Хозяйка леса [Вера Федоровна Бабич] (pdf) читать онлайн

ЛЕСА
ПОВЕСТЬ

И здание второе

ГОСУДАРСТВЕННОЕ ИЗДАТЕЛЬСТВО КАРЕЛЬСКОЙ АССР
ПЕТРОЗАВОДСК - 195?

Марии

Федоровне Пасаляепой

АвТО)'

1
Грузовик, наполненный тюками и чемоданами, нъехал
в поселок Хпрвнлахти. Баженов с гоя л в кузове п ж адно
всматривался н дома и улицы. Здесь начнется его новая
жизнь. Какая она будет? Лесная сторона встретила его
густым снегом, падаишим хлопьями на дома, дереш.я,
землю.
Водитель остановил машину у конторы леспромхоза.
Баженов отряхнул с шапки снег, пригладил ладопыо
крутую волну седеющ их волос и сказал ж ене, сидевшей
в кабине:
— Вот мы п приехали, Нина. Я только на минуту
в контору. Узнаю, где нам отвели жилье. Ты очень
устала, да?
— А кап ты думаеш ь?— недовольно ответила ж енщ и­
на.— >1 п ребенок совсем измучились.
Ш естнлетнип Генка калачиком свернулся на сидении,
положив голову па колени матери. Баженов нежно кос­
нулся рукой щеки спящего сына.
Секретарь директора леспромхоза Анна Корнеевна
Стрельцова — полная женщина лет сорока, с достоинст­
вом ответила па поклон
Баженова и впилась в него
маленькими пронзительными глазами.
— Николай Алексеевич
в лесу, вернется
вече­
ром. Начальник кадров в Петрозаводске, секретарь
3

парторганизации в райкоме. Я сейчас вызову коменданта,
он покажет вам квартиру. Вы один или с семьей?
Баженов ответил, испытывая неприятное ощ ущ ение or
ее пронизывающего взгляда.
Стрельцова нажала кнопку звонка. В дверь просуну­
лась голова девочки лет десяти. Льняные косички, пере­
витые красными ленточками, торчали в стороны, как про­
волочные.
— Нюша, сбегай за тетей Этери. Скажи, я зову. Да
живо! Одна нога здесь, другая — там.
— Хорошо,
тетенька
Аня, — пискнула
девочка,
и косички исчезли за дверью.
— Садитесь,
пож алуйста,— Стрельцова
показала
Баж енову на стул .— Мы вас ждали позавчера. Николай
Алексеевич очень беспокоился. Весь леспромхоз на нем.
Главный инженер снят, главный механик в больнице,
трест на нас наседает: «Давайте лес!» План не выпол­
няем, а нам его еще повысили. Министерство нажимает.
Все требуют, теребят Николая Алексеевича. Время состав­
лять проект отводов лесосечного фонда, а это ваше дело,
то есть, я хочу сказать, главного инженера. Николай Алек­
сеевич уж е сам собрался заняться этим вопросом.— Сек­
ретарь директора произносила слова строго и веско.
«Начальственная дам а»,— подумал Баженов.
Зазвонил телефон. Стрельцова не спеша сняла трубку,
послушала и за т в о р и л а с раздражением: «Анастасия
Васильевна, я понимаю, вы — лесничая... Алло, алло!
Вы меня не перебивайте, пожалуйста. Так вот, ваше лес­
ничество пе за тридевять земель. Вы тоже можете к вам
прийти. Ясно, ясно. Вы меня не учите, пожалуйста, това­
рищ Самоцветова... Хорошо, я передам Николаю А лексе­
евичу. Всего доброго»...
Молодая женщина в расстегнутой меховой жакетке
не вошла, а ворвалась в контору. На смуглом лице свер­
кали темные глаза под угольно-черными бровями.
— Дорогая, можно так работать, а?— с восточным
акцептом заговорила ж енщ ина, захлебываясь от возмущ епья.— Я ей говорю: «Полина, душа моя, зачем не бере­
жешь казенное имущество? Ты — заведующ ая
домом
приезжих, деньги получаешь, честно работай, за поряд­
ком смотри. Зачем на крылечке целыми днями сидишь,
с бабами сплетпичаешь? Зачем позволяешь командиро­
вочным в сапогах ложиться на покрывала, курить в кро4

ватй, прожигать
простыни?» Правильно я ей сказала,
дорогая Анна Корнеевна? Умный человек поймет, не оби­
дится, а она давай ругаться, как пьяный мужик. Ай, что
ва женщина!
— Этери, уволь свою Полипу, и дело с концом. Год
воюешь, а толку нет.
Брови Этери взметнулись:
— Ай, плохой совет даешь, дорогая! Где другую пайдем? В лесу живем, людей мало. Давай, душ а моя, поду­
маем, как нашу Полину перевоспитать.
— О Полине потом, Этери. Видишь, Алексей И вано­
вич приехал. Наш новый главный инженер.
Этери всплеснула руками, с живостью обернулась
к Баженову, обнажив в широкой улыбке белые зубы:
— Здравствуйте. Давно ждем вас. Дом приготовили,
дрова привезли. П ожалуйста, пойдемте. Дом на Первомай­
ской. Недалеко. Ж ена есть? Дети есть? Все приехали?..
Совсем хорошо. Совсем замечательно.
Не переставая говорить, Этери подошла с Баженовым
к грузовику, заглянула в кабину.
— Здравствуйте, дорогая! Хорошо доехали?
— Здравствуйте. Благодарю за внимание. Мы до­
ехали хорош о,— с холодноватой вежливостью отозвалась
Нина.
Ч ерез минуту Этери помогала Баж енову втаскивать
багаж в одноэтажпый деревянный дом на Первомайской
улице. Нюша торчала у изгороди и во все глаза глядела
на Генку. Генка в матросском буш лате с блестящими
якорьками стоял на крыльце и грыз плитку шоколада.
Нюша приблизилась к мальчику. Дети быстро познако­
мились. Генка отдал Нюше шоколад, а сам жадно поедал
подснежную клюкву, которой угостила его девочка. Нина
увидела и пришла в уж ас.
— Что ты делаешь? Брось, сейчас ж е брось! — закри­
чала она, больно ударив Генку по руке.
Клюква градом посыпалась на крыльцо. Генка заревел.
Нюша кубарем скатилась со ступенек крыльца и спрята­
лась за сараем. Нина потащила мальчика в дом.
— Перестань реветь! Кто тебе позволил есть всякую
• адость, дрянной мальчишка? Заболеешь, возись с тобой!
I еика забился за шкаф и тихо всхлипывал. Нина
вынула из сумки одеколон и. продолжая раснекать сына,
чринялась натирать себе виски.
5

. Этери, сдавая дом новым жильцам, обращалась только
к Баж енову. Она живо двигалась по комнате, каждую
пещь трогала руками.
— Все новое, Алексей Иванович. Покупали в П етро­
заводске. Мебель сам директор, Николай Алексеевич Л ю ­
бомиров, выбирал, денег не жалел. Радио вчера про­
пели.— Смуглая рука Этери вставила вилку в штепсель.
И;; репродуктора полились звуки незнакомой Баж енову
речи.— На финском,— пояснила Этери,— На русском
гоже есть передачи, не беспокойтесь. Электричество есть.
П ож алуйста,— Этери нажала кнопку выключателя. Под
потолком загорелась лампочка.— День и ночь свет имеем.
В. прошлом году электростанцию построили. Печка не
дымит, не беспокойтесь. Два полена бросишь, в комнате
жара, как в Сухуми летом .— Этери заглянула в печку,
с силой хлопнула чугунной дверцей. Нина оглянулась, по­
морщилась, но Этери продолжала, как ни в чем не бына,ло:— Хороший дом, замечательный дом, правда, Алек­
сеи Иванович? Поселковый совет занять хотел, жэкао не
отдал.
— Что такое ж экао?— спросил Баженов. Ему нрави­
лись живость и общительность коменданта.
— Жэкао? Жилищно-коммунальный отдел леспромхо­
за. Ай, какой беспокойный отдел! — Этери покачала головрй.— Верите, все ругают наш жэкао. Никто спасибо нам
не сказал. Строимся, строимся, а жилья не хватает. Ска­
жите, дорогой Алексей Иванович, разве всем хватит? Вер­
бованные каждый день приезжаю т — комнату дай, моло­
деж ь женится — комнату дай, семейным дом дай, всем
дай, и все на жэкао обижаются. Конечно, правильно оби­
жаются. Общежитий, и тех мало. Люди в вагончиках
живут. Отдельный дом у директора, вам дом дали,
а остальные сотрудники по одной комнате занимают,
и кухня общая.
— Вы давно работаете в леспромхозе, Этери?
— Второй год, Алексей Иванович.— Я из Абхазии.
Мой муж — кузнец Калле Ригонен. Приехал Калле из
Карелии в санаторий в мой родной город Сухуми, а об­
ратно поехал женатый: меня с собой в Хирвилахти
взял.— Этери улы бнулась.— Поселок наш, можно сказать,
интернациональный. Украинцы
есть, белорусы есть,
казахи есть, финны есть, русских много, карел много. Гру­
зины тож е есть. Я!..
в

Утери покосилась на сидевшую па диван ■ Инну
н умолкла. «Почему молчит и не смотрит? Разке к ом ен­

дант не человек?..» Этери хотела рассказать, как поселок
живет, что есть в магазинах, какие постановки готовит
клуб, но она потеряла всякое ж елание рассказывать при
пнде холодного лица инженерши, обращенного в сторону
окна. «Сидит, как пассажирка. Почему нахмурилась? Чем
недовольна? Плохо живет? М уж хороший, сын хороший.
Что человеку надо?»
Едва за Этери закрылась дверь, как Пина вскочила,
выключила радио и опять застыла на диване в прежней
позе. Баженов развязывал узлы, открывал чемоданы,
укладывал на кровати матрацы, вешал носильные вещи
в шкаф. Ходил он по комнате тихо, стараясь не стучать
сапогами, украдкой поглядывал па ж ену. Генка давно за ­
был о трепке, успел облазить все уголки в доме, вымазал
и саж е руки, разорвал на коленке чулок. Мальчик вска­
рабкался на подоконник, высунул в форточку круглую
голову с белым смешным хохолком на макушке и востор­
женно завопил:
— Мама, лес! И река! Большая! Папа, это Нева, да?
Ребята на санках катаются!
— Алексей, сними его с подоконника. П ростудится,—
сердито сказала Пипа.
Баженов подбежал к сыну. Генка упал в его объятия,
брыкал в воздухе упругими ногами, теребил отца за во­
лосы. Баженов щекотал его небритым подбородком. Гонка
визжал. Нина сжала ладонями виски.
— Алеша, невозможно! Перестаньте ж е, вы! У меня
голова разламывается.
Баженов поставил сына на пол, потрепал его вихорок,
велел играть тихо-тихо в соседней комнате, а сам подсел
к ж ене, с виноватой улыбкой погладил ее руки.
— Дай, я помогу тебе раздеться, Ниночка. В комнате
тепло. Этери утром протапливала.
— Ах, в какую глушь мы заехали !— вздохнула Нина,
снимая пальто.— Ленинград и этот поселок... Неужели
здесь можно жить годы?
— Люди живут здесь давно. И мы привыкнем.
— Не знаю, не знаю... Мне так грустно, Алешенька,
так грустно.
На глазах у нее блеснули слезы. Баженов нежно обнял
ж ену.
7

— Не расстраивайся преж де времени. Поживем, уви­
дим. Я уверен, тебе в Карелии понравится. Л ес здесь
чудесный. В оздух — бальзам. А тишина какая!
— Неужели мы сюда надолго, Алеша?
— Да, дорогая.
Нина коротко всхлипнула, прижав платочек к глазам.
— Ну, успокойся ж е, Нина...
Баженов гладил плечи жены и, как маленькой, гово­
рил ласковые утешительные слова. Потом супруги долго
молча сидели па дивапе. В окно заглядывали сумерки.
Короткий северный день шел к концу.

2

— Замок царицы Тамары за рекой,— усмехнулась
Этери, когда Баженов спросил ее, где живет лесничая
Самоцветова.
Густые сумерки окутывали поселок. Снег чуть смягчал
темноту. До реки Баженов добрался быстро: дорогу
хорошо укатали машины. За мостом расстилалась сн еж ­
ная равнина. Из сугробов черными пиками торчали вер­
хушки молодых елок. Вдали, в снежной мгле, волчьим
глазом светился огонек — «замок» лесничей. Баженов шел
на огонек. Набрав в сапоги снегу, набрел на тропу. Вдоль
нее громадами теснились кусты. Баженов терял спаси­
тельную тропу, натыкался на кусты и громко чертыхался.
Угораздило же карельскую «царицу Тамару» поселиться
у черта на куличках! Пошел снег с ветром. Баженов на­
двинул шапку на лоб. Дьявольская погодка! Выоги и ме­
тели под февраль полетели. Неласковое северное небо
засыпает снегом, а министерство н трест бумажками: да­
вайте лес. С лесозаготовками не ладится: то тракторы
выйдут из строя, то станция не даст току па полную на­
грузку, и вальщики простаивают, то вовремя не подадут
грузовые платформы, то. на узкоколейке авария. Каждый
день стоит крови и нервов. А тут ещ е лесничая с гонором:
зовешь — не идет в контору. Изволь самому тащиться на
поклон. Пока доберешься до ее «замка», ноги сломаешь.
Странное прозвише у нее!
Фонарь тускло освещал крыльцо лесничества. Б ож е­
нов потоптался на ворохе хвои, брошенной на ступени,
8

толкнул входную дверь — она оказалась незапертой —
и очутился и коридоре. Ни единого зиука, ни шороха.
Постучаться Баженов не успел. За дверью негромко
ланели. В низком грудном женском голосе чувство­
валась глубина и сдержанная сила. Баженов прислу
шалея. Здесь, ночью, в лесу, этот голос звучал осо­
бенно одиноко.
Пение неожиданно оборвалось. Наступило молчание,
потом послышалось щелканье костяшек на конторских
счетах. На стук Баж енова за дверью неласково ото
звались:
— Войдите!
За столом сидела женщ ина в старом выцветшем сви­
тере, плотно облегавшем высокую грудь. Она выжидающе
смотрела на Баженова темными широко поставленными
глазами. Пушистые ресницы смягчали ее прямой и откры­
тый взгляд.
— Добрый вечер,— учтиво поздоровался Б аж енов,—
Вы — Тамара Васильевна Самоцветова?
Она чуть склонила набок голову с тяжелыми темными
волосами, усмехнулась:
— Здравствуйте. Меня зовут не Тамарой, а Анаста я \ -

с оккупантами Коля лишился руки. С приездом Анаста­
сии Васильевны в Хнрвнлахти Парфенон лишил Колю
своего покровительства: он посчитал прямой пзмепоГг
служ ебное
рвение
бухгалтера
при
новом
лесни­
чем. «Н совсем не радуюсь, что вас сняли, Гаврила
Семенович,— мягко
возражал
К оля,— но
дело
есть
дело».
— Гаврила, с прибытием! — весело окрикнул Парфе­
нова объездчик.
— Прилет, — равнодушно
бросил
ем у
Парфенов
к закрылся газетой.
Объездчик Василий Васильевич Рукавишников —
крепкий и моложавый для своих шестидесяти лет —
ехал в лес со своей женой, дородной женщ иной лет пяти­
десяти, с румянцем во всю щеку. Одет объездчик быт
несколько щеголевато для своей профессии: суконные
брюки, хромовые сапоги. Анастасии Васильевна диви­
лась: «Валентина Карповна едет с мужем?» Толстуха
всегда отказывалась помогать в посеве, боялась, что
постареет от тяжелой физической работы. Жили Рука­
вишниковы за пять километров от лесничества, в деревне
Иоутсепирвп, имели свою избу, корову, свиней, кур.
Валентина Карповна, или Валюша, как называл ее муж
и знакомые бабы, каждый день провожала мужа
на работу, а если ему случалось дежурить в лесничестве,
она оставалась в конторе и спала па скамье, одолжив
у Коли подушку. Такое трогательное отношение к м уж у
вызывалось пе чем иным, как ревностью. Рукавишников
страдал от опеки жены, но стойко переносил свое подне­
вольное положение, посмеивался и добродуш но рассказы­
вал всем, кому приходилось: «Смолоду не любила меня
так Валюша. Девкой пе ревновала, а тридцать годков
прожила и хватилась. П ы лу-жару в ней па семерых
хватит. И откуда берется?» Ж ены своей оп, однако,
побаивался и старался внушить ей, что ее подозрения
напрасны. Но Валентина Карповна пмела оспйвання
быть бдительной в отношении верности своего супруга.
На деревне поговаривали, что объездчик любил переки­
нуться острым словечком с вдовыми бабами.
Рукавишниковы имели двоих взрослых детей: сын
заведовал метеорологической станцией в Беломорске,
дочь работала в геологическом управлении в Петроза­
водске.

— Колюшка, когда зарплата? — спросила Рукавиш ни­
кова бухгалтера.
Коля ответил, что зарплату задерж ивает банк.
— Плохо об пас заботятся, — громко сказала Р ука­
вишникова. — Л еспромхоз платит своим без задержки
тыщи, а у нас — копейки, да и те не вовремя. Тракто­
рист Филпппыч ж енке па ладошку три тыщи в прошлом
месяце положил. Д епеж кп! Шел бы ты, Васенька, в лес­
промхоз. В лесничестве на сапоги пе заработаешь. Изо
дня н день — лес, неделя — и новые подметки.
-- Валюша, перемени
пластинку. — Рукавишников
ласково похлопал ж ен у по колену,— Десять лет твердишь
одно н тоже. Зря твоя музыка.
— Л, пу тебя! — Рукавишникова оставила мужа
и подсела к Парфенову.
— Здоровьнце-то как? Выглядите, oii, как плохо,
Гаврила Семеныч!
Парфенов поднял па псе мрачные глаза, вздохнул:
— Сердце пошаливает.
Рукавишникова сочувственно покачала головой:
— Да, да. У моего Васн тож е здоровьишко пикудышг о е стало. Ночью стонет, мечется. Ш утка сказать, каждый
день в лес и в лес... По мхам, по ппям, по кочкам да по
болотам. Медведя и того свалит. Ох, пе было горюшка,
да ветры навепулн. Долго ли новая метла мести будет?
Пора бы пообломаться прутьям-то.
Парфенов предостерегающ е кашлянул, показан глаза­
ми на сидевшую впереди Анастасию Васильевну.
Поезд, набирая скорость, шел под уклон. Вагончик
подрагивал, скрипел. Анастасия Васильевна сидела
у открытой двери м еж ду дсвушкамн-сучкорубамп: смуг­
лянкой Оксаной с Украины и тоненькой беленькой Хельнп, финкой. Свежий ветер бил в лицо. На главней! маги­
страли лес стоял стеной и казался густым и пепроходиыым. В действительности, полоса леса шла вглубь только
на сто пятьдесят метров, а за нею тянулись старые
иырубки,
покрытые
вейником,
основной
порослью
и небольшими островками соснового н елового молодняка.
Как быстро исчезает старый лес! Не так давно рабочие
пешком ходили на лесосеку, в поселок дон оси л осы л ухое
токанье моторов электростанции, а сейчас поезд добры»;
Дна часа везет лесорубом к месту валки. Когда ж е выра­

стет иопый лес? Сонорное л е ю короткое, дерепья растут
медленно.
— Занятная техника! — услыша.'!а Анастасия Васильенна за своей ciniiioii басистый голос Куренкови. Мастер
ныгащнл из-под скамейки мотыгу и с добродуш ной
насмешкой потрогал зубья. Спросил о названии нового
орудия
рыхления
почвы, захохотал: — Царапалка?
Ох, и выдумщики! Изобрели па смех курам. Гаврюха,
пе ты ли главный изобретатель? А патент взял? Премию
получишь, не забудь поставить пол-литра.
Посыпались шутки лесорубов:
— Такой бы техником лес палить, враз лесная про­
мышленность вышла бы из прорыва.
— Инструмент сложный. Вез курсов не овладеть.
— Бабы такой техникой картошку окучивают!
— Вы, братцы, не того... Дай-ка, Михаила, м о ш ж к у .—
Пересмешники. — Рукавишников отобрал у Куренкова
мотыгу.
— И впрямь, хватит зубы скалить! — прикрикнул
Курепков на товарищей, словно не он начал. — Всякому
свое положено. Нам — электропила да трактор, а ихнему
бр ату— мотыжка да грабли. Лесникам не сладко ж ивет­
ся, всякий видит.
Говорил, а сам поглядывал на Анастасию Васильевну,
а она нп разу пе обернулась, словно пе слышала, что
делается в вагончике. Мастер стоял, держась за косяк
двери, едва пе упираясь головой в потолок. Глаза серые,
навыкате, с искрой насмешки, правая бровь чуть повыше
левой, подбородок крутой,с ямкой,губы сжаты так, будто
с трудом удерживают усмешку, в полупудовых кулаках
медвежья сила. Не раз нес на спине в избуш ку охмелев­
шего дружка Парфенова. Ходил Куренков в летном
комбинезоне — подарок фронтового товарища, летчика,—
г и мой в меховых унтах и круглый год в кожаном шлеме.
Карманы набивал газетами, складными линейками, запис­
ными книжками. Приехал он по вербовке из Белоруссии,
заключил договор на год и нот уж е работал вторую
пятилетку. Объяснял так: «Леса здесь больно хороши,
есть где разгуляться лесорубу, да и денежки идут подходяшие». Приезжала к нему жена па первых порах,
пожила месяпа четыре и уехала обратно в свою родную
Белоруссию. На прощанье сказала мужу: «Не получилась
у нас с тобой семейная жизнь, Михаила. Вины и том
40

нету, пе таи и ты на меня зла». Куренков по жопе
не скучал, знал, что иыходнла за него пе по люби»,
и жила, как по принуждению: ни псселья, пи радости,
только вздыхала. Видать жениха вспоминала: был такой
па деревне мельник, громом убило.
Когда поезд остановился, лесорубы потянулись гусь­
ком направо от дороги, Анастасия Васильевна со своими
людьми повернула палено, на лысую вырубку с редкими
соснами — «семенухамп». Куренков пошел рядом с пей,
наступая сапогами па ярко-зеленые платки «кукуш кино­
го льна». Если бы Анастасия Васильевна была более
внимательна к мастеру, она без труда заметила бы на
его лице что-то похожее на смущение. Куренков час­
тенько с поезда шел с ней в одном направлении,
и это ее нисколько пе удивляло: весь лес — производ­
ство, и мало ли, зачем идет мастер в тот или другой
квартал.
Ясное солнечное утро, сверкающая роса на кустиках
морошки, нежные листья берез, разлохмаченные сережки
цветущих осин, едва слышная трель жаворонка-неви­
димки в высоком чистом небе, благоуханье леса отвлекли
Анастасию Васильевну от деловых тррвог. Как похоро­
шел лес после недавнего теплого дождя!
— Сеять лес будеш ь,— заговорил Куренков.— Адова
работа — долбить землю мотьтжкой. Ж алко мне тебя,
Настасья Васильевна.
— Жалко? — усмехнулась Анастасия Васильевна. —
А кто больше всех доставляет нам неприятностей'.’
Вы и ваши лесорубы.
Куренков вдохнул мощной грудью лесной воздух,
пахнущий смолой и прелым мохом, миролюбиво прого
сорил:
— Зря нападаешь, Настасья Васильевна. Мы ста
раемся соблюсти и ваш интерес.
— Знаем, как вы стараетесь! Губите лес напрасно.
Вы для лесничества — как короед.
— Короед? — обиженно повторил Куренков.
Маленький черный жучок, чуть побольше рисовой
крупинки, поселялся на ветровальных и сухостойных
Дареньях, прогрызал в коре траншеи, зараж ал здоровые
Деровья. Настоящий бич лесов.
— Что ж е ты мепя с паршивым жучком сравниваешь?
Язык у тебя, что иголка: уколоть человека нипочем.
хворй

а чтоб ласковое слово сказать, этого от тебя пек
не дождешься.
Курепкоп шагал, пе глядя под погп. Под его сапогами
трещали низенькие ягодные кустики, расплющивались
в лепеш ку мохоные краспоиатые кочки.
— Зачем
вам
мое
ласковое слоио? — Анастасия
Васильевна спилу посмотрела па мастера. Иу, и велика­
нище! Плечи — косая сажепь, мускулы — ж елезо. Рав­
ного в поселке пет.
— Эх, Настасья Васильевна! — Курепков сокрушенно
вздохнул.— Умница ты, разумница, каждое дерево в лесу
изучила, паршивую елку тебе жалко, коли трактор
невзначай ее сомнет, а до человека тебе дела негу. Ты его
в грош не ставишь. А оп, может, пе такой уж никудыш­
ный, и сердце у иего есть, и как все люди, попимает оп,
чувствует...
— Вы о ком, Михайла Кузьмич? О Парфенове?
— Об нем !— Куренков сердито
падвипул
кепку
па глаза и круто повернул к себе па лесосеку.
«О ком оп? Уж пе о себе ли?» — подумала Апастасия
Васильевна и невольно оглянулась па удалявшегося
Куренкова. Странный завел разговор... Ч епуха! Оп печет­
ся о своем собутыльнике. Хочет взять его под защиту.
Друзья — водой не разольешь... Забыла его отчитать,
зачем Парфенова спаивает».
Лесник дядя Саша — так называли его все от мала
до велика —щуплый мужчина лег пятидесяти с висячими
рыжими усами па сухопьком лице — привел с собой ж ену,
тоненькую ж енщ ину с огромпыми голубыми глазами,
п четырех сыновей, пз которых самому старшему пе было
и пятнадцати. Мальчики походили друг па друга как
дне капли воды: мелкие, рыжие, голубоглазые, различить
пх можно было только по росту. По странному капризу
отца двое мальчиков носили имя Васи с прибавлением
прилагательного: Вася мепьшой и Вася большой.
— Полным семейным комплектом прибыли, Настасья
Васильевна. С Лизаветой увязка полная, жепочка у меня
сознательная, не в пример некоторым бабам. — Дядя
Саша стрсльпул хитрыми глазками па Рукавишникову
и ухмыльнулся в усы.
Рукавишникова сердито повернулась к леснику спи­
ной, а Лизанете сказала, что отнесет в ее избу узел
с постелью, может придется почь-две переночевать.
42

—
Ч гой-то ты, Карповна, навьючилась, что вер­
блюд? — кольнул дядя Саша. Он знал, что на ого подуш ­
ках жена объездчика спать брезговала.
Рукавишникова не удостоила его взглядом.
Объездчик велел ж ене поскорее возвращаться.
Дядя Саша инструктировал свои «кадры»: ж ену —
ка 1> почву рыхлить мотыгой, сыновей — как' сеять. Четве­
ро
мальчиков
с недетской
серьезностью
держали
на ладошках семечки сосны, а Пася меньшой разгрыз
одно и сказал, что оно на кедровый орешек похоже. Л ес­
ник называл ж ену Л изуш ей и смотрел на нее с н еж ­
ностью. Рукавишников рыхлил почву на площадках, за
и им шел Коля н старательно, единственной рукой, высе­
вал семена, сапогом приминал землю. Анастасия Василь­
евна, конюх н четверо рабочих работали рядом. П арфе­
нов — в стороне.
Па гектаре надо сделать тысячу площадок, на каж­
дой площадке — пять гнезд. Сколько раз нужно человеку
наклониться, взмахнуть мотыгой, ударить с силон
и плотную лесную землю, бросить в подготовленную поч­
ву семена! А что такое гектар? Капля в море. В сосед­
нем квартале рокочут тракторы, стучит мотор электро­
станции. кричат паровозы, увозящ ие спиленные деревья.
Там валят лег со сказочной быстротой. Вон вспугнутое
воронье тучей поднялось над лесосекой и кружится,
наполняя воздух тревожным карканьем.. Ищите, птицы
п звери, новое пристанище, и подальше. Великан шагает
семимильными шагами. Где пройдет, там лес не шумит,
а лежит, поверженный на землю. Плывут по воздуху
деревья на стальных тросах, послушно падают на плат­
формы составов. Не угнаться вам с мотыгой, друзья лесоводы, за могучей техникой лесорубов. Слышите, как
тревожно шумят леса Карелии? Что останется после них?
Сбережет ли человек их молодую поросль, вырастит ли
любовно новый лес, жизнь, красу, богатство земли
карельской?
Упрямо сжала губы Анастасия Васильевна: рабо­
тать — сколько сил хватит.
Парфенов сбросил пиджак, работал рьяно, с сердцем
рвал мотыгой неподатливую землю. Потемнела от пота
рубашка. Он ни с кем не разговаривал, ни на кого
не глядел. Придумали лесную посевную. Лесокультуры!
Выискали словечко:
«лесокультуры». Высевай сосну,
43

ель Сад плодовый, что ли? Ложись костьми на вырубке!
А еще Черноиаволокское лесничество на соревнование
гычпали. И все опа, эта энтузиастка Самоцветова! Н асе­
ла на всех со своими лесокультурами. Ну, что изменится
и нашем лесничестве: посеем мы один или два гектара?
Нот если леспромхоз хоть на один день ириостаповиг
валку леса, это почувствует и государство и карман
лесорубов. А ваши лесокультуры, мадам, погоди в лес­
ничестве не сделают.
— Чего бормочешь под нос себе, мплок? — спросил
дядя Саша.
Парфенов кинул на лесника косой взгляд и ниже на­
клонился над площадкой.
Мотыга, как ее ни совершенствуй, остается мотыгой.
После грех часов работы руки у Анастасии Васильевны
болели, тянуло лечь на землю, закрыть глаза, замереть
и блаженном покое. Помнится, девчонкой окучивала
кар юш ку в поле, набила па ладонях мозоли, села на
землю и заплакала.
(5 обед дядя Саша роздал сыновьям суш еную рыбу,
лук, черный хлеб. Лизавета принесла в кувшине родни­
ковой воды.
- - Утомилась, Лпзуша? — ласково спросил лесник
и погладил ж ен у по плечам.
Парфенов срубил молодую елку, бросил па лее ватник,
лег па спину и леннпо стал следить глазами за облаком,
плывущим по голубому небу.
— Зря ты того... деревцо, — Рукавишников носком
сапога коснулся ствола елки на месте сруба.
— Прикажете на сырую землю лечь? Схватить воспалепне легких? Что я срубил — яблоню? Совсем поме­
шались. В тайге пе тронь ветку.
Парфенов говорил громко, все его слышали, по пик го
ничего не сказал ему.
В лесу грохнул выстрел. Парфенов приподнялся на
локте. На опуш ку вышел человек с ружьем и вещевым
мешком. Очевидно, геолог. Он нес на плече огромную
черную птицу. У Парфенова замерло сердце. Счастли­
вый человек! Оп можег охотиться на глухарей, когда ему
вздумается. А глухаря в Каменном бору — гибель.
По вырубке, колыхаясь полным станом, медленно шла
Рукавишникова.

— Василий, твоя Милитрлса Кирбитьевна ш ествует,—
пошутил дядя Саша.
Спала, что ли?— грубо
спросил Рукавишников
>Kt'iiv, когда она поставила перед ним корзинку с едой.—
Угощай народ, Валентина.
Все охотно принялись за вкусную пнщу. Лизавета
п о д с о в ы в а л а м уж у и детям куски пирога, жареной рыбы.
Р у к а в и ш н и к о в а с тщательно скрываемым раздражением
н а б л ю д а л а , как быстро исчезает еда, со сладкой улыбкой
потчевала Анастасию Васильевну, называла ее «милуш­
кой». а про себя — «бабой-язвой», горько сожалея о том,
что С е м е н ы ч а сместили с начальников, при нем Васе куда
в о л ь г о т н е е жилось, а эта «профессорша»
всех в ежах
держит. Опа отнесла Парфенову большой кусок пирога.
Он не захотел присоединиться к остальным и принял под­
ношение, как должное, по старой памяти. Любил Гаврила
Семенович выпить и поесть на дармовщинку. Лесник доел
последний кусок пирога, погладил живот.
— На фронте питания у тебя, Карповна, серьезные
достижения. Пирог свадебный. Да. А вот, милушка, на­
счет сознательности — ты подкачала. Полный прорыв,—
свет Валентина Карповна. Да.
— Ты меня не учи! — Рукавишникова стряхнула
крошки с салфетки почти в лицо дяде Саше, схватила
корзинку н, колыхнув крутыми бедрами, поплыла по
тропке, кипя в душ е негодованием на дядю Сашу. Пони I,
поел с чужого стола и еще шпильки пускает. Сколько
раз она давала Л изавете взаймы муки, сахару, денег, а ее
муженек не понимает добра. Подхалим! Всеми правдами
и неправдами перед лесничей выслуживается.
Рукавишникова слышала, как позвал ее муж, но опа
не обернулась, а углубилась в еловый лесок, села на пень,
подставила лицо иод ласковые лучи весеннего солнца.
Влагодать! Хорошо, что поехала с Васей. Отдохнуть, воз­
духом подышать. Тишь да покой. Только кукушка — безДомница, лесная горемыка, жалуется на свое одиночество
в ближнем бору.
Хруст валежника испугал Рукавишникову. Не мед­
ведь ли?
— Васенька, ты?— обрадовалась она, уппдев м уж а.—
Посиди со мной. Солнышко-то какое!
Рукавишников положил руку па пышное плечо жены:
добродуш но

45

— Пе ка курорт приехала. Пойдем сеять. П еред людь­
ми стыдобушка за тебя.
— Не могу я тяжелую работу, Васенька. Через силу
и копь не тянег. Я — слабая, болезненная. По ночам каш­
ляю, потом обливаюсь. Все мое нутро поет, все мои кос­
точки гудят. Умру, тогда пожалееш ь...
Рукавишникова притворно кашлянула п напустила
скорбь на упитанное румяное лицо.
— От работы пе помирают, Валюша. Бери пример
с Лизаветы.
— Что мне Лизавета? Опа па бабу пе похожа. Кости
да кожа. Кляча!
Рукавишников добродуш но похлопал по спипе пышу­
щую здоровьем супругу.
— Ты у меня раскрасавица, Валюша. Здоровья твоего
па пятерых Лизавет хватит. Поднимайся, лебедуш ка.
Пойдем.
Рукавишникова отвернулась от му и; а с видом вызы­
вающим, упрямым.
— Не пойду. Не нанималась я! Батрачить на леспнчаху не стану. Парфенов народ пе мытарил, пе гнал в лес
землю долбить. Не пойду, хоть убей!
— Валентина, неделю дома ночевать пе буду! Слы­
шишь?
Угроза подействовала. Ревнивая Валюша притворно
всхлипнула и поплелась за мужем. Па вырубке, ковы­
ряя мотыгой землю, опа подобралась к Парфенону, тихо
и вкрадчиво заговорила:
— Семеныч, жалею я тебя. За что пострадал человек?
Мон Васенька на первых норах ругал лесннчую, пе по
силам, мол, требует, во все дырки нос сует, власть свою
показать хочет, а последнее время горой за нее. С чего
бы это, Семеныч, а? Как опа сумела к моему Васеньке
ключ подобрать?
— Спросите своего мужа, чем очаровала его мадам,
а меня оставьте в покое!— Парфенов с силой ударил но
лапам трухлявого пня. Из-под мотыги брызнула гнилая
древесная мякоть, обсыпая Валюш ипу юбку.
— Господи, человека-то как озлобили!— вздохнула
Рукавишникова, глядя с затаенной ненавистью па голу­
бой платок лесничей, мелькавшей в стороне,— Васенька,
пеуж то землю долбить десять дон
кряду? В наши ли
годы...

4G

— Работай, В ал ю та, работай,— мягко перебил объезд­
чик-— Л что касательно годов, то мы с тобой молодым сто
о ч к о в дадим вперед. Есть еще порох в пороховницах. Верj)o говорю, жена?
— Чтоб ей пи дна, ни покрышки! — проворчала Рукалишникова, берясь за мотыгу.
Солнце медленно склонялось к закату. На вырубках
о с п и н а м и чернели гнезда с посеянными в ннх семенами.
Люди продолжали работать в полном молчании. Д аж е
говорун Рукавишников умолк,— не шутил, не ухмылялся
и усы дядя Саша. У Рукавишниковой губы обветрились,
с лица сполз румянец, толстуха все чаще потирала пояс­
ницу, но мотыгу не бросала. Сыновья лесника спали на от­
цовском пиджаке. Синева под глазами Лизаветы стала
гуще, могыга пет-нет да п выскользнет из рук. На ладо­
нях Анастасии Васильевны вспухли мозоли. Земля в конце
вырубки казалась камнем. С трудом скребли зубья мо­
тыги. Кружилась голова, ломило ноясннцу, отекли нош .
Парфенов долбил землю так, будто это был его кровный
краг. Глаза его стали ж елтее, словно разлилась в них
желчь.
Целый день люди вырывали клочок земли у сорных
трав, сеяли лес, поливали древесные семена своим потом.
Наконец, подобрались с мотыгами к лесосеке, где труди­
лись лесорубы. Трактор тянул хлысты к складу.
—■ Что оп делает, посмотрите! — вскинулся вдруг дяди
Саша.
Все оставили работу и смотрели па трактор. Тяжелая
машина с ворчаньем ползла но свеж ем у волоку, подминая
деревца и оставляя за собой черную дорогу. Под гусени­
цами трактора исчезали целые семьи молодняка.
— Крушат, ломают... Пам годами выращивать, что они
сожрут к полчаса! Губители!— сердито сплюнул дядя
Саша, вытирая шапкой пот со лба.
— Мотыжку бы им в руки, да заставить спину по­
гнуть недели дно кряду, небось, поаккуратней бы раска­
тывали но л есу ,— мрачно уронил объездчик.— Вихляет ио
волоку и вкось и вкривь, молотит, знай себе, молодняк.
Куренковскпй орел. Каков
поп, таков и приход. Сами
Дали мастеру поблаж ку.— Рукавишников посмотрел на
Парфенова.
— Трактор по воздуху не поплывет,— бросил П арфе­
нов,— В лесу — молодняк везде. Сивкой возили древесину,

меньше мялп полроста. Техпика пытопчет больше, чем
табун лошадей.
Анастасии Васильевне представилось, как согни трак­
торов ползут по лесным просторам Карелин, уничтожают
гусеницами хрупкую поросль, и на сердце стало горько
от сознания тою , ч ю бессилен помешать злу.
М ежду тем трактор, перемалывая лесную мелкоту, на­
правлялся на групиу молодых елок. Минута, н он вдавит
их в землю. Анастасия Васильевна побежала к волоку
и стала на пути машины. Из кабины выглянуло сердитое
лицо тракториста. Анастасия Васильевна показала рукой
па деревца. Тракторист нахлобучил на глаза кепку и по­
пел грохочущую машину стороной.
— Весь лес трудыо не закроеш ь!— с горечью бросил
дядя Саша и взялся за мотыгу.
— Д л-а...— промолвил
Рукавишников, глядя вслед
трактору.— Мало мы, лесники, толкуем с лесозаготовите­
лями. Понял ж е этот парппшка-тракторист, что негоже
мять лесную мелкоту? Свернул в сторонку...
Анастасия Васильевна задумалась над словами старого
объездчика.
...Работайте, друзья лесоводы, работайте! Еще
пло­
щадка, еще горсть семяп в землю. Не теряйте дорогого
времени. Каждый весенний посев — это тысячи деревьев
л будущ ем. Пройдут годы, нас не будет на земле, но по­
сеянный вами лес будет расти, шуметь, шептать потомкам
о нашем времени, о трудных дорогах счастья.

