Vicbourne: художник и муза его души (СИ) [Christina Palmer] (fb2) читать онлайн

========== Вопрос времени. ==========

Эта Вселенная существует так долго, что и подсчитать невозможно, обязательно собьёшься со счёта. У неё свои правила, которым мы все так или иначе подчиняемся, сами того не замечая. И одно из них заключается в том, что на этом свете нет обычных людей, ненужных и бесполезных, чью жизнь и смерть никто и никогда не заметил бы. Каждое наше действие оказывает огромное влияние на будущее целой Вселенной. Хотим мы того или нет.

Просто представьте. На Вас накатили чувства, Вас захлестнули эмоции, и Вы захотели выразить их на письме, с помощью бумаги и ручки. Вы изливаете собственную душу в этот клочок, а затем упаковываете его и отправляете самым близким себе людям. Но судьба располагает совсем иначе и письмо не доходит до нужного адресата. Ошибка? Не думаю. Вселенная не ошибается. Это лишь вопрос времени.

Май 1973 года. Дрезден Федеральной Республики Германии, или как её ещё называли Западной Германии. Эта страна отмечала двадцать восьмую годовщину освобождения от Гитлера и нацизма. Отныне её основными направлениями деятельности было улучшение своих международных отношений. Именно поэтому огромное значение придавалось мероприятиям не только с представителями других государств, но и с частными лицами. В честь предстоящего праздника был объявлен благотворительный аукцион в Военно-историческом музее Дрездена, а затем само торжество в Новой Ратуши.

Если тебе повезло, и ты выжил в этой войне – ты счастливчик, а если тебе удалось ещё стать богатым – ты становишься сразу самой желанной персоной для государства, которому абсолютно плевать на то, каким способом ты раздобыл эти деньги. Ему лишь нужны твои ресурсы.

Виктория прибыла в Германию вместе со своими подругами. Довольно далеко их завела дорога, если учесть, что они прибыли из Бирмингема, Алабамы. Но на этом настояла сама Виктория, она просто устала от своего образа жизни, а приглашение её давнего друга посетить их мероприятие оказалось отличным способом уехать куда подальше на некоторое время и отвлечься.

Разумеется, всё было организовано на высшем уровне и ко всем гостям, кто посетил закрытый аукцион, относились, словно как к королевским особам. Хотя, по сути, они таковыми и были. Да, в их крови не было и капли короны, но они сами надели её себе на голову, а не ждали Божьего благословения, ведь кто владеет деньгами, тот владеет миром.

Это было довольно скучное мероприятие для Виктории, хотя она не могла не отметить всю серьёзность подготовки и масштаб. Пожалуй, из всего аукциона, её почему-то заинтересовало старое письмо, написаное рукой некого оберстгруппенфюрера Джона Смита, адресованное его дочерям, судя по информации, что была на конверте. Викторию тот факт, что немецкого военного деятеля звали как американца, удивил, но никто не смог внятно ей ответить на вопрос о нём. Да, этот человек существовал и жил. Служил во благо Рейха. Но почему-то никакой информации о нём не сохранилось. Будто специально всё уничтожили.

Именно поэтому она заплатила неприличное количество немецких марок за него, но об этом она нисколько не пожалела. После того как аукцион закончился, некоторые гости ещё обменивались впечатлениями, но Виктории это было настолько неинтересно, что она удалилась в дамскую комнату, оставив подруг в зале. Когда девушка вышла из кабины, то дёрнулась от удивления и подняла руки, потому что перед ней в дамской комнате находился человек в маске, который наставил на неё револьвер.

— Отдайте мне письмо, мэм. И Вы не пострадаете. – звонко произнёс незнакомец, не сводя с Виктории взгляда. Конечно, она его не испугалась, но, признаться, честно, оказалась очень удивлена.

— И зачем англичанину, которому ещё нет и восемнадцати, этот старый клочок бумаги? – поинтересовалась девушка и ухмыльнулась, когда заметила в его глазах небольшое удивление.

— С чего Вы взяли, что мне нет восемнадцати и я англичанин? – Виктория спокойно опустила руки, указав головой на раковину, после чего подошла к ней и стала спокойно мыть руки, даже на него не смотря.

— Твой акцент и манера речи выдают тебя сразу. Звучишь как настоящий лондонец. К тому же, твоя мускулатура и то, что ты так неумело держишь этот револьвер. Советую тебе в следующий раз хотя бы с предохранителя его снять, прежде чем угрожать даме. Ты специально напрягаешь голос и всё тело, чтобы казаться старше, значит ты совсем юн. – девушка закончила мыть руки и вытерла их об одноразовое полотенце, бросив его затем в корзину.

— Я ответила на твой вопрос. Теперь твоя очередь. – она скрестила руки на груди и слегка наклонила голову, рассматривая юношу, но это было довольно трудно сделать, потому что на нём была мешковатая одежда и эта глупая маска.

— Что здесь необычного? Помимо того, что ты в дамской комнате, конечно же. – он не ответил на её предыдущий вопрос и она решила проявить инициативу, потому что очень не любила ждать.

— Ты не закричала. Хотя могла бы вызвать охрану. – ответил незнакомец, слегка нахмурившись, всё ещё не сводя с неё своего взора.

— Именно. Но я этого не сделала. Значит я отдам тебе письмо. Только ответь зачем оно тебе. – незнакомец задумался на некоторое время, отчего Виктория цокнула и достала из своей дамской сумочки то самое письмо, демонстрируя его. Оно лежало рядом с её револьвером в сумочке, но она не стала его ему показывать. Только после этого он опустил своё оружие и убрал его, разводя руками.

— Мне оно вообще неинтересно. Что там написал нацист. Но вот мой профессор обожает историю. Он уверен, что этот человек изменил исход войны. Как его там? Опрюрер? – Виктория лишь засмеялась и с улыбкой взглянула на него. Это было очевидно, что он был слишком молод, да и к тому же, что совершенно не разбирался в истории.

— Оберстгруппенфюрер Джон Смит. – поправила она его, внимательно рассматривая вновь тот самый конверт, в котором хранилось заветное письмо.

— Да, точно. Мой профессор уверяет, что это не настоящее имя этого человека, что он раньше был шпионом, но затем стал служить нацистам. Но он и их предал. Уничтожил какой-то проект «Саранча», которое содержало оружие против человечества. Ценой собственной жизни. – незнакомец говорил все эти слова без особой веры в них, просто пересказывал краткое содержание тех бесчисленных рассказов своего профессора.

— Надо же. Как интересно. Я ничего об этом не знала.

— Неудивительно. Немцы всячески всё уничтожают сейчас, чтобы спасти свою шкуру. – Виктория медленно подошла к нему, продолжая рассматривать конверт.

— И если ты принесёшь это письмо своему профессору, то будешь у него в фаворе до конца учёбы. Видимо тебе очень важна учёба у него. – девушка протянула ему письмо, и он с подозрением взглянул на неё, но всё же потянулся за ним, только она не позволила и увела руку в сторону.

— Покажи мне своё лицо. Меня не каждый день грабит юнец в уборной военно-исторического музея. – он недовольно цокнул, но всё же снял маску с лица, убирая её в карман, внимательно смотря на девушку, которая тут же замерла.

— Оу… – только и вымолвила девушка, чем сильно его удивила и он приподнял свои брови. Он был очень красив. Намного выше неё, девчонки с полтора метра роста, у него были чёрные кудрявые волосы, острые скулы, которые к её большому удивлению формировали настоящие яблочки на щеках, а его зелёные глаза так ярко сияли. За свои двадцать девять лет жизни она ещё не видела такой красоты. Придя в себя, она протянула ему вновь письмо, и он уже спокойно забрал его, убирая во внутренний карман своей куртки.

— Спасибо. – он поцеловал её ладонь, которой она держала письмо, отчего девушка лишь ухмыльнулась, ведь его английские манеры себя проявляли. Затем он вновь надел на себя свою маску и собирался выйти из двери, но остановился на пороге.

— Как тебя зовут, кстати? Не каждый день я граблю богатую иностранку. То есть я не грабитель, нет. Но. Да. Считай я как Робин Гуд. А что насчёт тебя? Ты явно не немка и не из здешних краёв. – девушка лишь улыбнулась ему и слегка пожала плечами. Его суждение не совсем было верным о ней. Она немка. В какой-то части своей родословной, даже большей, в ней текла арийская кровь, но со временем она смешалась с английской.

— Виктория. Меня зовут Виктория.

— Красивое имя. Звучит очень по-королевски. А я Уильям, к слову. – он вновь приподнял свои брови, но заметить этого из-за маски было трудно, после чего тут же исчез, так же неожиданно, как и появился, оставив её совершенно одну.

Что это было сейчас такое? Эта сцена не поддавалась никакому логическому объяснению. Зачем она вообще с ним разговаривала, да к тому же и помогла? Он грабитель, угрожавшей её жизни. Она могла без труда застрелить его с помощью своего револьвера, что находился в дамской сумочке, и никто бы ей ничего не сделал бы. От тела бы избавились без всяких проблем, словно никогда и не существовало этого Уильяма.

Но он понравился ей. По-настоящему. Пожалуй, впервые за долгое время она улыбнулась и даже посмеялась искренне. И если за это нужно было заплатить этим дорогущим письмом, то что ж, она совершенно об этом не жалела.

***

Виктория познакомилась со светской жизнью Германии и убедилась в том, что она не сильно отличается от жизни Америки – такая же скучная и серая. Именно поэтому ей захотелось узнать скорее жизнь этой страны в ночи, когда должно было начинаться всё веселье.

По совету своего знакомого она вместе со своими подругами отправилась в бар в центре города, в котором обитали творческие личности – музыканты, писатели, артисты, художники. Он обещал ей, что там будет весело и нисколько не ошибся.

Это место было похоже на зоопарк, настолько много там было людей, было очень шумно и накурено, но при этом все были весёлые и это позабавило саму девушку. Как только они сели за один из столиков и им принесли их напитки, они услышали спор между несколькими молодыми юношами и барменом, который отказывался им налить ещё, потому что они уже выпили шесть бокалов и были пьяны.

В конце концов один из них встал на барную стойку и стал цитировать произведения литературы. Сначала Шекспира, затем Байрона, а закончилось всё и вовсе Блейком. Этот юноша рассказывал выразительно, но на самом деле это была полнейшая чушь, он не мог закончить ни одно произведение, но всем от этого было лишь смешнее. Когда он закончил, то бар наполнился аплодисментами и бармен всё же налил им ещё, а в это время Виктория оставила своих подруг и подошла к нему, пока он стоял у барной стойки, спустившись вниз.

— Вижу ты не писатель. Я ещё не слышала такого ужасного воспроизведения мировых шедевров. – услышав женский голос, он обернулся и засмеялся, приподнимая свои брови, внимательно рассматривая девушку.

— Виктория. Какой сюрприз. – ему вручили бокал, и он сделал небольшой глоток, отметив, что бренди здесь просто замечательное.

— Надо же. Ты пьян и всё ещё помнишь моё имя, Уильям. – она присела рядом за стойку и заказала себе тоже бренди, закидывая ногу на ногу.

— Я никогда пьян на столько, на сколько люди думают обо мне. Какими судьбами ты здесь? – Виктории подали её напиток, и она также его отпила.

— Решила развлечься. Мне сказали это отличное место. Вот я и здесь. Как прошла встреча с профессором? – Уильям засмеялся во весь голос и допил свой бренди, проводя рукой по своим чёрным кудрям.

— Я удовлетворил его им так, как никто в его жизни этого не делал. Так что спасибо тебе. Кажется, я тебе должен. Ты столько ведь заплатила за этот чёртов клочок бумаги. – он протянул ей свою ладонь, приглашая на танец, отчего она уже засмеялась.

— Ты серьезно хочешь танцевать под это?

— А ты имеешь в виду что-то против Queen? Да брось, они добьются ещё огромного успеха, вот увидишь. – Виктория смотрела на него ещё некоторое время с подозрением, отчего он не выдержал и взял её ладонь в свою, уводя на танцпол, где начал с ней танцевать, вызвав вновь её смех. Разумеется, их танец привлёк внимание её и его друзей.

— Почему ты носишь костюмы, кстати? – поинтересовался Уильям, крепче прижимая к себе девушку, отчего она в недоумении приподняла свои брови.

— Тебе не нравится?

— Наоборот. Это показывает тебя очень властной. – в их первую встречу она была в бархатном костюме благородного зелёного оттенка, а сейчас на ней был леопардовый костюм. Кудрявые локоны до груди каштановых волос, яркий макияж, но его в ней привлекло совершенно иное, из-за чего он замер, а она в недоумении взглянула на него.

— Ты в порядке? – поинтересовалась девушка, поскольку её смутил столь пристальный взгляд в свою сторону.

— Твоё лицо. Цвет. Это кремовый или молочный? Словно какой-то магический молочный продукт. Я годами пытался найти такой цвет. Будто тебя рисовал Вермер. Или ты проглотила лампочку. – он обхватил обеими ладонями её лицо и нежно погладил по щекам, отчего она тяжело сглотнула, выдавливая из себя улыбку, потому что теперь она нервничала. В его больших ладонях её лицо было ещё более миниатюрным, чем на самом деле, хотя она и пыталась всегда казаться выше и старше за счёт макияжа, каблуков и одежды.

— Так значит ты у нас художник. – лишь произнесла девушка, накрыв его большие ладони своими крошечными, тем самым освобождая своё лицо из его рук.

— Ты придёшь ко мне в мастерскую? – он спросил её об этом с такой радостью, что уже на в удивлении приподняла свои брови, а затем выдохнула, ощущая, как улыбка с её уст исчезает.

— Зачем? – с некой грустью поинтересовалась Виктория, уводя свой взор на его ладони, аккуратно поглаживая их своими тонкими пальцами.

— Я хочу нарисовать тебя. – она крепко сжала его ладони своими и приподнялась, оставляя лёгкий поцелуй на уголках его губ.

— Спроси меня об этом, когда будешь трезв. – она улыбнулась ему на прощание и ушла, оставив его на танцполе. Собравшись с подругами, она тут же покинула бар, Уильям хотел было пойти за ней, но его остановили его друзья.

— С ума сошёл? Решил за взрослыми поухаживать? – они его дразнили и толкали, на что он им отвечал в подобной же манере.

— Ты о чём вообще? – Уильям хотел последовать за ней, догнать и остановить, но его друзья только задерживали его, и он терял драгоценное время.

— Очнись. Ты видел её подруг? Богатая одежда, все эти манеры, они явно старше тридцати и замужем за какими-то головорезами. А мы хотим твою голову поберечь. – его друзья набросились на него и повалили на спину, отчего он засмеялся и тут же отвлёкся.

Тем временем девушки прошли к машине с шофёром, который ждал их у бара, и сели внутрь.

— Что это было? – поинтересовалась одна из девушек, что сидела впереди, пока Виктория рассматривала свои ладони в машине.

— Ты о чём вообще? – равнодушно спросила Виктория, вдруг заметившая, какими маленькими были её ладони по сравнению с его.

— О твоих танцах с этим юнцом. Я то не против, но если Альберт узнает, то ему явно не сносить головы. – девушка велела шофёру остановить машину, после чего подвинулась ближе вперёд и сзади схватила девушку за горло, крепко прижимая к сидению, отчего другие подруги молча на них смотрели.

— Альберт ничего не узнает, потому что ничего и нет. А если ты дальше будешь выводить меня из себя упоминанием имени этого человека, я тебе отрежу твой чудный язык. Твой муж мне ещё спасибо скажет. – затем она отпустила свою подругу, и та начала сильно кашлять. Виктория велела шофёру ехать дальше, а сама закурила в салоне, переводя свой взгляд в сторону, рассматривая тёмные улицы Дрездена через окно.

Почему она так разозлилась на подругу, да и в целом так стремительно сбежала от Уильяма в баре, словно маленькая девочка? Да потому что она испугалась. Испугалась саму себя. Ведь она готова была ответить согласием на предложение этого юного и безумного начинающего художника отправиться сейчас к нему в мастерскую. А это означало бы лишь большие проблемы. Для всех.

***

— Где тебя носит, дружище? – поинтересовался одногруппник у Уильяма, которого встретил в коридоре Высшей школы изобразительных искусств после одного из занятий.

— Потерялся во времени. С чего вдруг я тебе понадобился? – с подозрением поинтересовался юноша, доставая сигарету из пачки, направляясь в сторону потайной курилки.

— Да просто так. Ты единственный ведь, кто не знает сенсационную новость. – его друг знал, что Уильям очень любопытный человек, он не мог долго устоять перед тайной, ему всегда хотелось скорее её разгадать. Именно поэтому он прихватил его с собой и угостил сигаретой.

— Выкладывай. – Уильям прикурил ему со спички, а затем сделал это и себе. Он не любил прикуривать с зажигалки, потому что тогда портился вкус.

— Сегодня вся администрация и профессоры не на своих местах. Всё потому что в наше учебное заведение внесли пожертвование. На большую сумму марок. – эти сигареты были не лучшего качества, а потому оставляли довольно горький, даже подгорелый привкус во рту, который совершенно не смущал молодых людей. Они любили сам процесс, а не результат. Это позволяло мозгу отключиться от бед вокруг и просто успокоиться.

— Насколько большую? – его это удивило, да, стоило это признать. Ведь сейчас были совершенно другие времена. Образование в вузах перестало цениться после войны. У людей поменялись приоритеты. Поэтому его и удивило, что кто-то добровольно отдал много денег фактически на живого мертвеца.

— Неприлично большую. Настолько неприличную, что ты даже себе представить не можешь. И внесла его некая Виктория Кент. Никаких соображений по этому поводу нет? – услышав знакомое имя, он на миг замер, а затем перевёл на друга свой взгляд, слегка приподнимая брови и вновь затягиваясь сигаретой.

— А должны быть? – его друг лишь неодобрительно цокнул и засмеялся, бросая сигарету на землю, туша её своим ботинком, после чего в возмущении посмотрел на Уильяма, потому что поверил в то, что ему было всё равно.

— Да брось. Ты встречаешь в баре несколько дней назад некую знакомую по имени Виктория, очень богатую, между вами определённо вспыхивает искра, а затем, магическим образом, некая девушка с таким же именем жертвует деньги в нашу дыру. Она определённо флиртует с тобой. И ты будешь полным ослом, если упустишь такой шанс. – конечно, ему льстило то, что она сделала. А он, как и любой мужчина, был падок на лесть. Ему вспомнилось её очаровательное личико, излучающее собой свет. Ему хотелось увидеть её снова.

— Нет никакого шанса. Это просто совпадение. – но показывать этого другу он не хотел, потому что иначе бы обязательно пошли разговоры. И он беспокоился не столько о своей чести, признаться, честно, у него её совсем не было, в глазах других людей он давно был падшим человеком, сколько об её.

— Да? Отлично. Тогда я сам ею займусь. Ректор как раз насилует её сознание экскурсией по стенам этого места. – его друг специально сказал эти слова, чтобы разозлить Уильяма и ему это удалось. Он ведь был совсем не дурак и ещё тогда, в баре, понял, что эта девушка ему приглянулась, как и он ей. Художника понять может ведь только художник.

Но Уильяму не понравилась эта шутка. Он выронил сигарету на землю и схватился за одежду своего друга, крепко прижимая его к стене, отчего тот недовольно начал что-то ему говорить, но тут же замолчал, увидев злые глаза друга. Уильям отцепился от него лишь через несколько секунд, после чего молча развернулся и ушёл прочь. Искать её.

Ему удалось обнаружить Викторию в восточном крыле на последнем этаже, где находился музей из картин величайших выпускников этой художественной школы. Ректор ей что-то рьяно рассказывал, а Виктория его внимательно слушала, лишь иногда что-то отвечая. В этот раз она была уже в платье, чем удивила его, поскольку в нём она выглядела неимоверно женственной – синее платье до колен, расписанное полностью золотыми геральдическими лилиями, а закрытое декольте, небольшие рукава и концы платья были украшены красным кружевом. На ней были туфли на высоком каблуке, полностью чёрные, однако их подошва была красной, а в руках сумка с принтом похожим на кожу крокодила. Длинные прямые волосы расположились на её спине, а яркий макияж придавал ей возраста. Она была так красива, в ней он видел столько красок, что сам и опомниться не успел, как замер, просто рассматривая её и улыбаясь словно ребёнок.

Ощутив на себе спустя некоторое время взгляд со стороны, Виктория обернулась и увидела из-за угла Уильяма, который смотрел на неё и улыбался, отчего она тихо засмеялась и аккуратно помахала ему своими тонкими пальчиками. Именно это и привело его в чувства, отчего он слегка повёл голову в сторону, приглашая её сбежать от ректора на некоторое время. Виктория попросила её извинить и поинтересовалась тем, где находится дамская комната, после чего отправилась туда, где её уже ждал Уильям. Потянув девушку за руку стремительно внутрь, он запер дверь комнаты на замок и прижал её к двери, ухмыляясь ей, одной рукой опираясь на дверь, а другой щёлкая её по носу.

— Если ты хочешь увидеть меня, то необязательно так тратиться. Ты можешь просто позвонить мне. – Виктория лишь засмеялась, смотря на него, в то время как он ей улыбался. Вы только посмотрите на этого юношу. Ещё пару минут назад он смотрел на неё таким взглядом, о котором мечтает каждая девушка на свете, а сейчас строил из себя неприступного мачо и мистера обаяния. Он её смешил. Разве не это главное?

— У меня нет твоего номера. К тому же, в чём тогда было бы веселье? – она специально прикусила свою нижнюю губу, замечая, как сразу же его взгляд переместился на неё и как напряглись мышцы его лица. Аккуратно переместив свою ладонь на его грудь, она ощутила, как из неё высвободился тяжелый выдох, что не могло не льстить ей. Ей было довольно трудно ощутить его тело, потому что Уильям вновь был в какой-то мешковатой и поношенной одежде, чем очень сильно отличался от своих ярких и выразительных друзей, да и в целом от молодёжи этой эпохи.

— Это значит «да»? – уже серьёзно поинтересовался Уильям, аккуратно заправляя выбившуюся прядь её волос за ушко.

— О чём ты? – в этот раз уже она занервничала и тяжело сглотнула, потому что ей было тяжело смотреть в его глаза, поскольку они ослепляли её своей красотой и жизнью. Они были такими яркими, напоминали ей свежую траву, согретую солнцем.

— О твоём приходе в мою мастерскую. Ты велела спросить у тебя, когда я буду трезвым. Что я не очень понимаю, кстати. Почему ты не согласилась сразу? – он аккуратно обхватил её лицо двумя ладонями, нежно поглаживая по щекам, ощущая мягкость её кожи.

— Потому что это абсолютно безрассудно и несерьезно. – Виктория глубоко вздохнула и убрала его ладони со своего лица, крепко сжимая их внизу, продолжая смотреть на него снизу вверх из-за сильной разницы в их росте, несмотря даже на то, что на ней были туфли на высоком каблуке.

— Верно. Но будь я таким, каким ты хочешь, в чём тогда было бы веселье? – Уильям приподнял свои брови и улыбнулся от того, что ему вновь удалось её рассмешить. Ему нравился её смех. Он был таким громким, абсолютно не подходил под стандарты женственности, но от этого он становился ещё лучше, потому что такой смех нельзя было подделать, он был искренним. Этого было мало в их время.

— Да. – с лёгкостью произнесла девушка и пожала плечами, отчего он опешил и прищурился, подозрительно на неё смотря, зарываясь одной ладонью в свои кудри.

— Это «да» на вопрос о веселье или же «да» на моё приглашение прийти в мастерскую? – то, что он нервничал её забавляло, потому что позволяло видеть, как отчаянно он этого хотел. Именно поэтому она приподнялась на носочки, расположив свои маленькие ладошки на его плечах, после чего приподняла демонстративно свои бровки-домиком, не отводя с него своего взора.

— Да. – она прошептала ему это в губы, после чего сразу отстранилась и с улыбкой наблюдала за тем, как его тревога сменилась на настоящую радость, которую она могла видеть в его улыбке на лице. Уильям аккуратно взял одну её руку и раскрыл ладонь, нежно поглаживая её изнутри, после чего достал из кармана ручку и стал писать прямо на её коже, чем удивил Викторию.

— Вот адрес. Приходи часов к одиннадцати вечера. И мой тебе совет – завязывай экскурсию, а то точно умрёшь от скуки здесь. – он обхватил её лицо двумя руками и быстро поцеловал в лоб, после чего быстро ушёл, оставив её совершенно одну, запутавшейся в собственных ощущениях.

Одно она лишь знала наверняка – решение отправить своих подруг от себя куда подальше в Америку или куда ещё они хотели поехать дальше отдыхать по Европе было категорически верным. Они бы, как всегда, начали бы её осуждать и отговаривать, что ей совершенно не хотелось слушать. Ей хотелось лишь одного – наконец-то начать жить, а не существовать, при этом получая от этого максимальное удовольствие. И, кажется, с ним у неё получится это. По крайней мере этим вечером. А дальше будь что будет.

***

Он жил не так далеко от своего университета, можно сказать в центре города, что было довольно удобно. Прибыв по указанному адресу на такси в нужное время, девушка увидела перед собой обычное пятиэтажное здание, каких было очень много в Дрездене. В некоторых окнах даже ещё горел свет, не все люди спали.

Пройдя внутрь здания и войдя в кабину лифта, она обнаружила, что он поднимался только на четыре этажа, что её не могло не смутить. Однако, оказавшись на нужном этаже, она всё поняла. Лифт не мог подняться на пятый этаж, потому что это была крыша, а расположенные в ней комнаты были ничем иным как чердаком. Поднявшись по лестнице, девушка постучала несколько раз довольно громко и услышала мужской голос, позволяющий ей войти внутрь, ведь дверь была незаперта.

Её суждения о размере этого помещения оказались не совсем верны. Да, это был чердак, но необычный, ведь это был обычный жилой этаж, который закрыли под нужды крыши и на котором была лишь одна квартира довольно неплохой высоты, поскольку в ней можно было стоять в полный рост и даже оставалось место. Самого юноши Виктория не обнаружила внутри, но она слышала звуки из другой комнаты. Это помещение было похоже на небольшую однокомнатную квартиру. И, кажется, та комната, где она сейчас находилась, представляла собой саму мастерскую, спальню и гостиную. Она поняла это потому, что вокруг неё были краски абсолютно везде: на полу, на столе, на небольших полках на стенах. Также везде лежали мольберты, кисти и другие рабочие инструменты художника, а вдали в углу комнаты у одного из окон лежал обычный матрас с подушкой и одеялом.

— Привет. Смотрю ты уже освоилась здесь. – он вышел к ней из другой комнаты, держа в руках несколько пледов и подушек, расстилая всё это на полу, пока она с улыбкой за ним наблюдала. Она и представить себе не могла, что он собирался делать.

— Ты знаешь, что такое «чистота», дорогой мой? – затем он вновь ушёл в другую комнату и оттуда донёсся грохот посуды, из-за чего она поняла, что там была кухня. Кажется, он что-то разбил. Определённо.

— Да, мне не понравилось. Постоянно не мог найти нужные мне вещи. – он включил свет в комнате и над её головой загорелись несколько лампочек, одиноко висящих по всей комнате на проводах.

— А среди всего этого ужаса можешь? – Уильям прошёл в мягкий уголок, который расположил ранее, вместе с подносом на руках, который положил на пол.

— Во-первых, это не ужас, а лишь творческий беспорядок. Во-вторых, да, могу, ведь гений господствует над хаосом. – он подмигнул ей и похлопал рядом с собой, чтобы она присаживалась, а Виктория не стала спорить и присела на пол, попутно снимая с себя кожаную куртку, оставаясь в кофте с длинными рукавами и брюках. Всё же хорошо, что она не надела платье, было бы страшно неудобно.

— Что это? – расположившись удобнее, она с улыбкой указала ему на поднос, который он принёс в комнату и расположил между ними.

— Лучшее, что ты попробуешь в своей жизни. Вино, хлеб, сыр и виноград. – Виктория засмеялась, а он совершенно серьёзно стал открывать бутылку с вином.

— Я думала ты просто хотел нарисовать меня. – девушка решила ему помочь и взяла в руки нож, аккуратно разрезая батон хлеба, а затем и сыр.

— Разумеется, но сначала я хочу узнать тебя получше. Ты ведь не можешь отрицать, что наши постоянные столкновения друг с другом похожи на игры Вселенной. – не сразу, но всё же ему удалось открыть бутылку, отчего пробка улетела в сторону, а Виктория сильнее засмеялась, смотря на него. Если он с таким трудом справлялся с бутылкой вина, то как он планировал воспользоваться револьвером в первый вечер их знакомства?

— Я не верю в судьбу. – Уильям разлил вино по бокалам, а Виктория убрала нож подальше, потому что закончила с нарезкой. После этого она забрала бокал, предназначенный ей из его рук, и облокотилась спиной на стену позади себя, смотря на него.

— Во что же ты веришь? – они чокнулись бокалами, после чего каждый отпил напиток. Для Виктории весь алкоголь всегда был не вкусным, в нём было всегда слишком много горечи, она становилась очень сосредоточенной, но при этом, она не могла отрицать, что некоторые эмоции, такие как волнение и страх, в состоянии опьянения покидали её, и потому она до сих пор продолжала пить.

— Ни во что. – положив бокал рядом с собой, она потянулась к куску хлеба и аккуратно пальцами оторвала себе небольшой кусочек, положив сверху сыр и виноград. Это действительно было очень вкусно. У него определённо был вкус.

— Должно быть довольно тяжело жить без веры. – Уильям же был более смелым с алкоголем и едой, более решительным, что не ускользнуло из её вида.

— Почему ты живёшь здесь? – ей хотелось сменить тему, потому что быть объектом обсуждения не входило в её сегодняшние планы.

— Кто тебе сказал, что я живу тут? Это моя мастерская. – то, насколько громко и уверенно он это сказал, стало причиной того, что она очень громко рассмеялась, пряча лицо за ладонями, потому что ей не нравилось, когда люди видели её такой, ей казалось, что она ужасна некрасива в такие моменты.

— Да, конечно. Мастерская в каком-то странном старом доме Дрездена в чердаке. И там я вижу что-то отдалённо похожее на матрас и подушку с одеялом. – наконец, совладав с эмоциями, она выдохнула и указала рукой в сторону его постели, а затем взяла свой бокал вина и допила его.

— Да, ты права. Я и живу здесь, потому что часто засиживаюсь допоздна с картиной. – Уильям поднял свои руки вверх в знак поражения и после вновь наполнил её бокал вином, переключая собственное внимание на еду.

— Довольно странно. – пожав плечами, она стала наблюдать за тем, как он ловко управлялся с едой.

— Что именно? – Уильям сделал ей бутерброд, особенно много положив сверху виноградинок, после чего протянул ей, и она улыбнулась, принимая бутерброд и откусывая его, но всё начало падать на её одежду, отчего уже он засмеялся. Она выглядела так забавно.

— Ты учишься в самой дорогой школе искусств, но при этом живёшь здесь, да и одеваешься как-то своеобразно. – в её словах была истина, ведь по обстановке, что была вокруг, да и по его внешнему виду, можно было сказать, что он нищий, бродяга, оборванец, безумец в конце концов. И всё это было правдой. Каждое слово. Но кто сказал, что он стыдился этого или же что не наслаждался поэтому своей наконец-то свободной жизнью вдали от семьи?

— Я не вижу смысла тратить деньги на дорогую одежду или же жильё. Мне и этого достаточно. А что касается учёбы, скажу тебе по секрету, я за неё не плачу. – он наклонился и прошептал ей это на ушко с некой даже гордостью, после чего подул на её шею и у неё пошли мурашки, отчего она дёрнулась, а он засмеялся, начиная подбрасывать виноградины в воздух и ловя их ртом.

— И как же тебе это удалось провернуть? – Виктория убрала остатки бутерброда на поднос и продолжила пить своё вино, удивляясь тому, как он ловко ловил каждую ягоду, ни одна из них не упала. Она улыбнулась. Она слишком много улыбалась рядом с ним, сама того не осознавая и не контролируя, улыбка просто расцветала на её устах и с этим ничего нельзя было поделать. Возможно, это и случается с людьми, когда они касаются жизни – они расцветают.

— Мой дядя пристроил меня сюда. По просьбе матери. – он удивил её вновь, поскольку в их время это было такой большой редкостью, когда дети делали что-то для своих родителей, нормой же сейчас было противостояние им и полное отсутствие возможности жить вместе.

— Ты учишься ради неё? – Уильям прекратил своё шоу с ягодами и забрал с подноса оставшийся кусок её бутерброда, практически украв его у неё, специально поедая его у неё на глазах.

— Можно сказать и так. Я обязан ей тем, что могу заниматься своим любимым делом. Я родился в семье, где отец священнослужитель, а мама домохозяйка. – чужая семья – это потёмки, именно поэтому ей было интересно услышать его историю.

— И как ты выжил в этой семье? – в этом она была очень плоха. В самоконтроле. Ей никогда не удавалось контролировать свои эмоции, прятать их, играться с ними. Именно поэтому постоянно в её жизни были настоящие скандалы, сводящие её с ума.

— Ох, даже не спрашивай. Постоянные ссоры с отцом доводили меня. Он хотел сделать из меня священника. А я с детства был увлечён красками, потому что брат матери, тот самый дядя, он торговал ими. Я часто гостил у него в детстве и сразу влюбился в цвета. Такие яркие и живые, в отличии от всего того, что творилось снаружи. В итоге мама добилась своего, а я обещал ей выучиться и получить образование, хотя терпеть этого не могу. – ей нравилось видеть то, с каким задором он рассказывал о том, как любит краски и цвета, его глаза начинали сиять ещё ярче, хотя ей казалось, что такое было невозможно. Виктория всегда испытывала огромное уважение по отношению к людям, которые занимались любимым делом с особой страстью. Такие люди, по её мнению, были самыми счастливыми на свете. И это нельзя было подделать. Истинность их эмоций мог ощутить даже самый чёрствый сухарь на свете.

— Почему ты терпеть этого не можешь?

— Потому что художники рисуют фигуры, пейзажи, предметы. Я же рисую цвета. Ты будешь первой, на самом деле, кого я нарисую. До этого я лишь занимался цветом. – от его комплимента ей стало не по себе, и она опустила свой взор на ладони, рассматривая их. Уильям заметил смену её настроения. Но он ведь не солгал. Сказал лишь правду.

— У тебя замечательная мама. Тебе очень повезло с ней. – это было правдой, крайне редко кому везло в отношениях с матерью по её наблюдениям. Не повезло и ей. Её мама определила жизнь Виктории практически с рождения, не оставив ей самого главного – свободы выбора. Она никогда не любила свою мать, не испытывала к ней и капли тёплых чувств, потому что и мама не любила её. В конце концов, когда она умерла, Виктория даже не плакала по ней. Она не пролила и капельки слёз. Наоборот, была рада, что одной проблемой в жизни стало меньше. Конечно, это неправильно. За это люди горят в аду. Но Виктория будет гореть в аду за многие вещи и это явно не последнее. Но разве можно винить человека в том, что он не любит того, кто разрушил его жизнь?

— Да, знаю. Она мой ангел-хранитель. Так я и оказался в Дрездене. Что же касается тебя? Как ты здесь оказалась? – и вот разговор вернулся к ней, чему она явно была не рада.

— Я путешествовала с подругами. Здесь проездом. – она взяла бокал и подняла его за него, после чего начала пить.

— Ты замужем, Виктория? – он задал этот вопрос абсолютно серьёзно и неожиданно для неё, отчего она поперхнулась и закашлялась, убирая бокал в сторону, пытаясь прийти в себя.

— Интересуешься? – с некой издёвкой ответила ему девушка, но он не смутился, потому что ему было очень важно всё это выяснить.

— Да. – он подвинулся к ней ближе, и она просто вновь облокотилась на стену позади себя, громко выдыхая, уже не смотря на него.

— Да, я замужем. – значит, его друзья были правы в своих догадках о ней. Вот только кому из них повезло больше? Он беден и свободен, в то время как она богата и несчастна, похожая на птицу, запертую в клетке, в золотой клетке, из которой ей не выбраться самостоятельно, ибо у неё нет сил.

— Но ты не носишь кольцо. – от подобного замечания она ухмыльнулась и приподняла слегка свою левую ладонь, рассматривая её внимательно. Он был прав, она не носила обручального кольца, хотя другие её пальцы были украшены кольцами. Очень тонкими золотыми кольцами под стать её пальцам, в окружении бриллиантов.

— Кто носит кольцо в наше время? – конечно, когда она вышла замуж, то она обменялась кольцами с супругом, правда, в отличии от него, она не стала его носить и просто избавилась от него. Разумеется, он дарил ей много других колец, но когда понял, что это бессмысленно, ибо она всё равно от них избавлялась, то оставил эту идею в покое. Однако и он перестал носить кольцо. Вот только ей, в отличии от него, было всё равно.

— Все. Да, оно утратило свой религиозный смысл, но люди носят его как символ любви. – она повернула голову в его сторону и шумно вздохнула, больше не улыбаясь. Ей не нравилось то, что он изучал её, хотя она и понимала, что он не желает её обидеть.

— Не мой случай. – лишь кротко ответила девушка и отвернулась от него, обращая внимание на мастерскую, рассматривая её вокруг. В этот раз она заметила несколько его картин, которые были очень яркими и красивыми. Он не соврал ей, когда сказал, что работал только с цветом. На них не было ни единой фигуры или же объектности. Только цвета. Перетекающие друг в друга.

— Как давно ты замужем? – Уильям же, кажется, и не планировал прекращать свой допрос.

— Двенадцать лет. Я вышла замуж, когда мне было семнадцать. – она вновь посмотрела на него и увидела в его глазах что-то похожее на удивление и даже немного на отвращение. Признаться, честно, он не ожидал услышать этого.

— Как мне сейчас. – с неким разочарованием произнёс Уильям, тяжело вдыхая. Ему было трудно представить себе какого ей было лишиться свободы в столь ранние годы практически и не обретя её толком. Его свобода была единственным, за что он боролся.

— Что-то вроде того.

— Двенадцать лет в браке и всё ещё нет ребёнка. - ещё одно верное замечание с его стороны. Об этом не было трудно догадаться. Если бы у неё был ребёнок, то она не смотрела бы на него своими большими грустными глазами, в которых потухла искра жизни из-за всех тягот, что обрушились на неё.

— Осуждаешь меня? – её осуждали за это все, кому было не лень в их обществе. Но Виктории было всё равно. Для всех она была бесплодной, хотя на самом деле она просто тщательно предохранялась. Ей не нужен был ребёнок от Альберта. Такую радость она ему ни за что на свете не доставила бы. Реализовать его самую большую мечту, когда он погубил её все.

— Нет. Я бы сам не хотел иметь детей от человека, которого не люблю. Правда я бы не связал себя с ним узами брака. – конечно, людям со стороны всегда было легко так говорить. Всё кажется таким простым, когда это не касается тебя. Зачем выходить замуж за человека, которого не любишь? Но хоть раз кто-то поинтересовался что было бы, если бы она ему отказала? Хоть раз кто-нибудь спросил почему она лично отправилась в этот ад, сказав тогда ему «да»? Не судите человека, пока не знаете историю с его стороны. Никого не судите. Никогда. Потому что Вы не знаете какую борьбу он ведёт каждый день своей жизни.

— Ты слишком юн и многого не понимаешь. Мы не вольны делать порой то, что хотим. У нас есть обязанности перед своей семьёй. – Уильяму не понравились эти слова, он терпеть не мог, когда ему говорили, что он ещё слишком маленький только потому что ему было всего семнадцать лет. Возраст ведь всего лишь цифра. Он не показывает то, каков твой внутренний мир. Уильям залез на неё, чем вызвал её недовольный возглас и она выпрямилась, все ещё сидя на полу, пока он стоял на коленях перед ней, а её тело было между его ног.

— Ох, перестань. Да, между нами двенадцать лет разницы, но мы не такие уж разные. Я заметил за тобой это. Ты пытаешься показаться всем взрослой. Но на самом деле ты такая же, как и я. – он обхватил её лицо своими большими ладонями и стал гладить по щекам, отчего она полностью растерялась.

— Что ты делаешь? – она тяжело сглотнула, смотря на него, в то время как множество мурашек пробежалось по её телу из-за его прикосновений и того взгляда, которым он смотрел на неё. Для неё это уже всё было слишком. Он не знает её совершенно, но так добр к ней. За многие годы она уже отвыкла испытывать это чувство по отношению к себе.

— Изучаю модель. Чтобы понять с чего начать. – его пальцы скользили по её коже, отчего ей становилось трудно дышать. Он давил на неё сам того не желая.

— Ты хочешь рисовать прямо сейчас? – только и смогла произнести Виктория, после чего прикусила губу и громко вздохнула, потому что ощутила сильный ком, подступивший к горлу.

— Почему нет? Ты особенно красива под лунным светом. – не выдержав, Виктория убрала его руки и более того столкнула с себя, отчего он упал на спину рядом с ней, а она в спешке попыталась встать.

— Вино меня слишком расслабило. Боюсь, я не готова сегодня позировать. Да и здесь не очень удобно. – но юноша не планировал так легко сдаваться, а потом схватил её за ногу и потянул на себя, отчего она с криком на него упала от неожиданности.

— Не уходи. Пожалуйста. – только и произнёс он ей, когда она приподнялась с его груди.

— Уильям! – разъярённо произнесла девушка и присела, а он не позволил ей встать, перехватывая руки, прижимая их друг к другу и крепко сжимая своими ладонями, присаживаясь сам. Она была возмущена его поведением.

— Слушай, я не соблазняю тебя. И ни на что не намекаю. Просто хочу нарисовать тебя. Неужели моя компания на ближайшее время тебе так противна? – он искренне не понимал почему она так резко сменилась в настроении, ведь всё было хорошо ещё несколько мгновений назад.

— О лучшей компании я и мечтать не могла. – призналась Виктория, понимая, что у неё просто нет сил освободиться из его рук, он слишком крепко её держал.

— Тогда в чём проблема? – девушка тяжело сглотнула и отвела взгляд в сторону. Она просто испугалась. Такая взрослая девушка, практически женщина, а испугалась открыться кому-то. Не могла поверить в доброту и искренность по отношению к себе. У неё нет друзей. Настоящих друзей. И не было никогда. Были только знакомые, приятели, которых она привыкла звать друзьями, хотя они таковыми не являлись. Она привыкла быть одной. Такой интерес к своей особе приводил её в ужас. Особенно со стороны юноши, который был воплощением всего то, кем она мечтала быть.

— В том, что это закончится. Я уеду отсюда в течение месяца и наше общение оборвётся. И мне будет грустно. Поэтому я не хочу даже начинать. – Уильям, наконец, отпустил её руки, и она облегченно выдохнула, но затем он вновь коснулся костяшками своей ладони её щеки, отчего ей вновь стало тяжело.

— Ты права. Всё заканчивается, и от этого всегда грустно. Но ведь всё и начинается, а потому становится весело. Лучше жалеть о том, что ты сделала, чем о том, на что ты так и не решилась. – он видел, как ей было страшно – по всему телу, что напряглось от его близости, по глазам, которые заблестели от нахлынувших слёз, и которые так быстро бегали по всей комнате, не желая на него смотреть, по губам, которые она терзала своими зубами и покусываниями, по тяжёлому и неровному дыханию. Но ему очень хотелось, чтобы она не боялась его, потому что у него не было ни одного плохого намерения в её сторону. Как он заставлял её улыбаться, так и она взбудоражила его фантазию. Он был уверен, что встретил свою музу.

— Хорошо. Но не здесь и не сегодня. Я сниму загородный дом подальше отсюда и ото всех. Там будет удобнее. – она всё же согласилась, и Уильям убрал свои руки от неё, облегчённо выдыхая, он был рад услышать это.

— Как пожелаешь. Я могу творить, где угодно. – он пожал плечами и тоже взглянул в окно, в которое теперь так пристально смотрела девушка, всё ещё сидя на нём.

— Небо красивое. Оно тонет в звёздах. Люблю звёзды. – некое подобие улыбки отразилось на его устах, и он слегка приподнял брови, наблюдая за девушкой, которая перевела разговор о звёздах. Это её успокоило. И потому она не ушла. Виктория осталась на ночь у Уильяма. Они доели еду и допили вино, а затем легли на его матрас, который он перетащил специально к окну и просто наблюдали за звёздами и луной, рассказывая истории из своей жизни, связанные с этими чудными природными явлениями. Уильям старался не смущать Викторию и не смотреть на неё часто, но это было довольно трудно сделать, потому что она была очень красива.

========== Поцелуй музы. ==========

Она не солгала ему. Сказала правду о том, что любит звёзды и о том, что вино её слишком расслабило. Именно поэтому её хватило ненадолго. Спустя некоторое время разговоров о звёздах, луне и о том, как красивы эти природные явления, она просто уснула, сама того не заметив. Это было выше её сил. Ей казалось, что она моргнула, но на самом деле это Морфей заключил её в свои объятия и унёс в своё царство. Интересно, как оно выглядит? Как выглядит то место, куда все мы отправляемся, когда засыпаем?

Но Уильям не последовал за ней туда, он просто не смог заснуть, потому что события этого вечера слишком на него повлияли. Она взбудоражила его. Девушка, ворвавшаяся в его жизнь так стремительно. Хотя, вернее будет сказать, что это он ворвался в её жизнь тогда в уборной музея. От этих воспоминаний он улыбнулся, повернувшись на бок, приподнявшись на одной руке и рассматривая её детально. Она была совсем крошечной, словно Дюймовочка из известной сказки, девушка ростом не выше полутора метра, с узкой талией и тонкими руками. Однако, несмотря на это, у неё было довольно круглое личико со щёчками, короткий нос с вздёрнутым кончиком, небольшие губы. Кожа её действительно была очень светлой и тонкой, отчего все вены на её теле были заметны. Длинные тёмно-каштановые волосы в сочетании с оттенком её кожи придавали ей ещё больше аристократичности и таинственности.

Он уснул лишь с восходом солнца, вернее просто отключился, потому что организму нужно было восстановиться. Когда он проснулся, то её не было рядом, как и её вещей. Подле него был лишь его друг, который и разбудил его, из-за чего Уильям подскочил и тяжело задышал, смотря на него.

— Доброе утро, спящая красавица. – за свою выходку в него полетели подушки, которые были рядом с Уильямом.

— Какого чёрта, придурок?! – он был очень недоволен таким резким пробуждением и, потому что спал всего немного, да и выпил вечером, чувствовал себя очень разбитым.

— Дверь надо закрывать за собой. – его друг стал подбрасывать в воздух подушки, которые несколько мгновений назад прилетели в него.

— Ты зачем вообще пришёл? – наконец, придя в себя, поинтересовался Уильям, уже спокойно осматриваясь по сторонам.

— Её здесь нет. – подметил друг, швырнув в него одну подушку.

— Кого нет? – поймав её, он облокотился об неё руками, потирая глаза.

— Той, с кем ты провёл вечер. Дай угадаю, это твоя загадочная Виктория? – разумеется, что ещё могло привести его друга так рано к нему как не любопытство. Ведь они разошлись вчера на том, что он пошёл искать Викторию, оставив своего друга одного. А теперь он обнаруживает его одного в своей мастерской, с пустой бутылкой вина, которую тот явно распил не в одиночестве.

— Не твоего ума дело. – как же он не любил, когда его друзья пытались лезть в его жизнь. Для Уильяма личная жизнь была закрытой темой и он не любил впускать туда никого без своего разрешения. Особенно всяких любопытных лентяев-художников.

— Я тут вообще-то беспокоюсь за тебя. Как и другие. – в Уильяма полетели оставшиеся подушки и этого сильнее его разозлило, отчего он отшвырнул их от себя прочь, недовольно смотря на друга. Тому было явно лучше уйти.

— Не нужно за меня беспокоиться, я не маленький мальчик. – Уильям встал со своего места и подошёл к другу, взяв его под руку и тем самым подняв его с места против его воли. Конечно, он понял, что его хотели выгнать. Но рот то ему никто не мог заткнуть.

— Как раз-таки для неё ты мальчишка. Игрушка. – эти слова вывели его из себя и он, схватив друга за его одежду, силой прижал к стене, отчего тот ударился головой и недовольно зашипел.

— Следи за языком. – прорычал Уильям, а затем помрачнел, услышав громкий гудок автомобиля. Отцепившись от друга, он подошёл к окну и увидел на другой стороне улицы Викторию, которая освежилась, переоделась, да и как можно было заметить сама приехала на автомобиле. Увидев юношу в окне, она широко улыбнулась и помахала ему, а затем стремительно побежала внутрь дома, чтобы подняться к нему.

— А я о чём говорил? – комментарии друга довели Уильяма и он стал без церемоний просто выпроваживать его из мастерской, хоть тот и сопротивлялся.

— Проваливай отсюда. – Уильям был сильнее, чем мог изначально показаться, поэтому ему не составило особого труда довести друга до двери.

— Стыдишься своих бедных друзей? – он влепил ему сильный подзатыльник, отчего тот недовольно воскликнул. Ещё бы.

— Твоя бедность заключается в полном отсутствии мозга. Выметайся отсюда. – он открыл дверь и почти вытолкал его прочь, ему не хотелось, чтобы Виктория застала его здесь, ведь он мог продолжить говорить свои глупости при ней и расстроить её, а он ещё вчера убедился, что если его муза расстроена, то она может исчезнуть. Он не мог этого допустить.

— Она взрослая женщина. Поиграется с тобой и выбросит. А ты будешь с разбитым сердцем. Для таких богачек как она такие как мы лишь мимолётное влечение. – не выдержав, Уильям врезал своему другу и тот упал, схватившись за лицо, и это всё произошло прямо на глазах Виктории, которая опешила от подобной сцены.

— Доброе утро. Я помешала? – Уильям закатил глаза и молча ушёл назад к окну, а Виктория продолжила смотреть на его друга, что лежал на полу.

— Нет, я как раз ухожу. – кажется, он разбил ему нос, потому что у него шла кровь. Девушка достала из сумки платок и протянула ему, что он принял с благодарностью и ушёл, хлопнув дверью, отчего девушка дёрнулась и в недоумении посмотрела на Уильяма, который стоял у окна, потирая свои костяшки.

— Это же твой друг. Он был с тобой в баре. Я помню. Ты всех друзей бьёшь? – она медленно подошла к нему и задрала голову наверх, серьёзно и даже строго смотря на него из-за этой выходки.

— Нет, только тех, кто несёт абсолютную чушь. – он чувствовал на себе её взгляд, но не смотрел на неё, потому что ему тогда бы сразу стало стыдно.

— И что же он сказал? – Виктория опустила свой взгляд вниз и накрыла его ладони своими, отчего он на миг перестал дышать.

— Неважно. – он опустил тоже свой взгляд на их руки, потому что она стала их гладить, отчего у него пошли мурашки по всему телу.

