подаватель-славист. Родилась в Москве. С 1992 года на Западе: сначала в Италии, а с 2000 года — в Америке. Как
прозаик и публицист печатается в журналах «Вестник Европы», «Нева», «Звезда», «Октябрь» (Россия), «Новый журнал», «Чайка», «Кругозор» (США), «Черный квадрат» (Англия), в альманахе «Побережье» (США). Рассказы включены
в сб. женской прозы «Арена» (США). В 1991 году в Москве
была издана повесть «Завтра увижу». В 2007 году в Америке вышла книга статей и эссе «Карнавал в Италии».
Живет в Бостоне.
…Неожиданно Луис подскочил ко мне и поцеловал в щеку. Мне осталось только рассмеяться и погрозить ему. И опять он произнес это непонятное «мучос».
«Любовь на треке»
«Оправдание»
…Лючия перевела дыхание. Никогда до этого ни один мужчина не
объяснялся ей в любви, она даже не предполагала, что может кому-то
понравиться…
«Лючия»
…На середине реки, где крутился водоворот, он вдруг бросил весла на
дно лодки и произнес: «Авдотья Яковлевна, княжна вы моя персидская, решите мою судьбу. Или будете со мной, или мне в реку», ― и он
сделал движение, будто хотел выпрыгнуть из лодки…
«Дело о деньгах»
IRICH_LNT_cover.indd 1
Любовь на треке
…Ты не представляешь, как прекрасен Рим в эти рождественские дни.
Как блестит и переливается огнями площадь Испании, как замысловато украшена ее знаменитая лестница. А театральные представления на площади Навона, а Пинчо! Ты хочешь сюда, ко мне?
Ирина чайковская
ЧАЙКОВСКАЯ, ИРИНА. Прозаик, критик, драматург, пре-
11/26/2007 12:13:31 PM
IRICH_LNT_Text.indd 1
11/26/2007 11:35:53 AM
«Любовь на треке?» — спросит читатель, — почему на
треке? Да потому, что любовь может подстеречь нас везде —
на лекции, в церкви и даже во время пробежки по треку. Герои книги «привиделись» автору на пути, пролегшем через
три страны, — Россию, Италию и Америку. Угловатый американский юноша и университетский профессор, итальянская
крестьянка и католический священник...
А еще — и в этом одна из неожиданностей книги — невенчанная подруга Некрасова, несравненная Авдотья Панаева, чьи человеческие и женские тайны мы вместе с автором
будем разгадывать.
Книга адресована тем, кто нуждается в интересном и
питательном чтении.
Рассказы
Любовь на треке
In chiesa
Лючия
Идиомы
Печальный демон
Меч та о крыжовни ке
Только в мире и есть…
В промежут ке
Зву ки и шорохи
На реках ва ви лонских
Казни еги пет ские
Сквозь обла ка
Кольцо
Макс
Оправда ние
Любовь на треке
И опять поворот судьбы. Никогда бы не поверила, что ме
ня забросит в Америку. Семь лет в Италии протекли как
одна минута. С трудом вспоминаю лазурное море с белым
парусом, Дуомо на верхушке горы. Здесь тоже горы, но дру
гие — безлесые, каменистые. Свободно раскинулись вокруг
широкой лощины. Несколько дней назад на них лежал
снег. Но сегодня они снова песочно-бурые, солнце шпарит,
словно и не октябрь вовсе. Это Юта. Говорят, в Калифорнии
сейчас дождь, и в Бостоне тоже, из Москвы слышно, что и
там дождь. А здесь, на Диком Западе, жаркое, почти летнее
солнце и никакого дождя. И я иду по треку. Поглядывая на
дальний план — горы. Обегая взглядом ближние лужайки,
домики с садиками и бассейнами, идущих мне навстречу
улыбчивых людей. Я свободна. Мне хорошо. Сегодня вос
кресенье. Я дышу чистым горным воздухом и подставляю
лицо солнцу.
— Excuse me! — cлова произнесены как-то странно,
с сильным акцентом. Я поднимаю голову. Рядом малень
кий человек в синей спортивной форме. Он улыбается, но
взгляд грустный.
— Excuse me, — он замолкает, подыскивая слова.
I am… am from Columbia. Видимо, он принял меня за лати
ноамериканку. В Италии я сходила за итальянку, в России
пару раз меня принимали за армянку. Интернациональ
ный еврейский тип, со слегка приглушенными семитскими
чертами.
— I am from Russia, — привычно произношу я и по
спешно добавляю: ― Conosco Italia
no.
Человечек оживляется.
9
IRICH_LNT_Text.indd 9
11/26/2007 11:35:57 AM
Ирина Чайковская: Рассказы и повести
— Sono Luis, — представляет он себя.
— Sono Anna, — говорю я. — Have а good day. И про
должаю свой путь по треку. Маленький Луис бежит в про
тивоположном направлении. Минут через десять мы снова
пересекаемся. Луис уже издали улыбается.
— Sono due years in America, — показывает он мне два
пальца. Он говорит, как человек, впервые раскрывший рот
после долгой немоты. Странно, что за два года он совсем
не овладел американским. Смешивает в кучу два языка.
Сейчас я говорю примерно как Луис, но я здесь всего два
месяца.
— Sono single,— продолжает Луис, — аlone, — он смот
рит вопросительно.
— I am married, — говорю я в свою очередь. — Hus
band? Yeah, — я киваю в сторону теннисного корта. — Hus
band, yeah, husband here. Tennis…— и я ударяю по вообра
жаемому мячу. Луис смотрит странно, словно не повеpил
мне или не понял. Не верит, что я замужем? Я снова иду
по треку, а Луис бежит своим путем. Не пройдя и десяти
шагов, сворачиваю к теннисным кортам. С одного из них
доносится громкая американская речь. Я воспринимаю ее
как единый звуковой поток. С другого слышится: «Моло
дец, браво». Быстро иду ко второму корту. На трек я больше
не возвращаюсь.
Следующее воскресенье снова солнечное. Oставила в
машине взятую на всякий случай куртку. Быстрый шаг ра
зогрел меня и взбодрил — настроение поднялось. По дороге
как назло попадались сердитые старушки, хмуро цедившие
«morning». Луиса я заметила издали. Он бежал навстречу
и махал руками.
— Hello, — приветствовала я его, — tutto bene?
— I have… muchos, — сказал Луис, указывая на себя и
что-то изображая взглядом.
— Мучос? — переспросила я, — в итальянском похоже
го слова не было. «Muchos, muchos», — лицо явно выражало
страдание. Может, его что-то мучит? — в голову пришло
русское созвучие. Неожиданно Луис схватил мою руку и
быстро поцеловал. Я рассмеялась:
— My husband is here, Luis. He can see us.
10
IRICH_LNT_Text.indd 10
11/26/2007 11:35:58 AM
Любовь на треке
— Husband? — Он показал на мою руку. Видимо, его
смущало отсутствие кольца. С кольцом или без кольца —
какая разница? Мое кольцо лежит в Москве, в шкатулке
из капо-корешка, подаренной мне свекровью, Лией Михай
ловной. Я повторила для верности два раза:
— I am married, Luis, I have a son.
Он смотрел недоверчиво. Я сразу же направилась к
корту. Игра в этот раз не ладилась, и сын согласился прой
тись со мной по треку. К тому же ему не терпелось увидеть
моего «мексиканца», как обозначил Луиса муж. Для мужа
Мексика и Колумбия — один черт. Луис приблизился вне
запно, так как мы с сыном увлеклись беседой. Он усиленно
улыбался и радостно махал руками.
— This is my son, — я представляла Луису Гришу как
«вещественное доказательство» моего замужества. Луис
кивнул и снова сказал это непонятное слово «мучос». Когда
он убежал, я спросила Гришу:
— Что такое «мучос», как ты думаешь?
Гриша без запинки выпалил:
— Много. «Мучос» по-испански значит «много».
Скорее всего, он слышал это слово от школьников-мек
сиканцев. Но если он прав, что же все-таки хотел сказать
Луис? что у него много чего? Переживаний? Мучений? Де
нег? Ну, денег, по всей видимости, у него совсем нет. Гри
ша, сверхвнимательный ко всякой машине, заметил, что
Луис сел в потрепанный старый «форд».
— Драндулетка 80-го года, — Гриша засмеялся. —
Смешная машинка.
И он похоже передразнил бег Луиса и его махание ру
ками.
В следующее воскресенье я встретила на треке сооте
чественников — русскую пару из Пущина. Мы сделали с
ними кругов пять, а потом я повела их к корту, знакомить
со своими. Краем глаза я заметила машину Луиса, отъез
жающую с площадки.
Когда через неделю мы прибыли на трек, Луис крутил
ся неподалеку. По-видимому, он сторожил наше прибытие.
Что ж, посмотрит на моего «хазбенда». Хазбенд тем време
нем взглянул на «мексиканца».
11
IRICH_LNT_Text.indd 11
11/26/2007 11:35:58 AM
Ирина Чайковская: Рассказы и повести
— Мелковат, — бросил он, беря ракетки, и больше не
глядел в его сторону. Наверное, такие «поклонники» не
внушают опасений. В этот раз Луис был возбужден больше
обычного.
— He is alt, — сказал он на своем странном языке, пока
зывая рукой вверх. Видимо, в моем муже его больше всего
поразил рост. Мифический «хазбенд» обрел наконец плоть
и кровь. Неожиданно Луис подскочил ко мне и поцеловал
в щеку. Мне осталось только рассмеяться и погрозить ему.
И опять он произнес это непонятное «мучос». По дороге к
теннисному корту меня вдруг осенило. Припомнилась из
вестная латиноамериканская песня, в которой звучало чтото похожее на «мучос» или «самомучос». Мелодия у песни
была настолько привязчивая, что я напевала ее всю сле
дующую неделю.
В то воскресное утро было по-настоящему холодно. Сне
га на горах не наблюдалось, однако в воздухе пахло скорой
зимой. Пока же вокруг царствовала осень. Домики, окру
жающие трек, стояли в разноцветной листве. Кругом было
пусто. Только какой-то сухой американец в шортах прогу
ливал двух огромных, обросших шерстью собак. Интересно,
будет сегодня Луис или нет? Заглядевшись на редкостную
по краскам панораму гор, я не заметила его приближения.
Он был грустен. Что-то говорил. Я его не понимала.
— I don ‘t understand you. What does it mean? — Oн
что-то прошептал.
Я опять не поняла. И вдруг до меня дошло: «амур», он
сказал «амур».
Следующую фразу он произнес очень громко: «I live
you», почему-то «live», а не «love». Даже такое затертое сло
во сумел произнести на свой лад. Он стоял переминаясь с
ноги на ногу. Он снова говорил, что одинок, не женат и у
него никого нет. Но я-то здесь при чем? Я-то замужем, у
меня ребенок, сын. Я ничего не хочу менять в своей жиз
ни. Я произносила американские фразы одну за другой. Он
вздрагивал после каждой.
— I spero, — вдруг сказал он, «я надеюсь». Я пожала
плечами. Он стоял у меня на дороге. Я его обогнула и по
шла к корту. Оглядываться не стала. Муж и сын отдыхали.
12
IRICH_LNT_Text.indd 12
11/26/2007 11:35:58 AM
Любовь на треке
Они разговаривали о машинах, и я решила их не преры
вать и ничего им не рассказала.
Через неделю весь город засыпало снегом. Ехать на
корт не было смысла, и мы остались дома. Все воскресенье
мне было не по себе. Щемило сердце, отчего-то хотелось
плакать. Я вспоминала, как Луис сказал мне «I live you»,
и было обидно, что все проходит и надежд
ы, увы, не сбыва
ются. В конце концов, — успокаивала я себя — вдруг зима
еще немного повременит и в следующее воскресенье мы
опять поедем на трек? Кто знает?
Осень 2000
IRICH_LNT_Text.indd 13
11/26/2007 11:35:59 AM
In chiesa*
У дона Агостино появился помощник. Валерия его еще не
видела, но Кьяра говорила, что «molto bravo» — молодой и
красивый. Было странно, что молодые и красивые идут в
католические священники, обрекая себя на целибат — обет
безбрачия; тем любопытнее было на него взглянуть. Увиде
ла его Валерия в церкви, на мессе. Высокий, очень крупный,
с выразительными итальянскими глазами и пышными чер
ными волосами, он обладал к тому же приятным голосом с
четкими, выверенными интонациями. Валерия подумала,
что женщины, составляющие большую часть паствы, будут
покорены. Она поискала глазами дона Агостино, но его на
мессе не было, — наверное, уехал по делам. Бедному дону
Агостино уже давно был нужен заместитель — vice-parroco,
без помощников он крутился как белка в колесе.
Валерия успела привязаться к пожилому священ
нику. Из его рассказов она знала, что подростком он был
отдан родителями — деревенскими ремесленниками — в
церковную школу. С того времени судьба его была реше
на: отсутствие своей семьи, жреческое служение церкви.
Между тем, Валерия видела, как тянется он к домашнему
теплу. Как бы ни был он занят крестинами, похоронами,
свадьбами, сколько бы служб в день ни проводил, — на
ходил время зайти к ним «на чаек», приносил Оленке гос
тинцы. Валерия была бесконечно благодарна дону Агости
но: в страшный час, когда умер ее муж и она, с дочерью
на руках, осталась одна, в чужой стране, без работы и без
денег, он пришел ей на помощь. Поселил у себя в церкви
* В церкви (с итальянского)
14
IRICH_LNT_Text.indd 14
11/26/2007 11:35:59 AM
In Chiesa
в пустующей квартире привратника, под самым чердаком,
помог найти работу. Работа не ахти какая — она сидела с
больным стариком, — но на этот миллион лир они с Олен
кой могли более или менее сносно жить, если учитывать,
что священник ничего с них не брал за жилье.
Народ расходился после воскресной мессы. К Валерии
подошла Кьяра и громко, как могут только итальянцы, на
чала расхваливать дона Леонардо — так звали молодого
священника. Между прочим она сказала, что тот учился
на инженера, но страсть к религии перетянула и он про
должал образование уже в семинарии. Валерия в прошлой
жизни тоже была инженером и внутренне обрадовалась
этому совпадению. «Посмотри, посмотри! — Кьяра радост
но кивала в сторону немолодой пары, только что вышед
шей из церкви. — Это его родители». Она понизила голос,
но он все равно долетал до ушей стоящих поблизости:
«Крестьяне из Арчевии, им и не снилось, что сын станет
священником. Смотри, прямо лоснятся от счастья». Сму
щенные старички прохаживались возле церкви, видимо,
поджидая сына. Наконец он вышел, сменив церковное об
лачение на скромный цивильный костюм. Когда все трое
проходили мимо, Кьяра окликнула мать Леонардо: «Sei fe
lice, Leonella?» (Ты счастлива, Леонелла?) Та оглянулась,
торопливо кивнула и почему-то очень пристально, без
улыбки, поглядела на Валерию. Взгляд был явно изучаю
щий, Валерии стало не по себе.
Нового священника поселили в другом крыле церкви.
Валерия там никогда не была, но всезнающая Кьяра, забе
жавшая после мессы к Валерии, рассказала, что комнатка,
как в монастыре, — два стула, кровать, на стене железное
распятие, шкафчик для одежд
ы. «Маловато будет для та
кого гиганта», — подытожила Кьяра и почему-то шепотом,
хотя они были одни, добавила: «Я ему свое зеркало при
несу. У меня лишнее, а ему нужно — вон волосы какие,
как у Самсона». Валерии хотелось сказать: «В отсутствии
Далилы». Но она промолчала. Кьяре она старалась не го
ворить лишнего. Кьяра была приходящей домашней работ
ницей у дона Агостино и волей-неволей являлась распро
странителем всевозможных слухов и сплетен. К Валерии
15
IRICH_LNT_Text.indd 15
11/26/2007 11:35:59 AM
Ирина Чайковская: Рассказы и повести
она относилась по-доброму, очень любила Оленку, та даже
стала звать ее «nonna» (бабушка). Порой Валерию тяготило
ее общество, как ни убеждала она себя, что лучше Кьяра,
чем тишина в четырех стенах. Но гораздо чаще Валерия
нуждалась в Кьяре, в ее болтовне, в простых и грубоватых
манерах. Когда молодой женщине становилось особенно
тяжело, хоть волком вой, они с Оленкой шли к «бабе Кья
ре», в маленькую вдовью квартирку неподалеку от церкви,
и там за кофе, за разговором отогревались и веселели.
С уходом Кьяры стало как-то особенно пусто. Сквозь
занавеску кухонного окна било солнце, наступал послеобе
денный час — итальянское помериджо, когда душа млеет
и томится. Валерия не любила помериджо, с некоторых пор
особенно тягостны стали воскресные вечера — незаполнен
ное время грозило воспоминаниями. Она посмотрела на
часы. До семи — времени, когда привезут Оленку, гостив
шую в семье одноклассницы, — еще далеко. Накинула на
плечи легкую синюю куртку и вышла на улицу. Несмотря
на солнце, в воздухе еще держалась прохлада. Валерия
подумала, что такой ветреный мартовский денек вполне
мог быть и в России, разница только в солнце — здесь оно
нестерпимо яркое, — да в снеге, которого здесь и зимой-то
не бывает. Секунду поколебавшись, она пошла по дороге к
Дуомо. Это был ее любимый маршрут.
Необыкновенным был город, куда забросила ее судь
ба. Морской торговый порт в бухте, открытой в незапа
мятные времена еще греками, он располагался на бесчис
ленных холмах — так что не было в нем ни одной улицы
без заметного уклона. Валерию поражало, что к морю она
могла выйти, идя по вьяле (проспекту) как в одном, так
и в другом, противоположном, направлении. Говорили и
хотелось верить, что это единственный на земле город, где
солнце встает и садится прямо в море. Над морем, на кру
той отвесной горе, высился главный храм округи — Дуомо.
Огромный, неуклюже вытянувшийся, он был выстроен из
остатков древнего храма Афродиты тысячу лет тому назад.
Христианство в этот город принес еврей из Иерусалима,
по имени Кирияко, ставший первым в округе христиан
ским священником (весковым), а затем, — замученный
16
IRICH_LNT_Text.indd 16
11/26/2007 11:36:00 AM
In Chiesa
язычниками, — первым в этих местах святым. Храм носил
его имя.
Валерия шла все вверх и вверх по узким, покрытым
брусчаткой улочкам старого города по направлению к
Дуомо. Там, где дорога ветвилась, она привычно выбрала
нижнюю дорожку и пошла вдоль балюстрады, над которой
нависали кроны высоких пиний, растущих по всему склону
холма, упертого в море. Лента дороги шла отсюда вверх, к
асфальтированной площадке на самой оконечности холма,
где стоял Дуомо. Но туда ей не хотелось. Здесь, у балюст
рады, открывался широкий вид на море, на шумный, гудя
щий кранами порт, на сказочно прекрасный город, раски
нувшийся на холмах. От пиний шел одуряющий хвойный
запах. Валерия прислонила лицо к мягкой хвое, на уровне
ее глаз висела маленькая зеленая шишка. Сорвать на сча
стье? А вдруг дереву будет больно, как бывает, когда от
рывают что-то родное? Валерия отдернула руку. Взгляд
ее упал на дорожку: прямо у ее ног лежала точно такая
маленькая зеленая шишка. Затаив дыхание, Валерия ее
подняла. Было ощущение, что свершилось что-то сокровен
ное. Домой она шла медленно, почти не глядя по сторонам,
сжимая в кулаке зеленую шишку.
На развилке, ведущей к Дуомо, ее кто-то окликнул. Она
подняла глаза: перед ней стоял новый священник. Они не
были знакомы, и она не знала, что сказать. Начал он: «Мне
про вас говорили — вы русская. Я знаю, у вас случилось
горе, — взгляд был добрый, сочувствующий. — Бог вам
поможет». Он замолчал и вдруг добавил: «Два дня назад
умер мой дядя, ближе у меня не было человека». Валерия
подумала, что он вот-вот заплачет. Какое у него хорошее,
совсем юное лицо. И вовсе он не дамский угодник, каким
показался ей на мессе. Безотчетным движением она протя
нула ему шишку. «Возьмите это на счастье. У вас сегодня
началась новая жизнь. Она, эта дочь пинии, принесет вам
удачу». Священник медленно взял шишку из ее рук. Вале
рия кивнула и пошла вперед по дорожке. Шагов за собой
она не слышала.
Приближалась Пасха. В Пальмовое воскресенье Олен
ка вместе с подружками продавала возле церкви окрашен
17
IRICH_LNT_Text.indd 17
11/26/2007 11:36:00 AM
Ирина Чайковская: Рассказы и повести
ные золотом веточки оливы. В воздухе уже жила и торже
ствовала весна — примавера. Какая-то необыкновенная
свежесть, разлитая в природе, понуждала людей бодрст
вовать, строить планы, радоваться своему существованию.
Адольфо, старичок, за которым присматривала Валерия,
впервые за много дней решил подняться с постели и, опи
раясь на ее руку, прибрел к церкви. Он сумел высидеть
часть мессы, которую сегодня вел дон Агостино. Проводив
Адольфо, Валерия вернулась в церковь. Дон Агостино за
вершал проповедь. Он то и дело обращался с вопросами к
детям, которых обучал катехизису, — они занимали пер
вые две скамьи в церкви. До Валерии доносился звонкий
голос Оленки, смело отвечавшей на все вопросы. Валерия
подумала, что теперь, с появлением дона Леонардо, про
стые и незамысловатые проповеди старого проповедника
многим покажутся слишком пресными.
Дон Леонардо привносил в проповедь элемент актерст
ва. Он выбирал случаи из жизни, почерпнутые из газет, и
давал им моральную оценку, покоряя аудиторию продуман
ными интонациями, выверенными паузами, модуляциями
красивого голоса. «Наверное, их так учили», — думала Ва
лерия, с грустью вспоминая такое юное и печальное лицо
молодого священника там, возле Дуомо. Теперешний дон
Леонардо отрастил бороду, что прибавило ему солидности
и некоторой живописности. Его громкий выразительный
голос проникал во все уголки церкви, разговаривал ли он с
доном Агостино, поднимался ли по лестнице, напевая или
весело насвистывая. В заброшенной кладовке на первом
этаже он расставил клетки с птицами, рассадил на подо
коннике неслыханной красоты и хладостойкости цветы,
ухаживал за тем и другим все свободное время. Валерии
казалось, что во всем этом есть что-то искусственное, фаль
шивое. Ей гораздо больше импонировал тихий и мудрый в
своей простоте дон Агостино. Но и дон Агостино изменился
в последнее время. Перестал приходить «на чаек». В нем
появилась странная раздражительность. Иногда — она
замечала, — общаясь с собеседником, он вдруг замолкал
на полуслове и уходил к себе. Что-то зрело между двумя
прелатами, она ощущала какие-то подземные толчки. Ее
18
IRICH_LNT_Text.indd 18
11/26/2007 11:36:00 AM
In Chiesa
поражало, что Кьяра как будто ничего не замечала и не
чувствовала — продолжала восхищаться обоими священ
никами, приговаривая в разговорах с Валерией: «Tutti e
due sono bravi» (Оба молодцы).
Неделю назад Валерия позвала их обоих на свой день
рожденья. Приготовила воскресный обед, испекла люби
мый Оленкой ореховый пирог, купила красного вина «Rosso
Conero». Пришли они ровно в час — шумный, экзальти
рованный дон Леонардо и молчаливый дон Агостино. Дон
Агостино протянул Валерии книгу о Франциске Ассизском,
дон Леонардо — красочный альбом о комнатных растени
ях. Когда они ушли, Валерия нашла вложенную в альбом
карточку, на которой были каллиграфически выведены
число и подпись «смиренный леонардо». Разговор в тот раз
зашел в тупик. Дон Леонардо, услышав, что она читала
теологические работы Честертона, воодушевился, начал
задавать вопросы, между тем как дон Агостино молча и
хмуро ел. Ей тогда стало ужасно неловко и стыдно перед
доном Агостино, у которого, как она знала, было теологофилософское образование и который, однако, не проронил
ни слова, явно не желая участвовать в их диспуте. Может,
он обиделся на нее? В чем она провинилась перед ним?
Этот вопрос терзал Валерию все последующие дни.
После обедни дети снова вынесли корзины с веточками
оливы и продолжили праздничную торговлю перед церко
вью. На шесте рядом с ними висел плакат, оповещающий,
что весь доход от продажи идет в пользу бедных. Валерия
с Кьярой стояли неподалеку, Кьяра, как всегда громко, де
лилась своими впечатлениями. «Дон Агостино болеет — у
него поднялось давление, поэтому проповедь сегодня та
кая короткая. А какая молодчина твоя рагаца! Весь кате
хизис наизусть знает!» Из церкви вышли нарядно одетые
родители дона Леонардо, по праздникам они приезжали в
гости к сыну. Кьяра помахала им рукой, и Валерии снова
показалось, что Леонелла, мать Леонардо, взглянула на
нее как-то особенно пристально.
Дон Агостино болел. К нему приходил врач, сказал,
что нужен покой. Болезнь была особенно некстати в эти
предпасхальные дни, когда священники ходят по домам,
19
IRICH_LNT_Text.indd 19
11/26/2007 11:36:01 AM
Ирина Чайковская: Рассказы и повести
благословляя свою паству. Валерии очень хотелось на
вестить дона Агостино, но было неловко. В конце концов
она собрала корзинку «гостинцев», написала записку и
попросила Оленку отнести все это священнику. Оленка
долго не возвращалась, а когда пришла, вся лучилась.
Дон Агостино расспрашивал ее о школе, об учителях и
подружках, угостил вкусным ореховым струделем и велел
поблагодарить маму за гостинцы. Но это еще не все, Олен
ка хитренько сощурилась и протянула Валерии открытку.
На ней была известная в городе мадонна Кривелли, чье
изображение висело в Дуомо, нежная, с опущенными долу
очами. Как ни искала Валерия, никаких надписей на от
крытке не было.
За два дня до Пасхи к ним с Оленкой пожаловал дон
Леонардо. В руках у него была большая синтетическая
сумка, из которой выглядывали кочаны капусты, листья
салата и другой зелени. Сумку он оставил на пороге, про
шел в квартиру и очень торжественно благословил скуд
ное, почти без мебели, жилище Валерии, состоящее из
двух маленьких спален и кухни. Оленка следовала за ним
по пятам — она только что закончила делать уроки. По
мериджо переходил в вечер, наступали сумерки. Валерия
зажгла свет на кухне, предложила дону Леонардо выпить
чаю. Он не отказался.
Валерия разогрела остатки обеда, и дон Леонардо с ап
петитом съел рыбу с картошкой. Валерия подумала, что,
наверное, ему не хватает той еды, что готовит Кьяра. При
его могучем телосложении и молодости вряд ли он наедал
ся за обедом у дона Агостино.
Дон Леонардо как раз рассказывал, что ходит иногда
в столовую для бедных, ест бесплатную похлебку. «Там
вполне прилично кормят», — говорил он с улыбкой, и Ва
лерии в этой улыбке снова мерещилось что-то неестествен
ное, фальшивое. «Приходите лучше к нам, у нас с дочкой
всегда есть обед», — проговорила она, и что-то дрогнуло у
нее внутри. Со смертью мужа она не перестала готовить,
но потеряла интерес к приготовлению пищи — Оленка
ела плохо и мало. Совсем другое дело, когда готовишь для
взрослого мужчины. Дон Леонардо никак не отозвался на
20
IRICH_LNT_Text.indd 20
11/26/2007 11:36:01 AM
In Chiesa
ее реплику, только еще более повеселел. Со смехом стал
рассказывать, что каждый день под дверью находит ог
ромную сумку с зеленью — видимо, какая-то прихожанка
предполагает в нем склонность к вегетарианству. «Регу
лярно сдаю эту зелень Кьяре, а сегодня решил поделиться
с вами». Поднялся из-за стола и втащил сумку с зеленью на
кухню. Чай пили вдвоем — Оленка ушла смотреть телеви
зор. Глядя, с какой жадностью он ест варенье, Валерия ду
мала, что, несмотря на свой священнический сан и густую
бороду, в сущности, он еще ребенок, ребенок, оторванный
от материнского тепл
а и ласки. Может быть, в присталь
ном взгляде его матери таилась просьба к ней, Валерии,
поделиться с ее сыном домашним теплом?
На Пасху дон Агостино встал с постели и, еще слабый
и бледный, вел службу. Читался текст Евангелия от Мат
фея, роль Спасителя взял на себя старый священник, Иу
дой был один из молодых прихожан. Люди, заполнившие
церковь, замерев, словно в первый раз, слушали знакомую
историю. Шла сцена «суда Пилата», и Валерия порадо
валась, что за Христа выступает старый священник, так
просто и естественно читал он текст. Дону Леонардо доста
лись слова осуждения иудеев: «Кровь его на нас и на детях
наших». Он произнес их так, что Валерии показалось, что
церковь содрогнулась. Или это у нее самой закружилась
голова? Пришлось схватиться за спинку соседней лавки.
Была мысль: еще мгновение — и она потеряет сознание.
Но обошлось.
Об ее еврействе знал только дон Агостино. Знал и хра
нил молчание — скажи он об этом хоть одному человеку,
в ту же минуту узнали бы все. Валерия, как большинство
русских евреев, не знала ни еврейского языка, ни религии,
но еврейство сидело в ней крепко. В смутной детской памя
ти сидели дедушкины рассказы со всегда завершающей их
фразой: «Израиль спасется!» Да, они жили в католической
церкви, Оленка изучала вместе с итальянскими сверстни
ками катехизис, ну и что из этого? Валерия была уверена,
что и Оленка ни за что на свете не откажется от своего ев
рейства, приносящего не только жизненные невзгоды, но и
несказанную радость избранничества.
21
IRICH_LNT_Text.indd 21
11/26/2007 11:36:02 AM
Ирина Чайковская: Рассказы и повести
После праздничной пасхальной мессы народ долго не
расходился. Кьяра вышла из церкви вся заплаканная. В
ней боролись два чувства: умиление перед подвигом Хри
ста и ярость к тем, кто его казнил. Первое чувство сидело
глубоко в душе, второе рвалось наружу. «Я бы своими ру
ками придушила этих евреев», — как всегда громко дели
лась она с Валерией. «Еще говорят, что умные, где же их
ум был — распяли Спасителя, а разбойника пощадили?
Они и сейчас такие же — вон, говорят, пьют, как вампи
ры, христианскую кровь…». Валерия в испуге смотрела на
Оленку. Та стала пунцово-красной и с искаженным лицом
подскочила к Кьяре: «Баба Кьяра, что ты такое говоришь?
Это все глупости. Мы с мамой еврейки — разве мы пьем
чью-нибудь кровь?» Наступила тишина. Валерия взяла
Оленку за руку, и под взглядами расступающейся толпы
они проследовали к двери своего жилища.
Вечером Валерии позвонил дон Агостино, попросил
спуститься к нему. Она посмотрела на Оленку, которая с
независимым видом рисовала что-то, сидя за кухонным
столом, вздохнула и открыла дверь. Дон Агостино полу
лежал в кресле, укутанный пледом; окна в его просторной
гостиной были распахнуты — в них врывались снопы све
та и морской, напоенной зеленью свежести. Он говорил
глухо, не поднимая глаз. Оказывается, весков уже давно
предупредил дона Агостино, что присутствие в церкви
молодой безмужней женщины нежелательно. Он, Агости
но, все оттягивал этот разговор, но, по-видимому, переезд
Валерии неизбежен. Он поговорит со своими знакомыми,
чтобы условия найма не были слишком тяжелы и у Вале
рии оставалась какая-то толика денег на жизнь. Валерия
молчала. Больше всего ей хотелось поскорее выскочить из
комнаты и, заперевшись в своей спаленке, вволю попла
кать. Прощаясь с Валерией, дон Агостино встал с кресла
и проводил ее к выходу. Стоя у двери, Валерия бросилась
к священнику: «Спасибо вам, спасибо за все», — она не
могла говорить, голос срывался. Лицо дона Агостино было
близко-близко, в глазах его стояли слезы: «Я полюбил вас,
тебя и твою дочку. Вы — как моя семья. Ты ведь тоже не
множко любишь меня, правда?» Он смотрел вопрошающе,
22
IRICH_LNT_Text.indd 22
11/26/2007 11:36:02 AM
In Chiesa
хотел еще что-то добавить, но осекся и замолчал. Валерия
вышла.
Через неделю они с Оленкой переезжали. Квартира
нашлась аж в другом городе, так что они, если не навсегда,
то надолго прощались с церковью и ее обитателями. Дон
Агостино снова заболел и глядел на них, махая рукой из
окна. Кьяра хлопотливо помогала перетаскивать корзинки
и тюки, а дон Леон
ардо подарил Валерии на прощанье ог
ромный букет неслыханной красоты роз.
Декабрь 2000
IRICH_LNT_Text.indd 23
11/26/2007 11:36:02 AM
Лючия
Жарко было, нестерпимо жарко. Духота, не освежаемая ве
терком. Гриша, сидевший в майке на своей кровати, начал
плакать, повторяя одно и то же:
— Мне жарко, мне жарко, мне…
— Хватит, — прикрикнула на него Алла, — пошли, —
и она подтолкнула его к двери. Они вышли на безлюдную
улицу. Вообще эта улица не была безлюдной, как раз на
оборот, здесь обосновалась банкарелла, итальянский ба
зар, она была шумной и многолюдной, но не в этот час. В
этот час — было три пополудни — на ней никого не было,
складные торговые палатки разобрали, на раскаленном
асфальте валялся разнообразный банкарельский сор. Шло
время раннего помериджо, когда люди или отдыхают, под
ставив темя освежающему вентилятору, или спят лицом к
прохладной стене.
Алла тянула маленького Гришу, пот застилал глаза,
солнце слепило, укрыться от него на улице, зажатой с обе
их сторон каменными домами, было негде. Они свернули
направо и стали подниматься в гору, здесь была тень, за
забором с двух сторон росли пинии и ярко-зеленый глян
цевый кустарник. Можно было перевести дух. Наконец
начался очень крутой подъем — Алла поднялась в горку
по ступенькам, а Гриша вбежал на нее отвесно, и они дос
тигли каменных ворот, закрытых на щеколду. Воздух стал
заметно свежее и влажнее, ощущалось близкое присутст
вие моря. Его не было отсюда видно, но оно расстилалось
внизу, за Campo degli ebrei, Еврейским кладбищем, которое
начиналось сразу за каменной оградой дома, куда они при
шли. Алла отодвинула щеколду, и они вошли во дворик.
24
IRICH_LNT_Text.indd 24
11/26/2007 11:36:03 AM
Лючия
Алла огляделась. Хозяйки не было, все остальное было
на привычных местах. Возле дома на протянутой веревке
висело белье, дряхлая Лесси приветствовала их с Гришей
бессильным жидким лаем. Гриша подбежал к собаке, а
Алла села за каменный стол возле дома. Здесь было даже
прохладно. Стол стоял в тени, да и с моря дул бриз. Алла
закрыла глаза и просидела так несколько секунд, блажен
но, ни о чем не думая. Внизу, с подножья взгорка, послы
шалось тарахтенье машины. Это Лючия на новом «фиате»
совершала свой ежедневный подъем к дому. В который раз
Алла подумала, что Лючия не чета ей — molto brava — не
боится ни крутого подъема, ни жизненных передряг. Оди
нока, но всегда окружена людьми, вечно всем помогает —
вот и дом этот после своей смерти завещала пожилым,
уже не способным работать священникам, не имеющим ни
семьи, ни угла. Как ей это удается? Ведь старая, не слиш
ком образованная, мало что видела. А внутри — покой,
незыблемость, то, что сама она на своем незамысловатом
итальянском называет «serenita», такого слова и нет на
русском — разве что «солнечность»…
В калитку входила Лючия с большой пластиковой сум
кой в руках, она приветливо кивнула Алле, устало подошла
к столу, поставила на него сумку, тяжело присела на лавку.
Алла знала, что после обеда Лючия — церковная активист
ка — развозит продукты по бедным семьям. Откуда берутся
силы на такое в несусветную полдневную жару? Немного
передохнув, Лючия вытянула из сумки перевязанный ве
ревочкой пакет и направилась к Грише, сидящему на кор
точках рядом с собакой.
— Эй, джованотто, смотри, что я тебе принесла!
— Чикита?
— Чикита. Ну ты и догадлив!
Оба захохотали. Связка «чикиты» — особого сорта эква
дорских бананов — была постоянным Лючииным подарком
для Гриши. Сама она их не ела, считала «ребячьим угоще
нием», да и вообще не тратила на себя ни одного лишнего
сольдо. Алла подумала, что, если бы не Лючия, Гришуня
вряд ли бы лакомился дорогими бананами. Она понима
ла, что они с Гришей пришли не вовремя, Лючия должна
25
IRICH_LNT_Text.indd 25
11/26/2007 11:36:03 AM
Ирина Чайковская: Рассказы и повести
сейчас по своему распорядку часика два поспать, чтобы по
том снова неутомимо приняться за дела… но жара — что
Алла могла поделать с этой жарой? Выдержать ее в их с
Гришей жилище под самой крышей было свыше сил.
— Гришуня прямо плавился, — оправдывала себя Ал
ла, глядя в немного настороженное, хотя и приветливое
лицо Лючии, которая снова села с нею рядом. — Мы нена
долго, Лючия, я подумала, что сейчас могла бы записать
твои рассказы.
— Рассказы? Да ты уже сто раз их слышала. Это про то,
как еврейский Савл стал апостолом Павлом?
— Совсем нет, Лючия, не про Савла-Павла, а про тебя.
Расскажи по порядку, как родилась в Кастельфидардо, как
росла без отца, как работала с матерью по чужим семьям,
как в войну стала медсестрой, как выиграла в лотерею и
купила этот дом рядом с Campo degli ebrei…
— Погоди, погоди, да ты вон уже все знаешь. Я же вам
с джованотто — Лючия указала на Гришу, который лениво
раскрывал банан, — уже сто раз рассказывала — и про ло
терейный билет, и про дом, и про свое замужество…
— Про замужество? Про замужество я хоть и слышала,
но не все запомнила, надо бы записать. Алла вытаскивала
из сумки заготовленный лист бумаги и ручку. Ну, Лючия!
Лючия начала привычный рассказ, Алла пыталась в
него вслушаться, но что-то ей мешало. Параллельно голо
су Лючии звучал какой-то другой, рассказывающий ту же
историю, но по-иному. К тому же, Лючия говорила на мест
ном анконитанском диалекте, многие слова которого Алле
были просто не понятны. Она оставляла на листе зияющие
пробелы, в надежде когда-нибудь их заполнить.
Хотя кому и когда это может понадобиться? Пригодится
ли ей, Алле, в ее другой жизни, что когда-нибудь да начнет
ся, история замужества малограмотной старой итальянки
из глухой итальянскойпровинции? Ответа она не знала.
Записывала, потому что нужно было хоть как-то оправдать
их с Гришей неурочное появление у Лючии в нестерпимо
знойный час итальянского помериджо.
Лючия вышла замуж неожиданно — и для себя, и
для своих товарок-медсестер, с которыми вместе работала
26
IRICH_LNT_Text.indd 26
11/26/2007 11:36:03 AM
Лючия
в больнице. Как это ни печально, но ее замужество совпа
ло с трауром по матери, умершей незадолго до того. Была
Лючия смолоду скрытна, не очень многословна, дичилась
проказливых игривых подруг, которые, однако, именно ей
любили поверять свои сердечные тайны. Была в ней какаято скрытая невидимая сила, выделяющая ее из прочих.
Рослая, очень прямая, с серьезным, даже немного суровым
выражением лица, она смотрелась намного старше сво
их ровесниц. Мало кто с первого раза угадывал в строгом
взгляде карих Лючииных глаз спрятанные в них доброту
и искринки смеха. Окружающим казалась она слегка бла
женной, да и история с выигрышным лотерейным билетом
сделала ее почти легендарной личностью. История была та
кая. Знакомая медсестра предложила Лючии поучаствовать
во всеитальянской лотерее, объявленной в газете. Лючия,
поколебавшись, — она не любила подобных затей, — все
же согласилась и продиктовала той свою цифровую комби
нацию. Потом она об этом забыла и вспомнила, когда уже
лотерея прошла. Случайно на обрывке старой газеты про
чла она набор цифр, выигравших крупную сумму. Не сразу
до нее дошло, что именно ее билет оказался выигрышным.
Когда же пришло осознание, головы она не потеряла. Сум
ма была большая. На ее часть она купила себе с матерью
дом на границе с Campo degli ebrei, давно хотелось ей жить
около моря. Оставшиеся деньги потратила, заказав места
на кладбище для себя, матери и всех своих еще живущих
родственников. Так она стала «невестой с приданым» — все
же свой дом для Италии не шутка. Но прилива женихов
не наблюдалось. Как-то стояла она возле банкарельного
лотка, перебирая текстильную мелочь. Неожиданно над ее
головой раздался мужской негромкий голос:
— Что синьорина ищет в этой куче? Уж не жемчужное
ли зернышко?
Она подняла глаза и в двух шагах от себя увидела
довольно высокого, плотного человека с уже седеющей го
ловой. Видно, ему стало неловко за незлую насмешку, про
звучавшую в вопросе, он закашлялся. А Лючия тем време
нем раздумывала, нужно ли его «срезать», что она обычно
делала в таких случаях, или стоит подождать продолжения
27
IRICH_LNT_Text.indd 27
11/26/2007 11:36:04 AM
Ирина Чайковская: Рассказы и повести
и промолчать. Она промолчала. Незнакомец, оправившись
от кашля, продолжал:
— Пожалуйста, не принимайте меня за назойливого
нахала, но можно оторвать вас на пару минут от этого ба
рахла?
Лючия ни жива, ни мертва отошла в сторонку от тол
пы, окружавшей лоток. Ее сознание фиксировало, что сосе
дей и домашних поблизости нет, но банкарельщик, как ей
показалось, на нее покосился. Незнакомец подходил к ней,
смущенно потирая переносицу.
— Синьорина, открою вам свои карты. Я вдовец, у ме
ня трое совсем взрослых детей. Вы мне понравились.
В этом месте Лючия недоверчиво на него взглянула.
Ей шел сорок четвертый год. Никогда не была она краса
вицей, женское кокетство было ей не свойственно. В то же
время мать бесконечно ей твердила, что все мужчины хотят
от женщин лишь одного, что дурят бедняжкам голову раз
ными прельстительными обманными словами и что нужно
быть начеку и уметь обороняться. Лючия сжалась в комок.
А незнакомец, поймав ее взгляд и как-то по-своему его ис
толковав, продолжал:
— Да, синьорина, я понимаю, что староват для вас. Но
я здоров, у меня неплохая работа, я работаю в полиции, и
есть свой дом.
Лючия перевела дыхание. Никогда до этого ни один
мужчина не объяснялся ей в любви, она даже не предпо
лагала, что может кому-то понравиться. В последнее вре
мя мать чувствовала себя неважно и частенько заводила
разговор о необходимости замужества для Лючии. Обычно
она связывала этот предмет со своим скорым уходом и с
домом, которым теперь владела дочь. На дом, мол, жени
хи найдутся. Но вот у этого есть свой дом, но он все равно
подошел к ней, к Лючии, значит, что же — действительно
она ему понравилась? Лючия так глубоко задумалась, что
пришла в себя, лишь когда поняла, что уже несколько ми
нут они оба молчат. Он стоит и ждет от нее ответа, причем
взгляд у него довольно жалкий и растерянный. Вспомнив,
как в таких случаях вели себя ее товарки, Лючия быстро
достала из сумки записную книжку, вырвала из нее листок
28
IRICH_LNT_Text.indd 28
11/26/2007 11:36:04 AM
Лючия
и записала на нем свой домашний телефон. На этом они
распрощались. Только когда незнакомец скрылся из виду,
Лючия подумала, что не знает его имени.
Он позвонил в неудачный день. В день, когда матери
Лючии стало совсем худо. К вечеру она умерла. Лючия даже
не смогла подойти к телефону, соседка Антония шепнула
ей, что звонил какой-то Джакомо Джакометти, спрашивал
«синьорину» Лючию. По этой-то «синьорине» Лючия легко
догадалась, кто такой этот Джакомо Джакометти.
В день похорон матери, 24 апреля, Лючия видела Джа
комо в толпе возле дома. Он поклонился ей издали, в руке
он держал маленький букетик весенних фиалок. Лючия
так и не поняла, для кого предназначались эти цветы, для
нее или для умершей матери. На кладбище, куда ехали на
специальном автобусе, Джакомо она уже не видела. Клад
бище располагалось за городом, в долине. Запах влажной,
уже пробудившейся от зимнего оцепенения земли ударял
в голову. Огромное, залитое солнечным светом, но мрач
новатое кладбище было пустынно. Гроб с телом матери
поставили на второй этаж каменного склепа, третий этаж
предназначался для самой Лючии и родственников.
Вернувшись после похорон в пустое жилище, Лючия
бросилась в одежде на кровать и долго, в голос, рыдала.
Ей не нравилось место, где она оставила мать, было оно
неприглядным и страшным, и ей не хотелось со временем
улечься в нишу на третьем этаже мрачного склепа. Как
мало осталось жизни, как много уже прожито, но ничего,
ничего из прожитого не хотелось ни вспоминать, ни длить
в памяти, — ничто не давало чувства радости или хотя
бы светлой грусти. Разве что — Лючия чуть умерила ры
дания — разве что маленький букетик фиалок в руках у
полузнакомого мужчины. Почему он, этот Джакомо Джа
кометти, не подошел к ней, кому предназначались его цве
ты? Лючия так и заснула не раздеваясь, с этим странным
вопросом в голове.
Прошло чуть больше месяца — Джакомо не появлял
ся. Лючия и рада бы была не думать о нем, да не шел он
у нее из головы. Впервые за всю ее жизнь встретился ей
человек, которого трудно было бы назвать «пустозвоном»
29
IRICH_LNT_Text.indd 29
11/26/2007 11:36:05 AM
Ирина Чайковская: Рассказы и повести
или «шалопаем» — так ее мать определяла всех без разбо
ру холостых мужчин. К тому же Лючии понравились его
голос и повадка. Временами — Святая Мадонна! — ей да
же чудилось, что обними ее такой вот, как Джакомо, и не
было бы в этом стыда и непотребства. Ощущение стыда и
непотребства возникало у нее всякий раз, когда к ней при
касались грубые мужские руки. Было это всего два раза
в ее жизни, незадолго до встречи с Джакомо, когда мать,
обеспокоенная одиночеством дочери, присматривала ей в
церкви «кавалера». Первый раз это был тридцатишести
летний смазливый парень без определенных занятий, но
с ворохом богобоязненных родственников — клан занимал
целую скамью в церкви, во втором ряду, напротив самой
кафедры дона Паскуале. По словам семьи, парень был
фармацевтом, но то ли не доучился, то ли заучился, по
нять было трудно. В течение многих лет его родственники
громогласно заявляли, что «Артуро учится на фармацев
та». Параллельно с ученьем Артуро вел довольно свобод
ный образ жизни, однако каждое воскресенье неизменно
появлялся на мессе к великой радости семейного клана.
В одно из мартовских воскресений мать Лючии шепнула
тетке парня, Клаудии, что Лючия слегка прихворнула и
неплохо было бы, если бы Артуро посоветовал ей какое-ни
будь снадобье от ее хвори. Тетка пошепталась с Анжелой,
матерью Артуро, обе решили, что в следующее воскресенье
после мессы Артуро может прийти на обед в дом Лючии.
Явился он точно к часу, Лючию неприятно кольнуло, что
пришел он в дом с пустыми руками. Мать ей всегда твер
дила, что скупость — наихудший из пороков и что всегда
можно найти дешевый пустяк, чтобы принести в чужой
дом. Гость скользнул по Лючии невнимательным взглядом
и тотчас поспешил к столу, уже накрытому к приходу гос
тя. Мать Лючии, насмотревшись за годы работы в богатых
крестьянских домах на «светские приемы», постаралась в
грязь лицом не ударить. Утром сходила она на рыбный
рынок, купила недорого отличную красную рыбу-сальмо
не и много креветок, в садике возле дома нарвала ранних
специй-трав. Рыбу, обложенную травами, испекла в ме
таллической фольге, креветки и эти же травы употребила
30
IRICH_LNT_Text.indd 30
11/26/2007 11:36:05 AM
Лючия
для соуса к пасте. Соус гость выделил особо, ел он с пре
восходным аппетитом, попивал «Россо Конеро» — огром
ную его флягу привез за год до этого «полуродственник»
из Монте Марчано, — похваливал кулинарное мастерство
Лючииной матери. Лючии запомнилось, как он несколько
раз повторил, что варвары завоевали Рим исключительно
из зависти к разнообразным вкусным и полезным травам,
произраставшим в Италии. Лючия сидела молча, ела ма
ло, гость не обращал на нее ни малейшего внимания. Об
ее «хвори» речи не заходило, видно, семья Артуро верно
поняла цели предстоящего визита. После обеда мать Лю
чии предложила «молодежи» погулять. Мартовское после
полуденное солнце припекало, но еще не жгло, сразу за
домом начинались заросли, ведшие к Еврейскому кладби
щу. Тут-то Артуро, ни слова не говоря, схватил Лючию за
талию и попытался прижать к себе. Лючия почувствовала
бесстыдные пальцы на своем теле, ее обдал тошнотворный
запах выпитого вина и съеденной пищи, она с ужасом от
прянула и дико закричала; покрасневший и растерявший
ся кавалер быстро ретировался. Лючия вернулась домой
одна, мать внимательно на нее посмотрела и ни о чем не
спросила.
Вечером мать Лючии, накинув на голову кружевную
шаль, отправилась к священнику. Дон Паскуале жил на
втором этаже приходской церкви. Мать Лючии застала
его за подготовкой вечерней проповеди, на столе лежали
раскрытая Библия, очки, листочки с выписками. Малень
кая комнатка была темноватой и неуютной. Анна хорошо
знала дона Паскуале, они родились в одном селе, Кас
тельфидардо, росли в соседних домах, по весне вместе с
одноклассниками запускали воздушного змея — аквило
не. Паскуале тогда был ужасным непоседой и сорванцом,
Анна помнит, как однажды они с ним долго тянули змея,
и тот летал высоко в небе, а потом Паскуале нарочно вы
пустил веревку, и они упали — Анна и Паскуале, — упали
прямо друг на друга под гогот и шуточки одноклассников.
Анна потом долго краснела, завидев Паскуале, а иногда
даже пряталась от его, как ей казалось, назойливого взгля
да. Так случилось, что отец Паскуале, сельский портной,
31
IRICH_LNT_Text.indd 31
11/26/2007 11:36:05 AM
Ирина Чайковская: Рассказы и повести
отдал сына-подростка в духовную школу, что и определило
его будущую судьбу одинокого бессемейного священника.
Анна же очень рано вышла замуж за сына пекаря, рано
овдовела, с маленькой дочкой на руках прислуживала в
богатых семьях, лишь сейчас, на старости лет, зажила,
«как матрона», в собственном (Лючиином) доме. Каждый
раз, видя дона Паскуале в церкви и слушая его проповеди,
Анна начинала сомневаться, уж тот ли это сорванец Пас
куале, с которым они когда-то по весне запускали аквило
не. Дон Паскуале с каждым годом становился все строже
и молчаливее. Он был образцом священника, сделавшего
служение пастве своим прямым делом. Только не было в
нем больше ни прежнего озорства, ни веселья.
Выслушав сетования матери Лючии, что дочь не при
строена, что ей, Анне, горестно будет уходить, оставив Лю
чию одну-одинешеньку, дон Паскуале вздохнул. У него
оставалось всего несколько минут до вечерней мессы, но из
уважения к Анне он говорил неторопливо, с участием. Нет,
он никого не знает, кто бы мог подойти Лючии. И в голову
не приходит. Люди стали очень развращены — и старики, и
молодежь. Артуро? Но это самый неподходящий кандидат,
нигде не учится и не работает, слоняется по пиццериям и
барам, его родители и рады бы сбыть свое сокровище с рук,
да Артуро вечно где-нибудь да нашкодит; он, дон Паскуале,
уже устал от рыданий его бедняжки-матери. Нет, не видит
он для Лючии достойного кандидата. Да и стоит ли ей, в
ее уже немолодом возрасте, искать суженого? Не лучше ли
остаться Христовой невестой? Дон Паскуале снова глубоко
вздохнул и посмотрел куда-то поверх Анны. Там, над Анни
ной головой, висела старая черно-белая фотография — его
молодые, счастливо улыбающиеся родители и он, длинно
рукий и нескладный, словно чем-то озадаченный подрос
ток перед воротами семинарии. Дон Паскуале поднялся,
вежливо показывая, что аудиенция окончена, пора было на
мессу. У дверей он замешкался, потом повернулся к Анне,
и в темноте прямо перед собой она увидела его лицо. До
этого он избегал ее взгляда. Анна ужаснулась, таким ста
рым и безжизненным показалось ей лицо дона Паскуале,
так мертвы были его глаза. Они вышли из темной, похожей
32
IRICH_LNT_Text.indd 32
11/26/2007 11:36:06 AM
Лючия
на келью комнаты на лестницу, где и распрощались. Дон
Паскуале направился вниз по лестнице в церковь, а Ан
на через входную дверь попала на разогретую за день, еще
светлую улицу, на которой шумела говорливая и пестрая
банкарелла.
Несмотря на неутешительные результаты визита к
священнику, мать Лючии продолжала поиски жениха для
дочери. Ее внимание привлек служивший когда-то в три
бунале адвокат Джованни, который со старушкой-матерью
не пропускал ни одной воскресной службы. Вызывало удив
ление, как трогательно он привязан к матери, как бережно
ее поддерживает, идя с нею к полдневной мессе. Разговор с
синьорой Витторией у Анны не получился, глухота и тяже
лый склероз мешали той понимать обращенные к ней во
просы. Тогда Анна обратилась непосредственно к синьору
Джованни, не хотели бы они с матерью провести пасхаль
ное утро — в том году Пасха пришлась на 15 апреля — в их
с Лючией доме за праздничным столом. Бывший адвокат
слегка удивился предложению, но не отказался, а сказал,
что подумает и непременно позвонит сегодня же вечером.
Мать с Лючией ждали весь вечер обещанного звонка, но
его не было. Позвонил он перед самой Пасхой, сказал, что
матушка плохо себя чувствовала, поэтому он так задержал
ся со звонком, и что они непременно придут в дом Лючии
в пасхальное утро. Мать Лючии опять купила рыбу у зна
комой торговки, снова нарвала в садике трав, вытащила
огромную бутыль красного вина, привезенного из Монте
Марчано молочным братом Лючии. Они ждали гостей все
утро. Солнце играло на небе, с Еврейского кладбища раз
давался женский смех, детские крики — сюда приезжали
семьями на прогулку после праздничного застолья. Синь
ор Джованни с матерью появились только к вечеру, когда
их уже не ждали. В согнутой подрагивающей руке синьора
Виттория несла коробку с маленькой коломбой — пасхаль
ным куличом. Поздний обед проходил скучно. Бывший ад
вокат молчал, искоса поглядывая на Лючию. Его матушка
задремывала за столом. После обеда старушки остались
в доме, а «молодежь», по предложению Анны, вышла на
прогулку. Стоял светлый вечер. Полосы красного заката
33
IRICH_LNT_Text.indd 33
11/26/2007 11:36:06 AM
Ирина Чайковская: Рассказы и повести
опоясывали высокое небо, которое плавно спускалось к мо
рю. Лючия остановилась возле яркого, усыпанного желты
ми листьями-цветами кустарника джинестры, ее кавалер
в напряженной позе встал рядом. Обрывая цветочные лис
тики-лепестки, Лючия чувствовала на себе цепкий оцени
вающий взгляд. Внезапно Джованни с молодой резвостью
подскочил к ней и схватил за обнаженный локоть. Это
было так неожиданно, что она вскрикнула. Побледнев как
полотно и ни слова не говоря, бывший адвокат направился
к дому. Оттуда, подхватив упирающуюся и ничего не пони
мающую матушку, под недоуменным взглядом Анны, бы
стро убрался восвояси. Лючия, заплаканная и несчастная,
вернулась, когда уже стемнело. Эти два неудачных опыта
общения с мужчинами убедили Лючию, что дон Паскуале
прав и что на роду ей написано быть Христовой невестой.
Прошло чуть больше месяца после похорон Лючииной
матери. Лючия вернулась к своей прежней монотонноспокойной жизни. Работа отнимала у нее много сил — она
была сестрой в тяжелом — урологическом — отделении.
После ночного дежурства возвращалась Лючия домой по
пробуждающемуся городу.
— Синьорина, — еще не подняв глаза, она узнала го
лос Джакомо, — можно я провожу вас? Куда вы направляе
тесь?
Лючия ответила, что идет домой после дежурства.
— Хотите спать? А не то мы с вами прогулялись бы по
вьяле — уж больно хорошее утро!
Утро действительно было чудесное. Солнечные лучи
грели ласково и равномерно, дул свежий ветерок. В цен
тральной части Италии необыкновенно хороши именно
два предшествующих лету месяца — апрель и май. В них
словно сфокусировалась вся восхитительная мягкость и
дымчатая прозрачность воздуха итальянских предгорий.
Лючия, сама себе удивляясь, утвердительно кивнула, го
воря себе в оправдание, что выспаться она всегда успеет,
и они с Джакомо через маленькую, окруженную пальмами
площадь Кавура направились к вьяле — длинному, прямо
му проспекту, ведущему к морю. Лючия уже забыла, когда
была здесь в последний раз, может, девочкой… Джакомо
34
IRICH_LNT_Text.indd 34
11/26/2007 11:36:07 AM
Лючия
взял Лючию под руку, и это было так естественно, что она
даже не успела удивиться. Проспект в этот ранний час был
безлюден. Они бодро вышагивали по красивым узорным
плиткам, среди пышной листвы, почти полностью засло
няющей солнце. Джакомо говорил о чем-то незначащем, но
звук его голоса был приятен для слуха Лючии, она вслу
шивалась в звуки, в интонации, не в смысл. Ее удивило,
что проспект, который когда-то казался бесконечным, кон
чился так быстро. Вышли к морю. Постояли на смотровой
площадке наверху, потом спустились по петляющей в кус
тарнике каменной лестнице вниз к не совсем спокойному,
темно-изумрудному морю. Усеянный галькой пляж был
пуст, прибой обдавал их брызгами. Джакомо, повернув
шись к Лючии, указал рукой куда-то наверх:
— Узнаете? Вон там, за Дуомо, должен быть ваш дом.
Отсюда виднеется поле и белая стена, а уж за ней…
Ветер смешно растрепал его седеющие волосы, Лючия
осторожно провела по ним ладонью. Оба притихли, как
школьники. Джакомо притянул Лючиины плечи к себе.
Он хотел ей что-то сказать, его губы шевелились, а звук не
шел. Большой, с седым ежиком волос мужчина чего-то ис
пугался и заробел. Лючия чувствовала себя рядом с ним
девочкой, но девочкой-повелительницей. Ее распирали два
чувства: чувство счастья и чувство жалости к Джакомо. Она
ответила на его не выговоренный вопрос:
— Конечно, мы будем вместе жить в этом доме.
И она указала туда, где за зеленым полем, усеянным
белыми камнями, располагался ее дом.
***
Алла не сразу вернулась к реальности. Чтобы перейти
из того мира в этот, надо было, чтобы подошел Гриша и по
тянул ее за рукав:
— Мне надоело, пойдем!
Алла стряхнула оцепенение, внимательно оглядела
каменный стол, лежащую подле него Лесси, недовольного
Гришу. Лючия встрепенулась.
— Чего хочет джованотто? Устал сидеть? Пусть побега
ет по садику, там, слава Мадонне, уже не так жарко.
35
IRICH_LNT_Text.indd 35
11/26/2007 11:36:07 AM
Ирина Чайковская: Рассказы и повести
Удивительно, как точно Лючия угадывала смысл того,
что Гришуня говорил ей, Алле, по-русски. Гриша, оставив
Лесси, вприпрыжку побежал к маленькому, туго заселен
ному фруктовыми деревьями и съедобными травами Лю
чииному саду. Алла снова начала вслушиваться в довольно
монотонный рассказ Лючии. Та уже приближалась к концу
повествования. Они с Джакомо очень быстро надумали по
жениться. Он перевез к ней, Лючии, свои пожитки, а свой
дом оставил младшей дочке, только что вышедшей замуж.
В больнице, где Лючия работала, долгое время ничего не
знали о перемене в ее жизни. Узнали, когда как-то вечером
Джакомо зашел за ней в своей нарядной форме «марешал
ла» — начальника полицейской части. Медсестры и даже
врачи забегали, зашушукались: «Кто это? Чей это?» Выска
зывались различные догадки. Тайна начала раскрываться,
когда, закончив работу, Лючия подошла к улыбающемуся
импозантному седеющему «марешаллу» и они вместе, рука
к руке, покинули помещение. На следующий день Лючию с
утра окружила целая толпа. Ей пришлось признаться, что
вот уже две недели, как она замужем. Коллеги устроили
в честь Лючии и ее Джакомо праздничную «чену» в ресто
ране «Il veсchio pirata», а больничное начальство подари
ло им целый чемодан с маркеджанскими винами. На этой
кульминационной ноте Лючия закончила свой рассказ.
История эта имела свое невеселое продолжение. Лючия
прожила с Джакомо семь счастливых лет, потом муж ее
заболел неизлечимой болезнью. Лючия не отходила от его
постели, звала в дом врачей, знахарей, священников. Все
было напрасно — болезнь не уходила. Все, что случилось
после смерти Джакомо, Алле трудно было представить. Это
была особая тема: как смогла Лючия выжить, что удержало
ее на земле, не дало отчаяться.
Гостям давно пора было уходить. Алла взглянула на
Лючию: ту клонило в сон, глаза сами собой закрывались.
Собрав листочки и запихнув их в сумку, Алла быстро под
нялась и стала звать Гришу. Под бессильно-хриплый лай
Лесси они вышли за ограду Лючииного дома.
Было около пяти часов, жара еще не спала, наоборот,
солнечные лучи стали более прямыми и обжигающими.
36
IRICH_LNT_Text.indd 36
11/26/2007 11:36:07 AM
Лючия
Поразмыслив, Алла повернула не домой, а в сторону
Campo degli ebrei, где было много деревьев и, следователь
но, тени.
Гриша шел за ней неохотно, он не любил долгих про
гулок, к тому же он проголодался. Алла достала из сумки
плитку шоколада:
— Терпи, Гришуня, на ужин сварю тебе пасту с «мор
скими фруктами».
Они уже выходили из зарослей кустарника на широ
кое зеленое поле, слева упиравшееся в громадную отвес
ную гору, а справа — в крутой обрыв, за которым далеко
внизу плескалось море. Это место с давних времен называ
лось Еврейским кладбищем. Оно и было когда-то, вплоть
до XVII века, местом захоронения местных евреев, повсюду
там и сям среди земли торчали белые каменные плиты с
процарапанными на них странными еврейскими буквамизначками. Эти странные надгробия, чудом сохранившие
ся на небольшой прибрежной полоске земли (большая их
часть была поглощена обрывистым берегом и упала в мо
ре) выглядели как ископаемые ящеры, древние реликты
ушедшей жизни и культуры. Алла, как и все, знала, что
это заповедное место, купл
енное у города много столетий
назад еврейской общиной, власти собираются превратить в
городской парк. Пока этого не произошло, она часто прихо
дила сюда, ее сюда тянуло. Ей казалось, что на этом давно
заброшенном кладбище, которое в скором времени станет
обычной землей, местом для прогулок, были захоронены
ее предки, ее далекие, не известные ей родичи, чьих имен
она не знала. Не знала она и языка надгробных надписей,
ходила в непонятном оцепенении от одного камня к дру
гому, задавая себе один и тот же вопрос: «Этот? Или этот?»
Кладбище не было безлюдным. Даже в этот неурочный час
здесь было много народу — семьи кучками сидели и лежа
ли на траве, дети бегали между надгробий, звенели звонки
велосипедов. В сущности это место давно уже стало пар
ком. Захороненные здесь кости сгнили и сделались частью
почвы, осталось только собрать и вывезти могильные кам
ни. Весной, когда возле древних камней зацветают дикие
фиалки, сюда за ними сбегается целый город. Скорее всего,
37
IRICH_LNT_Text.indd 37
11/26/2007 11:36:08 AM
Ирина Чайковская: Рассказы и повести
Лючиин Джакомо именно здесь нарвал свой букетик, ко
торый принес на похороны ее матери. Алла стала думать
о Лючии. Ей, Алле, трудно ее понять, все противится по
ниманию — и возраст, и воспитание, и чужая культура, и
неродной язык. Но бывают мгновения, когда Алле кажет
ся, что она чувствует, ЧТО стоит за Лючииными словами,
за ее многоречием или умолчаниями. У них с Лючией есть
странная связь, не словесная, иная.
Алла помнит, как год назад Лючия взяла их с Гришей
на загородную прогулку. После воскресного обеда посадила
на свой тогда еще совсем новый «фиат», и они помчались.
Лючия, севшая за руль после смерти мужа, когда ей было
за пятьдесят, вела машину смело, почти безрассудно. Ветер
свистел в ушах, дорога вилась между гор. Остановились в
горной лощине. Огромное пространство было огорожено
оградой, сквозь решетки которой виднелись странного ви
да сооружения. Была ранняя весна, пахло землей. Лючия
ввела их с Гришей за ограду, подвела к одному из темных
многоярусных сооружений.
— Здесь, — показала она рукой на уровне второго ря
да, — лежит мама, а здесь, — она указала выше, — лежит
Джакомо.
Она замолчала. Гриша показал на свободное простран
ство, рядом с заполненной ячейкой:
— А здесь? Кто будет лежать здесь?
Он почти догадался, но не был до конца уверен в отве
те, потому и спросил.
Здесь, — спокойно сказала Лючия, — буду лежать я.
И улыбнулась Грише. Она ничего не сказала Алле, но
они посмотрели друг на друга, и Алла постаралась понять,
чего от нее хочет Лючия. Нет, неспроста Лючия привез
ла их с Гришуней на это место, неспроста. Потом Лючия
пошла к машине и вынула из багажника два небольших
горшка с синевато-фиолетовыми мелкими цветочками.
Она поставила горшки на землю подле темного камня. Во
круг, кроме этих цветочков, не было ничего живого — ни
кустика, ни деревца, не было даже скамеечки, на которой
можно было бы посидеть и погоревать. Все трое стояли и
смотрели на трехъярусное чудовище. Гриша заскучал и
38
IRICH_LNT_Text.indd 38
11/26/2007 11:36:08 AM
Лючия
начал ныть. Лючия, быстро на него взглянув, весело крик
нула:
— Эй, джованотто, скорее беги к машине, там в багаж
нике есть кое-что для тебя.
— Чикита?
— Ну ты и догадлив!
***
— Мам, пойдем домой — я хочу па-асту, — тянул Гри
ша. Он устал от долгого пребывания вне дома — сначала у
Лючии, потом на Еврейском кладбище, — проголодался и
начал капризничать. Нужно было возвращаться.
— Погоди минутку, сейчас пойдем!
Алла стояла на самой кромке вздыбленного обрыви
стого берега и смотрела на море. Было оно спокойно-вели
чаво; безмолвно взмывали над ним чайки. Далеко-далеко
за морем, за высокими горами и просторными долинами,
за вековечностью долгих месяцев и мгновенных лет, лежит
Аллина родина. Не достучаться до нее, не докричаться,
вплавь не доплыть и чайкой не долететь. Чудным сном
спит она в каменном чудище-склепе. Мерно качаются цепи
на столбах.
Алла отвернулась от моря и оглядела раскинувшееся
перед ней пространство. Замыкающую его могучую гору с
отвесным склоном, зеленую траву, кустарник, деревья, бе
лые камни с процарапанными на них непонятными надпи
сями, людей, подставляющих загорелые тела уже убываю
щим солнечным лучам.
— Пошли, — и она взяла Гришуню за руку. Когда они
поравнялись с домом Лючии, к воротам подбежала Лесси и
несколько раз пролаяла в их честь бессильным старческим
лаем. Лючия, конечно же, еще спала, и Алла подумала, что
когда-нибудь она обязательно опишет и Лючию, и историю
ее замужества, и весь этот долгий жаркий июльский день…
Это непременно, непременно будет в той ее новой жизни,
которая когда-нибудь да начнется.
апрель 2003
IRICH_LNT_Text.indd 39
11/26/2007 11:36:09 AM
Идиомы
Я тебя просила подготовить идиомы русского языка. Ты
справился с заданием? — Надя говорила четко и медлен
но, чтобы итальянский юноша Франческо понял ее без за
труднений. Вообще он хорошо понимал, даже когда она
говорила быстро, так как много лет изучал русский язык в
университете. Все же ее удивляло, как быстро он все схва
тывает — она бы предпочла иметь менее сметливого уче
ника. Дело в том, что в лингвистической школе в Италии
она преподавала первый год, — в России много лет назад
училась на нефтехимика — и очень боялась поначалу, что
преподавание у нее не получится. Но, кажется, — получа
лось. Во всяком случае, Франческо, платящий за обучение
большие деньги из кармана отца, регулярно посещал уро
ки и не жаловался на нее синьору Този, владельцу школы.
Сейчас он сидел напротив нее за столом в расстегнутом
модном черном полупальто, очень ему идущем, и говорил
почти без акцента, глядя не на нее, а куда-то в простран
ство:
— Мне тридцать лет, надо определяться в жизни, отец
торопит. А что я могу? Спрягать русские глаголы? Скло
нять существительные? Ты говоришь, идиомы? Скажем,
жизненное призвание — это идиома? Он снял пальто, пове
сил его на спинку стула и остался в сером вязаном свитере,
тесно облегающем его плотную фигуру. — Мама вязала?—
спросила про свитер Надя. Он кивнул и продолжил. «Да,
мама. Хотя могла быть уже жена. Все-таки тридцать лет
не двадцать. Домашний очаг, семейный уют — это идио
мы или нет?» Надя неопределенно хмыкнула. Сказать
по правде, она всегда сомневалась в своих теоретических
40
IRICH_LNT_Text.indd 40
11/26/2007 11:36:09 AM
Идиомы
познаниях, вот и сейчас не знала точно, что такое идио
мы. В свою тетрадочку вчера вечером она переписала аб
зац из учебника Маковецкой. Быстро заглянув в тетрадь,
она сказала наставительно: «Идиомы — это устойчивые
словосочетания, например: «терпеть убытки», «стоять на
смерть», «быть себе на уме». Франческо взглянул на нее,
ей показалось, насмешливо, но тона не изменил и продол
жил: «Да, терпеть убытки. Мой отец в последнее время
терпит убытки и сильно нервничает. Дома его ничего не
устраивает — мать разучилась готовить пасту, у нее плохо
вымыта посуда, она никогда не была хорошей хозяйкой и
он женился на ней из-за внешней привлекательности, от
которой теперь не осталось и следа. Все это он регулярно
выплескивает за обедом. Мать плачет и грозится уехать к
сестре. Но тогда отец перекинется на меня. Он уже сказал
мне вчера, что у него нет лишних денег, чтобы кормить и
обучать бездельников. Ведь я учусь уже десять лет».
Франческо вздохнул, достал из рукава пальто теплый
шарф и обмотал им шею, покосившись на полуоткрытое ок
но, за которым начинался дождь. Наде всегда не хватало
воздуха, и она обрадовалась, что он не стал закрывать окно.
Франческо вечно мерз, бесконечно жаловался на болезни и
недомогания, чем и объяснялось его пребывание в платной
лингвистической школе, гораздо более дорогой, чем уни
верситет. Несколько секунд, пока в классе стояла тишина,
Надя думала, как ей в сущности повезло с учеником. Урок
катится сам собой, она почти в нем не участвует, может не
много расслабиться и даже подумать о своих проблемах. Ее
муж — итальянец, недавно вышел на пенсию и сразу стал
брюзгливым и прижимистым. Возможно, здесь сказывал
ся возраст. Когда-то, когда они оба работали на нефтяных
разработках в Тунисе и Адольфо был кареглазым крепы
шом, остроумным и чуть развязным балагуром, возрастная
разница между ними почти не ощущалась. Сейчас ему за
шестьдесят, ей на двадцать лет меньше, и его иногда при
нимают за ее папашу. Где-то на Сицилии живет его первая
семья, отношения с которой — ужасно запутанные — он
скрывает от Нади. Она подозревает, что здесь замешаны
деньги, один раз она слышала, как он надрывно кричал в
41
IRICH_LNT_Text.indd 41
11/26/2007 11:36:09 AM
Ирина Чайковская: Рассказы и повести
трубку, что у него нет денег — ни на учебу младшей, Пао
лины, ни на приданое для старшей — Сильваны, что все,
что у него было, он уже давно им отдал, и теперь, кроме
нищенской пенсии, у него нет ничего. Увидев входящую в
комнату Надю, он замахал на нее руками, и она поспешно
вышла, затаив в душе ожесточение против «этих хищных
сицилиек». О своей нищенской пенсии Адольфо теперь го
ворил постоянно, как-то после одного крупного штрафа за
превышение скорости (она не заметила предупреждения)
он отказался оплачивать ее счета. Короче говоря, Надина
семейная жизнь в последнее время дала трещину. Произ
неся про себя эти два слова, Надя подумала, что они по
хожи на «устойчивое словосочетание», и, обрадовавшись
возможности показать себя учительницей и сдвинуть урок
с мертвой точки, с нажимом произнесла: «Дать трещину» —
вот еще одна хорошая русская идиома.» Франческо опять
на нее странно покосился, он расхаживал по классу, поти
рая то лоб, то руки, было впечатление, что он проверяет,
есть ли у него жар. Плотный синий шарф в два слоя стя
гивал его шею. Закинув концы шарфа за спину и никак
не откликнувшись на Надино замечание, он опять начал
свой монолог: «Если так будет продолжаться, мне придется
уйти из дому. Один приятель обещает мне найти переводы
с английского. Конечно, я бы предпочел с русского, но за
эти переводы почти не платят, на них не проживешь. При
ятель сказал, что я должен добиться от отца материальной
поддержки, пусть платит за квартиру и дает деньги на рас
ходы. Тут надо,— он на минуту задумался,— как это? сто
ять насмерть. Я правильно вспомнил вашу идиому?» Надя,
занятая своими мыслями, не сразу его поняла, а поняв, в
который раз подивилась цепкости его памяти. Ей тоже при
ходилось стоять насмерть, отстаивая независимость. Она
хотела иметь свою, не связанную с Адольфо личную жизнь,
чему он всеми силами противился. У Нади были свои, не
знакомые с Адольфо друзья, — женщины и мужчины, с ко
торыми она время от времени встречалась — в спортивном
зале, в бассейне, на прогулке, в магазине и в баре. Неко
торые из них звонили ей домой, и Адольфо после несколь
ких мужских звонков начал устраивать ей скандалы. Если
42
IRICH_LNT_Text.indd 42
11/26/2007 11:36:10 AM
Идиомы
дальше так будет продолжаться, может быть, она начнет
ему изменять. Мысль об измене уже появлялась у нее в
голове, но в последнее время стала все навязчивее. После
раздраженных и несправедливых криков мужа Надя, как
правило, успокаивала себя одной фразой: «Ты у меня еще
увидишь». Она не знала, была ли эта фраза идиомой, и не
сказала ее вслух, тем более что монолог Франческо не ис
сякал.
Он снова сел и в упор посмотрел на Надю. Казалось,
он ждал ее реакции на что-то, чего она по рассеянности
не расслышала. О чем он только что говорил? Она вздрог
нула, постаралась сосредоточиться и вдруг, холодея, ус
лышала слова, которые только сейчас дошли до ее созна
ния. — Что ты сказал?— спросила она, уже почти понимая
жуткий смысл сказанного. Франческо был у нее единст
венным учеником, уход его из школы грозил ей потерей
заработка. — Я сказал, что у нас сегодня последний урок.
Я начинаю новую жизнь. Он встал и подошел к застыв
шей учительнице. Взгляд его блуждал, хотя голос казался
бодрым.— Какие идиомы русские употребляют в подобных
случаях? У Нади было сложное отношение к ученику. Она
и сочувствовала Франческо — бедняге не повезло с дес
потичным отцом — и слегка презирала его за слабость,
вечные болезни и никчемные, как она полагала, занятия
русским языком. Но, с другой стороны, эти никчемные
занятия были связаны с ее заработком. Сейчас Надю пе
реполнял гнев. Как можно вот так, без предупреждения,
лишить ее работы? Что будет, если Адольфо наотрез отка
жется платить по ее счетам? Почему этот избалованный
итальянец, ее ученик, думает только о себе? Почему он так
нахально с ней разговаривает? Голос Нади дрожал, когда
она отвечала на вопрос об идиомах: «Русские в этих случа
ях говорят по-разному. Например, «валяй на все четыре
стороны!» Или «скатертьюдорога!» Надя поражалась своей
смелости и своей неожиданной находчивости. Обычно она
не сразу находила нужные примеры, а тут идиомы сами
слетали с языка. — Есть еще одна идиома, я думаю, тебе
следует ее выучить,— закончила Надя с победной улыб
кой: «Катись колбаской!» — Как, как? Катись колбаской?
