Литературная Газета 6274 ( № 19 2010) [Литературная Газета] (fb2) читать онлайн

Живи добрей, страдай неприхотливей

Первая полоса

Живи добрей, страдай неприхотливей

Евгений РЕЙН

Великая человеческая печаль заключается в ранней смерти Иосифа Бродского. И сейчас, спустя четырнадцать лет после его смерти, в русской поэзии неизменно продолжает ощущаться некая пустота. Поэзия вроде бы продолжается, но она стала похожа на заводь, на дне которой бьют несколько десятков ручейков. Больше у этой заводи нет главного течения, а потому выплыть на стрежень невозможно. Происходят разнообразные мутации, самого разного пошиба: талантливые, симпатичные, второстепенные, графоманские, – но если бросить плот, связанный из тяжёлых брёвен, то его никакая сила по течению не потащит. Видимо, так и должно быть после того, как окончилась миссия такого выдающегося поэта, каким был Бродский. Нам остаётся ждать какого-то иного большого явления или даже не явления, а какой-то идеи, которая со временем образовала бы это новое течение.

Бродский прошёл несколько очень отчётливых этапов, причём в юности эти этапы у него довольно часто сменялись. Потом он уже сформировал свой собственный стиль. Однако последние, скажем, двадцать – двадцать с чем-то лет у него таких этапов не было. Менялись всякого рода настроения. Но сердцевина, в смысле идеологии, и техника уже были однажды созданы, и он их, на мой взгляд, практически не менял. А вот в молодости, он, как Пикассо, прошёл довольно быстро несколько периодов, которые друг на друга совершенно не похожи.

Когда я с ним познакомился, а это был сентябрь 59-го года, он писал такие стихи, которые потом сам же терпеть не мог и, я думаю, никогда бы не напечатал. Он был тогда совсем молодым человеком, ну, может быть, и не молодым для поэзии, потому что поэзия – удел молодых, но ему было уже восемнадцать-девятнадцать лет, и он больше всего увлекался модернистской западной поэзией – околореволюционной, потому что никакую другую у нас в те времена не переводили.

Это были Назым Хикмет, Пабло Неруда, Яннис Рицос. С точки зрения европейца, западного человека, это были очень большие поэты. Неруда и Рицос – нобелевские лауреаты, и они, видимо, действительно большие поэты, хотя мы знаем их в переводах. Иосиф был их явным подражателем, хотя и Неруда, и Хикмет, и Рицос, и окружающие их поэты все писали свободным стихом. Иосиф же в это время почти не использовал свободный стих, он писал нормальные русские стихи, регулярным стихом, с рифмой, от этих стихов мало что осталось. Я даже затрудняюсь сейчас привести какой-то пример, но параллельно он писал своих «Пилигримов».

Приблизительно полгода, год спустя в его поле зрения, видимо, попали советские поэты 20-х годов: Тихонов, Багрицкий, Сельвинский, и его поэтика сильно изменилась, он не стал стопроцентным подражателем, но он резко отошёл от этого своего переводного модернизма и стал писать иначе. «Воротишься на Родину, ну что ж…» или «Не забывай никогда, как плещет в пристань вода». Однако, по всей видимости, его это тоже мало устраивало. Он искал что-то другое, искал и нашёл.

Я прекрасно помню момент, когда это случилось. Это было седьмого ноября 61-го года. У нас был удивительный приятель, который уже умер, – Борис Понизовский. У Понизовского была квартира на Коломенской улице в Ленинграде. И наша компания часто там собиралась. Мы собрались по поводу седьмого ноября, хотя никто из нас седьмое ноября, естественно, не отмечал, просто удобный случай для того, чтобы поболтать и выпить. И кто-то из моих московских приятелей, Валя Хромов или, может быть, это был Лёня Чертков, приехал из Москвы и привёз машинописные перепечатки поэм Цветаевой. (В те времена было заведено, что на ноябрьские праздники ленинградцы ездили в Москву, а москвичи – в Ленинград.) Это были «Поэма Конца», «Поэма Горы», «Царь-девица» и «Крысолов». И эти поэмы они передали мне, причём я должен был их вернуть дня через три, когда приятели уезжали обратно в Москву. И так как прочесть эти поэмы каждый из нас за столь короткий срок не успевал, то мы собрались у Понизовского и, попивая сухое винцо, стали их там читать вслух с листа. И, наверное, на Бродского это произвело громадное впечатление. Он подошёл ко мне и сказал, что умоляет меня дать ему на одну ночь всю пачку Цветаевой. И я ему на одну ночь эту пачку дал. И, видимо, это так совпало с умонастроениями Бродского в тот момент, что он сделал решительный поворот в сторону Цветаевой.

Немедленно в его стихах стала проявляться цветаевская техника, с её таким витым, верёвочным стихом, со всеми цветаевскими настроениями и идеями. И приблизительно в это же время он задумал поэму «Шествие», которая чрезвычайно похожа на Цветаеву, особенно на «Крысолова», буквально во всех отношениях. От конструкции, введения отдельных персонажей, самой техники стиха до максималистских, цветаевских идей. Это цветаевское влияние, оно очень обширно и значительно в творчестве Бродского, однако в таком чистом виде оно проявилось главным образом в поэме «Шествие». К этому времени он уже как бы созрел для того, чтобы создать нечто своё, и в некоторых его стихах, скажем, 61—62-го годов, это отчётливо проявляется. Им ещё владеют такая цветаевская энергия, цветаевский звук, мелос, но стихи уже можно считать вполне «бродскими», если можно такой термин употребить.

В этом смысле очень характерен «Рождественский романс», который Иосиф мне написал на день рождения. Там доминирует найденный им лирический напор, всепобеждающий звук, и он уже смешан с такими метафорическими открытиями, которые лежат в основе будущей поэтики Бродского. Приблизительно тогда же он стал открывать для себя такие вещи, которые очень важны для его последующего развития, но которые ещё в стихах мало воплощались. Он говорил, в частности, что вся русская поэзия замешена на французской, что со времён пушкинской плеяды мы все так или иначе связаны с французской поэзией, сам Пушкин связан с Шенье и Парни. А дальше, во второй половине века, наши поэты связаны – с Верленом, Рембо, Бодлером, именно они оказали такое подавляющее влияние. Под их влиянием писали первые символисты: Анненский, Брюсов, Сологуб. Он считал, что это влияние фактически исчерпано, что на этом поле почти нечего делать, но зато мы прошли мимо англо-американской поэзии, которая, на его взгляд, гораздо значительнее и интереснее, чем французская.

Тогда же, как признак его интереса к англоязычной поэзии, появилась «Большая элегия Джону Донну», это косвенно связано с тем, что шли разговоры о том, чтобы сделать переводную книгу «елизаветинцев» и Джона Донна. Бродский даже вёл какие-то переговоры на этот счёт, он много об этом думал, пытался переводить, но, в общем, сделал немного, стихотворений пятнадцать. Когда он уже собрался в эмиграцию, то есть практически через десять лет, издательство «Наука» заключило с ним договор на книгу стихов Джона Донна и поэзии его круга, которая должна была выйти в серии «Литературные памятники». Он этот договор подписал, но переводы не выполнил, так как уехал и уже больше этим не занимался.

Он вообще был замечательным читателем: если углублялся в какую-то сферу, то всегда умел из этой сферы что-то для себя извлечь. Так, одно время он переводил поляков (в основном Галчинского), и это тоже, я думаю, как-то на него повлияло. Но самым внимательным, решительным образом он прочёл английскую поэзию в ссылке, в деревне, куда ему прислали антологии английской и американской поэзии. И вот, когда он прочёл эти такие совершенные, с большим пониманием отобранные книги, в нём и завершился некий процесс формирования его поэзии. И произошло это в деревне Норенская, где он написал замечательные, на мой взгляд, большие свои стихи: «Новые стансы к Августе», «Два часа в резервуаре», «Старому архитектору в Риме» – и немало других.

Если их внимательно посмотреть, там уже есть практически весь Бродский. Он только ещё не перешёл к крайней мизантропии и к такой серой палитре своих стихов, которая появилась у него впоследствии. Но уже и образность, и его личная философия были в этих стихах проявлены. Другое дело, что это ещё он излагает при помощи неких стилизаций на основе немецкого филистерства, как в «Двух часах в резервуаре», или на основе европейской натурфилософии, как в «Новых стансах к Августе». Там ещё есть достаточно светлые краски, от которых он потом совершенно отказался. Вернувшись из ссылки, он иногда пишет такие стилизованные картинки, вроде замечательного стихотворения «Стихи на смерть Т.С. Элиота». Но это, по сути, перевод стихов Одена «На смерть Йетса», просто Иосиф как-то его переписал на другой тематической основе.

После ссылки он прожил в Ленинграде больше шести лет. За это время им довольно много написано, причём основные стихи, я думаю, – «Разговор с небожителем», «Речь о пролитом молоке», целый ряд лирических стихов («Я обнял эти плечи и взглянул») и большая, как бы отдельная книжка – незаконченная – «Школьная антология». И эти стихи уже абсолютно лишены сколько-нибудь оптимистического взгляда – он переходит к абсолютно подавляющему минору. Как-то он сам сказал, что для него главная философская мысль – это шутка Светлова, слишком известная, чтобы её здесь цитировать.

Несмотря на юмористический цинизм этого высказывания, оно действительно имеет определённые основания – после ссыльных лет Бродский становится тем мизантропическим и как бы одноцветным поэтом, каким мы его знаем; причём практически нигде себе не изменяет. Иногда он пишет какие-то такие забавные стилизации, вроде «Нового Жюля Верна» или поздней поэмы «Представление», но и там шутки довольно саркастичны и злы и никакого просвета в этих стихах нет.

Другое дело – «Двадцать сонетов к Марии Стюарт». С одной стороны, это опять же некая стилизация, игра с историческими реалиями времён Марии Стюарт, но с другой – как раз в «Двадцати сонетах…» есть какая-то теплота и как бы ностальгическое переживание, но они тоже сделаны без утепления образа Марии Стюарт, в стилизованном варианте… Хотя в описании ленинградского кинотеатра, где шёл послевоенный фильм «Мария Стюарт», иногда появляются какие-то тёплые чёрточки: «…в чьей плюшевой утробе / приятнее, чем вечером в Европе» – да, есть какое-то утепление; тем более что для Бродского это одновременно и обращение к его постоянной музе Марине Басмановой – там явно просвечивает какая-то параллель. Но тем не менее это безрадостные стихи.

Любопытно, что ко мне эти стихи попали анонимно: мне кто-то положил в почтовый ящик «Двадцать сонетов к Марии Стюарт». Бродский просто присылал свои вышедшие на Западе издания с какой-нибудь часто анонимной оказией, потому что почта вся досматривалась.

Кстати, была ещё одна забавная история. Однажды году в 77-м приходит ко мне почтальон и вручает мне огромную бандероль. Из Варшавы. Открываю – там лежит какой-то огромный курс ветеринарии «Как лечить животных». Я ничего не понимаю: почему из Варшавы? К чему мне ветеринарная книга величиной в половину моего письменного стола? Решил сначала, что это розыгрыш какой-то. У меня уже были такие опыты. Но, слава богу, я её открыл. В этой книге было вырезано углубление, в котором лежал двухтомник Бродского. И его наш КГБ не поймал…

Со временем Бродский вообще становится стопроцентно безрадостным поэтом, в его стихах всё более и более проявляются элементы необарокко, так как он обладал замечательно изощрённым зрением, он умел вытащить метафору из любого положения, из любого слова. И хотя все эти метафоры или минорны, или злоязычны, или презрительны, но тут нет какого-то всемирного наплевательства. Он и по отношению к себе почти всегда выступает с такой отрицательной краской. Вот вспомним, как он себя описывает: «Кариес, седина, стыдно где…» – значит, он себя вполне заносит в тот серый минорный пейзаж, который он создаёт, глядя на наш мир. Причём он делает вещи, не очень принятые в поэзии, особенно в русской, в частности, то, что он пишет о своей возлюбленной в стихотворении «Бюст Тиберия», впрочем, как уже сказано выше, он и себя описывает в таких иронических и очень сниженных тонах.

Вообще описываемый им мир – это мир такой сумеречный, пессимистический, не оставляющий никакой надежды. Иногда вдруг проявляется какая-то крайне редкая позитивная черта, причём она звучит довольно стильно именно потому, что это в его поэзии – большая редкость. Вот в стихотворении «На своё сорокалетие» он пишет: «Только с горем я чувствую солидарность» – и это едва ли не единственный позитивный элемент. Даже когда он пишет стихи по поводу смерти своей матери и смерти отца, тут нет никакого, я бы сказал, погребального торжества – так сказать, никаких элементов надрыва. Несомненно, что своих родителей он очень любил (особенно отца), что он был с ними сердечно и душевно связан. Но, когда дело доходит до стихов, изобразительный, словесный, лексический ряды чрезвычайно притушены. И я помню, как мне он однажды сказал: «Вы все, – он имел в виду русских поэтов и, наверное, меня в их числе, – вы все привыкли рвать на себе рубашку, а я предпочитаю бормотать». И это справедливо. Мы действительно довольно часто берём такие высокие ноты – одни меньше, другие больше – и иногда даём петуха, чего у него совершенно нет.

После переезда в Америку, особенно в первое время – в 70-е годы, – изобразительность в его поэзии всё больше и больше усложняется. Он находит необыкновенно странные, но удивительные метафоры, которые, даже если их буквально не понимаешь, тебя до некоторой степени гипнотизируют. В этом смысле я очень ценю цикл «Часть речи»: небольшие стихи, написанные, видимо, где-то году в 73–74-м. «…И при слове «грядущее» из русского языка выбегают мыши…» Почему мыши? Но действительно, когда ты проникаешь в эти стихи, они становятся художественно очень убедительными.

В смысле многослойности, многозначности текста Бродский был гениально одарён своего рода таинственными способностями, одарён фрейдистскими приёмами, где не требуется буквального, немедленного объяснения образу, однако он тебя убеждает и становится поэтически состоявшимся. И таких стихов очень много. Весь цикл «Часть речи» – поэма «Колыбельная Трескового мыса», «Венецианские строфы», «Лагуна» и многое-многое другое – всё это замечательные достижения. Тогда ещё им владело, несмотря на весь негативизм, желание создать художественное произведение.

Я думаю, что где-то к концу 70-х, началу 80-х годов Бродского покидает стремление к созданию, построению вещи, и его негативизм становится ещё темнее. Он пишет стихи, отмеченные крайней подавленностью, в которых предстаёт совершенно ужасная картина мира сумеречного, прогнившего, полумёртвого, отрицательного; вокруг него как бы не мир, а морг.

И если он иногда отходит от этого и пишет какие-то, я бы сказал, большие ёрнические произведения, такие вот стилизации, вроде «Представления», или у него есть совсем маленькая поэмка «Назначение» – это такие явления чёрного юмора, весьма злого, саркастического и даже цинического.

Может быть, именно поэтому в последние годы он уже просто почти не пишет стихи; если посмотреть в собрание сочинений, то он, который мог за год написать несколько тысяч строк, за последние четыре-пять лет оставил совсем немного стихотворений.

Тут нельзя забывать, конечно, что он многие годы прожил под знаком смерти, что у него было три операции на открытом сердце, несколько инфарктов, что он мог умереть в любую минуту – как это, собственно, и случилось.

Надо ещё сказать, что его поэтический облик, в общем, сильно отличается от его реального, житейского облика.

В узком кругу он был человек очень добрый. Ему более всего был чужд богемный уровень доброжелательства, когда мы все друг друга поощряем, говорим какие-то хорошие слова: «ты гений, старик» и так далее, – но на самом деле это мало что значит. Все озабочены только своими делишками. Он не был таким человеком. Если он кого-то любил, если ему что-то нравилось, то он всеми возможными способами помогал, не жалел своего времени. «Я любил немногих, однако сильно…» При этом он, конечно, уклонялся от многих людей, которые его, что называется, доставали, но это естественно. Тем более что очень многие из них были людьми малоодарёнными, просто пытающимися использовать его в своих интересах.

Но, видимо, в нём был и момент моральной опустошённости, чему очень, в общем, соответствует его судьба. Ранние гонения, бедная жизнь, измены возлюбленной, предательство друзей, расставание с родителями и необходимость выжить в новой среде, в эмиграции, – всё это требовало какого-то жёсткого и отстранённого взгляда на вещи. И он где-то в душе этот отрицательный цинический взгляд, безусловно, хранил, и некоторые корни его поэзии именно из этого душевного слоя и произросли. Кроме того, как человек очень литературный, связанный с какими-то литературными явлениями, он выбрал, я бы сказал, такую объективистскую поэзию. Не лирику, даже в наилучших мировых образцах, а латинскую поэзию, особенно Горация, Катулла, позднюю латинскую поэзию – Тибулла и Проперция, и английскую поэзию с уже упоминавшимся Джоном Донном, и более позднюю поэзию англо-американскую, Одена, которого он так любил, Элиота – то есть поэзию не лирической экспрессии, а некоего внутреннего объективизма. Он создал довольно много теорий, которые защищают его позицию, прежде всего о первенстве языка, но и здесь мы сталкиваемся с тем, что объективистская стихия языка, которая не имеет лирических проявлений, а является структурой объективной, она также сводится к поощрению вот этого минорного взгляда на жизнь. В этом и заключается новация Бродского, а не в том, что он писал длинной строкой или любил переносы.

И потому подражать Бродскому – ещё безнадёжнее, чем подражать Гумилёву, Цветаевой, Маяковскому или… онегинской строфе. Поскольку главное в его поэзии – это её сердцевина, выношенный негативный философский взгляд, сопряжённый с гениально отточенной метафорикой, с умением создать образы, не буквальные, а самодостаточные в своей чисто художественной ткани. Поэтому можно сказать, что он поэт необарокко, что вот именно это нагромождение изысканных темнот, которые всё-таки стоят все на своём месте, которые не терпят провалов в никуда, и есть абсолютно совершенное, законченное явление – Иосиф Бродский.

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 3,0 Проголосовало: 2 чел. 12345

Комментарии: 19.05.2010 11:22:06 - Ivan Isaakovich Ivanov пишет:

сварливо

не был Рицос нобелевским лауреатом. Сеферис брал, Элитис брал, Рицос - не брал.

19.05.2010 03:35:00 - Леонид Серафимович Татарин пишет:

ПАНЕГИРИК

Очень похоже на экспромт А. Дементьева на очередном юбилее у Иосифа Кобзона:

"Без Кобзона нету песен у России.

А без песен и России нет!"

Ещё А.П. Чехов давно сказал:

"Евреи в любой стране ведут себя так, будто коренного населения вообще не существует".

Умный, хороший народ евреи!

Но СИОНИСТЫ - опасное явление для цивилизации.

(обратно)

Как НТВ двух генералов оскорбило

Первая полоса

Как НТВ двух генералов оскорбило

ТЕЛЕВОЙНА

А ВЫ СМОТРЕЛИ?

На седьмой день после торжественного празднования 65-летия юбилея Великой Победы канал НТВ выдал свежий «фантастический триллер» об истории Великой Отечественной войны и судьбах её героев – «Победитель победителей». В передаче, которую авторы позиционируют как «документальную», нанесено открытое и откровенно лживое оскорбление семьям генералов Потапова и Лукина. О них, попавших в фашистский плен с тяжёлыми ранениями, стойко прошедших муки ада на земле и восстановленных в правах по возвращении, ТВ до сих пор молчало. Вспомнило впервые, не пожелав встретиться с родными, ничего не прочитав о командармах в обширной военной литературе и прессе, но заручившись свидетельствами «писателя и историка» Дмитрия Фоста.

В 1945 г. их освободили союзники, предлагали остаться на «свободном демократическом Западе», не то на Родине их ждёт Сибирь… И тут отказались! Были отправлены на самолёте в Москву.

По буйной фантазии Дмитрия Фоста Сталин «срежиссировал» возвращение генералов так, чтобы автобус, доставивший их в столицу, остановился у поворота на Лубянку… Пусть струхнут и присмиреют! В автобус вошёл «красивый офицер-кавказец и приказал: – Потапов, на выход с вещами!»

По версии Фоста, генералу Потапову в плену ампутировали ногу, и, выходя из автобуса, он выронил костыль, который кавказец не подумал помочь поднять. А ведя инвалида кремлёвской дорожкой, громко щёлкнул затвором пистолета. Генерал решил, что его тут и расстреляют, и со страху… обмочился. Камера, представьте, показывает зрителям разыгранную актёрами сцену: по одинокой ноге в сапоге катится предательская струйка…

Был бы жив крутой нравом генерал – не поздоровилось бы ни Фосту, ни руководителям НТВ!

А дальше, как гнусно фантазирует Фост, генерала заводят на заседание политбюро и Сталин, указывая на сырые галифе, говорит с усмешкой: «Нехорошо получилось, но спасибо вам за защиту столицы в 41-м!» И расцеловывает вконец смущённого командарма.

Дмитрий Фост трагически комментирует, как оскорбляет его, бывшего военного, такое издевательское и уничижительное отношение Сталина, конечно, считавшего себя «победителем победителей», к настрадавшимся героям.

А вот как на самом деле проходило возвращение военачальников на родину, по рассказам вдовы генерала Потапова Марианны Фёдоровны, возмущённой измышлениями НТВ, но по возрасту не способной выдержать судебную волокиту за честь мужа.

…О командующем 5-й армией Юго-Западного фронта генерале Михаиле Ивановиче Потапове, боевые действия которой сыграли огромную роль в срыве гитлеровского блицкрига, пишут с уважением в своих воспоминаниях его соратники: маршалы Жуков, Рокоссовский, Москаленко, генерал армии Штеменко – и противники: Гудериан и Гальдер.

Разбирает с восхищением его военные операции в книге «Блицкриг» английский военный историк Алан Кларк, цитируя приказы Гитлера «во что бы то ни стало разгромить 5-ю армию».

В первые дни войны она контратаками отбрасывала врага за границу СССР на 7–8 км, но не имела поддержки с флангов. В упорных боях сдерживала натиск противника с 22 июня по сентябрь 41-го, пока шла масштабная эвакуация людей, оборонных и других предприятий с Запада на Восток. «Оборону армии под командованием генерала Потапова противнику прорвать не удалось, – вспоминает К.К. Рокоссовский. – Только с вводом дополнительных сил враг смог потеснить правый фланг и обойти её». Пришлось сдать Киев и отступать дальше, с отчаянными боями.

В середине сентября командарм был контужен, потерял сознание, взят в плен, доставлен в штаб Гудериана. Под рюмку коньяка гитлеровский танковый стратег задал мучивший его, впервые встретившего яростное сопротивление, вопрос: «Готов ли русский народ вести войну в случае, если армия отступит до Урала?» Потапов твёрдо ответил: «Да, он будет оставаться в состоянии моральной обороны, а Красная армия будет продолжать сопротивление».

Фашистский следователь после допросов генерала оставил запись: «В качестве пленного держался достойно». (Стенограммы допросов после Победы были прочитаны в Кремле.) Потапов, как и многие другие пленённые советские генералы, наотрез отказался сотрудничать с фашистами и с предателем Власовым.

Освобождённые американцами из плена генералы праздновали День Победы в Париже, на сердечном приёме у де Голля. Французы сшили им тёмно-синие пальто и кители цвета хаки, но без знаков отличий. Генералы надели ордена – немцы не стали отбирать их из чувства уважения перед воинами, верными присяге.

На московском аэродроме их пересадили на другой самолёт и отправили в Сибирь, как и пугали союзники, в фильтр-лагерь. Но вскоре вернули в Москву. Жили уже в приличных условиях в Голицыне, и оттуда их вывозили на допросы. Об этом времени генерал Потапов рассказывал жене неохотно и без особых подробностей, но доподлинно известно, что после семимесячной проверки органами НКВД командарма направили на курсы при Академии Генерального штаба, а затем назначили помощником командующего 6-й мотомеханизированной армии в Забайкальском военном округе. В 1947-м он, сорокалетний вдовец, женился на молодой актрисе Марианне Модоровой, родился сын. В 1954-м генерал вновь стал командующим 5-й армии, пусть без него, но дошедшей в 1945 г. до логова врага.

Он ушёл из жизни в 1965 г. в звании генерал-полковника на посту первого заместителя командующего Одесским военным округом. На боевом посту. До последней минуты жизни!

Но откуда фантастическая версия главного оракула передачи Фоста об ампутированной ноге, о страхе до «обмочения»? Вероятно, страстное желание опорочить полководцев заставило «склеить» судьбы двух героических людей – Михаила Ивановича Потапова и Михаила Фёдоровича Лукина, храбро защищавшего путь к столице под Смоленском. Лукин попал в плен с тяжёлым ранением в ногу, которую ампутировал немецкий хирург. Это командарму Лукину Сталин говорил: «Спасибо за Москву!» Только и Лукин на заседании политбюро не был и «со страху» ничего не творил. Зато, выйдя в отставку по состоянию здоровья в 1946 г., написал прекрасные военные мемуары. А в 1993 г. посмертно получил звание Героя России.

Но ни воспоминания самих генералов, ни оценка их боевой деятельности соратников и противников, ни рассказы их здравствующих родных не интересны энтэвэшникам, как и вообще суровая и честная правда о войне.

Как же много работы предстоит Комиссии по противодействию фальсификациям о Великой Отечественной войне при президенте РФ…

Ольга ЖУКОВА

P.S. Если авторы фильма «Победитель победителей» столько лжи насочиняли об известных генералах, то можно представить, насколько тенденциозно, антиисторично и лживо всё, что они рассказали о послевоенной судьбе простых солдат, побывавших в плену, а также инвалидов войны. От последних не «очищали» города, где они побирались, а их спасали, собирая в специальных домах, где их хотя бы кормили и лечили.

televed@mail.ru ¹

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 4,0 Проголосовало: 4 чел. 12345

Комментарии: 19.05.2010 14:12:22 - Александр Борисович Самойлов пишет:

НТВ как был откровенно антироссийским каналом, так им и остается. Стыд и позор. Надеюсь, когда введут ответственность за умышленное искажение исторической памяти, на них обратят внимание в первую очередь.

(обратно)

Укротительница времени

Первая полоса

Укротительница времени

ЮБИЛЯЦИЯ

Голос и пластика Багиры. Харизма Комиссара из «Оптимистической трагедии». Царственность Елизаветы Тюдор, сыгранной на сцене родного Театра армии. Гуманизм и человечность «странной миссис Сэвидж», с успехом существующей сегодня на тех же подмостках. Наконец, фантастическая энергия, уверенность в себе, верность однажды и навсегда избранной сверхидее – подобная той, что демонстрировала Мария Захарченко, одна из героинь замечательной телевизионной «Операции «Трест»…

В эти дни создательница этих и многих других незабываемых образов Люд-мила Ивановна Касаткина отмечает знаменательный юбилей. И хотя актриса никогда не скрывала своего возраста, перед нами, несомненно, тот самый случай, когда мы вслед за великим Станиславским громко кричим: «Не верим!»

Моложавая, победительная, всегда уверенная в себе, Касаткина сумела «ук-ротить» не только массу сложнейших образов в театре и на экране, но, кажется, и само Время. С чем, равно как и с красивой датой, мы её от всей души поздравляем!

«ЛГ»

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 5,0 Проголосовало: 1 чел. 12345

Комментарии:

(обратно)

Не забудьте подписаться на «ЛГ»!

Первая полоса

Не забудьте подписаться на «ЛГ»!

ТРЕТИЙ ВЕК с ЧИТАТЕЛЯМИ

Во всех почтовых отделениях продолжается подписка на 2-е полугодие 2010 г.

Подписные индексы «ЛГ»:

• По Объединённому каталогу «ПРЕССА РОССИИ»: 50 067, 34 189, 84 874, 11 717.

• По каталогу Российской прессы «ПОЧТА РОССИИ»: 99 168, 99 703, 99 468.

Редакция объявляет акцию для подписчиков: «Подпиши друзей на «Литературку»!

Для участия необходимо оформить 5 подписок на второе полугодие 2010 г. в период с 20.05.2010 г. по 20.06.10 г. и прислать нам копии оплаченных подписных абонементов.

Каждый участник акции получит в подарок выпущенную «ЛГ» книгу «Московский год поэзии».

Каждый третий, приславший 5 подписных абонементов, получит в подарок книгу Юрия Полякова «Гипсовый трубач: дубль два» с автографом автора.

Имена победителей акции будут опубликованы на страницах «ЛГ» № 27.

Подписные абонементы присылайте: по факсу: 8 (499) 788-01-12; по электронной почте: raspr@lgz.ru ² ; почтой: 109028, г. Москва, Хохловский пер., д. 10, стр. 6

Обязательно укажите свой контактный телефон!

Справки по телефону: 8-(499) 788-01-12.

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 5,0 Проголосовало: 1 чел. 12345

Комментарии: 19.05.2010 08:20:07 - дмитрий велиев пишет:

спасибо за ваще передачу,передача в точку.Было бы ране организовано я тоже бы обратился

(обратно)

Московский вестник

Первая полоса

Московский вестник

Московский метрополитен в свой 75-й юбилей провёл несколько праздничных акций. Станция метро «Кропоткинская» на одну ночь была превращена в большой концертный зал, где перед зрителями подземки выступил камерный оркестр «Кремлин». В поезде «Акварель» Арбатско-Покровской линии демонстрировались репродукции картин художников-акварелистов из коллекции ГМИИ им. А.С. Пушкина. На станции «Выставочная» Филёвской линии состоялось открытие выставки «Париж–Москва».

В московском театре «Мастерская Петра Фоменко» состоялся предпремьерный показ спектакля «Алиса в Зазеркалье» в постановке Ивана Поповски. По-видимому, героиня Кэрролла собирается обосноваться в столице довольно прочно: по некоторым данным, другие столичные театры тоже намерены обратиться к бессмертному произведению английского парадоксалиста.

В этом году акция «Ночь музеев» официально проводится в России в четвёртый раз. В одной только Москве в ночь с 15 на 16 мая для посетителей распахнули свои двери почти 150 музеев, арт-галерей и выставочных залов. Причём совершенно бесплатно. Однако в пределах нашей необъятной Родины эта международная акция (впервые она была устроена в Берлине ещё в 1997 году) имеет свой колорит. О некоторых особенностях ночных экскурсий по музеям обеих столиц читайте в следующем номере «ЛГ».

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345

Комментарии:

(обратно)

Я научу вас Родину не любить

События и мнения

Я научу вас Родину не любить

ОЧЕВИДЕЦ

Анатолий МАКАРОВ

Сочувствую оппозиционным журналистам. Комментируя прошедший День Победы, им очень хотелось этот великий праздник скомпрометировать, вульгарно говоря, облажать (прошу прощения, синонимы приходят на ум ещё более вульгарные), однако возникало, видимо, подозрение, что публика к такому свободомыслию без берегов всё же не готова. Поэтому приходилось деликатничать, прибегать к эвфемизмам.

Откликаясь эхом по известному радио, пламенная публицистка, она же главный редактор непримиримого журнала с демонстративно английским названием, никак не могла попасть в правильный тон. Чему мешала весьма условная, так скажем, осведомлённость в затронутом вопросе. Например, рассуждая о «лейтенантской» прозе, она почему-то назвала среди её авторов Юрия Казакова, на войну не поспевшего и славу стяжавшего совсем в другом жанре. А замечательный фильм Петра Фоменко об эшелоне-госпитале, снятый по повести Веры Пановой, по неведомой ассоциации связала с именем Юрия Германа.

Скажете, досадные мелочи. Однако вполне характерные для общей авторской концепции. Сформулировать её чётко по упомянутой причине публицистке долго не удавалось. Наконец формулировка была вроде бы найдена.

У войны нет чёткой определённой правды, разродилась в итоге обтекаемой сентенцией комментаторша. Я, было, подумал, что она имеет в виду тот очевидный факт, что у каждого, даже выдающегося явления всегда есть оборотная сторона. Увы, трудно не согласиться. Упорно повторенное во второй и третий раз, данное умозаключение убедило меня, что речь шла совсем о другом, о том, что, по убеждению ортодоксальной оппозиционерки, из Победы советского народа над фашистскими оккупантами вообще нельзя сделать ни одного сколько-нибудь однозначного нравственного вывода.

Как же так, возмутился я, переходя на личности, неделикатно и прямолинейно. Разве не факт, что, если бы победили гитлеровцы, моей радикальной коллеги, скорее всего, просто не было бы на свете, поскольку её почтенных родителей, надо думать, в связи с нацистской доктриной наверняка сожгли бы в газовой печи?

Принципиальная публицистка позволила себе быть выше каких-то личных обстоятельств. Ей важно было доказать, что празднование юбилея Победы не имело никакого отношения к надеждам и чаяниям ветеранов, к народным нуждам и понадобилось исключительно власти в целях саморекламы. Довод безотказно демагогический, фальшиво популистский и опровергаемый без особого труда. Можно сколько угодно кривить губы по поводу эстетических перекосов и погрешностей прошедших торжеств, но не замечать, как они растрогали миллионы людей, как доставили, может быть, последнюю в жизни радость старым солдатам, как одним лишь звучанием фронтовых песен сплотили на мгновение разведённые историей поколения, может человек либо бессердечно равнодушный, либо тот, кому его политическая ангажированность окончательно застит глаза.

Теперь о своекорыстном расчёте властей. При Сталине, как известно, празднование Дня Победы незаметно упразднили, 9 Мая перестало быть выходным и вообще в ранге памятных дат оказалось приравнено к Дню мелиоратора или в лучшем случае железнодорожника. Значило ли это, что вождь народов пренебрегал своим авторитетом? И как вы думаете, отвечало ли такое циничное забвение самого святого и самого трагичного в судьбе народа потребностям народной души? Людям не позволяли ни порадоваться на миру, ни погоревать от всего сердца, и, по логике нынешних либералов, такую практику следовало бы распространить и на сегодняшний день. Главное, чтобы у власти не было повода совместить энтузиазм площадей и улиц с государственным пафосом.

Кстати о вожде и учителе. Исторические драмы необходимо изучать и осмысливать, тем самым их преодолевая, а не просто предавать забвению с помощью шаманских заклятий. Хуже другое: подозреваю, что с либеральной точки зрения все, кто плакал и пел на площадях, кто танцевал под «Синий платочек» на сквере возле Большого и понапрасну надеялся встретить хоть кого-нибудь из однополчан, все до единого невольно подпадали под категорию сталинистов. По меньшей мере ревнителей былого державного величия. Ведь заявила же неистовая Валерия Ильинична, что крымчане, почитающие Севастополь городом русской славы, суть коллаборационисты. Интересное замечание. В былые годы, путешествуя по Крыму, я бывал свидетелем тому, как 9 Мая без официального приглашения и понуждения, исключительно по велению сердца тысячи людей подымались на гору Митридат, чтобы по древней традиции справить тризну по незабвенному керченскому десанту и помянуть всех погибших на пропитанной русской кровью Крымской земле. Так вот, ныне в свете новейших геополитических концепций всех их – и павших, и живых – следует облить презрением. Истинного уважения и преданности достойны, видимо, лишь такие защитники демократических свобод, как каратели из дивизии СС «Галичина».

Это не ирония. Это констатация того несомненного факта, что пути либерального мировоззрения разошлись не с каким-то там крикливым квасным патриотизмом, а с нормальным чувством Родины, с болью за неё, с желанием ей добра, с пониманием некоторых особенностей её существования.

Скажите, кто-нибудь слышал во время ностальгических гуляний какие-нибудь хамские ксенофобские заявления? Кому-нибудь под влиянием праздничного куража пришло в голову посетовать на то, что в сорок пятом не дошли до Ла-Манша? Даже сугубо прозаические милицейские сводки отмечают удивительную бесконфликтность отдыхавшей душою толпы. Откуда же тогда берутся бесконечные вздохи по поводу великодержавных амбиций? Почему европейски ориентированные экономисты то и дело ставят нам в пример то Словению, то Словакию, то Эстонию, то Литву? Ничего дурного не хочу сказать об этих ухоженных благословенных странах, учиться вообще не грех ни у кого, наивно, однако, требовать, чтобы Россия удовольствовалась бы милой провинциальной участью, чтобы русские при всех исторических передрягах и потрясениях утратили своё самоощущение народа с особой миссией и судьбой. Оно зачастую обременительно для них самих, оно почти никогда не облегчает им жизни и всегда осложняет их бытие, но обижаться на него глупо, ибо оно равносильно национальной российской идентичности. И вот ведь что интересно: если бы не оно, если бы в русском сознании возобладало скромное и осмотрительное смирение ординарного европейского народа, кто бы тогда спас человечество от идейных и расовых чисток?

Суровая армейская муштра нередко оправдывается с ухмылкой необходимостью научить новобранцев любить Родину. Похоже, либеральные прапорщики ставят себе целью научить нас Родину не любить.

Точка зрения авторов колонки может не совпадать с позицией редакции

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 4,7 Проголосовало: 3 чел. 12345

Комментарии:

(обратно)

Съезд суверенизаторов

События и мнения

Съезд суверенизаторов

ОПРОС

В мае исполнилось 20 лет со дня открытия 1-го Съезда народных депутатов РСФСР. Для России и всего СССР это было без преувеличения историческое событие – после решений, принятых этим съездом, распад Советского Союза стал неминуемым.

Сергей БАБУРИН, ректор Российского государственного торгово-экономического университета, участник съездов народных депутатов РСФСР:

– Значение съездов народных депутатов СССР и РСФСР до конца не осознано нашим обществом. На мой взгляд, это была уникальная попытка соединить советские и земские традиции народовластия. Люди из народа избирались для принятия решений, которые определяли будущее страны. В результате деятельности съездов народных депутатов РСФСР страна получила многопартийную политическую систему, началось становление постоянно действующего парламента. Напомню, уже первый Съезд избрал постоянно действующий Верховный совет, Конституционный суд, принял решение об учреждении поста президента России и назначил президентские выборы.

Я убеждён, что съезды народных депутатов положительно отразились и на современном обществе. Именно на них был смягчён формат ваучерной приватизации, удалось не допустить полного разрушения основ российской экономики в начале 90-х. Нам, депутатам, удалось заложить законодательный базис социально ориентированного рынка.

Нас часто упрекают в том, что мы не смогли сохранить СССР и даже способствовали его распаду принятием Декларации о национальном суверенитете России. Но обращаю внимание, что за ратификацию Беловежских соглашений проголосовал Верховный Совет, а на Съезде народных депутатов этот вопрос вопреки конституции не был рассмотрен. А значит, решение о ликвидации СССР формально до сих пор не имеет легитимности.

Декларация о государственном суверенитете РСФСР, один из ключевых документов, принятых на 1-м Съезде, по существу – ядро всех политических решений. Давая историческую оценку этому документу, необходимо помнить, в какой общественной атмосфере он принимался. Настроение российского общества было взвинчено заявлениями об отделении Прибалтики, Грузии, Молдавии. Разгорался конфликт между Арменией и Азербайджаном, взрывоопасная ситуация сложилась в Таджикистане. И в этом контексте декларация стала защитной реакцией основной части населения РСФСР.

Да, мы провозгласили приоритет российских законов над общесоюзными. Но это был вынужденный шаг, вызванный абсолютной недееспособностью союзных органов власти.

Кстати, почему-то все забывают, что в декларации краеугольным камнем заложено и жирным шрифтом написано, что РСФСР существует как правовое государство в составе обновлённого СССР.

Были, конечно, допущены и ошибки. Но даже избрание Ельцина после многочисленныхтуров голосования было продиктовано желанием дать нашему отечеству нового лидера, который бы заменил Горбачёва, неспособного остановить надвигавшуюся на страну катастрофу.

Первому и последующим съездам не хватало понимания, что за спорами о капитализме и социализме можно потерять страну. Именно поэтому я был одним из инициаторов создания патриотической фракции «Россия».

Сергей КАРА-МУРЗА, философ, политолог:

– Принятие 1-м Съездом народных депутатов России Декларации о суверенитете стало одним из важнейших шагов к развалу Советского Союза. Именно народные депутаты впервые нарушили принцип всенародной собственности на всё достояние СССР. Одновременно с российской декларацией готовились такие же и в других союзных республиках, в том числе и в автономных, например в Чечено-Ингушской АССР. В них присутствовали практически те же формулировки, которые должны были узаконить ликвидацию единого государства и единой народной собственности во всех измерениях.

До сих пор ещё нельзя однозначно сказать, почему же депутаты общероссийского съезда, большинство из которых были честные люди, пошли на такой шаг. Скорее всего, это говорит о глубоком культурном кризисе всего нашего общества, который не преодолён до сих пор. И то, что многие виновные в развале СССР по-прежнему управляют страной, – признак того, что это очень плохой тип кризиса, когда господствующая элита начинает верить в мифы, которыми она охмуряла массы.

Александр ШАТИЛОВ, заместитель директора Центра политической конъюнктуры:

– Выборы народных депутатов 1-го Съезда РСФСР были практически первыми состязательными выборами в СССР. Поэтому и депутатский корпус получился такой неудобный для власти. Во многом он соответствовал настроениям общества, духу перестройки, духу реформирования.

До самого конца 1993 года он сохранял фрондёрский настрой. Именно съезды народных депутатов отражали конъюнктуру момента, занимались пересмотром ранее незыблемых ценностей. И, конечно, трудно переоценить их роль в плане реформирования советской системы, выработки новых основ государственности.

Другое дело – многие проекты остались нереализованными. В частности, тот же проект Конституции под редакцией Олега Румянцева, который оказался никому не нужен после октября 1993 года.

Съезд, конечно, стимулировал процесс распада СССР, в частности принятием Декларации о суверенитете. Другое дело, что СССР на тот момент уже дышал на ладан. В первую очередь потому, что выстраивался он как идеологическое государство. Когда же роль компартии и центрального руководства ослабла, появились тенденции к сепаратизму и развалу всей государственной машины. Поэтому я не стал бы преувеличивать роль депутатов в крахе СССР.

СУММА ПРОПИСЬЮ

Сегодня уже не важно, что было главнее – яйцо или курица. Стал ли главной причиной развала СССР сепаратизм национальных окраин или принятие Декларации о государственном суверенитете народными депутатами РСФСР… Важнее то, что русский народ, который всегда был стержнем многонациональной Российской империи, а потом и Советского Союза, уже не хотел или не мог нести на себе нелёгкую миссию державности. Собственно, именно это и показал съезд его избранных представителей.

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345

Комментарии:

(обратно)

Не стреляйте в футболистов!

События и мнения

Не стреляйте в футболистов!

СПОРТ

Мир готовится наблюдать за мундиалем – чемпионатом мира по футболу, который через месяц впервые пройдёт в Африке. А именно – в Южно-Африканской Республике.

Даже уличные фонари в сегодняшнем Йоханнесбурге выполнены в форме футбольных мячей. Всё футбольное изобилие южноафриканского мегаполиса венчает игла телевышки, на которой нанизана невероятных размеров копия мяча. Но до сих пор в кассах остаются нераскупленными сотни тысяч билетов. А ведь во время предыдущих чемпионатов заветный билетик трудно было отыскать уже за полгода до начала, и главной проблемой оказывалась борьба со спекулянтами.

– Тенденция очень печальная, – констатируют футбольные чиновники. – Мы хотим увидеть праздник и фотографии переполненных стадионов, а на данный момент складывается такая ситуация, что на некоторых матчах трибуны едва ли будут заполнены наполовину. – Причины они видят в мировом экономическом кризисе, избалованности европейцев, их нежелании тащиться на край земли…

Но как всё-таки хочется южноафриканцам мирового праздника! Как стремились они к нему, как старались! Без авралов вовремя возвели великолепные арены, поправили кое-где широкие автобаны, пронизывающие вдоль и поперёк всю страну, отремонтировали и реставрировали сотни первоклассных отелей.

Люди здесь сегодня открыты, доброжелательны, с удовольствием рассказывают о своей стране, сделавшей за два десятилетия скачок от расовой дискриминации к демократии. Играющие рядом цветные и белые детишки – сегодняшняя обыденность Йоханнесбурга – воплощённая мечта лауреата Нобелевской премии мира Нельсона Манделы, отсидевшего почти тридцать лет в тюрьме за борьбу с апартеидом. К слову, в его доме в негритянском пригороде Соуэто, откуда три с половиной десятилетия назад начались массовые выступления чернокожего населения за равноправие, сейчас детский сад. Я подошёл к калитке и достал фотоаппарат. И тут же навстречу бросились улыбающиеся малыши. Безбоязненно позировали перед объективом, что-то наперебой лепетали незнакомцу, пытались даже угостить кусочками яблок. Воспитатели спокойно наблюдали со стороны за явно несрепетированным действом.

Всё это происходило рядом с Музеем южноафриканской революции – хмурым официозным тёмно-коричневым зданием, напичканным жуткими чёрно-белыми снимками полицейских расстрелов студентов и погромов июня–августа-76. «Разрулили» тогда апартеид, по мнению здешних жителей, американцы с западными европейцами, заставившие белое меньшинство пойти на коренные политические и социальные реформы. Правда, «разрулили» так, что одно время после отмены апартеида пришлось защищать уже белых, десятками тысяч превратившихся в беженцев. Африканеры старшего поколения (потомки британцев и голландцев, колонизовавших в XVII веке эти места) и сейчас ворчат: мол, белые работают, а чёрные только слоняются по улицам. Именно так отреагировал на мой вопрос, почему будним днём в центре Йоханнесбурга не видно «бледнолицых», пожилой водитель нашей машины.