— А может он говорил обо мне? Например, что я богатая женщина, которая решила поиграться с тобой как с маленьким щеночком-спаниелем. – его руки были созданы не для жестокости, а для искусства, и раз он ими воспользовался в такой грубой форме, то слова его друга сильно вывели его из себя. Виктория не была глупой женщиной.

— Да, он говорил именно так. Довольна? – он вырвал свои руки из её и развернулся к ней спиной, отчего она в недоумении подняла свои брови. Ни один мужчина на свете не мог к ней поворачиваться спиной. Ну уж нет.

— Ты вступился за честь неизвестной тебе женщины. – она стремительно обошла его и встала прямо перед ним, скрестив руки на груди.

— Потому что терпеть не могу ложь. – он пожал плечами и вздохнул, устало на неё смотря. Уж точно ему не хотелось продолжать этот разговор.

— Быть может он не врёт. Может я на самом деле такая. – эти слова ему не понравились и потому он наступал на неё, пока она не оказалась прижата к окну, отчего ей стало некомфортно, а он выставил одну руку напротив её головы, серьёзно на неё смотря. Теперь она старалась не встретиться с ним взглядом.

— Нет. – от его решительного тона у неё пошли мурашки и она нервно прикусила себя за губу, начиная поправлять причёску.

— Почему ты так уверен? Ты меня совсем не знаешь. – и всё же они посмотрели друг другу в глаза, потому что у них просто не было иного выхода. Виктория стала кусать себя изнутри за щёки, потому что нервничала, а Уильям беспокойно дышал. Они оба не сводили друг с друга взгляд, потому что оба были очарованы глазами друг друга. Для неё его глаза были ярче самой яркой звезды, в то время как её глаза напоминали ему самые красивые драгоценности, которые переливались различными цветами.

— Верно. Понятия не имею кто ты. Но я тебя чувствую. Ты вернулась. Значит я не ошибся. – наконец, он прервал молчание и щёлкнул её по носу, улыбаясь, а затем отошёл от неё и стал убирать беспорядок на полу. Она напугала его тем, что ушла, не попрощавшись, но он искренне был рад тому, что она вернулась.

— Я сняла небольшой домик близ озера Кис, это совсем рядом от Дрездена. – перевела тему Виктория, наблюдая за тем, как он стал убирать разбросанные подушки с пола, а затем оттаскивать на место матрас.

— Да, знаю, где это. Глушь. Хоть и рядом. Никого нет. – Уильям забрал посуду и пустую бутылку из-под вина и ушёл на кухню, а она стала его дожидаться, рассматривая его картины, что были в мастерской.

— Вот именно. Никто не будет мешать. – на самом деле Дрезден не был очень большим городом, здесь всё находилось слишком близко друг к другу, а Виктории хотелось отстраниться от всей этой суеты.

— Мне нужно собрать инструменты. – произнёс Уильям, проводя руками по кудрям, выйдя из кухни и осматривая собственную мастерскую.

— В этом нет необходимости. Там уже всё есть. Я обо всём позаботилась. – Уильям приподнял брови, ухмыляясь, после чего прикусил губу и положил руки на бёдра, смотря на неё сверху вниз словно на провинившегося ребёнка.

— Не нужно было на меня тратиться. – конечно, ему было приятно, что она подумала о его комфорте и о том, как ему творить там, но художественные инструменты, краски и многое другое было очень дорогим удовольствием. Ему ли было не знать об этом. Картины всегда стоили меньше, чем ты в них вкладывал. Увы, это проблема искусства.

— Я тратилась не на тебя, а на свой портрет. Я хочу чтобы он был выполнен из качественных материалов. – поспешила поправить его Виктория, чем вызвала его улыбку.

— Хорошо. Будь по-твоему. – ей не нравилось, что это его забавляло, и именно потому она сменила тему.

— Есть правила. Если ты согласен их соблюдать, то мы сейчас же уедем. – конечно же, маленькая Виктория была помешана на контроле, он это заметил, а потому наличие правил его не удивило.

— Так-так. И что же за правила? – он постарался поинтересоваться абсолютно спокойно, чтобы порадовать её и поиграть по её правилам, хотя ему давалось довольно трудно не смеяться сейчас над ней и всей этой ситуацией.

— Первое правило – я сняла этот дом на месяц, но я не собираюсь быть там всё время. В любой момент я могу исчезнуть, ничего не сказав тебе. Словно меня никогда и не было. Была твоим видением. – значит никакой ответственности за время, проведённое ими вместе.

— Хорошо, я постараюсь успеть. – Уильям стал загибать пальцы, чтобы удобнее было считать её правила.

— Второе правило – я не собираюсь тебе позировать. Я не терпеливая. Я буду отдыхать. – несносный характер, ему придётся тяжко с ней.

— Буду ходить значит за тобой, ловить момент. – он загнул второй палец.

— Третье правило – никакого флирта. Между нами отношения только приятелей. – Виктория сама загнула ему третий палец и он больше не мог оставаться серьёзным, отчего засмеялся, смотря на неё. Она растерялась.

— Нет-нет. С этим я не согласен. Не только тебе хочется там отдохнуть. К тому же я тебе сказал, что не собираюсь тебя соблазнять. Почему тогда боишься моего флирта? Боишься, что не устоишь и попросишь меня себя поцеловать? – он щёлкнул её по носу и прошёл к двери, забирая попутно со стула свою куртку и надевая её.

— Мечтай. – язвительно произнесла Виктория и первая вышла из мастерской, спускаясь к машине.

— Мечтаю. Мечтать не вредно. – Уильям закрыл за собой дверь и поспешил спуститься к ней. В древней мифологии о творческих людях, которых озарило вдохновение, говорилось, что их поцеловала муза. Может и ему повезёт и он раздобудет поцелуй своей музы?

***

От мастерской Уильяма до озера Кис, на берегу которого Виктория сняла небольшой домик, дорога составляла всего полчаса. На самом деле полное название озера было Кис унд Бадезе Бирквиц, но поскольку это было трудно произносимо даже для местных жителей, то за ним и закрепилось это название – Кис, к тому же, которое приходится так по душе английским туристам из-за созвучия со словом «kiss», что означает «поцелуй». Многие считают это место очень романтичным. Тут уже дело каждого.

— Неплохой домик. – произнёс юноша на подъезде к их новому жилью на ближайший месяц. Они приехали на машине с открытым верхом поскольку была хорошая погода, и это позволило ему лучше рассмотреть дом.

— Да, уютненький. – ответила девушка, остановив машину на некоторое время, рассматривая его внимательно, отчего Уильям засмеялся.

— Ты смотришь на него так, будто видишь в первый раз. – она улыбалась глазами, смотря на этот дом, словно увидела в живую оплот своих мечт.

— Так и есть. – Виктория нажала на газ и машина тронулась с места дальше, подъезжая на медленной скорости непосредственно к порогу дома.

— Как ты его тогда сняла? – на самом деле ему было интересно как она быстро всё это провернула, ведь они решили это ночью, а ближе к полудню дом уже был ею снят, о чём она ему и сообщила, придя тогда к нему.

— По рекомендации своего друга. – Уильям помрачнел, услышав о друге и лишь нервно ухмыльнулся, зарываясь одной ладонью в свои чёрные кудри, а другой полез в карман, откуда достал полупустую пачку сигарет и коробок спичек.

— Так значит ты не одна в Дрездене? – он закурил и выдохнул дым в сторону, а Виктория так и продолжала беспристрастно ехать, смотря только вперёд.

— Я говорила тебе, что здесь проездом со своими подругами. Они отправились путешествовать дальше, а я задержалась. И, да, у меня есть здесь друг, который и пригласил меня тогда в музей, где ты меня ограбил. – припарковав машину, она, наконец, развернулась к нему лицом, не скрывая больше своей улыбки. Эта ситуация её забавляла.

— Ты добровольно отдала письмо. – Виктория забрала из его губ сигарету, чем вызвала его неудовольствие, после чего сама сделала затяжку и выдохнула дым ему в лицо.

— Не устояла перед твоими щенячьими глазками. И не ревнуй. Когда я говорю «друг», то имею в виду друга. – выйдя из машины, она бросила сигарету на землю и придавила своим каблуком, тем самым потушив.

— Ещё чего. Ревновать замужнюю женщину. За кого ты меня принимаешь? – Уильям также вышел из машины и хлопнул дверью.

— Там должно быть пять комнат помимо ванных. Две спальни наверху, а внизу кухня, гостиная и комната, которую я попросила оформить тебе под мастерскую. – на мгновение она закрыла глаза и сделала глубокий вдох, улыбаясь от того, как сильный и холодный ветер, несмотря на яркое солнце и жару этого дня, щекотал её кожу.

— Какая трата места. Я мог расположить свою мастерскую в твоей спальне. – она ухмыльнулась и раскрыла глаза, посмотрев на него с издёвкой, слегка склонив голову в бок.

— Очень смешно. – Виктория зашагала вперёд к двери и достала из сумочки ключи от дома.

— Ты без вещей? – удивился юноша, обернувшись к машине, заметив, что в ней и багажника то нет. Всего лишь два ряда сидений.

— Я же сказала. Всё нам необходимое есть в доме. – девушка подмигнула ему и открыла дверь.

— Как предусмотрительно. – он быстро подбежал к ней и схватил на руки, вызвав крики девушки.

— Что ты делаешь?! Уильям! – юноша вошёл с ней на руках в дом и ногой закрыл дверь.

— Прекрати вопить и дёргаться как курица. – он крепко держал её на руках, но если бы она и дальше продолжала так вырываться, то свалилась бы с его рук.

— Немедленно поставь меня на ноги иначе клянусь я сломаю собственноручно каждый палец на твоих руках и ты никогда в жизни больше не то что рисовать, а даже кисточку в руки взять не сможешь! – возмущённо произнесла девушка и ударила его в плечо, яростно на него смотря. Тяжело выдохнув, он всё же поставил её на ноги.

— Ладно-ладно. Вы посмотрите на эту серьёзную мадам. Расслабься. Морщины иначе появятся. Хотя, постой, уже есть. – он щёлкнул её по носу, после чего быстро убежал, потому что сильнее её разозлил.

— Уильям! – она швырнула ему в след ключи от дома, но промахнулась и те упали на пол, а она яростно выдохнув, топнула ногой, касаясь своего лица. Она подошла к зеркалу, что висело в прихожей и внимательно рассмотрела своё лицо. Лжец. На её лице не было и морщинки. Успокоившись, она прошла на кухню, где за барной стойкой сидел юноша и пил газировку, которую явно достал из холодильника. Виктория же взяла из холодильника зелёное яблоко, помыла его, а затем присела напротив Уильяма вместе с ножом, нарезая своё лакомство на кусочки, поедая их с ножа.

— Большая кухня. Будешь готовить? – действительно, масштабы этой кухни можно было сравнить с масштабами всей его мастерской, даже с учётом той комнаты, что не видела Виктория.

— Куда же я денусь? Ты художник. А нам нужно не помереть тут с голода. Так что не нервируй меня. Отравлю иначе. – она пригрозила ему ножом, а затем воткнула его в барную стойку, которая была из дерева, положив яблоко рядом, забирая его газировку.

— Я умею готовить, между прочем. Не шеф-повар, но всё же. Например, я готовлю изумительное суфле. – Уильям достал нож и забрал яблоко, делая теперь то же самое, что и она пару мгновений назад. Они поменялись местами.

— Суфле? – удивилась девушка, отчего подавилась напитком и закашлялась. Для неё это было неожиданностью. Обычно мужчины умели готовить мясо, птицу или рыбу в конце концов, но никак не десерт, тем более такой капризный.

— Именно. Научу тебя как-нибудь. – Уильям подмигнул ей и воткнул нож обратно в барную стойку, спрыгивая со стула, вместе с яблоком отправляясь дальше на экскурсию по этому дому.

— Хорошо. Научишь. – Виктория достала нож и бросила его под раковину, а пустую бутылку из-под газировки в мусорку, отправляясь за Уильямом, которого она нашла в комнате, оборудованной теперь под его мастерскую.

— У меня просто нет слов. – это была большая светлая комната с мебелью, огромными окнами, пропускающими много света, а также с огромным количеством необходимых инструментов и других вещей, так необходимых для художника. Это всё стоило огромного состояния. Ему об этом было известно не понаслышке.

— Я рада, что тебе понравилось. Ты осваивайся пока. А я пойду на озеро. – девушка направилась к выходу, и только спустя некоторое время юноша пришёл в себя и развернулся к ней.

— На озеро? – нервно поинтересовался он, ухмыляясь, проводя рукой по волосам. Он всё ещё был в неком шоке и восторге от своей новой мастерской. Словно ему преподнесли лучший подарок на Рождество.

— Да, я же говорила тебе. Озеро Кис. До него от дома меньше чем за десять минут дойти можно. Из окна видно наверху. Хочу отдохнуть. Дорога меня утомила. – она подмигнула ему и ушла, оставив его одного в мастерской.

— Хорошо, увидимся. – Уильям развернулся и радостно засмеялся, после чего принялся изучать свою новую мастерскую, ещё не в силах унять свой восторг.

Виктория поднялась к себе в комнату и переоделась из своего платья в купальник, после чего, собрав небольшую сумку, она отправилась на озеро. Она раскрыла покрывало и бросила на него свою сумку, а также кофту, прикрывавшей её грудь в купальнике, пока она шла сюда. Поскольку её купальный низ состоял из шортов, то одежды снизу на ней не было. Собрав волосы с помощью повязки с цветком в хвост, она вошла воду и стала плавать. Вода была приятной температуры – не слишком тёплой, но в то же время и не ледяной.

Спустя некоторое время она услышала позади себя звуки и развернулась, увидев юношу, который пришёл за ней, а также принёс с собой некоторые вещи.

— Уильям, ты что делаешь? – крикнула ему девушка, внимательно на него смотря.

— Ты же сказала, что не собираешься мне позировать. – оказывается, он принёс с собой мольберт и некоторые инструменты для рисунка, удобнее располагая всё для себя.

— Но я же купаюсь. – она не думала, что он примется за работу так скоро после их приезда. Ведь даже и часа ещё не прошло.

— Я подожду. – Уильям присел за подготовленное собой место и посмотрел на девушку, что сейчас купалась.

— Залезай лучше сюда. Или боишься промокнуть? – она подплыла ближе к нему и стала брызгаться, но юноша так и оставался на своём месте, не поддаваясь на её провокацию. В конце концов ей надоело его звать и она поплыла дальше, но вскоре закричала, и скрылась под водой, чем всё же привлекла его внимание.

— Виктория, это не смешно. Прекращай. – он встал со своего места и подошёл к берегу, но девушка не выплывала и это его напугало, потому что судя по её крику у неё будто случилась судорога. Именно поэтому он нырнул в озеро за ней и пытался её найти, но всё было безуспешно.

— Тебе идёт быть мокрым. – услышав позади себя женский голос, он развернулся и зло ударил руками по воде. Она провела его. Добилась своего. Сделала вид, будто тонет и затащила его в воду, чего он очень не хотел.

— Какая же ты несносная. – зато она была очень довольна своим трудом, это можно было увидеть по её чёртикам в глазах и улыбке на лице.

— Банзай! – вскрикнула девушка и побежала обратно в озеро, отчего уже Уильям засмеялся, поймав её в свои объятия. Хотя это было ошибкой, ведь девушка стала его топить, что у неё неплохо так получалось. Она была маленькой, но очень сильной. В конце концов они очень хорошо провели время, купаясь и играясь, пока Уильям не решил окончить всё это почти через час.

— Всё, с меня хватит. – его можно было понять, он устал, к тому же в отличии от неё он был в обычной одежде и от воды она стала ещё тяжелее на нём.

— Весело же было. Брось. – он вылез из воды и стал раздеваться, чтобы не сидеть в мокрой одежде, а Виктория поплыла вслед за ним.

— Тебе да. Но я теперь мокрый вплоть до трусов. – он снял с себя собственную рубашку, майку и брюки, действительно оставшись только в трусах.

— Что ты делаешь? – Виктория также вылезла из воды и стала развязывать свой хвост, выжимая затем мокрые волосы.

— То, ради чего мы сюда приехали. – Уильям сел вновь за свой мольберт, а Виктория лишь закатила глаза, укладываясь на собственном покрывале, пытаясь отдышаться. Она ведь тоже устала от всей этой активности в воде.

— О, Боже, делай, что хочешь, я пока отдохну на солнышке. – она не собиралась как-то с ним общаться и просто решила насладиться солнцем, прикрыв лишь тыльной стороной ладони свои глаза, потому что яркий свет был ей неприятен.

Но это было как раз то, что ему нужно – спокойная и неподвижная дева, его муза, такая яркая в своём алом купальнике с тёмными мокрыми волосами, которые прикрывали разрез на большой груди, тяжело поднимающейся и опускающейся от дыхания. Её бледная кожа, освещаемая солнцем, ещё больше была похожа на самый яркий свет в мире.

Девушка так расслабилась, что и не заметила, как уснула. Она проснулась лишь от сильного звука дождя, что доносился с улицы. Присев на кровати и включив свет, она поняла, что на улице уже давно было темно, более того, действительно шёл самый настоящий ливень, а самое главное – она уже не была на берегу озера, она была у себя в постели, укутанная в покрывало и одеяло.

Завернувшись в этот кокон посильнее, она спустилась вниз, где обнаружила Уильяма у себя в мастерской, увлечённого работой. Он не сразу заметил её.

— О, добрый вечер, спящая красавица. – он засмеялся и помахал ей, потому что она выглядела очень серьёзной и недовольной, впрочем как и все сонные люди, только проснувшись.

— Как я оказалась в постели? – пожалуй, для неё сейчас это был самый важный вопрос.

— Ты уснула. Довольно крепко. Погода стала портиться. Не бросать же мне было там тебя. Взял и принёс. – Виктория провела рукой по лицу и тяжело выдохнула. То, что она крепко спала – действительно было её огромной проблемой, с которой ничего нельзя было поделать.

— Спасибо. – искренне поблагодарила его девушка, отчего он наконец перестал работать и вновь посмотрел на неё.

— Да не за что. – Виктория медленно подошла к нему и одной рукой коснулась его щеки, большим пальцем пытаясь вытереть грязь от грифеля карандаша.

— Что делаешь? – она перевела свой взгляд на мольберт, рассматривая рисунок.

— Я набросал у берега основу. Это будет не совсем твой портрет. Но тебе понравится. Вот дорабатываю рисунок. - действительно, это не было похоже на портрет. Скорее картина с лежащей девушкой. Хотя в этих зарисовках она с трудом могла узнать человеческую фигуру. Но ведь это было только началом его работы.

— Ты ужинал? – это был действительно очень хороший вопрос, потому что они можно сказать ничего не ели весь день. Конечно, пока Виктория спала, Уильям изучил содержимое холодильника, но не более.

— Ещё нет. – он вновь принялся увлечённо работать над холстом и девушка поняла, что лучше его не отвлекать. На кухне она справится и сама. А он ей только мешать будет.

— Пойду тогда приготовлю нам что-нибудь поесть. А то уже поздно. – девушка пошла к двери и остановилась, услышав его голос.

— Хорошая идея. Спасибо. – это было сказано очень искренне и она улыбнулась, несколько мгновений ещё рассматривая, как он страстно работал. Она всегда восхищалась людьми, которые делали то, что они любят, несмотря ни на что.

— Да не за что. – Виктория направилась к себе в комнату, чтобы переодеться из этой мокрой одежды, как и он. Говоря о нём, кстати, ей очень нравилось видеть его в рубашке, даже сейчас, хоть он и работал. Ему очень она шла.

Её фантазия сегодня не была её гостем, а потому девушка приготовила самое обычное и лёгкое блюдо, не требующее от неё никаких усилий – мясо по-французски, хотя от Франции было только название. Также она сделала небольшой овощной салат.

За счёт специй по всему дому разошёлся чертовски аппетитный аромат, который и смог отвлечь Уильяма от работы и привести на кухню, что было как раз вовремя, ведь уже всё было готово.

— Ничего себе как вкусно пахнет. Конечно, художник должен быть голодным, но не сейчас. – он присел за стол и с улыбкой наблюдал за ней, которая в фартуке и рукаве перекладывала порцию из формы для запекания на их тарелки.

— Приятного аппетита. – девушка положила перед ним тарелку и села напротив, с улыбкой подставив ладони под лицо. Пока же она была занята сервировкой, Уильям разлил им газировку, что была на столе и поднял за неё бокал.

— Приятного аппетита. За наш первый день сотрудничества. – Виктория подняла свой бокал и они чокнулись, после чего начали свою трапезу и также разговоры на разные темы. Этот день действительно принёс им обоим огромное удовольствие, и они были уверены, хоть и не признавались в этом друг другу, что таких дней впереди их ждало очень много.

***

Это было что-то неописуемое – всё то время, что они провели вместе. Они даже не заметили, как прошло две недели. Настолько сильно они оказались поглощены обществом друг друга. Эти двое были абсолютно невыносимы. Они могли смеяться и радостно проводить время, но затем ругаться с такой оглушительной силой, словно они старая женатая пара. Каждая минута проведённая вместе была безумно раздражающей, но они не жалели о том, что проводили её вместе. Они не боялись друг друга обидеть, ведь, успокоившись за пару минут, они вновь принимались действовать друг другу на нервы.

Самая большая проблема заключалась в том, что Виктория действительно не позировала Уильяму от слова совсем. Она была словно метеор, абсолютно не могла усидеть на своём месте и пыталась его утянуть за собой, а он так не мог. Конечно, он обожал свою музу, в чём ни раз ей признавался, но в то же время он был одержим идеей закончить её картину, потому что был уверен, нет, убеждён, что это произведение будет самым лучшим в его творческом пути.

Он шёл на определённые хитрости. Например, просил её читать ему или же играть на фортепиано, что было в гостиной вместе с небольшой библиотекой мировых шедевров. Поскольку она была падка на литературу и музыку, то добровольно попадала в его капкан, что давало ему несколько часов спокойствия, что было так ценно в его работе.

Но это не означало, что ему было чуждо её веселье. Нет, отнюдь. Например, Уильям пытался научить Викторию готовить его фирменное суфле. Однако, она скорее призывала самого дьявола на ужин, чем могла приготовить этот десерт. У неё не получалось каждый раз, отчего она сильнее истерила. Его же это забавляло. Именно поэтому кухня часто оборачивалась в поле битвы едой. И каждый раз это сражение заканчивалось одинаково – в объятиях друг друга они просто ели то, что придётся им под руку. Виктория обожала звёзды, каждый раз, смотря на них, она выглядела словно маленький ребёнок перед горой сладостей. Потому они проводили много ночей на улице либо за прогулками, либо просто лёжа на траве, рассматривая созвездия и говоря обо всём на свете. И, конечно же, как они могли обойтись без озера Кис? Виктория часто затаскивала в него Уильяма. Ей нравилось видеть его мокрым. У каждого свои пристрастия.

24 мая Уильям проснулся намного раньше Виктории. У него были огромные планы на сегодняшний день и он не хотел упускать ни минуты. Устроив на кухне настоящий ад, он, вместе с подносом в руках, поднялся в спальню Виктории, которая продолжала сладко спать, несмотря на весь грохот и шум, что он устроил внизу. Порой её крепкий сон был преимуществом, чем недостатком.

Расположив поднос на прикроватной тумбочке, Уильям прилёг к ней в кровать и с трудом сдерживал смех, смотря на девушку, лицо которой было закрыто собственными волосами, а рот был открыт. Кажется, кто-то обожал ворочаться во сне и дышать только через рот. Он стал будить девушку очень аккуратно, чтобы не напугать её.

— Надеюсь, это сон, иначе тебе не повезёт и я надеру твой зад. – произнесла девушка, слегка раскрыв глаза, а Уильям аккуратно убрал пряди её волос с лица, улыбаясь коварно.

— Мне его уже готовить? – он засмеялся, а Виктория недовольно застонала, швыряя в него подушку, которую обнимала ещё некоторое время назад.

— Уильям, у нас же есть договорённость про спальню. Я не разрешаю заходить тебе к себе без разрешения и тем более рисовать меня пока я сплю. – вот, он её разбудил, а она ведь была такой соней и терпеть не могла просыпаться раньше полудня. К тому же он нарушил их правило. После того, как один раз Уильям всё же пробрался к ней в спальню и рисовал её спящей несколько часов, она запретила ему это делать, когда обнаружила его у себя, проснувшись, ведь во сне она не контролировала себя и только Богу известно как безобразно, а для него забавно, она выглядела.

— Я знаю. Но, во-первых, я не рисую тебя сейчас, а во-вторых, я хотел сделать тебе сюрприз в утро твоего дня рождения. – услышав последние его слова, она раскрыла глаза и недовольно посмотрела на него. Ей так и хотелось стереть эту довольную улыбку с его лица.

— Что ты несёшь с утра пораньше, чёрт тебя дери? Какой день рождения? С чего ты вообще это взял? – недовольно произнесла девушка, всё же присаживаясь на кровати, поправляя свои волосы. У неё полностью пересохли и потрескались губы за ночь. Вечная её проблема из-за того, что она дышала через рот во сне. Из-за этого она машинально стала их поджимать и облизывать, чтобы убрать неприятное ощущение.

— Ты сама сказала это мне вечером пару дней назад. А я запомнил. – она пыталась вспомнить что они делали тем вечером, но смутно могла это сделать, потому что действительно перебрала с вином в тот вечер.

— Боже, мне явно не стоит больше пить с тобой. – она накрыла своё лицо подушкой и вновь легла на кровать, что не пришлось по душе юноше.

— С днём рождения! Тебе исполнилось тридцать лет! – он навис над ней и силой отбросил подушку в сторону, освобождая её чудесное личико, которое явно было недовольно этим днём.

— Нет, мне всё ещё двадцать девять! Честно, двадцать девять! Просто поскольку день рождение был так скоро я не стала говорить тебе в день нашего знакомства, что мне двадцать восемь! – закричала девушка и стала рыпаться, а он засмеялся и перехватил её руки, зажав их над её головой. Все женщины были одинаковы, когда дело касалось их возраста.

— Да брось ты! Это же просто цифра! Ты определённо не выглядишь на тридцать или же двадцать девять, и тем более себя так не ведёшь. Так что перестань упрямиться и не мешай мне реализовывать программу. – разница между ними составляла двенадцать лет, но по ним этого абсолютно нельзя было сказать.

— Программу? – переспросила девушка, всё ещё пытаясь освободить свои руки, но он довольно крепко их сжимал.

— Я распланировал целый день для нас. – он щёлкнул её свободной рукой по носу, отчего она сморщилась, а он засмеялся. Она была очень милой, когда злилась на него.

— Зачем тебе это? – Виктория тяжело выдохнула, ей было неудобно так лежать, под ним у неё затекли ноги, именно поэтому она забросила их ему на бёдра, отчего он приподнял свои брови, сильнее ухмыляясь.

— Хочу сделать тебе приятно. Разве это преступление? – поскольку девушка наконец успокоилась, он ослабил хватку и потянул её вперёд, присаживаясь вместе с ней на постели.

— Нет. Просто неожиданно. – Уильям отпустил её руки и она потёрла свои запястья, пока он убирал непослушные пряди волос с её лица. Не расчёсанная она порой походила на ведьму. Совсем чуть-чуть.

— Я умею удивлять. – он отодвинулся от неё и положил перед ней поднос с едой. Апельсиновый сок, французские тосты под сыром, и мелко нарезанный помидор, обильно справленный солью и перцем. Её любимый завтрак. Он сумел в этом убедиться за то время, что они провели вместе. Виктория внимательно посмотрела на Уильяма, но он лишь указал ей глазами, чтобы она попробовала. Как это было мило, он даже вилку принёс ей для помидоров, чтобы она не пачкала свои пальцы об их сок.

— Очень вкусно. Ты сам это приготовил? – на самом деле здесь не было ничего сложного в готовке, за это Виктория и любила этот завтрак. Она всегда не особо ладила с плитой и особенно, когда что-то надо было жарить на сковородке, потому что боялась в такие моменты всё спалить.

— Именно. Твои уроки не прошли даром. – девушка вскоре полностью доела свой завтрак, особенно удовольствие она получила, обмакивая остатки тоста в сок от помидоров, её любимое лакомство. Допив свой апельсиновый сок, она поблагодарила Уильяма и поцеловала его в щёку, а он сообщил ей, что это ещё не всё и велел ей собраться. Что-то нарядное, но самое главное удобное, после чего, забрав поднос с грязной посудой, он стремительно вышел из комнаты и спустился вниз. Оставшись одной, Виктория ещё некоторое время провела в кровати, улыбаясь. Она и понятия не имела что можно было от него ожидать. Но, признаться, честно, ей было очень приятно, что он запомнил день её рождения, хоть она и сболтнула его случайно, и подготовил такой сюрприз. Это было так по-настоящему. Она не привыкла к этому.

Виктория не заставила Уильяма долго ждать и меньше чем через полчаса спустилась к нему вниз. Она умылась, причесалась, надела кофту с небольшими рукавами как у футболки, что обтягивала фигуру и короткую широкую юбку, а на ногах были балетки. Пока она была здесь, то совсем перестала краситься. Уильям же, как и всегда, ждал её в рубашке и брюках, а на ногах были любимые кроссовки. Рукава рубашки были расстёгнуты и закатаны, также раскрыто было несколько пуговиц на шее, а брюки были не делового стиля. Они вместе пришли к берегу озера.

— Откуда здесь лодка? – поинтересовалась девушка, заправляя волосы за уши, пока Уильям залезал внутрь и протянул после руку девушке.

— Одолжил у семьи на другом конце озера. – Виктория приняла его руку и крепко сжала её, после чего залезла в лодку и села напротив него, пока он её стал отматывать от берега.

— Украл? – ей нравилось над ним издеваться. К тому же вид на него сзади, особенно в склонившейся позе, устраивал её более чем.

— Нет, одолжил. Я говорил тебе, что я не вор. Я помог им с забором, а они взамен дали мне лодку. – он благополучно отвязал лодку и оттолкнул их от берега веслом, после чего сел напротив девушки.

— И куда же мы поплывём? Озеро ведь небольшое. – Уильям взял вёсла и он так умело с ними обращался, чем удивил Викторию.

— Верно. Но мы никогда с тобой вместе не были на другой стороне. Уверяю, тебе там понравится. – это было правдой, озеро хоть и было небольшим, но Виктория так и не добралась до другой его стороны, поскольку она предпочитала только плавать, а так далеко она не заплывала, потому что очень боялась, когда не ощущала дна ногами.

— Ты сумасшедший. – она стала осматриваться по сторонам, погода сегодня действительно была хорошей, поскольку солнце не только сияло, но и согревало.

— Какая твоя любимая птица? – спустя некоторое время поинтересовался Уильям, чем удивил девушку.

— Птица? – переспросила она, слегка помрачнев, потому что не ожидала услышать подобного.

— Да. Такие существа с крыльями. Звуки ещё милые издают. – Виктория засмеялась, а Уильям лишь пожал плечами, ему было приятно, что он всегда, несмотря ни на что, мог стать причиной расцвета улыбки на её лице.

— Вороны. Скорее даже грачи. Да, грачи. Они ведь разновидность воронов. – Уильям перестал грести и внимательно посмотрел на Викторию.

— Неожиданно. Обычно люди называют попугаев. – Виктория ухмыльнулась, слегка пожав плечами.

— Я не такая как все. – это было правдой, такой как она больше не было. Уникальная муза.

— И почему же именно грачи? – ему действительно был интересен выбор этой девушки.

— Ты знал, что грачи выбирают пару на всю жизнь? Каждый год они снова вьют гнезда, возвращая своему союзу некую искру. Думаю, у них можно многому поучиться. – её ответ на самом деле нисколько его не удивил, поскольку, несмотря на то, как отчаянно она всегда пыталась показаться взрослой, порой даже стервозной, он видел в ней лишь девушку, у которой отняли само право жить, любить, и что не мало важно – быть любимой.

— К сожалению, грачей я тебе не покажу, но мне кажется и эти гости тоже неплохи собой. –течение привело их именно туда куда он планировал. Их небольшая лодка оказалась окружена символом верной и чистой любви, грации, совершенства, чистоты и невинности.

— Боже мой, лебеди, что они делают тут? – она засмеялась и с восторгом стала смотреть по сторонам, пытаясь их сосчитать, но это было бессмысленно.

— Мне кажется, это настоящее чудо, что их здесь так много. Хочешь покормить? – Уильям достал батон хлеба и поломал его пополам, предлагая одну половину девушке.

— Конечно. Ещё спрашиваешь. – она с радостью забрала хлеб и стала кормить лебедей, радуясь, словно ребёнок, тому, как эти птицы с удовольствием поедали хлеб из её рук.

Спустя некоторое время они отправились назад, и на половине пути юноша вновь перестал грести. Она была так поглощена радостными эмоциями от лебедей, что не сразу это заметила.

— У меня есть ещё небольшой сюрприз для тебя. Закрой глаза. – девушка, наконец, умолкла, после чего посмотрела на него в удивлении.

— Уильям. – он лишь закатил глаза и подвинулся максимально близко к ней. Её недоверие его обижало.

— Закрой же. Обещаю, что не будет никаких непристойностей. – ещё некоторое время Виктория смотрела на него, улыбаясь, после чего, наконец, согласилась и закрыла глаза.

— Жаль. – Уильям лишь ухмыльнулся, порой понять настрой Виктории ему было тяжело. То она убеждала его яро в том, что у них только деловые отношения, то сама флиртовала с ним и, как сейчас, например, была не против непристойностей.

— Нравятся? – раскрыв глаза, Виктория увидела перед собой букет белых орхидей, довольно большой. А также радостное лицо Уильяма, ожидающего её реакции на подобный сюрприз.

— Боже мой, какие красивые. – она приняла букет и вдохнула их аромат, улыбаясь, как ребёнок, она была так удивлена, ведь вокруг дома, где они жили, не росли эти цветы, а значит, Уильям осуществил ради неё вылазку в город. Ей льстило то, что он делал ради неё.

— Значит они достойны тебя. – Виктория с улыбкой погладила цветы, рассматривая их красоту. А Уильям вновь взялся за вёсла и стал грести в сторону дома.

— И что же теперь в твоей программе? – теперь это была интересная для неё игра.

— Еда. Не знаю как ты, а я уже проголодался. – Уильям подмигнул Виктории и они с улыбкой продолжили смотреть друг на друга, направляясь в дом.

Он постарался на славу – обед оказался действительно очень вкусным, но, пожалуй, самое главное блюдо было в конце – десерт.

— Не может быть! Ты приготовил суфле! – она раскрыла глаза, убрав ладони с лица, смеясь, в то время как Уильям разместил десерт прямо перед ней на столе.

— Сюрприз! – он достал из кармана последний атрибут праздника.

— Ты даже свечи нашёл. – Виктория широко улыбнулась, потому что ей было приятно видеть то, как он сейчас размещал эту деталь на свой собственный десерт.

— Вернее свечу. Решил не давить больше тебе на больное. Загадай желание. – Уильям поставил одну свечу в середине десерта и зажёг её, после чего погасил свет в комнате и сел рядом с ней.

— Думаешь оно сбудется? – уже тихо спросила Виктория и Уильям взял её ладонь в свою, нежно погладив.

— Я уверен, нет, убеждён в этом. Только мне не говори. Тогда точно всё получится. – Виктория внимательно взглянула на пламя свечи, после чего, зажмурившись, задула её, услышав затем радостные возгласы Уильяма и его аплодисменты, поздравляющие её с праздником.

Этот десерт они разделили за бутылочкой вина, в результате чего Виктория очень сильно повеселела.

— Хочу позировать тебе. – произнесла девушка, допив вино, после чего, встав со своего места, пританцовывая отправилась в мастерскую.

— Серьёзно? Или это вино на тебя так влияет? – прокричал он ей вслед, поднявшись с дивана, он тоже отправился туда, где застал девушку, рассматривающую картину. Уже многое было сделано. Был завершён фон, а также основа фигуры. Не хватало лишь самого главного – лица, поскольку Уильям всегда опасался испортить таким образом картину. Ему удалось воплотить то – из-за чего они и познакомились – яркий божественный свет, исходящий от её кожи.

— Эта картина не точна. На ней нет ни одной родинки. Это не я. – Виктория сидела на стуле перед картиной и внимательно её рассматривала.

— Да ты что? – поинтересовался Уильям, также смотря на картину. Её замечание было правдивым. На теле Виктории действительно было много родинок, особенно привлекательной была родинка с левой стороны ниже ключицы.

— Именно. – она развернулась к нему лицом и приподняла брови.

— Тогда прошу. – прошептал Уильям, наклонившись к ней, указывая впереди себя на ширму. Гордо вздёрнув голову, она встала со своего места и прошла за ширму, где разделась, оставшись лишь в трусах. Она надела на себя большой халат, что висел на ширме, и туго завязав его на себе, вышла и прилегла на диван.

Для того, чтобы максимально правдиво отобразить те самые родинки её тела на картине, создать собственную карту звёздного неба на холсте, он подвинулся ближе к ней, определённо нервничая, он касался её тела, очень бережно и аккуратно, боясь причинить ей дискомфорт. Сначала его руки бродили по её шее и ключицам, а затем он осмелился слегка приспустить плечи её халата.

— Щекотно. – Виктория слегка заёрзала и убрала его руки с себя.

— Боишься щекотки? Такая взрослая ведь. – на время он остановился, но затем набросился на Викторию, щекоча её, отчего та закричала и стала сильнее вырываться из его рук.

— Уильям! Прекрати! Изверг! – Виктория до смерти боялась щекотки, она смеялась, но на самом деле это не было приятным чувством, щекотка для неё была словно боль.

— Попалась! – он всё же остановился, тяжело дыша и смеясь, поскольку и он сам немного утомился от этих активностей. Уильям повалил её на диван во время всего этого и они лежали вот так, совершенно близко друг к другу, пытаясь отдышаться.

— Я тебе нравлюсь? – поинтересовалась Виктория, слегка склонив голову. Подобный вопрос его опешил. Кажется, вино развязало ей язык.

— Конечно. Я ни раз говорил тебе, что ты моя муза. – Виктория неодобрительно застонала и поёрзала на своём месте.

— Ты не ответил на мой вопрос. Я нравлюсь тебе как мужчинам нравятся женщины? – она медленно закинула на его бедро сначала одну ногу, а затем другую, тем самым ближе к нему прижимаясь, что не могло не ускользнуть от его взора.

— Мне обязательно отвечать? Ведь это очевидно. – подобная близость с ней была впервые за всё то время, что они провели вместе, к тому же, это было довольно тяжело для него. Устоять перед ней.

— Да. Обязательно. – приказным тоном произнесла девушка, отчего Уильям приподнял свои брови, смотря ей в глаза, которые сияли сейчас по-особенному – то ли от счастья, во что ему очень хотелось верить, то ли от вина, которое она выпила. Опустив на мгновение глаза на её губы, он решился, пожалуй, на самую большую дерзость по отношению к ней. Уильям поцеловал её. В губы. Так чувственно. Словно истосковавшийся любовник наконец встретился со своей любимой спустя столько лет разлуки. Виктория же лишь потянулась вперёд, впиваясь пальцами в ворот его рубашки. Поцелуй же был оборван лишь тогда, когда им обоим стало нечем дышать.

— Я ответил на твой вопрос? – тяжело дыша, поинтересовался Уильям, переводя свой взгляд ей на глаза. Виктория же в свою очередь проявила ещё больше инициативы и присела на диван, вынуждая его тем самым немного от себя отстраниться.

— Я не позволяла целовать себя. Ты проиграл. Я не просила тебя об этом. – Виктория провела большим пальцем по своим губам и улыбнулась ему, в то время как Уильям вновь подсел ближе к ней, касаясь пальцами её оголённых плеч, особенно останавливаясь на родинках. От всех их игр её халат сильно приспустился и с трудом прикрывал её грудь, да и тело в целом.

— Но ты ответила. – это было верно подмечено. Несмотря ни на что она ответила ему на поцелуй. Та самая девушка, которая ещё совсем недавно запрещала ему флиртовать с собой. Значит, она этого желала. Верно.

Виктория улыбнулась ему и села на него, отчего Уильям слегка опешил, особенно после того, как она зарылась пальчиками в его кудри и стала играться с ними. Она поцеловала его чувственно в губы и в этот раз уже он влился в атмосферу и стал страстно отвечать ей, пока его руки бродили по её телу не зная где им остановиться.

— Люби меня. – произнесла девушка, оторвавшись от его губ, переходя поцелуями на его шею.

— Что? – Уильям тяжело сглотнул, ему было довольно трудно сконцентрироваться, особенно пока она целовала его. Потому что каждый её поцелуй для него был словно заряд тока, проходящий по телу.

— Я хочу, чтобы ты любил меня. – оторвавшись от его шеи повторила Виктория, внимательно посмотрев ему в глаза, поскольку она терпеть не могла повторять, но ради него сделала это. Потому что её смутил его настрой.

— Виктория… – он пытался не смотреть на неё. Боже, он сомневался. Это её удивило.

— Ты не хочешь этого? – с некой обидой произнесла девушка, помрачнев и тяжело сглотнув, гордо поднимая свою голову. Это очень позабавило Уильяма и он засмеялся в голос, что сильнее возмутило девушку и она посмотрела на него уже зло. Уильям обхватил лицо Виктории своими большими ладонями и нежно погладил её кожу.

— Я хочу тебя во всех смыслах больше всего на свете. Но… – он издевался над ней, определённо. Как можно было так уверенно произносить то, что он действительно её хочет, а затем добавлять это злополучное «но»? Виктория тяжело вздохнула и провела рукой по своим волосам, убирая затем его ладони со своего лица. Она хотела уже было встать с него и прекратить всё это, но Уильям не позволил ей и взглянул на неё так, что ей всё стало очевидно.

— Ты любил хоть кого-то за свои семнадцать лет? Юношу или деву. – Виктория погладила его по щеке костяшками ладони, склонив голову, внимательно на него смотря. И как она сразу могла этого не заметить? Он нервничал.

— Нет. – его признание заставило её улыбнуться. Да, она была рада услышать это. Потому что теперь всё было предельно очевидно. Он хотел её, но стыдился того, что в свои годы ещё невинен, хотя в этом не было ничего постыдного. Уильям взял её ладонь, ту самую, которой она сейчас гладила его, и поцеловал изнутри.

— Так значит я буду первой. – Виктория опустила руки на его брюки и стала расстёгивать ремень брюк на нём, что он сразу же остановил.

— Это неправильно, Виктория. Это я должен любить тебя, доставлять тебе удовольствие, ты достойна ведь обожания. Но никак не наоборот. – он нервничал, очень сильно, что её забавляло, ведь это было от возбуждения и того, что он никак не мог с этим совладать.

— Это будет для меня лучшим подарком и удовольствием. Ты ведь доверяешь своей музе, не так ли? – она освободила свои ладони от его и поцеловала их, нежно поглаживая, с улыбкой на него смотря. Ей было очень важно, чтобы он ей доверял.

— Да. – довольно улыбнувшись, Виктория слезла с него и медленно присела на колени перед ним. Ловко разобравшись с ремнём, она вскоре избавила его и от брюк, а также от нижнего белья.

— Тогда подчиняйся ей. Закрой глаза. Сконцентрируйся на дыхании. – Виктория приподняла брови, облизнув губы, в то время как Уильям лишь тяжело вздохнул, улыбаясь от нервов. Ему было даже стыдливо перед ней быть таким беспомощным. Но она была права – она его муза, а значит она не способна была причинить ему вреда, как бы сама того не хотела. В конце концов он доверился ей и закрыл глаза, пытаясь сосредоточиться на своём дыхании и на ощущениях.

Ей было столько же лет сколько и ему сейчас, когда она лишилась своей невинности. За двенадцать лет брака с Альбертом Виктория многому научилась. В особенности, как доставить мужчине удовольствие даже тогда, когда его другие чувства и эмоции блокируют самое главное – желание. Для начала – прикосновения и поцелуи. Затем более действенные меры – оральные ласки, ведь нельзя отрицать то, что подобный вид удовольствия намного сильнее чем традиционные интимные отношения. Добавить к этим умениям стоны и тяжелое дыхание, а также само удовольствие от процесса – и вот результат: Вашим партнёром овладевает желание, более им неконтролируемое.

Уильям силой усадил Викторию на себя и та вскрикнула от неожиданности, улыбаясь с его решительности. Он пристал к её шее, отчего она откинулась назад, крепко вцепившись в его плечи. Ещё одна причина, по которой она не сразу поняла, что он был невинен – он чертовски хорошо целовался. Уильям развязал её халат, тем самым полностью обнажив Викторию, замерев на миг, изучая её тело. Для него она была прекраснее всех. Его муза.

Воспользовавшись его растерянностью, она сама поцеловала его, на что он с удовольствием ответил, поддаваясь своему желанию. Виктория помогла ему, отчего он застонал ей в губы, прикрыв глаза, что вызвало её улыбку. Не только мужчины были падки на стоны со стороны своего партнёра. Сначала медленно, для того чтобы он привык, а затем всё быстрее и быстрее, они довольно быстро смогли достичь желаемого темпа. Их тела слились в одно целое, дополняя друг друга своими движениями. Они не могли насытиться друг другом, потому их уста разъединялись лишь на считанные секунды, для того чтобы вдохнуть кислород, после чего вновь соединялись. Оба были просто несносны, пытались доказать друг другу своё превосходство даже в поцелуях: сначала Виктория проявляла покорность и позволяла ему себя подчинять, но спустя некоторое время она вновь проявляла свой характер и кусала его губы до крови, отчего он шипел, но это приносило ему всё также много удовольствия. Его муза его сводила с ума своей страстностью. Она оставляла на нём свои следы, в основном это были царапины, очень глубокие из-за её острых ногтей, но он ни о чём не сожалел. Эта близость была настолько желанна для них обоих, что им не потребовалось слишком много времени для того, чтобы достичь удовольствия. Это чувство охватило их двоих, отчего они замерли на некоторое мгновение, пытаясь отдышаться. Они были мокрыми, разгорячёнными, а самое главное довольными.

— И как же я жил без этого? – произнёс Уильям, продолжая крепко обнимать Викторию, отчего та засмеялась и с нежностью посмотрела на него, проведя своим носом по его.

— Спасибо тебе. – она поцеловала его в уголок губ и Уильям всё же прилёг на диван, после подобной страсти сидя ему нужно было отдохнуть. Виктория же лежала на его груди и нежно поглаживала его кожу, вырисовывая одни лишь известные ей узоры на нём.

— За что? – он аккуратно убрал её мокрые волосы с лица. Виктория не ответила на его вопрос и лишь положила голову ему на грудь, закрывая глаза и слушая биение его сердца. Эта близость была важна и для неё. Ведь впервые за свою жизнь она была близка с тем, с кем действительно желало не только её тело, но и душа.

— Как насчёт постели? Здесь не очень удобно. – спустя некоторое время поинтересовалась Виктория и потянулась к Уильяму, целуя его нежно в губы, отчего он вновь не смог сдержать своего стона наслаждения.

— Как пожелает муза души моей. – взяв девушку на руки, абсолютно обнажённый, он отправился вместе с ней на второй этаж, но зашёл не к ней в спальню, а к себе, укладывая на постель девушку и нависая сверху. Виктория же нисколько не противилась ему и лишь засмеялась, обнимая его и прижимаясь всем телом к нему. Пусть будет так как он захочет. Эту ночь она проведёт в его спальне. Но только эту. Порой мужчинам нужно позволять быть властными над женщиной. Они расцветают тогда ярче любых цветов на свете.

***

Вас когда-нибудь охватывало осознание того, что Ваша жизнь обычная? Не поймите меня неправильно, стабильность и уверенность в завтрашнем дне это то, чего многие пытаются достичь в своей жизни, однако, очень часто, наша жизнь становится такой обыденной и серой, что мы в ней растворяемся. Мы теряем самих себя. Дни перетекают друг в другу и в один момент мы осознаём, что наша жизнь больше нам не принадлежит. Мы становимся частью системы. Порабощающей системы нашего социума. Ведь тех кто выделяются не любят. Именно поэтому общество начинает убеждать человека в том, что такая жизнь – это счастье. Но это не так. Знают ли они вообще что такое счастье?

Разумеется, счастье – это оценочная категория для каждого. Для кого-то счастье – это постоянная доза адреналина, для кого-то – спокойная и мирная жизнь. Но какими бы разными не были взгляды у людей на счастье их всех объединяет одно – это чувство поглощает их полностью, вызывая одни положительные эмоции, а самое главное – люди наконец ощущают, что не теряют драгоценное время своей жизни впустую.

Счастье можно обрести в разное время – кому-то везёт и он обретает его в семнадцать лет, а кому-то приходится подождать до двадцати девяти лет. Но это ожидание стоит результата. Виктория и Уильям действительно стали счастливы с тех пор как поселились на озере Кис. А после того как они открыли себя друг другу не только духовно, но и физически, их невозможно было отлучить друг от друга. Для Уильяма Виктория, его муза, стала путеводной звездой в мире наслаждения, которое было ему недоступно до этого. И это не могло ему не нравиться. За эти две недели она многому ему научила, но это было определённо не концом.

Ранним утром, Виктория проснулась в полном одиночестве в своей спальне, чему была удивлена. Её всегда поражало как у Уильяма после их близостей, неоднократных, всегда оставались силы. Не обнаружив его подле себя, она спустилась в мастерскую, думая, что он решил продолжить работу над её картиной. Ведь он настолько оказался увлечён своей музой, что совершенно позабыл о том, ради чего они приехали в этот дом на озере Кис. Но его там не было. Затем она обошла весь дом и нигде его не было, а на кухне она нашла записку, от Уильяма, который сообщал ей о том, что отправился в город по срочным делам и будет после обеда.

— Боже, надеюсь он отправился не за обручальным кольцом. – скомкав записку, она бросила её в мусорное ведро и стала готовить себе завтрак – яичницу из одного яйца, немного жареного бекона и немного салата из зелени и помидоров. Пожалуй, только во время завтрака она была спокойна и не нервничала у плиты. Услышав позади себя шаги, она улыбнулась, ведь кое-кто приехал раньше обычного.

— Виктория. – вот только голос, услышанный ею, принадлежал не Уильяму. Замешкавшись, она остановилась и помрачнела, пока не ощутила запах гари от подгоревшего бекона.

— Альберт. – тяжело вздохнув, произнесла девушка, переворачивая бекон, переходя к салату.

— Скучала по мне? – он подошёл к барной стойке и опёрся на неё, настукивая пальцами определённый ритм, понятный лишь ему.

— Что ты здесь делаешь? – это был главной вопрос, ответ на который её интересовал. Бирмингем не был близок с Дрезденом.

— Я прилетел за своей женой. – Виктория закончила готовить свой завтрак и переложила его в тарелку, разворачиваясь к нему лицом и направляясь к барной стойке.

— Я не твоя жена. – она положила тарелку между ними и села за стойку.

— Всё ещё моя. – Альберт забрал вилку у Виктории и стал есть, отмечая, как вкусно всё было приготовлено. Он соскучился по её еде.

