Бонни and Клайд (СИ) [Samanta Adams] (fb2) читать онлайн

Несмотря на относительно ранний час, в клубе уже было довольно много народу. Гремела музыка, сверкали разноцветные огни, у своих шестов вовсю трудились девочки танцовщицы.

Фил пересек просторный зал, открыл служебную дверь и нос к носу столкнулся с одной из них.

- Валерочка! — радостно промурлыкала девица и ласково провела по его щеке затянутой в шелк ладонью.

Она только закончила свой номер, поэтому из одежды на ней были только длинные красные перчатки, такого же цвета туфли и некая конструкция из шнурков и тесемок, едва прикрывающая гениталии девушки.

Расплывшийся в улыбке Фил с готовностью полез в карман. Зеленая бумажка с портретом президента Гранта в мгновение ока перекочевала из бумажника Фила за одну из тесемочек в самом низу живота стриптизерши. Девица еще раз погладила довольного Фила по щеке и, соблазнительно покачивая обнаженными бедрами, отправилась к себе в гримерку.

А Фил, проводив ее откровенно похотливым взглядом, свернул за угол и открыл дверь небольшого, малоприметного кабинета.

Там, за овальным столом расположились Белый, Космос, Ваха и Аслан. Взвинченная Пчёлкина, размахивая руками, металась по всему кабинету от стены к стене. Филу хватило одного взгляда, чтобы понять, что ситуация здесь успела накалиться до предела. Он присел в кресло рядом с Сашей, но его появления, похоже, так никто и не заметил.

- Космос, ты что, обалдел?! – вытаращив глаза, кричала Пчёлкина. – Я же туда вылетаю сегодня!

- Да лети! Кто тебе мешает?! – орал в ответ Космос. – Ты ж птица вольная у нас. — Белый, угомони свою благоверную.

- Да пошёл ты… – Пчёлкина была готова убить Холмогорова прямо здесь.

- Тихо, тихо… – пытался успокоить их Белый, но это удавалось ему плохо.

- Как кто мешает?! – подскочил со своего места Ваха. – Ты!

Его немедленно поддержал Аслан:

- Э, Космос, почему так говоришь?! Ты почему…

- Аслан, погоди! – оборвала его Пчёлкина.

Сердито покачав головой, Аслан повернулся к Вахе и беззвучно пробормотал что-то себе под нос. Нервно расхаживающая по кабинету Пчёлкина остановилась, нависла над невозмутимым мужем и посмотрела на него тяжелым взглядом.

- Саша! Давай определяться, или я выхожу из игры, к чертовой матери! – медленно и значительно произнесла она.

За её спиной презрительно фыркнул Космос, Пчёлкина и ухом не повела, продолжая буравить взглядом Белова. Тот неторопливо сделал глоток минералки и сдержанно ответил:

- Я не совсем знаю вопрос. Изложи еще раз схему, как ты её видишь, родная.

Белов лукавил. Он прекрасно понял суть предложения жены. Понял он и то, что при таком раскладе распоряжаться всеми средствами станут в основном чеченцы. Контролировать их там, в Чечне, было просто нереально. Кому был выгоден этот проект – Белову было абсолютно ясно. Неясно было другое: почему так яростно бьется за эту авантюру его любимая женщина?

- Хорошо, – кивнула Пчёлкина. – Есть германцы, которые готовы инвестировать двести миллионов в кавказскую нефть. Наш банк входит в долю кредитами. Деньги идут с той стороны. Аслан дает поддержку в горах. Что здесь сложного?

- Ничего, – Белов задумчиво покачал головой. – Я только не врубаюсь, причем здесь гансы? Я понимаю, если бы все это шло через Кипр, Мальту, через любой офшор.… А так, извини, не вижу изюма, солнышко.

Пчёлкина быстро переглянулась с кавказцами.

- Саша, все это так, но тут есть другое преимущество…

- Нет, Варя, так не покатит, – решительно перебил её Белый, поднял руку, и тут же рядом с ним появился официант. – Еще чаю с лимоном.

Официант исчез, и за столом повисла тягостная тишина. Всем было понятно, что Белый уже вынес свой вердикт, и все дальнейшие разговоры станут пустой болтовней.

- Родная, раз уж ты туда летишь, обсуди вариант с промежуточной фирмой где-нибудь на теплом острове… – с примирительной улыбкой предложил Белый. – Я б тогда на переговоры с тобой слетал, кости погрел.

Пчёлкина не ответила. Не дожидаясь чая, Белый встал.

- Ну что, Аслан, я считаю, что мы все обсудили, и вопрос решен по справедливости.

Чеченец выдавил кривую улыбку.

- Да, Саш, все ровно.

- Тогда все, погнали…

Белов направился к выходу, за ним, переглядываясь, потянулись и все остальные. На улице уже сгустились ранние декабрьские сумерки. У зеркальных дверей клуба Белый повернулся к провожавшим его чеченцам.

- Давай, Аслан… – он протянул старшему чеченцу руку.

- Счастливо, Саша.

Вслед за ним с Белым попрощался и Ваха.

- Варя, ты идешь? – спросил он Пчёлкину.

- Сейчас… – бросила она и шагнула к друзьям и супругу.

Аслан вернулся в клуб, Ваха отошел к своей «Вольво» и наклонился к водителю, тоже кавказцу. Возле «мерина» Фила остались невеселые Пчёлкина, Белый, Космос и Фил.

- Родной, ты бы подумал еще… – с тоской в голосе попросила Пчёлкина.

Белов усмехнулся:

- Пчёлкина! Мы ведь все здесь неглупые ребята, да? Мой тебе совет – не тяни одеяло на себя…

- Ну ладно… – с грустью в голосе произнесла Пчёлкина. – Ты это… не думай ничего. Я очень сильно люблю тебя.

- Знаю, солнышко, – он нежно обнял ее и прижал к себе. – А давай мы тебя в Шереметьево подбросим.

Слегка смутившись, Пчёлкина мотнула головой в сторону «Вольво»:

- Да ребята подкинут…

Глядя туда же, Белый понимающе кивнул:

- Ну-ну…

- Саш, ну я ж сказала тебе… – Пчёлкина обиженно поджала губы.

Белов пристально посмотрел Варе в глаза.

- Живи своим умом, Пчёлкина, ты у меня самая, самая лучшая, – медленно и раздельно произнес он. – Удачи тебе.

Варя обняла Фила и повернулась к Космосу. Тот демонстративно задрал голову вверх, якобы рассматривая красочную рекламу над входом в клуб. Секунду помявшись, Пчёлкина развернулась и направилась к «Вольво». Простившись с Вахой, она сразу забралась в машину.

- Отвезешь Варю в Шереметьево, оттуда мне позвонишь, – приказал водителю хмурый чеченец.

- Хорошо, Ваха, – смиренно и уважительно ответил бородатый шофер.

Аккуратно вырулив на проспект, «Вольво» быстро затерялась в сплошном потоке машин. Проводив взглядом уехавшую жену, Белов повернулся к «мерину» и наткнулся на возмущенного Космоса.

- Ну, дура! А, Сань?! – злобно щурился он. – Нас кидает, на черных работает – и не краснеет!

- Завязывай, Кос, – поморщился Фил. – Не дело так про подругу детства говорить.… – но после короткой паузы грустно добавил: – Хотя, по большому счету, ты прав.

- Еще неизвестно, чем все это закончится, – продолжал кипятиться Космос. – Вот попомни мои слова, Саня…

- Ну, запели! – раздраженно оборвал его Белый и веско отчеканил: – Варя наша сестра и моя жена. А если кто это забыл, то я могу и напомнить…

Космос буркнул себе под нос, грустно хмыкнув. «Его жена…». Саша с силой рванул дверцу «мерса» и плюхнулся на заднее сиденье машины. Фил с Космосом переглянулись и молча последовали за ним. «Мерседес» выехал на проспект, следом за ним тронулся джип с охраной.

Какое-то время в машине было тихо. Когда они свернули на набережную, сидящий за рулем Фил негромко включил радио.

Молчание прервал Белов. Он с недоумением рассматривал свой стильный хронометр «Радо» в золотом корпусе, с бриллиантами на циферблате. Часы вели себя как-то странно: секундная стрелка вдруг начала судорожно дергаться, словно пыталась начать движение в обратном направлении.

- Ё-моё… Что это у меня с часами вообще? – обескураженно пробормотал Саша.

Сидящий рядом с Филом Космос перегнулся назад. Ничего не понимающий Белов показал ему запястье – секундная стрелка уже сорвалась с места и, набирая скорость, начала вращаться вспять. За ней последовала и минутная; сначала медленно, а потом все быстрей и быстрей.

- Зато «Радо»! – с ехидцей хохотнул Космос. – Говорил тебе – покупай «Луч» или «Полет»!

Саше было совсем не до смеха – он нутром почувствовал неладное.

Вдруг разом у всех троих синхронно заверещали мобильники, и, следом, автомобильный приемник завыл на высокой и тоскливой ноте…

- Что такое? — потянулся к нему Фил.

- Фил, тормози! Из машины бегом!

====== Часть 2 ======

Комментарий к Часть 2 Telegram channel фанфика :https://t.me/brigada_bonni

1987 год.

Проводы человека в армию – ритуал неизменный. Где бы они ни происходили. В программу входит: много выпить и плохо закусить, прослушать басни побывавших там и горестный плач родственников по женской линии и, наконец, поверить в чьё-нибудь клятвенное обещание дождаться…

Призывник Александр Белов традиции знал. Поэтому на первый этап проводов смотрел спокойно. Провожали его как надо. То есть закусывали самогон квашеной капустой, грибочками мамы и салом. И пели песни под гитару. Сам виновник торжества пил мало.

Поэтому к середине вечера окончательно окосить не успел. Это было, конечно, заметно. Кому другому подобного вопиющего пренебрежения могли и не простить.

Но Сашу Белого в районе уважали.

Во-первых, за умение решать любые вопросы. Во-вторых, за сильный удар с правой. Ну и за рассудительность. Он и школу-то окончил с золотой медалью, что удавалось немногим в годы СССР. На пике застолья начались танцы. Варвара Пчёлкина виртуозно, хотя и заунывно, пела:

- «А я нашёл другую,

хоть не люблю, но целую,

а когда я её обнимаю,

всё равно о тебе вспоминаю…»

И в ее сердце билась тревога, песня была словно про их треугольник: «Варя + Саша + Лена».

Народ перешёл к активным телодвижениям, понемногу забывая о причине торжества. Саня незаметно просочился между парами, ловко комбинирующими вальс с рок-н-роллом, и вышел на улицу. В полутёмной прохладе его ждали. Красивая девушка с простым русским именем Лена ухватила Белова за руку и потащила его к беседке в их дворе. По дороге она тихонько всхлипывала и шептала:

- Сашка, не выдержу я два года… Ну не выдержу я, Сашка…

Лена спрятала лицо на груди любимого и затихла. Саша Белов как-то подозрительно хлюпнул носом, видимо, за компанию.

- Ну ладно, Ленка, перестань! Ты лучше скажи, кто тебя надоумил повестки прятать? Это ж додуматься надо!

- Я тебя отпускать не хотела-а… – жалобно пропищала Лена, продолжая прятать лицо в недрах тёплого и уютного пиджака.

- А если б меня посадили? За уклонение?! Тогда бы выдержала, что ли? – укоризненно прошептал он.

- Не посадили бы…

- Ещё как посадили бы!..

- Не посадили! У нас участковый – родственник…

- Да? И сильно твой родственник Паше Пумову в прошлом году помог? – Белов нежно погладил девушку по голове.

- Сравнил! Паша для него никто! – она сердито дёрнула плечами и, оторвавшись от него груди, ладошкой вытерла слёзы с порозовевших щёк.

- А я кто?

- А ты – будущий муж его племянницы! Или передумал?

Лена подняла руку и демонстративно покрутила на пальце новенькое блестящее колечко. Саша немного подумал, ибо поспешных ответов не любил. Потом, важно надувая губы, изрёк:

- Конечно, передумал… На фига мне такая: повестки тырит, да ещё дядя мент… Так что, Елена прекрасная, ищи себе другого жениха!..

Девушка возмущённо вскрикнула и героически сжала маленькие крепкие кулачки:

- Елена прекрасная?! Я кого-то с пятого класса прошу не называть меня Елена прекрасная! Сейчас у меня этот кто-то по голове и схлопочет!

Однако нападение не удалось. Объект, очевидно с целью самообороны, нахально полез целоваться. Да ещё и с комментариями:

- Во, во, видали?! Ещё и психованная! Куда по голове! Покалечишь!..

- Отлично! Комиссуют! – не собираясь сдаваться, выпалила Лена.

Но в этот момент их губы соприкоснулись… Короче говоря, наступил последний этап проводов обычного гражданина в армию.

Саша про себя отметил незыблемость традиций. А вот философски усмехнуться не смог. Потому что, когда дело касается тебя самого, ирония, безусловно, неуместна…

– Ребята, ну скорей. Не опоздать бы!

- Да мы и так бежим, Кос!

Пчёлкина, Филатов и Холмогоров бежали сквозь толпу, пытались протиснуться между плачущими матерями и невестами, отцами и лысыми призывниками. Московский «Рижский» вокзал рядом с местным рынком был просто забит народом. Космос Холмогоров крепко держал за руку подругу детства, слегка поторапливая её. Его высокая фигура естественно выделялась среди толпы.

Он-то и заметил лучшего друга рядом с представительницами прекрасного пола, окруживших его: плачущая мать, плачущая на груди Саши Лена и стоявшая позади них тётя Белова Катерина.

- Саня! Саня! – закричали ребята и бегом побежали в сторону уходящего поезда.

Белов махнул ребятам рукой, слегка отстраняясь от обнимающий его Лены, и через пару секунд оказался в объятиях ребят.

- Здравствуйте, тёть Кать, тёть Тань. Привет, Ленка.

- Здравствуйте, ребята! – отозвались женщины старшего поколения.

Лена лишь сухо кивнула.

Александр взглянул в сторону стоявшей Пчёлкиной.

- Здорово, пчёлка моя. Иди хоть, обниму что ли.

Он обнял ее и прижал к себе.

- Будь осторожен прошу тебя. Это тебе! Пирожки с мясом, как ты любишь, мама испекла.

Белов поцеловал блондинку в лоб.

- Спасибо, родная! Кос, берегите тут друг друга.

Саня приблизился к другу и обнял его.

- Да-да, конечно.

- Всем счастливо!

Сашка быстро чмокнул Ленку, ощутив на губах ее соленые слезки, активно замахал рукой и запрыгнул в поезд.

====== Часть 3 ======

Комментарий к Часть 3 Telegram channel фанфика :https://t.me/brigada_bonni

1989 год

«Дембельский аккорд открывает двери

И по телу током

Дембельский аккорд

Родине отдали мы свой заветный долг»

Дембель неизбежен, как мировая революция. А еще дембель – это праздник. Настоящий, как Новый год. Вот ждешь его, ждешь, маешься, считаешь денечки, и кажется уже, что вся радость твоя ушла в это самое ожиданье, как вода в песок.

Стоит лишь пробить заветному часу – и хлоп! – как пробка из теплой бутылки шампанского вылетит разом все, что накопилось в душе за два года. И нет на всей земле человека счастливее тебя. Потому что – воля, потому что – все впереди, потому что – домой!.. Запыхавшийся солдатик цвел, как майская роза.

- Товарищ сержант, – приложив руку к выцветшей панаме, по всей форме докладывал он, – только что сообщили из отряда: пришел приказ…

- Что?! – нетерпеливо перебил его Белов.

- Дембель, товарищ сержант… – расплылся в улыбке паренек.

- Зема… – Белов положил руку на пыльный зеленый погон бойца и пробормотал, еле сдерживая клокочущую в груди радость. – Спасибо, Зема, спасибо… На вот, возьми, – он вытащил из кармана едва початую пачку «СамЦа» и протянул солдату.

«Елки зеленые! Баста! Дембель!» – ликовал Белов, идя к казарме. Он старался не спешить, не бежать – ведь он уже не мальчишка, не салажонок стриженный. Как-никак солидный человек, сержант! Можно сказать, опора армейского порядка и дисциплины…

Перешагнув порог казармы, Саша все же не стерпел и что было мочи рванул по коридору. Возле дневального притормозил и весело гаркнул:

- Кому служишь, салабон?!

- Служу Советскому Союзу! – козырнув, с готовностью отрапортовал боец.

- Ты служишь дембелю, салага! – беззлобно хохотнул Белов и рванул дверь Ленинской комнаты.

В пустом помещении был только один человек. Спиной ко входу сидел Фархад Джураев, самый закадычный Сашин корешок, ставший ему за два года службы почти братом. Он сосредоточенно набивал травкой выпотрошенную «беломорину».

- Белов, ну что ты орешь?! Как конь! – не повернув головы, недовольно процедил Фархад. – Не видишь – человек делом занят! – он криво усмехнулся, выстукивая «косячок» о ноготь.

Саша плюхнулся на стул рядом с другом и, улыбаясь в тридцать два зуба, восторженно выдохнул:

- Дембель, рядовой Джураев!..

Тот вытаращил глаза и, раздавив в судорожно сжатом кулаке приготовленный косяк, истошно заорал:

- А-а-а-а-а-а!!!

- А-а-а-а-а-а!!! – тут же подхватил этот дикий вопль Белов.

Они голосили так безудержно-радостно, так неистово, так самозабвенно, что в казарме зазвенели стекла.

Дневальный покосился в сторону распахнутой настежь двери в «ленинку» и не удержался от завистливого вздоха. Уж он-то прекрасно знал, какой это праздник – дембель.

На следующий день они прощались.

- Что-то у меня, Фара… На душе скребет как-то… – пожаловался Саша. – Прощаемся вроде бы…

- Да брось ты, Сань, – обнял его друг. – Знаешь, один мудрец когда-то сказал: если души не умирают, значит прощаться – отрицать разлуку!

- Ну, началось… – усмехнулся Белов.

За два года Саня уже привык к тому, что Фарик постоянно сыпал восточными мудростями, называл себя ассирийцем, знал всех своих предков чуть ли не до двадцатого колена и жутко гордился этим. Парнем он был классным, правильным, и при мысли о том, что они возможно больше никогда не увидятся, Белову становилось грустно.

Фара захватил из казармы старенький ФЭД, и друзья отправились в питомник, к собакам.

Поль безошибочно почувствовал предстоящую разлуку: он жался к ноге и тихо, по-щенячьи поскуливал. Позируя для снимка, Саша присел к овчарке и положил руку ей на загривок. Пес тут же повернулся и поднял на своего хозяина полные тоски глаза. От этого взгляда сержанту стало не по себе.

«Обязательно заведу дома собаку» – смятенно подумал Саша. Непонятная хандра стала еще сильнее. Его армейская жизнь подошла к концу, казалось бы – радуйся, чудак! Но сегодня дембелю Белову было отчего-то невесело.

Да, в этой жизни хватало и трудностей, и тупой армейской дури, в ней было много однообразной рутины и совсем немного радостей. Но зато в ней все было предельно ясно и просто – служба, казарма, наряды, караулы…

А что его ждало на гражданке?..

Писем от Ленки не было уже почти полгода. Ленка, Леночка, Ленок, неужто забыла солдата, неужто закрутила с кем?..

«Что там с Елисеевой?» – спрашивал в каждом своем письме в Москву Саша, но о Ленке ни слова не писали ни мать, ни ребята.

Ребята…

Красивая и хитрая Пчёлкина – не по годам деловая и практичная, она всегда была в курсе всех слухов и знала, казалось, всё и про всех. Варя всегда отличалась красотой. Длинные светло-русые волосы. Расширенные тускло-голубые глаза. Изысканные черты лица.

Баламут и приколист Космос, сын, между прочим, профессора астрофизики, неугомонный затейник, выдумщик и большой охотник до всего нового.

Невозмутимый молчун Фил, мастер спорта по боксу, всегда готовый прийти на помощь, надежный и крепкий, как скала…

Они вместе уже сто лет, с первого класса, и, конечно, ждут не дождутся Сашиного возвращения. Вот только… Мать как-то упомянула, что его друзья связались с какой-то шпаной, да и сам Космос в своих посланиях прозрачно намекал на какие-то левые делишки…

В Москве предстояло все выяснить и насчет Ленки, и насчет пацанов с Пчёлкиной. А ведь еще надо было найти работу, подготовиться к институту и постараться поступить хотя бы на вечерний… Хлопот выше крыши!

- Эй, Белый, ты чего?.. – наводя на Сашу с Полем фотоаппарат, окликнул его Фархад. – А ну-ка, сделай «смайл»!

- Что-то все равно тоскливо, – смущенно признался Саша и вздрогнул – это Поль, вывернувшись из-под руки, лизнул его в щеку. – Поль, дружище… – потрепал пса по загривку и широко улыбнулся.

Щелк! Сработал затвор фотоаппарата, и довольный Фара крикнул:

- Есть, снято!

«Ладно, приеду – разберусь! И с Ленкой, и с пацанами, и со всем остальным!» – подумал Саша.

Он встал и, отбросив невеселые мысли, решительно сказал:

- Все, Фара, пошли собираться! Пора домой двигать, в Москву!

Назойливый будильник продолжал звенеть, доказывая, что это не сон и что этот день все-таки наступил. Варя лениво приоткрыла один глаз, надеясь, что противный звук ей снится. Но нет – звон не унимался.

Пчёлкина протянула руку и, выключив будильник, села на кровати, оглядывая комнату. Все стены обклеены постерами кумиров Пчёлкиной, рядом с кроватью – простенькая, но такая родная гитара, сколько же во дворах на ней было сыграно песен.

Уверенный стук в дверь заставил быстро накинуть на плечи футболку и шорты и пойти открывать. На пороге стоял мальчуган, соседский мальчишка, и едва Варе удалось распахнуть перед ним дверь, он слету выпалил:

- Сонная тетеря, Саня вернулся!

Пчёлкина потерла глаза и замерла.

- Рубль дашь?

- «Спасибо» хватит, – зевнула Варя и захлопнула перед его носом дверь.

Потом, на пути обратно в спальню, девчонка вдруг до конца осознала смысл слов соседа. Саня вернулся! Любимый… друг!

Она вбежала в комнату, отодвинула шторку и помещение резко пронзили лучи солнца. Утро понедельника всегда дается сложно, особенно, когда за ночь ты поспал всего четыре часа. Присев на кровать, Варя легонько тронула Космоса за плечо.

- Кос, Космос! Пора вставать, подъём.

- Пчёлка, отстань, пожалуйста, – ответил ей Холмогоров и, перевернувшись на другой бок, снова задремал.

Она схватила подушку и огрела парня по ушам.

- Вставай, говорю! Сашка вернулся!

Холмогоров тут же подскочил с кровати и стал быстро надевать на себя брюки и белоснежную рубашку. Иногда Варьке казалось, что, уехав она на два года, Космос вряд ли бы так сильно скучал по девушке, как скучает по Белову.

====== Часть 4 ======

Комментарий к Часть 4 Telegram channel фанфика :https://t.me/brigada_bonni

Белов позвонил раз, другой – за дверью было тихо. От нетерпения у него чуть подрагивали руки. «Да что они там – спят, что ли?» – растерянно подумал Саша и припечатал кнопку всей пятерней. Ему было отлично слышно, как за дверью, надрываясь, верещит звонок. А больше – ни шороха.

- Лена! – крикнул во весь голос Белов и пару раз от души приложился к двери кулаком.

Еще раз прислушался – нет, в квартире Елисеевых была абсолютная тишина. Саша чертыхнулся про себя и, с досадой шлепнув напоследок ладонью по шершавой стене, подхватил свои вещички и рванул вниз, домой.

Он открыл дверь своим ключом, тихо, стараясь не шуметь, вошëл в квартиру. В большой комнате работал телевизор – шли новости. Не разуваясь, Белов шагнул вперëд и замер на пороге. Мама сидела в кресле спиной к двери и смотрела репортаж о выводе войск из Афгана. Саша разглядел ее отражение в выпуклом экране телевизора – напряженное, тревожное лицо, нахмуренные брови и незнакомые скорбные морщинки у рта… Мама…

- Ма, что ж ты замок-то до сих пор не поменяла? – вполголоса спросил он. – Разве так можно, а?..

Мгновенно развернувшись, женщина радостно охнула и бросилась на шею к сыну.

- Саня! Санька, мой золотой! Санечка! Солнце мое!.. – приговаривала она, смеясь и плача, покрывая лицо сына бессчетными поцелуями. – Что ж ты не позвонил, Саня… Я же ничего не приготовила…

- Мам, мам, ну что ты… – растроганно и смущенно бормотал Саша. – Я же прямо с вокзала… грязный… Ма, ну дай хоть умыться-то! Мам…

Когда Белов вышел из ванной – посвежевший, с мокрыми волосами и голый по пояс, мать уже вовсю хлопотала на кухне.

- Мам, а Елисеевы здесь, не знаешь?

Татьяна Николаевна замерла, закусив губу, и сделала вид, что за шумом воды не расслышала сына. Саша появился на кухне и повторил свой вопрос:

- Я говорю, Елисеевы-то где? А то я звонил, никто не открывает…

- Вот если б ты позвонил, я бы уже и пирожков разных напекла, и пельменей твоих любимых налепила… – Татьяна Николаевна, не поднимая головы, говорила о своем, снова оставив без ответа вопрос сына. – А сейчас будешь яичницу есть, как беспризорник какой-нибудь!

- Мам, да я в армии гвозди переваривал, а ты…

- Так-то в армии, горе мое, а здесь – дом! – она с улыбкой повернулась к Саше и невольно залюбовалась им.

Служба на границе не прошла бесследно – сын сильно изменился. Исчезла мальчишеская худоба и нескладность, плечи развернулись, руки налились мужской силой. И весь он был такой складный, здоровый, крепкий и упругий – ну прямо как молоденький гриб-боровичок!

- Господи, Саня, а это еще что за новости? – мама коснулась наколки на левой стороне груди – эмблемы погранвойск. – Ну зачем, зачем это, а?!

- Ма-а-ам… – с укоризной протянул Саша. – Ты что? Это же память, два года как-никак!.. Как тут Пчёлкина, не знаешь?

- Да всё с парнями твоими шастает, глаза бы мои их не видели.

И в этот момент с улицы послышался до озноба знакомый голос Космоса, усиленный мегафоном:

- Пожалуйста, внимание!.. – он дурачился, подражая своеобразным интонациям диктора на вокзале или в аэропорту. – Военнослужащий Александр Белов, просьба спуститься вниз, вас ожидают! Повторяю…

- Вот черти! – засмеялся Саша. – И откуда только узнали?!..

Он рывком распахнул окно и, навалившись голым животом на теплый подоконник, высунулся наружу. Под окном стоял старый, потрепанный коричневый «Линкольн» с нарисованными на бортах яркими языками пламени. На его широком капоте с мегафоном в руках приплясывал Космос. Рядом с ним, задрав голову вверх, стояли Пчёлкина и Фил.

- А-а-а-а!!! – хором завопили все, увидев своего друга.

- Здорово, братья и сёстры!!! – закричал Саша, широко раскинув руки в стороны, словно хотел обнять весь мир.

- Белый!!! Саня!!! Давай сюда!!! Дуй вниз, генерал!!! – неслось снизу.

- Ребята, да я с поезда только! – рассмеялся Саша.

- Не поняла! – выкрикнула Варя. – А привальная?! Ты что, оскорбить нас хочешь?.. Фил, скажи ему, – подтолкнула она за плечо друга.

- Сань, какой поезд, ты че?! – махнула рукой Фил. – Мы ж тебя два года ждали! Спускайся скорей!

Улыбающийся Белов повернулся к матери.

- Мам, я пойду, ладно?

- Никуда не пойдешь! — нахмурилась она.

- Сейчас иду! – крикнул вниз Саша, пропустив мимо ушей слова матери. – Ловите меня!!!

Кубарем, скатившись вниз, Саша выскочил на улицу и попал в руки своих до предела возбужденных друзей.

- Пчёлкина! – закричал пограничник, подбегая к Варе.

- Саня!

- Братва! – не выпуская подругу, которая висела на его шее, Саша пожал руки друзьям.

- Сколько шпионов поймал, Белый?

- С возвращением, Санёк!

Засыпали его вопросами до предела возбужденные друзья, стискивали Белова в объятиях и нещадно лупили его по спине. Когда традиционный обряд с рукопожатием и объятиями закончился, друзья уселись в «Линкольн». Ну, а привычное место обитания на престижном, переднем пассажирском месте справа от водителя, занимала Варя.

Оказавшись на смотровой МГУ, «Линкольн» жалобно взвизгнул и резко остановился. Друзья высыпались из автомобиля, в несколько шагов преодолевая расстояния от «Линкольна» до парапета. Александр же перемахнул через ограждение, забираясь на старое дерево. До своего ухода в армию Саня вырезал на развилке ветвей этого самого дерева «Саша + Лена». И друзья прекрасно об этом знали, а потому сочувственно переглянулись друг с другом. Молчать о Елисеевой больше нельзя, каждый это понимал, но как сказать они тоже не знали. Пчёлкина переглянулась с Космосом и он, подхватив Варьку за талию, усадил ее на парапет, облокачиваясь на острые девичьи коленки. Космос нежно поцеловал щеку девушки, и та, смущаясь, не смогла сдержать улыбки.

- Сань, у нас бананы не растут! – крикнула Белову Варя.

- Да я в курсе, родная! – ответил ей Саша, слезая с дерева. – Восемьсот дней здесь не был ровно, представляешь?

- Ты чего там делал-то? – спросил Фил, протягивая другу открытую бутылку пива.

- Да яйца он откладывал, – съязвил Холмогоров, вызывая заливистый смех друзей.

- А я смотрю, за два года здесь многое изменилось, да, Пчелиный глаз? – Саша сделал глоток и подмигнул подруге.

- А нехер было сваливать в армию свою, Белый, был бы в курсе всего!

- Да я-то чего, Пчёлка? Я не против! – примирительно поднял руки Саша.

Космос, стоящий рядом, усмехнулся, прищуривая глаза.

- Как будто мы тебя б спросили!

- Сань, а помнишь, ты на отвальной хотел на коньках с трамплина прыгнуть? – усмехнулась Варя.

- Нет… – смеясь, помотал головой Белов. – Не было такого, ты что?

- Как это не было? – возмутился Фил. – Уже за коньками послали!

- Да брось! Мне в армии мозги отбили, но не до такой же степени! – отмахнулся Саша.

- Ладно, ты лучше скажи, что делать дальше думаешь? – положил ему руку на плечо Космос.

- Ну, месяца три пошарашусь, а потом в горный институт поступать буду.

- Куда?!..

- Вулканы изучать, – попытался объяснить свой выбор Белов. – Я в армии всю библиотеку перечитал, там…

Его оборвал новый, ещё более мощный взрыв смеха. Космос снова положил руку на плечо друга.

- Да, Саня, я вижу, ты там вообще от жизни отстал напрочь!

- А ты меня сейчас учить будешь? Ну давай, попробуй, – усмехнулся, слегка напрягшись, Саша.

Он давно уже привык обходиться своим умом и к любым поучениям относился весьма и весьма настороженно.

- Какой институт, какие книги?! – размахивал пивной бутылкой друг. – Вот я, Космос, сын профессора астрофизики, тебя сейчас спрашиваю: знаешь, что сегодня самое главное?

- Скажешь «бабки» – получишь в лоб!

- Не-а… – помотал головой Космос и вдруг, резко выхватив из-за пояса пистолет, поднес его к Сашиному лицу. – Вот что сегодня самое главное!..

С каменным выражением лица Белов отвел ствол ТТ в сторону и холодно отчеканил:

- Никогда не наводи оружие на товарища.

- А ты говоришь – библиотека!.. – хмыкнул довольный произведенным эффектом Космос, пряча пистолет за спину.

- Саня, он прав, – поддержала Холмогорова Варя. – Я сейчас в день столько делаю, сколько мой папаша на своей фабрике за месяц. В день, прикинь! Так на хрена мне институт?!..

- Так вы по воровской пошли, что ли? – растерянно улыбнулся Белов.

Этот разговор нравился ему все меньше – выходит, мама писала о ребятах правду? Космос приблизил к нему посерьезневшее лицо и многозначительно произнес:

- По воровской, да не по воровской…

Белов молчал. Перевёл вопросительный взгляд на Фила, но тот лишь пожал плечами.

- Слышь, Сань, – быстро заговорил Космос, – сейчас на Рижские такие дела делаются – ты что! Пацаны со всего города подъезжают, лохов бомбят, разборы ведут… Мы с Варькой там совсем не последние люди, скажи, Пчёлка! Короче, подключайся! Будем самой центровой бригадой, вон Фил подтянется…

- Ты про Фила-то пока не говори! Я еще ничего не решил, – последние слова Фил, несомненно, адресовал именно Саше.

Он внимательно смотрел на друга, словно ждал от него чего-то – может быть, совета? Варя вытащила из кармана плотную пачку денег и протянула несколько купюр Белову.

- На вот, возьми на первое время. Без отдачи, ты ж пустой сейчас…

Разговор явно покатился куда-то не туда. Не взглянув на деньги, Саша отвел в сторону еë руку и поставил полупустую бутылку на парапет.

- Не нужно, Пчёлка… Всë, братцы, Варюха, поехали, мне к Елисеевой надо…

Ребята коротко переглянулись, встревоженно и немного растерянно, и это не осталось незамеченным Беловым. Нет, тут что-то не так!

- Давай, поехали!.. – Саша решительно шагнул к машине.

- Ну подожди, подожди, дядя! – преградил ему дорогу Космос.

- Я говорю: мне к Ленке надо. Я ж соскучился, ребята…

Космос вздохнул и нахмурился.

- Ладно, брат… Пойдем-ка поговорим…

Саша не двинулся с места, в сторонку отошли Фил и Варя. Космос сел на парапет и нехотя начал:

- Сань, во-первых, они переехали…

- Да ты что? Так вот почему не открывали… А куда, не знаешь?

- Не знаю. Да и не в этом дело… – Космос отвел глаза и принялся жевать губы. Саша ещë со школы помнил, что у друга это верный признак крайнего затруднения.

- А в чем?.. В чем дело-то? – уже теряя терпение, спросил Белов.

- Ты только это… не злись… Я тебе правду скажу, – Космос мрачно взглянул на друга. – Короче, она шлюха.

«Бум!» – Саша резко, без замаха врезал товарищу в челюсть. Тот, никак не ожидавший такого поворота событий, навзничь рухнул с перил. Ослепленный яростью Белов пулей перелетел парапет и с глухим рычанием бросился на растерявшегося Космоса. Они сцепились и, осыпая друг друга ударами, покатились вниз по склону. Варя с Филом кинулись к дерущимся, Варя навалилась на Сашу, Фил прихватил Космоса. Через минуту им удалось их растащить, причем Варьке явно пришлось труднее – справиться с взбешенным Беловым оказалось совсем непросто.

- Ты что, охренел?! – кричала она в ухо Саше. – Что ты делаешь, Саня, ты в своем уме?!

Космос сел и невесело ухмыльнулся разбитыми губами:

- Ну ты и псих, Белый… Я-то здесь при чем?..

Тяжело дыша, Саша обвел растерянным взглядом хмурые лица друзей, медленно опустил голову и вдруг резко, рывком закрыл ладонями лицо…

====== Часть 5 ======

Комментарий к Часть 5 Telegram channel фанфика :https://t.me/brigada_bonni

Всю дорогу, что Варя с Космосом ехали до дома Холмогорова, никто и слова не проронил. Космос, сжимал руль и иногда потирал подбородок в месте, где ему попало от Белова. Как только они переступили порог квартиры, Юрий Ростиславович бросился к сыну.

Варя поняла, что мама Саши – Татьяна Николаевна уже сообщила о произошедшем. Космос спокойно отпрянул от отца и скрылся в своей комнате. А Варя, словив озадаченный взгляд мужчины, медленно опустилась на стоящий в коридоре пуфик, закрыла лицо руками. Как же ей было мерзко. Надо было рассказать про Елисееву сразу. Как же Варя корила себя за то, что не рассказала другу всё раньше в письме. Тяжело выдохнув, девушка посидела ещё полчаса, с отцом Холмогорова выпила чаю и засобиралась домой в соседний подъезд.

Татьяна Николаевна отжала рубашку сына и, встряхнув, развернула ее к свету. Пятна крови отстирались полностью, а вот иззелененные рукава и спина, до конца не отошли.

«Придется, наверное, кипятить, — вздохнув, подумала она. — Как бы не полиняла. Турецкая — бог ее знает, что за краска…»

Новой рубашки, купленной всего месяц назад на рынке в Лужниках, было жаль. Но несоизмеримо больше и острее ей было жаль сына.

Он вернулся домой рано — испачканный, со свежими ссадинами на лице и мрачный, как туча. Мать сразу догадалась — рассказали про Лену. То, что она хотела, но боялась рассказать сама, Саше, видимо, сообщили друзья. Развесив рубашку над ванной, Татьяна Николаевна на цыпочках подошла к комнате сына и осторожно открыла дверь. Саша лежал на спине, глаза его были закрыты, а дыхание было ровным и размеренным.

«Спит, — решила мать. — Ну и слава богу. Ничего, все обойдется, образуется… Попереживает, конечно, но… Ничего…»

Неслышно ступая, она вышла из комнаты.

Едва за мамой затворилась дверь, Белов открыл глаза и уперся тяжелым, неподвижным взглядом в потолок.

Перед ним, улыбаясь, стояла Ленка — тоненькая, стройная, как балерина, и красивая — до озноба по коже. Такая, какой она была на его проводах в армию, и какой он помнил ее все два года службы.

Он чувствовал вкус ее губ, запах волос и слышал ее подрагивающий от волнения голос: «Ты не думай, я дождусь тебя, Саша, обязательно дождусь! Я же люблю тебя!..» И снова — губы, мягкие, горячие и чуть солоноватые…

И вот эта самая Ленка — шлюха?! Нет, в это невозможно было поверить, это просто не укладывалось в голове!

Но не мог же Космос соврать?! Зачем это ему?.. Да и ребята — их тягостное молчание лучше всяких слов подтверждало правоту его чудовищных обвинений.

А может, ребята что-то напутали? Ведь Ленка-то даже не живет здесь!.. Может, пустил кто-то со зла грязный слушок, а они и поверили?.. Или что-то узнали, да не разобрались, как следует… Кос — он же балабол, трепач, ему лишь бы языком молоть…

Да?! А почему же тогда она перестала писать?! За двадцать девять недель — ни единой строчки! Это почему?!..

Белов подавил тягостный вздох, и в который уже раз пожалел о своей несдержанности. Черт! Мало того, что друга обидел, еще и ушел, ничего толком не разузнав! Лежи вот теперь, гадай!..

Далеко за полночь Саша забылся в тревожном сне, но стоило взойти солнцу, как он опять проснулся. Сон не помог — вчерашние мрачные мысли с новой силой овладели его головой. Он тихонько встал, вышел на балкон и, закурив, задумался, к кому из друзей обратиться за объяснениями. Космос? Нет, после вчерашней стычки он может и послать подальше, а нарываться на новый конфликт совсем не хотелось — не до того. Фил? Уж Фил-то наверняка зла не держал, вот только вряд ли расскажет все как есть… Пожалеет — промолчит, или соврет.

Оставалась Варька. Может, она и злится, но попытка не пытка.

Белов вернулся в комнату и посмотрел на часы — рановато, конечно, но мучиться неизвестностью было уже невмоготу. Он быстро оделся и неслышно выскользнул из квартиры.

- Кто? – послышался из-за двери сонный голос подруги.

- Сержант Белов! – мрачно буркнул в ответ Саша.

Щёлкнул замок, и в дверном проеме появилась одетая в халат Пчёлкина.

- Ты в курсе, который час? – недовольно спросил она.

- Варюш, выйди, поговорить надо, – мотнул головой Саша. – Одевайся.

- Что, теперь меня бить будешь? – хмыкнула девушка.

- Не говори ерунды, пойдем.

- Ладно, сейчас, – нехотя кивнула Варя. – Подожди, переоденусь.

Саша кивнул и, развернувшись на каблуках, зашагал вниз по лестнице.

Пчёлкина появилась быстро, почти следом. Она неторопливо подошла к беседке и, сладко зевнув, спросила:

- И чего тебе в такую рань не спится?.. – она потёрла заспанное лицо и, собирая волосы в хвост, попросила: – Дай сигаретку…

Саша молча протянул ей пачку «Родопи».

- Куришь ерунду какую-то… – затянувшись, проворчала Варя.

- Рассказывай, – коротко бросил Саша.

Девушка вздохнула и пожала острыми плечами.

- Ну что рассказывать?.. Зря, ты вчера на него накинулся. Уж лучше мы тебе расскажем, чем чужие, разве нет?.. – она подняла на Сашу свои голубые глаза, но тот ничего не ответил, только смотрел – мрачно и решительно.

Пчёлкина, не спеша затянулась и, чуть кашлянув, выпустила тугую струю табачного дыма.

- Короче, в Люберцы она переехала… Вот… Мы и не знали про нее ничего, – Варя говорила вяло, с неохотой, словно через силу. – Ну, а у старших точка есть в центре, и тут из-за нее спор возник. Мы разбираться приехали, я с Космосом увязалась. Ну, обсудили ребята всё, потом глядим, а в кабаке Ленка Елисеева. С какими-то четырьмя чертями за столиком сидит, вот… Космос подошел, что-то ей сказал, она в краску… Потом уже справки навели: она вроде как этой, как ее… манекенщицей стала, ну и аля-улю… по рукам пошла…

Белов слушал Пчёлкину, низко опустив голову.

- Что за точка?

- Да ладно, Сань, брось ты, ну… – Варя коснулась Сашиного плеча. – У тебя этих Лен ещё куча будет…

- Пчёлка, вот только не учи отца… Где вы её видели, ну?

Варя взглянула в кипящие яростью глаза Саши, вздохнула и покачала головой.

- Ну, Белов, как знаешь… Блин, Космос оторвёт мне голову…

Пчёлкина присела на корточки и, помогая себе прутиком на земле, принялась объяснять Белову, как добраться до той самой злосчастной точки…

====== Часть 6 ======

Комментарий к Часть 6 Telegram channel фанфика

https://t.me/brigada_bonni

У дискотеки было многолюдно и шумно, гремела музыка, сверкали огни, у входа толпилась нарядная, возбужденная молодежь. Белов в своем старом свитере и линялых джинсах выглядел здесь белой вороной.

Внимательно оглядев прилегающий к клубу скверик, Саша, направился к скамейке, прикрытой от яркого света фонарей густой тенью старой липы. Место было подходящим — отсюда отлично просматривался и вход в клуб, и почти весь скверик, да и обе соседние улочки были как на ладони. Белов уселся на скамейку, закурил и приготовился ждать.

Снова и снова он возвращался мыслями к разговору с Холмогоровом. Не верить своим друзьям, а тем более Варьке он не мог. И уж если они сказали, чтонавели справки и все проверили — значит, скорее всего, так оно и есть: пошла его Ленка по рукам!

И все же до конца поверить в это было невозможно! Где-то в глубине Сашиной души все еще теплилась слабая, почти призрачная надежда на то, что вся эта история — чистой воды лажа. Оно ведь как бывает? Один не так выразился или немного приврал, другой чего-то недопонял или додумал сам — вот и пошла, гулять злая, несправедливая молва…

Взять того же Космоса: у него ведь как? — Раз манекенщица, значит шлюха! И все, точка, никаких вариантов! А варианты вполне могут быть, еще как могут!

Несмотря ни на что Саша продолжал верить в чудо: вот встретит он Ленку, заглянет в ее глаза, поговорит, расспросит — и все уладится!

Время тянулось мучительно медленно. Видимо, он приехал слишком рано — ждать пришлось долго. Пачка сигарет быстро опустела, и взвинченному Белову жутко хотелось курить.

У входа в скверик остановилось очередное такси, из которого вылезли две размалеванные девицы.

Одергивая свои сверх короткие юбчонки, больше похожие на широкие пояса, они громко хохотали, обсуждая какого-то Ашота.

Голос одной из них показался Белову странно знакомым. Он встал со скамейки и сделал несколько шагов навстречу девицам. Та, что была повыше, рассчиталась с таксистом и повернулась. Свет фонаря упал на ее лицо, и Саша похолодел — в этой крашеной мочалке он узнал свою Ленку!

«Вот так! Значит — правда, все правда!..» — мгновенно и окончательно понял он.

Все стало ясно.

В принципе, можно было уходить. Но Белова такой вариант никоим образом не устраивал. Не в его правилах было бросать задуманное на полпути. Да, теперь действительно все ясно, но, черт возьми, он в любом случае должен с нею поговорить! В конце концов, он собирался заглянуть в ее глаза — и он это сделает!

— Лена!.. — позвал Белов внезапно осевшим голосом.

Одна из девушек остановилась и замерла, вглядываясь в темноту под деревьями. Саша сделал еще пару шагов вперед, выходя на свет. Стараясь держаться как можно спокойнее, он сдержанно кивнул:

— Привет, это я.

Лицо девушки вытянулось и застыло то ли от удивления, то ли от испуга. Ее подружка, заметив это, ткнула ее в бок:

— Лен, кто это?..

— Иди, я сейчас, — не повернув головы, ответила Лена. — Иди, иди…

— Ты только недолго… — растерянно попросила девушка, переводя недоуменный взгляд с подруги на незнакомого парня и обратно, и вдруг заторопилась к дискотеке.

— Не ждала? — спросил после паузы Саша и внезапно поймал себя на мысли, что его вопрос прозвучал двусмысленно. Получилось — не только сейчас и здесь, но и вообще, из армии.

Растерявшаяся Лена машинально покачала головой, невольно дав предельно честный ответ на оба его вопроса. Но уже через мгновение она взяла себя в руки и с вызовом заявила: Саша, давай только без скандала!..

— А как? — без малейших эмоций спросил Белов.

— Как? Спокойно поговорим…

— Тогда, может, поцелуемся для начала? — все тем же наигранно-равнодушным тоном предложил Саша. — Все-таки два с половиной года не виделись, а?

— Нет… Да ну, глупо это… — замялась Лена. — И потом, два года — это очень большой срок… Ну, так вышло, прости, — с легкомысленной, игривой улыбочкой пожала она плечами.

— Я все это время только о тебе и думал, а ты — «так вышло»? — выдержка начала изменять Белову, в его голосе зазвучали грозные нотки.

Лена сразу почувствовала это. Улыбка вмиг слетела с ее лица, она напряглась и быстро-быстро произнесла:

— Саша, Саша, Саша, ну зачем сейчас все это, а?..

Как это «зачем»?! Ленка, ты что сделала?! — он, наконец, потерял терпение и схватил ее за руку. — Ты что сделала, Ленка?!..

Она вырвалась и каким-то чужим — резким и визгливым — голосом выкрикнула:

— Не трогай меня! Синяки будут!..

Ну да, куда ж она — с синяками!.. Саша хотел сказать ей что-то еще, но в этот момент сзади раздался короткий свист и властный окрик:

— Эй, балбес, а ну-ка отойди от нее!

Саша обернулся. К ним неспешной, вальяжной походкой направлялся крепкий парень в изящном костюме и галстуке. Его сопровождали Ленкина подружка и трое мрачных мордоворотов. Парень остановился у низенькой, по колено, ограды и, надменно ухмыляясь, лениво повторил:

— Ну, чего непонятного? Подойди сюда, говорю.

— Саша, не надо, — испуганно схватила его за рукав Лена. — Не ходи, Саш…

Но Белов уже шагал навстречу сопернику. Этот красавчик подвернулся очень кстати — Саше было просто необходимо выпустить пар, выплеснуть переполнявшую душу обиду и злость.

Засунув руки в карман, он пытался незаметно надеть свой старый, еще школьных времен, кастет, который еле-еле отыскал сегодня днем на антресоли. Проклятая железка никак не желала налезать на пальцы.

Красавчик спокойно дожидался Белова у ограды. Он даже не смотрел в его сторону, крутил, не поднимая головы, массивный золотой перстень на правой руке. Саше оставалось до ограды два-три шага, когда соперник вдруг перескочил через барьер и нанес два быстрых, резких удара.

Он бил без помех — Белов не успел даже вытащить из карманов рук. Он согнулся пополам и опустился на колено, а красавчик схватил его за волосы и презрительно процедил:

— Тебе чего, других баб мало?.. Вали отсюда, придурок!

Этой секундной паузы хватило, чтоб наконец-то надеть кастет. В следующее мгновение Белов вскочил и с разворота что было сил въехал с правой в челюсть обидчика.

Обливаясь кровью, красавчик рухнул на газон. Оглушительно завизжали девчонки. На Сашу тут же набросились мордовороты. Первого он успел встретить мощным прямым, но второй убойным хуком свалил Белова с ног. Он сразу же попытался встать, но не сумел — трое дружков красавчика принялись яростно охаживать его ногами.

Закрывая руками голову, Саша катался по асфальту, он и лежа старался увернуться от града обрушившихся на него ударов. Но нападавших было слишком много, большинство их ударов достигло цели, и Белов быстро терял силы. Сознание его помутилось, он почти перестал чувствовать боль от беспрерывных пинков.

И уж, конечно, Саша не услышал скрипа тормозов старого «Линкольна» у входа в сквер.

Первым из машины выскочил Фил и со всех ног бросился к Саше. За ним неслись остальные.

-Я же тебе говорила! — крикнула на бегу Варя Космосу.

А Фил уже подлетел к мордоворотам. Первого он с ходу свалил могучим прямым в голову — бедолага отключился сразу и надолго. Второму повезло больше — он успел поставить блок и смягчить силу хлесткого крюка Фила. Тут подоспел Космос, и противникам пришлось пятиться к входу в клуб, оставив на асфальте неподвижного Белова. К нему бросилась Варя, подхватила его под руки и потащила к «Линкольну».

— Едем, на хрен! — проорала она друзьям. Космос подскочил на помощь к Варьке, а Фил отступая в боевой стойке, прикрывал их отход.

Но в этот момент из распахнувшихся настежь дверей клуба вывалилась толпа взбешенных парней. С яростным ревом они со всех ног ломанулись на выручку к своим. Кто-то на бегу доставал кастет, кто-то сделал «розочку» из бутылки, у кого-то в руке сверкнуло лезвие ножа… Дело запахло керосином.

— Шустрее, Кос! — крикнула блондинка.

Но тот, наоборот, кинулся к Филу. Самые резвые из подмоги были уже рядом. Космос ринулся на ближайшего и сразу же получил мощнейшую оплеуху. Он отлетел в сторону, но на ногах устоял. Его обидчик бросился вперед — добивать. Но Космос вдруг резко выхватил из-за пояса ТТ и направил ствол ему прямо в лоб.

- Стоять! — страшным голосом рявкнул он.

Но за шумом драки его крик мало кто расслышал, и тогда он два раза выстрелил прямо под ноги нападающим. Пули высекли из асфальта искры.

— Стоять!!! — еще громче проревел Космос. Передние тут же осадили назад, задние навалились на них, противник смешался и замер. — Кто дернется — башку разнесу! — Космос стоял, нервно переводя пистолет с одного на другого.

Варя уже засунула Белова в машину и села за руль.

— Кос, резче, ну! — крикнула она.

Фил потащил Космоса к «Линкольну», тот пятился, по-прежнему держа толпу под прицелом.

— Тварь! Мы тебя достанем! На мясо пойдешь! — летели оттуда бессильные против ТТ угрозы.

С соседней улочки послышался вой приближающихся милицейских сирен. Космос рванул к машине, плюхнулся на переднее кресло, и «Линкольн» с ревом рванул с места.

— Дворами, Пчёлка! — бросил он блондинке.

— Знаю, — кивнула, она и резко крутанула руль, сворачивая в какую-то подворотню.

Варя улыбнулась полу лежавшему Белову в зеркало заднего вида.

— Ну что, Сань, жив?

Саша кивнул и с трудом пошевелил разбитыми губами:

— Спасибо, ребята…

Стычка у дискотеки не прошла бесследно. Люберецкие легко вычислили приметный «Линкольн», и уже на следующий день Космоса вызвали на разборку. Он укатил разговаривать со своими старшими — судя по всему, улаживать конфликт предстояло «на высшем уровне».

В беседке у пустыря Космоса поджидали друзья.

— Ну, где этот Кент? — беспечно спросил Фил, лениво раскачиваясь на турнике.

— Фил, тебе же сказано — он со старшими говорит, — отмахнулась Варя и повернулась к Саше. — Ребра-то целы?

— Да вроде… Челюсть только болит. Я там еще появлюсь, — мрачно пообещал он.

— Неизвестно еще, чем вчерашнее закончится… — пробормотала Варя задумчиво.

Похоже, она была всерьез озабочена ситуацией.

— Я тебе уже говорил — с Ленкой я еще не закончил! — твердо повторил Белов подруге.

В нем клокотала обида, короткий разговор с Леной накануне ничего не прояснил, кроме, разумеется, того, что все сказанное Космосом и Варей — правда. Значит, все кончено. Но и с Ленкой нужно было бы разобраться до конца. Неожиданно даже для самой себя Варя захотела обнять Сашу со спины и прижаться к нему. Девушку брала мелкая дрожь. Если Космоса вызвали «наверх», то это серьезная проблема. Белов неожиданно для себя вырваться из её объятий не стал.

К беседке подкатил «Линкольн», друзья поднялись навстречу хмурому Космосу.

— Ты где пропадал, дядька? — беззаботно спросил его Фил.

Космос не ответил, прошел в беседку, пожал протянутые руки, поцеловал Варю в висок и со вздохом опустился на лавку. Какое-то время он молчал, нервно жуя губы. Всем стало понятно — вести он привез неважные.

— Новость номер один, — наконец заговорил Космос. — Саня, твой кастет?

— Мой, — Белов взял протянутый ему кастет.

— Вчера ты разбил башку одному из основных на той земле. Зовут Муха…

Варя с Филам понимающе переглянулись. Варя же сразу напряглась по началу разговора, блондинка поняла, проблема возникла серьёзная.

— Новость номер два, — продолжал Космос. — Два часа назад их люди встречались с нашими старшаками. Они хотят твою, Саня, голову. Срок — до послезавтра, до пятницы…

В беседке повисла тягостная тишина. Белов обвел взглядом друзей — это что, шутка?..

Космос, прищурившись, смотрел куда-то в сторону, Фил низко опустил голову, Варя закурила, выпуская кольцами дым села на парапет беседки. Космос шумно вздохнул и продолжил:

— Отвечаю за это я. Не получат твою голову — открутят мою… — он растерянно посмотрел на Сашу и покачал головой. — Что делать — сам не знаю… Хоть убей… — его друг как-то жалко, беспомощно улыбнулся и пожал плечами.

И только тогда Белов поверил его словам и понял, что влип в очень скверную историю. Времени было мало, надо было что-то предпринимать. Он заварил эту кашу — ему ее предстояло и расхлебывать. Саша достал сигарету, жадно затянулся и с шумом выдохнул дымом.

— Вот что, Космик, расскажи-ка мне об этих ребятах поподробнее, — спокойно и рассудительно попросил он.

Белов вернулся к друзьям уже ближе к ночи, а они, пока его не было, не находили себе места. Куда он пошел? Зачем? Думать о худшем им не хотелось. Рассказав, где он пропадал, ребята вскипели.

— Ты зачем туда поперся? Ты соображаешь? — кричал Космос, разводя руками.

— Во-первых, не ори, — Белый нахмурился и перевел взгляд на друга. — Я сам это завязал, сам и развяжу.

— Пупок ты себе развяжешь! Да Муха из тебя рагу сделает, — Холмогоров искренне не понимал, зачем он пошел туда один.

Нет, то, что он весь такой правильный и свои проблемы решает один, знали все, но, когда речь идет о смерти, тут уже не до принципов.

— Слушай, отстань. Ты достал меня уже! — вскипел Белов и толкнул Космоса, тот отошел к своей машине, переводя чувства злости.

— Сань, ты не прав, — встряла Пчёлкина, покачивая головой. — Нельзя было одному ехать. Ты этих людей не знаешь, они на всю голову отбитые. И к тому же, — Варя встала со скамейки и скрестила руки на груди. — Тебе было мало вчера? — и ткнула пальцев в его ссадину, от чего тот скривился.

— Во всяком случае, сам за себя я ответил!

В беседку снова зашел Космос, и, кажется, он был еще злее, чем пару минут назад.

— И запомни, мы с первого класса вместе, за все, что мы делаем, мы тоже будем отвечать вместе! Ну, пойми, мы бригада!

— Да пошел ты со своей бригадой, — вскочив, крикнул Белов. — Не знаю я никакой бригады! Я знаю, что у меня есть друзья и все. Бригадир хренов!

Саша махнул рукой и пошел дальше, а Варя, сказав, что поговорит с Сашей пошла следом.

— Сашка, — окликнула его Варя и он остановился. — Давай поговорим?

— Если о «Бригаде», то нет, — парень вздохнул.

— Ох, нет, — Девушка потупила глаза. — Мы все очень за тебя переживаем, понимаешь? Я Муху знаю лично, он… Он очень жесткий тип. Ты подставляешь свою жизнь из-за какой-то шлюхи.

— Не смей ее так называть! — крикнул Саша, хотя и понимал, что Пчёлкина абсолютно права.

— Хорошо-хорошо, — девушка поджала губы и не знала, как продолжить разговор.

— Ты… — Саша не знал, как правильно выразиться, поэтому на секунды замолчал. — Ты не знаешь, как она, ну, стала…

— Я поняла, — слабо улыбнулась Варя. — Я подробностей не знаю, я её видела-то после твоего ухода только один раз у кабака. Как сказал Космос, это из-за семьи, что-то с матерью у нее. Не знаю, Сань, правда.

— Я понял, спасибо, родная.

Он всегда так называл её, когда они были одни — это было, что-то личное их тайное. Белов поцеловал девушку в висок и неожиданно даже для самого себя погладил по щеке.

— Ты домой идёшь? Тебя проводить? — спросил Белов.

- Ты иди я скоро пойду, – ответила девушка.

Ей не хотелось домой сейчас, хотелось подышать воздухов, переварить события минувших дней. А подумать было о чём. Лена, например. Зачем она так с Сашей? Ведь могла обратиться к ним за помощью, а не идти в бордель, они бы помогли ей с деньгами, с едой. Отец Космоса достаточно влиятельный человек, может, и выбил бы какие-нибудь лекарства для мамы Ленки.

====== Часть 7 ======

Комментарий к Часть 7 Telegram channel фанфика

https://t.me/brigada_bonni

Дома Белов не находил себе места. Нервно курил на балконе, кругами ходил по квартире, хватался то за книжку, то за альбом с фотографиями, но на месте ему не сиделось, и он снова отправлялся курить.

Да, совсем не таким представлялось ему возвращение в Москву… То есть, он догадывался, разумеется, что жизнь на гражданке не будет такой простой и ясной, как в армии, но чтоб настолько! Навалилось все сразу — и Ленкина измена, и эта история с Мухой…

Впрочем, теперь-то с Мухой все было более или менее понятно. Главное — удалось договориться о честном, один на один, бое. Один на один Саша не боялся никого. Он верил в себя, в свои силы, да и соперник его на Майка Тайсона никак не тянул. Так что предстоящий бой с Мухой его не слишком беспокоил. А вот Ленка… То, что произошло с нею, никак не укладывалось в его голове. Он снова и снова вспоминал ту, прежнюю Лену. Как, волнуясь, читала она Есенина на школьном вечере, как смеялась, запрокинув вверх голову, как трогательно смущалась и краснела от его намеков и скабрезных шуточек. И, конечно, он вспоминал их первую близость, и то, как, дрожа от робости и стыда, расстегивала она пуговицы на платье.

Все долгих два года в армии Саша был уверен в ней, как в себе. Думал: вот вернется домой — Ленку в охапку, и сразу в ЗАГС. И на тебе!

Что же заставило тихую, мечтательную девушку превратиться в бесстыдную шлюху, в бандитскую подстилку?! И вообще, что происходит в этой жизни?! Почему Космос — профессорский сын, безобидный, в сущности, разгильдяй и обалдуй — связался с криминалом? Ну, Пчёлкина — ладно, она ещё в школе подфарцовывала разной мелочёвкой, водила знакомства с какими-то скользкими людишками… Но Космос?! Самое страшное преступление, на которое он был способен раньше, — это стащить из библиотеки понравившуюся книжку.

А теперь он таскает за поясом «тэтэшник» и как ни в чем не бывало, палит из него в самом центре города! Что же, чёрт возьми, здесь происходит?!

На следующий день позвонил Космос, чтоб сообщить — через час Сашу ждет Муха. Времени было в обрез, ведь предстояло еще как-то добраться до места, где ему была назначена встреча. А просить Космоса подвезти до места после вчерашней стычки Саша не решился.

Он выскочил из подъезда и торопливо зашагал к автобусной остановке. На душе было муторно — не от страха, нет. Встречи с Мухой он по-прежнему не боялся, но перед боем дружеская поддержка Белову все-таки не помешала бы. Одному ему было как-то неуютно.

Взглянув на часы, он прибавил шагу, и в этот момент из-за угла дома вырулил «Линкольн» Космоса. Он поравнялся с Беловым, и из открытых окошек машины высунулись пять кулаков с оттопыренными большими пальцами.

Медленно и синхронно кулаки перевернулись пальцами вниз в характерном гладиаторском жесте — никакой пощады сопернику, только смерть!

Белов с облегчением улыбнулся: все нормально, никаких обид — они снова вместе. Он открыл дверцу и сел назад, к Филу.

— Не понял, а ты, что здесь делаешь? — возмутился Белов, сердито глянув на Варю, она сидела на переднем сидении, закинув ноги на лобовое.

— Да ладно, кто меня тронет, – сказала беззаботно блондинка. – После той стычки у кабака ко мне любая собака боится подойти. Не то что трогать, тем более, что Космос меня прикроет.

Дорогой, против обыкновения, все молчали, словно подчеркивая тем самым важность и опасность предстоящего поединка. От этой тишины Саше снова стало не по себе. Он нахохлился, помрачнел и отвернулся к окошку.

Это заметила Пчёлкина, она коротко переглянулась с Космосом и развернулась к Белову.

— Ну что, Сань, — жим-жим?.. — подмигнула девушка. Тот отрицательно покачал головой. — Ладно, врать-то! — усмехнулась Варя. — Меня саму трясёт. Знаешь, в прошлом году Муха на дискотеке троих пацанов из Центра так отбуцкал!.. Одного в Склифе откачивали.

Космос, озабоченно покачивая головой, подтвердил:

— Точно. А у другого крыша протекла. Он теперь дебил полный, слюни до земли, и все время «Мурку» напевает…

— Да, Сань, Муха — боец серьезный, — сдержанно кивнув, согласился с друзьями Фил.

Белов с ироничным недоумением оглядел всех своих друзей, наклонился вперед и похлопал по плечам Пчёлкину и Холмогорова.

— Спасибо, ребята, за поддержку! Знаете, как человека подбодрить! Спасибо, ребята, спасибо…

Вдруг Пчёлкина прыснула, и тут же все, троя, не сдержавшись, захохотали в голос.

— Да ты что, Сань, он же узкогрудый!

— Там понтов больше!

— Муха — она муха и есть!.. — наперебой заорали парни.

— Гляди, Сань, вот он — твой Муха, — Пчёлкина выудила из кармана игрушку — забавного скелетона на ниточке — и подвесила его над лобовым стеклом. Она отвесила скелетону звонкий щелбан и, дурачась, запела на мотив «Мурки»: — Здравствуй, моя Муха, Муха дорогая…

И все четверо друзей грянули хором:

— Здравствуй, моя Муха, и проща-а-а-а-ай!!!

«Линкольн» подъехал к берегу, где уже собралась вся Мухина банда.

— Значит, так, — Белов повернулся к Варе. — Ты никуда не лезешь, никого не трогаешь, понятно?

— И желательно, чтобы ты осталась в машине, — сказал Холмогоров.

Варя кивнула, но оставаться в машине она не собиралась. Вместе с парнями она вышла на улицу и услышала свист нескольких парней Мухи, но один из них осмелился подойти.

- Приветик, — сказал парень, обнимая Пчёлкину за талию, и Варя почувствовала, как по спине побежали мурашки.

- Руки убрал от неё, чёрт блять, — крикнул Космос и уже был готов подойти к ним, а у Белова невольно сжались кулаки.

Ревнует? Да ладно не может быть. Просто испугался за неё.

Подняв руки вверх в знак капитуляции и отхода Космосу, тот произнес:

-Понял-принял, — и отошел от Вари на несколько шагов.

Муха снял свои часы и был полностью готов к поединку, он уверенно пошел на Белова.

— Ну, че, клоун, готов землю жрать? — Муха усмехнулся, кажется, он был уверен в том, что победит.

— Сам жрать будешь ее, понял? — за друга вступился Фил, за, что получил легонько в плечо от Вари.

Начались драка, и Пчёлкина изредка закрывала глаза на жестких моментах. Она, пожалуй, уже триста раз пожалела, что поехала с парнями сюда, но другого выхода уже не было. Космос пару раз пытался приблизиться к дерущимся, дабы помочь другу, но Варя крепко сжимала его руку.

У Белова уже достаточно сильно была разбита бровь, а у Мухина кровоточила губа. В один момент, Белый, воспользовался моментом и обхватил соперника за голову, но тот увернулся и ударил под дых. Скатившись по земле вниз, Белов сделал удушающий захват, Мухин захрипел и достал из кармана цепочку, которую накинул на шею оппонента и сильно сжал. Пчёлкина произвольно дернулась вперед, но ее тот час же перехватили Фил и Космос.

- Дурная? Зашибут!

Саша, дождавшись, когда Муха чуть-чуть ослабит хватку, со всей силы ударил в челюсть и, оседлав соперника, тотчас начал бить в лицо.

— На! На! На! — кричал Саша и не переставал бить, пока силы совсем не покинули его.

Люберецкие сразу подскочили и побежали к Белову, но их путь преградил Фил.

— Пацаны, хорош, все по чесноку!

Друзья сели в машину Космоса и поехали праздновать победу.

— Сашка, твою мать, мы так испугались за тебя, — причитала Варя, когда они уже отъехали от места драки. — Я думала, что всё, – выдохнула голубоглазая.

— Поддерживаю, — кивнул Космос. — Я уже примерял, насколько твои похороны выйдут.

— Вы были уверены во мне, — смеясь, ответил Белов, — Спасибо.

Старый «Линкольн» уже ближе к рассвету подъехал к их беседке.

Космос вышел из машины и подошел к багажнику, чтобы взять ящик пива. Белов вылез сразу за Варей, которая пристально смотрела на беседку, не зная, что и сказать. Саша заметил такую реакцию и, повернувшись, обомлел.

“Ленка… — подумал Белов. — Моя Ленка… Зачем она приехала? Позлорадствовать? Или, может, она переживала? А может, вообще соскучилась?”

А вот на Варю вид Лены впечатления не произвёл, увидев её, девушка завелись в момент. Да как она посмела после всего того, что сделала? У Саши живого места на лице нет, Татьяна Николаевна будет в шоке, когда увидит, а тут ещё эта…

— Саня! Пивка для рывка, а? — но тут же Космос остановился, увидев объект, на который так пристально смотрел Белов с Варей. — Я не понял, а ты чё тут делаешь, а? А ну-ка, давай, отсюда!

Космос и Варя двинулись в сторону Лены, как на врага народа.

— Не надо, не трогайте её! — закричал им Фил. — Дай им нормально поговорить, — прошептал Филатов на ухо Варе, обнимая подругу за плечи, уводя в сторону беседки.

— Пойдем, — коротко бросил, наконец, Саша девушке и, не оборачиваясь, зашагал к рощице по соседству.

Лена догнала его уже среди деревьев. Поравнявшись с ним, она тихо спросила:

— Саш, это Муха, да? — Лена попыталась коснуться его разбитой брови.

— Цокотуха… — отвернув от ее руки голову, мрачно буркнул Белов.

— Саш…

— Что?

— Саш, понимаешь, два года — это, правда, слишком долго… — срывающимся от неловкости голосом бормотала Лена. — Я не виновата…

— Да? А кто виноват? Папа Римский?.. Кто?.. — Белов развернулся к девушке и заглянул ей в лицо. — Скажи — может, я пойму…

Она стояла перед ним, опустив глаза, потерянная и жалкая, и молчала. Сегодня на ее лице не было ни грамма косметики, гладкие волосы были собраны в простой хвостик. Именно такой, а вовсе не размалеванной фифой, вспоминал ее Саша в армии. И именно такой, прежней Лене Белову вдруг захотелось объяснить — какую боль она ему причинила.

— Ну, загуляла — да черт с тобой! Но ты напиши, поставь в известность! — то и дело, пожимая плечами, с болью в голосе продолжил он. — Я как дурак… как лох вообще… Через всю страну, на крыльях… Спать не могу, есть не могу… Приеду — женюсь, думаю…

— Саш, — Лена вдруг остановила его, положив ему на плечо руку. — А хочешь — трахни меня!

— Что-о-о-о? — выдохнул ошеломленный Белов.

— То! — поняв, что сморозила что-то не то, истерично выкрикнула она. — То! Правильный ты наш! Ну, надо же — честно служил, а девушка изменила! Ну, так трахни меня! Вот она я — здесь! Ну! Ты же этого хочешь!..

Саша прищурился и, еле сдерживаясь, ледяным тоном отчеканил:

— Ты из-под Мухи давно?

— Ой, Саш, я сама не знаю, что несу! — Лена замотала головой от отчаянья и, схватив Белова за рукав, жалобно зачастила. — Ну, прости меня, Сашенька! Миленький, родной, прости, прости!!! Вот видишь? — она протянула ему на ладони простенькое колечко, которое ей подарил когда-то Саша. — Я же люблю тебя, ну прости, прости, пожалуйста!..

— Бог простит, — покачал головой Белов и тут его прорвало: он схватил колечко и, зашвырнул его в кусты, яростно закричал: — Все! Не попадайся мне больше! Все!!!

Развернувшись, он бросился прочь — не выбирая дороги, наобум, напролом через кусты…

— Саша! Саша! — кричала ему вслед Лена, размазывая по лицу слезы вины и отчаяния.

Белов остановился только тогда, когда эти крики затихли. Он обхватил руками голову и опустился на землю. Его буквально трясло от злости, обиды и отвращения. В ушах эхом звучали слова Лены: «А хочешь — трахни меня!» С каким обыденным бесстыдством она предложила это? Как у нее только язык повернулся? Как она могла?!

И тут он, наконец, понял — могла. Могла, потому что никогда не была той, какой он себе её представлял! Она просто была другой — настоящая Лена Елисеева. Та Лена, которую он любил, никогда, ни при каких обстоятельствах не стала бы шлюхой. Эта — стала. Та, наверное, скорее откусила бы себе язык, но не произнесла бы этих мерзких слов. Эта произнесла их легко и просто, словно предложила ему не себя, а, скажем, сигарету…

Мучительно, с болью и разочарованием Саша осознавал, что его любовь оказалась всего лишь иллюзией. Просто он был слишком наивен. Да, наивен, доверчив и глуп. Что ж, теперь он будет умнее. Как говорится — спасибо за науку!

Итак, отныне у него нет девушки. Однако у него есть друзья… Варюша, и сейчас они его ждут. И почему его мысли снова возвращаются к ней, и почему он вновь думает о Пчёлкиной? В голове крутится её образ. Белов глубоко вздохнул и встал — надо идти. Он вдруг ощутил озноб. Подтянув молнию куртки к самому подбородку, Саша поднял голову.

Над парком вовсю гулял холодный ветер, он срывал с веток желтеющую листву, скручивал из нее вихревые жгуты и гонял их меж стволов деревьев. Все, лето кончилось.

«Осень, — подумал Белов. — Вот уже и осень».

====== Часть 8 ======

Комментарий к Часть 8 Telegram channel фанфика :https://t.me/brigada_bonni

— Ну что, мам? — спросил Саша, усаживаясь завтракать.

Этот вопрос он задавал матери по несколько раз в день всю последнюю неделю — с тех самых пор, как нашел, наконец, собачника, продававшего щенка мастиффа.

На щенка вообще-то Татьяна Николаевна согласилась почти сразу, но, когда она узнала, сколько просят именно за эту собачонку, с ней едва не сделалось дурно. Саше пришлось начинать уговоры заново. Конечно, можно было поступить проще — взять деньги у Космоса или Варьки. Но делать этого ему отчего-то не хотелось. И вовсе не потому, что Белов так уж осуждал их способы добычи денег, нет. Но вот — не хотелось…

Каждый день он звонил продавцу и просил еще денек отсрочки, и каждый день по сто раз задавал матери один и тот же вопрос:

— Ну что, мам?..

Сегодня был решающий день — больше собачник ждать не хотел, — и Белов утроил усилия. В успехе он не сомневался, видел, что мама уже сопротивляется, скорее, по инерции, поэтому заранее договорились и с продавцом, и с Космосом — чтобы привез его со щенком домой.

Время поджимало, надо было еще успеть, к сроку добраться до загородного дома собачника, и Саша украдкой поглядывал на часы.

— Нет, я тебя не понимаю, Саш. Тебе о невесте пора думать, а ты все… — ворчала Татьяна Николаевна, возясь у плиты.

— Так я думаю, мам! Вот веришь — каждое утро встаю и начинаю думать!

— Вот и думай! — Она поставила перед сыном тарелку и пожала плечами. — И потом, ну почему так дорого? За эти деньги корову купить можно.

— Ну, мам, я же говорил — это древнейшая порода, с ними ещё кельты на колесницах сражались!

— Какие еще кельты? Она хоть пушистая? — с надеждой спросила Татьяна Николаевна.

Саша помотал головой и, дожевывая обжигающе-горячую сосиску, невнятно ответил:

— Гладкошерстная…

— Это что, как такса что ли?.. — разочарованно протянула мама.

Нет, похоже, собака за такую несусветную цену в принципе не могла вызвать у нее ни малейшей симпатии.

— Примерно! — засмеялся он и поднял руку над полом. — Только она в холке сантиметров семьдесят — вот такая примерно — и весит как… ну почти как я!

Татьяна Николаевна с ужасом представила себе такое чудовище в их квартире и предприняла последнюю попытку отговорить сына.

— Нет, Саш, лучше мы эти деньги на взятку в институт потратим! Будешь у нас студентом, вулканы изучать…

Сын взял ее за руки и заглянул в глаза:

— Ну, мам… Мамуся… Мамырлик…

— Какой ещё «мамырлик»? — засмеялась Татьяна Николаевна.

— Мам, взаймы, а?.. Я через месяц отдам!

— Ну, вот ещё! — она шутливо шлепнула сына по затылку. — Выдумал тоже — в семье деньги занимать! Мы что, чужие? Ладно, горе ты мое, когда-нужно-то?..

— Сегодня, мам! Прямо сейчас! — вскочил со стула Саша.

— Ну-ка, сядь и доешь, — нахмурилась мать и вздохнула: — Сейчас принесу…

Слухи о том, что какой-то парнишка разделал, как бог черепаху самого Муху, всплывали в разных концах Москвы. О самом герое никто из братвы ничего толком не знал, но о том, что он корешок Вари и Космоса, было известно многим.

К ним нередко обращались за подробностями — кто он, да откуда, да с кем работает, — вот и сегодня у Космоса и Пчёлкиной опять спросили о Белове.

Сегодня они с Варькой объезжали точки, собирая деньги, которые их люди натрясли с торгашей за неделю. Небольшой рынок у метро был последним пунктом их маршрута. Пчёлкина приняла плотный сверток и села в автомобиль пересчитывать «капусту», а Космос неторопливо покуривал с пацанами.

— Говорят, у вас какой-то крутой появился? Муху отбуцкал… —спросил его качок в костюме “Адидас”. — Что, начнёте теперь порядки наводить?

— А что их наводить? — хмыкнула Пчёлкина, выходя из автомобиля Холмогорова и доставая из кармана сигареты. — У нас и так порядок. Это у вас там чехи волну гонят! Только и слышно — того подрезали, другого перерезали…

— Да наверху мудрят, все разговоры с ними трут, — отмахнулся её собеседник. — Чую, закончится вся эта байда капитальным разбором, вот и все дела! Вы мне лучше вот что скажите — этот пацан ваш… Как там его?..

— Саня Белый.

— Вот, Саня Белый! Он как, вообще, расти-то думает? Может, встретится с ним, потолковать, а?

— Бесполезно, — нахмурился Космос. — Я и сам хотел его к нашим делам подтянуть — по нулям! Он вообще пацан упертый, у него своя жизнь…

— Смотрите, ребята, только Муха это дело так не оставит, — покачал головой парень. — Это — к гадалке не ходи!..

— Ничего, — грозно набычился Кос. — Кто с пером к нам придет — от ствола и скопытится!

— Ладно, посмотрим, как оно пойдет. Давайте, ребята, берегите себя и своих друзей! И удачи вам в нашем нелёгком деле…

— Бывай, — Пчёлкина, и Космос по очереди пожали протянутую руку.

Машина медленно выбралась с рынка и вырулила на улицу. Космос, управляя «Линкольном», то и дело неодобрительно косился на Варю. Слов нет, Пчёлкина, конечно, классная девчонка. Было дело они даже провели пару ночей вместе, ничего серьезного: так, для здоровья по дружбе, но быстро поняли, что такой формат отношений не для них. С самого начала Космос знал о том, что Варино сердце давно принадлежит Белову. И это было известно ещё со школы. И поэтому, когда они недавно поговорили, решили остаться, как и прежде друзьями. Космос не возражал, но то, с каким трепетом она относилась к деньгам, Космоса ужасно раздражало.

Он посматривал, как Пчёлкина тщательно разглаживала, перебирала и складывала мятые, засаленные червонцы и четвертные, и едва сдерживался, чтоб не высказаться по этому поводу.

— Видал?! — радостная Вара встряхнула толстенной пачкой перед самым носом друга. — Эх, вот если б это все — нам! Да, Кос?

— Может, когда-нибудь и ты будешь общаг держать, — лениво покуривая, сказал Космос.

— А что? — хохотнула девушка, засовывая деньги в сумку на поясе. — Легко!

Космос скривил в усмешке губы:

— Пчёлка — Великая и Ужасная!..

— Ладно тебе… Куда сейчас?

— Сейчас бабки сдадим — потом за Беловым, — взглянув на часы, ответил Космос.

— А где он?

— За городом где-то, по Каширке — адрес там, на пачке, — он кивнул на лежащую на «торпеде» пачку «Мальборо». — Саня сегодня мастиффа покупает.

— Кого?..

— Собаку.

— Вот чудила! — засмеявшись, покрутила головой Варя. — И сдалась ему эта псина!.. За Филом-то заскочим?

— Нет, у него сегодня какой-то медосмотр…

Космос врубил свою любимую Си Си Кэтч и, как обычно, настроение у него быстро улучшилось. Не прошло и пяти минут, как он, уже беспечно посмеиваясь, рассказывал Варюхе о каком-то недавнем инциденте.

— Ну, я ему тут же — а ты с кем работаешь? Этот черт мне в наглянку — с Парамоном. Ты поняла, Варь?! Какой на хрен Парамон?! Я с ним только вчера говорил — он вообще не в курсах.

— Вот пёс! А ты что?

— А что я? — самодовольно усмехнулся Космос. — В моську ему, и все дела. Я ж пацан решительный — ты знаешь!

«Линкольн», плавно качнувшись, остановился на светофоре, справа от них, противно заскрипев тормозами, встала серая «девятка».

Варя повернулась на звук и присвистнула:

— Оп-паньки…

В соседней тачке сидели люберецкие, и среди них — Муха. Пчёлкина толкнула локтем друга. Космос взглянул направо и озадаченно пробормотал:

— Встреча на Эльбе блин…

— Картина Репина «Не ждали»… — поддакнула Пчёлкина.

Люберецкие, разумеется, узнали приметную машину. Пассажиры «девятки» — а их было, троя — тоже молчаливо и угрюмо рассматривали соседей. На обеих машинах почти синхронно поползли вниз боковые стекла. Запахло жареным.

И в этот момент загорелся зеленый глазок светофора. «Линкольн» рванул вперед, сразу же подрезая «девятку». Нахально ухмыляющийся Варя тотчас высунула в окошко недвусмысленно согнутую в локте руку:

— На!!!

— Йо-хо-о-о-о! — завопил Космос.

В «девятке» в первый момент оторопели. И тут же Муха яростно взревел:

— Суки! Вот суки! Ну, ни хрена себе! Что вообще происходит-то?! Фома, газуй!!!

Сидящий за рулем флегматичного вида бугай послушно вдавил педаль газа в пол. «Девятка» с натужным ревом устремилась в погоню. Но уже через пару секунд стало ясно — бесполезно! «Линкольн» без видимых усилий уходил все дальше и дальше, издевательски виляя из стороны в сторону.

— Газуй, тебе говорят! — орал Муха на водителя. — Ну!!!

Тот безнадежно покачал головой:

— Нет, не догнать. У них же движок литра три, не меньше…

К Мухе сзади наклонился третий и озабоченно пробасил:

— Вконец оборзели. Я думаю — мочить их пора!

Взбешенный Муха закинул руку за спину и схватил советчика за шею.

— Думаешь?! — разъяренно прошипел он. — Ты думаешь? Твое дело ногами махать, а не думать, ясно?! А думать за тебя другие будут!

Муха оттолкнул опешившего приятеля назад и, с тяжелым сопением уставился на дорогу перед собой. На его скулах перекатывались желваки.

— Так, значит. Эти мухоморы пусть пока плавают, а с Беловым я сам разберусь, — наконец мрачно изрек он. — Всем передайте, чтоб его не трогали…

В физкультурном диспансере было многолюдно и шумно — здесь проводился плановый медосмотр. Коридоры старого тесного здания были заполнены молодыми людьми атлетичного вида — борцами, боксерами, штангистами и пловцами. Такое огромное количество прямо-таки пышущих здоровьем парней здесь, в стенах медицинского учреждения, выглядело довольно странным и неуместным. Наверное, так же несуразно выглядела бы на старте марафонского забега толпа бабулек с палками и авоськами. Большинство спортсменов относилось к этому мероприятию как к пустой формальности, а посему и вели себя соответствующе — балагурили, смеялись, заигрывали с проходящими по коридорам хорошенькими медичками. — Филатов! — позвал, выглянув из кабинета, врач с наголо обритым черепом. Фил зашел в кабинет и плотно прикрыл за собою дверь. Здесь было неожиданно тихо и даже, из-за опущенных штор, сумеречно. — Здравствуйте, — кивнул он доктору и сразу прошел к креслу энцефалографа. Эта процедура была ему давно привычна, вот только бритоголовый врач был ему совсем не знаком. «Новенький, должно быть», — подумал Фил. — Будь и ты здоров, молодец! — сверкнув золотыми зубами, улыбнулся доктор. — Ну, присаживайся… Фил уселся в широкое кресло, и врач нацепил на его голову резиновый обруч с пучком проводов, тянущихся к ящику энцефалографа. Бритоголовый доктор нажал на кнопку, прибор, негромко загудев, выдал широкую бумажную ленту, покрытую змейками энцефалограмм. Нацепив на нос очки, врач принялся изучать результаты исследований, на глазах мрачнея. — Та-а-ак… Именно этого я и боялся, — озабоченно пробормотал он, снимая с головы пациента обруч с датчиками. Филу стало не по себе. — Что-то не так? — встревоженно спросил он. — Как посмотреть… — неопределенно двинул плечом доктор и шагнув к Филу, оттянул его нижнее веко. — Головные боли часто беспокоят? — Только когда перепью, — он попытался отшутиться, но врач и не думал улыбаться. Филу пришлось пояснить: — Вообще-то это шутка — я не пью, совсем. — Это ты своему тренеру расскажешь… Сколько лет занимаешься? — Давно, лет десять — это точно. — Ты же КМС? — доктор задавал вопросы, не отрывая глаз от бумаг пациента. — Там запись старая, я весной мастера получил, — Фил ткнул пальцем в значок на лацкане пиджака. — Молодец, — врач отложил в сторону медицинскую книжку, снял очки и в задумчивости потер переносицу. Фил молчал, с тревогой ожидая продолжения разговора. — Ну что я тебе могу сказать, Филатов… Не ты первый, у многих к этому времени в коре головного мозга происходят изменения. К сожалению — необратимые. — Это что значит? — растерянно улыбнулся Фил. — Это значит, парень, что с боксом тебе придется завязывать. В противном случае последствия могут быть самыми печальными… — доктор положил на плечо оторопевшего парня руку и заглянул ему в глаза. — Тебя сколько по голове долбили, а? То-то! А в результате — множественные микроскопические кровоизлияния и… Короче, продолжишь выступать — станешь как Мохаммед Али. Видел, как он в Лос-Анджелесе олимпийский огонь нес? Болезнь Паркинсона — это, брат, не шутка, ясно? — Да при чем здесь Мохаммед Али? — подскочил с кресла Фил. — Доктор, вы на меня посмотрите — я же здоров как бык! Да я головой могу стены ломать! — Только не у меня в кабинете. Ладно, что я тебя как маленького уговариваю? — поморщился врач. — В общем, так: я отправлю свое официальное заключение в твое общество, а там пусть решают — что с тобой делать! — Да пиши куда хочешь! — вдруг сорвался Фил. Чертыхаясь про себя, он пулей выскочил из кабинета. — Ну и дурак!.. — доктор, покачав головой, скомкал его энцефалограмму и с досадой швырнул ее в урну. В коридоре Фил быстро остыл. Емубыло ясно: если в общество поступит бумага из диспансера — все, это конец. Его спишут в два счета, и никакие уговоры там не помогут.

Если что-то и можно было сделать, то только здесь, в диспансере. Лишь этот бритоголовый док мог решить его судьбу. Нет, надо было во что бы то ни стало попытаться с ним договориться!

Фил развернулся и снова открыл дверь кабинета. — Доктор, так что — вариантов вообще никаких? — примирительным тоном спросил он. — Неужели ничего нельзя сделать?.. — Зайди-ка, — кивнул врач. Он встал из-за стола, подошел к Филу и плотно прикрыл за ним дверь. — Ты вот что, Филатов, ты духом-то не падай, — ободрительно улыбнулся он. — Можно ведь не только на ринге выступать, как ты считаешь? — Ну, наверно… — не понял тот. — Я вижу, парень ты хороший, жалко, если вот так пропадешь. Поверь, я многих спортсменов знал… Некоторые чемпионами были, а теперь по пивнухам пасутся, — бритоголовый доктор говорил мягко, участливо и убедительно. — Но тебе, Валера, если хочешь, я мог бы помочь. Правда, с одним условием — чтобы все осталось строго между нами… — А это смотря о чем говорить будем. — Договоримся!.. — сверкнул золотыми зубами врач и дружески похлопал Фила по плечу. — Ты что-нибудь слышал об экстремальных боях?.. Они долго беседовали за закрытыми дверями — очередь в коридоре уже начала роптать. Наконец Фил вышел из кабинета, сжимая в руке бумажку с адресом. В дверь тут же сунулась чья-то нетерпеливая голова. — Можно?.. — Минутку, — врач затворил дверь и снял трубку телефона. — Гришаня? Здорово, старый. Ну что, нашел я тебе еще одного. Прикинь — боксер, мастер спорта, полутяж, не парень — картинка! Да, я его к тебе отправил, прямо сейчас. Запиши — Филатов Валерий. А?.. Нет, не думаю. По-моему, это как раз то, что надо — олух полнейший! Я, говорит, могу стену головой пробить! Так что, Гришаня, с тебя причитается… Ну да, как обычно… А? Ага… Ну давай, не кашляй!.. – Доктор нацепил очки, одернул халат и, открыв дверь, позвал: — Следующий!..

Дело у собачника было поставлено по-хозяйски, на широкую ногу. Небольшой двор весь был заставлен клетками, в некоторых из них сидели собаки — причем не только мастиффы. Белов успел заметить и пару доберманов, и одинокого грустного ньюфаундленда.

Сам хозяин — плотный краснолицый мужчина лет пятидесяти — тоже производил впечатление человека основательного и солидного. Он встретил покупателя у калитки, сдержанно поприветствовал и пригласил его в дом, щенок был там. — Знаете, я так давно об этом мечтал, — Саша был заметно взволнован. — Это просто праздник… — Да это для тебя праздник, а для меня как… со слезами на глазах, — проворчал собачник. — Как дите ведь родное отдаешь в чужие руки… Ну, вот он. В комнате на табуретке сидел щенок — невероятно милый и забавный. По бокам его сморщенной курносой мордочки висели огромные, как лопухи, уши. — Ай, красавец!.. — восхищенно пробормотал Саша. — Красавец, — согласился хозяин. Белов присел на корточки перед щенком и обхватил ладонями его симпатичную морду. — Ах, ты мой хороший, родной… Бойцовский… — радостный Саша трепал его за уши, гладил, и даже прижался щекой к его теплой шерстке. — Дай, Джим, на счастье лапу мне.

— Квартира-то у тебя есть? — вдруг спросил собачник.

— Двухкомнатная, — кивнул Саша. — Двухкомнатная? — с сомнением покачал головой хозяин. — Н-да… Это, конечно, хоромы… — Да вы не беспокойтесь, я в принципе знаю, что значит такую скотину в доме содержать. Мне мастифы просто очень нравятся — это моя собака, понимаете?.. — Ладно, — вздохнул мужчина. — Я поначалу к тебе заходить буду. Помогать, там… Как кормить, чем… — Хорошо, я понял. — А насчет цены… Ты помнишь, да? — Ну да, как договорились — в рассрочку… Тысячу я сейчас отдам, а потом все остальное донесу… — Да, конечно, только вот рассрочка мне эта… — снова засомневался собачник. — Ну мы же уже договорились, да? — Саша заметил, как мнется хозяин, и испугался, что тот может передумать. — Угу… Мне, понимаешь, главное — чтобы щенок в хорошие руки попал… Ладно, все! Я вижу, ты на него запал! — Еще бы! — с облегчением засмеялся Белов. — Погоди-погоди… — хозяин глянул в окошко и друг засуетился. — Там, кажется, подъехал кто-то. — Так мы договорились? — опять встревожился Саша. — Да погоди ты! — с досадой отмахнулся собачник и быстро вышел из комнаты. Спустя пару минут он вернулся в сопровождении какого-то длинноволосого мужчины спортивного вида. — Вовремя, ну надо же как вовремя!.. — суетливо приговаривал собачник. — А то у меня тут тоже покупатель… Вот она какая! — показал он на щенка новому гостю. Тот протянул руку Белову: — Александр. — Саша, — представился тот. Александр наклонился к щенку и принялся осматривать его со всех сторон. Все это Саше совсем не нравилось. — Ну что, тогда я деньги отдаю, да? — Белов протянул хозяину свернутые купюры. — Да обожди ты… — отвел его руку собачник и шагнул к Александру. — А уши заметьте, а? Настоящие. Да вообще все — окрас, шерстка на животе, видите? Порода. Белов видел: щенок уплывает прямо из-под носа. — Нет, понимаете, я хотел бы собаку прямо сейчас забрать, — он снова протянул деньги. — Обожди, говорю!.. Вот, парень тоже ищет мастиффа… — объяснил он ситуацию длинноволосому. — Подождите, ребята, здесь какое-то недоразумение, — доброжелательно улыбнулся Александр. — Давайте-ка присядем и разберемся. Не против? — Так мы же договорились уже, правильно? Как же так? — недоумевал Белов. — Ну что значит — «договорились»? — пожал плечами хозяин. — Вон человеку пес для дела нужен! — А зачем тебе мастифф-то? — спокойно спросил Александр. — Не знаю, не решил еще… Да мало ли… — не сразу нашелся, как ответить Саша. — Ну, запало ему! Вот хочу мастиффа — и все тут! — ответил за него собачник. — Ничего подобного! — сердито фыркнул на него Белов. — Я просто про кельтов много читал. Они настоящими бойцами были и собак, опять же, любили… У них на вооружении были как раз мастиффы. — А ты знаешь, сколько с ним головной боли и забот? — Ну конечно, представляю. Я же в погранвойсках служил, у меня там была собака — овчар, так что я понимаю… — Я молодому человеку сразу сказал: для меня ведь не деньги главное, главное — чтобы щенок в хорошие руки попал! — встрял в разговор собачник. — Поэтому я, когда его увидел, и цену сбавил и на рассрочку согласился… На самом-то деле такой пес полторы тонны стоит. Вы меня понимаете? — Погоди, мы же договорились, ты что?! — Белов начал терять терпение. — Ну ты же видишь — человек пришел! — хозяин тоже повысил голос. — Так человек после меня пришел! — Слушай, ну ты же не в очереди! — Это нечестно! Перепалку остановил Александр. — Погоди, не кипятись. Ты в этой ситуации абсолютно прав, — обратился он к Белову. — Только я не знаю, почему хозяин не предупредил тебя, что я сегодня подъеду. Вот что, у меня деловое предложение — пусть собака сама себе хозяина выберет! Ты не против?.. — О! Действительно! — поддержал хозяин. — Давайте по закону! К кому подойдет — тот и хозяин! Белову доводилось слышать, что в подобных спорных ситуациях опытные собачники именно так и поступают. Ему ничего не оставалось, как согласиться. — Ну ладно, — неохотно кивнул Саша. — Только по-честному — собаку не звать! Белов и Александр расселись в разных углах комнаты, а хозяин поставил щенка между ними. Тот стоял, поджав хвост и бестолково крутил лобастой головой. — Ну, давай, дурачок! Ищи себе хозяина, — усмехнулся собачник. Щенок словно понял его, повернулся и подошел к ногам Александра. — Ну вот — разобрался! Чует, паршивец! — радостно воскликнул хозяин. — Сам выбрал, ребята! — развел руками Александр. Белов, не сказав ни слова, встал и вышел. Во дворе его догнал хозяин: — Ты чего, парень? Ты же видел — все по-честному! Не обижайся, со следующего помета самый лучший щенок твой будет, обещаю. Я и цену тебе сброшу, ну?.. Саша даже не взглянул в его сторону. Собачник схватил его за рукав: — Слышь, ну что ты как маленький? Белов вырвал руку и презрительно процедил: — Да пошел ты!.. Жлоб. Теперь ждать Космоса не было никакого смысла — один, без щенка, Саша прекрасно добрался бы домой и сам. Поэтому он вышел на проселок и зашагал в сторону шоссе. Белов был зол. То, как лихо собачник сплавил щенка этому патлатому спортсмену, и как нагло кинул при этом его, Сашу, прямо-таки взбесило его. Хорошо еще, что хватило ума уйти сразу. Попадись сейчас ему под руку этот наглый жучила — огреб бы по полной программе! Докурив одну сигарету до фильтра, Белов тут же закурил другую. Сзади послышался шум мотора приближающейся машины, Саша, не оборачиваясь, поднял руку. Рядом с ним остановилась новехонькая иномарка, и из нее вылез Александр. Белов мгновенно напрягся. — Погоди, тёзка, разговор есть, — Александр, огибая широкий капот своей машины, решительно направился в его сторону. — Не понял, — нахмурился Саша и отшвырнул сигарету, готовясь, на всякий случай, дать отпор. — Сейчас поймешь, пойдем, — он легонько подтолкнул его к задней двери своего авто и, открыв ее, кивнул внутрь. — Забирай! На заднем сидении автомобиля лежал лопоухий щенок мастиффа — тот самый. — Я не могу, — расплылся в улыбке Белов. — Давай-давай, бери, — похлопал его по плечу Александр. — А остальное отдашь потом. Вот тебе моя карточка — позвони, как сможешь. — Спасибо, — Саша взял карточку, отдал деньги и с чувством пожал руку своему странному тезке. — Спасибо вам… — Подбросить? — улыбнулся тот. — Да нет, вон ребята мои едут, — из-за поворота действительно вырулил коричневый «Линкольн» Космоса. — Ну, тогда давай, забирай, — еще раз хлопнул его Александр и сел за руль. Саша вытащил из машины щенка и, хлопнув дверью, радостно крикнул вдогонку рванувшей с места иномарке: — Спасибо!!!

Он и шага не успел сделать, как рядом с ним остановилась другая машина. Из неё вывалились Пчёлкина и Космос.

— У, зверюга! — схватил мастиффа за морду Космос. — Не хрена себе щеночек! — воскликнула Варя, похлопывая пса по загривку. — Это, каким же он станет, когда вырастет? — Тихо-тихо, не тискайте, вы что! — отшатнулся Саша. — Задушите, черти!.. — Саня, а ты поднимаешься, я смотрю, — Космос кивнул вслед иномарке Александра. — Такие знакомства!.. — Ты хоть знаешь, кто это был? — усмехнулась Пчёлкина. — Кинолог, наверное, какой-то… — пожал плечами Белов. Космос и Варя переглянулись и прыснули со смеху. — «Кинолог»? Ну да — потому что в кино снимается! Это, Саня, чемпион Москвы по каратэ, понял?! И каскадер к тому же. Ты хоть ничего ему не брякнул?.. — Нет, он только мне визитку дал. — Какую визитку, что ты гонишь?! — хохотнул Космос. — Ну ладно, все — поехали!.. Они загрузились в «Линкольн» — Космос с Варей, как обычно, спереди, Белов со щенком — сзади. В машине Саше пришлось подробно рассказать о своем знакомстве с Александром: и о споре из-за щенка, и о неожиданном подарке. Пришлось даже предъявить визитку, чтобы убедить сомневающихся друзей. Только после этого они отстали, дав, наконец, Белову возможность вволю повозиться со своим симпатичным приобретением.

====== Часть 9 ======

Комментарий к Часть 9 Telegram channel фанфика :https://t.me/brigada_bonni

Фил поджидал друзей на обычном месте — в беседке, предвкушая, какой фурор вызовет у них его новость. Когда на дороге показался «Линкольн», он развалился на лавочке и принял важный вид.

- Теофило, ты чего это такой загадочный? -подозрительно посматривав на друга, спросила Пчёлкина.

- Ребята, какой сегодня день? – невозмутимо ответил вопросом на вопрос Фил.

- Пятница, по-моему, -пожала плечами Варя.

- А число?

- С утра шестое было, а в чем дело-то? -Холмогоров с недоумением посмотрел на друга.

- Так вот, запомните этот день, ребята… — со значением произнес Фил и вдруг вскочил, и завопил: — Потому что сегодня родился новый чемпион по экстремальным боям без правил!!!

Никто не подхватил его радостного вопля. Пчёлкина озадаченно присвистнула, а Космос наклонился к нему и участливо спросил:

— Это ты, Теофилушко, да?..

— А кто еще? — усмехнулся тот. — Ты что ли, космическое чудовище?!

Он, дурачась, принял боевую стойку и, ныряя из стороны в сторону, угрожающе двинулся на Космоса. Но друг не подхватил его игры. Он только хмыкнул и отошел в сторону, пробормотав:

— Ну-ну…

Фил обвел озадаченным взглядом всех троих.

- Вы что, не рады?.. — не без обиды спросил он.

— Погоди, Фил, остынь, – отозвался Белов. – Эти твои бои, это что – тотализатор? За деньги драться?

— За большие деньги, Сань, — подчеркнул Фил. — За очень большие…

- Ну и сколько тебе очень больших обещали? – ерничая, поинтересовалась Варя.

- А вот это, ребят, коммерческая тайна, да и потом, не хочется вас расстраивать.

Пчёлкина демонстративно развела руками:

— Да-а-а… Ну что тут скажешь, если человек с головой не дружит…

Она вышла из беседки и затеяла шуточную возню с Космосом, изображая жестокую схватку каратистов.

- Кья!.. Йо!.. Банзай!.. — поочередно вскрикивали они.

Ничего не понимая, Фил обернулся к Белову.

- Сань, что это они, а?

Саша хлопнул друга по плечу и улыбнулся.

- Не обращай внимания – просто завидуют. Ты вот что, Фил, сядь-ка и расскажи все по порядку.

Варя, вдоволь наигравшись с Космосом, наблюдала за друзьями, чувствовала, как сжимается сердце. Бои без правил. Там ведь и убить могут. Ох и дурацкая это затея.

Все возражения Космоса о том, что Варе там делать не чего были начисто отвергнуты. В ангаре на Раменском было шумно, грязно и неуютно. Варя вообще уже жалела, что появилась здесь. «И откуда у этих мужиков такая тяга к самоуничтожению?» — недоумевала блондинка. Впрочем, это, видимо, в ней стало просыпаться женское начало. Раньше, во всяком случае, её ничто не смущало. У ринга сомнения уступили место азарту. Бойцы сошлись в центре и сразу, без традиционного рукопожатия, вступили в схватку.

Публика, обступившая площадку, взревела. Рядом стояли два слегка поддатых мужика лет сорока в фирменных спортивных костюмах. Один из них, накачанный дядька со стриженым ежиком седоватой головой, обратился к своему приятелю — красномордому толстяку:

— Ну что, по стольнику?

— Давай, для начала, — согласился тот.

— Кто твой?

— Боксер. Я вообще этих каратистов не воспринимаю — так, кузнечики!..

