знал, куда именно нужно наносить точечный удар, когда речь идет о магическом оборудовании.

— Я понятия не имею, где у него слабое место. Ты-то разобраться сможешь, Чайка?

— Поняла, — Чайка кивнула.

— Я рассчитываю тебя… моя хозяйка.

— М-м. Справлюсь… — ответила та… а затем с улыбкой добавила, — Мой… вассал.

— Хех, — Тору слегка улыбнулся и кивнул, после чего повернулся к Акари. — Пошли.

— …Угу, — отозвалась Акари немного недовольным тоном.

Правда это «чувство» она проявила так слабо, что разобрать его смог лишь Тору благодаря своему опыту.

— …И постарайся по ошибке не ударить «оригинал», — добавил Тору с натянутой улыбкой… и Акари с кислым видом кивнула.

— …Я постараюсь.

— Погоди, что значит «постараешься»?

«Постараюсь», значит, «не обижайся, если вдруг не получится».

Или, если подойти с другой стороны, как раз те слова, которые она сказала бы, если бы рассчитывала ударить его.

— Ты что, злишься?

— Не злюсь, — сказала Акари. — Просто дуюсь.

— …

«Я ничего не понял, но о себе так не говорят», — собирался было ответить Тору…

Но в этот самый момент 50 фальшивок дружно бросились в атаку.


***

Туда-сюда. Туда-сюда. Туда-сюда.

Тору, Акари, Чайки, Фредерики.

Одноликие фигуры с умопомрачительной скоростью менялись местами, словно картинки в калейдоскопе. Выглядело происходящее комично.

— М-м… — протянула Чайка, нацеливая гундо.

Собственные клоны ее особо не беспокоили. Чайка прекрасно понимала, что она настоящая, а все остальные — фальшивые, и поэтому не боялась по ошибке задеть себя заклинанием.

Это же касалось и Фредерики.

Настоящая Фредерика осталась возле Чайки в форме зверя.

По словам Тору, он совершенно не понимал, о чем думает эта девочка, вернее, фейла, и Чайка полностью соглашалась с ним. Однако если предположить, что она им не враг, то нетрудно поверить в то, что она решила охранять Чайку.

Поэтому все остальные Фредерики тут же оказывались фальшивками, которых можно без колебаний обстреливать атакующей магией.

Проблема крылась в Тору и Акари.

Вообще, «солдаты» немного отличались от оригиналов.

Это касалось и Чаек с Фредериками. Небольшие отличия в одежде, немного другие черты лица, немного измененный рост или детали оружия. Возможно, это издержки работы тумана. Возможно, ошибки в памяти Тору, из которой извлекались образы. Но факт в том, что имитации есть имитации, фальшивки есть фальшивки, и если поставить их рядом с оригиналами, то разницу заметить нетрудно.

Но как только все они начинают двигаться, ситуация резко осложняется.

Стой они неподвижно — и Чайка без труда определила бы, где находятся настоящие Тору и Акари. При таком сравнении отличия оригиналов волей-неволей бросались в глаза.

Но сейчас они без остановки двигались среди фальшивок, мелькая в поле зрения лишь на мгновения.

И более того — хоть те «солдаты», которых Тору и Акари побеждали, и обращались в туман, вслед за этим они тут же восстанавливались. Их неживые противники обладали серьезным преимуществом — способностью бесконечно возрождаться.

Из-за этого разобрать, кто есть кто, становилось совсем тяжело.

Мешало и то, что прицел гундо еще сильнее сужал поле зрения.

— М… м-м…

Конечно же, «фальшивок» куда больше оригиналов.

Более того, Чайка целилась вовсе не в «солдат» или их оригиналов, а в «антенну» того огромного гундо, в котором, скорее всего, укрылся Симон Скания.

Шансы того, что выстрелом заденет Тору или Акари, невелики.

И, тем не менее, речь шла о заклинании, способном уничтожить металлическую антенну. Если Чайка вдруг промахнется и попадет в Тору или Акари… в лучшем случае те отделаются тяжелыми ранениями, а скорее всего, просто умрут на месте.

— М-м…

Чайка уже прочитала заклинание. Уже настроила параметры.

Оставалось лишь прочитать заклинание запуска и нажать на спуск, но…

— Что такое? Сомневаешься? — вдруг послышался голос рядом с ней.

Оборачиваться не было нужды. Говорила Фредерика.

Даже не находясь в человеческом обличье, она продолжала говорить совершенно ровным голосом, чем вызывала недоумение и когнитивный диссонанс. Казалось, будто это существо не пользуется человеческой речью на равных с ними, а попросту выучило людские повадки и смотрит на них с высоты птичьего полета.

— …м-м.

Чайка и правда сомневалась.

Хоть она и сказала, что «справится», оказалось, что действовать в ситуации, когда ее собственные действия могут тяжело ранить или убить кого-то, очень тяжело.

Конечно, у нее за плечами уже есть опыт серьезного сражения — битва с Доминикой — но в тот раз ее роль свелась к поддержке, а основная битва (или, по крайней мере, ее отыгрыш) легла на плечи Тору.

Но сейчас все по-другому. Сейчас Тору и Акари лишь выигрывали ей время.

Ключ к победе находился в руках Чайки.

— Но ведь ты вряд ли по ошибке заденешь и убьешь их, правда?

— …Согласна.

Но… но что, если заденет?

Эти мысли порождали сомнения, отдалявшие момент выстрела.