— Ты не подписал документы? – она смотрела на него, не понимая какую игру он затевал, хотя ей всегда удавалось предугадать его действия наперёд.

— Нет. Не подписал. – довольно произнёс Альберт, поднося на вилке кусочек яичницы к её рту.

— И почему же? У тебя было достаточно времени. – она опустила свой взгляд на вилку и выбила её из его рук, отчего та с треском упала на пол, запачкав его.

— Потому что люблю тебя. – Альберт облизнул свои губы и сам снёс тарелку на пол. Виктория не дёрнулась, но продолжала смотреть на него.

— Нет. Ты одержим мной. Это не любовь. – встав со своего места, он обошёл её и встал напротив неё, зажимая между собой и барной стойкой.

— Называй как хочешь. – он подмигнул ей и засмеялся. Альберт и не замечал как по ней соскучился пока не увидел её.

— Зачем ты приехал? Я высказала тебе свои мысли ещё в Бирмингеме. – между ними была особая связь – они действовали друг другу на нервы и получали от этого удовольствие.

— И я их принял. – услышать подобное было для неё сюрпризом, удивление от которого она не смогла скрыть.

— Что? – Виктория подалась вперёд и теперь их разделяло лишь несколько миллиметров друг от друга. Последнюю их встречу нельзя было назвать приятной. Она была ужасной, поскольку они сильно поскандалили. Двенадцать лет Виктория в браке с Альбертом и двенадцать лет он считает, что она не может подарить ему ребёнка потому что у неё определённые женские проблемы. И, несмотря на лечение, которое он считал она проходила, а на самом деле нет, положительных результатов не было. Конечно, Альберт никогда не терял надежды. К тому же, как он недавно узнал, процедура экстракорпорального оплодотворения стала одной из лучших в их время, именно поэтому он настаивал на том, чтобы Виктория её прошла. Но она была категорически против, поскольку это означало огромную гормональную стимуляцию, из-за чего она могла заболеть раком, а это ей было абсолютно не нужно. На этом они и разошлись – Виктория подала документы на развод, поскольку он фактически хотел её убить, после чего она сбежала заграницу вместе со своими подругами.

— Я не буду больше заставлять тебя беременеть, чтобы родить ребёнка. Я смирился с твоим бесплодием. Что ж, наш род продолжит Эрнест. – он нежно погладил Викторию по щеке, улыбаясь ей. Подобный ответ её удивил и она ухмыльнулась, приподняв свои брови. Они оба знали ведь что их брат не отличался никогда постоянностью в партнёрах, а мысли о семейной жизни были для него похлеще любой пытки, именно поэтому они оба понимали утопичность подобной затеи.

— Ты можешь развестись, жениться на здоровой и нет проблем. – Виктория оттолкнула его от себя и слезла с барного стула, желая уйти.

— Как небо не отказывается от звёзд, так и я не откажусь от тебя. Никогда. – он взял супругу за руку и силой прижал её к себе, а она влепила ему за это пощёчину, что ещё сильнее его разгорячило.

— Ты псих. – выплюнула она с отвращением ему в лицо, но он продолжал крепко её прижимать к себе.

— И поэтому ты любишь меня. – он погладил её по щеке, опуская пальцы на её губы.

— Я не люблю тебя. – её поведение его поражало. Как бы сильно они не ругались за годы супружеской жизни, как бы сильно не выводили друг друга доводя почти до убийства, она никогда так его не отталкивала от себя.

— Любишь. Ну же, скажи мне, что любишь меня, даже если это ложь. Ведь мне всё равно. Или ты здесь уже успела завести любовника, пока отослала меня и своих подруг прочь? – Виктория выпрямилась в спине, после чего убрала его руку со своего лица, улыбаясь уверенно.

— Да, конечно. Он как раз вышел за корреспонденцией в центр. Если подождёшь дождёшься его. Я приготовлю вам обед. – Альберт безумно ревновал Викторию, хотя за всё годы их брака она никогда ему не давала и повода подумать, что она действительно ему изменила. Он знал, что его жена была эффектной женщиной, но также он абсолютно был уверен в её верности по отношению к нему. Как и он хранил верность по отношению к ней, несмотря на то, что вокруг него вилось огромное количество девушек. Таков был их уговор – абсолютная верность или смерть.

— Я тебя никому не отдам. И убью каждого кто на тебя взглянет не так. – Виктории уже надоели эти игры и она уставила руки ему в грудь, пытаясь оттолкнуть от себя.

— Прекрати. Твоя ревность меня душит. – Альберт засмеялся и стал наступать на неё, отчего она рухнула в гостиной на диван, а он навис над ней, плавно поднимая руку с её талии на шею.

— Вот так? – он стал душить её, отчего Виктория помрачнела и пыталась убрать его руку со своей шеи. Это не было сильное удушье, способное её убить. Но дискомфорт оно доставляло ей сильное.

— Да. – прохрипела девушка, а Альберт наклонился к ней и провёл носом по её щеке.

— Скажи это, Виктория, скажи. – он прошептал это ей в губы и она закатила глаза, потому что ситуация была безвыходной.

— Я люблю тебя, Альберт. – она была очаровательной лгуньей, могла произнести самую настоящую ложь настолько сладко, что она начинала звучать правдивее всего. Он убрал свою руку, позволяя ей отдышаться, после чего слез с дивана и поднял её на ноги.

— Довольно нам быть порознь. Пора тебе вернуться домой. Семейный бизнес не ждёт. – Альберт поцеловал её в губы, прижав к себе, и Виктория ответила ему, также обнимая.

— Дай мне десять минут. Я соберу вещи. – прервав поцелуй, произнесла девушка, облизнув свои губы.

— Время пошло. Тик-так, тик-так. – Альберт отпустил Викторию и та медленно поднялась наверх с улыбкой, но как только она скрылась из поля его зрения, её охватила самая настоящая паника. Словно в бреду она достала чемоданы, которые были в шкафу и стала скидывать тут все вещи из комнаты, что за время пребывания в этом доме стали её. Закрыв чемоданы, Виктория села на них и просто расплакалась, ощущая настоящий ком в горле от тех эмоций, что сейчас переполняли её. Сердце готово было выпрыгнуть из груди.

Нельзя было допустить чтобы Альберт встретился с Уильямом, он бы убил его в ту же секунду. Но и оставить хоть какую-то записку Уильяму Виктория тоже не могла, иначе он стал бы искать её по всему белому свету и однажды нашёл бы, после чего Альберт бы его убил. Единственным способом спасти Уильяму жизнь было уехать вместе с Альбертом, тем самым исчезнув из его жизни. Да, он возненавидит её за это, но это единственный способ спасти ему жизнь. А как же она? Рядом с ним она впервые за двадцать девять лет жизни оказалась счастлива. Этот месяц, что они провели вместе, был лучшим месяцем во всей её жизни. Виктория всегда ненавидела фразу о том, что если ты любишь человека, то тебе нужно его отпустить. Она считала, что эту фразу сказал один слабак, а другие её повторяют. Но только сейчас, столкнувшись с этим вживую, она поняла, что другого выхода просто нет. Виктория так сильно полюбила Уильяма, что вернётся с Альбертом в свой ад в Бирмингеме, лишь бы Уильям смог жить. Её жизнь и так ничего не стоила, но теперь она могла спасти жизнь любимого. Значит так она и поступит.

Приведя себя в порядок, абсолютно безупречная, Виктория спустила свои чемоданы вниз и велела Альберту погрузить их в машину. Она позвонила своему другу и попросила разобраться его с арендатором, после чего села в машину к своему супругу и они отправились в аэропорт, чтобы вернуться домой, в их родной Бирмингем в Алабаме. Этот же месяц ей стоило забыть. Определённо. Так будет лучше для него. Остальное неважно.

========== Стокгольмский синдром. ==========

Вас когда-нибудь приводили в ярость высказывания о том, что после всего плохого случившегося, с Вами обязательно случится что-то действительно стоящее и счастливое? Это настоящая ложь, которой утешают себя слабаки. Правда жизни такова – с хорошими людьми случаются страшные вещи, за которыми нас не ждёт счастливый конец, а ждёт кое-что похлеще. Вопрос лишь в том, когда человек не выдержит и сломается? А быть может он встанет на дыбы и подчинит себе эту ситуацию? Жизнь человека в его руках. Это неизменная правда бытия.

В жизни каждого человека есть те моменты, которые полностью меняют его, разделяя тем самым его жизнь на «до» и «после». И чаще всего это не радужные события. Такое событие случилось и в жизни Уильяма – встреча со своей музой полностью изменила его жизнь. Особенно после того как она оставила его. Если есть ад на земле для творческого человека – то это его жизнь без музы. Двенадцать лет нескончаемой агонии.

Вот уже долгое время его подруга Эмма Портман приглашала его к себе. Сначала он долгое время отказывался, но в конце концов не смог больше этого делать и всё же приехал в Бирмингем, Алабаму, что для него являлось другим концом света. Но после ссоры с родителями и их публичного отказа от собственного сына, который по их словам их только позорит и не зарабатывает ни гроша, материальную сторону заботы о нём взяла как раз таки Эмма. Ей нравилось его творчество и она хотела чтобы он мог полностью себя ему посвящать. За это он был ей благодарен. Но и обязан тоже.

— Только не говори мне, что вся эта заваруха из-за меня. Я этого не стою, между прочем. Потребуй свои деньги назад. – он пришёл к ней в галерею, где шли подготовительные работы к завтрашнему важному мероприятию. Всё же они удачно выбрали время – май, погода была очень приятной.

— Рада, что ты пришёл в себя. И чтоб ты знал, ты стоишь гораздо больше. – Эмма обняла Уильяма и поцеловала его в щёку, как и он её. Она была рада видеть, что его самочувствие улучшилось. Ведь из-за сильной разницы в часовых поясах он переживал несколько дней сильную акклиматизацию и мягко говоря был не в себе.

— Когда открытие? – Эмма действительно постаралась на славу: выбрала большое просторное белое помещение с отличным освещением, его картины здесь на контрасте будут выглядеть отлично, ведь они все стали очень мрачными теперь.

— Завтра. Выставка будет открыта для всех желающих и я также разослала приглашения своим влиятельным друзьям. – Уильям ухмыльнулся и лишь пожал плечами, осматриваясь по сторонам. Эмма всегда всё делала с королевским размахом.

— Кто бы сомневался. У тебя нет не влиятельных друзей. – это было правдой, у Эммы было очень много связей по всему миру, она была успешной и влиятельной женщиной, а самое главное хорошим другом, на которого всегда можно было положиться.

— Надолго ты решил остаться? – он так долго приходил в себя от этой акклиматизации, что было бы глупо так скоро уезжать.

— Возможно до конца недели. Всё зависит от завтрашнего дня. – кто знает, может после этой выставки жители Бирмингема сами выгонят его с факелами и вилами не только из города, но и с континента.

— Я уверена, что многие твои картины будут выкуплены. – конечно, Уильям, как и любой художник, мечтал о том, чтобы зарабатывать своим трудом. Он хотел, чтобы люди видели его картины и высказывали своё мнение. Но он прекрасно понимал, что его картины никому не понравятся. Они были слишком мрачными для той эпохи, в которой они сейчас жили. И потому вряд ли бы кто-то их понял.

— Дорогая Эмма, я безмерно благодарен тебе за твою поддержку за наши годы дружбы, но давай говорить открыто: мои работы – это настоящий мрак. Никому такое не нужно. Именно поэтому я и не общаюсь больше со своей семьёй. – Эмма улыбнулась и погладила его свободной рукой по щеке. Видеть улыбчивого Уильяма было куда приятнее, чем грустного и подавленного.

— Твои работы описывают тебя. Ту боль и трудности, что ты пережил. Но всё же одна картина не мрачна. Что ты решил насчёт неё? – он прекрасно понимал о какой картине говорила Эмма, это была самая любимая её картина – лежащая на берегу озера девушка. Она сияла словно солнце, вся картина была выполнена в нежных пастельных цветах. Однако лицо модели было замазано чёрным цветом. Уильям ведь так и не смог завершить эту картину после пропажи своей музы. В одном из порывов гнева он сотворил это с картиной, после чего убрал её со своих глаз долой. Очень долго после этого он не мог больше творить. Пока не познакомился с Эммой.

— Делай с ней что хочешь. Мои картины в твоём распоряжении, как и моя жизнь. – она не успела ему ответить, потому что побежала поправлять рабочих, которые повесили картины не так как она того хотела. Уильям лишь улыбнулся, ему было приятно, что хоть кто-то радовался его картинам, для него они были ужасны. Поскольку помочь ей он никак не мог, то лучшее, что он мог сделать – уйти и не мешать. Так он и поступил. Оставив её, он закурил и решил немного прогуляться по городу. Этот город был действительно большим и красивым, также многолюдным, отчего ему было не по себе. Уильям бродил туда куда глаза гладят и в итоге оказался рядом с кладбищем Ок Хилл. Он сам не мог понять почему, но ему захотелось прогуляться по нему. Возможно потому что это было единственным тихим местом в этом городе. Некоторое время он бродил между могилами, внимательно рассматривая надгробья. Это заставило его задуматься о том как быстротечна наша жизнь и что после останется лишь камень и участок земли.

— Какого чёрта… – Уильям присел на колени перед одним надгробием и провёл по нему ладонью. «Джон Смит и Клара Освин Освальд, 22 июля 1944 года. Любовь способна спасти мир. Память о героях будет жить вечно». Уильям не мог поверить в то, что это было то самое надгробие. Та самая могила. Ему стало так не по себе, что он просто сбежал с этого чёртового места подальше.

***

24 мая 1985 года. Это был очень солнечный и яркий день. Погода прям и располагала для проведения скачек. Любимого спорта Виктории. Ведь сегодня был её день рождения. Ей исполнился сорок один год. А значит она руководила парадом. В свой день рождения, раз в год, она всегда лично принимала участие в забеге, наравне с другими спортсменами. К этому дню она готовилась целый год. Альберт же, как верный и любящий супруг, всегда поддерживал свою жену и всегда ставил на неё. Завтрак в постель, дом, утонувший в цветах, затем скачки, после чего праздничный ужин и ночь удовольствия. Альберт тоже всегда готовился к этому дню целый год и хотел чтобы он был особенным для его любимой.

Скачки начались вовремя, сначала Виктория отставала вместе со своей лошадью, но затем выровнялась, однако на последнем круге случилось нападение. Это было заранее спланированное нападение их врагов. Они напали с трибун, а также и на самом поле. От многочисленных выстрелов лошадь Виктории испугалась и встала на дыбы, после чего практически скинула с себя свою наездницу, начиная таскать её по всему полю. Это длилось буквально несколько минут, пока её лошадь не застрелили прямо в лоб, отчего та завизжала и упала замертво. Виктория была практически без сознания от полученных травм, но она смогла освободиться от седла полностью и рухнула на поле, смотря на мужчину с ружьём, что шёл в её сторону.

Знаете в чём ошибка многих мужчин? Они недооценивают женщин. Так вот, запомните, никогда недооценивайте женщину, даже если она на грани того чтобы потерять сознание. И никогда не позволяйте своему органу отвлечь Вас от Вашей цели. Конечно, он решил надругаться над ней. Кто же ещё упустил бы возможность надругаться над самой Викторией Кобург, женой самого известного преступника этого штата. Но он ошибся. Как и другие мужчины. Он отбросил своё ружьё и набросился на Викторию, но та смогла отбиться и даже побить его до потери сознания. К этому моменту мужчины разобрались с нападавшими на трибуне и побежали к Виктории, но она и сама смогла справиться. Несколько ударов по нужным артериям и человек лежит без сознания. С трудом поднявшись со своего места, она дошла до ружья и взяла его в руки, оно всё ещё было заряжено.

— Виктория, ты в порядке? – Альберт подбежал к Виктории, но та лишь нацелилась на него, держа на мушке. Она была в ярости от всей этой ситуации.

— Не трогай меня, ублюдок! – в этот момент к ним подбежали другие люди, но он не позволил им подойти к ней ближе и велел встать за собой.

— Всё хорошо. – он выставил перед собой руки, чтобы она видела, что он безоружен, более того, он и не приближался к ней.

— Это всё твоя вина! – она была в настоящей ярости из-за всей этой ситуации.

— Опусти ружьё, Викки. – он не любил доверять ей оружие, хоть она и прекрасно им владела, ведь он лично обучал её стрельбе. Но когда она была в истерике, то её лучше было не трогать.

— Не смей меня так звать, бастард! – как же она терпеть не могла, когда он так её звал.

— Хорошо. – Альберт виновато склонил голову и уже молча на неё смотрел.

— Это мой день рождения! Мой праздник! Мой! А на меня нападают! Пытаются убить! Убивают мою лошадь! – он посмотрел в сторону и тяжело вздохнул, отрицательно мотая головой. Он чувствовал себя ужасно из-за того что не смог позаботиться о ней в этот особенный день, к тому же погибла её лошадь, любимая, между прочем, которую она растила ещё с тех пор как она была жеребёнком.

— Я виноват. – каждое слово сказанное им выводило её из себя, ещё немного и она бы собственноручно пристрелила бы его.

— Ты облажался, Альберт, как всегда! – в этот момент по реакции людей, что были сзади, она поняла, что что-то не так, после чего тут же развернулась и выстрелила несколько раз в ноги тому самому мужчине, который напал на неё, отчего тот остановился и истошно закричал.

— Виктория! – Альберт подбежал к ней, в то время как к тому мужчине подбежали люди, что были сзади. Он попытался вырвать из её рук оружие, но не смог, потому что она крепко его держала.

— Если ты не способен разобраться с нашими врагами, то предоставь это дело взрослым. И кто после этого возглавляет эту семью? – Виктория отдала ружьё Альберту, ударив его им в грудь, после чего стремительно покинула ипподром, а он не стал её преследовать. Она села в свою машину и тяжело задышала, уткнувшись в руль, потому что у неё страшно болела голова. Коснувшись затылка, она увидела на своих пальцах кровь, после чего чертыхнулась, но всё же уехала прочь отсюда, оставив своих братьев разбираться тут со всем самим.

Сегодняшний день был благоприятным ещё и для других людей. Для Эммы Портман, например. Она ведь столько времени готовилась к выставке работ Уильяма. Столько месяцев подготовки нужного зала, перевозки самих картин из Англии в Америку, а затем и рекламная кампания для привлечения богатых и важных людей. Именно поэтому ей очень было важно, чтобы сегодня всё прошло замечательно. А также важна была поддержка самого художника – Уильяма. Он был вместе с ней и они вместе открыли выставку, а затем наблюдали за гостями и их реакцией на картины. Конечно же Уильям хотел сбежать, но вот Эмма крепко его держала при себе и не позволяла себя оставить.

Виктория сама не осознала, куда ехала, всё получилось как-то инстинктивно. Она приехала к выставке картин, которую устроила её дорогая подруга Эмма Портман. Что ж, это не было плохим решением проблемы. Отвлечься на искусство. Она прошла внутрь и просто бродила между коридорами, но затем остановилась у одной из картин, которая ей была известна, в отличии от других. Из-за этого она и остолбенела.

— Виктория, как я рада, что ты пришла! – радостный возглас подруги привёл её в чувства и она развернулась к ней лицом, обнимая в ответ. Эмма оставила Уильяма, пока тот разговаривал с её знакомыми, отчего он не заметил девушку сразу.

— Я покупаю эту картину. – произнесла Виктория, переводя свой взгляд вновь на картину. Она не ошиблась. Это была та самая картина.

— Не стоит, я подарю её тебе, ведь сегодня твой день рождения. Поздравляю. – Эмма внимательно осмотрела Викторию: она была вся потрёпанна, более того одежда была даже порвана, на лице были ссадины, она вся была грязной.

— Откуда она у тебя? – Виктория потянула руку к ней, желая её коснуться, но пошатнулась и практически упала на неё, но Эмма успела её подхватить.

— Виктория, с тобой всё хорошо? – тяжело вздохнув, она всё же встала на свои ноги и оттолкнула от себя Эмму, вызвав удивление последней. Виктория была не просто зла. Она была в ярости.

— Ты забыла кто я такая, Эмма? Не смей мне зубы заговаривать. Я ненавижу, когда люди мне лгут. Спрашиваю в последний раз: откуда у тебя эта картина? – от всей этой шумихи вокруг люди остановились и стали смотреть на них с интересом, ведь здесь шоу было намного интереснее картин в галлерее.

— Я ей её отдал. – от всей этой шумихи Уильям тоже развернулся и был шокирован, увидев её. Он сначала даже не поверил, что это она – Виктория, его муза. Но когда она продолжила кричать, то Уильям больше не смог стоять в стороне и потому он вмешался в их разговор. Виктория сразу же перевела свой взгляд на него.

— Уильям. – с неким облегчением произнесла Виктория, ухмыляясь, в то время как её глаза наполнились слезами, пока она рассматривала его – взрослого юношу, нет, мужчину, который многое повидал за годы их разлуки, в абсолютно чёрном одеянии.

— Виктория. – она сделала несколько шагов к нему навстречу и вытянула руку вперёд, словно хотела его коснуться, пока он держал свои руки в кармане. Она улыбнулась ему, так очаровательно и светло, как всё то время, что они были вместе, отчего мурашки пробежались по всему его телу, а затем она рухнула без сознания. Он успел поймать её лишь около пола, не позволив ей удариться головой.

— Вызовите скорую! – закричали люди вокруг, а Уильям смотрел на такую разбитую и раненую Викторию, но самое главное на свою руку, потому что он ощутил влагу.

— У неё кровь. – с ужасом произнёс Уильям, потому что травма головы не была связана с тем, что она сейчас упала. Она получила её намного раньше.

— Немедленно неси её ко мне в кабинет. – скомандовала Эмма, пока Уильям брал на руки Викторию. Она всё ещё была для него Дюймовочкой. Он прошёл с ней на руках именно туда, куда она указала, в кабинет Эммы, после чего уложил девушку на диван, всё ещё придерживая аккуратно её голову.

— Эмма, она совершенно не изменилась. Ни капельки за эти двенадцать лет. Она всё также прекрасна. – это было правдой, он не мог поверить в то, что прошло целых двенадцать лет их разлуки. Ведь она совершенно не изменилась! Не постарела ни на день. Не зря ведь порой женщин сравнивают с ведьмами поскольку они способны подчинить себе время.

— Уильям, выслушайменя внимательно. Тебе нужно сейчас же уйти отсюда. Альберт сейчас приедет за ней. Ему уж точно об этом инциденте сообщили. – она закрыла везде жалюзи с улицы, пока Уильям не мог оторвать своего взгляда от Виктории, своей музы.

— И что с того? – в недоумении он поднял на неё свой взор, отчего Эмма просто ударила себя по лбу. Она была на нервах. Ведь терпеть не могла, когда ситуация выходила из-под её контроля.

— Ты правда не знаешь чья она жена? – так значит она всё ещё была замужем и её супруга звали Альберт.

— Разве это важно? – неужели он был так опасен, что даже Эмма боялась его? Она ведь мало кого боялась.

— Уильям, я клянусь, что всё тебе расскажу, но ты должен сейчас же уйти отсюда. Альберт сумасшедший, когда дело касается его жены. Он убьёт тебя. Просто за то что ты посмотрел на неё. А если он узнает, что ты был её любовником, то я даже представлять не хочу себе, что он сделает с тобой. – значит её супруг и понятия не имел о том, что делала его жена в мае 1973 года. Возможно так было и лучше, она ведь бросила его, оставила одного.

— Я буду ждать в другой комнате. – Уильям аккуратно положил голову Виктории на диван и встал со своего места. Он принял платок от Эммы и стал вытирать свои руки от её крови, после чего скрылся в соседней комнате. Он не смог до конца их оттереть. Кровь его любимой была у него на руках. Из-за этого он оцепенел, тяжело дыша.

— Виктория! – Альберт ворвался в кабинет к Эмме вместе с врачами, которые стали немедленно оказывать ей помощь. Услышав мужской голос, Уильям смотрел на всё это через щель, приоткрыв дверь.

— Она пришла на выставку и просто упала без сознания. Что у вас произошло? Неужели ты не смог даже её день рождения нормально провести? – врачи пытались привести её в сознание, но у них ничего не получалось. Альберт не сводил с неё своего взора.

— В Бирмингеме не бывает спокойных дней, Эмма. И ты это прекрасно знаешь. – было решено госпитализировать Викторию в больницу и Альберт как её муж уехал вместе с ней. Только после того как Эмма убедилась, что они уехали, она позволила Уильяму выйти из другой комнаты. И он был в ярости.

— Ты знала! Ты знала, где она была! Все эти годы знала и лгала мне! Хотя видела, как я мучусь! – он прокричал ей это в лицо, после чего Эмма влепила ему звонкую пощёчину, отчего он заткнулся и стал потирать свою щёку, которая сейчас горела. Она была сильна.

— Успокоился? – абсолютно серьёзно спросила Эмма, она, в отличии от него, умела сдерживать свои эмоции.

— Да. – он убрал свою руку от лица и наконец посмотрел на неё.

— Чудно. И больше никогда не смей на меня повышать голос. – скомандовала Эмма, после чего прошла к столу и присела на него, закуривая сигарету.

— Прости. – он искренне пожалел, что накричал на неё. Она была единственной, на кого он не имел права кричать. Просто эмоции овладели над ним верх. Он словно встретился с призраком. Уильям подошёл к Эмме и та угостила его сигаретой, помогая прикурить со спички.

— Я и понятия не имела, что твоя муза, это Виктория Кобург. Ты ведь ничего мне о ней не говорил. Даже её имя. И Слава Богу, иначе ты бы уже гнил в земле. – Уильям присел сбоку на диван, где ещё недавно лежала Виктория, которая истекала кровью. Он посмотрел на запачканные подушки и сильнее затянулся.

— Объясни мне всё. Я ничего не понимаю. И это сводит меня с ума. – это было правдой. События последних нескольких дней действительно пагубно на него влияли. Он вспоминал Викторию каждый Божий день, то злясь на неё и проклиная, то очень скучая, моля судьбу вновь свести его с ней. Но он и представить себе не мог, что встретит её, свою музу, единственную женщину, которую он любил за свою жизнь, при таких обстоятельствах и на другом конце света.

— Её зовут Виктория Кобург. Она жена Альберта Кобурга. Вышла замуж за своего кузена, когда ей было всего семнадцать лет. Есть также и Эрнест Кобург, старший брат Альберта. Кобурги – одна из самых влиятельных семей Алабамы. Можно сказать, что они её самая главная семья. Эта семья сказочно богата и опасна. Всё, что они делают, незаконно. Там где они – всегда есть смерть и кровь. Им плевать на закон. Они и есть государство. Всё здесь принадлежит им. Это их город. Их штат. – она обещала ему всё рассказать и рассказала. Принимать эту информацию или нет было теперь его решением.

— Это всё не может быть правдой. – и он не мог этого принять. Он знал совсем другую девушку. Викторию Кент, а не Кобург, для начала. У неё был семейный бизнес, а не преступная империя в Америке. Она была музой, сошедшей с небес, а не преступницей.

— Но всё так и есть. Это не сказки, которые я тебе рассказываю. Уильям, исчезни из Бирмингема, если тебе дорога твоя жизнь. – Эмма потушила свою сигарету об пепельницу и села на колени перед ним, накрывая его ладони своими. Она была намного старше Уильяма, ей было пятьдесят три года, а ему всего двадцать девять, для неё он был не просто другом, но и сыном. Именно поэтому его жизнь была ей дорога. И он это знал. Уильям ухмыльнулся и потушил сигарету об себя, он часто это делал, особенно об шею, что она не одобряла, но ничего сделать с его вредной привычкой не могла.

— Я уеду завтра. Сейчас уже слишком поздно, чтобы выдвигаться в путь. – Уильям поцеловал её ладони, после чего предложил ей вернуться на выставку. Ведь кто-то действительно заинтересовался его работами по-настоящему, значит у них было дело. Именно поэтому они оба и вернулись в зал.

***

Придя в себя в больнице, Виктория наотрез отказалась оставаться у них до своего полного выздоровления. Да, это нападение сильно её потрепало, но она не была при смерти. Многочисленные гематомы по всему телу – зато никаких переломов. Повреждение кожного покрова головы и сильный ушиб – зато никакого сотрясения. Можно было сказать, что она легко отделалась, но это не совсем было так.

Виктория перестала разговаривать с Альбертом, более того, она стала его игнорировать, что выводило его из себя, поскольку он терпеть не мог холод со стороны своей супруги, а особенно то, что она ему не подчинялась и переставала даже считаться с ним. Таково было его наказание за то, что он облажался и она пострадала. Могли пострадать и другие.

Утром Альберт не дождался Викторию к завтраку, что его удивило, ведь, несмотря ни на что, они всегда завтракали вместе. Эрнест поинтересовался у прислуги где же его младшая сестра и она сообщила ему, что миссис Кобург уехала из поместья ещё рано утром, не сообщив куда направляется и ничего не передав своим мужчинам. Именно поэтому братья стали завтракать вдвоём и Эрнест велел Альберту не терроризировать Викторию и оставить её на время в покое. Она вспыльчивая натура, но всегда быстро отходит.

Эмма и Уильям завтракали на летней веранде, когда прислуга сообщила им, что приехала миссис Кобург и ждёт миссис Портман в гостиной. Эмма оставила себе фамилию мужа после развода и потому предпочитала, чтобы её звали миссис. Эта новость была такой неожиданной, что Уильям подавился чаем. Она велела прислуге передать ей, что сейчас подойдёт, а сама, как только служанка ушла, приказным тоном велела Уильяму не высовываться и не появляться в гостиной. Он обещал ей, что сегодня уедет. Значит он уедет. Сцены им тут были ни к чему.

— Виктория. – радостно произнесла Эмма, которая вошла в гостиную, оставив Уильяма одного. Девушка встала со своего места и обняла Эмму, после того как они обменялась дружескими поцелуями.

— Эмма. – они присели в кресла друг напротив друга и Эмма внимательно рассматривала Викторию – на ней было длинное просторное летнее платье в розово-синюю полоску, на талии перетянутое широким красным поясом, подчеркивающим её миниатюрную фигуру. Волосы были собраны в низкий хвост. Наряд не мог скрыть травмы Виктории, но она, кажется, этого и не добивалась.

— Вижу тебе уже намного лучше. Я рада. Как твоё самочувствие? – этого отнять было нельзя, по сравнению с вчерашним днём Виктория сегодня выглядела заметно свежее.

— Спасибо, всё хорошо. Сотрясение не подтвердилось. Просто сильный ушиб и повреждение кожного покрова. – она коснулась своей головы, немного улыбаясь подруге. Она терпеть не могла собирать волосы в причёску, но приводить их в порядок с утра у неё не было абсолютно никакого желания, особенно учитывая тот факт, что касаться головы было теперь больно.

— Ох, должно быть неприятно. – Виктория хоть была и маленькой, но очень сильной девушкой, возможно самой сильной из тех, кого она знала. Но ведь и ей было больно, даже несмотря на то, что она всегда пыталась скрыть это от взора других.

— Так что тебя привело ко мне? – всё же любезности любезностям, однако Виктория ведь не просто так приехала навестить свою подругу и она прекрасно это понимала. Поэтому Эмма и решила наконец обратить внимание на слона в комнате.

— Я плохо помню события после травмы. Говорят я приехала к тебе на выставку и там потеряла сознание. Хотела бы извиниться за доставленные неудобства. – Виктория виновато посмотрела на Эмму и тяжело вздохнула, поджимая губы.

— Перестань. Главное – что с тобой всё сейчас хорошо. – но ведь это было не самым главным вопросом, что её интересовал.

— И ещё я хотела бы задать вопрос. – и теперь мы подходим к истине.

— Слушаю. – она выпрямилась в кресле, не сводя взора с Виктории.

— Пока я была в беспамятстве, я увидела его, Эмма. Он был словно настоящий. Я не могла ошибиться. Ответь мне, Эмма, прошу тебя. На твоей выставке был некто по имени Уильям Лэм? – Виктория никогда не рассказывала Эмме в деталях об Уильяме, но ей пришлось рассказать, из-за кого она грустила, поскольку Эмма спасла ей жизнь. Она лишь рассказала ей, что встретила юного художника, в которого влюбилась, и которого вынуждена была оставить. Но она никогда не называла ей его имени и не рассказывала ничего об его семье, опасаясь так за его жизнь.

— Был. – женщины встали со своих мест, когда в гостиную вошёл Уильям, задержавшись на пороге и облокотившись на него. И на что рассчитывала Эмма? Что он будет так и сидеть на веранде, непринуждённо продолжая завтрак? Это было невозможно. Он стоял у гостиной и подслушивал за ними, а затем не выдержал и просто появился перед ними. Эмоции Эммы были для него сразу понятны – она была очень недовольна им и буквально глазами прожигала его.

— Уильям. – но вот эмоции Виктории для него были загадкой. Она смотрела на него такими глазами, что ему было не ясно почему они так сияют – то ли от радости видеть его, то ли от боли, которую он ей причинил, появившись сейчас.

— Виктория. – но она была так красива, его муза, такая нежная и утончённая сейчас. Он в очередной раз убедился, что она подчинила себе время, ведь иначе нельзя было объяснить почему она совершенно не изменилась за эти годы, в отличие от него.

— Пожалуй, я оставлю вас наедине. Пойду поставлю нам чай. – эти двое так и переглядывались молча, пока эту тишину не прервала Эмма. Им определённо нужно было поговорить, а она была тут лишней. Именно поэтому она так спешно удалилась.

— Так значит ты не был моим видением. – Виктория была для него настоящей загадкой. Вот даже сейчас, он абсолютно не мог понять ноты её голоса – сказала ли она это с облегчением или даже разочарованием. Он ухмыльнулся и подошёл к ней впритык, заметив, как она затаила дыхание от его столь близкого присутствия.

— Стою перед тобой из плоти и крови. Ты чудно выглядишь. Совсем не изменилась. Всё также прекрасна. – Виктория опустила свой взгляд вниз и ухмыльнулась, ей было довольно невыносимо смотреть на него сейчас. Заметив это, Уильям слегка склонил голову, пытаясь всё же разглядеть лицо, которое она прятала, опустив голову вниз.

— Зато ты изменился. – это было правдой, за эти годы он стал другим, и дело было вовсе не в том, что сейчас вместо оборванной одежды он носил стильную и приталенную чёрного цвета, которая так замечательно подчёркивала его новую фигуру.

— И как же? – ему было интересно увидеть себя её глазами. Особенно спустя столько лет.

— Возмужал. – она подняла на него свой взгляд и попыталась улыбнуться максимально реалистично, но это у неё плохо получилось, что он и заметил. Виктория долго пыталась подобрать то самое слово, которое могло описать её чувства теперь, когда она смотрела на него. Уильям превратился из юного мальчишки в настоящего мужчину.

— Скорее постарел. – ухмыльнувшись, он провёл рукой по своим чёрным кудрям и присел в кресло, где ещё несколько мгновений назад сидела Эмма. Виктория же села на своё место.

— Столько лет прошло. – между ними определённо было напряжение, которое она хотела устранить, но с каждой её фразой становилось всё только хуже.

— Двенадцать. – с обидой в голосе произнёс Уильям и Виктория вновь на мгновение затаила дыхание, потому что услышала эти ноты в его словах. Он считал. Всё то время, что они были порознь. Но ведь и она тоже. Только в отличие от него не хотела этого показывать.

— Как ты здесь оказался? – она попыталась перевести тему и более удобно устроиться в кресле, но сейчас ни о каком комфорте и речи быть не могло. Виктория всё ёрзала, а вот Уильям спокойно сидел в кресле, не сводя с неё взгляда. Он всё присматривался к ней, пытался вспомнить, что он слышал о языке тела и его значениях, но это было бесполезно.

— Приехал навестить Эмму. – она всё пыталась улыбаться, не могла усидеть на одном месте, кивала, а самое главное пыталась долго не смотреть ему в глаза.

— Откуда ты знаешь её? – это был действительно хороший вопрос, ведь именно из-за Эммы они встретились вновь. Или всё же виновницей являлась судьба?

— Могу задать тот же вопрос. – на самом деле и Уильяма интересовало откуда Виктория могла знать Эмму. Ему это не казалось забавным совпадением.

— Я первая спросила. – Уильям слегка засмеялся и провёл вновь рукой по своим кудрям. Он часто так делал, когда нервничал. Действительно, и чего он ожидал? Его муза всегда любила командовать.

— Она была любовницей моего дяди. – признаться, честно, подобный ответ её удивил. Виктория хорошо знала Эмму и могла её представить в разных ситуациях, но явно не в роли любовницы. И всё по одной причине – Эмма всегда знала себе цену.

— Того самого, что устроил тебя в академию искусств? – ему было приятно, что она помнила детали его биографии.

— Именно. Конечно, она ничего не знала. Как и не знала жена моего дяди. Он дурил всех. Когда всё вскрылось, то она бросила его. И воздала ему по заслугам. Мы дружим с тех пор. – да, Эмма была действительно сильной женщиной, а самое главной умной и мудрой. Она не устраивала никакие скандалы и не пыталась разрушить ни чьи жизни. Нет. Она просто уничтожила его карьеру. А ведь без карьеры в наше время никуда.

— Ты дружишь с бывшей любовницей своего дяди? – обычно такие ситуации не заканчиваются дружбой, что очень удивило Викторию. У Эммы было очень мало друзей, её критерии к дружбе были очень велики. Зато было очень много приятелей и знакомых.

— Она замечательный человек и не виновата в том, что мой дядя настоящий кретин. Хорошие люди, к сожалению, очень часто встречаются с плохими людьми. Таков закон Вселенной. – Виктория ощутила укор в свою сторону, что ей не пришлось по душе. Конечно, она ожидала, что он будет так считать: он хороший, а она плохая. Но всё же услышать такое вживую оказалось куда неприятнее чем она себе представляла.

— А я познакомилась с Эммой на одной из вечеринок здесь, в Бирмингеме. Такая яркая и эффектная женщина. Я ей всегда вдохновляюсь. С тех пор мы дружим. – Уильям больше не смог сдерживать эмоции и просто засмеялся, чем ни на шутку удивил Викторию, и, даже более того, напугал, отчего она молча и хмуро на него смотрела, пока он, наконец, не успокоился немного, чтобы продолжить их диалог.

— Забавно, не так ли? Эмма наша общая подруга, которая и понятия не имела о нас. – его реакция не была похожа на радостный смех, скорее на истерику, которая накатила на него от осознания всей нелепости этой ситуации. Они оба столько мучились друг по другу, и всё это время у них был общий друг, который мог свести на нет эти страдания и вновь их свести, если бы они оба не были так глупы.

— Ты ей ничего не рассказал? – понятно, почему Виктория не рассказывала ничего об Уильяме – его могли найти и убить, узнай об их связи не те люди. Но почему он ничего не говорил?

— Рассказал, что встретил музу, которая вскружила мне голову и в которой я просто утонул. Но она исчезла, оборвав эту сказку, которая едва началась. Теперь же я вырос из сказок. – ей становилось всё тяжелее слушать его, потому что с каждым его словом ей становилось больнее. Он возвращал её на двенадцать лет назад, когда она вынуждена была оставить его.

— Чем занимаешься теперь? Всё ещё рисуешь? – но она всё также пыталась быть вежливой и улыбчивой, меняя темы, что уже не приходилось по душе Уильяму. Она даже сейчас пыталась сбежать от него.

— Пытаюсь. Но я ничтожество. – эти слова очень возмутили Викторию и она неодобрительно цокнула, полностью помрачнев и слегка поддавшись вперёд.

— Почему ты так говоришь? – с возмущением спросила девушка. Это ведь было неправдой. Уильям прекрасный художник. Да, она столько лет не видела его картин, но она была уверена в том, что они всё также прекрасны как и тогда.

— Потому что все мои картины потонули во мраке из-за тебя. Я перестал видеть цвета, красоту. Ты сломала меня. Разбила мне сердце. – Виктории становилось уже абсолютно невыносимо непросто слушать его, но даже слышать.

— Уильям. – она пыталась его остановить, чтобы он не возвращался в их прошлое. Но он этого желал. Потому что не понимал почему она его бросила. И потому его невозможно было остановить.

— Я даже ненавидеть тебя не могу, потому что всё ещё люблю. – его признание в любви, столь неожиданное, повергло её в шок. Он не говорил ей этих слов тогда и уж точно она не была готова их услышать сейчас. Нет. Это всё было неправильно и ей нужно было уйти отсюда. Зря она сюда пришла. На что она вообще рассчитывала? Ни на что. Ей просто хотелось вновь его увидеть, чтобы он не оказался видением. Но последствия этого слишком велики.

— Мне пора идти. – Виктория встала со своего места и хотела уйти, но Уильям не позволил. Он подорвался со своего места и подошёл к ней, беря сильно под руку и прижимая к себе. Ему надоели эти игры в любезности и старых знакомых, ведь их связывало гораздо больше.

— Почему ты это сделала?! Почему бросила меня одного в том доме на озере Кис словно как какого-нибудь щенка-спаниеля?! Поигралась и бросила меня! Вернулась к своему мужу! Что, устала от меня, перестал удовлетворять тебя в постели?! Он лучше?! Или же надоело возиться с бедняком?! Захотелось вновь роскоши?! – он делал ей больно. И не потому что крепко сжимал её руку, не позволяя тем самым уйти. Нет. Он делал больно ей своими словами. Так вот значит что он думал о ней все эти годы. Его демоны убеждали его что она богачка, которая избавилась от надоевшей игрушки. И он явно не верил им, но они были сильны, отчего он просто сходил с ума все эти годы. Не выдержав, Виктория влепила ему звонкую пощёчину, отчего Уильям всё же отпустил её и дотронулся до своей щеки.

— Довольно! Мне надоело это слушать! Я говорила тебе, что исчезну, что всё это закончится! Это твои проблемы, что ты влюбился в меня! Я замужем! У меня есть муж! И я люблю его! То, что было между нами, это всего лишь роман, интрижка, которую я позволила себе! И о которой я жалею! Это было двенадцать лет назад! – не только у него был голос. Она тоже умела кричать. Вот только Виктория сама не поняла зачем она сказала ему всё это, продолжая свою игру.

— Мне нужно было отпустить тебя и жить дальше?! – прокричал Уильям ей в лицо, отчего она вновь захотела его ударить, но остановилась.

— Уезжай из Бирмингема. И никогда не возвращайся. – это было словно предупреждение перед бурей, после чего она стремительно ушла, хлопнув дверью. Уильям просто заорал на всю гостиную, после чего тоже ушёл, но не за ней, а наверх.

Эмма слушала всё это время их разговор у двери. Эти двое настолько оказались поглощены своими эмоциями, что даже не заметили её, выходя из гостиной. Прислуга сообщила, что миссис Кобург уехала, после чего Эмма поднялась наверх в комнату Уильяма и остановилась у порога, облокачиваясь на него и скрещивая руки, внимательно за ним наблюдая.

— Что ты делаешь? – в отличии от него она была абсолютно спокойна.

— Разве не видно? – Уильям собирал свои вещи в чемодан. Вернее просто швырял их туда.

— И зачем ты это делаешь? – из-за того что он не аккуратно укладывал их в чемодан, в какой-то период времени вещи перестали влезать и он стал давить их сильнее чемоданом, но это было бессмысленно, потому что чемодан всё равно не закрывался.

— Потому что эта девушка не та, за кого я её принимал! Моей музы больше нет! Есть лишь эта эгоистка! Хотя, знаешь, кое-что не изменилось: она всё также несносна, всё также действует мне на нервы, я её убить хочу! – выйдя из себя, Уильям просто столкнул чемодан с кровати и он рухнул на пол, из-за чего все вещи вывалились из него. Эмма же медленно подошла к нему, пока он стал обратно их туда закидывать, присев на пол.

— Ты любишь её, всё ещё. – от этих слов Уильям разозлился и посмотрел на Эмму, поднимаясь с колен.

— Какая разница?! Она замужем! Она не любит меня! – он выместил на ней свою злость и явно это было лишним.

— Какой же ты идиот! – Эмма влепила ему пощёчину и он остановился, касаясь щеки.

— За что?! – ему надоело, что все его тут бьют. А самое главное он не понимал причину этого.

— Она нашлась, она рядом с тобой, и всё ещё любит тебя! Ты хоть понимаешь, как тебе повезло?! Не всем нам Вселенная так благоволит и позволяет встретить человека, который любит нас в ответ! – Эмме надоело, что он вёл себя словно ребёнок. Да, она старше его, намного, её опыт в отношениях превосходил его, но это не означало ведь, что она теперь всё понимала в отношениях.

— С чего ты решила, что она любит меня?! – эта женская солидарность приводила его в большую ярость. Виктория не любит его. И никогда не любила. От этого ему становилось больнее, ведь он любил её всё эти двенадцать лет. Эта любовь в какой-то степени разрушила ему жизнь.

— Потому что как я была рядом с тобой эти многие годы, так я и была с ней. Я вытащила её из ванной, когда она вскрыла себе вены из-за тебя. – услышав про попытку самоубийства Уильяму стало не по себе и он тут же перестал кричать. Он присел на пол около чемодана, облокотившись спиной на кровать.

— Не верю. – но воображение уже рисовало себе картину, как Виктория лежала в ванной, наполненной водой и её кровью, медленно умирая. Ему стало страшно. От этого он опустил голову к коленям и закрыл её руками, потому что очень хотел больше не представлять себе это. Увидев его состояние, Эмма присела напротив него.

— Тогда убедись сам. Доставь ей завтра эту картину. Она всё равно тебе не нужна. А я подарила её ей. Она любит тебя, Уильям, она никого в своей жизни кроме тебя не любила, и ты будешь полным идиотом, если уедешь, не поговорив с ней. – Эмма убрала его руки с головы и заставила посмотреть на себя, отчего он шумно выдохнул.

— Ты сама выгоняла меня из города. – понять женщин ему было очень трудно. Но, как бы сильно он не хотел сбежать сейчас, он исполнит поручение Эммы. Потому что глубоко внутри него была надежда, что Виктория всё ещё любила его.

— Я и сейчас выгоняю. Ты не будешь с ней. Это невозможно. Но ты будешь жалеть всю жизнь, что не поговорил с ней нормально. И это тебя убьёт. Поверь уж мне. – он устал, честно. Его разбитое сердце устало бороться за всё это, ведь и ему тоже было больно. Порой он действительно жалел, что в жизни не всё так легко как в сказках и что добро не всегда побеждает зло.

***

Пожалуй, одно из главных правил, которому придерживалась Виктория – никогда не ложиться в одну постель поссорившись и уж тем более не спать отдельно. Альберт разделял подобную инициативу своей супруги, но в этот раз у них не получилось помириться. Вернее Виктория просто не позволила. На них напали. Очередная другая конкурирующая группировка с ними. Они подобрались к Кобургам максимально близко. Это был огромный залёт для Альберта и Эрнеста и потому они должны были его устранить. А до тех пор Виктория просто выгнала Альберта спать в другую комнату, всё ещё не разговаривая с ним.

Утром она не обнаружила своих мужчин в доме, прислуга сообщила, что они уехали рано утром, не оставив никакой информации. Что ж, 1:1. Виктория не сильно огорчилась по этому поводу и завтракала в столовой в одном белом махровом халате, поскольку только вышла из душа, когда она услышала странные возгласы снизу. Они ей мешали. Именно поэтому Виктория спустилась вниз по лестнице и увидела Уильяма, который привёз что-то большое, и как он ругался с прислугой. Увидев хозяйку, она тут же развернулась к ней лицом и поспешила объясниться за столь ранний шум в доме.

— Мэм, этот мужчина уверяет, что должен лично передать Вам посылку от миссис Портман. – Уильям поднял картину в воздух и затем слегка помахал Виктории, отчего та закатила глаза и подошла к ним.

— Всё в порядке, спасибо. Я сама покажу ему куда её поставить. Возвращайся к работе. – служанка кивнула и стремительно ушла, а Виктория лишь развернулась к нему спиной и указала рукой чтобы он шёл за ней.

— У тебя есть прислуга. – Уильям взял картину и последовал за Викторией.

— Я зову их помощницами по хозяйству. – они поднялись на второй этаж и отправились в левое крыло в её кабинет.

— Дом большой. Одной уж точно не справишься. – Виктория указала Уильяму на стену, на которую он облокотил картину и затем отошёл.

— Зачем ты пришёл? Эмма могла отправить картину и через курьера. – она сняла с неё покрывало и увидела ту самую картину, что когда-то Уильям рисовал с неё, и которую она увидела тогда на выставке.

— Она попросила меня. А я не привык отказывать Эмме. – Виктория подошла к картине и помрачнела, когда коснулась чёрного замазанного лица, она ощутила рельефность, эту краску наносили неоднократно.

— Почему ты это сделал? – развернувшись к нему лицом поинтересовалась Виктория, всё ещё находясь не в добром расположении духа из-за этого.

— Что именно? – он заметил, что она расстроилась из-за картины. Но поддаваться на её эмоции он был не намерен.

— Испортил картину. – Виктория вновь развернулась и посмотрела на картину, тяжело дыша, поскольку воспоминания, очень счастливые воспоминания, когда он рисовал её с неё, так и вспыхивали перед её глазами. Постепенно её угрюмость сменилась на настоящую грусть. В какой-то момент ему показалось, что ещё немного и она расплачется.

— Я не портил её. – она недовольно цокнула и всхлипнула, отходя от него и кусая себя за щёки, чтобы сдержать эмоции.

— А замазанное лицо чёрной краской тогда что означает? – Виктория подошла к своему шкафу и достала оттуда бренди, который разлила себе в бокал и стала пить. Конечно, она не планировала начинать это утро с алкоголя, но у жизни оказались другие на неё планы. Алкоголь делал Викторию очень сосредоточенной, что сейчас отнюдь не было лишним.

— Это означает, что даже самого близкого и светлого человека в своей жизни нельзя знать полностью. – очередной укор в её сторону. Кажется ему это нравилось. Определённо.

— Зачем ты пришёл? Картина ведь только предлог. – Уильям ухмыльнулся и кивнул, слегка пожимая плечами.

— Верно. Я хочу поговорить с тобой. – он стал медленно к ней подходить, чтобы не спугнуть. Виктория не сводила с него взора.

— Мы поговорили обо всём вчера. – он подошёл к ней и их разделял небольшой барный столик, на который она положила бренди и бокал.

— Нет, мы покричали вчера, выпустили пар друг на друга. А теперь я хочу узнать правду. – Виктория лишь ухмыльнулась и посмотрела на него, не понимая мужчину, что стоял перед ней. Ей становилось всё труднее себя контролировать и она вновь налила себе выпить.

— Всю правду я сказала тебе вчера. – Виктория стала пить бренди и в один момент Уильям просто схватил её за запястье, отчего она опешила и поперхнулась.

— Ты думаешь я поверю, что ты не любишь меня, когда ты из-за меня режешь себе вены? – это было правдой, на её запястьях были шрамы от порезов, Эмма не солгала.

