КулЛиб - Классная библиотека! Скачать книги бесплатно 

Газета Завтра 197 (36 1997) [Газета Завтра] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Газета Завтра
Газета Завтра 197 (36 1997)
(Газета Завтра — 197)

ЛУЖКОВ ПРОЛЕТЕЛ НА СЕРЕБРЯНОМ «СУ»

Какой на Москве небывалый праздник! Сколько шума, блеска и ликования! Там конница Дмитрия Донского рубит фанерными мечами Мамаеву орду. Там бояре, распушив косматые бороды, восходят на Красное крыльцо. Там черные маслянистые арапы бьют в барабаны и бубны. Стрельцы, гвардейцы Петра, богомыслящее духовенство, почетное купечество, земство. И снова арапы, солисты Большого театра, главы стран СНГ, предки-язычники, босые, в рубашках с безумными глазами волхвов, и хорошенькие танцовщицы с голыми ножками.

Там мэр Лужков, то в кепке, то без нее, то в храме, то в синагоге. Вот он режет ленточку перед мечетью, славит Аллаха. А вот ступает твердой ногой в супермаркет, вылитый Меркурий, покровитель ремесла и торговли. Вот бесшабашно летит на карусели, на самолете, на верблюде. А рядом с ним — президент, на ракете, на крокодиле. А за ними матрешки, клоуны, карлы, горбуны, дураки и вновь милые русскому сердцу бояре. И вдруг рванула к небу четверка “Су”, встала на огненных столбах, и нет ее — только лезвия лазеров секут пустоту.

В одном из шествий конь с золотой уздечкой заржал, встал на дыбы, испугался барабанного боя, сбросил седока в картонном шлеме и умчался в переулки. И все кинулись с гиком и хохотом его настигать.

Особо хорош был Дракон Кончаловского. Выполз из Кремля, прямо из президентского кабинета. Чавкал пастью, хлопал костяными веками, выпускал клубы дыма. И все гадали: кто поместился в Драконе? Сатаров, Паин, Урнов, Лившиц, Березовский, Гусинский, Кох, Уринсон, Чубайс, Немцов, Познер? Или Гусман? Или кто другой? Кто так коптил на всю Москву и Россию?

Пели песни, сталинские, имперские, победные, и их подхватывал народ с ликованием, изголодавшись по силе и красоте, словно вырвался из целлофанового мешка, который натянули ему на голову меломаны русофобских ансамблей. И даже Кобзон был хорош, и Киркоров.

Конечно, это был праздник всенародный, но и президента, и мэра, и группы “Мост”, и “Логоваза”, и владельцев “мерседесов” и “вольво”, и конечно же — Церетели. И было не отличить, где его медный Петр, а где пластилиновый и бумажный. Где его рукодельные ежи и медведи, а где настоящие, в Зоопарке. И повсюду золото, бриллианты, пиво, вино, сосиски, и конечно — Зыкина, величественная, как Россия, как Черномырдин в юбке.

Но Москва, в ночных дождях, в осенних закатах, в потоках солнца и аметистовых прожекторах, была мистическим неповторимым градом, краше всех городов мира.

За московским праздником наблюдала Россия. Даже безработные, забыв об остановленных заводах, ликовали и хлопали в ладоши, будто каждому из Москвы прислали леденец. Даже жители северных замерзших городов скакали и согревались, вторя танцам скоморохов. Даже русские в Казахстане, в Крыму и Нарве, в землях, которые когда-то собирала Москва, любовались на великое множество царей и князей, надеясь, что их снова присоединят. Нищие и беженцы восхищались открытием ювелирного магазина в подземном царстве у Манежа. Больные холерой радовались цветущим лицам дочери и жены президента. И даже самоубийца в военном городке помедлил пустить себе пулю в лоб — досмотрел, как проскачут мимо правительственной трибуны наездницы с голыми бедрами, и отложил пистолет.

Что это было? Из каких мешков вытряхнули на московские улицы всю эту мишуру, лепнину, надувную резину, сусальное золото, бронзу для могильных крестов, но откуда взялась впервые за десять лет эта искренняя радость на лицах, гордость за Москву и Россию? Это был Рим, который Нерон поджег себе на потеху? Или долгожданный взлет народного духа? Предвыборная кампания мэра, который поверх кепки станет носить маленький алмазный венец? Или начало новой идеологии русского патриотизма? Это были похороны Красной Москвы, лежащей во гробе вместе со своей великой эпохой, и ее мертвый суровый лик гримировали белилами и румянами? Или пробуждение после долгого сна? Или это были прижизненные поминки по Ельцину, которого, как непонимающего медведя, водили в окружении шутов и карлов, а уже другой был царь на Москве?

Нет ответа. Только ночные огни, салюты, разноцветные в небе люстры, отраженные в реке золотые змеи, дворцы, купола, музыка, катание на воде, пиры, объятья, счастливый смех, поцелуи.

Поздней ночью, ближе к утру, когда все разошлись по домам и обморочно, без сил, повалились в постели, где-то на Воробьевых горах бездомный мальчик поднял к небу лицо. И увидел: высоко, в голубоватых лучах, несся над Москвой конь с золотой уздечкой. На нем — всадник с косой. Бьется под воинским шлемом костяная голова. Темнеют пустые глазницы. Коса срезает у мечетей и храмов полумесяцы и кресты. И с копыт коня падают на Москву смоляные горящие капли.

ТАБЛО

l После завершающего воскресного концерта в Лужниках в честь 850-летия Москвы, как сообщает источник из обслуги семьи Ельциных, с Б.Н. случился истерический припадок, в ходе которого он якобы кричал на ближайших родственников и утверждал, что “все предали и подались к Лужкову”. Предположительно, причиной припадка президента стало нарушение режима. По сведениям же из президентской администрации, в период 4-6 сентября в ельцинской семье происходили ежедневные громогласные скандалы, зачинщицей которых выступала Т.Дьяченко, обвинявшая Лужкова в “обмане и заговоре с претензиями на царский трон”. Непосредственными объектами нападок советницы и по совместительству дочери президента были, согласно данной информации, В.Ресин и другие “псевдодрузья” Семьи, поскольку они якобы “заставили отца танцевать под дудку лысого, который готовит заговор и политически, и военными средствами”, а вдобавок “находится в сговоре с Коржаковым”. Именно поэтому ОРТ и НТВ получили распоряжение “максимально глушить” московский юбилей…

l Согласно сведениям, поступающим из Грозного, здесь происходит активная подготовка к новым шариатским казням. Их реализация ставится в зависимость от исхода диалога с Москвой и увязывается в контекст “унижения московского руководства и прежде всего Ельцина”. Последний должен санкционировать подписание соглашения по транспортировке нефти при любых обстоятельствах и любых акциях Грозного. В свете этого альтернативой шариатским казням считается возможность проведения неких новых упреждающих ударов в Дагестане и других сопредельных регионах. Одним из запасных вариантов “выкручивания рук Москве” называют также захват в Москве и элитных дачных местах Подмосковья, а также за рубежом РФ родственников высокопоставленных чиновников российского правительства и сотрудников СМИ, прежде всего телевидения, с их последующей транспортировкой в Чечню или “дружественные исламские государства” для получения финансовых выкупов…

l Восстановление “трубы” в Чечне с мощностью около 10 млн. тонн, как считают в одном из “нефтяных” НИИ г.Москвы, не связано ни с сырьевыми, ни с финансовыми потребностями России. Максимальная валютная выручка при осуществлении данного проекта не превысит 50 млн. долларов, большая часть которых к тому же осядет на счетах “ичкерийского” руководства. Соответственно, выгоды собственно РФ — минимальны. Главное же соображение, внедренное в стратегическое планирование РФ при “помощи” американских экспертов и их российских коллег-единомышленников, заключается в том, будто “труба умиротворит полевых командиров”. Но все выгоды “трубы” за год ее непрерывного функционирования эквивалентны выгодам от трех не самых крупных партий наркотиков, производимых неподалеку от Грозного и доставляемых в Европу авиатранспортом. Для чеченской стороны весь шум вокруг “трубы” необходим лишь как инструмент легитимации и обретения “государственной крыши” над своим наркобизнесом…

l В окружении Лужкова, по данным из его секретариата, после окончания празднований проводятся интенсивные консультации для “следующего этапа движения к власти”. Высказывается предположение, что Иосиф Кобзон будет продвигаться в Госдуму для формирования в ней пролужковской фракции (ориентировочное название — Региональное Единство)…

l Как сообщает источник из ФСБ, здесь циркулируют слухи о массированной замене высшего кадрового состава этого ведомства ставленниками Чубайса и группы ориентированных на него банков. Между тем, сам Чубайс в прошедшие выходные проводил совещания по отработке механизмов “наката” на Лужкова и его соратников, а также организации конфликта между Лужковым, с одной стороны, и Строевым-Черномырдиным, с другой. Принято “оригинальное” решение отслеживать каждый шаг Лужкова. Параллельно через Т.Дьяченко группа Чубайса решила потребовать от ФСБ вскрытия личных счетов московского мэра и его супруги…

l Из Совета Федерации сообщают, что участились контакты Чубайса со Строевым, которые осуществляются как по “кремлевской” АТС-1, так и в личном плане. На этих встречах обсуждаются схемы манипулирования губернаторами и формирования альянса “антилужковских” сил в среде регионального руководства…

l По сообщениям из Минфина, в ближайшее время будут предприняты шаги к ускоренному проведению через Госдуму налогового кодекса во втором чтении и тем самым втягиванию высшего законодательного органа РФ в одобрение бюджета-98, который и рассчитан на основе нормативов нового налогового кодекса. При этом оба документа фундаментально ущемляют финансовые интересы местных властей, и принятие их Думой делает противостояние Центр-Регионы практически тотальным…

l В ходе контактов премьера Черномырдина в Литве наиболее частым вопросом, который поднимали иностранные партнеры, оказался вопрос о преемственности верховной власти в РФ после ухода Ельцина и возможности перехода президентского поста непосредственно к Черномырдину “в случае неожиданной болезни или других непредвиденных обстоятельств”, — сообщает информатор из российского посольства в Вильнюсе…

l Выступление генерала Лебедя с предложением отсечь все властные функции от федерального правительства и передать их “на места” является буквальным повторением модели расчленения СССР, где роль союзных республик отводится субъектам федерации. Эта теоретическая разработка, по сообщению источника из Вашингтона, была подготовлена спецподразделениями ЦРУ для использования верхушкой “демократов” из межрегиональной депутатской группы в Верховном Совете СССР (Афанасьев, Ельцин, Попов, Сахаров) и адаптирована к современной политической реальности РФ, а выступление Лебедя с “новыми инициативами” увязано с предполагаемой сменой курса США в отношении России и преследует цели полного демонтажа российского “силового фактора”, поскольку развал РФ будет сопровождаться передачей всех атомных объектов под “международный контроль” и “приватизацией” воинских частей новыми псевдогосударственными образованиями…

l Значительные средства предполагают выделить группе Лебедя прокатолические финансовые круги Европы под избирательную кампанию в Красноярском крае. Конечная цель проекта — победа Лебедя и объявление им “местной национализации” АО “Норильский никель” с полным вытеснением ОНЭКСИМбанка и связанного с ним американского капитала (Дж.Сорос), что приведет к замене главного владельца и стратегического инвестора…

l В одной из ведущих адвокатских фирм Женевы (Швейцария), по сведениям из журналистских кругов, идет активная обкатка рукописи Коржакова (условное название “Жизнь и смерть семьи Ельциных”), где якобы содержатся доказательства финансовых и уголовных правонарушений, совершенных “героями” этой книги. Материалы подбираются таким образом, чтобы неминуемо вызвать международное судебное разбирательство. В дальнейшем планируется на основе имеющегося материала, в том числе видеосъемок, создать телевизионный сериал для широкого показа на европейскую аудиторию. По расчетам, издание книги планируется весной 1998 г., а выход телесериала — к осени, с перспективой проката к 1999 г., началу нового избирательного цикла в РФ…

l Как сообщают из Кувейта, высшее духовенство ваххабитов разработало и осуществляло через свои специальные структуры план использования принцессы Дианы “втемную”: как источника информации по западным элитам и опосредованного влияния на них. Непосредственным исполнителем данного плана выступал Имад аль-Файед, “поклонник и жених леди Ди”, семья которого представляет финансовые интересы ваххабитов на международной арене. В перспективе планировалось также “обращение” Дианы в мусульманство…

l Лондонский институт стратегического анализа, как передает источник из Кембриджа (Великобритания), подготовил специальное закрытое исследование, содержащее модельные разработки правительственного кризиса в РФ зимой 1998-99 гг., который должен привести к устранению с политической арены группы Черномырдина и к полной дискредитации левой оппозиции. Концепцию и детали данного плана предполагается внедрить в окружение Ельцина через доверенные каналы (Сатаров, Ястржембский, Афанасьев и др.)…

АГЕНТУРНЫЕ ДОНЕСЕНИЯ СЛУЖБЫ БЕЗОПАСНОСТИ “ДЕНЬ”

РУССКИМ БАБАМ — ВЫТЬ

В. Колобков

В Грозном состоялся шариатский расстрел. На глазах запуганного народа крепкие, опоясанные портупеями мужики расстреляли мужчину и женщину. Театрально приготавливали место казни. Развешивали на стене черное покрывало. Вмуровывали цепи с кандалами. Женщину нарядили в красивое платье. Обоих приковали. Картинно читали приговор. А потом изрешетили пулями и не торопились вынимать из цепей окровавленные тела. Еще одну приговоренную к смерти женщину держат в тюремном роддоме. Примут ребенка, а потом прямо из кровати, босиком, в рубахе выведут к той же стене и расстреляют.

Состоявшаяся публичная казнь — один из ритуальных элементов созданного в Чечне государства. Другие элементы — это торговля рабами. Захват заложников. Террористические лагеря и центры. Поставка наркотиков и оружия. Подрывная деятельность в кавказском регионе и по всей России. Создание агрессивной армии и агрессивной пропаганды. Открытие представительств в иностранных государствах. В итоге — на юге России создан мощный военно-политический антирусский плацдарм.

Этот плацдарм создавался при содействии кремлевских властей. Когда выводили на расстрел измученную худую женщину, в нее вместе с “воинами Аллаха” стрелял Черномырдин, несколько раз останавливавший русскую армию, не дававший ей добить Дудаева. Тот же Черномырдин удержал от атаки русский спецназ в Буденновске, вступил в переговоры с Басаевым, открыл эру ненаказуемого чеченского терроризма. Это и генерал Лебедь, предательски сыгравший с Масхадовым хасавюртовскую партию в шахматы, подписавший капитуляцию непобежденных российских войск. Это и мельтешащий говорливый Рыбкин, объявивший “бесстатусный статус” Чечни, позволивший бандитам строить “шариатский порядок”. Это и Березовский, морочивший голову русскому народу мифом о “нефтяном умиротворении” Чечни. Это и сам Ельцин, вначале бездарно развязавший бойню, а потом позорно принимавший в Кремле Яндарбиева и Масхадова, устно, на весь мир даровавший Чечне независимость. И конечно же, это Масюк, воспевшая Радуева и Басаева. И НТВ, гнавшее антирусскую “чернуху” во время Чеченской войны. И Сергей Ковалев, защищавший бородачей в зеленых повязках, перерезавших горло пленным русским солдатикам.

Теперь дело сделано, ичкерийское государство построено. Женщину в черно-золотом платье расстреляли, а вместе с ней — русское влияние на Кавказе. Предстоит большая война. Снова кровь, блеяние Ковалева, сучьи-масючьи передачи, деньги и нефть Березовского, мычание Ельцина и долгий бабий вой по русским деревням и поселкам.

В. КОЛОБКОВ

АГЕНТСТВО ”ДНЯ“

* Принцесса Ди и Татьяна Дья.

* В московском зоопарке к 850-летию города каждой антилопе сделали бидэ.

* Умер “человек-легенда”, конферансье Врунов.

* Киселев принял участие в праздновании сексотлетия Москвы.

КОРЖАКОВ ПРИГОВАРИВАЕТ ЕЛЬЦИНА

Страна прочитала книгу А. В. Коржакова “Борис Ельцин: от рассвета до заката”. Ряды свидетелей предстоящего судебного процесса над нынешним антинародным режимом пополнил отставной президентский телохранитель. Его отстраненные, объективные свидетельские показания — яркое подтверждение нашего твердого убеждения: стоящая у власти камарилья негодяев вот уже шесть лет принимает преступные решения и совершает уголовно наказуемые деяния.

Без колебаний утвержденный план отравить депутатов Верховного Совета хлорпикрином в случае объявления ими импичмента президенту в марте 93-го. Подписание антиконституционного указа 1400. Дикий октябрьский расстрел “Белого дома” из орудий танков. Ельцинский приказ разобраться с неуслужливым руководителем “Мост-банка” Гусинским. Хулиганский поступок с пресс-секретарем Костиковым, которого по требованию президента выбросили в Енисей с верхней палубы теплохода. Ворованные деньги в картонной коробке на выборах-96.

Большие или малые, влияющие на судьбу государства или являющиеся лишь прихотями власть имущих, эти бесчинства, разоблачаемые Коржаковым, подпадают под действие Уголовного кодекса нашей страны, и отвечать за них рано или поздно придется всем виновным.

Сегодня мы публикуем рецензию нашего постоянного автора, известного адвоката, депутата Госдумы от КПРФ Ю. П. Иванова на книгу Коржакова.

Читайте стр.5

МИССИЯ СОЛДАТА

Ковад Раш

Из писем к русскому офицеру

“Вишневый цвет — первый между цветами.

Воин — первый среди людей!”

Японская пословица

Носителем каких идей должен быть сегодня и юноша, надевший курсантские погоны, и седовласый генерал; что они должны утверждать, чтобы достойно служить и увлечь солдат?

Сегодня — это главная политическая, духовная и государственная проблема России. Дать ответ на нее — значит осознать и место новой России в изменившемся мире, и план государственного строительства, и, главное, какими хотела бы видеть Россия своих сыновей, которым она доверит оружие и собственную безопасность.

Офицерский корпус — это корпус национальных учителей в школе, которую проходят все здоровые мужчины государства. Наступила пора осмыслить страшное столетие, по которому прошел крестный путь российского воинства, век испытаний, равного по трагизму которому не помнит земля — подытожить не для всхлипываний, не для плаксивых и недостойных стенаний о своей социальной незащищенности, а для того, чтобы выковать и отточить особый вид оружия, новую духовную дисциплину, имя которой — КОДЕКС РУССКОГО ОФИЦЕРА.

Создатель немецкого военно-морского флота адмирал Тирпиц говорил, что принцип генерала Вашингтона — назначать офицерами только джентльменов — оправдал себя: “Одно лишь мужество в бою не может восполнить недостаток воспитания”. Там же он вспоминает, что из-за нехватки кадров они вынуждены были в первые годы взять офицерами военного флота капитанов из торгового флота. Среди них было много колоритных личностей с жизненным опытом. Но матросы плохо слушались их и отказывались признавать в них офицеров, хотя охотно подчинялись молодому гардемарину, почти своему ровеснику, только что выпущенному из училища. Здесь кроется некая тайна офицерской судьбы и предназначения.

Почему Наполеон, великий знаток воинов, битв и законов, говорил, что по-настоящему может служить только дворянин.

Что это значит?

Какую составляющую в характере имел дворянин, что выделяло его из среды таких же, как он, освистанных саблями воинов?

Окончание на стр. 6

ПОСЛЕ ПРАЗДНИКА

Ю. Бялый

1 сентября — Ю.Лужков вручил памятные медали 850-летия Москвы руководителям силовых структур РФ, заявив о необходимости укреплять патриотическое сознание россиян.

— В одной из московских школ Б.Ельцин сообщил, что не собирается баллотироваться в президенты РФ на очередной срок.

3 сентября — Ю.Лужков и патриарх Алексий II открыли в Москве памятник князю Даниилу Московскому, в 1301 г. призвавшему русских князей к прекращению междоусобицы и политическому объединению.

4 сентября — Ю.Лужков открыл в Москве IV Консультативную встречу руководителей государств и столиц стран СНГ, Балтии и регионов РФ “Межрегиональное сотрудничество — основа развития России и укрепления СНГ”.

5 сентября — Очередное радиообращение Б.Ельцин посвятил поздравлениям россиян с юбилеем Москвы, отметив при этом позитивную роль столичного мэра Ю.Лужкова.

5-7 сентября — С большой пышностью и при огромном стечении жителей прошли торжества в честь юбилея Москвы.

Из последних российских политических событий (даже на фоне очень тревожного кавказского процесса) самое громкое, пожалуй, — все-таки празднование 850-летия Москвы. И дело здесь прежде всего в той акцентировке, которую придают этому явлению его социоэкономический и политический контекст, личный патронаж юбилея московским мэром и освещение торжеств массовыми СМИ.

В сущности, перестроечные и постперестроечные годы начисто унесли из российской жизни — в беспросветность “зарабатывания”, “выживания”, “преодоления” — тот привычно-необходимый элемент коллективной карнавальности, который в прежние времена существовал сначала в святочных и масленичных ряженых, а затем в первомайских и октябрьских демонстрациях. Подчеркнутое равенство перед этим карнавалом, всеобщность праздника для всех желающих праздновать — совершенно обязательный элемент такого праздничного самочувствия — оказались утеряны новой эпохой социально-государственных поражений, но желанны и востребованы, как выясняется, очень широкими массами всех возрастов, политических убеждений и социальных статусов. Существенный признак такой востребованности то, что даже в действительно миллионных, преимущественно молодежных, толпах, собравшихся посмотреть “лазерное шоу” на Ленинских горах, не было или почти не было очень свойственной подобным действам агрессии.

И в этом смысле, бесспорно, праздник удался. Его программа оказалась достаточно объемна и разнесена, чтобы не превратиться в набор предрекаемых некоторыми злопыхателями “ходынок”, и достаточно широка по диапазону, чтобы угодить разным вкусам (впрочем, о них хочется спорить) — от концерта Паваротти на Красной площади до уличных плясок фольклорных ансамблей из Уганды под недреманным оком памятника Марксу перед Большим театром. Она угадала именно тот необходимый элемент карнавальности, за которым шло на праздник большинство людей. Пожалуй, единственное, что серьезно омрачало торжества — чрезмерная раскованность части “поколения, выбравшего “пепси”, завалившей банками из-под любимого напитка и прочими отходами жизнедеятельности улицы и площади столицы.

Москва, сумевшая “вытянуть” такое торжество — сегодня объект зависти других городов и регионов страны, где даже праздники имеют в последние годы слишком уж явный привкус горьких будней. Но это — не единственный контраст, создающий контекст события, он лишь следствие других контрастов.

Самый значимый и наиболее манкий из них — относительное бюджетно-экономическое благополучие столицы. Мэр и правительство Москвы, всячески подчеркивающие укорененность этого благополучия в отказе от используемых Федеральным центром принципов приватизации и инвестиционной политики, особенно выигрывают в этом контрасте именно сейчас, в сравнении с малоуспешными и беспрецедентно-скандальными федеральными приватизационными эпопеями последнего времени (Связьинвест, Норильский никель и т.д.).

Объявляя регулярные выплаты бюджетникам, строительный и инвестиционный бум, широко разрекламированные успехи в реставрации исторических памятников Москвы прямым следствием продуманной, осторожной и “некоррупционной” московской политики приватизации, Лужков приобретает значительную фору в общественном мнении по сравнению с правительством России и получает от этого существенные политические дивиденды. Не случайно он в последних рейтингах наиболее влиятельных политических фигур страны обошел первого вице-премьера Немцова и устойчиво входит в “обойму” лиц, которым эксперты предрекают наибольшие шансы на президентских выборах 2000 года.

Знаменательно, однако, что, несмотря на беспрецедентно острую властную конкуренцию последних лет, Лужков, все громче заявляющий себя именно как политик (в том числе достаточно острыми высказываниями по тематике НАТО, Черноморского флота, Севастополя, Союза с Белоруссией, проблемам военной реформы или необоснованности бюджетного оптимизма Черномырдина), движется без крупных политических потерь и при этом редко подвергается слишком уж “резким” наездам со стороны своих правительственных оппонентов. Это обстоятельство трудно объяснить лишь собственными талантами, осторожностью или хозяйственно- организационной незаменимостью московского мэра.

Представляется, что подобная крайне не характерная для нынешнего времени “лояльность” со стороны соперников во власти, и в первую очередь со стороны президента Ельцина, обусловлена очень простой причиной: Лужков нужен федеральному центру именно в своем нынешнем качестве. Он нужен именно как пример-флагман региональной власти, успешно перешедшей на экономическое самообеспечение, как удачливый глава региона-донора, не только исправно обеспечивающего все оговоренные поступления в федеральный бюджет, не только “бесплатно” для этого бюджета выполняющего все свои хозяйственно-экономические обязательства перед гражданами, но еще и способного привлекать внутренние и иностранные инвестиции для исполнения столичных функций и саморазвития, и даже “отыскать” 50-60 млн. долл. для организации подобного празднества.

В ситуации, когда ручеек субвенций РФ своим субъектам неотвратимо иссякает, когда средства от приватизации все более крупных “кусков” федеральной собственности мгновенно, “с колес”, уходят на затыкание первоочередных бюджетных дыр, когда всякому здравомыслящему человеку понятно, что количество выставляемых на торги предприятий конечно, а бюджет страны нужно формировать каждый год, — ради наличия такого примера “самообеспечения” можно в определенных дозах терпеть и некоторую политическую амбициозность московского “головы”. Тем более, что эта амбициозность подчеркнуто корректна и “упакована” в безусловную лояльность главе государства: Лужков не устает повторять, что в его планы не входит менять свою московскую кепку на бармы и шапку Мономаха.

Однако региональные лидеры пока не склонны слишком уж вдохновляться московским примером, отлично зная, что Москва, даже с учетом действительно высокого класса лужковской команды управленцев и хозяйственных талантов ее главы, получает главные дивиденды все же именно из своего столичного статуса. Они хорошо понимают разницу в инвестиционной привлекательности столицы и своих “вотчин”, сознают трудности создания особого рода доверительных отношений взаимозависимости между своими администрациями и крупнейшими банками, знают, наконец, что одной из наиболее крупных статей доходов Москвы является недостижимая для них прямая и косвенная земельная рента, уровень которой обусловлен именно и исключительно “столичностью”.