7

Нина не понимала, как может муж с таким увлечением
работать в леспромхозе. Встает рано, надевает кирзовые
сапоги и уезж ает с лесорубами рабочим поездом. А что за
обстановка в конторе! Она поражается, как может Алек­
сей сидеть в жалкой клетушке, где едва умещается стол
п табуретка. Какой у пего был роскошный кабинет в трес­
те! Мягкая мебель, ковер и великолепный вид па Неву.
Машина управляющего была всегда к его услугам. В кон­
торе леспромхоза вечная толчея, шумно, грязно, накурено.
Рабочие входят в кабинеты и отделы без стука, в выра­
жениях пе стесняются. Алексей ничего не замечает, всем
доволен, с голозои ушел в работу. Она отказывалась пи-

пять, как оп мог променять Ленинград па лесной
поселок.
В начале Инна надеялась: муж увидит, в какую оп
попал яму, и постарается выкарабкаться из нее, но к ом а
убедилась, что он не думает о Ленинграде, она затоско­
вала, ходила, как и поду опущ енная. Важенон, как мог,
старался отнлечь ее от тоскливых мыслей и «се чаше
загонарннал о клубе, советуя ей взять теа фнльпын кру­
жок. Инна отмалчивалась и вздыхала. Он очень обрадо­
вался, когда опа, наконец, решила ион ги в клуб
п поговорить о работе.
В клубе Нину встретил заведующ ий, небольшого роста
очень подвижный молодой человек с блестящими голу­
быми глазами и буйными волосами цвета спелой пшени­
цы. Знакомясь, он с силон тряхнул ее руку, поспешно
извинился: «Виноват, привычка». Он подождал, пока она
ся л с 1, и только тогда занял свое место за столом. Нине
поправилась его аккуратная одеж да, подтянутость, откры­
тая, белозубая улыбка. Он откровенно выразил свой впс1 орг, узнав, зачем опа пришла, и не сводил с нее загорев­
шихся глаз. Артистка ленинградского театра хочет рабо­
тать в их клубе! О, теперь они поспорят с Крутогорским
леспромхозом!
— Паши кружковцы обрадуются, когда узнают, что вы
будете готовить с ними постановки. Па первый взы яд
лесорубы вам покажутся немного грубоватыми, но л о
внешне, а так они неплохие ребята. В нашем клубе парод
пе скучает. К нам часто приезжают артисты. Летом был
республиканский театр русской драмы, артисты Москов­
ской филармонии, Жаров выступал, зимой давала концер­
ты Ленинградская областная филармония. Кино у пас
через день. Фильмы новые, как в Петрозаводске. Па буду­
щий год построим кинотеатр, добудем новейшую аппара­
ТУРУ> средства есть.
— Вы давно на клубной работе?— спросила Пипа,
чтобы только что-нибудь спросить.
Оп охотно рассказал о себе. Родился он иод Л енин­
градом, и Кол и и но. После десятилетки окончил
курсы
клубных работников. Работал в Петрозаводске, поюм его
направили в Хнрвилахтн. Здесь ему нравится. В леспром­
хозе он приобрел специальность шофера, па курсовой
базе учится па электромеханика.
■1

\ 'Г ;(1 "| К П

т о .;)

49

— Лесорубы любят наши концерты. У нас хорошие
артистические силы.
— Артистические?— с невольной улыбкой переспро­
сила Нина.
— Д а ,— не смущаясь, подтвердил заведующий. —
Механик шпалорезки Анохин руководит хором лет двад­
цать, лебедчик Михайлов н его жена — диспетчер на
узкоколейке — играют на клубной сцене больше десяти
лет — старые любителн-артисты; воспитательница дет­
ского
сада
Коиикова — участница
республиканского
смотра самодеятельности, по исполнению народных тан­
цев заняла первое место. Наши ребята даю г концерты по
только своим. Мы выезжаем в соседние леспромхозы,
в районный дом культуры. В нашем
клубе вам будет
интересно работать.
Он говорил с [[иной, держась с достоинством, как рав­
ный с равной. А она слушала рассеянно, ее глаза сколь­
зили но дощатым стенам клуба. Какая ирония судьбы!
Мечтать о большой сцене — ж аж дать успеха, славы и попасть в лесной поселок, в деревянный клуб, где
во время концерта грызут семечки и парни обним аю l1
девуш ек в полутемном зале...
Но куда денешься в глуши? Нина взялась нести кру­
жок. С беспокойным вниманием стал следить Баж енов за
ее работой в клубе. «Привыкнет к делу, поймет, полюбит
людей поселка — думал он — и успокоится». Незаметно
было, однако, чтобы Ннпа загорелась и увлеклась работой.
Из клуба возвращалась хмурой, раздражительной, хвата­
лась за виски и ни о чем не хотела говорить. Баженов
стал относиться к ней еще внимательнее, ещ е н еж н ее,—■
она отворачивалась от него, замыкалась в себе и даж е не
сказала ему о концерте, который должен был вскоре
состояться. Он узнал о концерте от секретарши директора.
Задолго до начала этого концерта в клубе поднялась
суета. Девуш ки собрались в гримерной. Принесли теат­
ральные костюмы. Началось переодеванье. Нина сидела
на продавленном диване и скучающе наблюдала за круж­
ковцами. Вот сучкоруб Оксана, украиночка с вздернутым
носом на круглом румяном лице, лихо надвинула па
пушистые брови матросскую
бескозырку, притонпула
ногой. В концерте она пляшет «Яблочко». Вот Хельвп,
тоненькая светловолосая финка, тоже сучкоруб, напевает
«Тишину». Это ее концертный номер. На миловидном
50

лице Хельвп мелькают тревожные тспн, па щеках горит
румянец. Озорная Оксана обнимает ее за плечи, и обе
девушки шепчутся, хихикают.
В гримерную вбегает заведующ ий клубом. Светлые
колечки полос прплпнлп к потному лбу, голубой галстук
трепещет на плече.
— Девуш ки, все па месте? Юбок всем хватило? Учти­
те, зал переполнен. В гостях — олонецкие лесозаготови­
тели. У них самодеятельность — будьте здоровы. Не
ударьте лицом и грязь. Постарайтесь, девушки. П окатите
себя. И поторапливайтесь. Скоро выход.
Заведующ ий исчезает. В гримерной усиливается шум.
девушки торопятся
переодеться. Электрический утюг
переходит из рук в руки, поспешно доглаживаются лепты,
косынки, шарфики. В соседней комнате заиграл баян,
мужской голос запел «прощайте, скалистые горы». Окса­
на прислушивается к пению, глаза ее сияют.
— Мой Петрусь. Хорошо поет, а, девчата?
— Пока
твой.
отобьем — будет
каш ,— смеются
денушкп.
Па Нику никто пе обращает внимания, будто ее здесь
пет. Нина устало откидывается па спинку диваиа, при­
крывает глаза. 1>оже мой, как ей все противно! Этот клуб
с подмостками из грубо сколоченных досок, фальшивый
духовой оркестр в фоне, гудящий зрительный зал — лесо­
рубы пришли за два часа до начала, чтобы захватить
место, эти девушки с пронзительным смехом. Как ей здесь
тоскливо, если бы кто знал!
Па пороге комнаты вновь вырастает заведующ ий клу­
бом. Галстук голубой птицей вьется за спиной. Голос
хриплый, потное лицо блестит.
— Хор на места! Девуш ки, па сцену!
Клуб переполнен. В зале шумели, перекликались,
смеялись. Здесь собрались все своп, п каждый чувствовал
себя, как дома. Анастасии Васильевне, потеснившись, дали
место знакомые девушки — сучкорубы. Пришел директор
леспромхоза, парторг и с ними Стрельцова. Для них Этери
пзяла со сцены стулья и поставила в первом ряду. Поя­
вился Парфенов и очень удивил Анастасию Васильевну: ее
помощник пе любил, как он выражался, «сборищ».
С мрачным видом, пи па кого пе глядя, Парфенов про­
брался по гудящим рядам и забился в дальний угол.
С любопытством она смотрела ка сидевшего среди моло­
51

дежи Куренкова. Мастер сменил комбинезон на дорогой
косном с ярким галстуком. Баженова в зале не было.
Испытывая чувство внутреннего беспокойства, непонятное
ей самой, Анастасия Васильевна невольно устремляла
глаза на входные двери. Потоки рабочих вливались в зал.
Не хватало стульев. Принесли доски, устроили из них
скамьи.
Хельви и Оксана, сидевш ие рядом с Анастасией Ва­
сильевной, громко разговаривали и смеялись.
— Оксанка, инженершаявилась. Лисица па пей
серебряная! — сказала Хельви, дергая за рукав подружку.
— А ну ее к б есу !— отмахнулась Оксана. Девушка
то и дело оборачивалась назад: там сидели два паренька
из ее орш ады .— Не люблю я твою Б аж епиху. Улыбается,
будто ласковая, а очи недобрые. На поселке ни с кем не
дружит, первая пе поздоровается, ж дет, пока перед ней
шляпу снимут. На репетиции с нами: «Девушки, пожа­
луйста, девушки, прошу вас...» слова хорошие, голос мяг­
кий. Сердцем чую, не любит опа наших, презирает. Но
пойду я больше на репетицию, хоть она себе тресни! П о ­
думаешь, артистка из погорелого театра!
В первом отделении концерта Нина сидела и зале
рядом с мужем. Баженов с явным удовольствием смотрел
па то, что делалось па сцене. В исполнителях он узнавал
трактористов, вальщиков, механиков, лебедчиков. К аж ­
дого выступающ ею зал награждал бурными аплодисмен­
тами, вызывал «на бис».
— Неплохо у них получается, а? — наклоняется Б аж е­
нов к жене.
Пипа безучастно смотрит па происходящее. Два маль­
чика. «рабочие сцепы »— их дело открывать и закрывать
занавес,— сидят на высоких ящиках па виду у зрителей.
На полотнищами задника толпятся «артисты» в ожидании
своею выхода. Па сцене под баян поет Хельви. Голосок
у нее слабенький, но приятный. Зал слуш ает. Полпая
тишина. Но вот с улицы нарастает какой-то шум. и в за ­
пертую дверь зала начинают сыпаться громовые удары,
сотрясающие степы. Это буш уют те, кто не попал на кон­
церт и8-за отсутствия мест.
Под дружным натиском нарушителей порядка дверь
поддается, с треском распахивается, в зал стремительным
потоком вливается молодежь, с шумом и криками запол­
няет проходы, свободное пространство перед сценой, тес-

кит сидящ их, наступает им па ноги. Зал гудит от воз­
мущен ья.
— Не срывами- мне программу!— грозно кричит за­
ведующий клубом и прямо со сцены прыгает в толпу.
«Артисты» и зрители помогают ему удалить нарушителей
из зала. Те, уходя, громко иыражают свою обиду. Они не
хуж е других, им тож е хочется послушать концерт, опи пе
виноваты, что зал маленький.
— Х улиганство!— брезгливо роняет Нипа.
- - Ты неправа,— мягко возражает Б аж ен ов.— Какое
ж е это хулиганство? Молодежь днем работала, вечером ей
хочется развлечься, а мы выталкиваем ее за дверь клуба.
Мы виноваты, что не можем их обслужить.
— Мы?!— Нина поджимает губы .— Причем здесь мы
с тобой?
— И, все-таки начальство в леспромхозе, а ты — клуб­
ный работник.
Нина пренебрежительно молчит.
В антракте к Баженовым важной поступью приблизи­
лась Стрельцова в зеленом платье с чернобуркой на
плечах.
— Мы поставили дежурны х у входных двере( 1. Вы не
беспокойтесь,— обратилась она к Нине с заискивающей
улыбкой, успев незаметно оглядеть ее элегантный черный
костюм.— Я с удовольствием послушаю ваш концерт.
Я Алексею Ивановичу говорила: мы все очень рады,
что вы, ленинградская артистка, работаете в нашем
клубе.
— Благодарю вас, — с холодноватой
вежливостью
прервала Нииа излияния секретарш и,— Я должна оста­
вить вас. Мне пора за кулисы.
Не такого приема ждала Анна Корнеевна. ГСн очень
хотелось ближе сойтись с женой главного инженера, по­
дружиться с пей, чтобы па поселке ей завидовали. Отсту­
пать было не в характере Стрельцовой, она решила атако­
вать Баженова.
— Алексей Иванович, место рядом с вами свободное?
— Да. пож алуйста.— Баженов пропустил Стрельцову
вперед.
— Ваша жена очаровательна,— начала Анна Корнееяпа, поправляя па полных плечах черпобурку.— Я обо­
жаю культурных людей... Нииа Петровна не скучает в на­
шем поселке?

т.л

— Скучает. Хочу познакомить ее с Анастасией
Васильевной.
— С лесничей?— Стрельцова презрительно скривила
губы .— Она груба. Вы ее мало знаете, Алексей Ивано­
вич,— Мы, женщины, с пей пе общаемся. Для такого
характера, как у нее, простите, и сатана — не пугало. Пе
думаю, чтобы Нине Петровне она была приятна. В по­
селке есть женщины более достойные.
Баженов искоса взглянул на расплывшийся профиль
секретарши и промолчал.
Во втором отделении концерта на сцену вышла некра­
сивая толстая девуш ка, счетовод из конторы леспром­
хоза, она читала отрывок из поэмы «Зоя». Внезапно потух
свет. Кто-то свистнул, в задних рядах послышались
крики, но девушка продолжала читать взволнованным,
глубоким голосом. Зал притих. Зою ведут на казнь. «Если
на восток пойтп — Москва» — падали в зал слова, и луч
фонарика освещал побледневш ее лицо выступавшей. Пипа
стояла за кулисами, слушала и чувствовала, как у нее
самой поднимается в груди волнение. В этом скромном
счетоводе леспромхоза, несомненно, есть искра таланта.
Чтение кончилось. В зале — тншнна. Вспыхнул спет
на сцене. Девуш ка стояла, опустив голову, словно она еще
жила в мире своей сверстницы, чья жнзпь трагически
оборвалась в далеком заснеженном селе.
После концерта, в геспом фойе, Анастасия Васильевна
лицом к лицу столкнулась с Баженовыми. На улицу вышли
имеете. Баженовы пригласили ее на чашку чая. За сто­
лом, уставленном вазочками с вареньем, печеньем, кон­
фетами, Нина стала жаловаться на тяжелую жизнь. В ма­
газинах редко бывает мясо, масло. Столовая грязная, обеды
ужасны. Домашней работницы не найти: женщины пред­
почитают работать в леспромхозе. Ванны нет, приходится
ходить в баню.
Анастасия Васильевна спросила, нравится ли ей рабо­
та в клубе.
— Если говорить откровенно, то, конечно, нет,— Нина
полюбовалась своим перстнем с круппым рубином. —
Молодежь, правда, милая, старательная, увлекается сце­
ной, но мне моя деятельность никакого удовлетворения не
приносит.
— Ниночка, честное слово, у тебя неплохие поста­
новки,— вмешался в разговор Бажепов.

— Алеша, пе критш душой. Конечно, требовать от
трактористок, сучкорубов, трель... трель... Алеша, как их?
Ах, да, трелевщиков — никак пе запомню ,— требовать от
лих профессиональной
игры глупо, во у ж очень они
наивны па сцепе.
— А мне правится наша самодеятельность,— заметила
Анастасия Васильевна.
— Ну, что вы!— Нина снисходительно улы бнулась,—
Их игра! Зги топорные движения, грубые голоса. Правда,
ость одна девушка. Алеша, ты ее слушал на моем первом
концерте. У нее большие способности.
— Счетовод из конторы? — подхватил
Бажепов. —
Великолепно читает. Я увереп, еще отыщутся одаренные.
М олодежи в поселке много.
Пипа задумалась. Ее рука ыаптипалыто перебирала
бусинки янтарного ожерелья.
— Мне самой хочется играть. Мне нужен настоящий
театр,— Пипа бросила па мужа выразительный взгляд.
Баженов усердно помешивал ложечкой чай в своем
стакане и на ж ен у пе смотрел. Оп обрадовался вбежав­
ш ему в комнату сыпу. Йипа строго приказала мальчику
поздороваться с «тетей». Анастасия Васильевна задер­
жала в своей руке пухлую руку Генки.
— Ты ходишь в детский садик?
Генка исподлобья взглянул па «тетю»:
— Х ож у.
— Тебе там нравится?
— Ага! — мотнул головой Генка, схватил со стола
конфету и, громко топоча, убеж ал. Нина поморщилась.
— Ребенок уж асно распустился в детском саду. Д ур ­
ное влияние. В поселке очепь грубые дети. В Ленинграде
бабушка следила за каждым его шагом. Она давала
ему правильное воспитание. Воспитательницы детского
сада
пе
блещ ут
образованием.
Путают
Ушакова
с Упшпским.
— Детп всюду одинаковы, Ниночка,— мягко возразил
Б аж ен ов,— А воспитательницы здесь неплохие.
— Ты здесь всем очарован,— насмешливо заметила
Нина.
Баженов включил радиоприемник, как показалось
Анастасии Васильевне, слишком поспешно.
— Рояль я люблю,— вздохнула Нина, слушая музы­
к у ,— Кажется. Григ?

Анастасия Васильевна сказала, что исполняется рапсо­
дия Листа.
Нина умело скрыла свое удивление: «Лесная дикарка
разбирается в музыке?»— небрежно отозвалась:
— Да, конечно, Лист... Алеша, подай мне платок. Спа­
сибо, мой друг. Б ож е мой, какую смертельную тоску наво­
дит па меня музыка в этой глуш и!— Ах, Анастасия
Васильевна, настоящая жизнь только в большом городе.—
Нина мягкими женскими движениями рук поправила
волосы, любуясь собой в зеркало.— Мы уедем, уедем от­
сюда, или я повешусь, брошусь в реку.
В соседней комнате Баженов укладывал в постель
сына. В полуоткрытую дверь Анастасия Васильевна
видела, как он надел на Генку голубую пижаму, прикрыл
одеялом и присел на край кровати, взяв мальчика
за
руку. Так он быстрее засыпал. Если бы у нее был сын, она
сама укладывала бы его.
— А что говорит Алексей Иванович об отъезде?
— Мой муж с головой ушел в дела. Ему нелегко,
я нижу, по он не ж алуется, я бы сказала, он даж е увле­
чен своей работой и пе хочет 1 покидать Карелию. Но
думаю, что мне удастся его убедить. М уж меия любит,
с моим мнением считается. Посудите сами: он — крупный
инженер, конструктор. Разумно ли ему тратить свое время
и способноеги па леспромхоз? Меня беспокоит его буду­
щее. Я на втором плане, дело не во мне.
«Пет, дело в тебе» — подумала Анастасия Васильевна,
с пристрастием изучая ее. Тщательно причесанная голова,
тонко и умело подгримированное лицо, платье, сшитое
у дорогой портнихи. Ум сказывался в больших
карих
глазах, но что-то хищное пряталось в глубине их, и эго
настораживало Анастасию Васильевну, мешало ей чувст­
вовать себя непринужденно в ее обществе.
Нииа бросила взгляд на скромные парусиновые туфли
гостьи. Анастасия Васильевна смущенно спрягала ноги
под стул,— Вы героическая женщ ина. Жить в лесу и не
тяготиться,— улыбаясь, сказала Н ина.— Но вы, вероятно,
живете не скучно?— Она пудрилась, разглядывая
себя
в зеркало.— В лесном шалаше удержать долгие годы
может i o . i i . ко пылкий Ромео. Правда, в паше время
рыцари любви так редки.
Анастасия Васильевна ничего не ответила, но от Пины
че ускользнула быстрая усмешка гостьи. «О, эта женщина
56

jie такая простушка, как каж ется с перного взгляда!»*—
отметила она про себя, и хотя ей очень хотелось с и р о с т ь
А настасию Васильевну, за что ее прозвали «царицей Та­
марой», она не решилась.
Анастасия Васильевна поднялась:
— Мне, пожалуй, пора. Спасибо за чай. Д о свиданья^
Она теперь пе прятала рук с обломанными ногтями:
все время приходится иметь дело с топором, мотыгой,
землей, опа уж е пе смущалась своих туфель, скромного
платья, стояла, выпрямившись, не скрывая скуки п гла­
зах. Нина псе поняла: эта женщ ина не станет добиваться
ее дружбы, заискивать, опа знает себе цепу.
— Я рада, что мы познакомились,— Пипа заученно
улыбнулась.— Не забывайте нас. Заходите, пожалуйста.
Анастасия Васильевна сдержанно поблагодарила
за
приглашение.
Как тебе правится, Алеш а, она даж е не сказал
мне, что радо моему приглашению? Оборвала разговор
на полуслове и ушла. Деревенская баба! Никакого воспи­
тания. Одичала в лесу, отвыкла разговаривать с культур
пыми людьми. А как опа одета ужасно! Обувь грубая,
платье с плечами. Кто теперь носит такие плечи? А руки?
Страшно смотреть.
Сажено» хотел было защитить лесничую от несправед­
ливых пападок, но решил, что благоразумнее помолчать;
жена пе терпела возражений. Он направился к письмен­
ному столу.
— Нет, нет, ты не садись за свои чертежи, Алеша.
Мне скучно.
Важепов с тихим вздохом положил циркуль на стол
п занялся приемником. Нина в розовом халате лежала па
дпнапе. Ей вспоминалась летняя поездка с ГТогребпцким
в Петродворец. Ноже мой, как хорошо ей жилось в Л енин­
граде! Она не скучала. Алексей слепо доверял ей, он пе
ревновал ее, оп давал ей полную свободу.
— Алеша, иди сюда. Сядь. Помнишь, как мы встре­
чали на Стрелке в Центральном парке белые почи?
Саженов сидел возле жены, держал ее руку в своей
и с ласковой улыбкой слушал ее. А она все вспоминала
и вспоминала, как они счастливо жили н Ленинграде, по­
том порывисто обняла его и стала просить его подумать
о возвращении домой.
Г>7

...Дома Анастасия Васильевна никак пе могла пзбапиться от мыслей о Пипе. Ей представлялась уютная ком­
ната па Первомайской, Пипа, красивая, нарядная, с делан­
но-милой улыбкой па полных розовых губах, слышался
чуть виноватый, ласковый голос Алексея Ивановича,
с любовью глядевшего па ж ену. «Что мне до них? lie
хочу о них думать.
Спать!»— приказала она себе, но
уснула пе скоро.

8

Поселок Отрада вырос недавно. На холмистой мест­
ности раскинулись ладные дома лесорубов. У подножья
поселка бежит бурная речка. Выплескиваясь в пнзппу
левого берега, опа лижет корни могучих елей, подобрав­
шихся к самой поде. Рыжеватая вода бьется о камни,
стремительно несется в гущ у леса. Вид у поселка ж иво­
писный. отраднеискпх лесорубов в шутку называют
«курортниками».
Дом дяди Саши спрятался в леске за поселком. Сам
хозяин тесал топором раму, а четверо его сыновей играли
па подворье. Черная дворняжка рвалась с цепи п ж алоб­
но скулила.
Увидев Анастасию Васильевну, дядя Саша приветливо
закивал:
— А, хозяюшка паша! Добро пожаловать, дорогая
гостюшка. А я плотничаю. Сорвали строители денежки
с лесхоза, а рамы тяп-ляп н корабль. Руки бы им поотрубить! Переделывай заново. С такими рамами зимой пе на­
живешь.
Анастасия Васильевна осмотрела повое жнлпщ е лес­
ника. Две просторные комнаты с общей русской печыо,
окна большие, терраса. Свежий добротный сруб пахнет
смолой.
— Жилье хорош ее, дядя Саша, мне нравится.
— Х орош ее,— согласился лесник.— Света, тепла хва­
тит. Мы с Лпзуш ей сроду в таких хороминах пе живали.
А рамы сам подлажу, неча казенные денеж ки тратить —
Дядя Саша сбросил с табурета цветное тряпье.— Садись,
Настасья Васильевна. Я мигом
самовар вздую. Мои
Лизуш а в магазин за сахаром пошла.
— VIaii я пила. Спасибо. А я думала вы на обходе.
58

Лесник несколько виновато, по
прямо взглянул па
Анастасию Васильевну.
— С обеда собирался. Надо ж е рамы пригнать. Вто­
рую неделю с утра допоздна в лесу. Охотники шатаются
по моему обходу, костры жгут. У Змеиной сельги горячую
золу оставили, суш няк затлелся, ладно вовремя подоспел,
затоптал.
Анастасия Васильевна встала:
— Поедем со мной, дядя Саша.
— Куда?
— А в л ес..,— неопределенно ответила Анастасия
Васильевна.
Д яде Саше почудилось в ее голосе скрытое недо­
вольство.
— Приключилось что?— спросил он осторожно.
— Хочу показать вам одну вырубку.
— Лесорубы набедокурили?
Анастасия Васильевна не ответила, вышла из комна­
ты. Дядя Саша торопливо надел видавший виды пиджак,
шапку, дал наказ старш ему сынишке стеречь избу и от­
правился с Анастасией Васильевной к диспетчерской.
Дорогой рассказывал: «Вчерась куренковская команда
валила лес на шестом. Пни выше положенного. Я им: «Не
по правилам рубите» — и на карандашик. Куренков пона­
чалу в амбицию, а опосля с насмешечкой: .«Кажный пень
щупаешь, гляди, спину сломаешь, дядя Саша. Невелики
деньги платит тебе лесничество за твое усердие». Говорит,
а сам в бумажнике вроде что-то ищет, а бумажник евоппый деньгами набит, четвертными да полусотенными».—
Дядя Саша вздохнул, помолчал. «Вчерась отрадненские
курортники собрались возле пивного ларька и давай глу­
шить ликер стаканами. Питье дорогое, а им нипочем.
Д енег у них куры не клюют...»
Анастасия Васильевна беседы не поддержала, и дядя
Саша умолк.
У диспетчерской дымил паровоз, притянувший из цент­
рального поселка пустые платформы. Они сели на первую
платформу. Ехали медлеппо, рискуя свалиться под откос.
Дорога зимняя: насыпь расползлась, рельсы ходили ходу­
ном. Платформа качалась, скрипела. Дядя Саша уснул.
Ничто вокруг не ласкало глаз. Мхи, болота, мелколесье.
Леспромхоз пренебрег тонкомерным лесом. Директор рас­
59

судил: «Зачем тратить время на рубку мелкоты, когда
в Карелии столько великолепных деревьев?»
Дорога шла на подъем. Паровоз трусил по искрив­
ленным рельсам, пыхтел, жалуясь: «Как мне трудно, как
мне трудно»... Изредка попадались сваленные по обе сто­
роны узкоколейки груды древесины. Это — аварийный
лес. Дорога не выдерживала груза, и платформы с дре­
весиной опрокидывались. Машинист остановил паровоз,
постучал гаечным ключом но
рессоре и выругался.
Однако на этот раз паровоз дотянул до переезда, забрал
груженые платформы и направился
на центральный
склад.
Д ядя Саша против обыкновения утратил свою слово­
охотливость, когда Анастасия Васильевна новела его по
вырубке. Он начинал догадываться, почему лесничая хму­
рилась в его избе.
На вырубке недавно закончилась валка леса. Пни, еще
желтые и свеж ие, блестели под солнцем и походили па
круги сливочпого масла. Д ядя Саша немного приотстал.
И а его лице было такое выражепие, будто он искал слу­
чая улизнуть. Он виновато заморгал, когда Апастасия
Васильевна остановилась у большого черного пятпа, «кост­
рища», где сжигались сучья и ветви спиленных деревьев.
— Дядя Саша, вы это называете: «обработать кост­
рище?»
Лучш е бы ему провалиться сквозь землю, «ем слышать
такой вежливый вопрос!
— Казни, Настасья Васильевна, виноват. Сбил меня
с толку Гаврила Семеныч. Пойдем, говорит, на тетереви­
ные тока, потом доработаешь. Соблазнился я... Каюсь.
Опосля времени никак пе выкроить, все в бегах. И посев­
ная подкатилась, как на грех.
Темные, в ревматических узлах руки лесника мяли
шапку, которой он вытер потное лицо, рыжие усы раскаяпно по:;исли. Смотрел он в сторону, переминаясь с ноги
па ногу.
Анастасия Васильевна укоризненно покачала головой:
— Не ожидала я от вас этого, дядя Саша. Можно по­
думать, что вам надоела работа лесника. Обходы, охрана,
а тут еще кострища? А, может, и верно надоела, а?
В глазах лесника промелькнула обида. Разве он плохо
работает? Разве он и его Л изуш а отказывались сеять лес?
Ребятишки и те конались в лесной земле... Уж больно
СО

сТрога Настасья Васильевна. Сама понимает, плата лог
инкам маленькая, а спрос с них большой. За все и отвею
и за старый лес, и за новый, что еще не родился.
— Переделаю н кострища, Настасья Васильевна
JJiuyina поможет. Грабли я в кустах припрятал.
Дядя Саша пошарил в ближних кустах, достал грабли
— Дайто-ка пх мне.
Анастасия Васильевна тщательно смеш ала пепел кос:
рнша с верхней поде н и к о й , разровняла граблями пло
шадьу — будущ ее ложе для семян деревьев. Семена n;i
кострище забросит ветер, они приживутся на благоприят­
ной почве, дадут всходы.
Дядя Саша следил, как старательно ворошила леенп
чая пепел кострища, переходила от площадки к площадке
с таким нидом, будто она одна на вырубке. Что ж, таь
п стоять ему целый день? Он пе пень, а живой человек'.
Провинился, поругай, взыщи, а не казни человека молчайкой.
— Дядя (липа, возьмите.
Слава богу, не очень осерчала!
Дядя Саша обрадованно ухватился за грабли. Конечно,
оп переделает т о работу, и на совесть, пусть опа пе тре
вожится. Анастасия Васильевна слушала дядю Сашу, за­
думчиво поглаживая ветвь молодой елки.
— Дядя Саша, вы знаете, что в пашей работе самое
главное?
Лесник собрал морщины на лбу:
— Да-к, оно известно... работа есть работа. Честно вы­
полняй что положено, (ларайся... Ну, и прочее.
— Самое главное, дядя Саша, любовь к лесу. В инст­
рукции это пе написано.
— Да к. мы понимаем, Настасья Васильевна...— начал
было дядя Саша и вдруг завопил, роняя грабли:
— Куртину-то пашу, батюшки! Глядите-ка, рубят!
Величавая ель, стоявшая па ф ланю зеленевш ей не­
вдалеке куртины, медленно падала на землю. У Анаста­
сии 1'агпльевиы перехватило в горле. Спотыкаясь о пни,
она побежала к куртине.

Тойво оглядел ель. Хороша! Стройная,— верхушка
пикой вонзается в пебо. Тойво подтянул пильный кабель,
сделал надрез на дереве. Кго помощник Инап, медлптель61

шли украинец, подрубил дсрепо у надреза, пыл,-дал, пока
пила подгрызла ствол, толкнул ель рукой. Дерево упало
на землю. Меньше минуты понадобилось Той но для того,
чтобы ель, прожившая на земле столетие, папгегда пере­
стала шуметь кроной и нышнпе. У нторого дерена ппла
с визгом вырезала у самого основания большой ломоть,
похожий па краюху серого хлеба. Топор Пнапа вогнал
к рез три березовых клипа с железными кольцами па
утолщенной части. Минута, п толстая ель покорно легла
рядом с сестрой. Перешли к третьему дерену. Упираясь
коленом в мотор пилы, Тойво сделал надрез тыльным
краем пилы. Он плавно покачивал пилу в розу, чтобы опа
лучше вгрызалась в древесину. На землю фоптаичпкамн
брызгали желтые опилки. Тойво изредка двигал пилой
is продольном направлении, чтобы зубья пилы пе захва­
тывали опилки обратно и рез и пе мешали пилить. Тойво
знал свое дело. Недаром о нем говорили и в соседних лес­
промхозах, как о лучшем вальщике. Д в а д ц а ти л ети й мас­
тер только за один месяц спилил больше тысячи кубомет­
ров леса. Видно, старый налыцпк Эйпо сумел передать
сыну свой многолетний опыт.
Тойво уж е сделал надрез на очередной елп, а Иван
занес было топор, чтобы вырубить ломоть древесины, как
ндруг перед ним появилась Анастасия Васильевна и засло­
нила собой пораненный ствол. Глаза ее горели гневом.
Ошеломленные лесорубы замерли па мгновенье. Иван
побледнел, опуская топор, а когда обрел дар речи, заорал
во все горло, подхлестнутый пережитым страхом:
— Скаженная тетка! Под топор кидается! Под тюрьму
чуть пе подвела.
— Нон отсюда! — гневно, цртрясая кулаками, закри­
чала Анастасия Васильевна.— Убирайтесь из куртппы
с т о минуту! Слышите? Чтоб вашего духа здесь не было!
— Черта лысого!— Иван тряхнул чубом, низко падав­
шим на глаза. Смотрел он по-бычьи,— вот бодпет.— Пам
мастер велел пилить. Поняли? Мас-тер. Ступайте к нему.
Под мой топор пе лезьте!
— Мастер?— Анастасия Васильевна с неожиданной
силой, нажав руками па плечи Пнапа, повернула его посом
к снеж^отесанпому столбу с табличкой.
— Читай!
Иван тупо уставился на табличку: «Семенная куртина,
lie руГшть».

(j'J

— Иль пы с Тойво ослепли?
Тойво — высокий паренек в ладной синей спецовке —
стоял в сторонке, отворотись от лесничей.
— Чего ее читать?— нагловато усмехнулся Иван,—
Стенгазета, что ли?
— Веточки не троньте и кургине, пока я не приведу
Куренкова. Вы меня поняли?— сдержанно, по твердо
сказала Анастасия Васильевна.
— А за простой кто нам заплатит? — сердито выкатил
глаза Иван. — Вы, извиняюсь, нас не нанимали, мы вас не
знаем. Так что, будьте ласковы, ищите себе па здоровьечко мастера и с него спрашивайте, а нам не мешайте
дело делать.— Иван полоснул топором по коре дерева.—
Давай, Тойво. Преппя кончились.
Тойво нерешительно наклонился к пиле.
— Стойте, сукины дети! — закричал дядя Саша, спе­
шивший изо всех сил к месту валки.— В моем обходе на­
хальничать? Кто дозволил? — Голос лесника сорвался,
лицо побагровело.
Иван, широко расставив ноги, с топором па плече,
смотрел на лесника с затаенной усмешкой. Тойво поту­
пился. Дядя Саша напустился на вальщиков:
— Разбойники!
— Не ругайся, дядя ,— процедил сквозь зубы Иван,—
Мы не твои дети.
— Куртина на племя оставлена, головы, вы садовые!
Соображайте! Сей минут марш отсюдова!
— Не шуми, дядя ...— Иван шагнул к товарищу, гаркпул:— Что стоишь, как статуй? Включай пилу!
Д ядя Саша понял, что помощник вальщика играет
первую скрипку в бригаде, подчинив своему влиянию
Тойво.
— Стервец ты, Иван! А ну-ка, уходи отсюдова!
Слышь?— Дядя Саша топнул ногой.
— Ты, дядя, потише. Не зам ай,— пе моргнув глазом,
сказал Иван и зло крикнул др у гу :— Пили, давай! Их слухать, день простоишь, шиш заработаешь. Пехай с масте­
ром лезут на кулачки, а наша хата с краю.
Тойво, не поднимая головы, включил пнлу.
— Не трожьте дерево, мазурики! — вне себя закричал
дядя Саша, но Анастасия Васильевна сделала ему знак:
«молчите» и, обращаясь к вальщику, заговорила, стараясь
заглянуть ему в лицо:
03

— Послушай меня, Тойво. Ты хороший вальщик. Л ес­
промхоз тобой гордится. И мы, лесоводы, гоже ценим
тебя. У всех нас цель одна: дать стране много древесины.
Поэтому мы должны пе только рубить лес, по думать
п о том, как вырастить новый на пашей земле. Ты меня
понимаешь, Тойво?— Вальщик молчал, опустив глаза.
Анастасия Васильевна продолжала:— Ты родился в Каре­
лии, ты любишь лес, я знаю. Посмотри на вырубку, Тойпо. — Вальщик повел глазами в сторону вырубки с чер­
ными платками кострищ.— Разве ты не хочешь, чтобы па
пустыре выросли новые деревья? Дядя Саша — пожилой
человек, как п твой отец. Нелегко ему подготовить вы­
рубку для самосева. Если ты уничтожишь куртину,
его труды пропадут зря. Откуда возьмутся семена
для нового леса? Не тронь куртину. Дядя
Саша
п я просим тебя. А Куренкома мы сейчас ж е оты­
щем и все уладим.
— Идемте. Я помогу вам пайтн м астера,— смущенно
сказал Тойво и покосился па товарища. Иван с сердцем
плюнул и отвернулся.
— Молодец, парень!— Дядя Саша обрадованно трях­
нул Тойво за плечи,— Ты, сынок, настоящий комсомолец.
Лес-то паш, народный, его беречь надо. Мастер что-то, ви­
дать, напугал с чертежами. Выправит! Ступай, ступай,
милок, с Настасьей Васильевной.
— Д урен ь!— мрачно бросил Иван уходивш ему Тойво.
— Эх ты, пережиток! — укоризненно покачал головой
дядя Саш а.— Сознательности в тебе пп на грош.
Иван исподлобья посмотрел на лесника:
— Тож е воспитатель нашелся! Мне монету не за соз­
нательность платят, а за работу.
— Отсталый ты человек, И ван,— Дядя Саша бросил
окурок цыгаркп в ямку, засыпал зем лей,— Помоги-ка,
лучше, укрепить пикетные столбики. Вишь, как их раз­
воротили!
— А наряд ты подпишешь? Лесничество заплатит?
— Ах ты жила! Душ а скаредная,— возмутился дядя
Саша, плюнул, взял топор Ивана и направился в глубь
куртины.
Ишачить па вас — дураков нема,— пробурчал Иван,
укладываясь па ватник, брошенный на груду сухог>
вереска. Уснул он под мелодичное посвистывание рябчи­
ков н т и х и й шелест о с и н о в о й л и с т в ы .