— Отпусти. – Виктория испугалась и выронила бокал, отчего его содержимое разлилось на стол и пол. Уильям же не отпустил её, а лишь обошёл стол и встал к ней впритык.

— Зачем ты это сделала, если я настолько тебе безразличен? – по её реакции он понял, что попал в самую точку. Это были очень болезненные воспоминания для неё. Она даже вены резала не вдоль, а поперёк, но её всё равно спасли, что было огромным чудом.

— Хочешь правду значит? Уверен, что справишься с ней? – ей всё же удалось освободить свою руку от него и она накрыла своё запястье другой ладонью. Он разозлил её.

— Да. – он был уверен в своём ответе, ведь ради этого он и пришёл сюда.

— Хорошо, я расскажу тебе всё, а после этого ты соберёшь свои манатки и навсегда уедешь из Бирмингема, повзрослев наконец и отпустив меня. – она выплюнула эти слова ему в лицо, но он даже и глазом не моргнул.

— Рассказывай. – он не принял условия её сделки, он не исчезнет, но правду получит. Виктория толкнула Уильяма и тот упал на диван, что был позади них, а она полезла в шкафы, откуда достала фотоальбомы и вручила ему их, после чего села на свой рабочий стол, закидывая одну ногу на другую. В этот раз она уже пила из самой бутылки.

— Моя семья перебралась в США в 1871 году. Мы относились к одному из аристократических родов Кобурга. Когда начался процесс объединения германских земель в одну империю, то моя семья поняла, что больше им делать там нечего. Они приехали в новый мир. В Америке тогда как раз закончилась Гражданская война. Отмена рабства была закреплена в тринадцатой поправке Конституции. Теперь по закону чернокожие были свободными, но их материальное положение оставалось прежним. А правовое положение также было не равное белым. Окончание гражданской войны положило начало периоду сегрегации в США. Более того, эта война унесла больше всего жизней. Даже во Вторую Мировую войну США так не пострадали. Здесь была настоящая пустошь. Этим заблудшим душам нужен был пастырь. – Уильям стал внимательно изучать фотоальбомы, пытаясь ничего не упустить из виду.

— И им выступила твоя семья. Вы основали Бирмингем. Забавно, кстати, такой же город есть в Англии, только значительно больше. – он приподнял свой взгляд и указал на фотографию её предков рядом с первой табличкой с названием этого города. Выглядели они очень гордо.

— Наша маленькая Англия. Здесь было очень много переселенцев из этой страны. Мы и решили остановиться на этом варианте. – Уильям посмотрел на неё с издёвкой. Да, он знал историю Америки и что здесь действительно было очень много переселенцев из Англии, собственно поэтому есть даже две вариации английского языка – британский и американский.

— Или же фантазии не хватило на что-то большее. – это больше походило на правду, а Виктория лишь закатила глаза, продолжая свой рассказ.

— Моя семья всегда была богатой. Мы спасли здешнее население: белых и чёрных приравняли друг к другу, в отличии от всей другой страны. Благодаря нашим усилиям мы превратили это маленькое поселение в самый большой по численности населения город Алабамы, сделав его важнейшим индустриальным центром американского юга. – Уильям стал улыбаться, когда дошёл до фотографий маленькой Виктории. Она была очаровательна всегда. Такое маленькое улыбчивое солнце. Но его улыбка быстро исчезла с лица, когда он дошёл до фотографий всех трёх Кобургов. Это фото было сделано в детстве, но ему настолько стало противно, что он захлопнул альбом и убрал его в сторону. С самого детства она была окружена ими. От одного осознания этого ему стало не по себе.

— Вы не богаты настолько чтобы больше ста лет управлять городом. Более того, вы в тени. Ведёте незаконные дела? Немецкая мафия? – он встал со своего места и стал к ней подходить. Она и не возражала. Он смог сделать этот вывод постольку посколько она не кричала и не пыталась его оттолкнуть.

— Можно сказать и так. Сначала была незаконная продажа металла, оружия и многого другого. Благодаря нашим связям по всему миру мы во многом продвинулись. – Уильям забрал у неё бутылку бренди и отпил немного алкоголя, закашлявшись. Он был крепким.

— Значит торгуете оружием? – с некой хрипотцой в голосе произнёс Уильям, пытаясь откашляться и прийти в себя.

— Мы адаптируемся под общество в котором живём. Ты слышал, что Бирмингем зовут ещё «сказочным городом»? – он увидел сзади себя бутылку воды и выпил её залпом, отчего его дыхание утяжелилось.

— Ты серьёзно? Наркотики? – в восьмидесятые, в эпоху процветания новой молодёжи и её кумиров на эстраде, очень популярными стали наркотики, особенно тяжёлые.

— Всех видов и сортов. – она произнесла это с некой гордостью, отчего он разозлился.

— Ты с ума сошла. Вы же убиваете людей. – Уильям схватил её за щёки одной ладонью и силой их сжал.

— Если какие-то придурки не могут правильно рассчитать дозу это их проблема, а не наша. – Виктория ударила его по руке и он отпустил её.

— Ты тоже употребляешь? – Уильям попытался задрать рукава её халата и посмотреть её вены, но она не позволила и оттолкнула его от себя, слезая со стола.

— Я по-твоему совсем идиотка? – с возмущением спросила девушка, обидевшись на то, что он так низко оценил её интеллект. Продавать наркотики не значит быть наркоманом ещё. Этой дурью она не занималась. Как не занимались и Альберт с Эрнестом, она за ними следила.

— Оружие, наркотики, много денег, связей, здесь определённо замешана ещё огромная коррупция. Теперь понятно, почему вас все так боятся. Вам принадлежит этот город. – они стали ходить вокруг друг друга по кругу.

— Это лишь столица нашей империи. – Виктория пожала плечами, продолжая смотреть на Уильяма, который всё так близко приближался к правде.

— Штат? – на этот раз уже она засмеялась, он начинал её забавлять. Или же на неё начинала действовать та почти опустошённая ею бутылка бренди?

— Смотри шире. – Виктория подошла к столу и достала сигарету, ей захотелось покурить.

— Самая настоящая мафия. – Уильям подошёл к ней, присвистнув, после чего помог ей прикурить со спички.

— Благодарю. – она выдохнула дым ему в лицо, отчего он слегка помрачнел.

— Это мне всё понятно. Но я одного не могу понять – почему ты вышла замуж за Альберта и так его боишься? Ты ведь тоже Кобург. Не могла найти кого-то получше? – Уильям отнял у неё сигарету и тоже затянулся, выдыхая в отместку дым ей в лицо. Они всё ещё играли по его правилам, а не её.

— Ты прав, мы расширяли свою семью брачными узами, нашим династическим союзам могла бы позавидовать любая монархия. Однако, когда случилась Вторая Мировая война, многие погибли. Мой дядя с моей матерью настояли на том, чтобы я вышла замуж за Альберта. Они с детства видели в нас успешную пару. Эрнест слишком легкомыслен для этого. – Виктория забрала сигарету назад и стала бродить по комнате, а он за ней наблюдал.

— Он тебе нравился? – она облокотилась в итоге о стену и вновь затянулась.

— Это ты к чему? – поинтересовалась девушка, выдыхая дым кольцами. Порой ей нравилось так играться.

— Почему ты вышла за него замуж? – уже прямо спросил Уильям, подходя к Виктории, отчего она разозлилась.

— Ты вообще слушал меня всё это время или я в пустоту говорила?! – она оттолкнула его от себя и подошла к столу, туша сигарету об пепельницу.

— Вот именно, я слушал тебя и не услышал ни одной причины почему ты стала его женой. – он встал позади неё и она могла чувствовать его дыхание на себе, так близко он был к ней.

— На мне лежит обязанность по охране жителей этого города, по защите моих братьев. – вот что значит, Виктория взяла на себя обязанность матери для этого семейства и их всей преступной империи, как благородно и в то же время глупо.

— То есть ты вышла замуж за своего кузена из-за этого? – она засмеялась от этого вопроса и развернулась к нему лицом.

— Я и не ждала, что ты поймёшь. – Уильям неодобрительно цокнул и закатил глаза, а Виктория запрыгнула на стол, удобно на нём присаживаясь.

— Ты его не любишь. Никогда не любила. Ты сама мне говорила это в Дрездене. Не поэтому ли ты не носила кольца и избегала того чтобы забеременеть все те двенадцать лет? – она раздвинула ноги и он смог намного ближе приблизиться к ней. Её действия не соответствовали её словам.

— Альберт глава этой семьи, несмотря на то что Эрнест старше нас всех. Это моя работа, нет, мой долг, оберегать их, и всех людей, которые находятся в нашей империи. Без меня они всех бы поубивали и всё бы разрушили. – она действительно верила в то, во что говорила, в своё особое предназначение, роль, которую ей навязали с детства против её воли, лишив свободу. Довольно умно со стороны её семьи. Заставь человека верить во что угодно и он сделает ради этого всё.

— Именно поэтому ты вернулась к нему тогда? – и вновь её очаровательный смех, который пробивал его до дрожи.

— Тебя серьёзно это так волнует? – вытянув руки назад, она прогнулась в спине и слегка потрясла полувлажными волосами, которые уже успели немного подсохнуть.

— А ты как думаешь? – Уильям наблюдал за ней с улыбкой, потому что он знал подобное состояние Виктории. Она была пьяна. Не настолько, чтобы не отдавать отчёт своим действиям, но настолько, чтобы позволять себе говорить и делать то, что хочется, а не то, что правильно.

— У меня есть муж. – в этот раз уже засмеялся Уильям, отчего она выпрямилась и приподняла брови в удивлении.

— Это тебя не сильно останавливало, когда ты вытворяла со мной то, что вряд ли вытворяла с ним. – верно, то чем они занимались необходимо было подвергнуть цензуре. Даже одни воспоминания об этом были непристойными.

— Будешь упрекать меня за это? Тебе ведь тоже было хорошо. – Виктория закинула ноги ему на бёдра, крепче тем самым прижимаясь к нему, цепляясь за ворот его рубашки.

— Я хочу услышать наконец правду. Что случилось в тот день, Виктория? Я заслужил знать правду после всего что случилось между нами. – Уильям обхватил её лицо обеими ладонями и нежно погладил большими пальцами её щеки, не сводя с неё своего взора. Вся та игривость, что была с ней ещё мгновение назад, улетучилась. Он вновь видел перед собой испуганную музу.

— Ты будешь мёртв, если я скажу. Уж лучше ненавидь меня. – она убрала его руки со своего лица и захотела слезть со стола, но он не позволил и навалился на неё, вынуждая ту лечь на стол. От неожиданности она вскрикнула и удивлённо смотрела на него, не понимая, чего он добивался.

— Перестань бояться Альберта. Я его совсем не боюсь. Это ему стоит бояться меня, за то что он отнял тебя у меня на целых двенадцать лет. – он нежно поцеловал её вздёрнутый носик, отчего она всхлипнула, прикрывая глаза.

— Уильям. – она выставила руки ему в плечи, пытаясь от себя отстранить, но никаких усилий для этого она не прикладывала. Он чувствовал как в ней боролись разум и сердце.

— Скажи мне правду, Виктория, скажи. – она ощутила его дыхание на своих губах, отчего слёзы покатились по её щекам. У неё больше не было сил сопротивляться и бороться.

— Альберт прилетел за мной тогда. Он не заподозрил, что я ему изменяю. Я должна была уехать вместе с ним. Иначе бы он убил тебя. И я решила, что лучше ты меня будешь ненавидеть, зато ты будешь жив. – Уильям тут же переменился в лице. Вот в чём было дело. В её муже и её страхе перед ним. За эти годы он не рассматривал другого варианта кроме как того, что она бросила его, из-за чего он чувствовал себя сейчас негодяем.

— Какая же ты глупая, Виктория. – он нежно поцеловал её в уголок губ и отстранился, отчего между ними возникло пространство. Она присела вновь на столе, полностью расплакавшись, смотря на него словно как ребёнок.

— Ты не понимаешь. Да, мы все Кобурги, но Альберт самый опасный из нас. Он убьёт тебя и всех кого ты знаешь. Я не переживу этого. Не переживу. – она уткнулась ему в плечо и он крепко её обнял, поглаживая по волосам одной рукой, пытаясь остановить её слезы. Он не мог их выносить.

— Успокойся. – она положила свои ладони ему на плечи и обняла в ответ. Ей потребовалось время, чтобы успокоиться, после чего она посмотрела ему в глаза, а он стал вытирать ладонями слёзы с её лица.

— Я люблю тебя, Уильям. Прости меня за разбитое сердце. Мои извинения не заберут всю ту боль, что ты пережил, но мне искренне жаль. Я так испугалась тогда, что он причинит тебе боль, что я решила, что пусть будет больно мне, но ты будешь жить. И ты ведь жил. Тебе теперь двадцать девять лет. Перед тобой вся жизнь, оставь меня, я уже старая, мне сорок один год. – она впервые призналась ему в любви и он не смог скрыть своей радости от услышанного. Правда вот её последние слова о том, что ему стоило оставить её ему не понравились.

— Замолчи. – он поцеловал её в губы, и она ответила ему на поцелуй, крепче его обнимая. Это был единственный действенный способ остановить её истерику и ему это удалось. Уильям скучал по ней, безумно, посвоей музе, и всё это он вылил в поцелуе, крепко её обнимая. Он был счастлив услышать то, что она любит его. Он мечтал это услышать всё эти годы. Они оторвались друг от друга лишь тогда, когда обоим стало нечем дышать. Виктория сразу же уткнулась ему в шею, продолжая крепко обнимать, пока не увидела то, что её ужаснуло.

— Что это такое? – выпрямившись, она коснулась его шеи, где увидела несколько ожогов, а приспустив ниже ворот рубашки увидела их ещё больше.

— Неважно. – он убрал её руку со своей шеи и нежно поцеловал, но Виктория и не думала успокаиваться.

— Откуда эти шрамы?! Их же не было тогда! – подвинувшись ближе, Виктория внимательно стала рассматривать их. Некоторые из них были совсем старыми, а некоторые свежими. Словно чем-то горячим сотворили такое с ним.

— Порой я смеюсь, а порой я плачу. Я понимаю, что умираю. В такие моменты я ничего не чувствую. Я живу прошлым, Виктория. Нашим счастливым прошлым. Для этого нужно умереть в настоящем. Иногда чтобы вернуться я причиняю себе боль, например, тушу сигареты об себя. Физическая боль возвращает меня в реальность. – ужас отразился на её лице от услышанного. Она и представить себе не могла, что её исчезновение причинит ему такую боль. Часто Виктория утешала себя тем, что Уильям живёт полноценной жизнью, припеваюче и даже не вспоминает о ней. Но это оказалось неправдой. Не было бы ни дня, чтобы он не думал о ней. Он превратился в живого мертвеца, лишившись своей музы. Потеряв её, он потерял смысл жизни, от того и облачился в траур. Чёрный цвет единственный цвет, который он различал.

— Прости меня. – Виктория наклонилась к его шее и нежно поцеловала каждый шрам, который увидела. Она чувствовала как участилось его сердцебиение, потому что губы чувствовали пульс. Уильям попытался поправить на Виктории халат, который почти развязался от всех этих их игр, но она не позволила его затянуть, а наоборот, будто хотела его снять. Именно потому Уильям полностью его развязал. Увиденное теперь ужаснуло его.

— Что он с тобой сделал? – со злостью спросил Уильям, рассматривая многочисленные гематомы на всём её теле.

— Это не он. Моя лошадь испугалась и встала на дыбы, протащив меня по всему полю, скинув перед этим меня с себя. – Уильям опасался дотронуться до неё, ему не хотелось причинить ей боль, именно потому она сама положила его руку к себе на грудь, на сердце.

— Муза души моей. Я хочу любить тебя. – он вновь приблизился к ней и она улыбнулась ему, зарываясь пальчиками в его локоны, нежно поглаживая их, отчего уже он улыбнулся. Она всё ещё помнила его слабости, ему это льстило.

— Так люби меня. – Виктория улыбнулась и сама поцеловала его, крепче к нему прижимаясь. Уильям же улыбнулся сквозь поцелуй, опуская руки ей на талию. Они оба сейчас словно вернулись на двенадцать лет назад. Их поглотило вновь то счастье, от того что они могли вновь принадлежать друг другу.

Их связь всегда была другой. Да, их поглощала страсть и абсолютное влечение, но одно оставалось неизменным всегда – желание доставить удовольствие своему партнёру. Уильям научился этому у Виктории. Она всегда ставила его удовольствие в приоритет. И он всегда старался отплатить ей тем же. Стянув с неё халат, тем самым обнажив её полностью, он взял её на руки и уложил на диван, после чего подложил подушки под её тело, вызвав её хихикание. Его забота была ей приятна. Уильям сам снял с себя рубашку, а Виктория принялась расстёгивать его ремень и стаскивать с него низ, отчего уже он засмеялся, ведь его муза стала нетерпеливой.

Он аккуратно прилёг на неё, стараясь не придавить своим весом и не сделать ей ещё больнее, но она так истосковалась по нему, что ей хотелось ощутить его всего, именно потому она лишь крепче к нему прижималась, увлекая его в поцелуй. В этот раз именно она подчинила его себе, задавая ритм. Не выдержав, Уильям застонал ей в губы, отчего она улыбнулась. Он и не замечал, как сильно он скучал по своей властолюбивой музе. Но ведь и он многому научился за то время, что они были порознь. Уильям вошёл в неё, отчего уже Виктория застонала, выгибаясь во всём теле, отчего он сразу наклонился к её шее, покрывая её поцелуями. Они оба были на пределе и ни о какой нежности не могло быть и речи. Он стал сильнее, она чувствовала его иначе и ей это нравилось. Её юноша стал настоящим мужчиной. Его же сводили с ума её стоны и поцелуи. Им хватило лишь несколько минут для того чтобы достичь удовольствия. Виктория аккуратно убрала мокрые пряди с его лица, после чего нежно поцеловала в губы, однако они оба дёрнулись от сильного хлопка.

— Ветер. – произнёс Уильям, но Виктория ещё прислушивалась некоторое время, пока не услышала второй хлопок.

— А теперь нет. Это Альберт. – она оттолкнула его от себя и встала с дивана, подходя к столу и в спешке надевая на себя халат.

— Мне уйти? – поинтересовался Уильям, подтягивая свои трусы, а затем и брюки, застёгивая ремень.

— Нет. Будет хуже. – Виктория швырнула в него его рубашку и толкнула на диван, веля сидеть ровно, а сама быстро привела стол в порядок и встала напротив картины, что он принёс. Через несколько мгновений в комнату вошёл Эрнест, старший брат Альберта и кузен Виктории.

— Смотрю у нас гости. – он закрыл за собой дверь и подошёл к Виктории, которая рассматривала подарок, совершенно не обращая никакого внимания на Уильяма, что сидел прямо напротив них на диване. Эрнест был высоким юношей, почти одного роста с Уильямом, довольно светлым, но всё же не таким, как Виктория, с каштановыми волосами, уложенными вправо и светлыми карими глазами.

— Эмма отправила подарок на день рождения. Как тебе? – как ни в чём не бывало поинтересовалась Виктория, принимая нежный поцелуй в щёку от брата.

— Она могла отправить и получше. – Эрнест никогда не разделял интереса Виктории к искусству, для него это всё было лишь мазнёй.

— Ауч, как неприлично. Автор то здесь. – после слов сестры он, наконец, обратил внимание на мужчину, что сидел в кресле, после чего неловко вздохнул. Эрнест был самым старшим из Кобургов, но разница между ним и Викторией была небольшая – чуть больше года. Зато она была ощутимой с Уильямом.

— Ничего страшного. У каждого своё мнение. Я Уильям Лэм, кстати. – поднявшись со своего места он протянул руку кузену Виктории и та внимательно на них посмотрела.

— Эрнест Кобург. Приятно познакомиться, Уильям. – он принял руку и они обменялись крепким рукопожатием, после которого Уильям уже не присел. Изначально Уильям не понял, что это был кузен Виктории, он думал, что это её муж Альберт, отчего теперь ему было интересно встретиться с ним.

— Вот думаю куда её повесить. – перевела тему Викторию и Эрнест вновь на неё посмотрел.

— Тебе она так понравилась? – лично он не видел ничего красивого в этой картине.

— Угу. – Эрнест пожал плечами и затем перевёл взгляд на Уильяма, ухмыляясь.

— Хотите заработать? – Виктория вновь посмотрела на них, потому что не ожидала, что их беседа продолжится.

— Смотря что Вы попросите меня сделать. – Уильям видел боковым зрением, что Виктория нервничала, но сам он абсолютно не подавал никакого вида.

— Нарисуйте мне портрет моей сестры. Только не зарисовывайте ей лицо чёрной краской как этой модели. – Эрнест подошёл и обнял Викторию со спины, целуя вновь в щёку, отчитывая за то, что она была в халате, ведь так и заболеть можно было, а она и так за последнее время многое пережила.

— Я не думаю, что у меня найдётся время. – Уильям попытался отказаться и это было разумно.

— Большие деньги. Подумайте, где ещё их сможете заработать. – Виктория накрыла руки брата своими и пыталась улыбаться максимально правдиво, хоть и нервничала сейчас сильно. Сердце готово было вот-вот выпрыгнуть из груди, отчего у неё возникло сильное чувство тошноты и она стала дурно себя чувствовать.

— Эрнест, не стоит давить. Может у него другая работа. – ей очень не хотелось, чтобы Уильям соглашался на эту работу. У них был договор, как она считала, который он принял, что она рассказывает ему правду, а он оставляет её в покое и уезжает из Бирмингема навсегда.

— Какая же? Провести вечер со своим любовником он сможет и в другое время. – от этого ответа уже у Уильяма отобразилось на лице сильное удивление и он даже помрачнел. Он ведь абсолютно не был похож на человека нетрадиционной ориентации.

— Эрнест! – осадила его Виктория и тот засмеялся во весь голос.

— Что? Всем же известно, что творческие люди нетрадиционной ориентации. Мне безразлично кто с кем спит. – Уильям не стал никак комментировать разговоры о своей ориентации, потому что вдруг осознал, что так даже лучше. Если они будут думать, что Уильям не интересуется женщинами, значит не будут терроризировать Викторию и он смог бы проводить с ней время.

— Идиот. – Виктория внимательно посмотрела на Уильяма и слегка помрачнела от его ухмылки, потому что ей показалось, что он что-то задумал.

— Так что скажете, мистер Лэм? Согласны принять моё предложение? – Эрнест отошёл от Виктории и протянул Уильяму руку, которую тот пожал крепко, отчего Виктория пришла в ужас.

— Да, сэр. Я примусь за эту работу. – она развернулась лицом к картине и прикрыла глаза ладонью, проклиная внутри себя за свою слабость по отношению к Уильяму. Ведь Виктория хотела его обезопасить, а не втянуть в эпицентр бедствия.

Вскоре Уильям ушёл и Кобурги остались наедине. Эрнест сообщил Виктории, что они с Альбертом уезжают по важным делам, разобраться с теми, кто напал на них тогда. Виктория попросила лишь обойтись без кровопролитий. Но этого Эрнест пообещать ей не мог. Ведь они подняли руку на их сокровище – Викторию. И этот долг нельзя было оплатить иначе чем кровью. Более того у них были важные деловые встречи. На вопрос Виктории о том, почему Альберт лично не сообщил ей об этом, Эрнест ответил, что сам не позволяет ему слишком давить на Викторию. Он сам чувствовал себя виноватым, что испортил день рождение своей сестры, а потому надеялся, что портрет, который он заказал у художника, чья работа пришлась ей по душе, сможет загладить их вину перед ней. Хотя бы немного.

Они крепко обнялись на прощание, после чего Эрнест уехал вместе с Альбертом, а Виктория осталась совершенно одна разбираться с последствиями того, что она натворила за это утро в этом кабинете. Это было настоящей катастрофой.

***

Эмма сильно переживала от того, что Уильяма не было гораздо дольше, чем она ожидала. Именно поэтому, когда прислуга сообщила ей, что он вернулся, она смогла облегчённо выдохнуть. Уильям зашёл к ней в гостиную и сел в кресло напротив неё, прося прислугу их оставить наедине.

— Как всё прошло? – поинтересовалась женщина, продолжая курить свою сигарету. Уильям также взял сигарету и прикурил со спички.

— Лучше чем вчера. – он крепко затянулся, выдыхая затем дым. Его улыбка и чёртики в глазах её удивили и она некоторое время не могла понять, что же между ними произошло. Но когда осознала это, то пришла в ярость.

— Ты с ней переспал! – воскликнула женщина, швыряя в него подушку, что была рядом, от которой он увернулся, после чего она продолжила курить, нервно стуча пальцами о подлокотник кресла, пока Уильям слегка смеялся от её реакции.

— Ты мне не мать. – это было верным замечанием, но ведь Эмма не была чужой для него, его жизнь была ей очень дорога и важна.

— Уильям, ты точно хочешь умереть! – её раздражало то, с какой лёгкостью он говорил обо всём этом, потому что это давало ей понять, что он совершенно не понимал, с кем имел дело. Это был никакой ни будь американский фильм с бандитами, преступниками и перестрелками. Это было реальной жизнью, в которой Кобурги убивали людей.

— А ещё я познакомился с Эрнестом. Он заказал у меня картину Виктории. – Эмма потушила сигарету об пепельницу, что лежала на столе рядом, после чего встала со своего места и подошла к нему.

— И ты, конечно же, отказался. – она поднесла ему пепельницу и он тоже потушил свою сигарету, после чего и он хотел встать со своего места, но Эмма не позволила, продолжая смотреть на него сверху вниз. Она его отчитывала. Потому и смотрела сверху вниз.

— Пытался. Но он настоял. Знаешь, это даже неплохо. – он более удобно устроился в собственном кресле, а она стала бродить по комнате, еле сдерживаясь чтобы вновь его не ударить, ведь, казалось, иначе он ничего не понимал.

— Уильям, ты понятия не имеешь во что ввязался. – если Альберт или Эрнест узнают какие отношения связывали Викторию и его, то они сотворили бы с ним такое, что Эмме было даже страшно представлять. От одной мысли об этом её тело покрывалось мурашками.

— Ещё как имею. Виктория рассказала мне всю историю этого города и их семьи. – Эмма подошла к подоконнику и присела на него, смотря в окно, но затем она повернулась к Уильяму, потому что ощущала его пристальный взгляд на себе.

— Почему ты смотришь на меня так? – он встал со своего места и присел напротив неё на подоконник, беря одну ладонь в свои и нежно поглаживая.

— Эмма, ты знала, что Виктория страдает стокгольмским синдромом? – он поцеловал её ладонь и продолжил гладить, отчего Эмма была в смятении.

— Нет. Что это вообще такое? – тяжело вздохнув, он посмотрел в окно, наблюдая за тем, как садовник Эммы сажал ей новые цветы. В них он узнал орхидеи. Его это позабавило. Он всё чаще стал думать о том, что судьба всё же существовала.

— Это термин, популярный в психологии, описывающий защитно-бессознательную травматическую связь, взаимную или одностороннюю симпатию, возникающую между жертвой и агрессором в процессе захвата, похищения и/или применения угрозы или насилия. Под воздействием сильного переживания заложники начинают сочувствовать своим захватчикам, оправдывать их действия и в конечном счёте отождествлять себя с ними, перенимая их идеи и считая свою жертву необходимой для достижения «общей» цели. – среди его научных формулировок, она смогла понять ту главную мысль, но она ей не пришлась по душе, отчего Эмма закатила глаза.

— Я понимаю, к чему ты клонишь, но Альберт никогда не насиловал Викторию, она сама это говорила мне. – в этот раз уже Уильям закатил глаза, тяжело вздыхая. И почему всем вокруг было так трудно понять истину? Ему хватило нескольких встреч с Викторией, чтобы понять, как она страдает, а им за эти годы не удалось этого сделать.

— Я тебе не про сексуальное насилие говорю, а про психологическое. Она всю свою жизнь ему подвергалась – сначала со стороны мамы и дяди, которые воспитывали её вместе с братьями как преемников своей преступной империи, так затем ещё и вынудили выйти замуж за этого психа, одержимого ею. Она не любит его, никогда не любила. Именно поэтому она все эти годы делает всё возможное чтобы не забеременеть от него. Ей это кажется только из-за синдрома и всего этого насилия в её жизни. Она любит меня. Только со мной она была действительно настоящей. Викторией Кент, а не Кобург. – Уильяму было трудно узнать Викторию во время всех этих игр, когда она пыталась убедить саму себя в том, что любит Альберта. Конечно, такова защитная реакция организма. Легче любить своего насильника, чем ненавидеть его все эти годы и осознавать, что никак не сбежишь. Но когда она была далеко от него, когда ему удавалось преодолеть этот её страх и показать ей, что она не одна, именно тогда к нему возвращалась его муза, которую он любил. Только рядом с ним Виктория была настоящей.

— Даже если это так, то что ты можешь сделать, Уильям? Ты просто парень из Англии, а он глава одной из крупнейших преступных империй возможно даже за всё это целое столетие. – Эмма тяжело вздохнула и накрыла ладонь Уильяма своей, потому что она понимала его стремление помочь любимой, но абсолютно не понимала как это можно было сделать.

— Я спасу её. Он отнял у неё целую жизнь. И она была вынуждена так жить, потому что некому было её спасать. – Уильям был настроен решительно. У него наконец появилась причина, чтобы жить дальше, и звали её – Виктория.

— А теперь есть? – она погладила его по щеке и улыбнулась. Как бы горько не было это признавать, но таким сильным она давно его уже не видела за эти годы.

— Именно. Я люблю её. Я люблю её всю свою сознательную жизнь. Он помучал меня, разрушил её жизнь. Теперь я убью его и уничтожу его империю. Мне нужна твоя помощь. – Эмма убрала свои руки и встала со своего места, отрицательно мотая головой.

— Я в это ввязываться не буду. – ей было дорого всё то, чего она достигла за свою жизнь. Ей никто не помогал, она сделала это всё сама. И разрушать это и тем более рисковать своей жизнью она не хотела.

— Эмма, у тебя много знакомых. Я уверен, что есть и в полиции. Только дай мне контакт. Дальше я сделаю всё сам. Пожалуйста, Эмма. Помоги мне. Я не могу больше её потерять. Лучше убей. – он молил её о помощи, ведь кроме неё у него не было больше никого из близких. Он не был готов отказываться от Виктории, ведь однажды он уже её потерял и ещё раз это просто не пережил бы. И если даже она ему не помогла бы, то он пошёл с одним пистолетом против него и пристрелил бы его. Ему всё равно было нечего терять,

— Ты мне будешь обязан всю свою жизнь. – тяжело вздохнув, произнесла женщина, скрещивая руки на груди. Она была согласна ему помочь. Радостный Уильям встал со своего места и крепко обнял Эмму, поднимая её и кружа.

— Я уже обязан тебе своей жизнью. – это было правдой, Эмма была его ангелом-хранителем, и как же он бы счастлив от мысли о том, что вскоре он сможет спасти свою любимую и они будут счастливы.

========== Там, где есть жизнь, всегда будет смерть. ==========

Почему мы бежим? Причём постоянно. Меняется лишь скорость. То мы несёмся сломя голову, то ползём словно черепаха. Но мы не останавливаемся. Никогда. Это хорошо или плохо? Смотря как посмотреть. Движение означает жизнь. Но что если мы бежим не в светлое будущее, а убегаем от тёмного прошлого? Хотя, постойте. А разве это не одно и то же?

Вот уже несколько дней как Виктория переехала из центра Бирмингема в свой загородный дом недалеко за его пределами. Свежий воздух ведь куда полезнее городского. Да и тише намного обстановка. Или же Виктория просто усердно прячется и не желает ни с кем видеться? Вот только покоя ей обрести было не суждено, поскольку после обеда к ней приехала Эмма на чаепитие, чем сильно удивила Викторию, ведь она её не приглашала.

— Ты давно не приезжала в это место. Что же привело тебя сюда? – Эмма взяла свой чай со столика и немного отпила его, с улыбкой смотря на свою подругу, которая была в растерянности.

— Решила отдохнуть. – Виктория тоже взяла свой чай и отпила его, пытаясь не поддаваться на провокации своей подруги. Хотя всё это чаепитие и было самой большой провокацией за последнее время. Ведь Эмма не просто так приехала.

— Скорее это похоже на бегство. – нервный выдох и увод взгляда в сторону. Эмма видела, что Виктория не в себе.

— И от кого же? Альберт и Эрнест уехали по делам, между прочем. – Виктория вернула свой чай на столик и пыталась удобнее устроиться в кресле, чтобы немного расслабиться, потому что сама понимала, что её напряжение уж слишком выдавало её.

— Знаю. Но я имела в виду не их, а твоего художника. – Эмма последовала примеру Виктории и вернула свой чай на столик, уверенно смотря на свою подругу, что была сейчас просто на пределе от всего того, что пережила за последние дни.

— Разве Уильям не уехал? – она подалась вперёд и испуганно взглянула на Эмму, начиная тяжело дышать.

— Нет, и ты это знаешь. Поэтому и прячешься здесь. – вот только Эмма была абсолютно спокойна, что в какой-то степени сильнее раздражало Викторию. Передавать контроль в чужие руки было довольно тяжело.

— Он должен был уехать. – она ухмыльнулась и прикусила себя за губу, а Эмма могла услышать, как Виктория разозлилась. И знаете у неё был для этого повод. У них ведь был уговор с Уильямом, который он нагло нарушил, тем самым использовав её. Она рассказала ему всю правду и он должен был исчезнуть, а не остаться в этом проклятом Бирмингеме.

— Но не смог после вашей встречи. – конечно, вина полностью лежала на ней и Виктория это прекрасно понимала, как это понимала и Эмма, нотки осуждения которой она слышала в её голосе.

— Мы поддались слабости. Это было ошибкой. – вот только след от лёгкой улыбки на её лице, который появился лишь от воспоминаний о том, что они делали у неё в кабинете, говорил о том, что ей тогда было приятно. Да, она очень старалась избегать этих мыслей, но они всё настойчивее каждый раз лезли ей в голову.

— Но теперь он решительно намерен спасти тебя из рук твоих «братьев-тиранов». – Виктория встала со своего места и присела на колени перед Эммой, крепко сжимая её ладони, с мольбой к ней обращаясь.

— Они убьют его, Эмма, тебе это не хуже меня известно. Помоги его выпроводить из города. Пожалуйста. – у Виктории действительно не было больше по-настоящему близких людей, которым она могла бы довериться, особенно в столь деликатном вопросе, затрагивающем её прошлое с Уильямом.

— Я не могу прогнать Уильяма, это никому не подвластно. Он слушается только своего сердца. Могу и тебе посоветовать поступить также. Вы тогда сможете хоть понять друг друга. – она погладила её по щеке и улыбнулась, но вот Виктории от этого совершенно не стало легче.

— Эмма. – взмолилась вновь Виктория, но вдруг услышала оглушительный визг, от которого дёрнулась. Она и не поняла сначала откуда донёсся этот звук.

— Мне пора ехать. – Эмма встала со своего места и направилась на улицу, а Виктория последовала за ней, потому что её подруга ничего ей не объяснила, только добавила очередную загадку. Виктория терпеть не могла загадки.

— Боже… – выйдя на улицу вслед за Эммой, Виктория увидела Уильяма, отчего растерялась. Это он сигналил своей машиной. Она очень надеялась не встретиться с ним вновь, хоть и желала этого больше всего на свете.

— Не поубивайте друг друга. – Эмма обняла крепко Викторию и поцеловала её в щёку на прощанье, после чего пошла в сторону Уильяма. Они также обнялись и поцеловались, он отдал ей ключи от машины и помог сесть внутрь, после чего проводил её взглядом, пока её машина не скрылась за поворотом, а затем подошёл к Виктории, которая была очень нервной. Ему нравились такие моменты. Моменты, когда она теряла контроль над ситуацией.

— Привет. – Уильям взял её ладонь и поднёс к своим губам, целуя, после чего он улыбнулся ей, а она тут же убрала свою руку от него, недовольно на него смотря.

— Что ты здесь делаешь? Ты должен был уехать. У нас был уговор. – он просто обожал наблюдать за Викторией, когда она была вне себя, поскольку от сильной злости, что пробивала её, Викторию бросало в слёзы, что другие могли расценить в качестве её слабости. Именно поэтому она кусала себя изнутри за щёки, отчего выглядела ещё милее для него. Долго Уильям не умел на неё злиться, даже когда хотел.

— А я не принимал твои условия. – конечно, он часто её слушался, но не сейчас. Прошло двенадцать лет и настало время Виктории подчиняться ему. Хотя бы иногда.

— Ты не понимаешь во что ввязался. – Уильям засмеялся, отчего Виктория сильно выпучила глаза от злости. Ещё немного и она бы испепелила его своим яростным взглядом. Но его это только забавляло.

— Я прекрасно всё понимаю. – он больше не был тем юнцом, которого она встретила очень давно, он понимал абсолютно всё, что происходило в этом городе, и именно поэтому ему очень хотелось спасти свою музу из этого ада.

— Приехал рисовать меня? Я не намерена тебе позировать. – он ухмыльнулся, проводя рукой по своим кудрям, слегка наклоняя голову вниз, чтобы было удобнее поймать её взгляд на себе, который она постоянно уводила. Его её слова абсолютно не удивили. Виктория никогда не любила позировать ему. Она находила это занятие крайне скучным и утомительным для себя.

— Не сейчас. Я хочу тебе показать кое-что. – Виктория демонстративно громко выдохнула, после чего неодобрительно цокнула.

— Уильям. – с осуждением протянула она его имя, отчего уже он закатил глаза. Конечно, он понимал, почему она так реагировала, но всё же ему хотелось встретить более радужную реакцию с её стороны, особенно после их близости.

— Виктория, просто раз доверься мне. – он подошёл к ней впритык и обхватил её лицо своими ладонями, отчего она стала казаться ещё более миниатюрной. Вся её язвительность тут же улетучилась и вот теперь он узнавал в этом взгляде свою музу.

— Чего ты добиваешься? – она не убрала его руки со своего лица, но накрыла его ладони своими, вызывая его улыбку. Чувствовать её касания на себе было для него очень важно.

— Если ты согласишься пойти со мной и не задавать никаких вопросов, то ты сама всё поймёшь. – возможно поэтому они постоянно ругались: оба совершенно не умели уступать друг другу и каждый хотел быть главным. Уильям желал этого потому что он был мужчиной и его воспитали с этой установкой, а Виктория как раз-таки именно по этой же причине: её воспитали также и она ненавидела эту установку, именно поэтому она стала сильной для самой себя.

— Это безрассудно. – она всё ещё пыталась образумить своего безумного художника, но кто сказал, что это нужно было делать? Ведь не зря говорят, что безумцы всех умней.

— Именно. Иначе в чём было бы веселье? – это заставило её засмеяться, отчего на душе у него стало очень тепло. Ему всё же удалось уговорить её. Виктория поцеловала изнутри каждую его ладонь, которой он всё ещё обхватывал её лицо, после чего она убрала их с себя и крепко сжала внизу. Она была согласна пойти с ним туда, куда он хотел её повести. Но всё же людям не стоило видеть их вместе, а потому она предложила ему доехать до места, о котором знал только он, на её машине. Она даже позволила ему сесть за руль. Виктория никому не позволяла водить свою машину, даже своим братьям.

— Кладбище? Серьёзно? – удивлённо воскликнула девушка, увидев табличку при въезде, которая сообщала о том, что они прибыли на территорию кладбища Ок Хилл.

— Никаких вопросов. – Уильям припарковался и затем вышел из машины, после чего обошёл её и подошёл к Виктории, открывая её дверь, таким образом помогая выйти. Он взял её за руку и они пешком стали бродить по рядам, выискивая нужное надгробие.

— И зачем мы здесь? – недовольно произнесла девушка, когда они наконец остановились и он отпустил её руку, вставая за надгробие. Ей было очень некомфортно находиться здесь и поэтому ей хотелось скорее уехать отсюда.

— Неужели ты не можешь прочитать? – он указал головой на надгробие, отчего Виктория тяжело вздохнула и обратила на него своё внимание, вчитываясь в слова.

— Боже… – испуганно прошептала девушка, подходя ближе к надгробию и опускаясь перед ним на колени.

— Именно. – она провела несколько раз по нему ладонью, не веря в то, что было на нём написано. Джон Смит. Тот самый Джон Смит, тот самый оберстгруппенфюрер.

— Ты уверен, что это он? – Виктория подняла на него свой испуганный взгляд и тяжело сглотнула, ощущая, как её всю начинает трясти от ужаса. Увидев её реакцию, Уильям присел рядом с ней около надгробия и обнял, прижимая к себе.

— Да. Имена дочерей тоже совпадают. – Виктория вновь взглянула на надгробие, а перед глазами так и мелькало то самое письмо, что она держала в руках двенадцать лет назад и которое отдала Уильяму в уборной того самого музея в Дрездене.

— Но это невозможно. Ты сказал он умер в Германии. – ей действительно было очень страшно видеть сейчас это надгробие своими глазами. Она словно призрака увидела. Уильям понимал её реакцию. У него она была не лучше, когда он сам обнаружил это надгробие.

— Да, так и есть. Могила пустая. Просто стоит надгробие. Видимо его дочери поставили, сбежав сюда из Германии. – он навёл некоторые справки об этой могиле, он ведь не мог просто сбежать и оставить всё как есть. Нет, он разобрался в этом. Виктория заметила второе имя. Женское.

— Клара Освин Освальд. Это его жена? – дрожь по всему телу так и не унималась, отчего она стала ощущать, как сердце стало биться намного чаще в груди и готово было выпрыгнуть из неё.

— Нет, его жену звали Хелен. – Виктория начала смеяться, чем не на шутку напрягла Уильяма, ибо это не был радостный смех, это была истерика.

— Откуда ты это вообще знаешь? – со злостью произнесла девушка, переводя взгляд с надгробия на саму землю, зарываясь в неё своими ладонями.

— Проучись много лет под покровительством профессора, помешанного на Второй Мировой войне и не только это будешь знать. – кто бы мог подумать, что этот одержимый профессор станет причиной, из-за которой они встретятся и затем влюбятся в друг друга на всю оставшуюся жизнь.

— Тогда кто это? – Виктория до сих пор ничего не понимала, отчего её истерика усилилась и слёзы навернулись на глаза, пока она всё ещё руками зарывалась в могилу.

— Не знаю. Профессор о ней никогда не упоминал. Но судя по надписи и тому, что дочери сделали одно надгробие для них двоих, то это его вторая жена, с которой они спасли мир. – он аккуратно коснулся её спины, отчего она дёрнулась, но это помогло ей немного прийти в себя и она вытащила свои руки из земли, смотря на них теперь.

— Удивительно. – Уильям подсел ближе к ней и достал платок из кармана, начиная вытирать её руки. Это был тот самый платок, на котором она когда-то давно вышила их инициалы – У и В.

— Согласен. Теперь ты понимаешь? – Виктория крепко сжала платок, увидев инициалы, она узнала его, отчего не выдержала и просто расплакалась. Она не могла поверить, что он сохранил его. Она же просто баловалась и со скуки вышила их тогда, когда он отвлёк её этим, чтобы она позировала ему.

— Нет. – это было самой настоящей правдой, ведь Виктория больше ничего не понимала.

— Наша встреча была не случайной. Тогда в Дрездене. Ты сбежала из Бирмингема, где стоит надгробие тому самому оберстгруппенфюреру, чьё письмо я у тебя и выкрал. И я встретил тебя вновь здесь, на другом конце света, на следующий день после того как нашёл это надгробие. – Уильям стал вытирать её слёзы с лица своими поцелуями.

— И что это значит? Что на свете существует судьба? – он подвинулся к ней ближе и поцеловал в нос, после того как она всхлипнула.

— А разве не так? Случайности не случайны. – он поцеловал её в губы, чтобы успокоить и это подействовало на некоторое время.

— Я не знаю, что сказать. – успокоившись, прошептала Виктория ему в губы, окончив их поцелуй.

— Мне было суждено приехать сюда и встретить тебя вновь. И я не оставлю тебя. Я спасу тебя. – она лишь ухмыльнулась и отрицательно помотала головой, кусая уже его за губы, потому что она была недовольна.

— Меня не нужно спасать. – произнесла девушка, вновь его поцеловав мимолётно.

— Виктория, только посмотри, что они с тобой сделали. – Уильям действительно переживал за Викторию, а она просто не понимала, почему для него её жизнь казалась настоящим адом. Конечно, это не рай на земле, но ведь Уильям и понятия не имел, что такое ад. По крайней мере ей так казалось.

— И что же они сделали со мной? – недовольно спросила Виктория, повысив на него свой голос, что уже не пришлось ему по душе, ведь он не в игры играл с ней.

— Они отняли у тебя твою жизнь, твою свободу. Превратили тебя в очередную пешку в своей преступной империи. Ты ведь не можешь отрицать, что только со мной там, в Дрездене, ты была по-настоящему счастлива, потому что наконец была собой. Разве не поэтому ты полюбила меня? За то что я принял тебя такой, какой ты была, а не такой, какой хотел видеть. – он так отчаянно пытался достучаться до неё, но по её реакции он понимал, что это было просто бессмысленно, отчего ему просто хотелось кричать, что было мочи. Его муза сводила его с ума.

— Боже… – и кто ещё больше был невыносимее из них двоих? Порой с Уильямом невозможно было разговаривать, ибо он мог упереться как баран в свою точку зрения и его было не сдвинуть с неё. Впрочем как сейчас.

— Ты не любишь Альберта. Ты никогда его не любила. Ты любишь меня. А твоя привязанность к нему и к этому миру лишь проявление болезни. – ей было неприятно слышать, что он обесценивал её чувства к её брату, который был ей и мужем, но больше её волновало то, почему он так говорил.

— Что ты сказал? – Уильям тяжело вздохнул и на миг посмотрел на небо. Ему действительно было больно от того, что он должен был сделать. Вернее, что он должен был сказать ей. Правду, а не ложь.

— Виктория, у тебя стокгольмский синдром. – вот только она абсолютно ничего не поняла и лишь сильнее нахмурилась.

— Это ещё что такое? – в недоумении поинтересовалась девушка, а Уильям провёл своим большим пальцем по её губам.

— Это защитная реакция организма, когда жертва насилия начинает симпатизировать своему насильнику, защищать его и отождествлять себя с ним. Ведь легче любить своего мучителя, чем ненавидеть его. – ему не хотелось вываливать на неё всё это так неожиданно, но ведь другого выхода у него просто не было.

— Ты с ума сошёл! – закричала девушка и оттолкнула его от себя, тут же подскакивая со своего места, словно ошпаренная.

— Виктория! Послушай меня! – Уильям также как и она подорвался со своего места, но она лишь отрицательно помотала головой и сделала несколько шагов назад, отходя от него и выставляя свою руку.

— Нет! Это ты выслушаешь меня! Ты появляешься в моей жизни, свалившись мне на голову словно снег среди лета и заявляешь мне, что я психически больна, что вся моя жизнь — это ложь! Но это не так! Я люблю Альберта! Да, я знаю, что люблю его не так, как женщине положено любить своего мужа, ведь иначе бы я не влюбилась в тебя тогда в Дрездене и не любила бы тебя все эти двенадцать лет, но я люблю его иначе, по-своему! Он и Эрнест это всё, что у меня осталось от моей семьи! Я люблю их и умру за них! И я не больна! Я осознаю все ужасы нашей жизни, но она такова и её не изменить! Мне остаётся лишь смириться с этим, что я и делаю! – она говорила ему это не просто на повышенных тонах, нет, она кричала ему это всё лицо, отчего мёртвые возможно перевернулись в своих гробах, но ей было всё равно. Ей было не просто обидно, а по-настоящему больно, потому что её любимый считал её больной и не уважал её чувства к её семье, которые были реальными, хоть и специфическими. Но видит Бог, Уильям и не думал доводить Викторию до истерики, её слёзы всегда ранили его острее ножа.

— Виктория… – он подошёл к ней, вновь обхватывая её лицо своими ладонями, но теперь ей не хотелось его прикосновений.

— Уезжай, Уильям. Меня не нужно спасать. – она убрала его руки с лица и обняла саму себя, стремительно уходя с кладбища, а он даже не стал её догонять, потому что сейчас это было абсолютно бесполезно, ведь она всё воспринимала в штыки. Нет, он даст ей время обдумать всё. Ей это было нужно. Но осадок внутри всё равно остался.

— Несносная девчонка. – недовольно произнёс Уильям, зарываясь обеими руками себе в кудри и сильно сжимая их. Его муза не переставала причинять ему боль. Но от этого он любил её всё сильнее.

Виктория пришла домой и увидела на столе свою свадебную фотографию с Альбертом. Присев на кресло, она некоторое время ещё смотрела на это фото, а потом отбросила его в другую сторону комнаты, отчего рамка разбилась и упала на пол, а Виктория расплакалась, пряча своё лицо за ладонями.

Этой ночью она не смогла уснуть, потому что в голове постоянно звучали слова Уильяма и проносились воспоминания из её совместной жизни с Альбертом. Она пыталась понять, что же с ней случилось и что действительно стояло за её чувствами к Альберту – настоящая любовь сестры к брату или же проявление болезни.

Из-за таких эмоциональных горок Виктория чувствовала себя разбитой и после завтрака решила принять расслабляющую ванну, но ей помешали, ибо она услышала сигнал автомобиля. Выглянув в окно, она увидела Уильяма.

— Зачем ты приехал? Я сказала тебе уезжать. – Уильям лишь вышел из своей машины и прошёл к багажнику, открывая его и начиная выгружать свои вещи. Виктория ударила его машину двумя ладонями по капоту, но его это особо не волновало.

— Твой брат заказал у меня твою картину. Я не могу уехать просто так. – он достал мольберт, а также небольшой чемодан и холст.

— Ещё как можешь. Мои братья сумасшедшие, но не идиоты, и не будут преследовать какого-то неизвестного художника только потому что он отказался выполнять заказ и уехал. – Виктория всячески пыталась ему помешать и затолкать его вещи обратно в багажник, но Уильям был сильнее и не позволил ей, отчего она сильнее разозлилась, а он лишь улыбнулся ей и схватил за плечи, остановив наконец её бессмысленные попытки.

— Кажется ты собиралась принять душ? – у неё практически развязался халат, в котором она была, что, конечно же, радовало Уильяма, но Виктории явно было не по душе. Заметив это, она отстранилась от него и поправила на себе халат, потуже его затянув.

— Ванну. – вот уже который день он отвлекает её. Сначала от завтрака, а теперь от того, чтобы расслабиться.

— Чудненько. – он подмигнул ей и взял свои вещи, направляясь к дому, чем сильно возмутил девушку.

— Уильям! – она топнула ногой и накричала на него, и хвала Господу, что Виктория распустила всю прислугу в загородном доме ещё в тот день, как приехала сюда, ибо ей хотелось полного одиночества, иначе сейчас бы у них было бы отличное зрелище.