Хоть Тору и Акари говорили, что они лишь «торговцы собственной жизнью», Чайка не настолько глупа, чтобы воспринимать эти слова буквально. Как раз наоборот, она больше всего не хотела ранить их именно потому, что они так говорили о себе.

Как же тяжело… когда в тебя верят.

— И что, ты так и будешь смотреть и ничего не делать?

Ее слова не звучали, как обвинение.

Они звучали, как слова постороннего… на удивление безразличного к происходящему человека.

— …

Естественно, Чайка не собиралась бездействовать.

Потому что тогда бессмысленны будут усилия Тору и Акари, отвлекающих на себя «солдат». Пусть их противники и слабы, но вооружены и многочисленны. Диверсанты рисковали жизнями, сражаясь против них.

— Как же с вами интересно, — все продолжала говорить Фредерика, несмотря на обстановку. — С людьми.

— …

— Это ведь потому, что вы, в отличие от нас, не можете объединиться в «одно целое», так? Даже магия переноса чувств или контроля разума не даст вам доступа к сознанию, эмоциям и памяти другого. Вы никогда не можете понять друг друга до конца, и на каком-то этапе вам приходится судить о ком-либо самостоятельно.

Совершенная правда.

А затем Фредерика сказала:

— Вы называете это суждение «верой»?

— …

Чайка несколько раз моргнула.

А потом…

— Именно, — прошептала она на северном языке. — Раз они поверили в меня, то и я должна.

Она сфокусировалась на изображении в прицеле.

И затем… нажала на спусковой крючок.


***

На площадке раздался пронзительный звук, словно что-то разбилось вдребезги.

Стоявшее в самом центре мощное магическое оборудование… вернее, все торчащие из него выступы, разом перерубило у основания.

Боевая магия рубящего типа: «Потрошитель».

Тору уже приходилось ее видеть.

Заклинание с устрашающей точностью пролетело совсем рядом с ним, располовинив по пути одну из фальшивых Фредерик, собиравшуюся наброситься на него.

Сделай Тору лишь полшага, уворачиваясь от атаки или же блокируя ее комбоклинком, заклинание лишило бы его всей правой руки.

Очень опасный выстрел.

У Тору… да что там, у движений любого человека есть свои особенности.

Та же Акари прекрасно знала, как двигается Тору. Она бы сразу поняла, что атаку той Фредерики он бы не стал блокировать, а уклонился бы, отступив в сторону.

Но что насчет Чайки?

— …

Тору обернулся в ее сторону.

Она выстрелила, потому что предугадала его движения?

Или же ему просто повезло уцелеть?

— Ну… это неважно, — пробормотал Тору с натянутой улыбкой.

Результат все же важнее.

Скрестив перед собой комбоклинки, он принял ими удар молота накинувшейся сбоку Акари. Раздался звонкий металлический звук, и руки Тору немного сместились под весом. Тяжелый, резкий, искренний удар, совершенно не тянущий на «приветственный».

— Эй…

— Что такое, брат? — отозвалась Акари как всегда спокойным голосом.

— Разве я не говорил тебе не атаковать оригинал по ошибке?

— Я не по ошибке, — уверенно сказала она. — Я сознательно атаковала своего настоящего брата.

— Это еще хуже! — воскликнул Тору, но Акари и не думала убирать свой молот.

Очертания «солдат» вокруг них быстро расплывались в воздухе, а сами они распадались, распылялись и исчезали. Выстрел Чайки уничтожил часть магического оборудования, и оно уже не могло управлять материей.

— Я беспокоилась о тебе. Это предупреждение о том, что по сторонам глазеть опасно.

— Это рядом с тобой быть опасно! — еще раз воскликнул Тору и взмахнул клинками, сбрасывая молот. — И вообще, я никуда не глазел… просто ненадолго повернулся в сторону Чайки.

— Так тоже нельзя.

— С чего это?

— Мой глубокоуважаемый брат может заставить девушку забеременеть одним взглядом.

— Да нет у меня такой сверхспособности!

А пока Тору и Акари обменивались обыденными — даже слишком обыденными для них — фразами, пейзаж вокруг них резко изменялся.

Сначала разрушились каменные стены, а вслед за ними — каменный потолок, все это время висевший над их головами. Все они обратились в голубой туман, а затем и он медленно осел на землю, словно пепел от костра.

Обзор улучшался.

Стали видны небеса и отвесные каменные стены долины.

Похоже, после утери контроля машина не могла поддерживать материю даже в состоянии тумана.

— Жаль… — обронила Акари.

— Что жаль?

— Я надеялась, что хотя бы один фальшивый брат останется.

— Зачем тебе понадобился… хотя, нет, не хочу это слышать.

— Нет уж, давай я тебе расскажу.

— Молчи.

— Сначала я бы раздела его и тщательно вымыла.

— Я же сказал, заткнись.

— Затем тщательно высушила.

— Ты сушеного человека делать собралась?

— Возможность сделать легкую, компактную, мобильную версию моего брата была бы для меня эпохальным моментом.

— Тебе стоит спросить у кого-нибудь, какие моменты называют эпохальными, — раздраженно бросил Тору, поворачиваясь в сторону огромного магического гундо.

Хоть оно и лишилось возможности управлять материей, в остальном машина, служившая основой механизма, не пострадала, а значит, и засевший внутри маг должен быть в целости и сохранности.

Если у этого мага припасен еще и переносной гундо, то он все еще может сражаться.

Но…

— Что-то он ничего не приготовил…

Тору достал метательный нож и метнул его в машину.

Маленький черный клинок пролетел по прямой, попал в стену машины, с которой все еще осыпалась материя, высек несколько искр и отлетел в сторону.