В итоге “вдохновления примером” не получается, а появляется скорее настороженность и бессильная (а оттого черная) зависть. Среди “равных”, в Совете Федерации, это обуславливает определенную настороженность части сенаторов в отношении лужковских позиций и инициатив, хотя и сопровождающуюся признанием объективного лидерства мэра Москвы по многим вопросам. А в массах, в особенности провинциальных, вопиющий (и к тому же мифологизированно раздутый телевидением) контраст московского благополучия по сравнению с регионами нередко вызывает отторгающую ненависть к “бесящейся с жиру” столице и ее “хозяину”. Обильный материал для этого дает пресса, часть которой то с негодованием, то с расчетливо-громким восторгом описывает цену в долларах монументальной экспансии Зураба Церетели на улицы и площади Москвы, запах одеколона “Мэр”, криминальные разборки в бензиновом хозяйстве столицы, качество товаров и цены в растущих, как грибы после дождя, фешенебельных магазинах, или “разгон облаков” во время празднования юбилея.

Наверняка многие наблюдатели отметят, что в финальной части юбилейных торжеств сценаристы (или хозяева сцены) вольно или невольно решали две крупные политические задачи. Во-первых, праздник был освящен большой инсценировкой с православными песнопениями. Во-вторых, на нем — впервые после 1991 года — публично реабилитировали “Лебединое озеро”. Несмотря на то, что исполнение сцен из первого акта этого (по мне, действительно хорошего) балета сотнями танцовщиц в присутствии живых лебедей было “высочайше одобрено” аплодисментами Б.Ельцина из правительственной ложи, — видимо, Лужкову не преминут “вменить” это действо как очередное заигрывание с Православием и коммунистами-гэкачепистами.

В аналитической прессе уже раздаются голоса, подчеркивающие факты тесных отношений Лужкова с Патриархией и успешного продвижения его заместителя-коммуниста Шанцева, а также обвиняющие команду московского мэра в подготовке “под себя” некоей “новой прагматико-патриотической национальной идеологии России”. Похоже, в ближайшее постюбилейное время следует ожидать кампании дискредитации московского мэра, которого становится “политически слишком много”. Вне зависимости от того, насколько серьезно воспринимает истеблишмент заявление Ельцина об уходе в 2000 году, Лужков действительно сумел стать для своих оппонентов из правительства РФ фигурой слишком крупной для того, чтобы не попытаться ее “разменять” на очередной стадии политической партии. Отнюдь не случайны в этом контексте и чрезмерно лестные сравнения московского главы с Даниилом Московским и Юрием Долгоруким, и появление “неизвестно кем выпущенных” юбилейных маек, на которых Георгий Победоносец с лицом Лужкова поражает Змия с лицом Чубайса.

В товарищеском футбольном матче, включенном в программу закрытия юбилейных торжеств, команда правительства Москвы обыграла сборную правительства России со счетом 3:1. Не воспринимая этот факт как буквальный символ, заметим, что праздник кончается. А следующие матчи между этими командами неизбежны, будут проходить уже в будни, на другом поле и по другим правилам.

Ю.БЯЛЫЙ

НЕЗАВИСИМАЯ ЗАВИСИМОСТЬ

М. Дмитриев

2 сентября — В Киргизию прибыла группа депутатов бундестага во главе с председателем германо-среднеазиатской группы О.Фельдианом.

7 сентября — Отмечается шестая годовщина независимости Киргизии.

14 сентября — На территории Узбекистана начнутся учения, в которых примут участие военнослужащие Узбекистана, Казахстана, Киргизии, США, России, Турции, Латвии и Грузии.

Как-то так повелось, что к празднику положено получать подарки. И если рядом не оказалось никого, кто бы мог преподнести желанный презент, то незазорным стало скромно поздравлять и баловать приятными сюрпризами самих себя.

7 сентября исполнилось шесть лет независимости Киргизстана. Как следует из предпраздничных сообщений киргизских СМИ, Киргизстан добился наибольшего в СНГ прироста промышленного производства — аж на 30 (!) процентов. Хочется радоваться за бывшую нашу республику, да как-то не получается. И дело не только в том, что цифра уж слишком нескромная. И не в том, что давно не верим мы нашим российским лидерам, выдающим желаемое за действительное, а бывшим нашим союзным республиканским комноменклатурным и иным ханам и подавно. Хотя какие же они, киргизы, бывшие, когда вроде бы возвращается вузовская ситуация времен СССР (вновь появились в московских вузах целевые студенты из киргизских сел), когда в Бишкеке открылся первый в СНГ Славянский университет, когда почти решен вопрос о придании русскому языку статуса официального, а отток русских из республики снизился по сравнению с 1993 годом в 40 раз. Всему этому можно и должно радоваться.

Однако, как известно, у любой медали (и юбилейной, в частности) есть и оборотная сторона. И больно уж она в “нашем” случае нелицеприятная! О каком подъеме производства, например, может идти речь, когда большинство предприятий Киргизстана стоят, а треть из них работает в убыток и распродается с молотка?.. Однажды, помнится, уже праздновали киргизы одну “пиррову” победу, когда экспорт превысил импорт. Но на поверку оказалось, что 96% импорта товаров широкого потребления обеспечивали “челноки”. Обложили налогами, прижали как следует, вот и получился перевес в экспорте. Но…стоп! Теперь будем говорить серьезно.

Провозглашая в 1991 году независимость республики, А.Акаев заявил, что Киргизстан пойдет по западному пути развития, а за основу возьмет американскую модель. Видимо, шесть лет “независимости” не прошли даром. Во время визита в США в июле этого года Акаев получил премию корпорации DCIUAIG; “за развитие рыночных отношений”. Кроме того, на встрече с представителями МВФ Киргизия подписала соглашения о расширении кредитования до 130 млн. долл., а с ВБ — о сотрудничестве по 13 основным проектам на сумму 264 млн. долл.

Американцы зря премий не дают и соглашений не подписывают. Как следует из июньского 1997 года доклада представителя ПРООН в Киргизии Корбина, Киргизия (да и вся Центральная Азия) для США представляет собой “геополитическое прEEстранство, которое Запад расценивает как плацдарм, уравновешивающий Китай и Россию как две страны с коммунистическим прошлым. И потому все программы, которые работают в Киргизстане, нацелены на интересы США”. А где сошлись интересы США, там о “независимости” говорить — некорректно. И никогда отношения Бишкека и Вашингтона не были в рамках паритетного сотрудничества, так часто провозглашаемого киргизским президентом.

Да и какой может быть паритет, когда Киргизия должна западным и восточным кредиторам астрономическую, совершенно неподъемную в нынешних киргизских условиях сумму? И как будто забыл киргизский президент, что в республике из 2200 предприятий с зарубежным капиталом четверть уже полностью принадлежит иностранцам. В золотодобывающей промышленности обосновались канадские фирмы, в частности, известная “Камеко”. Разведку цветных и редкоземельных металлов ведут американские “Ньюмонт”, “Фелпс Дадж”. Железные дороги, телекоммуникации (чего стоит один проект трансконтинентальной магистрали Франкфурт-на-Майне — Шанхай), текстильное производство, банковское дело (и не только в Киргизии, но и в соседних республиках) контролирует Германия. В августовском вояже по странам Средней Азии (кстати, самом продолжительном за последние годы), министра экономики ФРГ Рексродта сопровождали представители 40 крупных немецких фирм.

В своем докладе в “Херитидж фаундейшн” сенатор С.Браунбэк четко определил, что “США должны так перестроить свою политику в центрально-азиатском регионе, чтобы она меньше была ориентирована на Россию, и чтобы помочь народам вдоль “Шелкового пути” укрепить связи между собой и Западом”, и “обезопасить (уж не от России ли?) американские компании, уже сделавшие свои капиталовложения в регионе”. И как будто вторя ему, немецкие СМИ запели о том, что свои отношения со странами Центральной Азии следует строить “в обход России”.

Всем памятны весенние вояжи Х.Соланы по республикам Средней Азии, приглашение Киргизии и Узбекистана в Мадрид. В июне в американской Луизиане прошли учения “Кооператив наггет-97” с участием 2 тыс. военнослужащих из Грузии, Казахстана, Киргизии, Молдавии, Украины и Узбекистана, а в июле под Алма-Атой — казахско-американские — по действиям в экстремальных ситуациях. В сентябре начнутся беспрецедентные (по словам самих же американцев) учения в Казахстане и Узбекистане. А создание миротворческого батальона “ЦентрАзбат” (с участием Казахстана, Киргизии и Узбекистана), оказывается, “полностью соответствует американским усилиям расширить связи с центральноазиатскими республиками”. Мало того, в Европейском центре стратегических исследований и военной экономики им. Маршалла готовят киргизских военных.

Злую шутку сыграло с Киргизией ее “удобное геополитическое положение”. Находясь на середине “шелкового пути”, Киргизстан (как и вся Центральная Азия) стал точкой пересечения интересов, а по сути, экономических войн Запада и стремящихся на центральноазиатские рынки азиатских “тигров”.

Итогом визита киргизского премьера в Манилу стало решение Азиатского банка выделить Киргизстану 200 млн. долл. кредитов. В ходе июньского визита Акаева в Сеул парафированы соглашения о предоставлении Киргизии кредитов, взаимном поощрении и защите инвестиций и строительстве на территории республики автомобильных заводов “ДЕУ” и “Хенкэ”. Едва ли не конкурентным США и Европе донором республики стала Япония, предоставляющая Киргизии ежегодно 60 млн. долл. по программе “Официальная помощь развитию”. Кроме того, Япония ведет реконструкцию Бишкекского аэропорта, автомагистрали Бишкек-Ош (стоимость проекта более 450 млн. долл.).

А рядом с этим — все более сильная и очевидная пристройка Киргизии к экономике Китая, который успешно выдавливает США из АТР и начинает наступление в центральноазиатском направлении. Центральная Азия для него — окно на европейские рынки. Кроме того, используя прокитайское лобби в центрально-азиатских республиках, Китаю легче обуздать пантюркистские настроения у себя в Синьцзяне.

В китайской игре Киргизии отводится особая роль — здесь середина Великого Шелкового пути, восстановление которого (но на иной основе и с другим прицелом) Китай заботит не меньше, чем Запад. Уже 30% СП в республике — китайские. В июне подписано соглашение о киргизско-китайском военном сотрудничестве. 22 июля торжественно открыта автодорога Андижан-Ош-Саратыш-Иркештан, соединяющая Узбекистан, Киргизию и Китай. А строящаяся железнодорожная магистраль Андижан-Ош-Кашгар выведет Китай через центрально-азиатские республики в Европу (в обход России).

Говорят, что ласковое теля двух маток сосет. Однако здесь, скорее, несколько зубастых маток взялись за одно теля. И не успокоятся, пока не обглодают до костей. Не хочется теляти такого итога… Ох, не хочется! И тут-то самое время вспомнить о России!

В одном из своих июльских выступлений президент Акаев подчеркнул, что главными политическими партнерами для Киргизии остаются Россия, Узбекистан, Казахстан, и что с этими государствами республика “готова участвовать в любых союзах”. Но в любых ли?

В июле по инициативе Киргизии прошли встречи лидеров трех средне-азиатских республик по таджикско-афганской проблеме, где подчеркивалась необходимость участия в ее разрешении представителей ООН (читай, США). При этом недвусмысленно намекалось, что предыдущие (российские) попытки договориться по этой проблеме в Пакистане и Иране ни к чему не привели именно потому, что в переговорах не участвовали представители ООН. На этом фоне вполне прозрачно читается тот факт, что Киргизия — единственная из участников — до сих пор не ратифицировала договор о Таможенном союзе с Россией, Казахстаном, Узбекистаном и Белоруссией.

Но если перед угрозой талибов лидеры трех центрально-азиатских республик пришли к единому мнению, то в отношениях друг с другом у них ряд серьезных проблем. Это проявляется в территориальных спорах, особенно в Ферганской долине, которую делят Узбекистан, Таджикистан и Киргизия, и разногласия по которой уже приводили к кровопролитиям в конце 80-х, начале 90-х годов. Обостряется и давно тянущийся “водный” конфликт. В июле премьер-министр Киргизстана Джумагулов заявил, что пора запретить Узбекистану, Казахстану и Таджикистану бесплатно пользоваться киргизской водой. Возобновление, не ровен час, “водных” войн, как в начале 90-х, в нынешней ситуации может привести к широкомасштабному региональному конфликту с втягиванием в него России.

В августе Киргизией и Казахстаном подписано соглашение о совместном киргизско-казахском предприятии по переработке урана (учредители “Казахатом” и Кара-балтинский горнорудный комбинат), в связи с чем поговаривают о восстановлении хозяйственных структур времен СССР. Но известно, что огромный интерес к центрально-азиатскому урану проявляют США, Германия, Франция, Япония. И как поведут себя киргизские лидеры в своей сложной ситуации, можно только догадываться. И в какой мере Акаев действительно готов, испугавшись зубастых маток, прикрыть свое теля неким русским щитом, а в какой он лишь шантажирует своей пророссийскостью интересующие его восточные и западные державы? Ответ на этот вопрос требует иной политики самой России, которая пока что ведет себя в отношении Киргизии с бездарной вялостью и вялой бездарностью одновременно. Из 1200 (!) российско-киргизских соглашений большинство так и осталось на бумаге, в большинстве случаев, кстати говоря, по нашей вине.

Больше того — недавно в Киргизии было опубликовано обращение к народу, президенту и парламенту республики, в котором ряд видных организаций и движений страны высказались за возрождение союза республик, начало которому положено Россией и Белоруссией. Российские СМИ поспешили тупо съязвить: дескать, есть одна деталь, роднящая Киргизию с Белоруссией: “и там и там журналисты, чьи выступления неугодны властям, вопреки всем нормам морали и права, оказываются за решеткой”.

Но такое отношение российской элиты к попыткам пророссийски настроенного населения Центральной Азии (только в Киргизии более миллиона русских) завязать конструктивный диалог с Россией может привести к тому, что Россия лишится своего решающего слова во всем центрально-азиатском регионе. А Киргизия, окончательно поняв, что от “старшего” брата проку никакого, будет продолжать вынужденную “независимую” политику диалога с зубастыми матками — которые, подчеркнем, в конечном счете распространяют свои аппетиты не на маленькую среднеазиатскую страну, а на “питательность” наших с вами собственных территорий.

М.ДМИТРИЕВ

ЗАБЫВАЯ О СЕБЕ

Ю. Бардахчиев

16 апреля — Секретарь Совета безопасности Монголии заявил, что в случае военной угрозы “мы не исключаем возможности вступления в какой-либо военный блок” с одним из двух своих соседей.

8 июня — По сообщению Госстатуправления Монголии, за прошедший период 1997 года на 35-82% возросли объемы экспорта в Швейцарию, КНР и США. На 87% сократился объем экспорта в Россию.

19 августа — США и Южная Корея приступили к крупным военным учениям, в которыхпринимают участие 16 тыс. американских и десятки тысяч южно-корейских военнослужащих.

28 августа — Северная Корея заявила, что из-за несправедливого отношения Запада выходит из международного договора о правах человека.

Среди многих фальшивых “загадок русской души”, о которых любят порассуждать западные интеллектуалы, есть одна вполне бесспорная. Загадка эта заключается в том, что Россия, однажды поменяв свои привязанности — идеологические, политические или мировоззренческие — полностью вычеркивает из памяти все прежние. То есть, полюбив кого-нибудь до страсти, прежний предмет из сердца вон! Да так, что даже себе в ущерб. Нет бы посидеть спокойно, подумать — а надо ли вон? А в наших ли интересах вон? Но нет, в безумии страсти мы забываем обо всем, кроме нового предмета любви.

Проецируясь на международную политику, эта наше “загадочное свойство” приводит к тому, что из любви к новому геополитическому “другу” мы напрочь забываем и своих прежних друзей, и свои собственные интересы. Вожделенное желание попасть ажник в лоно западной цивилизации так помутило рассудок России, что уже привело к потере ее жизненных интересов в Восточной Европе, в Центральной Азии, на Кавказе, в Черноморском бассейне — по всему периметру наших границ. Это же относится и к Дальнему Востоку.

В наиболее “весомом” в АТР субрегионе Северо-Восточной Азии (СВА) сошлись политические, экономические и военно-стратегические интересы нескольких мощных держав — Японии, Китая, США. Имеет здесь свои серьезные интересы и Россия. Точки схода этих интересов две — Корейский полуостров и Монголия, причем с обеими и Россия, и Китай имеют общие границы. Анализируя положение в СВА, можно убедиться, что влияние крупных держав на государства, расположенные в этих стратегических точках, постоянно возрастает, в то время как политическое и экономическое присутствие России в СВА уже едва различимо невооруженным глазом. Страх обидеть Запад — предмет новой, но неразделенной любви — привел Россию к потере влияния в странах-друзьях прежнего СССР, от любого идеологического наследства которого Россия, по-видимому, старается откреститься путем отбрасывания бывших союзников.

Полно, при чем здесь идеология! Разве нечто большее и безусловное — обеспечение безопасности страны — не требует предельного внимания к ближайшим географическим соседям? И уж коли речь зашла об отвергаемом столь страстно “новой Россией” СССР, то он-то (будучи, как все мы понимаем, той же Большой Россией) как раз прекрасно понимал внеидеологическое значение Монголии и Северной Кореи в плане того, что нынче модно именовать “геополитикой” и что на деле представляет собой сложную совокупность военно-стратегических, экономических и других позиций своей страны на прилегающих к ней чужих территориях.

Если обратиться к Корейскому полуострову, то, как показывает исторический опыт, проблема безопасности на нем для России теснейшим образом увязана с проблемой ее собственной национальной безопасности. Рассмотрим несколько возможных вариантов расстановки сил в данном регионе.

Вариант 1. Китай принимает под флаг “желтой расы” и Японию, и Корею. Тогда либо России удается объединиться с США и как-то выдержать напор совокупного демографического, экономического и военного превосходства, либо… Либо США “сдают” Россию трехглавому желтому дракону. Что гораздо более вероятно.

Вариант 2. Трехглавый дракон начинает с ходу, минуя Россию, атаковать другого “ялтинского хищника” — США. Скажем сразу, маловероятно, хотя и не исключено. Вначале атакуют слабейшего.

Вариант 3. Японо-американский альянс сдерживает Китай. Тогда стабильность зависит от того, на чью чашу весов ляжет корейская гиря. И — как все это разыграет Россия.

Вариант 4. России удается отделить Корею и Японию от США. США делают ставку на Китай (есть серьезные американские стратегии, обсуждающие и такую возможность).

Можно продолжить перечисление сценариев. Но главное не в этом. А в том, что протекание процесса по тому или иному из них означает: быть или не быть стране, народу, государству. А по какому сценарию все развернется, определится собиранием “по крохам” возможностей нашей страны в этом регионе. Именно так — по крохам, по крупицам, по миллиграммам влияния. И на этом фоне вдруг берут и выкидывают целую тонну влияния — целую страну. Почему? Там, видите ли, любят коммунизм… Кой черт, кого и почему любят, и любят ли… Влиянием-то в подобной ситуации как можно пробрасываться? Ролью! Наработками десятилетий! Вот уж и вправду — “нет слов!”.

Добавим к сказанному, что геостратегическое положений Кореи таково, что она находится как бы в центре некоего круга, образуемого территориями России, Китая и Японии. Это позволяет союзной одному из двух корейских государств державе использовать ее территорию как форпост с весьма многообразными военно-стратегическими возможностями (от сухопутных и военно-морских сил до средств электронной разведки и обнаружения). Именно так и поступают США, продолжая держать в Южной Корее мощный военный контингент. Японцы также считают, что “безопасность Кореи имеет решающее значение для безопасности в Восточно-Азиатском регионе”, и лишь Россия не стремится использовать свои дорого завоеванные геополитические возможности для создания сколь-нибудь устраивающей ее системы безопасности на полуострове.

Таким образом, позицию России в отношении и двух Корей нельзя назвать иначе, нежели тупой чуть ли не клинически дегенеративной. Да, шел конфликт СССР — США. Русские (так называли американцы всех граждан СССР) сидели в Северной Корее, янки, разумеется, в Южной. Каждый как мог и что мог застолбил в своей нише. Потом в России кому-то не понравился коммунизм. И что же? Это ли повод ломать отношения в своей нише и бестолково лезть туда, где мощнейший конкурент уже “схватил” и прочно держит все, что мог? Якобы налаживая отношения с Южной Кореей (где России, как мы понимаем, “ловить по-крупному” фактически нечего), мы отказываемся от многолетних наработок в отношении корейского Севера. КНДР с полным основанием сочла предательством проект поставок Южной Корее российских систем противоракетной обороны С-300. Но Россия идет дальше — периодически вместе с США и Южной Кореей она оказывает давление на корейский Север по ядерной проблеме, разрывает с ней экономические связи, через свои СМИ жестко критикует политическую систему КНДР и ее лидеров. Что стоит за этой позицией? Желание заслужить похвалу западного “предмета любви”? Но ведь и этого-то нет — Вашингтон просто устраняет Россию от участия в делах Корейского полуострова. Вспомним о переговорах по урегулированию по формуле “два плюс два” (две Кореи и посредники США и Китай), из которых Россия исключена!

Китай, в отличие от России, сумел укрепить свои позиции в КНДР, где он умело заменил СССР, смягчив остроту конфронтации Север-Юг эпохи советского присутствия, и в Южной Корее, где он сумел занять политическую территорию, образовавшуюся за счет им же выстроенного смягчения остроты северо-южных противоречий. Сегодня Китай имеет 15-миллиардный торговый оборот с Сеулом, южнокорейские инвестиции в его экономику составили свыше 5 млрд. долл. Но даже если бы отношения КНР с Южной Кореей сложились иначе, Китай не стал бы жертвовать своим северокорейским союзником. Он и сейчас не оставляет в беде своего давнего друга, помогая технически, финансово, продовольствием и не обостряя до предела северо-южный конфликт, не теряя южные возможности, а укрепляясь сразу на всем Корейском полуострове. Причем, не как-нибудь, а стратегически.

Таким же рациональным, тщательно продуманным образом ведет себя Китай в отношении Монголии — страны, которая, как признают в монгольском Министерстве обороны “геополитически, в сфере безопасности и развития целиком зависит от отношений между двумя ее соседями — Россией и Китаем”. В размышлениях же наших аналитиков Монголия не занимает почти никакого места. Между тем, серьезная аналитика не имеет права упускать из виду и военно-стратегическое, и иное значение данной страны. Недаром крупные соседние державы — Китай и Япония — имели в прошлом многократные притязания на Монголию, а Китай продолжает их иметь и теперь. Таким образом, “сдача” Монголии неминуемо сделает эту страну объектом политики Китая и ослабит собственные стратегические позиции России еще больше, хотя… Все время кажется, что большего ослабления и выдумать невозможно.

Весь этот круг проблем, кстати, прекрасно понимал Сталин, проклинаемый нашими “лопухами” от демократии. Вот почему он, вопреки требованиям тогдашнего чанкайшистского правительства Китая, сумел настоять на включении в Ялтинское соглашение 1945 года пункта о независимости Внешней Монголии. Здесь решающую роль сыграли очень продуманные военно-стратегические соображения. “Если какая-либо военная сила нападет на Советский Союз из Монголии, — говорил он, имея в виду именно Китай и Японию, — и сибирская магистраль будет перерезана, то России конец”. Имеющий уши — да услышит!

А теперь — главное. Сегодня в малых странах СВА происходят процессы, которые дают России, возможно, последний шанс вновь приобрести их дружбу и укрепить там свои позиции. В Северной Корее этот шанс связан как с отказом Пхеньяна от участия в американо-северокорейских переговорах по вопросу распространения ракет на Ближнем Востоке, так и с неудачей США в организации межкорейских переговоров. Для России открывается возможность вновь предложить свой вариант посредничества, чтобы попытаться завоевать доверие КНДР. Что касается Монголии, то убедительная победа на президентских выборах кандидата от Монгольской народно-революционной партии Н.Багабанди (для которого ориентация на СССР не так оторвана от ориентации на РФ, как для Чубайса и Немцова) показала и неудачу “шокового” реформирования страны, спланированного по рецептам западных экономистов, и возможности планомерного усиления влияния российской торговли и промышленности, имеющей с монгольской полную совместимость. Но мы не используем редкостный шанс, а, на манер антилукашенковской истерии, “дуемся” на монгольских красных “аки мышь на крупу”.

Еще раз подчеркнем: если идеологические, военно-стратегические и, в значительной степени, торгово-экономические отношения России со странами Восточной Европы на сегодняшний день можно считать почти разрушенными, то В ОТНОШЕНИИ СТРАН СВА ПРОЦЕСС ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ ЛИШЬ ВРЕМЕННО ЗАТОРМОЗИЛСЯ, ДА И ТО БОЛЬШЕ ПО ВИНЕ САМОЙ РОССИИ. Сегодня малые государства СВА все еще находятся в сложнейшем поиске сильного регионального лидера. МЫ ЕЩЕ НЕ ЗАБЫТЫ И НЕ ПРОКЛЯТЫ НА ВОСТОКЕ! Но вскоре это произойдет. Позиции РФ неуклонно ослабляются и здесь, хотя не так быстро, как в Чехии и Польше.

Зато позиции Китая усиливаются в возрастающей степени. Сегодня мало кто сомневается в том, что Китай превращается из региональной в мощную мировую сверхдержаву. Но это вовсе не означает, что Китай перестанет замечать “малых сих” в столь важном для него СВА. Китайское имперское мышление никогда не пренебрегало самыми слабыми геополитическими “врагами” и не забывало о самых ничтожных геополитических “друзьях”. Так почему Россия не может вести себя так же осмысленно?

Я начал с высоких оправданий, говоря о кидании из крайности в крайность. Все это, несомненно, есть. Но есть и другое, напоминающее эпизод из старой советской кинокомедии “Подкидыш”. Там героиня Фаины Раневской, покупая стакан газированной воды, строго говорила продавщице: “Меньше пены!” Юмор эпизода в том, что в газировке не обойтись без пены, сколь строго этого не требуй. Но мы-то неужели эту свою “пену” шараханий, предательств, лакейств так и будем шарашить, пытаясь “взять на понт” американских тетенек и надеясь, что они скинут нам пятачок на этот пенный понт и попросят “нашего Мулю их не нервировать”? Нет уж, в большой политике пену сливают тут же, а расчеты производят “по чистому остатку в стакане”! И не обнаружим ли мы на дне при окончательном сливе пены лишь чей-то смачный плевок? Который нас же заставят пить, да еще и оплачивать по цене элитного шотландского виски?

Ю.БАРДАХЧИЕВ

ЛУЖКОВ — ПРЕЗИДЕНТ?!

Александр Бородай

Окунувшись в разрывы фейерверков Жарра, как сказочный Иванушка-дурачок в котлы с кипятком, пройдя под рентгеновскими лучами телевизионных юпитеров, искупавшись в многоголосом реве молодежных стад, которым шедро отвалили не только хлеба, но и зрелищ, маленький толстячок, с кошачьей физиономией в неизменной плебейской кепке, преобразился в эдакого святорусского богатыря, Минина и Пожарского в одном лице. И вот он уже на Красной площади раскачивает било огромного колокола, под аплодисменты и угодливую суету всероссийских лизоблюдов и ряженого в накладные белые кудри символического “народа”. Древние твердыни Кремля видали всяких самозванцев, но такого резвого и напористого — вряд ли.