— Поторапливайся лучше. Я не собираюсь проводить с тобой весь день. – он вошёл в дом и направился на звуки доносящейся воды, которые и привели его к ванной комнате, которая была очень красивой и оформлена в стиле, очень напоминающим рококо. Злая Виктория ударила ногой колесо его машины, стремительно возвращаясь в дом. Хлопнув дверью, она прошла в ванную, где увидела Уильяма, который уже расположил свои инструменты прямо напротив ванны.

— Я не буду тебе позировать. – она подошла к нему и встала прямо напротив него, но его это кажется абсолютно не волновало.

— Знаю. Принимай ванну, делай что хочешь. – он лишь взмахнул ей рукой, предоставляя полную свободу действий, пока сам искал в своём пенале нужный ему карандаш. Несколько секунд Виктория ещё смотрела на него, а затем прошла к ванной, касаясь пены, которой было очень много.

— Думаешь они не убьют тебя за такой ракурс? – она повернулась к нему спиной и стала развязывать халат, после чего скинула его с себя и тот упал к её ногам, отчего Уильям уже поднял взгляд на Викторию, рассматривая её обнажённое тело со спины. Он заметил, что многочисленные гематомы, которые были на её теле, стали выглядеть уже лучше, а это означало, что она шла на поправку.

— Они считают меня геем. Так что на вряд ли. – Виктория засмеялась и сняла резинку со своего запястья, собирая свои длинные волосы в небрежный пучок, чтобы они не намокли от воды, после чего она забралась в ванну, пена которой полностью скрыла её тело, оставляя оголёнными немного плеч, ключицы и шею с головой.

— Зачем тебе всё это? – поскольку она всё ещё была обижена на него за инцидент на кладбище, Виктория старалась не смотреть на Уильяма, именно поэтому в его распоряжении был лишь её профиль, пока она рассматривала узоры на стенах собственной ванны.

— Что именно? – но его вполне устраивала подобная картина. В этот раз он действительно напишет портрет. Музы, сошедшей с небес. И поскольку эта роскошная ванна была выполнена в светлых тонах, то картина действительно получится величественной.

— Рисовать меня, общаться со мной, пытаться меня отвоевать у мужа. – Виктория принимала ванну с использованием цветочных масел, что очень успокаивающе на неё действовало. Сегодня она использовала масло орхидеи.

— А ты как думаешь? – она лишь ухмыльнулась и пожала плечами. Во-первых, она терпеть не могла, когда ей на вопрос отвечали вопросом, а во-вторых…

— Я понятия не имею, что творится в твоей голове. – это было правдой, его мысли всегда были для неё тайной, которую она не могла разгадать.

— Ты моя муза. Ничего не изменилось с тех пор. – Виктория заметила, что он усердно работал карандашом на холсте, отчего она немного улыбнулась, вспомнив, как в своей молодости он постоянно ей говорил о том, как важно овладеть рисунком, прежде чем переходить к краскам и ему многому нужно было научиться. Видимо научился.

— Ты это всем женщинам небось говоришь. – в её голосе он уловил нотки ревности, что ему было приятно услышать, ведь он мужчина, а все мужчины падки на лесть.

— Во-первых, нет, а во-вторых, ревнуешь? – Виктория возмутилась и повернула голову в его сторону, после чего резко взмахнула ногой, тем самым выливая немного воды за края ванной, но она целилась в него.

— Ещё чего. – гордо произнесла девушка и вновь улеглась в пену, а Уильям лишь ухмыльнулся.

— Да, я так и понял. – ей не удалось облить его, он был слишком далеко от неё, зато она намочила пол.

— Просто интересно. Сколько их у тебя было после меня? – Виктория опустила свой взгляд на пальцы, готовясь их загибать.

— Я не считал. – убедившись, что холст не пострадал от её выходки, Уильям продолжил работать.

— Лжец. – возмущённо произнесла девушка, не сводя уже с него взора. Уильям лишь улыбнулся и остановился, смотря на неё.

— Нет, я говорюправду. Когда ты исчезла, я долгое время не мог прийти в себя. Я забросил искусство, много пил, дрался. Даже наркотики пробовал. Поэтому я и знаю, что вся та дурь, которой занимается твоя семья, может убить. Женщины были, да, и не одна. Не то чтобы шлюхи. Просто разные дамы. Но ни с кем у меня не было серьёзных отношений. – Виктория чувствовала вину за то, что испортила ему жизнь. Да, он остался жив, она была уверена, что за эти двенадцать лет у него всё же были счастливые моменты в жизни, но то, что он так и не влюбился вновь и не завёл серьёзные отношения было её виной.

— Почему же нет? Ты бы мог дать им шанс. – Виктория пыталась представить себе девушку, которая могла бы сделать счастливой Уильяма, но у неё никак не получалось. То ли потому что не хотела, то ли потому что не могла.

— Они не ты, Виктория. – вот только Уильям никогда не представлял себе возможным связать свою жизнь с любой другой женщиной как раз по этой причине – они не могли сравниться с его музой.

— За что ты полюбил меня? – на самом деле этот вопрос очень сильно волновал её, потому что она сама постоянно об этом думала за эти годы. Они провели вместе почти месяц, но за это время она испытала куда больше эмоций, чем, пожалуй, за всю свою жизнь. И ей было очень важно узнать, что чувствовал он.

— Скорее ни за что, а вопреки. – Виктория помрачнела и коснулась мокрой рукой волос, отчего Уильям недовольно закричал, ведь она портила ему всю композицию. Именно поэтому она перестала себя трогать.

— Не понимаю. – Уильям тяжело вздохнул и положил на подставку мольберта свой карандаш, вставая со своего места и подходя к ней. Он присел на край ванной и стал поправлять её причёску.

— Ты была другой. Отличалась от всех вокруг. Я не знаю как можно тебя описать. Разве что «несносная». Ты моя полная противоположность. Я не могу сказать тебе, за что я полюбил тебя. Ты раздражала меня каждую минуту, что мы были вместе. И я всё больше осознавал, что хочу, чтобы наше время вместе никогда не заканчивалось. Мне всё время было тебя мало. Ты даже мне приснилась. Глупо, знаю. Тогда я и понял, что люблю тебя. – Виктория тяжело вздохнула и выдохнула, ухмыляясь и всхлипывая, ощущая, как глаза стали влажными от слёз, что подступили так предательски. Она провела рукой по глазам, вытирая их, после чего прикусила себя за губу.

— Хоть книгу пиши. – чтобы не давить на неё сильнее, Уильям встал и вернулся к своему рабочему месту.

— Её бы никто не купил. – Виктория засмеялась и всхлипнула, смотря на Уильяма, который вновь увлечённо продолжил своё дело.

— Тоже верно. Люди любят счастливые концовки, а это не про нас. Счастливый конец оставляет чувство незавершённости. – она вновь стала смотреть в сторону, поскольку ей хотелось успокоиться, ибо от нервов, что она испытывала, у неё стало чаще биться сердце и от этого ей стало дурно.

— А за что ты полюбила меня? – это был довольно ожидаемый вопрос, ведь и ему было интересно, что такого она, умная, образованная, самодостаточная женщина нашла в юном парне, которому на тот момент только недавно исполнилось семнадцать лет, который и жизни то не видел.

— За то, что ты настоящий. Ты никогда не притворялся кем-то другим, чтобы понравиться кому-то. Ты любил жизнь. Ты был страстно влюблён в своё дело. И ты единственный, кто не пытался меня переделать или подчинить себе. – она заметила, что Уильям замедлился, а затем и вовсе остановился и стал на неё смотреть, не отображая никакой эмоции на лице.

— Когда же ты осознала, что любишь меня? – это тоже был очень важный момент, который необходимо было прояснить.

— В день моего рождения. Это был лучший день рождения в моей жизни. – Уильям улыбнулся, потому что вспомнил, как усердно он готовился к тому дню, а ведь самое главное, что результат того стоил, ведь они сблизились так, как он того не ожидал.

— Почему ты пыталась покончить с собой? – он закончил на сегодня тот набросок, который ему был нужен, после чего стал собираться.

— Уильям. – ей не хотелось говорить о том, почему она совершила попытку самоубийства, ведь у неё было много проблем из-за этого.

— Нет, правда. Почему? Ты не думала о других? Твоя смерть это ведь не только то, что происходит с тобой. Это то, что происходит и с людьми вокруг тебя. Ты не думала о том, что случилось бы со мной, если бы я узнал? – когда он закончил, то вновь к ней подошёл и присел на край ванны.

— Ты бы не узнал. – он неодобрительно цокнул и щёлкнул её по носу.

— Ты не можешь этого знать. – он достал одну её руку из ванны и аккуратно убрал пену, нежно поглаживая её шрам.

— Я всю свою жизнь думаю о других. Лишь раз я решила подумать о себе. Мне было больно. Очень. Я не думала, что смогу испытать такую боль. Я просто хотела, чтобы она окончилась. – он внимательно её выслушал и поцеловал нежно её шрам, прижимая её руку к своему лицу.

— Понимаю. – тихо произнёс Уильям, на что Виктория лишь недоверчиво нахмурилась и поджала губы.

— Разве? – он кивнул ей и отпустил руку, после чего она сильнее погрузилась в пену.

— Ты не единственная в этом мире, чьё сердце разбито. – она увела от него свой взгляд и тяжело вздохнула.

— И что же ты чувствовал? – очень тихо спросила девушка, прикрывая глаза и кусая себя за щёки изнутри, чтобы вновь не расплакаться. Её очень сильно раздражало, что она постоянно плакала и не могла совладать со своими чувствами, когда он был подле неё.

— Пустоту. Глубоко внутри себя. Она заставляла меня физически болеть. Знаешь, такое чувство, когда ты сильно переволнуешься и сердце потом болит. Я помню, как однажды просто лежал на полу несколько часов и думал, что умру от этой боли. Поверь мне, я знаю, что такое проблемы. Как психические, так и психологические. – Уильям аккуратно коснулся её подбородка и развернул её личико себе, глазами моля её о том, чтобы она перестала от него убегать, тем более когда они были наедине.

— Что это значит? – она выпрямилась и затаила дыхание, не сводя с него взора, потому что она испугалась от его слов. Пена обнажила её плечи и грудь, но ей было всё равно.

— Эмма настояла на моём принудительном лечении. Только после этого я смог вновь творить. Хоть и в мрачных тонах. – Виктория прикрыла глаза и убрала его руки с себя, всё же вновь уводя от него взгляд.

— Довольно на сегодня рисования. – дрожащим голосом произнесла Виктория и полностью погрузилась в воду, после чего Уильям лишь поджал губы и просто забрал свои инструменты и вышел из ванной, закрывая за собой дверь. Услышав хлопок, Виктория закричала в воде, после чего вынырнула и тяжело задышала, откашливаясь. Облокотившись на ванну, она укусила себя за руку и просто рыдала навзрыд от одной лишь мысли о том, что Уильям лежал в психбольнице из-за неё. И как он мог её любить? Она ведь столько всего плохого сделала по отношению к нему. Сама того не желая.

***

Уильям действительно не мог провести с Викторией весь день, потому что у него были очень важные дела, из-за которых он и уехал. Узнай Виктория, что Уильям уехал из Бирмингема, то непременно бы обрадовалась, правда ненадолго, ведь он уехал в столицу Алабамы Монтгомери, потому что у него была назначена важная встреча со знакомым Эммы, который ради этого прилетел из самого Вашингтона, прервав свой отпуск.

— Эрих Райдер? – протягивая руку, обратился Уильям к мужчине, который сидел за столиком, к которому его провела администратор лучшего ресторана этого города, у этого мужчины определённо был вкус.

— А Вы, я так полагаю, тот самый Уильям Лэм. – мужчина встал со своего места и пожал ему руку крепко в ответ, после чего предложил сесть напротив себя, что Уильям сразу и выполнил.

— Да, верно. Приятно познакомиться. – присев за стол, Эрих предложил ему также закурить, как и он, но вот Уильям любезно отказался от предложения мужчины, рассматривая его. Можно было сказать, что выглядел он относительно возраста Виктории, был мужчиной с накаченным телом, с короткой стрижкой тёмных волос и зелёными глазами, которая контрастировали с его слегка загорелой кожей, которую он успел приобрести за время своего отпуска.

— Эмма очень настаивала на нашей встрече, что меня удивило. Она редко о чём-то просит. – к ним подошёл официант, протягивая меню. Уильям хотел вновь отказать, но в этот раз Эрих не позволил.

— Верно. Все просят у неё помощи. – раскрыв меню, Уильям быстро изучил его глазами, особенно не вчитываясь в наименование блюд. В конечном результате он заказал себе то же самое, что и Эрих – стейк с гарниром и немного бренди.

— Так чем могу быть полезен? – поинтересовался мужчина, ведь Эмма так и не рассказала ему о цели этой встречи, сообщив лишь то, что он явно не будет разочарован.

— Вы ведь один из помощников Генерального прокурора США? А это значит, что такие структуры как Управление по борьбе с наркотиками, Бюро алкоголя, табака, огнестрельного оружия и взрывчатых веществ находятся в Вашем ведении. – Уильям также попытался удобно расположиться на своём месте. К ним вернулся официант и принёс бренди, после чего удалился.

— Верно. – Эрих взял свой бокал и отпил напиток.

— И это означает, что Вам не понаслышке известно об участниках Национального преступного синдиката. – Уильям также взял свой напиток и отпил его. Он старался звучать убедительно и кажется ему это удавалось, потому что в глазах своего собеседника он видел интерес.

— К чему Вы клоните, мистер Лэм? – мужчина глубоко затянулся своей сигаретой, выдыхая дым перед собой.

— Что, если я скажу Вам, что Вы сможете уничтожить одну из важных линий этого преступного мира? Уверен, что после этого Вы станете Генеральным прокурором. – на лице мужчины отразилась лёгкая ухмылка. Признаться, честно, он не ожидал такого. Разумеется он навёл справки об Уильяме перед тем как соглашаться на встречу. Но Уильям ведь самый обычный человек и согласился Эрих на эту встречу только из огромного уважения к своей дружбе с Эммой. Когда-то их связывало гораздо больше чем дружба, однако из этого ничего не вышло. Но это уже совсем другая история.

— И кого же Вы хотите уничтожить? – и вот мы подобрались к самому главному вопросу их встречи. Он подметил верно. Уильям хотел именно уничтожить этих людей.

— Кобургов. Из Бирмингема. – Эрих продолжал улыбаться и лишь утвердительно закивал. С таким размахом с которого начал Уильям он и не ожидал, что тот прицелится на кого-то поменьше.

— Слышал о них. Они доставили нам немало проблем в своё время. Но они умны. Нам не удалось привлечь их ещё ни разу. – к сожалению, в Америке действительно было слишком много преступных группировок, с которыми федеральным властям было крайне трудно бороться по одной простой причина – власти штатов часто покрывали таких преступников. Словно гражданская война внутри страны из-за преступников. Это вызывало отвращение Эриха.

— Пока что. Потому что у Вас не было меня. – столь самоуверенное поведение действительно заставляло Эриха быть заинтересованным в Уильяме, ведь не каждый неизвестный простой мальчишка придёт к помощнику Генерального прокурора США с предложением уничтожить одну из крупнейших преступных семей, тем самым помогая властям.

— Вы обладаете своим информатором? – основной проблемой было всегда то, что в преступные группировки практически невозможно было заслать своего человека, а если это и удавалось – его крайне быстро рассекречивали, что приводило к смерти человека.

— Да. И носит он фамилию Кобург. – Эрих нахмурился и потушил сигарету об пепельницу, после чего облокотился на стол и серьёзно посмотрел на Уильяма, потому что не смог понять шутил тот или нет.

— Поясните. – Уильям допил свой бренди и также облокотился на стол, серьёзно смотря на мужчину.

— Я предлагаю сделку. Я помогаю Вам уничтожить Кобургов, а взамен получаю полный иммунитет для Виктории Кобург. – так вот кто был его информатором. Признаться, честно, его это удивило, потому что пару раз он видел эту женщину, когда не занимал столь высокого положения, а она даже не обращала на него тогда внимания, но Эрих смог отметить, что у неё был крайне скверный характер: она всегда впадала в крайности – то была весела и безмятежна, то впадала в жуткую ярость, отчего способна была даже причинить серьёзный вред людям, правда не убить их.

— Всё дело в женщине. – он стал стучать по столу своими пальцами, выбивая только ему понятный ритм.

— Дело всегда в них. – Эрих улыбнулся и потянулся за очередной сигаретой, вновь предложив Уильяму. В этот раз он не отказался и принял сигарету.

— Вы так уверены, что она предаст собственную семью из чувств к Вам? – Уильям помог прикурить Эриху со спички и сам также сделал, облокачиваясь на стул.

— Я бы не стал Вас беспокоить по пустякам. – серьёзно ответил Уильям, отчего Эрих на некоторое время замолчал, обдумывая все риски данного соглашения, тем временем молча наблюдая, как его собеседник курил.

— Что ж, Уильям Лэм, принесите мне то, за что я смогу зацепиться, и считайте, что Вы заключили самую успешную сделку в своей жизни. – он протянул ему руку, которую Уильям принял и они обменялись крепким рукопожатием.

— С Вами приятно иметь дело. – он был доволен, даже очень, что не могло не отразиться на его лице в виде улыбки, ведь он раздобыл себе главного союзника в войне с Кобургами. Уильям был абсолютно уверен в том, что им удастся их одолеть, а значит Виктория вскоре станет свободной. Это было для него очень важно.

Весь оставшийся вечер они провели за разговорами друг о друге и само собой о плане их дальнейших действий. Дорога от Монтгомери до Бирмингема составляла три часа без пробок, но было уже слишком поздно, чтобы кто-то разъезжал по дорогам. Несмотря на то, что Уильям распил бутылочку бренди со своим собеседником, он сам доехал обратно, и просто чудо, что он не попал в аварию в таком-то состоянии. Мужчина был настолько сильно воодушевлён результатами своей успешной встречи с помощником прокурора, что вопреки здравому смыслу сразу отправился к Виктории, желая поделиться с ней этими радостными новостями.

На часах было 4:19 утра и он понимал, что Виктория просто убьёт его за то, что он так рано её разбудил, но ему было всё равно. Подъехав к её дому и припарковавшись, он стремительно вышел из машины и подбежал к двери, желая позвонить в звонок, но в этом не было необходимости, потому что она была раскрыта на распашку, что удивило его. Он аккуратно прошёл внутрь, но затем услышал сильный грохот наверху. Внутренний голос просто закричал ему, чтобы тот помчался наверх к ней в спальню, что он и сделал.

Ворвавшись в комнату, он увидел, что комната была в настоящем погроме, а Виктория лежала на полу, потому что над ней был мужчина, который душил её. Он хотел было наброситься на него, но увидел на полу отброшенный пистолет, после чего схватил его и несколько раз выстрелил в спину нападавшему, отчего тот упал замертво на Викторию. Оттолкнув от себя мужчину, она присела, кашляя и тяжело дыша, смотря на своего спасителя. Она не ожидала увидеть его.

— Уильям. – прохрипела девушка, поглаживая себя по шее, с трудом сдерживая рвотные позывы. Ещё немного и он бы задушил её. Виктория спала, когда он ворвался к ней ночью и напал. А поскольку всю прислугу и охрану Виктория давно распустила, то поэтому она осталась наедине с нападавшим. Погром в комнате был результатом их борьбы, но он оказался сильнее её.

— Боже… Он мёртв. – придя в себя, вымолвил Уильям, опустив револьвер.

— Да. – подтвердила Виктория, смотря на мужчину. Она не знала его, но труда не составляло догадаться кем он был послан. Теми же самыми людьми, которые напали на них в день её рождения, на встречу с которыми и выехали Альберт и Эрнест.

— Я убил человека. – в ужасе вымолвил Уильям и Виктория встала с пола, подходя к нему.

— Ты спас мне жизнь. – твёрдо произнесла девушка. Виктория подошла к нему и накрыла его ладонь своей, желая забрать пистолет.

— Боже… – у него началась истерика, что было крайне ожидаемо. Он всё же отдал ей оружие, после чего, поставив его на предохранитель, она отбросила его в сторону.

— Уильям, посмотри на меня, хэй. – Виктория обхватила его лицо ладонями, пытаясь успокоить. Он стал тяжело дышать, на глазах были слёзы, весь он был напряжён. Уильям накрыл её ладони своими, не сводя с неё своего взгляда, потому что она велела ему.

— Посмотри как далеко я зашёл из страха потерять тебя. Это должно закончиться, Виктория. Ты больше не останешься здесь. – она переместила руки ему на шею и вынудила склониться к себе, после чего уткнулась своим лбом в его.

— Хорошо. Пусть всё будет как ты захочешь. – твёрдо произнесла Виктория, её спокойствие его удивляло.

— Боже… – ему вновь стало плохо, после чего она поцеловала его в щёку и крепко обняла за шею, поглаживая по волосам, ведь помнила, как успокоительно это на него влияло.

— Тише, успокойся. Ты не мог поступить иначе. – Уильям крепко обнял Викторию за талию, приподнимая её над землёй для удобства, одновременно закрывая глаза, потому что он не мог смотреть на тело. Сильная пульсация раздалась по всему телу, особенно ударяя в виски, отчего у него страшно заболела голова и он нахмурился. Ему понадобилось время, чтобы немного успокоиться, после чего он поставил Викторию на ноги и раскрыл свои глаза.

— Что же делать с телом? – пожалуй, это был самый главный вопрос, ведь полицию они не могли вызвать, Уильяма ведь сразу бы посадили, к тому же, как Вы себе представляете, что жена крупнейшего преступника штата вызывает полицию, хоть и купленную.

— Не волнуйся, с этим я разберусь сама. Но тебе нужно сейчас вернуться к Эмме. Хорошо? – Виктория крепко сжала его руки внизу, но Уильяму не сильно полегчало.

— Что значит ты разберёшься с трупом? Я единственный в этом городе, у кого нет опыта в этих делах? Скольких ты убила? – он сорвался на неё и за это она не могла его винить, ведь он всё ещё был в шоке от того, что сделал. Именно поэтому Виктория сдержала свою язвительность и вновь серьёзно на него посмотрела. Кто-то сейчас должен был быть главным.

— Я никого и никогда не убивала. И если я сказала, что разберусь, то значит разберусь. Ты просил довериться тебе, что я и сделала. Теперь ты доверься мне. – она все ещё продолжала сжимать крепко его ладони своими, отчего Уильяму в конце концов стало легче. Он наклонился к ней и она крепко его обняла, вновь целуя в щёку и поглаживая по волосам его.

— Хорошо. – он уткнулся ей в шею, вдыхая её аромат, эти события моментально его протрезвели. По настоянию Виктории Уильям всё же ушёл из её дома. Выйдя на улицу, он ощутил, как ему стало трудно дышать, как сердце стало чертовски быстро биться, у него началась паника и он просто побежал, что было мочи, не оборачиваясь. Это заняло время, потому что загородный дом Виктории находился недалеко за пределами Бирмингема, а вот дом Эммы на его другом конце. Когда же он добежал до её дома, то он стал словно сумасшедший долбиться в дверь, отчего разбудил всю прислугу и саму Эмму.

— Уильям! – вскрикнула Эмма, открывая ему дверь и впуская внутрь. Он буквально рухнул на неё, чем не на шутку напугал.

— Эмма, это конец, конец, я убил человека… - он шептал от ей на ухо словно сумасшедший, а затем его и вовсе стошнило, чем он вызвал крики прислуги. Эмма велела срочно вызвать скорую, а через мгновение он и вовсе потерял сознание, окончательно рухнув на свою подругу.

Оставшись наедине с телом, Виктория ещё некоторое время просто смотрела на него. Её саму напугало то, как холодно она это воспринимала. Но в конце концов чего можно было ожидать? Она не впервые видела труп человека и при ней не впервые убивали.

Взяв домашний телефон, она села на свою постель и положила его перед собой, набирая номер частного дома, в котором остановились её братья. Было раннее утро и это неудивительно, почему ей не сразу ответили.

— Альберт… – всхлипывая произнесла девушка в трубку, услышав сонный голос супруга.

— Виктория? – Альберт включил свет в комнате, чем вызвал ещё большее неудовольствие Эрнеста, который спал с братом в одной комнате и проснулся от телефонного звонка.

— Альберт, у меня проблемы… – её голос дрожал, чем не на шутку напугал Альберта, который посмотрев на часы понял, что она звонила ему в такое время не с доброй вестью.

— Что случилось? Почему у тебя такой голос? – Эрнест окончательно проснулся, проводя рукой по лицу, смотря в недоумении на младшего брата.

— Альберт, я убила человека. – после этих слов она стала горько плакать, сжимая крепче телефон.

— Что? Как это случилось? Ты в порядке? – Альберт показал жестами Эрнесту, что Виктория убила человека, чем сильно удивил брата, ведь от неё такого никто не ожидал.

— Да. Я живу сейчас в загородном доме. Я распустила всю прислугу, мне хотелось побыть одной. Я не знаю, как он пробрался внутрь, но он напал на меня. У него был пистолет. Я и понять ничего не успела, как услышала выстрел. – к Эрнесту и Альберту зашли их люди, к которым старший Кобург и удалился, выводя их из комнаты. Им нужно было решить вопрос с трупом.

— Виктория, успокойся, прошу тебя. – слышать истерику Виктории было для него выше его сил, ведь он никак не мог ей помочь. И это его сводило с ума.

— Пистолет был в моих руках. Альберт, это я выстрелила. Я убила человека. Я убийца. – она была просто очаровательной лгуньей, за такую игру истерики ей определённо должны были выдать Оскар.

— Нет, ты не убийца. Ты защищала себя и поступила правильно. – Эрнест вновь вошёл в спальню со своими людьми, в ожидании указаний.

— Альберт, что мне делать? Его тело так и лежит в спальне. Вокруг столько крови. – испуганно говорила девушка в трубку, не переставая всхлипывать и плакать.

— Я сейчас же позвоню парням, они приедут и всё уладят. – Эрнест понял своего брата и вместе с людьми ушёл.

— Альберт, мне страшно. Я больше не могу оставаться у нас в доме. Тут небезопасно. Я поеду к Эмме. Я так больше не могу. Мне страшно. – ему было неимоверно больно от того, что его любимая пережила подобное, а одна лишь мысль о том, что на неё напали и действительно могли убить приводила его в ярость. Но сейчас ему нужно было успокоить свою любимую, которая, по его мнению, была в истерике. Ради этого он был согласен на любые её условия.

— Хорошо, ты права. Прости, мы не можем пока вернуться. Тебе действительно будет лучше погостить у Эммы. Мы заберём тебя, как только освободимся. Хорошо? – Виктория что-то угукнула в телефон, а затем громко вздохнула, заикаясь.

— Да, хорошо. – она провела ладонью по носу, начиная ещё тяжелее и отрывистее дышать.

— Прошу тебя, не плачь. Твои слёзы разрывают мне сердце. Я люблю тебя. – Виктория лишь закатила глаза от его признания, оно как всегда было не вовремя.

— И я тебя. – но ей нужно было играть роль маленькой и послушной напуганной жены, которая так отчаянно сейчас нуждалась в своём муже.

— Дождись парней, а затем поезжай к Эмме. – Виктория согласилась, после чего повесила трубку. Она тут же спокойно выдохнула и стала вытирать свои слёзы с глаз, после чего встала с кровати и молча вновь уставилась на тело. Избавиться от него без последствий было возможным только позвонив Альберту и взяв вину на себя. Но Виктория не жалела об этом. Ведь Уильям спас ей жизнь.

Люди Альберта и Эрнеста приехали только через час. Виктория впустила их внутрь, после чего убежала в ванную, где имитировала очередные приступы тошноты. Она и встретила их в крайне подавленном виде. Игру нужно было доводить до конца. Они забрали тело и уехали, и только выйдя в след за ними, Виктория увидела, что помимо её машины здесь была ещё и другая, которая, как не трудно было догадаться, принадлежала Уильяму. Но если она была здесь, то как он добрался до Эммы? Где он вообще был? Виктория села в свою машину и направилась к Эмме, нарушая все правила дорожного движения, но на дороге не было машин в такую рань, да и ей было плевать. Она приехала к ней через полчаса. На шум машины из дома вышла Эмма, которая явно была не в духе.

— Где Уильям?! – с испугом спросила Виктория, выскакивая из машины и подбегая к ней.

— Ему плохо. Он в спальне. Я вызвала врача. – недовольно произнесла Эмма, скрестив руки на груди. С одной стороны Виктория была рада слышать, что Уильям здесь, но то, что ему было плохо, совершенно её не радовало.

— Что случилось?! – тяжело дыша спросила Виктория, в неком смысле отталкивая подругу с порога и забегая на лестницу, чтобы подняться на второй этаж, где у неё были гостевые спальни.

— А ты не знаешь? – уже в настоящей ярости спросила Эмма, стремительно поднимаясь по лестнице за ней.

— Эмма, прекрати говорить загадками! Что с ним?! – в ярости прокричала Виктория, поднявшись наверх, как столкнулась вдруг с доктором, отчего тот выронил свой саквояж.

— Здравствуйте, миссис Кобург. – разумеется, Викторию знали все. Она присела и подняла его саквояж, виновато улыбаясь и протягивая его обратно.

— Здравствуйте. Скажите, доктор, а что с нашим гостем? – пожалуй, это было самое главное. Виктория очень боялась, что Уильям сделал что-то с собой, ведь он уже лежал в психиатрической больнице, и она не могла достоверно знать как такое событие как убийство человека могло на него повлиять.

— Он потерял сознание после того как его сильно стошнило. Миссис Портман сказала он пережил сильное потрясение. Я связываю это с подобной реакцией организма. Не стоит волноваться. Я сделал ему несколько уколов, это должно помочь ему чувствовать себя лучше. Также прописал несколько лекарств. Если утром состояние не улучшится, то звоните и я приеду. – положив руку на сердце, она смогла облегчённо выдохнуть, после чего последовал смех. У неё у самой за эти дни вновь нервы расшатались.

— Спасибо. – искренне поблагодарила Виктория доктора, на что тот кивнул головой.

— Я Вас провожу. – Эмма неодобрительно посмотрела на Викторию, но всё же спустилась вниз, провожая врача. Тем временем девушка аккуратно вошла в спальню. Ей казалось, что он уже спал.

— Уильям… – тихо прошептала девушка, присев на кровать, убирая его кудри с лица. Выглядел он действительно неважно.

— Виктория… – неожиданно отозвался юноша, раскрывая свои глаза, всматриваясь сквозь темноту в её фигуру.

— Да, я здесь. Не волнуйся, всё хорошо, ты в безопасности. – он крепко прижался к ней и она, сидя на постели, обняла его, нежно поглаживая по волосам.

— Кажется я не смог этого выдержать. – она лишь улыбнулась сквозь слёзы, ей было очень больно смотреть на такого слабого и уязвимого Уильяма. На её глазах случалось то, чего она больше всего боялась.

— Ничего страшного. Ты проявил огромное мужество. Ты спас меня. – она поцеловала его трепетно в лоб, продолжая гладить.

— Когда? – слегка нахмурившись, поинтересовался юноша, сжимая крепко одну её руку.

— Сегодня. И каждый день, что ты рядом со мной. Я тебя люблю. – Виктория ощутила, как слёзы стали катиться по её щекам, но сейчас её это абсолютно не волновало, потому что тот страх, что она пережила за сегодня, позволил ей чётко прояснить для себя свои чувства, поставив конец в войне между разумом и сердцем.

— Не уходи, пожалуйста. – жалобно взмолился парень, тяжело сглатывая, потому что, несмотря на всё те уколы, что ему сделали, ему всё ещё было плохо и его сильно тошнило, а также страшно раскалывалась голова, в груди не хватало воздуха.

— Я никуда не уйду. Больше нет. – она вновь поцеловала его в лоб и помогла удобнее устроиться, чтобы ничего ему не зажимать.

— Я посплю немного. – Уильям прикрыл глаза, всё ещё одной рукой сжимая её ладонь, пока она лежала рядом, охраняя его спокойствие. Чтобы он уснул поскорее и расслабился, она начала напевать ему композицию Моцарта, ту самую, под которую они однажды танцевали в их домике на берегу озера Кис.

Знаете почему так важно было передать труп людям Альберта? Не только для того чтобы он скрыл следы преступления и никто не задавал вопросы об этом мужчине, нет. Этот труп должен был стать важным фактом в разговоре Кобургов с их конкурентами мексиканцами Флоресами. Именно поэтому они и улетели в Калифорнию, чтобы обсудить условия сотрудничества.

Соглашение, которое обсуждалось уже почти год, предполагало собой обоюдное сотрудничество двух влиятельных мафий в таких направлениях как наркоторговля, торговля оружием, алкоголем, убийства, азартные игры и многое другое. А самое главное заключалось в том, что теперь эти две группировки должны были быть лояльны по отношению друг к другу.

Именно поэтому на следующий день в обговорённом месте в обговорённое время эти две влиятельные семьи встретились вновь. Их представители вновь зачитали друг другу условия соглашения, а также продемонстрировали деньги, которые должны были заплатить друг другу.

— Так мы договорились? – поинтересовался старший Флорес, пролистывая в руках по очереди пачки денег. Эрнест лишь ухмыльнулся и посмотрел на Альберта, который заговорил только после того, как докурил свою сигарету.

— Как я сказал, меня не очень волнуют деньги. Но меня очень волнует тот факт, что подняли руку на мою жену. Мою жену! Дважды! Этот проступок не оплатить всем деньгам на этом свете. Нет. Здесь нужен фонд плоти. – в этот момент их люди раскрыли мешки и вывалили на пол головы всех тех, которые участвовали в нападении на Кобургов ещё со дня рождении Виктории. Флоресы тут же подорвались со своих мест, но Альберт и Эрнест были быстрее них и просто прострелили им головы, отчего их трупы упали на диван, на котором они только что сидели, пока их люди перерезали людей Флоресов. Одно правило, через которое никогда не переступали Кобурги – они никогда не объединяются с теми, кто пролил кровь их семьи. Они даже жить им не позволяют.

Для кого-то этот день начинался с убийства, а для кого-то со спокойствия. Виктория понятия не имела, что за лекарства доктор вколол Уильяму, но они очень хорошо на него повлияли: его не мучали ночью кошмары и он спал не просыпаясь. А возможно дело было не в лекарствах, а в том, что он спал в объятиях Виктории? Быть может она и была для него лучшим лекарством?

Виктория уснула не сразу же как Уильям, так и проснулась после него. Он прижимался к её груди и просто смотрел на неё, пока она не открыла глаза.

— Хэй… – сонно пролепетала Виктория, потирая глаза и смотря на часы. Было уже около десяти утра.

— Привет… – также тихо ответил Уильям, убирая её запутавшиеся за сон волосы с лица.

— Как ты себя чувствуешь? – Виктория нежно гладила его по лицу, особенно останавливаясь на его скулах: острых, но в то же время на щеках они формировали определённые яблочки, которые вместе с его худобой придавали ему особого шарма.

— Лучше чем вчера. Ты? – Виктория немного засмеялась и поцеловала его в лоб, вновь зарываясь пальцами в его волосы.

— Хорошо. – то, что после всего случившегося он всё ещё волновался о ней, было очень дорого ей.

— Я говорил серьёзно ведь, Виктория. Так не может больше продолжаться. – она кивнула ему и сглотнула, облизывая пересохшие губы.

— Я знаю. И я ответила тебе серьёзно. – Виктория ведь действительно не солгала ему ради того чтобы успокоить. Когда на неё напали во сне, она сильно испугалась за свою жизнь, которая могла тогда оборваться так быстро, что никто ничего и не мог бы поделать. И это заставило её переосмыслить свою жизнь.

После того как Уильям принял душ, он присоединился к Эмме и Виктории на веранду для завтрака. За время его отсутствия они уже успели поговорить наедине и высказать друг другу всё то, что накопилось. На завтрак у них были омлеты. Для Уильяма Эмма велела сделать его любимый: на яйце с молоком, грибами, болгарским перцем, сосисками, помидорами, зеленью и сыром. Вот только когда Уильям взял в руки нож и вилку, то он застыл, всматриваясь в нож. Эмма и Виктория заметили это. Его ещё долго будут терзать собственные демоны из-за случившегося. Виктория забрала у него нож и помогла разрезать омлет, после чего убрала его и взяла его руку, ту самую, которой он держал пистолет, после чего поцеловала и прислонила к своей щеке. Уильям лишь улыбнулся ей и также молча смотрел на неё. Им двоим не нужно было ничего говорить, ведь они понимали друг друга без слов.

========== Три, четыре - Кобурга убили. ==========

Прошло несколько дней с той злополучной ночи, когда Уильям убил человека, чтобы спасти жизнь своей музе. Всё это время он вместе с ней жил у Эммы. Они наблюдали за ним. Боялись, что его состояние могло ухудшиться, но таблетки, которые прописал доктор, имели сильное действие, к тому же окружение любви и тепла также шло ему на пользу. Вот только отношения Эммы и Виктории ухудшились, потому что они постоянно выясняли отношения между собой. Сначала это касалось прошлого Уильяма – его прибывания в психиатрической больнице, на котором настояла Эмма, из-за депрессии, вызванной пропажей его музы, а затем и вовсе тем, что очередное появление Виктории губило жизнь Уильяма. Эмма всерьёз высказывала опасения насчёт того, что всё это могло кончиться его смертью.

Все эти дни Альберт и Эрнест не выходили на связь с Викторией, что сильно её пугало на фоне случившегося. Они даже не отвечали на её звонки. Их люди постоянно говорили ей о том, что братья Кобурги не могут подойти к телефону. В конце концов Альберт сам позвонил Эмме домой, чтобы поговорить с Викторией. Они поругались. Сильно. На крики девушки с улицы вернулся Уильям, который наблюдал за её разговором с окна, прогуливаясь с Эммой по саду.

— Что случилось? – услышав его голос, Виктория дёрнулась и растерянно взглянула на него, быстро моргая глазами, словно кукла.

— Ничего. – она поспешила поднять телефон, который швырнула прочь от себя, после чего поставила его на место. Уильям медленно подошёл к ней вплотную.

— Врёшь же. Если бы ничего не случилось, то у тебя не был бы такой мертвецки бледный цвет лица. – он коснулся костяшками своей ладони её щеки, нежно поглаживая, пока другая его рука переместилась к ней на талию, крепче прижимая её к себе.

— Я просто устала. – она была очаровательной лгуньей, вот только находясь с ним, все её умения исчезали, отчего даже маленькая ложь, произнесённая ей, становилась слишком очевидной.

— Виктория. – неодобрительно произнёс Уильям, цокая, отчего она тяжело вздохнула, уводя взгляд в сторону. Когда он так делал, то Виктория всегда чувствовала себя провинившимся ребёнком.

— Я не хочу тебя расстраивать. – её признание вызвало его улыбку на лице. Всё же, несмотря на свой возраст, она была ещё маленькой для него. Но, конечно, ему было приятно, что она так заботилась об его состоянии.

— А что, по-твоему, ты сейчас делаешь, храня от меня секреты? – Уильям засмеялся и нежно поцеловал её в губы, поглаживая по щекам. Правда была куда лучше сладкой ложи.

— Альберт звонил. – тяжело сказала девушка, у которой настроение определённо не было таким же хорошим, как у него сейчас.

— И что он сообщил тебе? – Уильям знал о том, что Виктория пыталась выйти с ним на связь, ведь, хоть она и всячески пыталась от него это скрыть, он не был слепым или же глухим.

— Две новости: одна лучше другой, по его мнению. Какую хочешь услышать? – Виктория накрыла его ладони на себе своими, не сводя с него своего взора. Когда она грустила, её взгляд становился глубже, отчего он постоянно думал, что утонет в нём однажды.

— Ты начни, а мы уж разберёмся. – больше не было просто Уильяма или Виктории, нет, теперь они были одним целым, а значит и разбираться им со всем предстояло тоже вместе. Они вышли на этот опасный путь, держась за руки, и пройдут они его вместе, чего бы им это не стоило.

— Альберт и Эрнест не просто так уехали из города. Они отправились на важную встречу в Калифорнию с представителями мексиканской мафии Флоресами. Вот уже больше года мы вели переговоры о сотрудничестве. Однако ничего не вышло. За нападение дважды на меня Альберт и Эрнест просто убили их, прострелив им головы и перерезав всех членов банды, кто был тогда на встрече. И всё то время, что они не выходили на связь, они были заняты подчинением себе их бизнеса. И им это удаётся. Теперь наша империя ещё больше. Они задержатся там ещё на пару недель, чтобы закончить начатое. – по мере своего рассказа Виктория совсем погрустнела и практически заплакала, а когда закончила, то уткнулась ему в грудь, прикрывая глаза и крепко обнимая.

— И почему ты хотела это от меня скрыть? Боишься я сорвусь после того, как убил человека, чтобы спасти тебе жизнь? – он поцеловал её в макушку и крепко обнял, поглаживая по спине, чтобы успокоить.

— Уильям… Я тебя очень люблю. Ты ведь это знаешь? – она подняла на него свой взгляд, вздёрнув голову и всхлипывая, что заставило Уильяма сильнее улыбнуться, ведь его муза даже в печали была так прекрасна. Он готов был посвятить всю свою жизнь лишь бы рисовать её в разном настроении. Виктория же действительно сильнее привязалась к Уильяму после случившегося, потому что это многое для неё значило. Да, он спас ей жизнь, но самое главное – он пошёл против своей природы и даже не задумался ни на секунду об этом, ведь на кону стояла она.

— Конечно. И я это чувствую. Зря ты волнуешься. Я себя контролирую. Не храни от меня секретов. Ты ведь обещала мне сотрудничать, помнишь? – Виктория лишь закатила глаза, чем вызвала его смех.

— Такое забудешь. – он стал расцеловывать её щеки, отчего уже она засмеялась, полностью успокоившись. Он всегда знал как заставить её чувствовать себя лучше.

— Отлично. Поехали тогда к тебе домой. – он отошёл от неё и направился к выходу, чем сильно удивил её и она побежала за ним.

— Зачем это? – её дом был ещё и офисом для их дел, именно поэтому там было очень много людей, которым не стояло видеть Уильяма и Викторию вместе, ведь об этом они бы сразу доложили Альберту.

— Мне нужны бумаги. Много бумаг. – он подмигнул ей и спустился вниз к своей машине, открывая дверь и громко сигналя Виктории, чтобы она поторапливалась. Порой Виктория не понимала как она его терпит, он ведь абсолютно невыносим, когда стоит на своём.

И всё же она не позволила ему вместе с ней приехать домой. Это бы означало их поражение. Они припарковались довольно далеко от её дома и Виктория пешком направилась домой, чтобы принести бумаги. Её долго не было и он уже успел заскучать, когда она наконец вернулась с огромной папкой в руках. Ещё некоторое время она молча на неё смотрела, а затем всё же взглянула на него. В её взгляде он увидел страх.

— Уильям, пообещай мне кое-что. Это очень важно. – Виктория крепко вцепилась пальчиками в свои документы, отчего Уильям серьёзно на неё посмотрел, ведь он заметил, что она побледнела, а ему это не нравилось. В плане здоровья Виктория была довольно слабой девушкой и как только ей становилось дурно, это было сразу заметно и могло длиться довольно долгий период времени.

— Да. Да, конечно. – максимально твёрдо произнёс Уильям. Виктория глубоко вздохнула и облизнула свои губы, слегка кашляя, потому что ощутила ком в горле.

— Я тебе доверяю. Я передаю тебе то, что может уничтожить всю нашу империю, которую строило не одно поколение Кобургов. Пообещай мне, что мои братья не пострадают. – её любовь к ним для него была непонятна. Ведь как она могла любить тех, кто отнял у неё её жизнь и мечты? Такая девушка как она могла добиться огромных успехов, но они не позволили ей, силой заставив быть на своей стороне и поддерживать. Но ведь семью не выбирают. Она выросла с ними. И действительно любит. Только по-своему. Поэтому ей было так важно, чтобы её братья не пострадали из-за неё. Случись с ними что-то она бы никогда не смогла себе это простить.

— Виктория, ты ведь знаешь, что я не могу этого обещать. – и это было правдой, ведь то, что делал Уильям, не было игрой, это было настоящей войной, а на войне всегда проливается кровь.

— Так сделай невозможное. Мне плевать на всё, кроме их жизней. Делай что требуется, но пообещай мне, что жизни моих братьев ничего не будет угрожать. – Виктория словно отчитывала его, из-за чего ему было довольно тяжело сдерживать себя. Но он должен был. Ведь вся эта ситуация была огромным стрессом для неё – она шла против своей семьи ради того чтобы сделать реальным призрачный шанс счастливой жизни с ним. Она была ранимой девушкой и потому ему стоило уделять больше времени тому, что он говорил ей, хоть это не всегда удавалось. Крепко сжав руль и тяжело вздохнув, он поджал губы и закивал, смотря на свою музу, которая ждала от него ответа.

— Я люблю тебя, Виктория, и поэтому обещаю тебе, что не убью их. – она улыбнулась ему и закивала, потянувшись к нему и оставив лёгкий поцелуй на щеке, после чего вручила ему все документы, которые посчитала нужным ему передать. Уильям принял эти бумаги и открыл папку, начиная изучать её содержимое, попутно задавая Виктории вопросы, на которые она ему отвечала, чтобы всё разъяснить.

Ему пришлось уехать на один день в Монтгомери, чтобы передать документы Эриху. Они его действительно очень заинтересовали, а это означало, что их сделка вступила в силу. Единственное, о чём также попросил Уильям Эриха, так это чтобы тот не впутывал в дело Викторию, и если нужно будет что-то ещё сделать или разузнать, то всётолько через него. Уильям до конца не был уверен в том, как могла бы себя повести Виктория, выйди он с ней напрямую на связь, а потому нужно было подстраховаться.

В остальные же дни, когда он вернулся назад в Бирмингем, то вместе с Викторией Уильям замечательно проводил время. Всё было настолько беззаботно и счастливо, что не могло ему не напомнить те каникулы, что были у них в Дрездене. Пожалуй, таким счастливым в последний раз он ощущал себя именно там с ней.

Эмме как одной из сильных и влиятельных женщин Бирмингема полагалось поддерживать свой статус. Именно поэтому она устроила одним вечером огромную костюмированную вечеринку на территории своего поместья, куда приехало очень много важных людей. В какой-то момент Уильям настолько растворился в этом веселье, что ему потребовалось время обнаружить, что его любимой музы давно уже не было в поместье. Он нашёл её в дальнем углу сада, одиноко сидящей на скамейке.

— Почему ты здесь сидишь? – весело поинтересовался юноша, закидывая ей на плечи какой-то пиджак со стразами, который на него нацепили, заставляя участвовать в алкогольной игре.

— Там слишком шумно и молодёжно. Я уже стара для этого. – он сел рядом с ней и Виктория поправила на себе пиджак. Она не замёрзла, всегда предпочитала холод жаре, но этот жест заботы ей был приятен. На самом же деле Виктория сбежала с вечеринки не только потому-то она была для неё чересчур, а ещё потому что все, кого она там встречала, спрашивали у неё об Альберте и Эрнесте, что не способствовало поднятию настроения, а скорее наоборот.

— Хватит постоянно говорить о своём возрасте. Мы с тобой это обсуждали однажды. – Виктория засмеялась, смотря на то, как Уильям взял одну её ладонь в руки и стал играться с ней, вырисовывая узоры. Кажется кого-то слишком пробрало с алкоголя.

— Неужели ты правда не видишь, что я изменилась? – в отличии от него Виктория действительно видела, как с каждым годом менялась. Она будто всё больше угасала и переставала существовать, становясь собственной тенью.

— Для меня ты всё также прекрасна. – он поцеловал чувственно её ладонь и прижал к своему лицу, ведь она была для него самым ценным.

— Единственное, что я очень сильно люблю в этом городе, так это то, что здесь всегда так хорошо видны звёзды. Небо просто тонет в них. – Виктория никогда не была сильна в астрологии, но небо Бирмингема настолько было богато ночью на звёзды, что даже она со своими остаточными школьными знаниями по этой дисциплине могла узнавать созвездия.

— Быть может однажды я смогу достать для тебя звезду с неба и сделаю тебя счастливой. – она погладила его ладонью по щеке и улыбнулась, мимолётно целуя его в уголок губ.

— Я уже счастлива. – он обнял крепко Викторию и прижал к себе, не желая никуда отпускать. Но она была и не против.

— Правда? – недоверчиво поинтересовался Уильям, а Виктория и вовсе засмеялась от его выражения лица.

— Конечно. – она вновь его мимолётно поцеловала и с улыбкой на него смотрела, ведь сейчас он выглядел как довольный кот.

— Я люблю тебя до бесконечности. И я сделаю так, чтобы мы столько же были вместе. И даже не вздумай мне говорить, что это невозможно. – это было впервые, когда Уильям рассуждал с Викторией на тему их совместного будущего. После того как Эрих убедил его в том, что всё получится, нужно было лишь время, Уильям уже не считал это призрачным шансом. Но вот Виктория не разделяла его подобный настрой. Во-первых, сейчас он был довольно-таки пьян. Во-вторых, внутри неё было предчувствие, что ничем хорошим это не кончится, и что счастливый конец это не про них.

— Тогда тебе придётся жениться на мне. – но ей не хотелось портить ему настроение, и потому она решила ему подыграть, нежно поглаживая его по скулам. Они были её слабостью.

— А вот и женюсь. Ты станешь миссис Лэм. Мы уедем куда подальше из этого проклятого города. Например, в Блэкпул. Да, точно. Именно туда. И ты родишь мне ребёнка. – если она думала, что могла взять его на слабо, то глубоко заблуждалась. Уильям был абсолютно серьёзно настроен. Он даже представлял себе дом, в котором бы они жили.

— Ребёнка? – слегка нахмурившись поинтересовалась Виктория, немного нервно смеясь. Его решительность её пугала, но в то же время и забавляла.

— Конечно. Я всегда хотел ребёнка от любимой женщины. Разве ты не хочешь от меня малыша? – он сильно приблизился к ней и стал медленно водить своим носом по её щеке, отчего Виктория улыбнулась, прикрыв глаза.

— Тебе придётся много работать над этим. – он зарычал и стал расцеловывать её лицо, отчего Виктория залилась заразительным смехом, ведь ей было очень щекотно, а она до смерти боялась щекотки.

— Я готов приступить к этому усердному труду хоть сейчас. – он поцеловал её чувственно в губы и повалил на скамейку, нависая сверху, а она обняла его за шею, крепче к нему прижимаясь. Кто бы сомневался в его желании насчёт неё.

Уильям с трудом оторвался от Виктории и зарычал, после чего закинул её на плечо и понёс в дом, вызвав её смех. Она была словно его трофей. Для подобного рода вечеринки это не было чем-то из ряда вон выходящим, наоборот, те, с кем они встречались по пути, лишь хлопали им, отчего Виктория была готова сгореть со стыда.