43
IRICH_LNT_Text.indd 43
11/26/2007 11:36:10 AM
Ирина Чайковская: Рассказы и повести
Это что-то очень забавное, — проговорил Франческо и, не
ловко обогнув Надин стул, боком вышел из класса. До кон
ца урока оставалось еще десять минут. Когда после звонка
синьор Този заглянул «к русской», она неподвижно сидела
над раскрытой тетрадью. Буквы нa тетрадной странице
расплылись, и синьор Този аккуратно прикрыл окно, за
которым моросило.
Зима 2001
IRICH_LNT_Text.indd 44
11/26/2007 11:36:11 AM
Печальный демон
Этому мальчику идет Лермонтов. Ему идет и Леопарди,
так как мальчик — итальянец. Но Леопарди нравится мно
гим итальянцам, слишком многим. Паоло не хочет быть в
их числе. Ему нравится Лермонтов. И вот он сидит у себя
в комнате, перед ним томик стихов — на левой стороне порусски, на правой — по-итальянски. Паоло читает сначала
по-русски. Читая, он испытывает наслаждение не только от
стихов, которые понимает с трудом, он наслаждается своим
владением чужим языком. «Печальный демон — дух из
гнанья», — в который раз читает он, и ему не хочется смот
реть направо, в итальянский перевод. Само звучание слов
его завораживает. Как красиво это сказано — «печальный
демон». Сказано с любовью к демону. Получается, что де
мона можно и пожалеть. Если подумать, в нем, Паоло, есть
что-то от печального демона. Он гордый, независимый, чу
ждается людей. Это у него наследственное — от отца. Отец
был совершенно клинический тип. Странно, что мать с ним
не развелась. Это неизбежно бы случилось, если бы отец ни
пропал без вести — не вернулся домой из очередного пу
тешествия. Отец за свою жизнь не сумел опубликовать ни
одной строчки. Бросил филологический факультет универ
ситета, занялся коммерцией. Коммерция не давалась — он
злился, кричал на жену, топал ногами. Запирался у себя
в комнате и что-то там писал. Непризнанный гений? Нет,
гением он не был. Паоло недавно снова вытащил толстую
тетрадь, куда отец записывал свои странные рассказы, без
начала и конца, начинающиеся как бы с середины. Это боль
ше было похоже на бред или сновидение, чем на нормаль
ный рассказ. Среди неоконченных отрывков нашел сцену
в горах Кавказа, куда Власть и Сила привели Прометея,
45
IRICH_LNT_Text.indd 45
11/26/2007 11:36:11 AM
Ирина Чайковская: Рассказы и повести
чтобы приковать к скале по велению Зевса. Отец склонен
был к высоким сюжетам. Паоло совсем его не помнил. Судя
по фотографиям, он походил на отца даже внешне.
— Паоло — это мать его окликает. Он так зачитался,
что и не слышал, когда она вернулась. Зовет его ужинать.
Ужин вдвоем с матерью — их ежевечерний ритуал. Вот
и Энки занял свое обычное место под столом. Будет как
всегда ждать вкусной подачки. Ужасно не воспитанная
собака, они с матерью его избаловали. Джованна пришла
возбужденная. На уроках ничего особенного не было. Но в
перерыве эта русская опять завела разговор о Паоло. Ка
кой смысл бесконечно трепать языком? Она и сама знает,
что Паоло способный, что его место в университете. Но не
может же она гнать его туда силой. Самое главное сейчас,
чтобы он не сорвался, чтобы не махнул на себя рукой, что
бы в конце концов не наложил на себя руки, как отец. Он,
Паоло, не знает про отца. Он был тогда совсем маленький
трехлетний карапуз. Странно, в то время он был круглоли
цый, толстощекий, очень похожий на нее. Сейчас же худой
и бледный — точная копия отца. Про отца она ему сказала,
что тот отправился в путешествие и не вернулся. Ничего
другого просто не пришло в голову. Маленькому Паоло
очень понравилась версия путешествия, и он неоднократно
возвращался к этой истории. Она, как правило, быстро об
рывала рассказ — мол, извини: подробности не известны, а
тема мне малоприятна. В последние годы Паоло об отце не
спрашивал. Русская ничего этого не знает, талдычит свое:
«Не понимаю, как вы терпите, что ваш ребенок, такой спо
собный к языкам и вообще…». У русской все итальянские
фразы немножко дикие. Муж-итальянец и двадцать лет в
стране не избавили ее от привычки говорить сбивчиво. «Та
кой вообще способный, а работает в табакерии, словно без
образования. Вы же мать, заставьте его вернуться в уни
верситет и написать, наконец, эти проклятые тезисы или
что там еще по истории философии или чему-то в этом ро
де!» Русская никак не может уразуметь, что дело не в Джо
ванне, а в Паоло. Как можно заставить взрослого человека
что-то сделать против его воли! Это еще счастье, что Фран
ческо взял Паоло в табакерию! Сколько сейчас безработной
46
IRICH_LNT_Text.indd 46
11/26/2007 11:36:11 AM
Печальный демон
молодежи! Целыми днями прохлаждаются в кафе, пьют,
веселятся с девчонками на деньги родителей. А сколько
наркоманов! Паоло, слава Мадонне, работает. И Франческо
нормально к нему относится, не обижает, не издевается, не
доводит придирками. Это счастье. А русская ничего этого
не понимает и лезет с советами. Вот испортила ей, Джо
ванне, настроение. Обычно после урока настроение у нее
хорошее, приподнятое — она любит свою работу, и группы
попались хорошие, ровные. В одной из групп занимается
дочь русской — Нина. Хорошая девочка, миленькая. Но к
английскому способности средние. Она, Джованна, ожида
ла большего. Все же девочка уже знает два языка— язык
матери и язык отца. Да еще Паоло говорил, что русская на
самом деле вовсе и не русская, а из какой-то кавказской
республики, так что они с дочерью знают еще один язык —
кавказский. При таком обилии изученных языков можно
было бы предположить, что и английский пойдет у Нины
легко, без напряжения. Ан нет, заело. Может, причина в
том, что девочке уже за двадцать. В этом возрасте язык не
усваивается естественно, почти автоматически. Уже идет
в ход грамматика: выучить десять неправильных глаго
лов, какого предлога требует слово «depend»? Да, девочка
миленькая, но способности к английскому близки к нулю.
Может, ей мешает природная робость, чуть что — сразу
заливатся краской. Джованне кажется, что Нина боится
ее, что теряется в ее присутствии. Уж не Паоло ли этому
виной? Джованна не делится своими наблюдениями с рус
ской. Тем более, что Паоло занимается в ее группе и, по ее
словам, делает поразительные успехи.
Мать и сын ужинают в молчании, кажд
ый думает о
своем. Под столом поскуливает Энки — напоминает о се
бе, требует подачки. Хозяева сегодня какие-то невнима
тельные. Только в конце ужина Энки перепало несколько
«вонгол» из тарелки Паоло. Быстро проглотив облитых то
матом вонгол с застрявшими в них макаронами, жуковаточерный, взлохмаченный Энки побежал к двери. Вечером с
собакой обычно гулял Паоло.
На улице было темно и ветрено. Паоло поеживался в
легкой куртке, Энки бежал впереди — лохматый и легкий,
47
IRICH_LNT_Text.indd 47
11/26/2007 11:36:12 AM
Ирина Чайковская: Рассказы и повести
как нечистый дух. Два года назад Паоло увидел в сквере
возле дома черный небольшой комочек. Комочек шевелил
ся и скулил. Прохожие проходили мимо — кому охота взва
ливать на себя заботу о приблудной беспородной и такой
неприглядной собаке? Паоло взял нечесаного и грязного
щенка на руки и принес домой. Это было как раз то время,
когда Паоло, бросив университет, бесконечно бродил по го
роду. Джованна обрадовалась щенку, хоть что-то отвлечет
сына от черных мыслей, привяжет к дому. Имя для собаки
Паоло нашел в шумеро-аккадской мифологии. Случайно
наткнулся на книжку с шумерскими мифами в городской
библиотеке. Одно из божеств у древних шумеров звалось
Энки. Показалось забавным назвать таким странно звуча
щим экзотическим именем простую дворняжку. Со време
нем Паоло стало казаться, что имя приросло к щенку, что в
него действительно вселилось древнее восточное божество.
В черных хитроватых, с безуминкой, глазах собаки, в ее
неровной, торчащей в разные стороны шерсти было что-то
роднящее ее с таинственным восточным злым духом. Соба
ка завернула за угол, Паоло посвистел. Умный Энки и без
того понял, что следует остановиться. Они стояли напротив
темного длинного дома. Окно третьего этажа с розовой за
навеской светилось. Паоло посвистел еще раз. Через мину
ты две из дома вышла тоненькая, но сильно накутанная
девушка. Если бы не ее чрезвычайная худоба, количество
одежды могло бы сделать из нее клушу. Но нет, даже в двух
кофтах и куртке на меху Нина не казалась толстушкой.
Паоло с Ниной пошли рядом, Энки бежал впереди.
Пятничный вечер переходил в ночь. Улицы были сла
бо освещены, в небе равномерно загорался огонь маяка,
расположенного возле Еврейского кладбища, высоко над
морем. Когда Паоло заговорил, ему показалось, что изо рта
у него идет пар — воздух был резкий и обжигающе влаж
ный.
— Что ты сегодня делала?
— Поехала в университет на лекцию по коммерции,
но не выдержала и сбежала. Она вздохнула,— боюсь, ком
мерсанта из меня не выйдет, зря папа настаивает. Мне ка
жется, я ни к чему не способна. Вот мама преподает себе
48
IRICH_LNT_Text.indd 48
11/26/2007 11:36:12 AM
Печальный демон
русский язык итальянцам, очень довольна, а я, я толком
и русский-то не знаю…Гораздо свободнее говорю по-италь
янски, как сейчас с тобой. Собака впереди остановилась в
нерешительности. Перед нею была развилка, она ждала
решения хозяина.
— Нина, пойдем на Еврейское кладбище?
— Ни за что на свете! Я боюсь — уже темно.
— Тогда просто постоим над морем. Энки, вперед!
Они пошли по направлению к маяку. Дорога шла в го
ру. Паоло взял Нину за руку, помогая подниматься. Рука
ее была теплой и влажной.
— Паоло, ты знаешь, почему тебя так назвали?
— В Италии сто тысяч Паоло.
— Я знаю, но подумала, что здесь неподалеку Римини
и, может, твоя мама назвала тебя в честь того Паоло… ко
торый был влюблен во Франческу. Она почувствовала, что
краснеет и была рада, что кругом темно.
— Может быть. Я тоже хотел тебя спросить про твое
имя.
— Я точно не знаю. Мама говорила, что так звали од
ну грузинскую княжну, жену какого-то русского. Она рано
осталась вдовой, но сохранила ему верность, хотя была кра
савица и ей делали предложения.
— Это похоже на историю Тамары. Ты читала «Демо
на»?
— Нет. Ты забываешь, я родилась в Италии, мои пер
вые книжки были на итальянском. Я прочла не так много
русских книг. Если можешь, расскажи мне про «Демона».
Нина выпалила все это единым духом. Ей было неловко,
что она такая темная, не знает Лермонтова. Она немного
побаивалась Паоло и втайне восхищалась им. Паоло был
на середине рассказа, когда они подошли к маяку. Далеко
внизу плескалось море. Лучи маяка временами вырывали
лицо Паоло из темноты. Оно было таким бледным, таким
страдающим. У Нины сжалось сердце.
— Ты так хорошо рассказываешь. Почему ты бросил
университет, не стал защищать диплом?
— Знаешь, какую тему они мне подсунули? Средне
вековую английскую схоластику. Я бы предпочел Восток
49
IRICH_LNT_Text.indd 49
11/26/2007 11:36:13 AM
Ирина Чайковская: Рассказы и повести
или Россию… Меня притягивает Россия… Кавказ… У ме
ня это в генах. И срывающимся голосом он заговорил про
отца. Это было неожиданно для него самого. Еще минуту
назад он и думать не думал рассказывать Нине о своем со
кровенном, тайном. Он с удивлением вслушивался в свой
голос — что это с ним? Зачем он рассказывает этой девочке
то, что никому никогда не говорил? Внезапно его словно
обожгло — он остановился. Прямо перед ним — нежное со
чувствующее Нинино лицо. Далеко внизу, за Еврейским
кладбищем, — темное безликое море. Паоло пошатнулся,
отпрянул от края. Чуткий Энки вовремя оказался рядом,
потянул его за штанину — пора домой. Они начали спус
каться вниз, к развилке. Паоло уже не держал Нину за ру
ку — отчужд
енно шел рядом. Девушке оставалось только
гадать, за что он на нее сердится. Весь оставшийся путь
они молчали.
Дома Паоло быстро разделся и лег. Мать еще сидела
у телевизора — завтра суббота и она могла не торопить
ся. Паоло лежал, прислушивался к звукам из гостиной и
старался поймать мысль, поразившую его возле маяка.
Ах, да, ему тогда отчетливо представилась нонна Лючия,
старая, уже умершая их соседка. Он вспомнил, как она на
вопрос, где мама, ответила ему не задумываясь: «На похо
ронах». На каких похоронах была мать? Тогда, трехлетним
мальцом, он не стал этого выяснять. Мало того, эта сце
на полностью ушла из его памяти и сознания. Почему она
выплыла теперь? Паоло понял, что не заснет, если сейчас
же не встанет и не задаст матери страшный вопрос. И вот
он поднимается, приоткрывает дверь в гостиную: «Мама,
ты не в курсе — отец был на Кавказе? В его записках я
нашел сюжет прикованного Прометея…». Джованна в за
мешательстве, чего вдруг Паоло возобновил свои детские
расспросы? С усилием она произносит: «Возможно, был.
Он любил путешествия». Оба страшно напряжены и ждут
чего-то ужасного. «Он… он так никогда и не вернулся?» —
продолжает Паоло. «Так и не вернулся», — отвечает мать.
«И ты не видела его мертвым?» Паоло смотрит на мать не
отрываясь. «Нет, не видела»,— Джованна выдерживает
его взгляд. Паоло поворачивается и идет к себе в комнату.
50
IRICH_LNT_Text.indd 50
11/26/2007 11:36:13 AM
Печальный демон
Засыпает он мгновенно, и в предрассветном смутном сне
ему видится печальный демон, пролетающий над горами
Кавказа. Лицо демона поразительно напоминает его собст
венное, но он старше, гораздо старше.
Далеко внизу, в долине, по ступенькам,ведущим к ре
ке, спускается Нина, а на снежной горной тропе чернеет
шерстью и поблескивает хитрым глазом Энки.
Декабрь 2000
IRICH_LNT_Text.indd 51
11/26/2007 11:36:13 AM
Мечта о крыжовнике
Тот, кто ходит в правде и говорит
истину…тот будет обитать на высотах.
(Исайя 33, 15 16)
1. Откуда она взялась
Моя мечта — о крыжовнике. Да, я, Алессандро Милиот
ти, 68-и лет отроду, отец двоих детей и заведующий тера
певтическим отделением больницы в городе А., мечтаю о
крыжовнике. Это моя любимая мечта. Я понимаю, что для
многих такая мечта как клеймо на человеке. Люди мечта
ют о поездке на Гаваий, в Танзанию, на Мальдивы или хо
тя бы в Петербург. У кого-то мечта стать великим ученым,
композитором, певцом. Другие мечтают прославиться, за
мелькать на телеэкранах, чтобы о них писали в газетах.
А я… о крыжовнике. Но надо объясниться. Я люблю путе
шествовать и побывал уже во многих местах. На Гавайях,
правда, не был, но в Петербурге довелось. Красивый город,
волшебный, почти как наша Венеция. Великим ученым
или там писателем я уже не стану, поздновато; говорят, из
меня получился неплохой врач, спасибо судьбе и за это. А
про славу зачем думать? Она или есть или ее нет… в мо
ем городе меня знают; смею думать, многие хотят лечиться
только у меня, кажд
ый день с утра и до вечера от звонков,
конфетных коробок и благодарственных телеграмм нет
спасенья. И что мне от этого? Только суета, нескончаемая
работа без выходных и праздников, недовольство жены,
52
IRICH_LNT_Text.indd 52
11/26/2007 11:36:14 AM
Мечта о крыжовнике
невозможность побыть с внуками… Вот и сейчас пишу, ко
гда на часах четыре часа утра. В семь поднимется жена и
станет варить мне кофе, четверть восьмого я выйду из дому
и по свежему, обдуваемому морским ветерком городу пойду
в свою больницу… Но я отвлекся. Надо сказать, моя мечта
возникла далеко не сразу. Вначале я прочитал у Чехова,
моего любимого русского писателя, рассказ «Крыжовник».
Прочитал и задумался. Почему Чехову так не нравится че
ловек, который любит свой крыжовник? И что это за ягода
такая — крыжовник? У нас в Италии она не произрастает.
Татьяна, знакомая русская, с которой мы часто ведем лите
ратурные разговоры, объяснила мне, что для Чехова (как
потом и для всех русских) крыжовник стал символом по
шлости и мещанства. Дескать, человек уперся носом в свой
клочок земли и больше ни о чем знать не хочет. Она не
очень меня убедила. Я ведь родом из Севильяно, сын кре
стьянина в н-м поколении. Все они, крестьяне, возделыва
ют свой клочок земли, всем он дорог — где здесь мещанство
или пошлость? И вообще что обозначают эти русские сло
ва — пошлость, мещанство? Татьяна сказала мне довольно
зло (мне кажется, она злилась на соотечественников), что
они, эти слова, обозначают сытость. Что ж, можно понять,
что голодный, у которого ничего нет, ни земли, ни крыжов
ника, ненавидит того, кто сыт и кто всем этим владеет. Но
Чехов, Чехов-то тут при чем? И насколько я знаю, у самого
Чехова тоже был сад, он вообще был садоводом, я читал
про его «сад непрерывного цветения» в Ялте.
Так заронилась во мне эта мысль, пока только мысль,—
о крыжовнике. И вот два года назад, летом, мы с женой
поехали в Россию. Татьян
а была нашим гидом. Когда-то
много лет назад Татьян
а жила в Петербурге, она работала
там экскурсоводом и на одной из экскурсий познакомилась
с милейшим Сандро. И вот теперь они наши соседи по дому
в А. Про поездку в Россию писать сейчас не буду — отдель
ная тема. Скажу только, что Петербург и Москва показа
лись мне сказочно прекрасными городами, но их жители
выглядели людьми не вполне здоровыми, даже больными.
Мне было их жаль и так хотелось облегчить их страдания,
обозначенные на хмурых, неулыбчивых лицах.
53
IRICH_LNT_Text.indd 53
11/26/2007 11:36:14 AM
Ирина Чайковская: Рассказы и повести
Правда, эти больные неулыбчивые люди отличались
редкой добротой и благожелательностью к нам, иностран
цам. И были очень честны. Клаудия выронила из сумочки
пятидолларовую бумажку, и какая-то сгорбленная до зем
ли старушка ее подняла, догнала нас и протянула. Мы бы
ли потрясены. Мне кажется, в Италии такое невозможно.
Но продолжу свой рассказ. Татьян
а повезла нас к себе «на
дачу», деревянный дом в деревне, где жила сухонькая юр
кая синьора — ее мать. А та повела нас в сад и быстро на
брала с круглых, мощно-ветвистых кустов кружку каких-то
незнакомых ягод.
— Что это?
— Кружовник (так правильно по-русски звучит это
слово), и она угостила нас с Клаудией крыжовником. Мне
«кружовник» необыкновенно понравился. Крупные, про
долговатые, зеленовато-красные ягоды, покрытые легким
ворсом. Ягода напоминала одновременно и виноградину,
и персик. А по вкусу… я ничего не могу придумать, чтобы
обозначить этот вкус. Повторю только, что он был отмен
ный.
И вот тогда моя мечта стала обретать очертания. Я в
тот миг подумал, что когда моя работа подойдет к концу
и мы с Клаудией поселимся в Севильяно, я обязательно,
обязательно посажу там крыжовник. С тех пор я мечтаю о
крыжовнике.
2. Мой младший брат Франческо
Мой брат беспрестанно твердит мне, что я счастли
вец. Стоит мне набрать его номер, как он тут же выдает
мне этого «счастливца». Привет, — говорит, — счастливец.
Сколько у тебя нового счастья народилось за день? У ме
ня застревает в горле ворчливый или ехидный ответ — я
всегда помню, что мой брат несчастен. Самое его большое
несчастье — сын. Даниеле, единственный ребенок мое
го младшего брата, пять лет назад попал в аварию. Воз
вращался с дискотеки, был не вполне трезв. Его машину
занесло на повороте, и он врезался в каменный бордюр.
54
IRICH_LNT_Text.indd 54
11/26/2007 11:36:14 AM
Мечта о крыжовнике
У мальчика — ему было тогда двадцать лет — оказался
сломанным позвоночник. Его оперировали, но сделать ни
чего было нельзя — Даниеле остался инвалидом. Когда
я приезжаю в Севильяно, в родительский дом, где теперь
живет Франческо, и слышу за спиной скрип приближаю
щейся инвалидной коляски, мне хочется вскрикнуть. Но
я делаю усилие и поворачиваюсь к Даниеле с улыбкой.
Мальчика не узнать. За эти годы он сильно поправился,
его щеки лоснятся от жира, у него толстый живот и боль
шие бессильные ноги. Он отрастил бороду, на лице его вы
ражение апатии и скуки.
Он словно нехотя мне кивает и обращается к матери:
«Ты обещала приготовить к обеду фокаччу, где она?»
Кристина всплескивает руками и кричит так громко,
что кажется, сейчас у всех должны лопнуть барабанные
перепонки: «О мадонна, ребенок хочет фокаччу, а у меня
как назло кончилось оливковое масло. Твой отец сказал,
что ничего страшного, что можно съесть на обед пиццу из
ресторана, к тому же приехал твой дядя Алессандро, мне
было не до приготовления обеда, его комната наверху в
таком запустении, а ты ведь знаешь — у нас нет служан
ки, чтобы сделать эту работу вместо меня. Твой отец не
так богат, чтобы держать служанку, он экономит на своей
жене…» и все в таком роде. Кристина — второе несчастье
моего брата. Он женился на этой женщине после рожд
е
ния Даниеле. До нее у него было бесчисленное множество
подруг, выбор был богатый, и угораздило же именно ее ро
дить ему ребенка. Плохо не то, что она из простой семьи и
не имеет образования — у нее совсем нет здравого смысла,
как, впрочем, и у моего брата. Оба они люди легкомыслен
ные и беспечные. Может быть, если бы брату досталась та
кая жена, как Клаудия, из него что-нибудь бы получилось.
А теперь…
Кое в чем, наверное, виноват я. С юности Франческо
привык, что я о нем забочусь и ему помогаю. Его всегда
привлекала уличная жизнь — кафе, рестораны, веселые
компании таких же беспечных, как он, лентяев. Они ко
лесили по всей Италии с гитарами и в широких соломен
ных ковбойских шляпах. Народ собирался поглазеть на
55
IRICH_LNT_Text.indd 55
11/26/2007 11:36:15 AM
Ирина Чайковская: Рассказы и повести
диковинных артистов, а те завывали и вертелись в подра
жание англичанам и американцам. Однажды эта группа
поехала на Сицилию. Но тамошний народ не привык к ди
ким завываниям на чужом языке. Во избежание провала,
Франческо и его ребята выучили несколько сицилийских
песен, одну из них, возвратившись из вьяджо, он напел
мне. Песня про засохший куст жасмина, простая, но беру
щая за душу.
Много ли заработаешь шарлатанством? Франческо
бросил школу и скитался неизвестно где, а потом пожало
вал ко мне в А. и попросил денег. Я тогда второй год учился
на медицинском факультете, деньги на учебу давал отец,
на жизнь я зарабатывал сам — давал уроки поступающим
и отстающим. Франческо сказал, что задолжал приятелю
крупную сумму и, если не отдаст, его могут убить.
Я взглянул на него и почти поверил, что это прав
да, — вид у него, восемнадцатилетнего оболтуса, был как
у американского мормона — белая отутюженная рубаш
ка, черный пиджак и широкие черные же брюки. Немного
жарковато для сентября, не правда ли? — Франческо, отец
говорит, что дает тебе деньги. — Да, но я их трачу, а сейчас
мне нужна сразу большая сумма, я отдам тебе, как только
заработаю, — и он утер нос рукавом своего черного пиджа
ка. Что было делать? Я отдал ему всю сумму — несколько
миллионов лир, присланную мне отцом в уплату за уни
верситет. Конечно же, ничего он мне не отдал.
Тот год я запомнил как каторжный. Я подрядился ра
ботать фельдшером на скорой помощи, ночами работал,
днем же посещал лекции; ночь и день слились в один не
скончаемый морок. Наверное, раб на галерах, находится в
таком же состоянии. Но сколько бы я ни работал, денег на
оплату семестра у меня не было, а срок ежегодного взноса
неумолимо приближался. Однажды на улице меня оклик
нула милая девушка, с которой я вместе сдавал вступитель
ные экзамены. После экзаменов все большой компанией
пошли в пиццерию, и эта девушка, Клаудия, сидела рядом
со мной, и мы с ней, расхрабрившись, громко, на весь зал
запели одну старую сицилийскую песню, которую какимто чудом знали мы оба. По той ли причине, что эта песня
56
IRICH_LNT_Text.indd 56
11/26/2007 11:36:15 AM
Мечта о крыжовнике
про куст жасмина никому не была известна, или попросту
студенты не жаловали народных песен, никто нам не под
пел, и мы допели ее в полном одиночестве, после чего были
удостоены смешками, криками и жидкими хлопками.
Сейчас эта девушка смотрела на меня с жалостью, навер
ное, вид у меня был совсем не такой, как тогда. — Тебе
плохо?— без обиняков спросила она. — Ты нуждаешься в
помощи?
Я посмотрел на нее и увидел все то же милое лицо, до
брые, полные сострадания глаза.
— Ты мне помочь не можешь, я должен справить
ся сам. — Деньги? — спросила она быстро. — Я могу тебе
одолжить. Я выиграла в лотерею.
Не знаю, почему я ей сразу поверил. Потом оказалось,
что про лотерею она выдумала, но эта спасительная ложь
помогла мне взять у нее некоторую сумму, заплатить за
университет и не погибнуть от сверхнапряжения.
Да, а Франческо, как я думаю, те мои присланные от
цом деньги прокутил.
3. Мой старший сын Лоренцо
Не понимаю, почему бы Даниеле не начать чему-ни
будь учиться. Я слышал, что в Америке люди в инвалид
ных колясках преподают в университетах, участвуют в
соревнованиях, зарабатывают деньги работой в цирковых
представлениях. Но мой брат и невестка и слышать не
хотят ни о чем подобном. У Даниеле сформировались ин
стинкты нахлебника, капризного и истеричного ребенка.
Но и мой брат до сих пор живет благодаря нашей помощи:
мы с Клаудией ежемесячно посылаем ему приличную сум
му. Вино, которое теперь делает Франческо (а он унасле
довал отцовский виноградник и все хозяйство), не может
его прокормить. Не знаю, что тому причиной, — конку
ренты ли виноделы или непутевый нрав моего брата, не
умеющего как следует взяться за предприятие… У меня
не поворачивается язык сказать о своих сомнениях Фран
ческо. Знаю, что следом за моей критикой услышу от него:
57
IRICH_LNT_Text.indd 57
11/26/2007 11:36:16 AM
Ирина Чайковская: Рассказы и повести
«Ты просто не можешь понять чужое несчастье. У тебя-то
вечное счастье. Крестьянин зависит от погоды, работни
ков и техники. Виноват ли я, что эти трое всегда против
меня и ведут диверсионную войну с моим виноградником?
Погода — сплошной дождь и сибирский холод, сезонные
работники — пьяницы и лентяи, а техника вечно лома
ется». Техники, между нами, у него и нет никакой, оно и
лучше, ибо нам с Клаудией пришлось бы покрывать и эти
расходы. Да, именно так, про погоду, работников и технику
Франческо мне и скажет, и еще прибавит, что мне лучше
помалкивать, так как у моего Лоренцо тоже не ладится ни
учеба, ни работа. И тут мне крыть будет нечем. Действи
тельно, не ладится.
Мой старший сын Лоренцо учиться в университете не
захотел. Это наша с Клаудией постоянная боль. Как могло
случиться, что наш первенец, наш умненький и такой не
похожий ни на кого Лоренцо даже не попытался получить
высшее образование, предпочел работу менеджера в мага
зине, — оба мы понять не в состоянии. Наши с Клаудией
отцы-крестьян
е лелеяли мечту об образовании для своих
детей. И вот я — врач, Клаудия — педагог (после первого
курса, споткнувшись об анатомию, она бросила медицин
ский и занялась латинским языком и историей), а наши
дети, Лоренцо и Сильвия, увы, образования не имеют.
Сильвия работает телефонисткой, Лоренцо…
Если бы Лоренцо только работал в магазине, было бы
еще полбеды, но он захотел стать актером и пошел учиться
на курсы при здешнем Театре Муз. Вот это привело нас
с Клаудией в ужас. У Лоренцо, к сожалению, совсем нет
актерских способностей. Год назад в нашем городе снима
ли фильм «Собака сына». Лоренцо надумал попробоваться
на главную роль, естественно, не собаки, а ее хозяина. По
всему городу тогда висели объявления, что требуется не
профессиональный актер, лет шестнадцати-семнадцати
для этой роли. Известный режиссер, родом из А., решил
снимать здесь свой новый фильм, и город в связи с этим
сильно оживился. Вся эта суета меня лично весьма забав
ляла (правда, я слышал и наблюдал только отголоски, ко
гда поздним вечером шел пешком из больницы и видел на
58
IRICH_LNT_Text.indd 58
11/26/2007 11:36:16 AM
Мечта о крыжовнике
площади Папы скопление народу, полицейское оцепление,
оттуда слышался непрерывный собачий лай (возможно,
лаяла настоящая героиня картины). Наш Лоренцо прямо
с ума сошел.
Ему было уже за тридцать, но все же он решил попро
боваться, чтобы, как он выразился, «не пропустить свой
шанс». В картину его взяли, правда, вовсе не на главную
(человеческую) роль, как он надеялся. Ему поручили сыг
рать продавца из пиццерии в крохотном проходном эпизо
де. Таком крохотном, что, по правде говоря, если бы Ло
ренцо меня не толкнул и не вскрикнул: смотри! смотри! в
момент своего появления на экране, я бы, возможно, его
пропустил.
Эпизод такой. Проголодавшиеся герой и его собака
подходят к дверям пиццерии, собачка остается на улице,
а хозяин входит и покупает кусок пиццы, которую потом
делит на двоих со своим симпатичным псом. Пиццу выда
ет стоящий за стойкой наш Лоренцо, но в кадре почти нет
его лица, только руки, выхватывающие специальной дер
жалкой с противня кусок дымящейся маргериты. Лоренцо
всем рассказывал, что обучался этому движению — быстро
выхватывать кусок — целый месяц. Что ж, выхватывал он
его действительно быстро, мог бы не так торопиться, тогда,
возможно, мы смогли бы рассмотреть его получше. После
этого «дебюта» Лоренцо совсем ополоумел. Он решил, что
его судьба — стать актером, хотя ничто ни в его внешности,
ни в характере, ни в складе личности не говорило об ак
терской жилке. Внешность у него не вполне обыкновенная,
он слегка полноват, с кудрявыми, на мой взгляд, излиш
не длинными черными волосами и большими, по большей
части полузакрытыми и какими-то сонными глазами. Мне
кажется, что его глаза кажутся сонными не от недосыпа, а
от постоянных мечтаний. Он, наш Лоренцо, сдается мне,
все время находится в мире своих грез. Там на актерских
курсах в нашем а-м Театре Муз он и повстречал свою Дуль
цинею. Девушка-марокканка, по имени Уда. Она работала
там уборщицей и сторожихой. Мы кое-что узнали о ней от
нее же самой. Лоренцо не хотел на ней жениться, и она
пришла к нам с Клаудией, умоляя воздействовать на сына.
59
IRICH_LNT_Text.indd 59
11/26/2007 11:36:17 AM
Ирина Чайковская: Рассказы и повести
Тяжелая ситуация, скажу я вам. Ничего не имею против
марокканок, но все же в подруги для семейной жизни
опасно брать первую попавшуюся тебе на дороге женщину.
Особенно у нас в Италии, где церковный брак заключает
ся один раз, а расторжение нецерковного влечет за собой
долгий и мучительный процесс развода с дележом детей и
имущества, как правило, в пользу женщины.
История этой Уды вкратце такова. В Марокко семья ее
голодала. В Италии у нее была старшая сестра, вышедшая
замуж за бедолагу-итальянца, кормившегося в летнюю
пору подсобными работами в садах и виноградниках. У
того была старая машина, и вот на ней-то старшая сест
ра с бедолагой-мужем поехали выручать младшую. Они
положили Уду в большую картонную коробку, по бокам
которой вырезали отверстия для проникновения воздуха.
Сверху девушку прикрыли разными цветными тканями
и детскими игрушками. На итальянской границе машину
остановили карабинеры, начался досмотр. Уда с трудом
удерживалась от того чтобы не чихнуть, тело ее затекло
от долгого лежания, ей хотелось справить хотя бы малую
нужд
у. Карабинеры досматривали лениво, дело было до
всех нынешних террористических актов. Правда, игруш
ки они все же разгребли и спросили, что в коробке. Сестра
Уды, ни жива ни мертва, пролепетала, что там надувная
лодка — коробка действительно была из-под надувной
лодки. Карабинеры махнули рукой, и бедолага-муж за
вел свою развалюху и тронулся. Но через десять минут их
опять встретил пост. Досмотр был такой же беглый, как и
в первый раз, но бедная Уда во время этой второй останов
ки почти лишилась чувств. Когда они порядочно отъеха
ли от границы и смогли остановиться, то Уда была чуть
жива; за недолгое время пути она так сильно похудела,
что из цветущей девушки, превратилась в сухую мумию,
и на ее теле, как она рассказывала, выступил пот в палец
толщиной. Всю эту историю я слышал в пересказе Клау
дии. Дело в том, что связавшись с Лоренцо, Уда разузнала
наш адрес и стала приходить к нам с жалобами на наше
го сына. Главная жалоба была, естественно, та, что он не
хочет на ней жениться. Кажд
ый раз Клаудия ее утешала,
60
IRICH_LNT_Text.indd 60
11/26/2007 11:36:17 AM
Мечта о крыжовнике
давала советы, наделяла продуктами и деньгами. Однаж
ды Уда пришла заплаканная (дело было в мое отсутствие,
меня застать дома довольно трудно) со страхом взгляну
ла на Клаудию и пролепетала, что беременна. От кого?
Естественно, от нашего сына. Тут же она разразилась рыда
ниями, сквозь которые прорывались ее сетования на злую
судьбу, пославшую ей такого черствого парня. — Знает ли
Лоренцо? — Конечно, знает, но говорит, что ребенок — это
ее проблема, а не его; он не брал и не собирается брать на
себя никаких обязательств. Когда Клавдия, пересказывая
мне всю сцену, повторила эти слова Лоренцо, я с тоской
подумал, что мой сын — самый обыкновенный дюжинный
парень. Господь не дал ему чувствительного сердца и от
зывчивой души. Разве может такой быть актером? Ведь
актер в моем представлении — это тот, кто способен вме
стить в себя трагедию мира, все катастрофы человечества
и отдельного человека, и слезы матери, и горечь старика, и
страх ребенка. Актер как врач берет на себя все эти муки и
страхи и освобожд
ает зрителей-пациентов от их тяжелых,
болезненных состояний. Так я понимаю смысл слова «ка
тарсис», которое употреблял великий Аристотель, объяс
няя воздействие трагедии на человека.
Потом был долгий период нашего с Клаудией «воздей
ствия» на Лоренцо. Уда нам обоим не очень нравилась,
была она закрыта от нас вследствие своего происхожд
ения
и воспитания. Но мы понимали, что Лоренцо не должен
оставлять ее одну с ребенком, значит, он обязан на ней же
ниться. Тяжело это было осознавать, но делать было нечего.
И Лоренцо-таки женился. Уда приняла католическую веру
(никто ее к этому не понужд
ал, брак мог бы осуществиться
и останься она мусульманкой, но — захотела). Церковный
обряд венчания был совершен в нашей приходской церкви
Сакро Куоре нашим с Клаудией многолетним другом до
ном Агостино, пожелавшим молодым «взаимопонимания,
терпения и чадолюбия». Уда была в тот момент на седьмом
месяце беременности. В свой срок появился на свет черня
вый, черноглазый, похожий на маленького жучка Алессан
дро. Мальчонку назвали в мою честь. Так у нас с Клаудией
появился еще один внук.
61
IRICH_LNT_Text.indd 61
11/26/2007 11:36:17 AM
Ирина Чайковская: Рассказы и повести
За четыре года до этого младшая Сильвия принесла
нам Марианну.
4. Моя младшая дочь Сильвия
Сильвия — еще одна моя головная боль. Я не то имею
в виду, что у нее нет образования и она работает теле
фонисткой на станции, я — про другое. Хотя ее работа
телефонистки тоже приносит всем нам много огорчений.
Сильвия говорит, что от такой работы можно помешать
ся. Она действительно порой производит впечатление не
вполне сбалансированного человека. Бедный Микеле, не
знаю, как он выдерживает ее вспышки, истерические ры
дания, долгое молчание или нескончаемую болтливость.
С некоторых пор эти ее состояния участились и ста
ли вызывать в нас тревогу. То, что с Сильвией неладно,
первой, как всегда, заметила Клаудия. После работы она
ездит к Сильвии, чтобы помочь с четырехлетней Мариан
ной. Клаудия обычно отпускает Микеле, возившегося с де
вочкой, к его рабочему компьют еру и выходит с ребенком
погулять, или кормит малышку фруктовым пюре, или рас
сказывает ей страшные сказки из эпохи Древнего Рима.
Так они проводят время до прихода мамы, то есть Силь
вии, с работы. Микеле с некоторых пор работает дома. Он
сидит за компьютером и делает объявления и рекламу для
различных компаний. Микеле всегда вызывал у меня до
брые чувства, доходящие до щемящей жалости. Не везет
парню, что тут поделаешь? Заслонил бы его от недоброй
«фортуны», да как поймешь ее замысловатые ходы? Мике
ле — сирота, родом с Сицилии.
Про родителей его ничего не известно, разве что были
они красивы и уравновешенны. Во всяком случае,Микеле
унаследовал от них редкой соразмерности и чистоты ли
цо, светлые вьющиеся волосы, спокойный нрав. Почти до
30 лет прожил он в приюте для брошенных детей, внача
ле как воспитанник, затем — как воспитатель. Там, в Па
лермо, проявились его редкие музыкальные способности.
Играл он и на мандолине, и на гитаре и даже на ветхой
62
IRICH_LNT_Text.indd 62
11/26/2007 11:36:18 AM
Мечта о крыжовнике
виолончели, которую судьба чудом занесла в детский при
ют. Но больше всего ему нравилось упражняться на органе;
когда в церкви при приюте никого не было, он становился
безраздельным владельцем небольшого, но звучного орга
на немецкой выделки, самостоятельно освоил игру на этом
сверхнепростом инструменте и стал аккомпанировать на
нем детскому хору.
Пять лет назад этот хор из Палермо гостил в нашем
городе. Его принимал наш а-й хор, созданный небезызве
стным в нашем городе человеком Чезаре Гречи. Но должен
отвлечься, чтобы сказать несколько слов о славном маэстро
Чезаре.
Чезаре — человек талантливый и честолюбивый, при
этом его способности разнообразны, так что он напоминает
мне по совокупности своих свойств блестящего представите
ля Ринашементо эпохи Лоренцо Медичи. Преуспевающий
инженер, отец многочисленного семейства, Чезаре умуд
рился создать при церкви Сан Пьетро очень неплохой хор,
куда ходят самые разные любящие пение люди, в том числе
моя жена Клаудия и наша дочь Сильвия. Я бы тоже посе
щал этот хор, будь у меня время. Чезаре, человек ищущий
и склонный к авантюрам, всегда находит для хора что-то
особенное, редко исполняемое. Музыкальные его способно
сти замечательны, что однако не делает его поверхностным
дилетантом: с хористами он занимается часами, так что два
раза в неделю Клаудия возвращается домой глубокой ночью
после долгой изнурительной репетиции, на которой Чезаре
гоняет два женских и два мужских голоса хора вдоль и по
перек какой-нибудь замысловатой партитуры.
Как раз пять лет назад Чезаре отыскал почти не ис
полняемую в силу своей трудности расписанную на десять
голосов пасхальную мессу Доменико Скарлатти. Он сам
распел и записал на магнитофон все десять партий этой
сложнейшей вещи, и хор начал ее репетировать. В один из
тогдашних дней я встретил Чезаре на вьяле, возвращаясь
из своей больницы. Он нес на руках младшую Мартину,
девочку полутора лет, свою точную копию и любимицу.
Меня удивило мрачное выражение его лица. Оказывается,
Чезаре был расстроен из-за Скарлатти. В хоре было очень
63
IRICH_LNT_Text.indd 63
11/26/2007 11:36:18 AM
Ирина Чайковская: Рассказы и повести
мало басов, и это пагубно сказывалось на звучании Stabat
Mater маэстро.
— Хоть посылай в Россию за басами, — горько шутил
Чезаре. Известно, что русские славятся своими басами, в то
время как в Италии их днем с огнем не сыщешь, итальян
цы, по Божьем
у замыслу, — теноры.
Думаю, что мой блестящий собеседник был расстроен
не только из-за хоровых дел. Оба — и он и его жена, Кья
ра — до сих пор еще не могли оправиться после рождения у
них пятого ребенка-девочки. Почему-то они были уверены,
что уж пятый обязательно будет мальчик. Но пасьянс сей,
как и распределение высоких и низких голосов, находится
в руках небесных сил. Мальчик не получился, Чезаре со
всей страстью принялся за воспитание Мартины. И все же
было видно, что на сердце у него не ладно. Возможно, эти
обстоятельства спровоцировали его раздражение против
плохого звучания басов в пасхальной мессе Скарлатти.
Наверное, мы слишком многого ждем от своих детей,
особенно мальчиков. А они, чувствуя это, порой словно то
ропятся доказать свою заурядность и несостоятельность…
Возвращаюсь к своему рассказу. Вместе с детским хо
ром из Палермо приехал Микеле в качестве воспитателя и
аккомпаниатора-органиста. Случилось, что Чезаре зашел
в церковь перед концертом гостей, в то время когда Мике
ле репетировал на органе. Играя, тот безотчетно напевал,
вторя мелодии, и Чезаре поразило, что напевает он басом.
Трепеща, он приблизился к Микеле и попросил его спеть
какой-то пассаж. Удивленный Микеле безошибочно по
вторил пассаж, обнаружив при этом не только блестящий
слух, но и то, что обладает красивым и глубоким барито
нальным басом.
С этого момента началась история укоренения беспри
ютного сироты в нашем городе, а затем и в нашей семье.
Микеле был привлечен Чезаре к участию в хоре. Надо
сказать, что многоталантливый и вездесущий Гречи воз
главлял также комиссию по присуждению премий на еже
годном общеитальянском конкурсе органистов, каждую
весну проходящем в нашем городе. Чезаре привлек своего
протеже к участию в этом конкурсе, и Микеле без особого
64
IRICH_LNT_Text.indd 64
11/26/2007 11:36:19 AM
Мечта о крыжовнике
труда выиграл первый приз — три миллиона лир. Сумма
эта, довольно пустяшная, казалась Микеле громадной, он,
воспитанный в приюте, никогда не держал в руках больше
100 тысяч лир. Не знаю, на что он их потратил, но подоз
реваю, что на ребячью забаву — сласти. В сущности три
дцатилетний Микеле был большим ребенком, ничего не
смыслящим в окружающей жизни. На время Чезаре стал
его поводырем, дал кров и работу — Микеле присматривал
за пятью малышками, пока Кьяра вела судебное разбира
тельство или готовилась к очередному процессу.
Хор Чезаре Гречи, кроме того, что был лучшим в окру
ге, отличался еще одним весьма привлекательным качест
вом. Он был местом знакомства и встреч для ан-х юношей
и девушек, что, как правило, являлось прелюдией к браку.
Сам Чезаре подал хористам пример, женившись на Кьяре
Амичи, студентке юридического факультета, чей сильный,
но сухой и немелодичный голос теперь раздается в ан-м
суде. Выйдя замуж, Кьяра перестала посещать репетиции
и, говорят, даже возненавидела хор как своего главного со
перника в жизни Чезаре.
Моей дочери Сильвии к моменту появления в хоре Ми
келе было 28 лет, внешне она была точной моей копией,
высокой, очень прямой, со смуглой кожей, черными глаза
ми и резкими энергичными движениями.
Сильвия с детства росла очень самостоятельной, ни
когда не оглядывалась на окружающих и не считалась в
своем поведении ни с чем. Смею думать, что иногда мое
близкое присутствие сдерживало ее природные инстинкты,
но, скорее всего, не слишком. Сильвия, не будучи красави
цей, сменила уже десяток кавалеров, когда на горизонте
появился Микеле.
Клаудия рассказывала, что, когда Сильвия увидела
его в первый раз, у нее непроизвольно вырвалось: «О, Ма
донна, бывают же такие красавчики!»
Микеле и в самом деле был красив, но не мужской, а
какой-то детской или даже ангельской красотой, единст
венным его недостатком был низкий рост. Не знаю, сколь
ко времени потребовалось Сильвии, чтобы сделать Микеле
своим, думаю, немного. Был он, я полагаю, несмотря на
65
IRICH_LNT_Text.indd 65
11/26/2007 11:36:19 AM
Ирина Чайковская: Рассказы и повести
свой неюный возраст, совершенно неопытен в любовных
делах. У Сильвии же, унаследовавшей некоторые черты
нонны Марго, Клаудиной матери, — любовного темпера
мента хватало на двоих.
Как-то, когда я вернулся домой чуть раньше обычного,
Клаудия после позднего ужина предложила мне погулять.
Мы вышли на темную улицу и пошли по направлению к
морю. Февральский вечер пронизывал холодом, дул резкий
встречный ветер. Клаудии говорила, повернув ко мне лицо
и заслоняясь рукой от ветра. Ее слова не все долетали до
меня, но главное я услышал: Сильвия ждет ребенка. Она
безумно любит Микеле, а тот ее просто обожает. Оба мечта
ют пожениться, они не могли сладить со своими чувствами.
Я слушал и дивился: все же моя жена не похожа на прочих
итальянок. Ни слова не сказала она о том, что Микеле не
просто беден — нищ, что нет у него ни родителей, ни род
ственников, что не имеет он специальности и не приспособ
лен к жизни в большом мире.
Не сказала Клаудия и о злых языках, которые не пре
минут посудачить по поводу беременности Сильвии. Мне
так и слышался громкий шепот одной моей пациентки, бо
гомольной старушки, дарящей мне по праздникам книги о
святых и праведниках, что, видимо, намекало на мое с ни
ми сходство: «И в кого у них такие дети? Оба еще до свадь
бы обзавелись потомством! Бедный Алессандро Милиотти,
он всегда мне казался немножко слишком праведным, и
вот следствие — его дочь безнравственна до мозга костей,
посмотрите на ее живот!»
Неужели у Сильвии не хватило ума понять, что в та
ком городе, как А., все на виду и что она ставит нас с Клау
дией, преподавательницей лицея, в очень щекотливое
положение! А, может, потому она и поспешила, что была
не уверена в нашем согласии на ее брак с Микеле? Кто из
нормальных родителей захочет иметь такого зятя? Безрод
ного, инфантильного, не умеющего зарабатывать деньги.
Неужели нам с Клаудией сужд
ен именно такой? А сама
Сильвия? Не слишком ли она торопится? Я совсем не был
уверен, что поговорка «с милым рай и в шалаше» создана
для таких, как моя дочь.
66
IRICH_LNT_Text.indd 66
11/26/2007 11:36:19 AM
Мечта о крыжовнике
Тем временем мы подошли к самому берегу. Темные
торопл
ивые волны бились о гранит и разбивались в пе
ну. Далеко впереди на глянцево-черной поверхности мо
ря блестящей точкой светился паром, направляющийся
в Грецию. Хорошо бы очутиться сейчас на таком вот ком
фортабельном судне. Ни о чем не думать, сидеть в каюте
с доброй подругой, попивать вино и мирно беседовать о
кризисе культуры, о падении нравов, о предвиденьях Че
хова… Я посмотрел на Клаудию. Что за нелепый вид был у
нее. Обычно подтянутая, красиво причесанная, сейчас она
напоминала встрепанную замерзшую птичку — обхватила
себя руками, спасаясь от ветра, пряди полуседых волос то
порщились и закрывали лицо, из глаз текли слезы. Навер
ное, и я в эту минуту выглядел как жалкий нахохлившийся
воробей. Сколько же лет прошло с тех пор, как Клаудия
предложила мне деньги, якобы выигранные ею в лотерее?
Она даже не подозревает, что, возможно, спасла мне тогда
жизнь. Как изменило ее время, но в моих глазах она все та
же — строгая, милая, доверчивая. Мне стало ее нестерпимо
жаль, я обнял ее и прижал к сердцу: «Помнишь, как мы с
тобой начинали?» Она смотрела непонимающе, и я запел
припев той сицилийской песенки о цветах, которая была
нам обоим одинаково дорога.
Fiori, fiori, fiori di tutt l’anno,
L’amore che mi desti te lo rendo.
Fiori, fiori, fiori di primavera,
Se tu non m’ami morirò di pena.
Клаудия подхватила чуть слышным шепотом. Поры
вы ветра мешали, ломали мелодию и уносили слова. Вдруг
Клаудия остановилась и произнесла: «Я хочу, чтобы Силь
вия была счастлива. Как ты думаешь, Алессандро, ведь
счастье не в деньгах?»
— Конечно, нет. Мне стало ужасно смешно — я рассме
ялся. Клаудия сначала не поняла, а потом подхватила мой
смех. Мы смеялись, глядя друг на друга, в каком-то еди
ном порыве. А потом, отсмеявшись, я сказал: «Микеле мне
нравится. Возможно, Сильвия вытянула свой счастливый
67
IRICH_LNT_Text.indd 67
11/26/2007 11:36:20 AM
Ирина Чайковская: Рассказы и повести
билет». Клаудия сжала мою руку, и мы еще несколько ми
нут молча стояли под злыми ударами ветра, глядя на мая
чащую в беспредельности моря яркую точку парома.
5. Мой зять Микеле
Но дело было сложней. Сильвия и Микеле, прожив
вместе 5 лет, так и не стали «настоящей парой». Не знаю,
что тому причиной, подозреваю, что взбалмошный нрав
Сильвии, ее неукротимые гены, возможно, унаследован
ные от нонны Марго, матери Клаудии, родившейся на Си
цилии.
В последнее время то, что подспудно таилось внутри
этой семьи, стало просачиваться наружу. Началось с того,
что Клаудия обнаружила, что Сильвия «впала в депрес
сию». Несколько раз, возвратившись с работы, Сильвия
начинала истерично кричать, что она устала, что сил ее
больше нет и что от такой жизни лучше в петлю. Клаудия
и Микеле, как могли, ее успокаивали. Четырехлетняя Ма
рианна, глядя на маму, тоже начинала плакать. Было по
нятно, что Сильвия переутомилась и нужно дать ей отдох
нуть. Мы с Клаудией, поразмыслив, организовали «детям»
поездку в горы. Микеле, как обычно, противился, говоря,
что жить надо по средствам и что мы слишком часто берем
на себя их расходы.
В начале их с Сильвией совместной жизни он работал
настройщиком инструментов, консультировал музыкан
тов, за что получал сущие гроши. Много ли музыкантов в
А.? Затем, под нажимом Сильвии, он отошел от музыки,
единственного дела, которое любил и знал, освоил компь
ютер, стал оформлять для заказчиков какие-то открытки,
обложки. Получал все те же мизерные деньги, несмотря на
то, что целые дни проводил у злосчастного компьютера.
Мне было его жаль, он, ясное дело, жертвовал собой ра
ди семьи. Толку от этого, однако, было немного. Бог не дал
Микеле ни предприимчивости, ни оборотистости, ни боль
ших художественных способностей (понятно, что о музыке,
где он был царь и бог, я не говорю). Ему давали советы все,
68
IRICH_LNT_Text.indd 68
11/26/2007 11:36:20 AM
Мечта о крыжовнике
кому не лень; Клаудия рассказывала, что даже обожаемая
им Марианна требовала, чтобы милый папочка прибавил
красок в открытки для детей, так как дети любят поярче.
С Сильвией явно что-то происходило. Однажды в вос
кресенье, во время совместного обеда у нас в доме, Микеле
опрокинул на скатерть бокал вина. Клаудия, как и подо
бает хозяйке, подала ему салфетки, поинтересовалась, не
залил ли он свой костюм. Сильвия же разразилась гром
ким истерическим смехом, после чего вскочила из-за стола
и убежала.
Нонна Марго, сидевшая тут же, пробурчала что-то
сквозь зубы и покачала головой. Жизнь, а быть может,
старость сделали мою не поддавшуюся времени суочеру
мудрой и рассудительной, словно и не числилось за ней
«грешков» и ошибок молодости. Я видел, что Марго, как и
я, сочувствует и жалеет Микеле. Клаудия же, в одно слово
с Сильвией, осуждала его за инфантильность и неумение
зарабатывать деньги. Но ведь эти его качества всегда бы
ли на поверхности, он их и не скрывал; может, именно за
них Сильвия вначале так его и полюбила. Отдых в горах
облегчения не принес — Сильвия продолжала принимать
антидепрессанты, я несколько раз водил ее на консульта
цию к коллегам-психоневрологам.
Как-то поздним вечером, возвращаясь по проспекту с
работы, я приметил далеко впереди пару — высокую силь
ную женщину в нарядном белом костюме и еще более вы
сокого мускулистого мужчину в яркой рубашке. Оба шли
довольно быстро, по-видимому, оживленно беседуя.
Не сразу до меня дошло, что женщина впереди — это
Сильвия. Пара остановилась посреди дороги, горячо обсу
ждая какой-то вопрос, я свернул на подстриженный газон
и, проходя мимо, невидимый ими, взглянул на обоих сбоку.
Сильвия была необычно весела, взгляд ее светился, потух
шее в последнее время лицо было оживленным и ярким,
словно с него сняли пленку. Парень… я его никогда не ви
дел прежде… показался мне довольно заурядным: хорошо
подстрижен, спортивен, высок. Думаю, что рост Микеле, а
он был заметно ниже Сильвии, сыграл большую роль в ее к
нему охлаждении. Женщины не любят низкорослых.
69
IRICH_LNT_Text.indd 69
11/26/2007 11:36:21 AM
Ирина Чайковская: Рассказы и повести
Придя домой, я ничего не сказал Клаудии о неожидан
ной встрече. После ужина, когда она снова завела разговор
о состоянии здоровья Сильвии, я, наверное, от усталости,
отключился и заснул. И что вы думаете мне снилось? Мне
снилось нескончаемое поле крыжовника. Межд
у огромны
ми мохнатыми ягодами бегала маленькая Марианна, пла
кала, и кого-то громко звала, наверное, отца с матерью…
6. Русская Катя
Домой я прихожу поздно. Обо всех событиях в семье
узнаю в основном от Клаудии. Влиять на эти события мне
не под силу. Что можно сделать с женщиной, мечтающей
вырваться на свободу и возомнившей, что это очень легко,
стоит лишь принести в жертву одного маленького, когда-то
близкого человека? Сильвия, как я понимаю, собирается
принести в жертву Микеле. Она не учитывает, что сдела
ет несчастной Марианну. Оба — отец и дочь — жить друг
без друга не могут. Почему всегда страдают самые слабые?
Слабых мне как-то особенно жаль, может, потому я и врач.
Но сам врач не должен быть слабым. Или, во всяком слу
чае, никто не должен видеть его таким. Когда я прихожу
к себе в отделение, я перестаю быть просто Алессандро
Милиотти, человеком со своими семейными и прочими
проблемами, — я становлюсь Геркулесом, Ахиллом, Анте
ем. Мои больные наделяют меня чудной силой, они верят
мне и почти боготворят. Некоторые живы только потому,
что ждут моего прихода, из-за них я хожу в отделение и в
субботу, и в воскресенье… Нельзя, чтобы человеку стало
плохо, только потому что у меня выходной.
Но я отвлекся. Говорил ли я, что у Татьяны, нашей рус
ской знакомой, есть дочь Катя? Почему-то главное чувство,
которое она вызывает во мне, — жалость. Мне ее невыно
симо жаль, хочется загородить ее от мира, с его жестоко
стью, несправедливостью, одичанием. Хочется, чтобы она
ничего этого не знала и не видела — уж очень беззащитна.
Катя тоненькая, хрупкая девочка со светлыми волосами,
синеглазая. Глаза у нее какие-то очень грустные, и она
70
IRICH_LNT_Text.indd 70
11/26/2007 11:36:21 AM
Мечта о крыжовнике
редко смеется. Но даже если она смеется, глаза остаются
грустными.
И вот эта-то Катя надумала стать медиком! Татьяна ее
не отговаривала, она объясняла мне, что Катя так много
болела в детстве, что, видно, ей на роду написано бороть
ся с болезнями. На мои доводы, что настоящий врач все
же мужчина, а не женщина, Татьяна отвечала, что такой
взгляд устарел даже в Италии, а уж на ее родине, в России,
женщин-врачей гораздо больше, чем мужчин. Еще она до
бавляла, что всю жизнь мечтала иметь в семье врача, что
итальянская система здравоохранения никуда не годится
и, если не имеешь дома своего врача, легко загнуться или
пропустить у себя что-нибудь страшное… Короче, девочка
поступила в А. на медицинский.
Что такое медицинский факультет в маленьком про
винциальном городе Италии? Врачи во всяком цивили
зованном обществе составляют хорошо организованную
сплоченную корпорацию, не желающую, чтобы в нее про
сачивались люди со стороны. Так уж повелось у нас со
времен Медичи, великих медиков, давших имя славному
флорентийскому роду. В мое время, когда врачей не хва
тало и работа еще не сулила высокого вознагражд
ения,
учиться было несомненно легче. Сейчас же все по-другому.
Студенты учатся десятилетиями и выходят из стен альма
матер напичканными никуда не нужными схоластически
ми знаниями.
На эти горькие размышления навели меня Катя и ее
судьба, за которой я пристально следил все эти годы. Катя
оказалась целеустремленной и упорной, с цепкой памятью.
Ее семья не принадлежала к медицинскому сословию, мать
была иностранкой, с неизбывным русским акцентом — Ка
те пришлось тяжелее многих.
Ей выпало учиться целых десять лет, сдать кучу ужас
ных экзаменов, на подготовку которых тратились не недели
и месяцы, а годы, отказаться от всех радостей жизни и зуб
рить, зубрить, зубрить. Девочка, и без того худосочная, пре
вратилась в прозрачного эльфа, глаза ее стали еще более
грустными и при первой возможности наполнялись слеза
ми. Все эти годы перед самыми страшными экзаменами она
71
IRICH_LNT_Text.indd 71
11/26/2007 11:36:21 AM
Ирина Чайковская: Рассказы и повести
приходила ко мне в больницу, и я ухитрялся найти для нее
хоть немного времени и хоть чуточку помочь. Думаю, что
эти посещения стали для Кати своего рода талисманом, она
вкладывала в них именно такой — мистический смысл.
В самом деле, чем мог я, врач-практик, отучившийся
несколько десятилетий назад, помочь ей в таких сложней
ших дисциплинах, как анатомия и физиология, иммуно
логия и эндокринный аппарат, неврология и психиатрия?
Но однако, успешно сдав очередной неподъемный экзамен,
Катя всегда рассказывала примерно одну и ту же историю:
после часового опроса профессор, прищурившись, задавал
синьорине-студентессе последний вопрос. Как правило, это
был вопрос на засыпку, тот самый, ответ на который синь
орина-студентесса не могла бы найти ни в многопудовых
учебниках, ни в лекциях.
В этом месте рассказа Катя обращала ко мне оживив
шееся лицо и после паузы с торжеством произносила: «И я
ответила. Помнишь, Алессандро, ты крикнул мне вдогонку,
чтобы я не забывала про проблемы печени, ведь пациент
не будет рассказывать, что злоупотребляет алкоголем?» Ко
нечно же, ничего я не помнил и, по правде говоря, не очень
верил, что мои разрозненные пояснения практикующего
врача могли принести Кате какую-то пользу.
Неделю назад Катя пришла ко мне в больницу во вре
мя обхода. Как-то так получилось, что все эти годы на обход
я ее с собой не брал. С непривычки обход тяжел, особенно
для такой худосочной девицы, как Катя. Юноши, проходя
щие практику в моем отделении, после обхода падают с ног
от усталости. Конечно, девочка уже кончает университет и
скоро ей придется впрягаться в лямку, но… Катя иногда
бывает упрямой. В этот раз она увязалась за мной, при
соединившись к выводку практикантов. Закончив обход,
я отыскал ее глазами — зеленовато-бледная, улыбнулась
мне через силу. И зачем она выбрала себе такую не жен
скую профессию? Она задержалась возле моего кабинета, и
я предложил ей зайти передохнуть. Подавая стакан воды,
пошутил:
— Скоро ты, Катя, будешь обмывать свой диплом. Ты
уже выбрала местечко для праздничной чены?
72
IRICH_LNT_Text.indd 72
11/26/2007 11:36:22 AM
Мечта о крыжовнике
сты.
Она ответила с некоторой запинкой.
— В артистическом кафе, с друзьями.
Странно, никогда не знал, что у нее есть друзья-арти
— Я думал, что только мой Лоренцо ходит в это кафе.
— Там будет и Лоренцо.
Когда у человека бледное лицо, он краснеет каким-то
фиолетовым цветом. Катя не покраснела, а залиловела. И
очень быстро стала говорить, что Лоренцо подготовил ка
кой-то очень смешной скетч, что у него уморительно полу
чается номер с говорящей собакой. Опять собака! Я вспом
нил фильм «Собака сына», где играл мой Лоренцо. Там он
однако играл бармена. Почему Катя так волнуется? Что ей
Лоренцо?
В последнее время Клаудия говорила мне, что Лорен
цо совсем забросил свою марроканскую жену, что бедный
кудрявый Алессандро растет без отца. Уда жаловалась, что
муж перестал приходить ночевать. Уж не Катя ли тому ви
ной? Какие мысли мне лезут в голову! Зачем этой скромной
строгой девушке мой непутевый легкомысленный сын? Но
вот нравится же ей его, по-видимому, идиотский скетч. Ка
тя продолжала что-то говорить, а я отключился и смотрел
на ее усталое прозрачно-кукольное личико, тонкие руки,
глаза, в которых затаилась мольба. Чего нужно миру от
этой девочки? Таких следует баюкать, голубить, успокаи
вать. Какой из нее врач? Она не может помочь даже себе
самой. Внезапно что-то в этом лице изменилось. Оно ис
кривилось жалкой гримасой, и Катя заплакала.
— Катя, что ты? Что с тобой? Девочка беззвучно пла
кала, ее узкие плечики тряслись от рыданий, она выти
рала ладонями мокрые слепые глаза. Устала на обходе?
Обычная ее слезливость? Что-то мне говорило, что дело в
другом.
— Успокойся, девочка. Тебе нужно отдохнуть. Беско
нечные экзамены, тут еще этот длиннющий обход… Я гла
дил ее по голове, она продолжала всхлипывать.
— Посмотри, какая благодать за окном!
Высокое окно в кабинете выходило в прибольничный
сад. Я подошел и открыл его — в ноздри ударил терпкий
73
IRICH_LNT_Text.indd 73
11/26/2007 11:36:22 AM
Ирина Чайковская: Рассказы и повести
и тонкий запах — царственно белоснежный куст рос под
самым окном. Чувствуешь запах? — это джельсомино, жас
мин. Есть такая песня, — и я напел ей нашу с Клаудией
песню:
I bei gelsomini rampicanti
Sotto la tua finestra son seccati.
Fiori,fiori, fiori, fiori di primavera,
Se tu non m’ ami morirò di pena.
Катя подняла голову, вслушиваясь, и прошептала
вздрагивающим голосом: «Я ее знаю, слышала».
— Слышала? От кого?
Она отвернула от меня лицо и почти беззвучно вы
дохнула: «От Лоренцо». Я подошел и взял ее лицо в ладо
ни. — Катя, ты плачешь из-за Лоренцо? Ты… ты его лю
бишь? Она перестала плакать, но упорно отводила взгляд
в сторону. — Катя, скажи, что тебя мучает? С тобой что-то
случилось?
— Я не хочу убивать ребенка,— вдруг тихо и внятно
произнесла она. — Ему уже три месяца, и он все чувствует
и понимает, но даже если бы ему было всего три недели
или даже три дня, он все равно уже живое существо. Я не
хочу его убивать! — и она снова залилась слезами.
7. Моя родина Севильяно
Севильяно — моя родная деревня. В центральной
Италии таких много. Холмистая равнина, на которой
рассыпались белые каменные домишки с красными кры
шами. В центре высокая церковь — Дуомо, по сторонам в
уходящих вверх предгорьях — сады, виноградники.
Когда я выйду на пенсию, я куплю здесь себе кусочек
земли с маленьким домиком. На участке Клаудия обяза
тельно посадит цветы и цветущий кустарник, а я, как уже
говорил, разведу плантацию крыжовника.
Засыпая, я представляю себе картину: круглые, раз
давшиеся вширь мощными ветвями кусты, усыпанные
74
IRICH_LNT_Text.indd 74
11/26/2007 11:36:23 AM
Мечта о крыжовнике
мохнатыми красноватыми ягодами. Почему-то эта картина
меня успокаивает, и я проваливаюсь в сон, тем более, что
очень устал за день и мое не слишком уже молодое тело
нуждается в отдыхе.
Да, в последнее время я стал чувствовать, что тело уже
далеко не так мне подвластно, как казалось совсем недав
но. Ну да ничего, поживем еще и порадуемся жизни, как
говорил мой покойный отец, простой крестьянин. Здесь в
Севильяно, на деревенском кладбище, в семейном склепе,
лежат они оба — мама и отец. Здесь же будем лежать и мы
с Клаудией, и мой брат Франческо.
Вот насчет детей не уверен — они могут разлететься по
свету, да и просто могут не захотеть покоиться на простом
деревенском кладбище. Лоренцо такое место последнего
успокоения наверняка покажется слишком обыденным,
неинтересным. Сильвия же над этим вопросом пока не за
думывается, ей сейчас надо решать земные дела, напри
мер, как разъехаться с несчастным Микеле. Я уже пред
чувствую, что моя дочь захочет выгнать Микеле из дома,
чтобы поселиться там со своим новым мужем. Куда тогда
денется Микеле? Ну да ладно, нельзя зацикливаться на
таких темах, ничего кроме сердечной боли они не прине
сут. Да, кладбище.
Пожалуй, только нонна Марго будет лежать тут вме
сте с нами. На ее родине, Сицилии, родственников у нее не
осталось. В Тунисе, где ее бедствующая семья нашла себе
приют, у нее тоже уже никого нет.
Нонна Марго поживет еще, у нее крепкая сицилийская
порода и жизнелюбивый веселый нрав. Это она научила
Клаудию той песне — про жасмин. А мне напел ее мой
младший брат Франческо — беспечный вьяджаторе привез
ее из своих музыкальных странствий.
Эту девочку, Катю, песне про жасмин обучил наш Ло
ренцо.
Странно, мне казалось, что ни Сильвия, ни Лоренцо
ничего не взяли у нас с Клаудией. Внешне Лоренцо похо
дит на Клаудию, а Сильвия на меня, но внутренне они оди
наково от нас далеки, хотя… кто знает? Может, Лоренцо не
так бесчувствен и зауряден, как мне кажется? А может, в
75
IRICH_LNT_Text.indd 75
11/26/2007 11:36:23 AM
Ирина Чайковская: Рассказы и повести
его и Сильвии детях, в курчавом арапчонке Алессандро, в
маленькой разумной Марианне, пробьется что-то, идущее
от бабки с дедом?
Мой отец-винодел мечтал, что сыновья оторвутся от
земли, выбьются в люди. Наверное, он доволен, глядя отту
да, из родового севильяновского склепа, что я стал врачом,
что люди уважительно обращаются ко мне «дотторе». Отец
умер от рака желудка, в страшных муках, несмотря на
большие дозы морфия. Не жаловался, как-то в одночасье
похудел, однажды проговорился матери про боли в области
желудка. Когда попал в больницу, метастазы были уже по
всюду, даже в печени, оперировать было поздно. Что будет
с Клаудией, если я скажу ей, что постоянно чувствую боль
в желудке? Представляю смесь ужаса и сострадания на ее
лице. Нет, Клаудии я ничего не скажу. Буду жить как жил,
авось, случится чудо — и Господь смилуется над рабом сво
им. Если же нет, перед тем как покинуть этот мир, хотел
бы я поглядеть на того ребенка, на того нежного ангела,
которого родит Катя. И еще бы мне хотелось, перед тем как
навечно смежить веки, узреть залитый майским солнцем
сад в Севильяно, и в нем — кусты крыжовника, усыпанные
крупными невиданными здесь ягодами.
Май 2005
IRICH_LNT_Text.indd 76
11/26/2007 11:36:23 AM
Только в мире и есть…
Только в мире и есть этот чистый
Влево бегущий пробор.
Афанасий Фет
Роман «Война и мир» я читала кусками, в далеком детстве.
Читала один мир, пропуская войну. Но и мир читала не
весь, а только там, где про любовь. И вообще я этот роман
сильно бы сократила, почистила и оставила бы только лю
бовь, только князя Андрея и Наташу, даже Пьера бы не
оставила. Зачем ему третьим лишним? Только Наташу и
Андрея. И назвала бы «Любовь и мир». В смысле любовь —
посредине, а мир — вокруг, на расстоянии. Понимаете ме
ня? Вообще-то меня зовут Наташа. И у меня в жизни тоже
была любовь. Такая же как у той Наташи — неосущест
вимая. Моего князя Андрея звали просто Андреа, он был
итальян
ец. И началось это летом, ровно 10 лет назад.
Мы тогда только приехали из России, был поздний
летний вечер, Джорджо привез нас к себе, мы стояли на по
роге, а он бегал по громадному дому и что-то кричал, навер
ное, звал семью. Первым к нам вышел высокий черноволо
сый юноша. Я сразу заметила, что у него нос с горбинкой,
и вообще он был очень породистый, очень ни на кого не
похожий. Но, может, я ошибаюсь, и про породу я подумала
потом, а вначале он мне просто показался очень красивым,
как ни один парень до этого. Мне было пятнадцать лет, и
мне никто, ну просто никто до этого не нравился. Джорджо
представил нам сына по-английски: это Андр
еа, ему 22 го
да. Мы все кивнули, мама сказала: меня зовут Анна, папа
сказал: меня зовут Павел, тут все посмотрели на меня, я
77
IRICH_LNT_Text.indd 77
11/26/2007 11:36:24 AM
Ирина Чайковская: Рассказы и повести
залилась краской и выдавила из себя: меня зовут Наташа.
Тогда Джорджо весело подмигнул, тронул Андреа за плечо
и сказал: ты Наташа, а он Андрей. А? Прямо как в «Войне
и мире». И он засмеялся вместе с подошедшими женой и
дочкой. А мы стояли тихо, мы были немножечко не в своей
тарелке: еще не освоились в этом огромном доме и вообще
в этой чужой стране.
На следующее утро, сразу по водворении наших вещи
чек в крохотной квартирке на площади Кавура, Лаура, же
на Джорджо, повела нас с мамой на базар, по-итальянски
«меркато». Мы были просто ослепл
ены изобилием земных
плодов и оглушены криками торговцев. Все кричали что-то
типа «фаволозо» и «меравильозо». Сейчас я уже понимаю,
что это означало, что товар просто «сказочный» и «чудес
ный». Но и на самом деле, так оно и было. Мы остановились
перед лотком с громадными лунно-желтыми лимонами.
Никогда таких не видела, просто произведения искусства.
Мама нерешительно взяла один роскошный плод и пода
ла черноглазому молодому продавцу. Он кинул лимон на
чашку весов, а потом быстро и весело произнес: тре милля
лире. Мама достала кучки тысячных бумажек, выданных
нам Джорджо на первое обзаведение ( папа только присту
пил к работе в его лаборатории), отсчитала три бумажки и
протянула продавцу. И лишь тогда мы заметили, что за на
шей сделкой пристально наблюдает Лаура, и в глазах у нее
выражение ужаса: «Вы отдали за лимон три тысячи лир?»
Она говорила по-итальянски, но я ее поняла, кажется, по
няла и мама. Мы обе перестали улыбаться, мы просекли,
что нам, с нашими полученными в долг деньгами, не стоит
делать такие роскошные покупки. А Лаура медленно, что
бы мы улавливали, нас наставляла: кажд
ый день — пас
ту, это вкусно и дешево, так питаются многие итальянцы.
Паста будет вам как раз по карману, а лимоны… лимоны,
да еще такие огромные, — это роскошь. Взглянув на наши
потухшие лица, она, видно, что-то поняла и подвела нас к
большому киоску в углу рынка. Там продавались хлеб и
сладости. Они были очень-очень аппетитные, гораздо ап
петитнее тех засохших полосок с повидлом, что я покупала
в пустой булочной на Покровке в Москве. И она купила
78
IRICH_LNT_Text.indd 78
11/26/2007 11:36:24 AM
Только в мире и есть…
нам кекс, усыпанный разноцветными горошинами — са
мое неаппетитное из того, что лежало на полках.
***
Джорджо сказал папе, что вечером они ждут нас у
себя: будет синьор Марио. Тогда мы уже были знакомы с
Кьярой Латини, строгой религиозной итальянкой, дающей
бесплатный приют бездомным, но подчинявшей всех, кого
она у себя поселяла, железному режиму. Правда, когда я
жила с родителями, мне на это было наплевать. Вот потом,
оставшись одна и поселившись у Кьяры, я поняла, какой
она деспот. Но до этого было еще далеко — родители уе
хали через три года. Так вот Кьяра подарила мне яркую
кофточку китайского шелка — богатые итальянки часто
приносили ей, церковной активистке, вещи для бедных.
Кофточка была впору и почти неношеная. Теперь мне было
в чем пойти в гости. Про синьора Марио папа сказал, что,
как он понял, это отец Лауры, Джорджин тесть. Джорджо с
юмором рассказывал папе во время ланча, какой этот синь
ор Марио капризный и неугомонный по женской части.
Они с Лаурой боятся, что свой дом в Модене он завещает
какой-нибудь очередной домработнице.
За нами должен был заехать Андреа. К тому време
ни мы уже кое-что о нем знали. Он по неизвестным нам
причинам ушел с первого курса университета в Мачерате,
где учился на философском факультете, потом целый год
сидел дома и читал книжки, надеясь, что они его чему-ни
будь научат, потом им овладела страсть к фотографиро
ванию — и он приобрел специальную камеру. Но найти
работу фотографа в хорошем журнале ему не удалось; как
раз к нашему приезду отец устроил его на какую-то фирму,
где от него требовалась рутинная работа на компьютере.
После нашего знакомства я видела его пару раз на улице,
когда он шел в свое учреждение. Окликала я его первая,
так как шел он задумавшись и не глядя по сторонам. Он
оборачивался и недовольная гримаса, которую он нес на
лице по дороге на нелюбимую работу, сменялась мальчи
шеской улыбкой. Мы говорили друг другу «чао», добавляли
еще два-три словечка и расходились, но кажд
ый раз у меня
79
IRICH_LNT_Text.indd 79
11/26/2007 11:36:24 AM
Ирина Чайковская: Рассказы и повести
было ощущение, что на меня упал солнечный луч — так
прекрасна была его улыбка.
Мы с мамой едва успели одеться, когда Андреа прие
хал. Мне было интересно, как он прореагирует на мою ки
тайскую яркого шелка кофточку. Но он посмотрел и про
молчал, мне даже показалось, что она ему не понравилась.
Может, слишком цветная? Но и я ведь не старуха.
В машине мама, сидевшая впереди, пыталась завести
разговор о книгах, мол, что он сейчас читает, но Андреа
отделался словами, что читать ему сейчас некогда, а в сво
бодное от работы время он спит, так как катастрофически
не высыпается. Мама попыталась пошутить, что у русского
поэта Пушкина есть герой, который ночью танцевал на ба
лах, а утром спал. Это она Онегина имела в виду. Андреа
на это сказал, что у русских, кажется, есть один единствен
ный поэт, Пушкин, они всегда только его цитируют. Про
звучало не очень вежливо, и мама умолкла. Зато мне стало
обидно и за маму, и вообще за всех русских поэтов, и я на
своем тогда еще далеком от совершенства итальянском
языке выкрикнула примерно следующее: «Почему только
Пушкин? У нас есть и Лермонтов, и Фет…». Про Фета я так
сказала, в запале, я никогда его стихов не читала, просто
мне больше никто не вспомнился.
К восьми часам, к самой чене, итальянскому ужину,
мы подъехали к дому.