Есть множество бросающихся в глаза деталей, явно свидетельствующих о том, что не всё так здорово в «королевстве» южноафриканском, как описывают в рекламных буклетах туристические компании. Тот же великолепный парк «Голд Риф Сити» с сотнями всевозможных аттракционов, музеев, торговых центров и ресторанов опоясан мощным многометровым забором, увенчанным сплетённой колючей проволокой, через которую пропущен ток. А ещё – широченным бетонированным рвом глубиной в два с половиной метра. И это далеко не всё. На КПП круглосуточно дежурят многочисленные секьюрити.

Подобную картину пришлось наблюдать везде: возле современных комьюнити и в бедных чёрных районах. «Колючка», каменные заборы, толстенные решётки на окнах фешенебельных коттеджей и крохотных хижин, банковских офисов и университетов… Местные сопровождающие деликатно намекали, мол, того, по ночам лучше от отеля далеко не отходить, а в негритянские кварталы и вообще самостоятельно не соваться.

И всё же праздничность и размах предстоящего спортивного действа не почувствовать трудно. И хочется верить, что всё пройдёт без эксцессов, подобных тому, что произошли на недавнем Кубке Африки по футболу, когда футболистов обстреливали экстремисты.

Вадим ДОЛГАНОВ, ЙОХАННЕСБУРГ

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345

Комментарии:

(обратно)

Подкоп

Дискуссия

Подкоп

ТАЙНЫЕ ХОДЫ

Какой путь выберет Белоруссия под напором «мягкой силы» с Запада

Валерий БАДОВ

«…Сближение трудовой копейки с действительной ценой товаров увеличивает благосостояние, – утверждал русский экономист Михаил Аничков (1900 г.), – от кого бы ни исходило такое сближение – от частной инициативы… или от государственной политики. Такой экономический порядок, дескать, ведёт к «сильнейшему и непосредственному подъёму производства, к увеличению национального богатства вследствие повышения покупной силы населения».

Аничков словно бы схватывает самую суть экономического уклада Беларуси сегодня. На простом, житейском уровне сближение трудовой копейки с действительной ценой товаров чем поверить? Да хотя бы ценниками минских супермаркетов. Всё, молочное и мясное, отменного качества и по умеренным ценам. По производству молока на душу населения Беларусь на четвёртом месте в Европе. А по «бульбе» – картофелю, само собой, на первом. Отечественная одежда, обувь, трикотаж, добротные и недорогие, соперничают на потребительском рынке с импортными. А ведь из местного сырья – только лён и кожи.

Показатель объёма ВВП на душу населения с 2002 по 2008 год в Беларуси возрос в 5 раз. Добавим к этому развитые социальные фонды. По статистике ООН, Беларусь по уровню развития человеческого потенциала опережает Россию. А по уровню образования – Великобританию и Германию.

Когда Александр Лукашенко в 1994 году принял президентские полномочия, средняя зарплата в республике упала до ничтожных 30 долларов. Экономика была ни жива ни мертва. Казна пуста. Ни тебе накоплений, ни кредитов. Идти на поклон к менялам из МВФ? Так ведь это кабала и неволя заведомые. Метаморфоза, происшедшая в годы выхода из кризиса белорусской экономики, не была никаким «чудом». Попросту лукашенковская модель хозяйства оказалась на удивление стойкой. Ныне, когда белорусская модель стала зрелой, резко проявилось отличие её от российской.

По самой сокровенной сути, у белорусов народное хозяйство. Прибавочный продукт не прикарманивают самозваные олигархи, а перераспределяет государство. Крупными госпредприятиями с миллиардными рыночными оборотами управляет наёмный менеджмент. В Беларуси нет крупной буржуазии. Зато частная и акционерная собственность развита. Госкапитализм – стержень экономики, а вектор – социальное рыночное хозяйство. А ведь каких только небылиц и напраслин о характере белорусской экономики не наслышались мы! Якобы в Беларуси попрана свобода предпринимательства. Немцов выдумал несуразицу, будто белорусские госпредприятия – «советские монстры» работают «на склад». А распределение ресурсов – по «карточкам» и прочий вздор.

Самые «глубокомысленные» злопыхатели, признавая, что рост ВВП у соседей почти вдвое опережает российский, говорили: погодите радоваться, сама-то «нерыночная» модель – тупиковая.

Грянул мировой экономический кризис. Стали рушиться рынки Европы и Америки. Вот тут в самом деле и настал «момент истины» для всех постсоветских экономик. Украина одним махом потеряла треть ВВП. В соседней Литве, незадачливой падчерице Запада, экономика не упала навзничь лишь благодаря срочным миллиардным субсидиям из казны ЕС. А белорусам нагадали, что им в одиночку уж точно не выдюжить. Шутка сказать: экспортная зависимость их экономики свыше 60 процентов! Положение создалось и впрямь чрезвычайное.

«Цыплят» выпало считать на Международном экономическом форуме в Минске. И что же? Падение ВВП в России – 10 процентов, а белорусская экономика удержалась на уровне 2008 года. И это после 32 кварталов непрерывного 10-процентного экономического роста!

Беларусь по международной классификации теперь вошла в первую четвёрку стран, которые больше других продвинулись в создании благоприятного правового и делового климата для ведения бизнеса. По этому показателю республика стремительно переместилась со 115-го на 58-е место в мире.

«ИНОСТРАННЫЙ КАПИТАЛ ОХОТНО ПОЙДЁТ…»

При росте ВВП в Беларуси в 2,5 раза его энергоёмкость не возросла, а снизилась кратно. Это и есть инновационная экономика, не мечтательная, а всамделишная. Обновление происходит по всему фронту экономики и в городе, и на селе.

Спрашивают иной раз, почему урожайность зерновых в передовых белорусских хозяйствах в лучшие годы доходит до 100 центнеров? Ответ: потому что всё – от элитных импортных семян до агротехники – новое, наукоёмкое и денег стоит немалых. Однако государство твёрдо держит сторону земледельца, защищает его от рисков, а не поощряет перекупщиков и ростовщиков, как на обедневшей Смоленщине.

Развеян миф о «нерыночности». В доказательство тому иностранные инвестиции в Беларусь резко возросли и достигли уже 16 миллиардов долларов. На инвестиционном форуме в Минске представлено около ста инновационных проектов общей стоимостью в 6 миллиардов долларов.

Доверие иностранных банкиров и инвесторов зародилось не на пустом месте. А всё потому, что в Беларуси происходит неспешная и осмотрительная либерализация. Не двери нараспашку, а шаг за шагом, без утраты госконтроля, метаморфоза всего экономического уклада. Сняты жёсткие ограничения, такие как «золотая акция» в распоряжении государства. Доля иностранного акционера может составить теперь не 25, а все 50 процентов. Всё это вместе и повлекло приток иностранного капитала, технологий, ноу-хау. Цель – выйти на новый, более высокий уровень конкурентоспособности.

«Иностранный капитал охотно пойдёт в страну, где ему придётся находить применение наряду с капиталом туземным. Примером могут служить Соединённые Штаты, – подмечал уже упомянутый дореволюционный русский экономист Аничков. – Иностранный капитал пойдёт в то государство, где развито казённое хозяйство». И, напротив, избегает тех стран, где его плохо защищают законом да вдобавок изнуряют непомерными налогами и поборами.

РОДИЧИ-АНТИПОДЫ

Одна страна – две системы, два суверена. Как Китай и Гонконг. Материковый Китай – госкапитализм, однопартийная система, главенство стратегических интересов Поднебесной над коммерческими выгодами частных компаний и индивидов, будь они хоть миллиардерами. И мы видим, что это двуединство живёт, приносит выгоду Большому Китаю.

Почему бы Пекину, если уж наместника британской короны в Гонконге давно и след простыл, не присоединить Гонконг к КНР на правах, к примеру, провинции Хайнань? В пекинском Политбюро на это не польстятся. Потому что Гонконг, такой как есть, «буржуазный» и космополитичный, выгоднее для экономического преуспеяния и могущества Поднебесной. И потом, пекинские товарищи понимают, что в Гонконге обитают уже другие китайцы, которые сто лет проходили выучку в культурной деловой среде западного мира. Напрасно было бы их стричь под одну гребёнку с выходцами из маоистских сельских коммун. Потребуются десятилетия, чтобы всё срослось.

Ханьский прагматизм – урок нам, великороссам. Потому что хоть, по меркам истории, и не так давно мы с белорусами разошлись в Беловежской Пуще, но тип общества, экономики, ментальность людей уже разнятся. Весь уклад жизни в суверенной Беларуси имеет глубокие различия с российским. И во многом мы уже антиподы, если речь не о славянской душе, а укладе экономики, образе жизни, живой социальной ткани общества.

И в этом нет ничего предосудительного. Они, белорусы, родичи нам, православные, выбрали другую дорогу. По трезвому разумению, нам сегодня торопиться воссоединяться в одно государство не след, но и дальше расходиться по сторонам – грех, опрометчивость.

Каков бы ни был сегодняшний раздор, два народа желают жить в согласии, свободно торговать и продвигать Таможенный союз. И вместе крепко держать щит на Буге, где НАТО подступило уже вплотную. Следует унять неврастению вокруг Союзного государства, зазря «разочаровываться» и попрекать друг друга.

Один народ – две системы, два союзника-суверена. Чем не взвешенная основа согласия? Общее оборонное, экономическое, гуманитарное и культурное пространство – вот что следует беречь как зеницу ока. Мировой экономический кризис сулит всё новые невзгоды для наших экономик.

Между тем публичный раздор Москвы и Минска всё накаляется. Коли нет складу-ладу между «начальством», охлаждение невольно происходит и в низах. Статистика уже подметила, что горячих поборников воссоединения в единое государство поубавилось по обе стороны. Слышны голоса: что проку в таком Союзном государстве?

Белорусы сетуют, хоть и не ставят нам всяко лыко в строку, что российская бюрократия не держит слово, срывает договоры и компромиссные решения, которые касаются выживания предприятий-смежников, взаимного доступа товаров на рынки, таможенных препон… Эти камни преткновения в ущерб обеим сторонам, а выигрывает третья сторона.

Вопреки досужим домыслам Союзное государство – не бумажная, а работающая институция. С 1999 года по 2008-й взаимный товарооборот Беларуси и России вырос в 5 раз и достиг, на максимуме, 34 миллиардов долларов. Сердцевина нашего экономического сотрудничества – отрасли машиностроения и высоких технологий.

ПРЕДОСТЕРЕЖЕНИЯ УОРРЕНА БАФФЕТА

Известный американский финансист Уоррен Баффет утверждает, что страна с постоянным и растущим дефицитом торгового баланса будет колонизована быстрее путём скупки кредиторами её земель, недвижимости и активов за долги, чем путём завоевания. Дескать, за расточительство, жизнь не по средствам придётся расплачиваться следующим поколениям Америки.

Не маячит ли в перспективе такая долговая «ловушка» перед Беларусью? Есть предложение прибегнуть к специальной финансовой технологии Баффета с валютными сертификатами, чтобы этой опасности миновать.

В самом деле, хотя экономика Беларуси лучше справляется с кризисом, чем российская, её ахиллесовой пятой остаётся внушительный дефицит внешнеторгового баланса. До мирового кризиса проруху в казне пробили запредельные цены на импортируемые энергоносители и подорожавшие чёрные и цветные металлы. Нефть белорусы покупают у российских компаний по полной рыночной цене, а газ – по договорной, но тоже высокой. Если бы не качественный сдвиг в энергосбережении, дела у соседей пошли бы совсем худо. Мировой кризис удешевил энергоносители, но теперь у белорусов другая незадача – резкое падение мирового спроса.

Существуют два выхода: первый – резко урезать траты бюджета, социальные статьи и госинвестиции, второй – иностранные займы. Первый для социальной доктрины, исповедуемой президентом Лукашенко, заказан. А второй, долговой, – неисповедим и опасен.

Беларусь все годы бурного экономического роста развивалась на внутренние накопления и начавшийся не так давно приток иностранных инвестиций. Внешний долг оставался незначительным. Но, почуяв, куда ветер дует, Запад сменил гнев на милость. МВФ расщедрился на миллиардные долларовые кредиты Беларуси. Эмиссары ЕС завлекают Минск в «Восточное партнёрство» – в пику России.

Итак, «данайцы» уже тут, на минском подворье, а высокопоставленные либералы в Белокаменной вообразили, что вот и пришёл час навязать «строптивому» Лукашенко роль должника-вассала. Запад явно замышляет увести Беларусь от России, но не тотчас, а исподволь, с годами, используя долговую ловушку и описанную Баффетом мистерию отрицательного платёжного баланса.

На мой взгляд, Кремлю не стоит искушать судьбу, испытывать на разлом лояльность верного и единственного нашего союзника. Безрассудство – ставить на карту геополитические интересы России, лишь бы только приструнить младшего партнёра и союзника.

В размолвке Москвы и Минска явно проглядывают «уши» российских олигархов, положивших глаз на белорусские ценные нефтехимические активы.

ДАНАЙСКИЕ ДАРЫ

«…В начале 90-х годов многие западные экономисты предсказывали, что госпредприятия останутся пережитком XX века. Они ошиблись. Госпредприятия вовсе не исчезли, они процветают и во многих странах стремятся выйти за собственные границы, особенно в товарном и энергетическом секторах».

Это выдержка из доклада Национального разведывательного совета США «2025 год: мир после кризиса». Нам-то уши прожужжали, что государственный капитализм и госсобственность на крупные промышленные активы пагубны и «неэффективны». Что государство всегда никудышный собственник и управленец.

Думается, аналитическим оценкам американского разведсообщества стоит доверять. И провинциализм, лукавство и суесловие наших доморощенных «монетаристов» в очередной раз посрамлены. Такова и красная цена всем кривотолкам о «никчёмности» и бесперспективности белорусской модели экономического развития. В докладе Разведывательного совета США есть и такое примечание: «Правительства, которые в значительной степени руководят экономикой своих стран, зачастую заинтересованы в том, чтобы участвовать в промышленной политике».

У таких, нелиберальных, правительств претворяются, дескать, государственные планы по расширению своей экономики и «подъёму по лестнице добавленной стоимости к высоким технологиям». Вот по этой винтовой лестнице и поднимается белорусский государственный менеджмент.

Все многолетние попытки Запада «свалить» Лукашенко не удались. «Оранжевую» или «васильковую», в местном колорите, революцию на деньги и «огниво» зарубежных спецслужб запалить не вышло. Массовка «демократической оппозиции» так и осталась прибежищем маргиналов. Здравый смысл белорусов возобладал.

И наступил черёд «мягкой силы»: при Обаме сменилась американская парадигма. Теперь уже речь не о свержении режима, а своего рода похищении Беларуси, после чего, рассчитывают в Вашингтоне и Брюсселе, окажется открытой для НАТО дорога на Смоленск.

Западные менялы-банкиры и воротилы транснациональных компаний с их «данайскими дарами» обхаживают норовистого белорусского Зубра, чтобы завлечь его в долговую ловушку. Хочется верить, что геополитический подкоп под нашего союзника успехом не увенчается.

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 5,0 Проголосовало: 1 чел. 12345

Комментарии: 19.05.2010 07:36:03 - Леонид Серафимович Татарин пишет:

!!!

Очень грамотная и объективная оценка!

(обратно)

Когда устаёт народ

Дискуссия

Когда устаёт народ

КНИЖНЫЙ РЯД

Святослав Рыбас. Сто лет внутренних войн . Краткий курс истории России ХХ века. – М.: ООО «ТИД «Русское слово – РС», 2010. – 320 с.

Пожалуй, начнём с цитаты. «История России – это тысячелетняя жизнь наших предков, большинство из которых не оставили никаких свидетельств своего земного бытия, кроме одного – Российского государства. И все князья, цари, императоры, генеральные секретари и президенты, управлявшие государством, не только подчинялись требованиям своего времени, но и следовали историческим традициям, которые делали всех их участниками единого многовекового процесса.

Поэтому нам всем необходимо помнить: если мы передадим право трактовать нашу историю представителям других наций и культур, то утратим саму основу своего развития и существования. А попытки пересмотра мировой истории предпринимаются постоянно».

Слова эти в достаточной мере передают тон и, что называется, идейную направленность книги. В наше время, когда история, давняя и недавняя, стала способом решения сиюминутных политических задач, когда историки превращаются в шумных публицистов и пламенных агитаторов с зашоренными глазами, когда правдой объявляется и признаётся лишь то, что укладывается в «концепцию», такой взгляд представляет собой редкость. И потому особенно ценен.

Кстати, заглавие книги «Сто лет внутренних войн» не выражает её содержания – оно гораздо объёмнее и многосоставнее. Так же как и подзаголовок «Краткий курс», разумеется, отсылающий к незабвенному труду сталинской эпохи «Краткий курс истории ВКП(б)», представляется уж слишком нарочито рассчитанным на подобные ассоциации.

ХХ век для России стал временем небывалых достижений и жесточайших поражений. Забыть этот опыт, убеждён автор, значит двигаться в будущее на ощупь, обрекая себя на повторные разочарования и испытания. И это в ситуации, когда значительная часть россиян утратила позитивные мотивации, без которых жизнь человеческая превращается в прозябание.

«Народ устал», – констатирует Рыбас. И это самое опасное и тягостное последствие российской истории ХХ века. Ибо когда устаёт караул, его меняют. Когда теряет вкус к созиданию элита, погружаясь с головой лишь в удовлетворение своих собственных, всё более извращённых прихотей, её сносят тем или иным способом внутренние или внешние силы. Но когда безнадёжно и беспробудно устаёт народ… Тут, как говорил один персонаж из воспоминаний Ивана Бунина о революционных потрясениях начала ХХ века, «шабаш», тут уже делать нечего… Тогда Россия нашла силы для пробуждения. Последовали выдающиеся достижения и подвиги, оплаченные чудовищной ценой.

Что-то ждёт нас теперь, в начале века ХХI?

Автор не делает предсказаний. Он призывает задуматься над критическими разломами прошедших времён. Ведь как писал замечательный российский историк Василий Ключевский: «Прошедшее нужно знать не потому, что оно прошло, а потому, что, уходя, оно не унесло своих последствий».

Самые острые и катастрофические по последствиям моменты в российской истории ХХ века, как следует из книги, были таковы.

Имперский период. Оши­бочные решения об участии в войнах с Японией и Германией. Завышенные геополитические притязания. Непропорциональное в отношении национальных интересов следование требованиям союзников по Антанте. Слабое согласование интересов правящего слоя и образованного общества.

Советский период. Запредельная жестокость в проведении модернизации. Завы­шенные геополитические притязания. Отсутствие демократических механизмов принятия решений. Отсутствие механизма передачи власти. Недостаточный культурный уровень правящего слоя.

Постсоветский период. Опоздание в принятии решений о модернизации. Непро­дуктивность доминирующей в элите идеологии неолиберализма. Отсутствие долгосрочной стратегии. Демографический кризис и атомизация общества. Падение культурного уровня населения.

И в заключение. Сейчас много споров о том, по каким учебникам надо учить истории. Книга Святослава Рыбаса из тех, что могут научить верному взгляду на прошлое своего Отечества.

Дмитрий МИТИН

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345

Комментарии:

(обратно)

Правда и пропаганда

Дискуссия

Правда и пропаганда

РУССКИЙ ВОПРОС

Тридцать с гаком лет назад в редакции газеты «Голос Родины» мы разговаривали с нашим другом и членом редколлегии прославленным футболистом Львом Яшиным. Узнав, что он скоро едет играть международный матч, я попросил его по возможности раздавать нашу газету и записывать адреса его поклонников из числа проживающих в той стране русских людей, наших потенциальных читателей. Но Лев Иванович решительно отклонил просьбу: «Нам даётся строгая установка бежать подальше от зарубежных соотечественников, это, мол, белогвардейцы, дезертиры, шпионы и прочие враги…»

В те годы на страницах газеты и в многочисленных поездках по СССР мы неустанно доказывали прописные истины. Что русское зарубежье состоит в подавляющем большинстве не из шпионов и провокаторов, а из нормальных трудящихся людей. Что в эмиграции оказались не только недобитые белые генералы, но и такие корифеи русской культуры, как Бунин, Рахманинов, Шаляпин. Что основная масса русского зарубежья – это не «белая» и тем более не «колбасно-джинсовая», то есть диссидентская эмиграция, а «трудовая», дореволюционная (уехавшие на заработки люди и их потомки). Да много чего было, кажущегося диковинным сейчас. И сама газета наша, «Голос Родины», обращающаяся к соотечественникам за рубежом, к тем самым, с которыми Льву Яшину и другим советским людям, выезжавшим за границу, рекомендовалось ни в какие контакты не вступать и бежать подальше, казалась диковинкой. Тем более что продавалась она внутри СССР практически только в вестибюлях интуристовских гостиниц.

Но это уже был второй этап её жизни. А первый начался 55 лет назад, в 1955-м. Издавалась газета в Берлине (напомним – разделённом на четыре сектора) на папиросной бумаге. Обращалась она тогда прежде всего не к старой эмиграции, а к «перемещённым лицам», пытаясь довести до их сведения, что в СССР в отличие от того, что долдонила западная пропаганда, большинство людей не сидит в лагерях, а работает, учится, живёт… Позднее облик газеты изменился, она стала уделять больше внимания культуре и меньше – прямой полемике с клеветниками. Установка спускалась такая: правда – лучшая пропаганда.

Из всего сказанного ясно, что была определённая двойственность в отношении к русскому зарубежью. С одной стороны – позитивные материалы об уехавших в эмиграцию художниках, о русских эмигрантах – героях антифашистского Сопротивления в годы Второй мировой войны, да и о простых русских, украинцах, армянах, живущих за рубежом, ничем не вредящих исторической родине, напротив – выступающих за мир между СССР и Западом. С другой стороны – недоверие к ним. С одной стороны, тезис «правда убедительнее всего», с другой – лакировка советской действительности и недоброжелательство ко всему западному («капиталистическому»). Помню одно из вмешательств цензуры в мою статью: велено было убрать рассказ о том, что в США возникло молодёжное движение «Сделаем Америку чистой!», что группы студентов добровольно и безвозмездно ликвидируют самостийные свалки на обочинах дорог.

Иные перекосы возникли в идеологической сумятице перестроечных лет. Вчерашние отрицатели Бунина стали до неприличия возносить всех эми­грантских авторов, ставя любую Лидию Червинскую превыше Анны Ахматовой. И в то же время «свобода» привела к появлению на российском книжном рынке мерзопакостного сочинения француза Алена Бросса, содержащего оскорбления старой русской эмиграции, а также писаний некоего А. Фадина, который никак не мог уразуметь, что русскими эмигрантами, вступившими в борьбу с Гитлером на стороне СССР, двигали вовсе не сексуальные комплексы, а любовь к Родине. Ну куда таким, как Бросса и Фадин, понять Бунина, который в конце 1943-го страшно боялся, как бы чего не случилось со Сталиным, летевшим в Тегеран. Старый писатель в отличие от молодых оболтусов понимал: худо будет России, если погибнет Верховный главнокомандующий.

В перестроечную сумятицу газета «Голос Родины» перестала выходить. Теперь она появилась  снова. Увы, в руководящих инстанциях нет должного понимания той роли, которую она могла бы сыграть в современном мире. С одной стороны, спектр потенциальных читателей как бы сузился – речь теперь идёт о выходцах из России, а не из всего СССР. С другой стороны, русское зарубежье многократно увеличилось после развала Советского Союза и массовой эмиграции вследствие перестроечной разрухи.

В отличие от ряда других стран, Германии, например, или Польши в РФ связями с зарубежными соотечественниками занимаются «семь нянек», не выработано единого общегосударственного, общенационального взгляда на проблему, на подходы к ней. Между тем и здравый смысл и опыт, как свой, так и зарубежный, говорят о том, что при всей пестроте русского зарубежья, при всей разности условий его бытия в разных странах, безусловно, общим интересом для всех групп и слоёв являются русский язык, русская культура.

В Западной Германии связями с немецкими диаспорами за рубежом занималось не общество «Родина», как у нас, а Институт Гёте. Как говорится, почувствуйте разницу. Но нам отечески разъясняли, что, условно говоря, Пушкинский Дом оставит в кругу интересов зарубежных соотечественников «стишки с песенками да берёзки с куполами», а социализм – отсечёт. И не помогали наши обращения к опыту 1937 года, когда торжественные мероприятия, связанные со столетием гибели Пушкина, прошли по всему Русскому Миру, подсоветскому и эмигрантскому, впервые за двадцать лет со времени революционного раскола, вызывая чувство единства…

Будем надеяться, что именно от «пушкинской» печки начнётся новый этап отношений России со своими диаспорами и что культурно-языковый стержень этой работы обретёт поддержку не по остаточному принципу.

Юрий БАРАНОВ

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 5,0 Проголосовало: 2 чел. 12345

Комментарии:

(обратно)

«Ниоткуда с любовью...»

Литература

«Ниоткуда с любовью...»

Кирилл АНКУДИНОВ, МАЙКОП

Какая удивительная, закрученная биография, достойная авантюрного романа! И всё в ней, в этой биографии, не то, чем кажется поначалу – как в детективах Агаты Кристи. Самое поразительное, что такая биография не сломала её носителя. И она, будучи бесконечно интересна сама по себе, меркнет, тускнеет на фоне поэзии Бродского. Что, в общем, свидетельствует и о масштабе личности Бродского, и о силе его дарования.

Какая причудливая, молниеносно узнаваемая, не похожая ни на что поэтика! Откуда она взялась? Понятно, что из англоязычной поэзии (от Донна до Одена). А где её российские корни? Иосиф Бродский как будто бы явился из русской поэзии конца восемнадцатого века, из всей этой громоздкой колёсно-часовой масонской машинерии.

Противу время обороны,

Ни силы, ни защиты нет:

Слагает лавры и короны,

Венцы и брачны узы рвет.

К чему серпом своим коснется,

Где время только пробежит –

Все гибнет, ржавеет и рвется,

Покрыто мхом седым лежит,

– написал Михаил Херасков в 1800 году, а кажется, что Иосиф Бродский в 1980-м. Кстати, Бродский из всех русских классиков больше всего любил Боратынского. Запоздавшего «последнего поэта восемнадцатого века». Ведь в железном девятнадцатом веке Боратынского не понимали и не могли понять, его поняли только в двадцатом веке…

Бродский говорил, что в настоящей трагедии гибнет не герой, а хор. В какой-то мере это – аллегория присутствия самого Бродского в изменчивой культурной ситуации. Бродский неизменен, словно Полярная звезда на небосводе. Но вокруг него всё меняется, и от этого Бродский воспринимается не так, как он воспринимался десять лет назад или пятнадцать лет назад.

Несколько слов о том, как теперь нельзя, немыслимо воспринимать Бродского.

Во-первых, Бродский сейчас не воспринимается в контексте политики (а в перестройку понимался только так, и никак иначе). Бродский прошёл через бурные политические коллизии эпохи, он вдоволь поварился в крутом кипятке политики и, конечно же, в биографическом плане обязан политике многим. Однако он вышел из всех политических кипений неизменным – как солдатский топор из супа. Суп – отдельно, топор – отдельно. Солженицын – политический деятель, Сахаров, Галич, даже Синявский – политические деятели. Бродский – не политический деятель. Нет ничего пошлее, чем поминать пресловутый «суд над тунеядцем» и глубокомысленно рассуждать в его связи о «стойком поэте и серой толпе». Бродский сам не любил эти напоминания и имел на то вескую причину: его де-факто судили вовсе не за тунеядство. О чём мало кто знал. И о чём, судя по всему, не догадывались ни Чуковский, ни Ахматова, ни Вигдорова. Я же говорю – «проза Агаты Кристи»…

Во-вторых, нет смысла втягивать Бродского в этнические разборки. Двадцать первый век всё решительнее, всё неуклоннее становится веком этносов, но Бродский был человеком двадцатого века. Он – один из самых неэтничных поэтов. Бродский не антиэтничен (как, к примеру, Маяковский, предрекавший жизнь «без Россий, без Латвий, единым человечьим общежитьем»), он неэтничен, аэтничен. Бродский мог воспевать отдельного индивида или обобщённую «европейскую цивилизацию», но само присутствие любого этнического уклада вызывало у него тоскливое недоумение. «Рядом два дикаря, и оба играют на укалеле». Конечно, можно обидеться на оскорбительные в своей точности ремарки в отношении СССР (то есть России): «Там города стоят, как двинутые рюхой», «Там говорят «свои» в дверях с усмешкой скверной». Я на это обижался, было дело. Но ведь Бродский и о приютившей его Америке отзывался с точно таким же снайперским патрицианством, с той же ледяной интонацией. «И если б здесь не делали детей, то пастор бы крестил автомобили». Да и о еврействе тоже («тележку с рухлядью толкать по жёлтым переулкам гетто»). Бродский ценил и хвалил только римлян и Рим. Однако римляне в понимании Бродского – не нация (я бы сказал, это антинация). Быть римлянином – значит быть свободным от варварства, от суеты. В том числе от этнической суеты. Национальное есть суетное, ненужное. Личность и Вечность – и никого кроме. Вечность гробит людей и истирает вещи. Личность застывает вещью и мужественно противостоит Вечности, ибо в виду Вечности лучше быть вещью, нежели теплокровным человеком. Дольше сохранишься. Бродский очень хотел быть «человеком из мрамора», гордым римлянином и, кстати, именно в этом пункте сильно нарывался. Бродскому повезло – он угодил в эпоху, когда Запад качнулся вправо, к Рейгану и Тэтчер. Проживи Бродский ещё лет десять – как бы воспринимались сообществом западных интеллектуалов «римская поза» Бродского и сугубый европоцентризм Бродского? Некоторые высказывания из «Путешествия в Стамбул» или «Посвящается позвоночнику» могли бы наделать нешуточный скандал. Бродский и Обама – этих людей немыслимо даже представить в одном кадре.

В-третьих, о подражателях Бродского. Сейчас Бродскому продолжают подражать, и премного. Но эпигоны Бродского оказались незаметно вытеснены на периферию современной культуры. Пятнадцать лет назад Бродскому подражали все. Теперь Бродскому подражают только «дерзающие неудачники» (люди этой несчастной планиды десятилетие назад с таким же запозданием копировали Евтушенко), да ещё «клептоманы по жизни», которые не могут не подражать кому-то. И хорошо, что это так. Повторять Бродского ненужно и невозможно. Мраморным может позволить себе стать только тот герой-одиночка, кто реально горел и сгорел – но не среднетипичный тёпленький (ни холодный, ни горячий) обыватель. «Тёплые люди», строящие из себя каррарских Аполлонов и Тибериев, выглядят омерзительно. Они сами это осознали и ныне предпочитают подражать Кушнеру, Алексею Цветкову-старшему или Сваровскому.

Кстати, ни Евтушенко, ни Кушнер не годятся в пару Бродскому – оба чересчур тёплые, слишком человеческие, социальные поэты. Наше время выявило действительную пару Бродскому; это – Юрий Кузнецов, о котором Бродский не сказал ни слова. Между прочим, единое поколение (Бродский родился в 1940 году, Кузнецов – в 1941-м). Ведь они писали разными словами об одном и том же. У Бродского – «Отсутствие моё большой дыры в пейзаже не сделало…»; у Кузнецова – «И вырвет дубы с корнями над именем бедным моим». У Бродского: «Мы заполнили всю сцену! Остаётся влезть на стену!»; у Кузнецова – «И снился мне кондовый сон России, что мы живём на острове одни». И к женщине лирические герои Бродского и Кузнецова относятся весьма схоже. Другое дело, что Кузнецов и Бродский выбрали противоположные пути: Кузнецов – «растворился в родовом железе», стал певцом мифов и обрядов; Бродский же – закаменел на ветру Вечности. Но они оба ушли от комфортной тёпленькой шестидесятнической «человечности» – в неуютные стихии, разымающие, разъедающие личностность: один устремился на Запад, в ледовитую Европу, другой – на Восток, в огненную Азию. Бродский и Кузнецов соотносятся друг с другом, как римлянин с готом. По крайней мере им есть за что сражаться (меж собой), и, стало быть, они способны найти общий язык.

Для меня самое важное, что наличествует в поэзии Бродского, – опыт тотального отчуждения. Вообще семидесятые годы бредили отчуждением. Они были кратким моментом передышки, отсрочкой, привалом – как для России, так и для всего мира. Страшнее всего, экзистенциальнее всего бывает не в перестрелке и не во время погони, а на привале (когда не надо ни стрелять, ни бежать). Оттого так жутко увидеть в каком-нибудь грошовом советском фильме семидесятых годов «из зарубежной жизни» ночной аэропорт или тускло мигающий бар: посмотришь – и ужас всеотчуждения зацепит душу.

У меня был момент, когда я вдруг осознал Бродского. В соседнем доме есть женщина, прикованная болезнью к постели. Мне позвонили от неё и попросили, чтобы я распечатал для неё «Лагуну» (вот пример того, как Бродский бывает физически необходим людям, помогает им выжить). Набирать на компьютере стихи – совсем не то, что читать их; все слова проходят сквозь подушечки пальцев и воспринимаются иначе – нервными окончаниями, нейронами, телом. И в какой-то момент мне увиделось: самое начало семидесятых (стихотворение датировано 1973 годом),Венеция, отель (то есть пансион «Академиа»), три набожные марплоподобные старухи-вязальщицы в коридорных креслах, телевизор (чёрно-белый, разумеется), транслирующий кудахчущую итальянскую эстраду, земной шар под серые фейерверки-телепомехи летит в Рождество. По тёмной (эбеновой) лестнице поднимается в свой номер выцветший герой, «постоялец, несущий в кармане граппу». Чужой для всех. Чужой для своих, увлечённых подростковыми играми – профсоюзными собраниями, субботниками и сладкими грёзами о Джинах Лоллобриджидах, – пижон и предатель. Ну не предатель, но всё равно чужой. И чужой для чужих (для этих старух в креслах, для ночных венецианских прохожих). Чужой для Тото Кутуньо в телевизоре, чужой для фейерверков, Рождества и земного шара. Так пробивает накинуть фак – всему. Ленинским субботникам (а что субботники? через восемнадцать лет труженики субботников возьмут своих боженек, марксов-лениных, за ноженьки да и хватят об угол вместе со страной). Старухам, прохожим на площади Сан-Марко. Умного мальчика вывели за руку из игры, поставили в угол (бросили в чужбину) – и отныне он вообще не желает играть ни в какие игры, он хочет лишь одного – бродить мегаквадриллионными коридорами одиночества, не знаясь ни с кем. Мальчик думает, что его наказали, лишили игры за то, что он понял: он смертен и когда-нибудь умрёт. И вообще какие могут быть игры, какие субботники-комсомолы, какие пляски-фейерверки? Он смертен. Всё прочее – суета…

…Через десять лет, через двадцать лет, через пятьдесят лет, через сто лет Бродский будет видеться, пониматься как-то совсем иначе. Может быть, в некий момент Бродского все вдруг возненавидят, а может быть, напротив, в честь Бродского возведут десятиметровый монумент на Васильевском острове. Всё может быть. Я не знаю, что именно будет.

Знаю одно: Бродский останется.

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 3,0 Проголосовало: 2 чел. 12345

Комментарии:

(обратно)

Поклон великим тем годам

Литература

Поклон великим тем годам

ПОБЕДИТЕЛИ

В Большом зале ЦДЛ прошёл литературный фестиваль в честь 65-летия Победы в Великой Отечественной войне, подготовленный Литературным институтом им. А.М. Горького. Обширная программа включала чествование ветеранов-фронтовиков, подведение итогов межрегионального литературного конкурса «Долгие вёрсты войны, светлые строки победы», солидную концертную часть, сопутствующую презентации диска с широко известными в нашей стране песнями на стихи поэтов – выпускников Литинститута и презентацию книги военных стихов выпускников всех поколений вуза под общим названием «Поклонимся великим тем годам».

Студенты подготовили литературную композицию «Мы пели песню о России…» на основе военного дневника поэта-фронтовика Александра Яшина со стихами выпускников Литературного института, авторами книги «Поклонимся великим тем годам», ставшую одновременно и презентацией этой поэтической антологии (авторы проекта и составители Б. Тарасов, Г. Красников, Г. Дубинина), в которую вошли и стихи выступавших ветеранов Михаила Годенко, Егора Исаева и студента Григория Шувалова.

Замечательным монтажом, одновременно показавшим и летопись войны, и развитие поэтического слова, назвал это запоминающееся действо профессор С.Н. Есин, председатель жюри литературного конкурса «Долгие вёрсты войны, светлые строки победы», вручавший дипломы победителям. Ими стали: В. Мухарьямов, С. Мурашев, А. Филимонов, Е. Родченкова, Н. Парамонов, Г. Рымбу, Г. Ахметова, М. Баронова, Н. Попова.

Прозвучали песни на стихи выпускников института, записанные фирмой «Мелодия» на юбилейном диске. Песней «Алёша» на слова К. Ваншенкина открывал вечер знаменитый болгарский певец Бисер Киров; «Жди меня» на слова К. Симонова исполнила Лариса Андреева, солистка Музыкального академического театра им. К.С. Станиславского и

В.И. Немировича-Данченко; «Случайный вальс» на слова Е. Долматовского спел выпускник Николай Романов.

Всё происходившее на сцене, в том числе демонстрация кинохроники военных лет, живые голоса поэтов К. Симонова, Ю. Друниной, Ю. Кузнецова, портреты преподавателей и студентов военной поры на экране, убедительно свидетельствовало о непрерывающейся связи поколений, о живой памяти, бережно хранимой Литинститутом. Свои стихи читали руководители поэтических семинаров В. Костров, Е. Рейн, И. Волгин, О. Николаева, Э. Балашов, Г. Красников и известный поэт, тоже выпускник Литинститута, Андрей Дементьев. А любимые песни военных лет исполняли солисты «Новой оперы», лауреаты международных и всероссийских конкурсов Олег Диденко, Сергей Артамонов, Василий Ладюк.

Своеобразным камертоном фестиваля, как и поэтической антологии, стали слова выпускника Литинститута М. Львова, положенные на музыку А. Пахмутовой: «Поклонимся великим тем годам». Эта песня в исполнении Светланы Твердовой, певицы Москонцерта, как и «День Победы» в исполнении Н. Романова, стали заключительными аккордами фестиваля.

Галина ЯКОВЛЕВА

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345

Комментарии:

(обратно)

Честные массмедиа: оксюморон или реальность?

Литература

Честные массмедиа: оксюморон или реальность?

ПУТЕШЕСТВИЕ ВО ВРЕМЕНИ

В дар Дому журналиста передан скульптурный бюст Андрея Краевского

К современному медийному пространству никто не применит эпитеты «нравственное», «духовно просвещённое». А если решится, то публика тихо похихикает в кулачок. Однако это не смешно, а грустно. Особенно если вспомнить о том, какие идеи в XIX веке лелеял русский издатель, редактор, педагог Андрей Александрович Краевский. Эти идеи вспоминали 11 мая в Институте философии РАН на слушаниях, посвящённых 200-летию со дня рождения издателя. А 12 мая в дар Дому журналиста был передан скульптурный бюст Краевского работы Сергея Гая. В церемонии участвовали председатель Союза журналистов Всеволод Богданов, директор Института философии РАН Абдусалам Гусейнов, заведующий отделом социальной и политической философии ИФ РАН Алексей Кара-Мурза и скульптор Сергей Гай.

Темой слушаний в Институте философии стала во многом утерянная в наше время связь философии и журналистики. Андрей Краевский, философ по образованию, бывший редактором и издателем «Отечественных записок», участвовавший в издании «Современника», редактировавший «Литературную газету», считал развитие журналистики важнейшим национальным делом. Будучи по политическим взглядам умеренным либералом и терпя обвинения со стороны Булгарина в радикализме, а со стороны Белинского – в консерватизме, он был уверен, что Россию спасёт не революция, а свобода слова, как сказали бы мы сегодня, формирование грамотного медийного пространства.

В то время как скандальные фельетонисты работали по принципу жёлтых газет – писали оскорбительные очерки про русских литераторов, Краевский сотрудничал с Владимиром Одоевским, Евгением Боратынским, Александром Вельтманом, Василием Жуковским, Петром Вяземским и другими талантливыми авторами. Известно, что после смерти Пушкина Краевский участвовал в разборе его бумаг, в 1836-м ввёл Лермонтова в петербургские литературно-журналистские круги. Вспоминали на слушаниях благотворительность издателя: после его смерти в сундуке нашли массу расписок о деньгах, данных им в долг неимущим литераторам. Так или иначе, сегодня Краевский стал в некотором смысле эталоном для массмедиа.

В финале встречи выяснилось, что Сергей Гай (победитель международных премий, сделавший бюст Данте для Флоренции) на самом деле создал целых два скульптурных изображения издателя – в молодых и в зрелых годах. Бюст, изображающий молодого Краевского, сотрудника «Журнала Министерства народного просвещения», передадут Институту философии. Дому журналиста достался зрелый Краевский – основатель общественно-политической газеты «Голос».

Елена СЕМЁНОВА

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345

Комментарии:

(обратно)

Русская книга в Поднебесной: продолжение следует

Литература

Русская книга в Поднебесной: продолжение следует

ЗАРУБЕЖЬЕ «ЛГ»

Наш собеседник – профессор Института русского языка Пекинского университета иностранных языков, заместитель председателя Всекитайского общества по исследованию русской литературы, активный переводчик и пропагандист произведений российских авторов господин Чжан Цзянхуа. За последние два десятилетия в его переводах увидели свет книги В. Маканина, Ю. Полякова, В. Пьецуха, Л. Бородина, Л. Петрушевской, В. Лихоносова и других. Награждён медалью имени Горького, учреждённой СП России.

– Господин профессор, каково нынешнее состояние китайско-российских литературных связей?

– В последнее двадцатилетие в КНР проводится политика, направленная на всё большую открытость нашего общества перед мировым сообществом. Это касается всех сфер жизни. Русская литература, особенно в прошлом столетии, оказывала большое влияние на писателей и читателей нашей страны, была одним из важных ресурсов выработки духовных ценностей, социальных и эстетических ориентиров. Китайский классик Лу Синь говорил, что русская литература – наш великий друг и учитель. Такое отношение – наша традиция, которая постепенно, но неуклонно возрождается и расширяется с 90-х годов прошлого столетия и, конечно, в наши дни.

Достаточно сказать, за это время русская литература – классическая и современная – по количеству переводов, тиражей занимает первое место среди всех иноязычных изданий.

– Как политика открытости сказалась на переводах с русского?

– Как и во всей китайской литературе, в этой сфере всё чаще заметна ориентация на общегуманитарные, общекультурные ценности, в прошлое уходит тотальная политизированность. При этом интерес, например, к социальной проблематике продолжает сохраняться. В 90-е годы были переведены многие авторы Серебряного века, которые сейчас активно изучаются в вузах. Издаются произведения русского зарубежья, «возвращённой литературы». Это, например, книги И. Бабеля, А. Платонова, М. Булгакова, В. Набокова, В. Войновича… Я сейчас по просьбе государственного издательства перевожу А. Солженицына – «Матрёнин двор», «Раковый корпус», рассказы 90-х годов.

– А какие проекты последнего десятилетия, связанные с нашими литературными контактами, вы могли бы выделить?

– С 2001 года государственное издательство «Народная литература» выпускает серию «Лучший зарубежный роман года XIX века». Ежегодно издаются семь выдающихся иностранных романов – американский, французский, английский, испанский, немецкий, русский, латино-американский. Я перевёл первый русский роман, открывавший серию, – «Замыслил я побег…» Юрия Полякова. Эта книга имела большой успех – как у наших писателей, так и в широкой читательской среде. Работники издательства говорили мне, что романом заинтересовались и в высших государственных структурах, поскольку в нём содержатся обширный фактический материал и глубокий анализ разных сфер российской жизни после распада Советского Союза.

– Какие произведения наших авторов продолжили серию?

– «Господин Гексоген» Александра Проханова, «Дочь Ивана, мать Ивана» Валентина Распутина, «Искренне ваш Шурик» Людмилы Улицкой, «Венерин волос» Михаила Шишкина, «Санькя» Захара Прилепина и «Библиотекарь» Михаила Елизарова… Таким образом, наш читатель довольно оперативно знакомится с тем, что происходит в русской литературе, хотя степень успеха этих произведений была разной. И это, наверное, естественно: в каждой стране свои традиции, менталитет, особенности восприятия. Это усугубляется всеобщим кризисом чтения, снижением интереса к бумажной книге вообще и художественной литературе в частности.

– В нашей стране об этом знают не понаслышке…

– Тем не менее в Китае, как, вероятно, и в других странах, есть немало людей, сохраняющих верность литературе. Это не только профессиональные литераторы, чьи отклики публикуются в прессе, но и рядовые читатели, которые делятся впечатлениями о книгах на разного рода публичных обсуждениях, в Интернете…

Заметное общественное внимание привлекают события, связанные с юбилеями русских классиков. Например, у нас широко отмечалось 200-летие со дня рождения Н.В. Гоголя. Этому была посвящена международная конференция в Пекинском университете. А в Тяньцзиньском университете демонстрировалась представительная экспозиция книг русской классики, изданных в Китае за последние сто лет.

– В этом году во многих странах отмечается 150-летие со дня рождения А.П. Чехова. «ЛГ» писала, что Поднебесная не осталась в стороне.