— Да это же не каратист! Это киккер! Киккер, ты понял?! Он ногами знаешь, как работает? От твоего боксера сейчас пух посыплется!..

Пчёлкина с неприязнью покосилась на толстого и переключилась на ринг — бой набирал обороты. Злобно косясь на толстяка, Варя думала: «Киккер». Что это за слово такое идиотское?».

Захваченная яростью, Пчёлкина кинулась на соседа, когда тот оттолкнул случайно налетевшего на него Филатова. Варьке при её женской комплекции кроме синяков ловить было нечего. Толстяк отбросил девчонку, будто пыль стряхнул. За Варю тут же вступил Сашка. Вскоре драка переросла в повальную. Утробные, звериные крики и рычание. Ожесточенная ругань, проклятья, мат…

И вдруг — бах! бах! — один за другим прогремели два выстрела.

Усиленный высокими сводами ангара звук выстрелов оказался оглушительным. Толпа бросилась врассыпную. Варьке вновь посчастливилось кого-то пометить кулаком, когда она услышала крик Саши:

— Космос, тащи её отсюда!

Тут же Варю схватил за руку, Космос и вскоре вся компания в спешке покинула место столь, как оказалось, интересного времяпрепровождения.

Дорогой Варя пыталась остановить кровь, сочащуюся из ран Фила, но Космос так безбожно вел машину, что вскоре она оставила это неблагодарное занятие, решив повременить. Отъехав от аэроклуба на безопасное расстояние, «Линкольн» остановился под уличным фонарем.

— Что-то я не понял: кто стрелял, Космос? — спросил Белов, вылезая из машины.

— Да этот, по-моему, у которого грудь колесом, — ну, седой… — неуверенно ответил тот.

— Это с ежиком на башке, что ли?

— Ну да…

Саша присел перед Филам на корточки и заглянул ему в лицо. У несостоявшегося чемпиона по боям без правил была разбита переносица, заплыл левый глаз, опухшие губы почернели от запекшейся крови. Его колотила мелкая дрожь.

— Ну как ты, Фил, нормально? На-ка, оденься, — он снял куртку и протянул её оставшемуся в одной майке другу.

— Я-то нормально… Кеды вот потерял… — растерянно пробормотал Фил.

— Ладно — кеды. Я джинсовку посеяла… — вздохнула Пчёлкина. — Жалко, клевая была куртка…

Неожиданно Фил обвел всех беспомощным взглядом и нерешительно спросил:

— Ребят, а какой сегодня день, а?..

Космос и Белов испуганно переглянулись.

— Беда… — выдохнул Космос.

— Ты что, Фил?.. — дрогнувшим голосом спросила Варька за его спиной.

— Ничего не помню… — опустил голову он.

Лица друзей вытянулись. Повисла тревожная, тягостная, растерянная пауза. Что тут можно было сказать?

— А я ведь и когда туда ехали ничего не помнил… — вдруг задумчиво проговорил Фил.

Он поднял глаза, в них искоркой сверкнула смешинка, и всем сразу стало ясно — да он же просто валяет дурака! Друзья с облегчением рассмеялись.

— А как меня зовут?.. — снова начал было Фил.

— Да кончай ты… — отмахнулся смеющийся Белов.

— Зоофил… — хмыкнула Пчёлкина.

— А Кота-то ты порвал! — похвалил друга Космос.

— Ну! Как грелку прямо! — поддакнул Саша.

— Угу, только грелка дала сдачи… — невесело усмехнулся разбитыми губами Фил и, кряхтя, полез в машину, где им, наконец, занялась «медсестра» Варвара Пчёлкина.

Когда в ангаре вспыхнула всеобщая драка, Каверин стал пробираться к машинам. «Черт, все-таки зря я сюда приперся! — распихивая локтями дерущихся, думал раздраженный старлей. — А все Муха, чтоб ему…»

Тут прогремели выстрелы, началась паника, и Каверин удвоил свои усилия. Он хорошо представлял, что может за всем этим последовать — появится милиция, начнутся разборки… Нет, встреча с коллегами никак не входила в его планы на вечер. Надо было срочно отсюда сваливать!

Он добрался до вертолета и оглянулся в поисках своих. Ни Мухи, ни Шведа, ни остальных Каверин не увидел, зато он увидел, как Белов с компанией тащили к машине своего полуживого друга. Старлей шагнул за корпус вертолета — они пробежали мимо, не заметив его. Через минуту их «Линкольн» сорвался с места.

— Володя! — к нему с вытаращенными глазами подскочил взъерошенный Фома. — Там Муха…

— Ну что еще? — недовольно спросил милиционер.

— Там Муху убили…

— Что?! — Каверин рванул назад, к рингу.

— Какой-то хрен седой… с «тэтэшником». Пацаны его взяли… Там они… — семеня следом, пояснял Фома.

Муха лежал на спине, раскинув руки, и, неподвижно глядя в высокий сводчатый потолок ангара, едва заметно улыбался.

«Доигрался, раздолбай…» — с мимолетным раздражением растерянно подумал Каверин.

Он присел над телом брата на корточки и откинул в стороны полы его куртки. На левой стороне груди алело огромное кровавое пятно.

Оно выглядело ужасающе. Каверина охватил мгновенный приступ отчаянья и ярости. Обхватив обеими руками голову, старлей прикрыл глаза.

«Серёга… Как же так? Вот суки! Суки! Кто посмел? Кто?!.»

И тут вдруг, как озарение, пришла спасительная догадка — Белов! При этом Каверина нисколько не интересовало — мог ли в самом деле Белов совершить это убийство.

Но он был абсолютно уверен в одном: так или иначе, но причиной смерти его брата был именно Белов! А значит, он и ответит за эту смерть!

====== Часть 10 ======

Комментарий к Часть 10 Telegram channel фанфика

https://t.me/brigada_bonni

На второй день после драки в аэроклубе Белов собирался в институт. Сегодня должно было решиться — примут у него документы на вечерний или нет.

Он сидел на пуфике в прихожей и пытался завязать шнурки. Сделать это было непросто — у ног крутился щенок, хватая хозяина то за шнурки, то за штанину, то за пальцы. Саша, засмеявшись, схватил мастиффа за уши и наклонился к самой его морде.

— Ну что, Вень, пойдешь вместе со мной в институт, а?

— Комиссию пугать! А, Венька?.. — Белов вскинул голову и крикнул матери:

— Нет, мам, мне «Венька» не нравится! Ну какой он Венька?.. Он — Вулкан! Вулканище!.. Да, Вулкан? — он потрепал собаку по голове и поднялся. — Ну, все, я пошел!

— Саня, возьми зонт, дождь будет! — отозвалась с кухни Татьяна Николаевна.

— Да ладно! Не сахарный — не растаю! — взял папку с бумагами и шагнул к выходу.

— Погоди, я принесу…

— Не надо, мам, я ушел!

Через секунду она появилась в прихожей с зонтом в руках, но увидела захлопывающуюся дверь. Женщина вздохнула и наклонилась к щенку.

— Тоже мне — Вулкан!.. Ну что, Вулкан, будем дружить?

Вдруг зазвонил телефон. Мама легонько потрепала собаку по загривку и сняла трубку.

— Здравствуй, Валера. Нет, он в институт пошел. Да вроде обещали принять на вечерний… В виде исключения — как воина-интернационалиста, что ли… Вернётся? Часа через полтора, наверное… Ну конечно заходи! До свиданья.

Только она положила трубку, как раздался звонок в дверь.

— А вот и хозяин твой за зонтиком вернулся… — подмигнула она щенку, взяла зонт и вернулась в прихожую.

Татьяна Николаевна открыла дверь и оторопела. На пороге стояли двое милиционеров в форме, а за ними — еще двое в штатском.

— Вы к кому? — растерянно спросила она.

— Здравствуйте, — холодно кивнул первый милиционер. — Белова Татьяна Николаевна?

— Да…

— Капитан Касьянов, разрешите войти? — не дожидаясь ответа, капитан двинулся прямо на женщину, ей волей-неволей пришлось посторониться.

— А что случилось? — спросила она его в спину.

— Ваш сын дома?

— Нет, а в чем дело? — она тревожно заглядывала в глаза то одному, то другому. — Скажите же — что случилось?..

— Татьяна Николаевна, ваш сын обвиняется в убийстве по сто второй статье, — официальным тоном сообщил молодой в цивильном костюме.

— Да вы что?! — ахнула она.

— Покажи ордер, — кивнул он другому штатскому.

Тот открыл папку, вынул ордер и протянул его Татьяне Николаевне. Зажав зонтик под мышкой, она трясущимися руками взяла бумагу.

— Простите, нам придется тут у вас небольшой беспорядок навести… — извинился тот, что вручил ей ордер. — Ничего не поделаешь — служба.

А капитан тем временем уже побывал на кухне, заглянул в туалет, в ванную, снова появился в прихожей и коротко приказал:

— Ты давай здесь, а Васильев — в ту комнату. Лейтенант, иди за понятыми.

Татьяна Николаевна с ордером и зонтиком в руках остановила штатского.

— Вы что-то напутали!.. Какое убийство?! Он только из армии пришел, в институт собирается…

— Да вы успокойтесь, пожалуйста, — участливо кивнул мужчина. — Пройдите в комнату, присядьте… Давайте мне зонтик. Я вам сочувствую, правда.

— Это недоразумение, ребята, это недоразумение… — повторяла как заведенная Татьяна Николаевна. — Это просто какое-то недоразумение…

А в это время в подъезд вошли Космос с Варей. Лифт поднял их на нужный этаж, они шагнули на лестничную площадку и увидели милицейского лейтенанта, названивающего в чью-то дверь.

- О! — крикнул он, обернувшись на шум открывшегося лифта. – Идите сюда!

Космос с Варей не двинулись с места:

— А что такое?

Милиционер сам подошел к ним и строго спросил:

— Местные? Документы есть?

Космос покосился на Варю и пожал плечами:

— У меня только права.

- Давай, -протянул руку лейтенант. Космос подал ему права. Милиционер раскрыл документ и весело взглянул на него: – Это что за имя такое – Космос?

- Греческое, – буркнул он.

Лейтенант сунул корочки в карман и скомандовал:

- Пошли, Марс, понятым будешь, и вы, барышня, тоже! – кивнул он Варе.

- Не-е-е, – покачал головой Космос, – мы спешим, извините…

- Давайте без разговоров, я вас долго не задержу. Пойдемте-пойдемте… — и лейтенант решительно направился к квартире Белова.

Когда Варя с Космос переступили порог, шмон в квартире уже шел полным ходом. Они сунулись в одну комнату, в другую — везде вовсю орудовали шустрые ребята в штатском. В прихожей появился третий понятой – встревоженный старик, сосед Беловых:

- Что у вас стряслось. Таня? Саня набедокурил?

Из кухни выглянула заплаканная Татьяна Николаевна, увидела Космоса с Варей и кинулась к ним:

- Космос, Варенька, что же это?..

- Спокойно, тётя Тань, спокойно… – Пчёлкина обняла испуганную женщину, проводила на кухню и усадила на табурет. – Все уладится, вот увидите…

- Вы же с ним всегда вместе, Варь? А эти говорят, что убил он кого-то… Ты видела?

- Да ошибка это, ошибка! Бред какой-то! — она присела напротив и подала стакан воды. – А он где?..

- В институт ушел. Вот только он ушел – эти заходят и говорят: убил кого-то… — Татьяна Николаевна снова заплакала.

На кухню заглянул лейтенант.

- Понятые, вы где? Ну-ка давайте в комнату. Вы тоже, пожалуйста.

— Тётя Таня, вы успокойтесь только, все будет хорошо, — Космос с Варей поднялись и пошли за лейтенантом.

В комнате Сашки царил жуткий кавардак. Полки вдоль стены были пусты -книги грудой лежали на столе, валялись на полу. В аквариуме плавала модель самолета. Тахта была завалена разбросанной одеждой. В шкафу осталась только парадная форма сержанта погранвойск. Капитан торжественно вынул ее и осторожно, двумя пальцами через платок, достал из внутреннего кармана кителя пистолет.

- Та-а-ак… – довольно протянул он. – Понятым видно? Фиксируем, – и он начал деловито и споро диктовать примостившемуся на краешке стола штатскому. – Пистолет ТТ, калибр – девять миллиметров, одна обойма, восемь патронов… Отчетливый запах пороха. Срочно проверить ствол по нашей картотеке…

Татьяна Николаевна смотрела на пистолет круглыми от испуга глазами.

- Варенька… – беспомощно пробормотала она. – Что же это, Космос…

- Спокойно, тетя Таня, вы только не нервничайте, – вполголоса ответил он, взяв ее за руку.

Космос уже решил, что и как им надо делать. Протокол они не подпишут — без их с Варей подписи эта бумажка не будет иметь никакой силы. А смогут ли менты его заменить — это еще вопрос!

Изъятие-то пистолета уже произведено, и новый понятой видеть его никак не мог! Это обстоятельство могло стать отличной зацепкой для Сани. Штатский за столом закончил оформлять бумаги и протянул ручку соседу Беловых:

- Протокол изъятия подпишите, пожалуйста. Да вы не переживайте, это простая формальность. Вот здесь…

Виновато взглянув на окаменевшую Татьяну Николаевну и Олесю, старик трясущейся рукой поставил подпись. Оперативник подал ручку Космосу и Варе.

— Теперь вы.

— Я не буду, — мотнул головой Космос.

- И я не буду, — мотнула головой Пчёлкина. – Надо еще доказать, что это его пистолет.

Милиционеры переглянулись. Грозно нахмурившись, к паре шагнул капитан.

- Причем здесь это – его, не его? Вы факт изъятия видели? Вот и зафиксируйте то, что видели.

- Я не видел, – опустив глаза, угрюмо сказал Космос и отошел к окну.

- Как – «не видел»?! Ты что, слепой?! – рявкнул капитан.

Космос молчал, поглядывая в окно.

- Ты что это имеешь в виду, а?.. – угрожающе поднялся из-за стола штатский. – Как его фамилия? – бросил он лейтенанту.

Тот замешкался, полез в карман за правами, и тут Космос увидел, как из остановившегося автобуса на противоположной стороне улицы вышел Белов. Космосу хватило пары секунд, чтобы оценить этот факт и понять, что за этим последует: Сашу заметут прямо сейчас, и тогда вытащить его с нар будет уже стократ сложнее. Надо было во что бы то ни стало его перехватить! Он повернулся к операм и, виновато улыбнувшись, сказал:

- Давайте, я подпишу.

- Так-то лучше… – хмыкнул капитан.

Схватив протянутую ручку, Космос торопливо черкнул подпись на протоколе, затем резкого взял Варю за руку и направился в сторону выхода. Варя только, что и успела крикнуть Татьяне Николаевне, что всё будет хорошо.

Закрыв за собою дверь, Космос с Варькой, не дожидаясь лифта, опрометью бросились вниз по лестнице.

- Ты что?! Ты зачем это сделал? – напустилась на него девушка.

- Тс! – шикнул Холмогоров. – Там Белый идет, хочешь, чтобы его прямо тут приняли? Что мне еще оставалось?

Скатившись вниз, они вылетели во двор и резко остановились – прямо напротив подъезда стоял милицейский «воронок», а рядом с ним скучали двое сержантов. Космос повернул голову левее, кивнул Варе и увидел Сашу, идущего к своему подъезду напрямки, через детскую площадку.

- Эй, ребят, огонька не найдется? – окликнул Космоса с Пчёлкиной один из ментов.

Они двинулась навстречу сержанту, Космос на ходу вынимал из кармана зажигалку. В этот момент их заметил Белов и приветственно замахал им рукой. Милиционер, достав сигарету, склонился к ладоням Космоса, а Варя тем временем поверх его головы пытался остановить Сашу. Состроив гримасу, девушка беззвучно кричала Белову: «Стой! Назад! Уходи!!!»

Саше ничего не мог понять, но странное поведение Космоса и Вари в присутствие милиции сделали свое дело – он сначала притормозил, а потом и вовсе остановился.

- Спасибо, – выпрямился сержант, довольно попыхивая сигаретой.

- Не за что, – выдавил кривую улыбку Космос.

Стараясь не спешить, Варя и Космос двинулись навстречу Саше. Поравнявшись с Беловым, они тихо, но отчетливо проговорили:

— Иди за нами, потом объясним… — и, не останавливаясь, пошли дальше.

Саша, чуть помешкав, двинулся за ними следом. Он догнал друга и подругу за углом:

— Что случилось, ребят?

— Саня, у тебя полный дом ментов! — повернулся к нему мрачный Космос.

- С чего это там менты?..

- У тебя «тэтэшник» нашли! – повернулась к нему Пчёлкина

- Чего? – ошарашенный Саша встал как вкопанный.

- Поехали отсюда! – Космос с Варей схватили Сашу под руки и поволоки прочь от дома.

То, что услышал Саша от Космоса и Пчёлкиной, поначалу повергло его в шок. Нелепость обвинений в убийстве была настолько очевидна и вопиюща, что Саше просто-напросто не верилось в реальность произошедшего. Нет, он, конечно, поверил рассказу друга, тем более что сам видел у своего подъезда уазик с милиционерами. Но вот в то, что кто-то там, в милиции, всерьез смог предположить, что он, Саня Белов, способен убить человека, не верилось совершенно! Он что, бандит, уголовник? Или был хоть раз замешан в чем-то подобном?! Какие у них есть основания для таких страшных обвинений?! И откуда, наконец, взялся этот чертов пистолет?! Ну подбросили, это ясно, но почему именно ему? Неужели только из-за той драки?.. «Линкольн» бесцельно колесил по городу. Космос с Варей искали выход из сложившейся ситуации.

- Ну если я не виноват, что они могут сделать, Кос?.. -растерянно спрашивал Саша. – Пойду и скажу: кончайте ерундой заниматься, там и отпечатков моих нет… Ну правда, в конце концов!

- Нет, дядя, поздно пить Боржоми, – покачала головой Варька, сидящая на заднем сидении. – У тебя дома же ствол нашли. Остальное —дело техники.

Саша подавленно молчал – что тут возразишь?

- Ты не кисни, Саня, я попробую прояснить через старших, что к чему.

- Тот седой, я видел, в воздух стрелял, – задумчиво сказал Саша. – Кто ж тогда Муху убил?

- Да, может, он и убил! – дернул плечом Космос. – Пару раз в воздух шмальнул, а потом в него. А повесить на тебя решили… Пригнись!

Впереди показался припаркованный у светофора милицейский «Жигуль». Белов тут же подогнул ноги и нырнул вниз, под приборную панель. Космос сбросил скорость, настороженно поглядывая на стоявшего около своей машины гаишника.

- А почему на меня-то?.. – неловко вывернув голову, косясь на друга снизу вверх, спросил Саша.

- Хрен его знает, товарищ майор… Я вот что думаю: тебе на дно лечь надо! У меня дача пустая есть – знакомых моего предка, Царевых, они сейчас из Москвы уехали – поехали туда?

- У меня экзамены скоро… – неуверенно пробормотал Саша.

- Какие экзамены?! – хмыкнула Варя. – Забудь, зона – твой университет. Восемь лет строгача как минимум.

Светофор, наконец, загорелся зеленым, и «Линкольн» плавно тронулся с места.

- И что мне теперь, всю жизнь прятаться? А мать? Что с ней будет?.. — снова подал снизу голос Саша и глянул на Варю через зеркало.

Космос хлопнул друга по плечу:

- Вылезай. Знаешь, Белый, по любому – сдаться ты всегда успеешь. Сейчас важно разобраться, что вообще к чему. Выждать надо. Короче, едем!

Дача оказалась настоящим загородным домом -двухэтажным, просторным, с гаражом и верандой. Дом, однако, был довольно ветхим и каким-то запущенным – видимо, хозяева сюда не заглядывали уже очень давно. Впрочем, Белов не обратил на это никакого внимания – его мысли были заняты совсем другим. Допотопный навесной замок на двери подернулся ржавчиной, и Космосу пришлось попыхтеть, прежде чем он сумел его открыть. Наконец, ключ провернулся, и друзья вошли вовнутрь.

- Заходите… Тэкс… — огляделся по сторонам Космос. — Ну что, начнем с кухни? Пошли…

На кухне он первым делом заглянул в холодильник и озадаченно пробурчал:

– Блин, пусто… Придется поголодать, Санёк.

- Завтра привезу тебе еды, – кивнула в сторону холодильника Варя.

Космос вздохнул и протянул Саше руку.

- Ну давай, брат, не падай духом мы с Варькой поехали, завтра будем. Выкрутимся… — он задержал руку Саши в своей, словно собираясь что-то добавить, замялся и вдруг порывисто обнял его.

Через мгновение Космос с Варей выскочили из комнаты, сбежали вниз по лестнице. Белов остался один. Он кругами ходил по скрипучему полу старого дома, не находя себе места. Подошел к книжному шкафу, но оказалось, что тот забит справочниками по астрофизике, толстенными звездными атласами и прочей сугубо научной литературой.

Все, что ему удалось найти — это несколько старых номеров «Огонька» и увесистую «Историю Рима». Со своей добычей Белов завалился на диван. Но то ли чтиво оказалось слишком скучным, то ли мысли его были слишком далеко — ни книга, ни журналы не смогли отвлечь от навалившихся проблем. Более того -прочитанное вообще не достигало его сознания.

Космос, Пчёлкина и Фил прикатили на дачу только на следующий день после обеда. К этому времени Белов уже ни о чем, кроме еды, думать не мог.

- Жрачки привезли? – нетерпеливо спросил он друзей вместо приветствия.

– Вот! -встряхнул рюкзаком на плече улыбающийся Фил.

- Что, оголодал, горемыка?.. – ехидно хихикнула Варя.

Наблюдая нескончаемый поток доставаемой из рюкзака провизии, Саша мотал головой и крутил пальцем у виска. Видимо Пчёлкина притащила ему всю еду, что была у неё в доме. Он брыкался, что ему хватит бутербродов, но Варя была непоколебима:

— Изжога, гастрит, язва — у тебя все впереди! — возмущалась Пчёлкина.

То, что Белова обвиняли в убийстве, так в этом еще надо было разобраться, но умереть голодной смертью она ему не даст.

Слабое сопротивление Саши было сломлено, набив рот, он включился в обсуждение свалившихся на него бед.

— Слушай, — Холмогоров кивнул в окно. — Опять что-ль пилит?

— Ну, заколебала, — кивнул Белов. — У меня уши в трубочку уже…

— Я в ментуре весь день просидел, — вздохнул Космос. — Про Муху спрашивал, следак знает, что ты с ним дрался.

— Ребят, — заговорил Фил виновато. — Ну, если бы я знал, что все так получится, не звал бы вас туда.

- Валерка, ты ни в чем не виноват! — сказала Варя и обняла Фила за шею. — Кто же знал?

— Санёк, ты главное сиди спокойно тут, кроме ментов эти уроды тоже ищут тебя. — Космос покачал головой.

— Вопрос, кто его замочил? —заговорила вновь Пчёлкина, отвлекаясь от книги которую взяла с полки. — Я же видела, мужик в воздух стрелял. Ты не видел, Кос?

Космос отпил слегка из бутылки Белова и молча посмотрел в телескоп. Варю это молчание слегка напрягло.

— Кос, чё, оглох что-ли? — снова спросила его Пчёлкина.

— Слушайте лучше, что ментам говорить надо, — перевел тему Космос. — Короче, были мы на Воробьевых, с тёлками. Вернулись утром, тёлок сняли и откуда они никто не знает, понятно?

— Ага, — кивнул Фил и усмехнулся. — Особенно по мне видно, что я с телками был.

Все присутствующие резко залились смехом.

— Ну, хорош, ржать, — беззлобно улыбнулся Саша, – а Варя?

Космос взглянул на подругу и задумался.

— Тебя с нами вообще не было, была с родителями помогала на даче, поняла?

— Поняла, я. Слушайте дальше, — Одновременно с этим решительным поражением Маги… Магидо… Магидоняния…

— Радио няня, бля, — ребята снова залились смехом.

====== Часть 11 ======

Комментарий к Часть 11 Telegram channel фанфика

https://t.me/brigada_bonni

В дверь позвонили. Татьяна Николаевна тут же бросилась открывать – вдруг Саня? Уже схватившись за замок, она вспомнила: у сына ведь есть ключи.

- Кто?.. – настороженно спросила она.

Из-за двери послышался голос младшей сестры:

- Тань, это я – Катя!

Татьяна Николаевна открыла дверь. Только шагнув за порог, Катя сразу же обняла сестру.

- Катя, за что мне все это, а? Господи… – еле сдерживая слезы, пожаловалась Татьяна Николаевна.

- Ну-ну-ну, успокойся, сестренка… Успокойся, Тань, слышишь, успокойся…

- Да… Я сейчас, сейчас…

Обнявшись, женщины прошли в большую комнату. Татьяна Николаевна как раз перед самым приходом сестры закончила там убираться после обыска.

- Сестренка, какой у тебя порядок! -восхищенно ахнула Катя. – Какая красотень – прелесть просто! А там тоже самое? – она направилась в комнату Саши.

- Еще лучше, -махнула рукой Татьяна Николаевна.

У сына она убраться еще не успела. Катя открыла дверь и опешила:

- Какой кошмар! Ужас!.. Ладно, садись-ка, Тань, – она деловито освободила два стула и край стола от громоздившейся на них Сашиной одежды. – От Саньки ничего нет?..

- Нет, – покачала головой женщина, – Кать, я с ума схожу – где он, что с ним, ничего не знаю…

- Вот, сядь и слушай.

Татьяна Николаевна опустилась на стул. Катя сняла плащ и села напротив нее.

- Так, слушай меня внимательно! Танюшечка, я понимаю, что надо больше, но это все, что у меня есть, – и она принялась выкладывать из сумочки на стол деньги -три тугие пачки в банковской упаковке. – Этого, конечно, мало, но больше у меня, честное слово, нету…

- Что это?.. Зачем? – нахмурилась Татьяна Николаевна.

- Танечка, тебе нужно нанять хорошего адвоката, – Катя взяла ее за руки и строго посмотрела в глаза. – Очень хорошего, понимаешь? А еще лучше – дать следствию. Но адвоката – дешевле.

- Какой адвокат? Зачем нам адвокат? Мой сын никого не убивал, я не верю! – вспыхнув, встала со стула Сашина мать.

- Таня, а я вот сижу у тебя на стуле и вся из себя верю, да?! – возмущенно всплеснула руками Катя. – Ну что ты такое говоришь?! Ты такая странная, вообще!

- Ну не мог он!

- И я говорю – не мог! Конечно, не мог! Но они-то по-другому думают! – сестра тоже встала и подошла к ней вплотную. – Танечка, ты смотри на вещи реально… Погоди, погоди, не перебивай! Я тоже ни капельки не верю, что мой любимый племянник кого-то убил, но сейчас-то совсем не это главное! Саньку спасать надо… Я тут посоветовалась кое с кем, и мне пообещали свести тебя с известным адвокатом…

Татьяна Николаевна взяла со стола деньги, пересчитала и подняла на сестру испуганные глаза:

-Но это же такие деньги, Кать… Ужас!..

- Это для тебя деньги! -усмехнулась она. – И для тебя ужас! А для адвоката – тьфу! Он за такую сумму даже задницу свою от стула не оторвет.

- Ну а сколько же надо-то?

- В пять раз больше, – отчеканила Катя.

- Да ты что, смеешься?! – оторопела Татьяна Николаевна. – Где ж я такие деньги возьму?!..

- Надо занять, Танюша, – решительно заявила сестра. – Ты можешь занять у кого-нибудь?

- У кого?!

- Подумай, не торопись.

- Да у меня нет ни одного богатого! – покачала головой она. – Нет, Кать, столько мне никто никогда не даст…

- Тань, ты не говори “нет”. Ты сначала подумай хорошенько… Нудавай, давай, соображай…

Татьяна Николаевна потерянно молчала.

- Ну?.. Навожу на мысль: у Саньки друзья есть? Ну?.. У них родители есть? Ну?.. У Холмогорова отец, между прочим, большая шишка. Членкор!

- Да я с ним, можно сказать, не знакома. Раньше, давно, встречались пару раз на родительских собраниях… Так когда это было? Я даже имени его не помню… Ростислав…

- Юрий Ростиславович… -подсказала Катя и пододвинула ей телефонный аппарат. – Вот что, сестренка: садись, бери телефон и звони!

- Но у меня нет их телефона!

Катя наигранно вздохнула, жестом фокусника вытащила из кармана записную книжку и протянула ее своей растерянной и непрактичной сестре.

- Прошу!..

Татьяна Николаевна с удивлением посмотрела на Катю — похоже, у той еще до прихода сюда все уже было продумано, взвешено и подготовлено.

- Откуда у тебя их телефон?

- От верблюда! – хмыкнула сестра и сняла с аппарата трубку. – Давай, звони, говорю!

Пока все еще сомневающаяся Татьяна Николаевна подносила трубку к уху, ее сестра уже успела набрать нужный номер.

- Алло, здравствуйте, это квартира Холмогоровых? Можно мне поговорить с Юрием Ростиславовичем?.. Спасибо, до свидания, – пробормотала Татьяна Николаевна и протянула трубку сестре.

Та быстро поднесла ее к уху и, услышав сигнал отбоя, положила на аппарат.

- Ну?

- Сказали, будет через два часа…

- Слушай, Тань, я такая голодная! – вдруг пожаловалась Катя. – По-моему, я перенервничала… Пойдем-ка, покормишь меня! А кто сказал-то?

- Жена его, наверное… – задумчиво ответила Татьяна Николаевна, покорно следуя за сестрой на кухню. – Вообще-то она Космосу не родная, мачеха.

- Молодая? Ну-у, понятно! -подняла брови Катя. – Врёт, небось!.. Как пить дать врёт! Вот что я тебе скажу, мать! Ты им больше не звони, а собирайся-ка и поезжай сама! Адрес у меня есть.

Катя аккуратно отодвинула в сторонку задумавшуюся сестру и открыла дверцу холодильника.

- Нет, Кать, неудобно, – с сомнением покачала головой Татьяна Николаевна.

- Что значит “неудобно»?.. – возмутилась сестра, засовывая в рот кусок колбасы. – Наоборот очень даже удобно!.. Приедешь как снег на голову, тогда уж они никак не отвертятся. А хочешь, я с тобой поеду?

Татьяна Николаевна представила на секунду, что может наговорить у Холмогоровых ее невоздержанная на язык сестрица, и решительно отказалась:

- Нет, Кать, я одна.

- Ну и правильно, – тут же согласилась сестра, открывая пакет-пирамидку с кефиром. – Тем более что я и сама не хотела. Я лучше у Саньки в комнате уберусь.

Космос, ранее уже побывавший на допросе, ожидал Варю, сидя на ступенях здания местной прокуратуры. Наконец громко хлопнула дверь, выпуская девушку. Холмогоров тут же снялся с места, и рванул вслед уходящей.

— Ну как?

— Все про вас рассказала! — не оборачиваясь, бросила блондинка.

— Не понял? — подал голос Космос.

Пчёлкина обернулась. Выражение её лица не предвещало ничего хорошего.

— Что ты не понял? — «наехала» она на него. — Не видела я вас в тот день. Была на даче с родителями, а вы, сволочи, про свои похождения мне ничего не сказали.

Космос облегченно рассмеялся. А Варя продолжала распыляться:

— Он меня еще их именами запутать пытался, как будто я собиралась их запоминать!

Из Вари наружу рвалась неподдельная злость.

Следователь при допросе обмолвился о том, что парней было трое, а девушек четверо, попросив подтвердить слова Космоса, о том, что две девушки были с ними. Варя знала, что девочек не было. Но также понимала, что эта история очень правдоподобна. И почему её это злит? Девушка и сама не понимала.

- Ладно, проехали, — оборвала Варя сама себя. — Когда у тебя встреча?

Космос с утра обмолвился о том, что сможет отмазать Белова, но ему для этого кое с кем надо переговорить.

— Через два часа.

— Отлично. Успеем заехать на рынок.

Увидев вытянутое лицо Космоса, добавила:

— Дома есть нечего, вчера всё Саше отвезла, мама попросила продукты купить.

Фил, то и дело, поглядывая на часы, крутил головой по сторонам. Он нервничал — договаривались на пять, однако сейчас было уже полшестого, а Пчёлкиной с Космосом всё не было. Хуже всего, что начали капризничать девчонки. Рыжая Рита ныла, что она замёрзла, и подбивала подругу плюнуть на Филатова и поехать пока не поздно к какому-то Алику. Клятвенно пообещав, что его друзья вот-вот подъедут, Фил отправил девчонок в подъезд спорткомплекса — погреться.

Сегодняшнее мероприятие целиком и полностью было его инициативой, причем затеял он его исключительно ради Сашки Белова. Фил чувствовал свою вину перед другом – ведь если б не его идиотская идея с боями без правил, все у Сашки было бы нормально. А теперь у него все пошло кувырком. Мало того, что накрылся медным тазом вожделенный Горный институт, так еще и в розыск угодил! Сидит вот теперь на этой даче, как этот… С телескопом!.. А еще та история с Ленкой Елисеевой, драка с Мухой… да, что ни говори, а веселенький у Сашки получился дембель! Вот почему Фил предложил Космосу и Варе устроить очередной «фестиваль». Девушек он взял на себя – среди спортсменок было немало «девочек без комплексов», всегда готовых составить компанию для такого мероприятия. Филу очень хотелось, чтобы Сашка хоть на один вечер позабыл о своих проблемах… Наконец к спорткомплексу подрулил «Линкольн».

- Здорово! Ну куда вы пропали? Сколько можно ждать? – напустился на друзей Фил.

- Да мы по Сашкиным делам мотались, – вылезая из машины, невесело ответила Варя.

- Ну и как?

- Кисло… Похоже, Саньке придется на нелегал уходить…

- Как Ленину в Разливе! – хмыкнул Космос.

- Ну что, Фил, где кадры-то? – нетерпеливо спросил Космос.

- Облом сегодня, Кос, – Фил с виноватым видом опустил голову. – С гимнастками не сложилось, остались тяжелоатлетки… Покатит?

- Ты что, озверел?! – вытаращил глаза Космос.

- Да шучу, шучу!.. – хохотнул Фил. – Пловчихи… – он повернулся к спорткомплексу и взмахнул рукой: -Эй! Девчонки!..

Из дверей вышли три рослые девицы и, кокетливо улыбаясь, направились к «Линкольну».

- Еханый бабай! – восхищенно ахнул Космос, моментально, как старый сеттер на утку, сделав на девушек стойку. – Чур, моя вон та рыжая с буферами!

- Рыжая с буферами – моя! – отпихнул его Фил.

- Фил, а что они все в очках? Мне глаза важны, понимаешь?

- Кос, ты что – извращенец? – хмыкнул Фил. – Не волнуйся, я самых лучших выбрал!

- Все не уберемся, надо тачку ловить, – бросила Варя друзьям и, расплывшись в хитрой улыбке, шагнула навстречу пловчихам. – Здравствуйте, девушки!

Пока Фил ловил мотор, все успели перезнакомиться и, похоже, присутствие Вари пловчих не сильно вдохновляло. Рассевшись по машинам, компания отправилась развлекаться. К даче они подкатили, когда уже стемнело – вывалили из машин шумной ватагой, галдя и смеясь.

- Эй, есть кто дома?!..

- Санька, ау!..

- Белый, встречай гостей! – вопили наперебой друзья.

На шум из соседнего дома выглянула Ольга и саркастически усмехнулась… “Фестиваль” набирал обороты. В зале на первом этаже на скорую руку накрыли стол, врубили на полную катушку музыку, и веселье началось…

Застрельщиком, как обычно, выступил Космос. Он быстро определился с выбором дамы сердца и твердым курсом шел к намеченной цели. Под грохот музыки он исполнял с самой высокой девушкой малохудожественный, но высоко эротичный медленный танец. Уткнувшись носом в грудь рослой пловчихи, он обеими руками облапил ее выдающиеся ягодицы. Судя по радостному смеху девушки, все это ей безумно нравилось. Между двумя остальными, тоже не скучавшими, девчонками, метался возбужденный Фил.

– Ну что, кашевары? – влетел он на кухню, где готовили закуску Белов с Варей. – Кос свою сейчас уже трахать поведёт… Саня, ты какую будешь?

- Слушай, Фил, я сегодня что-то не в настроении… — смущенно улыбнулся Белов.

- Да брось ты… – поднял брови Фил. – Тогда я Риту буду.

- Давай… — равнодушно кивнул Саша.

- Она, кстати, чемпионка ЦС на двести метров на спине!

- Да кого угодно, Фил… – Белов потянулся к бутылке и налил себе еще.

- Так что без обид, Сань?.. – подхватив тарелку с колбасой, Фил попятился к выходу. – Леди и джентльмены – колбаса!!! – донесся из комнаты его торжественный вопль.

Усмехнувшись ему вслед, Белов подошел к темному окну. В доме напротив свет был погашен. Он вздохнул и залпом хватил очередную стопку водки.

От выпитой натощак водки Саша быстро опьянел. Бурлящее на даче веселье захватило и его. Куда-то разом улетучились все проблемы, он уже с интересом посматривал на беспечных пловчих, громко смеялся, хохмил и продолжал налегать на выпивку. Вдруг музыка смолкла — магнитофон зажевал пленку. Пчёлкина принялась ковыряться в закапризничавшей технике, а Космос схватил гитару и протянул ее Саше.

- Сань, а давай какую-нибудь нашу, а?! Вот эту: «Голуби летят над нашей…» Сейчас все будет, девчонки – танцульки, фигульки и все дела!..

Белову было уже все равно, он взял гитару и принялся с надрывом наяривать:

- А в синеве алели снегири,

И на решетках иней серебрился,

Ну а сегодня не увидеть мне зари,

Сегодня я в последний раз побрился!..

Варя с улыбкой смотрела на Сашу, лишь иногда кидая взгляды на Космоса и иногда на Фила.

Голова у девушки от непривычно громких шумов начала болеть, поэтому предупредив о том, что пойдет подышать воздухом, оделась и вышла из дома. Варя понимала, что сегодня Саша «насладится» очередной своей девушкой, а слушать его стоны вперемешку с чьими-то ещё, увольте!

Её почему-то брала откуда не возьмись ревность. Пчёлкина очень увлеклась природой Подмосковья, поэтому не заметила, как прошло уже достаточно много времени перед тем, как она решила вернуться в дом. Уже подходя, она увидела двух парней, которые садились в «Линкольн».

- Эй! Вы куда?

- Запивка кончилась, – из двоих более-менее трезвым был Фил. – Саня умирает без воды, мы скоро! Не скучай.

====== Часть 12 ======

Комментарий к Часть 12 Telegram channel фанфика

https://t.me/brigada_bonni

Оля спустилась в кухню — напиться воды. Там горел свет. Бабушка куда-то звонила:

— Алло! Виктор Тихонович?.. Извините, что разбудила…

— Ба, ты куда звонишь? — хлебнув холодного чаю, сонно спросила Оля.

— Олюшка, иди, ложись спать… — повернулась к ней бабушка и, понизив голос, проговорила в трубку: — Виктор Тихонович, у нас здесь такое творится.

— Да-да… Я вас понял… Да, немедленно примем меры. Благодарю за сигнал, — тот, кого Олина бабушка называла Виктором Тихоновичем, повесил трубку и тоскливо вздохнул.

Виктору Тихоновичу был всего лишь двадцать один год, он только-только закончил школу милиции и еще толком не обвыкся с лейтенантскими погонами на плечах. Свое назначение сюда, в небольшой дачный поселок, он считал уродливой гримасой судьбы. Вместо головоломных преступлений, погонь и перестрелок, о которых он втайне мечтал с детства, лейтенант Никитин стал, по сути, заурядным сторожем — правда, при милицейских погонах и пистолете.

Дачники в этом поселке обитали непростые — крупные ученые, писатели, музыканты — поэтому милицейский пост тут был всегда. Только раньше здесь, в крошечной хибарке на въезде, обитал вечно сонный сержант пред пенсионного возраста. Но после того, как в поселке случилась серия краж, было решено оборудовать все дачи новомодной сигнализацией. Вот тогда и было принято решение посадить сюда офицера — как-никак техника! И должность-то его именовалась как-то мудрено — что-то вроде «оперативный дежурный по охранному комплексу». Впрочем, большинство обитателей дач продолжали называть Никитина и его сменщиков на старый манер — участковыми.

Лейтенант положил трубку на пульт и протяжно, раздирая рот, зевнул. Старенький будильник показывал без четверти час. «И что этим старушкам не спится? — с легким раздражением подумал Никитин. — Ну, гуляют себе чьи-нибудь детки на даче, пока родителей нет…»

Конечно, выходить из теплой сторожки в сырую осеннюю ночь не хотелось совершенно, но служба есть служба. Лейтенант нацепил очки, вытащил из ящика стола табельный «Макаров» и встал из-за стола.

Дача, которую ему предстояло проверить, была в дальнем углу поселка, у самого леса, поэтому он решил воспользоваться служебным транспортом. У стены, под «иконостасом» с бандитами, числившимися в розыске, стоял его верный конь — дамский велосипед, собственноручно раскрашенный Никитиным в сине-желтые милицейские цвета.

Поеживаясь от ночной прохлады, лейтенант выволок своего стального коня на улицу и, взобравшись в седло, покатил к даче академика Царева, где, как утверждала его бдительная соседка, предавалась дикому разгулу какая-то подозрительная компания…

А на даче Царевых к тому времени уже было тихо. Фил с Космосом уехали за водой и алкоголем. Пловчихи спали на втором этаже.

Белов остался один. Вернее, не один, а с Варей. Хмель у него отчасти выветрился, и Саше снова стало немного грустно. Он сидел на диване и наигрывал на гитаре нечто меланхолическое.

— Ты… еще выпить хочешь? — преодолевая неловкость, спросил Саша.

— Нет… Голова болит, — Пчёлкина присела рядом на диван.

— Что у тебя с Космосом? — Сашу давно волновал этот вопрос, но поговорить об этом с Варей не хватало смелости.

— А, что у меня с ним? — Пчёлкина изогнула бровь, – передружба — недоотношения.

— Вы же вроде начали встречаться или я чего-то не понимаю? — Белов заложил руку за голову, отложив инструмент.

— Я тебя умоляю… Так… попробовали и поняли, что это не наш формат отношений… решили остаться друзьями, как и прежде, — Пчёлкина глубоко выдохнула.

Помолчали. Вздохнули.

— Я что-то чувствую к тебе, Пчёлкина, — Выдал неожиданно даже для самого себя Белов.

— И, как давно ты это понял? — пряча улыбку, спросила Варя.

— Наверное, тогда, когда вы встречали меня у подъезда. Обнял тебя и… Только не осознавал этого, не понимал.

— Почему не говорил раньше?

Варя подняла на Сашу глаза и будто попыталась прочитать его мысли.

— Не хотел вмешиваться в ваши отношения с Космосом.

Саша снова взял гитару, но снова наигрывал нечто меланхолическое.

Придя в себя после того, как Варя услышала песню, она тут же начала подпевать её:

— «Сигарета мелькала во тьме…»

— «Ветер пепел в лицо швырнул мне» — подпевал уже Саша.

— «И обугленный фильтр на пальцах мне оставил ожог» — Варя не отрываясь смотрела в Сашины глаза ещё никогда у них не было настолько откровенного разговора.

С помощью взгляда они словно понимали друг друга без слов…

— «Скрипнув сталью, открылась дверь…

Ты идёшь, ты моя теперь»

Сашина рука соскользнула вниз, легла на бедро девушки и тут же сноровисто поползла вверх. Варе стало душно, сразу зашумело в голове и пересохло во рту. Белов понял, что еще немного – и Варька может потерять контроль над собой.

— «Я приятную дрожь ощущение с головы до ног», – шептала Варя.

— «Ты со мною забудь обо всём… Эта ночь нам покажется сном», — шептал Белов Варе где-то в области шеи.

Поднявшись со своего места, он взял девушку за руку и повел в сторону спальни. Саша снял майку Вари, чтобы увидеть её маленькие упругие груди. Затем он расстегнул молнию на джинсах девушки и медленно спустил их вниз. На Варе остались лишь узенькие и легкие как паутинка трусики.

– Иди ко мне… – Он приблизился к постели, наклонился и поцеловал её в шею.

В отношениях между Пчёлкиной и Беловым барьер дружбы был сломлен.

Возле дачи Царевых стояла незнакомая иностранная машина, а вот музыки, пьяных криков и прочего дикого шума не было и в помине. В доме кое-где горел свет, еле слышались чьи-то приглушенные голоса — и все. Это показалось лейтенанту Никитину подозрительным. «А вдруг — воры?.. — подумал он. — Сигнализацию отключили и…» Милиционер слез с велосипеда и, достав из кобуры пистолет, осторожно перебрался через невысокий заборчик.

Согнувшись в три погибели, он подкрался к окнам. Первое было освещено, там лейтенант увидел накрытый стол, порядком уже разоренный, груду пустых бутылок около него, опрокинутый стул, гитару на диване… Людей в комнате не было, и Никитин двинулся дальше.

Следующее окно было темно, и оттуда доносились какие-то странные звуки — нечто напоминающее тихий женский плач… Или стон?.. Лейтенант поправил очки, крепче сжал в руке пистолет и медленно приподнял голову над подоконником. Прямо напротив окна двое занимались сексом. Парень лежал на спине и целовал девушку.

Краска ударила в лицо юному милиционеру. Он торопливо присел, но уже через несколько секунд, не в силах совладать с собой, снова приподнялся и заглянул в окошко. Впрочем, вдоволь полюбоваться волнительным зрелищем ему не довелось. Девушка навалилась на своего парня. Мгновение — и оба любовника утомленно затихли. Лейтенант тоже опустился вниз.

Никитину бы отползти сразу, но он замешкался, пытаясь засунуть своего «Макарова» в кобуру. И тут окно над его головой с треском распахнулось — это была сонная русая девушка.

«Елки зеленые! Стыд-то какой!.. — трепетала под милицейской фуражкой беспомощная мысль. — Они ведь могут подумать, что я это специально…»

— Ну что — всё?.. — обернулась Пчёлкина к Саше.

— Не-а… — донесся из комнаты молодой мужской голос. — Я ещё хочу!

— Ты с ума сошёл, Белов? Изголодался в армии.

— Ага, — улыбнулся Саша.

Варя вернулась в комнату, Никитин дернулся было уползти, но тут в окне, как назло, появился парень. Лейтенант снова вжался в стену.

— Саш, ты куда?

— Сейчас, погоди, перекурю маленько… — Белов сунул в рот сигарету, чиркнул спичкой, и Никитин отчетливо разглядел его довольно улыбающееся лицо.

Но ему удалось сделать всего лишь три-четыре затяжки — Варя подошла к окну, обхватила Сашу за плечи и со смешком потащила назад:

— Пойдем-пойдем, курить вредно…

— А ты-то, что такая ненасытная? Что, тоже из армии пришла?.. — хохотнул Саша, отшвырнул недокуренную сигарету и захлопнул окно.

Сконфуженно улыбаясь, лейтенант торопливо ретировался к заборчику, неслышно перемахнул через него и, оседлав свой служебный транспорт, резво закрутил педалями.

«Вот елки зеленые — чуть не влип!.. — смущенно думал он. — Вот было бы позору! Сотрудник органов подглядывает, как… Ужас! А все эта бабка, чтоб ей!.. Ну повеселились ребятки, ну пошумели немного… Да и я хорош — подкрался, оружие приготовил… Вот глупость какая! Ну откуда здесь преступникам взяться?!»

Никитин вернулся к своей сторожке, затащил велосипед в дежурку и поставил на привычное место — под «иконостасом» с бандитскими фотографиями. И вдруг его взгляд зацепился за одну из этих физиономий. Что-то она ему напоминала, но что?..

Лейтенант в задумчивости достал сигарету и чиркнул спичкой. Сера вспыхнула маленьким факелом и с абсолютной ясностью высветила в его памяти то, что он видел каких-то десять минут назад. Точно так же чиркнул спичкой голый парень в окне — и этим парнем был, без всякого сомнения, он! Никитин сорвал со стены листовку и впился в нее глазами. Все четыре фото весели на стене, но фото Белова он с неё сорвал.

Да, это, безусловно, был он — Белов Александр Николаевич, подозреваемый в совершении убийства!

Лейтенант бросился к телефону и непослушной рукой набрал номер.

— Алло! Алло!.. Это Никитин из пятнадцатого, — возбужденной скороговоркой зачастил он. — По сегодняшней оперативке обнаружен преступник. Несколько человек. Предположительно вооружены. Высылайте автоматчиков. Да! Точно!.. Сейчас, — он взглянул на будильник, — час двадцать две!

Горящая сигарета дрожала в его взволнованно трясущихся губах, и пепел с нее падал в брошенную на стол фуражку. Лейтенант снова взглянул на листовку и, раздражаясь, крикнул в телефон:

— Да точно Белов!.. Да! Без сомнений… Жду!

Он бросил трубку и нахлобучил на голову фуражку. Пепел из нее просыпался ему на погоны, но Никитин этого не заметил. Ему было не до мелочей — начиналось то самое главное, ради чего он пошёл в милицию!

====== Часть 13 ======

Комментарий к Часть 13 Telegram channel фанфика :https://t.me/brigada_bonni

Когда в квартире Беловых прозвенел звонок члена-корреспондента Холмогорова, дело шло к полуночи. Сухо извинившись за черствость своей супруги, Юрий Ростиславович посочувствовал Сашиной маме и предложил свою материальную помощь в любое удобное для нее время. Преодолев неловкость, Татьяна Николаевна спросила, не может ли она приехать за деньгами сейчас же.

— Ну, разумеется! — немедленно согласился членкор. — Хотите, я вам привезу их сам? — Нет-нет! Не стоит… — испуганно отказалась Татьяна Николаевна. — Я сама… Я уже еду!.. Она бросила трубку и, торопливо одевшись, выскочила из дома. «Ночной бомбила» заломил неслыханную цену, но она, не торгуясь, согласилась. Катя говорила, что адвокату вперед можно было заплатить только половину, поэтому важно было собрать деньги сегодня, чтобы уже завтра постараться с ним встретиться и обо всем договориться. Дверь ей открыл сам Юрий Ростиславович, его молодая жена к гостье не вышла. Хозяин провел Татьяну Николаевну в гостиную и, извинившись, вышел. Он вернулся через минуту и положил на стол перед Сашиной мамой несколько пачек в банковской упаковке и тонкую стопочку сторублевок россыпью. — Вот, — хмуро сказал он. — Пока все. Остальное завтра сниму с книжки… — Спасибо вам, Юрий Ростиславович, — глядя на эту невероятную гору денег, Татьяна Николаевна едва сдерживала слезы благодарности. — А, бросьте… — с досадой дернул плечом членкор и, опустив голову, глухо спросил: — Таня, вы можете мне сказать, что произошло с нашими сыновьями?.. Когда это началось? Женщина беспомощно теребила платок на груди, она сама хотела бы найти ответ на этот вопрос. — Я не знаю… Саня всегда был такой… такой справедливый, понимаете? Негромко хлопнула входная дверь. Оба родителя встревоженно переглянулись. Разом помрачневший Юрий Ростиславович поднялся и быстро вышел в прихожую. Там, разя перегаром и пошатываясь, как былинка на ветру, его единственный и бесконечно любимый сын Космос пытался развязать на ботинке шнурок. — О, папа… — изо всех сил стараясь казаться трезвым, широко улыбнулся Космос. — Ты где был? — сдерживая закипающий гнев, спросил отец. — Пап, дай денег, а?.. — продолжая довольно глупо улыбаться, попросил сын. — Что?! — Ну, дай пару сотен до послезавтра, пап, — повторил Космос. — Ну, дай, а?.. — На! — не выдержал Юрий Ростиславович и наотмашь отвесил сыночку звонкую пощечину! От неожиданной оплеухи парень отлетел в угол и юркнул оттуда в столовую. — Ты никуда не пойдешь! А ну, раздевайся немедленно! — с яростным ревом кинулся за ним членкор. — Опять, да?! У меня дела, ты что?! — еще громче кричал Космос, отступая от взбешенного отца за огромный круглый стол. — Я никуда тебя не пущу, мерзавец! — Холмогоров, потеряв голову от охватившего его бешенства, гонялся за сыном вокруг стола. — Ты останешься дома! Ты слышишь, что я тебе говорю?! Я отец тебе или кто?! — Какой ты мне отец, ты даже денег дать не можешь! Отец называется! — истошно вопил сын. Космосу удалось выскользнуть из столовой. Он бросился в кабинет, обшарил один за другим ящики стола, где отец обычно хранил деньги — пусто. Он метнулся в гостиную, к старинному бюро, но и там денег не оказалось. Раздраженный неудачей Космос развернулся и… столкнулся взглядом с изумленной, испуганной, ошеломленной тем, что ей довелось увидеть и услышать, Сашиной мамой. — Здравствуйте, теть Тань… — опешил в первую секунду он. — Здравствуй, Космос, — еле вымолвила Татьяна Николаевна. — Извините, теть Тань… — он быстро пришел в себя, наклонился к столу и взял из денежной стопки две сторублевых бумажки. — С Сашей все в порядке… — конспиративным тоном добавил Космос и выскочил в прихожую. Но там, у дверей квартиры, стоял, перекрыв ему проход, мрачный и решительный, как Печорин перед дуэлью, Юрий Ростиславович. Отец. Папа. Он схватил Космоса за плечи и с холодной яростью спросил: — Белов на даче? — Тебе какое дело! Пусти! — дернулся Космос. — Как это, — какое дело?! — свирепо прошипел сыну в лицо членкор. — Я твой отец, негодяй!.. Я дал тебе ключи! А он убил человека! Его ищут! Внезапно Космос перестал дергаться, тоже взял отца обеими руками за плечи и приблизил к нему лицо. — Он мой друг, — неожиданно тихо и твердо сказал он. — И я дам ему защиту. Понял, папа?.. Заглянув в его глаза, Юрий Ростиславович вдруг отчетливо увидел, что его сын совсем не так пьян, как кажется. И ему стало совершенно ясно, что его слова — не пьяный треп, не дешевая мальчишеская поза. Это — стойкое убеждение, приумноженное максимализмом молодости, некоторым романтизмом и несокрушимой верой в святость уз мужской дружбы. Отец опустил глаза и прижался щекой к плечу переросшего его почти на целую голову сына. — Сынок, тебя посадят!.. — тоже тихо, с болью, сказал он. — Мне все равно, — ответил Космос. — Пусти.

Юрий Ростиславович, не поднимая глаз, шагнул в сторону. Он услышал, как за Космосом захлопнулась тяжелая входная дверь. Отец вытер выступившую на лбу холодную испарину, поднял голову и прокричал:

— Надя! Сигару, кофе и все мои записные книжки! Срочно!

Осенняя стылая ночь накрыла поселок тишиной и покоем. Шалый ветерок, заблудившийся среди кустов сирени и смородины, охлаждал тяжелую от хмеля голову, выдувал пьяный кураж и навевал легкую, необременительную грусть. Белов сидел на крылечке и курил, выпуская дым кольцами. Впрочем, это занятие его, похоже, забавляло не сильно. Угар веселья сменился вялой апатией. Ему было спокойно и скучно. Позади него скрипнула дверь — из дома вышла, зябко поёживаясь от прохлады в кофте Саши Варя.

— Саш! Ты чего здесь один сидишь?!

— Ты знаешь, Варька, я всю жизнь мечтал быть вулканологом … — с грустью проговорил он.

— Будешь.

— Не факт… — с сомнением покачал головой Саша.

— А я — врачом.

— Ты будешь, малыш. Не зря же ты у меня такая целеустремлённая.

— Тоже не факт… – Варя, с сомнением покачала головой. — Космос чего-то не едет…

И тут вдруг ночную темень вспороли лучи от мощных прожекторов, и в полночной тишине прогремел усиленный мегафоном жесткий, какой-то металлический, словно и не человеческий голос: — Приказываю всем оставаться на своих местах! Дом оцеплен.

Белов, ты под прицелом!

От неожиданности Саша выронил сигарету. Варя с Сашей коротко переглянулись. — Вареник, ты со мной? — быстро спросил Саша. — Всегда!.. — За домом — забор, за ним — лес… — Белов! Повторяю: ты под прицелом. Руки за голову и два шага вперед! — гремел мегафон. Оба поспешно подняли руки, но с места не двинулись. Саша еле слышно выматерился. — Белов, повторяю: два шага вперед!.. Считаю до трех и открываю огонь на поражение. — На счет «раз»… — шепнул Саша. — Мамочка… — выдохнула рядом Варя. — Раз!.. — громыхнуло из мегафона. Оба разом бросились на землю, и тут же ночь взорвалась яростной канонадой. Десятки пуль, со свистом пролетая над их головами, впивались в старые дощатые стены, крошили кирпич фундамента, били стекла, срезали уже облетевшие ветки кустов и деревьев. В доме заполошно, в голос, завизжали насмерть перепуганные девчонки. Белову сразу удалось укрыться за перевернутой лодкой, Варе повезло меньше — сумасшедшим огнем её прижало к земле, и она ползла вдоль фундамента, укрываясь в мелкой водосточной канавке. Саша увидел торчащую плавательную трубку — ее густо осыпала кирпичная крошка, сыпавшаяся от пуль. — Варя, сюда! — перекрывая грохот пальбы, крикнул Саша, бросаясь к девушке. Он схватил её за руку и выдернул за лодку. Оттуда они, согнувшись в три погибели, юркнули за угол дома. Молнией, перемахнув через забор, парни что было мочи рванули вниз по склону — к темной стене леса. — Ходу, Варька! Ходу! — орал на бегу Белов. Здесь, за забором, стрельба была реже, а спасительная кромка леса с каждым шагом была все ближе и ближе. Но сзади еще лупили, захлебываясь от ярости, два автомата. В какой-то момент выстрелы за спиной стихли. До густого подлеска оставалось всего-то два-три метра — и Саша поверил, что уже все, ушли!.. Он развернулся на бегу и, выставив в сторону дачи согнутую в локте руку, ликующе выкрикнул: — Вот вам! И в этот миг молодой автоматчик хладнокровно совместил прорезь прицела с мушкой на стволе своего «Калаша» и плавно надавил на спуск. Пуля впилась Саше в бок, обожгла невыносимой болью и, прошив насквозь его молодую плоть, унеслась в лесную темень. Белов схватился за бок, крутанулся на месте юлой и медленно завалился на спину. — Саша!!! — страшно завопила Варя, кинувшись к парню. Она подхватила Сашу под руки, приподняла и, не мешкая ни секунды, они скрылись за живой изгородью густого подлеска.

Космос гнал свой «Линкольн» по пустынной ночной дороге. Рядом с ним, свесив голову на грудь, дремал Фил, на заднем сиденье позвякивала купленная в ресторане выпивка. Космос был хмур — он думал о недавней стычке с отцом и о том, какие у нее могут быть последствия. Нет, он не боялся, что отец настучит на Сашку в ментуру — Юрий Ростиславович был хоть и вспыльчивым, но умным человеком. Он не мог не понимать, что, сдав Белова, он тем самым сдаст и собственного сына. Зная его характер, отец наверняка поверил — Космос не оставит в беде своего лучшего друга, он пойдет за ним до конца, каким бы страшным этот конец не оказался! Беспокоило Космоса совсем другое. Еще днем ему стало ясно, что своими силами отмазать Сашку, видимо, не удастся.

Еще днем ему стало ясно, что своими силами отмазать Сашку, видимо, не удастся. Что, как бы он ни противился этому, ему все равно придется обратиться за помощью к отцу. Придется, как ни крути — придется!.. И как это сделать теперь — после сегодняшней оплеухи, после скандала на глазах у Сашкиной матери — Космос не представлял совершенно…

А может?.. Он вдруг подумал, что Сашкина мать оказалась у них дома явно неспроста. И эти деньги на столе… Может, они уже все решили — с кем поговорить, кого попросить, кому дать? Эх, хорошо бы, если б так оно и было! Не было бы тогда тяжелого разговора с отцом, не надо было бы виниться, и, главное, не надо было бы ничего просить!.. Вдруг он увидел впереди неяркий свет фар. Вообще-то это было довольно странно — с оживленного шоссе они съехали давно, а на этом глухом проселке в такую пору сроду никто, кроме его самого, не ездил. На всякий случай Космос сбросил скорость. И вовремя, потому что встречный автомобиль вдруг вильнул в сторону и остановился поперек дороги. В свете фар Космос разглядел в машине напротив милицейский «Жигуль». — И откуда ты здесь взялся, урод?! — зло пробормотал Космос и ударил по тормозам. Фил, едва не въехав головою в лобовое стекло, мигом продрал глаза: — Что такое? А, Космос?.. — Приплыли, — мрачно буркнул он. — Не видишь — менты! Но из «Жигулей», к немалому удивлению Космоса и Фила, выскочил вовсе не милиционер, а… Варька! Её слепил свет фар «Линкольна», поэтому Варя шла к ним как-то боком, угрожающе выставив вперед руку с пистолетом. Лишь оказавшись у самого капота, она узнала машину и опустила оружие. — Космос, твою мать, где вас черти носят?! — рявкнула она. Космос вылез из машины и недоуменно взглянул на друга: — А ты что это со стволом?.. — Сюда быстрее, Сашка ранен! Быстрей, чего встали?! — выпалила Варя и кинулась назад, к «Жигулям». — Облава, мусора кругом — мы еле вырвались! Космос и Фил бросились за ней. На заднем сиденье милицейского «Жигуля» полулежал окровавленный Белов, а на переднем сидел, неподвижно глядя прямо перед собой, перепуганный дачный участковый, упакованный, как любительская колбаса, в несколько слоев бельевой веревки. — А это кто? — бросил Фил. — Мент, он там, на стреме сидел. Мы его вместе с тачкой взяли — на ней только и ушли, — торопливо объяснила Варя. — Саню выгружайте. Только аккуратней… Аккуратней, говорю, у него бочина навылет прострелен! Фил склонился к тихо постанывающему Белову: — Братуха, ты чего?.. — Что случилось-то? — спросил Космос. — Налетели в масках, с автоматами, шмалять начали — еле ушли! — Варя осторожно приподнимала Сашу за плечи. — Давай его сюда! На меня!.. Полегоньку… — Фил подсел пониже и подхватил Сашу на руки. — Братья, Варя, вы-то что? Сваливайте отсюда… — прошипел сквозь стиснутые зубы Белов. — Тихо-тихо, Саня, — успокаивал его Фил. — Потерпи… Ничего, бог терпел и нам велел!.. Эй, аптечку там захватите! — крикнул он назад через плечо и бережно понес друга к «Линкольну». Пока Фил переносил и укладывал Сашу в их машину, Варя, покусывая ногти, задумчиво смотрела на затаившегося как мышка милиционера. Её тяжелый взгляд не предвещал тому ничего хорошего. К подруге подошел Космос с аптечкой из «Жигулей». — А с этим что делать, Кос? — озабоченно спросила его Варя.

— Я сейчас… — тот хмуро взглянул на мента и пошел к «Линкольну».

Милиционер неотрывно смотрел в их сторону с все нарастающей тревогой. А тем временем Фил уложил Сашу в машину и начал расстегивать на нем рубашку. — А теперь потерпи, братишка, надо посмотреть, — он осторожно раскрыл рану. — Е-мое!.. Мать твою!.. Как же тебя угораздило-то, братуха?!.. — А, пуля дура… — тяжело, с придыханием, постанывал Белов. — И я дурак… — Сань, сейчас будет больно, терпи… — Фил зубами разорвал пакет с бинтом и стал сноровисто обматывать им рану. — Ничего, терпи, терпи, братишка… — приговаривал он. Космос вернулся от «Линкольна» с ножом и направился прямиком к милиционеру. Следом подошла Варя с пистолетом. Она открыла дверь машины и рывком выдернула из нее полуживого от страха участкового. — Ребята, вы п-понимаете, что за сотрудника вам конец?! — испуганно таращился на них лейтенант. — Понимаем, понимаем, не волнуйся, — абсолютно спокойно ответил Космос. Он отодвинул в сторону ствол пистолета, который сунула под нос менту Варя, медленно поднял нож и разрезал на несчастном парне веревку.

— Слушай меня внимательно, брат. Мы с тобой ровесники. Я мамой тебе клянусь, что этого пацана… — Космос показал ножом в сторону «Линкольна», — этого пацана и всех нас подставили. Ты знаешь меня, отца моего… Не надо тебе в это ввязываться. Если ты нас сдашь, нам терять нечего, мы тебя на куски порежем, понимаешь? А если не сдашь, послезавтра получишь пять штук. Ты понял меня? — пять, — растопырил пятерню перед лицом лейтенанта Космос. — Посмотри на меня, лейтенант. Я тебя не обману… Так что решай. До встречи.

Он сложил нож и спрятал его в карман.Следом за ним Варя вытащила, из пистолета обойму протёрла ствол платком из кармана джинсов и молча положила «Макара» на крышу «Жигуля». Космос хлопнул лейтенанта по плечу и, подтолкнув Варю, торопливо пошел с ней к «Линкольну». Линкольн взревел, развернулся и умчался в сторону Москвы.

====== Часть 14 ======

Комментарий к Часть 14 Telegram channel фанфика :https://t.me/brigada_bonni

В гостиной квартиры Холмогоровых, несмотря на глубокую ночь, горел свет.

Юрий Ростиславович с телефоном в руках нервно расхаживал по комнате. Раз за разом он набирал номера людей, которые, по его мнению, могли бы помочь Саше Белову. Между разговорами он пил кофе, курил сигары и задумчиво перелистывал страницы своих записных книжек. Татьяна Николаевна, окаменев от переживаний, сидела все в том же кресле и с неослабевающей надеждой следила за каждым его звонком. — Да, понятно… А у вас Мельбурне сейчас что? Полдень?.. Ладно-ладно, Петр Мефодьевич, не сердись, — мрачно говорил членкор в трубку. — Дай тебе Бог не знать таких проблем в жизни. Ну, будь здоров… Отрицательно покачав головой Сашиной маме в ответ на ее немой вопрос, он шумно вздохнул и вновь начал листать старую записную книжку. — Ну, ты же генерал, ты же можешь помочь! Что, я так часто обращаюсь к тебе с такими просьбами?! — раздраженно упрекал своего очередного собеседника Юрий Ростиславович, — Спасибо тебе, дружище, огромное… И снова — кофе, снова — сигара, снова — потрепанные страницы записных книжек… И опять мерные шаги по гостиной, и змеящийся за аппаратом черный шнур.

И опять мерные шаги по гостиной, и змеящийся за аппаратом черный шнур…

— Хорошо, ты не можешь — я это понял. А кто тогда может? Кто?.. Ах, господь бог?!. Ну-ну, низкий поклон тебе за помощь, Сергей Сергеич… Ночь таяла, как шоколадка на солнцепеке. Край неба посерел, наступало безрадостное утро. Членкор шмякнул трубку на телефон и, шумно выдохнув, достал носовой платок. Он неторопливо вытер губы, промокнул взмокший лоб и так же неспешно спрятал платок в карман. Сашина мать с замиранием сердца ждала, что он скажет на этот раз. Тремя стремительными шагами Холмогоров пересек гостиную и, откинув крышку пианино, взял несколько громких бравурных аккордов. — Все, — повернулся он к Татьяне Николаевне. — Отмазал. — Как отмазали? — боясь поверить в удачу, дрожащим голосом спросила Сашина мать. — Э-э-э, Татьяна Николаевна, где мы с вами живем?.. — Юрий Ростиславович налил себе хорошую дозу коньяку и, крякнув, лихо его опрокинул. — Все сразу, конечно, не образуется, но люди помогут и постепенно, плавно спустят это дело на тормозах. Вы пока своего Сашку куда-нибудь к родне спрячьте, подальше от Москвы. А через полгода-год, когда все утихнет, сможет вернуться. Он сдержанно улыбнулся — с тайной гордостью и сознанием выполненного долга мужчины и отца. На глазах у измученной Татьяны Николаевны выступили слезы. — О, Господи… Как мне вас благодарить, Юрий Ростиславович? — Никак, — накрыв ее руку своей, покачал головой членкор. — Вы же понимаете — я тоже боюсь потерять своего сына. Так что давайте будем считать, что наши интересы совпадают. А ваш Сашка, я думаю, все-таки возьмется за ум.

Что делать с раненым Сашей не знал никто. Понятно, что надо было искать врача, но знакомых медиков не было ни у кого, а соваться в первую попавшуюся больницу с пулевым ранением — означало сдать друга своими собственными руками. Отъехав подальше от злополучных дач, они остановились и сделали Белову качественную перевязку, обмотав его бок всеми бинтами, что нашлись в аптечках. Только после этого «Линкольн» направился в Москву.

Друзья бесцельно колесили по предрассветной столице, тщетно стараясь придумать выход из создавшегося положения. Саше хуже не становилось, даже наоборот — то ли от новой, более тугой перевязки, то ли оттого, что успел свыкнуться с болью, — он почувствовал себя бодрее. Белов, конечно, видел, что его друзья не знают, как с ним поступить. Он и сам не знал этого. Но зато он знал другое — нельзя, ни при каких обстоятельствах нельзя поддаваться унынию и опускать руки. И, как часто случалось в их компании в затруднительных ситуациях, решил взять инициативу на себя. — Кос, давай на смотровую, — сказал он водителю. — Да ладно, что там делать, Сань?.. — озабоченно буркнул Космос. — На смотровую, Кос, — негромко, но твердо повторил Белов. Космос переглянулся с Варей — та едва заметно кивнула. «Линкольн» повернул к Университету. Когда машина остановилась на смотровой площадке, уже начало светать. Друзья вышли из машины. Последним, при помощи Фила, осторожно выбрался Саша. В утренней дымке перед ними раскинулась величественная панорама Москвы. — Саня, давай сюда, к парапету… И руку сильней прижимай, чтоб кровь не сочилась… — Фил, пристроив Белова, повернулся к Космосу. — Кос, делай что хочешь, но надо искать больничку.

— Какая больничка, ты что? Концы везде паленые… — с мрачным видом жевал губы Космос. — Надо как-то разруливать… Блин, я не знаю, что делать…

— Ты же у нас все всегда знаешь! — Да пошел ты! — Сваливать надо, сваливать… — пробормотала Пчелкина. — Куда-нибудь за уральский хребет! — Тогда погнали к вашим «старшакам»! — теряя терпение, предложил Космосу Фил. — Ты вообще соображаешь, что несешь?! — вытаращила на него глаза Варя. — Это же прямая подстава!.. Да нас за такие дела на перо посадить могут! — Братья, Варюша, по-любому… — вдруг тихо и взволнованно заговорил Белов. — Спасибо вам… Я… я вас никогда не забуду… Клянусь, что никогда, никого из вас я не оставлю в беде. Клянусь всем, что у меня осталось… — Братуха, перестань! — Ты что, Сань, помирать собрался? — Хорош ты, правда… — успокаивая его, наперебой загалдели друзья. Но Белов, словно не слышал их. Пристально заглядывая в глаза каждому, он продолжил — еще торжественней, еще громче, и еще тверже. — Клянусь, что никогда не пожалею о том, в чем сейчас клянусь! И никогда не откажусь от своих слов… Клянусь! Он протянул вперед ладонь, и ее тут же накрыла широкая ладонь Фила. — Клянусь!.. — глухо вымолвил он. — Клянусь!.. — легла сверху тонкая ладонь Вари. — Клянусь!..— тяжело опустилась ладонь Космоса. — Клянусь!.. — еще раз повторил Белов и положил поверх четырех скрещенных рук свою вторую руку — густо перепачканную собственной кровью. Над огромным городом поднималось солнце. Начинался новый день, сулящий и новые радости, и новые проблемы, и новые беды. Друзьям пора было уезжать, но они медлили, не в силах разорвать узел своих сцепленных ладоней. На запястье окровавленной Сашиной руки неслышно тикали часы. И никто из этой четверки еще не знал, что эти часы только что начали отсчет нового этапа в судьбе всех и каждого — времени бригады.

Весна 1991 года.

Ехали-ехали и, наконец, доехали. Фашисты под Москвой! Двое фрицев на мотоцикле, не торопясь, словно у себя дома, катили по подмосковной проселочной дороге. Один из них, водитель в очках-консервах, изо всех сил вцепился в руль, стараясь удержаться в разбитой колее. Второй, офицер со шрамом на щеке, в лихо заломленной фуражке, громко и слегка фальшивя, распевал на весь лес «Милого Августина». Похоже, он был пьян -то ли от шнапса, то ли от весеннего воздуха России. «Ах, майн либер Августин, Августин, Августин! Ах, майн либер Августин, Августин, Августин», — его голос был слышен издалека, он пугал птиц и нарушал торжественное спокойствие природы…-Я этих сволочей всех перестреляю! -прохрипел напарнику русский партизан в ушанке и очках с замотанной бечевкой дужкой, крепко сжимая ключ адской машинки. Народные мстители прятались за пригорком, поджидая обнаглевших фашистов.

Неожиданно справа от них из-за стволов сосен показался аккуратный плакат с надписью «Achtung! Partisanen!». Захватчики даже не поняли последнего предупреждения. Поздно, подлые фрицы!

Твердой рукой очкастый партизан повернул ключ. Оглушительный взрыв взметнулся столбом пламени, подбросил так и не допевшего песню немца и его напарника в негостеприимное русское небо. Из клубов дыма на поляну выкатился пылающий мотоцикл. Уже без седоков.

А мгновенно обрусевшие оккупанты беспомощно повисли над землей, раскачиваясь и разгоняя дым руками. Страховочные тросы, надежно прикрепленные к спрятанным под формой поясам, в последнее мгновение перед взрывом успели выдернуть незадачливых «немцев» из седел. — Ох ты, куда это меня? — прохрипел тот, что в очках-консервах. -Иваныч, ты как? -отозвался второй.-Вроде ничего, а ты? -А… -отмахнулся «Августин» со шрамом и заорал вполне узнаваемым голосом Фила.

-Слава, твою мать, ну, сколько можно объяснять было! Взрывать нужно под передним колесом! Давай, опускай меня!

Все это выглядело довольно забавно, но Филу было наверняка не до смеха. Все-таки он совсем не любил оказываться в дурацком положении, тем более сегодня, когда он еще и пацанов пригласил на съемки.

В конце концов, с помощью ассистентов и «такой-то матери» Фил и его напарник оказались на земле. Раздражение Фила еще окончательно не прошло, но, почувствовав под ногами почву, он смог наконец внятно и членораздельно высказать свои претензии не в пространство, а конкретно Славе, тому самому, который головой отвечал за выполнение трюка: -Ну, договорились же, как только пойдет первое колесо -сразу взрывать! -сейчас Фил до смешного был похож на обиженного подростка.-Теперь все, уже ничего не изменишь, -ассистент похлопал Фила по плечу.-Да нормально все было, хорошо, -одновременно и примирительно и успокаивающе отозвался спокойный как танк Слава. Тут из клубов едкого дыма донесся голос режиссера, которого сейчас меньше всего волновали сиюминутные разборки: -Еханый бабай! Опять сколько дыма-то! Говорил, меньше надо! -однако в голосе его вместе с тем слышалось и удовлетворение: трюк был отснят и, похоже, все в норме. Остальное — при монтаже.

Фил, похоже, тоже успокоился и почувствовал, как это часто бывало с ним в стрессовых ситуациях, жуткий приступ голода: -Юсуп Абдурахманыч! -истошно заорал он, наискосок пересекая еще дымящуюся пВаряну. -Когда обед-то?

Чуть в стороне от съемочной площадки, через которую ассистенты торопливо тащили всякого рода съемочный инвентарь, стоял знакомый «линкольн», а за ним — хохмящий с Варей Белов, очень серьезный Космос. — Пацаны, Варюш, ну что, не голодные? Может, пообедаете? — Фил по лицу Саши попытался понять, не очень ли глупо выглядел в подвешенном состоянии. В то же время он явно гордился своим участием в съемках. Саша лишь едва заметно кивнул, но в это время к Филу, едва не хватая его за грудки, бросился Космос с горящими от возбуждения глазами.-Фил, знаешь что, -зачастил Космос.

-Слышь, познакомь с режиссером-то, а? Может, мы тоже пригодимся? Ну, там, знаешь, прикинемся, типа как артисты. Че там надо -ну, накостылять кому, ты ж знаешь, а?

-В завершение этой тирады Космос схватил фашистскую фуражку и, пижонски держа ее двумя пальцами за лакированный козырек, водрузил себе на голову. Самому себе Космос нравился чрезвычайно.-Ну давай, договорились, -чуть снисходительно усмехаясь, сказал Фил и вполне серьезно и даже с ноткой недовольства бросил: -Положи фуражку-то. Но Космосу было уже не до нее, он представил себя, такого классного, на экране: -Пусть меня в кино возьмут! -его просто распирало от восторга.-Сеня, позвони Птиченко! Где обед-то? — щекастенький, кругленький и в то же время очень живой режиссер в зеленой панаме, нахлобученной на затылок, как раз оказался в поле зрения друзей.

-Андрюш, можно тебя? -крикнул Фил, направляясь в его сторону и махнув ребятам рукой, мол, вперед.

Он-то знал, что режиссеру сейчас ни до кого, но и отказать в просьбе ребятам он не мог. — Это мои друзья, — улыбнулся он, подталкивая вперед Космоса. — Космос, -протянул тот ладонь.

-Очень приятно, Андрей, — отозвался, пожимая руку, режиссер: он даже бровью не повел, услышав странное имя.

-Варвара, — Пчелкина улыбалась во все тридцать два зуба. В этот момент к ним подкатила такая же кругленькая, как и режиссер, ассистентка с новеньким фанерным плакатом с давешней надписью «Achtung! Partisanen!”-Ну как? — ей хотелось получить оценку немедленно. — Отлично! Прямо сорок первый год! — бросил Андрей, возвращаясь к процессу завершения знакомства. — Александр, — Саша Белов внимательно и с неподдельным интересом, чуть склонив голову набок, разглядывал режиссера.

Того уже взял в оборот Космос, подхватив под руку и увлекая куда-то к одиноко стоящей елочке.

Режиссер — забавный такой, — добродушно улыбнулся Саша, направляясь к «линкольну» Краем глаза он отслеживал мизансцену у елки, где Космос, размахивая своими длинными руками, что-то впаривал понуро переминавшемуся перед ним с ноги на ногу режиссеру.

-Ну, девчонки, кто-нибудь будет кормить меня или нет? -гнул свою гастрономическую линию Фил, поудобнее усаживаясь на переднем сиденье «линкольна» -Что за девки-то? Что за девки? — забеспокоился Белов, но тут же словил грозный взгляд своей будущей жены. — Я шучу, чего ты, Вареник?

— Я договорился! — гордо к друзьям подошел Холмогоров, улыбка с его лица не сходила. Гордился собой. — Будем сниматься! — У «Интуриста», — прыснула смехом Пчелкина. — Везде бардак. Даже в кино. То ли дело у фашистов, — размышлял Филатов, ковыряясь в своей тарелке, которая была наполнена непонятной едой.

— Я тут брал у режиссера «Mein Kampf» почитать. «И тогда меч начинает играть роль сырого плуга, и тогда кровавые слезы войны орошают всю землю», — цитировал Гитлера каскадер с гордо поднятой головой, ложкой разводя в разные стороны, отчего еда падала на землю. — Везде ordnung und arbeiten.

— А мы их сделали, — ехидно отозвалась Пчелкина. — С этим ordnungom и arbeitenom. И Гитлер капут! — Пчелкина, — усмехнувшись тут же добавила. — Ладно, ребятки, мне домой надо, сегодня как раз портниха приезжает, чтобы доделать какие-то мелкие детали к свадебному платью.

— Саша, не забудь к пяти подъехать, понял? Варя ткнула пальцем любимого слегка в грудь, грозно смотря. Он уже и так два раза пропускал примерку костюма, в третий раз портниха уже не пойдет на поблажки и сошьет костюм, наплевав, что он может быть и меньше размеров Белова.

— Понял-понял, мой генерал, — Саша приложил ладонь к пустой голове, отдавая честь.

— К пустой голове не прикладывают руку, поправила девушка — Ты сама доедешь или, давай, лучше подвезем?

— Я сама доберусь, не волнуйся, — Варя чмокнула каждого по очереди. — Не забудь, в пять часов как штык!

— Хорошо. Мы тогда поехали в

«Курс Ин-Вест» приеду к пяти всё тебе расскажу.

-Договорились пока.

«За год до этого»

В районе семи часов утра в квартире Пчёлкиных раздался звонок. Три быстрых звонка и тишина. Варя открыла глаза и встала с кровати. «Кого так рано принесло?» подумала девушка, но вышла в коридор.

— Кто там? — негромко спросила она.

— Свои, — послышалось из-за двери.

Варя открыла дверь и не поверила своим глазам.

— Саша! Ты вернулся в Москву?

— Ну да. А что, Кос тебе не говорил? Мне он сказал, что всё улеглось и можно возвращаться.

Пчелкина кинулась ему на шею и крепко обняла.

— Он мне ничего не говорил, но я очень рада тебя видеть.

Белов приобнял девушку в ответ и заглянул в квартиру.

— Все спят ещё?

—Нет. Родители уехали на дачу.

— Понятно… — протянул Саша. — А может, пойдём погулять по утренней Москве? Я так по городу соскучился!

— Давай, только мне нужно пять минут, чтобы привести себя в порядок. — Варя отпустила парня и скрылась за дверью квартиры.

— Хорошо, — сказал ей вслед Белов и облокотился на стену.

Через несколько минут девушка вышла из квартиры и повернулась к Белову.

— Ну, всё, можем идти.

Саша взял её за руку, и они отправились гулять. Они ходили по улицам часа два, болтая ни о чём и просто веселясь, а потом Саша остановился и посмотрел Варе в глаза.

— Варя, а ты помнишь, что я тебе сказал, перед тем как уехал?

— Помню… Что ты меня очень любишь — протянула девушка, внимательно смотря на парня.

—Да люблю и поэтому хочу, чтобы ты стала моей девушкой. Ты согласна? — с очаровательной улыбкой спросил Саша.

— Согласна. — Варя улыбнулась и обняла парня.

«За месяц до съёмок»

— Так, ну-ка врачи убийцы отошли от неё.

— Молодой человек вы… что?

— Отойдите, я сказал — Саша навёл пистолет « Макарова» на женщину лет пятидесяти.

— Ты охринел, Белов? Хватит — Варя потупила на него взгляд.

— Я не позволю его убить, поняла, Пчелкина? Это мой ребенок. Мой. Это моя кровь.

— Молодой человек… — кажется акушер — гинеколог уже нечего не понимала, что происходит.

— Я буду защищать его. Уйди.

— Саша! — Варя перешла на крик.

— Что?

— Куда он нам сейчас? Ни денег, ни дома, даже семьи у нас с тобой нет.

— Давай с самого начала начнем. С семьи. Выходи за меня, Варь.

— Смешная шутка, Белов — в её взгляде виднелась усмешка и какая-то… надежда.

— Это не шутка — Белов был вполне серьёзен. Это правда. Поженимся, все будет. Я обещаю, правда. Деньги, дом, дети, собаку купим. Я заработаю. Ну, если не заработаю, значит украду.

Пчелкина немного опешила, но улыбнулась и сказала:

— Я согласна!

Варя начинала нервничать. Конечно, она привыкла, что Саша всегда все делает по-своему и знала, куда они с ребятами уехали сегодня после съемок, но надеялась, что ее просьбы будут для него не менее важными, чем все дела на свете. Но пока все оставалось по-прежнему. Вот и сегодня Саша опаздывал. А ведь до свадьбы — всего ничего. Эта примерка последняя, потом уже ничего не изменить.

И перед матерью неудобно. Она и так не в восторге от ее новой жизни и тем более планов на будущее. Саша снял эту квартиру на Ленинском, как только они подали в ЗАГС заявление. Для матери Вари, Анны Сергеевны этот официальный шаг был тем минимальным условием, при котором она готова была отпустить любимую дочь из родного дома. Дело в том, что Варя была достаточно поздним, а поэту желанным ребенком в семье Пчелкиных и с самого детства родители оберегали ее как цветок. Кстати это была одна из причин, почему мать Вари не очень любила её друзей и Сашу в частности, женщина не скрывала, что сомнительная «профессия» дочери и ее жениха, а точнее, ее полное отсутствие ей было совсем не по душе. И это даже при том, что женщина до конца не понимала, чем все-таки занимается суженый ее единственной дочери. А уж когда узнала об истинной причине такого скорого бракосочетания, то они с Павлом Дмитревичем хватались долгое время за сердце, но смерились, а потом как-то даже и обрадовались. — Ай, — вскрикнула Варя, когда очередная иголка кольнула ее в предплечье.

-Простите, рука дрогнула, — сквозь зубы извинилась портниха. Она кружила вокруг блондинки, держа в зубах штук двадцать булавок, ловко закалывая складки белой ткани прямо на живой многострадальной модели.

Через плечо, укоризненно посмотрев на насупившуюся портниху, невеста капризно выговорила, пытаясь сдерживаться из последних сил: — У меня ощущение, будто я — кашалот вы — гарпунер.

-Варя попыталась сдунуть со лба упрямую прядку волос, которая, в довершение ко всему, постоянно падала ей прямо на глаза. Портниха без тени иронии и довольно строго отреагировала: — А вы не вертитесь! Девушка улыбнулась и вновь взглянула в зеркальное отражение — на Анну Сергеевну…. Та укоризненно покачала головой.

-Ну что же, вы уж будьте осторожнее, — с улыбкой произнесла мать девушки и поправила дочери волосы. — Мадам, красота требует жертв. Невеста будет… — наконец закончила работу портниха, вытащив изо рта булавки, которые теперь были совершенно безопасны. Надев на голову девушки венок из цветов, девушка стала вертеться вокруг своей оси, а портниха, видимо, была довольна своим творением и продолжала прерванную фразу: — Невеста будет — как березка стройная… И животика видна даже не будет…

— Жених-то кто у нас?

Вопрос был не в бровь, а в глаз. Что называется, в тему. Варя, пожав плечами, быстро и чуть лукаво глянула на маму и опустила глаза. Анна Сергеевна привычно вздохнула: — Жених не пойми кто… Варя, еще секунду назад вполне солидарная с мамой, резко и уверенно перебила ее: — Ученый. Вулканолог. — Вот именно, ученый. Как это… учу-верчу, выиграть хочу, — женщина даже при посторонних не считала нужным сдерживать свое ехидство. Ну, никак, никак, не могла полюбить она жениха дочки по-настоящему!

— Мама прекрати — девушка сделала матери «страшные глаза»

Сам жених, как назло, все не ехал и не ехал! Ведь обещал же…

Пчелкина понимала, что она злится не столько на портниху и мать, сколько на опаздывающего Сашу, который уехал к их с родителями бывшему соседу Артуру Лапшину в новый офис на Цветном на «деловой разговор»

Вновь девушке вспомнился разговор с женихом три дня назад.

«Три дня назад»

Умиротворяющая тишина, которая, казалось, невидимым куполом накрыла Варю и Сашу, время от времени нарушалась шумом проезжающих за окнами машин. Варя, приподнявшись на локте, осторожно указательным пальцем дотронулась до татуировки в виде «Тигра» на боку Саши, где был забит пулевой шрам: — Сань я тебе некогда этого не говорила, но я всё чаще прихожу к этой мысли давай бросим все это, а бросим и уедим?

-Что именно?

— А ты сам не понимаешь?

— Да конечно, я тебя понимаю, Вареник. Думаешь, я об этом не думал? Думал… Так странно… Понимаешь, был момент, казалось, все: либо нас всех убьют или сядем. А потом раз — и все утряслось! Да ты же помнишь, тогда, на даче. Варя шумно вздохнула: конечно, она помнила и ранение, и клятву на рассвете, и полтора года проведённых Сашей на Урале, и как она его ждала.

-Но сейчас-то столько времени прошло, тихо сказала Варя.

-А мне нравится, Вареник. Это такая жизнь… реальная, что ли. Саша встряхнул блондинку за плечи. — И море, море, огромное море денег! Знаешь, как мы года через два заживем? Даже не через два года, через год!

— Страшно это все… Я переживаю за вас. За тебя, за Космоса, Фила, себя, в конце концов.

Саша наклонился к Варе и нежно поцеловал глаза, щеки, теплые губы:

— Ну что ты, Варенька? Я же с тобой, я люблю тебя, что ты? Варя погладила рукой Сашино плечо, на котором была выколота ещё одна татуировка в виде «Значка погранвойск». Мизинцем она провела по очертанию тату.

— Мой путь — только вперед и вверх.

-А я? Куда же я? удивилась Пчелкина.

-Как куда? За мной. Со мной. Я же тебя люблю больше всех на свете, я вас люблю и его рука легла на еле заметный живот.

— Я вот что думаю, Вареник, — сказал Саша, и улыбка погасла на его губах. — С автосервисом ясно. Вот северные рынки, где у нас доля — Рижский, Петровско-Разумовский и т.д. Что они нам дают?

— Геморрой, — ухмыльнулась Пчелкина. — Именно. Мы имеем дикий геморрой с лохами, ментами, дольщиками, ломщиками, отморозками, — а получаем, по сути, по большому счету, фигу с маслом. Никто нас по тому же большому счету не уважает. — Короче, Варь, я, о чем хочу сказать. Расти надо. Почему при одинаковых условиях производства, скажем, с солнцевскими бригадами, мы получаем в пять раз меньше? — Саша посмотрел на невесту и поцеловал ее в висок.

Варя молчала, и было очень похоже, что какая-то мысль вызревает в ее голове. Чуть отвернувшись головой в сторону от Саши, она пальцами правой руки на котором красовалось, красивое и простое золотое кольцо делала быстрые странные движения, будто пыталась нащупать в воздухе тонкую ниточку, которая приведет их всех к ответу на главный вопрос всех времен и народов: что делать?

— «Курс-Ин-Вест», — по слогам и чуть ли не сладострастно выговорила она.

— О чем речь, Вареник? — живо заинтересовался Саша.

— Малое предприятие «Курс-Ин-Вест», Артур Лапшин, сосед наш с родителями бывший. Месяц назад въехал в офис на Цветном. Компьютеры, недвижимость, цветные металлы.

Одна сложность — неясно, откуда такой подъем.

— Комсомольцы, небось. Интересно. Очень интересно. — Саша закусил губу и, похоже, начал обретать то обостренно-легкое настроение, которое всегда возникало в нем перед «большой битвой». Короче, поймал кураж.

— Варюха, вот у тебя голова, вот голова! Туда б еще мозги! Вообще б цены не было.

====== Часть 15 ======

Комментарий к Часть 15 Telegram channel фанфика :https://t.me/brigada_bonni

За окном смеркалось. Настенные часы над дверью в переговорную показывали почти восемь. Уже всерьез и окончательно перепуганная и не находившая себе места Люда тихонечко узкими ноготками поскреблась в дверь. Не услышав никакого ответа, она несколько раз костяшками пальцев постучала в кабинет шефа:

— Артур Вениаминович… Артур Вениаминович… Артур… И, наконец, дождалась. Из-за двери раздался истерический, сбивающийся на фальцет вопль Артура: — Заткнись!!! Бестолочь! Такого Людмила уж точно не ожидала! Это ее-то, ее — и такими словами. Оскорбленная до глубины души, она вернулась на свое место за конторкой и, на всякий случай, оглянувшись вокруг, показала дурацкой двери, а вместе с ней и Артуру Вениаминовичу язык. Сам — бестолочь. Сволочь!

«Сволочь» опустил голову и неподвижным взглядом уставился на свое отражение в полированном столе. Исподлобья посматривая на Артура, Саша катал на ладони кости. Все устали. — Ну, ты понял, наконец, чего я хочу? — Белов обратился к своему визави так, будто разговаривал с умственно отсталым ребенком. Саша сейчас и в самом деле напоминал то ли учителя, то ли врача, которому без конца приходится иметь дело с полными придурками. Для общения с ними нужно терпение, терпение и еще раз терпение. Иначе все бесполезно. Ну не по голове же их бить в самом-то деле! Артур неопределенно покачал головой, и Саша продолжил терапевтический сеанс: — Фуфло. Люди по делу пришли, а ты себя ведешь, как черт последний. Артур, кажется, оцепенел окончательно. Прямо не человек — соляной столб, не сдвинуть. А Саша по-прежнему гнул свое, капля — она и камень точит, а соль тем более. — Ладно. Ты человек умный, ты ж видишь, это не накат, а реакция на твое поведение.

Саша по-прежнему гнул свое, капля — она и камень точит, а соль тем более.

— Ладно. Ты человек умный, ты ж видишь, это не накат, а реакция на твое поведение. — Артурка! Твое здоровье! — влез в разговор уже порядком поднабравшийся Космос. Фил, устроившись в глубоком кресле, острием тесака осторожно выковыривал грязь из-под ногтей. Артур что-то тихо бормотал себе под нос. И лишь в какой-то момент вскинулся и произнес в пространство членораздельно и тоскливо: — Мне в банк надо было. Я, блин, кредит профукал. Саша дружелюбно потрепал его по плечу: — Да не сердись, Артур, ну, кредитом больше, кредитом меньше… Слушай лучше. Ты дела большие ведешь, наверняка без заморочек не обходится. А у меня юрист есть, международник, очень толковый. Давай я его подгоню, он там посмотрит контракты, то-се, может, посоветует что дельное. А? Саша ласково посмотрел Артуру в глаза. В них отражались вселенская тоска. Космос, надел на голову рыцарский шлем. При этом Космос ухитрялся еще и курить. Дым валил изо всех щелей. — Дай-ка померить, — заинтересовался игрушкой и Фил, но Космос лишь отмахнулся. Тогда Фил, похоже, не рассчитав силы, тупым концом тесака засветил рыцарю по блестящей макушке. Звон металла слился с воплем Холмогорова: — Озверел, что ли? — Опричники, тихо! — по-отечески улыбаясь, прикрикнул на шалунов Саша и вновь повернулся к Артуру, ожидая ответа. «Родишь ты когда-нибудь, козел, или как?» — сказал он про себя. Артур устало потер лоб пятерней. Похоже, он сломался: — Если действительно толковый юрист, почему нет? — Толковый, толковый. Профи… — успокоил его повеселевший Саша. Склонившись над нардами, Саша бросил кости в последний раз. Выпали две шестерки. Артур, не веря своим глазам, несколько раз посмотрел на кубики и на Сашу. Эти две последние шестерки удивили его едва ли не больше, чем все то, что ему пришлось пережить за последние восемь часов. То есть, можно сказать, за классический рабочий день. — Ладно, опричники, пошли, — бросил Саша, надевая свой черный кожаный плащ. И добавил специально для Артура: — Я, кстати, тоже кое-куда опоздал…

Саша не просто опоздал на примерку, а появился на пороге, когда Варя уже собиралась ложиться спать. Одна. Назло.

«Буду спать по диагонали», — подумала Варя, держа в руках фату и не зная, куда ее приспособить. В конце концов, она повесила ее на тот же крючок, на котором висела гитара жениха. И этот неожиданный натюрморт расстроил ее — фата показалась могильным венком, который кто-то возложил на всю ее сегодняшнюю и будущую жизнь. Тут, как ни в чем не бывало, и явился Саша. — Если хочешь знать, это подлость просто! — с обидой в голосе обратилась Варя к дражайшему жениху. Саша встряхнул свой кожаный плащ и аккуратно повесил его на плечики: — Здрасьте. Подлость — это когда, извини, СПИД в нагрузку получают. — При чем здесь СПИД, когда у нас свадьба?! Она стояла в дверном проеме, скрестив руки на груди. Сквозь легкую ткань голубого халата просвечивало ее худенькое тело, выглядевшее в лунном свете особенно соблазнительно.

Саша прислонился к стенке и внимательно посмотрел на невесту, потом сбросил испачканные грязью ботинки:

— Вареник, конечно, ни при чем. Это я так, к слову. Пчелкина не собиралась сдаваться, мать хорошенько попилила ее перед уходом. — Мы тебя, Белов, два часа ждали! Последняя примерка, теперь не изменишь ничего. Она сразу шить будет. Саша уже стянул и джемпер: — Ну и замечательно. Я вам целиком доверяю. В платьях ни-че-го не понимаю, правда, Варь. — Меня мама замучила просто! «Вот, он необязательный, он такой, он сякой»… Саша улыбнулся, как Чеширский кот — от уха до уха: — А ты отвечай: «Любовь зла, полюбишь и братка». Пристально глядя на нее, Саша методично расстегивал пуговицы, снимал рубашку, майку, взялся за брючный ремень. Варя, слегка обалдев, продолжала говорить по инерции, непроизвольно меняя тон: — Я хотела вместе, чтоб ты одобрил, а ты как всегда… Не отрывая смеющегося взгляда от невесты, Саша начал расстегивать брюки. — Хотела вместе, говоришь? Хорошая идея. Главное — своевременно! — брюки отправились вслед за рубашкой. — Ну да… А ты что, в стриптизеры записался? — Пчелкина не могла долго сердиться на него, но и отступление тоже было не в ее правилах. Хотя какие уж тут правила! — Не-а. Соскучился, — честно ответил Саша. Уже смеясь, Варя развязала пояс халатика: — Видела бы мама… — с притворной горечью вздохнула она.

Выйдя из машины, Юра указательным пальцем поправил очки. Перед самой оградой он остановился и, что называется, привел себя в порядок — аккуратно заправил шарф, разгладил на груди белый модный плащ и, взявшись за козырек кепки, слегка сдвинул ее на затылок. Он немного нервничал, но всем своим видом пытался излучать уверенность. Это было важно прежде всего для него самого.

Юра подошел к воротам. К нему неторопливо, вразвалочку направился охранник в черной униформе: — Вы к кому? Взявшись пальцами за дужку очков, Юра разглядел фамилию охранника на бейдже — Кокошкин. «Почти однофамилец — улыбнулся про себя юрист. — Кошко-кокошка. Рифма, однако». — Добрый день, — вежливо поздоровался он. — Я от Белова. У меня встреча с Артуром Вениаминовичем. — Подождите, — кивнул охранник и отправился в дежурку. Сняв трубку внутреннего телефона он проговорил, словно передавая оперативную информацию: — Он прибыл. Кошко от делать нечего рассматривал окрестности, но остановить взгляд было не на чем. Справа возвышался глухой брандмауэр, в стене левого дома лишь одно слепое окошко. За офисной оградой, в глубине, начиналась высокая арка. Чем-то этот мрачноватый пейзаж напоминал не Москву, а Питер. Он услышал, как позади него прошелестели шины уезжающего такси. А Кокошкин уже открывал ворота: — Проходите. Знаете, как идти? Прямо и за угол. — Спасибо. Поправив еще раз шарф и переложив кейс из руки в руку, Юра вошел в арку. В ее полумраке после яркого солнца он практически ослеп. Постояв несколько секунд, чтобы привыкнуть к новому ощущению, он вошел во двор и свернул направо, за угол. Навстречу ему быстро двигались два темных силуэта.

Юра не успел ничего подумать, все случилось мгновенно. Чудовищный удар бейсбольной биты, казалось, расколол его голову надвое. Но это было, наверное, уже в прошлой жизни…

Вечером в один из переулков около Ленинского проспекта свернула красная «копейка». Проехав через двор к гаражам, машина приостановилась. Из нее прямо на дорогу выпихнули тело в грязном окровавленном плаще… Юра упал на спину. Следом из взревевшей и рванувшей с места машины вылетел кейс. Он раскрылся в воздухе: белые бумажные листы закружились в воздухе, медленно опускаясь на асфальт, серые сугробы и черные лужи. Уцелевшие очки чудом удержались на лбу Кошко. Сквозь толстые линзы кровавая рана на лбу юриста казалась еще более страшной… В приемном покое Склифа в этот поздний час было малолюдно. Только на одном из деревянных диванчиков, с конфетной коробкой, восседали Космос, Фил и Варя. Они были явно не в настроении, с чего уж тут радоваться, но их печаль выражалась весьма своеобразно. Нервно хихикая, они хрустели чипсами, а Космос и Фил синхронно провожали взглядами ножки проходящих мимо медсестер. — Да, — задумчиво протянула Варя, — облом. — Я говорил, надо было ребят с ним посылать, — рубанул рукой воздух Фил. — А заигрался, Вареник твой, Саня, — раздраженно подытожил Космос. — Думает, он — комиссар Миклован.

— Да отстань ты, — раздраженно махнула на него Варя.

