Кошечка из Сакурасо 8 [Хадзимэ Камосида] (fb2) читать онлайн

Реквизиты переводчиков

Самый свежий перевод всегда можно найти на сайте нашего проекта:

https://ruranobe.ru/

Чтобы оставаться в курсе всех новостей, вступайте в нашу группу в Контакте:

https://vk.com/ru.ranobe

Поддержите переводчика материально. Печеньки стимулируют перевод!

Банковская карта: 4276 1609 9069 7022

Любое распространение перевода за пределами нашего сайта запрещено. Если вы скачали файл на другом сайте — вы поддержали воров

Версия от 17.07.2022

Любое коммерческое использование данного текста или его фрагментов без разрешения запрещено

Начальные иллюстрации

Пролог

За чьей-нибудь улыбкой обязательно таятся чьи-то слёзы.

Желание одних исполнится, других — нет.

Одни донесут свои мысли, другие — нет.

То же с чемпионатом по бейсболу, экзаменами, прослушиванием и презентацией.

А ещё это относится к любви, о чём в красках рассказал конец весны.

Устами девушек…

Глава 1. Не так понятые чувства

1

— Знаешь, я люблю тебя, Сората.

— …

— Хоть ты и любишь Нанами, я люблю тебя.

Кабинет рисования окрасился цветами заката.

3 мая. Первый день долгих выходных. День конституции.

Уроков, как обычно, не было, оттого в школе воцарилась тишина. Лишь изредка где-то вдалеке звонко ударяли металлической битой по бейсбольному мячу. Но даже звуки улицы не достигали ушей Сораты. Всем его сознанием, ощущениями, эмоциями завладела девушка перед ним… Сиина Масиро, которая пришла рассказать о своих чувствах…

Чистый, как горная река, взгляд Масиро был прикован к Сорате. Казалось, её тело с белоснежной кожей, будто нарисованное тонкими линиями, рассыплется от одного прикосновения. Она олицетворяла доброту и спокойствие, излучая тепло.

— Я-я….

Голос, не способный связать и двух слов, задрожал. Нет, не только голос. Вот-вот колени затрясутся.

Осознав своё состояние, Сората в душе засмеялся над собой. Вот же бестолочь, отвратительно, подумал он.

Мысленный кнут возымел эффект, и худо-бедно получилось взять себя в руки.

— Сората.

Но сразу же последовало признание. Всего-то назвали его по имени, но грудь едва не взорвалась изнутри.

— Ч-что?

— По-другому.

— По-другому… в каком смысле? — осторожно переспросил Сората.

— По-другому. Люблю не как баумкухен.

В голосе Масиро появилась нотка волнения. Словно она по-настоящему боялась, что её поймут неправильно. Оттого она с серьёзным лицом уточнила.

— Д-да уж понял я! — повысил голос Сората, чтобы заглушить грохот сердца.

— Правда понял?

— Ага.

— То, что я сказала…

Замолчав на середине фразы, Масиро отвела взгляд чуть в сторону. Её щёки покраснели, и вовсе не из-за вечернего солнца. В цвете изменилась она сама, изнутри. Стала едва ли не пунцовой…

Сората, сделав глубокий вдох, подождал продолжения фразы. Всё равно больше ни на что не решился бы. Выдержки хватило лишь на то, чтобы встретиться взглядом с девушкой, которая слегка закатила глаза.

— Значит, хочу стать девушкой Сораты.

И тут же быстро отвела взгляд.

Уже больше года они делили одно общежитие. Сората, можно сказать, был ближе всех к Масиро, будучи её «дежурным». Он выучил все её выражения лица и жесты. Но теперь перед ним стояла Масиро, которую он никогда прежде не знал. Как бы он на неё сейчас ни глядел, её лицо выражало любовь. А когда кто-то так смотрит, всякую логику шлют в далёкое пешее.

— В-всё нормально! Я понял!

Голос, который так и не удалось удержать в узде, опять сорвался на крик. Масиро, словно маленький зверь при виде хищника, дёрнулась назад.

— П-прости! Резко закричал… Э-э-эм… я правда понимаю…

Сората прекрасно понимал, что ведёт себя неуклюже. А Масиро, в противовес ему, становилась всё более милой.

— Ясно. Тогда хорошо.

Она резко расслабилась, с лица исчезло напряжение, а губы изобразили спокойную улыбку.

— Такое, знаешь, даже я понимаю.

— Со мной это впервые…

— …

— А хорошо это или нет, не знаю… — словно отыскав повод, Масиро повернулась к Сорате спиной. Невооружённым глазом было видно: она стеснялась. Сората такую Масиро тоже не знал.

— Слушай, Сората.

— Ч-что?

Теперь он сдержал голос. Но одна-единственная фраза едва не опустошила весь запас внутренних сил.

— Кого ты любишь?

Масиро продолжала стоять к нему спиной. Такое просто невозможно спросить, глядя в лицо. Но и по голосу было понятно, насколько ей тревожно.

— Я… — из-под палки открыл рот Сората.

Но в следующий миг дверь в кабинет рисования резко распахнули, и начатая фраза осталась незаконченной.

— Ребята, сегодня мы уже закрываемся, немедленно идите домой.

Раздался хорошо знакомый голос: их приветствовала учительница рисования Сэнгоку Тихиро. Она жила с ними в общежитии для проблемным детей… Сакурасо и работала там комендантом. Ей было двадцать девять лет и двадцать восемь месяцев. Точнее, тридцать один год, но она предпочитала первый вариант.

Тихиро завалилась в кабинет рисования, не спрашивая чужого мнения.

— Давайте быстрее.

Да ещё и в ладоши захлопала, подгоняя.

Сората от неожиданности пришёл в себя и в спешке покинул вместе с Масиро кабинет.

Переобувшись у шкафчиков, Сората повёл Масиро к выходу из школы, а потом к школьным воротам.

Шла парочка медленно и молчала, при этом Масиро не пыталась быть рядом, а напротив, держалась на три-четыре метра позади.

Если Сората останавливался, замирала и она, а если прибавлял шагу, переходила на быструю ходьбу, следуя по пятам.

Всё время Масиро сверлила взглядом спину Сораты, а тот смиренно терпел. Он прекрасно понимал желание девушки. Она хотела услышать ответ на недавний свой вопрос.

«Кого ты любишь?»

Но подходящий момент испортили, и Сората упустил шанс договорить. Нет, даже если бы никто не помешал, парень не знал, что именно ответил бы.

Сказал бы, что любит Масиро? Или же признался в чём-то другом? Сейчас он уже и вспомнить не мог, что собирался в тот миг сказать.

Масиро не давила с расспросами, хотя обычно она проигнорировала бы настроение Сораты и подошла бы к нему так близко, как сама захотела. Но сейчас она вела себя сдержанно, даже в каком-то смысле скромно, чем ещё больше напрягла Сорату, который и так шёл как деревянный.

Пока они в гробовой тишине топали к школьным воротам, Масиро внезапно что-то заметила и произнесла:

— А.

— Что? Забыла вещи? — спросил, обернувшись, Сората. Масиро показала пальцем… не на спутника, а ему за спину, на школьные ворота. Удивившись, он развернулся обратно.

— А.

Как только Сората увидел там человека, издал тот же звук, что и Масиро.

Сердце подпрыгнуло в груди и заколотилось ещё быстрее и сильнее, аж до боли. Всё тело затряслось, как осиновый лист.

Возле ворот стояла знакомая. Одноклассница Сораты, которая проживала в комнате 203 Сакурасо… Аояма Нанами. Она как раз пришла со стороны цветочной клумбы рядом с университетом.

Вероятно, возвращалась со студии звукозаписи университета, где Митака Мисаки… в девичестве Камигуса Мисаки, которая в марте окончила Суйко и теперь училась на факультете видео Университета искусств Суймэй, устраивала прослушивание для сэйю.

Ещё вчера Сората с лёгкостью позвал бы её. В конце концов, идти им в одну и ту же сторону — Сакурасо. Пошли бы домой вместе. Но теперь Сората не смог просто так взять и произнести имя Нанами.

«Я шалено тебя люблю, Канда-кун».

До того, как ему призналась Масиро… Сорате раскрыла чувства Нанами. Прямо перед тем, как пойти на прослушивание.

Часовая стрелка с тех пор проделала всего полтора круга.

Как же Сорате смотреть ей в лицо? Да ещё когда Масиро рядом.

Ноги при виде Нанами у ворот предательски вросли в землю. Та, заметив неестественное движение, повернулась в сторону Сораты и Масиро. А когда парень до конца осознал, в какой ситуации оказался, его тело окончательно сковал страх.

Словно в добивание, взгляды Нанами и Сораты встретилась.

— …

— …

Ни он, ни она не выдавили из себя ни слова, стоя в десяти метрах друг от друга и играя в молчаливые смотрины.

Всё-таки шли они в одно место — Сакурасо, и будет очень странно, если пойдут после встречи порознь. Неизвестно, подумала ли Нанами о том же самом, но после томительных раздумий она словно сдалась и медленно сократила расстояние. Она не встала рядом, а сохранила какую-то дистанцию, метра три или четыре, от Сораты — примерно как и Масиро.

В итоге Сората, Масиро и Нанами образовали всамделишный равносторонний треугольник, стоя в его вершинах.

Никогда ещё жизнь не подавала Сорате столь явных знаков.

Если продолжать молчать, то никто не заговорит вообще, подумал Сората, потому он через силу открыл рот:

— А-Аояма, прослушивание закончилось, да?

Неловкая атмосфера усилилась, на лице девушки появилась неуклюжая улыбка.

— А-ага.

— И-и как? — лихорадочно спросил Сората, пытаясь говорить спокойно, хотя голос норовил сорваться в фальцет.

— Думаю, я выложилась на полную, — ответила Нанами с привычной уверенностью в завтрашнем дне.

— Я-ясно.

— Э-это благодаря тебе, К-Канда-кун… Ну, это, спасибо.

— Н-нет, это ты постаралась, Аояма.

Сората не осмелился посмотреть в сторону Нанами.

С каким вообще лицом и как говорить с человеком, который, страшно себе представить, только что признался в любви? К такому жизнь Сорату не готовила.

Но его страданиям внезапно положили конец.

— М-Масиро сегодня закончила свою работу?

— А, ага. Картина Масиро готова, да.

Спокойный ответ Сораты моментально изменил настрой Нанами.

Воздух, который ещё несколько секунд назад был наполнен беспокойством, полностью вернулся в норму. Нанами приободрилась, словно распахнула окно в душной комнате.

Масиро лишь пристально наблюдала за их обменом любезностями.

— Аояма? — озадаченно спросил Сората.

— Понятно. Картина готова, — пробубнила Нанами будто самой себе. — Смысл этой картины… даже я его поняла, — вымученно улыбнулась она, скользнув взглядом по автору.

Картины были для Масиро не просто словами и эмоциями, они были экраном для передачи чувств. И вот теперь гениальная художница Сиина Масиро, которая начала рисовать ещё до того, как осознала себя, создала новую картину.

— Понятно… — выдавил в ответ лишь одно слово Сората, не понимая, какие эмоции охватили Нанами. То ли она смеялась, то ли напряглась, то ли впала в ступор, то ли хотела заплакать, то ли говорила по факту… Из непоняток получилась ядрёная смесь.

— …

— …

Между Соратой и Нанами повисла безнадёжная тишина. Они оба совсем не соображали, что ещё сказать. Потому очередь говорить неизбежно перешла к Масиро.

— Нанами.

Масиро повернулась прямо к Нанами, уставившись лишь на неё. На миг девушки словно позабыли о том, что Сората рядом… Будто он взял и пропал. Масиро даже проигнорировала навязчивый взгляд Сораты, который всем видом спрашивал: «Что ты хочешь сказать?»

— Что? — с беспокойством отреагировала Нанами.

Масиро, получив ожидаемый ответ, вновь задвигала губами:

— Я люблю Сорату.

От развернувшейся сцены, от услышанного диалога у Сораты сердце едва не сжалось в чёрную дыру. Неосознанно прикусив нижнюю губу, он всё-таки вытерпел. Подавил в себе неистовое желание сорваться с места и убежать прочь.

— Ага, — мягко отреагировала Нанами, едва заметно опустив взгляд.

— Это всё.

— Ясно.

Кивнув, Нанами сделала глубокий вдох. А затем позвала:

— Масиро.

— Что?

— Я кохаю Канду-куна.

— Ага.

Теперь кивнула Масиро.

— Это всё, что я хочу сказать.

— Поняла.

В реальности прошло секунд десять, но для Сораты, который был виновником торжества, разговор показался вечным. Словно всё его тело взяли в тиски и посильнее затянули, а сердце раздавила мощная, гигантская рука. Ручьём полился пот. Пульс потерял ритм, а во рту мгновенно пересохло.

Сората проглотил язык, боясь лишний раз вздохнуть. Его будто бы лишили права голоса, но, даже если и позволили бы что-то сказать, Сората понятия не имел, какие слова подбирать.

Вот только вечно хранить молчание в любом случае не получилось бы.

Словно сговорившись, Масиро и Нанами одновременно перевели взгляды на Сорату. Тот без лишних слов догадался, чего от него хотят.

Они молчали.

В короткой тишине переплелись чувства всех троих. Атмосфера накалилась. Напряжение росло без конца. Воцарилось молчание, которое не потерпело бы никакого вмешательства извне. Лишь Сората мог разрушить заклятие безмолвия.

Осознание своей ответственности ещё больше расшатало нервы, а услышанный голос будто пытался ввергнуть в пучины отчаяния… Сората надеялся, что ему почудилось, как Масиро и Нанами промычали «Ну?».

Навострив уши, парень услышал то же самое. Словно шумели звери. Походило на кошек. Причём ещё маленьких.

Доносился шум из-за школьных ворот. Там, возле каменной вывески с выгравированным названием «Старшая школа при университете искусств Суймэй», лежала картонная коробка из-под мандаринов.

Троица с Соратой посередине заглянула внутрь. Там сидели три котёнка — с чёрно-белыми пятнышками, чёрно-белый полосатый и полностью белый. Не успели ребята отреагировать, как котята подняли головки и посмотрели на людей круглыми, жалобными глазками.

— Давно такого не было, и вот опять…

Брошенных кошек Сората регулярно находил с зимы первого класса старшей школы.

Он, говоря «Привет» котейкам, поднял картонную коробку. Масиро загадочно поглядела на животных, а на лице Нанами возникло лёгкое удивление. Но обе ничего не сказали.

Наверняка догадались, что Сората усиленно рожал план дальнейших действий. Вот он и открыл рот первым.

— Кстати.

— Что?

— М?

Взгляды Масиро и Нанами сошлись на парне, и давление оказалось столь мощным, что Сората временно лишился речи. Но всё же пускать дело на самотёк он не мог, потому, сделав глубокий вдох, продолжил:

— Нам есть о чём поговорить.

Масиро промолчала.

— П-поговорить? — А вот Нанами неподдельно удивилась.

Реакция девушек получилась контрастной.

— Не могли бы дать мне время подумать? — чётко, без запинки, спросил Сората, глядя на них.

Прошло лишь мгновение, не успели и глазом моргнуть, как Нанами расслабилась и облегчённо выдохнула. Она словно думала, что Сората прямо сейчас признается в ответ. А чего ещё он мог ожидать, когда ляпнул про «важный разговор»?..

Удивляло то, что у Масиро лицо тоже расслабилось, будто она мысленно вздохнула с облегчением.

— У меня каша в голове… Сегодня вы обе, Масиро, Нанами, ну, признались мне в любви. Я вроде и понимаю, что это не сон, но всё равно какой-то сюр. А, не, я рад, очень рад. Безумно рад. Как раз поэтому мне надо хорошенько подумать.

Сората вовсе не поддался моменту, его не сломила неловкость ситуации. Он просто хотел разобраться в собственных чувствах, потому что окончательно понял: настало время выбирать.

Первой ответила Нанами:

— Я как раз хотела, чтобы ты не торопился и хорошо подумал…

Она говорила как-то расплывчато, косо поглядывая на Масиро.

— Я тоже за. Делай как хочешь, Сората.

— Спасибо… вам обеим.

— Кстати, Канда-кун.

— М?

— Может, слишком много прошу, но у меня одна просьба.

Нанами не отводила взгляда от Сораты.

— К-какая? — Голос откровенно дрожал.

— Если можно, постарайся решить до конца триместра.

Руки Нанами тоже подрагивали.

— Ага, хорошо. Да, так и сделаю. Но вот когда…

Календаря под рукой, разумеется, не было, и парень от безысходности поглядел на небо. Солнце уже почти зашло, и ночь стучалась в двери. Ветерок стал немного прохладным. Лето ещё будет долгим.

— Мне бы узнать ответ до конца школьной поездки.

— Школьной поездки?..

Ближе к концу мая у них намечалась поездка на Хоккайдо на три ночи и четыре дня.

Оставалось ещё как минимум три недели.

— А не слишком долго?

По идее, и недели было много. Решение уж точно успел бы принять. Во всяком случае, Сорате так казалось.

— Скоро ведь промежуточные экзамены?

Экзамены стартовали ровно за неделю до школьной поездки.

— Канда-кун, ещё я добиваюсь рекомендации для поступления, так что пока не мешай… вот на что намекаю.

— Я тоже не против, — сказала Масиро, выражая взглядом согласие. Словно она хотела заявить то же самое про экзамены и рекомендацию.

— Ты уж прости… Ах, нет, спасибо. Большое тебе спасибо.

Если бы Сората мог, то ответил бы мгновенно.

— Ну, на этом закончим! — неестественно бодро прокричала Нанами. Всем видом она показывала, что уже не выдерживала гнетущей атмосферы. Тем более котята ждали.

— Надо им имена придумать.

— Тогда решено.

3 мая.

В тот день в дневнике собраний Сакурасо написали:

«В Сакурасо прибавление. Пятнистая Мидзухо, полосатый Цубамэ, белая малышка Сакура. Давайте жить дружно. Подпись: Канда Сората»'.

Сората закончил вносить запись и пошёл спать.

2

Тремя часами ранее дата сменилась на 4 мая.

Комната 101 Сакурасо погрузилась в тишину… Однако Сората, который в ней жил, всё никак не мог уснуть. Вернее, давно бросил попытки.

Он развалился на кровати, раскинув руки и ноги, и уже какое-то время таращился в потолок, изучая хорошо знакомые деревянные балки.

Тело, словно при лихорадке, покрылось неприятной испариной. Дело было не в телесной болезни. Жар вызвало беспокойство — кошки на душе уже живого места не оставили.

Ничего удивительного — как только Сората остался один, разум поработили услышанная фраза и написанная картина…

«Я шалено тебя люблю, Канда-кун».

Голос Нанами основательно засел в ушах, прилип к барабанным перепонкам и въелся в мозг. Кожа до сих пор ощущала напряжение, которое Сората тогда испытал.

Он не мог приказать своему телу взять и забыть тот трепет. Сердце никак не успокаивалось, отчего постепенно становилось труднее дышать.

Сората закрыл глаза, пытаясь унять чувства. Но в памяти намертво засела картина, словно её повесили на внутреннюю сторону век. Масиро нарисовала Сорату, придав ему спокойное выражение лица с намёком на улыбку и наделив образ искренней добротой.

Увидев раз, он точно не смог бы забыть.

Вот насколько мощный эффект оказала на него картина Масиро.

«Люблю тебя, Сората».

Вот какую фразу, вот какие мысли вложили в картину… Сората плохо понимал язык живописи, но всё-таки он лучше всех улавливал настроение Масиро.

Признание.

Куда там серьёзнее.

К тому же признались одновременно двое.

Когда главный герой произведения обычно сталкивался с чем-то настолько невозможным, он думал: «Да я точно сплю».

Но Сората не чувствовал подвоха. Всё происходило в реальности.

И потрясение от признания. И нахлынувшая потом радость вперемешку с возбуждением. И глупое выражение лица, когда он катался по кровати, как ненормальный… И как он под конец упал с постели и хорошенько ударился головой. И как от боли помутнели мысли…

И как он ещё недавно, не выдерживая наплыва эмоций, без конца бурчал себе под нос: «Вот это я попал…» или «Блин… Мне кранты».

И то, что мысли у него в голове устроили танцевальную вечеринку и постоянно звучали фанфары. И то, что он принимал это как должное.

И даже то, что в конце концов ему удалось постепенно успокоить разбушевавшееся сердце…

Всё это было по-настоящему, всё происходило в реальности.

Гулкие эмоции, наконец, ушли спать, оставив в груди лишь отзвуки и смятение.

Заглянув внутрь себя, Сората отмахнул удивление со смятением и погрузился глубже, где ещё лучше прочувствовал радость с восторгом. Где-то там поджидала одна единственная мысль.

«Я так ничего и не добился», — таилось в самой глубокой чаще. — «Так и не приблизился в своей цели».

Да, без вариантов.

Упёршись в потолок своих возможностей, Сората больше не мог что-то ещё. А встречаться с кем-то и дорожить?

— Не знаю, вот и страдаю… — пробурчал самому себе Сората, и голос растворился в комнате.

Желая отвлечься, парень приподнялся с кровати. В ногах с довольным видом спали только что подобранные котята в компании белой Хикари и чёрной Нодзоми.

Рот сам собой расплылся в улыбке.

Поглядев на кошек какое-то время, Сората понял, что хочет пить, и пошёл из комнаты в столовую, где не ожидал никого застать, но всё-таки застал.

На самом близком к холодильнику стуле сидел не кто иной, как Тихиро — учительница, которая вроде как взвалила на себя ношу по перевоспитанию проблемных детей. Хотя это не мешало ей прямо на глазах подопечных опустошать в один заход банку пива. Такое происходило постоянно, потому и теперь не вызвало ни удивления, ни шока. Разумеется, Сората и трём уже пустым банкам на круглом столе большого значения не придал.

Налив воды в стакан, он сел рядом с Тихиро.

— Уф-ф, — неосознанно вздохнул он.

— Ты зачем так показушно у меня под носом вздыхаешь?

— Да просто выдыхаю, законом не запрещено.

— Ещё и словами играешь. На тебя это не похоже.

— Это в каком смысле на меня не похоже?

— Блин, надоел.

— Вы первые начали, сэнсэй! Эх…

Вновь получилось неосознанно. Видя, как Тихиро супит брови, Сората понял, что опять вздохнул.

Тихиро молча встала со стула и, подумывая вернуться в комнату коменданта, открыла холодильник. Пиво там как раз подходило к концу.

— Вот, держи.

К тыльной стороне шеи приложили что-то холодное.

— Оу! — непроизвольно вскрикнул Сората.

— Чего, уже по-американски стонешь?

— Вы сами виноваты, сэнсэй!

Сората всё же взял предложенную ледышку, решив, что это банка сока.

— Ну, большое спасибо, — поблагодарил он Тихиро. Но когда рассмотрел подарок, округлил глаза. — Д-да это ж пиво!

— Безалкогольное, спирта ноль градусов. Расслабься.

— А, ну раз так… — недовольно пробурчал Сората и открыл банку.

— Этикетка у пива такая же, как у моего обычного, вот и перепутала. Короче, запутанная история.

— Хы-ы, вон оно как, — ответил Сората, поддерживая беседу, и приложил банку к губам. Не такое газированное, как газировка. Рот наполнился горечью. Напиток сам по себе был весьма скверным и горьким, а после нескольких глотков стало ещё хуже из-за премерзкого послевкусия.

— Что это за гадость?! Бе!

Сората тут же набросился на стакан с водой, и та показалась несравненно вкуснее.

— Всё-таки ты ребёночек.

— На вкус как половая тряпка, вообще-то.

— В отличие от тебя, у меня нет привычки жевать тряпку, так что не знаю. — Тихиро посмотрела на него как на извращенца.

— Я тоже её не ем! Просто запах и вкус очень похожи!

— Ну и ну, молодёжь в наши дни пива не знает, куда мы катимся.

— Вообще-то я несовершеннолетний.

— Да ты выдул целый стакан как взрослый дядька.

Почему-то внезапно захотелось её прибить как врага человечества.

— Пожалуйста, хватит говорить с учеником про алкоголь.

— Ещё можно про имбирный эль или улун.

— Пожалуйста, сэнсэй, возьмите себя в руки.

Сората не горел желанием возиться с опьяневшей женщиной.

— Это я хочу, чтобы ты взял себя в руки. Ты зачем так поздно из комнаты вылез? Ведёшь себя как школьник, который от нервов не может уснуть.

— В яблочко, я — школьник, который от нервов не может уснуть! Зубрю перед экзаменами!

— Вот и говорю, почему бы не расслабиться, а то ты олицетворение безысходности.

— Уж простите.

— Ну, раз уж ты отчаялся — значит, есть из-за чего.

— А?

— Я ж не совсем бревно. Понимаю, каково тебе.

— Эм-м… сэнсэй.

Сората не до конца улавливал нить разговора. И как только он подумал, что пьянство — это плохо, Тихиро выдала нечто сумасбродное:

— Кого бы ты из двух ни выбрал, так просто всё не закончится.

— Ась? — пискнул Сората.

— Масиро или Аояму?

От последней фразы он чуть под землю не провалился.

— Э, откуда вы знаете?!

— Канда, может, ты не в курсе, но я учитель рисования. Увидела, как Масиро тебя нарисовала, и догадалась.

— …

Он ничего не ответил.

Но оставался вопрос, как Тихиро и про Нанами узнала.

— Аояма тоже вернулась какая-то не такая. Просто приняла ванну и как-то подозрительно поглядывала на твою комнату… «Я только что ему призналась. А если сейчас с ним столкнусь, что делать?» Вот такую ауру излучала.

— В-вон… оно как.

— А когда тебя сейчас увидела, окончательно убедилась.

— И как я выгляжу?

— Уж точно не пляшешь от радости. Ещё бы, аж две девушки в любви признались.

Она попала в яблочко, потому он не смог возразить.

— Да ты в конец зажрался. Скоро доконаешь.

— Кого?!

— Прежде всего меня.

— С-сэнсэй, разве у вас не наладилось с Фудзисавой-саном?

— Ты не понимаешь, это другое.

— Это почему?!

— Ну всё, надоел.

Учительница конкретно напилась: вела себя эгоистичнее обычного и откровенно наплевательски. Попытки составить ей компанию обернулись пустой тратой времени.

Решив так, Сората поднялся со стула.

— То есть ты хотел услышать, что выглядишь убитым из-за мук выбора? Варианта у тебя три, какой лучше?

Пьяная, Тихиро всё-таки вернулась к разговору, который они завели до перепалки.

— Вариант первый. Встречаться с Масиро.

— …

— Вариант второй. Встречаться с Аоямой.

— …

Они встретились взглядами, и Тихиро ехидно хихикнула. Не успела она продолжить, как у Сораты душа в пятки ушла. Ведь он понял: его видели насквозь.

— Вариант третий. Послать обеих.

— Э?!

Сората вроде это осознал, но следующая фраза повергла в настоящий шок:

— Вариант четвёртый. Встречаться с обеими.

— Нет такого варианта! И вы сами говорили о трёх!

— Ты разве не видел, как Митака чудит?

— Я уважаю Дзина-сана, но в этом подражать ему не собираюсь!

— Ясно, — резко охладела Тихиро, словно устав от разговора, залпом выдула оставшееся пиво, а затем дыхнула перегаром.

— Но ты всё напутал.

— А?

Тихиро косо поглядела на Сорату, и её взгляд уже не казался пьяным, как секунду назад.

— В каком смысле напутал?

— Ты и правда не заметил, да?

— Ну так что?

— Скажу лишь одно.

Тихиро провела пальцем по отверстию опустевшей пивной банки.

— Тебе надо бы ещё раз поразмыслить над своими тревогами.

— Всё равно смысла не понял.

Он понимал, что его тревожит. Потому-то и не мог уснуть.

Понимал, что пока ни к чему не пришёл, не достиг своей цели. А ещё была шаткая ситуация с рекомендацией для поступления в университет Суймэй. Нервы и так трепало. О каких таких ещё отношениях думать? О какой такой «девушке»?

— Сэнсэй?

— Отныне думай сам, — сказала Тихиро, вставая со стула и намереваясь вернуться к себе.

— А, стойте!

Сората думал, его проигнорируют, но Тихиро остановилась у входа в столовую, медленно развернулась и впилась в него взглядом.

— Выкинь пустые банки, ага? — добавила она и уже затем ушла.

— …

Брошенный в одиночестве, Сората несколько секунд стоял как истукан.

Тихиро разбросала на столе шесть, нет, семь пустых банок из-под пива.

— Отстой…

Вместо поддержки он получил дополнительную порцию негатива, ещё и заставили порядок после пьянки наводить.

Парень сел на стул и сделал ещё глоток безалкогольного пива.

— Столько пить такую горечь?..

Вкус будто стал ещё более горьким.

— Ну и мерзость…

Но выбрасывать добро очень уж не хотелось. Потому Сората приготовил стакан воды, чтобы запивать, и неспешно прикончил банку.

Фраза Тихиро «Ты всё напутал» оставалась непонятной.

Да что он мог перепутать?..

3

4 мая. День зелени.

Сората открыл глаза, чувствуя, как ему лижут лицо три котёнка.

Темнота вокруг заставила думать, что ночь ещё не закончилась, но на всякий случай парень проверил время по мобильнику.

К сожалению, ночь не «ещё шла», а «уже шла».

Часы показывали 6:50 после полудня.

Последнее, что Сората помнил, — как не мог уснуть до самого рассвета, потому не удивился. И всё же он пожалел, что потратил впустую целый выходной.

Текущих задач у Сораты было выше крыши. С апреля он хотел продолжить разработку стрелялки — улучшить искусственный интеллект, который Рюноске разнёс в пух и прах.

А ещё следовало готовиться к промежуточному экзамену, чтобы получить рекомендацию для поступления. Но всё меркло по сравнению с главным — что ответить на признание.

— Как ответить?.. Это ведь самое важное.

Лицо само собой посерьёзнело. А котята тем временем тёрлись вокруг.

Через некоторое время Сората дал теперь уже десяти кошкам корм с молоком и недолго понаблюдал за этой оравой.

Когда настало восемь, он вместе с остальными облепил казан, чтобы поприветствовать Хасэ Канну… первогодку с общего направления, которую позавчера сослали в Сакурасо.

На самом деле приветственную вечеринку планировали закатить ещё вчера, но Канна захотела побыстрее разобрать вещи, потому устроили сегодня.

— Итак, Сакурасо, приветствуем Хасэ Канну-сан.

— До дна.

Вечеринку устроили в столовой общежития. Участвовали трое третьегодок — Сората, Масиро и Нанами. Помимо них присутствовал первогодка с музыкального направления Химэмия Иори, которого аж сразу в апреле выперли в Сакурасо. А вместе с главным участником, Хасэ Канной, получалось пять человек.

По часовой стрелке сидели: Канна, Иори, Сората, Масиро и Нанами.

Тихиро не пришла. Не появился и ещё один постоялец — Акасака Рюноске, который как обычно заперся в своей комнате 102. Сообщение он всё-таки прислал, но лучше бы этого не делал.

«В настоящее время господин Рюноске взламывает Пентагон, потому не имеет возможности составить господину Сорате компанию. Приношу глубочайшие извинения и прошу не судить строго. Очень скоро мир будет моим! От Горничной».

Ответ пришёл настолько жуткий, что в его серьёзность верилось с трудом.

Да она же шутит, понадеялся Сората… и объяснил Канне, что у них живёт ещё один человек.

— В комнате 102 живёт третьегодка Акасака Рюноске.

— А.

Затем, набирая из котелка кусочки лосося, каждый по-простому представился. Когда все закончили, содержимое казана уменьшилось где-то наполовину.

Приветственная вечеринка проходила без сучка без задоринки. Но нельзя сказать, что и проблем не было. Когда Сората тянулся палочками за очередной порцией, одновременно за лососем тянулась Нанами, что итоге превращалось в брачные игры:

— А, э, прости.

— Н-нет, К-К-Канда-кун, ничего.

— Нет-нет. Нет-нет-нет, Аояма…

Вот так они трижды отдёргивали руки.

Сората пытался заставить вести себя как прежде, но в итоге ещё больше переживал из-за Нанами.

Масла в огонь подлило внезапное осознание того, что он с начала приветственной вечеринки ни разу не посмотрел на сидевшую рядом слева Масиро. Впрочем, как и она на него.

Сората только и делал, что таращился на сидевшего напротив Иори.

— Что? Сората-сэмпай, зачем пылкие взгляды мне посылаешь?

— Не посылаю.

— Напомню на всякий случай, я нормальный.

— Я тоже нормальный!

Затеяли они какой-то совсем уж левый разговор, и виновница торжества Канна изумилась до глубины души.

Мысли, что теперь ему каждый день придётся жить с грузом на душе, вгоняли в уныние. Но раз Сората сказал, что хочет какое-то время подумать, не имел морального права ныть.

Когда с едой в казане покончили, Нанами начала готовить рисовый суп. Высыпала рис, убавила огонь и разбила яйцо.

И вот тогда:

— Слушай… — влезла Канна.

В её глазах за очками проявилась нотка сомнения.

— М? Чего? — спросил Сората, притворяясь спокойным.

— Какая-то странная атмосфера, не кажется? — абсолютно уверенно проговорила Канна, указывая на Сорату, Масиро и Нанами. Ему же не показалось?

— Я не пердел, — ляпнул Иори, напрочь уничтожив повисшее напряжение.

— Тупицам слова не давали.

Канна лишь бровью повела.

— В-в смысле странная?

— Ты кажешься каким-то отстранённым.

— Д-да ну ты, брось.

Взяв у Канны опустевшую тарелку, Сората налил в неё до краёв рисового супа.

— Скажу точнее. Речь вовсе не обо мне.

— …

Только Сората подумал, что она догадалась…

— Я про остальных сэмпаев, — добавила Канна.

— П-правда?

— Это н-не так.

Сората и Нанами почти одновременно открыли рты. Они переглянулись, надеясь на единство мнений. Улыбалась Нанами неестественно. Даже немного съёжилась, будто подражая Сорате.

А затем, не выдержав и двух секунд, они покраснели и отвернулись.

— Ну вот опять.

Извинения лишь усугубили бы положение, потому Сората решил придержать язык за зубами.

— …

— …

Тишина в столовой создала ещё более странную атмосферу.

«Неловко». Это единственное слово идеально описывало ситуацию.

Парень, который затягивал с ответом на признание, и две девушки, которые ждали ответа, делили одно помещение. О невозмутимости и речи идти не могло.

А то, как Масиро в совершенно привычной для себя манере уплетала лосось, добавляло странностей.

Сората бросил на Масиро косой взгляд. И вот тогда понял, что всё время упускал из виду кое-что важное.

Он не знал, повлияло ли то, что он старательно не смотрел на неё, но кое в чём она явно отличалась от прежней себя — не перекладывала ему в тарелку неугодные кусочки. Обжаренное тофу, которое она не ела, постепенно накапливалась горкой в её же тарелке.

— Сората.

Внезапно услышав своё имя, парень от неожиданности напрягся. Появилось дурное предчувствие.

— Ч-чего? — боязливо спросил он у сидевшей рядом Масиро.

Та сразу повернулась к нему и прямо сказала:

— Давай разделимся.

— А?.. — неосознанно переспросил Сората.

— Разделимся.

— Я услышал!

— Будем порознь.

— Это я тоже понял!

— Ну и?

— Я хочу узнать, чего ты так внезапно это заявила! Да ещё на глазах кохаев!

Иори с Канной заинтересованно на них посмотрели.

Сората почувствовал себя не в своей тарелке. Очень ему не хотелось устраивать сцену на ровном месте, да ещё прилюдно, но Масиро была другого мнения.