– Разумеется. Ярким событием стала показанная в конце января нынешнего года постановка пьесы «Я – чайка». Её автор русист, автор нескольких книг о Чехове, старший научный сотрудник Института по исследованию зарубежной литературы Академии общественных наук КНР Тун Даомин. Он использовал мотивы чеховской драматургии и представил их в оригинальном сочетании с современными китайскими реалиями, в частности молодёжными проблемами. Роли исполнили выпускники Центрального драматического института. Перед зрителями предстали не только персонажи Антона Павловича, но и он сам, и даже автор – он же режиссёр спектакля. Всё это происходило в небольшом частном театре (явление, достаточно новое для нас), что способствовало созданию особой камерной атмосферы. После спектакля состоялось очень интересное обсуждение, подтвердившее актуальность творчества русского классика.

То же можно сказать и о прошедшей в Шеньянском педагогическом университете конференции, посвящённой творчеству Чехова. Её участники – студенты, аспиранты, преподаватели, специализирующиеся в области русистики. Я был членом жюри конкурса студенческих и аспирантских работ. А на представительную Международную гоголевскую конференцию в Пекинском университете приехали видные российские чеховеды и китаисты, например академик Борис Рифтин, а также учёные из Японии и других стран.

В ближайших планах – проведение Международной конференции в Чанчуне, посвящённой Л.Н. Толстому, – в этом году исполнится 100 лет со дня его кончины.

– Следующий вопрос связан с состоянием русистики в Китае сегодня. Ведь понятно, что политическая конъюнктура 60–80-х годов прошлого века создавала немалые проблемы в этой сфере. В последующие годы в силу разных причин сокращалось число китайцев, особенно молодых, владеющих русским языком, место которого занял английский…

– Действительно, кафедры русского языка существуют сегодня лишь в нескольких десятках вузов из нескольких тысяч, в то время как английский изучается везде. За тот период, о котором вы говорите, сократилось число учёных-русистов, переводчиков – в том числе и в силу естественных причин. Но, несмотря на это, сохранился традиционный интерес к северному соседу, его культуре, и этот интерес, судя по некоторым признакам, возрастает. Переводы произведений русских авторов выпускаются как столичными, так и провинциальными издательствами. Работает множество переводчиков с русского – не только старшего возраста, но и молодёжь.

После 2006 года, который был Годом России в Китае, и 2007 года – Года Китая в России наши литературные связи заметно укрепляются. Более интенсивными становятся наши контакты на разных уровнях, в частности обмен писательскими делегациями. Заметно активизировалось изучение русской литературы в вузах. Стали событиями два представительных сборника, выпущенных издательством «Народная литература». В тот, который довелось составлять мне, вошли произведения В. Распутина, В. Белова, Ю. Мамлеева, В. Крупина, В. Личутина,  А. Проханова, П. Краснова, А. Сегеня, Л. Сычёвой, М. Попова, В. Лихоносова… В другой сборник включены рассказы В. Аксёнова, В. Войновича, Л. Улицкой, Т. Толстой, Л. Петрушевской, В. Токаревой, Г. Щербаковой… Как видите, мы старались представить весь спектр современной российской словесности.

– Стоит заметить, что такого объективного подхода часто не хватает нашим чиновникам, формирующим, например, писательские делегации, представляющие Россию на различных международных форумах. Впрочем, это наша проблема… А скажите, господин профессор, книги каких русских авторов лидируют в Китае по тиражам?

– Из классиков – безусловно, произведения Льва Толстого, Чехова, Достоевского, Гоголя, Пушкина, Горького, Шолохова, Пастернака. Кстати, уже выпущены полные собрания сочинений некоторых из них. Из современных писателей кого-то выделить трудно, поскольку ситуация здесь постоянно меняется, – настоящего лидера определит время.

Беседу вёл Александр НЕВЕРОВ

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345

Комментарии:

(обратно)

Облака над Европой

Литература

Облака над Европой

В НАШЕМ ДОМЕ

В Центральном Доме литераторов состоялся творческий музыкально-поэтический вечер-концерт Анатолия ПШЕНИЧНОГО, посвящённый Дню Победы.

Анатолий Григорьевич Пшеничный – автор многих поэтических сборников, лауреат премии Ленинского комсомола и других литературных премий; лауреат телевизионного фестиваля «Песня года – 2009» и Первого Всероссийского фестиваля патриотической песни. Любители поэзии знают его также как автора-исполнителя собственных песен, наполненных особым лиризмом и чёткой нравственной и гражданской позицией. Анатолий Пшеничный представил зрителям свой новый музыкальный альбом «Когда я вернулся с войны» и книгу стихов «Голубушка». В концерте приняли участие заслуженные артисты России Ольга Четаева, Леонид Шумский, Виктор Грошев и другие. Концерт прошёл при поддержке ТКЦ «Русский меценат», благотворительного фонда Святителя Николая Чудотворца и компании ТТК. Одно из последних стихотворений поэта мы предлагаем вниманию читателей.

9 мая 2010

Зарастают военные тропы…

Но в канун юбилейной весны

Вдруг взошёл над притихшей Европой

Вулканический пепел войны.

Души павших восстали из пыли

И взлетели в порыве одном:

– Вы расслабились?

Вы позабыли?

Вы играете снова с огнём?..

Припадут к обелискам знамёна,

Май закрасится свежей листвой…

Вспомним каждого мы поимённо, –

Чтоб ни облачка над головой!

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345

Комментарии:

(обратно)

Литинформбюро

Литература

Литинформбюро

ЛИТПАМЯТЬ

В рамках Года России во Франции в Национальной университетской библиотеке Страсбурга открылась выставка «Творчество А.С. Пушкина в иллюстрациях», одним из организаторов которой стал Государственный музей А.С. Пушкина.

В Тамбовской области в рамках празднования 210-й годовщины со дня рождения Е.А. Боратынского презентован видеодиск, посвящённый поэту (редактор – В. Дорожкина); проведён областной семинар учителей-словесников «Поэзия с лица необщим выраженьем»; состоялся творческий вечер Владимира Андреева, много лет отдавшего изучению творческого наследия поэта.

В Информационно-лингвистическом центре Тольятти открылась книжная выставка «Альфонс Доде. 170 лет» из цикла «Франция: Портреты». В рамках цикла в течение года проходят выставки к юбилеям французских писателей, на которых представляется литература об их творчестве, произведения авторов, в том числе и на французском языке.

IX Международные каяльские чтения, проводимые в мае на хуторе Погорелов Белокалитвинского района Ростовской области, посвящены «Слову о полку Игореве». В этом году они отмечают 210-летие со дня первого издания памятника древнерусской литературы и 40-летие со дня установки памятного знака «Воинам Игоревой рати». В этой связи в рамках мероприятия пройдёт литературно-исторический фестиваль «Слово о полку Игореве – памятник культуры, объединяющий народы».

Музей книги А.П. Чехова «Остров Сахалин» стал местом встречи писателей, читателей, работников Сахалинской областной универсальной научной библиотеки, которые собрались, чтобы почтить память поэта и публициста Ивана Емельяновича Белоусова (1933–2000), с воспоминаниями о котором выступили Н. Тарасов, В. Борисова, Л. Совбан, А. Селюнин и другие.

В Белом зале санкт-петербургского Шереметевского дворца прошли Международные литературные чтения «Иосиф Бродский и Россия», собравшие поэтов и литературоведов из России, США, Голландии, Германии, Великобритании, Франции, Швеции, Италии и других стран.

В Белгородском литературном музее открыта выставка «Память о днях военных», на которой представлены книги писателей-фронтовиков, в том числе и белгородцев: Виталия Буханова, Владимира Жуковского, Василия Ермоленко, Леонида Малкина, Владислава Шаповалова, Натальи Овчаровой и других.

ЛИТФАКТЫ

Писатели Сергей Бережной, Александр Крупенков и Владимир Молчанов избраны в совет Белгородского отделения Международной общественной организации «Всемирный Русский народный собор», а одним из его сопредседателей стал литератор, историк Виктор Овчинников.

«Сказка, рассказанная с любовью» – так называется сборник литературного творчества детей-инвалидов, выпущенный Белгородской государственной специальной библиотекой имени В.Я. Ерошенко.

На церемонии вручения Зурабу Церетели высшей награды Франции ордена Почётного легиона скульптор пообещал, что во Франции в скором времени будет установлена скульптурная композиция его работы, посвящённая четырём мушкетёрам.

Стихи сорока четырёх авторов, живущих в основном в провинции, опубликованы в сборнике «Поэтические голоса России», который вышел в Якутске на двух языках.

ЛИТЮБИЛЕЙ

В Красноярске вышел юбилейный, двадцатый выпуск альманаха «Новый енисейский литератор», который редактирует прозаик Сергей Кузичкин.

Выставкой «…мои книги, мои камни, мои картины…» отметил своё 65-летие в Государственном музее истории литературы, искусства и культуры Алтая сибирский писатель Александр Родионов.

ЛИТПРЕМИИ

Лауреатами Государственной премии имени маршала Жукова в 2010 году в области литературы и искусства стали редактор газеты «Красная Звезда» С. Богданов, советник губернатора Московской области М. Вожакин и начальник управления Минобороны А. Ильин – за иллюстрированный сборник литературных произведений о Великой Отечественной войне в двух томах «Военные звёзды».

Лауреатами Московского международного поэтического конкурса «Золотое перо» стали Владимир Архипов (лучшее стихотворение о Великой Отечественной войне), Татьяна Смертина, Геннадий Фролов, Виктор Тимофеев. Среди поэтов, пишущих на языках народов России, лауреатом признан Эрдни Эльдашев из Элисты. Дипломантами конкурса стали Елена Кепплин, Александр Щербаков, Виктор Пахомов, Дмитрий Мизгулин и другие.

Член Товарищества детских и юношеских писателей России Александр Степанов (Оренбург) удостоен Международной премии благотворительного фонда «Филантроп» в специальной номинации «За сохранение традиций народного искусства» за сборник русской игрословицы для детей «На ярмарке в Пестравке».

ЛИТКОНКУРС

В канун празднования 65-летия Великой Победы Союз русскоязычных литераторов Австрии, Московская городская организация СП России, Союз писателей Белоруссии, журнал «Венский литератор» (Австрия) организовали совместный творческий литературно-исследовательский проект «…И память сердца говорит», участие в котором приняли более 300 авторов со всего мира.

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345

Комментарии:

(обратно)

Информация

Литература

Информация

«ЛГ» выражает глубокие соболезнования давнему другу и автору, поэту Надежде КОНДАКОВОЙ в связи с безвременной кончиной её сына Фёдора Борисовича Примерова .

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345

Комментарии:

(обратно)

Место встречи

Литература

Место встречи

Центральный Дом литераторов

Большой зал

25 мая – вечер закрытия 76-го сезона Клуба писателей ЦДЛ: к 65-летию Великой Победы, «Вспомним их сегодня всех до одного…», ведущая – Лариса Васильева, съезд гостей к 18.30, начало в 19 часов.

Малый зал

20 мая – заседание клуба «Кольцо А», начало в 18.30;

21 мая – юбилейный творческий вечер Светланы Соложенкиной «Легко по радуге иду», начало в 18.30;

22 мая – презентация книги Андрея Сухомлинова «Считать реабилитированным», начало в 13 часов;

встреча с лауреатами премии «Золотое перо Руси – 2009»: Наталья Бондарчук – представление новой книги, начало

в 16 часов;

23 мая – Бури Каримов и Михаил Синельников представляют книгу «Поэзия дороги», начало в 16 часов;

24 мая – поэзия Валентина Катаева, представление первой книги стихов, вечер ведёт Алексей Алёхин, начало в 18.30;

26 мая – заседание клуба «Публицист», ведущий – Игорь Михайлов, начало в 18 часов.

Всероссийская государственная библиотека им. Рудомино

ул. Николоямская, д. 6, Овальный зал

27 мая – презентация-обсуждение новых книг: Ю.Ф. Карякин «Достоевский и Апокалипсис» и К.А. Степанян «Явление и диалог в романах Ф.М. Достоевского», ведущая – доктор филологических наук, старший  научный сотрудник ИМЛИ им. А.М. Горького РАН Анастасия Гачева, начало

в 18.30.

Литературный салон «Булгаковский дом»

ул. Б. Садовая, д. 10

19  мая – поэтический вечер Елизаветы Емельяновой и Всеволода Емелина, начало в 20 часов;

20 мая – творческий вечер поэтессы Ольги Харламовой, начало в 19 часов;

24 мая – заседание Московского интеллектуального клуба, начало в 18.30;

творческий вечер Татьяны Щербины, начало в 20 часов;

25 мая – писатель и литературовед  Наталья Громова представляет книги о судьбах советских писателей «Все в чужое глядят окно», «Узел», начало в 19 часов;

26 мая – поэтический вечер группы «Ундервуд» (Москва): Владимир Ткаченко и Максим Кучеренко, начало в 20 часов.

Литературный музей

Петровка, 28 (Нарышкинские палаты)

19 мая – вечер «Приношение Сергею Антоновичу Клычкову», начало в 18 часов.

Государственный музей А.С. Пушкина

Пречистенка, 12/2

26 мая – церемония вручения Новой Пушкинской премии, начало в 19 часов. Пресс-конференция состоится там же

в 18 часов.

Мемориальный Дом-музей Корнея Чуковского

Московская область, п. Переделкино, городок Писателей, ул. Серафимовича, д. 3

23 мая – Четвёртый Московский фестиваль детской литературы имени Корнея Чуковского, начало в 12 часов.

Институт Сервантеса

Новинский бульвар, 20а, актовый зал

19 мая – поэтический вечер Альбы Асусены Торрес, никарагуанского поэта и дипломата, выпускницы Литературного института им. А.М. Горького, презентация книги «Пепел и вода», с синхронным переводом, начало в 19 часов. При участии посольства Никарагуа.

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345

Комментарии:

(обратно)

«ЛГ»-рейтинг

Литература

«ЛГ»-рейтинг

 Людмила Штерн. Поэт без пьедестала : Воспоминания об Иосифе Бродском. – М.: Время, 2010. – 352 с.: ил.

Об Иосифе Бродском написано слишком много. Нередко случалось и так, что о поэте писали люди, едва его знавшие, практически с ним не общавшиеся (или вовсе не общавшиеся), целью которых было лишний раз напомнить о себе, пропиариться на известном имени.

Автору настоящей книги – Людмиле Штерн, – дружившей с Иосифом Александровичем сначала в России, а затем на Западе, доверять можно на все сто. Её работа не является литературной биографией Бродского. Это зарисовки встреч, фрагменты из жизни поэта, портреты его современников, целый срез эпохи. «Право писать о Бродском «в выбранном тоне» дают мне тридцать шесть лет близкого с ним знакомства», – сообщает Штерн в предисловии. Сам же поэт говорил об авторе книги: «Людмила Штерн – талантливый юморист и тонкий стилист… У Штерн острый глаз, позволяющий ей подмечать детали современной жизни…»

Издание снабжено большим количеством фотографий Бродского, его друзей и современников, а также внушительным указателем имён, упомянутых в тексте.

 Денис Ахапкин. Иосиф Бродский после России : Комментарии к стихам И. Бродского (1972–1995). – СПб.: ЗАО «Журнал «Звезда», 2009. – 132 с.

За последние десятилетия появились сотни работ, посвящённых творчеству нобелевского лауреата. Но при этом в его стихах остаётся много загадок. Разгадать их все – задача в принципе невыполнимая. Предлагаемый вниманию читателя комментарий – попытка известного исследователя, автора спецкурса, посвящённого поэту, в Санкт-Петербургском университете, «ответить для себя на ряд вопросов, которые ставят стихи Бродского». Во многих случаях, для того чтобы читатель мог найти более подробную информацию, даётся отсылка к исследовательским работам, обращённым к конкретным стихотворениям или затрагивающим проблемы, связанные с комментарием. Широко используются и автокомментарии поэта. В книгу по ряду причин вошли комментарии только к стихам, написанным Бродским в эмиграции.

 Игорь Ефимов. Нобелевский тунеядец : О Иосифе Бродском. – М.: Захаров, 2009. – 176 с.: ил.

«Если бы автор обладал дерзостью Цветаевой, – пишет Игорь Ефимов в предисловии, – можно было бы – прячась за её «Мой Пушкин» – назвать книгу «Мой Бродский». Под этой обложкой собраны мои письма к Бродскому и о нём, покрывающие три десятилетия (1963–1995), статьи, посвящённые ему, необходимые фактические комментарии и уточнения. Если друг вашей юности был так жесток, что в зрелые годы сделался знаменитым, а вы были так беззаботны, что сумели пережить его, положение ваше нелегко. Каждый, кто был связан с Бродским, знает, что думать и говорить о нём он обречён до конца дней своих». В книге воссоздаются подробности, связанные с судом над поэтом, обвинённым в тунеядстве, его пребыванием в ссылке и возвращением оттуда. Затрагиваются темы: Бродский и Ахматова, Бродский и христианство. Кстати, автор считает, что «путь молодого Бродского к христианству был облегчён и сокращён благодаря встрече с Ахматовой». Не обойдён вниманием и американский период жизни поэта. А ещё автор полемизирует с Александром Солженицыным, написавшим десять лет назад статью о Бродском.

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345

Комментарии:

(обратно)

Идущий с вихрем рядом

Литература

Идущий с вихрем рядом

ПОЭТОГРАД                                                                                                                                                                                     

Новелла МАТВЕЕВА

ВЕЛИМИР

Есть хаос концов (кем правит Кощей).

Есть хаос нача’л, – зарожденья вещей.

В начале вещей Вы стояли один.

Ваш опыт – он Ваш. И уж больше ничей, –

Ничья целина.

Не всяк догадается, – что перед ним;

Закладка дворца или груда руин?

Закладку дворца Вы следили один.

Мир зла – обратил его в груду руин.

Не Ваша вина!

Ленивцы уставились взглядом во тьму, –

Им – Ваших прозрений звезда – ни к чему.

Они «разрушенье» увидели там,

Где сыпался щебень, но – строился храм,

Большой, как Луна!

Не Хаос, а Космос – Ваш пастырь и друг.

Но внятен не каждому Космоса звук,

Не всяк в Академии ветра проник;

Не каждый стремится туда, где из книг

Приходит весна…

***

Мне критик запретил святые времена

Великих поминать. Сказал, что по’шло это!

Что невоспитанность ужасная видна

В стремлении назвать великого поэта!

Суровый критик мой! Что ж. Я ведь – ничего;

Я имя гения готова скрыть под кодом!

Боюсь, однако же, что как-нибудь, обходом –

Другие всё равно напомнят вам его…

Чрез «невоспитанность» огромного числа

Людей – до нас и вся поэзия дошла.

Но, с вами согласясь, я вам желаю – лично

Столь громким именем планету потрясти,

Чтоб уж никто его не смел произнести

В собрании людей, воспитанных прилично.

ПАЛЬБА                                                                                                                     

Он за оружия свободную продажу

Держал беспечно речь.

Напрасно в глаз ему три Парки ткнули пряжу, –

Таких не остеречь!

Не только простаки, но боссы и матроны

Влипают в роль вояк;

Сегодня их маяк – затворы и патроны.

Но сей маяк – двояк.

Есть кланы; их одних не трогают скинхеды.

(Ещё бы! – сговор «свят».)

Но тем, кого одни не тронут смертоведы, –

Другие отомстят.

Закройте лавочку, где продаётся это,

Где призраки живут.

И не злорадствуйте, что песня чья-то спета;

И вашу песнь – прервут.

Кто за оружия свободную продажу

Когда-то выступал, –

Напрасно выставлял в своих воротах стражу;

Сам замертво упал.

Кажись, предусмотрел – чьи пистолеты с газом,

А чьи – и со свинцом?

Но посмеялся рок и «коллективный разум»

Над этим хитрецом.

Хотелось побеждать в условиях неравных;

Хотелось без помех,

Как прежде, – батюшек-то гробить православных,

Ан – перешло – на всех…

Закройте лавочку! Остановите беды, –

Все беды, – до одной!

На что вам пирровы (вампировы!) победы

Над собственной страной?

Вон кто-то и сейчас «для ровности» желал бы

Вооружить – весь свет?

Но где о равенстве людей хлопочут залпы, –

Выравниванья нет.

Да и не думал ты, «всеравенства» поклонник,

Пальбу остановить;

Ещё не всех стравил, гражданских войн сторонник?

А хочешь всех стравить?

Закройте лавочку, законник-беззаконник!

Ещё не всё пропало, может быть.

ЗЛОПАМЯТНОСТЬ КОРИННЫ

Дразнили меня, – что в стихах моих –

                                             «тучки, листочки,

Цветочки»… Смеялись в лицо, доводили до точки.

А нынче – лишь только рискнула

                                 за бедных вступиться, –

«– Тупица! – рычат. – Где же тучки твои?

                                            Где – цветочки?!»

РАПСОДИЯ

Вызрела молча

Ягода волчья.

Содрейский лес.

Ягоду волчью

Питает желчью

Дождь

Осенних небес.

Мелким листом или каплей крупной

Вихрь посыпался ледяной?

Тихо шагают;

Девочка с куклой

И Жан Вальжан –

По тропе лесной.

Но ни луарцам и ни волжанам

Не было видно из дальней дали;

То не Козетта с Жаном Вальжаном,

А это я и отец мой – шли.

Отец мой сед и похож на старца,

Сошедшего с заоблачных гор…

Это за нами полжизни крался

Зарослями – Тенардье-мародёр!

А сбоку припёку – другая клоака,

Другой Париж и Второй Жавер;

(Свиреп. Но не был он честен, однако

Жаверу Первому не в пример).

Как неожиданно в этом пути

Сделалось тихо и сухо почти!

Вымерзла молча

Ягода волчья.

Лист облетевший, дитя, собирай!

А за лесным перелазом

Всё ещё

Солнца закатного блещет край…

ГЛОБУС

Уравновешенный, как голос

Без понижений-повышений,

Тоску с души снимает глобус

Разумностью своих решений.

На нём, – божественном, как логос! –

Ни бурь не видно, ни крушений,

Ни стран-стрелков, ни стран-мишеней,

Ни стран, – где злых лишений многость.

Не видно лавок с подлым зельем.

Вал моря сгладил память прытей.

Зато встречает нас весельем

Большая Синь морских открытий!

Земля сложна; ни ров, ни пажить…

Жаль, что на глобусе нельзя жить!

НОЯБРЬСКОЕ

Отсырел осенний мой этюдник.

Там и сям – зима встаёт из хмари,

Мощная – как сам боксёр Тютюнник!

Хрупкая, – как Девочка-на-шаре.

И уже – в нахохленном подлеске –

(Кто по-стариковски, кто – по-детски)

Прячутся при виде льдистой хмари

Существа, создания и твари…

Ни синиц (а вдруг и осчастливят?),

Ни ежей – в их тапочках домашних…

Над бурьяном виден первый вылет

Хлопьев – (так обманчиво «нестрашных»!)

Пажити оспаривая чёрность,

Дальний свет сквозь тучи раздаётся,

Но вот-вот – на блеска непокорность

Тушечница сумерек прольётся…

Хоть бы лёг на кровли снег плоёный!

(Но и снег – подите, урезоньте!)

Яркоцветный,

Солнцем напоённый

Летний мир уснул на горизонте.

Ранней тьмой чернилит вихрь суровый

Все углы, что солнце поглощали,

И, срывая с зарослей покровы,

Бьёт кусты, – за то, что обнищали.

Вихрь несётся – серебристо-тёмный,

С жёлтым смешиваясь листопадом…

Но и эти краски

До весны запомнит

Человек, идущий с вихрем рядом.

ЦЕППЕЛИН

В иллюзионе моих сновидений,

В моём Кокстауне*

Прошлого мне серебристые тени

Были представлены.

Там дирижабли на сферах лежали

И видел их каждый будочник…

Чудилось нам, что они приближали

Светлую будущность.

Но, измеряя небесный полог

В портняжном «локте»,

Кто-то с высот, – как посуду с полок,

Убрал их вовсе…

А что-то в них было от сути мира,

От тайны Завтра!

И как вещественности мерило,

И как метафора.

Кто их подверг мировому сглазу?

Какие заморозки их сразу

Оцепенели?

И никуда-то мы не уплыли

На цеппелине…

И только взгляд наш пытливый, снизу,

Те дирижабли

Кабы сумел – привязал к карнизу,

Но удержал бы!

Немного жутко на них глядети,

Когда вы – дети…

Но без жемчужин их воспарений,

Без их бессмертных неустарений –

Скучно на свете.

___________

* Кокстаун – город угольщиков в романе Ч. Диккенса

«Тяжёлые времена». Здесь имеется в виду фабрика,

где героиня жила в детстве.

***

Дайте мне три мандарина!

Я угощу на пруду

Лебедя Лоэнгрина

И – на ветвях – какаду.

Совесть нельзя успокоить,

Но посвежеет в душе;

Два мандарина пристроить –

Всё-таки дело уже!

Третий же, самый прекрасный,

Я никому не отдам;

Пусть, – золотистый и красный –

Сам поплывёт по волнам;

Пусть его выловит кто-то;

Пусть это будет – солдат;

Вряд ли солдаты в казарме

Всласть мандарины едят…

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345

Комментарии:

(обратно)

Слова через край

Литература

Слова через край

ВПЕРВЫЕ В «ЛГ»

Алексей СОМОВ

Родился в 1976 г. Окончил технический вуз. Был участником нескольких панк-групп. Работал художником-оформителем в кинотеатре, охранником, преподавателем информатики, инженером по маркетингу, дизайнером наружной рекламы, верстальщиком, выпускающим редактором газеты. Публиковался в журналах и альманахах: «Дети Ра», «Воздух», «Крещатик», «Урал», «Луч», «День и ночь» и др.

***

Кому – бесстыдная весна,

кому-то песенка шальная,

Кому-то весточка из сна:

«Я умерла, а ты как знаешь».

Итолько ветер простонал

да закачалися деревья,

как забухавший Пастернак

в обнимку с Анною Андревной.

Ты кончилась, а я живу,

зачем живу – и сам не знаю,

а всё как будто наяву,

и снова песенка дурная

поёт, поёт, звенит, звенит,

бесстыдно перепутав даты,

а в небе радуга стоит,

а в горле – мёртвый команданте.

Однажды, ядерной весной,

мы все вернёмся, как очнёмся,

в горячий город, свой не свой,

и мы начнём, и мы начнёмся.

Скребут совки, картавит лёд,

шипят авто, плюются шины.

а в небе радио поёт

про то, что все мы где-то живы.

***                                                                                                                               

Вот такая это небыль,

вот такая это блажь.

Улетает шарик в небо –

тише, маленький, не плачь.

Он резиново-атласный

над тобой  и надо мной –

синий-синий, прямо красный,

небывалый, надувной.

От любви и от простуды,

обрывая провода,

ты лети скорей отсюда,

никуда и навсегда,

выше рюмочных и чайных

и кромешных мелочей,

обстоятельств чрезвычайных

и свидетелей случайных –

Бог признает, Бог признает,

Бог признает, кто и чей.

Если веруешь, так веруй,

улетая, улетай.

В стратосферу, в стратосферу,

прямо в космос, прямо в рай.

Вот какая это небыль,

вот какая это блажь.

Улетает мальчик в небо.

Улетаешь, так не плачь.

Над снегами, над песками,

над чудесною страной –

ты лети, я отпускаю,

воздушарик надувной.

Выше голубей и чаек,

мусоров и попрошаек,

новостроек обветшалых,

сонных взглядов из-за штор –

ты лети, воздушный шарик,

Бог поймает, если что.

***

Зима как расплата, зима как ответ

по прочным понятиям

спящих кварталов.

Да только и слов-то за пазухой нет –

так странно,

а раньше как будто  хватало.

А раньше хватало и слов через край,

и силы, и славы – по самые звёзды.

Пробьётся нечаянная искра –

и карточный домик взлетает на воздух.

И – голое поле, где выдох и вдох

нарезаны ветром на равные доли.

Звериная тяга, внимательный ток –

так что же случилось,

скажи, ради боли?

...Не надо, не стоит,

не трожь, не замай –

декабрь успокоит, январь утрамбует.

Зима как осечка. Зима как зима,

да только вот снега не будет.

Не будет.

РОЖДЕСТВЕНСКАЯ КОЛЫБЕЛЬНАЯ

Закрываются глаза окраин.

Ангел держит свечку в вышине.

И шуршит-порхает на экране

яркий телевизионный снег.

В вышине – то вспыхнет,

то померкнет –

самолёт ползёт сквозь облака,

сквозь грозу и радиопомехи,

словно сквозь опущенные веки,

словно сквозь дремучие века.

Спят антенны, провода и мачты.

Гоблины. Пейзане. Короли.

Всё мертво на сотни тысяч ли.

Что же ты не спишь,

мой бледный мальчик,

там, под слоем тлеющей земли?

Никуда не выйти нам из дома.

Посмотри на ржавый потолок –

вот звезда Тюрьмы, звезда Содома,

а над ней – звезда Чертополох.

Усажу тебя, как куклу, в угол,

сказочкой нелепой рассмешу,

только б ты не слышал через вьюгу

этот белый, белый-белый шум.

Расскажу про тридцать три печали,

муравьиный яд и ведьмин плач.

Как стонали, поводя плечами,

страшными далёкими ночами

линии электропередач.

А по корневищам и траншеям,

сторонясь нечаянной молвы,

по костям, по вывернутым шеям

шли скупые мёртвые волхвы.

Мучились от голода и жажды,

табачок ссыпали на ладонь,

тишиной божились. И однажды

забрели в наш неприютный дом.

Сны перебирали, словно ветошь,

пили, на зуб пробовали швы.

Просидели за столом до света,

а со светом – встали и ушли.

Шли тайгою, плакали и пели,

жрали дикий мёд и черемшу.

Слушали бел-белый, белый, белый,

белый, белый, белый-белый шум.

Спи, мой кареглазый цесаревич –

там, в стране красивых белых пчёл,

больше не растёшь и не стареешь,

не грустишь ни капли ни о чём.

Ведь пока мелькает на экране

мёрзлый телевизионный прах –

ангел Пустоты стоит у края,

держит свечку на семи ветрах.

САРАПУЛ, Удмуртия

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 5,0 Проголосовало: 1 чел. 12345

Комментарии:

(обратно)

Куда ведут благие намерения

Литература

Куда ведут благие намерения

ОБЪЕКТИВ

Александра Маринина. Взгляд из вечности . Книга первая: Благие намерения: Роман. – М.: Эксмо, 2009. – 384 с.

Александра Маринина. Взгляд из вечности . Книга вторая: Дорога. – М.: Эксмо, 2009. – 416 с.

Александра Маринина. Взгляд из вечности . Книга третья. Ад: Роман. – М.: Эксмо, 2010. – 480 с.

Это не детектив, как можно предположить, взглянув на имя автора. Несмотря на то что в сюжете как минимум три убийства и не менее двух героев из числа основных служат в органах внутренних дел, это – семейная сага. Причём, что обычно не свойственно произведениям этого жанра, «нравоучительный старинный, отменно длинный, длинный, длинный…» роман в трёх томах снабжён вдобавок таким философским аппаратом, что на память волей-неволей приходят трактаты средневековых мыслителей. Или даже алхимиков. Появление героев предваряется прологом даже не на небе, как в «Фаусте», а и вовсе неведомо где. В той самой, надо понимать, вечности, где незыблемо, как и подобает, покоится на земле обросший мхом Камень, носится туда-сюда бесшабашный гуляка Ветер, каркает вещий Ворон, который – наверное, загадочная местность не очень далеко от нашего плана бытия! – очень не любит Эдгара По. И, конечно, без добродушного циника Змея обойтись никак невозможно… Ворон и Камень намереваются смотреть сериал, то есть чью-нибудь жизнь. Так и смотрят все три тома, комментируют, ссорятся, мирятся. Разъясняют читателю, что такое хорошо и что такое плохо. Причём у каждого на сей счёт собственное мнение. Вот герои ещё подростки. Дачное лето. Кроткая скромница и надменная красавица соперничают из-за симпатичного мальчика.

«– Разумно, – согласился Камень. – Давно пора. Лгунов надо разоблачать, чтобы людям головы не морочили.

– …Ну разоблачат они Аэллу, ну узнают все ребята, что она всё время привирает, ну отвернутся от неё, ну обидится она на них, и что? Что хорошего из этого выйдет?

– Правда, – убеждённо произнёс Камень, – истина. Из всего этого выйдет истина, которая дороже всего, даже испорченных отношений».

Не так всё просто, каркает вещая чёрная птица, совсем не так.

«Предложив разоблачить Аэллу, Люба невольно поставила Родика перед выбором: или я, которую обидели, или она, которая обидела. Родик отказался выводить Аэллу на чистую воду, мол, да ладно, чего нам с тобой больше всех надо, что ли… да надо быть снисходительными к чужим слабостям… И вышло, что он таким образом выбрал Аэллу, а не Любу… отдал предпочтение психологическому комфорту именно Аэллы, а Люба пусть так и остаётся обманутой и обиженной. Она не стерпела, слово за слово, в общем, поссорились они… Ну и угадай с трёх раз, чем дело кончилось?

– Да я тебе с одного раза угадаю, – фыркнул Камень. – На следующий же день Родик пришёл к Любе извиняться и мириться, а она выскочила ему навстречу и первая заговорила о том, что он, конечно же, прав, заступившись за Аэллу, и никак иначе он поступить не мог… и выдвинула такие неоспоримые доводы его правоты, что он и сам в них поверил».

Да, это не боевик. И, как уже упоминалось, не детектив – неспешное повествование со множеством деталей из соответствующих времён. Какие были причёски и платья, о чём тогда спорили люди, какие фильмы шли в кинотеатрах… При желании можно усмотреть даже черты исторического романа. Правда, история будет недавняя – действие начинается чуть раньше середины прошлого века. Но прежде всего автор исследует чувства и отношения людей.

Всё-таки надо отметить, что сам по себе детективный жанр отнюдь не так плох, как можно подумать, брезгливо перелистывая худшие его образчики. По мнению писателя Даниэля Клугера, «…детектив насквозь пронизан поэзией. Только эта литература оперирует тайной как самоценной эстетической категорией. Тайна – вот истинный герой детектива».

Но предыдущие произведения Александры Марининой в большинстве своём были ближе не к классическому детективу, у истоков которого стояли Эдгар По и Артур Конан Дойл, а к производственному роману о милиции. Жанр не менее почтенный, хотя отмеченное Клугером родство с волшебной сказкой в нём ощущается слабее. Но желание писательницы сменить тональность проявлялось давно – ещё в 2002 году вышел роман «Фантом памяти», в котором преуспевающий литератор пытается справиться с внезапной амнезией. Действительно ли он потерял память в результате автокатастрофы или просто очень хотел забыть какие-то моменты своей жизни? Душевные терзания литератора и поиски того, кто почему-то хочет его убить, перемежаются откровенно аллегорическими философскими страницами, на которых правят бал одинокая, но безмерно богатая Мария-жизнь и нищая Анна-смерть с выводком детишек – болезней и бед…

«Фантом памяти» был достаточно прохладно принят и критикой, и публикой, привыкшей к романам про Настю Каменскую. Но с тех пор прошло достаточно времени, чтобы словосочетание «философский триллер» перестало казаться чем-то немыслимым.

Но «Взгляд из вечности» слишком нетороплив для триллера, и главная его тайна – это тайна того, что творится в человеческих душах. Что заставляет людей говорить правильные слова, когда и на вздох, кажется, нет сил? А ведь та же кроткая героиня произносит монолог, сделавший бы честь любому политруку. «Это неправильно, – тихо, но твёрдо сказала она, – тебе не должно быть всё равно. Любое падение начинается с маленького шажка вниз, проигранная битва начинается с незастёгнутого воротничка у солдата. Тебе не должно быть всё равно, что кушать, потому что завтра тебе будет всё равно, во что ты одет, и ты наденешь сорочку с грязным воротником и дырявые носки, послезавтра тебе будет всё равно, как ты учишься, потом тебе станет всё равно, как ты работаешь, и вся твоя жизнь превратится в сплошное безразличие и покатится вниз. Когда человеку всё равно, он не может сделать ничего хорошего, ничего полезного, он не может ничего создать, он может только прозябать. Ты посмотри вокруг: люди строят дома, собирают урожай, лечат больных, пишут книги и картины, в космос летают, работают на фабриках и заводах, значит, людям не всё равно. Ты что же думаешь, ни у кого из них никто никогда не умирал? Никто горя не знал? Никто близких не терял?»

Так что установки в романе «Взгляд из вечности» правильные. Другой вопрос, что правильные принципы ещё не гарантируют, что всем будет хорошо. И в вечности кипят споры.

«– А как же непреходящая ценность истины? Истина – это главное. Родислав ею не поступился. Аэлла ему не нужна – он так и заявил… И я не понимаю, почему честный поступок во имя истины привёл к таким последствиям, как обида и возможная вражда. Этика этого объяснить не может. А ты можешь?

– Легко. Потому что ты философ, а я – мудрец. Я жизнь знаю. А ты знаешь только чистую науку. Жизнь многообразнее, шире и жёстче… Поэтому постоянно возникают конфликты между жизнью и этическими нормами».

Неподвижный Камень в отличие от своих бойких друзей умеет немножко влиять на реальность. Не иначе как этот камень – тот самый летающий, о котором когда-то Гумилёв писал, только теперь он на пенсии.

Вот он и вмешался, булыжник сердобольный… чуточку придержал смерть героини, чтобы муж непутёвый, о котором она так заботилась, всё-таки успел признаться, как он её любит.

Ворон, обнаружив такое нарушение правил, негодует:

«…я категорически настаиваю на том, что нельзя соваться в жизнь реальных людей и распоряжаться ими, как марионетками в кукольном театре. В их жизни, в реальности есть свои законы, по которым строится их судьба. Родислав много крови людям попортил, и за это он должен быть наказан…

– А Люба за что наказана?.. Она вроде никому кровь не портила.

– А себе? Ты её саму-то скинул со счетов? Она растоптала свою бессмертную душу, она наплевала сама на себя, и вот результат.

– Ты чушь городишь, – рассердился Камень. – Не может такого быть, чтобы человек старался всю жизнь для других, забывая о себе, а его за это наказывали. Уже в этом-то точно нет никакой справедливости.

– А мне пришёл в голову один парадокс. Чем больше на свете любви, тем меньше справедливости… Если люди хотят, чтобы всё было справедливо, они должны быть готовы к тому, что у них не будет любви, вообще никаких чувств не будет, они превратятся в холодные механизмы… А если люди стремятся построить мир, основанный на любви, то в нём изначально справедливости не будет».

Куда ни кинь, всюду клин. Впору скиснуть от таких перспектив. Но последнее слово осталось за самым, казалось бы, легкомысленным персонажем из числа обитателей вечности. Нет, даже не слово – мысль. Отнюдь не легковесная.

«А у него, у Ветра, есть собственные представления об устройстве жизни: каждый имеет право на свою тайну, свой выбор и свой путь. И судить никому не дано».

Что ж, можно только порадоваться благому намерению автора перейти от производственных романов о раскрытии преступлений, «как кровавых, так и не очень», к серьёзной прозе. Но высокая литература требует совершенно иного отношения к слову, нежели детективная головоломка. Не логических выкладок, а обращения напрямую к человеческой душе, чтобы читатель плакал и смеялся вместе с героями, а не сочувствовал затраченным автором усилиям.

Ольга ШАТОХИНА

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345

Комментарии:

(обратно)

Соединение ума и силы

Библиоман. Книжная дюжина

Соединение ума и силы

ШЕСТЬ ВОПРОСОВ ИЗДАТЕЛЮ

Издательство «Грифон» существует с августа 2004-го. Выпускает историческую, культурологическую литературу. Сегодня у нас в гостях генеральный директор «Грифона» Елена БУДЫГИНА.

– С чего начиналась работа издательства?

– В начальный период своей деятельности «Грифон» плодотворно сотрудничал с Российским фондом культуры в начинаниях, связанных с сохранением и популяризацией сокровищ русской литературы. Сейчас хорошие деловые отношения поддерживаются с Советом по детской книге России, различными общественными и государственными структурами.

Что касается логотипа издательства, то в Средние века грифон был очень популярен в геральдике: он символизирует синтез лучших качеств орла и льва – бдительность и отвагу (грифон есть и на гербе дома Романовых), а также соединение ума и силы. Поэтому мы и поставили перед собой интереснейшую цель – создание своеобразного «книжного грифона», который призван обеспечить гармоничное сочетание литературы «высокого полёта» для изысканных интеллектуалов и мощных культурно ориентированных проектов для массового читателя.

– Какими принципами руководствуется «Грифон» сейчас?

– Издательство довольно быстро сумело занять своё место в пёстрой палитре отечественного книжного рынка, а выпущенные книги не раз получали одобрительные отзывы и включались в рейтинги СМИ и ведущих книжных магазинов Москвы и Санкт-Петербурга. Основной профиль нашей деятельности включает несколько направлений – публикация мемуаров, историко-культурологической литературы; выпуск изданий, посвящённых анализу «болевых точек» современности с позиций национальных интересов России; подготовка книг, помогающих смело принимать вызовы новой эпохи и не потеряться в хитросплетениях глобализации. Не забываем мы и про книги «для души», о вечном, о сокровенном…

Мы выпускаем книги, интересные достаточно широкому кругу читателей, причём не только в России, но и в странах ближнего и дальнего зарубежья. Книги «Грифона» отличаются высоким качеством редакторской подготовки и полиграфического исполнения.

Наш читатель – это человек, неравнодушный к прошлому, настоящему и будущему России и мира в целом; любознательный, но не всеядный; постоянно расширяющий свой кругозор и уровень интеллекта.

Главные принципы работы «Грифона» – уважение не только к читателям и их запросам, но и к авторам и их произведениям, готовность к сотрудничеству со всеми, кто любит, ценит и понимает книгу.

– Какие книги и книжные серии вы могли бы рекомендовать нашим читателям?

– Хочется особенно отметить две наши старейшие серии «Монограмма» (мемуаристика) и «Восток–Запад» (актуальная культурология и политология). Они сразу полюбились читателям. В серии «Монограмма» назовём: К. Симонов «Разные дни войны. 1941–1945 гг.»

(Т. 1–2), Н. Попель «В тяжкую пору. Танки повернули на Запад», Ж. Табуи «Двадцать лет дипломатической борьбы»,

М. Былинкина «Всего один век», И. Бунин, Г. Кузнецова «Искусство невозможного. Дневники, письма». В серии «Восток–Запад»: труд Р.Р. Оганяна «Курды в пламени войны», воспоминания О. Валецкого «Волки белые. Сербский дневник русского добровольца», книга Л.И. и С.Л. Медведко «Восток – дело тонкое, Иерусалим – святое».

Сейчас готовятся к старту две новые серии – «Непричёсанная биография», которую открывает книга «Антинаполеон» историка С. Нечаева, и «Национальная идея: перезагрузка», стартующая с политической антологии Д.Н. Бакуна «Российский консерватизм – история и перспективы». Надеемся представить эти книги уже на сентябрьской книжной ярмарке в Москве.

Среди безусловных удач «Грифона» – книга Л. Сидорковой «Притчи мира», цикл философско-культурологических трудов В.Н. Тростникова «Россия земная и небесная», «Трактат о любви. Духовные таинства», «Быть русскими – наша судьба», «Вера и разум», переиздание сборника о русской интеллигенции «Вехи», «Обители мудрости: Монастыри и храмы России как центры книжности» А.Г. Глухова. Из проектов, совместных с Российским фондом культуры: Д.С. Лихачёв «Избранное. Мысли о жизни, истории и культуре», «Пушкин. Непричёсанная биография» Л.М. Аринштейна, антология «Прямая речь. Мысли великих о русском языке».

Известный писатель, историк, культуролог К. Ковалёв-Случевский рассматривает разные эпохи и разные ипостаси Рублёвки в книге «Другая Рублёвка. Тайны царского пути: Виртуальное путешествие во времени и пространстве». Упомянем также книги диакона Андрея Кураева: «Вызов экуменизма» и «Культурология православия. Готова ли школа к новому предмету?».

– Какие тенденции вы наблюдаете в вашей области книгоиздания?

– Если брать в целом историко-культурологический и историко-политологический поток изданий, то, безусловно, налицо рост количества серьёзных, интересных книг как оригинальных, так и переводных. Поскольку страна ещё не завершила свою самоидентификацию в новых условиях, идёт выработка её стратегического и геополитического курса, то историческая литература играет очень важную роль и востребована читателями. С другой стороны, становится всё труднее удовлетворить их запросы. Впрочем, по-прежнему существует недостаток популярных и научно-популярных изданий.

– Что для вас означают слова «работа с авторами»?

– Очень трудно ответить в двух словах на этот вопрос. На самом деле за ним скрывается целый комплекс правовых, психологических и прочих профессиональных тонкостей… Кто работал – тот знает… Можно сказать одно: необходимо искреннее, корректное и уважительное отношение к человеку (хотя порой это очень трудно). Но, конечно, уважения достойны старание, а не халтура, заинтересованность, а не пофигизм, упорный, каждодневный труд, а не легкомысленная болтовня.

– Как повлияет кризис на книжный рынок, что следует сделать, чтобы читатель не отказался от книг совсем?