Он принёс её в свою спальню и закрыл за ними дверь, укладывая её на постели и целуя тут же в губы, начиная незамедлительно снимать с неё одежду. Но и Виктория не отставала от него, также нетерпеливо срывая с него одежду, в результате чего некоторые её элементы пострадали. В этот раз она готова была ему подчиниться и позволить всем руководить, что, конечно же, не могло не прийтись ему по душе.

Никакой одежды, никакого света, никакой нежности – лишь страсть, поглотившая их обоих быстрее, чем успела бы догореть спичка и неистовое желание утолить потребность друг в друге. Но им всё время было мало, им хотелось большего.

Этим вечером Уильям и Виктория больше не присоединились к вечеринке, поскольку были заняты друг другом. Она довольно крикливая особа, абсолютно не умеющая себя сдерживать, но эти звуки из её уст были для него лучшей наградой. К тому же в доме играла громкая музыка, и никто и не заметил, чем эти оба занимались в спальне всю ночь.

***

С развитием технологий представителям искусства действительно стало труднее зарабатывать своим трудом на жизнь. Например, ни для кого не секрет, что видеокамеры и фотоаппараты за счёт точности своей передачи изображений заменили для многих художников. Пытаясь оставаться в своём спешном темпе люди предпочитают технологии искусству. Поэтому Уильям терпеть не может всё это. А вот Виктории прогресс по душе. Роясь однажды в коробках Эммы она наткнулась на видеокамеру и с тех пор не выпускала её из рук, чем сильно раздражала Уильяма. Но её это лишь забавляло. Возможность запечатлеть в движении моменты с любимым ей не казались такой уж плохой перспективой современности.

Уильям соглашался сниматься с Викторией и даже порой снимать её только при условии, что она будет ему позировать. Поэтому между ними можно считать было заключено выгодное сотрудничество, ведь каждый получал то, что хотел, и был счастлив. В этот раз ему удалось куда больше и быстрее продвинуться в своей работе, чем тогда в Дрездене, хотя их совместная жизнь, романтическая и интимная, ничем не уступала событиям двенадцатилетней давности.

Они настолько оказались поглощены друг другом, что и не замечали, как дни сменяли друг друга, перетекая в недели. Просто они были счастливы, а такие люди ведь часов не наблюдают. Одним вечером Эмма играла на фортепиано Моцарта в гостиной, пока Уильям продолжал работать над деталями картины со своей позирующей музы, которая нашла в библиотеке подруги биографию Иоанна Златоуста. Ей показалось это настолько необычным, что она решила вслух читать её остальным в комнате, но те были не особо в восторге от этой затеи, поэтому они больше спорили и смеялись, чем каждый занимался своим делом.

В дверь позвонили и прислуга отправилась открывать дверь, после того как принесла им чаю. Она вернулась через несколько минут, вся перепуганная.

— Миссис Кобург! – воскликнула юная девушка и Эмма перестала играть на фортепиано, удивляясь подобной реакции своей служанки.

— Что такое? – поинтересовалась Виктория, забирая чай с журнального столика и отпивая его, в прикуску поедая суфле, которое приготовил для них Уильям.

— Там пришли люди Вашего мужа, мэм, они в чёрном. – она подавилась чаем, кашляя сильно и роняя чашку на пол вместе с вилкой, на которой было суфле, после чего сорвалась просто к двери и за ней побежала прислуга.

— И что такого в чёрном цвете? Я сам его ношу. – растерянно произнёс Уильям, убирая свои кисти и палитру, вставая с места, потому что и Эмма теперь выглядела перепуганной.

— Мафия носит чёрное только если кто-то умер. – Эмма быстро побежала за Викторией, а Уильям лишь растерянно некоторое время смотрел ей в след, но придя в себя тут же последовал за всеми в прихожую. Он увидел в дверях двух мужчин, которые стояли на коленях перед Викторией, сняв свои шляпы, при этом один из них поцеловал её ладонь и крепко сжал её. Они не смотрели на неё, словно им было запрещено.

— С прискорбием сообщаю, что Ваш брат Эрнест был убит. Его тело пронесли по главной улице и сейчас оно доставлено к Вам домой. Ваш супруг велел Вам немедленно возвратиться. – все были просто в шоке от услышанного, никто из них не ожидал, что столь весёлый вечер будет прерван таким ужасным известием. Уильяма удивило, что Виктория не издала никакой эмоции. Словно кукла она последовала за людьми в машину, после чего они уехали. Он успел увидеть на её лице только растерянность и страх. Уильям пытался было их остановить, но Эмма не позволила ему вмешиваться. Это было их семейным делом. К тому же, Эмме и Уильяму срочно нужно было связаться с Эрихом. Она готова была поставить на кон всё своё состояние, что случившееся — это не случайность.

Когда Виктория приехала домой, то все, кто видел её, склонялись перед ней, выражая своё соболезнование, но она их не видела, не слышала, для неё это всё было будто в тумане. Она вошла в гостиную на втором этаже, где посередине комнаты увидела закрытый чёрный гроб. Подойдя к нему, она ощутила, как её всю стало трясти. Скинув с гроба крышку, она увидела там своего старшего брата Эрнеста в костюме, который мирно спал. В ужасе она коснулась его щеки и аккуратно погладила её. Он был холодным.

— Виктория. – услышав мужской голос позади себя, она дёрнулась с испугу и обернулась, касаясь рукой сердца. На мгновение ей показалось, что она услышала голос Эрнеста, но это был Альберт, её муж. У них просто были похожие голоса. Он был весь в чёрном, лицо всё опухшее, а глаза красные от перелопавшихся сосудов.

— Альберт, что здесь происходит? – с большим трудом выговорила Виктория, ощущая, как ком подступил к горлу и не позволял ей не только говорить, но даже и полноценно дышать. Альберт некоторое время молчал, она видела, как дрожали его губы, боясь озвучить самое страшное, что могло с ними случиться.

— Эрнест мёртв. – из его глаз вновь полились слёзы и он закрыл лицо ладонями, сильно потирая глаза, пытаясь успокоиться, но это было невозможно в этой ситуации.

— Нет. Вы вновь меня разыгрываете и на этот раз не смешно! – она накричала на него и затем развернулась к Эрнесту, пытаясь его разбудить. Она начала смеяться. Её братья любили посмеяться над ней, но эта шутка выходила за все рамки дозволенного.

— Это не розыгрыш, Виктория. Это правда. Эрнест принял на себя пулю, которая предназначалась мне. – услышав про пулю, она тут же перестала смеяться и стала расстегивать рубашку, что была на нём. Она увидела рану в груди, там, где было сердце. Рана была зашита.

— Нет, нет, это невозможно. Этого быть не может. Эрнест, вставай, хватит уже, перестань. Поднимайся. Открой свои глаза, ну же. – она стала кричать уже на Эрнеста, пытаясь его поднять и вытащить из гроба. Увидев подобную реакцию жены, Альберт подошёл к ней и сжал её плечи сзади, оттаскивая от гроба.

— Виктория. – ему пришлось приложить усилия, она сопротивлялась, но когда ему удалось всё же это сделать, то она просто рухнула на пол, и ему пришлось сесть рядом с ней.

— Нет! Нет! Эрнест! – он обнял её и прижал к себе, а она вцепилась в него, рыдая навзрыд. До неё только дошло, что это был не очередной розыгрыш её братьев, нет, это было правдой.

— Виктория. – нежно произнёс Альберт, поглаживая её по волосам и пытаясь успокоиться. Он пытался дозваться до неё.

— Он не может умереть, нет! Это же Эрнест! Он и есть сама жизнь! – но Эрнест был мёртв, его тело лежало рядом с ними в этом чёрном гробу. Они больше никогда не услышат его голос, не увидят его улыбки, не ощутят его. Теперь это всё в прошлом.

— Я знаю, милая, знаю. – на самом деле Эрнест был мёртв вот уже несколько дней. Альберту самому потребовалось время, чтобы прийти в себя и вернуться вместе с телом домой.

— Как же так вышло?! Как?! Ты не уберёг его! Не уберёг! – после шока следует агрессия, это нормально. Виктория истошно кричала на него и била его, не останавливаясь, а он ей и не мешал.

— Это была перестрелка с участием полицейских. Они напали на нас. Видимо остались люди, ещё преданные Флоресам. Целились в меня, а пострадал он. Это я должен быть мёртв, а не он. – но подобный стресс слишком быстро отнял у неё силы и она просто рухнула в объятия Альберта, крепко обнимая его и продолжая плакать. Она никак не могла успокоиться. Осознание того, что их теперь было не три Кобурга, а два сводило её с ума.

Тем временем Эмме и Уильяму удалось связаться с Эрихом. Уильям разговаривал с ним по телефону, сидя в кресле, в то время как Эмма бродила на нервах по комнате, сжимая в руках свой крест, что носила на груди. Её губы двигались, но при этом не издавали никакого звука. Она молилась. Эмма просила Господа, чтобы Уильям оказался тут не причём.

Уильям практически ничего не говорил Эриху, только слушал и изредка издавал звуки согласия или негодования. Они разговаривали больше получаса, а затем он повесил трубку и посмотрел на свою подругу, которая остановилась, смотря на него с явно выраженным вопросом в глазах.

— Полицейские решили устроить налёт на Кобургов. Но те стали защищаться и открыли перестрелку. В итоге один из полицейских, защищаясь от Альберта, выстрелил в него, но попал в Эрнеста. Многие погибли. – Эмма подошла к Уильяму и присела на колени перед ним, беря его ладони в свои и крепко сжимая. Он видел, что она боялась. Она же видела его растерянность.

— Что послужило поводом налёта, Уильям? – он наклонился к ней и поцеловал её руки, не сводя с неё своего взора.

— Официально – это то, что они вырезали ту самую мексиканскую мафию Флоресов. Но по факту – это наводка Эриха, основанная на нашем деле. – Эмма ухмыльнулась, а потом засмеялась, но через мгновение её поглотили слёзы. Уильям же прижал её руки к своему лбу, так и сидя, согнувшись.

— Ты хоть понимаешь, что подписал себе смертный приговор этим? Альберт убил бы тебя только за взгляд на Викторию, но теперь, когда ты стал причиной того, что его брат мёртв, он сотворит с тобой что похуже. – Уильяма не волновала реакция Альберта на всё случившееся. Возможно он был болен и у него отсутствовал инстинкт самосохранения, но он действительно не боялся Альберта. Его волновало сейчас только одно – как объяснить всё это Виктории. Он ведь обещал ей. Да, фактически, Уильям не нарушил слово, данное ей, ведь это не он убил Эрнеста. Но от этого действительность не менялась. Её брат мёртв. И он очень боялся её реакции на всё это.

***

Известие о смерти Эрнеста очень быстро облетела не только город, но и штат, а также его пределы. Был объявлен трёхдневный траур, окончание которого ознаменовалось похоронной процессией.

Никто не видел все эти дни Альберта и Викторию. Они заперлись в своём доме вместе с телом своего брата. Им нужно было время подготовиться. Ведь даже в такой час они не могли позволить себе казаться другим слабыми. Но как можно было обмануть других, если боль внутри не угасала ни на минуту?

Виктория была в своей спальне, где смотрела на себя в зеркало – длинные каштановые волосы, прикрывающие исхудавшее за эти дни бледное лицо, чёрное платье с длинными кружевными рукавами, на голове небольшая шляпка с чёрной фатой, чтобы скрыть потускневший взгляд. Она себя не узнавала. Ей казалось, что она попала в какой-то фильм ужасов и скоро всё это окончится.

Во время траура дома было очень тихо, велась почти безмолвная жизнь. Именно поэтому Виктория отчётливо услышала крики Альберта, доносящиеся из его кабинета. Подойдя к двери, она увидела, как оттуда вышло несколько людей. Заглянув внутрь, Виктория обнаружила Альберта, стоящего напротив зеркала, пытающегося завязать себе галстук, вот только у него ничего не выходило. Войдя и закрыв за собой дверь, она подошла к нему и убрала его руки с галстука, нежно на него смотря. Её прикосновения его успокоили и он перестал дёргаться.

— Эрнест всегда мне помогал, он был лучше меня в этом. – произнёс Альберт, наблюдая за тем, как длинные и худые пальчики жены завязывали ему галстук.

— Эрнест был лучше нас во всём. – закончив, она аккуратно погладила галстук и остановила свои руки на его груди. У него так сильно билось сердце. Она волновалась за него.

— Как мы это переживём? – Альберт накрыл ладони Виктории своими и со слезами взглянул на неё, поджимая губы, чтобы не расплакаться вновь. Из-за слёз он чувствовал себя очень беспомощным.

— Не знаю. Честно. Даже не представляю себе. Но мы обязаны это сделать. И у нас всё получится. – несмотря на то, что Виктория была в чёрных туфлях на небольшом каблуке, она всё равно была значительно ниже своего супруга. Он нагнулся к ней и поцеловал её трепетно в лоб, отчего она прикрыла свои глаза.

— Не отходи от меня. Пожалуйста. – Виктория лишь кивнула ему, после чего он крепко обнял её, прижимая к себе и утыкаясь лицом в её шею, а она всхлипнула, обнимая его, ощущая, как слёзы вновь стали катиться по её щекам.

Когда они спустились вниз на первый этаж, куда уже спустили гроб с телом Эрнеста, то увидели, что уже около их дома собралось очень много людей. Процессия начиналась от их дома, затем они пронесут гроб по главной улице и придут на кладбище Ок Хилл, где покоились все представители их семьи.

Виктория поцеловала гроб с телом, после чего Альберт и другие люди взяли его на свои плечи. Процессия началась. Сначала охрана, затем они, а после них Виктория. Её лицо было закрыто чёрной фатой. Город молчал. Кто-то смотрел из своих окон, по мере того как они двигались, а кто-то присоединялся к ним и шёл за Викторией. Людей было очень много. Среди них были и Уильям с Эммой.

— Это жестоко заставлять её проходить весь этот путь. Почему нельзя было просто его похоронить? – Эмма держала его под руку и сильно сжала её, отчего он сильнее помрачнел. Уильям ведь и так говорил тихо.

— Таковы традиции. – лишь вымолвила Эмма, строго на него смотря. После этого он ничего не говорил, лишь молча наблюдал за тем, как его муза идёт. Ему казалось, что он видит сейчас не похороны её брата, а её собственные. Настолько она была сломлена. Уильяму так хотелось подойти к ней, взять за руку, обнять, утешить, но он не мог. Он просто шёл позади неё.

Когда они пришли на кладбище, то Уильям увидел, что там было уже всё готово. Специальные люди забрали гроб и погрузили его в вырытую могилу. Альберт подошёл к Виктории и крепко сжал её ладонь, как и она его. Уильям помрачнел от увиденного. На самом деле сегодня он впервые видел Альберта – это был высокий мужчина, даже чуть выше него, довольно худой, с бледной кожей, зелёно-карими глазами и с короткой стрижкой, но его волосы немного вились. Он был действительно хорош собой, у него этого отнять было нельзя. И для своих лет он выглядел как Виктория – слишком молодо. Видимо это было их семейной особенностью.

Священник прочитал свою проповедь, после чего Альберт и Виктория должны были бросить немного земли в могилу, а затем гроб бы закопали. Виктория стала спорить с Альбертом, ей не хотелось этого делать. Но она обязана была. Альберт поцеловал её руки и отпустил её вперёд. Виктория склонилась и взяла немного земли в руки, как услышала впереди себя, но вдали, крики. Подняв взгляд, она увидела пожилую женщину с тростью, что была в чёрном.

— Раз, два – полицейский вышел погулять, три, четыре – Кобурга убили, пять, шесть – вам всем придёт конец! – она стала смеяться очень громко, а их люди немедленно побежали к ней, чтобы остановить. Всем стало не по себе от слов этой женщины. Виктория всё же бросила землю в могилу, но ей стало так плохо от этих слов, что у неё сильно закружилась голова. Не выстояв на ногах, она просто рухнула в вырытую могилу, потеряв сознание, чем вызвала крики всех людей. Альберт немедленно побежал к ней со своими людьми, Уильям хотел вмешаться, но Эмма не позволила ему, крепко держа. Она стала уводить его с кладбища. Сегодня им тут больше делать было нечего.

Она бежала. Бежала, что было мочи, от всей этой тьмы и той ужасной считалочки. В конце концов Виктория просто рухнула, провалившись в некое белое пространство. Она не переставала плакать. Ей было страшно. Но Виктория не была там одна. Рядом с ней оказался мужчина, который и помог ей встать на руки. Подняв на него свой взгляд, она поняла, что это был Эрнест. Он улыбался ей. От его прикосновения ей стало не по себе и она проснулась.

— Альберт… – испуганно произнесла Виктория, раскрыв глаза. Она стала осматриваться по сторонам, приподнимаясь с дивана, на котором лежала.

— Виктория. – Альберт пытался её успокоить, но она словно привидение увидела.

— Где я? Что случилось? – он помог ей сесть на диване и она перестала дёргаться, поняв, что находится в кабинете своего мужа у них дома. Значит Эрнест был не настоящим. Ей это причудилось.

— Успокойся, ты в безопасности. Тебе стало плохо на похоронах. Ты потеряла сознание. – он поцеловал её ладонь и прижал к своей щеке. Виктория же помрачнела, коснувшись виска. Упав на гроб, она сильно ударилась, теперь там был синяк. Но она вспомнила. Вспомнила все те события, что случились за сегодня.

— Та старуха… – эта ужасная женщина напугала её так, что Виктория потеряла сознание. Ей стало стыдно.

— С ней больше не будет проблем. – убедил её Альберт, сев ближе к ней и поглаживая аккуратно по виску, где был синяк.

— А Эрнест? – ведь всё это было из-за него и его похорон.

— Мы закончили процессию. – лишь коротко сказал Альберт. Когда Викторию достали, то он велел закопать брата, всех людей распустили, а они срочно поехали домой и вызвали врача.

— Я всё пропустила. Боже, я всё испортила. – сердце Виктории так сильно сжималось, что ей было очень больно. Она стала задыхаться, а в конце концов и вовсе стала рыдать навзрыд, пряча своё лицо за ладонями.

— Нет, Виктория, прошу, не говори так. Не плачь. – Альберт пытался всячески успокоить её и убрать руки с лица. Он не любил, когда она пряталась от него. К тому же случившееся ведь не было её виной.

— Как мне не плакать?! Наш брат мёртв, теперь его дом — это деревянный ящик, закопанный в земле! – Виктория накричала на него и стала противиться, ей хотелось, чтобы хотя бы раз он оставил её в покое.

— Потому что тебе нельзя нервничать в твоём положении. – Альберту всё же удалось убрать её руки с лица, что не пришлось ей по душе.

— В каком ещё положении?! – закричала Виктория и оттолкнула от себя Альберта, отчего он упал с дивана и стал растерянно на неё смотреть. Виктория сама испугалась себя, поскольку не ожидала такого.

— Ты беременна. – Виктория помрачнела и замолчала на некоторое время, осмысливая его слова. Но для неё это был абсурд. Кажется он ударился головой, падая с дивана.

— Что за бред? С чего ты это взял? – Виктория стала шмыгать носом и вытирать слёзы с лица ладонями, пока тем временем Альберт подсел на полу к ней. Он на неё не обижался. Он сам был в шоке от этой новости. Ведь ожидать можно было чего угодно, но неожиданной беременности спустя двадцать четыре года совместной жизни.

— Приходил врач, который осмотрел тебя. Ты беременна уже давно. Это чудо, что ты не потеряла плод тогда, во время нападения в день рождения. – он положил руку ей на живот и аккуратно погладил его, отчего Виктория сильнее нахмурилась.

— Но это невозможно. – она была умной женщиной и в плане контрацепции всегда соблюдала точность всё время. Как же так вышло, что она забеременела? Хотя, постойте. В последнее время она принимала свои таблетки в сбитый режим. Быть может дело было в этом.

— Я знаю. Видимо там где есть жизнь, всегда будет смерть. – Альберт встал на колени перед ней, всё ещё нежно поглаживая её живот.

— Боже… – от осознания того, что она действительно беременна, ей стало дурно. Виктория тут же сопоставила всё воедино. Её не покидает чувство тошноты уже давно, но она считала, что это всё на нервной почве. К тому же, когда в последний раз у неё были месячные? Если подсчитать, то выходит уже сильная задержка.

— Ты ведь оставишь его, не так ли? Я знаю, что возраст опасный фактор, но это ведь наш ребёнок. – взмолился Альберт и Виктория лишь выдавила из себя улыбку, кивая ему и поджимая губы.

— Конечно. – коротко вымолвила девушка, после чего он положил голову ей на колени, обнимая её, а она стала гладить его по волосам. В отличии от него она не была такой весёлой сейчас. Виктория отчётливо понимала, что у неё большие проблемы.

***

Ей понадобилось несколько дней, чтобы привыкнуть к своему новому положению. Большую часть времени она не покидала свою спальню и уборную – у неё начался сильный токсикоз, да к тому же навалилась сильная слабость потому что из-за постоянного чувства тошноты она совсем перестала есть.

Но сегодня Виктория решилась выйти впервые из дома. Одной. Она решила навестить своего брата в его новом доме.

— Альберт никого не пускает в твою комнату. Он сидит там постоянно, занимаясь поисками твоего убийцы. Теперь он этим одержим. Знаешь, нам очень тяжело без тебя. Ему тебя не хватает. Очень. Он всё ещё просыпается среди ночи от кошмара. Говорит, что ему снится постоянно тот самый момент, когда была перестрелка. Мне тебя тоже не хватает. Я уже скучаю. Ты всегда был на моей стороне. И только посмотри как я тебе отплатила. Прости меня, Эрнест. Прости. Я честно не хотела, чтобы всё так вышло, Бог мне судья. – она пришла к своему брату не с пустыми руками, а со своими любимыми цветами в траурном обличии. Эрнест никогда не понимал толка в искусстве, но ей казалось, что и ему бы приглянулись эти чёрные орхидеи с фиолетовым отливом, которые она так усердно сажала больше получаса, сидя на могиле брата. Сегодня как раз установили каменный памятник.

— Виктория. – услышав родной голос, она остановилась и стала отряхивать руки от земли, после чего развернулась к его обладателю.

— А, это ты. Молодец, что пришёл. Поздоровайся с Эрнестом. Теперь он живёт здесь. Можешь не заканчивать работу. Заказчик всё равно мёртв. – чёрное одеяние Уильяма наконец подходило событиям, что происходили сейчас в их городе.

— Мне жаль. – искренне произнёс Уильям, держа в руках букет чёрных орхидей. У них совпадали мысли.

— Тебе жаль? Неужели? Это ведь твоя вина. – девушка встала со своего места и погладила надгробие брата, после чего стала к нему подходить. Уильям ожидал подобной реакции Виктории, но боялся её больше всего. Он так сильно не хотел ссориться с ней сейчас. На неё и так много чего навалилось за последнее время.

— Нет, не поступай так со мной, не перекладывай всё на меня. – она подошла к нему и вырвала из его рук небольшой букет чёрных орхидей. Покрутив их в руке, она бросила их себе под ноги и демонстративно втоптала в землю. Всё это время Уильям лишь хмуро смотрел на неё. Он видел свою музу во многих ипостасях, но каждый раз она умудрялась его удивить.

— Альберт и Эрнест просто ужинали в ресторане, когда случился налёт полицейских. Они устроили там настоящую перестрелку. Эрнест принял на себя пулю, которая предназначалась Альберту! Думаешь я поверю, что это просто совпадение, когда это случилось спустя несколько недель после того, как я отдала тебе документы?! – Виктория стала бить Уильяма в грудь, толкать его, а он всё это терпел, но стоял неподвижно. Ей нужно было выплеснуть эмоции.

— Но это правда. – она влепила ему сильную пощёчину, после чего стала сильнее бить. Это было похоже на избиение.

— Ты ведь обещал мне! Обещал, что мои братья будут жить! А Эрнест мёртв потому что я доверилась тебе! Теперь он гниёт в этой холодной земле, когда он больше всех в этом проклятом городе заслуживал жизни! – она стала его не просто бить, но и кричать, да так громко, что возможно ещё немного и мёртвые бы вылезли из своих могил с возмущением.

— Виктория, успокойся! – в конце концов он схватил её за плечи и прижал к себе, отчего она ещё сильнее разозлилась.

— Это из-за тебя мой брат мёртв! Ты убил моего брата! – она ударила его между ног, что позволило ей вырваться, но он тут же схватил её за руку и обнял, не позволяя ей выбраться, прижимая к себе со спины.

— Прекрати! Мне жаль, слышишь?! Мне так жаль, что ты даже вообразить себе не можешь! Но то что я делаю для того, чтобы спасти тебя не имеет к этому никакого отношения. Это не полицейские начали перестрелку, а ваша сторона. Те лишь защищались. Это несчастный случай. Никто не намеревался убивать Альберта или Эрнеста, ведь я обещал тебе. – он хотел донести до Виктории эту истину. И самое ужасное, так это то, что она верила ему, отчего чувствовала себя ужасно. Несмотря ни на что она верила человеку, который был причиной смерти её брата. Виктория ненавидела себя за это.

— Но ты не сдержал слово. Мой брат мёртв. – она помрачнела и закричала, сгибаясь пополам, чем напугала Уильяма. Он отпустил её и она упала на землю, хватаясь за живот.

— Что с тобой? – обеспокоено спросил мужчина, садясь рядом с ней.

— Больно. Очень. – такой сильной боли она уже давно не испытывала. Это её напугало.

— Иди ко мне. – он хотел было взять её на руки, но Виктория запротестовала и выставила руку, чтобы он не трогал её. Её сердце верило ему, но разум отвергал. Он был ей противен.

— Нет, не трогай меня! – Уильям закатил глаза и встал в полный рост, делая несколько шагов назад от неё и разводя руками.

— Серьёзно?! Ты будешь сейчас препираться со мной, когда тебе плохо?! – его муза однажды точно сведёт его в могилу. Ещё немного и он будет покоиться на этом же кладбище. Как раз с Эрнестом ещё было место на одного.

— Да! – она все ещё стояла на своём и Уильям просто закричал, смотря в небо и зарываясь пальцами в волосы, после чего присел вновь рядом с ней.

— Тогда почему ты не рассказала ничего Альберту о нашем соглашении?! Тебе он всё равно ничего не сделал бы, а меня бы застрелил и ты была бы счастлива! – его нервы тоже были не железными. Он столько всего сделал ради неё, а она всё также его избегала. Это выводило его из себя.

— Потому что я ношу под сердцем твоего ребёнка и я не хочу, чтобы он рос без отца! – Уильям тут же успокоился и растерянно посмотрел на Викторию. Она обнимала руками свой живот и судя по страху, что был в её глазах, он понял, что она не шутила.

— С меня довольно. Я везу тебя в больницу, а там хоть сама пристрели меня мне всё равно. – он силой взял её на руки и понёс в свою машину, а поскольку ей было уже намного больнее, она перестала сопротивляться.

Они прибыли довольно быстро в больницу, где Викторию забрали врачи. Ничего страшного не произошло – эти боли связаны с нервами, поэтому ей просто поставили капельницу с успокоительным и вызвали мужа, чтобы он её забрал. Когда они остались наедине, то Уильям наконец задал Виктории вопрос, который его интересовал.

— Это правда? Ребёнок мой? – он сидел рядом с ней на больничной койке, что было ей только удобно. За его вопрос она влепила ему пощёчину.

— Как ты смеешь задавать мне такие вопросы? – Уильям коснулся своей щеки и погладил её, виновато на неё смотря.

— Прости, сглупил. – Виктория всё ещё мрачно на него смотрела. Его вопрос её оскорбил, хоть она и понимала его, ведь Виктория до своей очередной встречи с Уильямом, вела интимную жизнь с мужем. Вот только сроки не совпадали. По подсчётам Виктории она забеременела позже, чем в последний раз имела связь с мужем. По датам совпадали как раз с тем днём, когда они выясняли отношения у неё в кабинете.

— Ещё как. – Виктория обнимала свой живот и заметила его пристальный взгляд на нём.

— Это неопасно для твоего здоровья? Ты его оставишь? – это её позабавило, двое самых важных мужчин в её жизни и задавали одинаковые вопросы. На самом деле и внешне они были немного похоже. Такие разные, но всё же имеющие точки соприкосновения. И для каждого из них было место в её сердце.

— Несмотря на мой возраст угроз никаких нет. Мне нужно лишь не волноваться. И да, я его оставлю. – Виктория не сводила взгляда со своего ещё абсолютно плоского живота, сомневаясь в том, что там действительно было что-то, что через девять месяцев должно было стать их ребёнком.

— Альберт знает? – пожалуй сейчас это был один из важнейших вопросов. Виктория кивнула и посмотрела на Уильяма, который тоже не сводил взгляда с её живота.

— Он счастливо верит, что это его ребёнок. – она поджала губы, видя, как он сжимает свои ладони в кулаки. Ему хотелось прикоснуться к ней. Но он боялся её. Виктория тяжело вздохнула, закатив глаза, после чего взяла его руку и положила к себе на живот, накрыв своей. От неожиданности он затаил дыхание.

— Так будет лучше. Пока что. Он не будет тебя терроризировать. – сегодняшний инцидент показал, что в её положении ей нельзя было волноваться.

— Дети ведь рождаются мёртвыми, Уильям. – от услышанного он помрачнел и в недоумении взглянул на неё.

— Что это значит? – Виктория тяжело выдохнула и стала гладить своей ладонью его ладонь, которая была у неё на животе.

— А это значит, что с меня довольно. Я не позволю убить и Альберта. Разве что однажды сама не выдержу и выстрелю ему прямо в сердце. Я рожу ребёнка и для всех он будет мёртвым, а сама передам его тебе и ты уедешь с ним, где будешь воспитывать вдали от всей этой преступности. – у неё действительно было время обдумать всё и она поняла, что это был единственный вариант обеспечить их ребёнку свободную жизнь. Уильям лишь отрицательно помотал головой на её возгласы и обхватил её лицо ладонями.

— Несносная девчонка. Я от тебя и от нашего ребёнка не откажусь. И у него будет и мама и папа. Я бы хотел девочку, похожую на тебя. – Уильям трепетно поцеловал её в лоб и она улыбнулась ему.

Они услышали быстрые шаги и Уильям был вынужден отойти от Виктории и встать позади неё за кроватью.

— Виктория. – в палату словно метеор ворвался её муж, отчего она лишь закатила глаза.

— Альберт. – он сел рядом с ней на кровать, не замечая никого вокруг.

— Как ты? Что случилось? – он поцеловал её живот и стал слушать звуки, исходящие оттуда. Виктория в растерянности подняла лишь руки, не знаю куда их деть. Уильяму было противно видеть это и он сжал свои кулаки, с трудом сдерживаясь.

— Ей на кладбище стало плохо. Я привёз её сюда. – Альберт оторвался от Виктории и мрачно взглянул на Уильяма, что был позади неё. Виктория испугалась подобной его выходки.

— А Вы собственно кто? – поинтересовался Альберт, вставая с кровати и подходя к нему впритык. Виктории срочно нужно было вмешаться, что она и сделала.

— Альберт, познакомься, это Уильям Лэм, друг Эммы и художник, у которого Эрнест до вашего отъезда заказал мой портрет. Он пришёл на кладбище возложить цветы, увидел меня и выразил соболезнования. Если бы оне он я бы вряд ли добралась до больницы. – Виктория смотрела на Альберта, крепко сжимая одну его руку, останавливая.

— Что ж, спасибо Вам, Уильям. – Альберт протянул Уильяму руку, которую тот принял. Они обменялись крепким рукопожатием. Это успокоило Викторию, но она всё ещё держала его за руку.

— Не за что. И примите мои соболезнования касательно Вашего брата. Это огромная утрата. Мне не довелось быть с ним долго знакомым, мы виделись всего раз, но я сразу понял, что он солнечный человек. – Альберт приподнял свои брови, поджимая губы, внимательно рассматривая Уильяма. Между ними всё ещё чувствовалось напряжение.

— Спасибо. – Виктория дёрнула Альберта за руку, вынудив обратить его на себя внимание.

— Мы можем ехать домой? Я устала. – словно маленький ребёнок закапризничала Виктория, отчего Альберт лишь улыбнулся.

— Да, конечно. Врач сказал тебе ничего не угрожает. Нужен только покой. – он наклонился и поцеловал её трепетно в макушку, после чего перевёл вновь свой взгляд на Уильяма.

— Отлично. – Альберт помог Виктории встать с постели и она крепко его обняла, будто пыталась таким образом сдержать. Они направились на выход, но Альберт остановился и развернулся к Уильяму лицом.

— Кстати, 21 июня у Эрнеста день рождение. Ему бы исполнилось сорок три года. В честь этого мы хотим устроить праздник в его честь. За то что Вы помогли мне и моей жене, да и знали моего брата, то приходите вместе с Эммой. Мы будем рады вас видеть. – Альберт не переставал удивлять Викторию. Она так и не поняла как воспринял Уильяма её супруг, отчего ей стало не по себе. Особенно она не понимала к чему была эта выходка с днём рождения их покойного брата. Оно ведь буквально через несколько дней.

— Спасибо за приглашение. Мы обязательно будем. – если бы Виктории не нужно было играть сейчас верную и покорную жену, то она бы придушила Уильяма собственными руками за его непослушание. Он же сам шёл к своей смерти.

— Отлично. Надеюсь, к тому моменту Вы закончите заказ моего брата. Я не люблю ждать. – Альберт ухмыльнулся и взял Викторию на руки, вынося её из палаты, а она лишь смотрела на Уильяма сквозь его плечо. Когда они ушли, то он в ярости закричал и снёс все эти медицинские приборы, что были вокруг. Видеть то, как этот демон не просто находился рядом с его музой, но и касался её, сводило его с ума. Он вдруг ощутил, что без колебаний бы убил вновь. Но в этот раз Альберта.

***

— Можно? – раздавшийся мужской голос заставил Викторию выпрямиться и взглянуть в зеркало, чтобы увидеть его обладателя.

— С каких пор ты спрашиваешь разрешения чтобы войти в собственную спальню? – Альберт улыбнулся и подошёл к Виктории. Молния на её платье находилась сзади и потому ей было неудобно самой её застегнуть.

— Позволишь? – он стоял очень близко к ней, отчего Виктория могла чувствовать на себе не только его восхищение, но и ненасытность, отображающаяся в его прерывистом дыхании. Ему всегда было мало Виктории.

— Окажи мне честь. – она выпрямила спину и собрала свои длинные распущенные волосы двумя руками, чтобы не мешать ему. Его пальцы сначала пробежались сверху вниз по её костяшкам на спине, вызывая мурашки, после чего опустились на молнию и ловко застегнули её. Виктория опустила свои руки, отчего волосы прикрыли спину, и Альберт обнял её сзади, зарываясь лицом в её шею. Они оба смотрели на отражение друг друга.

— Ты прекрасна. – поскольку траур по Эрнесту всё ещё продолжался, то все гости были обязаны прийти в чёрном. Но и чёрный ведь бывает разный. Он может быть траурным, а может быть королевским. Сегодня на ней был именно второй вариант.

Альберт оторвался от Виктории и достал из внутреннего кармана коробку, которую раскрыл перед ней. Внутри оказалась подвеска с огромным сапфиром, украшенным бриллиантом.

— Откуда это у тебя? – ещё никогда в своей жизни Виктория не видела настоящий сапфир таких огромных размеров.

— Это неважно. Я хочу, чтобы сегодня оно украшало твою шею. – Виктория помрачнела, недовольно смотря на камень, но всё же выбора у неё не было. Она позволила Альберту надеть на себя это неприлично дорогое украшение, которое, как она считала, было приобретено явно незаконным способом, после чего они вместе отправились вниз на первый этаж, где уже как полчаса собрались все приглашённые гости.

Они оба остановились на лестнице и официант принёс им шампанское. Виктория отказалась от напитка, а Альберт принял его, после чего ударил по бокалу вилкой, обращая внимание присутствующих на себя. Официант незамедлительно скрылся с лестницы, оставляя двух Кобургов одних на всеобщем обозрении.

— Благодарю вас всех за то, что вы пришли сегодня на это торжество. Как вы все знаете Эрнест всегда с особым пиршеством праздновал свой день рождения. Сегодня это доля лежит на нас, поскольку мы потеряли его. Мы потеряли лучшего из нас. И я хочу убедить вас в том, что виновный поплатится за это. Кровь за кровь. Жизнь за жизнь. А пока, дорогой мой Эрнест, смотри на нас с небес и знай, что твоё наследие будет жить вечно. Хочу сообщить вам всем радостную новость – моя супруга Виктория в положении. И назовём мы ребёнка в честь моего брата, который отдал свою жизнь за меня. – зал разразился аплодисментами и Виктория выдавила из себя улыбку, легонько кивая гостям, в то время как Альберт залпом допил свой бокал шампанского, после чего разбил его об лестницу, напугав Викторию.

Подойдя к ней, он протянул ей руку, а в залезаиграла музыка. Он приглашал её на танец. Она не могла ему отказать. После того как они стали танцевать, к ним присоединились другие. Они все исполняли венский вальс со сменой партнёров, и во время очередной смены Виктория оказалась в руках Уильяма, чему была сильно удивлена, ведь она не видела ни его ни Эммы среди гостей. Уильям же выглядел вполне спокойным. Он продолжил танец, кружа Викторию.

— Как ты? – тихо поинтересовался мужчина, спросив ей это на ушко и прижимая к себе. Виктория крепко сжимала его руку и плечо, но при этом не смотрела ему в глаза.

— Мой муж устроил настоящий фарс из дня рождения нашего покойного брата. Он стал одержим идеей найти его убийцу. – Виктория всячески отговаривала Альберта все эти дни проводить бал в честь дня рождения Эрнеста, но тот был непоколебим. Более того, она совершенно не узнавала своего мужа в последнее время. Он сильно отдалился от всех, но всё также отчаянно нуждался в ней.

— Одержим больше чем тобой? – Уильяму в это верилось с трудом. Для него её муж был настоящим психом.

— Да. И мне страшно. – от Альберта можно было ожидать чего угодно, и это пугало её больше всего на свете. Неизвестность.

— Чего же ты боишься? – его попытки разговорить её лишь действовали ей на нервы. Сейчас было не время, и уж тем более не место играться в игры.

— Ты и сам прекрасно знаешь. – Виктория взглянула на Уильяма, и ещё несколько движений они сделали не сводя друг с друга своего взора.

— Я говорил тебе однажды и скажу вновь – это ему следует бояться меня, а не наоборот. – очередной обмен партнёров привёл к тому, что Виктория вновь оказалась в руках своего супруга, а к Уильяму вернулась Эмма. Все так и продолжали танцевать.

— О чём говорили? – поинтересовался Альберт у супруги, ведь он не сводил с них взора всё то время, что они танцевали.

— О погоде. – не придумав ничего умного пролепетала Виктория, о чём сильно пожалела. Альберт ухмыльнулся ей и остановился.

— Как у него много талантов. И художник, и синоптик. Что ж, мне стоит побеседовать с ним. – он поцеловал супругу в шею и отправился к танцующим Уильяму и Эмме, вызвав неудовольствие Виктории.

— Ради Бога, хотя бы в этот день ты можешь перестать быть таким ревнивым? – она подбежала к нему и взяла под руку, желая успокоить, но Альберт и не думал отказываться от своей идеи.

— Мистер Лэм. – Уильям и Эмма остановились и обратили внимание на Кобургов. Альберт протянул ему свою руку.

— Мистер Кобург. – тот принял её и они обменялись крепким рукопожатием.

— Благодарю, что прибыли. – Альберт кивнул головой и в сторону Эммы, которая ответила ему тем же, беря Уильяма под руку.

— Благодарю, что пригласили. – как это было глупо: две женщины пытались успокоить двух мужчин. Напряжение походило на поле боя.

— Надеюсь это того стоит. Ваша картина. Вы закончили её? – Уильям лишь улыбнулся и кивнул. Альберт захлопал в ладони и все остановились. Его люди вынесли картину, накрытую полотном. При всех Уильям снял покрывало и обнажил законченную работу.

На картине Виктория, словно муза, спустившаяся с небес, была изображена по пояс в профиль. Эта картина обнажала её шею, плечи, ключицы, доходя до груди, которая словно была скрыта в облаках, а волосы, такие неряшливые и непослушные, были собраны в сомнительный пучок.

— Вам нравится? – поинтересовался Уильям у Альберта и тот лишь кивнул. Он был весь мрачен. Это произведение действительно отображало красоту его супруги, но Альберту оно показалось слишком интимным и личным. Он велел унести эту картину к себе в кабинет, после чего вновь пожал руку Уильяму, благодаря за работу. Альберт хотел было вручить ему чек за работу, но тот его не принял, говоря, что это подарок на день рождения Эрнеста.

Раздался телефонный звонок и Альберт был вынужден уйти наверх к себе в кабинет. А спустя пару минут его люди включили телевизоры, в которых они увидели ужасающий репортаж, который поразил многих. Альберт же со второго этажа следил за реакцией всех. Он улыбался. Был доволен. Словно ради этого и собрал всех сегодня. Разъярённая Виктория побежала к нему наверх, а он ушёл обратно в кабинет.

— Как ты мог?! – заорала девушка, врываясь к нему в кабинет и хлопая дверью.

— Прекрати. – Альберт сел за свой рабочий стол и закурил, но Виктория вырвала сигарету у него изо рта, потушив её об пепельницу и ударила руками по столу.

— Я спрашиваю тебя как ты мог устроить взрыв целого полицейского участка в Калифорнии?! Невинные погибли! – Альберт разозлился и встал со своего кресла, ударяя по столу, напоминая своей супруге её место.

— Там не было невиновных! Они убили Эрнеста! По чьей-то наводке! Мой брат гниёт в земле из-за них, хотя сейчас должен кутить на своём дне рождении! – Альберт вновь закурил и выдохнул дым в сторону.

— Наш брат! Ты не единственный, кто оплакивает Эрнеста! – она попыталась вновь вырвать сигарету, но он не позволил, сильно хватая её за руку и прижимая к себе.

— Но единственный кого волнует его смерть! – Виктория вырвала свою руку из его плена и влепила ему звонкую пощёчину, отчего он замолчал, лишь ухмыляясь, а затем и вовсе смеясь, словно сумасшедший.

— Довольно! Я потеряла своего брата, я больше не смогу потерять ещё одного любимого и дорогого мне человека! – Виктория опустила руку на свой живот и сжала его, другой рукой опираясь о стол. Ей стало дурно. Сильный приступ тошноты подступил к горлу словно ком, мешающий ей дышать.

— Что это значит? – всё в таком же истерическом состоянии спросил Альберт. Присмотревшись Виктория поняла, что он не просто курил, он был под кайфом. Вот что было не так с ним все эти дни – он стал употреблять их. В каком же отчаянии он был.

— Посмотри на себя. Я не узнаю своего мужа. Ты стал одержим с тех пор как его не стало. Ты настоящее чудовище. Монстр. Моему ребёнку нужен отец, а не вся эта преступность. – он попытался подойти к ней и коснуться её живота, но она не позволила и сделала несколько шагов от него подальше.

— Нашему ребёнку. – после этих слов он снёс всё, что было у него на столе, тяжело дыша смотря на супругу, что сейчас бунтовала против него.

— Нет, пока что он только мой. И я не хочу умереть с ним в животе. Я каждый день просыпаюсь и молю Бога, чтобы он позволил мне жить дальше. Я уезжаю из Бирмингема. И если ты не хочешь обнаружить свою жену мёртвой, то оставь её в покое. Я хочу спокойной беременности и родов. Вот и всё. – Виктория стремительно вышла из кабинета, вновь хлопнув дверью, после чего просто убежала вниз по лестнице, а затем и вовсе на улицу. Она слышала, как за ней шли, но её это не волновало.

— Виктория, прошу тебя, остановись. – Уильям вышел за ней на улицу и взял аккуратно под руку, прижимая к себе.

— Зачем? – устало спросила девушка, убирая его руку с себя. Это было лишним сейчас. Их могли увидеть. Хоть они и были на заднем дворе.

— Я всё слышал. – это было правдой, когда Виктория в ярости умчалась к Альберту, то Уильям не послушался Эмму и пошёл за ней. Он стоял у двери и всё слышал. А она была так ослеплена своей яростью, что даже не заметила его, когда уходила.

— Отлично. Значит мне нет необходимости тебе повторять, ведь говорила я о тебе, а не о нём. – Виктория была вся мрачная и глубоко дышала, пытаясь избавиться от этого ужасного чувства тошноты, что её стало беспокоить в последнее время слишком часто. Не выдержав, она склонилась пополам, потому что у неё начались настоящие позывы.

— Я знаю. Я понял всё. Я прошу тебя лишь успокоиться. – он положил руку ей на спину и стал аккуратно гладить её. Спустя время её отпустило.

— Я не могу успокоиться. Я не могу всё это вынести. Для меня слишком много всего. – Виктории настолько было тяжело дышать, что она просто сорвала со своей шеи этот дорогой сапфир и швырнула его куда подальше.

— Тш. Успокойся. Иди ко мне. – Уильям прижал Виктория к себе и крепко обнял, целуя в висок. Ей не оставалось ничего другого, как обнять его в ответ.

— Мне так страшно. Я больше не могу так жить. Альберт совершенно сошёл с ума, его теперь не остановить. Раньше нам с Эрнестом удавалось его как-то сдерживать, а теперь это невозможно. Я и сбежать не могу. Боже, Уильям, я так устала, я просто хочу жить со своим ребёнком и любимым мужчиной. – не выдержав, она расплакалась, отчего уже Уильям помрачнел и стал вытирать её слёзы. Он так не хотел, чтобы она волновалась. Ей ведь нельзя было в её положении.

— Я обещаю тебе, что вскоре всё закончится. Но ты права. Тебе действительно лучше уехать подальше. Сосредоточиться на себе и ребёнке. Я люблю вас. – он накрыл её живот своей рукой и погладил его, улыбаясь ей, отчего она накрыла его ладонь своей, кивая.

— А мы любим тебя. – удивительно, как быстро меняется женщина, когда она беременна. Ещё совсем недавно Виктория наотрез не хотела этого ребёнка, а сейчас говорила «мы» вместо «я».

Её бегство было единственным возможным вариантом развития событий, когда Уильяму бы не пришлось беспокоиться о ней и он мог бы полностью сосредоточиться на уничтожении Альберта. Они вышли на финишную прямую и теперь пути назад просто не было.

========== Ухо художника. ==========

Знаете в чём преимущество иметь свой собственный дом, а не жить в многоэтажном здании? Это возможность иметь собственную веранду с видом на собственный замечательный сад, в котором растут твои любимые цветы и деревья. А если веранда ещё и с крышей, то это позволяет наслаждаться природой в любую погоду.

Несмотря на то, что на улице уже почти был конец ноября, Эмма всё также предпочитала трапезничать на веранде. Это утро не стало исключением. Вместе с Уильямом она разделяла свой завтрак, а тот и не был против. Отнюдь, с приходом холодов сидеть на веранде становилось куда приятнее, ведь все эти надоедливые насекомые, которые не давали покоя в тёплую пору, исчезали.

— Ты её видела? – поинтересовался Уильям, разделывая на тарелке свои французские тосты с сыром и помидорами.

— Да, на днях съездила проведать. Сегодня тоже поеду. Не хочу надолго оставлять её одну. – Эмма же держала в руках свежую газету, изучая последние новости этого мира.

— И как она? – стон удовольствия сорвался с его уст стоило ему только попробовать сегодняшний завтрак. Это было его любимым блюдом по утрам. Он мог есть его постоянно. У его музы был отличный вкус.

— Если опустить многочисленные проклятия в твой адрес из-за постоянного токсикоза, отсутствия аппетита и слабости, то она в порядке, когда у неё хорошее настроение. – Эмма улыбнулась Уильяму и сложила свою газету, внимательно на него смотря. С тех пор как Виктория стала отшельницей в своём загородном доме они совершенно не виделись, что не могло не сводить его с ума, но такова была её воля, которая для него была равноценна закону.

— Разве это нормально? Я имею в виду её состояние. Как я тебя не спрошу, то ей плохо. А мне она об этом не говорит. Ни слова. – справедливости ради стоит отметить, что Виктория отгородила себя не только от Уильяма, но и от Альберта. Единственным человеком, чьё общество она могла разделять была её верная подруга Эмма, через которую Уильям и узнавал правду о состоянии своей любимой, ведь она таила от него секреты.

— У неё частые смены настроения. К тому же ей сорок один год, а это её первая беременность. Не волнуйся, врачи наблюдают за ней. Всё в норме. А не говорит она тебе ничего только потому что не хочет казаться в твоих глазах слабой. – это было правдой. Виктория, которая была так слаба со стороны здоровья, очень тяжело переносила свою первую беременность. Когда в организме есть раздражитель, то его лечат, чтобы человеку стало лучше. Но что делать, если раздражителю нужно быть в теле своего хозяина, чтобы выжить? Верно, несчастному тогда стоит потерпеть и максимально облегчить себе своё состояние. Именно этим и занималась Виктория. Лечилась симптомально и старалась быть в покое.

— Несносная девчонка. – но ведь Уильям скучал по ней и очень. Да, за эти полгода он вместе с Эрихом действительно продвинулся во многом, но всё это отнимало у него силы. А единственная, у кого он мог набраться их вновь, никого к себе не подпускала.

— За это ты её и полюбил. – Эмма накрыла руку Уильяма своей и сжала её, а он поцеловал её, улыбаясь ей в ответ.

— Передай ей. – он достал из своего кармана конверт и положил его на стол, подвигая в её сторону. Всё их общение теперь сводилось к обмену письмами. Кто-то посчитает это очень старинным явлением и романтичным, но вот только не Уильям. Он художник, а не писатель. И жизнь без музы ему в тягость.

— Между прочем я вам не сова. – но всё же каждый раз Эмма забирала письма и передавала их, помогая этим двоим общаться. Она убрала его к себе в сумку, как вдруг услышала быстрые шаги, а затем к ней с Уильямом ворвались.

— Сюрприз! – прокричал радостно мужчина с распростёртыми объятиями, что потревожил их. Это был никто иной как Альберт Кобург. От неожиданности Эмма встала со своего места, а вот Уильям закатил глаза, попивая свой чай.

— Откуда ты здесь появился? – Альберт крепко обнял Эмму и поцеловал её в щёку.

— Из шоколадного яйца. Не помешал? – он взял стул, что стоял неподалёку и поставил его к столу.

— Помешали. – недовольно буркнул Уильям, продолжая пить чай.

— Я старался. – самодовольно ответил Альберт, даже не взглянув на него, после чего сел рядом с Эммой, которая внимательно на них смотрела.

— Чем обязана? – Альберт никогда не приезжал просто так, у него всегда были свои скрытые мотивы, которые он хранил при себе.

— Я хотел с тобой поговорить о Виктории, но не знал, что у тебя гости. – Эмма разлила ему чай и он тоже присоединился к трапезе, обращая на сей раз внимание на её гостя.