И все.

Реакции не последовало. Отлетевший метательный нож перевернулся в воздухе и вонзился в землю, покрытую опавшей материей.

— Оставайтесь на месте, — сказал Тору остальным и пошел в сторону огромного гундо.

И тут…

— Тору! — послышался крик Чайки.

Послышался скрежет металла… а затем все внешние стены гундо отвалились и упали. Похоже, резкая смена климата нарушила тонкий баланс. Стальные плиты упали на покрытую материей землю, подняв в воздух клубы пыли.

— Я в порядке, — не сводя глаз с машины, Тору взмахнул рукой, предостерегая своих товарищей.

Пыль быстро улеглась, и глазам отряда Тору предстали внутренности развалившейся машины.

— Это…

…Высохший труп.

Видимо, взрослый мужчина. Возраст уже не определить.

Он полностью разложился — похоже, оказался погребен прямо внутри машины. Скорее всего, умер он уже давно. На шею намотан шнур, как у Чайки, указывающий, что он был магом.

— Что… это?

Торуподошел к трупу и опустился на колено.

Других магов рядом не было. Выходит, этой «долиной» управлял труп?..

— Тору!

Чайка подбежала к Тору вместе с остальными.

— Это Симон Скания? — спросил он, поднимаясь на ноги и оглядывая тело.

— …Неизвестно, — Чайка покачала головой с озадаченным видом.

Ну, в таком виде его и мать родная не узнала бы.

— Хм-м?.. — вновь обратившаяся человеком Фредерика выглянула из-за плеча Тору и посмотрела на труп. — А. Такие браслеты я несколько раз видела.

С этими словами она указала на браслет на левой руке трупа.

При внимательном осмотре браслет оказался армейским опознавательным знаком. Тору протянул руку и смахнул материю, обнаружив под ней восьмизначный номер и выгравированное имя: «Симон Скания».

Выходит, этот все же труп Симона Скании.

— Значит, останки должны быть где-то внутри машины? — предположил Тору и попытался было коснуться шнура, торчащего из шеи трупа, как вдруг…


— Не трогай!!! — раздался голос.


— ?!

Тору рефлекторно встал в боевую стойку.

Голос принадлежал очень нервному мужчине.

Конечно же, это был не Тору и уже тем более не Чайка, Акари или Фредерика.

Но кто тогда мог произнести…

— Не может быть…

Прищурившись, Тору осмотрел труп.

И тут между ним самим и бездыханным телом неожиданно появилась тень.

Голубая, прозрачная, похожая на иллюзию.

Возможно, оставшаяся возле гундо материя отреагировала на все еще активное заклинание. В конце концов, Чайка ведь уничтожила лишь ту часть гундо, что отвечала за распространение эффекта. Материя, оставшаяся совсем рядом с механизмом, все еще могла реагировать на магию.

— Не трогай! Не трогай! Не подходи! У-у-у, у-у-у-у-у-у-у! — вопила тень, размахивая руками и бродя вокруг трупа.

По виду она напоминала мужчину средних лет.

Само по себе его лицо казалось серьезным… но словно облаченным в маску безумия. Тору нередко приходилось слышать о людях, терявших рассудок именно из-за своей серьезности, вернее, неумения идти на уступки и компромиссы.

— Не подходи! Не подходи-и! — кричала иллюзия, продолжая бродить.

Не похоже, чтобы она пыталась хоть что-то сделать с отрядом Тору. Более того, она даже ни разу не посмотрела в их сторону.

— Этого мужика я помню, — сказала Фредерика. — Он был в одном отряде с Доминикой.

А значит… это действительно Симон Скания.

Но…

— Что это значит?

— Скорее всего… — тихо обронила Чайка. — Смерть. Подключенным.

— Думаешь, он умер во время использования заклинания?

— М-м, — Чайка с мрачным видом кивнула. — Запуск заклинания. Требует… воли. Но только запуск.

Активация магии требует воли того, кто ее применяет… а именно — живого человека.

Но мощные автоматизированные гундо могут самостоятельно потреблять топливо и поддерживать заклинание и после смерти запустившего их мага. Более того — поговаривают, что иногда обрывки, отголоски воли того мага могут застрять в них.

— Не приближайся! Не трогай! Не подходи-и! Что, что ты собрался делать со мной?! Назад! Что ты задумал?! Не трогай меня!!! Ах да, останки, ты пришел забрать останки?! Не отдам, не отдам! — продолжала кричать обезумевшая тень Симона Скании.

Хотя… возможно, он и сам был безумен.

— Он…

Тору посмотрел на высохшее лицо трупа, на котором застыла гримаса ужаса.

Он уже примерно представил себе, как умер этот человек.

Симон Скания не верил никому.

Поэтому он опустился в эту безлюдную долину… где с ним что-то случилось.

Но поскольку Симон Скания, в принципе, не доверял людям, ему некого было просить о помощи. Даже попав в беду, он не мог ни на кого положиться. Скорее всего, он убедил себя в том, что все люди вокруг него — подлецы, которые непременно предадут его.

В итоге, Симон Скания так и умер в одиночестве, не дождавшись спасения.

— Он…

— Тору…

Чайка вытащила какой-то предмет, который нашла среди механизмов.

Книга… точнее, журнал.

Чайка открыла его и принялась листать. Страницы пестрили детальными магическими диаграммами и множеством заметок.

— Все-таки… правда, — сказала Чайка, нахмурив брови.

— Правда? Что именно?

— …Хобби.