– Думается, что главное влияние кризиса – снижение покупательской способности потребителей, что, безусловно, влечёт за собой падение оборота, прибыли и сужение издательских возможностей в целом. На наш взгляд, книжное дело – такая же стратегическая отрасль, как энергетика или машиностроение, поэтому необходима продуманная государственная поддержка. Её, к сожалению, не чувствуется. Конкуренция электронных медиаресурсов, падение интереса к чтению требуют целенаправленных усилий по воспитанию новых поколений читателей – в последнее время кое-что делается в этом направлении, но тоже явно недостаточно. И, конечно, нужно издавать качественные книги, которые было бы приятно взять в руки, и делать это с любовью к своему делу!

Беседу вёл Алекс ГРОМОВ

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345

Комментарии:

(обратно)

Европа и Русь

Библиоман. Книжная дюжина

Европа и Русь

Валерий Чудинов. Вагрия. Варяги Руси Яра : Очерк деполитизированной истории. – М.: ФАИР, 2010. – 624 с.: ил.

Среди множества загадок древнейшей отечественной истории – существование Вагрии, русской земли на севере Германии. Почему современные исследователи не связывают Вагрию с варягами, хотя фонетическая близость этих слов налицо? В некоторых диалектах русского языка термин «варяг» означает мелкого торговца, возможно – торговавшего с «варяжскими» (скандинавскими) купцами.

Кто у кого заимствовал язык и культуру? Славяне – у немцев? «Наиболее странным в истории Руси является момент призвания варягов. Он как-то противоречив внутренне, поскольку под варягами обычно понимают какие-то германские или скандинавские племена, коих призывать у русских не было абсолютно никакого резона».

На острове Рюген (расположенном северо-восточнее Ростока) находился город Аркона с храмом Святовита. Само название острова связано со славянским племенем ругов, называемых в русских источниках Руяна. «Наиболее подробное исследование (острова), его географии и исторических преданий, а также некоторых изделий его храма, ныне находящихся в шведских музеях, однозначно свидетельствует о том, что Рюген и являлся островом русов».

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 5,0 Проголосовало: 1 чел. 12345

Комментарии:

(обратно)

Защитник Отечества

Библиоман. Книжная дюжина

Защитник Отечества

Андрей Белянин. Оборотный город . – М.: АЛЬФА-КНИГА, 2010. – 313 с.

Этот роман – по сути продолжение знаменитых казачих сказок Белянина. В русском фольклоре есть персонажи, по сравнению с которыми герои раскрученных западных фэнтези выглядят обычной бледной немощью, насильно раскрашенной ядовито-яркими красками Голливуда. Кто в русской сказке всегда успешно противостоит чёрту и прочей нечисти? Доблестный и смекалистый казак. И вот молодой хорунжий Всевеликого войска Донского Илья Иловайский, племянник казачьего генерала Василия Иловайского (реально существовавшего в XIX веке), попадает под землю, где в Оборотном городе обитает отечественная нечисть, у которой даже осталось чувство патриотизма. Среди этих живописных, хотя и совсем небезопасных персонажей он находит свою любовь – кареглазую красавицу, Хозяйку Города, нашу современницу, что неминуемо порождает массу забавных коллизий. А далее герой вступает в схватку с совершенно обнаглевшей иностранной нечистью, погибшей ещё в войну 1812 года от рук наших воинов. Стоит отметить, что характеры всех героев прописаны очень выразительно, будь то старый прославленный воин, храбрый денщик или грузинский батюшка, защищающий кунака…

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345

Комментарии:

(обратно)

Контрабас и слегка опасно

Библиоман. Книжная дюжина

Контрабас и слегка опасно

Николай Сулим. Собачий вальс . Стукач: Юмористические повести. – М.: Советский писатель, 2010. – 112 с.

По-разному люди приходят в литературу. Некоторым писательское поприще открывается сразу, а другие долго набираются ума и опыта в других профессиях… в той же медицине. Николай Сулим одно время писал короткие юмористические рассказы – как видно, молодому врачу не давали покоя лавры именитых медиков-литераторов: Чехова, Вересаева, Горина, Арканова. Но признание пришло к хирургу-сатирику вместе с повестями, поскольку, несмотря на рассыпанные по тексту остроумные репризы и каламбуры, его несомненный конёк – лихо и парадоксально закрученный сюжет. Хотя очень даже жизненный, если рассматривать, например, повесть «Собачий вальс». Три выпускника консерватории, вооружённые талантом и творческим пылом, ищут своё место в жизни. Тяжко им приходится… То попали на свадьбу «нетрадиционного авторитета» – пришлось в панике удирать, то прячутся в женском монастыре. А хотели ребята всего лишь честно творить музыку и радовать людей. Поэтому смех над их злоключениями и приключениями, напоминающими о классическом плутовском романе, быстро сменяется грустными размышлениями над судьбой творческого человека в эпоху торжества чистогана. И так ли уж невероятно звучат слова: «Одинокий нефтяной магнат заказывает для выведенной новой породы кошек донской сфинкс сочинить менуэт. Стремительный и страстный!»

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345

Комментарии:

(обратно)

Ковчег ассоциаций

Библиоман. Книжная дюжина

Ковчег ассоциаций

Галина Подольская. Диптих судеб . Корабль эмигрантов: Романы. – Иерусалим, М.: Летний сад, 2009. – 356 с. с портр.

На страницах этой книги мистические мотивы переплетены с отличной психологической прозой. Можно ли спасать жизнь ребёнка ценой впадения в сатанинский соблазн? Можно ли вообще жить сиюминутным, забывая о великой взаимосвязи всех времён? Корешок неведомого растения, опалённый геенной огненной, превращается в пулю, убившую поэта Гумилёва… Так что же следует выбирать в ситуации, когда выбора вовсе, кажется, не существует?

«Диптих судеб» – роман-хроника одной семьи на протяжении столетия. Он повествует о любви и потерях, о терпении и преданности, о трагическом следе войны и о милосердии, благодаря которому люди способны помочь другу другу пересилить любые испытания. «Корабль эмигрантов» повествует о настоящем корабле, на котором плывут наши бывшие соотечественники. Но волей авторов это судно превращается в подобие ковчега, переполненного мыслями и воспоминаниями героев.

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345

Комментарии:

(обратно)

Знание – сила

Библиоман. Книжная дюжина

Знание – сила

Рихард Дюбель. Хранители Кодекса Люцифера / Пер. с нем. А. Перминовой. – Харьков, М.: Книжный клуб «Клуб семейного досуга», 2009. – 816 с.

Много веков на свете существовала легенда о монахе, который запечатлел всю мудрость мира. Но цена этих знаний оказалась слишком велика… Начало XVII века, времени смут, казней и непрекращающейся борьбы за власть. История полна загадок, которые по-прежнему в каждом романе обретают свою плоть, смущая многочисленных читателей извечным вопросом – неужели всё это правда? К полузабытым сказаниям о самой могущественной книге на свете (кстати, реально существующей и выставленной в шведском музее), «Кодексе Гитас», в этом полуприключенческом тексте добавлены и элементы исторической реальности. Умер монарх, собиравший диковинки и артефакты, чудесные предметы и гениальных чудаков. В его кунсткамере, в сундуке, спрятанном в тайном месте, как уверены были церковные иерархи при Папском престоле, хранилась и та самая огромная книга. А между тем на улицах и площадях Праги, в небольших городах и селениях начались схватки между католиками и протестантами. Можно сжечь книгу, но невозможно сжечь идею – идею о том, что рядом с нами существует абсолютное знание, означающее и абсолютную власть. И всегда найдётся тот, кто её возалчет…

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345

Комментарии:

(обратно)

Кинозвёзды на час

Библиоман. Книжная дюжина

Кинозвёзды на час

Жеральдин Бегбедер. Спонсоры : Роман / Пер. с англ. Н. Васильковой. – М.: Фантом Пресс, 2010. – 384 с.

Парижане Нина и Ален приезжают в Сербию, чтобы закончить монтаж документальной ленты для французского телеканала. Поиски профессионального монтажёра приводят их к известному продюсеру, бывшему стороннику Милошевича. В те времена этот Большой Босс работал над пропагандистскими картинами, направленными против НАТО, но, обратившись в капиталиста-ультралиберала, предлагает Francuzi снять фильм о Хеди Ламарр, мифической кинозвезде, боровшейся с нацизмом в 30-е годы. Но, как догадывается всякий, знакомый с кинопроцессом, нужны спонсоры. И герои их ищут на протяжении всего повествования, в котором меткие наблюдения, добродушный юмор и злой сарказм смешаны в равных пропорциях. Автор смеётся над незнанием сербских реалий, которое демонстрируют герои, и над яростной политизированностью принимающей стороны. Да и над творческими планами киношников тоже.

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345

Комментарии:

(обратно)

В край туманный

Библиоман. Книжная дюжина

В край туманный

Яков Гордин. Рыцарь и смерть, или Жизнь как замысел : О судьбе Иосифа Бродского. – М.: Время, 2010. – 256 с.

Сборник воспоминаний и эссе об Иосифе Бродском, написанных за последние двадцать лет. Мемуары охватывают период с 1957 года, когда автор познакомился с Бродским, до середины 1990-х годов. Эссе посвящены анализу жизненных установок поэта, расшифровке многослойного смысла его стихов и пьес, его отношения к основополагающим человеческим представлениям о мире. «На пересечении острого интереса к Данте и поисков противоядия «жалу смерти» появилось первое из больших стихотворений, посвящённых поэтической реализации утопии. Это – неопубликованное стихотворение «Ручей». Данте, оставленный Вергилием, оказавшись в «Чистилище», через которое лежит его путь в Рай, после блуждания по лесу оказывается на берегу ручья.

Ручей твердит

неумолчно,

что он течёт

из страны,

в которой

намного больше

холмов, травы,

тишины…

Ручей, проводник

мой странный,

бегущий

навстречу мне.

Стало быть,

в край туманный

Пришёл я во сне,

во сне.

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345

Комментарии:

(обратно)

Необычный здешний житель

Библиоман. Книжная дюжина

Необычный здешний житель

Сергей Телюк. Смешение времён : Стихи, истории. – М.: Виртуальная галерея, 2010. – 280 с.

Льва Аннинского занимает интонация, в которой работает Сергей Телюк. Потому что именно она в прозе поэта подкупает простотой «житья-бытья», которая не заставляет над ней ломать голову, в каком жанре это написано, а просто – читать, смеясь и радуясь. И критик приводит эпизод из цикла «Занимательные истории… Однажды в ХХ веке». И мы его приведём. Ибо актуально: «Середина века. С фронта возвращается с наградами отец. Сын спрашивает: «За что награды?» «Да так… Ползли к Берлину, стреляли, обмораживались… Мало ли… Всего не упомнишь…» Нет, это не провокация. Тут, по мнению Льва Александровича, «зарыта такая «тоннельная» правда, без которой триумф и впрямь может обернутся издёвкой». Что касается поэтической манеры Сергея Телюка, то, по мнению Сергея Казначеева, она «раздумчива и размеренна. Он никуда не торопится, а стремится осмыслить глобальный ход истории»:

Я здешний житель.

Тем и необычен.

Да, для Европы

вовсе нелогичен

загадочный наш

евразийский путь,

с которого

вовеки не свернуть!

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345

Комментарии:

(обратно)

Не всё, но о нём

Библиоман. Книжная дюжина

Не всё, но о нём

Литературное досье : Кирилл Ковальджи: Сборник материалов, посвящённых творческой деятельности Кирилла Владимировича Ковальджи. – М.: Гуманитарий, 2010. – 260 с.: 8 л. фото.

Восемьдесят лет назад на свет появился поэт. Родился, говорят, семимесячным. Мать – армянка, отец – болгарин. За неимением люльки поместили в коробку из-под туфель. Врач сказал, что, пожалуй, не жилец. Но поэт решил иначе. Жизнь, начавшаяся так, не могла и в дальнейшем обойтись без всяческих неожиданностей и внезапных поворотов. Родился левшой, но, сломав левую ключицу, поневоле стал правшой. Переехав с семьёй в Аккерман, с шести лет с русского языка перешёл на румынский. Во время войны с мамой провёл в Одессе все 69 дней осады, под бомбами и снарядами. Видел несколько смен режимов и фронтов. Как тут не стать поэтом? И в 1954 году им окончен Литературный институт им. А.М. Горького. Затем – москвич, работа в «Юности», должность главного редактора издательства «Московский рабочий», теперь руководит интернет-журналом для молодых писателей России «Пролог». Много лет руководил поэтической студией, преподавал в Литинституте. Для кого пишет? «Главное, что мне нужно от читателя, – чтобы я ему был нужен». А сама книга наверняка пригодится любому, думающему о поэзии.

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345

Комментарии:

(обратно)

Сирота Державы Российской

Библиоман. Книжная дюжина

Сирота Державы Российской

Царь Иоанн Грозный : Сборник. – СПб.: Издательская группа «Азбука-классика», 2010. – 448 с.

Николай Михайлович Карамзин, обращаясь к столь незаурядной и неоднозначной личности, как первый царь российский Иван IV Грозный (1530–1584), отмечал не без горести: «Рождённый с пылкою душою, редким умом, особенною силою воли, он имел бы все главные качества великого Монарха, если бы воспитание образовало или усовершенствовало в нём дары природы; но рано лишённый отца, матери и преданный в волю буйных Вельмож, ослеплённый безрассудным, личным властолюбием, был на престоле несчастнейшим сиротою Державы Российской…» Карамзину вторил Василий Осипович Ключевский: «Как все люди, выросшие среди чужих, без отцовского призора и материнского привета, Иван рано усвоил себе привычку ходить оглядываясь и прислушиваясь. Это развило в нём подозрительность…»

Сергей Михайлович Соловьёв определял: «Иоанн IV был первым царём не потому только, что первый принял царский титул, но потому, что первый сознал вполне всё значение царской власти…» Помимо вышеперечисленных свой взгляд на сиротствующего российского монарха в сборнике «Царь Иоанн Грозный» представляют столь же авторитетные Николай Иванович Костомаров, Роберт Юрьевич Виппер и Сергей Фёдорович Платонов.

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345

Комментарии:

(обратно)

С просьбой краткого моления

Библиоман. Книжная дюжина

С просьбой краткого моления

В.Н. Челищев. Воспоминания о жизни в Калужской губернии : Быт и нравы российской провинции конца XIX – начала XX вв. – Калуга: Золотая аллея, 2009. – 384 с.: ил. – (Серия «Отечество»).

Писатели прошлого над названием своих сочинений особо голову не ломали. И правильно делали, понимаешь сейчас! Берёшь в руки книгу Виктора Николаевича Челищева (1879–1952), смотришь на обложку – и всё понятно. Дорога тебе история Отечества? Обязательно обратишься к мемуарной хронике председателя Московской судебной палаты, члена Особого совещания при генерале А.И. Деникине, уроженца города Боровска, представителя рода Челищевых, ведущего происхождение от выехавшего на Русь в 1237 году Вильгельма Люнебургского (в крещении Леонтия), правнука курфюрста Люнебургского Антония, к 21-му поколению которого принадлежал автор «Воспоминаний». А эпиграфом к этой книге могли быть слова самого Виктора Николаевича из краткого «послужного списка», составленного им в 1937 году для своих детей и внуков: «Чистосердечно сознаюсь, что я ценю печатное слово, ценю и осведомление им публики о людях, отошедших в вечность, ибо самое даже краткое упоминание о них может вызвать и вызывает у помнящих Бога обращение к Нему с стереотипной мольбой: «Царство небесное!» Я прошу у всех, кто меня знал, и кто обо мне слышал, этого краткого моления…»

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345

Комментарии:

(обратно)

Кадры, которые решали

Библиоман. Книжная дюжина

Кадры, которые решали

Константин Залесский. Кто есть Кто в истории СССР . 1924–1953 гг. – М.: Вече, 2009. – 752 с.

«В период построения социализма кадры решают всё» – эта фраза Сталина стала крылатой. А эта книга – первая полная историческая энциклопедия, охватывающая абсолютно все стороны жизни СССР в эпоху И.В. Сталина, как раз и рассказывает о тех самых кадрах, которые и руководили индустриализацией и коллективизацией, репрессиями и театрами. Тоталитарное государство или великая держава… Об этом ещё долго будут спорить, но в любом случае выдающиеся деятели СССР – не только политики и военные, как некоторым порой кажется, но и деятели культуры и искусства, учёные, спортсмены. Здесь под одной обложкой оказались и жертвы сталинских репрессий, и те, чьими руками эти репрессии осуществлялись. И пусть читатель сам определяет место и значение того или иного «строителя» Империи Советов. В издании собрано множество малоизвестных фактов не только о вождях и их «придворных деятелях», но и об их ничем не прославившихся родственниках, чья жизнь протекала в том же кругу. Например, дочь Лаврентия Берии, Эрети, была замужем за В. Гришиным, членом Политбюро ЦК КПСС, 1-м секретарём МГК КПСС.

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345

Комментарии:

(обратно)

Оператор – глаза зрителя

Искусство

Оператор – глаза зрителя

ТОЧКА ЗРЕНИЯ

Народный артист России, заслуженный деятель искусств РСФСР, лауреат премий ТЭФИ и «Золотой Орёл», оператор-постановщик «Мосфильма» Владимир Климов снял более 40 картин. Культовый фильм 90-х «Вор» получил «Нику» как лучший фильм года,Золотую медаль Сената Венеции и был номинирован на «Золотой Глобус» и «Оскар».

Владимир Климов снял фильм и сериал «Ленинград» – о самых тяжёлых месяцах блокады. Сейчас эту картину смотрят на DVD более, чем в 40 странах мира. Картина «Скоро весна», участвовавшая в конкурсе «Кинотавра-2009», получила Гран-при III Международного кинофестиваля в Чебоксарах. В активе оператора – картина по Гоголю «Русская игра» и популярные телесериалы «Брежнев» и «История лётчика».

– Владимир Михайлович, как в тандеме режиссёр – оператор делятся сферы влияния?

– Мне посчастливилось работать с замечательными режиссёрами. Первую картину «На край света» по сценарию Виктора Розова я снял с Родионом Нахапетовым. Более четверти века я участвовал во всех картинах Саввы Кулиша. С Александром Зархи мы сняли «26 дней из жизни Достоевского». По поводу того, кто главнее, Кулиш шутил: на площадке побеждает тот, кто сильнее биологически. Я никогда в жизни не ощущал режиссёрского диктата. Совсем тупых действий, чтобы мне сказали «будешь делать так, и – всё», не припомню. Попытки, конечно, были, но тут я становился очень жёстким. На фильме «Ленинград»,  который мы снимали с режиссёром Александром Буравским, был момент, когда надо мной стояли все, продюсер в том числе, но я сказал: «Снимать г… не буду!» И никто не посмел включить камеру. Есть некий уровень, ниже которого, считаю, не имею права опускаться, я же мосфильмовец. Имя не позволяет, лучше уйду с картины.

– Вы согласны, что «Вор» – самая яркая ваша картина?

– Не яркая, а признанная. И в ней, судя по всему, есть магия, потому что каждый раз, когда картину показывают по телевизору, я смотрю её до конца – она меня втягивает. Картина была для нас с режиссёром Павлом Чухраем принципиальной, потому что снималась в 1996–1997 годах, когда кинематограф находился в плачевном состоянии. На «Мосфильме» была пустота. И было желание доказать, что кино живо и мы обязательно победим. Снимали долго и мучительно – я помню это ощущение огромных усилий всей группы.

– Кто благословил вас на профессию?

– Моим учителем во ВГИКе был знаменитый оператор, профессор Борис Волчек. Он говорил студентам: «Оператор – глаза зрителя». А своим духовным учителем считаю Сергея Урусевского. Мы познакомились на съёмках фильма Родиона Нахапетова, где я был ассистентом оператора, а жена Сергея Павловича вторым режиссёром. В декорации как-то появился человек в белой киношной кепочке, с мольбертом в руках. В течение трёх месяцев мы находились рядом. Когда все уезжали на обед, он подходил ко мне и говорил: «Дай камеру потрогать». Видимо, скучал, а при группе, тем более не своей, конечно, делать это стеснялся. Он брал камеру, и белые седые волосы на его руках вставали дыбом. Он показывал свои секреты, совершенно замечательные. Так что в некотором смысле могу сказать, что мою руку «ставил» Урусевский. Он был уникальный кинооператор, человек, к которому в абсолютной степени применимо понятие «гений». Причём мировой гений. Он на несколько десятилетий вперёд продвинул кинооператорское искусство. Кино того времени было сориентировано на голливудскую продукцию довоенного и послевоенного образца: картинка с чудесным освещением, «гламур» 30–40–50-х. Урусевский, художник по образованию, ставший оператором из-за увлечения фотографией, внёс в кинооператорское искусство элементы своей особой живописи. Но главное – это то, что они с Михаилом Калатозовым сделали на фильме «Летят журавли». Это был взрыв экрана. Изображение перестало быть некоей картиной на плоскости, оно обрело такой эмоциональный накал, что зритель оказался втянут в изображение: он бежал по лестницам разрушенного дома вместе с Вероникой, кружился с умирающим Борисом в берёзовом лесу, среди его предсмертных видений. К слову сказать, Алексей Баталов возил там операторскую тележку с камерой, чтобы закружились эти самые знаменитые берёзы, и на вечере памяти Урусевского, который я вёл, заявил, что это самое значительное из сделанного им в кинематографе.

– Во всём мире продолжаются поиски способов освобождения камеры…

– …Потому что кинокамера тяжёлая и малоподвижная, а кинотехники мечтают сделать её невесомой. Камеру пытаются приблизить к той стремительности, с которой реагирует на всё человеческий глаз. Урусевский сделал это ручной камерой, в мировой практике подобное, конечно, встречалось, но он первый заявил об этом как об осмысленной изобразительной системе фильма.

– Насколько вам интересны фокусы с камерой, например, переброска, как в «Адмирале»?

– Этот метод, – переброска, или смазка, – используется давным-давно, году в 1980-м мы с Кулишом на «Взлёте» и «Сказках старого Арбата» очень этим делом увлекались. Тогда это было в новинку. А сейчас из дрожащей, якобы небрежной камеры сделали культ. Вот в американских блокбастерах если и «дрожит» камера, то очень по делу. Например, в фильме «Спасти рядового Райана» у Спилберга это сделано в первой сцене боя очень осмысленно, а не потому, что модно.

– Есть ли у вас свои неписаные правила?

– Обычно читаю сценарий один раз и долго «не изучаю» его. Народ даже нервничать начинает, а я жду, когда внутри меня появится некий росток, видение будущей картины. Это необходимо, чтобы не вдаваться в частности. И надо этот росточек не замять производственно-техническими проблемами или чьим-то другим видением этого фильма. Массированная атака ведь идёт со всех сторон.

– Феллини считал, что «кино – это свет». Согласны?

– Во многом да. Деньги за кино приносят в основном актёры. Но если бы они не находились на экране в такой привлекательной среде, которая создана оператором и художником, всё было бы иначе. Кинематограф – искусство изображения, что, к сожалению, им утрачивается. Не говорю о том, что это искусство идеи и что это уходит совсем. Сейчас важно, чтобы было «круто»: всё мелькает, камера носится туда-сюда, стереозвук безумный оглушает. А на самом деле «круто», когда человеческая история затрагивает наши чувства. По Феллини, свет – это не только осветительные приборы. Это – ощущение, которое возникает у зрителя, когда он наблюдает, как туманным утром, помните, в «Амаркорде» идёт мальчик. И если бы не было тумана, не было бы этой сцены вообще. Сняли бы в обычный солнечный день, и вся образная система бы рухнула. Думаю, что Феллини имел в виду именно это.

– Требования к профессии оператора меняются?

– И не в лучшую сторону. Когда я начинал снимать, оператор был последней инстанцией перед зрителем. Вся группа работает, но только один человек, который смотрит в камеру, видит, что там происходит. Потом материал шёл в Москву, на проявку, могли недели пройти, и наконец все с колотящимся сердцем садились перед экраном и смотрели, что же они сделали. Был во всём этом момент тайны. С появлением видео стало легко снимать, видеокамеры у всех в телефонах и фотоаппаратах. И создалось впечатление, что изображение очень легко получить, но это ошибка. Сила оператора не в том, что он знает, как обращаться с техникой, а в том, как он через своё сознание и технические возможности трансформирует реальность, переводя её в экранный образ. Это не имеет никакого отношения к тому, что мы видим в подавляющем большинстве сериалов. Вообще киноэкран фантастичен – огромное полотно, белое, чистое, на котором ничего нельзя спрятать. На нём вылезает всё: и возвышенное, и дурное, и твоё настроение…

– Но с кино явно что-то не так в последнее время...

– Вспоминаю, как мы работали на «Мосфильме» – снимали на плохой плёнке, с несовершенной киноаппаратурой. И делали хорошие фильмы, которые очень любил зритель. А сегодня невероятный технологический прорыв и – абсолютная ставка на внешние эффекты. На экране всё стало одинаково «хорошо». Кинематограф всё больше превращается в шумный компьютерный и даже стереоскопический аттракцион, где формальные поиски, на мой взгляд, очень сильно потеснили драматургию. Американцы называют это enterteinment – развлечение. И они в этом смысле честнее. Мы продолжаем говорить «киноискусство», а на самом деле этого «киноискусства» несколько фильмов в год.

Недавно я проводил семинар для молодых кинематографистов стран СНГ. Вместе с режиссёром Али Хамраевым мы показали свою картину «Сад желаний» 1987 года. «Смотрите, это кино, которое мы потеряли», – сказал я им. Мы поразились тому, что достаточно циничные молодые люди – сценаристы, режиссёры, операторы – попросили показать фильм (о пробуждении чувств) второй раз. Едва ли не впервые такое произошло на молодёжном ристалище.

– Вы сняли несколько американских фильмов, но в Лос-Анджелесе не остались. Почему?

– Я снял три картины, две малобюджетные и одну достаточно серьёзную. В сочетании с номинацией на «Оскар» фильма «Вор», который успешно прошёл по американским экранам, для меня сложилась очень благоприятная ситуация. Но мне было так тоскливо, а тут ещё Рождество, и я, понимая, что сейчас месяца два никто ничего делать не будет, взял билет и прилетел в Москву. Прилетел и думаю: «Господи, как же хорошо у нас! Даже когда дефолт – лучше, чем в Америке». А тут мне Карен Шахназаров предложил снимать фильм «Яды», и я подумал: «Какое счастье, мы будем вместе поднимать нашу любимую студию «Мосфильм». И остался. И тем счастлив.

– Вот бы понять, почему талантливые люди из России оказываются в Голливуде не у дел?

– Там надо родиться. Там иной мир, совершенно другое мышление. На картине «Out of the cold» мне продюсер говорил: «Ты ставишь свет, как на фильме с бюджетом в 60 млн. долларов, у нас заметно меньше. Так нельзя!» А я ему: «Буду ставить так, как считаю нужным». И поскольку я укладывался в жёсткое расписание, от меня отстали. А если бы не укладывался, уволили сначала второго режиссёра, а потом меня.

– У вас не возникало желание экранизировать сказки Лидии Думцевой, вашей супруги?

– Мы вместе более 30 лет, и это замечательно, что она сказочница и фея, в доме всегда присутствуют мечта и выдумка, что даёт силы противостоять тому ужасу, который висит над нашей землёй. Между прочим, Лев Аннинский назвал её «русским Андерсеном». А экранизацию её сказок мы затевали ещё в 1995 году. Хотели сделать фильм по новой технологии, сочетающей игровой материал с мультипликацией. Это был международный проект, который, к сожалению, рухнул. А экранизация сказок требует такого бюджета, что без государства не обойтись. Надеюсь, когда-нибудь у нас поймут, что кино для детей нужно снимать без расчёта на то, что это принесёт серьёзную прибыль. У киноискусства вообще другая функция. Не прибыль приносить. Дай бог, чтобы оно помогло сохранить Красоту, Доброту и Любовь…

Беседу вела Нина КАТАЕВА

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345

Комментарии:

(обратно)

Обманчивая простота

Искусство

Обманчивая простота

МОСКОВСКИЙ ВЕСТНИК

На восьмой по счёту Московской фотобиеннале уже открылись практически все основные площадки, и, хотя фотомарафон будет длиться вплоть до 27 июня, вполне можно подводить итоги и говорить об успехах и неудачах.

Большая экспозиция Анри Картье-Брессона, помпезно стартовавшая в Манеже вместе с выставками корифея агентства «Магнум» Эллиота Эрвита и фэшн-фотографа Питера Линдберга; практически полное отсутствие цветных фотографий – в этот раз большинство площадок фотобиеннале предпочло открыться в монохроме; явный перевес чётких репортажных кадров над студийными постановками – вот что останется в памяти от нынешнего месяца фотографии и что составляет любопытную и даже обнадёживающую картину.

В этом году программа московской фотобиеннале словно под влиянием привезённого материала оказалась составлена достаточно удачно – без отягчающих излишеств, как хорошее архитектурное сооружение.

Самым важным событием стало, пожалуй, открытие в Манеже большой экспозиции Анри Картье-Брессона – идеолога «Магнума», противника постановочной фотографии, ретуши и кадрирования – утверждавшего, что основной инструмент фотографа – не «лейка», а его собственные глаза – и тем самым чуть ли ни буквально воспроизводившего афоризм О. Уайльда о «красоте в глазах смотрящего». Однако, несмотря на декларируемую приверженность ритму, перспективе, схематичному решению кадра, Картье-Брессон часто прочитывается с большим трудом: композиционная схема его фотографий бывает неочевидна, скрыта, что в итоге не позволяет разобрать, чем же именно хороши его снимки и в чём их секрет. Остаётся довольствоваться лишь обаянием магии и загадки.

В отличие от Картье-Брессона его коллега Эллиот Эрвит нередко обнажает свои композиционные приёмы: его фотографиям присуща бо’льшая чёткость и формализованность; кроме того, в отличие от серьёзного Картье-Брессона он бывает склонен к комическим эффектам и лёгкой иронии, что, впрочем, ничуть не вредит его снимкам. Соседствующий с ними в Манеже Питер Линдберг, известный съёмками супермоделей 90-х годов – вроде портрета Хелены Кристенсен с инопланетянином в пустыне (на фотобиеннале, впрочем, были привезены не самые впечатляющие работы), является не только носителем серьёзной фотографической традиции, но ещё и продолжателем дела уже ушедших Ричарда Аведона и Хельмута Ньютона.

Остаётся только посочувствовать хорошему фотографу Андрею Безукладникову, чьи снимки в рамках фотобиеннале тоже оказались в Манеже, поскольку выставляться рядом с Картье-Брессоном и Эллиотом Эрвитом – тяжёлое и заранее проигрышное дело. Несмотря на то, что работы нашего фотографа действительно хороши, соседство с «великими» неизбежно приводит к сравнениям: можно, конечно, апеллировать к тому, что Картье-Брессон, как и Безукладников, тоже снимал персонажей богемы и известных тусовщиков, однако итог сопоставления, например, Анри Матисса с Гор Чахалом, на наш взгляд, довольно очевиден.

Ещё одной манифестацией традиций классической фотографии стала выставка работ Сабины Вайс в фонде культуры «Екатерина»: к слову, дама-фотограф, несмотря на почтенный возраст (1924 г.р.), рискнула сама приехать на открытие в Москву. Её монохромные снимки, часто сделанные ещё в середине XX века и запечатлевшие, например, старомодную милую Францию, поражают способностью играть светом и тенью и – что важно для репортажного кадра – фантастически ловить момент.

В Московском музее современного искусства на экспозиции «Москва–Париж» продемонстрировали современные снимки французской столицы, сделанные нашими фотографами Дмитрием Зверевым, Владимиром Мишуковым, Игорем Мухиным, – все весьма достойного уровня. Там же в качестве дополнения висят фотографии Москвы авторства Тибо Кюиссе и Стефана Кутюрье, не обладающие, на мой взгляд, явной художественной значимостью, однако для иностранцев, конечно, представляющие этнографический интерес. Кроме того, фотобиеннале знакомит и с более старыми работами. Галерея искусств Зураба Церетели выставляет снимки Аркадия Шайхета (самая известная его фотография – «Лампочка Ильича»), весьма в своё время преуспевшего на ниве журнальной фотографии. Московский музей современного искусства показывает ретроспективу Пьера Булы, работавшего, как многие репортёры, с самыми разными темами – от урбанистических зарисовок (военный полупустой Париж 40-х, модный Нью-Йорк 50-х) до политических портретов (потомки генерала Франко); к его недостаткам можно отнести лишь то, что без поясняющих подписей его кадры, увы, часто теряют свою остроту.

В целом же экспозиции фотобиеннале оставляют ощущение законченности и продуманности: всему находится своё место – даже, казалось бы, выбивающимся из общей концепции аскетичным фотографиям водонапорных башен (Бернд и Хилла Бехер, фонд культуры «Екатерина»). Единственное, что портит хорошее впечатление, – тема толерантности, без которой не удалось обойтись и в этот раз: под разговоры о мультикультурной Франции на фотобиеннале выставили портреты мигрантов, цыган и метисов и показали грустное документальное видео с рассказом об их нелёгкой судьбе («Мозаика», МГВЗ «Новый Манеж»). Во взаимном уважении как таковом нет ничего плохого, однако толерантность в её нынешнем виде, прикрывающая красивыми словами банальное равнодушие, всё-таки больше похожа на мёртворождённую конструкцию. Видимо, аналогичным образом вместо куда-то запропастившихся представлений о взаимном уважении в этот раз одной из несущих конструкций пришлось поставить толерантность. Что ж, хочется надеяться, что её присутствие на нынешней фотобиеннале – чей-то просчёт, недоразумение, временная ошибка, которая будет учтена и ликвидирована в следующий раз: ведь до достижения ясности и простоты, являющихся условиями не только красивого правильного снимка, но и гармоничного мира, осталось не так уж много.

Ксения ВОРОТЫНЦЕВА

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345

Комментарии:

(обратно)

Бытие, неподвластное слову

Искусство

Бытие, неподвластное слову

КНИЖНЫЙ РЯД

Чехов А.П. Пьесы / Ил. Э. Кочергина. – СПб.: Вита Нова, 2010. – (Фамильная библиотека. Парадный зал).

Человек научился рисовать раньше, чем писать, и возможно, раньше, чем говорить. Во всяком случае, членораздельно. Изображению дано достучаться до нашей души или, если хотите, до подсознания, быстрее, чем слову. Даже звучащему. Не то что печатному. Так случилось, что для меня этот респектабельный фолиант открылся странным на первый взгляд, но неизбежным прозрением: умирание печатной книги началось не с появления компьютерных библиотек, с помощью которых хоть «Улисса», хоть «Божественную комедию» можно уместить в собственной ладони, не ощутив при этом их весомости, а с исчезновения иллюстраций. Компьютерный текст изначально задумывался как утилитарный. В значении «служебный». То есть предназначенный сэкономить те полдня, что потребуются на посещение библиотеки, или несколько недель, если книгу надо заказывать и потом ждать своей очереди. А тут два-три клика мышкой – и всё, что нужно, у тебя перед глазами. Изобразительная составляющая, вплетённая в печатный том, помогает пересечь явные границы текста, открывает порталы в суб- и надконтексты, где мир художника сопрягается с миром прозаика, поэта, драматурга…

Разумеется, создатели этой книги не собирались превращать работы выдающегося русского сценографа Эдуарда Кочергина в «иллюстрации» к пьесам Чехова. Если несуетно вглядеться в невесомые линии его эскизов, это взаимопроникновение миров становится ещё более очевидным. И бесценным. Ибо сценическая жизнь спектаклей, к которым был причастен художник, уже завершилась. Синтезированные им пространства «Трёх сестёр», «Дяди Вани», «Вишнёвого сада» существуют теперь только в следах карандаша на бумаге, в картоне и дереве макетов. Ну и в памяти очевидцев, конечно. Но память-то – субстанция субъективная!

Как просто назвать это издание уникальным!.. Хотя, по сути, так оно и есть – тираж 1300 экземпляров. Но что выразит это слово? Да, под одной обложкой собраны тексты пьес и их художественное воплощение. Да, вероятно, Чехов станет кому-то яснее и ближе, поскольку приближение выполнено рукой Мастера. Листаешь эти упругие страницы и понимаешь: мы так привыкли к трафаретам, что давно перестали задумываться о том, что на самом деле означают те или иные слова. Многое, слишком многое в бытии чеховских героев словам неподвластно. Ювелирной точности эскизы соседствуют с фотографиями, на которых запечатлена их овеществлённая ипостась. И тут же рядом, прямо на полях пьес, геометрически ясные чертежи каких-то люстр, кресел, канделябров, настенных часов. Или вот: карандашный набросок – Серебряков. Отдельно – вся фигура: длиннополое пальто, трость, шляпа. Отдельно – голова в шляпе и ремарка – «под шляпой – круглая вязаная шапочка с завязками» и отдельно сама эта смешная шапочка, с «ушками» и тесёмками. Вряд ли разглядит эту шапочку под шляпой зритель из последнего ряда балкона. Но разве дело в этом…

Ксения ВИШНЕВСКАЯ

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345

Комментарии:

(обратно)

Победившая музыка

Искусство

Победившая музыка

СОБЫТИЕ

9-й Московский Пасхальный фестиваль завершился «Ленинградской» симфонией

В этом году Пасха, вот уже девять лет кряду знаменующая собой и открытие одного из главных музыкальных событий страны, выдалась ранняя. А поскольку фестиваль и завершается по традиции в другой весенний праздничный день – 9 Mая, то организаторам, участникам и зрителям на сей раз предстоял беспрецедентно длинный фестивальный марафон.

…Более сотни концертов в десятках городов России (МПФ, неуклонно стремящийся к расширению своего «ареала», в 2010-м «прирос» Волгоградом, Воронежем, Кисловодском), сложнейшие «специальные события», как, например, полная версия «Троянцев» Гектора Берлиоза, которую автор при жизни так и не услышал, или восстановленный в Мариинке балет Родиона Щедрина «Анна Каренина» плюс весьма насыщенная хоровая программа – всё это удалось донести городам и миру благодаря неуёмной энергии Валерия Гергиева и его единомышленников.

Завершался фестиваль, согласно ещё одной замечательной своей традиции, благотворительным концертом на Поклонной горе и заключительным концертом в Доме музыки. Программа на этот раз состояла всего из одного произведения – 7-й, «Ленинградской», симфонии Шостаковича, которую композитор начал писать сразу после начала войны, оставаясь в осаждённом Ленинграде, и посвятил своим землякам. Трудно себе представить более значимое музыкальное приношение, посвящённое 65-летию Победы (а весь Пасхальный фестиваль в этом году, естественно, прошёл под знаком замечательной даты), чем произведение, в одночасье ставшее грандиозным символом трагедии и подвига народа. 9 августа 1942 года симфония в исполнении оркестра Ленинградского радиокомитета под руководством Карла Элиасберга прозвучала на весь мир благодаря прямой радиотрансляции. Её слышали не только в городе по репродукторам, но и в немецких войсках, осаждавших Ленинград, и даже в Америке, где её слушал Рахманинов. Позже бывшие немецкие солдаты говорили Элиасбергу: «Тогда мы поняли, что проиграли войну. Мы ощутили вашу силу, способную преодолеть голод, страх и даже смерть».

Эту силу, которую, как всем давно и хорошо известно, нельзя пересилить, помноженную к тому же на энергию вечного двигателя Валерия Гергиева и безупречное мастерство Мариинского оркестра, смогли сполна ощутить в зале Московского дома музыки слушатели заключительного фестивального мероприятия.

Что может быть масштабнее и пафоснее, нежели 9-й Пасхальный!.. По всей видимости, только будущий юбилейный

10-й.

Юрий АЛЯБОВ

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345

Комментарии:

(обратно)

«Одноклассники» из Тулы

Искусство

«Одноклассники» из Тулы

ПРЕМЬЕРА

Пьесу Юрия Полякова «Одноклассники» в Тульском академическом театре драмы поставил его художественный руководитель народный артист России Александр Попов. В спектакле заняты Ольга Красикова, Ирина Федотова, Любовь Спирихина, Игорь Лучихин, Сергей Афоничев, Андрей Сидоренко, Сергей Пыжов.

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345

Комментарии:

(обратно)

Что хранил архив комиссара

Они сражались за Родину

Что хранил архив комиссара

ПОБЕДИТЕЛИ

Летом 1967 года Леониду Соболеву, возглавлявшему тогда Союз писателей РСФСР, пришло письмо от руководителей Туапсе.

Близилось 25-летие героической обороны города, и это событие туапсинцам очень хотелось достойно отметить, напомнив людям о тех, кто осенью и зимой 42-го не пропустил к морю отборные горно-егерские соединения немцев, в значительной степени повлияв этим на исход всей битвы за Кавказ.

Леонида Сергеевича неслучайно просили написать про незаслуженно забытую оборону; Соболев знал о ней не понаслышке – в то грозное время, когда всё буквально висело на волоске, он был спецкором газеты «Красная Звезда» на Закавказском фронте в 1942–1943 гг.

Однако при всём своём желании отправиться в продолжительную командировку не рискнул, болел уже. Поэтому и предложил мне поехать вместо него.

– Ты, насколько я знаю, на Северном Кавказе войну начинал, – сказал он.

– Да, весной 43-го.

– Тогда тебе и карты в руки. Поезжай, не пожалеешь. Там, если взяться по-настоящему, не на очерк, а на книгу материал можно собрать. Сам бы махнул, да хвори не пускают…

Я пробыл в Туапсе полтора месяца. На следующее лето поехал снова. Водил меня в горы, угрюмо-дикие, безлюдные, по памятным ему местам давно минувших боёв, бывший комиссар 73-го зенитного полка Михаил Михайлович Лукьянов.

В 42-м единой линии фронта не существовало, оборону Туапсе держали, укрепившись на командных высотах: Семашко, Два Брата, Индюк, Каменистая, много их там.

Увиденное потрясло меня. За прошедшие четверть века ничего не изменилось в этих труднопроходимых местах, где ни дорог нет, ни людей, одни козьи тропы. Разве что затянуло густым мхом полуразрушенные дзоты да размыло дождями неглубокие траншеи и землянки. На заросших рододендроном крутых склонах, рядом с развалившимися вьючными ящиками, белели лошадиные скелеты, валялись проржавевшие винтовки, миномёты, егерские каски с серебристыми значками «Эдельвейса». Дважды мы с Лукьяновым натыкались на останки наших бойцов в полностью истлевших шинелях.

– Помечу место, – говорил мне Михаил Михайлович. – Вернёмся, сообщу Дробышеву, пусть придёт с ребятками, захоронит честь по чести…

Николай Фёдорович Дробышев, преподаватель туапсинского ПТУ № 9, готовившего будущих матросов с рабочими специальностями, от слесарей до коков, каждое лето уходил со своими питомцами в горы. Искать тех, кто давным-давно сложил голову где-то здесь, в одном из безымянных ущелий, и был списан в пропавшие без вести.

Ребята рыли могилы, складывали из плит трескунца надгробия, крепили медные таблички с надписями: «Здесь лежит неизвестный герой, защищавший город Туапсе». Сверху по сложившейся традиции замоноличивали полковой миномёт, их тогда в горах за Туапсе целой дивизии хватило бы…

– На государственный уровень давно это дело ставить надо, – сокрушался Лукьянов. – Дробышевцы, конечно, народ замечательный. Им сам товарищ Брежнев недавно благодарственное письмо прислал. Здесь ведь, под Туапсе, и 18-я армия сражалась, в которой он начальником политотдела был. И всё же… Ведь совсем пацан ещё девятнадцатилетний, можно сказать, пэтэушникам Дробышева ровесник, старший сержант 82-го стрелкового полка Николай Новицкий в августе 42-го телом своим закрыл амбразуру немецкого дзота, не пожалел жизни молодой. Александр Матросов, замечу, потом уж такой же подвиг повторил, нескоро… Героя Коле посмертно дали, улицу в Туапсе его именем назвали. А вот похоронить не получилось, обстановка не позволила. И 25 лет пролежал он на той амбразуре, пока казачата-следопыты из станицы Куринская не набрели на дзот. Обнаружили смертный медальон Новицкого; уцелел, что нечасто случалось… С воинскими почестями погребли героя в Куринской. А надо бы, я считаю, в Туапсе, на самом видном месте. Потому как Коля не просто амбразуру, он город своей грудью закрыл!..

Михаил Михайлович прошёл крестный путь от Одессы 41-го до Новороссийска и ТОРа (Туапсинский оборонительный район) 42–43-го. А после войны, обосновавшись в Туапсе, принялся собирать материалы, связанные с историей битвы за Кавказ. Рассылал письма во все концы страны, просил участников былых сражений, рядовых, офицеров и даже генералов, откликнуться, не посчитать за труд рассказать о себе, о друзьях-товарищах.

И по возможности сообщать, где они закончили войну. А коли уцелели, то поведать, как сложились их судьбы на «гражданке». Ведь на ней порой приходилось не легче, чем в походах да боях.

– Больше всего жаль мне бывало девчушек, молоденьких ещё совсем, – сказал Михаил Михайлович. – Санинструкторов, связисток, зенитчиц. Сколько их полегло в этих горах, не счесть! Потому и делаю, что могу, чтоб память людская не заплывала…

Мы переписывались с Лукьяновым не один год, до самой его кончины. Чем дальше, тем всё чаще Михаил Михайлович стал пересылать мне папки из своего архива. Видимо, опасался, что после его ухода из жизни они могут попасть в равнодушные руки и затеряться среди других, никому не нужных бумаг. А у меня «не заржавеют и сгодятся, когда придёт им пора». Прекрасный был человек. Несмотря на нелегко прожитые годы, оставался бесхитростным, прямодушным, открытым людям.