Огромный, странных очертаний, он располагался в
уединенном месте, к нему вела аллея пиний. Когда мы вы
шли из машины, такой резкий и влажный ветер ударил в
лицо, что я подумала, что где-то совсем неподалеку должно
быть море.
Все расположились в просторной ярко освещенной гос
тиной в креслах, Мариза, младшая сестра Андреа, разно
сила на подносе соленые палочки —как я потом узнала,
чтобы у гостей пробудился аппетит. Синьор Марио сидел в
центре зала, в самом большом кресле. Он мне сразу понра
вился — у него, как у Андреа, был породистый, с горбин
кой, нос, очень живой и пронзительный взгляд, который
он то и дело устремлял на меня. Наверное, я ему тоже по
нравилась.
80
IRICH_LNT_Text.indd 80
11/26/2007 11:36:25 AM
Только в мире и есть…
C ним рядом сидел Андреа, и синьор Марио с энтузи
азмом рассказывал ему, как мне показалось, о лошадях, но
потом оказалось о кордебалете. Он называл длинноногих
девушек из кордебалета «лошадками». Андреа было явно
скучно, он слушал с застывшим лицом, ему на помощь при
шла Лаура. Она подвела меня к синьору Марио и усадила
в кресло напротив. Андреа состроил при этом такую умори
тельную гримасу, покосившись на деда, что мне стало ве
село и свободно. И мы завели с синьором Марио разговор,
он меня спрашивал — я отвечала, еще не очень уверенная
в грамматике, но полностью доверяясь пожилому италь
янцу, источавшему приязнь и восхищение. Он не скрывая
мною любовался и в перерывах между своими вопросами
и моими ответами то и дело шептал «коме беллья», «уна
рагацца фаволоза», оглядываясь на Андреа и словно при
зывая его в свидетели. Андреа улыбался и строил умори
тельные гримасы. — Ты читала «Промесси спози»?— вдруг
громко спросил синьор Марио. — Нет, я ведь недавно прие
хала. — Эту книгу читай первой, она для таких, как ты и
как мой внук, — он кивнул на Андреа, — вроде букваря.
Ты, Андреа, ведь помнишь эту вещь, нашу итальянскую
«Войну и мир»? Расскажи девочке содержание.
Тут я впервые увидела, что Андреа покраснел и, кажет
ся, лишился дара речи. — Ну что же ты,— требовал синьор
Марио, — расскажи хотя бы в двух словах. Андреа начал:
«Это про двух обручившихся влюбленных. Они никак не
могут… никак не могут… — Ну что же ты, Андреа, — про
должал синьор Марио, капризно надув губы, — ты что же,
забыл все итальянские слова? Чего они не могут? Андреа
молчал.
— Стать мужем и женой, рагаццо модесто,— провоз
гласил синьор Марио. — Американцы употребили бы здесь
свой любимый глагол «fuck», — он с нажимом произнес за
морское слово. — Но девочка должна знать, — продолжал
синьор Марио, — что итальянцы всегда добиваются своего
в любовных делах. Скажи девочке, Андреа, что в хоро
шем романе дело всегда кончается свадьбой — и он орлом
взглянул на нас с Андреа, пунцовых и не глядящих друг
на друга. Потом была чена, мы ели пасту с креветками, и
81
IRICH_LNT_Text.indd 81
11/26/2007 11:36:25 AM
Ирина Чайковская: Рассказы и повести
сальмоне, и листья салата, и абрикосовую кростату, и моро
женое с шоколадными крошками — страччателлу. Синьор
Марио весь вечер мною восхищался и цокал языком. А Ан
дреа сидел на другом конце стола, и мне казалось, я сгорю
от его пристального взгляда.
Когда все поднялись из-за стола, выяснилось, что Ма
риза, все время хмуро сидевшая рядом с матерью, хочет
отвезти нас домой.
— Почему не Андреа? — спросил синьор Марио, по
косившись на меня. — Рагацце будет приятно, если ее
отвезет кавалер. Мариза ответила с ехидством: «Андреа
слишком много пил, я за ним наблюдала. Видно, что-то
ударило ему в голову». — Не что-то, а кто-то,— поднял па
лец синьор Марио,— разве может итальянец, да еще мо
лодой, устоять против русской бамболины? Он подмигнул,
и все взрослые засмеялись, кроме моей мамы, которая не
поняла, о чем речь. Андреа помрачнел и, ни слова не гово
ря, повернулся и ушел к себе. Домой нас везла Мариза.
А синьор Марио умер через две недели после нашей
встречи, свой дом он завещал дочери — как положено.
Лаура рассказывала, что перед смертью он позвал к себе
Андреа и попытался ему что-то сказать, но язык ему уже
не повиновался. Мне почему-то кажется, что синьор Марио
хотел сказать Андреа обо мне.
***
После того вечера я не видела Андреа целую вечность.
Нужно было врастать в чужую жизнь, учиться в лицее, ста
раться получать самые высокие оценки — десятки, чтобы
потом было легче поступить в Университет. Прошла осень,
кончалась зима. Помню, как в феврале, во время карна
вала, глядя с холма на наряженных взрослых и детишек,
весело плясавших на площади Папы, я вдруг заплакала.
Мне стало так тоскливо и неуютно, я подумала, что нико
гда за все свои 15 лет не плясала на таком веселом празд
нике и уже, наверное, никогда не смогу включиться в это
безудержное веселье…
Неожиданно кто-то тронул меня за плечо. Огля
нувшись, я увидела Андреа — он белозубо улыбался и,
82
IRICH_LNT_Text.indd 82
11/26/2007 11:36:26 AM
Только в мире и есть…
казалось, не заметил моих слез. Он взял меня за руку и
почти насильно потянул вниз по крутому склону, к тан
цующим. Музыка гремела как из преисподней, мы вошли
в кружок танцевавших, опоясанный многочисленной весе
лой толпой, перед нами все расступились, и мы чудесным
образом оказались в самой сердцевине круга. И тут вне
запно медь замолкла, и из репродуктора раздались звуки
вальса. Сейчас, когда я все вспоминаю, мне представляет
ся сцена из фильма «Война и мир», где Наташа танцует с
князем Андреем. Это сравнение меня смешит. В фильме
они так парадно, так по-бальному танцевали. Наш танец
был совсем-совсем другой. Стремительным, задыхающим
ся и очень коротким. Почему-то музыка кончилась, как
оборвалась, буквально через мгновение после начала.
Или мне так показалось? Мы с Андр
еа замерли глядя
друг на друга, он держал мои руки в своих. Толпа вокруг
хлопала, что-то кричала, репродуктор внезапно заглох, за
вибрировал и стал отбивать оглушительно скрежещущие
такты рока, вокруг нас понеслись в дикой пляске гномы,
принцессы, собаки и львы. Первым опомнился Андр
еа, он
потянул меня за собой — прочь от толпы — к краю площа
ди, на самую макушку холма, где перед собором высилась
статуя одного из средневековых Пап со странной длинной
шапкой на голове.
Задыхаясь, мы добежали до статуи и, спугнув располо
жившихся на высоком постаменте голубей, прислонились к
холодному серому граниту.
— Ты чего не в школе? — спросил Андреа.
— Нас отпустили с уроков — из-за карнавала. А ты по
чему не работаешь? — спросила я в свою очередь.
— Проблемы со здоровьем, — он улыбался, — ходил в
Умберто Примо.
Больница Умберто Примо была расположена непода
леку. Я посмотрела на него с недоверием — такой высокий,
здоровый парень, зачем ему больница?
— Ты шутишь?
— Шучу, — он говорил улыбаясь, но как-то не очень
уверенно. А потом резко сменил тему: «В России есть кар
навал?»
83
IRICH_LNT_Text.indd 83
11/26/2007 11:36:26 AM
Ирина Чайковская: Рассказы и повести
Я кивнула, мне не хотелось говорить, что в России сей
час ничего, ну просто ничего нет.
— И что написал ваш любимый Пушкин по поводу
карнавала?
— Он написал — я задумалась, а потом прочла первое,
что пришло в голову: «Под голубыми небесами великолеп
ными коврами, блестя на солнце, снег лежит». — Красиво!
Мне нравится, как звучат русские слова. «Коврами», — по
вторил он, смешно растягивая гласные. — Коврами — это
и есть русский карнавал?
— Конечно! Ты замечательно догадлив — точно почув
ствовал значение русского слова,— и я взглянула сначала
на улыбающегося Андреа, а потом на Папу, в чьем бесстра
стном сосредоточенном взоре мне почудилось осуждение.
***
С той встречи на карнавале со мной началось что-то
странное. Я все свое свободное время думала исключи
тельно о нем, об Андреа, днем и ночью. Ничего не могла
с собой поделать — ложилась на кровать и вспоминала
мельчайшие подробности наших с ним немногочислен
ных разговоров, а еще надоедала маме своими излияния
ми — какой он красивый, умный, начитанный. В сущности
ничегошеньки о нем не знала и о начитанности его могла
только догадываться, но если человек влюблен… Теперь я
хорошо понимаю, что мое тогдашнее состояние называется
влюбленностью. Мама, наверное, тоже это понимала и тер
пеливо меня выслушивала, иногда вставляя что-нибудь
ободряющее и ведущее, на ее взгляд, ко спасению: «Но вот
же ты рассказывала, что ваш новый учитель физкультуры
на тебя глаз положил и что он очень интересный, голубо
глазый. Вот и переключись на него».
— Сердцу не прикажешь, — шептала я безнадежно,
и мама тяжело вздыхала и согласно кивала головой. Мы
с мамой очень похожи — обе ужасные дурочки. Однажд
ы
маме пришло в голову написать Лауре поздравительную
открытку с Межд
ународным женским днем 8 марта.
— Ну и наплевать, что итальянцы этот праздник
не отмечают и он им вообще неизвестен, я напишу, что
84
IRICH_LNT_Text.indd 84
11/26/2007 11:36:27 AM
Только в мире и есть…
поздравляю ее с русским праздником. И через 5 минут ма
ма прочитала мне составленную ею открытку, в которой в
переводе с итальянского значилось:
Дорогая Лаура,
поздравляю тебя с русским национальным праздни
ком 8 марта. В этот день в России отмечается женский
день, никто не работает, все сидят за праздничным сто
лом и пьют за здоровье женщин. Приветы и поздравления
шлют тебе и Маризе также Павел и Наташа.
P. S. У Наташи появился «рагаццо», спортивный и
голубоглазый, он преследует ее взглядами, но она не об
ращает на него никакого внимания и говорит, что всем
голубоглазым предпочитает кареглазых.
Мама считала, что в открытке она прозрачно намек
нула родителям Андреа о моих к нему чувствах. Зачем она
это делала? И почему я ее не остановила?
Не знаю. Сейчас трудно все это понять, но тогда мне
даже хотелось, чтобы открытка скорее была отправлена.
Через несколько дней, 13 марта, мне исполнялось 16
лет. На мой день рожденья приглашена была вся семья
Джорджо. Первыми пришли родители. Джорджо нес впе
реди себя большую корзину с провизией — галетами, мака
ронами, сыром и оливковым маслом. Лаура протянула мне
сверток, стянутый плотным узлом.
— Посмотри, что я тебе принесла, — шепнула она,—
такую вещь ты сама себе не купишь. В свертке оказалась
кофточка унылого грязно-серого цвета, Лаура, как и Анд
реа, явно не одобряла моего пристрастия к ярким цветам.
Сели за стол, Джорджо тут же приступил к салату оливье,
который в Италии называют русским. Выпили за мое ше
стнадцатилетие.
И тут мама робко спросила: «А где Андреа? Почему его
нет?». Она словно забыла, что нет не только Андреа, но и
Маризы.
Джорджо оторвался от салата и медленно произнес:
«Андреа женится». Не знаю, почему я покраснела, — потому
ли, что он это сказал, или потому, что сразу после этих слов
85
IRICH_LNT_Text.indd 85
11/26/2007 11:36:27 AM
Ирина Чайковская: Рассказы и повести
взглянул на меня?! Я почувствовала, что букв
ально залива
юсь краской. Под неотрывным взглядом Джорджо я схвати
ла салфетку и прижала к горячей щеке. Обычно не очень
понятливая мама тут пришла мне на подмогу: «Как у нас
душно, ребенок прямо задыхается, нужно открыть окно!»
Лаура сидела с каменным лицом и только спустя минуту
произнесла: «Джорджо как всегда шутит. Дети задержива
ются, они должны прийти». Действительно, минут через 20
раздался звонок. Я услышала в коридоре голос Маризы. А
Андреа так и не пришел.
***
Весна пролетела как бабочка — так же быстро и так же
невозвратно. В конце мая площадь Кавура, на которую фаса
дом выходил наш дом, была полна зелени, шорохов, солнеч
ных бликов и запахов. Всю весну я прогрустила. Каждый ве
чер наведывалась на площадь Папы и стояла возле холодной
каменной статуи, вспоминая его лицо, улыбку, как он смешно
сказал «коврами». Дома я рылась в книгах, ища что-нибудь
хотя бы отчасти соответствующее моему настроению. Мама
привезла с собой в чемодане русские книги в ущерб платьям
и домашнему скарбу. Вот их-то я и разбирала. Я искала стихи,
так как прозу читать мне не хотелось — душа была слишком
легка для прозы, слишком воздушна. Как-то я наткнулась на
тоненькую книжечку без обложки. Первой страницы тоже не
было, а на второй было маленькое стихотворение, поразив
шее меня как прямое попадание — прямо в сердце:
Только в мире и есть, что тенистый
Дремлющих кленов шатер.
Только в мире и есть, что лучистый
Детски задумчивый взор.
Только в мире и есть, что душистый
Милой головки убор.
Только в мире и есть этот чистый
Влево бегущий пробор.
Это было мое стихотворение, не в том смысле, что про
меня, а в смысле, что оно отражало мое тогдашнее состояние.
86
IRICH_LNT_Text.indd 86
11/26/2007 11:36:27 AM
Только в мире и есть…
Мне ничего было не нужно, меня не интересовал мир во
круг, важен был лишь один человек в этом мире. Вы ска
жете, что такое сознание можно назвать болезненным, оно
ограничено, сужено до предела и не отражает объективной
реальности. Все правильно, я с вами соглашусь — тогда я
находилась в состоянии ненормальном и нездоровом. По
дозреваю, что поэты находятся в нем постоянно или, во вся
ком случае, в период писания стихов.
С книжкой в руке я побежала на кухню, где мама чтото писала на кухонном столе. — Это чьи стихи? — Эти? Фе
та. Ты малышкой вырвала из книжки несколько страниц,
так обидно! — Так это Фет! Я была потрясена. Сразу вспом
нилось, как в машине я назвала его имя Андреа. Тогда я
еще не читала этих стихов. Такое совпадение показалось
мне не случайным. Стихи Фета запомнились сами собой, и
я попыталась строчку за строчкой переложить их на италь
янский. Мне очень хотелось, чтобы их прочитал Андреа.
Теперь все вечера я проводила за переводом. Уроки — ма
тематику, историю, латынь — старалась делать как можно
быстрее, высвобождая время для своей заветной работы.
Был конец мая — и многим итальянским школьникам, как
и мне, стало не до ученья. По вечерам на широких мрамор
ных скамьях, расставленных вдоль утопающей в распус
тившейся зелени площади Кавура, сидели влюбленные.
Меня удивляли и забавляли их позы. Девушки почему-то
сгибали одну ногу в колене, а другую вытягивали вдоль
скамьи. Юноши обнимали девушек за талию. Мне даже в
голову не приходило, что я могла бы сидеть с Андреа на
одной из этих скамеек. Просто хотелось получить от него
хоть какую-то весть.
Однажды, когда я зачеркивала в тетради очередную
неудавшуюся строчку, в комнату вошел папа. Он внима
тельно посмотрел на меня и сказал очень спокойно: «Ты
знаешь, Джорджо говорит, что Андреа серьезно болен. У
него рак».
Вбежала мама и закричала, заволновалась: «Зачем ты
это сказал? Я же тебя просила!» Она встала за моим стулом
и стала гладить мои волосы, и ее слезы капали мне за ши
ворот.
87
IRICH_LNT_Text.indd 87
11/26/2007 11:36:28 AM
Ирина Чайковская: Рассказы и повести
***
Я вышла из автобуса и остановилась: куда идти? Кру
гом было безлюдно. Пошла наугад узенькой белой тропин
кой, над которой возвышался шатер вечнозеленых куд
рявых пиний. Тропинка привела меня к дому, похожему
на Средневековый замок. Неужели в таких домах можно
жить? И почему я не знала, что этот дом — замок? Ах, да,
я видела его только ночью, в темноте не разглядела. Я
дернула за веревочку — дверь открылась, и я вошла. Ти
шина. Комнату за комнатой обходила я пугливо озираясь.
Где-то неподалеку слышался недовольный голос Маризы,
мелькнула тень Лауры. Чтобы избежать с ними встречи, я
свернула на лестницу, ведущую на второй этаж, и с коло
тящимся сердцем юркнула в первую попавшуюся дверь. Я
попала в светлое, пронизанное солнцем помещение, стена
напротив меня вся была из стекла, за ней плескалось море
в ярких полуденных лучах. Я оглянулась — в углу стояла
узенькая походная кровать. На ней лежал он. Он не спал,
глаза его были открыты, он улыбался. — Андреа! — с этим
восклицаньем на губах я просыпаюсь.
Это путешествие я совершала много раз — и только во
сне.
***
Через три года родители уехали в Америку. К тому
времени я закончила лицей и поступила в Университет
на медицинский факультет. Поселилась у нашей хорошей
знакомой Кьяры Латини, которая не брала с меня денег за
жилье, но требовала неукоснительного следования своему
жесткому распорядку. Учеба на медицинском факультете
забирала все силы, бороться с Кьярой было трудно, и я под
чинилась: приходила домой не позже 10, никого у себя не
принимала, мыла квартиру, готовила еду, когда хозяйка
уже спала, чтобы не слышать ее довольно ядовитых за
мечаний, экономила на газе, воде, тепле. Экономия была
Кьяриным «пунктиком», и, хотя я сама оплачивала свет
и тепло, в промозгло-холодные итальянские зимы прихо
дилось прятать нагреватель под кроватью, подальше от
зоркого хозяйского взгляда. Кьяра экономила не для себя,
88
IRICH_LNT_Text.indd 88
11/26/2007 11:36:28 AM
Только в мире и есть…
все сбереженные деньги она отдавала бедным, посыла
ла — осиротевшим детям на Филиппины, на устройство
ночлежек в Африке, на оборудование родильных домов в
Палестине. Очень религиозная, крестьянских корней, бы
ла она одновременно и необыкновенно доброй, жалостли
вой, и строгой, властной, порой чересчур нетерпимой. Жи
лось мне у нее нормально, но очень не хватало домашнего
тепла, маминой опеки и просто ласки.
Все эти годы Андреа жил где-то рядом. Правда, жизнь
его свелась к одному состоянию: он болел. От Джорджо мы
знали, что как раз в нашей области разработана терапия
лечения лимфомы, того вида злокачественной опухоли,
который был у Андреа. Его усиленно лечили, он прошел
химиотерапию. Лежал он не в больнице, а дома, и вся се
мья замирала, когда подходили сроки сдавать очередные
анализы. По словам Джорджо, переданным папой, Анд
реа был капризным больным, мучил мать и сестру. Чем
мучил? — допытывались мы с мамой. Папа не мог вспом
нить, морщился, а потом говорил неуверенно: «Кажется, он
молчит. Лежит, повернувшись к стенке, и молчит». И это
было похоже на правду. Сведения «оттуда» просачивались
скудно — Джорджина семья закрылась для общения, нас
не звали в гости и на наши приглашения не отзывались.
В самом начале я попыталась, по маминому примеру, на
писать Андреа письмо. Собственно говоря, мама и была
инициатором всей «акции». Она сказала, что в мире суще
ствует лишь одна великая книга, которая может даровать
таким, как Андреа, надежду. Это «Раковый корпус» Солже
ницына. Мы купили две книжки в итальянском переводе,
сравнили их с оригиналом, друг с другом и отобрали ту,
у которой на обложке не было мрачной вышки с колючей
проволокой вокруг. Потом мама провозгласила: «Его может
спасти только любовь!», она не сказала «твоя», но это под
разумевалось. И я, воодушевленная, принялась за письмо.
Я написала там, что «верю», что «хочу», что «надеюсь», про
«любовь» я не писала ничего. Долго думала, дать ли пись
мо на прочтение маме, и в результате дала — мама у ме
ня, хоть и витает в облаках, но про любовь и про меня все
понимает. Письмо она одобрила, сказала: «Я бы ни одной
89
IRICH_LNT_Text.indd 89
11/26/2007 11:36:29 AM
Ирина Чайковская: Рассказы и повести
буквы не добавила». И мы передали книгу с вложенным в
нее конвертом папе, а тот — Джорджо.
Потекли дни, недели, месяцы. Наступил август. Отве
та не было. К тому времени что-то во мне сломалось, я уже
не была такая сумасшедшая. Летом мы ездили в Россию, я
встречалась с одноклассниками, с одним из них, светлово
лосым и румяным крепышом Сережей, хорошо было гулять
по ночной, азиатски дремучей Москве.
***
Училась я как проклятая. Впрочем, на медицинском
факультете нельзя было по-другому. Каторжные работы в
Италии называют «галерами», это отзвук римской эпохи,
когда прикованные к ненавистным галерам рабы были
обречены на смерть от непосильного физического напря
жения. Вот и мы, студенты-медики, отбывали свой срок
«на галерах». Те, кто через семь лет доползли со мной до
защиты диплома, поступились многим: своей молодостью,
здоровьем, беспечностью, они дошли до стадии изнеможе
ния, они еле передвигались, как вышедшие из концлагеря,
но они ощущали себя победителями.
Я защищала диплом последней. В зале, кроме нонны
Кьяры, моей хозяйки, я разглядела Джорджо и Лауру. Они
приветливо мне помахали со своих мест. Мариза, как я зна
ла, училась во Франции, а отсутствие Андреа меня не уди
вило. Мне уже начинало казаться, что его и не было в моей
жизни, что все, что с ним связано, я придумала, намечтала,
нафантазировала. Ничего, ничего не было — все родилось
из солнечных бликов, из сомкнувшихся в шатер крон пи
ний, из белой тропинки, ведущей в волшебный замок. Во
всей этой истории не было ни грана реальности, придуман
ный роман с вымышленным героем.
Когда после защиты я пила кофе в баре, ко мне подо
шла Лаура.
— Поздравляю! Ты так красиво выглядела на кафедре.
Я всегда считала, что тебе идут темные тона.
Тут появился Джорджо с бутылкой итальянского шам
панского-спуманте в руках. Мы выпили за мою удачу и за
мой скорый отъезд в Америку. Джорджо спросил о моих
90
IRICH_LNT_Text.indd 90
11/26/2007 11:36:29 AM
Только в мире и есть…
родителях, о папиной работе в чикагском университете,
о дальнейших планах. Язык прилип к моей гортани, и я
так и не задала тот единственный вопрос, который из меня
рвался. И вот они уходят. И мы ни слова не сказали о нем,
об Андреа. Да и существует ли он на самом деле? Может, он
уже давно умер?
— Лаура,— кричу я, — Лаура, погоди. Погоди, Лаура!
Мой рот открывается, но звуки не идут. Я гляжу им вслед.
Лаура и Джорджо удаляются, уходят.
И вдруг Лаура резко поворачивается и торопливо идет
ко мне. Она заметно волнуется, ее щеки бледны и губы дро
жат: «Наташа, Андр
еа просил тебе передать» — и она про
тягивает мне запечатанный конверт.
— Как он?— шепчу я.
Она машет рукой и говорит улыбаясь: «О, замечатель
но! У него прекрасные анализы, он опять работает». И она
уже окончательно уходит. А я окаменело стою с конвертом
в руках.
***
В конверте лежал сложенный вдвое листок с малень
кой запиской. В ней всего два слова: «Не уезжай!» Я раз за
разом читала эти слова, стараясь понять их смысл. Потом
положила конверт в потайное отделение своей сумочки.
***
Перед отъездом в Америку, отбирая вещи, которые
возьму с собой, я наткнулась на пожелтевшую тоненькую
тетрадь. В ней было переписанное стихотворение Фета и
мои неуклюжие попытки его перевода на итальянский.
Подивилась себе тогдашней — как смело взялась за пере
вод гениальных стихов, как жила мечтой послать эти коря
вые строки ему, Андреа. Можно только порадоваться, что
этого не сделала. К чему? Чтобы дополнить выдуманный
роман еще одним штрихом? Но все же тетрадку я отложи
ла в сторону. Возьму ее с собой и буду хранить как релик
вию — спрессованное в восьмистишие время моей жизни,
моей любви. Только ли моей? А Андреа? С ним ведь тоже
что-то происходило. И эта его записка… Я достала из сек
91
IRICH_LNT_Text.indd 91
11/26/2007 11:36:29 AM
Ирина Чайковская: Рассказы и повести
ретного отделения сумочки конверт и вынула сложенный
вдвое листок. Приложила его к странице пожелтевшей
тетради — итальянские буквы наложились на русские и
слились с ними. Одно любовное послание устремилось на
встречу другому. Они совпали и соединились в некой точке
пространства. В голове мелькнуло: они должны быть вме
сте — стихи и записка. Возьму их с собой и спрячу между
книг на книжной полке своей будущей квартиры. Пусть в
моей комнате будет укромный уголок, запечатлевший миг
любви, хранящий память об Италии и об Андреа — о том,
что только и есть в мире.
Ноябрь 2005
IRICH_LNT_Text.indd 92
11/26/2007 11:36:30 AM
В промежутке
В июле поехали в пансионат. Билет в Америку уже лежал
на полке в платяном шкафу, и Лена смотрела на длинный
заграничный конверт, когда собирала вещички пока еще
в ближнее Подмосковье. Ехала с Галей, подругой. Галя
была художницей, взяла с собой все для работы акваре
лью и карандашами. Лена позавидовала Гале — ей тоже
хотелось чем-то заниматься на отдыхе, главным образом,
чтобы уйти от навязчивых невеселых мыслей. В день пе
ред отъездом она созвонилась со знакомой редакторшей и
взяла для перевода книгу о половом созревании подрост
ков — ничего другого в распоряжении редакторши уже не
было. «Буду переводить и вспоминать Мишку», — решила
Лена. Мишка, ее сын-подросток, вот уже целый год жил с
отцом, Лениным мужем, в Америке. А Лене предстояло к
ним присоединиться в конце августа.
Галя настояла, чтобы ехали на электричке, хотя Лене
очень хотелось взять машину — расстояние было неболь
шое и в раскладе на двоих сумма получалась незначи
тельная. Но Галя взглянула на нее с таким негодованием,
что пришлось подчиниться. Лену охватили нехорошие
предчувствия, она никогда не жила с Галей под одной
крышей, но и так было понятно, что они совсем разные
и будут тянуть каждая в свою сторону. Подчиняться Га
линому напору не хотелось. Лена успокаивала себя тем,
что у Гали просто очень мало денег, жила она с продажи
картиночек и картин, получала гроши, в сравнении с кото
рыми переводческие деньги Лены были богатством. «Там
посмотрим, — думала Лена, глядя из окна электрички на
набитые народом пригородные платформы, неказистые
деревянные будки, отдаленные, скрытые за неуклюжими
93
IRICH_LNT_Text.indd 93
11/26/2007 11:36:30 AM
Ирина Чайковская: Рассказы и повести
строениями леса, — возможно, придется существовать как
в коммунальной квартире, каждая сама по себе». Но полу
чилось лучше, чем она предполагала. Потребовались два
дня и некоторые усилия с обеих сторон, чтобы приноро
виться к пансионатской жизни и выработать свой распо
рядок.
Утром, до завтрака, Галя бежала «на этюды» — на
дальнюю, поросшую болотными растениями речку. Для Ле
ны болотная речка была Галиной выдумкой, фольклором;
она вставала около девяти и, слегка умывшись, — краны
текли, горячей воды не было — шла в столовую, где они
встречались с Галей за общим столом. Народу в пансиона
те было немного, кормили по-домашнему и старались ни
кого к ним не подсаживать. Когда-то этот пансионат был
домом творчества, Галя помнила времена его расцвета,
совпавшие с директорством его основателя. Основатель,
чей портрет — чеховский интеллигент с бородкой и жили
стыми трудовыми руками — до сих пор висел в вестибюле,
поставил в каждой комнате по одной кровати, повесил над
кроватями огромные доски для творческих упражнений,
снабдил помещения бессчетным количеством настольных
ламп. Ныне комнаты уплотнили, расположив в них еще
по одной кровати, лампы разошлись по рукам обслуги, об
лупившиеся неопрятные доски, лишившись своего предна
значения, смотрелись весьма странно и были испещрены
неприличными надписями. Из старого персонала остались
повариха Светлана да сторожиха Лиза; Галя вела с ними
нескончаемые разговоры о былом величии этого ныне по
лузаброшенного, на глазах разваливающегося здания. Не
сколько художников, приезжавших сюда по старой памяти,
да два-три человека со стороны, прельстившихся недорогой
по нынешним временам платой, составляли «контингент»
пансионата. Хорошей стороной здешней жизни была ее не
притязательность, можно было не следить за своей внеш
ностью, не красить ногти, ходить в одном и том же платье
по нескольку дней и с утра до вечера. Здесь можно было
расслабиться, и Лена, которая все последнее время жила
как натянутая пружина, наконец-то перевела дыхание,
дала себе передышку.
94
IRICH_LNT_Text.indd 94
11/26/2007 11:36:30 AM
В промеж утке
За завтраком Галя рассказывала о «речных» впечат
лениях, они каждый раз, в зависимости от погоды и Га
линого настроения, были различны; затем в номере Лена
рассматривала Галины рисунки, сделанные цветными
карандашами с натуры, и поражалась. Действительно,
все они изображали одно и то же место — «фольклорную»
речку — и все были не похожи друг на друга. Лене при
ходило в голову сравнение с былиной — студенткой она
увлекалась фольклором и прочитала огромное количество
русских былин, записанных от разных сказителей. Сюжет
в них вроде бы совпадал, но чем более яркой индивидуаль
ностью обладал сказитель, тем более оригинальной выхо
дила у него былина. Наверное, у Гали была яркая инди
видуальность, пейзаж цвел и нигде не повторялся. Было
странно, что ни этой Галиной талантливости, ни ее ума,
ни фанатической работоспособности никто, как казалось
Лене, не замечал и не ценил. Дожив до сорока лет, она
оставалась одна, имела очень мало близких людей, жила
только своим художеством.
После завтрака они с Галей совершали недальнюю про
гулку в соседний санаторий. Дорога шла по узкой лесной
тропе среди мрачноватых сосен, и Лене порой даже страш
но становилось от ощущения замкнутости пространства;
но, к ее облегчению, тропа скоро кончалась и начинались
обычные прогулочные аллеи, по которым дефилировали
пожилые обитатели санатория.
Назад возвращались почти бегом, так как Гале не тер
пелось скорее приступить к акварелям, а Лену поджидал
дурацкий перевод. Впрочем, после первых же страниц ра
боты Лена вошла в его псевдонаучную стилистику, поняла,
что особых открытий для нее не предвидится, хотя книга
предназначалась для таких, как она, родителей подрост
ков, и переводила почти автоматически. Как ни пыталась
она вписать в научно-популярные построения своего Ми
шуню, выходило только щемление сердца и ощущение, что,
возможно, это и так, но только не с ее ребенком. У него все,
все по-другому. Наваливалась тоска, она наклонялась над
переводом, глотая слезы. Галя, сидевшая у окна, спиной к
Лене, тут же оборачивалась и кричала грозно: «Сейчас же
95
IRICH_LNT_Text.indd 95
11/26/2007 11:36:31 AM
Ирина Чайковская: Рассказы и повести
перестань! Ты радоваться должна, а не плакать. Уже через
месяц их увидишь». Лене становилось еще горше. Она боя
лась Америки и не хотела туда ехать. Сердце говорило, что
дороги назад может и не быть. Здесь, на родине, кроме ста
рых и больных родителей она оставляла что-то такое, чего
не даст никакая Америка, никакая заграница; это что-то
всегда оставалось в остатке, когда она начинала подводить
баланс под свой отъезд, и логически никак не формулиро
валось. Чувство дома? Родных стен? Оставленных друзей?
Брошенных могил? И это тоже, но и что-то еще, что даже
ей, с ее филологическим образованием, трудно было обо
значить словом.
Обедали около трех, когда в столовой уже никого не
было; повариха Светлана, уходя домой, оставляла для них
немудреную закуску и две тарелки второго. В жаркую по
году после обеда они оставались в номере, разговаривали,
исповедовались друг другу, строили планы. Лене было
совестно, такой богачкой она ощущала себя в сравнении с
Галей. У той не было практически ничего — ни денег, ни
семьи, ни любимого человека. К тому же, с некоторых пор
она стала прибаливать, началось с легкой простуды, кото
рая в результате давала о себе знать весь прошлый год.
Но — удивительно — Галя не унывала, вечно ждала како
го-то чуда, была постоянно влюблена, и даже не всегда в
человека, а то в собаку, то в дерево, то в какой-то пейзаж,
как сейчас в эту свою речку.
До отъезда в пансионат ей внезапно «засветило», как
она выразилась. Позвонила женщина-искусствовед, уви
девшая несколько Галиных акварелей в чьем-то доме —
Галя много чего раздаривала знакомым. Искусствовед
была с именем, Галя о ней слышала, что та помогает «не
пробивным и некассовым» художникам организовывать
выставки. В разговоре с Галей она тоже намекнула на воз
можность выставки, попросила привезти побольше работ
для ознакомления. Галя набила картинками свою видав
шую виды походную сумку, привезла в квартиру у метро
«Измайловская». Теперь она нетерпеливо ждала ответа от
искусствоведши; Лене приходилось ее останавливать, ко
гда, не в силах вынести неопределенность ситуации, она
96
IRICH_LNT_Text.indd 96
11/26/2007 11:36:31 AM
В промеж утке
была готова бежать звонить в квартиру возле Измайлов
ского метро. Тут уже Лена ее приструнивала: «Куда? Ты
сдурела? Сами придут и сами попросят». Лена цитировала
Булгакова, хотя многажды убеждалась в горьком несоот
ветствии высказывания и действительности, но ей поче
му-то казалось, что с Галей должно быть именно так, как
сказано Воландом.
Вечером, когда спадала африканская жара, накатив
шая на Москву и окрестности, они выходили прогуляться.
Шли вдоль железнодорожного полотна, заходили в про
дуктовую лавку возле станции, Галя покупала себе два
жареных пирожка с повидлом и бутылку минералки, Ле
на — пирожное и пакетик сока — это был их ужин. Порой
за разговором, под шум мчащихся мимо поездов, незамет
но добредали до соседней Тарасовки. Как-то возле стан
ционной лавки их окликнул немолодой, но молодцевато
го вида мужичок, в светлой просторной рубашке и синих
джинсах.
― Куда спешите, красавицы? Я вас уже давно заприме
тил. Дачницы? Из Белокаменной?
Он обращался к ним обеим, но смотрел только на Лену,
причем смотрел как-то странно, будто что-то хотел про нее
узнать. Остановились поговорить. Мужичок жил здесь, в
поселке, на собственной даче, звался Борисом Петровичем,
жаловался на скуку и одиночество и усиленно звал в гости.
Галя сказала, что обязательно как-нибудь выберутся, Лена
молчала. Борис Петрович повернулся к ней:
— А вы, красавица, что ж молчите? У меня дача не
обыкновенная, есть на что посмотреть. Так придете?
Пришлось и Лене кивнуть, а то бы он не отвязался, как
сказала она Гале по пути в уже надоевшую Тарасовку.
Зарядили дожд
и, и лето из африканского перероди
лось в латиноамериканское в сезон дожд
ей. В промежутках
между очередным приступом дождя подруги гуляли по по
селку и однажды снова наткнулись на Бориса Петровича,
возвращавшегося со станции. Лене показалось, что он чуть
навеселе, но направленный на нее взгляд уже не пугал, а
веселил, она как бы со стороны наблюдала за его неуклю
жими попытками заманить их на свою дачу.
97
IRICH_LNT_Text.indd 97
11/26/2007 11:36:32 AM
Ирина Чайковская: Рассказы и повести
— У меня, красавицы, столько всего вкусного — в Мо
скве накупил на всякий случай. Вот вы бы, например, чего
хотели к чаю? — обратился он к Лене.
— Шоколадных вафель, — сказала Лена мечтательно,
шоколадные вафли были любимым лакомством ее детст
ва.
— Вот в точку попали, я и шоколадных вафелек захва
тил, и конфеток, и винца грузинского, — тут он впервые
посмотрел на Галю, видимо, заподозрив в ней пристрастие
к алкоголю.
В этот раз дело дошло до того, что они по мокрой от
дождя траве прошагали вместе с ним до конца поселковой
улицы и из-за забора — как музейный экспонат — разгляде
ли и впрямь довольно симпатичный деревянный теремок.
Зайти внутрь подруги отказались, отговариваясь обедом в
пансионате, обещали наведаться в другой раз.
Повариха Светлана еще не ушла, и в этот раз обед был
горячий; Светлана подогрела на плитке жареную картош
ку с рыбой; на сладкое по знакомству подруги получили по
сахарной плюшке, предназначенной для полдника. Чай
пили вместе, Светлана подсела к их столику со стаканом
и плюшкой. Она жила здесь, в поселке, и всех знала. На
Галин вопрос о Борисе Петровиче ответила, что у того этой
зимой умерла жена и он, как приехал в мае, все пил не пе
реставая. Сейчас маленько оклемался.
— Неужели совсем одинокий? — спросила Галя, будто
не ожидала, что и кроме нее есть на свете одинокие.
— Сын взрослый, невестка, внуку лет десять, ихняя
дача в соседнем поселке, — ответила Светлана с готовно
стью. — Да чтой-то редко к отцу наезжают, своих делов по
горлышко — невестка, слышно, больная, — Светлана пони
зила голос. — гутарят, рак у нее. Она вздохнула, собрала
крошки в ладонь и высыпала их в рот. Лена с Галей сидели
не шевелясь, потом, поблагодарив повариху, поднялись к
себе в номер.
Ночью у Гали был жар, ее лихорадило. Возможно, ска
залась их утренняя прогулка по холодному мокрому посел
ку. Лекарств они с собой не взяли, у Гали нашелся толь
ко вьетнамский бальзам, с которым она не разлучалась.
98
IRICH_LNT_Text.indd 98
11/26/2007 11:36:32 AM
В промеж утке
Утром Лена побежала в поселковую аптеку, но там не было
ни термометра, ни аспирина упса, вдействие которого она
почему-то верила. В станционной лавке купила лимон и
мед, испытанные противопростудные средства, и Галя не
много повеселела, выпив горячего душистого чаю.
Она заснула, а Лене, несмотря на холодную и ветреную
погоду, захотелось поскорее вырваться из душного номера.
Она накинула куртку и вышла. Снова гулять по поселку
не хотелось, у нее мелькнула мысль найти «фольклорную»
речку, чье местоположение она знала по Галиным описа
ниям. Речка должна была находиться совсем близко от Та
расовки. Но она дошла уже до Тарасовки, а речки не было.
Возле забора играл с мячом мальчик лет десяти, Лена к
нему обратилась:
— Тут должна быть речка поблизости, не знаешь, где?
Мальчик посмотрел на нее как на прилетевшую из
другой Галактики:
— Речка? Здесь речек нету. Это надо на электричку,
через две остановки.
Он снова принялся за мяч, а Лена чуть не заплака
ла. Мимо по придорожной травке шел человек в широкой
соломенной шляпе, за ним трусили семь или восемь коз,
все белые, но разного размера — от огромного лохматого
козлища до крохотного козленочка. Лена поежилась — ей
почудилось дурное предзнаменование, и с колотящимся
сердцем она повернула назад, так и не отыскав заколдо
ванной речки.
Возле самого пансионата ей повстречался Борис Петро
вич, он уже издали ее приметил и радостно махал руками.
— Рад вас видеть, Леночка, а я как раз к вам — при
гласить на чашку чая.
Лена начала было, что Галя больна и что придется от
ложить до другого раза, но Борис Петрович проявил такую
настойчивость и неуступчивость, что ей пришлось согла
ситься. «Загляну на минутку, чтобы больше не приставал,
тем более, что действительно хочется горячего чаю», — по
думала продрогшая на резком ветру Лена.
Но до чая Борис Петрович повел Лену осматривать
свой теремок. По скрипучей винтовой лестнице поднялись
99
IRICH_LNT_Text.indd 99
11/26/2007 11:36:33 AM
Ирина Чайковская: Рассказы и повести
на второй этаж. Здесь была аккуратная светлая спаленка
и просторная гостиная, обставленная стилизованной под
трактир деревянной мебелью. На стенах красовались ве
селенькие цветочные натюрморты из тех, что продаются
на распродажах в подземных переходах. Борис Петрович
с гордостью показывал Лене свои хоромы. Везде было до
вольно прибрано, и только иногда взгляд натыкался на
многодневную пыль на мебели и не выброшенные из пе
пельницы окурки.
Стеклянная небольшая терраса на первом этаже вела
в сад, но Лена отказалась осматривать угодья и уселась за
покрытый яркой скатертью круглый стол на террасе. Бо
рис Петрович, поставив чайник на плиту, тоже присел к
столу, широким жестом указывая на посудные полки над
плитой:
— Не стесняйтесь, Леночка, хозяйничайте как дома.
Лена принялась отмывать липкие, со следами на
кипи чашки, в то время как хозяин доставал из шкафа
конфеты и печенье. Шоколадных вафель не было, но был
вафельный торт «Белочка», из-за дороговизны неохотно
раскупаемый в местном магазине и, видимо, купленный
Борисом Петровичем специально для «приема». Наконец
появилось и грузинское вино, и хозяин провозгласил тост
за знакомство. Лена пригубила, Борис Петрович залпом
опорожнил чуть ли не всю кружку и принялся развлекать
гостью.
Рассказчик он был неплохой, почти всю жизнь прора
ботал в странах Африки, занимаясь снабжением советских
миссий, любопытных историй ему было не занимать. Но
все его истории были странно похожи и повествовали о
том, как в очередной африканской стране сотрудникам на
шего посольства грозила гибель от голода или дизентерии
и как благодаря необыкновенной расторопности и россий
ской сметливости Бориса Петровича все остались целы и
невредимы.
Лена пригрелась, ее даже немного клонило в сон. Бо
рис Петрович попросил разрешения закурить и затянулся,
по-видимому, дорогой сигарой; глядя на гостью хитро при
щуренным глазом, спросил:
100
IRICH_LNT_Text.indd 100
11/26/2007 11:36:33 AM
В промеж утке
— Почему вы здесь с подругой, Леночка? Где ваш муж,
друг, короче — какой-нибудь мужчина, который, наверное,
существует в вашей жизни?
Он наклонился вперед и пристально глядел на гостью.
Лена стряхнула с себя оцепенение:
— Мои мужчины — муж и сын — сейчас в Америке. Я
к ним скоро поеду.
Борис Петрович откинулся на спинку стула, перевел
дыхание.
— Да, тяжело должно быть женщине без мужичка, —
он остановился и с трудом, дрожащим голосом продол
жил, — а уж мужику без хозяйки — и не говорите.
Он закрыл глаза рукой, лицо сразу стало красным и
мокрым. Всхлипывая, он говорил бессвязно, но Лена пони
мала.
— В декабре, как сейчас с вами, сидели — смотрели
телевизор, спасти не удалось.
Лену переполняла жалость, но чем в сущности могла
она ему помочь? Она поднялась.
— Спасибо за чай, мне пора.
Борис Петрович вскочил, красный, с расстроенным,
мокрым лицом.
— Что ж, пора так пора. Не смею задерживать.
Когда Лена уже была на пороге, он схватил со стола
неначатый торт «Белочка» и протянул ей:
— Для вас покупал — возьмите. Мне сладкое ни к че
му, да и не люблю. Может, когда еще заглянете, а?
Лена кивнула. Он схватил ее руку, тихо шепнул:
— Такое иногда находит, такое, хоть волком вой. А
вы, мне кажется, способны отогнать нечистую силу, у вас
взгляд хороший.
Пока Лена с тортом в руках шла к калитке, Борис Пет
рович, в светлой, пузырящейся на ветру рубашке, смотрел
ей вслед.
Галя уже не спала и работала, сидя у окна. Лицо у нее
было потное и больное, глаза покраснели. Лена на нее на
бросилась:
— Галюша, зачем ты вскочила? У тебя температура!
Галя хмуро на нее посмотрела:
101
IRICH_LNT_Text.indd 101
11/26/2007 11:36:33 AM
Ирина Чайковская: Рассказы и повести
— Что ж мне помирать теперь? Я когда работаю, хотя
бы отвлекаюсь от всякой гадости, которая лезет в голову.
Но минут через двадцать она все же забралась под одея
ло — ее бил озноб. Лена набросила на нее все теплое, что
было в номере, и она с трудом согрелась. Лежала с откры
тыми пустыми глазами, и легко было представить, какие
гадкие, невеселые мысли владеют ею в эту минуту. «Чем
ее утешить, ободрить?» — соображала Лена, сидя на своей
койке возле двери, но ничего не шло в голову. Выждав, ко
гда подруга заснет, Лена осторожно вынула у нее из сумоч
ки телефонную книжку и крадучись вышла из номера. Она
решила сама позвонить женщине-искусствоведу по поводу
Галиных картин. Если ответ будет отрицательный, Лена
примет удар на себя и Гале не придется страдать, ну а если
положительный… собственно, только ради положительно
го ответа Лена и решилась на рискованную акцию. Ей так
хотелось, чтобы Гале наконец зафартило.
В холле на вахте сидела сторожиха Лиза. Она при
ветливо кивнула Лене и вернулась к разгадыванию кросс
вордов, по части которых была мастерицей. Лена зашла
в маленькую темную комнатку, где днем обитала адми
нистрация, зажгла свет и подошла к телефону. Напротив
нее располагалось широкое стеклянное окно во всю стену,
оно выходило в неосвещенный сад; пока Лена с бьющимся
сердцем набирала номер, деревья за окном трещали и пля
сали на ветру. «Ночью будет ураган», — подумала Лена и
услышала в трубке приятный женский голос. Было похоже,
что женщина на том конце провода улыбается.
— Ах, вы о Галине Гер, — произнесла женщина в труб
ке, — я несколько раз ей звонила, но безуспешно. Вы знае
те, мне понравилось. Скажу больше, я нашла в ее листах
что-то свое; мне кажется, я могла бы ей помочь с выставкой,
а пока вот написала о ней статью.
Трясущейся рукой на вырванном из Галиной книжки
листе записывала Лена название и номер журнала. Она
столько хотела сказать о Гале, о ее таланте и одержимо
сти, о ее житейской неустроенности и отсутствии женского
счастья, но в нужный момент горло перехватил спазм и
она промямлила что-то невразумительное, типа: «Большое
102
IRICH_LNT_Text.indd 102
11/26/2007 11:36:34 AM
В промеж утке
спасибо, пожалуйста». В трубке послышались гудки, Лена
потушила свет и, пошатываясь, вышла из комнаты.
Галя лежала на кровати с открытыми глазами. Лена к
ней кинулась:
— Галюша, победа! Она написала о тебе статью, обе
щает помочь с выставкой. Ей понравилось, понравилось!
Лена махала перед Галиным лицом телефонной книж
кой. Выражение Галиного лица не менялось. Может, она
не поняла?
— Галюша, — снова начала Лена, — я говорю об искус
ствоведше, я ей только что звонила…
Галя ее прервала.
— Я поняла, сколько можно говорить одно и то же?
По Галиному лицу текли слезы, она начала всхлипы
вать.
— Знаешь, мне, кажется, ничего уже этого не нужно,
мне нужно только быть здоровой и чтобы ты не уезжала.
И они обе в голос заплакали.
Ночью Гале было очень плохо, она металась в жару. За
окном шумел ливень и сверкала молния. Сторожиха Лиза
спала в холле на задвинутой в угол старой лежанке, Лене
с трудом удалось ее разбудить, ни лекарств, ни термомет
ра у нее, естественно, не было; она посоветовала вызвать
скорую, но потом сама же и отсоветовала, так как в такую
погоду дорога в пансионат становилась непроезжей. Жда
ли утра. Обе были бледные, с воспаленными глазами. Лена
собирала вещи — она решила, что оставлять Галю без ме
дицинской помощи преступно, нужно было возвращаться
в столицу. Незаметно прошли еще один день и еще одна
ночь. Гале стало немного лучше, температура, видимо, спа
ла. Лена вызвала по телефону такси из города, на слабые
протесты больной сказала, что оплату проезда берет на се
бя как будущая «американская тетушка». Галя невесело
улыбнулась.
Утро отъезда было тихим и нежным, как дыхание эль
фа, не верилось, что эти деревья и эта трава еще сутки на
зад гнулись под ветром. Вещички были вынесены в холл,
ждали машины. Краем уха Лена слушала, как вахтерша
Лиза делилась с поварихой вчерашним происшествием:
103
IRICH_LNT_Text.indd 103
11/26/2007 11:36:34 AM
Ирина Чайковская: Рассказы и повести
— Слышь, Свет, твой сосед по участку вчера наведался,
я уж спать собралась. А он в дверь как начал барабанить.
«Что за притча?» — думаю, открыла, а он пьяный, еле язы
ком ворочает: «Мне бы, — говорит, — Леночку». Леночку,
видишь ли, ему, — повторила Лиза, и обе прыснули. Лена
заслушалась и чуть не пропустила машину, которая, тяже
ло отдуваясь, подкатила к воротам пансионата.
Потом, уже в Америке, ее мучили сны. То ей мерещи
лась Галя, разметавшаяся в жару, то пьяный несчастный
Борис Петрович, ищущий Леночку, но чаще всего «фольк
лорная» речка, которую, cлава Богу, она так никогда и не
видела, но которая во всей своей несказанной красе пред
ставала перед ее спящими закрытыми очами за минуту до
пробуждения.
Февраль 2001
IRICH_LNT_Text.indd 104
11/26/2007 11:36:35 AM
Звуки и шорохи
Посвящается И. А. Бунину
Не знаю, где вы живете, может, у вас ничего не слышно.
У меня слышно все. Надо мной, на третьем этаже, живет
русская пара, и если я до сих пор не начал говорить по-рус
ски, то причина лишь в том, что уж слишком варварский
язык. «Павяпавя бурягодуша». Вы что-нибудь понимаете?
Я тоже. Это такая песня. Заунывная, как волчий вой. Хо
чется заткнуть уши, только бы не слышать. Голосок у нее
ничего, приятный, немного слишком низкий. И вот моет
посуду — я слышу по грохоту тарелок — и завывает: «Па
вяпавя бурягодуша». Прямо какой-то скифский язык. Я
тогда, только чтобы отвлечься и не слышать, беру гитару
и начинаю наигрывать «кантри». Это, я понимаю, музыка.
А то… Вообще они ничего, довольно тихие. Вот девчонки с
первого этажа — те орут на весь подъезд, смеются и скачут
так, что дом трясется. Эти — нет. Утром я слышу, как она
принимает душ. Я понимаю, что это она, по звукам — она
всегда что-то мурлычет, слава богу, без слов. Я встаю в одно
с ней время и прислушиваюсь. Не то чтобы мне очень ин
тересно, просто выработалась привычка. Он встает минут
через пятнадцать и тоже идет в ванную. По звуку понятно,
что бреется. У нас одинаковое расположение комнат. Когда
они завтракают, я тоже ем свой сэндвич и слышу их тихий
разговор, не различая смысла, что-то вроде:
— Хоча…
— У-у…
Потом она прихорашивается, а он ее ждет и недово
лен, я понимаю это по ворчливому тону. Иногда он не вы
держивает и выбегает первым. Я вижу его из окна — он
105
IRICH_LNT_Text.indd 105
11/26/2007 11:36:35 AM
Ирина Чайковская: Рассказы и повести
невысокий, жилистый, у него уже заметная лысинка. Она
выходит чуть погодя — очень стройная, легкая, со светлы
ми волосами. Волосы у нее роскошные — никогда таких не
видел. Бывает, она закалывает их сзади в пучок. Так мне
тоже нравится, хотя я бы на ее месте не закалывал. Вооб
ще я, если вы поняли, настоящий американский «гай». Я
культивирую в себе чисто американские черты — простоту
и открытость, физическую крепость и умение за себя посто
ять. Вот уже год как я живу в этом городе один. Работаю в
библиотеке на выдаче книг — книги мое пристрастие, как
и игра на гитаре, наслаждаюсь полной свободой и изучаю
жизнь. Возможно, через годик‑другой я начну писать. По
ка же записываю отдельные впечатления в специальную
тетрадь. Что еще сказать о себе? Временами мне бывает
очень не по себе, наваливается какая-то темнота. От нее
я и сбежал в этот город, где солнце светит почти круглый
год. От нее и от родичей, которые уже были готовы сдать
меня в психушку. Теперь, когда я далеко, они из своего
муравейника шлют мне пламенные приветы по телефо
ну. Я не люблю их звонков. Меня от них прямо тошнит.
Я бы предпочел, чтобы они не знали, где я обретаюсь. Да,
забыл сказать, что меня зовут Родди. Имечко придумала
моя мамаша, но мне оно подходит. Возвращаясь к русским,
должен сказать, что я за ними наблюдаю. Временами мне
кажется, что звуковая проницаемость моего жилища по
слана мне судьбой. Чтобы в будущем я написал хороший
роман в русской традиции. Поживем — увидим. Пока же я
отправляюсь на работу, минут через десять после русских.
На работе мне почитать не удается. Наша библиотека
находится в центре города и пользуется популярностью.
Не помню дня, чтобы я простаивал больше десяти минут.
Очень много старичков — осваивают компьютеры послед
ней модели, щедро расставленные в библиографическом
отделе. Но берут и книжки; старички любят книжки про
актрисок, с картинками. Молодежь предпочитает видео
кассеты. Классику берут только студенты-гуманитарии.
Сегодня одна девица сдала мне книжку испанской поэзии.
Девица ощипанная, с прыщами по всему лицу. Но книж
ка мне понравилась. Я успел в нее заглянуть в те десять
106
IRICH_LNT_Text.indd 106
11/26/2007 11:36:35 AM
Звуки и шорохи
минут покоя, которые мне даровала судьба. Книжка рас
крылась прямо на романсе о короле Родриго, что меня
очень заинтересовало, все же Родриго и Род — имена явно
родственные. Меня позабавило, что этот Родриго потерял
свое королевство из-за девицы. Девица звалась Лакава, и
у нее были длинные золотистые волосы. Вот, — сказал я
себе, — еще в средневековой Испании водились такие — с
волосами, от них надо быть подальше, не то… Но тут подо
шел следующий посетитель.
Дома меня поразила абсолютная тишина наверху, у
соседей. Обычно в это время они уже дома, и мы вместе,
то есть одновременно, ужинаем. Теперь же я поужинал в
одиночестве. Смотреть телевизор не хотелось, читать тоже,
я решил пойти на тренажер. В соседнем подъезде нашего
дома оборудован бесплатный спортивный зал с несколь
кими тренажерами. Я довольно регулярно разминаюсь на
тренажере, впрочем, и у себя в квартире кажд
ое утро отжи
маюсь, а по воскресеньям бегаю на треке. Внешне я произ
вожу впечатление человека, озабоченного исключительно
своими бицепсами. Я люблю заниматься один, в этот раз
в спортзале было еще два человека. Я их знал — наш ме
неджер Пол и его помощник Фредди. Они разговаривали,
не обращая на меня внимания. Не люблю прислушиваться
к чужим разговорам, но тут я поневоле напрягся — они
трепались по поводу русской. Фредди, убирая на лестнице,
слышал громкие голоса из их квартиры, потом из дверей
пулей вылетел встрепанный русский. В руках у него была
вещевая походная сумка. Фредди видел в лестничное окно,
как он быстрым шагом, не оглядываясь, пошел к воротам.
Пол откомментировал это так: «Разбежались». Фредди с
ним согласился. «Он ей не подходит, это сразу видно. Дев
чонка прикольная, а он уже в годах, лысый. Ей бы такого,
как Родди», — и он впервые поглядел на меня и подмигнул.
Оба захохотали. Я почувствовал, что заливаюсь краской.
Не люблю, когда меня задевают. Проходя мимо Фредди, я
положил ему руку на плечо и слегка придавил. Он пошат
нулся. Я снял руку, кивнул обоим и вышел.
На улице было темно, горели дворовые фонари, осве
щая островки снега на клумбах, в окнах виднелись елки.
107
IRICH_LNT_Text.indd 107
11/26/2007 11:36:36 AM
Ирина Чайковская: Рассказы и повести
Мне навстречу от ворот двигалась какая-то фигура. Я вгля
делся и узнал русскую. Она шла как сомнамбула и даже не
взглянула на меня. Мы одновременно вошли в подъезд —
она впереди, я сзади. Открывая дверь, я прислушивался
к звукам поворачивающегося в ее двери ключа. Войдя, я
включил свет — она нет. Я присел к столу. Она наверху
раздевалась, сбрасывала с себя пальто, платье. Я слышал,
как она двигала стулья. Наверху заработал душ. «Павя
павя бурягодуша» — я узнал знакомый мотив. Она пела в
полный голос. Я сидел и слушал, и мне не хотелось, чтобы
она замолчала. Низкий бархатный голос звучал широко и
свободно, и я подумал, что в этой песне живет грусть не
одного человека, и даже вообще не человека, а всей без
гласной природы. Замолкла вода — и она замолчала. Я
слышал, как она подошла к столу, села и зарыдала. Мину
ту я сидел не шелохнувшись и думал. А потом быстро вы
скочил из квартиры. Я вбежал на третий этаж и позвонил.
Открыла она не сразу. В комнате было темно, и лица ее я
не видел — только волосы, их было столько, что хватило
бы на двух женщин. Я что-то пробормотал про песню, мол,
хотел бы подобрать мотив. Она меня не поняла, и так мы
стояли довольно долго, пока она не захлопнула дверь.
На следующее утро я проснулся с ощущением счастья.
В окно прямой наводкой било солнце. Зазвонил телефон.
Я схватил трубку, как стодолларовую бумажку. Звонила
мать. Неестественно радостным голосом она поздравляла
меня с Рождеством и звала провести у них каникулы. Чего
я там не видел — в Нью-Йорке? Я отказался. Настроение
не пропало, но притормозило. Внутренний голос говорил:
подожди, подожди, еще не сейчас, но скоро… Я оделся и
вышел. Под дверью лежала записка. Я поднял и медленно,
ужасно медленно ее раскрыл. Вот оно — то, чего я ждал и
не ждал. Записка была от русской. Она звала меня к себе.
Было написано: «Извините, я вчера вас не поняла. При
ходите, когда хотите. Я целый день дома». Я хотел сейчас.
Поднялся на третий этаж и позвонил.
Она открыла тотчас — видно, прислушивалась к зву
кам на лестнице. На ней было легкое светлое платье, во
лосы были туго стянуты в узел, лицо казалось бледным
108
IRICH_LNT_Text.indd 108
11/26/2007 11:36:36 AM
Звуки и шорохи
и утомленным. Я огляделся — гостиная точно такая, как
у меня, — подошел к столу и сел. Она спросила, хочу ли
я чаю. У нее был ужасный русский акцент. Мы сидели,
пили чай и разговаривали. Я рассказал о своих родичах в
Нью-Йорке, о книгах, о гитаре. Услышав про гитару, она
засмеялась: «Я под нее всегда танцую, мне нравятся мело
дии». — «Одна или с мужем?» Она закашлялась, поставила
чашку на стол и сказала очень четко, поглядев мне в глаза:
«Роман мне не муж. Мы работаем с ним в одной лаборато
рии». Наверное, после этих слов мне следовало подойти к
ней и обнять, но я не сделал этого, не знаю почему. Она
все подливала мне очень крепкий русский чай и все спра
шивала, спрашивала. Когда я назвал свой возраст, она с
усмешкой проговорила: «Совсем еще малыш». Оказалось,
что ей двадцать семь лет, на семь лет больше, чем мне. Ко
нечно, я допустил промах, указав свой истинный возраст,
но я не предполагал, что она старше. Я все время ждал: вот
сейчас она ко мне подойдет, сейчас она коснется меня свои
ми тонкими обнаженными руками. Но она не подошла.
Я провел у нее все утро. Если бы она меня не выста
вила, я бы не ушел до вечера. Узнал я о ней очень мало:
зовут Ола, родилась на Волге, скучает по родным. Да, вот
еще что: о песне она сказала, что это магическая, «приво
ротная» славянская песня. Слова, сказала она, там совсем
непонятные: что-то про бурю и про дерево «калину», но она
их поняла, только мне не скажет — мал еще.
Вернувшись домой, я раскрыл свою тетрадь и записал
несколько вопросов к самому себе. Вот они:
Доволен ли я сегодняшним днем?
Чего бы я хотел?
Что нужно делать?
Я вышел от нее в состоянии сильного возбуждения,
словно выпил вина. Сегодняшний день явно выбивался из
череды будничных, и в этом смысле я был очень им дово
лен. Другое дело, что не все получилось так, как я хотел. Я
задумался: а в самом деле, чего бы я хотел? Разговаривать
с ней? Проводить с ней время? Заниматься сексом? В прин
ципе я хотел и того, и другого, и третьего, и третьего, пожа
109
IRICH_LNT_Text.indd 109
11/26/2007 11:36:37 AM
Ирина Чайковская: Рассказы и повести
луй, больше всего. Но это третье, как мне казалось, зависе
ло целиком от нее. Так что мой ответ на последний вопрос
«что делать?» гласил: действовать по обстоятельствам.
Я пробыл дома до вечера. Часов около семи наверху
хлопнула дверь. Какая-то сила подняла меня с дивана и
бросила вслед за русской. Я шел за ней по расчищенной
от снега дорожке, в сумраке декабрьского вечера, сам не
понимая, зачем мне это нужно. Через два квартала она
свернула налево и, сделав несколько шагов, остановилась
перед облупленным, странной формы зданием. Сверху до
носилось пение, за стеклянной дверью стоял густой запах
какого-то благовония. Сохраняя дистанцию, я поднялся
за ней по трескучей лесенке на второй этаж. Она остано
вилась в дверях, я нахально пристроился за ее спиной,
возле дверного косяка. Ярко горели свечи, виски сжима
ло от нестерпимого запаха, человек в длинном балахоне
что-то внушал сидящим на полу слушателям. Он говорил
по-английски, но смысл от меня ускользал. Наконец, все
зашевелились и потянулись к двери. На меня нашло чтото вроде столбняка, когда я очнулся, рядом стояла Ола.
Она глядела на меня немного растерянно. Мы вместе
спустились с лестницы и вышли на улицу. Я перевел ды
хание. Морозный зимний воздух — что может быть луч
ше? В сером дымчатом небе поблескивали звезды. «Merry
Christmas», — сказала Ола, и только сейчас я осознал, что
сегодня — канун Рождества.
Все последующие дни слились для меня в один радо
стный снежно-льдистый клубок. С утра мы ездили с Олой
в горы кататься на горных лыжах. Такой бесстрашной дев
чонки я еще не видел. Казалось, она задалась целью сло
мать себе шею. Глядя на нее, я начинал понимать происхо
ждение «Русской рулетки». В горах было морозно и ветрено,
но солнце светило без устали, и я еще раз убедился, что был
прав, выбрав местом обитания этот город. Обычно в конце
прогулки, уже идя с лыжами к машине, мы ловили на се
бе то приветливые, то оценивающие, а то и завистливые
взгляды. Раскрасневшаяся, тоненькая Ола в черно-белом
костюме и маленькой лыжной шапочке на стянутых в узел,
отливающих золотом волосах и я — с красным пышным
110
IRICH_LNT_Text.indd 110
11/26/2007 11:36:37 AM
Звуки и шорохи
помпоном, в красной же спортивной куртке, накинутой на
атлетические плечи, — мы оба, я уверен, вызывали схожие
мысли у встречных мужчин и женщин. «Отличная пара», —
думали они. Но мы не были «парой» в полном смысле слова.
Ола отскакивала, едва я к ней прикасался. Когда вечером
мы пили чай в ее комнате и вдруг наступала тишина, ти
шина, в которой явственно были слышны бешеные удары
моего сердца, она вставала со своего кресла, подходила ко
мне, клала мне руку на голову и медленно гладила мои
волосы. Иногда она что-то приговаривала на своем языке,
типа «нитиво-нитиво», будто от этого мне было легче. Мне
представлялось тогда, что она колдунья, опоившая меня
каким-то зельем. Я уже понимал, что отравлен, и самое пе
чальное, отравлен один. Она была Айзольдой Белокурой из
старинной книжки, прочитанной мною в детстве, но я не
был Тристаном. В той книжке они вместе выпили любов
ный напиток. В моем же случае, похоже, я его выпил один.
Был ли причиной Роман? О нем она говорила с нена
вистью. Оказывается, в тот день, когда все завязалось, она
получила на работе письмо, из которого узнала, что Роман
женат и его жена ждет ребенка. Письмо было из соседнего
города, от его жены, по имени Марина. Ола не могла спо
койно говорить о Романе, начинала задыхаться, я ее успо
каивал. Приносил гитару, пел «кантри», веселые, незамы
словатые песни. Она танцевала, это были не американские
танцы, но и не русские. Она просто двигалась под музыку,
которая ей нравилась, и движения были какие-то очень ес
тественные, как та ее песня. Кстати, о песне: Ола сказала,
что пению ее научила мама, что мама у нее из крестьян, но
очень умная и толковая, к тому же красавица и певунья. В
эти наши вечера Ола не пела, но много рассказывала — о
детстве, о Волге, о родителях и друзьях. Приходя домой, я
кое-что записывал в свою тетрадь и однажд
ы записал та
кое: «Новый год для русских — особый праздник. Они ждут
в новогоднюю ночь всяких чудес и верят, что их желания
сбудутся. Аминь».
Новый год мы договорились встретить вместе. Я при
гласил Олу к себе. Купил елку. Возле дома, у мусорных ба
ков, валялось много очень приличных елок — американцы,
111
IRICH_LNT_Text.indd 111
11/26/2007 11:36:38 AM
Ирина Чайковская: Рассказы и повести
отметив Рождество, выбрасывали рожд
ественское дерево
на помойку. Был соблазн подхватить один такой экземп
ляр и поставить у себя, тем более что елочные базары дав
но кончились. Но я все же предпочел хоть искусственное,
но свежее деревце. Украсил его огоньками и красочными
конфетами из русского магазина. В том же магазине ку
пил красной икры, ветчины и сыра, а в винном неподале
ку от дома — бутылку кьянти и шампанское. Нагружен
ный покупками, пересекая двор, я столкнулся с малюткой
Фредди. Мне показалось, он поглядел на меня с усмешкой,
впрочем, было уже темно и я мог ошибиться.
Ола пришла, как обещала, к одиннадцати. На ней бы
ло что-то золотисто-шуршащее, под цвет волос. Она была
бесшабашно весела. Выпила два бокала кьянти — вино
я покупал по ее совету, — начала смеяться и поддразни
вать меня. Я включил музыку, притушил свет, мы стали
танцевать, в полутьме, при зажженной елке. Я ее обнял,
она не противилась, только сказала «подожд
и». Мы сели к
столу, я не мог ни пить, ни есть, в висках у меня стучало.
В двенадцать часов подняли бокалы с шампанским. Я по
смотрел на Олу и увидел, как меняется ее лицо, она к че
му-то прислушивалась. Тут и я явственно услышал звонки
телефона, доносившиеся сверху, из ее квартиры. Не выпив
шампанского, она побежала к двери. Я схватил ее за руку,
наверное, это было больно, она вскрикнула, я выпустил ее,
и она стала подниматься по ступенькам. Я остался стоять с
бокалом в руках. Я слышал, как она подбежала к телефо
ну, к тому времени звонки затихли. Я умолял небо, чтобы
больше они не повторялись. Но они повторились, и Ола
взяла трубку. Я знал, кто звонит, еще до того, как услышал
ее голос, произносящий русские слова. А потом раздались
шаги на лестнице. Это был он, Роман. Я ждал, что сейчас
она его прогонит. Она ненавидит его, он сломал ей жизнь,
обманул. Она не может забыть обо мне — ведь сегодня наш
день, сегодня — я был уверен — должна была быть наша
ночь. Всего полчаса назад она сказала мне «подожди», и
я ждал, ждал. Он вошел в распахнутую дверь, и звуки за
мерли. Почему такая тишина? Почему она не кричит, не
дает ему пощечины? Что они делают там, в ее квартире?
112
IRICH_LNT_Text.indd 112
11/26/2007 11:36:38 AM
Звуки и шорохи
Я бросил на пол бокал — шампанское полилось по полу —
и через секунду был у ее полураскрытой двери. Они обни
мались. С минуту я стоял молча, а потом дико закричал
и бросился на Романа. Мною овладела ярость, сознание
полностью отключилось, мозг обволокла темнота. Не пони
маю, как я его не убил. Из квартир повылезли соседи, меня
скрутили и вызвали полицию. Новогоднюю ночь я провел
в участке…
С Олой я встретился случайно, через несколько меся
цев после той ночи. Я давно уже жил на другой квартире,
старая мне разонравилась. Поменять город я не решился,
город мне нравился, хотя уже не так сильно, как раньше.
В эти несколько месяцев я начал изучать русский язык, ку
пил самоучитель, обложился словарями. Нашел в нашей
библиотеке сборник народных русских песен, внимательно
его просмотрел. Мне все казалось, что я чего-то не пони
маю, я надеялся, что песня поможет мне разобраться в про
исшедшем. Песен про калину в сборнике было несколько.
Той песни там не было.
Как-то, возвращаясь с работы ярким весенним ве
чером, я увидел впереди знакомую фигуру и прибавил
шагу. Это была она — в легком синем берете на светлых
волосах, в коротеньком синем пальтишке, по-девчоночьи
тоненькая и стройная. Я ее окликнул — она оглянулась.
Она мало изменилась, только морщинка пролегла между
бровей. Она взглянула на меня со страхом, я ей улыбнул
ся. «Ола, — сказал я, — объясни мне, я не понимаю, почему
ты выбрала Романа». Напряжение в ее лице спало, она то
же улыбнулась и прошептала: «Не скажу» — и убежала. К
тому времени я уже начал писать роман, главная героиня
сильно напоминала Олу, но внутренние двигатели ее по
ведения от меня ускользали. В своей тетради в тот вечер я
написал: «Загадочная русская душа».
Я собираюсь поехать в Россию; может быть, там для ме
ня что-то прояснится. К тому же, там легче будет отыскать
песню про калину. Я верю, что в ней вся разгадка.
Декабрь 2000
IRICH_LNT_Text.indd 113
11/26/2007 11:36:38 AM
На реках вавилонских
«На реце вавилонсте мы седом и плакахом…». Слова запом
нились со студенческих лет. Тогда, на первом курсе, Лариса
случайно наткнулась в учебнике старославянского языка
на этот удивительный псалом и очень быстро его заучила.
Потом он вспоминался в самые горькие минуты жизни. И
всегда думалось, какие же предусмотрительные были пред
ки, что сложили эти стихи несколько тысячелетий назад и
ни одно мгновение не было для них пустым. Эти слова все
время жили, помогали, давая силы и веру, а иногда просто
облегчая страдания. Где они — вавилонские реки? Там, где
когда-то царствовал Хаммурапи, а сегодня Саддам Хусейн,
где в древности располагались крепкие стенами Сидон и
Тир, а нынче Тегеран и Багдад? Ей, Ларисе, сейчас гораздо
легче представить себе эти вавилонские реки, даже геогра
фически. Из России три года скачи — никуда не доскачешь,
как из сказочного гоголевского города. А из Америки — все
близко. Сел в самолет и только успел прикрыть глаза, как
зажигается лампочка «пристегните ремни» и голос стюар
дессы объявляет, что самолет приземляется на земле Месо
потамии, и ты видишь в иллюминаторе, как неотвратимо
приближается к тебе эта земля с ее холмами и реками. «На
реце вавилонсте мы седом и плакахом…».
Она, Лариса, тогда первокурсница, проходила практи
ку в школе. На урок перед новогодними каникулами никто
не пришел. Она этому не удивилась. Понятно, что школь
ники использовали возможность сбежать с урока практи
кантки. Повернулась, чтобы взять сумку, и, когда выпря
милась, прямо перед собой вдруг увидела ученика, одиноко
сидящего на передней парте.
— Ты что, Юра?
114
IRICH_LNT_Text.indd 114
11/26/2007 11:36:39 AM
На реках вавилонских
Маленький невзрачный паренек, сын школьной убор
щицы Раи, он сидел нахохлившись, но смотрел ей прямо в
глаза.
— Я на урок, — он поперхнулся, голос ломался, и
сквозь фальцет пробивались басовые нотки, — я на урок
пришел.
— Ты хочешь заниматься? Прекрасно, — Лариса бы
стро взглянула на паренька. Что-то было в нем хорошее,
чистое.
— Знаешь, у нас сегодня особый урок, я прочту тебе
древнее песнопение, — ей не хотелось произносить «пса
лом», — я недавно его выучила и прочитаю тебе первому,
хорошо?
Юра кивнул и покраснел. А она нараспев начала: «На
реце вавилонсте мы седом и плакахом», и прочитала до
конца, стих за стихом, на едином дыхании, прерывающим
ся голосом.
Когда закончила, чуть не расплакалась. Слово «евреи»
в те годы не употреблялось, про своих старались не упоми
нать, а про чужих говорили «израильские агрессоры». Чте
ние библейского псалма в школе было ужасной крамолой
и грозило карами, но нервничала она не от страха, просто
красота и сила этих слов волновали ее.
— Понравилось тебе? — спросила она шепотом, сло
ва произносились с трудом. Юра попробовал было отве
тить, что-то заклокотало у него в горле, и он, безнадежно
махнув рукой, просто кивнул, не сводя с нее глаз и снова
заливаясь краской. И она отпустила его домой, не объяс
нив ни единого слова в явно непонятном ему сюжете, к
тому же прочитанном на церковнославянском языке. Да,
давненько это было, много вод утекло в мировых реках,
в реке Москве и в Гудзоне, и в тех, бывших вавилонских.
Сколько раз сидела она, Лариса, в своей маленькой оди
нокой квартирке на 27-м этаже в Манхэттене, смотрела из
окна на людскую паутину внизу, сердце сжималось от не
хороших предчувствий и комок подступал к горлу. Отчего
бы это? «На реце вавилонсте мы седом и плакахом…».
Юра не ушел из ее жизни. После школы попал он в ар
мию и оттуда писал ей долгие корявые письма с описанием
115
IRICH_LNT_Text.indd 115
11/26/2007 11:36:39 AM
Ирина Чайковская: Рассказы и повести
сибирских морозов и зверских повадок окружающих. Она
отвечала, понимая, что заменяет ему несуществующую
невесту, подбадривала, давала советы, иногда допускала
какое-нибудь нежное выражение, например, «дорогой мой
мальчик». В одном из писем Юра как бы мимоходом спра
шивал, о какой реке говорилось в том древнем стихе. Она
подивилась, что он понял про реку, и ответила, что речь
шла о реках Древней Вавилонии. Юра написал, что в по
литкабинете у них висит карта мира и что вавилонскими
реками, по его мнению, могут быть Тигр и Евфрат. В от
ветном письме Лариса поощряла его интерес к географии,
поясняя, что это увлечение поможет ему выжить среди
читинских вьюг и окружающего беспредела. Больше о ва
вилонских реках они не вспоминали.
Из армии Юра вернулся по-настоящему в нее влюб
ленный. Позвонил ей с вокзала, они назначили встречу,
на следующий день долго гуляли по Страстному бульва
ру. Юра, столкнувшись в армии с чудовищными вещами, в
юном негодовании клеймил российскую действительность.
Он, русский паренек, строил планы эмиграции в Израиль.
По его словам, получить подложные документы о еврей
ской национальности было несложным делом. Лариса по
ражалась иронии судьбы: жизнь довела россиян до того,
что они за деньги присваивают себе принадлежность к
вечно гонимой и униженной в их стране нации. Она успо
каивала Юру, увещевала, остужала его пыл точно так, как
делала это когда-то в своих письмах в армию. Ничего, мол,
перемелется, мука будет. Мукá или му´ка? — спрашивала
себя порой. Сама она после безнадежных попыток посту
пить в аспирантуру или устроиться в институт застряла в
школе. Там за ней старомодно ухаживал физик Михаил
Яковлевич.
Жили вдвоем с мамой в малогабаритной хрущевке в
Медведкове, надеяться, в сущности, было не на что. Иногда
мама говорила с задором: «Может, в Америку махнем?» В
страшной и непонятной Америке еще с послевоенных вре
мен жил мамин дальний родственник. Но какая Америка?