Рабочие склада сказали Анастасии Васильевне, что
Куренков уехал на соседний участок. Тойво приуныл. Не
избеж ать ем у наказания за своеволие. М ожет, вернуться?
Когда мастер приедет? И технорука нет. Он обрадовался,
когда раскряжевщ ик попросил его немного поработать
пилой. Б езделье мучнло его.
Работа на складе кипела. На магистральном волоке
показался трактор. Машина тянула большую пачку дре­
весины. Разметчик заторопился, отмеривая резы. Тойво
распиливал, рабочие откатывали раскряжеванный лес
к краю эстакады, спеш или освободить место. Трактор,
пригибая настил, пополз по горбу эстакады. Залязгали
гусеницы, густо облепленные болотной грязью и прошло­
годней травой. Разметчик — пожилой, сухощ авый и очень
юркий, скользнул быстрыми глазами по внушительной
пачке древесины и одобрительно крякнул.
— Ш есть кубиков, не меньше. С Филиппычем простоя
не будет.
Тракторист ж адно пил воду. Рослый, широкоплечий,
с крупными чертами, руки чернее саж и, лицо тож е чер­
ное, комбинезон пропитался мазутом. Его знали все лесо­
рубы Карелии, как инициатора соревнования за луч­
ш ее сохранение механизмов. Не так давно он при­
ехал в Хнрвилахти из сибирского совхоза, начал чокеровщиком, потом получил маш ину и после упорного
труда вышел в лучш ие трактористы-трелевщики рес­
публики.
— Эй, осторожней! П риш ибу!— гаркнул чокеровщик,
возясь у пачки.
Анастасия Васильевна поспеш но отошла в сторонку.
С тракторного щита один за другим падали хлысты, осво­
бож денны е от чокеров. Настил содрогался от тяжелых
ударов. Тракторист отвел маш ину к будке, заправил бере­
зовой газочуркой и, не обмолвившись ни единым словом
с работающими на эстакаде, направил маш ину к пасеке.
Разметчик, берясь за мерку и топор, сказал, обращаясь
к Анастасии Васильевне:
— Характерный человек наш Филиппыч. Минуты
ж алеет на перекур. Скромняга. Другой бы на его месте
нос кверху. Как же! Три тыщи часов откатал на своем
тракторе, и ни одной значительной поломки. Об нем
и в газете, и по радио, министр письмо прислал. Пятнад­
цать тысяч кубиков древесины притянул на склад. Это
5 Хозяйка леса

тебе не баран начихал. С Филиппычем щели в кошельке
не увидишь.
— Вы не знаете, где технорук?— спросила Анастасия
Васильевна разметчика.
— С главным на шестом.
— Баж енов в лесу?
— Я и говорю: был у нас и на ш естой уехал с техно­
руком.
Разметчик занялся своим делом. Вернулся раскряжев­
щик и отобрал у Тойво свою пилу. Откатчик, сваливая на
тележ ку раскряжеванный лес, спросил у Тойво, почему он
слоняется по складу. Тойво молчал. Два сортировщика
крючьями подкатили к краю эстакады несколько бревен,
сбросили на тележ ку и велели откатчику двигать. Откат­
чик — здоровенный мужик с угрюмым скуластым лицом,
толкнул тележ ку, обернулся к Тойво:
— Эй ты, оболтус! Б удет тебе от мастера на орехи.
Привели теленочка на веревочке.
Тойво вспыхнул, но промолчал.
— Не путайся под ногами, паря!— прошипел сорти­
ровщик, хотя Тойво ему нисколько не мешал.
— Не ори на паренька,— вступился за Тойво размет­
чик.— Волок-то через куртину, оказывается, тянем.
lie
гож е рушить семенные деревья. А вы, хозяева лесны е,—
обернулся разметчик к Анастасии Васильевне.— Пошго
раньше с нашими не дотолковались? Ж иаем-то все мы
в одном поселке? Ай-яй, как неладно получилось! У нас
каждая минута на счету, сами понимаете — план, и вот-те,
пожалста, застопорилось дело.
Анастасия Васильевна объяснила, как получилось
с куртиной. Разметчик только головой покачал.
— Берегись, дамочка!— крикнул сортировщик, подка­
тывая бревно к ногам Анастасии Васильевны и с ходу
обращаясь и не глядя на лесничую.
Приемщица — молчаливая девуш ка в синих шарова­
рах, ставившая отметки на древесине, тихо сказала Ана­
стасии Васильевне:
— Вы бы лучше куда-нибудь ушли...
— Некоторым делать нечего, так они ходят и при­
дираю тся,— сердито сказал раскряжевщик, ни к кому не
обращаясь и не глядя на лесничую.
Анастасии Васильевне стало
горько. П очему ее не
любят? Лица рабочих склада хмурые, раздраженны е,
66

а у откатчика глаза Ивана: съесть готов от злости.
Когда ж е вернется Курепков? Она посмотрела па Тойво.
Вальщик сидел на чурбачке и чертил прутиком на запы­
ленном пастиле эстакады. В его позе чувствовалось уныние
и раздраж ение. Как с ним быть? Отпустить нельзя, а время
бежит. Вот несчастье! Хотя бы технорук появился.
Как жаль, что она не застала Баж енова. Торчать
на эстакаде просто неудобно. Сейчас вернется откатчик
и начнет пускать свои шпильки. Вот он с товарищами, вы­
тащив стойки, сбрасывает крючьями бревна с тележки. Как
все продумано на складе. Вот хотя бы штабели древесины.
Расположили их весьма разумно. Против эстакады —
шпальник, пиловочник, спецлес. По краям эстакады —
тонкомерные сортименты: рудстойка, баланс, деловая
береза. Такое размещ ение ускоряет и облегчает работу
сортировщиков. Сколько леса дает стране ее лесничество!
Горы древесины.
Приемщица подошла к картонному кружку, приби­
тому к сосне, напоминающ ему по форме циферблат
часов, и поставила стрелку на цифру «3». Третий час
работы. Девуш ка наступила на прутик Тойво. Вальщик
поднял голову.
— Тойво, ты забыл про обязательство?
— С меня спросит секретарь,— ответил Тойво.
— Мы все с тебя спросим. Зачем ребят подводишь, а?
— Чего тебе надо? Не твое дел о.— Тойво повернулся
к приемщице спиной.
— Ах. так... Хорош о. Я первая скаж у секретарю.
Н у и говори! — не оборачиваясь, процедил сквозь
зубы Тойво.
Анастасия Васильевна мягко объяснила приемщице,
почему Тойво не рубит. В светло-синих глазах девушки
отразилось недоверие:
— Наш Михайло Кузьмич знал, что это куртина? Не
может быть...
Две девуш ки бежали от куртины по направлению
к складу. Белые платки на головах так и мелькали.
— Эй, Тойво!— крикнул сортировщик. Твоя бригада
скачет.
— К уда баран, туда и стадо,— заметил откатчик.
Рабочие засмеялись. А настасия Васильевна вглядыва­
лась в полотно узкоколейки, черневш ее за вырубкой.
Если бы сейчас приехал Баженов!
67

Девуш ки вбежали на эстакаду. Тойво втянул голову
в плечи, словно ож идая удара.
— Иван спит, как сурок, а ты здесь прохлаж да­
еш ься?— налетела на вальщика Оксана.
— Быть бычку на веревочке,— вставил откатчик.
— Бессовестный! Обязательство заваливаеш ь!— на­
ступала
на земляка
всегда
тихая
и застенчивая
Хельви.
— Девуш ки, я просила Тойво подождать мастера.
Оксана скосила на Анастасию Васильевну сердитые
глаза:
— А вы нами не командуйте. У нас свой бригадир
есть. Сорвали Тойво с работы. Вся бригада на простое.
Что мы дадим вечером в «молнию»? Д ругая бригада вон
как работает!
В километре от эстакады дымились костры. Сучкожоги жгли сучья. На пасеке валились деревья. Урчал
трактор, собирая хлысты в пачку. Второй трактор медлен­
но полз к эстакаде.
— Чего стоишь, как истукан? — закричала Оксана на
своего бригадира.— И з-за тебя хлопать глазами
перед
мастером, перед секретарем и всеми ребятами?
— Оксана, ты неправа. Нельзя рубить куртину. Оставь
Тойво в покое. П еред мастером я отвечу за него.
Девуш ка вскинулась на Анастасию Васильевну:
— А что нам с вашего ответа?
Эстакада задрож ала. Трактор взбирался на покатый
пастил.
— А ну, ребятишки, киш с эстакады! — весело скоман­
довал разметчик.
Девуш ки, не сговариваясь, схватили Тойво за руки
и потащили за собой.
— Девки, держ ите его крепче! Не вы пускайте!— озор­
но крикнул сортировщик.
М олодежь скрылась за ш табелями древесины.
Анастасия Васильевна смотрела
на удалявш уюся
тройку. Вот молодежь миновала склад и направилась
к куртине. Сейчас начнется уничтож ение семенников. Как
помешать? У кого попросить помощи?
Она оглянулась вокруг, как бы ища, с кем посовето­
ваться. Никто на нее не обращал внимания. Разметчик
хлопотал возле пачки хлыстов с сосредоточенным выра­
ж ением, орудуя своей неизменной меркой, приемщица
68

следила за распиловкой, желтый складной метр в ее руке
поблескивал на солнце, сортировщики выхватывали
крючьями части распиленного хлыста, от ш табелей к эста­
каде катилась тележ ка, готовая подхватить свою поклажу.
Люди работали четко, слаженно. Как ж е ей быть? Вот
молодежь уж е подходит к куртине, сейчас Тойво возьмет
пилу, включит ток и... Ток! Вот что спасет ее куртину.
Анастасия Васильевна побежала к стоявшей непода­
леку от эстакады будке, в которой помещалась передвиж ­
ная электростанция.
Электромеханик Бондарчук на ее приветствие ответил
кивком головы и наклонился над генератором.
— Товарищ Бондарчук, не включайте пилу Тойво до
приезда Куренкова. Я очень прош у вас. Помогите нам
спасти куртину.
Электромеханик не спеш а вынул серебряный портси­
гар с монограммой, закурил дорогую папиросу. Ем у не
было двадцати трех лет, но он умел держ аться, как солид­
ный специалист, знающ ий себе цену. Это о нем говорила
Анастасия Васильевна Б аж ен ову в первый вечер знаком­
ства, называя имя электромеханика в числе пытливой,
способной молодежи леспромхоза.
— И звините, ваш у просьбу выполнить не м огу.—
Бондарчук стряхнул пепел в пустую консервную банку:
он не забывал, как надо обращаться с огнем в лесу.
— Как вам не стыдно! — возмутилась Анастасия
Васильевна.— У меня не частное дело. Я спасаю куртину
в государственных интересах.
— А план лесозаготовок вы срываете в чьих инте­
ресах?
— Товарищ Бондарчук, вы дум аете
над тем, что
говорите?
Бондарчук
горделиво
вскипул
голову,
прищ у­
рился:— Вы не имеете права запрещ ать нам валить лес.
Нам может приказать только наш начальник.
Бондарчук швырнул окурок в банку и отвернулся.
Глядя на широкую спину механика, склонившегося над
мотором, она чувствовала, что убеж дать, просить — бес­
полезно.
В куртипе стали падать на землю одна за другой
могучие ели.
В это время к складу мчался юркий мотовоз Сергея.
Он вез Баж енова и Куренкова.
(59

Куренков растянул рот в заискивающ ей улыбке, когда
увидел спеш ивш ую к погрузочной площадке лесни­
чую.
— С хорошей погодкой, Настасья Васильевна. К нам
приехала? Добро! Давно не была, хозяйка лесная, на на­
шем участке.— «Не отвечает. Темна, как туча. Быть
грозе»,— подумал Куренков, шаря по карманам комбине­
зона в поисках папироски.
Анастасия Васильевна обдала мастера взглядом пре­
зрительным, уничтожающим и стремительно подошла
к стоявш ему у погрузочного крана Баж енову. И нженер
друж елю бно протянул ей руку:
— Приятная встреча. Здравствуйте.
Она пожала его руку и заговорила быстро, горячо:
— Его рабочие в куртине. — Она кивком головы пока­
зала на Куренкова.— Пусть прекратит. Немедленно!
Куренков подошел к ней и просительно начал:
— Не срывай ты, ради бога, нам плановую рубку,
Настасья Васильевна. Пойми, в нашем деле — трелёвка —
гвоздь заготовки. К уртину пощиплем самую малость:
двести пятьдесят метров в длину да в ш ирину метров
с пяток. Погляди сама, склад в низинке, очень нам под­
ходит протянуть волок через куртину, чтоб, значит, уклон
был в грузовом направлении.
Брови Анастасии Васильевны круто сошлись на пере­
носье:
— Что вы мне толкуете про уклон, Куренков? Вы
смеетесь? Гибнут семенники под вашим топором, а вы мне
лекцию про волок читаете? И демте к Бондарчуку, пусть
выключит ток.
Мастер не двинулся с места. Он только глубоко вздох­
нул, сбивая кожаный шлем на затылок.
— Что ж е вы стоите? А лексей Иванович, прикажите
ему убрать рабочих с куртины.
Баженов неторопливо поднял с земли оброненпую ею
косынку и молча подал ей. Очень милая женщ ина, но за­
чем так горячиться...
— К сожалению, я долж ен огорчить вас. Михайла
Кузьмич со мной советовался, и я разреш ил ему рубигь.
— Вы... вы разрешили?..
К уренкову стало жаль лесничую. Разволновалась,
голос дрож ит, ещ е, чего доброго, заплачет,
70

Баж енов спокойно заметил, что он не видит в этом
большой беды, хотя искренне огорчен, что доставил ей
неприятность.
— Неприятность?— повторила Анастасия Васильевна,
и ее глаза потемнели.— Вы мне ответьте: по какому праву
вы разрешили рубить куртину? Разве она на карте не по­
казана? Разве в лесорубочном билете не помечена? Или
для вас документ лесхоза — пустая бумажка? Пока еще
хозяева леса — мы. Я требую убрать рабочих с куртины!
«Думал, заплачет, а она вон как заговорила. Сорвет
волок,— забеспокоился К уренков.— И чтобы ей завтра
сюда приехать!» Мастер решил спасать положение.
— Алексей Иванович, может, пойти по краю куртины?
Правда, трасса будет с кривинкой, поворотов больше.
— И по краю не разр еш у!— Анастасия Васильевна
стукнула кулаком по ладони.
— Михайла Кузьмич, рубите, как намечено. И не з а ­
будьте: слой отходов на укладке не меньше полуметра,—
твердо и серьезно сказал Баж епов, обращаясь к К урен ­
кову.
— Слушаю, Алексей Иванович. Мы чин чином. Не
беспокойтесь.
Куренков поспеш но отошел, не глядя на лесничую.
— Куренков, погодите! — крикнула ему вслед А наста­
сия Васильевна, но мастер не оглянулся. — Что вы
делаете, Баженов? — резко обернулась она к инж енеру.
— Анастасия Васильевна, поговорим спокойно. Я все
объясню.
— Это издевательство! Как можно сейчас разговари­
вать спокойно! Вы образованный человек, от вас многого
ждали! Как вы можете так варварски истреблять лес! Вы
х у ж е Чистякова! Он не кончил академии, был грубым.
Когда лесорубы косили семенники, он даж е не оправды­
вался перед лесничеством, а кричал нам в лицо: «Ваши
куртины нам поперек горла! Кто их придумал? Ценный
лес и оставляй по вашей прихоти на корню!» Чистяков
был наш открытый враг, а вы... Баж енов перебил ее:
— Чистяков был прав.
— Ещ е бы! Вы ж е продолжатель его дел!
Баж енов продолжал, не меняя спокойного тона:
— Прав мой предшественник. Ну, посудите сами. Для
куртин вы отбираете лучший лес. Д есятую часть гектара.
Сколько государство теряет цепной древесины только
71

в одном нашем лесничестве! А по всей Карелии? Тысячи
кубометров... Это бесхозяйственность. Согласитесь, ваши
порядки не во всем выгодны государству.
— Вы прикрываете беззаконие этими фразами. Оста­
новите рубку. Как вам не совестно. Вы — инж енер
леса...
— Позвольте, я объясню вам,— начал Баж енов, но она
резко оборвала его:
— Нет, товарищ Баж енов, я потребую вашего объяс­
нения в другом месте!
Немедленно ехать в Хирвилахти! Вот мотовоз Сергея.
Он отвезет ее...
Она побежала к узкоколейке, но в это время мотовоз
свистнул и, гремя платформами, покатил со склада.
Чувствуя непреодолимую усталость, А настасия Ва­
сильевна медленно пошла вдоль дороги

9

Парфенов, вздыхая, ворочался на жестком лож е. Ласка
леж ала у его ног.
— Труба мне пришла, Ласка. Л еж и, Гаврила — раб
божий, один, как бревно, и подыхай. Умрешь — похоронят
па горушке и через неделю забудут, что жил на свете.
Что, псина, жалко тебе хозяина?
Ласка лизнула хозяина в руку. П арфенов сунул под
мышку градусник, натянул на плечи зам усоленное одеяло.
В открытое окошко заглядывала березка, свесив нежную
ветку. Где-то играла гармонь, молодой мужской голос пел
о яблоне в цвету, о любви. Песня и светлый весенний
вечер усиливали тоску Парфенова.
Эх, Гаврила, приближаеш ься к финиш у, а что хоро­
шего видел ты в жизни? Ласочка, подойди ближ е. Ну,
поди, поди сюда, собачка. Псина ты, тварь бессловесная...
Лайка положила лапы на грудь Парфенова, смотрела
преданными глазами, тихонько повизгивала от восторга.
— Был твой хозяин начальником, спихнули в помощ­
ники, а потом записали в симулянты. Лесная фея в кирзо­
вых сапогах на собрании разделала под орех: «Вы, Гаврила
Семенович, как только нуж но контролировать работу
лесозаготовителей, принимать вырубки, так и в пос­
тель. То у вас печень, то зуб»... А знаеш ь, что сказал
72

Рукавишников, старый волокита, бабник? Будто я х о т у
в лес только на охоту. Подхалим! В рот глядит лесничей.
Забыл, как сам целыми днями пропадал на тетеревиных
токах. Я тогда слова ему не говорил, хотя мог дать вы­
говор или прогнать со службы ко всем чертям. А сейчас
я для него ничего не значу... Эх, псина, друж ок ты мой
верный.— Парфенов погладил морду собаки,— Ну, ну, не
лезь с поцелуями, не люблю... Д ядя Саша, усатый
черт, тож е против меня. Молол всякий вздор.— Пар­
фенов посмотрел на градусник и снова сунулего
под мышку.
— Говорильню развел,— продолжал он вслух с нара­
стающим раздраж ением .— «Вы, Гаврила Семенович, ста­
рый лесной работник. Я не верю, чтобы вы не понимали
важности наших задач. Мы отвечаем перед потомками за
состояние леса.» Громкие слова, грош им цена! Потомки!
Скажите, пож алуйста, почему я перед ними долж ен сни­
мать шляпу? Выходит, живи только для потомков. Для
меня никто не жил и не живет. Обо мне никто не беспо­
коится. Вот леж у, как пласт, и никому до меня дела нет.
Воды подать некому. Собачья жизнь! — Парфенов долго
всматривался в шкалу градусника.— Что за ерунда? Вто­
рой день на одной точке. Тридцать шесть и семь. Нор­
мальная. Быть пе может. Вероятно, градусник испорчен.
Ласка повела ушами, спрыгнула с топчана. Вошла
М атвеевна с корзиной.
— Л еж иш ь, сердешный? Небось, тоска одолела, а?
Парфенов молчал. Матвеевна вынула кувшин из кор­
зины, поставила на стол.
— Вставай, молочка
топленого
принесла. Болезнь
твоя неопасная, приключилась она от твоей гордости.
Скажу напрямик, хитрить с малолетства не обучена. Не
моего ума дело тебя учить, однако характер твой тебе
и лесничеству во вред. Тебя не поругай, ты через губу не
плюнешь. Привык ты, батюшка, лежать на боку. А в лес­
ничестве дел — непочатый край.
В глазах Парфенова загорелся недобрый огонек.
— Мамаша, какое вам, собственно, дело д о нашего
лесничества? Вы не служ ите, не работаете.
М атвеевна покачала головой:
— Образованный ты человек, Семеныч, а настоящего
понимания у тебя нету. Д а разве я в лесничестве чужая?
Настя мне родная дочь. У нее за дело душ а болит,
73

и в моем сердце ее боль разве не отзывается? Сушит мою
Настю заботуш ка. Сколько кровушки перевели ей не­
лады с леспромхозовскими да вражда с тобой!
— Оставьте меня в покое с вашей дочерью .— П арфе­
нов натянул на голову одеяло.
— Ох, и трудный ты человек, бог с тобой!— вздох­
нула старуха, наливая в чашку молоко.— Моя Настя зла
тебе не желает. А коли строга с тобой, так за дело. С нее
тож е спрашивают. Не гонится моя Настя за славой, аль
за личной корыстью... Попей молочка горяченького, хворь
как рукой снимет.
— Не нужно мне ваших подачек!— Парфенов оттол­
кнул руку Матвеевны. Молоко из чашки выплеснулось
на пол.
— Ошалел! — рассердилась Матвеевна, унося чаш ку.—
Коли так, не стану навещать.
В сенях раздался стук каблуков, и в избуш ке появи­
лась нарядная Стрельцова с пакетом в руках. Она ж ем ан­
но спросила Парфенова, как он себя чувствует.
— Н еваж но,— прохрипел
Парфенов, пе поднимая
головы от подушки.
Стрельцова покосилась на М атвеевну и неприязненно
поджала накрашенные губы.
— Я попрош у Николая Алексеевича, он пошлет ма­
ш ину в район за врачом.
— Не нуж но.
Меня вылечивает
только
покой
и тишина.
Стрельцова присела на край топчана:
— Д а... Л есничеству не повезло, дорогой Гаврила
Семенович. Начальник, который не береж ет свои кадры —
плохой начальник. Она понимает, что вам нельзя п ер е­
утомляться?
— Это моя-то Настя — плохой начальник?— голос
Матвеевны задрож ал от обиды.
Стрельцова пренебрежительно пожала плечом и стала
развязывать шпагат на пакете.
— Чем ж е моя Настя плоха, Анна Корнеевна?
Говори, коли начала, досказывай.
Старуха, сдерживая обиду и гнев, стояла перед секре­
таршей с поднятой головой, высокая, прямая.
Грохнула входная дверь, в сенях застонали половицы,
через порог шагнул Куренков. На нем была новая льня­
ная сорочка с русской вышивкой, новые сапоги
74

— Л еж иш ь, как рож еница!— гаркнул мастер во всю
силу своих легких.— Вставай, лекарство принес.— Он по­
ставил на стол большую корзину с бутылками и куль­
ками.— Д енег я получил кучу: премия, зарплата... К уда
девать, а, М атвеевна?— Куренков ласково дотронулся до
плеча старухи. Он был в отличном настроении. Его учас­
ток занял первое место в соревновании, газета хвалила,
трест премировал.— Э, да ты, мать, чем-то расстроена?
Что приключилось?
— Скажи, Кузьмич, моя Настя — плохой начальник?
В серых на выкате глазах Куренкова блеснула лука­
винка.
— Э, мамаша, еж ели Настасья Васильевна была пло­
хим начальником, нам всем легче жилось бы. Верно
говорю, Аннушка?
Стрельцова только бровями повела.
— У ж не Гаврюха ли ж алуется на свое начальство? —
с веселой издевкой продолжал К уренков,— А ты, мать,
не расстраивайся. Наплюй тому в глаза, кто говорит, что
твоя дочь — плохой начальник.
Матвеевна торжествую щ е посмотрела на Стрельцову.
— Аннуш ка,
организуй стол.
Гаврила, вставай,
ты от лени мохом оброс.— Куренков стянул с друга
одеяло.
Матвеевна ушла. Парфенов подсел к столу, морщась
выпил «старки» и налег на судака в томате. Куренков
пил водку, ел черный хлеб с горчицей и не хмелел. Раску­
порив бутылку вина, он предложил выпить за ж енщ ину
с головой и характером. Стрельцова кокетливо повела
глазками, поправила кружевной воротничок на шелковом
синем платье. Парфенов потянулся к ней со своим ста­
каном.
— Дорогая Анна Корнеевна, вы украш аете мое убогое
жилье...
— П ою ди, Гаврила. Я предложил выпить за ж енщ ину
с головой. Дай мне сказать. Умница она, разумница,
не в пример тебе, кисель гороховый. Верно говорю,
А ннуш ка?— Куренков прикрыл огромной ладонью л е­
жавш ую на столе руку Стрельцовой.— Ума да характера
на двоих мужиков хватит. Люблю!
Стрельцова, жеманясь, опустила глаза.
— Положила она тебя, Гаврила, на обе лопатки, —
продолжал Куренков. — Она проветрит твою голову,
75

старый барсук. Мой совет тебе, собутыльник дорогой,
не ершись, сдавайся. Она, что утес: не сдвинешь, не рас­
колешь. Много от нее беспокойства. И мне, и тебе, друг
ситный. Однако люблю нравных ж енщ ин. Выпьем! —
Куренков поднял стакан с густо-красным вином.
— Постой, — растерялся Парфенов. — Ты пьешь за
Самоцветову? А я думал — за А нну Корнеевну.
— Аннуш ка — особь статья. Мы за нее раздавим сле­
дующ ую ч ару.— Куренков подмигнул Стрельцовой.
— С пасибо,— прошипела Стрельцова, резко отставляя
в сторону свой стакан. Вино выплеснулось из стакана
и растеклось по столу кровавой луж ицей.
— Анна К орнеевна, я пью за вас, только за вас —
торопливо проговорил Парфенов, придвигаясь к Стрель­
цовой.— М ихайла ш утит. Пе обращ айте на него внимапия.
— А я пью за Настасью Васильевну. За ж енщ ину
с головой и характером. Вы не хотите, сам выпью.
— Куренков чокнулся стаканом о бутылку, залпом
выпил вино.
— Дорогая Анна Корнеевна, прош у вас, не обращайте
вы на него внимания. Михайла — мужик дубоватый.
Выпьем вдвоем, доставьте мне такое удовольствие.
Стрельцова с обиженным видом осушила свой стакан.
Куренков посмеивался, глядя на друзей, налил себе вто­
рой стакан, и, как ни в чем не бывало, сказал, что «этот
пьем за А ннуш ку — вдовуш ку, бедовую головушку»,
выпил и стал с аппетитом есть голландский сыр.
— И я с удовольствием выпью ещ е раз за ваше здо­
ровье.— Нарфенов поспеш но налил себе вина, заискиваю­
ще заглянул в накрашенное лицо Стрельцовой. —
Мы с Михайлой — ваши друзья до гроба. Выпейте
со мной за друж бу.
— Н аливайте,— кивнула головой Стрельцова.
Парфенов наполнил стаканы золотистым «токаем».
—
За наше сокровенное ж елание, Гаврила Семенович
Б удем надеяться, что все станет на свое м есто.— Стрель­
цова снизила голос до шепота: — Мы надеемся. Николай
Алексеевич молчит, но я читаю в мыслях моего дирек­
тора. Ваш е место заняла нахальная баба. Вы должны
ее выжить...
— О чем вы шепчетесь? — спросил Куренков.
Стрельцова вызывающе усмехнулась:
76

— Наша тайна, Михайла Кузьмич. А вот вас я отка­
зываюсь понимать. Самоцветова — грубая и зловредная
баба. Взъелась на леспромхоз и всем портит кровь. К учу
актов на нас состряпала, нервирует Николая Алексееви­
ча. С ней ни о чем ие договоришься. Эта женщ ина спо­
собна только на неприятности. Советую вам быть с ней
начеку. Вам она никогда не уступит. Никогда!
Куренков вдруг задумался, потом выпил в одиночку
ещ е стакан вина н неожиданно для друзей весело засм е­
ялся, сотрясаясь всем своим могучим телом.
— Гаврюха-то наш — герой! Градусником прикрылся,
а она его бьет и в хвост и в гриву. Не верит она в твою
болезнь, рак-отшельник. Ее не проведешь. И я пе верю
в твою хворь, старый лис. Здоров ты, как бык. Водку
хлещешь стаканами и хоть бы хны! Привык валять
дурака, работать неохота, придумал хворобу и отлеж и­
ваешься, шельмец!
— Замолчи! — Парфенов с силой ударил кулаком
по столу. Бутылка опрокинулась на стол, разбила
тарелку.
Куренков опешил. Впервые оп видел друга таким
разъяренным: глаза выкатились, лицо перекосилось, поси­
нело.
— Пропади она пропадом! Мне покой нужен! Уходи
ко всем чертям!
Парфенов, шатаясь, добрался до топчана и, как сноп,
повалился на постель.
— Зачем
вы его расстраиваете? — нахмурилась
Стрельцова.— У человека больное сердце.
— Не ум рет,— угрюмо буркнул Куренков, у ж е жален,
что наговорил другу лишнего.
— Самоцветова много на себя берет,— с в и с т я щ и м
полушепотом продолжала Стрельцова. — Она не счита­
ется даж е с нашим директором. Самому Николаю Алек­
сеевичу грубит. Говорят, она два раза была зам уж ем ,
и оба мужа от нее сбежали.
Куренков тяжелым взглядом следил за пухлой рукой
Стрельцовой. Вот она попудрила полное желтоватое
лицо — лицо увядающ ей женщ ины, подкрасила губы,
послюнявила палец и провела по бровям — лоснящимся
полоскам кожи с редкими белыми волосинками.
— Молодишься, Аннушка?
77

В выпуклых глазах Куренкова светилась откровенная
насмешка.
Стрельцова вспыхнула, поднялась из-за стола.
— Вы пьяны и начинаете грубить! Что за хамство
говорить ж енщ ине в лицо гадости!
— Одна, только одна есть в поселке красивая, умная
женщ ина. Такую бабой не назовеш ь,— с грустью сказал
Куренков, не обращая никакого внимания на Стрельцову,
будто ее и не было в избушке.
Анастасия Васильевна вошла и остановилась на
пороге.
— Легка на пом ине,— процедила сквозь зубы Стрель­
цова и с гордым видом прошла мимо лесничей к двери.
— Настасья Васильевна?! — обрадованно закричал
Куренков, ринулся к ней и схватил за руки.— Дорогая
ты гостья наша!
Идем к столу, попотчую сладким
вином.
Анастасия Васильевна отвела его руки, отступила.
— Послуш айте, Куренков, если Гаврила Семенович
в самом деле болен, то не стыдно ли вам спаивать его?
— Да разве мы пьяные? Ни в одном глазе. Рюмку
красного Гаврила, верно, выпил. Д а-к, красное и доктора
велят пить для подкрепления. Я не принуж даю. Его
добрая воля...
Куренков заслонил собой угол стола с батареей буты­
лок. Парфенов тяжело поднялся с топчана, сделал шаг,
качнулся, схватился за спинку стула, уставился на лес­
ничую осоловелыми глазами.
— М ногоуважаемая начальница!
Справку о моей
болезни вам представят в контору. В кон-то-ру. Ясно?
Могу я просить вас, не прояв-лять ко мне вашей чут­
кости? Могу я просить вас забыть дорогу к моему...
— Брось,
Гаврюха! — поспеш но
перебил
друга
Куренков.
Анастасия Васильевна спокойно смотрела на своего
помощника.
— Я пришла к вам по делу. Вы знали о том, что
Куренков будет рубить куртину на восьмом? Вы сгово­
рились?
— Он не знал, не знал. Я — сам ,— торопливо ответил
за товарища Куренков.
Парфенов, не выпуская стула из рук, обернулся
к нему, заорал трезвея:
78

— П очему не сказал, что полезеш ь в мою куртину?
Мою!
— По старой памяти, Гаврила, — примирительно ска­
зал Куренков.
— Ты про старые времена забудь! Куртину я отводил,
старался. Мои труды насмарку!
Анастасия Васильевна поверила в искренность воз­
мущения Парфенова, но все ж е переспросила:
— Так вы не знали?
На нее глянули запухш ие от сна и пьянства глаза.
В них горела откровенная злоба.
— Не знал... и... не желаю знать! Я болен. Д айте
мне покой!
— Спокойной ночи, Гаврила Семенович.
Анастасия Васильевна вышла, не взглянув на К урен­
кова.
— Мое не тронь! Не тронь! — Парфенов постучал
ребром ладони по стол у.— Ее куртины можеш ь... И ну
вас всех... П ойду спать.
Куренков постоял у окошка, вернулся к столу, подер­
жал в руках нераскупоренную бутылку, поставил обрат­
но, тронул за плечо лежавш его на топчане друга.
— Гаврила, выпьем? П ес с ней, с куртиной.
— Не хочу.
— Давай, в картишки перебросимся. Иль партийку
в шашки?
— Нет желания.
Куренков снял со стены гитару, тронул струны.
— Спой, Гаврила, мою любимую.
— Не хочу.
Куренков повесил гитару на преж нее место.
— Давай
в воскресенье закатимся с ружьишком
в Чернаволоки, а?
— М ихайла, — угрюмо сказал
Парфенов, спуская
ноги с топчана.— Сколько лет мы дружим?
— Ну шесть. А что?
— Гляди, Михайла, чтоб наш у д р уж бу не смяла
бабья юбка.
— Ты о чем?
Парфенов поймал ускользающ ий взгляд друга:
— Запомни, Михайла: она — мой враг. Навечно.
Куренков притворно зевнул:
— Завел глупый разговор. Давай-ка лучш е выпьем.
79

Парфенов, пе глядя на товарища, залпом выпил пол­
стакана водки, понюхал хлебную корочку и, ни слова
не говоря, улегся на топчане.
Куренков пил до поздней ночи в одиночку. На топчане
тяжелым сном пьяного человека спал Парфенов. На полу
светились осколки разбитого градусника.
10
Анастасия Васильевна постояла на крыльце. В оздух
пьянит свежестью. Ночью прошел теплый дож дь, и моло­
дая трава блестит на солнце. Поселок давно проснулся.
На лесобирж е стрекочет пила, возле депо попыхивает
свежевыкраш енный паровоз, звонкий призыв рожка
приветствует трудовое утро. Вдали раскинулась покатая
гора, похож ая на степной курган. На вершине — камен­
ный обелиск — памятник воинам, павшим в Отечествен­
ную войну. Солнечные лучи горят на розовом камне.
По скатам горы разбеж ались избы соседнего колхоза.
Куском пламени
горит флаг сельсовета. За горой
потянулись леса — дремучие, ещ е не тронутые топором.
Скоро и до них доберутся лесорубы, и синяя зубчатая
стена, подпиравшая небо, рухнет, раздвинется полоса
горизонта, и глаз по привычке ещ е долго будет искать
исчезнувш ие навеки леса. Но почему навеки? Разве
не выращивают новый лес ее собратья по профессии?
Во всех лесничествах идет борьба за восстановление леса.
Ее коллектив: объездчики, лесники, рабочие, семьи
сотрудников — не жалеют сил. Но им мешают, не ува­
жают их труд. Оставили куртину на восьмом участке,
а Куренков с благословения главного инж енера содрал
обсеменители с лица земли.
Возм ущ ение, приглуш енное тишиной утра, всколых­
нулось с новой силой.
Анастасия Васильевна уж е не замечала ни ласкового
солнечного света, скользившего по речной ряби, ни кру­
ж евной березовой листвы, свисавшей над крыльцом, она
видела только один дом на краю поселка. Сейчас она
отправится в этот дом и потребует уваж ения к порядкам
лесничества.
■А
В конторе леспромхоза ее встретили холодные глаза
Стрельцовой.