— Сората — парень, я — девушка, — дала она совершенно уместное объяснение.

— Понятно…

— Потому разделимся, — с напором заявила она. — Потому разделимся, — взвинтилась она совсем не как обычно. Энергия из неё била ключом, если не показалось. Нет, не показалось.

Словно одобряя своё решение, Масиро много раз кивнула, и её в каком-то смысле обуяла слепая радость.

— А ещё Сората не должен выбирать мне трусики, — правильно сказала Масиро. Действительно правильно.

Вот только жуть как захотелось кое-что добавить:

— Вот бы ты это сказала год и месяц назад!

— Я тогда плохо понимала.

— Не ври мне в лицо!

Сората прекрасно осознавал, почему Масиро сейчас говорила до омерзения разумно.

Вчерашнее признание. Больше ничего в голову не приходило.

— О чём это вы говорили? — удивился Иори, который не знал обстоятельств.

— Понятно, вон оно что. — Канна отреагировала прямо противоположно, зря в корень. Более того, она без колебаний добавила нечто безумное: — Сората-сэмпай получил признание одновременно от Сиины-сэмпай и Аоямы-сэмпай, да?

Попала в яблочко.

— Как ты догадалась?! — рефлекторно взвыл Сората.

— Э-э-э?! Серьёзно?! — запоздало удивился Иори, вскочив со стула.

— Всё-таки я права.

Канна с холодным настроем поправила очки.

— …

Сорату обвели вокруг пальца, а он только сейчас понял. Но поезд уже ушёл.

— Канда-кун бестолочь, — с отвращением поглядела на него Нанами.

— Виноват.

Сората покорно склонил голову.

— Да ничего. Я тоже погорячилась.

— Э?! Реально? Сората-сэмпай, крутяк! Пожалуйста, раскрой секрет популярности!

Иори схватил его за руку.

— Тогда я точно заведу девушку!

Хоть его слёзно умоляли, Сората сам не понимал, как до такого докатился. А уж как научить этому, и подавно понятия не имел.

Если по-настоящему хотелось стать популярным, лучше всего податься в ученики к Дзину. Хотя Дзин мог быть не лучшим вариантом для такого уникума… В смысле, Иори, когда молчал, был хорош на лицо, со стороны казался вполне популярным. Тем более он обладал талантом игры на пианино, даже если сам это отрицал.

— Неожиданно. Сората-сэмпай такой популярный.

Канна с немного недовольным видом отвернулась.

— Канна-сан?

— Что? — ответила она тоже резковато.

— Э-э-э, тебе нравится вечеринка?

Для начала Сората попытался невзначай сменить тему.

— До недавнего так и было.

— А теперь?

— Немножко напрягает.

— Из-за меня? — осторожно спросил он.

— Да, именно.

Чёткое подтверждение в ответ.

Сразу же ответить не получилось.

— Ну, прости. Мы навели шуму…

Нанами поддержала угрюмого Сорату.

— Нет, ничего…

Словно решив, что заставила сэмпая волноваться, Канна замахала руками в знак протеста. Сорате даже показалось, что к Нанами и нему она относится совершенно по-разному.

— Это я много лишнего наговорила.

— Да мы уже и забыли.

Нанами улыбнулась кохаю, теперь уже искренне. В словах чувствовалась воля. Сорате дали время на ответ. Но Нанами черпала силы не только из ожидания.

— Хотела потом вам рассказать, но скажу сейчас. Важное объявление, — заявила следом Нанами.

Взгляды всех четверых сосредоточились на ней.

— Когда закончится школьная поездка в последних числах месяца, я вернусь в главное общежитие.

Взгляд Нанами приобрёл невиданную прежде выразительность.

Сорате потребовалось какое-то время, чтобы понять смысл.

То же касалось Масиро, Канны и Иори. Удивились все, потому на несколько секунд комната погрузилась в тишину. Вот насколько решительно прозвучал голос Нанами, вот к чему она готовилась.

Изо рта вырвалось «Э», но воздуха выпустили слишком мало для полноценного восклицания.

Сората не дрогнул. Хоть он и не спрашивал о конкретном времени, знал, что Нанами покинет Сакурасо.

В день, когда они пошли на свидание ради репетиции роли… и поцеловались на колесе обозрения…

«Я решила покинуть Сакурасо», — заявила следом Нанами.

Сидевшая рядом Масиро пристально глядела искоса на девушку.

— Простите. На приветственной вечеринке такого наговорила.

— Нет… всё нормально.

Канна оторопела, не зная, как ответить. Она и представить не могла, во что выльется разговор. Да и Сората не ожидал.

Наконец, до последнего тянувший Иори разразился протяжным воплем:

— Э-э-э?! Аояма-сэмпай, ты уйдёшь?

Утратив силы, Иори свалился со стула, упал на четвереньки и убито свесил голову.

— Как же так… — жутко уныло проскрипел он.

— Иори-кун, не думала, что ты будешь так переживать.

Сората чувствовал то же самое. Иори только-только переехал в Сакурасо, едва месяц прошёл, а к Нанами успел сильно привязаться.

— Но ведь, если Аояма-сэмпай уйдёт, сиськосила Сакурасо упадёт!

— Ага, я тоже об этом думала, — вздохнула Нанами.

— Катастрофа! Я больше не смогу сражаться!

— Ты хоть немного учитывай обстановку.

Канна испепелила Иори взглядом.

Тот, услышав голос, поднял лицо, увидел перед собой Канну и апатично вздохнул.

— Эх…

— Как это понимать?

Взгляд Канны наполнился жаждой убийства.

— Доска в очках…

— Кто доска?

— Если есть возражение, попробуй взять сиськи в руки! Вот я о чём!

Иори, словно адвокат в суде, резко показал на Канну пальцем. Недовольство той, разумеется, становилась всё больше.

— Может, если Сората-сэмпай их тебе пожамкает и пососёт, они вырастут? — с улыбкой до ушей перегнул палку Иори.

— Мог бы не втягивать меня?

Канна отвернулась, прикрывая руками грудь… показалось Сорате, а потом он заметил, как девица бросила на него мимолётный взгляд.

— Трогать не дам. — Девичий взгляд налился кровью.

— Ещё бы!

— А с-сосать — это вообще какой-то бред.

— Да знаю я!

Почему-то Сората почуял упрёк со стороны Масиро и Нанами. Они были жутко недовольные. Всем своим видом они показывали, что с ними сейчас лучше не говорить. Целее будешь.

— Э-эх, что за фигня… Моей юности песец. Хотя Сиина-сэмпай топовая милашка… — разочарованно промямлил Иори, опять поглядев на Канну. — А тут ноль.

— Кто бы говорил. Вчера, когда заглянул мне под юбку, возбудился ведь.

Всё более недовольная Канна тоже решила спровоцировать Иори, чтобы ответить той же монетой.

— Э-это!.. Это, это, это другое!

На лице Иори появился неподдельный страх.

— Что другое?

Канна, сложив руки на груди, посмотрела свысока на сидевшего на полу Иори.

— Погоди, сейчас вспомню.

Парень, выставив перед Канной ладонь, прикрыл глаза.

— Н-не вспоминай это!

Канна резко наступила на ногу Иори.

— Б-бо-ольно!

— Заслужил.

Канна сделала вид, что разговор окончен, но, когда увидела лицо вставшего Иори, встрепенулась.

— Я же сказала не вспоминать… — Голос прозвучал, словно из глубин преисподней.

— А я-я и не вспомина-а-ал…

Иори притворился, что не при делах. Но тут из его носа полилась густая красная субстанция, окропив пол.

— Ой-ой… С-спасибо за ужин! — прокричал Иори, заметив неладное, и выбежал из столовой.

— Вот негодник, — холодно выплюнула Канна, не собираясь бежать следом. Затем она доела оставшуюся порцию супа, поблагодарила за угощение и собрала столовые приборы, после чего встала, бросила взгляд на Сорату и ушла из столовой.

Остались Сората с Масиро и Нанами.

— Нанами, пошли, — отстранённо предложила Масиро.

— Ага. Думаю, так будет для нас лучше.

Раньше Нанами сказала, что стала слишком зависима от Сакурасо. Слишком удобно в нём жить, вот и расслабилась. А Сорате такая жизнь не казалась какой-то плохой. Но он не мог заставить Нанами передумать. Понимал, что, раз она решила пойти непроторенной дорогой, поменять её решение не мог.

— Я переехала в Сакурасо из-за неуплаты общежития… Но теперь понимаю, что дело в другом. На меня столькопроблем навалилось, а я сама себя убедила, что со всем справлюсь. И со школой, и работой, и курсами.

Масиро с серьёзным лицом глядела на неспешно говорившую Нанами.

— Я хотела быть самостоятельной, но на самом деле ничего не получилось. Хотела хоть что-то сделать, а в итоге не заметила, как создала кому-то проблемы и с позором убежала в Сакурасо.

— Хм.

— Ага. В этом году курсов нет, на первом месте школа и работа… потому сделаю всё, чтобы стать самостоятельной. Добьюсь целей одной за другой и смогу то, чего раньше не могла.

— Нанами выпустилась.

— А?

— Выпустилась из Сакурасо.

— Как пафосно звучит.

Нанами смущённо засмеялась.

— Нанами.

— Что?

— Можешь уйти из Сакурасо, но Сакурасо не уйдёт из тебя.

— …

— Сакурасо в нас всех.

Сората сказал это Масиро перед выпускной церемонией Мисаки и Дзина. А Масиро подхватила мысль.

— Я тоже этого хочу.

Нанами беззаботно улыбнулась. Это не значит, что она совсем не жалела. Но она решилась на первый шаг. Вот какой силой наполнились её слова и мимика.

Потому, когда придёт время, Сората обязательно проводит Нанами с улыбкой.

4

По окончании Золотой недели жизнь общества вернулась в привычный ритм. Телевизор заполнился новостями о загруженности туристических курортов, пагубном влиянии продолжительных выходных на скорость принятия решений в парламенте и взрывном распространении на полях животных-вредителей.

Сората тоже влился в ритм и вернулся к привычной рутине — ежедневно ходил в школу.

Но кое-что за продолжительные выходные сильно изменилось…

А именно — забота о Масиро.

Когда утром Масиро не спускалась и Сората шёл в её комнату, его встречали в штыки.

— Сората, не входи, — говорили бодрым тоном и выпихивали парня в коридор.

Когда он хотел подобрать сменную одежду, у него выхватывали униформу и в ответ суровым тоном слышалось: «Сама выберу».

А когда он без задней мысли хватал трусы… «Отдай…» — с угрозой заявляла Масиро, надув щёки.

— Сората — извращенец.

Вот так всё сложилось.

Обычно старшеклассницы именно так и реагировали…

Вот только, если неумехе Масиро доверить самой заниматься хотя бы подбором сменной одежды, это могло обернуться великим бедствием. Вплоть до того, что она пошла бы в школу без нижнего белья.

Потому Сората каждое утро проверял одежду Масиро, когда та выходила уже одетая из комнаты.

— Я в порядке.

Масиро даже крутилась на месте, доказывая, что всё нормально.

Разумеется, при взгляде со стороны она выглядела совершенно приемлемо. Но Сората не мог отделаться от дурных мыслей.

— А трусы?

— Белые, — сказала Масиро, горделиво выпячивая грудь.

— Я не цвет спрашивал!

Пока они препирались, из соседней комнаты 201 вышла Канна.

— А теперь ещё и Канна-сан?

Канну сослали в Сакурасо из-за того, что она снимала стресс немного необычным способом — ходила на людях без трусиков… Как только комендантша пронюхала, девушку выперли в логово проблемных детей.

— Спозаранку интересоваться у школьницы о цвете трусиков — как-то низко.

— Я спрашивал, надела она или нет!

— По-моему, это ещё хуже.

И не поспоришь.

— И правда, о чём я с утра вообще говорю?

Вот так каждый день Сората терпел ненависть к себе.

В школе после затяжных праздников приближалось время школьной поездки, и третьегодки ходили в приподнятом настроении.

На классном часу устроили разбивку по группам, и Сората оказался в одной с Рюноске, Нанами… а ещё её близкими подругами — Такасаки Маю и Хондзё Яёй. Вышло почти автоматически.

Больше никто не хотел объединяться с Соратой и Рюноске, которые жили в Сакурасо, потому тем двоим пришлось прибиться к последнему оставшемуся месту.

К тому же группы для баланса набирали из парней и девушек, и в любом случае пришлось бы присоединиться к Нанами, хотела она или нет.

Сората практически ничего и не делал, когда формировали группы, а когда понял, принял как должное. Так тому и быть, подумал он…

Вот только возникла кое-какая проблема.

— Кохару-сэнсэй, у меня вопрос!

Когда группы уже были собраны, Сората решительно поднял руку.

— Да, Канда-кун, отклонено.

— Даже не послушаете?!

— Ты же про Акасаку-куна? Поедет он или нет?

— Именно!

— Наверное, нет? Здорово, Канда-кун, правда? У тебя будет гарем на Хоккайдо.

— Да из меня все силы высосут. Разве вы не должны принять меры?!

— Ла-адно, тогда каждая группа подготовит проект. А ещё на носу промежуточные экзамены, так что грызите гранит науки.

— Стойте, сэнсэй! Спасите меня!

Тихиро, попросту проигнорировав пылкие жалобы Сораты, дождалась звонка и мигом вышла из класса.

От безысходности он попытался договориться с Рюноске через сообщения, но…

«Акасака, ты поедешь в школьное путешествие?»

«На длинных выходных планирую сосредоточиться на работе».

«Может, хватит относиться к школьным событиям как к выходным?!»

«Какая-то проблема?»

«Я безумно хочу, чтобы ты участвовал!»

«Назови причину».

«Я буду совершенно один!»

«Отказано».

Незамедлительный и решительный отказ.

Сората и потом периодически умолял Рюноске, но тот не сменил гнев на милость.

После окончания Золотой недели пролетела уже рабочая неделя, и последней преградой на пути к школьной поездке остались… по крайней мере для Сораты, промежуточные экзамены, которые поставят точку в вопросе о рекомендации.

Настало воскресенье, 15 мая, когда семестровые экзамены уже маячили перед глазами.

Завтра начнутся три экзаменационных дня.

Сората в полной тишине готовился в своей комнате.

Стоило ему сесть за стол после полудня, как мгновенно пролетели три часа. Их Сората провёл за сборником упражнений, отвлекаясь только на поход в туалет.

Голова, разумеется, устала, и когда дело дошло до формул с интегралами, рука с автокарандашом замерла.

Сората искал способ решения, но никак не выводил нужный вариант. Попытался находить верный ответ хотя бы в половине случаев, и всё равно ничего не вышло.

Концентрация в итоге упала до нуля. А потом Сората заметил, что вокруг уже сгустилась тьма. Он дёрнул за верёвочку лампы, и комната моментально наполнилась светом.

По барабанным перепонкам внезапно ударили громкие голоса, которые Сората из-за усталости ещё секунду назад не замечал.

— Слушай, Канна-тян.

— Что?

— Тут непонятно.

— Как в примере из учебника. Вот, подставь, и всё.

— О, понятно.

Если Сорату не подводила память, он из своей комнаты в чужую не уходил. Чтобы убедиться, он молча продолжил слушать.

— А вот ещё, Канна-тян.

— Что?

— Тут тоже непонятно.

— Ну, это…

Диалог повторялся без конца, как зацикленный. Словно девочка не могла ответить ни на один вопрос…

— Слушай, — прокрутился на стуле парень.

— Что, братик?!

Младшая сестра Юко аж засияла, когда к ней, наконец, обратились, глаза засверкали от радости, а губы расплылись в широченной улыбке.

— Ты почему здесь, Юко?

— Младшая сестрёнка в комнате братика — это норма!

Сората не очень понимал, где тут норма. Тем более не понимал, почему от этого должны глаза сверкать, словно прожекторы.

— Сейчас на кону моя рекомендация. Потому хочу набрать как можно больше баллов на промежуточных экзаменах.

— Тогда Юко может помочь братику, да же?!

— Нет же.

— Я же могу что-нибудь подсказать братику?

— Нет ничего, чему бы ты могла научить брата.

— Тогда что Юко делать?! — надула щёки девица.

— Будь хорошей девочкой и выйди из комнаты, — прямо заявил Сората.

— Почему? — переспросила с серьёзным видом Юко, склонив голову набок. Ну и дурочка.

— Бедняжка, ты ещё глупее, чем я думал!

— Вот поэтому ты мне и нужен, братик! Юко хочет тебя больше всех на свете! — выдала она ещё более странную мысль, крепко сжимая в руке карандаш.

Сората прекратил попытки вести с Юко нормальный диалог и обратился к ещё одной девушке, которая смиренно сидела в позе сэйдза перед столом.

— Канна-сан, а ты что тут забыла?

Хоть они и находились в общежитии, девушка переоделась в уличное.

— А по виду непонятно?

На столе лежали учебник и тетрадь, яснее некуда.

— Помогаешь Юко с учёбой.

— Если и так понятно, зачем спрашиваешь?

— Уж прости…

— Кажется, ты задачи по математике разучился решать.

— И за это прости!

— Если непонятно, надо попросить Нанами-сан, — беззаботно заявила Юко. — Нанами-сан хорошо объясняет.

Походило на правду. В конце концов, именно она сделала возможным для Юко поступление в Суйко. Нанами и в университет без проблем поступит, ведь рекомендацию уже заработала.

— Нет, Аояма, это… — неосознанно выступил против Сората.

Канна многозначительно промолчала.

— Если стесняешься, я сама её попрошу, — сказала Юко, вставая.

— Э!.. Погоди!

От неожиданности Юко остановилась и наклонила голову набок.

— Что случилось… братик?

— Н-ничего, Юко.

— Ага~ Значит, вы с Нанами-сан поссорились.

— Нет.

— То есть да, — бездумно раскрыла секрет Канна.

— Канна-сан?!

— А, нельзя было говорить?

Она точно знала, но всё равно сказала. Сората и раньше догадывался, что Канна вела себя с ним как натуральная садистка. А вот на уроки любила ходить без трусиков, как мазохистка… Каким-то образом в одном человеке уживались две крайности.

— В-в каком смысле, братик?!

— Лучше тебе не знать.

— Ну и ладно. Потом у Нанами-сан узнаю. Ненавижу тебя! — показала язык девица.

Но сразу же…

— А? Но ведь Юко не ненавидит братика… — забурчала она себе под нос, а потом… — А любит! — призналась она.

— У тебя биполярочка?

— Ну, наверное, — с гордостью захихикала она.

— Твоё счастье… дороже всего.

Сората не смог себя заставить сказать что-то другое.

— Слушай, братик.

— Что теперь?

Юко пристально поглядела на дверь.

— Я вот заметила, Масиро-сан так и не пришла.

В самом деле, сегодня она до сих пор не появилась. Может, рисовала в своей комнате манускрипт манги. Вряд ли она решила ни с того ни с сего взяться за подготовку к экзамену…

Сората переглянулся с Канной, которая оторвалась от задачи из учебника.

Не говоря ни слова, парень послал ей сигнал, и та кивнула. Зрительный контакт увенчался успехом.

— Сейчас у вас сложные отношения, потому тяжело видеться лицом к лицу, да?

— Канна-сан?!

Фраза Канны, которая прозвучала как намёк, вызвала у Юко подозрение.

— Короче, что между вами произошло?!

— Тебя это всё равно не касается.

— Слушай, братик.

Сората думал, что она забеспокоилась о Масиро, но Юко с неподдельным интересом посмотрела на брата и Канну.

— Ты когда успел сблизиться с Канной-тян?

— Мы не сблизились, — равнодушно произнесла Канна, выписывая в тетради английские слова.

— Правда?

Юко по виду не согласилась.

— Не сблизились, — повторила Канна.

— Ага, понятно. — Теперь явно согласилась.

Её настроение скакало, как резиновый мячик, но всё же в более-менее разумных пределах. Главное, не перегибай палку, подумал Сората…

В тот же миг полузакрытую дверь распахнули снаружи. В проёме без предупреждения нарисовалась Масиро. Она прижимала к груди что-то для неё важное. Путеводитель для путешествий. На обложке большими буквами значилось «Хоккайдо».

Переглянувшись с Соратой, Масиро по прямой подошла к столу.

— О, Масиро-сан! А я думала, ты испугалась Юко и убежала!

Та полностью проигнорировала завывания Юко.

— Сората, хочу сюда.

Масиро открыла путеводитель и пихнула парню в лицо.

— Э! Слишком близко, не вижу!

Она чуть отодвинулась. На открытой странице был представлен город Отару с фотографией водного канала, которую залепили розовыми стикерами с фразами «прекрасный вид», «надо увидеть» и «обязательно».

В Отару они заедут на второй день школьного путешествия, и даже свободное время у них будет.

— Сората, пошли сюда.

Масиро настойчиво пихнула путеводитель в лицо.

— П-понял. Да понял я, отойди!

— Потом я нарисую картину.

Масиро всё никак не убавляла напор.

— И это понял! Пойдём вместе искать идеи! Обязательно!

Тогда Масиро, наконец, отодвинулась.

— Обещай.

— Ага, обещаю.

Сората решил, что на том и порешили, но Масиро не собиралась уходить из комнаты. Наоборот, она неспешно пошла к кровати и непринуждённо уселась, словно только что оттуда встала. К тому же навалилась спиной на стену, вытянула ноги и в приподнятом настроении принялась листать положенный на бёдра путеводитель по Хоккайдо. А что удивило ещё больше, она стала напевать. Тематическую песню Галактического кота Няборона, которую включали на прошлогоднем культурном фестивале. Масиро даже попала в ритм и раскачивалась в такт.

Несколько дней она пребывала в невероятно приподнятом настроении.

Что-то её сильно воодушевило.

— Масиро-сан такая радостная.

Если даже Юко заметила, то Масиро в самом деле на саму себя не походила.

— Куда ещё милее-то? Масиро-сан прям сверкает! Ослепнуть можно! Я так скоро сгорю!

— Ты, зомби, что ли?..

Не то чтобы Сората совсем не понимал Юко… Но сейчас жизненная энергия Масиро, которую та до последнего прятала в себе, лилась через край. Девушка всё ещё выглядела хрупкой и нежной, но при этом и необычайно энергичной. Впечатлился Сората, конечно, не как Юко, но тоже заметил, как Масиро светится.

— И правда. Когда девушка влюбляется, становится ещё красивее, — выдала чудовищную мысль Канна, решая задачу.

— Канна-сан, можно?

— Что?

— Не могла бы выслушать?

— Хочешь нашептать что-то грязное?

— Ты за кого меня держишь?!

Пока вниманием Канны полностью завладел Сората, Масиро подняла лицо и позвала Юко.

— Точно. Юко.

Говорила она совершенно непринуждённо, словно желая потрепаться ни о чём.

— Чегосики, Масиро-сан?

Юко, разумеется, ответила с невинным видом.

Сората думал, что уж точно она не будет говорить о том самом, потому полностью расслабился…

— Я призналась Сорате в любви.

— Буэ-э?!

Время для Сораты остановилось.

— О, правда?

Отреагировала Юко как-то обычно. Какое разочарование.

— Ого, Масиро-сан призналась братику?~ А, Канна-тян, а с этим примером что делать?

— Тут сложноватая формула. Сначала вот это посчитай.

— Хм-м.

— Потом можно подставить.

— Ах~ Молодец, Канна-тян, любой пример щёлкаешь как орешки! Э… Э-э-э?! Ещё раз, э-э-э?! Масиро-сан призналась братику?!

Её мозг словно не успел сразу обработать важную информацию и на время застыл.

— В-вы встречаетесь?!

— Спроси у Сораты.

Юко резко обернулась к Сорате.

— Как это понимать, братик?!

— Так, а не пора ли мне за покупками топать? На этой неделе моя очередь, — наигранно озаботился тот, вставая на ноги. — Юко, тебе мороженое купить?

— А-ага! Можно с лимонадом!

— Замётано. Ну, я пошёл.

Он стремглав вылетел из комнаты, добежал до входа и наспех обулся.

И…

— Ах! Обдурил, да?! Братик!!! — раздалось вдалеке, но Сората уже выбежал из Сакурасо.

5

Вечером выгнав Юко в главное общежитие, Сората до десяти часов готовился к экзамену. И только парень решил сделать перекур, как лежавший на столе мобильник завибрировал.

На экране высветилось имя человека, который в марте окончил Суйко, — Митака Дзин. Раньше он жил в комнате 103, а теперь её занимал Иори. Вероятно, даже Дзин не предполагал, что всего через месяц ему на смену придёт новый изгой.

Сев на край кровати, Сората нажал кнопку ответа.

— Да, это я.

— Странно ты на звонок отвечаешь.

— Что? А, ну, это ж мой мобильник, почему нет.

Перед глазами появилось лицо человека, который раньше точно так же отвечал на звонки, — его собственного отца, и не очень хотелось думать, что его гены передались потомку. Сората вспомнил, как критиковал отца за это. И что, получается, теперь Сората вёл себя так же?..

— Дзин-сан, что случилось?

— М? Да ничего особенного.

— Хм-м, — протянул Сората, не улавливая целей собеседника.

— Да я вот подумал, как там поживает писательница, о которой мы говорили.

— А-а-а, прости. Я должен был сам тебе позвонить!

В последнее время много каких передряг произошло, и Сората напрочь забыл поблагодарить. Он ведь попросил совета у Дзина для Канны, которая страдала от безуспешных попыток написать вторую книгу.

— Благодаря твоим материалам она вроде что-то уловила. Кажется, редактор её похвалил.

— Ясно. Это хорошо.

— Да.

— Что-нибудь ещё изменилось? Что-нибудь интересное?

— Интересного ничего, но… кое-что случилось.

— Раз ничего интересного, то ладно. Не буду отвлекать.

— А, Дзин-сан! — окликнул Сората парня, который собирался повесить трубку.

— М?

— А, нет…

— Чего, нужен совет в любви? — шутливо, чуть ли не сквозь смех спросил Дзин.

Но Сорате было не до шуток.

— Ну… эм, да.

— Которая? — последовал короткий вопрос. Но и этого хватило Сорате, чтобы уловить смысл.

Масиро или Нанами?.. Вот что спрашивал Дзин.

— Обе.

— Вот те раз, — вроде как удивился Дзин, но в тоне его голоса изумления не было. Будто он предвидел двойные неприятности Сораты.

— Что б ты понимал, я не о тебе пекусь, а о Масиро-тян и Аояме-сан.

— Точно…

Сората не мог просто так взять и выбрать.

— Ну, и что тебя парит? Любую выбирай, не прогадаешь.

— Это… я и сам понимаю. Но, как бы сказать…

— «Пока рано». Такое у тебя ощущение?

Дзин и правда хорошо понимал его настроение. Сората уже боялся, а не читают ли его мысли? Но всё же нет. Просто Дзин прошёл той же дорогой, потому лучше всех знал, каково у него на душе.

— Просто я ничего не умею… вот и думаю, что пока рано.

— Поня-ятненько. Кстати, я вдруг вспомнил. Когда я попал в похожую ситуацию, один кохай бойко мне доказывал, что «Мисаки-сэмпай такая ерунда не волнует».

Тем кохаем был Сората.

— Приношу глубочайшие извинения.

— По-моему, Масиро-тян и Аояма-сан из-за такой ерунды не переживают.

Дзин веселился от души, отвечая Сорате его же словами.

— Я же извинился!

Дзин на том конце расхохотался, но быстро вернулся в привычный режим.

— Сората, а ты кем вообще хочешь стать? — задал он пространный вопрос.

— В смысле кем?

— Ещё рано, да?

— Да.

— Тогда сколько будешь тянуть, чтобы было не рано?

Фраза, пускай немного, задела Сорату за живое. Потому он встал в оборону и попытался обдумать свои чувства.

— Ну… хочу стать нормальным геймдизайнером.

— Это в каком смысле «нормальным»?

Сората не смог бы объяснить одной фразой. Да и не одной тоже.

— Например, так… кончаешь универ и идёшь работать в игровую компанию?

— Да.

— Ну, если попадёшь в команду разработчиков, о каких мечтаешь, то скажешь: «Я стал геймдизайнером»?

Дзин словно специально ходил вокруг да около, чтобы дать Сорате возможность поразмыслить над ответом.

Именно потому тот как следует подумал.

Интуиция подсказала, на что Дзин намекал. Что его представление о геймдизайнере в корне отличалось.

Тщательно обдумывая ответ, Сората молча ждал продолжения от Дзина.

— Вот я с грехом пополам выпустил в свет свою работу, хотя тут и Мисаки помогла. Но, знаешь, я пока не могу назвать себя настоящим сценаристом.

Дзин словно раскрыл душу. Ради цели стать сценаристом он уехал учиться в Осакский университет искусств, этим сейчас и занимался. Не побоялся впервые с детства разлучиться с Мисаки…

— Я более-менее понимаю, о чём ты.

— Я вот как думаю. Геймдизайнером, сценаристом или мангакой нельзя стать раз и навсегда, можно лишь быть ими.

— Быть ими… — неосознанно повторил за Дзином Сората, пережёвывая смысл его слов.

— Попадёшь ты в игровую компанию, выиграешь конкурс писателей-новичков. Конечно, когда что-нибудь создашь, тебя кто-нибудь признает и восхитится твоим трудом. Но ведь не в этом цель. По сути, ты просто займёшь стартовую линию. Так не думаешь?

— Может, и так…

Пример Масиро открыл глаза. Она трудилась изо всех сил не ради того, чтобы опубликовать в журнале ваншот. И даже не ради того, чтобы добиться сериализации. Метила Масиро намного дальше. Рисовать интересную мангу, которая покажется таковой читателям. Продолжать свой сериал. Не в этом заключались цели.

С точки зрения Сораты, Масиро, которая публиковала мангу в ежемесячном журнале, уже стала мангакой. Но сама Масиро к формальному статусу относилась равнодушно. Её заботило то, насколько ближе стало нарисованное в мечтах будущее… И стало ли вообще…

Потому-то Дзин и сказал, что можно лишь быть тем, кем хочешь. Идти по выбранному пути.

— О любви я думаю то же самое.

— То же самое?

О любви…

Внезапно Сората прозрел. Ему давали совет в любви.

— Начать встречаться с кем-то — это не цель. Один скажет «Люблю тебя, давай встречаться», другой ответит «Да», и формально они станут парой, но ведь на этом всё не заканчивается?

Сората вот об этом и не подумал.

— Смотри, Сората. Ты стал её парнем, она стала твоей девушкой, первый час вы счастливы. Готовы хоть до неба достать рукой. Вот только одно признание в любви не гарантирует вам двоим вечного счастья.

Так оно и было. Простая истина.

— Ведь пары распадаются.

Если точнее, по статистике, рвут отношения многие парни и девушки.

— Вот так. Речь не о том, чтобы стать любимым, а чтобы завязать отношения и быть любимым.

Дзин открыл Сорате глаза на истину, которая для самого студента давно стала банальностью, и теперь услышанное в телефоне постепенно пропитывало тело Сораты.

— Неправильно ты убеждаешь, Дзин-сан. Всё-таки конечная цель отношений — это брак.

— Ты вообще меня слушал? — удивился Дзин в ответ.

— Я что-то странное сказал?

— С браком то же самое. Он не сводится к штампу в паспорте. Пара регистрируется и начинает совместную жизнь. Это сложно, знаешь ли… но людям нравится быть вместе и делать то да сё.

Одними лишь улыбками лица сиять не будут. Временами люди будут ругаться, временами ранить ужасными словами.

Но Сората почувствовал в словах Дзина тепло надежды. Он верил, что все невзгоды можно пропустить через себя, принять трудности и идти рука об руку.

— Поэтому все эти любовные страдания для меня чушь. Кого бы ты ни выбрал, всё равно проблем не избежать. Потому целесообразнее думать о радости, которая следует за выбором.

— Радости, да?..

— То, чем можно заняться, когда есть девушка. Ты же много что хочешь вместе делать?

— Ну, я тоже мужчина.

— Как ты резко о сексе заговорил, Сората.

— Это, вообще-то, ты меня надоумил!

— По моему скромному мнению, Аояма-сан хоть и стесняется, а умеет много чего. Читает ведь как не в себя.

И правда, Нанами за любое дело бралась основательно.

— Гм.

В Сорату закрались дикие мысли.

— О, что-то интересное представил?

— В-вот и нет! П-пожалуйста, вернёмся к теме.

— Да-да. Ну, хочу ещё кое-что сказать.

— Что?

— Не зацикливайся на трудностях, думай о радостном будущем, хотя бы иногда. Ты ж понимаешь? Алё, Масиро-тян и Аояма-сан. Да тебя благословили свыше, Сората. Так что веди себя как здоровый старшеклассник.

— Э-это можем опустить…

— Знаешь, сколько бы ты ни ломал голову, пока не разобьёшь яйца, омлет не приготовишь. Заранее предугадать почти ничего не возможно. Это я про мужчин и женщин.

— Гм.

— Короче, не бойся наделать ошибок и действуй. Если будешь думать только о том, как бы избежать промаха, вообще ничего не сможешь. Встречаться с кем-то — значит постоянно косячить.

— Вон оно как?

Личного опыта у него не было. А откуда бы опыт взялся, раз Сората ни с кем раньше не встречался. Но вроде как он немного понимал Дзина.

Ни Масиро, ни Нанами Сората по-настоящему не знал. Вообще много чего Сората ещё не знал, и он это понимал, но слова Дзина о том, что значит быть парой, прочно засели в голове и породили дурное предчувствие.

— Сората.

— Да?

— Держись, — заботливо бросил напоследок Дзин, после чего оборвал разговор.

Сората кинул заработавшийся от долгого разговора мобильник на подушку. Потом и сам обессиленно рухнул на кровать.

— А что ещё остаётся?

Вопреки решительным словам, живот печально заурчал, жалуясь на пустоту.

— Кто бы мог подумать, живот пустой.

«Ладно», — смирился Сората, вставая с кровати. Он вышел из комнаты и направился в столовую, а там первым делом метнулся к холодильнику, где не нашёл ничего примечательного. Ничего, кроме баумкухенов, запас которых Сората пополнил после похода за покупками.

— Сгодится?

Парень взял одну штуку и сел за круглый стол, на место… которое раньше занимал Дзин, а теперь — Иори. На чужом стуле и сиделось иначе.

Сората вытянул ноги и навалился на спинку.

— То, чем можно заняться только с девушкой?

Смысл немного отличался, но он уже слышал от Нанами нечто похожее.

«Пожалуйста, представь себе будущее, в котором мы стали парой».

Девушка.

Возлюбленная.

Встречаться.

— Девушка?..

Бесчисленное количество раз Сората думал, что хочет себе девушку. Даже если бы сейчас его спросили, хочет её или нет, он без раздумий сказал бы «да».

Вместе проводить день за днём.

Не то чтобы Сората не думал о таком.

Утром договариваться о встрече перед школой, идти на уроки, а там, пока учитель не видит, переписываться в телефоне. Вместе обедать. Иногда девушка будет готовить для него бэнто, и тогда они сквозь робость будут говорить: «Вкусно?» и «Ага, здорово».

После уроков собираться у шкафчиков и вместе идти домой, по пути болтая о всякой ерунде, типа кто сегодня раньше пришёл и про вчерашний день.

Даже если закончились темы для разговора, ночью слать друг другу пожелания сладких снов.

Пообещать свидание на выходных. Пойти в парк развлечений, аквариум, кино, да и просто за покупками. Летом можно на море или бассейн. Возбудиться от женского купальника, застесняться… Обрадоваться, поглазеть на купальники других девушек, испытать на себе гнев. А ещё вместе провести Рождество, Новый год, День святого Валентина и Белый день.

Столько себе нафантазировав, Сората и не заметил, как представлял всё время в роли девушки не Масиро, а Нанами.