С этими словами Чайка протянула журнал остальным.

Конечно, Тору, как дилетант, совершенно не понимал диаграмм и технических пояснений… но даже он заметил слова «предательство» и «подталкивание», тут и там встречавшиеся в тексте.

— Хобби Симона Скании. Предательство. Разрушение доверия. Смотреть… и радоваться.

— Дурной вкус, как он есть, — подытожила Акари.

Похоже, Симон Скания наслаждался тем, как забредшие в долину люди в гневе и ненависти убивали друг друга, считая, что их предали.

Поэтому, и только поэтому, этот человек разработал чудовищно масштабное и проработанное заклинание, которое искало в сознании и памяти человека образы тех, кому он верил, извлекало их, создавало марионеток и разыгрывало сцены предательства… Вся сложнейшая система существовала лишь для этого.

И заклинание продолжило работу даже после смерти создателя, скармливая входящих в долину людей их же иллюзиям. В головах всех людей, что попадали сюда до отряда Тору, отпечатывались те же гложущие сомнения, что и у Симона Скании. В конце концов, они либо убивали друг друга, либо сгнивали прямо здесь, боясь выйти из долины.

Другими словами, это было проклятие недоверия.

Оно распространялось по всей долине с помощью магии и материи, заражая и губя всех людей, до которых дотягивалось.

— …

Пролистав журнал, Тору нашел в нем помимо диаграмм и заметок некое подобие дневника.

Он почти полностью состоял из слов ненависти.

В основном… к своему напарнику и жене.

Отряд, в котором состоял Симон Скания, погиб от вражеской атаки… и лишь ему самому чудом удалось уцелеть.

На них обрушили «Твердый Дождь» — крупномасштабное атакующее заклинание.

Как уже упоминали Чайка и Фредерика, «Твердый Дождь» опирался на использование материи, распыленной над необходимой территорией. Без подготовки его не применить. Значит, в отряде Симона был предатель, который погубил их, сообщив врагу маршрут.

Оставшийся в живых Симон начал искать предателя… и нашел.

Им оказался его напарник, комиссованный из-за ранения полмесяца назад.

Напарник… и изменявшая с ним Симону жена.

Решив избавиться от мешавшего Симона и заработать неплохие деньги, они продали вражеской армии информацию об отряде. Маневренный взвод Симона сражался очень эффективно, сильно досаждая врагам… и награды, которую они предлагали за информацию, с лихвой хватило бы на жизнь «молодоженов».

— Так его… — со вздохом произнес Тору. — Так его самого с самого начала предали…

Предали те, кому он доверял от всего сердца.

Сразу два человека.

И Симон убил предателей.

Но даже после этого бушевавшая внутри него ярость не утихла.

Более того — после того случая ему еще не раз приходилось видеть, как люди предают других людей.

Родители — детей. Мужчины — женщин. Мужья — жен. Друзья — друзей. Ученики — учителей. Командиры — подчиненных.

И предают, и предают, и предают, и предают.

Поэтому он окончательно перестал верить в то, что в людях есть добро.

Поэтому с тех пор ему всегда казалось, что все люди — что-то замышляющие предатели.

Возможно, именно поэтому Симон начал насмехаться над доверием в целом. Он радовался лишь тому, что разрушал узы доверявших друг другу людей…

— Ты меня не обманешь! Не обмане-ешь! — крики призрака Симона Скании все больше напоминали плач.

И при виде этого…

— Тору? — удивленно спросила Чайка, увидев, как диверсант вновь склонился над трупом.

Тору тихим голосом обратился к мертвому магу:

— Спасибо.

— ?..

Чайка и Акари переглянулись — они явно не поняли смысла его слов.

Но Тору продолжал говорить:

— Благодаря тебе я смог… многое обдумать.

А именно: что означает верить кому-либо.

Он смог привести в порядок чувства, которые до того казались ему смутными.

Конечно же, в планы Симона Скании это не входило, но…

— Пускай вера односторонняя, — заявил Тору. — Что плохого в том, что тебя обманули?

Вряд ли мертвец слышал эти слова.

Но тень Симона Скании на мгновение замерла на месте.

На самом деле это наверняка была лишь случайность, просто пауза между действиями, прописанными заклинанием. И все же казалось, что тень замерла, потому что прислушалась к словам Тору.

— То, что тебя предали — всего лишь результат.

Вера приносит свои плоды.

Ощущение того, что ты на правильном пути, столь желанное после сомнений и неуверенности.

Твердая вера позволяет без оглядки нестись прямо к своей цели.

Такое счастье трудно чем-либо заменить.

— Гордись тем, что поверил. Жалей тех, кто не смог этого сделать.

Бывает такое, что ты недостаточно хорошо подумал, не разглядел истинных намерений человека, и в результате тебя предали. Не существует же волшебной отметки «вот теперь ты достаточно обдумал, теперь ты можешь быть уверен». Поэтому полностью исключить предательство невозможно.

Но… это неважно.

Для того чтобы бежать на полной скорости, чтобы жить в полную силу, необходимо во что-нибудь верить.

Только и всего. Если вера дает тебе жить в полную силу, значит, она не напрасна. Все люди в конце концов умирают. Разница только в том, умирают ли они довольными.

— Вера — штука односторонняя. Но это не так уж плохо. Наверное.

Договорив, Тору взмахнул правым комбоклинком.

Шнур, соединявший труп с гундо, словно привязывавший призрака к этому миру, бессильно повис.

И в следующее мгновение призрак Симона Скании растаял в воздухе.


