SHADOW SHOW: STORIES IN CELEBRATION
OF RAY BRA DBURY
Originally published in the English language by IDW Publishing,
a division of Idea and Desigh Works, LLC.
Cover by Charles Paul Wilson III; series edits by Carlos Guzman;
collection edits by Justin Eisinger & Alonzo Simon;
collection design by Gilberto Lazcano
Печатается с разрешения компании Idea and Desigh Works, LLC
Гейман, Нил
Г29 Театр Теней Рэя Брэдбери : [графический роман] / Нил Гейман, Джо Хилл, Сэм Уэллер и др. ; перевод с
английского Ксения Жолудева. — Москва : Издательство АСТ, 2020. — 128 с. — (Графические романы Нила Геймана).
ISBN 978-5-17-121663-4
«Театр Теней Рэя Брэдбери» не просто собрание историй известных писателей — это их признание в любви, дань
уважения единственному и неповторимому художнику слова Рэю Брэдбери, который подарил миру такие великие
произведения, как «451 градус по Фаренгейту», «Марсианские хроники», «Вино из одуванчиков». История Нила
Геймана рассказывает нам о человеке, который забыл великого мастера пера. В невероятном рассказе Джо Хилла,
адаптированном Джейсоном Чарамеллой и Чарльзом Полом Уилсоном III, два подростка – Гейл и Джоэл – обнаруживают
диковинное существо, и это событие, случившееся одним туманным днём у серебристых вод озера Шамплейн, навсегда
изменит их жизнь. Галерею мистических событий продолжает биограф Брэдбери Сэм Уэллер в «Живи вечно!». Молодой
репортёр Сэм встречается со своим кумиром и узнаёт страшную тайну…
УДК 821.111-312.9
ББК 84(7Сое)-44
Литературно-художественное издание
Әдеби-көркем басылым
Для широкого круга читателей
Оқырмандардын кен ауқымына арналған
Серия «Графические романы Нила Геймана»
Нил Гейман, Джо Хилл, Сэм Уэллер, Одри Ниффенеггер, Харлан Эллисон,
Дэйв Эггерс, Чарльз Ю, Морт Касл, Элис Хоффман
ТЕАТР ТЕНЕЙ РЭЯ БРЭДБЕРИ
Заведующий редакцией Сергей Тишков; Шеф-редактор Александра Волкова
Переводчик Ксения Жолудева; Редактор Юлия Богатырева
Корректор Анна Смирнова; Компьютерная вёрстка Радик Садыков
Оформление обложки Радик Садыков
Подписано в печать 31.01.2020. Формат 75x108/16
Печать офсетная. Гарнитура: Garamond Premier Pro, ArnoPro, Q _Laff ayette Comic Pro, Freeride, Molot, Engine. Бумага мелованная.
Усл. печ. л. 4,9. Тираж
экз. Заказ
Общероссийский классификатор продукции ОК-034-2014 (КПЕС 2008); 58.11.1 — книги, брошюры печатные
Произведено в Российской Федерации
Изготовлено в 2020 г.
Оригинал-макет подготовлен редакцией «Mainstream»
Изготовитель: ООО «Издательство АСТ»
129085, г. Москва, Звёздный бульвар, дом 21, строение 1, комната 705, пом. I, 7 этаж.
Наш электронный адрес: www.ast.ru
Интернет-магазин: book24.ru
Адрес типографии:
Өндiрушi: ЖШҚ «АСТ баспасы»
129085, г. Мәскеу, Звёздный бульвары, 21-уй, 1-құрылыс, 705-бөлме, I жай, 7-қабат
Біздің электрондық мекенжайымыз: www.ast.ru
E-mail: mainstream@ast.ru
Интернет-магазин: www.book24.kz
Интернет-дүкен: www.book24.kz
Импортер в Республику Казахстан ТОО «РДЦ-Алматы».