— Николай А лексеевич разговаривает с трестом. Вы
по какому вопросу?
— По служ ебном у.
— А конкретнее?
-г- К онкретнее я объясню директору.
— П ож алуйста,— с вежливым пренебреж ением ска­
зала Стрельцова, пе поднимая глаз от бумаг, чтобы не
удостоить взглядом лесничую. Стрельцова привыкла
встречать у посетителей почтительность к себе. В этом
она видела уваж ение и к «наш ему Николаю Алексееви­
чу». Но эта гордячка в простых чулках никогда не спро­
сит «Николая Алексеевича», а только «директора»,
когда сам министр лесной промышленности обращ ается
в письмах к Л юбомирову только по имени-отчеству.
Работала Стрельцова с увлечением, с любовью, с време­
нем
пе считалась, знала до тонкости производство
и добрую половину рабочих, приходивших на прием
к Любомирову, сама направляла в отделы, где успеш но
решались их дела.
Ж дать пришлось недолго.
Любомиров показал Анастасии Васильевне на к ож а­
ное кресло:
— Прошу.
Говорил он хрипловатым баском, глаза под густыми
бровями поблескивали, движения сухощ авой, несколько
сутулой фигуры были по-юношески живы, хотя ему
перевалило за пятьдесят, а время и заботы посыпали
голову снеж ком и вырезали на лбу глубокие морщины.
— Товарищ Любомиров, до каких пор будут продол­
жаться безобразия в лесу? Свалили лучш ие деревья, не
нашли другого места для волока. — А настасия Васильевла пересела па стул, уютное кресло не располагало
к воинственности. — Участок оголен. С неба не посып­
лются семена. Вырубать семенники — это... вредитель­
ство!
Любомиров заставил себя принять друж еский, миро­
любивый тон.
— Н у, зачем такие страшные слова? Утрясел* с кур­
тиной.
— Что утрясать? Деревья спилены.
— А вы зарапее предупредили бы народ. Мол, глядите,
пе заденьте куртину. М ожет, наши не знали, что лесок
оставлен на племя.
6 Х о з я й к а л еса

81

— Не знали? Вы шутите! План у Куренкова. В лесу
куртипа обозначена столбами, предупредительны е табли­
цы, номера, затески на деревьях. О порубке мастер
советовался с главным инженером.
Любомиров бегло просмотрел какую-то бум аж ку, рас­
писался на ней.
— Хорош о, Анастасия Васильевна. Я разберусь.
Виноват Баж енов — он ответит. Если — мастер — с него
спросим, с начальника лесопункта. Обещаю вам.
— Я не могу вам поверить. Вы не всегда выполняете
свои обещания.
Стрельцова приоткрыла дверь, подслуш ивала, возму­
щалась.
Любомиров скорбно вздохнул, поднял глаза на лес­
ничую:
— Т яж ело нам с вами живется, ой, как тяжело...
— А нам с вами ещ е тяж елее. И все идет от вас.
В свое время вы воспользовались слабым характером
Парфенова и почти бесконтрольно хозяйничали в лесу
добрый десяток лет.
— Что мы с вами не поделили, Анастасия Васильев­
н а?— продолжал Любомиров с притворной сокруш ен­
ностью.— Портим кровь из-за двух десятков деревьев.
Н еуж ели у нас с вами нет дел поважнее?
Стрельцова прикрыла дверь кабинета. Удивительно,
сколько терпения у Николая Алексеевича! Он так веж­
лив с лесничей. Да, приходится терпеть. Самоцветова —
лесная администрация и со зла может написать столько
актов, что леспромхозу во век не расплатиться. Б ез ее
разрешения ни одного дерева не срубишь, сена корове
не накосишь, машины песку не возьмешь. Она отпускает
лес, она подсчитывает, сколько леспромхоз долж ен упла­
тить лесхозу. Она ни одного пня не пропустит: это
не Парфенов.
За дверью продолжался разговор. Анастасия Василь­
евна остановилась у большой карты, висевшей на
стене.
— Посмотрите, вот наша территория, паши леса.
Через пять лет вы прочешете ее пилами и перекочуете
на новые места.
— Совершенно
верно, — подтвердил Лю бомиров.—»
П ереберем ся на
север, осваивать новые лесные мас­
82

сивы. Наше предприятие, как известно, на колесах. Где
нет леса, там и нам делать нечего.
Анастасия Васильевна подошла к столу, в упор
посмотрела па директора:
— Но если вы и дальше будете так хозяйничать, вы,
как Мамай, всюду будете оставлять после себя растер­
занную землю.
— Помилуйте,
А настасия
Васильевна! — в глазах
Любомирова загорелся злой блеск, но голос по-преж нему
оставался спокойным.— Директор передового леспромхо­
за и попал в Мамай? Ай-яй, как нам не совестно!
— Вы не любите лес, Карелию...
— Я?! — Любомиров
снисходительно
улы бнулся.—
Я не люблю Карелию?! Я здесь родился, работал всю
ж изнь, воевал в здеш них местах с оккупантами, кровь
проливал, ж изни не ж алел. Любомирова в Карелии зн а­
ют. Любомиров — коренной работник леса, а не гастро­
лер. Некоторые товарищи получат путевки в наши края,
с годик пошумят, да и вы дохнутся — чемоданишко
па спину, и давай бог ноги. А слова громкие произно­
сили: мы-де, Карелию любим, трудов на нее не пож а­
леем.
— Я пока не собираюсь укладывать чемоданы.
Я приехала в Хирвилахти надолго. С этим вам придется
примириться.
Вошла Стрельцова с письмом в руке.
— Из Ленинграда, Николай Алексеевич.
Любомиров быстро прочитал и аккуратно сложил
письмо.
— Из
Лесотехнической
академии
к нам
едут.
Анна Корнеевна, распорядись, чтоб Полина привела
в порядок дом для приезжих. Освободите две боль­
ших комнаты.
— Бее будет сделано, Николай А лексеевич,— с готов­
ностью отозвалась Стрельцова и деловитой походкой
кьтшла из кабинета.
— Итак, когда вы сообщ ите нам свое реш ение о куртипе? — спросила Анастасия Васильевна.
Любомиров встал из-за стола.
— С куртиной я выясню, товарищ Самоцветова, —
и его голосе слышалось скрытое раздраж ение. Он быстро
взглянул на Анастасию Васильевну и взялся за ф у­
раж ку.
83

11

Мотовоз уходил в лес через двадцать минут. На ж ел ез­
нодорожных путях широкой колеи маневрировал паровоз.
Стрелочница — высокая девуш ка в мужской спецовке —
взмахнула желтым флажком, протрубила в рожок, что-то
прокричала машинисту. Паровоз, лязгая колесами на сты­
ках рельс, попятился назад, ударился в вагон с лесом,
подхватил его и потянул за собой. Снова запел рожок,
желтый язык флажка затрепетал в воздухе, щелкнула
путевая стрелка, и паровоз, громыхая, переполз на третью
платформу, подобрался к стоявшим в тупике вагонам.
Двенадцать вагонов, нагруженны х древесиной, дрогнули,
лязгнули буф ера, и состав, заметно прогибая рельсы,
тронулся в путь «В е-зу-у-у!» — прокричал паровоз, про­
щ аясь с поселком. Стрелочница глядела ему вслед. К аж ­
дый день она провожала поезд с лесом в неведомые ей
края. Анастасия Васильевна спросила девуш ку, куда
пошел лес.
— В Донбасс, на шахты.
В кабине мотовоза А настасия Васильевна увидела
Баж енова. Он поздоровался с пей с обычной своей улыб­
кой, предложил ей свое место в кабине. Анастасия
Васильевна отказалась и села на платформу: она не
хотела от него никаких одолж ений. Она ехала и думала
о предстоящ ем совещании по поводу куртины. Вчера
в лесничество звонила Стрельцова: «Николай А лексее­
вич вас ж дет».
На развилке Анастасия Васильевна слезла. Баж енов
подошел к ней.
— Очень рад, что увидел вас до совещ ания,— загово­
рил он с обычным спокойствием и сдержанностью . —
Вы давно были в семнадцатом квартале?
— Не помню ,— ответила она сухо.
— А вы вспомните, это очень важно.
— С месяц. А что?
— Я там был вчера. Мы там кончили рубку и за б и ­
рали «ус». У меня мало времени, Анастасия Васильевна,
но я готов сейчас проводить вас туда. Н адеюсь, после
того, что вы там увидите, вы перестанете обвинять меня
п варварском отнош ении к лесу.
— О чем вы говорите? — насторожилась Анастасия
Васильевна.
84

— Идемте, увидите сами.
В его голосе было что-то такое, что невольно заста­
вило ее встревожиться и поверить ему. Он не уговари­
вал, не настаивал, он просто хотел проводить ее в сем­
надцатый.
— П ойдем те,— коротко сказала А настасия Василь­
евна и решительно направилась вперед.
Что собирался показать ей Баж енов в семнадцатом?
Там все хорошо. Великолепная куртина, прекрасные
семенные деревья, добросовестно обработанные кострища.
Люди лесничества потрудились честно, с любовью, все,
что можно, сделали для рождения нового леса. Баженова
не интересуют семенники. Он — как Чистяков. Рад
пустить их под топор. Д еловая древесина! Убыток
государству? Какая близорукость! Спросить бы его, что
он предлагает взамен куртин. Он такой ж е, как все.
Вырубить лес, а потом хоть трава не расти! Будем жить
с вами в мире, Анастасия Васильевна, — с горечью
вспомнила она пх первый разговор.
Вышли к болоту с белеющими березовыми лежнями.
Баж енов пошел по лежням с посохом: так меньше опас­
ности увязнуть в болоте. Анастасия Васильевна шла
по кочкам. Ж идкая грязь выплескивалась из-под сапог.
Балансируя на пружинистых обрубках дерева, Баж енов
подождал, пока она приблизилась к нему, и предложил
ей свой посох.
— Возьмите. У вязнете в болоте, мне ж е придется
вас вытаскивать.
— Так ж е, как и мне вас, если вы увя зн ете,— н едр у­
желю бно отозвалась она, но посох взяла.— Все-таки
может, скаж ете, зачем мы идем в семнадцатый?
— Потерпите. Придем, сами поймете — зачем.
Болото кончилось. Шли по старой вырубке. Местами
землю густо покрывал вейник. Длинные стебли вейника
примяли дож ди. И з-под траьы торчали почерневшие пни.
Никаких признаков порослц ели и л и сосняка. Где уж там
пробиться всходам! Если не принять мер, вырубка
останется пустырем, только неприхотливая осина пробе­
рется сюда.
Анастасия Васильевна смотрела на мертвое поле, где
некогда шумела лесная ?кизнь. В чаще пели птицы, бро­
дили лоси, ветер качал вековые деревья, хлопотуньибелки собирали на зиму шишки, звенели роднички. Л есо­
85

заготовители вырубили и семенные деревья. Парфенов,
который в то время был лесничим, может быть и возра­
жал, но с ним не посчитались. Второй год она в л есн и ­
честве, а что успела сделать? Вот эта серая вырубка —
доказательство ее бессилия. Механизмов нет, чтобы
взрыхлить почву, рабочих нет. Семь гектаров погибшей
земли.
— Как хорошо! Золотая погода! — Б аж енов снял
ф ураж ку. Он успел загореть, обветриться. Бронзовый
загар лег на высокий лоб, прямой нос, несколько впалые
щеки. Он стоял, распрямив плечи,
облитый лучами
солнца. От всего облика веяло мужеством, спокойствием,
силой.
«Доволен! Для него все хорошо вокруг. Посадить
бы его на мое м есто»,—недовольно подумала Анастасия
Васильевна, пробираясь сквозь заросли вейника.
Слава богу, проклятому вейнику конец.
— Осторожней! — вдруг вскрикнула она. — Не рас­
топчите!
Она наклонилась к земле и любовно потрогала мете­
лочки крохотных сосенок.
Баж енов
только плечами
пожал. Лесная мелкота. Люди ходят по ней в лесу,
не задумываясь.
На поляне в полном одиночестве стояла сосна, пря­
мая, как стрела, с кудрявой кроной, резко выделявшейся
каждой веткой на светло-голубом небе. Солнце щедро
обливало теплом и светом северную красавицу. Не ош иб­
ся лесничий в своем выборе, когда в густом бору ставил
на сосне
клеймо — запрет
лесорубам. У ж е давно
ее сестры, росшие с ней плечом к плечу, легли шпалами
на полотно ж елезной дороги или стали стенами школы
в деревне, а она продолжала жить
на родной земле
и сеять вокруг свои семена. Ее окружали многочислен­
ные дети — веселые, радостные сосенки, густо укрывшие
поляну. Они росли друж ной семьей, а мать смотрела
на мир гордо, с сознанием выполненного долга.
Баженов невольно залюбовался крепкой порослью.
— Роскошная семья. «Здравствуй,^ племя, младое,
незнакомое! Не я уви ж у твой могучий поздний возраст...
Но пусть мой внук услышит ваш приветный ш ум»...
Какой ж изнерадостны й вид у поляны, а, Анастасия
Васильевна?

Она в раздумье смотрела на «племя младое». Вот что
может сдел ать.одн а сосна. Здесь, по-видимому, проходил
волок, и семена упали на взрыхленную почву. Если
бы вот так все вырубки покрывались молодым лесом,
а это ж е капля в море. Кругом осина, вейник, дерн,
болота. Чувствуеш ь, как стихия превращается в непре­
одолимую силу, и сломить ее нечем: ни людей, ни тех­
ники. Сдаемся на милость природы. Лесозаготовители
тож е ставят палки в колеса...
Поляна осталась позади. Скоро семнадцатый квартал.
— Смотрите: следы лося. — Баж енов показал на круп­
ные вмятины на сырой зем л е.— Один, два, три... Да туг
целое стадо прошло в направлении семнадцатого. Там
есть чем поживиться. Еда лежит на земле.
— На земле? — переспросила Анастасия Васильев­
н а.— Вы не вывезли всю древесину?
— Вывезли и «ус» убрали. Но там есть лес, который
вам придется убирать, чтобы спастись от короедов.
— Какой лес?
— Увидите, увидите,—загадочно усм ехнулся Б аж е­
нов.
Брови
Анастасии
Васильевны
нахмурились:
что
за загадочные речи о семнадцатом? Но тревога не поки­
дала ее, и она заторопилась. У ж е недалеко. Тропинка
свернет к небольшой возвышенности с молодняком
сосен по гребню, оттуда хорошо виден весь квартал.
Среди кустарника мелькнула извилистая полоска «уса».
Рельсы убраны, остались лежни, и на них в беспорядке
валяются шпалы — обрубки березы ,
осины. Десятки
кубометров топлива. Как мы расточительны! И все
потому, что богаты лесом. Не жаль, пусть гибнет. Но что
это?
Тропинка
кончилась,
а
знакомых
елей
не
видно. Куда они девались? Или она идет ые в ту сторону?
Анастасия Васильевна растерянно оглядывалась вокруг.
Нет, она идет правильно. Знакомые приметы на месте:
валун* ламбушка — синий-синий глазок среди ельника,
уступчатая каменистая гряда. Отсюда были хорош о видны
ели-семенники. Но где ж е они?
Баж енов стоял на гребне гряды.
— Поднимайтесь, Анастасия
Васильевна.
Отсюда
видна вся панорама.
С нарастающим чувством тревоги она взбиралась
наверх. Баж енов спустился к ней, предложил руку.
87

— У меня такое ощ ущ ение, будто я заблудилась.
Узнаю и не узнаю местность. Не вижу семенников.
— Нет, вы не заблудились. Поднимемся выше, вон
к той высотной точке.— Сильная рука Баж енова помогла
Анастасии Васильевне взобраться на крутой гребень
гряды.
— Смотрите на ваши обсеменители, товарищ ле­
совод.
У Анастасии Васильевны захватило ды хание. Она
увидела семнадцатый квартал — гордость лесничества —
таким растерзанным, что слезы помимо ее воли высту­
пили на глаза. Она отвернулась от Б аж енова, чтобы он не
видел ее лица. Что сделала буря с деревьями! Ели были
вырваны с корнями. Сосны сломаны, кроны уткнулись
в землю. Сколько труда потратили люди, чтобы отобрать
каж дое дерево, поставить на нем клеймо, уберечь от лесо­
рубов заповедные экземпляры. Погибли семенники, не­
кому будет дать ж изнь новому лесу.
Буря жестоко расправилась и с куртиной. Особенно
пострадали первые шеренги деревьев. Так в боевом
строю, под натиском сильного врага, падают самые храб­
рые, самые сильные, прикрывающие собой тыл. Сраж ен­
ные бурей деревья хаотически переплелись кронами, кор­
невищами, образовали мертвый высокий вал. Сломленная
береза припала кудрявой вершиной к земле. Ее ветви гло­
дали два лося, могучие животные, темно-бурые, со светло­
пепельным брюхом. Ветер веял со стороны куртины, звери
не чуяли человека и спокойно поедали вкусный корм.
Анастасия Васильевна опустилась на землю и тяжело
вздохнула.
Баж енов тщательно потуш ил папиросу, окурок затоп­
тал в землю.
— Видите, Анастасия Васильевна, сколько загублено
ценнейш ей древесины.
В его голосе было не сож аление, что здесь пролетела
свирепая буря и смела труды лесоводов, а упрек лесни­
честву: видите, сколько добра бросили вы на ветер по
своей прихоти! А настасия Васильевна поднялась.
— Здесь буря, а там — вы!— она показала рукой на
восток, гневно глядя Б аж енову в лицо.— Здесь — стихия,
а там Куренков, с вашего разреш ения, истребляет сем ен­
ники. Вы привели меня сюда, чтобы оправдать налет на
куртину?

— Нет, я не собирался оправдываться. За порубку
цуртины я готов нести ответ. Я пригласил вас сюда, чтобы
вы доказали мне, что оставлять на корню ценный лес
разумно. Буря развеяла в прах ваши надежды на сем ен­
ники. На что они годятся, ваши отборные экземпляры?
разводить короедов?
Ругаете нас. «Лесозаготовители
оставляют хлам на вырубках», а сами превращ аете золото
в хлам.
Он не оправдывался, а обвинял ее в расточительстве
народного достояния.
— Что ж е вы предлагаете? Рубить все подряд? А даль­
ше что? Оставлять после себя вместо карельских прослав­
ленных лесов — осину, болота, мертвое пространство? Вы
об этом думали?
Баж енов пожал плечами:
— О будущ ем лесе: как его выращивать, сохранять
и прочее, пусть думают ваши лесоводы. Жрецы лесной
науки. Я — лесоруб, лесопромышленник, лесозаготови­
тель. Меня интересует сущ ествующ ий лес и хозяйское
к вему отнош ение. Я виж у загубленную древесину и воз­
мущаюсь.
Анастасия Васильевна прислонилась к старой сосне,
опаленной грозами, и, сдвинув брови, глядела вдаль. Б а­
женов отряхивал с пиджака хвоинки и тож е молчал. Вид
у него был спокойный: он убедил, доказал, неприят­
ности — конец. Она — ж енщ ина милая, умная, поговорить
с ней приятно.
— В чем ваша правота, скажите? — снова спросила
Анастасия Васильевна.— Вы возмущ аетесь: «Древесина
загублена!» Согласна. Сама вижу. Гибель куртины — для
нас большое несчастье. Вы обвиняете нас в бесхозяйствен­
ности, а сами замахиваетесь вон куда! Рубить все, что под
руку попадется, прикрываясь хозяйским отнош ением
к лесу! Не бывать этому, Алексей Иванович?
Баж енов снисходительно улыбнулся:
— И все-таки я прав.
— Нет, вы неправы.
— Хорош о. В другой раз я постараюсь быть убеди ­
тельней, а сейчас нам пора возвращаться.
— Я остаюсь здесь.
Ей нечего было делать в этом квартале, но она не
хотела возвращаться с ним вместе.
— Д о свиданья.

Баж енов приподнял ф ураж ку. Анастасия Васильевна
выждала, пока он скроется в лесу, и устало побрела преж ­
ней дорогой.
В ельнике кукушка завела свою тоскливую песню.
Дальний лес отзывался на ее кукованье слабым эхом.
12
В конторе леспромхоза сидели двое: директор и г л а в ­
ный инж енер. Они обсуждали вопрос о куртинах, ради
которого завтра созывается совещ ание.
— За порубленную куртину на восьмом нам придет­
ся заплатить штраф. Иначе она не отступится,— говорил
Любомиров. Он хмуро ходил по кабинету, залож ив руки
за сп ин у.— Но нуж но ж е решить, в конце концов, что
дальше нам делать с их куртинами. Из-за этих семенни­
ков ломаешь план строительства. Не раз уж е так было.
В прошлом году на участке мастера Савинкова хотели
построить эстакаду в низине пятого квартала, a о;тд
в этом месте подсунула свою куртину. А крику сколь­
ко! — продолжал Любомиров, раздражаясь. Тронешь се­
м е н н и к — сразу вопль раздается: «Вредительство! Р аз­
бой!» Надо что-то реш ать.— Любомиров остановился пе­
ред Баженовым.
— Пусть семенники свои отводят в лесу на здоровье,
но нам не мешают работать!
Баж енов, прищурясь, смотрел на карту Хирвилахтинского лесничества, висевшую над столом директора. Он
мысленно представил себе сотни куртин, разбросанных
по всему лесу. Искусственный барьер для лесозаготовок.
Прав директор: где-нибудь да и наткнешься на куртину.
Д а, надо что-то решать.
До позднего вечера в конторе леспромхоза не гас свет.
Директор и главный инж енер обсуж дали свой план, кото­
рый они завтра предложат лесничеству. На улице пили­
кала гармонь, смеялась молодежь.
В день совещания Анастасия Васильевна советовалась
со своим помощником.
— Как вы дум аете, Гаврила Семенович, к чему мы
должны подготовиться?
— Не знаю ,— буркнул Парфенов, не поднимая головы,
склоненной над чертежом делянки.
90

Анастасия Васильевна прошла по кингоре.
— Я опасаю сь,— сказала она раздум ы вая.— Лю боми­
ров может обернуть дело так, что и мастер, и главный
инж енер выйдут сухими из воды.
— Может быть, они — люди сильные, а мы с вами...—
П арфенов поднял угрюмые глаза.— Наша с вами власть
в лесном хозяйстве ни черта не стоит. Вы дум аете, я толь­
ко и знал, что на печке отлеживался да на зайцев охо­
тился? Было время, и я сраж ался за лес, не один год
воевал, а когда понял, что сила солому ломит — отсту­
пился...
— Отступились и успокоились?
— А что разглагольствовать?— с досадой промолвил
Парфенов и склонился над чертежом. Его перо вяло за­
чертило по бумаге, рисуя крестики, обозначавш ие отдель­
ные семенные деревья.
Всю дорогу до леспромхоза он молчал. Анастасия
Васильевна не пыталась заговорить с ним. В голову за­
пали слова: «И я сраж ался за лес»... Она искоса взгля­
нула на него: пиджак продрался на локтях, ворот сорочки
несвежий, сапоги в лепеш ках засохш ей болотной грязи,
небритый, волосы на ш ее отросли косичкой.
В кабинете Любомирова сидели мастера участков, на­
чальник лесопункта, главный инженер. Все шумно спо­
рили о чем-то, но увидев лесоводов, сразу умолкли. П ар­
фенов мрачно сел в угол у двери, Анастасия Васильевна
прошла вперед. Совещание началось.
— Товарищи, мы виноваты перед лесничеством,—
пачал Баженов без всякого предисловия, и Анастасия
Васильевна поняла по его взгляду, брош енному па Лю бо­
мирова, что он и директор договорились о каком-то об­
щем решении. — Д а, виноваты, — повторил
Баженов,
обводя глазами всех присутствую щ их.— Мы не согласо­
вали заранее с хозяевами леса вопрос о проведении
трассы через куртину. Но мы уж е думаем над тем, как
в дальнейш ем избежать подобных недоразумений. —
Взгляд Баженова задерж ался на Анастасии В асильевне.—
И решили, что все будет зависеть от работников лесниче­
ства. Если лесничество не будет нам мешать, все пойдет
хорошо.
— Что это значит?— воскликнула Анастасия Василь­
евна, откидываясь на спинку стул а.— Мы не должны
мешать вам рубить куртины?
91

— М инутку терпения. Я поясню. Выслуш айте нас.
Ваши куртины мы пальцем не тронем, если вы наметите
их после нашего строительства. Дайте нам больше про­
стора в лесу! Мы построим волока, склад, «усы», словом,
все, что нам нуж но, и там, где нас устраивает, а вы после
нас отметите на чертеж ах и в натуре ваши обсеменители.
П одходит вам такое предложение?
Взоры всех обратились на лесничую. Анастасия
Васильевна молчала. Что может она ответить? В словах
главного инж енера есть здравый смысл. Куртипы
не
должны мешать лесозаготовителям. Это она понимает, но...
Надо все взвесить, хорошенько продумать. Н е торопиться
с ответом.
— Ч его ещ е лучш е!— не дождавш ись ее слова, заго­
ворил К уренков.— Куртина, она, что бельмо на глазу.
Обязательно поперек дороги станет. В самый раз волок
протянуть, ан нет, поворачивай на болото, упаси бог, зацретную елку свалишь. Или возьмем «ус». Ему прямая
линия положена, а куртина, обратно, не дает ходу.
Куренков старательно избегал взгляда лесничей, гово­
рил, обращаясь к мастерам, ища у них поддержки. Ана­
стасия Васильевна с пристрастием слуш ала его. Как ем у
хочется уйти от ответственности за порубленную кур­
тину!
— Порог на реке — ваши куртины!— Куренков гля­
нул на нее и тотчас ж е отвернулся,— Были бы мы хозяе­
вами леса, нашли бы подходящ ее место и куртинам.
— И хорош о, что вы не хозяева, — усмехнулась Ана­
стасия Васильевна.
— Мы просим вас, Анастасия Васильевна, серьезно
подумать над нашим предлож ением ,— сказал Баж енов,
закуривая.
Стрельцова наклонилась к директору, зашептала:
— Не знаю, как вести протокол. Не совещ ание, а реве­
ранс перед лесничей.
— В се записы вайте,— сердито бросил Любомиров.
Анастасия Васильевна посмотрела на Парфенова. Он
сидел сгорбившись, с устремленными в одну точку гла­
зами. «Сидит, как бедный проситель, хорош помощник!»
— Товарищи, для пользы дела мы, пож алуй, сможем
принять ваше предлож ение,— медленно начала он а.—
Действительно, куртины иногда являются помехой для
строительства в лесу...
92

— Ну, вот и дело с концом!— воскликнул довольный
Куренков. Мастера одобрительно закивали головами.
Стрельцова быстро записывала в протоколе. Любомиров
облегченно вздохнул: так быстро и легко решилось не­
приятное дело.
— Я не все сказала, товарищи. Ваш е предложение
мы примем, но с условием.— Анастасия Васильевна под­
черкнула последнее слово. Все, кроме Парфенова, насто­
рож ились.— Б ез пас на новом участке вы ничего не
должны предпринимать. Н уж но вам построить волок, шли
эстакаду, позовите нас, покажите нам место. Если кур­
тина вам будет мешать, мы вместе обсудим: пере­
нести ли ее, или, предположим, сдвинуть трассу волока.
— И
опять
пойдут
скандалы! — махнул
рукой
Куренков.
— Что ж е вы хотите? Полной свободы действий
в лесу? Б ез нашего контроля? Этого не будет, товарищи.
Куртины мы оставляем на племя. Нам н уж ен отборный
лес и в соответствующ их местах делянки. Л ес — народное
достояние. Будем смотреть на него с государственной
точки зрения. Будем соблюдать интересы и леспромхоза
и лесничества. Только так, иначе мы не согласны.
Поднялся шум. Мастера единодуш но выражали свое
недовольство. Больше всех кричал Куренков. Любомиров
постучал ладонью по столу. Ш ум улегся.
— Я считаю... условия лесничества,— Любомиров
кинул взгляд на главного инж енера,— надо принять. Л есо­
воды нам уступаю т. Будем работать друж но.
— Хорош а уступка! А еж ели куртина ляж ет поперек
волока, а лесничество не захочет уйтн с дороги?— горя­
чился К уренков.— Характер Настасьи Васильевны
мы
знаем — ж елезо! Нет, пущ ай лесоводы приходят на
делянку после нас! Когда мы все построим. Так, Алексей
Иванович?
Баж енов притуш ил папиросу о край мраморной
иепельницы. А настасия Васильевна ж дала его слова с за­
таенным беспокойством. Если он будет отстаивать свое,
мастера распояш утся в лесу: главный, в случае чего, за­
щитит. И опять ей предстоит война. Но разве за всеми
участками уследишь? Ш трафы
за порубку — тож е пе
выход. И все-таки она не уступит Б аж енову, если оп пе
примет условий лесничества.
— Я согласен с Николаем Алексеевичем.
93

У Анастасии Васильевны отлегло от сердца.
— Л ес в нашем районе хорош ий,— продолжал Б аж е­
нов.— Думаю , что лесоводам не придется нас гнать. По­
пробуем поработать так, как предлагает Анастасия
Васильевна. А вы, товарищ и,— Баж енов обратился к мас­
терам ,— не особенно слуш айте Михайла Кузьмича. Он
перед лесничеством грешен, и вас наталкивает на грех. Он
думает так: отвечать — так всем, не мне одн ом у.— Б аж е­
нов засмеялся, засмеялись и мастера.
— Вот как вы со мной поступаете,— с дружеской
укоризной покачал головой К уренков.— Ежели так, я пер­
вый принимаю условия лесоводов.
Любомиров поднялся из-за стола:
— Все. Вопрос решен, товарищи.
Анастасия Васильевна тоже встала:
— Нет, не все. А порубка кургины на восьмом? Кто
отвечает? Алексей Иванович признал вину леспромхоза,
но лесничество не собирается прощать. За каждое сруб­
ленное дерево мы возьмем штраф. Десятикратную таксо­
вую стоимость. Вы оплатите все расходы по лесовосста­
новлению.
— Дороговато нам обойдется волок,— сокрушенно
вздохнул Куренков, почесывая затылок.
— Придется вам составлять акт, Алексей Иванович,—
угрюмо сказал Любомиров.
В коридоре ее окликнул Баженов. Улыбаясь, он попро­
сил ее зайти к нему и просмотреть чертежи двадцатого
квартала.Анастасия Васильевна молча прошла за ним
в его кабинет. Он предупредительно развернул перед ней
чертеж.
— Я очень рад, что мы с вами так быстро договори­
лись. Откровенно говоря, когда вы грозили за куртину
штрафом, жалобой в парторганизацию, я боялся совсем
другого: вдруг вы перестанете ходить к нам в гости. Это
было бы для меня самым большим наказанием.
На душ е Анастасии Васильевны стало горько. Втайне
она надеялась, ещ е с первой
встречи, что он станет
искренне помогать ей в защ ите леса, что в нем она най­
дет своего союзника. Но даж е сейчас, когда, казалось бы,
он помог ей, он внутренне не уважал в ней работника,
равного ему. Он относился к ней снисходительно и был
уверен, что всегда сумеет сделать так, чтобы она ему не
мешала.
94

— Где вы собираетесь строить верхний склад? —
спросила Анастасия Васильевна, наклоняясь над черте­
жом, не ж елая поддерживать его тон.
Баж енов, улыбаясь, посмотрел на нее. Он взял циркуль
и стал о б ъ я с н я й ей мягким, ровным голосом. Анастасия
Васильевна слуш ала, не глядя ему в лицо.
В кабинет вошел Любомиров, взглянул на чертеж, сел,
слушал объяснения Баженова и поглядывал на лесничую
так, будто открыл в ней такое, чего раньше не замечал.
Седая с чернью голова его была наклонена чуть вперед,
живые острые глаза светились умом и иронией. Когда
главный инж енер закончил, Любомиров сказал, обращаясь
к лесничей:
— Вы знаете, чего в вас недостает, как в работнике
лесничества? Широты взгляда. Вы уперлись в свои воро­
та, и вас не сдвинешь никакими силами. А надо смотреть
в корень вещей. Государству нуж ен лес. Понимаете:
ле-ес!
— А вам я скаж у одно.— Анастасия Васильевна обра­
тила на Любомирова спокойный взор:— Наша ответствен­
ность перед государством обоюдная: работать так, чтобы
наш лес непрерывным потоком шел туда, куда требуется
стране. Но это не значит, что надо рубить без оглядки.
Государство нам за это спасибо не скажет.
— Вас бы на мое м есто!— возразил Любомиров.
Ему не нравилось, когда его поучали,— Посмотрел бы
я, как вы вели себя.
— Меня сажать на ваше место нельзя: у меня нет
вашего опыта, знаний. А вам доверить пост лесничего —
преступно.
Баженов посмотрел на ош еломленного директора
и вдруг весело рассмеялся.

Из конторы Стрельцова вышла вместе с Куренковым.
Стараясь идти с ним рядом, она часто перебирала туф ­
лями на высоком каблуке.
— Все склонили головы перед лесничихой, а вы,
Михайла Кузьмич, упали ниц.
— Аннуш ка, не подкусывай,— добродуш но отозвался
Куренков. Скажи, отчего промеж ду вами, бабами, вино­
ват, женщ инами, вражда? Ты не взвидела лесничиху,
а она, сдается мне, не очень тебя ж алует.
95

— Я не терплю ее за гонор! Власть свою показывает.
Хочет быть на равной ноге с Николаем А лексеевичем
и главным инженером. Парфенов знал свое место, а ей
троп подавай.
— Гаврюха — тюфяк. Прямо говорю, хоть он мне
и приятель. Когда он в лесничих ходил, наши вертели
им, как хотели. С ним было вольготно.
— Ага, сами признаетесь, что Самоцветова ' зажала
вас в кулак.
— Что ж поделаеш ь,— вздохнул Куренков.
— А кто ей потворствует? — сказала Стрельцова. Вы,
главный инж енер, и даж е сам Николай Алексеевич.
— Эх, принесла она мне заботуш ки! — Куренков за ­
думчиво посмотрел на реку, па темную купу деревьев за
мостом.
— Н е уступайте ей, М ихайла Кузьмич. Она хочет,
чтоб все под ее музы ку плясали.
Куренков молчал.
— Начальница. Хозяйка леса! А у самой ни одного
дорогого платья. Поселковые девуш ки в ш елках в клуб
приходят, а она в ш тапеле.
Куренков украдкой оглядел наряд Стрельцовой,
спросил:
— Что за мануфактура штапель, Аннушка?
— Деш евый. Ситец, потом штапель.
На площади, возле магазина, Стрельцова остановилась,
порылась в сумочке.
— А ннуш ка, а какая мануфактура у вас, баб, изви­
няюсь, женщ ин, самой дорогой считается?
Стрельцова закрыла сумочку:
— Панбархат, М ихайла Кузьмич. Д о свидания. Мне
нуж но в магазин.
— Погоди, Аннуш ка. А в нашем магазине есть этот
самый пан?
— П анбархат?— подхватила Стрельцова, и ее малень­
кие глазки загорелись.— Есть. Зайдем те, Михайла К узь­
мич, в магазин.
Продавец лю безно раскинул перед Стрельцовой отрез.
Жадными руками она гладила неж ную шелковистую
гкапь. Розовые тюльпаны, как живые, цвели на черном
поле. Она представила себя в длинном платье, и ее сердце
замерло.
Об

— Вроде, ничего.— Куренков пощ упал ткань,— Так
это и есть... как его, Аннушка?
— Панбархат, М ихайла Кузьмич. П редмет мечтаний
всех ж епщ ин.
— Предмет, говоришь?— раздумывая, повторил К у­
ренков и спросил продавца о цене.
— Дороговато... Н у, да ладно. Заверни, друг, и пере­
вяжи красной лентой.
У Стрельцовой перехватило ды хание. Н еуж ели ей?
Вчера опа говорила ему, что в субботу ее день рожденья.
Куренков щедр: восьмого марта он подарил ей шелковый
шарф и кожаную сумку.
Куренков отсчитал несколько сторублевок, бросил
деньги на прилавок, взял покупку и вышел из магазина.
Стрельцова поспеш ила на улицу. Куренков стоял на тро­
туаре с видом нерешительным и озабоченным. Не спуская
глаз с пакета, она сказала, что ж дет его в субботу на
пирог.
Куренков рассеянно ответил:
— Беспременно буду. Ж ди нас с Гаврилой. Бывай
здорова.
Стрельцова озадаченно смотрела мастеру вслед. Он
мог бы сейчас подарить ей панбархат. Зачем ем у понадо­
билось оставлять у себя отрез до субботы? Или он купил
не для нее?..
К уренков пришел в лесничество. Дома .была одна Мат­
веевна. Куренков торжественно развернул перед пей
пакет. Старуха ахнула.
— Мать, когда день рож денья Настасьи Васильевны?
— В марте было.
— Маленько запоздал. Однако не беда. П ередай ей
этот... Тьфу! Опять забыл, как называется! Скажи ей,
К уренков, мол, поздравляет и просит не обижаться.
Ш елковистая ткань легла на колени старухи. Она лас­
кала ткань, которую держ ала первый раз в ж изни в тем­
ных, натруж енны х руках. Ворсинки бархата цеплялись за
шерш авую к ож у рук. Мать, царица небесная, а цветы-то
какие! Так и горят. Весь поселок позавидует Насте,
а Стрельцова умрет от зависти.
— К уда ж е ты, Кузьмич? Ч айку попей со мной. Скоро
Настенька придет.
— Спасибо, мать. Я Гавриле обещал. Он меня под­
жидает.
7 Хозяйка леса

97

Куренков ушел. Матвеевна отнесла отрез в комнату
дочери. Старуха нетерпеливо поглядывала в окно.
Анастасия Васильевна удивилась. Отчего мать вдруг
так и засияла, когда она вошла в дом?
— Настюша, ступай в свою комнату.
,
— А что там?
— Ступай, ступ ай ,— загадочно улыбнулась мать.
Когда Анастасия Васильевна увидела на своей кро­
вати слепящ ее своим великолепием покрывало, лицо ее
выразило крайнее изумление.
— Панбархат?! Откуда, мама?
— Михайла Кузьмич тебе пожаловал.
Брови Анастасии Васильевны гневно сдвинулись,
в глазах пробежали молнии.
— Да как он смел?!
Матвеевна съежилась, оторопело забормотала:
— В честь ангела твоего... рожденья, стало-быть.
Анастасия
Васильевна свернула ткань, вложила
в руки матери.
— Отнеси ему сейчас же!
Матвеевна не двигалась. А настасия Васильевна вышла
на кухню.
Через час Матвеевна постучалась в избуш ку П арф е­
нова и, вызвав мастера в сени, отдала ему злополучный
отрез.