Он не остановился, продолжил представлять, как они копят всё больше совместных воспоминаний, временами ругаются, постепенно стирают барьеры, начинают частенько ходить друг к другу в комнаты, целуются, обнимаются и, наконец, познают таинство физической любви.

Дошло до того, что воображаемая Нанами оказалась у него в кровати и, лёжа на спине, посмотрела на него.

— Э!.. О чём я думаю?!

Сората яростно затряс головой, прогоняя похотливые мысли.

И правда, как он мог такое подумать о Нанами, которая раскрыла ему душу?

Сорате самому стало противно от собственной испорченности.

— Но… ведь встречаются именно так, — пробурчал он, когда взял себя в руки и сконцентрировался. Или же нашёл для себя оправдание.

Всплыли из памяти слова Дзина.

«Аояма-сан хоть и стесняется, а умеет много чего. Читает ведь как не в себя».

— Много чего, значит?..

Голова совсем поплыла от прилившей крови.

Чтобы хоть немного остыть, Сората пошёл из столовой в сторону сада.

Выйдя на веранду, парень присел.

День выдался по-летнему жарким, но солнце уже заходило, потому стремительно возвращалась прохлада.

По ногам задул холодный ветерок.

Какое-то время Сората просто сидел, а потом позади него с грохотом упало что-то большое. Ни о чём не думая, Сората обернулся и увидел упавшую Масиро. Выглядела она как греющийся на солнце морской котик.

— Э, чего?!

Нервно вскочив на ноги, Сората вернулся внутрь и подбежал к Масиро.

— Э-эй, Сиина?! — позвал он, поднимая девушку на руки.

Почему так внезапно? Самочувствие ухудшилось? Когда вечером она вернулась к себе, больной не выглядела. Скорее наоборот, вела себя на удивление бодро.

Неужели проявилась некая болезнь? Из-за тревожных мыслей с лица Сораты пропали все эмоции. Пока он наваливал себе в голову один страх за другим, вдруг послышалось:

— Х-х… Х-х…

Масиро мирно посапывала во сне.

— Чё?

— Х-х … Х-х … С-с…

— Просто спишь?!

— С-с…

— Не отвечай сопением! Просыпайся, Сиина!

Сората взял её за плечи и легонько потряс. В противном случае девица и не подумала бы просыпаться.

— Что?..

Масиро приоткрыла глаза и сонно посмотрела вверх.

— Это ты скажи, что. Мы же на кухне.

Масиро повернулась направо. Потом повернулась налево… точнее, по пути передумала и вновь отдалась на волю сну.

— Х-х … Х-х…

Не прошло и секунды, как она опять засопела.

— Не спать!

— Сората, шумишь.

— Если спать, то иди в комнату.

А потом, немного подумав, Сората с удивлением поправил:

— Не надо спать.

Голова уже раскалывалась.

— Ты прям заснула? — спросил он.

— С раскадровками не решила.

Она и сегодня корпела над мангой до изнеможения? Даже накануне экзаменов Масиро забила на подготовку?

— Долго не спала?

По её состоянию Сората прикинул, что она не смыкала глаз со вчерашней ночи.

— И в животе пусто.

— Вышла бы из комнаты.

— А потом Сората рассердился.

— Ты слишком много деталей опустила!

Ну, как ни гляди, она вымоталась… вот и заснула.

Сората поднял Масиро с пола и усадил на стул. А потом сунул баумкухен, который Масиро стала вяло есть.

— Поешь, почисти зубы и ложись спать.

— Займусь раскадровками.

— Хм.

Что бы он сейчас ни сказал, всё не годилось.

Девушка хоть и подносила баумкухен ко рту, мыслями витала в манге. Она и отвечала Сорате почти рефлекторно, а завтра не вспомнит ни единого слова из их разговора.

— Ты просто нечто…

— Хрум.

Голос Сораты уже не достиг её.

Какие романтические отношения могут получиться с Масиро? Сората попытался представить себе будущее, где они вместе.

Но почему-то мысленная кисть отказалась рисовать. В сцены, в которых Сората интуитивно мог представить Нанами, вставить Масиро не смог.

— А?..

И переписка ни о чём.

— М?..

И приготовленный девушкой обед.

— Хм.

И свидание в выходной… всё было покрыто непроглядной дымкой.

— Почему?..

Глубоко в груди запульсировала горечь. Стремительно пробудились эмоции, похожие на нетерпение, а сердце беспокойно затрепетало.

Кто-то в голове прошептал: «Дела плохи».

То шептал внутренний голос самого Сораты.

— Так, подождите…

Не то чтобы кто-то поторапливал. Но Соратой овладело ощущение, что он должен поспешить. Словно кто-то взвалил на него эту обязанность.

Сората отчаянно утихомирил разбушевавшиеся эмоции и, говоря себе, что всё в порядке, подумал.

Как он до сего дня смотрел на Масиро?

Какое впечатление она производила?

Какие чувства испытывал, глядя на неё?

Встретились они в апреле прошлого года на круглой скамейке на автобусной остановке перед университетом, куда Сората пошёл по просьбе Тихиро. И ждала его там белоснежная девушка… Масиро. Хрупкое создание, словно фея из сказки.

Она мгновенно приковала к себе взгляд Сораты. В тот день она поразила его до глубины души.

Но тогда Сората увидел Сиину Масиро лишь с одной стороны. То, что скрывалось внутри, на него вывалили уже потом.

Она не кичилась своим талантом, который позволял ей создавать признанные во всём мире картины, не находила в нём утешения. Статус признанного художника ничего для неё не значил, она без колебаний от него отказалась. Начала всё с чистого листа и галопом побежала к новой цели — стать мангакой. Её ждал грандиозный дебют. Дошло до того, что ей выделили место в ежемесячном журнале.

Она не боялась тяжёлого труда. Без раздумий бросала вызов трудностям. Если оступилась, тут же поднималась и работала на пределе возможностей.

Эта сторона Масиро ошеломила Сорату. Опять она поразила его до глубины души.

Сората решил, что тоже хочет творить. Масиро зажгла огонь внутри него, который ранее лишь вяло тлел, не способный повлиять на мир вокруг.

Масиро унеслась в недостижимые дали, а Сорате оставалось лишь смотреть ей в спину.

Теперь он отчаянно рвался вперёд в надежде когда-нибудь её догнать. Но никак не догонял. И всё же хотел бежать дальше.

Как люди называли подобные создания?

Какое имя люди давали подобным чувствам?

— …

Ответ уже покоился внутри Сораты.

«Восхищение».

Сората почувствовал, как от сказанного в мыслях слова кровь потекла вниз. Он и без зеркала понял, что лицо побледнело. Не касаясь щёк, догадался, что они похолодели, как зимой.

«Ты всё напутал».

Он всё же понял, почему Тихиро такое сказала. Наконец всё встало на свои места.

— Вот что я не так понял… — невнятно прохрипел он.

— Сората?

Масиро, которая прикончила баумкухен, смотрела на него. Её голос прозвучал словно где-то вдалеке.

Масиро стояла за невидимой стеной, которая отделяла её мир от его. Вот какая почудилась картина.

«Я просто восхищаюсь Сииной?..»

Он перепутал восхищение с любовью?

Внезапно Сорату охватило отчаяние, словно он провалился в волчью яму.

Перед глазами стало черным-черно.

— Сората странный.

Повеселевший голос Масиро, которая склонила голову набок, уже не достиг его ушей…

Глава 2. Любовь на севере

1

Только Сората выдохнул с облегчением после сдачи промежуточных экзаменов, к которым готовился как никогда рьяно, настал день школьной поездки.

Небо прояснилось, температура колебалась от плюс пятнадцати до плюс двадцати, что позволяло ходить днём без куртки. Судя по вечернему прогнозу, погода на Хоккайдо во время школьной поездки тоже будет отменной. По крайней мере, о дождях синоптики не заикнулись.

Выйдя на улицу, Сората бросил на землю сумку, куда сложил вещи с запасом на три ночи и четыре дня.

— Ну, остаётесь за старших.

Сорату, Масиро и Нанами вышли проводить Иори с Канной.

— Всё ништяк, я же тут, Кохай-кун!

Ответила жившая по соседству замужняя студентка. Много чего Сората захотел высказать, но решил не отвлекаться от темы.

— Иори, Канна-сан, остаётесь за старших, — подчеркнул он специально для кохаев.

— Обязательно запирайте окна и двери, — добавила Нанами.

— Положись на меня! — Иори гордо ударил себя в грудь.

— Да. — Канна, в отличие от сверстника, ответила равнодушно.

— И за кошками присмотрите. Еду…

— Кормить утром и вечером, да? — Канна спросила так, будто умирала от скуки. — Десятый раз со вчера это слышу. Я же не дегенерат, который подглядывает за девушками в ванной. Поняла с первого раза.

— Что за дела? Ты о ком?

Иори сразу догадался, что речь шла о нём.

— Удивительно. Думала, ты не заметишь.

— Раз понеслось оно по трубам, спрошу прямо. Ты как ко мне относишься?

— Раз по трубам, скажу прямо. Сората-сэмпай разрешил тебя унижать.

— Не припомню такого!

— Это новый способ избавляться от стресса, — непринуждённо выдала новый абсурд Канна. — В общем. Готова сотрудничать, — чинно обратилась она к Иори, намекая, что и впредь будет его оскорблять.

— Ну, нормальная тема.

— Нормальная?!

— Нормальная?!

Голоса Сораты и Нанами прозвучали одновременно.

— Одно но.

Канна не пропустила мимо ушей невнятную фразу Иори.

— Какая мне от этого выгода, а?

— Сможешь разговаривать с девушкой. Тебе хватит.

— Хм, ну так-то да.

Иори кивнул с задумчивым видом. Какая же у него система ценностей?!

— Но погоди!

Всё-таки он заметил что-то не то.

— Если говорить о девушках, я представляю таких, как Мисаки-сэмпай!

Иори быстрым движением указал на грудь Мисаки.

— А ты тянешь только на девочку… А!

Ещё до того, как Иори договорил, Канна наступила ему на ногу каблуком.

— Ай! Больно!

Парень запрыгал на месте, держать за правую ногу.

— Вижу, вы хорошо ладите, — сказал Сората, понимая всю безнадёжность ситуации. Он уже представлял, как эти двое, оставшись в общежитии одни на несколько дней, грызутся как кошка с собакой.

А ещё Тихиро тоже пропадёт из общежития на время школьной поездки, потому временно выписали другого учителя… но вряд ли он сумеет сохранить мир.

— Канда-кун, пора идти.

Нанами подняла с земли большую сумку.

Масиро тоже подобрала свой багаж, и почему-то бодрой она не выглядела. Она, конечно, никогда не радовалась всяким событиям, но всё же не так ведут себя старшеклассники перед школьной поездкой.

— Чегосики, Масирон? — обратила на неё внимание Мисаки.

— …

Масиро пристально посмотрела на Сорату, выражая что-то взглядом.

— Ч-что?

— Ничего…

Но казалось, словно она хотела о чём-то поговорить.

Сората заметил, но не стал переспрашивать. Ведь догадывался о причинах перемен… Покопавшись в себе, он понял, что изменился сам.

«Я просто восхищаюсь Сииной?..»

Чувства, которые поселились в груди Сораты, после промежуточных экзаменов лишь обострились и теперь, в день школьной поездки, затуманили рассудок.

Они сбивали с толку, отчего Сората с тех самых пор не мог посмотреть Масиро в лицо.

Когда утром они встречались в столовой, Масиро говорила:

— Сората, доброе утро.

— Ага…

Тот делал вид, что хочет налить молока в стакан, и отводил взгляд.

Когда Сората на обеде приносил ей бэнто, который забыл отдать…

— Сиина, вот.

— Поем с тобой.

— А, это, у меня кое-какие дела на обеде… — врал он. На самом деле он бесцельно таращился в окно.

А вечером Сората изо всех сил пытался сократить время, когда они оставались с Масиро наедине. Когда она приходила к нему в комнату, он твердил как заведённый: «Схожу-ка я в ванную», «Надо в туалет» или «А не поесть ли перед сном? Да, так и сделаю».

В те моменты Сората думал, что отлично её дурил, но, вспоминая об этом позже, понимал, что вёл себя с ней как с посторонней. Наверняка и Масиро заметила эту неестественность.

Ещё недавно девушка цвела, однако от прежней радости не осталось и следа, словно вымыли из неё все краски. Она и от Сораты держалась на расстоянии, многозначительно помалкивая.

— Ну, пошли, — низким голосом сказал Сората, взваливая на плечо тяжёлую сумку.

Место встречи им назначили перед школьными воротами в Суйко. Оттуда они поедут на автобусе в аэропорт.

Только ребята тронулись, раздался скрип двери Сакурасо.

Взгляды всех собравшихся устремились на вход — там стоял совершенно неожиданный человек… Рюноске. Он оделся в футболку с длинными рукавами и джинсы, взял с собой сумку — по-видимому, со сменной одеждой на три ночи и четыре дня. Кроме того, он прихватил дорогой на вид противоударный кейс для ноутбука.

— Акасака?!

— Канда, пока мы не виделись, ты успел забыть моё лицо? Как жестоко.

Рюноске не стал ждать оправданий от удивлённого Сораты и стремительно пошёл в сторону школы.

— Он живёт в комнате 102? Акасака… сэмпай?

Канна немного опешила, впервые увидев человека, с которым жила в одном общежитии.

— Он и правда существует.

— А я во второй раз его вижу, — почему-то возгордился Иори.

— Стой, Акасака!

Рюноске встал в нескольких метрах впереди.

— Ты поедешь в школьное путешествие?

До сего дня Сората кучу раз уговаривал его поехать с ним, но в ответ слышал лишь: «Не поеду», «Бесполезная трата времени» и «Отстань». А в последний раз дошло до того, что Горничная его обозвала особенно грубо:

«Сората-сэмпай, вы что, гомик?»

Акасака сошел с ума?

— Канда, а ты не едешь?

— Еду! Как иначе?!

— Тогда шевели булками. Мы опаздываем.

— Кто бы говорил! И это скорее мне надо тебя вопросами заваливать!

— Ничего не знаю.

Рюноске ушёл вперёд, не дав времени на допрос.

— А! Блин. Короче, мы пошли.

Сората наскоро попрощался с Иори и Канной.

— Мы погнали, — сказал он и Мисаки, после чего вместе с Масиро и Нанами поспешил за Рюноске.

— Счастливого пути!

Обернувшись разок, Сората увидел, как Мисаки подпрыгивает и энергично машет им вслед.

2

С вылета самолёта из аэропорта Ханэда прошло примерно час и двадцать минут.

«В скором времени прибываем в Новый аэропорт Титосэ».

В не очень-то спокойном салоне прозвучало автоматическое объявление, после чего его продублировали на английском.

Самолёт, который до недавнего времени держался выше облаков, резко пошёл на снижение.

Внизу, насколько хватало взора, распростёрлась величественная равнина, ясная погода позволяла оценить большую землю во всей красе.

Огромные поля. Растущие всюду зелёные деревья, которые норовили заполнить все пустоты. Редкие дороги, которые убегали в незримые дали…

Пока на глаза не попалось ничего похожего на аэропорт. «Ещё подождать?» — подумал Сората, и тут самолёт резко потерял высоту, а следом парень почувствовал мощный толчок от контакта с землёй.

— Ох.

От инерции тело вжалось в кресло, а корпус самолёта затрясся.

Скорость упала, прозвучало объявление о прибытии в Новый аэропорт Титосэ, и настроение набившихся в салон самолёта учеников Суйко резко приподнялось. Вот теперь по-настоящему начиналась школьная поездка.

Посреди всеобщего ажиотажа раздался спокойный голос.

— Сели? — прозвучал вопрос с соседнего от Сораты места.

Там сидел с невозмутимым видом Рюноске. Он умудрился выключиться сразу после отбытия из Ханэды и проснуться по прибытии.

Как бы Сората ни хотел, проникнуться всеобщим трепетом у него не получилось. Да он и не чувствовал вокруг ничего такого. Не ощущал того волнения, который должен испытывать старшеклассник в школьной поездке.

В голове засело столько мыслей, что лицо неизбежно их выдало.

— Что за угрюмый вид? — спросил Рюноске.

— Потому что у тебя вид трудяги, который поехал в командировку!

Одно то, что Рюноске составил ему компанию, было почти чудом. Даже верилось с трудом.

— Акасака, из-за чего передумал? Взял и внезапно поехал.

Сората был безмерно благодарен за то, что его не оставили одного в компании девушек, да и просто радовался другу в поездке, но всё же резкая перемена не давала покоя. Ведь Сората не мог представить, чтобы Рюноске просто взял и без причины согласился на школьную поездку…

— Ты же сам попросил меня поехать.

— Тебятронуло моё настойчивое приглашение?

— Меня оно достало.

— Вон оно что!

В конце концов, Рюноске зачастую переводил разговор на Горничную, а сам умывал руки.

— Ну и почему поехал? — спросил Сората ещё раз, отказываясь сдаваться.

— …

Рюноске вроде как начал подбирать слова.

— Моя причуда, — спустя небольшую паузу кратко объяснил он, настаивая, что нечего об этом думать, чем пробудил в Сорате ещё больше любопытства.

Пока Сората решал, надавить на Рюноске посильнее или нет, самолёт состыковался с терминалом и настала пора идти в аэропорт.

Первыми завопили ученики, которые больше всех хотели оказаться на землях Хоккайдо, и учителя стали их ругать. Так и должна была выглядеть правильная поездка старшеклассников. Лишь Рюноске залипал в планшете, почитывая на ходу новостные сайты.

Собравшись в одном месте, ученики Суйко разделились на группы и приготовились к своим планам. Ведь дальше их пути расходились.

Одна группа продолжила изучать аэропорт, а другая сразу же бросилась на поиски сувениров. Первопроходцы, которые хотели немедленно рвануть в Саппоро, уже пропали из холла.

Сората, не отходя от Рюноске, первым делом встретился с тремя девушками из их группы… Нанами, Маю и Яёй. Их группа получила номер «Е».

— Ну, тоже пошли уже.

По первоначальному плану команда Сораты хотела отправиться в Саппоро и обойти традиционные достопримечательности: Часовую Башню, Парк Одори, Телевизионную башню Саппоро и прочее.

— Агась, возражений нет! — энергично воскликнула мелкая Маю.

По её сигналу все направились к платформе на станции с информационным табло.

Спустя где-то полчаса тряски в электричке они попали на вокзал Саппоро.

Пасторальные рисовые поля за окном резко сменились городским пейзажем с прямоугольными многоэтажками.

Рядом с вокзалом возвышались великолепные дома, которые по размаху едва ли уступали столице. Количество снующих туда-сюда людей тоже резко выросло, и если не смотреть на дорогу, в кого-нибудь непременно врежешься.

— Тут прям движуха, не то что возле аэропорта, — поделилась впечатлением Маю.

Пройдя через терминал, Сората всех остановил и попросил отойти к стене, чтобы никому не мешать и проверить состав группы. Нанами, Маю и Яёй послушались, но не Рюноске.

— Я сразу в отель, — заявил он, шустро проходя мимо.

— Акасака-кун. У нашей группы планы! — тут же предупредила Нанами, но Рюноске не собирался останавливаться. Он сделал вид, что ничего не услышал, и моментально растворился в потоке людей.

У Маю в голове тут же созрел новый план.

— А, ну, ничего не поделать. Яёй, побежали за Акасакой-куном, — выдала она почему-то монотонным голосом.

— И правда, выбора нет. Давайте на две группы разделимся.

Яёй наигранно поддержала предложение подруги.

— С-стойте, вы!

Маю подмигнула встрепенувшейся Нанами, посылая некий сигнал. Не успел Сората опомниться, как следом она подлетела к нему и пылко заявила:

— Канда-кун, позаботься о Нанами, ладно?

— М-Маю?!

— Ну, пошли, Яёй.

Пока Сората с Нанами стояли в шоке, Маю взяла Яёй за руку и тут же погналась за Рюноске. Спины парочки тоже исчезли в толпе.

— …

— …

Когда их столь откровенно кинули, даже Сората догадался о намерениях девиц. Те решили помочь подруге в любовных делах.

То, что Рюноске уйдёт работать, стало полной неожиданностью, но хитрые девушки могли с самого начала это спланировать. Прыти им не занимать.

— Ты, ну, прости. Втянула тебя в это.

— А, не.

— А я их предупреждала, чтобы не перегибали палку…

«Не помогло», — пробурчала Нанами.

— Ничего не поделать, пошли вдвоём, — предложил Сората, не желая зацикливаться на больной теме.

— Ага, — ответила с улыбкой Нанами.

Из школьного путеводителя они узнали, что до первого пункта из списка достопримечательностей — Часовой Башни — идти от вокзала Саппоро минут десять.

Поверив, Сората с Нанами вместе вышли с вокзала.

Ещё недавно они думали, что северный миллионник мало чем отличался от столицы, но, когда углубились в город, заметили разницу.

В отличие от столицы, Саппоро, казалось, был аккуратно разделён на блоки. Кварталы правильной формы выстраивались в красивые ряды, а соединяли их тихие дороги, причём в городском пейзаже почти не было склонов и подъёмов, потому транспортные артерии удавалось рассмотреть довольно далеко.

Да и атмосфера разительно отличалась. В самолёте объявляли, что максимальная температура в городе двадцать градусов, что соответствовало столице, но благодаря низкой влажности местный воздух невероятно освежал. Что уж там говорить, тут сезона дождей не бывало. Аж на зависть пробивало.

— Удивительно, да? — внезапно сказала шедшая рядом Нанами.

— М?

— Ну, гуляю с Кандой-куном по далёкому незнакомому городу.

— А, ну да, точно.

Определённо, ощущения были какие-то по-особенные. Незнакомый город. Незнакомые люди. Чужеродность мира вокруг, и Нанами — единственная знакомая. Хоть Сората и испытывал тревогу, с ней рука об руку шло спокойствие. Будто впереди ждало волнительное приключение на двоих, отчего пробудился дух авантюризма. Если бы гуляли все вместе, не испытали подобного.

— Из-за Акасаки школьная поездка сама на себя не похожа.

— Точно… Ну и хорошо. — Последнюю фразу Нанами проговорила скорее самой себе.

— Что?

— Не я одна ведь это чувствую… — ляпнула девушка, но потом резко одумалась. — А, нам же скоро поворачивать? — немедленно сменила она тему.

Они проверили карту и убедились, что до Часовой Башни рукой подать.

Когда они, не переходя дорогу, повернули направо, открылся вид на искомое белое сооружение. Вернее, картина сменилась на обычный деловой квартал с офисными зданиями, и на секунду закралось подозрение, что ноги привели не туда. Но пройдя чуть дальше и подняв взгляд, парочка определённо увидела знаменитую Часовую Башню с заострённой крышей и большими буквами.

Других туристов там не оказалось, и Сорате с Нанами удалось какое-то время полюбоваться Башней тет-а-тет, пока они не почувствовали позади себя чьё-то приближение.

— Ого… Это Часовая Башня?! Круто, прям в городе! Крутяк! — дурачился обладатель подозрительно знакомого голоса.

Сората с Нанами обернулись. Их взгляды одновременно сказали: «В смысле?..»

Думая, что не может такого быть, Сората повернулся, и тогда стало ясно: очень даже может.

По неведомой причине там стоял человек, который сегодня утром у дверей Сакурасо провожал в школьную поездку Сорату, Масиро и Нанами, — Иори. Он с отвисшей челюстью таращился на циферблат Часовой Башни.

— Иори?!

— Иори-кун?!

Пораженная парочка воскликнула одновременно.

— О, сэмпаи!

Иори тут же подбежал к ним, улыбаясь до ушей. Он оделся в обычные вещи, которые скорее подошли бы для дома. И про свои традиционные наушники не забыл. Вместо того, чтобы спросить Сорату, как они здесь оказались, парень выдал:

— Сэмпаи, вы свиданку в другом городе устроили?

— Н-нет, это…

Если смотреть со стороны, они гуляли вдвоём. Как это выглядело?.. Да любой бы подумал только одно. Принял бы их за влюблённую пару, которая отправилась в тур по Хоккайдо…

— О-остальные из группы разбрелись по своим делам, вот мы и остались с Кандой-куном вдвоём! Т-ты всё перепутал…

— Вот же класс, я тоже хочу на свиданку с девушкой.

Иори совершенно не слышал оправданий сэмпаев.

— А ты тут вообще откуда, Иори?

Более-менее Сората представлял, но… он знал лишь одного человека, который способен выдавать подобные приколы.

И когда он уже приготовился хвататься за голову, появился виновник.

— О, Кохай-кун и Нанамин! — завопила Мисаки, подбежав к ним вприпрыжку. За ней плелась, кто бы мог подумать, измученная Канна.

— Нас привела Мисаки-сан. Ух, на Хоккайдо даже воздух сладкий! Ух, круче некуда.

Шёл будний день, понедельник, а от Иори даже не пахло чувством вины за то, что он внаглую пропускает уроки. Он радовался поездке на Хоккайдо даже больше, чем Сората.

— Похоже на то…

Стоявшая рядом Нанами внезапно почувствовала себя уставшей.

— Кохай-кун, Нанамин, вы чего такие кислые?!

— А ты, смотрю, навеселе, Мисаки-сэмпай…

— Так ведь школьная поездка!

— У тебя, вообще-то, нет!

— Вы одни поехали в школьное путешествие, что за наглость!

— Ты в прошлом году ездила!

И зачем она их провожала утром?

— Если думал, что меня удовлетворит один раз, ты сильно ошибаешься!

— Удовлетворяйся в другом месте!

— Невозможно! — по-пацански отрезала Мисаки. — Погнали, Иорин! — скомандовала она и тут же рванула внутрь Часовой Башни. Иори безропотно последовал за девушкой. Никак он не мог противиться её заразной энергетике…

Сората остался в компании Нанами и Канны.

— Не подумал бы, что и ты за ней пойдёшь.

— Хотела, не хотела, без разницы. Я вас проводила, а потом меня без объяснений посадили в машину и повезли в аэропорт… — недовольно надула губы Канна. — Привезли силой, без вещей… даже без кошелька.

— Ага, ясно. Мисаки-сэмпай та ещё оторва.

Сората по своему опыту знал. Однажды ему предложили поесть рамэн, а по пути увезли в Саппоро. А когда позвали на такояки, потом восемь часов везли в машине до Осаки. Сората до боли понимал, каково Канне.

Судя по кислому виду Нанами, она припомнила день, когда её насильно увезли в Нагасаки на местную лапшу с водорослями и овощами.

Хоть и стала студенткой, хоть и вышла замуж, хоть и поменяла фамилию с Камигуса на Митака, Мисаки оставалась всё той же инопланетянкой.

— Ну, раз такое дело, ничего не поделаешь. Давай тоже веселиться, Канна-сан.

— Да, — как-то безвольно ответила та.

В отличие от Иори, она сильно переживала из-за прогула уроков. Но у неё ещё не прошёл шок от встречи с инопланетной формой жизни под названием Мисаки…

— А.

Тут Сората вспомнил кое-что важное.

— Ты чего? — слегка наклонила голову набок Нанами.

— А как же кошки?

За ними попросили четыре дня присматривать Иори с Канной. Но оба находились в Саппоро… Значит, еду они кошкам не давали.

— Я позвонила Канде-сан и попросила помочь, — сказала Канна таким тоном, словно выполнила порученную ей миссию. Как и ожидалось от почётной ученицы, которую выбрали представителем новеньких на церемонии поступления. Ни одного изъяна.

— Ясно. Тогда ладно.

Хотя Юко Сората не очень-то доверял.

Он посмотрел на часы. Уроки как раз подходили к концу.

Старший брат достал мобильник и набрал номер младшей сестры. Не успел пройти первый гудок, как в трубке зазвенел голос Юко:

— Братик! Кошки вот-вот буду накормлены! Ах, стойте, подождите! Сейчас дам!

Сората молча оторвал мобильник от уха и без зазрений совести оборвал разговор. Судя по всему, она там веселилась.

Сората убрал телефон в карман и уведомил ожидавших ответа Нанами и Канну:

— Ага, всё нормально.

Заплатив за вход, Сората с остальными последовали за Мисаки внутрь Часовой Башни и оказались в выставочном зале с историческими записями о развитии Башни в частности и Хоккайдо в целом.

Там царила удивительная тишина, как в библиотеке, и даже звуки машин снаружи пропали.

Компания обошла зал по кругу, осматривая экспонаты. При каждом шаге деревянный пол звучно поскрипывал, чем-то напоминая коридор Сакурасо.

— Немного похоже на Сакурасо, да? — сказала Нанами, угадав момент. На губах сама собой возникла улыбка. — А, что? Я сказала что-то не то?

— Нет. Просто я подумал о том же самом.

— Вон оно как.

Вышло немного неловко.

Взгляд от смущения метнулся в сторону и упал на подошедшую Канну. Судя по виду, она что-то хотела сказать.

— Что?

— Можно сказать?

— Зачем спрашивать, говори.

— Вы разговариваете совсем как влюблённая пара.

— Это ты хотела сказать?!

— Возьму на заметку, пригодится для следующего любовного рассказа.

Канна промчалась мимо Сораты и быстрым шагом пошла по лестнице, которая вела на второй этаж. Даже не дала возможности возразить, отчего после её ухода осталась странноватая атмосфера.

Несколько секунд Сората с Нанами молчали.

— П-пошли тоже.

— А-ага.

Почему-то сегодня такое происходило постоянно…

Второй этаж представлял собой просторное помещение без раздвижных дверей и перегородок, а высокий потолок давал ещё больше ощущения свободы.

Канна старательно делала вид, что увлеклась монитором, на котором показывали документальное видео, Иори таращился в окно и восторженно вздыхал.

Что касалось Мисаки, она играла в гляделки с репликой часов в углу комнаты.

Чтобы скрыть неловкость, Сората отошёл от Нанами поближе к Мисаки. Самое время посверкать фотокамерой.

— Тебе явно веселее, чем нам, Мисаки-сэмпай.

— Кохай-кун, а тебе не весело?!

— Весело.

Но у Сораты была веская причина не веселиться. Ведь до конца школьной поездки он должен сдержать обещание и ответить на важный вопрос.

— Мисаки-сэмпай.

— Чего, Кохай-кун?

— Любить — это вообще как? — серьёзно спросил он, и Мисаки, оторвавшись от экспоната, посмотрела прямо на Сорату.

— Ответ у тебя вот тут, — сказала она с мягкой улыбкой, показывая ему на грудь. Там, в центре, билось сердце.

— Но я ещё ничему не научился, ничего не добился. Разве я могу с кем-то встречаться и по-настоящему им дорожить?..

— Откуда я знаю?!

— Э?!

От резкого наезда Сората оторопел.

— Кохай-кун, у тебя цветущая юность!

— Почему надо мной глумятся?..

Он и правда не понимал. Может, ошибся с выбором советчика.

— Вопрос не в том, что хотят услышать Масирон и Нанамин.

Мисаки резко переключилась на мягкий тон и заговорила спокойно.

— Тогда в чём? — снова спросил Сората, не понимая хода мыслей Мисаки.

— В том, что хотят услышать двое.

— Услышать?

— Любишь или нет… вот что.

На голову упал молоток. Вот какой эффект произвели сказанные без колебаний слова Мисаки.

Как она и говорила.

— Когда отказывают — это невыносимо.

Мисаки хоть и несла порой околесицу, но никогда не врала.

— Крутая ты, Мисаки-сэмпай.

— В чём?

— Да во всём.

Его заставили понять, что ломал голову он не из-за того, что надо. Прежде всего он должен был подумать, к кому он сам испытывает какие-то чувства.

Любит или нет?

Требовался чёткий ответ.

Искренний, ведь сердцу не прикажешь.

— Кохай-кун, ноги в руки и вперёд! — Мисаки хлопнула его по груди.

— Не понимаю.

Ему просто велели бороться, ничего толком не объяснив.

— Лады, погнали дальше, Иорин, Панцу! — позвала Мисаки Иори с Канной.

— П-пожалуйста, не называй меня так! — оторопела Канна.

— О, а довольно точно.

Вот как раз потому и не подходило.

Канна почему-то бросила на Сорату колкий взгляд.

— Сейчас надела, — объяснила она, придерживая низ юбки. И как это связано?

— Тогда Панцирь? — Мисаки наклонила голову набок.

— Такого тоже не надо.

— Тогда как тебе Панпан^*?! — Мисаки, едва не прыгая на месте, выдавала совершенно неуместные варианты. Сората уже хотел сказать ей, чтобы взяла себя в руки и придумала что-то не про трусы, но…

— Вроде неплохо, напоминает имя для панды, — на удивление спокойно отреагировала Канна.

— Не, по-моему, лучше завязывай, — влез Сората. Как представил, что кохая будут так называть на людях, ему поплохело.

— Почему?

— Потому что злые дяди что-нибудь странное подумают.

— Раз ты понял, Сората-сэмпай, значит, тоже подумал что-то злое?

Его пронзили ледяным взглядом. Совсем не оценили проявленную заботу.

— Так, итоговый вариант! Пойдём, Хасэпан!

Напоминало название лавки с аппетитными булками, но по крайней мере звучало в рамках приличия. Хотя полностью от темы трусов не отошли…

— Что ж, пожалуйста, — вздохнула Канна, и на её лице отчётливо прочиталась усталость. Ещё бы, в конце концов, она имела дело с Мисаки. Она ещё хорошо держалась, подумал Сората.

— Лады, прыгаем в тачку и гоним на Асахигаву, к белым мишкам! Фоллоу ми, Иорин, Панцу!

— Ты же только что выбрала «Хасепан»!

Возглас Канны разлетелся эхом по просторному помещению.

— Спят твои соседи, белые медведи~

Мисаки пропустила вопль мимо ушей и, напевая себе под нос какую-то песенку, вылетела с Часовой Башни, а Иори, подпевая, последовал за ней.

— Ну, блин… — сбитая с толку Канна не нашла других вариантов, кроме как смириться, и последовала за теми двумя наружу.

После ухода шумной троицы на втором этаже Часовой Башни вновь воцарилась тишина. Да и других туристов не было.

— Пойдём тоже?

— Ага.

Когда Сората с Мисаки вышли на улицу, намереваясь пойти в Парк Одори, дорогу прямо перед ними пересекла на голубом гибридном автомобиле Мисаки.

— Мишки, хой~! — Вопли Мисаки разлетелись эхом по Саппоро.

— Давай забудем, что это видели.

— Давай.

В этом их мысли совпали.

3

Парк Одори тянулся от Часовой Башни непрерывной полосой. Он проходил через центр города с запада на восток и выглядел как полоса густой растительности. Тут и там стояли фонтаны со скульптурами, а ещё повсюду ярко цвели анютины глазки.

Народ отдыхал на лавочках, сидел на краю фонтанов, ел купленную в ларьках варёную кукурузу. В общем, наслаждался днём.

Сората с Нанами, с головой нырнув в умиротворяющую атмосферу, пошли в сторону Телевизионной вышки Саппоро, которая возвышалась вдалеке.

Время подходило к четырём часам дня.

Когда солнце двинулось к горизонту, резко подул прохладный ветерок.

Сората выходил из Нового аэропорта Титосэ в одной только футболке с длинными рукавами, но даже так вспотел во время прогулки. Теперь ощутимо похолодало, а если специально зайти в тень, то температура казалась ещё ниже.

Нанами, которая надела лишь бледную блузку, временами растирала от холода руки.

— У меня есть кофта, тебе пригодится.

— А? В-всё нормально… Апчхи!

— …

— …

— У меня есть кофта, тебе пригодится, — повторил Сората, словно непись из ролевой игры.