Безумное столичное действо было фактически началом президентской кампании Юрия Лужкова, новым отсчетом его политической биографии. Он уже не раз заявлял свои претензии на верховную власть в России, но делал это стандартными для убогой российской политики способами — заключал альянсы, интриговал, надеясь, что сыграют роль огромные суммы денег, которыми он располагает. Эти попытки войти во власть жестко и умело пресекались Ельциным — уникальным мастером аппартных игр. И тогда московский мэр продемонстрировал замечательное упорство и способность учиться. Он понял, что Россия — не высушенная страстью к наживе Америка, и сами по себе денежные мешки не только не пользуются уважением, но скорее презираются. У нас еще любят шедрость, широкий замах на траты и на дела. И Лужков принялся качать себе харизму, как культурист качает в спортзале “мышцу”. Он взял на вооружение не одряхлевшую либерально-демократическую идеологию, а идеи патриотизма и имперской державности, буквально выхватив их из рук КПРФ и карликовых национал-патриотических организаций. Лужковский патриотизм аляповат и безвкусен — “вы хочете русских, их есть у меня”, в одну кучу смешались бутафорские символы имперского величия, сарафаны, матрешки, балалайки и картонные пивные бутыли, — но он прекрасно воспринимается отупевшей от телевизионной порнографии московской толпой. Той самой, которая в 1991, толкаясь у “Белого дома”, сделала Ельцина владыкой нашей Родины. Теперь жалкий и безжизненный, он спрятался в тени громадного московского карнавала, словно почти без возражений уступая место сильному сопернику.

Размах и напор московского праздника оказался неожиданностью для бывших соратников Лужкова, ставших ныне его смертельными врагами. Праздник готовился в тайне, как военная операция, и по эффекту, может быть, равноценен блестящей победе над превосходящими силами противника. Приятно было смотреть на вытянутые физиономии холуев Гусинского, которые с экранов НТВ безуспешно пытались склонить москвичей слиться в экстазе скорби по случаю смерти леди Ди. Москва — празднующая, танцующая и пьяная, посреди войны, хаоса и развала государственности, — это убедительная демонстрация силы Лужкова и сплачивающейся за его спиной национально ориентированной буржуазии. Только, вопреки обычаю, вместо танков он выставил расписных лебедей, а за пехоту сошли священники в золотых ризах, впервые в своей практике поминающие в своих молитвах “мэра”. Вознесенный на вершину политического Олимпа разгонявшими над Москвой тучи истребителями, осененный взмахами патриаршей руки, Лужков ныне — лидер огромной личной харизмы и с ним не могут сравниться ни гладенький Немцов, ни косноязычный Черномырдин. У него может быть лишь один соперник — президент Белорусии Лукашенко. И недалек, возможно, тот час, когда нам надо будет выбирать между этими двумя людьми.

Александр БОРОДАЙ

ПЕРЕД РАССВЕТОМ

Владимир Винников

Символично, что юбилейное, 850-летнее празднование Москвы предшествует очередной и вовсе не круглой 617-й годовщине Куликовской битвы. Именно Москва стала “собирательницей земель русских”, организатором и создателем нашего Отечества — в жесточайшем противостоянии с католически-протестантской Европой на западе, Ордой на востоке и Портой на юге. Жесткая, не верящая ни слезам, ни признаниям на кровавой дыбе, Москва шаг за шагом прирастала землями великого евразийского пространства. Ни Иван Калита, ни Дмитрий Донской, никто из рода великих князей, а затем и царей московских — не был “гуманистом” и “просветителем”. Они строили государство русских людей — из расползшихся по “своим” уделам московитов, тверичей, рязанцев, новгородцев, угличан и прочих “русскоязычных”, ковали из них великий не только размерами, но и духом народ, освоивший в конце концов “шестую часть земли с названьем кратким Русь”.

Были в этом бесконечном движении и жуткие, предельные срывы Смут начала XVII и конца нынешнего, XX века. Первый связан с прервавшим великокняжескую династию Борисом Годуновым, ее “восстановителем” Лжедмитрием и соборно поставленным на царство Михаилом Романовым. Возможно, парадигма русской Смуты повторяется — с Борисом Ельциным и пока неизвестным Лже — кем?

Во всяком случае, фактическое отсутствие президента на лужковском празднике, вобравшем в себя сгусток глубинных и пока не нашедших ни выхода, ни внятного выражения энергий населения смутной “Эрэфии”, явно показало: он, президент, уже лишний в новой системе политических и жизненных ожиданий нашей разрушенной и оболганной им и его клевретами страны. Новейший “царь Борис” — еще на вершине выстроенной под него властной структуры, но уже никто не согласен держать ее на своих плечах. Мистический, хотя еще не крестный, ход на Воробьевы (Ленинские) горы под хруст разбитого бутылочного стекла обрушил эту построенную на обмане всего нашего народа постмодернистскую конструкцию. Ведь не ради французского кудесника-музыканта Жарра, не ради его картинок с Наполеоном, лошадками и красными звездами прорывали кордоны милиции, ломали обнесенные колючей проволокой заборы и двигались по полуночной Москве эти миллионы людей — им просто надоело нынешнее межеумочное состояние и так или иначе символ его — мультипликационный, понимаешь, президент РФ. Они жаждали не бесплатного мороженого или пива — они жаждали иной жизни: иной страны, иных отношений, иного ЗАВТРА, если угодно.

Конечно, это ИНОЕ не было им дано, как не может оно быть дано никем и никогда — его можно только взять, сделать своими руками по милости Божьей. Жанр “воспоминаний о будущем”, избранный и воплощенный (грубо, примитивно, не до конца) юбилейной командой Лужкова,- просто воспроизвел неельцинскую Россию, и даже на этом убогом фоне мишура “реформ” враз облетела с демократического упыря, живущего кровью убиенного им десятилетия. 850-летие Москвы только вбило осиновый кол в давно вырытую и использованную по назначению могилу. Что-то еще пищат в эфир останки из Останкино, еще делят оформленные трудом народа заводы и рудники новоявленные банкиры, еще подписываются указы и платежные ведомости, но на уровне символов произошло именно то, что должно было произойти — народ отошел от дурного сна под “наркозом демократии”. Да, он еще безмолвствует, оглядываясь по сторонам в недоумении, сличает свое настоящее со своим прошлым, ощупывает руки-ноги и собственные карманы. Но уже не спит под забором, воображая себя во сне “новым русским”. “Жаль, что в 91-м мы были еще маленькими”,- эта случайная фраза в толпе возвращавшихся с действа на Воробьевых горах запомнилась мне как символ совершившегося. Всему свое время. Несмышленыши августа 91-го, жертвы октября 93-го, “гуляки праздные” сентября 97-го еще не нашли своего Куликова поля, еще не нашли своего Дмитрия Донского, но уже разглядели “всенародно избранного” Мамая и его чеченско-чубайсовских баскаков. Еще не прозвучал клич Кузьмы Минина и князя Пожарского “стоять за землю русскую”, но “царю Борису” уже отказано “во мнении народном”. И он, почувствовав, как властная земля уходит из-под ног, скрылся в призрачном блеске брутального лужковского празднества. Ему осталось лишь цепляться за свое никому уже не нужное президентство, за свою призрачную, предрассветную власть. Это еще можно делать некоторое время — с большим или меньшим успехом. Скорее, все-таки, с меньшим, чем с большим. Звезда “царя Бориса” не то, чтобы закатилась — она просто блекнет на макушках мрачного сосново-ельцинского бора в лучах восходящего русского солнца, которое странным, непостижимым образом на какое-то мгновение отразилось в лысине Лужкова, московского мэра, короля из капусты. Сможет ли Юрий Михайлович задержать этот отблеск на себе, примерить великую миссию Юрия Долгорукого по созданию новой Москвы, столицы новой и великой России, не помешает ли ему изваянная скульптором Церетели и вывезенная контрабандно из Грузии кепка — еще вопрос. Но третьи петухи прокричали Ельцину: пора!

Владимир ВИННИКОВ

ПО ТУ СТОРОНУ ИСТОРИИ

Андрей Фефелов

Праздник 850-летия столицы наверняка сможет послужить материалом для полнокровного культурологического исследования, целой диссертации. Ведь сам масштаб мероприятия был таков, что о скептических усмешках и холодном игнорировании празднества не могло быть речи. Смешная архаика и пошлость уличных карнавалов тонули в роскоши и дороговизне отдельных деталей, а пестрота и многообразие порождали шумный компот, в котором плавала многолюдная масса…

В субботу, когда на почерневшие Воробьевы горы текли и текли неуправляемые людские потоки, сквозь сумерки уж зазвучала таинственная, странная — как голос поющей раковины — музыка. Было объявлено, что с востока к Москве, к Университету движется звено истребителей — команда “Русских витязей” неслась поздравлять с праздником собравшийся на концерт Жана-Мишель Жарра миллион зрителей. Странная музыка на фоне ожидания и беснования толпы, а над всем этим — трескучий эфир переговоров между пилотами, во всем чувство напряженности и изумительного, грозного ожидания… В небе пронеслись, отстреливая магниевые шашки, четыре супермашины, и начался великолепный концерт.

Днем раньше на Красной площади стальнорожий дракон, придуманный Андреем Кончаловским, изрыгал пламя и под скрипку виртуозного Башмета разрушал “Белый дом”. При этом черные люди в омоновских шлемах трясли ребристыми щитами, образуя сегменты кольчатого жирного змеинова хвоста. Потом певица Бабкина спела: “… и покрылся берег сотнями порубленных, пострелянных людей…” Потом пошел “Танец с саблями”, и на сцену выбежала группа людей в папахах. А после этого дракону рубили голову и подкидывали на руках уже не дракона, а самого Лужкова.

Чудовищная надувная пивная бутылка с надписью “БАЛТИКА” плыла в толпе на Страстной площади, выступая в роли старшего брата опекушинского бронзового Пушкина и натыкаясь на почти натурального “медного всадника” работы Фальконе. Тиран на коне, по дьявольским законам карнавального жанра, прискакал в ненавистную ему Белокаменную… Этот многоголосый, пьяный, перевернутый мир отдавал пряным запахом дешевки, между тем демонстрируя поистине античный размах. Последнее ощущалось и на заключительном эстрадном шоу в Лужниках, которое открывалось величавыми звуками старого русского гимна “Боже, царя храни”.

Впрочем, явно запрограммированный и уж совсем непраздничный сатанизм мы увидели в клипе, подготовленном на НТВ, где Зыкина, напевая “Я по свету немало хаживал…”, вращается между верхушек многоэтажных зданий Калининского проспекта, а по стенам носятся какие-то эфирные огненные призраки.

Быть может, некоему дотошному исследователю удастся отследить и обозначить многочисленные аллюзии и контексты этого праздника. Чего стоит сцена из оперы “Борис Годунов” в исполнении артистов Большого театра: дело происходило в Кремле на Ивановской площади под открытым небом — не на фоне картонных позолоченных декораций, но на фоне древних соборов.

ЭКЛЕКТИЗМ или, если угодно, подчеркнутый ИСТОРИЗМ придавал празднеству то странное эсхатологическое звучание, которое просвечивало сквозь суету и бредятину культурно-массового мероприятия. Это чувство пробивалось и сквозь гнусность некоторых реляций (типа лозунга “Россия родина ослов”) и сквозь приторность эстрадных кокошников и оркестровых балалаек. Обрывки сталинских песен, осколки старой имперской символики, новейшие световые технологии — все смешалось в один неотступный, назойливый и разноцветный вихрь этого как будто бы вовсе постисторического действа.

Неужели здесь празднуется конец русской истории?

Красные пластиковые носы, раскрашенные бумажные уши и светящиеся в ночи, как светлячки, венчики и браслеты прохожих не вызывали в душе раздражения — только усталость.

Огромное, по прихоти магистра Жарра, пляшущее от цветомузыки строение МГУ вдруг погрузилось во тьму. И тут во весь огромный его фасад появилась светящаяся надпись: “REVOLUTION”.

Истребители “Су” со свистом уносились во тьму — прочь от расцвеченной Москвы.

Нет, господин Намин. Россия — родина не ослов и не слонов. Россия — родина революций.

Андрей ФЕФЕЛОВ

ЛИЦО ТОЛПЫ

Александр Лысков

Толпы людей неприкаянно бродили по московским пространствам три дня кряду. Сборища на площадях напоминали грандиозные пикники — так же выезжают на дикую природу: выпить, пожрать, послушать “музычку”, оставляя после себя вытоптанную поляну, мусор и бутылки. Похожими испражнениями заваливалась и Москва к ночи — тонны оберток от мороженого, тонны банок и бутылок, рвань резиновых шариков и газет были рассыпаны по улицам и проспектам. И некому было подсчитать потери в этой битве за общенациональную лужковскую идею — тысячи пьяных валялись в скверах и подворотнях.

В толпе было много счастливых лиц, но в основном лишь у поддатых подростков. А единственное трезвое счастливое — у мэра.

В толпе можно было увидеть многих, кто ходил по этим же улицам на демонстрации демократов в конце восьмидесятых, и тех, кто позже шествовал здесь с хоругвями и красными знаменами.

Сегодня они были, кажется, одинаково опустошены бессмысленностью происходящего. Вектор духовный отсутствовал. 850 лет — это лишь дата, а не идея. Егорий на коне — это хотя и почтенная, но архаика. А сама Москва — это неспешно подновленные фасады ее исторических зданий.

Доверчивые люди еще на подступах к центру, в предвкушении некоего чуда покупали на лотках поролоновые уши и носы, напяливали бумажные колпаки — подыгрывали устроителям. Но очень скоро начинали чувствовать себя одураченными, и в центре уже ни на ком из них не было этих дешевых клоунских прибамбасов.

Люди из толпы охотно занимали очередь за бесплатными кубиками куриного бульона, чувствуя, что тут не надувают. И старушки, и семейные молодые женщины заворачивали несколько раз. Но даже этот залежалый товар в конфетных обертках разыгрывали в лотерею. Мордатый парень у “руля” предлагал очереднику крутнуть пресловутое “полечудесное” колесо, и стрелка указывала на сектор с цифрой выигрыша в штуках. Лица в этой очереди были заметно оживлены азартом добытчиков семейного пропитания.

Людям сказали: “Гуляй, Вася, безо всяких лозунгов и идей”. А этот Вася все бегал глазами по транспарантам с рекламой заморских товаров, искал Слово, а находил, кажется, лишь лужковскую подсказку: “Я люблю тебя, Москва!”, неприложимую к его, васиному, сердцу, ибо он чувствовал, что ему, ко всему прочему, бесплатно навязывают еще и любовь к Ельцину, и к бандитам московским, и воровским миллиардерам. Конечно, есть и у Васи любимая Москва, но она — где-нибудь у леоновского пруда с удочкой ранним утром. А в остальном Москва для него — бич Божий, как и вся русская жизнь последних лет.

Днем на улицах было более всего семейных людей. Бедные уставшие дети волочились за руку, некоторые молодые матери притащили сосунков. И потом вопили в давке у ворот Александровского сада, где одну детскую коляску буквально растоптали, а ребенка успели подхватить на руки чужие люди.

Я видел, как неодухотворенная толпа становилась враждебна самой себе, ненавидела самое себя, скандалила, будто в час пик у турникета метро. Морщилась, когда мощнейшие усилители охаживали ее грохотом и визгом со всех сторон: тройное эхо на площадях подавляло сам источник “музыки”. Я видел, чувствовал дикую несвободу “раскрепощенной” толпы и опять же вспоминал осмысленное движение сотен тысяч на демонстрациях с их истинно праздничным, братским, московским духом.

Бедный городской люд составлял толпу. Центр столицы был закрыт для автомобилей, и богатых как бы отсекли от “праздника”, открывая им путь по пропускам через кордоны к “лакомым кусочкам” выступлений. Челядь резвилась в барской прихожей. А завтра опять ее выдавят хозяева своими автомобилями с этих улиц, засядут в присутственные места, начнут править и жить…

На набережной русская семья фотографируется на фоне храма Христа Спасителя.

Еврейская — на фоне церетелиевского Петра.

Храм изумляет толпу скоростью возведения — слышны рассуждения о том, сколько надо было бетона, камней и железа наволочить, эдакую гору!

И получился второй музей на Волхонке.

В храм по случаю праздника пускали. Люди валом валили и в центральные, и во все боковые ворота. И никто не крестился!

Я огляделся. Кругом были русские лица. Но святой дух, похоже, не снизошел на них в этот день…

Утром у метро молоденький милиционер из провинциального пополнения с детским удовольствием ел мороженое. Подумалось — ну хоть этот вернется домой в Коломну и выпалит родителям: “В Москве был!” Но потом увидел его ночью, изможденного, бледного, будто изнасилованного толпой. Он сонно твердил в мегафон одно и то же: “Эскалатор не работает, спускайтесь пешком”. И этому не в радость были праздники.

Неужели только пьяные парни, учинившие погром на Воробьевых горах от восторга перед “гением цветомузыки”, опохмелившись в понедельник, с гоготом вспомнят свои художества на Дне 850-летия столицы?..

Нет. Все-таки витал какой-то новый, чистый дух над головами людей, закрадывался в память, делал их тоже русскими.

Конечно же, присутствовала в толпе и Москва — сокровенная. И она, непонятная для самих устроителей, изолганная ими и униженная как державная столица, золотом сияла в чистом осеннем небе подобно граду небесному, — как раз над подземным, катакомбным городом на Манежной.

Александр ЛЫСКОВ

ЦАРСКОЕ ГОСТЕПРИИМСТВО

Денис Тукмаков

Посреди катастроф, смертей, соболезнований по всему миру Москва отмечает свой день рождения. В Англии — траур по принцессе Диане, в Индии — похороны матери Терезы, а в Москве — великое веселие. Природа будто восстанавливает равновесие радости и горя, в дни всемирных страданий устраивая феерическое московское празднество. 177 делегаций со всего мира прибыли к нам — так, скрываясь от несчастий, войн, чумы, бегут языки и народы в спасительный предел, благословенный край.

Приехавшие президенты Белоруссии, Казахстана, Молдавии, Татарстана, Башкирии встречаются с Ельциным, но в газетах и по телевизору — ни слова о политике, все сообщения о столичных гуляниях. Становится ясно: президенты приехали не в Кремль, а к Лужкову на праздник. Сам Ельцин ходит за мэром по улицам и, как гость, машет публике ручкой.

Губернаторы наперегонки бегут под московский престол, со скрытой завистью тянут руки к Лужкову — поздороваться. Говорят осторожные слова о преображенной столице и ее могучем хозяине. Московский мэр привечает гостей, рассаживает на хорошие места на Красной площади недалеко от Лобного места смотреть концерт.

Праздник — подходящее время для порчи отношений. Не приехал из-за пограничного конфликта удельный грузинский царек. Остался дома строптивый бакинский шах. Кто-то направил своих послов не в Москву, а в Чечню — поздравить с независимостью… Князь Московский все замечает, все припомнит.

На празднике раздаются подарки. Лужков дарит Патриарху Всея Руси Алексию II храм Христа Спасителя. Мужи в чалмах получают из рук московского мэра ключи от только что выстроенной мечети на Поклонной горе. А еще — новый подземный город, и царственный гигант над рекой, и хрустальный мост.

Город огромен, всем хватает места: оперные арии у Христа Спасителя, лазерная электронная музыка у Университета. А Красная площадь на три дня отдана именитым гостям — пусть погуляют всласть.

“Множество разных людей стекается в этот город к празднику. Бывают среди них маги, астрологи, предсказатели и убийцы, а попадаются и лгуны,”- слова булгаковского Понтия Пилата. В эти дни в Москву съехались президенты, фокусники, мэры, теноры, губернаторы, циркачи. Дэвид Копперфилд, похищающий здания, татем в ночи пробрался в Кремль. Лучано Паваротти сразу с английских похорон сошел на московский бал. Американские оркестранты, перебегая с площади на площадь, исполняют советскую музыку; москвичи бросают им монеты. По центральным улицам в безумной карнавальной пляске проносятся китайские драконы, индейские пироги, чукотские нарты, африканские слоны. Москва на три дня — столица планеты, идет пир на весь мир.

Москвичей ублажают; они принимают свой праздник как должное. Разбуженные воскрешенными песнями, взбодренные давно желанными державными речами, они шествуют по улицам родного города — гордо, мерным шагом, ступая по знакомым камням.

Лужков сердцем — в гуще праздника, а умом — на российских просторах. Москва поднимает упавшее имперское знамя, встает во главе городов русских, начинает новое собирание земель, снаряжает рати в поход на юг — освобождать Севастополь, готовит экспансию в соседние княжества. И может быть, скоро в столице России, на расчищенных от демократического мусора площадях, вырастут новые храмы на взятие грозных вражеских городов.

Денис ТУКМАКОВ

МАСКА РАДОВАНА

Юрий Лищиц

Собрались две тетки — одна американская, другая сербская первая и говорит: “А хочешь стать железной ледью — как Голда, как Маргарэт, как я? Будешь и ты мужиками помыкать. Век феминизма, сама видишь, вот-вот захлопнется, что дальше нам, ледям, делать, неизвестно. Давай хоть напоследок гульнем, хочешь?” — “Очень даже хочу железной стать ледью, — отвечает сербская тетка. — А что для этого надо?” — “Да почти ничего: убрать здешнего хозяина. Надоели эти национальные герои. Объявили его военным преступником, да вот никак не отправим в Гаагский трибунал… А мы зато подкинем вашим сербам несколько миллионов зелененьких”. — “И меня автоматом принимают в железные леди?” — “Ну! У тебя и физиономия под стать — острорежущая. Даже завидно… Эх, мне бы такую металлическую фигурку! Не доделали мне родители фигурку, то и дело слышу за спиной: “Ишь, жаба прошлепала… Ка-ра-катица…”

Может, и не в таких именно выражениях объяснились нынче летом при встрече две знатные дамы — номинальный президент Республики Сербской в Боснии Биляна Плавшич и госсекретарь США Магдалена Олбрайт, — но то, что сербская народная молва не поскупилась на крепкие площадные обороты, касающиеся умысла и сговора двух названных дам, в этом не приходится сомневаться. Коренные жители этих мест, известно, за словом в карман не лезут. В такой их способности те же американцы убедились в самый разгар своих блокадных мероприятий, когда уже нешуточно грозили бомбардировать Белград, и когда на одной из самых высоких плоских крыш югославской столицы намалеван был сербский бранный ответ на угрозу — то самое английское неприличное словцо, которым Голливуд с клинической монотонностью обрабатывает кинопублику обоих полушарий. Срамной глагол гляделся так крупно, что не только из кабины бомбардировщика, но и с помощью космической оптики легко, говорят, прочитывался.

Большая политика обычно не вчитывается в такие вот просторечные определения. И очень много теряет из-за своего снобизма. В случае с сербами политическим эмиссарам и эмиссаршам с Запада неплохо было бы знать заранее, что самое ругательное слово в устах разгневанного серба — вовсе не из сферы бытовой матерщины. Это слово: и з д а й н и к, то есть предатель. И так — в течение многих веков. Еще со времен битвы на Косовом поле. Даже от более ранней поры — той самой, когда серб впервые ощутил себя христианином, православным, когда впервые прочувствовал всю кромешность иудиного грехопадения, сопровождаемого звяком серебряной тридцатки.

Сам по себе Иуда нисколько не смешон. Он жалок, ничтожен в своем завистливом ослепении. Но всяк человек в истории, кто тиражировал и тиражирует по сей день иудин грех, достоин не просто презрения, он становится предметом осмеяния. Потому что ступает по пошлому пути, действует, как бездарный паяц, словно не догадывается, что все вокруг замечают вторичность его потуг.

Евангелист Иоанн рассказывает, что незадолго до истории с тридцатью сребрениками тот же Иуда Искариотский, увидев, как женщина из окружения Христа умастила ноги Сына человеческого целым фунтом драгоценного мира, возмутился: “Для чего бы не продать это миро за триста динариев и не раздать нищим?”

Сказал же он это не потому, поясняет евангелист, что особо пекся о нищих.

Всю демагогичность попечения Иуды о нищих тут же обнаруживает и сам Иисус. И потому требует оставить женщину в покое: “… она сберегла это на день погребения Моего. Ибо нищих всегда имеете с собою, а Меня не всегда”.

Когда Биляна Плавшич, несколько последних лет истово служившая делу освобождения боснийских сербов, известная в народе как верная соратница Радована Караджича, вдруг — после встречи с заокеанской железной дамой — поворачивает на сто восемьдесят градусов, народное мнение не заставляет себя долго ждать: да она же — самая настоящая издайница! Она, видишь ли, печется о сиром и горемычном народе. Но как намеревается его спасти? Выдать, продать супостатам вождя народного, а на вырученные доллары осчастливить обездоленных сограждан. Раздать, значит, динарии нищим. Словом, Плавшич уворовывает свою демагогию прямиком у евангельского первопредателя. Вроде бы начитанная дама, но когда головка закружится от желания поскорей попасть в железные леди, становится не до исторических аналогий.

А зря. Позорную суть иудина греха сегодня в Республике Сербской сумеет объяснить каждый первоклассник. В здешних школах введен новый предмет (вернее, восстановлен в своих правах старый, традиционный) — вероисповедание, Закон Божий. И сделано это по волеизъявлению всего народа, а утверждено самим Радованом Караджичем, первым сегодня на Балканах национальным вождем, открыто исповедующим православие. В Пале, столице Республики Сербской, размерами своими смахивающей на какой-нибудь российский райцентр, вам обязательно покажут новенькую церковь, где по воскресеньям во время литургии Караджич читает с амвона Апостол. Не это ли исповедничество, по сути, и является единственной виной “военного преступника”? После десятилетий государственного атеизма он дал своему народу возможность вернуться к вере святителя Саввы и князя Лазаря, митрополита Петра Негоша и богослова Иустина Поповича. Он вооружил своих соотечественников, от млада до стара, мечом евангельской истины. Ну разве не преступление — с точки зрения “общечеловеческих ценностей”? По шкале этих “ценностей” человечеству рекомендуется как можно меньше знать и рассуждать и о Христе, и о таких деловых людях, как Иуда.

Но боснийские сербы сегодня, вопреки рекомендациям и ограничениям оккупационного режима, именуемого международными миротворческими силами, а в просторечии войсками НАТО, выходят на свои улицы и площади, чтобы мадам Плавшич услышала самое страшное национальное ругательство: и з д а й н и ц а! Ведь никто еще здесь до такого не опускался — натравить против своих, безоружных, бронированные подразделения “миротворцев”. Как тут опять не вспомнить евангельское: “как будто на разбойника вышли вы с мечами и кольями, чтобы взять Меня”. (Лука, 22, 52).