— Да, Уильям мой друг. Он живёт у меня. – лёгкая ухмылка сорвалась с его уст, пока он внимательно рассматривал его. Взгляд Альберта был не по душе Уильяму, ибо он смотрел на него как на уличную девку, которая не имела абсолютно никакой значимости и цены.

— И давно? – он добавил два кусочка сахара в свой напиток и демонстративно стал громко размешивать его своей ложкой.

— Достаточно. Вас так интересует моя персона? – ответил Уильям, не позволив это сделать Эмме. В отличии от них двоих она сидела в полном напряжении. Потому что эти двое походили сейчас на павлинов, которые красовались между собой, пытаясь доказать, кто же из них главнее.

— Больше чем Вы думаете, мистер Лэм. Не каждый день удаётся встретить художника в наше время. – убрав ложку в сторону, Альберт отпил напиток, а Уильям приподнял брови, уводя взгляд в сторону. Для него Альберт был настоящим клоуном. Он то знал истинное положение его дел, ведь именно он подорвал ему много планов и испортил бизнес.

— Так что насчёт Виктории? Что-то не так? – Эмма сменила тему, заставляя Альберта общаться с ней. В отличии от Уильяма, даже во время беспокойства, Эмма всегда ставила в приоритет разум, а не чувства и эмоции.

— Нет, всё в порядке. Она всё также обижается на меня и игнорирует. Просто хочу поблагодарить тебя, что присматриваешь за ней. – Альберт взял две ладони Эммы и поцеловал каждую из них в знак благодарности.

— Я делаю это не из-за твоих благодарностей, а из-за неё. Мы подруги. – освободив свои руки она предложила ему тосты, но тот отказался, возвращаясь к своему чаю.

— А говорят женской дружбы не бывает. Видимо ошибаются. Хотя кто знает. Я не верю ни в какое понятие дружбы. – то, что он всё время улыбался, не нравилось Уильяму. Его улыбка выглядела очень наигранной и фальшивой.

— У Вас нет друзей? – Уильям вновь вмешался в разговор, чем привлёк внимание Альберта на себя и разозлил Эмму. И кто из них был более невыносим? Словно дети малые.

— Моим другом был Эрнест. Мне было достаточно. – упоминание погибшего брата на мимолётный миг стёрло улыбку с его лица, но затем он вновь заулыбался.

— Понятно. – с безразличием ответил Уильям, доев свой завтрак и отстранив пустую тарелку от себя. Альберту он становился ещё более интересен.

— Мистер Лэм, составьте мне компанию. Я собираюсь съездить недалеко за территорию Бирмингема к своему приятелю на его винодельню отведать бренди многолетней выдержки. – Эмма тут же подалась вперёд, помрачнев, ей совершенно не нравилась эта идея. Альберт бросал Уильяму вызов. И тот был готов его принять. И уже давно.

— С удовольствием. Заодно развеюсь. – Альберт победоносно засмеялся и потёр ладони, вставая со своего места, пока Уильям допивал свой чай.

— Но недолго, Уильям. У нас с тобой дела. – с улыбкой произнесла Эмма, коснувшись руки друга. Она беспокоилась.

— Не волнуйся, Эмма. Я верну тебе твоего художника в целости и сохранности. – Альберт обнял Эмму и чмокнул сзади в щёку, после чего демонстративно удалился к своей машине.

— Уильям. Будь аккуратен. – он встал со своего места как и она и обнял её, улыбаясь.

— Всё в порядке. Я справлюсь. – он поблагодарил Эмму за чудесный завтрак и поспешил удалиться к Альберту. Уильям был уверен в себе и в том, что справится с ним.

Альберт ждал Уильяма в своей машине. Роскошь во всём. Он сел к нему и ухмыльнулся, потому что Альберт откинул верх своей машины.

— Значит едем к приятелю? Почти друг. – Альберт завёл машину и выехал с территории земель Эммы.

— Не совсем. У меня крайне высокие стандарты. – он указал на бардачок своей машины Уильяму.

— Расскажите же о них. – он достал оттуда небольшую коробку, в которой были самые свежие кассеты с последними музыкальными выпусками. Уильям стал внимательно изучать их, чтобы выбрать фон, который будет разбавлять их беседу. Дорога явно составит не меньше получаса.

— Я считаю, что только избранных, с кем ты прошёл огонь и воду, за кого можешь отдать свою жизнь не подумав, на уровне инстинктов, можно назвать друзьями. Как понимаете под эти критерии сложно попасть. Поэтому у меня есть знакомые и более близкие знакомые, которых я зову приятелями. Моё окружение. Остальные люди делятся на тех, кто работает на меня сейчас, и тех, кто пока что не работают на меня. – свой выбор Уильям остановил на сборнике синглов группы Queen. Особенно его внимание на себе остановила песня Killer Queen. Это была та самая песня, под которую он впервые танцевал с Викторией. Тогда кто-то из его окружения предоставил эту песню раньше официального выпуска. Было интересно и весело.

— Очень самоуверенно. – он вставил кассету в проигрыватель и включил громко музыку, чем вызвал улыбку Альберта.

— Уильям, я же могу Вас так звать? – тот лишь засмеялся в ответ и достал из своего кармана пачку сигарет, демонстрируя её Кобургу.

— Разумеется, Альберт. – тот согласился и он достал две сигареты, одну из которых вложил в его губы и помог прикурить со спички, после чего и сам это сделал для себя.

— Уильям, если бы я не был самоуверенным, то не смог бы удержать и преумножить империю, доставшуюся мне от моей семьи. – сигарета была очень крепкой, что пришлось Альберту по душу. Он выдохнул дым в сторону, продолжая ехать вперёд на высокой скорости.

— Семейный бизнес значит? – Уильям смотрел в сторону на быстро сменяющийся пейзаж, ощущая во рту сильную горечь от сигареты. Это помогало ему отвлечься.

— Можно выразиться и так. Мы занимались этим с Эрнестом. – Уильям слегка помрачнел, вновь услышав про Эрнеста. Конечно, чувство вины за случившееся мучало его, но вскоре он понял, что действительно не был виноват в его смерти. К тому же, лечение, что он проходил у психиатра, дало положительные результаты и его состояние стабилизировалось.

— А какова роль Виктории во всём этом? – Альберт всё пытался понять кем же был на самом деле Уильям. А для этого нужно было не торопиться и собирать информацию по крупицам. Он никогда не нападал без должного количества доказательств в вине человека.

— Ты слышал выражение, что за сильным мужчиной стоит сильная женщина? Эти слова как нельзя точно описывают Викторию. Она не просто сильная, она неимоверно мудрая женщина, всегда ею была. Мы голова, а она шея. Куда она повернёт, туда мы и смотрим. – он улыбнулся ему и засмеялся, полностью докурив свою сигарету и вышвырнув окурок на дорогу. Его настроение было хорошим. Правда ненадолго.

— Повезло же с сестрой. – Уильям специально сделал акцент на их истинном отношении, что не пришлось по душе Альберту. Они оба дразнили друг друга, открыто провоцировали на конфликт, но при этом не снимали своих масок. Изощрённая форма удовольствия.

— Я свою жену никому не отдам, Уильям. Так я люблю её. Она любовь всей моей жизни. Либо она моя, либо ничья. – предупреждение было сделано, а дальше уже действия. Альберт не любил повторять.

Неподалёку от Бирмингема находилась та самая винодельня его приятеля, где путём фракциональной дистилляции в вертикальных перегонных кубах изготавливался лучший американский бренди, который затем выдерживался годами в дубовых бочках, приобретая золотистый оттенок.

Поводом для встречи послужила успешно заключённая сделка по продаже целой партии редкого напитка с выдержкой двадцать четыре года. В честь этого и было решено распить одну из бочек между близкими. Альберт и Уильям были радушно и тепло встречены хозяином. Поскольку на винодельне были и другие люди, то они решили провести небольшую экскурсию для Уильяма, пока Кобург со своим приятелем решили поговорить приватно.

— Кто твой гость, Альберт? Никогда его не видел. – его приятель разлил им напиток, после чего они облокотились на одну из стен, смотря на экскурсию со стороны.

— Какой-то мелкий художник из Англии уж слишком часто обшивающийся возле Эммы Портман. – одна из причин, которая послужила поводом ещё большей заинтересованности Альберта в Уильяме стало то, что он всё ещё прибывал в Бирмингеме, хотя дел у него никаких не было.

— Подруги твоей жены? – у Эммы была особая репутация, которая вызывала улыбку на лице лишь от одного упоминания собственной персоны.

— Именно. – но улыбку Альберта вызывал ещё и напиток, ради которого он и прибыл. Он пришёлся ему по душе.

— Как она, кстати? Как ребёнок? – но вот упоминание собственной супруги вызывало отнюдь не радостную улыбку Альберта, а раздражение.

— О, чувствую у меня будет дочь, а не сын. Иначе объяснить постоянные истерики этой женщины я не в силах. – он допил свой напиток и поставил пустой бокал на бочку, что была рядом, доставая из кармана сигареты. Они помогали убрать раздражение. Виктория всегда выступала против его чрезмерного курения и потребления алкоголя. Но он знал, что умрёт раньше, чем доживёт до старости, а потому не боялся того, что эти вредные привычки могли приблизить его кончину.

— Тебе бы снять напряжение. Знаешь, у меня есть хорошие девушки. – он сильно затянулся, выдыхая дым в сторону, после чего потушил новую сигарету. Подойдя близко к своему приятелю, он резко схватил его за шею и прижал лбом к своему лбу.

— Видишь это? – Альберт поднял свою правую руку высоко и повертел большим пальцем своё кольцо. В отличии от Виктории он носил его с того момента, как перед лицом Господа они обменялись клятвами, вступая в брак. Её же убедить поступить также он не смог за двадцать четыре года их брака.

— Да. – но вот его приятелю крайне было неудобно ощущать на себе силу Кобурга.

— И что оно означает? – судя по его тону он был раздражён, а это не сулило ничего хорошого.

— Что ты женат. – после этих слов Альберт отпустил своего приятеля и тот смог выпрямиться, облегчённо выдыхая, затем потирая свою шею.

— Именно. Ещё раз предложишь мне своих девок и это будет последнее, что ты сделаешь. – Альберт закурил новую сигарету, а его друг допил собственный бренди, убирая стакан в сторону. Он не изменял жене. Никогда. Таков был уговор между ним и Викторией, заключённый ещё в их первую брачную ночь. Никаких измен. Расплата – жизнь. Альберту было легко хранить верность Виктории, потому что всю жизнь он любил только её. Виктории же было труднее, ибо своего супруга она никогда не любила как мужчину.

— Он молод. Сколько ему? – приятель решил сменить тему, что было отличной идеей.

— Двадцать девять. – экскурсия для Уильяма подошла к концу и сейчас он тоже вместе с другими людьми пробовал бренди вдали от них.

— Я не удивлён. У Эммы всегда был отличный вкус и аппетит на мужчин. – эффектную и сильную женщину всегда пытались унизить. Приписывание многочисленных интриг и романов было одним из способов. Ведь если у мужчины много партнёрш – он успешен. Если же у женщины много партнёров – она шлюха.

— Думаешь они спят? Хотя может ты и прав. Они живут вместе. – помните упоминание о том, что Альберт никогда не раскрывает истинных своих замыслов? Вы же не думали, что это было сказано просто так? Нет. Отнюдь. Альберт всегда путал людей, чтобы истина оставалась ясной только ему.

— Тем более. Очередное молодое увлечение нашей миссис Портман. Небось он ещё на полном её содержании. Парниша словно шлюха. – слова приятеля лишь вызвали его заразительный смех, отчего он привлёк к ним внимание других. В том числе и Уильяма.

— Мы все шлюхи в этом мире. Просто продаём разные части себя. – Альберт помахал ему пальцами, продолжая курить, в то время как Уильям лишь в недоумении смотрел на него.

— Ты слышал последние новости? – теперь же мы переходим к причине встречи двух старых приятелей.

— У меня нет на это времени. Они меняются быстрее чем девушки в постели. – очевидное нельзя было скрыть полностью. Со смертью Эрнеста, отходом Виктории от дел, и проблемами Альберта, он стал не так тщательно следить за новостями мира, поскольку словно уже и не был его частью. Его душа словно и осталась тогда там, на кладбище Ок Хилл, где он придал своего брата земле.

— Федералы отправили к нам помощника Генерального прокурора расследовать какое-то секретное дело. Он прибыл сегодня со своими людьми. Уверен, что он по твою душу. – для Альберта это не было новостью, отнюдь, он давно ждал этого гостя. Для него это было радостное известие.

— Что ж, тогда мне стоит встретить его с особыми почестями в своём городе. – потушив сигарету, он провёл руками по волосам, а затем направился к Уильяму.

— Что ты задумал? – но Альберт уже ушёл от своего приятеля. Пора было заняться делами.

— Уильям, поехали? Мне надо заехать ещё в городе кое-куда пока я не вернул тебя Эмме. Не хватало только чтобы она голову мне откусила как самка богомола. – Альберт обнял Уильяма за плечи и засмеялся. Тот допил свой напиток и вручил пустой бокал сотрудникам винодельни, смотря внимательно на Кобурга.

— И куда же мы едем? – поинтересовался Уильям, которому было некомфортно ощущать на себе руки Кобурга. Ему стоило огромного труда не избить его сейчас.

— Ты часто сталкиваешься с полицией? – упоминание правоохранительных органов не понравилось Уильяму, но он сделал вид, будто ничего не понимает.

— Нет, не приходилось. – Альберт засмеялся и похлопал его по плечам. В отличии от Уильяма он прекрасно ощущал разницу в их возрасте.

— А я ещё как. Говорят в мой город приехал новенький. Не хорошо будет не заехать не поздороваться. – он повёл его к своей машине, по пути раздавая команды своим людям. Уильяму ничего не оставалось кроме как молча наблюдать за происходящим. От него большего и не требовалось. Всё это представление Альберт устроил именно для него. Чтобы он знал и прекрасно понимал кто же такой Альберт Кобург на самом деле.

Они вернулись в Бирмингем гораздо быстрее, чем покинули его. Это просто чудо, что они не попали в аварию. Альберт вёл машину как сумасшедший. Хотя, постойте, почему как?

Он остановил машину прямо у входа в полицейский участок. Сначала туда ворвались его люди. Не вошли, а именно ворвались вместе с оружием. После того как донеслись выстрелы, Альберт вышел из машины и жестами велел Уильяму идти за ним, что тот и сделал. Когда они оказались внутри, то Уильям смог увидеть, как люди Альберта уложили некоторых полицейский, а с остальными они были на мушке друг у друга.

— Здесь есть человек по фамилии Райдер? – громко поинтересовался Альберт, после чего, достав пистолет, выстрелил несколько раз в потолок. На шум из кабинета вышел человек. Уильям узнал его сразу же.

— Какого чёрта здесь происходит? – громко и недовольно произнёс он, осматривая полицейский участок и их гостей.

— Я спросил есть ли здесь человек по фамилии Райдер? – Альберт навёл пистолет на него, но тот тут же достал собственное оружие, снимая его с предохранителя, наводя на него. Эрих не любил играться в игры. Особенно с мафией.

— Есть. Это я. А ты кто такой смелый, что заявляешься в полицейский участок с пистолетом и смеешь стрелять здесь? – Альберт засмеялся, после чего демонстративно убрал свой пистолет. От его смеха Уильяму было не по себе. Он всё больше убеждался в безумстве этого человека.

— Сразу видно новенький. А ты мне нравишься. Я Альберт Кобург. Слышал обо мне? – Альберт подошёл к Эриху, вставая прямо напротив него, что дуло его пистолета упиралось ему в сердце.

— Допустим. И что? – Эрих убрал свой пистолет, после чего Альберт стал медленно ходить вокруг Эриха, рассматривая его и изучая. Но и Эрих делал то же самое.

— Хочу пригласить тебя на ужин. Думаю нам о многом стоит поговорить. – он вновь остановился напротив него, стоя так близко, что между ними абсолютно не было никакого расстояния. Они буквально могли чувствовать грудью дыхание друг друга.

— Это угроза? – Альберту нравилось то, что он видел перед собой – крепкий и сильный мужчина, уверенный в себе, который просто ненавидел преступников. Таких рьяных преданных своему долгу слуг закона он не видел давно. От этого даже было интереснее.

— Это ужин. Между прочем у меня лучшие повара в городе. Ты не пожалеешь. – Эрих же видел перед собой самовлюблённого, опьянённого властью преступника, который терял контроль над своим миром, но прежде всего над собой.

— Хорошо. – однако он согласился и принял приглашение. Ни потому что он хотел получше узнать Альберта, Эрих знал о нём даже больше чем он сам о себе. Он принял это приглашение, чтобы не было никакой перестрелки. Да, полицейские Бирмингема продажные люди, но никто из них не заслужил смерти.

— Отлично. Ужин завтра в семь у меня. Не опаздывай. Не люблю не пунктуальных людей. – довольный Альберт развернулся и ушёл, как следом за ним и его люди. Уильям и Эрих обменялись молчаливыми взглядами, после чего первый ушёл к Альберту, который чертовски был радостным. Пора было возвращаться домой.

Как Альберт и обещал, он доставил Уильяма Эмме в целости и сохранности. Она встречала их стоя на своём пороге, укутанная в лёгкий платок, ибо на улице стало холоднее.

— Как прокатились? – поинтересовалась женщина, наблюдая за тем, как Уильям вышел из машины Альберта, направляясь к ней. Внешне по ней нельзя было сказать, что она беспокоилась, но внутри её всю трясло.

— Замечательно. Уильям отличный компаньон. – он поднялся к ней на один уровень и она тут же обняла его за руку, прислоняясь щекой к ней.

— Знаю. Мне повезло с ним. – Уильям лишь улыбнулся Эмме и накрыл её руки своими. Альберт лишь ухмыльнулся от этой картины.

— Ну я поехал по делам. А ты всё слышал, Уильям, не опаздывай. – он включил громко музыку и желал уехать, но вопрос Уильяма вынудил его остановиться.

— В смысле? Я тоже приглашён на ужин? – Эмма помрачнела и посмотрела в недоумении сначала на него, а затем и на Альберта.

— Что ещё за ужин? – она терпеть не могла быть в неведении.

— Разумеется ты приглашён. – Альберт выключил музыку и внимательно посмотрел на него.

— Боюсь завтра в семь я не смогу. У меня другие планы. – после слов Уильяма и его решительного настроя, Альберт даже вышел из своей машины и медленно подошёл к нему впритык, отчего Эмма сильнее сжала его руку.

— А ты мне нравишься, Уильям. Такой молодой и дерзкий. Думаю мы найдём общий язык. И всё же позволь напомнить – я Альберт Кобург, это мой город и мне никто и никогда не отказывает. – он протянул ему свою руку для рукопожатия, не сводя пристального взора с него.

— Буду вовремя. – Уильям пожал ему крепко руку в ответ, также не сводя с него взора. Об это напряжение, что возникло между ними, можно было легко порезаться.

— Отлично. До встречи. – Альберт подмигнул им двоим на прощание, с ухмылкой вернувшись в свой автомобиль. Громко посигналив, он уехал, и только после этого Эмма смогла облегчённо выдохнуть и отпустить руку Уильяма, на которой возможно остались синяки от её крепкой хватки.

— Что произошло? – в возмущении спросила Эмма, готовая просто придушить Уильяма. Он же был словно маленький ребёнок, которого ни на минуту невозможно было оставить одного, ибо как только это случалось, все проблемы настигали его.

— Эрих теперь официально в Бирмингеме. И Альберту это не понравилось. Я не знаю, что он знает, но завтра он пригласил его и как ты видишь меня на ужин. – Уильям хотел было закурить, но Эмма не позволила, отобрав сигареты и спички. Она отрицательно мотала головой, уверенно стоя на своём.

— Ты не пойдёшь, нет. – но ведь и Уильям был не слаб. Подойдя к Эмме, он силой забрал назад своё и одним взглядом сказал ей, чтобы она никогда больше так не делала.

— Пойду и ещё как. Альберт ничего не сделает, успокойся, он умеет только пугать. Я со всем разберусь. Ты сама знаешь как далеко мы прошли в нашем деле. Отступать я не намерен. – Уильям всё же закурил, выдыхая дым в сторону, обращая вновь свой взор на Эмму, которая была раздосадована до ужаса. Он видел, как сильно она его оберегала, ведь любила его словно своё дитя, за что он безмерно был ей благодарен. Но это его жизнь. И без музы она для него не имела смысла. Спасти Викторию было для него всем. И ради этого он был готов на всё. Даже на самые большие безрассудства и глупости.

— Ты невыносим. – Уильям предложил и Эмме сигарету, которую она приняла. Он помог ей прикурить со спички. Несколько мгновений они молча смотрели друг на друга, а потом оба просто засмеялись от нелепости всей этой ситуации. Они совершенно не умели ссориться и обижаться друг на друга.

— Хоть чем-то похож на Викторию. И, кстати, не вздумай ей ничего говорить. Волноваться ей определённо сейчас нельзя. – Эмма обняла Уильяма одной рукой, прижимаясь к нему, и он обнял её в ответ, наблюдая с ней за чуднейшим закатом. В Бирмингеме природа действительно была красивой. И если бы не его благие дела, то он бы определённо мог нарисовать здесь несколько сказочно ярких и насыщенных цветных полотен, что он не делал уже очень много лет.

***

Осторожность очень важна, когда ты ведёшь дела в Бирмингеме. Особенно, если ты подрываешь положение самой влиятельной семьи этого города. За Эрихом была устроена слежка людьми Альберта. Собственно как и за Уильямом.

Две машины, выехавшие из разных мест, встретились на миг в парке Ред Маунтин, для того чтобы разъехаться, только сначала они высадили там двух мужчин, чтобы забрать их на разных концах парка через некоторое время.

— С каких пор ты дружишь с Кобургом? – Эрих и Уильям были одеты как и многие другие мужчины в парке. Сейчас раньше темнело и поэтому ближе к вечеру людей становилось на улице больше, чтобы насладиться уходящим днём. Это позволило им слиться с толпой.

— Издеваешься? Я лучше убью его, чем буду с ним дружить. – Эрих достал пачку сигарет и показал её Уильяму, на что тот согласился. Порой именно она заставляла Эриха продолжать жить.

— Одного из них ты уже убил. – Эрих закурил и предложил сигарету Уильяму, который поступил его примеру.

— Значит за вторым дело не встанет. – это не было какой-то шуткой со стороны Уильяма. С каждым днём он действительно всё чаще думал о том, чтобы пристрелить Альберта. Он отнял у него слишком много времени и это действовало ему на нервы. Уильяму всё сильнее хотелось сократить этот путь. Пусть даже и преступным способом.

— Думаешь он знает о нас? – с самого утра погода была мрачной, судя по тучам в любой момент могло начаться настоящее стихийное бедствие.

— Я не думаю, что Альберт знает хоть что-то. Его слишком преувеличивают и возвышают. Я не вижу в нём опасности. – они остановились у одного из деревьев, всматриваясь в облака, что заполонили небо.

— Тогда присмотрись внимательнее. В любом случае ему лучше считать, что мы не знакомы. – Эрих докурил сигарету и растоптал её об землю.

— Ты прав. – это было действительно лучшим выходом из всей сложившейся ситуации. Чем меньше Альберт знал тем было лучше.

— Мне нужно кое-что из его дома. И тебе придётся достать это и передать мне. Лучшей возможности чем сегодня у тебя не будет. – вот почему Эрих настоял на встрече с Уильямом перед их визиту к Кобургу. Он должен был дать ему поручение. У Альберта хранились документы, которые очень нужны были Эриху. Без них нельзя было закончить начатое.

После разговора каждый из них развернулся и направился к собственной машине. Погода испортилась окончательно и к тому моменту, как они приехали в назначенное место в назначенное время, на улице начался сильный ливень.

— Мистер Кобург, прибыли Ваши гости. – Эрих и Уильям приехали с разницей в десять минут. Прислуга встретила их и сообщила об этом хозяину.

— Джентельмены, минута в минуту. Ценю пунктуальных людей. – он смотрел на них со второго этажа, облокотившись на перила лестницы, улыбаясь мужчинам.

— Пунктуальность привилегия принцев. – подметил Уильям, после чего они поднялись к нему наверх, проходя затем в гостиную, где был накрыт ужин на них троих.

— Предлагаю нам сесть за этот стол и поговорить обо всём как цивилизованные джентльмены. – Альберт не солгал, когда сказал, что у него были лучшие повара в городе. Стол был действительно богат на яства.

— Вы приглашаете на ужин всех кто приезжает в Бирмингем? – Эрих улыбнулся девушкам, что сегодня их обслуживали, присаживаясь за стол. Уильям поступил также. Он молча наблюдал за происходящим.

— Нет, только тех, кто мне интересен. Например как Вы, мистер Райдер. – щёлкнув пальцами, перед ними раскрыли закрытые блюда и разлили бренди. Уильям узнал его. Это был тот самый напиток, что они пили на винодельне приятеля Альберта.

— И чем же я интересен? – Эрих спокойно стал разделывать собственное блюдо, не переставая улыбаться.

— Вы доставили мне немало проблем. – Альберт отпил бренди и подмигнул Уильяму, который перевёл на него свой взгляд после этих слов. Признаться, честно, он не ожидал, что тот так сразу перейдёт к делу.

— Как и Вы мне. – Эрих откусил мясо, пережёвывая его, отчего Уильям не выдержал и ухмыльнулся, заставив их двоих обратить на него внимание.

— 1:1. – подобный подсчёт Уильяма на миг разбавил напряжение между ними и вот уже трое мужчин улыбались.

— К чему такой интерес к моей персоне? – Альберт достал сигарету из пачки, что лежала около его тарелки и демонстративно закурил. Делал он это по-особенному: дым, выдыхаемый изо рта, он тут же вдыхал вновь через нос, образуя непрерывный круг.

— Вы очень важная фигура преступного синдиката юга. Устраню Вас и у моей страны будет меньше проблем для беспокойств. – Альберт был сам не свой с тех пор как они приехали. Это бросалось в глаз. Он был более раздражённым чем обычно. Вот только Уильям не мог понять в чём же было дело.

— Вы правда считаете, что сможете со мной тягаться? – ему стало жарко и он стал закатывать рукава собственной рубашки, в которой был. Именно тогда Уильям и заметил следы от уколов на его венах. Виктория говорила ему, что Альберт не употреблял наркотики. Видимо это было в прошлом. Поскольку по его рукам можно было сказать, что стал он грешить уж очень давно. Возможно как раз эти полгода наркотики и помогали ему, когда его жена оставила его после кончины брата.

— Почему нет? Я играю хорошо. – Альберт ухмыльнулся и встал со своего места, после чего снёс скатерть со стола, обрушивая блюда на пол. Большая часть попала на Уильяма и тот вскочил со своего места. Эрих же сидел неподвижно.

— А я ещё лучше. Вы сделали свой ход, мистер Райдер. Теперь же дело за мной. – Альберт достал пистолет и направил его на Эриха. Уильям помрачнел. Кажется Альберт был сейчас под кайфом.

— Выметайтесь отсюда. В следующий раз, когда я увижу Вас, то пристрелю не моргнув и глазом. – Альберт несколько раз демонстративно выстрелил в потолок. После этого Эрих встал, отряхивая свой наряд.

— Доброй ночи, мистер Кобург. – он улыбнулся ему и взглянул на Уильяма, после чего молча один ушёл. Несколько минут Альберт и Уильям были одни в комнате в полной тишине. Кобургу потребовалось время, чтобы его отпустило. Он рухнул на диван, положив пистолет рядом с собой.

— Прости, я запачкал тебя. Рядом с моим кабинетом есть ванна. Это прямо по коридору. Мои люди вынесут тебе что-то из моей одежды. – Альберт стал усердно тереть своё лицо ладонями, пытаясь прийти в себя.

— Ничего страшного. Но руки я хотел бы помыть. – Уильям лишь кротко кивнул Альберту и пошёл прочь из гостиной.

class="book">Вот только до ванной он не дошёл. Он посчитал, что сейчас лучшая возможность пробраться в кабинет к Альберту, потому что тот был не в себе. Уильям зашёл внутрь и тут же стал копаться в ящиках столах. Не обнаружив ничего, он переместился на шкаф, что был неподалёку. Ему удалось найти папку с нужным названием, которое ему назвал Эрих, вот только она была наполнена пустыми листами. Это очень смутило Уильяма, особенно когда позади себя он услышал мужской голос, который принадлежал Альберту. Уильям развернулся лицом к нему, видя, что стоял он на пороге и просто сиял от счастья.

— Ты правда думал, что я ничего не узнаю? Что ты, никчёмный художник, который соблазнил мою жену, сможешь уничтожить меня? Меня?! Я Альберт мать твою Кобург! И на этом свете мне подчиняется все и вся! В том числе и смерть! – люди Альберта ворвались в кабинет и напали на Уильяма. Да, он сопротивлялся, но их было слишком много. В конце концов один из них воткнул ему что-то в шею, отчего комната моментально пошла кругом перед его глазами и он рухнул на пол, потеряв сознание.

***

Для каждого события в жизни есть первый и последний раз. Неопытность порой может привести к тому, что одно событие, которого многие так ждали с нетерпением, соединит в себе два этих свойства.

Ночью самочувствие Виктории ухудшилось. Она проснулась от того, что ощутила влагу в своей постели. Это не было чем-то новым для неё. К сожалению, расположение ребёнка и его активность часто приводили к такому результату. Именно поэтому она и не придала этому должного внимания, что было ошибкой. Периодические спазмы внизу живота, которые были после у Виктории всю ночь, и не позволявшие ей спать, что она приняла за шевеления плода, на самом деле указывало на то, что у неё отошли воды.

Из-за плохого самочувствия и полного отсутствия сна, Виктория была очень слаба. Она лежала в гостиной на диване, пытаясь ровно дышать, всё ожидая, когда все те таблетки, что она выпила, подействуют. Но лучше ей не становилось. Автомобильный гудок, что так громко разнёсся по дому из-за открытых окон, впускавших в себя свежий воздух со двора, напугал Викторию. Поправив на себе халат, она вышла на улицу, где увидела собственного супруга.

— Альберт? – Виктория сначала даже не поверила своим глазам. Но, увы, это правда был он. Из плоти и крови прямо напротив неё.

— Привет, дорогая. Как поживаете? – Альберт подошёл к Виктории и поцеловал в губы, поглаживая одной рукой по щеке, а другую перемещая на уже заметный живот.

— Что ты тут делаешь? – целых полгода они не виделись и поверить сейчас в то, что он приехал к ним, чтобы навестить, ибо соскучился, она отказывалась.

— Собирайся. Мы едем на скачки. – Альберт всё гладил живот Виктории, словно надеялся ощутить шевеления ребёнка. Виктория стала ещё прекраснее будучи беременной.

— Я неважно себя чувствую. Я не поеду. – Виктория попыталась выдавить из себя улыбку, надеясь, что Альберт поймёт её и оставит вновь в покое. Увидеть его для неё оказалось сильным эмоциональным потрясением.

— Это не просьба, Виктория. – уже приказным тоном произнёс Альберт, отчего она не на шутку испугалась. Виктория ощутила злобу, исходящую от него. И её это напугало. Она в недоумении смотрела на своего супруга, который уже убрал от неё свои руки. Боль внизу живота привела её в чувства и она вся нахмурилась, обнимая живот. Всё её тело бунтовало. Виктория чувствовала, что грядёт что-то плохое.

Ей потребовалось немного времени, чтобы собраться, после чего она вышла к нему и они направились на ипподром в абсолютном молчании.

— В честь чего ты устроил скачки? – поинтересовалась Виктория, когда они приехали и он помог ей выйти. На дворе было 24 ноября и никто не устраивал скачки в это время в их городе, ибо был не сезон.

— В честь ребёнка у тебя под сердцем. – они поднялись на самый верх в свою привилегированную ложу. На своём пути она видела только их людей и никого другого.

— Я не понимаю. – ипподром был пустым. Более того само поле не было подготовлено для скачек. Инстинктивно Виктория обнимала живот, словно пыталась защитить ребёнка от своего мужа.

— Ты правда думала, что я ничего не узнаю о тебе и об этом художнике? – он хлопнул в ладони, после чего из стойла вывели четыре лошади, к ногам которым был привязан никто иной, как Уильям. Он был без сознания и избит.

— Альберт! Ты с ума сошёл! – закричала Виктория, хватаясь за перила и крепко их сжимая. Она совершенно не воспринимала то, что он говорил.

— Именно. И давно. Так что, дорогая моя жена, чей это ребёнок? – люди Альберта привели Уильяма в чувства и тот сразу пытался освободиться, не обращая внимания на трибуну, где была его любимая.

— Отпусти его! Ты убьёшь его! – у Виктории началась настоящая паника и всё, что она могла делать, так это только кричать. Будто пыталась достучаться. Приказать. Но только её больше никто не слушался.

— Конечно же. И сделаю это с большим удовольствием, если ты не признаешься мне. – Альберт силой развернул супругу лицом к себе, держа её крепко под руку, причиняя боль.

— Признаюсь в чём?! – не выдержав, она начала плакать и пытаться вырваться, но свободной рукой он щёлкнул пальцами, после чего развернул супругу лицом на поле, крепко сжимая, чтобы она всё видела.

— Что ребёнок, которого ты носишь под сердцем не мой, что ты изменяла мне все эти годы с этим проходимцем! – по команде Альберта лошади стали расходиться в разные стороны, отчего Уильям закричал. Кто бы мог подумать, что он решит четвертовать его на глазах у своей супруги.

— Альберт! – она всё не прекращала свои попытки освободиться, но они были тщетными.

— Признайся же! Хотя бы раз в жизни скажи правду! – крики Уильяма сводили её с ума. Его прицепили цепями к лошадям и он был совершенно беспомощен, не мог выбраться.

— Хватит! Да! Ты прав! Это не твой ребёнок! Это его ребёнок! Пожалуйста, Альберт, остановись! – после признания супруги Альберт кивнул своим людям и те остановились, а Виктория просто рухнула вниз, у неё не было больше сил стоять на ногах.

— Видишь как легко говорить правду? – Альберт присел на пол рядом с ней и гладил её по щеке, улыбаясь.

— Не убивай его. – сквозь настоящие рыдания произнесла Виктория, её всю трясло от увиденного.

— Шутишь? Смерть слишком лёгкий конец как для него, так и для тебя. – впервые за всю жизнь Альберту было совершенно всё равно на слёзы любимой. Они не разрывали ему сердце. В один момент Виктория просто закричала, согнувшись пополам, рукой цепляясь за Альберта, буквально впиваясь до крови в него своими ногтями.

— Нет, ещё слишком рано. – эта боль, что была с ней с ночи, усилилась так, что Виктория больше не могла её терпеть. Более того для неё стало очевидно то, что происходило с ней.

— Что с тобой? – вот только Альберт не понимал, что происходит. Неудивительно, на самом деле, он редко что-то по-настоящему понимал, когда дело касалось его жены.

— У меня начались схватки. – Виктория продолжала крепко сжимать руку Альберта. Ей было тяжело дышать, она словно задыхалась.

— Какой чудесный день! – громко прокричал Альберт в воздух, смеясь. Но вот ей было не до смеха.

— Он умрёт. Мой ребёнок умрёт. – у Виктории началась самая настоящая паника. Ведь ещё было слишком рано. Совсем недавно она пересекла отметку в шесть месяцев.

— Я этого не допущу. Дыши, Виктория. Сосредоточься на дыхании. – Альберт поцеловал Викторию трепетно в лоб и взял на руки, унося прочь. Пора им было доехать до больницы.

Дети не должны рождаться раньше положенного срока. Если же это происходит, то значит что-то пошло не так. И стоить молить Бога, чтобы ребёнок родился живым. Мама должна быть сильной в такие моменты. Увы, Виктория такой не была.

— Смотрите кто проснулся. Доброе утро, спящая красавица. – Альберт с улыбкой наблюдал за супругой, которая очнулась от наркоза и явно была в растерянности от происходящего. Она судорожно стала трогать свой живот, но вскрикнула, ощутив боль. Виктория подняла на себе больничную рубашку и увидела огромный порез внизу живота, на котором были швы.

— Ребёнок… Где мой малыш? – из-за наркоза она плохо себя чувствовала. Её голова будто кружилась и была очень тяжёлой, а самое главное, она словно была заторможенной на проявление чувств и эмоций. Полная растерянность.

— Он в кювете для недоношенных детей. – с полным спокойствием произнёс Альберт. Виктория не смогла родить сама и пришлось прибегнуть к кесареву сечения. Более того это было даже верным решением, потому что шея ребёнка была обвита пуповинной.

— Он умрёт? – последнее, что помнила Виктория так это то, как слёзно молила врачей спасти её ребёнка, когда ей делали полный наркоз.

— Нет, она будет жить. – Альберт улыбнулся Виктории и подвинулся ближе к ней, касаясь своей рукой её.

— Она? – Виктория и понятия не имела какой пол был у ребёнка. На тех двух узи, что она была, врач не смог определить пол, потому что ребёнок не позволял.

— У нас с тобой замечательная девочка родилась. А как много волосиков то на голове. Ты бы только видела. – Альберт крепко сжал руку Виктории своей, поднося к губам и целуя. Она смотрела на него, но не пыталась вырваться. С трудом ей удавалось хоть что-то говорить, не то что делать.

— Она не твоя дочь. – не было смысла больше отпираться или лгать ему. Виктория призналась ему во всём сама, хоть ему и так было уже всё известно.

— По закону моя. Я ведь твой законный супруг. – он показал ей своё кольцо на руке. В отличии от неё он никогда его не снимал.

— Зачем тебе это? – всхлипывая, произнесла Виктория, ощущая как ком подступил к горлу, а слёзы собрались у глаз.

— Потому что я люблю тебя. И всегда мечтал, чтобы ты родила мне ребёнка. – она смотрела ему в глаза и совершенно не узнавала своего мужа. И не потому что его глаза были застланы кровью от перелопавшихся сосудов, а его зрачки были больше чем радужная оболочка. Виктория больше не видела его душу.

— Ты безумен. – Альберт улыбнулся и отпустил её руку, удобнее устраиваясь в собственном кресле.

— Возможно. Но это моя дочь и я воспитаю её как свою наследницу. Нравится тебе это или нет. – Альберт достал сигарету и закурил, выдыхая дым в сторону Виктории, отчего та закашляла.

— Что ты говоришь? – Альберт встал с кресла и сел прямо на койку к Виктории, наклоняясь близко к ней.

— Если ты хочешь увидеть как растёт наша дочь, то тебе наконец придётся стать мне женой. По-настоящему. – он угрожал ей самым ценным, что у неё было когда-то за всю свою жизнь. Её ребёнком. Это намного хуже чем низко и подло. Это то, что делают Кобурги. Это у них в крови.

— А как же Уильям? Ты убил его? – Альберт вновь сильно затянулся и выдохнул дым, а Виктория не переставала плакать. Она боялась его. И не зря. Его отношение к ней изменилось. Отныне и навеки.

— Нет. Но он очень далеко и больше мне не помешает. У меня как раз для тебя есть подарок. С рождением дочери, дорогая. – он достал небольшую коробочку и раскрыл её перед Викторией, отчего та истошно закричала, её голос возможно был слышен по всему этажу. Она пыталась вырваться от него, но он не позволял. Альберт крепко держал Викторию, несмотря на её крики и слёзы, показывая ей мочку уха её любовника.

***

Обычно после родов женщину держат в больнице около трёх дней, а затем выписывают. Но если было кесарево сечение, то этот срок увеличивается. А сколько будут держать в больнице женщину, которая помимо этого получила нервный срыв? Верно. Ровно столько, сколько скажет её полоумный муж.

Виктория осталась совершенно одна в своей палате. Без любимого, без ребёнка, без друзей. Она словно потерялась в мире живых, но ещё не попала к мёртвым. Однако, её не забыли. У неё всё ещё были те, кому было не всё равно на неё. И одним из этих людей был Эрих Райдер, который приехал навестить её в больнице после того как поговорил с Эммой о случившемся.

Он зашёл к ней в палату с небольшим букетом белых орхидей, который положил ей на тумбочку. Девушка мирно лежала на своей койке, укрытая одеялом, безмолвно смотрящая в одну точку. Эрих присел на стул рядом с ней, пытаясь подобрать нужные слова.

— Виктория, здравствуй. Мне сказали, что ты не реагируешь на разговоры с тобой вот уже несколько дней, но я всё же хочу поговорить с тобой. Меня зовут Эрих Райдер и быть может моё имя упоминали Эмма или же Уильям, поскольку я тот самый человек, который и помогал спасти тебя из этого ада. Я знаю о том, что произошло с тобой и с ним за эти дни и мне очень жаль, что всё так вышло. Но также я знаю, что ты очень сильная женщина, которая не отступится. Мы вышли на финишную прямую. Уильям должен был раздобыть мне важный пакет документов из кабинета Альберта. Но он не успел. Мне нужны эти документы чтобы покончить с ним раз и навсегда. А для этого мне нужна твоя помощь. – всё время, что он говорил, Эрих не сводил своего взгляда с Виктории, пытаясь увидеть хоть малейшую реакцию на свои слова. Но, увы, она так и продолжала смотреть в одну точку, спокойно дыша, словно и не была здесь вовсе. Ещё некоторое время он просидел около её койки, но затем встал, чтобы уйти. Именно в этот момент она остановила его, крепко взяв за руку. Это вынудило его посмотреть на неё. Виктория наконец посмотрела ему в глаза. Но всё так же без эмоций.

— Вам не хватит сил остановить Альберта. Ни у кого их не хватит. Сам дьявол склонил бы голову перед ним. – Эрих присел на её койку, накрыв её ладонь своей, чтобы выразить свою поддержку.

— Если я получу этот пакет документов, то Альберт сядет в тюрьму на всю жизнь. – неодобрительное цокание с её стороны заставило его замолчать.

— Она его не удержит. – Виктория была абсолютно спокойна, потому что констатировала факты.

— Виктория, послушай… – разозлившись, она сильно потянула руку на себя, заставив Эриха почти упасть на неё. Но зато теперь их лица были максимально близки друг к другу.

— Нет, это Вы услышьте меня. Альберта не удержит тюрьма. Его остановит только смерть. – они смотрели друг другу в глаза, абсолютно серьёзные, а самое главное уставшие.

— Что ты имеешь в виду? – он приподнялся, отстраняясь от неё, но всё ещё обращая всё своё внимание на неё.

— Этот человек отнял у меня мою жизнь и сделал меня своей пленницей с семнадцати лет, а когда я наконец познала счастье, то он безжалостно отнял его у меня и разрушил. Моего ребёнка вырезали из меня и положили в какую-то коробку. Ей едва исполнилось шесть месяцев и она борется там за жизнь. Но ему этого было мало. Он принёс мне мочку уха Уильяма сразу после того как я пришла в себя. Он чудовище. Это не мой Альберт. Мой Альберт умер вместе с Эрнестом. А этому чудовищу пора отправиться за ним в могилу. – когда человек молчит, то он думает. У Виктории было время обдумать всё, что произошло с ней за последние полгода её жизни, для того чтобы принять верное решение.

— Как представитель власти я не могу оправдать твоё решение, но как живой человек понимаю тебя. – Виктория захотела присесть и Эрих помог ей удобнее устроиться.

— Я убью Альберта Кобурга и все проблемы на этом закончатся. Вы уничтожите его преступную империю и на этом конец. Но у меня есть свои условия. – разумеется, у неё были свои условия. Он бы удивился не будь у неё их.

— Внимательно слушаю. – но избавиться от Альберта Кобурга было куда важнее, чем всё то, что могла потребовать Виктория от него. Он приблизился максимально близко к своей цели. Уничтожит Кобургов – и станет новым Генеральным прокурором. Ради этого он был готов на всё. Ведь это его давняя мечта. Но и у Виктории была мечта – свободная жизнь. И ради этого она готова была пойти на самый страшный грех – убийство.

========== Последнее Рождество. ==========

Почему хорошие люди так много страдают? Пожалуй, это самый главный вопрос, который задают люди, перестающие верить в Бога. Ведь если бы он существовал на самом деле, то он бы не допустил всех этих ужасов. Почему страдают именно хорошие люди? Страдают так, что ломаются и больше не оправляются. Это несправедливо.

И вот что я Вам скажу – жизнь в целом несправедливое явление. Но Бог наделил нас свободой выбора, которая неизменно приводит нас к его Божественному велению. Ведь каждый из нас рождается с уже определённой судьбой. Разница лишь в том как мы достигнем её – прямым или же окольным путём.

Виктория всегда была верующей девушкой. Ей это привила её мать. Но что немало важно – Виктория была богобоязненной. Она всегда старалась быть лучшей версией себя, хоть это и не всегда получалось.

Однако она молилась. Всегда и безустанно. Виктория никогда не ставила в сомнение существование Бога и в своих молитвах к нему она благодарила его за всё хорошее, что он сделал для неё и просила только об одном – дать ей сил. Ведь если она не будет сильной, то не сможет справиться с тем, что на неё навалилось.

Целый месяц Виктория провела в больнице рядом со своей дочерью. Очень часто она была одна и думала. Все её мысли были с Уильямом. Альберт действительно не убил его, но запихнул в психиатрическую больницу, где удерживал силой. Более того он издевался над ним. Уильяму кололи какие-то странные препараты, состав которых Виктории ничего не говорил, но она отчётливо понимала, что они влияли на его нервную систему, уничтожая её. Из-за этих препаратов у него были многочисленные приступы эпилепсии. Альберт специально это делал, чтобы помучать его. Ведь страдания врага куда приятнее, чем его смерть.

Именно поэтому первым условием Виктории в её сделке с Эрихом было освобождение Уильяма любой ценой. Вторым же условием было признание её брака с Альбертом недействительным на законном уровне и неважно каким способом он должен был это сделать – хоть к Верховному суду обратиться, её волновал лишь результат. Третьим условием была свобода. Для неё, Уильяма и их дочери. Чтобы они смогли жить той жизнью, о которой мечтали. И Эрих принял её условия и работал над их реализацией целый месяц. Дело же оставалось за Викторией. И она это прекрасно помнила.

От всех этих мрачных мыслей ей стало дурно и она решила развеяться, а потому направилась в отделение для недоношенных детей к своей дочери. Войдя внутрь, она увидела только своего брата Эрнеста, после чего подошла к ним.

— Она очень красивая. – Эрнест склонился над кувезом, в котором мирно лежала маленькая девочка, что смотрела на них своими большими зелёными глазками, вместе с Викторией.

— Не знаю. Для меня она похожа на какого-то лягушонка. – сколько бы времени она не провела у дочери она так и не испытывала к ней такого же умиления, как и все другие люди. Порой из-за этого Виктория считала себя больной. Ведь это неправильно реагировать так на собственного ребёнка.

— Когда её выпишут? – за тот месяц, что малышка провела в больнице, она значительно окрепла и набрала вес, что позволяло врачам выписать её. Виктория давно была выписана, но по настоянию Альберта, который не желал видеть её подле себя без ребёнка, всё ещё жила в больнице.

— Врачи говорят, что отдадут мне её после Рождества. – здоровью малышки ничего не угрожало. Именно поэтому после праздников Виктория могла забрать дочь из больницы.

— Как ты назвала её? – Виктория гладила дочь по огромной копне волос, улыбаясь ей, потому что та стала строить гримасы. Она была кудрявой, верно, как и Уильям, но цветом волос пошла в мать, хотя, кто знает, с возрастом дети меняются.

— У неё нет имени. Пока что. Я хочу, чтобы её назвал Уильям. Он мечтал о ребёнке. Хотел именно девочку. – Виктория так и не смогла увидеться с Уильямом, а потому тот даже и не знал о том, что его ребёнок уже появился на этот свет.

Знаете, очень трудно понять маленьких детей. Возможно они действительно всё понимают, а может взрослые выдают их поведение от естественных внутренних процессов за это. Но после упоминания своего настоящего отца, малышка сморщилась и стала горько плакать, тут же покраснев, отчего Эрнест и Виктория, что наблюдали за малышкой, опешили.

— Возьмёшь на руки? – Виктория тяжело сглотнула и кивнула, аккуратно забирая малышку на руки из кувеза. Ей разрешали брать дочь на руки и навещать её в определённые часы. Так делали многие родители, чьи недоношенные детки шли на поправку. Но сегодня в отделении из взрослых были только она и Эрнест.

— Я до сих пор не привыкла. – призналась Виктория, садясь с дочерью в кресло. Оказавшись на маминых руках, малышка успокоилась и крепко сжала своими пальчиками один мамин.

— У тебя отлично получается. – Эрнест сел на колени перед сестрой и с улыбкой наблюдал за взаимодействием двух девочек. У них определённо была связь. Хоть Виктория и боялась в определённой степени свою дочь. А вернее боялась причинить ей боль. Материнство оказалось совсем не тем, что она представляла себе из рассказов других людей.

Через некоторое время в отделение вошла медсестра и Виктория попросила её помочь. Та с удовольствием согласилась. Дело в том, что никого кроме матери в отделение не пускали, а потому Эмма не могла увидеть ребёнка. Она вручила Виктории полароид и велела не возвращаться без фото с ребёнком. Именно это и попросила Виктория сделать медсестру – сфотографировать их. Подойдя близко к ним, она запечатлела их, после чего отдала фотоаппарат и фотографию хозяйке. Виктория убрала всё в свою сумку после того как медсестра забрала ребёнка на кормление. Из-за преждевременных род у Виктории не было молока и она не могла кормить малышку. Поэтому ребёнка кормили специальной смесью. Она не расстроилась сильно. Ей самой было пора.

Вернувшись в свою палату, Виктория достала из чемодана, что ей привезла Эмма, подходящий презентабельный наряд, после чего удалилась в уборную переодеться. Не будет же она это делать на глазах собственного брата.

— Куда теперь пойдёшь? – поинтересовался Эрнест, сев на её койку, обращая свой взор на распахнутый чемодан.

— К Эриху. Узнать решение суда. – хоть дверь в ванну и была закрыта, Эрнест мог отчётливо слышать свою сестру.

— Думаешь у него получилось? – он стал бесцеремонно копаться в её вещах, не сдерживая улыбки. Эмма подобрала Виктории действительно красивую одежду. А ещё и красивое бельё.

— Он обещал. – Виктория вышла из ванной, держа в руках свою больничную одежду, смотря на брата. Он явно был удивлён. Она выглядела очень красиво. Ей шло абсолютно всё – и платья, и брюки. И абсолютно любые цвета. Но сейчас её красота заключалась не в одежде, что была на ней. А в силе. Очень давно, а возможно и никогда, Эрнест не видел её такой.

— Я пойду с тобой. – он встал с больничной койки, бросая обратно в чемодан кружевное бельё, что было у него в руках.

— Прекрати. – Виктория положила свою больничную одежду на койку, после чего закрыла чемодан и убрала его под неё.