И почему Америка? И неужели там должно быть лучше,
чем здесь? Для Ларисы единственной родной территорией
116
IRICH_LNT_Text.indd 116
11/26/2007 11:36:40 AM
На реках вавилонских
на свете оставался русский язык, язык великой культуры,
с его пушкинской важностью, тургеневской нежностью, че
ховской сдержанностью и бунинской крепостью. Куда ей от
него? Где и кому она может пригодиться этим своим слу
жением русскому языку? Идя по школьному коридору, то
ненькая, не по годам юная, Лариса часто встречала Юрину
маму. Та, видя Ларису, бросала тряпку в ведро и привет
ливо безмолвноулыбалась. Лариса поражалась сходству
матери и сына — Рая смотрела на нее таким же долгим и
неотрывным взглядом, что и Юра. Однажды, когда Лариса
пришла в школу в чем-то особенно светлом и нарядном,
Рая, застыв на мгновение со своей неизменной тряпкой в
руках, произнесла: «Вы, Лариса Ефимовна, у нас как сол
нышко». Слова эти потом долго согревали Ларису.
С Юрой они встречались довольно часто, и Лариса с
материнской настойчивостью советовала ему поскорее
жениться. К этому времени Юра уже где-то работал, посе
щал курсы иностранных языков — его почему-то привлек
персидский, — об эмиграции в Израиль по подложным
документам речи уже не заводил. Во время прогулок она
постоянно ловила на себе его пристальный и какой-то вос
хищенный взгляд. Словно он ею любовался, смотрел — и
не мог наглядеться. Неужели это было возможно? Она же
старше! Лет на пять, это точно, а, может, и на шесть. Он же
ее бывший ученик! Она так и представляет его всем знако
мым, встречающимся в их прогулках по московским буль
варам. «Знакомьтесь, — говорит она, не глядя ни на Юру,
ни на озаренные понимающей ухмылкой лица, — это мой
школьный ученик». Ухмылки гаснут, Юра мгновенно и не
надолго краснеет, и они идут дальше, не зная, куда девать
руки, и стараясь случайно не коснуться друг друга. Она
настойчиво советует Юре жениться, жениться как можно
скорее. Тогда пройдет это твое ожесточение, это неприятие
жизни. Тебе, Юрочка, нужна женщина. В этом месте они
оба краснеют, и она ловит себя на том, что некоторые слова
в его присутствии звучат как-то странно, даже двусмыслен
но, даже неприлично. Прохожие окидывают их взглядами.
Ей хочется провалиться сквозь землю, когда это случается.
Ведь наверняка они, эти гнусные циники, думают, что вот
117
IRICH_LNT_Text.indd 117
11/26/2007 11:36:40 AM
Ирина Чайковская: Рассказы и повести
какая идет — и про себя не решается она произнести это
ужасное слово — подхватила себе младенца в кавалеры!
Искоса смотрит она на своего младенца-кавалера, чьи ши
роченные плечи за пределами видимости.
За эти годы Юра вытянулся, возмужал, отрастил свет
лые усы и небольшую бородку, его неяркие черты приобре
ли определенность и даже выразительность. «Что-то есть в
нем от русского царевича, каким он рисуется в сказках», —
думает она после их прогулки. Вспоминает его присталь
ный, лучистый взгляд, который, бывает, ударяет по ней
как разряд тока. Сегодня, когда они прощались, он долго
не отпускал ее руку, а она, осмелев, поцеловала его в ще
ку и тут же убежала, не оглядываясь. Интересно, какое у
него было лицо? Дома мама смотрела на нее подозритель
но, все время что-то спрашивала, а она, Лариса, отвечала
невп
опад и почему-то сердилась. Почему мама думает, что
у нее роман? Никакого романа. Нельзя же жениться на
своей учительнице или выйти за своего ученика. Замуже
ство требует чего-то другого, чего-то совсем другого. И на ее
внутренние сомнения внутренний же голос, но с мамиными
нравоучительными интонациями, настойчиво повторяет:
«Это же русский мальчик, из очень простой семьи. У него
же, Ларочка, нет образования. К тому же, прости меня, он
ведь, кажется, младше… Что у тебя, Ларуся, может быть с
ним общего?» Под конец голос звучит насмешливо, словно
предполагает, что «общее» у них может быть только смеш
ным и нелепым. А общее, между тем, было, — была радость
пребывания вдвоем, стихийная, бессознательная радость,
светлый настрой и умиротворенность, овладевающие ими
в присутствии друг друга. Но все это Лариса додумывала
скороговоркой, чужой голос явно брал верх над ее собствен
ными детскими рассуждениями.
Через небольшое время Лариса вышла замуж за Ми
шу, хорошего, достойного человека, лет на семь старше
нее, преподававшего физику в их школе, но мнившего себя
чуть ли не соперником Эйнштейна. Прежде равномернотягучая жизнь закружилась и захороводилась в незнако
мых и не освоенных до того ритмах. Миша думал и гово
рил только об отъезде. Только там, на Западе, сможет он
118
IRICH_LNT_Text.indd 118
11/26/2007 11:36:40 AM
На реках вавилонских
осуществиться как ученый, ниспровергатель устоявшихся
мнений. Лариса с мамой оказались бессильны перед его
натиском. Не успела Лариса оглянуться, как увидела себя
в небольшой квартирке на 27-м этаже в Манхэттене.
Как перенес Юра ее замужество и отъезд? По-види
мому, тяжело. Первое письмо от него Лариса получила
только спустя года три после своего отъезда. Юра писал
по-прежнему коряво и длинно. Сразу после замужества и
отбытия Ларисы он тоже женился и тоже уехал. Брак его
оказался недолгим и распался, лишь только молодожены
прибыли на новое место жительства. Местожительством
же оказался, к удивлению Ларисы, Тегеран. Юра подви
зался в российском посольстве на какой-то мелкой долж
ности. Знание языка давало ему некоторые преимущества,
но не такие большие. Во всяком случае, молодая жена его,
быстро разобравшись, что к чему, ушла от него к вдовому
интенданту. Юра не сообщал даже имени своей изменни
цы-жены, ничего не писал ни об ее внешности, ни о харак
тере. Читая письмо, Лариса ловила себя на мысли, что ей
были бы интересны эти подробности, но их, увы, не было.
Зато Юра писал, как нравится ему город, как по душе ему
местные жители с их вроде бы непривычным укладом, как
подходит ему климат. Лариса поджимала губу — ей ка
залось, что Юра пишет все это в пику ей. В письме к кол
леге-учительнице — явно ставшем ему известным через
уборщицу Раю — писала Лариса о своих злоключениях на
чужой сторонке, на чужих реках, что текут не медом и мо
локом и совсем не в кисельных берегах.
Поначалу все ей здесь не нравилось, все было не мило —
скучала, грустила, болела, впадала в депрессию, не ела, не
спала, лезла на стену, потом понемногу пришла в себя и
попробовала приспособиться к этой жизни. Муж давно уже
работал, как положено выходцу из России, в компьютерной
области, и, как казалось, забыл свои научные построения
и амбиции. Мама жила отдельно от них в субсидальном
доме на полном и бесплатном медицинском обслужива
нии; выработала себе распорядок с ежедневным сидением
в скверике, общением с русской пожилой парой, вечерним
звонком Ларисе… После целой полосы неудач и срывов,
119
IRICH_LNT_Text.indd 119
11/26/2007 11:36:41 AM
Ирина Чайковская: Рассказы и повести
попыток заняться чем угодно и унижения от выполняемой
ею чужой неинтересной работы, Лариса неожиданно нашла
работу по специальности. Преподавать в чужой стране свой
родной язык, нести иностранцам культуру, тебе близкую и
кажущуюся драгоценной, — это ли не счастье?
Но счастья все же не было. То ли от того, что слишком
много сил было потрачено на поиски, то ли от того, что та
кой уж был у нее характер, то ли от отсутствия детей, то
ли от нехватки любви… Не то чтобы она не любила Мишу,
просто она относилась к нему вполне спокойно, никогда не
билось у нее сердце от его присутствия. К тому же, он как
бы не оправдал связанных с ним надежд. Сколько разгово
ров было, что в России нет ему ходу, что на Западе он себя
покажет, что его теории еще пробьют себе дорогу. Все оказа
лось фантазией или демагогией, Ларисе не хотелось даже
думать об этом. И вот теперь в Юрином письме с корявыми,
неправильно построенными фразами она читала, что чело
век нашел себя, свое место под солнцем, свой образ жизни.
Правда, это было уже в его втором письме, получен
ном года через два после первого. В нем Юра сообщал, что
ушел из посольства и женился на местной жительницеперсиянке, по имени Лали. «Лали», — читала Лариса и
внутренне ликовала. Ей нравилось, что у Юриной перси
янки имя начиналось с той же буквы, что и у нее, Ларисы.
Она всегда придавала большое значение звукам и созву
чиям. И теперь вспоминала, как в детстве на вопрос «как
тебя зовут, девочка?» отвечала, картавя: «Лала». Чем не
Лали? Как же он женился на мусульманке? — вертелось
в голове. Они же выдают своих дочек только за правовер
ных. Неужели принял ислам, стал мусульманином? В
письме об этом ничего не было. Юра писал только, что ему
нравятся обычаи и религия мусульман, что он нашел себе
простую работу, которая кормит его и его семью, что у них
с Лали растет дочка.
Следующее письмо пришло года через три. К тому
времени Лариса жила уже одна на 27-м этаже Манхэт
тенского небоскреба. В один год умерли у нее мать и муж.
Мама умерла в одночасье на фоне спокойной, размеренной
жизни. Миша умирал мучительно долго и тяжело: безна
120
IRICH_LNT_Text.indd 120
11/26/2007 11:36:41 AM
На реках вавилонских
дежный диагноз поставили ему слишком поздно. Тут-то
Лариса поняла, что никуда не делась его мечта о высокой
науке, его «безумная» теория, опровергающая современные
физические представления, продолжала в нем бродить.
Уже прикованный к постели, чертил он в тетради какие-то
цифры и формулы, произносил в полубреду имя Эйнштей
на и еще какие-то имена, среди которых Ларисе слышалось
имя российского академика, закрывшего Мише дорогу в
науку всего лишь одной фразой: «Этого, любезный, быть не
может». Бедный Миша! Здесь, в Америке, он не знал, куда
толкнуться со своими спорными идеями, плохим англий
ским, отсутствием поддержки. Ради нее, в сущности, ради
Ларисы, пошел на постылую компьютерную работу. Только
по ночам открывал свою заветную тетрадь. Уже после его
смерти показала Лариса эту тетрадь случайно забредшему
к ней «кузену», сыну маминого дальнего родственника, ус
пешному математику. Тот пролистал тетрадь, наткнулся
на какую-то формулу, ошарашено взглянул на Ларису и
попросил разрешения взять тетрадь домой для более де
тального ознакомления. Конечно, Лариса разрешила.
Вообще в эти недели и месяцы, последовавшие за Ми
шиной смертью, у нее было ощущение, что все происходит
помимо нее, в каком-то ином измерении. Словно выбыла
она из числа живущих, что было для нее логически вполне
закономерно. Она, Лариса, жить одна не могла — просто
была не в состоянии, — но оказалась одна. Мир вокруг был
чужой и враждебный, выживал в нем только сильнейший,
наделенный когтями, клыками, самомнением, волей, нако
нец. Ничего похожего в Ларисином арсенале не было. Она
была слабая и лишилась последней подпорки в лице мамы
и мужа. На что можно было надеяться в заранее проигран
ной ситуации? Вначале она слегка сопротивлялась, делала
слабые движения во спасение, звонила маминому дальне
му родственнику, искала каких-то знакомых… Результата
не было, родственник благополучно отсиделся, не придя
даже на похороны ни мамы, ни Миши, знакомые все как
один болели, были в отъезде, занимались срочной работой.
Спасение пришло неожиданно и с неожиданной сто
роны. Помогла Ларисе выжить престарелая американка,
121
IRICH_LNT_Text.indd 121
11/26/2007 11:36:42 AM
Ирина Чайковская: Рассказы и повести
соседка, по имени Вики. Корни со стороны деда были у
нее русские, но русского языка, естественно, она не знала,
общались на английском. Вечерами стала Лариса при
ходить к одинокой Вики, жившей на 28-м этаже того же
дома, и вместе они пили чай то с ромом, то с ликером, а то
и с чем покрепче и говорили, говорили… Вики рассказы
вала Ларисе про свою молодость, проведенную в Лос-Анд
желесе, в голливудских массовках, про своих мужей — на
фотографиях они смотрелись голливудскими героями, про
своих непутевых детей — все ее три сына попали каждый
в свою историю, двое сидели в тюрьме, младший женился
на турчанке и жил в Стамбуле. Вики помогала Ларисе и
житейскими советами, и делом — навещала, когда у той
поднялось давление, сидела у постели, шутила, приноси
ла бутылочку «для настроения».
Постепенно Лариса выходила из своего оцепенения,
к ней возвращалась жизнь. Как раз в это время и пришло
письмо от Юры. В нем говорилось, что их с Лали дочка,
по имени Шамнам, оказалась на редкость способной де
вочкой. Она хорошо играет на флейте, поет и танцует.
Юре хотелось поощрить юный талант, показать ей мир,
между строк читалось — показать ее миру. Косноязычно
и невразумительно Юра осведомлялся, может ли Лариса
приютить на неделю его жену и дочь, намеревающихся
прибыть в Нью-Йорк в этом сентябре. Лариса принесла
письмо Вики, и они вместе строили планы приема гостей,
куда повести, что показать. У сына Вики в Стамбуле то
же росла дочка, но Вики не видела даже ее фотографий.
Юрина Шамнам заранее рисовалась обеим женщинам
чем-то большим, чем просто незнакомая мусульманская
девочка. В голове Ларисы роились «восточные» ассоциа
ции — княжна Тамара, черкешенка Бэла. Она радовалась
приезду гостей и немножко его боялась. Было странно, по
чему Юра не едет сам, а отправляет одних женщин (он
писал, что загружен работой). какие они — эти женщины
Востока? А вдруг ей, Ларисе, будет с ними тяжело и не
уютно?
Но оказалось не так. Особенно поразила Ларису
девочка. Показалось Ларисе, что и мать, молчаливая,
122
IRICH_LNT_Text.indd 122
11/26/2007 11:36:42 AM
На реках вавилонских
закутанная в цветной платок, медленная в движениях Ла
ли с некоторым удивлением смотрит на свою дочь, словно
не уверенная, ее ли это дитя. Девочка была темноволосая
и темнокожая — в мать, но глаза у нее были голубые, их
пристальный взгляд и особая лучистость в минуты ду
шевного подъема тотчас напомнили Ларисе Юру. Девоч
ка ни минуты не стояла на месте, она бегала, садилась на
корточки, кувыркалась, делала танцевальные движения
и говорила не закрывая рта. Слова были разные — пер
сидские, английские, иногда русские. Шамнам была в том
возрасте, когда ребенок легко и играючи усваивает языки;
ей, рожденной от родителей разных национальностей, на
роду было написано «вавилонское смешение» языков.
Лали вполне прилично владела английским. Несмот
ря на облик традиционной восточной женщины, на свою
получадру, тихость и вкрадчивость повадки, она не дичи
лась и не робела, была проста в обращении; самой большой
ее заботой было, как она говорила, не дать Шамнам сесть
Ларисе на голову. Действительно, в самом начале, при
первом знакомстве, Ларисе показалось, что девочка ужас
но невоспитанна, не обучена элементарным навыкам по
ведения. Потом она не то чтобы примирилась с этим — ей
не нравилось, что Шамнам громко кричит за столом, вска
кивает и бегает по комнате во время еды, истошно вопит,
когда мать причесывает ее густые курчавые волосы, — но
все эти детали отошли на задний план перед главным: де
вочка действительно была талантлива.
В один из вечеров был устроен концерт — своеобраз
ные смотрины маленькой артистки. Лариса, Вики и Лали
разместились в креслах по углам комнаты, освещенной
широкими — во всю стену — окнами. Зажгли торшер, раз
метали по полу цветные подушки. Пространство между
ними принадлежало Шамнам. С уморительным кокетст
вом, блестя синими хрусталинками-глазами, танцевала
она замысловатый восточный танец, аккомпанируя себе
на бубне. Бубен сменила флейта. И тут уже все взрослые
вовлеклись в движение, так завораживающи и волшебны
были странные звуки флейты, с таким недетским вдохно
вением играла сидящая на полу флейтистка.
123
IRICH_LNT_Text.indd 123
11/26/2007 11:36:42 AM
Ирина Чайковская: Рассказы и повести
Лариса, Вики и Лали двигались по комнате как окол
дованные. Флейта резко оборвала извив мелодии, девочка
вышла на середину комнаты и запела. Лариса не сразу
поняла, что поет она на русском языке, слова звучали не
привычно, с мягкими согласными. Только спустя минуту
узнала она песню. То была «Волга-реченька». «Мил уехал,
не простился — знать, любовь не дорога», — пела Шамнам
сильным, чистым голосом, и вспоминалось Ларисе, что
ведь и она не простилась с Юрой перед своим отъездом —
закрутилась, забегалась, не до того было… Как удалось
Юре обучить дочку и этой проникновенной интонации, и
этой недетской печали, исходящей от песни? Как сумела
дочка, рожденная на берегах чужих рек, передать тоску,
обращенную к самой что ни на есть русской речке?
После импровизированного концерта растроганная
Вики громко объявила, что чудо-ребенок вполне достоин
Голливуда, что Шамнам должна сниматься в кино и что
ей, Вики, необходимо порыться в старых адресах, а вдруг
кто-то еще под седлом из прежних рысаков. Кроме того, ей
хочется сделать артистке подарок на память. Не отпустит
ли Лали с ней девочку, чтобы Шамнам сама выбрала себе,
что ей приглянется. Решили, что за день до отъезда Вики
с Шамнам сходят в близлежащий Торговый центр за по
дарком.
Все эти дни мать и дочь осматривали огромный город,
бегали по его музеям и паркам; в свободное от работы вре
мя Лариса сопровождала их — и новым, свежим взглядом
оглядывала мегаполис, так не понравившийся ей при пер
вом соприкосновении. Сейчас, в эти солнечно-ясные, не
слишком жаркие сентябрьские дни, он ей казался фанта
стически прекрасным. Те же ощущения читались на лицах
персиянок. Шамнам не пропускала ничего занимательно
го, задавала несчетное количество вопросов. Почему дядя
в коляске? Зачем автобус его ждет? Эти черные люди —
тоже американцы? Лариса покупала ей огромные амери
канские бутерброды, кока-колу и мороженое в громадных
стаканах. Девочка с удовольствием уплетала гамбургеры
и мороженое, но при этом неизменно спрашивала у мате
ри, скоро ли та отпустит ее на прогулку с Вики. Прогулка
124
IRICH_LNT_Text.indd 124
11/26/2007 11:36:43 AM
На реках вавилонских
с Вики была для нее, судя по всему, намного привлека
тельнее, чем посещение всех вместе взятых нью-йоркских
музеев и парков. То ли Вики сумела польстить ее арти
стическому тщеславию, то ли так привлекал обещанный
подарок…
Накануне отъезда девочка почти не спала, с ранне
го утра уже была на ногах и беспокоилась, не забудет ли
Вики об их прогулке. Нет, не забыла. В лихо загнутой со
ломенной шляпке, нитяных белых перчатках, с аккурат
но подведенными бровями и нарумяненными щечками
позвонила она в дверь ровно в назначенное время. Ничто
не дрогнуло в сердце Ларисы, когда девочка махнула ей
рукой на прощанье. Лали шепнула что-то дочери на ухо
на своем языке, затем, обернувшись к Вики, попросила не
задерживаться — впереди у них с дочкой тяжелый день.
Вики только улыбнулась — цель их прогулки находилась
прямо перед окнами — высоченный небоскреб Торгового
центра. Почему молчало материнское сердце? Почему не
терзали его предчувствия? Почему все катастрофы оказы
ваются для нас, людей, громом среди ясного неба?
Лариса и Лали, прильнув к стеклу, следили, как две
крошечные фигурки, одна побольше, другая поменьше,
взявшись за руки, направились к зданию небоскреба. Ла
риса, обладавшая хорошим зрением, с трудом различала
Вики с девочкой в довольно густой толпе, окружавшей Тор
говый центр. Она скорее подумала, чем увидела, что две
движущиеся точки наконец достигли входа в огромный
небоскреб и были проглочены его чревом.
Лали пошла собирать вещи, а Лариса задержалась у
окна. В эти-то секунды и произошел взрыв. Ларисе пока
залось, что рушится небо. Все последующие мгновения и
часы она жила с ощущением, что присутствует при конце
света, что наступили последние времена, предсказанные в
Откровении Иоанна. Вместе с обезумевшей Лали они ку
да-то бежали, потом долго ждали, потом снова бежали. В
голове мелькали обрывки мыслей: «Почему не я, не Лали,
почему именно они, девочка и Вики?» И еще: «Неужели
этот ужас когда-нибудь кончится?» Косвенным зрением
видела она лицо персиянки, та что-то шептала, прикрыв
125
IRICH_LNT_Text.indd 125
11/26/2007 11:36:43 AM
Ирина Чайковская: Рассказы и повести
веки, наверное, молилась. И представилось Ларисе, как
в другом каком-то измерении — за бескрайними морями,
горами и долинами, на древнем месопотамском берегу —
одинокий Юра в бессильном отчаянии простирает руки к
небу и плачет, и плачет на реках вавилонских.
20 сентября 2001
IRICH_LNT_Text.indd 126
11/26/2007 11:36:44 AM
Казни египетские
Когда Сандро вошел, Джуди пила чай. Он только вчера
прилетел из Италии и не успел привыкнуть к ее распо
рядку, дивился ему. Ему казалось, что Джуди пьет чай
вместо завтрака, обеда и ужина. Заедала она его чем-то
неприглядным, «старушечьим»: сухим печеньем, изюм
чиком, орешками в сахаре… Все это Сандро не считал
едой, тем более вкусной. Сейчас он вернулся с прогулки
по заснеженному, какому-то игрушечному городу, застро
енному картонными домиками с террасами, во время ко
торой тщетно пытался найти что-нибудь съедобное, на его
итальянский вкус. Возможно, Нью-Йорк удовлетворил бы
его, но судьба занесла «джованотто» в провинциальный го
родок Дикого американского Запада.
Джуди рукой пригласила почаевничать с ней. При
шлось сесть к столу. Чай он не любил. Странно, что при
всей своей любви к России и всему русскому (русский
язык он осваивал в Миланском университете), он так и не
пристрастился к этому напитку, предпочитал ему кофе.
Но Джуди, кажется, кофе не держала. Зачем он, собствен
но, приехал сюда? Кто бы ему объяснил! Больше недели
придется торчать в этом городишке, почти до самого Рож
дества.
В Фано все выглядело логично. Чтобы не свихнуться
окончательно, он должен был сменить обстановку, вы
рваться куда-нибудь, где не доставали бы проклятые мыс
ли, где бы не было отцовского крика и слез матери, где был
бы хоть кто-нибудь, кто его понимал и ему сочувствовал.
127
IRICH_LNT_Text.indd 127
11/26/2007 11:36:44 AM
Ирина Чайковская: Рассказы и повести
В Россию после летней катастрофы его не тянуло. Из-за
России ему стало так плохо, что до сих пор сомнительно,
вылезет ли он из новой своей черной ямы. Боится, что
нет. Если бы Джуди его хотя бы не раздражала, он так на
нее надеялся. Но раздражала, раздражала каждым сво
им движением, тем, как пила чай, долго, блаженно, как
брала дрожащей рукой с блюдца печенье. Почему, кстати,
дрожит рука? Да ясно почему — от старости, ей, наверное,
сто лет, ровесница русской революции.
Зачем, почему он приехал к этой старухе? Ну да,
долго переписывались. Несмотря на свои мафусаиловы
годы (настоящего возраста Джуди он не знал), она ос
воила интернет, и у нее с Сандро завязалась ежедневная
компьютерная переписка. Сандр
о повсюду в интернете
искал людей, говорящих по-русски. Так два года назад
он неожиданно вышел на Марину, художницу из Пите
ра. Случайно же наткнулся на Джуди. Почти сразу она
написала ему, что не молода, что одинока, что тяготится
обществом, ее окружающим… понять ли американцам
русскую душу? Во всем этом он почувствовал перст судь
бы. Не молода — тогда это его не смущало, даже притяги
вало, молодая устроила ему в Петербурге такое «disastro»,
что пришлось спасаться бегством. Одинока — так и он
одинок, одинок при том, что есть мама, папа и два брата.
Но вот поди же, чувствует он себя эдаким демоном, ле
тающим в пустыне мира без приюта. Конечно, болезнь.
Если бы не она, не черная тоска, временами находящая и
сдавливающая тело и разум страхом, отчаянием, угрозой
чего-то еще более ужасного, — о, если бы не она, был бы
он как Филиппо, старший брат, удачливый коммерсант,
или как Энрико — инженер, с его хохотушкой Клаудией
и тремя близнецами…
Был бы? И правда, был бы? Ну нет, в Фано ни за что
бы не остался. Как можно жить в маленьком провинци
альном городе? Тоска. Даже море — утром ярко-голубое,
с зеленым наплывом, с бесконечной далью, с разноцвет
ными дрожащими огнями суперфастов в предночные ча
сы, — даже море не могло бы его остановить, оставить на
берегу. Его удел — скитаться.
128
IRICH_LNT_Text.indd 128
11/26/2007 11:36:44 AM
Казни египетские
Самое неприятное, что деньги на жизнь и на путеше
ствия дает отец. Он вспомнил, как злобно Марина крича
ла ему напоследок, что он, Сандро, бездельник и трутень
(кстати, что по-русски значит «трутень»?), воспоминание
прошило сердце иглой, он скривился и поймал сочувст
вующий взгляд Джуди: «Болит? Погоди, сейчас отпустит.
Чайку отхлебни!» Если бы не боль, он бы рассмеялся —
русские, кажется, лечатся чайком от всех болезней. Но
он покорно отхлебнул. Чай был негорький, зеленоватого
цвета, пах лимоном. Марина в Петербурге тоже пила зе
леный чай, но он упорно отказывался его попробовать, в
Питере он варил себе кофе. Джуди смотрела на него тре
вожно, он потер свитер с левой стороны и стал пить из
чашки маленькими глотками, словно лекарство, в пере
рывах выдавливая из себя полуслова-полузвуки:
— Она зам…я хоте…но не…скандаа…приш…еха…
Слезы катились из глаз. Джуди кивала. Странно, она
говорила то же незначащее слово, что и Марина, когда
хотела его успокоить: ничего, ничего. Niente оно и есть
niente, видно, русские вкладывают в это слово какой-то
свой, особый смысл.
― Отвергла она тебя? Мужа не решилась бросить?
Правильно я поняла?
Вся эта история уже давно была ей известна по его
письмам, но хотелось поговорить, ему — выговориться,
ей — утешить, успокоить раненую душу.
— Она, она люби… и я тоже, до сумасш… мы встреча
лись, когда мужа не бы… муж Виктор…
— Ну как же, дружок, все правильно, и скандал был
вовсе не нужен. Марина твоя — женщина разумная, на что
ей такой, как ты?.. Да и дочка у нее. Разве можно ребенка
бросить?
Сандро остановился и посмотрел на Джуди. Его речь
стала более отчетливой.
— Ты не поняла. Виктор, муж, застал нас. Если бы не
это, она бы согласилась… как это?.. выйти за меня. Мы бы
поженились и были счастливы. А так… Ты бы слышала, что
она кричала. Будто я… будто она… словно все из-за денег.
— Ты давал ей деньги?.
129
IRICH_LNT_Text.indd 129
11/26/2007 11:36:45 AM
Ирина Чайковская: Рассказы и повести
— Взаймы, она обещала отдать. Она осталась без ра
боты, в издательстве ей отказали, она художник… как это?
оформитель. Искала новую…
Он говорил нетерпеливо и нервно и, пока говорил, пе
реставал верить в сказанное. Скорее всего, Марина дейст
вительно его не любила и он ей был нужен из-за денег его
папы, совладельца богатой фирмы. Он снова сел к столу и
заплакал. Сердце болезненно билось и болело. Джуди по
дошла к нему и старческой своей рукой принялась гладить
черную кудрявую голову.
— Потерпи, дружок, потерпи, все перемелется. Я тебе
как-нибудь про себя расскажу — тоже из-за любви много
страдала. Ну да ничего — страдать страдала, а жива до
сих пор. Джуди рывком подняла его со стула и медленно
перевернулась вокруг его руки. Было даже красиво. И во
все она не такая старая, как показалась вначале. Такому
чистому овалу позавидует и девушка. И ноги вон какие
стройные, недаром она даже дома в брюках. В маленькой
комнате с двумя высокими окнами было очень тепло. Сан
дро разморило после прогулки по морозному снежному
городу, после горячего чая. Он прилег на диван тут же в
гостиной; диван, окруженный цветочными кадками, был
отдан Джуди в полное его распоряжение. В полудреме он
видел, как Джуди убирает со стола чашки, протирает стол.
Вот она вошла в соседнюю комнату, в свою спаленку, со
вздохом опустилась на колени перед образом Богоматери
и зашептала что-то. Сандр
о не понимал слов, но когда он
проснулся, в голове сидело «казни египетские». Возмож
но, что-то похожее она произнесла в своей молитве.
Под вечер они с Джуди вышли на прогулку. Уже
темнело, и в сумерках резко белели заснеженные горы,
окружавшие город. На неказистой Джудиной машинке
доехали до городского парка. Поездка заняла всего десять
минут, но, когда вышли из машины, заметно стемнело,
зажглись фонари. Они пошли по асфальтированной без
людной дорожке, Джуди крепко ухватила своего кавалера
за руку, Сандро плотнее закутался в шарф — дул резкий
встречный ветер. Из-за ветра почти не разговаривали.
Вдруг Джуди остановилась.
130
IRICH_LNT_Text.indd 130
11/26/2007 11:36:45 AM
Казни египетские
— Смотри!
Слева, за железной оградой, что-то розовело за деревь
ями на фоне темного деревянного домика.
— Здесь расположен зоопарк, вернее, птичник, — по
ясняла Джуди. — А вон розовые фламинго, за оградой, их
четыре, и они всегда стоят на этом месте и на одной ноге.
Сандро вгляделся. Действительно, стояли четыре
большие птицы нежно-розовой окраски, тесно прижавшись
друг к другу. «Им, наверное, холодно — они же совсем го
лые», — подумал он и услышал Джудино:
— Бедняжки, вот у них казнь-то какая!
— Почему казнь, Джуди?
— А что еще? Стоят тут на обозрение… У каждого, дру
жок, своя казнь…
В свете фонарей деревья казались фантастическими,
отбрасывали странные тени, за весь путь им не встретилось
ни души. Джуди доставала ему до плеча, словно девочкаподросток в своем коротком черном пальтишке и смешной
вязаной шапочке с помпоном. Быстрым шагом (он удив
лялся, что Джуди не отставала) дошли до машины и залез
ли в ее темное нутро, заработал нагрев. Сандро медленно
стал разматывать шарф и чувствовал себя в это мгновение
почти счастливым.
За неделю своего пребывания в городе Сандр
о хоро
шо в нем освоился и выработал свой распорядок. Утром,
пока Джуди спала (скорее всего, она притворялась, что
спит, чтобы не мешать Сандро), он пил на кухне кофе (и
кофе, и кофеварку купил сам в ближайшем магазине) и
отправлялся на прогулку. Его не смущали ни перпенди
кулярные прямые улицы, ни бесконечные перекрестки
со светофорами, ни машины, с жужжанием пролетавшие
вдоль всего его маршрута. Он шел под легким снежком
или под сырым в эту пору небом и думал о своем: переби
рал случаи жизни, вспоминал фразы из запомнившихся
русских книг, писал на русском воображаемое письмо во
ображаемому другу. О Марине он старался не думать, а
если и допускал ее в свои мысли, то только такую, какою
она была в первые дни их очного знакомства, радостную
и чуть грустную и неловкую. Где-то на краю его сознания
131
IRICH_LNT_Text.indd 131
11/26/2007 11:36:45 AM
Ирина Чайковская: Рассказы и повести
Джуди неслышно передвигалась по маленькой гостиной
в своих крошечных домашних туфлях и поливала из бан
ки цветы в кадках возле его диванчика.
Возвращался он часам к одиннадцати, и они с Джуди
пили чай и закусывали. Сандро так и не научился удовле
творяться завтраком, состоящим из бутербродов с сыром, и
приносил со своей прогулки то лазанью в коробке, то пиццу,
весьма отдаленно напоминавшую свою итальянскую тезку.
После завтрака Джуди, все утро сидевшая за компьютером,
уступала его Сандро, а сама доставала с полки какую-ни
будь толстую книгу американского автора, посвященную
русской культуре. Обедать они ездили в маленький экс
пресс-ресторанчик, где за небольшую плату Сандро брал
тортеллини или равьоли, политые острым американским
рэнчем, а Джуди — сок с бисквитом, ела она как воробей.
После обеда иногда отправлялись в какой-нибудь музей,
но чаще домой.
Сандр
о тянуло полежать на своем диванчике, окру
женном зелеными кустистыми растениями. Лежа на нем,
он бездумно наблюдал за Джуди, она вязала шарф, при
мостившись комочком в кресле. Крючок двигался медлен
но, смешные круглые очки то и дело сползали, Джуди их
поправляла и продолжала тихую беседу с засыпающим
Сандро. Говорила она чаще всего о прочитанных книгах,
а читала много и с разбором, в основном воспоминания
об артистах, писателях. Суждения ее были метки и ка
тегоричны, казалось, что она сама была свидетельницей
и даже участницей событий почти столетней давности, и
Сандро тогда только вспоминал, что Джуди годится ему в
прабабки… Лежа на диванчике, он припоминал какие-то
смутные картины, связанные с детством, — то ли воркова
нье полузабытой им бабушки — нонны Маргериты, то ли
тихую «ninna nanna» матери у его колыбели…
Под вечер выезжали погулять. Джуди предпочитала
небольшой каньон, хотя и расположенный в самом цен
тре города, но сохранивший все свои природные свойст
ва — журчащую порожистую речку, нависающие над ней
снежные склоны с узором деревьев и кустарника и над
всем этим высокое снежно-серое небо. Вся прогулка туда
132
IRICH_LNT_Text.indd 132
11/26/2007 11:36:46 AM
Казни египетские
и назад занимала 40 минут, шли не спеша, почти не разго
варивая, в голове у Сандро возникали строчки из чеховской
«Дамы с собачкой»: «…и прогулка удавалась. Впечатления
неизменно всякий раз были прекрасны, величавы». Затем
мысли перекидывались к очередному Джудиному замеча
нию о Чехове (она читала о нем книгу какого-то лондонско
го профессора).
— Антон Павлович, — говорила Джуди, — сторонился
женщин, словно боялся их, в результате попался в лапы к
самой хищной и лживой. Почему лживой? Да потому что
лгала, обманывала, изменяла, жила в другом городе, при
крываясь любовью к театру, пользовалась его именем, что
бы получать роли…
Этот англичанин-профессор ей ничего не простил, да
же высчитал сроки рождения ребенка — оказалось, ребе
нок не от Чехова. Джуди вздыхала и продолжала.
— И все же… и все же он не прав, англичанин, он су
дит со своей колокольни, английской, к тому же мужской.
А мужчины ничегошеньки не понимают про женщин, не
хотят понять. На самом деле, Антон был безумно счаст
лив со своей стервозной Ольгой, я-то уж знаю, да, лживой,
да, тщеславной — актриса, что возьмешь? Но счастлив
был, считал дни до ее приезда. А как она убивалась, ко
гда потеряла ребенка, какая разница — от Чехова, не от
Чехова? Ребенок — это святое, потерять ребенка — это…
Джуди пробовала продолжать, но звуки не шли, и Сандр
о
понимал, что для нее эта тема больная, но ни о чем не
спрашивал.
Возвращались домой, в тепло и уют, зажигали камин.
Сандр
о ужинал яичницей с ветчиной или лазаньей из ко
робки, Джуди пила горячий душистый чай с изюмчиком
или сухим печеньем. Тонкая сухая рука слегка подрагива
ла. Но теперь это не раздражало, а даже умиляло — бедная
старая милая Джуди! Вечером на огонек заходили гости,
чаще всего рыхлая, с пухлыми руками и золотыми корон
ками во рту Зоя. Она приносила с собой домашние пироги,
пирожки, клубничное варенье. Зоя жила выше этажом, в
том же субсидальном доме, что и Джуди, считалась Джуди
ной подружкой, но была полной ее противоположностью.
133
IRICH_LNT_Text.indd 133
11/26/2007 11:36:46 AM
Ирина Чайковская: Рассказы и повести
В России, как и Джуди, работала она переводчицей, стало
быть, язык знала. В отличие от Джуди, проводившей вре
мя за компьютером и чтением книг на английском языке,
Зоя с утра до ночи смотрела телевизор и была в курсе всех
последних новостей.
Казалось, собственная судьба не волновала Зою с той
силой, с какой волновали действия американских властей,
их речи и перемещения. Зоя считала себя патриоткой
Америки, сокрушалась по поводу очередных «русских глу
постей» или новых злодейств террористов, и с ее приходом
квартирка наполнялась ее сильным контральтовым го
лосом и запахом аппетитной домашней снеди. Политиче
ские новости мало волновали Джуди. Немного послушав,
Джуди уводила разговор в сторону, то к Анне Ахматовой,
то к Лиле Брик, а то и к самой Екатерине Великой, кни
гу о которой недавно прочитала. Тут уж Зое становилось
скучно и невмоготу, и тогда Джуди кротко обрывала себя
на полуслове и просила Зою спеть. Обычно Зоя отказыва
лась, ссылаясь на плохое самочувствие и боль в горле (по
года-то какая, сами видите, снег да дождь, как тут ангину
не подхватить?), но в конце концов поднималась со своего
кресла, снимала с плеч и вешала на его красную плюше
вую спинку белый пуховый платок, становилась спиной к
камину и начинала с тихой и задушевной ноты. Пела она
русские романсы.
Обе женщины — Зоя и Джуди — были еврейки по
крови, о чем Сандро узнал совершенно случайно и чему
несказанно удивился, ему не верилось, что можно быть
еврейкой и молиться русской Богородице. Но, будучи ев
рейками, были они вполне русскими по речи и по чему-то
еще, что трудно выразить словом. Зоя пела русские роман
сы в какой-то особой манере, будто прислушиваясь к чемуто внутри себя, будто слова и мелодия еще не родились, а
сидели где-то в ней, и ей нужно было извлечь их наружу.
Особенно запомнился Сандро один романс. Прежде он его
не слышал. Егогрустная умоляющая мелодия западала
в душу, а слова, хотя Сандро и не все понимал, казалось,
были сложены специально для него. Ведь это он, Санд
ро, был разочарованным, он перестал верить в любовь,
134
IRICH_LNT_Text.indd 134
11/26/2007 11:36:47 AM
Казни египетские
и никакие новые ее утехи его не манили, это ему больше
всего на свете хотелось все забыть, окаменеть, заснуть—
именно об этом пелось в романсе. Сандро недоумевал, что
было такого в пении этой полной, немолодой, неизящной
женщины, что хотелось ее слушать? Голос был у нее неот
деланный, и не было в нем итальянского оперного лоска,
который, кстати сказать, он, итальянец, терпеть не мог.
Может, отсутствие фальши его прельщало? Романс этот
долго его не отпускал, уже в Италии, в Фано, он вслуши
вался в тишину, различая его далекие звуки.
В первый же вечер после Зоиного прихода Джуди рас
сказала Сандро ее нехитрую историю. Зоя пенсионеркой
приехала сюда по вызову сына. Но сын, как это ни странно
для еврейского парня, совершенно не интересовался мате
рью. Жил с нею в одном городе и не приходил проведать
неделями, оправдываясь утомительной работой — он раз
возил по домам пиццу. С невесткой Зоя не сошлась, внуч
ку одну к ней не пускали. Чтобы проведать Светланку,
Зоя совершала дальнее путешествие на автобусе в другой
конец города, а затем все жаловалась Джуди, что невестка
была не в настроении, огрызалась и не оставляла Свет
ланку ни на минуту наедине с бабушкой. Все это звучало
вполне обыденно: Зою легко можно было представить оди
нокой, заброшенной сыном; а вот то, как она пела вечер
ние романсы, сочеталось с нею с большим трудом. Может,
сидели в ней две разные Зои? Почему, почему нам кажет
ся, что божественная частица так глубоко запрятана, что
и не проглядывает в человеке?
После ухода Зои, если никто больше к ним не забре
дал (а бывало, что приходили, прослышав про джудиного
гостя; так однажд
ы приковылял хромой старик-италья
нец в сильном подпитии, с трудом от него избавились),
Сандро и Джуди коротали вечер вдвоем. Играли в лото и
разговаривали. Впоследствии, когда, вернувшись в Фано,
Сандро из вечера в вечер вспоминал это блаженное для
него время, на память приходила яркая японская лам
па на столе, расчищенном для игры, и они с Джуди друг
напротив друга. В руках у Джуди мешочек с бочонкаминомерами, но она не спешит запустить в него руку, паузы
135
IRICH_LNT_Text.indd 135
11/26/2007 11:36:47 AM
Ирина Чайковская: Рассказы и повести
между произнесенными цифрами затягиваются, Джуди
забывает про игру…
За этой-то бесконечной игрой в лото узнал Сандро,
что Джуди прожила в России до 60 лет, работала пере
водчицей в издательстве, преподавала на курсах, давала
частные уроки, в общем, «крутилась», как и все ее разно
чинное московское окружение. Был у Джуди муж. Когда
Джуди упоминала мужа, на губах ее появлялась стран
ная улыбка, Сандро не мог понять ее значения. Любила
Джуди мужа? Ненавидела? Он-то ее, как она говорила,
любил без памяти, ужасно ревновал, вплоть до того, что
не выпускал вечерами из дому. «Я же на курсы иду, ду
рачок! Меня же с работы уволят!» Муж или шел вместе с
ней, или требовал, чтобы она позвонила со своей работы
и громко произнесла придуманную им в ревнивом безу
мии фразу: «Я тебя очень люблю и целую в губы». Бедной
Джуди удалось сократить текст до короткого «я тебя люб
лю и целую», но все равно она страдала, произнося эти
интимные слова в трубку под насмешливыми взглядами
коллег.
Ужасно было то, что муж не хотел детей. Не желал
их иметь в наличии, но все делал, чтобы они появлялись,
появлялись как зародыш, как некая возможность, могу
щая в свой срок стать человеческим дитятей, девочкой
или мальчиком. Но муж неукоснительно требовал, чтобы
зародыш этот был убит и возможность появления на свет
человеческого дитяти — девочки или мальчика — не осу
ществилась. И Джуди не решалась противиться, хотя не
понимала, чем виноваты неродившееся дитя и она, согла
сившаяся на убийство мать, зачем и почему все ее естество
должно быть поругано и осквернено. Сколько раз находи
ла она себя в веренице несчастных, дрожащих от страха и
от чего-то еще более жуткого женских существ в казенных
халатах и слышала пронзительно звучащий нечеловече
ский голос: «Следующая!» Сколько раз она, неверующая,
шептала про себя что-то, похожее на молитву, обращен
ную к Богородице, когда доходила до нее очередь.
Говоря все это, Джуди не рыдала, не вскрикивала,
но голос ее дрожал и в глаза было невозможно смотреть.
136
IRICH_LNT_Text.indd 136
11/26/2007 11:36:47 AM
Казни египетские
Сандро упорно разглядывал цветную яркую лампу, разри
сованную драконами.
— Ты, дружок, мужчина, — продолжала Джуди, — ку
да тебе понять женщину, ее муку, ее казнь! Но ты хотя бы
постарайся, я свое прожила, а тебе еще много чего предсто
ит… (в этом месте Сандро с сомнением качнул головой).
Неожиданно она заговорила об Ахматовой, как, когда
та входила в комнату, полную гостей, все останавливались
и замирали.
— Королева была, сколько достоинства при скром
ности одежды, деликатности… А ведь и ей досталось. Ты
что же думаешь, сумела она уберечься? Думаешь, и Лиля
сумела уберечься? Только что следов не осталось, никто
про это не писал. Это же дела житейские, обычные… Да
и стыдно вроде, тема-то подпольная. Никто, никто об этом
не заикнулся, вон сколько книг прочитала! — Джуди ука
зала на полку с книгами: — Нигде, нигде ни в одной…
Разве можно об этом? Караул! Неприлично! Мужчины не
хотят об этом слышать! Но я, Юдифь Бейлина, свидетель
ствую: даже им, царицам, досталась мука сия! Даже они,
царицы, прошли через казни египетские…
Сандро оторвал взгляд от лампы и взглянул на Джу
ди. Глаза ее горели, было в них что-то пророчески-иссту
пленное. Неужели это та самая Джуди, что минуту назад
спокойно играла с ним в лото? Заметив его испуганный
взгляд, Джуди остановилась. Глаза потеплели, голос смяг
чился.
— Напугала я тебя? Небось подумал, сбесилась ста
рушка? Извини, не буду больше. Ни с кем я на эту тему не
говорила, да и в Америку-то приехала, чтобы все забыть.
И она стала вынимать из мешка фишки с цифрами.
До Рождества оставалось несколько дней, надо было
уезжать, но не хотелось. Приподняв занавеску, Санд
ро смотрел на разноцветные, светящиеся огнями елки в
соседних окнах. Хорошо бы встретить праздник здесь, с
Джуди и Зоей. Слепить из пластилина, как в детстве, фи
гурки магов, Марии и Джузеппе, смастерить ясли, выре
зать из серебряной бумаги звезду и соорудить в углу гос
тиной «presepe»… и чтобы на столе лежала куча конфет,
137
IRICH_LNT_Text.indd 137
11/26/2007 11:36:48 AM
Ирина Чайковская: Рассказы и повести
ореховой нуги и мандаринов… Дома на Рождество он
запирался в своей комнате и просил, чтобы его не беспо
коили. Не хотелось сидеть за семейной трапезой, слушать
громкий голос отца, поддакиванья Филиппо, заискиваю
щий смех Клаудии. Отец всех подавлял, создавал невы
носимую атмосферу, словно собрались не на праздничное
застолье, а на официальный казенный обед. Сандро не
собирался участвовать в этой комедии, где отец дергал за
ниточки, а все, как марионетки, должны были соответст
вующим образом двигаться и открывать рот. Домой не хо
телось, но и здесь оставаться было нельзя: менеджер уже
предупредил Джуди, что гость не должен задерживаться.
Порядки в субсидальном доме были строгие, их невыпол
нение грозило карами вплоть до выселения.
Сандро нехотя собирал вещи под пристальным гру
стным взглядом Джуди. Он должен был вылететь позд
ним вечером 23 декабря, чтобы через полсуток полета
оказаться в лоне семьи, откуда ему так отчаянно хотелось
вырваться. Перед отъездом присели, по русскому обычаю,
на дорожку. Джуди поцеловала его три раза, была она
грустна и молчалива. Сандро поместил свой чемодан в
багажник, тронулись в аэропорт. Машина проехала ми
мо простоволосой грузной Зои, стоящей на тротуаре перед
домом и изо всех сил машущей белым пуховым платком.
В своем чемодане Сандр
о вез целый пакет пирожков, ис
печенных Зоей к его отъезду. В воздухе кружились круп
ные снежинки, машина кряхтела, за окном рисовались
знакомые игрушечные домики на фоне дальних гор не
правдоподобно красивых очертаний. Проехали городской
парк, Сандро попросил Джуди остановиться. Вышли из
машины и пошли по нерасчищенной снежной дорожке.
Все было как в первое посещение, снова дул резкий ветер,
шел снег. Сандро остановился перед железной оградой,
за которой розовели голые птичьи тела. Четыре фламин
го, полузасыпанные снегом, стояли на своих местах, тесно
прижавшись друг к другу. Сандро резко повернулся и по
шел к машине, за ним по-старушечьи семенила Джуди.
И он улетел и долго-долго в какой-то непонятной зло
бе на себя, на Джуди, на весь мир не звонил, не писал
138
IRICH_LNT_Text.indd 138
11/26/2007 11:36:48 AM
Казни египетские
и не посылал «имейлы». Когда наконец он позвонил, то
боялся, что никто не подойдет, что Джуди умерла, что ее
нет и не было — она ему приснилась. Но к телефону подо
шли, и он услышал такой знакомый родной голос. Джуди!
Жива! Значит, есть в мире местечко и для него, Сандро.
Он держал трубку в руке и плакал от радости.
Декабрь 2001
IRICH_LNT_Text.indd 139
11/26/2007 11:36:49 AM
Сквозь облака
«Игорь», — прочитал Майк. Он прочитал это слово мед
ленно и с ошибкой. Он прочитал его «Игор» с ударением
на втором слоге. Вика не стала его исправлять. К концу
урока она подустала, да и ученик начал как-то поминут
но ошибаться в каждом слове. Ей не хотелось его дергать.
Она записала все неправильно прочитанные слова в свою
тетрадь. Первым стояло «Игорь».
Это имя ее притягивало. Оно было ей чужд
ым, чужим,
не близким, но и манящим, соблазнительным, завлекаю
щим. Его хотелось произносить, но не громко, не при всех,
а с оглядкой, шепотом, в своем уголке. Игорь! Она как ре
бенок радовалась странному сочетанию звуков, холодящих
рот. Игорь!
— Как его зовут? — спросила однокурсница, указывая
на человека, стоящего посреди аудитории и пережидающе
го шум, поднятый при его появлении.
Человек был в очках, невысокий, с довольно редкими
волосами. Он должен был читать у них курс старославян
ского языка.
— Кажется, Игорь, — ответил кто-то, — Игорь Юрье
вич.
Вика сидела в первом ряду, но плохо слышала лекцию.
Стоял шум. Студенты вечернего отделения весело и бойко
общались друг с другом, рассказывали новости, напевали
последний шлягер, учили друг друга кулинарии и вяза
нию. Человек в очках смотрел на аудиторию растерянно.
Случайно взгляд его пал на Вику, безмолвно и неподвиж
но сидевшую в первом ряду. Казалось, он продолжил лек
цию только для одной этой студентки. Она внимательно
140
IRICH_LNT_Text.indd 140
11/26/2007 11:36:49 AM
Сквозь облака
слушала, не сводя с него глаз. В тетради писала какие-то
закорючки. То, что лекция была маловразумительной, ее
не пугало. Дома, в тишине, во всем разберется. Лектор ей
нравился. Ей нравилось, что он смущается, что его трудно
понять и что он читает лекцию для нее. Еще ей нравилось,
что его зовут Игорь. C этим именем она почти не встреча
лась.
Вот разве что в далеком детстве. Было ей лет пять или
шесть. Мальчишки во дворе затеяли драку. Постепенно
все разбежались, остались двое, и один, стройный светлый
мальчик, быстро повалил противника. Этот подтянутый
ладный мальчик был ее героем. Она всегда украдкой сле
дила за ним, когда играла во дворе. Он спокойно, без крови
и ожесточения, закончил драку.
— Ты чего здесь? — спросил ее, вертящуюся под нога
ми. Она не знала, что ответить. В это время женский суро
вый голос прокричал из окна: «Игорь, домой», и мальчик
покорно пошел на голос. Он был победителем, но как бы
не осознавал этого, не бахвалился, не выставлялся, легкой
походкой, со светлым лицом шел домой по приказу матери.
Ей нравились его лицо и его улыбка. Тогда впервые услы
шала она это имя — Игорь.
В вагоне метро она столкнулась со старостой курса. Та
была лет на пять старше Вики, вид у нее был прожженный.
Работала секретаршей на кафедре языкознания. Староста
сразу зашептала Вике на ухо:
— Он женатый, есть дочка, жена у него стерва и алко
голичка, работают вместе.
— Ты о ком? — удивилась Вика, на редкость в некото
рых случаях непонятливая.
— Я о доценте, который сегодня читал. Мне его лекция
не понравилась, да и всем не понравилась, его никто не
слушал. Я тебе на всякий случай говорю — предупредить.
Вика ничего не возразила. Настроение у нее сильно
поднялось, и, идя от метро к дому, она напевала причудли
вую мелодию из половецких плясок.
Он подошел незаметно, Вика даже слегка вскрикнула,
когда он ее окликнул.
— Вика!
141
IRICH_LNT_Text.indd 141
11/26/2007 11:36:49 AM
Ирина Чайковская: Рассказы и повести
Имя ее было ему известно — почти после кажд
ой лек
ции она подходила к нему с вопросами. Для многих было
странно, откуда могут взяться вопросы, если лекция полно
стью непонятна. Игорь Юрьев
ич читал довольно бессвяз
но, по какому-то одному ему известному плану. Свой и без
того тяжелый материал умудрялся сделать просто неподъ
емным. Студенты, почти не замолкавшие на его лекциях
под предлогом, что слушать их бесполезно, уже ходили на
него жаловаться в деканат, но, бог ведает почему, видимых
последствий эта жалоба не возымела. Все оставалось постарому. Лектор, стоя возле Вики, читал лекцию для нее
одной. Она радостно, с пониманием кивала. Перед кажд
ой
лекцией Вика заранее прочитывала учебник, знала, о чем
пойдет речь, и с восторгом следила за интерпретациями
Игоря — так про себя называла она любимого профессора.
Порой он залетал в такие дебри, что дух захватывало, от
какого-нибудь славянского корня уносился к огням, согре
вающим создателей древних вед, приводил парадигмати
ческий ряд из санскрита, старолитовского, задевая попутно
тюркские наречия. Вика воспаряла вместе с ним под шум и
хихиканье аудитории.
Идя в одиночестве в институт, она предвкушала эти
восхитительные мгновения и улыбалась.
— Вика, — сказал кто-то рядом.
От неожиданности она вскрикнула. Напротив нее,
очень серьезный, в очках и с небольшим портфелем в ру
ках, стоял Игорь Юрьевич. Бросив быстрый взгляд на ее
заливающееся краской лицо, он опустил глаза и произнес:
— Можно составить вам компанию? Нам по дороге —
ведь вы в институт?
В этом месте Вика как бы очнулась и поспешно заки
вала. Говорить она еще не могла. Тем красноречивее ка
зался собеседник. Он предложил показать ей неизвестную
дорогу к институту (на что она снова кивнула) и, свернув
за угол, дернул за дверцу облупившейся калитки. Старая
ржавая калитка заскрипела, как избушка на курьих нож
ках, и неожиданно открылась. Они вошли.
За калиткой оказался прекрасный парк с раскиди
стыми деревьями и зелеными приветливыми лужайками.
142
IRICH_LNT_Text.indd 142
11/26/2007 11:36:50 AM
Сквозь облака
Они шли по парку параллельно обычной дороге в инсти
тут, проходившей через оживленную магистраль и жилой
комплекс, и Вика не переставала удивляться — почему
никто даже не догадывается о существовании этого чу
да в двух шагах от привычной студенческой тропы. Ей
очень хотелось, чтобы парк не кончался и путь их по не
му был подлиннее. Но, увы, чудо растянулось всего на не
сколько минут неторопл
ивого шага. Все это время доцент
(«Игорь» — называла про себя Вика) рассказывал о какойто любопытной статье, прочитанной им в «Вопросах языко
знания» и взбудоражившей его мысль. Когда они вышли
из заколдованного места через такую же, как при входе,
незаметную ржавую калитку и смешались со студентами,
спешащими в институт, Вике показалось, что она спусти
лась сюда из другого мира. Вспомнилась «Золушка», кадры
фильма, когда Золушку и принца помещают на несколько
мгновений в волшебный сад. Принц говорил тогда что-то
романтическое, но для Вики и пересказ статьи из ученого
журнала звучал как сладчайшая музыка. Она лихорадоч
но вникала в смысл мудреных слов, а душа, межд
у тем,
пела; душа радовалась приобщению к высшим сферам, по
лету мысли, своему избранничеству.
Возле киоска с мороженым профессор внезапно оста
новился. Вика встала поодаль. Он ткнул пальцем в какойто предмет на стеклянной витрине. Продавщица подала,
он расплатился. Вика с удивлением увидела у него в руках
пакет с морожеными овощами. Он спрятал его в портфель,
виновато покосившись на Вику. Жена поручила — мельк
нула догадка, он — чужой. Но счастье не уходило, Вике все
равно было хорошо. Какая разница, с кем он живет, кто ему
готовит обед и дает домашние поручения, какая разница,
есть у него жена или нет? Она, Вика, чувствует, что ему с
ней хорошо, легко и беззаботно. Чего же еще ей надо?
По дороге домой в метро к ней снова подошла староста.
В вагоне было полно народу, и она шептала прямо в Вики
но ухо:
— У него дочка пяти лет, с женой живет плохо, сканда
лят. Она вчера пьяная заявилась на кафедру, был шум, он
ее отвез домой, похоже, что разбегутся.
143
IRICH_LNT_Text.indd 143
11/26/2007 11:36:50 AM
Ирина Чайковская: Рассказы и повести
Вика пожала плечами. Теперь ей не нравились эти
разговоры. Было неприятно, что староста не за ту ее при
нимает. Извинившись, она стала пробираться к выходу.
По окончании института Викторию Гликман выпих
нули в школу. На кафедре языкознания, где она писала
диплом, ее не оставили. Заведовал кафедрой ярый юдо
фоб, не желающий принимать евреев даже не по указанию
свыше, а по велению своего сердца. Вике всего горше было,
что Игорь Юрьевич, бывший ее руководителем и высоко
оценивший ее дипломную работу, ни во что не вмешивал
ся, был отчужд
ен от всех ее дел, будто Викина судьба его
не касалась. Вика прочла о результатах конкурса в аспи
рантуру на доске объявлений. Ее в списке не было. Ока
завшаяся тут как тут староста объяснила, что взяли двух
своих, по протекции.
— Твой тебя не защищал, — шептала она, — на ка
федре у него шаткая позиция, заведующий против него
настроен, видит в нем претендента на свое место. Ты не
плачь и не грусти, — сказала она напоследок, — может,
оно и к лучшему, у них с Клавкой снова лады.
Вика, которой очень хотелось заплакать, сдержалась,
поблагодарила старосту за сочувствие и пошла к выходу. С
институтом ее больше ничто не связывало.
Лет через пять после этого, уже учась в аспирантуре
института культуры, Вика неожиданно встретила Игоря
Юрьевича в книжном магазине на улице Горького. Он
несказанно обрадовался, просиял, потянул ее за рукав к
выходу, и они пошли по заснеженным московским бульва
рам. Был ранний вечер, слегка снежило, начали зажигать
ся фонари. Игорь увлеченно рассказывал о своей работе.
Оказывается, вот уже года три как он заведует кафедрой в
их институте. Прежний заведующий ушел на пенсию.
— Знаете, я часто вас вспоминаю, — произнес он, ис
коса взглядывая на Вику. — В этом году взял аспирантку
Гутман.
Фраза повисла в воздухе. Вика никак на нее не ото
звалась — до нее не сразу дошел ее смысл. Не поняла она
и еще одной фразы, сказанной со значением. Когда они
были уже в метро и сели на скамью, отдыхая после долгой
144
IRICH_LNT_Text.indd 144
11/26/2007 11:36:50 AM
Сквозь облака
прогулки по морозным улицам, он неожиданно и невпопад
произнес:
— Дочку я никогда не оставлю.
Просидели они на скамье довольно долго. Было впе
чатление, что он забыл про время и про все остальное. Его
живой взгляд светлел, останавливаясь на Вике, и он гово
рил, говорил. Давал советы по ее теме, рассказывал про
написанные и задуманные статьи, про книгу, которую хо
тел написать. Вика поднялась первой. Протянула ему ру
ку, мокрые варежки лежали в сумке.
— До следующей встречи!
Он глядел странно, но ничего не добавил к этим ее
словам. Подъехал поезд, и она села. В окне вагона было
видно, что Игорь застыл у скамейки, и ей показалось, что
взгляд у него теперь, когда нет ее рядом, совсем другой.
Взгляд у него потухший.
Потом началась эпоха писем. Писала она, он отвечал.
Она поздравляла его с праздниками — майскими, ок
тябрьскими, новогодними, представляла, как жена его вы
нимает письмо из ящика и кричит саркастически: «Игорек,
опять твоя сумасшедшая студентка», а он быстро подходит
и, не отозвавшись на репл
ику, берет у нее письмо. Отвечал
он регулярно. В ящике стола у Вики скопилась довольно
большая пачка писем. Ее муж — а она к тому времени вы
шла замуж за коллегу-аспиранта — приносил ей письмо
с неизменным комментарием: «От твоего экс-профессора».
Муж не был человеком ревнивым. Да и к чему ревновать?
Ничего осязаемого, грубо-материального их с Игорем не
связывало. Только изредка, когда посещала Вику нечаян
ная радость, вспоминала она — по сходству — ощущения,
испытываемые когда-то в его присутствии, и крепче прята
ла их в душе, на самое ее донышко.
Но переписке пришел конец, и по ее вине. В одном из
своих писем написала Вика — бес попутал — о том, что вот
уже три года замужем и растет дочка Катя. Ответ пришел
не скоро, да какой… Обычно добродушный тон его писем
взорвался гневом и обидой. Ясно было, что в обиде он на Ви
кино замужество и долгое сокрытие этого факта. Но прямо
он этого чувства не выражал, о нем можно было догадаться
145
IRICH_LNT_Text.indd 145
11/26/2007 11:36:51 AM
Ирина Чайковская: Рассказы и повести
по странным экспрессивным оборотам, типа: «Отвечаю вам
тем же концом да по тому же месту». Или: «Вам, сударыня,
подошло бы играть во французском водевиле» (написано
было хлеще, но Вике запомнилось так). Вика поняла, что
переписке конец, и расстроилась. Не видела она за собой
никакой вины. Хотя, если покопаться в подсознании, мо
жет, и была у нее тщеславная женская мыслишка, когда
написала ему про свое замужество, дескать, не залежалый
товар, цену свою имею. Но как, думала она, ее замужест
во соотносится с Игорем? Ведь и он женат. Почему он так,
по-видимому, жадно хотел, чтобы она прожила свою жизнь
без мужа и детей?
Еще один раз видела она его в Ленинке, много после
его нервно-саркастического письма. Игорь стоял в коридо
ре и разговаривал с каким-то студентом. Студент на него
наскакивал, он нехотя отбивался. Судя по повадке — уве
ренной и спокойной, — продолжал он пребывать в долж
ности завкафедрой. Поубавилось волос, пополнел, сменил
роговую оправу очков на тонкую металлическую. Она при
слушалась к голосу, к интонациям — они не изменились.
Вике очень захотелось подойти, хотя бы попасться ему на
глаза, но она не решилась. Подумала, что плохо сейчас вы
глядит, что неудачная прическа, что в другой раз. Она на
деялась долго ездить в Ленинскую библиотеку — собирала
материалы для книги. Но оказалось, что все материалы
можно было заказать на дом, и это ее посещение в сущ
ности было единственным. Подрастали дети, сын гонял во
дворе на велосипеде, дочка Катя заканчивала школу.
В Америку уехали они неожиданно. Мужа пригласи
ли читать лекции в Гарварде. Америка, как ей и полага
лось, затянула и не отпустила. Благом было то, что Вика
могла здесь работать по специальности. Русских в Босто
не было столько, что она не удивлялась, когда, набрав по
ошибке неправильный телефонный номер, натыкалась
на русскую речь. Дети русских нуждались в учителе, что
бы поддержать их хиреющий на чужой стороне русский
язык. Ходили к Вике и американцы, в основном чудики,
расслабляющиеся таким образом от занятий коммерцией.
Майк был одним из чудиков, он первый из ее учеников
146
IRICH_LNT_Text.indd 146
11/26/2007 11:36:51 AM
Сквозь облака
добрался до имени Игорь в учебной книжке. «Игорь», —
прочитал Майк…
Летом Вика с детьми поехала в Россию. Они вышли из
метро и пошли вдоль длинного забора. Путь был доволь
но безлюден, изредка навстречу шли группки говорливых
студентов, спешащих к метро. Катя и Даниил, держась за
руки, бежали впереди. «Подождите», — Вика, хитро прищу
рившись, тронула рукой ржавую калитку. Она поддалась,
к Викиному удивлению, и они вошли в сад. Он был совсем
такой, как тогда, каким остался в Викиной памяти. Только
кое-где под деревьям
и появились белые скамейки, которых
раньше не было. На скамейках никто не сидел — день был
прохладный и ветреный, пенсионеры прятались по домам.
Вика в нарядном белом платье присела на скамейку и си
дела так несколько минут. Дети ее торопили. Они вышли
из крошечного садика и вошли в здание института. По рос
кошной мраморной лестнице (здание строил сам Казаков!)
поднялись на третий этаж. Теперь уже Вика шла впереди.
Катя и Даня притихли и переговаривались шепотом.
Возле двери со знакомой табличкой Вика останови
лась. За дверью, судя по всему, шел ремонт. Доносились
запахи краски, входили и выходили студенты в запачкан
ных рабочих халатах, с озабоченно-скучающими лицами.
В один из таких выходов Вика, осмелев, просунула голову
в дверь и оглядела диспозицию. За столом возле окна сиде
ла какая-то женщина, показалось, немолодая. Они вошли.
Вика представилась, сказала, что из Америки. Женщина
внимательно на нее посмотрела. Вике бросилась в глаза ее
неестественная чернявость.
— Вы… случайно не Гутман? — вопрос удивил саму
задававшую, Вика закашлялась.
Чернявая, казалось, не удивилась.
— Гутман в отпуске. Вы к ней?
— Я, собственно, ни к кому. Показываю детям свою
alma mater. У нас читал Игорь Юрьевич. Он сейчас… сей
час он…
Она не знала, как закончить. Женщина помогла:
— Читает. Да, он сейчас читает первокурсникам. А я
его дочь.
147
IRICH_LNT_Text.indd 147
11/26/2007 11:36:52 AM
Ирина Чайковская: Рассказы и повести
Вика прекратила кашлять. Дочь? Ей было странно,
казалось, что женщина — ее ровесница. Какой же тогда
сам Игорь? — мелькнуло в голове.
— А это мои дети, — и она подтолкнула вперед Катю
и Даню. От растерянности Даня сказал «хай». Женщина,
видно, не поняла, возможно, у нее возникла та же непри
ятная ассоциация, что и у Вики, когда она только приехала
в Америку. Тогда ей мерещилось в американском привет
ствии сходство с фашистским «хайль Гитлер». Наступила
пауза. Вика заторопилась. Когда они были уже в коридоре,
дверь открылась и чернявая устремилась к Вике.
— Простите, от кого я должна передать привет отцу?
Она смотрела на Вику изучающе, с некоторым неодобре
нием, как смотрят русские на чуднЫх заморских гостей.
Ее явно раздражали и Викино нарядное белое платье, и
ее моложавость, и «обамериканившиеся» дети. Но почемуто она стояла над ней и ждала, когда Вика ответит. Вика
начала:
— Скажите — от студентки, которая… у которой… с
которой… — Она остановилась и закончила. Скажите — от
Вики, он помнит мое имя.
И они начали спускаться по ступенькам, Даня бежал
впереди, Катя взяла мать под руку.
На следующем занятии Майк снова читал тот же текст.
Он сделал все те же ошибки. Снова прочитал «Игор» с уда
рением на втором слоге. Вика опять его не поправляла.
Она задумалась, залетела на минуту в облака, как говорил
Даня. Ей представилось, что есть где-то место, где вещи и
люди не стареют и не умирают. Там, в этом мире, она ко
гда-нибудь встретится с Игорем. «Обязательно», — произ
несла она вслух, и Майк посмотрел на нее с удивлением.
Сентябрь 2002
IRICH_LNT_Text.indd 148
11/26/2007 11:36:52 AM
Кольцо
Посвящается Генри Джеймсу
Банни бежала впереди, я шел следом, обдумывая план
будущей статьи, как вдруг взгляд мой упал на что-то бле
стящее, радугой переливающееся в траве. Нагнувшись, я
поднял маленькое кольцо. Такое маленькое, что это сразу
бросалось в глаза, — мне оно не налезло бы и на мизинец,
а у меня рука совсем небольшая. В камнях я не знаток,
поэтому не смог определить ценность маленького прозрач
ного камушка, блестящего посредине. По краям перелива
лись совсем крошки, цвета спелого заката. Бриллиант и
рубины, ни дать ни взять! Я в голос рассмеялся, и Банни,
заинтригованная, подбежала ко мне. Но она мне помочь
не могла, только утолила свое женское любопытство, ткну
лась мордой в мою ладонь, с которой я поспешно убрал
найденное сокровище в карман шорт. По привычке я стал
делиться с Банни соображениями: как ты думаешь, Банни,
чье это колечко? И что прикажешь с ним делать?
Может, отдать в полицию? Но я даже не знаю, где
здесь полиция, я ведь не местный. Приехал сюда, в этот
маленький поселок, на каникулы. Живу в доме умерших
родителей, проведших в этой дачной местности последние
годы жизни. Домик этот не вовсе мне незнакомый. Я наве
щал своих старичков довольно часто, так как живу и рабо
таю совсем рядом — в К. Я профессор филологии Х-го уни
верситета, ну не совсем еще профессор, пока ассистент, но
дело к тому идет. Заведующая нашим отделением Нэнси
Шафир, обговаривая со мной тему очередной совместной
149
IRICH_LNT_Text.indd 149
11/26/2007 11:36:52 AM
Ирина Чайковская: Рассказы и повести
статьи — о Генри Джеймсе, — намекнула, что от этой рабо
ты много что зависит…
Я стоял в нерешительности. Кольцо, даже брильянто
вое, было мне ни к чему. Продавать найденную вещь я не
собирался, дарить ее было некому. Да, некому. У меня нет
постоянной подружки. Непостоянных тоже не так много,
так как я разборчив и брезглив — черта, унаследованная
от моей ирландской родни по матушкиной линии. Матушка
дожила до восьмидесяти и год назад неожиданно умерла,
через три месяца за ней последовал мой 86-летний дэдди.
В свои 36 лет я один как перст, не с кем даже перекинуться
словцом, не считая, конечно, Банни, которая замечатель
но все понимает. Пожалуй, подошла пора жениться. Пом
нится, у Джеймса его герой Кристофер Ньюмен как раз в
этом возрасте надумал жениться. Подыскал себе «кадр» в
Европе… Но, кажется, у него ничего из этого не вышло. И
у самого Джеймса не вышло. Так что поглядим.
Впереди, за поворотом тропинки, куда убежала Бан
ни, раздался женский крик. Я поспешил в ту сторону. Моя
рыжая миролюбивая собака — крупный чистопородный
лабрадор — глядела виновато. Женщина возле нее стояла
ко мне спиной.
— Hello, вас напугала моя собака?
Женщина обернулась. Первое, что я увидел, было
кольцо с маленьким красным камнем на ее указательном
пальце. Она заслоняла рукой лицо, словно боялась напа
дения.
— Банни, на место!
Собака отошла от женщины и легла на некотором рас
стоянии от меня, видимо, в предчувствии нагоняя.
— Она смирная, никогда никого не тронет, но очень
любопытная — настоящий женский характер, — пытался
я пошутить. Женщина молчала. Уж не глухая ли она? Или
у нее шок от страха? В таком случае, мне придется платить
штраф. Возможно, она из тех, кто не упустит свой шанс,
даже если это всего лишь безобидное собачье заигрывание.
Женщина что-то прошептала, обращаясь к Банни, смущен
но мне улыбнулась и нетвердыми шагами направилась по
дорожке, в противоположном моему направлении. Я стоял
150
IRICH_LNT_Text.indd 150
11/26/2007 11:36:53 AM
Кольцо
в остолбенении. Сцена показалась мне странноватой. Я
ожидал чего угодно, только не этого. Конечно, собака ее не
тронула — я знаю Банни, — но у нее есть плохая привыч
ка заигрывать со встречными. Иногда она даже пытается
закинуть на тебя лапы. Пару раз я отгонял ее от к-их сосе
дей по улице. Там, в К., она ходила у меня на поводке, как
положено. А здесь, в этой парковой зоне, я расслабился и
решил дать ей побольше свободы. И вот результат. Я подо
звал Банни и надел на нее поводок. Так обычно кончаются
все благие намерения. Конец прогулки был испорчен, и
домой мы с Банни возвращались не очень довольные друг
другом.
Но главным образом я был недоволен собой. Хотя что,
собственно, я должен был делать? Извиняться? Предла
гать деньги? Но собака не причинила ей вреда. И, одна
ко, весь тот день мне было не по себе. К тому же, не шло
из головы найденное кольцо. Каким-то странным образом
это крохотное колечко и кольцо на руке встреченной жен
щины соединились у меня в одно. Закрепил эту связь сон,
приснившийся мне в ту ночь. Мне снился длинный-длин
ный коридор со множеством дверей по обеим сторонам, и я
иду по нему, почему-то твердо зная, что моей двери здесь
нет. Внезапно дорога разветвляется, и я уверенно ступаю
на побочную тропу, по которой навстречу мне идет давеш
няя встречная. Мы останавливаемся друг напротив друга,
и она протягивает мне что-то, похожее на капельку кро
ви, — ее колечко, догадываюсь я. Но я отодвигаю ее руку
и, вместо того чтобы взять протянутое кольцо, вынимаю из
кармана и поспешно надеваю ей на палец свое — найден
ное на тропинке… Я проснулся в полной уверенности, что
непременно встречу незнакомку, может, даже сегодня.
Хотя назвать ее незнакомкой было бы слишком роман
тично. Я плохо запомнил ее лицо, и во сне я видел ее слов
но без лица, на месте которого было то, что Платон назвал
бы «идеей» лица. Я не запомнил, была она низкой или вы
сокой, толстой или худой, светлой или темноволосой. Я не
увидел ни цвета ее глаз, ни во что была она одета. Про голос
уже не говорю, так как она не удосужилась произнести ни
единого слова, не считая невнятицы, обращенной к Банни.
151
IRICH_LNT_Text.indd 151
11/26/2007 11:36:53 AM
Ирина Чайковская: Рассказы и повести
Общее впечатление было, что она намного старше меня,
хотя я мог ошибиться. Запомнилась рука с очень длинны
ми худыми пальцами, с кольцом на одном из них. Когда я
привел весь этот сумбур в порядок, в голову пришло, что у
меня возникла ситуация вполне в духе сказки Гоцци. Там
герой проклятьем коварной ведьмы был обречен полюбить
три апельсина. Я по воле судьбы, которая иногда играет с
людьми не хуже коварных колдуний, обречен искать встре
чи с кольцом или с некоей дамой с кольцом.
Но и дамой назвать ее было нельзя, как и незнаком
кой. В этих названиях сквозит какая-то романтизация,
что-то средневеково-идеальное, чего я не выношу. Могу по
клясться, что у меня к этой встречной с кольцом ничего не
возникло, никаких чувств. Просто было какое-то наважде
ние, помутнение рассудка, с которым на первых порах мне
лень было бороться.
Два дня прошли в беспрерывных прогулках — Банни
глядела на меня с недоумением. Я не мог заниматься, ста
тья, ради которой я приехал сюда, в это безлюдье, повисла
на волоске, но делать было нечего: я не мог, точнее, не хо
тел с собой совладать. Все сосредоточилось на этом кольце;
я понимал, что, прежде чем мой поиск не закончится хоть
чем-нибудь, что в какой-то степени можно было бы считать
завершением, точкой или хотя бы запятой, я не смогу при
ступить ни к какому другому делу.
Я увидел ее на третий день под вечер. Весь этот день
я провел на тропе. То ходил по ней туда и сюда, то сидел
на складном стульчике, на котором любила сиживать
матушка. Банни, привязанная к его ножке, томилась и
даже пыталась лаять. Я ублажал ее взятой из дома очи
щенной морковкой, любимым ею лакомством. Сам я есть
не хотел. За весь день не так-то много людей прошло по
тропе. С утра пенсионеры прогуливали по ней собак да
несколько здоровенных, раздетых до пояса парней и по
луголых девиц совершали привычный jogging. Сидя на
стульчике, чуть в стороне от начала тропы, я слышал их
тяжелое дыхание, видел их разгоряченные бегом и душ
ной жарой тела. В девять утра дышать практически было
нечем, солнце шпарило с адской силой. Меня поражали
152
IRICH_LNT_Text.indd 152
11/26/2007 11:36:53 AM
Кольцо
воля и физическая крепость соотечественников, способных
на пробежку в такое душное утро. Сам я не бегун. Отсутст
вие тяги к спорту — еще одна черта, сильно отличающая и
даже отдаляющая меня от American guys. Эту черту, похо
же, я унаследовал от дэдди, чьи родители приехали в эти
края из Италии, из Мачераты, когда дэдди — тогда Паоло,
впоследствии Полу — было всего 3 года. Дэдди до конца
жизни остался un po’ italiano (немножко итальянцем) и да
же мне передал в наследство несколько итальянских слов.
Спорт он не любил, обожал макароны и дожил при этом до
весьма преклонных лет. Свою недостаточную спортивность
мне пришлось компенсировать отличной учебой и участи
ем в общественной жизни школы и университета, как-то:
редактированием школьной и университетской газеты, по
бедами в творческих конкурсах и лингвистических играх,
нудной работой по подтягиванию отстающихи иностран
цев. Свое местечко в Х-е я заработал потом и кровью; Нэн
си Шафир не промахнулась, взяв меня в свое отделение, и
моя будущая статья о Генри Джеймсе, я уверен, приблизит
меня к искомой цели — должности профессора. Такие или
похожие мысли бродили в моей голове, пока я смотрел на
любителей бега трусцой.