Да, сегодня весь этот православный народ-”разбойник” вправе отнести к себе слова Христа, произнесенные в страшную Гефсиманскую ночь при наступлении власти тьмы.

По своим поездкам в Боснию хорошо помню гигантское стойбище американских бронемашин в городе Брчко, недавно снова промелькнувшее на телеэкранах в информации-скороговорке. Вообще, количество натовской военной техники, утюжащей дороги Республики Сербской, просто чудовищно, но американцы численно превосходят всех остальных “миротворцев”. К тому же их бронетранспортеры легко отличимы внешне благодаря слоновьим габаритам, каким-то нелепо отвисшим задам. Если вас угораздило нагнать американскую патрульную колонну, вам предстоит двадцать, тридцать километров униженно плестись в хвосте: машины громыхают посередине проезжей части, и как только их водитель замечает, что вы покушаетесь пойти на обгон, он загребает как можно левее, оставляя вам для маневра одну канаву.

Помню, сидевший впереди рядом с нашим шофером знаменитый сербский журналист Драгош Калаич, сопровождавший русскую группу, наконец не выдержал и попросил передать ему из-под заднего стекла пакет. Тут-то мы вспомнили о содержимом объемистого пакета. В нем лежали маски Караджича, подаренные нам в управлении по пропаганде республики. Говорят, однажды на митинг в Пале — по поводу новых требований Гаагского самозваного трибунала о выдаче ему вождя боснийских сербов — собралось до тридцати тысяч народа. И каждый пришел со своей маской Радована. Это был веселый, но твердый ответ вызову Нового мирового порядка. Вы требуете жертвы? Вот — берите любого из нас! Каждый из нас — Радован. Народ по имени Караджич. Если он, по-вашему, преступник, то и весь народ — преступник. Наше преступление в том, что мы хотим свободы, хотим остаться православными сербами.

— Держитесь крепче! — обернулся к нам Драгош, и мы увидели на лице его маску Радована. — Сейчас мы их все равно обгоним.

Мы все рассмеялись и забрали у него пакет, чтобы и самим взять по маске. Американцы, торчавшие в башенном отсеке, быстро заметили перемену внутри нашего салона, недовольно заоглядывались. Броня пошла какими-то сердитыми рывками.

Наш водитель выждал еще полминуты и на повороте, открывающем полсотню метров незанятой встречной полосы, круто мотнул влево. По лобовому стеклу забарабанили шлепки грязи из-под американца. Дворники не справлялись с этой жижей, мы тряслись почти во тьме кромешной, но я все же насчитал три слоновьих глыбы, оставшиеся позади.

Выскочив на свободное полотно, мы радостно замахали масками. Но почти тут же возникла надобность напялить их снова: за промытымлобовым стеклом перед нами торчало новое звено натовского, похоже, бесконечного патруля.

АРХЕОЛОГИЯ МОРАЛИ

Эдуард Володин

ЭТИ заметки появились под впечатлением книги Н. Иванова “Расстрелять в ноябре”. Зная абсолютную искренность и поразительную наблюдательность Н. Иванова, можно воспринимать его произведение не только как документальную прозу, но и как отчет о включенном социологическом наблюдении, позволяющем делать выводы на основании точного фактического материала.

Однако прежде чем перейти к анализу и обобщениям, отмечу одно немаловажное обстоятельство. Если использовать образы “Кавказского пленника” Л. Н. Толстого, то Н. Иванов дает отчет о событиях с позиций “Костылина”, который знает, что его ищут, найдут и выкупят (это знают и его “хозяева”, а потому оправданная “коррекция” поведения чеченцев по отношению к русскому полковнику была и ее надо помнить и учитывать. К сожалению, у нас нет пока точки зрения “Жилина”, который ни на кого не надеялся, кроме себя, и от которого не ждали “калыма” его “хозяева”. Будь такое описание, “включенное наблюдение” “Жилина” было бы более “чистым” и более точным в отношении чеченцев, которые теперь становятся предметом нашего анализа.

Н. Иванов попал в плен не в бою и не по расхлябанности. Как сообщили сами боевики, его “вычислили” после первого звонка в Грозный, следили за ним и захватили планово и со знанием дела. Нас не интересует техника “операций”, но сразу можно отметить, что внутричеченское противостояние было относительным, если все структуры пророссийской части управленцев оказались пропитаны продудаевской агентурой и симпатизантами, что позволило следить за каждым шагом Н. Иванова. Учитывая, что полковник налоговой полиции — фигура значительная, но из среднего звена, тотальность “агентуры” предполагается естественной, в противном случае, захват Н. Иванова был бы исключительным случаем, а все силы немногочисленной агентуры были бы брошены на работу с “первыми лицами”, шнырявшими из Москвы в Грозный и обратно. Подтверждением этому выводу является также общеизвестное предательство русской армии из Москвы и вплоть до штабов действующей армии, когда планы военных операций сначала становились известны руководству чеченских бандформирований, а потом командирам подразделений, ведущих в бой, точнее, на гибель русских солдат.

Несколько проговорок боевиков об их связях с “братьями” вплоть до Москвы и включенные в повествование рассказы людей, участвовавших в освобождении Н. Иванова, позволяют считать, что и чеченская диаспора в России была вовлечена в агентурную систему дудаевского режима, а определенная ее часть напрямую связана с террористами, обслуживала их и имела свою долю прибыли и от войны, и от операций по захвату заложников. Легче всего было бы сейчас сказать, что политико-идеологическая система, созданная Дудаевым, светлые идеалы независимости и духовные ценности в совокупности определили массовую базу чеченского противостояния России и идейную убежденность ее сторонников среди диаспоры. Такое предположение будем иметь в виду, но попробуем проверить его на действиях и их мотивации людьми, захватившими и охранявшими Н. Иванова и его товарищей по плену.

Поразительно, но всего лишь для трех заложников у боевиков нашлось семь схронов-зинданов в семи населенных пунктах. Судя по тому, что сообщает Н. Иванов, их узилища были давно подготовлены, значит, предназначены не специально для этой группы из трех человек, а для многоразового использования. Снова идя по пути экстраполяции, можно говорить о налаженной и повсеместной системе тюрем в Чечне и обыденности, привычности захвата людей с целью выкупа или использования в качестве рабской силы “свободолюбивым чеченским народом”. О рабском труде книга Н. Иванова не сообщает, но несколько сообщений об этом прорыве средневековых традиций горцев в ХХ век, появившиеся и гневно “опровергнутые” в конце 80-х годов, дают возможность уверенно считать, что эта традиция живет и никогда не исчезала.

Что касается Н. Иванова и его товарищей, то их захват определялся исключительно стремлением получить выкуп за полковника налоговой службы и банковского служащего-балкарца. В операцию было вовлечено несколько десятков человек, которые, естественно, не могли участвовать в боевых действиях “в защиту свободы и независимости”, охраняли своих пленников, вели переговоры о цене свободы и не имели нареканий со стороны жителей аулов или обитателей командных пунктов борцов за свободу Ичкерии. Это означает, что такого рода создание капитала (личного, кланового) принято национальной психологией, естественно для горских обычаев и не расходится с вайнахской интерпретацией права и праведности благополучия.

Мимоходом, случайно Н. Иванов узнает о том, что он и его товарищи являются “собственностью” данной группы, но другие подобные формирования не прочь получить “живой товар” и потому приходится охранять заложников не только от освободителей-русских, но и конкурентов-чеченцев. Это исключительно важное для нас наблюдение. Конкуренция вокруг “товара”, во-первых, доказывает, что схроны-зинданы копались, строились для защиты от внешних (русских) и внутренних (чеченских) противников и конкурентов; во-вторых, это означает, что дублирование в населенных пунктах и вокруг них схронов-зинданов разными группами, кланами, тейпами позволяет считать, что горные районы Чечни перенасыщены “опорными пунктами” национальной гордости и свободолюбия, как их понимают труженики, прорабы и программисты этой системы кланового, общественного благополучия.

У социальных групп и кланов, таким образом создающих экономическую основу своей жизни, должны быть и свои идеалы, и своя идеология. Из того, что сообщает нам Н. Иванов, вырисовывается следующее. Своими героями боевики называют Дудаева, Басаева и Радуева. То, что Дудаев создал криминально-мафиозное государство, то, что Басаев и Радуев использовали больных, женщин и детей в качестве заложников и живого прикрытия, боевиков не только не шокирует, но восхищает как пример подлинно героического поведения и дальновидной политики. Мелкая подлость этих “героев” в глазах боевиков предстает как высшая государственная мудрость и рыцарская доблесть. Мы имеем дело с качественно иной системой ценностей и принципиально иными представлениями о государственном устроении, нормах поведения и морали, что должно заставить нас обратиться к поискам духовного и идейного обоснования такого рода представлений и нравственных норм. Творцы нового государства Ичкерии провозглашают его исламскую суть и прокламируют шариатский правопорядок. В материалах Н. Иванова исламская тема боевиками не поднимается вообще, а шариат упомянут только в связи с запретом спиртного и наркотиков и толщиной палок, которыми вбивается в тело законотворчество победившей “исламской духовности”. Это молчание о самом главном тем более поразительно, что даже, по моим личным наблюдениям, во время достаточно многочисленных посещений арабских стран проповедничество, миссионерство составляют отличительную черту современных мусульман (не говоря уже об умелой и разнообразной пропаганде ислама государственными и общественными институтами всего исламского пояса).

Как мне представляется, в “государстве Ичкерии” и среди абсолютного большинства его населения ислам не только не известен, но даже как знамя борьбы с неверными, гяурами, не используется в силу опять-таки полного отсутствия знаний об этой мировой религии. Из-за полной безграмотности нет возможности использовать и политизированную версию ислама, и тогда остается шариат, точнее, его северо-кавказская, еще более правильнее, чеченская версия, которая является все тем же адатом, обычным правом, тейповым, родовым установлением правопорядка и нравственности, который предлагается принять и которому надо неукоснительно следовать социальным группам и этнической общности, прожившим в Российской империи почти два столетия и впитавшим в себя (в соответствующей этнической интерпретации) идеологемы и атеистические стереотипы времен советской власти. Повторю, умолчание Н. Иванова — блестящее доказательство внеисламского характера того псевдогосударства и той законности, которые сейчас определяют лицо “свободной Ичкерии”. Кстати, вывод о внеисламской сути “свободной Ичкерии” косвенно подтверждается тем, что в заложниках у боевиков оказались два балкарца — члены этнической общности, традиционно причисляющей себя к мусульманскому миру. По нормам Корана и шариата содержание балкарцев в плену при отсутствии боевых действий между двумя этническими общностями и кровной вражды между боевиками и кланом плененных является преступлением против Аллаха, пророка и шариата. В системе обычного права это пленение тоже порицается, но не преследуется и категорически не осуждается.

На этом можно закончить обобщение включенных наблюдений Н. Иванова, но чтобы дальнейшие выводы были более определенны, остается коснуться еще одной проблемы. Где географически находится “свободная Ичкерия”, каковы ее границы и политические интересы? Первый вопрос вроде бы тривиален — где же ей находиться, как не на Северном Кавказе?! Так-то оно так, но по неоднократным заявлениям вождей “священной войны”, “свободная Ичкерия” везде, где есть чеченец. Не будем комментировать этот принцип, тем более, что нечто похожее уже занесено на скрижали государства Израиль. Границы же “свободной Ичкерии” пока точно не определены, но то, что это в потенции государство от моря (Каспия) и до моря (Черное море) с броском на север до Ростова-на-Дону и через Каспий, до Гурьева, вполне согласуется с идеалом Эрец Исраэль, и это тоже заставляет думать, что государственная идеология списывается у маленького Давида, в то время как для пропаганды используется идея единства исламского мира.

Обобщения, сделанные на основе включенных наблюдений Н. Иванова и, вероятно, неожиданные для самого наблюдателя, создают крайне негативный и нелицеприятный образ той части чеченской этнической общности, которая вовлечена в торговлю людьми. Обострим проблему — эта работорговля, будучи повсеместной, повседневной и традиционной, ничего хорошего не прибавляет всей этнической общности вайнахов, одновременно компрометируя ислам, под знаменами которого якобы создается “свободная Ичкерия”. Добавляя к включенным наблюдениям фактор “Жилина”, знание о наркопромысле в Чечне, повсеместности чеченской мафии, приходится считать, что такого рода занятия общепризнаны и в значительной степени формируют психологию, этику, мировоззрение и идеалы жизнеустроения чеченской этнической общности.

От этих выводов совсем просто перейти к вынесению приговора о дьяволизации чеченцев. Однако же, принимая как аксиому сакральный характер этногенеза и его провиденциальный смысл, дьяволизацию в данном, чеченском, варианте надо отвергнуть. Вероятно, понимание выводов из включенных наблюдений может быть корректным не в системе сакральной предопределенности, а в выборе стадии этногенеза чеченцев как точки отсчета и определения тех ценностей, которые исповедуются этносом и определяют поведение и его мотивацию членами этнической общности.

Модернистский подход к чеченскому этносу, во многом обусловленный политикой советской эпохи, когда одновременно с ликвидацией фактического неравенства этносов (т. е. ускоренным этногенезом) шло нивелирование этнического многообразия России, привел к тому, что чеченцы (как и многие другие этнические общности) воспринимались общностью национального уровня. Между тем, тейповая система, сохранившаяся до настоящего времени и регенерированная Дудаевым и последними тремя годами грязной войны, по сути дела, есть ни что иное как система родовых (кланов) связей внутри племенного объединения (неким, хотя и слабым, аналогом может быть наше полуторатысячелетней давности славянское единство при наличии относительно обособленных родовых общностей). Особенности ландшафта, соседство с этническими общностями этой же стадии развития, слабость сырьевой базы в совокупности законсервировали родовую (тейповую) систему внутриэтнических отношений, одновременно законсервировав обычное право и эмоционально-психологическое восприятие мира, человека, иных этносов.

Эта консервация существенна для нас сейчас. Палеолингвистика и палеопсихология (см. Б. Поршнев, Леви-Брюль, Юнг, Лви-Стросс, этноструктуриализм 70-х гг.) сообщают о древнейших архетипах, во многом повлиявших на этногенез как таковой. Это оппозиции “мы-они” и “свои-чужие”, благодаря которым происходит этническая самоидентификация и самоопределение в отношении других этнических общностей. Огромный шаг в этническом развитии совершается там и тогда, где и когда эти архетипы в понятии “мы” и “свои” включают близкородственные родовые объединения. В интересующем нас случае: род (тейп), идентифицирующий себя с чеченской (вайнахской) племенной общностью. При соответствующих исторических, политико-экономических и иных обстоятельствах открывается путь национальной консолидации, настолько редкой в человечестве, что отсутствие ее у чеченцев столь же обычно и естественно, как и в судьбе других бесчисленных этнических общностей.

Родоплеменное единство повсеместно признает “людьми” членов своего рода, клана и затем племени. Внутриплеменная иерархия “людей” объясняет и тейповую организацию чеченцев, и разное место родов, кланов в самой вайнахской племенной (этнической) целостности. Как бы ни был высок пост в политической системе Чечено-Ингушетии, Чечне, “свободной Ичкерии” конкретного человека, его общественный статус определяется прежде всего тейпом (родом, кланом) и только после этого местом в общественно-политической организации. Это налагало отпечаток на государственное строительство в Чечено-Ингушетии, это тем более будет решающим фактором в “свободной Ичкерии”, которая во всей полноте познает прелести строительства государства (как формы бытия нации) при наличии родовой, клановой (тейповой) базы государственного строительства.

Эти же древнейшие оппозиции (архетипы) многое объясняют в рабовладельческой и заложнической практике чеченцев. С точки зрения рода (тейпа) и племени (вайнахской этнической общности), “люди” имеют право, должны и могут во имя выживания и благополучия заниматься столь специфическим делом, тем более, что оно не нарушает традиции, не противоречит обычному праву и моральным установлениям. Это такое же достойное занятие, как скотоводство, строительство коровников или ремесло. Не хуже, а может быть, и лучше, поскольку позволяет проявить смекалку, хитрость, мужество (в их понимании) и одноразово прирастить богатство семьи, клана, бандформирования. Поэтому осуждение работорговли и заложничества властями “свободной Ичкерии” — всего лишь пропаганда, и именно так ее воспринимают участники, соучастники и сторонние наблюдатели славного дела джигитов своего или чужого тейпа. Особо интересно, что захват, например, телегруппы НТВ, которое три года превозносило все “героические деяния” бандформирований, — тоже не изуверство или подлость боевиков. В сути своей даже энтэвэшные “соратники” — всего лишь и только “нелюди”, как “нелюдью” для чеченских боевиков был и “правозащитник С. Ковалев, называемый чеченцами в открытую “козлом”.

Нет смысла стенать и о том, что Чечня превратилась в центр изготовления и перевалочную базу торговцев наркотиками. Предположив, что шариат, понимаемый как обычное право, запрещает спиртное и наркотики, понимаешь, что зелье производится для “нелюдей”, “чужих”, а запрет касается “людей”, “своих”. Здесь нет противоречия с обычным правом и нормами нравственности, что бы ни говорили об этом “политики” “свободной Ичкерии” и их правозащитники-содержанцы (отметим, что наркомафия состоит не из одних чеченцев). Между тем, благородное негодование против наркотиков звучит из уст тех, кто эту торговлю налаживал, оберегает и расширяет. Для родоплеменного сознания такое фарисейство лишь подтверждает, что “люди” (свои) имеют дело действительно с “нелюдью” (чужими), противоестественно уничтожающей своих “соплеменников”.

В “Кавказском пленнике” Л. Н. Толстого у Жилина и Костылина появилась добрая душа — Дина, светлый образ горской девочки. Н. Иванов даже среди боевиков увидел человеческую отзывчивость. И мне, внутренне не принимающему сатанизацию этнических общностей, в заключение хочется вспомнить двух моих чеченских друзей, показавших себя подлинными гражданами России.

Вспоминаю пламенную Сажи Умалатову, так просто, так страстно и так державно сказавшую Горбачеву все, что знали, но о чем не решались сказать ни природные русаки, ни щирые украинцы, ни упорные белорусы. И это ее выступление стало вехой сопротивления подлости и предательству.

Вспоминаю сентябрь-октябрь 1993 года и подлинную государственную мудрость и личное мужество Руслана Хасбулатова, до конца возглавлявшего сопротивление кровавому режиму расчленителей и осквернителей России.

И они для меня тоже пример мужества и верности, пример возможности и необходимости всем народам России не забывать свое имя, свои традиции во благо нашей общей родины России — великой, единой и неделимой.

“ГДЕ ТЫ, РУСЬ ВРЕМЕН ЦАРЕЙ?”

Постремо Вате:

Постремо BATE — псевдоним итальянского поэта-традиционалиста Фабрицио Леджера, под которым он выступает в периодике (журнал “Orion”, газета “Il Monviso”).

Фабрицио Леджер родился в 1964 году в городке Пинероло на северо-западе Италии, получил филологическое образование в Туринском университете, участвует в политическом движении МСИ (националистическое крыло Раути).

К РОССИИ

Россия времени царей!

Снова вижу тебя

безграничной, державной,

направлявшей казачьи войска

гасить пожары бунтов и восстаний,

по новым землям бешено скакать,

чтобы никто, нигде на белом свете

не ведал воли выше Цезаря Москвы:

от южных гор до северных морей,

от Волги до Уссури… Русь!

Святая Русь времен царей!

ужасен мир без тебя,

без имперского стяга,

без имперских двуглавых орлов,

они упали с башен Кремля

как кресты с куполов

в Санкт-Петербурге, граде святого Петра,

и в Москве, Третьем Риме

остались дворцы и картины

плоть отлетевшего духа.

Зачем нужна Россия без царей?

Огнепоклонники и чтящие Будду,

верные Аллаху и Иисусу Христу

больше не знают воинов Белой Империи,

с гиком и высверком стали

летящих степями,

восходящих на горы

и цитадели Врага,

неудержимых в бою,

великодушных в победе…


О, где ты, Русь времен царей?

Где слава твоих великих столетий?

Интернационал, революция Летой

ныне впадают в Московское море,

СССР развалился на части

плача, ликует история.

Так возвращайся скорей, возвращайся

родиной равноапостольного святого Владимира,

в мир, который ждетне дождется тебя

святая для русских всех земель и времен.

ПЕСНИ ЧЕТНИКОВ

Белые воины Боснии,

Родина нас зовет!

Кромсайте проклятых турок!

Вперед славяне! Вперед!

От самых границ — к югу

Бросаются в бой полки,

Вперед выступайте, тигры,

Багрите кровью клинки!

Новый Туран? Как же!

Будут на дне морском

Калифы кормить рептилий

С набитым в рот песком.

Мы защитим и построим

Общий славянский дом,

С братьями веры и крови

Вместе в него войдем.

Белые воины Боснии,

Родина в бой зовет!

За нашу Великую Сербию

Вперед славяне! Вперед!

* * *

Плачем о павших товарищах-сербах,

белых орлах нашей веры святой,

плачем над их героической смертью,

с их именами уходим на бой!

Буки Славонии, камни Далмации,

цветы Герцеговины, осыпи Крайны

помнят о павших за сербскую нацию,

за православия чистые тайны.

Плачем о павших, но души героев

шествуют по небесам перед нами:

Радован, Вуко, Борислав, Слободан,

Мирко, Воислав, Милош и Драган!

Четники-братья! В Сараево будут

в честь вашу названы улицы заново:

Мирко, Воислав, Борислав и Вуко,

Милош, Слободан, Драган и Радован!

Плачем о павших товарищах-сербах,

белых орлах нашей веры святой,

плачем над их героической смертью,

с их именами уходим на бой!

Пинероло, 1992-95 гг.

НА СМЕРТЬ ТОВАРИЩА

РЕДАКЦИЯ “ЗАВТРА”

Умер журналист Сергей Севрук. Умер от кровоизлияния в мозг. БТР, на котором двигался молодой фронтовой журналист, подорвался восемь лет назад на афганской дороге, ведущей из Баграма в Черикар. Все эти годы раненый репортер боролся с недугом, преодолевая страшные боли, усиленные болью за поруганную Родину, армию, журналистскую честь.

Он не оставлял перо, не оставлял работу и погиб в нравственном сражении за те ценности, которые защищал когда-то среди стреляющих афганских ущелий.

Выражаем соболезнование его близким, родным, фронтовым товарищам.

РЕДАКЦИЯ “ЗАВТРА”

СКОТЫ ИЛИ ПОДОНКИ?

Юрий Иванов

О мемуарах генерала Коржакова — телохранителя президента Ельцина

Появление этой книги имеет исключительное значение, так как дает оппозиции немалые козыри. Мы впервые получили такую убийственную в отношении правящей верхушки режима фактологию. Думаю, что каждый сторонник оппозиции должен взять эту книгу на вооружение, сделав ссылки на нее и цитирование “избранных” мест постоянными. Именно под этим углом помощи нашим единомышленникам и делаю я попытку разобрать воспоминания Коржакова, взяв по своему усмотрению несколько тем.

АВГУСТ 1991

Рассказ об августе 1991 года в целом совершенно не интересен. Идет пересказ старых анекдотов, сочиненных демократами в те дни. О том, как гэкачеписты собирались сбить возвращавшийся из Казахстана самолет с Ельциным. О том, как “Альфа” получила приказ арестовать того же Ельцина. О том, как один генерал Лебедь перешел на сторону “восставшего” против коммунистов народа, а другой, вечно улыбающийся Гуинплен-Шапошников, “отказался” выполнить приказ путчистов поднять в воздух авиацию и разбомбить “Белый дом”. Все эти бредовухи, с учетом данных, полученных следствием, а затем детально разобранных в ходе судебного процесса над ГКЧП, уже давно не воспроизводятся умными редакторами демгазет и телепрограмм.

Если же все-таки препарировать коржаковскую фактологию августовских дней, то главные его свидетельства таковы:

1.Плотнейшая связь Ельцина с американцами. Его борзость в те дни объяснима получением им от американцев гарантии политического убежища. В Верховном Совете постоянно стоял наготове автомобиль президента России, и вождь был готов в любое время мухой нырнуть в американское посольство, находившееся в 200 метрах.

В те минуты, когда на Калининском проспекте погибали люди, Ельцин, как свидетельствует Коржаков,.. спал, ведь с 23.00 у него начался отбой. Сомнамбулу потащили в авто, и лишь в салоне машины Б. Н. проснулся, стал выяснять: “Что за станция такая?”, а затем вернулся обратно.

2.Отсутствие со стороны Ельцина какого-либо реального управления процессами, проходившими в те дни на улицах Москвы. Несколько десятков тысяч истинных или находившихся в то время в состоянии заблуждения рядовых сторонников демократов больше руководствовались призывами радиопередач “Эха России” или “егоряковлевских листовок”, чем командами из “Белого дома”.

3.Подробное описание деятельности Ельцина и его окружения в “Белом доме”, которое заключалось в следующем: сидение в подвале, беседы друг с другом, закуска, выпивка и сон. Вся канцелярия Ельцина спряталась в подвале, а главное — там всех “ждал накрытый стол”. Именно тут-то и совещались приближенные вождя демократической революции. Коржаков не перечисляет всех участников этих “совещаний”, на которых запивали “либо водой, либо водкой с коньяком”. Вспоминает лишь Бурбулиса да Лужкова, который “…не заглядывая в приемную, спокойно, мирно обосновался в подвале”. Еще Коржаков удивляется, что “исчез куда-то только премьер-министр России Иван Степанович Силаев. Дома он не ночевал, а где скрывался — неизвестно до сих пор”. Успокою автора: жизни Ивана Степановича в ту ночь ничего не угрожало, а котовал он совсем неподалеку… Вообще, описание Коржаковым этих подвальных совещаний и застолий невольно вызывает ассоциацию с бункером Гитлера …

В качестве убедительного примера, характеризующего вождей российских демократов в те дни, рекомендую цитировать следующий отрывок: ”Никто не захмелел, кроме тогдашнего мэра Москвы Гавриила Попова — его потом двое дюжих молодцов, я их называл “двое из ларца” — Сергей и Владимир — еле вынесли под руки из подвала. А уборщицы жаловались, что с трудом отмыли помещение после визита Гавриила Харитоновича”. Коржаков не уточняет, как обгадил Попов помещение, но это уже не столь важно, с профессором все ясно.

ОКТЯБРЬ 1993

Анализировать записки Коржакова об октябрьских событиях трудно прежде всего потому, что я не могу быть беспристрастным. В меру своих сил я активно помогал тем, кого именовали “красно-коричневыми”, собственно с гордостью утверждаю — я один из них! А Коржаков был в ближайшем окружении Ельцина, его вклад в кровавый президентский переворот в те дни был для всех очевиден.