«Посылаю вам ещё и личные воспоминания старшего политрука Сергеева о судьбе краснофлотца-снайпера 322-го батальона морской пехоты Ольги Васильевой, которую я тоже знал по Новороссийску».

Приведу их полностью, эти воспоминания.

Зарубки на прикладе

В один из летних дней 1943 года в штаб 322-го батальона пришла незнакомая нам девушка. Вручила приказ командира 255-й бригады морской пехоты, в котором писалось, что старший краснофлотец Ольга Васильева направляется для прохождения дальнейшей службы. Девушка хотела быть только снайпером! Тяжела служба снайпера. В бригаде мы с комбатом отговаривали Олю. Ведь она пошла на фронт со второго курса медицинского института. Но решительная девушка настояла на своём – пройдя курсы, стала снайпером.

Прошедшие двадцать два года стёрли из памяти многие детали, и я попросил Ольгу Александровну рассказать подробно о её выходах на «охоту».

– Когда я с группой снайперов прибыла с курсов, нас разместили в районе заброшенного кладбища. С утра мы привели в порядок свои землянки, а вечером командир взвода, знатный снайпер Малой Земли киевлянин Григорий Кучменко, долго разговаривал с нами, приводил примеры того, что порой случалось во время «охот».

На следующий день, перед рассветом, отправилась и я на «охоту». Но ни в первый, ни во второй выход мне не удалось найти удачную позицию. На третье утро выбрала новую точку. И когда стало светать, заметила ритмичные движения лопаты, выбрасывавшей землю. Враг копал, согнувшись. Сердце в груди как-то особенно забилось, дрогнули руки, но слабость продолжалась всего секунду. Успокоив себя, жду, когда немец поднимется. И вот только на какой-то момент он разогнул спину, встал в рост. Выстрел. Лопата осталась на бруствере, а враг ткнулся в землю. Первый! Больше в этом ходе сообщения никто не показывался…

Так открылся боевой счёт девушки-снайпера. Была сделана первая зарубка на прикладе снайперской винтовки.

– А помните мой поединок? – продолжала Ольга Александровна. – Я его никогда не забуду. Это произошло 15 августа 1943 года. Как обычно, перед рассветом по разминированной дорожке на нейтральной полосе я стала продвигаться в направлении полуразрушенного гранитного памятника.

В ложбине между могил росли ромашки, высокий репейник и большие лопухи. Тихо. До памятника оставалось метра два, когда я услышала шорох и увидела впереди слабое колебание травы. Мысль сработала молниеносно – кто-то ползёт навстречу… Стала продвигаться быстрее, но осмотрительнее. Скорей бы к памятнику, назад нельзя! Добравшись до левой его стороны, залегла и замерла… Винтовка наготове, пистолет и гранаты сбоку. Вижу: ползёт немец. Очень осторожно выдвинул голову за правую сторону памятника. Что я думала в тот момент, как действовала – не знаю. Но как-то сама рука выхватила финку из-за голенища сапога, и в долю секунды она вошла во что-то мягкое. Больше я ничего не помнила, потеряла сознание. Сколько прошло времени – не знаю. Когда очнулась, всё вновь встало перед глазами, забил озноб. Надо выполнять задание, а сил нет. Но потом собралась всё-таки с духом и продолжила «охоту». Позиция удачная, да и немцы ещё не знали, что их снайпер – это он хотел устроиться у памятника – уже мёртв, поэтому ничего не опасались. В тот день на прикладе моей винтовки появились ещё три зарубки…

Последним на её боевом счету 10 сентября 1943 года стал офицер из «батальона смертников». Вместе с другими бойцами батальона Оля высадилась на Каботажной пристани в Новороссийске.

– Мы закрепились в дальней части пакгаузов, а в ближней засели фашисты. Они заметили меня, завопили: «Фрау! Взять живой!» – и отпустили по моему адресу сальную шуточку (я неплохо знала немецкий язык). Зло взяло меня. Ну, думаю, посмотрим… В пробоине мелькнуло лицо немецкого офицера: щёки полные, холёные, в глазах – ухмылочка… Конечно, это было безрассудно, но я встала во весь рост и выстрелила. Фашист дёрнулся вперёд, повис в пробоине. Тут же последовал ответный выстрел, вражеская пуля зацепила мне правое плечо и, скользнув, остановилась в левой руке. Это была вторая рана в том бою. Первую получила от разрыва гранаты – осколок засел в ноге. Я быстро сделала перевязку. Взяла снайперку, опять встала и, превозмогая боль в плече, выстрелила. 185-й! Но тут из-за угла показался танк; развернувшись, в упор начал бить по торцевой стене пакгауза. Она рухнула, сломавшись пополам, накрыло четверых. Враг вытеснил наших автоматчиков, но мы, четверо, остались под обвалившейся стеной. Помню имена своих товарищей: Ефимыч, ему было около 50 лет, и молодые ребята: Вася и азербайджанец Али. Пять дней и ночей находились мы под развалинами.

16 сентября, на рассвете, немцы, теснимые нашими войсками, начали отходить. Мы не знали обстановки, но наступившая тишина заставила нас действовать. Выползли из своего каменного гроба, тихо пробрались к берегу бухты и, сняв одежду, бросились в холодную воду. Помогая друг другу, поплыли на противоположный берег. Сил у нас не хватало, мы начали тонуть. Не знаю уж, кто меня подобрал тогда, вытащил на катер и доставил в Геленджик, в госпиталь…

Немецко-фашистские изверги, захватив тяжелораненых (иначе моряка-десантника не возьмёшь), вешали их в холодильниках мясокомбината на крючья, жгли огнемётами. Тела павших героев, особенно если это была девушка-боец, уродовали так, что, когда город был освобождён и погибших начали хоронить, большинство из них опознать было невозможно…

Кончилась война. Наш народ отпраздновал Великую Победу. Оля Васильева едет в Москву как представитель от морской пехоты Черноморского флота. Она – участница Всесоюзного совещания девушек-фронтовиков – была на приёме в Кремле, у М.И. Калинина.

Вскоре демобилизуется, возвращается в свой родной Воронеж: заканчивает медицинский институт.

Советское правительство высоко оценило подвиг патриотки, наградив её орденами Отечественной войны, Красной Звезды, медалями «За отвагу», за оборону Одессы, Севастополя, Кавказа и «За победу над Германией».

На каждой из присланных мне Михаилом Михайловичем папок значилось:

«Архив участника обороны Туапсе, бывшего комиссара 97БЗ 73-го Краснознамённого зенитного артполка; в настоящее время – работника Туапсинского порта, Лукьянова М.М.»

Евгений АСТАХОВ, САМАРА

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345

Комментарии:

(обратно)

Фронтовые дороги генерала Брежнева

Они сражались за Родину

Фронтовые дороги генерала Брежнева

КНИЖНЫЙ РЯД

Владимир Чуров. Путешествие с гвардии генерал-майором артиллерии Владимиром Иосифовичем Брежневым от Будапешта до Вены. – М.: Кучково поле, 2010. – 112 с.: ил.

Предлагаемая читателю книга посвящена Венской стратегической наступательной операции, проходившей с 16 марта до середины апреля 1945 года на территории Венгрии и Австрии и, прежде всего – участию в ней 9-й гвардейской армии особого формирования, созданной специально для мощного молниеносного наступления. На Вену надвигались отборные войска, прошедшие огонь, воду и медные трубы, воевавшие не один год. В состав армии ввели также 19-ю артиллерийскую дивизию прорыва резерва Главного командования. По объективным и субъективным обстоятельствам Венская стратегическая наступательная операция долгое время находилась в тени гораздо более известной – Берлинской.

А ведь именно здесь, на пути от Секешфехервара до Санкт-Пельтена, была уничтожена 6-я танковая армия СС, которой так не хватало Гитлеру в последние дни обороны столицы рейха. Под городом Секешфехервар (взят 23 марта) части СС оказались в окружении, и остатки её смогли вырваться из него в последний момент. Однако десятки тысяч немецких солдат и офицеров полегли в придунайских полях. Среди них и бóльшая часть танковой дивизии СС «Мёртвая голова».

У генерала Брежнева с ней были давние счёты. В августе 1941 года она гоняла его, тогда ещё полковника и начальника артиллерии дивизии, из разбитой на южном берегу Ильмень-озера 34-й армии, по лесам и болотам. Полковник Владимир Брежнев в декабре 1941 года возглавил штаб артиллерии переформированной 34-й армии, а с февраля 1942 по июнь 1943 года руководил штабом артиллерии всего Северо-Западного фронта. Шли гвардейцы лихо и уже 13 апреля взяли Вену. Недаром за бои от Секешфехервара до Вены они получили шесть благодарностей и салютов в свою честь в приказах Верховного главнокомандующего.

Но в Ставке кое-кто попытался обвинить командование 3-го Украинского фронта в непропорционально больших потерях. Тогда была создана специальная комиссия штаба артиллерии для проведения полного учёта и фотографирования всей уничтоженной и брошенной противником техники.

Фотографии вклеивались в специальные альбомы и снабжались подробными пояснениями и тактико-техническими данными боевой техники. Это были свидетельства славной и убийственно точной работы артиллеристов гвардии генерал-майора артиллерии Владимира Брежнева, командовавшего артиллерией 9-й гвардейской армии. Интереснейшие документы и уникальные фотографии взяты автором из перешедшего к нему по наследству архива военачальника.

Нет сомнения: книга Владимира Чурова будет интересна и ветеранам, и армейской молодёжи, а также всем любителям военной истории.

Николай ЛЕБЕДЕВ

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345

Комментарии:

(обратно)

И заживо в танке сгорел

Они сражались за Родину

И заживо в танке сгорел

СУДЬБА

Последняя папина открытка

с фронта от 02.10.1943 г.: 

«Дорогие мои! Давно не писал вам, всё не было возможности. Сегодня можно отправить. О том, что я жив и здоров, писать не стоит, эта открытка сама подтверждает это. Вот уже почти месяц, как я на фронте. Жизнь очень интересная. Наша часть идёт вперёд, освобождая деревню за деревней. Радостно видеть лица людей, которые теперь опять стали полноправными советскими гражданами, без боли нельзя смотреть на выгоревшие деревни. Да, он жгёт всё подчистую. Обо мне не беспокойтесь, вполне возможно, что опять не смогу долго писать, это значит, что мы движемся быстрее нашего тыла.

П/п № 73795 Гампер С.Л.

Просмотрено военной цензурой 14246».

Написано карандашом. Аккуратным бисерным почерком.

После форсирования р. Десны войска 65-й армии вели напряжённые бои на Гомельском направлении. Главные силы продвигались на запад к р. Сож. Разведка установила, что долина реки покрыта кустарником, редколесьем, а в некоторых местах сплошным лесом. Пойма изрезана старицами, небольшими озёрами и на всём протяжении заболочена. Русло реки извилистое, с большим количеством рукавов, т.е. правобережье представляло сложную водную преграду для танков и артиллерии. Было решено, что наиболее удобные места переправ – излучины реки в районах деревень Новые Терешковичи и Шарпиловка.

К исходу 30 сентября 1943 года инженерно-сапёрная бригада (подполковник Габер Иван Иванович) начала строительство тридцатитонного моста. В помощь ей было привлечено до трёхсот человек местного населения с тридцатью шестью подводами. К утру 4 октября строительство моста завершено, на западный берег р. Сож переправились два отдельных танковых полка и сосредоточились в лесу западнее Новых Терешковичей. Значит, всю ночь до 11 часов утра, когда началось наступление, папа, конечно, не спал. Наверно, выбравшись из душегубки своего «Валентайна» (британский пехотный танк МК-III), он, прислонясь к какому-нибудь дереву, курил и, возможно, писал нам свою наипоследнейшую весточку (до нас она, конечно, не дошла) или просматривал карманный англо-русскийсловарик… Уж не помню, откуда до меня дошла такая характерная подробность его фронтовой жизни – в перерыве между боями, когда товарищи уходили на танцы или ещё куда, папа упорно занимался английским, за что получил прозвище Наш профессор.

Мама рассказывала о своей последней встрече с отцом… Как он надеялся, что их часть получит наши танки, куда более прочные и надёжные, чем «Валентайны».

Танки атаковали передний край обороны противника западнее деревни Черничье и после трёхчасового боя вошли в деревню, прорвав сильно укреплённый оборонительный рубеж. Папиного танка среди них не было.

Из донесений о безвозвратных потерях 45-го отдельного танкового полка на 05.10.1943 года: «За день полк потерял сгоревшим МК-III – 1 шт.»

В этом танке и сгорел мой отец, лейтенант Гампер Сергей Леонидович, командир танкового взвода. До войны он успел окончить физмат ЛГУ. Зимовал на Земле Франца Иосифа. Со школьных лет главным его увлечением была радиотехника, он даже смастерил в подарок семье радиоприёмничек в спичечном коробке...

Гомельский краевед Михаил Адамович Тарасовец буквально по метрам и по минутам восстановил события того далёкого утра.

«До сих пор неплохо сохранился след на месте выхода танков на берег. Они прошли через линии окопов по низине, выйдя на позицию батареи, раздавив немецкие пушки».

Видимо, первым вышел на эту позицию папин «Валентайн» и лишённый возможности маневра был обстрелян с левого фланга. «С большой долей вероятности можно утверждать, что стреляла 88-миллиметровая зенитка, т.к. никаких других немецких противотанковых средств в этом районе не было. Именно здесь, в самом узком месте на излучине, и был подбит всего один танк, он неплохо проутюжил немецкие окопы – весь был обвешен проводами и колючей проволокой. Этот танк один из очевидцев боя назвал необычным. Ещё некоторое время он двигался по инерции – экипаж был уже мёртв. Этот «необычный танк» обеспечил проход пехоты в тыл противника.

После боя экипаж был предан земле непосредственно возле подбитой машины. Командир захоронен отдельно, экипаж – отдельно. Позже все захоронения были перенесены в деревню Старые Дятловичи. Спустя годы в деревне Чёнки был воздвигнут мемориал, и каждого погибшего в ближайшем районе перевозили на бронетанковых лафетах. Их имена выбиты на гранитной стене».

…Примерно в эти же первые числа октября 43-го года маме то ли приснился, то ли привиделся отец: он как бы парил перед окном в своём стареньком довоенном пальтишке и, смущённо улыбаясь, произнёс: «Я убит»…

Мама, конечно, никому об этом не рассказала, но спустя несколько дней пришла похоронка: «Гампер С.Л. во время боя при форсировании р. Сож 8 октября 1943 года геройски погиб и похоронен со всеми почестями».

В мою детскую память навсегда врезалось: мама, схватившись за живот, как будто надломилась и завыла. Потом мне объяснили, что на фронте погиб папа, только об этом не надо говорить бабушке, которой в этот момент дома не было.

В моём сознании не умещается, что значит «погиб». Это проходит мимо меня, но бабушке не говорю, молчу.

Ещё одна незатянувшаяся зарубка в моей памяти: бабуля бьётся головой о стенку. Догадываюсь – кто-то проговорился.

Маме не однажды снились вещие сны. В своём предсмертном бреду она повторяла: «грязь», «вода», «колючая проволока». Подробностей гибели отца мама не знала – не дожила. Только теперь, прочитав документы и письмо краеведа, я начала связывать этот мамин бред с реальностью – эту колючую проволоку, которой был обвешен подбитый папин танк, болотистую октябрьскую хлябь…

Почти до конца своих дней бабушка ждала сына. Много было у неё разных предположений, где он и почему не сообщает нам о себе. Наиболее впечатляющий вариант: папа потерял в бою руки и ноги и теперь находится в инвалидном доме на о. Валаам. После Победы спустя несколько лет стали появляться слухи, что одиноких и наиболее безнадёжных раненых свозили именно туда. А папа, зная, что у бабушки и мамы на руках неходячий ребёнок-инвалид, т.е. я, парализованная до его призыва в армию, принял решение как бы навсегда исчезнуть из нашей жизни.

Вот моё первое стихотворение «Памяти отца»:

Там за синими перелесками

Лишь фанерные монументы.

Мы убитым отцам ровесники –

Так развязываются легенды.

Даже стариться вы не можете…

Только карточки выгорают.

Только матери ждут:

«а может быть…»

Только дочери вырастают.

Всю жизнь я думала, что папа утонул вместе с танком при переправе через реку Сож. Утонул или сгорел? В снах нередко являлся мне то горящий, то тонущий танк, но отцовское лицо не выплывало из чёрной воды, не воспаряло над пламенем.

Только два года назад в моей жизни появился однофамилец Иван Гампер из г. Усинска (Республика Коми), который много лет посвятил своему фамильному древу и знает судьбы десятков, а может быть, и больше Гамперов, проживавших и проживающих в нашей стране и за её пределами. Благодаря ему я смогла узнать подробности гибели моего отца.

С одной стороны, до слёз больно, что я одна, без мамы, мысленно прожила последние папины дни и часы. А с другой стороны – под силу было бы ей это?

Все знают, что самая важная в жизни пора – детство. Только у меня оно не сложилось, его переехала война.

Галина ГАМПЕР, САНКТ-ПЕТЕРБУРГ

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345

Комментарии:

(обратно)

Навьи чары

ТелевЕдение

Навьи чары

ЛИТЕРАТУРА В ЯЩИКЕ

Вячеслав ЛЮТЫЙ, ВОРОНЕЖ

В преддверии 65-летней годовщины Победы над фашизмом наше ТВ всерьёз озаботилось живучестью советских образцов в нынешнем российском обществе. То в одной, то в другой программе телеканала «Культура» в ходе дискуссионных собраний озвучивалось решительное мнение гостя, у которого с советским прошлым связаны самые тяжёлые воспоминания.

Разумеется, тут же следовала речь оппонента, сообщающего аудитории о положительных свойствах этого проклинаемого времени. Баланс на первый взгляд соблюдался, однако никто не задавал самый существенный вопрос: смогло бы сегодняшнее российское общество, исполосованное социальным неравенством, ложью об общественном прогрессе и демократии, победить фашизм? Мало кто усомнится в ответе.

В передаче Александра Архангельского «Тем временем» о «советском» говорится будто бы по случаю: дескать, рынок требует уже знакомые, апробированные образцы. По мнению социолога Бориса Дубина, категория будущего для нынешних россиян практически отсутствует, а советское прошлое – это единственное, что объединяет людей в нашем обществе сейчас.

Что и говорить, хорошее признание в связи с будущим российского люда, накрепко увязшего в пошлом, безнравственном, крысином настоящем.

Впрочем, историк и религиовед Андрей Зубов настаивает: не нужно перекрашивать старые фильмы на новый лад – необходимо показывать неприкрытую правду. «Сегодня более мягкое, свободное общество в сравнении с советским монстром. Важно исцелять «советское», а не потакать ему». Как говорится, у кого суп жидкий, а у кого – жемчуг мелкий.

Режиссёр Сергей Урсуляк называет себя советским человеком – по менталитету, образованию, взглядам. «Нельзя уничтожить советский миф, который положителен в сравнении с современностью, не имеющей чётких определений. Сегодняшним людям нечем жить, им не дают внятной надежды на завтра, тогда как в советское время всё-таки надежда была, пусть во многом и ложная».

Захар Прилепин очень точно замечает, что советское искусство транслировало то, что не осмеивалось. Теперь же всё – со смешком, и если бы Урсуляк снял «Ликвидацию» о современной милиции, его идеальный герой вызвал бы по меньшей мере сомнение в режиссёрском замысле. На дворе – дурное время, и идеальные герои в нём не приживаются. У человека всё больше информации, и он всё меньше живёт в истории. Тем не менее советского человека – не истребить. Чем больше в нас остаётся «советского», тем чище, честнее и счастливее мы будем – потому что ничего иного мы не придумали.

Архангельский замечает: русское сознание на территории СССР очень быстро переработали в сознание советское. Почему же обратная перестройка никак не удаётся?

Зритель у телеэкрана, можно сказать, затаил дыхание, однако ничего внятного не услышал. А ведь самый простой ответ очевиден: разве современное Российское государство прилагает усилия к тому, чтобы русское самосознание возобладало в нынешнем гражданине, читай далее – чиновнике, торговце, банкире, министре, депутате, политике, журналисте?

Многие ли из сидящих в студии стремятся это самосознание восстановить, приложить к тому свои силы, время, терпение, талант?

Увы, только редкий гость с такой риторикой на устах долетит до середины этого разливанного моря общечеловеческих сентенций и агрессивной либеральной болтовни. Процитировать Леонида Парфёнова – пожалуйста, а вот Наталья Нарочницкая тут гость нежданный…

Горькая русская реальность, отражённая в литературе, не устраивает ТВ никоим образом. В тематическом выпуске «Апокрифа» «Герой и прототип» прозаик, поэт и сценарист Юрий Арабов высказывается более чем определённо: «Единственный смысл в искусстве – это самопознание. Автор создаёт героя для того, чтобы познать самого себя».

Что ж, и такая задача близка настоящему писателю. Но её место несравненно скромнее, нежели нравственная по своей основе задача постичь реальность, найти её узловые точки и показать всенародному читателю беды и пороки повседневности, увидеть ростки надежды на завтрашний день. Впрочем, как уже отмечено, будущее наших современников окутано непроницаемым туманом, а телевизионные демоны, будто чёрт кочергой, ковыряют общее советское прошлое.

Никита Высоцкий приводит мнение отца: художественное творчество – это не способ познания себя или мира; тут 10% личного опыта и 90% фантазии.

«Если мы остаёмся в христианской парадигме, то ничего более ценного, чем человек, нет, – возражает Арабов, для убедительности сложив пальцы «чёртиком». – Это вы и автор, который не может заслонить себя фантазией на 90 процентов. Собственно, потому он и черпает столь многое из своей души».

Хочется спросить известного сценариста, так трепетно относящегося к авторской экзистенции: как же быть с окружающими людьми – гонимыми, бедными, затравленными, преданными? С их антиподами – лжецами, иудами, «кадаврами, удовлетворёнными желудочно»? Кто утешит униженных и оскорблённых, снимет с их сердца тяжесть социального одиночества?

Очевидно, перед нами образец христианства исключительно для индивидуального пользования. Подобные вопрошания остаются по другую сторону телевизионного экрана, а студийные люди продолжают увлечённо заниматься схоластикой, невероятно далёкой от того, чем живёт страна и её народ.

В привычно бесцветном выпуске «Разночтений», зарекомендовавших себя как программа об арт-хаусной литературе, нас знакомят с Александром Иличевским – автором романа «Перс». Это в достаточной степени книжное и философичное произведение насыщают впечатления писателя о его детстве в Апшероне, а главный герой повествования ищет первоисточник жизни на Земле. Приятно, что тут нет махровой антисоветчины, столь милой ведущему передачи Александрову, – одно мелкотемье, призванное заместить стародавние «широкие категории», но и это – сознательный выбор, говорящий о многом.

Тем более что помимо жизненного первоисточника настоятельно требует художественного внимания и авторской честности сама жизнь – как прошлая, так и настоящая. А вот с этим на телевидении плохо, совсем нет живого. Одна только виртуальность, видимость, влияние нежити – по-славянски Нави.

Или, как давным-давно назвал свой декадентский роман Фёдор Сологуб, – «Навьи чары»…

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 5,0 Проголосовало: 1 чел. 12345

Комментарии: 19.05.2010 10:57:49 - Вера Александровна данченкова пишет:

"русское сознание на территории СССР очень быстро переработали в сознание советское. Почему же обратная перестройка никак не удаётся?" ДА ПОТОМУ ЧТО ВЛАСТЬ- НЕРУССКАЯ. потому и внедряют именования "россияне" и "селяне", что с РУССКИМИ (а также с КРЕСТЬЯНАМИ, ПРАВОСЛАВНЫМИ,...) им совсем не по пути.

(обратно)

Невинные забавы – интим предлагать?

ТелевЕдение

Невинные забавы – интим предлагать?

СЛЕДЫ НА ТЕЛЕ

ШКОЛА ПРИВЫКАНИЯ

После праздника Победы, как говорится, кулаками не машут. Да я и не собираюсь. Но в магический ящик с цветным экраном без эмоций смотреть трудно. Специально оговорился, назвав светящийся квадрат телеящика «цветным». Теперь употребить слово «голубой» – даже по отношению к экрану – весьма двусмысленно, да и вызывает как минимум лёгкую улыбку. Нынче тема секс-меньшинств и «милых однополых забав» вовсе не «страшна», она будто бы массами принимается как «приятная», «привычная», «лёгкая», «смешная», «понятная» и любому «разуму доступная». До сих пор удивляюсь, почему эта тема лишь намёками развита в сериале «Школа» на Первом, где все якобы «самые-самые» пакости городской подростковой жизни с упорством собраны, сконцентрированы и припудрены претензией на «документальность», впрочем, без всякого художественного вкуса. Надуманный школьный быт с московским «фоном», при этом изрядно измазанный душевными испражнениями авторов и постельными встречами учащихся в квартирах-клетушках, должен был бы логически привести не только к сексу среди несовершеннолетних, но и к гей-лесби-мотивам и намёкам на педофилию. Вот бы зритель «порадовался»…

Эпс!

Но не постеснялись наши соседи – на Украине. И только что открыли в Киеве первый ЛГБТ-кинофестиваль «Другая любовь», который приурочен к Международному дню противодействия гомофобии и трансфобии. Откроется данный форум фильмом с уникальным названием: Fucking Different San Paulo, в котором между именем апостола Павла и пошлой, начальной скабрёзной фразой даже не поставлена точка (ведь речь идёт якобы о городе Сан-Пауло в Бразилии), что создаёт весьма понятную двусмысленность по отношению к историческому и почитаемому всем планетарным христианским миром святому. Да, именно он в своих посланиях критиковал мужеложство, такой уж был не толерантный апостол. Но было это два тысячелетия назад. И вот теперь «украинские собратья» решили «оторваться» по отношению к текстам Писания, как говорится, по полной. При этом перепутав любовь и секс, употребив в названии фестиваля эпитет «другая».

НАШИ «УЧИТЕЛЯ»

Не подкачали, как всегда, «Комеди клаб» на ТНТ и телеканал MTV Россия. Первый, даже в обновлённой форме, всё ещё разбирается: кто из выступающих на сцене клуба мужиков – «мальчик», а кто «девочка». Половые игры продолжают вызывать восторг кучки картинно улыбающихся приглашённых гостей-статистов. Это и есть важная составляющая часть современного юмора. Запретный плод не только сладок, но иногда и… смешон. А смех – товар, за него платят. Так «Комеди клаб» порой превращается в сатирический «секс-шоп». Однако если такие эротичные «магазины юмора» кто-то открывает да соответствующий товар туда завозит, значит, это кому-нибудь нужно.

MTV Россия же пошёл дальше и «глыбже». Вдогонку за «Сексом в большом городе» телеканал запустил ежедневно по будням скабрёзный и вызвавший жуткие споры с критикой (за нецензурную лексику и сексуальные сцены) американский сериал Californication (в русском варианте – «Блудливая Калифорния»), причём, как было отмечено, «без цензуры» (которая в США всё же присутствовала). У них всё нельзя – у нас можно! Для чего был создан (цитирую) «специальный дубляж». Для пущей важности сериал назван «культовым», а на главную роль был приглашён Дэвид Духовны, коего наши зрители помнят по другому сериалу – «Секретные материалы». Вот некоторые (самые невинные!) примеры «перевода» текста на русский: «улыбайся, зверюшка замусоленная!», «эта сумасбродная штучка – анал» (некая калька с названия песни группы Queen), «держи член пистолетом». Телеканал называет высказывания героев «изящными афоризмами». Герою до смерти всё надоело, он создаёт роман под названием «Бог ненавидит всех нас», успокаивает свою мечущуюся душу алкоголем, беспорядочными половыми связями и «писательством». Всё это обильно перемешано (цитирую рекламу самого MTV) со «всевозможными отрывками с оральным сексом с монашкой и с детками, юзающими наркоту». Но при этом (!) сериал будто бы «заставляет задуматься над своим местом в жизни и над смыслом всего вокруг».

Упс!

Известно, что американский MTV, вслед да MTV Россия, уже убрал из своего логотипа текст «музыкальное телевидение». То есть мы наблюдаем теперь обычный, а не специализированно музыкальный, обновлённый канал с идеологией «круто обо всём». К тому же второстепенная и заимствованная из-за кордона передача «Дом-2» на ТНТ меркнет перед запущенным на MTV ещё одним новейшим американским реалити-сериалом «Пляж», где восемь молодых людей в плавках и купальниках, а то и вообще в раздетом виде отдыхают на берегу моря, естественно, с показом всех самых пикантных подробностей их интимной жизни. Где уж нам! «Наши» на ТНТ в своём «Доме-2» живут среди леса и сугробов, в утеплённой избе и греются в куртках у костра с «местной примой» Ксенией Собчак! Вот такие мы, «медведи»! Хотя эмтэвэшники недвусмысленно подсказывают нам: пора, мол, вылезать из берлог и из одежды – тоже!

Опс!

19 МАЯ…

День выхода этого номера «ЛГ» совпадает с праздником, который в СССР был весьма заметным и назывался так: день рождения пионерской организации. Нынче есть ещё в России какие-то детские объединения и структуры. Они разного идеологического и воспитательного свойства. От скаутов до воскресных школ. Копошатся где-то в своих делах, походах, концертах и прочее, прочее. В полной информационной изоляции от общества. Мне приходилось обсуждать тему – нужны ли нам вообще детские организации, в особенности идеологические, и даже делать соответствующие передачи, дискутировать, спорить. Но в первую очередь бросается в глаза то, что на нашем современном телевидении НИКТО вообще не показывает о них почти НИЧЕГО. У нас нет примеров того – что и как делать подросткам от 10 до 15 лет. Однако они, пользуясь свободным доступом к телеэкрану, уже заранее «подготовлены» к «переезду» в любвеобильные «Дома-2», к походам на «Пляжи» или даже к путешествиям в волшебные колледжи вместе с Гарри Поттером. Если они даже и успевают поймать в эфире осколки добра и светлых перспектив, то затем получают мощную порцию пошлых текстов и опыта более старших «героев», включая сексуальные «достижения» своих кумиров из реалити-шоу.

И вот что думается: у нас сегодня торжествует двойственность в отношении к молодёжи. Ведь кто-то сегодня сверху предлагает нам «школу интеллектуального будущего» в Сколково, однако при этом ревнители модернизированного образовательного «завтра» с умными лицами вечерами следят за быдловатыми персонажами параноидальной «Школы» на Первом. Сей процесс похож на тот, когда органы опеки (официальные инстанции по правам несовершеннолетних) то отнимают, то возвращают, то отдают-продают детей по всему свету. Но точно так же к правам подрастающего поколения относится и право молодых на НОРМАЛЬНОЕ телевидение. Однако не существует ни одной опеки, которая бы сказала так: героям экрана – интим и пошлость НЕ предлагать!

А что предлагать?!

Предчувствую нечто вроде злорадно оппонирующего эха: ать… ать… ать!

И более – ничего…

Естественно, у нас, как только вы заговорите хотя бы о чём-то позитивном, тут же найдётся «профессионал», который скажет – это не рейтингово, скучно, вроде передачи «Умницы и умники» – симпатично, но вяло и чересчур назидательно. Конечно, если телепередачи вроде «Что? Где? Когда?» вообще тормознулись на своих «старых героях» (с которыми телезритель будет скоро уже «в гроб сходить») и в игру не приглашается новая молодёжь, если уже более четырёх десятилетий КВН ведёт пожилой человек, да и в жюри сидят «дяди» из иного, не молодёжного мира, то что нам ждать?! Молодёжь сама найдёт лазейку на экран и покажет (и показывает) бо-о-ольшую фигу!

Телевидение сегодня словно «заперто» в царстве Трёх Толстяков, оно крепко захвачено надоевшими и самими себя рекламирующими «мэтрами». А из лиц нового поколения «пропускаются» лишь персонажи из героев «Школы» или «весельчаки с гей-парадов». Такая нынче у «взрослых» телевизионная «игра в новую современность».

Банальный вывод: в сфере общественного сознания не спрос рождает предложение, а предложение должно формировать спрос. Это и есть политика телевещания, которой у нас, к сожалению, сегодня вообще НЕТ!

Константин КОВАЛЁВ-СЛУЧЕВСКИЙ

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 5,0 Проголосовало: 3 чел. 12345

Комментарии:

(обратно)

Актуальный Вульф

ТелевЕдение

Актуальный Вульф

ТЕЛЕЮБИЛЕЙ

Его популярность удивляет не масштабом – а, так сказать, направленностью, содержанием, сутью своей! По нынешним временам известным человека делает частота его попадания на телеэкран и в основном принадлежность к шоу-бизнесу и политике. Но Виталий Вульф обошёл и то, и другое и выстроил своё влияние по совершенно иной траектории. Если вчитаться в его статьи и книги, прислушаться к телевизионным рассказам, многочисленным комментариям, которые он даёт по разным поводам, вникнуть в острые дискуссии, без которых он будет не он, то мы поймём, что Вульф всегда защищает базовые ценности искусства. Они лежат чаще всего в академической области, отнесены в историю, порой наглухо закрыты завесой ведомственных тайн и слежавшихся общественных представлений.

И в этом смысле Виталий Яковлевич действительно фигура примечательная и необыкновенная. Материал истории и сухого академизма он сделал актуальным искусством. И при этом ему не потребовалось никаких ухищрений, лежащих вне самого искусства. Только из него он извлекает огромную энергию и смысл и предъявляет обществу – смотрите, как складывались судьбы больших мастеров, театров, целых художественных направлений. Или как они фатально не складывались. Или шли по касательной. Или, наоборот, перпендикулярно обстоятельствам и эпохе.

Но и это не всё. Вульф смог вызвать всеобщий интерес к проблемам, которые традиционно не достигают широкого резонанса. Считается, что проблемы театра (да ещё прошлого века), балета (прошлого и позапрошлого веков) довольно закрыты и далеки, что это достояние лишь узких специалистов. Но вот он начинает говорить про ранний МХАТ, славные имена балета и кинематографа, и совершается настоящий прорыв именно к людям, возникает резонанс, которого было наивно ждать от этой тематики, так, кажется, загнана она на периферию общественного внимания.

Вот это уже называется талант, незаурядность – сделать великие ценности живым материалом сегодняшних размышлений и споров. Вовлечь в их обсуждение миллионы, будто речь идёт о футбольном матче или «хлебе насущном». Да, он полагает наши духовные приоритеты «хлебом насущным», без которого не может быть страны. Ни тем более великой страны.

Востребовать великое прошлое и настоящее, чтобы сделать его великим будущим, – вот драматургия. Вот цель! И, видя, как Виталий служит этой цели, преодолевая периодически сваливающиеся на него проблемы, я ещё более им восхищаюсь и ещё более дорожу с ним своим многолетним знакомством.

Это даже по-нашему, по-балетному, быть всё время в форме, быть готовым выйти на любую аудиторию, когда надо и сделать своё дело так, чтобы тебе аплодировали. Русский балет – его особая любовь. Ему он посвятил много передач и продолжает о нём размышлять. Не всем это нравится. Но лучшая часть нашего цеха приветствует такое желание и поддерживает в нём его стремление погрузиться в далёкую близкую историю, равно как и находиться на острие событий.

Он продолжает быть в своей стихии: пёстром художественном сообществе, жарких спорах, задевающих и его лично, но чаще близких и дорогих ему людей. Смешно накануне 80-летия желать Виталию Вульфу успехов в работе. Я хочу только, чтобы стихии его темперамента всегда были милостивы к его здоровью и самочувствию.

Юрий ГРИГОРОВИЧ

«ЛГ» от души поздравляет юбиляра и присоединяется к пожеланиям Маэстро.

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 3,0 Проголосовало: 2 чел. 12345

Комментарии:

(обратно)

О восьмом чуде света

ТелевЕдение

О восьмом чуде света

АНОНС

Дирекция информационных программ телекомпании «ТВ Центр» 19 мая в 19.55 представляет документальный фильм Андрея Сенцова «Ниже некуда». Проект посвящён 75-летнему юбилею Московского метрополитена.

12 линий, 180 станций, 300 километров путей и почти два с половиной миллиарда пассажиров ежегодно. Как работает главный двигатель мегаполиса? 10 тысяч поездов, и все точно по графику. Могут ли произойти аварии в столичном метро? Кто отвечает за миллиарды жизней? Метрофобия – как победить страшную болезнь? Кто сделал из главного транспорта Первопрестольной настоящий музей и уже водит экскурсии? Метро-ДВА. Секретные линии Сталина. Куда ведут тайные нити? И работает ли проект сегодня? Грозят ли Московскому метрополитену обрушения? Кто и как строит подземку и куда можно будет уехать на скоростном поезде через 20 лет? Мы расскажем о восьмом чуде света то, что вы не знали никогда.

Автор и ведущий – Андрей Сенцов. Режиссёр – Владимир Батраков, продюсер – Анна Сёмина. Руководитель проекта – Михаил Пономарёв.

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345

Комментарии:

(обратно)

Преодоление длиною в жизнь

Панорама

Преодоление длиною в жизнь

АКТУАЛЬНЫЙ ДИАЛОГ

Не секрет, что зачастую, как только юбилейные торжества сходят на нет, человек, о котором вот только что все в один голос твердили, что он буквально «наше всё», что сегодняшнюю жизнь просто представить невозможно без его книг, фильмов или музыки, снова уходит в тень. До следующего юбилея. Живые могут сами напомнить о себе новой картиной или сборником стихотворений. Тем же, кто ушёл, остаётся лишь уповать на то, что у их потомков окажется не такая короткая память. Официально год Шукшина закончился в декабре 2009-го, но для земляков Василия Макаровича он продолжает оставаться неким камертоном, по которому «настраивается» культурная жизнь региона. Об этом мы и беседуем с губернатором Алтайского края Александром Богдановичем КАРЛИНЫМ.

– Шукшин – достояние всей России. Об этом в юбилейном году говорилось немало. Но анализируя влияние его творчества, его личности на нашу сегодняшнюю жизнь, приходишь к пониманию того, что единое духовное пространство в стране с такой великой и неоднозначной историей, с такой многогранной культурой выстроить, пожалуй, гораздо важнее, чем единое правовое или экономическое пространство.

– И гораздо труднее.

– Безусловно. Потому что духовное пространство в отличие от правового или экономического является, если можно так выразиться, живой структурой, которая формальным законам, как, скажем, юриспруденция, не подчиняется. Создавая такое пространство, необходимо интегрировать в него культурные ценности каждого народа нашей многонациональной родины. А выстраивание иерархии духовных ценностей – процесс очень тонкий, деликатный.

– Но ведь можно найти некую общую доминанту, то, что является безусловной ценностью для человека, независимо от того, кто он по национальности?

– Не так давно в нашем московском представительстве были в гостях Валентин Григорьевич Распутин и Валерий Николаевич Ганичев. Упомянул я в разговоре о том, что летом мы собираемся провести международную научно-практическую конференцию, посвящённую реформированию земельных отношений и приуроченную к столетию визита Столыпина в степной Алтай. Главная тема: земля как производственный фактор, как экономическая и правовая категория. И оба наши гостя в унисон говорят: вы ещё один аспект забыли – земля как категория духовно-нравственная. Земля, где мы родились, – вот тот общий знаменатель, к которому в конечном итоге сводится система духовных ценностей любого народа. На этом стоит и великая русская литература. Достаточно вспомнить наших классиков, того же Некрасова. Дальше эту цепочку можно протянуть к Михаилу Алексееву, к его роману «Хлеб – имя существительное». И в этом плане мне кажется, что Шукшин – это как раз та фигура, к которой эстафета перешла дальше, притом что о человеке, работающем на земле, писал не только он. Но так глубоко проникнуть в душу русского крестьянина удалось, на мой взгляд, только Василию Макаровичу.

– Вам приходилось встречать людей, которые честно признавались, что Шукшин – не их автор, что он им не близок?

– Наверное, такие люди есть, но мне, по счастью, их встречать не доводилось. Знаю таких, кто к его творчеству относится достаточно спокойно, но ни от кого ещё не слышал, что Шукшин по своим принципам, по мировоззрению ему абсолютно чужд. Оппоненты, которые смогли бы внятно объяснить своё неприятие Шукшина, мне не попадались.

– Его восьмитомник планируется перевести на иностранные языки. Но будет ли он понят и принят читателем английским или, скажем, итальянским? Ведь разницу в менталитете нельзя сбрасывать со счетов.

– Честно говоря, не думаю, что русский крестьянин чем-то принципиально отличается от крестьянина французского, итальянского или даже китайского. Кто-то выращивает рожь, кто-то виноград или рис, но для всех них земля – живое существо. И божество! И чувство земли у них запечатано в генах. Как-то по Чуйскому тракту ехал автобус с японскими туристами: слева – подсолнухи до самого горизонта, справа – гречиха. Они такой шири отродясь не видали, из автобуса высыпали и полчаса фотокамерами щёлкали, экскурсоводы их никак в автобус погрузить не могли. Я вам Алексеева называл, давайте «Землю» Эмиля Золя вспомним. В общем, я уверен: в людях, работающих на земле, общего больше, чем различий. Конечно, ни один перевод не сравнится с подлинником, но тут уже всё зависит от переводчика: насколько он сумеет приблизить оригинал к менталитету народа, на язык которого он его переводит. На Пикете на Шукшинских чтениях в этом году много народу было. Но, пожалуй, самым глубоким и трогательным было выступление нашего гостя из Франции, заместителя моего коллеги, главы региона Франш-Конте. Он прочёл несколько произведений Шукшина в переводе, но говорил о нём так, словно это был французский писатель. Он его понял нисколько не хуже, а может, и лучше, чем многие из нас, соотечественников Василия Макаровича.

– Готовность воспринять художественный текст зависит от духовной зрелости человека в большей степени, чем от прочих условий – национальности, профессии или возраста?

– Неужели вы в этом сомневаетесь? Для нас Шукшин – своего рода интеллектуальный мост, канал связи с нашим духовным и историческим прошлым, с поколением, которое уже уходит.

– Согласна. Но воспользуются ли этим «мостом» поколения грядущие? Герои Шукшина – люди по большей части неудачливые, неуспешные. А современная западная цивилизация, влияние которой на нынешнюю молодёжь возрастает всё больше и больше, во главу угла ставит именно успех.

– А что есть успех? Я вот не соглашусь с тем, что шукшинские герои неуспешны. В моём представлении полный успех, то есть ощущение, что жизнь удалась отныне и навсегда, – нечто недостижимое, как к этому ни стремись. И в этом смысле все мы – люди неуспешные. Так что успех – это процесс, а не результат. Некий путь, и путь непростой. Преодоление длиною в жизнь. И Шукшин, мне кажется, понимал это как никто другой. Все его герои – успешно-неуспешны, не каждому этот путь преодоления оказывался по силам, как, к примеру, герою рассказа «Сураз». Нелепый человек сам себе создал миф, сам в него поверил, а потом разочаровался. На нескольких страницах спрессовано то, на что Флоберу понадобился бы целый роман.

– Но молодые как раз и ориентированы на результат, а не на процесс!

– Может, я покажусь вам парадоксальным, но я считаю, что мы слишком часто задумываемся о следующих поколениях и часто всё сводится к тому, чтобы выглядеть в их глазах как можно более презентабельно. А мы должны думать о себе. О том, чтобы жить достойно. Если река широкая, то мост просто так с берега на берег не перебросишь, надо опоры ставить в воде – «быки». Каждое поколение и есть такой вот «бык», поддерживающий пролёты, которые связывают его с предыдущим поколением и с будущим. Есть такая технология, когда новый пролёт строится ещё на предыдущей опоре и продвигается к следующей. От своих родителей мы получили исключительно прочный «пролёт». Мы стоим на плечах титанов. Сможем ли мы собрать такой же для своих детей – вот в чём вопрос… Эстафета поколений – это не отвлечённый термин.

– К сожалению, эстафета эта часто даёт сбой. Многие ли из нас могут сказать, что у них со своими родителями такие же доверительные отношения, какие были у Василия Макаровича со своей матерью? И могут ли наши дети сказать то же самое о себе?

– Мария Сергеевна жила в беззаветной преданности своим детям. Жила достойно. То есть была примером для подражания, как ни банально это может прозвучать. Самый большой грех в человеке, мне кажется, – леность. Не столько физическая, сколько духовная. Она – прародительница всех остальных грехов. Думаю, многие наши проблемы именно от этого.

– Если мы живём не так, как декларируем, доверия между нами и нашими детьми не будет?

– Мы забываем, что дети всё видят и всё понимают. И… делают выводы. Иногда отнюдь не в нашу пользу. Если тебя ребёнок за книгой не видит, вряд ли стоит проповедовать ему о пользе чтения. И трудолюбие воспитывать на словах не получается. Крестьянину в этом отношении легче: всё, что он делает, на виду. А в городе утром папа и мама уходят на работу, и ребёнок понятия не имеет, чем они там занимаются, какую именно пользу обществу приносят. Обсуждать свои рабочие дела с детьми у нас не принято, привлекать к работе, как это было в патриархальные времена, когда дети помогали и в поле, и в лавке, и в мастерской, – невозможно. Но говорить с ними о том, что ты делаешь, необходимо. Тем более что дети видят, какими мы уходим на работу и какими возвращаемся домой.

– Год Шукшина закончился. Что дальше?