За весь день, как я сказал, по тропе прошло совсем не
много людей. Я заметил, что мы, американцы, в отличие
от европейцев, не гуляем, а занимаемся спортивной ходь
бой — все прошедшие мимо меня двигались в быстром тем
пе, не глядя по сторонам, изо всех сил размахивая руками.
Одна такая девица появилась на горизонте, когда уже на
чинало темнеть и я подумывал, не пора ли прекратить мое
сегодняшнее дежурство. Девица была в теле и, видно, хо
тела с помощью спортивной ходьбы поправить положение.
Мне показалось, что движениями своих огромных толстых
рук она напоминает мельницу. Я загляделся на эти неле
по подпрыгивающие сосисочные конечности и пропустил
появление на тропе еще одной фигуры. Это была она. Я
приподнялся со стула и уставился на нее. Я стоял, крепко
сжимая поводок в руке, так как Банни начала проявлять
странное нетерпение, а она медленно шла мимо. В насту
пающей темноте я разглядел, что на ней светлое платье
153
IRICH_LNT_Text.indd 153
11/26/2007 11:36:54 AM
Ирина Чайковская: Рассказы и повести
с короткими рукавами, на незагорелой худой руке побле
скивало кольцо. Проходя мимо нас с Банни, она приоста
новилась и испуганно взглянула на собаку. Я стряхнул
непонятное оцепенение и произнес:
— Добрый вечер!
— Добрый вечер, — так могло ответить эхо. Она уско
рила шаг.
— Послушайте! — не мог же я бежать за ней с собакой
на поводке, к тому же привязанной к стулу. — Послушай
те!
Она приостановилась и посмотрела на меня с удивле
нием и испугом.
— Послушайте, это не вы потеряли кольцо здесь, на
тропинке, несколько дней тому назад?
Казалось, она не понимает, чего я от нее хочу. Я вы
нул кольцо из кармана шорт и показал ей. Она поглядела,
медленно, словно о чем-то задумавшись, подняла глаза и
покачала головой. Тут меня осенило.
— Вы иностранка?
Она кивнула.
— Из Италии? — я назвал первую пришедшую в голо
ву страну.
— Я русская, — она отвернулась и почти побежала от
нас с Банни вперед по тропе.
***
В ту ночь никакие сны мне не снились, но и спать я не
мог. Работал кондиционер, и нельзя было пожаловаться
на духоту. Но не спалось. В голове мелькали разрознен
ные мысли. Когда я понял, что заснуть не удастся, я ре
шил сконцентрироваться на мыслях о статье. В ней я, во
преки общепринятым утверждениям, собирался показать,
что Генри Джеймс был патриотом, что он любил и почитал
свое отечество и своих сограждан и что его многолетнее,
до конца жизни, пребывание за границей объясняется,
скорее всего, причинами культурного порядка. Дальше
мысль моя уперлась в словосочетание «духовная провин
ция» и застряла на нем. Я сильно сомневался, что Нэнси
Шафир согласится оставить его в статье. Она скажет — и я
154
IRICH_LNT_Text.indd 154
11/26/2007 11:36:54 AM
Кольцо
уже слышал ее начальственную интонацию, — что в наше
тревожное время мы не имеем права называть свою стра
ну «духовной провинцией», даже если определение это от
носится ко временам Генри Джеймса. Я вслух застонал,
и Банни внизу, под моей спальней, заворчала. Бедняжка,
ей, видно, тоже не спалось. Я встал и спустился по лесенке
вниз, к Банни. Собака приветствовала меня фырчаньем и
вмиг облизала обе мои ноги. Я сел рядом с ее лежанкой и
начал медленно поглаживать ее короткую и упругую ры
жую шерсть.
— Что, собачка, не спится? Что-то такое есть в воздухе
этого дома, что не дает уснуть, а?
Банни потянулась и зафырчала. Я вспомнил, как все
последние годы, навещая родителей, никогда не оставал
ся здесь ночевать. Родители имели обыкновение под вечер
громко ссориться, дэдди кричал и ругался на двух языках,
матушка то в сердцах отвечала, то начинала плакать. Я не
могу вспомнить, по какому поводу они ругались, возмож
но, к концу дня оба доходили до определенной кондиции,
так как любили приложиться к виски, большие запасы ко
торого я до сих пор нахожу в разных местах дома. Обычно
с первыми визгливыми звуками голоса дэдди и плаксивы
ми всплесками матушки я быстро поднимался с кресла и
бесшумно покидал место разворачивающегося семейного
побоища. Резвоногая «ауди» в полчаса переносила меня из
лесной глуши в чинный каменный К., в мой уютный кон
доминиум, где меня ждали компьютер, вечерняя сигара,
статья в «Ньюйоркере» и моя верная рыжая Банни.
На следующее утро я решил осуществить план, родив
шийся в моем мозгу на исходе ночи. Оставив недовольную
Банни дома, я начал методично обходить поселок, улицу за
улицей, прилегающие к тропе. Я прислушивался ко всем
шорохам и звукам, доносящимся из внутренностей домов,
к обрывкам разговоров и звукам радио. Я ждал указаний
от своего слуха, зрения, обоняния и еще от чего-то, чему
нет имени; все вместе должно было навести меня на след.
В университете, занимаясь с иностранцами, я сталкивался
с русскими. Не скажу, чтобы они меня привлекали. Глав
ная черта, отличающая их от всех прочих, прибывших в
155
IRICH_LNT_Text.indd 155
11/26/2007 11:36:55 AM
Ирина Чайковская: Рассказы и повести
нашу страну, непомерная гордость и уязвленное само
любие. Они мнят себя намного умнее и содержательнее
здешних аборигенов, коренных американцев, и страшно
недовольны, что те не хотят потесниться и пойти навстре
чу их преувеличенным амбициям. Звук русской речи был
у меня на слуху, в Х-е я занимался английским языком с
одной русской девицей из какой-то таежной республики,
а она, в свою очередь, обучила меня нескольким русским
словам: chord, nudag, genazval. Наверняка это ругательст
ва, так как она смеялась, когда их произносила, но для
меня главное — их звучание. Похожие звуки я сейчас и
вылавливал из окружающего меня пространства. Правда,
большая часть домов молчала — хозяева или уже уехали
на работу, или еще спали. Я уже подумывал вернуться, так
как вспомнил, что забыл налить в миску Банни воды, как
вдруг — я не поверил своим глазам — столкнулся с нею
нос к носу. Она внезапно вынырнула из-за угла, в шортах
и слишком яркой блузке, в руках у нее была продовольст
венная сумка. Увидев меня, она не попятилась, а улыбну
лась, как знакомому. Я тоже ей улыбнулся и подошел.
— Вы понимаете по-английски?
— Когда говорят медленно и рядом нет собак.
— Из магазина? — я указал на сумку. Она кивнула:
— Но я купила немного, только для себя.
— Обычно вы покупаете больше?
— Да, когда моя дочка со мной, я покупаю больше.
— А где сейчас дочка?
— В лагере.
Она говорила с паузами, неуверенно, словно сомне
ваясь в каждом произнесенном слове. Так, должно быть,
строят фразы на чужом, неосвоенном языке — его кирпи
чики известны, но куда их ткнуть — дело произвольного
выбора.
— Вы давно здесь?
— Всего год, но за это время много чего случилось…
Она остановилась, словно не зная, стоит ли продол
жать, но все же продолжила:
— Муж ушел к другой женщине, оставил нас с дочкой
без всякой помощи…
156
IRICH_LNT_Text.indd 156
11/26/2007 11:36:55 AM
Кольцо
Она искоса взглянула на меня и вдруг рассмеялась:
— Вы не хотите мне помочь?
От неожиданности я вздрогнул.
— В… каком смысле?
— В прямом. Донести сумку.
Я схватил ее сумку с продуктами, она была достаточно
тяжелой.
Интересно, кем я кажусь со стороны, с продовольствен
ной сумкой в руках и в компании этой странной русской в
вызывающе яркой блузке? Зрелище не для слабых. И еще
я подумал, что она напрасно рассказывает такие вещи со
вершенно постороннему человеку.
Не то чтобы я ее стыдился. Но теперь, когда я увидел
ее вблизи при ярком солнечном свете, она действительно
показалась мне не очень молодой и не слишком привле
кательной. Я взглянул на ее руку, кольцо было на месте и
словно подмигнуло мне красным огоньком. Возле неболь
шого, совсем простенького домика она остановилась.
— Здесь я живу. Спасибо за помощь.
Стоя возле двери, она помахала мне рукой.
— Захотите — приходите в гости, только без собаки.
И она захлопнула дверь.
Всю следующую неделю я писал статью. Работа меня
увлекала. Фразу о «духовной провинции» я оставил без
изменения и твердо решил за нее сражаться, если Нэнси
Шафир на нее ополчится. Моя решимость вернула мне
утерянное настроение, и я прямо с утра садился за свой
портативный компьют ер и работал до обеда. Обедать я ез
дил в рыбный ресторанчик неподалеку, на завтрак ел, как
в детстве, кукурузные хлопья с молоком, на ужин — гам
бургеры с сыром, ветчиной и салатом. В местном магазине
был за всю неделю один раз; кидая сумки с продуктами в
багажник резвоногой «ауди», естественно, вспомнил свою
последнюю встречу с русской. Впрочем, я о ней не забывал.
Выгуливал Банни на поводке по лесным тропинкам и огля
дывался; все мне слышались какие-то шаги, мерещилось,
что это она сзади, или впереди, или даже рядом. Я гнал
от себя наваждение. Призывал на помощь реальность. За
чем мне было влезать в проблемы женщины с ребенком,
157
IRICH_LNT_Text.indd 157
11/26/2007 11:36:55 AM
Ирина Чайковская: Рассказы и повести
которую бросил муж, женщины, плохо владеющей англий
ским языком, некрасивой и немолодой?
Признаться, то, что она немолода и некрасива, не бы
ло для меня аксиомой. Я не знал точно, ни сколько ей мо
жет быть лет, ни хороша ли она собой. В последний раз я
обратил внимание на ее довольно-таки гордый профиль и
длинную шею, что, на мой взгляд, разительно не сочета
лось с шортами и цветастой блузкой. Что касается ее воз
раста, то он, как и ее внешность, был ее внутренней состав
ляющей, которую надо было принимать как данность. Да,
на ее лице я заметил морщины и кожа возле глаз и на шее
была увядшей, но сквозь морщины лица и увядшую кожу
просвечивал некий изначальный образ, почему-то подчи
няющий меня своему воздействию. Я боролся и протесто
вал, я не хотел слепо подчиняться каким-либо внешним
воздействиям. Я дал себе зарок не искать с нею встречи до
окончания статьи.
В пятницу вечером неожиданно позвонила Нэнси Ша
фир. Она весело осведомилась, как идет моя работа и хо
рошо ли мне отдыхается, пожаловалась на жуткую жару в
городе и бросила как бы ненароком:
— Если ты не против, я бы приехала на уик-энд в твой
райский уголок передохнуть и поработать.
Конечно, я согласился.
Нэнси — большая, грузная, веселая и на этот раз куд
рявая, как пудель, привезла с собой огромную коробку с
гамбургерами и дюжину пакетов с кукурузными хлопья
ми. Я расхохотался, увидев эти припасы, и высказался в
смысле общности наших с ней кулинарных пристрастий. С
Нэнси, пока она не садится на своего конька — политкор
ректность, — можно ладить. После завтрака и прогулки
с Банни по лесистым тропинкам (Банни сразу признала
Нэнси, которая обходилась с ней запросто), мы с «шефи
ней» взялись за статью. К моему удивлению, ее не задел
пассаж про «духовную провинцию», зато она придралась
к рассказу о любви Джеймса к писателю Тургеневу. Она
настаивала, чтобы слово «любовь» было мною заменено на
«дружбу», напирая на то, что при современной ситуации
в области секса «нас могут неправильно понять». Если
158
IRICH_LNT_Text.indd 158
11/26/2007 11:36:56 AM
Кольцо
учесть, что только в нашем отделении работают несколько
геев и лесбиянок, ее опасения были не напрасны. Однако
я заупрямился. Не согласился я и на ее предложение уда
лить места, где у меня говорится, что Джеймс выступал
против антисемитизма. Нэнси заявила, что, поскольку
статья будет подписана двумя нашими фамилиями, сооб
ражения политкорректности велят отбросить еврейский
вопрос в сторону. Меня всегда умиляло, как евреи боятся
всякого публичного упоминания о своем происхождении.
Кажется, для них лучше быть обвиненными в юдофобстве,
чем прилюдно выказать симпатии к своим братьям по кро
ви. Нэнси, услышав мои возражения, против обыкновения
не стала давить, а только сказала, что все мужчины оди
наковы и не ставят мнение женщин ни в грош. После этого
она села на диван рядом со мной, тесно ко мне прижалась
и сказала кротким и совсем не свойственным ей тоном:
— Кажется, я разведусь с Мигелем, он сволочь.
О ее муже, мексиканце, давно ходили разнообразные
слухи. Говорили, что он путается со всеми подряд, невзи
рая на пол и возраст. Нэнси вышла за него два года назад,
во время своих активных занятий латиноамериканской те
матикой. Мигель был ее аспирантом, часто они заполночь
засиживались в ее кабинете. Сотрудники, уходя домой, с
непроницаемыми лицами, но уморительными телодвиже
ниями прижимали палец к губам и на цыпочках прохо
дили мимо Нэнсиной двери: «Т-сс, начальство занимает
ся». Чем именно занималось начальство, было секретом
полишинеля. За эти два года Нэнси располнела, начала
красить волосы, пристрастилась к ядовито-оранжевому
бурито, которое они оба поедали в обед, почти синхрон
но облизывая жирные, вымазанные соусом пальцы, и, на
мой взгляд, сильно поглупела, так как парень был явно не
из высоколобых. Все эти два года я помню ее с темными,
гладко зачесанными волосами, собранными на затылке.
Сейчас я подумал, что, вероятно, действительно в отделе
нии и в ее жизни грядут перемены, ибо видел перед собой
светлую блондинку в мелких кукольных кудряшках.
Банни не дала Нэнси до конца излить передо мной ду
шу. Она вклинилась между мной и шефиней и потребовала
159
IRICH_LNT_Text.indd 159
11/26/2007 11:36:56 AM
Ирина Чайковская: Рассказы и повести
снова вывести ее на прогулку. Мы вынесли на улицу шез
лонг и складное кресло и расположились на отдых. Банни
легла в тени у меня в ногах.
День казался безразмерным, мы настолько разлени
лись, что решили не ехать в ресторан и пообедать гам
бургерами, заполонившими холодильник. Вечером после
ленивой игры в бадминтон на подстриженном газоне, сре
ди редких, фигурно подстриженных деревьев, Нэнси за
бралась в ванную и не вылезала оттуда часа полтора, так
что я уже начал беспокоиться. Но она была в порядке —
вышла, закутанная в банное полотенце, и осведомилась,
где она будет спать. Я указал ей на диван в гостиной. Я
не сомневался, что ночью она заявится ко мне наверх. Так
оно и случилось. Банни в этот момент, видимо, ею разбу
женная, как-то странно завыла. Я давно подозревал, что у
моей собачки чуткая женская душа. Было довольно гадкое
ощущение, что мною хотят воспользоваться. Нэнси — вовсе
не героиня моего романа, она толста, по возрасту я гожусь
ей в сыновья, к тому же, у меня брезгливое ощущение, что
она всегда слегка припахивает потом. Но и это не все. Мне
с нею не интересно — вот что главное, мне не интересно с
нею ни днем, ни ночью. Ее присутствие делает меня бол
ваном, точно таким болваном, как ее усатый кот Мигель. Я
не хотел быть уравненным с усатым Мигелем, но в данном
случае ничего не мог поделать. Мне пришлось подчинить
ся обстоятельствам. Я не мог ее оттолкнуть.
Воскресенье прошло так же, как суббота. Когда утром в
понедельник она уехала, я готов был пуститься в пляс.
Казалось, Банни понимает мою радость. У нее было ка
кое-то задорное настроение, она металась по гостиной, за
девая за стулья, я еле ее успокоил. Когда она легла у моих
ног и я, под ее довольное фырчанье, стал медленно гладить
ее рыжую короткую шерсть, я подумал, что вот единствен
ное женское существо, которое не вызывает во мне раздра
жения.
***
В принципе статья была готова, осталось только уточ
нить некоторые мелочи. В частности, в воспоминаниях
160
IRICH_LNT_Text.indd 160
11/26/2007 11:36:56 AM
Кольцо
о Тургеневе, которого обожал мой герой, я наткнулся на ме
сто, связанное с кольцом. Это был талисман, подаренный
Тургеневым Полине Виардо. К самому Тургеневу кольцо
перешло от некоего русского поэта Жуковского, а тот по
лучил его от русского стихотворца Пушкина, автора либ
ретто оперы «Евгений Онегин». К Пушкину этот талисман,
по преданию, перешел от некоей его любовницы-цыганки,
впоследствии жены русского князя или графа.
Я заинтересовался этой историей, так как мой герой,
приехав в Париж, сдружился с одним русским, по фамилии
Жуковский. Поль Жуковский был поздним, родившимся в
Германии сыном Базиля Жуковского, он мог что-то слы
шать про необыкновенное кольцо, более известное под
названием «талисман любви». Легенда гласит, что на нем
были начертаны магические слова на Hebrew, отгоняю
щие неверность и измену и привязывающие его носителя
к предмету первоначальной страсти.
История кольца таинственна. Мадам Виардо вернула
его русским властям после кончины своего русского обожа
теля, но впоследствии оно исчезло и до сих пор не найде
но. Мне не терпелось узнать, слышал ли Генри Джеймс о
существовании этого кольца и — еще больше — видел ли
он его.
Но эти детали не были столь уж важны, статья в целом
была завершена, и тем самым я был свободен от данного
самому себе зарока. Сразу же после отъезда Нэнси я отпра
вился на прогулку в поселок, оставив притихшую Банни
наедине с полными до краев мисками с едой и питьем.
Маленький домик стоял на том же месте, он мне не
приснился. Я помедлил в тени стоящего напротив дома де
рева. Из открытого окна до меня долетали звуки фортепь
яно. Но играл кто-то неумелый, то и дело останавливаясь
и спотыкаясь. Я подумал, что играет она из рук вон плохо,
но тут музыка прекратилась, и из двери вышел маленький
мальчик, лет четырех, в сопровожд
ении своей мамаши. Ма
маша несла огромный портфель, видимо, набитый нотами,
мальчик — тоненькую папочку. У обоих были серьезные и
даже взволнованные лица, мальчик, казалось, вот-вот за
плачет. Через минуту из дверей выбежала моя знакомая.
161
IRICH_LNT_Text.indd 161
11/26/2007 11:36:57 AM
Ирина Чайковская: Рассказы и повести
Она подбежала к мальчику и взяла его на руки. Тут уж он
разревелся в голос, а она быстро-быстро что-то ему гово
рила, то и дело обращаясь к надувшейся пухлой мамаше.
Общий звук разговора был такой: «Ви-и… нера-аа… плааа… ничи-ии». Мальчик чуть успокоился и был опущен на
землю, мамаша взяла его за руку, и они проследовали к
старенькой «вольво», стоящей не так далеко от дерева, за
которым я скрывался. Машина взревела и покатила. Я ото
рвался от дерева и подошел к русской. Кажется, она меня
заметила еще раньше, так как не удивилась.
— Вы в гости? А я думала, вы уже не придете. Прохо
дите.
Я вошел. Комната была светлая, но небольшая, воз
ле окна стояло фортепьяно, напротив у стены — диван с
подушками, над которым висел портрет задорной девоч
ки-подростка с двумя косичками. Я сел на диван и чуть не
опрокинул маленький круглый столик со стеклянной вазой
посредине.
— Осторожнее! — у нас мало места.
Хозяйка подхватила вазу и засадила в нее еловую вет
ку с шишками, какие валяются вдоль лесной тропы. На ней
было уже знакомое мне светлое платье. Ничего нового в ее
внешности я не приметил. Да, кольца на ее руке не было.
Наступила минута неловкости, когда не знаешь, с чего на
чать. Она поднялась и подошла к фортепьяно.
— Хотите, я сыграю для вас?
И, даже не взглянув в мою сторону, открыла крышку.
И начала играть. Если я правильно понял, она играла Шо
пена. Было впечатление, что это такой способ разговора.
Она мне так о себе рассказывала. Но, чтобы понять, надо
было что-то изначально знать о ней или хотя бы о Шопене.
Я не знал ни того, ни другого. У меня не было к этой музы
ке ключа. Что касается музыки как таковой, я не большой
любитель этюдов и мазурок, хотя признаю, что играла она
превосходно.
— Вам не понравилось? — она захлопнула крышку и
на меня опять не смотрела.
— Почему вы думаете?
— Я всегда чувствую, когда есть отклик, а когда нет.
162
IRICH_LNT_Text.indd 162
11/26/2007 11:36:57 AM
Кольцо
— Вы музыкант?
— Была. Здесь я даю уроки музыки русским детям. Хо
тите чаю?
— Я бы выпил воды.
— Я забыла, что вы американец, русские от чая не от
казываются.
Она принесла мне стакан воды из холодильника.
— Кстати, мы с вами еще не познакомились. И она на
звала себя, а я — себя. Ее звали Liza. Я спросил, типичное
ли это имя. Она ответила, что это имя сейчас не очень по
пулярно, но оно традиционно для ее семьи. Понемногу она
разговорилась. Ее речь была очень замедленна и грамма
тически неправильна, и слова она произносила с жутким
русским акцентом. Но я ее понимал. А она призналась, что
мой американский понимает с трудом. Рассказала, что ро
дом из Петербурга и что ее семья с дворянскими корнями и с
польской кровью — отсюда ее любовь к Шопену. Ее дед-дво
рянин погиб в лагере, и отец был на каторге. Кажется, она
даже назвала какой-то известный польский род, увекове
ченный в истории, фамилия на букву B, типа Branskiy или
Branidskiy. Я спросил, куда делось ее кольцо. Оказалось,
что она снимает его во время занятий музыкой. При мне
она взяла его с крышки фортепьяно и надела на палец.
— Нравится? Я кивнул.
— А то кольцо… которое вы нашли… оно с вами?
Я достал свою находку из кармана шорт. Белый про
зрачный камушек в окружении шести алых капель.
— Брильянт и рубины! — провозгласил я, смеясь.
— Чешское стекло, — сказала она как-то уж очень уве
ренно и серьезно, словно столкнулась с давно знакомой ве
щью, и продолжала в какой-то отключке:
— Карловы Вары. 1987 год. Он сказал, что наша лю
бовь до гроба. И подарил мне кольцо.
Ее голос дрожал, а взгляд она отводила. Когда я всетаки заглянул ей в глаза, мне показалось, что в них сто
ят слезы. Но она быстро отвернулась. И потом уже только
улыбалась.
— Бойтесь этого кольца, — шутливо погрозила мне
пальцем, — оно… и она употребила русское слово, звучание
163
IRICH_LNT_Text.indd 163
11/26/2007 11:36:58 AM
Ирина Чайковская: Рассказы и повести
которого я забыл. Что-то типа «privotnoe» или «prirotnoe».
Я спрятал кольцо в карман и поднялся.
— Спасибо за музыку, за разговор и за воду.
Я старался говорить отчетливо, она поняла мою фразу
и рассмеялась.
— Приходите еще, расскажете мне о себе. В пятницу
приезжает Полинка — я вас с нею познакомлю. Девочка
очень страдает… без отца, — и она показала на задорную
девчонку с косичками, висящую над диваном. Я простился
и вышел.
***
Во вторник мы с Банни быстро собрались и уехали в
город. Мой двухнедельный отпуск кончился, статья о Ген
ри Джеймсе была написана, больше меня ничего не при
вязывало к этому глухому местечку. Перед отъездом я в
последний раз обошел дом, поднялся в спальню родителей,
где посещали меня бессонные ночи, постоял в гостиной, где
в углу угнездилось матушкино кресло, в котором мне по
любилось отдыхать. Обошел я и все тайники с крепкими
напитками, которые мне удалось отыскать. Было мгнове
ние, когда в тишине дома я вдруг услышал отголосок ро
дительской ссоры и матушкин плач. Бог знает, может, мне
следовало вмешиваться в их громкие разборки? Я почти
уверен, что именно дэдди свел матушку в могилу, ее уни
жали и травмировали его крики и ругань. А сам он? Разве
смог он жить один, когда ее не стало, с ощущением, что он
был причиной ее смерти? С другой стороны, начни я тогда
вмешиваться в ссоры родителей, возможно, и на меня об
ратились бы их пьяная брань и крик. Нет уж, я правильно
делал, что не вмешивался. И я правильно делаю, что спе
шу уехать из этого дома и из этого места.
В последнюю бессонную ночь я определил для себя
дальнейшую стратегию. Пожалуй, мне следует проветрить
ся. Мне, как и моей научной работе, не повредит сопри
косновение с Европой, где долгие годы жил и где в конце
концов умер Генри Джеймс. Я разовью перед Нэнси Ша
фир план моей предполагаемой научной командировки.
Париж — Венеция — Лондон. Возможно, она даже захочет
164
IRICH_LNT_Text.indd 164
11/26/2007 11:36:58 AM
Кольцо
ко мне присоединиться на определенном ее этапе. Скажем,
провести несколько дней в Париже или на Сицилии… не
сколько дней, не больше. Все остальное время я буду один,
один или вместе с Банни, я еще не решил.
Я уезжал из родительского дома в хорошем, бодром
настроении, в предвкушении нового этапа своей жизни.
В самый последний момент, уже усадив Банни на заднее
сиденье и заведя мотор, я вышел из машины и сделал
несколько шагов по лесистой тропе. Я вынул из кармана
шорт колечко с белым прозрачным камушком и шестью
кровавыми лепестками — и с громким криком закинул его
в самую гущу листвы, перепутанной с хвоей, на противо
положный конец мира, в антимир. Я был отныне свободен,
и Банни, будто почуяв мое освобождение, приветствовала
его громким, заливистым лаем.
Август 2003
IRICH_LNT_Text.indd 165
11/26/2007 11:36:59 AM
Макс
Опять этот взгляд. С утра хочется, чтобы на тебя глядели
доброжелательно, весело, а тут… А еще служащий супер
маркета! В России, помню, говорили, что они все обязаны
улыбаться, иначе выгонят с работы. Этот не улыбается,
смотрит исподлобья и как-то очень пристально. Прав
да, он не кассир, не менеджер, просто рабочий, каких в
этом супермаркете много. Правда, он от прочих отлича
ется чем-то. В нем есть какая-то интеллигентность что
ли, лицо не тупое, со своим выражением. Маленький,
сутулый, с черными волосами, что-то еврейское во внеш
ности, определенно что-то еврейское. А впрочем, что мне
до него и его пристального взгляда?! Отхожу от секции,
где он копошится, выкладывая что-то из коробок, и под
хожу к кассе. Кассир — моя хорошая знакомая, Вайолет.
Помню, когда в первый раз я пришла за покупками в
этот ближайший от дома супермаркет и оглядывалась,
к кому подойти, Вайолет сама пригласила меня к себе.
Возможно, увидела, что у меня мало продуктов — а она
работала на экспресс-линии, — но, скорей всего, я ей чемто понравилась. С тех пор я хожу только к ней. Мы с нею
очень подружились. Мне иногда и в магазин-то не нуж
но — дома все есть, — так я специально, чтобы с Вайолет
пообщаться, спешу с утра в наш Стоп-маркет. Это, можно
сказать, мое единственное общение с американцами на
их языке. Я этим общением дорожу. Да и настроение с
утра поднимается — очень она по-доброму улыбается и
всякие хорошие слова говорит на прощание. Вот и сейчас
Вайолет смотрит на меня по-особому, не как на обычного
покупателя, и вопрос свой, задаваемый по заведенному
166
IRICH_LNT_Text.indd 166
11/26/2007 11:36:59 AM
Макс
порядку, задает со значением, и ответ мой и встречный
вопрос выслушивает внимательно. А потом вынимает от
куда-то фотографию и протягивает мне. На фотографии
девушка лет семнадцати, веснушчатая, светловолосая, в
простеньком спортивном костюме.
— Джессика? — догадываюсь я. Об этой Джессике
Вайолет мне все уши прожужжала — из троих детей она ее
любимица, спортсменка, бегает на короткие дистанции.
— Хорошенькая, — говорю я. Вайолет ждет еще чегото, и я добавляю: ― Женственная, хоть и спортсменка.
Девушка, на самом деле, как все американки, жен
ственности почти начисто лишена, но мне больше ничего
не пришло в голову, да и это-то сказалось с трудом, мой
английский сильно скукожился с момента приезда в этот
город, где все вокруг меня говорят по-русски. Вайолет уже
сложила тем временем мои покупки в две пластиковые
сумки, завязала их узлом и протягивает мне. Я возвра
щаю ей фото Джессики. Мы прощаемся, и Вайолет со зна
чением желает мне хорошего дня. Когда я перед дверью
непроизвольно оглядываюсь, ОН стоит возле своей полки
разогнувшись во весь свой небольшой рост и глядит прямо
на меня не отрываясь. Мне даже кажется, что он слегка
кивает головой…
На следующее утро, идя в Стоп-маркет, я думала о
Вайолет. Неделю тому назад она, как и вчера, протянула
мне фотографию, даже две. На одной была изображена
какая-то святая пещера, из чего я заключила, что Вайо
лет очень набожна, а на другой — наш сегодняшний пре
зидент со своей супругой. Оба гладенькие, розовенькие,
со сладчайшими улыбками на разомкнутых устах. Фото
графия эта выпала у меня из рук — так она была неожи
данна. Подняв ее, я протянула обе странные открытки
Вайолет. Но оказалось, она мне их дарит, она купила их
для меня.
— Для меня? Спасибо. Большое спасибо. Но почему?
Зачем?
Она любит открытки с могилами святых и обожает
нынешнего президента и его сладкую жену. Неужели я не
одобряю ее вкуса?
167
IRICH_LNT_Text.indd 167
11/26/2007 11:36:59 AM
Ирина Чайковская: Рассказы и повести
— О нет, одобряю, конечно, одобряю, — воскликнула я,
пожалуй, с излишней горячностью.
Обе эти открытки, прежде чем их выбросить в корзин
ку с мусором, я показала сыну. Мы с ним долго хохотали.
Мы хохотали с ним точно так, как тогда в Италии, много
лет назад.
Тогда в Италии, много лет назад, один банкарельщик,
мимо которого мы с десятилетним сыном постоянно про
ходили, так как жили в доме над банкареллой, очень нам
радовался. Он махал нам приветственно рукой, и лицо его
при этом сияло и лоснилось от счастья. Был он большой,
толстый, очень черный, так что даже закрадывалось по
дозрение, не красит ли он волосы, так как возраст у него
должен был быть солидный. Он продавал какую-то ерун
ду типа шнурков для ботинок и всевозможных лент, так
что я даже ни разу не остановилась возле его прилавка.
Но однажды он подозвал нас с Олегом и спросил, поедем
ли мы в Россию в ближайшее время. Я подивилась тому,
что он знает, что мы из России, — мы с ним разговаривали
в первый раз. Тогда я как раз собиралась в Россию, мо
жет, банкарельщик был телепатом? Он сказал, что хочет
иметь русскую икону, он, конечно, знает, что настоящие
иконы очень дорогие. Если мы поедем в Россию, хорошо
бы мы привезли ему маленькую недорогую иконку — он
в долгу не останется. Через какое-то время мы с Олегом
вручили банкарельщику прелестный деревянный обра
зок, на котором Спаситель был точно срисован с рублев
ской иконы. Мне даже хотелось оставить его себе, такой
он был теплый да светлый! Банкарельщику, наверное, он
тоже понравился, он долго смотрел на лицо изображен
ного, потом поцеловал образок и спрятал его в карман
брюк. Олег потянул меня за рукав — ему, подвижному
подростку, не стоялось на месте, тем более что банкарель
щик и его товар были ему неинтересны. Но банкарель
щик жестом попросил нас остаться, вытащил из другого
кармана какой-то клочок и протянул нам. На плохо выре
занном из журнала обрывке бумаги был изображен гроб,
в котором кто-то лежал. «Святая Елизавета», — пояснил
банкарельщик, указывая на мертвое тело. И он протянул
168
IRICH_LNT_Text.indd 168
11/26/2007 11:37:00 AM
Макс
клочок мне. И снова я была застигнута врасплох, как в
случае с карточкой президента. Я отшатнулась, не веря:
«Вы…вы это мне?» Олег, как всякий юнец, соображавший
лучше взрослого, выхватил бумажонку из рук банкарель
щика, и мы с ним быстро завернули за угол. Надо было
спешить, потому что нами обоими овладел неудержимый
приступ смеха. Боюсь, что банкарельщик успел увидеть
наши скорчившиеся от смеха фигуры или мог услышать
наш с Олегом пантагрюэлевский хохот из-за угла. Вполне
вероятно, так как все последующие дни во время наших
проходов вдоль банкареллы банкарельщик нам больше не
улыбался и нас не приветствовал, а смотрел куда-то вниз,
на свои ботиночные шнурки. Мы с Олегом тоже отводили
от него взгляд, так как при виде его нас обоих почему-то
разбирал смех.
В Стоп-маркете было даже прохладно. Весна в этом
городе — самое приятное время года, но сегодня с утра
было довольно жарко, так что под кондиционером можно
было отдохнуть и расслабиться. Звучала тихая, ненавяз
чивая музыка. Взяв сумку для продуктов (коляску я не
люблю), я через раскрывшуюся навстречу дверь просле
довала в зал. Почти одновременно со мной мне навстречу
двинулась какая-то небольшая фигура. Вглядевшись, я
убедилась, что это ОН. Он шел мне навстречу и — о чу
до — улыбался. Маленький, невзрачный, взъерошенный,
с типично еврейским носом-бульбочкой. Когда он был уже
в двух шагах, я подняла правую ладонь к лицу — тогда он
отшатнулся. Может, он увидел кольцо, которое я сегодня
почему-то надела на палец? Оно походило на обручальное
и золотое, но не было ни тем, ни другим. Он отшатнулся,
и улыбка сползла с его лица, как шкурка змеи. Лицо ста
ло смазанным, словно с него стерли выражение. Он резко
повернулся и пошел назад, к своим полкам. Он не огля
дывался.
Я спросила Вайолет, как зовут рабочего, который так
неутомимо разгружает коробки. Она ответила: «Макс». Еще
она сказала, что он одинок и живет вдвоем с матерью.
— Это нетипично для американца, — промямлила я
первое, что пришло в голову.
169
IRICH_LNT_Text.indd 169
11/26/2007 11:37:00 AM
Ирина Чайковская: Рассказы и повести
— О да, — подтвердила Вайолет, — но он американец.
Впрочем, возможно, в первом поколении.
Сама она тоже была американкой в первом поколе
нии. Ее родители, как она мне рассказала при нашем
знакомстве, прибыли в Америку из Польши. Но она была
тогда слишком мала, чтобы сохранить язык, так что поль
ского она не знает. А муж у нее стопроцентный америка
нец, он владеет мотелем в штате Мейн, на берегу океана.
Вайолет обещала мне принести фотографии этого мотеля,
но пока принесла только открытки с гробницей и прези
дентской четой…
Смотрю, как аккуратно складывает Вайолет в пласти
ковые сумки мои продукты, как вкладывает одну сумку в
другую, чтобы, чего доброго, пластик не прорвался. Я не
говорила ей, что хожу сюда, в Стоп-маркет, пешком, но, по
всей видимости, она сама догадалась, для покупателей на
автомобилях такой серьезной упаковки не требуется… На
прощание, уже обслуживая нового покупателя, Вайолет
шепчет: «У Джессики скоро соревнования, она надеется
стать чемпионкой», и я радостно киваю этому известию.
Выхожу во влажную жару улицы и почти сталкиваюсь в
дверях с сухой, кислого вида менеджершей. Она делает
улыбку, то есть разжимает, а потом снова сжимает уголки
рта, я отвечаю ей кивком — и настроение сразу падает. Я,
признаться, ее не люблю. Иду мимо бензоколонки и бо
ковым зрением автоматически фиксирую быстрый взгляд
ее служащего. Ну и надоела же я ему, наверное, за этот
год, что здесь живу и хожу по этому маршруту. Однако в
нем развито любопытство, возможно, он видит, что сего
дня на мне красивая цветная кофточка, а на руке новое
кольцо. Мне это приятно. Через двадцать минут я дома и
вынимаю продукты, одновременно обдумывая, какую ка
стрюлю или сковородку нужно вынуть из шкафа. Я ведь
по старинке готовлю еду каждый день. Каждый день —
свежую еду. Я ужасно избаловала своих мужчин, но так
повелось еще с Италии.
В Италии супермаркет назывался «Сидис». Он был на
много привлекательнее американского, хотя и меньше по
размерам. Такой домашний, уютный, там было так много
170
IRICH_LNT_Text.indd 170
11/26/2007 11:37:00 AM
Макс
вкусных вещей, которые хотелось попробовать или даже
просто рассмотреть. А фрукты и овощи не стоит и срав
нивать с американскими, в итальянских плодах чувство
валась какая-то первозданность, близость к земле, а не к
лаборатории.
И кассиры там были все такие подтянутые, симпатич
ные, и даже рабочие. Одного звали Сандро, он меня всегда
замечал и кивал мне с веселой улыбкой. Потом он куда-то
исчез — говорили, что женился, причем сделал хорошую
партию. Я видела его, когда он давно уже не работал в «Си
дисе», он шел по улице с какой-то довольно полной дамой
в нитяных перчатках и шляпке. На нем тоже было что-то
торжественное, плохо помню что. Он тянул спутницу за
собой, она из-за высоких каблуков шла медленно и пере
валивалась, как утка. Когда они со мной поравнялись, он
незаметно мне подмигнул. Вот она, Италия!
В среду прямо возле дверей Стоп-маркета я увидела
большой дисплей. На нем помещались фотографии всех
служащих магазина. На самом видном месте красовалась
кислая неаппетитная менеджерша. Даже ослепительная
улыбка не делала ее приятнее. Фото Вайолет я нашла в
самом углу, она тоже улыбалась, но не механически. Макса
на дисплее не было.
Он встретился мне в торговом зале — стоял возле полок
с соками, рядом громоздилась гора коробок. Я остановилась
неподалеку, разглядывая разноцветные пузатые бутылки.
И тут до меня донеслось какое-то бормотанье. Макс тихо и
словно про себя говорил что-то злое ирезкое. Он не смотрел
на меня, слов я не понимала, но было ясно, что он ругает
ся. Сердится за вчерашнее? Я поскорее отошла с бьющимся
сердцем. Скорее всего, он просто сумасшедший. Разговари
вает сам с собой. Еще хорошо, что его, кроме меня, никто
не слышал, а не то… Хотя работу в супермаркете он всегда
найдет. Подумаешь — самый маленький винтик в меха
низме огромного магазина. Вайол
ет я не нашла на ее обыч
ном месте. Пришлось обойти все кассы, прежде чем почти
в самом конце я ее обнаружила. Она была чем-то расстрое
на, рядом стояла раскрашенная, сухая, как египетская
мумия, столетняя старуха, обычно помогавшая кассирам
171
IRICH_LNT_Text.indd 171
11/26/2007 11:37:01 AM
Ирина Чайковская: Рассказы и повести
укладывать продукты. Из-за этой старухи Вайолет не могла
ничего объяснить, только поблагодарила, что я ее нашла.
— Да, вы сегодня почему-то не на обычном месте. Я
так привыкла, что вы на экспресс-кассе, и, наверное, дру
гие покупатели тоже привыкли. Вы ведь здесь в магазине
самый лучший работник.
Я не льстила, она действительно отличалась от всех
прочих кассиров-автоматов, у нее с покупателями скла
дывались человеческие отношения. Вайолет смотрела на
меня неопределенно и оглядывалась на раскрашенное чу
дище. Сложив мои покупки, она с особым чувством произ
несла обычное «Доброго вам дня!».
На следующее утро я долго решала, идти или нет в
Стоп-маркет. Все продукты у меня были. Хорошо было
бы запастись солью, которая подходит к концу. Но пугал
Макс. Что если он опять станет ругаться? Даже при том,
что он на меня не смотрел, я чувствовала, что именно мне
он шлет свои отрицательные заряды. Поразмыслив, я ре
шила при встрече сказать ему что-нибудь типа: «Почему
вы такой злой?» Это было бы забавно, и я отправилась в
магазин в хорошем, даже чуть игривом настроении. Купив
соль, я несколько раз специально обошла все отделы. Его
не было. У витрины с сосисками я задержалась, там была
большая скидка на польскую колбасу, — и как раз в этот
момент из стеклянных дверей, ведущих в кладовку, вышел
Макс. Вернее, не вышел, а почти выбежал, везя за собой
тележку все с теми же коробками. Может, он увидел ме
ня через стеклянную дверь? Он посмотрел на меня как-то
особенно пристально, словно хотел о чем-то спросить. Еще
минута — и он бы ко мне подошел. Но этого не случилось,
мне пришло в голову, что такой взгляд граничит с нахаль
ством, и я быстро отвернулась, а потом почти побежала к
кассе, махнув рукой на польскую колбасу.
Вайол
ет была на своем обычном месте. Кроме меня,
возле ее кассы никого не было. Раскрашенная старуха
стояла в отдалении и косилась в нашу сторону. Мы обме
нялись добрыми приветствиями, и в ответ на мой невы
сказанный вопрос Вайолет зашептала, что Кэролайн (так
звали противную менеджершу) точит на нее зуб и всячески
172
IRICH_LNT_Text.indd 172
11/26/2007 11:37:01 AM
Макс
притесняет. Ей, видно, не нравится, что Вайолет любят по
купатели, что многие пожилые специально приходят в ма
газин с ней пообщаться.
— И не только пожилые, — улыбнулась я, показывая
на свою банку с солью. — За солью я могла бы прийти в
другой раз, но…
Тем временем Раскрашенная начала перемещаться
от кассы к кассе и через секунду оказалась рядом с нами.
Делать ей здесь было совершенно нечего, Вайолет уже по
ложила мою банку с солью в пластиковую сумку и завязала
ее, по своему обыкновению. Закрадывалось подозрение, что
Раскрашенная приставлена к Вайолет для слежки. Она
величаво улыбалась, не разжимая тонких, густо накра
шенных лиловых губ. Искоса на нее поглядывая, Вайолет
круто изменила разговор.
— Моя Джессика, — сказала она уже нам обеим, —
тренируется до потери сознания, в это воскресенье в нашем
городе будет всеамериканский забег, ее включили в спи
сок. Раскрашенная пожевала губами и что-то сквозь них
процедила. Я пожелала Джессике успехов. Мы с Вайолет
душевно простились, и я побрела в обратный путь мимо
мчащихся по шоссе автомобилей.
В пятницу я забежала в Стоп-маркет на минутку —
мне нужна была поздравительная открытка. Проторчала
я там, однако, почти час — открытки продавались на все
случаи жизни, ужасно дорогие и чудовищно безвкусные.
Пока я добралась до раздела «день рождения сына», ми
новав разделы «день рождения друга», «подруги», «отца»,
«матери» и так далее, прошло как минимум полчаса. Все
это время Макс в торговом зале не появлялся. Мне поче
му-то казалось, что он сидит в подсобке и наблюдает за
мной из своего укрытия. Я даже прошлась пару раз мимо
стеклянных дверей. Но оттуда редко кто выходил — все
больше молодые, мощные парни, работавшие на разгруз
ке овощей. Когда я уже разжилась не очень дорогой и не
самой безобразной открыткой и, сжимая ее в руке, шла к
кассе, мимо меня с независимым видом продефилировал
Макс. Он даже не посмотрел в мою сторону. На нем бы
ла белоснежная рубашка и красивые темные брюки, что
173
IRICH_LNT_Text.indd 173
11/26/2007 11:37:02 AM
Ирина Чайковская: Рассказы и повести
очень подходило к его низенькой неказистой фигуре. В
таком виде она приобретала даже некоторый шарм. Лица
его я не видела, но даже по спине можно было догадаться,
что оно выражает презрение. Я догадалась, что презрение
предназначалось мне. Значит, он на меня в обиде? Считает
гордячкой? Тупой занудой? Но у меня и в мыслях не было
его обижать, мне просто не понравился его взгляд. Все же
я уже не девочка, есть какие-то приличия… Пожав плеча
ми, я подошла к экспресс-кассе. Но Вайолет опять не было
на месте. В этот раз я нашла ее у самой последней кассы.
При виде меня она по обыкновению просияла, но потом
взгляд ее померк и, беспокойно оглядываясь, она быстробыстро зашептала, что менеджерша не дает ей нормально
работать, изводит придирками и замечаниями. Вайолет
даже сказала, что, возможно, ей придется сменить работу,
хоть она и дорожит такими покупателями, как я. Раскра
шенной рядом не было, но к этой кассе стояла, как всегда,
большая очередь, все как один — с огромными тележка
ми, доверху набитыми продуктами. Страшно было видеть
маленькую хрупкую Вайолет (мы с нею одного сложения),
запихивающую в сумки бесчисленные коробки, банки и
бутылки. Я дотронулась до руки Вайолет и вложила в сло
ва все мое сочувствие. Я сказала: «Ничего, все устроится».
Но по-американски это прозвучало как-то вяло и совсем
неубедительно. На прощание, уже занимаясь следующим
покупателем, расставившим на движущейся к ней дорож
ке целую батарею бутылок с кока-колой, Вайолет повер
нулась ко мне и сказала: «Мэри, хорошего тебе уик-энда».
До сих пор она никогда не показывала, что запомнила и
знает мое имя. Мне стало так хорошо и одновременно так
грустно, что я, ничего не ответив, поспешила удалиться.
В субботу и воскресенье я в Стоп-маркет не хожу, по
этому дни эти я выпущу из своего рассказа. К понедельни
ку наш холодильник оказался совершенно пуст, и нужно
было идти в Стоп-маркет за Большими покупками. Утро
понедельника — совершенно мертвое время для продук
тового магазина, можно сказать, что я была в нем од
на. Методично обходила все секции, накладывая в свою
корзинку всякие коробки и банки, заодно наблюдая за
174
IRICH_LNT_Text.indd 174
11/26/2007 11:37:02 AM
Макс
происходящим. В отсутствие покупателей по залу носилась
мегера-менеджерша с недовольной гримасой на сморщен
ном злом лице. Завидев меня, она сделала привычную
улыбку, которая тут же сменилась прежним злым выра
жением. Ее клевретка Раскрашенная стояла напротив од
ной из касс и разговаривала о чем-то с пожилой, усталого
вида кассиршей. Вайолет на ее обычном месте не было —
значит, ее опять запихнули в последнюю кассу. Макс тоже
не попадался мне на глаза. Внезапно он вынырнул из-за
угла соседней секции. Для нас обоих это было так неожи
данно, что мы остолбенели. Взгляды наши встретились. Я
пришла в себя первая и с независимым видом продолжи
ла свой обход прилавков. Он тоже отошел, смущенно по
чесывая переносицу. Сегодня на нем был обычный синий
халат рабочего, однако мне почудилось, что даже и в нем
он выглядит вполне пристойно, словно на его халат легла
тень его недавнего красивого наряда.
С полной корзиной я дотащилась до последней кассы,
за которой работала Вайолет. Она стояла сгорбившись, гля
дя в пространство, и мне показалось, что в глазах у нее сле
зы. Но, завидев меня, она встрепенулась, глаза ее просия
ли. Собирая и складывая в сумки мои продукты, Вайолет
говорила спокойным, ровным голосом, возможно, чтобы не
привлекать внимания менеджерши, сновавшей по всему
огромному пространству зала. У Джессики в воскресенье
были соревнования. Девочка к ним готовилась весь год,
она ужасно способная бегунья на короткие дистанции. И
она прибежала первая, первая, хотя соревновались сприн
теры из всех американских штатов, — тут Вайолет оста
новилась и посмотрела на меня. На моем лице она могла
прочесть искреннее восхищение достижением Джессики, я
уже готовилась произнести надлежащую фразу — «чудная
девочка» или что-то в этом роде, но Вайолет продолжила
тем же ровным голосом, только чуть запинаясь. Джессике
после финиша стало очень плохо, она начала задыхаться,
вся посинела и покрылась испариной. Ее срочно отвезли
в больницу. Сейчас она в реанимации. Голос Вайолет за
дрожал, она не могла продолжать. Я стояла возле нее и не
знала, что сказать. Покупателей рядом не было, боковым
175
IRICH_LNT_Text.indd 175
11/26/2007 11:37:02 AM
Ирина Чайковская: Рассказы и повести
зрением я заметила Макса, он, выпрямившись, присло
нился к полкам неподалеку и глядел в нашу сторону. В
следующую минуту я увидела, как он почти вприпрыжку
двинулся к кассе Вайолет. Добежав до нас, он состроил
уморительную гримасу и три раза прокричал смешным
тоненьким детским голосом: «Вайолет, Вайолет, Вайолет».
Вайолет, готовая расплакаться, засмеялась. Улыбнулась
и я, а Макс тем же манером поскакал к своим полкам. Все
произошло очень быстро, и, кажется, менеджерша ничего
не заметила, а Раскрашенная, хоть и посматривала в нашу
сторону, продолжала свой разговор с усталой кассиршей.
После выходки Макса слезы Вайолет высохли, она
глубоко вздохнула и сказала:
— Мэри, я знаю, Господь нам поможет.
И тут меня словно что-то ударило:
— Погоди, Вайолет, у меня что-то есть для тебя.
Я полезла в сумку и нащупала в секретном отделении
завернутую в бумажку картинку. Это была Божья Матерь
Владимирская — мой талисман, вожу ее с собой из стра
ны в страну, и везде она отгоняет от меня темную и злую
силу.
— Возьми, — я протянула картинку Вайолет, — она
поможет, она женщина, и она мать, поможет обязательно.
Мне показалось, что Вайолет произнесла «Мария».
Возможно, она помнила это имя со времен своего польского
детства. Она схватила картинку, и моя Мария перешла к
ней, чтобы спасти ее Джессику. Я собрала аккуратно уло
женные и перевязанные Вайолет сумки, в каждую руку по
две, и, попрощавшись, вышла из магазина, слегка поша
тываясь. Дул ветерок, и мне казалось, что я песчинка в бес
предельности мира, маленькая и беззащитная, открытая
всем ветрам.
Во вторник Вайолет не было ни за первой, ни за по
следней кассой. Усталая кассирша, работавшая на экс
пресс-линии, на мой вопрос ответила, что Вайолет взяла
расчет и больше здесь не работает. Почему? О, она не знает
причины. Впрочем, вы можете узнать у Кэролайн, и она
указала в сторону менеджерши, криво мне улыбнувшей
ся из-за соседней кассы. С нею рядом, словно ожившая
176
IRICH_LNT_Text.indd 176
11/26/2007 11:37:03 AM
Макс
египетская мумия, стояла Раскрашенная, закладывавшая
в сумки покупателей на пару с патронессой коробки, банки
и бутылки. Усталая кассирша протянула мне сумку, я так
неловко ее перехватила, что мои покупки — хлеб, колбаса,
банка джема — попадали на пол. Вайолет всегда завязы
вала мои сумки узлом. Но Вайолет больше здесь не работа
ет, я никогда ее больше не увижу.
Я шла со своей пластиковой сумкой мимо несущихся
с бешеной скоростью машин по безлюдному городу и ду
мала. Мысли были одна тяжелее другой. Вайолет нет, как
скучно теперь будет ходить в Стоп-маркет, каким негос
теприимным он станет без нее! Нет там больше ни одно
го живого человека. Вдруг я встрепенулась. Как нет — а
Макс? Я забыла про Макса. Сегодня его почему-то нигде
не было видно. Но он на месте, я уверена. Сидит в подсоб
ке и наблюдает за покупателями через стеклянные двери,
высматривает меня. Маленький, взъерошенный, что-то
бормочущий, немножко сумасшедший Макс. Господи, как
хорошо, что он есть! Щупальца, схватившие сердце, раз
жались, и я продолжила свой путь вдоль автомобильной
трассы по безлюдному весеннему городу.
Октябрь 2004
IRICH_LNT_Text.indd 177
11/26/2007 11:37:03 AM
Оправдание
«Здравствуй, я звоню тебе из Рима. Ты не представляешь,
как прекрасен Рим в эти рождественские дни. Как блестит
и переливается огнями площадь Испании, как замысло
вато украшена ее знаменитая лестница. А театральные
представления на площади Навона, а Пинчо! Ты хочешь
сюда, ко мне? Из своей неуютной (или уютной) московской
квартиры? От своего одиночества (или от своего мужа и
детей). Эх, если бы я мог перенести тебя за многие кило
метры, через поля и леса, а также моря и горы!» Все это
я проговариваю мысленно за те несколько минут, пока в
телефонной трубке звучит: «Алло, я слушаю! Говорите! Го
ворите же! Я вас не слышу. Извините, но вам придется
перезвонить». Я кладу трубку на рычаг, в ушах еще зву
чит твой голос, твои недовольно-раздраженные, но такие
певучие интонации. Счастлив ли я в этот момент, трудно
сказать. Но вот уже двадцать лет я звоню тебе регуляр
но то из Нью-Йорка, то из Калькутты, а то с Соломоновых
островов. Я не знаю о тебе ровно ничего, даже замужем
ты или нет. Двадцать лет назад в каком-то занюханном
портовом киоске в Калифорнии я случайно купил русскую
газету и наткнулся в ней на твою статью. Статья была о
каком-то современном художнике, на картинке была изо
бражена гитара. Я поначалу увидел только картинку и по
думал, что не гитара это, а женщина, а потом углядел под
статьей твою фамилию. Я сразу все вспомнил, у меня за
ныло внутри, и я написал «письмо в редакцию» с просьбой
прислать твой телефон. Странно, но они прислали. С тех
пор я звоню тебе с регулярностью своих переездов из всех
городов мира. Лекции, семинары, коллоквиумы требуют
178
IRICH_LNT_Text.indd 178
11/26/2007 11:37:04 AM
Оправдание
моего присутствия то на Аляске, а то на Мадагаскаре. Я
физик-теоретик, создавший свою «картину мира», во мно
гом опровергающую эйнштейновскую. Я еще молод и дос
таточно мобилен, мое имя завораживающе действует на
интернациональных коллег, и без меня не обходится ни
один более или менее значительный теоретический сим
позиум. После заседания я обычно брожу по незнакомому
(или знакомому) городу, впитываю впечатления, затем
покупаю телефонную карточку, ищу уединенный автомат,
набираю твой номер и… «Алло, я слушаю. Говорите. Го
ворите же. Я вас не слышу. Извините, но вам придется
позвонить еще раз». В этом месте ты вешаешь трубку. Я
кладу свою на рычаг и возвращаюсь в гостиницу.
Я учился в одном классе с твоим братом. После уро
ков мы шли с ним к вам домой «кормить эту зануду». Он
разогревал обед и звал тебя к столу. Ты сидела в углу,
на диване, уткнувшись в очередную толстую книжку или
тяжелый альбом. К столу шла нехотя, почти ничего не
ела, на мое присутствие не реагировала. Меня разбирало
любопытство: что там в твоих книжках и альбомах. Одна
жды я выхватил альбом из твоих рук и взглянул на иллю
страцию. Там была голая женщина, она лежала спиной
ко мне, лицом к зеркалу, в котором частично отражалась.
Я не ожидал такой картинки, даже присвистнул, а ты,
ужасно покраснев, назвала меня «тупоголовым идиотом»
и, подхватив альбом, с независимым видом проследовала
к своему дивану. С тех пор я больше к вам не приходил,
хотя Сережа, твой брат, настойчиво меня звал. Понрави
лась ли ты мне? Мне было двенадцать, тебе на три года
меньше. Наверное, ты была тогда «гадким утенком», но
лебедем я тебя так и не увидел. Ты мне понравилась «гад
ким утенком», понравилась сразу и навсегда. Наверное,
я сильно изменился за эти годы — из нелепого подростка
превратился в респектабельного джентльмена, с «хоро
шим» славянским лицом и уверенной походкой. Но, увы,
ты была права, назвав меня «тупоголовым идиотом». Я так
и не научился понимать живопись, да и в жизни, в лич
ной моей жизни, мне не слишком везло. Был я три раза
женат, наплодил детей, живущих со своими мамашами во
179
IRICH_LNT_Text.indd 179
11/26/2007 11:37:04 AM
Ирина Чайковская: Рассказы и повести
всех частях света, но жил и живу с ощущением одинокого
странника, лишенного дома и очага. Та единственная, ко
торая могла бы дать и то и другое, осталась где-то там, на
просторах детства. И вот я пытаюсь вызвать тебя из твоего
небытия, вернее, из незнакомого и враждебного мне мос
ковского бытия. Я безмолвно взываю к тебе, я признаюсь
тебе в любви и приглашаю в путешествие. «Извините, но
я вас не слышу, перезвоните, пожалуйста».
Твой голос за эти двадцать лет почти не изменился.
Интонации — пожалуй, да. С годами они стали раздра
женнее, нервнее. Правда, сейчас я начинаю замечать, как
они становятся все мягче. Ты просишь, даже молишь, что
бы я отозвался, тебе так хочется услышать меня, понять,
чего я от тебя хочу. Ты уже научилась распознавать мои
звонки, и я не удивлюсь, если ты называешь меня сво
им подружкам (или мужу) «мой Петрарка». Да, наверное,
именно так ты меня называешь. Возможно, я даже помо
гаю тебе жить. Когда тебе плохо, когда случается беда или
размолвка (с мужем? с детьми?), возможно, ты говоришь
себе: «Есть человек, который меня любит, но боится в этом
признаться», и это дает тебе силы для жизни. Люблю ли я
тебя? Я люблю тебя всей силой моих детских мечтаний и
грез, люблю, «как сорок тысяч братьев любить не могут», и
это чувство — единственное мое оправдание в жизни. Да,
единственное. И если детские сказки окажутся правдой и
меня призовут на Страшный суд, одно слово, которое смо
гу я извлечь из себя в свою защиту, будет «любил».
Услышишь ли ты когда-нибудь мой голос? Не знаю.
Со временем во мне пробудился страх. Я боюсь, что ока
жусь не тем, кого ты ждешь, что снова сыграю роль «ту
поголового идиота». К тому же муж, дети, не верится,
что ты осталась одна. И вот я звоню тебе из Нью-Йорка:
«Дорогая, я хочу пройтись с тобой по этому марсианскому
городу, показать фантастические планы и ландшафты,
погулять по ночному Бродвею. Ау, ты слышишь меня, ты
слышишь барабанный стук моего сердца?» И твой такой
знакомый голос, идущий навстречу: «Алло. Я слушаю. Го
ворите! Говорите же!» Ты молчишь и прислушиваешься.
Ты ловишь мое дыхание. Ты рисуешь себе мой скрытый
180
IRICH_LNT_Text.indd 180
11/26/2007 11:37:04 AM
Оправдание
от тебя образ. Ты уже почти любишь меня. «Извините, но
я вас не слышу». В твоем голосе отчаяние. «Перезвоните,
пожалуйста». И ты медленно, очень медленно вешаешь
трубку.
Январь 2001
IRICH_LNT_Text.indd 181
11/26/2007 11:37:05 AM
Путешествие к Панаевой
Чтобы понять человеческую душу…
ее нужно рассматривать в свете
некоего определенного события.
(Жорж Санд. Маркиз де Вильмер)
Panaeva
На этот сайт я вышел случайно. Меня интересовала
Панаева, Авдотья Яковлевна, «жена поэта», как назвал ее
один известный критик. Но женой Некрасова она не была,
а была женой Панаева, некрасовского друга, соредактора
по журналу «Современник». В литературе ее называют
«гражданской женой» Некрасова. Когда Панаев умер в
1862 году, Некрасов мог бы на ней жениться — место мужа
освободилось. Но он не женился. И она, в то время соро
кадвухлетняя бездетная вдова, спешно вышла замуж за
молодого Аполлона Головачева, журналиста и секретаря
«Современника». Успела родить дочку и похоронить мужа.
Осталась без средств с малюткой на руках. Для заработ
ка написала свои «Воспоминания», которые случайно по
пались мне в руки в Н-й библиотеке. С тех пор я слежу
за ней. Читаю все что о ней пишут. Размышляю, сверяю,
реконструирую. Я бы хотел многое понять из того, что она
утаила. А утаила она почти все. Ничего не написала ни
о своих отношениях с Панаевым, ни о своих отношениях
с Некрасовым. Полностью выпустила все личные момен
ты. А письма, которые могли бы что-то прояснить, сожгла.
И вот мне захотелось не то чтобы восстановить ее жизнь,
182
IRICH_LNT_Text.indd 182
11/26/2007 11:37:05 AM
Путешествие к Панаевой
а проникнуть в некоторые ее душевные тайны, разгадать
их. Уж больно победительно она смотрелась на обложке.
Редкая красавица с гладко зачесанными черными волоса
ми, спокойно сложенными руками и открытым пытливым
взором. Глаза были одновременно и спокойны и насторо
женны. Говорят, Достоевский влюбился в нее, хозяйку ли
тературного салона, с первого взгляда и изобразил потом
в своей Настасье Филипповне. И это, должно быть правда,
я такою и вижу Настасью Филипповну — лицо закрытое,
по видимости спокойное, а в глазах, на самом их дне, чтото бушует и рвется наружу. Приходя с работы, я теперь
не включал телевизор, а садился за компьютер и искал.
Искал какой-нибудь новый или старый, еще не попадав
шийся мне материал, который приоткроет завесу, поможет
что-то понять про Дуняшу, как стал я про себя называть
мою красавицу. И тут я вышел на этот странный сайт.
Но нужно сказать несколько слов о себе. Зовут — Лев
Кавинсон, бывший питерец, ныне проживающий в городе
Н., штат Массачусетс. По профессии — программист, по
жизненным установкам — лентяй и созерцатель жизни.
Самое приятное для меня — ничего не делать, думать о
вещах никак не связанных с окружающей явью, то есть,
используя мою терминологию, «уходить в зазеркалье». В
Америке я уже семь лет, в прошлом июне мне стукнуло
тридцать четыре. Жизнелюбивые, довольные американ
ским раем старички-родители проживают на субсидиро
ванной площади в соседнем Б., женой пока не обзавелся.
Вот, пожалуй, и все.
Итак, сайт. На сайте были смешные стихи.
Gospoga Panaeva, where is your friend?
Where is your Masha with her boyfriend?
Why are you in trouble, why are you so sad?
Never more with Masha you can see the sunset.
Lost the way to the cemetery, to the pale ghost,
Did she die in Italy in the terrible August?
Меня поразила беспомощность этих стихов — их яв
но писал иностранец, плохо владеющий английским.
183
IRICH_LNT_Text.indd 183
11/26/2007 11:37:05 AM
Ирина Чайковская: Рассказы и повести
Я подумал, что их автор — русский. Но сайт, на котором
я нашел стишок, принадлежал итальянцу — Франческо
Пренатале. Этот итальянец, однако, мог жить в любой
части света, и в частности, в той же Америке, у меня под
боком. Я посмотрел на часы: 8 вечера. Если он живет в
Италии, то там сейчас ночь. Но хотелось написать немед
ленно, и я написал:
— My name is Lev. I am originally from Russia but live
in the U.S. I am interested in Panaeva.
Ответ пришел мгновенно.
— Я живу в Италии, хорошо знаю русский, так что
можете сообщать по-русски.
Тогда я написал:
— О каком «друге» Панаевой вы пишете?
— О Марье Львовне, натурально. Была первая жена
Огарева. Не знаете?
— Знаю. А что за ее «бойфренд»?
— По-русски сказать — «любовник», но, кажется, у
вас это стыдное слово. Так я назвал Сократа Воробьева, с
которым МЛ хорошо проводила время заграницей. Слы
шали?
— Слышал. О каких закатах вы говорите? Что-нибудь
конкретное?
— Поэтическая метафора для скоротечности жизни.
Марья Львовна умерла в 35 лет.
— Почему вы думаете, что МЛ похоронена в Италии
и в августе?
— Доказательств совсем нет. Пробуйте опроверг
нуть.
— Вы плохой поэт. Стихи никуда негодные. Чего сто
ит одна рифма «ghost» — «August»!
Здесь была пауза в переписке, и я уже решил, что
смертельно обидел Франческо и теперь он перестанет мне
отвечать. Но через минуту он все же ответил.
— Я другой поэт, из тех, кто не всем по вкусу. А если
думаете знать о рифме — она рожд
алась под влиянием
итальянского, где август — Agosto, c ударением на втором
слоге. Читайте ваш английский August как Agost — вот вам
получится точная рифма «ghost» — «Agost», но — пусть вам
184
IRICH_LNT_Text.indd 184
11/26/2007 11:37:06 AM
Путешествие к Панаевой
будет известно — в настоящее время поэзия точных рифм
не принимает.
— Вы литератор?
— Пытаюсь им стать.
— Где вы живете? Я имею в виду, в какой части Ита
лии?
— А вы знаете Италию? Я живу в А., маленьком городе
на Адриатическом берегу. Это Центральная Италия.
— У вас хороший русский.
— Учил много лет. В основном самостоятельно. Во вре
мя болезни.
— А интерес к Панаевой?
— Аллора, давайте прервемся. У нас третий час ночи.
Предлагаю прийти на связь завтра, но немного раньше.
— Идет.
Так у меня появился друг, разделяющий мой интерес к
Дуняше, — итальянец Франческо Пренатале.
Франческо Пренатале
С Франческо мы переписывались до лета. А в июне я
взял отпуск — сразу на обе положенные мне недели — и
двинул в Италию. Но прежд
е чем говорить о моем путе
шествии, нужно немного рассказать, что за человек был
Франческо Пренатале.
Про его семью я почти ничего не знаю. Подозреваю,
что она в прошлом была достаточно состоятельна, так как
Франческо начал учиться в престижном частном универ
ситете в Милане — на экономическом факультете. Но про
учился он там только до зимы, потом заболел и уже продол
жал обучение самостоятельно. О своей болезни Франческо
толком так ничего и не сказал. По-видимому, это был род
депрессии, сопровожд
ающейся разными маниями и стра
хами. Франческо вышел из университета и засел дома за
книги, благо покидать квартиру было ему страшно и вре
менами даже не по силам.
Читал он, по его словам, в основном русскую класси
ку, осилил всего Достоевского, из которого особенно запал
185
IRICH_LNT_Text.indd 185
11/26/2007 11:37:06 AM
Ирина Чайковская: Рассказы и повести
ему в душу «Идиот». Мне кажется, что именно Достоев
ский привел его к Дуняше. Впрочем, когда на следующий
вечер после начала нашей переписки, я повторил свой
вопрос о Панаевой, Франческо вот что мне ответил:
Панаеву полюбил по портрету, наподобие как средне
вековый рыцарь Жоффруа де Рюдель принцессу Мелисанду
из Триполи.
После этого ответа я почуял во Франческо что-то родст
венное и заподозрил в нем путешественника в зазеркалье.
Мало-помалу я узнал еще некоторые подробности его
жизни.
Оказалось, что год назад он покинул свой родной
маленький городок П., где жил с матерью и сестрой, и
поселился в городе А., столице провинции. Цель этого пе
ремещения была мне не вполне ясна, тем более что для
больного Франческо лучше было бы находиться под при
смотром семьи. Но я избегал задавать лишние вопросы,
так как понял, что имею дело с человеком достаточно гор
дым и слегка высокомерным, хотя и стремящимся всеми
силами к простоте и открытости. В А. Франческо жил в
церкви, в квартире привратника. Католический священ
ник Дон Агостино бесплатно приютил у себя «бедного
студента», готовящегося стать переводчиком. Франческо
перевез в свою каморку под чердаком огромное количест
во словарей, учебников и справочников, кое-как обустроил
жилище и занялся переводом с русского и английского на
итальянский. Первая книжка, которую он решился пере
вести, была ВОСПОМИНАНИЯ Дуняши. Предобрейший
священник делил с Франческо трапезу, так что тому не
приходилось тратиться ни на жилье, ни на стол. Единст
венный расход, который он себе позволял, был ореховый
шоколад — нутелла; лакомство это мог он поглощать в не
вероятном количестве. Впрочем, эту подробность узнал я
уже после, когда познакомился с Франческо лично. Но это,
как я сказал, случилось в июне, а до июня надо было про
жить март, апрель и май.
186
IRICH_LNT_Text.indd 186
11/26/2007 11:37:06 AM
Путешествие к Панаевой
Март, апрель и май
В России это называлось вегето-сосудистой дистонией.
Уже с юношеского возраста ранней весной и осенью чув
ствовал я головокружение, упадок сил, полную апатию.
Физкультурой и спортом никогда не увлекался, обтираний
не делал, холодный душ не принимал, трусцой не бегал.
Справлялся с этими неприятными состояниями с помощью
природы и работы, а также — уходя в свое «зазеркалье»,
сидя за компьютером и открывая новые и новые миры. С
некоторых пор моим спасительным лекарством стала Ду
няша — Панаева. Можно сказать, что, благодаря ей, я
ускользал от своих неприятных ощущений, от мыслей о
жизни, да и от самой жизни.
Но сделать это было не так-то просто. Жизнь обступала.
На работе мешали сотрудники, особенно один. Его звали
Фрэнк, он приходил из другой комнаты, подходил к моему
компьютеру, стучал по нему пальцем и говорил что-то нев
разумительное, типа: «Завтра в Вустере будет бейсбольный
матч». Не знаю почему от его голоса меня передергивало,
а фраза, сказанная с глуповатой ухмылкой, раздражала и
выводила из себя. Не могу понять, почему выбрал он меня
из всех сотрудников нашей небольшой компании, но каж
дый день подходил именно к моему компьютеру и произ
носил свою очередную дурацкую фразу. Мне приходилось
сдерживать себя, чтобы не выкрикнуть ругательство или
не съездить ему по физиономии. Я мило, по-американски,
ему улыбался и произносил в ответ что-нибудь нейтраль
ное, например: «Да, хороша нынче погодка для бейсбола».
И он уходил, волоча за собой шлейф своей неистребимой
тупости и моей слепой, не нашедшей выхода ярости. Ни
когда не забуду, как два года назад, работая на другую
компанию, я позволил себе в ответ на шутку шефа сказать
«Иди к черту, ты мешаешь мне сосредоточиться». До сих
пор точно не знаю, была ли то единственная моя провин
ность, или она стала «последней каплей», но в полдень ко
мне подошли с известием, что я уволен и должен собрать
вещи и катиться на все четыре стороны. До этого я много
кратно слышал рассказы об «американском увольнении»,
187
IRICH_LNT_Text.indd 187
11/26/2007 11:37:07 AM
Ирина Чайковская: Рассказы и повести
когда над человеком, которому неожиданно объявляют,
что он уволен, стоит полисмен, следящий, чтобы несчаст
ный не побежал стрелять в хозяина. На деле пришлось
мне это испытать в первый раз. В моем случае полисмена
не было и стрелять в хозяина я не побежал. Кстати, был
наш босс — свой, российский, вальяжный и улыбчивый,
не терпящий ни малейших «выступлений» и требующий
абсолютной покорности и рабского подчинения. Вещей на
работе у меня не было, в обед питался я гамбургерами из
заведения напротив, так что не пришлось уносить с собой
посуды. Я взял свой кейс, помахал сотрудникам — было
их человек 10 — и отправился восвояси. В тот раз работу я
нашел довольно быстро, месяца через два, — компьютер
щики моего класса были нужны и меня взяли с распро
стертыми объятиями. Правда, в качестве «референтов»,
то есть людей, дающих рекомендацию, я не взял никого
из прошлой компании. Вполне возможно, что они сказа
ли бы обо мне, что я «не признаю авторитетов», а также
что «груб и несдержан». Вот поэтому сейчас я изо всех сил
сдерживаю себя и никак не реагирую на дурацкие поднач
ки Фрэнка.
В эти три весенних месяца ничего особенного не про
изошло ни на работе, ни дома. Живу я в небольшом го
родке Н., неподалеку от Бостона. За семь лет в Америке
своего дома не приобрел, снимаю квартиру. Правда, квар
тира мне нравится, и дом расположен в красивом мес
те — около Хрустального озера. Возвратившись с работы
и пообедав, прежде чем взяться за мою Дуняшу, я обычно
выхожу прогуляться. Собаки у меня нет, и мои одинокие
прогулки, не похожие на бег или оздоровительную ходьбу,
при которой идут неестественно быстро, не оглядываясь,
сильно размахивая руками, наверное, удивляют встреч
ных собачников и бегунов. Я иду неторопливо, вдыхаю
свежий, влажноватый воздух, смотрю, как изменились
береговые растения с прошлого нашего свидания. В этом
смысле весна в здешних местах дает много впечатлений,
она почти так же нетороплива, как в России, хотя более рос
кошна и богата. Как с родными, здороваюсь я с большими
круглыми кустами, которые в конце марта покрываются
188
IRICH_LNT_Text.indd 188
11/26/2007 11:37:07 AM
Путешествие к Панаевой
мелкими, цвета цыплячьего пуха, листьями-лепестками,
в апреле эти лепестки превращаются в крупные ярко-жел
тые цветы, а в мае исчезают как дым. Часто во время моих
прогулок вижу я двух парней — своих соседей по дому,
пробегающих мимо в любую погоду в одних лишь футбол
ках и шортах. Один, тот что повыше и пошире в плечах,
в белой футболке и красных штанах, другой, более суб
тильный, в белых штанах и красной футболке. Он в этой
паре — женщина. По вечерам, когда я и мои соседи почти
одновременно приходим с работы и обедаем, я слышу, как
за тонкой стенной перегородкой гремят посудой, тихо пе
реговариваются, как заливисто, по-женски, смеется один
из них, как он ведет разговор, с придыханием, высоким
мужским фальцетом, имитируя хрипловато-визгливую
женскую интонацию. Мужчина-женщина азиатского про
исхождения, имеет пристрастие к ярким цветам и держит
ся всегда чуть с краю, выдвигая вперед мужчину-мужчину.
Я видел однажды, как в супермаркете тот катил коляску с
покупками, а мужчина-женщина подбегал к полкам, вы
хватывал оттуда продукты и бросал на дно тачки. Живут
они тихо, никому не мешают, но чем-то мне это соседство
неприятно.
Я люблю естественные вещи, пара из двух мужчин, в
которой один должен притворяться женщиной, мне пред
ставляется ненатуральной. Мало того, она подтачивает
мое представление о некоем нравственном императиве,
который нас направляет. Ведь получается, что, если можно
ТАК, то можно ВСЕ. Но человек на то и человек, чтобы от
мести со своего пути все, что делает его нечеловеком — ди
кое, животное, срамное. Он на то и человек, чтобы, с другой
стороны, сохранить баланс между чувством и разумом и не
превратиться в человека-машину, вместилище чистого ин
теллекта, этакую голову профессора Доуэля. Скажут, для
чего все это, если все равно умирать и никакого Страшного
суда не будет? А вдруг будет? Хотя даже не в этом дело.
Пусть не будет Страшного суда и Бог не осудит и не при
говорит к наказанию. Даже в этом случае не должен ли ты
сам сохранить в себе человека и не дать неким силам сбить
тебя с твоей человечьей тропы? А то ведь, чего доброго, или
189
IRICH_LNT_Text.indd 189
11/26/2007 11:37:07 AM
Ирина Чайковская: Рассказы и повести
рога вырастут, или антенна к голове прирастет, и прощай
тогда долгий путь выпрямления и очеловечивания, по ко
торому миллионы лет шагали наши предки.
В марте, когда моя дистония, была особенно неснос
ной, я много думал о любви. В России оставил я женщину,
которая, по ее словам, меня любила. Любила меня, но была
женой другого, человека мало симпатичного, несносного
зануды и почти идиота. Он мог, например, в разгар общей
беседы удалиться на кухню и принести вынутый из холо
дильника кусок мяса: «Луизочка, посмотри, какое чудное
мясо принесли в заказе». Луизочка покрывалась краской и
ужимкой показывала, что не вольна остановить идиотские
выходки мужа. При всем при том он ее устраивал — не
как муж, а как прикрытие, как человек обеспечивающий
своей профессорской зарплатой — безбедное существова
ние, кооперативной квартирой и дачей — нормальные
жилищные условия. Телом же, и, возможно, душой она
тянулась ко мне — тогда молодому аспиранту, пишущему
диссертацию под руководством ее мужа. Чем-то эта ситуа
ция напоминала панаевскую. Когда, оказавшись в Амери
ке, я начал думать о Дуняше, мне пришло в голову, что
Луиза, о которой я старался не вспоминать, прокралась ко
мне под маской Панаевой-Дуняши и издевательски высо
вывает язык. Тогда я серьезно задумался на эту тему. Кто
же такая моя Дуняша? Неверная жена? Изменница, при
нимающая другого мужчину под крышей своего супруга?
Так нет же! Все знали, и она этого не скрывала, что ее на
стоящий муж — Некрасов, и Панаев вполне добровольно,
в духе Чернышевского, принял сложившуюся ситуацию.
Вероятно, она — эта ситуация — устраивала всех троих.
В апреле и мае в соседнем доме происходила любовная
возня.