В мемуарах, как в бильярде, можно выбирать, по какому шару и в какую лузу ударить: так делает и Коржаков. Одни моменты тех дней им подчеркиваются, а другие замалчиваются. Допустим, Коржаков с удовольствим рассказывает, как он штурмовал “Белый дом”. Символично, что рядом с ним “в модной светлой тужурке из тонкой кожи и с автоматом в руках” был его “приятель — Владимир Виноградов, бизнесмен” (Уж не председатель ли “Инкомбанка”?). Но автор воспоминаний скромно молчит о том, сколько же они с подобными бизнесменами набили там людей и как потом вывозили или сжигали трупы. Мемуарист с удовольствием повествует об обстоятельствах пленения Руцкого и Хасбулатова. Но молчит как рыба о том, как выводили основную массу плененных людей, как подонки плевали этим людям в лицо и пинали ногами, как уже вышедшие из Верховного Совета депутаты и их сторонники садистски избивались в подъездах и дворах близлежащих домов… Помалкивает о хорошо известных ему фактах доставки в московские морги трупов со следами истязаний, о прострелянных коленках, изрезанных лицах… Допустим, Коржаков, привыкший к винным парам своего хозяина, не чувствовал, что от половины спецназовцев в те дни несло перегаром. Но он просто обязан был контролировать своих подчиненных, ведь каждому ясно, что могут творить (и что творили) оскотинившиеся вооруженные ландкнехты.

“Мятежники” (как именует демонстрантов Коржаков) грузовиком разбили вход в “Останкино”. Что было, то было… Но разве этот факт оправдывает последовавшую за этим двухчасовую зверскую кровавую расправу над демонстрантами, среди которых лишь несколько человек были с оружием. При этом умудрились даже пристрелить рядового инженера — сотрудника телекомпании. Ошибочка вышла… И уж просто смешно читать о “снайперах” оппозиции. Ведь, по-моему, дураков, верящих в эту байку, не осталось. И не только потому, что, имея полное военное превосходство и тысячи людей, сосредоточенных в зоне поражения, ельциноидные спецслужбы не отловили ни одного снайпера. Просто москвичи воочию наблюдали стянутые в Москву со всей России президентские спецчасти. Именно в их составе мы видели экипированных боевиков со снайперским оружием. Именно эти ребятишки, засев по заранее спланированным схемам на московских крышах, вели огонь. Коржаков утверждает, что “альфовца” Сергеева убил снайпер оппозиции. А по нашему мнению, Сергеева подло пристрелили именно снайперы-коржаковцы для того, чтобы озлобить “Альфу” и вовлечь ее в свое кровавое колесо. Смею уверить, если бы была возможность объективно поработать и допросить штурмовиков-исполнителей, мы бы убийцу нашли.

В заключение не могу не привести коржаковскую цитату о том, что явилось причиной кровавого октября 1993 года: ”По правде говоря, историческое противостояние президента и Верховного Совета спровоцировал малозначительный эпизод, после которого личные отношения Ельцина и Хасбулатова безнадежно испортились. Руслан Имранович иногда парился в сауне вместе с шефом, но однажды пригласил в эту узкую компанию своего массажиста. Он, видимо, почувствовал себя на равных с Ельциным, оттого и позволил роковую бестактность. Борис Николаевич присутствие массажиста вытерпел, но я уже знал — самого Хасбулатова он долго терпеть не станет”. Вот такое объяснение: так поссорились Борис Николаевич и Руслан Имранович… Банный конфликт двоих превратился в кровавую баню для сотен тысяч.

ВОЖДЬ

Отличительная особенность российского президента и одновременно его главный порок в книге Коржакова назван четко и недвусмысленно: алкоголизм. Б. Н. всегда и всюду пьет пьет с утра и до вечера, дома и на работе, в России и “вдали от родных берегов”, во время встреч с собственным премьер-министром и западными президентами, правда, последние, в отличие от него, не пьянеют.

Символично название одной из глав — “Закат”. Так Коржаков именует операцию по разбавлению водки водой, которую он постоянно осуществлял, чтобы не дать Б. Н. упиться. С этой целью телохранитель раздобыл и всегда имел при себе специальный аппарат для закручивания пробок на бутылках. “Не дать водки вообще, увы, было невозможно”, — утверждает жуликоватый генерал. Причем объегорить Ельцина было непросто, президент был парень не дурак. Как-то раз Коржаков замешкался, плохо заховал две неразбавленные бутылки, а всенародно избранный тут как тут, поскреб по сусекам на кухне и унюхал водяру. Закончился этот президентский шмон невеселым для дворцовой челяди телефонным звонком: ”Я приказываю Вам уволить всю кухню до одного!” И уволили. Эх, Борис Николаевич, искал бы ты так разворовываемые казенные деньги!..

Россия никогда не была страной пуританского ханжества, и всегда можно было бы простить президенту какие-то человеческие слабости, если бы в пьяном виде Ельцин не утрачивал человеческого облика. А таких примеров у Коржакова тоже немало.

“Борис Николаевич лежал на лавке в милицейской будке неподвижно, в одних мокрых белых трусах. Растерянные милиционеры накрыли его бушлатом, а рядом с лавкой поставили обогреватель. Но тело Ельцина было непривычно синим, будто его специально чернилами облили. Заметив меня, Борис Николаевич заплакал: ”Саша, посмотрите, что со мной сделали…” Это эпизод знаменитого “покушения” на Ельцина, когда злодеи бросили его в мешке с моста. Правда, телохранитель в это не поверил: ”Если бы Ельцина действительно хотели убить, то для надежности… стукнули бы по голове”. Правильно телохранитель засомневался: подлинная причина купания заключалась не в придуманных злодеях, а в собственном непотребстве.

А вот Ельцин в Германии: ”Во время обеда он выпил много сухого красного вина… а солнце усилило действие напитка. Президент резвился: гоготал сочным баритоном, раскованно жестикулировал и нес откровенную ахинею. Я сидел напротив и готов был провалиться сквозь землю от стыда”. Далее Б. Н. по пьянке окатил себя кофе, порывался на улице пообщаться с представителями фашистской партии, разодрал своему охраннику галстук и, наконец, выхватив палочку у дирижера оркестра полиции Берлина, начал беситься у пульта. Потом вопил куплеты из “Калинки-малинки”. Еще хорошо — не оказалось у него под рукой ложек. А когда они были, Ельцину ничего не стоило отыграть плясовую на головах у сопровождавших его чиновников. Больше того, Коржаков утверждает, что однажды Б. Н. сумел отоварить ложками по башке и президента Киргизии Акаева…

О том, что по пьянке всенародный любит публично помочиться, пресса поведала нам давно, рассказав, как Б. Н. пометил колесо самолета в международном аэропорту. Теперь Коржаков развил тему, расказав, как президент обсюкался во время перелета Нью-Йорк — Шеннон. Но это не страшно: президентские доктора всегда готовы выдать идиотский диагноз: “либо сильный сердечный приступ, либо микроинсульт”.

Еще один скотский эпизод: под Астраханью во время рыбной ловли, напившись водки и сожрав “горки черной икры”, Ельцин и его сопровождающие сели в вертолет. Там, в тесном кругу, в салоне Б. Н. “бухнул ее /ногу — авт./ прямо в ботинке на стол”. А потом “заорал: “Адъютант!!!” Полковник Кузнецов с пылающим… лицом снял с шефа испачканную обувь, ее тут же… перехватил подоспевший официант Сергей”…

Ну, и наконец, хотелось бы, чтобы вся страна узнала о том, как президент гулял на Енисее. В ходе поездки на теплоходе он беседовал с губернатором Зубовым. К ним стал приставать с шуточками пресс-секретарь Костиков. Когда Ельцину это надоело, он скомандовал: ”Костикова за борт!” Члены президентского окружения Бородин, Барсуков и Шевченко схватили Костикова, раскачали и по команде Ельцина выкинули его за борт с третьей палубы. Коржаков пишет: ”Слава Богу, что хорошо раскачали — верхняя палуба была гораздо уже, чем средняя и нижняя. А если бы Вячеслава просто перевалили за борт, он мог разбиться”. Что скажешь, читатель? Как тебе нравится это сборище с их игрищами? А как президент? Вот он — лидер демократов-реформаторов! Вот он — борец за права человека!

Если систематизировать все приведенные Коржаковым факты, напрашивается следующий вывод о сегодняшнем российском президенте. Любые политические оценки его личности сегодня неверны. Он — заурядный хронический алкоголик со все большим нарастанием деградации (эпизоды с требованием снять с него обувь или бросанием в воду “княжны Костиковой” — тому наглядные примеры). На природное самодурство в последние годы наложили свой страшный отпечаток безграничная власть, 5 инфарктов, операция на сердце, многочисленные нервные стрессы и, конечно же, постоянный страх возврата к власти преданных им коммунистов. Плаксивость, нежелание слушать малоприятные вещи и, наоборот, потребность в подбадривающих комплиментах, подмеченные Коржаковым, свойственны слабеющим старикам, перед которыми уже отчетливо маячит неминуемая женщина с косой. При этом Ельцин являет собой пример той злобной старости, которая не вызывает сострадания. Добавим, что Коржаков умалчивает об известном эпизоде, когда Б. Н. в период горбачевских “гонений” колол себя ножницами в больнице. А ведь суицид — всегда повод для психиатрического обследования.

В заключение обратим внимание на вроде бы малозначительную деталь — свидетельство Коржакова о физическом неумении Ельцина водить автомашину. После каждой поездки с шефом за рулем у генерала “появлялись седые волосы”. Когда Б. Н. начинал шоферить, главная задача охраны была найти ему “маршрут без поворотов” (? — авт.), так как российскому президенту свойственна хроническая и неизлечимая “путаница в педалях”. Вот такой водила правит сегодня российским кораблем, точнее, тащит его на рифы…

ОКРУЖЕНИЕ ВОЖДЯ

Многие наверняка читали повесть Г. Владимова “Верный Руслан”. Напомню: середина 50-х, ликвидируются лагеря ГУЛАГа, и сержант выбрасывает своего ставшего ненужным конвойного пса Руслана. Повествование ведется от лица собаки, поведение и психология которой зациклены исключительно на хозяине. Тупой и злобный, заставляющий жрать горчицу, этот хозяин все равно дорог и люб Руслану. Ассоциация возникает, когда вчитываешься в записки Коржакова. Его психология пока во многом, как бы не было обидно для него, несет на себе отпечаток психологии Руслана. Мне кажется, он прекрасно понимает, что несколько лет служил недалекому и злобному самодуру. Но раскрепоститься и полностью отринуть своего шефа пока не сумел.

Надо отметить редкостную лаконичность воспоминаний. Коржаков не рассуждает, не занимается самооправданием, не подводит под те или иные свои поступки философскую базу. Он просто пересказывает, что видел и слышал, и через рассказанные эпизоды четко вырисовываются образы как самого Ельцина, так и его окружения. Ограниченность газетной площади позволяет выхватить из книги и дать комментарии лишь по отдельным фигурам.

Больше всего Коржаков не любит всевозможных теоретиков из окружения президента. Поэтому не случайна его крайне негативная оценка Попова. Генерал умело припоминает штрихи, характеризующие видного теоретика демократов как труса (постоянное выпрашивание охраны) и демагога (Ельцин просто “не знал, куда деваться от профессорских идей Попова”). Причем демагога жирующего — во времена острейшего дефицита дачные погреба Попова представляли из себя “настоящие закрома, забитые снедью, заморским вином, пивом…”

Не лучше смотрится и Бурбулис. Он, оказывается, любил не только часами философствовать по ТВ, но и произносить здравицы во время совместных распитий с Б. Н. Это его и сгубило. Как-то раз, во время произнесения тоста, кардинал демократии начал материться, а потом тут же, в присутствии президентской четы, блевать (от содержательной части своей речи или от избытка чувств к президенту — вот вопрос). И хотя физподготовка футболиста позволила ему все же тост продолжить, Б. Н. этого не стерпел и из обоймы фаворитов Бурбулиса исключил. Обсюкиваться и рыгать в демократическом прайде может только сам доминирующий лев…

Черномырдин у Коржакова выглядит не так уж и плохо. Хотя во время каждой встречи президент спаивает премьера, “чертов троечник” (заказные демжурналюги ведь откопали и обнародовали оценки в аттестатах и дипломах премьера), как говорят алкаши, пока “на грудь принимает, уверенно и вес держит”. А по части спорта премьер, оказывается, вообще дает фору Ельцину. На водных мотоциклах в Сочи гоняет, а всенародный — боится… Коржаков для чего-то опубликовал стенограмму своего частного разговора с Черномырдиным. Но из долгой, тупой беседы видны лишь страх собеседников перед коммунистами да ограниченность мотивации беседующих (Коммунисты “70 лет рулили, теперь дайте нам 70 лет порулить. Вот если мы за этот срок не вырулим, тогда обратно власть отдадим.“). Да еще напрашивается вывод: до чего же там вверху у ельциноидов обстановка смрадная — начальник службы безопасности президента “пишет” премьер-министра во время застолья. И где? В Президентском клубе! Серпентарий, да и только…

Характеристику Лужкову автор давать не стал, сообщил только, что после его падения с околопрезидентского Олимпа мэр с ним здороваться за руку не перестал. А вот заместитель Лужкова, Ресин, тот при встречах и вообще лезет целоваться, на что бывший телохранитель реагирует нервно: ”Я же не целуюсь с мужиками, что вы делаете!” Видно, боится Коржаков демократических голубых, научен жизнью. В книге у него есть специальная глава — “Голубая команда”. Это о пресс-службе президента, в которую ее руководитель Костиков набирал “в основном представителей сексуальных меньшинств”. Правда, четко не сказано: сам-то Костиков голубой или, будучи графоманом, проводил набор для писательских изысканий. Впрочем, мазохистские наклонности “ущербного человека” Костикова из книги проглядывают. Выброшенный Ельциным в Енисей, Костиков вместо побега опять-таки рванул за стол президентской гопкомпании. Видно, еще захотел, но Ельцин больше его выбрасывать не стал, а повелел “угостить”. В итоге пресс-секретарь, выражаясь по Высоцкому, “засосал стакан — и в Ватикан!” послом… Ну а возглавить педерастическую пресс-службу президента охотников немало: Медведев, Ястржембский. Кто там кого лечит и как — Коржаков пока не рассказал…

Поразительнее всех выглядит в воспоминаниях литобработчик ельцинских мемуаров Юмашев. Коржаков нарисовал образ грязного и вонючего хиппи, у которого даже квартира воняет. Вдобавок, по мнению Б. Н., Юмашев надувал его на расчетах по западным изданиям. Тем не менее, Юмашев всегда беспрепятственно, как Рустан к Наполеону, проходил к президенту, где передавал Ельцину “проценты со счета в английском банке — тысяч по шестнадцать долларов”. Президент наградил Юмашева не слабо, вселив в свои хоромы — спецдом на улице Осенней. Видно там, во время отслюнивания банкнот, и родилась у Б. Н. еще одна дикая идея: сделать рядового борзописца руководителем аппарата главы государства. Это, конечно, теперь облегчает им расчеты, по крайней мере, ничего не надо объяснять охране…

Опять-таки рамки газеты не позволяют остановиться на других персонажах ельцинского окружения. Если Коржаков не придумал фактологию, то читатель однозначно выведет из нее и другие образы: осторожный и трусливый аппаратный интриган Илюшин демагог Гриша Явлинский с его амбициями и псевдоэкономической бормотней Шохин, умевший в правительстве “тянуть с “неприбыльными” документами и быстро подмахивающий “коммерческие” бумаги” “пустоцвет” С.Филатов, у которого, по определению самого Б. Н., “во рту две мухи сношаются” (пожелаем от лица оппозиции этим мухам все же достичь оргазма) бывший стукач КГБ, ныне телеведущий НТВ Киселев — манипулятор, находящийся на содержании у банкиров и претендующий на роль пастыря, и многие-многие другие. Не буду также комментировать выводы Коржакова о Чубайсе и его банковских братанах-соперниках. После эпизода с выносом знаменитой коробки оценка здесь может быть одна — прямая уголовщина. Тронуть этих ребятишек президент не даст, так как, по сути, после отмазывания виновных и снятия команды верных Русланов именно Ельцин в первую очередь подлежит допросу.

И, наконец, мемуары Коржакова позволили лучше представить нам семейное окружение Ельцина. По Коржакову, заправляют всем две не очень умные и не очень нравственные женщины. Жена вождя Наина Иосифовна первым делом после прихода мужа к власти утащила к себе спальный гарнитур своей предшественницы — кровной демократической сестры — Раисы Горбачевой. Да, вдобавок, не дает охране покоя, подозревая семейство Горбачева в замене мебели на президентской даче, то есть в воровстве. И дочь Татьяна, которая сумела оставить отца в окружении наиболее чуждых ее Родине людей. Она полагает, что может заниматься политикой, и активно участвует во всех сегодняшних дворцовых интригах. Продлевая гибельное для России правление отца, она, по убеждению Коржакова, думает исключительно о себе. Не сомневаюсь, что после ухода Ельцина эти две дамы (хотя бы из страха перед возможными будущими расследованиями) тут же поменяют Россию на Англию, где у них уже учится отпрыск и где хранятся денежные счета. Впрочем, о финансах семейства Ельцина Коржаков обещал рассказать поподробнее.

Отметим в этой связи одну закономерность в истории России. Если в управлении государством все больше начинают принимать участие члены семьи главы государства, и именно они фактически начинают решать кадровые вопросы (кого опустить, а кого поднять) — конец близок.

ИМПРОВИЗАЦИЯ НАЗАДАННУЮ ТЕМУ…

В Овальном кабинете Белого дома заседала команда президента США. У Клинтона безумно трещала голова: сказывались многолетние постоянные пьянки. Последняя неделя была особенно тяжелой. В прошлые выходные он, перебрав, заполз в какую-то вонючую загородную речушку, и об этом стало известно журналистам. Хорошо еще, что сообразительный пресс-секретарь объявил, что это коммунисты, пытаясь утопить президента, засунули его в мешок и сбросили с моста. Затем произошла осечка в самолете Москва — Нью-Йорк. Летели через Шеннон, где надо было на пару минут выйти к ирландскому премьеру. Но Клинтон уже в самолете от некачественного виски (начальник охраны как всегда отлакал половину, а взамен залил в бутылку какую-то бурду) отрубился, а вдобавок и обмочился. Сменные брюки не захватили, и к ирландцу вместо себя пришлось послать Олбрайт, она в таких случаях всегда была наготове… А вчера жена Хиллари с дочкой-акселераткой устроили скандал. По их мнению, он должен был разобраться с Барбарой Буш, так как бывшая первая леди Америки, выезжая из президентской резиденции, уволокла хороший новый диван, притащив на его место старый, клоповый.

Но совещание надо было проводить. Вопрос был хотя и мелкий — о роспуске конгресса, но не терпящий отлагательства. Обнаглевший лидер республиканцев Доул накануне, уже в который раз, притащился в президентскую сауну, да еще с собственным массажистом… Такого противостояния Клинтон допустить не мог. “Как мы будем их выкуривать? Ваши предложения!” — обратился Клинтон к присутствующим. Первым взял слово шеф ЦРУ Тенет: ”Предлагаю химикаты, мы уже подготовили канистры. Разольем в центральном зале — побегут, как тараканы”. “А вдруг у них окажутся противогазы?” — спросил кто-то с места. “Надо дополнительно окружить здание проволокой и отключить воду с канализацией. От нечистот сдохнут быстрее, чем от хлорпикрина”, — предложил руководитель аппарата Боулс. “Мое предложение более надежно”, — вступил в разговор глава ФБР Фри. — “За каждым конгрессменом будут закреплены мои офицеры. По сигналу хватаем их под микитки и — волоком на улицу. Там в “Икарусы” и — на 101-й километр!” “Неплохо, а что думают наши теоретики?” — обратился Клинтон к молчавшим Киссинджеру и Бжезинскому. “У нас есть свой план, который лучше вписывается в теорию общечеловеческих ценностей”, — внушительно начал Бжезинский. — “Есть один изобретатель по фамилии Гарин. Он по нашему заказу создал аппарат, который лазерным лучом так лупит по зрачку, что мало не покажется. Вот и врезать из этого гиперболоида гаденышам по глазам…” Как всегда, самым толковым оказался начальник охраны — притащил на совещание какого-то морячка, который и предложил: ”Подкатить танки, дать по четвертаку танкистам, и они шмальнут по конгрессу прямой наводкой. Потом морская пехота проведет зачистку прилегающих территорий, а на этажах свой чес устроят уже спецподразделения бизнесменов!” “Принимается!” — подытожил Клинтон. — ”Да не забудьте передать Тернеру, чтобы его телерадиокомпания завтра же выпускала в телеэфир Спилберга, Копполу и Мадонну с Майклом Джексоном. Пусть эта шушера с экрана постоянно просит меня врезать по башке республиканцев канделябром…”

“Что это за дикий стеб, мы такого ни в “Московском Комсомольце”, ни в “Лимонке” не видели!” — изумятся читатели, но после прочтения мемуаров Коржакова убедятся: написанное выше на 90 % взято из фактов, изложенных в книге. Просто у меня — Клинтон, Боулс, Олбрайт, Тенет, Бжезинский, а у Коржакова — Ельцин, Филатов, Сосковец, Барсуков, Бурбулис… Это наша дикая российская реальность демократического периода истории России.

В ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Книга Коржакова наносит сильнейший удар по российским демократам, показывая их подлинную сущность. Пока придворные журналисты и телеведущие не придумали ничего лучше, как обзывать Коржакова Иудой. Но это библейское сравнение ему никак не подходит — на должности Иуды уже давно сидят Горбачев и сам Ельцин. Так что скорее всего записки Коржакова постараются замолчать.

Коржаков фактически дал показания о ельцинизме — показания оголенно саморазоблачающие, а значит — предельно честные. Что это, месть за изгнание? Выброс годами копившегося протеста в принципе нравственно здорового мужика, вынужденного несколько лет вертеться в чуждом ему зловонии? Или сочетание нескольких причин? Не берусь выносить приговор, но убежден: внезависимости от собственных политических убеждений и мнения о Коржакове, каждый порядочный человек вынужден будет сделать вывод: все эти годы в России правили скоты — жрущие, пьянствующие, блюющие, ворующие, весело бросающие друг друга в воду и снимающие с вожака ботинки. А может быть, даже не столько скоты, сколько подонки — потому что как иначе назвать их, на полном серьезе обсуждающих планы химической атаки в собственном парламенте против избранных народом депутатов или же массового ослепления людей путем ударов им в зрачок из квантовых генераторов…

МИССИЯ СОЛДАТА ( ИЗ ПИСЕМ К РУССКОМУ ОФИЦЕРУ )

Ковад Раш

Школьником, помню, читал воспоминания нашего подводника Героя Советского Союза Иоселиани. В войну ему довелось побывать в Англии. Там они были приглашены в офицерское собрание. Иоселиани с гневом писал о том, что никакие военные подвиги не оказывали впечатления на офицеров флота Его величества. Они больше внимания уделяли тому, что советские офицеры не умеют пользоваться столовыми приборами и лишены непринужденности. Последнее в их глазах принижало все геройство наших подводников. Кстати, англичане тоже были из боевых офицеров, а не из тыловиков. Я тогда гневался на англичан больше, чем наш уязвленный славный герой. Но с годами все больше и больше склонялся к тому, что за снобизмом английских офицеров скрыта какая-то очень глубокая мудрость, причем реалистическая и жизненная.

Что имел в виду де Голль (тогда ему было уже 66 лет), когда на выпуске сен-сирцев вдохновлял курсантов гордым сознанием принадлежности к кадровому офицерству. Это было после войны, после национального позора 1940 года. Франция переживала дни не лучше наших. Он кончил сам когда-то Сен-Сир. На Первую мировую войну ушел юным лейтенантом. Получил три ранения. Без сознания был взят в плен. Три года провел в лагерях, где сидел, между прочим, вместе с Тухачевским. Капитан де Голль после плена пошел добровольно воевать против большевиков. Сражался на Волыни и под Варшавой, где командовал Тухачевский, и вписал одну из самых позорных страниц в нашу военную историю. Красные были разбиты наголову. Де Голль не изменил офицерской чести, а Тухачевский переметнулся ради чинов и проиграл.

Де Голль говорил выпускникам Сен-Сира: “Вы выбрали военное ремесло. Оно потребует отказа от свободы, от денег, оно связано с тяжелыми испытаниями, с часами горечи, с годами тоски. Но в обмен за это оно дает вам высокое сознание зрелости, радостное чувство служения великому делу, высокую гордость, надежду на свершение великих дел и неизменно самую прекрасную мечту о славе, осененной знаменами… Сен-сирцы, я говорю вам, что никогда не терял веры в будущее Франции”.

Де Голль считал, что как офицер он призван быть носителем французского духа, ибо армия, в чем он убежден, есть хранительница национальных огней.

Де Голль был взволнован видом советских солдат, построенных для встречи его в 1944 году при первом посещении России. Он записал вечером в дневник: “Да, это была она — вечная русская армия”.

Армия сберегла тысячелетнюю преемственность державного служения свей Отчизне, служения даже среди вышек ГУЛАГа.

Жизнь как отдельного человека, так и народа, может развиваться и цвести только в огражденном силой бытии. Война же устранима из жизни человечества. Борьба за мир не должна превратиться в токование тетерева на мотив “на нас никто не собирается нападать”. Тот, кто собирается, об этом не кричит.

“Вечный мир, — говорил Лейбниц, — возможен только на кладбище”.

Великий Фихте, записавшийся в ополчение и духовно возглавивший Германию на освободительную войну, писал:

“В сношениях между государствами нет иного права, кроме права сильного”.

Так это или нет, но до рождения модного паркетного термина “геополитика” знали все — от пахаря до государя — что чем сильней держава, тем она в большей безопасности.

Наш знаменитый владыка Филарет Митрополит Московский, несколько десятилетий правивший твердо и мудро московской метрополией в прошлом веке, поучал:

“Бог любит добродушный мир и Бог же благословляет праведную брань. Ибо с тех пор, как есть на земле немирные люди, мира нельзя иметь без помощи военной. Честный и благонадежный мир большею частью надобно завоевать. И для сохранения приобретенного мира надобно, чтобы самый победитель не позволял заржаветь своему оружию”.

Бывают минуты бытия, о которых сам Спаситель сказал:

“Продай одежду свою и купи меч” (Лк. 22, 36).

Сегодня нет в мире ни одной политической системы, которая могла бы соперничать со свободными демократиями Запада.

Правовое государство и справедливый социально-экономический строй признаются теперь всеми церквами нравственно и религиозно оправданным порядком общественного устройства. Наша задача состоит в том, чтобы создать новую российскую армию с такими порядками и духовными ценностями, которые позволили бы ей войти в европейское сообщество не инородным телом, а органичным, необходимым и действительным.