— Тору…

— …

Он не ответил на голос Чайки, вместо этого подвинув труп Симона Скании. Под высушенным телом нашелся закрытый контейнер.

Тень кричала, что не отдаст останки.

Наверное, деньги, магия и вещи стали для него всем, ведь они не могут предать.

Поэтому он всегда держал их поблизости. Так же, как Чайка держит рядом с собой свой гроб.

Тору срезал крышку острием комбоклинка.

— …Угадал.

Внутри… находилась согнутая в колене нога, запечатанная в стеклянном цилиндре.


***

Когда Альберик очнулся, то обнаружил, что застрял где-то на середине обрыва.

— Ух…

Все тело ныло от боли.

Альберик по очереди напряг каждую конечность. Все они отозвались болью от ушибов, но сломанных костей не было. Напоследок он ощупал свои ребра, однако и с ними все было в порядке.

— Где я?..

Оглядевшись, он понял, что оказался на выступавшей из отвесной стены скале.

Видимо, когда начался обвал, Альберик заскользил по наклону стены долины и в итоге застрял здесь. К счастью для него, хоть стена и была почти отвесной, скольжение и перекат по гладкой скале смягчили удар… а к несчастью, при приземлении он ударился головой, из-за чего потерял сознание.

Альберик посмотрел на свою руку и увидел, что все еще сжимает меч.

Наверное, это тоже к счастью.

— Кх…

Превозмогая остатки тупой боли в голове, Альберик поднялся на ноги и убрал клинок в ножны. Затем он смахнул с себя пыль.

— Что это значит?..

Туман… рассеялся.

Бледно-голубой туман, заполнявший всю долину, исчез. Благодаря этому хорошо просматривалось дно. Долина несколько раз петляла, и с одного места всю ее окинуть взглядом не получалось… Но, по крайней мере, Альберик понял примерные размеры и форму «долины, из которой никто не возвращается».

— Что-то случилось? — пробормотал он с хмурым видом… а затем, наконец, заметил рядом с собой тело. — …Виви?

Длинноволосая девушка-ассасин лежала на спине без сознания.

— Виви, Виви!

По ее лбу бежала струйка крови. Похоже, она, как и Альберик, ударилась головой. Рыцарь тут же протянул руки, чтобы поднять ее, но одумался и остановил себя.

Возможно, ее ранение было более глубоким и затронуло мозг. По словам Матеуса, в таких случаях неосторожными движениями можно нанести необратимый урон. Матеус разбирался в магии управления, но имел и обширные познания в медицине, поскольку та же магия могла применяться и для лечения.

— Где Матеус?..

Альберик огляделся по сторонам, пытаясь найти себе помощь, но кроме Виви рядом никого не было.

И вообще, что насчет «Эйприл»? Провалилась ли она? Если нет, то Матеус и Зита находились наверху. Сложно сказать, что случилось с Николаем и Леонардо… но и проверить невозможно.

— Что же делать? — угрюмо пробормотал Альберик.

И тут… лежавшая у его ног Виви слегка вздрогнула и открыла глаза.

— Виви!

— Г… господин Жилетт.

Виви моргнула и приподнялась.

Затем тут же приложила руку к голове и тихо застонала.

— Не торопись. Ты ударилась головой. Если честно, тебе пока лучше не двигаться.

— …

Увидев следы от крови на пальцах, Виви почему-то раздосадовано прикусила губу.

— Похоже, туман рассеялся, так что если мы немного подождем, Матеус и остальные что-нибудь придумают. А пока нам лучше оставаться здесь.

С этими словами Альберик уселся рядом с Виви.

— …Простите меня, — тихо обронила та, свесив голову.

Альберик нахмурился и посмотрел на нее.

— Хм? О чем ты?

— Я… помешала вам.

Виви казалась неподдельно раздосадованной.

Похоже, потеря сознания не давала ей покоя. Ей казалось, что она излишне утруждает Альберика, вынуждая помогать себе.

— Не говори ерунды. Ты столько раз помогала мне, и я не могу вспомнить, чтобы ты хоть когда-то мешалась.

— Но сейчас…

— Я тоже ударился головой и потерял сознание. Просто мне повезло очнуться чуть раньше тебя, — с этими словами Альберик слегка постучал себя пальцем по голове. — Два раненых человека ничего толкового тут не сделают. Вот мое решение. Могу заверить, что оно предельно объективное, беспристрастное и не связанное с моими эмоциями.

После этих слов Альберик натянуто улыбнулся.

Виви изумленно моргнула, а через секунду…

— …Спасибо вам, — сказала она, после чего вновь свесила голову.

Альберик не заметил, что ее щеки слегка покраснели. Для юноши знатного происхождения это, пожалуй, не так уж и удивительно.

— Какое странное место, — сказал Альберик. — Туман, наполнявший долину, вдруг исчез. А ведь местные жители говорили, что он висел уже несколько лет. Матеус и Зита даже предположили, что это может быть материя для заклинаний…

— Это ведь… то самое место, где исчез Симон Скания?

— Похоже на то. Скорее всего, Чайка Газ и ее последователи пришли сюда, следуя за теми же слухами. Вот только… зачем Симону Скании понадобилось это место?

— …

Виви зажала рану на голове и огляделась по сторонам.

Без тумана долина превратилась в обычное безрадостное ущелье. Из земли не росло ни единой травинки — плотный туман почти не пропускал солнечного света.

— Я слышал, он был человеком, не доверявшим никому…

— Может, он пришел сюда, чтобы умереть?

— Герой?