– Закончился он лишь с календарной точки зрения. Но остались краеведческие и литературоведческие программы в наших школах, связанные с жизнью и творчеством Василия Макаровича. Продолжаются преобразования в местах, связанных с его именем: строятся дороги, тянутся газопроводы и линии электропередачи, ремонтируются и реконструируются школы, библиотеки, дома культуры. Но Шукшин – не единственный, чьё имя вписано в историю Алтайского края. В июне мы проводим уже третьи по счёту поэтические чтения, посвящённые другому нашему выдающемуся земляку – Роберту Рождественскому. Есть у нас немало причин, чтобы вспомнить и Вячеслава Яковлевича Шишкова, который был не только замечательным писателем (фильм, снятый по его роману «Угрюм-река», видели даже те, кто не читал книгу), но и учёным-геодезистом (он входил в группу разработчиков проекта Чуйского тракта). Есть планы по изданию произведений другого писателя, незаслуженно преданного забвению, – Георгия Гребенщикова. Ещё одно славное имя – Григорий Николаевич Потанин, выдающийся русский географ и публицист. А как не воздать должное Михаилу Тимофеевичу Калашникову? И отечественный кинематограф многим обязан уроженцам Алтайского края. Имена-то какие: Иван Пырьев, Екатерина Савинова, Жанна Болотова, Нина Усатова, Валерий Золотухин! В следующем году Валерию Сергеевичу исполняется 70 лет, и к этой дате мы хотим подарить Молодёжному театру, художественным руководителем которого он является, новое здание, оснащённое по последнему слову театральной техники.

– То есть юбилей для вас не самоцель, а, если можно так выразиться, руководство к действию?

– Нынешний год мы не объявляли годом Титова, хотя это, по сути, двойной юбилей:

75 лет самому Герману Степановичу и 100 лет со дня рождения его отца – Степана Павловича. Это был уникальный человек. Его называли «сельским Леонардо». В апреле провели Всероссийские Титовские педагогические чтения. Он был учителем и преподавал все предметы, которые в школе были, – от пения до физики. Когда из школы ушла преподавательница немецкого языка, а новую так и не прислали, Степан Павлович сам выучил немецкий и стал его преподавать. Он играл на нескольких музыкальных инструментах, писал картины, и специалисты считают, что очень профессионально, хотя никакой художественной школы он, как вы понимаете, не заканчивал. Когда Герман Степанович купил в Подмосковье дом и перевёз туда родителей, Степан Павлович не смог сидеть сложа руки и занялся… ковроткачеством. Он вёл обширную переписку со своими бывшими учениками, с коллегами, односельчанами, на основе которой наши учёные создали очень достойную монографию о его педагогическом наследии. Уже четвёртый год мы вручаем премию имени Степана Титова сельским учителям – подвижникам, просветителям.

– Значит, противостоять смещению нравственных, духовных ценностей, противостоять массмедиа, смакующим интимные подробности из жизни «звёзд» шоу-бизнеса, возможно? Понимаю, что вопрос из разряда риторических, но не задать его не могу.

– Жаловаться на то, что что-то или кто-то мешает нам чтить собственные духовные ценности, – самое простое дело. Мы, мол, не виноваты, это всё телевидение и Интернет забивают нам голову всяким мусором. А между тем противостоять этому влиянию и можно, и должно. Если мы хотим сохранить самоуважение и вырастить себе достойную смену.

Беседу вела Виктория ПЕШКОВА

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345

Комментарии:

(обратно)

Золушка без тыквы

Панорама

Золушка без тыквы

МОСКОВСКИЙ ВЕСТНИК

Премьера балета «Золушка» в Детском музыкальном театре имени Наталии Сац стала событием во всех смыслах долгожданным: знаменитый прокофьевский балет не шёл здесь уже лет десять.

Инициатором постановки этого балета 20 лет назад была сама основательница коллектива Наталия Ильинична Сац, в творческом содружестве с которой Прокофьев написал своё не менее известное произведение – музыкальную сказку «Петя и Волк». Она и подвигла тогда балетмейстера Бориса Ляпаева на работу. Тем не менее сегодня балет не просто восстановили из небытия: в новую редакцию внесли определённые изменения. Спектакль стал более современным, а оформление – так просто роскошным. Сценография Игоря Нежного и костюмы Татьяны Тулубьевой оказались выше всяких похвал. При этом сказка, слава богу, осталась сказкой, избежав супермодных наворотов.

При всей очевидной философской направленности новой редакции она по возможности деликатно адаптирована для детского восприятия. Конечно, полностью учтены в хореографии и режиссуре возможности труппы. По несколько сокращённой программе поисков действует, например, принц, пытаясь найти возлюбленную. Он заезжает только в Испанию, да предпринимает короткое путешествие на Восток. Несолоно хлебавши, герой возвращается в родные края и тут-то, как водится, свою пропажу и обнаруживает. Феи весны, лета, осени и зимы также не обременяют себя долгими сборами: выходят к Золушке запросто, без положенного в таком случае окружения. Ни превращающейся из тыквы кареты, ни прочих чудес постановщики для детей также не предусмотрели. Зато принц в поисках Золушки катается на трёхколёсном велосипеде. Среди прочих недостатков укажем и слишком затянувшийся утомительный для юных зрителей монолог героини.

Спектакль по задумке постановщиков кроме всего ещё и остросоциальный. «Золушка стала принцессой не потому, что она гламурная, а в силу своих нравственных качеств, – говорит со сцены перед началом спектакля Роксана Сац. – Есть у неё самое дорогое, оставшееся от умершей матери, что она и отдаёт нищенке. Потому что больше отдать ей нечего. И тогда начинаются настоящие чудеса», – объясняет она юным зрителям воспитательную идею новой постановки, чтобы ни у кого не возникало кривотолков.

Тем не менее все несовершенства премьерного спектакля с лихвой окупаются не только заложенным в нём «гуманистическим» смыслом, но прежде всего искренней игрой и стараниями артистов. Прелестна в своей непосредственности Золушка Н. Твёрдохлебовой.

Конечно, такого харизматичного принца, каким был когда-то ВладимирКириллов для Музыкального театра Станислав­ского и Немировича-Данченко, в театре Сац просто нет. Однако вполне приличная техника Я. Иванова и взволнованно-лирический образ, созданный С. Захаровым во втором составе, пленили воображение юных зрителей, а в особенности зрительниц. Непременно следует отметить Д. Салтанова в роли учителя танцев. Не обратить внимание на этого танцовщика было просто невозможно. Он ухитрился расставить собственные акценты в балете, а свою насквозь танцевальную партию сделать едва ли не ведущей в спектакле. А уж прикольная мачеха О. Фомина и две её дочери Злюка (Е. Лобачёва) и Кривляка (О. Молочко) доводили зал просто до поросячьего восторга.

Хореография и режиссура Бориса Ляпаева далеки от элементарности и сюсюканья, что сплошь и рядом приходится видеть в детских спектаклях. Не всегда логичные, они тем не менее интересны. Да и нелогичность эта, возможно, кажущаяся. Видимо хореограф учитывает особенности детской аудитории. Судя по реакции зала, дети понимают в спектакле каждое па и каждую ужимку артистов. А значит, спектакль получился. В наше довольно жестокое время добрая сказка о Золушке необходима как никогда. Надеемся, что на сей раз балету повезёт больше и ему будет суждена долгая и счастливая жизнь.

Павел ЯЩЕНКОВ

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345

Комментарии:

(обратно)

Порядок и порядочность – одного корня

Настоящее прошлое

Порядок и порядочность – одного корня

Могут ли пригодиться уроки правления страной такого прагматичного лидера, каким был Юрий Андропов? И что он за человек?

На какой основе возможна гармонизация извечного российского противостояния власти и общества, власти и конкретного человека, какие уроки истории могут помочь эффективнее проводить реформы, модернизировать страну? Да и достижимо ли это в России? Эти вопросы, актуальные сами по себе, обретают особую окраску в связи с двадцатипятилетием начала в СССР горбачёвской перестройки, которой предшествовал недолгий период правления Юрия Андропова.

Об этом – беседа с председателем попечительского совета Фонда сохранения исторического наследия и культурных инициатив имени Ю.В. Андропова, его внучкой Татьяной АНДРОПОВОЙ.

– Уважаемая Татьяна Игоревна, я знаю, что по итогам ряда опросов, проводившихся и 15 лет назад, и совсем недавно, ваш дед, Юрий Владимирович Андропов, занимает первое место среди политиков, подобных которым люди хотели бы видеть во главе страны. Он впереди Сталина, Брежнева, Хрущёва, Ельцина, Горбачёва. Но согласитесь, тут есть доля лукавства. Ведь Андропов возглавлял страну всего около двух лет.

– Я считаю, никакого лукавства нет. Встречаются события, имена, которые невозможно выбросить из общественного сознания, это некий генетический код нации. Начиная с Ильи Муромца есть имена, которые народ оценивает особо: Сергий Радонежский, Дмитрий Донской, Ермак, Суворов, Ломоносов, Пушкин… А есть имена со знаком минус. Это происходит естественно, трудно что-то навязать. Интересно наблюдение Беллы Ахмадулиной о том, что поэты-шестидесятники, такие как она, Евтушенко, Рождественский, Вознесенский, долгое время делили между собой неофициальное звание самого популярного, а народ давно решил, что это Высоцкий.

Конечно, не всё так просто. Что касается Юрия Владимировича Андропова, то в своих ответах я буду стараться говорить как председатель попечительского совета фонда его имени. А суть нашей работы – объективная, правдивая оценка и его личности, и его времени. Помогут мне не только личные воспоминания, документы, записи отца, но и свидетельства коллег и сослуживцев, другие архивные материалы. Многое благодаря «Литературке» прозвучит в печати впервые. Пусть читатели сами делают выводы.

– Согласен. Тем более что Андропов и как человек, и как политик всё-таки в тени, многим, особенно молодым людям, малоизвестен. Понятно, что позиция Андропова как первого лица СССР основывалась на идейно-организационной базе, которая сформировалась за десятилетия работы в партии и на государственной службе. Однако можно ли его считать реформатором? Мнения на этот счёт порою разнятся кардинально.

– Андропов был человеком убеждённым. Он следовал социалистическим идеалам с глубокой верой в них. Фундаментальные произведения Маркса, Ленина изучал на протяжении всей жизни – с карандашом, пометками. Он считал, что первые поколения партийных вождей знали марксизм не понаслышке, осознавали его интеллектуальную мощь. Достаточно ясно видел и недостатки своего времени. В воспоминаниях моего отца говорится, что Андропов чётко понимал, какой вред наносит массовый наплыв в компартию идейных приспособленцев. Переживал, что КПСС утрачивала творческое начало. Многим это было очевидно. Всё больше мыслящих людей считало, что партия превращается в некую выхолощенную организацию-систему, которая нерасторопно отвечает на вызовы эпохи. Андропов воспринимал болезненно подобные оценки. Их он слышал напрямую, к примеру, в беседах с диссидентами. Да и сам, конечно, многое осознавал. Но не спешил с односложными ответами. Был и оставался человеком, никогда не терявшим веру в социалистические идеалы. А насчёт реформаторства, то его лучше оценивать по делам. Ведь часто за громкими реформаторскими лозунгами зияет звенящая пустота.

– Могу с вами в чём-то согласиться, а в чём-то нет. Помимо Маркса и Ленина есть много других достойных и глубоких экономистов, философов, учёных. В том-то и была беда страны в течение семи десятилетий, что этих других не замечали. Но я готов поддержать тему «социалистических идеалов», тем более что Андропов воочию мог наблюдать в 1956-м, что они могут массово не восприниматься. И при этом довольно трезво оценивал, почему, по каким причинам. Имею в виду период его работы послом СССР в Венгрии.

– Мало кто знает, что Андропов неоднократно предупреждал руководство СССР о взрывоопасном положении в Венгрии, корни которого довольно глубоки. И высказывался так вопреки мнению Хрущёва, Микояна, Суслова, вразрез донесениям КГБ и даже оценкам ситуации со стороны руководителей Венгрии. Этим он мог сильно осложнить себе карьеру и человеческую судьбу. Он понимал, что содержание его писем идёт вразрез с мнением Политбюро, но продолжал стоять на том, что необходимо принять решение о серьёзных шагах по недопущению дальнейшего развития событий в силовом направлении. В Москве даже было принято решение о его отзыве с должности посла, семья «сидела на чемоданах». Но венгерский лидер Гёре лично попросил Хрущёва, чтобы Андропова оставили. Тем не менее приехавший Микоян практически впрямую давал понять Андропову об отношении к нему партийного руководства. Ситуация к тому моменту уже вышла из-под контроля, подтвердив правильность выводов Андропова. В итоге – беспорядки, кровь на улицах, ввод советских войск.

Мне известно по воспоминаниям В.Н. Казимирова, в ту пору сотрудника посольства, что серьёзной опасности подвергались сам Андропов, все, кто был рядом с ним. Однажды его служебную машину остановили демонстранты, пришлось бросить её, добираться пешком к посольству через полгорода. На деревьях висели трупы венгерских коммунистов и работников госбезопасности. В один из дней в его кабинет залетела пуля, был обстрел, но, к счастью, никто не пострадал. При этом Андропов твёрдо пресекал передачу «наверх» любой неподтверждённой информации (которую кое-кто очень ждал) о беспорядках, расстрелах и зверствах митингующих. Есть все основания предполагать, что позиция Андропова: всесторонняя объективная оценка положения дел, предотвращение негативных явлений в самом их начале, а в случае крайних ситуаций – разрешение мирным, бескровным, нереволюционным путём, – во многом сформировалась под влиянием венгерских событий. Но существа его идейных воззрений они не поколебали.

– Именно в связи с этим, кстати, примечательно, что как-то подзабыто, что, после того как в 1967 году Андропов возглавил КГБ, там стали происходить серьёзные изменения. Даже «враги за океаном» (не будем считать их при этом высшим критерием) отмечали это. КГБ, по сути, перестал быть карательным органом. Было открыто даже Пресс-бюро КГБ СССР – в абсолютно закрытой прежде организации. Это реформаторство.

– Хочу привести слова Андропова после назначения на пост председателя КГБ СССР: «Меня в очередной раз переехало колесо истории». Он не планировал, что встанет во главе Комитета госбезопасности, да ещё так надолго. Характерно начало его работы там. Его заместитель, а впоследствии председатель КГБ СССР В.А. Крючков вспоминал: «Никаких перестроек не было. Он пришёл, ничего не стал крушить, внимательно слушал, вникал в работу отдельных направлений. И вот, когда он разобрался… он начал менять и организационные формы работы». Главным стало строительство законопослушной организации, которая обеспечивала бы безопасность страны, а не была безропотным орудием власти или тем более одного человека, как при Сталине. Андропов вёл к тому, чтобы чёткое разделение функций КГБ и партийного аппарата неукоснительно соблюдалось. КГБ не имел возможности влиять на идеологические механизмы ЦК или на экономическую политику, не претендовал на какое-либо непрофессиональное курирование в этих сферах. На первом месте стояли задачи сохранения технологий, противодействия иностранным разведкам, обеспечения безопасности государства. И ещё – строжайшее соблюдение законности, пресечение коррупции, масштабных хищений. При нём были созданы первые антитеррористические подразделения «Альфа» и «Вымпел», необходимость появления которых он осознал после Олимпиады 1972 года в Мюнхене. Вот реальные итоги проведённой Андроповым коренной реформы КГБ.

Что касается мнения «иностранных коллег», то, думаю, достоин упоминания такой факт. В кабинете руководителя Нью-Йоркского отделения ФБР в те годы висели два портрета – Гувера и Андропова. Хозяин кабинета ответил удивлённому советскому оперативному работнику, указывая на портрет Андропова: «А что вы хотите? Это портрет руководителя самой лучшей разведки мира…»

В чекистской же среде тогда неукоснительно выполнялся девиз «Чистые руки, горячее сердце, холодная голова».

– Соблюдение такого девиза, который у многих сегодня, не исключаю, может вызвать усмешку, вряд ли стало бы возможным, если бы сам руководитель его не выполнял. Расскажите, пожалуйста, об укладе жизни Андропова, его наклонностях, привычках, материальном положении семьи.

– Мы жили в хороших условиях. Государство обеспечивало семью дачей, машиной. Но мы, дети, росли с пониманием, что обязаны этому той высокой должности, которую занимал дедушка. На нас лежала моральная ответственность за условия, которые нам были созданы. И к нам всегда предъявляли высокие требования – самодисциплина, скромность и т.д. В первую очередь Юрий Владимирович предъявлял их к себе и был тут примером.

При этом он был человеком с удивительной харизмой. Стоило ему появиться в доме, как все вокруг как-то подтягивались. Он был источником особой энергетики, которой подзаряжал и семью, и своих сотрудников. В воспоминаниях все отмечают его умение общаться, вести диалог. А кто-то отметил однажды: «Он дарил людям крылья».

Очень много читал. По воспоминаниям помощника руководителя секретариата КГБ А.Г. Сидоренко, за выходные дни Ю.В. прочитывал от пяти до шести книг. Обычная дневная норма – 400–600 страниц. Легко мог цитировать целые абзацы. К поэзии вообще было особенное отношение: многое знал наизусть, сам писал стихи. Обладал прекрасным чувством юмора, заразительным смехом, любил петь, у него был красивый баритон.

Очень тепло относился к бабушке. Всегда нежно называл её Танюшей. На нас, внуков, скажу честно, времени у него оставалось мало. Он работал семь дней в неделю, без выходных. Но время для жены находил всегда, даже когда был сильно болен. Когда они беседовали в зимнем саду, туда никто не смел войти.

В людях ценил энергию и творческий подход к делу. Всегда с вниманием относился к чужому мнению, даже если оно противоречило его точке зрения. «Для того чтобы опереться, нужно противодействие», – говорил он.

Как-то я смотрела по телевизору программу «Международная панорама», выступал Александр Бовин. Тут вошёл дед и сказал: «Вот это умный мужик». Хотя к Бовину тогда наверху не очень-то относились. Потом, как Арбатова или Шарапова, он приблизил к себе и Бовина. Видно, причислял их к числу тех, на чьё противодействие можно опереться.

– Однако те времена памятны глухими слухами о психушках, борьбе с диссидентами. Солженицын и другие воспринимаются как жертвы гонений именно КГБ. Как это согласуется с тем, что Андропов со многими из них встречался, подолгу беседовал? Какой-то парадокс.

– Дело в том, что, как я уже сказала, КГБ был намеренно удалён Андроповым от идеологических баталий. Ненужность таких ходов и показательных «пóрок», как процесс 1966 года (Ю.В. тогда ещё не работал в КГБ. – Ред.) над Синявским и Даниэлем, твёрдо отстаивалась им на всех уровнях. Инициаторами же выступали отдел пропаганды ЦК и его шеф Суслов. Рой Медведев в книге «Генсек с Лубянки» приводит пример, как было принято решение об аресте Владимира Высоцкого, и только немедленное личное вмешательство Андропова предотвратило его. А была ещё совершенно немыслимая для того времени женитьба Высоцкого на француженке Марине Влади, личный его «Мерседес», концерты в Париже и США… Не допустить всего этого при желании было очень легко. Что же касается Солженицына, то решение о его высылке было не самым жёстким из арсенала государственных методов и средств. Много чего там рассматривалось. Андропов активно повлиял на выбор именно такого метода. Будем объективны, не из-за какого-то особого расположения к Александру Исаевичу, а на основе принципиального подхода, определённого им в КГБ для решения подобных ситуаций. И наблюдение за писателем было организовано, чтобы исключить возможные «случайности», в которых, безусловно, обвинили бы именно КГБ. Этого Андропов допустить не мог.

Вскоре после высылки Солже­ницына, как вспоминает Конча­ловский, он с Евтушенко и ещё с кем-то сидели в компании, и в разгар застолья Евтушенко позвонил Андропову на дачу, долго и горячо возмущался произошедшим. Андропов всё выслушал не перебивая, спокойно сказал в конце: «Закусывать надо лучше, ребята» – и положил трубку. Никаких последствий для Евтушенко звонок не повлёк.

– Давайте, однако, вернёмся к периоду, когда Андропов уже стал первым лицом СССР – с 1982 года по 1984-й. Многое осуществить просто не успел. Между тем случались вещи, которые напрягали. Сам помню, как люди иной раз боялись идти в кино днём – устраивались чуть ли не облавы, когда могли войти в зал, зажечь свет и проверить: отгул или прогул. Не хочу сказать, что дисциплина – это плохо, но… Словом, непонятно, во что могло вылиться правление Андропова.

– Извините, но такая постановка вопроса – это упрощение ситуации по оценке внешних признаков. Начало прихода Андропова к власти было серьёзнейшим, судьбоносным моментом в истории страны. От решений Андропова зависело будущее людей, зависело направление развития государства. «Сонное царство» застоя многие готовы были «разбудить» возвратом к тоталитарному режиму. Ждали твёрдой руки, и приход Андропова из КГБ настраивал на такой лад однозначно. К этому готово было и большинство граждан страны, чувствовавшее необходимость перемен. Вот и началась кампания по «отлову прогульщиков и стояльцев в очередях». Призыв к повышению дисциплины многие руководители «на местах» поняли по-своему, а именно: к власти пришёл жёсткий, единовластный руководитель, который будет бороться с негативом методами «закручивания гаек». Начались перегибы. Если вы помните, кампания столь же стремительно сошла на нет. Именно потому, что Андропов узнал про эти методы и жёстко потребовал прекратить показуху.

Безусловно одно: отказавшись, по существу, от единоличной власти и возврата в не столь уж далёкое прошлое, Андропов определил направление развития страны путём постепенных, продуманных реформ при сохранении и развитии существующего строя. То есть движение не должно было осуществляться за счёт ухудшения жизни народа. А все преимущества социалистического строя Андропов планировал показывать миру, не отгораживаясь от него. В частности, дал несколько интервью западным газетам и журналам. Они вызвали настоящий фурор и волну интереса к СССР. А разве не впечатляет то, что сборная СССР готовилась принять участие в Олимпийских играх в Лос-Анджелесе в 1984 году? Андропов ведь не собирался глупо и тяжеловесно отвечать на бойкот Московских игр 1980 года. Он понимал: победы, да и сам факт участия советских спортсменов в Играх в США стали бы оглушительным примером стойкости и гибкости системы. Это даже в Америке признаётся однозначно. Но одним из первых решений вставшего во главе страны Черненко был именно ответный бойкот Игр в Штатах.

– Всё же коснёмся подробнее плана реформ. Человек с душой поэта, опытом комсомольского и партийного работника, дипломата, чекиста приходит к власти в преклонном возрасте с букетом болезней. И берётся за реформирование страны. Очень смело. И это без иронии.

– Давайте сначала о моменте принятия решения. Мой отец вспоминает, что Юрий Владимирович осознавал необходимость фундаментальных реформ. Но чем яснее становилось это понимание, тем осмотрительнее он действовал, и схема преобразований представлялась ему постепенной, многоступенчатой. Эти качества были отмечены Ричардом Никсоном, заметившим после их первой встречи: «Андропов холодный прагматик, он ничего не будет делать поспешно». Условиями реформ Андропов считал поэтапность, тщательность продумывания, разумность пределов и темпов.

1983 год был им посвящён осмыслению того, а что же за социализм построен в нашей стране развитого социализма. Андропов намеревался в первую очередь «снять накипь с системы»: поднять производственную дисциплину, посильно скрутить коррупцию, пресечь преступность. То есть сделать, по его словам, «чёрную работу». Над ним в кулуарах посмеивались теоретики развитого социализма, сторонники решительных поворотов и больших скачков. Далее он начал прописывать направления будущих преобразований. Было решено в январе 1984 года начать несколько крупномасштабных экспериментов на предприятиях ряда министерств: тяжёлого, транспортного машиностроения, электротехнической промышленности, пищевой промышленности Украины, лёгкой промышленности Белоруссии и местной промышленности Литвы. Эти начинания, а также принятый 17 июня 1983 года «Закон о трудовых коллективах и повышении их роли в управлении предприятиями, учреждениями и организациями» должны были заложить основу для серьёзных изменений в сфере трудовых отношений.

Андропов стремился уйти от излишне централизованного администрирования, увеличить самостоятельность отраслей и предприятий в рамках гибкой системы госпланирования, поднять материальную заинтересованность людей. Волновали его и вопросы собственности, но это тема отдельного разговора. Андропов также отмечал, что при заимствовании чужого опыта «надо быть в высшей степени осторожными». Высказывался о китайских реформах: «…китайцы могли рассчитывать на финансовую подпитку со стороны западных стран, что в наших условиях представляется маловероятным». Серьёзнейшее внимание Андропов уделял «вечному вопросу России»: управлению нашей гигантской территорией. Тут его волновали перспективы развития Северного морского пути – и сегодня это очень актуально. Тогда же в коридорах ЦК КПСС зазвучало слово «рынок».

Н.И. Рыжков вспоминает, что с Андроповым они обсуждали такие вещи, как концессия, совместное предприятие. «Я абсолютно убеждён, – считает Николай Иванович, – что он как раз собирался провести достаточно серьёзную реконструкцию экономической жизни нашей страны».

Однако незыблемым для него было сохранение существовавших тогда социальных гарантий для граждан. Андропов много раз предупреждал об «осторожности и продуманности в проведении социальных экспериментов». Заметьте, что именно социальные вопросы (медицина, образование и т.д.) стали, например, краеугольным камнем в предвыборной программе Барака Обамы. Именно ими в первую очередь занимаются все передовые страны Европы, страны с высоким уровнем жизни, такие как Швеция, Дания, Норвегия.

– Диссонансом словам Андропова звучал призыв Горбачёва: хватит экспериментировать! Давайте ломать. Ельцин двинулся ещё дальше. А какими были отношения Андропова и Горбачёва? Можно ли всерьёз воспринимать высказывания, что Андропов видел в нём своего преемника?

– Михаил Сергеевич – личность запоминающаяся. И Андропов его заметил. Впрочем, в основном благодаря молодости и энергии Горбачёва примечали многие. На отдыхе в Ставрополье Андроповы и Горбачёвы даже общались семьями. В Москве отношения стали другими. То есть ровными, как это было принято в ЦК того периода. И вообще Андропов совершенно чётко и неукоснительно разделял понятия личных отношений и деловых, профессиональных, не смешивая их никогда. Игорь Юрьевич вспоминает, что настрой Горбачёва на высокую политическую карьеру явно просматривался ещё в Ставрополе. Горбачёв держался с подчёркнутой значимостью, что иногда даже вызывало улыбку у окружающих. Позже Андропов (по словам отца) высказался так: «Я думаю, что у Михаила Сергеевича хорошая перспектива, но есть и минусы. Ну, например, то, что его биографический багаж ограничивается партийно-хозяйственной работой в одном крае… этого, конечно, маловато».

Вопрос о преемнике, скорее, чисто гипотетический. С этой точки зрения, по свидетельствам сослуживцев, в такой роли Андроповым мог рассматриваться Григорий Васильевич Романов.

– Какой могла быть оценка Андроповым последних десяти лет развития страны с учётом того, что ему предшествовали горбачёвская перестройка и период правления Бориса Ельцина?

– Сложно ответить в таком формате на этот вопрос, ведь уже 26 лет Андропова нет с нами. Но то, что мы возвращаемся к нашей истории в поисках ответа на вопрос о будущем нашего государства, является свидетельством того, что наш фонд выбрал правильный путь изучения и сохранения наследия Андропова. Опираясь на это, возьму на себя смелость оценить ситуацию. За этот сложный период преодолена постперестроечная разруха, сохранена территориальная целостность страны, ведётся независимая внешняя политика, накоплен экономический потенциал, развита ресурсная база. В то же время нагрянувший кризис явственно показал, что «снятие накипи с системы» – процесс и необходимый, и объективный. Накопленная база требует системного движения вперёд. Для этого Россия обладает уникальным наследством. «Вечный вопрос России» – огромная территория – даёт и ответ. В освоении, очеловечивании Сибири, Севера, Дальнего Востока просматриваются наше будущее, наша геополитическая, геостратегическая безопасность, политическая и экономическая стабильность. Необходимо духовное обновление, очищение жизни, человеческих отношений. Нужно стремиться к социальной гармонии, до которой пока далеко. Конечно, это процессы не одного года и даже не одного десятилетия.

В социальной сфере необходимо преодолеть пренебрежение к труду, к рабочим специальностям, активнее формировать уважение именно к зарабатыванию достойных денег трудом, а не получению их любыми способами. Другими словами, надо расширять социальную базу реформ. При этом в объявленных сегодня реформах декларируется уже конечная цель и совершенно не учитываются (и соответственно не просматриваются) промежуточные задачи, этапы их решения, корректировка и плановость. И безусловно, огромная проблема – соблюдение законности. Тут лидерам нашей страны, президенту и премьеру, чьи усилия вызывают лично у меня большое уважение, не позавидуешь. И нужно говорить именно о законности в целом, ведь коррупция – лишь надводный риф, мель, следствие общего пренебрежения законом. Необходимы, на мой взгляд, системно-жёсткие меры, а не показушные «посадки» и отставки. Или, скажем, отслеживание доходов чиновников, которое в итоге может ничем не закончиться. Вот уж где в опубликованных данных просматривается настоящее лукавство.

Для движения вперёд необходимо, конечно, изучать и последовательно, с умом использовать и западный, и восточный опыт. Но не забывать о том, что уже было накоплено в нашей стране на разных этапах её развития, особенно в вопросе базового, государственного подхода к решению многих вопросов. В связи с этим наследие Юрия Владимировича Андропова может дать ответы на многие вопросы и должно быть серьёзно изучено. Сейчас, конечно, время иных лидеров, новых форм и методов взаимодействия. Хорошо, что президенты России и США могут обмениваться SMS-сообщениями. Хорошо, что о многом мы можем говорить открыто, без боязни. В то же время основа решения многих проблем, которой можно коротко охарактеризовать всю деятельность Андропова, остаётся незыблемой – это порядок и порядочность.

Беседу вёл Владимир СУХОМЛИНОВ

«ЛГ»-ДОСЬЕ

Чуть более года назад, 14 апреля 2009 года, был создан Фонд сохранения исторического наследия и культурных инициатив имени Ю.В. Андропова. Если объективно оценивать место этого политика в истории, можно прийти к выводу, что стержнем всей деятельности Ю.В. Андропова было формирование новой модели общества, обновлённой формы государства, эффективной экономики, консолидирующей идеологии, нравственного типа личности и ответственного лидера. Основателем фонда стала его внучка – Татьяна Андропова. Цель фонда – изучение опыта государственника и реформатора Ю.В. Андропова, который ставил задачу эффективно и последовательно реализовывать идею опережающего развития страны, формировать внутри неё современный цивилизационный потенциал. Для этого фонд стремится создавать инструментарий по оказанию помощи государственным органам в области проведения политических, социальных, экономических и других экспертиз, подготовки специалистов, активнее влиять на оздоровление российского общества.

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345

Комментарии:

(обратно)

Комплекс духовности

Общество

Комплекс духовности

ПРИГЛАШЕНИЕ К РАЗГОВОРУ

Андрей СТОЛЯРОВ, САНКТ-ПЕТЕРБУРГ

Национальный характер – это не выдумки кабинетных философов, это реальность, проявляющая себя самым неожиданным образом.

Что-то много стало «духовности». Включишь радио – обязательно про духовность. Смотришь по телевизору блок новостей – кто-нибудь о духовности упомянет. Откроешь газету – статья о духовно-нравственном воспитании. Возьмёшь книгу – «духовность» чуть ли не на каждой странице. Выступает президент – о духовности непременно вспомнит. Выступает премьер-министр – то же самое. Выступает артист, писатель, врач, режиссёр… Я уж не говорю о православных священниках.

В общем, деваться нормальному читателю-зрителю некуда.

В детстве в меня так же запихивали рыбий жир.

Считалось, что это полезно.

Рыбу я не могу есть до сих пор.

МЕЖДУ ДВУХ СРЕД

Много лет я наблюдаю дискуссии внутри двух диаметрально противоположных мировоззренческих сред, либеральной и патриотической.

Причём обе среды, на мой взгляд, являются высокопрофессиональными.

Либеральная среда – это Европейский университет в Санкт-Петербурге. Патриоти­ческая среда – это Российская христианская гуманитарная академия.

И вот тут всплывает чрезвычайно любопытный момент. При всей той критике, часто заслуженной, которой ныне подвергается либерализм, он тем не менее имеет принципиальное преимущество перед российским патриотическим мировоззрением.

Заключается оно в том, что либерализм – проектен.

Если мы разворачиваем у себя либеральную механику бытия, то понятно, что делать. Понятно, какой должна быть политическая организация государства: демократия, свободные выборы, конкуренция партий за голоса избирателей. Понятно, каким должно быть общество – гражданским, то есть местное самоуправление и множество независимых общественных организаций, защищающих человека от государства. Понятно, какой должна быть экономика – рыночной с бóльшими или меньшими элементами этатизма (государственного регулирования).

Всё действительно ясно.

Есть конкретные западные образцы, есть проверенные работающие модели. Прикладная проектность либерализма сомнений не вызывает.

Ситуация в корне меняется, как только мы переходим к патриотическому дискурсу. Данное мировоззрение предполагает, что у России (или у русского этноса) наличествуют некие особенности (константы) национального бытия, которые сложились в процессе исторического развития и потому не могут быть произвольно изменены. Этими особенностями Россия отличается от западных стран, и их необходимо учитывать в моделях социального проектирования.

Внешне вроде бы убедительно. На первый взгляд.

Однако когда пытаешься выяснить, что собой представляют эти константы и чем именно они проявляют себя в специфике национального бытия, то как раз и начинается болботание о некоей особой «духовности» русского этноса, которая присуща ему изначально и определяет практически всё.

Причём я даже не возражаю.

Пусть русский народ будет самым духовным в мире.

Да ради бога. Пожалуйста.

Но у меня тут же возникают вопросы:

Каковы аналитические параметры этой «духовности»?

Чем они отличаются от аналогичных параметров Запада?

И главное: как эту «духовность» можно развернуть в конкретные политические, социальные и экономические технологии, отличные от либеральных, но не менее эффективные?

Ответы на эти вопросы современная патриотическая философия не даёт.

А что в итоге?

Между тем даже история наших недавних реформ убедительно демонстрирует, что при наложении западного концепта на российский этнокультурный материал автоматического сцепления не происходит. Более того, концепт искажается, трансформируется, превращается в нечто далёкое от исходной позитивной модели.

Строили ведь, по-моему, цивилизованное европейское государство.

А ЧТО В ИТОГЕ?

Олигархический капитализм?

Клановая корпоративность?

С аналогичной проблемой столкнулись в своё время и англичане, когда покидали колонии Британской империи.

Англичане, надо сказать, очень грамотно уходили из своих колоний. Они оставляли местному населению налаженный государственный механизм: правительство, парламент, сформированные в результате демократических выборов, министерства, ведомства с чётким распределением функций между ними, вертикальные связи, горизонтальные связи, формализованный документоооборот. Англичане даже готовили местных специалистов, умеющих управлять данной механикой. Считалось, что продумано и предусмотрено буквально всё. Но как только англичане покидали страну, эта отлаженная система безнадёжно разваливалась.

Местные этнические традиции, те самые константы национального бытия, оказывались сильнее, чем рационализированная западная государственность.

Теперь ситуация повторилась у нас в стране.

Как уже было замечено: история ничему не учит.

НА КРАСНЫЙ СВЕТ

И, кстати, лично меня в реальности национальных констант убеждают вовсе не толстые монографии, написанные к тому же неудобочитаемым языком, а небольшая история, произошедшая лично со мной в городе Любеке, расположенном на балтийском побережье Германии.

Поясню, что Любек – это древний немецкий город, основанный ещё в XII веке (между прочим, на месте разрушенного славянского поселения Любеч), в Средние века он был одним из центров международной торговли, в частности возглавлял Ганзу – торговое объединение городов, охватывавшее почти всю Европу. Так вот, возвращаясь довольно поздно с какого-то литературного мероприятия по совершенно пустынным – что меня тогда поразило – улицам города, я вдруг услышал сзади непонятные выкрики, шум и, обернувшись, увидел, что меня догоняют трое здоровенных парней. Причём все трое бритоголовые, в кожаных куртках, в цепочках, в каких-то зашнурованных сапогах, вдобавок у каждого на лице – цветная татуировка. В общем, ситуация – полный обвал. Куда бежать, кого звать на помощь? Полиции, кстати, поблизости нет. И должен сказать, что за два дня пребывания в Любеке я полицию ни разу не видел. В общем, как в трансе, я вышел на перекрёсток и зашагал прямо на запрещающий светофор. Естественно, ничего толком не соображая. И что же, вы думаете, произошло дальше? Эти трое парней, увидев тот же красный сигнал, остановились как вкопанные. С точки зрения нормального человека полный абсурд: на километр вправо, на километр влево – ни одной движущейся машины. Бюргеры в такое время не ездят, а спят. Полиции, как я уже говорил, тоже нет. Чего, спрашивается, стоять? И вот три здоровенных лба, вероятно, ощущающие себя крутыми, покорно, как идиоты, ждут, когда им разрешит двинуться дальше тупая электрическая железяка.

Вот когда я понял, какие мы разные. Мы выросли при диктатуре, которая, казалось, регистрировала каждый наш вздох, они – при демократии, где человек на первый взгляд ничем не стеснён;  мы привыкли подчиняться распоряжениям, они – действовать самостоятельно. И между тем мы в некотором смысле гораздо свободнее, чем они.

И ещё я в тот момент понял, что национальный характер – это не миф, не выдумки кабинетных философов, создающих схемы, оторванные от жизни, это реальность, бытующая ежедневно, ежечасно, ежеминутно, проявляющая себя самым неожиданным образом.

Можно считать инаковость, отличие от других, предметом гордости, как это делают патриоты, можно относиться к ней с либеральным скепсисом, рассматривая «русскость» в основном как отсталость, мешающую нам быть «настоящими европейцами».

От этого ничего не меняется.

Национальный характер всё равно в нас присутствует, делает нас такими, какие мы есть.

Это и не хорошо, и не плохо.

Это – данность, с которой надо считаться.

МОДЕРНИЗАЦИЯ ПО-САМУРАЙСКИ

Другое дело, как с этой данностью поступить.

История знает примеры использования национальных особенностей в качестве эффективных социоэкономических технологий.

В своё время, когда Япония вступила в период модернизации (это «революция Мэйдзи», 1868 год), обнаружилась на этом пути принципиальная трудность: в стране существовала специфическая каста воинов-самураев, которые, с одной стороны, никак не вписывались в модернизационный процесс, а с другой – представляли собой реальную силу, могущую пошатнуть, а то и свергнуть центральную власть. Был найден парадоксальный выход: самураев начали назначать исполнительными директорами (так бы мы определили эту должность сейчас) во вновь образуемые фирмы и предприятия. Каков был результат? Самураи привнесли в сферу управления этические характеристики комплекса «бусидо»: систему старшинства, безусловное исполнение долга, полное подчинение личных стремлений интересам этих предприятий и фирм. Возникло то, что ныне называется корпоративной культурой, и во многом благодаря именно ей выросли гигантские японские корпорации, «дзайбацу», известные всему миру.

Считается, что именно дзайбацу сделали возможным японское экономическое чудо: превращение отсталой средневековой страны в одну из главных индустриальных держав. Эффективность корпоративного стимулирования, применяемого в дзайбацу, оказалась настолько высокой, что во второй половине ХХ века её начали интенсивно заимствовать американские и европейские фирмы. А сейчас корпоративные методы управления утверждаются и в России.

Вот действительно образец использования специфически национальной черты для осуществления модернизации.

Вот с кого следовало бы брать пример.

БЕЗ БОЛБОТАНИЯ

К сожалению, ничего подобного в современной России не наблюдается. Единственный социокультурный проект, который российская патриотическая мысль родила, – проект православной монархии во главе с добрым царём.

Ну это, я думаю, можно не обсуждать.

Хуже того, этничность нынешнего российского патриотизма, его агрессивность, временами переходящая в ксенофобию, сдвигает Россию в не самую перспективную версию постимперского бытия. Происходит не этнокультурное расширение, которое осуществила, например, Англия, образовав после распада империи Британское содружество наций, громадную геоэкономическую империю, сердцем которой стала крохотная ныне страна, а этнокультурное схлопывание, патриотический изоляционизм, сужение российских культурных пространств до географического обитания этноса.

Фактически в России осуществляется сейчас кемалистский проект, который в своё время избрала Турция: преобразование империи в национальное государство.

И вот теперь хочется вернуться к вопросам, которые были поставлены в начале статьи.

Насколько всё же проектен современный российский патриотизм? Способно ли патриотическое сообщество, провозглашающее «особость России», представить эту «особость» в виде конкретных этнокультурных констант? Способно ли оно технологизировать специфику «русскости», сопрягая её с инновационными параметрами современности?

Или патриотическая мысль в России бесплодна и может демонстрировать лишь имперское надувание щёк?

Лишь национальную ксенофобию?

Лишь этнический нарциссизм, порождающий, в свою очередь, тотальную мировоззренческую слепоту?

Впрочем, бог с ней, с проектностью и технологизацией.

Скажите хотя бы: в чём, собственно, специфика «русскости» состоит?

Где она?

Каковы её аналитические черты?

Может ли кто-нибудь из патриотов ответить на этот вопрос?

Только желательно, разумеется, без болботания о «высокой духовности»…

Накануне публикации полемической статьи писателя Андрея Столярова «Комплекс духовности» редакция ознакомила с ней известного телеведущего Феликса Разумовского, автора передачи «Кто мы?» на канале «Культура». Вот его мнение.

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345

Комментарии:

(обратно)

От мифа к мифу

Общество

От мифа к мифу

РЕПЛИКА

По поводу статьи Столярова: лет эдак пятнадцать–двадцать назад я бы бросился доказывать автору, что Россия может развиваться или по-русски, или никак. Что на нашей Русской равнине сложилась уникальная цивилизация… Однако за последнее время я вполне убедился в бесполезности и никчёмности подобных занятий. Тут дело не в лени и равнодушии.

Во всяком случае, познание нашего прекрасного измученного Отечества я по-прежнему почитаю занятием наиважнейшим. Только при чём в данном конкретном случае национальное самопознание?

За призывом Столярова в лучшем случае стоит искреннее недоумение наивного человека. Но скорее всего – лукавая позиция современного политтехнолога, сильно смахивающая на обычную провокацию. Мне трудно представить, что этот человек не читал пушкинскую «Капитанскую дочку» или не видел в Третьяковке «Над вечным покоем» Левитана.

Но если этого публициста не убедили подлинные откровения о Русском мире, что может сделать страница газетного текста? Господин Столяров жаждет удобной, благоустроенной и состоятельной жизни на абстрактный западный манер. В отсутствии оной он обвиняет Россию. Он требует от несчастной полуразрушенной страны с замордованной культурой и соблазнённым всеми мыслимыми соблазнами населением, – требует обеспечить себе, Андрею Столярову, «изячную» жизнь. Любому, кто сочувствует русскому началу, верит и мучается нашим обвалом, он бросает равнодушный пилатовский вопрос об истине, точнее, о нашей якобы «духовности» и специфике «русскости». В этом запросе столько претензии, что язык не поворачивается говорить о сути дела и ввязываться в дискуссию. Уже несколько лет назад Солженицын сказал, что Россия находится «на последнем докате». Теперь этот диагноз стал очевидным для всех, даже для властей предержащих.

А вот с причинами болезни – беда! Ни под каким видом не хотят единомышленники Столярова признавать свою вину в постсоветском обвале Русского мира. Испробовав все западные образцы и подходы, всю «проектность» мифологизированного либерализма, развалив всё, что только можно было развалить, эта респектабельная публика продолжает держать фасон. Вопрошает о патриотизме, «этническом нарциссизме» и версиях «постимперского бытия». Но разговор теперь явно не клеится, и риторические вопросы повисают в воздухе.

Национальный диалог требует иного тона, иных знаний и навыков. Другой души.

Феликс РАЗУМОВСКИЙ, телеведущий, автор передачи «Кто мы?»

ПОСТСКРИПТУМ. Вопрос о том, каким образом использовать особенности национального характера в процессе модернизации нашей страны, не нов, но от этого его острота не убавилась. К сожалению, его обсуждение обычно распадается на отдельные монологи дискутантов, как бы не слышащих друг друга. Может быть, на этот раз получится диалог?.. Наш электронныйадрес для откликов gam@lgz 3 .ru

Отдел «Общество»

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345

Комментарии: ³

(обратно)

Знай меру!

Общество

Знай меру!

ЗАМЕТКИ НА ПОЛЯХ

Русская мера. – М.: Издательский дом «Экономическая газета», 2010. – 608 с. – («Русская классическая библиотека. Экономика и духовность»)

Аршин, пядь, вершок, верста – сколько это в пересчёте на современную систему мер? Сейчас редко кто с ходу назовёт точную цифру. «Проглотил аршин», «от горшка – два вершка», «семь пядей во лбу» «семь вёрст – не крюк»… Русский язык сохранил для нас слова, которые мы включаем в повседневный обиход, порой даже не отдавая себе отчёт, что уже не всегда можем сформулировать смысл произнесённого.