Армия не может исповедовать ценности, отличные от нравственных норм общества, которое она защищает. Армия не просто едина с народом: можно смело сказать, что нет ни одной структуры в государстве, которая могла бы сравниться с Вооруженными Силами по всепронизывающей связи с народной жизнью.

У нас нет никаких шансов на возрождение, если мы не избавимся от комбедовского постулата безродных люмпенов, гласящего, что “политика есть концентрированное выражение экономики”. Все наши провалы за вот уже скоро 80 лет — из-за этой глубоко порочной и аморальной установки.

И экономика, и политика, и ее продолжение — военное дело — есть концентрированное выражение духа и нравственного состояния общества.

Никогда ни производственники, ни экономисты, ни завхозы не обеспечат экономического прорыва. Потому хотя бы, как говорил самый крупный русский военный педагог генерал Драгмиров: “Экономическая идея никогда не была и никогда не будет верховной командующей идеей в жизни народов, народы живут не для того, чтобы жрать”.

И в самом деле, если бы бытие определяло сознание, то почти ни один приказ на войне не был бы выполнен — кому охота рисковать своей шкурой, т. е. “бытием”, ради какого-то “сознания”, которое к тому же вторично.

Экономика — не состояние кошелька, но состояние духа.

Ни одно государство в мире еще не спасал экономист. Это как если бы в трудные минуты на войне стали бы армии просить замов по тылу разработать наступление или вывести войска из окружения. Кто станет оспаривать значение тыла в жизни войск, но никому не придет в голову отдавать тыловику капитанский мостик или командный пункт. У нас не было полноценной рыночной экономики, а “рыночной” — значит выросшей в конкурентной борьбе. Видите, уже появилось ключевое слово: “борьба”. Говорят, еще — “экономическая война”. Смягчим и “борьбу” и “войну” до культурного слова “состязание”. Итак, экономики не было. Экономисты в борьбе, войне, состязании не участвовали, а академиков от экономики, т. е. полководцев, хоть пруд пруди. Ни один из этих “спасителей” не ниже, чем доктор наук. Может быть, иные из них как советники даже хороши, но никак не вожди. Аденауэр, создатель послевоенной Германии, не был экономистом. Он был прежде всего христианином. А вот губить государства экономист губил — это Маркс с “Капиталом”.

Каждое воскресенье в церквах Соединенных Штатов собирается больше людей, чем за год на всех стадионах Америки вместе взятых. Самое богатое государство в мире и самое религиозное. Наше государство — самое атеистическое в мире. Последствия нам известны. Оно самое нищее в Европе.

В январе 1981 года вышла книга американского мыслителя Дж. Джильдера “Богатство и бедность”. Его стали называть Карлом Марксом капитализма. Рейган не расставался с его книгой и объявил Джильдера “величайшим философом Америки”. Сам Джильдер утверждал: “Экономикой правит мысль, отражающая не законы материи, а законы разума. Один из основополагающих законов — вера — предшествует знанию… Вся творческая мысль, таким образом, в известной степени религиозна, изначально продукт веры… Капиталистическое производство основывается на доверии — к соседу, обществу, к компенсирующей логике космоса”.

Джильдера не без основания называли “интеллектуальным гуру рейгановского режима”. Он уверенно заявлял:

“Я думаю, что капитализм выходит за рамки материального в жизни людей и основывается, в сущности, на духовных импульсах”.

Армия живет и развивается на тех же фундаментальных законах, что и экономика, и общество в целом, и в этих законах дух первенствует.

Офицер должен сделать этот кардинальный выбор. Неполитизированный офицер — просто идиот, и не в переносном, а в прямом смысле.

Какое же духовное наследие оставили нам предшествующие поколения, чтобы мы не блуждали в потемках, а могли бы дать офицерам просветленное и здоровое учение о миссии воина в России.

При строительстве новых Вооруженных Сил мы обязаны принять во внимание урон, понесенный армией США и государством за период после Вьетнама и до прихода к власти Рейгана. Тогда издевательства печати над армией, реорганизация, непродуманная перестройка, создание профессионально-наемной армии, которую в тайне презирают все честные американские офицеры, — все это обошлось США в три триллиона долларов!

Печать пыталась привить армии комплекс неполноценности и вины и, надо сказать, преуспела, пока республиканец Рейган, “из великой старой партии”, не поставил все на место.

* * *

После 1945 года в Европе правил только один “монарх” — это был генерал де Голль. Пережив 15 покушений, он правил Францией через взрывы и автоматные очереди и оскал левых, которые не могли простить ему постулат, что французы нуждаются не в благоденствии, а в достоинстве. Потребительское общество просто завыло от ярости. Де Голль был офицером до мозга костей. Как президент он оставался хорошим командиром полка и полагал как добрый отец-командир, что солдаты, разумеется, должны быть сыты и хорошо экипированы, но главное — это их готовность драться за достоинство Франции. Леволиберальная интеллигенция просто застонала от ярости и отчаяния. “Таймс” писала о нем: “Де Голль обладает ясным и проницательным умом, одновременно воплощая в себе человека действия и мечты”.

Отец Шарля де Голля, Анри, лейтенантом гвардии воевал против пруссаков, осаждавших Париж в 1871 году. Ему в душу запал рассказ матери о том, как плакали ее родители при известии о капитуляции маршала Базена в 1870 году. Памятники военной славы, замки, реликвии и знамена в музеях он воспринимал как семейные святыни. Предки де Голля строили Францию с XII столетия.

Шарль де Голль с детства усвоил, что как дворянин он не должен делать деньги, заниматься ремеслами или наукой. Только два института французского общества считались в семье де Голлей достойными уважения: армия и церковь. Шарль знал, что он будет офицером, а потому в жизни своей будет ежедневной, пусть незаметной и скромной, службой, но хранить высокий духовный строй нации. Без этого жизнь офицера -постылое, тусклое и подчиненное существование. Зато отнять у него эту миссию не может никакая сила.

Президентом генерал де Голль любил отдыхать у себя на даче в Коломбэ. Туда иногда приезжал адмирал д’Аржанлье, бывший командующий морскими силами “Свободной Франции” во время войны. Адмирал приезжал обычно с чемоданом, в котором хранилось облачение священнослужителя, складной алтарь и принадлежности для церковной службы.

По заведенному порядку, адмирал переодевался и входил к чете де Голлей в церковном облачении. Теперь он не адмирал д’Аржанлье, а отец Людовик. Стол накрывали белой скатертью, и он служил алтарем. Генерал де Голль в качестве церковного служки почтительно помогал адмиралу разместить предметы культа. Когда все было готово, генерал и мадам де Голль смиренно опускались на колени. Начиналась домашняя месса.

Эта скромная месса, тайная и невидимая для печати, прихожан и ротозеев, служба двух старых солдат, двух высших офицеров, стоит тысяч торжественных месс в Соборе Парижской Богоматери, которые сейчас привлекают туристов-ротозеев. Может быть, здесь, в этом тихом загородном доме, хранились судьбы Франции. Де Голль уже курсантом Сен-Сира был убежден, что рожден, чтобы спасти Францию. Он до смерти считал, что только нация есть воплощение Бога на Земле. Де Голль был образцовым католиком. Когда вышли его мемуары, он первые пятьдесят экземпляров, напечатанных на дорогой бумаге, отослал не кому-либо, а папе римскому.

В июне 1968 года де Голль добровольно ушел в отставку. Тогдашняя Франция не доросла и не заслужила иметь такого главу, как де Голль. Перед уходом он напомнил о старинной аллегорической картине. На этом полотне была изображена толпа, которую бесы толкали в сторону ада. Только бедный одинокий ангел показывал толпе противоположное направление. Из этой толпы все кулаки поднимались не против демонов, а простив ангела.

Так непонятый французами ушел со сцены и вскоре из жизни одинокий офицер де Голль, высший тип офицера-монаха орденских времен.

В Первую мировую войну французская пехота потеряла 70 процентов своего состава, германская — 40. Такие потери в живой силе делали даже победу в войне удручающей. Франция начала 1914-й год лозунгом “Наступление любой ценой”. Ей надо было отобрать Эльзас и Лотарингию у Германии. В обороне земли сами не приходят. Отобрав эти две провинции, Франция встретила 1940 год уже доктриной “оборона любой ценой”. Но в обороне еще никто не выигрывал ни битв, ни войн, и несмотря на “линию Мажино”, Франция была сокрушена за сорок дней, хотя обладала по всем показателем более мощной армией — имела больше танков, самолетов и орудий. Во Франции не было перед войной репрессий, но они, так же, как и мы, считали танки пригодными только для поддержки пехоты. Так думали и англичане.

Англию можно считать родоначальницей идеи танковой войны. Генерал Фуллер еще в 1919 году опубликовал книгу “Танки в великой войне 1914-1918 гг.”. Итальянский генерал Дуэ еще до Первой мировой войны создал учение о воздушной войне. Ну и что? Стала ли Италия грозной военно-воздушной державой? Нет. Не танки родины Фуллера торжествовали на поле боя, а напротив, танки Гудериана сбросили у Дюнкерка в море англичан.

Де Голль было один из немногих, кто правильно понимал стратегическую роль танковых соединений. Немецкие танки смяли французские армии и взяли Париж. Почему это произошло? Мало рождать великие идеи. Надо иметь жадно внимающую и страстно ждущую военного пророка среду. Такая среда, кроме милитаризированной Японии, была только в Германии. Подписав капитуляцию в ноябре 1918 года, немцы не чувствовали себя побежденными — ни морально, ни в военном отношении. Они кончили войну всюду на чужой территории. За четыре года не были ни разу разгромлены, и еще в марте 1918 года кронпринц Рупрехт Баварский вышел на расстояние одной версты до Амьена. У него была страшная по реальности возможность рассечь англичан и французов — сбросить англичан в море и взять Париж. Вот тогда-то решились назначить единоличного главкома союзных войск Антанты — им стал Фердинанд Фош, маршал Франции.

Де Голль был танкистом. Правда, при росте в 192 см. трудно представить его в танке.

В 1932 году капитан де Голль выпускает книгу “На острие меча”. Де Голлю уже 41 год. Для боевого, высокоодаренного офицера капитанские погоны в 41 год — только подтверждение того, что и ум, и наступательный дух, и чувство чести были под подозрением в предвоенной Франции. Танки — оружие наступления.

Через два года неутомимый капитан (помните, он еще курсантом уверовал в свою миссию спасителя Франции) издает книгу “За отборную армию”. С наибольшим и даже напряженным вниманием ее прочли в Германии. Не просто прочли, а жадно впитали Гитлер, Кейтель, Браухич и, разумеется, Гудериан. Нигде в мире главы государства не следили за такими новинками, кроме Германии.

В первой книге де Голль утверждал, что орудием обновления государства должна стать армия как средоточие и хранитель души нации, ибо меч, по его убеждению, — есть ось мира.

Немецкие генералы, все до единого прошедшие Первую мировую войну и стонавшие от бессилия, ярости и обиды за версальские унижения, воспринимали, как музыку сфер, вдохновенную патетику французского офицера де Голля, когда читали: “Воинский дух, искусство солдата, его достоинства являются неотъемлемой частью человеческих ценностей. Настало время, когда военная сила должна вновь проникнуться сознанием своей первостепенной роли и сосредоточиться на своей цели, которая состоит в войне. Военная элита должна поднять голову и устремить голову к вершинам. Чтобы придать остроту мечу, настало время восстановить философию, присущую положению военной элиты”.

При чтении таких слов немецкие офицеры могли молча встать и вытянуться. Но их недавний противник на поле боя де Голль писал не для них. Его религией была вера во Францию, для него тысячу лет назад было вчера. Историю родины он воспринимал в мистическом единстве — а это уже религиозное настроение. Все, кто его знал, видели его полное безразличие к деньгам, богатству, славе. Он не испытывал неприязни к капиталистам, не имел классовых и партийных пристрастий. Он готов был сотрудничать со всеми ради величия Франции. Он ушел из жизни непознанный никем. С юности он вдохновлялся идеями пламенного монархиста Жозефа де Местра и до войны был под сильным влиянием идей Шарля Морраса, смертельного врага демократии и националиста-идеолога Вишистского режима. Маршал Пэтэн был первым полковым командиром де Голля. Казалось бы, де Голль пропитан “духом Виши”. Но он оказался после разгрома Франции в Лондоне и возглавил сражающуюся Францию против нацистов.

Зимой 1966 года он был избран на новый семилетний срок, но ушел добровольно в отставку через год, оскорбленный улюлюканьем и поношением французской интеллигенции.

С политической сцены сошел не президент, ушел Государь, один из немногих, подлинно великих монархов Франции. В нем было то, чего не было ни у одного главы государства в Европе и Америке в ХХ столетии, быть может, кроме императора Николая II, — в нем было величие, одиночество и грусть, на русской почве это кручина.

Но вернемся к предвоенному труду де Голля об отборной армии. Несмотря на слово “профессиональная” на обложке, по сути, речь шла об отборной высокомеханизированной армии в сто тысяч человек при полном сохранении массового призыва в армию. Де Голль не отвергал “призыв” в армию. Он, по сути, первый предложил силы мобильного реагирования. Мы издали его книгу на следующий, 1935, год. А книгу генерала Фуллера “Танки в Великой войне 1914-1918 гг.” издали уже в 1923 году. Бывшие офицеры Императорского генерального штаба следили за мировой военной наукой, а большевики, готовившиеся к захвату мира через мировую революцию, подстегивали их. В отличие от Германии, в Советском Союзе были все предпосылки, кроме самого главного — не было офицерского корпуса. Последние офицеры были уничтожены Тухачевским к 1933 году.

Де Голль писал, что выделение лучших, ударных войск — давняя традиция со времен великого короля Филиппа-Августа, участника третьего крестового похода Фридриха Барбароссы и Ричарда Львиное Сердце в Святую землю против курда Саладина.

Чтобы выразить идею отборной армии, де Голль со свойственной ему глубокой эрудицией воспользовался мыслью поэта Поля Валери: “Специально отобранные люди, действуя отрядами в неожиданном месте, в неожиданный момент, в кратчайший срок произведут сокрушающий эффект”. Это идея “спецназа”!

Де Голль, видимо, так же, как великий сегун Иэясу, считал воинское искусство и литературу одинаково приличествующими офицеру.

Путь Шарля де Голля, самого великого французского офицера, был полон терний. Только в начале 1937 года в 46 лет он получил под свое командование танковый полк в Меце. Прапорщик Тухачевский, с которым сидел в лагере капитан де Голль, уже маршал и дрессирует мышей в кабинете, и клеит скрипочки.

В начале 1940 года, того года, когда танковые армии Германии разобьют за полгода три полумиллионные армии Бельгии, Англии и Голландии, французское руководство, наконец, формирует танковую дивизию, снабдив ее 180 танками двадцатых годов. В этом было что-то от трагического фарса, де Голль был в отчаянии. Но это еще не весь французский “дурдом” тех лет. В начале 1940 года, страшного года своего военного разгрома, последовало указание из Парижа разработать план по уничтожению нефтепромыслов Баку.

В начале войны с Германией де Голля, еще полковника, назначают командующим танковыми силами 5-й армии в Эльзасе. Все силы состояли из нескольких десятков легких танков.

14 мая полковник де Голль принял командование 4-й бронетанковой дивизией. Она еще в состоянии формирования из остатков разбитых войск. 28 мая 1940 года, накануне поражения его родины, он в 49 лет произведен в бригадные генералы.

Не об этом мечтал автор идеи об отборной армии, которая “в неожиданный момент, в кратчайший срок произведет сокрушающий эффект”. Он всегда считал, что история Франции — это история армии. И вот теперь разбита и армия, и Франция. Он покидает Францию, чтобы возглавить ее, помните:

“Сен-Сирцы, я говорю вам, что никогда не терял веры в будущее Франции”.

Первые покушения начались, когда ему было за шестьдесят. Он продолжал спокойно править Францией.

“Франция нуждается в монархии, но не в наследственной, исходящей из божественного права, а в монархии избирательной. Я выполняю функции монарха во имя Франции”.

Отец Шарля де Голля, Анри, называл себя “тоскующим монархистом”. Шарль был сыном своего отца. Его противники знали, что он безразличен к власти, деньгам и славе, и все, что он ни делает, только из понимания своего служения Франции. Они знали, что он дворянин и офицер до мозга костей. Его не остановят бомбы и пули заговорщиков. Как человек чести он чувствителен только к оскорблению достоинства. Это оружие было пущено в ход и сработало. Он дрался, правил и жил как офицер до последнего вздоха. “Возраст существует только для бездарей”, — говорил Герман Гессе. Де Голль покидал свой пост в 77 лет, полный такого же достоинства и непреклонности, как в юности. Шарль де Голль — эталон офицера. Он уважал “вечную русскую армию”. Российские офицеры не должны этого забывать.

Мы вспомнили здесь именно де Голля по многим причинам. Прежде всего за то, что он сохранил в себе дух офицера и верность Родине не в минуты ее торжества, а в дни унижений и разгрома. Во-вторых, возглавив страну, которая своим освобождением была обязана союзникам, он в системе НАТО был единственным, кто сохранил право на самостоятельные шаги, вывел Францию из военной организации НАТО и соблюдал с блоком благородную дистанцию. Для нас это вдвойне поучительно. Мы, по примеру де Голля, можем войти в НАТО настолько, чтобы иметь блок всегда дружественным, но и не сливаться с ним, по нашему обыкновению, до “братских слюней”.

Но главное для нас в де Голле как в офицере и государственном деятеле — это его непоколебимая вера в то, что как для отдельного человека, так и для страны в целом никогда бытие не определяет сознание. Мы забыли об этом, и вот последние десять лет социальное “хрюканье” заглушает все звуки на просторах святорусской земли.

За десять последних лет ни один военный, как и ни один гражданский человек в России, даже не приблизился к решению любимой всеми бездельниками темы, которую они называют “реформа армии”. Ни один… Это не может не пугать, ибо говорит о тотальной деградации общества. В правильно поставленной задаче, говорят, уже заложена половина ее решения. У нас саму задачу ставят извращенно. Несомненно, армию следует сокращать, реорганизовывать и перевооружать. Но это не главная часть военного дела. Полководцы всех времен на основе боевого опыта пришли к выводу, что в балансе победы на материальные силы приходится только одна пятая часть. Зато четыре пятых приходятся на нравственную мощь войск, на дисциплину, войсковое братство — словом на дух армии. Но именно этих четырех пятых реформаторы боятся как нечистый ладана. О том, что следует начать с четырех пятых, — не сказал ни один человек: ни из демократов, ни из патриотов, ни из военных, что особенно прискорбно.

Похоже, что чем больше академий кончали военные, тем хуже они понимали, что такое армия. Большинство уходили на покой, так и не осознав, где они отбарабанили годы своей жизни. Марксисты, у которых ни в одном словаре: ни в военно-энциклопедическом, ни в философском не встречались такие категории, как “ч е с т ь” и “д о с т о и н с т в о”, сделали все, чтобы Академия Генерального штаба, детище Генриха Жомини и Николая I, как и армия в целом, превратились в динозавра с громоздким, устрашающим туловищем и мозгом с лимон. Теперь “реформаторы” трудятся над тем, чтобы стесать бронированную чешую, подпилить зубы, уменьшить вес чудища так, чтобы он не пугал цивилизованных и нервных европейцев, но мозг непременно оставить с лимон.

Как-то воспитанник Академии Генерального штаба Павел Грачев высказал вполне здравую мысль о том, что одного полка достаточно, чтобы взять город Грозный. Но вскоре, после неуклюжей танковой попытки, стушевался и даже поверил газетным “пиджакам”, что он сказал несусветную чушь.

Между тем, при абсолютном превосходстве в воздухе, в разведке, в артиллерии одного развернутого “спецназовского” десантно-штурмового полка с усилением достаточно, чтобы подавить сопротивление в центре любого города в России (и не только в ней) и арестовать главарей. Даже когда речь идет об известных своим боевым энтузиазмом чеченцах. Армия, не способная выполнить подобную задачу в любом окруженном городе, представляется странным образованием в камуфляже. Будь жив Петр I, создавший новую армию, большинство генералов в Москве и на Кавказе не избегли бы царской отеческой дубинки за вялость, нерадение к воинской науке и нелюбовь к “полю” и солдату. Многим намял бы бока.

Решимость, собранность и вкус к риску входят в те самые четыре пятых, которые составляют нравственную мощь армии.

Мы знаем, что при любых смутах и потерях пути, когда все институты государства разлагаются, армия и особенно ее офицерский корпус держатся дольше всех. А из всех армейских структур наибольшую стойкость проявляют училища, где “юнкера”-курсанты в юношеском непреклонном идеализме не отдают святыни отцов, не позорят знамени и сохраняют высшую человеческую добродетель — верность. Даже брошенные на передний край два батальона курсантов Петергофского пограничного училища (нынешний Голицынский Пограничный институт) дрались с такой беззаветностью, что командование вермахта вынуждено было отдать приказ: “Юнкеров в зеленых петлицах в плен не брать”. Такой приказ противника заслуживает того, чтобы войти в эмблемы пограничных училищ. Сегодняшние курсанты не виноваты, что их юность совпала с вороватым материализмом накопителей, оскверненной нравственностью, разрухой и унижением национально-государственного достоинства. Наш святой долг — помочь всем, кто носит погоны, сохранить внутреннее достоинство и осознать, что у России, по сути, кроме них, никого нет, и они ее последняя нравственная опора.

Долг офицера не поддаться на политические призывы и провокации. Ему надо только служить и возрождать традиции русского воинства — сегодня это будет наивысший вклад в будущее России. Возрождение армии и России — неотвратимо. Чем больше шельмуют, поносят и клевещут на армию, тем чище и спокойнее должно становиться офицерство. “России без армии, как без души, жить невозможно”, — сказал Отец Отечества, Петр Великий. Какой бы мутный прибой с грязной пеной ни бился у основания армии, она должна помнить, что это испытания, которые посланы офицерству, чтобы оно еще раз доказало миру, что у России нет лучше сынов, чем ее солдаты. Выстояв, распрямив плечи, получив военное образование, отбросив с презрением штатскую одежду, вы спасете Отечество, вырастите хороших детей, вопреки всему обеспечите их будущее, а главное — оставите им старинный и бесценный капитал — беспорочную службу отцов. Это стоит любых богатств мира. Пока другие в страхе воруют, копят и с ужасом заходят в свои подъезды, вы будете достойно служить и спокойно растить детей.

Россия, как и в прежние века, окружена немирными соседями. На Востоке и Юге накачивают мускулы три самые мощные армии мира — Китая, США и Японии, с Юга Россию подпирает миллиардный мусульманский мир, подпитываемый нефтедолларами, на Западе — НАТО. По периметру границ России нет ни одного государства, в котором не было бы могущественных сил, имеющих к нам территориальные притязания. Ничто на свете не вызывает большей алчности и наглости, чем слабеющий сосед с оголенными границами. России предстоят суровые испытания, и она со стыдом и покаянием непременно повернется к армии, своей единственной опоре в минуты испытаний.

Сохраняйте выправку и честь, держите порох сухим, крепите воинское братство, изгоняйте из своей среды сквернословие, грубость и невежество, (мат — всегда оскорбление родной матери и Божьей Матери, а Россия — Дом Богородицы), грубость и невежество, любите солдат отцовской любовью и помните, что вы при любых обстоятельствах и задержках довольствия являетесь подлинной и высшей элитой России, солью ее. Если бы это было не так, то вас так упорно не шельмовали бы. Все офицерские традиции — есть прямое продолжение дворянско-рыцарского кодекса. Вы единственные на земле, кто еще живет по идеалам, выработанным рыцарством. “На Руси дворянин, кто за многих один”. Дворянин у нас теперь — категория не социально-потомственная, а нравственно-личностная. Сегодня, как и прежде на Руси, — дворянин тот, кто носит погоны.

Если офицер не любит солдата, он не может любить Россию. Солдат — частица России. Как можно любить Россию, не любя ее частицу, ее сына, тоскующего по дому, беззащитного в казарме, но готового к службе России.

Высшее назначение офицера — не запятнать имя офицера, “сердца армии” по Суворову, и сделать так, чтобы о службе в армии солдат вспоминал как о лучших годах своей жизни. Возможно ли это? Да. Если ты служишь России, а не высиживаешь пенсию.

Вряд ли есть на земле еще призвания, которые были бы родственнее друг другу по смыслу и предназначению и трудам, чем монашество и офицерство. Тем уместнее завершить письмо страстным призывом смиренного Гоголя, призывом, полным почти мольбы к каждому из нас сегодня: “Россия — это монастырь и все живущие в ней монахи, которые обязаны ежедневно пещись о помощи ближним и украшении своего монастыря…” И там же: “Монастырь Ваш — Россия! Облеките же себя умственно рясой чернеца и, всего себя умертвивши для себя, но не для нее, ступайте подвизаться в ней. Она теперь зовет своих сынов крепче, нежели когда-либо прежде. Уже душа в ней болит, и раздается крик ее душевной болезни. Друг мой! Или у Вас бесчувственное сердце, или Вы не знаете, что такое для русского Россия”…

И ТРЕТИЙ РИМ ЛЕЖИТ ВО ПРАХЕ?..

Самобытная русская цивилизация, над уничтожением которой сегодня так усиленно трудится целая орда местечковых чубайсят, заполонивших кремлевские кабинеты, высшие государственные посты и голубые экраны нашего «русскоязычного» телевидения — немыслима без Православной Церкви. Более того, историческая Россия есть именно Россия Православная, сформировавшая свое национально-государственное самосознание как Третий Рим — последний вселенский оплот Божественных Истин перед лицом апокалиптического нашествия сил Мирового Зла.

Сегодня этот Третий Рим разорен и порабощен христопродавцами и русоненавистниками. Но — верен Бог и неложны обетования Его — до тех пор, пока «малое стадо» ревнителей православного благочестия будет хранить свои вековые святыни в чистоте и непорочности, русская держава с душою Святой Руси и государственным телом Российской Империи останется живой и способной к возрождению.

Знают это русские патриоты, знают и наши враги. Потому-то столь ожесточенные битвы кипят сегодня вокруг вопросов о статусе Православной Церкви и роли православия в современном обществе. Потому так обеспокоились столпы «нового мирового порядка» — американский президент и папа римский — робкой попыткой Госдумы поставить законодательный заслон на пути духовной агрессии Запада против России.

В этой необъявленной войне мировая закулиса отводит католичеству особую роль. Под знаменами экуменизма — лжеучения о необходимости «братского соединения» православных с еретиками «во имя любви Христовой» — католицизм должен задушить Русскую Церковь в своих братских объятиях, незаметно «обновить» и «модернизировать» ее в либерально-демократическом духе, локализовать и подавить «реакционные», «шовинистические» настроения духовенства и мирян.