В глубине гулкого бесконечного коридора Саша в накинутом поверх кожаного плаща белом халате разговаривал с солидной врачихой. Он внимательно, мрачно сдвинув брови и чуть склонив голову, слушал ее профессиональный отчет. — Множественные переломы. Ушибы. Черепно-мозговая травма. Пришлось делать трепанацию. Жить, безусловно, будет, но инвалидность гарантирована. — Его вы оперировали? — тихо спросил Саша. — К вам отдельно заедут, поблагодарят, — заканчивал разговор Саша. — Пожалуйста, проследите, чтобы за ним как следует, ухаживали. Саша вежливо пожал врачихе руку и, махнув Варе и ребятам, скомандовал: — Ладно, пошли, опричники. — Сань, ну что врачи говорят? — подскочил к нему Фил. — Херово, — бросил Саша. — Подождите! Подождите! — раздался в конце коридора нервный женский голос. Все обернулись. Женщина с опухшим от слез лицом и с выражением совершенного отчаяния в глазах быстрыми шагами приближалась к ним. — Вы Белов, да? — задыхаясь, выговорила она, глядя Саше в глаза. — Я, — уже почти понимая, в чем дело, спокойно ответил он. Отодвинув Фила, женщина со всего размаха влепила Саше пощечину. Саша вздрогнул и отвернулся, лицо его на мгновение окаменело. Повисла гулкая пауза… — Вы его видели? Вы видели его?! — кричала мать Юры Кошко, а это была именно она.

— Из-за вас он живой труп теперь! — она беспомощно опустила руки. — Сколько я ему говорила — не связывайся с уголовниками!..

— Извините, — сухо сказал Саша, бросив на женщину быстрый взгляд. Он швырнул халат на диван и, уже не оглядываясь, зашагал к выходу. — Господи, из-за этого щенка! — растерянно, но уже, словно самой себе или просто в пространство сказала женщина. На ходу, через плечо, Саша бросил: — Варя, поможешь ей деньгами, не забудь… Пчелкина, стоя вполоборота к матери Кошко, достала бумажник. — Ну почему у вас на уме одни деньги? — обреченно махнула рукой женщина и медленно побрела вглубь коридора. Пчелкина, пожала плечами, спрятала бумажник в карман и вслед за ребятами двинулась к выходу…

Погода стояла прекрасная. Настоящая весенняя. Здесь, на железнодорожных путях «Москвы-Сортировочной», где пахло креозотом, дымком и угольной пылью, весна ощущалась еще острее. Утреннее солнце еще едва-едва пригревало, но уже было видно, что день будет прекрасным.

За Артуром и Хлебниковым, стремительно шагающими вдоль длинного состава, едва поспевали начальник станции, грузчики и сияющие сотрудники ” Курс-Ин-Веста». — Ну, давай, докладывай, — приказал Артур Хлебникову. — Значит, так, — деловито начал тот. — Докладные подписаны, с начальником все договорено. Ну, надо подмазать, сам понимаешь… Грузчики на месте. Остановившись у головного вагона, Артур как дирижер взмахнул рукой: — Ну, вскрывайте. Глянем на наш таджикский алюминий. Крылатый металл. Здорово поднимает! Пока Хлебников с начальником станции обменивались накладными, Артур продолжал дирижировать: — Где шампанское? — Все, как положено, — успел подскочить с видом именинника Хлебников. Под скрежет дверей вагона, вскрываемого работягами в оранжевых жилетах, в голубое небо выстрелило шампанское. Шипучий пенный напиток, расплескивая на землю, разлили в пластмассовые стаканчики, расставленные рядком на поленнице шпал. — Итак, уважаемые товарищи! — вовсю актерствовал Артур. — Перерезана алая лента, и первая партия таджикского алюминия хлынет на наш московский простор! Публика зааплодировала. И вот он, последний аккорд! Тяжелая дверь с жутким металлическим лязгом отъехала, наконец, в сторону. Солнечные лучи, пробившиеся сквозь дощатые щели вагона, весело заиграли по его стенам. На лицо Артура больно было смотреть. Стаканчик с шампанским выпал из его онемевшей руки. Рот открылся, как у выброшенной на берег рыбки. Вагон был пуст. Девственно чист и пуст. Если, конечно, не считать роскошной цветочной корзины, чьей-то заботливой рукой водруженной прямо в дверном проеме. — Так, я не понял. Не понял, — действительно ничего не понял Артур. — Что это за фигня? Хлебников, не отвечая шефу и не веря собственным глазам, метнулся в вагон. Окончательно убедившись в его безоговорочной пустоте, он истошно заорал кому-то вдоль вагонов: — Проверяй все вагоны! Артур, готовый, казалось, расплакаться, мешковато уселся на грязную просмоленную шпалу. В руках он держал дурацкую цветочную корзину, издевательски украшенную траурной лентой. У вагона суетились его люди, железнодорожные служащие, мелькали красные милицейские околыши. Подскочил запыхавшийся Хлебников. — Ну? Хлебников смог лишь развести руками. — Я тебя, муфлон, спрашиваю? Эт-че такое? — Все. Все, — едва переводя дух, просипел несчастный Хлебников. — Все выгребли подчистую. Артура затрясло: — Я тебя сейчас сам выгребу! Отвернувшись от всего опостылевшего мира, Артур, вперив бессмысленный взгляд в голубые небеса, машинально вытирал пот со лба уголком траурной ленты. Солнце уже залило светом все огромное пространство станции «Москва-Сортировочная». И кого-то, в отличие от Артура, оно грело гораздо ласковей. В природе всегда есть место равновесию: если где-то много горя, то в каком-то другом месте обязательно много радости.

Буквально через десяток железнодорожных путей в сторону от злосчастного пустого состава стоял другой, точная копия предыдущего. Отличие ситуации было только в том, что вдоль него быстрыми уверенными шагами шла группа людей во главе с Сашей Беловым, Филам и Космосом. Вслед за ними едва поспевал железнодорожник. Замыкали процессию несколько боевиков из бригады.

В проеме открытого вагона радостно распевала бодрую песенку Варя: — Советский цирк умеет делать чудеса, — пела она, имея на то все основания. За ее спиной тускло поблескивали аккуратные штабеля металлических чушек. Это был алюминий. Тот самый, что поднимет на раз. Космос ласково приник к волшебному грузу: — Теперь это все наше, прикинь! — ясное дело, кому, как не сыну астрофизика, было оценить возможности крылатого металла. — Золото Маккены, — восторженно и одновременно снисходительно подвел итог Саша. — В Уфе, на сортировочной, вагоны отцепили, поставили пустые, опломбировали, и ту-ту-ту! Вперед, с песнями, — из Вари так и шел восторг и гордость за содеянное с таким блеском, она даже попробовала изобразить движущийся паровоз.

— Орлы. Ну, просто орлы. — Саша по-ленински щурился на солнце и без пяти минут беременную жену. — Теперь этот урод никуда не денется.

Один только Фил остался серьезным, отдавая последние распоряжения пожилому железнодорожнику в старенькой форменной фуражке: — Слышь, командир. Как договорились: закрываешь, пломбируешь, а бабки потом.

Саша свернул прямо к центру «Матери и ребенка». Время еще в запасе было, Катя ждала их к двенадцати дня, поэтому он ехал настолько медленно, насколько мог. Пчелкина сидела рядом спокойно, глядя вперед на мокрую мостовую. Но он чувствовал, как она волнуется. Все-таки, как — ник, а пол будущего ребёнка сегодня узнают.

— А я говорю, будет сын, — излишне бодро предположил Саша, — А я говорю, чувствую, что там девочка, — сказала Варя, и на щеках ее обозначились ямочки. Значит — немного расслабилась. — Ладно. Сейчас всё узнаем. Белов, ты знаешь, что я люблю тебя? — Знаю, маленькая моя. Давай, я тебя жду. Варя подставила щеку, но не тут-то было. Саша не мог отпустить ее без полноценного поцелуя. — Ты с ума сошел, Белов, — не сразу вырвалась Варя. Он лишь улыбнулся, наблюдая, как она поправляет ничуть не пострадавшую прическу. Взглядом, проводив невесту до самых дверей центра, Саша вышел из машины. Он пнул переднее колесо своей синей БМВ. Нет, ему не показалось — можно чуть-чуть подкачать. Саша открыл багажник и потянулся за насосом. — Пойдешь со мной. Быстро. — Белов почувствовал, как в левый бок ему уперлось дуло пистолета. — Сейчас. Багажник закрою. — Бегом. Ох, как Саша не любил, когда ему приказывают! Да еще и таким тоном. Но в данном случае следовало согласиться с неоспоримым доводом, упиравшимся ему теперь прямо в спину. Рядом тормознула черная «Волга». Бросив взгляд на дверь консерватории, Саша сделал пару шагов и опустился на заднее сиденье рядом с молодым бугаем в черной кожаной куртке. Другой, с пистолетом, втиснулся рядом, не без труда захлопнув дверь. Выехав на Герцена, машина резко набрала скорость и рванула в сторону площади Восстания. Все молчали. Говорить пока было не о чем. Стиснутый с двух сторон «быками», Саша смотрел вперед, на дорогу и увеличивающееся на глазах здание островерхой высотки. Мужик, сидевший рядом с водителем, внимательно и с любопытством рассматривал Белова в зеркале заднего вида. У мужика был крепкий коротко выбритый затылок и глубокий бледный шрам на правой стороне лица — от середины лба до середины щеки. Быстро проскочили Пресню, потом Хорошевку и уже через минут пятнадцать съехали на едва заметную дорожку, ведущую куда-то в глубину Серебряного бора. Саша невозмутимо поглядывал по сторонам. Место было хорошее. У самой Москвы-реки. Здесь и остановились. От воды медленно поднимался туман.

Место было хорошее. У самой Москвы-реки.

Здесь и остановились. От воды медленно поднимался туман. И ни единого человека не было видно. Будний день. Весна, не лето. — Пацаны, погуляйте, — приказал тот, со шрамом. «Быки» и водитель выбрались из машины, открыли багажник и разобрали заранее приготовленные обрезки труб. Один намотал на руку крупноячеистую цепь. «Психологическая обработка, так сказать», — про себя усмехнулся Саша. Ну, ничего, к такому он всегда готов. Не первый день в школе. Хотя рожи у них были все же малоприятные. — Ну что, фраер, колись. — Меченый, наконец, соблаговолил обратиться к нему. — Что именно тебя интересует? — Где металл? — У меня. Артур получит его только тогда, когда введет моего человека в состав учредителей, — не задумываясь — ибо это было давно принятое решение, — высказал свою деловую позицию Саша. — Это, с какого хрена? — взвился Меченый, и шрам его заметно побелел. — А не надо бить по голове моего юриста, — назидательно пояснил Саша. — Ты пришел к Артуру с наездом. — Меченый постарался выдержать столь же дидактичный и спокойный тон. — Я пришел поговорить по делу. Хамить козла никто не заставлял, — спокойно закончил Саша. — Ладно, дело прошлое, — не споря и уже вполне примирительно сказал Меченый. — Верни металл, и вопрос закрыт. — А найди! Шестьсот тонн — не иголка. Давай! — В Сашином голосе прозвучала неприкрытая издевка. Меченый всем своим видом теперь демонстрировал, что спокойный деловой разговор окончен: — Ты отвечаешь за свои слова? — Я всегда отвечаю за свои слова, — без тени сомнения ответил Саша, крепче сжимая кулаки. — Ну, молись, сука. — Меченый, похоже, вышел из себя, прямо-таки — выскочил. И, резко отвернувшись, взялся за ручку двери: пора было кончать со всем этим. — Погоди, родной… Меченый с еще большим любопытством, чем прежде, взглянул на Белова в зеркало. — Сюда смотри, — медленным движением глаз Саша указал — куда именно. В Сашиной левой руке, почти уютно, как-то по-домашнему уместилась аккуратная граната. Противопехотная. Такие ласково и нежно кличут «лимонками». Большой палец предусмотрительно был продет в кольцо. Граната находилась в идеальной боевой готовности. Меченый судорожно дернулся, а скулы у него напряглись. Шрам обозначился еще резче. Саша, не повышая и не понижая тона, продолжал. Каждое слово он произносил четко и раздельно, словно ставил ударения — для большей доходчивости: — Когда меня задевают, я иду до конца. Я смертник, ты понял? — Меченый, судя по мгновенному взмаху ресниц, понял, уяснил. — Скажи «быкам», пусть подождут, а мы поедем в город. Считаю до трех и вынимаю чеку. К едреной матери. Раз. Два… — на слове «три» Саша и вправду выдернул кольцо. Теперь достаточно было просто разжать пальцы. Следовало к тому же признаться, что Сашина рука ребристое тельце тяжелой и опасной игрушки уже порядком устала держать. Но Меченый и без Сашиных слов это понял. Он опустил стекло и крикнул: — Пацаны, погуляйте, мы отъедем. — Оценка «пять». Давай, садись за руль. Только не тряси — я кольцо обратно вставлю.

— Саша улыбнулся Меченому как лучшему другу.

Тот, больше не оборачиваясь, пересел на водительское место, и они тронулись — сначала медленно-медленно, а потом — в карьер. Туман по-прежнему неторопливо плыл вдоль реки, куда-то в сторону видневшихся вдалеке высотных жилых домов. — Так я не понял, что случилось? — ошарашенно вопрошал приятелей боец с намотанной на ладонь цепью. — Мы приехали?.. — И лишь удивленное молчание было ему ответом.

Тяжелые двери центра «Матери и ребёнка» медленно закрылись за Варей.

Машина была не заперта, но Саша куда-то исчез. Посмотрев по сторонам, Пчелкина села в машину. В салоне невыносимо громко звучал фрагмент скрипичной сюиты Рахманинова. Варя резко повернула ручку настройки — из динамика полилась какая-то тупая попса. Но в данный момент эти звуки раздражали ее меньше. М-да всё-таки с беременностью она стала слишком импульсивной.

Наконец явился Саша. Такой запыхавшийся, будто бегал на длинные дистанции. — Ты где был? Что машину оставил? — Я за сигаретами бегал, — ответил он, заводя машину. — Ну, что Катя сказала? — У нас девочка, — Варя счастливо улыбнулась Саше. — Ну и славненько, Вареник, — отозвался он весьма довольно. — Все нормально. Будем жить-поживать и — как это говорится — добра наживаться, и дочку ждать! Выворачивая на улицу, он успел бросить внимательный взгляд на Варю: Дай бог, чтобы дочка была, похожа на, Пчелкину пронеслось у Саши в мыслях. И теперь, еще более внимательно, онпосмотрел в зеркало заднего вида. Все было чисто. Надо было только избавиться от гранаты, которая оттягивала карман плаща. Жизнь прекрасна, жизнь продолжается.

====== Часть 16 ======

Комментарий к Часть 16 Варя на свадьбе: https://pin.it/17ZB7IR

Telegram channel фанфика :https://t.me/brigada_bonni

Несмотря на все внешние изменения в жизни страны, в здании на Лубянке продолжалась обычная рутинная работа. Шпионы в мире еще не перевелись, да и, судя по всему, никогда не переведутся.

Но те сотрудники, что собрались сегодня в кабинете генерал-майора Хохлова, шпионами никогда не занимались. Собравшиеся были действующими сотрудниками знаменитого Пятого Главного управления КГБ СССР. И прежде по роду своей деятельности занимались, так сказать, вопросами исключительно идеологическими. То есть следили за собственными гражданами. Их же, родных, брали в разработку. Объектами деятельности этих «суперпрофессионалов» были всякие диссиденты и прочие недовольные политикой партии и государства отщепенцы… Перестройка, казалось, все поставила с ног на уши. Но ситуация полного разброда продолжалась в «Пятерке» совсем недолго. Появились гораздо более интересные и, что куда важнее, более выгодные сферы применения сил. А именно: контроль за новыми политическими движениями, нарождающимся российским бизнесом и матереющим криминалом. В действительности все это было связано между собой столь прочно, что работать с каждым днем становилось все интереснее и интереснее. Мудрые люди в партии и органах давно поняли, куда катится страна, и теперь стремились создать систему, при которой контроль за процессами окажется полностью в руках спецслужб. Рыцари плаща и кинжала меньше всех хотели упустить свой шанс в новой жизни. Собственно, для реального внедрения в финансово перспективные сферы и был создан отдел генерала Хохлова. За длинным полированным столом в его кабинете сидело семь человек, каждый отвечал за свое направление. А все нити в руках держал сам Андрей Анатольевич Хохлов. Докладывал майор, обращаясь не только к собравшимся, но и к портрету человека с мефистофельской бородкой. Феликс Эдмундович, казалось, вполне сочувственно взирал на майора. — Субъект находится в поле зрения территориала с девяностого года. Вновь обратил на себя внимание при попытке рэкета входящего в нашу орбиту предприятия.Примененная им схема показывает незаурядные тактические способности, учитывая его возраст — двадцать три года. По моему указанию агент, легендированный как бандитская крыша, вступил с субъектом в силовой контакт. Специалисты отдела «Ф» проанализировали полученную запись. Вот фрагмент из их заключения: «…отличается волевыми экстраординарными качествами, эмоционально стабилен и имеет ярко выраженную установку лидера». Я связался с особистами по месту службы субъекта. Характеристики совпадают. Есть невеста Варвара Павловна Пчёлкина, девушка находится на четвёртом месяце беременности. — Введенский замолчал. Надо заметить, что Игорь Леонидович Введенский обладал внешностью идеального чекиста. То есть никакой. Среднего роста. Вполне благообразен. В меру мужествен. Спортивен. Наверное, мог даже нравиться женщинам. Разве что блеск глаз изредка выдавал скрытое тщеславие. Но это, в конце концов, не такой уж порок, особенно в условиях нового времени. Генерал отеческим взором обвел собравшихся. Вопросов к Введенскому, похоже, не было. — Игорь Леонидович, твои предложения коллегии. — Генерал, сжав руки в кулаки, тяжело опустил их на полированную столешницу. — Предлагаю взять Белова в разработку, а надавить на него с помощью будущий супруги. Генерал Хохлов одобрительно кивнул…

25 Июня 1991 года

Расписывались в Грибоедовском, самом модном и крутом ЗАГСе Москвы.

Хотя новые веяния, похоже, его даже не коснулись. Видимо, регистрация жизни и смерти дело настолько консервативное, что новшества в эту сферу приходят последними. По этой простой причине гости усердно посмеивались, кто в ладошку, а кто и открыто, слушая торжественную речь регистраторши. Еще не старая, но порядком утомленная существованием тетка, раскрыв огромную папку с изображением сплетенных обручальных колец, торжественно и пафосно зачитывала ритуальный текст: — Дорогие молодожены! Помните, как поэтично сказал Энгельс: «Семья — это не просто союз любящих сердец, а главное звено в бесконечной цепи поколений, орудие эволюции, опора государства и первичная ячейка общества». Кажется, над мудростью Энгельса не смеялась, кроме регистраторши, только еще родители молодоженов Анна Сергеевна и Татьяна Николаевна были абсолютно серьезны, а в глазах Анны Сергеевны стояли слезы, Павел Викторевич стоял, рядом обнимая жену в знак поддержки. Более сдержанно вел себя Космос, облеченный особым доверием и ответственностью. Он был свидетелем жениха это, было условие Вари, чтобы свидетелям был именно Холмогоров, но больше всего на свете ему сейчас хотелось оказаться на месте Саши. Наконец премудрости кончились. Регистраторша подняла взгляд на молодых. Приближалось главное таинство гражданского бракосочетания. — Итак, Пчелкина Варвара Павловна, согласны ли Вы стать женой Белова Александра Николаевича?

С хитрой улыбкой Варя поглядела в сторону Саши. Он слегка пожал ее ладонь.

— Согласна. — Белов Александр Николаевич, согласны ли Вы взять в жены Варвару Павловну? — Согласен. — Невеста, поставьте свою подпись. Варя, присев на краешек стула, расписалась. Саша поставил свой росчерк, не присаживаясь.

Теперь свидетели.

Холмогоров и тут оказался самым первым, рванув к столу прежде свидетельницы.

— Молодой человек, вы торопитесь, — с улыбкой приостановила его регистраторша. Гости засмеялись, а Саша с Варей, наконец, почти расслабились. Ритуал подходил к завершению. — А теперь в знак уважения и любви обменяйтесь кольцами. Саша и Варя переглянулись и приступили к процессу кольцевания. — Ой, кольцо не влезает… — прошептала Варя. — Я люблю тебя. — Тс-с, сейчас… Вот, — тоже едва слышно говорил Саша. — И я тебя люблю. — Объявляю вас мужем и женой, — в последний раз вмешалась регистраторша. Гости весело и вразнобой закричали, зашумели. Захлопали пробки шампанского.

Горько!!! Кажется, Варя с Сашей даже не заметили, как оказались уже не в ЗАГСе, а во главе праздничного стола. Классическое «горько!» не только не утихало, но становилось все настойчивее. Поцелую, казалось, не будет конца. — Пятнадцать! Шестнадцать! Семнадцать! — скандировали гости. Под свадьбу сняли не банкетный зал, который оказался тесным, а весь ресторан «Будапешт». Столы были составлены буквой «П», во главе которой сидели новобрачные, свидетели, родственники и ближайшие друзья.

По правую руку от Саши столы занимали гости со стороны невесты. Это были солидные мужчины, декольтированные дамы, девушки и молодые люди с утонченными манерами.

По левую руку картина наблюдалась иная. Крепкие пацаны с бритыми затылками, их смазливые, но не отличающиеся изысканным воспитанием подруги, солидные дядьки в разноцветных пиджаках и перламутровых галстуках. По всей видимости, это были крупные бизнесмены. — Восемнадцать! Девятнадцать! Двадцать!.. — продолжали скандировать дружным хором все — как левая, так и правая оппозиция. Пчелкину надо было спасать. А то так можно и задохнуться. Кстати невеста осталась со своей фамилией. Молодожены долго обсуждали этот вопрос и пришли к выводу, что всем удобнее остаться при своей фамилии, а ребенка при рождение вписать на фамилию Саши. — А теперь — нальем и выпьем! — прервал гостей Саша. — По седьмой и до дна! — Саш, я не могу больше, у меня губы болят, — пожаловалась Варя, поправляя сбившуюся фату. — А мы притворяться будем, — заговорщицки прошептал он ей на ухо. Сашина тетка Катя, видя, что Татьяна Николаевна все никак не может оторвать взгляд от сына с невесткой, бодро ткнула ее в бок. Она положила сестре крабового салатика и приобняла ее за плечи. — Видел бы его сейчас отец, — вздохнула Татьяна Николаевна. — Космос, налей-ка нам! — Теть Кать, тетя Таня, вам красного или белого? — встрепенулся Космос. — Знаешь, Космос, давай-ка нам с сестренкой горькой. Сын женится, как в бой уходит. Рядом с родителями Вари расположился восторженный друг семейства Георгий, импозантный седовласый эстет. Время от времени бросая заинтересованные взгляды на вульгарных красоток из «дружеского» лагеря, он выговаривал между тем: — Невеста напоминает… Алмаз! — Вы забываете, Георгий, что алмаз требует соответствующего фона, — вздохнула Варина мама.

— Ань, перестань — Ткнул ее в бок супруг.

Двое официантов внесли на подносе огромную запеченную рыбину. Увидев, что они направляются прямо к новобрачным, Саша с притворным ужасом закричал: — Рыбу — братьям! Воспользовавшись моментом, со стороны жениха поднялись двое. Прямо сладкая парочка. Два мужичка-боровичка, плотно упакованных и крепко сшитых. — Дорогие наши Саша и Варя, — торжественно начал боровичок постарше. — Так сложилось, что от наших нас здесь только двое. Но Кабан и пацаны просили передать, что уважают вас с Варей. Саша, и поздравляют с днем свадьбы, с такой красавицей женой… Желают крепкого здоровья будущей маме и малышу. И вот наш тебе подарок. Боровичок номер два достал из-под стола большой кожаный футляр и раскрыл его. Первый вынул из футляра охотничье ружье с богато инкрустированными цевьем и прикладом: — Сделано для короля Афганистана. Ручная работа, Сань. Из-под того же стола появился и букет из нескольких десятков белых роз: — Желаем невесте цвести, как тысяча роз, а тебе, Саша, удачной охоты! — Коля, спасибо! — приложил руку к сердцу Саша. — Короче, передай Кабану — первого зверя я посвящаю ему. А второго — всем присутствующим. — А Саня-то у нас самый благородный, — шепнула Татьяна Николаевна Кате, любуясь сыном. — Кать, а что, Санька на охоту ходит? — На охоту, на охоту, — отмахнулась Катя, подливая сестре водочки.

— Боже, боже, какой мезальянс! — в который уже раз запричитала огненно-рыжая декольтированная дама постбальзаковского возраста. — Наша Варька и этот предводитель команчей! А каково его окружение? Встретишь в темном переулке — заикой станешь…

— Шампусик, мадам, — сосед внимательно и с интересом заглянул ей в декольте. Саша, очищая для Вари апельсин, услышал эту замечательную репризу и склонился к жене: — Ну, некогда не думал, что твои родственники нас с пацанами так не любят. Варя засмеялась: — По-моему, все нормально. — Съешь апельсин, моя хорошая. — Саша легонько поцеловал ее в щеку, приподняв фату. За этой сценой в свою очередь внимательно наблюдал Космос, планомерно накачиваясь коньяком. — Ты что не пьешь? — Это я не пью? — искренне удивился Фил. — Прямо перед людьми неудобно, — отворачивая от друга хитрую рожу, гнул свое Кос. — Ты хочешь, чтобы я показал, как я умею пить? Кос кивнул. А Фил всерьез начал показывать.

Холмогоров посмотрел на часы и кивнул Филу, уже поднимаясь:

— Дорогие гости, дорогие гости! Минуточку! Внимание! Шум в зале постепенно утих — гости почувствовали, что всех ждет какой-то сюрприз, настолько загадочным и многозначительным тоном призвал их к молчанию свидетель жениха. — У нас сегодня большой день, вообще. И мы с вами будем гулять до утра, а потом до следующего утра. И дальше, пока не посинеем. Но вот молодые скоро уедут, потому как, сами понимаете, у них есть дела поважнее. Даже Саша с интересом поглядывал на Коса, уж больно тот светился изнутри. — Поэтому, — продолжал Холмогоров, — мы с Филам задумались, а куда же поедут молодые в свою брачную ночь? В суперлюкс «Националя»? В чужую квартиру на Ленинском?.. Нет. Мы посчитали это не правильным и решили вопрос по-другому. Фил… Фил встал рядом, а Космос победно поднял вверх руку со сжатым кулаком. Прямо командантэ какой-то. — Короче, сегодня и навсегда молодые поедут в свою собственную новую квартиру. В высотку на Котельнической набережной. Сначала в зале наступила абсолютная, звенящая тишина. Холмогоров разжал кулак. С его указательного пальца с легким звоном упала и повисла на цепочке аккуратная связка ключей. И тут зал взорвался. Слава богу, не в прямом смысле, а от грохота аплодисментов и восторженных криков. Причем интеллигенция вполне могла бы дать фору браткам. Саша, принимая ключи, обнял каждого из друзей: — Спасибо, родные. Варя тихонько, с улыбкой, поинтересовалась у Фила: — Вы что, хозяев грохнули? — Да ты что, Вареник? Жильцов расселили, — рассмеялся Фил. А за столом Катерина переводила вопрос уже в практическую плоскость: — А интересно, сколько там комнат? — Да что ты, Кать. Наверное, это розыгрыш, — недоверчиво качала головой Татьяна Николаевна. — Брось, какой розыгрыш… Кос, — крикнула она Холмогорову, — а ордер есть? — На арест? — в свойственной ему ернической манере отшутился тот.

К Анне Сергеевне склонился муж:

— Вот ведь как, дорогая моя. А ты говоришь, фон не тот!

====== Часть 17 ======

Комментарий к Часть 17 Telegram channel фанфика:

https://t.me/brigada_bonni

Через огромную арку высотки въехал белый лимузин, а вслед за ним целая кавалькада машин. Сашин водитель Миха бодро вскочил со своего водительского места и открыл дверцу салона. Саша вынес Пчелкину буквально на руках. Как и всю дорогу, они продолжали целоваться.

Тут из подтянувшихся машин повысыпали и остальные. «Ой, цветет калина в поле у-у-у ручья», — разгульная нетрезвая песня огласила темный двор престижного дома. Кое-где даже зажглись окна. В ответ захлопали пробки шампанского. — Эй-эй, мою жену не облейте! — забеспокоился Саша. — Во-он три окна. Видишь? — ткнул Космос пальцем куда-то в пространство. — Вижу, вижу. Космик, мы пошли, ладно? — попросил Саша. Но Космос не мог расстаться с другом так вот, сразу: — Погоди. Короче, осмотритесь — нам помашите, да? Мы за вас по шампанскому и поедем. — Помашем. Все, братья, спасибо за подарок. Клянусь, не забуду. — Я тебя умоляю, Сань, — всплеснул руками Фил. — Квартирой больше, квартирой меньше… — Это да. Ну, завтра увидимся, — крепче прижимая к себе Варю, кивнул Саша. — Сань, я ж завтра улетаю, — напомнил о себе вновь Фил. — В Ялту, каскадерить. — Улыбнитесь, каскадеры! — истошно заорал Космос, расплескивая шампанское. — Сань, не забудь, помаши! — Удачи, Теофило, — обнял Фила, а за ним и Космоса Саша. Саша, уже не оглядываясь, помахал всем рукой. Массивная дверь подъезда закрылась за новобрачными. Веселье же продолжалось. — На спор. Двойня будет, не меньше, — уверенно заявил Фил. Лифт медленно и почти бесшумно поднимал Варю и Сашу. Наконец они остались одни. — Вот кони, — ласково усмехнулся Саша. — Ну а что, здоровые инстинкты, — словно оправдывая перед Сашей буйных друзей, ответила Варя.

— Мишка, тащи ракету! — приказал Космос белобрысому водителю Михе. — Какую ракету? — забеспокоился Фил. — Они помашут, а мы — салют, — пояснил Кос, потрясая в воздухе массивным пистолетом-ракетницей. Задумчивый лифт, наконец, добрался до нужного этажа. — Какая у нас квартира? — спросила Варя, помахивая ключами. — Сто тридцать пятая. — Вот сто тридцать три… Сто тридцать четыре… — Варя в полутьме двигалась по коридору вправо, вглядываясь в квартирные номера. — Темно что-то. — Саша внимательно посмотрел наверх, на потолок, и, сделав еще полшага, наступил на осколки лампочки. Мерзко хрустнуло под ногами стекло. — Разруха… Саня, странно это, не находишь?.. — Вареник, стой! — Сашин голос был почти спокоен. — Не шевелись. — Саш, что? – Варя все же замерла, улыбнувшись, но видя взгляд мужа, улыбка медленно сползла с губ. Белов медленно подходил. Девушка напряглась. – Сань, мне страшно… — Стой на месте, — уже более жестко попросил Саша. Пчелкина растерянно смотрела на мужа. — Береженого… Бог бережет. Саша щелкнул зажигалкой и медленно опустился на корточки. Язычок пламени выхватил из темноты яркий круг. Этот световой круг наискось пересекала натянутая леска. Медленно-медленно, вслед за огоньком двигаясь вправо, Саша обнаружил то, о чем и подозревал. На аккуратно вбитом в стену гвоздике висела граната. Туго натянутая леска была продета сквозь ее кольцо. — Мать! Стой смирно. Ради бога, не шевелись…

Растяжка была установлена профессионально, хотя разрядить гранату труда особого не представляло. Если бы… Если бы не эта дурацкая розочка. Пришитая к подолу Вариного воздушного платья. Матерчатый цветок зацепился за леску.

— Варь, подержи, — протянул Саша горящую зажигалку. — Мама! — только и могла сказать в ответ Варя. Теперь она до конца поняла, в чем дело. — Дай заколку. Варя вынула из прически заколку и протянула ее Саше, стоявшему на коленях. Розочка, мать ее, прицепилась намертво. — Саша, мне горячо. Саша, не глядя, протянул руку и забрал из дрожащих пальцев Вари зажигалку. Розочка почти поддалась. — Варь, сейчас ты медленно, осторожно идешь вниз. Спустишься на два пролета, тогда крикнешь мне. — Саша даже смог перевести дыхание. Пчелкина успела дойти почти до угла. И вдруг темноту коридора резанула полоса света. Вслед за радостным лаем соседского боксера на лестничную клетку вышла соседка с поводком в руках. Жизнерадостный пес рванул знакомиться. — Назад!!! — закричал Саша. Но было поздно. Тут уже и дуновения бы хватило, не то что собачьего веса. Натянутая леска рванула чеку, и та с отвратительным звоном упала. — На пол! — заорал Саша. Зажав в руке гранату, он кинул ее вниз, за железную шахту лифта, развернулся, одним прыжком сбив с ног Варю, и накрыл ее собой. — Ну что они, прямо в лифте начали? — глядя на все еще темные окна квартиры и нетерпеливо размахивая ракетницей, поинтересовался Космос. — Ща появятся, ты готовься, готовься, — успокоил его Фил. Но Кос, беспокойное сердце, направил вверх ракетницу и радостно пальнул. Буквально в ту же секунду яркая вспышка взрыва буквально вынесла наружу оконную раму на пятом этаже. Грохнуло так, что осколки стекол посыпались дождем. На разные лады взвыли автомобильные сигнализации. Из шока ребят вывел лишь яростный и отчаянный вопль Космоса: — Белый, Вареник! Хором протрезвев, Кос и Фил рванули к подъезду. Боксер, скуля, бросился под ноги оцепеневшей хозяйки. Оглохший Саша опустился на колени перед неподвижно лежавшей Варей. — Цела? — снова склонился он к ней. — Саш, живот… – судорожно дыша, простонала Варя. — Черт… Я сейчас… Варю колотила мелкая холодная дрожь: только бы с ребенком все было в порядке. Саша обнял жену и едва ли не силой усадил спиной к стене, судорожно ощупывая ее руки, лицо. Кажется, все было в полном порядке. Если, конечно, не считать… — Я сейчас! Варь, я быстро! Смотри за ней! — вскакивая, крикнул он соседке и гигантскими шагами понесся вниз. Где-то на площадке третьего этажа Саша увидел мчавшихся к нему снизу друзей, и впереди — Космоса. С диким животным криком Саша прямо сверху бросился на него. Клубок тел покатился вниз по ступеням. Саша наотмашь колотил Холмогорова по чему ни попадя, готовый его задушить, разорвать. Взбесившегося Белого Фил едва оторвал от почти не сопротивлявшегося Холмогорова, но Саша еще успел несколько раз достать того ногами. И только когда Фил заломил ему руки за спину, Саша охнул от боли и как-то осел. В уголках губ у него выступила пена. Совершенно безумные глаза его, казалось, не видели уже ничего. Космос, сидя на кафельном полу, прислонился к стене. По подбородку его стекала струйка крови: — Ты, Белов, охерел?!

Фил, словно боксера после тяжелого нокдауна, встряхнул Сашу и поставил его на ноги.

— Сука, — стирая кровь тыльной стороной ладони, добавил Холмогоров. — Братуха, что случилось? — пытался заглянуть в глаза Саше Фил.

Космос сплюнул кровавые слюни, вскочил, осознал, что…

— Варя в порядке? Варя! – он резко встряхнул друга за отвороты пиджака. – Где Варя? Где? Саша лишь бессмысленно кивал, обводя товарищей невидящим взглядом. — Ей в больницу надо кажется что-то с ребенком. — Бегом за ней, — приказал Филу Кос. — Сейчас менты понаедут, надо сваливать. Фил через пять ступенек рванул наверх.

В общем, все оказались в центре «Матери и ребенка». Варю сразу же увезли на осмотр. А в коридоре метались туда-сюда Космос, Фил и Саша. — Короче, братва. Раз вы здесь все такие тупые, то Космос Юрьевич Холмогоров все за вас уже решил. Ясно одно – крыса среди тех, кто знал о квартире. — То есть, среди нас, — уточнил Фил. — Не факт, — позволил себе не согласиться Космос. — Короче, Склифосовский. Идея, конечно, дурная, но чем черт не шутит. Фил, ты ж каскадер? — Участвую. Вот завтра — на съемки в Ялту с Иванычем. Космос понимающе кивнул и продолжил: — Собираем всех. И ты с Сашей едешь в Ялту. Ну, типа, каскадерить. — Ну и что? — как всегда, с первого раза не понял Фил. — Сань, ну до тебя-то хоть доперло? — воззвал к здравому смыслу вдохновленный своей идеей Космос. — Ладно, понятно все, — резко поднялся Саша со стула. — Фил, собирай всю братву. Завтра с утра едем в аэропорт. Сейчас — главное чтобы с Варей все нормально было и с ребёнком, — сказал он.

Ребята и не заметили, как из палаты вышла Катя.

— Саш, — позвала Белова племянника. Ребята подлетели к ней. — Кать, как Варя?

Екатерина глубоко вздохнула, было видно, что ее трясет:

— Я очень прошу тебя, Саша, успокойся только. И Варю поддержи главное. У вас будут ещё дети.

В глазах Саши появился испуг. Катерина продолжила:

— Стоял выбор либо спасать ребенка, либо мать. В таких случаях всегда спасают мать. С Варей всё в порядке, вы ещё молодые, у вас будут дети. — К ней можно? — казалось, Саша не узнавал своего голоса настолько, он был сиплый. — Да, только тихо.

Варя лежала на кушетке в больничной сорочке, светлые волосы разметались по подушке. Саша присел рядом с женой, провел по накрытым пледом плечам.

— Маленькая моя, – тихо позвал он девушку, но даже этот шепот показался ей оглушительно громким в царившей тишине. Родной любимый голос вывел ее из собственных неутешительных мыслей, и Варя вздрогнула. – Ты меня слышишь?

— Слышу, – охрипшим голосом отозвалась девушка.

— Повернись ко мне, – попросил нежно Белов.

— Не хочу.

Он вздохнул и, обогнув кровать, оказался с другой стороны девушки, перед ее лицом. Варя, поджав губы, спрятала голову в мягкой подушке, которая, как оказалась, была мокрой насквозь.

«Бедная моя», — подумал Саша, и сердце его стянулось в тугой узел. Мятая фата и платье печально свешивались со стула рядом с кушеткой.

— Бедная моя девочка, — уже вслух прошептал он, поправляя прядь волос на щеке любимой. — Я очень хотела, чтобы она родилась, — проговорила Пчелкина, не открывая глаз.

Саша с трудом проглотил комок, как колючий еж, застрявший в горле:

— Я… я не знаю, что ответить.

От этой фразы тело Вари пробила новая волна дрожи, и девушка, жалобно всхлипнув, тихо, еле слышно заскулила, прижимая к губам кулачок. Она кусала костяшки пальцев зубами, все сильнее и сильнее. Говорят, что физическая боль всегда заглушает душевную. Но так ли это?

Саша осторожно оторвал ее руки от лица и выпрямил скрюченные пальцы. Это требовало больших усилий. Он наконец настроил с ней зрительный контакт. На него смотрело ее красивое заплаканное лицо, а красные от слез глаза глядели холодно, будто обвиняли. Белов зарекался, что никогда не даст любимой женщине плакать, что на ее губах всегда будет царить улыбка, но они были сейчас искривлены, сжаты так плотно, что осталась лишь тонкая полоска, не дающая всхлипам вырываться наружу.

Мужское сердце окатила холодная волна разочарования и обиды. Саша никогда не показывал слабости, но все произошедшее за сегодня было словно удар под дых. Того, что они с Варей оберегали все это время, чему радовалась и чего так желала девушка, больше нет. Ребенок.

Может быть, жизнь специально уготовила им этот удар, чтобы проверить на прочность их чувства? Мама всегда говорила: «Желающий увидеть солнце должен переждать бурю». И они должны ее переждать. Что бы не случилось.

— Саша, зло возвращается злом. — Варя уткнулась носом в его плечо и тяжело задышала. — Мы не делаем зла, мы живем. Я живу, — тихо ответил он. Не столько ей, сколько себе самому. — Наша жизнь — зло, — спокойно пояснила она. Саша упрямо молчал. Варя все-таки открыла глаза и смотрела на него так, будто жалела. Его. И себя. И нерожденную дочь. — Варя, мне так стыдно. Прости меня, — опустил он виновато голову. — Тс-с, милый, — погладила она его по волосам. — Я же знаю, кто ты. Кто я. Кто мы. Просто я люблю тебя так — больше жизни. Саша опустил голову еще ниже, чтобы скрыть подступившие слезы. Он легонько и нежно коснулся губами запястья любимой. — Варенька моя, Варюша, — бормотал он, уже не скрывая слез, — будь со мной. Верь мне. У нас еще будут дети. Обещаю тебе. Слышишь? Много детей. Правда. Она обнимала его все крепче, стараясь, стать еще ближе, ближе: — Муж мой, любимый мой.

====== Часть 18 ======

Комментарий к Часть 18 Telegram channel фанфика

https://t.me/brigada_bonni

ВЕСНА-ЛЕТ0 1991 ГОДА

«Начинается посадка на самолет рейса двадцать три семнадцать до Симферополя. Повторяю…» — голос дикторши разносился под сводами зала ожидания аэропорта «Внуково». Возле выхода на посадку, с дорожными сумками в руках, стояли Саша с Филам. Рядом с ними — Космос и несколько бойцов. — Ну, все, Кос, мы полетели. — Саша помахал другу. — Осторожнее здесь, — назидательно посоветовал Фил, легко забрасывая на плечо тяжеленую сумку. Космос снисходительно похлопал его по плечу: — Разберемся, не волнуйся. — Космос, береги себя, — поддел напоследок друга Саша. И обнял: — Брат, прости меня. Я тогда обезумел совсем. — Проехали, — пожал плечами Космос и несколько вымученно улыбнулся. — Но я еще не отошел, если честно, — тем не менее, добавил он. Шутка ли — изрядно помятые бока и ссадина под глазом. — Ты прав. Не держи зла, ладно? — И Саша, крепко пожав ему руку добавил: — За Варей смотри, прошу тебя. Она сейчас в таком состоянии, что мне за неё очень страшно. Виду она, конечно, не падает… держится, но я то все понимаю… Космос едва заметно кивнул. — Кос, живот прихватило, — подскочил к Космосу белобрысый Миша. — Я в туалет, потом сразу к машине. — Да конечно, пожалуйста. Саша и Фил двинули на посадку. — Фил, билеты у тебя? — полуобернувшись, спросил Саша. — У меня, у меня, — успокоил его Фил, помахивая билетами. — Банзай! — махнул он Космосу. — Банзай! — вскинул руку повеселевший Космос. Слева от выхода из аэропорта Миша обнаружил работающий телефон. Поминутно оглядываясь, он быстро набрал номер: — Але, это я. Облом… Слушай, я все сделал, не свезло… В аэропорту… Да не мог раньше. Он вылетает… И тут чья-то рука выхватила у него трубку. Это был Космос. Он приложил трубку к уху, но услышал лишь гудки отбоя. Миша с ужасом смотрел на пацанов, окруживших его. Он, конечно, не надеялся найти у них сочувствие. Но никогда не думал, что его будут так ненавидеть. — Ошибся, тупоголовый, — смотрел на него в упор Белый. — Никуда я не вылетаю.

Квартира была огромной. Это впечатление создавали в первую очередь высокие, в три с половиной метра потолки. Оконные двери имели выходы прямо на Яузу. А дальше открывался прямо-таки открыточный вид на старую Москву. Меж двух крыш даже была видна звездочка на одной из кремлевских башен.

— Это самая большая комната в доме? — оторвавшись от окна, спросила Варю мать. — Ну да, гостиная, — равнодушно ответила Варя. — Мам, тебе чай или кофе? — Чай… — крикнула мать, перемещаясь в другую комнату. На прикрытых мешковиной коробках лежало несколько сабель. Некоторые — в богато украшенных ножнах, другие — просто так, наголо. – Хорошо живите, молодежь!

Анна Сергеевна осторожно потрогала острие одной из сабель. А потом, воровато оглянувшись на дверь, взяла в руку саблю, оказавшуюся легкой, и несколько раз молодцевато взмахнула ею над головой. Прямо красный командир в юбке.

— А здесь что будет? — вернулась она к мирной жизни. — Не знаю, может, кабинет, — из кухни крикнула Варя. — Спальня-то! Зачем такая огромная? — Анну Сергеевну здесь удивляло решительно все. — Нормальная. Воздуха много… Иди, остынет, — умоляюще позвала ее Варя, которая уже обалдела от всех этих маминых вопросов. Но та никуда не торопилась. Она достала монетку из портмоне и, наклонившись, засунула денежку в щель между двумя паркетинами. На счастье. Замечательная все-таки у Вари с Сашей квартира. Просто роскошная. И кухня какая… Большая! Аккуратно расправив подол юбки, мать присела напротив дочери. — Ох, Варюша, я так рада, что у вас есть свой дом… Я все вспоминаю, как мы с твоим отцом по углам кочевали… Когда только поженились. — Сахар класть? — Нет, я с конфетами… — И Анна Сергеевна задумалась. Посмотрев на дочку повлажневшими глазами, она принялась за сладости в вазе, попутно рассуждая:— Нет, все-таки Саша юноша хороший у тебя, по-своему порядочный. И друзья вас уважают. Такую квартиру подарили… — А мы, может, переедем отсюда, — неожиданно вырвалось у Вари. — Вот те на! — всплеснула руками мать. — А что случилось? Варя поняла, что погорячилась. Вот уж с кем не стоило обсуждать эту тему, так это с мамой, для нее выкидыш случился из-за проблем с почками Вари с самого детства. — Да… Не, я так, брякнула мысли в слух.

В густом еловом лесу было сумрачно. Из неглубоких овражков поднимался слоистый туман. День уже близился к закату. Красноватые лучи солнца пробивались меж еловых стволов и ветвей, подсвечивали туманный воздух, придавая ему бледно-розовый оттенок. Остро пахло смолой и почему-то дымом — видимо, на ближних дачах жгли костры.

Было тихо до звона в ушах. Городские звуки до этой чащобы не долетали. Кто бы мог подумать, что до кольцевой дороги всего каких-то пять километров! И только голос кукушки вдруг тревожно ворвался в тишину. — Семь, — загибая пальцы, считал Космос. — Мало что-то, — невесело подытожил Фил. — А такой жизни год за два. — Космос подтолкнул плечом мрачного Фила. Но тот почему-то не развеселился: — Один черт, мало. Бригада в полном составе выходила из леса на опушку. Впереди — Белый, за ним Космос, Фил. Следом — бойцы, их маленькая грозная армия. Варю посвящать в их планы по вычислению “крысы” ребята посвящать не собирались, и так девушка натерпелась – подарок на свадьбу, так подарок, называется. Со всеми вытекающими – получите, распишитесь. До сих пор молчавший Белый обернулся. Вгляделся в лица пацанов: — Фил, я только сейчас въехал, а где Скиппи с Гошкой? Фил ответил не сразу. Ему совсем не хотелось поднимать эту тему именно сейчас. Но вопрос был задан. — У Скипона сотрясуха… — И он немного виновато пожал плечами. — А у Гохи нос загнулся, как клюшка Кохо Революшн, — пояснил Космос. — А что такое-то? — напрягся Саша. — На рынке с залетной братвой схватились. Саша нахмурился. Что за хрень? Во-первых, почему вовремя не доложили? Во-вторых, до каких пор его люди будут отгребать там, где вроде бы все схвачено? — Говорят, с Сибири каждую неделю новые бригады подтягиваются. — Космос со злостью пнул подвернувшуюся еловую шишку. Набросали тут, козлы! — Не знаю насчет Сибири, — задумчиво проговорил Фил. — По-моему, так из Шаолиня. Скиппи говорит, даже отмахнуться не смог. Белый ускорил шаг. Расстояние между ним и остальной бригадой неуловимо увеличивалось. Сегодня был его, Сашин, день. Но это ему почему-то совсем не нравилось. Конечно, все знали, зачем они поперлись в этот лес и что должны были сделать. Но окончательного решения ждали от него. И он отдал приказ. И еще он заметил, что многие отвернулись. Он же заставил себя смотреть до конца. Теперь они все были повязаны. Одним делом. Одной кровью. Этим вот еловым лесом. И все! Бардака больше не будет. За это он, Саша Белый, отвечает. Саша резко остановился и обернулся к бригаде. Все замерли. — У нас не безопасность, а хор мальчиков-зайчиков, — заводясь с пол-оборота и глядя исподлобья на Фила, бросил он. — Белый, ты же знаешь, всяко бывает, — попытался замять тему Фил. — На каждого бойца всегда найдется покруче. Я-то знаю. Но Саша уже рассвирепел: — А что еще ты знаешь? — глаза его были совершенно ледяными. — Что из-за твоей оплошности в безопасности мы с Варей потеряли ребенка. Что человек, которого ты привел, мне гранату подложил? Это твои люди, Валера. За их подготовку я с тебя спрошу. Это, кстати, всех касается! — Белый обвел взглядом притихших бойцов. Машины ждали их на берегу водохранилища. — Ну, поехали, зайчики! — скомандовал Саша, подходя к «линкольну». Космос, глядя на простор воды, остановился и негромко сказал: — Пусть земля ему будет пухом. И всем было ясно, что сегодняшний день они не забудут. Никогда.

====== Часть 19 ======

Комментарий к Часть 19 Telegram channel фанфика

https://t.me/brigada_bonni

Саша встряхнул кожаный плащ и повесил его на плечики. На пол посыпались еловые иголки. В квартире было почти темно, только в дальнем конце коридора, из кухни, падал свет. Наверное, Варя уже легла. Это было совсем некстати. Саша был страшно голоден. Сейчас ему меньше всего хотелось ужинать в одиночестве. Однако он ошибался. Варя даже и не думала ложиться:

— Мрачный муж пришел, — вышла она из кухни. – Ужинать будешь? Мясо. — Привет. Мясо буду. — Еще горячее. А ты что, за грибами ходил? — она смахнула иголку, застрявшую в обшлаге плаща. — Ну, типа да, — устало согласился Саша. Он притянул Варю к себе и легко поцеловал в щеку. Но когда он потянулся к ее губам, она отстранилась. На мгновение. И тут же приникла к нему. От Саши пахло лесом и немного дымом. Они прошли в комнату, и Саша тяжело опустился в кресло, зачем-то прихватив со стола гитару и тронув струны. — Ты мебель смотрела? — крикнул ей Саша. — Обставляться надо как-то. — Смысл? — донеслось до него. — Переедем — будем обставляться. — Куда переедем? — не понял Саша. — Тебе что, здесь не нравится? — спросил он уже на пороге кухни. Варя, не оборачиваясь, что-то колдовала над кастрюлей. — Не нравится? — Она недоуменно пожала плечами. — Нет, мне все нравится, даже очень. — Иронии она почти не скрывала. — А в чем тогда проблема? — Саша ее иронию принимать не желал. — Ни в чем. Все чудесно, — мерзко спокойным тоном ответила Варя, накладывая в тарелку тушеное мясо. Саша сдерживался уже с трудом. Что ж за день такой гребаный! — Пчелкина, вот это плохая политика — капать на мозги, — ссориться ему совсем не хотелось. — Все улажено. Что ты начинаешь-то? — Саша, надо съезжать отсюда. — Варя резко сбросила обороты: ирония уступила место усталости. — Это все, чего я прошу. Не хочу вздрагивать каждый раз, когда подхожу к дверям. — А ты не вздрагивай. – Почувствовав, что переборщил, Саша постарался сгладить: — Варюш, квартира — подарок пацанов наших, они старались, нашли алкашей этих, расселяли… — Блин! — вспыхнула Пчелкина. — Да с кем тебе жить в этой квартире?! С женой или пацанами нашими? — Не задавай тупых вопросов сейчас. Варя же эти слова приняла почему-то слишком близко к сердцу. — Тупых? А ты, с каких пор таким умным стал? Может ты забыл, что я из-за этой квартиры ребенка потеряла? — Варя уже чуть не плакала. — И не надо со мной так обращаться! — прикрикнула она. — Варь, я все понимаю, но и ты пойми… — перевел дух Саша. — Да что я должна, черт возьми, понять… — по инерции продолжала Варя. Но это была уже лишняя капля. — Короче! — перебил он ее. — Запомни, я такой, какой есть. И если за много лет ты это так и не поняла, то чем скорее ты это поймешь, тем лучше для нас обоих. Все, базар окончен. Варя, ни слова не говоря, выскочила, как ошпаренная, из кухни.

Да, денек, что и говорить, выдался на славу.

Генерал Чуйков ценил опера Каверина. Конечно, старый милицейский лис на голубом глазу видел, что этот Володя Каверин далеко не так прост. Более того — этот опер был явно из тех, кто мать родную ни за понюшку табака продаст. Однако сыскарь он был классный. От бога или от дьявола — кому что больше нравится. Поэтому Чуйков взял за обыкновение вызывать Каверина непосредственно к себе, в кабинет в Главке. И поручал ему те дела, которыми, будь он помоложе, занялся бы сам. — Да, по поводу этих бриллиантов, — говорил он, прихлебывая горячий чай с лимоном. — Свяжись с прокуратурой и возьми показания с потерпевшего. — Хорошо, беру на контроль, — с готовностью отозвался Каверин, аккуратно фиксируя в блокноте приказ генерала. — Еще что-нибудь, Петр Ильич? — с готовностью, но без подобострастия спросил опер. — Еще?.. — Чуйков задумчиво пополировал ладонью лысину. — Еще один глухарь, вот глянь. Взяв со стола несколько черно-белых фотографий, генерал протянул снимки Каверину. Каверин сначала перетасовал их быстро, но потом, вглядевшись, начал перекладывать фото все медленнее и медленнее. Генерал оседлал любимую тему про птичек-глухарей и не обратил внимания, что Каверин аж с лица спал и заметно побледнел. — Грибники обнаружили. В ельнике. Сволочи. И чего им дома не сидится? Расхлебывай теперь… — Откуда? — не по чину перебил его Каверин. Чуйков не придал значения нарушению субординации: — Утром из области прислали. — Вы дайте мне, я проверю. Может, и не глухарь вовсе, — собирая фотографии в папочку, попросил Каверин. — Орел! — генералу нравилась такая наглая и здоровая самоуверенность. Через полчаса Каверин был уже в офисе «Курс-Ин-Веста». Бросив на стол Артура фотографии, он по-хозяйски уселся на вертящийся стул. И дал Артуру время полюбоваться на одутловатое лицо покойника Михи — ибо это именно он был запечатлен на фото, явно не предназначенном для семейного альбома. — Вот этот пацан, должник мой. Должен был Белова грохнуть. Но что-то там не срослось. — Каверин состроил гримасу сожаления и развел руками. — Что наша жизнь — игра, — деланно вздохнул он и добавил: — Случая. — Так подожди, подожди… — остановил его сбледнувший с лица Артур. — А какой-то он неживой, парнишка-то твой на фотографии… — Есть маленько, — не мог не признать Каверин. — Так это ж… — раздулся от возмущения Артур… — его грохнули! Слушай, ты ж урод просто, понимаешь? — заорал он, потрясая фотографиями. — Ты ж меня подставил. Ты мне что обещал? Я тебе бабки давал? — Давал, давал, — успокоил его Каверин. — Акелла промахнулся. — Каверин побарабанил по столу пальцами. — Да ты не трясись так. Он не знал, кто, что… Все через посредников. Артур, ничего не говоря, лишь посмотрел на опера полным ненависти взглядом и достал из шкафа литровую бутылку водки. Налил себе рюмку и залпом выпил. — Белый что, идиот? — вытер он ладонью влажный рот. — Сам не доедет, кому надо было? — Есть такое дело, — согласился Каверин. И то ли в шутку, то ли серьезно предложил вдруг: — А ты не хочешь, пока такое дело, уехать куда-нибудь? В Монголию там? В Улан-Батор? — Да пошел ты! — огрызнулся Артур. — Я, — стукнул себя кулаком в грудь Каверин, — могу его устранить. Есть у меня еще один казачок на примете. — Ты уже один раз устранил, терминатор херов. — Теперь вот с этим, — он схватил со стола фотографии, — я его совершенно официально закрою. Сядет, а на этапах с зэками разное случается… Но это уже немножко другое вознаграждение, — Каверин набрал цифру на калькуляторе и развернул его к Артуру. На дисплее мерцала цифра 10 000. — Вот ты его сначала посади, а там поговорим насчет вознаграждения, — ответил Артур, лишь мельком глянув на цифру. — А у тебя выхода нет — масляно улыбнулся Каверин. — Белый — парень жесткий, ломом подпоясанный. Если я тебе не помогу, то кто ж тебе поможет? Артур задумался. Каверин положил перед ним чистый лист бумаги: — В общем, так. Вот тебе бумага, перо. Пиши заяву, как тебя злостно рэкетировала группа Белова. Не глядя, Артур скомкал лист и запустил им в урну. Надо же, попал. — Володя, а не пошел бы ты… — Артур не успел закончить, а Каверин — ответить. Из селектора раздался голос секретарши: — Артур Вениаминович! К вам Белов и Пчелкина. Товарищи по несчастью переглянулись. И, ровным счетом не зная, что делать, уселись друг напротив друга на подоконнике. Артур вытер рукавом пиджака лоб и отхлебнул водки прямо из бутылки. Каверин, как это у него обычно бывало в минуты волнения, по-утиному зашевелил губами, вытягивая их трубочкой. — Артур Вениаминович! — Людочка без стука ворвалась в кабинет. — Они уже поднимаются. Их там несколько машин приехало. Они же не спрашивают… Положение становилось критическим. Да что — становилось! Они были в полной заднице. Они пулей выскочили из кабинета. Правда, Каверин не забыл прихватить фотографии мертвого Миши, а Артур так и не расстался с бутылкой. — Быстро, быстро! — Каверин втащил за собой неповоротливого Артура в туалет и защелкнул задвижку. Уф! Успели! За дверью уже слышались приближающиеся шаги. Людочка тоже едва успела занять свою позицию. Принц Персии перешел уже на шестой уровень. За сегодня ему снова не повезло. Что и говорить — привходящие обстоятельства. В приемную уже ввалилась вся компания во главе с Пчелкиной и Космосом, которые приветливо лыбились. Как крокодилы. — Привет, Люда, Артур у себя? — спросила Варя и, не дождавшись ответа, заорала дурным голосом: — Артурчик! Секретарша изумленно подняла брови: — А вы его не встретили? Он только что уехал. — Ладно, подождем его. Белый с Космосом были уже в кабинете. — Извините, туда нельзя! — запоздало запричитала секретарша. — Я же соучредитель! — солидно напомнила ей Варя. — Люда! Сделай мне кофе! — крикнул Саша изглубин кабинета. Люда не тронулась с места, всем своим видом изображая глухонемую. — Ну, в чем дело? Тебя же попросили? Что, непонятно? Кофе. А мне — шампанского. Где это? Людочка поняла, что сопротивление бесполезно и бессмысленно: — Здесь, — указала она на дверь кухни. — Места много. Я там грушу повешу, — мечтательно проговорил Фил. — Нет, я здесь бильярд поставлю, — успокоил его Саша. — Варя, проверь эти текущие бумаги. Посмотри, может, там есть что-нибудь интересное. Космос, приватизировав бутылку марочного коньяка, уже приступил к дегустации: — А приличный конь. Рекомендую. У меня отец с конгресса астрофизиков привозил такой. Две бутылки. — Кос, кончай бухать! — Саша отнял у Космоса бутылку и сам отхлебнул глоток. — Что-то наш друг совсем пропал. Устроившийся у окна Фил разглядывал стоянку у офиса: — Вообще странно, — задумчиво протянул он. — На чем он уехал-то? Вон его «Волга» стоит. — А может, он и не уехал вовсе? — озвучил напрашивающийся вывод Космос. — Точно, точно, пойду, проверю, — радостно отложила бумаги Варя. Терпеть она не могла всю эту канцелярщину, да и выполнять просьбу мужа после вчерашний ссоры совершенно не было желания. — Только точно проверь, — предупредил Саша. Варя, казалось, распространилась по всему офису. Ее крики раздавались сразу отовсюду. Почему-то особенно хорошо их было слышно в туалете. — Артурка, выходи, подлый трус! — вопила Варя. — Где ты прячешься, радость моя? Маленький, я тебя все равно найду. Каждый ее выкрик Артур, сидя на крышке унитаза, запивал полноценным глотком водки. Каверин, с ненавистью оглядываясь на него, вытащил «Макаров» и взвел курок. Угораздило же его связаться с этим козлом. Который, вдобавок, все норовил то кашлять, то чихать, то сморкаться. И носит же земля таких уродов! — Артурка! Малыш, откликнись! Пчелкиной, похоже, надоели бесплодные поиски, и она снова прилипла к секретарше: — Людочка, что у нас с кофе? О! Строга, но справедлива. — Люда, ты же знаешь — Артур где-то здесь, — вкрадчиво сказал Саша, подойдя к девушке. — Скажи, где он? — голос его был ласков, но глаза оставались холодными. — Я же сказала. Он уехал, — монотонно повторила секретарша. Саша повернулся к пацанам: — Кос, тебе Люда нравится? — голос его не предвещал ничего хорошего. — Ты, обалдел, что ли, Саш? — попыталась вразумить его Варя. — Нравится. — Кос, похоже, не был столь сентиментален. Саша молча кивнул. Космос и Фил приблизились к Люде, демонстрируя полную решимость. Фил сзади обхватил Люду за шею, а Холмогоров деловито принялся задирать ей юбку. Девица заорала, будто ее уже насиловала толпа нанюхавшихся коки негров. — Стоп! Хватит! — прервал заигравшихся друзей Саша. — Ты козел, Белов, — коса глядя на него, рыкнула Варя. — Я тоже люблю тебя, маленькая, — улыбнулся как-то вальяжно Саша. — Да пошел ты, любимый, — скривилась Пчелкина, от такой обстановки срочно хотелось курить. Было, как-то мерзко, противно… — С Артуром будем решать в рабочем порядке. — Да что с ним решать? — легко бросил несостоявшуюся жертву Фил. — Голову отрезать на хер — и все! Затрезвонил телефон. Учредитель Пчелкина взяла трубку: — Але… — внимательно послушав, Варя зажала ладонью микрофон, и перевела Саше: — Саш, звонит какой-то чебурек. Говорит, Артур не проплатил вторую часть за алюминий. Саша на мгновение задумался. Решение созрело само собой. Может, и не правильное, зато прикольное: — Пошли его на хер, дорогая, — беззаботно ляпнул он. — Слышь, друг, — охотно ретранслировала Варя, — тут сидят влиятельные люди, они говорят, чтоб ты шел на хер… Что?.. — Положив трубку, она передала ответ с того конца провода: — Сказал, завтра они в Москву вылетают, а нас с Артуром на куски порежут. Пора было сваливать. — Людочка, ты испугалась, что ли? Да мы пошутили, — улыбнулся Саша. — Извини, Люда, — неожиданно серьезно наклонился к ней Космос. Фил, уходя последним, дернул несколько раз запертую дверь туалета. И пару раз своим кулачищем долбанул в нее. Каверин в очередной раз взял наизготовку «Макаров», а уже в стельку пьяный Артур громко глотнул из бутылки. Уф, кажется, пронесло. — Людочка, ты, умница, — осторожно выходя из туалета, облегченно вздохнул Каверин. Крупные капли пота катились по его вискам. — Тот, — большим пальцем он ткнул за спину, — тебе по гроб жизни обязан. Забирай его. Верная Людочка отправилась за шефом. Вернее, за его телом. Артур был пьян абсолютно — литровая бутылка практически опустела. Сидя на кафельном полу, он размахивал пустой тарой и по привычке выражал недовольство: — А где мы ходим?.. Бумаги нет… Пол холодный… Каверин понял, что толку от Артура сегодня как от козла молока. Но ситуацией надо было воспользоваться сполна. Пока Артур тепленький. Практически горячий. С Людочкиного стола он взял стандартный лист бумаги и написал: «Заявление». Секретарша, наконец, справилась с шефом и выволокла его из места общего пользования. — Подпиши, — распорядился Каверин. — Легко, — пробормотал Артур, не глядя, подмахивая бумагу. Все, теперь Белова можно было гасить. Официально. С возбуждением уголовного дела. И всеми прибамбасами. Впору было плясать.

====== Часть 20 ======

Комментарий к Часть 20 Telegram channel фанфика:

https://t.me/brigada_bonni

Пора было наводить порядок в своем хозяйстве. Иначе ситуация выйдет из-под контроля.

Москва стала действительно слишком лакомым куском, и со всех сторон необъятной родины в царствующий град полезли голодные крепкие парни без лишних извилин в мозгу, зато с крепкими кулаками. Это ж только подумать! На законной территории Бригады ее же бойцов мочат по-черному! Саша твердо понял: уж если они ввязались в этот своеобразный бизнес, то заниматься им надо профессионально. Прежде чем двигаться вперед, следует создать крепкие тылы и подготовить бойцов. Настоящих. Пока же все это было дилетантством. Еще немного — и их начнут задвигать по всем пунктам. А задвигать должны не их, а они. Своими соображениями Саша поделился с друзьями. — Киншаков классный тренер, вот ты с ним и потрещи, — выслушав Белова, предложил Фил. Правда, получалось немного смешно. К Александру-каскадеру Фила устроил Саша, теперь же, к Александру-каратисту, Сашу вел Фил.

Спортивный зал, где работал Киншаков, располагался на Соколе, недалеко от церкви, в глубине квартала.

Белов, в отличие от Фила, впервые попал в зал, где занимались восточными единоборствами. Он с интересом осматривался. У шведской стенки разминались парни, будто они какие-то гимнасты. В одном углу двое размахивали друг перед другом нунчаками. В другом сражались на деревянных мечах. В центре на жестких матах единоборцы самозабвенно колотили друг друга руками и ногами, время от времени издавая гортанные резкие звуки. В воздухе стоял смешанный запах крепкого мужского пота и каких-то восточных курений. К Филу и Саше, замершим в дверях, подошел широкоплечий парень в белом кимоно: — Вы к Учителю? — Ну да, — кивнул Фил. — По додзе только в ногах не ходите, ладно?

Тем не менее в зал Фил с Сашей войти постеснялись, остались у входа.

— Внимание, Учитель пришел, — хлопнув в ладоши, крикнул шкафообразный парень в белом кимоно с черным поясом. Из небольшой двери в противоположной стене вышел Александр Иванович. Все, кто был в зале, бросили свои занятия и дружно поклонились ему. Киншаков деловито оглядел зал и тут заметил Сашу с Филом: — О, тезка! Ты как здесь? Валера, привет. — Привет. — Здрасте, вот не ожидал… — пожал протянутую руку Саша. И сказал уважительно и немного удивленно. — Я слышу «учитель, учитель» — думаю, китаец какой-нибудь древний. Из раздевалки на середину зала вышел человек. Он поклонился всем присутствующим, а затем, куда ниже, Александру. У человека было невероятно знакомое лицо. Напрягшись, Саша вспомнил. Это был ведущий теленовостей с одного из центральных каналов. — Разные люди к вам ходят, — то ли поинтересовался, то ли просто отметил Саша. — Разные. Вон Басманов, он из МИДа. Валя, с усами, альпинист, на Эверест ходил. Володя Молокин, следователь Генпрокуратуры. А вон того разгильдяя, — Александр Иванович указал глазами на парня, который первым их встретил на входе, — недавно из МГУ выгнали… Киншаков взгянул на часы и крикнул «шкафу»: — Сергей, начинай разминку. Тот что-то прокричал то ли по-японски, то ли по-китайски, и спортсмены моментально выстроились в ровную шеренгу. «Вот это — нормальная организация», — с завистью подумал Саша. — А ты сам не хочешь попробовать? — подначил Сашу Александр. — Да надо как-нибудь выбрать время. А вот мои братья хотят позаниматься, попросили реального тренера найти. — Чего он гонит, какие братья? — с деланным удивлением Александр подмигнул Филу. — Какие, какие? У меня семья большая, — Саша мотнул головой куда-то в пространство. — Саш, у нас что, сроки увеличили за хранение огнестрелки? — усмехнулся Александр. — Да нет, — застенчиво улыбнулся Белов, — чисто для духовного развития. — Мутишь ты что-то, Санька, — вроде бы с иронией, но уже и серьезно сказал Киншаков. — И Валерку путаешь. Заблудитесь… Кстати, от пули, никакая физкультура не спасет. И еще, знаешь, у кого из живых тварей больше всех правил, ограничений? — Александр стал совсем серьезным. Перестал улыбаться и Саша. — У хищников. У них зубы слишком большие, поэтому природа дала им много законов, чтобы они не перегрызли друг друга. — Это вы к чему? — напрягся Саша. — А к тому, что все, кто здесь тренируется, должны жить по закону. Это тебе любой мастер скажет, не только я. Если б ты ко мне пришел за помощью, я б для тебя сделал все. А тренировать твоих быков… Не хочу. Извини. Насчет же духовной пищи — пусть твои товарищи в шахматы играют. Ну давайте, ребята, до встречи. — Аудиенция у Учителя была закончена. Но еще на несколько минут Саша с Филом задержались. Уж больно красиво Александр Иванович провел несколько мгновенных спарринг-встреч. Последним он уложил на лопатки шкафообразного владельца черного пояса. — Кинг-Конг мертв, — констатировал Саша. — Фил, надо оружие закупать. — Причем автоматическое, — на полном серьезе ответил Фил.

Стрелку с таджиками забили в районе Южного речного вокзала. Здесь было предостаточно пустынных мест. Слева шоссе ограничивалось бетонными заборами промзон, справа, за узким перелеском, широко разлилась Москва-река — корпуса жилых домов виднелись только на том, далеком берегу. Урбанистический бетонный пейзаж удачно дополняли мощные линии электропередач. Провода тревожно гудели, как струны какого-то нечеловеческого музыкального инструмента.

Бригада прибыла на место первой. «Мерс», «вольво» и «бээмвэшка» остановились так, что шоссе впереди было видно как на ладони. Саша, Космос и Варя вышли из машины первыми и остановились, внимательно глядя на ленту дороги, туда, где оно поворачивало и уходило круто вверх. — К реке! Ставьте машины ближе к реке! — распоряжался Фил. Водители ловко выполнили его приказание. — К воде прижмем, — деловито объяснил Фил Белому. — Война — фигня, главное — маневры, — бодро улыбнулся в ответ Саша, будто все, чем занимался сейчас Фил, его касалось меньше всех. — Да ты что, Фил вообще стратег, каких мало, — вмешался Космос. — Ну что, может, посадим пару человек в кустах? — предложил Фил. — Давай, — кивнул Белый. Варя и Космос курили вместе с бойцами. На шоссе впередсмотрящими остались лишь Белый с Филам. Фил почувствовал, что он должен именно сейчас сказать то, что давно собирался. Не ровен час… Хотя думать о худшем не хотелось. Похоже, о чем-то подобном размышлял и Белый. Хотя всем своим видом он демонстрировал полное самообладание. Но немножко переигрывал. Внутреннее напряжение проявлялось именно в этом слишком явном спокойствии, чуть ли не равнодушии. Впрочем, Фил не был слишком хорошим психологом. Хотя даже он заметил, как подрагивают Сашины ресницы. — Брат, ты меня прости… — начал Фил. Саша скосил на него глаза, при этом, не упуская из вида шоссе. — Прости за ту гранату, в подъезде… — Да ладно, все в порядке, — примирительно отозвался Саша. С пригорка, из-за перелеска вывернули три машины. Конечно же, «мерсы». — Едут! — раздался напряженный голос одного из бойцов. — Приготовили стволы! — распорядился Фил. Бойцы мгновенно разобрали укороченные «калаши» из багажника. В углу остался лежать явно лишний здесь предмет из параллельной, мирной жизни — футбольный мяч с черными шашечками. Как и рассчитывал Фил, таджики остановились очень удобно. Для Бригады, конечно. Они встали на повороте шоссе — так, что от них до невидимой им воды было всего-то метров двадцать — тридцать. Таджикские бойцы с оружием в руках заняли, что называется, оборону. Из головного «мерса» вышли трое. Один — пожилой, со стриженой седой бородой. Второй — с круглым лицом, всклокоченными воздушными волосами и тоненькой ниточкой усов над верхней губой. Третий был гладко выбрит, зато глянцевые черные волосы падали на плечи. Глаза его прикрывали щегольские темные очки овальной формы. Длинное летнее пальто доходило почти до пят, из-под обшлагов виднелись белоснежные манжеты рубашки, поблескивали массивные золотые запонки. Длинноволосый собрал волосы в хвостик, стянул резинкой. И неторопливо, в гордом одиночестве двинулся по шоссе в сторону противника. — Вареник, тебе страшно? — хихикнул, подначивая, Саша. — Очень, — в тон ему ответила Пчелкина. — А уж мне как страшно… — Сначала я хочу увидеть ту бессмертную, — с сильным восточным акцентом крикнул длинноволосый, — с которой я говорил по телефону. Иди сюда, потолкуем дальше! — Лечу, родной! Она уже сделала шаг вперед, но Саша довольно резко остановил жену. И сам направился к таджику. Космос оглянулся на бойцов, а Фил скомандовал тихо и четко: — У кого стволы, приготовились. Двое неумолимо сближались. Прямо как в американском боевике, где действуют неуязвимые для пуль супермены с железными нервами. От них исходило такое напряжение, такая энергия, что все вокруг замерло.

От них исходило такое напряжение, такая энергия, что все вокруг замерло. Даже электричество, казалось, перестало гудеть в проводах.

Их войска тоже застыли в ожидании. Но были готовы в любое мгновение в пух и прах разнести противника. Если что-нибудь, не дай бог… И тут в глазах Белова появились несвойственные ему смущение и изумление. Замедлил шаги и таджик, снимая на ходу свои темные очки. — Твою мать! Белый! — заорал он дурным голосом, но без малейшего намека на недавний акцент. — Рядовой Джурабов! — в ответ ему заорал счастливый Саша. — Два наряда вне очереди! Упал — отжался! — А-а-а! Белый! — А-а-а! Фара! Они завопили так, как когда-то в Ленинской комнате, перед самым дембелем. И бросились в объятья друг к другу. Вооруженные до зубов бойцы двух противоборствующих фронтов застыли в бесконечном недоумении. — Все нормально! Это мой корешок армейский, — крикнул Саша, обернувшись к своим. Нечто подобное, похоже, крикнул и Фара на своем гортанном таджикском. — Отбой! Свои! — передал по команде приказ свыше Фил. — А я бы их все равно постригла, — с искренним сожалением пробормотала Пчелкина. Космос довольно похоже изобразил мусульманина, сложив ручки на груди и мелко-мелко бесконечно кивая головой в такт молитве. Бой не состоялся. Провода могли спокойно гудеть себе дальше. Оружие вновь побросали в багажник, а оттуда хохочущий Саша вытащил неожиданно пригодившийся футбольный мяч. Надо же было им с Фарой выпустить распирающую их энергию. Так они и шли по шоссе, перекидываясь мячиком и воспоминаниями. А позади них параллельными курсами ехали классные автомобили. Шесть штук. С поразительной скоростью — километров пять-шесть в час. — Фарик, ты помнишь, как мы второе отделение сделали? — Да… У них вратарь Махмудов был. Шикарный вратарь. Сейчас чебуреки продает на базаре, ко мне не пошел… От воспоминаний перешли к делу, по инерции все еще пиная друг другу мячик. — С деньгами решим, скажи своим — через неделю проплатим. — Угу, — согласно хмыкнул, Фара и, улыбаясь, ткнул Сашу кулаком в плечо. — Ну, Белый, я до сих пор поверить не могу. Важный стал! — А ты просто эмир бухарский, — отдал ему пас Белов. — Чем занимаешься, кроме алюминия? — По-разному, на Востоке всего много… Я вообще-то к Артуру предложение вез от моих друзей. — Давай обсудим, чего там, — предложил Саша. — У нас в горах есть плантации — мак, — объяснил Фара. — Мы хотим в Москву возить. — Идея хорошая. А как возить? Курьерами? — прикинул Саша. — Курьеров ловят, везут мало. Хочется больше. — Фара поцокал языком. — Надо думать. Пасуй! — Опа! — И Фара ловко набросил мяч прямо под правую ногу старого друга. Тому оставалось только добить мяч в ворота, которых, правда, поблизости не наблюдалось. На бригадирском «мерседесе» Саша с Фарой подкатили к парадному, ярко освещенному входу ресторана «Узбекистан». Их команды отстали. Если уж Саша садился за руль, то выжимал из машины все, на что она была способна. — Мне «бээмвэшка» вообще больше по кайфу, — признался он сидящему рядом Фаре. — Да брось ты, — отмахнулся тот, — «мерседес» — супермашина! — Ну, где там мои опричники? — оглянулся Саша. — А где мои? — оглянулся и Фара. — Будешь?

Фара достал из внутреннего кармана пальто миниатюрную серебряную шкатулку.

— Да нет, — отказался Саша, смеясь. Фара щелкнул безделушкой, крышка открылась. Зачерпнув длинным ногтем порошок, Фара привычным жестом «зарядил» нос, а остатки порошка с пальца размазал по зубам. — Кровный брат из Афгана подарил. — Он защелкнул шкатулку и перебросил ее Саше в ладони. — Попробуй открой. Белый покрутил коробочку и неожиданно легко вскрыл ее. — Ну, гений, — восхитился Фара. — Осторожнее, не рассыпь. — Гроб какой-то, — вновь захлопнув волшебную шкатулку и приблизив ее к глазам, подивился Саша. — Не надо нам никаких гробов, — отбирая зелье, неловко пошутил Фара. — Слушай, алюминий же в чушках у вас? — вдруг спросил Саша. — Ну да. А что? — Да я придумал вроде. — Саша хитро улыбнулся. — Что придумал? — насторожился Фара. — Да ничего, — решил помучить его Саша. — Давай, Белый, колись. — Ну что, еще не сообразил? — Сашины глаза откровенно смеялись. — Нет, — честно признался Фара. — Эх, — вздохнул Саша. — Ну ладно… Значит, берем чушку. Делаем там полость. Забиваем наркоту. Ни одна собака, ни один рентген не найдет. — Он счастливыми глазами смотрел на Фару. Тот ошарашенно молчал. — Пять чушек на сто — двести тонн. И ни одна собака… — Значит, я тупой, — задохнулся Фара от восторга, — а ты… ты… Ты — гений! Ты — Аристотель! Ты — Ницше! — В «Жигулях» ездить надо! — подначил его Саша. — Потому что я — чурка, — не слушая Сашу, уже выходил из машины Фара. Он ладонями обхватил голову, будто в припадке жуткого горя. — В хорошем смысле, парень, — от комментировал его «чурку» Саша. Тут подкатили остальные. — Где вы ездите? — беззлобно прикрикнул на них Саша. День сегодня выдался по кайфу: и друга встретил, и новое дело обещало деньги. Море денег. Море-океан.

Командный состав Бригады и таджиков расположился в одной из ниш ресторанного зала. Рядовые бойцы сидели в общем зале.

Фил успел переброситься несколькими словами с солнцевскими, которые частенько проводили здесь вечера — кормили здесь по-восточному вкусно и обильно, да и место было не чужое, спокойное. — Сань, у Кабана проблемы, — шепнул Фил Белому. — Давай об этом потом. — Саша глазами указал на гостей. — Ну что, друзья… — поднял рюмку Саша и проследил, у всех ли налито. — Если позволите, — с заметным акцентом начал седой Абдула-Нури. — Я скажу, а Фархаджун будет переводить. Один великий мыслитель сказал следующие слова… И он заговорил гортанно и красиво. Но абсолютно непонятно. Напевная речь была похожа на стихи. Пацаны, переглядываясь, томились с поднятыми рюмками. Когда Абдула-Нури окончил торжественную речь, повисла напряженная тишина. — Не тормози, Фарик, — ткнул в бок чуток отлетевшего друга Саша. Фара встрепенулся и действительно заторможенно, но от этого еще более торжественно начал переводить: — Уважаемый Абдула-Нури говорит: «Никогда не теряй своих друзей. И пронеси эту дружбу в своем сердце через всю свою жизнь». Короче, за вас, пацаны! — скомкал перевод Фара. — Коротко и ясно, — одобрил Саша. Несколько заплетающимся языком Фара продолжил, перебирая длинными красивыми пальцами свои небесно-голубые четки из горной бирюзы: — Всю красоту и мудрость этого четверостишия невозможно перевести, — многозначительно завелся он. — Начинается, Фарик! — Саша с удовольствием встряхнул друга за плечи. — Ты мне еще в армии мозги компостировал мудростями своими. Ты короче скажи! — Ты мне друг, — как мог коротко сказал Фара. — Ну, это по-нашему, по-пацански! — обнял его Саша. — Честно говоря, — тихо сказал Фархад, — я этих с равнины через раз понимаю, но то, что они вас зауважали, — это точно. Абдула-Нури, поглаживая свою короткую седую бороду, что-то спросил Фару на своем наречии. — Он говорит, как здоровье твоих родителей, жены и детей? Ты, кстати, женат? — Да на Варьке. Месяц скоро, — признался Саша и кивнул в сторону жены, которая о чем-то говорила с Холмогоровым. — Ну? — обрадовался Фара. — И молчишь!.. Ну, она конечно красавица у тебя!

Саша согласно закивал:

— У нас в России следующий тост принято выпивать за родителей. Я предлагаю выпить за родителей. Тех, которые живы…

Саша с Фарой часам к трем ночи выбрались на ресторанное крыльцо, продолжая свой давно начатый бесконечный разговор. Варя и бойцы уезжали по домам часами двумя ранее. Саша предупредил жену, что, скорее — всего, будет дома под утро. После недавней ссоры дома и стычки в офисе отношения пары были довольно натянутые и Варе было даже не интересно, во сколько муж явится домой.

— Нет, ну вот ты скажи, ты кто такой? — настаивал Саша. Швейцар, уже порядком подмерзший в ожидании выхода последних гостей, сделал стойку, моментально оценив платежеспособность клиентов. Конечно, такие вот загульные гости порядком удлиняли его рабочий день, точнее, ночь. Зато от них перепадали и самые сладкие чаевые. Он сложил брови домиком и услужливо поклонился, забыв о холоде. — Сань, я же ариец, — взяв Сашу за пуговицу пиджака, доказывал Фара. — Ага, иранский, — ржал Саша. — Да, настоящий иранский ариец, — согласился Фара. — Клянусь мамой, мы же с тобой арийские братья! — воскликнул Саша. — Ну да. Характер нордический. Голубоглазый, светловолосый.

И они заржали уже хором, радостно, как малые дети. Саша не забыл достать из бумажника и вручить привратнику сторублевку. Тот, взглянув на купюру, умудрился одновременно отдать честь и сделать книксен, что еще больше развеселило друзей.

— Заходите, — напутствовал их швейцар. — Обязательно зайдем, — успокоил его Саша. — Я здесь жить буду! — с пьяной уверенностью добавил Фара. Уверенно покачиваясь, Саша направился к машине, на ходу доставая ключи. — Стой, стой! На машине не надо! — попытался образумить его Фара. — Я ее не брошу, — упрямо твердил Саша. — Она же железная, — увещевал Фара. — Стоит себе и стоит. Никто ее не украдет. Сейчас поймаем машину… Но Саша не хотел ничего слушать. Его несло. Ему хотелось куда-то ехать, мчаться, вперед, дальше, не разбирая дороги. И словно по волшебству вдруг прямо рядом с ними материализовалась белая лошадь. На самом-то деле никакого волшебства — две девчонки, рыженькая и беленькая, из уголка Дурова уже давно подрабатывали здесь экзотическим извозом. Себе на молочко или, скорее, пиво, лошадке — на овес и сено. Сегодня, правда, они что-то припозднились. — Фарик, не может быть! — прижимая щеку к теплой лошадиной морде, воскликнул Саша. — Это знак судьбы! Можно прокатиться? — Пятьдесят, — окинув его оценивающим взглядом, определила таксу рыженькая. — На, держи сто! — Саша достал купюру. — Что-то дороговато за такую клячу, — проворчал Фара. — Как его там, у Дон-Кихота? Типичный Росинант. — Фара похлопал коня по напряженной шее. — Я буду всадник без башни! — гордо ответил Саша, перехватывая поводья у рыженькой. — Ты будешь, всадник Апокалипсиса! — торжественно и мрачно провозгласил Фара. Саша, не без труда вставив ногу в стремя, перевалился в седло и тронул поводья — «Росинант» лишь вяло переступил ногами. И только когда Саша дал ему каблуками под ребра, он вспомнил молодость и взял с места в карьер. Фара с гордостью проводил взглядом друга, вскоре скрывшегося в перспективе Неглинки. Спустя час Саша все еще не появлялся. Протрезвевший Фара сидел в «мерседесе», не зная, что предпринять. Уже в который раз к нему приставали девчонки, готовые, кажется, уже расплакаться: — Ну, где его носит? Фара, не глядя, сунул рыженькой очередную купюру: — На, иди пива купи. — Да не лезет уже ваше пиво! — недовольно пробурчала та, но от денежки, впрочем, не отказалась. Саша же был в это время уже далеко. И мыслями, и буквально. Выжав из коняги все, на что тот был способен, Белый за этот час добрался до самого Битцевского лесопарка. Для этого ему пришлось проскакать через Манежку мимо Кремля, пересечь Москву-реку по Большому Каменному мосту, добраться до Гагаринской площади, а там двигаться уже почти по прямой — по Профсоюзной, а потом — дворами до самого лесопарка. В Битце они перешли на медленный шаг. Весь хмель из Саши вылетел, зато невеселым мыслям в голове стало просторно.

Варя, упрямо курящая сигарету возле ресторана, перед тем как уехать домой, так и стояла у него прямо перед его глазами.

— Я буду к утру, маленькая. Езжай домой отдохни. — Хорошо. Пока — и до озноба холодный взгляд говорящий «Мне всё ровно, во сколько ты будешь»

Лес, настоящий Битцевский лес просыпался. Было тихо-тихо, даже цоканье «Росинанта» не было слышно — трава глушила звук. Лишь мерное дыхание коня немного нарушало, впрочем, вполне гармонично, тишину просыпающегося леса. Саша старался дышать в ритм с животным. Сейчас они были единым целым. Они выехали к речке Чертановке, больше похожей на ручей. Остановив коня на мостике, Саша долго смотрел в воду.

Злость совсем вышла из него, выветрилась вместе с алкоголем. Он смотрел, как туман, поднимаясь от воды, клубится и тает в воздухе. Этот речной туман смешивался с паром от боков усталой лошади. Эх, Варя, Варя… Саша пристально смотрел на воду, словно надеясь прочесть в ней свою судьбу. Но это была просто вода. А, собственно, что произошло-то? Ну не хочет она жить в квартире подаренной друзьями, причем по понятным причинам. Господи да купит он ей хоть сто таких квартир. Главное что они любят друг друга. А квартира… Квартира дело наживное. У них будет все, и ребёнок обязательно будет, в этом Белов был уверен.

Толстая угрюмая дворничиха остервенело мела асфальт около телефонной будки. Окурков-то набросали, вот ведь люди называется! Урна же совсем рядом! Равномерные звуки разрушали утреннюю тишину, будто целью женщины было разбудить всю округу, а не навести чистоту. И вдруг она остолбенела: к шварканью метлы прибавилось звонкое цоканье. Прямо на нее из-за поворота выехал всадник на белой лошади.

Саша подъехал к телефону-автомату и, не слезая с коня, набрал свой домашний номер. Варя сняла трубку почти сразу — наверное, поставила телефон в спальню. — Але! Але! — голос жены был нежным и немного хриплым. Спала, похоже, без задних ног, пока он бороздил московские улицы. Он молчал и словно бы видел ее всю. Теплую, сонную. Он видел как она своим, только ей свойственным движением прижимает плечом трубку, как откидывает прядь волос со лба. Видел, как бьется, пульсирует голубая жилка на виске. — Але, — еще раз сказала она и замолчала. Но трубку не положила.

Он слышал ее осторожное дыхание. Варюха, любимая!

— Ну и зараза ты, Варька! Но я так люблю тебя! — ласково сказал он и повесил трубку. Он не мог слышать, как она счастливо засмеялась. И как она могла всерьез злиться на него?

====== Часть 21 ======

Комментарий к Часть 21 Telegram channel фанфика

https://t.me/brigada_bonni

На лице Игоря Леонидовича Введенского играла отвлеченная улыбка. Ему чрезвычайно нравилось то, что он слышал. Он уже в третий раз подряд прокручивал магнитофонную запись. Лейтенант Коноваленко все никак не мог понять, доволен начальник добытой информацией или она его раздражает.

«Восток — дело тонкое…», — прозвучал в магнитофоне голос Фархада. — Это таджик? — спросил Введенский. — Он считает себя иранцем, — уточнил Коноваленко, проведя кончиком пальца по своему тонкому носу с горбинкой. Введенский жестом заставил его замолчать. «Значит, берем чушку… делаем там полость… забиваем наркоту… и ни одна собака, ни один рентген не найдет».

Введенский выключил магнитофон, и чуть было не подмигнул Коноваленко:

— В самом деле, ничего идея… И вообще, Белов — голова! Учись, орел. Он и вывернулся и нашел способ, как дальше подняться. Пора подключаться.

Игорь Леонидович пробарабанил пальцами по столу, изобразив нечто очень похожее на простенький ритм «Чижика-пыжика».

Конь стоял в одном ряду с автомобилями на стоянке перед офисом бывшего «Курс-Ин-Веста». Прямо с асфальта он собирал мягкими губами соленые чипсы. А в офисе, в бывшем предбаннике кабинета Артура Лапшина, из угла в угол метался Фархад: — Саня, я опоздаю, уже регистрация началась! — кричал он Белову через дверь, из-за которой слышался плеск воды. Фархад нервничал и, чтобы чем-то занять руки, перетаскивал горшки с цветами на стойку секретарши, устраивая из них какой-то необыкновенный ботанический сад. — Иду, Фарик! — наконец вышел Саша, вытирая полотенцем чисто выбритый подбородок. — Все, летим. Мне уже положение не позволяет небритым ходить. Что ты мне здесь наставил? — Изумленно уставился он на зеленые заросли. — Лес, — кратко объяснил Фара. — Дарю! — И он взмахнул рукой в широком жесте. Саша захохотал: — Собрал все цветы в моем офисе — лес он мне подарил! Как я секретаршу в этом лесу увижу? — Увидишь, увидишь… — Все, ладно. Тогда я тебе часы дарю. — И Саша принялся расстегивать браслет. — Золотые? — почти всерьез поинтересовался Фара. — Золотые, золотые, — успокоил его Саша. — А у меня — бриллиантовые, — то ли в шутку, то ли всерьез сказал Фара. — Оставь себе. — И он заставил Сашу застегнуть браслет. — Очень мало времени. Давай быстрее. — И он чуть не силой вывел Белова на улицу. — Адрес тех девчонок узнал? — увидев припаркованного коня, спросил Саша. — Саш, они совсем малолетки, ты понял? — Фара еще и издевался! А утверждал, что на самолет опаздывает. — Не болтай… — легонько толкнул друга Саша. — Надо же коня вернуть. — Не надо. Я его купил. Катайся, Саня! — Ты что, сдурел? На кой он мне? — А на кой мне? Думаешь, я его в Душанбе повезу? Он не залезет в самолет, — очень серьезно стал объяснять Фархад. Но Саша уже смотрел не на него. В противоположной стороне двора остановилась красная «пятерка». Из нее вышел человек, по чьему внешнему виду Саша моментально догадался: посланец из органов. Эти самые органы в последнее время, по отчетам службы безопасности Бригады, проявляли к нему и его делам все возрастающий интерес. Дабы Саша окончательно убедился, что гости точно к нему, «пятерка» несколько раз зажгла и выключила фары. Точно подмигивала. — Фарик, извини, я не смогу тебя проводить. Сейчас Варваре позвоню, она тебя подбросит. — Проблемы? — Фара посмотрел на Сашу и бросил взгляд на человека с круглым румяным лицом, стоявшего у красной «пятерки». — Да нет! — отмахнулся Саша. — Вот, у меня еще подарок есть для тебя. Для твоей супруги, — уточнил Фара.

Из внутреннего кармана шикарного пиджака он достал носки грубой домашней вязки с ярким восточным орнаментом.

— Носки? Фарик! — умиленно удивился Саша. — Это не носки, это джурабы, — пояснил Фархад. — Бабушка сама вязала. Здоровье супруги — это здоровье твоих детей. — Спасибо, Фара, — растроганно обнял его Саша. — Счастливо!.. — Александр Николаевич? — явно для формы спросил круглолицый. — Садитесь в машину. Ох уж эта Контора! Ни слова в простоте, все тайны, тайны. Будто нельзя поговорить прямо здесь, в офисе. Но Саша кривил душой — он прекрасно понимал, что говорить в офисе не следует. — Игорь Леонидович, — представился человек, сидевший на заднем сиденье. Руки он не протянул, так что Саше не пришлось решать дилемму: отвечать на рукопожатие или нет. Представляться в ответ он тоже не посчитал нужным. Молча сел на заднее сидение и всю дорогу демонстративно смотрел в окно. Игорь Леонидович тоже молчал. Они пересекли Трубную площадь и по Неглинке выехали на проспект Маркса. Свернули налево. Похоже, его везли на Лубянку. «В святая святых…» — усмехнулся про себя Саша. Однако они быстро проскочили площадь Дзержинского, оставив монументальное здание Конторы по левую руку. Когда же от площади Ногина машина свернула на Солянку, Саше ничего не оставалось думать, кроме как о том, что любезные товарищи решили подбросить его домой — основная башня Котельнической высотки была отсюда видна как на ладони. Но красная «пятерка», свернув в переулок, остановилась, чуть не доехав до Яузы. Войдя через решетчатые ворота в церковный двор, Саша и Игорь Леонидович оказались в своеобразном коридоре, с одной стороны ограниченном церковной стеной, с другой — парапетом Яузской набережной. «Отличное место для дуэли!» — подумал Белов, выходя вслед за чекистом из машины. Они остановились у парапета. — Я так понял… — начал Саша. — Считайте, — перебил его Игорь Леонидович, — что мы из Министерства добрых дел. — А в чем ваш интерес? — В том, чтобы наркотики сбывались не в Москве, а где-нибудь, например, в странах Бенилюкса, для начала. А об остальном поговорим позже. — Хотите помочь Западу окончательно загнить? — усмехнулся Саша. — Давайте на будущее сразу договоримся, чтобы я не отделывался глупыми ответами, вы не задаете глупых вопросов, — поморщился Введенский. — Вы не рано о будущем заговорили? Я еще не решил. — Саша внимательно и с вызовом посмотрел на собеседника. Введенский ответил ледяным взглядом, тон его стал еще более жестким: — А у вас есть выход? — задал он, по его мнению, риторический вопрос. — По совокупности можете лет двенадцать получить. А уж в лагере мы вам устроим сладкую жизнь. — Ну, носочки у меня уже есть, чего уж там, — отвернувшись в сторону, пробормотал себе под нос Саша. Введенский его то ли не услышал, то ли не пожелал услышать. Он продолжал свой ликбез: — Сотрудничество с нами — процесс обоюдный. С одной стороны, вы можете рассчитывать на нашу поддержку в критических ситуациях. С другой — мы будем предъявлять к вашей деятельности свои требования. — А критические ситуации будете создавать сами? — съязвил Саша. Введенский вновь сдержался, но уже с большим трудом: — У вас больше врагов, чем вы представляете. Как раз сейчас вы находитесь в такой ситуации, когда от вашего решения зависит, выберетесь или нет. — У меня есть время подумать? — мрачнея, спросил Саша. — Нет, — отрезал Введенский. Он резко повернулся и зашагал прочь, оставив Сашу в одиночестве. Негромко выругавшись, Белов в сердцах стукнул по парапету ладонью. Похоже, ему и вправду не хотели оставлять выхода. Ладно, поживем — увидим. В конце концов, он не сказал пока ни «да», ни «нет».

Однако Игорь Леонидович Введенский был уверен в том, что они с Беловым обо всем договорились. Ну, не идиот же этот мальчик, в самом деле!

С утра пораньше он позвонил генералу Чуйкову и договорился о встрече. Надо было срочно нейтрализовать зревшее уголовное дело против Белова. Прихватив для верности несколько оперативок на капитана Каверина, Введенский многое добавил и на словах. Слава богу, было что добавлять, в конторских разработках компромата на Каверина было выше крыши. — На кого угодно мог подумать, только не на него, — сокрушенно потирал лысину Петр Ильич. — Пять лет вместе работаем… Огромные надежды возлагал на него… Один из лучших офицеров — и в криминале запачкаться… — Причем — впрямую, — смакуя коньяк, усугубил ситуацию опытный Введенский, похожий сейчас на библейского змия-искусителя. — Причем он не сошка-участковый, многим честным людям может жизнь испортить. Этим-то, — закатил он глаза к потолку, намекая на высшее начальство, — звания и заслуги до лампочки, найдут виноватого, проведут показательную чистку руководящих кадров… Генерал тяжело вздохнул и расстегнул воротник кителя. Но воздуха все равно не хватало. Ему всего-то пару лет оставалось дотянуть до пенсии, а тут — такая подстава! Как назло, зазвонил еще и телефон спецсвязи. Взяв трубку, генерал Чуйков вытянулся по стойке смирно: — Да, товарищ министр… Есть, товарищ министр!.. Игорь Леонидович Введенский лишь посмеивался в свою рюмку. Такая уж у него была работа.

Володя Каверин сегодня имел право быть счастливым. Собранных им документов вполне хватало для того, чтобы генерал, не задумываясь, подписал ордер на арест Белова. Сам ордер он подготовил, можно сказать, с любовью, собственноручно. — У себя? — скорее для формы поинтересовался он у секретарши, прекрасно зная, что генерал его ждет. Что подтвердила и секретарша: — Он только что вас спрашивал. Злой… — протянула она участливо. — Сейчас развеселю, — не очень-то поверил в генеральскую злость Каверин. Для кого злой, а для кого и отец родной. Каверин молодцевато расправил плечи, открывая дверь в кабинет. Позабыв поздороваться, так его распирало, Каверин начал прямо с порога: — Ну, Петр Ильич, висяк-то я размотал… Труп — дело рук преступной группировки Белова. – Приблизившись к огромному генеральскому столу, он, как козырного туза, выложил перед Чуйковым ордер. — Есть факты, доказательства. Ордер подпишите. Петр Ильич ордер взял в руки, внимательно прочитал его и, вместо того чтобы поставить на нем свой размашистый автограф, бросил бумагу в нижний ящик своего безразмерного стола. Челюсть Каверина начала медленно отвисать: он ровным счетом ничего не мог понять из того, что происходило. Между тем физиономия генерала Чуйкова приобретала несвойственный ей алый оттенок. — Белов, говоришь? — генеральская шея багровела прямо на глазах. — Ну-ну… — Он стал медленно подниматься из-за стола и заговорил с уже едва сдерживаемым бешенством. — Ты, Владимир Евгеньевич, знаком с Артуром Лапшиным, предпринимателем? — Да знаком, ясный перец! Вот и заява от него, — он стал доставать из папки заявление, подписанное Артуром. — А что стряслось-то? Чуйков побагровел теперь весь — от кончиков ушей до лысой макушки. Он несколько раз вздохнул, все еще пытаясь сдержать ярость, но это было уже выше его сил. Он заорал так, что задрожала люстра и жалобно подпрыгнули чернильницы, когда генерал со всего маху опустил кулак на дубовую столешницу. Генеральский кабинет слышал, конечно, многое, но такой отборный мат, скорее всего, прозвучал здесь впервые. — Ты что, подлец, совсем?!. А из-за тебя и меня!.. В общем, бумагу генерал подписал размашисто. Только это был не ордер на арест Белова, а приказ об увольнении капитана Каверина В.Е. из рядов доблестной советской милиции…

Каверин был пьян, что называется, в задницу. Пить он начал сразу, через двадцать метров от Управления, в ближайшей забегаловке. По дороге домой он перехватил по сто грамм еще в паре мест. Но, понимая, что коктейль из злобы и алкоголя может сыграть с ним дрянную шутку, собрал остатки воли в кулак и — через гастроном, естественно, — отправился домой, к Светке. Пусть и стерва, но все же жена. Родная.

Ученая Светка, увидев его в таком всклокоченном виде и с горючим, ни слова не говоря, стала готовить закусь. Посолиднее. Из стратегических запасов. Глотая водку стаканами, Каверин вспоминал о закуске, только когда Светка буквально вкладывала ему кусок в рот. В остальное время он рычал и матерился, разбрасывая по столу бумаги из красной папки, которыми прежде так дорожил. Наконец, найдя какую-то бледную ксерокопию, он издал особенно воинственный вопль. С ксеры, уже почти выцветшей, на него смотрел Белов. Собственной персоной. Сволочь! Это был один из тысяч экземпляров, которые еще два года назад висели на каждом столбе и призывали найти и обезвредить опасного преступника. Найти и обезвредить! Тогда его можно было задушить собственными руками! Поздно! Поздно. Схватив вилку, Каверин пригвоздил рожу Белова к капустному кочану, который Светка оставила на подоконнике. Замороженным взглядом он был готов просверлить дырки в портрете. А лучше — в голове Белова. От бессилия Каверин готов был заплакать, но не мог себе даже этого позволить. Ярость благородная достигла у него последней точки кипения. Огромным столовым ножом, которым Светка как раз-таки и собиралась рубить кочан для засолки, отставной опер принялся кромсать ненавистную физиономию, заодно начав шинковать капусту. Но Светка даже не рассмеялась — она опасалась раздражать мужа в таком состоянии. — Все, хватит, иди закуси! — Светка решительно отобрала у мужа нож и пододвинула тарелку с жареной колбасой. Исчерпав силы в борьбе с призраком, Каверин устало привалился к столу и налил до краев, начисто игнорируя закуску. — Вот за десять лет сколько! — Он хватал вываленные из красной папки бумаги и совал их жене под нос. — Ты глянь! Грамоты, благодарности, звания! В капитанах, говорит, засиделся! А за паршивого щенка, за щенка погнали! Тогда еще надо было его валить, понимаешь, Светка, тогда!