— С-спасибо, — на этот раз смиренно ответила Нанами.

Сората вытащил из сумки худи на молнии и дал девушке. Та немного замялась.

— Я хорошо её постирал, не переживай.

— Меня не это беспокоит. Тебе самому не холодно?

— Ну, я ж парень.

— Спасибо… Ты у меня парень надёжный.

— …

— П-прости! Что я несу.

Паникуя, Нанами попыталась надеть худи Сораты, чтобы скрыть неловкость, но руки настолько сильно дрожали, что не получилось засунуть в рукава.

— Что ты делаешь?

Сората, придержав рукав, помог девушке одеться.

— С-спасибо.

Разумеется, мужская вещь была Нанами немного великовата, да и не очень сочеталась с её одеждой. Но всё же девушка выглядела довольной.

Тут раздался знакомый голос:

— Канда-ку-ун!

На перекрёстке тротуаров стояла, энергично махая рукой, Фукая Сихо — художница-одноклассница Масиро. А рядом — как раз Масиро. Они оказались в одной группе на время поездки. Их сопровождали три человека, тоже девушки. Судя по всему, в классе искусств парней и девушек в одну группу не ставили. Да и вообще во всём классе человек едва десяток набирался, а значит, ещё одна группа из их класса состояла из одних парней.

Загорелся зелёный свет, и обе группы одновременно пошли навстречу, встретившись на середине.

Взгляд Сихо скользнул по Сорате и Нанами. Девушка словно о чём-то подумала, увидев, как они гуляют лишь вдвоём. Да ещё и Нанами надела одежду Сораты.

Но вслух Сихо сказала совсем другое:

— Сората, вы теперь к телевышке?

Сихо развернулась к радиобашне позади.

— Ага, а вы, похоже, идёте оттуда, куда идём мы.

— Ага, а потом побродим по музею, он там рядом!

Она вела себя процентов на двадцать энергичнее обычного. Видать, подогнала ползунки у себя в голове специально для школьной поездки.

— Ожидаемо для учеников с художки.

— Ещё бы.

Тем временем светофор начал мигать.

— Ох, надо расходиться.

Помахав рукой, Сихо с Масиро перешли через «зебру» до конца.

Сората с Нанами торопливо достигли противоположной стороны — там парень обернулся посмотреть, не обернулась ли она, чтобы посмотреть, не обернулся ли он.

Взгляды встретились. Сората сразу почувствовал вину и отвернулся.

На переходе между ними остановились машины, а когда светофор вновь загорелся зелёным, Масиро на Сорату с противоположной стороны уже не смотрела. Зато он увидел вдалеке спины её сопартийцев из класса искусств.

— …

— Слушай, Канда-кун.

— Ч-что?

Он блуждал в мыслях, потому от зова Нанами дёрнулся.

— Между тобой и Масиро что-то произошло?

— В-в смысле?

— С начала промежуточных… вы странно себя ведёте.

— …

Он не мог сказать, что совсем ничего не произошло. Но ведь ничего существенного, потому и говорить вроде как не о чем.

Разве что заметил один нюанс.

Чувства к Масиро, которые он изначально принял за любовь… На самом деле он лишь восхищался её целеустремлённостью и способностью без колебаний двигаться вперёд, к цели…

— Ничего.

— Правда?

— Ничего.

— Раз так говоришь…

Нанами не поверила, голос выдал её. Но дальше они больную тему решили не трогать.

Вместо этого Нанами смягчила тон.

— А, Канда-кун, смотри.

Она потянула спутника за рукав. Когда парень поднял голову, перед глазами нарисовалась вывеска ларька со знаменитым мягким мороженым из местного молока. Яснее ясного, Нанами хотела вместе его поесть.

— Аояма, один только вопрос.

— М?

— Тебе разве не холодно?

— Благодаря тебе уже нет.

— А вот мне чутка холодно!

По мере приближения солнца к горизонту температура воздуха ощутимо падала, ветер чуть ли не леденел.

— Ну, ты парень или кто?

— Хватит меня брать на слабо!

Они болтали о всяких глупостях. Но каждый раз, когда они встречались взглядами, непринуждённо расплывались в улыбке. Тут и понимать ничего не надо было…

Сколько за сегодня раз это произошло? Да какая разница? Главное, что это происходило между ним и Нанами.

И вдруг Сората подумал, что всё это стало для него драгоценными воспоминаниями.

Дзин говорил, как влюблённые становятся парой. Сората в этот миг прочувствовал смысл его слов.

Когда они купили билеты на обзорную площадку Телевизионной вышки Саппоро, им заодно выдали скидочный купон на мягкое мороженое, которое они только что ели.

Пока парочка поднималась на лифте к обзорной площадке, Нанами с неприязнью посмотрела на купон.

— Надо было сначала на вышку пойти.

Сората тоже пожалел о лишних тратах, потому поддержал Нанами:

— А-ага, точно.

Хотя отреагировала Нанами немного не так, как он ожидал. Она впилась в купон пристальным взглядом. Сората почувствовал, что понял ход её мыслей.

— Аояма, неужели хочешь ещё? — спросил он.

— Э-это…

— Это?

— Можно… — безропотно призналась она. — П-просто жалко выкидывать скидочный купон. Хотя и есть уже хочется, да?

— Не совсем понимаю твоё «да?»…

— В смысле ни. Тобто хо՛чу!

Пока она искала оправдания, лифт просигналил о прибытии. И когда они выходили на смотровую площадку, девочка-лифтёр сдавленно засмеялась, отчего стало немного стыдно.

— Это из-за тебя, Канда-кун.

— Нет, из-за тебя, Аояма. Сто процентов.

— Ну… наверное.

Сората догнал надувшуюся Нанами, которая ушла чуть вперёд, и посмотрел на сцену снаружи. Первым на глаза попался вокзал Саппоро, куда они подались сразу из аэропорта. Далее парочка прошла вдоль стены и увидела во всей красе длиннющий Парк Одори, где они только что гуляли. А потом всё поле зрения занял район Сусукино.

Посреди выстроившихся в ряд зданий кое-что выделялось.

Колесо обозрения.

Оно сильно уступало в размерах тому, на котором недавно катались, но всё же на фоне окружающих зданий впечатляло габаритами. И медленно вращалось.

— А. — Нанами, тоже заметив колесо обозрения, удивлённо ахнула.

Если сейчас они встретятся взглядами, станет очень неловко. Сората прекрасно это понимал, но его словно заставила неведомая сила.

Он вспомнил поцелуй тем днём. Ощущение на губах завладело всем его разумом, дерзко выгнав остальные мысли.

— Канда-кун?

— А? А.

— Куда смотришь?

Нанами выглядела немного озадаченной, хотя прекрасно знала ответ на свой вопрос. Её щёки приобрели цвет лепестков сакуры.

— Н-нет, не так.

— Что не так? — посмотрела она на него снизу вверх с укором.

— Нет, всё так.

— Хочешь? — храбро прошептала Нанами.

Сердце подпрыгнуло в груди и отозвалось в голове.

— С-слушай!

— Можно.

— А?

Сората столь сильно удивился, что почувствовал себя дураком.

— Если выберешь меня, можно сколько хочешь.

От несвойственной для Нанами провокации Сората замер с открытым ртом. Девушка прекрасно понимала, что ей такое совсем не идёт, оттого её щёки мгновенно залились румянцем. Аж до ушей покраснела.

— Н-ну скажи уже что-нибудь… Одна я потею, как дурочка.

Нанами лихорадочно помахала себе на лицо.

— П-прости… — Прозвучало это чересчур вымученно. Ведь Нанами, которая откровенно соблазняла, выглядела невероятно мило, отчего разум и здравый смысл Сораты дали сбой…

И снова он поглядел на её губы.

— Канда-кун, пялишься…

— А, не…

— Но, знаешь, мне приятно.

— О.

— Очень приятно.

Охваченное смущением лицо Нанами разрывало мозги Сораты в клочья, как молот арбуз. Ничего вокруг Сората уже не видел. Да и где он сейчас находился, перестало иметь хоть какое-то значение. В тот миг для него существовала только Нанами.

— …

— Ч-что? Канда-кун, смотри только на меня…

— …

Нанами вела себя как настоящая девушка. Какие бы невзгоды ни падали на её плечи, пусть даже любовь, она держалась стойко… Она любила Сорату всем сердцем и не боялась это показать.

А ведь на самом деле она волновалась из-за ответа… Но не подавала вида, чтобы не беспокоить Сорату…

Когда она рядом, каждый день наполнен весельём. Настоящим весельем. Вот как искренне думал Сората.

— Н-ну, что?

Трогая локоны волос, покрасневшая Нанами потупила взгляд. Она вроде как посмотрела куда-то вдаль, но вряд ли что-то там увидела.

— Н-ну, скажи что-нибудь?

При виде того, как Нанами смущённо жестикулирует, сгорает от стыда и краснеет, у Сораты ещё сильнее билось сердце.

На какого угодно человека он так бы не отреагировал. Перед ним стояла именно Нанами, потому и пустился пульс во все тяжкие. Сората уже не ничего, кроме девушки, не видел.

Почему его захлестнули такие чувства, он теперь понимал без раздумий. Они взросли в его душе какое-то время назад. Медленно-медленно, они набирали силу, не давая себя заметить.

Нет, в какой-то мере Сората их заметил, но неосознанно запихнул в дальний уголок сознания, ведь предчувствовал: стоит дать им выход, и они вырастут, как снежный ком…

Но теперь Сората понял, что было слишком поздно.

«Я не заметил, как полюбил Аояму?..»

Отныне его чувства будут лишь расти и расти.

Любовь к Нанами станет ещё сильнее, чем сейчас.

Так Сората думал…

4

Когда Сората с Нанами пришли в гостиницу, значившейся последней в списке дел на первый день, настала половина седьмого и солнце опустилось к горизонту.

Вернувшись на землю со смотровой площадки, парочка воспользовалась скидочным купоном и съела ещё по мягкому мороженому, а потом побывала в старом кирпичном здании администрации Хоккайдо, обошла университетский музей, и на этом планы подошли к концу. Оставалось доехать на трамвае до гостиницы.

Там в фойе классные руководители устроили остальным только что пришедшим ученикам Суйко перекличку.

Сората с Нанами тоже подошли к Кохару, которая ждала на диване. От их изначальной группы не хватало ещё троих… Акасаки Рюноске, Такасаки Маю и Хондзё Яёй.

— Кохару-сэнсэй.

Когда к ней обратились, Кохару, со скучающим видом листавшая путеводитель по Хоккайдо, подняла лицо.

— Э-э-э, мы на месте.

— Да, теперь вся группа «Е» в сборе.

Она сделала пометку ручкой на листке, который закрепила на планшете.

— Так, забирайте багаж и несите в комнату. Мальчики в другой корпус…

Классрук показала пальцем на коридор в глубине фойе.

— Девочки в этом корпусе.

Кохару на удивление хорошо справлялась с работой учительницы.

— В гостинице есть обычные люди и ученики других школ, так что не забывайте о нормах приличия. Ладно?

— Хорошо.

Парочка забрала доставленный из аэропорта на автобусе багаж с запасом вещей на три ночи и четыре дня. Гуляк даже не отчитали за то, что они разбрелись кто куда. Судя по всему, остальные ученики тоже на свои группы забили.

— А, вы двое, — окликнула их Кохару, когда они собрались поднять сумки.

Сората вместе с Нанами подождал следующих слов.

— Я ночью буду караулить, в чужие кровати не лезьте, — сказала Кохару.

— Щ-що вы несёте?! — пожаловалась Нанами, перейдя на кансайский.

— Разумеется, не будем, — спокойно, с небольшим опозданием, ответил Сората.

— Не уверена. Обстановка новая, девушки ведут себя более открыто.

«Неужели правда?» — Сората вопросительно посмотрел на Нанами.

— Н-ничего подобного! Канда-кун, не смотри на меня.

— Частенько слышу истории о девках, которые из любопытства пробираются в комнаты к парням, и это заканчивается всяким.

Неужели и это правда?

И опять Сората взглядом вопросил Нанами.

— Никакое не частенько! Хватит на меня смотреть, — разбушевалась она.

— В моём классе вы как раз самые подозрительные, Канда-кун, Аояма-сан.

— Н-ничего подобного! — отчаянно запротестовала Нанами.

— Даже неприступные на вид девицы перед тем, как открыть сердце, сначала раздвигают ноги.

Учительница уже откровенно перешла на пошлости.

— Я-я иду к себе.

Нанами подняла багаж и с возмущённым видом ушла к лифтам.

— Ну, я тоже.

— Канда-кун, есть серьёзный разговор.

— О чём?

— Не забудь предохраняться, ладно?

— Вам как объяснить, чтобы отстали?! Вы за кого нас держите, сэнсэй?!

— Прости, это, ну…

— Надеюсь, вы зарубили себе на носу.

— Но вы же постоянно живёте под одной крышей в Сакурасо. Потерпите хоть немного, зачем сегодня рисковать?

— Сэнсэй… вы совсем того? Сегодня вы какая-то особенно доставучая, — небрежно заявил Сората.

— Выслушай, Канда-кун! — резко воскликнула Кохару, наклонившись вперёд и взяв его за руку. Нос защекотал запах взрослой женщины. А когда руку зажали между двумя выпуклостями, кожа мгновенно покрылась странным потом.

— В последнее время Тихиро-тян заладила, что у них с Кадзуки-куном всё сладко-гладко, а мне она отказывает. Ну не жестоко ли?

— Тогда почему бы и вам не завести парня?

— Вон как? Мне тоже надо вести себя более открыто на большой северной земле?

Кохару приблизилась ещё сильнее.

— Ж-желаю вам удачи.

Когда она чуть ли не прижалась к нему, едва не поцеловав, у Сораты подскочил пульс.

— Канда-кун, ты возбудился? — игриво спросила женщина.

— Вовсе нет. — Как бы в подтверждение своих слов Сората отодвинул от себя Кохару.

— Фу, грубиян, — обиженно, совершенно неподобающе для учителя, буркнула она. А сидевший на диване рядом учитель-мужчина средних лет укоризненно на неё посмотрел.

Сората взял багаж и, чтобы сбежать, удрал в фойе. Там он пошёл по коридору в поисках второго корпуса.

По пути парень прошёл мимо группы незнакомых людей в тёмно-зелёных спортивных костюмах. Походили на учеников другой школы, про которых говорила Кохару.

Проводив их краем глаза, Сората дошёл до лифтов.

Номер его находился на седьмом этаже. Пока спускался лифт, в кармане завибрировал мобильник. Сората достал его и проверил экран. К удивлению, отображалось там имя человека, о котором недавно вспоминала Кохару.

Фудзисава Кадзуки.

Тот самый геймдизайнер, которым восхищался Сората. Изначально Кадзуки заседал в жюри, когда Сората пришёл на прослушивание по программе «Давайте сделаем игру», а потом даже стал активно помогать.

К своей удаче, Сората во время подготовки презентации проекта хорошо сработался с Кадзуки. Они даже обменялись контактами.

Но всё же, зачем Кадзуки звонит?

Палец, которым Сората нажал кнопку «Ответить», с непривычки задрожал.

— Д-да. Канда.

— Это Фудзисава. Уже потерял меня, наверное?

Первым делом Кадзуки учтиво извинился в привычной для себя манере. В последний раз они разговаривали в середине марта. Тогда он известил о неудаче на итоговом заседании по проектам.

— Я тоже виноват, совсем пропал.

— Можешь говорить?

— А, ну, да.

Как раз тогда подошёл ожидаемый лифт. Из него повалила толпа учеников Суйко, отчего стало шумно.

— Ты на улице, да?

До Кадзуки, который был далеко, донёсся через телефон людской гам.

— Да, на самом деле в школьной поездке… Сейчас я в гостинице на Хоккайдо, — честно ответил Сората, не собираясь ничего утаивать.

— А, то самое время года?

В голосе промелькнули нотки ностальгии. Кадзуки ведь тоже окончил Суйко, потому запросто мог что-нибудь вспомнить.

— Тогда не смею мешать. В другой раз.

— А, нет, немного времени есть! — Сората поспешно остановил Кадзуки, который собрался вешать трубку.

— Тебе нормально?

— Наоборот, если закончим разговор и я ничего не узнаю, то буду ломать голову, зачем звонили, и школьная поездка пойдёт коту под хвост.

Сората высказался начистоту. Кадзуки сам ему позвонил. Уже ничто не успокоит Сорату, пока он не узнает причину звонка.

— Ясно. Ну, раз так, — по-доброму засмеялся Кадзуки.

Сората, настраиваясь на беседу, отошёл от лифта и направился в сторону непопулярной пожарной лестницы, а там навалился спиной на стену.

— По правде говоря, наметилась новая программа отбора проектов.

От слов Кадзуки сердце подпрыгнуло в груди. Но не из-за волнения или страха, а того, что ожидания оправдались.

— Речь о программе «Давайте сделаем игру», с которой ты знаком не понаслышке. В последнее время наметилась проблема растущих затрат на разработку, оттого возникла угроза сокращения линейки игр.

— Так.

— Когда остро встаёт вопрос стоимости разработки и реализации проекта, приходится максимально дотошно готовиться к демонстрации.

— Ну, да.

Сората на своей шкуре испытал всю суровость судей из игровой компании. Поначалу у него даже документы забраковали, а когда одобрили, началась чехарда с презентацией, которая показалась сущим адом. А в качестве босса выступило жюри, которое оценивало результат и решало, выделять ли бюджет… к тому же ещё и выбирало между двумя вариантами.

— Изначально целью программы «Давайте сделаем игру» был поиск инновационных идей и новых талантов, но рынок и финансовый мир внесли коррективы, потому прежний подход не соответствует нынешним реалиям.

— Придумали новый отбор проектов?

— Да.

— Какого рода? — не вытерпев, спросил Сората о самом для себя интересном.

— Мы решили придать программе форму специальной компьютерной школы, а для работы с уже одобренными проектами и командами решено арендовать оборудование.

— Командами… да?

Слово обладало для Сораты особенным смыслом. Сродни его мечте стать геймдизайнером и разрабатывать игры… Как в прошлом году, когда ребята на культурном фестивале создавали «Галактического кота Няборона». Такую же команду Сората страсть как хотел собрать.

— Формально можно участвовать в одиночку. Но одному заниматься всем… гейм-дизайном, программированием, графикой, звуком — это практически невозможно.

— Ну, это да.

— Ключевое отличие от «Давайте сделаем игру» в том, что разработка не будет спонсироваться. А ещё смысл в том, что платформодержатель не предоставляет свой персонал.

Вот почему к участию допускались команды. Требовалось привести своих людей.

— Затраты на разработку — это один вопрос. Набор сотрудников — тоже серьёзная проблема, потому решено создать техническую школу, которая станет специализированной средой, и открыть приём заявок.

— То есть это расширение?

— Да. Требования к участникам снижены, программа совершенно новая. Именоваться она будет «Игровой лагерь».

Сората почувствовал, как внутри воспылал.

«Хочу туда». От этой мысли стало жарко.

— В отличие от «Давайте сделаем игру», комиссия ознакомится с черновиком, а затем устроит «Интервью с простой презентацией и серией вопросов и ответов». На основе этого вынесет решение. Нагрузка значительно снижена по сравнению с «Давайте сделаем игру». И чем больше набросать идей, тем выше шанс пройти.

— То есть…

— Мне кажется, раз ты дошёл до итоговой комиссии, то наверняка пройдёшь и здесь.

Сората стиснул зубы, будто ставя на бумагах печать, а если бы так не сделал, то расплакался.

— Но хочу тебя кое о чём предостеречь.

— О чём?

— Пожалуйста, запомни. Каким бы проект ни был интересным, если его посчитают нереализуемым, то не пропустят.

— …

— Жюри будет оценивать не только увлекательность проекта, но и сможет ли его создать конкретная команда.

— Сможет ли…

Звучало разумно. Если Сората не сможет претворить в жизнь задумку, то и смысла нет. Нарисованный пирог не съесть. Играть в идею из головы не получится. Играть можно только в готовую игру.

— Проект успешно одобряют, игру благополучно создают, и тогда её отправляют на финальную оценку.

— А?

На итоговой комиссии решался вопрос, будет проект реализован или нет. Другими словами…

— Да, разумеется, в случае одобрения игра готовится к распространению и продаже. Ведь конечная цель для разработчика — это продать свою игру и получить прибыль, — отстранённо, как настоящий взрослый, рассуждал Кадзуки. — В случае успешно пройденной итоговой комиссии затраты на разработку полностью компенсируются. Однако в случае отказа не выплачивается ни иены, а игру не пускают в продажу. Ну, сейчас речь идёт об аренде рабочих помещений, уж это-то должно быть по карману.

— Рабочее помещение…

Почему-то от одного слова настрой подскочил до небес. Сон становился явью.

— Главный плюс «Игрового лагеря» в том, что итоговое жюри оценивает уже готовый играбельный продукт, а не план или идею. Ну, а большой минус в том, что до окончания разработки трудишься бесплатно… Думаю, это позволяет собрать в одном месте людей, которые горят идеей и готовы ловить шанс.

Говорил Кадзуки без волнения, почти безэмоционально, что порой сбивало с толку. Ещё когда они познакомились, он как будто занимал нейтральную во всех смыслах позицию.

О какой бы мелочи ни заходил разговор, о хорошей или плохой, Кадзуки всегда её разбирал по совести. При этом он не вёл себя как чей-то друг. Он выдерживал баланс, оставаясь где-то посередине, хорошенько всё взвешивал, порой подбирал слова, а порой предлагал использовать предложенную идею в игре.

— Если суммировать, ну, что-то вроде этого. Есть какие-нибудь вопросы?

— Всё понятно. Большое спасибо.

— Если интересно, выйди на связь…

Сората не дождался, когда у него спросят прямо.

— Интересно! — выпалил он.

— По голосу понял, что звонок вышел продуктивным.

Кадзуки изо всех сил сдержал смех.

— П-простите. Просто переволновался.

— Нет, такой задор очень важен. Позже вышлю тебе на почту документы. Когда вернёшься из поездки, пожалуйста, посмотри.

— Да. Огромное вам спасибо.

— Ну, пока.

Сората даже после окончания разговора не смог сразу двигаться. Сердце трепетало. Его переполняла искренняя радость.

Он хотел собрать команду разработчиков и создать компанию. Позвать хоть того же Рюноске. Как раз в самое время подвернулся шанс. Разумеется, Сорате не хватало опыта, а одного задора не хватит, чтобы преодолеть серьёзную преграду. Например, даже если Рюноске согласится участвовать, ещё как минимум нужно найти персонал на графику и звук.

Но хоть и понимая, Сората едва удерживался от того, чтобы пуститься в пляс.

Для начала надо попробовать рассказать Рюноске об «Игровом лагере».

Подумав об этом, Сората захотел сию же секунду попасть в номер гостиницы. Рюноске пришёл раньше, значит, скорее всего, уже разложил ноутбук и долбил по клавиатуре, набирая код.

Лифт всё никак не приходил, и Сората без конца жал на кнопку вызова, не понимая, что это бесполезно. И когда лифт наконец пришёл, парень стремглав в него залетел.

Нажал на кнопки «седьмой» и «закрыть двери».

Двери неторопливо закрылись, и лифт с Соратой начал подниматься, вдавливая ноги в пол.

По пути он останавливался на каждом этаже, выпуская других людей. Когда дело дошло до седьмого этажа, Сорате показалось, что прошло минут пять.

Раздался сигнал о прибытии, и не успели двери раскрыться наполовину, как парень вылетел на этаж.

А там, метрах в пяти дальше по коридору… Сората заметил у торгового автомата с напитками Рюноске.

— М?

Сората не поверил своим глазам, потому что увидел нечто совершенно неожиданное.

Рюноске был не один. Он стоял рядом с двумя учениками другой школы в тёмно-зелёных спортивных костюмах, с которыми Сората пересёкся в коридоре на первом этаже.

Юноша был примерно одной с Соратой комплекции, с впечатляющими уложенными воском волосами. Он выглядел как звезда своего класса.

У девушки осветлённые волосы спускались до плеч, ногти сверкали от яркого лака, лицо блистало от стильного макияжа.

Парочка разговаривала с Рюноске, который совершенно не походил на объект их интереса.

— Ты и правда не изменился.

— Застрял в одном состоянии.

Голоса незнакомцев были наполнены беспокойством.

— А вы изменились. Я секунду понять не мог, кто вы такие.

После ответа Рюноске юноша сделал к нему шаг.

Сората инстинктивно побежал.

— Акасака? — позвал он, приближаясь, и двое в зелёных костюмах одновременно развернулись.

Они поглядели на него оценивающим взглядом… как Сорате показалось.

— Ладно, пошли уже, Такуми, — обратилась девушка к парню и тут же собралась уходить.

— А, погоди, Мая.

Парень последовал за ней.

— Кто это? — тихо спросил Сората у Рюноске, косясь на удалявшихся старшеклассников.

— Знакомые со времён средней школы, — кратко объяснил он, намекая, что не горит желанием вдаваться в подробности. Сората хоть и загорелсялюбопытством, но не осмелился давить.

Чтобы сменить пластинку, он заговорил про отбор проектов.

— Кстати, со мной только что связывался Фудзисава-сан. Похоже, он организует новую программу отбора игровых проектов.

— Надо же, — как всегда равнодушно ответил Рюноске. Вполне ожидаемо. А вот другие вели себя совсем не так, как Сората ожидал.

Кто-то на него смотрел.

Заинтересовавшись, Сората развернулся в поисках этого человека и заметил возле лифта недавнюю парочку, которая посылала ему колкий взгляд.

Неужто Сората сказал что-то такое, что их задело?

— Такуми, пришёл.

Парочка зашла в подошедший лифт, и пока двери полностью не закрылись, не отводила взгляды. Причём вовсе не от Рюноске, а от Сораты.

Сората в непонятках повернулся к Рюноске, но тот и не думал отвечать. В своём репертуаре он тут же потопал к себе в номер, даже не дав Сорате времени для вопросов.

5

Им с Рюноске выделили просторный двухместный номер, так что было где развернуться.

На большом столе у окна лежали ноутбук и планшетный компьютер, которые точно не выдавали в гостинице. Их уже подключили к электричеству и локальной сети.

Рюноске, зайдя в номер, уселся за планшет и молча начал работать.

Сората, разбирая вещи, какое-то время поглядывал на занятого соседа. Как-то странно он выглядел. Поначалу казалось, что он сосредоточился на работе, но по прошествии некоторого времени Рюноске стал то двигать, то останавливать руку по одному и тому же короткому шаблону.

Судя по его лицу, он переживал не из-за алгоритмов. Каждый раз, когда рука замирала, его точно одолевали какие-то тяжёлые мысли.

— Слушай, Акасака.

Тот оторвался от экрана и повернулся к Сорате.

— Можно спросить?

— Если ты про тех двоих, то я уже вроде сказал, это знакомые со средней школы. Ни больше, ни меньше, — пресёк Рюноске попытку достать его расспросами.

Теперь будет сложновато узнать, с кем он говорил.

— Как бы сказать, я удивился.

Сората завалился на кровать и обратился скорее к потолку, а не Рюноске.

— Чему?

— У тебя есть знакомые, вот чему, — довольно грубо заметил Сората, но именно потому, что хорошо знал повадки Рюноске.

— Лучше бы с ними не знакомился, — сказал будто самому себе тот.

— А? — переспросил Сората, не расслышав.

— Ничего. Не забивай голову, — отрезал одной фразой сосед. — Лучше другое расскажи. Ты про этот отбор проектов говорил?

Рюноске подошёл к кровати и сунул распластавшемуся на ней Сорате планшетный ПК.

Парень бросил взгляд на экран. В электронном письме подробно говорилось об «Игровом лагере», о котором объяснял Кадзуки.

— Ага, то самое…

Кое-что Сорату очень сильно обеспокоило.

— Какого чёрта ты как ни в чём не бывало читаешь мою почту?!

Сората давно перестал удивляться выходкам Рюноске, но не мог просто так взять и промолчать.

— Почему ты думал, что я не вижу письма, которые приходят на сервер Сакурасо? Как у тебя голова работает, я не в силах понять.

Развивая мысль, Рюноске вернулся к стоявшему на столе ноутбуку.

— Подумай об этической стороне!

— Этика персональные данные не защитит.

Сорату опять разбили в пух и прах. Оттого он решил, что целесообразнее будет вернуться к теме.

— Мне показалось интересным, вот и решил поучаствовать. Ты как?

— Если хочешь довести дело до победного конца, не такой и плохой вариант. Даже если нацелен создать в будущем компанию, необходим стартовый капитал. А для его поднятия лагерь — самое то. Но что со звуком и графикой? С учётом задумки на них нужно как минимум по одному человеку.

Рюноске уже сосредоточился на экране ноутбука, ловко отстукивая пальцами партии на клавиатуре. Так он словно боролся со стрессом.

Что касается графики, под рукой были два человека с заоблачными навыками. Первая — гениальная художница, ставшая мангакой, Масиро. Вторая — инопланетянка, которая создавала общепризнанные шедевры независимого аниме, Мисаки. Их мастерство не вызывало ни малейших сомнений.

Но звать их двоих Сората не планировал. Масиро делала мангу, Мисаки — аниме. Они обе выбрали свой путь. А цель Сораты, создавать игры, всё-таки немного отличалась.

— Значит, на этот раз попросим Риту? — ради шутки назвал Сората имя, чтобы не молчать.

— В этом случае я откажусь. Ни при каком раскладе мне это не предлагай, ясно? — затараторил с серьёзным видом Рюноске.

— Ш-шучу я, шучу…

Сората говорил о подруге Масиро со времён Англии — Рите Эйнсворт, которая тоже пыталась стать художницей. Рюноске видел в ней заклятого врага. Но Риту к нему прямо-таки тянуло, аж до того, что она каждый день слала ему из далёкой Англии письма. Но почти все незаметно для Рюноске уничтожала Горничная…

— На звук есть один человек, который живёт рядом.

Химэмия Иори, первогодка Суйко с музыкального направления из комнаты 103 Сакурасо. Но сейчас Иори переживал кризис и решал, хочет ли он заниматься музыкой. Сората не хотел к нему лезть, пока не услышит ответ.

— Попросим Хаухау-сэмпай?

— У неё хорошие навыки. Но она разве не собралась учиться в Австрии?

— Да, плохо будет, если помешаем с учёбой.

Теперь, ломая голову над персоналом, Сората прекрасно понимал слова Кадзуки о трудности набора людей. По идее, Сорате повезло, ведь школа при университете искусств располагала великим множеством ценных кадров, но, когда дело дошло до попыток набора команды мечты, всё накрылось медным тазом.

Когда разговор зашёл в тупик, Сората с Рюноске притихли и закрыли тему «Игрового лагеря».

Вяло пролетело полчаса, и наступило время ужина.

Наевшись жареной баранины с овощами в банкетном зале, ребята отправились по расписанию на водные процедуры.

— Акасака, пойдёшь в баню?

— Обойдусь душем в номере.

— Ну, а я пойду.

Оставив Рюноске в комнате, Сората пошёл в публичную баню снимать накопившуюся за день усталость. Огорчало лишь то, что там от души веселились перевозбуждённые одноклассники. Как Сората ни старался, расслабиться не получилось. Он поймал себя на мысли, что принять ванну в номере, как Рюноске, было бы намного спокойнее.

Сората вышел из гигантской ванны, где плескались одноклассники, сел перед душем и вылил на голову кадку горячей воды, а когда намылил волосы шампунем, почувствовал кого-то рядом.

— Ух~ Школьная поездка — это тема! — прозвучал до боли знакомый голос — Иори.

Он тоже вылил на голову кадку воды, как Сората, и словно собака затряс волосами, разбрызгивая воду. Затем, выкрикнув непонятное «жах», начал натирать голову.

— В средней школе конкурсы и репетиции не давали ездить!

— Ты почему здесь, Иори?

Покрывшись гусиной кожей, Сората включил душ и смыл с головы шампунь.

— Мисаки-сан привезла нас в ту же гостиницу.

— Много номеров свободных?

Приехали ведь ещё ученики из других школ.

— Кажется, свободными были только самые крутые номера на верхнем.

Там располагались номера класса люкс и королевские апартаменты.

— Там же… королевский люкс, да? — соединил Сората оба варианта.

От Мисаки другого не ожидали. Её инопланетная энергия сочеталась с невероятными финансовыми возможностями, которые позволили ей одновременно с выпуском из школы купить жильё в новостройке по соседству с Сакурасо.

— Повезло тебе, Иори.

— Да?

— Отправился в школьную поездку.

— Да!

Теперь они одновременно вытирались полотенцем.

— Ах да, Сората-сэмпай.

— Что?

Сората поглядел на лицо Иори через зеркало у входа.

— Нужен совет.

Чего это он внезапно? Раз говорил с серьёзным видом, значит, о музыке. Подтверждая догадку, Иори принялся с особым тщанием промывать все десять пальцев, столь важных для игры на пианино.

— На самом деле я…

— Ага.

— В последнее время как-то всё странно.

— Ага, знаю.

И не только в последнее время, а вообще.

— Ну, у меня же не с головой проблемы?

— А сам не знаешь? Ну ты молодец.

Сората окатил душем тело, избавляясь от гусиной кожи.

— Ну, не сказал бы, — засмущался Иори, одновременно с Соратой орудуя душем.

— Вообще-то, я тебя не хвалю.

— Да? Правда?

Почему-то временами Иори походил на Юко.

— Ну… И что за совет нужен?

— С того дня я не могу выкинуть из головы плоскодонку в очках.

— …

У Сораты, который услышал совсем не то, что ожидал, отвисла челюсть.

— Сората-сэмпай?

— А… прости. Я думал, ты про музыку скажешь. В смысле с того дня?..

Наверное, с того самого. Раз это сказал Иори, вариантов было немного. Например, день конкурса. Тогда Иори разразился руганью, сорвав музыкальный номер. А ещё однажды он заглянул Канне под юбку.

— Разумеется, я про 3 мая… День без трусиков.

— Не опошляй День конституции!

Всё-таки он увидел под юбкой самое запретное место.

— Что мне делать? И во сне, и утром, и на уроках, и на большой перемене, и на маленькой всё время думаю только о ней.

Иори с серьёзным видом посмотрел на Сорату. Но они оба были голые, потому не очень-то хотелось глазеть друг на друга.

— Э-э-э, ну, короче…

Иори, растягивая время, чтобы подумать, прополоскал мочалку в кадке.

— Можно спросить совета в любви?

Из всех людей он спросил это именно у Сораты? Да ещё в такое время… Да это Сората больше хотел попросить у кого-нибудь совета.

— Нет, не то, — отстранённо сказал Иори.

— А? Не то?

Слова и действия Иори будто шли разными дорогами.

— Ты же в курсе, Сората-сэмпай? Я люблю здоровенные сиськи. Как непреложная истина мироздания. Большие сиськи, и всё тут!

— Ага, знаю.

Сорате было лень спорить, потому он пропустил «истину мироздания» мимо ушей.

— Большие сиськи, сисяндры! — во всеуслышание завопил Иори, внезапно сжав кулаки и вскочив на ноги.

Смысл ускользал. Или же слова несли буквальный смысл? В самом деле, большие сиськи называли сисяндрами. Да, вне всяких сомнений.

— Иори, у тебя причинные места видны. Может, сядешь?

— Да.

Иори покорно опустился на зад.

— Ну, вернёмся к нашей Канне.

— Что мне делать?

— День и ночь не можешь выкинуть её из головы?

— Да.

— То есть ты влюбился?

— Нет. Говорю же, у меня не встаёт на плоских. У тебя с головой проблемы, Сората-сэмпай? — с серьёзным видом пожурил Иори. Но из них двоих тупил всё же Иори.