13

Анастасия Васильевна не пошла бы к Баженовым,
если бы не книги.
Алексей Иванович привез много литературы по вопро­
сам лесного хозяйства и предложил ей пользоваться его
библиотекой. Это явилось для нее кладом.
Открыла Нина в нарядном шелковом халате, напуд­
ренная, благоухающ ая.
— Как мило, что вы пришли. Почему вы так редко
посещ аете нас? Я о вас спрашивала Алексея.
— Благодарю вас. Алексей Иванович дома? Я за кни­
гами.
— Алексей Иванович скоро придет. Он у Куренкова
со своими чертежами. П роходите, пож алуйста,— Нина
пропустила Анастасию Васильевну в комнату и плотно
98

прикрыла дверь.— Комары измучили, нет сил! Как вы
можете работать в лесу?
— Ничего, комары нас не пугают. Мы их не
замечаем.
— А мне они не дают покоя. На улицу не могу выйти.
Нина опрыскала себя из серебряного флакончика. В ком­
нате запахло сиренью .— Алеша целый день в лесу, ему
нипочем. Садитесь, пожалуйста, на диван. Хотите кон­
фет? Ленинградские. Мама прислала.
Красивые пальцы Нины с розовыми лощеными ног­
тями выбирали в коробке конфету. Анастасия Васильевна
невольно взглянула па свои руки, знавш ие физический
труд с детства.
— Моя ленинградская косметичка прислала мне крем.
Д елает с кожей чудеса.
Нина открыла дверцу шкафа. На вешалках пестрели
платья, халаты, пижамы. На полке стояла батарея банок
с кремами, флаконов с одеколоном, коробок с пудрой.
Нина взяла синюю баночку.
— Хотите, подарю?
Анастасия Васильевна поблагодарила и отказалась.
Она не употребляла косметики. От постоянного пребы­
вания на воздухе кожа утратила белизну, но приобрела
здоровый смуглый оттенок. Нина оценивающим взгля­
дом смерила фигуру Анастасии Васильевны, про себя
отметила: «Грудь, бедра красивые, а лицо грубоватое.
Глаза, правда, хороши, по брови слишком' густы и широ­
ки». Анастасия Васильевна думала о своем: «Эта холе­
ная, всегда хорошо одетая и причесанная женщ ина — его
ж ена. Он любит ее. Она красива, не глупа, но любит она
больше всего себя».
— Вы меня
простите.— Нина
подсела на дивап
к гостье. — Но я не могу попять, как вы могли избрать
такую специальность? Ж енщина — лесничий. Работать
в лесу тяжело и опасно. Алеша говорил, вы часто бываете
в лесу, и одна. А если медведь? Или бежавш ий из лаге­
рей преступник?
— В лес я беру с собой пистолет.
— О, вы храбрая!
Нина поиграла кистями пояса своего халата, осторож ­
но сказала:
— Простите, но мне, кажется, профессия лесничего
Женщину огрубляет и... старит.
99

Быстрая усмеш ка пробежала по губам Анастасии
Васильевны.
Нина, казалось, ее не заметила.
— Конечно, я понимаю ваше положение, приходится
работать из-за куска х л еба.— Она полюбовалась своими
ногтями.— Но можно ж е подыскать работу более спокой­
ную и легкую.
— Я работаю не только ради куска хлеба, Нина П ет­
р о в н а . Я люблю свою профессию. И ни на что ее не про­
меняю. А что касается «огрубляет и старит», то это, изви­
ните меня, рассуж дения барынек.
Нина повела плечом. Помолчала. Н у что ж , она оста­
нется при своем мнении. Анастасия Васильевна переби­
рала книги на этаж ерке. По радио диктор говорил о собы­
тиях на Ближнем Востоке. Нина выдернула вилку из
штепселя.
— На м еж дународной арене все так сложно, б есп о­
койно,— сказала она, прижимая пальцы к вискам.— Л уч ­
ше не вникать. Я виж у, вы увлеклись литературой о лесе.
Как вы можете читать такие скучные книги?— Нина
небреж но взяла одну из брошюр: «Мой опыт работы на
трелевочном тракторе»,— увидела портрет автора на
обложке: лицо приятное.— Правда, он немного похож на
артиста Самойлова? О чем он написал?
— О своей работе тракториста. Он работает на севере,
в бригаде прославленного в стране электропильщика.
— Вот как? И в лесу можно прославиться па всю
страну? Мне и в голову это не приходило.
Нина закурила сигарету, ее рука в кармане халата
нащупала письмо Погребицкого. Нет, она долж на вытя­
нуть Алексея из этой дыры во что бы то ни стало. Погребицкий поможет м уж у устроиться в городе — у него зн а­
чительные связи ,— и тогда для нее начнется настоящая
жизнь. В поселке ей все было ненавистно: улицы, дома,
люди и даж е блеющ ие козы. Она с отвращением закры­
вала наглухо окна, когда на улице раздавалась песня
подвыпившего рабочего. Ее раздражал собственный дом:
печка, маленькие окна, примус, колодец. Она немного
оживилась, когда в Хирвилахти приехали ученые из
Ленинграда. Б аж енов пригласил их к себе. Нина стра­
дала от того, что м у ж —маленький, незаметный инженер,
без заслуг и ученого зваиия, и после гостей особенно
100

ядовито корила м уж а за неумение жить, за то, что ои
по доброй воле заточил себя и ее в лесу.
— А, у нас, оказывается, гости! — воскликнул Б аж е­
нов, входя в комнату.— Добрый вечер, Анастасия Василь­
е в н а . Нашли для себя что-нибудь?
— Нашла, Алексей Иванович. Докучаев, Высоцкий,
Морозов... С вашей библиотекой легко закончить инсти­
тут.
Б аж енов снял с полки книгу в старом переплете:
— Читали первое сочинепие о лесе? Н ет?— Баж епов
открыл книгу.— «Лесной знатель», формейстер Фокель:
«Описание естественного состояния растущ их в северных
российских странах лесов с различными примечаниями
и наставлениями, как оные разводить», год 1766-й. Вас
иптересует, как «оные леса разводить»?
— Очень. Позвольте мне ее взять домой.
Баж енов отдал гостье Фокеля и стал рыться в книж ­
ном ш кафу.
— Сейчас я найду одн у книжицу. В ней первые
высказывания о природе леса. Слушайте.
О, вы счастливые науки!
Прилежны простирайте руки
И взор до самых дальних мест.
Пройдите землю и пучину,
И степи, и глубокий лес.

— Ломоносов?
— Он, Михайла Васильевич. Х орош о сказал, неправда
ли? Завещ ание нашим ученым.
И они заговорили о людях лесной науки. Анастасия
Васильевна больше слуш ала и спрашивала. Алексей Ива­
нович столько знает! Ей все интересно, все ново. Он отве­
чал па ее вопросы, листая книги, показывая страницы,
на которые ей следует обратить внимание. Они стояли
у раскрытого кпижного шкафа, а Нина сидела па диване
и наблюдала за их оживленными лицами. «Алеша любит
ее общество. Не понимаю, что он в пей пашел? Странный
вкус у моего мужа. Его друзья: мастер, лесничая. Он мог
бы выбрать друзей среди преподавателей курсовой базы,
инженеров».
— Д рузья мои, пе довольпо ли о высоких мате­
риях?— Нина мягко улыбнулась.
101

— Д а,
да,
конечно, — спохватился Баженов. —
Я и Анастасию Васильевну уморил. Он торопливо поста­
вил книгу на преж нее место.
— Будем лучше чай пить.
Анастасии Васильевне было жаль прерванной беседы.
Баж енов ушел на кухню поставить на примус чайник.
О чем ей говорить с Ниной? П ож алуй, лучш е всего уйти,
но что-то удерж ивало ее. Нина накрыла стол голубой
скатертью, поставила красивые фарфоровые чашки,
розетки для варенья.
— Алеша, нарежь сыру.
— Хорошо, Ниночка,— отозвался из кухни Баж енов.
Нина разливала чай. За столом Баж енов, принимая
от нее чашку, благодарил влюбленными, счастливыми
глазами. Они очень подходили друг другу: оба рослые,
красивые, воспитанные. А настасия Васильевна с досадой
подумала, что она завидовала их счастью.
Поговорили о погоде — рано началось тепло, обменя­
лись мнениями о недавно просмотренном кинофильме
«Живой труп». Разговор снова переш ел на дела в л ес­
промхозе. Баж енов сетовал, что на ниж ней бирж е не хва­
тает людей. Из семи бревносвалов работают только пять,
сцепы простаивают.
— С рабочей силой — катастрофа, — жаловался он,
обращаясь к Анастасии Васильевне.— Ж дем сезонников
из колхозов. Сезонники тож е нас не спасут. Неквалифи­
цированная рабочая сила. И х быстро не сделаеш ь тракто­
ристами, крановщиками, машинистами. А капитальное
строительство? Черепашьи темпы. Д о сих пор возятся
с фундаментом центральных ремонтных мастерских.
А строительство лесовозных дорог?
— Алеш а, ты — дом а,— выразительно сказала Нина.
— Хорошо, хорош о,— виновато улыбнулся Баженов.
В комнате наступило молчание. Баж енов звенел
ложечкой в чашке, А настасия Васильевна допивала свой
чай. В открытую форточку влетали тихие и нежны е звуки
музыки. В доме напротив кто-то играл на скрипке.
— Как тосклива наша жизнь, бож е мой! — вздохнула
Нина, облокотись на стол и держ а свои красивые руки
вровень своих губ.— Дни серые, однообразные. А время
летит и летит...
— Чего тебе не хватает? — ласково усм ехнулся Б аж е­
нов.
102

— Ах,. Алеш а, ты прекрасно знаеш ь, чего мне не хва­
тает! Нормальных человеческих условий, культурных
развлечений. Того, что и тебе. Но ты притворяешься, что
всем доволен, а я не могу притворяться.
— Я притворяюсь? — Баж енов удивленно пожал пле­
чами.— Зачем мне, Ниночка, притворяться? Мне здесь
нравится. Работа, люди... А что касается нормальных
человеческих условий, извини меня, но ты несправедлива.
Ж аловаться нам с тобой грешно. Нам дали хороший дом,
просторный, светлый, теплый. П о-честному признаться,
не такое у ж роскошное жилье мы имели в Ленинграде.
Одну комнату.
— Одну, но в Л енинграде,— подчеркнула Нина.
— П онимаю ,— согласился Б аж ен ов.—Здесь нет теат­
ров, филармонии, музеев. Приходится довольствоваться
радиоприемником.
— Анастасия Васильевна, посочувствуйте мне. Мой
муж не хочет понять, что я погибаю от скуки,— сказала
Нина тоном избалованной женщины.
Анастасия Васильевна промолчала.
— Готовил я тебе сюрприз, Ниночка, но так и быть,
открою тай н у,— Баж енов сделал хитрое лицо.— Угадай,
что я выписал тебе из Ленинграда?
— Говори, Алеш а. Не люблю загадок.
Баж енов поднял указательный палец правой руки
вверх, торжественно произнес по слогам :.
— Пн-а-ни-но!
Баж енов сиял. Он хорошо придумал. Теперь она
не будет вечерами скучать. Он так любит слушать
ее игру, ее пение.
— Ты с ума сошел! Н емедленно дай телеграмму,
чтоб не отправляли.
У Баж енова вытянулось лицо:
— Почему?
— Мы скоро уедем отсюда. П одумай, сколько будет
возни с отправкой пианино в Ленинград.
Баж енов с минуту сидел молча, чертил ножом по ска­
терти.
— Нина, мы приехали сюда надолго,— мягко ска­
зал он.
— Но не на всю жизнь, Алеша? — Нина говорила
ласково, спокойно, но Анастасия Васильевна заметила
непотухающ ий злой блеск в ее глазах. — Я понимаю,
103

ты хотел сделать мне приятное, но ты знаеш ь, я очень
люблю свое пианино, а в пути его могут иоииртигь.
— Как хочеш ь,— покорно согласился Баженов,
— А телеграмму пошли сегодня ж е.
— Хорошо.
Пока м еж ду супругами шел разговор, Анастасия
Васильевна перелистывала книгу «лесного знателя»
Фокеля и думала: «Лисичка. Умна, хитра. Обведет его
вокруг пальца, он и не заметит. Он — воск в ее красивых
лапках».
— Ради бога, вы нас извините, — обратилась Пина
к Анастасии Васильевне. — Мы с мужем отвлеклись
от общей беседы. Позвольте, я налью .— Опа улыбалась,
протягивая руку к чашке гостьи.
Анастасия Васильевна поблагодарила и отказалась.
Она попросила у Баженова «Общее лесоводство» Тка­
ченко и стала прощаться.
— Вы к нам заходите почаще. Б ез церемоний. Мне
очень приятно с вами беседовать,— сказала Нина, искус­
но налепляя на губы улыбку.
Баж енов проводил Анастасию Васильевну до калитки,
пожал на прощанье руку и сказал, что он и его библио­
тека всегда к ее услугам.
— Надеюсь, служ ебны е недоразумения не помешают
нам быть добрыми друзьями. Я и ж ена всегда рады
видеть вас в нашем доме.
Т яж елая связка книг оттягивала руку Анастасии
Васильевны. На шоссе она немного отдохнула. Из головы
не выходила чета Баженовы х. Ч уж ое счастье. А у тебя
ничего нет... Не надо к ним ходить. А как ж е книги, бесе­
ды с Алексеем Ивановичем? Но только ли из-за бесед
и книг она ходит в его дом?
Недовольство собой не нокидало ее и дома.
Нина в полосатой шелковой пижаме сидела с ногами
на диване, обхватив колени руками и слегка покачиваясь.
Баж енов стелил постель. Вдруг Нина весело рассмеялась.
Баж енов обернулся, держ а подуш ку в руках.
— Что с тобой?
— Алеш а, она в тебя влюблена.
— Кто?
— Царица Тамара.
— Глупости!
Б аж енов взбил подуш ку, положил на кровать.
104

Влюблена, Ллешка. Ты бы видел, какими она смо­
трела на тебя глазами, когда ты что-то читал ей у щкаф а
— Выдумщица!
'
Б аж енов взял ж ен у на руки, отнес на кровать, з а б о т ­
л и в о прикрыл одеялом.
— Спа. Я немного поработаю.
Он заж ег настольную лам пу и сел за свой письмен­
ный стол.
14

Над лесом поплыл тягучий звон колокола. Оксана
с разм аху вогнала острый топор в красный ствол сосны.
— Обед, ребята! Хельвочка, хватит махать топориком!
— Оксана, убери топор. Сосна клейменная. Увидит
лесничая, влетит нам по первое число.
— А я Самоцветихи нисколечко не боюсь, — задорно
отозвалась Оксана на замечание подруги. — Нехай
ее Куренков боится. Мастер дрож ит перед лесничихой.
Д рож ит и очей с нее не сводит. Приворотным зельем
опоила его Саыоцветиха. Трава есть такая: любисток
называется. — Оксана
рассмеялась, показывая белые
крепкие зубы.
— Выдумываешь, Оксанка. А топор убери. Зачем
поранила дерево?
— А, ну ее к бесу, твою царицу Тамару. Х одит
по лесу, к людям придирается: «Сучья не пожгли, пни
высокие оставили, молодняк смяли».
Оксана выдернула топор. На землю посыпались крас­
новатые кусочки коры. К девушкам подошли Тойво
и Иван, сели с ними под сосной обедать. Тойво наливал
из термоса кофе, а Хельви угощала товарищей калит­
ками. Иван съел половину буханки хлеба с изрядным
куском сала и завалился спать.
За просекой стоял сплошной сумеречпый ельник
с зубчатыми вершинами. На взгорье сонпо дремал вели­
чавый красный бор. Над ним в высоком небе гуляло
солнце. М олодежь расположилась на отдых в глубине
лесосеки. Раскаленные лучи солнца пробивали лесной
полог. П ахло лесными травами, звонко перекликались
невидимые птицы. На поляне, под густыми листьями,
Оксана нашла сладкие и неж ны е ягоды земляники. Тойво
сорвал ландыш, дал цветок Хельви. Сияющие глаза
асильевна достала из сумки сверток с едой
и дружелюбно предложила:
— Хотите пирога с грибами?
— Благодарю. У меня есть свои харчи,
Парфенов жадно поедал печеного окуня и глядел
куда-то в чащу, явно показывая начальнице, что он не
намерен за трапезой вести беседу.
Под осиной с редкой, ярко-красной, пылающей лист­
вой что-то ворочалось, кубарем каталось в ворохе листьев,
потом лиственная круглая охапка чуть приподнялась над
землей и поплыла. «Ежик,— догадалась Анастасия Ва­
сильевна.— Заготавливает подстилку на зиму». На се
колени упала сверху еловая шишка. Она подняла голову
и увидела на сучке белку. Рыжеватый зверек забавно
258

умывался лапками. Чуть повыше, в ветвях возилась ощо
одна белка. Апастасия Васильевна подумала: «Белок
много — урожай шишок хороший, семян много. Как бы
собрать побольше шишек? А вдруг Зайцев добьется
аэросева?»
И задумчиво глядя иа березку, иа тонкие нежные
петви без листьев, что походили на девичьи распущенные
косы, она мысленно представила себе воспу вХпрвнлахтн:
на вырубках м а ш у т якори», лесорубы помогают сеять,
молодежь поселка нрншла на воскресник, а над лесом
кружит самолет н сеет с неба щ пустынную лесную
землю семена хвойных...
Вдруг сидевший напротив нее Парфенов хрипло
крикнул, вскочил, подбежал к пей, грубо схватил под
руки и поволок по земле, и тотчас же за ее спиной что-то
громко хрустнуло и тяжело ударилось о землю.
И только когда она увидела в двух шагах от себя
поверженную ель, она поняла, что произошло. По ее
спине пробежал холодок. На бледном лице Парфенова
блуждала странная улыбка. Не глядя на нее, ои прого­
ворил глухо:
— Вижу, клонится ель. Мне бы раньше крикнуть,
а я глазам не поверил. Думаю, померещилось...
Анастасия Васильевна поднялась, чувствуя слабость
во всем теле.
— Спасибо вам, Гаврила Семенович.
Парфенов молча снял висевшее па сосновом сучке
ружье и, привычно вскинув его на плечо, сказал:
— Ну, что ж, продолжим работу.
Уходя, Анастасия Васильевна покосилась па древиюю
старух,у-ель, едва не убившую ее. Серый замшелый
ствол, как в струпьях, пожелтевшая хвоя, трухлявые кор­
невища, похожие на огромные паучьи лапы.
Ш

Столяров сдержал обещание, приехал в Хирвилахти.
В вагоичпке лесорубы приняли его за своего. Одет, как
они: куртка нараспашку, шапка сдвинута па затылок,
сапоги. Столяров охотно сел играть с ними «в дурачки»
и, тасуя колоду растрепанных карт, по привычке улыбался.
Оксане казалось, что он улыбается ей одной. Она
259

подмигнула Хольпп: пол, парень ничего, ш д г о недавно
завербовапиып, п чтобы подразнить своего Петруся —
тракториста, запела, кокетливо щурясь па Столярова:
С орвала я ц ве то к полосой,
П рикол о л а на ко ф то ч ку белую ,
О ж и д а ю сви д а нья с тобой,
Т о л ь к о п е р в а я ш а г а н о с д е л а ю ...

Петр обиделся, а Оксана залилась веселым смехом.
Когда на развилке Апастасия Васильевна и Столяров
сошли с поезда, Оксана решила, что лесничая наняла
нового лесника. Высунувшись пз окна вагончика, опа
озорно крикнула:
— Эй, парень! Приходи на тринадцатый! — и про­
пела игриво:
А
II

но то р а зо й д у тс я п у т и ,
л ю б о в ь у л е т и т , н о в о р о т и т с я ..

Столяров улыбнулся, Анастасия Васильевна рас­
смеялась.
— Федор Иванович, вы произвели иа девушек хоро­
шее впечатление. Кстати, «в дурачки» вы играли с Куренковъга, нашим лучшим мастером.
— С Куренковым? Это тот, который разработал новую
систему валки деревьев? В нашей Деревянке его пре­
красно знают. Лесорубы работают по его методу. Вот
какие люди в вашем коллективе!
Анастасия Васильевпа подияла воротник полушубка:
— Люди хорошие, но неприятностей от них лесниче­
ству много, Федор Иванович. Все их помыслы направлены
на одно: кубики. Как можно больше кубиков. Скорее сва­
лить лес и превратить его и кубометры. А после — хоть
потоп! Рубим и рубим лес без оглядки. Хватимся, когда
вместо лесов в стране раскинется царство сорняков
и пустырей. Дальше молчать нельзя, Федор Иванович.
Газеты, радио подняли на щит лесную промышленность.
Правильно. Важная отрасль народного хозяйства. Но ее
питает лесное хозяйство. Подрубаем сук, на котором
сидим.
Столяров с улыбкой смотрел на лес. Красота! Соспывеликаны. Кроны — белые облака па золотистых стволах.
В дремоте застыли ели. Их ветви снизу кажутся г и г а н т ­
скими лапами неведомого зверя. Лиственный лес — чер-

ih.im, неживой, только у берез ветви — кружена, а стволы
белее снега. Лесной коздух кружит голову, наполняет
силой. Тишина. Изредка хрустнет ветка да прошумит
Й чаще перелетевший с дерева па дерево глухарь. Иа
снегу — царапины. Беличьи следы. Столяров крикнул во
всю силу легких:
— Э-ге-ге-ей!
Лес ответил перекатным эхом. Столяров качнул моло­
дую елку. Снежная пыль осыпала его.
«Дурачится, как мальчишка!» — подумала Анастасия
Васильевна.
Да, зимний лес сказочно красив. Деревья в густой
бахроме инея. Сверкаттие мрамора, парчи, серебра и алма­
зов, розовые блики утреннего солнца на шапках сосен.
Нерушимая тишина в дремучем снежном царстве. Стоит
лес, величественный, безмолвный, безразличный к тому,
что делается на земле. Но скоро сюда придут люди и нару­
шат торжественную тишину. Анастасии Васильевне ста­
новится жаль красавца. Вырубят, вытопчут, а нового леса
на этом месте ей пе увидеть: посеянные семена прорастут,
но дерево растет так медленно, а жизпь человека так
коротка...
— Посмотрите на эту елочку.— Столяров коснулся
рукавицей хвои дерева.— Считали, сколько таких и по­
меньше на гектаре? Я считал в Деревянке. До двух
тысяч. А знаете, сколько остается на вырубке це­
лыми и невредимыми после валки леса? Половина.
Около тысячи штук. Великолепная смена старому
лесу.
— Наших бы лесорубов в вашу Деревянку, остались
бы на вырубках от молодняка рожки да ножки.
— А я думаю,— мягко начал Столяров,— Ваши лесо­
рубы такие же, как наши.
— Поживете, поработаете, увидите,— невесело ото­
звалась Анастасия Васильевна.
— Непременно поживу с недельку,— улыбнулся Сто­
ляров.
Из лесу вышли на вырубку. По снежнох! пелене разбе­
жались елочки, черные, словпо отлитые из металла, коегде сбились в кучу березы, тоскуя по вырубленному
лесу — верной защите от холода. На пустыре резче ощу­
щался холод. Впечатление пустоты усиливало замерзшее
озеро, покрытое сугробами.
261

Увидев на лесосеке Анастасию Васильевну п Столя­
рова, Куренков решил: в лесники определился веселый
паренек, обход свой принимает. Авось, с ним пологче
будет. С усачем дядей Сашей пе сладишь. Однако новый
лесник — парень фасонистый: с фотоаппаратом ходит.
Нацелился на Тойво, потом на трактор, по лесосеке пошел
п все щелкает машппкоп. Чудной лесник! Подошел Курепков к нему поближе, а парепек нацелился и па пего аппа­
ратом, поблагодарил, и к девкам. Озорипца Оксана под­
боченилась, топор за пояс и зубы скалит. Спил ее паре­
пек одну, потом вместо с Хельви, подвел девушек
к костру, на котором сжпгают сучья, и опять сиял. Что
за цирк!
— Настасья Васильевна, кого привела? — осторожно
спросил Куренков.
Анастасия Васильевна ответила.
— Ну, пущай, ц у щ а | поглядит, как мы работаем.
Ученые завсегда моим участком интересуются.— Куренков с уважением посмотрел на подошедшего Столярова.—
Снимаешь паш народ, Федор Иванович.
— Да. Покажу пашим в Деревянке. Мы соседи по
очень дальние. Есть чему друг у друга поучиться.
Куренков самодовольно усмехнулся. Еще бы, он-то
знает себе цену. Оксана озорно сверкнула па Столярова
глазами.
— А ты запиши паши фамилии. Объясни в своей
Деревянке, какие мы ость.
Оксана назвала спою бригаду. Столяров записал.
Куренков сдержанно хвалил своих «рябчиков», по в его
скупых словах чувствовалась гордость.
— Все комсомольцы? — спросил Столяров, пряча
записную кппжку.
Оксана задорно тряхнула головой:
— Вся бригада. Так н объясни в своей Деревянке,
Застенчивая Хельви удивлялась подруге: Оксана раз­
говаривает с ученым, как со своими ребятами-лесорубами,
а он смотрит на нее и улыбается.
— Так вот, ребята, должен я вам сказать правду:
лесорубы вы хорошие, а комсомольцы плохие.
— Здрасте-ножалста! — вызывающе сказала Оксана,
п упор глядя на Столярова темными насмешливыми гла­
зами.— А ты откуда знаешь, какие мы комсомольцы?
Секретаря спрашивал?
262

— Нот, не спрашивал. Сам вижу.
Несколько пар молодых глаз настороженно и ужо
отчужденно смотрели на Столярова. Куренков косился
на «веселого паренька» и думал, какую каворзу ему при­
готовила Анастасия Васильевна со своим гостем.
— Да, друзья мои, мне за вас обидно,— продолжал
дружелюбно Столяров* оглядывая молодежь.— Новаторы
гг недоброжелатели леса. Не вяжется как-то. Эх, поучиться
бы вам у комсомольцев Деревянки беречь молодой лес!
— Своих хвалишь? — не унималась Оксана.— А мы
па слово не верим. Ты докажи! Подумаешь, какие герои
выискались в Деревянке!
Пыжиковая шапка Оксаны съехала на затылок, щеки
горелп от мороза. Высокая, статная, в коричневом пуши­
стом свитере и лыжных брюках, заправленных в сапоги,
Оксана смотрела на Столярова, как на паренька, который
ехал со всеми в рабочем поезде и улыбался ей.
— Пожалуйста. Вот вам доказательства.
Столяров достал из сумки снимки, знакомые Анаста­
сии Васильевне. Молодежь расхватала их. Взял один сни­
мок и Куренков.
— Ребята, глядите, Нийло Куйванен,— воскликнул
Тойво, увидев на снимке паренька с пилой у сваленной
сосны. — Мы с Нийло познакомились на комсомольской
конференции.
Оксана, скривив губы, смотрела на снимок. Две незна­
комые девушки с топорами за поясом стоят рядом с де­
ревцами.
— Сучкорубы Мария Ялушкина и Анна Демко. Они
сберегли много молодняка. Видите, на снимке ельник? —
пояснил Столяров Оксане.
— Подумаешь, сберегли! — не сдавалась Оксана.—
Что они — садили, растили? Ельник без них рос себе.
— Правильно, девушка. Елышк без них рос. Но моло­
дежь Деревянки пришла на лесосеку с пилами и топорами
н оставила деревца жить, а вы, что делаете? Посмотрите
сюда.— Столяров взял Оксану за руку и подвел к опален­
ным сосенкам.— Зачем вам понадобилось жечь их?
— Огонь же. Разве его удержишь? — смутилась
Оксана.
Устыдилась и Хельви, глядя на почерневшие от огня
деревца. Конечно, сучья можно было сжечь и подальше
от сосенок, но она и Оксана как-то не подумали об этом.
203

— Не мы одни. Весь леспромхоз...— заикнулась было
Оксана, по Куренков оборвал ее.
— За собой смотреть надо! Трещотки! Хи-хи-хп, да
ха-ха-ха! Костры, что на Иванов день, разводите. Сколько
раз говорил вам, сороки! Л теперь хлопай глазами из-за
вас перед чужим человеком. И на выставке покрасуемся:
всех заснял! То-то в Деревянке повеселятся. Как же, пор­
треты знакомые...
Куренков сердито покосился на Анастасию Василь­
евну. Привела, выставила иа позор участок. Хорош
и молодчик! В карты дулся в вагончике, к рабочим под­
лаживался, а у самого на уме вон что было!
— Отдай пленку,— тихо сказала Оксана Столярову
и потянула за ремень фотоаппарата.
Молодежь с ожиданием смотрела на свою подругу
и гостя. На глазах Оксаны сверкали слезы обпды.
— Обед кончается, рябчики,— мрачно папомиил
Куренков.
Столяров вынул пленку из фотоаппарата и бросил ее
в костер. Над костром вспыхнул длинный язык пламени
и погас. Молодежь оживилась, повеселел и Куренков.
Оксана дружелюбно улыбнулась Столярову, глаза ее
ласково засияли.
— А ты нам покажи, как в Деревянке берегут молод­
няк.— Оксана доверчиво коснулась рукой плеча Сто­
лярова.
— Да, да, как у них? — подхватила молодежь, тесно
обступая Столярова.
— Хорошо,— улыбнулся Столяров.— Я покажу вам,
как надо сохранять каждое молодое дереюо. Начинайте
работу, друзья.
Домой ехали вместе с молодежью. В вагончике пели
песни. Столяров, улыбаясь, подтягивал тенорком.
— Твой ученый горазд топориком махать. Готовый
сучкоруб,— одобрительно сказал Куренков Анастасии
Васильевне.— Подучить его малость с пилой управ­
ляться — выйдет вальщик хоть куда. Парень в нашем
деле соображает, сноровка у него наша, одним словом,
лесоруб по всем статьям...
Анастасия Васильевна наблюдала за ними п думала:
«Да, чувство ответственности за судьбу леса надо воспи­
тывать в людях,— и разными средствами. И т р еб о в а т ь ,
и учить». Она завидовала сейчас своему гостю: как ои
264

умеет договориться с молодежью. Обаятельный человек.
Конечно, большую роль играет н авторитет ученого, и все
же, кай много значит его умение подойти к людям. Этому
ей нужно у него поучиться.
:*»7

Баженов уехал в Ленинград. Этери охотно объясняла
всему поселку: «Ключи мне оставил Алексеи Иванович,
просил печку топить. Наверно, за женой поехал, за
сыном. Один живет, скучает. Поссорились, помирятся.
Одна семья».
Матвеевна заметила: Настенька мало ест, плохо спит.
Спросишь, может больна, отмахивается: «Здорова я,
мама, ие беспокойся обо мне».
Каждый вечер Анастасия Васильевна ходила на стан­
цию. Приходил поезд в Хирвилахти поздпо вечером.
В конторе леспромхоза она могла бы узнать точно, когда
ждут главного инженера пз Ленинграда, по оиа ие делала
этого.
В субботу было особенно морозно. Анастасия Василь­
евна почти бежала к станции, затерявшейся в редком
леске за поселком. Поезд опаздывал. На перроне было
безлюдно. Одинокий фонарь лил скупой свет. Снег бле­
стел алмазной россыпью. Анастасия Васильевпа смотрела
на восток. Оттуда должен был прийти поезд. Как долго
тяпутся мипуты! У нее забилось сердце, когда она услы­
шала отдаленный гудок паровоза. Вдали замелькали
огни, то появляясь, то исчезая. Поезд огибал рощу. Едет
ли Алексей Иванович? А если он не один?.. Ветер рванул
шаль, концы ее распустились, но она пе чувствовала
холода. Поезд с грохотом приближался. Ослепительно
сверкали фары паровоза, вырывая из темноты купы
берез, толпившихся за перроном. Платформа затряслась,
паровоз обдал Анастасию Васильевну горячпм дыханием,
пробежал вперед и остановился. Фонарь последнего
чагона бросил на нее свет. Анастасия Васильевна спрята­
лась в тени путевой будки. Поезд стоял две минуты.
Долгими показались они ей. Несколько пассажиров вышли
из вагонов. Приехал ли Алексей Иванович? Она с волне­
нием ждала, когда люди приблизятся к будке. Первой
п,
п Хирвилахти, на сердце у нее стало светлее. L! поселке
мороз по такой злой, вето;) помягче. Или ей так кажется?
В его окнах нет огня. Видно, устал с дороги, лег спать...
Улицы, дома, редкий огонек в окошке, неполный
месяц над поселком, поток голубого света на небе, белая,
звонкая земля. «Наш поселок». Я помню, Алексеи Иванович, все помню. Спокойной ночи. До завтра...
По накатанному шоссе легко идти. За рекой пустынно,
по она не знает страха: привыкла бродить одна по лесу
днем п ночью, пе боясь ни зверя, ни человека. Чего
же бояться в своем поселке? В черпом небе мигают дале­
кие звезды. Усадьба лесничества лежит в снегу, светля­
ком блестит огонь лампы к комнате матери. Не спит ста­
ренькая, ждет ее. Но что за шорох и хруст слышится
из глубины усадьбы? По тропинке к воротам пдет чело­
век? Кто это? Куренков?!
—
Михайло Кузьмич, чего бродишь по пашен усадьбе
ночыо, в такой холод?
Ну и велпкапнще! Головой месяц закрыл. Черный
полушубок распахнут, шапка на затылке. Мороз не берет
его...
Куренков неожиданно стиснул ее плечи, приблизил
снос лицо к ее лицу п. обдавая жарким дыханием, отры­
висто заговорил:
— Доколе мне муку терпеть, Настасья Васильевна?
Сними с сердца камень, желанная ты моя. Не могу я без
тебя, пойми! Я не парнишка молоденький, стыдно призна­
ваться: который вечер караулю тебя перед усадьбой.
Хоть одним глазком поглядеть... Свет не мил, хоть беги
из поселка!
Анастасия Васильевна растерянно отступила:
— Что вы такое говорите, Михаила Кузьмич!
— Жизнь мне без тебя — не в жизнь... Давно хотел
признаться, да смелости не хватало. Казни или номплуп,
только реши ты со мной, прошу тебя...
Куренков стоял, опустив голову. Ей стало жаль его.
Она привыкла видеть его веселым, шумным, хитроватым
шутником, мастером «себе на уме», а сейчас он стоял
перед ней такой покорный, растерянный.
— Михайла Кузьмич.— Не сердитесь на меня... Вы
очень хороший человек, я ценю ваше отношение ко мне,
во... вы сами понимаете...
267

Куренков поднял па нео глаза. Недобрая усмешка
скривила ого губы.
— Конечно... Куда нам? С сукошшм рылом да в ка­
лашный ряд. Чай, не инженеры... За инженером и самой
пе стыд погоняться...
Краска гнева и стыда залила лицо Анастасии Василь­
евны.
— Как вы смеете...— начала она срывающимся голо­
сом.— Кто вам дал право...— Не договорив, она резко
повернулась и пошла к дому, не разбирая дороги. В ушах
стоял звон, кровь больно толкалась в голову.
Куренков догнал ее, стал на пути.
— Постой, Настасья Васильевна,— заговорил он умо­
ляюще,— Не сердись на меня, дубину. Сам не знаю, как
с языка сорвалось. Дурак я, поверил Стрельцовой... Да,
я сам, ежели кто про тебя брехать почнет, своими рука­
ми...— Куренков потряс в воздухе огромными кулаками.—
Не сердись, бога ради...
Анастасия Васильевна молчала. Куренков шел рядом,
покорный, убитый ее молчанием. Она по пояс провалилась
в яму. Он легко, как ребенка, поднял ее.
— Валенки вытряхни. Простудишься. Обопрись на мое
плечо.
Он снял с нее валенки, сам вытряхнул из них набив­
шийся снег, бросил ей под ноги свою шапку, чтобы она,
надевая валенок, ногой не оступилась в снег. Он встре­
вожился, когда увидел, что она прихрамывает. Если бы
она позволила, он, как пушинку, понес бы ее. Он взял
ее под руку, с тревогой и любовью спросил, не сильно
ли болит нога. Она поблагодарила, попросила не беспо­
коиться. У крыльца она протянула ему руку. Куренной
с надеждой заглянул ей в лицо.
— Спасибо вам, Михайла Кузьмич, за доброе ко мне
отношение. Спокойной вам ночи.
Куренков сник. Сказала так, будто никакого разговора
не было. Уж лучше бы гневалась, а то, как улитка, спря­
талась в свою раковину, не подступиться. Э-эх, дубина!
Зачем помянул про Алексея Ивановича? Поверил чер­
товке Стрельцовой. Настасья Васильевна — женщина
гордая... Не простит...
— За те слова прости, Настасья Васильевна. Знай,
друг я тебе навечно. В обиду никому не дам. Любовь ты
моя гордая!
268