Светлана тоскливо смотрела на мужа, по-бабьи подперев подбородок ладонью. Как он ей сегодня надоел! Кто б знал! Когда ж он угомонится? Завтра на работу к восьми…

— У-у-у… Вот он гад, вот его морда, — выудил Каверин еще одну фотографию Белова, из старого уголовного дела. Это дело надо было запить. — Вот свело меня с ним! — выпив и ужесовсем не почувствовав вкуса водки, снова завелся он. — Знаешь, как на Востоке говорят: кысмет! Кысмет. Судьба, значит! Ну, ничего… Побарахтаемся! Меня везде с руками оторвут. Таких спецов поискать!.. — Все, все, тихо, тихо. — Светка обняла мужа за плечи и прижала его непутевую лысеющую голову к своей груди. «Дурачок ты мой…», — подумала она. Каверин на мгновение притих, словно душа его чуть оттаяла. Но это была только видимость. Прошло время эмоций. Каверин принял решение — окончательное! Вдвоем им на этой земле места не будет. — Свет, а Свет, — притянул он к себе жену и стиснул ладонью ее затылок. — Я ведь способ изыщу. — Он дышал тяжело и жарко, больно захватывая ее волосы потной рукой. — Я его загрызу. Живого, веришь? Светка уже согласна была поверить во что угодно.

Макс нервничал, хотя и старался не показывать виду. Чтобы отвлечься, он, надев защитную маску и раскочегарив свой сварочный аппарат, принялся лечить старый карданный вал, пытаясь привести его в божеский вид.

— Макс, где ты там? Завязывай! — Гарик посмотрел на часы. Время встречи, которая ему была так не по душе, неумолимо приближалось. — Да иду, иду! — Сняв щиток, оторвался от работы Макс. — Зажигалка где? — спросил Гарик, осматривая тем временем свой «Макаров». — Там, на столе. — Макс вытирал руки старой ветошью. — Как думаешь, получится? — прикуривая, Гарик исподлобья посмотрел на Макса. — Обещаю, Гарик, все будет тип-топ, — успокоил его тот. — Он, говорят, весь из себя крутой. Артура Лапшина в офисе чуть на капусту не порубал. Макс посмотрел на свои руки, потом на Гарика. И криво улыбнулся, по-волчьи оскалив зубы: — Ладно, мы тоже не пальцем деланые. — Страшно? — то ли спросил, то ли просто сообщил Гарик. — На серпантине было страшнее.

В офисе Белова их встретили без особого энтузиазма.

— Оружие есть? — Варя подозрительно оглядела вошедших. — Есть, — ответил Макс. — Сдай. Макс выложил «Макаров» на полированный стол и легонько толкнул его в сторону девушки. Та взяла пистолет в руку, внимательно осмотрела его: оружие было в полной боевой готовности. — Откуда ствол? — деловито поинтересовался Саша. — Да так, у зверьков отобрали, — объяснил Макс, не вдаваясь в подробности. — Садитесь. — Саша указал гостям на два стула прямо перед собой и еще раз внимательно всмотрелся в лица пришедших. Оба были примерно ровесниками Белого. Тот, который Макс, даже немного походил на Фила — это к нему как-то неожиданно располагало. Взгляда он не отводил, не трусил. Второй, Гарик, явно на вторых ролях. Но держался независимо, хотя и посматривал подозрительно. Похоже, не засланные казачки. Ну да ладно, пощупаем. — Вы с чеченцами чего-то не поделили, и у вас проблемы… Я зачем вам нужен? — Мы вам, Александр Николаевич, долю принесли. — Макс достал три пухлых пачки стодолларовых бумажек и положил их на стол в рядок ровно посредине между собой и Белым. — Долю за что? — усмехнулся Саша. — В знак уважения, — без тени иронии ответил Макс. — В общем, — он на полсекунды замялся, — мы хотели, чтобы вы приняли нас к себе… И дали право ссылаться на вас при решении разных там вопросов. — Макс твердо глядел Саше в глаза, ожидая ответа. — Сколько вас? — Восемь. — А что за ребята? — Ребята все спортивные, в районе нас уважают. — Служил? — Было дело. — Где? — Под Кандагаром. В спецназе ГРУ. Потом в Таджикистане. Саша одобрительно кивнул, бросил взгляд на напряженно молчаливую жену и Космоса и вновь посмотрел на Макса: — В Таджикистане кто у вас полканом был? — запустил он проверочный вопросик. — Савельев. — Савва? — Вы что, знаете? — Макс искренне изумился. — Слышал. — Саша едва сдержался, чтобы не рассмеяться: кто же в Таджикии не знал полковника Савельева. Только тот, кто там никогда не служил. — Ладно, считайте, что вы работаете с нами, — протянул он руку сначала Максу, потом и Гарику. — Ну, спасибо, — позволил себе немного расслабиться Макс. — Чего такой мятый? — уже дружелюбно поинтересовался Саша. — Да так, — тронул Макс припухшую губу, — менты попрессовали немного. — Ну, понятно. Ладно, отдыхайте. — Ладно, до свидания, — разговорился под конец и Гарик. — Савва… — глядя на закрывшуюся за ними дверь, задумчиво сказал Саша. — Такой дундук был, прости господи! — И тут же вернулся из заоблачных высот на грешную землю: — Варька, позвони Филу, пусть пробьет пацанов, узнает: кто, что, чем дышат… А через неделю мы с тобой поеду в Ялту. Должны же мы когда-то урвать у жизни свой медовый месяц?

Наконец-то, уже сегодня к вечеру они будут купаться в море. Самом синем, Черном море! Чемоданы Варя собрала еще с вечера. Ох, купальник-то положить забыла! Но вставать не хотелось — Сашка, казалось, спал так сладко. Пчелкина потянулась и взяла с тумбочки часы. Ого! Уже скоро десять. Через два с половиной часа выходить. Так что хватит лениться. Она решила, ради праздника, встать первой, так и быть… Она начала потихоньку выползать из широкой супружеской постели и, когда ей это почти удалось, цепкая рука мужа в последний момент удержала ее. Проснулся все-таки. — Ты куда? — с напускной строгостью спросил совсем почему-то не сонный Саша. — Купальник забыла положить, — отбивалась Варька. — Сашка, ну некогда, на самолет опоздаем! — Не опоздаем. — Он притянул ее к себе, пытаясь найти губы. — Ну, Саш! — Она отбивалась скорее для виду, медленно сдавая позиции. Ну, не улетит же без них самолет, в конце-то концов? Целуя жену, такую теплую и сонную, Саша рукой нащупал выключатель телека: сейчас как раз время новостей, — они интиму не помеха. Наверняка покажут что-нибудь интересное, например заседание Верховного Совета. Пусть Варины вопли нарушат скучные рассуждения государственных мужей о перераспределении собственности, приватизации и прочей хрени. Что за черт! Показывали «Лебединое озеро». Он переключил программу. Опять «Лебединое»! Отрываясь от жены, он щелкнул снова. Лебеди! Еще раз. Лебеди! — Саш, ты чего? — нетерпеливо теребила его Варя. — Подожди, Вареник. — Он лихорадочно перескакивал с программы на программу. Везде были только они — лебеди! Резко зазвонил телефон — Варя схватила трубку. Это был Холмогоров. Закончив разговор, девушка повернулась к мужу, и выключила бесполезный телевизор: — Ялта отменяется, Саш, — сказала она нарочито спокойным тоном. — Горбача скинули…

А у Саши осталось чувство, что тревожная музыка балета, мрачная сценография и ритмичные движения балерин предвещали перемены. Какие? Бог весть. Ясно было лишь одно — прежней жизни, прежней страны уже не будет никогда…

====== Часть 22 ======

Комментарий к Часть 22 Telegram channel фанфика

https://t.me/brigada_bonni

ОКТЯБРЬ 1993 года

Все-таки наших не переделаешь. В этом чертовом Майами пили круче, чем в каком-нибудь Урюпинске. Да и то сказать — братва понаехала со всего бывшего Союза. Уточняли сферы влияния. Уточнили. Это теперь мода такая, серьезные вопросы перетирать или в горах Швейцарии, или здесь. Черт! Как же трещит голова! Саша даже застонал, приложив холодную бутылку пива ко лбу. Так пиво, похоже, помогало лучше, чем при употреблении внутрь.

Впрочем, в Майами не только пили. И не только делили. Серьезные люди свели Сашу с крупными местными бизнесменами. Из наших, из эмигрантов. Эти разбогатевшие бывшие советские очень хотели вкладывать деньги в Россию, особенно в Москву. Но, мягко говоря, побаивались. Да и вправду, если судить о ситуации по штатовскому телевидению и газетам, то создавалось впечатление, будто в России на сегодняшний день оставались одни сплошные отморозки. И это если даже учитывать беременных женщин и младенцев обоего пола. Местных Саша, конечно, успокоил и обещал всяческое содействие. За определенный процент, естественно, вполне, кстати, божеский. Не в последнюю очередь и потому божеский, что в этих вот очень серьезных деловых контактах Саша увидел возможность выбраться на иной уровень бизнеса. Легального и престижного бизнеса. Пора было соскакивать с криминальных рельсов и становится под стать фамилии пушистым и белым. В современной России открывались колоссальные возможности — приватизация, неисчерпаемые запасы нефти и газа, банковское дело, инвестиции в бурно развивающееся строительство. Это было золотое дно. Точнее, пока это была золотая вершина, которая звала и манила. Но как же болит голова! — Простите, вы хорошо себя чувствуете? — А? — оторвавшись от иллюминатора, Саша не сразу сообразил, чего же от него хотят.

Миловидная стюардесса с сочувственной улыбкой склонилась над ним и еще раз повторила свой вопрос.

— Ох, маленькая моя, — страдальчески поморщился Саша, — не дай бог тебе так же… — Извините. — Похоже, стюардесса его хорошо поняла.

«Уважаемые дамы и господа! — раздался ровный голос из динамиков. — Просьба занять свои места и пристегнуть ремни. Наш самолет через двадцать минут совершит посадку в аэропорту Шереметьево-2. Сегодня понедельник, третье октября 1993 года. Московское время 11 часов 44 минуты. Температура воздуха в Москве — плюс семь градусов». Фил с Космосом в VIP-зале аэропорта ожидали самолет из Майами. Ждать было не скучно: благодаря прямой трансляции

CNN

они развлекались по полной. Русские пушки обстреливали русский же Белый дом! Тот самый, который два года назад вышла защищать вся Москва. Их пацаны тоже возили туда бутерброды и медикаменты, которые тогда, к счастью, не понадобились. Зато теперь, судя по всему, все может закончиться кровавой баней. Наконец объявили посадку рейса Белова. Резво поднявшись из кресел, пацаны с хрустом потянулись — засиделись уж — и направились в зону прилета. — Вот где реальный беспредел, — ткнул в огромный экран телевизора Космос. — Да, понедельник день тяжелый, — со вздохом согласился Фил. — Три по пятьдесят… — Космос на ходу отдал распоряжение бармену. Фил махнул водителю: — Володь, машину подгоняй… Саша в белоснежном плаще и белых штанах показался в дальнем конце аэропортовского коридора, ярко освещенного солнцем: — А что ж так рано, ей же месяц еще?.. — кричал он в трубку мобильного телефона. — Кать, ну ты гинеколог, не я… Да еду, еду… Давай, не прощаюсь. — Саша, помахав рукой пацанам, уже проходил через металлоискатель: — Привет, братья! — Здравствуй, брат! — Фил и Космос приветственно вскинули вверх руки. — Что у вас тут творится-то? — с несколько вымученной улыбкой спросил Саша, поочередно обнимая друзей. Космос, как это у него обыкновенно бывало при особом волнении, зачастил: — Сань, прикинь, там такая буча – город разнесут! У Белого дома реальная разборка. — Ничего, Ельцин новый выстроит! — пошутил Саша. — Сейчас поедем, сам увидишь. Ладно, это все суета, — приобнял Сашу Фил, участливо посматривая в несколько затуманенные Сашины глаза. — Как сам-то? — Да хреново, — признался Саша. — Со вчерашнего. Выпили там вчера… Фил с Космосом за спиной Саши многозначительно переглянулись. Космос щелкнул пальцами официанту. Поднос с тремя хрустальными рюмками и веточкой винограда возник перед ними, словно в восточной сказке. — О, клево! Кстати… — проглотив слюну, Саша потянулся к рюмке. — За свободу демократии! — поднимая рюмку, ляпнул Фил. — Хорош, хорош! — приостановил его Космос. – И провозгласил торжественно: — За будущего сына, Сань! Саша закусил виноградиной и пробормотал: — Дай-то Бог… — За настоящего пацана! — опрокинул в себя рюмку Космос. — Ладно, пошли.

8-мь месяцев назад

Белов сидел на кухне, отпивая кофе из кружки и читая газету с новостями. По телевизору так же шли новости, которые Саша внимательно, не глядя слушал. Варя вышла из ванной и подошла к нему.

— Тебе опять плохо? — обеспокоенно спросил Саша, смотря на жену.

Варя отмахнулась. Мысль о том, что такое самочувствие может быть признаком беременности, почему-то долго ею отметалась. Но чем черт не шутит, вдруг?..

На средней полке, под прессом пододеяльников и простыней, всегда лежала коробочка с тестом на беременность. Варя с волнением заперлась в ванной комнате. Сидела на бортике ванны и даже глаза закрыла в ожидании. Руки подрагивали от нетерпения. Наконец, взяла, взглянула. Две полоски. Девушка чуть не завизжала. Она с трудом дождалась вечера, чтобы скорее рассказать эту новость мужу. Когда Белов зашёл в квартиру, Варя с восторгом подбежала к нему и сказала:

— Проходи на кухню, у меня для тебя новость!

— Вареник, есть хочу, умираю. Давай новости потом, а сначала ужин? — устало протянул Белов, доставая из бара в гостиной бутылку коньяка и бокал.

— Да ты как узнаешь, сам обалдеешь! — сказала девушка и ушла на кухню.

Саше ничего не оставалось делать, как последовать её примеру. Зайдя на кухню, он сел за стол и посмотрел на жену:

— Ну?

— Итак, барабанная дробь… — Варя выдержала паузу, заставляя парня уже начать нервничать и тут выдала: — Я беременна!

Белов опешил, подскочил со стула, подбежал к жене и крепко обнял её, поднимая на руки:

— Варька, правда… получилось? — улыбаясь, спросил он.

— Правда, правда, — сказала девушка, улыбаясь и прижимаясь к мужу.

— Счастье-то какое!

На Ленинградском шоссе никаких признаков событий, сотрясавших телеэфира, не наблюдалось. Наоборот — вовсю светило солнце и хотелось радоваться жизни. Единственное, что смущало Сашу, это отсутствие свежей информации. А нужна она была ему каждые пять минут. Еще бы — Варя рожала, да еще и на месяц раньше срока. Номер роддома все время отвечал короткими гудками. — Ну что, Сань, как слетал-то? Отлично? — Космос не пытался отвлечь друга от беспокойных мыслей, ему и вправду было интересно. В отличие от него, Саше было не до деловых разговоров, тем более, если речь шла о дне вчерашнем. — Да так, более-менее ничего, — отбрехнулся он. — Ну, а погода-то как в Майами? — не отставал Космос. Они с Филом, вольготно развалившись на заднем сиденье, все еще надеялись на подробный и красочный отчет о заграничной командировке командора. — Да я не помню, я и океана-то не видел. Там братва с Урала подтянулась, мы пили в основном, — слабо защищался Саша, все набирая и набирая злосчастный номер. — А кто был? Кабан был? — решил прояснить обстановку и Фил. — Был, и Мурат был. — Ну, и как Кабан? — Да так… — неопределенно хмыкнул Саша. Фил эту его неопределенность воспринял как сигнал тревоги, все-таки безопасность была его головной болью: — Чего, какие-то проблемы, что ли? — Да нет… — отрицательно мотнул головой Саша. О, кажется, дозвонился. — Вообще Кабан проблемный… — нахмурился Фил. — Да что Кабан! — жизнерадостно встрял Космос. — Вот когда я на островах был, там такая негритянок была… — И он смачно зачмокал влажными губами. — Братцы, я не слышу ни хрена! — рыкнул на раздурачившихся опричников Саша. Космос убавил звук, но остановиться не мог, продолжая тихо втолковывать Филу: — А она, прикинь, раздевается, а там — все белое… Сань, да ты расслабься, — хлопнул он по плечу Белова, у которого опять сорвался звонок. — Подумаешь, на месяц раньше… — Я вообще семимесячным родился, — с неподдельной гордостью сообщил Фил. — Ну! А разве по нему скажешь? — радостно завопил Космос. — Все будет по уму, Санек! Родится Данька — ножки обмоем, свозим, окрестим в Свято-Даниловском… — Постучи по дереву. — Саша сам постучал костяшками пальцев по иконке, закрепленной у лобового стекла. — Ладно. Лирика… Что там у Фархада? Фил удрученно покачал головой: — А у Фархада, Саня, полный аллес…

====== Часть 23 ======

Комментарий к Часть 23 Telegram channel фанфика

https://t.me/brigada_bonni

— Молодой человек, Москва, — стюардесса тоже повторяла эту фразу уже не в первый раз. Заснул он, что ли, этот восточный красавец?

— Спасибо, — очнулся наконец Фархад. Достав из сумки сотовый телефон, Фара набрал номер. Саша ответил сразу: — Але, Фарик! Здорово, брат! — Я в Москве. — Привет от нас передай, — Космос с Филам строили Саше приветливые рожи. Саша глазами показал им: не мешайте, пацаны, не до вас. Справа по ходу промелькнули огромные буквы «МОСКВА» — бригадирский кортеж въезжал в мятежную столицу. — Не по телефону, брат, — нахмурился Саша. — Встретимся, перетрем. Тебя Космос встречает. — Закончив разговор, он повернулся к водителю: — Сейчас, Володь, заезжаем в офис, берем Фару и в роддом, все равно по пути.

Варя рожала вновь в институте «матери и ребенка», это было чуть ли не единственное место в Москве, где роженицу можно было поместить в отдельную палату. Правда, и за отдельную плату. Но, увы, никакими деньгами нельзя облегчить страдания всех женщин всех времен и всех народов. Схватки терзали Варю уже несколько часов. Процесс не столько шел, сколько затягивался. Больно было нестерпимо. Когда накатывало, Пчелкина вообще ничего не соображала. Существовала только боль, она занимала все пространство, не оставляя места ни мыслям, ни чувствам, ни желаниям. Кроме одного: скорее бы все это кончилось. — Тужься, тужься. Старайся, — уговаривала Варю пожилая акушерка. — Больно, — жалобно простонала Варя, когда боль на минуту отступила. — Э-э, милая, — ласково улыбнулась акушерка, — а ты как думала? Просто так, что ли, над детками потом так трясутся? Ты старайся, дыши глубже. — Дыши, Варвара, дыши. — Катя, Сашина тетка, погладила Варю по руке. Вновь накатила боль. Боже, когда-нибудь это кончится?

Едва проскочили Речной вокзал, как тормознули гаишники. Вечно они не вовремя.

— Ну что, командир, лавэ готовь, — раздраженно пробормотал Белый. — Сейчас будет… — Ребятки, всем спокойно, без кипиша, — передал по рации Фил. — Никто из машин не выходит. Если что, сам разберусь. Однако гаишник в оранжевом жилете к ним даже не подошел. Похоже, у него была другая задача. Он только заставил их машины прижаться к обочине. Мимо них тяжело и неторопливо проследовала в сторону центра колонна БТР с расчехленным вооружением. — Вот и они, родненькие, ничего себе! — ошарашенно произнес Саша. Он, конечно, уважал военную технику. Но в мирное-то время, да в столице нашей Родины… — А чего ты хотел, свободная страна. Так и живем, братишка, — философски вздохнул Космос. Дальше, по Ленинградке и Садовому ехали почти без задержек, если не считать обычных остановок у светофоров…

Телевизор в кабинете транслировал все одно и то же. Правда, по Белому дому уже не стреляли, но из окон верхних этажей валил черный дым. — Слышь, выключи телек, ну его на фиг.

Саше сейчас только общегосударственных проблем не хватало.

— Ну, где Фарик? — Да приедет, куда денется, — пожал плечами Фил. Саша только сейчас обратил внимание, что на фарфоровой кружке, сиротливо стоявшей возле малахитового чернильного прибора, была надпись «ПАПА». «Подхалимаж, что ли? — про себя усмехнулся он. — Вот чудаки! Вроде они все братья, семья, родные!» И все-таки поинтересовался, когда Фил потянулся за кружкой: — Фил, папа кто у нас? — подначил он. И тут только до него дошло. Никаким подхалимажем и не пахло. А папа он, Белов Александр Николаевич, в чисто человеческом виде. Правда, малость поторопились. — Кружка твоя. — Фил поставил было кружку на место. — Да ладно, пей, шучу я, — рассмеялся Саша. Неужто на самом деле — папа?

Охранник снизу просил Фила спуститься. Что-то там, видимо, стряслось.

— Сейчас иду, — бросил он. Фил быстро сбежал вниз, в комнату охранника. — Валер, глянь! — показал ему тот на экран монитора. В зоне видимости камеры, как раз на площадке перед дверью их офиса, метались два парня, почти мальчишки. Один из них обнаружил, наконец, звонок и теперь жал на него, не отпуская. — Пусти их, — распорядился Фил. — Белый! — заорал он во весь голос, напрочь забыв о существовании внутренней громкой связи, которую сам же с такой любовью налаживал. Мальчишки в пятнистой форме и кроссовках вбежали в коридор. — Стоять! — рявкнул Фил. На военных мальчишки походили не особо, но приказание выполнили четко. — Кто, откуда? — отрывисто спросил Белый. — Ребят, времени нет, — взмолился тот, что был чуть повыше и явно побойчее. — Мы из Белого дома, нас ОМОН ищет. — Белый, что делаем? — обернулся к ним стоявший чуть ниже Фил. — Пропустите! — приказал Саша. — Давайте наверх, — уточнил его приказ Фил, энергично замахав парнишкам рукой: поторапливайтесь, дескать…

— Может все-таки стимуляцию, Екатерина Николаевна? — в который раз спросила акушерка Катю.

— Нет. Сама должна. Ну, давай, девочка, давай. Еще немного… — Катя, опытный врач, считала, что не стоит идти против природы.

Все эти обезболивания, кесаревы, стимуляции бог знает, как еще скажутся в будущем на здоровье ребеночка. Если есть возможность родить по старинке, не стоит вмешиваться.

Снова отпустило.

— Саша… Где Саша? Он прилетел? С трудом шевелила губами Пчелкина. — Прилетел, позвонил из аэропорта, — терпеливо и ласково улыбнулась Катя. — Сказал, что любит тебя. Он скоро приедет сюда… Варюша, думай о себе.

Варя, не слыша, вдруг застонала-закричала низким голосом. Катя обернулась к акушерке:

— Давайте стимуляцию.

Боль снова вернулась. Непереносимая боль. «Это невозможно!» — в истерике кричала Пчелкина, но на деле она только тихонько постанывала.

Очнулась Пчелкина от ненатурально бодрого голоса Кати:

— Вот и наш Даниил Александрович собственной персоной…. Так, так… Ну-ка.

Варя приоткрыла глаза. Катерина, держа на руках красного пищащего младенца, торжествующе поднимала его над головой.

— Точно, Даня! — провозгласила Катерина, и Варя слабо улыбнулась.

====== Часть 24 ======

Комментарий к Часть 24 Telegram channel фанфика: https://t.me/brigada_bonni

— Что-то домофон сломался, — нажимая на бесполезную кнопку, пожаловался флегматичный охранник вошедшему в дежурку Филу.

Прихлебывая из «кружки-папы» кофе, Фил посмотрел на искаженное оптикой и гневом лицо Космоса в мониторе. Позади него маячил мрачный Фара, который тоже что-то кричал. — Открывай, заснул, что ли? — беззлобно рявкнул на охранника Фил. — Пусти, а то обидятся! Электронный замок щелкнул, и дверь, как показалось Филу, распахнулась так, будто с внешней стороны ее выбили небольшой бомбочкой. Этак в полкилограмма, в тротиловом эквиваленте! Пятнистые черти в черных масках и с десантными автоматами наперевес хлынули в образовавшуюся брешь, мгновенно, как ядовитый газ, распространяясь по всему офису. — Белый, у нас гости! — заорал Фил, стараясь перекричать матерный боевой ор бравых омоновцев. Мгновенно оценив перевес нападавших, он вскинул вверх руки, — «кружка-папа» упала на мягкий пол, расплескивая во все стороны так и не допитый кофе. Мерзкая вонь кирзы и пота вмиг перекрыла все прочие запахи. — Все на пол! Лицом вниз! — скорее для острастки прорычал один из чертей, судя по интонации, старший. И Сашу в белоснежном плаще заламывая руки. Это они хорошо умели! Выучились. — Командир, я не понимаю, в чем дело? — попытался сохранить спокойствие Белый. — Это офис частной фирмы! — Он охнул от боли — кованый кирзовый башмак врезался ему в бок, аккурат по печени. — Обыщи его! — приказал Старшой. Чьи-то руки обшарили Сашины карманы. Быстро и без затей — будто не живого человека, а труп. «Изъятые» ключи от сейфа один боец ловко перекинул другому. — Где они? Падла, тебя спрашивают? Где они?! — заглушая в сознании все звуки, клацнул затвор автомата, и холодное дуло больно уперлось в Сашин затылок. — Повторяю вопрос. Где мятежники?! — Шпаны нет, — крикнул кто-то из соседнего кабинета — именно того, куда они пустили мальчишек. «Что за бред! Что за…» — матерился про себя Белый. Старшой, удовольствия ради поддав Саше еще раз в бок, убрал автомат. — Окно разбили и ушли, — доложили ему. В ответ тот лишь виртуозно выругался. — А это что? Его подручные выволокли на середину комнаты брезентовый мешок с оружием — там был весь бригадный арсенал, хранившийся в сейфе. — Коммерсанты, мать вашу… Полный боекомплект. Ты знаешь, на сколько это потянет? — глянул он на поднявшего голову Белова. — У нас разрешение, — сквозь зубы отбрехался Саша. — И у нас тоже разрешение, — издевательским тоном прокомментировал Старшой. — Я тебе сейчас такой шмон, блять, устрою, мало не покажется. Морду в пол, руки на голову! Перед крыльцом под омоновскими стволами уже лежали Холмогоров и Фархад. Космос еще пытался крутить курчавой головой из стороны в сторону, пока у него в кармане не заверещал сотовый. Тут он получил сполна — прикладом меж лопаток: — Лежать! Фархад с отсутствующим взглядом бормотал молитву. А с крыльца уже сводили остальных пацанов и охрану, всех — в наручниках и с руками на затылке. — Больно, сука! — огрызнулся кто-то. — Руки, руки не переломай! — морщился и Саша. — С приездом, брат, — успел он крикнуть, встретившись взглядом с «отдыхающим» на асфальте Фарой. — Здравствуй, брат! — через силу усмехнулся тот.

— Первый, пошел!

Космос в синей рубашке и сбившемся набок галстуке спрыгнул на землю из приоткрытой двери автозака. Его обычно подвижное лицо напоминало гипсовую маску. — Поживее, поживее. Руки за спину! Направо, лицом к стене! — Второй, пошел! Фил, расстегнув воротник, будто тот душил его, был следующим. — Руки за спину, поживее! — Третий, пошел!

Фархад с развевающимися волосами, весь в черном, напоминал лермонтовского Демона. Белов даже попробовал улыбнуться. «Вовремя вырядился, — про себя усмехнулся он, — весь в белом. Белый всадник без белого коня!»

— Направо, лицом к стене! Саша, подвинув плечом Фила, занял свое место. Точно по центру. — Лицом к стене! Перед этой безликой машиной они сейчас были не людьми, а фамилиями.

Фара бормотал по-своему не то молитву, не то стихи.

— Не нервничай, Фарик, — подмигнул ему Саша. — Куда нас привезли? — поинтересовался коренной москвич Космос. — Да в Бутырку, — снисходительно пояснил Фил. — Прекратите разговоры! Филатов! — Да молчу я, молчу. Фара все бормотал свой бесконечный восточный стих. Один за другим подходили они к зарешеченному окошку, где бесстрастный представитель государственного механизма в погонах прапорщика с малиновыми петлицами снимал с них информацию. Если бы машины умели уставать, то эта сегодня устала бы наверняка. Из-за беспорядков в Москве камеры были переполнены. А задержанных все везли и везли. — Фамилия, имя, отчество? — Белов Александр Николаевич, шестьдесят девятый, Москва. — Проходим. Последующее напоминало прием молодого пополнения в армии. Только вместо бани и душа был полный, унизительный шмон с раздеванием догола.

Одежду потом снова выдали. Но не новую, казенную, а пока свою, собственную. Правда, без ремней, шнурков и галстуков…

— Ну, как тут наша молодая мама? — Катя ворвалась в Варину палату, как вихрь, неся за собой запахи цветов и фруктов. — Привет, Светик, — кивнула она медсестре, выгружая ей в руки пакеты с яблоками, грушами, киви, апельсинами. — Ах ты моя красавица! — Катя обняла присевшую на кровати Варю, затормошила, чмокнула в щеку. — Что, Саша приехал? — смеясь, спросила Пчелкина. И насторожилась — ведь если приехал, почему он не здесь? А? — Знаешь, — Катя суетливо стала помогать медсестре выгружать снедь из пакетов. — Он вот передал тебе целый мешок вкуснятины. — Она протянула Варе один из пакетов, старательно отворачивая лицо. — А сам выбраться не смог, потому что дороги перекрыли… — Даже записки не передал? — Варя разочарованно перебирала аппетитные осенние яблоки. — Записка?.. — на секунду остолбенела Катерина, но моментально нашлась. — Ах, да… Слушай… Куда ж я ее?.. По-моему, я ее куда-то выложила. В какой-то карман. Она излишне старательно рылась в карманах, стараясь не встречаться с испытующим Вариным взглядом. В халате записки не оказалось, в карманах пиджака почему-то тоже. — Ну, Ка-ать! — укоризненно протянула Варвара. — Постой-ка, неужели выронила? Вот ворона! Какая ворона! — Катя захлопала крыльями, то есть руками, по бедрам. — Свет, а Свет, посмотри в коридоре! Может, там? Медсестра, понимающе кивнув, для виду вышла в коридор и почти тотчас снова вошла. Надо же было навести порядок. Фруктов Катя нанесла немеряно. Не иначе как с перепугу. Она и вправду боялась — Сашка-негодяй мало того что не звонил, так еще и не отзывался на вызовы по мобильному. Катя ругала его про себя почем зря, скорее, впрочем, для самоуспокоения. В глубине души она молилась, чтобы с племянником ничего не случилось. Стреляют-то в самом центре! Что за страна! Пока оборону удавалось держать: вроде бы и Варя, и Тома Филатова, и сестра верили ее путаным объяснениям. У Тани слабое сердце, у Вари молоко может пропасть, так что держать оборону надо до последнего. А ведь Сашка-дурень, еще и не знает, что у него — сын! Господи, пронеси! — Ну, как же так, Кать? — Пчелкина чуть не плакала из-за мифической записки. — Слушай, дай-ка я позвоню! — Она потянулась к мобильнику, предательски высунувшемуся из Катиного халата. — Что звонить-то? — Катя отпрыгнула от Варвары, как укушенная. — Да у меня и аккумулятор сел. — Она тыкала пальцем в кнопки, стараясь вырубить телефон. — Свет, у тебя нет зарядного устройства? Вместо зарядного устройства сообразительная Света принесла запеленутого как бревнышко Даню, и Катя, облегченно вздохнув, радостно запричитала: — Большой, большой какой! Посмотрите, кто к нам пришел! Какой красивый мальчик! Ты посмотри, посмотри, как он на Сашку похож! Копия! — Ты разбудишь его. — Слава богу, Пчелкина полностью переключилась на ребенка. — Да он не слышит сейчас ничего. Кормить пора, — уже без сюсюканий, тоном врача распорядилась Катя. Ну, Сашка, отольются тебе теткины слезы! Только появись! Появись, пожалуйста! — Мне кажется, у меня молока нет. — Варвара подтянула Даню к груди. — Все у тебя есть. Корми! Даниил Александрович, мгновение помедлив, принялся завтракать. Впервые в жизни.

Местным вертухаям надо было отдать должное. Обшмонали не только все карманы, но и каждый шов на одежде. Но, в общем, вежливо, если здесь вообще в ходу такие понятия.

— Одеваемся, на выход! Хорош выход. Лучше бы с вещами — на волю. Как в кино. Но о кино напоминали только знакомые по фильмам о революционерах «интерьеры» знаменитого Бутырского замка. Мерзкой масляной краской измазанные стены. Лязгающие под ногами металлические лестницы. Ряды дверей камер с глазками и «кормушками». Стойкий кислый запах. — Лицом к стене! Проходим по одному. Руки за спину! Камера была, видимо, не самой большой — человек на пятьдесят. В напряженных лицах встречавших их арестантов сквозило между тем и любопытство. Кто такие? С чем пожаловали? На всякий случай, войдя, они как бы выстроились клином — с Сашей Белым во главе. — Здравствуйте, — поприветствовал будущих сокамерников Фил. — Здорово… здравствуйте… — ответила камера нестройным гулом голосов. Сделав несколько шагов, они остановились. — Смотрящий кто? — Белый сразу выделил из всех коротко стриженного парня умеренно-блатного вида, судя по всему — старшего по камере. — Тут смотрящих нет, — ответил тот вполне дружелюбно. И добавил философически: — Мы все здесь гости. — Мы пройдем? — «по правилам» продолжил разговор Белый. — Без проблем, — кивнул стриженый. — Аккуратней, не зацепись, — с некоторым вызовом бросил кто-то из старожилов. Но на него не обратили внимания. Космос пристроился на тумбочке, привалившись спиной к стене. Фархад и Саша по-турецки расположились на нарах, а Фил остался стоять, широким своим плечом как бы прикрывая вход в их отдельный закуток. И внимательным взглядом оглядывал камеру. — Сань, какого черта ты их впустил? — всплеснул длинными руками Космос. — Сидели бы сейчас, водку пили… — А ты вспомни, — строго, исподлобья глянув на него, ответил Саша, — как нас четыре года назад менты гоняли, и все поймешь. — Косу оставалось только грустно согласиться с Сашиными резонами. — Фарик, я знаю, что нам надо поговорить… — тронул Саша за плечо Фархада, которому явно не терпелось ему что-то сказать.

Важное, чего откладывать нельзя буквально на минуту. Фара быстро-быстро перебирал пальцами свои лазурные четки, которые невесть как ухитрился пронести с собой. Впрочем, Саша помнил, что даже в армии Фарик не расставался с ними.

— Сань, я так попал, — извиняющимся жестом Фара сложил на груди руки. — И тебе будет плохо… — Фара, давай потом, не здесь, да?.. — остановил его Саша. — Я суть дела понял. — Как ты догадался? — почти с восхищением расширил глаза Фархад. — Птица Говорун отличается умом и сообразительностью, — с чувством законной гордости подмигнул Саша. — Ну, а Красная Шапочка говорит, — неунывающий Космос травил бородатый анекдот, — бабушка, бабушка, почему у тебя такие большие уши? Сань, посмотри, — без паузы и с той же интонацией продолжил он, — вон того в красном пиджаке не узнаешь? В противоположном углу камеры на нарах пристроилась весьма колоритная троица. Лысый бугай карикатурно «новорусского» вида. Латиноамериканского типа красавчик с четким пробором. И третий — с большими залысинами и бегающими глазками, тот самый — в красном пиджаке… — Не дергайтесь, утром отпустят, — слишком уверенно, словно стараясь самого себя убедить в собственной правоте, вещал тот, что в пиджаке. И Каверин, а это был именно он, повел носом, словно охотничий пес, взявший след. Враг был совсем рядом, и сначала матерый опер учуял его запах, а уж после, тотчас же, впрочем, и увидел — Белов со своей свитой сидел близко. Слишком близко. Каверин скрипнул зубами. И, стараясь оставаться спокойным, объяснил бугаю: — Сегодня всех метут, кто попадется. — А кто дергается?.. Только ты один, Володенька, и дергаешься. А нам-то, пацанам, чего? — развязно и несколько свысока «пригасил» его лысый… Белый внимательно проследил за направлением Пчелиного взгляда и зафиксировал «картинку»: — Кто такие? — Чего, Саня, не узнаешь? — разминая сигарету, скривился в улыбке Холмогоров. — Точно, Мухин родственник! — врубился Белый. — Но он же мент! — резко вскинулся он. — В чем дело? — вопрос его прозвучал раздраженно и очень по-деловому: типа, почему непорядок? — Да, сейчас, мент! — заулыбался Космос. — У него частное охранное агентство. Кстати. — И Космос назидательно поднял палец. — Крышу дает Лешке Макарову. — А с ним кто? — Вот справа. — Космос прищурил правый глаз и чуть наклонил голову, чтобы лучше видеть, — Бек, серьезный мужчина. А другого… Раз в «Метле» видел. Кто такой, чем дышит, не в курсах… — Да кончай на них пялиться! — подернул плечами Фархад. Похоже, только он не знал, чем кончается анекдот. — Дальше-то чего? — А, ну вот. Красная шапочка и спрашивает: «Бабушка, бабушка, а почему у тебя такой большой хвост?» А это не хвост, ответил волк и густо покраснел. И вообще, у тебя молоко на губах не обсохло. А это не молоко сказала Шапочка, и волк покраснел еще гуще. И все, вместе с Фариком, густо заржали, будто и вправду слышали историю про Шапочку и Волка в первый раз… Лысый Бек недовольно поморщился, глянув на ржущую компанию: — А это что за молодежь? — Щас кого ни спроси, все солнцевскими откликаются, — лениво и немного снисходительно отозвался Лева-латиноамериканец. — Эти — хуже, — сквозь зубы прошипел Володя Каверин. Он прямо взмок от напряжения, хотя в камере было совсем не жарко, разве что душно. — Зверье, каких мало. — Вон тот длинный, возле стены, в «Метелице» часто зависает, — проявил осведомленность Лева. Бек презрительно хмыкнул и перевел взгляд правее: — А в белом что за пацанчик? Бывший опер сделал страшные глаза и беззвучно, шевеля только губами и нижней челюстью, просипел: — Саша Белый. — Этот пионер — Саша Белый?! — В заплывших глазах Бека промелькнул искренний интерес с изумлением пополам. — Пионер!.. — Желваки Каверина заходили так, будто он пережевывал непроваренную конину. — Волчара почище многих. Пионер!.. — Он аж задохнулся от возмущения: Белый был его кровным врагом, а врагов, их… знать надо! Чтобы бошку не оторвали!

Ну и денек! Спятить можно! Введенский посмотрел на часы: было уже двадцать минут второго. Похоже, сегодня придется заночевать на службе. Весь мир сошел с ума. И центр безумия — Москва. Введенский посмотрел на хорошо знакомый ему портрет, что висел в его кабинете всегда. Дзержинский мрачно улыбался. — Разрешите? — В дверь аккуратно постучали. Это Коноваленко.

Введенский мог узнать каждого из своих подчиненных за версту. По шагам, по запахам и — по стуку. Коноваленко ходил крадучись, пользовался французским одеколоном от Армани польского производства, а стучал аккуратно и никогда не открывал двери, не дождавшись разрешения. За что и ценил его Введенский больше других своих джигитов. Да еще и за энтузиазм в работе. И, пожалуй, за некоторую, умеренную, впрочем, романтичность.

— Входи, — распорядился он. — Белов прилетел, все нормально, — доложил Коноваленко, потирая тонкий, с горбинкой, нос. — А потом — вложений в почтовый ящик не было. Звонка не было. Я послал людей, его офис уже вверх дном. Я рискнул, — он внимательно посмотрел на шефа, но тот вроде был спокоен, хотя и выглядел усталым, — позвонил на мобильный. Не отвечает. — Он удрученно поджал губы. — Ну, сегодня что за день-то? — вздохнул Введенский. Точно, поспать не придется. — Проверь все изоляторы, наверняка попал под гребенку. К утру доложишь, а я сейчас наверх… — Он со значением указал пальцем в потолок. Кабинет вышестоящего начальства находился ровно над ними. — Там сейчас такое творится — не поверишь!

====== Часть 25 ======

Комментарий к Часть 25 Telegram channel фанфика: https://t.me/brigada_bonni

— Дело было так, Сань, можно я расскажу? — Фара уже заходился от смеха, предвкушая финал своей истории. — Ну, короче, всех на плацу построили, а Саню хохотунчик разобрал, да? Генерал вдоль строя идет, щеки на погонах, морда цвета лампасов, а Саня ржет, заливается.

— Сань, ты первый раз тогда, что ли? — встрял Космос. — Ну, да, только попробовал… Афганка, зеленая, знаешь, она же крепкая. — Ну, и, короче, генерал подходит к Сане, — переведя взгляд с Космоса на Сашу, продолжил Фара, — тот стоит, крепится, генерал так на него посмотрел, как отец родной, да и говорит: «Как служба, сынок?». А Саня: «Раз косяк, два косяк, и граница на замке, товарищ генерал». — Эй, кончай базар! — раздался чей-то недовольный голос. — Брат, чего орешь, я не пойму? Ты можешь вежливо попросить? — огрызнулся Кос. — Что, серьезно, что ли? — недоверчиво переспросил Фару Фил. — Клянусь! «Раз косяк, два косяк, и граница на замке»… — От их дружного хохота, наверное, враз проснулась уже вся камера… — Да что такое! — заворочался Бек и поднял голову. — Это что за чурка? — указал он на Фархада. — Не знаю, — раздраженно ответил Каверин. — А должен знать, Володенька, — поучал его Бек. — Ты мент или кто? На хрен я тебя брал? — Ребят, ну имейте совесть, дайте поспать! — с верхних нар по соседству приподнялся пожилой мужик в вытертой джинсовой куртке. — Отец, прости. Возраст мы уважаем, — серьезно ответил Саша. И распорядился: — Все, давайте спать. — Раз косяк, два косяк… Потом губа, конечно… — бормотал, укладываясь, Фара. — Отец, базара нет. — Естественно, последнее слово должно было остаться за Космосом. Осталось оно, однако, за Белым: — Жена рожает, а я на нарах… — тоскливо произнес он, смотря на грязные стены камеры. Да уж, ситуация, какой и врагу не пожелаешь. Ладно, утро вечера мудреней…

Варя проснулась от боли. Ныл живот. А на душе скребли кошки. Тысяча ободранных кошек. Эта душевная боль заставила ее подняться. В палате тускло светил ночник. Сдержав стон, она медленно, стараясь не делать резких движений, вышла в коридор. Слава богу, никого. Тут только она поняла, что забыла надеть тапочки. Но возвращаться в палату не стала.

В закутке дежурной сестры Пчелкина присела на край стула и набрала Сашин номер.

— Абонент не отвечает или временно недоступен. Позвоните, пожалуйста, позднее, — ответил чересчур вежливый механический голос.

Господи, где же он? Девушка набрала номер Космоса, на том конце снова последовал ответ.

— Абонент не отвечает или временно недоступен. Позвоните, пожалуйста, позднее.

Кошки радостно принялись за свое черное дело…

Мобильники трещали без умолку. На разные лады. Прямо птичник, а не тюрьма! Один даже нагло выдавал звуки государственного гимна. Пожилой прапорщик с ненавистью смотрел на изъятое имущество. Развели тут…

Он беззвучно выматерился. Нашел в куче аппаратов «гимнюка» и попробовал заткнуть хотя бы его, тыркая толстым пальцем во все кнопки подряд. — Мать твою, заколебали, — вслух ругнулся он, когда телефон уже молча завибрировал в его руке. Чтобы перекрыть трели, он включил телевизор. На экране черный-черный дым валил из белого дома. Час от часу не легче! — Понедельник — день тяжелый, — вздохнул прапорщик и вырубил гребаный ящик… Он так и проспал остаток ночи — одетый, скрючившись на узком диванчике, под недремлющим оком железного Феликса. Солнце разбудило. Невзирая на бурные ночные события, оно сегодня светило чуть ли не по-весеннему. Казалось, природе нет ни малейшего дела до политических катаклизмов. Введенский встал, с хрустом потянулся. Новый день — новые заботы. Надо быть в форме. Из стола он достал пузатую бутылку с волшебным элексиром. Там оставалось всего ничего, на донышке. Ну да ладно, на первый заряд бодрости хватит. Он плеснул коньяку в бокал,вдохнул его аромат и с наслаждением опрокинул в себя, будто это был не благородный напиток, а рюмка водки. — Разрешите? — постучали в дверь.

Ну, наконец-то Коноваленко, где ж тебя носило?

— Входи. — Введенский поставил пустую бутылку под стол. — С добрым утром, Игорь Леонидович. — Коноваленко цвел, как роза. Определив состояние шефа по заблестевшим глазам, подчиненный осмелился пошутить. — После первой не закусываете? — Не борзей, — оборвал его Введенский. — Ну, что там? — Нашли его. — Коноваленко моментально вытянулся в струнку. — В Бутырке. — Да что ты! — восхитился Введенский. — Жив-здоров? — Да ничего вроде. Омоновцы только помяли немного. — Ну, ничего, до свадьбы заживет. — Введенский был доволен, «объект» и в самом деле всего лишь попал под «гребенку». — Ладно — молодец, Коноваленко. Иди домой, отсыпайся. — Есть, — козырнул Коноваленко. Самому Введенскому отдыхать пока не светило. Надо было еще вызволять своих. Пока они еще свои. Перед тем, как засесть за телефон, Игорь Леонидович заботливо прикрепил к российскому трехцветному флажку, что стоял у него на столе, черную полоску бумаги. «Траур по недолгой российской демократии, — усмехнулся он про себя. — Аминь».

Гостеприимные двери Бутырской тюрьмы были распахнуты настежь. Сегодня, в отличие от вчерашнего, выпускали. Уже без формальностей. И без эксцессов. Даже мобильники отдали. И чего, спрашивается, огород городили?

— Ну, Саня, это тебе не гауптвахта, понимаешь, — веселый Фархад размахивал голубыми, под цвет октябрьского неба, четками.

Саша улыбался отстраненно — ему надо было дозвониться прямо сейчас, немедленно, еще вчера. Но у Кати было занято. Блин, да с кем же она треплется-то?

— Братва, я не понял, в чем дело? Метут без предъявы. Что за дела? Гонят ни свет, ни заря. Ну извиниться-то хотя бы можно? — несколько запоздало качал права Фил. Но ему никто не отвечал. Космос подставил лицо солнцу, а ногами выстукивал чечетку. — Ну, так, подумали, а чего мы будем хороших пацанов зря держать? Пусть едут… — наконец отозвался Саша и тут же закричал на всю улицу: — Але, Кать? — Ты куда пропал — мы с ног сбились!.. — разъяренная Катерина вопила в трубку так, что слышала, наверное, вся Бутырка. — Что значит «не ори»? Немедленно звони матери, она там с ума сходит!.. — Кать, а… — Он не успел спросить, как голос тетки стал сладким-сладким: — Да, родился, мальчик, конечно. Такой хорошенький, на три двести… Нормально, все у твоего Вареника нормально, молока хоть залейся… Ну, в общем, я тебя поздравляю, папаша… — повесив трубку, Катя налила себе из мензурки пятьдесят граммов спирта и выпила. Слава богу, нашелся блудный племянник. И, сильно выдохнув — спирт все-таки, не крюшон, — она радостно помчалась к Варе: — Варюша, кормить пора! С полминуты Саша молча смотрел перед собой. Взгляд его был совершенно отсутствующим. И, наконец, до него окончательно дошло, что же произошло! Какое чудо свершилось в мире. Чудо, такое нужное и важное именно сейчас. — Мужики, у меня сын родился! — все еще не до конца веря собственным словам, проговорил он.

И только когда друзья заорали так, что задрожали окна соседнего дома и едва не сработали сигнализации припаркованных автомобилей, Саша понял — все, правда истинная, как и то, что они теперь свободны и над ними чудесное голубое небо без единого облачка.

Руки друзей и братвы, приехавшей встречать их, подхватили Сашу и начали качать, высоко подбрасывая в небо. На эту сцену без улыбки не могли смотреть даже те люди, что стояли у бутырских стен в ожидании того времени, когда начнут принимать передачи. А у Саши из карманов вываливались ключи и мелочь, подпрыгивая и крутясь на асфальте. Кто-то из пацанов собрал все это и заботливо положил Саше в карман, когда его, наконец, опустили на грешную землю. Фара обнял Сашу и крепко, ладонью постучал по его спине: — Най-най-на-на-най… Саня, дела потом, — махнул он рукой. — Вези меня смотреть сына! Для мужчины сын — первое дело, клянусь Аллахом! Космос, как всегда, слова в простоте сказать не мог: — В семье самурая дочь — счастье, а сын — праздник, — очень многозначительно шевеля губами, вымолвил он. — Одно смущает, в понедельник родился… — посетовал Саша, на чьем лице продолжала блуждать счастливая улыбка. — А кто тебе сказал, что понедельник плохая примета? В понедельник — это очень хорошо; понедельник — так наш город называется, Душанбе! — уверенно успокоил его Фара. — Володя, — наклонился Саша к водителю, — едем в роддом. Но не забыл и о делах: — Космос, пошли людей в офис, скажи, чтоб прибрали все, — и опять вернулся к главной, самой важной теме: — Фарик, я не верю! Йо-хо-хо!

Под дикарский вопль счастливого отца на бутырском крыльце появилась мрачная троица в лице Бека, Левы и Каверина. Каверин как вкопанный остановился на верхних ступеньках и наблюдал за всей этой веселой вакханалией — его враг опять был на коне.

— Ну, что встал? Поехали, — прервал его размышления Бек, которого сейчас волновало только одно — как бы скорее пожрать Ну никак не мог он не есть больше трех часов подряд, даже ночью. — Ты знаешь, Бек, — многозначительно ответил ему Каверин, усаживаясь в машину, — мы сегодня здесь не зря ночевали. Я чурбана-то этого вспомнил…

====== Часть 26 ======

Комментарий к Часть 26 Приятного чтения!

Отдельная благодарность :

Samanta Adams спасибо родная за помощь в работе!

Саша торопил водителя, приказав ехать через центр. Фил советовал рвануть на МКАД, но Саше казалось, что это то же самое, что ехать, например, в Петербург через Калининград. Поэтому поехали прямо по Лесной — к Белорусскому.

И все вроде бы шло ничего. Только уже посредине Большой Грузинской, перед огромным сталинским домом с высоченной аркой, наперерез им выскочил спецназовец в пятнистой форме, закамуфлированной каске и… опять с десантным автоматом наперевес. Как они надоели! Все одно и то же, словно по дурному кругу! — Чего ты машешь, еханый ты бабай! Я все равно проеду! Я к любимой женщине с сыном еду! — психанул Саня. — Давай, Володь, поворачивай. Дворами поедем. — Стоять! — заорал спецназовец, опускаясь на одно колено и совершенно определенно наводя автомат на Белова. — Э-э, смотри, да он же запросто стрельнет! — глаза Космоса выражали неподдельное изумление и вместе с тем абсолютную уверенность в собственных словах. — Ладно, ладно, — пробормотал Володя, потихоньку сдавая назад. Удрученно вступил в обсуждение и Фил: — Говорил я тебе, Белый, что не надо через центр ехать. И зря он это сделал — Белый был сейчас, как сухой порох: только спичку поднеси. — Ты мне будешь указывать, что мне делать! — заорал он уже на Фила, вымещая на нем свою злобу и бессилие. Из арки тем временем медленно выезжал армейский «уазик», а за ним — огромный «урал». В таких обычно перевозят солдатиков. Именно эту колонну, видимо, и ждали спецназовцы, чтоб пропустить ее вперед всех. Грузовик свернул направо и приостановился перед светофором. — Пацаны, ни хера себе, глянь, глянь! — ахнул Фил. Глаза его будто бы остекленели. Из-под брезента, которым был накрыт какой-то бесформенный груз, свешивалась окровавленная рука человека. В том, что он был мертв, сомнений не было. Как и не было их в том, что весь кузов «урала» забит человеческими телами, то есть, если быть точным до конца, трупами. — Сань, чего это, а? — изумленно спросил Космос. — Это те, кому не повезло этой ночью, — ответил Саша. И добавил, имея в виду не только судьбу этих несчастных, но и многое, многое другое: — Не дай бог.

— Дороги перекрыты, но мы прорвались! — наскоро поцеловав тетку и оставив ей охапку роз, Саша рванулся в палату к Пчелкиной. И, страшно вымолвить, к сыну. Варя сидела на кровати. Она нежно улыбалась мужу, а в руках у нее был аккуратный кулечек. Кулечек сладко посапывал и таращил светлые глазенки. Сын. Даня! У Саши перехватило дыхание. Легонько коснувшись губами Вариных губ, он осторожно взял сына. Руки моментально стали деревянными. Глядя на маленькое смешное личико, он тихо сказал Варе: — А я думал, они лысыми родятся… — Вот так, голову держи… — Варя поправила его руку, чтобы та поддерживала голову младенца.

А Саша всматривался в крошечное существо и все не мог поверить. Неужели вот так, вдруг, еще вчера его не было, а сегодня уже настоящий человечек: реснички, белесые бровки.

— Варя, а он на тебя похож, — восторженно прошептал Саша. Он боялся говорить громко, хотя сын не спал, а вовсю таращился на папу. — Настоящий человеческий детеныш. — Я уже не могу без него… — Варя погладила мужа по плечу, глядя на сына. Глаза ее наполнились слезами. — Я люблю тебя, моя хорошая, не плачь, не плачь, ну… — Ты где был? Я так тебя ждала… — слезинка скатилась по щеке. — Зайка, верь мне. Я не могу тебе сказать, где, но я не мог выбраться… Правда… — Руки совсем онемели, ему хотелось обнять жену. — У, колени дрожат… Страшно, оказывается, детей-то иметь… Кать, возьми, а? — Он осторожно передал Ваньку Катерине и наконец обнял жену. — Что, Даниил Александрович, напугал отца? — Катя умело взяла кулечек и вышла из палаты на цыпочках.

В маленьком коридорчике, который отделяло от палаты стекло, стояли и смотрели на сцену встречи супругов Анна Сергеевна и Татьяна Николаевна.

— Учтите сразу: воспитание я возьму в свои руки. Хватит одного бандита в семье. — Анна Сергеевна строго, поджимая губы, посмотрела на Сашину маму. — Не смейте моего сына оскорблять! Ваша дочь тоже не ангел воплоти, — тихо, но твердо вступилась за сына Татьяна Николаевна. И добавила укоризненно: — Что ж вы за человек такой? У вас внук родился… А вы ядом плюётесь. Они не входили в палату, через стекло умильно и ревниво разглядывая, как Катя забирает ребенка у Саши. — Варюш! Тебе не пора кормить? — Анна Сергеевна все же решила показать, кто здесь главный. — Она уже кормила, — успокоила ее Катя, закрывая за собой дверь. — Девочки, — примирительно сказала она, — пойдемте пить чай. Пусть они тут полюбезничают, — она оглянулась на шепчущихся супругов…

— Где вы все были? — Пчелкина не собиралась сдавать позиции за эту ночь, что она не могла дозвониться до мужа и друзей она знатно понервничала и хотела знать причину, по которой муж не приехал на самое важное событие в жизни их семьи.

— Нас с ребятами ОМОН принял, — не стал скрывать Белов глядя в глаза жены. — Всю ночь в Бутырке провели.

— Нельзя сказать, что я не догадывалась.

— Я завтра заеду. Тебе что принести? — Саша поправил уже успокоившейся Варе выбившуюся прядь. — Напиши мне записку, ладно? — вспомнила Варя о «потерянной» записке. Она твердо знала: мужья должны в роддом писать женам трогательные письма, так было во все времена. — Напишу, — засмеялся Саша. — Только не на компьютере, — предупредила Пчелкина. — Прямо сейчас напишу. — Саша взял лист из стопочки, лежавшей на белой тумбочке, и быстро, но аккуратно, почти печатными буквами вывел на первой страничке: «ВАРЕНИК МОЙ». — А остальное потом допишу, — пообещал он, отрывая листок. И махнул рукой. — А это — для тебя! По его знаку жалюзи на окне палаты как по волшебству раскрылись, и обомлевшая Пчелкина увидела всю бригаду: Космос, Фил и Фара, размахивая огромными букетами, дружно грянули: — С днем рожденья, Даниил, с днем рожденья, Даниил, с днем рожденья, Даниил Александрович, с днем рожденья, родной! — К их на удивление стройному хору присоединился и Саша, радостно подмигивая ей уже из-за стекла. Она не могла не рассмеяться. Ну и шум они устроили в роддоме! Вот идиоты любимые, честное слово!

====== Часть 27 ======

Комментарий к Часть 27 Приятного чтения!

Отдельная благодарность :

Samanta Adams спасибо родная за помощь в работе! Люблю тебя!🐝❤️

Telegram channel фанфика:

https://t.me/brigada_bonni

Около роддома столпились почти все близкие и родственники. Варя вышла с сыном, упакованным в синее одеяло. Катерина, тетка Саши, вместе с Анной Сергеевной ждали их дома с сюрпризом — украшали детскую, драили полы с хлоркой, в общем — полным ходом готовились к появлению новорожденного Даньки в родном доме.

— Саш! — крикнул Фил, придерживая под руку Тому, когда заметил, что перед таким важным событием — появлением на пороге жены и сына — у Белова затрезвонил телефон. — Белый!

Космос стоял с коробкой конфет и цветами. Тома подтолкнула его. Он отдал акушерке цветы и конфеты и заспешил к машине.

— Папаша! — обратилась к нему акушерка. — Обычно ребенка из роддома несет отец. Мать свое дело сделала. Она родила.

Белов еще болтал, поэтому Космос сам взял сверток с ребенком и понес на вытянутых руках.

— Да, — выдохнул Фил, глядя на подошедшую Варю, — через месяц Томке рожать. И в этом же роддоме. Еще подумают, что у нас гарем.

— Да ну тебя, Теофилло, — отмахнулся Космос и передал сверток в руки Белова.

— Поехали? — улыбаясь, уточнил тот.

— Телефонные звонки же нельзя отложить, — хмыкнула Варя. В прочем, ругаться ей не хотелось, да и сил не было — роды были тяжелые.

Звонок в дверь заставил Анну Сергеевну первой поспешить открывать. Катя побросала все дела, схватила камеру. — Подождите! — она заставила остановиться Сашу и всех остальных.

Сегодня она снимала фильм. Фильм о Дане. Ну, и об остальных, его родственниках. Главное, чтоб получилось. Кинооператор из нее еще тот — практики маловато, только вчера немного потренировалась. Она включила видеокамеру:

— Двадцать восьмое октября одна тысяча девятьсот девяносто третьего года! — торжественным голосом произнесла Катерина, стараясь, чтобы в объектив попали все. И племянник с Данькой на руках, и Варя с охапкой цветов, несколько растерянная после больницы, и сестрица Татьяна, и Анна Сергеевна, и Павел Дмитриевич. — Теперь входите, — милостиво разрешила она, выискивая новые ракурсы и выстраивая новые запоминающиеся мизансцены.

Эх, надо было не в медицинский, а во ВГИК идти! Такие таланты в землю зарыла!

— Ну, с новосельем, Данька! — Саша шагнул первым, точнее, первым был Данил.

Саша осторожно держал сына, разглядывая серьезное детское личико. Даня не спал. Не иначе, как в виде исключения. Чувствуя торжественность момента. А ведь в машине сопел, как паровозик, даром, что кроха.

— Здесь у тебя детская будет… — под внимательным присмотром камеры Саша знакомил сына с квартирой. — А ванночку купили? — заботливо спросила Анна Сергеевна.

Она сетовала, что до этого оставалась в стороне от хозяйственных забот, и это ее немного раздражало. Хорошо хоть сегодня смогла подготовить квартиру к приезду внука. Но вот ванночку не заметила, а ведь висела прямо в ванной.

— Купили, купили. Все купили, — успокоила ее Татьяна Николаевна. — А сюда мы железную дорогу купим… — показывал Саша сыну уже свой кабинет. — Ну, все, пора на бочок. — Счастливый папаша положил сына в кроватку. — Саш, улыбайся! А где Варя-то? — Катя решила, что пора бы и пчёлке–труженице появиться в историческом фильме. Как-никак, молодая мама. Варя гремела на кухне посудой — надо было куда-то пристраивать огромных размеров букеты, от запаха цветов уже кружилась голова. Или это с непривычки? От свежего-то воздуха… Все-таки долго они с Данькой провалялись в больнице — почти три недели. Ох и работы, наверное, за это время в офисе накопилось? — Наш Денечка… — почти хором умильно прошептали Татьяна Николаевна и Анна Сергеевна, глядя на сонного ребенка. И переглянулись. Павел Дмитриевич улыбнуться. — Поцелуй для истории! — Катя, наконец, выстроила мизансцену. И Саша приник к Вариным губам сначала для камеры, а потом уже по-настоящему, забыв обо всем на свете… — А коляску купили? — все-таки не удержалась Анна Сергеевна. И, надо же, попала! Коляски пока не было.

Фархад был почти счастлив. Все-таки Белый все понял и согласился с его предложениями. Иначе бы точно не обойтись без большой беды.

Зато сейчас он был на коне, встречая в Домодедове земляков, которые прибывали по реальному делу, а не просто так — в гости. Или еще хуже — для разборок с ним и с братом Белым. Наконец стеклянные двери зоны прилетов распахнулись и выпустили Далляра в сопровождении двух охранников. По обычаю обнялись. Чувствовалось, что все довольны и искренне рады видеть друг друга. А как же иначе может быть, когда все так хорошо складывается? Уже ведь и плантации решили увеличить под новые заказы и новые проекты. — Рад тебя видеть. Как семья? — спросил, улыбаясь, Фархад. — Слава Аллаху, все здоровы, — серьезно ответил Далляр, приглаживая свои непослушные воздушные волосы. Которые почему-то в последнее время еще поседели. — Весь род гордится тобой. Ты доказал, что заботишься о семье. Обычные вроде бы восточные комплименты были все равно приятны Фархаду. Прежде всего, потому, что ему не придется доказывать, что он не верблюд, корабль пустыни. И объяснять, что бессилен договориться с Белым. Теперь все пойдет как по маслу. Главное — хорошо организовать первую продажу, наладить связи. Ну, не хочет сам Белый в это ввязываться, пусть остается в стороне. Главное, чтобы не мешал. Тогда всем будет хорошо. — Для начала взял у Белого десять килограмм из общей партии, — выходя из зала аэропорта, объяснил он Далляру. — Скоро начнем свое дело. Все будут довольны. — Больше всех этим словам верил сам Фархад. И это было главное.

«Все-таки нельзя из жратвы делать культа», — думал Каверин, глядя на поглощающих жирные креветки Бека и Леву. Так или примерно так сказано было в каком-то фильме, чуть ли не про Остапа Бендера.

Если на Леву еще можно было смотреть, то Бек вызывал просто омерзение — он за столом напоминал какое-то животное, точнее — зверя. Жадного и нечистоплотного. Но что было делать. Володя вынужден был работать с этими людьми. Хотя бы пока. Пока не накопит собственных сил. Приходилось терпеть эти застолья, на которых у него напрочь пропадал аппетит. По крайней мере, так он себе это объяснял. Потому что ему просто ни разу ничего не предложили. Он присаживался за этот стол просто как бедный родственник. И в лучшем случае мог выпить минералки из чистого фужера. — Чего морщишься, Володенька? — обратил, наконец, на него внимание Бек, сплевывая креветочную шелуху и вытирая жирные руки белой салфеткой, на которой тотчас же проступили мокрые желтые пятна. — Послушай, Бек, я знаю человека, — Каверин сделал паузу, чтобы последующие слова прозвучали позначительнее, — который хочет продать десять килограммов героина. — Кто такой? — прихлебнув вина, спросил Лева. — Абсолютно левый азиат, — нарочно не вдаваясь в подробности, пояснил Каверин. — Он работает с Белым, но не при делах. Бек подцепил на вилку огромный кусок зажаренной свинины и впился в него зубами. Чавкая, он родил, наконец, оперативное решение: — Ну, тогда сведи его с пацанами. «Ага», — кивнул Каверин. Рыба, похоже, начинала клевать. Большая и маленькая. Это его больше всего и устраивало.

Разговаривая по телефону с мамой, Саша чертил на листочке предмет разговора. Коляска удавалась на славу. Главное, четыре колеса. Только вот вентилятор немного мешал — листок то и дело норовил улететь со стола. Саша уже начал штриховать кузов супермашины: — Да, мам, понял, на Комсомольском проспекте. Не доезжая дворца… Там левый разворот есть? Ну, я с набережной заеду. Ну, давай, мы подхватим тебя и вместе поедем, какие проблемы? Коротко стукнув, в рабочий кабинет ввалился Космос, и устало упал на диван. Саша не отреагировал — Кос любил подурачиться. Космос пощелкал пальцами, но Саша все чертил и чертил что-то на листке. «Не иначе, Белый продумывает новые схемы транспортировки грузов», — но Космосу все же позарез надо было отвлечь Саньку от телефона. Он сунул указательный палец под лопасти вентилятора и остановил его. О! Подействовало! Саша поднял голову, прикрывая трубку ладонью. — Ты чего, Кос? — Завтра груз приходит, я уточнить хотел, мы Фаре-то отдаем? — Ну, мы ж договорились, — подтвердил Саша. — Кто покупатель, знаешь? — Он ведь гордый, молчит. — Космос недовольно пожевал губами. — Говорит, приличные люди. — Он пожал плечами. Какие-такие приличные? Хрен их разберет. — Нет, я все же думаю, пусть Фил ему даст пацанов, подстрахуют. — Эх, Фарик, с огнем играет! — Саша сжал губы. — Дурак… — И он качнул головой, словно отгоняя дурные мысли — Да не волнуйся, подберем, — заговорил он снова в телефон, отнимая ладонь. — Я?.. Я хочу темно-синюю. Ну ладно, мам, договорились. Космос убрал палец из-под лопастей вентилятора и вышел из кабинета, насвистывая нехитрый мотивчик. Отдаленно напоминавший чижика-пыжика.

Теперь их было трое. Даниил Александрович лежал посередине. Только что, плотно поужинав, он спал так безмятежно, как спят только в самом раннем детстве. Саша и Варя переговаривались тихо-тихо, боясь спугнуть этот сон. — Такой сладкий, да? — Варя готова была любоваться на сына часами. Особенно на спящего. — На червячка похож, — разглядывая лысую макушку, усмехнулся Саша. Так смешно — у Даньки была самая настоящая лысина — в обрамлении мягоньких беленьких волос. А там, в самом ее центре — родничок, как называла его Варя, где билась, пульсировала голубая жилка. Варя еще утверждала, что через этот вот родничок сын общается с космосом Саша ещё шутил: « И что Холмогоров его понимает?». Варя слегка толкнула мужа ладонью. В лоб. — Белов!.. Какой червячок! Убью. — Да ладно, — смеялся Саша. — Я же любя, — защищался он одной рукой. — Как интересно… — Варя ничуть не сердилась, она любила, когда Саша вот так, беззлобно, подкалывал ее. А теперь вот и Даньку. Сына. — Вот вырастет потом такой большой-большой, представь… Кем будет? — А кем после Оксфорда бывают? — Саша казался вполне серьезным, но Варя лишь махнула рукой. Вечно Сашка скажет тоже! Оксфорд! — А что? — Саша приподнялся на локте. — В наш век глобальной айпи-цивилизации и… этой… вечно слово забываю… Группа еще такая была: «упала шляпа, упала на пол…»

— «На-На» что ли? — улыбнулась, Пчёлкина откровенно хихикая.

— Точно! Нано — технологий! Мы напрочь забываем о необходимости образования…

— И давно ли у тебя такие светлые мысли, Саш? — Пчёлкина смотрела на мужа с нескрываемой хитростью в глазах.

— Он за меня все сделает, что я не успел. Знаешь, я вот думал, ночью, когда ты рожала, а я приехать не мог, я вдруг понял, что вообще такое дети. — Даня смешно засопел, Саша поправил завернувшееся одеяльце. — Это шанс от Господа все исправить. Что это, типа, ну, искупление такое, что ли. Не знаю, как сказать…

— Саша, давай покрестимся, — тихо и серьезно произнесла Варя. Она давно уже об этом думала, еще в роддоме. — И его покрестим… — Да я еще не решил… — Саша задумался на минуту. — Нет, Вареник, давай попозже. Варя вздохнула. Что ж, позже, так позже. Совсем не отказывается — и то хлеб. — Варька, — вдруг вкрадчивым, прямо лисьим голосом заговорил Саша, — а тебе совсем нельзя пока, да? Он смотрел на нее глазами опереточного соблазнителя. Варя прыснула от неожиданности: — Хитрый какой, Белов. Я думаю, что это он? А он издалека зашел. — Но она быстро сменила шутливый тон, понимая, как трудно сейчас Сашке. Хоть и хитрец первостатейный, но родной ведь человек. Муж как-никак. — Нельзя пока, Саш. И долго еще нельзя будет, роды тяжелые были. — Ну, маленечко?.. — Сашин голос источал мед. — Нельзя, Санька, потерпи чуть-чуть, — она удрученно покачала головой и предложила тихо, чуть слышно. — Ну, давай по-другому. Хочешь? — Да ладно, потерпим. — Саша с сожалением потянулся. — По-настоящему хочется, чтоб с криками. Ладно, давай спать. Как говорится в детских сказках, утро вечера мудреней… День завтра, как, впрочем, и почти всегда в последнее время, предстоял тяжелый. Фарик со своими басмачами должны были первый раз продать товар в Москве. Ох, как Саше не нравилось все это. Но все. Поезд ушел. Оставалось только надеяться на лучшее. Саша посмотрел на жену, уже прикрывшую глаза и, кажется, даже задремавшую. И на сына, так и сопевшего между ними. Привстав с кровати, Саша выключил торшер. И только теперь стало видно, что в небе над Москвой во-всю светила полная луна. Комментарий к Часть 27 Ждём ваши отзывы дорогие наши, читатели!

====== Часть 28 ======

Комментарий к Часть 28 Приятного чтения!

Отдельная благодарность :

Samanta Adams спасибо родная за помощь в работе! Самая лучшая на свете женщина!❤️

Telegram channel фанфика:

https://t.me/brigada_bonni

Холод завернул почти зимний. Хотя снега пока как-то не предвиделось. Оттого все выглядело как в дурном сне — еще не успевшая окончательно опасть листва чернела прямо на деревьях. Трава на газонах была белесой и ломкой. И птиц этим холодным утром не было слышно, будто они все повымерли.

Из гостиницы «Cosmos» вышли четверо. Они были в приподнятом настроении и почти не замечали холода. Впрочем, эта нечувствительность могла идти и от излишней взволнованности. Буквально на грани нервного срыва. Первый раз — он всегда самый трудный. Фархад, хоть и хорохорился, но уже немного жалел, что согласился с Далляром не привлекать к этому делу людей Белого. Далляру очень хотелось доказать всем, что они сами с усами. Фархад с Далляром шли впереди, на полшага опережая своих охранников. В руках одного из охранников была большая тяжелая десятикилограммовая сумка с невинной надписью «

VII

съезд педиатров России». — Короче, если все хорошо, говори по-узбекски, — отрывисто инструктировал Фархад. — Если что-то не так — по-таджикски. — А если убивать будут? — с деланной небрежностью поинтересовался Далляр. — Кричи по-русски, — с нервным смешком ответил Фархад. Обнявшись на прощание, они сели в две разные машины. Фархаду с товаром было ехать совсем рядом, на ВДНХ, так что пока еще оставалось время, они двинулись по проспекту Мира в сторону центра, чтобы там позже развернуться. Машина Далляра — в противоположную сторону, к Лосиному острову, где недалеко от МКАД была назначена встреча для получения денег. Все продумали вроде бы заранее. Так что особых проблем не предвиделось.

На дело приехали гастролеры. Их только что пацаны Бека встретили на Ярославском вокзале. И передали им металлический кейс с деньгами. Гастролеров было двое. Никакими особыми приметами они не отличались. Разве что ростом. Одеты были скромно и просто, как и большинство жителей нашей необъятной Родины. Маленький — в короткую кожаную куртку, темные джинсы и темный же свитер. Большой оказался непредусмотрительнее по части погоды. На нем были дутая китайская куртка, стандартные джинсы и ботинки на рифленой подошве. — Ну и погода, как в Антарктике, — ежился Маленький. — Вроде с севера приехал, а здесь холодней, чем дома. — А ты летом приезжай, — хохотнув, бросил ему Грек, его сегодняшний напарник и водитель. — Да был я, ничего хорошего.

Маленький действительно здесь был летом, когда нужно было урегулировать отношения с бывшими коллегами, которые чего-то там не хотели понимать. А чего именно — Маленького не касалось. Он был просто исполнитель. За это и получал бабки. Между прочим, неплохие. Того, что ему заплатят за сегодняшнюю работу, хватит на классный джип. Пусть пока и не новый. И еще хватит на хорошо погулять. В Москве.

Большой приехал днем раньше. Давно уж пора перебираться в столицу. Размах здесь другой. Настоящий. С Маленьким они знакомы были давно. Еще в Афгане вместе служили. Там-то их и прозвали Большой-Маленький. С тех пор так и повелось. Но последнее время встречались в основном по работе, зато часто. — Счастливо! — машина Маленького рванула переулками к проспекту Мира.

«Рабочий и Колхозница» встречали въезжавших на территорию выставки вечным приветствием, высоко в небо, взметнув навеки соединенные руки с серпом и молотом. Сразу позади монумента возвышался стеклянный фасад павильона «Москва». Чуть левее, ближе к центральному входу, медленно крутилось Колесо обозрения. Чертово колесо. Фархад с Касымом прошли на территорию через Восточный вход. Тот, что поближе к монументу. Касым отставал на полшага — его тормозила тяжелая сумка. Глянув на раскачивающиеся кабинки, Фархад заговорил задумчиво: — Слышь, Касым, сто лет уж в парке не был. Да, точно, помню. В восемьдесят втором я в последний раз на аттракционе катался. Касым не ответил, молча кивнув направо. Оттуда неторопливым шагом шли двое: маленький неприметный мужичонка в короткой кожаной куртке и амбал в вязаной шапочке. Похоже, они. В кабинку с номером 32 вошли все четверо. — Поехали! — сказал Маленький и внимательно осмотрел окрестности. Все было чисто… Успели вовремя. Повезло — пробок не было. Большой вышел из машины первым, поставил металлический кейс под ноги. Разминаясь, чуток поклонился. — Ну что, готов к труду и обороне? — спросил он напарника, передавая тому кейс. — Всегда готов, — отрапортовал тот. Лес безмолвствовал. Большой с напарником спустились по тропинке к пруду. Вода была неподвижной и темной, почти черной. На берегу их уже ждали. Таджик с охранником. Далляр посмотрел на часы. Было ровно девять. Он приветственно улыбнулся и махнул рукой. Большой коротко кивнул. И приказал напарнику: — Давай. Кейс открыли прямо на влажной траве. Далляр пересчитал купюры в одной пачке, помощник считал количество пачек. Срослось. — Хорошо, хорошо. — Далляр аккуратно протер очки и внимательно посмотрел на Большого. Тот невозмутимо кивнул. Почти синхронно достали мобильники. — Да, Фархад, все в порядке, — по-узбекски сказал Далер, поворачиваясь спиной к Большому. Ему не хотелось, чтобы тот видел выражение его лица. — Доля, все спокойно, я передал. — Фархад тоже говорил по-узбекски.

Кажется, все шло по намеченному плану. Без осложнений.

— Я передал, — условная фраза Большого означала начало операции. — Я получил, — спокойный голос Маленького означал ровно то же самое. — Нож достану, — сказал он уже Фархаду. Фархад моментально напрягся, но тут же расслабился. Маленький, открыв нож, надрезал мешок с дурью и попробовал порошок. — Гуд, — кивнул Маленький удовлетворенно. Товар был — высший класс, выше не бывает… — Доля, деньги у тебя?.. — Фархад еще говорил с Далляром. — Будь осторожен. Аллах — акбар. — Он напряженно следил за Маленьким, не торопившимся прятать нож, но так и не успел заметить быстрого профессионального броска. — Э… Ты чего? — Фара беспомощно поднял руку, пытаясь защититься от летящего ножа, но было поздно.

Слишком поздно.

Второй нож столь же молниеносно воткнулся под левую лопатку опешившего Фариного помощника. Это уже напарник Маленького постарался. Тоже не хухры-мухры. Профессионал.

— Закрывай! Бери, быстро, — кивнул Маленький на сумку «

VII

съезд педиатров России». И они на ходу выскочили из кабинки. Катайтесь без нас, ребята. Нам пока рано на небо. Здесь еще дел много…

Большой работал с заточками абсолютно виртуозно. Очкастый чурка и пикнуть не успел. Чайник, однако, спину подставил прямо как теленок на бойне… Работник аттракциона усаживал молодую пару в очередную кабину. Вдруг откуда-то сверху на лоб ему упала красная капля. Он провел рукой по лбу, размазывая по лицу чужую кровь. Еще не врубаясь, он поднял голову, но увидел только шестеренки могучего механизма. А в кабине, медленно удалявшейся наверх, сидели с ножами в горле Фархад и его охранник, что прилетел за нелепой смертью из далекого солнечного Душанбе… Тип-топ. Побеждает сильнейший. Кейс вернулся к прежним владельцам. — Все, снимаемся. Документы забери у них. — Большой несколько брезгливо кивнул помощнику на трупы. Один лежал лицом в воде, его мертвая рука все еще сжимала в кармане рукоятку пистолета, который он так и не успел вытащить. Далляр остался на суше. Уткнувшись лицом в землю, он будто бы подложил руку под голову. Вроде как лег отдохнуть. Навеки. Спи спокойно, дорогой товарищ! Пусть тебе приснятся деньги. Не твои. Чужие… Операция завершилась. Со счетом четыре: ноль. Всухую…

Коляски стояли рядами. Прямо целая автоколонна. Всех цветов радуги и не радуги, разнообразнейших размеров и форм. Глаза разбегались. Голова слегка кружилась от механических сладких мелодий, которые вызванивала какая-то навороченная коляска с пестрым пышным балдахином. — Нет, это какие-то аляповатые, — Варя напрочь отвергла балдахинов вариант и потянула мужа, застрявшего у маленьких машинок: — Идем дальше! И вообще, нам не нужна прогулочная. — А вот, смотри! Как «харлей-дэвидсон»! — неугомонный Белов все-таки вытащил из стройной линии маленькую коляску и, жужжа, лихо прокатил ее мимо жены. — Саш, ну нам же не мотоцикл нужен. — Пчёлкина укоризненно посмотрела на него.

Какой же все-таки Сашка несерьезный! А ведь правильно выбрать коляску — это очень важно. Очень.

— Вот эта ничего, по-моему. — Она, кажется, нашла удобную по форме и приятного цвета. Покатав ее взад-вперед, Варя убедилась — на ходу машина. — А, Сань? Как ты считаешь? — Голубая? — возмутился Саша. — Да не голубая она, а синяя! — Варя начинала сердиться. — Голубая для моего сына?! — Сашка вопил на весь магазин. Хорошо, хоть нет никого. — Никогда! Вот, смотри какая. Серая! — Серую не хочу. А вот эта… — Пчёлкина нашла еще, одну, тоже синюю, но потемнее. Саша скептически оглядел ее выбор: — Слишком простая. — Ну, зай, ну что, надо обязательно с бриллиантами? — так они сто лет будут выбирать! — Мой сын на драндулете кататься не будет, — заносчиво заявил Белов, поддразнивая жену. Уж больно серьезно та относилась к покупке. Будто корову торговала. — А вот зеленая. Цвета хаки! Этот мир цвета ха-аки… — запел он из любимого «Наутилуса». Звонок мобильного прервал песню. Саша слушал, что ему говорил Космос, и не верил, не верил, не хотел верить! Фара… Не может быть… Фарик, брат… Как же так? Мир вокруг перестал существовать. Саша быстрыми шагами пошел, почти побежал к выходу. Вслед ему неслись слова жены: — Не хочу цвета хаки… хаки… хаки… — Ее голос множился, расслаивался, как в дурном сне. Но это был не сон. — Зай! — резкий окрик удивленной жены вернул его назад, в магазин. — Какую ты хочешь? — он подошел к Варе, стараясь не смотреть на нее. — Вот эту, синюю, — указала Пчёлкина. Саша выдернул коляску из общего строя и взял Варю под руку, поторапливая: — Что случилось? — Варя взглянула на серое лицо мужа и холодный кольнул ее.

Саша сглотнул, отдышался. Будто новость действительно душила. Вполне осязаемо.

— Фарик… Его убили. — Поехали. Хотя спешить, в общем-то, было некуда. Мертвые умеют ждать…

Бек с Левой, естественно, жрали. Вообще, как понял, наконец, Каверин, это был сущий идиотизм — устроить офис и, так сказать, штаб непосредственно при ресторане. Только идиот-обжора Бек мог до такого додуматься. Ну да ладно, может, не так долго ему жировать осталось. Будет и на Володиной улице праздник. «Съездовскую» сумку с героином Каверин тащил в правой руке, металлический кейс с не потраченными баксами — в левой. — Привет добрым людям. Приятного аппетита. Как ни зайду, вы все обедаете, — с некоторой издевкой проговорил Каверин. — А люблю пожрать. — Бек даже не обратил внимания на Володину интонацию, отламывая хвост от огромного красного омара. Ошметки летели во все стороны. — Ну что там? — А все. — Эти слова Каверин проговорил так, что даже толстокожий Бек почуял, что за ними стоит нечто очень серьезное. — Чужим на нашей земле ловить нечего, — усмехнулся Каверин. Бек покосился на оба кейса, которые Каверин поставил на четвертый, пустой, стул. — Деньги, дурь? — для проформы поинтересовался Лева, уже все поняв. — Все. Все здесь. — Каверин был невероятно спокоен, наслаждаясь произведенным эффектом. Он умел ждать. И дождался. Теперь-то с ним все будут считаться. Не то, что раньше. — Дурь продать? — обратился он к Беку, игнорируя Леву. Вопрос, впрочем, прозвучал явно риторически. — Продай, Володя… — Возможно, сегодня первый раз в жизни Бек посмотрел на этого бывшего мента с искренним интересом. Вытерев жирные губы салфеткой, он добавил: — А ты свой хлеб не зря ешь. Я доволен. Каверин, словно пес, получивший долгожданную команду «можно», налил себе вина и оторвал солидный кусок лаваша. Одним махом опрокинув в себя содержимое бокала, он откусил лаваша. И, свысока поглядывая на своих «хозяев», принялся, остервенело жевать.

Чартерный рейс в Душанбе заказали через военных. Так что лететь надо было не из привычных аэропортов, а из Кубинки. Зато там была пустота, в смысле пассажиров. И молчаливые, ко всему привыкшие летчики и спецы, которые в свое время перевезли из Афгана тонны подобного груза. Груза, который какие-то армейские бюрократы назвали грузом №200.

Въехали прямо по бетонке к самому «борту», стоявшему под парами. «Груз № 200» с телами Фархада, Далляра и Касыма уже был готов к отправке. Цинковые гробы поместили в большие деревянные ящики и на специальном погрузчике доставили на взлетную полосу.

Белый дал команду открывать грузовой люк.

— Ну, все, ребята. Давайте! — Саша с окаменевшим, казалось, навсегда лицом, обнимался на прощание с друзьями и целовал жену в приоткрытые губы. — Сань, родной мой, ты знаешь, — попробовала зайти издалека хитрая Пчёлкина, — я никогда ни во что не лезу, но сейчас ты делаешь грубую ошибку! — Иначе — война! — отрезал Белый. Все доводы «за» и «против» он продумал уже не трижды, а сто раз по трижды. И выходило одно и то же, как ни крути. — Первый, на кого бы я думал на их месте, — он посмотрел на друзей, — это Саша Белый. Космос, словно мельница размахивая руками, хватался за последнюю соломинку здравого смысла, как сам его понимал: — Саня, пусть думают! Было бы с кем воевать, правда, Варька? — апеллировал он к девушке всегда отличавшейся некоторой бесшабашностью и, уж точно, бесстрашием в вопросах «войны». Хотя последнее время она старалась решать вопросы мирно. Вела дела с осторожностью, и как сказал однажды Саня: «Стала домашней». Не иначе как с появлением сына Пчёлкина поменяла приоритеты жизни. Теперь она стала ставить семью на первое место, а работу на второй. — Нам работать с ними надо, а не воевать, — продолжал объяснять им Белый. — Мы дорогу терять не можем. — Впрочем, все понимали, что это все не те доводы, которые заставили Белого принять такое решение: лететь в гордом и опасном одиночестве. — Сань, нужно лететь вместе, — уже ни на что особо не надеясь, проговорил Фил. — Нет, Фил, я полечу один. Иначе с этими людьми вопрос не решить. — Одного тебя порвут! — Фил старался быть спокойно-убедительным, но получилось излишне эмоционально, почти с вызовом. — Все! Базар закончен. — Белый поднялся на погрузчик, на крыше которого стояли деревянные ящики с гробами. — Вы пока тут разберитесь, откуда ноги растут, — не приказал, а попросил он. За всех негромко, но уверенно ответил Фил: — Братишка, мы их найдем. — Погружай! — скомандовал Саша. Через несколько минут самолет взмыл в небо и взял курс на юго-восток.

В Душанбе его встретили и, обыскав, усадили в машину. Молчаливые «басмачи» оставили ему и бумажник и сотовый телефон. Только забрали четки Фархада. Оружия же у него с собой никакого не было. На кой оно было бы нужно при таком раскладе? Была уже полная темнота, именно та, что бывает осенью только в Средней Азии, когда не видно ничего. Ехали они довольно долго, около сорока минут, забирая все выше, в горы. Наконец остановились возле большого дома, вход которого был освещен парой фонарей и обвит виноградной лозой. Сашу провели в большую комнату. И он не сразу увидел, что в глубине ее, на низком диване сидит человек с короткой седой бородой, одетый в таджикский халат и с повязкой на голове. Саша сразу понял, что это — Гафур, отец Фары. Саша кивнул ему и начал рассказывать свою историю. В какой-то неуловимый момент такой комок засвербел у него в горле, что он вынужден был замолчать, едва сдерживая подступившие слезы. — Почему он замолчал? — куда-то в пространство вопросил старый Гафур. Один из встречавших «басмачей» кивнул Белому и плеснул в пиалу немного зеленого чая. Саша краем глаза увидел это, но не стал брать в руки пиалу и продолжил. Уверенно и, насколько это было возможно, спокойно: — Имея то, что я имею, — говорил он, глядя прямо перед собой, — я легко бы мог укрыться в любой стране мира и жить там мирно и спокойно хоть до ста лет. И никто никогда не нашел бы меня. Но я прилетел… Старый Гафур едва заметно кивнул. — Я мог бы сделать еще хуже, — чуть громче сказал Белый. — Я мог послать к вам своих людей, и они устроили бы мои дела, пролив при этом много крови… На руке второго басмача сверкнул выхваченный из ножен кинжал. Старик едва заметным движением глаз остановил его движение. — Но я приехал сам и один… — продолжил Саша. И как бы в подтверждение его слов третий встречавший его таджик, тот, что сидел рядом с Гафуром, достал из кармана четки Фархада и протянул их старику. — Это его четки… — объяснил всем очевидное Саша. — Я прилетел потому, что Фара был мне как брат, и я любил его, как брата… Взяв четки, старик опустил голову и несколько секунд сидел молча, борясь со слезами. Мужчины не должны плакать. То есть: никто не должен видеть, как мужчина плачет. Наконец он поднял глаза и посмотрел на Белого: — Фархад говорил, что у тебя родился сын. — Да, — едва слышно ответил Саша. — Как ты его назвал? — почему-то всем было ясно, что именно ответы на такие вот простые вопросы сейчас больше всего интересуют старика. — Даниилом. — Как зовут твою жену? — Варвара. — Когда умер твой отец? — Я его почти непомню, — отвернулся в сторону Саша. — Я ему верю. Отпустите его к сыну, — распорядился старик. И никто не мог его ослушаться. Комментарий к Часть 28 Ждём ваши отзывы, дорогие читатели!

====== Часть 29 ======

Комментарий к Часть 29 Приятного чтения!

Отдельная благодарность :

Samanta Adams спасибо родная за помощь в работе! Люблю тебя!🐝❤️

Telegram channel фанфика:

https://t.me/brigada_bonni

Мерный и мирный гул самолетных двигателей навевал то ли сон, то ли дрему с яркими, будто запечатленными на цветной пленке видениями.

Вот молодой солдат Фархад набивает косяк и, повернув голову к подходящему Саше, улыбается и отдает ему папиросу. Так они познакомились… Вот Саша и Фархад танцуют какой-то дикий танец посреди казармы, обняв друг друга за плечи. Это день, когда они узнали о дембеле… А вот они, обняв друг друга за плечи, идут по части, и солнце уже почти скрывается за гребнем ближайшей вершины. И говорят. О вещах, которые не всегда можно выразить словами. — Я не знаю, прощаемся вроде, получается? — сказал тогда Саша. — Да перестань! — уверенно, как всегда, ответил Фархад. — Ты знаешь, один философ сказал: если души не умирают, значит, прощаться — это отрицать разлуку… А вот они с автоматами уходят в караул по горной тропе. Саша почему-то отстает, не может нагнать друга, а тот постепенно скрывается в утреннем тумане. Не догнать его. Никак не догнать… «Наш самолет, следующий рейсом «Душанбе-Москва» через двадцать минут произведет посадку в аэропорту «Домодедово». Над Сашей склонилась стюардесса: — Простите, вам плохо? — Мне хорошо. Стюардесса протянула ему поднос с «Взлетными».

«Какие «Взлетные», когда уже Москва?» — подумал он, но конфетку взял.

Встречали его все вместе — Космос, Варька, Фил. — Здорово, братья! — как всегда, обнялся со всеми по очереди. Варю нежно поцеловал в области шеи. — Здорово! Ну, как погода? — не удержался от любимого вопроса Космос. — Жарко, — усмехнулся в ответ Саша. Фил чуть придержал Белого перед выходом из аэропорта: — Братишка, мы их нашли. — Кто? — Поехали.

В маленьком серебристом магнитофоне крутилась пленка. Звучал голос Каверина: «Абсолютно левый азиат. Работает с Белым, но не при делах». Ему отвечал голос Бека, явно что-то в этот момент жующего: «Ну, тогда сведи его с пацанами». Дальше все только трещало и шипело. Палец Каверина нажал кнопку «стоп», а глаза его смотрели то на стоявшего рядом Фила, то на жену Белова — Варвару. Слышал он об этой девушке много: смелая, красивая, дерзкая. «Насекомое в юбке». И Каверин даже отметил, что мордашка у неё не кукольная, а что не наесть красивая, с шармом. И что только в Белове нашла?

Космос постукивал пальцами по краю стола. Но все молчали, ожидая, что скажет Белый, который стоял в стороне ото всех, отвернувшись к окну, будто надеялся за ним найти ответы на все мучавшие их вопросы.

Так и не обернувшись, Белый спросил довольно резко и неприязненно:

— А с чего ты нам помочь решил? Каверин пожал сначала левым, потом правым плечом. Физиономия его выражала полное недоумение и даже обиду: — Я не знал, что Бек его валить будет… А с вами, — и он вновь обвел взглядом присутствующих, — мне с вами ссориться не хочется. Саша резко повернулся от окна: — Ты извини, но мы тебя обыщем. Вдруг ты и нас тоже пишешь, а потом кому-нибудь пленку передашь? — Это разумно, — согласился Каверин едва ли не с удовольствием. Во всяком случае, удивления или возмущения он явным образом не демонстрировал. Фил быстро и профессионально охлопал Каверина по бокам, спине, между ног. И отрицательно покачал головой: весь его «улов» состоял из початой пачки «Мальборо», которую он тут же и отдал хозяину. — Угощайся, — предложил Каверин. — Не курю, — ответил ему Фил. Повисла неловкая пауза, которую разрешил, наконец, Саша Белый: — Будем считать, что мы друзья. Рукопожатие было крепким. Но не слишком дружелюбным. Этот Володя показался Саше типом достаточно скользким. Хотя, конечно, об истинных чувствах Каверина Саша и не подозревал. И даже представить себе не мог, что его скромная персона вызывает у этого лысоватого потрепанного господина столь сильные эмоции.

Декабрь 1993 года

К новогодним праздникам Москва была готова, хотя до Нового года оставалась почти неделя. Но так уж повелось, что праздновать начинали с католического Рождества, чтобы потом гулять аж до Старого Нового года. Город сверкал огнями, на улицах было полно народу, хотя было холодно. Очень холодно. Сашу везли культурно отдыхать: в театр. Вообще Белов долго противился этой идеи, но ради Вари согласился так, как она утверждала, что это подарок её родителям к Новому Году. Они ехали по веселящейся что было сил Тверской. Порядком подмерзший Дед Мороз отплясывал негритянский танец возле наряженной елки. Впрочем, он и был негром, этот заиндевевший «дед». — Иси наступаюшьим Новьим Годом! Тики-тики-тики-ту, я из пушки в небо уйду! — что было сил вопил черный Мороз, выдавая замысловатые коленца. Его тяжелая шуба ходила ходуном. Окружавшая его пьяненькая толпа подростков радостно кричала, запивая веселье водкой из пластмассовых стаканчиков. Из-за пробок приехали впритык. У консерватории было многолюдно и тоже шумно, хотя водку, похоже, не пили. — Тёще с тестем открой, — попросил Саша Макса, сам помогая выбраться из машины Варе. Макс, которому Белов наконец-то начал доверять, последнее время совмещал должности его шофера и телохранителя. — Сколько по времени постановка идет? — нейтрально поинтересовался он у жены. — Два часа, потерпи, родной, — засмеялась радостно возбужденная Пчёлкина. — Ах ты, моя маленькая… — он поцеловал ее за ушком. Сладко пахнуло духами. — Мы опаздываем? — забеспокоилась Анна Сергеевна. — Нет, нет, время еще есть, — успокоил её Павел Дмитриевич и подал супруге руку. Их места были в директорской ложе. В первом, между прочим, ряду. Усадив дам и тестя, Саша, было, достал мобильник. Варвара мягко, но решительно взяла телефон и отключила его. Наконец начали постановку. — «Мастер и Маргарита», — шепнула мужу Варя. Саша прикрыл глаза. Два часа — это совсем не мало. Музыка на фоне постановки приятно убаюкивала. Но Саша не спал. Не имел на то права. А Пчёлкина знала, что главное сегодня происходило не в этом зале, а в других местах. *** От «Белорусской» по Тверской катил Большой в своем почти новом джипе «чероки». Настроение у него, понятное дело, было выше крыши, как и денег. Мало того, что пацаны помогли тачку у какого-то барыги по дешевке купить, еще и новая работа намечалась на днях — перед самым Новым годом. И это было как раз кстати. Возле магазина «Подарки» его машину тормознула роскошная девица в шубке едва ли не на голое тело. Большой, само собой, остановился, приоткрыл дверь: — Ну, чего, принцесса, замерзаешь? — До Маяковки подбросишь? — кокетливо поинтересовалась та. — Садись, если не боишься. — Вы на что намекаете? — тоном, уже вовсе не оставляющим сомнений в ее любвеобильных намерениях, проговорила девица. — Садись, холодно, — поторопил ее Большой. — Холодно, черт, — согласилась та, присаживаясь рядом с ним на переднее сиденье. Но тут еще какой-то тип постучал в стекло со стороны Большого. — Тебе чего? — раздраженно рявкнул Большой, опуская стекло и глядя на парня в светлой куртке. И это было последнее, что в своей жизни он видел. Оказалось, что не только он был мастером втыкать заточки в жизненно важные места человеческого организма. Его сегодняшний визави оказался не хуже. Заточка вонзилась в шею Большого ровно на три сантиметра ниже затылка… Маленький решил справить с друзьями-нигерийцами католическое Рождество в их общаге возле университета Патриса Лумумбы. Не очень-то роскошно, зато — экзотика, да и свежую дурь хотелось будущим коллегам продемонстрировать. Негры танцевали под звуки какой-то зажигательной мелодии. Маленький сам готовил на всех отвар из чистейшего героина. Его подружка Ритка, чуть приплясывая, рядом с каждой тарелкой на уже сервированном столе раскладывала по одноразовому шприцу и по жгуту. Это они сами, вместе с Маленьким, придумали. Этакий прикол джентльменский. Кто-то постучал в дверь комнаты. Чертыхнувшись про себя, Маленький вышел в узкий коридорчик и открыл входную дверь. Некто в черном капюшоне, скрывавшем лицо, сделал быстрый шаг к нему. Заточка вошла легко, пронзив сердце насквозь. Все было кончено мгновенно. И тихо. Рита еще не закончила изысканную сервировку, а чернокожие друзья были слишком увлечены своими танцами. Только Маленького уже ничто в этой жизни не волновало… Бек и Лева только что выбрались из парной. Тяжело отдуваясь, они присели на мраморную скамью. Между раскаленным паром и прохладной водой бассейна надо было сделать хотя бы маленькую паузу. — Ну что, мартышек, что ли, свистнуть? — лениво предложил Лева. — Давай, на дорожку, — согласился Бек. — А потом — за стол. «Мартышки», две голые девицы, уже и сами промчались мимо и со смехом попрыгали в бассейн, подняв неимоверные брызги. — Эй ты кто? — Бек с изумлением разглядывал незваного гостя, появившегося в их заповеднике. — Доктор, — бросил, не оборачиваясь, незнакомый мужик в белом халате и марлевой повязке на лице. Откуда он взялся? — Я не понял… — начал возмущенно подниматься со своего места огромный Бек. «Доктор» быстро прошел к бассейну. Он сделал девицам столь красноречивый жест, что те мгновенно скрылись под водой. В руках его будто из воздуха материализовалась граната. Аккуратно вынув чеку, «доктор» катнул гранату по кафельному полу. А сам выскочил обратно за дверь, из-за которой мгновением раньше и появился. Взрыв не заставил себя ждать. Девиц, к счастью, не задело. Они выскочили из бассейна и с визгом промчались в предбанник. Там в гордом одиночестве стоял богато сервированный стол. А Бек опоздал, безнадежно опоздал на эту трапезу. Все когда-нибудь кончается. Даже «Мастер и Маргарита». При последних сценах спектакля Саша включил мобильник, который тотчас же залился соловьиной трелью. — Браво! — взорвался зал. Павел Дмитриевич, Варя и Анна Сергеевна вскочили, аплодируя. — Браво! Саша выслушал звонившего и твердо сказал в трубку в унисон с залом: — Браво! — и, уже в зал, перекрывая хилые женские голоса, крикнул с чувством, разделяя слово на слоги. — Бра-во!!!

29 Декабря 1993 года

Крестились все вместе, в один день, в церкви Воскресения, что в Сокольниках.

Держа на руках сына, Саша со счастливой улыбкой вышел из церкви. Рядом с ним, держа его под руку, спускалась по ступеням паперти Варя.

— Ты у нас полноценный теперь человек, — глядя в глаза сына, сказал Саша.

Впрочем, слова эти он говорил пока больше для себя и для Пчёлкиной, которая так хотела, чтобы все это произошло. Сыну он потом, позже объяснит. — С крещением, Данечка! — Сашина мама и Катя протиснулись, наконец, к ним поближе. Анна Сергеевна и Павел Дмитриевич стояли чуть поодаль. Увидев Макса, настраивающего фотоаппарат, Саша крикнул ему: — Макс, теперь всех нас сними! — Ну, что? — Пчёлкина с некоторой иронией поглядывал на окрещенного Космоса. — Ну, что, поздравляю… — Космос, хотя и улыбался, но все произошедшее с ними только что воспринимал вполне серьезно. А еще сын профессора астрофизики! — Поздравляю, — обнимая Коса, повторила вслед за ним и Пчёлкина Они еще потоптались друг против друга. Космос, наконец, решился: — Ну что, теперь папа вроде я? — нашел время и место подначить Холмогоров. — Нет, ты — крестный, — на полном серьёзе ответил подошедший Саша. — А я все равно остался папой. — Макс, давай! — кричали уже все, выстроившись полукругом на фоне храма. — Покучнее встаньте! — руководил ими Макс. — Даню, Даню разверните! — причитала Анна Сергеевна. — Есть! — доложил, щелкнув кнопкой, Макс. — С наступающим всех! — радостно крикнула Варя. — Помните, в пятницу — у нас! Космос, развернувшись лицом к церковным дверям, истово, широко осенил себя крестным знамением. Слева направо, соответственно. — Справа налево надо, чукча, — охладил его религиозный пыл Фил. — Это тебе кто сказал? — недоверчиво расширил глаза Космос, но совету все ж внял, еще раз перекрестившись. На сей раз — правильно. Но не менее истово. — Ну, как ощущение, Кос? — дождавшись, когда тот обернется, поинтересовался Саша. — Сань, благодать! Ну, как заново родился! — И было видно, что Космос сейчас не паясничает ни на йоту. Теперь все они — полноценные люди. Отстав от остальных, Саша вынул свой простой новенький крест, поцеловал его и троекратно перекрестился. Бог ты мой! По ступенькам в храм поднимался не кто иной, как господин-товарищ Введенский с симпатичной женой в дорогой шубе и сыном лет девяти. — С наступающим! — бросил на него испытующий взгляд Саша. — Вас также, — ответил тот, пряча усмешку.