Продолжениепредыдущей
Любовная возня (недописанная глава)
Так я обозначил обычный адюльтер — супружескую
измену. В соседнем доме жили трое взрослых — муж с
190
IRICH_LNT_Text.indd 190
11/26/2007 11:37:08 AM
Путешествие к Панаевой
женой и бэбиситтер, приглядывавшая за двумя крикли
выми близнецами, Гошей и Тимошей. Впрочем, мне лень
описывать всю историю, и я ее пропускаю. По расстановке
сил вы можете догадаться, кто кому изменил. Обманутая
жена — редкая мегера, застав пару в своей кровати, — с
криками выгнала обоих из дому. Пикантная подроб
ность — в то утро, когда все открылось и оба соучастника
преступления были изгнаны, муж еще успел пробежать
марафон. По-видимому, марафон был для него важнее,
чем его обнаруженная неверность, изгнание из дому, го
ре женщины-нелегалки, не знающей, где она сегодня
будет ночевать… Эту женщину я видел всякий раз как
возвращался домой. Возможно, она специально выходи
ла из дому, чтобы попасться мне на глаза. Была она лет
сорока, высокая, сильная, в яркой броской одежде. Пару
раз, завидев меня, она задавала мне какие-то незначащие
вопросы, я ей на них отвечал. Развивать знакомство мне
не хотелось — слишком явной была цель моей соотечест
венницы, и я был совсем не тот человек, который подошел
бы ей для этой цели. По той же причине я не хотел дать
ей приюта, когда разъяренная мегера Рита выгнала ее
на улицу. Рома испарился — как оказалось, отправился
на марафон; за близнецами приехали Ритины родители,
сама Рита укатила в неизвестном направлении, а бедная
нелегалка так и осталась сидеть на своих чемоданах возле
дома теперь уже бывших хозяев. Она в голос рыдала, что
в Америке было верхом неприличия. Один из соседей, не
старый еще, разбитной американец в яркой рубашке, по
дойдя к ней, похлопал по спине и что-то прошептал на ухо.
Она перестала рыдать и быстро подхватила свои узлы. Со
сед уже заводил машину. Куда он ее повез — неизвестно.
Вся эта история, очень далекая от любви, заставила
меня определиться. Я решил, что лучше быть плененным
Дуняшей-Панаевой и весенними ночами читать ей посвя
щенные статьи, романы и стихи, чем этими же ночами
предавать любовь в механической животной возне.
В июне я быстро собрался и отбыл в А.
191
IRICH_LNT_Text.indd 191
11/26/2007 11:37:08 AM
Ирина Чайковская: Рассказы и повести
В А…
Первое, что поразило меня на земле Италии, при вы
ходе из самолета, — был воздух. Совсем не такой, как в
России и в Америке, что-то иное в нем благорастворялось —
другие запахи, звуки, частицы. Воздух Италии был особый,
им хотелось дышать. Прилетел я утром, но на открытом
пространстве летного поля было уже жарковато. Зайдя в
помещение аэропорта, выделил среди встречающих, тол
пящихся за решеткой, невысокого черноволосого человека,
больше напоминающего испанца, чем итальянца. Такими
могли быть ожившие персонажи Эль Греко — с гордой по
садкой головы, матовой кожей и грустными, затаившими
ужас глазами. Он? Да, оказалось, что это был он, Фран
ческо Пренатале, приехавший меня встречать. С первой
минуты, когда он протянул мне руку и сказал на чистом
русском языке, без акцента: «Вы — Лев? Вы похожи на рус
ского интеллигента», — я почувствовал, что он мне не чу
жой. Я ответил: «А вас, Франческо, я представлял именно
таким, похожим на Дон Кихота».
По дороге в А. мы мало разговаривали. Мне казалось,
что Франческо чувствует себя неважно. Лоб его был в испа
рине, и он то и дело прикладывал к нему руку, словно для
того чтобы вытереть капельки пота. В машине было жарко,
кондиционер не работал, после десятичасового полета ме
ня мутило. Франческо остановил свой потертый фиат на
узкой улочке возле серого каменного здания старинной по
стройки. По конфигурации оно напоминало католические
храмы, каких в Америке множество. Открыв дверцу, Пре
натале грустно на меня посмотрел и медленно проговорил:
«Лев, я, кажется, заболел. Извини». Я тоже чувствовал себя
средне, но постарался взять себя в руки. Помог Франческо
выбраться из машины, вытащил свой чемодан из багажни
ка. Мы стояли прямо против большой деревянной двери, я
пару раз дернул за ручку — дверь была заперта. — Ключи
у тебя? — обратился я к Пренатале, но тот стоял с закрыты
ми глазами, прислонившись к дверце машины, и не реаги
ровал. Я нажал на кнопку звонка. Прошло несколько ми
нут, и тут дверь неожиданно открылась. Вышла пожилая
192
IRICH_LNT_Text.indd 192
11/26/2007 11:37:08 AM
Путешествие к Панаевой
женщина, черноволосая, с проседью, и недоуменно на меня
взглянув, спросила что-то типа: «Ке?». Я не знал, что ска
зать, ибо не понимал и не говорил по-итальянски. Я просто
указал рукой на Франческо, который все так же с закрыты
ми глазами, обхватив руками голову, стоял возле машины.
Женщина всплеснула руками — О Мадонна! — широко
растворила дверь, и я с чемоданом в одной руке, другой
увлекая за собой своего спутника, устремился по лестнице.
Идти пришлось по бесконечной лестнице до самого верха.
Наверху, у двери, женщина что-то спросила у Франческо,
наверное, с собой ли у него ключ, он не ответил. Но ключ
не понадобился. Когда я легонько ногой толкнул дверь,
она открылась — стало быть, была не заперта. Мы с Фран
ческо и чемоданом вошли. Женщина осталась за дверью.
Внутри было темно и очень душно. В малюсенькой прихо
жей под квадратным зеркалом стоял стул. Усадив на него
Франческо и поставив рядом чемодан, я решил осмотреть
квартиру. Состояла она из двух комнат: крошечной спаль
ни, с двумя деревянными отделенными друг от друга высо
кой тумбочкой застеленными кроватями (то ли Франческо
ждал меня, то ли вторая кровать у него всегда была наго
тове), — в этой комнате не было окон, было темно и стояла
ужасная духота, — и гостиной, полукруглой, довольно про
сторной, с большим окном с видом на соседний дом и узкую
улочку внизу. В открытое окно врывался воздух, но был он
полуденного разлива, перегретый, к тому же, солнце с яро
стной силой било в окно, не прикрытое даже занавеской.
Я стоял в нерешительности. Что делать? Куда скрыться от
жары? Похоже, что здесь не было не только кондиционера,
но и обыкновенного вентилятора. Я вернулся к Франческо;
над ним хлопотала пожилая итальянка, державшая в ру
ках миску с водой и кусок бинта, который, обмакнув в воду,
прикладывала к голове Пренатале.
— Синьора, — я сделал круговое движение руками и
изобразил языком гудящий звук вентилятора. — Кальдо,
си? — понимающе произнесла итальянка.
— Си, си, — я с ходу погрузился в итальянский, интуитивно поняв, что «кальдо» — означает жара, а «си» — чтото вроде русского «да». Синьора повлекла меня за собой в
193
IRICH_LNT_Text.indd 193
11/26/2007 11:37:08 AM
Ирина Чайковская: Рассказы и повести
безоконную спальню, зажгла свет, ловко вскарабкалась
на тумбочку и открыла дверцу, запрятавшуюся над кро
ватями, покрытую той же белой известковой краской, что
и стены и потолок. За дверцей просматривалась красная
кирпичная кладка, оттуда дохнуло погребной сыростью и
холодом. Я вобрал в себя резкий пахнущий склепом воз
дух и распрямился. Спрыгнув с тумбочки, итальянка помолодому улыбнулась и сказала «чао». Я ей ответил тем
же — это межд
ународное приветствие было мне хорошо
знакомо. Перетащив Франческо на левую кровать, я раз
дел его и уложил. После этого разделся, потушил свет и лег
сам справа — сил хватило только на то, чтобы на минуту
забежать в туалет. И мы оба погрузились в сон.
Сон
Мне снилась Панаева. Почему-то она была голой и с
рыбьим хвостом. Она склонилась надо мною, лежащим на
песчаном дне, среди какой-то цветной травы, и положила
мою голову к себе на колени. Она баюкала меня и что-то
шептала, ее дыхание было отрадно как легкий ветерок,
слова были непонятны, но ласкали ухо, а я не мог пошеве
литься, лежал как труп, и ее шепот достигал только моего
слуха, не сознания. Во сне я понимал, что понять ее речи
мне не дано, — они из другого мира. Но все равно мне бы
ло хорошо, ее волосы приятно щекотали мне лицо, руки
ласкали, нежные колени были мягки, эх, мне было хоро
шо — словно я переселился в царство покоя и света. И еще
я забыл сказать — мне казалось, что, закончив шептать,
она запела. Но звуков не было слышно, возможно, это пела
моя душа.
Я проснулся от странных звуков. Первая мысль бы
ла — где я? Что со мной?
Уж не в райских ли кущах? Было темно. С соседней
койки доносился какой-то мелодичный звук. Франческо не
спал и полусидел на своей кровати.
— Проснулся? — спросил он. — Это я тебя разбудил?
— Нет, здесь кто-то поет.
194
IRICH_LNT_Text.indd 194
11/26/2007 11:37:09 AM
Путешествие к Панаевой
— Это мое радио. Но я слушаю в наушниках.
— Значит, твои наушники худые. Ты в порядке?
Он помолчал, потом словно нехотя ответил: «Я боялся
умереть. Но теперь мне хорошо как никогда».
— Почему?
— Не знаю. Может быть… — он замялся, — может быть,
это связано с тобой. Мне с тобой спокойно, я не боюсь.
— Но мы почти не знакомы.
— Разве? У меня есть чувство, что я знаю тебя давно.
— Какую музыку ты слушаешь?
— Обычно — классику, она успокаивает. Моцарта,
иногда Баха. Бетховена нет — он меня волнует, а от Чай
ковского хочется плакать. Шостакович — он такой прон
зительный, что я лезу на стену. Его музыка не для моих
нервов.
— А что ты слушаешь сейчас?
— Второй квартет Бородина. Мне кажется, эту мело
дию должны петь ангелы в раю.
Я прислушался. Пела русалка. Тихо, почти не слышно,
словно приложив палец к губам.
— Слышишь?
В это время раздался явственный стук в дверь. Потом
зажегся свет и перед нами выросла давешняя итальянка
с маленьким подносом в руках. Что-то сказав по-италь
янски, она оставила поднос на тумбочке и удалилась. На
подносе стояли две тарелки с макаронами и лежали две
вилки. Мы с Франческо принялись за обед.
За обедом я узнал, что дона Агостино, священника и
Франческиного благодетеля, нет на месте. Он уехал ку
да-то в горы на медитацию. Франческо сказал, что като
лическим священникам полагается такая медитативная
неделя или даже две, когда они остаются один на один со
Всевышним. Я спросил, кто эта женщина, которая при
несла нам еду. Как я и предполагал, это была домоправи
тельница дона Агостино, три раза в неделю приходившая
прибраться, принести продукты и приготовить обед. Звали
ее Мария Луиза. После обеда, в конце которого Франческо
вынул свою заветную банку с орехово-шоколадным кремом
и наполовину ее опорожнил, совершив короткую пробежку
195
IRICH_LNT_Text.indd 195
11/26/2007 11:37:09 AM
Ирина Чайковская: Рассказы и повести
в туалет и ванную, мы снова улеглись на своих койках. Ле
жали и разговаривали. Мы говорили о женщинах.
Разговор о женщинах
— Тебе не странно, Франческо, что мы здесь с тобой
два нестарых мужика и не занимаемся любовью? В Аме
рике полным-полно геев.
— Италия отстала от Америки, но и у нас сейчас мно
го геев. Давай поговорим о чем-нибудь другом. Мне эта
тема неинтересна.
— А ты мог бы?
— Добровольно никогда, мне противно. К тому же мне
кажется, что у этих людей не все в порядке. Словно вдруг
вырос хвост или они обросли шкурой.
— Обижаешь животных. Они этим не занимаются.
— Это пример. Я хочу сказать, что они нарушают…
лучше сказать, искажают человеческую природу.
— Здесь мы с тобой не подеремся. Наоборот, ты не про
сто излагаешь мои мысли ты используешь мои слова. Ну а
женщины, женщины тебя занимают?
— Конечно. Когда мне не очень плохо, когда я не один,
вот как сейчас. Меня очень занимают женщины. Я о них
часто думаю, и даже пишу стихи.
— Ну да, Gospoga Panaeva, where is your friend?
— Можно перевести на русский. Госпожа Панаева,
где твоя подруга?
— Мне кажется, подруга интересует тебя больше, чем
сама Авдотья Яковлевна.
— Возможно. О ней совсем мало что известно.
— Была той еще стервой.
— Стервой — значит женщиной с нервами?
— Примерно. Тургенев называл ее лысой вакханкой;
помнишь Варвару Петровну, жену Лаврецкого из «Дво
рянского гнезда»? С нее списано, с Марьи Огаревой.
— Это не правда, ее оболгали. Она не была сознатель
ной обманщицей, она не притворялась.
— Но послушай. Вот тебе ее портрет. Молоденькая де
вочка воспитывается в доме у сановного дяди-губернатора.
196
IRICH_LNT_Text.indd 196
11/26/2007 11:37:09 AM
Путешествие к Панаевой
Не в столицах, нет, в паршивенькой Пензе. Впрочем, там
и Урал и Волга недалеко, места чисто российские. Дядя с
грузинской кровью, а девочка — премиленькая, малень
кая пери. Не положил ли дядя глаз на Машеньку и не
отведала ли она стариковских ласк еще будучи девочкой?
Сие нам неизвестно.
Идем дальше. В город прислан бунтовщик — Ника Ога
рев — под присмотр тамошней полиции. Губернатор за ним
самолично наблюдает, у себя принимает, ведь Ника не про
стой человек, а сын богатейшего помещика, владельца двух
тысяч крестьянских душ. Ты про крепостное право читал?
— Читал.
— Тогда дальше идем. Девушка-бесприданница быст
ро прикинула что к чему. Ника очарован, читает Машень
ке стихи, на гитаре наигрывает романсы и поет приятным
тенорком. Машенька играет глазками и клянется в любви
к повсеместной свободе и к обездоленному человечеству.
Да, чуть не забыл — едет в столицы хлопотать о женихе.
Чем не Марья Ивановна из «Капитанской дочки»? И то
же с успехом. Ссыльного прощают, на радостях играется
свадьба — и тут под занавес умирает отец-мильонщик. Ма
шенька из бедной сироты превращается в барыню, жену
наследника миллионного состояния, с домом в Москве, со
многими деревнями в пензенской губернии. Как тут голо
вушке не закружиться? Да и кровь -то у барышни — по
матушке — тоже грузинская, жаркая. А муж… что ж, муж
любит, стихи посвящает, но… слишком много говорит о
разных абстрактных предметах, слишком непрактичен,
временами сильно пьет, гуляет, но чаще вял, депресси
вен… и вообще оживляется только в присутствии одного
человека. Как ты понимаешь, имя этого человека…
— Герцен?
— Ты не уверен?
— Я уверен, но ты меня подби…забиваешь своим на
пором.
— Идем дальше. Машенька не удовлетворена, муж
не удовлетворяет ее женскую чувственность, уже разбу
женную стариком-дядюшкой. Это мои домыслы, но, согла
сись, они лежат в русле русской традиции — тут и Бунин с
197
IRICH_LNT_Text.indd 197
11/26/2007 11:37:10 AM
Ирина Чайковская: Рассказы и повести
Олечкой из «Легкого дыхания», и Пастернак с его Ларой, и
даже Шолохов с Аксиньей… Детей у пары нет и как бы не
предвидится. Обрати внимание: у Огарева во всех его отно
шениях с женщинами детей нет. Закрадывается мысль: а
были ли отношения?
— Ты имеешь в виду животные физиологические от
ношения?
— Почему животные? Обычные, человеческие. Как
там в Библии — жена да прилепится к мужу, станут едина
плоть и прочая. Ты хочешь возразить?
— Хочу, мне противно ВСЕ что делает человека живот
ным. Но сейчас не буду об этом. Выскажи до конца.
— Продолжаю. Оглядываясь вокруг, Машенька заме
чает, что все, буквально все вокруг мужчины затмевают ее
Ника, я имею в виду по этому искомому качеству.
Она готова завести роман с кажд
ым из друзей бедно
го Ника, но случай представляется не так скоро, во время
их совместной поездки в Европу. В Италии она сходится с
другом Огарева, художником Сократом Воробьевым. Кон
чается тем, что Огарев возвращается в Россию без нее. Не
верная жена и ее милый друг живут в Париже на денежки
олуха мужа. И вот я подхожу к кульминации — у Марьи
Львовны рождается ребенок. Он вскоре умирает, но обрати
внимание, если еще не обратил, — Огарев готов дать ему
свое имя. Не подтверждает ли это мою мысль о неполно
ценности их брака?
— Неполноценности?
— Ну да, всякий брак имеет целью рожд
ение потомст
ва. Плодитесь и размножайтесь, так Библия говорит.
— Я не согласен. Вернее, я временами не согласен. Я
знаю, что так говорит Библия, и дон Агостино повторяет
это в своих проповедях. Но… во мне все протевостает про
тив этого.
— Ты протестуешь против Священного Писания? Но
даже я, неверующий, считаю, что ему нужно следовать.
Иначе мир свихнется, как предвидел Достоевский.
— Я уважаю верующих, но сам не верю. Впрочем, я не
то хочу сказать. Мне не нравится, когда человек уподоб
ляет себя животному. А в этом действии… акте… не знаю,
198
IRICH_LNT_Text.indd 198
11/26/2007 11:37:10 AM
Путешествие к Панаевой
как сказать, человек становится скотом, скотиной. Какая
это любовь? Любовь происходит через душу.
— Считается, что есть две формы любви.
— Это неправда, любовь одна, и форма у нее одна.
— Хорошо. Как ты объяснишь поведение своей лю
бимой Марьи Львовны? Не кажется ли тебе, что ты впа
даешь в противоречие? Эта женщина поменяла мужа на
любовника — употреблю слово, которого ты испугался. Ей
захотелось быть обыкновенной женщиной, чтобы мужчи
на был мужчиной, чтобы сделал ей ребенка…
— Это не так. Она обманулась, ей показалось, что она
любит. Но это был обман, иллюзия, ее нельзя винить. В
мире, даже сейчас, мужчина — главный. Мужчина под
чиняет себе женщину. Ей приходится уступить. Она идет
против своей воли. Она не виновата. Идеал для любой
женщины — Пресвятая Дева.
Мы говорили уже довольно долго. Я видел, что Фран
ческо устал, начал путаться. Я сознательно ничего не
ответил на его последнюю реплику и через минуту убе
дился, что он уснул. Тогда я тоже натянул на себя тонкое
церковное одеяло, защищающее меня от пронизывающей
погребной сырости, ползущей из открытой над кроватью
дверцы — скорее всего, за стеной была церковь — и за
крыл глаза. Когда я их открыл, за дверью в коридоре ле
жала темная тень. Я понял, что сейчас ночь. Но спать не
хотелось. Наоборот, с невиданной силой мне захотелось
вырваться из замкнутого пространства. Я вскочил, быст
ро, стараясь не шуметь, оделся в полнейшей темноте и
выскочил из двери.
Я оказался посреди душной итальянской ночи.
Посреди душной итальянской ночи
Днем я не успел сориентироваться и не знал, в какую
сторону идти по узкой маленькой улочке, на которой рас
полагалась наша церковь. Поколебавшись секунду, пошел
налево, откуда доносился какой-то равномерный шум,
и очень быстро вышел на перекресток. В свете фонаря я
199
IRICH_LNT_Text.indd 199
11/26/2007 11:37:10 AM
Ирина Чайковская: Рассказы и повести
вначале посмотрел на часы — был час ночи, — а потом на
табличку с названием улицы — via Mazzini. Она была до
вольно темной и безлюдной. Я понял, что шум доносится не
отсюда, и завернул за угол. Улица называлась via Garibaldi
и, вероятно, была прогулочной магистралью города. По ней,
несмотря на поздний час, двигалась толпа людей. Я при
гляделся — в основном это была молодежь студенческого
возраста. Шли мимо освещенных ярких витрин, радостно
глазея по сторонам, болтая, напевая, то и дело слышалось
слово «allora»; диковатого вида парень, встряхивая лохма
тыми темными кудрями, пел что-то ритмичное, аккомпани
руя себе на гитаре.
Он, окруженный толпой слушателей, оказался в самой
середине людского потока; толпа огибала кудрявого гита
риста и его приятелей; вокруг стоял невообразимый шум.
Веселая студенческая ватага двигалась, смеялась, дымила
вонючими сигаретами, от которых мое обоняние уже дав
но отвыкло. Я застыл в нерешительности. Влиться в толпу
итальянских студентов? Пройтись с нею, чтобы ощутить се
бя ее частицей? Решив так и сделать, я вдруг обнаружил,
что ноги сами привели меня на безлюдную и темную via
Mazzini.
Via Mazzini жила в другом ритме, словно в антимире.
Здесь была ночь. Под ногами в свете редких фонарей белела
брусчатка. Наверное, днем здесь располагался базар — но
ги натыкались на недоубранные пластмассовые вешалки,
какие-то коробки и бумажки. Улица стала сужаться, спра
ва показалось странное сооружение. Я подошел поближе.
Это был фонтан, возможно, старинный. Из головок коней
били струйки воды. Меня мучила жажда — макароны Ма
рии Луизы, съеденные мною днем, были политы каким-то
жгучим соусом. Я наклонился к маленькой лошадиной го
ловке и перехватил ртом струйку. Вода была тепл
ой.
Налетевший ветер ударил в ноздри чем-то знакомым.
Но я не мог вспомнить, откуда знаю этот терпкий солоно
ватый запах. Узкий проход начал расширяться. И вдруг —
открылось море. Так вот чье дыхание принес ветер! Мо
ре плескалось почти на уровне моих ног. Кругом горели
огни порта. На расстоянии десяти шагов от меня стояли
200
IRICH_LNT_Text.indd 200
11/26/2007 11:37:11 AM
Путешествие к Панаевой
освещенные корабли. Их названия были написаны на бор
тах крупными яркими буквами, словно детской рукой. Во
круг не было ни души.
— Не пойду домой, не хочу! — донеслось до моего слуха,
и я подумал, что у меня слуховые галлюцинации. В поло
вине второго ночи в незнакомом итальянском городе услы
шать капризный выкрик ребенка на чистом русском языке!
Но через мгновение из темноты вынырнула маленькая
фигурка.
— Боря, погоди! — Вслед за мальчиком показалась
женщина. Оба или меня не видели, или не обращали на
меня внимания. Мальчик — ему было лет десять-одинна
дцать — светловолосый ангел со звонким, дрожащим от
обиды голосом,— убегал, женщина пыталась его догнать.
Женщина была молодой, как и мальчик — светловолосой,
очень тонкой, в длинном, в талию, платье. Она увещевала:
— Боря, уже очень поздно, что скажет Пьетро?
— Пусть он скажет что угодно, я его не боюсь, — маль
чик топнул ногой. — Мне дома душно, я не могу спать в
такой духоте.
— Боря, мы включим вентилятор.
— Твой Пьетро опять скажет, что нужно экономить.
Мальчик отбежал еще на два шага и оказался почти рядом
со мной.
Он стоял ко мне спиной, женщина вскрикнула: «Боря,
ты чуть не сбил с ног человека!»
— Scusi, sеgnore! — обратилась она ко мне.
— Не беспокойтесь. Я твердо стою на ногах.
Она остановилась.
— Вы русский? из России?
— Не из России, гражданин Америки.
— А, из Америки… — в голосе звучало разочарование.
Сюда приезжают очень смешные американцы, старушки в
шортах, старички в кепочках, вы на них не похожи.
— Я не турист. Приехал к другу.
— Друг тоже русский? Извините за любопытство, но
здесь так мало бывших соотечественников, все наперечет,
потому и спрашиваю.
— Нет, друг итальянец, но хорошо говорит по-русски.
201
IRICH_LNT_Text.indd 201
11/26/2007 11:37:11 AM
Ирина Чайковская: Рассказы и повести
— Случайно не Франческо? Пренатале?
— Он. Вы его знаете?
— Мы с ним хорошо знакомы. Он живет в церкви San
Domenico. Вы тоже там поселились?
— Прекрасно, теперь я знаю название церкви, в кото
рую уже пора возвращаться.
Мальчик, вначале отбежавший на значительное рас
стояние, увидев, что его мать со мной разговаривает, при
бежал обратно. Теперь уже он тянул мать за край длинно
го, переливающегося в свете портовых огней платья:
— Пойдем, я устал, хочу спать. Сколько можно разго
варивать?
— Сейчас, Боря, погоди. Вы не против, — обратилась
она ко мне, — если мы вас проводим до San Domenico? Мы
живем буквально в двух шагах от церкви.
— Нет, конечно, не против, тем более, что я, кажется,
заболеваю.
По дороге мальчик пел «Взвейтесь кострами, синие
ночи», женщина задавала какие-то вопросы, мне же с каж
дым шагом становилось все хуже — тошнило и бил озноб.
И зачем я пил воду из проклятого фонтана?
3 июня 200…
Лев заболел. Я лежу рядом с ним, на соседней кро
вати, и мне тоже плохо, хотя по-другому. У Льва высокая
температура, он весь горит. Мария Луиза прикладывает
ему холодные салфетки к голове. Говорят, в самолетах
ходит какая-то инфекция. Сегодня утром до работы забе
гала Лиза. Интересовалась его здоровьем. Как странно,
что он сразу ее нашел. Правда, все говорящие по-русски
прилипают друг к другу. Когда я сюда переехал, дон Аго
стино сразу сказал мне про Лизу, что есть русская жен
щина, живет рядом, в итальянской семье. Что, может,
мне нужно с ней познакомиться и чем-нибудь помочь. Но
первая пришла она. Сказала, что услышала обо мне от
дона Агостино. Она была такая не итальянка, что хватало
дух, я сразу в нее влюбился. Помочь ей я ничем не мог,
разве слушал ее русскую речь, ей очень хотелось говорить
на своем языке. Она мне помогала. Приносила домашние
202
IRICH_LNT_Text.indd 202
11/26/2007 11:37:12 AM
Путешествие к Панаевой
пирожки и оладушки. Прогоняла наваждения, которые
одолевали меня даже здесь, даже в церкви. Я думал, что,
порвав с домом и домашними, порву порочный круг мо
ей болезни. И она, испугавшись моего нового окружения,
дона Агостино, временем напоминавшего мне святого,
оставит меня, уйдет. Но не ушла. Вначале притаилась,
накатывала страхом, когда я оказывался один, не отпус
кает и сейчас, хотя рядом лежит и дышит Лев. Лежит и
дышит. И я лежу и дышу. И как легко прекратить этот
простой процесс жизни. Прекратить дышать. Остановить
ся. Уйти в… Не знаю куда. Говорят, «в мир иной», но если
бы знать, чем он настолько иной, в чем его существенное
отличие, да и вообще или он существует. А может, так
называемая Вечность — есть отсутствие всего — чувств,
мыслей, ощущений, дыхания? Вечная спячка без просы
пания. Не знаю, как правильно сказать по-русски… Лиза
мне помогает бороться с этим наважд
ением. В ее присут
ствии я забываю свои страхи, я оживаю для жизни. Если
бы Лев был здоров и мы с ним разговаривали, спорили…
как бы хорошо было. Мне нравится, что ему нравится Па
наева. Когда я впервые прочитал ее записки, я подумал,
что она очень скрытная. Она ничего про себя не написала.
И ничего не написала про свою подругу Марию. А тому,
что написала, я не верю. Она в записках пишет о Марии
как-то неприязненно. Словно ее не любит. И все что потом
случилось — обвинения в трате огаревских денег, — мог
ло Панаеву заставить разлюбить подругу, уже тогда мерт
вую. Мария рано умерла. И всю короткую жизнь искала
любви. Лев ее обвиняет, что она осталась заграницей с
этим художником, Сократом Воробьевым. И что жила с
ним на деньги Огарева. А на какие еще деньги могла она
жить? Она была слабая, беспомощная. Она не работала и
не могла сама себя кормить. И вот что с ней случилось —
она ошиблась. Сократ ее обманул и бросил, и тогда она
начала совсем плохую жизнь, гулящую и пьяную. Я так
ясно вижу и чувствую ее слезы, ее рыдания, ее муку. А
когда стала умирать, в 35 лет, в завещательном письме
написала, чтобы все ее письма и дневники и копейки не
пропитые передали ему, Огареву. Она много поняла, но
203
IRICH_LNT_Text.indd 203
11/26/2007 11:37:12 AM
Ирина Чайковская: Рассказы и повести
было поздно. Женщины за все платят собой. Они лучше
мужчин.
4 июня
Сегодня целый день думаю о Лоренцо, своем племян
нике. Сара, моя старшая сестра, родила его, когда жила
в больнице для наркоманов. Она убежала из дома и спу
талась с наркоманами. А потом попала в больницу. Отец
Лоренцо — один из парней, которые вместе с Сарой лечи
лись в той больнице. Лоренцо — вполне нормальный: Са
ра боялась, что он станет неполноценным. Но он учится в
«медии», ему 10 лет, любит читать. После школы приходит
в книжный магазин, что открыла Сара на завещательные
деньги отца. Они вместе ждут покупателей. Но те не при
ходят. П. — маленький городок. Зимой люди на работе, а
летом на пляже. Книги не нужны никому. А Лоренцо они
нужны. Я много раз, когда жил в П., видел Лоренцо за чте
нием книг. Он любит про путешествия. Когда он читает, я
им любуюсь. У него такой красивый овал, такие длинные
ресницы. Дети даже лучше женщин. Дети любят не для се
бя. Они любят вообще, без пользы. Это настоящая любовь,
человеческая.
Лев сегодня целый день спал, ничего не ел. Лиза при
вела к нему доктора Милиотти. Когда доктор присел на его
кровать, Лев открыл глаза.
— Come sta? — спросил доктор. Лев понял и ответил:
«Хорошо» и снова закрыл глаза.
Доктор спросил меня, почему я тоже лежу. Я ответил:
per la compania — за компанию. Большинство докторов по
хожи на зверей. А этот — на ребенка. Мы со Львом его одоб
рили. Лиза принесла котлеты, я съел две, а Лев не съел
ничего. У него температура.
5 июня
Сегодня Лев открыл глаза и улыбнулся. Солнечный
луч возле двери показывал, что сейчас утро. И сразу вошла
Мария Луиза с термометром и двумя тарелками овсяной
каши. Температуры у Льва не было, кашу он съел с аппе
титом.
204
IRICH_LNT_Text.indd 204
11/26/2007 11:37:12 AM
Путешествие к Панаевой
Сегодня мы с ним много разговаривали. И я совсем за
был про свои страхи.
Я укрылся нашим разговором, как одеялом, тем более,
что речь шла о приятном мне человеке. Лев спрашивал о
Лизе. К сожалению, я мало знаю о ней. Она из Москвы. Ра
ботала там в школе, какой предмет вела, мне не известно.
Наверное, литературу, она много знает стихов. Но русские
все знают наизусть стихи своих поэтов, об итальянцах так
не скажешь. Однажд
ы, сразу после нашего первого зна
комства, в дождливое апрельское воскресенье, я увидел ее
на мессе. Она помахала мне рукой. Мы вышли из церкви
вместе. Она предложила пройтись по вьяле Виттория, что
вела к морю. На нас оглядывались, я не знал почему, и
спросил у Лизы.
— Наверное, потому, что я жена Пьетро и мне не поло
жено гулять с молодым человеком.
— А где ваш муж?
— Он остался дома — смотрит телевизор, сын тоже
смотрит — какая-то интересная передача, наверное, фут
бол.
— У вас есть сын?
— Да, от первого брака, ему 10 лет, он учится в «ме
дии».
Деревья мокро зеленели на фоне серого низкого неба.
В воздухе висела влажность, но дышалось легко. Я старал
ся попасть в такт Лизиного шага. Мне было хорошо. По обе
стороны вьяле желтели кусты, похожие на встрепанного
мокрого цыпленка.
— Это джинестра, — сказала Лиза, — я узнавала, эти
кусты называются джинестра, они самые первые зацве
тают.
Я погладил желтые лепестки в капельках дождя.
— В России этот куст называется дрок, — продолжала
Лиза, — а в Америке broom.
— Почему в Америке? — спросил я.
— Мой первый муж живет в Америке, отец Бори.
Мы вышли к морю. Облокотились на белый камен
ный парапет. Море плескало внизу под нами — серое и
неспокойное. Где-то вдали подпрыгивал на волнах белый
205
IRICH_LNT_Text.indd 205
11/26/2007 11:37:13 AM
Ирина Чайковская: Рассказы и повести
корабль. — А вечером я люблю смотреть море с другой сто
роны, — сказала Лиза, — со стороны порта. Ночью там мно
го огней, красиво, и светятся корабли. Там рядом Tredici
canellе, прекрасный древний фонтан…
— Я плохо знаю город, я родился и жил не здесь, а в П.
— У вас там семья?
— Мама и сестра с сыном. Отец недавно умер, теперь
всем живется и легче, и труднее.
— Как так?
— Он был сильный человек, тиранический, он всеми
командовал. Сестра убежала из дому, мама плакала целый
день. Но он работал в компании, и он держал семью. А те
перь все должны работать.
— И вы?
— Я болен, но пытаюсь работать, переводить…
— Что вы переводите?
— Записки Панаевой.
— Вам нравится Панаева? — Она смотрела с удивле
нием.
— А вам?
— Я плохо знаю ее жизнь, записки читала, но давно;
там много забавных анекдотов. Даже странно, что, живя с
таким человеком, как Некрасов, она больше пишет о всех
прочих, чем о нем. Впрочем, нужно перечитать.
Мы пошли назад. Я устал писать. Продолжу вечером.
5 июня, вечер
Лев ожил. Завтра день его рожденья. Он хочет пригла
сить меня и Лизу в ресторан.
Лиза опять с утра забегала нас проведать. Она работа
ет недалеко — помогает старику-инвалиду, кормит и возит
гулять на коляске. Лиза еще не знает про ресторан. Лев
придумал только сейчас, когда Мария Луиза принесла нам
тарелки с пастой. Лев сказал, что всю жизнь не может тер
петь макароны. Хорошо, что Мария Луиза не понимает, она
кормит нас из душевной доброты. Она сказала, что сегодня
вечером наконец приедет дон Агостино.
Лев предлагает мне, когда уйдет солнце, выйти про
гуляться. Конечно, я пойду с ним — я радуюсь кажд
ую
206
IRICH_LNT_Text.indd 206
11/26/2007 11:37:13 AM
Путешествие к Панаевой
минуту нашего разговора. Он спросил, если в этих местах
была Панаева. Я точно не знаю. Она была в Италии, но
А. располагается далеко от основных путей туризма. А вот
Мария, ее подруга, могла побывать в А. Ее должна была
привлекать неизвестность. Она могла предложить Сократу
Воробьеву или кому-нибудь еще из ее компаньонов погля
деть Италию просто так, без цели туризма. Ведь Италия не
только знаменитые города.
Италия еще и каменные селения в горах, оливы на
глинистой земле, виноградники, горы, простые, мрачные,
из серого камня, церкви… Она, Мария, могла захотеть по
смотреть и на людей, не только на скульптуры и фрески.
Таких, как дон Агостино. Дон Агостино почти святой. Лиза,
как и я, ходит на воскресную мессу, только чтобы его послу
шать. В общем она не религиозная. Она говорит, что верит
в Бога, но не в церковь. А я в Бога — и верю, и не верю.
Мне странно думать, что весь этот нелепаный, нелогичный
и опасный мир — дело божьих рук. И особенно человек, в
котором каждую секунду что-то происходит. Неуж
ели Бог
может уследить каждого из нас?
Я не дописал утром, что, когда мы при первом знаком
стве шли назад от моря, Лиза внезапно расплакалась.
Мы присели на мокрую скамью, и она, будто за ней
гнались, быстро-быстро стала говорить, что больше не
может, что устала, что Пьетро оказался скупой, жадный
и глупый, что у него нет никаких интересов и всему он
предпочитает пасту и футбол. Еще она говорила про
мальчика, что он отлепился от рук и под влиянием Пьет
ро сильно поглупел. Она говорила и плакала, лицо было
покрасневшее, глаза такие синие, что хотелось зажму
риться. И еще, когда она говорила, с мокрого куста упал
желтый маленький комочек — цвет джинестры — прямо
в вырез ее платья.
5 июня, поздний вечер
Около восьми вечера мы со Львом вышли из нашей
церкви. Солнце еще не ушло, и было жарко, и я поду
мал, что лучше бы мы не выходили. Но Лев смело шел
вперед. Мы дошли до улицы Гарибальди. В этот час по
207
IRICH_LNT_Text.indd 207
11/26/2007 11:37:14 AM
Ирина Чайковская: Рассказы и повести
ней слонялись парами и в разбивку подростки из лицеев
и технических училищ. Посреди улицы стоял лохматый
горбоносый албанец с гитарой в руках, подростки стайкой
его окружали. Я его знал, его звали Пьерин, — он однаж
ды приходил к дону Агостино, тот ему сильно помог. Этот
Пьерин провалил экзамены, и в квестуре отказывались
продлить его «пермессо ди соджорно», вид на жительство.
Это грозило ему выселением из Италии. Но дон Агостино
позвонил в квестуру и уладил дело. Парень все это рас
сказал мне, когда мы вместе спускались с лестницы после
его визита к дону Агостино.
Внизу возле самой двери он внезапно спросил:
— Ты — итальянец?
— Да.
— Значит, ты не знаешь, каково жить в такой гадкой
стране, как Албания. Это самая гадкая страна в мире, — и
он плюнул прямо на последнюю ступеньку и носком ботин
ка стал растирать плевок. Потом продолжил, пристально в
меня вглядываясь:
— Скажи честно — ты против, чтобы я здесь остался и
пожил в человеческих условиях?
— Где здесь? — Я не понял, решил, что он просит у
меня пристанища.
— Где? В Италии. Мне она подходит. Мне сказали в
квестуре, что я должен убираться, раз не сдал паршивый
экзамен. Почему они ко мне прицепляются, ты знаешь?
Я не отвечал, и его вопросы висели в воздухе. Мне хо
телось, чтобы он оставил меня в покое.
— Сколько студентов учится десятилетиями, никто
к ним не прицепляется, почему я стал крайний? Если
бы не твой дон Агостино, они бы вышвырнули меня в
Албанию.
Глаза у него стали совсем безумные. Мне даже показа
лось, что он под действием наркотика — такие глаза были
у сестры, когда она вечерами возвращалась домой до своего
побега. Наконец он открыл массивную дверь, и мы вышли
на улицу. Я вздохнул с облегчением.
И вот сейчас этот Пьерин пел посреди толпы своих фа
натов.
208
IRICH_LNT_Text.indd 208
11/26/2007 11:37:14 AM
Путешествие к Панаевой
Его ритмическую песню — ритм он энергично отбивал
ногой — легко было перевести на любой язык. Я перевел ее
на русский для Льва.
Свободы! Хочу свободы!
Хочу петь, что хочу петь,
Хочу жить, где хочу жить.
Почему, гов…я Италия, ты не хочешь меня?
Лев назвал песню Пьерина «анархической», и мы дви
нулись дальше.
— Эй, парень! — вначале я не понял, что крик отно
сится ко мне. Инстинктивно обернулся — Пьерин перестал
играть, опустил гитару и махал мне рукой. Мы со Львом
остановились.
— Священник дома? Ты в курсе?
Я пожал плечами:
— Не знаю. Он должен был вечером приехать с гор.
— С гор, почему не с неба? — Пьерин огляделхохочу
щую толпу своих приверженцев и тоже захохотал. Я мол
чал. Не то чтобы я его боялся — просто он был мне непри
ятен. Я не хотел вступать с ним в разговор.
Мы отошли. Лев глядел с недоумением. — Студент-ал
банец, — сказал я, будто это и было объяснение. Странно,
но Лев его принял. Он предложил свернуть с Гарибальди
на соседнюю улицу Мадзини. Мы свернули — улица бы
ла тихой и безлюдной. Под ногами валялся неубранный
сор от банкареллы. Справа белел древний фонтан Tredici
cаnnellе, который так любила Лиза. Изо рта 13 небольших
худых лошадок били тонкие струйки воды.
— Ты не знаешь, эту воду можно пить? — неожиданно
спросил Лев.
— Пить? Воду из фонтана? Это тебе не Америка, я бы
не стал. И в России ее тоже не пьют. Там сестра говорила
брату: «Не пей, братец, козленочком станешь».
Лев хмыкнул и отошел от фонтана. Мы вышли к
морю, к самой пристани. С моря прилетал слабый при
ятный ветер. В порту стояло несколько океанских ко
раблей — из Греции и бывшей Югославии. Они были не
209
IRICH_LNT_Text.indd 209
11/26/2007 11:37:14 AM
Ирина Чайковская: Рассказы и повести
освещенные, но вид имели парадный, как военные на
балу — белые, с черными буквами по борту. Мы ими лю
бовались.
А потом мы вернулись в нашу церковь.
Да, я забыл сказать, что возле порта мы со Львом уви
дели женщину. Она стояла к нам спиной, тонкая, в длин
ном облегающем платье.
Лиза? Мне послышалось, что Лев произнес это имя
вслух. Женщина обернулась.
Нет, это была не Лиза. Красивое безразличное лицо,
пустые глаза.
Мы поспешили отойти.
В церкви слышались голоса. Приехал дон Агостино.
Его заместитель дон Леонардо грохотал из-за двери гром
ким молодым басом. Мария Луиза вставляла одно-два сло
вечка. Голос дона Агостино звучал совсем редко, говорил он
так тихо, что на лестнице ничего нельзя было понять. Мне
очень хотелось увидеть дона Агостино, но следовало подож
дать, пока он сам позовет. В церкви были свои правила. Мы
со Львом поднялись на наш чердак и вошли в незапертую
убогую квартиру, приют одиноких чудаков.
— Лев, признайся ты влюблен!
— Я? С чего ты взял, Франческо?
— Когда ты болел, ты произносил ее имя. И сейчас, в
порту.
— Тебе причудилось. Я люблю только одну женщину
во веки веков.
— Кого же?
— Панаеву.
— Она не любит мужа.
— Панаева?
— Лиза. Она мне сказала, что не любит мужа.
— Ты его видел?
— Нет, но она мне сказала, что он любит только футбол
и пасту.
— Прекрасно. Вся Италия любит футбол и пасту.
— Я не люблю.
— Но ты уникум, ты больше русский, чем итальянец.
Ты пишешь ей стихи?
210
IRICH_LNT_Text.indd 210
11/26/2007 11:37:15 AM
Путешествие к Панаевой
— Ты…видел?
— О нет, но знаю. Ты…любишь ее?
— Я?
Я действительно пишу стихи и посвящаю их ей.
Стихи Франческо Пренатале
Темнота, я боюсь темноты,
Я уйду, провалюсь, я исчезну.
Вижу луч надо мной — это ты.
Заслоняешь разверстую бездну.
Тяжело мне ходить и дышать,
Стонет дух, бесноватый калека,
Лишь лежать я могу и мычать,
Ты даешь мне слова человека.
Подойди, без тебя я убог,
Без угла, без здоровья, без веры.
Бога нет в небесах, ты мой Бог,
Неулыбчивый, в кофточке серой.
***
Какой ужас, ужас какой!
Ни рукой
Не могу шевельнуть,
Ни ногой.
Цепенею, становлюсь доской.
Все. Обезножил.
Солнце мое,
Не плачь, не молись,
Попробуй-ка — до меня дотянись,
Мизинцем своим
Чурбака коснись.
Мамочки, ожил!
211
IRICH_LNT_Text.indd 211
11/26/2007 11:37:15 AM
Ирина Чайковская: Рассказы и повести
***
Ни тела, ни души —
Не надо ничего.
Мое — со мной, твоим
Владеешь нераздельно.
Когда придут спросить:
«Была ли ты его?»
Ответишь: «Никогда»,
Обижена смертельно.
Игрушки и слова
В ребячливости дня,
Беспечное житье
На той полянке вешней.
Тобою не владел,
Ты не брала меня,
Как это хорошо,
Что оба мы безгрешны.
И телом и душой
Владею я один.
Не знаю никого,
С кем можно поделиться.
Не знать нам никогда,
Кто раб, кто господин.
Ты — солнце, и на том
Нам стоит примириться.
***
Прошу садиться.
Не хочу!
Прошу садиться.
Не хочу!
Прошу садиться.
Не хочу!
Не хочу! Не хочу! Не хочу-у-у!
212
IRICH_LNT_Text.indd 212
11/26/2007 11:37:15 AM
Путешествие к Панаевой
***
Ты знаешь, чего я боюсь?
Ты знаешь чего я боюсь?
Ты знаешь, кого я боюсь?
Ты знаешь… Ее я боюсь.
***
Девушки голос дрожал,
Путаясь в соснах,
Ветер на трубах играл
Многоголосных.
Спрятавшись, я постигал,
В девственной чаще
Тайный природы хорал,
Мощно гудящий.
Мне б приоткрылся кусок
Истинной сути,
Если б его я извлек
Из темной мути!
У священника
Франческо привел меня наверх, и только я вытянулся
на койке, как в дверь постучали. Вошла Мария Луиза, вся
в морщинках счастья, и произнесла что-то очень торжест
венное. Из всех слов я услышал одно — «чена». Франческо
быстро мне объяснил, что «чена» означает «ужин». Дон Аго
стино звал нас к себе на ужин.
Мы поднялись — Франческо тоже уже успел при
лечь — и пошли к священнику. Когда на лестнице я попы
тался что-то спросить у Франческо, тот ничего не ответил
и приложил палец к губам. В таком священном молчании
мы достигли двери святого отца и позвонили.
213
IRICH_LNT_Text.indd 213
11/26/2007 11:37:15 AM
Ирина Чайковская: Рассказы и повести
Открыла улыбающаяся Мария Луиза, словно помоло
девшая и распрямившаяся. Мы вошли в прихожую, откуда
можно было видеть большую, ярко освещенную гостиную.
За столом сидели двое. Один — молодой, с веселым
подвижным лицом, с густой гривой черных волос. Скорее
всего, это был дон Леонардо, помощник священника, чей
энергичный раскатистый бас все эти дни был слышен на
лестнице. Другой — молчаливо смотрел в пол, его лоб и
руки были как-то слишком бледны. Был он не старым, не
седым, не лысым; во всем его существе сквозило что-то,
что отделяло его некой чертой от обычных людей. Помню,
что первой моей мыслью было — святость или болезнь? Я
понял, что бледный и был с нетерпением поджидаемый
Франческо дон Агостино. Нас пригласили за стол.
Мария Луиза принесла и поставила на середину стола
дымящуюся кастрюлю все тех же макарон. Все стали рас
кладывать их по тарелкам, лить в тарелку оливковое мас
ло и томатный соус. Все проделывалось с восхитительной
серьезностью. Затем наступил момент молитвы. Я взгля
нул на сидевшего рядом Франческо — он шевелил губами
в такт словам дона Агостино. Сказали друг другу «буон ап
петитто» и приступили к трапезе. Макароны не шли мне в
горло и выскальзывали из-под моей вилки. Дон Агостино,
который, казалось, на меня не смотрел, внезапно повернул
ко мне лицо и сказал по-русски, мягко выговаривая глас
ные: «Хлеб и сир, хорошо?» Я не успел удивиться, как он от
дал какое-то распоряжение Марии Луизе, и она принесла
мне тарелку с разнообразными сырами и поднос с темным
итальянским хлебом.
— Вы говорите по-русски?
Священник посмотрел на Франческо, тот что-то про
шептал, и дон Агостино покачал головой. Франческо стал
переводить.
— Нет, по-русски он знает всего несколько слов. Он бы
хотел побывать в России.
— Почему?
— Ему нравится. Говорит, что хотел бы посетить рус
ские храмы, послушать церковное пение.
— Но он же католик!
214
IRICH_LNT_Text.indd 214
11/26/2007 11:37:15 AM
Путешествие к Панаевой
— Ну и что? Католики не так далеко ушли от братьевортодоксов (Франческо так перевел слово «православный»),
те и другие — христиане. Он верит, что объед
инение хри
стианских церквей не за горами.
— А хотел бы он посетить Америку?
Дон Агостино рассмеялся, вслед за ним и Франческо.
— Ни за что! Он говорит, что ему нечего делать в Аме
рике…
— Он что-то еще сказал? Франческо колебался, но по
том все-таки выговорил, очень тихо: «Америка — страна
Антихриста».
— Он так и сказал?
Мой друг посмотрел на меня немного презрительно. Я
знал этот его взгляд, бывший ответом на недоверие и со
мнение в честности или точности.
— Скажи ему, что Америка разная, в ней есть Анти
христ, но есть и Христос.
Дон Агостино взглянул на меня. У него был живой
человеческий взгляд, но меня смутили его глаза — обве
денные густой синевой, как у человека плохо спящего или
мучимого недомоганием. — Семья? — по-русски сказал свя
щенник. Я отрицательно покачал головой. — Женщина?
Дети? — Нет, я один. Священник что-то зашептал Франче
ско на ухо. Он говорит, — начал тот переводить, — что же
лает тебе создать семью. Его самого родители определили
в священники в 12 лет. Сейчас уже такое не практикуется.
Мальчики в этом возрасте еще не могут сказать, их эта до
рога или нет. Он сейчас считает, что ему не следовало идти
в священники. Он завидует тем, у кого есть жена и дети. Я
глядел на дона Агостино с возрастающим удивлением. Он,
священник, говорит, что выбрал, вернее за него выбрали, не
тот путь? Он завидует обычным людям, которым только и
достало ума, что иметь детей? Да к тому же, исповедуется в
этих крамольных вещах совсем незнакомому чужому чело
веку, иностранцу?.. Нет, этот человек не нарушит обета, —
пришло мне в голову. — Его скорей нарушит тот, кто носит
личину святости. А этот будет бороться со своими вполне
человеческими страстями во имя… во имя чего? Принад
лежности к касте? Давней традиции? Во имя Божьего
215
IRICH_LNT_Text.indd 215
11/26/2007 11:37:16 AM
Ирина Чайковская: Рассказы и повести
сына, остававшегося девственником? Но вот Дэн Браун
пытается сие опровергнуть, у него Христос с искушениями
не боролся, шел им навстречу…
Тем временем, дон Леонардо, спокойно продолжаю
щий ужинать, завершил трапезу тарелкой зеленого са
лата — большое его блюдо под занавес было принесено
Марией Луизой, — поднялся из-за стола и, выждав паузу,
стал весело, с наглядной жестикуляцией, о чем-то расска
зывать. По движениям рук, выбрасываемых им вперед, я
понял, что речь идет о боксе или чем-то подобном. Во вре
мя его громкого эмоционального рассказа дон Агостино
сидел прислонив руку к голове и прикрыв глаза, поэтому
его помощник адресовался исключительно к нам с Фран
ческо. Мне приходилось, чтобы не быть невежливым, со
гласно кивать головой и мимикой изображать одобрение.
Из кратких пояснений Франческо я понял, что помощник
священника отправляется сейчас на соревнование по бок
су, которое проводится между детьми прихожан. Франче
ско называл их «скаутами», и я вспомнил, что «бойскауты»
были в советской России предшественниками пионеров.
— Want to go with me? — неожиданно обратился пря
мо ко мне симпатичный веселый здоровяк. Чего я точно
не хотел, так это присутствовать на соревновании по боксу
между итальянской малышней. Я отрицательно покачал
головой, и дон Леон
ардо, не потеряв ни капл
и от своего ве
селья и хорошего настроения, помахал нам рукой и как-то
по-детски произнес «цао». Дверь за ним с грохотом закры
лась, а через некоторое время мы услышали его громкое
бодрое пение на лестнице. Кроме пения, оттуда доносилось
какое-то громыханье.
— Гармошка, — снова по-русски произнес дон Аго
стино, он открыл глаза, но рукой по-прежнему подпирал
голову, словно спасаясь от головной боли. Наверное, его по
мощник был для него слишком шумен.
— Гармошка? — я не понял. Франческо пояснил: «Дон
Леонардо тащит с собой свою фисгармонику. Бойскауты по
ют свои песни, он им играет».
— Я слышал, что у католиков и в церкви прихожане
поют под гитару или гармошку.
216
IRICH_LNT_Text.indd 216
11/26/2007 11:37:16 AM
Путешествие к Панаевой
— Поют, — сказал Франческо. — Мне кажется, дон
Агостино идет на это не по охоте. Но сейчас такое течение
в церкви, чтобы привлечь молодежь. Им, священникам,
тоже ведь присылают циркуляры оттуда, — и мой друг по
казал рукой на потолок.
По моим понятиям, мы слишком засиделись. дон Аго
стино устал — он только что вернулся из дальней поездки
и нужд
ается в отдыхе. Я встал, но священник, поняв мое
намерение, сделал жест рукой — сядь. И я снова сел.
Священник говорил с Франческо, но иногда, когда
он взглядывал на меня, мне казалось, что он или гово
рит обо мне, или имеет ко мне какой-то вопрос, — таким
пристальным и глубоким был его взгляд. Дон Агостино
поднялся, медленно подошел к книжным полкам и взял с
одной из них какой-то предмет. Я разглядел фотографию
в рамочке. На фотографии был темноглазый симпатич
ный малыш.
— Лучано, — произнес священник. Франческо зашеп
тал.
— Ты думаешь, это его? Но католические священни
ки подчиняют жизнь целибату, обету безбрачия, у них нет
права на семью, брак, на отношения с женщиной. Луча
но — племянник, сын брата. Он утонул, когда ему было
всего пять лет.
Я снова взглянул на фотографию — малыш на ней был
все такой же симпатичный, но темные широко открытые
глаза словно погрустнели. Дон Агостино перехватил мой
взгляд, поднес фотографию к лицу и поцеловал.
— Мальчик, — опять сказал он по-русски, — дитя.
Франческо хотел что-то добавить, но тут раздался
резкий звонок в дверь. Было слышно, как кто-то гром
ко назвал имя дона Агостино, как Мария Луиза быстро
проговорила что-то в ответ. По-видимому, она не хотела
впускать гостя, но тот все же вошел. Это был давешний
албанец, я сразу его узнал. Все такой же всклокоченный,
с лихорадочным блеском в глазах; руки его, в отсутствие
привычной гитары, болтались, не находя себе места. Вой
дя, он быстро осмотрелся и остановил взгляд на доне Аго
стино. Священник что-то ему сказал, судя по интонации,
217
IRICH_LNT_Text.indd 217
11/26/2007 11:37:16 AM
Ирина Чайковская: Рассказы и повести
не очень приятное. Скорей всего, спросил, зачем тот во
рвался к нему, когда он принимает у себя людей…
Албанец стушевался, опустил голову, отвернулся. Так
прошла минута. Все молчали. Потом албанец, не поднимая
головы, произнес несколько отрывистых фраз. Дон Агости
но с трудом поднялся с кресла, подошел к албанцу и что-то
ему тихо сказал, указывая на стул возле окна. Тот сел на
стул и закрыл лицо руками. Плечи его вздрагивали. Мария
Луиза принесла ему стакан воды. Дон Агостино тихо о чемто спрашивал, албанец отвечал. Все напоминало не то гип
нотический сеанс, не то публичную исповедь. Наконец, дон
Агостино произнес приговор, я, не понимая языка, понял
это, по окончательности и строгости интонации. Голос свя
щенника звучал все так же негромко, но в нем проскользну
ли суровые нотки. Я подумал, что албанец не получил чего
хотел. И действительно. Он вскочил на ноги и стал быстро
что-то выкрикивать, не сдерживая ярости. Не только я, но и
Франческо, и Мария Луиза, невольные свидетели этой сце
ны, стояли как вкопанные, ожидая ее конца. Дон Агостино
все так же медленно прошел назад к креслу, сел и произнес
одно слово, понятное даже мне: «Баста». Албанец махнул
рукой и не оглядываясь вышел. Оставшиеся перевели ды
хание. Дон Агостино очень бледный, вытирал платком пот
ный лоб. Мы с Франческо поспешили на свой чердак.
На чердаке
лен.
— Франческо, мне показалось, что дон Агостино бо
— Не думаю, он всегда такой. Просто он очень устал —
жизнь приходского священника не мед. И в горах был не
отдых, а молитвы и пост. Он ведет по 2 службы в день, да
еще похороны, рождения, венчания… Дон Леонардо боль
ше занят детьми.
— Мне показалось, они не очень стыкуются друг с дру
гом. Этот Леонардо слишком громогласный.
— Да, он громкий, но хорошо, что есть помощник. Они
вместе всего несколько месяцев, еще споются. Лев, дон
218
IRICH_LNT_Text.indd 218
11/26/2007 11:37:16 AM
Путешествие к Панаевой
Агостино говорил о тебе, он просил сказать тебе о мальчи
ке, о ребенке.
— Что сие значит?
— Но сначала я должен развить перед тобой одну
идею. Ты знаешь, я много посетил проповедей дона Агости
но, я много думал над ними. И вот я пришел к одной идее.
Хочешь услышать?
— Что за идиотизм! Хочу конечно.
— Тогда слушай. Для чего живет человечество и че
ловек? Вопрос вопросов. Цель их жизни откроется, когда
придет некое время, назовем его Временем Второго прише
ствия, или Временем Страшного суда. Когда ЭТО свершит
ся, люди узнают, для чего они прошли весь этот долгий, не
измеримо долгий и тяжкий путь. Для чего жили и умирали
поколения. Пока же тайна скрыта от людей, нужно сделать
все, чтобы человечество подошло к этому грандиозному со
бытию в своем собственном облачении, а не в облачении
зверя или механической игрушки. Поэтому так важно вос
питание, передача нравственных привычек детям …
Франческо говорил, а я мысленно обмирал. Из Фран
ческиных уст я слышал свою теорию. Именно эти мысли
(которые я изложил здесь в своем месте) стали для меня
обоснованием необходимости «быть». Ведь не зная цели,
невозможно идти вперед. Единственное, чего не было в мо
их размышлениях, так это Бога. Хотя, я понимал, что без
этой конечной точки невозможно внятно обосновать сокры
тую цель, ведущую человечество по зигзагам истории.
— Послушай, Франческо, ты так все это излагаешь,
словно сам веруешь в Бога и во Второе пришествие.
— Мне хочется верить, я пытаюсь принять слова дона
Агостино как истину.
— Ну хорошо, если я тебе скажу, что ничего нового ты
мне не открыл? Что все эти мысли приходили мне в голову
и даже точно в такой формулировке?
Франческо был явно сконфужен.
— И про мальчика? — робко, словно с последней наде
ждой, спросил он.
— Про мальчика? Про какого? — тут уже он поставил
меня в тупик.
219
IRICH_LNT_Text.indd 219
11/26/2007 11:37:17 AM
Ирина Чайковская: Рассказы и повести
— Главное как раз в этом. Человечество должно сохра
ниться. Уже сейчас семьи в Западном мире не хотят иметь
детей. Возникают однополые противоестественные союзы,
не имеющие потомства. Но это тупик для человечества.
Нужно чтобы люди могли и хотели иметь свое продолже
ние. Чтобы они вступали в брак и рожали детей. И детей
воспитывали, клали в них нравственные привычки.
— Погоди. Кто это говорит? Это говорит священник,
который дал обет безбрачия и у которого детей не может
быть по определению? Ну, хорошо, предположим, он высту
пает рупором своего небесного патрона, у которого, если не
слушать Дэна Брауна, тоже был запрет на это дело. Хотя,
согласись, проповедь, не подкрепленная примером, теряет
в своей силе. Но мне вдвойне странно, через кого он это
говорит. Через Франческо Пренатале, который пропаган
дирует чистые детские отношения и который считает, что
идеал для всех женщин — Дева Мария… Так? Это что —
шизофрения? Раздвоение личности? Почему я должен это
му следовать, а ты сам нет? И вообще при чем тут мальчик?
Ты, кажется, ничего про него не сказал…
Франческо то бледнел, то краснел, наконец он пробор
мотал:
— Лев, не лови меня на словах. Я пока ни в чем не
разобрался. Мне иногда приходит в голову, что правда
двуединственна… Физические отношения — это не брак.
Брак — священное таинство. В браке людьми руководит
Бог, а не похоть. Но давай оставим этот разговор до другого
времени. Ты спросил о мальчике. Мальчик — это символ.
Мальчик или девочка — нет разницы. Просто у дона Аго
стино погиб племянник …мальчик.
В этот самый момент где-то за пределами комнаты раз
дался отчетливый детский плач. Плакал мальчик.
Я подбежал к окну гостиной. По той стороне узкой ули
цы шла Лиза, за ней плелся орущий благим матом Боря.
По-видимому, у Лизы уже не было сил его успокаивать.
— Я сейчас вернусь, — бросил я Франческо и сбе
жал по ступенькам на улицу. Подбежал к Боре и схватил
его за плечи: «Что случилось? Почему честным людям
спать не даешь?» Он вывернулся и укусил меня за палец.
220
IRICH_LNT_Text.indd 220
11/26/2007 11:37:17 AM
Путешествие к Панаевой
Я отдернул руку, в ранке показалась кровь, палец ныл.
У Лизы было отчаянное заплаканное лицо.
— Оставьте его, — сказала она спокойно, — он сейчас
ненормальный. Я забегу к вам перед сном, хорошо? И, не
дожидаясь ответа, продолжила путь. Я поглядел им вслед:
она шла впереди — маленькая, но прямая, твердая, глав
ная в этой паре, он плелся сзади — надрывающийся от
плача, длинный, очень худой подросток-детеныш. Поче
му-то мне припомнилась тургеневская воробьиха, которая
не испугалась и собаки, защищая своего крошку-воробья.
Лиза, скорей всего, из таких же — отчаянных матерей.
— Вот не ожидал от тебя такой прыткости. Что там слу
чилось? — мой товарищ приподнялся на койке.
— Я и сам от себя такой прыткости не ожидал. Лизин
сын взбесился, укусил мне палец, — я показал Франческо
ранку.
— У меня нет пластыря, — Франческо развел рука
ми, — можно попросить у Марии Луизы.
— Обойдется; надеюсь, он не по-настоящему бешеный.
Лиза обещала прийти перед сном.
— Уже скоро одиннадцать. Куда она пойдет — ночью?
У нее ревнивый муж.
— Ты можешь спать, и пусть тебе приснится твоя Ме
лисанда Триполитанская или… Мария Рославлева-Огаре
ва или даже… Авдотья Панаева. А я буду ждать.
— Что ты, Лев, как можно спать? Я тоже буду ждать…
Лизу.
До прихода Лизы мы коротали время за чтением сти
хов — Лермонтова, Тютчева, Блока.
За этим занятием нас и застала Лиза.
Она принесла с собой сверток холодных скользких
оладий, за которые мы тотчас принялись, — ужин у дона
Агостино был не по-праздничному скуден. Мы с Пренатале
ели полулежа на своих койках. Франческо, хотя ему явно
было не по себе, достал свою банку с нутеллой, и за время
Лизиного рассказа полностью ее опорожнил. Лиза расска
зала вот что:
Боря сегодня вечером вместе с группой ровесников
участвовал в боксерском матче, организованном доном
221
IRICH_LNT_Text.indd 221
11/26/2007 11:37:17 AM
Ирина Чайковская: Рассказы и повести
Леонардо. Происходил матч возле порта в спортивном
зале — «палестре», как сказала Лиза. Борю сопровожд
ал
Пьетро, Лиза на бокс не пошла, она не одобряла Бориного
увлечения. Но к концу соревнования она пришла, чтобы
отвести Борю домой — Пьетро ушел раньше, он хотел ус
петь на интересную передачу. Когда Лиза дошла до этого
места рассказа, я ее перебил.
— Стоп. Дальше все ясно. Твой Боря оказался нику
дышным боксером, проиграл и со злости разрыдался. Уга
дал?
Лиза посмотрела на меня точно так, как смотрел Фран
ческо, когда я ему не верил.
— Как говорил мой бывший муж, угадал с точностью
до наоборот (При упоминании мужа мы с Франческо од
новременно вздрогнули). Вы, Лев, плохой угадчик. Борь
ка победил в двух матчах, а третий кончился вничью.
И тогда Борьку провозгласили абсолютным чемпионом
команды. Дон Леонардо повесил ему на шею красивую
звенящую медаль и сыграл в его честь на своей фисгар
монике мелодию из оперы «Князь Игорь». И мы пошли с
Борькой домой, он размахивал медалью, и она звенела.
Когда проходили мимо фонтана «Tredici canelle», увидели
какого-то человека, он жадно пил воду, льющуюся из ло
шадиной морды. Борька взмахнул своей медалью — она
зазвенела — и крикнул по-итальянски: «Не пей воды,
жеребцом станешь!» Наверное, он хотел сказать «жере
бенком», но по ошибке или из озорства сказал «жереб
цом». Лиза произнесла фразу сначала по-итальянски, и
мне послышалось слово «stallone», скорее всего, это и был
«жеребец». Дальше было следующее. Пивший из фонта
на, видно, расслышал только это слово. Ухватив Борьку
за плечи, он закричал:
— Что ты сказал? Повтори, что ты сказал!
Борька, не ожидавший такой реакции, заплакал. Тут
на помощь сыну пришла Лиза. — Извините, синьор, маль
чик не хотел вас обидеть.
Тот вперился в Лизу.
— Вы не итальянцы? — наверное, он услышал Лизин
акцент.
222
IRICH_LNT_Text.indd 222
11/26/2007 11:37:17 AM
Путешествие к Панаевой
— Нет, мы русские.
Незнакомец выпустил из рук Борькины плечи
— Пойдем! — Лиза тянула Борьку за собой, подальше
от греха, но тот не шел.
Внезапно Борька повернулся к незнакомцу и выкрик
нул тонким дрожащим голосом: «Вы не смеете на меня кри
чать! Русский я или итальянец — вы не смеете на меня
кричать. И трогать меня вы не смеете».
И они с Лизой побежали прочь что есть мочи.
— Значит, все кончилось благополучно, — заметил
я. — Чего же твой Борис ревел благим матом?
— Он испугался, у него был шок. Да и медаль он вы
бросил.
— Медаль выбросил? Почему?
— Не знаю. Какие-то свои соображения.
— Надо объявить в полицию, — сказал Франческо. —
Этот человек хулиган, нельзя ему спускать. Какой он на
вид?
— Молодой, лохматый, с бешеными глазами… настоя
щий сумасшедший.
Мы с Франческо одновременно взглянули друг на дру
га, и Франческо сказал:
— Я знаю, кто этот человек. Его зовут Пьерин. Он сегодня
вечером был у нашего священника. Я еще не рассказал да
же Льву, — Франческо повернулся ко мне. — Ты, наверное,
не понял, что было у дона Агостино. Пьерин снова пришел
просить, чтобы его не высылали из Италии. Он закончил
учебу, и его разрешение на жительство тоже закончилось.
Дон Агостино спросил, почему он не хочет возвращаться на
родину. Тот сначала сказал, что Албания — очень бедная
страна и он не найдет там работу. Но дон Агостино повто
рил свой вопрос. Тогда Пьерин признался, что в Албании
его ищет полиция. Почему? Его обвиняют в убийстве.
Франческо посмотрел на Лизу. Наступила пауза. Мы
все обдумывали сказанное, каждый со своей стороны. Лич
но я пытался вставить в немую сцену, виденную мною
накануне, обретенный ею смысл. Лиза, наверное, снова
прокручивала сцену у фонтана и думала, что ее Борька де
шево отделался.
223
IRICH_LNT_Text.indd 223
11/26/2007 11:37:17 AM
Ирина Чайковская: Рассказы и повести
— И что же, — прервал я молчание, — дон Агостино,
как я понял, отправил албанца в лапы правосудия?
— Он сказал, что, если это недоразумение, оно должно
разъясниться, а если нет, Пьерину нужно понести наказа
ние.
— Правильно, как у нашего Достоевского, коли есть
преступление, то должно быть и наказание, — пошутил я.
Никто не засмеялся.
— Вполне возможно, что он не виновен, — сказала
Лиза.
— Но он боится суда, — робко вставил Франческо.
— Суда боятся все, — возразила Лиза, — у русских есть
поговорка: «Где суд, там и неправда». Я теперь думаю, что
он не сумасшедший. Просто он обозлен и ненавидит всех
вокруг, особенно итальянцев.
Лиза недолго сидела. Она боялась, что Боря без нее не
заснет и что Пьетро начнет ее искать. Когда она поднялась,
чтобы уходить, я спросил: «Лиза, Вы знаете здесь какой-ни
будь хороший итальянский ресторан?»
— Здесь все итальянские. Итальянцы предпочитают
свою кухню.
— Но есть какой-нибудь, куда все стремятся попасть?
Лиза помолчала, потом сказала словно оправдыва
ясь…
— Я не была здесь в ресторанах. Пьетро любит питать
ся дома, даже в праздники.
— Вот и прекрасно. Нужно, наконец, насладиться слад
кой жизнью. Именно Италия придумала это понятие — «la
dolce vita». Вы не могли бы составить нам с Франческо ком
панию? У меня, видите ли, завтра юбилей, по итальянцу
Данте, — середина жизненного пути.
Лиза задумалась, потом сказала: «Я не уверена, что
должна идти. Пьетро меня не отпустит. Он и сейчас уст
роил скандал. Мне пришлось сказать, что я иду к своему
подопечному Антонио, что он заболел и я несу ему лекар
ство… Точно не знаю, но скорей всего, вам придется пойти
без меня».
И она ушла.
224
IRICH_LNT_Text.indd 224
11/26/2007 11:37:18 AM
Путешествие к Панаевой
6 июня, утро
Панаева, панаева, панаева… Почему, собственно, она
их так интересует? И Франческо, и этого американского
Льва. Женщина как женщина. Пожалуй, слишком краси
вая. Такие не бывают счастливыми. А какие бывают? Жен
ская судьба, как ни говори, зависит от мужчины. Взять ту
же Панаеву. Вначале зависела от Панаева, потом от Не
красова. Мучилась и переживала, что не дали они ей сча
стья — ни тот, ни другой. Где оно, женское счастье? Ключи
от счастья женского заброшены, потеряны у Бога самого. Кто
сказал? Да тот же Некрасов и сказал… Нынче другой век,
но ключей тех самых нет как нет. Ведь не в равенстве же
с мужчиной, в самом деле, спасение. Не в мужской работе,
не в выполнении мужских обязанностей. А в чем? Может,
тебе по душе женское порабощение? Патриархат? Зачем ты
тянешь в прошлое? Не то чтобы я тянула в прошлое… а,
пожалуй, что и так. Да, тяну, тяну назад, в прошлое — к
изначальному предназначению. Я — за равенство, но при
сохранении исконных, данных самой природой ролей. И не
развалится ли мир, если будет иначе? Если понятие «семья»
уйдет из жизни, женщина перестанет рожать детей, растить
их и воспитывать, а мужчина не захочет быть для нее опо
рой, мужем и отцом ее детей, — не пойдет ли все прахом?
Да и останется ли любовь на земле, не секс, а любовь —
как нечто космическое, связующее человека с мирозданием
и с Богом?
Вот и Панаева… Помнится, что она, порвав с Некра
совым, вышла замуж за какого-то разночинца и, уже не
молодая, родила девочку. Муж, скорей всего, был никакой,
но ребенок, ребенок… Как просто, оказалось, создать себе
маленькое домашнее счастье…
Получила письмо из Америки, от Виктора. Думаю, что
мой адрес он узнал от Светки. Молчал, молчал, три года
молчал — и прорвало. Зовет к себе. Пишет, что обосновал
ся, что работа прекрасная, точно по его биолого-генети
ческой специальности, что купил дом. Еще пишет, что от
американцев его тошнит, а также от американок, что все
попытки найти подругу кончались ничем… Целый пара
граф посвящен описанию «американских нравов».
225
IRICH_LNT_Text.indd 225
11/26/2007 11:37:18 AM
Ирина Чайковская: Рассказы и повести
Его лаборатория определяет отцовство по показателям
крови. Оказывается, в Америке есть телепередача, спонси
руемая их компанией. В ней одинокие и замужние женщи
ны приводят возможных отцов своих детей. Одна привела
шестерых. Цель, якобы, та, чтобы понять, кто настоящий
отец. Тот парень, которого в результате называют отцом,
бьется в истерике. Все это даже не смешно и не грустно, а
отвратительно… Неужели за этими женщинами и мужчи
нами будущее?
Сегодня — рожденье Пушкина, 6 июня. Угораздило
же Льва родиться в один день с Пушкиным! В такой день
душа ждет радости. Мне, как Золушке, хочется на свет, к
людям. Даже в ресторан — хочется. Почему бы не пойти в
ресторан с друзьями?
Но Пьетро, а вслед за ним все синьоры города А., закри
чат, что я позорю его и свое честное имя. Почему позорю?
Пьетро везде мерещится измена. Комплекс собственника,
желающего, чтобы женщина принадлежала только ему.
Если бы он знал, как мне с ним тяжело, как отвратительна
механическая гадкая профанация любви.
А с Виктором?
Спустя три года после того, как он бросил нас с Борь
кой и уехал в Америку, ему кажется, что у нас с ним «была
настоящая любовь». Была ли?
Надо начинать день, пора уже к Антонио — он небось
заждался. Пьетро уже давно на своей почте — отправляет
бандероли и посылки. Борька ушел в поход со скаутами,
вернется завтра утром… Ах, как хочется, чтобы 6 июня был
не похож на другие дни…
Интересно, что на письме от Виктора значится ад
рес — 12 Broom street. Брум — это же по-английски тот
самый куст, который первым весной зацветает, — желтые
цыплячьи цветы.
Антонио на удивление неприхотлив. Вот он сидит
в своей каталке под деревом — глаза полузакрыты — то
ли собирается заснуть, то ли грезит. Просидит так целый
час, потом повезу его обедать. Общение у нас минималь
ное, возможно, он уже слишком стар, чтобы воспринимать
звуки, исходящие от мира. Мать Пьетро, Синьора Лидия, с
226
IRICH_LNT_Text.indd 226
11/26/2007 11:37:18 AM
Путешествие к Панаевой
которой я сидела до Антонио, была совсем не такая благо
стная. Синьора Лидия была хоть и стара, но в полном ра
зуме. От меня требовалось сходить в магазин, приготовить
обед, вывести Синьору на прогулку.
Работа кончалась после ужина, и в 9 часов я стано
вилась «собственностью» Борьки, которому в течение дня,
после его возвращения из школы, не могла уделять вни
мания… Синьора замечаний мне не делала, возможно,
понимая, что я все равно не знаю итальянского, но поджи
мала губы и строила недовольную гримасу. Конечно же,
главным образом, из-за переваренной пасты — итальянцы
едят ее «аль денте», в твердой кондиции, пробуя макарони
ну «на зуб» в процессе варки. Мне поначалу ничего этого
не было известно, и Синьора несколько раз отказывалась
есть мою пасту. Поздним вечером с половины «сына» до нас
с Борькой долетали голоса: Пьетро с матерью обсуждали
«русскую». Мать наступала, сын увещевал. Вообще Пьетро
вел себя поначалу очень хорошо. Полностью доверив мне
дом и мать, в конце каждого месяца он аккуратно выпи
сывал чек — деньги, правда, были совсем небольшие, но
и нам не так много требовалось — мы жили у него на всем
готовом. Договорился он и с квестурой, как обещал. Уста
вала я предельно — у меня не было выходных, Синьора
всю неделю требовала ухода. Язык я учила по Светкиному
самоучителю глубокой ночью, когда Борька уже спал. С
половины Пьетро в это время доносился звук работающего
телевизора — он был любителем ночных программ. Пьет
ро ко мне не приставал, но когда меня видел, мгновен
но светлел лицом и начинал улыбаться. Он находился «в
процессе развода», который длится у итальянцев три-че
тыре года. После развода в церковный брак вступать уже
нельзя… Синьора Лидия умерла через три месяца после
моего прихода в их дом…
Сижу в тени, рядышком со старичком, ловлю петли,
вспоминаю.
Когда Виктор уехал в Америку — я ехать туда отка
залась наотрез — и оставил нас с Борькой «выживать», я
стала искать пути ко спасению. Это время в России было
таким тяжелым и горьким, что не хочется его вспоминать.
227
IRICH_LNT_Text.indd 227
11/26/2007 11:37:18 AM
Ирина Чайковская: Рассказы и повести
Для нас с Борькой оно еще было голодным. Учительской
зарплаты едва-едва хватало на хлеб и крупу. И вот при
шло письмо из Италии от Светки, бывшей сокурсницы.
Она вышла замуж за итальянца, нашла место официант
ки в ресторане и приглашала меня приехать с Борькой в
А. — погостить. Я продала мамино кольцо с брильянтом,
купила туристическую путевку, и мы с Борькой — первый
раз в жизни — отправились заграницу. На месте оказа
лось, что Cветка живет одна со своей Катькой и работает,
хотя и в ресторане, но вовсе не официанткой, а «танцов
щицей» и «моделью». Возвращаться домой она не хотела.
Посвятила меня в свой план — если я соглашусь работать
вместе с ней «танцовщицей» или «моделью» в одном «при
личном» месте, — вид на жительство будет мне обеспечен.