К сожалению, решая эти задачи, Рим имеет возможность опираться не только на огромную финансовую и политическую мощь современного мондиализма, но и на «пятую колонну» православных экуменистов и филокатоликов внутри России и даже в среде священноначалия РПЦ. Между тем отравленный «духом века сего» Ватикан сам переживает тяжелейший внутренний кризис.

Из сказанного ясно, что проблемы православно-католических отношений выходят ныне далеко за рамки частного религиозного интереса. Для России они превращаются в проблемы национальной безопасности, и горе нам, если — увлеченные политическими баталиями и экономическими реформами — мы провороним угрозу духовной гибели и порабощения, которую несет с собой экуменический натиск костела.

Некоторым аспектам этих проблем мы и посвящаем очередной выпуск «Символа веры».

ВАТИКАН, ЦЕРКОВНЫЙ ЛИБЕРАЛИЗМ И СОДОМСКИЙ ГРЕХ

По сообщению радио «Франс Интернасьональ», поводом для очередного скандала в Ватикане стала… цветная отделка воскресного литургического облачения папы римского, дизайн которой выполнил французский модельер. Дело в том, что этот модельер выбрал для отделки риз римского первосвятителя цвета радуги, в которых многие увидели параллель с эмблемой европейской конференции гомосексуалистов, прошедшей в июне сего года в Париже.

ИНТИМНЫЕ ПРОБЛЕМЫ ВАТИКАНА

Проблема содомитов-извращенцев, похоже, становится в католической церкви хронической. Так, еженедельник «The Tablet» сообщает, что Ватикан создал специальную комиссию по вопросу священников-гомосексуалистов. Вопрос этот, как видно, сильно беспокоит римское священноначалие. Да оно и неудивительно: по сообщению корреспондента М. Прангемайер из Бонна, четверть всех католических священников в Германии гомосексуалисты.

Директор Трирского епархиального института пасторской теологии Алвин Хаммерс, по сути, подтвердил эти скандальные данные, сказав в одной из телепрограмм, что число священников-гомосексуалистов «весьма значительно» и что эта группа нуждается в «особом отношении». В прошлом году католический теолог Хаспетер Хайнц из Аугсбургской епархии обнародовал статистические данные, из которых следует, что доля священников-содомитов среди католиков достигает 20 процентов.

Конференция немецких епископов, опасаясь скандала, отказалась приводить какие-либо цифры, но и там подтверждают, что создана специальная комиссия по этому вопросу под руководством заместителя епископа Фулдского Йоганнеса Каппа.

Впрочем, расцвет содомии — далеко не единственный признак того тяжелейшего кризиса, в котором сегодня оказался католицизм. Например, американские католики недавно открыто подвергли сомнению постановление Ватикана о недопустимости женского священства. Американское Католическое Теологическое Общество (АКТО) призвало к «дальнейшему обсуждению» этого вопроса, что прямо противоречит учению Католической церкви о невозможности рукоположения женщин в сан священника.

Тезис о возможности рукополагать женщин «во иереи» тут же подхватили и православные экуменисты. Австрийское издание Die Furche (N19, 1997) сообщило, что три профессора православного университета в Салониках заявили, будто против рукоположения женщин во священники «нет никаких богословских или догматических возражений, мешают только социально-культурные факторы прошлого». Воистину, это — достойный венец вероотступнической позиции вселенского патриарха Варфоломея. Не зря, видно, он в июне призвал папу римского присоединиться, наконец, к масонскому Всемирному Совету Церквей во время празднования его пятидесятилетнего юбилея, которое предстоит в 1998 году.

НАСТУПЛЕНИЕ НА РУССКОМ ФРОНТЕ

На этом фоне весьма показательным выглядит заявление «главного католика» России прелата Кондрусевича о том, что он «доволен развитием экуменического движения в России». Да это и не мудрено: по сообщению журнала Eastern Churches Journal, в Петербурге четыре профессора православной духовной академии одновременно преподают в католической семинарии и участвуют в написании «общих житий святых»…

Кроме того, Ватикан приступил к распространению в России нового католического катехизиса. Притом глава «Конгрегации по вероучению» кардинал Ратцингер «с благодарностью отметил помощь патриарха Алексия II», предоставившего кардиналу, по его словам, «некоего известного православного богослова» для содействия в переводе катехизиса. Неужели это правда? Если да, то неудивительно, что архиепископ Литовский Хризостом (Мартишкин) еще в прошлом году, посещая Каунасскую католическую семинарию, пожелал семинаристам «постоянства в вере и мужества в свидетельстве».

Между тем нравственное состояние католической паствы на Западе продолжает ухудшаться. И дело здесь не только в ксендзах-содомитах. Так, газета «Suddeutsche Zeitung» сообщает, что в американских штатах Миссисипи и Луизиана прихожане вынуждены во время службы скрытно наблюдать, чтобы причащающиеся действительно потребляли облатку. Священники опасаются, что сатанисты, имеющиеся среди прихожан, похищают облатки с целью осквернения их во время своих «черных месс».

УДАРНИК ЭКУМЕНИЧЕСКОГО ТРУДА

Как ни странно, падение нравов католического духовенства сильно беспокоит не только Ватикан. Этим всерьез встревожены представители либерально-экуменического крыла русского духовенства. Они не без оснований опасаются, что в сознании православных верующихсимпатии к католицизму могут стать признаком аморализма и «нетрадиционной» половой ориентации едва ли не всех прокатолически настроенных церковных либералов.

Так, немало внимания уделил этому вопросу в своем недавнем интервью «Общественно-церковному вестнику» (N 18, 1997) протоиерей Виктор Петлюченко — ветеран экуменического движения, один из ведущих сотрудников Отдела внешних церковных сношений Московской Патриархии. Заявив, что, по его мнению, “экуменизм сам по себе никогда не осуждался”, Петлюченко тут же счел необходимым уточнить, что “осуждаются производные от него”.

Что же за плоды экуменического древа имеются в виду? Оказывается, “в частности, отношение к гомосексуализму, что сейчас очень муссируется в ВСЦ. Наша Церковь вырабатывает в этой связи свою позицию”. Можно только посочувствовать труженикам экуменического фронта — они еще и позицию по отношению к гомосексуализму вырабатывают! Может быть, международную конференцию по этому вопросу созовут?

Однако совершенно неясно, что тут можно обсуждать, ведь согласно 25-му правилу Св. Апостолов, “епископ, или пресвитер, или диакон, в блудодеянии обличенный, да будет извержен от священного чина”. Согласно 7-му правилу Св. Василия Великого осуждаются “мужеложники, и скотоложники, и убийцы, и отравители, и прелюбодеи, и идолопоклонники” как те, кто “преданы были сатане”, причем “явившие неистовство на мужеском поле” наказываются 15-летней епитимией (правило 62-е). Св. Григорий Нисский (4-е правило) налагал 18-летнюю епитимию за этот страшный грех. Создается впечатление, что демонстративное забвение канонических основ Православной Церкви стало у наших экуменистов обязательным признаком «хорошего тона»!

В связи с ожидаемой “выработкой” позиции Московской Патриархии по вопросу об отношении к содомскому греху представляет интерес обзорная статья во французской газете «Монд» за 1 июля 1997 года. Статья посвящена Второй европейской экуменической ассамблее в Граце, которую столь расхваливал в своем интервью “Общественно-церковному вестнику” протоиерей Виктор Петлюченко. Некоторые обстоятельства сборища в Граце столь поразили даже “вольных” французов, что сообщение об этом было набрано жирным шрифтом и помещено отдельно.

“Грац. Новый Вавилон. Экуменический собор протекал во множестве споров, форумов, зрелищ, экспозиций, празднований, литургий и библейских исследований. Ни цензуры, ни запретов. Обсуждались права сексуальных меньшинств в церквах, модели альтернативной экономики и энергетики. Его преосвященство кардинал Ритц прибыл из Мексики, чтобы поговорить об индейцах из Чиапаса, главный раввин Сират — о еврейско-христианских отношениях, Соланж Фернекс — о детях Чернобыля, а брат Роже из Тэзэ — о всеобщем “примирении”. Ассоциации христиан-гомосексуалистов обосновались рядом с группами защиты животных или прав женщин, Критская православная академия — с “Моральным перевооружением”, с немецкими ассоциациями критических католиков и Движением христиан за отмену пыток.”

ЧЕРНЫЕ МЕССЫ И ВОЛЬНЫЕ КАМЕНЩИКИ

М.Мартин более 30 лет назад работал в Ватикане и был близким помощником известного закулисного стратега кардинала Августина Беа и «папы-реформатора» Иоанна XXIII (Анжело Ронкалли). Мартин сам покинул ряды иезуитов и оставил Ватикан. На вопрос “почему?” он отвечает так: “Я обнаруживал все больше и больше, как трудно замечать христианский облик в ком-либо из моих прямых начальников”. В одной из своих книг Мартин описал “черную мессу” в городе Чарльстон, в штате Южная Каролина, организованную в 1963 году при участии некоторых высших должностных лиц Ватикана.

Когда издатель американского журнала “Нью Америкэн” Джон Макманнус спросил Мартина, основаны ли характеристики многих кардиналов и католических епископов, нарисованные им в очень мрачных тонах, на фактах, то Мартин ответил: “Да, среди кардиналов и иерархии есть сатанисты, гомосексуалисты, анти-паписты и те, кто содействует продвижению к мировому правительству”.

Добавим, что автором панегирика-диссертации об Иоанне XXIII (который, по некоторым данным, принадлежал к масонскому ордену розенкрейцеров еще со времен своей службы папским нунцием) был недоброй памяти митрополит Никодим (Ротов). Он же, беря всюду с собой молодого иеромонаха (игумена, затем архимандрита) Кирилла (Гундяева), часто бывал и в Ватикане, где дружески встречался все с тем же Агостино Беа. Именно Беа при посредничестве Мальтийского ордена и ряда влиятельных западных кругов установил тесные отношения с г-ном фон Пинкернайлом, занимавшим пост магистра Объединенных масонских лож Германии.

Можно, конечно, сказать, что все это — “преданья старины глубокой” и внимания не заслуживает. Но если это так, то как быть с содомитами на ассамблее в Граце? Ведь они по-своему тоже претворяют в жизнь принцип “абсолютной свободы”, отстаиваемый В.Петлюченко в “Церковно-общественном вестнике”! Под сенью такой свободы ОВЦС еще долго может “вырабатывать” свою позицию по отношению к содомитам-экуменистам.

К великому сожалению, демократы изъяли из уголовного законодательства ответственность за содомию, а нормы византийского и русского дореволюционного права, каравшие за это “производное от экуменизма” (применим термин самого Петлюченко) много жестче Св. Василия Великого, увы, не действуют. “Православная” же столичная общественность вновь делает вид, что “все хорошо, прекрасная маркиза”.

Хорошо ли?

Николай СЕЛИЩЕВ,

Ирина СТЕПАНОВА

ОТ РЕДАКЦИИ: «Кто платит, тот и заказывает музыку». Эта пословица невольно приходит на ум, когда читаешь финансовый отчет католической организации «Помощь церкви в беде» (Mirror N4, 1997). В 1996 году ею было вложено в Россию около трех миллионов долларов. При этом самым крупным получателем католической помощи (380 900 $) стала… газета «Русская мысль», приложением к которой является «Церковно-общественный вестник», на страницах коего г-н Петлюченко так рьяно защищал экуменизм.

Другими крупнейшими вложениями «Помощи церкви в беде» стали затраты на католическую семинарию в Санкт-Петербурге (100 000 $) и постройку католического собора и епархиальной консистории в Новосибирске (200 000$).

Как говорится — комментарии излишни…

На снимке: Папа Римский Иоанн Павел II воспроизводит ритуальный масонский жест, символическое изображение «числа зверя» — 666.

ПАТРИАРХ-ВЕРООТСТУПНИК ПРЕТЕНДУЕТ НА ЛИДЕРСТВО

Виктор Попов

В недавнем интервью журналу «Тайм» Вселенский (Константинопольский) патриарх Варфоломей I Архондонис открыто заявил претензии на роль административного и духовного лидера Вселенского Православия. Говоря о своем положении в Православной Церкви, он определил его как положение «координатора», гарантирующего «единство всех шестнадцати Поместных Православных Церквей-сестер».

С этими глобальными претензиями связана и болезненная реакция Варфоломея на то, что его не пригласили на готовившуюся летом сего года встречу Патриарха Алексия II c папой римским. Вселенский Патриарх обиженно заявил, что он «узнал о планах встречи и совместной молитвы папы римского и Патриарха Алексия II из средств массовой информации». Обида была столь сильна, что Святейший Синод Вселенского Патриархата в Стамбуле 30 мая 1997 г. выпустил коммюнике, в котором сообщил, что Патриарх Варфоломей не будет принимать участия во Второй Европейской Экуменической Ассамблее в Граце и отменяет визит в Австрию, так как он не хочет быть втянутым в то, что он называет «политикой силы». Не удовольствовавшись этим, Варфоломей отменил и свое традиционное ежегодное совместное богослужение с Иоанном Павлом II.

Однако, к сожалению, столь резкая реакция константинополького первоиерарха вызвана вовсе не ревностью о святынях православия, а лишь опасением, что на пути православно-католического сближения его может опередить кто-либо другой.

Активизация международной деятельности константинопольского патриарха должна, по мысли его ближайших сотрудников, подтвердить претензии этого иерарха (известного своими обновленческими и экуменическими симпатиями) на роль «духовного главы Вселенского Православия». Неудивительно, что в таком своем стремлении Варфоломей опирается на мощную поддержку мировой закулисы, откровенно заинтересованной в «обновлении» Поместных Православных Церквей и подавлении «реакционных, фундаменталистских» тенденций в современной церковной жизни.

В частности, достигнута договоренность о том, что в октябре 1997 года патриарх Варфоломей посетит с двадцатидневным визитом Соединенные Штаты Америки. В ходе этого длительного визита запланированы встречи Константинопольского патриарха с президентом Клинтоном, руководителями американского конгресса, «ведущими политиками и деловыми людьми». Если не предполагать, что эти неназванные «ведущие политики» делают ставку на Варфоломея как на иерарха-обновленца, способного расколоть и ослабить Вселенское Православие, то трудно понять, почему архиерей, реально контролирующий паству числом всего в несколько тысяч человек, удостаивается столь пристального внимания и теплого приема на самом высоком уровне.

Такую точку зрения подтверждают и недавние заявления некоторых высокопоставленных православных иерархов в Америке. Например, архиепископ Спиридон, глава греческой архиепископии в США, обратился к сессии епархиального совета со специальным посланием. По сообщению агентства «Метафрасис», в нем говорится, что «сегодня Вселенский (Константинопольский) патриархат, находящийся в точке соприкосновения Востока и Запада, сильнее, чем когда-либо раньше, играет свою роль мирового духовного лидера».

Архиепископ особо подчеркнул необходимость единства Церкви «независимо от конфессий, этнической принадлежности, культурных или семейных уз». Ведущая роль в реализации этого экуменического идеала, по словам владыки Спиридона, принадлежит Америке «ввиду ее общего лидерства на международной арене и наличия у нее необъятных людских и материальных ресурсов». Сам архиепископ вошел в состав Консультативного комитета при Государственном департаменте США, созданном для «наблюдения за свободой совести во всем мире».

Учитывая ту провокационную роль, которую играет патриарх Варфоломей в церковных расколах на канонической территории Русской Православной Церкви (в первую очередь в Прибалтике), его попытки стать «православным Папой» не могут не вызывать тревоги. При этом особенно печально, что такого рода претензии до сих пор не получили никакой оценки со стороны священноначалия Московского Патриархата.

Более того, под давлением проэкуменически настроенных иерархов последний Архиерейский Собор решил вынести вопрос о выходе Русской Православной Церкви из Всемирного Совета Церквей на «общеправославное обсуждение». Не секрет, что такое «обсуждение» выльется прежде всего в келейное согласование своих позиций с Константинополем, который, конечно же, будет категорически против выхода из ВСЦ. И это притом, что две Православные Поместные Церкви — Грузинская и Сербская — уже заявили об отказе участвовать в экуменическом движении, приняв такое решение безо всяких «всеправославных» обсуждений и совещаний.

В этой ситуации священноначалие Московской Патриархии практически утеряло возможность скрывать далее свою собственную позицию по этому вопросу, ссылаясь на необходимость выработки «общего мнения». В ближайшее время мы узнаем, насколько искренни все те клятвы в верности Святому Православию, которые столь обильно расточают московские иерархи в частных беседах.

Виктор ПОПОВ

ДВЕ РОССИИ

Константин Душенов

Сегодня перед взором внимательного наблюдателя предстают как бы две России. Одна — сытая «русскоязычная» Россия ельциных и чубайсов, лившицов и уринсонов, березовских и гусинских. Другая — Россия нищая и преданная: страна голодных солдат и обманутых рабочих, обворованных врачей и бездомных офицеров. У первой России есть все — богатство и власть, у второй — ничего, кроме святой ненависти к разрушителям Отечества, ощущения собственной правоты и постепенно, исподволь зреющего национального самосознания. И все же эта вторая Россия обязательно победит!

ПОХОЖАЯ СИТУАЦИЯ сложилась сегодня и в Русской Церкви. Внутри единого церковного организма странным образом сосуществуют два совершенно разных мира. Один — благополучный «официальный» мир церковных начальников. В этом мире благословляют политиков и освящают банки и биржи, тщательно демонстрируют свою лояльность правящему режиму и старательно дистанцируются от «шовинистов» и «русских националистов», продают под видом гуманитарной помощи алкоголь и табак, ездят на экуменические форумы и принимают высокие зарубежные делегации…

Другой мир — мир русского «народного православия» с его неистребимой жаждой праведности и стремлением к святости, безграничным милосердием и стойким исповедничеством. Это мир преподобных Сергия Радонежского и Серафима Саровского, святителя Игнатия Брянчанинова и «всероссийского молитвенника» Иоанна Кронштадского, мир рядового провинциального прихожанина, простого сельского батюшки и блаженной памяти петербургского митрополита Иоанна. Но несмотря на то, что этот мир по-христиански кроток и лишен земной власти, его существование очень беспокоит некоторых могущественных иерархов, которые в глубоком и искреннем народном благочестии видят скрытое обличение своей беспринципности, своего сребролюбия, властолюбия и вероотступничества.

ДА ЗДРАВСТВУЕТ ЭКУМЕНИЗМ?

Особую активность на этом поприще в последнее время проявляет митрополит Кирилл (Гундяев), председатель Отдела внешних церковных сношений Московского Патриархата, типичный представитель либеральной группировки «новых русских архиереев», прекрасно вписавшихся в современную действительность сытой и растленной «ельцинской» России. Он сам и подчиненные ему функционеры из ОВЦС не перестают выступать на страницах церковных («Журнал Московской Патриархии», «Бюллетень ОВЦС»), либеральных («Русская мысль») и даже левопатриотических («Советская Россия») изданий. Отвага, с которой митрополит бросается на защиту своего любимого детища — экуменизма, не может не поразить воображение.

«Экуменическая деятельность, — утверждает он, — стала объектом ожесточенной околоцерковной полемики». Так, одним росчерком пера владыка Кирилл отказывает в церковности всем тем, кто недоволен вероотступничеством отечественных экуменистов. «Околоцерковными» оказываются и миллионы рядовых мирян, недовольных экуменическими экзерсисами председателя ОВЦС, и тысячи священников, осуждающих экуменизм как «сверхересь» XX века, и десятки епископов, недвусмысленно высказавших свое недовольство экуменической практикой МП на последнем архиерейском соборе 1997 года.

«Реальная картина во многом отличается от эмоциональных оценок далеких от богословия людей, — гнет свою линию митрополит («Советская Россия», 31.07.97). — Жаль, но в данном случае происходит именно то, что в народе называется «перепутать грех со спасением»»…

Странно, но метая громы и молнии в абстрактных противников, владыка Кирилл явно уклоняется от того, чтобы назвать читателю имена этих «далеких от богословия людей», которые по глупости и незнанию препятствуют благородному делу экуменического объединения. Впрочем, при более подробном рассмотрении сие перестает удивлять. Ибо первым среди таких безграмотных «путаников» ему пришлось бы «обличить» приснопамятного митрополита Иоанна (Снычева), клеймившего экуменизм как опаснейшую ересь и серьезную угрозу для самого существования Русской Церкви и российского государства.

«Прикрываясь благородной целью «устранения межрелигиозной розни» и «воссоединения верующих в одной братской семье, — писал владыка Иоанн в 1995 году, — теоретики экуменизма забывают упомянуть о главном: о том, что в таком «воссоединении» будет утеряна величайшая драгоценность — истина Закона Божия, погребенная под грузом человеческого лжемудрствования. Как и всякая ересь, экуменизм лжет, предлагая «братски соединить» Истину с ложью, лукаво делая вид, что не понимает противоестественность такого соединения, надеясь, что люди, завороженные благородством лозунгов, не заметят страшной подмены».

В этой же компании «путаников» оказался бы и патриарх Александрийский Николай VI, заявивший в 1972 году: «Я осуждаю экуменизм и считаю его непросто ересью, но сверхъересью. Это вместилище всех ересей и зловерий. Нам хорошо известны антихристианские силы, закулисно управляющие экуменизмом… Он представляет сегодня самую большую опасность, наряду с безверием нашей эпохи, обожествляющим материальные привязанности и удовольствия».

«Далеким от богословия человеком», по мысли митрополита Кирилла, является и ныне здравствующий патриарх Иерусалимский Диодор, который еще в 1989 году приостановил всякую экуменическую деятельность Иерусалимской Церкви, заявив, что «Православная Церковь, будучи уверена в правильности своего пути и своей апостольской миссии на земле, вовсе не нуждается в богословских собеседования с инославными, которые и сами могут изучить нашу православную веру и, если пожелают, жить по ней»…

Но в экуменическом движении ничего страшного не происходит — убеждает нас митрополит Кирилл. Ведь «главное условие для взаимного общения — достижение полного единства в вере».

Прекрасно! Но где, например, это полное единство в случае с еретиками-монофизитами из Армянской Церкви, которую сам митрополит Кирилл называет «верной Православию»? На встрече с главой армянской церкви США он ничтоже сумняшеся заявил, что «она воспринимается Русской Церковью как православная сестра-Церковь: они разделяют общую веру и догматы…» И это при том, что владыка Кирилл прекрасно знает, какие страшные проклятия в адрес православных из века в век посылали монофизиты.

БРАТЬЯ-КАТОЛИКИ

Один из самых больных для владыки Кирилла вопросов — вопрос об отношении к католицизму и так называемой «Баламандской унии» — документу, подписанному в 1993 году в ливанском городе Баламанде и закладывающему фундамент для «воссоединения» православия с католицизмом. Он горой стоит за этот документ, отрицая какие бы то ни было обвинения. Однако попробуем разобраться не спеша.

Итак, если единственная цель Баламандского соглашения — борьба с католическим прозелитизмом, то почему в документе содержатся откровенно униатские положения, не имеющие к этой проблеме никакого отношения, но прямо касающиеся вопросов веры? Например, признание католической церкви «Церковью-сестрой»? Ведь до сих пор такая формулировка применялась исключительно при общении между Православными Поместными Церквами!

Если, по словам митрополита Кирилла, в Баламанде «Православная Полнота добилась от католиков публичного, перед всем миром, осуждения унии и прозелитизма на канонической территории Православных Церквей», то почему продолжают ужесточаться униатские гонения православных на Западной Украине? Утверждение митрополита о том, что «это помогло нам локализовать и ограничить действия униатов», столь явно не соответствует действительности, что граничит с откровенной ложью и рассчитано на людей, совершенно не знакомых с реальным положением дел.

Например, епископ Георгий Гутю, католический Апостольский Администратор румынских униатов, недвусмысленно заявил, что «Румынская Церковь, пребывающая в общении с Римом, ничего не приемлет из текстов, подписанных в Баламанде и объявляет недействительными подписи, поставленные под этими текстами». Так о каких же «мирных формах сосуществования» ведет речь митрополит Кирилл?

Желающие узнать действительное положение дел на Западной Украине могут спросить об этом у православных мирян, вынужденных собираться на молитву и богослужения тайно, как первохристиане во времена языческих гонений, у избитых униатскими боевиками священников, защищавших от поругания православные святыни, у епископа Львовского и Дрогобычского Августина, лишившегося всех храмов в своей епархии и живущего под постоянной угрозой физической расправы.

Вопиющими фактами униатского произвола переполнена вся украинская православная печать, и говорить, подобно митрополиту Кириллу, о том, что Баламандское соглашение помогло «сбить волну безнаказанной религиозной экспансии», может только очень недобросовестный человек. Кстати, согласно статистике, 57-59% униатских священников — это вероотступники, окончившие ленинградские духовные школы как раз в те времена, когда их ректором состоял сам митрополит Кирилл и его единомышленники-экуменисты!

Это, впрочем, неудивительно. Митрополит и сейчас повторяет: «Православная Церковь никогда не отвергала того, что Католическая Церковь содержит веру в церковные таинства… Баламандское соглашение лишь фиксирует это общепринятое в Православии отношение». Но такое заявление нуждается в существенных поправках.

Подобное отношение к ереси католицизма «общепринято» лишь в узком кругу вероотступников, группирующихся вокруг митрополита Кирилла. Что же касается соборного мнения Православной Церкви на этот счет, то оно гораздо точнее выражается другими документами Например, соборным патриаршим посланием 1848 года, подписанным четырьмя патриархами (Константинопольским, Александрийским, Антиохийским и Иерусалимским) и двадцатью двумя архиереями.

А оно определяет «папизм», т.е. католичество, как «чудовищную ересь», которая «распространилась, какими Бог весть судьбами, в большей части вселенной» и которая «хотя доныне еще в силе, не превозможет до конца, а прейдет и низложится…». Тринадцать пунктов пятого параграфа этого канонически безупречного документа посвящено лишь перечислению католических лжемудрствований и тех прещений, которым они подвергаются, отступая от истин христианства.

Кроме того, на наш взгляд, не лишен интереса тот факт, что значительная часть высказываний митрополита Кирилла практически дословно повторяет разъяснения Богословской комиссии Московского Патриархата, опубликованные в Информационном бюллетене ОВЦС (N9, 1997). Впрочем, несмотря на схожесть текстов, в них есть один существенный нюанс.

Если для широкой аудитории (например, в интервью «Советской России» от 31.07.97) митрополит Кирилл говорит о том, что «Православная Церковь никогда не отвергала того, что Католическая Церковь содержит веру в церковные Таинства» (что вполне очевидно, католики действительно верят в то, что в Церкви существуют Таинства), то в документе, предназначенном для «своих», — т.е. для узкого круга единомышленников, он принципиально меняет смысл этого предложения, формулируя его следующим образом: «Православная Церковь всегда признавала действительность таинств Католической Церкви» (Бюллетень ОВЦС N9, 1997).