Варя издалека, но внимательно наблюдала за этой сценой на церковных ступенях.

— Сань, кто это? — недоверчиво спросил она мужа. — Просто человек. Такой же простой, как и мы, — уточнил Саша. — Из Министерства добрых дел. — Что-то я не слышала о таком министерстве, — что-то, видимо, начала понимать Пчелкина, и достала сигарету. — Значит, ты счастливая, радость моя! Не кури — храм! ***

Генерал Хохлов мог быть доволен. Дела шли отлично: социальные бури пережили, бизнес продолжал развиваться, все было под контролем. Как и завещал Феликс Эдмундович. Сегодня Андрей Анатольевич созвал совещание, чтобы подвести итоги уходящего года и наметить планы на год следующий.

Докладывал Игорь Леонидович Введенский: — Кстати, объект уволен из рядов МВД в девяносто первом году в связи с превышением служебных полномочий. Отличается высокими оперативными способностями, способен на решительные действия, питает личную ненависть к Белову. Находясь в тени, разработал и спровоцировал конфликт между Беловым и группой Бека, приведший к ликвидации Бека. Став у руля обезглавленной группы, объект немедленно предоставил нам компромат на Белова. Единственное, чего он не учел, что последний находится в нашей орбите… — ухмыльнулся Игорь Леонидович. — Ну, в конце концов, он не Джеймс Бонд. Сделав паузу, Введенский обвел взглядом коллег: — Вообще-то объект — порядочная сука, но я считаю целесообразным принять его в разработку для создания противовеса активно развивающейся бригаде Белова. Возражений не последовало. *** Володя Каверин был сегодня почти счастлив. По крайней мере, до этого гребаного счастья оставалось еще всего-то несколько шагов. Светка — дура, еще ничего, ничегошеньки не понимает! Как они скоро заживут! Примеряя маску Деда Мороза, Каверин глядел на себя в зеркало: — Гений! — не мог он удержаться от комплимента самому себе. Но этого было мало. Уж так его распирало! Света в спальне натягивала на свое раздобревшее тело платье с глубоким декольте. Каверин, скинув маску, рванулся к ней: — Светка! Твой муж — гений! Светке возразить было нечего. Ровным счетом нечего!

Новый год — семейный праздник. Они и были большой семьей — Бригадой. Праздновали у Белого.

— Кабану привет. Давай, пока. — Саша закончил разговор по телефону и развернулся к крутящиеся у зеркала жене. — Как я выгляжу? — спросила она, оглаживая волосы. — Как будто только что у тебя был лучший секс в жизни, — дразнил он, и Пчёлкина закатила глаза: вечно Саня найдёт повод подколоть её. — Фу, Белов не опошляй. — Ты выглядишь прекрасно. — Саша отпечатал горячий, сладкий поцелуй на губах любимой женщины как раз в тот момент, когда в дверь позвонили.

Варя бросилась открывать, а Белов отправился в детскую. Оставался у него в старом году еще один должок.

Сын спал. Саша тихонько сел к столу, задержав взгляд на портрете Вари в свадебном платье. Пчёлкина загадочно улыбалась ему, прижимая к груди цветы. Сейчас, моя маленькая, я помню, что обещал… На большом листе он печатными буквами писал жене записку. Ту, что не закончил писать тогда, в роддоме. А гости уже ввалились в квартиру. Шумные, веселые. Все друзья и коллеги — при барышнях или женах. Как же? Праздник ведь! Варя в длинном красном декольтированном платье встречала гостей одна — Сашка застрял где-то в недрах большой квартиры. Стол ломился. Варя с Анной Сергеевной целый день пекли, резали, жарили. Саша с тестем с рынка возили еду аж три раза. Макс Карельский застрял в коридоре. Что за дела! Побросали ему на руки свои шубы и свалили к столу! Он огляделся — вешалки не наблюдалось. Недолго думая, Макс кинул свой груз прямо на пол. Обнаружив, наконец, шкаф, он загрузил туда все это мохнатое хозяйство. И только тогда присоединился к компании. В конце концов, у него тоже праздник! Только он облюбовал себе местечко за столом, зазвонил мобильник. Черт! — Да! — Макс поднес телефон к уху, но ответа дождался извне, от Фила. — Макс, брат даю установку всё отлично. Расслабься! Анна Сергеевна принесла из кухни последний салат с лососем и присела за стол рядом с супругом. — Ну что, праздник-то будем начинать? — Филу уже хотелось выпить. И поесть, соответственно. — А где Саша-то? Случайно не приболел? — он с дружеским интересом взглянул на Пчёлкину, немного повзрослевшую и необыкновенно красивую в этом длинном вечернем платье. — Саш! — крикнула Варя, собираясь отправиться на поиски потерявшегося в трех соснах мужа. — Варенька, не волнуйся, сейчас позову, — остановил её отец. Саша был обнаружен в детской комнате возле кроватки спящего сына. — Саша, ну что ты как барин? Давай к столу. Все тебя ждут. — Сейчас иду. — Саша положил записку в карман и осторожно, чтобы не разбудить, погладил Даньку по голове. — Вот он, мужик! — восторженно прошептал он и запустил карусель из погремушек. Сладкая мелодия сопровождала кружение уточек, курочек и еще каких-то непонятных птичек, лебедей, что ли… — А вот и я! — появился в гостиной Саша. Не один, а с куклой-марионеткой. Он умело вел мальчугана, чем-то похожего на Даню. — Иди, открой Кате, — попросил он Космоса, среагировав на звонок в прихожей. — А где мама? — спросил Фил. — Я ее в Анталию отправил. Пускай отдохнет немного. Пробравшись на центральное хозяйское место рядом с Варей, он постучал ножом по бокалу. Дождавшись тишины, начал тронную речь. — Уважаемые братья и сестры! Извините, что заставил вас так долго ждать. Я хотел бы поднять этот тост… — сквозь бокал с шампанским он осмотрел готовых к празднику гостей. — Сейчас Катя с Космосом подтянутся… — Саша предвкушал готовящийся сюрприз, — поднять тост за уходящий девяносто третий год. Он был нелегким, он был, надо сказать, очень трудным. Но, тем не менее, несмотря ни на что, мы все-таки живы! А это главное в нашем деле. Поехали! — он поднес бокал к губам, но успел предупредить, смеясь: — Пидорасы пьют сидя. В комнату шумно ввалилась сладкая парочка. Катерина, наряженная Дедом Морозом, и Снегурочка-Космос со смешными длинными косицами. — Тетка, я люблю тебя! — радостно заорал Саша, перекрывая общий возбужденный гам. — Катюша, я тебя обожаю! — У крылечка на площадке… — завела детский стишок Катерина, поигрывая длинной седой бородой. — Ковырял я снег лопаткой… — подхватил фальцетом Космос, сверяясь с записью, накарябанной ручкой прямо на ладони. — Я не помню, что там дальше, про снег-то? — запнулся Дед Мороз. — Только снега было, типа там, мало… — уже подпивший Кос отыскал на шпаргалке нужную строчку. — Я Снегурочку слепила… — дальше Катя помнила. — В коридор поставила… — изо всех сил старался говорить по-женски Космос. — А она растаяла!!! — грянули они хором под дружный хохот. — Я люблю вас! — кричала уже Пчёлкина комичной парочке. Телевизор выдал картинку с торжествующим президентом Ельциным. — Двенадцать! — крикнула Варя. — Двенадцать! — панически подхватили остальные. — О, бьет! Ну, открывайте! Космос, не спи! Осторожно! Ну, скорей, скорее! Не успеем!

Захлопали пробки шампанского. Пенящийся божественный напиток лили в подставляемые бокалы щедро. Скатерти тоже досталось. Телевизор выдал перезвон, предваряющий бой курантов.

— Дорогая братва! — Саша заговорил голосом Ельцина. — Поздравляю вас с наступающим годом Собаки. Желаю, чтоб никто из нас не стал сукой, понимаш ли. Анна Сергеевна поджала губки и укоризненно посмотрела на дочь. Но тут муж сделал ей «страшные» глаза. — Чтобы у нас все было без базара, — продолжал Саша, ловко имитируя характерные интонации президента, — а в лопатах полно зелени! Дружное «ура!» совпало с боем курантов. Под куранты Саша и отдал Варе мятый листок, который выудил из кармана. На нем крупными печатными буквами было написано: «Вареник мой, в отличие от меня наш сын будет человеком. Я люблю тебя. Будь со мной всегда». — А как я-то тебя… Ты даже не представляешь. Все у нас будет, как ты говоришь, по уму, — прошептала Варя. Новый год они встретили поцелуем. Нежным-нежным. Длинным-длинным. Почти как когда-то на свадьбе. Только теперь — исключительно по собственной инициативе.

— Девочка моя, — прошептал Саша. И посмотрел на друзей и родственников. — Ну, с Новым годом, с новым счастьем!

Год кончился. Они повзрослели, словно Фархад унес с собою их юность. Год начинался — 1994-й. Каким-то он будет? Этого не знал никто. Комментарий к Часть 29 Ждём ваши отзывы, дорогие читатели!

====== Часть 30 ======

Комментарий к Часть 30 Приятного чтения!

Отдельная благодарность :

Samanta Adams спасибо родная за помощь в работе! Люблю тебя!🐝❤️

Музыкальное сопровождение главы : бонни & клайд -Ночные Снайперы; Индиго-Дана Соколова feat. Скруджи; Прощание Из т/с “Бригада” -Алексей Шелыгин;

Telegram channel фанфика:

https://t.me/brigada_bonni

Весна 1994 года

Подача у Белова получилась сильной и точной — мяч лег точненько в самый угол квадрата. Увидев это, он рванулся к сетке, но его соперник, пожилой, но поджарый и крепкий седовласый мужчина, без видимого усилия достал мяч и ответил неожиданным длинным кроссом. Саше оставалось только проводить безнадежный мяч растерянным взглядом.

Белов покривил бы душой, если бы вздумал утверждать, что теннис стал его страстью. Но в этот клуб — самый престижный и самый дорогой в Москве — он ходил уже полгода. Как на работу — каждую среду и субботу. С недавних пор теннис среди столичного чиновничества стал повальным увлечением, а Белов давно и настойчиво искал контакты в этой среде. Вот и приходилось ему, как мальчишке, бегать по корту с ракеткой в руке. Впрочем, здесь, в этом клубе, с ракетками бегали и куда более солидные люди. К игре, как и к любому другому делу, которым ему доводилось заниматься в жизни, Саша относился со всей ответственностью и серьезностью. Он добросовестно носился по корту, что было сил лупил по мячу, но при этом все равно отчаянно проигрывал. Во-первых, потому что не хватало элементарного умения, игровых навыков, а во-вторых — Белый ни на секунду не забывал, что выигрывать у этого противника ему нельзя ни при каких обстоятельствах. Партия близилась к финишу, счет был почти разгромный, что Сашу, в принципе, вполне устраивало. И все-таки напоследок ему хотелось показать партнеру, что и он тоже не лыком шит. Он попытался исполнить сложный обводящий удар по линии, но мяч от его ракетки ушел далеко в аут. Соперник неодобрительно покачал головой: — Матчбол, Саша! — крикнул он и приготовился к последней подаче. Он подал по центру — резко, мощно. Белов рванулся к мячу, но, увы… Только зря упал, пытаясь достать его хотя бы в прыжке. Со смущенной улыбкой он поднялся и, направляясь к сетке, развел руками: — Нет, ну мастер, Виктор Петрович, что тут скажешь?! — Гейм, сет, партия! — довольно усмехнулся соперник и несколько снисходительно протянул ему руку. — Ну что, Саша? Делаешь успехи, прогресс, как говорится, налицо. Только суетишься много и рискуешь зря. Ну, зачем вот сейчас по линии играл, а? — партнер отечески похлопал Белова по плечу. — Характер такой, Виктор Петрович, — виновато пожал плечами Саша. — Ничего, с вами поиграю — научусь. — О, братец ты мой, пора мне делать оргвыводы! — шутливо задрал брови мужчина. — А то еще выращу конкурента на свою голову! — Да куда мне! — смеясь, отмахнулся Белов. Перешучиваясь, мужчины направились в раздевалку. По традиции после душа предстоял обед в клубном суши-баре — и это было тем главным, ради чего Белов проливал пот на корте. Сегодня был особенный день — Саша готовил его не один месяц, настойчиво налаживая отношения со своим теннисным партнером, имевшим доступ на самые верха. Это оказалось совсем непростым делом, Белову пришлось из кожи вон лезть, чтобы завоевать его симпатии, — льстить, заискивать, терпеть его надменность и пренебрежительный тон, смеяться над тупыми шуточками, выслушивать нудные нравоучения и терпеливо ждать подходящего момента. Гора дорогих подарков и значительные суммы, дававшиеся якобы в долг, в счет не шли — это было не самое трудное и как бы подразумевалось само собой. Но сегодня настало время снимать урожай — сегодня Белый собирался передать Виктору Петровичу документы, от подписания которых зависело очень и очень многое. Когда Белый и Виктор Петрович спустились в ресторан, там уже был Фил. Оставаясь незамеченным, он пристроился за колонной у служебного столика — оттуда великолепно просматривался весь зал. Поначалу партнерам было не до разговоров — потраченная на корте энергия требовала восстановления. Перед каждым стояли высокие, в виде ладей, блюда с суши и маленькие фарфоровые кувшинчики с рисовой водкой саке. И Саша, и Виктор Петрович с увлечением орудовали палочками в своих блюдах. Когда самый первый, распаленный игрой, аппетит был утолен, Саша решил — пора. Он начал издалека. — А как сам-то играет, Виктор Петрович? — кивнув куда-то вверх, негромко спросил он. — У тебя выиграет… — не без высокомерия ответил тот, ковыряясь палочками в блюде с суши. — Он и у меня выигрывает, и у Тарпищева… Он, Саша, вообще у всех выигрывает! — Ну, так у него рука тяжелая, будь здоров… — понимающе усмехнулся Белый. — Попробуй-ка его обыграть! — Н-да… Неисчерпаемая игра — теннис! Я вот семьдесят лет на корте, а все еще всех тайн не постиг. — Сколько ж вам лет, Виктор Петрович? — Восемьдесят четыре… — ерничая, прошамкал мужчина. — Да ладно вам… — Ну… с половиной, — подмигнул Виктор Петрович. — А ты давно играешь? — Года два-три, так где-то… Виктор Петрович хмыкнул и, отодвинув в сторону блюдо с суши, промокнул губы салфеткой. — Перспективная у нас молодежь… Ну ладно, давай свои бумаги, — лениво кивнул он. — Что ты там притащил? Я же вижу — весь дрожишь от нетерпения… Внутренне напрягшись, Саша достал из кейса папку с монограммой и извлек оттуда небольшую стопочку бумаг. Настал решающий момент. Если только он их возьмет… Виктор Петрович неторопливо перелистнул несколько страниц. — Фонд «Реставрация»… — хмыкнул он. — Ты хоть скажи, что реставрировать собрался? — Ну, как? Церкви, памятники архитектуры… А хотите — Кремль? — вдруг подавшись вперед, улыбнулся Белов. Виктор Петрович шутки не принял, он удивленно поднял брови и холодно взглянул на Сашу. — Молодой еще… — он перевернул еще страницу и, закрыв документ, важно кивнул. — Ладно, подсуну завтра Деду на подпись. Ну, давай за игру! — он плеснул себе из миниатюрного фарфорового кувшинчика. — Давайте лучше за… подпись! — подняв свою чашечку с саке, плутовато прищурился Белый. Виктор Петрович коротко хохотнул и, покрутив головой, со вкусом выпил. — Ну, Саша, мне пора, — взяв Сашины бумаги, мужчина поднялся из-за стола и протянул Белову руку. — Дела, чтоб им… Позвони мне денька через два, хорошо? Ну, будь здоров… реставратор! Вскочивший на ноги Белый проводил взглядом его моложавую фигуру до самого выхода. Потом, глуповато улыбаясь, он опустился на стул и протянул руку за кувшинчиком с теплой рисовой водкой. — За удачу… — пробормотал он и сделал хороший глоток прямо из горлышка. — Ну что, Сань, погнали? — к столику с Сашиным пальто в руках подошел Фил. Белый кивнул и направился вслед за другом к выходу. Белый кивнул и направился вслед за другом к выходу. Радость прямо-таки распирала его, искала выхода. — А есау-у-ул догадлив был… — спускаясь по лестнице, затянул он и вдруг кинулся на Фила сзади и запрыгнул ему на спину. — Сань, хорош, там ствол, ты что! — отшатнулся тот, схватившись за кобуру под мышкой. Саша постучал по твердой, как камень, груди друга: — Что это у тебя там? «Очнулся — гипс», что ли? — Да какой гипс — броня! Макс бронежилет от вояк подтянул, попробовать, — объяснил Фил, помогая ему надеть пальто. — Слушай, облегченный вариант — вообще-то ничего, удобно. — Какая броня, мы же теперь легальные люди! — просовывая руки в рукава, с шутливой укоризной покачал головой Саша. — Купи себе Версаче и не парься… — А ты что такой довольный-то? — Жизнь налаживается, Теофило! — беззаботно рассмеялся Белов. — Растем, как бамбук! — Ну, растем, и что? — У нас нарисовалась еще одна Большая Белая Схема! — радостно выкрикнул Саша и по-мальчишески лихо скатился по перилам лестницы. — Не понял… Белый огляделся и, понизив голос, сообщил спустившемуся следом другу: — Скоро мы получим льготы на импорт алкоголя и табака! Ты врубаешься, Фил?! — Да ты что? Ништя-а-ак… — протянул тот. — Ой, да не пропадет, он говори-и-ил… — сияя, как надраенный самовар, снова затянул песню Белый. — Сань, а точно — не пропадет? — Папа за базар отвечает! — с размаху шлепнул друга по плечу Саша. Он хитровато подмигнул Филу, и друзья грянули хором: — Эх, да наша буйна голова-а-а! ***

Космос был хмур, ему совсем не нравилось то, что он сейчас делал. Не нравилось, что легко согласился на предложение Каверина, не нравилось, что приехал сюда без ведома Белого, не нравилось и место встречи — какая-то зачуханная придорожная кафешка на пустыре у бен-заправки.

Да и человек, с которым предстояло встретиться, Космосу тоже совсем не нравился. Его ждал Лука — вор в законе. Таких, как он, называли «синими» — из-за обилия наколок. И встреча с «синим» никак не вписывалась в новую стратегию Бригады. Белый тянулся к легальному бизнесу, старался свести контакты с уголовной средой к минимуму, и конечно ни за что не одобрил бы эту встречу. Но, зная все это, Космос все-таки принял приглашение Каверина. И у него были на то свои причины. Космоса давно уже не устраивало его положение в фирме. Фил отвечал за безопасность, Белый вообще разруливал все дела. Пчёлкина контролировала финансы, у них с Сашей был сын. Космос видел — у них настоящая семья. У них есть дом, есть куда возвращаться каждый день и есть ради кого и чего жить. И только он, Космос, был, что называется, — ни пришей, ни пристегни… А ведь если вспомнить, Бригада — это была его идея! А сейчас? Единственной отдушиной парня были редкие прогулки с крестником по субботам. Поначалу такое распределение обязанностей его вполне устраивало — никакой головной боли, никаких тебе забот, если не принимать в расчет отдельных мелких поручений. Но со временем Космос стал тяготиться своей никчемностью. Именно тогда от безделья и своей извечной тяги к чему-нибудь новенькому в его жизни появился кокс — кокаин, будь он неладен! Скрывать своего пристрастия от друзей он и не думал, о коксе узнали все. После этого его шансы каким-то образом влиять на дела Бригады стали еще меньше. И тут подвернулся Каверин со своим предложением. Космос принял его, не раздумывая, ведь это была возможность заняться, наконец, делом — своим делом! И он приехал сюда, к Луке, хотя все это ему совсем не нравилось.

Космос еще не успел заглушить двигатель своего «мерина», а Каверин уже выскочил из машины и мелкой рысью потрусил к дверям кафешки. Он обернулся на бегу и, взглянув на часы, крикнул запиравшему машину Космосу:

— Да брось так, не возьмут! Они вошли в кафе друг за другом. Каверин сразу направился в дальний угол, а Космос задержался у бара. Облокотившись на стойку, он проследил взглядом за своим спутником. — Девушка, а у вас шампанское «Вдова Клико» есть? — спросил он у симпатичной барменши. — Нет, — улыбнулась девушка. Каверин направился к самому дальнему столу. Там, у горящего камина, сидели двое — сухощавый мужчина славянской наружности лет пятидесяти и мрачный небритый кавказец помоложе. За соседним столиком расположились еще двое молодых кавказцев, явно из той же компании. — Нет? — сделал удивленное лицо Космос и вздохнул: — Тогда водки. Лихо опрокинув рюмку, он неторопливо двинулся следом за своим провожатым. — Привет добрым людям, — поздоровался, подойдя к столу, Каверин. — Сразу видно — старый уставник, — довольно хмыкнул Лука и постучал желтым от никотина ногтем по стеклу «Ролекса». Руки Каверину он не подал, поскольку был занят — набивал табаком изящную трубку прихотливой формы. Нацепив на лицо подобие приветливой улыбки, к ним приблизился Космос. — Вот, познакомьтесь, — повернулся к нему Каверин. — Это Космос, тот человек, о котором я говорил. А это Лука. — Знаю… — кивнул Космос. Небритый кавказец приподнялся со стула и протянул ему руку: — Руслан. Садись, друг. Космос взялся за стул рядом с Лукой, но тот показал Каверину на стул напротив. — Сюда вот… лучше сюда… — тот послушно засуетился, подталкивая Космоса туда, куда указал ему Лука. Усадив гостя, Каверин отошел к камину, присел на корточки и принялся ворошить дрова. А Лука неторопливо раскуривал свою трубку, исподволь рассматривая гостя. Он сразу заметил и воспаленные, потрескавшиеся ноздри Космоса, и густые тени под глазами, и его вымученную, неискреннюю улыбочку. «Кокс, — мгновенно понял старый уголовник. — И уже давно, года два… Ну, что ж, это как раз неплохо». — Ну, здравствуй, Космос. — Лука, наконец, протянул ему руку. — Слышал о тебе много хорошего. — Да? Не верь… — криво усмехнулся Космос. — На самом деле я сволочь, каких мало. Все рассмеялись — шутка, безусловно, присутствующим понравилась. — Ну что, какие проблемы? — предложил перейти к делу Космос. Но Лука пропустил его слова мимо ушей. Продолжая посмеиваться, он почесал мундштуком трубки длинный рваный шрам на шее и хмыкнул: — Странная у тебя кличка. — Да это имя такое, — привычно объяснил Космос. — Греческое. — А-а-а… — протянул Лука. — У меня корешок был, казах, звали Байконур. Его в семьдесят пятом зарезали. — Я тогда в первый класс пошел. — Счастливый… — улыбка сползла с морщинистого лица Луки. — Все у тебя впереди. Космос понял — это предупреждение. От слов вора ему стало не по себе, он снова пожалел, что решил сюда прийти. Но теперь отступать было уже поздно. — Это точно… — тоже без улыбки кивнул он и опять сделал попытку перейти к делу. — Ну, так в чем вопрос? Лука покосился на Руслана. Тот приподнял руку, и из-за соседнего столика поднялся рослый кавказец. Он положил перед Космосом нечто увесистое, завернутое в белый платок. Руслан развернул ткань — это был пистолет Стечкина. — Знаешь, что это? — небрежно спросил кавказец. — Конечно, знаю, — так же небрежно, в тон ему, усмехнулся Космос. Он взял оружие, быстро и ловко разобрал его и так же умело собрал. Потом тщательно протер пистолет платком и фыркнул: — Это мухобойка… — Соображаешь… — одобрительно кивнул Лука. — Догадался теперь, в чем вопрос? Догадаться было несложно. Космос понял — ему предлагают большое дело, и на кону здесь огромные деньги. Торговля оружием — бизнес хоть и рискованный, но сверхприбыльный. И то, что воры обратились с этим именно к нему, можно было считать несомненной удачей! Руслан принялся в деталях растолковывать суть их предложений. Лука молча попыхивал трубочкой, буравя гостя колючими глазками из-под нахмуренных бровей. А сам Космос думал только об одном — как отнесется к новой теме Белый. От этого зависело слишком многое, если не все… Внимательно выслушав кавказца, Космос не стал ничего обещать. До разговора с Белым любые посулы были не только бессмысленны, но и опасны. А согласие Саши, вообще-то, было совсем не очевидно. Это, судя по всему, хорошо понимали и воры. Вот почему, догадался Космос, «синие» обратились именно к нему. Если речь о торговле оружием с Белым заведет ближайший друг — это же будет совсем другая песня! После встречи с ворами Космос связался по мобильнику с Сашей и предложил встретиться: — Сань, я сегодня виделся с Лукой — помнишь такого? Так вот — есть серьезный разговор, надо бы потолковать, обсудить одну тему… — Слушай, Кос, давай завтра с утра, а? Поздно уже, а я Варюхе обещал… Как, потерпит до завтра твоя тема? — Потерпит, — согласился Космос. — Завтра так завтра. *** Когда утром Космос зашел в кабинет Белова, тот куда-то собирался — мельком просматривал на столе кипу бумаг и откладывал нужные в кожаную папку со своей золотой монограммой. Не отрываясь от своего занятия, он пожал ему руку и виновато покачал головой: — Кос, ты извини — запарка! Давай или отложим, или — в темпе вальса. Ты как? — Да я быстро, — кивнул Космос. Такая спешка ему не нравилась, но и откладывать разговор было нельзя. Белов захлопнул папку и ткнул в клавишу телефонного селектора: — Все, Валер, я сейчас спускаюсь… — бросил он в трубку и повернулся к Космосу. — Ну и что там тебе Лука наплел? — Короче, воры предлагают гнать оружие в Чечню. — Космос нахмурился: явное пренебрежение, с которым Белый задал вопрос, не сулило ничего хорошего. — Для начала — стрелковое. Условия — фифти-фифти. Ценник в Грозном сейчас примерно такой: эрпэгэшка с выстрелами — две штуки, «Стечкин» — где-то так же, ручники ПК — около трех штук… Рынок там бездонный, понимаешь, Сань? А на выходе — десятки миллионов. — А мы им тогда зачем? — равнодушно пожал плечами Белов, убирая оставшиеся на столе документы в сейф. — Сань, ну ты что, шланг, что ли?! — вытаращил глаза Космос. — Ты же не шланг! Купить-продать — у нас проблем нет. Единственная проблема тут — в транспортировке. А у нас — каналы, таможня, все дела… Ну, что скажешь? Белов обогнул стол и присел напротив друга. — Ну их к черту, Кос, а? — поморщился он. — У меня на самом деле головной боли и без Чечни, и без воров хватает. — А мне кажется — это клевая тема! — продолжал настаивать Космос. — Завязывай, Кос, завязывай… — все с той же брезгливой гримасой перебил его Белый. — Мы специальные активы в легальные схемы переводим, а ты опять о том же… Ну, не надо, не буду я оружием заниматься! Пацифист я, понятно?! — А ты не горячись, Сань. — Космос понизил голос и важно произнес: — Лука мысль прокинул — короновать тебя. — Ну, е-мое! Вот счастье-то привалило! — ерничая, всплеснул руками Белый. — Пойми, жулики — народ хитрый. Они тебя сегодня коронуют, а завтра на ножи поставят. Ты поверь мне — не так все просто, Кос… Он поднялся и, поправив узел галстука, взял со стола свою папку. Разговор, так толком и не начавшись, был уже закончен. Космос почувствовал, как в нем закипают обида и злость. Да, он ждал от встречи с Белым совсем не этого… — Саня, я вот тебя всегда слушаю, но, знаешь, когда-нибудь все-таки сделаю по-своему! — раздраженно выпалил он вслед направившемуся к выходу Саше. — А ты сделай, Кос, сделай… — Белый обернулся в дверях и пристально взглянул на друга. — Только пойми: есть расклады, когда ты играешь, а есть наоборот — когда играют тебя! Саша знал, что говорил. Тем более сейчас, когда торопился на рандеву со своим фээсбэшным опекуном Введенским. Тот позвонил час назад и категорическим тоном потребовал встречи. Такая срочность была совершенно непонятна. У них не было никаких контактов уже настолько давно, что Белов даже стал подумывать — а не дали ли ему, часом, в большом доме «вольную»? И тут — на тебе! Саша, конечно, не мог знать, чем был вызван звонок Введенского. Но в одном сомневаться не приходилось — ему снова будут навязывать чужую волю, снова потребуют сыграть какую-то маленькую роль в чьей-то большой игре. Мысль о том, что ему, Саше Белому, опять предстоит роль шестерки в чьем-то хитроумном пасьянсе, была невыносима. И Белый решил — будь что будет, но сегодня он скажет Введенскому «нет», сегодня он, наконец, соскочит с его крючка! Момент был самый подходящий. Фээсбэшнику вряд ли известно, что уже через пару дней будут подписаны бумаги по фонду, и перед Беловым откроются огромные возможности в легальном бизнесе. А еще через полгода, когда фонд раскрутится на полную катушку, Саша станет крупным и уважаемым бизнесменом и тогда уж точно окажется Введенскому не по зубам. Разговоры с «опекуном» всегда проходили непросто, но сегодняшний обещал быть особенно тяжелым. Белый сильно волновался, хотя всячески старался не показать этого. Для того чтобы чем-нибудь занять себя и скрыть свой мандраж, он даже купил мороженое, которое, кстати, терпеть не мог. К месту встречи — фонтану «Дружба народов» на ВДНХ — Саша, как ни спешил, все-таки немного опоздал. Введенский уже был там — неторопливо расхаживал вдоль ряда скамеек, опустив голову и заложив руки за спину. — Здравствуйте, Игорь Леонидович! Давненько мы с вами не виделись, — приветливо улыбнулся Саша, протягивая руку. — Что за пожар в большом доме, то бишь в джунглях? — Вам надо принять предложение Луки, — сразу огорошил его Введенский.

Скрывая свое замешательство, Саша усмехнулся и с веселым любопытством взглянул на собеседника:

— Слушайте, да вы, по-моему, просто вездесущи! Я сам об этом только сегодня утром узнал. — Обычные оперативные мероприятия. — Введенский проигнорировал игривый тон Белова и, желая подчеркнуть важность своих слов, строго взглянул на него и повторил ровным и твердым голосом: — Для того чтобы вам все было предельно ясно, я повторюсь: вы должны принять предложение воров. «Так, начинается… — подумал Саша. — Теперь, значит, Конторе нужно, чтобы я еще и оружием торговал! Ну вот уж хрен тебе, Игорек!». — Игорь Леонидович, яничего никому не должен, — так же ровно и твердо ответил он. — Глупая и губительная ошибка думать так, — неодобрительно покачал головой фсбшник. — Хотите мороженого? — вдруг резко переменив характер беседы, добродушно предложил Белов. — Нет. — Знаете, в детстве я его мало ел. Жили вдвоем с мамой, денег не хватало… — Я сейчас заплачу, — хмыкнул чекист, присаживаясь на скамейку под раскидистой елью. — Не надо, Игорь Леонидович! — Белов сел рядом с ним. — Еще, не дай бог, увидит кто! — Думаете? — Конечно! За нами, кстати, следят… — Кто? — Белочка. — У вас? — Нет, на дереве. — Это наша сотрудница. — Е-мое! Ну, всюду вы! — смеясь, развел руками Саша. — Куда ж мне, бедному, податься?! Настал черед Введенского менять тональность разговора. От легкой словесной пикировки он мгновенно перешел к сухому, почти официальному тону. Со стальным прищуром глядя прямо перед собой, он отчеканил: — Вы определенно недооцениваете ситуацию, Белов. Это большая политика. В Чечне зреет крупная буза, и Контора намерена поддержать противников Джохара. Своим отказом вы противопоставляете себя государственным интересам. Вы отдаете себе отчет в возможных последствиях? Это уже была прямая угроза. Надо было как-то разрядить обстановку, но сделать это следовало так, чтобы у фсбшника не осталось никаких сомнений — Белов ни за какие коврижки не станет ввязываться в это грязное дело. Выдержав паузу, Саша посмотрел на часы. — Игорь Леонидович, поймите меня правильно, — примирительным тоном сказал он. — Я не против сотрудничества, в принципе, но считаю, что дорос до паритетных отношений… Меня эта тема не интересует, так что давайте прекратим дебаты! Извините, но мне пора, я уже опаздываю. Белов поднялся со скамейки и раздраженно швырнул в урну недоеденное мороженое. — Саша, а где сейчас Лендл? — вдруг спросил Введенский. — Ну или, скажем, Макинрой? Белов недоуменно повернулся к нему. — Это я к тому, что политики, как теннисисты, приходят и уходят. А останетесь без партнера — что будете делать? — с едва заметной усмешкой спросил «опекун». «Знает! Все, гад, знает! И про теннис, и про Виктора Петровича, и, наверное, про фонд тоже! — пронеслось в мозгу у Белова. — Все равно — не отступать, не гнуться! Хватит, все! Пусть поищет себе другую шестерку!» — Найду другого — не проблема, — беззаботно пожал плечами он. — Сейчас ведь многие в теннис играют. Вот так, дорогой Игорь Леонидыч, понимаешь! — мастерски спародировал главного теннисиста страны Белый и решительно поднялся. — Счастливо! — И вам не хворать, жену с ребёнком берегите! — ледяным тоном, сквозь зубы, процедил ему в спину Введенский. «Нехороший вышел разговор, — мрачно думал Белов, шагая сквозь нескончаемую толпу с тележками и огромными клетчатыми баулами. — Очень нехороший…» ***

Татьяна Николаевна ждала гостей. Сегодня была годовщина смерти ее мужа, а они с сыном всегда отмечали этот день. Вот и сегодня Саша должен был приехать к ней со всем своим семейством. По этому случаю она затеяла пироги — с морковкой, как любил покойный Николай Иванович, да и Саша с Варей тоже.

— Иду-иду! — крикнула, услышав звонок в дверь, Татьяна Николаевна. Наскоро вытерев о передник перепачканные в муке руки, она бросилась в прихожую. Это наверняка были Варя с Данькой, Саша должен был приехать чуть позже. Татьяна Николаевна открыла дверь и восхищенно всплеснула руками: — Ой, кто это ко мне приехал?! Это мальчик мой приехал! — радостно улыбаясь, она взяла у Пчёлкиной внука. — Ну, иди ко мне, солнышко мое… Давай-ка разденемся, шапочку снимем…

Варвара повернулась к замявшемуся в дверях Максу:

— Заходи, Максим, ты что встал? — Нет, спасибо… — отнекиваясь, попятился он. — Я внизу подожду, в машине… — Ну, проходите, правда! Вы что такой стеснительный! — повернулась к гостю Татьяна Николаевна и понесла внука в комнату, умилительно приговаривая: — Кудряшечки мои, щечки-яблочки, ах ты, золотой мой мальчишечка… Она усадила улыбающегося Даню на диван и начала его раздевать. В комнату заглянула Пчёлкина. — Татьяна Николаевна, у вас там ничего не горит? — Господи! Пирожки-то! — подскочила хозяйка. — Про пирожки-то бабушка забыла! Вы присмотрите за Даней, — попросила она Макса и кинулась на кухню. Охранник кивнул и присел на диван рядом с ребенком. Малыш улыбнулся ему бесхитростной и чистой детской улыбкой. Но женщины все хлопотали на кухне, мальчик вскоре заскучал, и Макс взял игрушку — черного плюшевого бычка. — У-у-у… — направил он его ярко-желтые рога на Даню. — Забодаю, забодаю… Но эффект получился совершенно обратный — малыш не оценил его стараний и ударился в рев. На плач сына примчалась Пчёлкина, она подхватила сына на руки и забрала на кухню. У Макса зазвонил мобильник. — Да… — ответил он в трубку. — Понял, спускаюсь, — заглянул на кухню и предупредил: — Варь, позвонил Саша — он подъезжает. Я пойду встречу. — Хорошо, Макс, — кивнула Варя и повернулась к столу. — А пирожки с чем? — Ваши любимые, с морковкой. — М-м-м… Данька, будешь с морковкой? — Нет, давайте папу подождем. — Татьяна Николаевна прикрыла блюдо с пирогами салфеткой. — Возьми вот ягодок лучше. — Клюква же — кисло, — улыбнулась Пчёлкина. — Ничего, зато полезно. Мальчик с неожиданным аппетитом принялся уплетать клюкву, а Пчёлкина продолжила прерванный разговор. — Ну вот. Я его все время пилю, пилю… Так вы бы, со своей стороны, тоже сказали — ну нельзя же так, пора уже к более спокойной жизни переходить, все-таки сын растет… — Это верно, — согласилась Татьяна Николаевна. — Только не переборщить бы… — Ну, вам лучше знать, как. Тут, наверное, как-то деликатно нужно, между делом. — Конечно, капля камень точит. С улицы донесся знакомый звук автомобильного клаксона с мелодией из «Крестного отца». Варя подхватила ребенка на руки и выглянула в окно. — Ой, Данечка, папа наш приехал! Татьяна Николаевна, вы на Сашу посмотрите. Ему такой стиль идет, правда? Официальный… Внизу, под окнами, из черного «мерса» вылез Саша. Задрав голову вверх, он улыбнулся и помахал шикарным букетом роз своим женщинам. Навстречу ему из подъезда вышел Макс. — Приветствую, — поздоровался он с Белым. — Как дела? — Жизнь налаживается, Макс! — протянул ему руку Белый. — Сам-то как? — Нормально. К ним подошел Фил и хлопнул Макса по плечу: — Здорово, брателла! — Здорово. — Макс ткнул кулаком в его обтянутую бронежилетом грудь. — Ну как — не жмет? — Нет, ничего, удобно… — Фил тоже постучал по своей твердокаменной груди. — Белый, а может, возьмем все-таки пацанам? — Да кончай ты… — отмахнулся Саша. — У нас легальный бизнес, е-мое! А Татьяна Николаевна с материнской гордостью смотрела на своего преуспевающего сына. — Да, Варенька, неплохо смотрится — солидно и вообще… — сдержанно согласилась она. — Только ты ему насчет галстука подскажи, можно и поярче, повеселее. — Ну да, — усмехнулась Варя, — а он скажет: «Что я, клоун?» Внизу Белов, направляясь вместе с Филам к подъезду, словно услышал слова жены. Он на ходу повернулся к Максу, оставшемуся у машин. — Макс, смени клаксон — что мы, клоуны? — Зря, хорошая музыка… — Макса, слышь, что босс сказал! — дурачась, прикрикнул на него Фил. — Да заменим, какие проблемы? — улыбнулся он и повернулся к «мерсу». И тут он увидел, как из-за трансформаторной будки, пригнувшись, вылез мужчина, затянутый в черное, с автоматом в руках. — Саша, Фил! — заорал Макс, выхватывая из-за пазухи пистолет, и немедля открыл огонь. Из-за будки тут же ударила длинная очередь. Фил мгновенно развернулся, левой рукой он задвинул себе за спину Белова, а правой выдернул из кобуры тэтэшник. Но выстрелить он не успел — две автоматных пули со страшной силой ударили ему в грудь. Фил завалился на спину, подминая под себя Сашу. Зато Макс, укрывшись за машиной, палил как ошалелый! Автоматчик в черном, наконец, уткнулся носом в асфальт, но тут же грянули выстрелы слева. Это шедший по тротуару вдоль дома мужчина рванул из портфеля автомат и, опустившись на колено, ударил по лежавшим Филу и Белову. Макс отшвырнул пустой пистолет и вытащил из своего джипа «калаш». Выпрямившись в рост, он накрыл соседний подъезд длинной яростной очередью. Фил, чуть приподнявшись, палил туда же из своего тэтэшника. — Белый, башку прикрой! — выкрикнул он и тут же получил пулю в спину — это с другой стороны, из-за угла дома, ударил третий киллер. — Твою мать! — проревел Фил и, завалившись на спину, выпустил через себя оставшиеся в пистолете патроны по торчащему из-за угла стволу. А в это время Макс, непрерывно стреляя, напрямки, через совершенно открытую площадку, рванулся к соседнему подъезду. Его встретил шквал огня, но Макс оказался точнее — его пуля первой нашла лоб врага. Увидев это, Макс кинулся в другую сторону — к углу дома. — Живы? — бросил он, пробегая мимо лежавших на асфальте Фила и Саши… Третий киллер, мгновенно оценив новые обстоятельства, предпочел скрыться. Преследуя его, Макс перемахнул через заборчик, продрался сквозь кусты, но когда он с автоматом наизготовку выскочил за угол, того и след простыл. — Падла! — Макс в ярости швырнул автомат на землю. Белов выбрался из-под Фила и потащил его по рассыпавшимся розам к дверям подъезда. — Как ты, Фил, жив? Тот что-то невнятно буркнул, его окровавленная левая рука висела плетью. — Спасибо, дорогой… — Саша осторожно опустил его голову на асфальт и крикнул: — Макс, будь рядом! Белов бросился в подъезд и не увидел, как трясущейся правой рукой Фил рванул на груди простреленную рубашку и, прерывисто дыша, пробормотал: — Нет, Сань, «Версачок» — херня… Лучшая жилетка — это бронежилетка… Запыхавшийся Белов ворвался с пистолетом в руке в квартиру матери и дико закричал с порога: — Варя! Собирайся, живо! Насмерть перепуганная жена бросилась ему на шею. Такой Саша не видел жену некогда. — Саша! — Все, нормально, Варь! — пытаясь улыбнуться, он повторил уже гораздо спокойней: — Все нормально, собирайся, бегом…

Пчёлкина метнулась одевать ребенка, а к Белову кинулась белая, как полотно, мать:

— Саша, Саша, что это?! — Мама, мам, все нормально — это деловые проблемы, обычные деловые проблемы, — торопливой скороговоркой успокаивал ее Белов. — Только не волнуйся, очень тебя прошу, держи себя в руках. Тебе нельзя волноваться. Нам уехать надо, мы сейчас уедем… — он заглянул в комнату и поторопил жену. — Варь, побыстрее, ради Бога… Оттуда Белый прошел на кухню, схватился за пузырек с корвалолом — для матери, — но вдруг увидел в окно, как Фил достал мобильник. Отставив в сторону лекарство, он рванул створку окна и надрывно прокричал вниз: — Фил! Не звони никому! — Саня, Санечка, не уезжай никуда! — причитала Татьяна Николаевна. — Сыночек, не уезжай, они убьют тебя! — Саш, мы готовы! — крикнула из комнаты Пчёлкина. — Все, мам, мы поехали… — He уходи, сынок! — мать вцепилась в его рукав, слезы ручьем катились по ее щекам. — Останься, Санечка, не уезжай! Господи, убьют ведь! — Мам, успокойся, все будет нормально. Верь мне, слышишь?! — в который уже раз повторил Белов и выдавил улыбку. — Пирожков-то нам дашь? Татьяна Николаевна бросилась на кухню и тут же вернулась, на ходу засовывая горячие пирожки в пакет. Саша тут же вытащил один и откусил чуть не половину. — Ну, все, мамуля, держись, я к тебе Катю пришлю, — пробормотал он набитым ртом и приложился к материнской щеке. — До свиданья, Татьяна Николаевна. — До свиданья, родные мои… Варя, Данечка, Саня… — с тяжелым придыханием частила Татьяна Николаевна. — Ну, с Богом! Осторожнее там, берегите себя… — закрыла за ними дверь и вздохнула: — О, Господи! И вдруг, охнув, схватилась за сердце. В глазах потемнело от боли, левая рука стала, словно чужой, зашумело в ушах. Придерживаясь рукой за стенку, Татьяна Николаевна кое-как добралась до стула. Прикрыв глаза, она стала терпеливо ждать, когда боль отпустит, — не хватало только сейчас еще и ей расклеиться! Ох, Санька, Санька…

Жизнь — великолепный режиссер, и сейчас Космос как никогда был с этим согласен. Только он бичевал на судьбу, что у него отняли все регалии, и вот — покушение на Сашу перемешало все карты, и теперь оборону в офисе пришлось держать именно одному Холмогорову. Поначалу на все звонки отвечала Людочка. Она стойко, профессионально, как истинный политик, давала уклончивую информацию, пока Космос сидел за письменным столом и сосредоточенно колдовал над очередной дозой своего зелья. На полированной поверхности стола он разгребал перочинным ножиком небольшую горку порошка, разделяя ее на две равные дорожки.

— Космос Юрьевич, я уже не знаю, что отвечать, — в проеме двери появилась блондинистая голова Люды, — люди переживают, что говорить?..

— Что я, Пушкин?! — вспыхнул Космос. — Скажи — на Багамы уехал! Ну, объяви им, что у нас пауза… Что, не понимают, что ли?!

Склонившись к столу, он зажал ноздрю и с яростным всхлипом втянул одну дорожку, потом другую. Покрутив носом, Космос закатил глаза и с блаженным видом откинулся в кресле.

В очередной раз зазвонил телефон.

— Люд, ты что, глухая, что ли?! — выкатив глаза, вдруг свирепо прорычал Космос.

Секретарша зло скрипнула зубами, потому что еще немного — и ее бы бомбануло. Почему вообще она сейчас решает все дела, за которые положено отвечать Пчёлкиной? Почему Космос, в принципе, безобидный и всегда обходительный с ней, Людочкой, словно с цепи сорвался?

— Ты че трубку не берешь?!

— Возьмите сами! — вдруг зарычала она. — Вы начальник или не начальник?! Они хотят услышать вас!

Обнаглела, что ли, подумалось Космосу. Он вдруг резко вскочил из-за стола, и тут же задел подолом пиджака ровные белые дорожки на зеркальце. Твою мать!

— Это из-за тебя!

— Знаете, что… — Люду трясло. Она впервые испугалась, находясь рядом с парнем. Его глаза — стеклянные, серые — смотрели на нее так, как смотрит хищный зверь на свою добычу. — Разбирайтесь сами, вот что! Оставайтесь в своей песочнице… Я что, в конце концов, царь и бог?..

Нервы сдавали. Она вдруг с неописуемой легкостью развернулась и направилась на свое место, когда Космос догнал ее буквально в два прыжка, обхватил за плечи и уже намеревался выдать очередную гневность, когда Людочку спас вновь зазвонивший телефон. Она схватила трубку и тут же приставила ее к уху Холмогорова.

— Вас.

Гнев тут же улетучился, будто Космос действительно осознал, что он — единственный, кто может сейчас что-то решить. Это ли не шанс реабилитироваться?..

*** Макс привез Пчёлкину с ребенком на дачу километрах в сорока от Москвы. Дачка была совсем небольшой — в три крохотных комнатенки — и, к тому же, толком не достроенной. В щели между оконными проемами и рамами задувал прохладный осенний ветерок, от голых кирпичных стен веяло сыростью, воздух был пропитан настоявшимися запахами цементного раствора, олифы и свежеструганных досок. Намаявшийся Белов-младший прямо в одежде уснул на старом продавленном диване. Для тепла его еще укрыли разномастным тряпьем, которое отыскалось в доме, — куском плотной портьеры и чьей-то довольно новой телогрейкой, лишь слегка перепачканной известкой. Мальчик спал неспокойно — вздрагивал, ворочался, тяжело вздыхал… А еще он время от времени покашливал, и это, конечно, беспокоило Пчёлкину. Какой-то нехороший у него был кашель — сухой, отрывистый… Впрочем, главной заботой, ее непреходящей головной болью, разламывающей виски, оставалась жуткая картина боя, разыгравшегося прямо у нее на глазах. И оглушительная пальба, и страшный черный человек с трясущимся от выстрелов автоматом, и широко раскинувший руки Валера, медленно опрокидывающийся на спину, и, конечно, Саша — неподвижно лежащий ничком на ковре из рассыпавшихся роз… Все это неизгладимым кошмаром навсегда запечатлелось в ее памяти. И Варя понимала — как бы она ни старалась, как бы ни успокаивала себя, ей уже никогда не удастся забыть тот опустошающий душу ужас, который она пережила, когда впивалась взглядом в застывшую фигуру мужа на асфальте, гадая при этом — жив ли он или же с этой секунды она стала вдовой. Обхватив себя руками за плечи, Варя мерила шагами тесную комнатку. Ее бил озноб — не от сквозняков, гулявших по даче, а от чудовищного нервного напряжения, никак не оставлявшего ее. «Что дальше?» — вот вопрос, на который она лихорадочно искала ответ. Как им жить дальше? Сделать вид, что все страхи позади, жить, как прежде, и каждый день ждать следующего покушения, изводя себя одной-единственной мыслью — а вдруг на этот раз оно окажется успешным? Целовать Белова и при этом думать — а не прощальный ли это поцелуй? Вздрагивать от каждого телефонного звонка братвы? Боже, да разве о такой жизни она мечтала?! Да и можно ли назвать это жизнью?! А ведь она давно ждала чего-то подобного. Подсознательно понимая, что за все рано или поздно приходится платить, она не раз заводила с мужем разговоры о том, что им давно пора переходить к другой, более спокойной жизни. И он обещал ей это! Обещал тихую и мирную жизнь легального бизнесмена, и, похоже, сам верил в то, что вскоре так оно и будет! «Нет, не будет этого никогда!» — вдруг поняла Пчёлкина. Они с Сашей сами выбрали такую жизнь. Ёбанные «Бонни и Клайд», как назвал их однажды Космос. Никогда жизнь Белова и Пчёлкиной не будет тихой и мирной, потому что вся их жизнь — это сплошная ходьба по перилам моста! Без этого они просто не могут. С мальчишеским упрямством Саша снова и снова лезет на канаты, не понимая, что тем самым тащит за собой всех тех, кто его любит! Черт дернул ее влюбиться в Белова в детстве! И какой же наивной дурой она была, когда свято верила в то, что под ее благотворным влиянием он изменится.

Варя уже понимала, что настала пора что-то резко менять, но решиться на крайние меры она пока не могла. В тягостных раздумьях она продолжала ходить по комнате.

Сквозь пустой дверной проем она заглянула в соседнее помещение, служившее, видимо, кухней. Макс сосредоточенно ковырял отверткой старенькую электроплитку. При этом Варин телохранитель имел настолько обыденно-домашний вид, что, глядя на него, невозможно было даже представить, что всего несколько часов назад он убил двоих человек. Двое других охранников, вызванные Максом на дачу, сидели за столом и чистили картошку. — Вот попали — мама, не горюй! — с досадой покачал бритой головой один из них. — Из еды в доме одна картошка! — А ведь мимо магазина ехали… — озабоченно поддакнул ему второй. — Да, кстати, Олег, — Макс повернулся к тому, что был постарше, — завтра с утра я останусь с Варей, а ты сгоняешь на рынок и купишь там все по полной программе… В другой ситуации и в другом настроении Варя наверняка оценила бы несомненный комизм этой идиллической картины — бритоголовые мордовороты с пудовыми кулаками в роли кротких и прилежных домохозяек. Но сегодня ей было совсем не до смеха. Наоборот, вид этих старательных туповатых физиономий был ей отвратителен. Так и не зайдя на кухню, она вернулась к сыну. У Макса зазвонил мобильник. Варя слышала, как он негромко ответил: — Да… На месте. Даю… — Макс появился на пороге и протянул ей телефон. — Варя, извини, это Саша… — Слушаю, — стараясь говорить ровно, без эмоций, произнесла она. — Вареник, ты уж потерпи, моя маленькая, — раздался в трубке озабоченный голос Саши. — Вам придется там поторчать, пока я определюсь, что к чему… — Хорошо, — бесцветным голосом ответила Варя. — Отключи свою трубу — не забудь. И сама с нее не звони, — проинструктировал ее муж. — Если что срочное — скажи Максу, он знает, как со мной связаться. — Хорошо, — повторила она. Белова насторожил подчеркнуто безучастный голос жены. Он понимал, что виноват перед ней снова, как когда-то на свадьбе, и ожидал от нее справедливых упреков, взрыва негодования, может быть, даже слез… Такой странный тон оказался для него абсолютной неожиданностью. — Я люблю тебя, маленькая моя, — произнес он как можно нежнее. — Я знаю, — сказала она так, словно он сообщил ей, что сегодня — четверг. Помолчав, Саша вздохнул и виновато спросил: — Варь, ты в порядке? — В полном порядке. — А Даня? — В полнейшем, — все так же ровно ответила она и тут же нажала кнопку отбоя. Продолжать разговор с мужем дальше она не могла: боялась сорваться — накричать или разрыдаться. Варя вернула телефон Максу, села на диван к сыну и вдруг, уронив голову на сцепленные руки, чуть слышно простонала: — Господи, ведь это никогда, никогда, никогда не кончится! Комментарий к Часть 30 Ждём ваши отзывы, дорогие читатели!

====== Часть 31 ======

Комментарий к Часть 31 Приятного чтения!

Отдельная благодарность :

Samanta Adams спасибо родная за помощь в работе! Люблю тебя!🐝❤️

Музыкальное сопровождение главы : Прощание Из т/с “Бригада”-Алексей Шелыгин;Погоня Из Т/с “глухарь”-Алексей Шелыгин;Настя Из Т/с “глухарь”-Алексей Шелыгин;

В совершенной растерянности Белов опустил руку с трубкой на диван. Напротив него сидел голый по пояс Фил и пытался здоровой правой рукой — перебинтованная левая висела на перевязи выковырять с помощью отвертки расплющенные пули из пластины раскуроченного бронежилета. Короткие гудки из трубки в руке Белова привлекли его внимание.

— Что, психует? — кивнул на трубку он. — Так… — неопределенно ответил Саша. — Понятно… Баба есть баба, что с нее взять? Просыпается в Варе с годами женская нутро. Томка тоже волнуется, да и за Глеба переживает, растёт пацан, всё больше и больше на меня похож, — улыбнулся Фил. Лирическое отступление было все же необходимо, чтобы отвлечься. Но через пару минут его взгляд снова помрачнел. — Сань, а с чего, вообще, такой кипишь: всем на дно, мобильный отключить, никому не звонить? Саша, не глядя, протянул руку назад и положил трубку на стоящий на табуретке аппарат. — Есть маза, что ноги у этого дела с Лубянки растут, — неохотно объяснил он. — С Лубянки?! — поднял голову Фил. — Я ж тебе говорил про «Белую стрелу», а ты смеялся! — Фил, «Белая стрела» — это фильм про индейцев киностудии «ДЕФА», — с легкой досадой поморщился Саша. — С Гойко Митичем в главной роли… Фил безнадежно махнул здоровой рукой. — Да тебе разве что докажешь! — Федералы сами пачкаться не будут, они через третьи руки работают, — задумчиво продолжал Белый. — Может быть, это даже… Космос… — Ты что, предъявляешь? — мгновенно насторожился Фил. Он отложил в сторону пластину бронежилета, встал и подошел к Саше. — Да нет, — опустив глаза, пожал плечами Белый. — Я только предположил… — Брат, погоди, Космос не при делах… — недоуменно покачал головой Фил. — Может быть… — Белов отвернулся и после короткой паузы добавил: — Я сейчас никому не верю…

На столе рядом с фотографией Сашиного отца стояла накрытая пирожком с морковкой стопка водки. Укрывшись пледом, Татьяна Николаевна лежала на диване и смотрела телевизор. Она ждала новостей о сегодняшней перестрелке — вдруг там скажут что-нибудь новое. О покушении на ее сына сообщалось в каждом выпуске, но ничего, кроме того, что она видела своими глазами, в этих сообщениях не было. Наконец, на экране появились кадры со знакомой картинкой ее двора, и зазвучал комментарий ведущего. Его голос казался Татьяне Николаевне холодным и равнодушным:

— «По свидетельствам очевидцев, события развивались следующим образом. Около пяти часов вечера во двор въехал автомобиль известного бизнесмена Александра Белова. Когда Белов и его помощник Филатов направились к подъезду, по ним с трех сторон был открыт огонь из автоматического оружия…» Опять ничего нового… Вдруг зазвенел телефон. Татьяна Николаевна тяжело поднялась с дивана и сняла трубку. — Алло… Кать, ну какой же он добрый? Ты же знаешь… Саня тебе звонил? Ну, как? Сердце прихватило, конечно… Ты заедешь? Тогда заскочи в аптеку, купи нитроглицерина, а то у меня кончился… Да не отпускает никак. Ну, давай, Катюш, приезжай, мне стоять тяжело. Пока… Грудь по-прежнему стягивала изнурительная неотступающая боль. Татьяна Николаевна положила трубку и, осторожно опустившись на диван, с невеселой улыбкой взглянула на фотографию покойного мужа. — Ну, Николай Иваныч, как там? Ее глаза медленно наполнились слезами. Тяжко вздохнув, она опустила голову на подушку и затихла…

Белов полулежал на потертом кожаном диване и напряженно думал. Его занимал лишь один вопрос — кто подослал к его дому убийц? Для очистки совести он сначала мысленно перебрал всех, с кем у него в последнее время возникали трения, и лишний раз убедился в том, в чем, впрочем, и так не сомневался — ни один из прежних конфликтов не мог вызвать столь серьезных последствий. По всему выходило, что сегодняшнее покушение могло быть связано только с поставками оружия для Чечни. Проблема была в том, что по этому поводу наехать на него могли с двух разных сторон — и стремящиеся нажиться на торговле оружием «синие», и ФСБ, по каким-то своим высшим соображениям поддерживающая этот проект. И тем, и другим нужны были транзитные каналы Белова. И тем, и другим Белов отказал — и вот результат… Так чьи же люди стреляли в него сегодня — Луки или Введенского? Чем дольше Белый думал над этим, тем больше склонялся к первому варианту. В Конторе вообще не любили подобных громких акций, а если и устраняли неугодных сами, то делали это чисто, без излишней пальбы. Куда чаще ФСБ в таких случаях предпочитала действовать чужими руками, оставаясь как бы в стороне от примитивных бандитских разборок. Да и не были эти три лоха похожи на специалистов с Лубянки. Макс, конечно, молодчик — вот когда сказалась его спецназовская выучка, — но с профессионалами из Конторы он бы вряд ли справился… Другое дело, что господин Введенский вполне мог инициировать это покушение — вот это уж как два пальца… Хотя, если как следует подумать, то и это вряд ли. Игорю Леонидовичу совсем ни к чему его смерть. Он, пожалуй, мог пугнуть его, чтоб сделать посговорчивей, но убивать? Нет, навряд ли! А ведь эти ребятки сегодня шмаляли в него всерьез — вон сколько дырок в рубахе Фила наделали! Получалось, что на него наехал Лука. Неясным оставалось только одно — была ли это его личная инициатива или он действовал по чьей-то наводке. Того же, скажем, Введенского или… Космоса? Космос?! А почему бы и нет? Космос давно болтается без дела, к тому же от лошадиных доз кокса у него запросто могла слегка поехать крыша… Захотелось мальцу самому стать папой, да и Лука, наверное, в уши надул: скинем, мол, Белого — сам всем разруливать станешь… А может, в этом деле замешан и не только Космос? Не меняя позы и не поворачивая головы, Белый покосился на Фила. Тот на корточках сидел перед старым телевизором и щелкал каналами. «Братва, не стреляйте друг друга, вам нечего в жизни делить!» — словно издеваясь над ними, голосил с экрана какой-то парень. Саркастически хмыкнув, Фил повернул переключатель и попал на выпуск новостей: — «Начнется ли в Москве очередная криминальная война? Обрушится ли очередная невероятная карьера? На эти вопросы ответит лишь…» — Выключи, — подал голос Саша.

Фил ткнул кнопку на панели телевизора — экран, негромко потрещав, потух. Морщась и придерживая раненую руку, Фил встал и перебрался на диван к Белову. Тот молчал, с отсутствующим видом глядя прямо перед собой.

— Слышь, Сань, — легонько толкнул его в бок Фил. — Тут один пацан в Бразилию переехал, в Сан-Паулу. Говорит, ништяк городишко. Спокойно, пальмы там всякие, мулатки-шоколадки… — И в лесах много-много диких обезьян, да? — задумчиво пробормотал Саша. — А они ка-ак прыгнут! И зубами в горло… — помолчал, и вдруг решил начать издалека: — Вот что, Фила… Может, уже сейчас за нами мясники едут… — Ну и что? — не понял тот. — Я все думаю — ты ж, по сути, не при делах, — пристально глядя в лицо Фила, продолжил Белый. — Зачем тебе-то башку свою подставлять? — Сань, не зли меня, а? — Фил перебил его сразу, как только сообразил, куда он клонит. — Что это за разговоры, вообще? — Ладно, Фил, я ж не в обиду. Может соскочишь, правда? — Белов не спускал с него слегка прищуренных глаз. — И проблем никаких не будет? Лицо у Фила от гнева налилось кровью. Он вскочил с дивана и встал напротив Белова. — Слушай, бригадир, ты за кого меня держишь?! — закипев, воскликнул он. — Да ладно, Фил… — попытался успокоить друга Саша. При этом Белый продолжал вглядываться в его лицо, стараясь понять — не наигран ли его гнев? — Я что, вообще левый пацан?! — продолжал возмущаться Фил. — Или я тебя кидал когда-нибудь?! — Что ты завелся с полтычка? — Так ты скажи тогда, что я фуфло! — нависнув над Сашей, бил себя в грудь здоровой рукой Фил. — Да я ж не про это… — Белый уже пожалел, что затеял эту дурацкую проверку. — А ты про это скажи! Ты предъяви и скажи, что Валера Филатов — фуфло! — О чем ты говоришь вообще?! — повысил голос и Саша. — Нет, ты скажи конкретно, что я фуфло! — кричал Фил с горящими глазами. Саша встал и коснулся его плеча: — Сынок, послушай папу… Хрясь! Здоровой правой Фил резко, почти без замаха въехал ему по зубам. Белый рухнул обратно на диван, во рту тут же стало солоно от крови из разбитых губ. Фил склонился к нему и сграбастал его за распущенный галстук. — Запомни раз и навсегда: никогда не думай и не говори о друзьях плохо, понял?! — тяжело дыша Саше в лицо, внушительно заговорил он. — И на Космоса ты зря катишь. И вообще, я давно заметил — чем круче ты поднимаешься, тем больше в тебе лажи. Когда быстро взлетаешь наверх, к славе, можно удариться головой не меньше, чем при падении, ты подумай об этом, братишка… И Варька… Она любит тебя, запомни это раз и навсегда…

Возмущенно сопя, Фил отошел к столу. Белый растерянно провел пальцами по саднящим губам — на них осталась кровь.

— Тьфу, е… Ну надо же! — горько усмехнулся он. — Папу — и по лицу! Фил взял початую бутылку коньяка «Хеннесси» и сделал могучий глоток. — Я тебе, между прочим, жизнь сегодня спас… — с неподдельной, по-детски открытой обидой сказал он. — Ладно, брейк, — виновато опустив голову, Саша подошел к другу. Ему и в самом деле было стыдно. — Прости, брат, я не прав… Белый взял из его рук бутылку, отхлебнул и выплюнул смешанный с кровью коньяк на пол. Промокнув подбородок и губы рукавом сорочки, он приложился к горлышку еще раз и с наслаждением глотнул обжигающий напиток. — Пошли спать — завтра день тяжелый… — рассеянно кивнул Белов и вышел из комнаты. Постояв несколько секунд неподвижно, Фил с шумом выдохнул и направился следом.

Пчёлкину разбудил резкий, надсадный кашель сына. Она склонилась над ним — сын дышал тяжело, с присвистом, его щеки покрывал болезненно-яркий румянец, а лоб был горячим, как свежеиспеченный пирог. Никаких сомнений — с ребенком творилось что-то неладное. Варя торопливо оделась и выглянула в окно. Макс, голый по пояс, делал во дворе зарядку. — Макс! — позвала Пчёлкина охранника. — Даня заболел, надо срочно связаться с Сашей. Он кивнул и пошел в дом… На экране телевизора с азартом дрались два уродливых самца игуаны: видимо, не поделили территорию и теперь силовым путем определяли границы своих владений. «Что называется, игра на вылет…» — подумал Саша. Лежа на диване, он с задумчивым видом наблюдал перипетии борьбы за выживание этих не самых симпатичных обитателей Галапагосов. Это неаппетитное зрелище сопровождалось нудным наукообразным комментарием в духе теории естественного отбора Дарвина. Раздался телефонный звонок. Полностью погруженный в свои мысли Саша не сразу среагировал на него, взглянул на часы, и, приглушив звук, снял трубку. — Да. — Алло, Саша! — услыхал он взволнованный, испуганный голос жены. Пчёлкина едва не плакала. Была на взводе в истерическом состоянии. — Слушай, у Даньки температура высокая. Что-то с горлом, распухло… Саш, он вообще еле дышит, я боюсь — может, скарлатина какая-нибудь. Срочно надо врача или в больницу, слышишь? Отстранив трубку, Белов в сердцах ругнулся. Вот черт, до чего же не вовремя! — Я понял, малыш, — перебил он жену. — Макса дай мне. — Макс! — крикнула куда-то в сторону Варя, и следом послышался горький, надрывный плач Дани. Белов повернулся к телевизору — на него неподвижно пялилась мерзкая морда рептилии. Он схватил пульт и раздраженно ткнул в кнопку выключателя. Макс, уже одетый и полностью готовый к действиям, взял трубку. — Да, Саш. — Макс, слушай, я жду звонка, отъехать пока не могу, — голос шефа был сосредоточен и деловит. — Вези их в районку в Лыково. Пусть ребенка осмотрят, но не регистрируют, понял? Как только Фил подъедет, я подтянусь. — Понял, — охранник отключил телефон и повернулся к укачивающей плачущего сына женщине. — Варь, вы собирайтесь, я в машине. Уже через пару минут Пчёлкина вынесла закутанного в одеяло Даню, и они поехали. Следом за машиной Макса следовала темная «девятка» с двумя остальными охранниками. Едва они вырулили с проселка на шоссе, ведущее к Лыкову, у Макса зазвонил мобильник. — Да. — Макс, впереди патруль, видишь? — предупредил его охранник из второй машины. — Вижу, не слепой. Давай отставай потихоньку, — хладнокровно распорядился Макс. — Будут шмонать — не дергайтесь… — он отложил мобильник и произнес, не поворачиваясь: — Варя, у меня с собой два ствола. Разверни Даню, ущипни его, что ли, чтоб заплакал, — Макс говорил ровно, почти без эмоций, но чувствовалось — он на взводе. — Варя, я очень прошу… На досмотре не отмажемся, сама же знаешь… Она молчала, низко опустив голову. Пост был совсем близко. На обочине дороги стояли три гаишных «жигуля», около них расхаживали хмурые менты с автоматами. Их решительный вид не оставлял сомнений — проверки не миновать. — Варя, я прошу… — не меняя тона, повторил Макс. — Сука… Черт бы вас всех побрал! — простонала Пчёлкина, разворачивая одеяло. — Ненавижу… Повинуясь четкому движению полосатой палки затянутого в портупею офицера, Макс остановил машину. Гаишник неторопливо подошел к ней и заглянул в открытое окно. — Какие проблемы, командир? — сняв темные очки, Макс снизу вверх спокойно взглянул на милиционера. — Здравствуйте, инспектор ДПС капитан Денисов, — представился милиционер. — Документы, пожалуйста… Макс протянул ему документы, и милиционер углубился в их изучение. Он делал это подчеркнуто неторопливо, внимательно сверял фотографии с лицами пассажиров, придирчиво рассматривал все печати и штампы… Все это время в машине надрывно плакал больной Даня. — Товарищ капитан, можно поскорее! — не выдержала, наконец, Пчёлкина. — У сына температура под сорок, мы в больницу спешим. — Варька, не психуй, сейчас поедем, — не повернув головы, ровным голосом успокоил ее Макс. Помедлив еще немного, инспектор протянул документы обратно. — Ну что, все в порядке? — постарался беспечно улыбнуться Макс. — Да, всего доброго, счастливого пути, — козырнул капитан. Едва они тронулись, постовые тормознули сопровождавшую их «девятку». В зеркало заднего вида Макс успел увидеть, как менты открыли крышку багажника и тут же опрокинули обоих его помощников на асфальт… Ему стало ясно — он остался один. А капитан Денисов тем временем уже докладывал кому-то по рации: — Жена и ребенок засветились. Комментарий к Часть 31 Ждём ваши отзывы, дорогие читатели!

====== Часть 32 ======

Комментарий к Часть 32 Приятного чтения!

Отдельная благодарность :

Samanta Adams спасибо родная за помощь в работе! Люблю тебя!🐝❤️

Музыкальное сопровождение главы : Прощание Из т/с “Бригада”-Алексей Шелыгин;Погоня Из Т/с “глухарь”

В Лыковской больнице их приняли сразу. Непрерывно плачущего Даню осмотрела строгая и усталая женщина-педиатр. Из ее кабинета мальчика отнесла куда-то наверх дородная медсестра, а докторша вышла к мечущейся по обшарпанному коридору Варе и замершему с невозмутимым видом Максу.

— Что ж вы, родители, за ребенком так плохо смотрите? — напустилась на них врач, обращаясь к Максу. — Где это вы его так умудрились застудить? — Что с мальчиком? — не обращая внимания на ее сердитые слова, холодно спросил Макс. — Да ничего хорошего! Мальчика надо срочно оперировать! — выпалила возмущенная его тоном докторша и тут же осеклась, заметив, как мгновенно побледневшая Варя тяжело опустилась на стул. Докторша, осадив Макса взглядом, шагнула к ней и продолжила гораздо мягче: — Не волнуйтесь, вообще-то ничего страшного нет. Мы только удалим вашему сыну плевральные… ну, плёночки такие, которые мешают дыханию… Операция-то пустяковая — вроде удаления миндалин, успокойтесь, что вы… Она еще продолжала что-то объяснять насмерть перепуганной Пчёлкиной, а Макс уже повернулся и быстро зашагал в сторону приемного покоя. В полупустом коридоре его энергичные шаги отдавались гулким эхом. Макс был всерьез встревожен. Встреча с милицейским патрулем ему категорически не понравилась — слишком уж это напоминало хорошо организованную облаву. Мало того, что засветились они с Верей, так еще и повязали всю охрану! Случись что — и одному ему отбиться будет крайне сложно. Нужно было срочно вызывать подмогу. В приемном покое скучала у телефона молоденькая веснушчатая медсестричка. — Это московский? — хмуро кивнул Макс на ее аппарат и, не дожидаясь ответа, потянулся за трубкой. Из-под полы его куртки высунулся ствол автомата, и девчушка моментально это разглядела. Ее глаза испуганно округлились, и в ту же секунду она поспешно опустила голову, изо всех сил стараясь показать, что этот странный мужчина ей совершенно не интересен. — Это Макс, — буркнул охранник, услышав Сашино «слушаю». — Макс?! Ну что там? — нетерпеливо откликнулся Белов. — Саш, мы в больнице. Даньку сейчас оперируют… Да нет, ничего такого, фигня какая-то типа гланд… Пленки у него какие-то в горле, уберут, и все нормально будет. Тут другое… — он понизил голос и строго посмотрел на заерзавшую под этим взглядом медичку. — Нас по дороге патруль тормознул… Мы с Варей проскочили, а пацанов приняли… Вообще, кто-то кипишь поднял — менты на трассе шмонают по-взрослому. — Кисло, Макс… — озадаченно протянул Белов. Несколько мгновений он молчал, но тут же взял себя в руки и твердым, решительным голосом распорядился: — Значит, так. Не отходи от моих и следи за дорогой, сейчас зверье может подобраться. Я выезжаю. — Понял, — Макс положил трубку и повернулся к медсестричке. — Главный у вас где? — По коридору, третья дверь налево… — пролепетала она. Тем же твердым шагом Макс подошел к двери с табличкой «Главврач» и, не постучав, дернул ручку. — Вы что хотели? — худощавый лысоватый мужчина за столом поднял массивные очки на лоб и прищурился на бесцеремонного посетителя. Не говоря ни слова, Макс обогнул стол главврача и подошел к заставленному цветочными горшками окну. Обзор отсюда был хороший — вся прилегающая к больнице улица была видна как на ладони. Макс отодвинул край шторы и внимательно огляделся — пока все было тихо. Так же молча он вернулся к столу и сел напротив изумленно следившего за его перемещениями врача. Без тени смущения он распахнул полы куртки, продемонстрировав хозяину кабинета весь свой арсенал, и хмуро заговорил: — Короче, доктор. Там у вас наверху делают операцию ребенку Саши Белого и Варвары Пчёлкиной, слышали о таких? — Врач растерянно кивнул. — Мальчику почти год. А сюда в любую секунду могут подъехать нехорошие пацаны. Конкретные редиски, понимаете? Я защищаю ребенка и встану с автоматом на входе. Ошарашенный таким поворотом событий главврач бросил невольный взгляд на телефон. Заметив это, Макс с невозмутимым видом тут же достал нож и одним взмахом перерезал провод. — Нет, доктор, — не без сожаления покачал он головой. — Так уж сложилось, что ментам мы с вами позвонить не можем. Вы скажете персоналу, что так надо, и будете ходить рядом со мной. Если все будет тип-топ, в вашу больничку поставят лучшее в мире оборудование. Лады? Панибратским жестом Макс легонько хлопнул доктора по плечу, и от этого неожиданного шлепка голова его дернулась, и очки соскользнули со лба обратно на нос. Получилось так, что помимо своей воли врач словно кивнул, соглашаясь с предложенными ему условиями.

Пальцы Белова выбивали нетерпеливую, нервную дробь по подоконнику. Отогнув край шторы, он высматривал на улице запропавшего Фила. Окраинный двор был пуст. Саша прислонился лбом к холодному стеклу и прошептал:

— Фила, Фила, ну где ты?! Вдруг зазвенел звонок. Белов метнулся к телефону и в тот же миг понял, что звонят в дверь. Он схватил со стола свой «Магнум», вернулся к окну и вновь осторожно заглянул за штору. Внизу, у подъезда не было ни людей, ни машин. Звонок повторился — длинней и настойчивей. С пистолетом наизготовку Белый встал за дверным косяком, оставаясь вне возможной линии огня. — Кто? — негромко и настороженно спросил он. — Да я это, — послышался из-за двери невозмутимый голос Фила. — Открывай, Саш… Подавив вздох облегчения, Белый открыл замок.

Перед дверью стоял мрачный Фил, а за его спиной на площадке маячил Космос.

— Брат, извини, я на себя взял — Космоса привез… — буркнул Фил, переступая порог. — А то бы мы год друг друга шугались, пока всех не перегрохали… Белов молча посторонился, освобождая проход в квартиру. Вслед за Филом, Космос остановился в дверях и покаянно опустил голову. — Сань, виноват я, заигрался… — пробормотал он. — Меня «синие» попутали, ты имел право на меня подумать… — Может, ты войдешь, или мы все соседям расскажем? — раздраженно ответил Белый. Он повернулся и прошел в комнату. Фил, развалившись на диване, с мрачным видом подвел итог своим переговорам с теннисистом. — Короче, брат, расклад такой: Виктор Петрович твой — сука полная! Поддержки у нас никакой. И если ты прав насчет федералов, то нам… — цыкнув зубом, он чиркнул себя по шее. — Сань, я голову даю — это Лука заказал, — подал голос Космос. — Ему канал в Чечню нужен, а ты в отказ пошел. Ну, он ирешил, что меня прикрутит… — Может, и Лука… — задумчиво кивнул Саша. — Кос, а тебя кто на него вывел? — Да этот… Володя-мент… — неохотно процедил тот и вполголоса добавил: — Сучонок… — Ладно, поехали Варьку заберем, — Саша взял со стула пальто. — А потом уж будем решать — куда бежать, кого мочить…

Белов накинул пальто и, глубоко засунув руки в карманы, повернулся к друзьям.

— Пацаны, послушайте, только поймите меня правильно, — на супясь, угрюмо сказал он. — Я не хочу никого обидеть, но могут стрелять по мне, а зацепят вас… Фил быстро переглянулся с Космосом. — Я ж тебе говорил, что у него маразм… — он сам был не рад, что его диагноз подтвердился. — Фил, я серьезно… — сдвинул брови Белов. — Сань, я не въезжаю! Это ж общее дело, ты что?! — возразил Космос и, неожиданно улыбнувшись, достал из-за пазухи свой неизменный тэтэшник. — И потом, мы же с первого класса вместе! И за все, что мы делаем, мы отвечаем тоже вместе! — И во всем этом дерьме прикрываю вас я! — с усмешкой подытожил Фил, вытащив из-под пальто целых два «Стечкина». — Бригада… — улыбнулся Саша и поднял свой «Магнум». В кармане Космоса зазвонил мобильник. Продолжая улыбаться, он достал трубку. — Алло… — улыбка тут же сползла с его лица. Саша двинулся на выход, но его за рукав задержал Космос. — Погоди секунду… — пробормотал он, прикрыв микрофон, и растерянно посмотрел на Белова. — Сань, беда… Это Лука звонит. Они больницу оцепили, хотят с тобой говорить. Запрокинув голову, Белов беззвучно вы матерился и выхватил телефон из рук Космоса. — Да! — рявкнул он. — Давай только без нервов, да, пацанчик?! — послышался в трубке негромкий, с хрипотцой, голос Луки. — Слушай сюда, вора! — едва сдерживаясь, тут же перебил его Белый. — Если с моей женой, если с моим сыном что-нибудь случиться, если рядом с ними хоть ветерочек дунет, я тебя, «синий», на ремни порежу! — Ты остынь и меня послушай, — невозмутимо ответил Лука. — Вчерашнее, небось, на нас списал? — Нет пока что, — сквозь зубы процедил Саша. — Вот это правильно, — хмыкнул авторитет. — Мы здесь чисты. Давай встретимся, потележим, я тебе обскажу все, что я про эти дела думаю. — Давай, — не раздумывая, согласился Белов. — А с женщиной твоей ничего не будет, — миролюбивым тоном продолжил вор. — Это просто страховка, чтоб ты не вздумал сдуру в меня палить. — А у меня какие гарантии, что ты в меня не шмальнешь? — резонно возразил Саша. — А вот это — вопрос по существу, молодец, пацанчик, — хохотнул Лука. — Вот и давай решать… — Саня, они же тебя замочить хотят! — прошипел Белову в ухо Космос. — Похуй! — сверкнув глазами, цыкнул на него Белый. Он не верил в это — уничтожив его, Лука терял все шансы заполучить его транзитные каналы. По мнению Саши, вор не мог не понимать этого. А в этот момент на другом конце провода Лука открыл двери в зал кафе и деловито взмахнул рукой сидящим за дальним столиком Руслану и Каверину. Володя сразу вскочил на ноги и направился к нему. ***

Операция и в самом деле оказалась несложной, времени заняла немного и закончилась, по заверениям врачей, вполне успешно. Убедившись, что с сыном все в порядке, Варвара направилась к кабинету педиатра.

— Войдите, — услышала она, постучав в дверь. Варя, в белом халате на плечах, шагнула в кабинет. Строгая докторша мыла руки над фаянсовым умывальником. — Можно? — робко улыбаясь, Варя подошла к ней. — Светлана Валентиновна, я хотела бы вас отблагодарить, но, к сожалению, нет сейчас такой возможности. Понимаете, муж далеко, но вы можете быть уверены… — Спасибо, не надо, — холодно оборвала ее врач. Не поднимая глаз, она вытерла руки и прошла к столу. — Это же ребенок, какие могут быть «благодарности»? — Нет, ну все-таки… — сгорая от неловкости первый раз в жизни, мялась Пчёлкина, присаживаясь рядом. — Мы просто так внезапно собрались, что. — Странные вы люди… — снова перебила ее докторша. — Кто? — Пчёлкину насторожил нескрываемо раздраженный тон женщины. — Вы, — она повернулась к посетительнице, обратив на нее тяжелый, осуждающий взгляд. — Как будто инопланетяне. — То есть? — растерялась Варя. — Я вот оперирую и думаю — чем мне детей накормить? А у вас? Какие проблемы у вас? — распаляясь, повысила голос докторша. — Вы видели, что вокруг больницы творится?! — Нет пока… — Так пойдите, посмотрите! — она резко взмахнула рукой в сторону окна. — Да я это уже много-много лет вижу… — вымолвила Варя с такой безысходностью, с таким отчаяньем, с такой невыразимой тоской, что раздраженная докторша мгновенно опомнилась. Женщины обменялись долгим внимательным взглядом и без лишних слов поняли друг друга. — Вот что… Идите к ребенку, — вдруг мягко сказала докторша, коснувшись плеча Пчёлкиной. Та покорно поднялась и, не поднимая мгновенно наполнившихся слезами глаз, прошептала: — Спасибо, Светлана Валентиновна, — Варя закрыла за собой дверь и медленно поднялась по лестнице на второй этаж. В десяти шагах за ее спиной, за поворотом коридора, в проеме входной двери сидел на стуле Макс. В обеих руках он держал по автомату. Напротив входа в больницу, по периметру забора, рыча моторами, стояли несколько автомобилей с вооруженной братвой. Несколько человек топтались около ворот, поглядывая на двухэтажное здание больницы. Они тоже были с оружием, причем никто из них и не думал его прятать. Лицо Макса не выражало никаких эмоций, оно стало каменным, как у сфинкса. И только глаза непрерывно двигались, примечая малейшие передвижения в стане врага. Рядом с ним испуганно жался к стене лысый главврач. — Ну что, доктор, видели вы когда-нибудь столько конкретных редисок? — не меняя позы, пробормотал Макс. — Нет, не видел, — тихо отозвался врач. Он со страхом смотрел на толпу вооруженных до зубов молодчиков и с трудом верил своим глазам. Неужели это все наяву — не в американском гангстерском боевике, а у них, в тихом Лыкове, да еще прямо средь бела дня! С еще большим ужасом он представлял себе, что случится с больницей, с персоналом, с больными, если все это оружие начнет стрелять… — Вот и я тоже не видел, — подавил вздох Макс. Вдруг он заметил среди оцепившей больницу братвы беспокойное оживление. Через минуту на противоположной стороне улицы остановились еще две машины. Макс тут же поднялся и передернул затвор «калаша». Двери обеих машин распахнулись. Из передней выбрался Космос, к нему подтянулись еще человек пять-шесть — все с оружием. Космос шагнул вперед и, поигрывая двумя тэтэшниками, с невозмутимым видом прокричал через улицу: — Братва, мы не хотим стрелять, мы просто наблюдаем! Предупреждаю: не напрашивайтесь! Начнете шевелиться, всех перемочим! — Да пошел ты! — зло проорали ему в ответ.

С крыши двадцати двухэтажного жилого дома открывался замечательный вид на изогнувшуюся широкой дугой Москву-реку, на ровную, как стол, пойму за нею и на небольшую площадку, вымощенную бетонными плитами.

Стрелок спешил. Во-первых, день уже начал сменяться вечером, приближались сумерки, а хорошее освещение для его работы было очень важно.

А во-вторых, белый лимузин Луки уже был на месте, значит, вот-вот должен был подъехать и Белый.

Огромная «В-94» — новейшая снайперская винтовка, больше похожая на противотанковое ружье времен Отечественной войны, — уже стояла на месте. Киллер раскатал рядом с ней небольшой поролоновый матрасик. В своей работе он не допускал ни одной мелочи, которая могла бы помешать сделать точный выстрел. Любой некстати закатившийся под локоть камешек мог привести к промаху, поэтому Стрелок всегда тщательно заботился о том, чтобы ему было удобно. Он снял солнцезащитные очки, нацепил миниатюрные наушники и нажал на плеере кнопку «пуск». В ушах зазвучала тягучая, успокаивающая мелодия. Стрелок любил работать под музыку «Пинк Флойд» — она помогала ему сосредоточиться на стрельбе и к тому же отвлекала от неизбежных мыслей о жертве. Вот и сейчас он подумал о человеке, которого ему сейчас предстояло убить, лишь вскользь, мельком. У этого человека были и деньги, и влияние, его воле подчинялось много людей, но все это уже не имело никакого значения — жить ему оставалось всего несколько минут. Стрелок улегся к винтовке и прильнул к оптическому прицелу. И вовремя — к белому «Линкольну» Луки приближался черный «Мерседес». Машина Белова остановилась метрах в семидесяти от лимузина Луки. Двери распахнулись, Фил и Белый один за другим вылезли наружу. Тут же из своего лимузина вышли Лука, Руслан и два их охранника. Обе группы настороженно посматривали друг на друга, но с места не двигался никто — присматривались. Белый достал телефон и набрал номер Космоса. — Кос, мы на месте, — сообщил он. — Как там? Есть шансы их вытащить? — Сань, это нереально, — озабоченно ответил тот. — Их здесь человек тридцать. Если начнется канитель — беда будет! — Ясно. Будь на стреме, не отключайся. Белов тоже не стал отключать трубку. Он внимательно и напряженно огляделся. На сотни метров кругом было совершенно открытое пространство. — Чисто вроде, да? — повернулся он к другу. — Хорошая точка, — заметил Фил. — Все как на ладони. Оставаясь спиной к Луке, Белый жестами напомнил ему: Фил берёт на себя правого и левого охранников, сам Белов — Луку и Руслана. Тот едва заметно кивнул. Их план был прост, как три копейки. Лука с Русланом должны были быть без оружия — Саша выторговал себе право это проверить. При этом «синий» на аналогичном праве настаивать не стал. Это Сашу ни удивило, ни насторожило, ведь Лука фактически держал его жену и сына в заложниках и, видимо, полагал, что этого вполне достаточно, чтобы заставить Белого стать сговорчивей и воздержаться от каких-либо резких действий. На этом предположении и решил сыграть Белый. План был таков — завалить Руслана и обоих охранников, захватить безоружного Луку и заставить его снять оцепление с Лыковской больницы. Белов взглянул на часы — пять минут седьмого. — Ну, с богом… — выдохнул он. — Что, жим-жим? — вполголоса спросил Фил. — Да нет, нормально… — прошептал бледными губами Саша. Фил подошёл к ворам. Лука, укрываясь от ветра, раскуривал свою изящную трубку. Остальные трое молчали, мрачно разглядывая, Фила. — Извините, но такая была постанова, — пожал плечами Фил, шагнув к Луке.

Он криво усмехнулся и демонстративно покорно заложил руки за спину. Фил проворно обшарил вора и кавказца. Удовлетворенно кивнув, Фил заглянул в лимузин Луки. Убедившись, что там — никого, он взмахнул рукой Саше.

Низко опустив голову, как бык на матадора, Белый решительно двинулся вперед. Вдруг телефон в его правой руке ожил: — Саша! Алло, Саша! — хрипел он голосом Космоса. Белов на ходу поднес трубку к уху. — Да. — Саня! Они снимаются, они уезжают, слышишь меня?! Берегись там! — почти кричал Кос. — Понял, — Белый побледнел. Он и впрямь понял: раз воры отпускают Олю с сыном, значит, их захват нужен был только для того, чтобы вытащить Белова на встречу… А это означало, что Лука действительно собрался его замочить — прямо здесь и сейчас! Он поднял трубку — так, чтобы ее было видно ворам, — и выкрикнул: — Это мобила! Не сбавляя темпа, он медленно опустил руку с мобильником в карман. Пальцы его разжались и нащупали прохладную сталь «Магнума». До Луки оставалось не больше десятка шагов. Нагло ухмыляясь, вор вразвалочку шагал навстречу и попыхивал своей трубочкой. Рука Белого стиснула рукоятку пистолета, а указательный палец лег на спусковой крючок. А в это мгновение в полутора километрах от него, на плоской крыше обычного жилого дома в Крылатском, палец Стрелка уже плавно тянул спусковой крючок новейшей снайперской винтовки. «Пора!» — решил Саша и осторожно потащил из кармана руку с «Магнумом». И в тот же миг — выстрел. В каких-то пяти шагах от него голова Луки с омерзительным треском разлетелась мелкими брызгами. И тут же вторая пуля разворотила спину Руслана. Ничего не понимающий Саша обвел взглядом освещенные заходящим солнцем безлюдные просторы Крылатского. Кто? Откуда? Каким образом? К нему бежал Фил. Саша повернулся к ним, растерянно покачал головой и развел руками. — Уходим! Саня, в машину! — на бегу прокричал он. Белый бросил последний взгляд на труп Луки и вдруг подумал: если б он был всемогущим Богом, он, наверное, оживил бы его сейчас. Только для того, чтобы убить снова. Но уже — самому. — Саня, твою мать! — раздался бешеный крик Фила. Белов сделал шаг назад, под его ногой что-то хрустнуло. Он опустил голову — это была изящная трубка Луки, из нее все еще поднимался легкий сизый дымок. Комментарий к Часть 32 Ждём ваши отзывы, дорогие читатели!

====== Часть 33 ======

Комментарий к Часть 33 Приятного чтения!

Отдельная благодарность :

Samanta Adams спасибо родная за помощь в работе! Люблю тебя!🐝❤️

Музыкальное сопровождение главы : Natural – Imagine Dragons

Катя была у сестры уже почти сутки. За это время ей пришлось дважды вызывать неотложку — у Тани крепко прихватывало сердце. Врачи «скорой» предлагали госпитализацию, особенно настойчив был второй — долговязый суетливый парень, чем-то похожий на Космоса. Но Татьяна Николаевна ни о какой больнице и слушать не желала. Она до сих пор ничего не знала о сыне и каждую минуту ждала от него звонка. И не пропускала ни одного выпуска новостей по телевизору: а вдруг скажут что-нибудь новое про Сашу?

Несмотря на все старания Кати хоть как-то приободрить сестру, Татьяна Николаевна часто начинала плакать — тихо и горестно.

Жалко ее было неимоверно. Катя пыталась ее разговорить, отвлечь от мрачных мыслей, но всякий раз сестра переводила разговор на сына. Вспоминала его детские шалости, болезни, успехи и неудачи. Достала старые Сашины фотографии и подолгу рассказывала — где и когда они были сделаны.

Катя тоже, разумеется, переживала за племянника, но — по-своему. Уже к обеду она уничтожила у сестры львиную долю ее запасов провизии, включая целое блюдо тех самых пирожков с морковкой. А ближе к вечеру Катя решила сбегать по магазинам — закупить кое-что из продуктов, а заодно и запастись в аптеке новыми лекарствами для сестры. Благо, она, кажется, задремала. Одевшись, она тихонько заглянула в комнату к Татьяне Николаевне. Та, словно почувствовав что-то, проснулась, приподняла голову и встревоженно спросила: — Кать, ты куда? — Я в магазин, Танюша. Спи… Татьяна Николаевна, прищурясь, взглянула на часы. — Нет, Кать, дай мне пульт — сейчас будут шестичасовые новости… — она вымученно улыбнулась сестре. — А ты иди, иди, Катюш, я в порядке… Катя кивнула и вышла из квартиры. Душа у нее была не на месте, поэтому в магазинах она металась между прилавками с такой скоростью, будто опаздывала на поезд. Минут через сорок она, нагруженная сумками, открыла дверь. В квартире было подозрительно тихо. Катя опустила сумки на пол и позвала: — Танюш! Тишина. Не сняв плаща, Катя на ватных ногах прошла в комнату сестры. Таня неподвижно лежала на боку, лицом к погашенному экрану телевизора. Ее левая рука неловко свесилась с дивана, рядом лежал телевизионный пульт. — Таня! — вскрикнула Катя и в ту же секунду с ужасом и отчаяньем поняла, что сестра ей уже не ответит. Она бессильно опустилась на пол рядом с диваном и взяла в руки еще теплую Танину ладонь. Жгучая боль потери удавкой перехватила горло, и Катя глухо, навзрыд заплакала. И еще долго, очень долго она сидела вот так — прижавшись мокрой от слез щекой к безжизненной руке сестры, — и давилась горькими, безутешными рыданиями. ***

Введенский перехватил Белова сразу после похорон матери. Сашин мобильник зазвонил, когда он только-только вышел за ворота кладбища. Категорическим тоном фсбэшник потребовал встречи, никаких возражений он слушать не стал и, назвав время и место экстренного рандеву, сразу отключился.

Можно было, конечно, плюнуть и не поехать. Но к тому времени Саша уже понял, чьи пули положили Луку и Руслана в Крылатском. Фордыбачиться и качать права в его положении было не только глупо, но и опасно. Ему ясно и недвусмысленно дали понять, кто в доме хозяин, кто рассчитывает и ведет свою грязную игру, и четко указали на его место во всей этой мерзости. Белов приехал на место с красными от недосыпания глазами, небритый и потерянный. Введенский уже был на месте. Рядом с ним в пустой придорожной беседке стоял Володя Каверин. В другое время Саша, наверное, немало удивился бы этому обстоятельству, но сегодня ему было не до того. Не поздоровавшись ни с одним, ни с другим, Белов вошел в беседку и тяжело опустился на лавку. Он закурил и поднял измученные глаза на Введенского. Игорь Леонидович ответил ему откровенно озлобленным взглядом. — Значит так, Белов, — он начал свой разнос ледяным, чеканным голосом, нервно расхаживая перед самым Сашиным носом. — Вы сами накликали неприятности. Так что скажите «спасибо» Владимиру Евгеньевичу, за то, что сидите здесь, с нами… — Введенский сделал выжидательную паузу. — Спасибо, Владимир Евгеньевич! — Саша с ернической насмешкой поклонился Каверину. Тот протестующе поднял ладони и замотал головой, демонстративно отказываясь от его благодарности, но Белов видел — ему безумно нравилось то, как Введенский его отчитывал. — Да! А не валяетесь где-нибудь под камнем в компании червей, жуков да лягушек. Понятно это? — фсбэшник резко развернулся к Саше. — Не слышу… Каверин еле сдерживал торжествующую улыбку. — Да понятно, понятно… — буркнул Белов и снова язвительно усмехнулся: — Извините, что я сижу, да? Введенский пропустил его колкость мимо ушей и продолжил все тем же раздраженным голосом. — Дальнейшие инструкции получите у Владимира Евгеньевича, — он кивнул в сторону Каверина. — Считайте, что все произошедшее — последнее китайское предупреждение. Никаких церемоний больше не будет. — Широко расставив ноги и заложив руки за спину, Игорь Леонидович застыл перед Сашей. Буравя его гневным, колючим взглядом, он внушительно, раздельно отчеканил: — Шаг влево, шаг вправо — расстрел. К чертям свинячьим! Казалось, он хотел сказать что-то еще, но вместо этого вытащил из кармана связку ключей на длинной, с полметра, серебристой цепочке, и раздраженно подбросил ее на руке. Наградив напоследок обоих своих подопечных суровым взглядом, Введенский направился к машине. Белов и Каверин остались одни. Несколько мгновений они молча смотрели друг на друга. Странная это была пара — спаситель и спасенный. Каверин даже не пытался разобраться в букете собственных ощущений, в котором преобладали, пожалуй, ненависть, злорадство и некоторая досада: к сожалению, вендетта — это блюдо, которое надо есть холодным. В свою очередь спасенный не испытывал к своему «шефу» ни малейшей благодарности. — Зря он так прессует, — с наигранным сожалением покачал головой Каверин. — Ты это… не обращай внимания. — Тебя не спросили… — процедил Белов и, глядя на собеседника, презрительно прищурился. — Ну, валяй, инструктируй, что ж ты? Володя замялся, старательно изображая растерянность. — Так что, собственно… — пожимал плечами он. — Вместо Луки я теперь буду. Мои контакты в Чечне хотят оружия. Ну и… будем поставлять его по твоим каналам. Как тебе такой план? — Хреновый, — мрачно отрубил Саша. — А вот это ты зря! Чечня сейчас — такой ключик! К таким замочкам! — Каверин оживился, загримасничал, многозначительно задирая вверх свои маленькие белесые глазки. — Ты что! Потом всех нас еще благодарить будешь! — Угу… Я так отблагодарю, что мало не покажется… — угрюмо пообещал Белов. Саша повернулся вслед тронувшейся машине Введенского. Каверин проследил его тяжелый взгляд и вдруг рассмеялся и мелко-мелко закивал головой. — Да-да-да… У меня тоже иногда такие мыслишки бывают… — захихикал он. — Взять тратильчика грамм этак пятьсот, и — бабах! И нет куратора! Красота, а?! Даже не взглянув в его сторону, Белов встал и вышел из беседки. Каверин бросился следом, стараясь заглянуть ему в лицо. — Нет, правда, Саш… Есть ведь такое, согласен? А, Саш? — настойчиво спрашивал он. — Вот если по чесноку, сознайся, ведь охота иногда Леонидыча вальнуть? Вдруг Саша остановился и двумя резкими движениями ощупал карманы пальто Володи. В левом что-то было, он быстро запустил в карман руку и вытащил оттуда работающий диктофон. Белов выключил механизм и сунул его под нос опешившему Каверину. — А если б мы с тобой в бане разговаривали? Куда б ты его спрятал?! — брезгливо спросил он. Каверин развел руками и осклабился. — Ой, я тебя умоляю! — поморщился он. — Ну это ж просто привычка! Да не обращай ты внимания… Я даже жену иногда записываю, так, для интереса. А что? Пусть будет… — Штирлиц хренов! — Белов развернулся и стремительно зашагал к машине. — Саша! — Каверин растерянно смотрел ему вслед. — Ну, погоди, Саш! ***

Мрачные мысли, поселившиеся в голове Пчёлкиной в недостроенной даче в ночь после покушения, не исчезли и после похорон свекрови. Наоборот, ее смерть только укрепила Варю в четком понимании того, что в ее семейной жизни назрели срочные и кардинальные перемены.

Стоя у могилы Сашиной мамы, не дожившей даже до пятидесяти, Пчёлкина невольно думала — а не ожидает ли и ее такая же участь? А может, для нее все закончится еще раньше, и не от сердечного приступа, а от пули снайпера или от бомбы в машине, или перерезанного однажды горла? Или что-то будет с родителями? О том, что все эти ужасы вполне могли произойти не только с ними, но и с сыном, Пчёлкина вообще старалась не думать. Наверное, она давным-давно ушла бы от Белова, если бы не одно «но»: Пчёлкина любила Сашу с пелёнок. Первая любовь, любовь последняя… Сука… Именно поэтому она никак не могла решиться на самый крайний шаг. На одной чаше весов был покой ее самой и ее сына, их безопасность и, по большому счету, все их будущее, а на другой — одна только любовь, загадочная и непостижимая, как сама жизнь. Эти бесконечные раздумья, сомнения и собственная нерешительность выводили ее из себя. Плохо было и то, что Пчёлкиной совершенно не с кем было посоветоваться. Ну не с мамой же, в самом деле, — уж та бы, без всяких сомнений, была бы двумя руками за развод. С друзьями тоже не поговоришь.