— И всё-таки Канна-сан тебя беспокоит?

— Да.

— По-моему, ты начал к ней относиться как к представителю противоположного пола.

— Нет-нет, исключено… Нет, стой, ну-у-у… Если Сората-сэмпай так говорит, то да?

Иори задумался, сложив руки на груди и сильно насупив брови. Словно командир эпохи Сэнгоку, который уединился за картой.

— Ну нет, как я вскарабкаюсь на равнину?

— А зачем тебе куда-то карабкаться?..

— Всё-таки это иллюзия! Фантазия, вот что! Именно! Точно-точно! Во, кого птенец видит первым после того, как вылупился, того принимает за родителей, разве нет? Вот и меня поработил секретный девичий сад, который я первым увидел. Дикий, животный инстинкт, да и только! Вон оно как! Сиськи!

Странные речи он говорил, а «сиськи» в конце казались вдвойне лишними.

— Знаешь, Иори. Если завёл речь о вылупившемся птенце, значит, дикий инстинкт сработал и ты влюбился?

— Ч-что?! Нет-нет, я не согласен! Той девке не хватает пары сисек, чтобы быть сисястой!

— Вон как… Ну, тогда ничего не поделать. Надо немного подумать.

— Ага, хорошо.

Усталость должна была уйти, но вместо этого навалилась с новой силой.

— А, да, хочу ещё кое о чем посоветоваться.

— Ещё что-то?

Уж теперь-то о музыке?

— Сората-сэмпай, трусы не могли бы одолжить?

— Нет!

— Что так сразу?! — Иори сложил ладони вместе, как в молитве.

— Если нет сменной одежды, дуй в магазин и покупай! Деньги, так и быть, займу!

6

Покинув общую баню и оставив там Иори, Сората, собравшись вернуться в номер, пересёкся по пути в коридоре с группой девушек из другой школы в знакомых тёмно-зелёных спортивных костюмах. Среди девушек была и знакомая Рюноске. Сората, немного заинтересовавшись, прошёл мимо. И хотя народу было прилично, он легко выцепил взглядом в толпе нужного человека.

Определённо, девушку звали Мая. Сората узнал её даже среди людей одного с ней возраста и в одинаковой одежде. Настолько она выделялась.

Она не подала вида, что заметила его. А с чего бы. Она ведь Рюноске знала, не Сорату. Потому-то, когда они разминулись, его застигли врасплох.

— Слышь, — позвали за спиной.

— Ох, — вырвалось у парня.

Мая, остановившись, отделилась от остальных.

— Акасака в номере.

— Раз тут нет, значит, там.

— И правда.

— Нам надо поговорить.

Её жёсткие манеры кололи, подобно шипам.

— Со мной?

В ответ она молча кивнула. Повисла какая-то угрожающая атмосфера… И почему на Сорату взъелись после первой же встречи?

— Э-э-э, я — одноклассник Акасаки, зовут Канда Сората.

— Да я не спрашивала.

— Тебе нормально общаться с человеком, которого даже имени не знаешь?

— Очень даже.

— В-вон как.

— Икэдзири Мая.

— А?

— Имя.

— То есть всё-таки представилась! — запутался Сората, ведь она не удосужилась пояснить.

— Реагируешь ты стрёмно.

Девушка всё время демонстрировала равнодушие.

— Ну и о чём хотела поговорить?

Она слегка прикусила накрашенные помадой губы.

— Игру…

— А?

— Игру делаешь? С ним?

С ним. То ли близка она была с ним, то ли держала дистанцию. По тону Маи Сората так и не понял. Догадался лишь, что говорила она про Рюноске.

— Не то чтобы делаем.

— Ясно.

Мая едва заметно приуныла.

— Надеюсь скоро начать.

Стоило ей это услышать, как к Мае в мгновение ока вернулась вся суровость.

— Лучше бы тебе отказаться.

— С чего бы? — спросил Сората, посмотрев девушке прямо в глаза.

— Потому что пожалеешь, — заявила Мая, после чего развернулась обратно, словно ставя в разговоре точку.

— А, подожди.

— Что? — спросила Мая через плечо.

— Извини. По-моему, отказаться уже нельзя.

— …

— Я хочу это сделать с Акасакой.

— Вот достал. Ты вообще слушал?

— А что я сказал, слушала?

— …

— Отказаться невозможно, — высказался Сората, не принимая иных вариантов.

— …

Мая молча поглядела на него. Нет, даже вгрызлась в него взглядом.

— Ну, и ладно. Как хочешь, — выплюнула она, затем исчезла в глубинах коридора.

— Что это было?

В самом-то деле, между ними тремя… Рюноске, Маей и человеком по имени Такуми в средней школе что-то произошло.

— Акасака, блин…

Попытки вообразить то, как Рюноске что-то с кем-то вытворяет, не увенчались успехом. Раньше Сората не разговаривал с ним о временах средней школы. Чего не знал, того не знал.

— Прям давно знакомы.

Возникло некое подобие чувства вины. А затем одна мысль внезапно вытеснила остальные.

— Неужели Акасака знал, что эти двое поедут на Хоккайдо, потому согласился на школьную поездку?..

Сората проговорил мысль вслух, и оттого она прозвучала более правдоподобно.

Рюноске всегда ставил написание программ на первое место в списке приоритетов. Даже уроки в школе он посещал самый необходимый минимум — две трети. Невозможно, чтобы такой парень без веской причины, под влиянием настроения отправился в школьную поездку.

— Потом попробую разузнать.

Рюноске запросто мог уйти от ответа, но попытка не пытка.

По пути в номер Сората набрёл в вестибюле на первом этаже на лавку сувениров. Там внутри он заметил знакомую спину.

Перед полкой с брелоками стояла Канна. Ранее Сората натолкнулся в бане на Иори, потому и Канна не вызывала вопросов.

Девушка оделась в гостиничную юкату, которые выдавались после бани, а очки сняла. На руке висела корзинка с одеждой и полотенцем.

В магазине Канна с энтузиазмом выбирала брелоки, собираясь что-нибудь купить в подарок.

Сората подошёл ближе и позвал её.

— Канна-сан.

Съёжившись на секунду от страха, Канна повернулась к Сорате.

— Сората-сэмпай… да?

Она посмотрела исподлобья, прищурившись.

— Ну, да.

Могло показаться, что она впилась в него взглядом, но на самом деле нет. Без очков Канна плохо видела, потому и всматривалась. Хотя он стоял прямо перед ней…

— Настолько плохо видишь?

— Да. Даже с такого расстояния не различаю деталей, — сказала она. — Надо ближе…

А потом поднялась на носочки и приблизилась лицом к Сорате.

— И правда, Сората-сэмпай.

Она всё же смогла на нём сфокусироваться. Но затем словно что-то заметила и толкнула Сорату в грудь, отпихивая от себя подальше.

— Ты что вытворяешь?..

Почему-то на Сорату разозлились.

— Прости, — смиренно извинился он.

— Сората-сэмпай не сделал ничего плохого. Пожалуйста, не извиняйся. — Опять на него разозлились. — Это… Я оставила очки в номере, — сказала Канна как бы в оправдание.

— Тогда первым делом вернулась бы в номер.

Выбор сувениров почти на ощупь был задачей не из лёгких. Канна держала прямо перед лицом брелок с полярной версией Габлинчёбира. В противном случае она бы даже не увидела крупную надпись о том, что изделие продаётся исключительно на Хоккайдо.

— Ключ от номера у Мисаки, а она ещё в бане.

— А, понятно.

Без ключа не попасть в номер, потому она убивала в магазине время.

— Не очень хочу, чтобы меня видели без очков, не мог бы ты смотреть в другую сторону?

Она слегка надулась.

— Почему?

— А так непонятно? — агрессивным тоном спросила Канна.

— Нет, не очень.

— Без очков я как на иголках… — Она ни с того ни с сего отвернулась.

— По-моему, тебе лучше без очков.

— ?!

Канна пронзила его взглядом.

— Пожалуйста, прекрати шутить.

Сората поделился честным мнением, а Канна почему-то опять на него взъелась.

Она молча вернулась к выбору подарков.

— Этот понравился?

Она уже какое-то время смотрела на брелок с Габлинчёбиром-полярным медведем.

Стоило Сорате указать пальцем, как девушка резко вернула брелок на полку и надела маску равнодушия.

— Так-то неплохой выбор.

Сората взял товар, который Канна вернула на место.

— Я не взяла с собой кошелёк.

Именно. Сората узнал от неё ещё днём, что Мисаки внезапно повела её с собой, не дав времени на сбор багажа.

— Тогда я куплю.

От пятисот иен он не обеднеет.

— А?

— Простите, нам вот это, пожалуйста, — решительно обратился Сората к продавцу за стойкой.

— Ах, сэмпай.

В пару к брелоку добавили ещё один точно такой же.

— В отдельные пакеты, пожалуйста.

Вместе с НДС получилось тысяча пятьдесят йен.

Сората передал недовольной с виду Канне бумажную упаковку с брелоком. Но брать его она не торопилась.

— Ты не считаешь меня расчётливой женщиной?

— Не считаю. Всякое бывает.

— Правда?

— Ты думаешь, я настолько узколобый?

Сорате стало даже немного грустно.

— Ну… большое спасибо.

Пакетик с брелоком наконец-то оказался в руке Канны.

— Не надо благодарить. Я всё равно собирался пойти за сувенирами, заодно и Юко подарок выбрал.

Глядя на полученный от Сораты пакетик и думая, подходит ли ей вообще белый медведь Габлинчёбир, Канна приподняла уголки рта в улыбке. Обычно она редко показывала эмоции.

— Пожалуйста, не пялься на меня, — сказала она, но вопреки своим же словам глядела прямо на Сорату. — И в-вообще, я только из бани вышла, не при наряде…

Канна, внезапно засмущавшись, отвела взгляд.

Волосы у неё ещё оставались влажными, кожа красноватой, а тыльная сторона шеи — покрытой капельками влаги. А ещё Канна, как подобает, надела юкату, и затянутый пояс подчёркивал ягодицы, её округлые, манящие изгибы без единой складки. И ткань плотно прилипла к телу, отчего очертания трусиков точно стали бы видны…

Заметив взгляд Сораты, Канна прикрыла попку корзинкой в руках.

— Куда смотришь?

Её глаза наполнились гневом с толикой стыда.

Тогда-то Сората понял, почему его просили не пялиться.

— Н-неужели не надела?

Канна кивнула через силу.

— У тебя же с писательством наладилось дело?

— Э-это другое.

— А, ясно. Мисаки-сэмпай внезапно потащила сюда, и ты не взяла сменку?

Сората припомнил, как встреченный в общественной бане Иори умолял его одолжить трусы.

— Мисаки-сан много вещей на сменку накупила.

Лицо у Канны стало такое, будто она вспомнила что-то неприятное. Может, Мисаки заставляла её примерять гору вещей. Хотя тогда могла бы и на Иори прикупить.

Нет, первым делом надо спросить, почему Канна опять не надела бельё.

— Неужели стресс?

— Наверное… Увидела сэмпая и вся извелась.

— А? Меня?

Канна утвердительно кивнула.

— Я что-то сделал?

— Был нежен со мной.

Фразу «со мной» она произнесла слишком тихо, и Сората не расслышал.

— А? Что?

— Ничего.

— Ну нет, если такое мне говорят, я уже не успокоюсь.

— Сэмпай, разве у тебя нет других забот помимо меня? — с крайне недовольным видом заметила Канна.

— Как жестоко.

Девушка говорила про Масиро с Нанами.

— Сиина-сэмпай невероятно красивая.

— Ну, да.

— Характер, правда… странноватый.

— Ну, да.

Они на пару натянуто улыбнулись.

— А Нанами-сэмпай милая.

— Ага.

— Она всегда старается изо всех сил, идёт к цели напролом и со всей душой… очень я этому завидую.

— Вон как.

Хорошо она думала о Нанами, подумал Сората. Да и он точно так же считал.

— Говоря по правде, по-моему, тебя на них двоих не хватит.

— Согласен.

— По-моему, так говорить не очень хорошо.

— Ты же сама это сказала, нет?!

Новенькие в этом году хоть и отличались, но оба были какие-то сумасбродные.

— Прошу меня простить за то, что принижаю себя на фоне Сиины-сэмпай и Аоямы-сэмпай.

— Ну.

Обе девушки признались, что любят его. Долгом Сораты было стараться изо всех сил не ударить в грязь лицом. Вот что хотела сказать Канна.

— Всё в порядке. У тебя тоже есть хорошие стороны, Сората-сэмпай.

— Приятно слышать.

— Ты по крайней мере меня спас.

— Если ты про рассказ, то не меня благодари, а Дзина-сана.

Канна крепко сжимала стыки на юкате.

— Узнали бы люди про то самое, я бы в школу больше ходить не смогла… Но ты продолжил нормально со мной общаться. Даже сейчас.

— Я просто в Сакурасо привык ко всяким мелким странностям.

— Странно как раз то, что ты называешь мой секрет мелким.

— Если меня не подводит память, ты объясняешь, в чём моя хорошая сторона?

— Извини. Отвлеклась.

Не успел он опомниться, как вернувшаяся в обычный режим Канна застигла его врасплох.

— Сложный я человек.

Не понимая смысла фразы, Сората невольно нахмурился.

И разговор застопорился.

Далее Сората бродил по магазину в поисках подарков, собираясь дождаться вместе с Канной, когда Мисаки вернётся из бани.

Прошло минут пять. И нарисовалась, словно выпрыгнула из-за угла, Мисаки в юкате.

Увидев сувениры, Мисаки ворвалась внутрь и как угорелая забегала мимо полок.

— Тётенька! Беру от сих до сих! — выдала она нечто чудовищное.

Если бы это сказала не Мисаки, списали бы на шутку. Но Мисаки всегда была серьёзна. Сората и не помнил, чтобы она когда-нибудь шутила…

— А ну-ка стой, сэмпай! — поспешно остановил он её.

— Я уже стояла, Кохай-кун!

— Пожалуйста, не скупай весь магазин!

— Всё нормуль, деньги есть!

Мисаки с гордостью вытащила из корзинки один в один как у Канны кошелёк. Миленький кошель с нарисованным Габлинчёбиром. Вот только сейчас чарующая вещичка казалась Сорате оружием массового поражения.

Толщина кошелька бросала вызов здравому смыслу, достигнув размеров кирпича. Такой и от пули запросто спасёт. Даже от двух или трёх.

— Сэмпай, ты богатым поэтом заделалась?!

— Я миллион лет ждала школьной поездки и экономила на завтраках!

— Такую пачку на завтраках не накопить!

На уговоры Мисаки ушло двадцать минут. Из-за этого только что побывавшие в бане Сората с Канной опять вспотели.

Когда Сората оставил девиц и вернулся в номер, там уже стояла почти непроглядная тьма. Лишь тусклая подсветка помогала найти путь.

На одной из двух кроватей, на дальней, уже спал Рюноске.

Сората вспомнил, как он говорил, что программисту надо обязательно спать по восемь часов в сутки. Точнее, писал в чате или в сообщении. Может, это вообще Горничная рассказывала. Хотя сейчас детали не имели большого значения.

Рюноске спал, потому не получится спросить про их отношения с Икэдзири Маей.

Да что между ними в средней школе могло случиться?

Сората соврал бы, сказав, что ему неинтересно. Очень даже интересно.

Почему Мая столь жёстко говорила?

Сората лёг на кровать, плотный матрас принял его спину с распростёртыми объятиями. Но ощущения отличались от привычной кровати, отчего было неспокойно.

Сората повернул голову и посмотрел на свернувшегося в калачик Рюноске. Прямо как ребёнок.

Сората молча взял в руку мобильник. Горничная могла что-нибудь объяснить, если спросить.

«Слушай, Горничная, насчёт Икэдзири Маи», — настрочил он, а потом остановился, стёр предложение и закрыл мессенджер.

Лучше будет спросить у Рюноске прямо, решил Сората, заодно напоминая себе, что сейчас у него есть другие заботы. Не тот случай, чтобы закрывать на них глаза.

Он обещал дать ответ до конца школьной поездки. Оставшееся время утекало сквозь пальцы. Но Сората уже понимал, что проблема была не во времени.

Ещё он понял свою ошибку, на которую указала Тихиро.

Дзин спрашивал, с кем он представляет себя в будущем.

Мисаки объясняла, что всё сводится к тому, любишь или не любишь.

И сегодня он понял, что его мысли обращены к Нанами.

Ответ… нашёлся, подумал Сората.

Но вызвал ответ боль и страдания, взяв сердце в тиски. Словно его со всех сторон сжало невидимой силой. Обязанность принять какое-то решение легла на плечи непосильным грузом.

Больше они не смогут оставаться в прежних отношениях. Им уже не вернуть былую непосредственность.

Сората до боли хорошо это понимал, и понимание душило. Он не знал, много или мало времени провёл с Масиро и Нанами под одной крышей в Сакурасо. Но совместные воспоминания точно стали сокровищем, равного которому не было. Ни один день не проходил впустую, каждый отпечатывался в памяти. Чем не повод для гордости?

Сората думал, что хорошо бы так провести весь остаток времени до выпуска из Суйко. Вместе улыбаться, спорить, ранить друг друга, а потом успокаивать и вновь улыбаться. Думал, вот бы весёлые и добрые деньки шли дальше.

Но Масиро с Нанами сделали семимильный шаг в неясное будущее, оставив позади спокойное настоящее. Их отношения навсегда изменятся, и получится достичь того, чего не получалось прежде…

Сората невольно вспомнил былые времена, и пускай о чём-то он жалел или вёл себя как неженка, в ту пору они могли беззаботно смеяться.

— Ясно… Уже «былые».

Он не хотел замечать, но подсознание сделало работу за него. Сколько ни решай, сколько ни страдай, дорогу назад ему отрезали с концами.

Как только обе девушки признались в любви, время, которое, казалось, должно длиться вечно, превратилось в «былое».

— Вот так всё и меняется.

События и эмоции, которые ещё недавно создавали «настоящее», теперь отправлены в фотоальбом памяти. И разрешения никто для этого не спрашивал…

Сората думал, вот оно — счастье. Ведь появился человек, который сильно к нему привязан…

Именно потому нужно было верно ответить на раскрытые чувства.

Да, пора уже взять волю в кулак.

В непроглядной темноте зазвонил переговорник…

Сората встал с кровати, гадая, кто бы это мог быть.

Когда он с силой открыл дверь, на пороге стояла Нанами с распущенными волосами.

— Н-Нанами?!

— Я-я к тебе, — кокетливо, что на неё не походило, сказала Нанами.

— А? — только и смог выдать застигнутый врасплох Сората.

Оба проглотили языки.

Момент получился самый что ни есть неловкий, и Нанами от стыда резко залилась румянцем.

— Н-ни! М-Маю так говорила! А-а я насправди ни! — ошалело оправдалась Нанами за странное приветствие. — К-Канда-кун, слышал? Насправди ни!

Тем временем дальше по коридору раздался голос учителя-мужчины, который отчитывал шумных подростков.

— Аояма!

Сората схватил её за запястье и утащил в комнату.

— А? Ах.

Когда дверь закрылась, комната с выключенными лампами вернулась в состояние кромешной тьмы.

Какое-то время парочка молча прислушивалась к звукам из коридора. Время на часах было уже позднее, и визиты в номера к противоположному полу приветствовались.

Главное, их не поймали, а остальное неважно.

— К-канда-кун?

— М?

— О-отпусти… и отойди.

Сората до сих пор держал Нанами за руку, а ещё прижал к стене.

— П-прости.

Он резко отпустил её и отодвинулся.

— Нет, ничего такого… просто напугалась.

— Препод чуть не застукал, да?

— Нет, ты резко меня потянул… затащил в номер… Я уж и не знала, что ты задумал…

— Н-ничего я не задумал! — взвыл он, после чего осознал: в глубине комнаты спал Рюноске… И продолжал спать. По крайней мере, не подал вида, что проснулся.

— Это… сложно объяснить.

— Слушай, Аояма… Ты не особо-то сопротивлялась.

В неподходящий момент опять повисло молчание. В темноте они плохо видели друг друга, но всё же смотрели в глаза и не решались сдвинуться ни на миллиметр.

Взгляд Нанами наполнился беспокойством и нетерпением и приковал внимание Сораты, не давая отстраниться.

Парень неосознанно сглотнул слюну.

Неужто настал миг, когда можно кое-что сделать? Вернее, если не сделать, то Нанами потеряет лицо?

Стоило лишь прокрутить мысль в голове, как переговорник запищал во второй раз.

— Э!

— Ах!

Оба от удивления чуть ли не подпрыгнули на месте.

— Попали! А если препод?! Аояма, прячься!

— Г-где?!

Сората потянул её за руку и увёл в ванную, после чего захлопнул дверь. Из ванной почему-то раздался крик, но парень не придал ему значения, сделал глубокий вдох и открыл дверь.

Перед глазами всё залилось белыми красками.

— …

На пороге стоял не учитель-надзиратель. А Масиро. Стояла одна-одинёшенька.

— С-Сиина?

Вот теперь он забеспокоился о ванной.

— Сората.

В контрасте с Соратой, у которого дрожали глаза, девушка выглядела абсолютно сдержанной.

— Ч-что?

Трясся он от страха того, что его могли раскусить и раскритиковать.

— Завтра.

— М?

— Отару.

— А, ага.

По одной лишь фразе Сората понял, ради чего пришла Масиро.

— Обещал в свободный день.

— Знаю. Пойдём смотреть канал, да?

Перед промежуточными экзаменами Сората ей пообещал.

— Потом другие места хочу посмотреть.

— Т-точно. Соберёшь идеи, потом это. Обязательно пойдём, — протараторил он, не в силах скрыть замешательство.

— Ага.

Масиро кивнула. Но не подняла лицо.

— Сората.

— Ч-что?

— …

— …

— Нет, всё-таки ничего, — сказала Масиро.

Парень чуял, как Нанами в ванной сдерживает дыхание.

Пульс вырос до небес. Как и чувство вины, которое возникло где-то в пятках и моментально заполнило всё тело.

— До завтра.

— А-ага.

— Спокойной ночи, — коротко сказала Масиро, после чего пошла к коридору, который вёл в главный корпус.

Проводив её взглядом, пока она не исчезла, Сората закрыл дверь, и Нанами вышла из ванной.

— Кстати. У тебя тоже какое-то дело, Аояма?

— Нет… Ничего. Я тоже пойду к себе.

— Стой, Аояма.

— Если учитель застукает, быть беде.

Она показала бесподобную, лишённую изъяна улыбку. Именно потому Сората догадался, что она врёт… Именно потому не смог её остановить.

Глава 3. Второе сердце

1

Проснувшись, он первым делом увидел физиономию Иори. От поцелуя отделяли жалкие два сантиметра, и Сората рефлекторно отпихнул нежеланное лицо.

— Э-э-э… — протянул Иори в полусонном состоянии, но всё же не проснулся.

Скорее наоборот.

— Какая стесняша…

Бормоча во сне о чём-то своём, Иори обхватил подушку и смачно её засосал.

Дабы не попасть под горячие губы, Сората моментально ретировался и, стоя у края кровати, поглядел сверху на довольного соню. Хороший тому сон приснился, наверное.

А вот причина, почему они оказались в интересной ситуации, была простой.

Когда Сората накануне ночью собрался спать, в номер заявился Иори.

— Спать с тобой в одной комнате я не собираюсь. Немедленно уходи. Если не уйдёшь, я звоню в полицию, — с ледяным взглядом отчитала его Канна, держа наготове мобильник, а потом Иори, который не успел ничего возразить, выгнали в коридор.

Сбитый с толку, он не придумал ничего лучше, кроме как искать прибежище в комнате Сораты. Вот только у него номер был парный. Само собой, лишь с двумя кроватями. Более того, когда нарисовался Иори, на одной уже дрых без задних ног Рюноске, потому Сорате с Иори пришлось делить оставшуюся…

— Меня чуть не лишили ценного…

Кровать рядом, где спал Рюноске… оказалась пустой.

Из другого угла комнаты доносились ритмичные постукивания по клавиатуре. Там за столом у окна работал с половины седьмого утра Рюноске.

— Акасака, доброе утро.

— Ага, — привычно коротко поприветствовал тот, не отрываясь от монитора.

Ну, хотя бы ответил, уже хорошо.

Первым делом Сората умылся и привёл в порядок взъерошенные во сне волосы. Ушло минут пять, и когда он вернулся в комнату, там ничто не поменялось: Рюноске в своей манере с головой погрузился в работу, а заплаканный от радости Иори погряз в грёзах, бормоча «Вот это сиськи…»

Сората посмотрел на часы — до завтрака ещё оставалось немного времени. Уселся на край кровати, где ночью спал Рюноске, и от скуки спросил у него:

— Вчера во сколько лёг?

Когда Сората вернулся из бани, в комнате свет уже выключили и стояла кромешная тьма.

— В десять.

— А встал?

— В шесть.

Ровно восьмичасовой сон.

— Не очень похоже на старшеклассника в школьной поездке…

В других номерах народ наверняка сбивался в кучки и развлекался всю ночь напролёт. Одни играли в какие-нибудь карты или портативные приставки, а другие без умолку болтали о всяком разном… кто в кого влюбился, кто с кем начал встречаться, кто кому хочет признаться во время поездки, кому дадут от ворот поворот, а кто с самого начала был обречён. Вот так выпускники обычно проводили первую ночь в школьной поездке.

Ложился спать в десять вечера только Рюноске.

— Давай-ка объясню тебе, раз не понимаешь.

— Последняя фраза точно лишняя.

— Значит, понимаешь?

— Что именно?

— Главную причину, по которой в наших игровых компаниях увольняют людей.

— Какие мрачные разговоры с утра пораньше…

— Ну и?

— Ну-у, как сказать. Слышал, затраты на разработку растут. Значит, нельзя делать одни убыточные игры?

— Такое часто говорят о зарубежных компаниях. Типа, придёшь завтра и свой стол не найдёшь. Говорят как бы в шутку, но зачастую это оказывается не шуткой.

— Зачастую?

Не до такой же степени?

— На самом деле говорят «Со следующего месяца вы больше не работаете в нашей компании. Ищите новую работу».

Воображение сразу нарисовало на удивление живую, и оттого жестокую сценку. Сорату пугали поисками новой работы ещё прежде, чем он начал работать. Тоска да и только.

— А в японских компаниях не так?

— Главная причина — недобросовестное отношение к обязанностям. Другими словами, от человека, который утром не пришёл в офис, избавляются.

— А?

— Если ты думал, что гейм-дизайнеры работают абы когда и ведут беспорядочную жизнь, то сильно ошибался. Они те же офисные работники. Сарариманы. Ни больше, ни меньше.

— Но ведь распорядок у них гибкий? Какой-никакой простор в рабочих часах есть?

— Да, во многих компаниях график гибкий. Но это не значит, что ты волен сам его устанавливать, как вздумается. Часто гибкий график сочетается с урезанием сверхурочных. Также есть ключевые часы, когда присутствие обязательно. Как, по-твоему, люди могут работать в команде, если каждый приходит как хочет?

Сората попытался представить коллектив, в котором каждый работает в своём темпе, и ответ пришёл сам.

— Наверное… никак.

Современные игры создавались командами, где люди советуются друг с другом и регулярно проводят разбор полётов. Даже Сората прекрасно понял, что если коллеги будут приходить на работу в разное время, то ничего не выгорит. Часы не будут идти, если в них шестерёнки ставить по очереди.

— Я раньше слышал, как программист подсел на MMORPG и приезжал на работу на последнем поезде.

— На последнем?.. Как-то сурово.

Словно он работал до обеда и уходил домой.

— Его предупреждали, а он игнорировал и даже на работе занимался своей гильдией, и через несколько месяцев его попросили уйти.

— Это как же надо подсесть…

— Короче, я к тому веду, что человек, который игнорирует нужды команды и думает только о себе, забывая про общее дело, команде не нужен.

— Общее дело…

Сорате показалось, что Рюноске сделал акцент на этой фразе. Да и не поспоришь.

— Мне показалось, или ты говорил про себя?

— Я сказал лишь то, что сказал. Ни больше ни меньше, — расплывчато ответил Рюноске. Вполне в его духе. Для Сораты это прозвучало как утверждение, и в то же время он вспомнил про вчерашний случай… с Икэдзири Маей.

— Кстати, Акасака.

— Что?

— Вчера по пути из бани я встретил Икэдзири Маю из другой школы.

Пальцы Рюноске резко замерли.

— Немного с ней поболтал.

Но он тут же опомнился и продолжил набирать на клавиатуре код.

Сората без задней мысли продолжил о своём:

— Она сказала, что мне лучше не разрабатывать с тобой игру.

— Вон как.

Его тон голоса нисколько не переменился. Любые попытки понять по лицу его мысли с треском провалились. Вместо этого Сората вывалил на Рюноске свои:

— Я сказал, что хочу с тобой работать.

— …

— …

— Канда, с кем, где и о чём ты говоришь, меня не касается.

— Ну, я болтал с твоей знакомой у тебя за спиной… и услышал то, чего от тебя никогда не слышал. Вот и стало как-то стрёмно. Решил совесть очистить.

— Ещё что-нибудь говорили?

— Нет, только это. Не знаю, к чему это было.

Рюноске откинулся на спину, вытянув ноги.

— Ясно… тогда ладно.

Его голос показался слегка каким-то далёким. Может, из-за смены позы. Или же по другой причине?

Стоило разговору на миг прерваться, как новых слов подобрать не получилось.

Тишину прогнал гул переговорника.

— Кто там спозаранку? — спросил Сората, направляясь к двери.

Он повернул ключ, открыл дверь и увидел Канну в повседневной одежде — развевающейся блузке и коротких шортах, причём блузка едва прикрывала вырез, и на мгновение Сората испугался, что девица опять ничего там не надела.

Как и вчера при встрече после бани, на Канне не было очков. Она прищурилась и с недоверием поглядела на вышедшего к ней Сорату.

— Канна-сан?

— Сората-сэмпай… да?

Похоже, и контактные линзы она не надела.

— Где очки?

— Пожалуйста, ответственнее выбирайте слова…

— А? А, ага..

Она говорила про их вчерашнюю встречу в магазине сувениров.

— Мисаки-сан попросила меня позаботиться о том дурне.

Внезапно Канна поменяла тему. Имя она не назвала, но по единственной фразе стало понятно, о каком дурне идёт речь.

— Иори, да? Ну, зайдёшь?

— Хотите привести кохая утром в свой номер? А ещё что хотите? Я тут подожду.

— А ты не в курсе, что, если первогодку заметят возле номера парней, поползут слухи? — предположил Сората не самый радостный исход, посматривая с опаской по сторонам.

— …

Канна ненадолго задумалась.

— А вы ничего не сделаете? — настороженно спросила она.

— Я не любитель приводить кохаев к себе по утрам и что-то с ними делать.

— Вон оно как. Даже если бы я не зашла, у вас ещё есть Сиина-сэмпай и Аояма-сэмпай.

— А ты остра на язык.

— Пока не ответили на признание в любви, вы — враг девушек, Сората-сэмпай, потому советую побыстрее что-нибудь решить.

— …

Ему насыпали пуд соли на рану, а крыть было нечем.

— Я наполовину пошутила, не надо так болезненно реагировать.

— А на другую половину, значит, серьёзно?

Канна не ответила, но зашла в номер.

За неимением другого выбора Сората пошёл с ней к кровати, на которой дрых Иори.

— Слышь, Иори, подъём.

— Ням-ням… — отреагировал он, как в манге.

Канна изумлённо вздохнула… вернее Сорате так показалось.

— Быстро вставай.

Она схватила обеими руками покрывало и одним рывком стянула с Иори. Тот оказался в мятой юкате. Да не просто мятой, а словно в заднице побывавшей. Руки у него оставались в рукавах, но вот спереди всё было открыто. Прямо как у извращенца-эксгибициониста, который распахивает пальто. Хоть трусы за ночь никуда не убежали.

— …

Канна молча потянулась к тумбочке, где стояли часы, и без малейших раздумий зарядила ими соне по голове.

— Ай! — взвыл Иори, после чего с недовольным видом открыл глаза. — Что за дела… Ещё немного, и я бы попал в рай на земле. На сиськи Мисаки-сэмпай, — пожаловался он, медленно поднимая туловище. — Доброе утро, Сората-сэмпай.

— Ага, доброе.

— Я вот подумал, — с задумчивым видом сказал Иори. — Масло первого отжима, которое extra virgin, — это же эротично.

— Я догадывался, что ты продолжишь нести пургу про сон, но…

— Вместо тупых разговоров лучше быстрее переодевайся. Мы выезжаем.

Взгляд Канны наполнился отвращением. Она словно глядела на испражнения.

— И вообще… почему тут плоскодонка в очках?

— Мисаки-сан попросила сходить за тобой.

— Лучше бы меня разбудила замужняя студентка Мисаки-сан… — разочарованно повесил нос Иори. А потом, словно что-то заметив, наклонил голову набок. — А? Почему у меня голова так раскалывается?

— Тебе врезали, пока ты спал, — немедля соврала Канна.

— Ну и дела. Тогда ладно, — как обычно быстро согласился Иори. — Кстати, у тебя сегодня лицо какое-то не такое.

Он в полусонном состоянии пристально вгляделся в девушку.

— Никакое оно… не такое.

— А!

— Ну, а теперь чего?

— Ты же плоскодонка в очках, а сейчас без очков! Гляди, Сората-сэмпай, ну же, гляди!

— Ну, я в курсе, ещё вчера Канну-сан видел без них.

— Да ты ещё страннее выглядишь.

Иори впился взглядом в Канну, изучая её данные.

— Сменной одежды с собой не было, Мисаки-сан всё покупала… Так уж вышло. И мы не сами выбирали вещи.

Кстати, Иори тоже носил купленные вчера трусы — боксеры с реалистичным принтом дикого медведя.

— Ты вся красная, заболела?

— Я стесняюсь!

В ответ на придурковатое замечание Иори Канна неосознанно призналась.

Чтобы скрыть смущение, он молча схватила те же часы и хорошенько приложила к макушке парня.

— Ай!

— Быстро собирайся. Если не придёшь, бросим тебя на Хоккайдо и уедем.

— В тебе нет ни капли доброты или заботы к другим людям?!

— К тебе — ни капли.

— Стульчак от унитаза и то добрее и заботливее!

— Тогда не держу. Там тебе и место, — бросила напоследок колкую фразу Канна, после чего, не оставляя Иори шанса возразить, раздражённо покинула номер.

— Что за фигня с утра? ПМС? — призадумался Иори, потирая голову.

Хорошо, что Канна к тому времени уже вышла из комнаты, иначе она точно бы закидала его ещё более едкими словечками.

— Точно, Сората-сэмпай.

— Я не считаю гарцинию эротичной.

— Э? Правда?! Ты такой взрослый, Сората-сэмпай. А я только услышу про неё, как сердце сразу трепещет. Вот, потрогаешь? — предложил Иори, глядя на Сорату и хлопая себя по груди.

— Нет, воздержусь, — вежливо отказался тот.

— Вон как… — понуро опустил голову Иори.

— Ты настолько сильно хотел, чтобы я потрогал?

— А? Нет! Просто, ну, как бы…

— Как бы что?

Сидевший на кровати, скрестив ноги, Иори выглядел совсем уж каким-то убитым.

— Круто, не успокаивается.

— …

Не поняв смысла сразу, Сората стал молча ждать продолжения.

— Ещё никогда я не делал таких долгих перерывов с репетициями…

— Уже долго, да?