«Ты хорошо сложена и легко двигаешься — этого вполне
достаточно. Итальянцы любят русских женщин».
Наш с Борькой туристический автобус уходил на сле
дующий день. Я должна была принять решение.
Италия — страна моей мечты. Даже те несколько
дней, что мы здесь провели, были небесным подарком.
Главное, поражал контраст — хмурость нашего неба, на
ших лиц, наших домов — и яркость их домов, их неба и
их лиц.
Было похоже на то, что мы приехали из страны мерт
вых в страну живых. Уезжать не хотелось, очень не хоте
лось, тем более, что в России никто нас особенно не ждал…
но оставаться на условиях, обозначенных Светкой… Нет,
на такое я не могла пойти. Поражалась Светке, ее смело
сти, бесшабашности, способности легко и цинично зани
маться тем, что было для меня катастрофой и гибелью.
В последний перед отъездом день мы со Светкой по
шли на почту. С открыткой, изображающей Колизей, в
руках я подошла к служащему, стоящему за барьером.
Это был немолодой полноватый итальянец, с уже зна
комым мне живым взглядом черных глаз. Я протянула
открытку, он что-то спросил, Светка ответила. Он слушал
Светку, но глядел на меня. На почте, кроме нас, никого не
было. Я торопилась, так как мы оставили Борьку с Кать
кой, которая его задирала и доводила до слез, и он просил
228
IRICH_LNT_Text.indd 228
11/26/2007 11:37:18 AM
Путешествие к Панаевой
возвращаться быстрее. Да и вещи нужно было собрать. Но
разговор Светки с почтовым служащим никак не кончал
ся. По пристальному взгляду итальянца, устремленному
на меня, я могла понять, что речь идет о чем-то связан
ном со мной. Наконец, Светка подошла ко мне и быстро
зашептала:
— Он предлагает тебе остаться — у него больная
мать, будешь с ней сидеть, пока он на работе. У них есть
комнатка для вас с Борькой. А вид на жительство он тебе
выправит, у него родственник в квестуре работает.
Тем временем, итальянец наклеил марку на мою от
крытку, поставил на нее штамп и бросил в картонный
ящик. Он нажал на кнопку, и машина, похожая на ком
пьютер, выдала квитанцию, которую он протянул мне. —
Грацие, — произнесла я известное мне итальянское слово
и передала ему бумажку в тысячу лир. Он стал отсчиты
вать сдачу, в перерывах кидая на меня быстрые взгля
ды. — Д’аккордо? — он протянул мне мелочь.
Светка, стоящая сбоку, прокричала мне прямо вухо,
как глухой:
— Он спрашивает: «Согласна?»
Наступила пауза.
Оба — итальянец и Светка — смотрели на меня.
Прошла минута. За эту минуту я представила себе нашу
хрущобу в Медведкове; свою железобетонную школу во
главе со свинцовым директором — место моих ежеднев
ных мучений; Борькины истерики после уроков, его сума
сшедшую классную руководительницу; длинную очередь
за хлебом в булочной, заплеванный подъезд и мусорные
баки под окнами…
Сама не знаю, как произнеслось это «си», оно вылете
ло незаметно для меня самой.
Опомнилась я лишь тогда, когда увидела, как улыбка
расплывается по лицу итальянца.
Тут-то до меня дошло, что я ответила положительно,
что наша с Борькой жизнь отныне преломилась надвое,
и вот здесь, на этой почте, начинается отсчет ее второй
половины…
229
IRICH_LNT_Text.indd 229
11/26/2007 11:37:19 AM
Ирина Чайковская: Рассказы и повести
6 июня, 5 часов вечера
Я закончила работу, теперь свободна. Борька вернется
из своего похода только завтра утром. Пьетро… он придет
через час, сделает себе «панино» с ветчиной и сыром и уся
дется у телевизора. Около восьми начнет варить себе пас
ту… Я, по его мнению, так и не научилась ее готовить, его
мать была права. А я, что я буду делать вечером? Читать
учебник итальянского? Вязать? Но вяжу я только для то
го, чтобы ни о чем не думать, чтобы успокоить нервы. Как
хорошо творческим людям — как, должно быть, спасает
рисование, музицирование, писание. Я думаю, что рисова
ние было бы для меня лучше всего. Душа так окаменела,
что никакие слова, никакие звуки мне не подвластны. Да
и каждый звук, особенно родной, сказанный на родном
языке или вызывающий знакомую картину, может поро
дить боль, страдание, слезы. Краски не так страшны, как
звуки. Мне ужасно, просто до судорог, хочется вырваться
из дому. Уйти — хоть на час, провести его с моими друзья
ми — Франческо и Львом.
Франческо смотрит такими кроткими преданными
глазами. А Лев… мы с ним совсем не общались. Он мог
бы рассказать об Америке. Об Америке? Почему об Аме
рике? Мы бы с ним говорили о России. Мне сейчас хочется
говорить о России — о пыльных кустиках под окном, о гро
хочущих грузовиках, об отпуске на Клязьме, о базарных
громких бабах в магазинах и на рынках, о печеной кар
тошке и запахе потухшего костра. О этот запах потухшего
костра — как хорошо вспомнить его со Львом! Почему бы
не пойти с друзьями в ресторан? Сегодня 6 июня — день
рожденья Пушкина. Сегодня день рожденья Льва. Сере
дина жизни — это сколько же? Да, скорее всего, 35 — древ
ние не жили дольше 70.
Господи, как хочется жить!
Как хочется испытать сладость этой жизни… путе
шествия, комфорт, отсутствие мелочных забот… Ты ос
тановилась? Ты хотела бы еще чего-то? Конечно, хотела
бы. Душа жаждет любви. Хочется окунуться в любовь с
головой, как в водоем, ощутить полноту жизни, гармо
нию мироздания, космичность и нераздельность бытия.
230
IRICH_LNT_Text.indd 230
11/26/2007 11:37:19 AM
Путешествие к Панаевой
Возможно ли это? Вот даже Панаевой это не удалось.
Опять Панаева. Откуда? Почему? Зачем?
Панаева, панаева, панаева…
Мой день рожденья, утро и день
С утра вместе с Франческо гуляли по городу. Небо сжа
лилось, ночью прошел дождь, и утром трава еще не высо
хла и воздух не успел раскалиться. Но и потом, когда утро
миновало, день не казался слишком жарким, был светлым
и даже каким-то лучезарным.
Город меня поразил. Я не ожидал, что Италия — та
кая. Но Франческо сказал, что она не такая, что этот город
не похож на другие, он более азиатский, недаром стоит на
Адриатическом, читай Средиземном море. Действительно,
он расположен на холмах и море огибает его с нескольких
сторон. Огромный каменный Дуомо высится на самом вы
соком холме. В этой нелепой непропорциональной грома
дине есть что-то языческое. Франческо сказал, что больше
тысячи лет назад его соорудили из тех самых серых камней,
что составляли капище Афродиты. Своеобразный символ
победы христианства над язычеством. Правда, какие же
греки язычники? Язычники — папуасы. А греки… Язык
не поворачивается так их называть! Божественные элли
ны, эстеты, философы, виноградари, зрители и участники
великих трагедий, строители Парфенона… Представляю,
каким прекрасным было это «капище» Афродиты, взамен
которого воздвигли этот уродливый храм. Христианство
уродливо, оно, в сравнении с греческой красотой и гармо
нией, бедно и дико. У него страдальчески искаженное ли
цо. Неспортивное вытянутое тело… Оно ближе к человеку,
чем к богам, это точно. Я уже из этой — христианской ци
вилизации. Какая следующая?
Чей храм воздвигнут на месте этого уродливого Дуо
мо?
Шли по узеньким улочкам, выложенным булыжни
ком, заходили во внутренние дворы, где растут фрукто
вые деревья и бегают голые детишки. И все время, из всех
231
IRICH_LNT_Text.indd 231
11/26/2007 11:37:19 AM
Ирина Чайковская: Рассказы и повести
подворотен, арок, каменных лестниц и балюстрад — выны
ривало море.
Оно было великолепно. Оно нас приветствовало. Оно
говорило, что и я останусь в вечности, хотя бы как мгновен
ная тень, промелькнувшая на его бессмертных берегах.
Снова стали подниматься в гору, где на самой макуш
ке белели какие-то развалины.
— Лев (это Франческо меня окликает), послушай, по
чему ты такой печальный? Мне это не нравится. Но я не
знаю, как тебя повеселить. Немножко знаю, но это не в мо
их руках.
— Перестань, Франческо. Нам вдвоем хорошо. А треть
им у нас — город. Не ожидал, что он такой… странный.
— Хочешь, поговорим о… Панаевой?
— Об Авдотье Яковлевне? С удовольствием! Спраши
вается, чего она, поссорившись с Некрасовым, по заграни
цам одна металась, слезы лила, что бог ребеночка не дал,
завидовала «пристроенным подругам»? Дурочка, не пони
мала, что ей больше других повезло.
— Повезло? Куда ты уклоняешься?
— Да в истории она осталась. Считай, в вечности. Те
перь кто бы о Некрасове, о Достоевском, о Панаеве ни пи
сал, — все о ней помянут. Муза, вдохновительница, спут
ница, прообраз, героиня стихов… В 20-м веке с ней может
сравниться только одна Лиля Брик. Слыхал, наверное, в
связи с Маяковским? (Франческо кивнул).
Но только я вот о чем подумал. В истории-то она оста
лась, да история осталась ли?
Я имею в виду, сколько ей еще быть, нашей европей
ской истории? Дело, похоже, идет к развязке, цивилизация
наша скоро прахом пойдет, и тогда все мы, ее представи
тели, будем в одной связке. Кому из «новеньких» будет до
нас дело?
— «Новенькие» — это кто?
— А бог весть. Азиаты или арабы — нам уже будет все
равно. Кто из нас помнит шумеров, хеттов, финикийцев,
скифов? Что сохранилось в нашем сознании от предшест
вующих цивилизаций? Ноль. Практически ничего. Так бу
дет и у них.
232
IRICH_LNT_Text.indd 232
11/26/2007 11:37:19 AM
Путешествие к Панаевой
Возможно, с течением времени к ним, что-то просочит
ся, что-то они присвоят из культуры предшественников. Но
не Авдотью же Панаеву!
Франческо повернул ко мне грустное лицо, его губы
шевельнулись.
— Что, что ты сказал?
— Разве я что-то сказал?
— Мне показалось, ты прошептал какое-то имя, типа
Мелисанда…
— Наверное, бессознательно.
— Но в этом что-то есть.
— В чем?
— В том, что ты прошептал именно это имя. Все же
она, Мелисанда Триполитанская, в которую по портрету
влюбился рыцарь-француз, — родом из Триполи. А Трипо
ли… Триполи… кажется, это где-то в Ливии, а?
Франческо неопределенно дернул плечом, наверное,
он не знал точно, где находится этот город из средневековой
легенды и есть ли вообще у него определенные пространст
венные координаты.
— Ты спишь, Франческо? Ты задумался о вечности?
— Да, кроме шуток, я задумался о вечности. Мы не
знаем, когда придет наша очередь, и так хочется жить — в
любом виде, в любой форме, только не уходить навсегда.
Мы остановились. Место, куда привел меня Франче
ско, называлось Цитаделью, по-итальянски, — Читадел
ла. Это были развалины старинной средневековой крепо
сти на самой оконечности еще одного холма, что высился
неподалеку от Дуомо. За древними полуразрушенными
стенами крепости располагался парк. То ли потому, что
место было связано со Средневековьем, то ли в силу дру
гих причин, парк казался таинственным, грустным, даже
мрачноватым; от торчащих кое-где остатков стен веяло
причудливой готикой. Мы стояли возле кустистого расте
ния с длинными темно-зелеными стрелами-листьями.
Франческо провел рукой по темноватой листве и вдруг
заулыбался.
— Это джинестра, — сказал он, — я не сразу ее узнал.
Весной она вся в желтых цветах. А сейчас — цветы умерли,
233
IRICH_LNT_Text.indd 233
11/26/2007 11:37:19 AM
Ирина Чайковская: Рассказы и повести
но листья продолжают жить. В следующем марте-апреле
цветы появятся снова.
— Это будут другие цветы, Франческо. Старые к тому
времени уже сгниют.
Франческо опустил голову, мгновенно потух, снова за
думался. Я похолодел: неужели я прав, и мы все, вместе
с этими желтыми цветами, должны скатиться в темную
бездну без начала и конца?
Франческо поднял голову и медленно произнес: «Лев,
ты не додумал, цветы будут новые, но корень и стебель ос
танутся прежними. Понимаешь? Корень и стебель — преж
ние. Новые цветы будут детьми тех же родителей, то есть
они будут нашими братьям
и и сестрами, у нас должно быть
много общего…». В речи Франческо был незаметен переход
от цветов к нам. Словно цветы были не символом, не мета
форой, а такими же жажд
ущими бессмертия существами,
как мы.
Я не стал его опровергать, хотя мог бы. В молчании
мы спускались по крутым каменным ступеням с высоко
го холма на людную улицу. Было уже около шести часов.
День вечерел, но продолжал быть лучезарным. Когда мы
поднимались на свой чердак, из двери квартиры священ
ника выглянула Мария Луиза, она что-то негромко сказа
ла Франческо.
В нашей комнатенке было темно и прохладно. Мы с
Франческо блаженно растянулись на койках, вытянули ус
тавшие ноги. Франческо произнес безразличным голосом:
«Она придет, Лев. Ты зря волновался».
— Ты думаешь я волновался? С чего бы это? Мы пре
красно могли бы провести вечер вдвоем! — мой голос звучал
вполне нейтрально, в тон Франческо, и лишь в самом-самом
конце мне не удалось сдержать дрожащей ликующей ноты.
Мой день рожденья, вечер
Лиза пришла к 7 часам, тихая, внутренне напряжен
ная. Сказала, что Мария Луиза сделала ей замечание по
поводу «двух мужчин, к которым она ходит». — Это церковь,
234
IRICH_LNT_Text.indd 234
11/26/2007 11:37:20 AM
Путешествие к Панаевой
а не дом свиданий, — выговорила ей служительница дона
Агостино.
В А. косятся на нее уже за то, что она живет с Пьетро
вне брака — его бракоразводный процесс тянется уже не
сколько лет, она называет себя его женой, но формально
это не так, — да и с Виктором она пока не развелась… И
вот теперь ей ставят в вину ее посещения двух одиноких
мужчин… Лиза тяжело вздохнула, но, поглядев на «двух
одиноких мужчин» и увидев, что они смущены и испуга
ны еще больше, чем она, неожиданно рассмеялась. Мы с
Франческо одновременно боязливо взглянули на дверь и
поспешили скорее выйти на улицу.
— Куда мы едем? — спросил внизу Франческо. Во
прос повис в воздухе. Я не знал, куда вести честную ком
панию.
— В Порто Реканати, — скомандовала Лиза. — Там
нас наверняка никто не встретит из моих соседей — мне
сейчас только этого не хватало. Я сказала Пьетро, что Анто
нио попросил меня у него подежурить до прихода сиделки.
В десять должна быть дома. А пока — гуляй Вася.
Мы сели в машину, и Франческо повез нас в какое-то
незнакомое мне Порто Реканати. Странно, но он без за
держки довез нас до города. Зеленый щит на дороге опове
щал: «Benvenuti a Porto Recanati!»
— Куда дальше?
Лиза опять скомандовала: «Франческо, узнай, есть ли
здесь заведение под названием «Il Giardino»*. Франческо
высунулся из машины, и тут же к нему подбежал шустрый
черноглазый парнишка с ближайшей автозаправки.
— Он говорит, что «Il Giardino» здесь нет, зато есть, и
совсем рядом, «Il Bosсo»**.
— Едем туда, — без раздумий решила Лиза.
Машина остановилась у небольшого деревянного до
мика, декорированного под деревенскую избушку. С двух
сторон избушки под тентами-грибками располагались
столики. Но мы, возглавляемые Лизой, вошли внутрь.
* Сад (итал.)
** Лес (итал.)
235
IRICH_LNT_Text.indd 235
11/26/2007 11:37:20 AM
Ирина Чайковская: Рассказы и повести
Внутри, по периметру, в окружении разнообразной зелени,
стояли столы. От них вели дорожки к центру, где в круглой
низине, похожей на цирковую арену, помещалась эстрада.
Улыбчивая дебелая блондинка провела нас к крайнему
столику, стоящему вплотную к эстраде, на которой в этот
час никого не было. Подбежала светловолосая официантка
с таким вздернутым носом, что я невольно спросил по-рус
ски: «Вы часом не русская?» — на что она с готовностью
ответила: «Русская, а как же, из Перова. У нас хозяйка рус
ская, только блюда готовим итальянские. Сегодня, кстати,
отличные «фрутти ди маре», можете заказать».
— Вас не Галей зовут? — тихо спросила Лиза.
— Галей? — удивленно взглянула на нее та, — точно
Галей. Угадали.
— Мне про вас… Светлана рассказывала, — с запин
кой продолжала Лиза.
— Светлана? — Так она скоро выступать будет, ее но
мер с девяти. На нее специально ходят. Так берете «фрутти
ди маре»?
— Обязательно, — подхватил я, — подайте нам эти са
мые фрутти, а все остальное — на ваше усмотрение — за
куски, фрукты, мороженое. И, пожалуйста, бутылку самого
лучшего вина.
Галя ушла. Мы с Франческо смотрели на Лизу, ожидая
пояснений. Но она молчала. Наконец, Франческо произнес:
«Где расположено Перово? Это город или деревня?». Лиза
рассмеялась: «Перово — район Москвы, я там родилась.
Эта девочка произнесла «Перово» так, будто там находится
королевская резиденция, а район так себе, заводской.
— Кто такая Светлана? — спросил я.
— Светлана? Мы вместе учились, потом встретились в
Италии, потом…наши дороги разошлись. Боюсь, ее номер
мне не понравится.
Зал постепенно наполнялся. Приходили пары, но мно
го было и одиночек, в основном мужчин, молодых, среднего
возраста и весьма преклонных лет. Не номер ли Светланы
их привлекал? Галя принесла соленые палочки и креке
ры — для возбуждения аппетита; для нас с Франческо, не
евших с утра, они были излишни. Потом, по отработанному
236
IRICH_LNT_Text.indd 236
11/26/2007 11:37:20 AM
Путешествие к Панаевой
итальянцами сценарию ужина, последовала паста. В этот
раз, сдобренная каким-то необыкновенным соусом с мор
скими креветками и горошком, она мне даже понравилась.
Вино — красное сухое Lacrima di Morro d’alba — оказалось
превосходным. Я разлил «лакриму» по бокалам и произнес
небольшой спич:
«Друзья, мне стукнуло 35. Закрыв глаза, я вспоминаю
пробежку с флажком, организованную воспитательницей
в яслях, выпускной бал в школе, защиту диплома, защиту
диссертации, прием на работу, отъезд в Америку… Я как
все, как многие — жил, структурируя время, заполняя его
вполне бессмысленными и бесполезными вещами. Я запол
нял пустоту условными действиями и движениями, приня
тыми в человеческом обществе, — иначе размагниченное,
бесформенное время растеклось бы по углам.
И вот я в Италии, на родине моей души. Мне 35 — я
ничегошеньки не сделал не только для бессмертия, но да
же для своей собственной жизни. У меня ни своего дома,
ни состояния, ни жены, ни детей. Здоровье — что о нем
говорить? И если вы меня спросите, зачем ты живешь, я
отвечу — не знаю. Я ничего не жду от своей жизни и, воз
можно, поэтому прилепился к чужой. Эта женщина из дру
гого века, и ей ничего от меня не нужно, впрочем, как и
мне от нее. Хотя… вру…мне от нее многое нужно… но не
хочу уклоняться в эту сторону. Давайте выпьем за нашу
встречу. Тебя, Франческо, и вас, Лиза, я считаю друзьями
моей души».
Мы выпили. Лиза по-прежнему молчала. Франческо
заерзал на стуле, потом ни на кого не глядя начал: «Я хо
чу говорить. Лев, мы с тобой почти близнецы. У нас даже
мысли одинаковые. Я мог бы повторить за тобой слово за
слово все что ты сказал о себе. Я такой как ты. И тоже при
лепился к чужой уже пережитой жизни. Я пытаюсь спря
таться за нее от настоящей. Но я хочу говорить о другом.
Ты живешь в Америке, я в Италии, но мы нашлись друг
для друга. Мне с тобой трудно разойтись, я в ужасе ожидаю
твоего отъезда… А больше я не хочу ничего говорить».
На лице Пренатале застыло странное выражение сму
щения и муки, он очень походил в этот момент на рыцаря
237
IRICH_LNT_Text.indd 237
11/26/2007 11:37:20 AM
Ирина Чайковская: Рассказы и повести
печального образа. После того как он произнес свое ответ
ное слово, мы с ним оба искоса взглянули на Лизу. Она
вертела рюмку в руке, что-то ее тревожило.
— Лиза, — не выдержал я, — у вас что-то случилось?
Она словно очнулась, заговорила:
— Я перед уходом зашла в комнату, где Пьетро смот
рел телевизор. Передавали новости. И я увидела, как два
полицейских ведут того человека, которого мы встретили
с Борькой возле фонтана. Мне почему-то стало не по себе.
А вообще сегодня я хочу быть веселой, — она попыталась
улыбнуться. — Лев, я поздравляю вас с днем рожденья! 6
июня — не только ваш праздник. Это пушкинский день,
вам очень повезло родиться… Если бы я знала, для чего
человек рождается, я бы вам сказала. Но не знаю… Сама
живу только Борькой. Давайте выпьем за детей, у них нет
этих вопросов в голове, они просто живут, и им хорошо.
На столе появились жареные креветки и каракати
цы — «фрутти ди маре». Вкуснее ничего нельзя было при
думать.
Вино ударило мне в голову, мне захотелось что-то сде
лать, вскочить, прокричать, выплеснуть на поверхность все
темное и тяжелое, что скопилось в душе. Я встал из-за сто
лика и вышел в коридор. Миловидная полная блондинка,
стоящая у входа, была занята прибывающими посетителя
ми — у входа в ресторан выстроилась очередь.
Холл, как и зал ресторана, был декорирован деревья
ми, образующими довольно густые заросли. Я стал обходить
эти тропические кущи. В самом дальнем уголке, скрытая
деревьями, на маленькой скамеечке сидела девочка лет
одиннадцати. Она что-то писала карандашом в тетради,
держа ее на коленях. Волосы ее были собраны в две свет
лые косички, разделенные прямым пробором. Мне показа
лось, что девочка русская. Подняв голову от своей тетрадки
и увидев меня, она вскрикнула: «Ой». Я наклонился и спро
сил шепотом по-русски: «Ты что здесь делаешь?» Девочка,
в искреннем удивлении вскинув на меня узкие, цвета по
левого василька глаза, показала на тетрадку и ответила:
«Как что? Уроки». — В ресторане? — Я всегда учу уроки в
ресторане. У меня мама здесь работает.
238
IRICH_LNT_Text.indd 238
11/26/2007 11:37:21 AM
Путешествие к Панаевой
— Как зовут твою маму?
— Мама Света.
— А кем она работает?
Девочка слегка замялась, но ответила все так же уве
ренно:
— Балериной.
— И ты всегда ее здесь ждешь?
— Ну, не всегда, это я так сказала. Сегодня суор Энри
ка заболела, и мама взяла меня с собой.
— Ты видела мамин номер?
— Видела, она дома репетирует. А здесь мне Ангелина
запрещает смотреть — она кивнула в сторону блондинки.
Та, между тем, впустила в зал последнего из очереди
посетителя, юношу с худой цеплячьей шеей, и негромко
скомандовала кому-то в зале: Гриша, начинай. И почти
сразу раздались тягучие звуки какого-то восточного инст
румента.
— Иди, — с беспокойством в голосе сказала девочка, —
ты номер пропустишь.
— Но я еще не задал тебе самого главного вопроса.
— Катя, — по-взрослому догадалась девочка, — а еще
можно звать Катерина. Вот сейчас она выйдет — беги.
И она нетерпеливо махнула тетрадкой.
Я поспешил в зал. Свое место нашел с трудом, так
как приходилось обходить деревья, а свет был притушен.
Люди за столиками прекратили разговоры — все в ожи
дании смотрели на освещенный круг посреди сцены. Пока
он был пуст; сбоку сцены в полутьме, скрестив ноги, сидел
человек в чалме и в халате и играл на чем-то похожем на
флейту. Звуки получались странно гортанные, с придыха
нием — как арабская речь. Неожиданно и очень быстро по
сцене пробежала какая-то тень, я даже подумал — кошка.
Словно нитяной клубочек прокатился от одного края до
другого. Оказалось — женщина. Вся закутанная в черное
лоскутное покрывало, из-под которого выглядывали один
мерцающий глаз и одна тонкая белая рука.
Музыка набирала темп, и женщина металась по сце
не, в перекрещивающихся метущихся лучах света, ве
дя борьбу с душащей ее материей. Она с остервенением
239
IRICH_LNT_Text.indd 239
11/26/2007 11:37:21 AM
Ирина Чайковская: Рассказы и повести
рвала ее на куски и бросала себе под ноги. Вся сцена была
усеяна черными клочками, имеющими форму каких-то
ископаемых существ. Из-под кусков упавшей материи вы
свобождалось ослепительно белое тело. И вот последний
клочок упал на пол — публика ахнула, ожидая, что жен
щина останется голой.
Вначале мне так и показалось — настолько близко к
фактуре и цвету кожи был подобран верх и низ ее мининаряда. Музыка остановилась на мгновение — застыла и
женщина, оглядывая и ощупывая себя — новую, без сковы
вающей паутины одежд
ы.
Музыкант снова приложил дудку к губам, и женщи
на начала делать странные движения, словно проверяя,
как функционируют разные части ее тела. За столика
ми раздался смех, подвыпившие мужчины гоготали, а я
представил себе Катерину, сидящую в своем тропическом
закутке и прислушивающуся к этому гоготу. Действитель
но, движения танцовщицы были до дикости нелепые и
смешные. Она крутила грудью, животом, бедрами, будто
проверяла, как нужно ими пользоваться. Я подумал, что
некоторые из этих движений могли быть заимствованы из
арсенала первобытных танцоров, исполняющих, скажем,
«танец живота».
Музыканта, игравшего на дудочке, сменил ударник,
огромный веселый негр, отбивающий ритм на своем тамтаме. Чем натуралистичнее становился танец, тем горячее
и шумнее реагировала публика за столиками. Кричала
«brava», хлопала, стучала вилками по бокалам.
Танцовщица скрылась и через мгновение появилась
вновь в наряде восточной одалиски. Теперь оба музыканта
играли вместе и в полную силу. Движения плясуньи уже
нельзя было назвать смешными или нелепыми. В этой час
ти танца она была властительницей своего тела, овладела
им и стала его рабой. Это был пластический рассказ о жен
ских желаниях, об их необузданной и грозной силе. Своеоб
разный венок сладострастию.
Я взглянул на Лизу. Она смотрела на плясунью не от
рываясь. — Нравится?
— Никогда не думала, что в Светке живет Клеопатра.
240
IRICH_LNT_Text.indd 240
11/26/2007 11:37:21 AM
Путешествие к Панаевой
Звуки там-тама били по нервам, танцовщица изви
валась. Неожиданно из-за соседнего столика поднялась
длинная нескладная фигура. Я узнал юношу с цыплячьей
шеей. Он нетвердой походкой сомнамбулы приблизился
к эстраде, прыгнул на нее и через секунду уже извивался
рядом с танцовщицей. Публика ревела. К нашему столику
неслышно подошла Галя.
— Счас передали по телевизору, террористы захватили
автобус с детьми. Требовали, чтобы их вожака выпустили.
Лиза вскрикнула, но ее крик потонул в общем шуме.
Хрипло спросила:
— Куда шел автобус, Галя?
— Кажется, сказали, что в А. Дети возвращались с экс
курсии. С ними был прэте, священник.
— Они …живы? — голос Лизы дрожал, она встала, но
тут же села — видно, ноги ее не держали.
— Живы… были живы… но …
— Галя, — сказал я как можно спокойнее, — прине
сите, пожалуйста, счет. И, приблизившись к ее уху, про
кричал, стараясь перекрыть шум, гогот и грохот там-тама:
«Дура, у нее там ребенок в этом автобусе, молчи!»
А в голове пронеслось: «Зачем ты допустил это, Госпо
ди? И почему именно в мой день рожд
енья?»
7 июня
Не знаю, как записать про все, что случилось. Когда
мы вчера вышли из ресторана, к нам подбежала девочка.
С двумя светлыми косичками, с синими-синими глазами.
Я подумал, что такая была сестрица Аленушка из русской
сказки… Девочка бросилась к Лизе, но та не реагировала.
Тогда девочка бросилась ко Льву: «Ты ее муж? Я ее знаю,
ее зовут Лиза. Почему она меня не помнит?» Лиза вошла в
себя и сказала:
— Я помню, помню. Ты Катюша. Только сейчас мы
очень спешим. Извини, пожалуйста.
Девочка кивнула не понимая и крикнула нам в спину:
«Привет Борьке!».
Мы очень долго ехали. Кругом была полиция и сирены.
Я включил радио. Передали, что террористы удерживают
241
IRICH_LNT_Text.indd 241
11/26/2007 11:37:21 AM
Ирина Чайковская: Рассказы и повести
автобус на въезде в А., и въезд в город заблокирован. Нам
приходилось ехать другой, дальней дорогой. Сообщения
были такие: трое террористов-албанцев захватили авто
бус с 30 детьми, шофером и священником. По телефону
они связались с полицией и объявили, что взорвут авто
бус, или член их банды Пьерин Али отправится в третью
страну, где получит политическое прибежище. Куда он
отправится, не говорилось, но, понятно, что к мусульма
нам. Террористы объяв
или, что ровно через 24 часа со
вершат убийство детей, если не получат удостоверения,
что их условие выполнено, и еще они желали получить
удостоверение своей безопасности.
Я чувствовал, что Лиза впитывает слова известий.
Она не плакала, сидела наклонившись вперед и слушала
радио. Лев пытался что-то говорить, он ничего не понимал
и спрашивал, но у нас не было времени ему разъяснить, и
Лиза просила, чтобы он замолчал. Когда подъехали к San
Domenico, было уже 11 часов. Возле церкви стояли люди,
в основном женщины. Многие плакали. Ко мне бросилась
какая-то женщина с длинными путаными волосами, за
крывшими лицо. Она громко кричала: «Lorenzo, il mio
tesoro!»* Я узнал Сару, мою сестру.
Потеряв всякое самообладание, она обхватила меня и
все повторяла: «Скажи, где мой Лоренцо, где мой Лорен
цо?». Больше она ничего не могла сказать, но я и без того
понял, что мой племянник Лоренцо тоже в том автобусе,
вместе с 29 другими детьми.
Никто не расходился, наоборот, люди все приходили
и приходили. Раздался слух, что сейчас выйдет дон Аго
стино. В переулке возле церкви остановилась машина с
надписью RAI UNO,** из нее вывалились люди с камерами
и софитами. Они, как я думал, ждали выхода дона Аго
стино, а тем временем снимали женщин, их плач и стоны.
Дверь церкви открылась, — и все на секунду замертвели.
Вышла Мария Луиза. Она сказала, что дон Агостино сей
час молится, что он приглашает всех, кто пожелает, войти
* Лоренцо, мое сокровище! (итал.)
** Первый канал итальянского телевидения
242
IRICH_LNT_Text.indd 242
11/26/2007 11:37:21 AM
Путешествие к Панаевой
в церковь — там на втором этаже, в библиотеке, есть боль
шой телевизор, есть стулья и диваны, а также умываль
ная и туалет. Сам он, как только окончит молитву, сейчас
же выйдет к людям.
Мария Луиза ушла, но никто за ней не пошел. Сно
ва все зашумели и задвигались. Лиза сказала, что она
зайдет домой, чтобы Пьетро не волновался, и сразу вер
нется. Мы со Львом остались ее ждать. Разговаривать не
хотелось, и мы стояли молча, прислонившись к холодной
шершавой стене. Совсем незаметно из дверей церкви вы
шел дон Агостино. Он был в черном костюме священни
ка. Лицо — еще бледнее, чем всегда, но очень красивое и
воодушевленное. В нем словно изнутри загорелась лам
пада.
Сразу все к нему потянулись и образовали круг. Дон
Агостино оказался в центре, он стоял среди гудящей тол
пы и молчал, а потом заговорил — и все сразу замолчали.
Лев попросил, чтобы я ему переводил, и я тихо говорил ему
главные слова:
Дети — самое важное. Их нужно спасти. Наде
жда на Господа. Он хочет поехать к террористам.
Просит соблюдать спокойствие. Церковь открыта,
там можно молиться. В спортивном зале наверху
можно спать.
Дон Агостино давал пример присутствия духа, жен
щины, слушая его, перестали плакать и выкрикивать. За
кончив короткие слова, дон Агостино, всех благословил и
повернулся к двери, но к нему подбежало сразу несколько
человек с камерами и фотоаппаратами. Репортер с микро
фоном забарабанил:
— Как вы оцениваете ситуацию?
— Как драматическую.
— Чем она кончится?
— Все в руках Всевышнего.
— Что вы скажете о своем помощнике доне Леонардо.
— Сочувствую ему всей душой. Господь послал ему и
детям тяжелое испытание.
— Что вы намерены делать?
— Хочу быть рядом с детьми.
243
IRICH_LNT_Text.indd 243
11/26/2007 11:37:22 AM
Ирина Чайковская: Рассказы и повести
В этот момент завыла сирена, и в середину толпы
въехала полицейская машина. Дон Агостино пошел к ма
шине, толпа расступилась. Возле машины он как-то бес
помощно, как ребенок, оглянул всех. Может, он ждал, что
Мария Луиза вынесет ему что-нибудь из церкви — у него
ничего не было с собой — ни портфеля, ни сумки — ниче
го. Когда он уже сел в машину, подбежала какая-то жен
щина, попыталась открыть дверцу. Она кричала: «Хочу
быть там, вместе с моим ребенком, с моим Лоренцо». Это
была Сара, опять я ее не сразу узнал. Молчаливая тол
па ее обступила. Многие женщины, как и Сара, желали
быть со своими детьми, но они хорошо понимали, что это
невозможно.
Полицейский захлопнул дверцу, машина со священ
ником поехала…
Сара, закрыв лицо руками, встала у стены. Из церкви,
с чемоданом, выбежала Мария Луиза, но было уже поздно
догонять священника, и она встала рядом с Сарой.
Подошла Лиза.
— Пьетро спит, он, видно, устал и рано лег. По те
левизору показывают автобус — на окнах опущенные за
навески. Можно представить, как там внутри ужасно и
темно.
Она закрыла глаза, но должно быть, видение было та
кое страшное, что она их сразу открыла. — Лев, Франческо,
скажите что-нибудь! Я не могу терпеть, у меня мысли, мне
хочется отключить сознание. Ведь я дала с собой Борьке
всего одно панино. Всего одно — с сыром! И одну бутылоч
ку воды.
Лев усмехнулся:
— Лиза, при чем здесь еда и вода? Не в них дело, детям
сейчас не до еды. Важно, чтобы этого вашего Пьерина ско
рее отправили по назначению. И еще — чтобы бандиты не
испугались какого-нибудь обмана ( он сказал другое слово,
но я его не запомнил). Дон Агостино, как я понял, будет у
них заложником, когда детей начнут выпускать.
Я про себя очень удивился — Лев разбирался в ситуа
ции, хотя никто ему не объяснил. Наверное, люди уже при
выкли к ситуациям терроризма.
244
IRICH_LNT_Text.indd 244
11/26/2007 11:37:22 AM
Путешествие к Панаевой
Мария Луиза широко открыла дверь церкви и вка
тила в нее чемодан. Следом за ней с криком: «Лоренцо, я
иду за тебя молиться!» — вбежала моя сестра Сара. А уж
за ней повалилась вся толпа. Мы трое тоже вошли в цер
ковь. При входе толпа разлилась на два потока: вниз по
лестнице — там был вход в саму церковь, и вверх — там
на втором этаже были библиотека и спортивный зал. Ли
за немного заколебалась при входе — куда идти? Пошла
вниз, мы за ней.
Внутри церковь ничем не поражает. Потолок впереди
расписан аль фреско. Христос сидит на троне, и от него идут
желтые лучи во все стороны. Лицо у Христа такое суровое,
что приходит в голову, что он всех вокруг хочет этими лу
чами уничтожить. Фреску, я думаю, писал современный
и не очень способный художник. Перспектива нарушена,
лицо — неживое, цвета — неясные и холодные. Такому
Христу не хочется молиться. Я слышал однажды, как дон
Агостино говорил кому-то, что рад, что не видит фреску, ко
гда ведет службу. Наверное, она ему тоже не нравилась. А
вот по стенам церкви развешаны совсем другие небольшие
черно-белые картинки, изображающие страдания Хри
ста. Их шесть, по три с каждой стороны. Их развесил сам
дон Агостино вместе со своим другом хромым Сальваторе.
Сальваторе — учитель рисования в элементарной школе, и
еще — художник. Он настоящий мастер. Его Христос нека
зистый, худой, с бледным и хилым телом. Лицом и фигурой
он очень напоминает самого Сальваторе. Такого легко бы
ло мучить и замучить — особенно большеголовым толстым
римским солдатам, похожим на чиновников из квестуры.
Они мучили его выдумчиво, но замучить не могли — на
каждой новой картинке он был все тот же — худой и блед
ный, но живой. И даже в самой последней сцене Голгофы
кажется, что вот сейчас он встанет с креста и пойдет — про
должать свой путь.
Вокруг него на картинках всегда люди, толпа, неболь
шая — всего 3-4 человека. И они делятся на «здоровых»,
тупых и любопытных к зрелищу, и «хилых», смотрящих с
жалостью на страдателя. У одного из «хилых» — лицо дона
Агостино.
245
IRICH_LNT_Text.indd 245
11/26/2007 11:37:22 AM
Ирина Чайковская: Рассказы и повести
Не знаю, если заметил это Лев. Наверное, нет — ему
было не до картинок.
Он хоть и смотрел в церкви по сторонам, но как-то ди
ко — не тот был момент.
Было темно и очень холодно; люди садились на стоя
щие в ряд лавки, многие становились на колени и тихо мо
лились. Лиза тоже стала на колени, закрыла лицо руками,
губы ее шевелились.
Мне и Льву было неудобно сидеть просто так. Лев
тронул мое плечо, и мы по-тихому встали и пошли гулять
по церкви. Прямо перед нами был помост, на котором
обычно вел службу дон Агостино с помощником. Сейчас
по этому помосту ходил еще один священник, с микрофо
ном и бумажкой в руках. Священника этого я знал. По
совпадению случая, его тоже звали Агостино. Он заменял
нашего дона Агостино в моменты его отсутствия. Я про се
бя звал его «фальшивым» доном Агостино. Он имел слад
кий голос, сладкие интонации и сладкое выражение. Ему
нельзя было верить.
Мы обошли помост слева. Здесь в углу, у стены, стояла
статуя Девы Марии. Возле нее было много женщин. Среди
них я сразу узнал Сару. Она лежала на полу перед Белой
Девой, ее волосы занимали много места, она громко, как
заклинание, повторяла: «О Мадонна, сохрани моего Ло
ренцо!».
Почему ей не приходило в ум просить за всех детей?
Ведь если все погибнут, погибнет и мальчик, наш чудес
ный, умный Лоренцо. Господи, сохрани его жизнь!
Неожиданно в церкви зажегся свет. Люди, в страхе,
вскочили, кое-кто вскрикнул. Не сразу поняли, что фаль
шивый дон Агостино, дон Агостино №2, хочет сказать речь.
Наверное, его направил весков*, чтобы он в момент от
сутствия настоящего дона Агостино успокоил пасущихся.
Откашлявшись в микрофон, что в другой момент вызвало
бы смех, фальшивый дон Агостино начал проповедь. Про
поведь не проповедь, но что-то в этом жанре. Он говорил
почти то же самое, что и настоящий дон Агостино.
* vescovo (итал.) — епископ
246
IRICH_LNT_Text.indd 246
11/26/2007 11:37:22 AM
Путешествие к Панаевой
Дети в опасности. Террористы — звери. Будем
молиться вместе со святейшим Папой и досточ
тимым весковом и просить Господа, чтобы дети не
были истреблены порождением Ехидны.
При последних словах одна женщина в голос зарыда
ла, еще другая забилась в истерике. Фальшивый дон Аго
стино сошел с помоста, свет потушили.
Мы со Львом ощупью, в темноте, пошли к нашей ска
мье, где была Лиза.
Увидев нас, она поднялась с колен и оперлась о наши
со Львом плечи.
— Мальчики, куда вы делись? Мне без вас стало со
всем плохо. Пойдемте в библиотеку.
Я, признаюсь, чувствовал себя неважно, голова раска
лилась, наверное, от вина. Лиза почти тащила меня за со
бой по ступеням. За нами, тяжело дыша и сопя, поднимался
Лев. Поднялись на второй этаж. Гостиная, перед входом в
библиотеку, где обычно коротали вечера старушки-прихо
жанки, была сейчас забита людьми.
Там стоял большой телевизор с огромным экраном —
гордость дона Леонардо, делавшего в церкви «культурную
работу». Все заколдованно смотрели на экран, на котором
показывали туристский автобус с темными окнами; его
окружали ярко светящиеся полицейские машины. Го
лос за кадром объявил, что ситуация близка к решению
и скоро дети выйдут на свободу. Правительство все для
этого делает — на экране возникло заседание кабинета
министров, они что-то горячась обсужд
али. Я подумал,
что министры обсуждали, если принимать условия терро
ристов; в следующем кадре был показан трап самолета,
на который взбирался наш знакомый Пьерин. Значит,
его решили отпустить с миром в какую-нибудь открытую
для террористов страну. Появление Пьерина на экране
люди встретили молчанием, не произносили ни угроз, ни
проклятий, боялись спугнуть надежду. Мы сели на полу,
на коврик, где ещеоставалось место. Взглянув на Льва, я
увидел, что он сидит с закрытыми глазами и слегка пока
чивается. Конечно, он спал. Мне тоже нетерпимо хотелось
247
IRICH_LNT_Text.indd 247
11/26/2007 11:37:23 AM
Ирина Чайковская: Рассказы и повести
спать, я прикрыл глаза, но тут же открыл — из-за громко
го вскрика сидящих возле телевизора.
Там показали, как к автобусу приближается полицей
ская машина. Открылась дверца — и из нее вышел наш
дон Агостино. Шаткой походкой, один, он пошел к автобу
су. На миг приподнялась и опустилась темная занавеска.
Условный знак? Дон Агостино стал у двери. Прошла ми
нута, вторая. Некоторые женщины у экрана не выдержа
ли и стали кричать.
Прошла еще минута. Дверь автобуса медленно рас
крылась и оттуда нетвердыми ногами вышли один за
другим три ребенка. Не успели все перевести дыхание,
как дон Агостино был заглотан той же дверью. Обмен со
стоялся.
Камера показала три измученные детские мордочки.
Мальчики или девочки — трудно было определить. Не де
ти, а звереныши, заполненные страхом.
И снова все вздрогнули от дикого ужасного крика. «Ло
ренцо!» — это кричала Сара, стоящая у самой двери. Она
только вошла, увидела экран — и в одном из зверенышей
узнала своего Лоренцо, нашего бесценного прекрасного
Лоренцо!
La fine — это конец
Не было сил не спать. Не открывая глаз, я последовал
за Франческо и Лизой.
На минуту разлепил веки, когда понял, что мы вошли
в просторное помещение.
Оказалось — спортивный зал, огромный, со стеклянной
стеной, слабо освещенный уличными фонарями. Вдоль все
го зала — разложены маты. На некоторых уже лежали. Я
не совсем понимал, почему мы с Франческо и Лизой долж
ны ночевать здесь, в спортивном зале, вместо того чтобы
расположиться в своей постели. Вернее, я сознавал, что лю
ди, чьи дети оказались в автобусе, не хотят уходить на ночь
из церкви. Вместе им не так страшно. Но наше с Франческо
обиталище находилось здесь же, в церкви, тремя этажами
248
IRICH_LNT_Text.indd 248
11/26/2007 11:37:23 AM
Путешествие к Панаевой
выше. Могли бы растянуться на своих койках. Правда, ку
да тогда денется Лиза? Она-то уж точно не захочет идти
ночевать к своему любезному Пьетро. Франческо подвинул
ко мне мат. Бедный, заботится обо мне. Но думать долго я
не мог, отключился, ушел в сон.
Мне опять снилась Панаева. Она была в красном и ме
талась по арене, а несколько франтовато одетых мужчин,
стоя по краям арены, кидали в нее пернатые стрелы. Это
напоминало корриду. Под бешено гремящую музыку жен
щина металась, стараясь увернуться от стрел. Недолет, пе
релет, опять недолет.
Одна из стрел запуталась у нее в волосах. Другая за
стряла в складках платья. Мужчины играли, они хотели
развлечься — не больше. А женщина обезумела. Она стран
но дернулась — и упала. Музыка замолкла. Наступила
тишина. Она лежала посреди арены, в вырезе платья све
тилось тело. Белизна слепила глаза. Откуда-то сверху за
звучал хорал. Хоронят, — подумал я, — и заплакал.
— Не плачь, — на мое плечо легла рука. Я открыл гла
за. Надо мной склонилась Лиза.
— Не плачь, скоро все кончится (она постучала по де
ревянному полу).
Сейчас показали, как этот ужасный Пьерин вышел из
самолета. Его доставили к месту назначения, куда он хо
тел. Теперь должны отпустить (она перешла на тишайший
шепот) остальных детей, шофера и священников (она снова
постучала по деревяшке). Скорей бы, Господи! Так нестер
пимо ждать.
Она поглядела на меня, потом перевела взгляд на
Франческо — он тихо посапывал на соседнем мате, на лице
его застыла улыбка блаженного.
— Лиза, — зашептал я, — поспи и ты. Ничего ведь не
изменится, если ты отдохнешь хоть полчаса. Посмотри — я
указал на людей, разместившихся рядом, — у них та же
беда, и они все же прилегли.
— Не могу, Лева, не получится. У меня сердце бешено
колотится — как тут спать? Да и кошмары приснятся.
Она вздохнула. Вид у нее был предельно замучен
ный, однако не подавленный, наоборот, возбужденный;
249
IRICH_LNT_Text.indd 249
11/26/2007 11:37:23 AM
Ирина Чайковская: Рассказы и повести
воспаленные глаза горели, ей действительно не до сна
было. Она еще раз окинула нас с Франческо взглядом,
будто мы были оставляемая ею семья, и пошла к выходу.
Я закрыл глаза. Снова зазвучал хорал. И вдруг я
вспомнил. Вернее, увидел перед собой ее лицо. Лицо
женщины, которую забыл, вернее, велел себе забыть и не
вспоминать. Все семь лет эмиграции я жил вдали от это
го лица, от этой узенькой хитроватой улыбки, картавости,
ломкого голоса. Я забыл так называемый «будуар» с огром
ной двуспальной кроватью, зеленый диван в гостиной и
восточный ковер на полу… Забыл ее тонкое змеиное тело,
крики и стоны, поцелуи, отнимавшие разум. С кем все это
было? Когда? Могло ли это происходить в действитель
ности? В той покрытойснегами стране, в те поры, когда
время словно остановилось или даже двинулось вспять…
Все это было давно и неправда. Катя? Зоя? Матрена? Как
звали ее? Забыл.
Не хитри сам с собой. Ничего и никогда ты не забывал.
Она была с тобой все это время. Влезла в твой чемодан и
перелетела через Атлантику. Ты привез ее вместе со свои
ми вещами, чемоданом, сумкой, книгами — невидимую.
Ты не взял в дорогу ни одной ее фотографии, ни письма,
ни записки, но все женщины, что попадались тебе на пути,
несли ее черты, говорили похожим голосом, так же дышали
и смеялись. И не потому ли прилепился ты к Панаевой,
что увидел в ней «прототип», зерно твоей грешной и цар
ственной, пустой и заразительно веселой, взбалмошной и
прекрасной возлюбленной?!
Снежной зимой 198…года… я увидел ее впервые.
Мой научный руководитель, назову его Антон Анто
ныч, предложил мне вместе съездить в автобусную экскур
сию в Павловск. Сказал, что будут он, а также его жена
и племянница. Я понял, что предназначаюсь в кавалеры
племяннице. На раздумье было отпущено мало време
ни, я согласился. Старый неприглядный автобус подъе
хал, когда собравшиеся на эксурсию научные сотрудники
и прибившийся к ним народ уже изрядно промерзли. Я
опоздал на сбор и не без злорадства отметил покраснев
шие от холода носы, притаптывающие снег сапожки и
250
IRICH_LNT_Text.indd 250
11/26/2007 11:37:23 AM
Путешествие к Панаевой
похлопывающие одна о другую рукавицы. Антон Антоныч
помахал мне рукой и представил дам — Луиза, Света. Та,
кого назвал он Луизой, медленно подняла глаза и протя
нула руку в перчатке. Света, юное и невинное существо, с
выбивающимися из-под меховой шапки белокурыми куд
ряшками, покрылась румянцем и отвернулась. В автобусе
я сидел рядом со Светой; впереди же, прямо против каби
ны водителя и лицом к нам, — Антон Антоныч с Луизой.
Поневоле я всматривался в ее лицо. Оно было очень
подвижно и изменчиво. И словно уже знакомо, хотя, при
знаться, в первый раз я видел настоящую красавицу. Но
красавицу не по чертам лица, а по властной, притягиваю
щей повадке. Черты были слишком изломаны и вызываю
ще броски, чтобы назвать их красивыми. Но ни оторвать
глаз от этого лица, ни пропустить звуки ломкого голоса,
ни противостоять подспудному вызову нельзя было. Рок,
фатум, судьба.
Чей подспудный вызов я ощущал? Плоти? Не уверен.
Она влекла меня как то, что изначально предназначалось
мне, но по какому-то просчету попало в другие — непра
вильные — руки.
Этот морозный день остался в памяти. Белый под суг
робами снега нарядный дымчатый Павловск и она, легкая,
в сапожках на каблуках, ах, поскользнулась, ах, набрала
снегу в сапожок, Луиза, ты доиграешься до болезни! А и
вправду, у меня жар — и взгляд снизу, разящий — в мою
сторону.
Всю зиму я ею бредил.
А весной, в мае, Антон Антоныч пригласил меня на да
чу, жена говорит: одним на даче скучно, пригласи Леву,
пусть землю в огороде вскопает…
Громадный участок на заливе, поросший высокими со
снами. Запах хвои и моря, и профессорский сон после скром
ного, с собой привезенного обеда. А мы с Луизой — гуляем.
Соленое солнце, жаркий ветер, не знаю, кто кого коснулся
первым. Помню, что было не страшно, что кто-то увидит,
подсмотрит, и совсем не стыдно, хотя спрятаться практи
чески было негде — кругом песчаное пространство, воздух,
свет, редкие деревья. Случилось неизбежное, как смена дня
251
IRICH_LNT_Text.indd 251
11/26/2007 11:37:23 AM
Ирина Чайковская: Рассказы и повести
и ночи. А потом повторялось уже в профессорской квартире,
и сладить с этим было нельзя, как с водопадом.
Помню, она запела там, на заливе. Я на руках донес ее
до качелей, она качалась и пела — и я знал и не знал эту
простую песню, мелодию без слов. Я уже где-то слышал ее.
И потом всегда узнавал. Узнал и сейчас в этом глухо зву
чащем хорале.
Звучание нарушилось громким воем сирен. Открыв
глаза, я был ослепл
ен перекрестными цветными огнями,
шарящими по стеклу. Все вскочили, стали шуметь, нача
лась паника. Женщины с криком бежали к дверям. Один
Франческо спал как убитый с застывшей на лице блажен
ной улыбкой. Я подошел к стеклянной стене и вгляделся.
Поверх разноцветных огней полицейских машин где-то на
границе города и горизонта полыхало пламя, и дым заво
лакивал светлеющее небо.
7 июня, ночь
Уложив Льва и Франческо, я оставила их в зале, а сама
ушла. Сердце колотилось так бешено и мысли рождались
такие страшные, что было не до сна.
Смотреть последние известия по телевизору, слушать
трескотню оживленных репортеров, видеть «место событий»
со стоящим в центре автобусом, — невмоготу.
Перед глазами всплыл дон Агостино, его растерянный,
остановившийся на мне взгляд, перед тем как он сел в ма
шину. Что хотел он мне сказать? Что унес с собой в этот
страшный темный автобус?
Вышла из церкви и пошла по неосвещенной, с ред
кими прохожими улице. Ноги сами привели к фонтану.
Из лошадиных морд тоненькими струйками сочится вода.
Вот там этот ужасный человек утолял жажду. Здесь стоя
ли мы с Борькой. Сюда упала Борькина медаль, жалобно
звякнув.
Этот человек пил воду из фонтана, и ничего — не
отравился, хотя кругом висят объявления, что вода не
питьевая. Говори не говори — кто-нибудь обязательно
нарушит запрет. И что? Похоже, для него все обошлось
благополучно. Так что для кого-то эта вода живая, а для
252
IRICH_LNT_Text.indd 252
11/26/2007 11:37:24 AM
Путешествие к Панаевой
кого-то — мертвая. Мысленно произнесла последнее сло
во и похолодела. Пошатнулась и схватилась рукой за хо
лодный мраморный постамент. Чем себе помочь? За кого
зацепиться, когда так тяжело, что думаешь, что сердце не
выдержит и разорвется? Господи, если бы я росла в вере!
Поставила на камень сумку и вынула из тайного отделе
ния завернутую в платок бумажку. Досталась она мне от
давно умершей няни Маши, мордовки, плохо говорящей
по-русски, неграмотной, истово верующей. Было мне лет
10, когда Маша, придя к нам в гости, перед уходом сунула
мне в руки эту картинку и перекрестила, словно на про
щание. Она вскоре умерла, а картинку я сохранила. Раз
вернула, разгладила, вгляделась.
Грустно ты сидишь, склонившись над ребенком. Смот
ришь не на него, а в себя, словно готовишься к чему-то
ужасному в будущем. Да неужели нельзя без того, чтобы
дети страдали и гибли? Ведь это — аномалия. Согласись!
Нельзя жить в перевернутом мире, где погибают — дети.
Помоги мне, прошу тебя, помоги.
Он один у меня, больше нет никого, сохрани его, пожа
луйста. Ведь ребенок не виноват, что какие-то дяди чего-то
там не поделили с другими. Ему жить хочется, играть в
бокс, задирать девчонок, смеяться и прыгать. Ему только
одиннадцать,
Он прошел лишь треть пути твоего сына. Подумай,
только треть такого короткого пути! Помоги, ты ведь так
меня понимаешь!
Бумажка промокла, и я поскорее завернула ее в пла
ток и сунула в сумку. А потом… потом я услышала сирену
и поспешила к церкви.
Эпилог
Приходится заканчивать эту историю мне, ее автору.
Ни один из моих героев не захотел рассказывать о том, что
было в конце. Но и мне не хочется говорить про горящий
автобус и про ужасную участь тех, кто в нем находился.
Коротко скажу, что случилось с моими героями.
253
IRICH_LNT_Text.indd 253
11/26/2007 11:37:24 AM
Ирина Чайковская: Рассказы и повести
Лев Кавинсон через неделю после трагедии улетел на
зад в Америку. Они договорились с Франческо, что будут
продолжать переписку и обязательно снова встретятся.
Как встретятся и где — этот вопрос не поднимался. Фран
ческо при прощании горько, как младенец, плакал.
В церкви в квартире дона Агостино поселился дон Аго
стино № 2, которому весков поручил паству церкви Свято
го Доменико, лишившуюся священника. Дон Агостино №
2 все делает как надо, никогда не повышает голоса, мело
дичного и певучего, слегка переходящего в фальцет; толь
ко иногда посреди проповеди ему случается заглянуть в
бумажку, так как память, бывает, его подводит.
Мария Луиза продолжает исполнять свои обязанно
сти экономки при священнике, она постарела, и, когда
улыбается, уже не кажется такой привлекательной, как
прежде. В ее вдовьей квартирке на столике под висящим
на стене распятием — две фотографии: старый священник
и его молодой помощник. В конце дня перед сном она мо
лится им как святым-мученикам.
Лиза… К Лизе из Америки приехал бывший муж. В
кадрах хроники, показанной по телевизору, среди несчаст
ных обезумевших родителей он узнал Лизу — и помчался
в Италию. Его приезд совпал с отъездом Льва Кавинсона,
они разминулись и так и не встретились. Возможно, Лиза
уйдет от Пьетро и уедет в Америку…
Недавно от безнадежной болезни, на горе всему А.,
умер доктор Милиотти.
В могилу с собой он унес тайну о точно таком же, как
у него, диагнозе дона Агостино. Два праведника дожны
встретиться в райских кущах.
Вот что еще: двенадцатилетняя Катюша начала за
поем читать книжки, совсем под стать ее другу и тайному
воздыхателю Лоренцо, также большому любителю чтения.
После уроков они встречаются в книжном магазине,
где теперь работает дядя Лоренцо — Франческо. Катюша
часто видит в руках у Франческо русскую книгу с краси
вой женщиной на обложке. Ей очень хочется ее почитать,
но мешает незнание русских букв. Когда-нибудь она не
пременно им выучится.
254
IRICH_LNT_Text.indd 254
11/26/2007 11:37:24 AM
Путешествие к Панаевой
В широкой лощине межд
у горами и морем распола
гается кладбище. Весной от земли поднимается влажный
растительный запах, весной здесь привольно.
Катюша и Лоренцо бегают друг за дружкой, прячутся
за склепами. Матери никак не могут их дозваться. Кому
захочется вместе с понурыми взрослыми стоять у высоко
го, засыпанного цветами белого памятника! Гораздо при
ятнее бегать, смеяться, рассматривать окрестности. Если
стать спиной к морю, то вон там, на той высокой горе, ви
ден огромный серый Дуомо, сложенный из мощных еще
античных плит. А на соседней вершине белеют остатки
средневековой крепости — Читаделлы. А если оглянешь
ся, то прямо в тебя — в непереносимых глазом солнечных
бликах — ударит синь бесконечного моря. Катюша и Ло
ренцо бегают между склепами и не слышат зова надоед
ливых матерей.
2006–2007
IRICH_LNT_Text.indd 255
11/26/2007 11:37:24 AM
Дело о деньгах
(из тайных записок Авдотьи Панаевой)*
Такого сердечного смеха,
И песни, и пляски такой
За деньги не купишь…
Николай Некрасов
1
Эти записки я сожгу, равно как и письма Н-а, толстую,
перевязанную алой лентой пачку. И пусть потомки удив
ляются. Как это в своих опубликованных воспоминаниях
она ничего не пишет ни о своих чувствах, ни о своих от
ношениях с П-м, ни о своих отношениях с Н-м. Верно, не
пишу — и делаю это сознательно. Чтобы не питать ваше
больное скверное воображение, уважаемые. Слишком мно
го сплетен вылили вы на мою бедную голову. Слышу ваши
негодующие крики: «Письма Н-а, нашего национального
гения, как у нее поднялась рука их сжечь!» А вот подня
лась. И жаль, что вы, уважаемые, не прочтете ни этих лю
бовных писем, ни этих моих записок. Очень, очень было
бы для вас любопытно. Но не прочтете! Сожгу — и то, и
другое.
А для чего пишу записки — сама не знаю, наверное,
чтобы разобраться в себе самой. Не буду соблюдать ни хро
нологии, ни сюжета. Пишу для себя — что вспомнится, то
и хорошо.
* Первая часть повести
256
IRICH_LNT_Text.indd 256
11/26/2007 11:37:24 AM
Дело о деньгах
Отца до десяти лет я обожала и боялась. Он был очень
надменный человек. Мог быть злым и саркастическим.
Однажды при мне так высмеял одного актера, который
пришел к нему на занятия и невнятно произносил текст,
что актер зашатался и повалился на пол. Его откачивали
водой. Злым отца сделал Пушкин. Это я поняла, когда
еще училась в театральной школе. Нас, воспитанников,
там ничему путному не учили, но при школе была биб
лиотека, и я до дыр зачитала отысканные в ней романы
Лажечникова, повести Марлинского и пьесы Озерова.
Книг Пушкина там не было. Но один мой хороший при
ятель М., в будущем прекрасный актер, принес мне пе
реписанные от руки сочинения нашего великого поэта.
Я прочла их в один день и попросила еще. У М. больше
ничего из Пушкина не было, разве что одна его рецен
зия на игру театральных актеров, написанная еще в 20-х
годах. Екатерина Семеновна Семенова получила эту ста
тью в подарок из рук самого поэта, тогда полумальчика, и
разрешила снять с нее копию. М. мне эту копию принес,
я прочла. Когда дошла до фамилии Брянский, подумала
сначала, что это отцов однофамилец. Но тут же поняла,
что это сам отец.
Ух, как Пушкин его раскурочил. Как над ним поизде
вался! Как все в этом Брянском, ну почти все, ему не нра
вилось — и деревянный, и неживой, и стихи плохо декла
мирует. А мне-то все-все в отце-актере нравилось. Был он
на сцене всегда очень красивый, статный и высокий, голос
его долетал до последних рядов, и, хотя низкого тембра,
приятен был для слуха. В Озеровском «Эдипе в Афинах»
отец всегда вызывал восторг зрителей, дамы в публике
рыдали, и отца вызывали на сцену несчетно, а тут такая
язвительная рецензия! Я представила, как больно было
отцу это читать, как хотелось расправиться с этим маль
чишкой, возомнившим себя критиком.
Какой-то молокосос из Пушкиных охаивал актера
Императорских театров Брянского, самого Брянского,
партнера великой Екатерины Семеновны Семеновой. О
Семеновой молокосос писал с восхищением, давний со
перник отца — Яковлев — ему также нравился. Можно
257
IRICH_LNT_Text.indd 257
11/26/2007 11:37:25 AM
Ирина Чайковская: Рассказы и повести
представить, как тогда взъярился отец, как после этой ста
тейки не знал, на кого излить ярость и негодование, как
кричал на мамашу и ее постных сестер, как досталось от
отцовского арапника ни в чем не повинному Алмазке.
Видно, отец не легко пережил позор этой оценки, ведь
если поначалу он мог не придать большого значения вы
сказываниям молокососа, едва вышедшего из школьных
пелен, то с годами вес каждого пушкинского слова непро
порционально возрастал, молокосос превратился вначале
в политического изгнанника и автора известных в копиях
противогосударственных стихов, потом во всеми любимо
го национального поэта.
Сейчас я понимаю, откуда у отца эта патологическая
ненависть к стихотворцам, «виршеплетам», как он их на
зывал. Н. он не переносил, у себя не принимал, при упо
минании имени — хмурился. Вообще отец был строгих
понятий.
Я знаю, что в глубине души он не хотел, чтобы я ста
ла «актеркой», одной из тех, кто живет на содержании у
богатенького покровителя. Как-то случайно я услышала
возбужденный разговор в спальне родителей, то и дело
звучало мое имя, я насторожилась. Мамаша визгливым
шепотом докладывала отцу, что Тит…, наш балетмейстер,
ей на меня жалуется, что я плохо посещаю класс, не слу
шаю его указаний и притворяюсь неумехой. Все в самом
деле так и было. Я не хотела становиться балериной, не
хотела и все. В классе хромоногого жилистого Тит… стояла
на нетвердых дрожащих ногах, сбивалась с такта, видела,
что он едва сдерживается, чтобы не огреть меня палкой.
Сдерживался он из-за моего отца — Брянского боялись.
Однажды в перерыве Тит… неожиданно явился в класс.
В тот момент я передразнивала француженку Тальони,
гастролировавшую в Петербурге, делала пируэты и фуэте
под громкое одобрение и аплодисменты товарок. Тит… ви
дел мои прыжки из-за двери. Среди возникшей тишины
он проковылял ко мне, на середину залы, громко стуча
палкой по паркету. Запомнился его яростный зрачок, он
бешено глядел мне в лицо: «У нее стальной носок, а она
притворялась расслабленной!»
258
IRICH_LNT_Text.indd 258
11/26/2007 11:37:25 AM
Дело о деньгах
Тит… обмана мне не простил, нажаловался матери, а та
передала отцу. Отец, как было тогда положено, за провин
ность меня наказал. Бил не сильно, ремнем, не арапником,
как обыкновенно бивал Алмазку. Во время этой экзекуции
я надрывалась от крика, орала не столько от боли, сколько
от негодования. Как он смеет меня бить! И почему? Ведь я
своими ушами слышала его раздраженный шепот в ответ
на слова матери: «Дунька не хочет в балерины». — Пра
вильно не хочет, б…и они все. Продажные твари. Не балет,
а великокняжеский… последнее слово он проглотил — в
этом месте, мать, наверное, закрыла ему рот, ибо боялась
чужих ушей, жили мы на казенной квартире, и любой из
соседей мог донести; шепот прекратился, и я прошмыгнула
в детскую. Уже тогда, в 10 лет, я знала, что такое «б…и» и
примерно представляла, что имел в виду отец.
Со времени экзекуции я разочаровалась в отце, поняла,
что он такой же «раб», как все вокруг. Тогда же мне впер
вые открылось противоречие между мыслями и поступками
взрослых. Я затаила мечту поскорее вырваться из этих за
костенелых стен, где можно побить девочку, почти барыш
ню, только за то, что она не захотела пойти в «б…и».
Привлекала ли меня сцена? Нет. Может, еще и поэто
му я с такой силой противилась уготованной мне судьбе.
Девочкой я участвовала в живых картинах, устроенных
на Масляной на императорской сцене. Меня нарядили
маленькой цыганкой, дали в руки красный цветок. Когда
открыли занавес, по залу прокатился гул удивления. Види
мо, публику поразила красота картины. Меня не отпускали
минут десять. Опустили занавес и повторили картину еще
раз. Тронули ли меня аплодисменты? Ничуть. Я ощутила
странное чувство, что сидящие в зале хотят ко мне присо
саться, выпить как пиявки мою красоту и юность, а потом
выбросить остатки как сношенную негодную вещь. Мне не
хотелось нравиться публике, подчиняться ее требованиям,
идти к ней в услужение. Слишком сильны во мне были гор
дость и самолюбие. Главное чувство, которое владело мною
на сцене, было желаниепоскорее убежать; допускаю, что я
могла высунуть язык почтеннейшей публике. «Испытание
сценой» прибавило мне уверенности, что эта дорога не моя.
259
IRICH_LNT_Text.indd 259
11/26/2007 11:37:25 AM
Ирина Чайковская: Рассказы и повести
Я была горда и одинока. Вокруг, возле матерниного
карточного стола, — в свободные от спектаклей вечера у
ней собиралась большая компания за картами — дымом
клубились сплетни. Обсуждалось, кто из актрис обзавел
ся новым обожателем, какие подарки каждая из них по
лучила и какова их стоимость, передавались закулисные
новости — «провалившая» роль Дюриха, забывший реп
лику пьяный Каратыжка, делились сведениями, с кого из
опоздавших на вечерний спектакль артисток взял штраф
Гедеонов, какую примадонну поклонники собираются оши
кать в угоду другой… Я вертелась тут же, возле играющих,
но их мир был мне «чужой». Мать недобрым оком глядела
в мою сторону и притворно тихим голосом гнала в детскую
или к скучным теткам, целыми днями сидевшим у окошек
за пяльцами. Мне были неинтересны и детские игры, и
блеклые бестолковые тетки. Здесь за карточными разгово
рами было гораздо интереснее, но все равно это была чу
жая стихия. Я это хорошо понимала уже девочкой. Думаю,
что и мать это понимала. Она меня не любила, что, впро
чем, было взаимно. Я надоела ей своим диким упрямст
вом, своеволием, нежеланием следовать ее наставлениям.
Возможно, она ощущала мое презрение к миру интриги и
сплетни, царицей которого она была. Я отказывалась посе
щать уроки декламации, Тит… изгнал меня из балетного
класса. Следственно, ставить на меня как на актрису семья
не могла. Единственным моим козырем, по мнению мате
ри, оставалась красота. Ее-то она и предполагала выгодно
продать первому подвернувшемуся покупщику.
Красота досталась мне от отца, я была в него. Еще
девочкой-подростком я ощущала на себе несытые плото
ядные взгляды мужчин. Мне это не нравилось. Я, как мне
казалась, была больше, чем просто «красивая барышня».
Сколько я прочитала книг, как много думала над ними,
какое бесчисленное количество историй сочинила в своем
воображении! Но им, этим прыщавым юнцам и плотояд
ным старикам, что на меня заглядывались, все это было
не нужно, они видели во мне только свежее красивое ли
чико, стройное тело, белую кожу, контрастирующую с тем
ными — цвета воронова крыла — волосами. К тому же,
260
IRICH_LNT_Text.indd 260
11/26/2007 11:37:25 AM
Дело о деньгах
мое актерское происхождение давало им право считать
меня доступной.
Возле театра всегда крутятся мужчины, лакомые до
нестрогих и соблазнительных «актрисок». У родителей за
долгие годы службы на театре образовалось довольно много
знакомств среди богатых и чиновных жителей Петербурга.
Один из таковых, важный и надменный сановник Б. (сама
не знаю, почему я скрываю фамилии тех, о ком пишу, мо
жет, боюсь, что в последний момент не смогу уничтожить
эти записки?!) зачастил к нам. Ему было под семьдесят,
седой, с плешью на затылке, узколицый и сухой, он все
гда привозил мамаше огромные коробки с конфектами и
пирожными, а мне — букеты оранжерейных орхидей. Б.
недавно лишился молоденькой жены. Он взял ее из ни
зов за красоту. Говорят, была она отменно хороша и быстро
вошла в роль светской дамы. Умерла она родами, причем
отцом ребенка молва называла сына Б. от первого брака,
импозантного и солидного государственного чиновника,
давно женатого. Б. был мне противен до судорог. Мамаша
заставляла меня его принимать, я подозреваю, что его по
дарки ей не ограничивались конфектами. Было нестерпи
мо ощущать себя объектом его ухаживаний, слушать его
несусветный вздор, пересыпанный комплиментами, на
которые нужно было отвечать улыбкой. Я с ужасом жда
ла, чем могут завершиться его визиты. Однажды мамаша с
таинственным видом поманила меня за собой в гостиную.
Закрыв дверь, она торжественным, медовым, невыносимо
фальшивым голосом оповестила меня, что Б. ко мне сва
тается и что сегодня он приезжал к ней (отец как обычно
отсутствовал) делать официальное предложение.
— Предложение? И что вы ему сказали?— спросила я
дрожащим голосом.
— Сказала, что конечно мы согласны. Кого ты еще
ждешь — прынца?
Я всегла поражалась грубости и вульгарности ее ин
тонаций и выговора. Возможно, играя в водевилях и ко
медиях, она переняла у своих хамоватых простонародных
героинь их ухватки и манеры. Но мне приходит в голову,
что она наделяла их тем, чем была доверху наполнена
261
IRICH_LNT_Text.indd 261
11/26/2007 11:37:25 AM
Ирина Чайковская: Рассказы и повести
сама. В жизни я два раза падала в обморок, первый раз
был после этих мамашиных слов. Второй, когда много лет
спустя у меня на руках умер П.
Меня отнесли в нашу общую с сестрой комнату. Мне
тогда только исполнилось семнадцать, и я решила не жить,
если мамаша будет принуждать меня к браку с Б. Дальней
шее можно обозначить русской поговоркой: нашла коса на
камень. Мамаша настаивала, я упорствовала, отец сохра
нял нейтралитет. Странно, что его положение на театре,
его бильярд с приятелями, псовая охота, до которой был он
охотник, ссудная касса для актеров, которую держали они
с матерью, — все, казалось, было ему дороже, чем судьба
собственной дочери. Ни разу за все это время он ко мне не
приблизился, со мной не поговорил.
Как тяжко вспоминать то постылое время! Наверное,
именно тогда, лежа лицом к стене на своей постеле, я пе
режила самые мучительные дни своей жизни. Много чего
было в ней потом — страдания, душевные муки, горькая
неутоленная любовь, пережила я и то, чего не пожелаю ни
одной женщине, — смерть новорожденных детей, жизнь
моя была отравлена клеветой и порочащими слухами, при
готовила мне судьба и предательство человека, который
когда-то клялся мне в вечной любви, — и все же самый
тяжкий груз лег на мою юность, когда дело шло о том, жить
мне или нет. Именно из-за тяжести этих воспоминаний,
из-за того, что по сию пору ранят они мою душу, я не по
местила их в мою предназначенную для чтения книжку.
Между мною и читателем там начертана незримая черта:
дальше, за эту черту, хода нет. Здесь же я пишу для себя,
не боясь обнажить раненую душу.
Однажды, когда я вот так лежала на постеле в состоя
нии почти прострации, ко мне подошла сестра. Мать за
прещала близким со мною общаться, я находилась на по
ложении арестантки, которой 2 раза в день приносят хлеб
и воду, а остальное время, заключенная в четырех стенах,
она предоставлена самой себе.
Сестра однако нарушила запрет и быстро-быстро за
шептала мне на ухо, что я должна быстро одеться и выйти
в гостиную, где меня ждет один человек. Я не хотела. Мне
262
IRICH_LNT_Text.indd 262
11/26/2007 11:37:26 AM
Дело о деньгах
казалось, что сестра говорит это нарочно, чтобы вывести ме
ня из моей летаргии. Но она настаивала, беспрестанно ог
лядываясь на дверь. Было часов 8 вечера, мамаша, судя по
всему, была в театре, но сестра все равно боялась и вздраги
вала при каждом звуке. Она заставила меня надеть платье
и кое-как причесаться. Я прошла в гостиную. Не успела я
войти, как ко мне бросился Жан П-в., который последнее
время довольно часто к нам заглядывал. Мне он нравился,
но молва окрестила его легкомысленным и пустым малым.
Очень белокурый, веселый, всегда с иголочки одетый, он
казался мне похожим на королевича из сказки.
Почти каждый вечер бывал он в театре, знал всех ак
теров и актрис, состоял в курсе всех театральных дел и
сплетен. Бросившись мне навстречу, Жан быстрой скоро
говоркой стал говорить, что до него дошли слухи о моем
предполагаемом браке с Б. и о нежелании соединять с ним
судьбу. Казалось, он был в нерешительности, стоит ли про
должать. Сестра сторожила у входа в гостиную, нас никто
не слышал и не видел.
Жан приблизился и схватил мою руку. «Евдокси… Ду
ня,— сказал он, неотрывно глядя мне в глаза, — если я вам
не противен… я мог бы… просить вашей руки у ваших ма
тушки и батюшки». — Вы, вы хотите спасти меня? — Нет,
вы мне давно нравитесь, я подумал, что больше подойду
вам, чем этот распутный старикашка Б, как вы полагаете?
И мы с ним одновременно улыбнулись, я — сквозь
слезы.
2
Вскоре после публикации моих записок я получила
несколько писем от читателей. Среди них одно аноним
ное, очень злое. Корреспондент, скорей всего, женщина,
ядовитым тоном осведомлялся, почему я так мало и с та
ким снисхождением пишу о своем «законном муже». «Не
думайте, — писала она далее, — что я хочу вас пристыдить
в связи с тем, что «законному мужу» П-у вы предпочли
незаконного Н-а. Наш век смотрит на эти вещи гораздо
263
IRICH_LNT_Text.indd 263
11/26/2007 11:37:26 AM
Ирина Чайковская: Рассказы и повести
снисходительнее предыдущего. Мало того, я полагаю, что
с вашей стороны было бы глупо упустить счастливую фор
туну и не ответить на чувства нашего несравненного поэта
Н-а. Я удивляюсь только тому, что вы не позаботитились
обелить себя перед лицом современников и потомков. Я,
например, близко зная господина П-а и наблюдая за его
жизнью в течение нескольких десятилетий, могу засвиде
тельствовать, что был он человеком весьма низких нравов,
прямо сказать, стрекозлом и сводником. Известно к тому
же, что женился он на вас, хотя не из корысти, но на пари
со своими приятелями, раструбив среди них, что возьмет за
себя первую красавицу Санкт-Петербурга. Всем в его ок
ружении был ведом его образ жизни — как до, так и после
брака с вами, — весьма предосудительный, так что с вашей
стороны было очень глупо не довести хотя части из этих
фактов до сведения читателей».
Читала я это письмо стараясь не растравлять себя, спо
койно. Ведь для этой женщины, автора анонимного пись
ма, главное излить свою злость, нанести удар, сбить с ды
хания, заставить зашататься и, может, упасть. Это первое.
А второе, что написала-то она почти что правду. Ту правду,
которая в виде слухов и сплетен, всегда над нами клуби
лась. Это так называемая видимая правда. Все видели, что
П. легкомысленный, неосновательный, неверный, что пре
быванию в домашнем кругу он предпочитал — клуб или
обед в мужской компании, а ночи в семейной спальне —
будуар какой-нибудь актриски или, того чаще, бордель.
Но никто не видел его глаз, когда он пришел спасать меня
от смертельного замужества. Никто из целого выводка его
друзей даже не посмел подумать, что совершил он тогда
благороднейший и чистейший поступок. Ухватились за
первое, что витало в воздухе: заключил пари, увлекся кра
соткой. Очень часто он сам на себя наговаривал, не желая
выглядеть «слишком добродетельным». Рад был прослыть
«своим малым», простым, услужливым, не заносчивым.