Ее раздражение росло и искало выхода, а тут еще сразу после похорон матери Саша опять уехал куда-то — один, без охраны…

Проводив гостей после скомканных из-за Сашиного отъезда поминок, Пчёлкина уложила сына и вместе с Катей, оставшейся ей помогать, закрылись на кухне. Они быстро убирались, причем хозяйничала, в основном, Катя — от навязчивых мрачных мыслей у Вари все валилось из рук. У миксера заело крышку, и это оказалось последней каплей — Варя отшвырнула его и, грохнув по столешнице кулаком, воскликнула в сердцах: — Все, Кать, никаких моих сил больше нет — ни женских, ни, блин, общечеловеческих! Катя, конечно, заметила, что с Пчёлкиной творится что-то неладное. Она тут же с ворчанием отодвинула ее в сторонку: — Успокойся, все! Оставь, током еще стукнет. Что с тобой вообще происходит?! Варя отошла к темному окну и, сдерживая из последних сил закипающее раздражение, вполголоса сообщила: — Короче, я написала заявление на развод. — Глупость какая! — фыркнула Катя, закуривая. — Ты что?! — Глупость?! — мгновенно взвилась Варя. — А ты послушай. Я живу с ним четыре года в браке, так?! В 89-м его ловила милиция, в день свадьбы я чуть не наступила на гранату и потеряла ребёнка… Когда я рожала, он сидел в тюрьме — правда потом сам всё рассказал. Он потом клялся: все, Вареник, мы выходим из «игры», все для сына сделаю. И что, Кать?! — она обратила на гостью глаза, пылавшие праведным гневом. — Неделю назад его чуть не убили у меня на глазах! Все, не могу больше! — Пчёлкина, успокойся, ты Даню разбудишь, — постаралась урезонить ее Катя. Варя плюхнулась за стол и потянулась к початой бутылке коньяка. Руки ее заметно дрожали и, разливая густую жидкость, она пролила несколько капель на скатерть. — А как мне прикажешь реагировать? Я что, Джейн Эйр?! — продолжала возмущаться она. — У нас полон дом холодного оружия, сабли какие-то, томагавки… Я вчера в комнату захожу, а у меня ребенок оптическим прицелом играет! Нет, я все понимаю, я ни хрена не долбанный ангел, сама многого наворотила.… Но ведь поменялась. Думала, что ребенок его изменит… Шмыгнув носом, она залпом выпила рюмку и подняла на Катю глаза. — А знаешь, что еще?.. — вдруг мрачно призналась Пчёлкина. И потянулась к пачке «Самца». Чёрт, всю пачку за день выкурила. — Вчера они расправились с людьми, которые организовали покушение… Как мне жить, зная, что отец моего ребенка… — последнее слово застряло в горле. Не могла уже. Иначе бы точно разрыдалась. Затушив сигарету, Катя растерянно опустилась на стул напротив нее. — Я не знаю, Варь, что тебе сказать. Все это так, да… — задумчиво произнесла она после паузы. — Но с другой стороны… Он твой муж, он отец твоего ребенка, с ним ты как за каменной стеной была всю жизнь, забот не знала… — Кать… — Что «Кать»?! Ты послушай меня и не перебивай! — прикрикнула она. — Он тебя любит, а это не последнее дело, ты уж поверь старой перечнице… Пчёлкина подавленно молчала. Катя взяла пузатую бутылку и налила еще — ей и себе. — Развод, не развод — это тебе решать, конечно. Но только не сейчас, — вдруг взмолилась она. — Ну, дай ты ему из ямы выбраться, худо ему сейчас — покушение это, Таню мы похоронили… Пчёлкина вдруг громко всхлипнула. — Жалко дурака… — И мне жалко, — согласилась Катя. — Все равно люблю ведь… — по щекам Варвары покатились крупные слезы. — Вот видишь, Варька, любовь-то она как… — Катя… — Пчёлкина неуверенно улыбнулась сквозь слезы. — Что ж делать-то? — Давай свое заявление, — решительно кивнула Катя, — я порву… А вообще, ты знаешь, у женщины, должно быть, пять мужчин: муж, любовник, друг, начальник и гинеколог. Гинекологу нужно все показывать и все рассказывать. Другу — все рассказывать, но ничего не показывать. Любовнику — все показывать, но ничего не рассказывать. А мужу — не все показывать и не все рассказывать. — Стоп. А начальнику, Кать? — А это — как тебе Сашка прикажет, Варька… Комментарий к Часть 33 Ждём ваши отзывы, дорогие читатели!

====== Часть 34 ======

Комментарий к Часть 34 Приятного чтения!

Отдельная благодарность :

Samanta Adams спасибо родная за помощь в работе! Люблю тебя!🐝❤️

Музыкальное сопровождение главы : All About Us – t.A.T.u.

Старый дверной замок открылся с резким щелчком, прозвучавшим в полной тишине неожиданно громко. Саша перешагнул порог родительского дома и замер. Зеркало в прихожей было занавешено черным тюлем, Белов повернулся к нему и осторожно провел рукою по ткани.

— Ну, вот и все… Все кончилось, мамочка… — потерянно пробормотал он. — Ни черта хорошего ты от меня так и не дождалась… Вряд ли он смог бы объяснить даже самому себе, что заставило его приехать сюда, в опустевшую квартиру матери. Тут была и острая боль потери, и гложущее чувство своей неизгладимой вины в ее смерти, и беспомощность ребенка, в сложной ситуации ищущего помощи и поддержки у самого близкого человека — у мамы. Он прошелся по коридору, заглянул зачем-то на кухню, потом — в свою комнату. В подсвеченном аквариуме плавали равнодушные ко всему на свете рыбки. Саша открыл коробочку с кормом и бросил им пару щепоток. — И стрельба эта… никто же не мог предположить, что так случится… — задумчиво и виновато продолжал он. — Ты только не переживай за меня. Представь, что я военный, там ведь тоже стреляют… Он тяжело вздохнул и направился в комнату матери. На спинке стула лежало платье Татьяны Николаевны. Не зажигая света, Саша взял плечики, аккуратно повесил на них мамино платье и убрал его в шкаф. При этом он не прекращал свой покаянный монолог. — Если я буду знать, что ты меня простила, клянусь, я выживу. И из-под этого пресса выберусь. Выживу… Ты ж меня знаешь, мам, я пацан упертый. Закрыв дверцы шкафа, Саша устало опустился на диван. Напротив, на столе, стояли фотографии его родителей. Он взял в руки снимок мамы — раньше он висел на стене, теперь они с отцом были рядышком. На его глаза навернулись слезы. — Я у тебя переночую сегодня, — обратился Саша к улыбающейся с фотографии матери. Он поставил фото на стол и, как был, прямо в пальто, прилег на диван. Несколько секунд он смотрел невидящим взглядом в потолок, а потом повернулся на бок, уткнувшись лицом в диванную спинку, и натянул на голову полу пальто. — Спокойной ночи, мамочка… — одними губами прошептал он в темноту.

Март 1995 года

Утро выдалось хмурым, как, впрочем, и многие другие в последнее время. После покушения и смерти матери жизнь Белова пошла наперекосяк. То есть формально все было в полном порядке — дела шли успешно, никаких наездов больше не было и в помине. Наоборот — после гибели Луки авторитет Белого стал еще крепче, еще нерушимей. И хотя за его спиной поговаривали разное, конфликтов с ним старались избегать все — от воров в законе до респектабельных легальных бизнесменов.

Все последние месяцы были посвящены работе над проектом «Привет, оружие!» — так называл эту операцию Каверин. Для начала транзитные каналы Белова были опробованы на небольшой партии стрелкового вооружения. Товар дошел до адресата в срок и в полной сохранности. И Володя, и его клиенты в Чечне остались довольны. После этого стали готовить к отправке по-настоящему серьезную партию. Этим делом, как и любым другим, за которое ему доводилось браться, Белов занимался со всей ответственностью. Денег в закупку оружия было вложено немеряно. По сути, это был крупнейший коммерческий проект Бригады, и Белый трудился над ним, не жалея ни времени, ни сил. А то, что творилось при этом в его душе, никого, по большому счету, не касалось. Пожалуй, только Варя и Фил замечали, что с Сашей творится что-то неладное. Неладно стало и внутри самой Бригады. Космос не сдержал обещания — ушел в разнос. Теперь он был под кайфом почти постоянно, и не проходило дня, чтобы он не поцапался с кем-нибудь из своих. На Варе были основные контакты с заказчиками, с ними теперь она проводил куда больше времени, чем со старыми друзьями и даже родным мужем. Похоже, она вовсю крутила с «князьями гор» какие-то свои делишки, во всяком случае, держаться она стала несколько обособленно. Да и в семье стали частыми скандалы. До такой степени, что Даню парой Варя отвозила к матери для того, чтобы ребёнок не видел этого цунами. Белый вел себя так, будто все это его не касается, и только Фил еще пытался наладить прежние отношения. От безысходности и тоски Белов стал частенько прикладываться к бутылке: почти каждый вечер он проводил в казино, клубах или ресторанах, и все эти «культпоходы» неизменно заканчивались попойкой. Это стало настолько привычным, что Пчёлкина стала постоянно держать дома средства для опохмелки — огуречный или капустный рассол. Вот и сегодня небритый, всклокоченный Саша прошлепал босиком на кухню и, вытащив из холодильника дежурную банку рассола, жадно припал к ее прохладному краю. На стенке негромко бормотал репродуктор. Не отрываясь от банки, Саша протянул руку и добавил громкости. — «Вчера, 25 марта 1995 года, в Чечне на трассе Грозный — Аргун было совершено дерзкое нападение на колонну федеральных войск, — озабоченно-деловым голосом вещал диктор. — Чеченские боевики уничтожили два бронетранспортера сопровождения и три машины с военнослужащими внутренних войск. Погибло двадцать четыре и ранено восемь человек…». Белов поставил банку на подоконник и тяжело опустился на стул. Он знал, как это бывает. Вдруг с поразительной ясностью представилось — нагретая весенним солнцем броня БТР, первая, пронзительно-яркая зелень вокруг и ослепительно-голубое, чистое небо. И вдруг! Оглушительный взрыв, звон в ушах, страшные крики раненых и шквал огня. И невозможно понять — откуда этот огонь, и поэтому кажется, что стреляют сразу отовсюду. И полная растерянность — как спасаться, куда бежать… — «Как сообщили в региональном оперативном штабе по управлению контртеррористической операцией на Северном Кавказе, инцидент произошел рано утром, — продолжал читать текст диктор. — Сначала на радиоуправляемом фугасе была подорвана головная машина сопровождения. Затем колонна была остановлена и обстреляна из автоматического оружия и гранатометов. Военнослужащие открыли ответный огонь. Перестрелка продолжалась двадцать минут…». Белов опустил голову и замер. В нем медленно закипала ярость. — «В региональном оперативном штабе подчеркнули, что за последнее время это уже четвертое нападение на федеральные силы. В районе инцидента проводятся оперативно-розыскные мероприятия. Часть местности оцеплена. По сообщению РИА «Новости», только за истекшие сутки в Чечне в результате проведения спец мероприятий было изъяты два гранатомета, три пулемета, семь автоматов и около тысячи патронов различного калибра, уничтожено два самодельных взрывных устройства…». Вдруг Белов вскочил и, с глухим рычанием выдрав приемник из сети, с размаху грохнул его об пол. Осколки корпуса и радиодетали веером разлетелись по всей кухне. Через секунду в дверь влетела сердитая Пчёлкина. — Белов, ты что, озверел?! — сдавленным голосом почти крикнула она. Саша поднял на жену больные от тоски глаза. Она посмотрела на него внимательно и добавила уже тише, словно извиняясь за свою резкость: — Даню же разбудишь…

Для нужд нового проекта на окраине Москвы был задействован целый производственный комплекс — несколько складов, подъездные пути, погрузочная техника. Там же был оборудован и тир — для испытания и пристрелки товара.

Сегодня здесь собрались все. Пчёлкина привезла двоих чеченцев — заказчики захотели проверить, как идет подготовка к отправке. С ними приехал и Каверин со своим помощником. Товар гостям должен был показать сам Белый — его доставил на место Фил. На складе оказался и Космос, хотя его сюда никто не приглашал. Пока Белый с Кавериным демонстрировали свои запасы чеченцам, Фил, Варя и Кос отправились в тир. Взяв по «Стечкину», Пчёлкина и Фил принялись палить по мишеням, а мрачный Космос, пристроившись на броне БТР, занялся своим любимым делом. Выложив на тыльной стороне ладони две дорожки кокаина, он с наслаждением поочередно втянул их носом. Дурь сразу ударила в голову. Космос потеребил моментально задеревеневший нос и машинальным движением втер в десны остатки кокса. Какое-то время он равнодушно смотрел, как упражняются его друзья, потом медленно слез с БТР и двинулся к ним. Отстрелявшись, Пчёлкина опустила пистолет и повернулась к Филу: — Ну как? — Нормально… Только это для детей, — усмехнулся Фил. — Давай-ка на пятьдесят метров… Он нажал на столе кнопку, и вдалеке поднялся ряд трудных мишеней. Фил шатнул вперед и замер, цепко обхватив обеими ладонями рукоятку пистолета. Часто, один за другим, загремели выстрелы. Выпустив весь магазин, он взглянул на мишень через оптическую трубу и удовлетворенно кивнул: — Вот так мы и поступим со всеми американцами! Небрежной походкой к ним приблизился Космос. Не взглянув на друзей, он взял со стола «Стечкина» и поднес его к лицу, словно увидел его впервые. — Белый, сука! — сквозь стиснутые зубы процедил он, обращаясь к пистолету. — Ненавижу! Фил и Пчёлкина настороженно переглянулись. — Понеслось… — презрительно буркнула Варя. — Он скоро кусаться начнет… — Что-что?! — угрожающе вскинулся Кос. — Через плечо! — раздраженно бросила Пчёлкина, направляясь к мишеням. Космос положил руку на плечо Фила и заглянул ему в глаза: — Фил, ну ты-то понимаешь, что наш товарищ — чмо?! — Эй, базар фильтруй! — заводясь все сильней, крикнула ему на ходу Варя. Побелев, Кос вскинул на неё пистолет, но его руку тут же перехватил Фил. — Заткнись, чеченская проститутка! — взбешенно рявкнул Космос Варе, трепыхаясь в стальных объятьях Фила. — Я говорю чистую правду! Ты и твой муженёк Белый — суки! Потому что толкаете железо тем, кто мочит наших пацанов. — Кос, ты не прав, — попытался успокоить друга Фил. — Ты же знаешь, как все срослось… — Фил, да что ты с ним… он же гонит! — так и не дойдя до мишеней, Пчёлкина вдруг повернула обратно. Она сдерживалась из последних сил. — Слышь, ты, толстовец! Ты же сам эту тему нарулил, а сейчас тебе в лом, что тебя с нее подвинули. Что, не так?! — Тогда войны не было, поняла?! — в ярости брызгал слюной Кос. — Развела она тут бурную деятельность! Защитница чертова! У тебя ж одно бабло в башке! А о Даньке забыла? — Да пошел ты, козел! Рот закрой на счёт моего сына! — сорвалась, наконец, Варя. — Что ты сказала?! — взревел Космос и, вырвавшись из рук Фила, бросился к Варе.

Он сам не понимал, что хотел бы сделать. Ну не драться же с ней лезть! Но так хотелось встряхнуть ее! Бесит, как же бесит!

Космос в самом деле схватил Варю за руку и вцепился в нее мертвой хваткой. Пчёлкина резко дернулась и взглянула в его бесцветные глаза. Космос-Космос, где же ты, тот, настоящий?

— Отпустил меня сейчас же! — Или что? Муженьку нажалуешься?! — Кос, руки убери! — решительно гаркнул Фил. — Я сказал по-хорошему!..

Хватка тут же ослабла. Варя беззвучно выругалась пошла к выходу. Чуть погодя двинулся и Космос — в противоположную сторону. Фил остался один, злой, растерянный и озадаченный…

А в соседнем корпусе Белый проводил для своих чеченских партнеров последнюю показательную инвентаризацию. С толстенным блокнотом в руках он деловито расхаживал меж зеленых ящиков с оружием. Их услужливо открывал Петрович, ординарец Володи Каверина. Чеченцы дотошно осматривали товар, делая пометки в своих бумагах. — Значит, так… — рассказывал Белый. — Здесь у нас только образцы, основная часть товара уже в вагонах. Ну вот, тут ПКМ, РПГ — четыреста ящиков всего, к ним прилагаются коробки с патронами на сто и на двести пятьдесят штук… — На сто будет удобней, — негромко заметил кавказец постарше, Исмаил. — Хорошо, — кивнул Белов, отмечая это в своем кондуите. Идем дальше. Здесь акаэмы — семь-шестьдесят два и пять-сорок пять… Второй чеченец, Ваха, достал из ящика диковинный карабин с оптическим прицелом. Восхищенно цокая языком, он приложил оружие прикладом к плечу и заглянул в прицел. — Эти уродцы — «Винторезы», — пояснил Белый. — Патроны к ним: СП-5, СП-7 — выбирайте… — СП-5, — буркнул Исмаил. — Договорились… — Белов снова черкнул что-то в блокнот. — Здесь у нас мины — противопехотные, противотанковые… Гранаты — Ф-1, РГД… — РПГ посмотрим? — предложил Исмаил. — Пожалуйста… — Белый сам открыл ящики вытащил оттуда трубу гранатомета. — РПГ-7, триста штук, к ним еще — девятьсот выстрелов… — Ну-ка, ну-ка… — Ваха взял у него гранатомет, зарядил выстрелом и ловко вскинул его на плечо. Вдруг откуда-то сверху загрохотал густой Левитановский баритон: — Привет героическим борцам за независимость! Поздравляю всех с днем рождения генерала Ермолова! Все разом вскинули головы — на железном мостике, перекинутом через цех под самым потолком, стоял Космос и издевательски хохотал. До него было далеко, метров пятьдесят, но, несмотря на это, было совершенно очевидно — он опять переборщил с коксом. Каверин встревоженно переглянулся с Беловым. Исмаил опустил голову и негромко выругался на своем гортанном языке. — Саша, убери торчка, — тихо попросил Ваха. — А то я ему нос отрежу. — Кос, иди сюда, — совершенно спокойно позвал друга Белый. — Уан момент, сэр! — продолжая ерничать, тот взял под козырек и исчез в дверном проеме под потолком. — Хорошее железо, — одобрительно покачал головой Исмаил. — эрпэгэшек бы побольше… — Сделаем, — сдержанно пообещал Белый. — Ну, вот вроде и все… — Как все? — задрал свои белесые брови Каверин. — А, ну да, конечно… — Белов заглянул в свои записи и добавил: — Еще десантных АКСУ три тысячи единиц с выстрелами. Ваха записал в блокнот новые сведения. Каверин суетливо заглянул в лицо старшему чеченцу: — Исмаил, ты там узнай, может, они готовы БТР принять? А мы их здесь проведем, как металлолом, да, Александр? — он юлой развернулся к Белому. — Вообще-то можно, почему бы и нет? — пожал плечами тот. — Эх, большое дело! — улыбнулся Ваха. — Надо бы по шампанскому за первую партию, а? — Э, нет, дорогой, рано… — мелко захихикал Каверин. — Вот дойдет груз до места, там его примут — вот тогда и по шампанскому, и по вискарю с текилой можно будет. — Да, кстати, насчет маршрута… — Белов раскинул на ящике карту, чеченцы тут же склонились к ней. — Груз пойдет по каспийской схеме — вот так примерно. После границы за него отвечает Володя. Поэтому, Исмаил, вам с ним сейчас надо уточнить график движения по дням…

Громко лязгнула железная дверь.

— Добрым людям — добрый вечер… — с шутовским поклоном из нее вывалился Космос. — Я сейчас, — кивнул Белый гостям. Он схватил вяло упирающегося приятеля за локоть и поволок по складскому коридору к выходу. — Ты что, Сань? Ну что ты, а? Давай только без рук… — беспомощно бормотал тот. Вытащив Космоса на улицу, Белов резко развернул его лицом к себе и оттолкнул к складской стене. — Ты что сюда приперся?! — напустился он на пошатывающегося друга. — Тебе кто разрешил?! — А что такого? — Космос уставился на Белова мутным, почти невменяемым взглядом. — Я чисто хотел с пацанами потрещать… И вообще, это же моя тема, ты забыл? — Какая твоя тема?! — еще пуще взъярился Белый. — Кос, ты мелкий, бесполезный наркоша! Ты за полгода в хлам превратился! Какая тебе еще тема?! Я скоро тебя вообще из движения выключу! Космос подался вперед, и его бледная, перекошенная физиономия с полубезумными глазами оказалась в сантиметре от лица Саши. — Как это выключишь, а? — усмехнулся он. Из его разбитой нижней губы сочилась кровь. — Физически? Отстранившись, Белый схватил его за плечи и что было сил встряхнул. — Морально! — рявкнул он. — А сейчас — марш в машину и убирайся отсюда на хрен! Еще раз сунешься к людям, я тебе лично голову оторву! Все, повторять не буду! Он резко повернулся и скрылся за складской дверью. Космос, покачиваясь на нетвердых ногах, угрюмо смотрел ему вслед. Потом сплюнул вязкой, тягучей слюной, выставил в сторону двери оттопыренный средний палец и гаркнул: — Фак — ю, Санек!

Сегодня Фил опять потерял Сашу. В последнее время с Белым творилось неладное — он пил по-черному, едва ли не каждый день. Причем предпочитал делать это в гордом одиночестве, без сдерживающего фактора в лице неотлучного и строгого Фила. Допускать этого, понятное дело, было нельзя — в пьяном угаре Белый мог наворотить черт знает чего. Но каждый вечер Белов старался улизнуть из-под опеки своего телохранителя, и иногда, как сегодня, ему это удавалось. Тогда Филу приходилось садиться на телефон и обзванивать все его многочисленные любимые точки. Сегодня Фил нашел его в одном из центральных ресторанов, и нашел довольно поздно — Саша вполне мог уже набраться.

Фил выскочил из машины и бросил распахнувшему перед ним дверь громиле-швейцару: — Саша где? — Наверху, в ВИП-зале! — вытянувшись в струнку, отрапортовал тот. Фил пулей взлетел на второй этаж и сразу увидел за столом Белова. Ему хватило одного наметанного взгляда, чтобы понять, что его худшие предположения, увы, полностью подтвердились. Его друг был опять пьян в дым. Фил беззвучно чертыхнулся и поспешил к нему. Саша сидел за столом и пил коньяк. Фил бросил на стол скомканную стодолларовую бумажку, подхватил Белова под локоть и почти силой оттащил от стола. В холле он усадил Сашу на диван под пышной пальмой. Рядом в золоченой клетке сидел огромный цветастый попугай. Он покосился круглым глазом на пьяного и возмущенно зацокал. — Братуха, хорош бухать уже! — сердито ворчал и Фил. — Просандалил, наверное, дохера?! Завтра же будешь жалеть! На-ка вот, нюхни… Он вытащил из кармана клочок ваты и флакон с нашатырным спиртом — с ними он в последнее время не расставался. Сноровисто плеснув на ватку из пузырька, Фил сунул ее под нос Саше. Белый жалобно вздыхал и охал, мотал головой, но все-таки послушно нюхал ватку. — Давай, давай — в себя придешь! — подбадривал его друг. — Фил, ну ты садист, блин! — простонал Белов, мотая головой. — Вот сам бы понюхал! — посчитав процедуру законченной, он решительно отпихнул руку друга. Фил повертел в руке ватку, не зная, куда ее деть, и попытался засунуть ее меж прутьев клетки. — Ты что Фил, не обижай птичку! — Белый вскинулся и оттолкнул его руку. — Птичка, она же… А как вас зовут, птичка? Он наклонился к попугаю — тот отпрянул в дальний угол клетки, громко и разгневанно застрекотав. Саша повернулся к другу и приложил руку к груди: — Вот я тебе честно скажу, Фил, птичку мне жалко. А человека мне не жалко! — Белов отчаянно помотал головой. — Потому что человек — тварь! Мне для человека даже пули не жалко. А птичка летает себе в небе… и мне ее жалко, понимаешь? — в его глазах блеснули пьяные слезы. — Потому что птичка — божье создание, ты понимаешь меня, Фил? — Понимаю, как не понять! Ну, ты как, получше? — Нормально… А давай ее выпустим, а? — вдруг загорелся нелепой идеей Белов. — Пусть себе летает! — Нельзя, Сань, пойдем… — Фил помог другу подняться и направил его к лестнице на первый этаж. Спускаясь по ней, Белый оступился и непременно загремел бы вниз, если б не мгновенно подхватившая его рука Фила. — Братуха, ты в порядке? — озабоченно спросил он. — Нормально… — снова кивнул Белый. — Ну, все, тогда поехали. — Куда? — Что значит — «куда»? Домой. Варька с Даней ждут. — Да пошла она, сука… — выматерился Саша. — Белый, прекращай! Не дело так о любимой женщине говорить. Тем более — о матери своего ребенка… — Теофило, что это вообще за дела?! — принялся возмущаться Белый. — Ты что это мною командуешь?! — Сань, да с чего ты взял? — сделал недоуменное лицо друг. — Ты же сам сказал: «Едем домой». — Я сказал? Точно? Ты не лепишь? — недоверчиво прищурился Белый и погрозил другу пальцем. — Смотри, Фил, если обманываешь, я… Я тебя породил, я тебя и убью… — Убьешь, убьешь… Все, Сань, правда — хорош бухать! — Да, я тоже так считаю… — немедленно согласился Белов. — Сейчас вот только в бар зайдем… — Сань, если в бар, — то только чай или кофе! — решительно возразил Фил, не выпуская из руки локоть Белова. — Точно! Чай или кофе! — энергично кивнул Саша.

Белый плавно ускользнул от опеки Фила, взобрался на высокий стул и кивнул бармену. Пока янтарная жидкость лилась в стопку, Саша прикрыл глаза, но тут же пожалел — казалось, что он на карусели, развившей скорость до трехсот километров в час. И тут… Что-то чарующе-нежное донеслось слева. Голос был отчего-то знакомый.

Глаза пришлось распахнуть. Белов повернул голову в сторону звука и увидел небольшую сцену, отделанную красными портьерами. На сцене — три инструменталиста, на переднем плане у микрофона — девушка. Красивая, статная… И, чёрт возьми, знакомая!

Фил уже поравнялся с ним, воспользовавшись заинтересованным взглядом друга, сам взял из рук бармена стопку и вылил содержимое в близ стоящую кадушку с пальмой.

— Поехали, Сань.

Но композиция из репертуара Эллы Фицджеральд, исполняемая прекрасной певицей, полностью поглотила Белого. Вспомнил!

Оля. Оля Сурикова. Скрипачка. Птица счастья из далекого 89-го…

— Я сейчас, — Саша резко поднялся со стула и уверенно двинулся в сторону сцены. Комментарий к Часть 34 Ночь + вдохновение =новая глава! Да начнётся “стекло”

Ждём ваши отзывы, дорогие читатели!

====== Часть 35 ======

Комментарий к Часть 35 Приятного чтения!

Отдельная благодарность :

Samanta Adams спасибо родная за помощь в работе! Люблю тебя!🐝❤️

Музыкальное сопровождение главы : Пошёл налево – Эльбрус Джанмирзоев, Элвин Грей

Джазовый коллектив Виталия Майского отыграл в ресторане последнею композицию. Сегодня Виталик лютовал, так как играли его новую композицию. Захмелевшая толпа зрителей наградили их бурными овациями. Группа потихоньку стала собираться по домам.

— Ну что, ребята, все молодцы! — Он взглянул на часы: — Точно, уложились минута в минуту, как в аптеке. Музыканты принялись складывать инструменты и отключать аппаратуру. Виталик, покосившись на Олю, которая была явно не в лучшем настроении, напомнил: — Завтра — как всегда, в семь. Оля уже уложила скрипку в футляр и, набросив плащ на руку, спустилась со сцены в зал ресторана: — Счастливо, ребята! До завтра! В центре зала ее догнал Виталик и взял под локоть: — Я провожу. — Ну, проводи, — мягко высвобождая руку, не слишком охотно разрешила Оля. — Оленька! — Он пристально смотрел ей прямо в глаза. — А мы премьеру твою так и не отметили. Может, поедем ко мне, посидим, выпьем? Послушаешь, что в ту нашу новую пластинку не вошло. — Не, Виталь, спасибо, мне домой надо. Бабушка ждёт. — Оленька, ты же музыкант — надо быть свободнее… — не отставал Виталик. — Надо, надо, — только чтобы он отстал, согласилась Оля. — В конце концов, имею я отношение к тому, что ты играешь снова? — В его голосе прозвучал уже не интимный намек, а едва ли не требование расплатиться за оказанное благодеяние.

Сколько лет вьется, а она как глухо-слепая!

— Самое непосредственное, спасибо тебе, Виталик… — устало улыбнулась Оля, в который раз освобождая руку от его пожатия. — Но спать я с тобой за это не обязана.

За этой сценой, прямо у самого выхода из ресторана уже давно наблюдал Саша.

— Так значит? … — поняв, что здесь ему ничего не обломится, протянул Виталик. — Да, — спокойно и твердо ответила Оля, не принимая его игривого тона.

Девушка уже собиралась выходить из здания ресторана, как её вновь остановил Виталик.

— Оль, знаешь, подожди. — И он побежал за нею, нагнав ее у выхода. — Я тебя понимаю и даже как-то поддерживаю. Если ты бездарь, надо устраиваться, работать известным местом… Оля, уже не отвечая, лишь развернулась к Виталику и попыталась со всего размаха заехать ему по физиономии, но Виталик успел перехватить ее руку: — Тихо-тихо! Что люди подумают? И они оба опять не увидели, как из двери позади них из ресторана вышел Белов. Но зато Виталик это мгновенно почувствовал. Саша двумя пальцами схватил его за нос: кровь и слезы хлынули одновременно. — Купи себе пособие для чайников, как правильно общаться с дамами, — ухмыльнулся Белый и повернул голову к опешившей Ольге: — Что ж ты не подождала, сказал же, встречу.

Сурикова смекнула и подыграла:

— Прости, закрутилась.

Саша, брезгливо ткнул платком в морду поверженного маэстро.

— Тогда пойдем, — он подставил свой правый локоть, под который Оля тут же взяла его.

На улице было тепло, под ногами медленно таял снег. Ольга и Саша брели по мосту, и беседа текла медленно, тихо, как меланхоличная мелодия, которую в последнее время так любила наигрывать Оля.

— Саш, так странно, мне даже не обидно. Я с детства думала — музыка для меня главное. И все вокруг говорили: занимайся, девочка, играй… И вдруг как молния ударила. И перевернулось все. Белов слушал девушку с интересом: — Оль, да ну, — у него с консерваторией и музыкой были связаны свои, гораздо более приятные воспоминания. — Если б ты не играла на скрипке, мы бы с тобой, может, и не познакомились тогда в 89-м. Ты вспомни, вспомни. — Ой, точно ведь! — обрадовалась Оля, будто впервые подумала об этом странном совпадении. — Ну вот! — поддакнул Саша. — А то, что этот пидор сказал, это от зла. Мне б не дали, я б тоже что-нибудь такое брякнул. Оля остановилась и пристально посмотрела Саше в глаза. — До сих пор не верю, что тебя встретила… Я потом всё-таки узнала, что тебя так подставили. Стыдно было даже… Психанула, не разобралась, обидела тебя, да? — Да брось, столько лет уже прошло, — отмахнулся Белый. — Спасибо тебе ещё раз. Ты поступил как настоящий мужчина. — Я поступил как нормальный мужчина.

Он тоже вглядывался в ее карие, золотистые глаза, и ощущал какую-то щемящую тоску в груди. Тоску по ушедшей так резко юности. Тоску по несбывшимся планам и надеждам. И глядя в ее глаза, Саша видел отражение своих мыслей. Ему даже показалось, что от Оли веет чем-то теплым, свежим, как тот самый день, когда он пришел на ее концерт в консерватории. Милая скрипачка. Голубая, несбывшаяся мечта. Давно на него не смотрели так. С немым восхищением, с добротой. Уютно стало. И неосознанно перед глазами возник образ жены. Небесные глаза уже давно стали ледниками. Стойкость сменилась сталью.

Они стояли на мосту и смотрели друг на друга. Полная луна отражалась в черной воде Яузы, а на той стороне светился окнами дом Суриковой.

— Смотри! — Саша осторожно освободил свою руку и одним махом вскочил на перила моста. — Саша, ты что, дурак, что ли? — в ужасе выдохнула Оля. Перила были мокрые и скользкие. А уж узкие — шириной в Олино запястье! — Тихо-тихо. Все нормально, — успокоил ее Саша, раскинув руки и балансируя над бездной. Поймав равновесие, Саша медленно, как канатоходец, двинулся по перилам вперед. Снизу, из черноты, доносился размеренный плеск воды. Оля прижала руки к груди и столь же медленно, как и Саша, двигалась вслед за ним: — Саша, не надо! Они мокрые…

Саша лишь бросил на нее озорной взгляд, продолжая идти дальше. Пройдя несколько метров, он остановился и, не без труда удерживая равновесие, повернулся к девушке:

— Вот это мне нравится. Понимаешь? — Понимаю. Только слезь, а? — умоляюще протянула к нему руки Оля. В последний раз, оглянувшись на воду, Саша спрыгнул на мостовую. — Господи, ну и сумасшедший ты… Знаешь, я сейчас на тебя смотрела и вспомнила. У меня в детстве подружка ночевала, я ночью просыпаюсь, а она в одной рубашке стоит в окне на самом краю. Спиной, глаза закрыты, и раскачивается… Так страшно стало… — Не бойся, скрипачка. Я не дам тебе упасть, я рядышком буду…

А в это время неподалеку, в каких-то двух-трех кварталах от квартиры Суриковой, в модном ресторане прожигал жизнь Космос Юрьевич Холмогоров.

Он был, как всегда, один.

Заперся в отдельном кабинете и приступил к своей обычной программе. Сначала был кокс, потом — реки водки, потом — снова кокс… Потом он потребовал девок. И три полураздетые проститутки с Тверской водили хоровод, послушно распевая про маленькую елочку, которой холодно зимой… Они с откровенным страхом смотрели на своего диковатого вида клиента, дирижировавшего надкушенным бананом и пистолетом, мечтая лишь об одном — как бы поскорее отсюда убраться.

Потом он выгнал всех и, уронив голову на стол, плакал о своей загубленной жизни… И снова был кокс — две белые дорожки, как рельсы, ведущие его поезд к пропасти. И, похоже, никуда с этих рельсов ему уже не свернуть… С ним перестали считаться все его знакомые, даже для друзей он стал балластом, обузой, и это доставало его больше всего. Нежели он годится только на то, чтобы быть шестеркой? Космос покинул ресторан под утро, когда уже начало светать. Он бешено гнал свой «мерин» по пустынным улицам, безжалостно подрезая редкие в этот час автомобили. Вдруг через дорогу, наперерез его машине, метнулась угольно-черная кошка. Космос, не раздумывая, ударил по тормозам. «Мерседес» остановился в метре от роковой траектории, по которой кошка перебежала дорогу. Оказавшись на другой стороне улицы, зверюшка замерла, настороженно поглядывая на остановившуюся огромную машину. Медленно и неуклюже Космос вылез из автомобиля. Его пальцы сжимали рукоять «Стечкина». — Эй, ты куда рванула-то? — заплетающимся языком крикнул он кошке. — Ты вообще соображаешь, что ты делаешь, а? Ты кого тормозишь? Это же твой Господь Бог едет! Я один решаю — жить тебе на этом свете или нет! Ты поняла? Я освобождаю мир от таких гадин, как ты! — медленно подняв пистолет, он закончил надменно и торжественно: — А ну, признавай, тварь, Бога своего! Громыхнул выстрел. Кошка испуганно присела и метнулась в сторону. Снова грянул выстрел, за ним еще и еще… Несчастный зверек беспорядочно метался между всплесками жидкой мартовской грязи, поднятыми вонзавшимися в землю пулями. — Стоять! — свирепо рычал Космос, раз за разом нажимая на спусковой крючок. Когда магазин «Стечкина» опустел, разъяренный Космос швырнул пистолет вдогонку улизнувшей таки кошке. Следом за пистолетом полетела отборная площадная брань новоявленного «бога», но, к счастью, ни то, ни другое уже не могло причинить вреда бедному животному. Взбешенный Космос вернулся к брошенному прямо посреди дороги автомобилю. Через секунду, пронзительно завизжав колесами, машина сорвалась с места, оставив после себя едкий белесый дымок жженой резины… Комментарий к Часть 35 Ждём ваши отзывы, дорогие читатели!

====== Часть 36 ======

Комментарий к Часть 36 Приятного чтения!

Отдельная благодарность :

Samanta Adams спасибо родная за помощь в работе! Люблю тебя!🐝❤️

Музыкальное сопровождение главы :Жена – Денис Майданов

Сурикова встала рано. Вечер вчера был действительно необычный за все последнее время. Они с Беловым действительно душевно посидели у нее на кухне, распили еще две бутылки шампанского, а и без того до их встречи перебравший Саша почти не стоял на ногах. Дурочка, конечно, если бы сама не была подшофе, может, и не позволила бы. Но так было приятно нарушать правила!

Под освежающими струями воды к Оле быстро вернулось бодрое настроение. Ностальгия — ностальгией, но, по большому счету, Белов нужен был скрипачке не для плотских утех. Он нужен был ей совсем для другого. С ним можно добиться многого в любом деле, и в музыкальной карьере, разумеется, тоже. А после вчерашней стычки с Виталиком девушка была убеждена — в его группе её карьера закончена. В ее глазах Белов был огромным сильным бульдозером, способным с легкостью проложить дорогу к назначенной ею цели. Вот почему в итоге девушка решила до поры до времени закрыть глаза на отдельные недостатки своего приятеля из далёкого 89-го и держаться за него обеими руками.

— Оль, у тебя рассола нет? — Найдется… Пока Белов плескался в ванной, Сурикова приготовила ему опохмелку. Она налила мутноватый рассол в изящный высокий бокал и сунула туда соломинку. Венчал композицию ломтик соленого огурца, кокетливо надетый на край бокала, на манер обычного для коктейлей лимона. Когда Саша, умытый и причесанный, вошел на кухню, Оля протянула ему плод своих стараний. — Вот умница… — от души похвалил хозяйку Саша. Он вытащил соломинку, залпом осушил бокал и, не спрашивая, налил себе еще из предусмотрительно оставленной на столе литровой банки. Утолив первую жажду, они перебрались в гостиную. Саша с бокалом в руке развалился в кресле, Оля, свернувшись калачиком, пристроилась рядом — на диване. Народное средство начало действовать — похмельный туман в голове Белова потихоньку отступал, рассеивался. — Виталик, наверное, обиделся? — повернулся он к девушке. — Как думаешь, я не переборщил у ресторана? Сурикова рассмеялась и беззаботно махнула рукой — да брось, мол, нашел из-за чего беспокоиться. — А ты сильно от него зависишь? — спросил Белый, посасывая соломинку. — Ну, как тебе сказать? — пожала плечами Оля. — Концерты, гастроли раз в год, на фестивали езжу. С моей черной полосой в жизни — завишу, конечно… Белов вздохнул. — А хреново, когда от кого-нибудь зависишь, да? Оль? — Всегда от кого-нибудь зависишь — такая жизнь… — снова пожала плечами девушка. Тут в спальне запиликал Сашин мобильник. Наверное, Варя искала, где шляется её благоверный супруг. — Блин, ну кто там еще? — недовольно буркнул он. — Не пробовал выключить? — Сейчас… — Белов неохотно поднялся и прошел в спальню за телефоном. — Алло! Звонила действительно жена. Её резкий, взвинченный голос как ножом вспорол вялое, тягучее и сонливое Беловское похмелье. — Белов, скотина, я не знаю, где ты был всю ночь, да и знать не хочу, если честно, но слушай… Мне только что позвонили, Космос разбился! Говорят, наглухо… — Как — наглухо? — пробормотал оторопевший Белов. — Ну как, как?! Насмерть! Вроде в грузовик воткнулся, что ли… Саша, да не знаю я ни хрена! — Пчёлкина почти кричала. — Сейчас поеду в «Склиф» — там все расскажут. Ладно, все, я перезвоню… Саша с трубкой в руке вернулся в гостиную. — Что-то случилось? — встревожилась Оля, едва взглянув на его вытянувшееся лицо. — Друг у меня разбился… — с трудом выговорил Белов.

В тягостном оцепенении Саша гнал свою машину к «Склифу». Он был подавлен, растерян, потрясен. Но сильнее всего его терзало раскаянье. Он без конца задавал себе один и тот же вопрос — почему Космос вчера оказался один? Да, в последнее время Кос опустился и стал совершенно невыносим. Но он же все равно оставался их другом! Почему же все — и сам Саша в первую очередь — от него отвернулись? Почему их друг оказался брошенным…

Ответов не было. Вернее, они были, но признавать свою черствость и равнодушие, свою косвенную вину в гибели друга совсем не хотелось… Внезапно в его сознание как-то незаметно заползла подленькая, мстительная мыслишка. Ему неожиданно подумалось, что эта авария — не что иное, как возмездие. Кара за то, что Кос — пусть непреднамеренно, неосознанно, — но подставил его, Сашу, под пули людей Луки. И это из-за него, в конечном счете, умерла мама, и из-за него он вынужден сейчас гнать в Чечню оружие… «Стоп!» — оборвал себя Белов. Он испугался этой предательской мысли и тут же постарался ее прогнать. Контраргументы нашлись без труда — Белову было понятно, что участие Космоса в истории с оружием ничего не решало, так или иначе Введенский в паре с Лукой заставили бы его согласиться на все их условия… «А Космос — он ведь брат мне… Брат, братишка, братуха…» — твердил он про себя как заклинание и вдруг стал неумело, нескладно молиться. — Господи! — бормотал себе под нос Саша, угрюмо глядя на дорогу. — Пусть он только выживет, и, клянусь, я вытащу его из этой ямы! Я вылечу его, выбью из него кокаиновую дурь! Он будет у меня в полном порядке, обещаю тебе, Господи! Саша буквально влетел в холл больницы, быстро подошел к стойке регистратуры и склонился к окошку. Серьезная девчушка в круглых очках вопросительно вскинула голову. — Простите, вы не подскажете мне… — Белов замялся, не зная где ему искать Космоса — среди живых или среди мертвых. — А-а-а. — протянула, догадавшись, девушка. — Вы, наверное, насчет Космоса Юрьевича? — Да, мне сказали, что его к вам привезли… — Вы подождите немного, сейчас врач выйдет, он вам все подробно расскажет… — Врач? — не сразу дошло до Белова. — Так он жив?! — Ну конечно… — медсестра мягко, ободрительно улыбнулась и кивнула Белову за спину. — А вот, кстати, и доктор. К Белову подлетел долговязый взъерошенный парень в коротковатом, явно не по росту, белом халате. — Вы по поводу Холмогорова? — скороговоркой зачастил он. — Знаете, ваш друг не то, что в рубашке — в пальто родился. От его машины, говорят, одни лохмотья остались, а у него всего-то три перелома… — Вот раз-дол-бай! — Белов расплылся в широченной улыбке и со всего маху шлепнул ладонью по стойке регистратуры — так, что девушка за стеклом вздрогнула. — А сейчас-то он где? — Его отец домой забрал. Я, конечно, возражал, — развел руками врач, — по идее, ему стационар нужен… — Какой стационар, доктор! — Саша рассмеялся и хлопнул парня по плечу. — По нему тюрьма плачет! Вам вообще повезло, что он тут вас всех не перестрелял! Спасибо вам, спасибо! Еще раз, хлопнув врача по костистому плечу, Саша круто развернулся и заторопился к выходу. В дверях он на секунду остановился, вытащил из-под ворота рубашки нательный крестик и быстро прижал его к губам. Долговязый доктор переглянулся с медсестрой и покрутил длинным и тонким пальцем у виска.

Космосу и в самом деле невероятно повезло. Его «Мерседес» влетел под мусороуборочный «КамАЗ» так, что извлекать бедолагу из покореженной машины пришлось с помощью автогена. Все время, пока спасатели колдовали над обломками его авто, Космос яростно матерился. Медики говорили — болевой шок, возможны серьезные повреждения внутренних органов. Но когда пострадавшего доставили в больницу и толком осмотрели, врачам пришлось немало удивиться. Выяснилось, что, если не считать многочисленных ушибов и порезов, все ограничилось всего лишь тремя переломами — предплечья, ключицы и голени.

Космосу наложили гипс, вкололи успокаивающего и отдали примчавшемуся в «Склиф» Юрию Ростиславовичу: заполучить сына членкору помогли старые академические связи. Отпуская пострадавшего, врачи, понятное дело, прописали ему строгий постельный режим. Однако, оказавшись дома, Космос и не подумал ложиться. Его нещадно ломало после вчерашнего, болели раны и ушибы, но к коксу он прикасаться не стал. Единственное, что он себе позволил, — это немного пива. Космос ждал Белова. Он предполагал, что, узнав об аварии, друзья будут его искать. Ни Фила, ни, уж тем более Варю, ему видеть не хотелось совершенно, а вот с Белым Космос бы поговорил. Слишком много недосказанного накопилось между ними в последнее время. Космос попросил отца не пускать к нему никого, кроме Саши, и устроился с пивом за столом гостиной. Звонок в дверь прозвучал, когда Космос допивал вторую бутылку. — Пап, открой! — крикнул он. — Помнишь? Меня нет… Шаркая шлепанцами, Холмогоров-старший прошел в прихожую. Космос прислушался. Сначала лязгнул замок входной двери, потом отец сказал кому-то: «Не снимай». Через секунду Юрий Ростиславович заглянул к сыну и коротко сообщил: — Саша приехал. Космос промолчал. В гостиную мимо Юрия Ростиславовича прошел Саша. Он обогнул стол, встал у окна и, опершись о подоконник, выжидающе посмотрел на неподвижного Космоса. — Саш, пиво будешь? — предложил Холмогоров-старший. Белов не ответил. Юрий Ростиславович покрутил в руках бутылку с пивом, которую он прихватил из кухни, и, поставив ее на стол, неловко пробормотал: — Ну, вы тут поговорите, а я пойду, новости посмотрю… Саша рассеянно кивнул. Юрий Ростиславович вышел из гостиной и прикрыл за собою дверь. — Мне Варька сказала, что ты насмерть хлопнулся, — мрачно признался Саша. — Я — в «Склиф»… — Жаль, что не насмерть, — так же мрачно перебил его Космос. Белов неловко топтался между столом и окном — не знал, как начать тяжелый, неприятный для обоих разговор. — Можно я твою ногу на пол поставлю? — спросил, наконец, Саша. — Рискни.

Кос вяло пошевелился, готовясь к неприятной процедуре. Саша аккуратно переложил загипсованную ногу Космоса на пол, придвинул табурет к столу и сел напротив друга. Поморщившись, Космос пристроил ногу поудобней и, не поднимая глаз на Белова, попытался одной рукой открыть бутылку с пивом.

— Ты на меня не сердись, брат, — тихим и немного виноватым голосом начал Белов. — Я иногда вынужден давить, а иначе все рухнет к едрене фене. Но ты действительно хреново выглядишь. Кос, драг тебя погубит. На героин перейдешь — и все, полный звездец, пиши пропало… — Сань, да не в этом дело… — здоровой рукой Космос меланхолично подал ему бутылку пива. — На, открой, я не могу. Знаешь, я давно уже думал, а когда эта канитель с Чечней пошла, вообще загрузился… Ну, скажи ты мне — на хрена нам вообще все это надо?! — с болью спросил он. Открыв бутылку, Саша разлил пиво по бокалам. — Ты это о чем сейчас? — Белов сделал вид, что не понял. — Сань, да ты лучше меня знаешь, о чем, — Космос не спускал с него тревожных, воспаленных глаз. — Я вот раньше думал — надо всем показать, что круче меня только вареные яйца. Ну и что, показал… А дальше что? Будем своих гасить?! Сначала солдафонов наших в Чечне, а потом и друг друга… А Варька твоя — ей же все по барабану, она за лишнюю зеленую бумажку готова горло перегрызть! — А ты думаешь, мне все это нравится, что ли? — Саша исподлобья взглянул на друга. — Меня самого просто взяли и конкретно наклонили. А назад пути нет… Это же, как в самолете — и выскочить нельзя, и заднего хода нет… Сел и летишь… — Ага, и ждешь, пока крыло не отвалится… — мрачно поддакнул Космос. — Вот именно. Или в гору не врежешься… — Или пока террористы не жахнут из «Стингера»… — ухмыльнулся Космос. Вдруг он подался вперед и пристально взглянул в глаза Белова. — А знаешь, Сань, когда мы с тобой в этот самолет-то сели? Третьего октября 89-го года, на бое в Раменском, — он тяжело замолчал, пожевал губами и, наконец, сознался: — Муху-то ведь тогда я стрельнул… В гостиной повисла долгая, тягостная пауза. В памяти обоих всплыли картины того боя. Но каждый из них вспоминал его по-своему — с того места, где он тогда был… Саша находился в самом центре столпотворения, он вместе с Варей выцарапывал из схватки Фила. Муху в тот момент он не видел, да и не до Мухи ему тогда было. Зато его хорошо видел Космос. Муха, расталкивая дерущихся, целенаправленно продирался сквозь толпу к Саше. Его глаза горели безумным огнем мести, а в правой руке в луче прожектора сверкнуло лезвие ножа. Предупредить Сашу Космос не успевал — враг был уже в двух шагах от Белова. Мухе оставалось сделать последний шаг, он уже отвел в сторону руку для решающего удара… И тогда Космос рванул из-за пояса свой тэтэшник… Выстрел слился с выстрелом в воздух седого мужика, и это его спасло. Он проворно сунул пистолет за пояс и кинулся за друзьями к «Линкольну»… Саша встал и отошел к окну. — Сань, ты пойми, там просто другого выбора не было, — запинаясь, принялся оправдываться Космос. — Он бы тебя через секунду порезал… А не сказал я тогда тебе сразу, потому что… ну, за — очковал, когда на тебя менты накатили. Сесть-то кому охота, сам понимаешь… Я об этом потом через года полтора Пчёлке рассказал, а она… Молодец… Не сдала… Опустив голову, Космос виновато замолчал. Молчал и Белов. Он замер, прислонившись лбом к прохладному оконному стеклу, и невидящим взглядом следил за снующими внизу людьми. На его скулах катались крупные желваки. Они молчали об одном и том же. Ни тот, ни другой не смог бы сейчас с уверенностью утверждать — спас тогда, во время боя в Раменском, Космос своего друга или, наоборот, погубил. — Ну, нельзя сказать, что я не догадывался… — задумчиво произнес, наконец, Белов. Он повернулся и взглянул на друга. Лицо Космоса покрывал узор из многочисленных ссадин и порезов, голову опоясывала повязка, чем-то напоминавшая азиатскую чалму. Сломанная правая рука была зафиксирована на отлете хитроумной подпоркой, а закованная в гипс левая нога — прямая и толстая, как березовое бревно, — была отставлена далеко в сторону. Довершал этот нелепый вид взгляд из-под насупленных бровей — бесконечно-виноватый, как у нашкодившего спаниеля. Все это показалось Белову настолько забавным, что он не смог скрыть улыбки: — Космос, Космос, твою мать! Чудище ты инопланетное! — с шутливой укоризной покачал он головой. — Если бы ты был сейчас Варькой, я б тебе сейчас сказал: что ж ты, сука, мне всю жизнь-то испортила?! Но ты не Варька, ты брат мне, поэтому… Он оборвал себя на полуслове, вернулся за стол и, усевшись напротив друга, совсем другим, обыденным тоном спросил: — Слышь, Кос, у тебя пиво еще есть? Башка раскалывается… — Пап! — едва ли не радостно закричал Космос. — Пиво еще осталось?! А Белов еще раз окинул веселым взглядом его раскоряченную фигуру и не удержался от иронично-восхищенного: — Красавец! Холмогоров-старший зашел в гостиную, прижимая к груди с полдюжины бутылок пива. Только сейчас Белов заметил, как постарел Юрий Ростиславович. Он сильно поседел, ссутулился. Плохо выбритый, в линялой ковбойке, пузырящихся на коленях джинсах и стоптанных шлепанцах он почти ничем не напоминал того блестящего ученого и красавца-мужчину, которым он был всего каких-то пять лет назад. Саше сразу вспомнилось, что два года назад от него ушла молодая жена — сбежала за границу с каким-то не то норвежцем, не то датчанином… Юрий Ростиславович составил пиво на стол и неуверенно спросил: — Ребят, а можно я с вами посижу? — Ну конечно, садись, пап… — Космос потянулся за стулом. Белов сноровисто откупорил бутылки и разлил пиво по высоким бокалам. — Твое здоровье, сынок, — Юрий Ростиславович положил руку на здоровое плечо Космоса. — Ты не пугай меня больше так, да и друзей своих — тоже.

— Это точно, — поддакнул Саша. — Меня трясло просто, пока до больнички летел…

Все трое дружно приложились к бокалам. Промокнув салфеткой рот, Юрий Ростиславович смущенно откашлялся. — Тут у нас акустика хорошая, я пару фраз услышал… Можно я вам расскажу притчу одну, мне ее еще году в пятьдесят восьмом рассказали, а я на всю жизнь запомнил… Две лягушки попали в кувшин с молоком. Слышали? Нет? Так вот, одна из них сказала: все, нам не выбраться, бороться бессмысленно — и утонула. Вторая сказала: ну нет, я просто так не сдамся — и всю ночь плавала, била лапками… А к утру она сбила из молока масло и выбралась. Вот так. Саша усмехнулся и вдруг поймал взгляд Космоса, адресованный отцу — непривычно теплый, почти ласковый. Юрий Ростиславович снова откашлялся и достал сигарету. — Вот такая притча, — пробормотал он и повернулся к Белову. — Саш, дай зажигалку. Тот запустил руку в карман пиджака. Зажигалка оказалась под какой-то плотной, в несколько раз сложенной бумагой. Это была карта Чечни, испещренная синими карандашными пометками.

Прошло почти три недели. За это короткое время многое изменилось, и в первую очередь — Космос. Все его загулы остались в прошлом, он стал тише воды и ниже травы. Похоже, он отказался даже от кокса — во всяком случае, с этой дрянью его больше никто не видел.

Космос снова стал интересоваться делами Бригады. Вот уже вторую неделю, не слишком ловко ковыляя на костылях, он каждый день приезжал в офис и со старательностью прилежного ученика вникал в новые для себя дела. О своем отношении к проекту «Привет, оружие!» он больше и не заикался. Вероятно, он задался целью доказать друзьям, да и самому себе, наверное, что крест на нем ставить еще рано. Так это было или нет, но все были искренне рады этим неожиданным переменам. Покончил с пьянкой и Белый. Но с ним была совсем другая история. Он на всю катушку закрутил роман с Суриковой. Целыми днями он безвылазно торчал у нее дома, в конторе почти не показывался, а если и появлялся на часок-другой, то был задумчив и немногословен. Он словно размышлял над какой-то важной проблемой, но делиться своими сомнениями ни с кем не хотел. Такое его поведение всерьез беспокоило Холмогорова. Он опасался, что Белов запал на эту «леса-скрипку» капитально, не на шутку. Это подозрение напрягало его по полной программе, Космос даже собирался при случае поговорить с Сашей по душам на эту щекотливую тему. А Пчёлкина… Пчёлкина была с головой занята лишь одним — чеченским проектом и нечего вокруг своей семьи будто и не замечала. Когда она думала о том, какие огромные деньжищи вложены в это предприятие, у неё от волнения покрывались потом ладони. А когда она прикидывала, какую прибыль должна принести сделка, у неё начинала кружиться голова. Сегодня был очередной сеанс связи с сопровождавшим груз Кавериным — предпоследний из запланированных. Пока все шло нормально, но чем ближе был финиш маршрута, тем сильнее возрастало напряжение в офисе Бригады. Вот почему сегодня у телефона в кабинете Белого собрались все четверо. Сам Белов и Пчёлкина сидели за круглым столом для совещаний, на котором стоял самый обычный офисный «Панасоник». Они оба замерли в одной и той же позе мучительного ожидания — навалившись на стол, они опустили подбородки на сжатые кулаки и не сводили глаз с безмолвного аппарата. Чуть поодаль в кресле устроился Космос. Здоровой рукой он обхватил бюстик Сократа и рассеянно поглаживал гипсовую голову философа. Он тоже волновался и время от времени принимался по обыкновению жевать губы. Не волновался, казалось, только Фил. Он целиком был занят своей любимой игрушкой — новехонькой стильной «Береттой». Развалившись в кресле у входа, он увлеченно разбирал пистолет, с неподдельным интересом рассматривая его механическую начинку. Саша скосил глаза на часы. — Сколько там? — спросила Пчёлкина, доставая из пачки «Самца» очередную сигарету. — Двенадцать минут четвертого. — Саш, может, мы чего перепутали? — Пчёлкина пожевала сигарету и, так и не закурив, выплюнула ее на стол. — Может, в три часа ночи надо было? — С чего это?! — фыркнул Белый. — Просто наш Володя тот еще спец по спутниковой связи. — Да он издевается над нами, бля буду! — убежденно произнес Фил. Варя нервно забарабанила по столу. Белый хмуро взглянул в её сторону и еле заметно покачал головой — не надо. — Мандраж, — признался Пчёлкина, пожав плечами. — Как-никак десять лимонов на кону! — Одиннадцать, — вполголоса уточнил Космос. — Да какая разница, — поморщилась Варя, — я округлила… Наконец раздался резкий звонок. Белый и Пчёлкина вскинулись и одновременно потянулись к аппарату. Лишь в самый последний момент Пчёлкина убрала руку и уступил право ответа Саше. — Алло! Алло! — почти закричал в трубку Белый. Оттуда доносился только завывание и треск помех… На другом конце страны, в чистом поле, продуваемом всеми ветрами, стояли два заляпанных весенней грязью джипа. Рядом с машинами переминались с ноги на ногу трое вооружены) бородатых кавказцев в защитном обмундировании. Чуть поодаль была развернута антенна спутниковой связи. У аппаратуры с обычной телефонной трубкой в руке сидел на корточках упакованный в самый навороченный камуфляж Володя Каверин. Он что-то нажал на пульте радиостанции и неожиданно четко услышал Сашино алеканье. — Мил человек, это ты? А это я, — с нагловатой ленцой в голосе проговорил Каверин. — Ну что, груз мы ведем. Он прошел вторую точку на жэ-дэ. Все идет по плану. Прибытие на место и следующий сеанс по графику. Можешь вызывать контрагентов. Все понял? Ну, до связи. Не дождавшись ответа Белова, Каверин ткнул в кнопку на панели аппаратуры и зло буркнул: — Сука… — Сука… — положив трубку, прошипел сквозь зубы Белый. — Что?! — Пчёлкина, не спускавшая с него встревоженных глаз, побледнела. — Да нет, это так, личное, — отмахнулся Белов и невозмутимым голосом сообщил: — Все в порядке, завтра заказчики примут груз. Саша откинулся на спинку кресла и обхватил голову руками. — Йе-е-ес!!! — восторженно завопила Варя. Она пробкой выскочила из кресла. — Мама родная, неужели мы сделали это?! — Сплюнь… — хмыкнул Белов и распорядился: — Позвони Вахе, пусть вылетает на родину и контролирует встречу. Дай «Самца»… Пчёлкина кинула ему пачку сигарет и бросилась к телефону. Саша неторопливо закурил, поднялся и кивнул Филу на дверь: — Поехали… Варя по телефону о чем-то хохотала с чеченцем и даже не заметила, как Фил с Белым вышли из кабинета. Космос, наоборот, не спускал с друзей настороженного взгляда, но спрашивать их ни о чем не стал.

У здания правительства — Белого Дома — было полным-полно машин. Среди них, ближе к набережной, стоял «Мерседес» Фила. На заднем сиденье машины расположился Белый.

Он ждал возвращения друга, отправленного с небольшим, но важным поручением к Виктору Петровичу Зорину — тому самому чиновнику, знакомому Саши по теннису. Сам Белов встречаться с ним то ли опасался, то ли просто не захотел. Фила он использовал втемную — ему нужно было только из рук в руки передать чиновнику запечатанный конверт. О том, что лежит в этом конверте, Белый не обмолвился ни словом. К немалому удивлению Саши Фил воспринял это пустяшное поручение в штыки. Он хорошо помнил, с какой легкостью Зорин сдал Сашу после покушения, и никак не мог понять, что заставило его друга вновь обратиться к этому хмырю. — Саня, ну за каким хреном он тебе понадобился? — допытывался он. — Что за нужда-то такая? — Слушай, не грузи меня, а? — хмурился Белый. — Неужели трудно просто передать конверт? Или мне самому идти?! Фил вздохнул и вылез из машины. Вернулся он быстро, минут через двадцать. Он обогнул «Мерседес» и, открыв дверь, наклонился к Белову. — Сань, ну ты намекни хотя бы — что за дела? — он гармошкой наморщил лоб. — Что мутишь-то? — Фил, меньше знаешь — крепче спишь, — отшутился Саша. — Ты все сделал, как я говорил? — Да передал, передал! — поморщился Фил. — Но он же сука редкая, как ты можешь… Ты что, забыл, как этот Виктор Петрович сдал тебя с потрохами, когда… — Фил, любой политик — сука, — слегка раздраженно перебил его Белов. Ему, похоже, совсем не хотелось рассуждать на эту тему. — Нужно просто грамотно его развести. Так, чтобы его интересы совпали с твоими, понятно? — Опять философия! — с досадой махнул рукою Фил. — Ладно, потом все поймешь, — отрубил Белый и кивнул на водительское кресло. — Садись давай быстрее, меня люди ждут… Фил, недовольно покачивая головой, обошел машину и сел за руль. Больше он не произнес ни слова. Через минуту «Мерседес» тронулся с места и, плавно набирая скорость, покатил по набережной. А еще через час Виктор Петрович Зорин вернулся в свой кабинет — из кабинетов куда более высоких и влиятельных. Он был немного возбужден и, похоже, чрезвычайно чем-то доволен. На пороге он обернулся к секретарше и предупредил: — Лариса, если будет звонить Белов — скажите ему, что его вопрос решается.

Визит Белова в крупное агентство по торговле недвижимостью оказался непродолжительным и, судя по всему, удачным. Он плюхнулся в кожаное кресло «мерса» и подмигнул мрачному Филу.

— Что хмурый такой, Теофило? Все пучком! — Куда теперь? — буркнул Фил. — К Ольге? — Нет, давай домой! У Белова были веские причины торопиться домой. То, что он сделал сегодня, могло привести к самым непредсказуемым последствиям. Причем не только для него, но и для его семьи. Варю с Даней надо было спрятать — как можно быстрей и как можно дальше. Все было подготовлено заранее, и его посещение агентства по торговле недвижимостью стало последним аккордом. По сути, он спешил домой, чтобы проститься с женой и сыном. Пчёлкина, впрочем, о планах мужа ничего не знала и встретила его довольно тепло после сегодняшнего дела настроение у Вари было прекрасным. Саша не мог этого не заметить, но счел за лучшее не дразнить любимую раньше времени и отправился в детскую. Он провел с сыном добрых два часа — играл в машинки, строил замок из кубиков, читал сказки… Время пролетело незаметно, и когда Варя пришла укладывать Даню спать, Саша покинул детскую не без сожаления. Разговор с женой был впереди, и Белов немного нервничал. Чтобы отвлечься, он включил компьютер и запустил новую игру-стрелялку. На экране монитора появились лабиринты мрачного замка, полные отвратительных монстров. Он настолько увлекся стрельбой по чудовищам, что не сразу заметил, как в комнату зашла жена. Пчёлкина пристроилась у высокого бюро и, повернувшись к нему спиной, что-то писала. Саша нажал на паузу, подошел к жене сзади и обнял ее. Белов собирался всего лишь подластиться к Варьке, задобрить ее, чтобы она, не дай бог, не заупрямилась, когда он предложит ей уехать. Но стоило ему потеснее прижаться к жене, ощутить ее знакомое, родное тело, как он почувствовал желание.

К нему примешивалось мимолетное раскаяние в своих изменах, и оттого желание становилось еще острее.

— Ты что это, никак с супружеским долгом? — с ехидным изумлением спросила Варя. — Ну, типа да. А ты против? — промурлыкал ей на ушко Белов. Он заглянул ей через плечо. Варя мгновенно прикрыла написанное ладонью. — Знаешь, что там? — с улыбкой спросила она. — Предъява. — Та-а-ак… — с веселым недоумением протянул Саша. Засмеявшись, он шагнул назад и, раскинув руки, повалился на широкий диван. — Ну, давай, предъявляй. Я слушаю. Варя подняла листок к глазам. — Я ходить буду, ничего? Саша с удивлением заметил, что его жена явно нервничает. Он молча кивнул, Варя откашлялась и принялась читать, расхаживая по комнате. — Значит так. Белов Александр Николаевич обвиняется в следующих преступлениях: «а» — пренебрегает семьей, «б» — не желаетделать ремонт, «в» — носит щетину, которая колется, «г» — трижды без уважительных причин не ночевал дома, — с каждым новым пунктом она становилась все серьезней, улыбка постепенно совершенно исчезла с ее лица. — Что ты можешь ответить по существу предъявленных обвинений? Особенно меня интересует последний пункт. — Это про щетину? Я побрился, — Саша демонстративно провел тыльной стороной ладони по щеке. — Нет, про не ночевал дома, — жена смотрела на него строго, без тени улыбки. — А вот это — чистой воды провокация, — помотал головой Белов. — У меня был очень трудный период, я обеспечивал безопасность семьи. Что касается… Варя попыталась что-то сказать, но Саша остановил ее жестом поднятой руки. — Минуточку! Что касается всего остального — да ради бога! Вот компенсация. Саша поднял стоявший у компьютера кейс и достал из него пластиковую папку с бумагами и фотографиями. Небрежно бросив документы на стол, он снова запустил игру. С экрана монитора плотоядно зарычали монстры. Варя села рядом и с недоверчивым видом открыла папку. Документы в ней были сплошь на английском, а на фотографиях были виды шикарной виллы в каких-то южных широтах. — И что все это значит? — озадаченно спросила Варя. — Домик, — объяснил Белов, не отрываясь от игры. — Корт, бассейн, четыре спальни… Штат Флорида… Черт, монстров-то сколько… Наконец до Пчёлкиной дошло — сбылась ее давняя и заветная мечта. Она не раз заводила речь с мужем о домике за границей, но каждый раз он чем-нибудь отговаривался. И вдруг — на тебе! — Сашка! — Варя подскочила и бросилась на мужа, заваливая его на диван. — Тише, Варька, ты что! Даньку разбудишь! — довольно посмеивался он. Вдруг компьютер издал душераздирающий стон, сменившийся торжествующим ревом монстров. Саша приподнял голову и взглянул на экран. — Ну вот, меня убили! — Типун тебе на язык! — Варя шлепнула его по губам и тут же впилась в них долгим, жарким поцелуем. Белов с готовностью ответил на него, успев подумать напоследок, что его расчет оказался точным и вопрос с отправкой семьи решен, похоже, положительно. Комментарий к Часть 36 Ждём ваши отзывы, дорогие читатели!

====== Часть 37 ======

Комментарий к Часть 37 Приятного чтения!

Отдельная благодарность Samanta Adams спасибо родная за помощь в работе! Люблю тебя!🐝❤️ На 90 % в этой части её заслуга,её руки золотые!

🎵 Музыкальное сопровождение: Разговор Вари и Саши – Хорошая – ASAMMUELL

Момент в самолёте : Микроинфаркты – Валерия

Далее : В плену – Мика Ньютон

Обстановка в кабинете Белова мало отличалась от той, что была здесь несколько дней назад. Снова у телефона собрались все четверо, снова ждали звонка и снова волновались, потому что звонок, как и в прошлый раз, задерживался. Волнение достигло своего пика. Ведь сегодня был не просто последний сеанс связи с Кавериным — сегодня заказчики должны были принять груз.

Пчёлкина метался по кабинету. Она то нервно взлохмачивала волосы, то ежилась, словно в ознобе, то принималась бить друг об друга свои длинные ногти. Белов, наоборот, замер в кресле за своим письменным столом, как каменное изваяние. Он неодобрительно поглядывал на взволнованную жену и, наконец, не выдержал. — Малышка, не мельтеши, сядь, — негромко попросил он. — Голова закружится. Пчёлкина метнула в него сердитый взгляд, но послушалась. На какое-то время в кабинете стало настолько тихо, что было отчетливо слышно тиканье настенных часов и шум машин за окнами. Было в этой тишине что-то неживое, жутковатое и совершенно непереносимое. Фил взял нарды и встряхнул доской перед сидящим рядом Космосом: — Давай партейку, а, Кос? Космос взглянул на него недоуменно и, чуть помедлив, молча кивнул. Похоже, от этой тягостной тишины ему тоже было не по себе. Минут двадцать было слышно только цоканье кубиков и шарканье фишек по доске. Пчёлкина, сгорбившись и чуть покачиваясь, сидела на диване. Белов сквозь приспущенные веки следил за игрой. Тишину взорвала потерявшая терпение Варя. Она подскочила к Белову и вытаращила на него полубезумные глаза: — Ну, пятнадцать минут могу понять, ну двадцать… Но, Сань, два часа задержки! Покосившись на неё, мрачный как туча Саша промолчал. И тут на круглом столе запиликал телефон. Не офисный «Панасоник», на который должен был звонить Каверин, а Сашин мобильник. Пчёлкина развернулась юлой и рванула к столу. Его остановил резкий окрик Белова: — Я возьму! — он перехватили жену за талию. — Алло! Да, Ваха. Вот ждем… — отрывисто бросал он в трубку. Вдруг его брови резко взметнулись вверх. — Что?! Это точно?! Ладно, я перезвоню. На него неотрывно и встревоженно смотрели три пары глаз. Саша положил мобильник на стол, сел в свое кресло и обвел друзей диковатым взглядом. — Ну что? — выдохнула Варя. — Груз на приемке разгрохали, — сообщил Белов и вдруг… улыбнулся. На его столе зазвонил телефон, и Саша тут же развернулся к нему, спрятав от друзей свою неуместную улыбку. — Да — абсолютно спокойно сказал он в трубку. Варя кинулась к нему: — Что-о-о?! — проревела она. — Минутку… — бросил Саша в трубку и, прикрыв ее ладонью, повернулся к жене. — Все, забудь — нету ничего! Прощай, оружие! Варя в отчаянии уронила голову на руки, а Белов, уже не таясь, тихо и счастливо рассмеялся. — Что ты ржешь, Саша? — свечой взвилась вверх Варя. — Что ты ржешь? Мы на такие бабки попали! Она схватила со стола кипу бумаг и в бешенстве швырнула их к потолку. Белов засмеялся громче. — Да хрен с ними, малыш! Что мы, бабки не отобьем, что ли?! Сжав ладонями виски, Пчёлкина сделала несколько неуверенных шагов в сторону и злобно прошипела сквозь стиснутые зубы: — Идиот, твою мать! Похоже, она о чем-то внезапно догадалась… Саша её обманывал… обманывал всё время сделки, он всё знал…

В тот же день, ближе к вечеру, Белов приехал в Серебряный бор, в неприметный клуб, облюбованный для конфиденциальных встреч его партнером по теннису Виктором Петровичем Зориным. Встречаться с ним у Саши не было ни малейшего желания, но в сложившейся ситуации гарантии своей безопасности он мог получить только от Зорина. Кроме того, ему не терпелось узнать судьбу документов по Фонду. Так что, нравится не нравится, но если хочешь выбраться из кувшина — будь добр сучить лапками до последнего.

Виктор Петрович встретил Сашу радушной улыбкой и крепким рукопожатием. В кабинете, где они находились, был сервирован стол. Зорин широким жестом пригласил гостя «перекусить, чем бог послал», но Белов отказался, суховато предложив чиновнику сразу перейти к делу. Зорин открыл портфель и положил на край стола сложенную карту Чечни с отмеченным синим карандашом маршрутом. — Возвращаю с благодарностью, — улыбнулся он. — А кто там работал? — поинтересовался Саша, засовывая карту в карман пиджака. — Армейский спецназ. Прошлись, как ураган, оружие уничтожено, ни одного свидетеля… — Виктор Петрович наморщил лоб. — Я понимаю, Саша, тебя волнует, что ты пошел против федералов. Белов кивнул, соглашаясь — ведь именно из-за этого он сюда и приехал. — Понимаешь, это одна из немногих контор, которая реально заботится о безопасности страны. А то, что ты сдал груз, объективно работает на страну. Другое дело — твои внутренние отношения с ними… Но, в любом случае, пока мы в связке, ты — неприкасаемый. — А мы в связке? — с неприкрытым сомнением спросил Саша. Он отлично понял, что хотел сказать чиновник: Контора не имеет официальных претензий к Белову, а что касается его личных трений со своим фсбешным куратором — тут он должен разбираться сам. Фактически Зорин снова устранился, оставил Сашу с Введенским один на один. Виктор Петрович пристально взглянул на Белова и с укоризной покачал головой. Порывшись в своем кейсе, Зорин протянул Саше кожаную папку с золотой монограммой. — Я разморозил твои бумаги по Фонду, — важно и даже слегка торжественно сообщил он. — Получишь о-о-огромные льготы по импорту! Саша не стал скрывать скептической усмешки. — Спасибо, — он взял папку и небрежно сунул ее подмышку. — Все равно надо от кого-то зависеть. А то… — он выразительно чиркнул большим пальцем по горлу, — чик — и все! — А ты наглец, Александр, — холодно прищурился Зорин. — Ладно, Виктор Петрович, — Белов протянул ему руку, — и на том спасибо.

Развалившееся дело с оружием полностью убило у Вари доверие к мужу. Столько работы было проделано, столько связей налажено, и все с помощью нее, Пчёлкиной, а в итоге — всё псу под хвост? Возможность надолго отойти от дел, зажить нормальной жизнью, спокойной, зная, что денег, полученных с дела, хватило бы на долгие годы вперед, была разрушена в пух и в прах. Взорвана, как тот груз на приёмке.

Это стало последним гвоздем, забитым в крышку гроба, который когда-то звался «корабль любви». Саша продолжал быть на своей волне, и его отсутствие по ночам хоть и уменьшились, но продолжились. Только бы дуре было неясно, что происходит.

Упаковывая вещи — свои и Данькины — Варя то и дело поглядывала на обручальное кольцо на своем безымянном пальце. Казалось, что тонкая нить золота обжигает кожу. Вот они — кандалы, какими же разными они бывают. Девушка понимала, что надо сделать решительный шаг. Поставить все происходящее в их семье на паузу. В конечном счете, сделать так, чтобы не довести себя и мужа до той степени, когда кроме ненависти и боли между ними ничего не останется. Сделать по-умному. По-взрослому.

Саша как раз вошел в комнату, наблюдая, как жена застегивает чемодан.

— Ничего не забыла?

Варя опустила чемодан на пол, присела на кровать и тяжело вздохнула.

— Саш, присядь. Нам поговорить надо.

Белов пожал плечами, мол, надо — так надо, приземлился с ней рядом, опутывая руками ее тонкие плечи, но Пчёлкина мягко сняла с себя его ладони и сжала их в своих руках.

— Ну что опять произошло, пока меня не было?

— Это произошло гораздо раньше, Саш.

— Я понял, ты все еще лютуешь из-за той сделки? Ну, малыш…

— Во-первых, не лютую. Я спокойна, как дохлый лев… Во-вторых, оружие здесь уже совсем ни при чем, — она сфокусировала свой взгляд на орнаментах на обоях напротив, потому что не могла смотреть мужу в глаза, иначе бы расплакалась. А дала себе слово — держаться. Поступать разумно, с холодной головой. — Я давно думала, все взвешивала… И да, хорошо, что я улетаю. Мы улетаем с Данькой.

— Варь, — Саша аккуратно коснулся ее щеки подушечками пальцев, — к чему ты клонишь?

Она снова качнула головой, отстраняясь от его ладони.

— Прошу, не сбивай, — девушка тяжело вздохнула и прикрыла глаза. — Ладно, ни к чему эти вступления, ты прав. Скажу кратко — нам нужно разойтись. Разойтись, чтобы спасти то, что у нас есть. Ради сына. Спасти себя от ненужных обид и лжи.

Саша был готов к чему угодно — но ни к этому. Варя, его Пчёлка, та, которая любила его с самого детства, которая вместе с ним была под пулями, и в горе, и в радости, как говорится, с которой, черт побери, они прошли, казалось, все, — вдруг сама завела разговор, чтобы они разошлись?

Смотрел на ее профиль — красивый, строгий — и не верил.

— Ты шутишь?

— Нисколько, — Варя поднялась и задержала дыхание. Голос мог сорваться, а этого никак нельзя было допустить. — Пойми, я не хочу улетать, зная, что удерживаю тебя. А слушать в трубке вранье — где ты, как и с кем — увы, не для меня. Статус не позволит. А если мы… — запнулась, не могла вновь сказать это слово, которое вязко путалось на языке, — ну ты понял…

— А Данька, что будет с ним?

Варя взглянула наконец на мужа, удивляясь вдруг, как всегда серьезное, волевое лицо сейчас покрылось пеленой обескураженности, а глаза, обычно строгие и решительные, смотрели с детской обидой.

— Он твой сын. Я никогда не буду препятствовать вашему общению.

— Ты делаешь ошибку, малыш, — Белов поднялся, решительно притянув к себе жену и накрыв ладонями ее плечи, — слышишь? Давай ты полетишь, успокоишься, и поймешь, что все это глупости. Обычные женские глупости, даже с тобой такое случается.

— Нет, я все решила, Саш. Ошибку ты сделал сам, а я пытаюсь ее предотвратить.

Она знает, понял Белый, она давно все знает. Но молчит об этом, делая так, чтобы он сам догадался, что жена давно в курсе.

— Может быть, что-то изменится, — пожала плечами Пчёлкина, тем самым сбрасывая его руки, — и ты разберешься, что тебе надо. А пока так.

Ровный, однообразный гул двигателей огромного «Боинга» навевал сон. Первым сморило Даню, мальчик прижался к боку матери и крепко уснул. А вскоре задремала и Пчёлкина.

Сон ее был светел и безмятежен. Наверное, впервые за долгое время. Легкость в груди давала стойкое ощущение того, что Варя все сделала правильно. Ей снились пальмы на берегу лазурного теплого моря, залитый солнечным светом широкий пляж и утопающий в тропической зелени ослепительно-белый двухэтажный дом. Это был ее дом, и именно туда нес ее с сыном могучий самолет. Проснулась Варя оттого, что кто-то осторожно коснулся ее плеча. Она открыла глаза — над нею склонилась стюардесса. — Пристегнитесь, пожалуйста, — попросила девушка. — Что, мы уже прилетели? — удивилась Пчёлкина. — Пока нет, — стюардесса вежливо улыбнулась и пояснила: — Это Шеннон, Ирландия. Здесь мы дозаправимся и потом уже сядем в Кеннеди.

Пчёлкина кивнула. Стюардесса отправилась по проходу меж кресел дальше, а Варя, застегнув ремень, вспомнила яркие картины прерванного сна. Она достала из сумочки свой новый паспорт с вложенным в него стопочкой фотографий дома во Флориде — было любопытно сравнить увиденное во сне с реальными видами. К ее удивлению, совпадение было почти полным.

Перебрав фотографии, Варя открыла синий паспорт с большим, замысловатым гербом на обложке и надписью «Respublica de Costa Rica». На первой странице документа, рядом с ее фотографией, значилось новое Варино имя — Maria Pereira. — Гражданка Коста-Рики Мария Перейра, — с улыбкой прошептала она и фыркнула: — Добро пожаловать в новую жизнь, Варвара Павловна! Варя закрыла паспорт и задумчиво посмотрела в иллюминатор. Надо попробовать жить дальше. Самостоятельно. Возможность есть. Новое имя — тоже. А силы она найдет. Всегда находила. И сейчас не имеет права сдаваться. Пчёлкина взглянула на сына. Вот он — ее вечный двигатель, ее мотиватор. А с ним ничего не страшно.

Из Шереметьева Фил отвез Белова в тихий переулок неподалеку от Никитских ворот. — Как думаешь, долго еще? — взглянув на часы, спросил Фил. Саша невозмутимо пожал плечами: — Не знаю. Час. Или два. Или три. Фил откинулся на сиденье и протяжно зевнул. — Н-да. А кого ждем-то, Ольку? — Фил хорошо понимал, что задает дурацкий вопрос. Просто он решил, что сейчас самое время выяснить — насколько крепко Саша запал на эту смазливую и расчетливую скрипачку. Саша, поглядывая вдоль переулка, отрицательно помотал головой. — А ты как с ней вообще, серьезно? — с деланным безразличием спросил Фил. — А я уже не знаю, Теофило, что серьезно, а что — нет. Стоило Варьке уехать — вдруг понял, что действительно люблю. Хоть и зараза она, но родная, чёрт возьми… Мне б раньше подумать, что не так было, поговорить… А она — серпом по яйцам. — Знаешь, Белый, — Фил задумчиво погладил кожаный руль, — будь она моей родной сестрой, а ты — не моим другом, я б тебе начистил бы пятак, конечно. Но жизнь научила в чужие отношения не вмешиваться…

Говорить об этом почему-то было действительно больно. Саша в ту самую ночь, когда увидел Олю, повелся на чувства ностальгии, на плач убежавшей юности, проснулась в нем чертова сентиментальность, а на самом то деле — чего стоило разбудить это все по отношению к Варьке? Той, которая почти всю жизнь с ним бок о бок. Но в тот момент казалось, что жена давно забыла все, что им пришлось пройти всем вместе. Виноваты оба. Оба заигрались. Считали, что никуда не денутся друг от друга. А по итогу — расход.

На противоположной стороне переулка остановилась черная «Ауди». Из машины вышел Введенский, он открыл заднюю дверцу и достал большую коробку с красивой и нарядной куклой. Заметивший его Белов мгновенно подобрался, как хищник перед прыжком. — Это он? — тихо спросил Фил. Саша сосредоточенно кивнул и выдохнул: — Ну, я пошел… — Ни пуха, — Фил понятия не имел, что за мужик вылез из черной «Ауди», но очевидное волнение друга передалось и ему. — К черту, — буркнул Саша и открыл дверь машины. Он шагнул на тротуар и окликнул Введенского, уже набиравшего код на двери подъезда. — Игорь Леонидович! Тот обернулся и с удивлением взглянул на добродушно улыбавшегося Белова. — Это вы? — он быстро осмотрелся по сторонам и сухо спросил: — Как адрес мой вычислили? — Обычные оперативные мероприятия, — развел руками Белов. — Странно все-таки, что вы еще дышите, — скривил губы в усмешке Игорь Леонидович. — И даже здоров как бык, тьфу-тьфу-тьфу… — Саша старательно поплевал через левое плечо. — Дочке? — он кивнул на куклу в руках фээсбэшника и вполне дружелюбно сообщил: — А у меня сын… — Что вы хотите? — холодно спросил Введенский, вести светскую беседу с Беловым он явно не собирался. Саша понял — разговора по душам не получится. Отбросив дипломатические хитрости, он ответил прямо и честно: — Я хочу нормализовать наши взаимоотношения, Игорь Леонидович. Я считаю, что выступил стопроцентно на вашей стороне, на стороне государства. — Хотите откровенно? — после короткой паузы ответил Введенский. — Сейчас никто не знает, где эта сторона… Я лично вам не враг, но гарантий сегодня не дает никто и никому. Вы меня понимаете? — Понимаю, — кивнул Белов. — Ну, вот и будьте здоровы, Александр Николаевич. Если удастся, конечно… В его голосе совсем не было угрозы — это Белов определил безошибочно. Вот почему он без раздумий пожал протянутую на прощанье руку Введенского. Фээсбэшник перехватил поудобней коробку с куклой и шагнул к подъезду. — Государство — это мы, Игорь Леонидович, — негромко сказал ему вслед Саша, — Мы с вами, вот в чем дело… Введенский, не оборачиваясь, поднял руку. — Счастливо! Помедлив, Саша вернулся к машине. Взбудораженный Фил распахнул навстречу ему дверцу. — Сань, Сань, только что по радио передали — Влада Листьева грохнули… Белов тяжело опустился в мягкое кресло «Мерседеса» и, растерянно покачивая головой, пробормотал: — Мама дорогая, весело в России живется.

Декабрь 1995-го. Америка

Гремела музыка. Варя вместе с новыми коллегами — тремя мужчинами, двое из которых с жёнами — сидели в ресторане, разодетые в пух и прах, из себя красивые и счастливые. Повод, всё-таки, Рождество.

В целом, за девять месяцев, Пчёлкина наладила свою жизнь. Облагородила и привнесла уют в свой новый дом, через знакомых партнеров из Москвы наладила связи со здешними коллегами, наняла няню и домработницу, поэтому часто спокойно могла позволить себе выезжать в подобные места, зная, что сын будет под неусыпным контролем — накормлен и уложен спать.

Уже несколько месяцев Варя занималась покупкой и продажей недвижимости. Найти отличных компаньонов — дело в последнее время нелегкое, но ей повезло. Ей вообще теперь везло, как оказалось. Может, в Америке энергетика такая?

Их компания привлекала к себе внимание даже в таком ресторане. Взгляды были разными: и завистливыми, и недобрыми. Равнодушных не наблюдалось. И ясно почему: они были уверены в себе и наглы до чрезвычайности. Весь мир, свернувшись калачиком, лежал у их ног и жалобно поскуливал, моля о пощаде. И такая мощная энергия шла от Вари и ее партнеров, что ее, казалось бы, хватило на работу целой электростанции. Чуть ли не током било даже на расстоянии от этих сильных гибких хищников. Новых хозяев этого города. Да, точно, энергетика.

— Ну так вот, — спешил рассказать Дэн, когда музыка ненадолго смолкла. — И говорим: не волнуйтесь, пока это только беседа. Сами же понимаете, мешаете продуктивно работать, создаете в коллективе нервозную обстановку…

Тут музыка снова заиграла. Дэн утянул танцевать свою жену, Майкл — свою. За столом остались Варя и третий партнер — Павел. Холостой, но уже несколько месяцев как положивший глаз на свою землячку Пчёлкину. Та неоднократно замечала его сдержанные, но пылкие взгляды, но отвечать на них не собиралась. Одной было вполне хорошо. Спокойно. Майкл и Дэн в первую встречу с ними сначала подумали, что они родственники — было в их внешности необъяснимо что-то общее.

— Может, тоже пойдем потанцуем? — глотнув из бокала, все же предложил Павел.

— Паш, я же уже говорила — я не танцую, — вымученно улыбнулась Варя, плавно скользнув пальцами по стеклу бокала.

— Потому что не хочешь или потому что нет достойных кавалеров?

— Ни то, ни другое.

— Может, это оттого, что ты не обращаешь внимания на меня?

— А может быть, поэтому я не обращаю внимания.

Детский сад. Но все равно весело. Паша, зарядившись смелостью от выпитого, впервые сегодня продолжал настаивать.

— Брось, Варвара, расслабься хоть раз и отдайся моменту. Мне есть, что тебе предложить.

— Хочешь предложить руку и сердце?

— Для начала — руку. Пойдем уже?..

Варя вдруг улыбнулась, вложила свою ладонь в его руку и оказалась вытянута на огромный танцпол, а затем прижата к крепкому торсу. Когда же она в последний раз танцевала в ресторане? На свадьбе, наверно. А в замужестве не до танцев было с Сашей… Но про Белова не надо вспоминать сегодня. И завтра. Никогда…

— Ты отлично танцуешь, — улыбнулся Паша, и его дыхание слегка обожгло ее ухо и потонуло в пшеничных волосах. — Скажи, почему именно со мной ты держишься таким особняком?

— Потому что ты единственный, кто проявляет ко мне чисто мужское внимание.

— Что же в этом плохого?

— В том, что чувства мешают работе. Уж я то знаю…

— Смотря какие чувства, — улыбнулся Павел, ловко провернув Варю под рукой, а затем вновь плавно привлекая ее к себе, — поверь, неудачный брак — не показатель.

— С чего ты решил, что у меня неудачный брак?

— Весьма странно слышать от тебя такой глупый вопрос. Ведь все предельно просто — я знаю тебя уже полгода, и за это время я уже мог убедиться, что ты в разводе.

— Отнюдь.

— Но вы не вместе, — подытожил мужчина, — а значит, у меня есть шанс продолжить за тобой ухаживать.

— И тебя не смущает ухаживать за замужней женщиной с ребенком?

— Замужество, как мы выяснили, формальность. Ребенок — не проблема, а прекрасное дополнение. Остается — ухаживать за женщиной. А для меня, как для мужчины правильной ориентации, это вполне классический шаг. Вывод — что меня должно смущать?

— Ловко, — оценила Пчёлкина.

— Ловкость — мое третье имя.

— А второе?

— Никогда не сдаюсь.

Варя вдруг улыбнулась. Было в нем действительно что-то притягательное, и это не могло не привлекать внимание. Веяло от него чем-то надежным. Мужественным и харизматичным.

— Хочешь меня в этом убедить?

— А ты дай мне шанс, и увидишь, — Паша коснулся поцелуем тыльной стороны ее ладони и проводил на место за столиком.

Комментарий к Часть 37 Ждём ваши отзывы, дорогие читатели! Вашему вниманию представляется – Павел Майков.💔

====== Часть 38 ======

Комментарий к Часть 38 Приятного чтения!

Отдельная благодарность Samanta Adams спасибо родная за помощь в работе! Люблю тебя!🐝❤️ Эта часть полностью её заслуга,её руки золотые! Музыкальное сопровождение:Григорий Лепс–Она не твоя

Июль 1996-го

Полуденное солнце припекало всё сильнее, и в глазах от яркого света плыли размытые зеленоватые круги. В Москве вовсю царило жаркое лето. Варя, жмуря глаза, остановилась почти у самых дверей и запрокинула голову. Солнечные лучи утопали в ее золотистых волосах, прохладный ветер доносил аромат пышно цветущих бархатцев в палисаднике у подъезда. Так пахло только дома. В родной Москве.

— Мам, — Данька потрепал руку Пчёлкиной своей ладошкой, — идем?

Варя распахнула глаза и кивнула. Паша, смиренно выжидавший у дверей, подхватил с асфальта два чемодана и зашагал следом за девушкой. Они поднялись на этаж, Пчёлкина дважды нажала на звонок. За дверью раздались спешные шаги.

— Доченька! — Анна Сергеевна распахнула свои теплые, материнские объятия и крепко прижала Варю к себе. — Вот это сюрприз!

Девушка крепко прижалась к матери, уткнувшись носом в ее плечо. С кухни доносился приятный аромат выпечки, и все эти запахи — родной мамы, квартиры — заставили сердце забиться в учащенном ритме. Как же она скучала!

— Что же ты не предупредила? — запричитала Анна Сергеевна. Подхватила на руки внука и расцеловала мальчика в розовые щечки. — Я бы наготовила всякой вкуснятины!

— Мамуль, прости, некогда, — сразу стала оправдываться Варя. — Я тебе Даньку оставлю, а нам надо в офис съездить, много дел.

И только сейчас Анна Сергеевна заметила за спиной дочери Пашу.

— Кстати, познакомься, — Варя мягко пододвинула парня ближе к матери, — это Паша, мой… хороший друг.

Женщина покосилась на улыбчивого Павла. Русые волосы аккуратно зачесаны назад, одет с иголочки, в руках — красная роза.

— Рад познакомиться, Анна Сергеевна. Это вам, — цветок перекочевал в руки матери Вари.

— Спасибо. Взаимно, — на ее губах скользнула улыбка. — Может, хотя бы чаю попьем?

— Нет, мамуль, правда времени в обрез. Давай лучше вечером посидим, поговорим нормально.

— Тогда успею запечь утку, Павел, как вы относитесь к утке?

— Крайне положительно.

— Вот и замечательно. Отец как раз после шести уже будет. Там все ближе и познакомимся.

Распрощавшись с матерью, Варя и Паша поехали до Цветного.

— Мне кажется, я понравился твоей маме, — улыбнулся парень, поглядывая на Пчёлкину, когда та стала парковаться во дворе.

— Трудно пока об этом судить, — Варя пожала плечами, — Но один балл ты уже заработал.

— Я знаю, как очаровать женщину. Поверь, у нас проблем с ней не будет.

Пчёлкина скептически поджала губы.

— Посмотрим. Ты пока попридержи коней, всё-таки ее еще надо подготовить. Понимаешь, мои родители больше тридцати лет в браке, старой закалки люди… Они ведь всей ситуации с Сашей не знают. Не хотела расстраивать. Поэтому…

— Я тебя понял, милая, — кивнул Паша. — Не глупый, на рожон лезть не собираюсь. Ведь знал, на что подписываюсь.

Варя вдруг улыбнулась и нежно провела костяшками пальцев по его щеке.

— Я уже говорила, что ты чудо, Майков?

— Как-то раз, что-то припоминаю, — он хитро прищурился. — Но был бы не против услышать еще раз. Не каждый день все-таки принимаешь комплименты от красивой женщины.

— Пойдем, — они выползли из машины и двинулись к офису. — Ух, сейчас кофейку выпьем, а то я что-то не выспалась, — сетуя на тяжелый перелет, Варя поднялась на крыльцо и надавила кнопку домофона. С той стороны никто не отозвался. Пчелкина приблизила физиономию к глазку телекамеры и повысила голос: — Эй, вам там что, позакладывало?

Прихлебывая кофе, Фил посмотрел в монитор и выгнул брови.

— Открывай! — хлопнул он по плечу охранника. — Своих что ли не узнаешь?

Электронный замок щелкнул, и на пороге появились Пчёлкина и Паша.

— А я глазам не верю, — протянул Валера и распростер свои могучие объятия. — Мать, неужели ты?

— Как видишь, — Варя похлопала друга по спине. — Соскучился?

— Спрашиваешь!

— Знакомься, это Павел, — мужчины пожали друг другу руки, — мой заграничный, преданный коллега, это — Валера, мой добрый гений и лучший друг детства.

— Приятно. Погнали тогда. То-то Косматый обрадуется.

В приемной, заваленная кучей бумаг и папок, сидела Людочка, активно проставляя печати на документации. Завидев вошедшую компанию, секретарша подняла голову и растянулась в улыбке.

— Варвара Павловна! Рада вас видеть.

— Взаимно, — Варя приблизилась к ее стойке, — Людочка, организуй нам кофе. Мне как обычно, и один без молока и без сахара.

— Белый, у нас гости, — Фил распахнул дверь в кабинет главного бригадира.

Саша сидел за столом, с кем-то активно беседуя по телефону, Космос, как обычно, развалился на диване. Но стоило ему увидеть в дверях Пчёлкину, он тут же подскочил с насиженного места и вдруг неожиданно для всех залепетал:

— Ой, девочка моя приехала! — Холмогоров сгреб в охапку подругу, что той показалось, что у нее даже хрустнул позвоночник.

— Кос, чертяга! Господи, как же я соскучилась по вашим рожам. Аж голова кружится!

— Да, тебя здесь уважают, — не без тени восхищения отметил Паша.

— Белый, хорош уже трепаться, — бросил другу Космос, — люди пришли.

Белов, вальяжно развалившись в своем кресле, внимательным взглядом осматривал появившуюся жену и мужика рядом с ней. Пришла, как ни в чем не бывало, даже не смотрит на него. А нет, вот сейчас смотрит, но как-то холодно, даже нахально. Саша на самом деле уже несколько минут не слушал то, что ему говорят в трубке, а только поддакивал в лад собеседнику.

— Добро, Олег, — наконец, выдал он. — Завтра встретимся, перетрем. Давай, на созвоне, — положил трубку и выдал ухмылку: — Ну привет, Пчёлкина. Целоваться будем?

— Не хочу перед обедом аппетит портить, — ухмыльнулась и Варя. — Ну, раз все в сборе, может, поговорим теперь? — она повернула голову к Паше и кивнула на стул: — Присаживайся.

Когда, наконец, все расположились за столом, Людочка принесла кофе и мирно покинула кабинет, Варя начала:

— Итак, разрешите еще раз представить — Павел Майков, мой хороший друг, специалист по недвижимости и финансам. Мы приехали с вполне выгодным предложением. Теперь позволь, — она взглянула на Белова, — как соучредителю и полноправному руководителю дать следующий уклад нашей работы — Павла я назначаю своим заместителем по финансовой части, поэтому работать он теперь будет с нами.

Она знала — Валера и Космос не будут против. Конечно, решающий голос оставался только за Белым. Тот осмысливал все сказанное женой и понимал, что отказывать ей сейчас в предложении — не разумный ход. Связи с Америкой надо укреплять, к тому же тема недвижимости — вполне хорошая идея. Но этот Майков… Что за фрукт? Чем дышит? Почему вдруг Пчёлкина так категорично и уверенно решила сделать его своей правой рукой? Неужели?..

— Что скажешь, Александр Николаевич? — Варя испытывающим взглядом глядела на мужа.

— Блестяще, Варвара Павловна, — Саша выудил из пачки сигарету, — доверюсь твоему феноменальному чутью. Флаг в руки, командуй парадом. Если просчитаешься — у нас с тобой будет другой разговор.

Вернуться — не значит пятиться назад. Это шаг вперед. В этом Пчёлкина только больше убедилась сегодня.

Отправив Пашу на экскурсию по офису с Людочкой, Варя задержалась в кабинете. Космос и Фил тактично удалились. Все понимали — недо-супругам надо было поговорить.

— Значит, разговор всё же будет? — Варя уселась без зазрения совести на крышке стола, закурила. — Удивительно, спустя год у нас будет диалог?

— Не ёрничай, Пчёлкина, побереги пока своё жало.

— Чем же, интересно, я заслужила такое общение? Как у тебя профессионально выходит переложить свою вину на другого человека, Белов. Позволь уточнить, что это ты за год не удосужился узнать, как живет сын. Ну действительно, зачем тебе он? Когда со скрипачкой можно настрогать еще, верно?

— Не городи бред. Всё, что мне было необходимо знать, я знал. Для этого не обязательно было контактировать с тобой.

— Вот как, — закачала головой Варя, делая длинную затяжку. — И прям всё знал?

— Про сына — да. А что касается твоих… увлечений, увы — было неинтересно.

— У меня нет увлечений. Только работа.

— Да? И в каких отношениях ты с этой работой?

— Исключительно в дружеских.

— А он в курсе? Вроде пацанчик настроен решительно.

— А ты у нас рентген, да? — она затушила сигарету и выдохнула сизый дым близ от лица Белого.

— И царь, и бог, малышка. Ты же понимаешь, что я позволил тебе заниматься этим делом и принимать новых сотрудников только исключительно ради тебя…

Варя вдруг рассмеялась.

— Вот это честь для меня! Но ты же понимаешь, что я бы это сделала так и так, просто была обязана поставить тебя в известность и ввести в курс всех дел.

— Само собой. Только ты меня перебила, я не сказал сути, — Саша медленно приблизился к девушке, плавно, но крепко обхватил ее запястья и полностью нарушил личное пространство. Его голос понизился до шепота: — если твой Пашенька хоть как-то накосячет, в лучшем случае — вылетит туда, откуда прилетел.

— Ты меня не запугивай, Белов. И если он накосячет, с ним буду разбираться я сама.

— Не бери на себя больше того, что ты можешь вынести.

— Разберусь. Сама. Всё, — она высвободила руки из его хватки, — аудиенция окончена.

В целом работа закипела. Двух недель хватило Павлу расположить к себе Космоса и Фила, милейшую и добрейшую Людочку. Только Белову он буквально мозолил глаза. Саша делал старательный вид, что Майков — Каспер, и с этой тактикой бригадир смог усмирить свой праведный, казалось бы, гнев. Пополнение их рядов не радовало только его.

Несколько миниатюрных горшочков с яркими фиолетовыми гемиантусами на столе Людочки — Паша привез. Новый кофейный ароматизатор в машине Фила — Паша подогнал. Блестящий, компактный портсигар у Космоса — Паша посоветовал, чтобы не таскаться с бумажными пачками.

Последней каплей стала Варя. Она влетела, как каравелла по зеленым волнам, в приемную, расписалась в документах у Людочки на столе и направилась в свой кабинет. Белов развалился на своем диване в кабинете, перечитывал несколько бумаг и неспешно тянул кофе. Дверь к нему, как никогда, была распахнута, и краем глаза мужчина заметил, что через пяти минут в приемную снова вернулась Пчёлкина, только теперь уже с огромным букетом желтых хризантем.

— Людочка, у нас есть какая-нибудь ваза?

— Сейчас! — Люда материализовалась через мгновение с пузатой белой вазочкой, уже наполненной водой. — Давайте-ка…

Белый медленно поднялся с дивана и замер в дверях, с насмешкой и скепсисом глядя на цветы в руках Вари.

— Скоро от всех этих цветений у меня обострится аллергия.

— У меня есть таблетки, Александр Николаевич, — хотела быть полезной Люда, не уловив двусмысленность фразы начальника.

— С каких это пор у тебя аллергия? — хмыкнула Пчёлкина, зарываясь носом в нежные бутоны.

— Да вот уже недели две как, — Саша оттопырил обертку цветов, где был на скотч прицеплен маленький листок с подписью: «Солнечные цветы для солнечного дня!». — М, забыл подписать, что от ребенка солнца. Кстати, желтый — цвет разлуки. Что, скоро прощаемся с твоим воздыхателем?

Варя скривилась.

— Желтый — цвет хорошего настроения. А ты, Белов, не пессимизди.

И направилась обратно к себе в кабинет.

— Людочка, что у нас на повестке дня? — Саша облокотился на стойку и склонил голову к секретарше.

Люда, удивленная столь неожиданному вопросу, неопределенно пожала плечами.

— В час я консультирую Пашу… Ой, ну то есть, Павла Сергеевича. В два часа у вас запланирована встреча с Сергеевым из Министерства. В половине четвертого приедут люди Солодовникова.

— Угу, — многозначительно протянул Белов, покрутив в руках один из горшочков с гемиантусом. — Слушай, а давай-ка я сам Майкова проконсультирую, — и подмигнул девушке. — А ты пока кофеек выпьешь, отдохнешь. Давай, зови…

Через пять минут Паша сидел напротив Саши в его кабинете. Был спокоен, как удав, пока Белый со скучающим видом рассматривал собранные данные на Майкова и его, если так можно выразиться, резюме. Действительно, этот парень был чист. Скотина везучая.

— Двадцать семь? — поднял на него глаза Белов, рассматривая дату рождения. Ему казалось, что Майков выглядил гораздно моложе. Или так приноровился за собой ухаживать.

— Генетика, — непринужденно пожал плечами Павел.

— Основные виды потока документов?