Сората слабо представлял. Долгий перерыв, о котором говорил Иори, составлял всего один день… Вчера он жаловался, что не мог репетировать на пианино. Действительно, всего один день. Лишь один день. Но для Иори, который занимался ежедневно, и такой отрезок времени казался долгим.

— Да я и не жалею.

— Правда?

— Раньше я даже думать не мог об отдыхе. Боялся, если пропущу день, то разучусь… Одна игра была в голове. Уже не понимал, зачем играю на пианино и вообще музыкой занимаюсь. Теперь ясно — паузы всё-таки надо делать.

Глядя на Иори, Сората вдруг подумал, что тот отправился на Хоккайдо отнюдь не бездумно. Характер у него такой, к музыке он относился со всей серьёзностью. Она уже стала частью его тела.

— Ах, всё никак не успокаивается. Ух~ В паху неймётся! Что за прекрасное чувство, Сората-сэмпай?!

У Иори словно переключатель щёлкнули, музыкант вскочил с кровати и запрыгал по комнате, как ужаленный.

— Аж искры из глаз. У тебя шило в одном месте?..

— В паху!

— Можно без подробностей. Точнее, нужно.

С самого утра у Сораты вышел перерасход психической энергии. Получится ли благополучно пережить день?

— Ах! Акасака-сэмпай, пожалуйста, одолжи!

Прыгавший без устали Иори, допрыгал наконец до стола в дальнем углу и, не дождавшись разрешения Рюноске, схватил планшетный компьютер.

— Не бери без разрешения.

— Я же попросил. Точно…

Иори прикоснулся к тач-панели и активировал планшет.

Да что он там задумал?

Сората из любопытства глянул сбоку и увидел на экране клавиатуру пианино. Запустили приложение, которое достоверно воспроизводило звуки музыкального инструмента.

Иори тут же начал играть обеими руками.

Вышла какая-то неровная композиция. Немного комичная, но порой переходящая в депрессивные, серьёзные мотивы.

Когда начали играть, Рюноске не стал требовать планшет назад. Он продолжил набирать код, но при этом краем глаза посматривал на Иори. Да и уши у него словно развернулись в сторону музыки, как у кота.

Сората тоже сосредоточился на мелодии. Череда звуков собиралась в единый поток, создавая мир чистых эмоций и заставляя с нетерпением ждать следующей ноты.

Иори завершил мелодию минуты за три.

Сората восторженно захлопал в ладоши и спросил:

— Что это за мелодия?

Во всяком случае, он её не знал.

— «Марш туманным утром», нет?

Странное название.

— А есть такая мелодия?

— Я только что сочинил от балды.

— Э?!

— Судя по всему, типовая, — к ещё большему удивлению Сораты, поделился впечатлением Рюноске. Всё-таки он внимательно слушал.

— Нет, правда, от балды. Я просто превратил в музыку ощущение лёгкости, которое у меня возникло в паху.

То, что Иори называл «от балды», Сорате казалось почти безупречным исполнением. По крайней мере, его уши не уловили никакой импровизации. И когда он задумался, почувствовал на себе взгляд Рюноске.

— Что, Акасака?

— А ведь у тебя под рукой достойный кандидат.

Сората моментально понял намёк. Речь шла о кандидате на роль композитора для команды «Игрового лагеря».

И правда, Сората раньше боялся, одобрит ли Рюноске способности Иори, но теперь не осталось никаких сомнений, что его импровизация впечатлила. К тому же Иори был парнем, потому для Рюноске вообще не было ни одного минуса.

Хотя сейчас им следовало первым делом подумать совсем о другом вопросе — согласится ли сам Иори. Видел ли он себя и дальше в мире музыки? Вот какой кризис Иори в последнее время переживал.

— О чём речь?

— Нет, ни о чём.

— Правда? Тогда куда бы сегодня пойти?

Мгновенно переключившись на другое, Иори открыл на планшете сайт с достопримечательностями Хоккайдо.

— Вчера Саппоро, потом Отару и Хакодатэ?

— Кстати, ты каждый уголок хочешь облазить?..

— Мисаки-сан говорила, что сегодня повезёт меня в Отару.

— Ясно…

— Какие планы, Сората-сэмпай?

— Я…

Только Сората начал говорить, как зазвонил мобильник.

Пришло сообщение.

Парень взял телефон с прикроватной тумбочки и проверил письмо. Его отправила Масиро, а в теме значилось: «Место встречи».

Прочитав и подняв голову, Сората ответил Иори:

— Я сегодня тоже поброжу по Отару.

2

Небо Хоккайдо и во второй день одарило великолепной погодой. Тепло солнца и прохлада ветра создавали идеальную температуру.

Утро ребята целиком посвятили экскурсии по молочному производству.

— Если пошли на экскурсию, загляните на пивной завод, — пробурчала Тихиро, когда они с ней столкнулись.

— А если найдёте сыр, я бы от вина не отказалась. Канда-кун, организуй, ладно? — в шутку добавила Кохару. Даже отвечать ничего не хотелось.

— Кстати, Канда. Вчера в отеле Камигуса была, да?

— А, я тоже видела. С ней ещё был первоклассник из Сакурасо?

— Тут я глух и нем.

— Ну, ты тот ещё инвалид.

— Подобные провокации на меня точно не действуют.

— Ух~ Канда-кун такой взрослый!

Тихиро с Кохару постоянно забавлялись с ним вот так.

После экскурсии все пошли обедать. А поев, сели на автобус.

Путь лежал в Отару. Если верить девушке из путеводителя, дорога займёт в лучшем случае тридцать минут.

Сората по пути украдкой поглядывал на сидевшую справа Нанами. Ему не давал покоя вчерашний визит Масиро, когда у него в комнате пряталась Нанами.

Тут они встретились взглядами.

— Канда-кун, что?

— Нет, ничего. Не смотрю, — крайне неубедительно оправдался он.

— Если ты про вчерашнее, то не переживай.

— Аояма?

— Ты ведь дал обещание?

— Ага, точно.

— Что-то там про сбор данных.

Она целиком услышала их разговор с Масиро. Иначе и быть не могло, их же разделяла тонкая дверь ванной.

— Но я немного волновалась.

— О чём?

— Будешь ли ты за это извиняться.

Движение автобуса сильно заглушило голос Нанами. Половину Сората не расслышал, но отведённый взгляд и смущённая улыбка всё дополнили без слов.

От неловкости и лёгкого напряжения оба замолчали.

— Та-ак. Подъезжаем к Отару. Ничего не забудьте, — прервала тишину Кохару, заняв микрофон и выдав себя за экскурсовода. Парни радостно загалдели, а вот большинство девушек их не поддержало.

В самом деле, до Отару было рукой подать.

За окном показалось море, и разговор с Нанами, само собой, прервался.

Минуты через три школьный автобус приехал к отелю Отару, который станет прибежищем на второй день поездки.

Проверив свои номера, ребята перетащили багаж.

Сорате достался номер на пятом этаже. Не вариант, а мечта: из большого окна открывался изумительный вид на океан — настоящее раздолье для глаз.

Пока Сората проверил туалет с ванной и содержимое холодильника, перевалило за половину второго. После этого начиналось по-настоящему свободное время. В отличие от Саппоро, прогулочная зона Отару была компактно сбита, потому на группы здесь учеников не делили. Когда Сората изучал карту города в автобусе, казалось, что пешком можно запросто дойти до всех достопримечательностей.

Занявший тот же номер Рюноске проигнорировал вид из окна и сразу по прибытию включил ноутбук, чтобы погрузиться в работу. Гулять как турист он явно не собирался.

— Ну, я пошёл, — сказал Сората, стоя к нему спиной и готовясь к выходу.

Он дал Масиро обещание.

Через несколько минут Сората дошёл до станции Отару в трёхстах метрах от гостиницы. Её Масиро утром указала в качестве места встречи.

«Два часа дня. Перед станцией Отару».

До жути короткое сообщение, но прогресс был налицо. Раньше она сокращала «Сората» до непонятного «Со», а порой вообще отправляла одно «Са»… Не догадывалась четырежды на букву нажать.

Сората посмотрел на часы. Уже перевалило за два часа дня. А через несколько минут будет половина третьего.

Каждый раз, когда в поле зрения попадал ученик в знакомой форме Суйко, Сората радовался, но то шёл другой человек, отчего радость менялась на раздражение, ведь стоять у всех на виду особого удовольствия не доставляло.

Сколько бы он ни ждал, дело не двигалось с мёртвой точки, потому Сората взял телефон и набрал Масиро. Уже в третий раз. В предыдущие разы дозвониться так и не получилось, вместо живой Масиро отвечал автоответчик. Если что-то случалось дважды — это совпадение, а вот если трижды — то тенденция…

Слушая раздражающие гудки, Сората краем глаза заметил фигуру девушки, которая бежала от гостиницы, и молча повесил трубку.

Остановленная красным сигналом светофора, девица стала нетерпеливо таращиться на пролетавшие туда-сюда машины, словно наблюдала за теннисным матчем.

Загорелся зелёный, и она помчалась дальше, не жалея сил.

Низ её цельного платья с рюшечками покачивался, широкополая шляпа на голове защищала от солнца, неудобные для бега сандалии миленько цокали по асфальту. Лишь альбом для набросков, который она прижимала к груди, выбивался из общей картины.

Впечатление девушка производила неописуемое.

Разумеется, бежала к Сорате та, кого он хорошо знал… Масиро.

Как и всегда, её лицо почти не выражало никаких эмоций. Скорее наоборот, демонстрировало подлинное равнодушие… Но она бежала, сама, хотя раньше никогда так не делала, если Сората не тянул её за руку.

А теперь что?

Она бежала к Сорате второпях, словно боялась опоздать.

Когда их взгляды встретились, она ради последнего рывка прибавила скорости и не сбавила темпа, пока не добежала до Сораты. Дыхание сбилось, щёки покраснели от притока крови, а из-под шляпы показались волосы, которые, обычно взъерошенные, девица не поленилась выпрямить утюжком.

— Сората, — сказала она наконец, когда дыхание вернулось в норму.

— Ч-что?

Оторопев от пристального взгляда, Сората рефлекторно посмотрел в сторону.

— Ждал?

— Ждал. Ты на полчаса опоздала.

— Му. — Масиро почему-то недовольно промычала. Хотя ждать заставили Сорату. — Почему злишься?

— Потому что ты опоздала!

— Я же бежала, — недовольно надула губы она.

— Это понятно, но если торопилась, надо было раньше из гостиницы выходить!

Дорога от гостиницы до станции пешком занимала не более пяти минут.

— Собиралась долго.

Масиро показушно вытянулась в струнку. Но одновременно с этим женственно опустила взгляд, а на её лице проступило беспокойство.

Странно она себя вела… подозрительно по-девичьи, сама на себя не походила. Выглядело это как-то глупо, но при этом до жути мило.

— Много времени ушло.

Теперь она оправдывалась.

Вот такую смесь из нетерпения и беспокойства источала Масиро. Сорате казалось, что он кожей ощущает её пульс, отчего сердце забилось в такт.

Уже и не хотелось винить себя за то, что принял свои чувства к ней за «восхищение».

— Т-тогда собирайся быстрее.

Эмоции Сората изо всех сил держал в узде, вот только тело уже настроилось на послезавтра. И ничего с этим не поделать.

Смотреть прямо на Масиро слишком опасно. Вот о чём кричали инстинкты.

— И всё?

— В-в смысле всё? — У него заплёлся язык.

— Что ты хотел сказать.

— М-мне ещё пожаловаться?

Она аж разошлась.

— Запрещаю жаловаться.

— Тогда что ещё сказать?

Спина покрылась неприятной испариной.

Масиро молча уставилась на него. И не просто, а исподлобья, прикрывая глаза полем шляпы. Вела себя она по-настоящему странно. Её жесты, поведение, каждое слово оказывали сокрушительный эффект. Да такой, что разум Сораты балансировал на грани нокаута.

Её выражение лица отличалось. Масиро была такой же светлолицей, но сегодня выглядела иначе. А когда Сората украдкой посмотрел на неё сбоку, понял причину.

— Т-ты… накрасилась? — с опаской выдавил из себя он, не выдержав огромного давления и тишины.

— Ага.

Получился почти незаметный естественный мейкап.

Оба промолчали.

Глаза Масиро выдали, что она чего-то ждала. Но Сората не нашёл слов для ответа. Мило, красиво, неплохо, немного по-взрослому — всё это не то. Сегодняшняя Масиро взбудоражила его рассудок сильнее, чем когда-то ещё, лишая дара речи.

В поисках другой темы для разговора Сората отвёл взгляд.

— М-Мисаки-сэмпай помогла?

— Научила, а сделала я сама.

Масиро рывком приблизилась к нему.

— А-а неплохо получилось.

Сората неестественно выгнулся назад, лишь бы не сближаться с девушкой до опасных значений. Он нутром чуял, что иначе быть беде.

— В рисовании я мастер.

— Заменила холст своим лицом?

Всмотревшись, парень невольно согласился, что она довольно умело использовала весь набор косметики.

— Сората.

— Ч-что?

— И всё? — спросила Масиро, надув щёки и поглядев на Сорату.

— И-и всё!

— Ну и ладно.

Сомнительный ответ.

— Ну и ладно, — повторила она. — И ладно.

— А-а ты упёртая! Короче, надо идеи собирать или как?!

Сората постучал пальцем по альбому для зарисовок в руке Масиро.

— Т-точно! Идеи! — воскликнул он скорее самому себе.

— Ага, — услышал Сората позади, когда пошёл вперед.

И тут же едва слышно сказали:

— Сората… дурак.

Вряд ли ему показалось.

Первым делом они направились к каналу — главной достопримечательности Отару. Они вместе шли по широкому тротуару, который тянулся от станции. Нет, на половину шага Масиро от него отставала.

Довольно неприятное ощущение.

Впереди виднелось море, что располагало к хорошему настроению, но шли Сората с Масиро будто порознь.

Да и разговор вообще не клеился.

— С-сегодня ясно. Здорово, да?

— Да.

— …

— …

— В-вчера в Саппоро весело было?

— Весело.

— …

— …

— Н-ну, хорошо.

— Хорошо.

— …

— …

Незамысловатый у них выходил разговор, словно у парочки на первом свидании.

Нет, не «словно», а очень даже похоже.

К выбору одежды Масиро подошла основательно. Да и макияж научилась делать, хотя раньше никогда им не интересовалась. А её реакция на то, что она опоздала к назначенному времени, ставила окончательную точку.

«Значит, мы на свидании?!»

Стоило один раз осознать, и Сората уже не понимал, как ещё мог описать их ситуацию.

Путь до канала занимал минут десять, но Сората не знал, чем их заполнить.

Он и вчерашнюю прогулку с Нанами принимал за свидание. Но они старательно держали дистанцию, и хотя порой между ними возникала странная атмосфера, крайностей, как сейчас, они худо-бедно избегали. Масиро же так не могла.

Сората думал вести себя как обычно. Без конца увещевал в голове, что надо действовать как прежде. Вот только он никак не мог вспомнить, как это — «прежде».

О чём они вообще раньше с Масиро говорили?

Каждый день по пути в школу и обратно они не особо-то много болтали. Масиро была не из разговорчивых, да и Сората не пытался её разговорить.

Так и выходило, что они шли молча. До недавнего времени их обоих это не беспокоило.

А теперь от неспособности продолжить разговор у него до боли сжималось сердце. Незримая сила сдавливала его со всех сторон.

От странного нетерпения шаг сам собой ускорился, захотелось хоть на секунду раньше добраться до канала. Пускай прибытие к каналу не решит проблемы…

Когда они вышли на многополосную дорогу, по которой туда-сюда гоняли грузовики, на противоположной стороне увидели приличную толпу людей. Вероятно, приближались к каналу.

Сората остановился перед дорогой из-за красного света, и шедшая немного позади Масиро неспешно его догнала.

— Сората, — позвали его, а он сразу вставил своё:

— Канал, походу, там.

— Ага…

Масиро словно вложила в ответ второй смысл. Ясно дала понять, что хочет говорить, неважно о чём. Совсем на неё не походило.

— М?

— Ничего…

Её дутая манера говорить уже напрягала.

Загорелся зелёный, и Сората позвал Масиро вперёд.

— Чего? Говори, если хочешь что-то сказать.

— Не хочу.

Ему дали от ворот поворот. Из-за чего она взъелась?

Пока Сората думал, светофор сменил фазу, и впереди показалось место назначения — канал Отару, прямо рядом с магистралью, по которой проносились грузовики. По фотографиям складывалось впечатление, что место намного тише, но если вспомнить историю портового города и заметить раскинувшиеся вокруг склады, всё становилось на свои места.

Впереди, после десяти ступеней лестницы… на три метра ниже уровня дороги шла вдоль берега канала тропа.

— Пошли вниз?

— Ага.

Они спустились по лестнице, и картина целиком переменилась, напомнив фотографии из буклета и первое о них впечатление. Нет, всё стало именно таким, каким вырисовывал буклет.

Спокойная водная гладь. Ряд старых складов, от которых веяло историей. Главная улица пропала из виду, потому и бешеный трафик перестал мозолить глаза.

Понаехавшие туристы наслаждались умиротворённой атмосферой. Парочки помоложе любовались через изгородь на воду, а парочки постарше делали семейные фотографии на память. Даже озорные ученики Суйко временами попадались на глаза.

На лавочках сидели и рисовали канал похожие на местных люди. Прекрасные у них выходили работы. На большой пробковой доске вывесили картины размером с открытку, с прицепленными ценниками.

Что до Масиро, она в мгновение ока выбрала место и открыла альбом для набросков, плотно прижала его к изгороди безопасности и начала водить карандашом. Рука двигалась чётко и уверенно. Теперь, даже если Масиро позвать, она проигнорирует.

Сората занял пустую скамейку рядом и сосредоточился на той, кто энергично орудовала карандашом.

Стоявшая у берега хрупкая девушка, старое здание в западном стиле. Наброски выходили что надо. Дом в самом деле выглядел как из другой страны и эпохи.

Чуть погодя вокруг Масиро один за другим собрались люди. Всех, кто проходил мимо, очаровывала атмосфера хрупкости, которую девушка источала, и незнакомцы задерживались посмотреть. А когда её возвышенный вид полностью овладевал их вниманием и они видели альбом, раздавались восторженные возгласы: «Ого», «Круто» или «Ах».

Но они не знали. Она всего-то делала зарисовки, чтобы потом превратить их в фоны для манги…

— Ты реально крутая.

Она обладала шармом, который мгновенно приковывал внимание толпы, талантом, который мгновенно завладевал разумом.

Впору называть это магией.

Сорату она тоже очаровала. Рассудок тут просто не работал. Её запредельный талант и нечеловеческие усилия заставляли общество признать её существование. Она обладала силой превращать действия в результат. В ней жили способности, за которые Сората готов был продать душу.

— Сората.

Элементарное обращение привело его в чувство.

У него перед самым носом стояла Масиро. Она наклонилась к нему, сидевшему на скамейке, и пристально смотрела.

— О.

Сората рефлекторно выгнулся назад, упёршись в спинку, лишь бы сохранить дистанцию.

Тело Масиро заняло всё его поле зрения, но взгляд парня невольно впился в одну точку.

Чуть расстёгнутый воротник. Из-под одежды выступал участок белой кожи возле ключицы и бледно-голубое нижнее бельё.

Спустя секундную задержку мозг послал сигнал об опасности, и Сората тут же поднял взгляд. И тотчас поймал взгляд Масиро.

Наверняка она заметила, как он куда-то пялился.

Результат не заставил себя ждать.

Масиро, чтобы закрыть брешь в одежде, заслонила грудь альбомом…

— Куда смотришь?

— Н-никуда.

— Смотреть нельзя.

— Я-я же сказал!

— Если ты не мой парень, то нельзя.

— Т-ты это говоришь в такой ситуации?!

Голова закипела, думать стало совершенно невозможно.

— Сората тоже любит сиськи?

— Пожалуйста, не повторяй за Иори!

— Значит, не любишь?

— Вопрос не в том, люблю или нет… Я неосознанно туда повернулся, можно сказать, и-инстинктивно. Если видно, то смотрю. Даже если кажется, что видно, всё равно смотрю. Это, ну, то же самое, как если услышишь за спиной звон монет и рефлекторно обернёшься!

— Лучше побольше?

— Ты проигнорировала мои отчаянные извинения?!

— Как у Мисаки?

— С её уровнем мало кто сравнится.

— У Риты тоже большие.

— И-и правда.

— Видел?

— Сквозь одежду, и только!

— Правда, что они становятся больше, если мять?

— Вроде есть такая городская легенда, но это не ко мне!

Ну, способ увеличивать грудь массажем и правда мог существовать…

— Короче, мы в самом центре главной достопримечательности Отару. Может, хватит о всякой ерунде говорить?

— Я тоже не хочу об этом говорить.

— А кто начал? Не ты ли, Сиина?!

— …

— Почему притихла?

— …

— Право хранить молчание?

Масиро кивнула.

— Тебе бы… адвоката.

— ….

Масиро всё ещё пользовалась правом хранить молчание. Зато глазами что-то намекала. От такого её поведения становилось не по себе. Выглядело так, словно она насупилась и хотела вывалить вагон и маленькую тележку жалоб, но молчала. И оттого мучалась.

Говорить ей гадости Сората вовсе не собирался, но…

— С-Сиина? — позвал он, а она впала в ещё большее уныние, оставив прежний задор где-то позади. Сората уже ничего не понимал.

— Ч-чего ты? Если хочешь что-то сказать…

Прежде чем он добавил «то говори»….

— Ничего не хочу, — тонким голоском перебила она.

Сората ничего не понимал. Что вообще происходит? Явно произошло что-то неприятное, но что именно — он и понятия не имел.

— Идеи… уже закончим собирать?

Пришлось срочно менять тему.

— Ага.

— Тогда посмотрим что-нибудь ещё?

— Ага.

Сората повёл немного понурую Масиро подальше от канала.

3

Покинув улицу с каналом, они направились к Северному Уолл-Стрит.

Как ранее узнали из путеводителя, в прошлом здесь располагался экономический центр Хоккайдо. В нём плотно друг к другу стояли банки в западном стиле, которые построили в период между эпохами Мэйдзи и Сёва.

Городской пейзаж принимал здесь причудливую форму, туда и направились Сората с Масиро.

Как и прежде, Масиро держалась чуть позади Сораты, а когда он останавливался, чтобы подождать, она его за несколько шагов догоняла. И так повторялось без конца.

Каждый раз, когда он останавливался, она пристально смотрела ему ниже пояса и явно хотела что-то сделать, хоть и молчала.

— …

— Сиина, если чего-то хочешь, говори.

— Руку…

— М?

— Руку хочу взять.

— …

Смысл её слов раскочегарил внутричерепную печку. Но та жарила вхолостую и не могла выдать подходящий ситуации совет.

— Руку — в смысле мою?

— Да.

— Э, плохая идея!

— Почему?

Их со всех сторон окружали достопримечательности, где сновали ученики Суйко. Сората видел нескольких знакомых перед станцией Отару и ещё нескольких возле канала. Да и на Северном Уолл-Стрит замечал парочку. Если взяться за руки, к чему это может привести? Было ясно как день. Всякие слухи поползут со скоростью света.

— Почему? — ещё раз спросила Масиро.

— …

Приготовленное в уме оправдание всё никак не покидало рта. Сората понимал: оно лишь формальное.

Просьба Масиро его ошарашила не потому, что он боялся мнения окружающих.

Он не искал причины в других. Сейчас на сцене были только лишь они вдвоём — Сората и Масиро.

Пока он не дал ответ на признание… Пока их отношения были туманными, за руки держаться не следовало.

Вот к чему сводилась истинная причина.

— К-короче, так нельзя!

— Сората дурак… — едва слышно прошептала девушка, упав духом.

— С-Сиина, смотри, там вроде интересный магазин.

Чтобы сменить тему, Сората показал на старое деревянное здание дальше по курсу. Там продавали распространённые в Отару стеклянные изделия.

Не дождавшись ответа, он шагнул внутрь магазина. Потом зашла и Масиро.

Аккуратный магазин внутри был заставлен всевозможными товарами из стекла. Чашки, винные бокалы, высокие стаканы, вазы, а также фигурки животных и аксессуары.

Красный, жёлтый, оранжевый, зелёный, синий, фиолетовый — магазин играл всевозможными яркими красками.

— Красота.

Когда Сората взял голубой с градиентом стакан, столь же ясные глаза Масиро заблестели.

Она более-менее заинтересовалась, оттого Сората мысленно вздохнул с облегчением.

— У вас школьная поездка? — дружелюбно обратилась к ним работница магазина лет за двадцать пять.

— А, да.

— В мастерской вон там можно самим попробовать, если хотите. На память оставите, — до жути приветливо сказала девушка, наверняка приняв их за парочку, которая устроила незамысловатое свидание в школьной поездке.

Вот только на деле у них были сложные отношения, что отзывалось болью в голове на каждом шагу.

— Самим попробовать — это в смысле взять палку с нагретым стеклом на кончике и подуть?

— Верно. Подуть в трубочку.

Сората несколько раз видел по телевизору, как это делают. В раскалённом котле плавят стекло, крутят палку в форме соломинки и дуют, придавая нужную форму. Всегда хотелось попробовать, хотя собственные навыки вызывали большие сомнения. И вообще, стеклянная масса выглядела до жути горячей.

— Сората.

Именно в тот миг его позвали, отчего появилось дурное предчувствие.

— Ч-что?

— Я сделаю.

— Погодь-погодь. Если обожжёшься, будет катастрофа!

— Раз так, у нас есть варианты без огня, — моментально вклинилась ушлая продавщица.

Она взяла с полки стакан, который состоял из прозрачной и мутной частей, на нём выгравировали что-то вроде медведя с лососем в пасти.

— Вот на эту грубую мутную часть напыляют песок. Делают обдувку песком, и получается картина.

Масиро с головой ушла в показанные образцы.

Тут ожоги ей не грозили, так почему бы и нет.

— Ну, хочешь?

— Хочу, — сразу ответила она.

Как и говорила девушка из магазина, мастерская действительно находилась сразу под боком.

Инструктором работал мужчина примерно тридцати лет. Вроде и много… а вроде и мало. Как бы то ни было, получив наставления, Сората с Масиро уселись перед рабочим столом и нарисовали на предложенной бумаге картину. Затем её обрежут и подровняют.

Масиро молча водила ручкой по бумаге. А Сората без конца стирал линии, рисовал их заново, потом опять стирал и вновь рисовал.

Спустя минут десять мучений инструктор средних лет подал голос:

— У тебя невероятно красивая девушка.

— А? Не, она не моя девушка.

— Ох, правда?

Непонятно чего ожидая, мастер откровенно огорчился.

— Я люблю Сорату, — внезапно сказала Масиро, оторвавшись от увлекательного дела. И выглядела она почему-то до жути недовольной. Злилась из-за того, что её не назвали девушкой. Но ведь в нынешней ситуации её таковой не назвать.

— Э-э-э?! — искренне удивился работник мастерской. А потом, моргнув несколько раз, спросил:

— Сората-кун?

— Да.

Сората вынужденно поднял руки, будто бы сдавался в плен.

— Нанами тоже любит Сорату. — Масиро активировала термоядерную бомбу.

Глаза мастера округлились, как бы спрашивая: «И Нанами-тян?»

Теперь уже и сдаваться было мало, впору было капитулировать…

— Одноклассница.

— Ух! — Теперь к удивлению в голосе мужчины добавилась радость. — Неужто оно самое? Точно. Любовный треугольник! — Он точно возбудился. Ещё бы, для посторонних людей ситуация казалась интересной. — Ох, ничего себе. Ничего ж себе. Впервые в жизни вижу. Любовный треугольник. Они правда существуют. Ух, балдёж. Треугольник! А по тебе не скажешь, что ты альфач!

— Э-э-э…

Мастеру всякого наговорили, а он, наоборот, взбодрился.

Сората удручённо улыбнулся, а Масиро рядом резко встала на ноги.

— О, что случилось?

— …

Понурая девица быстро похлопала себя по ягодицам.

— Сиина?

— …

— Если нужна уборная, там дальше.

Мастер указал на тёмно-синюю занавеску. Масиро, ни слова не говоря, исчезла за ней.

— Раз хотела в туалет, надо было сказать.

— Парень, ты не вкурил.

— А?

— Таково девичье нутро.

Мужчина закивал в подтверждение своих слов.

Вернувшаяся из туалета Масиро выглядела одновременно злой, надутой, понурой и даже немного смущённой. И вот с такой перегруженной аурой она, стараясь не смотреть Сорате в глаза, села на своё место.

— Сората полный дурак, — тут же еле различимо прошептала.

— А ты не перепутала?

— …

Масиро полностью проигнорировала возражение Сораты.

— Закончила, — показала она готовую картину, закрыв тему.

И говорить не надо, что получилось у неё просто изумительно. Десять кошек выстроились в линию и маршировали. Изобразила она явно кошек Сораты. По порядку шли Хикари, Нодзоми, Кодама, Цубаса, Комати, Аоба, Асахи, Мидзухо, Цубамэ и Сакура.

Когда Масиро на пробу намотала бумагу на стакан, тот идеально подошёл по размеру, а рисунок чётко зациклился: Хикари шла аккурат за Сакурой.

— Ого, твоя девушка могёт.

— Сказал же, она мне не девушка… — поправил Сората, и Масиро опять недовольно на него зыркнула.

Мужчина явно выбрал сторону Масиро.

— А вот парень у тебя тот ещё грубиян. Да, грубиян, какого ещё поискать. Ха-ха, — залился смехом мастер.

— Хозяин тоже мастак гостю гадости говорить.

— Мне ещё в детстве в личном деле писали, какой я прямолинейный.

— У классрука своё мнение.

— Правда? — съехидничал мужчина, не переставая хитро улыбаться. Своей напускной несерьёзностью он напомнил Сорате Дзина.

— Ну, летучая мышь тоже сойдёт.

— Вообще-то это кошка.

— Так, теперь давайте вырезать.

Он старательно игнорировал слова Сораты.

Состроив лицо, будто он не при делах, мужчина достал из пенала два резца и с улыбкой передал Сорате с Масиро.

4

С начала работы прошло где-то полтора часа. Получив готовый стакан, Сората с Масиро покинули мастерскую.

Парочка шла по главной улице Сакаймати, где стройными рядами стояли продавцы сувениров и сладостей, а толпы людей сбивались в кучи, по пути останавливалась у продавцов музыкальных шкатулок и свечей, а у знаменитого торговца сладостями купила и съела баумкухен.

К шести часам вечера, когда уже смеркалось, Сората и Масиро вернулись в вестибюль гостиницы.

Ученики Суйко кучковались тут и там. Они тоже только что вернулись с прогулки по Отару, бесцельно стояли в вестибюле и болтали, не горя желанием расходиться по номерам.

Сората направился к лифтам и по пути непринуждённо спросил у Масиро:

— Повеселилась в Отару?

Сората думал, она спокойно скажет «ага», но Масиро промолчала. Наоборот, она внезапно замерла посреди вестибюля.

— Сиина? — позвал он её, обернувшись.

— …

Выглядела она серьёзной.

— Что?

— Было… скучно.

Голос Масиро совсем не напоминал её привычный. И не было ощущения, что фразу адресовали парню.

— А? — переспросил Сората, да так вяло, словно просто выдохнул. Окружающий воздух тут же показался ледяным.

— Скучно.

Масиро крепко прижала к груди снятую шляпу. Её лицо выражало недовольство вкупе с грустью. А ещё раздражение и сожаление.

Сбитый с толку, не знающий что сказать, Сората забегал взглядом по интерьеру. Стоявшая впереди администратор заметила неладное и посмотрела в сторону парочки. Перед колонной на глаза попалось декоративное растение с большими листьями. Под потолком висела роскошная люстра. Но ничто из этого не заняло ум Сораты, и парень в итоге вновь посмотрел на Масиро.

Её руки, державшие шляпу, дрожали. И тогда Сората кое-что заметил. У Масиро не было того, что должно было.

— А где альбом?

Шляпа забирала у Масиро обе руки.

Стакан, который они сделали в мастерской, лежал в сумке Сораты, но парень не припоминал, чтобы ему давали альбом.

— Нету.

— Посеяла где-то?! — неосознанно повысил он голос, поражаясь тому спокойствию, с которым она сказала «Скучно».

— Пойду поищу.

Сората развернулся и уже сорвался с места…

— Всё равно, — сказала Масиро ему в спину.

— А? — раздражённо повернулся Сората.

— Мне всё равно.

— Почему?!

— Не нужен.

— Что ты несёшь?!

— Не нужен.

— Сегодня ты какая-то странная.

— Странный Сората.

Масиро сильно сжала губы и гневно уставилась на Сорату. Нет, вернее будет сказать, она пронзила его взглядом.

— В каком смысле странный?

— В последнее время меня избегаешь.

— ?!

Всё тело сотрясло от удивления, отчего оно одеревенело. Губы задрожали от страха. Одни лишь эмоции, не растеряв силы, вырвались в ответ наружу.

— Почему ты сейчас об этом заговорила?! — разошёлся Сората, инстинктивно пытаясь скрыть чувство вины, которое не хотелось бередить. Он понимал, что эмоции у него льют через край, а раздражение берёт верх. Но не мог с ними совладать.

— Почему злишься?

Потому что его раскусили.

Но следующая фраза сорвалась с губ Сораты другая.

— Потому что ты странно говоришь! — сказал он, и та частичка спокойствия, которая ещё оставалась у него в голове, тут же намекнула, что он перегибает палку. — Нет… Я не злюсь.

Но хоть он и отчаянно пытался успокоить голос, скрыть раздражение не получилось.

— Врёшь. Злишься.

Разумеется, даже Масиро это заметила.

— Ты вроде тоже недовольная.

Сората думал, что успокоил нервы, но на деле пошёл на Масиро в словесную контратаку. Лишь так он мог защитить ту часть себя, которую хотел поглубже запихнуть.

— Из-за Сораты.

— А?

— Не похвалил одежду! — Голос Масиро эхом разлетелся по вестибюлю. Резко усилилось ощущение того, что на них смотрят ученики Суйко. Масиро, которая обычно вела себя тихо, приковала к себе всеобщее внимание.

— Я и над причёской старалась.

— Ты… что несёшь?

Да что она заладила?

— И макияж сделала.

Сората спрашивал про альбом.

— Быстро шёл! В сандалиях ноги болели!

Масиро, казалось, говорила полную околесицу, а Сората стоял столбом, не в силах сообразить, как отреагировать.

— И по имени меня не называл!

— …

— Обещал называть, когда мы наедине…

Масиро выглядела так, словно сдерживала слёзы.

Она смотрела на Сорату… только на него, и винила только его.

— Хотела взяться за руки!

Количество зрителей всё росло. Как раз подходило время, когда заканчивались свободные часы и ученики Суйко возвращались в гостиницу…

— Что там такое?

— Любовная ссора?

— Это Сиина-сан? Надо же, они встречаются.

Вестибюль наполнился болтовнёй назойливых зевак.

Обычные туристы тоже остановились посмотреть. А ещё сбоку маячили администраторши, которые не знали, вмешаться или нет.

— Сиина, пойдём-ка отсюда.

Лучше сменить место, подумал Сората, а потом взял Масиро за руку.

— Отпусти.

Но его руку тут же отбросили.

— Все на нас смотрят…

— И что?

— …

— Я говорю только с тобой.

Она дала понять, что окружающие её не интересуют.

— …

Сората понял, что уже бесполезно её затыкать. И не понимал, с каким лицом на неё смотреть. Впервые он испытывал с ней такие трудности.

Растерянность Сораты окончательно вывела Масиро из себя.

— Надоел…

— В смысле?

— Ты надоел!

Она бросила в него шляпу.