— Что именно? – в недоумении спросил Эрнест, внимательно наблюдая за сестрой.

— Тебя ведь нет здесь на самом деле. Ты мёртв. Мы похоронили тебя. Твоё тело гниёт на кладбище Ок Хилл. – Эрнест поднял брови, улыбаясь ей и пожимая плечами. Правда в её словах была. Он мёртв. И физически его здесь не было. Но он был рядом с ней. В первый раз, когда Виктория увидела его, она сильно испугалась, ибо подумала, что сошла с ума. А когда он заговорил с ней, то и вовсе потеряла сознание. Тогда она и начала перечитывать Библию.

— Я всегда здесь, Виктория. Вот тут. – Эрнест указал пальцем на её сердце, после чего убрал руки в карманы. Он был одет не в ту одежду, в которой они его похоронили, а в ту, в которой она последний раз видела его живым. Именно поэтому они так отличались – она была одета по-зимнему, а он по-летнему.

— Почему я вижу тебя уже несколько дней? За что ты мучаешь меня? – со слезами спросила Виктория, всхлипывая. Сначала она пыталась избавиться от этих видений, но затем приняла их. Но это не означало, что всё это время, находясь в обществе покойного брата, ей было легко.

— Я не мучаю тебя, Виктория. Я всегда был, есть и буду на твоей стороне. – она вытерла двумя ладонями слёзы со своих щёк. Жаль, но это не мог сделать Эрнест. Ведь его здесь не было на самом деле.

— Я так хочу обнять тебя. Но не могу. – Виктория попыталась коснуться его, но её рука прошла сквозь него, после чего он ухмыльнулся и пожал плечами.

— Ну не получать же тебе всё желаемое на свете. – несколько секунд они ещё смотрели друг на друга, а затем оба рассмеялись. Ей стало легче. Эрнест всегда мог заставить её чувствовать себя лучше. За это Виктория была ему очень благодарна.

Она кивнула головой и согласилась, чтобы он пошёл с ней, после чего они оба вышли из больницы и направились в полицейский участок. Никакой охраны или слежки не было установлено ни за Викторией, ни за Эрихом, ибо Альберт считал, что это бессмысленно, ведь он и так победил. Самоуверенность его и погубит. Поверьте моим словам.

— Не помешала? Смотрю умираете тут от работы. – постучавшись, спросила Виктория, войдя в кабинет Эриху. Всё полицейское отделение было пустым.

— Здравствуй, Виктория. Канун Рождества. Чего же ты ожидала. – увидев девушку, он улыбнулся и встал из-за стола, подходя к ней. Они обменялись дружественными поцелуями, после чего прошли вперёд, а Эрих закрыл за ней дверь. Эрнест с интересом рассматривал кабинет Эриха, а затем сел на диван, что был сбоку.

— Ты сказал прийти после обеда сегодня. Я здесь. – Виктория с неким осуждением посмотрела на Эрнеста, на что тот молча показал, что будет вести себя хорошо и никаких проблем не доставит.

— Да, я помню. Ты очень пунктуальна. – Эрих указал ей на кресло, что стояло напротив его стола, куда она присела.

— Что решил суд? – он взял со своего стола вскрытый конверт и протянул его Виктории, присаживаясь на краю стола. Она тут же достала из него бумагу, которую принялась незамедлительно читать. Не веря своим глазам, Виктория ошарашено взглянула на Эриха.

— Ты больше не Кобург. Теперь ты снова Кент. – действительно, в решении суда говорилось о том, что брак между ней и Альбертом был признан недействительным в соответствии с действующим законодательством на основании того, что он был заключён под влиянием насилия, как и продолжался все эти годы.

— Получилось. Боже мой, получилось. – она счастливо посмотрела на диван, где сидел Эрнест, демонстрируя ему бумагу. Он лишь улыбался своей сестре, потому что видеть её счастливой было для него очень важно.

— Я же обещал. – Виктория встала со своего места, положив туда документ, после чего крепко обняла Эриха, всхлипывая, потому что от нахлынувших чувств она расплакалась.

— Спасибо. – искренне произнесла она, а Эрих обнял её в ответ тоже крепко, улыбаясь.

— У меня есть ещё одна новость. Она тебя порадует. – оторвавшись от него, Виктория стала вытирать ладошками слёзы со своих щёк.

— Какая же? – от этой новости ей буквально было легче дышать, впервые за долгое время, потому что после рождения дочери она ослабла и чувствовала себя плохо.

— Уильяма сегодня освободили из психиатрической больницы. Он доставлен к Эмме. – её глаза тут же расширились от удивления, но судя по его улыбке он ей не врал.

— Боже… – Виктория прикрыла лицо ладонью, после чего присела обратно в кресло. Ей нужно было собраться с мыслями.

— Ты можешь звать меня просто Эрихом. – он был доволен своей проделанной работой, поэтому так и шутил.

— Я должна сейчас же поехать к нему. – Виктория тут же стала собираться, в спешке убирая конверт и решение суда в сумку. Встав со своего места, она захотела тут же уйти, но Эрих остановил её, взяв аккуратно под руку.

— Хорошо. Но, Виктория, я выполнил свою часть договора, теперь дело осталось за собой. – она утвердительно кивнула ему и он отпустил её.

— Я помню, да. Ты получишь свой рождественский подарок вовремя. А теперь прости, но меня ждёт любимый. – Эрих открыл дверь и Виктория буквально вылетела из кабинета, выбегая на улицу. Поймать машину сейчас было нереально, в канун Рождества Бирмингем вымирал, а потому она просто побежала со всех ног, что Эрнест с трудом за ней поспевал.

— Где он? – прокричала Виктория, вбежав в дом Эммы, опираясь рукой о стену, пытаясь отдышаться. Так быстро столь короткое расстояние она ещё не преодолевала.

— Виктория. – обеспокоено произнесла Эмма, вставая с дивана в гостиной, где сидела. Она тут же пошла на встречу гостье.

— Я спрашиваю где он? Эрих мне сказал, что он у тебя. – увидев подругу, она улыбнулась ей счастливо, после чего тут же стала подниматься по лестнице.

— Виктория, послушай. – Эмма стала подниматься за ней, пытаясь её остановить.

— Эмма, я должна его увидеть. – но Виктория её словно не слышала. Она так и продолжала стремительно подниматься по лестнице, пока Эмма не остановила её, схватив под руку и резко потянув на себя, отчего она упала почти что на неё.

— Да остановись ты наконец и выслушай меня! – Виктория помрачнела, смотря на подругу, потому что та явно была не рада видеть её сейчас здесь. Такой Эмму она видела впервые.

— Что не так? – Эмма поднялась на одну ступеньку с Викторией, всё ещё продолжая её крепко держать и не позволять ей подняться к нему в спальню, где он сейчас отдыхал.

— Виктория, это больше не тот Уильям, которого ты знала. – Виктория всё же убрала руку подруги с себя, так и стоя на месте.

— Я не понимаю. – Эмма нервно выдохнула и провела двумя руками по лицу, а затем и по волосам, пытаясь собраться с мыслями.

— Последствия ещё долго его не оставят. Он пока что не в себе. Лечение будет долгим. Но да, он здесь, дома. Его нельзя раздражать. – Виктория всё ещё хмурилась, но утвердительно закивала на слова подруги.

— Хорошо, я поняла. Но почему я не могу его увидеть? – её это волновало сейчас больше всего на свете.

— Потому что ты и есть раздражитель. – от этих слов Виктория просто обомлела. Сначала она нервно ухмыльнулась, а затем поджала губы, ощущая, как слёзы подступили к глазам.

— Не говори так, Эмма. – с трудом вымолвила Виктория, касаясь своей шеи. Ей стало вдруг трудно говорить, потому что внутри давил ком.

— Мне жаль, но это правда. Ты и он. Вся эта ситуация вас изрядна потрепала. Вы слабы. Вам лучше пока не видеться. – Эмма уже аккуратно двумя руками коснулась плеч Виктории, поглаживая их и грустно улыбаясь.

— Мне не хорошо. – она присела на ступеньки лестницы, начиная глубоко дышать. Ей действительно стало плохо. Комната закружилась, а сердце стало быстрее биться в груди, отчего она стала задыхаться.

— Я принесу воды. – Эмма быстро спустилась вниз и направилась на кухню. Она так и сидела на лестнице, пытаясь прийти в себя, но ей действительно было очень плохо, отчего она ослабла.

— Виктория. – услышав позади себя мужской голос, она встала со ступенек и развернулась к его обладателю.

— Уильям. – радостно произнесла девушка, поджимая губы. Она не могла поверить тому, что это действительно он стоял перед ней. Уильям спустился вниз и встал с ней на одну ступеньку, после чего буквально набросился на неё, сжимая за шею и душа, прижимая силой к стене. От неожиданности Виктория закричала и попыталась убрать его руку от себя, но он был не в себе. Лишь кричал что-то невнятное в её сторону. На шум прибежали Эмма и санитары, которых она наняла. Они силой отцепили Уильяма от неё, после чего утащили его наверх. Виктория рукой указала, чтобы она шла с ними, она справится со всем. Именно поэтому её подруга оставила её ненадолго.

— Это всё моя вина. – прошептала она, касаясь своей шеи и потирая её. Виктория всё пыталась восстановить дыхание, а потому сильно кашляла.

— Не говори так. – произнёс Эрнест, присаживаясь напротив сестры на ступеньки. Ему было грустно видеть слёзы сестры.

— А как мне говорить?! Ты видел всё сам! Ты слышишь его сейчас как и я! Они свели его с ума! И всё это из-за меня! – она закрыла уши руками, сгибаясь по полам и продолжая плакать, потому что со второго этажа отчётливо доносились крики Уильяма. Эмма была права – Альберт сломил его гораздо больше, чем они себе это предполагали.

— Виктория. – вновь произнёс Эрнест, отчего она взглянула на него. Он не мог её касаться, но его голос порой был лучше.

— Он не заслужил этого. Его единственный грех в том, что он полюбил меня. Почему Бог так наказывает его? – он лишь поджал губы и пожал плечами. Эрнест не был знатоком в религиозном аспекте, особенно сейчас, после своей смерти.

— Бог никогда не даёт нам испытаний, которые мы не в силах пройти. – она лишь неодобрительно цокнула на его слова и ухмыльнулась. Он говорил клише. Только это совершенно не помогало.

— Мне нужно на воздух. Я не могу это слушать. – Виктория буквально выбежала на улицу и присела на веранде, облокачиваясь головой о столб и продолжая плакать. Ей было очень больно. Она чувствовала себя абсолютно беспомощной. И даже хуже. Ведь она причинила боль любимому человеку сама того не желая.

Этот канун Рождества она запомнит надолго как самый несчастливый день возможно за всю свою жизнь. Виктория не стала проводить вечер в обществе Эммы и просто изолировалась в собственной комнате вместе с видеокамерой, которую когда-то не выпускала из рук.

Когда часы пробили полночь и наступило Рождество, Виктория не выдержала и решила всё же зайти к Уильяму. Он спал. Видеть его сейчас таким спокойным было куда приятнее, чем когда он был безумен. Она подошла к его кровати и получше укрыла его одеялом, чтобы он не замёрз, поскольку он оттолкнул от себя его. От телодвижений он проснулся и раскрыл глаза, смотря на девушку. Виктория застыла в ужасе совершенно не зная как реагировать.

— Хэй, привет. – спокойно произнёс Уильям, смотря на Викторию. Его голос звучал куда добрее нежели вечером.

— Привет. – радостно ответила Виктория, широко ему улыбаясь.

— Я, кажется, сорвался на тебя. Прости. Сам не знаю, что нашло на меня. Словно помутнение. – Уильям сжал одну её ладонь в своей и Виктория присела рядом с ним на кровать, чтобы ему было удобнее.

— Тебе не за что передо мной извиняться. Это я должна просить у тебя прощения за всё, что ты пережил. – в комнате было достаточно темно и единственное освещение исходило от лунного света, что проникал в комнату.

— Я рад тебя видеть. – от этих слов Виктория всхлипнула, улыбаясь, после чего поднесла ладонь, которой он сжимал её руку, к своим губам и поцеловала.

— А я как рада тебя видеть. Ты даже не представляешь. – настоящее облегчение пронзило её и она вновь смогла дышать полной грудью без боли.

— Останься со мной, пожалуйста. – Виктория кивнула ему и он подвинулся, а она прилегла к нему рядом, укрывая его вновь одеялом, пока он уткнулся в неё. Так было действительно намного лучше.

— Который сейчас час? И день. Я что-то потерялся во времени. – растерянно поинтересовался Уильям, всё ещё не открывая глаза и наслаждаясь своей музой. Он скучал по её аромату – от неё всегда пахло орхидеями.

— Сейчас ночь. Сочельник. – Виктория говорила тихо, поскольку видела, что Уильям не до конца пробудился ото сна и был в полудрёме.

— Уже Рождество? Боже. На улице есть снег? – ему стало дурно от того, что он совершенно перестал соображать какой день был за окном. Ему действительно стоило восстановиться.

— Немного. – слой снега был тонким и порой просвечивал сквозь себя землю.

— Это хорошо. – в Бирмингеме крайне редко выпадал снег на Рождество. Вернее он выпадал, однако тут же таял. В этом году же им повезло и праздничная погода была на улице.

— Тебе больно? – виновато спросила Виктория, аккуратно касаясь его за левым ухом. Оно было всё перемотано и она не могла видеть последствия того, что ему отрезали мочку уха. Хотя так даже лучше. Виктория ведь слишком эмоциональная и могла потерять сознание от увиденного.

— Нет, ведь ты рядом со мной. Мне тебя очень не хватало. – Уильям действительно очень скучал по своей музе и потому быть с ней сейчас, а к тому же разговаривать, ему доставляло особое удовольствие.

— Мне тебя тоже. – Виктория ощущала себя настоящей эгоисткой в этот момент. Из-за своей тяжёлой беременности она полностью закрылась в себе и изолировалась от людей, но самое главное от Уильяма, своего возлюбленного, лишив тем самым их двоих столько времени, которое они могли счастливо провести вместе.

— Что случилось с твоим животом? Он же должен быть большим. – Уильям стал нащупывать её живот, который был полностью плоским для её срока, отчего она поджала губы, аккуратно после убирая его руку и целуя её.

— У меня случились преждевременные роды. – тихо произнесла Виктория, продолжая гладить его по волосам. Вспоминать события прошлого ей было неприятно.

— А ребёнок? – конечно, он был неимоверно счастлив, что его любимая была в порядке, но сейчас его волновала и судьба их ребёнка, ведь его не было сейчас рядом с ними.

— С ней всё в порядке. Она в отделении для недоношенных. – он понимающе кивнул, уводя взгляд в сторону, а затем помрачнел, словно до него наконец дошло. — Она? – его недоумение её даже забавляло.

— У нас с тобой девочка. Как ты и мечтал. – Уильям удивлённо посмотрел на Викторию, после чего крепко её обнял, целуя в шею. Он был счастлив от этих новостей.

— Красавица небось. Вся в маму. – он засмеялся, представляя свою дочь, а Виктория лишь поджала губы, глубоко вдыхая. Его отношение к дочери она не разделяла.

— Тебе стоит поспать. Отдохнуть. – Уильям согласился с Викторией и закивал, утыкаясь в неё, в то время как она крепко его обняла и стала гладить по волосам, чтобы он скорее расслабился и уснул. Ему нужно было набираться сил. Она тихо стала напевать ему мелодию Моцарта, ту самую, их любимую, надеясь, что это поможет ему скорее погрузиться в царство Морфея.

В отличии от него Виктория не спала всю ночь. Она была слишком занята: её глаза изучали каждую клеточку его тела, пока руки нежно зарывались в кудри, а сознание было занято тем, что представляло себе то, что же ему снилось. Его спокойствие сейчас было ей очень важно, потому что больше никогда в жизни она не хотела бы видеть его в столь сильном бреду и агрессии.

Утром Виктория оставила Уильяма одного в спальне, оставив ему на тумбочке тот самый кадр-полароид, что сняла в больнице вместе с дочерью. Рождество – это семейный праздник. И ей нужно было провести его именно вместе с ней. Даже если ей она совершенно была не по душе.

— Ну же. Так и будешь стоять здесь или войдёшь? – поинтересовался Эрнест, стоя за спиной Виктории. Она стояла на пороге их дома этим ранним утром и всё никак не решалась постучаться и войти внутрь.

— Я боюсь. – её рука так и была поднята в кулаке, вот только храбрости ей не хватало.

— Чего? – но в отличии от неё Эрнест был крайне спокоен и даже улыбался. Ему будто не терпелось увидеть своего младшего брата.

— Что не выйду отсюда живой. – Виктория тяжело сглотнула и испуганно взглянула на старшего брата. Ещё немного и она бы просто заплакала.

— Мы с тобой уже говорили об этом. – с неким осуждением произнёс Эрнест, после чего щёлкнул пальцами. Виктория услышала, как замки раскрылись и всё что ей оставалось так это потянуть ручку вниз и войти внутрь.

— Будь рядом со мной. Пожалуйста. – она положила свою руку на дверную ручку, крепко её сжимая.

— Всегда. – после слов Эрнеста Виктория вошла внутрь. Он последовал за ней.

Дом был абсолютно пустым. Никакой охраны или прислуги. От этого он казался даже мёртвым. Ей потребовалось время чтобы обнаружить его. Он был не у себя в кабинете, а у неё.

— Здравствуй, Альберт. – ласково произнесла Виктория, тихо постучавшись в дверь, облокачиваясь на неё, стоя в проёме.

— Смотрите, кто пришёл. Миссис Кобург. Ах, нет, простите, мисс Кент. – он даже не дёрнулся в испуге, услышав её голос, словно ждал её. От его слов она лишь улыбнулась, слегка опуская голову вниз, смотря себе под ноги.

— Ты получил копию решения суда. – он указал рукой, чтобы она прошла внутрь, ведь ей нечего было стесняться после того что они пережили.

— Признаюсь, честно, я поражён. Не ожидал от тебя такого. – Виктория развязала своё пальто и сняла его с себя, бросив на диван. На ней было яркое обтягивающее красное платье до колен. Его любимый цвет. Она постаралась для него. Хотя бы в последний раз.

— Ты всегда меня недооценивал. – Альберт был пьян. Бутылка была почти пустой, а в руках была сигарета, которая явно не была первой.

— Но дочь всё равно моя. – она присела на диван, удобно там располагаясь. Он налил ей остатки бренди и встал, подходя и протягивая ей.

— Это временно. Когда Уильям подтвердит своё отцовство, то ты до неё не доберёшься. – она приняла напиток и отпила его, пока он сел напротив неё.

— Зачем ты здесь? – Альберт был не просто пьян или же обкурен, он был под кайфом. Виктория видела его вены. Они были в ужасном состоянии. Пожалуй не было бы ни дня как он был в себе после трагических событий для их семьи.

— Сегодня Рождество. Этот день проводят с семьёй. – его это рассмешило. Рождество. Как много для него значит это слово. Это ведь самый любимый праздник для него.Самые тёплые воспоминания со своей семьей у него связаны именно с этим праздником.

— Я тебе больше не муж. – Альберт достал из кармана сигареты и прикурил, после чего предложил Виктории.

— Но ты мой брат. Нам стоит поговорить о многом. – да, их больше не связывали узы брака – ни законные, о чём позаботился Эрих, ни тем более религиозные, о чём позаботилась Виктория, но он всё ещё был её братом и значил для неё многое, несмотря на все те ужасы, которые он совершил.

— Считаешь? – с насмешкой поинтересовался Альберт, помогая Виктории закурить. Да, она недавно родила, но она не была кормящей матерью, а потому могла себе позволить сейчас алкоголь и сигарету.

— Да. Открыто и безо лжи. Хотя бы раз. – глубоко затянувшись, Виктория выдохнула затем дым в сторону, серьёзно смотря на Альберта. Она ведь не шутила. И была настроена решительно.

— Хорошо, будь так. Будем задавать вопросы по очереди. – если и существовал на свете человек более помешанный на контроле чем Виктория, так это Альберт. Даже сейчас он устанавливал свои правила. Но она была согласна играть по ним.

— Начинай. – взмахнув рукой, поощряя его, произнесла Виктория, переводя свой взгляд на камин, в котором горели брёвна. Около него сидел Эрнест, который всматривался как языки пламени уничтожали дерево. Сначала он был очень рад видеть Альберта, он буквально сиял, но по мере того как ему удавалось рассмотреть его, радость покинула его и оставила за собой лишь неприятное послевкусие разочарования. Эрнест был разочарован увидеть своего брата таким слабым и разбитым сейчас. Он и не представлял себе как его смерть его сломила, хоть они и были очень близки и этого можно было ожидать.

— Как давно ты мне изменяешь? Неужели всю нашу супружескую жизнь? – Альберта действительно очень сильно волновал этот момент, который он упустил. Как давно он мог больше не доверять ей. И как долго он был слеп.

— Нет, не всю. Я встретила Уильяма двенадцать лет назад в Дрездене, куда уехала после нашей ссоры. Ты хотел ребёнка, а я потребовала развода. Он был юным семнадцатилетним парнишкой, который желал нарисовать меня. Наша связь продлилась всего месяц. А затем ты нашёл меня и забрал. Я встретила его случайно в мае. В свой день рождения. На выставке Эммы. Я не хотела возобновлять всё это, но не смогла устоять. – она обещала ему не лгать и держала своё слово, рассказав ему всё как было на самом деле.

— Вот оно значит как. Интересно. – с неким разочарованием в голосе произнёс Альберт. Возможно он уже вообразил себе масштабы трагедии начиная с того как они поженились, но всё было иначе. Фактически, если бы тогда она не поругалась с ним, то тогда никогда бы не встретила Уильяма и всё это не закрутилось бы между ними. Можно было даже сказать, что он сам виноват. Ведь они встретились вновь опять после ссоры между ней и её супругом.

— Как ты узнал о нас? – у неё тоже были вопросы на который ей нужны были ответы.

— Ты ведь знаешь как я тебя ревную. После слишком откровенного портрета я стал наводить справки о нём. Я догадывался обо всём, но до последнего не хотел верить в это. Он сам выдал себя. – Альберт встал с трудом со своего места, у него закружилась голова, в глазах потемнело, но спустя минуту отпустило и он прошёл к столу.

— И как же? – Виктория всё это время настороженно за ним наблюдала. Ей было больно видеть его в таком состоянии. С ним случилось то, чего она боялась всю свою жизнь – он сломался и потерялся.

— Пытался украсть у меня это. – Альберт достал из внутреннего ящика папку и швырнул её громко на стол, на краю которого уже сидел Эрнест. По выражению его лица она поняла, что это была та самая папка, которая была нужна Эриху.

— Ясно. – Альберт ухмыльнулся с её спокойствия и бросил в камин со всей силы пустую бутылку из-под бренди, которая буквально взорвалась и издала сильный звук, напугав Викторию. Она тут же положила на пол стакан с напитком и потушила сигарету, растоптав её.

— Почему он, Виктория? Почему ты полюбила именно его, а не меня, несмотря на то, что я делал ради тебя все эти годы? – с самым настоящим отчаянием спросил Альберт, смотря на свою любимую. Он был на грани безумия. Вот-вот готовый упасть в эту бездну.

— В этом наша проблема, Альберт. Все эти годы твои поступки были ничем иным как проявлением твоего собственнического характера с изощрённой маниакальной потребностью во мне. Ты пытался удержать меня деньгами, силой, страхом. – она встала со своего места и медленно подошла к нему, после чего обхватила его лицо своими ладошками, улыбаясь ему.

— Любовь бывает разной. – он выдохнул облегчённо, ощутив на себе руки любимой. Его же руки переместились ей на талию, крепче прижимая к себе.

— Это не любовь. – с сожалением произнесла Виктория, рассматривая его лицо. Он изменился – сильно похудел, побледнел, тёмные круги под глазами увеличились, а на шее сильнее стали выпирать вены. Как и на руках. Возможно он и туда кололся.

— Что же такое любовь тогда? – поинтересовался Альберт, а Виктория тяжело вздохнула, внимательно на него смотря.

— Любовь – это желать счастья другому. Настоящего счастья. Даже если оно не рядом с тобой. Ты же отнял у меня мою жизнь, когда я толком и не познала её. Ты лишил меня свободы. – с каждым её словом он становился мрачнее, но ведь лучше была горькая правда, чем сладкая ложь.

— Из-за одной твоей слезинки я был готов стереть весь мир в порошок. – он коснулся одной рукой её щеки и провёл по ней.

— Но ты и есть причина моих слёз. – Виктория сжала двумя ладошками его ладонь и поцеловала её изнутри. Он был холодным.

— Поэтому ты и не хотела от меня детей? – ещё одна больная тема, ответы на которую он жаждал получить. Не только Альберт лишил Виктории мечт. Она тоже его наказала. Например, так и не позволив ему стать отцом. Да, Виктория разрешала ему иметь детей от других, но ему хотелось иметь их именно от неё.

— Альберт, я люблю тебя, несмотря ни на что. Ты моя семья. Часть моей души. Хоть и разрываешь мне сердце. Да, я не люблю тебя как жена, но моя любовь иная. Ты сам сказал, что любовь бывает разной. – ей так отчаянно хотелось достучаться до него и убедить в том, что он не одинок и она любит его, несмотря ни на что.

— Но я любил тебя, Виктория. Возможно я не умею этого показывать, но твоё счастье всегда было мне важно. – Виктория утвердительно кивнула ему. Она знала, что всегда по отношению к ней он действовал из добрых побуждений, хоть это и приводило к ужасам чаще всего.

— Тогда остановись, прошу тебя. Ещё не поздно. – в этот раз взмолилась именно она. Ведь Виктория верила глубоко внутри себя, что могла ещё его спасти.

— Ты всё, что у меня есть, тебе ведь это известно, не так ли? – Альберт убрал обратно свои руки ей на талию, ещё крепче прижав к себе. Она это заметила.

— Да. – его взгляд переместился ей на губы, отчего она напряглась.

— Поцелуй меня, Виктория. Пожалуйста. Хотя бы раз поцелуй так, как не целовала никогда. С любовью. – не выдержав, она всхлипнула, слегка смеясь. Боже, каким же упрямым он мог быть. Ей было больно от того, что он наотрез отказывался чувствовать её любовь к нему. Хоть и не ту, на которую он рассчитывал.

— Идиот. – обхватив его лицо двумя ладонями, она нежно, но в то же время с трепетом поцеловала его в губы, прикрыв глаза. Этим поцелуем она хотела показать ему доказательство своей любви. Ведь он её семья несмотря ни на что. Альберт же ответил ей на поцелуй, крепко обнимая, позволяя ей в их последний раз быть главной.

Их поцелуй длился несколько мгновений и прервался от того, что Виктория стала сильно кашлять.

— Что такое? Нездоровится? – поинтересовался Альберт, после того как коснулся большим пальцем своих губ, всё ещё ощущая её вкус на них.

— После род я сама не своя. – ей не просто не хватило воздуха, ей действительно стало плохо, словно она подавилась водой и пыталась сейчас от неё откашляться.

— Неудивительно. Я постарался. – Альберт убрал прядь её длинных волос за ушко и довольно улыбнулся ей.

— Что это значит? – она прикрыла свой рот, продолжая кашлять.

— Я любил тебя так, как никто и никогда не любил кого-то на этом свете. Но даже эта любовь не позволила мне простить тебе то, что из-за тебя Эрнеста убили. – Альберт отошёл от неё и расположился на диване, беря с пола её стакан с недопитым бренди, отпивая напиток.

— Что ты сделал? – раскрыв ладонь, она увидела кровь, её металлический привкус стал отзываться во рту.

— Каждый получает по заслугам. – он полностью допил напиток, изучая внимательно бокал. Пустой. Ни единой капли.

— Альберт, что ты сделал со мной?! – испуганно закричала Виктория, подходя к нему и вставая напротив.

— Я отравил тебя. Вот уже целый месяц как ты пила яд вместо своих витаминов для восстановления. И сегодня ты подвела черту к своей кончине. – то спокойствие, с которым он это говорил и то удовольствие, что отражалось сейчас на его лице, её пугало до смерти. Хотя смерть была не так уж и далека теперь.

— Как ты мог так поступить со мной?! Как ты мог, Альберт?! – она стала избивать его, что были силы, плача, понимая, что он правда её убил.

— Мой брат мёртв из-за тебя! – прокричав, ответил Альберт, сжимая её руки за запястье вместе.

— Наш брат! – выплюнула она ему в ответ, вырывая свои руки. Она ощущала как сильно и быстро билось сердце в груди.

— Не волнуйся. Я присмотрю за малышкой. – его угрозы по отношению к дочери пугали её.

— Не смей приближаться к ней. – раз он поступил так с ней, то что могло его остановить от того, чтобы причинить боль ей?

— Каждое Рождество — это последнее Рождество. И это наше с тобой. – Виктория согнулась пополам, кашляя, а Альберт крепко её обнял, отчего она уткнулась ему в грудь.

— У него пистолет на поясе. Пора, Виктория. Либо ты закончишь начатое, либо всё это было напрасно. – Эрнест, что молчал всё это время и наблюдал за своими братом и сестрой, наконец высказался. И он был прав. Это нужно было остановить.

— Счастливого Рождества, Альберт. – произнесла Виктория, выстрелив ему в сердце. Она так быстро схватила пистолет из кобуры и нажала на курок, что сама не поняла ничего. Осознание содеянного дошло до неё, когда она увидела, как Альберт просто захлебнулся в собственной крови и замертво упал к её ногам.

Виктория в ужасе смотрела на Альберта, около которого грустно сидел Эрнест. Ощутив очередной приступ кашля, который не позволял ей дышать, она подошла к столу и тут же взяла трубку телефона, звоня Эриху в участок. Но никто ей не ответил. Сейчас ведь было Рождество. На что она рассчитывала? В конце концов ей пришлось оставить сообщение на автоответчик.

— Мне грустно видеть его таким. Он сильно изменился. Но ты поступила правильно. Иначе он не смог бы обрести покой. – сказал Эрнест Виктории, сидя на коленях перед телом брата, закрывая ему глаза, когда она закончила и буквально упала перед столом, отхаркиваясь кровью.

— Эрнест, мне страшно. – в слезах произнесла девушка. Он тут же подполз к ней и сел напротив.

— Тш, я рядом. – она не хотела смотреть на Альберта, ей было страшно.

— Я не хочу умирать. – у неё была настоящая истерика, ибо впервые за всю свою жизнь Виктория ощущала на себе так близко дыхание смерти.

— Я знаю, дорогая. Но каждому из нас Бог выделил определённое время. И твой час настал. – Виктория лишь отрицательно мотала головой, хватаясь за шею. Ей не хватало кислорода.

— Я попаду в ад. – она боялась всегда не столько смерти, а того, что было после неё.

— Нет. Я скажу тебе больше, даже Альберт не попадёт в ад. Несмотря на всё, что он сделал. – та серьёзность с которой он это сказал ей, заставила её поверить в то, что они все втроём, Кобурги, смогут обрести покой и спасение на той стороне.

— Каково это умирать? – сейчас ей было больно и страшно, но больше всего её волновало то, какого этого умирать, когда ты не в состоянии двигаться, а мозг ещё работает. Ведь чаще всего через семь минут он умирает. Хотя существует рекордсмен, способный задерживать дыхание на двадцать две минуты. Интересно, а на двадцать четыре возможно?

— Быстрее чем засыпать. – спокойно произнёс Эрнест, касаясь её щеки. Она испуганно на миг замерла, впервые ощутив его прикосновение за всё это время. Виктория уже была больше мертва, чем жива. Но, признаться, честно, ощущать его было сейчас ей очень нужно.

— Я не была так хороша в этом, но я любила вас обоих. Вы ведь моя семья. – не выдержав, она вновь вырвала из себя кровь и просто легла на пол, плача и смотря на тело Альберта. Эрнест прилёг вместе с ней и крепко обнял, целуя в макушку и поглаживая по волосам.

— А мы любили тебя, сестрёнка. Не бойся. Закрывай глаза. Я рядом. – она кивнула ему и прикрыла глаза, выдохнув. Вы когда-нибудь замечали как засыпали? Признайтесь, честно, это словно как моргнуть. Особенно когда не снятся никакие сны. А что если и правда нет никакой другой стороны? Получается тогда те, кто умер, просто перестают существовать сами того не замечая? Это жестоко.

========== Эпилог. ==========

Вы когда-нибудь боялись засыпать? Признаться, честно, этого действительно стоит бояться. Ведь у каждого из нас были такие моменты, когда между тем, как уснуть и проснуться, для нас прошло лишь одно мгновение, а на самом деле многие часы. И в такие моменты человек непроизвольно задумывается о том, а есть ли на самом деле рай или тот же ад? Или же жизнь это лишь мгновение, а смерть – вечность покоя, которое мы сами не замечаем как наступает? Быть может в этом и есть смысл спасения. Пустота.

После того как стараниями Альберта нервы Уильяма были полностью расшатаны, психиатр назначил ему серьёзные успокоительные, которые обладали очевидным для таких лекарств свойством – усыплять пациента. Именно поэтому для Уильяма ночь проходила в одно мгновение. С одной стороны его это радовало, ибо его больше не мучали ночные кошмары. Но с другой стороны его пугала такая реакция организма, хоть врачи и убеждали, что всё в порядке и это даже хорошо, что ночью он не пробуждается как раньше.

Утро Рождества не стало исключением. Уильям проснулся от того, что плохо себя чувствовал. Он присел на кровати и пытался отдышаться, прийти в себя. Но боль никуда не уходила. Уильям стал осматриваться по сторонам и на тумбочке около светильника увидел полароид. Взяв его в руки, он улыбнулся, рассматривая его. Он оказался так увлечён кадром, что не сразу заметил Эмму в дверях спальни.

— Хэй, как ты? – тихо спросила она, внимательно за ним наблюдая. Выглядел он гораздо лучше, чем вечером. Уильям взглянул на неё, выдыхая и пожимая плечами. Ему было даже совестливо, что все с ним так носились.

— Не знаю. Честно. Я спал и просто в один момент проснулся от сильной боли в груди. Мне словно сердце вырвали живьём. – Уильям коснулся рукой груди и потёр её, слегка помрачнев. Это чувство никак не проходило и пугало его. Пожалуй, это самое страшное, что может случиться с человеком – отсутствие возможности контролировать своё тело.

— Ого. – Эмма тоже помрачнела и прошла внутрь комнаты, садясь рядом с ним на кровати.

— Да, а сейчас я сижу, словно перепуган чем-то очень сильно. Что со мной не так? – она лишь грустно улыбнулась ему и погладила по кудрям, убирая их с его лица. Он сильно зарос.

— Ты и не представляешь какие изменения организма могут повлечь за собой расшатанные нервы. – подавшись вперёд, она оставила нежный поцелуй на его лбу, после чего удобнее устроилась рядом, обнимая за руку.

— Может ты и права. – Уильям улыбнулся от действий Эммы, особенно после того как она положила голову ему на плечо.

— Красивое фото. – она обратила внимание на полароид, что был в его руках. Эту фотографию она не видела. Так что это было впервые, как она видела малышку. Собственно как и Уильям.

— Да, Виктория оставила на тумбочке. – они стали обсуждать ребёнка и это значительно подняло настроение как Эмме, так и Уильяму.

Они провели так некоторое время вместе, а затем Эмма оставила его, чтобы ответить на телефонный звонок. Она ушла в приподнятом расположении духа, а вернулась вся бледная, словно с призраком повидалась.

— Уильям… – тихо вымолвила Эмма, опираясь на порог двери рукой. Ей было нехорошо.

— Да? – он слегка помрачнел, увидев столь резкие перемены в её настроении.

— Уильям… – она вновь произнесла его имя, после чего коснулась своей шеи. Ей было тяжело говорить из-за кома, подступившего так неожиданно.

— Эмма, что такое? – он положил полароид на кровать и медленно подошёл к подруге. Приобняв подругу за плечи, Уильям обеспокоено смотрел на неё, пока она собиралась с чувствами.

— Эрих звонил. Он просит тебя приехать в морг при полицейском участке. – он видел, как её просто всю трясло и с каким усилием она выталкивала из себя каждое слово.

— Это ещё зачем? – эта затея показалась ему сомнительной, особенно в Рождество. К чему была такая спешка?

— На опознание трупа. – она расплакалась и уткнулась ему в грудь, крепко обнимая, отчего Уильям совершенно опешил. Подобной реакции он не ожидал.

— Чьего? – но Эмма всё продолжала плакать. Ей потребовалось время, чтобы что-то вымолвить.

— Альберта. И Виктории. – сначала он был рад услышать первое имя, но как только услышал имя любимой, то просто оказался парализован ужасом.

После этого он больше не отдавал себе отчёта в своих действиях. После ступора наступила паника с агрессией. Он всё пытался словно выбить из Эммы хоть какую-то информацию, но она ничем не владела. Уильям даже не понял, как покинул дом и оказался в морге. Он даже был всё ещё в своей пижаме, в которую его разодела Эмма.

В морге Эриха ещё не было. Была только юная девушка патологоанатом, которая и впустила его внутрь. Её предупредили о том, что он приедет и что лучше оставить его наедине с телами. Два тела лежало на расстоянии друг от друга, накрытые белым покрывалом.

Сорвав одно из них, Уильям увидел свою Викторию. Её уже отмыли от крови и можно сказать, что привели в какой-то порядок.

— Привет. – наконец заговорил Уильям, всё это время он молчал. Он видел лишь её лицо, а затем и вовсе полностью сорвал покрывало и бросил его на пол. Виктория была обнажена. — Ты такая красивая. Почему ты красивая даже после смерти? – со слезами на глазах спросил Уильям, внимательно рассматривая её тело. Раньше её кожа напоминала ему внутреннее сияние солнца, но сейчас она была бледна настолько, что все вены проступили наружу. Вместе с её многочисленными родинками они словно составляли карту звёздного неба. Её кожа теперь имела холодный оттенок, словно её освещала луна. Коснувшись её, он вздрогнул и отрицательно помотал головой. Она была очень холодной. — Это неправильно. Ты не должна быть здесь. Ты должна быть рядом с нашей дочерью. Как же мне жить без тебя? Как я справлюсь с этим? – он всё бродил руками по ней, словно запоминал в последний раз. Его слёзы переросли в настоящую истерику. До него только сейчас дошло, что его любимая, его муза, которая была самой жизнью, сейчас лежала мёртвой перед ним. Он больше не увидит искр в её глазах, не окажется озарённым её улыбкой, не ощутит в себе целый мир лишь от одного её смеха. Этого больше не будет. Потому что она умерла. — Я был так слаб, а ты была такой сильной и храброй. Ненавижу это. Боже, Виктория, я не смог сберечь тебя. Прости меня. Прости, если сможешь. Пожалуйста. Прости. – он всё никак не мог успокоиться, крепко обнимая Викторию и плача над её телом. Трудно было сказать, сколько времени он так провёл, но однозначно долго. Оставив на её устах поцелуй, он укрыл её обратно покрывалом, но не закрывал лицо.

После этого он подошёл ко второму телу и стащил немного покрывало вниз. Перед ним оказался Альберт. Он не сильно отличался от Виктории сейчас. Несколько мгновений Уильям молча смотрел на него, а затем замахнулся, желая ударить, но ощутил, как его руку в воздухе остановили силой.

— Не надо. – решительно произнёс Эрих, крепко сжимая руку Уильяма, не позволяя тем самым ему избить тело Альберта.

— Либо она моя либо она ничья! Вот что он мне сказал! Он выиграл, Эрих! Выиграл! – Уильям вырвал свою руку и тяжело дыша смотрел на него.

— Это не так. – Эрих старался быть максимально спокойным. Кто-то из них должен был.

— Нет, это так! Он забрал её у меня! – Уильям попытался вновь наброситься на тело Альберта, но Эрих не позволил ему и просто силой вытащил из морга, после чего громко захлопнул дверь.

— Но ты жив. И ваша дочь тоже. – пускать его туда обратно он был не намерен. По крайней мере не сейчас, когда Уильям не отдавал себе отчёта в своих действиях.

— Как это произошло, чёрт возьми?! – со слезами на глазах проорал Уильяма, круша просто стены стульями, что были в коридоре. Ему нужно было выплеснуть эмоции.

— Мне кажется ты захочешь услышать всё сам. – оставлять Викторию одну, вернее её тело, в этом морге Уильям совершенно не хотел, ведь сама атмосфера этого помещения давила на психику, но выбора у него не было.

Следующее, что он помнил, так это как оказался в кабинете Эриха, где сидя на диване слушал запись с его автоответчика, пока тот стоял у стола молча, склонив голову вниз.

— Эрих, это Виктория. Я сделала это. Представляешь? Я убила Альберта. Выстрелила ему в сердце. Он захлебнулся кровью у меня на глазах и упал замертво. Знаешь, он всегда говорил, что на два шага впереди своих врагов. Я не верила до этого момента. Он убил меня. Отравил. И сейчас поздно что-либо делать. Я умираю. Я не хочу умирать. Папка, которая тебе нужна, на столе в моём кабинете. Пожалуйста, я вверяю Уильяма и нашу малышку тебе и Эмме. Помогите им справиться. Я никогда не забуду твою доброту ко мне. Спасибо. И прощай. – слушать её последние слова было очень тяжело. Уильям буквально слышал в каждом её слове, вздохе, кашле, всхлипе, как ей было страшно и как сильно она не хотела уходить. Но она была такой смелой, что пожертвовала собой чтобы остановить своего сумасшедшего брата. Виктория умерла ради Уильяма и их дочери.

Вынести такое было почти невозможно. Почти – главное слово. Уильям просто скатился вниз на пол и закрыл себе голову, буквально воя от боли и плача, а Эрих его совершенно не трогал. Смириться с тем, что ты не смог защитить любимую и именно поэтому её тело лежит в холодном морге – такое и врагу не пожелаешь.

В себя же он пришёл лишь от того, что услышал детский плач, который оказался громче его вопля. В слезах и истерике он поднял голову, где увидел на пороге Эмму с ребёнком на руках, который и плакал. Малышку обещали выписать после Рождества и врачи сдержали своё слово. Только это было очень не вовремя.

Крепко прижимая малышку к себе, Эмма присела на колени перед Уильямом, показывая её ему. Она и сама не сдерживала своих слёз. Ей тоже было больно. Ведь Уильям потерял любимую, а она подругу.

— Как её зовут? – сломленным голосом спросил Уильям, смотря на ребёнка, который просто разрывался от слёз.

— У неё нет имени. Виктория хотела, чтобы ты назвал малышку. – он потянул к ней свои руки и Эмма передала ему ребёнка, а он поднял её к своему лицу, всматриваясь в эту кроху.

— Ох, Виктория, моя Викки. – он крепко прижал малышку к себе и через несколько мгновений она успокоилась, а Эмма так и продолжала плакать. Эрих присел рядом с ними на пол и она просто уткнулась в него, а он обнял её, прижимая к себе. Ей нужна была поддержка. И он был готов оказать ей её.

***

Уильям потерял одну Викторию, но обрёл другую. И ради своей малышки Викки он был готов на всё. Он поклялся себе защищать её так, как, увы, не смог защитить её мать.

Он доказал своё отцовство над ней, хоть это и заняло определённое время. Что же касается тела Виктории, то полиция предложила провести вскрытие, чтобы установить каким ядом она была отравлена, но Уильям не позволил. Он не хотел рушить её красоту, да и к тому же это не вернуло бы ему её. Однако он не мог поступить с ней так, как поступила её семья – заточить в клетку, а вернее в деревянный ящик и похоронить под землёй, где у неё не было бы того, чего она желала так рьяно при жизни – свободы. Именно поэтому Уильям настоял на том, чтобы провести кремирование. Он даже говорил на эту тему со священником и получил его одобрение, хоть христианство и не одобряло подобный способ проведения в последний путь усопшего. Её прах он развеял на крыше ипподрома, ведь она так любила лошадей. Что же касается Альберта, то его похоронами занялась Эмма. Рядом с Эрнестом как раз было свободное место и именно поэтому она похоронила его там и даже посадила чёрные орхидеи, которые в свою память о брате посадила Виктория. Таким образом два брата воссоединились даже после смерти. Кобурги вместе навсегда.

Как выяснилось, весь тот месяц, что Виктория провела в больнице подле своей дочери, она провела не зря. Виктория успела обеспечить своей дочери достойное будущее, переписав на неё свои доли в нескольких крупных легальных компаниях. Дивиденды от этих инвестиций могли спокойно обеспечить безбедное существование не только Уильяму и Викки, но ещё и её детям, а возможно и нескольким другим поколениям. Но самое главное она реализовала мечту Уильяма и купила дом в Блэкпуле, Англии, куда и переехал Уильям вместе с дочерью, когда весь этот ад закончился.

Конечно, жизнь без Виктории была ужасна, но его спасением оказалась маленькая Викки, которая и стала его новой музой. Всё это время он жил ради неё и все эти восемь лет старался быть лучшим для неё отцом на свете.

Он даже праздновал Рождество, хоть после столь трагических событий просто ненавидел этот день. Для него это был день траура, а не праздника. Но воля дочери для него была законом.

— Тетя Эмма! – закричала Викки из гостиной и просто пулей прибежала в прихожую. Она бросилась в объятия тете и крепко её обняла, хотя та только и успела обменяться с Уильямом дружественными поцелуями и объятиями. Малышке Викки было уже целых восемь лет, но сильной она была не по годам.

— Моя Викки, как я рада тебя видеть. – но это не помешало ей взять девочку на руки, сжимая в своих объятиях. Эмма не успела приехать на Сочельник, зато прибыла на утро Рождества. Так было даже лучше.

— Пойдём я покажу тебе ёлку! И подарки! Санта принёс подарки! – опустившись на ноги, малышка взяла тётю за руку и потащила её в гостиную, а той ничего не оставалось, как послушно следовать за ней.

— А где Эрих? – поинтересовался Уильям, следуя за ними. После всех событий Эрих и Эмма вновь решили дать шанс своим чувствам и это кончилось их свадьбой, после чего они переехали из Бирмингема и туда больше не возвращались.

— Он со своими родителями. Мы договорились встретиться после праздников в Альпах. – Уильям засмеялся, понимая, что Эмма заскочила к ним лишь проездом повидаться. Что ж, если она сможет вырваться из объятий маленькой Викки, то так уж и быть, он её отпустит. Ненадолго он оставил их одних в гостиной и направился на кухню, чтобы заварить какао Эмме, она ведь устала с дороги. И всё бы ничего, если бы спустя несколько минут он не услышал бы столь родной для себя голос.

— Уильям, ну же, посмотри на меня! Ну Уильям! Неужели ты по мне не скучаешь? - из-за радостного смеха и возгласа Виктории Уильям просто разбил кружку и тут же выбежал в гостиную, откуда доносились звуки. Ему показалось, что он сошёл с ума.

— Убери от меня эту дьявольскую штуку пол названием камера. – но нет, он не сошёл с ума. Выйдя к девочкам, он увидел, как работал телевизор и что это оттуда доносились звуки. Он видел и себя на записи.

— Тогда ты меня снимай. – Уильям с экрана забрал камеру и навёл её на Викторию, снимая её. Увидев Викторию, настоящий Уильям не выдержал и просто рухнул на колени.

— Откуда это? – дрожащим голос поинтересовался он, не сводя взора с экрана.

— Я разбирала свои старые вещи недавно и наткнулась на эту кассету. Мне показалось ты захочешь её иметь при себе. – произнесла Эмма, с грустной улыбкой смотря на Уильяма. Ведь ради этой кассеты она и приехала.

— Боже… – не выдержав, его прорвало на град слёз, отчего он сильно напугал маленькую Викки.

— Папа! Почему ты плачешь? – малышка подбежала к нему и убрала большую папину ладонь, за которой он прятал своё лицо, после чего вытерла его слёзы своими ладошками, обхватывая его за щёки и строго смотря в глаза.

— Потому что я очень скучаю по твоей маме. Смотри какая она была красивая. Ты вся в неё. – Уильям поцеловал дочь и развернул её к экрану, крепко обнимая сзади и та присела на пол, смотря телевизор. Это была та самая кассета, на которую Виктория снимала почти что две недели их счастливого времени вместе. И если тогда Уильям просто ненавидел всё это, то сейчас был неимоверно счастлив увидеть любимую. Он и не осознавал до конца насколько сильно тосковал по ней, пока не увидел её живой вновь на экране, такую радостную, сияющую, весёлую. Запись длилась около часа и всё это время они втроём смотрели её неподвижно и молча, пока на экране не появился отрывок, который отличался от других.

— Эта штука снимает? Надеюсь, что да, ибо я отказываюсь повторять то, что скажу сейчас. – судя по дате, что стояла на записи, это было последнее Рождество Виктории. Он даже узнал её наряд, в котором она была. — Уильям, если ты смотришь эту кассету, то это значит, что меня уже нет с тобой. Или я забыла стереть этот отрывок. Но скорее всего первое. – он ухмыльнулся от её слов, она всегда любила шутить в своей манере. Эмма лишь внимательно смотрела на экран, потому что сама не видела этот отрывок, она так никогда и не смотрела запись до конца, не смогла. Тем временем маленькая Викки, что была в папиных объятиях, с неким испугом смотрела на экран. Она видела маму по фото и портретам, что были у них дома, но такой формат восприятия был для неё новым. — Скажу честно, я не планирую героически погибнуть. Я хочу жить. С тобой и нашей дочерью. Ведь я и не жила толком до встречи с тобой. Но если меня всё-таки не стало, то значит так было нужно, чтобы ты и наша малютка жили той счастливой жизнью, которой не была ни у меня, ни у тебя. Я знаю, что тебе будет очень грустно и больно без меня. Но у тебя есть она. Ты будешь слышать меня в её смехе, видеть меня её в глазах, ощущать в её объятиях. Теперь она твоя муза. Постарайся, чтобы у неё было лучшее, чем у нас. – Уильям лишь кивал на слова своей любимой, ощущая, как его всего трясло. Он и не ощущал раньше столько эмоций одновременно, как сейчас. — Знаешь, я никогда не верила в подобное, но мне кажется, что мы уже встречались с тобой в прошлой жизни, иначе объяснить, почему я так быстро и окончательно влюбилась в тебя я просто не могу. А это означает, что это не конец. На свете нет счастливых концов. Ибо конец — это всегда грустно. Поэтому, обещаю тебе, что в другой жизни я найду тебя и у нас будет счастливая середина и не менее счастливое начало. Я люблю тебя. До скорой встречи. – когда запись остановилась, то малышка Викки выбежала из папиных объятий и поцеловала маму на экране, а затем вернулась к папе и крепко его обняла, говоря, как сильно его любит. Уильям же обнял крепко дочь, отвечая ей тем же. Его взгляд встретился с Эммой и он улыбнулся ей, говоря лишь одними губами спасибо за столь чудесный подарок. Он вновь полюбил этот праздник. Ведь он вернул ему его Викторию. Да, ненадолго. Но они смогли попрощаться. До следующей встречи. А это самое главное.