— Входящие, исходящие, внутренние.

— Какие этапы проходит входящая документация?

— Первичная обработка, предварительное рассмотрение, регистрация, рассмотрение руководством, передача в исполнение.

— Цветы ты приволок?

Майков выгнул бровь. Вот это переход.

— Цветы — лучший способ поднять настроение и работоспособность женщины. Сами же знаете…

Ага, конечно, сам Белов уже забыл, когда последний раз дарил цветы… Варе. Наверное, в первый месяц после свадьбы. А нет, наврал. На рождение Даньки. Это ж уже три года как…

— Да ну? А что ж Людочке не подарил? Сидит, бедная, без настроения работать.

— Я бы так не сказал.

— Ну я сказал. Видишь, самому приходится с тобой общаться.

— Исключительно по вашему собственному желанию, — парировал Майков, не скрывая ухмылки.

— Что за движуха случилась на прошлом месте работы?

— Руководство вывело из компании все активы.

— Что у тебя с моей женой?

— Любовь с первого взгляда.

Белов поджал губы в улыбке и задумчиво потер подбородок.

— Как в сказке. Красиво. Что ж, спешу тебя огорчить, ты можешь обхаживать ее хоть до потери пульса, но у тебя ничего не выйдет. Варька молодец, времени зря не теряла, позлила, но теперь лавочка прикрыта. Можешь намотать слюни на кулак и забыть. Она — моя жена, и никаких служебных романов в этом офисе не будет.

— Жена только на бумаге, — казалось, Майкова ничуть не смутил тон бригадира. — Я давно все знаю. Поэтому угрожать мне бесполезно. Думаю, Варя сама в состоянии решить, что ей нужно.

— И судя по твоему тону, ты уже знаешь, что ей нужно?

— Догадываюсь. Но никакие выводы делать не собираюсь. А если серьезно — мне просто захотелось сделать ей приятно. Ничего криминального в этом нет.

Белый отбросил ненужное резюме на стол и осклабился.

— Ну а теперь сам себе своими очумелыми ручками сделай приятно. Без участия моей жены.

Паша смотрел ровно, без тени каких-либо эмоций.

— Могу идти?

Саша развел руками и промолчал. Майков медленно поднялся с кресла и направился к двери.

— Юпитер, ты сердишься, значит, ты не прав, — и покинул кабинет, аккуратно захлопнув дверь.

— Сука, — процедил Саша, отправив безупречное резюме Павла в мусорку.

Комментарий к Часть 38 Ждём ваши отзывы, дорогие читатели!

====== Часть 39 ======

Комментарий к Часть 39 Приятного чтения!

Отдельная благодарность Samanta Adams спасибо родная за помощь в работе! Люблю тебя!❤️

Музыкальное сопровождение:Ты не считаешь -Noize MC

Давай сохраним -Мари Краймбрери

Сентябрь 1996-го

Прошло два месяца после возращения Пчёлиной из Америки. Всё-таки в своем аквариуме куда привычнее. Даже не пришлось заново привыкать. Контракты, встречи, договоры — всё текло, как по маслу. Да и жизнь личная налаживалась. Павел оказывал знаки внимания всё чаще: парень без повода дарил ей цветы, которые от Белова она получала, кажется, последний раз после свадьбы. Подарки — не значительные, правда, шоколадка какая-нибудь, но, чёрт возьми, всё ровно приятно! И самое главное — Пчёлкина первый раз в жизни сходила на настоящее свидание, которого у неё никогда и не было толком. С Сашкой тогда всё быстро закрутилось после дачи Царёвых. Они тогда не о свиданиях думали, а о том, как бы Белова из-под пресса вытащить и дать ему защиту. Когда Саша вернулся, практически сразу свадьбу отыграли, не до романтики было. Да и предложение руки и сердца было сумбурным, скомканным — в больничной палате на акушерском кресле. Боже, каждый раз прокручивая все эти мысли в голове, Пчёлкина думала о том, какой же наивной дурой она была, когда считала, что всё это неважно, и главное что они с Сашей любят друг друга.

За всё это время они пересекались в офисе крайне редко. Пчёлкина избегала его. Разговора с ним. Просто понимала — каждый их разговор равняется ссоре. Но самым удивительным открытием для Вари стало понимание того, что Саша ревнует её. Каждый раз, когда Паша дарил очередной букет, Пчёлкина ловила взглядом огонь в глазах мужа и это забавляло её! Первый раз в жизни она ощущала себя на «коне». Цвела, улыбалась и благоухала как подаренные цветы. На её лице всё чаще можно было заметить улыбку.

Проскальзывали шутки, когда она разговаривала с друзьями. В гардеробе появлялись всё чаще и чаще брендовые, красивые вещи. Новая элегантная причёска. Маникюр. Девушка впервые за много лет, как ей казалось, чувствовала себя счастливой. Белова же такое положение дел только угнетало. С ним жена давно разучилась улыбаться, никаких искорок в глазах. По отношению к нему тепло в ее глазах давно сменилось сталью и холодом, казалось, что температура становилась минус сорок и пробирала до костей.

Но это было полбеды. Белого доскрежета зубов бесил этот смазливый блондин Паша, который, совершено не стесняя законного мужа, оказывал его женщине знаки внимания. То пальто подаст, то комплимент отвесит, а от изобилия букетов в офисе Белова уже откровенно тошнило.

Белов медленно сошел с порога офиса, поглядел на наручные часы, понимая, что до прибытия Макса он еще успеет перекурить. Стоило подпалить сигарету и вдохнуть в легкие горький дым, рядом, как чёрт из табакерки, неожиданно возникла Варя.

— Сигарету можно?

Он повернул к ней голову. Пчёлкина смотрела на него с лёгкой улыбкой на губах, и Саша даже на мгновение залюбовался женой.

— А папка-то знает, что вы курите, Варвара Павловна? — не удержался от колкого замечания Белов и краем глаза заметил подъехавший «BMW».

— Да, Александр Николаевич, папа в курсе, — Пчёлкина нагнулась к протянутой зажигалке, прикуривая сигарету.

— Мужик-то у тебя не айс, — выдал вдруг давно крутившееся на языке умозаключение Белов, выдохнул струю едкого табачного дыма в сторону и покосился на выходящего из автомобиля Майкова.

— Карма, видимо, такая, — равнодушно пожала плечами Варя, помахав одними пальцами приближающему Паше. — Какими мыслями еще поделишься?

— Да вот думаю, как долго ты сможешь играть в эту игру.

— Я давно не играю в игры. Я живу, Саша. Наконец-то живу.

— Да я вижу, — ухмыльнулся Белый, буравя взглядом Майкова. — Вопрос: надолго ли.

Варя вспыхнула и приблизилась к мужчине почти вплотную.

— Если это угроза, то прикуси язык, Белов. Отпусти и забудь. У тебя это пару лет назад очень хорошо получилось. А если будешь дальше совать свой распрекрасный нос в мою личную жизнь — я тебе все каналы общения с сыном перекрою, — девушка злостно смяла фильтр сигареты и пульнула бычок в сторону урны.

Белов смотрел на нее и не мог поверить, неужели это Варя? Его Варя? Любимый Вареник, с которой они прошли, казалось, через огонь, воду и медные трубы. От близости с ней становилось холодно. И самым поганым было то, что этот холод распространялся только на него. А с другими — она была прежней Пчёлкиной: смеялась, улыбалась и шутила.

— Пчёлкина, не забывайся. Даня и мой сын тоже. Не позволяй себе слишком многого, малыш, — Белов провёл рукой вдоль щеки любимой женщины, плавно переходя на шею и прихватывая за затылок. Притянул к себе. Губы в сантиметре друг от друга. Момент — и пощечина смачно припечатала его щеку.

— Никогда больше не прикасайся ко мне, — процедила Пчёлкина и сорвалась с места. Через секунду «BMW» тронулся с места.

— Всё ровно со мной будешь, маленькая, — Белов кинул окурок на землю и двинулся в сторону выжидающего его Макса.

— Куда, Саш?

Саша помолчал некоторое время, обдумывая что-то. Затем вдруг улыбнулся:

— Поехали до детского сада.

Машина через полчаса припарковалась у частного детского сада. Саша вылез из автомобиля, приблизился к забору, наблюдая, как гуляют во дворе дети. Кто собирал первые опавшие листья, кто строил куличики в песочнице. Даня и еще двое мальчишек играли в машинки. Обогнав своих «соперников» в импровизированной гонке, Белов-младший радостно заулюлюкал и попрыгал на месте. Сердце у Саши сжалось от любви и жалости.

Белый перекинул руку через калитку, лязгнул запором и медленно двинулся в сторону играющей детворы. Воспитатель поднялась с лавочки и приблизилась к нему.

— Александр Николаевич? Добрый день.

— Добрый. Я за Даней.

Воспитатель глянула на его сына.

— Даня, домой! За тобой папа пришел.

Данька оглянулся, бросил свою шикарную игрушечную «Беху» в песок и побежал навстречу отцу.

— Па-а-а-пка!

Сын не удивился, а только обрадовался, узнав отца. Белов поднял сына на руки и, распрощавшись с воспитательницей, двинулся к своему автомобилю. Вместе с Даней он уселся на заднее сидение и кивнул Максу, чтобы трогался с места.

— Малыш, как делища?

— Холосо! — растянулся в сладкой улыбке мальчонка. — А мы куда едем, к маме?

— Нет, сынок, гулять едем.

— Улааа!

Сначала они заехали в магазин игрушек, и Данька выбрал себе кучу всякой цветастой мелочи, так необходимой ему. Белов шагал следом, без вопросов принимая каждую игрушку из ручонок сына. Потом поехали в парк Горького. Покатались на детских аттракционах, поели сахарную вату. Затем, прямо на желтеющей траве, дядя Максим и папа Саша устроили шуточный спарринг, а Данька смеялся и хлопал в ладоши, затем сам захотел победить несокрушимого папу и специально поддающегося дядю.

Пчёлкина ближе к вечеру приехала в детский садик за сыном. Она планировала погулять с ним немного, перед тем как отвезти его матери на выходные. Анна Сергеевна давно просила. Все-таки почти год внука не видела. Навёрстывала упущенное время.

— Валентина Петровна, добрый вечер, — поздоровалась Варя.

— Ой, здравствуйте, Варвара Павловна, — приветливо улыбнулась женщина. — А Даню уже забрали.

Пчёлкина, казалось, не почувствовала почвы под ногами. Все мышцы показались ватными.

— Как забрали? Кто?

— Так папа и забрал, давно, еще после обеда. А что, что-то не так? — с испугом в глазах сказала Валентина Петровна.

Белов! Вот сволочь, и не сказал!

— Да нет, Валентина Петровна, всё в порядке. Это я сама забыла, что мужа попросила сына забрать. Спасибо вам. Всего доброго.

— Всего доброго, Варвара Павловна.

Утирая ладонями влажное от волнения лицо, Варя схватила телефон и набрала номер. Через пару гудков послышался спокойный, ровный голос Саши:

— Да, Пчёлка-труженица?

— Ты куда дел ребенка? — закричала она.

— Успокойся. Я в твоем дворе, — и отсоединился.

Машина Белова действительно стояла около детской площадки во дворе Пчёлкиной. Даня, сморенный насыщенной прогулкой и впечатлениями, спал на заднем сидении. Завидев ворвавшийся во двор автомобиль Вари, Макс покосился на босса.

— Саш, я до магазина дойду.

— Сигареты купи, — благодарно кивнув за сообразительность, отозвался Белов.

Макс ретировался вовремя, когда Варя вылетела из своего автомобиля, злостно хлопнув дверью, раскрасневшаяся от волнения, решительная, и стремительно зашагала к машине мужа.

— Ты! — ее голос насквозь был пропитан желчью. — Сволочь, ты как посмел!..

— Ну что ты кричишь? Вон он, спит, — устало ответил Саша, вылезая из салона. Он с самого начала понимал, что ничем хорошим его бессмысленная затея кончиться не может.

Но Варю такое мирное начало разговора не устраивало.

— Я тебе сейчас в морду дам!

Она и правда замахнулась на мужчину, но тут же ее рука была перехвачена в запястье аккуратной, но крепкой хваткой. Белов медленно опустил ее предплечье вниз, таким же спокойным взглядом взирая в горящие от злости глаза супруги.

— Ещё раз заберёшь сына без моего ведома, больше ты его не увидишь. Понял?!

— Говорю, не кричи, слышишь?

В лобовое окно Варя увидела свернувшегося калачиком сына. Его умиротворенное личико едва освящал теплый свет от подвесного фонарика на крыше салона. Девушка тяжело выдохнула и сказала совсем другим, нормальным тоном:

— Спит, как зайчик. Даже будить жалко…

— Ты голодная? — вдруг спросил Саша.

— Не знаю… Вообще-то, съела бы чего-нибудь.

— Заноси Даньку в дом, я пока закажу еду.

Варя аккуратно, дабы не разбудить, вытащила сына из машины, Белов по-джентельменски открыл дверь, впуская сначала жену и ребенка, и зашел следом.

Что значит для человека выражение «мой дом»? Это не просто стены, окружающие его, потолок над его головой и пол под ногами. Нет, это не самое главное. Самое главное — это атмосфера.

Квартира встретила Белова теплом и уютом, в воздухе витал запах пряностей и чего-то ещё такого родного, то, чего ему не хватало все эти долгие месяцы. Неожиданно для себя Саша отметил, что скучал. Скучал по стенам этой квартиры, по мебели, комнатам. Да, чёрт возьми, по дому скучал. Всё выглядело так, будто и не было этого года. Вот он снимает своё пальто и вешает на вешалку, разувается. Вот Данька мирно сопит в своей кроватке. Вот Варя надевает свой любимый домашний халатик и идёт на кухню. Да, он скучал по своей семье. Правда, понял слишком поздно.

Еда прибыла меньше чем через час. Саша заказал несколько салатов, много-много мяса и фрукты.

— С твоей едой не сравнится, конечно, — выдал улыбку мужчина, расставляя контейнеры на столе.

— А ты еще помнишь, как я готовила? — не удержалась от шпильки Варя, но снова смягчилась. — Вино будешь?

— Разрешаешь? — вспомнил о ее запрете на алкоголь Белов, когда вовсю шла заваруха с делом по оружию.

— Ну ты ж не за рулем.

— Буду.

Пока он выдергивал пробку, Пчёлкина распахнула дверцы шкафчика над мойкой, потянулась за двумя фужерами. Саша невольно засмотрелся на жену, едва поборов в себе желание подойти, как раньше, со спины и обнять; понимал, что после неудачной попытки поцелуя у офиса может снова получить по роже.

— Зачем ты это устроил? — уже сидя за столом и пригубив вино, наконец, выдала Варя.

— Да хрен его знает, — честно признался Белый. — Может, назло. А вообще по сыну соскучился…

— Он по тебе тоже скучал весь год.

— Помнится, ты сама была инициатором.

— Потому что иного выхода я не видела.

— А сейчас?

— Я принципиальная, ты знаешь.

Он разделал мясо, протянул ей тарелку.

— Да, поступила красиво, благородно. И до сих пор не можешь мне этого простить. Продолжаешь вымещать… А, думаешь, я не жалел? Еще как жалел, только тебе не показал ни разу…

Варя судорожно выдохнула.

— Верно, Саша. Ты всегда хороший, я всегда плохая. Ты не попрекнул, а я вымещаю. А то, что ты меня с ребенком бросил, это тоже хорошо?

— Я вас не бросал.

— Бросил. Именно в тот момент, когда дал волю этой скрипачке оказаться рядом с собой. Знаешь, когда начинается измена, Саш? Когда появляется первая мысль, что ты можешь себе это позволить. А остальное — лишь довесок.

Белов понимал, что она права. Но столько времени было упущено, и ничего не перекрутишь назад. Остается только замаливать свои грехи. Они давно не вместе, и упрекать теперь ее в том, что она закрутила роман с этим Майковым, было бы неразумно.

— Слушай… — он немного пригубил вино и покрутил в пальцах ножку бокала. — А если бы взять и все начать сначала? Чтобы все как раньше — ты, я и Данька… Ты бы согласилась?

У Вари вся кровь прилила к лицу — и сразу отхлынула. С трудом разомкнув одеревеневшие губы, он ответила:

— Нет. Я теперь только и поняла, что значит жить. Засыпаю счастливая и просыпаюсь счастливая…

Что там насчет ножевого ранения в самое сердце самым острым клинком? Так вот, эти слова резанули смертельнее любого ножа. Вот, значит, как, Вареник. Саша тут же улыбнулся, нашелся, чем парировать:

— Да это я так, проверял: ты такой же осталась или нет.

— Да, я такая же. И ты такой же, какой и был. Только измерения у нас с тобой разные теперь, Саш. Ты хотел снять оковы — ты их снял. Нашел то, что помогает тебе забывать, кто ты есть на самом деле. Со мной бы так не получилось. Я как то бельмо, которое каждый день напоминает о том, как мы пришли к этой жизни.

Разговор продолжал мучительно убивать. Надо было срочно переключаться на другую тему.

— Ты помнишь у Космоса скоро день рожденья?

— Да, конечно, помню, — улыбнулась Пчелкина, мысленно благодаря его, что тема закрыта. — Пойду Даньку проверю…

Варя хотела, было, встать из-за стола, но была поймана за локоть.

— Отдыхай, я сам проверю.

Девушка присела обратно, сделала еще пару глотков. Прошло минут десять, а Саша все не возвращался. Тогда она сама направилась в детскую. Белов сидел на краю детской кроватки и гладил сына по голове. Господи, как же он скучал…

— Спит? — Пчёлкина села на корточки рядом с кроваткой Дани.

Белый кивнул.

— А помнишь, как он первый раз ножками потопал? Такой неуклюжий, как медвежонок…

— Конечно, помню, — улыбнулась Варя. — Такой классный был, когда маленький, а мы со всей этой работой и не заметили, как он вырос.

— Малыш…

— М? — Пчёлкина смотрела в карие глаза и ей казалось, что в них снова плещутся нотки давно забытого тепла.

— Я жить без вас не могу, — Белов говорил ровно, спокойно. — Просто поверь мне.

— Белов, ты был самый большой любовью в моей жизни. И то, что у меня было с тобой — не было у меня ни с кем. Но раз забыть друг друга у нас не получается, а простить тем более, давай не будем портить хорошие воспоминания о прошлом.

Он хотел что-то ответить, но не знал, что. Тишину прервал звенящий телефон в кармане пальто. Саша двинулся в коридор, ответил на вызов.

— Да, Макс… Нет, порядок… Да, заводи, сейчас спускаюсь.

Варя медленно двинулась в прихожую, пока Белов натягивал пальто и обувался.

— Надеюсь, скрипачка не сильно огорчится, что ты уже поужинал в другом месте.

— Если это была попытка разузнать, где я живу, — повернулся он к ней через плечо, — то потешу твое самолюбие — я живу один в квартире мамы.

Пчёлкина едва заметно улыбнулась.

— Ну, до завтра, малыш.

— Доброй ночи, — кивнула Варя и захлопнула за ним дверь.

Комментарий к Часть 39 Ждём ваши отзывы, дорогие читатели!

====== Часть 40 ======

Комментарий к Часть 40 Приятного чтения!

Отдельная благодарность Samanta Adams спасибо родная за помощь в работе! Люблю тебя!❤️

Музыкальное сопровождение: Наргиз- Давай Выключим Свет.

Я не играла в слова, быть может я не права.

Я знаю много причин, со мной нет середин.

Я не просила тепла, любовь сама утекла.

Смотри сколько есть сил, в глаза, один на один!

Октябрь 1996–го

О том, что день рожденья Холмогорова будет в боулинге, знали все. Варя, появившаяся на пороге под ручку с Пашей, заметила именинника и сразу обняла его.

— С днём рожденья, Космическое чудовище! — Варвара протянула другу в подарок — стопку кассет песен Си Си Кетч.

— Спасибо, девочка моя, — Космос заключил подругу в крепкие объятья, а Павлу пожал протянутую руку.

Вообще отношения между ними после её возращения улучшились. Снова были совместные поездки на встречи, общение, шутки, улыбки друг другу, да и в отношениях с Пашей Космос девушку поддерживал, хоть и понимал, что крестнику нужна нормальная семья. Но решил — все люди взрослые, сами всё для себя решат.

— Ну, проходите, давайте, чё как не родные? — Холмогоров улыбнулся и махнул рукой на их столик.

Варя на мгновение замерла. Ей давно уже не терпелось взглянуть на свою соперницу. Вдобавок ее вдруг охватило мстительное желание поставить в неловкое положение мужа и посмотреть, как он станет из него выкручиваться. И посмотреть на его реакцию, когда она будет в этот вечер на празднике с Майковым.

С Пашей, понятное дело, своими намерениями она делиться не стала.

Белов расположился за столиком со скрипачкой, лица ее видно не было — она сидела к входу спиной. Пчёлкина двинулась к ним за столик вместе с Пашей. Саша, наконец, увидел жену, легкомысленная улыбочка сползла с его лица. Он что-то коротко сказал своей спутнице, та недоуменно оглянулась и удивленно округлила губы. Взгляды женщин скрестились. Мрачный и решительный — Вари, и вызывающий, нагловатый — Ольги. Подчеркнуто неторопливо скрипачка поднялась с кресла и, послав напоследок Варе снисходительно-торжествующую улыбку победительницы, направилась к стойке бара за коктейлем. Взгляды мужчин тоже скрестились. Мрачный и решительный, находящийся на взводе — Саша, и вызывающий, нагловатый взгляд Майкова, будто он хозяин этой жизни.

От игровой дорожки к Белову метнулся Фил. Он склонился к нему и зашептал что-то горячо и торопливо.

Пчёлкина шла как на дуэль, как на главный в жизни поединок — собранная, решительная, напряженная, как натянутая струна. Валера проворно развернулся ей навстречу и с преувеличенной радостью воскликнул:

— Привет, Варюш!

— Привет, Валер, — улыбнулась ему Пчёлкина и мельком чмокнула его в щеку. А затем и Томочку, которой удалось вырваться на праздник, оставив сына с няней.

Варя опустилась в кресло, где только что сидела скрипачка. Кожа спинки еще хранила тепло ее тела. Валера кивнул жене:

— Том, пойдем поиграем?

— Так я не умею…

— Так я научу. Идем, — Валера увёл жену к игровой дорожке.

Белов проводил их долгим взглядом и нехотя повернулся к жене.

— Ну, привет, малыш, — и вновь покосился на Майкова, который о чём-то болтал с Холмогоровым. — И его привела…

Он взял сигареты со стола и немедленно закурил — это хоть как-то успокаивало.

— Ну, ты, я смотрю, тоже не один.

Белый поморщился, словно от зубной боли и снова отвернулся к дорожкам боулинга.

— Мы же обо всём договорились… — улыбнулась Пчёлкина.

— Договорились. Но не договорились о последствиях. Кто знает, как на людей коньяк действует, правда?

— Ты его не тронешь, Белов, — сказала, как отрезала.

Белов ничего не отвечал. А Варя словно ждала чего-то от него, каких-то простых и ясных обещаний, которые разрядили бы эту тягостную тишину, не дали бы разразиться грозе и вернули бы спокойствие в их маленький мир.

Но Саша, свесив голову, упрямо молчал. Все, что слышала Варя, это бешеный галоп своего загнанного сердца и дробный перестук сбитых шарами кеглей. Она подавила рвущийся из груди тяжкий вздох и постаралась улыбнуться:

— Мы и так сыграли 1:1. Если что-то устроишь, я в долгу не останусь.

Наконец, когда все подняли бокалы и стопки после уже которого по счету тоста, Варя смогла расслабиться и ее перестала душить ревность. Девушка просто старалась не смотреть на мужа и его спутницу. Играла на пару с Космосом, обсуждала материнские штучки с Томой, шутила с Филом, болтала с Пашей. Когда уже все решили присоединиться к игре, Варя встала направилась в дамскую комнату.

Саша, оглядевшись, выждал минуту и словно тень юркнул за ней следом. Пчёлкина в этот момент стояла напротив зеркала, поправляя прическу, когда Белов захлопнул за собой дверь, предусмотрительно повернув щеколду. Услышав хлопок, Варя повернула голову.

— Мужчина, вы дверью не ошиблись? — съязвила она. — Мужская уборная была слева.

— Не, я по адресу, — его глаза сверкнули в полумраке.

Он медленно приблизился к девушке и облокотился на стену, тем самым преграждая Варе путь к выходу.

— И че тебе надо, Белов? Пройти дай.

— Тебя надо.

— Знаешь присказку? Напился — веди себя прилично.

— Да к чёрту твое приличия, Пчёлкина.

Она и пискнуть не успела, когда оказалась прижата к плиточной стене, и Белов в этот же момент заткнул ей рот поцелуем. Он обхватил ее за талию и вжался в нее всем телом, впиваясь в ее губы с каким-то отчаянием. Любые попытки его оттолкнуть оказались тщетны. Саша с жаром целовал девушку, прижимая к себе так близко, что понятие личного пространства перестало существовать вовсе.

— Пошёл к дьяволу, — сдавленно рыкнула Варя, едва отстранив свои губы от его лица.

— Я уже с ним.

Очень медленно он провел своим языком по ее верхней губе, от чего из Пчёлкиной вырвался неосознанный стон.

«Да что это со мной? — жаркий протест колотился в висках. — Оттолкни, сейчас же оттолкни его. Это же!..».

Но все женское тело, вопреки разуму, задрожало от возбуждения. Белый обхватил Варю за талию и крепче прижал к себе. В его руках девушка ощущала себя маленькой куклой. Она обхватила ногами его бёдра. Так они стали еще ближе. Поцелуй больше не был нежным, он перерос во что-то большее: он был страстным и требовательным. Варя непроизвольно выгнулась в спине, когда он одной рукой залез ей под платье и начал очень нежно водить пальцами по её спине. От всего этого голова пошла кругом. Пчёлкиной хотелось еще сильнее вжаться в него, слиться с ним в одно единое.

Белов скользил рукой ниже и ниже, пока не дошел до самого важного. Пальцы продвигались все глубже, пока не оросились влагой — доказательством ее готовности.

Не давая Варе возможности передумать, Саша схватил ее одной рукой за талию и усадил на выступ около раковины, плавно раздвинул ее ноги и устроился между ними. Свободна рука скользнула к брюкам, и через мгновение Белов вошел в девушку, испытав это чувство мучительного наслаждения. Он все дальше и дальше проникал в истекающую влагой жаркую глубину, такую желанную и жаждущую его. Пчёлкина закрыла глаза и впилась ногтями в его плечи, красноречиво свидетельствуя о том, какое больное наслаждение он ей причиняет.

Белый вторгался все быстрее, глубже, ускоряясь с каждой секундой. Она застонала, заметалась, врезавшись лбом в его подбородок. Мужчина зарычал и еще увеличил темп движений. А девушка извивалась под ним, дыша часто-часто.

— Не сдерживайся, — прошептал он ей на ухо, как змий-искуситель. — Хочешь — кричи. Маленькая моя…

Варя прильнула к нему вплотную, впившись зубками в его твердое плечо, и ее крик потонул в его коже. Когда женщина получает удовлетворение, на мужчину это действует особенно возбуждающе.

Чувствуя приближение сладостных содроганий, Белов поспешно вышел из нее и прильнул жаркими губами к ее груди, которая заглушила его торжествующий рык. Прижавшись лицом к ее нежному телу, Саша застыл.

— Застегни, — тихо попросила Пчёлкина, повернувшись к нему спиной.

Белов потянул язычок на змейке вверх, столкнувшись взглядом с женой в отражении зеркала. Рука снова по-свойски скользнула ей на живот, но тут же была перехвачена.

— Не надо, — твердо сказала Варя. — Прошу, уходи. — Он молчал, а она буравила его взглядом в зеркале. — Слышишь? Уходи. Только поправь рубашку…

— А мы перед кем-то чем-то обязаны? Хочу выйду вообще без рубашки.

— Не испытывай мое терпение.

— Ты же испытывала мое.

— Белов!

Саша победно усмехнулся, застегнул пуговицы и покинул уборную.

— Ну и дура, — рыкнула на себя же в отражении Варя, утирая остатки помады на щеке и подбородке. Потянулась к сумочке, выудила помаду и снова подвела губы. — Ладно, Пчёлкина. 2:1. В мою пользу.

О произошедшем на их счастье никто не догадался. Но теперь при каждой встрече с Майковым Саша больше не метал в него молнии из глаз, а только едва заметно победно улыбался. Смешно получалось — Варя считала, что сделала поблажку и вселила в сердце мужа смуту, целенаправленно затем его игнорируя, а Белый был иного мнения — что та близость между ними — верный шаг для ее возвращения.

Давай выключим свет, устала я от войны.

Вгони патрон в пистолет, а у меня нет вины.

Давай выключим свет, устала я от войны.

Вгони патрон в пистолет, а у меня нет вины.

В последнее время гаврики в бригаде стали своевольничать. Решать вопросы за его спиной. Такое положение дел Белого крайне не устраивало. И он решил устроить показательную порку. Показать кто здесь «папочка», а то обнаглели совсем.

Собрав всю бригаду бойцов в кабинете Белов поднялся с кресла и стал мерить тяжелыми шагами кабинет.

— Вы что, детки мои, совсем оборзели?

— Александр Николаевич, да что случилось то? — решил задать вопрос от имени общественности один из бойцов.

— Звонит мне сегодня Мансур и говорит, что мои ребята на чужой земле никого не спросив отоварили его бойцов, — Белов обвёл взглядом всю свою свиту.

— Александр Николаевич, там ситуация такая была, — подал голос один из ребят.

— Купи себе петуха и крути ему бейцы, а мне крутить не надо, Слава! — раздражённо крикнул Саша и потянулся за пачкой «самца». — В чём суть конфликта?

— Деньги за крышу не хотели платить, — подал голос самый молодой из бойцов, Антон. — Мы уже всё рассказали Валере.

— Все умные — пора мне на покой. С ним я сам поговорю! — отчеканил Белов и продолжил: — Вбейте себе в мозг — беспределу ша. Погромы прекратить. На земле должно быть тихо, как ночью в бане. Все вежливые до поносу. Кто-то не понял — два шага в сторону! Поймите, одна ваша оплошность или малейшая ошибка — вы меня подставляете, и у стенки мне стоять вместе с вами. Всем ясно? Не слышу?

— Да, — подали голос бойцы.

— Свободны! — и Белов затушил недокуренную сигарету в цветы, которых в офисе теперь было навалом.

Комментарий к Часть 40 Ждём ваши отзывы, дорогие читатели!

====== Часть 41 ======

Комментарий к Часть 41 Приятного чтения!

Отдельная благодарность Samanta Adams спасибо родная за помощь в работе! Люблю тебя!❤️

Музыкальное сопровождение: Стас Шуринс – Прости

Декабрь 1996-го

Анна Сергеевна разложила на журнальном столике тяжелые, прямоугольные фотоальбомы, и Данька, закутанный в теплый клетчатый плед, с интересом следил за движениями бабушки. Женщина взяла первый альбом, уселась поудобнее. Мальчик прильнул к ее груди, когда она распахнула первую страницу.

— Вот, смотри, узнаешь?

— Ти… — ткнул Даня в изображение. Бабушка, казалось, не сильно изменилась, только была на двадцать лет моложе.

— Правильно. А на руках у меня кто?

Данька вглядывался и не мог сообразить.

— Это твоя мама, в таком же возрасте, как и ты сейчас, — улыбнулась Анна Сергеевна, чмокнув внука в курчавую головку.

— Мама? Не-е-е… Она зе больсая…

— Сейчас — да. А когда-то была даже еще меньше тебя.

— Не плавда. Как же тогда у нее появился я?

— Выросла, и появился.

— И я буду когда-то таким зе больсым?

— Конечно!

— Как папа?..

Анна Сергеевна ничего не ответила, крепче прижав голову Даньки к себе, и перелистнула страницу. «Как папа»! Да не дай бог ее любимый внук когда-то станет хоть чем-то похож на зятя. За последнее время, купаясь в печали о судьбе своей единственной дочери, женщина стала забывать, как сама когда-то хвалила Сашку Белова, мол, какой хороший, порядочный парень вырос, в армии отслужил!.. А сейчас от этого парня осталась лишь оболочка.

— А это дедушка с мамой в парке…

Космос припарковал машину около родительского дома Пчёлкиных, заглушил мотор и потянулся к пачке «Мальборо». Саша не двигался, глядел через лобовое стекло на окна дома и тихо барабанил пальцами по приборке машины.

— Ну, хочешь я поднимусь? — не выдержал тишины Холмогоров.

— Не, — покачал головой Белый. — Сам…

— Вот и правильно. Тем более я сам туда идти не хотел…

— Ладно, погнал, — Белов распахнул дверцу и вылез на улицу.

— Будут бить — кричи! — пробасил ему вслед Космос, постучал кончиком фильтра по ладони, усмехнулся и, наконец, закурил.

Саша, покусав костяшки пальцев через плотные кожаные перчатки, тяжело выдохнул и нажал два раза на звонок.

— Паша! — крикнула из зала Анна Сергеевна. — Открой!

Павел Дмитриевич, мирно потягивающий кофе на кухне с газетой в руках, стянул очки, поднялся со стула и двинулся в коридор открывать.

— Здорова, Сань, — он крепко пожал руку зятя, легонько хлопнул его по спине, подталкивая вперед. — Чай, кофе?

— Да нет, Пал Дмитрич, я ненадолго, Даньку забрать. Обещал ему.

— Ну, проходи.

Саша медленно вошел в зал, и Данька, обернувшись на отца, быстро спрыгнул с дивана. Плед спал с его плеч, когда мальчик оказался на руках Белова.

— Здравствуйте, Анна Сергеевна.

— Здравствуй-здравствуй, — теща что взглядом, что тоном давала понять, что Саша — самый нежеланный гость в ее квартире. Не решаясь сорваться на Белова, она сделала замечание внуку: — Данил, ну что за дела? Приучаешь тебя бережнее относиться к вещам, а тебе что в лоб, что по лбу.

Она подняла с пола плед, деланно стряхнула с него несуществующую пыль, сложила по уголкам и кинула на спинку дивана.

— Я бы поднял, ну что вы? — спокойно отреагировал Белый.

— Сначала себя в моих глазах подними, — не сдержалась Анна Сергеевна, даже не глядя на мужчину.

Павел Дмитриевич, почувствовав настроение жены, молча взял Даню из рук Саши, подмигнул зятю, и громко сказал:

— Я всё-таки сделаю нам чай, поможешь мне, Данька?

— Холосо! — радостно отреагировал мальчик.

Белов и Анна Сергеевна остались наедине. Компанию друг друга они уже несколько лет долго не переносили.

— Анна Сергеевна, я всё понимаю, но давайте вы не будете показывать весь свой негатив при Дане? И уж тем более срываться на него по пустякам.

— Знаешь, Саша, а давай ты не будешь мне советовать, что мне делать?

— Упаси Боже, — буркнул Белый, отводя взгляд на секретер в комнате, на котором ровным рядком были выстроены фотографии Вари — от трех до двадцати лет. — Мы с вами взрослые люди, оба понимаем, что наши взаимоотношения с Варей — только наши. Мы разберемся сами.

— Вообще до сих пор не понимаю, как она тебе еще разрешает видеться с сыном. Я бы не позволила.

— Так вы и не она. А я — не ваш муж. Давайте прекратим эти бессмысленные дебаты.

— Бессмысленные? — фыркнула женщина. — Вот как запел! Значит, как воротить свои грязные делишки за спиной моей дочери — так ты первый, а как выслушать по заслугам — так «давайте прекратим»?

Саша терпеливо слушал.

— Анна Сергеевна, чего вы хотите добиться? Настроить против меня сына и жену у вас не получится.

— Вспомнил вдруг, что они есть? — не унималась теща. — Чего я хочу! А хочу, чтобы ты оставил Варвару в покое! И не мешался у нее под ногами, и тем более не заявлялся в мой дом права качать.

— Про дом услышал, — усмехнулся Белов. — А по поводу Вари — это уже не ваше дело.

— Мое! Ты уже сломал ей жизнь, хочешь до конца поломать свою верную игрушку? Не выйдет!

Слушать это не было ни сил, ни желания. Саша медленно двинулся на выход, уже в коридоре снова поймав на руки сына. Анна Сергеевна, довольная собой, уселась обратно на диван и на полную громкость включила телевизор. Павел Дмитриевич, покосившись в сторону зала, тихо проговорил:

— Ты Анну сильно не слушай… Переживает, как и любая баба. Ты вот что, — мужчина подошел чуть ближе, — если решил всё исправить — так исправляй. Семья — она вместе держаться должна. Всякое в жизни бывает, но, если любишь, — борись за свое счастье. А за нее, — снова махнул в направлении комнаты, — не переживай. Я Берлин брал, что ж я, жену не утихомирю?

Белов вдруг улыбнулся, крепко пожал руку зятя.

— Спасибо вам.

— Брось, — Павел Дмитриевич только отмахнулся. — Начни с красивых жестов. Женщинам это нравится.

Распрощавшись с ним, Саша и Данька двинулись на улицу, где в машине их уже давно ожидал Космос. Холмогоров как раз выполз из салона автомобиля, сгреб с капота весь снег, свалял небольшой снежок и запулил легкий комочек прямо в лоб друга.

— Эй! — от неожиданность Белый остановился. — Слышь, Косматый, если б не ребенок, я бы тебе ответил!

— А че ты Данькой прикрываешься? — засмеялся Космос. — Эй, Даниил сын Александра, ты со мной?

Данька, веселый и довольный, спрыгнул с рук отца и посеменил к крестному.

— Дя!

— И ты Брут, — горестно вздохнул Белов.

— Давай, катай, ща мы его быстро укокошим! — подстрекал крестника Холмогоров. — Не, вот тот желтый снег не трогай! Вот у клумбы бери!

Наконец, побежденный, но вполне довольный Белов и победители Космос и Даня вместе отряхивали друг друга от липкого снега через десяти минут снежных боёв.

— Давай пятюню, — Кос выставил ладонь, в которую тут же хлопнул своей ладошкой Даня. — Ну че, Белый, куда теперь?

Саша, шмыгнув носом, натянул на закоченевшие пальцы перчатки и огляделся.

— Дань, а хочешь большое-пребольшое пирожное?

— Хотю! — запрыгал на месте мальчик.

— Погнали в кафе тогда.

Колокольчики, оповещающие о прибытии нового посетителя, зазвенели, и мужчины во главе с Данькой прошли к свободному столику около окна. Как только они скинули с себя пальто, повесив его на рядом стоящую вешалку, и поудобнее расположились в бежевых креслах, к ним тут же подплыла миловидная официантка.

— Добрый вечер, — приветливо улыбнулась она, приготовив ручку и блокнот.

— Добрый вечер, — улыбнулся ей Космос. — Нам два кофе, один какао и много-много эклеров.

Официантка кивнула и удалилась в сторону небольшого бара. Саша откинулся на спинку кресла и, скрестив руки и спрятав их в подмышки, прикрыл глаза. Тепло небольшого уютного кафетерия обволокло своими приятными объятиями, обоняние усилилось, и он почувствовал сладко-карамельный аромат.

Рядом послышался звон чашек, а затем и приятных голос официантки:

— Пожалуйста, ваш заказ.

— Спасибо, — кивнул Белов.

Пока Данька с аппетитом уплетал эклеры и запивал огромной дозой какао, мужчины тихо разговаривали.

— Ну че ты скис опять, Белый? Тетя Аня, как всегда, вставила свои пять копеек?

Саша покосился на сына и сквозь зубы процедил:

— Да не пойти б ей…

— А батя что?

— Сказал — борись. Да какой тут… Варька только и делает, что нос воротит. С этим Майковым везде и всюду.

— Ну, пацан знает, как правильно, — пожал плечами Космос. — Я то против него ничего не имею, но, Белый, я соглашусь, хочешь что-то наладить — собери яйца в кулак и давай, вперед. Надоело на твою кислую морду смотреть, ей богу! Да — так да, ну а если не получится — ты пытался.

Саша отмахнулся, отпил кофе и уставился на вид за окном. Ничего примечательного там, конечно, не было. Только мысли — сумбурные, раздражающие — казалось, бегают где-то там и никак нужная не добежит до финиша.

— Короче, берешь Даньку, покупаешь огромный красивучий букет и к ней на ковер. Вот прям сегодня. Как снег на голову.

— Ага, — скривился Белов. — Чтобы там еще кого-нибудь повстречать? Нахер надо…

— Че ты, как… — Космос запнулся, покосившись на крестника, и понизил голос: — как целка себя ведешь? Собрался и пошел!

— Да че ты меня подбиваешь? Сам решу, — огрызнулся Белов.

— Ага, я и вижу, решала, блин. Так и дождешься, когда в твоей квартире реально Пашок поселится.

— Не беси…

— А ты сопледром тут не устраивай.

Наконец, после часа усиленных попыток достучаться до друга, Космос одержал победу, довез Белова до цветочного, затем до дома Пчёлкиной. Дав еще парочку наставлений в шуточной форме, которые, в прочем, Саша пропустил мимо ушей, Холмогоров с чувством выполненного долга уехал.

— Па, ты с мамой хочесь помириться? — глядя на огромный букет красных роз на длинных ножках, прошептал Данька.

— Да, сынок.

Он открыл дверь своим ключом, пропуская в коридор сына.

— Только тихо, Данька, не шуми…

— Папа, у тебя получится, — поддерживал, как мог, Даня.

— Конечно, не сомневайся! — он помог сыну стянуть курточку и ботинки, наспех бросил свое пальто. — Давай, вперед!

Они вместе двинулись по коридору в сторону зала, Белов, держа букет как белый флаг, громко проголосил:

— Мама! Лучше нет тебя на свете, лучше нету на планете! — Варя, облаченная в красивое синее платье, вздрогнула и обернулась в их сторону. — Лучше нету в целом мире! Лучше в этой вот квартире!

Белов и правда, воодушевленный тирадой Космоса и верой сына, улыбался, протягивая жене цветы.

— Спасибо, Саша, — холодно отозвалась Пчёлкина, мельком глядя на кровавые бутоны в руках.

— Да не за что, — ухмыльнулся мужчина.

— Мама! — Данька начал теребить подол Вариного платья. — Мы сегодня с дядей Космосом победили папу, а потом все вместе поехали в кафе, а потом…

Варя присела на корточки рядом с сыном и твердо перебила его:

— Подожди-подожди. Сейчас уже поздно, тебе пора спать. А завтра ты мне всё расскажешь, договорились? Мне очень интересно, как вы с папой провели день.

— Угу, — сразу погрустнел Данька, но не согласиться с мамой не мог.

Пчёлкина, сжимая в одной руке букет, в другой сына, быстро метнулась в детскую и уложила Даню в кроватку. Пока Белов, озадаченный и растерянный, стоял посередине зала, оглядывая накрытый стол, из-за угла со стороны кухни вышел Майков.

— Здравствуй, Александр Николаевич.

Белов резко повернулся.

— Конечно, кто бы сомневался, что ты здесь.

Через пару мгновений, всё еще держа цветы, вернулась Пчёлкина. Оценила взглядом обоих мужчин и обратилась к мужу:

— Саша, я думаю, нам надо серьезно поговорить.

— Надо, согласен, — осклабился Саша, медленно наступая на Майкова. — Только прежде дядя Паша выйдет отсюда.

— Нет, он не уйдет, — Варя встала между ними.

— Я сказал — уходит!

— А я сказала — нет! — закричала девушка. — Всё!

— Не надо затыкать мне рот, Пчёлкина. Мы спокойно, вдвоем, сейчас всё обсудим. И перестань повышать голос, ты сына только уложила.

Единственный разумный вывод был только у Майкова.

— Варь, нам с ним надо поговорить с глазу на глаз. Прошу, отпусти нас, — парень посмотрел в ее голубые глаза, и Пчёлкина правда вдруг успокоилась от его мягкого голоса. — Всё будет хорошо.

— Да, — отозвался Белый. — Всё будет хорошо, дядя Паша же обещает. Всё отлично будет.

Майков глазами дал сигнал Саше в сторону выхода и первым двинулся в коридор. Белов, выпустив воздух сквозь плотно сжатые зубы, полоснул взглядом по жене:

— Без тебя разберемся, понятно?

— Саша!

— Цветы вон лучше в вазу поставь. Ну или выкинь, — равнодушно отмахнулся Белов и тоже скрылся из зала.

Едва за мужчинами захлопнулась входная дверь подъезда, Белый одним ударом в челюсть сбил Майкова с ног. С диким, нечеловеческим ревом он не дал ему подняться и бросился сверху. Павел награждал его ударами в ответ, но, скорее, для того, чтобы утихомирить, а не выразить всю свою ненависть.

— Вот тебе твои цветочки! — глаза Саши горели лихорадочным огнем, он снова ударил противника в нос и повалил в снег. — Вот тебе твои комплименты! — снова удар. — Вот тебе твои рестораны!

Майкову наконец удалось перевалить Белова на спину, обхватить разъяренные руки.

— Ты не понимаешь, это другое!

— Что другое?! — не мог успокоиться Белый, коленом угодив ему по позвоночнику.

— Я не могу теперь без нее.

— А я могу?! — Саша пытался перевалиться на бок, держа за грудки парня одними пальцами. — Я могу?!

Паша сдвинул его в сторону, и только ударившись спиной об запорошенный снегом бордюр, Белый вдруг расслабил хватку и замолчал. Майков, тяжело дыша, привалился к скамейке, усевшись в брюках на снег. По подбородку его стекала струйка крови.

— Как дети малые… в снегу… — пробормотал он. — Ты ведь бросил ее… Бросил, Белов. А я не виноват, что полюбил ее…

Саша лежал и смотрел на темное небо. В свете фонаря был виден мелкий снежок. Он медленно падал, попадал в глаза.

— Ну ладно, — прохрипел мужчина, — морды друг другу набили, все сделали, как положено. Можем теперь и поговорить…

— Псих ты, — усмехнулся Майков. — Ну, давай поговорим…

Варя, обхватив себя руками, металась по залу, нервно кусала губы, даже выглянула в подъезд, но было тихо. Тогда подбежала к окну, глядя на детскую площадку, но никого там не было видно. Девушка упала локтями на подоконник, массируя виски.

— Понимаешь, Александр Николаевич, я не священник, проповеди не толкаю, — тихо начал Майков. — Вы семья, у вас сын… Я знал, на что подписывался… Но она сама меня сегодня пригласила. Значит, сама решила, что хочет. А ты знаешь, что ей нужно то было? Ни цветы, нет… Ни комплименты. Ей нужно было, чтобы ее кто-нибудь понял. Чтобы поддержали, успокоили. Ты привык, что она сильная, сама справится… Но она же девушка, а не ломовая лошадь! Понимаешь?

Белый, метая в него молнии одним лишь взглядом, холодно процедил:

— Понимаю. А ты и поддержал, и успокоил. Успешно. Спасибо большое.

Оба замолчали. Саша, нащупав в кармане брюк помятую пачку, выудил одну целую сигарету, остальное отшвырнул в сугроб:

— Ладно, я сделал все, что мог. Пусть теперь сама решает. Так будет правильнее.

class="book">— Я не верю…

— Чего? — вспыхнул Саша.

— Ты что, сдаешься?

— Слышь, Майков, ты не наглей. Тебе твои зубы еще пригодятся. Просто в отличии от тебя, я свою жену знаю. Она может тебе показаться слабой, но если ей что-то в голову втемяшилось — ее ничего не переубедит. Как, собственно, и меня.

Белый поднялся и двинулся к подъезду.

Едва хлопнула входная дверь, Варя сорвалась с места и выбежала в коридор. Судя по окровавленному лицу и белой рубашке, они дрались. Она не сомневалась, но страх медленно пополз по позвоночнику прямо до затылка.

— Где Паша?

— А мне каково — не спросишь? — Белов потянулся к своему пальто.

— Он вообще живой?

— Да живой-живой, че ты так волнуешься? Живой и здоровый, а не здоровый — полечат. Ты выбирай, маленькая. Не бойся обидеть. Ты ж знаешь, мне уже ничего не страшно.

Саша, поморщившись, натянул пальто и швырнул ключи на тумбочку в коридоре.

— Хорошего вечера!

Комментарий к Часть 41 Ждём ваши отзывы, дорогие читатели!

====== Часть 42 ======

Комментарий к Часть 42 Приятного чтения!

Отдельная благодарность за помощь в работе :Samanta Adams.🐝😍

Музыкальное сопровождение главы: Никто – NЮ; Я надеюсь – NЮ;

Январь 1997-го

Воскресное утро выдалось на удивление солнечным и в меру снежным, и Пчёлкина, распахнув настежь форточку, прикрыла глаза, вдыхая свежий воздух полной грудью. Жизнь вновь текла в привычном русле. После нового года Варя знала точно — в тот вечер она все сделала правильно. Перед новогодними праздниками они нашли компромисс с Беловым, смогли объясниться спокойно. То, что она выбрала, не удивило Сашу, но заставило ощутить такую боль, что он осознал — сердце он все еще чувствует, и оно саднит и страдает. А ведь совсем недавно мужчина был уверен — его ничто не может сломать.

Однако ссор с женой не хотелось. Белому пришлось согласиться с ней, чтобы не потерять возможность видеть ее иногда за станами офиса и, конечно, иметь возможность проводить с сыном столько времени, сколько им обоим захочется. Забирать его в любое время, оставлять на выходные у себя. Со своей стороны Пчёлкина обещала — никаких ограничений, никаких ссор, Даня должен понимать, что несмотря на то, что родители больше не живут вместе, они все равно остались близкими людьми.

Тогда Варя думала, что права. Именно в тот момент, когда говорила Саше, что им обоим трудно быть вместе даже по той простой причине, что их связывает большее — это память, это боль и разбитая юность, и каждый день крутиться в этом водовороте действительно было тяжело. Белов позже осознал смысл ее слов, но не согласился. Хотя в слух больше не говорил ничего.

Еще некоторое время назад Пчёлкина не могла помыслить о серьезной возможности романа с Пашей. Были встречи, флирт, комплименты, подарки, но Майков не требовал ничего взамен. Он только ждал, когда девушка сделает выбор. И вот теперь она с головой окунулась в пучину этих отношений.

Видимо, Варя настолько погрязла в своих раздумьях, что не заметила, как сзади раздались шаги и теплые, заботливые руки обвили ее за талию.

— Угадай, кто, — пропел бархатный голос над ухом, заставляя девушку развернуться к его обладателю лицом.

— Павел Сергеевич Майков, ну нельзя же так пугать! — она попыталась придать своему голосу строгие нотки, но обезоруживающая улыбка мужчины заставила ее смягчиться. — Нужно отобрать у тебя ключи от моей квартиры.

— Ага, сейчас, — закивал головой Паша. — Чтобы ты снова заснула в ванной, и я бы битый час пытался достучаться до тебя? Даже не надейся!

Пчёлкина рассмеялась, уже не сдерживая улыбку. Павел притянул ее к себе ближе и закрыл ее смеющийся рот поцелуем. Что может быть лучше и желаннее, чем объятия с любимой женщиной? Ее запах будоражил кровь. Хотелось держать ее в кольце рук так долго, насколько это возможно. Казалось, что в любой момент Варя могла испариться, как сон.

Говорят, что расставание — это маленькая смерть. Пожалуй, так оно и было. Пчёлкиной казалось, что она умерла. Вряд ли кто-нибудь сумеет передать те чувства, которые ей довелось пережить, если только сумеет пережить это сам. Но нет уверенности в том, что пережитое можно будет передать словами. Наверное, еще не придумали таких слов…

Паша, в отличии от мужа, был совершенно иным. Он был ее другом, ее душой, ее спасением, ее собственным раем. Он был вдумчивее и сдержаннее, мог гасить ее вспыльчивость. Она могла на него надеяться. С ним было спокойно. Смогла ли она влюбиться? Да. Но не более… Любовь требует отдать все, без остатка. Весьма дорогая жертва, на которую Пчёлкина уже решилась много лет назад. Сейчас же все было иначе. Но и жила теперь девушка тоже иначе. Главное — Данька. С остальным она разберется.

— Ну что, ты решилась, едем? — наконец, выпустив ее из объятий, спросил Майков.

— Да, только надо предупредить Сашу, — закивала Варя. — Пусть подольше побудет с сыном.

— Не пойми меня неправильно, но не надежнее будет оставить Даню у твоих родителей?

— Паш, мы с тобой об этом уже говорили. Это мое решение.

Пчёлкина попыталась выдать улыбку и ретировалась в комнату Даньки. Мальчик спал, завернувшись с головой в одеяло, словно в коконе, одна правая ножка была высунута наружу. Девушка присела на край кровати и легонько пощекотала детскую пяточку. Сынишка тут же задергал ступней и перевалился на спину.

— Совунья ты моя, пора вставать, — Варя мягко потрепала сына за теплую, розовую щечку.

— Уже восклеснье? — залепетал спросонья Даня.

— Да.

— Ула! Значит, папа плиедет!

— Приедет. И ты с ним еще будешь целых три дня.

Данька тут же подскочил на ноги и бросился к маме, накрывая и ее с головой крыльями одеяла.

— Супел! А ты с нами?

— Нет, сына, мне нужно будет уехать.

Мальчик тут же погрустнел и ослабил свою хватку на материнской шее.

— С дядей Пашей?

— Да. Но я обещаю, как только вернусь, мы все вместе пойдем гулять. А пока пообещай, что будешь вести себя хорошо и следить за папой, договорились?

Машина через час уже подъехала на Цветной, к офису. Варя попросила Пашу остаться, забрала с заднего сидения Даньку, его рюкзачок с игрушками и запасными вещами, и они вместе направились к порогу «Курс-Инвеста». В приемной первым делом, как обычно, их встретила Людочка. Она отложила пудреницу на стол и расплылась в улыбке, завидев Даньку.

— А кто это к нам в гости пришел? Даниил Александрович!

— Привет, — махнул рукой мальчонка, чувствуя всю важность своего положения.

— Здравствуйте, Варвара Павловна.

Пчёлкина успела заглянуть в кабинет мужа, но никого там обнаружено не было.

— Привет, Людочка. Где все?

Секретарь махнула в сторону коридора, где было еще несколько кабинетов.

— Нальешь Дане чай? Я сейчас вернусь.

Варя, расстегивая на ходу шубу, уверенно двинулась в указанном направлении. Еще за плотно закрытой дверью послышался мужской гогот и какие-то хлопки. На закругленном столе стояла початая бутылка «Хеннесси», три недопитые стопки, а чуть поодаль у окна в рыцарском шлеме в стойке стоял Валера, которого собирались атаковать Саша и Космос. В тот момент, когда Пчёлкина остановилась на пороге, Белый запрыгнул на спину Холмогорова и с кличем индейца вскинул вверх руку с зажатым в ней карандашом:

— Вперед, краснокожие! Снимем с него скальп!

Они побежали на Фила, а затем все втроем рухнули на диван. Раздался дикий ржач, Космос, зажатый между друзьями, как начинка в бутерброде, несколько раз икнул.

— Эй, краснорожие! — наконец, окликнула их Варя.

Троица, спотыкаясь о свои же переплетенные ноги, оглянулась и, наконец, поднялась с дивана.

— Привет, Пчёлка! — снова икнув, махнул рукой Космос.

Он подскочил и сжал подругу в могучих объятиях.

— Саш, поговорить бы, — Варя глазами указала мужу в сторону коридора. Белов опрокинул недопитую стопку и вышел следом за девушкой.

— Привет, малыш.

— Я Даньку привезла. Вещи сменные положила, игрушек навалом, так что прошу — будет просить купить что-то еще, не ведись, у него уже складывать некуда в комнате.

— Разберемся, — улыбнулся Белов. Он разглядывал лицо жены и не мог сделать серьезное выражение лица. — У меня будут.

— И хорош бухать…

— Мы чуть-чуть…

— Я сына тебе до среды доверяю. Если позвоню через пару часов, и ты будешь в том же состоянии, я наберу отцу, он заберет его.

— Малыш, я все понял, — поморщился Саша, но тут же до него дошло: — Подожди, до среды?

— Да. Мы с Павлом поедем отдохнуть.

Белый заломил бровь, и его лицо не скрывало ехидного выражения.

— Ну а че, правильно, конечно…

— Даже не думай начинать, — предупредила его Варя. — Про Даню все понял?

— Так точно, командир.

— Бывай, сержант Белов, — она повернулась и зашагала дальше по коридору.

— А поцелуй на прощание?

Девушка, не сбавляя шага, развернулась через плечо и подмигнула.

— Обойдешься.

Когда Варя уже покинула офис, Саша вышел в приемную, где с его сыном уже давно сидела Людочка. Она кормила Даньку печеньем и разучивала какую-то скороговорку.

— Данька, все в порядке? — Белов присел рядом с мальчиком и потрепал сына по кучерявым волосам.

— Да, — Даня прижался к отцу и протянул ему печенюшку, — будешь?

— Давай, лопай, скоро поедем, — мужчина поцеловал его в макушку и кивнул Люде.

— Что, мой карапуз приехал? — обрадовался Космос, как только Белов вернулся обратно к друзьям. — Ты че какой смурной?

Саша плюхнулся в кресло, покрутил в руке стопку и отодвинул ее обратно.

— Филыч, спускайся, заводитесь, сейчас поедем.

Валера ретировался из кабинета, и Космос снова обернулся на друга.

— Че опять?

Белый отмахнулся.

— Уезжает она на пару дней с этим опять…

— Куда эт?

— Не сказала. Отдыхать.

— Белый, ты, конечно, извини, но я тебе еще раз скажу. Ты согласился тогда, поступил благородно и все такое… Дал ей выбор. А знаешь, что хотела она?

— Ну посвяти меня, Нострадамус! — фыркнул Саша.

— Да чтоб ты тогда сказал, что вся эта тема с выбором — херня голимая! Вышвырнул бы Пашка, сказал, что остаешься и все. Нет, против Майкова я ничего не имею, да, может, при другом раскладе я бы сказал, что молодец Варюха, нашла выгодную партию, и такого козла, как ты, гнать нахуй… Но ты брат мне. И я вижу всё. Ты боишься ее потерять, вот и соглашаешься теперь на все ее условия…

— Кос, смени пластинку… Толка нет.

— Да есть толк, только вы два упертых барана. Каждый ждет шаг друг от друга. Ну она девка, ей простительно…

— Че она ждет? Она сделала выбор, как и хотела.

— Сань, ты че, шланг? Ты ж не шланг! — Космос на эмоциях перевалился через стол к другу. — Ну сам ты башкой подумай, ну зачем ей тогда надо было с тобой мириться, отдавать тебе спокойно Даньку, ну?

— Умная.

— Да ясен красен, умная! Она просто не может без тебя, вот и все. Хотя бы так с тобой пересекаться. Раз ты, дебилушка, переобулся и решил, что больше не будешь пытаться.

Белый молчал, гипнотизируя взглядом стену напротив. Может, Космос действительно прав, и все это — красиво разыгранная игра Пчёлкиной?

— Кос, пообещай мне кое-что…

Холмогоров покосился на друга и молчаливо ждал.

— Пообещай, что если что-то когда-нибудь со мной случится…

— Сань, ну тебя в жопу с этими замогильными мотивами!

— Да не перебивай, а?.. Если что-то вдруг — Варьку с сыном не бросай.

Космос, как бы не хотел отшутиться, уловил во взгляде Белова ничем не прикрытую тревогу. Поэтому Холмогоров только согласно кивнул и обхватил ладонь друга своей рукой.

— Обещаю, брат.

— Замерзла? — Паша притянул к себе Пчёлкину и коснулся поцелуем ее прохладной щеки. — Сейчас пойдем погреемся. Леша! Ну где вы там?

Майкова еще до нового года друзья приглашали на горнолыжный курорт, но свободное время нашлось только после Рождества. Компания из шестерых человек, куда входили Паша и Варя, целый день провела на свежем воздухе, осваивали катание на лыжах и нововведение — сноуборд. Если лыжи были привычны каждому советскому человеку, то сноуборд пришлось изучать намного дольше. Зато Пчёлкина наконец отмела все ненужные мысли и переживания, всецело посвятила себя отдыху.

— Идем, идем! — Леша, друг Майкова, тащил через сугробы свою супругу, которая, измотанная после долгих катаний, но счастливая, семенила и часто спотыкалась, при этом не переставая смеяться. — Где Диман?

— Вон с Ленкой плывут.

Когда, наконец, все были в сборе, компания направилась в сторону кафе с теплым названием «Беседа». Внутри оказалось очень уютно, стены были отделаны деревом, в воздухе витал аромат специй, пряностей и еще чего-то невероятно аппетитного.

Расположились за свободным столиком около окна, сделали заказ и снова разговорились, вспоминая все веселые происшествия за сегодняшний день. Мужчины травили анекдоты и байки, женщины, потягивая горячий глинтвейн, смеялись, прислонившись каждая к своему крепкому мужскому плечу.

Варя улыбалась, отдыхала душой, поглощая приятно обжигающую пряную жидкость. Она смотрела на окружающих ее людей, чувствуя, что впервые оказалась в атмосфере уюта, без суеты, в том мирке, о котором когда-то так мечтала — без грязи, крови, вечной гонки. Как у простых людей. Но позже поймала себя на мысли, что ощущение это сменилось жгучим волнением, будто Пчёлкина не в своей тарелке…

Вспомнились их посиделки с ребятами в далеких 80-х, их путь, как выбирались из-под пресса, и Варя поняла, что не умеет жить иначе. И та радость, которую она сегодня испытала, та беззаботность — это насмешка над ее жизнью. Насмешка, что девушка сделала неправильный шаг. Потому что трудно переключиться на иной лад, даже позитивный и душевный, когда тебе без малого тридцать. Когда ты прошла огонь и воду. Когда варилась в котле страданий, интриг, боли почти половину своей жизни. Когда у тебя есть тот человек, в глазах которого ты всю жизнь будешь видеть отражение того, от чего сейчас бежишь. И это — сын.

Ночь устилала плотным ковром Подмосковье. Время неумолимо близилось к полуночи. Расплатившись, компания покинула кафе и побрела в сторону своих домиков.

Пчёлкина скинула ботинки, стянула костюм и побрела в сторону кровати. Мысли снова поглотили ее. Девушка смотрела на звездное небо через окно, но видела только родное лицо…

Теплые, плавные объятия забрали ее в свой плен, и Варя медленно развернулась, встретившись лицом к лицу с Пашей. Он медленно припал к ее губам, скользя поцелуями по ее щекам, шее, ключицам. Пчёлкина неосознанно выгнулась вперед, поддавшись этой сладкой пытке, хотела забыться, переболеть, поддаться новым эмоциям.

Крепкие руки обхватили ее талию, зарылись в блондинистых, шелковых волосах. Губы стали целовать более требовательно, жарко… Варя почувствовала, как слетает футболка. Горячая ладонь накрыла грудь. Шанс того, что сегодня все произойдет, увеличивался с каждой секундой. Готова ли Варя зайти так далеко? Может быть, это единственный шаг, который даст ей понять, что хватит жить прошлым?..

— Подожди… — тихо прошептала девушка в губы Майкова, и он едва ли смог от нее оторваться. Глаза стали изучать каждый миллиметр ее лица.

— Что не так, Варь?

Она вдруг поднялась, прикрывая ладонями грудь и отвернулась. Паша растерянно вглядывался в ее силуэт, охваченный лишь тускло синим светом фонаря за окном.

— Я не могу, Паш.

Майков взлохматил свои волосы, поднялся с кровати и потянулся к сигаретам на тумбочке. Чиркнул спичкой, закурил и отошел к окну.

— Оденься, — велел он, распахнув настежь форточку. Морозный воздух тут же влетел в комнату. Надо было срочно освежить пыл. Варя не шевелилась. Павел повернул голову в ее сторону и попросил чуть мягче: — Варя, оденься. Простынешь.

Девушка потянулась за футболкой, затем натянула на себя одеяло, укутавшись с головой, как обычно это всегда делал сын.

— Я понимаю, тебе тяжело…

— Нет, тяжело тебе, — Майков затянулся. — А мне теперь наконец-то стало легко, потому что я понял, что все то время меня просто водили за поводок, как щенка…

— Все не так, Паш. Ты хороший, ты очень хороший, правда. Просто я пока не готова…

— Не оправдывайся. Это только усугубляет.

Он молча гипнотизировал взглядом пейзаж за окном, снова втягивая горький дым в легкие.

— Я не оправдываюсь. Ты мне очень нужен. Просто пока не могу…

— То, что не можешь, — это правда. А то, что нужен… У нас с тобой разные понятия, видимо. Когда в декабре ты сделала выбор, я подумал, что действительно занял решающую роль в этой игре. Но оказалось, что я по-прежнему пешка, как и Белов. Не хочу тебя ни в чем винить… Ты ведь королева, ты имеешь право на любой ход…

Повисла гнетущая тишина, и Варя слышала, как в ушах кипит кровь. Мир, в который она сама пыталась верить уже месяц, рушился, как карточный домик.

— Я ведь знал, на что соглашался. И всячески пытался показать тебе, что есть мужчины, которые не пасуют перед трудностями. Что твой сынишка мне тоже дорог. Но в который раз убеждаюсь, что женщинам нравится страдать от того, кто вывернул их душу наизнанку. Им нравится эта боль, они не могут от нее отказаться. Вот такой гребанный аттракцион, блять…

Майков пульнул бычок за окно и хлопнул форточкой.

— Я лягу на полу.

— Паш, к чему эти крайности?

Он присел на край кровати, провел подушечками пальцев по щеке Пчёлкиной.

— Не мучай себя, Варя. Это все, что я хочу.

— Почему ты такой спокойный?

— Трезво оцениваю ситуацию, как и всегда. Сегодня потерял бдительность, но обещаю — этого больше не повторится.

Мужчина притянул ее фигурку к себе, поцеловал в макушку.

— Я люблю тебя. Можешь ли ты мне ответить тем же?

— Дай мне время, хорошо?

Он вдруг закачал головой и улыбнулся.

— Это ни к чему, моя дорогая Пчёлкина. Тут либо да, либо нет, все просто. Для того, чтобы понять, что любишь, хватает пары мгновений. Чтобы признаться — бывает, что дольше. Но когда не ёкает, нечего страдать самому и заставлять страдать других.

Варя зажмурилась, чувствуя, как саднит горло и щиплет в носу. И вот к глазам накатывают слезы.

— Ты всегда будешь любить его.

— Так не бывает.

— Бывает, Варя. И мы оба это знаем. Если ты любишь и готова простить, значит, прощай и люби дальше.

— Паша, ну почему ты такой, — Пчёлкина вдруг отстранилась, взглянула на него, и Майков увидел, что по ее щекам текут мокрые дорожки. — Почему ты такой благородный? Почему?! — она не сдержалась и ударила кулачками в его грудь. — Я чувствую себя какой-то мразью… Я чувствую, что порчу тебе жизнь, но не могу отпустить… Ну наори на меня, в конце концов. Скажи что-то… Зачем ты меня пытаешься успокоить, обелить…

— Я сказал причину. Но боюсь, если повторю эти слова снова — у тебя будет истерика. А я не хочу этого… Подумай до утра, но я считаю, что это ни к чему… Завтра мы еще отдохнем, ты успокоишься, а когда вернемся в Москву, я доделаю все дела и уеду.

— Как? Куда?

Варя сейчас ощущала себя настолько потерянной, наивной и глупой, как ощущают себя маленькие дети, которых только-только привели в детский сад и оставили на целый день. И она, как один из таких деток, пыталась бежать вслед за взрослым, хвататься за рукав, просить объяснить элементарные вещи.

— Ты ведь умница, Варька. Ты прекрасно понимаешь, что третий должен уйти. Я сделал свои десять шагов, а ты только один. Можно бы было подождать еще, если бы не знал, что это сделает тебе только хуже. Я рад, что смог подарить тебе немного тепла и любви, рад, что тебе было хорошо. Но извини, я тоже имею чувство собственного достоинства.

Он поднялся, уложил ее на кровать, снова, как маленькую, последний раз коснулся поцелуем влажных от слез губ. Пчёлкина прикрыла глаза. Думала, что должно быть просто. А стало только хуже.

— Доброй ночи, Пчёлка.

Комментарий к Часть 42 Ждём ваших отзывов, дорогие и любимые читатели. ❤️

====== Часть 43 ======

Комментарий к Часть 43 Приятного чтения!

Отдельная благодарность за помощь в работе :Samanta Adams.🐝😍

Музыкальное сопровождение главы:Больше нет сил – Крис Кошелева;

Индиго – Дана Соколова;

В рабочих делах у Вари Пчёлкиной все складывалось ровно, в отличии от личной жизни. Тот разговор с Пашей на турбазе в январе навсегда врезался в ее сознание, и, казалось, что всё благополучно разрешилось: Майков понял, что их отношения никогда не выйдут на новый уровень, и отошел в сторону, зла на нее не держал, они еще три месяца общались по-прежнему тепло и доверительно, но дальше легких объятий на прощание ничего не было. Паша подвозил Варю до дома, частенько забирал Даньку из детского сада, редко поддавался на приглашение зайти попить чай.

У остальных бригадиров было стойкое убеждение, что выбор Пчёлкина сделала. Она счастлива с Павлом, поэтому Белов в марте окончательно перестал отпускать всяческие комментарии, заткнул Купидона Космоса и сохранял нейтралитет по отношению к Майкову и жене. Один раз он поймал Варю в приемной и задал единственный вопрос:

— Ты ведь сообщишь мне, когда решишь подать на развод?

Девушка промолчала, прекрасно зная, что ни он, ни она не собирались официально разводиться, если только один из них не решит окончательно связать себя с кем-то другим узами брака. Белов бы точно не стал. Но считал, что Пчёлкина вполне себе уже готова, наконец, отпустить его.

— Сообщу, Саш. Пока не торопись.

Естественно, она про развод не думала. А то, что на самом деле происходило с Пашей, было только их с ним личное дело.

В апреле все дела, за которые отвечал Майков, были благополучно решены и закрыты, и свершилось обещанное Пашей. Через три дня он собирался покинуть Москву. И тогда Варя испытала настоящую тоску. Чувство привязанности иногда сильнее других чувств, и отрезать все ниточки, связывающие тебя с человеком, — дело по истине болезненное.

— Как, серьезно? — Белый, по ходу, был действительно удивлен такому повороту.

— Да, пора, — Майков улыбнулся, всячески скрывая любые эмоции. — Засиделся я у вас, Александр Николаевич.

— А народ к тебе привык.

— Найти замену не проблема.

Оба, так или иначе, вкладывали в эти фразы мысль об определенном человеке. Поэтому Белов усмехнулся этой двусмысленности.

— Согласен, незаменимых нет.

Саша расписался в документах, протянул Майкову руку. Тот улыбнулся уголком губ и пожал его крепкую ладонь. Забрав все бумаги, он вышел, и Белый, откинувшись на спинку кресла, задумался. Получается, Варя не уезжает?

Сам напрямую спрашивать он не собирался, как бы не хотел. Разведать всю правдивость обстановки было поручено Космосу, только бы время найти подходящее.

Через три дня, ранним утром воскресенья, Пчёлкина провожала Майкова в аэропорту. Павел вытащил ручку чемодана и, поправив воротник своего плаща, приблизился к Варе. Она потупила взгляд, не зная, как ей сейчас быть, но мужчина среагировал быстрее. Он двумя пальцами приподнял ее за подбородок, тем самым заставляя Варю посмотреть себе в глаза.

— Я буду на связи в любое время суток. Мы же не совсем прощаемся, убери этот траурный вид, — он мягко провел рукой по ее голове, а затем скользнул на плечо. — Если будет что-то интересное по делу, я тебе сразу сообщу.

Выждав мгновение, он наклонился к ее лицу, запечатлев на ее губах быстрый и легкий поцелуй. Лишь опомнившись тогда, когда монотонный женский голос объявил о посадке до Санкт-Петербурга, Пчёлкина отстранилась от Паши и опустила глаза.

— Ты поддалась, — хитро улыбнулся ей Майков.

— Это была секундная слабость, — поджала губы девушка.

Он приобнял ее за плечи.

— Я пошел.

Варя мягко улыбнулась и крепко сжала его ладонь своими пальцами.

— Спасибо тебе за всё.

Майков только подмигнул ей, подхватил ручку чемодана и двинулся на посадку.

В целом, последующие полгода Варя и Саша сохраняли по отношению друг к другу нейтралитет, без скандалов, упреков и дебатов. Могли часто гулять вместе с сыном, проводить время вместе, чтобы Данька чувствовал, будто у родителей все в порядке, а живут раздельно просто потому, что так нужно.

О воссоединении не было речи. Белов был уверен — чувства жены к нему угасли, а весь ее озабоченный чем-то вид явно относился к отъезду Майкова. Пару раз, правда, Белый пытался отпустить по этому поводу комментарии в шуточной форме, но лишь для того, чтобы проверить реакцию Вари. Она щетинилась, уходила от разговора, и мужчина только больше убеждался в своей правоте.

Свои отношения с Суриковой он медленно свел на «нет». Заезжал к ней только по большой нужде или просто отдохнуть за душевным разговором. Оля все понимала и чувствовала, не держала особо, но и не прогоняла.

Ноябрь 1997-го

Космос сам вызвался забрать Даньку из детского сада пораньше, погулять с любимым крестником. Очень часто в последнее время мужчина ощущал себя нужным только с двумя людьми — с отцом и с сыном Пчёлкиной. Они никогда ничего не требовали, не осуждали, им всего лишь нужно было общество Холмогорова. После общения с Даней Космосу будто становилось легче.

Взглянув на мальчика через зеркало заднего вида, Космос улыбнулся. До дома Вари оставалось еще несколько кварталов. Зазвонил телефон. Саша.

— Да, брат?

— Данька с тобой?

— Ага, везу к Пчёлке.

— Отлично. Просьба к тебе будет… Прощупай обстановку, поговори с ней по душам, ну, как умеешь. Вдруг что узнаешь.

— Принято, — усмехнулся Холмогоров и сбросил вызов.

Забрав спящего мальца с заднего сидения, Космос двинулся к дому. Варя, только недавно вышедшая из душа, встретила его во всем домашнем. Блондинистые влажные волосы небрежно спадали на лицо, которое при виде друга с сыном озарила теплая улыбка.

Космос уже и забыл, когда видел Пчёлкину такой простой и уютной. За последние годы приходилось наблюдать железную, официальную леди.

— Заваривай чай, Варька, — тихо скомандовал парень, — я пока мелкого уложу.

Накрыв Даньку теплым одеялом и чмокнув его в щечку, Холмогоров вышел в зал, где на журнальном столике Варя уже расставила чашки, кофейник и несколько тарелочек с конфетами и печеньем.

— Быстро ты, — оценил ее оперативность друг и приземлился с девушкой рядом на диван.

Пчёлкина включила телевизор, там как раз шел сериал. В последнее время девушка привыкла проводить вечера именно под такую атмосферу. Космос невольно улыбнулся, украдкой разглядывая Варю, и ему на какое-то время вдруг показалось, что и не было этих долгих лет, будто они все те же юнцы, без особых проблем и забот. Вспомнил, как иногда Пчёлкина приходила к нему в гости, когда Сашка был в армии, и они очень долго могли болтать обо всём…

Будто бы прочитав его мысли, Варя вдруг выдала:

— Знаешь, мне этого не хватало. Чтобы вот так сидеть, пить чай и просто не думать о том, в какой жопе мы живем…

— Согласен, — кивнул Космос.

Они еще поболтали, посмеялись, и мужчина решил уточнить давно волнующий не только его вопрос.

— Что у вас с Саней?

Варя тяжело вздохнула.

— Всё стабильно — ровно, почти никак.

— И как вы дальше?.. Про развод-то не думаешь?

— Нет… Пусть как идет, так идет. Куда-нибудь кривая все равно рано или поздно выведет, правильно?

Холмогоров усмехнулся и снова кивнул.

— А ты что думаешь сам?

— Понимаешь, Варюх, я на самом деле очень сильно переживаю за вас всех… За вашу семью.

— С чего бы? — хмыкнула она.

— Потому что вы самые близкие для меня люди, помимо отца.

— Ну это само собой…

Они помолчали, налили еще чай. Космос снова посмотрел на девушку, и тоска по давно ушедшей юности, да и сам вид подруги располагал к откровениям.

— Знаешь, Варь… Я уже думал, вспоминал то, что когда-то у нас было. И это чувство давно переросли во что-то… большее. Я давно воспринимаю тебя ни как девушку, которую когда-то любил. А как необыкновенно близкого человека, которого я люблю больше, чем просто женщину.

— То есть, тогда, в 80-х, ты действительно был в меня влюблен?

Космос улыбнулся.

— Действительно…

Варя вдруг беззлобно рассмеялась, прикрыла лицо ладонями и тяжело вздохнула.

— А как ты думаешь, Кос, что бы было, если бы я тогда поняла это? Я ведь не думала, не чувствовала… Может, все иначе бы было?..

Он пожал плечами, гипнотизируя взглядом телевизор.

— Ты всегда любила Белого. Что уж тут могло быть иначе?

Пчёлкина прижалась к другу, положила голову на его плечо и приобняла за шею. Такой близкий, долгий контакт заставил Космоса на некоторое время замереть, затем уже обнять девушку. С теплом и чувством. Она вдруг посмотрела на него, и он повернул к ее лицу голову.

— Чего, Варюх?

И она вдруг коснулась его губ легким поцелуем. Космос опешил и через пару секунд отпрянул от подруги.

— Ты чего?..

Пчёлкина вдруг сама не поняла, чего, и опустила голову. Блондинистые пряди беспорядочно распались по плечам.

— Прости, сама не понимаю… Дура какая-то.

Холмогоров резко поднялся, отошел к окну, нервно закусил губы и поморщился, до того произошедшее вполне физически растеклось по всему телу, и мурашки пробежали неприятно вдоль позвоночника. Что ж ты делаешь, дурная?

— Да, Пчёлкина… Ты все-таки стерва. Как ты, блять, всем мужикам головы пудришь?! Талант! Твою мать…

Он стремительно прошел мимо нее, и Варя подскочила с места и быстро бросилась за ним в коридор.

— Кос, прости, я…

— Цыц, блин, — огрызнулся он, натягивая пальто. — Всё, пошел я.

Космос вышел из квартиры и смачно хлопнул дверью.

Фил, а в роли Алого рыцаря был именно он, тяжело поднялся с колен. На его место ассистенты быстро пристроили его двойника — точный муляж рыцаря с бутафорской головой Фила: сходство было поразительное. — Готово! — ассистенты отбежали в сторону. — Приготовились! — раздался голос режиссера. — Камера! Мотор! Александр Иншаков, а это именно он играл Серебряного рыцаря, еще раз занес над головой свой кривой меч и одним махом снес резиновую голову с ватных плеч двойника Фила. Она откатилась к краю бетонной плиты и упала в пропасть котлована. — Есть, снято! — радостно воскликнул режиссер. — Всем спасибо! К ним приблизилась Ольга Сурикова, загримированная, переодетая средневековой принцессой, и положила руки на плечи обоим. Роман в своё время с бандитом и авторитетом Москвы даром не прошёл. И Белов смог поспособствовать её карьере: не певица, конечно, а актриса в массовке, но всё же. — О чем спорите, мальчики? Все равно по сценарию мое сердце принадлежит Черному рыцарю. — Выходит, мы зря бились! — подмигнул Филу Иншаков. Посмеиваясь и подначивая друг друга, мужчины отправились переодеваться. В импровизированной костюмерной, где грудой была свалена «гражданская» одежда актеров, верещал мобильник Фила. Он взял трубку — звонила Варя. Сегодня вся бригада должна была собраться в клубе на срочное совещание.

— Да, Варюх… А вы где? Да, я закончил, сейчас обедаю и еду, — Фил говорил по телефону, одновременно расстегивая на себе многочисленные застежки рыцарских доспехов. — Да не вопрос, я успею! Здесь до «Метелицы» двадцать минут. Все, договорились!

Он подхватил свой реквизит и направился к машине, где на крыше машины лежала отрубленная муляжная голова. С видеокамерой в руках к нему подошла Сурикова. — Валер, встань к нему, я вас сниму, — предложила она. Улыбающийся Фил приосанился и положил руку на резиновый затылок своей копии. — Как смотримся, а? — Супер! Ну просто красавцы! Плешку только ему прикрой… Фил поправил вздыбленные волосы на темени муляжа и снова повернулся к камере. Вдруг его осенила неплохая идея — показать Варе и, главным образом, Даньке только что отснятый бой. — Оль, слушай, а ты трюк сняла? — Конечно… — Дай камеру, я Дане покажу, — попросил он. — А завтра я верну. — Валер, пусть лучше Саша заедет… — негромко предложила Сурикова, отдавая ему камеру. — Угу, я поговорю, — без особого энтузиазма пообещал Фил и кивнул своей отрубленной голове: — Ну что, брателла, поехали? Он осторожно, с таким расчетом, чтобы не погасла сигарета, снял голову со штыря и шагнул к машине. В этот момент откуда-то сверху его окликнули: — Валер, привет! Фил обернулся — по лестнице спускался Андрей Кордон, продюсер фильма. На съемочной площадке он показывался крайне редко, поэтому Фил неподдельно удивился: — Ба! Какие люди! А ты что это вдруг на площадке? — Да вот, хочу посмотреть, как мои деньги тратятся… — с важным видом огляделся Кордон. Фильм наполовину финансировался Бригадой, и Фил не преминул напомнить об этом Кордону. — Заметь, не только твои, да? — он поднял резиновую голову и сунул ее под нос продюсеру. — У-у-у! Кордон не ответил, только с невозмутимым видом прикурил от огонька сигареты, торчавшей из муляжа.

Точить лясы с Кордоном у Фила не было ни малейшего желания, да и к Варе с ребятами надо было поторапливаться. Он обогнул неподвижную фигуру продюсера и пошел к своему мерсу. Муляж головы он убрал в сумку, а камеру положил на полку перед задним стеклом. После этого принялся стягивать с себя доспехи. К нему подбежал ассистент — помочь справиться с громоздкой и тяжелой амуницией.

— Валер, ты обедать будешь? — спросил он, принимая сверкающую кольчугу. — А что там? — Рыба, как обычно… — скривился парень. — Ладно, Миш, давай. Только скорее — мне ехать надо! — Фил взглянул на часы и усмехнулся, увидев, как осторожно ассистент складывает кольчугу. — Да что ты с ней возишься — не бойся, не помнется!

Варя сидела на диване в старой двухкомнатной трущобе своих родителей и держала растянутый между выставленными ладонями моток пряжи, а её мать быстро и сноровисто сматывала шерсть в клубок. Сегодня Варя привезла родителям Даню аж на целую неделю, потому как через пару часов у неё был самолёт до Германии.

Получив наставления от отца, девушка схватила с серванта список лекарств.

— Даня, слушайся бабушку и дедушку, — она присела перед играющим в машинки сыном на корточки и поцеловала в кудрявую головку.

— Холёсё, мам, — улыбнулся Белов-младший.

И в самом деле нужно было спешить — до решающего разговора с Белым предстояло еще встретиться с Вахой и Асланом, чтобы обсудить все нюансы нового проекта. К тому же Пчёлкина оказалась без машины, поскольку Фила, доставившего её с сыном к родителям, срочно вызвали на съемки. К Аслану ей предстояло добираться с Максом.

Да, разговор с Сашей обещал быть трудным, при этом Варя знала, что могла рассчитывать только на себя. Филу большинство коммерческих предприятий Бригады были, в общем-то, по барабану, ну а Кос — после недавнего случая с поцелуем отношения у них были весьма натянутые. Так что убеждать Белова в перспективности нового дела, предложенного чеченцами и Пашей, предстояло ей одной.

— Я не совсем знаю вопрос. Изложи еще раз схему, как ты её видишь, родная.

Белов лукавил. Он прекрасно понял суть предложения жены. Понял он и то, что при таком раскладе распоряжаться всеми средствами станут в основном чеченцы. Контролировать их там, в Чечне, было просто нереально. Кому был выгоден этот проект — Белову было абсолютно ясно. Неясно было другое: почему так яростно бьется за эту авантюру его любимая женщина? Неужели с Пашей всё-таки что-то у них осталось?

— Хорошо, — кивнула Пчёлкина. — Есть германцы, которые готовы инвестировать двести миллионов в кавказскую нефть. Наш банк входит в долю кредитами. Деньги идут с той стороны. Аслан дает поддержку в горах. Что здесь сложного?

— Ничего, — Белов задумчиво покачал головой. — Я только не врубаюсь, причем здесь гансы? Я понимаю, если бы все это шло через Кипр, Мальту, через любой офшор.… А так, извини, не вижу изюма, солнышко.

Пчёлкина быстро переглянулась с кавказцами.

— Саша, все это так, но тут есть другое преимущество…

— Нет, Варя, так не покатит, — решительно перебил её Белый, поднял руку, и тут же рядом с ним появился официант. — Еще чаю с лимоном.

Официант исчез, и за столом повисла тягостная тишина. Всем было понятно, что Белый уже вынес свой вердикт, и все дальнейшие разговоры станут пустой болтовней.

— Родная, раз уж ты туда летишь, обсуди вариант с промежуточной фирмой где-нибудь на теплом острове… — с примирительной улыбкой предложил Белый. — Я б тогда на переговоры с тобой слетал, кости погрел.

Распрощавшись на довольно напряженной ноте с Варей, мужчины двинулись к своей машине. Космос буркнул себе под нос, грустно хмыкнув. «Его жена…». Саша с силой рванул дверцу «мерса» и плюхнулся на заднее сиденье машины. Фил с Космосом переглянулись и молча последовали за ним. «Мерседес» выехал на проспект, следом за ним тронулся джип с охраной.

По пути в Шереметьево Варя велела бородатому шоферу притормозить у цветочного магазина.

— У вас гвоздики откуда? — спросил она у миловидной продавщицы.

— Эти — из Голландии, эти — из Польши… — девушка не без гордости стала показывать на пестрые, пушистые, очень эффектные цветы.

— А наши есть? Подмосковные? — оборвала её Пчёлкина — она собиралась выполнить поручение отца в точности. — Вот… — слегка разочарованная продавщица показала на обычные красные гвоздики, приютившиеся в самом углу прилавка. — Эти из Люберец, кажется… — Годится, — кивнула Варя. — Дайте одну. Выдернув из корзины первый попавшийся цветок, она небрежно бросила его на прилавок, даже не предложив завернуть его в целлофан. Пчёлкина так же небрежно бросила ей двадцатидолларовую бумажку и, взяв гвоздику, вышла на улицу.

«Вольво» помчалась в сторону аэропорта. Хмурый водитель, похожий на абрека, сосредоточенно молчал. Молчал и его пассажир. Пчёлкина снова и снова возвращалась мыслями к недавнему разговору с супругом. И чем больше она думала об этом, тем ей становилось яснее, какую большую ошибку она допустила.

Рассчитывать на то, что Белый согласится на этот проект, было полнейшей глупостью, но еще большей глупостью было настаивать на своем и пытаться его переубедить. После всего этого муж не может не задать себе вопрос — а с чего это вдруг Варвара Павловна с таким энтузиазмом старалась впарить ему заведомо провальное дело? Глупо… Черт, как все глупо! И как можно было так лажануться, Варвара Павловна?! Правильно Космос говорил ей в спину — дура она и есть, дура…

Впереди уже показались здания Шереметьевского аэропорта, когда в кармане у Вари запиликал мобильный телефон.

— Слушаю! Да, Аслан… — чуть раздраженно ответила она и вдруг, подскочив на месте, проревела: — Что-о-о?! Тут же опомнившись, Варя быстро переложила телефон в другую руку и отвернулась к окну. — Живы? Кто?.. — напряженно бросала она в трубку. — Давай, жду… Обратившись в слух, она ждала, пока ей ответят. Водитель покосился на девушку и обеспокоенно спросил: — Что там, а? Пчёлкина не ответила. — Ты что молчишь? — снова спросил бородач. — Все нормально, — бросила ему Варя и снова обратилась к трубке. — Да-да, слушаю… Это точно? Она опустила руку с мобильником и застывшим взглядом упиралась в лобовое стекло. После тягостной паузы Пчёлкина уронила голову назад, на подголовник, и с ужасом прошептала: — Попала ты, Варвара Павловна…

А в кабинете главврача Белый продолжал водить карандашом по бумаге. На листке была нарисована полосатая пчёлка с острым жалом и рядом с ней — жирный знак вопроса. Ниже появилась цепочка горных вершин.

— Но что бы она выиграла, если это, конечно, она? — задумчиво проговорил Космос, совершенно не веря в предательство Вари. — Доля в полу миллиардном проекте! Завязки с нефтяными и лаврушниками, Кос! — Но с нами она получила бы больше, — покачав головой, возразил Космос. — Саш, да этого просто не может быть. Она любит тебя больше жизни… И больше всего на свете она боится потерять тебя… Она не стала бы этого делать…

— Плюс банк, Кос! Плюс банк! — продолжал наседать на него Саша и гнуть свою линию. — Если нас нет — она хозяйка! Делает, что хочет, работает с кем хочет — с Гансами, шмансами.

— Я все равно не могуповерить, что это Варя, — медленно покачал головою Кос. — Не могу, хоть тресни! Белов приблизил к нему лицо и медленно, раздельно, изо всех сил сдерживая клокочущую в груди ярость, проговорил: — Кос! Она. Не села. К нам. В машину! Она поехала на их тачке! Холмогоров промолчал — против этого аргумента ему нечего было возразить. Сдвинув брови, он словно в оцепенении разглядывал Сашины рисунки. Вдруг на листок опустилась рука Белова — он поставил перед Космосом маленькие, на три минуты, песочные часы. И следом положил рядом с ними свой «Макаров». — Через час она улетит, — веско произнес он и отошел в дальний угол кабинета.

Космос выхватил из кармана мобильник и торопливо набрал номер.

— Шмидт, это Космос, ты где? Отлично. С тобой кто? Ага. Вот давай в Шереметьево, тебе рядом, найди там Пчёлкину и привези к нам в больницу.

Саша опустился на диван рядом с другом. Какое-то время они молчали. Космос мялся, не зная, как подступиться к щекотливой теме. Наконец, он угрюмо произнес:

— А если это она, что ты будешь делать?

— Не знаю, — Саша в глубине души надеялся, что это его беспочвенные грязные обвинения, и жена здесь совершенно не причём…

Но почему, почему она не поехала с ними?

— И что так просто рука поднимется на любимую женщину? — Космоса охватил ужас.

— Шмиту поручу, — выдохнул Белов.

— Белый, не пори горячку? Ты кукухой поехал, что ли? А пацан? Да ты просто представь, она же девка, твою мать! Жена, мать твоего ребенка, хорош… Разобраться надо.

— Боюсь, Кос, если бы ты только знал, как я боюсь потерять её навсегда, — Белов закрыл глаза и сглотнул ком в горле.

Вдруг в дверь кабинета коротко постучали, и к ним заглянула медсестра, делавшая Белову перевязку.

— Александр Николаевич, там жена Филатова приехала, — сообщила она. Белов с Космосом сумрачно переглянулись, синхронно поднялись с дивана и направились к дверям. — Будьте любезны, приготовьте нашатырь, — хмуро попросил медсестру Саша.

Кое-как успокоив Тамару и передав ее в заботливые руки медсестер, друзья полном молчании вернулись в кабинет главврача. Долгожданный звонок прозвенел минут через десять.

— Да! — схватил трубку Космос. — Космос, это Шмидт, — послышался его ровный, невозмутимый голос. — Её нет нигде… Сто процентов, самолет уже на взлетной… Что нам делать? Прикрыв трубку рукой, мрачный как туча Космос повернулся к Белову. — Саня, её не было на рейсе. Белый выдавил беспомощную улыбку и в полной растерянности покачал головой: — Блин, это дурной сон какой-то! — Шмидт спрашивает, что ему делать.

Прикрыв глаза, Белый секунду молчал, а потом чеканным голосом скомандовал:

— Пусть возвращаются. Надо снять часть людей отсюда, пусть пасут везде, где она может засветиться. И Макса предупреди.

И Белов вернулся в кабинет главврача, а Холмогоров, поняв, что нужно срочно спасать ситуацию, набрал Макса.

— Ало, Макс…

— Да, — Карельский снял трубку с первого гудка.

— Слушай сюда внимательно, ты сегодня подвозил Пчёлкину?

— Да.

— Что еще сегодня было?

— Сначала Валера завез ее вместе с сыном к родителям, забрать не смог, я повез ее к вам. Все было спокойно. Никаких накладок.

— Я знаю, что сегодня у Фила были съемки, и там была Сурикова. Езжай к ней, поговори, выведай все, что было до, во время съемок и после.

— Понял, сделаю, — и Карельский повесил трубку.

Нахмурившись, Космос, вновь взял мобильник и стал набирать знакомый за последние годы номер.

Звонок раздался, когда Ольга, одетая в длинное вечернее платье, наносила последние штрихи яркого и эффектного макияжа.

— Алло? — Космос беспокоит, — сухо представился Холмогоров. — Короче, к тебе скоро человек подъедет, будет с тобой диалог. Никуда не уходи, поняла? Жди. Ответишь ему на все вопросы и тогда гуляй смело.

— Я… Я не могу!.. — недоуменно и растерянно протянула Сурикова, но в трубке уже звучали короткие гудки.

В кабинет главврача заглянул хмурый охранник.

— Привезли, — коротко доложил он. Сидевшие в разных углах Белый и Космос, переглянувшись, одновременно поднялись с кресел. Отодвинув охранника в сторонку, в дверь вошел Шмидт, за ним, между двумя его подручными, шагала Варвара Павловна Пчёлкина. Варя вышла вперед и остановилась посредине кабинета. Как кролик на удава она неотрывно смотрела на ствол в руках мужа. Лишь спустя несколько мучительно-тягучих секунд она подняла глаза на Белова и Космоса. — Спасибо, ребята. Подождите снаружи, — приказал Белый. Шмидт со своими людьми вышел из кабинета и плотно прикрыл за собою двери. — Ну что скажешь, родная? — тихо спросил Белый. Вдруг Пчёлкина присела на корточки и обхватила руками голову, будто надеялась таким нехитрым способом укрыться от пистолета мужа, находящегося прямо на уровне её глаз. В кабинете стало так тихо, что Белову неожиданно показалось, что он слышит, как исступленно колотится и скачет в груди у жены испуганное сердце. Вдруг за дверью послышалась какая-то возня, чей-то взволнованный женский голос и невнятное басовитое бурчание охранников. В кабинет главврача кто-то рвался, и его, понятное дело, не пускали. Возня не стихала, и, наконец, дверь распахнулась. На пороге стояла запыхавшаяся молодая медсестра. Пылко и сбивчиво она затараторила: — Извините, ребята, но… — тут она увидела пистолет в руках мужчины и Пчёлкину, почти лежащую уже на полу, и испуганно осеклась. — Что случилось? — спокойно спросил Белов. — У нас осложнения, — взволнованно объяснила девушка. — Филатову срочно нужна кровь, группа редкая, а у нас запасов с девяносто первого года — ни капли. Есть кто-нибудь с третьей группой? Резус отрицательный… Белов переглянулся с Космосом, потом посмотрел на испуганную жену и сказал: — Есть…

В операционной было тихо. Слышалось только попискивание приборов, подключенных к неподвижному Филу, и его тяжелое, свистящее дыхание. Голову раненого закрывала плотная белоснежная шапка из бинтов. На соседней с ним койке лежала Варя. Их руки соединяло какое-то устройство с толстыми желтоватыми трубками, по которым текла кровь. Пчёлкина оторвала взгляд от бледного лица друга и, повернув голову, уставилась в потолок.

Шмидт и трое его бойцов дежурили в коридоре возле операционной.

— Братва, что с Пчёлкиной-то будет? — спросил один. Шмидт, единственный, кто знал ответ на этот вопрос, промолчал. Ответил другой боец, лениво прохаживающийся по коридору. — Бригадиры потрут… — кивнул он в сторону кабинета главврача. — Если сойдется, намажут ей лоб зеленкой. — Да-а, блин… — задумчиво вздохнул тот, что спрашивал. — Вот так живешь, живешь… А прокололся раз — и уже не живешь. Тут и забудешь — брат, сестра, муж или жена… К разговору подключился третий браток. Недоуменно пожав плечами, он спросил: — Я одного не пойму: на черта Белому эти понты с переливанием? У меня, например, тоже третья отрицательная… Шмидт пристально посмотрел на него и совершенно спокойно сказал: — Глупый ты. Саша ей час жизни подарил…

Макс нагрянул к Суриковой меньше чем через полчаса. Гнал на всех парах, иногда забывая про красные сигналы светофора. Ольга открыла сразу же, поскольку, дрожа от непонятной тревоги, все время после звонка Космоса расхаживала в прихожей.

— Обойдемся без любезностей, — Карельский остановился у порога, захлопнув дверь. — Рассказывай.

Ольга с точностью пересказала, что было на съемочной площадке, затем протянула камеру Максу.

— Вот, здесь и трюки и всё…

Мужчина увидел, как мигает красная кнопочка записи. Он вдруг приподнял брови, схватил камеру и увидел, что съемка не прекращалась до этой минуты.

— Я это изымаю. Скоро вернут. Бывай, подруга.

Белый и Космос вели непрерывные дебаты, когда вдруг распахнулась дверь.

— А, Макс заходи, привёз? — обратился к нему Холмогоров.

— Да, — Макс положил камеру на стол.

— Что это? — Белов недоуменно уставился на нее.

Видеокамеру с откинутым миниатюрным монитором включили на воспроизведение и установили на столе. Кругом сгрудились Саша, Космос и Макс. Сзади тянул шею Шмидт, стараясь разглядеть экран через их плечи. — Дату видите? Сегодня, одиннадцать тридцать, — комментировал запись Макс. Изображение на мониторе несколько раз перевернулось, чередуя землю и небо. Так бывает, когда не выключенную видеокамеру передают из рук в руки. Затем на экране появились шагающие ноги и муляж головы Фила, которую держала за волосы чья-то рука. — Вот, видите? Он камеру забыл выключить, — пояснил Макс. Картинка относительно стабилизировалась, и стало понятно, что по-прежнему не выключенную камеру положили внутрь машины, на полку за задним сиденьем. Издали послышался обрывок разговора Валеры и еще нескольких людей. На экране замелькали полосы — это Макс запустил перемотку записи вперед. — Сейчас… — буркнул он и снова включил воспроизведение. На первом плане, на заднем сидении, лежала сумка Фила, из которой торчал нос муляжа.

В машине было пусто. Вдруг дверца автомобиля распахнулась, в кадре появились чьи-то руки. Они залезли в сумку Фила и вытащили его резиновую голову.

— Ага, сейчас… Вот, — бормотал Макс. Перевернув голову шеей вверх, руки неизвестного аккуратно вставили внутрь полого муляжа опутанный проводочком продолговатый предмет, а потом что-то докрутили сверху. — Пластид с радиодетонатором, — вполголоса пояснил Макс. — Вот он взводит устройство, и все, дело сделано. Теперь только на кнопку нажать… Закончив операцию, руки ловко вернули муляж в исходное состояние. Холеная ладонь неизвестного осторожно похлопала резиновую голову Фила. А потом человек наклонился к муляжу и поцеловал его в щеку. Макс тут же нажал на кнопку. Изображение застыло в стоп-кадре. На мониторе видеокамеры был продюсер картины Андрей Кордон. — Твою мать!!! — жахнул кулаком по столу Белый. В дверном проеме появился охранник. Мотнув стриженной головой куда-то в сторону, он пробасил: — Там это… перелили уже все… Куда Пчелкину-то? Белый с Космосом вскочили и бросились из кабинета. По длинному больничному коридору навстречу им из операционной везли на каталке бледную Варю. Она повернула голову на шум шагов и увидела стремительно идущих к ней Сашу, Космоса и Макса. Вдруг Саша не выдержал, выхватил пистолет и сорвался на бег. За ним бросился Холмогоров. — Саша, ствол убери, она же не знает! — закричал он. Пчёлкина в ужасе закрыла глаза и перекрестилась. Двое санитаров в испуге вжались в стену. Подбежав к каталке, Белов размаху упал на колени. Ничего не соображавшая Варя пыталась подняться, но её накрыла тяжелая рука Саши. Рукояткой вперед он совал жене своего «Макарова» и исступленно кричал: — Прости, прости, малыш! На! Убей меня, убей меня, козла! Совсем я шизанулся, прости меня, родная, очень прошу! Бей меня, бей, бей, бей! — он схватил руку жены и стал ею хлестать себя по щекам. Сзади подошел Холмогоров и положил ладонь на затылок подруги. — Прости, девочка моя, — тихо сказал он.

Варю прямо на каталке привезли в кабинет главврача.

Пока Белый втолковывал все еще растерянной жене, кто организовал взрыв «мерина» Фила, Космос успел обшарить все шкафы и тумбочки кабинета. Улов оказался невелик: початая бутылка «Мартини», четверть полу засохшего батона, банка красной икры да несколько пузатых пузырьков со спиртом.