— Э…

Сората оторопело закрыл лицо, и шляпа плюхнулась на пол. А когда парень открыл закрытые на секунду глаза, Масиро уже спешила к лифтам.

Из толпы зевак выскочила Фукая Сихо. Она подобрала шляпу возле Сораты и пошла вслед за Масиро. Единожды девица обернулась, словно хотела что-то сказать, но в итоге промолчала и не раскрыла своих мыслей.

— Чёрт! — от безысходности выругался Сората, когда Масиро пропала из виду. Но ругань не прояснила мысли. А стоило топнуть по полу, раздражение полилось через край.

Останься он здесь ещё хоть немного, пропадёт.

Сората пошёл к пожарной лестнице, там ускорил шаг и побежал наверх, перескакивая через две ступени. Добежал до пятого этажа — дыхание, разумеется, сбилось, а сердце заколотилось как бешеное. Вылетел в коридор и остановился возле номера 503, который планировал сегодня занять.

Потянулся к дверной ручке. Но сдвинуть её не получилось.

— …

Раздражение переворошило всё внутри.

— Знаю, это я!

Плохо себя вёл именно он.

Не отвечал, когда надо было.

Сората сам прекрасно это понимал. Но не понимал, как ему надо реагировать на Масиро, которая сегодня вела себя напористо.

Надо было похвалить её одежду, удивиться макияжу, взять за руку и называть по имени? Но как Сората мог такое себе позволить? Ведь он пока не ответил на её чувства и их отношения оставались неясными. Разве мог он бездумно бросаться фразами, которые Масиро принимала близко к сердцу?

— Ну и что мне делать?!

Поддавшись эмоциям, он со смачным звуком впечатал голову в дверь. Не сразу, немного позже, лоб зашёлся жгучей, пульсирующей болью.

— Ай, — пробурчал Сората себе под нос. Затем поставил сумку перед дверью и развернулся обратно к пожарной лестнице, ускорил шаг, перешёл на бег и сам не заметил, как на полной скорости помчался вниз по ступеням.

Достигнув первого этажа, Сората прорвался сквозь поток только что вернувшихся в гостиницу учеников Суйко, через вестибюль вылетел наружу и побежал без оглядки по окутанному мраком городу.

— Дерьмо!

Злость текла из него рекой. Но Сората и сам не до конца понимал, на кого он злился. Больше не понимал.

Он лишь бежал, жалуясь на всё вокруг, сбивая дыхание и терпя боль глубоко внутри… И понимал он только то, с кем именно связаны его страдания.

Масиро.

Она заставляла его бездумно бежать вперёд.

— Какого чёрта?!

Люди на улице удивлённо озирались на внезапно заоравшего Сорату. Тот не мог контролировать даже собственное тело. Оно само бежало. Сердце само кричало. Если он остановится, если перестанет кричать, кипевшие внутри эмоции достигнут критической точки и тело просто взорвётся. Потому он вынужденно бежал. Вынужденно кричал.

Сората прибежал к каналу, откуда начинался их путь.

Когда они пришли сюда днём, Масиро держала альбом для набросков. Ведь она встала перед изгородью и действительно рисовала.

Сората спустился по ступеням, встал у берега и огляделся по сторонам, но не заметил ничего похожего.

Как только он сбавил скорость, с тела полился пот. Недолго думая парень вытер его рукавом, но голова опять покрылась испариной.

Сората обыскал все основные места, где они ходили. Когда понимал, что в очередной точке альбома нет, бежал дальше. В итоге он обошёл всю улицу и повернул к Северной Уолл-Стрит.

Людей там было заметно меньше, чем днём, но Сората и не жаловался, ведь так проще проверять закоулки.

Миновав Северную Уолл-Стрит, он достиг главной улицы Сакаймати с рядами разных магазинчиков и там по очереди вламывался в лавки, куда они с Масиро заглядывали.

Сората спрашивал про альбом у продавцов. Поначалу при виде ошалелого парня все разводили руками, но, когда вспоминали про Масиро, тут же шли на контакт. Сората нисколько не удивлялся. Иначе и быть не могло.

Он двинулся по улице на юг, прошёл ещё немного и увидел последнее место, где они с Масиро побывали, лавку музыкальных шкатулок. Дальше они точно не заходили.

Дыхание участилось до предела, боль разрывала лёгкие. Сората понимал, что сердце бешено гоняло кислород по всему телу, но не чувствовал, что кислород поступает вовремя. Пересохшее горло не могло втягивать воздух ещё сильнее.

Сората растерял скорость, и хотя пытался бежать изо всех сил, ноги утратили энергию и заплелись. До такой степени, что Сората много раз едва не потерял равновесие и не упал.

Доковыляв до лавки с музыкальными шкатулками, он зашёлся громким кашлем. Как раз в тот миг парень шагнул туда, где был сильный перепад дороги, и эффектно брякнулся, словно ребёнок с неокрепшими ногами.

Он упал на ладони и колени, которые от встречи с землёй взорвались от боли. А когда проверил, увидел на штанине здоровенную дыру.

Дыхание всё не унималось, быстро вскочить на ноги не получилось бы.

Изогнувшись, Сората перевернулся на спину. Каменная кладка ещё не остыла после солнечного дня, и спина почувствовала приятное тепло.

— Во всём виновата Сиина! — вырвалось в следующий миг.

Что, почему, зачем — не имело значения.

Сората просто возложил ответственность на Масиро, убеждая себя в собственной правоте.

До сих пор именно так и было.

С тех пор, как они встретились…

Масиро им злоупотребляла.

«Какого цвета ты хочешь быть?»

Его поразил до глубины души тот мимолётный вид на остановке перед университетом, словно гигантский стеклянный шар с картиной внутри. И когда его внезапно об этом спросили, Сората невольно дрогнул.

«Можно «Сората», да? Красиво звучит. Мне нравится».

Невинная фраза заставила сердце биться чаще. Она попросту захватила его душу. То, как пульс пустился в пляс, навечно отпечаталось в памяти.

Но настоящий шок ждалвпереди.

От бардака в комнате отвисла челюсть. А когда узнал, что девушка не способна даже переодеться сама, погрузился в пучины отчаяния.

А ещё его назначили дежурным по Масиро… Каждый день он готовил ей сменку, стирал одежду, после ванной сушил ей волосы феном, ходил вместе с ней в школу и обратно, чтобы не потерялась. В общем, погряз с головой в ненавистные дела… И так проходил день за днём.

С тех пор как он стал заботиться о Масиро, пролетело больше года. Потому Сората больше, чем кто-либо, стал ближе к Масиро. Ни с кем другим более тесных отношений у неё не было.

Баумкухен любила, а креветки выбирала, в дынной булке съедала только тесто, спала под столом, а мангу каждый день рисовала, пока не заснёт, ведь посвятила всю себя мечте, а когда она что-то хотела, шла до конца, и от её силы щемило сердце; но ещё она уплетала булку, не дойдя до кассы, когда ей что-то не нравилось, дулась, ненавидела проигрывать, вела себя жутко упрямо, недовольно мычала, требуя, чтобы ей угодили, многого требовала, когда чего-то не понимала, мило наклоняла голову набок, с приятной интонацией называла Сорату по имени, порой делала вид, что знает то, чего не знает, рисовала немыслимые картинки, не зазнавалась из-за своего таланта, не кичилась им, чем по-настоящему восхищала, но при всём своём таланте не могла ничего сама, временами забота о ней превращалась в катастрофу, а временами увлекала, от её беззащитного вида подскакивал пульс, а то, как она смущалась и краснела, сражало Сорату наповал, её пристальный, ясный взгляд пленил, как тихая морская гладь, тонкий голосок ласкал слух. Масиро и гоняла Сорату, и напрягала, и раздражала, и бесила…

А ещё Масиро сказала, что любит его…

Куда ещё жёстче.

Сложить всё это вместе, и получится Масиро.

Сложить всё это вместе, и получится их совместная в Сакурасо жизнь. Если ещё вспомнить про ссоры…

Сложить всё это вместе, и получится образ Масиро, который жил внутри Сораты.

Его мимолётность пугала, от утончённого голоса щемило сердце, поступки за гранью понимания заставляли беспокоиться и злиться, а её сила лишь напоминала о собственном бессилии.

Сората и не заметил, как у него внутри поселились такие разные Масиро.

Столь разные эмоции она ему подарила.

Чувства, которые он испытывал к Масиро, одной простой фразой «восхищение» описать было нельзя.

Восхищение он и правда испытывал, но не только его одно. Всё не сводилось лишь к нему одному.

Если сложить все его чувства вместе, тогда получится что-то похожее на правду.

— …

Сората задал себе вопрос, прикрыв глаза.

«Знаю, каково тебе, Кохай-кун».

Внезапно в уме всплыла фраза Мисаки.

— Знаешь, да?

Снова спросил он, положив руку на грудь.

— …

Перед глазами бил луч света, и в нём улыбалась Масиро.

— Так оно и выходит…

Он знал с самого начала.

Убегал от того, чтобы признать.

Убеждал себя, что во всём ошибается.

Не решался заглянуть в своё сердце, где существовали двое…

Но вот теперь настало время, когда придётся посмотреть правде в лицо.

Когда Сората открыл глаза, на него свысока взирало звёздное небо северных земель.

5

Даже в лавке музыкальных шкатулок — последнем лучике надежды — Сората не нашёл следов альбома. Выбора не осталось, и Сората решил вернуться по дороге, по которой примчался. Но даже по пути к каналу не заметил ничего похожего.

Силы ожидаемо иссякли, и, спустившись к воде, Сората плюхнулся на скамейку. Там он привёл в порядок дыхание, которое сбилось до безобразия, словно он в высокую гору поднялся, до того в голове гудело. Пришлось много раз глотать слюну в надежде, что пройдёт.

Газовые фонари, освещая ночной канал, наполняли его романтикой. Туристы-парочки расхаживали тут и там. Лишь Сората сидел на лавочке в гордом одиночестве.

Тут к Сорате приблизилась мелкая тень.

— Сората-сэмпай.

Он молча поднял голову и увидел перед собой Канну с руками за спиной.

— Надо же какое совпадение, что здесь встретились.

— Это не совпадение.

— М?

— Я видела в вестибюле гостиницы Сорату-сэмпая и Масиро-сэмпай.

— Ясно… прости. Заставил поволноваться.

Она последовала за ним?

— Вовсе нет… Хотела передать.

Канна застенчиво достала из-за спины знакомый предмет — альбом для набросков.

— А.

Руки сами метнулись вперёд.

— Я искал его!

— Потому я пошла за ним.

— Тоже его искала? Спасибо.

Если она слышала их с Масиро разговор, то нечему удивляться.

— Нет, это…

Взгляд Канны забегал.

— После полудня мы тоже пошли гулять по Отару…

Почему-то она стала тянуть слова.

— И случайно увидели вас и Сиину-сэмпай…

Вот теперь Сората, наконец, догадался, о чём хотела сказать Канна. Говоря коротко, она ходила за ними по пятам.

— Я случайно пошла в одну с вами сторону и заметила, что Сиина-сэмпай забыла вещь в магазине сувениров.

Наступила пауза.

Канна сама-то понимала, что слабо оправдывалась?

— Ну, спасибо тебе за случайность.

— Не злитесь?

— А надо?

— Если меня просто так простят и не накажут, не успокоюсь.

— Какая ты серьёзная, Канна-сан.

— Потому что уже приготовилась к выговору.

— Ясно. Ну, прости. Не то настроение. Лучше скажи, почему мне принесла? Разве не Сиине надо?.. Или позвонила бы, и тогда мне не пришлось бы бегать ночью по Отару.

— У меня нет ни вашего номера, ни почты.

Девушка недовольно надула щёки.

— А, и правда…

Задумавшись, Сората не смог вспомнить, чтобы они обменивались контактами. До сих пор они частенько виделись лицом к лицу в Сакурасо, потому и надобность не возникала.

— Давай сейчас обменяемся? — предложил он, доставая мобильник.

— Да, — сказала Канна без тени сомнений, но, когда открыла висевшую на плече небольшую сумку, изменилась в лице и тихо ахнула. — Ах.

— Забыла его?

— Н-нет. Это…

— А~ Не хочешь давать номер парню?

— Тоже нет. В вас я уверена больше, чем в среднестатистическом парне, — заявила Канна, отведя взгляд.

Не угадав сразу, Сората потерялся в догадках.

— А, это… У меня нет никаких скрытых мотивов, — словно оправдался он, уверенно глядя перед собой.

А затем, будто приготовившись к бою, девица достала мобильник — с белым корпусом и простым дизайном. На ремешке висел брелок, который вчера купил в магазине подарков Сората. Полярная версия Габлинчёбира.

— Сразу прицепила, значит.

— Н-нельзя?

— Нет, наоборот, хорошо.

Они обменивались репликами, параллельно соприкасаясь инфракрасными портами для передачи номера и почты.

Канна сразу постучала по экрану, словно меняя предложенное имя.

Подглядев, парень увидел, что она изменила «Канда Сората» на «Сората-сэмпай». И сделала она это с довольным лицом.

— Я специально искала вас, так как хотела кое-что спросить, — внезапно сменила тему Канна, застигнув врасплох, но потом Сората понял, что тему вернули изначальную. Канна ответила, почему пришла к нему, а не к Масиро.

— Хотела спросить?

— Можно… сесть рядом?

Взгляд Канны упал на свободное место на скамейке.

— Конечно.

— Прошу прощения, — вежливо сказала девушка, присаживаясь.

— Ну, и что хотела спросить?

Канна сосредоточила взгляд на водной глади канала.

— Если смотреть только на одного человека, это любовь?

— Ну, наверное.

Вопрос прозвучал неожиданный, но Сората к своему удивлению ответил быстро. Ведь последние несколько недель только о любви и думал.

— Когда слышишь его голос и оборачиваешься в поиске, это тоже любовь?

— Думаю, да.

Сората последовал примеру Канны и устремил взгляд на спокойный канал. Но мысли были совсем не о воде. О Масиро и Нанами…

— Если каждый день перед сном думать о нём, тоже?

— Ага, — тихо сказал Сората, кивая.

А затем, медленно вставая, выплеснул накопившееся внутри:

— А ещё ты с ним постоянно ругаешься, злишься, думаешь, что уже ни видеть его, ни говорить с ним не хочешь. Все твои мысли только о нём. Это и есть любовь.

— Сората-сэмпай, вы сейчас про Сиину-сэмпай?

— …

— Или про Аояму-сэмпай? — бесцеремонно спросила Канна.

Как и ожидалось, Сората проглотил язык. Но к удивлению, горло не сдавило. Ведь он полностью разделял только что сказанные им слова. Значит, подобрался ближе к пониманию такой невнятной штуки, как любовь.

— Если ненавижу, то ненавижу.

Не дождавшись ответа, Канна вставила своё мнение.

— Ясно.

— Если он будет ругаться, я его так просто не прощу. Подольше подожду. А если разозлюсь на него и решу, что не хочу его видеть, то больше с ним не заговорю.

— Жестоко.

— Ненавижу людей, которые меня ранят.

— …

— Потому ваши слова вызвали во мне зависть.

— Зависть?

— Вы даже в ссорах и злости видите любовь, удивительно. Находите её там, где сразу и не видно.

— Ну, наверное.

— Хотя вы немного лицемер.

— Ну, не без этого.

Уголок его рта приподнялся в кривой ухмылке.

— Как по мне, если можешь полюбить другого человека со всеми его плюсами и минусами, он будет счастлив.

До самого конца Канна не отрывала взгляд от поверхности воды и не реагировала на взгляды Сораты. Она крепко сжала кулаки на коленях, а лицо выглядело так, словно девушка что-то упорно защищала.

Сората начал искать нужные слова.

— Я возвращаюсь в гостиницу. — опередила его Канна. — Если останусь тут ещё немного, захочу скинуть вас в канал.

— Почему?!

— Потому что наврали мне, сэмпай. Хочу хорошенько вас наказать.

— А?

Сората нахмурился, не понимая, о чём она.

— Я разве не спрашивала, как зовут того, кого любите?

— Ага…

Она припомнила их разговор тех времён, когда её сослали в Сакурасо. Сората тогда случайно узнал секрет у неё под юбкой, и чтобы обуздать стыд, он раскрыл Канне свой секрет… то есть имя любимого человека.

— Тогда я правда так думал. Хотя, наверное, трудно было поверить.

— Да не сказала бы, что трудно. Я вижу вас насквозь, Сората-сэмпай. Знаю, когда врёте.

— То есть я простак?

Глядя на пристыженного Сорату, Канна, словно удовлетворённая, улыбнулась.

Она резко встала, игнорируя вопрос.

— Что ж, пора назад.

— Проводить до гостиницы?

— Нет, не стоит. Здесь рядом, — сказала она, показывая пальцем в сторону отеля, где остановились Сората с ребятами.

Уже вторую ночь они там проведут.

— Береги себя.

— Да.

Выпрямившись, Канна пошла прочь вверх по ступеням и растворилась в ночи.

Когда Сорату оставили одного, вокруг словно исчезли все звуки. В руках остался принесённый девицей альбом.

Сората невзначай перелистнул страницы. На нескольких из них Масиро нарисовала канал.

Сората знал, что смотрел на простые наброски, но их выполнили на столь высоком уровне, что отличить скетч от готовой картины у обывателя не получилось бы. Хоть прямо сейчас выставляй на продажу. Рисунки Масиро позволяли прочувствовать подлинную теплоту города и его обитателей, и даже лучше, чем если смотреть на него своими глазами или запечатлеть на фотографии. Сколько ни любуйся, впечатление не ослабевало. Наоборот, с каждым мгновением картина потрясала ещё больше.

Сората ещё перелистнул страницы.

Телевизионная вышка Саппоро, Парк Одори, Часовая Башня. Вчера Масиро там побывала.

Снедаемый любопытством, Сората пролистал дальше.

— Это…

Дальше взору открылась неожиданная картина. В стиле манги. На странице без разделения на фреймы нарисовали одну и ту же пару в разных ситуациях.

Беглого взгляда Сорате хватило, чтобы разглядеть в парне себя, а в девушке — Масиро.

Вначале они встретились у станции. Девица оделась в миленькие вещи в западном стиле, волосы уложила не как обычно, и парочка болтала ни о чём. Она радовалась, когда её хвалили, и стеснялась, когда называли по имени.

В сцене прогулки они шли рядом и держались за руки, а парень старался идти медленнее, чтобы девушка за ним поспевала.

Во всём мире словно остались они вдвоём, и никто не мешал.

Наброски очень походили на сегодняшний день Сораты и Масиро. Итог полностью отличался, но в целом соответствовало.

Сюжет невинного свидания. По крайней мере, Масиро таким его хотела видеть.

Картины говорили, что Масиро заранее придумывала план на сегодня. Хотела весело провести время с Соратой…

Но пока он не ответил на признание, не мог себе позволить такие вольности, как хвалить её одежду и счастливо держаться за руки, словно они близки.

Но своей отстранённостью он ранил Масиро.

Тогда как было бы правильно?

Размышляя, Сората пролистал дальше и снова увидел зарисовки в стиле манги. Пара любовалась ночным видом, шла по канатной дороге, разглядывала церковь. Масиро нарисовала то, куда хотела бы сходить в Хакодатэ. В знаменитые места, о которых говорил путеводитель.

Мысль, что при нынешнем раскладе вряд ли получится реализовать задуманное, разрывала сердце.

Сората закрыл альбом.

Как до такого докатилось?

Он всегда думал, что любит Масиро. Должен любить. Но стыдился своей неспособности творить… А Масиро, которая рвалась вперёд, слепила…

В прошлогодний сочельник Сората решил накрыть крышкой расцветавшие в сердце чувства. Возможно, он совершил страшную ошибку. В самом начале его чувства были чёткими, но их нещадно подавляли, и теперь они извратились. До такой степени, что Сората уже не понимал, к кому именно их испытывал… Потому-то ранил окружающих, страдал сам и вообще непонятно что вытворял.

Когда Сората отрешённо посмотрел на фасад склада, внезапно назвали его имя.

— Сората…

Он поглядел по сторонам.

В четырёх-пяти метрах под газовым фонарём одиноко стояла Масиро. К груди она прижимала, как нечто ценное, альбом…

— Ты…

Сората тут же сообразил, что, потеряв зарисовки, она пошла рисовать их заново.

Когда парень рефлекторно вскочил на ноги, девушка попятилась назад.

Грудь пронзило невидимой иглой.

— Вот.

Он показал Масиро альбом для набросков.

— А, — сорвался с губ девушки тихий звук.

— К тебе можно подойти?

— Да… — едва слышно прозвучал её слабый голос.

Сората медленно, выверяя каждый шаг, приблизился к Масиро, протянул ей альбом, и та стремглав его проверила.

— Мой.

— Канна его нашла и принесла.

— Нужно поблагодарить.

— Ага, точно.

Оба замолчали.

О делах они договорили, а дальше разговор не клеился.

— Слушай, Сиина.

— Что?..

— Прости. Я хоть и считаю твою одежду милой, даже сейчас не могу это сказать. Макияж полный улёт, но признаться не могу.

— …

— И держаться за руки не могу. И по имени… не могу назвать, даже когда мы наедине.

— Ясно…

Масиро понуро опустила взгляд.

— Я должен дать ответ. А до тех пор ничего не могу.

— Сората.

— Что?

— Я хочу быть рядом с тобой.

— …

— Но быть с тобой больно.

Масиро с силой прижала руки к груди.

— Сиина…

— Мы провели день вместе… Я долго готовилась, думала, будет весело, но получилось не то. Даже не вполовину.

— …

— Мне… страшно.

— ….

— Страшно возвращаться в Сакурасо.

Ведь после школьной поездки ничего как прежде не будет…

Что именно изменится, никто пока не знал, но именно решение Сораты определит дальнейший ход событий.

— Может, мне больше нельзя рядом с тобой быть?

— Я…

— Если я рядом, то что делать Нанами?

Что ответить, Сората не нашёл. Он до боли понимал, что дарить улыбку одновременно обеим невозможно…

— Сорату, который на меня не смотрит, я точно возненавижу.

— …

— Всё не так… как я думала.

Шаг за шагом Масиро раскрывала Сорате все болезненные переживания.

— Думала, будет много радости.

— …

— Любить — значит страдать, да?

Сората прикусил нижнюю губу, лишь бы вытерпеть, а иначе мог расплакаться. Иначе мог поддаться чувствам и обнять Масиро…

— Нанами, наверное, чувствует то же самое.

Ответить Сората ничего не смог.

6

Наступил третий день школьной поездки, и задор ожидаемо поутих. Ученики Суйко потихоньку привыкали к путешествию, потому вели себя куда спокойнее.

Разбившись по группам, ребята тихо-мирно закончили утренний список дел, а после обеда сразу сели на автобус до Хакодатэ.

Путь лежал неблизкий — примерно двести пятьдесят километров.

После выезда из Отару прошло три часа, но Хакодатэ так и не показался впереди. Как объяснила девушка-гид, до прибытия оставалось около полутора часов.

Родные просторы ужасали. Вот он, Хоккайдо.

Первый час в автобусе стоял галдёж, но теперь народ молча скучал. Да ещё и солнце плыло к закату, и ребята один за другим погружались в дрёму.

К тому же в большинстве своём они в первые два дня, в Саппоро и Отару, не спали ночью. Были и те, кто после разрядки мобильников заснул беспробудным сном.

Спереди и сзади Сораты, который сидел где-то в середине автобуса, слышалось сопение, похрапывание, а порой и разговоры во сне. Те, кто не спал и хотел поболтать, учтиво перешли на шёпот.

Сората несколько раз тоже попытался заснуть, но попытки не увенчались успехом. Ведь рядом с окном… сидел и работал за ноутбуком Рюноске. Как в первый, так и второй день он выключал свет в комнате Сораты в десять вечера, оттого Сората вдоволь высыпался и теперь не мог сомкнуть глаз.

— Не смотри на меня недовольно без причины.

— Причина есть.

Взгляд Рюноске тем временем скользил по строчкам кода на дисплее, выискивая баги или типа того.

— Даже если есть, не смотри на меня недовольно.

— А что можно?

— А я знаю?

— И правда…

На этом разговор с Рюноске завершился. Программист всем видом намекал, чтобы от него отстали. Не хотел, чтобы ему мешали работать.

Смирившись, Сората замолчал.

— Слушай, Канда-кун, — обратились к нему с места через проход. Там проснулась Нанами, которая ещё секунду назад мирно посапывала во сне. Её правая щека, на которой она лежала, покраснела. Хотя лучше ей не говорить.

— Что? — понизил голос Сората, чтобы не беспокоить других

— Ночью Хакодатэ классный, да?

Когда автобус приедет на место, солнце уже скроется и наступит лучшее время для ночных видов.

— Точно, — бездумно ответил он.

— Канда-кун, ты какой-то кислый.

— Не говори как Мисаки-сэмпай.

— …

Нанами резко закрыла рот.

— Аояма?

— С Масиро опять что-то произошло?

— Это её надо спросить. И в смысле опять?..

Ну, на самом деле произошло.

— Ночные виды там правда классные.

— Ясно.

— Если не против, можем вместе посмотреть.

— Да можно, только…

Если учитывать недавние события, не лучше ли отказаться?

— Ты не обещал Масиро?

— …

Настрой был не тот, чтобы давать Масиро обещаний. После вчерашнего отношения между ними осложнились.

— Всё-таки что-то случилось. Слухи ходят о вашей ссоре в вестибюле отеля.

— Слухи, говоришь… из них две трети правда, а треть — враньё.

— А в чём правда?

— Это было в вестибюле отеля.

— Разве такое не надо считать вместе?.. А ссора — это враньё?

— Мы не ссорились. Вроде бы.

Он просто выслушал претензии. Ничего более.

— Я медлю с ответом, вот в чём дело.

— Раз такое дело, больше не лезу.

Сората специально так сказал, чтобы точно поняли.

— Слушай, Канда-кун.

— Что?

— Уже завтра.

Последний день школьной поездки.

— Решил, чем займёшься в свободное время?

— Не решил.

— А если со мной его проведёшь?

— …

Сразу ответить не вышло, и воцарилась тишина.

— Можно немножко подумать?

— Ага.

— Я же обещал дать ответ… ответить в конце школьной поездки.

— Точно.

— Я хочу как следует ответить. Как следует подумать… Как ты и сказала. Обдумаю, каким вижу будущее. Серьёзно обдумаю.

— Спасибо.

— Это мне надо благодарить.

— Это да, — сказала Нанами, после чего хихикнула. Для Сораты осталось загадкой, какие эмоции ей управляли.

— А, съешь это?

Нанами вытащила из кармашка на сиденье спереди коробочку со сладостями и предложила Сорате. На коробочке было написано: «Эксклюзивный шоколадный Габлинчёбир с Хоккайдо».

Сората взял одну конфету в виде миленького медведя, который угрожающе рычал, закинул в рот и тут же почувствовал насыщенный сладкий вкус.

— Мисаки-сэмпай вчера в номер целую гору навалила.

И правда в стиле Мисаки. Сората не видел воочию, но живо представил себе сцену и от абсурдности улыбнулся, а Нанами улыбнулась вслед за ним.

Через полтора часа автобус с опозданием в десять минут прибыл к гостинице в Хакодатэ. Пока ребята перетаскали багаж по номерам, незаметно наступило время ужина.

Покончив с едой, Сората и остальные вновь уселись в автобус и двинули на гору Хакодатэ, чтобы посмотреть на знаменитые ночные виды портового города.

Перевалило за восемь вечера.

Автобус поднимался в гору по извилистой дороге, отчего пассажиров мотало то влево, то вправо.

Когда проехали где-то половину пути, от окон справа раздались восторженные возгласы — сквозь густорастущие деревья проглядывал ночной пейзаж.

К несчастью для Сораты, он со своего места мало что видел. Вскоре деревья закрыли для всех обзор.

Потом народ опять восторженно взвыл, и когда это повторилось четырежды, автобус доехал к парковке около обзорной площадки.

— Та-а-ак. У вас полча-а-асика, — лениво предупредила Кохару, и ребята вышли наружу.

Как и обещал, Сората пошёл с Нанами к обзорной площадке. Они поднялись по нескольким лестницам, пока, наконец, не осталось ничего, закрывающего обзор.

По ногам пробежала дрожь. По рассказам все знали, как здесь круто, но никакие слова не могли передать всей прелести местных видов. И когда те раскинулись перед глазами, по коже побежали мурашки.

— Круто, — неосознанно вырвалось у Сораты.

Город переливался огнями. Нет, он даже не напоминал город. Скорее величественную картину, которую нарисовали на гигантском холсте и до которой вовек не дотянуться, как ни вытягивай руки.

Со всех сторон донеслись восторженные вздохи, отчего захотелось, чтобы людей было меньше. Но вскоре понаехали ученики других школ, и на обзорной площадке возникла толкучка. Идеальное для на наблюдения место превратилось в набитый людьми вагон, где даже пошевелиться толком не давали.

— Аояма, ты как?.. — забеспокоился Сората, развернувшись.

Но Нанами к тому времени уже куда-то пропала. Парень огляделся по сторонам, но не нашёл её. Стоя на месте, он создал бы затор, потому вынужденно влился в поток людей.

Пройдя чуть дальше, Сората заметил уходящую вверх канатную дорогу. Рядом с ней на глаза попалась ещё одна площадка. Она располагалась намного ниже обзорной площадки, но и с неё открывался прекрасный вид.

Стоявшая на ней одинокая девушка больше, чем что-то ещё, побудила Сорату оказаться там.

Пойдя назад, парень вышел к парковке, оттуда повернул к канатной дороге и пошёл на другую сторону.

Всего-то немного изменился угол обзора, а ночной вид стал намного лучше. И девушка, которая интересовала Сорату, ещё стояла там.

— Сиина.

Держась за изгородь, Масиро неспешно развернулась. Стоявшая спиной к ночному городу, она выглядела какой-то нереальной. Будто Сората смотрел кино или ожившую сцену из романа.

— Хорошее ты место нашла.

Отсюда они могли спокойно насладиться видами.

— Ага, — едва заметно кивнула Масиро, не собираясь отворачиваться от идущего к ней Сораты.

— Завтра едем назад.

— Это… да.

Встав рядом с Масиро, он посмотрел вниз на Хакодатэ. С обзорной площадки доносились возбуждённые крики, но здесь, где кроме парочки ходили всего несколько простых туристов, царила тишина.

— Сората.

— Что?

— Завтра хочу быть с тобой.

— Ещё поищем идеи? — спросил он, пряча напряжение.

— Нет, — мгновенно ответила девушка.

— Тогда…

— Я люблю тебя, потому хочу быть вместе, — напрямую… прямо в лоб раскрыла свои мысли Масиро. — Других причин нет.

Разум дрогнул. В ушах застучал пульс. Всё тело затряслось.

— Нельзя?

— Не то чтобы нельзя…

— И что?

— Аояма тоже позвала, ждёт ответа, — признался Сората.

— Ясно… — пробурчала Масиро.

А затем позади раздался другой голос:

— Ладно.

Сората удивлённо обернулся и увидел Нанами.

— Аояма…

— …

— Прости. Я увидела, как ты сюда пошёл… Пришла за тобой и услышала.

— Да ничего такого.

— С кем завтра провести время, выбирать тебе, Канда-кун, — сказала Нанами, перебив оторопевшего Сорату.

Тот проглотил язык. Его внутренности передавило.

— Давай с этим покончим.

— Э?!

— Я или Масиро? Выбирай, Канда-кун.

Сората тут же догадался, что она предвосхитила завтра.

Говоря «покончим», Нанами имела в виду то самое в буквальном смысле.

— Я буду ждать на станции Хакодатэ.

Нанами вела себя абсолютно открыто, подавляя в себе целый калейдоскоп страхов.

— А ты?

— Я… буду ждать Сорату здесь.

— В десять утра пойдёт?

— Ага, — ответила Масиро, одновременно кивая.

Если смотреть из гостиницы, станция и гора Хакодатэ находились в противоположных сторонах. Разумеется, оказаться одновременно в двух местах Сората не сможет. Выбрать придётся что-то одно.

Две девушки смотрели на него.

Дыхание стало глубоким.

Сердце не думало успокаиваться.

— Понял, — ответил Сората, глядя в девичьи глаза.

Глава 4. Желая передать эмоции

1

Наступила третья ночь в землях Хоккайдо.

Последняя ночь.

Завтра после полудня они вылетят из аэропорта Хакодатэ, вечером приземлятся в аэропорту Ханэда, а ночь проведут уже в Сакурасо. Завтра в это же время Сората будет спать в своей привычной кровати в привычной 101 комнате.

Лёжа в номере, Сората в общих чертах обдумывал ближайшее будущее и равнодушно глазел на тускло освещённый узор на потолке. Флюоресцентные лампы даже выключенные немного светились, таинственно и завораживающе.

Рядом дрых, обнимая подушку, Иори. На ещё одной кровати спал Рюноске.

— Эй, Акасака.

Сората думал, что все уже спали, но захотелось с кем-нибудь поговорить.

— Спишь?

— Сплю.

— А по-моему, проснулся, — хихикнул Сората.

— Твоя нервозность мне сон портит.

— Ну, извиняй.

— Достал. Иди наружу голову остуди.

— Точно. Наверное, так и надо, — ответил Сората, приподнимаясь.

Иори кокетливо захихикал во сне, но не проснулся.

— Ладно, выйду ненадолго.

— Пока не усыпишь своих тараканов, не вздумай возвращаться. Напрягаешь.

— Постараюсь, — бросил Сората, после чего вышел в коридор.

А там, несмотря на час ночи, причём последней ночи, почти во всех номерах горел свет, предательски просачиваясь в коридор сквозь щели в дверных проёмах.

По ту сторону дверей раздавались сдержанно громкие голоса. Ребята в большинстве своём хотели даже последнюю ночь растянуть как можно больше.

Учителя словно отнеслись с пониманием, потому закрыли глаза и не стали никого гонять. По крайней мере, никто не патрулировал коридор.

Сората без проблем добрался до лифтового зала, нажал кнопку и зашёл в подошёдший лифт.

Попавшийся на глаза плакат с приглашением посетить «Обзорную гостиную» заинтересовал, и Сората нажал кнопку последнего этажа, отправив тихо загудевший лифт на самый верх.

Прозвучал сигнал прибытия, двери разъехались в стороны, и Сората вышел.

Обзорная гостиная занимала место аккурат между мужской и женской общественными банями.

Через большое стеклянное окно открывался величественный вид на гору Хакодатэ. Пришёл бы Сората чуть раньше — насладился бы лучшим ночным видом. А теперь, когда наступила поздняя ночь, свет почти везде погас и город погрузился в сон.

— Уже давно пора спать.

— Э?! — перепугался Сората из-за внезапного заявления. Оглядевшись, он увидел Тихиро, которая сидела с банкой пива, скрестив ноги, на будто облепленным корой дерева стуле. — Сэнсэй.

Подойдя ближе, Сората сел на стул рядом.

— Ты чего без разрешения сел?

— Я… наконец-то понял.

— Секрет счастья? Обязательно поделись.

— Что вы имели в виду под ошибкой.

— А я-то думала, почему ты унылее обычного.

— Я понял, потому и такой. Ничего не поделать.

Сората в отражении окна словно в любой миг мог расплакаться. А Тихиро изо всех сил подавила зевоту, словно умирая от скуки.

— Во даёшь… Я же сразу тебе ответила.

— А? — спросил Сората, даже не дослушав и переведя взгляд на коменданта.

Тихиро резко влила в себя банку пива.

— Что у тебя три варианта.

— …

— Встречаться с Масиро, встречаться с Аоямой или послать обеих.

— Да.

О вариантах ему рассказали вечером того же дня, когда две девушки признались.