Стараясь умерить свою медвежью силу, КуреРков
стиснул руку Анастасии Васильевны, шумно издох пул
v, давя снег меховыми унтами, пошел от крыльца прочь.
Рядом с ним на снегу заколыхалась непомерно длинная
тень: месяц клонился к закату, посылая на землю косые
лучи, Анастасия Васильевна глядела ему вслед и с го­
речью думала: «Гордая любовь...» Люди г,идят, говорят, что
я гоняюсь за Алексеем Ивановичем. «Гоняюсь!»... Я люблю
его. Что мне до люден?.. Как сказал Куренков: «Друг
я тебе навечно. В обиду не дам»... Если бы такие слова
сказал ей другой...
Меркло голубое спянпе морозной ночи, на пышных
сугробах усадьбы потух фосфорический блеск, белыми
нрнвиденпями застыли деревья в усадьбе. Боже мой, как
тихо все вокруг, как торжественно тихо па земле, а в ду­
ше — смятение, и боль, и тоска.
— Главный нриходпл,— хмуро сказала мать, когда
Апастасия Васильевна г.огала в комнату.
— Алексей Иванович?!— радостно вырвалось у Ана­
стасии Васильевны.— Что же он говорил, мама?
— Спросил где ты. А я почем знаю? Который вечер
тайком от меня куда-то бегаешь...
Анастасия Васильевна обняла мать, прижалась сияю­
щим лицом к ее груди, и этим пемало удивила старуху:
Настенька ее с детства не выказывала пи нежности,
ни ласки.
— Что так смотришь па меня, мама?
— Не гневайся, дочка. Скажу, что думаю. Выбрось
его из головы.
— Кого, мама? — с деланным удивлением спросила
Апастасия Васильевпа, снимая полушубок и не глядя
на мать.
Матвеевна плотнее завернулась в шаль, иа худой,
сгорбленной спине разметались седые косицы.
— Не прикидывайся, Настя. Поняла я, отчего ты по
ночам вздыхала... Поняла я, куда ты по вечерам бегала.
Его встречала?
Анастасия Васильевна хотела шуткой успокоить мать,
сказать, что она ошибается, но слишком печальны были
глаза матери, и старческий голос звучал обидой.
— Ладно, мама. Что об этом толковать? Садись-ка
лучше к столу, поужинаем вместе.— Анастасия Василь­
евна вынула из печи горшок с молоком.
269

Старуха взяла из рук дочери кружку, ио пить не стала.
С треногой смотрела она на свою Настеньку и молчала.
— Мороз усиливается. Завтра в лес меховые чулки
надену. А что, Парфенов не приносил перечетную ведо­
мость? Нет? На него похоже.
Матвеевна пе сводпла с нее глаз.
— Чует мое сердце, Настенька, принесет он тебе одно
горо-горькое. Откажись от него, доченька. Отвернись,
пока пе поздно...
Апастасия Васильевна молчала, облокотись на стол
и глядя перед собой погрустневшими глазами. Матвеевпа
тяжело вздохнула и ласково погладила руку дочери.
— Что же он? — осторожно начала она, неназывая
имени Баженова.— Обещал с ней развестись, что ли?
Анастасия Васильевна не шевельнулась. Только брови
слегка дрогнули.
— Он мне ничего не обещал, мама.
— Господи! — горестно воскликнула старуха.— Что ж
с тобой будет, Настенька?! Пожалей хоть ты себя, коли
у него совести нету!
— Успокойся, мама. Мы далеки друг от друга. Я его
люблю, но, может, никогда не скажу, что люблю... Он все
ппдит, все понимает и молчит... Он любит свою жену.
Матвеевна обняла дочь:
— Не мучь себя, Настенька. Отвернись от него. На
что надеешься?
Анастасия Васильевна грустно улыбнулась:
Я себя не спрашиваю, мама: есть надежда или
пет...
В своей комнате, прежде чем зажечь свет, Анастасия
Васильевна постояла у окна. Темнота сгущалась. Звез­
дочками мелькали редкие огни фонарей в поселке. Самая
далекая звезда — на площади. Оттуда — рукой подать —
«его» дом. Побежать бы к нему, постучаться, услышать
ого голос...
38

Парфенов одип тосковал в своей избушке. С Куреикояым он поссорился. «Гаврила, помирись с Настасьей
Васильевной. Баба она хорошая, правильная». На это
Парфенов ответил другу: «Выбирай: или наша дружба,
н.пп бабья юбка». Куренков оскорбился и его оскорбил.
270

«Хоть ты и образованный, Гаврила, a разобраться но
совести — круглый дурак». Был мир, покои, друзья.
Появилась баба в лесничестве, н все перевернула вверх
дном. Сотрудники теперь с ней заодно, во всем у пт?
согласно, а Куренков хочет показать себя с луч­
шей стороны. Пусть дураки верят в то. что Михайло
стал сознательным лесозаготовителем. На его участке
не мнут молодняк, не ломают семенников, не залезают
с топором в куртины, сохраняют между волоками под­
рост. Михайло хитер, как старый лис. Он хочет, чтоб
о нем заговорили в республике. Он своим рабочим вну­
шил: мол, мы во всем первые идем, не уступим другим
лесозаготовителям нашего места. Поможем лесоводам
в их хозяйстве. Честолюбив друг! Во всем и всюду славы
добивается. Перевел участок на скользящий график.
9 пего первого лесорубы стали работать но сменам. Смена
смене сдает на ходу механизмы, на разогрев времени
но тратят, выгоняют в день по семи кубнков па брата.
С Баженовым прессовальный станок придумал. Станок
в лесу прессует порубочные остатки, а соседний кирпич­
ный завод с места забирает плиты на топливо. Видал он,
Парфенов, фотографию в журнале «Лесное хозяйство».
Михайло стоит у станка рядом с главным инженером,
улыбается во весь рот. Как же! Он с Баженовым какую-то
лесовалочную машину изобретал, хвастался, мол, Алек­
сеи Иванович без него, как без рук. Ну, и дьявол с ними
со всеми! Он, Парфенов, плюет на всех и пи в ком
не нуждается.
В воскресенье Парфенов собрался на охоту. За ночь
выпал снег. Первая половина зимы на исходе. Позади
остался день зимнего солнцестояния — 22 декабря. Любо
Парфенову одному в лесу. Глухая тишь, полный покой.
Снег сияет, горит алмазами, морозец пощипывает нос.
Деревья распушились инеем, в сонной дреме красноствольные сосны склонили головы в тяжелых снеговых
шапках, на бархатисто-зеленом лапнике елей пушистым
слоем лежит снег, в косматой изморози застыло черно­
лесье. Хорошо идти по нетронутому снегу. Рыжеватым
шаром катится впереди Ласка, и никого вокруг. Хочется
петь, кричать, слушать ответное эхо. Ласка залаяла.
Зовет. Кого вспугнула? Ага, глухаря! Огромная лесная
"гица, размерами почти с индюка, взлетела на воздух.
Пусть летит таежный отшельник, подстрелим другого.
271

успеом. Ну, что, псина, так оСигжоппо смотришь? Пони­
маю. Ты стараешься, а я зекаю. Дальше, дальше, Ласочка,
заберемся в самую гущу леса, в непролазную чащобу,
чтобы тш одгтого человеческого голоса по долетало до
нашего слуха. Слышишь далекую гшсшо? Это комсо­
мольцы. Горластое племя. Шишки собирают. Субботник.
Ну, н пусть, для них — субботник, а для нас — воскре­
сенье — день отдыха трудящегося человека. Мепа поздно
перевоспитывать. Я давно вышел пз комсомольского
возраста. Самоцветова устраивает субботники: «семей­
ные», «пионерские», «школьные», «комсомольские». Для
аэросева нужно прорву семян. Я по всем статьям ни под
какой субботник ие подхожу. Тише, Ласка, тише! Оглушпла своим лаем. Куда помчалась, красотка?
Ласка лаяла с азартом, то глядя вверх на старую ель,
то нетерпеливо оглядываясь назад, как бы подзывая
медлительного хозяина. Она становилась на задние лапы,
яростно царапала по коре дерева п заливалась звонким,
сердитым лаем. Парфенов неслышно подкрался к своей
верной помощнице, спрятался за стволом соседней ели,
высматривая, где же в лапнике притаилась вспугнутая
белка. А ель какая пышная! Великолепный снежный
наряд. Снежная королева. Гордая, величественно-спокой­
ная. Но вот качнулась еловая лапа, легким дымком
заискрилась снежная пыль в прозрачном воздухе, и Пар­
фенов увидел зверька. Белка, распушив веером хвост,
покачиваясь на ветке, разглядывала собаку. Парфенов,
не торопясь, прицелился в голову любопытной грызуньи.
Выстрел рванул воздух. Камнем упал на снег серый
пушистый комок. Еще одна шкурка. Дома больше двух
десятков. Будет с полсотни, он подарит Матвеевне на
душегрейку. Старуха ворчливая, по добрая.
Убив вторую белку, Парфенов пришел в хорошее рас­
положение духа. Он погладил Ласку, назвал ее рыжей
красавицей, умницей, дал ей кусок вареного мяса.
В ольховнике вдруг из-нод ног взлетела стая рябчиков.
Птицы шумно забили крыльями, расселись по деревьям,
начали переклпчку. Посвистите, голубчики, сейчас я вас
угощу. Парфенов спокойно зарядил ружье. Он обладал
выдержкой, метким глазом, твердой рукой. В лесу на
охоте он был подвижен, быстр и даже весел. Лень, вялость,
мрачный взгляд тусклых глаз исчезали, как только ои
покидал поселок и людей. На охоте он был совсем другим
272

человеком, и таким его згтал только один Куренков.
Приятели оди наког.о любили лес, охоту, собак, и даже
Ласка служила гга обоим одинаково усердно.
Собрав подстрслеппых птиц, Парфенов спустился
к речке. Здесь ои разведет костерок, зачерпнет воды из
проруби. Cinmii лед звонко ломается под ударами топора.
Вкусно пахнут жареные рябчики. От стаканчика водки
во всем теле разливается приятное тепло. Хорошо без
люден! Л что сейчас делает Куренков? Пошел иа охоту
или дома сидит?
При мысли о друге в Парфенове всколыхнулась, под­
нялась со дна души приглушенная лесным покоем нена­
висть к Самоцвете вон. Все отняла: друга, работу, покой.
Первый раз за долгих пять лет дружбы он поссорился
с Михайлой. Да, Парфенов жил с мастером дружно
и хотя часто спорил, но никогда не ссорился. Он любил
его за жизнелюбие, душевное здоровье, силу. Сла­
бый духом, он тянулся к нему, как хилый стебелек
к солнцу.
—
Променял на бабу,— зло проговорил Парфенов
вслух и выпил еще маленький стаканчик водки.
Ласка смотрела на хозяина, покачивая закрученным
па спину хвостом н поводя острыми стоячими ушами.
Парфенов ласково потрепал собаку по шее, затоптал
костер и, вскинув рюкзак иа плечи, отправился в глубь
леса.
Ах, как хорош лес в зимнюю пору! Алмазами свер­
кают кружева заснеженного леса. В густом ельнике на
снег легла зеленоватая тень, на полянах снег горит
нежными розовыми красками, а на озерах н реках под
солнцем сверкает всеми цветами радуги. Ради лесной
красоты он, Парфенов, готов терпеть все неприятности
в лесничестве. Куда он уйдет от этой красоты, покоя,
тишины?
Короток зимний день. Не устал Парфенов бродить по
лесу, а солнце уже стало клониться к закату. Золотой
диск багровел, расплющивался, как кусок раскаленного
металла под молотом. Небо на западе пламенело жел­
тыми, палевыми, зелеными красками. Дальнее озеро
втягивало в себя солнечную багровую глыбу быстро
и жадно. Вот уже осталось одно полукружье небесного
светила, потом опо стало на глазах таять и, наконец, пре­
вратилось в узенькую полоску, словно кто-то мазнул
18 Хозяйка леса

273

’ живой пламспсющсй краской по фиолетовой кромке неба.
Солнцо село, по па пебе ощс долго дрожали багровые
стрелы.
Охоте конец. Парфенон довольпо ухмылялся. Надолго
запасся дичипкой. Сегодня ему повезло: беляка взял.
Раненый зайчишка угаел было спасаться в оснинпк, но
разве Ласка упустит? В поезде ого увидят свои. Пусть
завидуют его удаче. Может, и Куренков с комсомольцами
был па субботнике? Скорее, Ласочка, на развилку! Туда
подадут рабочий поезд, и мы с тобой заберемся на пло­
щадку.
Черт побери, таки лезот под ноги каждая кочка! Пар­
фенов поднялся с земли и тотчас жо опустился прямо
в сугроб, вскрикнув от резкой боли в ноге. «Лас-ка, Лас­
к а !» — звал Парфенов убежавшую вперед собаку. Ласка
мчалась на зов хозяина, снег вихрился под ее лапами.
«Ласочка, что будем делать, а? Посеревшее лицо Парфе­
нова морщилось от боли и отчаяния. «Ласочка!» Парфе­
нов обнял собаку. Лайка лизнула его в лицо, запрыгала
вокруг, залаяла, как бы вопрошая: «Ну, что ты тут
делаешь? Вставай, пойдем».
На развилке прокричал паровозик рабочего поезда:
*Жду-у!» Парфенов на четвереньках пополз из сугроба,
вскинул ружье. Прогремели выстрелы. С елового лапника
взметнулся столб снежной пыли. Перекатное эхо долго
не угасало. На делянке Куренкова — сборщики шишек.
Может, они услышат, поймут: человек зовет на помощь.
Коля — молодой бухгалтер лесничества — знает, что огг
на охоте. Коля звал его на субботник... Ах, как горит
ушибленная нога! Огнем горнт, сапог стал тесным, если
не шевелиться, боль можно терпеть. Неужели пере­
лом? Парфенов беспомощно оглядывался вокруг, прислу­
шивался. Тишина. Синие тени ползут из чащи. Острые
иглы впиваются в лицо. Мороз крепчает. Хотя бы один
человеческий голос! Вероятно, Самоцветова ушла со
своими общественниками на поезд. Дать еще сигнал?
Ласка с недоумением смотрела на хозяпна: «К чему
такая оглушительная пальба?»
Темнело. Морозная мгла сгущалась.
...Ночью Анастасию Васильевну разбудил осторожный
стук в окно. Она открыла форточку. Куренков? Что ему
нужно? Накинув полушубок, она открыла входную д в ер ь .
Свет лампочки упал на встревоженное лицо мастера.
274

— Настасья Васильевна, Гаврила ,е охоты по вернулся.
Не иначе, беда с ним приключилась.
Апастасия Васильевна разбудила Колю. Коля под­
твердил предположения мастера. Да, Парфенов утром
собирался на охоту. Ои, Коля, звал его на субботник, по
Гаврила Семенович сказал, что он, дескать, не дурак
тратить свой выходной на сбор шишек.
— Куда же он пошел, Коля?
— Не знаю, Анастасия Васильевна. Когда мы соби­
рали шишки, я слышал выстрел со стороны Черного
бора... А не мог он заночевать у дяди Саши?
Куренков махнул рукой, как бы отметая предположе­
ние Коли. Гаврила со всеми разругался. Бирюком жил.
Проснулась Матвеевна, заахала. В такой морозище
шастать но лесу? На чем ехать, где искать?
— Попросим мотовоз с вагончиком,— сказал Курен].ов.— Коля, лети в общежитие, разбуди Сергея, а мы,
Настасья Васильевна, с тобой к главному. Начальник
депо — человек черствый, его не упросишь. Алексей Ива­
нович поможет.
Матвеевна принесла из кладовой два фонаря «летучая
мышь».
Еще издали Анастасия Васильевна увидела спет
п окне Баженова.
— Полуношничает наш Алексей Иванович,— с уваже­
нием проговорил Куренков.— Чертежи-то наши завод при­
нял. Обещали опытный образец машины сделать.
— Разве он закончил чертежи?
Куренков сказал, что главный инженер — человек
скромный, занимается себе делом и не кричит, не шумит.
Он, Куренков, всегда готов помочь главному.
По гребнистым волнам сугробов бежит робкий свет
«летучей мыши». Поселок спит. Черное небо с мигающими
звездами неподвижно. Темно, только березки светятся
в усадьбе Баженова. Не хотелось Анастасии Васильевне
переступать порог его дома. Она избегала встреч с ним,
старалась с головой уйти в работу, уговорить себя, что
счастье не для нее, но все ее старания ни к чему не при­
водили. Желание видеть его, говорить с ннм, слушать его
голос, жажда счастья, от которого она отказалась рассуд­
ком, ие покидали ее, а властно росли, овладев ее сердцем.
Куренков стучался в дверь, а она стояла на крыльце
и чувствовала, как сильно бьется в ее груди сердце.
275

Лучше бы ей по входить в его дом, в ту компоту, в кото­
рой она бывала редкой гостьей.
— Я ие один. Мы с Настасьей Васильевной,— проба­
сил Куренков, когда отворилась дверь.
Баженов слушал мастера. Из-под накинутого па плечи
пиджака виднелась белая рубашка. Анастасии Василь­
евне показалось, что он постарел, похудел, на лбу приба­
вилась морщинка.
Начальник депо, поднятый Баженовым с постели, ска­
зал, что он пе возражает отправить мотовоз в лес, если
главный инженер настаивает. Куренков успел разбудить
своих «рябчиков» — Тойво и Петра. Коля привел заспан­
ного Сергея, и вскоре мотовоз с вагончиком бежал в лес
но звонким от мороза рельсам.
Парфенова искали долго. Помогла Ласка. Собака бро­
силась к людям и привела их к своему хозяину. Парфе­
нов лежал у догорающего костра. Несли его иа носилках.
Когда внесли в вагончик и положили на сено, он открыл
глаза, сказал неверным голосом:
— Спасибо,— и отвернулся к стенке.
Врач поселковой амбулатории — молодая девушка, не­
давно окончившая медицинский институт — наложила
гипсовую повязку на больную ногу Парфенова и сказала,
что через месяц-два он будет танцевать. Парфенов хмуро
отмалчивался, думал: «Ей что, не свою ногу бинтует.
Куда денусь, если охромею».
Врач посетовала, что нет в поселке больницы, и села
выписывать направление в районную.
— В больнице очень трудно с местами, но вы ие тре­
вожьтесь: вы одиноки, вас, безусловно, положат на койку.
Парфенов молчал, понуро опустив голову.
— Конечно, если бы вы имели домашний уход,— про­
должала врач.— Медицинский надзор я взяла бы на
себя, но...
Куренков положил тяжелую руку на плечо друга:
— Взял бы я тебя к себе, Гаврила, по сам знаешь,
бобылем живу. В воскресенье жди, приеду навестить.
Водитель любомировской «победы» помог Куренкову
донести больного до машины.
— Гаврила Семенович,— Анастасия Васильевна взяла
своего помощника за руку.— В лесничестве есть свобод­
ная комната. Она предназначалась для вас, когда мы
строили дом. Пожалуйста, занимайте. В нашем доме
276

народу много, боз присмотра вас по оставим, а доктора
попросим навещ ать вас почаще.
У Парфенова дрогнули веки, по оп глаз не поднял.
—
В лесничество! — коротко бросила Анастасия В а­
сильевна водителю, садясь в кабину.
Куренков обнял друга за плечи, ограж дая его от толч­
ков на неровной дороге. Встретившись с ним глазами, он
кивнул головой на сидевшую впереди Анастасию В асиль­
евну и тихо сказал: «Че-ло-вок!»
...В доме лесничества все слышно Парфенову. За сте­
ноп бренчит гитара: это в комнате Коли. Звучит радио —
это в комнате Анастасии Васильевны. Гремит печная
заслонка, слышен ворчливый голос М атвеевны — это из
кухни. К ак пи странно — звуки не раздраж аю т П арф е­
нова, а успокаивают. Ночью, когда вдруг зам ирала жизнь,
ему казалось, что в доме он один и у его изголовья стоит
смерть. Темнота давила его, тело покрывалось холодным
лотом, во спе душили кошмары. Утром Матвеевна при­
носила кипящ ий самовар. В душе он радовался ее при­
ходу, но виду не показывал. Днем забегал к нему Коля,
приносил свеж ие газеты. Вечером он слышал, как возвра­
щ алась из лесу Анастасия Васильевна. Она всегда
заходила к нему, справлялась о здоровье, он отвечал
односложно и не глядел на нее. Часто наведывался
Куренков, садился на кровать и, не ум еряя своего громо­
вого голоса, ш утил, смеялся, рассказывал разные истории.
При нем Парфенов ож ивлялся, розовел, ощущал прилив
сил. Куренков, под предлогом, что больному нужно уси­
ленное питание, притаскивал продуктов на целый взвод.
Со стола М атвеевны не сходила боровая дичь, зайчатина,
белый хлеб и сласти. Старуха души не чаяла в своем
М ихаиле Кузьмиче, расхваливала дочери его достоинства.
А настасия Васильевна, как всегда, отмалчивалась.
В один из воскресных дней навестил больного и Рука*
Шинников. Он принес маринованных грибов, пирогов
с брусникой, жареную курицу — подарок от Валентины
Карповны. Объездчик рассказал о лесных новостях. Ана­
стасия Васильевна и он сделали отводы у Черного озера.
Н атоптались по болотам да взгорьям. Достается ей здо­
рово. Б ез помощника ей, известное дело, тяж ело: работает
за двоих. На прошлой неделе с дядей Сашей вырубку на
Отраде принимала, каждый пенек проверяла. Ох, и ухари
налыцикй Отрадненского пункта! Пни оставили высокие
277

и снежком прикрыли. Куренкова прижала Анастасия
Васильевпа: схватил друж ок твой ш трафу рублей ба
пятьсот. Любомиров хоть п не любит хозяйку леса — она
у него — бельмо па глазу,— но относится ои к ней с ува­
жением.
У Парфенова разлилась желчь. Любомиров относится
к Самоцветовой с уваж ением, а его презирает. И почему
он раньше угодничал перед Любомировым? Почему не
заставил уважать его, считаться с ним? Ведь он был лес­
ничим, хозяином леса?
Вспыхнувшее раздраж ение погасло, как спичка на
ветру. Усталость разлилась по всему телу, заныла боль­
ная нога. И опять впереди бессонная ночь и мысли, тяж е­
лые, как могильный камень.
3»

На реке буграми вспучился лед, местами проступила
темная вода. По утрам замерзш ая земля еще звенела под
ногами, низкое солнце светило скупо, неярко, но в воз­
духе чувствовалось приближение весны. Как-то в усадьбе
Анастасия
Васильевна
услышала
весеннюю
песню
синицы. В лесу все чаще стала раздаваться барабанная
дробь дятла.
Парфенов жил в лесничестве. Куренков приделал
к стулу ролики. Больной, не тревожа ногу, раскатывал
по дом у на своем «лимузине». Парфенов помогал Коле
составлять сводки, отчеты, принимал посетителей, а вече­
ром, когда Анастасия Васильевна возвращалась с работы,
подробно рассказывал о всех делах конторы за день.
Постепенно и незаметно таяла его враждебность к ней.
Так незаметно тает снег весной. Сверху его подогревает
солнце, с боков подтачивают теплые ветерки, снизу пла­
вят ручьи талой воды; глядишь — от толстого снежного
покрова остается тонкий слой в черных прогалинах, и он
мало-помалу рассасывается.
Время шло. Амбулаторный врач обещала Парфенову
скоро снять гипс. Парфенов волновался. А вдруг непра­
вильно срастется кость? Тогда ие видать ему леса, не бро­
дить с ружьем по чащобам...
В свежем номере журнала «Лесное хозяйство» Пар­
фенов нашел статью профессора Коронатова: «Перспек278

.явы развития лесокультурного дела на северо-западе
таеж ш ш зоны». Его поразила одна цифра. З а последние
десять лет в Карельской республике гари, прогалшты,
редины и пеоблеспвш иеся вырубки составили около мил­
лиона гектаров. Профессор писал, что нельзя надеяться
иа естественное рож дение леса. Новому лесу надо помочь
вырасти. Он ратовал за аэросев хвойных.
Парфенов показал статью Анастасии Васильевне:
— Миллион гектаров пустырей! Это ж е катастрофа!
Он предлагает аэросев. А кто даст семена н самолеты?
Анастасия Васильевна внимательно посмотрела на
Парфенова: «Наконец-то и ты стал болеть за паше общее
дело!»
Статья живо напомнила Анастасии Васильевне ее
поездку в Ленинград, визит к профессору Коронатову,
их беседу о судьбах леса. Профессор записал в свою кни­
ж ечку адрес лесничества, когда она прощалась с ним.
Зимой она послала ем у письмо, просила помочь с аэро­
севом. Судьба ее послания осталась неизвестной. И вот
статья как частичка ответа на ее письмо.
Это была не холодная констатация фактов, а настоя­
щая, большая тревога за судьбу карельских лесов.
— Кто виноват, что лесовозобновление так запущено?
Парфенов пожал плечами. Иди, разберись!
Анастасия Васильевпа прошла по конторе, задумчи­
во посмотрела иа карту лесничества.
— Д а, кто ж е все-таки виноват, а Гаврила Семено­
вич? Управление? Министерство? Наука? Мы, низовые
работники? Лесозаготовители?
Парфенов молчал.
Пришел Куренков в новом костюме, в руках — сверт­
ки. «Уж но свататься ли?»— мелькнуло в голове Матве­
евны .— А что ж, человек ои душ евный, простой,
а главное,
свободный.
Куренков
пригласил
всех
в комнату Матвеевны и развязал свертки. Он набросил
па плечи Матвеевны шаль, положил на колени П арфе­
нова свитер, преподнес Анастасии Васильевне связку
книг.
— Не обижайте, примите подарочки. Сегодня я име­
нинник. План закончили на одиннадцать дней раньше
срока... Настасья Васильевна, не хмурься. Погляди кни­
ги, понравятся ли?
— М ихайла Кузьмич, сколько раз я просила!..

279

— Последний раз, Настасья В асильевна!— клятвенно
произнес К уренков,— П устяковину ведь дарю. Велпка
трата! В клуб, на наш праздпичок идешь?
— Собираюсь.
...Куренков был счастлив. Анастасия Васильевна
взяла его под руку, обращалась с ним ласково, подшучи­
вала. На мосту он замедлил шаги. В клуб уепеется. Когда
ещ е удастся вот так, с глазу на глаз, без свидетелей
поговорить...
— Настасья Васильевна, выслушай меня, прошу.
Голос Куренкова слегка дрожал, глаза смотрели
умоляюще.
— Не надо, М ихаила К узьм ич,— мягко остановила
его Анастасия Васильевна,— Мы с вами договорились:
друзья — не больше. И не сердитесь, прошу вас. Идемте
быстрее, опоздаем...
Всю дорогу Куренков молчал, шел повесив голову.
К луб заполнили празднично одетые люди. Паровоз­
ники, шоферы, трактористы, крановщики, электроме­
ханики,
мотористы, п и л ь щ и к и ,
сучкорубы,
рабочие
складов, инж енерно-технические работники — большой
коллектив, внушающий уваж ение. Анастасия Васильевна
знала: лесорубы относились к ней неодинаково. Одни —
безразлично, другие — настороженно, третьи — полувраж дебно, четвертые — с опаской, пятые — с досадой, значи­
тельная часть — с пониманием.
Куренков отыскал ей место поближе к сцене. Когда
она усаживалась, на нее глядела пара злых глаз с неми­
гающими белесыми ресницами. Стрельцова. Она сидела
рядом с женой Любомирова, нарядная, завитая. Из фойе
неслись звуки вальса. Духовой оркестр играл «Д унай­
ские волны». В разных углах зала, как костры на лесо­
секах, вспыхивали песни.
На сцене, украш енной гирляндами хвоп, появились
Любомиров, Кованен, Баж енов и ещ е несколько человек.
Любомиров коротко рассказал о достиж ениях леспром­
хоза за осенне-зимний период и высказал п адеж ду, что
и в весенне-летних условиях коллектив будет трудиться,
не сниж ая темпов.
Анастасия
Васильевна
слуш ала
и раздумывала.
В республике много леспромхозов. У них — передовая
техника, квалифицированные кадры, хорошая организа­
ция труда. Весь край — огромный зеленый цех. €ьгрье
280

под рукой. Уголь, руду надо добывать пз недр,, а лес
бери на поверхности земли, только по лепись. Л есоза­
готовители убел;дены, что запасы сырья в Карелии не­
исчерпаемы. Опасное заблуж дение. В П етрозаводске иа
семинар^ лектор говорил: «Беломорские леспромхозы за
семь лет вырубят свой лес, а дальше нм податься н е­
куда: впереди море». А кто-то из лесоводов высказал
опасение, что через тридцать лет могут остановиться
все бумажные комбинаты: исчерпается все сырье, если
вовремя не принять мер. Не надо забывать, что полови­
на карельской земли под водой. Тысячи озер и рек!
Кованен вручал отличникам соревнования почетные
грамоты и значки. З а Куренковым на сцену потянулись
его «рябчики»: Тойво, Хельви, Оксана, Петр. Затем по­
просила слово Анастасия Васильевна.
Она решительно поднялась на сцену, подошла к рам­
пе, чтобы быть поближе к залу.
— Дорогие товарищи! От всего сердца поздравляю
вас с победой. Радую сь вместе с вамп. Мы, работники
лесничества, гордимся тем, что работаем бок о бок с та­
ким замечательным коллективом, как ваш, с такими
товарищами, как мастер Куренков и его рабочие.
Михайла К узьмич,— Анастасия Васильевна обратила
лицо в правый угол зала, где сидел Куренков в окруж е­
нии м олодеж и,— паше лесничество поздравляет вас
и ваших рабочих и благодарит вас за береж ное отноше­
ние к молодому лесу.
— Д а мы, как все...— смущенно пробасил Куренков
в тишину зала.
— Если все лесорубы ,— подхватила Анастасия Ва­
сильевна,— поймут всю ответственность перед потомка­
ми за судьбу нового леса, Хирвилахтинский леспромхоз
оставит по себе добрую память. Ч ерез десять лет вы
покинете эти места, уйдете на новые лесные просторы.
М ожно оставить после себя пустыри и осину на мосте
лесов, которые мы сейчас вырубаем для п уж д страны,
но можно оставить молодые хвойные леса, они со време­
нем превратятся в великолепные боры, и за них паши
Дети и внуки скажут нам «спасибо».
— Товарищи!
К
вам
обратились
с
призывом:
«Дадим Родине больше леса!» Я хочу добавить к этому:
«И оставим на вырубке молодые отличные леса!» Веспой
мы начнем посев хвойных. Мы ж дем от вас товарищеской
281

помощи. Б ез вас нам не справиться. Пусть этот посол
покаж ет паш у общ ую любовь к лесу, сознание своего
долга перед Родиной, пусть оп стапет первым плодом
совместных усилий лесоводов и лесорубов во имя буду­
щего.
Памятник себе хочет заработать,— сказала Стрель­
цова.
— Опа хорошо говорила,— робко возразила ж ена
Любомирова, сидевш ая рядом с секретарш ей мужа.
— На этом, товарищи, разреш ите закончить торж е­
ственную часть наш его...— начал Ковапеп, но Куренков
перебил его.
— Дозволь, Павел Антонович! Люди за помощью
обращаются. Какой ответ дадим?— Куренков вышел
к сц ен е.— Я, конечно, плохой оратор, привык сразу
рубить под корень. Не гоже оставлять после себя землю
дикую. Слушайте, друж ки-м астера!— крикнул Куренков
в зал .— Андрей Захарыч, Рейно Николаевич, Альберт
Олафович, принимайте наш вызов без бумажек. Мои
ребята не откажутся. Подсобим лесоводам. Дерево саж а­
ют раз в сто лет...
— Михаил Кузьмич, ваше предложение мы обсудим
в деловой обстановке,— сказал Кованен.
В фойе Куренкова окружили мастера. Спорили,
ш умели, раздавались недовольные голоса. «Тащить на
себе лесничество? Пусть государство о них забо­
тится!»
Стрельцова подкараулила Баж енова у выхода из
зала.
— Алексей Иванович, мы вам оставили место. Кон­
церт дают ленинградские артисты. Как вам нравится
Самоцветова? Л езет со своими делами в наш праздник.
Какой назойливый человек!
— Я этого ие нахож у. Прош у извинения...
Баж енов с полупоклоном оставил Стрельцову и стал
пробираться сквозь толпу к Анастасии Васильевне. Зор­
кие глаза Стрельцовой ничего не пропустили: ни его
улыбки, когда он пожимал руку Самоцветовой, ни радо­
стного выражения ее лица.
Ж ена Любомирова никак не могла понять, отчего
Анна
Корнеевна
вдруг нахмурилась,
разговаривает
сквозь зубы и даж е лицом пожелтела. Что случилось?
Весь вечер была весела, а сейчас так раздражена?
282

К началу концерта и зал пришли Любомпрог; и Кова­
нен, Баж енов исчез. В зал вернулась одна Анастасия
Васильевна, «Виснет ем у на шею, а он от нее беж п т»,—
злорадно, но с облегчением подумала Стрельцова. Она
наклопплась к Любомирову:
— Вас увлекла горячая речь защитницы лесов!
Любомиров бросил на секретарш у косой взгляд.
— Самоцветова — женщ ина неглупая.
— О, д а !— подхватила Стрельцова,— Весной запряж ет
иас, будем работать на нее.
— Кто хочет, пусть помогает. Я перечить не стан у,—
отозвался Любомиров.
Стрельцова улыбнулась. О, Николай Алексеевич
умен! «Оп пе станет перечить». Это значит, что он не ста­
нет помогать лесоводам. Кто из рабочих станет «за
спасибо» работать для лесничества? Куренков бросил
вызов своим «дружкам». Он любит выступить перед
народом, но он ради Самоцвеговой ничем не поступится
в ущ ерб своей работе. Не даст оп лесничеству своих
рабочих и машины.
Стрельцова посмотрела на сидевшую поодаль Анаста­
сию Васильевну, и на ее губах появилась усмешка.

40

В ворота усадьбы лесничества въехал запыленный
грузовик. Матвеевна, стоявшая на кухне у окна, увидела
Зайцева, вылезавшего из кабины, встревоженно со всех
пог бросилась в контору.
— Настенька, беги встречать Семена Петровича!
Анастасия Васильевна, Рукавишников и Коля вышли
на крыльцо. Зайцев на их приветствие ответил загадоч­
ной улыбкой и, пи слова не говоря, отбросил борт грузо­
вика. В машине лежали два новеньких якорных покровосдирателя. Анастасия Васильевпа всплеснула руками,
слетела с крыльца и с восклицанием: «Голубчик, Семен
Петрович!»— обняла Зайцева. Изумленная Матвеевна
застыла в пролете двери коридора. Ее Настенька обнима­
ет Зайцева? Как родного отца приветила. Ч удеса да
и только! Зайцев сиял, как именинник, и вроде даж е по­
молодел.
283

— Прямехонько с Онежского завода. Е щ е теплень­
кие,— ласково
поглаживал
ои
стальпые
лепестки
«якоря».— А вы пе верили, что управление позаботится.
Вокруг «якорей» собрались все сотрудники лесниче­
ства. Прибежали ребятишки. Одни П арфенов остался
в конторе и смотрел из окна иа небольш ую группу,
окружавш ую Зайцева и «якори». П арфенов с трудом
передвигался на костылях. Гипсовую повязку сняли,
но боль в ноге ещ е чувствовалась, массаж плохо помогал,
и Парфенов впал в уныние. «Наш Зай цев оказался
энергичным. Добился «якорей»,— вяло подумал П арф е­
нон, испытывая в душ е пустоту и усталость как человек,
который потратил время н силы на борьбу с несущ е­
ствующим злом,
Покровосдпратели убрали иод
навес.
Матвеевна
торопливо накрыла на стол. Зайцев пил чай, угощался
пирогами с брусникой и, щуря немного правый глаз,
оживленно рассказывал, как он ездил в управление, как
потом его вызвали в Петрозаводск, повели на завод
и выдали «якори». В управлении ему сказали, что покровосднрателн изготовили для нескольких лесхозов.
— Ж ивем!— весело
проговорил
Рукавиш ников.—
Л иха беда — начало. А про трактора пе спрашивали,
Семен Петрович?
— Пока не обещ аю т,— ответил Зайцев, принимая от
Матвеевны четвертую чашку чаю .— Но надежды нас пе
лишают. В управлении говорили, что будто министер­
ство сельского хозяйства республики
планирует иа
ближайш ие годы и тракторы.
— Стало быть, сен год воспой одна надеж да на лесо­
заготовителей, на их трактора,— заметил Рукавишников,
набивая свою трубку самосадом.
— А как они?— спросил Зай цев,— П ойдут навстречу?
— В Куренкове мы уверены, а что остальные — пе
знаем. У Куренкова больше молодежь, с ней мы сдруж и­
лись,— ответила Анастасия Васильевна.
— Ещ е чайку, пирожка, Семен П етрович,— упраши­
вала Матвеевна, обрадованная мирным и значительным
разговором.
— Благодарю вас, Арина Матвеевна. С удовольстви­
ем. Пироги у вас замечательные.
В медном, начищенном до блеска самоваре, отраж а­
лись. как в зеркале, стол и довольное лицо Зайцева.
Ж

— Но ото ещ е пс все,— многозначительно оказал оп,
утирая клетчатым платком седые усы .— Есть ещо одна
попреть...
Зайцев помолчал. Сидевшие за столом с ожиданием
смотрели па пего, па его разгоряченное чаем розовое
лицо, па оживленные глаза, удивляясь, как это он вдруг
помолодел и голос из тихого, слабого вдруг стал бодры v ,
укоренным, громким.
— Какая ж е новость, Семен Петрович?— нетерпели­
во, no-мальчншески вырвалось у Коли.
Зайцев, не торопясь, сложил платок, спрятал в кар­
ман кителя и медленно начал, улыбаясь глазами:
— А пот какая новость. В Кондопожском районе за­
планирован аэросев, но управление обещ ало и наш кусок
лесной землицы прихватить. М елехова, инж енер но лесо­
культурам, сказала мне, что профессор Коронатов бесе­
довал с ней о нашем лесхозе.
— Профессор Коронатов? — воскликнула Анастасия
Васильевна.— Это. вероятно, все Столяров сделал. Ои
обещал нам, когда уезж ал из Хпрпилахти, напомнить
профессору, что мы просим азросев.
— Неужто и аэросев? Что-то пе верится...— покачал
головой Рукавишников, раскуривая свою тр убку.— Все
сразу: и «якори». и аэросев. В один год столько
перемен.
— А что ж удивительного? — невозмутимо пожал
плечами Зайцев.— В лесном хозяйстве самый слабый
участок — восстановление леса на вырубках. Вот и на­
чинают за него помаленьку браться.
— А семена? У пас семян мало,— забеспокоилась
Анастасия Васильевна, прикидывая в уме, на сколько
хватит запаса.
— Заготовим, сколько успеем, и другие лесхозы
дадут,— сказал Зайцев.
...Матвеевна ворчала на дочь: «Ладно, контору зава­
лили шишками, а зачем кухню отдавать под склад? Дом
лесничества по воскресеньям дрожал от топота м нож е­
ства ног. Школьники и поселковая молодежь с шутками
и смехом вытряхивали из мешков золотистые шишки на
иол кухни, конторы и комнат сотрудников лесничества.
Не сумела Матвеевпа отвоевать печь в своей комнате:
ее тож е завалили шишками. Густой запах смолы напол­
нил просторный дом лесничества.