Они выставили на стол, подкатили к подруге каталку и занялись приготовлениями. Космос разливал и разбавлял спирт, Белый намазывал жене огромный бутерброд с икрой, а сама девушка просматривала запись, которая спасла ей жизнь. Когда на мониторе появился Кордон, она нажала на паузу.

— Да, нехороший человек, — пробормотала все еще бледными губами Пчёлкина, рассматривая склоненное к муляжу лицо продюсера. Космос аккуратно вынул из его рук камеру и вставил вместо нее стакан: — Да ладно ты, девочка моя… На вот лучше! — Прости нас, малыш, — Белов подал жене бутерброд и поднял свой стакан. — Вот наломали бы мы дров! — Фил… — Пчёлкина вдруг запнулась и с трудом договорила: — Фил простит…

Космос и супруги сдвинули стаканы и молча выпили…

Через час все трое были пьяны в дым. Космос с Беловым — от спирта и нервотрепки, Пчёлкина — от алкоголя, кровопотери и еще более жестокой нервотрепки. Изрядно окосевший Космос бесцельно блуждал по кабинету, а Варя с Белым, обнявшись, сидели на каталке. — Ну, как ты сейчас, маленькая? — ласково поглаживая Пчёлкину по голове, невнятно выговорил Саша. — Отошла… практически… — с трудом ворочая языком, вяло кивнула Варя. — А мы с Космосом… — Саша прижался лбом к виску жены и шумно вздохнул. — Ты даже себе не представляешь, как мы переживали! Ну что, между нами — мир?

— Перемирие, Белов.

Услышав это, Космос остановился как вкопанный и немедленно двинулся к Пчёлкиной.

— Забыла конвенцию, девочка моя? — Дурачась, грозно спросил он. — Мы же с первого класса вместе, так? И за все, что мы делаем, мы отвечаем тоже вместе! — с пьяной назидательностью проговорил он. — А почему? А потому что мы — Бригада!

То, о чем Пчёлкина думала так давно, она наконец решила озвучить именно сейчас.

— Так-то оно так… Но, зайчики, это всё.

Парни недоумевающе переглянулись. Конечно, пережить то, что сегодня было с Варей, не пожелаешь никому. Но что она имела ввиду под этим «всё»?

Пчёлкина оглядела их лица и хмыкнула:

— Я выхожу из бригады.

Комментарий к Часть 43 Ждём ваших отзывов, дорогие и любимые читатели. ❤️

Да начнётся экшен.

====== Часть 44 ======

Комментарий к Часть 44 Приятного чтения! Отдельная благодарность за помощь в работе Samanta Adams! ❤️🐝

Музыкальное сопровождение главы: Михаил Круг : Каторжанская цыганочка.

1998-й год

Ой, Россия ты Россия

Каторжанская ты Русь

Что тебе страданья сына

Что тебе цыганки грусть.

Больше года минуло с того дня, когда Фил очутился в палате реанимации. Больше года проливала слезы у постели неподвижного мужа Тамара. И больше года Белый искал возможности отомстить Кордону.

В просторной гостиной дома Бело-Пчёлкиных был накрыт чайный столик. Пара изящных чашек на тонких фарфоровых блюдечках, высокий чайник с длинным и узким носиком, хрустальная вазочка с печеньем, открытая коробка конфет — все это стояло нетронутым. Чай в чашках давно остыл и успел подернуться мутноватой пленкой.

За столом, на низеньком диванчике, плечом к плечу сидели Варя Белова и Тамара Филатова. Тамара плакала и уже, судя по всему, давно. Теребя в руках совершенно мокрый платок и ежесекундно всхлипывая, она потерянно бормотала: — Вот я сижу, сижу… и на него смотрю… Час смотрю, два смотрю — не шелохнется… У него щетина… Господи, у него даже щетина поседела! Я Бога молю, чтобы он очнулся… Я бы ему ребёночка родила ещё одного … Глеб…сынок всё спрашивает про отца….— и она не выдержала, зарыдала в голос, горестно качая головой. — Никаких надежд не остается… Никаких, Варя, никаких… Все… — Подожди, Том, сейчас Саня придет, — вздохнула Пчёлкина, поглаживая подругу по вздрагивающему плечу. Она не представляла, что можно сказать в такой ситуации. Посоветовать набраться терпения и ждать? Но ведь прошло уже больше года, а силы Томы не беспредельны… Подруга и так уже дошла до крайности, насколько еще ее может хватить?.. А как же Валера? Неужели и правда — никаких надежд?!.. — Понимаешь, Варь… — Тамара, чуть успокоившись, уткнулась носом в мокрый платок и простонала: — Я… я уже не верю… «Господи, да где же он?..» — растерянно подумала Пчёлкина. Она не сомневалась, что муж наверняка нашел бы для Тамары нужные слова — те самые, которые вернули бы ей веру и придали сил. И тут снизу послышался голос Белова. Он поднимался по лестнице, разговаривая на ходу по телефону: — Да добрался, там снегу намело… Короче, я пока дома буду. Ну, все, давай!.. Он вошел в зал и приветливо улыбнулся обеим женщинам, словно и не заметив ни заплаканных глаз Тамары, ни растерянного вида жены. — Здравствуй, Томочка. Привет, Варь… — Белов наклонился к жене и мельком обозначил поцелуй. Поцелуй был более чем формальный. После того, как собственный муж едва ли не лишил ее жизни, Варя еще полгода не могла с ним контактировать. Хотя головой и понимала, что тогда сама бы на себя подумала. Едва ли диалог вязался с Космосом, который и был шесть месяцев связующей ниточкой между недо-супругами. Уход Вари из дела бригадиров тоже ничего особо не изменил. Оклемавшись, девушка занялась своими делами. Они с Пашей продолжали вести дела с банковской системой и перевозили денежные грузы. Саша догадывался, что жена от идеи с банками не отказалась, но решил какое-то время не лезть: пусть попробует, если хочет быть самостоятельной, а он разберётся с Кордоном, а там уже решит что дальше делать. Саша прошел к окну, задернул шторы и только после этого, уже точно зная, о чем пойдет речь, спросил: — Ну что, Том, какие дела? Тамара отняла ладони от лица. Саша поразился, какие страшные темные круги были у нее под глазами. Как у вампира в каком-нибудь голливудском ужастике. — Саш, я уже не знаю… Понимаешь, я так устала.

Смотреть в ее глаза было трудно, и Белов снова повернулся к окну — поправить и без того ровно висевшие шторы.

— И что они предлагают? — все тем же ровным, почти равнодушным, голосом спросил он. — Они предлагают сделать эвтаназию… — еле слышно проговорила Тамара. — Как это делается? — продолжал свою игру Белов. — Отключают… отключают систему жизнеобеспечения… Голос Тамары дрогнул и беспомощно угас. Пчёлкина молча накрыла ее руку ладонью. Они обе выжидающе смотрели на Сашу. Белов повернулся к ним и, медленно покачивая головой, потянул узел галстука. Он выглядел все таким же невозмутимым, но внутри у него все кипело от негодования. Как только Тамара дала себя уговорить! Эх, бабы, бабы… — Тома, если хочешь знать мое мнение, я против, — изо всех сил стараясь скрыть клокочущий в груди гнев, сказал он. — Поверь, мне тоже больно, что мой друг стал как растение. Но! Если есть хоть один шанс из тысячи… Да что там — из миллиона, из миллиарда! Если этот шанс есть, то его надо использовать! Тамара попыталась что-то сказать, но Белов остановил ее движением руки. — Все будет нормально, Томочка! Мы переведем Валеру в Бурденко, Варька подтянет спецов по нейрохирургии — немецких, американских… Да, малыш? — Белов посмотрел в глаза жены, ища поддержки.

— Конечно, — Пчёлкина утвердительно кивнула.

— С завтрашнего дня сиделка при нем будет круглые сутки. Так что тебе станет полегче, Том.

Не прекращая говорить, Белов подошел к бару, плеснул в стакан немного виски. Потом внимательно взглянул на Тамару и долил стакан почти до краев. — Дальше. Тебе надо отдохнуть, — он протянул виски Тамаре, та, низко опустив голову, беззвучно плакала. — Вот, выпей и ложись спать. Пока поживешь у нас, а завтра люди займутся, отправим тебя на время в теплые страны. Отдохнешь, придешь в себя. Тамара не двигалась, Саша опустился перед ней на корточки и вложил бокал в ее безжизненную руку. Она подняла на него красные от слез, измученные глаза. Белов ободрительно кивнул. — И будем просить Господа, чтобы Валерка выкарабкался, — он говорил так убежденно и проникновенно, что не поверить ему было невозможно. — А он выкарабкается, Томочка, я в него верю! Он же у нас боец! Саша неожиданно улыбнулся и взял ее за руку. — И запомни: все, что было, — это только первый раунд! — он сжал ее ладонь в кулак. — Ты верь мне, Тома, верь.

Варе опять приснился странный и тягостный сон. Будто она находится в комнате с одним окном и решётками на нём. Пчёлкина проснулась и повернулась на бок. Подушка рядом снова была несмятой — значит, Саша опять ночевал в кабинете. В последнее время это стало почти нормой. Белов рано уезжал и поздно возвращался, а вернувшись, подолгу засиживался в кабинете, зачастую там же и ночуя. Вообще ситуация в их семье сложилась более чем странная. Они жили вроде бы вместе и в то же время — врозь. Разговаривали редко, да и то — только по делу. Пчёлкина знала — причина кроятся глубже, во взаимных обидах и недомолвках. Варя сама не могла простить измену и пистолет у виска в кабинете главврача год назад. А Белов не мог простить её уход из дела, историю с Майковым и продолжение дел с ним же.

Странным было и то, что Варя практически смирилась с таким положением вещей. Никакой вины за собой она не чувствовала, а объяснить поведение мужа не могла, как ни старалась. Просто в их отношениях что-то кончилось, оборвалось, исчезло, и Пчёлкина приняла это как данность. И с головой ушла в новый проект.

Пчёлкина встала и, на ходу запахивая халат, направилась на кухню. У двери кабинета окликнула негромко: — Саша?.. Тишина. Она приоткрыла дверь — в кабинете было пусто, а рядом с диваном лежала аккуратная стопочка постельного белья. Варя вздохнула и пошла дальше. — Тома, Даня, все вставайте! Будем завтракать!.. — громко позвала она. — Тома, Даня! Варя коротко постучала в дверь спальни Тамары и свернула к детской. Вдруг навстречу ей выскочил Данила. — Р-р-р-р!.. — зарычал он. — Ах, ты мой лев, ты уже встал?! — Варя засмеялась и подхватила сынишку на руки.

— Мам, испугалась?.. — спросил он.

— Ну конечно, испугалась, — пряча улыбку, подтвердила Пчёлкина. — Даже поджилки затряслись… Они вошли в кухню. Даня тут же вскарабкался на свой высокий стульчик, а Варвара подошла к холодильнику. — Кашку будешь, зайчик? — спросила она. — Какую? Манную, гречневую?.. Достав из холодильника пакет с молоком, Пчёлкина поставила его на стол, повернулась за кастрюлькой, снова взяла молоко и замерла как вкопанная… Под пакетом лежала свежая газета. В глаза бросился крупный заголовок — «Убийство в день премьеры». А ниже — фотография Кордона и снимок его машины с трупом. Саша сделал то, о чём поклялся год назад, он отомстил, отомстил за Фила… Из коридора послышался голос Тамары: — Варя, ты где? Доброе утро! Она вошла в кухню и сразу обратила внимание на мрачную, взволнованную хозяйку с газетой в руке. — Что случилось? — встревожилась Тамара. Пчёлкина не отвечала, поглощенная чтением. Тома перевела растерянный взгляд на Данила и вскрикнула — в руках у мальчика был самый настоящий пистолет! В тот же миг Тамара опрометью кинулась к нему и выхватила из рук ребенка оружие. — Варя! Ты что?! — воскликнула она. Пчёлкина с нескрываемым раздражением взяла пистолет и сердито объяснила: — А это игрушки у нас такие, Тома! — она нажала на курок, и точная копия «Кольта» выбросила тоненькую струйку воды. — Видишь?! Вот так мы играем… Фонтаны строим и играем! Варя сделала несколько нервных шагов в сторону и вдруг резко обернулась на часы: она совсем забыла, сегодня была встреча в ресторане с партнёрами, и Паша ждал её к двенадцати.

— Том, посидишь с Даней пару часов? Мне по работе отъехать нужно.

— Конечно, — кивнула Филатова.

Пчёлкина остановила машину метрах в двадцати от ресторана.

— Мама родная… — озадаченно протянул она. — А в другом месте встречу назначить было нельзя? — А я откуда знал?.. — нахмурился Майков. Они напряженно всматривались вперед, пытаясь разглядеть там Абрека, но его не было видно ни около ресторанчика, ни среди толпы у оцепления. — Может, поехали отсюда, а? — неуверенно предложил Паша. Но тут стеклянные двери ресторана распахнулись и на пороге, посверкивая бритой головой, с сигаретой во рту появился Абрек. Пчёлкина коротко стукнула по клаксону. Услышав сигнал, Абрек обернулся и, увидев знакомый «мерин», совершенно спокойно поманил их рукой. — Вот идиот, — раздраженно буркнула Варя и кивнула Паше: — Ладно, пошли. На подходе к оцеплению их попытался остановить какой-то дохлый прыщавый сержант. Он схватил Пчёлкину под локоть и пробормотал что-то невнятное. — Ну-ка руки! — раздражаясь еще сильнее, рявкнула на него Варя и свернула к ресторану. — Ты что, обалдел?! — накинулся Паша на беспечно улыбающегося Абрека. — Ты еще б на Петровке встречу назначил… — Спокойно, ребята, вы что? — Абрек успокаивающим жестом поднял ладони. — Я ходил узнать, там просто кино снимают. Они зашли в ресторан и направились к лестнице. — Мне тут «Крузер» за долги подогнали, — обратилась Пчёлкина к Паше. — Он у нас с Белым на даче стоит, номера перебить надо. Подослал бы кого из своих… — Сделаем, — кивнул Майков. Они поднялись на второй этаж. К ним навстречу из-за стола поднялся крепкий молодой человек. Он был коротко пострижен, слегка небрит и сумрачно серьезен. — Руслан, — представился он. — Варвара. — Павел, — он пожал его руку. Все четверо неторопливо расселись за столом. К их столу подошла официантка. Павел улыбнулся. — Значит, так. Пятьдесят коньячку, что-нибудь поесть… — И что-нибудь попить, — закончила за него фразу Пчёлкина. Официантка кивнула и исчезла.

— Какой вопрос? — Пчёлкина сразу решила перейти к сути встречи.

— Вопрос-то прежний, — подал голос Абрек. — Люди интересуются, когда придёт груз. И просят полторы штуки за задержку.

Паша фыркнул со смешком, Пчёлкина тоже коротко хохотнула: — А жирно не будет, Абрек? Не проронив ни слова, Руслан выразительно переглянулся с Абреком. Сконфуженно хмыкнув, Абрек наклонился к Пчёлкиной и Майкову. — Ребят, да ничего смешного тут нет. Люди волнуются, сроки горят, — вполголоса объяснил он.

Варя оборвала смех, понимая серьёзность положения, и после паузы неохотно сказала:

— Хорошо, Абрек, завтра передашь ему полторы штуки. Руслан сразу же поднялся. — Все, Абрек, я поехал, — он протянул ему руку. — Удачи, — кивнул Абрек.

Руслан наклонился, поцеловав руку Варвары.

— Вы прекрасны, мадам.

И ушёл. Варя, помедлив с минуту, повернулась к Паше:

— Поехали.

И вдруг лицо её испуганно вытянулось — к ним на всех парах в ресторан летела группа бойцов в камуфляже и масках, что давно уже стояла в сторонке у своего автобуса на улице. — Твою мать… — прошептала Пчёлкина, поднимая руки. В мгновение ока мужчины оказались лицами на столе, а Варю крепко обхватили сзади. Вплотную подошел, видимо, самый главный.

— Пчёлкина Варвара Павловна, вы обвиняетесь по 228-й статье УК РФ. Незаконные приобретение, хранение, перевозка и переработка наркотических средств.

— Что? С какой стати? — Пчёлкина, кажется, от такого заявления чуть не подавилась воздухом. — Какие наркотики? Какая, к чёртовой матери, статья?

— Проедемте с нами. Там вам всё объяснят, — сказал твёрдо боец в маске.

Что их ждет за горизонтом

Что луна им посулит

Угол темный в стойле скотном

Или волюжка сфортит

Их торопит злая доля

Но не им судьбу решать

Не поймают, значит, воля

А поймают срок мотать

Комментарий к Часть 44 Ждём ваши отзывы, дорогие читатели! ❤️🔥

====== Часть 45 ======

Комментарий к Часть 45 Приятного чтения! Отдельная благодарность за помощь в работе Samanta Adams! ❤️🐝

Музыкальное сопровождение главы: Михаил Круг – Владимирский централ; Михаил Круг -Милый мой город;NЮ — Если сгорим;

Газета лежала на столе в кабинете Белова в офисе Фонда. Сам хозяин кабинета, откинувшись в кресле, внимательно и неторопливо читал статью о загадочной гибели Кордона.

Главная версия, которую предлагал автор статьи — убийство продюсера случайным гомосексуальным партнером. Уже нашлись свидетели, утверждавшие, что Кордон уехал от Дома кино с неким молодым человеком, которого, впрочем, толком никто не разглядел. В общем, все вышло именно так, как и планировалось. Закончив со статьей, Белый поднял глаза на сидящего напротив него Холмогорова. — Привет от меня передали? — деловито осведомился он. — Я не в курсе пока… — пожал плечами Кос. — Сейчас поеду и все узнаю. На лице друга он не заметил и тени радости, и этот факт его удивлял и несколько настораживал. Что ему не понравилось? Неужели Шмидт и его люди что-то сделали не так? — Передай Шмидту, что он молодчина, — попросил он. — Все сделал хорошо, чисто. — Сань, а ты что это такой грустный? — спросил Космос. — А?.. — рассеянно переспросил Саша. — Что грустный такой, спрашиваю. — Разве? — поднял брови Белов. — Нет, я веселый… — Ладно, поехал я, — Холмогоров встал со стула.

Стоило ему только отойти на пару шагов, как вдруг у него зазвонил телефон.

— Да, — рявкнул он в трубку. — Что?! Это точно?

— Что случилось? — спросил Белов после того, как Космос положил трубку.

На его лице читалась тревога.

— Сань, беда… — Холмогоров по привычке кусал губы. — Это Абрек звонил, говорит, Варю СОБР принял прям из ресторана. У них там встреча была, ей дело шьют.

— Погоди-погоди… — оборвал его Белов. — Они хоть что-нибудь сказали?

— Сказали, по 228-й статье обвиняют, — Холмогоров метался по кабинету от стены к стене.

Ну не мог же, в самом деле, СОБР наехать из-за такой ерунды, как убийство Кордона?! Да и не его это дело. Если бы Белый попал под подозрение — дело пришлось бы иметь с прокуратурой. Нет, причиной тут явно было что-то другое, но что? Неужели дела Паши и Вари вышли из-под контроля?

— О-хо-хо… Где мои семнадцать лет? На Большом Каретном… Макс! Поехали! Он встал. — Куда? — вскинулся Макс. — Поехали-поехали… — вполголоса повторил Белый. — Ой, командир, — покачал головою Макс, он уже догадался. — Ой-е-ей… Но Белов уже шагал к выходу. Максу ничего не оставалось, как пойти за ним. Когда за ними закрылась дверь, Холмогоров упал в кресло и, обхватив голову, принялся твердить как заведенный: — Суки… Вот суки… Суки… Варюха, мы тебя вытащим, клянусь…

Белов решил заявиться прямиком к командиру СОБРа полковнику Самойлову. Саша неплохо знал его лично, уважал за прямоту и честность и рассчитывал узнать от него хоть что-нибудь. Впрочем, Белову был также хорошо известен и крутой нрав полковника, и его вспыльчивость, и то, как относился Самойлов к таким, как он. Так что результаты его визита на Большой Каретный могли оказаться самыми непредсказуемыми.

Черный джип Белова въехал во двор неприметного двухэтажного здания в глубине переулка. На крутую тачку тут же обернулись трое стоящих у входа в штаб здоровенных ребят в пятнистой униформе и с автоматами в руках. Белов с Максом, разумеется, заметили их интерес. Охранник встревоженно взглянул на своего шефа. Белов открыл дверь и распорядился: — Сиди в машине. — Саш, может, не надо? — неуверенно спросил Макс.

— Надо, Макс, надо…

— Ну, тогда — ни пуха, командир. — К черту, — процедил сквозь стиснутые зубы Белов и решительно направился к дверям. Бойцы у входа встретили его недоуменным молчанием. И только взявшись за дверную ручку, он услышал за спиной недовольный басок: — Дожили, блин, авторитняк в контору прётся… Белов поднялся на второй этаж и прошел по длинному коридору к кабинету Тучкова. Кивнув на дверь командира, он спросил у дежурного офицера: — У себя? — У себя… — нехотя ответил коренастый крепыш с майорской звездой на погонах. Мысленно перекрестившись, Саша толкнул дверь и шагнул в кабинет командира СОБРа. — Можно?.. — О, Александр Николаич! Какими судьбами?!.. — полковник Самойлов, откровенно ерничая, радушно развел руками. Впрочем, со стула при этом он не встал и руки гостю не подал. — Мне снизу звонят, говорят — к вам Белов. А я, поверишь, даже не сразу сообразил, о ком и речь… — Да брось ты, Сан Саныч, — невесело усмехнулся Белов. — Все ты понял, все сообразил… Полковник неопределенно хмыкнул, показал Саше на стул. — Ну, присаживайся. Кури, если хочешь, я бросил. Белов сел к столу, неторопливо достал сигареты с зажигалкой. Тучков пододвинул ему массивную пепельницу и, улыбаясь с неприкрытым ехидством, спросил: — Ну, чего скажешь? — Смотри, Сан Саныч, какая штука получается, — сдержанно начал излагать суть дела Белов. — Моя жена обедает в городе с коллегами, все спокойно, никого не трогает, и вдруг на неё по полной программе накатывают Маски-шоу, обвиняют не известно в чём. Это что такое? — Да что ты говоришь?! — с издевательским сочувствием покачал головой Самойлов, — А я тебе скажу, что обвиняют ее по 228–ой: перевозка наркотических веществ. Сашу этот цирк начал выводить из себя. Он напрягся, подался вперед, в его голосе зазвенел металл: — Вопрос в том, с какой это стати ни в чём неповинной женщине предъявляется такая статья? — ледяным тоном отчеканил он. Игривая улыбочка сползла с губ офицера. Он жестко, в упор посмотрел на гостя. Саше стало не по себе, но этот взгляд он выдержал. — Раз ты такой умный, может, сам доедешь? — сухо спросил Самойлов. Белый медленно покачал головой: — Нет уж, лучше ты объясни. Полковник достал из пачки сигарету и тоже закурил. — А говоришь — бросил, — заметил Белов. Совершенно неожиданно это невинное замечание окончательно вывело полковника из себя. Он резко встал и горою навис над столом. — Ни черта я тебе объяснять не буду! — гневно отрубил он. — Но ты запомни, что ты бандит, а я офицер… А ты приезжаешь ко мне и начинаешь тут права качать! Ты что, совсем страх потерял?! — разошедшись, полковник почти кричал. — Или думаешь, что некому вас всех на место поставить? Да я вас, волков, давил, давлю и буду давить, понял?!.. Будь моя воля — ты бы отсюда прямиком на Петры поехал вместе со своей женой! И это в лучшем случае!

Закончив свою неистовую тираду, Самойлов опустился на стул и нервно затянулся.

— Ну, в общих чертах ясно, — невозмутимо кивнул Белов. — Дай мне с ней свидание. Не дашь, приеду с адвокатами, — он посмотрел на офицера мрачным взглядом.

— Не дразни, Белов, — полковник встретил его взгляд взглядом еще более твердым и холодным.

Несколько секунд они молчали, напряженно буравя друг друга глазами. Белову снова стало не по себе, по позвоночнику пробежал озноб, и он нехотя опустил глаза.

— Завтра приезжай, увидишь жену, — сказал ледяным тоном офицер.

— Все ровно её от сюда вытащу, — рявкнул Белов, хлопнув ладонью по столу, и вышел.

Если сгорим

Давай гореть красиво

Знаешь, тебе спасибо

За этот пожар между нами

Следующее утро Белов провел снова в здании СОБР, теперь уже на этот раз этажом ниже, в комнате для свидания с заключёнными. С виду комната была тусклая, три стены и окна закрыты решетками. В углу стоял стул со столом и старая, скрипучая койка. Варю завели в комнату и сняли наручники.

— У вас час. Время пошло, — сказал конвойный и удалился, закрыв дверь на ключ.

Белов смотрел на жену, и сердце просто сжималось: бледная, с синяками под глазами, на скуле — пара ссадин.

— Боже, маленькая, что они с тобой здесь делали? — Белов прижал жену к себе, поглаживая по блондинистым локонам.

— Сокамерницы встретили, — усмехнулась Пчёлкина уголком губ.

— Маленько моя, я тебя от сюда вытащу, я тебе обещаю… Но ты должна мне всё рассказать, зачем тебе всё это нужно было? Это наркота, понимаешь, Варь, наркота!.. Ничему жизнь не учит?

— Что ты на меня орёшь? — Варин голос дрожал.

— Да потому, что ты дура… Ты хотя бы посоветоваться со мной могла?

— Саш, я ничего не знала! Мы перевозили детское питание, а что там окажется на самом деле — я понятия не имела…

— Странная ситуация правда, Варюх? — усмехнулся Белов и встал за её спиной.

— О чём ты? — недоумённо подняла на него взгляд Пчёлкина.

— Вот так живёшь себе, живёшь и даже не знаешь, что твоя жена занимается наркотиками, — выдохнул Саша. — Ладно, лирика всё, — оборвал сам себя Белый. Он присел перед женой и пристально взглянул в глаза: — Всё будет хорошо, обещаю тебе, слышишь?..

— Саш, спасибо тебе, — Варя смотрела на мужа с тоской в глазах.

— За что?

— За то, что веришь мне.

— Это тебе спасибо, — улыбнулся Белов, погладив любимую женщину по бледной щеке.

— Мне-то за что?

— За то, что ты у меня есть.

— Ты даже не представляешь себе насколько сильно, я тебя люблю просто не, представляешь себе.

— Я всё знаю, я всё чувствовал.

Варя ощутила поцелуй на губах. И это не тот поцелуй, который был в боулинге. Он был наполнен нежностью, тоской и поддержкой, как бы говоря: «маленькая, я с тобой». И она уступила. И вновь оказавшись в омуте воспоминаний родного запаха и родных рук, Варя неопределённо качнула головой, не сделав ни единой попытки отшатнутся или прервать его касание.

И тогда Белов провел пальцами вниз, к шее и ключице. Девушка прикрыла глаза, шумный вздох вырвался из её груди, и это послужило Саше сигналом. Осторожно и чувственно он снова коснулся губами её губ. Его пальто с шорохом скользнуло на грязный каменный пол тюремной комнаты, но было наплевать: его поцелуи были такими нежными, такими лёгкими…

Казалось бы, еще немного — она потеряла бы равновесие от ласки. Оторвавшись от таких родных губ, он начал изучать её шею, покрывая нежную кожу короткими, едва ощутимыми поцелуями. Шумно выдохнув, она запрокинула голову, опираясь руками о стол, ища в нём опоры. В этот момент Пчёлкина проигрывала бой, заставляя свое дыхание учащаться, а ноги предательски подкашиваться. Подавляя головокружение, она оперлась руками о стол, и тем самым словно раскрылась перед Сашей, прогнувшись в спине. И он сдался в ее руки как в плен, ощущая жаркую волну наслаждения внизу живота. Он почувствовал это, когда его руки, сжимавшие ее талию, медленно двинулись вверх, и начали хаотично расстегивать пуговицы её мятой, грязной блузки, которая теперь больше напоминала половую тряпку, чем элегантную дорогую вещь. Варя прерывисто вздохнула, ощутив собственную наготу, и не нашла в себе сил открыть глаза. Истома брала верх над разумом, и она с готовностью принимала это, отдаваясь наслаждению.

Саша чуть отстранился и сделал лёгкое движение рукой — от живота до шеи, минуя обнаженную грудь. Первый стон сорвался с родных губ, и это словно свело его с ума, вынудив стиснуть зубы, сдерживая себя. Юбка Пчёлкиной упала на пол, и Варя, лишившаяся одеяния окончательно, прильнула к Саше, словно пряча себя. Грудь коснулась груди, и лишь ткань мужской рубашки служила преградой.

Белов коснулся губами искусанных губ Вари и развернулся к кровати, ни на миг не выпуская жену из своих объятий. Пара шагов — и он мягко опустил её на холодный, неудобной матрас. Новый стон снова сорвался с губ, вновь заставил почувствовать себя сумасшедшим, от губ он медленно перешел к ключице и груди… Руки его легли на бедра жены и чуть раздвинули их: теперь, когда он опустился на неё, жар её тела был таким желанным и манящим. Однако его одежда была препятствием; он понял это, но не стал раздеваться. Ему нравилась эта игра, нравилось ощущать её обнаженность через ткань одежды. Её пальцы скользили по его телу, нежно поглаживая и лаская, не пропуская ни миллиметра. Наклонившись вниз, он провел кончиком носа вокруг пупка Вари и губами коснулся края тонких черных трусиков.

— Саша!..

Нечеловеческий стон сорвался с ее истерзанных губ, заставив его сдаться. Выпрямившись, он приспустил брюки, и она приняла его в свои объятия с еще большей горячностью, чем прежде. Саша зацепился пальцами за ее трусики и потянул их вниз. Обхватив ногами его бедра, Варя подалась вперёд, говоря телом больше, чем словами.

Белов стал медленно входить в неё. Варя была очень горячая. Родная. Снова Пчёлкина принадлежала ему. И он соврал бы себе, если бы сказал, что не скучал. Он скучал, чёрт возьми, он безумно по ней скучал.

Широкая ладонь прикрыла ее губы, подавляя вырывающийся крик, и мужчина услышал лишь невнятную речь. Белов поклялся себе в мыслях, что он вытащит любимую женщину отсюда и всё у них наладится. В этот раз он приложит для этого все свои усилия. И конечно промелькнула мысль, что они ещё раз повторят, но уже не здесь, а дома на уютных, домашних простынях.

Выгнувшись, она прижалась к нему вплотную, помогая двигаться. Медленно, осторожно. Это напоминало им обоим их первую близость на Царёвой даче: на втором этаже спали пловчихи, а они наслаждались друг другом. Это было, казалось, целую вечность назад…

Легкая испарина появилась на бархатной коже Вари, её приоткрытые губы уже пересохли, и у неё даже не находилось сил, чтобы облизать их. Это был поцелуй, который ускорил первый стон приближающегося оргазма.

Она потянулась к его губам вновь, позволяя ему ловить каждый её вздох, а затем запустила пальцы в его волосы, и он зарычал, вновь почувствовав себя юнцом: Суриковой он не позволял играть со своими волосами, потому что так можно было делать лишь Пчёлкиной. Потому что лишь в её исполнении эта ласка сводила с ума. Постепенно движения ускорились, став более резкими, но не менее пылкими и чувственными. Лихорадочно целуя её, он словно возвращался во времена, когда каждая близость для них была неповторимой и незабываемой. Сейчас между ними не было пропасти длиною внесколько лет, Америки, Паши, Суриковой…

Сейчас они вновь были единым целым. Бонни и Клайд…

Он, Она и их любовь.

Если сгорим

Давай сгорим красиво

Это тебе спасибо

Я знал, что такое пламя

Наполненные дымом легкие грели и дарили привычную тяжесть, а едкий дым придавал им еще большую теплоту. И каждый вдох приносил легкость, и это было Белову по душе. Дышалось легко и свободно. Он был одет в одни лишь брюки. Но, не смотря на это он пытался думать о чем-то конкретном, но у него не получалось.

Варя лежала на матрасе рядом с ним и тупо смотрела невидящим взглядом куда-то в стену. Тонкий пододеяльник едва прикрывал её тело. Пусть даже стоя к ней спиной, он знал, что она не шевелилась и лежала в прежней позе: согнув обнажённую ногу в колене и сложив руки на груди. Её близость сводила с ума: вот, только обернись и протяни руку, и коснёшься её нежной кожи.

Вот же идиот! Искал всё время чего-то на стороне то с Суриковой, то с проститутками в сауне, а счастье — вот оно, так близко лежит рядом обнимает его.

— Застегни, — тихо попросила Пчёлкина, когда поднялась, натянула юбку и повернулась к нему спиной.

Белов потянул язычок на змейке вверх. Рука снова по-свойски скользнула по её руке и потянула на себя. Пчёлкина присела, рядом натягивая каблуки.

— Одежду привези, — попросила Пчёлкина.

— Конечно, маленькая, привезу, — Белов погладил жену по голове. — Потерпи. Скоро всё это закончится, я обещаю. Завтра с Космосом едем в Тверь с этими гоблинами, которые вас подставили, вопрос решать.

— Будь осторожен, — Пчёлкина коснулась губами губ мужа.

— Всё будет хорошо, не первый раз, — заверил Белов, и звук открывающейся двери тюремной комнаты прервал разговор супругов.

— Свидание окончено, Пчёлкина на выход, — скомандовал конвойный, и Варя вышла из помещения, скрестив руки за спиной.

— Скоро ты выйдешь отсюда навсегда, я для этого всё сделаю, — сказал Белов уже в закрытую дверь.

Тверь

Владимирский централ — ветер северный

Этапом из Твери — зла немерено

Лежит на сердце тяжкий груз

Владимирский централ — ветер северный

Когда я банковал, жизнь разменяна

Но не очко обычно губит, а к одиннадцати туз.

— Милый мой город печали и слез, старой России надежная твердь, ты засыпаешь под шепот Тверцы и Волги, ты засыпаешь под шепот берез, спи, моя добрая матушка-Тверь, и до утра еще так далеко, так долго… — из машины Холмогорова доносились строки песни про Тверь не иначе, как под стать ситуации.

Городок-то, конечно, прекрасный, а вот причина, по которой они его посетили — не очень. Космос вышел из машины проведать обстановку.

Группировка Волков уже ждала их. Каждый понимал, по какой причине гости Московские пожаловали.

— Серёг, мои волнуются… Да! Я не знаю, этот чебурашка что-то мудрит. Чё с ним делать-то? — говорил кто-то по телефону из братвы Волкова.

— Братва, мы не хотим стрелять, мы наблюдаем. Предупреждаю, кто будет дергаться, всех перемочим, — Холмогоров был, как всегда серьёзен и сосредоточен.

— Пусть Белый выйдет, — твердо, но спокойно кинул кто-то.

Саша незамедлительно вышел из автомобиля.

— Твоя женщина доставила нам много проблем, — сказал кто-то из волков.

— Мужики, вы все знаете с чего началась заводка, и прекрасно знаете по какой причини мы приехали на вашу землю. У нас в данной ситуации есть два выхода: перестрелять друг друга прямо здесь и сейчас или дать нам с вашим главным поговорить один на один. Решите сейчас — ваше право, но люди среди братвы будут знать, что вы замочили людей, приехавших с вами поговорить и решить вопрос справедливо.

Вперед выступил высокий, темноволосый парень, на вид лет двадцати пяти. Он медленно перекатывал в зубах спичку и по его лицу нельзя было прочитать ни одной эмоции. Сдержан. Собран. Лидер. Все тверские знали его по кличке Кот.

Кот и Белов неумолимо сближались. Прямо как в боевике, где действуют неуязвимые для пуль супермены с железными нервами. От них исходило такое напряжение, такая энергия, что все вокруг замерло.

— Обсудим все вопросы за столом, прошу, — Кот пригласил московских гостей в кафе, которое в этом городе принадлежало его матери.

Командный состав Волков и Белый с Космосом расположился в одной из ниш зала в кафе. Рядовые бойцы сидели в общем зале. Космос успел переброситься несколькими словами с волками, которые частенько проводили здесь вечера. Кормили здесь вкусно и обильно, да и место было не чужое, спокойное. — Варя знала, на что подписывается, — сказал Кот Белому. — Я понимаю, но и ты пойми: баба есть баба, всех тонкостей не учла, хотела показать свою самостоятельность, — Саша выдохнул струю сигарного дыма. Обстановка, надо сказать, была спокойная. Обошлись без кровопролития.

Кот оказался пацаном понятливым и, обсудив все вопросы с Сашей, предъявы включать не стал. Пацаны, переглядываясь, томились с поднятыми рюмками.

— За нас всех, пацаны! — осушил рюмку водки Кот.

— Коротко и ясно, — одобрил Саша.

Уже позже Саша и Кот, которого на самом деле звали Иваном, изрядно выпив, стали обсуждать возможности работы вместе.

— У меня сестра инвалид с рождения, — уже изрядно заплетавшимся языком говорил Кот, — хочу клинику реабилитационную открыть. Только не здесь, а в Москве, к примеру. Понимаешь, скольким людям помочь можно?

Белый закивал, осушил стопку.

— В целом, тема толковая, — согласился бригадир. — Если всерьез взяться.

— В том и суть. Партнеров надежных в столице у меня нет.

— Слушай, да что ты ходишь вокруг да около, — Саша растянулся в захмелевшей улыбке, — вижу же, что предложить хочешь. Иначе бы тему не поднял.

— Считай, договорились?

— Договорились.

Комментарий к Часть 45 Ждём ваши отзывы, дорогие читатели! ❤️🔥

====== Часть 46 ======

Комментарий к Часть 46 Приятного чтения! Отдельная благодарность за помощь в работе Samanta Adams! ❤️🐝

Музыкальное сопровождение главы: (Soundtrack) Бригада – Не в этой жизни; Бригада – Погоня;

Длинный, тёмный коридор с низким потолком и тусклыми лампочками в металлических вставках под потолок — только тусклые лампы железных намордников на потолке… Каждый раз поворачивая за угол, Варя надеялась увидеть выход, но выхода все не было — только серые стены со стальными дверьми для глазков и засовов между ними камеры.

Варя вдруг подумала, что, может, это и не камеры никакие, а за одной из этих дверей — выход, солнце, люди.… А она, глупая, проходит мимо?

Варя дергает дверь, но та закрыта. Слышит, как сын говорит ей: «Мама! Мама!» Голос срывается на визг, и Варя колотится в дверь. А потом возникают вспышки: маленький сын кричит «мама!», а Варя видит себя в луже крови с перерезанным горлом.

Она с криком села на койке. Ее трясло, на губах — солоно от слёз.

— Чё разоралась, спать не даешь! — донеслось из дальнего угла. Тут же зашикали из угла напротив:

— Рот, бля, закрой, сука, а то я сейчас сама закрою!

— Кто там гавкает? Я тебе щас так закрою…

Варя посидела, тяжело дыша. Потом снова легла, натянула на плечи одеяло. Ото рта шел легонький пар. В камере — дай бог около нуля.

В дальнем углу завозились, зло матюгнулась Люда, здоровенная бабища, получившая три года за торговлю паленой водкой.

— Эй, Пчёлка!

Это Нинка, соседка с нижней койки. Нинку здесь уважают. Она здесь уже по третьему разу. Рассказывают, что на второй ходке кому-то распорола заточкой горло.

Варя накрылась с головой одеялом, подышала на руки. Без толку. Всё равно холод пробирал до костей.

— Эй! Чё молчишь-то?

Роза не унималась. Варя решила молчать. Но Нинка снизу крепко пнула сетку кровати.

— Ну! Пчёлка! Че молчишь? Спишь, что ль? Скажи сон-то!

Роза была любопытна и обожала слушать про сны, чудеса и прочее такое же мистическое.

— Ну, скажи, скажи. Скажи сон-то!.. Давай. Говори. Чего снилось?

Варя со вздохом перевернулась на спину, вытянулась на тощем матраце, заложила руки за голову.

— Коридор… Длинный, страшный, стены серые, а потолка и пола как будто нет, все в таком сизом тумане… По обеим сторонам — двери, много. Я одну дверь открываю и попадаю в комнату… Такая глухая-глухая, ни окон, ни дверей. Или были окна, что ли?..

— Одно ходка, значит, — подала голос Роза.

— Что? — не поняла Варя.

— Да комната эта твоя. Одна комната — одна ходка, значит, — объяснила Роза. — Ну? И чего дальше-то?

-А потом вспышки: сына вижу и себя… себя с перерезанным горлом. Я заорала и убежала…

— Кричать во сне нехорошо, — глубокомысленно изрекла Роза. Она знала значение всех снов, что во сне хорошо, что плохо, что к дождю, а что — к свиданию…

Пчёлкина повернулась на бок, накрыла голову подушкой, чтобы ничего не слышать, никого не видеть… Господи, да когда же всё это закончится? Когда она вернётся домой к мужу и сыну? Саша… интересно, как у него там, в Твери дела? Смогли ли они что-нибудь решить? «Маленькая, всё будет хорошо, я тебе обещаю… слышишь? — всплывал в голове его голос.

— Я верю в тебя, родной, — шепнула Пчёлкина в подушку.

В Москву Саша и Космос прилетели вместе с Котом. Дело спорилось. Через нужных людей Белов нашел подходящее место для клиники, выгодное по сумме и месторасположению. В свою очередь Иван пообещал Белому найти информацию о том, кто мог подставить Пчёлкину.

Каково же было Сашино удивление, когда через неделю Кот принёс ему папку и несколько снимков Ольги Суриковой. Выяснилось, что она хорошо знакома с неким Константином Птахиным, который занимался транспортировкой наркотиков под видом детского питания через левые фирмы.

— Вот пригрел змею на груди, — рыкнул Саша, читая личное дело бывшей любовницы и туша окурок сигареты в цветочном горшке.

— Ты с ней знаком? — удивился Волков.

— Доводилось встретиться, — Белов, конечно, не собирался посвящать Волкова во все тонкости его отношений с Суриковой.

Их разговор прервал Холмогоров.

— Саня, Швецова звонила, адвокатесса, говорит, нашла лазейку, как можно Варю вытащить.

— Поезжай, потом расскажешь, — распорядился друг.

Космос шагнул в ресторан, замерев ненадолго, чтобы оглядеться. В дальнем углу у окна ему махнули рукой, и мужчина двинулся к столику. Брюнетка, сделав несколько глотков кофе, улыбнулась.

Мария Сергеевна Швецова считалась одним из лучших адвокатов Москвы. И среди местных авторитетов она пользовалась уважением. С Холмогоровым девушка была знакома давно — еще с 1987-го года. На частых вечерах в квартире отца-астрофизика собиралась интеллигенция, уважаемые люди, и нередко известный юрист Сергей Швецов приходил со всей семьей — женой Анной и единственной дочерью Машей.

Тогда еще Космос молча наблюдал за Марией, что-то в ней казалось таким редким для современных девушек. Она это видела. Встречи из семейных превратились вскоре в личные. Холмогорову тогда влюбился, но по окончании школы на него обрушилась сокрушительная новость — Маша уезжает. Надолго. Учиться в Москве не дал сам отец, по многочисленным рекомендациям он собирался отправить дочь в Ленинград, но самое болезненное для Космоса было то, что девушка вовсе не была против. Тогда эта юношеская любовь закончилась…

А потом нагрянула другая — Варя.

Обращаясь к старым знакомым, Кос не ожидал, что рекомендовать ему станут человека, которого он пытался так долго отпустить из своего юного сердца. Ту, которую он не видел больше десяти лет.

Космос прошёл к столику и оставил на женской щеке поцелуй.

— Привет, Мань. Какие дела?

— Дело сфабриковано… Половина бумаг — липа, и подпись Пчёлкиной можно оспорить. Знаешь, в чем еще интерес? В деле фигурирует некая Ольга Сурикова, 1972-го года рождения.

— Да, солидно, — Холмогоров грустно усмехнулся. — Эта тварь столько лет рядом с Сашей была. А сама, значит, информацию добывала, сука…

— Птахин — её человек, она специально привела его в окружение Пчёлкиной для передачи липовых документов.

— Дрянь, — покачал головой Холмогоров.

— Теперь, когда все бумаги и доказательства у нас есть, мы можем вытащить Пчёлкину.

— Ты умница, Мань.

— Давно ты мне этого не говорил.

— Ну появилась бы еще лет через десять, может, и вообще бы не успел.

Они улыбнулись друг другу, и Космос, повинуясь порыву, аккуратно накрыл женские пальцы своей ладонью.

— Поехали, подброшу тебя до дома.

Слухи о том, что случилось с женой известного авторитета Саши Белова, разлетелись по всей Москве и даже за некоторые ее пределы. Игорь Леонидович Введенский узнал о произошедшем на следующий день после задержания Вари, но вызвать на разговор Белого он решил только сейчас.

Стрелку забили в парке 50-летия Октября, возле метро «Проспект Вернадского». Хотя Введенский считал это обыкновенной оперативной встречей.

Они подкатили одновременно. Саша в темно-синем БМВ. Игорь же Леонидович — скромненько, на бордовой «девятке».

К центру парка они пошли каждый своей тропой. Когда встретились на аллейке, тянувшейся меж чахлыми липами, Игорь Леонидович улыбался. Белов, напротив, был мрачен. Он лишь едва заметным кивком головы ответил на приветствие Введенского.

— Что такая мрачность во взоре? — поинтересовался Введенский, присаживаясь на скамейку.

Подобрав полы черного пальто, Саша тоже присел в некотором отдалении от своего куратора.

— Вы же сами прекрасно осознаете всю ситуацию. Давайте не играть в эти игры. Если вызвали — говорите.

Введенский ухмыльнулся уголком губ в своей излюбленной манере.

— Александр Николаевич, давайте не будем включать эмоции. Вы сами понимаете, что ваша жена и ее люди очень плохо, непростительно плохо подготовили операцию.

— А вы, такой умный, за этим что, наблюдали?

— С интересом.

Саша напрягся:

— Тогда какого хрена вы вообще нужны?

— Знаете, Александр Николаевич, пока еще не вам решать, кому мы нужны и кому не нужны… Вы и ваша жена еще по земле ходите только благодаря нашему вниманию и заботе.

— А вот за это вам низкий поклон! — Саша даже приподнялся со скамейки, чтобы ернически поклониться Введенскому.

— Так, Александр Николаевич, — в голосе Введенского прорезались металлические нотки, — если вы решили паясничать, то давайте разговор наш перенесем на другое время. Если же мы встретились по делу, то давайте конструктивно.

— Ладно, проехали, — Белов поправил шарф и сел на скамейку рядом с Введенским. — Вы хотели мне что-то сказать относительно жены?

— Не только. Еще насчет ваших тверских «коллег». Что, кстати, вы сами могли бы мне рассказать?

К такому экзамену Саша был готов.

— Вы переманили в Москву одного из интересных личностей. Этакого Робина Гуда, на руках которого так или иначе полно крови. Его главный враг — Цыган. Он давно уже пустил корни в обе столицы нашей прекрасной Родины, соответственно, это ни в ваших интересах. И скоро светит только мясорубка. Ваша задача, Александр Николаевич, создать все возможные условия, чтобы это предотвратить.

— Заставить крыс перегрызть друг друга?

— Правильно мыслите, — Игорь Леонидович сделал паузу.

Саша достал сигарету и не спеша закурил.

— Вы позволите? — запоздало поинтересовался он у Введенского.

— Да уж курите, Белов. Это не самая главная опасность для вашего здоровья.

— Спасибо на добром слове, Игорь Леонидович. Давайте по пунктам. Как это будет играть в мою пользу?

— Вы помогаете нам, мы помогаем вам. В моих силах предоставить вам всю информацию. Основные фигуранты. Ближний круг. Связи. Партнеры. Прикрытие. Организационные ресурсы. Привычки. Слабости, любовницы, хобби. Соломку подстелем, как говорится. Избавитесь от них — ваша жена выйдет на свободу.

— То есть, вы не оставляете мне выбора?

— А он у вас есть?

Введенский поднялся и кивнул, прощаясь.

— Будьте здоровы, Игорь Леонидович, — бросил ему в спину Саша. И словно в ответ на эти его слова Введенский закашлялся.

Саша не сразу поднялся со скамейки. И только когда с серого неба повалил снег, резко встал, отряхнул пальто и нехотя побрел в сторону машины.

Комментарий к Часть 46 Ждём ваши отзывы, дорогие читатели! ❤️🔥

====== Часть 47 ======

Комментарий к Часть 47 Приятного чтения! Отдельная благодарность за помощь в работе Samanta Adams! ❤️🐝

Варе снова снился сон. Смутное видение голубых глаз, смотрящие на нее не мигая. Девушке всегда снились яркие сны, но этот был другой, будто в сознании включили пленку старого, черно-белого кино.

И взгляд этот казался Пчелкиной таким знакомым, и в то время абсолютно чужим. То ли осуждал, то ли предупреждал — непонятно. Но затем образ этих глаз стал медленно таять, и все вокруг резко озарила яркая вспышка. И Варе казалось, что ее накрывают сильные заботливые руки и уводят куда-то, в неизвестность…

Свет действительно ударил по глазам, поэтому Пчелкина не осознала сразу — снится ли ей это до сих пор или правда в камеру открылась дверь.

— Пчелкина! С вещами на выход! — пробасили из коридора.

Выход… может, ей и правда снился выход?..

И сон стал обретать вполне осязаемую реальность. Потому что те самые сильные заботливые руки обхватили ее так крепко, что Варя почувствовала, как хрустнул позвоночник. Она скользнула руками на шею мужа и уткнулась носом в шершавую ткань пальто.

— Все позади, маленькая моя… — ладонь Саши накрыла ее затылок. — Теперь все хорошо, слышишь меня?

Она только кивала, ловя взглядом спокойное лицо Космоса, который стоял позади около машины.

И вот — руки ведут девушку, но не в неизвестность, а вполне по знакомому маршруту — на Цветной, в старый-добрый «Курс-Инвест». Варя будто в тумане, не может отойти долго, наблюдая, как суетится Людочка, ставит на стол несколько рюмок и закуски, кофейник с крепким кофе и улыбается, мягко касаясь предплечья Пчелкиной.

— Варюх, — Космос поводил перед ее глазами ладонью, — ты на связи?

— Оставь ты человека в покое, — улыбнулась Мария. И только сейчас на нее обратила внимание Варя — лицо этой особы было таким знакомым…

Саша без зазрения совести уселся прямо на крышку письменного стола и притянул к себе жену. Та, наконец, оттаяла, разделив сновидения и реальность.

— Ну что, Пчёлка, за тебя? — единогласно подняли рюмки присутствующие. — За возвращение в родимый улей.

Варя облегченно выдохнула:

— Не верится, что этот кошмар кончился…

Мужчины переглянулись и пришли к мысли, что перед ними сейчас вовсе не та Пчелкина, которую они знали эти долгие годы. Она стала вдумчивее и смиреннее, даже мягче. Будто вся спесь и азарт разом покинули ее голову, уступая место степенности и такту.

— Варь, я же забыл совсем, — Холмогоров приобнял обеих девушек за плечи: — Это Маша. Мария Швецова. Помнишь?

— Конечно, помню. Только совсем сначала не узнала. Богатой будешь, Маш.

— Да уж, куда богаче? — сверкнула глазами адвокат, мельком оббежав взглядом лицо Космоса.

— Вот она — премудрый змей, гуру!

— Ну, перестань, — оборвала его Мария, — я всего лишь выполняла свою работу. Не более.

В квартире было необычайно тепло и уютно. Белов пытался создать для жены весь необходимый ей сейчас комфорт.

— Неужели, я дома… — тяжело выдохнула Варя, пока мужчина стягивал с ее плеч пальто. — Мне кажется, я стала чересчур сентиментальной. Сейчас заплачу.

Саша тихонько посмеялся и привлек к себе девушку. Хотелось прижимать ее все ближе. Все крепче. Будто она — дымок, мираж, минутное видение, и надо урвать любое мгновение рядом.

— Иди в ванну, я пока постелю, — шепнул Варе на ухо Белый и мягко подтолкнул супругу в сторону ванной комнаты.

Пчелкина встала под освежающие струи воды и долго намыливала себя мочалкой. Ей казалось, что та грязь, в которой она жила последнее время, с которой работала, из-за которой очутилась в местах не столько отдаленных, въелась в кожу. Надо было смыть с себя всё.

В спальне ждал сюрприз, правда, не совсем, конечно, дождался — засопел уже через двадцать минут. Варя, казалось, даже перестала дышать. Запахнувшись в халатик, она аккуратно присела у изголовья кровати и коснулась пальцами разметавшихся по подушке кудряшек на голове Даньки.

— Сынок мой… Сладкий мой…

Саша подпер голову одной рукой, другой дотронулся до бледной кожи жены, большим пальцем утирая соленые дорожки.

— Я вас так люблю, — прошептала Пчелкина, прикладываясь щекой к ладони мужа. — Больше жизни…

— Пчёлка моя, — нежно, таким же тоном отозвался Белов. — Все у нас теперь будет хорошо. Жить будем…

Она глядела на любимого мужчину и улыбалась. Так просто и искренне. Пришло осознание, что вот оно — счастье. Просто дома, на кровати, в обнимку с мужем и сыном. А те миллионы — заманчивые, но далекие, грязные, кровавые… они где-то там. Ведь прав был когда-то Космос — лучше синичка в руках, чем перо в одном месте.

Саша был спокоен и сосредоточен. По глазам Варя видела — что-то хочет сказать, но не решается.

— Ну, говори, я же вижу — извелся весь, — она улыбнулась.

— Пока тебя вытаскивали с ребятками… На старого приятеля наткнулся. Судьба, наверное…

— Саш, ну что за шарады? Перестань загадками изъясняться…

Белый усмехнулся, погладил девушку по лицу.

— Я хочу баллотироваться в депутаты. Решающий ответ за тобой, Пчёлка.

Комментарий к Часть 47 Ждём ваши отзывы, дорогие читатели! ❤️🔥

====== Часть 48 ======

Комментарий к Часть 48 Саундтрек: Эдуард Артемьев — Три товарища;Город Сочи-Сергей Трофимов;

Лето 1999-го

Космос, еще не раскрыв глаза, попытался выгнуть руку, но ощутил что-то теплое под боком. Он повернул голову. На груди тихо посапывала Маша, обвив его тонкой рукой за плечо.

Мужчина хмыкнул, вспомнив вчерашний вечер, и аккуратно коснулся губами затылка Швецовой. От волос веяло нотками цветов и карамельно-сладкого. Дурманящий аромат взбодрил не хуже, чем крепкий кофе.

Ладонь Холмогорова скользнула по спине девушки, притянула ее фигурку ближе к себе. Маша проснулась, но вида не подала — слишком хорошо и уютно было в плену этих рук.

Как бы не хотелось задержать этот момент, вставать все равно пришлось — в утренней тишине сердито запищал будильник, и Космос спешно хлопнул по нему, пытаясь урвать для Маши хотя бы немножко времени сна.

Парень аккуратно выскользнул из кровати и двинулся на кухню. Ритуал интересный — кофе в постель. Никогда не делал, но в кино видел. Маша натянула его рубашку (тоже не делала, но в кино видела) и медленно шагнула следом за ним.

Космос перелил из турки готовый кофе в чашку, развернулся и замер, глядя на Швецову. Момент — и оба рассмеялись.

— Ритуал влюбленных выполнен, я так понимаю? — он шагнул к ней и запечатал поцелуй на щеке. — Я, как истинный любовник, с кофе в постель…

— А я, как истинная любовница, в твоей рубашке, — выдала смешок Маша.

Саша пересматривал все бумаги, которые накопились за эти годы в бухгалтерии «Курс-Инвеста». Людочка принесла еще одну кипу документов, кофе и удалилась. Мысль о том, что Варя полностью поддержала решение участвовать в баллотировании в депутаты, грела. Заживем, Варюха! Теперь вся жизнь иначе пойдет. Стабильно, честно, как ты и хотела.

— Александр Николаевич, можно?

Белов поднял глаза и увидел в дверях Пчелкину. Она улыбнулась и двинулась к его столу.

— А что так официально? — он распростер объятия, вовлекая жену в нежный плен своих рук.

— Так привыкайте, после нового года только так и никак иначе.

— Даже от тебя?

— «Да убоится жена мужа своего»… — начала, было, цитировать Варя, но Саша перехватил ее за запястье и притянул к себе:

— Что это за патриархальные замашки? М?

Теплый поцелуй накрыл ее пухлые губы, и Пчелкина скользнула пальцами в идеально уложенные волосы мужа.

— Кхм! — прогремело вдруг со стороны входа, и супруги отпрянули друг от друга, как нашкодившие школьники. Космос стоял на пороге, лыбился от увиденной сцены. — Извиняйте, что прерываю, голубки…

Саша запулил толстой папкой в друга. Холмогоров, ловко увернувшись, хохотнул:

— Мазила, Александр Николаевич.

— Еще один придурочный…

— Эй! — обиделась Варя.

— Тс-с-с…

— Попрошу без оскорблений, господин депутат, — смешинки искрились в голубых глазах Космоса. Он прошел к столу и заговорщицки подмигнул Беловым: — Можно вас похитить, депутатская чета?

— С кого выкуп требовать будешь? — улыбнулась Варя.

— С Даньки, само собой. Такое наследство, е-мое!

Саша скривился:

— Че тебе надо, чудовище инопланетное?

— Есть установка весело встретить новый год.

— Чего? — не поняли супруги.

Космос закатил глаза.

— Классику надо знать, деревня. Короче, предложение есть, от которого вы не сможете отказаться.

Белов хмыкнул, но улыбнулся:

— Да ну?

— Отвечаю, не пожалеете, белопчёлки. Ну что, едем?

— Да с тобой — хоть на край света, — засмеялась Пчелкина.

— Вот она — женская преданность! — с тоскливой наигранностью выдохнул Белый.

Космос отвесил ему легкий щелбан, и так видя, что прическа друга давно испорчена не без помощи жены.

— Да закройся уже, депутатишка, жопу поднимай и погнали.

У порога офиса стоял старенький коричневый «Линкольн». Варя вышла на улицу и довольно присвистнула:

— Космос, где тачку упер?

— Да так, «Линкольн», — засмеялся Холмогоров. — Такая только у меня и у Майкла Джексона!

Белов от удивления аж загнул бровь.

— Надо же! Я думал, ты ее давно продал.

— Ага, щас! Она на лучшие времена оставлена.

— Я так понимаю, что сегодня настали эти времена? — уже в салоне улыбнулась Варя.

— Не, вы реально тундра или прикидываетесь? — покосился на друзей Космос, заводя мотор.

«Линкольн» вырулил с Цветного и покатил в прошлое. Светлое, беззаботное и доброе.

— Ты че несешь, Космосила?

— На календарь давно смотрели? Для особо одаренных напоминаю — ровно восемь лет назад эта оса сказала тебе в ЗАГСе «согласна»!

А ведь и правда. Как они могли вообще об этом забыть?! Может, психика специально отторгала эти воспоминания, потому что вечер и тем более ночь были совсем не прекрасны. Варя даже непроизвольно коснулась своего живота, вспоминая, как во время взрыва Саша накрыл ее собой. А потом…

— Надеюсь, везешь ты нас не на Котельническую? — недобро покосился на друга Белов.

— Нет, брат, в лучшее место!

«Линкольн» через час затормозил около старенькой беседки. Она уже покосилась от времени еще больше и дышала на ладан, больше, чем десять лет назад. Друзья высыпали из машины и медленно двинулись к своему старому месту встречи.

Варя осторожно коснулась деревянной балки и улыбнулась.

— Да пошел ты со своей бригадой, — вскочив, крикнул Белов. — Не знаю я никакой бригады! Я знаю, что у меня есть друзья и все. Бригадир хренов!

Саша махнул рукой и пошел дальше, а Варя, успокоив друзей, что поговорит с Сашей, пошла следом.

— Сашка, — окликнула его, и он остановился. — Давай поговорим?

— Если о «Бригаде», то нет, — парень вздохнул.

— Ох, нет, — девушка потупила глаза. — Мы все очень за тебя переживаем, понимаешь? Я Муху знаю лично, он… Он очень жесткий тип. Ты подставляешь свою жизнь из-за какой-то шлюхи.

Сейчас все эти беды кажутся блажью, ребячеством. Но именно последствия этих бед привели всех друзей к тому, что они имеют сейчас.

— Сань, а помнишь, как в девятом классе ты сменял свой велик на голубя? — усмехнулся Космос, запрыгнув на бортик беседки.

Белов совсем по-ребячески засмеялся:

— Да, мама мне тогда таких людей вломила.

Холмогоров и Саша вспоминали все происшествия, пока не покосились синхронно на замершую Пчелкину.

— Эй, Пчелка, что жало повесила? — Космос приобнял подругу и заглянул в глаза. — Ты что?

— Назад хочу… В восьмидесятые…

Троица замолчала. Каждый думал о своем, но впервые за долгое время их мысли, как никогда, как, оказалось, были об одном и том же.

Уезжать отсюда не хотелось. Каждый уголок старой беседки хранил свои воспоминания. Шутили, смеялись, дурачились… Будто им снова по двадцать. И мысленно молились, чтобы Фил скорее пришел в сознание. Выкарабкался. Тогда, когда друг встал бы на ноги, они бы приехали сюда все вместе. Вчетвером.

— Сегодня родился новый чемпион мира по боям без ограничений, — проговорил Белов, касаясь перил, где когда-то Валера воодушевленно рассказывал о распирающей его новости.

Именно в ту ночь вся жизнь и перевернулась…

Саша и Варя решили заночевать в старой квартире матери. Космос не упустил шанса побыть лишний раз с крестником, поэтому пообещал друзьям самолично забрать Даньку из садика и забрать к себе.

Дом встретил их уютом и теплотой, которые были свойственны ему всегда. После смерти Татьяны Николаевны квартира до сих пор хранила запахи пряностей, старого настенного ковра и, кажется, сохранившей атмосферу её жизни. Саша любил родительский дом, свое отдельное пристанище, куда он всегда мог прийти и привести мысли в порядок.

Беседа между супругами протекала медленная, непринуждённая, и на мгновение они окунулись в воспоминания юношеских лет.

— А помнишь, как я тебе в любви признался? — вдруг усмешка озарила губы Белова.

— Конечно, помню, разве такое забудешь?

— Я что-то чувствую к тебе, Пчёлкина, — выдал неожиданно даже для самого себя Белов.

— И, как давно ты это понял?

— Наверное, тогда, когда вы встречали меня у подъезда. Обнял тебя и… Только не осознавал этого, не понимал.

Белов заправил прядь волос жены за ухо и шепнул:

— Я жить без тебя не могу. Большое спасибо тебе за то, что ты есть в моем сердце.

Недолгое мгновение взгляда в глаза, и бокалы вина на журнальный столик опускаются.

Саша осторожно провел пальцами по щеке жены и, взяв ее за шею, мягко притянул к себе для поцелуя. Варя была такой мягкой, такой родной; он готов был целовать эти губы целую вечность и чувствовать, как она дрожит в его руках. И эта ее реакция была для него важнее всего на свете. Нежно, словно впервые, Варя обняла Белова за плечи и отклонилась назад, увлекая его за собой. И Саша опустил жену на диван, склонившись над ней и не разрывая поцелуя. Он медленно двинулся вниз по телу жены и рваным движением задрал шелковое платье, который все еще прикрывал ее тело.

На мгновение Пчелкина закрыла глаза и с силой выдохнула в губы Саше, когда уверенно и настойчиво коснулся он нежной кожи ее бедра, провел губами от щеки жены к виску. В то время, как девушка устроилась на подушке дивана, она закрыла глаза, когда Саша подхватил ее под колени, поднял к себе и раздвинул ее ноги. И он уже хотел опуститься на ее бедра, но она схватила его за плечи и потянула вверх, чтобы поцеловать. Это было очень жарко и искренне.

— Ты что?

Варя не ответила, лишь вновь прикоснулась губами к его губам и провела пальцами по шее. Белов проследил за этими движениями, взял ее тонкое запястье и осторожно, но уверенно завел руку жены ей же за голову, вновь вынуждая ее лечь и чуть прогнуться ему навстречу. Слегка надавливая, он вошел в нее резко, резче, чем хотел, и она издала громкий стон. Это было ему знакомо — всегда она так реагировала на движения, которые он делал.

Сжав губы, Пчелкина схватилась за край подушки так крепко, что даже в темноте ночника было видно, как побелели костяшки тонких пальцев. Нежно погладив кожу за ухом, Саша сделал несколько плавных движений, глядя прямо в голубые глаза девушки. Ноготками Варя впилась в его спину и закусила губу еще сильнее, но глаз так и не закрывала, словно стремясь сохранить этот зрительный контакт, образовавшийся между ними — такой чувственный и интимный. Ему это казалось очень ценным и дорогим; он приник лбом к ее лбу, не обращая внимания на прядь собственных волос, которая явно мешала ему. И он коснулся губами его губ так сильно, что она перестала кусать их языком. Сжав зубы, Варя закрыла глаза, и провела руками по его спине вверх-вниз, запустила тонкие пальцы в его волосы, отчего он содрогнулся сильнее всего. Толчки усилились, и тихий стон сорвался с губ жены. Она хотела, было, оторваться от подушки дивана, чтобы прильнуть к Белову, но он не дал ей сделать этого, вдавив в диван еще сильнее и, возможно, чуть резче, чем следовало бы. Он услышал, как она назвала его имя, и вновь сжал зубы, чтобы сдержать рвущийся наружу стон удовольствия. Он двигался ритмично и жестко, ощущая ее ответные движения навстречу его движению. И по учащенному стону он понял, что развязка близка.

Белов в последний момент прошептал ей что-то страстное и до неприличия пошлое, а затем несколько раз толкнулся, сильно и резко, доводя до пика и самого себя. Тихо застонав, он замер в ней. Затем глубоко дыша и успокаиваясь, Белов осторожно опустился на жену всем телом с глубоким дыханием и нежно коснулся губами уголка ее рта и кончика носа.

Пчелкина тяжело дышала и улыбалась. Улыбка была настолько легкой и спокойной, что не смогла вызвать у Саши улыбку ответную. Медленно она водила по его щеке кончиками пальцев и прикасалась к его губам.

— Малыш, а поехали в Сочи?

— Ты серьезно? — усмехнулась она. — Когда?

— Я серьёзно поехали, прям сейчас на пару дней.

— Подожди, а Даня, вещи… В конце концов, билеты…

— В аэропорту купим билеты, а Данька все ровно у Холмогоровых, ну побудет несколько дней ещё… Поехали?..

Пчелкина засмеялась. Таких спонтанных авантюр они не совершали давно. В этой квартире такого не было никогда. Пчелкина и Белов лихорадочно бегали по квартире, нашли старенькую дорожную сумку в шкафу, стали заполнять ее теми вещами, которые нашлись в гардеробе.

В аэропорт они приехали в момент, когда до вылета самолета рейсом «Москва-Сочи» оставалось чуть меньше часа. Регистрация и досмотр заканчивались совсем скоро.

— Девушка, нам срочно нужно два билета до Сочи, — стал быстро говорить Саша.

Регистратор удивленно выгнула бровь, стала проверять наличие мест на ближайший рейс.

— Давайте паспорта.

Следящее утро супруги встречали уже на побережье черного моря. Какого же было удивление Холмогорова от звонка супругов в районе восьми утра.

— Где вы, прости? — переспросил Холмогоров, ещё не до конца воспринимая с спросонья слова друга.

— Говорю же, Косматый, в Сочи мы. Шашлычок под коньячок, — хохотал в трубку Белов. — Ты прости, что с такой просьбой, как снег на голову, за Даней присмотришь?

Космос усмехнулся.

— Без проблем.

— Спасибо, брат, с нас магнит!

— Ага. Лучше вино… — под стать ему хохотнул Холмогоров.

Комментарий к Часть 48 Приятного чтения! Отдельная благодарность за помощь в работе Samanta Adams! ❤️🐝

====== Часть 49 ======

Комментарий к Часть 49 Приятного чтения! Отдельная благодарность за помощь в работе Samanta Adams! Совсем скоро Новый год и финал «Бонни and Клайд»

Саундтрек: Прощание-Алексей Шелыгин;

Декабрь 1999 – го

— Мам, а когда уже папа нам елку привезет? — Данька вприпрыжку семенил следом за Пчёлкиной, периодически подергивая ее за руку.

— Скоро, на днях, — пообещала девушка, — сейчас папа не может, у него очень много работы.

— У него всегда много работы, — понурил голову сын. — Работа, работа…

Варя покосилась на грустного ребенка и присела с ним рядом на корточки.

— Сынок, потерпи немножко. Скоро Новый год, там столько выходных! Мы все вместе поедем отдыхать, — она покосилась на витрину универмага, украшенную красивыми гирляндами и нарядными лесными жителями, — пойдем игрушки на елку посмотрим? Выберешь все, которые тебе понравятся.

Грусть из глаз Даньки пропала в ту же минуту, и они поспешили в магазин. А понравилось мальчику многое — новая макушечка, усыпанная блестками, шарики с мультяшными персонажами, пушистая мишура, лампочки в виде фонариков и звездочек…

— Теперь папа обязан купить самую высокую и пушистую елку! — хитро улыбнулся Даня.

— Да уж, сынок, — усмехнулась Пчёлкина, взяв огромные квадратные пакеты, — теперь папа точно не отвертится.

Растопив камин, Варя накинула на плечи плед и расположилась в кресле, наблюдая, как Данька семенит к ней с огромной книжкой сказок. Девушка улыбнулась, откинула отвороты пледа, усадила сына колени и развернула первую страницу. Заиграла волшебная мелодия.

— Что сегодня читаем? «Снежную Королеву»? — Пчёлкина поцеловала Даню в макушку. — Или «Девочку со спичками»?

Данька уселся поудобнее и сам перелистал несколько страниц вперед.

— Давай про солдатика.

— Было когда-то на свете двадцать пять оловянных солдатиков, все братья, потому что родились от старой оловянной ложки…

Спокойный голос мамы, играющая мелодия и потрескивание огня в камине заставили мальчика улыбнуться, прижаться к Варе еще ближе, вдыхая такой привычный и родной запах, прикрыть глаза и рисовать перед мысленным взором красочные картинки происходящего на страницах книжки.

— Батюшки, какие волны ходили по канаве, какое стремительное было течение! Еще бы, после такого ливня! Кораблик бросало то вверх, то вниз и вертело так, что оловянный солдатик весь дрожал, но он держался стойко — ружье на плече, голова прямо, грудь вперед.

Варя и сама прониклась к каждому читаемому слову. Казалось, что в чем-то эта сказка, которую она так сама любила в детстве, схожа с их жизнью с Сашей.

— Вдруг кораблик нырнул под длинные мостки через канаву. Стало так темно, будто солдатик опять попал в коробку. «Куда меня несет? — думал он. — Да, да, все это проделки тролля! Ах, если бы со мною в лодке сидела та барышня, тогда будь хоть вдвое темнее, и то ничего!»

И тут вдруг ночную темень вспороли лучи от мощных прожекторов, и в полночной тишине прогремел усиленный мегафоном жесткий, какой-то металлический, словно и не человеческий голос:

— Приказываю всем оставаться на своих местах! Дом оцеплен. Белов, ты под прицелом!

От неожиданности Саша выронил сигарету. Варя с Сашей коротко переглянулись.

— Вареник, ты со мной? — быстро спросил Саша.

— Всегда!..

— Вперед стремись, воитель. Тебя настигнет смерть! Тут бумага окончательно расползлась, и солдатик пошел ко дну, но в ту же минуту его проглотила большая рыба. Ах, как темно было внутри, еще хуже, чем под мостком через водосточную канаву, да еще и тесно в придачу! Но оловянный солдатик не потерял мужества и лежал, растянувшись во весь рост, не выпуская из рук ружья…

— Ма, а разве солдатик так и погибнет? И ничего у них с той барышней не будет? — с сожалением в голосе посмотрел на Пчёлкину сын.

— А сейчас и узнаешь.

Она перелистнула страницу, убрала непослушные прядки волос со лба Дани и поцеловала его в висок.

—Оказывается, рыбу поймали, привезли на рынок, продали, принесли на кухню, и кухарка распорола ей брюхо большим ножом… И — каких только чудес не бывает на свете! — он оказался в той же самой комнате, на столе стояли те же игрушки и чудесный дворец с прелестной маленькой танцовщицей. Она по-прежнему стояла на одной ноге, высоко вскинув другую, — она тоже была стойкая!

— Ура! Они снова вместе… — обрадовался Данька, — Ну теперь-то они точно будут вместе, да?

—Вдруг один из малышей схватил оловянного солдатика и швырнул в печку, хотя солдатик ничем не провинился. Это, конечно, подстроил тролль, что сидел в табакерке. Оловянный солдатик стоял в пламени, его охватил ужасный жар. Он смотрел на маленькую танцовщицу, она на него, и он чувствовал, что тает, но по-прежнему держался стойко, не выпуская из рук ружья. Вдруг дверь в комнату распахнулась, танцовщицу подхватило ветром, и она, как сильфида, порхнула прямо в печку к оловянномусолдатику, вспыхнула разом… Наутро горничная, выгребая золу, нашла вместо солдатика оловянное сердечко. А от танцовщицы осталась одна блестка…

Варя закрыла книжку и поглядела на замолчавшего сына. Погладила его по голове, снова прижала к груди.

— Ты чего, малыш?

— Теперь мне грустно… Они побыли вместе так мало и сгорели вместе…

— Знаешь, солнышко, несмотря на это, они все равно были счастливы. Хотя бы эти несколько минут…

— А, может, они потом переродятся в другие игрушки и теперь точно будут всегда рядом?..

— Обязательно, — Пчёлкину улыбнулась, — вот видишь — какой ты у меня смышленый!

Данька скоро задремал у нее на руках, и Варя, обняв сына за спинку, неотрывно гладила его волосы второй рукой и с улыбкой поглядывала на камин. Наконец, послышался стук ворот и шелест шин с улицы. Девушка повернула голову к окну — Саша приехал.

Белов медленно вошел в гостиную, остановился в дверях и улыбнулся. Сердце окатило теплой волной от одного вида на такую домашнюю и родную Варю и спящего сына.

— Ждете?

— Еще бы. С тебя, кстати, самая высокая и пушистая елка, Александр Николаевич, — улыбаясь, шепнула Пчёлкина, — сын заказал.

— Завтра будет, — он склонился к ее губам и запечатал на них поцелуй, — кормить-то будешь?

— Буду.

— Давай Даньку уложу пока…

Варя пошла разогревать ужин, а Белов отнес сына в комнату, подоткнул одеяло, поцеловал Даню. Удивительно просто, какое замечательное настроение было у него накануне голосования! Саша взял ракетницу, вышел на улицу и жахнул вверх сразу из обоих стволов.

На веранде появилась напуганная выстрелом Варя. Увидев в руке мужа ракетницу, она тут же успокоилась.

— Саш! У тебя что — день пограничника уже?

Белый, попыхивая сигаретой, повернулся к жене и выдал улыбку:

— Вареник, отгадай загадку: зимой и летом одним цветом?

— Да знаю, знаю… — улыбнулась она. — Саша Белый.

— Умница, дочка! — засмеялся бригадир и зарядил в ракетницу два новых патрона.

— Ужинать идем, стрелок!

— Сейчас иду, родная…

Белов еще раз запулил в черное небо две ярких ракеты и довольный пошел в дом.

Субботу, последний день накануне выборов, он провел дома. Агитация в этот день была запрещена по закону, поэтому никаких мероприятий у него запланировано не было. Да и что можно было сделать за один день? Все, что мог, он уже сделал.

День выдался душевный, солнечный, и Белов притащил долгожданную елку. Все семейство еще несколько часов украшало ее, но Данька был главным по тарелочкам, как говорится. Сам решал и указывал, куда какую игрушку вешать, а затем, как настоящий капитан, взгромоздившись на шею отца, собственнолично водрузил на самую верхушку хвойной красавицы блестящую макушку.

Весь день Белова не оставляло ощущение спокойной уверенности. Он предпочитал не задумываться о своих шансах на победу в завтрашних выборах. Все равно теперь от него уже ничего не зависело.

Только вечером, устроившись вместе с Варей с бутылочкой вина у горящего камина, Белов вернулся мыслями к своей избирательной кампании. Точнее, к ее последней, финишной части. Да, у Саши были все основания быть довольным. Он еще отхлебнул вина и вдруг неожиданно для себя вполголоса затянул:

— А есау-у-ул догадлив бы-ы-ыл…

— Волнуешься? — Пчёлкина погладила его по плечу и прислонилась ближе.

Белый обвил жену обеими руками и запечатал поцелуй на кончике ее носа.

— Всё будет хорошо, Варюха, жили и будем жить! Только в тысячу раз лучше.

Настал день выборов.

На каждом избирательном участке дежурили по наблюдателю от каждой из команд. Причем они следили не столько за ходом выборов, сколько друг за другом. И те, и другие опасались провокаций, подтасовок и прочих пакостей от конкурентов. В общем, обстановка на участках была довольно напряженной.

А в штабах обоих кандидатов до поры до времени было довольно спокойно. Но чем ближе был момент закрытия участков, тем сильнее становилось волнение и самих кандидатов, и их многочисленных избирательных команд.

Варя уже успела уложить Даньку, поговорить с матерью, которая больше переживала за состояние дочери, чем за исход выборов. Но под конец разговора все-таки поддержала девушку и пожелала удачи.

Звонки с участков становились все реже. Ситуация на компьютере не менялась. Каверин по-прежнему имел небольшое, но стабильное преимущество. Наконец Люда, ведшая учет по участкам, растерянно объявила:

— Остался последний участок, шестнадцатый…

Саша взглянул на монитор компьютера. Цифры на нем отражали убийственный для него итог. Каверин — двадцать четыре тысячи восемьсот шестьдесят два. Белов — двадцать четыре тысячи восемьсот три.

В этот момент зазвонил телефон. Ближайшая к аппарату девушка мгновенно схватила трубку.

— Алло, шестнадцатый?!.. — выпалила она и после крохотной паузы разочарованно протянула трубку Белову: — Александр Николаевич, вас…

— Слушаю, — мрачно буркнул Саша.

— Саша, ну ты что не звонишь? — раздался в трубке чуть подрагивающий от волнения голос жены. — И мобильник твой не отвечает! Я извелась вся!

— Да я отключил его…

— Ну как там?

— Да пока неясно ничего, — ровным, отрешенным голосом ответил Белов.

Варя спохватилась:

— Прости, я не вовремя. Жду, люблю!

— Люблю, малыш…

Саша положил трубку и, скрестив на груди руки, отошел к темному окну. В комнате повисла напряженная, тягостная тишина.

Пчёлкина расхаживала по огромному залу, нервно покусывая костяшки пальцев, ежилась от сковавшего ее холода, хотя в доме было достаточно тепло. Это все нервы, успокаивала саму себя девушка, нервы… А как тут без нервов? Почти год ушел на то, чтобы доказать народу, что любой человек имеет право на второй шанс, что готов изменить этот мир в лучшую сторону. Оставалось надеяться, что избиратели действительно поверят в это…

Свет фар через окно ударил по глазам, и Варя кинулась к двери.

— Мы победили! — улыбаясь во все тридцать два, прогромыхал Белов, подхватил жену прямо с порога и закружил по коридору. — Варюха! Победа! Победа, понимаешь?!

Она сама рассмеялась так искренне, громко, что только спустя несколько минут осеклась и хлопнула ладошкой по лбу мужа.

— Тихо ты! Данька спит же!..

— Сегодня можно гулять! — отмахнулся Саша и расцеловал девушку во все участки лица. — Макс, поезжай обратно к ребятам, мы сами доберемся, через часик где-то, ага?

Макс попытался возражать, но Белов и слушать его не стал.

— Ладно, — с улыбкой отмахнулся Карельский, — отзвонюсь.

Охранник все понимал. Такая радость, люди хотят побыть одни, чего уж тут, в самом деле… Он сел в машину и поехал.

По дороге Макс размечтался. Саша проговорился, что возьмет его своим официальным помощником в Думу, и в голове Карельского теперь роились картинки грядущей новой жизни.

Его мечтания прервал звонок мобильника.

— Слушаю, — ответил он.

— Ну здравствуй, Карельский…

Этого голоса Макс не слышал несколько лет, но узнал сразу. Его ладони мгновенно покрылись липким потом, сердце ухнуло куда-то вниз, оставив в груди ноющую пустоту. Он понял: раз Каверин вышел на связь сам, значит, дело серьезное.

— Ну, что молчишь, мой афганский вояка? Язык проглотил?

— Я здесь, — утихомирив пульс, почти не разжимая губ, процедил Макс.

— Ты один? Где Белый?

— Он… Он дома, с женой…

— Отлично! Слушай меня внимательно. Сделаешь все, как скажу, дам вольную, слово офицера…

Карельский стоял у обочины. Даже с улицы можно было услышать страшные звуки из салона — Макс громко орал, колошматил отборными, могучими ударами руль, почти всмятку, досталось и зеркалу заднего вида — кулак рассек стекло в мелкую крошку.

Прошло еще полчаса, прежде чем Макс затих. Он почувствовал, как кулак с вонзившимся осколками зеркала, сочился кровью. Посмотрел на свое отражение — разбитое стекло изображало его теперь под каким-то таинственным, ужасным углом.

— Саш, ну ждут же, — сквозь непрерывные поцелуи Пчёлкина успевала смеяться и использовать невнушительные убеждения, — Сань…

— Подождут, — руки Белова скользили по ее обнаженному телу под легкой блузкой, — начальство не опаздывает, оно задерживается…

Беспокойный стук прервал их обоих. Саша покосился во двор — у ворот стоял красный джип Макса.

— Не понял… Я же его отпустил.

Варя поправила сбившиеся волосы, утерла мизинцем смазанную помаду и поспешила за мужем. Белый распахнул дверь и удивленно уставился на Карельского:

— Макс, мы же…

Тот сжимал расквашенный кулак и виновато улыбался.

— Сань, прости, неожиданность небольшая.

— Что с рукой? — выскочила Варя. — Пойдем, надо обработать. И поедем тогда все вместе, что уж теперь.

— Пчёлкина, — цокнув языком, Саша закатил глаза и хлопнул Карельского по спине. — Давай, шагай.

Макс медленно прошел по коридору, вторая рука была спрятана в кармане — пальцы сжимали рукоятку ножа. Белый прошествовал в кабинет и позвал охранника за собой.

— Ладно, раз уж так, давай сразу определимся с новым штатом, пока я еще в состоянии соображать, — новоиспеченный депутат встал к Максу спиной, перебирая какие-то бумаги на столе.

Варя отыскала в аптечке ватку и перекись, нашелся и бинт. Она вышла с этим добром в коридор и огляделась — мужчин не было.

— Ну правильно, когда еще дела-то обсудить, — усмехнулась она и направилась в кабинет. Толкнула дверь и замерла — тоже никого не было. — Саш?

Дверь тихонько прикрылась, из-за угла шагнул Макс. Стеклянный пузырек выпал из женских рук, и падение приглушил упавший рулончик бинта. Пчёлкина отчаянно захрипела, судорожно хватаясь за горло, пытаясь пальцами остановить хлынувшую кровь. Ноги подкосились, кровавая пелена застлала глаза.

Варя рухнула на колени и ощутила под собой чьи-то руки. Руки мужа. Несколько секунд, чтобы осознать, что она упала на Сашу. Мертвого Сашу. И в голубых глазах Пчёлкиной теперь навсегда застыло отражение его потухшего взгляда.

Что-то зашипело. Макс отшагнул назад. Перекись пузырилась и пенилась на залитом кровью ковре.

Комментарий к Часть 49 А пока ждем ваших отзывов, уважаемые читатели!

====== Часть 50 +Эпилог ======

Комментарий к Часть 50 +Эпилог Итак, на работе статус: «Закончен» Я благодарю каждого, кто прочитал эти эмоции и пережил их вместе с нами. Отдельная благодарность за помощь в работе Samanta Adams спасибо тебе моя любимая только ты знаешь, как сложно тяжело давалась данная работа. Спасибо что ты рядом, что всегда помогаешь и, конечно же, у нас ещё куча работы, но это уже в новом году, а пока просто от всей души большое тебе спасибо! Дай Бог тебе здоровья! Я обожаю тебя!

Саундтрек: Летние люди 2 – Микаэл Таривердиев;

Маша отпустила такси, поправила воротник пальто и, кивнув охране на посту, направилась к бурлящему весельем и музыкой офису. Машины с гостями продолжали прибывать, нарядные мужчины и женщины с подарками и цветами приветливо кивали друг другу, кивали и Швецовой, и девушка улыбалась им в ответ.

Вместе с одной взрослой парой она поднялась по лестнице и уже намеревалась войти в главный зал, где рекой лился алкоголь и шумели радостные помощники и друзья Белова, когда крепкие руки перехватили ее из-за угла, прижали к груди, а на губах запечатали крепкий поцелуй.

— Космос, напугал, — девушка усмехнулась, отстраняясь.

— Ты чего так долго?

— Опоздала?

— Да нет, Саня с Варюхой еще не приехали, — успокоил ее Холмогоров. — Пойдем, налью тебе что-нибудь.

Они вошли в кабинет, мужчина представил Машу всем присутствующим, затем плеснул в чистый бокал красного вина и протянул девушке.

— А сам? — пригубив немного, уточнила она.

— Беловых подожду, — Космос еще раз глянул на часы, потом кивнул Антону и покрутил пальцем в воздухе, мол, включай медляк, плавно вывел Машу на свободное пространство и притянул к себе.

— Ты еще не разучился танцевать? — хитро прищурилась Швецова. — Приятная неожиданность.

— Опыт не пропьешь, хотя попытки были.

— А помнишь, когда мы с тобой первый раз танцевали?

— Ага, позор на мою седую голову до сих пор, — поморщился Холмогоров, вспоминая далекие годы. — При всех родках, кошмар!

Маша засмеялась, уткнувшись носом в плечо мужчины.

— Да, тогда моя маман расхваливала меня как на выданье. Мол, сколько читаю, сколько знаю, как готовлю…

— Помню-помню, — поддержал ее реакцию Космос, — про меня, вроде, ничего такого не было.

— «Не было», — передразнила его Швецова, — тебе достаточно было рубашку белую надеть и все — жених.

Они снова тихонько посмеялись, и Космос вдруг серьезно посмотрел в ее глаза.

— Слушай, Швецова… Есть предложение.

— Из твоих уст в последнее время это звучит не очень безопасно, может, не стоит?

Космос выгнул бровь в изумлении, и Маша снова засмеялась.

— Ладно, прости, мой авантюрный рыцарь. Я тебя слушаю.

— Женись на мне.

— Чего?

— Тьфу, ё. Выходи за меня, то есть.

Девушка даже остановилась и чуть отстранилась.

— Ты точно не пил?

— На тебя дыхнуть, что ли?

Она опустила голову, скрывая улыбку, затем прижалась к нему обратно.

— А если я отвечу согласием, то что?

— То я буду самым счастливым человеком на свете!

— А я?

— А ты будешь вдвойне счастливым человеком на свете, потому что я, как самый счастливый человек на свете, сделаю для тебя все на свете.

Тут Маша совсем не сдержалась и разразилась громким, заливистым смехом, который, в прочем, не смутил никого из присутствующих.

— Ну чего ты смеешься? — состроил обиженную физиономию Холмогоров. — Я же серьезно.

— Если серьезно, тогда я согласна.

— Правда? — он распахнул глаза, как маленький ребенок при виде чего-то прекрасно-волшебного. Затем подхватил Швецову под руки и прокрутил ее так несколько раз. — Неужели Маша и вся наша?..

Затрезвонил мобильник. Космос потянулся в карман брюк, выудил телефон и улыбнулся.

— Да, Пашок?

— Ну что, поздравляю вашу дружную компашку с новым статусом! — Майков на том конце провода искренне улыбался. — Гуляете уже?

— Спасибо, дружище. Да так, начали потихоньку, пока Белого ждем. Опаздывают малясь.

— Я кстати почему тебе набрал — до Вари не смог дозвониться. А Белому, сам понимаешь…

— Ах ты шельма рыжая, — хохотнул Холмогоров, — а я уж понадеялся, что по мне, старику, соскучился.

— Не без этого.

— Кстати, приглашаю тебя в Москву-матушку на свадьбу, — Кос подмигнул Маше и поцеловал ее в висок. — Еще один повод тебе прилететь.

— Женишься? Поздравляю! Давно пора.

— А сам как?

— Дела, мой друг, одни дела. Но обещаю прилететь. Когда роспись?

— А прямо завтра.

— Шустрый. Тогда жди, — засмеялся Павел. — Вылетаю первым рейсом.

— Смотри — обманешь — я тебя найду и голым в Африку пущу гулять.

— Не страшно, в тулупе было бы хуже.

— И без воды, Майков!

— Да все-все, понял я, — Паша откашлялся: — Как Беловы приедут, ты там… Ну, передавай привет и поздравления.

— Само собой. Но завтра ты тут, понял?

— Замётано.

— Это тот самый Павел? — когда Космос отключился, решила уточнить Маша.

— Тот самый, — мужчина снова покосился на часы и стал набирать номер Белова: — Нет, я все понимаю, дело молодое, но имеют они совесть-то, в конце концов?

Телефон Саши молчал. Он не отвечал ни на пятый, не на десятый раз. То же самое было и с Варей. Космос хмурился все больше, и звуки музыки слышались уже не так четко, потому что номер Макса тоже был недоступен.

— Не нравится мне все это, — ощущая что-то тяжелое в груди, пробормотал Холмогоров.

Швецова тоже посерьезнела, покосилась на гостей.

— Думаешь, что-то случилось?

— Жопой чую…

— Космос!..

— Прости, но… — Холмогоров хрустнул костяшками, пытаясь унять напряжение, затем метнулся к Шмидту, который сошелся в схватке в армрестлинг с одним из «Гудвинов», как их в шутку назвала когда-то Пчёлкина. — Эй, Шмидт, поднимайся!

Охранник качнул головой, уставившись на Космоса слегка окосевшими глазами.

— Я ж просил тебя — до приезда Белого ни-ни, чудище ты лысое, — бригадир от досады стукнул по его гладкому затылку и подозвал Машу. — Поехали.

— Куда? — она обернулась на людей.

— Поехали, проверим, мало ли что. Может, в аварию попали или еще чего-нибудь… Людочка! — секретарша отвлеклась от разговора с помощницами, оставила бокал с шампанским и быстро подошла к Холмогорову. — Остаешься за главную, отзваниваешься, если Саша приедет, хорошо?

— Космос Юрич, что-то случилось?

— Начальство, видишь, задерживается. Гостей не волнуем, но будь начеку, хорошо?

— Я поняла.

Космос схватил за руку Машу, и они вместе буквально побежали по лестнице вниз.

— Видишь, хорошо, что не пил, — выдал мужчина, оказавшись уже в салоне «Мерса». — Пристегивайся.

— Какой вы мнительный в последнее время, Космос Юрич, — попыталась улыбнуться Швецова, но он пропустил эти слова мимо ушей.

Ехали они медленно, по знакомому пути от Цветного до загородного дома Беловых. По дороге Космос обзванивал службу безопасности, позже позвонил и сам Шмидт, уже отрезвевший, и получил свое задание.

Пока ехали, не было ни одного признака аварии, которая не выходила из головы Холмогорова все это время, ничего подозрительного. Уже около ворот дома Саши и Вари «Мерседес» остановился, Кос и Маша вышли из машины, и мужчина покосился на свежие следы шин на снегу от внедорожника, значит, точно машина Макса была тут. Швецова окинула взглядом дом и увидела горящий свет в кабинете.

— Свет горит, — озвучила она, — значит, дома?

— Что, блять, за дерьмо творится, — процедил сквозь зубы Космос, — ну если они там, долбанные кролики, я им такое устрою!..

Вбежали на порог, Маша позвонила в звонок, но Холмогоров вдруг увидел щель — дверь была не заперта. Он покосился на побледневшую девушку, потихоньку потянул дверь на себя и вошел в дом первым. Швецова медленно за ним.

— Белый! — заорал на весь дом бригадир. — Вареник!

— Тихо, — Маша вцепилась в его локоть, останавливая, — слышишь?..

Из глубины дома на первом этаже доносился тихий детский плач. Космос выпрямил спину, плечи его напряглись, и он стрелой побежал к кабинету Саши. Толкнул дверь и чуть не споткнулся. Резко отпрянул и замер. Швецова вбежала следом и успела только закрыть рот руками.

Около тел Беловых сидел Данька. Он голосил навзрыд, его слезы капали на перепачканные в крови волосы матери, маленькие ручки беспрестанно гладили спину Вари и разжатую ладонь Белова.

Космос, поняв, что задыхается, только смог охнуть, схватить крестника на руки и выбежать с ним в коридор, крепко прижимая рыдающего малыша к себе и сам пряча глаза в детское плечо.

— Даня, — шептал он, — Данька, слышишь? Маша, «скорую» срочно вызывай!

Мальчик кричал — надрывно, страшно — и хватался окровавленными ручонками за воротник черного пальто Космоса.

— Малыш, — Холмогоров одной рукой продолжал удерживать Даню, другой пытался повернуть его красное личико к себе, — посмотри, посмотри на меня, Даня!

Белов-младший, судорожно вдыхая воздух, уже даже не мог дышать — слезы пленкой закрыли все дыхательные пути.

— Маша! — гаркнул окаменевшей Швецовой Космос. — Принеси воды срочно!

Девушка побежала на кухню, пока Холмогоров осел на колени и гладил мальчика по голове.

— Данька, ты видел, кто это сделал?

— Они… умерли, да? — будто не слыша ничего вокруг, тихо проговорил крестник. — Дядя Космос?..

— Ты «скорую» вызвала?! — Кос схватил Машу за руку, принимая стакан воды.

— Космос… — она запнулась. — Уже поздно…

Он уставился на нее безумными глазами, будто видел впервые. Будто то, что она говорила, казалось полным бредом. Швецова опустила голову, потому что не могла выдержать его немигающий, пустой взгляд, и стала набирать милиции. Затрезвонил телефон. Девушка вытащила его из кармана Космоса и сама ответила на звонок.

— Это Шмидт.

— К дому Беловых всех. Срочно, — пробормотала Маша и, после короткого вопроса, только смогла выдавить: — Да…

— Я не видел никого… — наконец, после гробовой тишины прошептал Данька. — Я только встал и…

— Тише, — Холмогоров прижал его головку к груди и просто накрыл все дрожащее детское тельце своими руками. — Ничего не говори, Дань. Ничего…

— Где же тогда Макс? — озвучила страшный вопрос Швецова.

Эпилог.

Паша прилетел, как и обещал, на следующий день. Только не на свадьбу Космоса, а на подготовку к похоронам избранного депутата городской думы — Александра Белова и его жены Варвары Пчёлкиной.

Мать Вари, Анну Сергеевну, хватил инсульт в то раннее утро, когда окаменевший от горя Космос позвонил в дом Пчёлкиных. В день похорон Холмогоров приехал в их квартиру, но забирать пришлось одного Павла Дмитриевича. Впервые переступить порог родительской квартиры лучшей подруги детства казалось таким трудным, невыполнимым заданием.

Пчёлкин взглянул на друга дочери только в машине. Космос изменился за одну ночь. Силы, казалось, оставляли его постепенно, да и сам бригадир чувствовал, как выходят из его тела здоровье и молодость. Он вдруг ощутил себя на месте Фила. Резко, по щелчку, пропали сила, ловкость, выносливость, которой Холмогоров щеголял еще пару дней назад, бодрствуя несколько ночей подряд.

— Знаешь, кто? — тихо спросил Павел Дмитриевич, теребя в морщинистых руках носовой платок.

— Догадываемся. Дядя Паша, вы… Простите, если сможете.

— Бог простит, сынок. Такова жизнь — Господь дал, Господь забрал… Аню удар схватил, а мне… Мне теперь держаться надо. Ради Даньки…

Упоминание крестника, в одну ночь оставшегося круглой сиротой, вызвало у Космоса слезы. Он, не мигая смотрел на дорогу, моргая лишь тогда, когда пелена застилала весь обзор.

— А как ты думаешь, Кос, что бы было, если бы я тогда поняла это? Я ведь не думала, не чувствовала, … Может, все иначе бы было?..

Он пожал плечами, гипнотизируя взглядом телевизор.

— Ты всегда любила Белого. Что уж тут могло быть иначе?

Кто мог знать тогда, как могло бы все быть? И кто мог знать, чем это кончится?..

— Кос, пообещай мне кое-что…

Холмогоров покосился на друга и молчаливо ждал.

— Пообещай, что если что-то когда-нибудь со мной случится…

— Сань, ну тебя в жопу с этими замогильными мотивами!

— Да не перебивай, а?.. Если что-то вдруг — Варьку с сыном не бросай.

Космос, как бы не хотел отшутиться, уловил во взгляде Белова ничем не прикрытую тревогу. Поэтому Холмогоров только согласно кивнул и обхватил ладонь друга своей рукой.

— Обещаю, брат.

На кладбище было полно народу, но такой замогильной тишины Паша не слышал никогда. Каждый из присутствующих будто боялся посмотреть другому человеку в глаза. Слышался только тихий надрывный плач женщин и один детский — Дани. Прощальные речи, отпевание и прощание проходили для Майкова словно в тумане. Катя, тетка Саши, сидела еще долго около креста племянника и его жены. Гладила таблички и фотографии на промозглой земле, осыпанной пышными венками и свежими гвоздиками. Ее сзади обнял за плечи Павел Дмитриевич и медленно повел к машине.

— Космос, вы едете? — тихо обратился он к замершему Холмогорову. Маша, обнимая мужчину за локоть, тоже посмотрела на него.

Бригадир отрицательно покачал головой. Сидеть среди толпы, жрать водку, когда твои самые близкие люди теперь в могиле? Нет…

— Поезжай с ними, — Космос сжал ледяными пальцами ладонь Маши.

— Хорошо… Ты, когда приедешь?

— Позвоню, — охрипшим голосом отозвался Кос.

Так у могилы осталось трое мужчин, любившие всем сердцем Варвару Пчёлкину. Паша присел у ограды, Данька замер между ним и Холмогоровым.

— Ехал на свадьбу… А приехал на похороны… — пробормотал Майков.

Космос, держа одной рукой крестника за плечи, второй крепко сжал плечо мужчины. Невозможно было выдавить ни слова.

— Как Бонни и Клайд… — вдруг тихо проговорил Холмогоров.

Павел поднялся и покосился на него с немым вопросом в глазах.

— Я их так в шутку иногда звал, — хмыкнул Космос, и его бледные губы чуть дрогнули. — Вместе через тернии… До последней минуты. Гребаные Ромео и Джульетта девяностых… Которых мне будет не хватать до конца моей гребаной жизни.

Бонни и Клайд. Ромео и Джульетта. Белый и Пчёлка. Получились имена нарицательные, каждый — для своей эпохи. До боли парадоксально звучали теперь слова Космоса — Ромео и Джульетта девяностых. Смерть унесла Сашу и Варю в последние дни 99-го, перед новым веком, в котором они могли бы начать новую жизнь, продолжать воспитывать своего единственного, горячо любимого сына. Но судьба уготовила для них иную дорогу. С резким обрывом и полетом в вечность.

Когда-нибудь они вместе спустятся;

И они похоронят их рядом;

Для немногих это будет горе.

Закону облегчение.

Но для Бонни и Клайда это смерть.

Анна Сергеевна Пчёлкина скончается через неделю. Она так и не придет в себя и не сможет попрощаться с единственной любимой дочерью. Введенский найдет все доказательства причастности Владимира Каверина к смерти депутата Александра Белова, и бывший доблестный майор милиции будет осужден. Судьба Макса Карельского для многих так и останется под завесой тайны, и лишь близкие, приближенные Беловых будут знать, что бывший преданный охранник и правая рука Саши Белова давно гниет в земле. Космос и Маша поженятся через два года, когда Павел Дмитриевич осознанно согласится, чтобы Холмогоровы взяли опеку над его внуком Даниилом. Павел Майков будет на их свадьбе свидетелем, как и обещал в ту страшную ночь 99-го. Он улетит в Санкт-Петербург и больше никогда не приедет в Москву. Валера Филатов и его жена Тамара пройдут все тяготы реабилитации и смогут стать родителями второго ребёнка в 2005-м году. Это будет прекрасная девочка, которую родители решат назвать Варварой.

Жизнь бешеная, беспутная и беспокойная, как озеро в августовскую ночь… Много жертв скрылось навсегда под ее темными волнами. На дне лежит тяжелый осадок…

Но за что Космос любит ее в иные минуты? За что он прощает ее и мчится к ней душой?.. Закрыв глаза и припоминая прошлое, он видит радугу, какую дает солнечный спектр… А за радугой — старая беседка. И они вчетвером. Живые, молодые и полные надежд и вкуса новой, еще неизвестной жизни.

Да, там бурно, но там светлее…

А сейчас.… Спите спокойно, брат и сестра. Мои дорогие Саня и Варька. Мы же с вами еще встретимся! Но уже в следующей жизни…