— Если не лежит душа, то вариант «встречаться с Аоямой» вообще не нужен.

— Это…

Походило на правду.

— Надо было сразу сказать «Прости». А ты, бестолочь, топчешься на месте и забиваешь свою и чужие головы чушью.

— Да я тот ещё жулик…

Сорате не хватило уверенности в себе, чтобы заявить обратное.

— Ты безнадёжен. В конце концов, тебя раздавит чувство вины за то, что предал Аояму, и точно разорвёшь отношения.

— …

Услышал он отнюдь не приятный прогноз, но тот очень походил на истину. Ведь Сората относился не к тем, кто всё просчитывает заранее.

— Ты до тупости честный, Канда. Ну, хотя Аояма тоже.

— Вы же не хвалите?

Тихиро не ответила.

— Хочешь, чтобы всё решилось? — пошла она дальше.

— Если бы способ какой-то был…

— Подумай, кого из двоих ты «любишь» понарошку, и завязывай. Лучше, если вообще забудешь.

— …

— Умные взрослые, знаешь ли, стараются забыть о подобных неприятностях в своей жизни. Гонят из головы мысли, которые их самих мучают. Если забыть, словно этого не было, то и больно не будет.

— …

Очень походило на истину. Сората в глубине души хотел признаться самому себе, что запутался в двух соснах и довёл противоречия до апогея.

Потому, если бы он последовал словам Тихиро и признал, что чувства к одной из девушек нафантазировал, то с самого начала избавил бы себя от мук выбора: кого принять, а кого отвергнуть. Мысли Сораты словно прояснились.

Но он не смог согласиться. Просто не мог.

«Нельзя», — кричало из глубин души его внутреннее я.

— Такое… да как такое вообще возможно?! — парировал слова Тихиро Сората, готовый чуть ли не лопнуть.

— В смысле?

— Это мои чувства, мои нынешние чувства! Воображение?! Ошибка?! Меня так просто не проведёшь! — решительно высказал он, мгновенно закипев. — Мои чувства не на пустом месте возникли! Я столько дней провёл с Сииной и Аоямой. Ничто не заменит это время! Вы говорите отказаться от этих чувств, принять их за фантазию, за ошибку. Это равносильно тому, что я закрашу чёрным дорогие мне дни в Сакурасо! У нас есть и приятные, и радостные, и даже плохие воспоминания… Все они мне дороги… Потому… потому… я ни за что не повернусь к ним спиной!

Чувства расцвели не вчера и не позавчера. Они копились постепенно, складывались из бытовых мелочей, какими полнилась ежедневная рутина в Сакурасо. И вот настал день, когда на скопившуюся гору высыпали одним махом вагон и маленькую тележку. Как-то так Сората себе это представлял. Потому никак не мог взять и всё смахнуть. Чтобы наступило сегодня, прошёл вчерашний день, позавчерашний, неделя, месяц и даже год.

Сората понимал, именно потому старался принять как данность тот парадокс, что он любил одновременно двоих. Думал, какой же он мерзкий и как он вообще докатился до такого, но это всё равно было лучше, чем выбросить в мусор все драгоценные воспоминания, даже вместе с болью и страданиями.

Лучше уж страдать, чем предать приятные мгновения. Сората пронесёт в завтрашний день всё без остатка — и муки, которые душили, и боль, всю целиком.

Вот что уяснил Сората в Сакурасо. Вот чему научили его в Сакурасо те, с кем он проводил день за днём.

— Ты выбрал самую утомительную дорогу — любовь. Потому-то я и сказала, что ты до тупости честный.

— Признаю. Я тот ещё чудак… Типа люблю и Сиину, и Аояму… Чую, мне хана…

— Да не назвала бы я тебя чудаком.

— А?!

— И никакая не хана.

— Но!

— То есть ты веришь в розовые сопли? Что во всём мире для тебя есть только одна суженая?

— …

— Человечишка. Не быть тебе привередой, который любит одного единственного человека.

— Но ведь…

— Ты не сможешь контролировать свои чувства и решать, в кого когда влюбляться. Ты же не веришь, что чувства можно контролировать?

— …

— Ну, по ходу взросления учишься об этом врать. В бегстве от боли отбрасываешь всё: и встречи с этим человеком, и сказанные друг другу слова, и эмоции. Понимаешь, насколько это ужасно — сравнивать двух дорогих тебе людей и выбирать кого-то одного. Раскладываешь всё по полочкам. Вот как ты сейчас сказал. Повернуться спиной к драгоценным воспоминаниям. Предать чувства тех людей, на которых ты повлиял. Блин, даже такой, как ты, это поймёт.

— Я понял. Но что мне делать-то?

— Тебя привлекает и Масиро, и Аояма. А всё почему? Они обе хорошие девушки, вот что. Ты с ними отлично время проводил. Без преувеличения, можете собой гордиться, у вас каждый день выходил отменным. Рубили с плеча, так сказать, не сдерживались. Эмоции у вас не застаивались, постоянно бурлили. В таких условиях только бревно ничего не будет чувствовать. Ну, это же не про тебя?

— Не про меня…

Отношения с Масиро и Нанами создали теперешнего Сорату. Не целиком, но львиную его часть. Он это прекрасно осознавал.

Благодаря Масиро Сората обрёл цель и смог сделать к ней первый шаг.

Благодаря Нанами Сората научился трудиться не покладая рук и идти до конца.

— Все только делают вид, что могут. Несут всякую чушь, типа им только один человек интересен. Чувства вообще не так работают. Они не сближают. И не распускаются. Если говорить о том, можешь встречаться с кем-то или нет, то таких людей, к сожалению, больше, чем один. Да, тебе ещё расти и расти.

— …

— Ты ещё один заурядный человек. Обычный японский школьник. Неидеальный, с ворохом недостатков, глупый, честный, не можешь пройти мимо бездомной кошки, подружился с Камигусой, заинтересовал Митаку, нашёл общий язык с Акасакой, да и с новенькими у тебя на удивление гладко пошло… И Масиро с Аоямой в себя влюбил. Вот такой ты простой человек.

В носу, в уголке глаз защипало.

— В этом мире нет идеальных людей. Скорее, наоборот.

— Наоборот?

— Люди, которые не совершают ошибок, ни о чём не беспокоятся и вообще идеальные, попросту скучные. Меня такие унылые люди не интересуют. Потому-то в Сакурасо точно не соскучишься.

— Сэнсэй…

Перед глазами внезапно поплыло.

— Ты, я, Масиро и Аояма, Камигуса, Митака и Акасака. Химэмия и Хасэ… У всех полно недостатков, так? Но в этом-то как раз и нет плохого.

— Да… наверное.

Сората обожал обитателей Сакурасо. Они выделялись из толпы, пускай их и называли проблемными детьми.

— Канда.

— Что? — спросил он через нос.

— Вот на такого тебя Масиро с Аоямой и запали.

Эмоции, которые едва удавалось удержать, всё-таки перелились через край в виде слёз, что намочили колени.

— Давай завязывай. А то кажется, что я над тобой издеваюсь.

— Из-за вас, сэнсэй…

— Что? Жалуешься?

— Нет…

Сората отчаянно вытер слёзы, но им на смену пришли новые.

— Вовсе нет. Вы добрые слова сказали. Можно и поплакать…

— Ну… Тогда скажу ещё кое-что.

— Что?.. — спросил Сората, шмыгая носом.

Он всё пытался вытереть слёзы, но те разлетались, как брызги водопада.

— Тебе не самобичеванием сейчас надо заниматься. Ну, ужасный ты, и что с того?

— …

— Ещё раз покопайся в своих чувствах. Пускай ты жалкий, убогий и стрёмный, без разницы. Плохой или худший, тоже без разницы. Ты ведь уже решил, что не будешь убегать от своих чувств? Тогда можешь любить и Масиро, и Аояму. Так и быть, разрешаю.

— Да…

— Разберись в чувствах, и тогда поймёшь, что надо делать.

— Да.

— Главное, не молчи.

Стиснув зубы, Сората отчаянно проглотил слёзы.

— Сам разберусь, — заявил он, с напором посмотрев Тихиро прямо в глаза.

— А дальше?

— А когда разберусь, больше не запутаюсь!

Слова, сказанные огрубевшим голосом, наполовину застряли в горле.

— Ясно. Если надо поставить точку, то не надо бояться сделать больно себе или другим. Да ты и не сможешь никому сделать по-настоящему больно.

— Да…

Его ответ почти утонул в нахлынувших слезах.

— Что тебе нравится в Масиро?

Голос Тихиро зазвучал по-доброму.

— Она идёт до конца…

А вот голос Сораты превратился в скрип.

— И всё?

— Она всегда смотрит только вперёд…

— А ещё?

— Ест одни баумкухены.

— Точно.

— Она хрупкая на вид, но при этом жуткая эгоистка. Когда всё не так, как она хочет, дуется… А ещё она молча давит на меня.

При мысли о Масиро сама собой возникла улыбка. Залитая слезами улыбка.

— Она твёрдо решила стать мангакой, начала серийный выпуск, пулей улетела вперёд, а на меня взвалила гору работы, которую я терпеть не могу, аж до тошноты. Сам не знаю почему, но всё это я в Сиине тоже…

Накалившиеся до предела чувства не дали сразу закончить фразу. А продолжить Сората не смог.

— Тогда что в Аояме? — спросила, выждав немного, Тихиро.

— Аояма всегда старается изо всех сил… За что бы она ни бралась, подходит к делу серьёзно…

Сората потерял счёт того, сколько раз шмыгнул носом, и собственный заплаканный голос уже с трудом разбирал.

— И правда.

— А ещё она немного упрямая…

— Но ведь оттого она и милая?

Сората кивнул. Много раз кивнул.

— Если над ней смеются, она тут же злится… Порой ведёт себя странно, работает до полусмерти. Вроде управляется со всем сама, но что-то в ней всё-таки хочется изменить. Прям странно.

Сората улыбался, но слёзы продолжали идти, превратив лицо в неказистое болото.

— Ещё, когда торопится или стесняется, переходит на кансайский… А если говорит «Давай вместе постараемся», это не просто обещание! Она заряжает своей искренностью, и я правда лучше стараюсь… Часто волнуется о своём весе… Но при этом позавчера, лишь бы не выбрасывать скидочный купон, мы съели по две порции мороженого. Вот настолько она женственная. Слов нет…

Чувства текли рекой, и все никак не превратить в слова…

Истинные чувства, без капли фальши.

Но сегодня мысли о них должны будут прекратиться.

Завтра Сората сможет быть лишь с одной.

И останется лишь с одной.

Не существовало в мире волшебства, которое всех сделает счастливыми. Не обладал Сората подобной силой.

Как и сказала Тихиро, Сората ничем не отличался от заурядного старшеклассника. Пускай он старался изо всех сил, не мог кого-то крепко взять за руку, ведь стал взрослым, который сумел понять лишь свою заурядность.

Он уже не мог повернуть назад. Не мог вернуться в радостное, невинное прошлое. Он уже понимал… что должен был прожить те счастливые дни, чтобы попасть в сегодня… Чтобы шагнуть в новое завтра… До боли хорошо понимал.

Думая о Масиро и Нанами, которые решили двигаться вперёд, Сората мог лишь лить слёзы, без криков и сожалений.

— Сэнсэй…

— Ужасная физиономия.

— Просто слёзы… тёплые.

Когда все чувства вырвались наружу, внутри остались только ощущения.

Сората всегда думал, что слёзы холодные. Но они были очень тёплыми. Даже казались приятными.

— Канда.

— Что?

— Спасибо тем двоим, которые тебя научили.

Сората безмолвно воскликнул.

Слова уже не получилось связать в ответ и вытолкнуть сквозь парализованное горло. Потому Сората много-много раз кивнул в сторону Тихиро, воображая перед собой Масиро и Нанами…

— Блин, ну и намучилась же я с тобой, — сказала Тихиро, отворачиваясь от парня.

То ли ему показалось, то ли она вытерла уголки глаз.

Когда Сората вернулся в номер, электронные часы показывали половину третьего ночи.

Он завалился в кровать на спину и медленно выдохнул.

— Слушай, Акасака.

Ответа не последовало.

— Спал?

— Сплю.

— Проснулся же.

— Что надо?

— Я это…

Сората слегка прикрыл глаза, и на внутренней стороне век возник образ одной девушки.

— Я решил.

Опять промолчали.

— Решил. — Голос растворился в ночной тиши.

— Ясно, — всё-таки ответили, но как всегда пресно.

Однако сейчас именно такой ответ был нужен.

Что-то меняется.

Что-то остаётся постоянным.

А Сората существовал где-то посередине.

— Я решил, — сказал Сората, и продолжать ни он, ни Рюноске не посчитали нужным.

2

Утро Сората встретил бодрым.

Открыв глаза, он сразу перевернулся на спину и посмотрел на потолок — там прорвавшийся сквозь брешь в шторах солнечный свет нарисовал тонкую, яркую полосу.

В теле осталось напряжение. Не беспокойство и не сожаление. А нечто похожее на восторг.

— Иори, уже утро.

— Если поцелуешь, тогда встану~ — пугающе пробубнил во сне тот.

— Ладно. Тогда спи вечным сном.

Сората решил оставить полусонного парня в покое.

На соседней кровати лежал, отвернувшись, Рюноске.

— Акасака, уже утро.

— Из-за тебя я ещё не поспал восемь часов.

Он перевернулся чуть ли не на живот и зарылся лицом в подушку. Со спины он со своим худым телом и длинными волосами мог сойти за девушку.

— Ну, тогда ещё поспи.

Выбравшись из кровати, Сората умылся в ванной и вышёл из номера, чтобы позавтракать.

Спустился на второй этаж гостиницы и зашёл в ресторан, там ученики Суйко облепили шведский стол со всех сторон.

Ни с кем не разговаривая, Сората взял поднос и наложил себе на лоток риса, мисо-суп, жаренного на гриле терпуга и подходящий салат. А затем, ни с кем даже не переглядываясь, уселся в дальнем углу и втихую стал набивать щёки.

Оставшийся в конце мисо-суп парень выпил залпом. Морепродукты особенно хорошо зашли, и если бы не настроение, Сората с радостью съел бы ещё. Но сейчас он решил, что хватит.

Поставив использованный лоток со столовыми приборами куда надо, Сората оглянулся разок на увлечённых трапезой учеников Суйко и покинул ресторан.

Вернувшись в номер, он почистил зубы, прибрал сменную одежду и сложил непомерно раздутую для трёх ночей и четырёх дней гору вещей в сумку.

Посмотрел на часы. Девять сорок. Уже сорок одна.

Оставив ещё спавших Рюноске и Иори, Сората вышелиз номера.

В вестибюле гостиницы тут и там кучковались ученики Суйко, которые договорились здесь встретиться.

Девушка отругала опоздавшего парня. «Тормоз!», — крикнула она. Но через секунду оба заулыбались и пошли на улицу. Они прямо-таки светились искренней взаимностью. Наверное, во время поездки сблизились.

Пропустив парочку вперёд, Сората тоже прошёл через автоматические двери и почувствовал, как утренний воздух приятно обдал кожу.

Когда Сората взял курс на место встречи, возникло странное, неприятное чувство. И с каждым шагом оно проявлялось всё сильнее и сильнее. Сората уже не знал, как ему идти, лишь бы не провоцировать мерзкое ощущение.

Но идти он не прекращал. Уже решил не прекращать.

По собственной доброй воле он старался как мог. Пускай с запозданием, с непростительным запозданием, но сейчас он даст ответ во что бы то ни стало. Вот насколько сильно Сората хотел поставить точку.

С выхода из гостиницы минуло минут десять. Сората прибыл на место, где вчера договаривался встретиться.

Пришёл он на станцию Хакодатэ, осмотрел широкий остановочный павильон. Там в углу возле информационной доски стояла, опустив голову в тревожном ожидании, Нанами.

Когда Сората подошёл ближе, Нанами услышала звук шагов и подняла лицо, взмахнув конским хвостиком.

Первое, что Сората увидел на её лице, было удивление. Затем, от переизбытка эмоций, в уголках её глаз появились слёзы. И при взгляде на Сорату выражение её лица потускнело.

Он встал на расстоянии двух метров от неё.

— Ясно. Вот, значит, как… — обессиленно улыбнулась Нанами.

От такого вида девушки у Сораты защемило в груди. Но он не мог позволить себе отвернуться. Ведь он ещё ничего не сказал.

— Всегда… — словно кое-как выдавила из себя она. — Думала, приду сюда просто для галочки.

— …

Нанами крепко стиснула губы и сосредоточила взгляд на Сорате.

— Я знаю, что лишь делаю тебе больно, Аояма.

— …

— Знаю, но я думал, что должен.

— Почему?

— Хочу правильно ответить на чувства, которые ты раскрыла.

— …

— Если отмолчусь, а не извинюсь, то дурной осадок останется, потому решил прийти, даже если неприятно сделаю. Наверное, я просто эгоист.

Сората так и не привёл в порядок все свои мысли. Но и те, что смог, хотел передать Нанами. Пускай в неприглядном виде, пускай скомканно. Главное, что Сората раскроет нынешнего себя и Нанами его увидит.

Как она обнажила перед ним чувства, так и Сората хотел излить ей душу, ничего не тая.

— Я много думал, но так и не понял, как поступить правильно. Вот и сейчас не уверен. Не уверен, но выложу всё начистоту.

— …

— Я… я раню тебя, Аояма. Пришёл сюда, чтобы ранить.

Сердце грозило пробить рёбра, и Сората приложил на грудь руку, мысленно приказывая тому помолчать.

— Я-я…

— Ага.

— Я люблю Сиину.

— …

— Люблю больше всех на свете.

Всё тело болело. Сората резал словами по живому, разрывал в клочья Нанами и самого себя. Но не мог позволить мукам проступить на лице. Потому что понимал: настоящее горе и страдание охватили не его, а Нанами.

— Канда-кун… — сквозь стиснутые зубы внезапно сказала она.

— Что?

— Скажи ещё раз.

— Я… люблю Сиину. Люблю больше всех на свете, — медленно, слово за словом, повторил он.

— Ещё раз, — сказала она, и Сората набрал в лёгкие побольше воздуха.

— Я люблю Масиро!

Крик Сораты эхом разлетелся по станции Хакодатэ и вознёсся к чистому небу.

А у Нанами в глазах собрались слёзы, готовые в любой миг побежать по щекам. Но ни одна слеза так и не упала. Наоборот, Нанами, шмыгая носом, слегка улыбнулась.

— Теперь я точно правильно поняла.

— Прости…

Он не придумал ничего другого.

— А-ага.

— …

— Меня отвергли, значит, — воззвала Нанами к небесам. — Сегодня утром Мисаки-сэмпай в номер заходила.

— …

— Рассказала об итогах прослушивания.

— Как прошло?

Даже если ответа не последовало бы, Сората вроде как догадывался.

— Прошла. Я прошла, — улыбнулась Нанами, в углах глаз которой накапливались слёзы.

— Поздравляю, Аояма.

— Ага. Благодаря тебе.

— Старалась ты, Аояма. Я ничего не делал.

Сората искренне так думал. Нанами всего добилась своими силами. А его вклад не превышал процента.

— Не-а. Мне приятно это слышать, но всё-таки нет. Огромнейшее тебе спасибо за помощь с репетициями… И не только…

— …

— Я…

— …

— Знаешь, я…

— …

— Я полюбила тебя, Канда-кун, потому-то всё время старалась.

Она с нежностью улыбнулась. Сората жёстко прикусил нижнюю губу. А иначе бы не выдержал.

— Потому спасибо за всё.

— Аояма…

— Спасибо, что дал мне сил стараться.

— …

— Теперь мне придётся стараться самой, да?

Нанами попыталась озорно улыбнуться, но ничего не вышло. Зато она уверенно подняла взгляд. Если бы так не сделала, то наверняка бы разрыдалась.

— Масиро ждёт, — спокойно произнесла Нанами.

— Ага…

— Давай уже иди.

Её голос немного задрожал, и Нанами отчаянно постаралась унять дрожь.

— …

— Пожалуйста… Быстрее!

— Аояма.

— Инакше я захнычу.

В противовес своим словам Нанами расплылась в яркой улыбке.

— Хорошо. Я иду, — бросил напоследок Сората, поворачиваясь к девушке спиной.

Тело сковала невидимая сила.

Тяжело. Ноги, тело словно налились свинцом.

Но всё же Сората медленно зашагал.

И тут его подбодрили.

— Беги! — крикнули ему в спину.

Всё тело поразил шок, словно в него ударила молния.

— Беги! Канда Сората!

Несмотря на крик, каждый слог выговаривался чётко.

То звучал голос Нанами, которая любила Сорату. Голос Нанами, которая пыталась перекричать боль.

Сората вжал ноги в землю, с силой оттолкнулся и побежал.

Не оборачивался. Смотрел только вперёд… Отчаянно бежал, сосредоточившись на возвышавшейся впереди горе Хакодатэ.

Масиро ждала его.

Он пробегал мимо учеников Суйко, которые вышли на утренний променад, и приковал к себе взгляды. Но Сората ни на кого не отвлекался и бежал дальше.

Пробежал мимо гостиницы, где они ночевали. Как раз в тот миг из автоматических дверей вышли Мисаки, Иори и Канна. Они что-то ему сказали, но Сората ничего не ответил.

Он решил не оборачиваться, пока не доберётся до Масиро.

Галопом понёсся не только он, но и чувства.

Во что бы то ни стало он хотел встретить её, встретить Масиро. Прямо сейчас.

Ведь любил её.

Любил Масиро больше всех на свете.

И её хрупкость, и неспособность позаботиться о себе, и вечное недовольство, и ворох её проблем. И даже то, что она им помыкала, стояла на своём и неосознанно причиняла своим талантом Сорате боль…

Куча всего Сорате в ней нравилась.

Куча всего не нравилась.

Но как раз потому Сората любил её всю.

Практически всю.

Грудь наполнилась до краёв чувствами к ней.

Сората не ощущал ни нотки беспокойства.

При этом не до конца понимал, подходит ли ей сам.

Возможен ли между ними баланс и получится ли хорошая пара, он не мог сказать однозначно.

Сората и близко не подобрался к своей цели. Скорее только-только рванул со стартовой точки. Потому Масиро и впредь, находясь рядом, будет задавливать его своим талантом. Наверняка будут времена, когда она семимильными шагами унесётся вперёд, чем убьёт в Сорате всю веру в себя. Ну, и ничего. Отныне он будет готов шаг за шагом идти вперёд, а чувства послужат топливом. Не сдаваясь, он помчится вслед за Масиро, чтобы однажды встать рядом с ней. Каждый день будет продвигаться вперёд и становиться лучше.

Каким бы жалким, мерзким, никчёмным, бездарным он ни выглядел, если рваться вперёд, сквозь грязь, то рано или поздно обязательно прорвётся…

Главное, что отныне он сможет оставаться рядом с Масиро, и они разделят чувства. После стольких дней они смогут называться парой.

Временами они точно будут ругаться, не понимая друг друга, снова будут делать больно. Но постепенно преодолеть все трудности — вот к чему он стремился.

Вдвоём с Масиро.

Плакать, смеяться, злиться… всё это закладывало фундамент. И на заложенной основе Сората обязательно полюбит Масиро ещё сильнее. Ещё сильнее, чем сейчас.

Потому он как можно быстрее хотел встретиться. Хотел показать ей все свои чувства без остатка.

Что бы отныне ни случилось, главное — не забыть о чувствах и двигаться вперёд вместе с Масиро.

Вот что он хотел ей передать. Встретиться с Масиро и передать.

Когда он приблизился к будке канатной дороги, ноги внезапно потяжелели.

Длинный лежал путь наверх.

Чем дальше Сората поднимался, тем круче становился уклон. Несмотря на неутихающий энтузиазм, скорость нещадно падала.

— Чёрт!

Растерявшие стойкость ноги шатались из стороны в сторону.

Добравшись до будки, он купил билет, запрыгнул в едва не уехавшую кабинку и с нетерпением уставился на неспешно закрывающуюся дверь.

Скорость кабинка развила приличную, но само по себе замкнутое пространство, которое будто застыло на месте, давило на психику Сораты, как пресс, и парень заметался, словно пойманный в клетку зверь.

Когда кабинка достигла обзорной площадки, Сората выскочил наружу, не дождавшись полного открытия дверей.

Управлявший кабинкой паренёк крикнул что-то о правилах безопасности, но Сората отмахнулся:

— Простите! Очень спешу!

Место, где вчера они договорились встретиться, было немного пониже главной обзорной площадкой — на другой стороне канатной дороги…

Но Сората вышел не там и помчался к обзорной площадке.

Посмотрел на часы — те показали уже десять двадцать пять.

Сората обошёл парковку и помчался к площади, где обещал встретиться с Масиро.

Подвижность ног резко упала, словно у выключенного вентилятора. А когда Сората достиг центра площади, рухнула до нуля.

— Да быть не может…

Он огляделся по сторонам, но не увидел Масиро. Там вообще не было ни души.

Сората достал мобильник и сделал звонок.

— …

В трубке раздались только беспорядочные гудки.

Когда дело дошло до автоответчика, Сората вновь пустился в бег.

Вернулся к будке канатной дороги, нашёл там паренька, который ранее напомнил о правилах безопасности.

— Простите! Недавно старшеклассница тут не каталась? С белой кожей, прям как фея! — протрещал Сората.

— А? Ты, наверное, про ту девушку? Только что села.

Удивившись, оператор показал на удаляющуюся кабинку.

С такого расстояния удалось без труда насчитать пять пассажиров. Спиной к Сорате стояла, без всяких сомнений, Масиро. Он не мог её перепутать.

— Масиро! — крикнул он, едва не выпрыгнув из будки.

— Стой!

Опешивший оператор схватил его сзади.

— Масиро!

Кабинка без заминки опустилась с горы и быстро достигла платформы у основания.

Сората хотел немедленно помчаться следом. Но ему сказали, что следующая отправка будет через десять минут.

В ожидании Сората без конца названивал Масиро. Но она, естественно, не отвечала.

Десять минут, показавшиеся вечностью, наконец, прошли.

Сората тут же сел в кабинку и поехал к основанию горы.

Там он спросил у кассира, в какую сторону пошла Масиро, и побежал, куда сказали.

В окрестностях дорога шла то вниз, то вверх, усложняя и без того тернистый путь.

Спустя минуты три пейзаж поменялся на спокойную улицу, пропитанную экзотическим колоритом. Чем-то походило на Йокогаму.

На глаза попалась церквушка. Сората прошёл мимо. И вот тогда… Уши уловили голос ученика другой школы, который глядел внутрь церкви…

— Вот это милаха!

— Поди, местная?

— Познакомимся?

— Забей, по-любому у неё парень есть.

— То-очно. Нас она отошьёт, инфа сотка.

Ноги бежавшего Сораты вросли в землю.

Группа старшеклассников, повернувшись к нему спиной, пошла вниз по склону в сторону станции Хакодатэ и заговорила про игры, которые уже никакого отношения к делу не имели.

Сората, проглотив подступивший к горлу ком и тяжело дыша, поглядел на стоявшее рядом здание.

Старая церквушка.

У ворот росла сакура, которая растеряла изрядную долю лепестков.

Сората видел её позавчера: в воспоминаниях промелькнул рисунок из альбома для скетчей Масиро. На нём перед церковью стояли двое.

— Прошу, — взмолился Сората и шагнул на территорию церкви под аккомпанемент собственного сердца.

Пульс долбил по ушам как сигнал тревоги, но не о том, что телу не хватает кислорода.

Сората разулся на входе и подошёл к деревянной двери с ручкой золотого цвета, медленно отворил её и наступил на деревянный пол.

Высокий потолок. Аромат старины защекотал нос. Неизвестно откуда доносившийся гимн сделал и без того напряжённую атмосферу ещё более строгой, и Сората волей-неволей выпрямился по струнке.

Двумя рядами шли длинные сиденья.

Словно притянутый, Сората встал на центральном проходе. А там, впереди… около алтаря одиноко стояла девушка.

Внутрь сквозь витражное стекло проникал нежный свет. Он, словно вуалью, целиком обволакивал Масиро, которая тихо молилась. О чём она вообще молится? Ведь никогда не просила у бога ни победы в конкурсе «Новичок года», ни сериализации манги…

Казалось, фигура перед Соратой в любой миг исчезнет.

— Масиро, — позвал он, одновременно шагая вперёд. Первое, что он хотел сделать, — взять её за руку. Обнять обеими руками.

Масиро дёрнула плечами и развернулась, застигнутая врасплох, не понимая, что происходит.

— Сората?..

У него не хватило терпения, чтобы стоять на месте

— Я люблю тебя, Масиро! — прокричал он, успев перейти почти на бег.

— Сората!

Масиро тоже побежала. Ноги заплетались, в любой миг она могла упасть, но отчаянно бежала. Бежала к Сорате. Тянулась к нему обеими руками.

Неслась вперёд на всех парусах…

— Сората!

Наконец она прыгнула, чтобы упасть на грудь Сораты.

Тот вроде и смог её поймать, но колени, которым не хватило сил, подкосились, и парочка завалилась на пол прямо в центре зала.

Масиро крепко обхватила его за шею. Но Сората и не думал жаловаться — Масиро ещё вся тряслась от страха.

Сората нежно положил руки ей на спину и обнял. Она была тонкой и хрупкой. Казалось, если обнять слишком сильно, она сломается. Но ощущение от прикосновения к ней не могло больше ни с чем сравниться. Хотелось его ещё усилить и ни за что не прерывать, ради чего Сората покрепче обнял Масиро.

— Я люблю тебя, — сказал он ей на ухо.

— Ага.

Масиро кивнула, потёршись лбом о плечо Сораты.

— Я люблю тебя.

— Ага.

Сдавленный голос едва удавалось расслышать.

— Прости, что заставил ждать.

— Ладно.

Девушка говорила сквозь нос, но Сората понимал.

— Правда, прости.

— Раз пришёл, то ладно.

Он понимал, что она плакала.

— Прости.

За то, что заставлял до сих пор ждать. За то, что заставил сегодня ждать. За то, что вызвал слёзы. Сората извинялся за всё.

— Раз ты здесь, Сората, то ладно.

— Люблю тебя.

Хотел бы Сората, чтобы ещё какими-то словами мог передать ей свои чувства.

— Ага…

Но ничего больше в голову не пришло.

— Люблю, — вышло из дрожащего горла.

— Ага.

Затем на какое-то время обмен словами прекратился, и Сората с Масиро просто обнимались, чувствуя пульс и тепло друг друга. Хотелось продлить миг навечно, настолько он запал в душу.

— Слушай, Сората.

Вскоре Масиро подняла лицо.

— М?

— …

Но она ничего больше не сказала.

Лишь пристально смотрела ясными глазами на лежавшего на спине Сорату.

Он легонько прикоснулся к её щеке и нежно вытер слёзы.

— Отныне я ещё сильнее будут тебя любить.

— Я тоже, Сората.

А затем, после слов клятвы, они невинно поцеловались, соприкоснувшись губами.

Послесловие автора

Последний день школьной поездки.

— Масиро

— Нанами

Если бы тебя поставили перед выбором, то какой вариант бы предпочёл?

Планирую завершить историю Сакурасо, которая достигла кульминации, за два тома.

Если захотите проводить жильцов Сакурасо в последний путь, буду безмерно благодарен.

Камосида Хадзимэ

Послесловие команды

От Rindroid (перевод)

Бесконечность ожидания окончилась восьмёркой… Восьмым томом и жиденькой точкой в сюжете. О чём же будут два оставшиеся тома? Краткий пересказ я, разумеется, не читал, и сами тома решил не читать до того, как сяду переводить, но зато я много раз слышал, как у западных читателей бомбануло от последних томов. Да так, что анлейтер бросил перевод. Не терпится узнать, что же там Камосида-сэнсэй наворотил… Главное, чтоб не как в ОрэИмо.

Да, я всё ещё надеюсь закончить 9-й и 10-й том в этом году.

От Бурда (редактура)

Итак… Итак. ИТАК!

Мне нужен нож. А лучше два. А лучше вообще побольше колюще-режущих предметов. Можно пару бомб. Ничего лишним не будет. Даже горшок с цветами.

С вами жаждущий убивать Бурда.

Вот мы и добрались наконец до этого момента. И что же? Есть лишь желание крушить. Кидаем столы, все дела. Сколько раз говорилось и понималось, что все очевидно, но всё равно. Момент выбора. Чтоб его, автора. Даже не стал тянуть до конца. Ещё и в послесловии поиздевался. Впрочем, менее больно от этого не становится.

Штампы, штампы, одни и те же штампы. Лучшее, что есть в этом томе, — свидание Сораты и Нанами. Я ловил передоз мимимишности, ибо её было столько, что девать некуда. Все остальное в томе, в принципе, можно выкинуть. Да, вот так сурово. Бесполезное не нужно. Но штампы, куда же без них. Все прошлые тома показывалось, с кем из девушек у Сораты взаимоотношения лучше. А в этом томе показано ещё нагляднее. Насколько всё прекрасно с Нанами. Как отлично они чувствуют себя друг с другом. И насколько тленно с Масиро. Но штампы. Как бы всё хреново ни складывалось, какой бы средненькой девушка ни была, если она первая — она выбор главного героя. И плевать, что с другой у него выходит лучше. Что за фигня с авторами. Делают второстепенных героинь лучше основных, но всё равно их отбрасывают. Уже как-то надоело. Неужели так сложно чуть-чуть сделать шаг в сторону от штампов? В итоге мы получаем, что объективно лучшая пара для Сораты в пролёте. Чёрт, да даже Мисаки и Канна лучше Масиро! Короче, грустьпечаль.

Честно говоря, я думал, что автор будет тянуть выбор до последнего, как обычно и бывает в подобных тайтлах. Потому задумывался, как же он объяснит эту растянутость в оставшихся томах. Что-то пойдёт не так? Сората отвергнет обеих из-за сложности выбора? Наоборот, скажет, что любит обеих, а потом еще будет думать? Но нет, получите — распишитесь. Теперь понятно, что оставшиеся тома будут посвящены трудностям Сораты в создании игры на новом конкурсе и его взаимоотношениям с Масиро как парочки. Ну и Иори с Канной слепят вместе.

А ещё я хочу знать, что же автор сделает с Нанами. И это, наверное, больше всего остального.

В общем, продолжаем кидать столы и распространять тлен. Увидимся в следующем томе.

От Hairo (обработка иллюстраций)

Добро пожаловать в послесловие 8 тома. Спасибо что прочли данный том (ведь если вы тут, значит вы его прочли??да? WAHHH)/ Если честно для меня самого стало неожиданностью, что мы разом закончили большую часть тома, спасибо Рину и Бурде за это.

Даже не знаю что сказать в конце, я не читал данный том, и над ирастами почти не пришлось тут работать, но надеюсь вам они понравились /WAHHH/

P.S. Я наконец то закончил учебу, и полноценно вливаюсь в жизнь работы и полноценного зарабатывания себе на жизнь. Надеюсь и у вас все прошло благополучно с экзаменами/курсовыми/дипломами. WAHHH ^__^

Примечания

1

«Панцу» — это, само собой, трусы, а «панпан» может означать как шлепок, так и набухание и даже проститутку.

(обратно)

Оглавление

Реквизиты переводчиков

Начальные иллюстрации

Пролог

Глава 1. Не так понятые чувства

  1

  2

  3

  4

  5

Глава 2. Любовь на севере

  1

  2

  3

  4

  5

  6

Глава 3. Второе сердце

  1

  2

  3

  4

  5

  6

Глава 4. Желая передать эмоции

  1

  2

Послесловие автора

Послесловие команды

*** Примечания ***