Эта тема уже всплывала ранее — похоже, что весь особый отряд из 8 человек, все «убийцы императора» влачили жалкое существование. Конечно, отчасти виной тому было то, что их имена публично не оглашались, но помимо этого… они казались людьми сломленными.

На первый взгляд граф Роберт Абарт вел тихую неприметную жизнь, но в разговоре с ним то и дело мелькала неадекватность… и даже некоторое отчаяние.

Неужели в особый отряд записывались именно люди с подобными проблемами?

А может… столкновение с Проклятым Императором Артуром Газом оставило на их душе незаживающие раны?

Или же… есть в их трофеях, в останках Артура Газа, нечто, что сводит людей с ума?

Как бы там ни было…

— Люди — хрупкие создания, — тихо прошептал Альберик.

— Господин Жилетт?

— И душой. И телом. Они так легко ломаются, когда что-то происходит. Герои — не исключение.

— …

— Может, и мне суждено сломаться от сущего пустяка.

— О чем вы… — Виви не договорила свою фразу.

Воспитанная ассасином, она знала о темных закоулках человеческой души даже больше, чем хотела. Она прекрасно осознавала, насколько слабы люди и насколько из-за этого эгоистичны.

Но именно поэтому…

— Господин Жилетт!!!

И тут над их головами послышался знакомый голос.

Альберик и Виви дружно подняли глаза.

По стене на веревке к ним спускался Матеус. На самом верху, у обрыва, виднелись лица Николая, Зиты и Леонардо.


— Вы в порядке? — громко спросил Николай.

— Да, в целом мы с Виви в порядке.

— Мы уже идем, оставайтесь на месте, — объявил спускающийся по стене Матеус.

Даже с такого расстояния на лицах Зиты и Леонардо виднелось облегчение.

— Виви ранена. Первым делом осмотри ее.

— Вас понял, — Матеус кивнул.

Они еще ждали, пока Матеус спустится, когда Альберик вдруг повернулся к Виви и сказал:

— Именно потому, что люди хрупкие, им приходится жить, веря в кого-то и цепляясь за что-то. Я жив, потому что мне помогает много людей: ты, Матеус, Николай, Зита и Леонардо. Это и к тебе относится.

— Господин Жилетт… — только и смогла сказать Виви, застыв с напряженным лицом.

Ее вид вызвал у Альберика улыбку, а затем он продолжил:

— Незачем этого стыдиться. Скорее, наоборот, это лжецам, которые вслух заявляют, что они живут сами по себе, никому не мешая, должно быть стыдно. Я так считаю.

— …Хорошо, — ответила девушка-ассасин, кивнула и слегка улыбнулась.

Эпилог. После предательства

«Светлана» ехала по дороге, нарушая ночную тишину тихим гулом мотора.

С учетом того, что они ехали ночью, по неровной проселочной дороге с плохим обзором, да еще и с трудом сопротивлялись сну, опасность врезаться или перевернуться выходила нешуточной… но беглецам редко удается думать о своей безопасности.

А с возможностью встречи с отрядом Жилетта в Радемио сейчас на любую опасность приходилось закрывать глаза — оторваться нужно было любой ценой.

— Уф… — вздохнул сидевший на пассажирском сиденье Тору.

На обратном пути из «долины, из которой никто не возвращается» отряд Жилетта им не встретился. Возможно… их тоже поймали и надежно обездвижили иллюзии. В идеале они могли уже переубивать друг друга… но Тору не собирался поддаваться оптимизму и забывать об осторожности.

— Тору. Устал? — спросила, склонив голову, Чайка, сидевшая в кресле водителя.

— Ну, немного.

Несмотря на то, что устать должна была и Чайка, она вовсе не казалась вялой. Даже наоборот, «Светланой» она управляла очень бодро.

— А ты как?

— М-м, — Чайка немного подумала, после чего ответила, — Выносливость. Магическая энергия. Разные.

— Так вот оно что.

— М-м.

Чайке, как магу, виднее.

Поскольку машиной может управлять только маг, Тору не мог сказать ей, чтобы она передохнула. Он мог лишь помогать ей не уснуть бесконечными разговорами, продолжавшимися уже половину ночи.

— Кстати… — начал Тору, вспоминая огромное гундо из «долины». — Ты ведь говорила, что магия после запуска может действовать и без мага?

— М-м… подтверждаю. Но передвижение. Требует подстройки.

— А-а, понял. Там работало, потому что гундо не двигалось.

Местоположение влияло на магию.

Чтобы его учитывать, требовались знания и опыт мага. Магический механизм, приводивший в движение машину, не был исключением — если управляющий им маг не будет периодически подстраивать его, он быстро остановится.

В противовес этому механизм из «долины» стоял на месте и не двигался.

Благодаря этому заклинание не развеялось даже после смерти мага и продолжало работать.

— Что-то… тут не сходится, — проговорил Тору, потягиваясь в пассажирском кресле. — Он ведь заслужил звание героя. Ему должно было хватать денег на беспечную жизнь. К тому же, у него имелись «останки». Но он замкнулся в своем недоверии и в итоге сгнил на дне долины. Хоть я его лично и не знаю… но все-таки, что же у него за жизнь была такая?

— …

Чайка промолчала.

Симон Скания — один из тех людей, которые убили ее отца… но даже Чайка наверняка прониклась жалостью к тому, как он умер.

— И вот я подумал… — продолжил Тору, глядя в ночное небо. — Чайка, ты говорила, что Симон Скания разработал ту магию иллюзий, потому что это было его «хобби», так? Но действительно ли он… наслаждался этим?