Книга «Русская мера» появилась вовремя. Ведь когда речь идёт не просто о системе измерений, но о том, как и насколько она проникла в русскую культуру, обычного словаря недостаточно. Если не знать, сколько, например, в аршине сантиметров, как представить себе, «какого всё-таки роста был только что родившийся – «сына Бог им дал в аршин» – царевич Гвидон из пушкинской «Сказки о царе Салтане?» И каким наездником был блистательно-аристократичный граф Вронский из «Анны Карениной», если на виду у всего высшего столичного общества не смог преодолеть один из ипподромных барьеров – «запруженную речку в три аршина шириною» да в два – глубиною?» Только при знании, что аршин – это 70,21 см, тексты становятся действительно законченно-понятными. «…И описанная Л. Толстым в романе «Воскресение» знаменитая сцена свидания посетителей с заключёнными в тюрьме, которых на три аршина отделяют с каждой стороны две металлические сетки, тоже становится яснее, громче, надрывнее…» А уж представить себе картину русского застолья, не зная, как выглядели чарки, кубки и ковши, штофы и сколько они вмещали горячительных напитков, просто невозможно.

Книга «Русская мера», изданная в память Святейшего Патриарха Мос­ковского и всея Руси Алексия II, благословившего серию «Экономика и духовность», уникальна. Она отвечает на огромное количество вопросов, которые, будь мы чуть внимательнее и дотошнее, не раз задали бы сами себе. Например, почему в рассказе «Муму» Тургенев описывает Гера­сима как здоровенного мужчину 12 вершков роста? Вершок – это примерно 4,4 см. Так что же, Герасим был ростом примерно 53 сантиметра? Оказывается, в старину «рост человека определялся сверх как бы «обязательных» для нормального человека двух аршин. К ним, то есть к 1 м 42 см, и нужно, чтобы узнать точный рост человека, прибавить названные восьми–пятнадцативершковые превышения «общепринятого стандарта». Герасим, например, высок – 1 м 95 см…»

Если учесть, что пядь – это расстояние между концами растянутых большого и указательного пальцев правой руки, примерно 4 вершка, или 18 см, то как понимать выражение «семь пядей во лбу»? Как насмешку? «От искреннего уважения – мол, «ума палата», от прямой, не скрытой лести до тонкой иронии и явной издёвки, до откровенного предупреждения – «мы-де и не таких умных объегоривали» – так объясняет читателю значение этого выражения автор первых вступительных глав под общим названием «Мера русская» Юрий Якутин. Приводя подобные примеры, он подводит читателя к мысли о том, что русский человек настолько изобретателен, деликатен и остроумен, что даже точные исчисления обыгрывает с насмешкой и иронией за счёт излишнего преувеличения или преуменьшения описываемого предмета или человека. «…От горшка – два вершка, а…» – скажут у нас, вроде бы строго «осуждая» мальца за что-то несвойственное его возрасту, но в этом осуждении и довольная радость за его растущую самостоятельность, и отеческая гордость, и мудрые уроки бытия, заботливая предупредительность, пристальное внимание родительское и воспитание неравнодушное». Вот уж действительно «умом Россию не понять, аршином общим не измерить…»

В этом издании можно найти объяснения многим старинным словам, теперь уже не воспринимающимся как та или иная мера. Например, слово волок объясняется так: «Под волоком понимаются «дневной переход охотника на лыжах», расстояние между двумя деревнями, перегон на гужевой дороге. Эта мера обычно использовалась в северных областях и в Сибири. Восходит к первичному значению слова «волок» – пространство между двумя реками, где нужно перетаскивать лодки и груз волоком». Соха – это тоже единица измерения: «площадь земли, которую вспахивают за один световой день три человека на трёх лошадях». А выть – это земельная мера, равная 19 десятинам 2010 саженям, или участок земли, иногда и реки, и озёра со всеми или некоторыми угодьями, или мелкая податно-платёжная единица… Слово поприще, оказывается, тоже мера длины – «считается, что это синоним старинной версты…», хотя теперь это слово уже обросло иными толкованиями.

Научные, исторические изыскания, написанные доступным языком, замечательно соседствуют здесь с русскими народными присказками, пословицами и поговорками, пояснениями из словаря В. Даля и отрывками из худо­жественных произведений.

Л. Толс­той, А. Че­хов, Н. Некрасов, А. Куп­рин, Н. Го­голь, И. Шмелёв, В. Шаламов – вовсе не полный список упоминающихся имён. В издание включены, помимо прочего, ещё и сравнительные таблицы иностранных систем измерения, и хронология законодательных актов, регулирующих российскую метрологию, начиная с устава князя Владимира 996 года.

Оформление же соединило современные технологические возможности и картины великих русских живописцев, иконописные лики, традиционные шрифты и орнаменты. В этой книге сошлись многие крайности, казалось бы, не соединимые ровно настолько, насколько несоединимы математика и лирика, наитие и точный расчёт. Тексты, повествующие о том, как появилась на Руси система измерений длины, расстояний, объёма, площади и веса, совершенно неожиданно проявили замечательный подтекст, утверждающий: русский народ всегда обладал и доныне обладает тем великим чувством меры, которое определяет не только положение материальных тел, но и состояние души.

Наталья ГАМАЮНОВА

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345

Комментарии:

(обратно)

Дворцы Санкт-Петербурга – музеи-усадьбы Москвы

Общество

Дворцы Санкт-Петербурга – музеи-усадьбы Москвы

ФЕСТИВАЛЬ

Дворцы Санкт-Петербурга – музеи-усадьбы Москвы: культурно-исторические параллели

С 27 мая по 4 июля в Санкт-Петербурге, а в этом году впервые и в Москве пройдёт XVIII Международный музыкальный фестиваль «Дворцы Санкт-Петербурга» (художественный руководитель – заслуженная артистка России Мария САФАРЬЯНЦ).

Фестиваль «Дворцы Санкт-Петербурга» давно стал визитной карточкой Северной столицы и зарекомендовал себя значительным международным музыкальным форумом, привлекающим внимание к культурной жизни Северной столицы в России и за рубежом. Концерты фестиваля по традиции проходят в лучших залах дворцов Санкт-Петербурга и пригородов.

Откроется фестиваль в день рождения города – 27 мая 2010 года – в Большом Тронном (Георгиевском) зале Государственного Эрмитажа сольным концертом ярчайшей звезды в мире оперного вокала Лучаны Д’ИНТИНО и знаменитого итальянского тенора и дирижёра Джузеппе САББАТИНИ.

Лучана Д’ИНТИНО – одна из наиболее востребованных современных меццо-сопрано современности. Критика награждает её самыми лестными эпитетами, такими как «золотое бельканто Италии», «восхитительное меццо-сопрано», отмечая её необыкновенной красоты голос с грудным бархатным тембром и волнующим низким регистром. Это будет её первое выступление в Санкт-Петербурге, до этого певица дала в России лишь один концерт в Москве осенью 2008 года.

Певица выступает на сценах самых престижных концертных залов и оперных театров, таких как Театр Ла Скала, Метрополитен-опера, Ковент-Гарден, и сотрудничает с ведущими современными дирижёрами, такими как Джеймс Ливайн, Зубин Мета, Лорин Маазель, Рикардо Мути.

Её партнёром по сцене на концерте 27 мая станет дирижёр Джузеппе САББАТИНИ, который выступал с крупнейшими оркестрами мира и сотрудничал с такими выдающимися певцами, как Тереза Берганса, Джованна Казолла, Фьоренца Чедолинс, Елена Образцова, Катя Ричарелли и др. В исполнении выдающихся мастеров оперной сцены прозвучат шедевры итальянской классики Беллини, Доницетти, Верди, Масканьи, Чилеа и Бизе.

Впервые в этом году фестиваль открывает новый проект – «Дворцы Санкт-Петербурга – музеи-усадьбы Москвы. Культурно-исторические параллели». Серия концертов пройдёт в музее-усадьбе «Архангельское» – парадной резиденции князей Голицыных и Юсуповых. Первый концерт состоится в знаменитом, единственном в мире театре, построенном по проекту известнейшего итальянского декоратора Пьетро ди Готтардо Гонзаго. Однако большая часть жизни в России знаменитого итальянца связана с Павловском (музей-заповедник «Павловск»). Там он создал пейзажный парк, декорации к придворным торжествам, многочисленные росписи. С именем Гонзаго связана почти мистическая личная история художественного руководителя фестиваля «Дворцы Санкт-Петербурга» заслуженной артистки России Марии Сафарьянц. Её семья начала свою жизнь в России именно в Павловске, и Гонзаго сильно повлиял на формирование её эстетического восприятия.

29 мая в Театре Гонзаго музея-усадьбы «Архангельское» состоится концерт квартета саксофонов с участием Марии Сафарьянц. Квартет саксофонистов SAXOPHONO ITALIANO – один из самых популярных музыкальных коллективов Италии, завоевавший широкое международное признание. Создал Итальянский квартет саксофонов всемирно известный музыкант Федерико Мондельчи. Неслучайно именно этот коллектив открывает серию концертов проекта. Любимец петербургской публики – Федерико Мондельчи, по праву именуемый «золотым саксофоном» за великолепный звук, технику и обаяние, – давно стал добрым гением фестиваля. В программе – произведения Баха, Скарлатти, Вивальди, Наймана, Иттуралде, Джоплина, Гершвина, Пьяццоллы, Рота. 30 мая концерт итальянского коллектива пройдёт в Петербурге во Дворце канцлера Безбородко.

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345

Комментарии:

(обратно)

Симфония для логарифмической линейки

Гуманитарий

Симфония для логарифмической линейки

МАСТЕР-КЛАСС

– Вы любите играть?

Этот лаконичный вопрос задала мне Анна Григорьевна Мехед, учитель математики, директор физико-математического лицея № 1581, победитель Московского и Российского конкурсов «Учитель года – 2007». Задала после того, как я пожаловалась ей на мои детские страхи. Я смертельно, до тошноты, боялась уроков математики. И окончила школу с твёрдым убеждением:

мне как заядлому гуманитарию не осилить ничего сложнее элементарной таблицы умножения.

ПОВЕРИТЬ АЛГЕБРОЙ ГАРМОНИЮ

По мнению Анны Григорьевны, математика – это не что иное, как игра по определённым правилам. И можно получать удовольствие от любой решённой задачи: так радуется младенец, впервые сложив рисунок из мозаики-пазла или кубиков. Математические правила строги, стройны, красивы, нужно только донести эту стройность и красоту до ученика. Видимо, мне вовремя не попался человек, сам увлечённый хитросплетениями древней науки и способный заразить своим увлечением других. В моей школе предмет преподавался сухо, формально, без всяких там «огней» и «полётов». Раскройте тетради, пишите уравнение… При словах «извлечь квадратный корень» мне представлялся кабинет стоматолога и противное жужжание бормашины.

Анна Григорьевна – высокая, изящная, стремительная, сама немного напоминающая элегантный росчерк знака интеграла, – постигла красоту математики так же внезапно, как постигается многими возвышенная гармония полотен Рафаэля и Леонардо. Можно, оказывается, восхищённо упасть на колени перед «огнём небесным», заключённым в геометрической задаче. Анна Мехед поняла это ещё в восьмом классе, когда сдавала экзамен по геометрии. Однако сформулировала своё благоговейное отношение к этой науке гораздо позже, когда уже была учителем в московской школе № 2030.

– Чем отличается математика от других естественных предметов? – говорит Анна Григорьевна. – Например, химия – это сплошное волшебство и фокусы, только вместо голубей и лент педагог-фокусник достаёт из «рукава» какое-нибудь вещество. Физика – это законы окружающего мира, в котором мы живём, и её можно увидеть вооружённым этими законами глазом. Мой брат по специальности философ, и мы сошлись с ним во мнении, что наши предметы похожи: нам с ним ни к чему мудрёные приборы, достаточно листка бумаги и ручки, – а ведь математика существовала и до Евклида, и в те доисторические времена, возможно, писали формулы палочкой на песке. Математика основана на аксиомах или моделях, которые строятся на этих аксиомах, а ученику придётся напрячь воображение, чтобы представить себе иррациональные числа, или логарифмы, или интегралы, то есть то, что нельзя пощупать.

Деление на «гуманитариев» и «технарей», по-моему, бытует только в России. В нашей обыденной жизни математика играет малозаметную роль. В США, например, экзамены по математике – обычная практика, там их сдают и при поступлении на трёхмесячные компьютерные курсы, а уж тем более в колледж или университет. Даже если вы захотите учиться на факультете искусств, всё равно придётся грызть математические правила. Спрашивается, для чего, если на каждом шагу компьютеры, калькуляторы, считающие за человека? Анна Мехед вспоминает свою ученицу, которая стала пианисткой и выиграла 2-е место на Международном Моцартовском фестивале. Потом она продолжала образование на Западе, и математика оказалась там чуть ли не главным предметом для музыкантов. Видимо, и приличной симфонии не напишешь без умения управляться с логарифмической линейкой.

По мнению Анны Григорьевны, математика формирует определённый опыт обобщения, структурирует мышление. Конечно, она даётся нелегко, зато прививает привычку к умственному труду.

– Но, возможно, в школе быть предметником – не самое главное, – считает Анна Григорьевна. – Учитель должен быть личностью, лидером и носителем некоей положительной харизмы. Некоторое время назад я побывала на встрече моих выпускников 1999 года. Они признавались, что вспоминают не столько содержание уроков, сколько мои фразы, шутки, собственное отношение к жизни. И за это мы даже провозгласили тост, ведь это лучшая оценка деятельности педагога.

Анна Григорьевна просит сделать перерыв в интервью – хотя бы минут на двадцать. «А я за это время отдохну, порешаю задачи», – говорит она и присаживается к компьютеру. На мой недоумённый взгляд отвечает улыбкой: «Математические задачи – лучший способ держать свой мозг в тонусе, кстати, это и профилактика болезни Альцгеймера. Не верите? Тогда вспомните выдающегося математика, академика Сергея Михайловича Никольского – в свои более чем «взрослые» 100 лет он ещё пишет учебники!»

«ПИФАГОРОВЫ ШТАНЫ» ПОКА ОТДЫХАЮТ

Сегодня школьные уроки математики остались для Анны Григорьевны в прошлом. Директором лицея она работает второй год. Из школы № 2030, входящей в московский проект «Школа будущего», где у каждого ребёнка на парте красуется ноутбук, уйти в лицей, не настолько оснащённый технически, зато с укоренившимися традициями…

– Думаете, я хотела быть директором? Управление образования ЦАО меня три дня уговаривало! – уверяет Анна Григорьевна. – Ситуация была непростая: в начале учебного года умер предыдущий директор, и педагогический коллектив долго ожидал, что ректор МГТУ им. Баумана Игорь Борисович Фёдоров сам предложит кандидатуру на этот пост. Ведь лицей включён в Специальный учебный научный центр при университете. Но не сложилось. Учителя устали работать без лидера, нервничали. Видимо, руководство Управления образования увидело именно во мне человека, способного решать конкретные административные задачи.

Для директора-новичка возглавить сплочённый педагогический коллектив первого декабря и попытаться найти в нём единомышленников – задача нелёгкая. Анне Григорьевне «внедриться» в среду взрослых людей с уже сложившимся багажом и опытом удалось. Вот только уроков у неё сегодня нет. Наверное, она иногда скучает по шумным классам, по скрипу мела и рассказам про необъятные «пифагоровы штаны». Но, по её мнению, вести уроки было бы нечестно по отношению и к детям, и к коллегам. На математику в лицее отведено восемь часов в неделю. А у директора напряжённейшее расписание, командировки. Так что нагрузку всё равно пришлось бы перекладывать на плечи коллег. Конечно, хотелось бы теснее общаться с детьми. Но на то есть ненасытная школьная жизнь – вот она, бурлит и хлещет волнами о порог директорского кабинета, так и норовит ворваться внутрь, захлестнуть и поглотить директора вместе с его расписанием.

Влетает Серёжа Ануфриев, редактор школьной газеты «Шпаргалка»: срочно нужен класс для выпуска очередного номера! «Серёжа известен на всю школу тем, что написал письмо президенту, – рассказывает Анна Григорьевна. – Он и его товарищи встречались с ректором МГТУ, Игорь Борисович поделился воспоминаниями о прошлом школы, о старейших педагогах, о послевоенном детстве и школьной жизни. Потом беседовал, напутствовал, пожимал руки… И Серёжа под впечатлением от этой встречи написал свои соображения о том, насколько важна связка школьного и высшего образования, и отправил в блог президенту».

Государство, по мнению Анны Мехед, должно само поощрять и создавать конкуренцию в образовании: пусть цветут все цветы. Должны быть специализированные, профильные школы, привязанные к конкретному вузу. МГТУ им. Баумана – это бренд с безупречной репутацией. Даже в самое «челночное» время инженеры Бауманки требовались и в оборонной, и в космической, и в энергетической промышленности. Примерно 80 выпускников лицея ежегодно пополняют ряды её студентов и поэтому стараются уже сейчас заниматься проектной деятельностью, которую потом продолжат в вузе.

В школе создано венчурное агентство, которое аккумулирует идеи учеников. В лицее верят, что школьное агентство может найти рычаги для привлечения предпринимателей, заинтересованных в юношеских проектах. Ребята научатся составлять бизнес-план, применять механизм внедрения, работать с крупными промышленными компаниями. И даже смогут – чем чёрт не шутит – получать прибыль. Один из учеников сейчас разрабатывает анализ управленческих решений для энергетической отрасли, другой – для оператора сотовой связи… А как же лобби, конкуренция, коммерческие риски? Но в лицее верят: это консервативные взрослые подчиняются правилам, а дети не знают, что в бизнесе «всё схвачено», и идут напролом.

Про инженера, прошедшего такой путь с лицейской скамьи, не повернётся язык сказать, что его профессия не престижна. А насколько престижна сегодня профессия педагога?

– Я спрашивала у коллег: вы стесняетесь где-нибудь на людях говорить, что вы педагог? – делится Анна Григорьевна. – И примерно половина моих «респондентов» ответили – да. Это значит, что они и в школе чувствуют себя так же неуютно, неуверенно. А значит, считают свою профессию непрестижной. Чувство престижа, а лучше сказать, чувство собственного достоинства – внутреннее, воспитанное самой школой, старшими наставниками. Оно не зависит ни от общественного мнения, ни от востребованности на рынке труда. Можно ведь зваться дворником, а чувствовать себя хозяином двора. Или, как в песне Утёсова, не извозчиком, а водителем кобылы.

КОНКУРС – НЕ ТОЛЬКО АДРЕНАЛИН!

День, когда можно отвлечься на беседу с журналистом или на решение задач, можно назвать относительно спокойным. А три года назад Анна Григорьевна, ещё работая в школе № 2030, участвовала в конкурсе «Учитель года – 2007». Вот это было горячее время: два окружных и три городских тура, затем общероссийский этап. Визитные карточки-презентации, лекции «Миссия учителя в условиях мегаполиса» и «Научно-технический прогресс: путь к развитию или разрушению личности», уроки в чужих классах, мастер-классы, импровизационные задания, самоанализ…

Это была работа в условиях постоянного дефицита времени, часто по ночам. Но подготовка к очередному этапу давала ощущение драйва, нервного напряжения и удовольствия одновременно. Колоссальный выброс адреналина – почти как в условиях боевых действий. Победа на конкурсе – это своеобразный знак качества и для школы, представленной участником. Проверка её квалификации, ресурсов, приобретённого опыта, количества и качества знаний, передаваемых ученикам. А после победы участник становится рупором общественного мнения всего педагогического сообщества.

Так произошло и с Анной Григорьевной: её включили в оргкомитет по подготовке и проведению Года учителя в России. На первом расширенном заседании оргкомитета присутствовали премьер В.В. Путин, министр образования А.А. Фурсенко, ректор МГУ В.А. Садовничий, мэр Москвы Ю.М. Лужков… Руководство страны и города не только выслушало предложения представителя педагогической общественности, но и прислушалось к ним.

– Например, я говорила о необходимости института наставничества, – вспоминает Анна Григорьевна. – Средний возраст педагогических кадров в городе – 44 года, руководителей школ – 54 года. Сейчас учителя неохотно уходят на пенсию: им повысили зарплату, они наконец почувствовали себя людьми. А молодым кадрам трудно найти работу. Так что плавный перевод в статус наставника позволил бы снять социальную напряжённость. Когда я начинала работать, у меня тоже был наставник – 70-летний Иван Тимофеевич Бородуля, он работал методистом в районном отделении образования. Два года подряд он посещал мои уроки. Этот стресс внешней проверки подхлёстывал, дисциплинировал. Я и потом ездила к нему, делилась своими сомнениями, могла задать любой вопрос.

Теперь это заслуга руководителя департамента образования Ольги Николаевны Ларионовой – в 11 округах Москвы при методических центрах управлений образования открываются ставки для педагогов-наставников, и займут их нынешние старейшины, корифеи педагогики.

Говорила Анна Григорьевна и о том, что учитель должен иметь право выбирать, где повышать квалификацию. Например, почему бы преподавателю физико-математического лицея не прослушать курс лекций на кафедре теории чисел МГУ? Почему сельский учитель из новгородской глубинки не может приехать в Москву, чтобы походить по лучшим музеям и театрам страны, повысить свой культурный уровень, а потом рассказать детям об увиденном? Государству пора бы разработать социальный пакет педагога, создать федеральную систему поддержки, дающей возможность учителям приобщиться к достижениям культуры, развивать творческий потенциал.

– Деятельность учителя должна быть понятна и открыта для общества, – говорит Анна Григорьевна. – Я за то, чтобы проводились мастер-классы для родителей и для всех, кто хочет знать, чем живёт сегодня школа. У каждого учебного заведения должна быть своя программа развития, а у учителей – свой профессиональный стандарт. Я считаю, что каждый выпускник педагогического вуза должен читать наизусть клятву учителя, подобную клятве Гиппократа. Школа – общий дом, который мы вместе должны строить и отвечать за него.

Людмила МИШИНА

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345

Комментарии:

(обратно)

Ни дня без модернизации

Гуманитарий

Ни дня без модернизации

ТОЧКА ЗРЕНИЯ

Нельзя заниматься созданием наноиндустрии с «наномозгами». А кто сейчас производит таких специалистов? Наше образование. Его модернизация упирается в главную проблему – кадровую. Из 1 млн. 215 тыс. педагогов 87% – женщины, 51% имеют стаж больше 25 лет, 18% из них – пенсионного возраста. После развала Советского Союза количество педагогических вузов сократилось на треть. Через год планируется сократить ещё 114 вузов. Спрашивается, ради каких инновационных целей? Не случится ли, что в XXI веке российские школы останутся без квалифицированных учителей?

Согласно появившемуся в распоряжении депутатов Госдумы документу «О реализации программы развития сети подведомственных Минобрнауки вузов на 2010–2011 учебный год» педагогическое образование пойдёт «через создание центров педагогического образования на базе ведущих педагогических и классических университетов с включением в структуру этих центров на договорной основе региональных институтов повышения квалификации работников образования». Кому нужно превращать педагогические университеты в симулякры новоявленных классических университетов?

Создаётся впечатление, что педагогическая общественность стала тормозом в сомнительных планах российских реформаторов. В образовательных номинациях конкурсов, проводимых Министерством образования и науки, нет ни одного педагогического университета или института. Это что – умышленная дискредитация педагогической отрасли российской высшей школы и в целом – учителя в Год учителя? «Инноваторы-реформаторы» сами себе ставят задачи, сами их решают, сами себя оценивают и награждают. Более порочную для страны систему модернизации придумать трудно.

Не удивительны итоги ежегодных опросов ВЦИОМ, которые показывают, что общество ставит образование на одно из последних мест.

Всего 1% опрошенных с уважением относится к профессии учёного, в то время как в США – 56%.

Разговоры о престиже профессии учителя и приходе в школу «молодых и активных» – банальное лицемерие. В большинстве регионов вопреки высоким заявлениям заработная плата школьного учителя или преподавателя вуза ниже зарплаты грузчика, охранника или уборщицы в офисе. Но мы хотели бы отметить особо: не только зарплата является определяющей. С конца 90-х годов школа была брошена на произвол судьбы, и только самоотверженность учителей и директоров школ спасла систему образования от краха. Оплата труда не была стимулом, стимулом было чувство долга.

Однако в качестве благодарности сегодня учителя слышат со стороны властей и бизнеса только одно: вы виноваты в ухудшении качества образования, вы отстали от жизни, вы – причина падения нравственности и т.д. Мы понимаем, что всё это не более чем PR и перекладывание на нас, как на стрелочников, проблемных вопросов. Благодаря активной пропаганде современный учитель стал едва ли не самым популярным антигероем современной российской масскультуры, а вернее, антикультуры.

Да, во многих западных странах педагогов готовят не в специальных педагогических учебных заведениях, а путём организации дополнительного образования на базе полученного в обычных университетах. В России же создана и вполне себя оправдала иная система подготовки. Оправдала, поскольку отечественное школьное образование признавалось одним из лучших в мире. Однако кампания по ликвидации профильных педагогических образовательных учреждений уже набирает обороты. И ректоры начинают уступать давлению. Уже ряд традиционных педагогических образовательных учреждений в спешном порядке «перекрашен» в так называемые национальные университеты.

Исходя из логики спасения и выживания избавляются от названия «педагогический», вступая в сомнительный процесс депедагогизации педвузов (например, стали убираться кафедры методической работы учителя). При этом переход в статус универсальных или национальных университетов требует огромных инвестиций по созданию соответствующих традиций и научных школ, на это потребуется ещё 100 лет, которых у России нет.

Да, нужно совершенствовать научные исследования в области педагогического образования. Новой России нужны новые имена. С пониманием относясь к классическим университетам, готовящим учёных-естествоиспытателей, специалистов в области высоких технологий, экономистов, финансистов, менеджеров и т.д., тем не менее считаем необходимым наделить лучший педагогический вуз статусом национально-исследовательского университета, чтобы изменения в системе образования научно прогнозировались, т.е. работали на опережение.

Сегодняшней школе нужен не столько учитель-предметник (хотя мы не отвергаем и его нужность), сколько специалист в области человекознания, который знает, как решать задачи развития ребёнка, какими педагогическими средствами это делать. Это должен быть человек, ориентирующийся прежде всего в области психологии и педагогики и взращённый на наследии русской педагогической мысли. Специалиста такого уровня можно подготовить только в педагогической практике, реализуемой на базе лучших педагогических вузов страны.

Необходимо укреплять и развивать уникальные отечественные традиции. Создание центров или факультетов классических университетов для подготовки учителей вместо педагогических университетов нанесёт всей системе воспитания непоправимый ущерб, и править бал в обществе будет «Школа», которая представлена телезрителям в нашумевшем сериале. Глубоко убеждены, что педагогическое образование в России должно быть сохранено.

В Китайской летописи 2000 лет назад было записано, что благополучие государства определяется благополучием учителя, воина и землепашца! Эта истина не устарела и ныне.

Алексей ВОРОНЦОВ, доктор философских наук;

Александр СУБЕТТО, доктор философских наук;

Пётр ЮНАЦКЕВИЧ, доктор педагогических наук, САНКТ-ПЕТЕРБУРГ

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345

Комментарии:

(обратно)

И это прошло

Гуманитарий

И это прошло

ДНЕВНИК УЧИТЕЛЯ

Инна КАБЫШ

Как известно, на кольце царя Соломона была вырезана надпись: «И это тоже пройдёт».

Когда я брала классное руководство, мне семь предстоящих – с 5-го по 11-й класс – лет казались вечностью. И, честно говоря, не очень верилось, что я отстою её до конца (если предположить, что у вечности есть конец).

И действительно, дважды судьба меня искушала: дважды я могла уйти из школы. Первый раз, когда умер старый директор и, мягко говоря, не заладились отношения с новым, а во второй, когда дети окончили 9-й класс (как-никак в этом была некоторая законченность).

Но я осталась.

И вот эти казавшиеся бесконечными семь лет подходят к концу.

Число «семь» недаром – сакрально – означает некоторую полноту времени, вместившую в себя и море прочитанных нами вместе – от «Маленького принца» до «Похороните меня за плинтусом» – книг, и внушительное число русских городов, в которых мы побывали, – от Петербурга до Мышкина, включая Михайловское, Карабиху, Ясную Поляну, и армию замечательных людей, моих друзей, – от экскурсовода Музея Чуковского Паши Крючкова до поэтов и писателей (в том числе Евгения Евтушенко и Юрия Полякова), приходивших к моим детям и реально помогавших мне вырастить их такими, какими мне хотелось: умными, добрыми, любящими Россию и её литературу.

И вот мы на финишной прямой.

Впереди – последний звонок, экзамен (в форме ЕГЭ) и выпускной.

Конечно, во время этих торжеств настанет минута, когда мне нужно будет сказать без преувеличения моим детям пусть не последнее, но напутственное слово.

Что же я им скажу?

Что – кроме того, что говорила на уроках по Пушкину, Платонову, Рафаэлю, Рембрандту?..

А сказать, оказывается, есть что.

Это не что-то новое – это квинтэссенция того, о чём говорилось на уроках в разное время в течение этих семи лет.

Семь лет – семь заповедей.

Первая.

Обдумывая сейчас «делать жизнь с кого», как сказал поэт, имя которого носит наша школа, найдите себе Дело, которому будете служить всю жизнь. Не профессию, не работу – именно Дело.

Помните: человек реализует себя, выполняет своё предназначение именно через Дело.

Дело никогда не предаст, не оставит, не разочарует.

И ещё. Если сейчас вы ошибётесь в выборе, не бойтесь – в любом возрасте – начать сначала. Живите каждый день набело, помня, что у жизни нет черновиков.

Вторая.

Не закрепляйте понятие «счастье» за чем бы то ни было: возлюбленным, карьерой, ребёнком. Возлюбленный может уйти, карьера – не заладиться, ребёнок – не оправдать ваших надежд.

Пусть счастье, как бабочка, перелетает с одного на другое: сегодня это работа, завтра – семья, послезавтра – любовь. И тогда, помяните моё слово, вы будете счастливы всегда.

Третья.

Вы учились в школе имени Маяковского. Любя всей душой этого гениального поэта, знайте, что Маяковский, написавший в своей предсмертной записке: «Выходов нет», был не прав: выход есть всегда. Может, главный урок, который даёт нам поэт, заключается именно в этом: не распоряжаться своей жизнью так, как распорядился он.

Помните, что, как говорил Булгаков, «всё, что ни происходит, всегда так, как нужно, и только к лучшему».

Четвёртая.

Когда я брала вас пятиклассниками и продумывала приоритеты вашего воспитания, я поставила себе задачу вырастить вас культурными – вы выросли талантливыми. Так получилось. Знайте, что талант – это не только и не столько людские аплодисменты, сколько людская зависть. Зависть – неразлучная спутница таланта. Умейте защищать свой талант. Умейте держать удар.

Пятая.

Не бойтесь любви. Любовь – дело нелёгкое: она неотделима от боли, разлук, страданий. Но, поверьте мне, любовь стоит того, чтобы претерпеть за неё всё.

Я недаром водила вас на пьесу «Я боюсь любви»: не будьте, как её герои, которые, предпочитая спокойную жизнь, теряют самое главное в ней.

Не бойтесь страдать.

Шестая.

Вы говорили мне, что я научила вас мыслить и быть первыми. Знайте, что вы научили меня терпеть и прощать. И без всякого кокетства я заявляю, что абсолютно уверена: вы сделали для меня гораздо больше, чем я для вас.

И наконец, седьмая.

Русская пословица гласит: «В Бога богатейте».

Всё, что вы будете делать в своей жизни: богатеть, учиться, творить, – делайте «в Бога».

Примерно так. Примерно так я скажу детям. А потом, поскольку ухожу из школы вместе с ними, обращусь к фотографии нашего покойного директора, своего друга Семёна Рувимовича Богуславского, вручившего мне этих детей семь лет назад.

Семён Рувимович!

Я вам докладываю

не по службе, а по душе:

Семён Рувимович!

Работа адовая

будет сделана

и сделана – вся! – уже.

Семён Рувимович,

на этой станции

вы отпускаете –

их и меня.

Но ключ от класса мой

со мной останется,

струною чеховской

в душе звеня.

И подброшу в руке

ключ от класса: не от кабинета № 31, а от класса –

11-го «А».

Ключ без права передачи.

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 4,0 Проголосовало: 2 чел. 12345

Комментарии: 19.05.2010 12:55:23 - Леонид Серафимович Татарин пишет:

ОТЛИЧНО!

Инна Кабыш,

за это сочинение ставлю Вам ПЯТЁРКУ!

(обратно)

День в августе

Портфель "ЛГ"

День в августе

Из тетради ДПБ – Драгоценные Подробности Бытия

Игорь ГАМАЮНОВ

Игоря Гамаюнова – журналиста, писателя – наши читатели знают не только по его остропроблемным публикациям в «Литературной газете», где он работает третий десяток лет. Он автор романов «Капкан для властолюбца», «Майгун», повестей «Камни преткновения», «Окольцованные смертью», «Однажды в России», «Мученики самообмана», «Свободная ладья» и др. Его рассказы и очерки публиковались в журналах «Огонёк», «Знамя», «Нева», «Юность», «Смена». 21 мая ему исполняется 70 лет. Поздравляя его с этой датой, свидетельствующей о наступившей зрелости, желаем ему крепкого здоровья и творческих удач.Сегодня мы знакомим наших читателей с отрывком из его новой книги.

Мучительный август!.. Вон-вон из Москвы!.. Город-гигант, без которого я не представляю своей жизни, изматывает жарой, лавиной наглых джипов, теснящих пешеходов даже на тротуаре, грохотом отбойных молотков, снова и снова вспарывающих беззащитный асфальт, а ещё – воспоминаниями о прошлых августах, настигавших нас тревожными новостями на далёких морских берегах… Скорее, скорее отсюда, за Кольцевую дорогу, по бывшему Владимирскому тракту, за 168-й километр.

В деревню.

В тишину.

Только здесь, именно здесь, всматриваясь в свою жизнь взглядом, обострённым годами заблуждений и неизбежных прозрений, можно наконец ощутить себя частью чего-то непостижимо большого и вечного, чему и названия, кажется, нет.

Замечательный август!.. Конечно, из-за дорожных пробок я приехал в деревню только к полудню. Зато сразу узнал – клюют окуни на Лещёво. И вот – мчусь. Трещит сухая трава под велосипедными колёсами. Брызжут из-под них веером кузнечики. Вьётся тропинка к темени холма, окружённого земляным валом, – к древнему городищу, его здесь зовут Городком. (До сих пор дожди вымывают из его склонов, укрытых дубовой рощей, обломки проржавевших мечей.) Отсюда открываются взгляду серебристая Клязьма и вся её пойма с плывущими над ней облаками; их тени бесшумно скользят по траве, приглушая пестроту солнечных бликов, по зеркалу речной излуки, уплывая дальше, в Заречье, с его лугами, осколками правобережных стариц, утонувшими в камышовых зарослях, берёзовыми рощами и синеющими у далёкого горизонта лесами.

Лещёво – левобережная старица Клязьмы – соединяется с рекой болотистым ручейком. На мелководье она испятнана кувшинками и редкой камышовой порослью – там обычно маячат неподвижные цапли, подстерегая добычу. Тянется вдоль берега колючий кустарник. И вот знакомый прогал. Под куст, в тень ныряет мой велосипед, возникают из чехла сочленения длинного удилища. Новый красно-синий поплавок цепляю к леске, забрасываю. Но – какой может быть клёв в середине дня?!

Откидываюсь в траву, спрятав лицо под длинный козырёк бейсболки. Затаённо-звонкий стрёкот кузнечиков оплетает меня колдовской песней лета, завораживает сном. Тускнеют, тонут в сонной зыби цепкие городские наваждения. Нет их сейчас и словно бы не было. Есть лишь прозрачный купол неба, куда взлетаешь на одном вздохе вместе с пригревшим тебя покатым берегом, удочкой и старицей, осенённой сверканием золотой ряби. Давно, может быть, с детства, не переживал я с такой силой чувства абсолютной свободы, как в этом коротком сне, на безлюдном берегу, в хрустких объятиях обожжённой солнцем травы.

Разбудил меня гортанно-резкий, с горловым клёкотом, крик птицы. Я не сразу рассмотрел её. Она неслась вдоль берега, повторяя его изгибы, снижаясь, почти касалась воды и так внезапно, зигзагом, взлетала вверх, что было слышно, как вибрировали её сизые перья в светлых подкрылках.

Кажется, это был кобчик, вылетевший на охоту. И сразу после его пролёта начался клёв. Поплавок стал часто тонуть, уходя наискосок в воду. После подсечки окунь, согнув кончик удилища, кидался под нависавший куст, где леска неминуемо должна запутаться и оборваться. Но я кругами выводил добычу из опасного места, подтаскивал к берегу и, выдернув из воды, рассматривал зелёно-жёлтую полосатую раскраску и угрожающе растопыренные алые плавники горбатого разбойника наших вод.

А минут через сорок клёв прекратился так же резко, как и начался. Видимо, стая окуней, покружив возле моего крючка, ушла дальше, оставив мне на память четырнадцать краснопёрых красавцев.

Вывожу велосипед из-под куста, перемещаюсь, толкая его, вдоль берега. И там, где Лещёво соединяется мелким ручейком с рекой, вижу в реденьких камышах серую цаплю. Ах, как хороша она – длинные ноги, длинная шея – в своей терпеливо-величественной неподвижности, среди стеблей камыша, жёлтых кувшинок, подвижного блеска воды! Наконец-то сбудется моя мечта – я сниму долговязую королеву здешних мест цифровым «Кодаком», только бы подойти ближе. Но берег старицы здесь почти совсем гол, маячит лишь один ивовый куст, колеблющийся от лёгкого ветра.

Опускаю велосипед в траву, кладу рядом удилище и сумку, достав из неё аппарат. Крадусь, пригнувшись, к ивовому кусту. Прицеливаюсь. Мешают ветки и ветер, играющий ими. Чуть-чуть отклоняюсь, привстаю и, не успев выдвинуть объектив, вижу: большая птица, неуклюже взмахнув длинными крыльями, взлетает над камышами, кувшинками и серебристой рябью. Сложив узлом длинную шею, она становится маленькой, вёрткой и быстро уносится за реку, к старым вётлам, где у неё гнездо, сплетённое из прутьев, а в нём – молодые цаплята, обросшие уже серовато-сизыми перьями.

Спугнул! Увидела, наверное, круглым буравчато-зорким глазом чужой металлический блеск в играющих ивовых ветках.

Я катил велосипед по берегу Клязьмы, смотрел на снующих стрижей – они словно ткали прозрачное покрывало над серебристой рекой, закидывал удочку с крутых обрывистых берегов в омутки, блестевшие медленными воронками водоворотов, выуживая время от времени пучеглазых ершей и серебристо-узких верхоплавок, не подозревая, что меня ещё ждёт в этот августовский день.

Подхожу к молодому сосняку (его здесь называют Борок), подступившему вплотную к Клязьме, и замечаю: слева от меня на открытом лугу что-то ворохнулось – что-то неясно чёрное и потому тревожное. Останавливаюсь. Видно плохо. Ясно одно – там две крупные птицы. Нет, не грачи, во много раз больше. Почему на открытом месте? Может, подстрелены?

Кладу велосипед плашмя, извлекаю фотоаппарат. Крадусь. На этот раз объектив заранее выдвинут, но птицы чутко реагируют на моё приближение – настораживаются. Всматриваюсь сквозь резко увеличивающий объектив-«телевик» и внутренне ахаю: это чёрные аисты, занесённые в Красную книгу! Очень осторожны. Наверное, поэтому сели в открытом месте.

Оперение смолисто-лаковое. Красноватые клювы. Косят в мою сторону, нервно переступая ногами-тростинками. Снимаю издалека, понимая – не дадут приблизиться – и зная уже – снимки не получатся: аппарат на весу неустойчив (снимки и в самом деле получились смазанными). Делаю ещё один шаг, но птицы, разбежавшись, взлетели. И сразу же понеслись за Клязьму, в лесную чащобу, где (сужу по крупномасштабной карте) в радиусе ста километров нет ни дорог, ни человеческого жилья.

Но ведь, думаю, когда-то, ведомые сидящим в нас слепым неистовством, ворвёмся же мы и в те, заповедные сейчас, спасительные для птиц и зверья, уголки. Исполосуем их дорогами. Нарежем земельные участки для коттеджных посёлков. И – запустим бизонье стадо лоснящихся джипов, которые взорвут лесную тишину дикими ритмами своих стереосистем…

Видел в детстве (оно протекало в советские годы в приднестровском селе на юге Молдавии), как люди, движимые желанием улучшить жизнь, взялись осушать плавни. Это походило на геологический катаклизм, резко изменивший пейзаж: были озёра-старицы, камышовые заросли, плавневые леса (ивы, вязы, дубы, громадные осокори – меж ними в половодье на лодках мы путешествовали по лесным полянам); были дикие сады, куда нас, школьников, возили в сентябре на уборку дарованных нам природой слив, яблок и груш; затем всё это исчезло, будто стёртое с лица земли одним капризным жестом, уступив место разграфлённым под линейку помидорным плантациям.

А ещё вырос вдоль берегов Днестра змеисто-извилистый земляной вал (от половодья!), отчего некогда красивая река стала похожей на большую сточную канаву. Гигантские эти плантации не успевали убирать, помидоры гнили, их запахивали, сокращая посевы, и вскоре осушенные плавни стали напоминать лунный ландшафт.

Я помню себя там до катаклизма – мне чудилось: моё «я» не только то, что в телесной оболочке, моё «я» – это свист зимородка в прибрежных кустах, кусок синевы в облачном небе, полёт стрижа над днестровской излукой. И не только моё, любое «я» – это гармония человека с окружающим его миром.

Что происходит, когда гармония эта разрушена?   Недавний эпизод: у нас в деревне, у дороги, на взгорье росла ветла. Большое одинокое дерево. С дуплом. И парень, известный выпивоха и болтун, зарабатывающий кое-какие деньги мелкой шабашкой, однажды весной от скуки разжёг в дупле костёр. Огонь толком не разгорелся, но зазеленевшее было дерево засохло, превратившись в уродливый, грозящий голыми сучьями всем проходящим и проезжающим памятник вандализму. Бессмысленному и беспощадному. Памятник отчуждению человека от своей среды.

Я сидел у воды, под Городком, на коряжистом бревне, заброшенном сюда весенним половодьем, ждал поклёвки на донную удочку (здесь по вечерам, бывало, попадались сомы). Звенели комары. Ласточки высоко в небе чертили загадочные письмена. Солнце, становясь багрово-красным, медлило уходить за гребень дубовой рощи, прощально всматриваясь в покидаемый мир. Оно, казалось мне, посылало нам какие-то не поддающиеся расшифровке сигналы, и эту взаимную немоту я воспринимал сейчас как неясное предвестие какой-то беды.

Но вот солнце ушло. Прозрачное пламя зари тоже погасло. Стало смеркаться, пока я сматывал длинную удочку. Белёсый осколок луны, висевший над Клязьмой, пропитался золотом и вдруг всплыл в реке, сопровождая меня, когда я шёл, толкая велосипед вдоль берега. И поплыл за рекой, по лугам, по кустам, молочно-белый волокнистый туман.

По вертлявой тропинке я поднимался к городищу и думал о тех людях, которые семь или восемь столетий назад поднимали здесь этот вал, ладили на нём крепость из острозатёсанных брёвен, жгли костры, готовили еду, говорили друг с другом о чём-то… Бородатые-косматые… Что у меня с ними общего? Наверное, язык, сильно изменившийся, конечно. Но что неизменно, я думаю, это почти такое же чувство слияния с тем, что вокруг: с лунным осколком, плывущим в ночной реке, с лягушиным стрекотом, несущимся из соседнего болотца, с голосами луговых птиц – вон где-то коростель скрипит и перепёлка сообщает всем о том, что «спать-пора».

Какие-то неясные ритмы и слова стали томить меня, пока одолевал трудный подъём, я про себя выговаривал их, словно повторяя то, что надиктовывал мне некто, вдруг оживший во мне (страсть рифмовать свою жизнь, как известно, неизлечима, даже если она не становится твоей профессией). Этот некто пытался передать наивными стихотворными строчками ощущение только что прожитого дня и ту мысль, которую, кажется, нам с ним всё-таки удалось прочесть в ласточкиных письменах, начертанных час назад в вечернем небе.

Мысль (которая открывается на исходе земного пути, наверное, каждому) о том, что конечная наша жизнь на самом-то деле бесконечна, как и сама Вселенная, чью бесконечность ограниченное человеческое сознание постичь не может. Или – может, но лишь – представлением о безостановочном движении собственной мысли к другим пространствам, за которыми открываются всё новые и новые бездны. И именно здесь, у гибельного края, оробевшая на мгновение мысль устремляется к спасительному проблеску надежды: ведь если я частица (пусть – микроскопическая, но частица же!) этой Вселенной, то должен же я обладать её главным свойством – бесконечностью? И та вечная ночь, которая оборвёт моё теперешнее существование, разве не иная форма «движения-бытия»? Значит, если моё нынешнее «я» – это гармония с окружающим нас вечным миром, то моё «я» останется здесь навсегда… Разве не так?..

Медленно поднимаясь по круто вьющейся тропинке, я повторял надиктованные мне строчки, запоминая их. А дома, закатив велосипед в сарай, записал:

…Я стану излукой,

Я буду осколком небесным,

Надеждой и мукой

Прибрежных, истоптанных трав.

В преддверье разлуки

Ветвями погибшего леса

Раскину я руки,

Речную долину обняв.

Вновь в выси кристальной

Восстанет слепящее око.

Я сын твой опальный.

Я здесь остаюсь навсегда,

В той глуби зеркальной,

В том ветре, летящем высоко,

В том облаке дальнем,

Плывущем в другие года.