II
Анастасия Васильевна спустилась но крутой тропке
к реке. Старая ива, согнутая временем и непогодой,
заглядывала в черную воду. Анастасия Васильевпа
не узнала иву. Старая жительница Хирвилахти помоло­
дела. Ветви се были усыпаны изящными белыми ш ари­
ками, и старое дерево поэтому казалось легким, пуш и­
стым, но-восеннему молодым. Анастасия Васильевна
погладила рукой шелковистую ветку ивы. Как н еза­
метно подкралась весна! В небе, за серой толщен туч,
бродит солнце и ж дет случая вырваться па свободу,
брызнуть на землю живительным теплом и светом. Весна
идет. Опять весна... В сердце — смутное ож идание сча­
стья и тревожная, легкая грусть.
Анастасия Васильевна взглянула на поселок, укры­
тый редкой пеленой тумана. Приглушенный стук машин
новой электростанции будораж ил тишпну наступающего
вечера. На транспортере темнели мачты бревносвалов, иа
широкой колее неясными цепочками застыли вагоны,
а за н и ж н и м складом уж е ничего нельзя было различить:
туман превращал все в неопределенность и даль. Ана­
стасия Васильевна вздохнула. Ей так отчетливо предста­
вился дом Алексея Ивановича и он в своей просторной
комнате за письменным столом. Но в поселке его сейчас
нет. Ему написали из Лесотехнической академии, чтобы
ои приехал в Ленинград. К аж ется, завод делает опытный
образец его машины. Он уехал, и вот он в Л енинграде
уж е больше месяца. Там его сын и ж ена... А если он
вернется с Ниной? У Анастасии Васильевны больно
кольнуло сердце. Что об этом думать? Не все ли равно?
Ты для него чуж ая... А настасия Васильевна тряхнула
головой, как бы освобождаясь от ненуж ны х мыслей
и, зачерпнув воды, легко вскинула на плечи коромысло
с ведрами.
В коридоре ее встретила недовольная мать, одетая
в ватник и полушалок.
— Тебя гость дож идается,— проворчала она, ие г л я д я
иа дочь.
— Кто, мама?
— Сама увидишь. Я в магазин пойду.
Матвеевна сердито протопала сапогами по коридору,
с. грохотом закрыла за собой входную дверь. Анастасия
280

Васильевна только бровями новела: мать, всегда такая
гостепрппмпая, бросила гостя одного.,. Кто ж е ои?
Анастасия Васильевпа оставила ведра в коридоре
и поспешила к себе.
Алексей Иванович? Нет, она ие ож идала. Когда ои
приехал? Сейчас? Прямо с поезда и к ней.
Она не могла скрыть своей радости.
На нем было повое драповое пальто, велюровая чер­
ная шляпа. В поселке оп никогда так но одевался.
— Вы пзвпипте, Алексей Иванович. Мама вас
оставила.
— Н ичего,— улыбнулся Б аж ен ов,— Мы люди свои.
Он давно чувствовал внутреннюю враждебность ста­
рухи и догадывался о причине этой враждебности, по
виду не подавал.
— Поздравьте меня, я привез машину. Б удем испы­
тывать в Красном бору. Придете?
— Наконец-то! Поздравляю с победой.— П риду обя­
зательно.
Ее глаза светились искренней радостью. Она горди­
лась им. Баж епов взял лежавш ий на табурете пакет.
— Моей вдохновительнице скромный дар от скром­
ного изобретателя.
Полевая сумка великолепной коричневой кожи, в ней
компас, блокноты, карандаши, рулетка, складной метр
и даж е накомарпик.
Она обрадовалась: значит, он думал о ней, когда был
в Ленинграде, выбирал в магазинах подарки.
— Спасибо, Алексей Иванович.
За четверть часа Анастасия Васильевна успела поста­
вить самовар, переодеться.
Баж енов положил на стол коробку конфет с изобра­
жением на крышке Ивана-царевича и улетающ ей ж арптицы.
— К аж ется,— я поймал свою ж ар-птицу,— сказал
он с шутливой улы бкой.— В Ленинграде я держ ал только
одно перо.
— Машина? — спросила Анастасия Васильевна, по­
смотрев на пего.
— Д а, маш ина,— кивнул ей Баженов.
Он стоял, держ ась обеими руками за спинку стула.—
Я многим обязан Хирвилахти, К уренкову и его рабочим.
287

Мои друзья помогли мне поймать ж ар-птицу в ваших
лесах.
— В наших л есах,— поправила гостя Анастасия
Васильевпа.
Баж енов поглядел иа пес.
— Д а, пожалуй, в наш их...-— Конечно, в наших
лесах,— решительпо повторил он и энергичным движ е­
нием головы отбросил со лба назад прядь колос.
— Садитесь, Алексей Иванович, я буду поить вас
чаем.
— О нет! В такпх случаях полагается гпампапское! —
весело улыбнулся Б аж енов и вынул из портфеля темную
бутылку.
— Давайте стаканы.— Пробка взлетела в потолок.
Пенистая влага переливалась через края стаканов...
— С вами первый бокал. В Ленинграде не отмечал
с товарищами, но успел.
В стакане плавали золотистые пузырьки, слегка кру­
жилась голова. Анастасия Васильевна порозовела от вина
и радостного волнения. Тихо и затаенно мерцали сквозь
|усты с ресницы глубокие глаза. Слегка откинув голову
с тяжелым узлом волос на затылке, она слуш ала Б аж е­
нова:
—- Чертеж и мы отдали на завод далеко по соверш ен­
ные. Весь коллектив завода включился в работу. Рабочие
внесли много ценных предложений. Делали машину
с подъемом. Ремесло, что называется, перерастало в твор­
чество. Профессор Голубев нз Лесотехнической академии,
Пивоваров, мои товарищи из треста «Лснлсс» но раз
приходили па завод. Им я многим обязан. Вез их помощи
дело, пожалуй, затянулось бы. Короче, мне повезло.
М ашину сделали, настало время выводить се за ворота,
а ей тесно. Разобрали забор, честное слово. Пи в какие
ворота по л езл а 1 — Баж епов рассмеялся. — Пошла наша
машина по улицам Ленинграда с грохотом и треском.
Танк! М илиционер-регулировщик на перекрестках но
останавливал, очевидно, думал: воепвед проводит испы­
тания.
Баж енов помолчал, закурил и вдруг заговорил без
всякого перехода:
— Видел сына, он у бабуш ки.— Лицо Баж енова зату­
манилось.— Конечно, опа не взяла к себе ребенка. Маль­
чик, видите ли, будет отвлекать его от занятий. Он сел
288

заново писать диссертацию о корчевании пней. Он тре­
бует внимания только к себе. Опа его обслуживает, а до
сына ей нет дел а.— Баж енов не произносил
имен.
«Она» — Нина, «он» — Погребицкий.— Моего сына воспи­
тывает теща. — Баж енов смял папиросу, вынул из пачки
повую, заж ж енная спичка обжигала пальцы.— Что такое
моя теща? — Представить себе этот тип невозможно: ее
нуж но видеть, послушать. В ее доме собираются обломки
прошлого, играют в девятку, рассказывают сны и несут
всякую чушь, а Генка слуш ает. Религия — дело ее сове­
сти, но зачем уродопагь мальчика? Она таскает Генку
в церковь, пичкает его рассказами из «Ж птия святых».
Зачем ребенку знать о какой-то Ксении Блаженной или
о Николае-чудотворце?— Баж енов швырнул недокуренную папиросу в открытую дверцу горящей нечн.— Генка
меня спрашивал. «Папа, а почему ты пе с нами? —
Л почему мама живет у чужого дяди?» Какие мысли
роятся в голове мальчика, когда он видит мать с «тем»?
Оп плакал, просил меня взять с собой. Тещ а сидела в это
время па скамеечке и рылась в сундуке. Я видел ее ред­
кие волосы, серую кож у на темени, и боролся с ж еланием
стукнуть старую ведьму чем-нибудь тяжелым по голове.
Она виновата в том, что ее дочь такая.
Важенов с силой опустил кулак на стол, лицо его пере­
косилось от злобы и ненависти. Таким его Анастасия
Васильевна никогда пе видела. Он быстро овладел собой,
извинился. Рука с папиросой дрожала. За эту поездку
он постарел, в глазах исчез насмешливый блеск, в склад­
ках губ сказывалось присутствие тайной заботы. Как
ей хотелось обнять его голову, коснуться губами седею ­
щего виска...
— Алексей Иванович, убедите ж ену, что Генке у вас
будет лучше. Она долж на вас понять...
— Она поймет? — Светлые глаза Баж енова налились
тяжелой злобой.— Я просил ее, умолял... Она не отдает
мне сына. Знает, что оп значит для меня, и не отдает...
Кто воспитывает моего сына? Бабка-ханж а и разврат­
ная мать! — Баж енов помолчал, потом заключил с внезап­
ной тоской: — Отняли, украли лучш ие годы. Лишили
самого дорогого в жизни!
Он сидел, подперев голову рукой, согнутой в локте,
прикрыв глаза ладонью. Свободная рука леж ала па столе
неподвижно. Анастасия Васильевна молча смотрела на
*9 Хозяйка леса

289

него. Если бы опа могла хоть немного облегчить боль его
сердца. Опа осторожно заговорила:
— Алексей Иванович, дорогой, не отчаивайтесь. Надо
подождать.
Баж енов поднял голову:
— Вы — мой настоящий друг. Как одиноко я чувство­
вал бы себя без вас.
Он ушел. Анастасия Васильевна стояла па крыльце
и смотрела в сторону поселка. Неприютно, тоскливо
мигали далекие огни. Лучш е бы ей никогда не видеть
леса, что синеет за шоссе, ни поселка, где кипит чужая
ж изнь с ее горестями п радостями, ни люден, которым
до нее нет никакого дела. Уехать отсюда, все забыть...
На западе горел яркий Юпитер. В вечерней тиши раз­
лились звуки, печальные, тихие, йотом звуки стали
нарастать и прорываться, как прорываются рыдания чело­
веческого сердца, охваченного великой болью. Что это?
Откуда? А х, да, это Коля включил приемник. В звуках
музыки, в голосе певца, казалось кричало от боли ее
собственное сердце. Страстная мелодия постепенно таяла,
растворялась в воздухе, и, наконец, замер ее последний
звук, а в уш ах Анастасии Васильевны все ещ е звенели
слова надежды: «М инует печальное время, мы снова
обнимем друг друга»...
«Счастье, где ты? Зачем бороться с собой? Я люблю
его, люблю»... Счастье... Какое бы оно ни было, опа
не откажется от пего, не отбросит, пусть горестное, все
равно...
Не знал Баж енов, что в этот вечер Нина сидела в той
самой комнате, наФонтанке, где он прожил с ней столько
лет, и плакала отчаянными злыми слезами. Погребицкий
оставил ее.

Красный бор. Б есценное богатство лесничества Хирвилахтн. Корабельный лес. Сосны, как на подбор. Шапка
валится с головы, когда смотришь на вершины. При­
вольно здесь зверью и птицам. Никогда здесь не хозяй­
ничала пила, ие стучал топор, ие рокотал трактор. Только
ветер гуляет по дремучим кронам и шумят сосны, как
морской прибой. И нет Красному бору конца и края.
Стоит бронзово-красная колоннада стволов, величествен­
ная, невозмутимая, завладев всей землей, и только кое290

где мелькает темная, разлапистая ель или серо-зелепая
осина. Снег еще лежит в бору, но в воздухе чувствуется
дыхание весны. Утро. Розовеет на солнце колоннада
сосен, ярко зеленеют кроны. В седой хвое суетится хлопо­
тунья-белка. Пестрый дятел деловито долбит кору, вер­
тятся па ветвях синицы, хрустальной трелью звенят их
песни. Краснобровые черныши-тетерева слетают с де­
ревьев на поляны, бормочут, чуфыркают, почуяли весну.
Первое робкое токование косачей на березах, столпив­
шихся в сторонке от леса. С шумом срывается с сосны
глухарь, лесной пернатый великан. Распустив на лету
хвост, чертит но снегу концами крыльев, прищелкивает.
Зовет весна на тока и его, мохнатого бородача, извечного
жителя Красного бора.
По Красному бору крупно и размашисто шел старый
скороход-лось. Он вдруг остановился, повел чутким ухом,
втянул замшевыми ноздрями воздух и помчался к г.губь
сосняка. Лось почуял людей.
Лесовалочную машину Баженова в Красный бор при­
вел Петя Захаров — «юный друг с конструкторскими спо­
собностями», как называл тракториста Баженов. Анаста­
сия Васильевна, Рукавишников и дядя Саша с любопыт­
ством осматривали машипу. Куренков держал голову
высоко: ои немало дал дельных советов главному инже­
неру, когда тот работал над чертежами.
— Ничего особенного. Знакомый вам трелевочный
трактор, только основание чуть пошире и кабина выне­
сена в сторону,— объяснял Баженов лесоводам.
Да, все кажется так просто. Чокеровщнк захватывает
стальным тросом дерево, Тойво пилит. Машина, при­
мерно, в двух метрах от дерева. Тойво заканчивает пилку,
трос натягивается, раздается короткий сухой треск,
и сосна с мягким шумом валится на площадку машины.
— Мать честная! — восхищенно воскликнул дядя
Саша.
Стальная удавка летит на второе дерево, короткий
стрекот пилы, знакомый треск, шумный вздох ветвей, глу­
хой стук падения, и на площадке уже два медных ствола,
устремленных в небо желтыми дулами.
— Подходяще! — одобрнтельпо заметил Рукавишни­
ков,— Чистая работа.
Баженов заметно волновался за свое детище. Оп
с беспокойством поглядывал то на тракториста, то бежал
291

к Тойво, чтобы показать вальщику, как лучше при­
строить пилу, то устремлялся к машине, чтобы по­
смотреть, как упало спиленное дерево. Ему было жарко.
Он расстегнул ватник, сбил на затылок шаику-ушанку.
Любомиров стоял рядом, спрятав руки в карманы
кожаного пальто, с пристальным вниманием следил за
работой машины «моего главного инженера», как оп
называл Баженова, когда давал информацию корреспон­
денту республиканской газеты.
Анастасия Васильевна подошла поближе к машине.
— IIу, как вы находите? — живо спросил ее Баженов.
— Мне нравится ваша машина, Алексей Иванович.
Дерево ие падает на землю и не ломает своей тяжестью
молодняк. Посмотрите на эти сосенки: они остались
жить. Опа потрогала верхушки тесной груинкп малень­
ких сосенок, росших на линии падения спиленной сосны.
— Накопец-то мы вам угодили! — с иронией сказал
Любомиров.
Бегут минуты, иа площадке растет пачка деревьев.
Люди в молчании смотрят па лесную косилку, только
дядя Саша с каждым спиленным деревом крякает:
«Хороша! Ах, хороша!»
— Алексеи Иванович, тонкомер берите,— сказала
Анастасия Васильевпа. — Пора кончать с недорубами.
Пускаем иа в^тер миллионы рублей.
— Ну уж миллионы,— усмехнулся Куренков.
— Да, миллионы,-- продолжала Анастасия Василь­
евна.— Строительство вашего леспромхоза обошлось госу­
дарству в пятьдесят миллионов. Так?
— Ну, в пятьдесят,— отозвался Куренков.
— Лесу мы вам отвели на три с лишним миллиона
кубометров, а вы оставляете на корню березы, осины
и хвойных четвертую часть. Вот и считайте: больше
десяти миллионов рублей при ваших порядках вылетит
в трубу.
— Десять миллионов? — изумился Куренков,— В од­
ном нашем Хирвилахти? А по всей Карелии? Знал, что
иедорубы в убыток, по чтоб миллионы!
— Да, и к сожалению, так же хозяйничают на Даль­
нем Востоке, на Урале, Сибири.
Любомиров хмуро молчал, наблюдая за машиной,
думал: «Вот так и будет ходить за мной по пятам, при­
дираться, учить хозяйничать, бережно относиться к лесу.
2!12

Ее, видите ли, тревожит весь свет. Дальний Восток, Урал,
Сибирь...»
Машина но знаку Баженова с урчаньем подползла
к серебристой осине с извилистыми синими тенями на
снегу от корявых веток, с обтаявшей круглой лункой
вокруг комля дерева. Чокеровгцик захлестнул осину
тросом.
— Алексей Иванович!— Куренков не удержался,—
Вроде как бы осина нам ни к чему.
Тойво в нерешительности посмотрел на Баженова.
— Да, да, пилите,— подхватила Анастасия Василь­
евна.— Пока дерево годится в дело. Лет через десять
сердцевина осины начнет гнигь, разведутся короеды.
Осину убирайте. Ее
поросль
заглушает
сосновые
всходы.
— Валяй, малец! Под корень ее. На спички пойдет,—
похлопал вальщика по плечу дядя Саша.
Любомиров посмотрел иа всех, но ничего не сказал.
Осипа дрожала под мерными движениями пилы.
Голые черные ветки скрипели. Дерево, схваченное за
горло тросом, медленно зашаталось л с силой грохнулось
па площадку.
Петя повел нагруженную машину к эстакаде. Трактор
оставлял на сером снегу черный рубчатый след. Ветви
спиленных деревьев мели снежную слякоть. Машина
взобралась на горбатую эстакаду, левым боком припала
к настилу, чокеровщик отцепил тросы, Петя дал ход
вперед, и деревья упали на площадку эстакады. Рабочие
склада и девушки-сучкорубы встретили машину с жи­
вым любопытством.
— Мой Петрусь помогал главному изобретать,— с гор­
достью сказала Хельви Оксана.
Любомиров остался на складе. Он хотел знать, сколько
привезла машина. Машина ему нравилась. Во времени —
большой выигрыш: не надо собирать хлысты в пачку.
Льстило ему п то, что изобретатель — его инженер.
Конечно, в «Ленинском знамени», а может и в централь­
ных газетах появится сообщение: первый опытный
образец в леспромхозе, где директором Любомиров.
Приятно... Вот только с недорубами надо что-то делать.
Из леса Баженов и Анастасия Васильевна возвраща­
лись вместе. За шпалорезкой она протянула ему

Руку:

— До свидания, Алексей Иванович,
Баженову не хотелось
возвращаться всвой пустой
дом. Он задержал ее руку в
своей:
— Проводите меня еще
немного.
Они медленно пошли по берегу реки. Над водой кру­
жилась стая чаек, крупных, белобрюхих. Чайки то при­
падали к воде, то плавно взмывали в воздух. Апастасия
Васильевпа следила глазами за их беспокойным полетом.
42

В Хирвилахти приехал летчик, чтобы наметить гоны
на участках аэросева. Летчиком был никто иной, как
Стрешнев. Апастасия Васильевна встретила его с нескры­
ваемым изумлением. И он, конечно, не ожидал, что уви­
дит ее в этих глухих местах, на которые куда приятней
смотреть с самолета, чем ползти на лошаденке по боло­
там и зарослям. И что за профессия — лесничий! Похо­
ронить себя на век в глухомани, не пользоваться благами
города. Один шум сосен может свести с ума. Леса, озера,
болота. Прожить здесь всю жизнь!..
Стрешнева раздражало вежливое равнодушие Анаста­
сии Васильевны. Будто никогда его не знала, не любила.
Раздражала его и погода. Конец апреля, а холод, сля­
коть! В воздухе лениво кружатся белые мухи, падают
на лицо, за ворот куртки. Весной — п снег. Добраться бы
скорей до поселка. Он устал за день. Раздражал его
и Рукавишников. Объездчик весело понукал свою Б у­
ланку и без конца рассказывал «случаи из своей жизни».
Василий Васильевич старался развлечь гражданского
летчика, — уж болыю скучное у пего лицо. Буланка —
покорная лошадка с мочальным хвостом и лиловыми
глазами — часто останавливалась. Рукавишников ласково
трепал ее по шее: «Ну, шевелись, моя красавица, двигай,
моя хорошая!» Анастасия Васильевпа все время окликала
объездчика, если он уходил вперед. Опа пе хотела оста­
ваться с ним наедине? Почему? Он ей неприятен? Или
она хочет скрыть от чужих свое близкое знакомство
с ним? Целый день они намечали гоны на участке, и опа
говорила только о деле, не единым словом не обмолви­
лась о прошлом. Где прежняя Ася, порывистая, нежная,
готовая идти за ним куда угодно? Перед ним спокойная,
294

равнодушная женщина. Та А с я — звонкий ручеек,; эта —
глубокое озеро. Ручеек прозрачный, каждый камешек
виден на дне, а озеро хранит в своих глубоких водах;
недоступные взору тайны. Тянет Стрешнева заглянуть
в глубину. Что там?
Стрешнев продрог. Хотелось поскорее в тепло, поесть,
отдохнуть. Кургузый мерин с громкой кличкой «Буран»
еле тащился, глубоко раздувая ребра. В березняке Буран
оступился и чуть не рухнул на землю. Стрешнев едва
удержался в седле.
—
Старая падаль! — крикнул он п ударил Бурана
по голове кулаком.
Лошади пошли по кочковатой заболоченной низине,
приминая седые метелки вейника. Над лесом кружились
и каркали вороны. Проглянуло солнце и скрылось. Белых
мух сменил моросящий дождь. Стрешнев набросил на
голову капюшон прорезиненного плахца. Неужели Ася
вот так каждый день бродит по лесам и болотам, в рези­
новых сапогах, в ватнике, общается с лесорубами, у кото­
рых каждая
фраза
заканчивается
крепким
слов­
цом? Плохо устроила она свою жизнь. Жаль... Слава
богу, наконец-то, поселок! Талые воды залили улицы,
расположенные в низких местах. Грязь противно чавкает
под копытами лошадей, брызгами летит на одежду.
Тусклое небо, тусклые домишки, тусклые люди. Бедная
Ася! Жить в такой дыре...
Коиюх с русой квадратной бородой принял лошадей.
Матвеевна в беличьей душегрейке вышла на крыльцо
встречать «начальство».
Не зпала старуха, что за столом сидит «бывший
Настенькин мучитель». Стрешнев съел с аппетитом две
тарелки жирных щей, изрядную порцию жареной щуки —
улова Куренкова, и после вкусной, обильной еды заметно
повеселел. Матвеевна была довольна, что «начальству»
понравился ее обед. Парфенов сказал ей, что летчик —
невелика птица, но она с жаром возразила: «Не захочет,
не посеет у нас, перемахнется в Лебяжье. Скажет, там
ему сподручнее». Парфенов не стал спорить со старухой.
Стрешнев ему не понравился. Глядит свысока, важни­
чает. Знакомился с ним, Парфеновым, руки не нодал,
прикоснулся двумя пальцами к своей форменной фураж­
ке, процедил сквозь зубы: «рад познакомиться», двумя
словами не перекинулся, уткнулся в карту, его объяснения
295

к схемам вырубок слушал со скучающей мипой,
вопросы задавал только Анастасии Васильевне. Коля
и Рукавишников смотрели ему в рот. Как же! Маг, воз­
душный сеятель. От приглашения па обед Парфенов
отказался, заявив Матвеевне, что ему пе правится этот
«гусь лапчатый в летной фуражке». Старуха укоризненно
покачала головой и прпиесла Парфенову в его комнату
миску горячих щей с куском свинины. Конечно, Парфе­
нова тянуло в общество, хотелось послушать, о чем рас­
сказывал летчик и чему так весело смеялась Анастасия
Васильевна. Но кому оп нужен? Пригласили его для
приличия, отказался, не упрашивали. У Парфенова
с утра разлилась желчь. Ныла нога, еле передвигался
с палкой по конторе. Оп целый день работал пад черте­
жами лесосек и перечетпыми ведомостями, не мог ни
минуты сидеть без работы, заглушал тоску. Скорее бы
выздороветь, скорее бы в лес.
Когда Матвеевна уносила пустую миску, оп попросил
ее позвать к нему Анастасию Васильевну «на одну
минутку».
Анастасия Васильевна явилась тотчас же. Ее удивил
образцовый порядок в комнате помощника, чистота, его
аккуратный внешний вид. Он заговорил глухо, не глядя
па пее.
— Врач сказала: ходить по лесу смогу недели через
три, не раньше. А может, утешает? Может, на всю жизнь
останусь калекой? Вам Зайцев говорил о новом помощ­
нике?
— Не расстраивайтесь, Гаврила Семенович, прежде
времени. А что касается Зайцева... да, он говорил мне.
От замены я отказалась.
Парфенов оттянул пальцами тугой воротник коричне­
вого свитера, судорожно глотнул слюну. В глазах отрази­
лась тоска.
— Понимаю. Пожалели, как бездомную собаку, перееханную телегой.
Анастасия Васильевна насупилась, сказала с тихой
досадой:
— Невозможный у вас характер, Гаврпла Семенович.
— Вот-вот и характер! —с тоской подхватил Парфе­
нов.— Все к одному. Берите нового. Комнату я отдам, сам
в избушке поживу, а поправлюсь, найдется мне работа
в другом месте...
S®

Желтое, отекшее лицо Парфенова передергавалось. On
стоял, опершись на палку, и смотрел в пространство.
Апастасия Васильевна пемного подумала.
— Вы хотите уйти из лесничества?
Сами понимаете...— начал Парфенов, уклоняясь от
ее взгляда.
— Гаврила Семенович, ответьте мне прямо: вы хотите
уволиться?
— Нет...— с трудом проговорил Парфенов, отворачи­
ваясь.
— Все ясно,— сказала Анастасия Васильевна спо­
койно и мягко.— Вопрос исчерпан. Прошу вас, больше
этого разговора не начинайте. Отдыхайте, Гаврила Семе­
нович. Я пойду. У нас гость.
— Постойте! — Парфенов с решительностью удержал
ее руку.— Поговорим начистоту. Раз и навсегда. Выясним
все до конца,— Его лицо залила багровая краска, голос
дрожал.— Я вас терпеть не мог, вы знаете. Вы меня
вытеснили, вы взяли начальственный тон, вы мне каза­
лись зазнайкой, свое «я» на первом месте, остальных —
под ноги! Я думал: лезет из кожи вон, чтобы ее заме­
тили в верхах, разыгрывает государственного человека,
мол, моя душа болит за все леса страны. Я считал вас
карьеристкой, я думал... Словом, я много думал о вас
такого... Думал и говорил... Я радовался, когда Зайцев
закатил вам выговор... Я хотел, чтобы у вас сорвалось
с Святозером, и вас прогнали из Хирвилахти!.. Я...
Глаза Анастасии Васильевны потемнели, на щеках
выступили розовые пятна.
— Довольно, Гаврила Семенович,— спокойно прого­
ворила она.— Мне все известно. Извините, я должна
уйти.
— Нет, пе уходите! — Парфенов заступил ей дорогу.—
Я должен сказать все! Почему вы меня не выгоняете?
Для чего вы меня оставляете? Молчите? Тогда и вам все
скажу. Чтобы я все время мучился, всегда помнил ваше
великодушие. Спасли, пригрели в своем доме, работаете
за меня. Желаете покрасоваться своим благородством
перед людьми! Чтобы все говорили: «Ах, какой благо­
родный человек Анастасия Васильевна! Другая на ее
месте давно бы выгнала такого субчика, как Пар­
фенов!»
Парфенов давился словами, голос его срывался.
297

■*- Вы мне нужны как специалист, а там можето
думать все, что вам в голову взбредет! — сердито сказала
Анастасия Васильевна и вышла.
«А, наконец-то, раскрылась, голубушка! — желчно
подумал Парфенов, тяжело опускаясь на стул и вытирая
холодный пот со лба.— Я ей нужен как специалист.
Номенклатурная единица. Рабочий механизм. А что
в моей душе творится, ей наплевать! Перед людьми
разыгрывает спектакль: «Чуткость и забота о человеке».
Не надо мне твоей показной заботы! Лживой чуткости!
Забыв о больной ноге, он метался по комнате, хватал
вещи, швырял в сундучок. Крышку сундучка он захлоипул с такой силой, что в окошке зазвенело стекло. «Тира­
нят. Выпить рюмки ие дают. Михайла под ее дудку
пляшет. Уйду! Черт с ними, с их вниманием, заботой.
Никто мне пе нужен. Один проживу»,
В дверь стучали.
— Кто там? — заорал Парфенов.
— Отопри, вояка! — послышался голос Матвеевны.
— Ко мне нельзя. Я не одет.
— Больно заботит меня — при полном параде ты аль
нет. Возьми молочка топленого.
Парфенов приоткрыл дверь и, не впуская Матвеевну,
взял у нее кувшин с молоком.
— Спасибо, мамаша.
Коричневая рука старухи провела по ласковому
беличьему меху душегрейки,— все-таки хватило охот­
ничьих трофеев Парфенова на подарок.
— Чего один сидишь, как сыч в дупле? Шел бы
к столу, с людьми покалякал.
— Мне и так весело,— хмуро отозвался Парфеноп
и скрылся за дверью. Глухо звякнула задвижка.
Чувствуя слабость во всем теле, Парфенов сел на
край кровати, привалился боком к железным прутьям
спинки. Палка с глухим стуком упала на пол. Ласка без
шума прыгнула на кровать, лизнула его тяжелую синева­
тую руку. Парфенов, не меняя позы, обнял собаку за
шею. Собака ласкалась к нему, тихо и восторженно
повизгивала. В комнату заползали мягкие весенние
сумерки. В тишине беззаботно тикали ходики, висевшие
пад кроватью. В дверь стучался Коля, звал: «Гаврила
Семеныч, а Гаврила Семеныч! Газетки свеженькие при­
несли». Парфепов пе отозвался. Ласка подбежала к Д»в,298

рям, заскреблась, заскулила. Парфенов прикрикнул на
нее. Собака послушно улеглась на медвежьей шкуре
у печки. Тяжело опираясь на палку и волоча больную
ногу, Парфенов проковылял к окну. Как заметно приба­
вился день! Восьмой час, а сумерки только начали оку­
тывать дальний лесок. Весна вступает в своп права.
Тепла еще нет, но снег на взгорьях поредел, обнажились
бурые пятна болот, желтые поляны. В усадьбе ольхи
стали покрываться красно-коричневыми сережками. А вон
и ого хибара. Серое, уродливое пятно на опушке леса.
Его жилище. В нем оп прожил без малого пятнадцать
лет. Парфенов оглянулся па сундучок, стоявший в центре
комнаты. Представилось ему: он — в полутемной избушке,
один, как барсук в норе, тихо, только тараканы шумят
за печью, и ни одного человеческого голоса.
Парфенов, сгорбившись, долго стоял у окна, потом
открыл сундучок и водворил свои нехитрые пожитки на
прежнее место.
Матвеевна собрала со стола грязную посуду, понесла
на кухню. По разговору за столом она поняла, что Настя
знавала летчика в войну, но старухе в голову ие могло
прийти, что этот лысеющий дядя с брюшком и тот, кото­
рого она когда-то мельком видела на фотографии — бра­
вый лейтенант — один п тот же человек. Скрытная дочка
не посвятила мать в свою тайну.
Стрешнев сидел на диване, заложив ногу за ногу,
дымил папиросой и лениво оглядывал скромную обста­
новку комнаты Анастасии Васильевны.
— Я верю в судьбу, Асенька. Увидеться, да еще у тебя
в доме... Мне в Олонец путевку выписывали, а потом
переменили на Крутогорск. Кириллова в Олонец, а меня
сюда. Ты рада?
— Конечно. Мы волновались, ждали... Не верили, что
нам дадут аэросев.
Анастасия Васильевна взяла книжку, села на другой
конец дивана. Стрешнев с минуту следил за голубыми
кольцами табачного дыма.
— Ты так говоришь, словно тебе все равно: Кириллов
или я ,— сказал он.
— Нет, почему же? — Анастасия Васильевна рас­
крыла книжку.— Я рада тебя видеть.
299

Она солгала. Лучше бы приехал незнакомый ей
Кириллов. Зачем ворошить прошлое?..
— Спасибо тебе, что оставила прежнее «ты».— Стреш­
нев подсел к ней, взял за руку.
— Тебе понравилась Карелия? — Она отодвинулась
от него, будто за тем, чтобы поправить прическу.
— Да, ничего,— равнодушно отозвался Стрешнев, сде­
лав вид, что не понял ее движения.
— Хочешь послушать стихи? — Анастасия Васильевна
полистала книжку. Она не знала, чем развлечь неожи­
данного гостя.
П риш ла

весва

в

К а р е л и ю ...

гр е м и т

и

ценится,

Звенит
П адун

речонка

за ко в а н н ы й
На

кочка х

в

ш алая,

гр а н и т.