Остается только гадать, какие последствия для внутрицерковного мира может вызвать подобное вероотступничество…

ЛИКИ МОСКОВИИ

Сергей Сибирцев

М О Я МОСКВА — в моих персонажах.

Именно подобное видение моей родной столицы наиболее искренне, наиболее правдиво, наиболее личное.

И поэтому в предлагаемом эссе я буду говорить о моей Москве, которая именно только мне близка, именно мне притягательна до боли сердечной, — я буду говорить речью своих сочиненных и отнюдь не героических персонажей.

Разумеется, за главного героя все-таки всегда выступает сам а в т о р — приветливый и занудный, с тяжкого похмелья и в лучезарном порыве, и брюзжащий, и грешащий унынием, и дорожащий звонкой детской беспечностью, и просто сердечной редкой благодатью…

Одним словом — о н многоликий (этот автор), но никогда не равнодушный к судьбе древнего славного града людей русских, имя которого вот уже восемь с половиной веков достославно носит обустроенное человеческое становище-прибежище, множество раз претерпевшее от вражьих нашествий, пожаров и прочих гибельных уязвлений, но чудесным божественным образом вновь и вновь возрождающееся из мглы, пепла, кровавых межусобиц, чуждых нерусских верований и тлетворных подлых речений, — имя сей чудесной благоустроенной местности, собирательницы и покровительницы городов русских — М о с к в а.

КАДРЫ СТАЛИНСКИЕ

Московская кинохроника тридцатых — праздничных, оптимистических, песенных. И лица такие близкие, такие родные…

На трибуне Мавзолея — Сталин, Молотов, Каганович, Калинин, Ворошилов, Микоян и… Лаврентий Берия. Значит, уже тридцать девятый, незабываемый, победный: двадцать два года уже дышит свободно советский человек! Целых два десятка! — а впереди еще сколько…

Я весь там, в этих бравурных знаменитых пятилетках…

Парадные марши военных и счастливых гордых физкультурников, сплошь ворошиловских стрелков-значкистов.

И гирлянды, гирлянды цветов — океан цветов. Из гирлянд миллионов полуживых лепестков — преогромный, сказочный, с цветочными могучими гусеницами танк…

Феерия увядших, могильно пахучих венков, сплетенных изработанными мамиными руками…

Как хорошо на белом свете жить!

Трижды у р а товарищу Сталину — Великому вождю всех времен и народов!!!

И одна девчурка шести радостных, сытых лет в далекой снежной Сибири мечтала про себя: “Вот бы здорово стать дочкой товарища Сталина. И каждый день новые шелковые ленты, и чтоб куклы в нарядах, куклы… И чтоб мамочка, веселая и гордая за нее, за дочку товарища Сталина!”

А на кадрах исторической кинохроники лица, лица… Светлые, искренние, простодушные, преисполненные… Эти советские лица еще живые, они твердо знают: им суждено жить при коммунизме — самом счастливом строе на планете… И нескончаемый парад античных физкультурников, гладиаторски обнаженных…

Монолитное великолепие тяжелых ляжек полногрудых физкультурниц-знаменосиц — они мягко чеканят перед отцом-Сталиным вернодевичий советский шаг.

В мирном чистом, просторном небе — неисчислимые звенья аэропланов краснозвездных, в них — будущие смертники-”кузнечики” и феноменально редкие и везучие Кожедубы, Покрышкины и “маэстро”.

И вновь, точно опаленные, хроникальные кадры. Партийный съезд. На трибуне — домашнее, приветливое, родное лицо в ухоженных усах — это опять родной товарищ Сталин. Вождь заканчивает каждое веское предложение именем своего личного учителя: “так говорил Ленин!” — берет стакан с водою, запивает конец предложения.

В парадном праздничном зале — привычный обвал ладоней и фанатичных глоток. Сейчас я там, в том старинном, великолепном беснующемся зале. Я точно так же рву ладони и глотку в честь живого бога на земле советской… Я пытаюсь отыскать свое восторженное лицо в колыхающейся ослепленной восторгом живой массе, в которой совершенно потерялись мои живые глаза. Лишь чужой оскал, вздетые руки…

А в это время далеко от Москвы раздавленные тундровой голубизной хрустального калымского небосвода плелись пепельно-пасмурные облака. Плелись, как э т и — этапные враги трудового народа, отстраненные от России, от Москвы сталинской, ото всего м и р а солнечно-синего стерегущими смертоносными паутинами штыков синеоких синеоколышных советских стражников. Сталинские бестии делали свой справедливый чекистский план… План по очистке земли великодержавной русской имперской для грез народных, пролетарских, коммунистических, ленинских. Там, в этих грезах, всем уготована и горбушка с салом, и стопка ворошиловская, и баба грудастая, не навозом воняющая, но дизтопливом и светлым завтра…

П О Э Т

Совсем вроде бы недавно, лет пятнадцать назад, передо мною изъяснялся один стихотворец, он называл себя скромно: “мальчик, я — русский п о э т. В этом лапидарном чудесном слове вся моя непутевая русская биография…”

Он был им, поэтом. Он, прокаленный прижизненным личным невезением и тотальным непечатанием, все равно не мыслил себя без своей Родины, без Москвы, без своей мизерной комнаты застарелой коммуналки, прочно вбитой в двухэтажный желто-облезлый “комод” древнего Кривоколенного переулка Лубянской слободы. Найдя во мне благодарного вольнослушателя, он пробовал на слух свои очередные антисоветские белые вирши-шедевры:

— Белый, белый стих… Оченно белый!

— Москва есть суть моей Отчизны…

— Москва — прибежище старинное православных и иных иноверных поселян и чад.

— Москва — грохочущий всемирный узел дорог железных, шоссейных и небесных.

— Москва советская — большая коммунистическая деревня.

— Москва давно уж не девица, но вурдалачий мегаполис в ядерных прыщах и коростах-свалках урбанизированных отходов и продуктов вторичного обывательского пищеварения и жизнедеятельности.

— Москва — проезжий двор, корчма, двор постоялый.

— Москва… Шатер Московитянский безжалостно обглодан новейшими ощерившимися многоэтажными близнецовыми авеню и безликими микроспальными панельными слободами “черемушек”…

— Господи, Господи, а когда-то над тобою, моя древняя кормилица-столица, звон звонниц Божьих стлался, слух человеческий лаская, сердце утешая…

— А ныне, Господи, — повсеместное гнусавое ширканье и гудеж бензиновых кобылиц и жеребцов, и смердящий дух их железных кишок отравляет мою нежную, хрупкую человечью грудь.

— Господи, моя многотерпеливая кормилица-матушка, многажды обезображивали лик твой красный московский чистый проспектами всесоюзных старост, площадями с монументами железных феликсов и насморочными главарями маяковскими в сигнальных чугунных блузах и штанах из столичных облаков, всенародными витражами с показушными мертвыми достижениями, но с пятнадцатью отлитыми в советском золоте бабенциями, к которым не подступиться и в дни очередной шпаклевки и малярки, потому как “злая собака” бдительно стережет бедрастые и жопастые идолища свободных республик, как бы в антично-партийном хороводе символизирующих свободу и долгочаянную радость миллионов поживающих и любопытствующих символов, бродящих поодаль по мертвым асфальтовым тропам и тупо сосущих изделия из замороженного продукта, называемого по привычке “молоко”, также многажды отравленного и простерелизированного, прежде чем преобразиться в белесое, подслащенное, льдистое штампованное…

— Господи боже мой, многажды, многажды оскверняли тебя, кормилица-столица! Ан нет же, не только в прошлом недавнем — и в настоящем квазиразвитом социализме…

— И боюсь и в будущем придется претерпеть тебе, матушка Москва. Как бы вновь ни заставили тебя, матушка, терять свое древнее здоровое, незагаженное благозвучное — богоданное…

— Ведь посуди сам, Господи, — проходной двор, который сотворен из Москвы-матушки, — он и есть п р о х о д н о й.

Кому придет охота задерживаться в нем без особой надобности, тем паче украшать его, возвеличивать дух его, лелеять и хранить от непогоды и глаза дурного?

— Эх, Боже мой, видать, сглазили тебя, кормилица, некогда люди лихие, с чужестранными душами завидущими, что без божьего благословления засели за стены твои кремлевские, и понужать народ многолюдный российский от имени твоего начали, прикрываясь тобою, Москва, от недоуменных и зачумленных ересью слов высокопарных, интернациональных, не слыхиваемых допрежде на Руси.

Эти и подобные ему тексты хранились поэтом-неудачником в потрепанной, коленкоровой, пропыленной папке.

ЛЕТО 1985 ГОДА,

ПО-ОСЕННЕМУ ЗНОБКОЕ, СЫРОЕ, ДОЛГОЕ

Красная площадь красных вождей. Кремлевский гулкий шаг… Соратников шеренга мертвая, зачеканенная в древние красные стены, облитая мрамором и позолотой…

Позолота позументов швейцарских…

Швейцары с выражениями соратников и холеными перстами щипачей… Мертвые лики младостражников Мавзолея — уставно запечатленное торжество коммунистических воинов-сверхлюдей над миром нелюдей.

Мерные брусчатые шаги смены смертного будущего…

Невыразимая божественная стесненная торжественность в груди…

Холодится гордящееся марионеточным зрелищем сердце.

Неукротимый победный озноб.

И совершенно подлый дамский комок в горле… В слезной непозорной плазме глаза мужские плавятся — чертовски победительный патриотический кураж во всех замерших зрительских созерцающих членах…

Чертовски красивое мужское настроение!

И прильнувший в немом выдохе сын-карапуз, наконец выдохнувший сверкнувшую мужскую мечту, чтоб вот так геройски, не глядя на маму и папу, пропечатать алый долгий шаг и волшебно окаменеть у входа к дедушке Ленину…

Боже, — предательски всплывает провокационная подлая мысль, — а ведь о н и не Мавзолей караулят?! О н и — н а с караулят… Караулят от н а с самих!

Но Боже, как же грациозно тянет бесконечный красный шаг кремлевский караул к посту N 1!

Боже, как же стыло и звонко резонируют обновленные пролетарские красные камни брусчатки…

Резонируют, отдаваясь в сердце стылостью и постыдной несоветской пораженческой горестью…

Боже, почему же т а к стыло и горько?!

Я панически ищу глаза сынишки. Я тщетно пытаюсь перехватить их странный магический восторженный отзыв от ритуального государственного представления…

ГОРБАЧЕВСКАЯ

МОСКОВСКАЯ

ГОЛОДНАЯ ЗИМА…

“А сама-то я деревенская, милок. Всю жизнь, почитай, на земле. Моим ногам-то проще, чтоб за землю держаться, потому что привыкшая с малолетства. А попробуй-ка пошагай на этом проклятущем асфальте… Этакие, прости Господи, плешаки льда, и прямо за ногу хватают, грех мне! Иду и жду, как вот прямо сейчас и загремлю на землю-то. Раскокаюсь, ровно горшок глиняный… А то б на землю, куды ни шло, а прямо так, на камень, почитай что. Вот так вот! А говоришь — осторожничать! Где ж тута осторожничать — не хотьба, мучение одно! Догадалась вот, кошелки платочком связать, и через плечо. Мне что стыдиться, я деревенская. А мы все привыкшие так ходить-то. Равновесие опять же, и руки тут на свободе. А плечо что… Плечико-то привычное, да-а. Сызмальства с коромыслом обрученное. Мозолистое, грех мне. И ну вот… А поклажа-то? А так, обыкновенная. Продуктишки, чтоб для праздника, как полагается. Многоватенько нашего брата мешочника-то нынче тута толкется. А куда, милок, денешься? Зато вот отхватила и консервочку рыбную и в томатике, и в маслице, а как же! Сырку вот нашенского, русского, дырчатого, чтоб для закусочки для мужиков. Чтоб побаловаться. Что-что мужики, а все равно что ребятня, лакомиться горазды. Вот и порадую своих пьяниц, а что тут скажешь… Почто алкаголики, грех мне? Алкашники разве ж поработают? А мои мужики, чтоб для аппетиту, а как же без его. Мне-то эту гадость и задаром… А для мужика, чтоб для аппетиту, для крепости от болезней. А то как же, чтоб сдюжить-то. Почитай цельный денек на морозюке-то, душа-то и настынет, а как же! А это, стал быть, мой автобус? Уж не знаю прямо как тебя, милок, отблагодарить-то? Ведь вот не законфузился, помог деревенской тетке, а? Редкость по нонешним временам, а как же, я понимаю. Всем своя забота, все, чтоб успеть. Москва-то, матушка, почитай, вона как порастроилась. Это же сколько времечка угробишь, а пока до нужного доберешься. А запросто, почитай, полдня и укокаешь. Верно бабка говорит? Тяжельше вам городским-то жить. Почитай, на колесах вся жизня-то… А уж гарь и вонька, грех мне! А ты все равно, милок, а ты радуйся жизни-то. Радуйся, грех мне”.

ХУДОЖНИК

Той же зимой один знакомый художник мне доверился, где он добывает импульсы и сюжеты для вдохновения, — на наших столичных вокзалах, на которых не нарядные транзитные пассажиры-туристы и гости первопрестольной, а странная серая человеческая масса, создающая неспокойную, непраздничную толчею… Это десантники-мешочники, это люди из голодных примосковских городков, городов и прочих забытых властью селений. Эти странные навьюченные люди уже гордятся своей принадлежностью к новой прослойке, почти полуклассу — десантные мешочники! Люди, возящие домой элементарные продукты. И лично мне всегда не по себе при встречах с этими “десантниками”. Особенно, если какая-нибудь тетка, приплюснутая узлами, с маху застревает в узкощелистых дверях продмага. А я, здоровый бугай, столичная штучка в чужестранном барахле, топчусь рядом, томно вздыхая, интеллигентски косясь через фирменные “хамелеоны” на эту пыхтящую композицию… Сквозь стеклянные двери я созерцаю привычную столичную панораму: бесконечные, едва шевелящиеся очереди из приезжих провинциальных людей… В такие созерцательные минуты я отчетливо вижу себя в роли обыкновенного негодяя, которому хочется превратиться наконец-то в полноценного душегубца, — благо что бессмысленный слепой взгляд у меня уже сформировался. Этому моему вожделенному “Я” очень не достает сейчас родного “Калашникова”, благо и цель настоящая объявилась: от подотдела заказов неслышно отвалила вороненая “Волга” с модно прикопченными стеклами, с тяжко осевшей элегантной задницей-багажником, а за баранкой — спесивая морда с блямбами льда вместо глаз…

А еще совсем недавно моего приятеля, несостоявшегося убийцу, удивляли наркотические очереди у газетных киосков. Невиданные дотошные очереди за жареными газетными и журнальными утками и сплетнями. На устах обывателей какое-то типично жэковское словцо — п е р е с т р о й к а. Зато как же с этим строительным термином носятся, переживают, гудят, точно всбесившиеся навозные фиолетовые мухи. Столичные всевозможные съезды-конференции-сборища каких-то народных избранников, вылезших Бог знает из каких щелей… Безудержные словесные поносные речи-реки.

В сущности, столица-матушка во все советские годы никогда всерьез не бедствовала, не мерзла, не мыкала голода. И это-то в пору наилихих людоедских годин. Советская власть оберегала столицу от житейских неудобий. В еще недавние вполне приемлемо застойные по виду (столичных витрин) сытные времена столица-мать никого старалась не обижать. Всяк сюда приезжающий обеспечивал себя почти всем необходимым: от мебельных гарнитуров до всякого рода гастрономии, галантереи, промтоваров в том числе и импортного ширпотреба. А отъехавши за околицу столицы на какие-то жалкие дачные расстояния, зайдя сдуру в любой сельмаг — а там шаром покати, один сиротский мышиный помет, в крайнем случае, сельдь ржавая да горючие (в смысле горячительные) и смазочные (крема и помада двух колеров) материалы. Но отгулявши дачником на сельской вольготной отпускной воле, вернувшись в родимую столицу с отменно прибыльными прилавками, в одночасье же и запамятовал свое гражданское злое недоумение нераспорядительностью сельских и прочих местных властей. Потому как забывался в ударном коммунистическом угорело-авральном труде…

СОЧИНИТЕЛЬ-ЭСТЕТ-МОСКОВИТЯНИН

Только что прошел скорый, ненадоедливый грибной дождь. Дождь омыл, прибрал пыль в моем городе. Этот город для меня давно уже не чужой — не из телевизора, не из книжек. Я житель, жилец этого древнего, чудесного города. У меня вполне устроенная супружеская жизнь. Со стороны она такая же малоинтересная, типичная, стандартная, как сама давнишняя импортная мебель в нашей двухкомнатной квартире ЖСК, впрочем, как и сами стены из бетонных, с примесью железа плит улучшенной планировки, как сам дом-пенал, воздвигнутый на месте разоренного и порушенного вишневого сада. Воздвигнутый советским районным зодчим прямо посередине сшибающих столичных децибелов: по одну сторону полноводная, справная река — Ярославское шоссе (старинный тракт, по которому этапным пешим порядком гнали еще царских каторжных осужденных в северные и сибирские высельные губернии), почти сразу за ним — необъятный массив национального парка — Лосиный остров — легкие северо-востока первопрестольный. И совсем под самым тоще-блочным боком моего жилища — сортировочные грузовые горки станции “Лосиноостровская” — Лосинки, с буцканьем, скрежетом, всесуточной громкоговорящей перебранкой: деловым трепом и заигрыванием.

Иногда, полеживая отоспавшимся медведем, я с ленцою сортирую привычные, можно сказать, родные заоконные звуки, — даже взрыв-звон-клацанье в дружеском прикосновении буферов не затрагивают мою включенную нервную систему. Систему, натренированную к пошлым визгливым станционным звукам, но такую странно беззащитную к иным звучаниям, отчетливо родным, неповторимым, знакомым до последней воспитательной ноты, — это музыка голоса моей очаровательной, отчего-то осердившейся супруги:

— Кажется, еще вчера договорились! Что ты лежишь, как медведь? И так из-за тебя, из-за твоих… Эгоист!

Впрочем, этот милый домашний обязательный скандал был вчера, вполне возможно, возобновится и завтра, и после-послезавтра, но сейчас я в единственном числе дома. За стеклами моего окна кухонного пролились благодатные летние капли. Несолидная, негрозовая туча, точно из дачной лейки, окропила зеленый, умесистый, давно освоенный двор с непременной песочницей, качелями и прочими атрибутами для расквашивания носов малышни.

С моей голубиной выси из-под семнадцатого поднебесья наблюдается и ближнее Подмосковье, и Северная ТЭЦ, и неровный край линзы Клязьменского водохранилища.

Беспорядочные редкие капли из небесной лейки на стекле, словно детские обидчивые слезы на щеках, которые тотчас же высыхают сами по себе, но самые крупные, как будто еще чего-то выжидают, стерегутся в потаенных уголках. Но июльская лейка, иссякая, вдруг подвинулась и, легко играя укатившимися громами, разом открыла солнечный неистребимо простодушный лик. Л и к расточал такой простосердечный жар, что одним взмахом своих огненных ресниц смахнул-растопил-высушил на моем оконном стекле обидчивые слезные остатки.

За моим окном жило обыкновенное московское лето. Этому жаркому, окропленному влажной благодатью июлю много-много лет. Намного больше, чем его верному созерцающему жильцу-жителю матушки первопрестольной. В древних православных летах-веках жили-трудились на этой благословенной земле предки мои. Я знаю, что кто-то из моего рода непременно бывал и живал в этой древнерусской славной лесистой местности, которая звалась Московия — Московская Русь…

Я верю, что мои достопочтимые предки исправно служили московским князьям и царям и с честью рубились, оборонялись, и строили, и воевали, и в полон брали, и сами в неволю попадали, и бежали из нее в вольные казаки, и пахали-сеяли, и думскими дьяками пользу приносили, и в летописцах слепли, и веру старую берегли, отступая в скиты таежные кержачьи, и с Ермаком в походах славы искали, и верно самодержавию служили, и проклинали дурных, зажравшихся опричников его, и в отечественных войнах животы клали, погибая смертью храбрых, и пятилетки советские осваивали, и в карцерах сталинских лагерей кровь студили-портили…

На нынешней моей московской физиономии запечатлелись все древнерусские имперские лики: и славянско-арийские, и азиатско-тюркские. Это они, славные мои родичи,упреждали и формировали мой теперешний русский внушительный профиль, и вырез глаз с тяжелыми веками, и выговор, в котором иное слово редкий раз так поверну, так уговорю-ударю слогом, так установлю ударение, что терпеливая матушка моя, имея прирожденный сибирский русский слух, лукаво покачивая своим неподражаемым серебристым густым узлом на затылке, порою ласково корит-поучает:

— И это-то говорит русский писатель! Нет, сынок, определенно за твоей прабабкой приударивал французик-гвардеец… Не устояла барышня-дворяночка, ей Богу!

Вполне допускаю матушкину крамольную мысль, что какой-нибудь из дальних отцовских (благородных, голубых, так сказать, кровей) авантюристических предков имел гордое шарантское, бретерское или обыкновенное — парижское, эдак слегка в нос, произношение…

Вот именно — русская кровь моя — что истинный бальзам из крепких натуральных древних трав-соцветий. Тем и славна, и дорога мне русская московитянская кровь моих пращуров.

ТАК!

ТИТ

Намедни лучшего друга “гельмобренеров” Евгения Сидорова грубо и некрасиво выкинули из Министерства культуры (но об этом в другой раз)…

На прошлой неделе произошло нечто более интересное: глава Союза художников России Валентин Сидоров при страшном стечении народа открывал объединенную выставку картин, посвященную Москве. Дело происходило в Центральном Доме художника, народу пришло — не протолкнуться… Всегда похожие на морозильные камеры залы ЦДХ, на это раз ожили, заходили ходуном, загудели сотнями голосов.

Еще бы. Событие происходило вовсе не ординарное, к тому же здесь явно было на что посмотреть. Более полутора тысяч работ мастеров России и ближнего, как сейчас принято говорить, зарубежья предстали перед очами гостей и посетителей. И каждая — КАЖДАЯ — картина будто бы цепляла за рукав зрителя и кричала ему на ухо:

— Посмотрите на меня и вы убедитесь, что изобразительное искусство существует, и не только как задача, но и как факт…

Действительно, такой концентрации талантливо выполненных, интересных и качественных произведений еще не видела постсоветская Москва.

То, что казалось навсегда утерянным и зарытым в землю, вдруг как не в чем ни бывало вышло на поверхность. Наши классные художники замученные поиском заказов, все эти годы вынужденные либо расписывать под хохлому унитазные комнаты “новых русских” и клепать на продажу салонную пошлятину, либо прозябать без дела в нетопленных мастерских (за неимением дорогостоящих материалов — красок и пр.), так вот, теперь вдруг эти художники по зову трубы явились и продемонстрировали великолепную творческую форму… Быть может, для особо чувствительных натур расписывание ванных комнат не прошло бесследно, но в целом качество работ отвечало высочайшему стандарту. Исключение представляли из себя картины на древнерусские темы, выполненные “под Сурикова”.

Идеологию выставки вкратце можно определить как декларацию созидания и утверждения, в противовес разрушению и отрицанию (не только в искусстве, но, например и в трактовке истории России).

Один из главных благодетелей выставки председатель Союза реалистов, политик со стажем Юрий Петров заявил: “Впереди огромная работа и огромные победы. От шока шоковой терапии общество оправилось и теперь наконец-то наступило время двигаться вперед”.

Бескомпромиссный радетель за русскую культуру, бывший директор Третьяковки и весьма уважаемый в патриотических кругах человек профессор Виталий Манин на церемонии открытия произнес такие слова:

“К сожалению, последние годы политика властей была направлена на то, чтобы дать дорогу антиискусству. Но такая политика потерпела полный крах. И неспроста сейчас воссоздаются традиции и ценности, в течение веков накопленные русским народом — то, во что вложены душа и судьба нации. Искусство, основанное на этих традициях, будет торжествовать и впредь”.

Интересно, что московское правительство, потратившие на проведение выставки немало средств, было представлено каким-то тусклым чиновником, и сам Лужков так и не проявился на этом знаменательном и идеологически важном мероприятии.

Раскинувшаяся этажом ниже в ЦДХ и имеющая свое отделение в галерее на Кузнецком мосту большая выставка МОСХа, приуроченная так же к Дню города по духу и настрою, органично дополняла экспозицию российского Союза.

К сожалению, в этой крошечной заметке невозможно даже бегло описать весь расклад, перечислить имена художников… Обещаю, на страницах нашего издания появится более подробный и серьезный “отчет” об этом немаловажном событии в жизни культурной Москвы. Скажу лишь, что спектр персон и направлений взят необычайно широко: здесь и трагические картины Гелия Коржева, и перуанская по духу живопись Зураба Церетели, Церетели, Церетели… Прости, Господи.

Среди выставляющихся художников немало героев наших публикаций, людей, очень близких к газете… Убедитесь в этом сами, поезжайте на Крымский вал и на Кузнецкий мост.

ТИТ



Оглавление

  • ЛУЖКОВ ПРОЛЕТЕЛ НА СЕРЕБРЯНОМ «СУ»
  • ТАБЛО
  • РУССКИМ БАБАМ — ВЫТЬ
  • АГЕНТСТВО ”ДНЯ“
  • КОРЖАКОВ ПРИГОВАРИВАЕТ ЕЛЬЦИНА
  • МИССИЯ СОЛДАТА
  • ПОСЛЕ ПРАЗДНИКА
  • НЕЗАВИСИМАЯ ЗАВИСИМОСТЬ
  • ЗАБЫВАЯ О СЕБЕ
  • ЛУЖКОВ — ПРЕЗИДЕНТ?!
  • ПЕРЕД РАССВЕТОМ
  • ПО ТУ СТОРОНУ ИСТОРИИ
  • ЛИЦО ТОЛПЫ
  • ЦАРСКОЕ ГОСТЕПРИИМСТВО
  • МАСКА РАДОВАНА
  • АРХЕОЛОГИЯ МОРАЛИ
  • “ГДЕ ТЫ, РУСЬ ВРЕМЕН ЦАРЕЙ?”
  • НА СМЕРТЬ ТОВАРИЩА
  • СКОТЫ ИЛИ ПОДОНКИ?
  • МИССИЯ СОЛДАТА ( ИЗ ПИСЕМ К РУССКОМУ ОФИЦЕРУ )
  • И ТРЕТИЙ РИМ ЛЕЖИТ ВО ПРАХЕ?..
  • ВАТИКАН, ЦЕРКОВНЫЙ ЛИБЕРАЛИЗМ И СОДОМСКИЙ ГРЕХ
  • ПАТРИАРХ-ВЕРООТСТУПНИК ПРЕТЕНДУЕТ НА ЛИДЕРСТВО
  • ДВЕ РОССИИ
  • ЛИКИ МОСКОВИИ
  • ТАК!