— ?.. — Чайка вопросительно наклонила голову.

— Ну… я к тому, что вдруг на самом деле…

Тору взял в руку журнал, лежавший возле него.

Тот самый журнал, который они нашли рядом с трупом Симона Скании на дне долины.

— Он хотел, чтобы кто-то однажды разрушил созданные им иллюзии?..

— Хотел?..

— Как-то слишком сложно поверить в то, что потерявший веру человек… будет лишь высмеивать верящих людей, как глупцов.

Гнев и ненависть подобны пламени.

В какой-то момент пламя становится настолько сильным… что начинает поглощать все вокруг себя, чтобы продолжать гореть. Так может, Симон Скания пытался сделать что-то с этим вихрем, бушевавшим внутри него?

Он не мог верить.

Но хотел.

— Поэтому он, скорее…

Уж не ждал ли он… кого-нибудь, кто смог бы пробиться сквозь его убеждения?

Того, кого не сломило бы предательство близкого человека, кто смог бы вновь поверить и идти вперед?

Того, кто дал бы ему поверить в само понятие веры?

Но… чем дольше он искал, тем больше сцен предательства видел. Может, в конце концов, Симон Скания попросту отчаялся в людях?

Тогда получается, что этот маг отбросил свое звание, свою славу, свои деньги ради желания вновь обрести «веру»… но, в конце концов, умер, полностью в ней отчаявшись.

— Сейчас это уже неважно. Если бы мы… встретились с ним пораньше…

Они не знали, когда умер Симон Скания. Но если бы нашли его, пока он был жив… то, может, Тору и удалось бы вывести его из отчаяния.

— Тору… добрый, — сказала Чайка, мягко улыбнувшись.

— Хм? Ты так считаешь?

— М-м. Не похож. На диверсанта.

— …Мне Акари уже что-то в таком духе говорила.

На самом деле, Тору себя добрым не считал.

Просто он думал, что если бы оказался на месте Симона Скании, то не смог бы этого вынести. В какой-то степени он тоже знал, каково это — ощущать жажду мести и терять надежду. Поэтому он мог представить себе мучения Симона.

— Смерть в доверии или смерть в сомнениях… — прошептал Тору, глядя в ночное небо. — Смерти все равно не избежать, но я хочу умереть, гордясь тем, что поверил.

— …

— Ну да ладно.

Тору пожал плечами.

Что было, то было. Незачем оплакивать скорбь мертвеца.

— Тору.

— Да?

— …Иллюзии. Мы с Тору. Вдвоем... — Чайка вдруг склонила голову и покраснела.

— Э? А. А-а, — Тору почесал щеку и неловко улыбнулся. — Так ты это видела? Ох, прости, не бери в голову.

Она говорила об отношениях Тору и Чайки внутри иллюзии.

Подготавливая нужного спутника, которому Тору бы безоговорочно доверял, иллюзия остановила свой выбор на сценарии любви Чайки и Тору. Почему не на Фредерике — понятно, а Акари она, видимо, не выбрала потому, что предательство возлюбленной ощущается больнее, чем предательство сестры… или же дело просто в том, что и Симона Сканию предала супруга.

Но это была всего лишь иллюзия.

В реальности их с Чайкой ничего не связывает… наверное.

— Я. Ни за что. Не. Пре…

— Немыслимая же история, правда? — перебил Тору Чайку, не заметив ее шепота. — Чтобы мы вот так с тобой, да?

— М-м?

Фиолетовые глаза Чайки удивленно моргнули.

— Уж что-что, а это полный бред.

— …

— Ей бы, иллюзии, подобрать сценарий пореалистичнее.

— …

— Ну, может, Акари на ту роль не годилась. А Фредерика и вовсе первым делом заявила, что убьет меня. Вот ты по методу исключения и осталась.

С учетом того, что Тору полностью купился на эту «нереалистичную» иллюзию, слова его звучали как оправдание.

Но…

— Чайка?

— …

В какой-то момент она повернулась вперед и наморщила лоб.

Похоже, настроение у нее испортилось.

— Что такое?

— …

Чайка продолжала молчать и дуться.

— …Ничего не понимаю.

Нельзя понять другого человека. А уж мужчине женщину — тем более.

Но… верить — можно.

Не сбрасывая на человека всю ответственность, а отвечая самому.

Верить ради самого себя — это замечательно.

Поэтому…

— Односторонняя, значит…

Ну и пусть.

Наоборот, так в ней даже больше смысла.

«Наверняка слова Хасумин означали именно это».

Продолжая смотреть в ночное небо, Тору слегка улыбнулся.

Послесловие

Здравствуйте, это романист Сакаки.

Спасибо, что прочитали третий том «Чайки — принцессы с гробом».


Планирование нового романа протекает по одному из двух сценариев.

Первый — когда я беру один из тех прототипов, которые регулярно придумываю, и доделываю его до плана романа.

Второй — когда я начинаю с требований к жанру и элементов истории, заданных редактором и главредом, и придумываю к ним вселенную, персонажей и сюжет.

Чайка относится ко второму случаю.

Поэтому…

— Сакаки-сан. Мы ввели основных персонажей, теперь нужна история, которая углубит их узы!

— Углубит узы, говорите?

— Да, углубит!

— Но ведь во втором томе уже была серьезная битва (невозможная без уз)!

— Нужно еще глубже!

— Мы что, дно океана нащупать пытаемся? (И вообще, узы кого с кем?)

— Нет.

И вот как-то так мне и пришлось засесть за историю, которая углубляла бы узы.