сам оц ветам и

го р и т б р у с н и ка талая,
белы е,
л о х м а ты й лес ш у м и т .
О с ч а с т ь е , гд е -т о с п р я т а н н о м ,
о счастье, в б и тв а х д обы том ,
С едую с к а з к у м уд рую
озерны й кр а й хр ан и т.
П апахи

скинув

Стрешнев зевнул, извинился: он не любит стихов.
Анастасия Васильевна хотела напомнить ему библио­
теку в маленьком сибирском городке, дни их первого
знакомства, стихи Блока, которыми он увлекался,—
и раздумала.
— Скверно устроена жизнь, Ася. Все годы чего-то
добиваешься, тратишь силы, горишь... Достигнешь, ду­
маешь: вот оно хорошее, посмотришь и разочаруешься.
Не то! Напрасно потратил силы, время. Я устал от
жизни.— Стрешнев вздохнул, то ли притворно, то ли
искренне, она так и не поняла, и продолжал с грустным
выражением лица.— Я часто вспоминал тебя, Ася. Думал:
забыла или еще помнит? А я, веришь, все помню, ничего
не забыл. Помню сибирский городок Абакан, библиотеку
в Доме культуры. Помню, как ты пришла ко мне па
улицу Коммунаров. Помню наши прогулки, черное небо
и яркие золотые звезды. Как давно это было! Будто во
сне. Ах, если бы можно было вернуть то время, нашу
молодость, любовь, светлые надежды. Но увы! Реки
не текут вспять...
:яю

Анастасия Васильевна слушала, смотрела па него
и ие находила в своей душе ответа его словам. Прошлое
отодвинулось, потеряло свою остроту. Она смотрела
чужими глазами на прежние волнения и страдания своей
любви к нему, словно то была не она, а кто-то ей очень
знакомый, близкий ей человек. Скажи Стрешнев ей сей­
час: «Ася, вот тебе моя рука, на всю жизнь»,— ничто
в ней ие дрогнет, не отзовется. Разве только грусть
шевельнется в сердце. Сколько напрасно было потрачено
душевных сил в те годы!
Стрешнев, очевидно, почувствовал, что творится в ее
душе, и весь как-то сразу потускнел.
— Да... Вот так п живем,— вздохнул он.— Старимся,
Ася.
Анастасия Васильевпа молчала. Да, ее прежний друг
внешне очень изменился. Обрюзг, пополнел, щеки
обвисли, глаза потускнели, голос вялый, безразличный.
Он сутулился, китель сидел иа нем мешковато, подворот­
ничок был мятый, не первой свежести. От прежней
выправки, подтянутости, щеголеватости не осталось
и следа.
— Помнишь, Виктор, когда мы прощались с тобой иа
вокзале в Ленинграде, ты сказал: «Пусть каждый из нас
найдет свое счастье»?
— Помню,— медленно п уныло проговорил Стрешнев,
облокотись на колено.— Я тогда получил р'азвод. Тебе
пужно было тогда взять меня в руки, Асенька. Да-а...
Как глупо я тогда вел себя с тобой. Ах, А.сенька, только
ты одна меня понимала! Какой я дурак! Не мог оцепить
нашей встречи. Не осуждай меня, Ася. Я и так наказан.
Тебя потерял, связал свою судьбу с женщиной, которой
деньги нужны больше, чем я... И уйти пе могу. Сын...
Мальчишке пошел пятый год. Да и куда уйдешь, Ася?
Годы не те, чтобы жить на холостяцком положении.
Новую семью заводить? А вдруг еще хуже будет? Да
и сердце постарело. Не хочет волнений...
Стрешнев откинулся на спинку дивана, устало при­
крыл веки. Анастасия Васильевна с раскрытой книгой на
колепях задумчиво смотрела на огонь лампы, затепенной
ситцепым пестрым абажуром. В доме стояла тишина,
только за окном шумел ветер, и изредка ветки рпбппы
царапали стекло.
401

Анастасия Васильевна взглянула на Стрешнева. Этого
человека она когда-то любила. И он ее бросил.
— Моя жизнь скверно сложилась... Но так хочется
ласки, тепла, Асенька.
Стрешнев опустил голову.
Она увидела тщательно зачесанную лысину, мягкую,
обвисающую щеку, глубокие лучи морщин у левого
глаза.
— Мы с тобой расстались семь лет назад, да, Ася?
Ты очень изменилась...
— Постарела?
— Нет, ты стала совсем другой... Сильной и очень
красивой.
Она ничего не сказала.
Стрешнев вздохнул.
— Ну что же, мне пора, — сказал он и встал. Он мед­
ленно надевал куртку, надеялся, что она остановит его.
— Ты уезжаешь мурманским поездом? — спросила
Анастасия Васильевна.
Стрешнев взглянул на ее равнодушное лицо, понял:
спросила потому, что не знает, о чем с ним говорить.
— Не провожай меня, Ася. Я сам отыщу ваш лес­
ной отель. Зачем тебе одной возвращаться в такой тем­
ноте.
— Ничего, меня никто не обидит. Здесь все свои.
В окно Парфенов видел, как во тьме плыл огонек
фонаря, удаляясь в сторону поселка.
1»

Куренков принес другу новые сапоги.
— Мой тебе подарок, Гаврюха. Сегодня архангел
Гавриил родился.
— Придумал архангела. Зачем тратишься?
Парфенов хмурился, но руки его жадно щупали мяг­
кую кожу. Хром добротный, колодка красивая, удобная.
Его старые, стопудовые сапоги почти развалились.
— Меряй!— приказал
Куренков,— На
том свете
калеными угольками сочтемся. Хороши сапожки, а?
Сапоги мягко обнимали больную ногу. П а р ф е н о в
потоптался на месте. Не жмут...
— Бросай палку. Прирос ты к ней, что ли?
,302

Парфенов покосился на друга. Шутник, Михайла!
Без палки он и шагу не сделает.
Куренков легко разжал пальцы товарища, палка со
стуком упала на пол. Парфенов потянулся к ней, но но
успел. Куренков схватил его «костыль» и сломал, как
спичку.
— К дьяволу твои шутки!— заорал Парфенов и, хва­
таясь за мебель, дотянулся до скамьи, сел и отвернулся
от друга.
— Э, так пе пойдет, друг ситный. Я за сапогами
в Петрозаводск ездил. Идем па улицу, лежебока.
— Отстань, Михайла!
Парфенов уцепился за край стола, но друг оторвал
его от спасительной опоры и отнес на середину
комнаты.
— Что ты делаешь?— взмолился Парфенов.— Опять
ногу сломаю.
— Ничего не будет. Становись смелее, я под­
держу.
Парфенов сделал маленький шаг, потом другой, при­
слушался к слабой боли в ноге. Куренков ободряюще
улыбался.
— Давай, давай! Сейчас мы с тобой махнем в клуб,
кадриль с девками плясать.
Опираясь на руку Куренкова, Парфенов зашагал по
комнате, вышел в сени. На крыльце задержался. Пугали
ступени. Друг не торопил. Парфенов вдохнул полной
грудью весенний воздух. Хорошо! Держась за перила,
ои жадно всматривался в окружающий мир. У крыльца
раскидистая ель, хвоя блестящая, густая, омытая весен­
ним дождем. Земля в усадьбе почернела, снег прятался
только в сумеречном ельнике. На осине шумно кричали
галки. За усадьбой, в низине, разлились лужи н раз­
водья. По реке плыли льдины, розовые от густых лучей
заходящего солнца. Направо — дальний лес, подернутый
сипим туманом, налево — полотно железной дороги,
цепочка вагонов тянется за паровозом, а над ней плывет
и тает сизоватый дым — пассажирский шел на Мур­
манск. Широко и привольно раскинулся поселок. Не­
ужели он, Парфенов, сможет пойти своими ногами,
куда захочет? В поселок, в лес, на реку?
Куренков тронул товарища за плечо:
— Пошли, Гаврила, на шоссе. Народ поглядим.
303

Шоссе в поселке заменяет
бульвар.
Вечерами
и п праздничные дни здесь шумно п весело. Гуляют
парочки, играет баян, бренчат гитары.
— Людно как,— сказал Парфенов улыбаясь.
Раньше он равнодушно проходил мимо людей, заби­
рался в избушку, был доволен, если его не беспокоили.
Бежевый «москвич» просигналил, затормозил и оста­
новился. Из кабины выглянул Тойво. В машине сидели
Хельви п Оксана.
— Садитесь, Гаврила Семенович,— предложил Тойво.
Парфенов поблагодарил. Нет, он пойдет пешком.
«Москвич» покатил к клубу, оставляя за собой сипюю
струю дыма.
— Видал, Гаврюха?— Куренков кивнул в сторону
уехавшего «москвича».— Мои «рябчики» на собствен­
ных машинах раскатывают. У Куренкова постарайся —
на «победу» заработаешь. Карельский лес — золотое дно.
Черпает лесоруб золото ковшом, сыплются крупинки
н в его карман.
На крыльце конторы леспромхоза стояла Стрельцова
в красном берете и синем пальто. Она разговаривала
с каким-то маленьким мужчиной в спортивном костюме.
—
На кого опа обижается?—спросил Парфенов, когда
Стрельцова, не ответив на его поклон, отвернулась.
— На пас обоих,— усмехнулся Куренков.— Не нра­
вится ей, что мы с Настасьей Васильевной пе цапаемся.
Ухажора нашла.
— Вот того мальчика с пальчика?— рассмеялся Пар­
фенов.
— Тою самого. Инженер по технике безопасности.
Новый. На голове перманент, как у девкп, баки посил,
рабочие прозваш его «Читой», сбрил. Сидит целыми
днями в конторе, пишет какие-то бумажки, в лес редко
нос кажет. В столовой с рабочими за один стол пе
сядет. Как же! Инже нер! А кончил всего-то техникум.
Пустой колос высоко голову держит. Мы с ним в коптрах. Не человек, а ходячая инструкция по технике
безопасности. Мон рабочие от развилки на лесосеку
ходят по шпалам, другой дороги нету: болота. Хотели
мы положить горбыли иа концы шпал, по настилу не
так опасно, так «Чита» пе позволил. «По шпалам х о д и т ь
воспрещается». Я к председателю рабочкома Михееву,
а оп говорит: «Я сам хожу по шпалам и пи разу не

свалился. Горбылп но го правилам. Н ельзя».— Курен­
ной освободил руку и сделал вид, что поправляет шап­
ку. Парфенов прошел несколько шагов одни, позабыв
о больной ноге, а когда спохватился н попробовал вновь
уцепиться за друга, тот уклонился.

— Плыви, Гаврила, один.
Так Парфенов самостоятельно добрался до клуба,
•я нею дорогу ему не верилось, что он идет без костыля
и посторонней помощи.
...На другой день Парфенов прохаживался по шаясе,
разминал ногу. Настроение у него было хорошее. Радо­
вала весна. До чего же хорошо, когда над головой
солнце в голубом небе! Зеленой дымкой окутаны бере­
зы, набрякшие ночки незаметно для глаз стали лопать­
ся, правда, до появления листвы еще далеко: воздух
холодный, но весна взяла свои права и льет живитель­
ный свет па землю. Утром Парфенов видел над усадь­
бой летевших из тепло?о края лебедей. Счастье, что он
здоров, он сможет забраться с Куренковым на глухари­
ные тока. Под воскресенье, на ночь, они заберутся
в лесную глушь, разведут костерок, а ранним утром
н сосняк, на знакомые места, где каждой веспой им
удавалось подстрелить не одного глухаря.
Ходить по шоссе легко. Парфенов вначале с опаской
наступал иа больную йогу, потом стал припечатывать
сапогом на гудроне. Ничего. Ни хруста, ни боли. Неделю
тренировки, и оп сможет выйти в лес. Никто йогом по
станет ему колоть глаза, что без него отсеялись, ннкто
не намекнет на симуляцию.
Возле почты — скамейка. Можно передохнуть. Про­
ходившие мимо него жители поселка здоровались, спра­
шивали, как его нога. Парфенов охотно отвечал нм. Он
только собрался было продолжать ходьбу, как увидел
Любомирова в расстегнутом кожаном пальто, с фураж­
кой в руке. Он прошел в двух шагах ог скамейки,
гляиул иа него и продолжал свой путь. Кровь прилила
к лицу Парфенова. Вот оно что! Он был покладистым лес­
ничим, и теперь им можно пренебрегать. Ну, погоди же,
голуба! Парфенов был слишком П01сладистым, вы пользо­
вались его слабостью, но есть и у него характер, и вы его
почувствуете. Вам дорого обойдется пренебрежение.
Парфенов сердито зашагал домой. Разминать погу
у него пропало всякое желание.
20 Хозяйка леса

305

44

Хороши Черпореченские леса! На десятки километ­
ров раскинулся по карельской земле зеленый шумящий
океан. Бронзовые колоннады сосен, величественные
пирамиды столетних елей, хороводы белоствольных берез
с редкими вкраплинами ольховника и осинника — цар­
ство птиц и зверей, цветов и ягод. Пришли люди,
и в лесах закипела работа. Четко выстукивает свое
мотор электростанции, посылает по проводам в глубь
леса ток, взвизгивают электропилы, стуком перекли­
каются топоры сучкорубов. Зеленый цех работает под
открытым небом круглый год*, и в стужу, и в жару,
и в вёдро, и в непогоду. «Стране нужен лес, наш долг —
дать Родине как можно больше древесины».— говорят
лесозаготовители Хирвилахти, и их слова не расходятся
с делом. В лесных краях страны знают лесорубов Хирви­
лахти, прославились они своими трудовыми успехами,
умением быстро подхватывать все новое, передовое...
Здесь же работали лесоводы. Рукавишников, Парфе­
нов и Анастасия Васильевна наносили кистью цифры
на семенные деревья. На светлой бронзе сосновой коры
четко выделялась черная краска.
— Читали про нашего Михайлу Кузьмича? Трелевка
деревьев с кронами. Тыща кубометров сверх плана. Ну,
и башковитый мужик! — Рукавишников поставил на
землю ведро с краской, вытащил из кармана куртки
сложенный газетный лист.— Вот, в районной газете
заметочка. Встретил я утром Михайлу возле конторы,
поздравил, а он мне: «Это все мои молодцы. Работают,
как часы. Чокеров не хватало, сами из старых тросов
изготовили. Народ сообразительный».
На делянке лесоводы проверили: целы ли семенники.
Меченые деревья возвышались над вырубленными уча­
стками. Валка леса шла вовсю. Земля ухала, стонала,
звенела нод зеленым водопадом спиленных деревьев.
— Вот она, куреиковская гвардия,в боевом походе,—
сказал Рукавишников.— С такими орлами горы свернешь.
На опушке работали Тойво и Иван. В нескольких
метрах от валыциков трудились сучкорубы Оксана,
Хельви и другие девушки. Топоры их так и мелькают,
поблескивая на солнце остриями, дождем летят на землю
ветки. В перестук топоров вплетается стрекот электро­
30G

пил, врывается натужное рокотанье «котика», так ласково
называют трактористы трелевочный трактор. Лесоводы
подошли со своими ведрами и кистями, торопясь за­
клеймить семенники. Вальщики их ие заметили, и лес­
ники стали невольно тайными свидетелями любопытной
сцены. Вальщики стояли перед сосной, тесно окружен­
ной молодым племенем, сосенками. Иван было размахнулся
топором, чтобы смахнуть молодняк богатырским ударом —
в силе украинскому казаку мать-природа не отказала, но
Тойво решительно придержал его за локоть.
— Стой! Не руби. Я и так...
— Як так? — пробасил удивленный детина.— Через
такую чащобу с пилой?
— Я попробую, Ваня.
— Давай,— беззлобно протянул Иван, опуская то­
пор.— Иди. Мне и лучше. Мозолей набью меньше.
Тойво сумел пробраться со своей пилой сквозь густые
заросли хвойного молодняка: топор Ивана не понадо­
бился, чтобы подготовить «рабочее место» для вальщика.
Тойво приложил пилу к корабельной сосне, часто-часто
застрекотала пильная цепь, из-под ее зубьев струей брыз­
нули желтые опилки. Сосна зашаталась, хрустнули ее
старые кости, вздрогнула земля под тяжестью ухнувшего
на делянку дерева, тревожно колыхнулись верхушки
хвойного молодняка, не тронутого пилой Тойво.
— Видали? — качнул головой Рукавишников в сто­
рону валыциков,— Молодая-то поросль, а?
К чему относились слова старого объездчика? К уце­
левшим ли сосенкам или к этой рабочей молодежи, что
стала понимать свою ответственность за судьбу леса —
народного богатства, владельцами которого являются
и они сами. Анастасии Васильевне вспомнились слова
Столярова: «Хорошая у вас в Хирвилахти молодежь.
С ней горы своротить можно».
— Ребятишечек бы этих на наш весенний сев, а?
— Да, Василь Васильевич, хорошо бы,— отозвалась
Анастасия Васильевпа, наблюдая за вальщиками. —
Кованен говорил, что молодежь поселка выйдет на суб­
ботник. Он за молодежь ручается.
Лесоводы глядели на лес, на зеленые валы спилен­
ных деревьев. Сколько древесины! Зеленое золото, живое
богатство земли. Растить и множить его, чтобы оно
никогда не иссякало...
307

Лесоводы устроились отдохнуть иа толстой валежине,
обросшей мхом. Сюда в обеденный перерыв к ним подо­
шли Баженов, Кованеп, Куренков и технорук. И, конечно,
заговорили о лесе.
Куренков в своем неизменном комбинезоне с застеж­
кой «молния» и карманами, набитыми папиросами, запис­
ными книжками, как всегда, с добродушной усмешкой
и в хорошем расположении духа стал «задевать» лесо­
водов.
— Хорош лесок, а? — Куренков глядел на стену леса,
что крепостью стояла за вырубкой, ожидая пилы.-— Не
трогай мы этот лесок, небось, возрадовались бы,—
весело рассмеялся Куренков.
Анастасия Васильевна повела бровью:
— Мы лес бережем, чтобы вы его рубили. И новый
выращиваем для вас. Рубить надо, и по старому лесу мы
не плачем. Сами готовим его в рубку, а вот за будущий
лес душа у нас болит. Хотелось бы, чтобы и ваша душа
болела.
Любомиров незаметно подошел к валежине, стоял за
спиной лесничей, слушал, спокойный, невозмутимый.
— Николай Алексеевич, подсаживайтесь к нам,—
сказал Кованен и дал директору место на валежине,—
Мы, вот, обсуждаем здесь общие наши дела.
Любомиров взглянул на лесничую и пои росла у Баже­
нова «огонька». Главный инженер дал ему прикурить
от своей папиросы.
Все с минуту молчали, потом Анастасия Васильевна
попросила у Парфенова план лесосырьевой базы лес­
промхоза. Парфенов достал из своей полевой сумки
белый лист бумаги. Закрашенные па бумаге зеленым
квадраты означали запасы леса, но их было меньше, чем
белых.
— Вот смотрите, товарищи,— снова заговорила она,—
На западе и на юге — озеро, на востоке — колхозные
земли, на севере — лесные владения соседнего леспром­
хоза.— Анастасия Васильевна обвела хворостинкой на
плане границы леспромхоза Хирвилахти,— Рубим мы
шесть лет, запасов иа корню осталось еще па пять лет.
А дальше что?
— На север уедем,— сказал Бажепов, взглянув па
знакомый план,— Там такие лесные массивы, что тебе
дальневосточная тайга.
308

— Правильно: иа север. Леса там богатейшие,
запасы огромнейшие, лесозаготовителям есть где раз­
вернуться, но через полсотни лет мы выйдем на берег
моря,
— Так скоро? — спросил кто-то.
— Да, товарищи. Так скоро,— Анастасия Васильевпа
передала план Парфенову.— Народному хозяйству тре­
буется древесина, мы ее дадим. Оплакивать рубку леса
мы не собираемся. Мы вам обеспечиваем отвод, такса­
цию лесосек, мы стремимся увеличить выход деловой
древесины в лесосечном фонде, мы своим трудом вли­
ваемся в ваш труд, мы — едины, хотя и делимся иа
лесоводов и лесозаготовителей. И именно поэтому должны
вместе бороться за новый лес. Через пятьдесят лет ста­
рого леса не будет, но новый лес за этот срок мы можем
вырастить... За пятьдесят лет подрост станет почти
взрослым лесом, а сеянцы — молодым лесом. Живой лес
на пустырях и вырубках!.. Это же великое дело.
«Она как-то сразу хорошеет, когда говорит вот так
о своем деле»,—подумал Баженов.
Кованен смотрел на полосу леса, что шла за выруб­
кой, на ближайшую шеренгу задумчивых елей, что про­
тягивали солнцу темные бархатистые ветви, на березовую
рощу ослепительпой белизны, на могучие семьи сосен,
чьи пышные кроны привольно раскинулись в поднебесье.
— Карелия без лесов? — сказал он в раздумье.—
Не представляю... Вы себе можете представить Украину
без необозримых полей золотой пшеницы или Крым без
виноградников? — продолжал Кованен, ни к кому не
обращаясь в отдельности.— А Донбасс без угольных
шахт? Или Баку без нефтяных вышек? Или Урал без
железной руды? И даже тот, кто никогда не видал нашу
Карелию, знает, что это бескрайние леса, рыбные озера,
полноводные реки, богатейшая кладовая цепной древе­
сины.
— Кладовая без замка,— заметила Анастасия Василь­
евна,
— Да, конечно, лес открыт, подходи и бери богат­
ство, сколько тебе нужно, оно само дается человеку
в руки. Полезные ископаемые нужно отыскать, извлечь
из недр земли, рыбу добыть из озер и рек, а лес, вот он,
перед нами.— Кованеп повел рукой вокруг.— Задуматься
есть над чем. Рано или поздно, старые леса вырубим...
309

Любомиров слушал Кованена и думал: тревожится,
что будет через сто лет, когда сегодня надо вести напря­
женную борьбу за повышение производительности труда,
думать, как лучше использовать технику.— Любомиров
хмуро посмотрел на делянку, откуда слышался чей-то
раскатистый басистый смех: рабочие обедали, отдыхали
на поваленных деревьях.
— Старые вырубим, новые вырастут, Павел Антоно­
вич. У пас своя печаль: вывезти двадцать тысяч кубо­
метров сверх годового плана. Это не шутка. Да-а...
— Лесу, конечно, нам надо много. Обязательства
мы взяли па себя серьезные, но...— Кованен помедлил,
тонкие брови его чуть приподнялись.— Но, Николай
Алексеевич, что мешает пам и рубить и выращивать?
— Вот-вот! — обрадованно подхватила Анастасия Ва­
сильевна.— Всем вместе взяться. Сеять на свежих выруб­
ках. Сразу же. Не запускать.
Любомиров искоса взглянул на лесничую, усмех­
нулся:
— А кто вам мешает? Сейте, выращивайте... На то
вы и лесоводы.
Любомнров встал, сбил веткой клочья мха с сапог
и, ничего не добавив, пошел к делянке. Сидевшие на
валежине молча смотрели ему вслед, на его сутулые плечи
и потертую спину кожаного пальто. Первым нарушил
молчание Рукавишников, Он выколотил из трубки горя­
чий пепел в ямку и привычно затоптал «лесную пепель­
ницу», спрятал трубку в карман, положил на колено
Куренкова перепачканную черной краской руку:
— Михайла, ты обещался нам помочь? Не запамято­
вал? В клубе обещался. Свидетели есть.
Куренков двинул богатырским плечом, усмехнулся:
— Дядя Вася, запомни раз и навсегда: Куренков на
ветер слов пе бросает.— Мастер обернулся к техноруку.—
Дмитрий Иванович, дадим лесникам тракторишко. Ты
обещал. Лесники, вишь, мне недоверие выражают. Под­
тверди-ка, что я — человек надежный.
Технорук за все время беседы не проронил пн слова.
Оп сидел, слегка наклонив серебряную голову. Брови
под цвет головы нависали кустиками над глазами и были
удивительно подвижны. Они то хмурились, то улыбались,
то удивленно взметывались вверх, а ч а т е совсем закры­
310

вали глаза. Но и не видя его глаз, по бровям можно было
безошибочно определить его настроение.
— Трактор дадим,— коротко бросил технорук.
— Вот спасибо вам! — сказала Анастасия Василь­
евна.— Только нам нужно два трактора. Мы их пустим
но свежим вырубкам.
Брови технорука удивленно взметнулись, но он не
сделал поправки насчет «двух тракторов». Промолчал
и Куренков. Рукавишников, воодушевленный обеща­
ниями мастера и технорука, повел беседу с Кованеном.
— Павел Антонович, на тебя у нас, лесников, надежа
большая. Ты нам помоги, народ тебя слушает. «Якори»
нам привезли, а рабочих у нас раз-два и обчелся.
Кованен думал, молчал, но лесоводы чувствовали, что
этой весной они не будут одиноки в страдную пору
весеннего сева.
По лесу поплыл прозрачный колокольный звон: обед
кончился. На делянке началась обычная работа. Вале­
жина опустела.
45

Солнце село. На озере долго не гасли розовые блики.
Замер в дремоте лес. Медленно растаяли пурпуровые
облака. На белесом небе появилась прозрачная луна.
На берегу озера горел костер. У огня грелись Рука­
вишников, дядя Саша и АнастасияВасильевна.
— День пропал ни за понюх табаку,— сокрушенно
сказал дядя Саша, снимая с огня котелок с закипевшей
водой.— А ежели и завтра не прилетят?
Дяде Саше никто не ответил. Рукавишников полу­
лежал на ворохе хвои и посасывал свою трубочку. Ана­
стасия Васильевна сидела на валежине и смотрела на
резво пляшущее светлое пламя костра, устало протянув
к теплу ноги. Ее утомило ожидание самолета. Целый день
опа не сводила глаз с той стороны, откуда должен был
прилететь самолет. Почему он не прилетел? А может, чтонибудь с самолетом случилось?
— Из лесхоза могли бы весточку подать,— сказал
Рукавишников и, выбрав из костра рубиновый уголек,
положил его в трубку. В воздухе запахло горьким дымом
самосада.
—- Ложитесь снать. товарищи. Я съезжу в лесхоз.
31»

Анастасия Васильевна подошла к Бурану, привязан­
ному к сосне. Мерин покорно дал накинуть на себя
узду.
— Одна поскачешь? — обеспокоился Рукавишников,
помогая седлать лошадь.
— А чего мне бояться? Первый раз что ли в лесу?
— Возьми хотя бы мое ружьишко, Васильевпа.
— Не надо, Василь Васильевич. Лишняя тяжесть.
Рукавишников попридержал стремя, Анастасия Ва­
сильевна легко поднялась и опустилась на старое седло.
— Ни пуха, ни пера! Поскорей возвращайся,— напут­
ствовали лесничую сотрудники.
В лесу Буран пугливо поводил ушами, косясь по сто­
ронам. Под копытами гулко трещал валежник. В призрач­
ном свете робкой белой ночи валуны казались спящими
медведями, В лощине лопотал ручей. Дорога в ухабах
и камнях змеилась среди чащобы. Черные громадиныели царапали колючими лапами лошадь п седока. Пока­
чиваясь в седле, Анастасия Васильевна дремала. Буран
шел ленивым шагом. Стук копыт отдавался в звонком
лесу. Вдруг Буран насторожил уши, остановился. Ана­
стасия Васильевна открыла глаза, ласково потрепала
лошадь по шее.
— Ну-ну, лентяй! Поспишь в лесхозе. Трогай, милый.
В тишине ночи послышался какой-то отдаленный гул.
Буран беспокойно забил копытом. У Анастасии Василь­
евны дремоту как рукой сняло. Что бы это могло быть?
Гул нарастал. Она различала направление, откуда он
шел: где-то впереди, слева. Буран дрожал мелкой дроя;ью.
Все ближе непонятный шум. Что это? Буран всхрапнул,
шарахнулся в сторону. Анастасия Васильевна едва удер­
жалась в седле. Из чащи па дорогу выбежал лось, вихрем
метнулся вперед и ринулся в редкий ельник, за которым
чернело болото. Вслед за лосем на дорогу выскочил мед­
ведь. Апастасия Васильевна пожалела, что отказалась
от ружья объездчика. Она подхлестнула лошадь. Буран
перешел на галоп. Топот и треск в ельнике постепенно
затихли, и, наконец, наступила тишина. Догнал ли мишка
свою жертву или лось успел добежать до спасительного
болота? В болото лосиные копыта не вязнут, а мишкины
когтистые лапы цепляются за мох.
В Крутогорск Анастасия Васильевна приехала в пятом
часу утра. Старый Буран едва перебирал ногами и шел
312

на поводу за своей хозяйкой с покорно опутцешюй голо­
вой. Город еще спал, только на станции горели фонари,
светились окна депо и изредка пел рожок стрелочника.
Над озером бледным обломком торчала лупа. На востоке
брезжила заря. Привязав Бурана к железному Кольну
ворот лесхоза, Анастасия Васильевна вошла » калитку.
На крыльце конторы спала старая дворняжка. Собака
подняла морду, хрипло тявкнула, ноне двинулась с места.
Анастасия Васильевпа долго стучала в окно, пока ей не
открыл сторон;, рослый старик с седой бородой, дед Сте­
пан, больше двух десятков лет охранявший усадьбу лес­
хоза. Дед знал в лицо всех лесничих и никогда не путал
их фамилий. Он не удивился раннему визиту Анастасии
Васильевны. Анастасия Васильевна спросила, дома ли
директор.
— А где же ему быть? — ответил дед.
Опа устало опустилась на продавленный диван. Сто­
рож затопил плиту, поставил на огонь чайник.
— Зачем тебе директор средь ночи занадобился?
Чего приключилось-то?
Анастасия Васильевна стала объяснять.
— Э, да ты бы меня спросила, девка!
— А что ты знаешь, дедушка?
— Вчерась инженерша из управления целый день
сидела в кабинете директора и трезвонила в Петроза­
водск, про самолет пытала. Не летит самолет к нам.
— Почему?
— А кто их знает! Толку не добиться.
Сторож поставил Бурана на конюшню. Анастасия
Васильевна попила чаю из жестяной кружки, прилегла
на диван и уснула. Разбудили ее шум голосов и хлопанье
дверей. В контору собирались служащие. Пришел Зай­
цев, желтый, с мешками под глазами, но, как всегда,
аккуратный и в форме. Ои сказал, что самолет задержи­
вается по неизвестным причинам.
Через полчаса в конторе появились две женщины:
Мелехова из управления — инженер по лесокультурам,
и Зарпицкая — научный сотрудник лесной опытной
станции. Мелехова — крупная женщина со спокойными
и медленными движениями — была полной противопо­
ложностью Зарпицкой — маленькой, подвижной, как май­
ский жучок, с непрестанно бегающими глазами на
остром лице. Бойкой молодостью, неистощимой энергией
313

веяло от маленькой подвижной фигуры Зарницкой, Гово­
рила она быстро, порывисто, с небольшой картавинкой.
Обо женщины были в теплых куртках, лыжных брюках
и тап ках.
— Ничего не понимаю,— начала Мелехова, увидев
Анастасию Васильевну.— Вы в лесу маетесь, а мы здесь.
Перед отъездом из Петрозаводска я сама беседовала
с летчиком. Все было в порядке.
— Управление играет в загадки,— подхватила Зар­
ницкая.— Кто им поверит, что они не знают, почему
не летит самолет? Чепуха! Аня, но жди их звонка. Звони
им сейчас же и требуй ответа.
*— Да, да, звоните Анна Федоровна,— поддержала
Зарницкую Анастасия Васильевна.
Зайцев промолчал.
Мелехова соединилась с Петрозаводском. Из управле­
ния ответили: «Вопрос пока неясен. Звоните в четыре».
Зарницкая так и подпрыгнула.
— Они с ума сошли! Еще сидеть день? Аня, я поеду
в Петрозаводск.
— Раечка, подождем до четырех,— спокойно пред­
ложила Мелехова.
В четыре часа ответ был тот же: «Вопрос выяс­
няется. Звоните утром».
Зарницкая уехала в Петрозаводск скорым поездом
Мурманск — Москва. Спокойная Мелехова начала терять
терпение. Анастасия Васильевна возмущалась. Зайцев
сокрушался: «Еще когда завезли на лесную площадку
горючее и семена!»
Как на беду переменилась погода. Поднялся ветер,
по небу поползли черные тучи. Какой там посев с воз­
духа! Ночью в гостинице, ежась от холода под тонким
одеялом, Анастасия Васильевпа думала о Рукавишни­
кове, о дяде Саше, оставленных в лесу. Они встревожены
ее отсутствием. Она им обещала вернуться днем и вот
заночевала. Но что с самолетом? Почему управление так
неопределенно отвечает на звонки лесхоза?
Утро не принесло ничего утешительного. Управле­
ние просило подождать до обеда. Не радовала и погода.
Ветер стих, но с неба падал редкий снег. Похолодало.
Решено было подождать Зарницкую. Если опа не приве­
зет определенных вестей, Анастасия Васильевна заберет
с участка людей.
314

Зарницкая приехала в полдень. Она ворвалась в каби­
нет Зайцева и, не здороваясь, возмущенно заговорила.
— Безобразие! Мы сидим здесь, как на иголках,
а они тянут время.
— Раечка, расскажи толком, в чем дело,— прервала
ее Мелехова.
— Я же говорю: они просят денег. Понимаете, лет­
чики отказались лететь, пока управление не даст аванс.
Знают, что заменить их некем, да и нельзя.
— Так что же решило управление? — спросила Меле­
хова.
— Аня, в управлении нет денег.
— Сколько хлопот, волнений, и напрасно,— вздох­
нул Зайцев.
— Что же, все-таки, сказал Иван Степанович? —
спросила Мелехова, потемнев лицом.— Нам возвращаться
в Петрозаводск?
— Управление надеется урегулировать вопрос,—
устало отозвалась Зарницкая.— Но когда и как, мне
ничего не сказали, Аня.
— Сколько ждать? — спросила Анастасия Васильевна.
— Я просила позвонить нам вечером,— ответила
Зарницкая.
Междугородний телефонный пункт помещался на
почте. Анастасия Васильевна заказала Петрозаводск,
гостиницу. Она решила поговорить со Стрешневым.
Ждала не больше двадцати минут. Администратор отве­
тил ей: «Стрешнев занимает сорок второй. Сейчас его
в номере пет».
«Предупредите, буду звонить через два часа»,—
попросила Анастасия Васильевна. Ей вежливо обещали.
Через два часа ей ответили: «Сорок второй будет
в номере к четырем». Анастасия Васильевпа два часа
бродила по городу. Погода улучшилась, пебо проясни­
лось, потеплело. Ветер стих. Только сеять.
Радостный голос Стрешнева отчетливо зазвучал
в трубке, словно он говорил рядом:
— Асенька, ты? Здравствуй, дорогая! Ты в Крутогорске? Что ты там делаешь? А я собираюсь лететь
к тебе.
— Вы уже кончили расчеты с управлением? — пере­
била его* Анастасия Васильевпа.
315

— О чем ты? — в голосе Стрешнева зазвучала уже
не радость, а настороженность.
— Вы двое суток требуете аванса.
Молчание, треск в трубке, потом вздох и тихие слова.
— Ты меня обижаешь. Зачем так резко! Ты не
в курсе дела. Да, мы задержались. Мы ждем, пока управ­
ление переведет часть денег на наш счет. Наше право.
В Ухте и Олоице с нашими расплатились до копейки,
а мы просим хотя бы аванс.
— Послушайте, Виктор. Мы ждем вас в лесу, люди
мерзнут, теряют дорогое время, волнуются. Не знаю,
может быть, вы и правы, но я бы иа вашем месте
не стала ждать аванса.
— Но я пе один, Асенька. Мои сотрудники...
Она повесила трубку.
Вечером все собрались в маленьком кабинете Зайцева.
За двое суток все устали возмущаться, нервничать
и ждать, и поэтому молчали. Даже Зарницкая, и та не
кипела. Зайцеву то и дело звонили из лесничеств, зверо­
совхоза, сплавной конторы и других учреждений. Глав­
ное управление лесного хозяйства молчало. Наконец,
междугородняя предупредила, что на линии Петроза­
водск. Мелехова взяла трубку, и снова все в кабинете
заволновались. Мелехова послушала, и па ее лице отра­
зилось недоумение. Все ожидающе смотрели на нее.
— Ничего не понимаю! — воскликнула Мелехова
и положила трубку не на рычажок аппарата, а па стол.
В кабинете тоненько запели короткие сигналы зум­
мера.— Они отказались от аванса.
— Как? — в один голос воскликнули Зайцев и Зарницкая.
— Ничего не понимаю,— повторила Мелехова и раз­
вела руками.■—Управление достало денег, собралось
оповестить летчиков, и вдруг является Стрешнев и гово­
рит, что им не нужен аванс и что завтра утром они
вылетают на участок.
Анастасия Васильевна молча положила трубку на
рычажок.
Собираясь обратно, она купила хлеба и консервов,
и вскоре Буран трусил по прежпей дороге. Е е п о я в л ен и е
на участке сотрудники встретили шумной радостью. Они
голодали целый день: все продовольственные запасы были
съедены.
316

— А мы уже порешили утречком пуститься па ро­
зыски, Васпльевиа. Чего только пе передумали с дядей
Сашей! — сказал Рукавишников и стал заботливо гото­
вить постель Анастасии Васильевне из парублеипой
хвои.
Ночью Апастасия Васильевпа часто просыпалась. Лес,
проинзанный призрачным светом белой почн, казался
неправдоподобным,
сказочпо-заколдоваипым.
Мягкая
красота ночи волновала, навевала светлую грусть.
Утром солнце медленно поднималось над озером. Тем­
ная вода светлела, золотилась. Лес огласился птичьим
гомоном. Рукавишников разжигал костер, дядя Саша
чистил картофель.
— Денек будет знатный. Не подвели бы летчики,—
сказал Рукавишников, пристраивая котелок с водой
к огню.
Анастасия Васильевпа смотрела на восток. Семь часов.
Скоро прилетит самолет, чтобы приземлиться на лесной
площадке. Рукавишников первый уловил отдаленный
рокот мотора, первый различил в голубизне неба движу­
щуюся точку.
— Летит! Летит! Вон — левее тучки. А может,
пожарный?
Самолет приближался. Над озером оп пролетел низко,
покачал крыльями и взмыл ввысь.
На участок приехала Зарницкая, как всегда, живая,
смеющаяся.
— Прилетели паши мучители. Видели самолет? Меле­
хова па площадке. Она даст команду. Первый пыле г
в девять. Готовьтесь.
— Мы, барышня милая, третьи сутки иа взводе,—
сказал дядя Саша, выгшмая нз мешка сигнальные
флажки.
Ровно в девять над участком появился самолет. Обра­
дованы» дядя Саша замахал флагом над головой.
— Опустите! — закричала Зарницкая, подбегая к лес­
нику.— Забыли инструкцию? Ваш сигнал означает:
«Работу не начинать. Подождать в воздухе».
Дядя Саша растерянно бросил флажок па землю.
Самолет пошел на снижение, сделал над участком разво­
рот. Анастасия Васильевна взяла флаг и, держа за древко
двумя руками, подняла над головой. «Летать выше!» —
принял сигнал летчик и плавно повел машину вверх.
31?

На лесную землю упал золотой дождь сосновых семян.
Рокотанье мотора самолета над хирвилахтннскпми
лесами казалось лесоводам музыкой. Анастасия Василь­
евна вспомнила Ленинград, профессора Коронатова:
«Авиация придет вам на помощь». Пока прилетел один
самолет, на один день, чтобы провести опытный сев.
Опытный... Это означает: будет засеяно маленькое лесное
поле. Это только начало. Но оно вселяло надежду в серд­
ца лесников. Настанет время, когда над лесными просто­
рами не только Карелии, по и Дальнего Востока, Сибири,
Урала — всюду, где прошла пила лесоруба, полетят
сотни
самолетов,
чтобы
посеять
новый
лес на
вырубках.
Весна — нора сева хлеба. Человеческий разум не
может допустить, чтобы люди хотя бы одну весну
не посеяли хлеб. Весна — нора сева лесов иа вырубках.
Люди должны серьезно задуматься над судьбой леса
и не упускать ни одной весны.
Весной вся страна следит за сводками сева хлеба
во всех уголках родины. Придет ли время, когда в газетах
появятся такие сводки о лесах: «Лесоводы Сибири закон­
чили весенний сев лиственницы на площади миллион
гектаров». «Аэросев хвойных в Карелии проходит
успешно». «На Дальнем Востоке плохо готовятся к весен­
нему севу пихты. Нужно мобилизовать все усилия»...
и так далее?
— А на самом деле, Настасья Васильевна, придет ли
такое время? — спросил Рукавишников, когда самолет
улетел на площадку для заправки.— Слушал я тебя и ду­
мал: наш народ все может, только взяться с охотой —
горы свернет.
Дядя Саша снял с огня котелок, налил три кружки
чаю:
— Пейте, други, чаек.
4