…Вечер этого дня тоже был длинным. Я выходил в темноте к нашей старой яблоне. Её длинные ветки, потрескивая, клонились к земле под тяжестью наливающихся антоновок. Сквозь её листву мерцали яркие звёзды. Они время от времени, как это бывает в августе, срывались, перечёркивая небо острой полоской света.

Но от этого звёзд в небе меньше не становилось.

Владимирская область

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345

Комментарии:

(обратно)

Днестровская ладья

Портфель "ЛГ"

Днестровская ладья

Юбилейные заметки на полях книги Игоря Гамаюнова

Борис МАРИАН, КИШИНЁВ

Можно ли вместить в трёхсотстраничном романе хронику всей жизни одного человека, то есть целую эпоху длиной в 60 лет? Я не мог в это поверить, пока не прочитал книгу прозы Игоря Гамаюнова «Свободная ладья» (АСТ, 2009), а в ней – роман-хронику «Майгун (1947–2007)». В книге помимо упомянутого романа напечатана подборка рассказов, а также несколько эссе – из тех, что публиковались в своё время в «Литературной газете», прославив автора как мастера этого жанра.

Ещё более знаменит Игорь Гамаюнов своими судебными очерками, печатавшимися в той же «Литгазете», где он проработал почти три десятка лет.

Меня книга Гамаюнова притягивает ещё и тем, что её автор – наш земляк, начинавший свою литературную и журналистскую работу в молдавской печати 60–70-х годов.

Когда я читал роман, мне казалось, будто перелистываю страницы собственной биографии. Что-то тёплое, родное зашевелилось в душе, стоило мне погрузиться в повествование о жизни провинциального послевоенного райцентра в живописном уголке бессарабской степи, у излучины Днестра. Ведь я тоже рос в те же послевоенные годы в таком же степном райцентре, но, правда, без реки, и даже в такой же учительской семье. И потому по ходу развития сюжета узнавал как старых знакомых большинство персонажей: в главном герое семикласснике Викторе Афанасьеве – себя; в его «пассии» Кате – мою первую любовь Нелю; в сумасбродной, политически «неподкованной» Лучии Ивановне – нашу «румынку» Ларису Ивановну. У чудаковатого «француза» Бессонова, основного и почти единственного положительного персонажа романа, нашёлся и у нас, в Тараклии, аналог – правда, не «француз», а «француженка» Лидия Алексеевна, в довоенные годы учившаяся в Сорбонне и тоже заразившая всю школу и её окрестности любовью к французскому языку и литературе… Словом, deja vue какое-то!

До боли похожим оказалось и отражение большой партийной политики в нашем маленьком захолустье, где, как и в гамаюновских Оланештах, местные власти искали собственных «космополитов». И самое смешное – находили таковых. У нас, к примеру, этот крест выпал на долю замечательных, очень популярных среди местного населения двух врачей…

И вот мы, 17-летние сельские парни и девушки поколения «пятидесятников», пройдя начальную суровую школу жизни, встретились в вузовских аудиториях, в редакциях газет, радио и телевидения. Сходились легко, дружили искренне, потому что за плечами у нас были одинаковые мечты, а впереди – одинаковые проблемы. Тогда-то, году в 62–63-м, мы и познакомились с Игорем Гамаюновым – корреспондентом кишинёвской газеты «Юный ленинец», выпускником МГУ. Не скажу, что мы с Игорем были друзьями, но товарищами – это точно. Было в нём, молодом и пылком, нечто мужское и мужественное – какая-то принципиальность и порядочность, что ощущалось даже в первых его газетных публикациях и что привлекало меня.

Конечно же, я и подумать не мог, что через несколько лет он вдруг подастся в Москву и завоюет там дефицитнейшую печатную площадь в «Огоньке» и в «Литгазете», где со временем перенял роль асов писательской публицистики, прославившись затем своими документальными книгами на криминально-правовую тематику. Ну а то, что он к тому же стал первоклассным писателем, входящим, по моему мнению, в первую десятку мастеров российской прозы, – это вообще для меня приятное потрясение.

Я ведь говорю это не только по юбилейной надобности, а как честный завистник, прочитавший многое из написанного им с красным карандашом в руке и в тёмных критических очках на переносице. Вывод: И. Гамаюнов – мастер драматического сюжета (ну так это он руку набил на судебных очерках, говорил я себе), излагает мысль кратко и чётко (ну так это газетная школа!), поэтичен (начитался Паустовского!).

Но главное-то, главное: ясный, лёгкий, натуральный русский язык – это откуда? В молдавской провинции такого никак не добудешь. Значит, вовремя уехал Игорь в Россию, подумал я, и там, окунувшись в языковую стихию, пропитался ею. Да и тот факт, что родился он и научился говорить в русской саратовской деревне ещё до переселения в Молдову, несомненно, сыграл свою роль. Кстати, такой поворот судьбы Игорь Гамаюнов приписал и главному герою романа «Майгун» Виктору Афанасьеву, который долго маялся в поисках своих этнических и духовных корней, пока не обнаружил их на развалинах дедовского поместья в Саратовской губернии. Таким образом наш прозаик замкнул сюжет романа, восстановив оборванную связь времён и поколений.

Однако для нас ещё важнее то, что автор как бы восстановил тем самым обрушившийся духовный мост между Молдовой и Россией… Игорь Гамаюнов строил этот мост вместе с такими выдающимися деятелями молдавско-русской культуры, как Ион Друцэ, Евгений Дога, Кирилл Ковальджи, Вадим Дербенёв, Ион Унгуряну, покойный Эмиль Лотяну и со многими другими, менее известными личностями. В своё время все они, задыхаясь от тюремно-идеологической атмосферы местного молдавского розлива, покинули малую родину, переместившись с провинциальной орбиты на всесоюзную, и приобрели в Москве второе мощное творческое дыхание. Для большинства, в том числе и для Игоря Гамаюнова, это был отчаянный, но мужественный поступок, и, как теперь видно, вполне оправданный, поскольку именно в Москве расцвели и закалились их таланты, оставив, думается мне, молдавский след в русской культуре.

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345

Комментарии:

(обратно)

«Считаю себя счастливым»

Портфель "ЛГ"

«Считаю себя счастливым»

ПАМЯТЬ

В этом году поэт Алексей Марков отметил бы 90-летие. Но в 1992 году его не стало. Публикуем автобиографическую заметку и его поэму.

О себе

Появился на свет Божий, кажется, в 1920-м. Кажется потому, что родился как бы между делом ранней голодной весной. Мать отправилась в поле собирать из-под снега полусгнившие початки кукурузы, там меня и «нашла», как говорили у нас в селе. Мать рассказывала, что эту кормилицу сушила, толкла, варила и в тряпочке давала мне вместо соски в дополнение к материнскому молоку, которого грудному младенцу не хватало. Вообще не везло Ставрополью. Невзирая на чернозём не хуже украинского, где «воткнёшь палку – вырастет тарантас», хлеба вдоволь крестьяне не видели, всё его куда-то отсылали... Не помню сытного дня в детстве. Но самым жестоким был год 32-й. Вымирали целые семьи, целые деревни, и нередкостью было, когда, облегчая участь детей, отцы, натопив пожарче печь, поплотнее закрывали дымоход, чтобы угар спас от мучительной голодной смерти... Так было и в нашей семье: одного меня оставили – «на развод»... И пошёл я скитаться по России. Прибился в Дагестане. Жил и в детском доме, и в интернате, где учился на кумыкском языке: русский преподавался как иностранный, два раза в неделю... Но библиотека в интернате была, и только там вспоминал, что я не кумык Али-Бек, как звали меня товарищи, а русский Алёшка. И зачитывался я родной классикой, упивался морем разливанным материнского слова.

Ребёнок многого не понимает в окружающей действительности, но я твёрдо знал одно: славянин унижен, оскорблён, растоптано его достоинство и даже язык. Проснулось чувство обиды и любви к поруганным предкам. И если потом я написал галерею поэм о людях, принёсших славу России, – «Ермак», «Пугачёв», «Михайло Ломоносов», «Кондратий Рылеев», то это «заслуга» тех, кто хотел покончить с Россией. Всю жизнь помнил я о том, что называлось «расказачиванием». Оттуда и поэма о великом русском человеке казачьем атамане Матвее Платове – «Вихрь-атаман». О, как же не хотели публиковать эту оду казакам, названным Львом Толстым «странствующими рыцарями русского народа»!

...Собственно, я считаю себя счастливым. Остался жить в 32-м, вернулся живым из военной мясорубки 1941–1945-го, на моём пути встретились редакторы, которые, вопреки цензурному частоколу, публиковали стихи, актуальные и сегодня, в дни, когда пришла гласность. Их не стыдно, а радостно переиздавать.

1990

Поэма о тебе

Алексей МАРКОВ

Ты мне сказала, что придёшь,

Пройдёшь через любые дали!..

Февральские метели сплошь

Посёлок наш забинтовали.

И только тропка в магазин

Не зарастает белым снегом,

Бежит меж трепетных осин,

Укутанных пушистым мехом.

В платки попрятавши носы,

Везут бидоны в санках бабы.

По долгу службы лают псы,

От стужи встряхивают лапы.

Нездешний кто-нибудь, видать,

За белой насыпью шагает:

Встревожилась дворняжья рать,

Себя же злобой поджигает.

Но редкий гость у нас чужак, –

Так можно лаять разучиться!..

...Я выхожу и на большак

Гляжу, что в серебре лучится.

Там никого. Одни дымы,

Тепла застывшего колонны,

Гордятся: мол, не гнёмся мы

Под многопудьем небосклона!

Опять идёт тяжёлый снег

И зарывает к дому стёжку.

Но чтоб прошла ты без помех

И стукнула ко мне в окошко,

Лопату в руки я беру

И тропку расчищаю снова.

Она дымится на ветру,

Запрятаться в сугроб готова.

Она упряма – я упрям.

И вот ковровою дорожкой

К твоим торопится ногам,

К твоим самолюбивым ножкам!

Соседи смотрят из окна,

Чуть отодвинув занавески.

– Она должна прийти! Она...

И подхихикивают мерзко.

...Скорее приходи, скорей!

Не гаснет печь, огонь резвится,

Взгляни: роскошество углей

Переливается жар-птицей.

В них что угодно для души:

Дворцов и хижин силуэты,

Аллеи в пальмовой глуши,

Планет неведомых приметы...

В избе берёзовый настой

От догорающих поленьев.

Бери его, вдыхай! Он твой!

Сиди у печки, грей колени!

Горячим чаем угощу

Из свежеструйного колодца.

И опоздание прощу,

Опаздывай, когда придётся!

Мы будем слушать дымоход,

Ты знаешь, как умеет петь он –

Зловещий вестник непогод?

Его одушевляет ветер!

Я подарю тебе к утру

На окнах заросли сирени.

Мы побываем в том бору,

Где, как монашки, ходят тени.

Я проложил тебе лыжню.

В дремучий храм за мной скорее!

Лесные тайны объясню,

Лесною сказкою согрею.

В кустах увидишь снегиря,

Щебечет в стужу красногрудый.

Живёт, пылая и горя, –

И нипочём ему простуды.

Он выдумал себе тепло,

Нарисовав его издревле.

Сияет тихо и светло

Среди заснеженных деревьев.

Придумать радости умей,

Коль их на самом деле нету!

Иначе жизнь – сухой ручей,

Смешные письма без ответа.

...Лес и зимой не сирота!

Ты слышишь: спозаранку дятел,

Чья совесть, как рассвет, чиста,

За трудный хлеб работой платит,

В любую непогодь, мой друг,

Он согревается работой.

Какой весёлый перестук!

Свои у созидания ноты.

...Лови, любимая, лови!

Тебе бросает белка шишку

От имени моей любви,

Любви неосторожной слишком.

И сыплет на плечо сосна

Снежинок голубые звёзды...

Вот-вот пробудится весна

В тоскующих грачиных гнёздах.

На твой в горошину платок,

На свитер, талию стянувший,

На беспричинный хохоток

Нацелили глаза и уши

В пушистых шапках гномы-пни,

Хитро друг дружке подмигнули,

Улыбкой сахарной они

Осклабились – и вновь уснули.

Взгляни, аквариум блестит

На солнце голубыми красками.

Никто зимой там не гостит,

Лишь ветер бешеными ласками

Срывает шубку сгоряча

С лесного озера безлюдного,

Горит оно в скупых лучах,

В объятиях мороза лютого!

Застыли окуни во льду,

Застыли щуки крутобокие

Под сапогами, на виду,

Спят, запелёнаты осоками.

Шумит прибоем зимний лес.

К ногам игольник с ёлок падает

Ну, приезжай же наконец,

Лесною свежестью обрадую!

...Но вот прошла неделя, две

И третья намечается.

Никто в мою не стукнет дверь.

Луна в окне моём качается,

Не схожа с городской. Как встарь –

Надёжа в непогодицу.

Она – единственный фонарь,

О каждом беспокоится.

Вчера – погоды был рассвет,

Светились вётлы инеем.

Сегодня – выключили свет,

Молчит электролиния.

Была обещана пурга.

Столбы не подкосила бы!

На небе тучные стога,

Сюда бы их, на силос бы!

Прислушаюсь к молчанью псов:

Нарушили б молчание!

Откину я дверной засов

И закричу отчаянно:

– О, как же задержалась ты! –

Сниму перчатки маленькие,

Снежинок вытряхну цветы

И обмету я валенки.

...Но псы проклятые молчат!

Хотя б тревогой ложною

Затараторили не в лад

От поступи прохожего.

Да нет. Уже ты не придёшь.

Но обернётся круто время.

Познавши истину и ложь,

Побыв то с этими, то с теми,

Душою не побыв ни с кем,

Озябнув от посул вертлявых,

Увидев иней на виске

И на любовь утратив право,

Ты всё равно придёшь ко мне

Покорным шагом виноватым...

На заколоченном окне

Увидишь только крест дощатый!

Дорожка снегом зарастёт,

И не пройти, как прежде, к дому.

Лишь только свежестью пахнёт

Невозвратимо и знакомо.

Не позовёт над крышей дым,

Махнув рукой по-человечьи.

Засуетившись, я босым

Не выбегу тебе навстречу.

...Промозглая над крышей мгла,

Сосулек нависают цепи.

В печи – холодная зола,

Берёзовый остывший пепел!..

1967

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 5,0 Проголосовало: 1 чел. 12345

Комментарии:

(обратно)

К вопросу о бомжах

Клуб 12 стульев

К вопросу о бомжах

ИРОНИЧЕСКАЯ ПРОЗА

Один бомж ночью забрался к олигарху, в сейф, и там заснул.

Утром секретарша приходит, видит, из сейфа торчат ноги – упала в обморок.

Потом пришла жена олигарха. Смотрит – из сейфа торчат ноги: мужские и секретаршины. Застеснялась и ушла.

Потом пришла тёща олигарха, хотела занять у него до пенсии. Видит – сейф открыт, вокруг трупы валяются, начала кричать не своим голосом.

На голос прибежали дети олигарха, поняли, что бабушка сошла с ума, сказали: «Мы сегодня в школу не пойдём» – и убежали купаться на речку. У них во дворе своя река текла.

Тёще надоело кричать не своим голосом, она пошла принять что-нибудь от нервов. Приняла триста граммов водки, думает: «Скучно одной». Вызвала милицию.

Бомж проснулся, начал собирать в доме бутылки.

Олигарх проспал сам к себе на работу, пошёл с горя на кухню.

А на кухне тёща забралась на стол, танцует. Под столом бомж бьёт ложкой по пустым бутылкам, и в дверь милиция стучится.

Олигарх пошёл открыть дверь, пока её не выломали. Через минуту входит с милицией на кухню – там тёща, жена, секретарша, бомж, все пьяные в дым.

Их спрашивают:

– Звонили насчёт ограбления?

– Звонили.

– Кто?

– Конь в пальто.

Милиционеры поняли, что денег не дадут, уехали к себе.

Олигарх сел завтракать. Для аппетита выпил сто граммов с тёщей, сто с женой, сто с секретаршей, потом как следует с бомжом и совсем забыл, что к нему должны приехать японцы заключить контракт на миллиард.

Тут японцы приехали. Один старый, другой молодой. Оба японцы. Прошли на пьяную кухню. Там молодой японец остолбенел.

Старый японец сказал:

– У русских так принято. Если большое дело, то надо сильно выпить и чтобы были разгульные девицы.

Тут тёща ещё выпила и стала понимать по-японски. Говорит:

– Кто разгульная? Я разгульная?! Сам ты сукин сын.

Японец начал кланяться, чтобы замять скандал. Олигарх тоже стал кланяться. А хорошо кланяться умеют только японцы. Олигарх с третьего раза лбом ударился об пол – чуть волком не стал. Но не стал, только посерел очень.

Жена видит – он серый сидит, вызвала «скорую помощь».

«Помощь» приехала, и врачи заподозрили, что японцы – это японцы, но бомж сказал им:

– Здесь все свои, только двое выпили больше, чем могли.

«Помощь» промыла японцам желудки и увезла их в Склифосовского. Там у японцев нервы не выдержали: они принялись требовать, чтобы им вернули острова.

Но наши сказали:

– Вы в Склифосовского, а не в Кащенко.

Чуть не дошло до войны. Там, глядишь, другие страны ввязались бы. Чего не ввязаться-то?

А всё из-за бомжей. Нужно нам что-то делать с нищетой в стране.

Анатолий ТРУШКИН

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345

Комментарии:

(обратно)

Наглядный пример

Клуб 12 стульев

Наглядный пример

КОНКУРС

Мы с Вовкой играли в песочнице. У меня был заводной КамАЗ, у него – джип. Вначале мы сделали дорогу, потом Вовка сказал, что для машин нужно построить гараж. И мы стали насыпать совочками кучи песка и в них сделали два въезда.

Когда наши гаражи почти были готовы, к нам подошёл пузатый дяденька и ухмыльнулся:

– Да кто ж так строит!

– А как надо? – спросили мы.

– Сейчас я вам покажу!

Он махнул рукой, к нему подъехал трактор «Беларусь» и принялся ковшом копать яму. Дяденька пояснил, что это под фундамент и чтобы мы близко не подходили.

Потом откуда-то взялся подъёмный кран и уложил в канаву большущие продолговатые штуковины.

Позже приехал КамАЗ, как у меня, только оранжевый. Там было много кирпича.

– А теперь, ребята, можно и строить. Вот этот совочек называется мастерок. Берём им раствор, кладём на него кирпич, теперь другой, третий…

Когда на другое утро мы проснулись и пошли играть во двор, то увидели на месте песочницы готовый гараж. Он получился очень хороший. Нам с Вовкой ни за что бы такой не построить…

А рядом стоял джип – как у моего друга Вовки, только настоящий, а в нём сидел пузатый дяденька…

Леонид СОКОЛОВ, УФА

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345

Комментарии:

(обратно)

Застольная беседа

Клуб 12 стульев

Застольная беседа

ПЕРЕСМЕШНИК

В1993 году состоялся праздник «Булгакиада на Патриарших». Организато-рам удалось привлечь многих спонсоров, которые мечтали воздать должное своему кумиру. Была даже выпущена газета «Мастер». Её редакция предложила мне написать цикл пародий – взять сценку из какого-нибудь булгаковского произведения и представить, как её написали некоторые современные прозаики. Я остановился на «Собачьем сердце» – повести о том, как добрый пёс Шарик по воле профессора Преображенского и его ассистента Борменталя превращается в Полиграфа Полиграфовича Шарикова – порочного человека с ничтожным кругозором. Кругозор ничтожен, зато претензии… Помните, например, сцену за обедом, когда профессор спросил, что Шариков читает.

«– Эту… как её… переписку Энгельса с этим… как его, дьявола... с Каутским.

Борменталь остановил на полдороге вилку с куском белого мяса, а Филипп Филиппович расплескал вино. Шариков в это время изловчился и проглотил водку.

Филипп Филиппович локти положил на стол, вгляделся в Шарикова и спросил:

– Позвольте узнать, что вы можете сказать по поводу прочитанного?

Шариков пожал плечами.

– Да не согласен я.

– С кем? С Энгельсом или с Каутским?

– С обоими, – ответил Шариков».

В том цикле были четыре пародии. Но постепенно он увеличивается – в литературе всегда появляются новые популярные авторы, хочется представить, как описали бы эту сценку они.

ВСЛАСТЬ ТЬМЫ

(Дмитрий Глуховский)

Они втроём сидели на станции «Преображенская». Ели шашлык из кротятины, отпивали маленькими глоточками самогон.

Подкрепившись, Шариков достал из кармана блокнот и, светя себе мощным прожектором, сделанным из патронной гильзы, уткнулся в схему линий метрополитена.

– Чё ты там всё время вынюхиваешь, пёс шелудивый? – прицепился к нему Филипп Филиппович.

– Ищу, как доехать оптимальным образом до Полиса. Можно сделать пересадку на «Проспекте Энгельса», можно на «Площади Каутского».

– А-а-а, – смекнул Борменталь, опустошая рюмку. – Ищёт выгоду. Сейчас повсюду взимают за переход пошлину.

– Ну и какой маршрут, по-твоему, дешевле? – заорал на Шарикова Филипп Филиппович.

– Оба дороже, – залепетал Полиграф, смущённо харкнув пристававшему профессору на пенсне.

ПОД ЖГУЧИМ СОЛНЦЕМ

(Дина Рубина)

С лоснящимися от пота лицами они втроём сидели на вилле богатого посёлка за циклопическим столом, уставленным тарелками с тушёными бычьими хвостами, пирогами с тыквой, оливковыми маслами, паштетами, перцами, сельдереями и соусниками к этому добру. Благородный рыцарь Борменталь в шортах и майке то и дело отлучался к барбекю, откуда возвращался с ломтями говяжьего бифштекса.

Разлив по бокалам коньяк, немного выпивки никому не помешает, голый по пояс профессор Преображенскер ехидно спросил:

– Что ты сейчас читаешь, Полиграф?

Держа в руках бокал с тёмной маслянистой жидкостью, Шарикман ответил:

– Переписку Энгельса и Каутского.

Он вылакал весь коньяк и закусил его ломтиком мацы.

– На каком языке? – продолжал допытываться дородный, с богатым подбородком профессор.

– На иврите. В оригинале.

– Ну и что скажешь?

– Плохой почерк.

– У кого: у Фридриха или у Карла? – уточнил подошедший Борменталь.

– У обоих. Царапают как курица лапой. Ни черта не поймёшь.

– Ну-ну, – усмехнулся Иван Арнольдович, отводя глаза и делая вид, что оглядывает заросший оливами и маслинами двор. Ведь только он знал, что Шарикману достались не подлинники писем Энгельса и Каутского, а искусно сделанные профессором переводы, которые тот реализовал через Швондера на блошином рынке.

«ЗДРАВСТВУЙ, ФРИДРИХ!»

(Евгений Гришковец)

Они втроём ошивались в театре-школе современной пьесы и перед началом спектакля решили выпить. Это было непростое решение. Но они приняли его единогласно. Насчёт выпить Преображенский и Борменталь – большие любители. Шариков же – ещё из прошлой жизни – профессионал. Поэтому он пил не закусывая. Все конкретно получили от выпивки эстетическое удовольствие. Тем более что сопровождали её интеллектуальным трёпом.

Преображенский и Борменталь работали в ветеринарной клинике. Шариков был их последним проектом – «Превращение дворняжки в человека». После метаморфозы они держали под контролем его становление личности. Особенно их интересовал рейтинг его увлечений.

После выпивки самым креативным увлечением Шарикова оказалось чтение. Если он не пил, не ел, не пел, не спал, не зевал, не курил, не разговаривал с барышнями по телефону, не отбивал чечётку, не клеил обои, не сплетничал, то читал.

– Что вы сейчас реально читаете? – конкретно поинтересовался профессор.

– Ну этих… двоих… – Шариков отхлебнул из бутылки, – с немецкими фамилиями.

– Наверное, переписку Каутского с Энгельсом, – смекнул Борменталь. – Вам нравится?

Шариков замялся с ответом. Дело в том, что у него была одна особенность – он читал очень медленно. За последний месяц он успел прочитать из переписки только два слова: «Здравствуй, Фридрих!» Но признаваться в супермедлительности не хотелось, поскольку начнутся нравоучения, от которых удавиться можно. Поэтому он ответил уклончиво:

– Прикольно.

– А кто из них пишет лучше? – спросил профессор.

– Лучше не спрашивайте, – махнул лапой Шариков. – Оба серые, как асфальт.

Александр ХОРТ

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345

Комментарии:

(обратно)

Ироническая поэзия

Клуб 12 стульев

Ироническая поэзия

КОВБОЙСКАЯ ИСТОРИЯ

На свете жил Билл.

Ковбоем он был.

А друг его Рой

Был тоже ковбой.

Они обои были ковбои.

Удачлив был Билл,

Он доллар добыл.

А друг его Рой

Добыл и второй.

А значит – ура! –

есть два доллара.

Немедленно Билл

Все деньги пропил.

Ругал его  Рой

Бездонной дырой.

Закон степей: один не пей!

Но критики Билл

Совсем не любил.

Ответил он: – Рой!

Ты глотку закрой.

И кольт мне не кажь,

паршивый алкаш.

РИМСКИЕ ХРОНИКИ

В Древнем Риме был Сенат,

там был Цезарь депутат.

Совершать он был горазд

много разных дел зараз.

Он и водку распивал,

он и песни распевал,

И к девчонкам приставал.

В общем, всюду успевал.

Был он в Риме популярен,

так как был многополярен,

И от города-села

был он выбран в консула.

В это время дикий галл,

убеждённый нелегал,

Угрожал: «Я к вам залезу,

распевая Марсельезу!»

Рассердился консул Цезарь

и мигрантам крепко врезал:

«Голубочки мои сизы,

что ж вы лезете без визы!»

Наглых галлов отругав,

он зашёл на телеграф.

Написал: «Привет из Ниццы!

Я тут вини, види, вици».

Коротка была латынь,

так как денег – лишь алтын.

Цезарь все потратил бабки

на шампанское и тряпки.

Ставши спикером Сената,

Цезарь галлов принял в НАТО.

Им, как в древности гусём,

Рим спасён и мир спасён.

К сожаленью, некий Брут

объявился тут как тут.

Не любил он Цезаря

и ругал почём зазря.

Дескать, Цезарь узурпатор,

совратитель Клеопатр.

Всё растратил на застолья,

гнать таких из Капитолья!

Тут же в римскую ЧеКа

донесли на смельчака.

Был отправлен киллер Вий

с приказанием: «Убий!»

Только Вий всё перепутал

и пришил другого Брута –

Неповинного Хому.

Вот и верь поди кому!

Бедный, бедный Юлий Цезарь,

Брут его таки зарезал.

Вынул ножик – вжик да вжик.

Жаль, хороший был мужик.

Он и водку распивал,

он и песни распевал,

И к девчонкам приставал.

В общем, всюду успевал.

Владимир ВОРОНКОВ, БОЛЬЦАНО,Италия

***

Талант, стремящийся

к успеху

С упорством мастера

по бегу,

Задумался ли хоть на миг

Ты о завистниках своих?

Ну вот поймал ты

миг удачи –

Прогноз их жизни

будет мрачен.

Лишившись навсегда покоя,

Они не выйдут из запоя.

Уделом станут им отныне

Гастриты и гипертонии,

Изжоги, насморки, мигрени

И – вот напасть! –

вода в колене.

Так стоит ли

людей калечить?

Талант, тебе что –

делать нече?

***

Под солнцем всяк

находит место.

Как хорошо быть

неизвестным!

Ходить в кино,

сидеть в трамвае

И быть никем не узнаваем.

Никто не влезет

в жизнь твою,

Не будет мучать

с интервью.

Не станут за тобой

гоняться

Друзья сенсаций – папарацци.

И о твоих внебрачных детях

Не будет ни в одной газете.

***

Мужчинам говорите

комплименты,

Им так нужны

красивые слова!

Не упускайте никогда

момента

При встрече ручку им

поцеловать.

Дарить им розы красные

нелишне.

Не только в дни рожденья –

каждый день.

Тогда у них поехать

может крыша,

Они забудут частую мигрень.

Ну а в постели

о любви шепчите –

Они ушами любят, и тогда

Вас ждёт ночь

удивительных событий,

Каких постель

не знала никогда.

Исай ШПИЦЕР

МЮНХЕН

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345

Комментарии:

(обратно)

Спрашивайте - отвечаем «Клуба ДС»

Клуб 12 стульев

Спрашивайте - отвечаем «Клуба ДС»



– Правда ли, что хорошо зарабатывающие мужики на дорогах не валяются?

– Правда, они стоят на них с жезлами.



– Легко ли вернуть народу всё украденное?

– Нет, потому что останется ещё и награбленное.



– Что такое «ни дать ни взять»?

– Это полная победа над коррупцией!



– Можно ли жить одними иллюзиями?

– Можно, если нет других.

Спрашивал-отвечал Евгений ТАРАСОВ

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345

Комментарии:

(обратно)

Вернисаж

Клуб 12 стульев

Вернисаж

Отмечая Всемирный день свободы печати, Информационный центр ООН в Москве регулярно готовит выставки политической карикатуры – жанра, позволяющего через призму иронии или сатиры высказаться о весьма важных для мирового сообщества проблемах.

В этом году экспозиция состоит из работ двух художников, постоянных авторов «Клуба ДС», двух Сергеев – Ёлкина и Тюнина. Выставка демонстрируется до конца мая.

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345

Комментарии:

(обратно)

Имени Валентины Леонтьевой

Клуб 12 стульев

Имени Валентины Леонтьевой

ФЕСТИВАЛЬ

С 26 по 30 мая в Ульяновске пройдёт II Открытый фестиваль кино и телепрограмм для семейного просмотра имени Валентины Леонтьевой «От всей души». Соорганизаторами мероприятия являются «УльяновскКинофонд», Министерство культуры РФ, Союз кинематографистов РФ, правительство Ульяновской области и Департамент культуры и архивного дела Ульяновской области. Президент фестиваля – актриса театра и кино Вероника Лысакова.

Гостями фестиваля в эти дни станут именитые режиссёры, актёры театра и кино, известные деятели культуры. Кинофестиваль «От всей души» важен и тем, что на нём можно посмотреть кино, где семейные, духовные ценности показаны через видение талантливых режиссёров, сценаристов и актёров.

В рамках кинофорума пройдёт вечер памяти народной артистки СССР, лауреата Государственной премии СССР Валентины Леонтьевой, на котором документальный фильм о ней представит народный артист России Леонид Якубович. Творчество диктора, телеведущей Валентины Леонтьевой – эпоха добра в истории отечественного телевидения. Её передачи, одна из которых – «От всей души» – и дала имя фестивалю, стали национальным достоянием. «Тётя Валя» объединяла миллионы зрителей вне зависимости от возраста, пола и места проживания, связывая людей ниточкой доверия – от сердца к сердцу. Несла в каждый дом добро, веру, надежду, любовь.

Особенность фестиваля в том, что на нём работает зрительское жюри. И его мнение влияет на прокатную судьбу конкурсных картин. Фильмы-победители будут закупаться для показа в огромном Ульяновском регионе. Многие кинокартины там увидят впервые, поэтому конкурсная программа полнометражных игровых фильмов так и будет называться – «Премьера в Ульяновске», а внеконкурсная программа полнометражных игровых фильмов – «Кинолетопись». В рамках кинофорума пройдёт и конкурсная программа документальных фильмов «Наше новое документальное кино», а к 70-летию известного кинорежиссёра Вячеслава Орехова будут показаны и его работы. В рамках фестивальных показов зрители увидят самые разные ленты военной тематики. Это и «Разжалованный» Владимира Тумаева, «Подарок Сталину» Рустема Абдрашева и «Обречённые на войну» Ольги Жулиной.

Кинокартины для детей – фестиваль в фестивале. Это программа анимационных фильмов под названием «Детство – время приключений». В неё войдут полнометражные игровые и анимационные картины, а также короткометражные ленты с Открытого фестиваля анимационного фильма в Суздале 2009 и 2010 годов. Будет показана и внеконкурсная программа фильмов-экранизаций для детей «Мирсказки». Ребятам будет интересно увидеть в 3D-формате и картину «Белка и Стрелка. Звёздные собаки».

Культурным событием для Ульяновска станут выставка картин заслуженного артиста РСФСР Льва Прыгунова, круглый стол «Доброта и жестокость в современном российском кинематографе» (ведущий – директор Российского института культурологии, доктор искусствоведения Кирилл Разлогов), творческие встречи с народной артисткой России Светланой Крючковой («Назначь мне свиданье…»), с заслуженным деятелем искусств России, лауреатом премии ТЭФИ, киноведом Глебом Скороходовым («Первым делом самолёты…»), с народным артистом России Александром Михайловым («Экология души»), композитором Григорием Гладковым («Музыка в кино»), с заслуженным деятелем искусств РФ, режиссёром, продюсером Борисом Грачевским, на встрече с которым будут показаны новые истории киножурнала «Ералаш».

Завершится фестиваль открытием Аллеи звёзд победителей кинофестиваля «От всей души» в сквере у памятника Валентине Леонтьевой.

Светлана КЛЕПЧИНОВА

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345

Комментарии:

(обратно)

Единство жизни

Cовместный проект "Евразийская муза"

Единство жизни

СОБЫТИЕ

В Центральном Доме художника в рамках торжеств, посвящённых 65-летию Победы в Великой Отечественной войне, прошла юбилейная выставка к 85-летию ветерана Великой Отечественной войны, участника Парада Победы в 1945 году, члена-корреспондента Российской академии художеств, заслуженного художника РФ Леонида Полищука и к 80-летию члена-корреспондента Российской академии художеств, заслуженного художника РФ Светланы Щербининой.

На вернисаже, где ряд работ был впервые представлен зрителям, состоялась и презентация книги Л. Полищука «Леонид. Записки великого тайного художника» – искренний рассказ о жизни и творчестве.

Монументальное творчество Леонида Полищука и Светланы Щербининой уникально. И эта неповторимость созданных ими образов проистекает из самой природы монументального искусства, природы, основанной на своеобразии взаимодействия образа и зрителя, воплощаемого художниками с предельной точностью. Дело в том, что сам механизм восприятия монументальной мозаики и, скажем, живописного полотна или скульптуры совершенно различен. Холст, изначально «выстригая» свою плоскость из пространства вообще, концентрирует тем самым внимание на себе, восприятие скульптуры невозможно без рассматривания, смены ракурсов. Тогда как у монументального произведения, строго говоря, есть в распоряжении всего несколько мгновений, даже – одно-единственное, за которое оно должно успеть послать импульс такой силы и направленности, какая обеспечит особого рода «намагничивание», максимальный контакт со зрителем. Шансов на точное попадание, вообще-то говоря, очень мало. Когда проходящий мимо человек бросает взгляды вокруг, он как бы сканирует пространство и вовсе не настроен на восприятие искусства. Он в контексте улицы, двора, аэропорта. Он решительно настроен на функциональное, практическое отношение к миру. И переключиться на эстетическое его может побудить только нечто неожиданное, сверхординарное. Предельно ёмкое и цельное.

Именно таковы монументальные образы, созданные за более полувека работы Полищуком и Щербининой.

Все их основные творения в сфере монументалистики созданы в советский период истории. И все без исключения с огромным трудом пробивали возможность быть реализованными в материале или долго находились под дамокловым мечом угрозы разрушения. Сейчас, спустя без малого двадцать лет после завершения советской эпохи, размышляя о причинах трудной судьбы этих шедевров, больше понимаешь и эмоциональный фон минувшей эпохи, и особенность социально-политического устройства, заинтересованного в упрощённом человеке. Парадоксальность ситуаций, возникавших вокруг работ Полищука и Щербининой, заключалась в том, что в этих мозаиках не было ни грана антисоветскости. Да и можно ли было в те времена даже помыслить о том, чтобы на всеобщее обозрение, не на некоторое время как билборд, а, что называется, на века, было выставлено то, что этим самым подразумеваемым векам не вполне соответствует. Так что же в них было такого, что заставляло напрягаться членов художественных советов и партийных функционеров разных уровней?

В них, в летящей на пределе человеческих сил к финишу бегунье («Бегущая олимпийка», стадион, Ташкент), в обобщённых образах мозаики на библиотеке 2-го Московского медицинского института, в лике «Сургутской мадонны» (аэропорт, Сургут), были предельно высвечены корневые человеческие качества, берущие начало не в 1917 году, а издревле присущие человеку. Борьба, но не классовая, а с самим собой, преодоление внутренней инерции, косности, стремление к свету, совершенству, неведомому… Во всём мире все эти проявления обобщались понятием гуманизма, человечности. А у нас с приставкой-тавром – если гуманизм, то буржуазный.

Были ли у гвардии рядового Леонида Полищука, участника того самого легендарного Парада Победы в 45-м, причины стать антисоветчиком? Да, и ещё какие. Потому что советская власть отняла у него самых близких людей – отца и мать. Отняла дважды – сначала душевно и духовно, сделав их фанатами идеи стремительного построения самого справедливого общества на земле, а его лишив отеческого и материнского тепла, а потом и физически – накатив на них каток репрессий. Но он не встал на путь отрицания.

На той войне, где он никак не мог воспринимать слова «немец» и «фашист» синонимами, потому что впервые осознал себя именно в предвоенной Германии, где жил с родителями, он понял, почувствовал, что в самом устройстве жизни есть что-то такое, что много важнее и глубже идеологических распрей. Полищук на войне ощутил во всей полноте силу мгновения и личной ответственности за то, как оно будет прожито. Того спрессованного времени, когда жизнь вдруг обретает невероятную плотность и высоковольтность, когда именно от тебя зависит – будет следующее и другие мгновения в твоей и других людей жизни или нет. Тот сгусток жизни, когда ему пришлось стрелять и попадать по врагу из пушки с разбитым прицелом, обернулся спустя годы другой «стрельбой». Фронтовик, ставший мощным и бескомпромиссным художником, принялся «стрелять» в людей, но, упаси Господь, не пулями и снарядами, а зарядами любви, доброты, сострадания, поднимающими просто человека до высоты Человека…

Но, пожалуй, главной приметой «несоветскости» творений Полищука и Щербининой стало их острое чувство формы, филигранное владение ракурсами и способами выражения эмоциональных состояний героев – одновременно узнаваемо конкретных и максимально обобщённых, в которых феномен времени являет ещё одну свою загадочную грань – оно и спрессовано до мгновения, и растянуто в бесконечность вечного.

В последние десятилетия художники работают в основном как станковисты. Но по силе воздействия, символичности обобщения, сконцентрированной экспрессии, точности эмоционального посыла их работы эпичны, монументальны. Во взаимодействии с этими полотнами зритель, попадая в поле их магнетизма, испытывает катарсис.

В широком смысле творчество Полищука и Щербининой автопортретно и автобиографично. В создаваемых ими образах нет, разумеется, прямых коннотаций, но главный принцип, по которому «живут» их герои, применим в полной мере и к авторам. Жить в полную силу, на пределе и порой за пределами, своих сил и возможностей, когда каждое мгновение может, должно и будет прожито настолько искренне и всерьёз, что даже мысль о двойных стандартах или жизни под сурдинку представляется кощунственной.

В известной сказке Киплинга «Кошка, которая гуляет сама по себе» представлен принцип распределения ролей между мужчиной и женщиной, где первый – охотник, эвристик, а вторая – хранительница очага, берегиня. Долгие годы, перечитывая и вспоминая эту сказку и отдавая дань культурологической проницательности английского классика, я был убеждён, что это – идеальная модель жизнеустройства, включающая на равных идеи развития и сохранения жизни, но в реальности так не бывает.

Жизнь и творчество Леонида Григорьевича Полищука и Светланы Ивановны Щербининой, знакомство с этими удивительными людьми решительно поколебало привычный для нынешнего восприятия жизни скепсис. Бывает. Есть. Потому что эти двое, вместе, в нерасторжимом единстве жизни и творчества, являют собой феномен совокупного человека. У которого нет в силу его уникальности типологического обозначения.

Может быть, имя ему – Homo Present, человек настоящий?

Юрий ПОДПОРЕНКО

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345

Комментарии:

(обратно)

Хроника Великой войны в красках

Cовместный проект "Евразийская муза"

Хроника Великой войны в красках

«Победа» – так ёмко и лаконично названа международная художественная выставка, прошедшая в залах Центрального До­ма художника в Москве с 23 апреля по 17 мая и посвящённая 65-летию Победы над фашизмом в Великой Отечественной войне. Выставка организована Союзом художников России, Международной конфедерацией союзов художников, Министерством культуры РФ, Российской академией художеств при поддержке Межгосударственного фонда гуманитарного сотрудничества государств – участников СНГ.

На открытии председатель Союза художников России А. Ковальчук огласил Приветствие организаторам и гостям выставки Президента Российской Федерации Д. Медведева, в котором отмечается, что «в экспозиции представлены произведения художников из разных стран СНГ, посвящённые военной теме. Среди авторов есть и те, кто прошёл Великую Отечественную войну, и совсем молодые живописцы, скульпторы и графики. Это свидетельство неразрывной культурной связи поколений, объединённых памятью о Великой Победе».

Плакаты военного и послевоенного времени встречают зрителей уже в фойе ЦДХ.

А основная экспозиция, включающая в себя более тысячи произведений живописи, скульптуры, графики, декоративно-прикладного искусства, заняла весь третий этаж. Особое место заняли работы художников-ветеранов. Наряду с российскими художниками широко представлены работы из стран постсоветского пространства – более 40 произведений живописи, скульптуры и фронтовой графики из фондов Международной конфедерации союзов художников и около 200 – из запасников Союза художников России. Союзы художников Армении, Белоруссии, Украины и Туркменистана специально привезли на выставку работы на военную тему.

Пронизанные гуманистическим пафосом полотна художников из Содружества Независимых Государств выражают общую боль, единство народа в борьбе против фашизма. В работах белорусского живописца, фронтовика Михаила Савицкого «Партизаны блокады» и «Годовщина невозрождённой деревни», созданных в 60–80-е годы прошлого века, война кровоточит, словно незаживающая рана. А «Легенда» его земляка Гавриила Ващенко – обобщённый символ народа-героя, образ бессмертия павших. Полотно армянского живописца Андраника Петросяна «По дороге жизни» контрастно совмещает в пространстве холста ставшие ненужными атрибуты войны и вечное «вооружение» художника – кисть и палитру, выражая тем самым вопиющую абсурдность войны. «Женщины, которые ждут» живописца из Узбекистана Владимира Бурмакина – это лирическое повествование о том, что далёкая вроде война оказалась близкой, забрав у них сыновей и мужей. С ним перекликается полотно Аугустинаса Савицкаса «Вдовы войны» из серии «Моя Литва». О том, что память о войне неизбывна – полотно киргизского живописца Асанала Бейшенова «Проводы на фронт». Художник родился в 1941-м, и его кистью водила память поколений. Триптих азербайджанского живописца Фаика Ахмедова «Хатынь» – символ того, что минувшая война не только сожгла дотла белорусскую деревню, но и взорвала человеческие представления о самом устройстве мира…

Выставка впечатляет. И не только масштабом, разнообразием тем и сюжетов, но особой человечностью, достоверностью художественных образов, ведь на полотнах запечатлены и сцены затишья между боями, и непростая послевоенная жизнь ветеранов.

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345

Комментарии:

(обратно)

Notes

1

mailto:televed@mail.ru

(обратно)

2

mailto:raspr@lgz.ru

(обратно)

3

mailto:gam@lgz.ru

(обратно)

Оглавление

Живи добрей, страдай неприхотливей

Как НТВ двух генералов оскорбило

Укротительница времени

Не забудьте подписаться на «ЛГ»!

Московский вестник

Я научу вас Родину не любить

Съезд суверенизаторов

Не стреляйте в футболистов!

Подкоп

Когда устаёт народ

Правда и пропаганда

«Ниоткуда с любовью...»

Поклон великим тем годам

Честные массмедиа: оксюморон или реальность?

Русская книга в Поднебесной: продолжение следует

Облака над Европой

Литинформбюро

Информация

Место встречи

«ЛГ»-рейтинг

Идущий с вихрем рядом

Слова через край

Куда ведут благие намерения

Соединение ума и силы

Европа и Русь

Защитник Отечества

Контрабас и слегка опасно

Ковчег ассоциаций

Знание – сила

Кинозвёзды на час

В край туманный

Необычный здешний житель

Не всё, но о нём

Сирота Державы Российской

С просьбой краткого моления

Кадры, которые решали

Оператор – глаза зрителя

Обманчивая простота

Бытие, неподвластное слову

Победившая музыка

«Одноклассники» из Тулы

Что хранил архив комиссара

Фронтовые дороги генерала Брежнева

И заживо в танке сгорел

Навьи чары

Невинные забавы – интим предлагать?

Актуальный Вульф

О восьмом чуде света

Преодоление длиною в жизнь

Золушка без тыквы

Порядок и порядочность – одного корня

Комплекс духовности

От мифа к мифу

Знай меру!

Дворцы Санкт-Петербурга – музеи-усадьбы Москвы

Симфония для логарифмической линейки

Ни дня без модернизации

И это прошло

День в августе

Днестровская ладья

«Считаю себя счастливым»

К вопросу о бомжах

Наглядный пример

Застольная беседа

Ироническая поэзия

Спрашивайте - отвечаем «Клуба ДС»

Вернисаж

Имени Валентины Леонтьевой

Единство жизни

Хроника Великой войны в красках

*** Примечания ***