Вот только как это, углублять узы?

У людей есть вредная привычка привязываться к словесным понятиям и ошибочно полагать, что одних только слов достаточно, чтобы передавать мысли. Я тоже иногда о чем-то задумываюсь и неправильно толкую слова.

Так вот… «узы» — это связи, а «углублять» — это укреплять.

И вот я подумал, что людей друг с другом в конечном счете связывает «доверие».

А затем я начал задумываться над тем, что значит «верить».

На самом деле, я не очень люблю слово «верить».

Уже не помню, в каком романе прочитал фразу: «Когда человек говорит другому: «я верю, что ты справишься», он почти никогда не берет на себя ответственность в случае неудачи». Поэтому мне кажется, что «вера», на самом деле, дело весьма безответственное.

Ее даже можно рассматривать, как отказ думать.

Разве слова «потому что я верю» не перечеркивают сомнения и подозрения, не сужают поле зрения? Все ведь знают, что вера может перейти в фанатизм, так не потому ли, что «вера» —лишь красивое слово, прикрывающее отказ от раздумий? Можно даже сказать, что она позволяет не сомневаться в совершенно безумных обоснованиях собственных действий, которые сторонний наблюдатель ни за что не поймет.

И в то же время, с другой стороны, нереально прожить всю жизнь, не веря ни в кого и ни во что.

Трудно представить, что человек, подозревающий абсолютно всех, может быть счастлив.

И поэтому… трудно провести линию между плюсами и минусами «веры».


Когда я писал первый том «Чайки», то позаимствовал состав главных героев (три человека + дракон) и базовую структуру (путешествие беглецов) у другого своего произведения, «ScrappedPrincess»… кажется, я уже говорил об этом. Так вот, первым названием той книги (которое, естественно, отклонили), было «ResponsibleTrust».

То есть «ответственное доверие».

Вот те раз.

Похоже, что и мне, спустя десять лет, пришло время вернуться к своим истокам.


Вот примерно с такими глубокими мыслями я и писал этот том.

И к какому выводу я, в конце концов, пришел, вы можете прочитать в нем сами.


И последнее.

Как всегда благодарю своего редактора М-сана и иллюстратора Наманику ATK-сана.

И всех, кто держит эту книгу в руках. (А тех, кто ее купил, а также купил прошлые тома, я вообще боготворю.)


Что же, увидимся в следующем томе.

Послесловие команды

От arknarok (перевод)

Доброе утро.

По забавному стечению обстоятельств я долгое время работал одновременно над 3 томом Чайки и 1 томом Становления Героя Щита, двумя произведениями, где одну из первых ролей играет тема доверия и предательства. Но где Щит занимает понятную и привычную позицию «предательство нельзя ни понять ни простить», Чайка выбирает другой путь.

Не могу сказать, что согласен с автором в той позиции, которую он занял, но, по крайней мере, оказалось интересно подумать на тему того, почему я не согласен и какие контраргументы смог бы привести. Может, подумать на засыпку над моралью истории захочется и вам. Мне было бы очень приятно. Автору, наверное, тоже.

Традиционные спасибо Бурде, Изенику, Руре и читателям. Редактирование, наконец, догнало перевод, так что в будущем релизы будут не такими быстрыми, но я постараюсь выдерживать пристойную скорость.

До встречи!


От Бурда (редактор)

Привет всем.

Ну вот мы добрались и до конца 3 тома. И тут все так же продолжается традиция: гнетущий пролог и убийственная 1 глава. Видимо, автору это нравится.

Вообще, том получился довольно своеобразным. Такое развлекательное начало под конец превратилось в размышления о доверии. Что есть доверие, и как человек к нему относится. Вопросы, над которыми можно рассуждать и размышлять очень и очень долго. Автор высказал свою точку зрения по этому поводу. Соглашаться с ним или нет, решать уже вам. А еще он довольно неплохо показал, кем может стать человек, утративший веру в других.

Но к черту эти размышлизмы!

Я негодую, что не экранизировали горячие источники. Такое вырезали! Гады! И вообще, этот том в экранизации порезали и переврали сильнее остальных. Непонятно, что их не устроило. Даже призрака не показали, плак. Акари продолжает радовать, выдавая перл за перлом. Впрочем, как и всегда. И просто отлично, что к ней присоединилась Фредерика. Чую, этот тандем будет веселить меня еще очень долго.

Дальше нас ждет Красная Чайка. Ура, я таки этого дождался. Конечно, быстро это прочитать не получится, но мы постараемся сделать все как можно скорее.

И еще меня радует, что у Аркнарока уменьшилось количество ошибок (мне меньше работы, мвахахахаха). Мои наставления не прошли даром)))

Отдельное спасибо за выявления косячков, что я оставил. Порой, при таком количестве текста некоторые моменты мозг воспринимает как нормальные (особенно, если редакт идет вечером, что почти всегда и бывает).

Что ж, мы нашей маленькой бригадой продолжим преподносить вам приключения Чайки и ее друзей, так что увидимся в 4 томе!

Пока!

Примечания

1

"Да за кого вы меня держите?!" Простите, не удержался (прим. ред.)

(обратно)

Оглавление

  • Пролог. Предательство, с которого все началось
  • Глава 1. Среди скал
  • Глава 2. Долина, из которой никто не возвращается
  • Глава 3. Туман, плетущий вымыслы
  • Глава 4. Награда за доверие
  • Эпилог. После предательства
  • Послесловие
  • Послесловие команды
  • *** Примечания ***