Мог что угодно сделать ради друзей, пойти на любые жерт
вы и самоущемления. Грешным делом, я иногда думаю, уж
не из дружеских ли чувств «уступил» он меня своему бли
жайшему другу Н.?
264
IRICH_LNT_Text.indd 264
11/26/2007 11:37:26 AM
Дело о деньгах
Но, если разобраться, здесь все было сложнее.
Часто, когда не спится и перед глазами в ночной тем
ноте беззвучно перелистывается роман моей жизни, я ду
маю: а что если бы у нас с П. были дети? Дети сделали бы
дом домом, семью семьей. С детьми мне не везло — они
рождались, но не жили. А если бы хоть один ребеночек вы
жил! Может быть, тогда Ваня не бросал бы меня вечерами
ради своего клуба или заезжей актриски? Не просиживал
бы ночи напролет за картами, словно и не было дома мо
лодой жены-красавицы, не находящей себе места от тоски
и отчаяния.
Помню, когда первый раз не приехал он домой ноче
вать, я глаз не сомкнула, чуть не помешалась от страшных
мыслей: споткнулся и упал на скользкой нечистой мосто
вой, попал под извозчика, под нож грабителя… Утром из
подкатившего под окна экипажа наш Григорий извлек рас
слабленное пьяное тело барина и доставил его в спальню.
Проспавшись, барин попросил рассолу. Взяв у Григория
кружку, я сама понесла ее к постеле. Бледный, нечесаный
Жан сидел среди пуховиков и глядел вокруг себя хмурым
и диким взглядом. Взял кружку и выпил рассол. Взгляд
его прояснился, стал осмысленным, он поглядел на меня
синими невинными глазами и сказал: «Спасибо тебе, Ду
ня, ты меня воскресила». Приказал Григорию одеваться,
быстро позавтракал и ускакал. Куда — бог весть, мне не
докладывал. И осталась я снова одна, разве что запали в
душу ласковые, милые слова: «Спасибо тебе, Дуня, ты ме
ня воскресила».
Было ли с его стороны предательством добровольная
уступка своей жены ближайшему другу? Я первая скажу:
нет! В этом треугольнике решала я. И выбор был за мной, а
не за П-м. И П. с этим сделанным мною выбором смирился;
более того, он его устраивал. Не был мой Ваня по самому
своему складу человеком семейным. Вечно хотел летать
мотыльком, модно и со вкусом одеваться, радовать дамский
взор приятной галантностью и молодцеватостью. Не зала
дилось у нас с ним с самого начала. Тянулся он к легким
развратным бабенкам, неразвитым и невзыскательным.
С ними было гораздо проще, чем с самолюбивой и гордой
265
IRICH_LNT_Text.indd 265
11/26/2007 11:37:26 AM
Ирина Чайковская: Рассказы и повести
женой, зачитывающейся романами Жорж Занда. Я молча
ла и терпела, так как жизнь в родительском гнезде была
для меня не в пример ужаснее. Держала свои чувства в се
бе, слезы проливала тайно, бабушки и тетушки, петербург
ская мужнина родня, видели меня только улыбающейся,
только счастливой. Нет, П. меня не предал, как не преда
ла его я, в свой час перебравшись на половину Н. Но если
спросите меня:положа руку на сердце, ответь, держишь ли
обиду на П., отвечу: держу. И только за одно держу обиду,
что не поговорил со мною в то утро, не объяснился. Молча
взглянул на меня, выходящую из чужой спальни, — и от
вел глаза. Удалился и ни о чем не спросил. Вот это-то до
сих пор меня гложет и ранит. Не по-людски мы с ним рас
стались. А ведь любила я его, любила. Был он моей первой
и единственной любовью, королевич мой синеглазый. Да и
он меня любил, по-своему, но любил. Иначе с чего бы затеял
незадолго до своей смерти разговор о переезде в деревню?
Поедем, — говорит, — Дуня с тобою в деревню, хочет душа
покою. Сил моих нет оставаться в этом свинячем городе. Не
с Клашей и не с Маней разговор затеял — со мной, давно
уже перебравшейся на другую половину, к ближайшему
его другу, ставшей этому другу неофициальной женой. Но
венчаны-то мы были — с ним, с Ваней. Священник пред
святым алтарем соединил нас на супружество. Всю жизнь
носила я его фамилию и не была с ним в разводе. И что бы
там ни случилось, была ему законной женой и верным дру
гом. Ближе меня не было у него человека. И перед смертью
Ваня воззвал ко мне как к своей жене и подруге.
Что до Н., то скажу, что он меня дважд
ы по-настоящему
предал. Ничего не поделаешь, такой имел характер, нику
да не денешься. Был он человеком не то чтобы неверным,
но вечно сомневающимся, мнительным, колеблющимся.
Когда П. умер, все вокруг ждали, и я грешным делом, тоже
ждала, что Н. на мне женится. Но этого не случилось. Н. че
го-то испугался. Сидел в мужчинах того времени, особенно
в тех, кто дворянских кровей, страх перед женитьбой. Н.Г.
и Д-в хорошо это видели и высмеяли в своих писаниях. Н.
недаром дружил с Т., еще одним вечным холостяком, грею
щимся у чужого костра. Я думаю, основной страх у Н. был
266
IRICH_LNT_Text.indd 266
11/26/2007 11:37:26 AM
Дело о деньгах
связан с определенностью положения женатого мужчины.
Этой определенности он боялся, желал оставаться свобод
ным в своих холостых привычках: девки, клуб, крупная иг
ра. Что ж, как говорится, Бог ему судья. Когда умирающий
он встал под венец с этой своей Феклой, взятой им из дома
терпимости, ничего уже этот шаг не решал, ни к чему его
не обязывал. А Фекле — Зине как он ее называл — ни по
лушки от того не перепало, все до копеечки поделили его
родственнички. Н. был человеком небедным, деньги к не
му шли. И вот деньги эти проклятые, сдается мне, сильно
его испортили.
То, что Н. не женился на мне, к лучшему. Руки мне
развязал — я вышла за Аполлона Г-а, молодого, по-новому
мыслящего, решительного, родила доченьку. Не было бы
счастья, да несчастье помогло. Я уж считала себя загово
ренной: не жили мои дети — ни от П., ни от Н. И вдруг…
Так что хорошо, что Н. на мне не женился, охотно прощаю
ему это предательство. А вот чего никогда не прощу, так
это Мари. Что по всему свету пустил слух, что я ее обобрала
и обманула, что нет за ним вины. А между тем, не будь Н.,
никогда бы я не ввязалась в это проклятое дело. Он был в
нем моим поводырем и советчиком, я следовала его ука
заниям как слепой котенок. Сама я в этих вещах никогда
ничего не смыслила. Дело-то шло о деньгах.
Тратить деньги я любила и умела. Живучи у родите
лей, отказывалась надевать смешные уродливые обноски,
доставшиеся от старших сестер. Сама придумывала фасоны
и шила на живую нитку из блестящих портьерных тканей,
сваленных в чулане, платья для «принцессы». Выйдя за П.,
узнала вкус и запах модных французских лавок. П. не был
богат, службу оставил, жил доходами с имения и журналь
ными гонорарами. Распорядиться достоянием как следует
не умел, приказчики вечно его обворовывали. То немногое,
что посылалось барину, тратил на кутежи и прихоти. Одет
был вечно с иголочки, «хлыщом» — недаром писал о них
свои нескончаемые заметки для журнала. Меня тоже оде
вал как картинку, на показ. Если мы выезжали вместе, был
недоволен, коли на мне не новая шляпка, не тонкие перчат
ки. Но подарков дорогих — золотых колец, брильянтовых
267
IRICH_LNT_Text.indd 267
11/26/2007 11:37:27 AM
Ирина Чайковская: Рассказы и повести
подвесок, жемчужных ожерелий — не дарил, видно, счи
тал, что жене их дарить не пристало, берег для смазливых
актрисок и хищных дебелых вдовушек. Когда позднее Н.
взял моду дарить мне дорогие украшения, брильянты, мне
было это внове и вначале даже нравилось.
Но с Н. я познакомилась года через три после заму
жества. Вскоре после нашего венчания П. повез меня для
знакомства к своей московской родне и друзьям. Брак наш
уже тогда, в самом начале, являл печальную картину. П.
тяготился всяческими узами и рвался прочь от домашнего
очага и его олицетворения — жены. Я, хоть и была тогда
молодой, застенчивой и мало что понимавшей, одно знала
твердо: никто не должен услышать от меня ни слова жа
лобы. Я равно улыбалась и старым теткам, и п-м друзьям,
и их женам. Друзья же были прелюбопытные.
Жан был знаком с самыми впоследствии знамениты
ми деятелями московского кружка, встречался с ними за
просто, за столом. На семейные обеды к Щ. и Г. он брал и
меня. Я сидела в застолье тихо, как мышка, и старалась
вместить в себя все услышанное и увиденное. В сущности
эти встречи, с громкими криками, с затяжными спорами, с
энергическим обсуждением литературных и философских
вопросов, часто с пением, чтением стихов и дружескими,
хотя порой едкими шутками, — были моей школой и даже
университетом. Сидя рядом с этими людьми, я ощущала
себя малограмотной малознайкой — ведь за плечами у ме
ня была одна куцая театральная школа, да театральные
пьесы, знаемые мною наизусть, да русские и французские
романы, которыми я продолжала зачитываться. Француз
ский дался мне легко, это был единственный урок, кото
рый я посещала с охотой, потому что учительницей была
настоящая француженка, из Парижа. Кроме мадемуазель
Лекор, ни знавшей ни слова по-русски и щебетавшей на
ставшем вкоре понятном языке, в школе никто ничему
путному не учил, если не говорить о танцах и драмати
ческом искусстве. Не было даже первоначального обуче
ния грамоте, так что писать и читать я выучилась сама по
книжкам из мамашиного шкафа, а после — из театраль
ной библиотеки.
268
IRICH_LNT_Text.indd 268
11/26/2007 11:37:27 AM
Дело о деньгах
Мне кажется, не только я, но и П., слегка ежился в
компании высоких университетских умов. Он тогда уже
был начинающим литератором, пописывал для журналов,
переводил с французского пьески (отсюда и его знакомство
с отцом: П. привез отцу свой перевод Отелло), но большой
ученостью не обладал. Правду сказать, ученые головы из
московского кружка не слишком кичились своей образо
ванностью. Не было здесь высокомерного Т., презритель
ной ухмылкой встречающего каждого нового собеседника.
Все должны были падать ниц перед его умом и знаниями!
С Т. я познакомилась уже в Петербурге, хотя был он за
душевным приятелем всей здешней честной компании.
Странно, что Т. сделался впоследствии интимнейшим дру
гом Н., недоучившегося гимназиста, не говорившего ни на
одном иностранном языке, в то время как Т. владел как
минимум четырьмя. Но связано это было, скорее всего, с
тем, что Н. был человеком практическим, с жизненным
опытом, с выдержкой и умением вести дело, чего так не
хватало Т. Объединяла их и совместная работа в журнале.
К тому же, оба были заядлыми охотниками и любителями
поговорить с мужиком.
На обеде у Щ., куда привез меня Жан, я особенно
заинтересовалась одной особой. Это была дама моих лет,
очень изящная и живая. Что-то восточное было в ее чертах
и особенно во взгляде темных искрящихся глаз. Вела она
себя чрезвычайно непосредственно, словно балованное ди
тя. Рядом с нею сидел светловолосый господин, с нежным и
выразительным лицом, на котором после каждой реплики
жены появлялась страдальческая гримаса. Я сидела мол
ча, наблюдая за происходящим. В ту пору мне едва испол
нилось 18, я была дикая и молчаливая, к тому же предмет
разговора был для меня нов. Говорили о назначении чело
века. Коренастый большелобый господин, сидевший рядом
со светловолосым, поднял бокал за великое дело челове
ка сеять вокруг себя семена свободы и разума. С другого
конца стола некто артистического вида, с черными до плеч
кудрями, бросил репл
ику, что еще Пушкин показал несо
стоятельность этой попытки. Завязался спор. Коренастый,
вкупе со светловолосым, отстаивали необходимость борьбы
269
IRICH_LNT_Text.indd 269
11/26/2007 11:37:27 AM
Ирина Чайковская: Рассказы и повести
за свое предназначение. Артистичный с присоединившим
ся к нему рыжым вихрастым немцем — постепенный эво
люционный приход человечества к самопознанию. Дамы,
сидевшие тут же, в споре не участвовали. Жена коренасто
го, по типу — точь в точь идеальная романтическая герои
ня, хотя несколько нескладная, тихим голосом повторяла:
«Успокойся, Александр, тебе вредно волноваться».
И вот тут-то и вылезла жена светловолосого. Она пре
рвала говорящих громким звоном хрусталя, несколько раз
ударив ножом по бокалу.
— Господа, дайте слово женщине! — и когда все за
молчали, провозгласила:
— Предназначение человека, равно мужчины или
женщины, — в любви.
Все снова загалдели, светловолосый попытался удер
жать жену от дальнейших высказываний, но она продол
жала: «Любовь есть главная цель человека в этой жизни,
ее смысл и содержание». Все опять начали говорить, пе
ребивая друг друга. Слышался недовольный голос коре
настого: «Любовь не может быть целью, цель — борьба!»
Светловолосый опять попытался заткнуть жене рот, но
она все же досказала: «Господа, давайте выпьем за муж
чин, которые любят женщин, и за женщин, которые любят
мужчин». Мне показалось, что она слегка покачнулась,
когда садилась. Светловолосый, выведенный из терпения,
весь красный, поднялся из-за стола со словами: «Мари, ты
несносна, господа, она выпила слишком много вина». За
столье расстроилось, все разбрелись по углам, продолжая
спорить.
Я примостилась у входа в гостиную на крохотном
диванчике, полузагороженном огромным фикусом в кад
ке. Здесь — мне казалось — я никому не видна, и смо
гу спокойно отсидеться. Но не тут-то было. К диванчику
приближалась тоненькая грациозная фигурка. Я узнала
жену светловолосого. Она извинилась, что не запомнила
моего имени.
— Авдотья, — я нарочно назвала себя по-русски. —
Авдотья? Как интересно! Вам это имя идет,— проговорила
она, мило улыбаясь. — Вы настоящая русская красавица.
270
IRICH_LNT_Text.indd 270
11/26/2007 11:37:27 AM
Дело о деньгах
Наверное, я покраснела, потому что она стала меня
ободрять: «Не смущайтесь, я буду звать вас Евдокси, хоро
шо? Мне хочется с вами подружиться». Говорила она очень
тихо, почти шепотом и все время оглядывалась, но наш
диванчик стоял на отшибе, до нас доносились невнятные
голоса спорящих и долетал сигарный дым — почти все
мужчины курили.
Я заметила, что Мари — как называл ее муж— дейст
вительно была слегка пьяна — щеки ее рдели, глаза бле
стели лихорадочно.
— Как вам это сборище? Для вас, наверное, многое
внове — эти разглагольствования, речи, призывы… А мне,
признаться, надоело. Сколько можно? Пора жить начи
нать.
Я не поняла и переспросила: «Что? Что вы сказали по
ра начинать?»
— Жить. Мне хочется нормальной жизни, чтобы меня
любили, любили не как подругу по борьбе, а просто, как
женщину.
Я едва нашлась, чтобы слабо возразить: «Но ваш муж…
ваш муж, он показался мне таким достойным, красивым».
— Что ж, он в самом деле очень достойный человек, но
мне этого мало … Она не докончила и остановилась, в упор
глядя на меня своими черными, блестящими глазами.
Я поежилась, мне представилось, что, возможно, ее
проблемы в чем-то схожи с моими. Только я не стану рас
сказывать о своих личных бедах никому, тем более первой
встречной. Наверное, она прочла что-то на моем лице.
— Вы думаете, что я пьяна — потому разговорилась с
вами, да? Но вы на самом деле мне понравились, вы не по
хожи на этих надутых строгих квочек, которые или безмол
ствуют, или квохчут в один голос со своими муженьками.
— Ну да, да, — она перехватила мой взгляд и нетер
пеливо продолжила, — вы тоже сидели молча, но от за
стенчивости, а не от того, что вам нечего сказать.
Мне польстила такая оценка. Вообще моя новая зна
комица начинала мне нравиться. Главное, что эта изящ
ная тоненькая барыня приняла меня как свою и, мало
того, добивалась моей дружбы и доверенности. В первое
271
IRICH_LNT_Text.indd 271
11/26/2007 11:37:28 AM
Ирина Чайковская: Рассказы и повести
время после замужества я очень тяготилась своим актер
ским происхождением, порой не знала, как себя вести
в обществе светских людей, аристократов; позднее мне
было стыдно своих первоначальных ощущений и аристо
кратам я стала предпочитать «пролетариев», вышедших
из низших сословий или из духовенства, таких как Н.Г.
или Д-в.
3
Мари стала моей ближайшей подругой, а я ее конфи
денткой. Тягу к исповедальным признаниям имела имен
но она. Я, как правило, о своих переживаниях и заботах
молчала. Встречались мы с Мари каждое утро все 6 не
дель нашего с П. московского проживания. Свидания на
ши проходили в кофейной на Кузнецком, что было совсем
недалеко от горделивого особняка на Никитской, родового
владения ее мужа. Мари приезжала в кофейную в роскош
ном экипаже с форейтором, в вуали, накинутой на лицо.
В кофейной она откидывала вуаль, и могу засвидетельст
вовать: взоры всех посетителей — барышень, щебечущих
за чашкою шоколада, юнцов, забежавших поглазеть на
девиц и выпить чаю с ликером, престарелых господ, со
средоточенно изучавших «Биржевые Ведомости», — взоры
всех без исключения были устремлены на нее, так победи
тельно она держалась, так приковывали к себе ее живое, с
ежесекундно меняющимся выражением лицо, ее изящная
фигура в складках парижского наряда. Мы тихо беседо
вали, но мне всегда было слегка не по себе, от быстрых
взглядов, которые бросали на нас входившие в кофейную,
особенно мужчины. Взгляды были оценивающие и срав
нивающие. Сравнение, как мне казалось, всегда было в
пользу Мари, и не потому, что я была менее красива. Про
сто было в Мари в то время (а время цветения женщины
связано отнюдь не с возрастом) что-то такое, что привлека
ло мужчин, вселяло в них надежду, подстегивало их уха
живания. Несколько раз возле нашего столика останав
ливались как пораженные громом, раза два подходили
272
IRICH_LNT_Text.indd 272
11/26/2007 11:37:28 AM
Дело о деньгах
с предложением своих услуг в прогулке по городу. Но эти
неожиданные происшествия только веселили нас, мы не
собирались менять место своих встреч из-за назойливости
нескольких мужланов.
После кофейной мы обе садились в экипаж Мари и еха
ли на прогулку. Четверка красавцев-коней под управлени
ем долговязого немца-форейтера везла нас на Покровку, к
маленькому пруду, вдоль которого был разбит премилый
бульвар для гуляний. Форейтер высаживал сначала меня,
потом Мари, путавшуюся в складках чересчур длинной
модной юбки, затем снимал с лысой головы круглую чер
ную шляпу с кисточкой и, обеими руками держась за ее
края, пристраивался позади нас с видом благоговейно-со
средоточенным.
Иван Карлыч — так звали форейтора — был нашим
стражем, в те баснословные времена (пишу сие полвека
спустя, в 1889 году) без провожатого могли гулять только
работницы да женщины известного сорта. Во время наших
прогулок по безлюдному утреннему бульвару вдоль тихого
пруда, по глади которого важно проплывали лебеди, Ма
ри рассказала мне много такого, о чем я не решусь упомя
нуть даже в своих тайных записках. Была она существом
необыкновенным, с пылким, легко зажигающимся харак
тером, с сильными страстями, не находящими утоления в
обычной жизни.
Мари была настоящей героиней романа, как-то она
проговорилась, что мать ее происходила из древнего
грузинского рода. Она показала мне старинное кольцо,
доставшееся ей в наследство от умершей матери: очень
простое, серебряное, потемневшее от времени; на тыль
ной его стороне были выгравированы какие-то буквы,
напомнившие мне восточную вязь. Мари сказала, что гру
зинский алфавит гораздо древнее русского, а надпись на
кольце — строчки из поэмы древнего грузинского поэта,
жившего в эпоху Крестовых походов. Кольцо это она не
носила — хранила в специальном кованом сундучке как
большую реликвию. В другой раз она повторила мне слова
своей покойной матушки, говорившей, что истинный муж
чина, должен обладать семью достоинствами; если память
273
IRICH_LNT_Text.indd 273
11/26/2007 11:37:28 AM
Ирина Чайковская: Рассказы и повести
мне не изменяет, назвала она следующие: прекрасная на
ружность, мудрость и красноречие, сила и великодушие,
богатство и пылкость чувств. Я была удивлена.
— Мари, ты жалуешься на мужа, но в твоем Ники во
плотились все перечисленные добродетели. Даже красота
и богатство, хотя лично для меня идельный мужчина не
обязательно должен быть красив и богат.
Помню, она засмеялась и, прищурившись, спросила:
«А сила? Ты считаешь, в Ники есть сила?» — и она снова
засмеялась, на этот раз громче, даже с каким-то надрывом.
Отношения с мужем — были постоянной темой ее разгово
ра. Она возвращалась к ним снова и снова.
Но сейчас мне хочется вспомнить один эпизод из вре
мени наших прогулок по московскому бульвару, вполне
характеризующий Мари.
Был чудесный день середины лета, солнечный и без
мятежный. На Мари было какое-то особенно легкое белое
платье, казалось, подует ветерок — и она улетит. Мы шли
своим обычным путем вдоль берега пруда, Мари ожив
ленно рассказывала об их с Ники поездке на минераль
ные воды, где, по ее словам, не было ни одного молодого
офицера, лечившего раны на курорте, не признавшегося
ей в любви. Особенно ей запомнился некий Керим, сын
именитого горского князя, служивший в российских вой
сках. Слушая рассказ, я непроизвольно взглянула на
право — и увидела молодого человека в бараньей шапке,
напряженно глядящего на нас из-за густых деревьев по
другую сторону бульвара. Я оглянулась — молодой чело
век медленно, но неуклонно шел за нами, чуть в сторо
не от добрейшего Ивана Карловича. Я приостановилась,
что заставило остановиться и Мари, недоуменно на меня
взглянувшую. — Уж не тот ли это Керим крадется сейчас
за нами? — спросила я шепотом, кивая в сторону незна
комца. Говорила я шутливым тоном, но на самом деле
сердце мое ушло в пятки. Время от времени в обществе
всплывали рассказы о бесчинствах горцев в покоренных
русским оружием областях и об их жажде отмстить кро
вавым гяурам. Мари оглянулась, увидела юношу и от
рицательно покачала головой: «Нет, не он, этот гораздо
274
IRICH_LNT_Text.indd 274
11/26/2007 11:37:28 AM
Дело о деньгах
моложе, да и не военный». Тем временем Иван Карлович
с поклоном к нам приблизился.
— Мадам утомился?
Мари наклонилась над ухом старичка, так как был
он глуховат, и прокричала: «Иван Карлович, ступайте на
Покровку и купите нам зельтерской воды, а себе пива, и
ждите нас в экипаже. Мы скоро будем».
— Мадам не боился одни?— старичок вскинул на Ма
ри свои детские голубые глаза.
При этом вопросе я невольно взглянула на незнаком
ца в бараньей шапке, застывшего в нескольких шагах от
нас. Как ни тщедушен был Иван Карлович, все же он слу
жил какой-никакой защитой для нас. Неужели Мари по
собственной воле хочет подвергнуть наши жизни непонят
ной, но очевидной опасности?
— Чего бояться? — Мари засмеялась, — мы с Евдокси
дамы отважные, да и опасности тут никакой нет», и она
поверх головы простодушного немца посмотрела на незна
комца, не сводящего с нее глаз.
Иван Карлович, так и не заметивший молодого азиа
та и не понявший, отчего барыне срочно захотелось зель
терской, с поклоном надел на лысую голову свою шляпу с
кисточкой и медленным шагом направился к белеющим
впереди воротам, возле которых располагался киоск с на
питками. Дождавшись пока он удалится на безопасное
расстояние, Мари взяла меня под руку и приблизилась к
незнакомцу, замершему в тени плакучей ивы. Тот снял с
головы шапку, и стало понятно, что это юноша, почти маль
чик, возраста Керубино. Скорей всего, был он татарином,
пожалуй, сыном какого-нибудь торговца, приехавшего тор
говать коврами либо овчинами откуда-нибудь из Казани. Я
немного успокоилась. Голова его была коротко острижена,
что не служит к украшению, но тонкие черты лица и яркие
выразительные глаза делали его весьма привлекательным.
Он стоял опустив голову, словно лишился дара речи.
Мари обратилась к нему первая: «Вы так настойчиво
шли за нами, что я подумала — у вас есть до нас какое-то
дело». Юноша молчал и не поднимал глаз. — Так вы не
мы? — Мари, раздосадованная, повернулась уходить.
275
IRICH_LNT_Text.indd 275
11/26/2007 11:37:28 AM
Ирина Чайковская: Рассказы и повести
Мы сделали несколько шагов к воротам, как вдруг
юноша в два прыжка догнал нас, бросился к ногам Мари и
поцеловал край ее ажурной юбки.
Мари повернулась к юноше, взгляд ее зажегся. «Заго
роди меня», — бросила она мне, словно мы не находились
на просматриваемом с обеих сторон бульваре, подошла к
юноше и, притянув его голову, поцеловала в лоб. «Пусть
помнит!» — с этими словами, она повернулась ко мне, креп
ко схватила за руку, и мы пустились бежать по бульвару,
на наше счастье, безлюдному в этот час. Возле ворот остано
вились отдышаться. Мальчика-азиата уже и след простыл,
видно, он убежал в противоположную сторону, ива, возле
которой он стоял, потонула в строю таких же деревьев.
Меня переполняло негодование: «Мари, ты сошла с
ума! Что за сцена? Если бы кто-нибудь застал нас! Ты рис
куешь своей, да и моей репутацией».
Она рассмеялась: «Но, благодарение Богу, нас никто
не застал. Зато какое романтическое приключение!»
— Неужели ты не понимаешь, что мальчишка мог на
тебя наброситься?
— Да полно, Евдокси, я же видела его глаза — не раз
бойника, а влюбленного.
— Это безрассудство, Мари. Безрассудство и сумасше
ствие.
— Согласна, но иначе я не умею.
Спустя минуту мы уже сидели в экипаже, и добрей
ший Иван Карлович, чье настроение сильно приподняла
кружка силезского пива, вез нас к особняку у Никитских
ворот.
4
Сейчас, через пятьдесят лет анализируя это маленькое
происшествие, я не перестаю удивляться бесшабашности
своей подруги. Тогда мне было 19, ей тремя годами больше,
но в то время как я старалась видеть жизнь в ее реальном
свете, без розового флера, ей всюду чудились романтиче
ские приключения, необыкновенные чувства, проявления
276
IRICH_LNT_Text.indd 276
11/26/2007 11:37:29 AM
Дело о деньгах
страсти. Она электризовала окружающих, излучая какието особые флюиды, и жизнь порой, хотя и нехотно, откли
калась на ее призывы и посылала ей нечто невиданное.
Случай с околдованным ею татарским мальчиком тому
подтверждение. Была Мари чрезвычайно чувствительна и
чувственна. Сказывалась ее кавказская порода. К тому же,
в доме ее дяди, бывшего губернатором П-ы, получила она
некоторые жизненные опыты, не вполне соответствующие
юному девическому возрасту. Если мое детство дало мне
уроки борьбы, упорства и сопротивления семейному тиран
ству, то отрочество Мари протекало в тягучей атмосфере
богатого сановного дома, куда девочка была допущена на
правах бедной родственницы, почти приживалки; впослед
ствии дядюшка-губернатор, являвший собой тип щедрин
ского градоначальника и не пропускавший ни одной юбки,
стал оказывать племяннице особые знаки внимания. Не
буду открывать некоторые подробности, которыми со мной
делилась Мари. Дядюшка, на словах — борец за нравст
венность, на деле — человек растленный и распущенный,
что, увы, свойственно многим чиновникам высокого ранга,
все делал, чтобы удержать «маленькую пери», как он ее на
зывал, в своей власти.
Она же, после короткого периода отчаяния, рвалась
на волю и озиралась вокруг в поисках освободителя. Осво
бодитель явился в лице сосланного за политические воз
зрения в П-ю губернию молодого, красивого, знатного — в
будущем наследника богатейшего в России имения — Ни
ки О-ва. Чувство было мгновенным и взаимным. Они слов
но родились друг для друга. Она — любительница всего
изящного, тонкого, и он — поэт, музыкант. Оба рано лиши
лись матери, у обоих обстоятельства жизни были нехороши
и требовали изменения. Мари искренне веровала, что его
идеалы, которыми он грезил с ранней юности — свобода,
равенство и братство, — начертанные на знаменах фран
цузской революции, это и ее идеалы. Поначалу он не ка
зался ей фанатиком идеи, человеком сухим и скучным.
Наоборот, как поэтично он говорил о своих чувствах,
как вдохновенно играл на гитаре, откидывая вьющуюся
светлую прядь с благородного лба, как просто объяснял,
277
IRICH_LNT_Text.indd 277
11/26/2007 11:37:29 AM
Ирина Чайковская: Рассказы и повести
что быть богатым в такой нищей стране, как Россия, — это
преступление. И в ней, в своей подруге, нашел он не толь
ко изящество и грацию, но и желание идти с ним вместе
и помогать ему, такому нерасчетливому, слабому, по мере
своих сил. Мари рассказывала, как будучи невестой Ники,
отбывающего политическую ссылку, ездила хлопотать о
нем в обе столицы, обращалась с прошениями в секретный
отдел Департамента полиции, что возымело успех: О-ва ос
вободили. Он с молодой женой вернулся в Москву, в отчий
дом на Никитской. И здесь…рассказывая о последующем,
Мари делала долгие паузы, повторялась, не находила слов.
Ясно было, что она сама еще не полностью осознает, чего ей
не хватает в муже, почему пришло к ней разочарование и
охлаждение. Он,— она искала слово,— ребенок, я чувст
вую себя старше, а ведь ему уже 26. Он играет в большого
и многознающего, на самом же деле, не разбирается в жиз
ни, не знает людей, не умеет вести дела. В нем нет ничего
практического, основательного, он может только говорить,
говорить, бесконечно говорить… о свободе.
Я узнавала в портрете, нарисованнном Мари, своего
собственного мужа, непрактичного, безвольного, легко
мысленного. Правда, стихов П-в не писал и о свободе не
говорил… Да и, несмотря на все его слабости, я его любила
и все время ждала, что в нашей с ним жизни что-то переме
нится. А Мари? Что испытывала она к мужу? Любила ли?
Сравнивала — постоянно. Перебирала всех его друзей, и
все оказывались лучше, значительнее, мужественнее.
Несколько историй мне запомнились. Одна — о встре
че, которая произошла за два года до нашего с Мари зна
комства, на кавказских водах, куда, якобы для лечения, за
большую сумму, отваленную пронырливому губернатору,
был отпущен ссыльный со своей молодой женой. Мари то
гда очень не терпелось увидеть мир, у Ники же на уме было
что-то другое. Во всяком случае, я не уверена, что встреча,
о которой говорила Мари, произошла случайно. А встре
тились они с человеком примечательным — Александром
О-м, сосланным на Кавказ участником декабрьского бунта
1825 года. Мари рассказывала, что повстречали они его в
Пятигорске, у кислого источника, — большого, сильного,
278
IRICH_LNT_Text.indd 278
11/26/2007 11:37:29 AM
Дело о деньгах
держащегося с достоинством, несмотря на солдатскую ши
нель на плечах. — Ники ведь на десять лет его моложе, и
не прошел через сибирскую каторгу, и не был сослан ря
довым под чеченские пули,— говорила Мари. Но он такой
вялый в сравнении с тем, такой ни на что не способный…
Александр рассказал нам, как в Сибири на поселении соб
ственными руками срубил себе дом. А можно ли предста
вить Ники с топором в руках?
— Ты бы хотела, чтобы твой Ники взял в руки топор?
— Евдокси, не иронизируй, ты понимаешь, о чем я го
ворю. Этот почти сорокалетний рядовой, бывший князь,
так на меня смотрел, таким взглядом, что я, право, не зна
ла, что подумать, у Ники никогда не будет такого взгля
да… он головной человек, словно его вывели в пробирке…
знаешь, есть легенда о гомункулусе…
— Ты так говоришь, Мари, словно твой Ники никогда
не имел дела с женщинами.
— Вот прелестно, имел он дело с женщинами! Но с
какими! У него все женщины делятся на идеальных и ма
териальных. Мне посчастливилось попасть в идеальные.
Как я уже сказала, все друзья мужа казались Мари
намного его интереснее и предпочтительнее, кроме одного.
Его она ненавидела всей силой своей изменчивой, но силь
ной натуры. Это был самый близкий друг О-ва, с которым
познакомился тот еще в отрочестве и привязанность к кото
рому превосходила все мыслимые пределы. Мари всерьез
считала, что Г., обладающий сильной волей и несокруши
мым напором, околдовал Нику, подчинил своему влиянию
и управляет им как марионеткой. Она рассказывала, что
никогда не испытывала такого панического страха, как
в момент, когда предстала перед Г-м в первый раз. Было
это, кажется, во Владимире, где Г. пребывал в последний
год своей ссылки. Подъезжая с Никой к деревянному фли
гельку, где проживал Г., она тряслась как в лихорадке, но
усилием воли заставила себя собраться и «всю сцену» про
вела как по маслу. Самое главное — говорила она — было
найти верную интонацию и не сбиваться с нее. Интонация
должна была быть, по словам Мари, тупая и линейная,
голос должен был дрожать, что получилось у нее вполне
279
IRICH_LNT_Text.indd 279
11/26/2007 11:37:29 AM
Ирина Чайковская: Рассказы и повести
естественно, так как ее действительно пробирала дрожь.
Ей было забавно вспоминать, как перед лицом главного
человека в Никиной жизни давала она обеты «быть верной
подругой», «служить общим идеалам», «разделить судьбу»
мужа и проч. Мари была убеждена, что провела зоркого и
подозрительного Г-а., что он ей поверил и на первых порах
одобрил выбор своего товарища. Но у самой Мари эта сце
на отняла слишком много сил, она возненавидела «экзеку
тора», или даже «инквизитора», — словечки, применяемые
ею для характеристики Г-а.
Долговязый Иван Карлович вез нас на Никитскую. Я
обедала вместе с Мари — в светлой круглой столовой, за
столом с безупречной крахмальной скатертью, кушанья
подавал лакей в белых перчатках, — а потом на извозчике
возвращалась в гостиницу, где занималась попеременно то
чтением, то вышиванием. П-а никогда не было на месте,
он ездил с визитами, встречался с друзьями, наведывался
в редакции, в общем вел жизнь вольного человека. Впро
чем, и муж Мари вечно был в разъездах, за обедом я ни
разу его не встретила. Обычно после обеда Мари предла
гала мне остаться, но мне претила роскошь барского до
ма, я предпочитала скромные гостиничные апартаменты.
Родовой особняк О-а, выстроенный еще Никиным дедом,
обветшал, и Мари планировала провести его грандиозный
ремонт. Думала обновить дерево окон и дверей, заменить
всю мебель новейшими парижскими образцами, заново на
стелить узорный паркет. Когда я спросила, в какую сумму
это может обойтись, Мари беспечно ответила: «Какая раз
ница! Ники достаточно богат, чтобы оплатить расходы!».
После смерти отца, почти сразу по прекращении ссылки,
О-в получил огромное, почти миллионное наследство. Од
них крестьян — более двух тысяч душ. Но к своему состоя
нию относился он крайне легкомысленно и с первого дня
начал его проматывать, в чем помогала ему моя подруга.
Основания у обоих, впрочем, были различные. О-в повсю
ду кричал, что хочет развязаться с собственностью, чтобы
стать пролетарием и не эксплоатировать крестьян. Кстати
сказать, большое их число отпустил он на свободу за мизер
ный выкуп. Мари же по характеру своему была мотовка,
280
IRICH_LNT_Text.indd 280
11/26/2007 11:37:29 AM
Дело о деньгах
полученное мужем наследство развязало ей руки, она как
дитя радовалась возможности делать дорогие покупки.
Такое отношение к деньгам было мне внове.
Рожденная в мещанском сословии и живя в среде ак
теров, трудом зарабатывающих себе на жизнь, я была по
ражена тем, с какой легкостью аристократы тратят не ими
заработанные деньги. Тогда мне и в голову не приходило,
что деньги О-а тяжким грузом лягут на мою судьбу.
5
Судьба послала мне долгую жизнь. Сейчас, в 1889, мне
почти семьдесят. Бог даст, проживу еще несколько лет, хо
телось бы увидеть начало нового столетия, но не увижу, нет.
И так всех пережила. Видно, неспроста именно я пишу эти
записки, ибо никого из тех, о ком в них рассказываю, нет
уже в живых. Н-в и О-в, муж Мари, умерли в 1877, в один
год. Оба на руках у падших женщин, проявивших ангель
ское терпение к несчастным больным старикам. Фекла-Зи
на, сидела у постели умирающего день и ночь. Мне переда
вали, что был он так слаб, что даже рубашку на нем просил
разрезать, — и рубашка давила его своей тяжестью. А О-в,
вконец опустившийся, живший на подачки Г-а и его семьи,
так как от его собственного огромного состояния не осталось
и гроша, нашел свой последний приют в каморке лондон
ской потаскушки. Это «погибшее, но милое созданье», в пол
ном соответствии с Пушкиным, звали Мери. Слышала, что
был у нее сын-подросток, значит, ютились втроем: она, сын
и О-в, под конец жизни прикованный к коляске.
Вот они люди 40-х годов, как они сами себя велича
ли, вот их прекрасное начало и жалкий конец. Знала бы
Мари, что стало с ее Ники! Впрочем, хватило ей и своих го
рестей. Так рано она умерла, в 35 лет, дошла лишь до сере
дины жизненной дороги. Неожиданно пришло из Парижа
сообщение: умерла жена О-а. Н-в первый узнал, пришел
ко мне. Я не поверила, хоть и знала, что с Сократушкой
они давно расстались, что ведет она жизнь кочевую и раз
гульную, но умерла? Этого быть не могло, это Н-в сочинил!
281
IRICH_LNT_Text.indd 281
11/26/2007 11:37:30 AM
Ирина Чайковская: Рассказы и повести
А потом получила письмо от Сократушки. Он писал по-де
ловому, без сантиментов.
Вы, наверное, знаете, что Мари умерла. В последние
годы я с ней мало общался, так как вернулся в Россию.
Последний раз встретил в Неаполе в обществе какого-то
лысого господина, говорящего только по-французски. Она
сказала: знакомьтесь, это мой врач. — Вы нуждаетесь в
услугах врача? — О да, с тех пор как вы меня бросили, у
меня чахотка. И она рассмеялась. Больше я ее не видел.
Посылаю вам ее локон, она дала его мне перед тем, как
мы расстались. У вас он будет на месте — вы ведь были и
остались ее подругой, а я для умершей — чужой человек.
В письмо была вложена темно-рыжая прядь. Я положи
ла ее в маленький кованый сундучок, подаренный мне Ма
ри во время нашей последней встречи в Париже, за три года
до ее кончины. Прядь волос, пачка писем да потемневшее
серебряное кольцо с непонятной надписью — вот все что
осталось у меня от моей подруги. Да еще процесс, который
затеял против меня О-в после ее смерти. Да еще слухи, ко
торые роились вокруг меня и Н-а. Ну, с Н-а взятки гладки:
не он был доверенным лицом Мари. Доверенным ее лицом
была я, я посылала ей в Париж деньги, взысканные с О-ва.
И вот мне в лицо О-в швырнул: воровка! И мне нужно бы
ло это снести! Ведь действительно посылала я в Париж не
все деньги. Но я не думала обманывать Мари, это неправда.
Я должна рассказать, как все было на самом деле. Только
нужно собраться с мыслями, собраться с мыслями…
6
Любила ли я Н-а?. После очень долгой и изнуритель
ной осады сдалась, приняла его условия, согласилась быть
с ним, все делала для его комфорта, вела хозяйство, веда
ла редакцией, кормила сотрудников, устраивала банкеты
для цензоров и сановных покровителей журнала, но лю
била ли?
282
IRICH_LNT_Text.indd 282
11/26/2007 11:37:30 AM
Дело о деньгах
Кажется, не создан он был, чтобы женщина его лю
била, чтобы желала; жалела — да, особенно в те годы,
когда он только входил в литературу, бледный, несклад
ный, говоривший с натугой из-за вечно больного горла, с
мелкими невыразительными чертами лица, запавшими
глазами, рано облысевший. Только и было в этом сером
лице — белые ровные зубы.
Казалось странным, что они такие белые и ровные,
словно одолжены у другого человека. «Но и зубами своими
не удержал я тебя». Да, не удержал.Хотел ли удержать?
Если бы хотел, вел бы себя по-другому. Воли и упорства
было ему не занимать.
Сказать по правде, первое время, когда он начал по
являться на нашей c П-м петербургской квартире, я никак
его не выделяла. Был он для меня один из приятелей П-а,
менее громкий, не столь веселый и блестящий, как осталь
ные. Года два приезжал он с П-м в перерывах между ве
черним посещением театра, где бывало шел его очередной
водевиль. П-в уходил к себе, менял сорочку, спрыскивался
одеколоном, а Н-в шел на мою половину. Я откладывала
книгу или рукоделие, поила его чаем, и мы тихо беседова
ли; иногда он заводил разговор о своем недавнем голодном
и холодном прошлом. Я его жалела, порой до слез. Осо
бенно, когда говорил он о матери, единственном существе,
согревшем его тяжелое детство и юность.
Мать Н-а, жительница Варшавы, в очень юном воз
расте была увезена его отцом, армейским офицером в его
вотчину и обвенчалась с ним без согласия родителей. Отец
Н-а, грубый солдафон и семейный деспот, не показывал ни
ей, ни своим детям, коих было в семье 14, ни тепла, ни за
боты — только тиранство, дикие выходки да гульбу с дво
ровыми и деревенскими девками, составлявшими крепост
ной сераль. Даже на учебу сына в гимназии отец не желал
раскошелиться, и тот вышел из гимназии недоучившись.
Про университет нельзя было и заикаться, хотя мать
втайне мечтала, что любимый ею Николаша поступит
на словесное отделение — с детских лет чуял он в себе
призвание писателя. В 17 лет оказавшись в Петербурге
и не желая поступать в военное училище, Н. полностью
283
IRICH_LNT_Text.indd 283
11/26/2007 11:37:30 AM
Ирина Чайковская: Рассказы и повести
лишился денежной поддержки своего родителя и ужасно
бедствовал. Обычно не словоохотливый, на эту тему гово
рил он с каким-то непонятным сладострастием, фиксируя
тяжелые и унизительные детали. Так однажды, когда я
потчевала его и еще нескольких литераторов чаем с до
машним пирогом, он рассказал, как бывало после долгой
«голодовки» заходил в трактир на Морской и, прикрыв
шись газетой, брал с тарелки хлеб, предназначенный для
обедающих.
В другой раз, когда за окном шел противный осенний
дождь и погода была по-петербургски мерзкой, вдруг ска
зал, что однажды в такую вот ночь был выгнан из нани
маемой квартиры стариком-хозяином за неуплату денег.
Нет, не зря именно Н. позднее задумал выпускать
сборники о непарадном голодном Петербурге, с его ноч
лежками, убогими нищими углами и темными притона
ми. Вызвали эти сборники фурор — читатели никогда о
подобном не слыхивали. А вот издатель, сам Н., прошел
через все и все испытал на собственной своей шкуре. Ко
гда стал он появляться у нас, время это было уже позади.
Но неизбежно отложило оно на нем свой отпечаток. Внеш
не и без того неказистый, был он сильно потрепан в боре
ниях с жизнью, не имел ни обходительности, ни приятных
манер, да и сюртук сидел на нем всегда как-то криво, со
всем не так, как на щеголе П-е. Многим «аристократам»
не понятно было, как П-в, вида весьма респектабельного
и всегда одетый с иголочки, мог появляться в компании
с этим чаще всего мрачным и насупленным плебеем. Тя
желые жизненные обстоятельства укрепили его волю, вос
питали практические свойства ума и привычку находить
выход из всех положений, но они же взрастили характер
сумрачный, закрытый, неврастенический, с лежащими на
дне души темными исступленными страстями. Как тяже
ло было находиться в его обществе, как порой сам он был
себе в тягость! Думаю, и его дружба с П-м порождена была
тягой к человеку легкому, остроумному и в то же время с
добрым отзывчивым сердцем. Страшные образы прошло
го, призраки нищеты, голода требовали вытеснения, отсю
да его азартная игра, огромные проигрыши — за игрой он
284
IRICH_LNT_Text.indd 284
11/26/2007 11:37:30 AM
Дело о деньгах
забывался. Если бы не играл, точно бы начал пить. Скажу
еще два слова о его стихах, которые он посвящал мне. Не
то чтобы они мне не нравились, но я не любила себя в них,
была в ужасе от того, что наши с ним ссоры выставляются
на всеобщее обозрение и дают пищу злословию. Какой-ни
будь Ф., поэт много жиже Н-а, писал о любимой женщине
в картинах поэтических и изысканных. Н. же зачем-то го
ворил в своих стихах о моих слезах, моей иронии и наших
с ним горячих объяснениях. Разве такие стихи хочет по
лучать женщина?
Но я сильно отвлеклась от рассказа о первых годах
моего знакомства с Н-м. Уже тогда в начале 40-х годов,
отличался он практической коммерческой хваткой, петер
бургские сборники, о которых я упоминала, продал он с
невиданным барышом.
Говорил ли он мне тогда о своей любви? Нет, никогда.
Да и странно было бы в той ситуации — начинающий ли
тератор, журналист, едва выбившийся из нищеты и пол
ного ничтожества, работник библиографического отдела
журнала Краевского, к тому же ближайший приятель
П-а, его компаньон по посещениям театра и злачных мест
Петербурга… на что мог он надеяться?
Взгляды? О, взгляды его я замечала, косвенные, быст
рые. Взгляды человека словно ослепленного, взглянет — и
отвернется, будто дольше не в состоянии смотреть. Или бы
вало смотрит, смотрит, пристально, без слов, не может ото
рваться. Это когда думает, что я не вижу, что занята други
ми. Но какая женщина не видит, кто и как на нее смотрит!
И какой это не приятно! Но я не кокетка, заглядывались
на меня многие, так что большого значения взглядам этим
я не придавала. До одного случая. Было это однако уже
года через три после нашего первого знакомства.
Помню, в гостиную вбежал П-в, радостно-возбужд
ен
ный, из его отрывистых слов я поняла, что Б., до того с
похвалой отзывавшийся о прозаических опытах Н-а и его
критических разборах, в этот раз, прочитав стихотворение
«В дороге», отметил его поэтический талант. При всей ре
дакции «Отечественных записок» Б. назвал Н-а «истин
ным поэтом». Следом за П-м медленно подошел Н. Было
285
IRICH_LNT_Text.indd 285
11/26/2007 11:37:31 AM
Ирина Чайковская: Рассказы и повести
похоже, что он еще не пришел в себя после похвалы Б-го.
Тот — первостепенный критик и человек безошибочного
нравственного и поэтического чутья — никогда не ошибал
ся в своих литературных прогнозах. Из современников, по
крайней мере, Д-у и Г-у напророчил он долгую литератур
ную судьбу. Его приговор дорогого стоил. Н. казался бле
ден, на виске его нервно вздрагивала жилка. П. приказал
слуге принести шампанское. Мы выпили за «молодого по
эта» (Н-у было тогда 24 года, но его настоящие стихи толь
ко начинались). П., взбодренный шампанским, решился
читать вслух стихотворение «В дороге». С книжкой журна
ла в руке встал перед нами, стал читать по-актерски, го
лосом передавая интонации барина и мужика. Я смотрела
на Н-а. С ним что-то делалось. Он на меня не глядел, но я
чувствовала, что мое присутствие на него действует. Он пе
ребил П-ва: «Довольно, Иван, дай я прочту». Удивленный
и раздосадованный П-в протянул ему книжку журнала.
Н. книжку отклонил.
— Нет, не это, я недавно другое написал. Хочу прочи
тать для Авдотьи Яковлевны.
И он впервые за все время на меня посмотрел. Теперь
он был уже не бледен, а красен. И глядел прямо на меня,
не отрываясь. И потом тихо и как-то очень просто спро
сил: «Что ты жадно глядишь на дорогу?» Помню, я даже
хотела что-то ему ответить. Но он продолжал: В стороне
от веселых подруг. Знать, забило сердечко тревогу — все
лицо твое вспыхнуло вдруг.
В этот момент мое лицо точно вспыхнуло. А он, не
отворачиваясь и глядя в упор, продолжал уже чуть гром
че — голосом, в котором жила страсть.
На тебя заглядеться не диво, полюбить тебя всякий
не прочь. Вьется алая лента игриво в волосах твоих, чер
ных как ночь.
Помню, я как загипнотизированная, дотронулась до
волос, на которые часто повязывала алую ленту, в этот
раз ленты не было. Я отдернула руку и оглянулась — П-в
смотрел то на меня, то на Н-ва, рот его был полуоткрыт,
он словно силился что-то произнести. А царапающий ду
шу, хрипловатый голос опять обращался прямо ко мне.
286
IRICH_LNT_Text.indd 286
11/26/2007 11:37:31 AM
Дело о деньгах
Сквозь румянец щеки твоей смуглой пробивается
легкий пушок. Из-под брови твоей полукруглой смотрит
бойко лукавый глазок.
Взгляд один чернобровой дикарки, полный чар, за
жигающих кровь, старика разорит на подарки, в сердце
юноши кинет любовь.
Голова моя кружилась то ли от шампанского, то ли
от чего-то еще, я схватилась за спинку стула и перевела
дыхание.
Поживешь и попразднуешь вволю, будет жизнь и пол
на и легка.
Внезапно чтение оборвалось. Н-в замолчал. Смущен
ный П-в обратился к нему:
— Что же ты, Николай? Читай дальше!
— Дальше не стоит. Конец мне не удался.
Он вынул из кармана сморщенный несвежий платок
и стал вытирать красное вспотевшее лицо. Он не смотрел
ни на меня, ни на П-ва.
Через четверть часа оба они уехали по своим делам.
П-в как всегда вернулся заполночь, когда я уже спала.
Утром за чаем, просматривая газету, он небрежно бросил:
«Н-в вчера был странен, не правда ли? Мне даже подума
лось, уж не влюблен ли он в тебя, душенька!» И он снова
уткнулся в свою газету.
7
Было еще одно сильное впечатление — наша совме
стная — втроем— поездка в Казанское имение братьев Т.,
накануне начала издания «Современника». Т. много вре
мени проводили заграницей, знались там со всеми видны
ми поборниками свободы, и жизнь в их имении была заве
дена на европейский лад. Сейчас уже трудно представить,
что крестьяне в то время были крепостными и помещики
типа матери Т-а, известной мучительницы крестьян, поро
ли и истязали крепостных, продавали как скот, разлучали
детей с родителями, чему я сама была непосредственной
свидетельницей в год нашей с П-м свадьбы при дележе
287
IRICH_LNT_Text.indd 287
11/26/2007 11:37:31 AM
Ирина Чайковская: Рассказы и повести
между его родственниками доставшегося им наследства.
Иное дело братья Т., слывшие в Казанской губернии крас
ными. Крестьяне у них жили вольготно, о барщине не было
помину.
Приезд к Т-м был связан с денежными делами. Давно
уже у П-а. и Н-а зародилась мысль издавать свой журнал.
Т-е обещали им помочь деньгами. В деле издания Н. рас
считывал на помощь Б-го, объединившего вокруг себя все
лучшие тогдашние литературные силы. Б. мечтал о сво
ем журнале, где был бы он не поденщиком, а издателем и
работником в одном лице. Мечта его так и не осуществи
лась.
День наш у Т-х проходил очень приятно. Хозяева ра
ботали, мы же наслаждались летом и отдыхом. Утром по
сле чаю все разбредались кто куда. П-в гулял, оглядывая
окрестности, чего был большим любителем, Н. спозаранку
уходил на охоту с Толубеем, а я шла к небольшой речуш
ке, одному из волжских притоков, купалась и пробовала
удить рыбу. Но то ли удочка моя была плоха, то ли рыба у
берега не водилась, улова у меня никакого не было. Одна
жды за завтраком я рассказала о своей неудаче с рыбной
ловлей и Н. вызвался мне помочь — вывезти на лодке к
тихой речной заводи возле небольшого островка, где, по
рассказам, во множестве водились пескари.
Было раннее июньское утро. Мы подошли к отлого
му берегу. Н. отвязал от колышка лодку, мы сели. На мне
был шерстяной жакет, спасающий от утренней прохлады,
в руках целых две удочки наших хозяев, для меня и для
Н-а. Вышло солнце и вода под веслами стала переливаться
всеми цветами радуги. Я сбросила жакет, вдыхая полной
грудью речную свежесть, смешанную с запахом прибреж
ных трав. Достигнув середины реки, мы попали на крутя
щуюся быстрину, но Н-в умело справлялся с лодкой, греб
невозмутимо и спокойно, как истый волжанин, в полном
молчании, иногда словно случайно на меня взглядывая. Я
чувствовала его взгляды, но на него не глядела, увлечен
ная видом живописного маленького островка, к которому
мы приближались. Вдруг мне послышалось, что кто-то ря
дом запел, я оглянулась на Н-а. Почти не раскрывая рта,
288
IRICH_LNT_Text.indd 288
11/26/2007 11:37:31 AM
Дело о деньгах
задыхаясь, он выдавливал из себя мелодию. Постепенно
она прояснялась, его больной осиплый голос обретал ды
хание, он не пел, а скандировал — в такт рассекавшим во
ду веслам. Я уже понимала, что он поет «Из-за острова на
стрежень». Все точно совпадало — мы плыли на лодке вви
ду острова, только что мы миновали речную стрежень, не
хватало лишь Стеньки да персидской княжны. Я невольно
рассмеялась, он замолк.
— Н-в, да вы прекрасно поете!
— Видно, вам не очень понравилось мое пение, Авдотья
Яковлевна, вы меня перебили на самом интересном месте.
— Это когда Стенька бросил персиянку в набежавшую
волну?
— Именно так.
Тем временем мы уже подплывали к островку. До бе
рега оставалось совсем недалеко, но лодку относило. Не
успела я оглянуться, как Н. сгреб меня своими сильными
большими руками в охапку и, ступая по воде, перенес на
берег.
— Н., вы меня до смерти испугали, я решила, что вы
сейчас бросите меня в набежавшую волну. Я говорила со
смехом, но щеки мои пылали. Тело мое еще ощущало жар
его рук.
Он, отвернувшись, вытаскивал лодку на берег, потом
повернулся ко мне, весь пунцовый, и в несколько прыжков
подбежал почти вплотную. Лицо его менялось, он перевел
дыхание и произнес: — Я, если хотите знать, сам бы в воду
бросился из-за вас.
— Из-за меня?
— Да что ж вы не видите, что я в вас влюблен без па
мяти, как мальчишка, четвертый год.
— И готовы броситься в воду?
— Готов, если не полюбите.
— На обратном пути вам представится случай.
Удили мы молча, наловили целое ведерко пескарей,
что в другое время меня бы порадовало, сейчас же я пре
бывала в замешательстве. Я не знала, как себя вести.
Свести все к шутке? Но Н-в был серьез ен, он хотел
ответа. Какой ответ могла ему дать я, мужняя жена? Из
289
IRICH_LNT_Text.indd 289
11/26/2007 11:37:31 AM
Ирина Чайковская: Рассказы и повести
головы не шли слова Татьяны — «но я другому отдана, я
буду век ему верна». Но вот совсем недавно в «Отечествен
ных записках» читала я статьи Б-го о Пушкине. Б-й Тать
яну не одобрял, в ее ответе Онегину видел страх светской
дамы за свое доброе имя.
В наше время, когда законодательницей нравов стала
Жорж Занд с ее проповедью свободы брака, ответ Татья
ны можно было счесть порождением домостроя. Татьяна
мужа не любила, она любила Онегина, а я? Сердце мое
принадлежало Ване. Так ли? Почему же оно так всколых
нулось, когда Н-в схватил меня своими большими силь
ными руками? Мне было 26 лет, Н-у годом меньше, мы
оба находились в том возрасте, когда люди живут уже не
столько чувствами, сколько рассудком, как говорил Моча
лов–Гамлет.
Но чувства мои были смолоду не расстрачены: П-в
не нуждался ни в моей нежности, ни в моих ласках, их
заменяли ему дружеские пирушки и ласки продажных
красоток. Непритворное чувство Н-а, выражаемое столь
прямо и простодушно, не могло ни тронуть и более иску
шенное женское сердце. Мое же было младенчески не
развитым.
Когда ведерко наполнилось пескарями и подошло
время покинуть чудный зеленый островок, признаюсь, я
села в лодку со смущенной душой, хотя виду не подавала.
Жизнь с П-м приучила меня к необходимости скрывать
свои истинные чувства от окружающих. По виду я была
спокойна и весела. Мы тронулись. Н. греб, как и прежде,
молчаливо и размеренно, глядя на меня каким-то выжи
дающим взглядом.
На середине реки, где крутился водоворот, он вдруг
бросил весла на дно лодки и произнес: «Авдотья Яковлев
на, княжна вы моя персидская, решите мою судьбу. Или
будете со мной, или мне в реку», — и он сделал движение,
будто хотел выпрыгнуть из лодки. Лодка, предоставленная
течению, крутилась и с минуты на минуту должна была
перевернуться.
— Н., гребите, или мы вместе утонем, — я схватила
весло и оттолкнулась от бурлящей воды, Н-в также начал
290
IRICH_LNT_Text.indd 290
11/26/2007 11:37:32 AM
Дело о деньгах
грести вторым веслом, мы миновали опасное место. Когда
до берега осталось всего-ничего, я выпрыгнула из лодки в
воду; к счастью, дно в этом месте было ровное, без ям.
В мокром, липнущем к ногам платье вышла на берег
и, оглянувшись на стоящего в лодке Н-а, помахала ему ру
кой.
8
Наутро Н. должен был ехать в Петербург — догова
риваться с Плетневым об аренде «Современника». П.,
хороший друг Плетнева, в скорости должен был присое
диниться к переговорам. Вопрос о деньгах кое-как был
решен. Н. надеялся на кредиты, получать которые был
он мастер, большую сумму давал П., для чего должен был
продать наследственный лес. Обещали помощь казанские
помещики, наши радушные хозяева в то лето. Жена Г-а,
та самая «романтическая героиня», что не слишком по
нравилась мне в Москве, прислала на издание журнала 5
тысяч рублей. Все демократические литераторы, весь так
называемый «кружок Б-го», находились в состоянии тре
вожного ожидания — как-то пойдет дело. Волновалась и
я, так как принимала дело журнала близко к сердцу.
После вечернего чая П. и братья Т. отправились к
цыганам, разбившим свой табор на речном берегу непода
леку от нашей деревеньки. Н. с ними ехать не захотел и
предложил мне прогуляться. Я не отказалась. Мы вышли
к реке и свернули к ее берегу, вдоль которого, над кручей,
тянулся редкий березняк. Неподалеку, за березняком,
располагалась деревенька, оттуда не доносилось ни звука.
Было около 6 вечера, небо оставалось еще светлым, солнце
заметно пекло. На мне была круглая соломенная шляпа с
широкими полями, спасавшими от прямых солнечных лу
чей. Н-в вел меня вверх по тропе, выходящей на лесистый
пригорок. На самой его вершине мы остановились. Вокруг
под легким ветерком шелестели березки, внизу под об
рывом река несла свои спокойные воды. Спокойные ли?
Вон там, в средине течения, возле крошечного островка,
291
IRICH_LNT_Text.indd 291
11/26/2007 11:37:32 AM
Ирина Чайковская: Рассказы и повести
бурлила и дробилась о камни быстрина. Н-в растянулся
на траве, обнял рукою березку. Я оглядывала холм. Мы
оба молчали. Сорвав в траве ромашку, Н-в принялся об
рывать ее лепестки, шевеля губами. Когда оборвал по
следний, со значением взглянул на меня и сказал утвер
дительно, словно геометр, уверенный в доказательстве:
«Вы меня любите».
— Да? — засмеялась я.
— Не смейтесь, даже если сейчас не любите — полю
бите обязательно. Я сумею завоевать ваше сердце.
Он помолчал, пристально глядя на меня из своего
зеленого уголка, и продолжал: «К тому же, у вас просто
нет иного выхода, неужели вы предпочтете быть женой
человека, к вам совершенно равнодушного?» Наверное, он
испугался моего взгляда, потому что проворно вскочил на
ноги и встал рядом со мною на макушке холма:
— Прошу прощения, если нечаянно вас обидел, я люб
лю Ивана, мы с ним друзья, но только слепой не увидит,
что он, что вы…
Он смешался и заговорил уже по-другому, очень быст
рым горячечным шепотом, наклонившись ко мне.
— Евдокия, Дуня, поверьте мне, я вас не обману. Всю
жизнь, всю мою несчастную жизнь был я одинок, не при
грет, не обласкан. Всю жизнь озирался вокруг — искал та
кую, какой была матушка, горячее любящее сердце, — и
не находил. И как в первый раз вас увидел — прошило
меня словно иглой: она. Вы — княжна моя персидская,
вы — моя муза. Клянусь, вы не пожалеете, если пойдете
со мной. Мне всего 25 лет, я еще молод, будете вы рядом,
много чего смогу — сделаю «Современник» лучшим россий
ским журналом, поэму напишу — что там Лермонтов. Не
смейтесь, во мне ведь и вправду силы сидят громадные.
Если пойдете со мной, и мои силы к жизни вызовете, да и
своим найдете применение. Сколько дела для вас найдет
ся. Будете помогать, делить труды, чтобы не пропадали в
бездействии ни ум ваш, ни ваша деловитость, ни сердеч
ная отзывчивость. Полюбите меня, и я открою перед вами
новые дороги, новые берега, — он взмахнул рукой, словно
за этой раскинувшейся перед нами речкой видел берега
292
IRICH_LNT_Text.indd 292
11/26/2007 11:37:32 AM
Дело о деньгах
какой-то другой реки, мною не виданной. Быстро на меня
взглянув и перехватив мой полный сомнения взгляд, за
кончил почти умоляюще:
— Пожалуйста, не глядите так насмешливо. Не нуж
но иронии. Лучше пока ничего не говорите. Подумайте.
Завтра я еду в Петербург. Там решится судьба «Современ
ника». Пусть там решится и моя судьба. Прошу вас, напи
шите мне туда только одно слово — да или нет.
9
Возвращались домой, когда уже опускался вечер,
солнце садилось, но небо было по-прежнему светлым, в
легких перышках облаков. На подходе к усадьбе, услы
шали мы поющие детские голоса — это крестьянские дети
играли на большой поляне, отделяющей усадьбу от реки и
деревеньки. Мы подошли поближе. Игра была мне хорошо
знакома: две цепочки детей шли встречу друг другу и пе
ли каждая в свой черед.
— Бояре, а мы к вам пришли,
молодые, а мы к вам пришли.
— Бояре, вы зачем пришли?
Молодые, вы зачем пришли?
— Бояре, мы невесту выбирать,
молодые, мы невесту выбирать.
— Бояре, а котора вам мила,
молодые, а котора вам мила?
— Бояре, нам вот эта мила,
молодые, нам вот эта мила.
— Бояре, она дурочка у нас,
молодые, она дурочка у нас.
— Бояре, а мы плеточкой ее,
молодые, а мы плеточкой ее…
Девочка, которую хотела взять к себе в невесты правая
цепочка, была уже точно невеста — высокая, статная, пол
ногрудая, со светлой косой. Она сильно отличалась ростом
293
IRICH_LNT_Text.indd 293
11/26/2007 11:37:32 AM
Ирина Чайковская: Рассказы и повести
и сложением от соседствующей с нею мелкоты. Мы с Н-м
остановились неподалеку от играющих, следя за проис
ходящим. Девушка весело улыбалась и беспрестанно ог
лядывалась по сторонам, словно кого-то отыскивая. При
громком крике: «Зинка, беги!» под свист и гогот ребятни
бросилась она бежать по направлению к правой цепочке.
Вырваться ей удалось почти сразу, хотя сопливая мелкота
хватала ее за руки и пыталась подставить подножку, — дев
чушка с редким проворством освободилась от хватающих
ее ручонок и кинулась прочь. Правую цепочку составляли
такие же мелкие ребятишки, как и левую, за исключением
одного паренька. Он был под стать Зинке, может, чуть ее
помладше, чернявый, темноглазый, вертлявый, с косыми
скулами.
— Муха, держи ее, — раздались голоса, я поняла, что
Мухой звали чернявого подростка. Зинка бежала не к не
му, а левее, туда, где всякий определил бы слабое место
цепочки — две маленьких похожих как две капли воды де
вочки, крепко сцепивших ладошки, с выражением ужаса
на смазливых загорелых личиках. Крупная Зинка вихрем
пронеслась между ними, без труда разомкнув детские ру
чонки. Вся ребятня из двух цепочек бросилась вдогонку за
Зинкой, ближе всех к ней был Муха. Мы с Н-м, подстеги
ваемые любопытством, двинулись следом за детьми — в
направлении усадьбы. Зинка бежала как молодая упругая
козочка, следом вихрем-скакуном мчался Муха. Большая
часть детишек разбежалась кто куда, остальные присое
динились к деревенским бабам и молодым мужикам, при
шедшим на гулянку под окна барского дома и ставшим
невольными зрителями детской игры. Отовсюду на все
голоса неслось: «Держи, держи ее, малец» и «Зинка, не да
вайся, беги».
Все разрешилось неожиданно — Зинка, не успевшая
даже ойкнуть, на всем бегу оказалась в объятиях вышед
шего ей навстречу с раскинутыми руками молодого лад
ного мужика. В одной руке мужик нес домру, другой схва
тил девушку за плечо и заставил остановиться, а потом с
силой наклонил к себе и поцеловал в губы. Бабы ахнули,
мужики загоготали, какая-то старуха истошно завопила:
294
IRICH_LNT_Text.indd 294
11/26/2007 11:37:33 AM
Дело о деньгах
«Симка, бес проклятый, ты че у свово собственного парня
невесту корогодишь?» Раскрасневшаяся Зинка змейкой
выскользнула из-под Симкиной руки и только ее и виде
ли. Мы с Н-м поспешили войти в дом.
Н. пошел собирать вещи, я накинула шаль, села у
окна с вышиваньем, то и дело взглядывая на улицу —
на площадке перед домом начиналась деревенская гулянка.
Становилось темно, и мне, в отсутствии хозяев, при
шлось приказать зажечь газовые фонари перед фасадом.
Я же сидела в темноте. В поле моего зрения в круге света
от фонаря верхом на бочке восседал давешний Симка и
с большим мастерством то наигрывал на своей домре, то
крутил ее над головой, ловко подхватывая в воздухе, чтобы
затем, как ни в чем не бывало, продолжить прерванную иг
ру. Слышались возгласы одобрения. Затем до слуха моего
донеслась плясовая, которую дружно затянули бабы. Не
сколько баб и мужиков, среди них Симка со своей домрой,
выскочили в круг. Задорный женский голос громко позвал:
«Зинка, подь сюды, чего спряталась?»
В круге света появилась Зинка, в накинутом на голые
плечики цветастом платке, вокруг нее заплясал, запрыгал
вприсядку мужичок с домрой. «Вдоль да по речке, вдоль да
по Казанке, — гремел бабий хор, — серый селезень плывет.
Вдоль да по бережку, вдоль да по крутому добрый молодец
идет». Веселый мотив затягивал. Я задернула занавеску
на окне, сдернула с плеч шаль и прошлась по темной гос
тиной в такт доносившейся песне.
Сам он со кудрями,
Сам он со русыми
Разговаривает:
«Кому мои кудри,
Кому мои русы
Достанутся расчесать?»
Вся моя неприкаянная жизнь с П-м, вся моя печальтоска, накопленная за годы замужества, все, казалось, вы
лилось в эту мою одинокую пляску.
295
IRICH_LNT_Text.indd 295
11/26/2007 11:37:33 AM
Ирина Чайковская: Рассказы и повести
Доставались кудри, доставались русы
Красной девице чесать,
Уж она и чешет, уж она и гладит,
Волос к волосу кладет.
Ох, Ваня, не мне досталось чесать твои кудри. Моя ли
в том вина?
Опомнилась я, только когда увидела перед собою ста
рика Антона с масляной лампой в руках. Гостиная освети
лась, на старинных деревянных часах, висящих на стене
передо мною, было почти 9 вечера. Как долго тянулся этот
летний день. Я спросила Антона, вынесли ли на двор обыч
ное угощенье для крестьян, выставляемое помещиками, —
водку для мужиков, орешки и сласти для баб.
— А как же, боярыня вы наша, все вынесено, даром
что хозяев нет, распоряжение от их дадено.
Поклонившись, он вышел. Я прислушалась: звуки гу
лянки затихали, не слышно было уже ни Симкиной дом
ры, ни бабьего хора. Занудливый пьяный мужской голос
за окном повторял беспрестанно одно и то ж: «Эй, Муха,
тащи его. Слышь, Муха, тащи его, ты чего? Тащи, говорю!
Твой батька, не мой».
— Авдотья Яковлевна, можно к вам?
Я подняла голову — в дверях стоял Н-в. Мне показа
лось, что еще минута — и он бросится ко мне и поцелует в
губы, как Симка Зинку, но самое страшное было то, что я
не смогу, не захочу ему противиться.
— Нельзя, Н. Ко мне нельзя. Вы же сами сказали, что
я должна подумать. Вот я и думаю. Идите спать — завтра
вам вставать рано. Спокойной ночи.
— Какая уж тут спокойная ночь, Авдотья Яковлевна!
Но думаю, что и вам сегодня не до сна будет. Дверь закры
лась.
П. и хозяева вернулись от цыган в 2 часа ночи. Все это
время я сидела в гостиной, то и дело взглядывая на стен
ные часы. Проходя через гостиную на не слишком твердых
ногах, П. остановился передо мной в удивлении.
— Что, Дуня, не спится? Боюсь, что и я не засну. Эти
цыгане, и особенно таборные цыганки, в них есть какая-то
296
IRICH_LNT_Text.indd 296
11/26/2007 11:37:33 AM
Дело о деньгах
особая магия. Одна мне гадала и, представь, сказала, что
на этих днях должна решиться моя судьба.
Он зевнул, потянулся и, уже уходя в спальню, закон
чил: «Я уверен, что это связано с «Современником». Вдруг
он остановился и, словно в чем-то засомневавшись, повер
нулся ко мне лицом. «А ты, Дуня, что об этом думаешь?»
— Спокойной ночи, Жан. Это, конечно, связано с «Со
временником».
Успокоенный, он отправился в спальню. А я подума
ла, что в последнее время его густые русые кудри заметно
поредели.
10
С того времени прошло 43 года, целая жизнь. Жалею
ли я, что выбрала Н-а? Ничего не повернешь назад и все,
что случилось, — случилось. Благодаря Н-у и его журна
лу, жизнь моя приобрела исторический смысл, обо мне
будут знать русские люди в последующих поколениях. Но
обиды, человеческие, женские обиды — они остаются, они
никому не видны и никому не ведомы.
Тогда, при получении известия о приобретении «Со
временника», написала я Ване в Петербург большое пись
мо. Вложила в конверт запечатанную записку — «для Н-а».
В ней было несколько слов: «Поздравляю вас с «Современ
ником». Что до вашего вопроса, отвечу на него сама, когда
увидимся».
2006–2007
IRICH_LNT_Text.indd 297
11/26/2007 11:37:33 AM
Послесловие
В книгу вошли рассказы, написанные мною с 2000-го
года — за семь лет жизни в Америке. До этого я писала
повести и пьесы, а к рассказам даже не знала, как подсту
питься. Но начало новой — американской — жизни было
таким во всех отношениях непростым, так нужна была
какая-то опора, что первые мои рассказы, можно сказать,
были порождены отчаянием. Они меня спасали, станови
лись «материальной силой», устанавливающей баланс с
жизнью. Первые три рассказа были написаны в Солт Лейк
Сити один за другим. Любопытно, что каждый из них нес
свою особую тему: «In chiesa» — итальянскую, «Звуки и шо
рохи» — американскую, «В промежутке» — русскую. Мне
казалось, что не я их пишу, а, по слову Тициана Табидзе (в
пастернаковском переводе), «они, как повесть, пишут меня,
и жизни ход сопровождает их». После окончания работы
над ними было ощущение, что они явились сразу, без тру
да, как Афина Паллада, представшая перед породившим
ее Зевсом в полном военном облачении.
В тех начальных трех рассказах отразился опыт моей
«долгой» жизни в России (где я родилась и прошла боль
шую половину пути) и в Италии (целых семь лет!) и первые
сильные впечатления от Америки. В дальнейшем русская,
американская и итальянская темы существовали в моих
писаниях на равных, и обращение к той или другой вызы
валось внутренними безотчетными импульсами.
Правда, появлению рассказа «Мечта о крыжовнике»
предшествовало вполне осознанное желание хоть как-то
увековечить память безвременно ушедшего итальянского
друга, доктора Тотти, чья жизнь представлялась мне об
разцом праведности.
298
IRICH_LNT_Text.indd 298
11/26/2007 11:37:33 AM
Послесловие
Повести писались менее импульсивно и больше, чем
рассказы, связаны с моими литературоведческими статья
ми и литературными пристрастиями. Занимаясь историей
взаимоотношений Тургенева и Генри Джеймса, я не могла
пройти мимо эпохи сороковых годов XIX века в Европе и
в России, когда появились на горизонте Герцен, Огарев,
Некрасов, Достоевский, когда русское общество зачитыва
лось романами Жорж Санд... Тургенев в это время связал
свою жизнь с великой певицей Полиной Виардо и ее семь
ей. Друг Тургенева Некрасов нашел себе возлюбленную,
помощницу, музу в лице тоже «чужой жены» Авдотьи Па
наевой.
Судьба Панаевой, о которой писал еще один «герой»
моих статей, Корней Чуковский, очень меня увлекла.
Мною овладело желание рассказать изнутри об этой ред
кой красоты женщине, избегавшей самоизлияний и сжег
шей письма Некрасова. Так возник замысел повести «Дело
о деньгах» (Из тайных записок Авдотьи Панаевой). Пери
петии этой судьбы наложились и на вполне современный
сюжет еще одной повести «Путешествие к Панаевой».
Когда-то я начала писать пьесы, увидев, что «моего
театра» нет, что все современные пьесы для меня «чужие».
Мои рассказы и повести, как и пьесы, обращены к таким,
как я сама. Пишу для своего читателя, близкого, понимаю
щего, задумывающегося над теми же вопросами. Надеюсь,
что такой читатель существует* и приветствую его из своего
«далека».
Ирина Чайковская
* Читатели американского журнала «Чайка», на чьих стра
ницах из номера в номер публиковались главы «Дела о деньгах»,
приняли повесть благожелательно и просили автора завершить на
чатое.
IRICH_LNT_Text.indd 299
11/26/2007 11:37:33 AM
IRICH_LNT_Text.indd 300
11/26/2007 11:37:33 AM
подаватель-славист. Родилась в Москве. С 1992 года на Западе: сначала в Италии, а с 2000 года — в Америке. Как
прозаик и публицист печатается в журналах «Вестник Европы», «Нева», «Звезда», «Октябрь» (Россия), «Новый журнал», «Чайка», «Кругозор» (США), «Черный квадрат» (Англия), в альманахе «Побережье» (США). Рассказы включены
в сб. женской прозы «Арена» (США). В 1991 году в Москве
была издана повесть «Завтра увижу». В 2007 году в Америке вышла книга статей и эссе «Карнавал в Италии».
Живет в Бостоне.
…Неожиданно Луис подскочил ко мне и поцеловал в щеку. Мне осталось только рассмеяться и погрозить ему. И опять он произнес это непонятное «мучос».
«Любовь на треке»
«Оправдание»
…Лючия перевела дыхание. Никогда до этого ни один мужчина не
объяснялся ей в любви, она даже не предполагала, что может кому-то
понравиться…
«Лючия»
…На середине реки, где крутился водоворот, он вдруг бросил весла на
дно лодки и произнес: «Авдотья Яковлевна, княжна вы моя персидская, решите мою судьбу. Или будете со мной, или мне в реку», ― и он
сделал движение, будто хотел выпрыгнуть из лодки…
«Дело о деньгах»
IRICH_LNT_cover.indd 1
Любовь на треке
…Ты не представляешь, как прекрасен Рим в эти рождественские дни.
Как блестит и переливается огнями площадь Испании, как замысловато украшена ее знаменитая лестница. А театральные представления на площади Навона, а Пинчо! Ты хочешь сюда, ко мне?
Ирина чайковская
ЧАЙКОВСКАЯ, ИРИНА. Прозаик, критик, драматург, пре-