Қазақстан Республикасындағы импорттаушы «РДЦ-Алматы» ЖШС.
Дистрибьютор и представитель по приему претензий на продукцию
в республике Казахстан: ТОО «РДЦ-Алматы»
Қазақстан Республикасында дистрибьютор және өнім бойынша
арыз-талаптарды қабылдаушының өкілі «РДЦ-Алматы» ЖШС,
Алматы қ., Домбровский көш., 3«а», литер Б, офис 1.
Тел.: 8 (727) 2 51 59 89,90,91,92
Факс: 8 (727) 251 58 12, вн. 107; E-mail: RDC-Almaty@eksmo.kz
Өнімнің жарамдылық мерзімі шектелмеген.
Өндірген мемлекет: Ресей
СОДЕРЖАНИЕ
У серебристых вод озера Шамплейн Джо Хилл .............................. 7
Человек, который забыл Рэя Брэдбери Нил Гейман ...................29
Назад в Севилью Одри Ниффенеггер ..................................................46
Живи вечно! Сэм Уэллер ....................................................................... 55
Усталость Харлан Эллисон......................................................................69
Кто стучится? Дэйв Эггерс ....................................................................77
Земля — сувенирная лавка Чарльз Ю ...............................................85
Альтенмур, где танцуют собаки Морт Касл ...................................91
Чары Элис Хоффман ............................................................................ 101
ВОЗВРАЩЕНИЕ ДОМОЙ
Письмо м-ра Брэдбери, отправленное Сэмом Уэллером и Мортом Каслом
От: Рэй Дуглас Брэдбери
Дата: 15 апреля 20150
Кому: Всей моей семье
С тех пор как я ушёл из жизни 5 июня 2012 года, многих добрых людей интересовало, как мои дела и где я
сейчас обретаюсь. Что касается последнего, то можно ли удивляться тому, что сейчас я нахожусь на Марсе?
Самые первые рассказы, которые я написал в детстве, были о Марсе. Много лет спустя я сказал, что хочу быть
похороненным здесь, хочу быть первым умершим человеком, который поселился в этом красном, пыльном мире.
И вот я здесь, на легендарном, мифическом Марсе-самых-диких-фантазий-и-возвышенных-надежд... Без иронии,
Марс — это рай.
Марс — самый цивилизованный мир. В здешних галереях представлено искусство Эдварда Хоппера, Ван
Гога и Дина Эллиса. Всеобщее восхищение вызывает музыка Берлиоза, как и фильмы компании Уолта
Диснея, и марсианские дворцы-кинотеатры с их величественными мраморными лестницами, златоглазыми
билетёрами в униформе и самым лучшим промасленным попкорном, какой я не пробовал с тех пор, как смотрел
«Долину великанов» на открытии театра «Дженеси» в Уокигане. Развлекательное приложение к воскресной
«Марсианской трибуне» размером с полковра в гостиной, поэтому на картинке виден каждый крюк метательной
машины «Принца Вэлианта», чьи приключения продолжаются из недели в неделю.
Признаюсь, до моего «ухода» с Земли в 2012 году были моменты, когда я не был абсолютно уверен в том,
что прибуду на новое место жительства. Смерть? Смерти не существует. Её никогда не было и не будет. Но
мы нарисовали так много её образов, столько лет пытались изучить и понять её, что теперь должны думать о
ней не иначе как о некоем жадном и, как ни странно, живом существе. Но что про неё ни думай, смерть — это
остановленные часы, поражение, конец, тьма. Ничто.
Я был готов к тому, что, как я теперь знаю, ошибочно называют «последними мгновеньями», к окончательному
прекращению. Адьё, прощай — и здравствуй бесконечная ночь... Возможно, я сочиняю, но мне показалось, что
перед уходом я слышал у своей кровати лирически грустный голос с латиноамериканским акцентом, говорящий:
«Я никогда тебя не увижу».
А потом, как это бывает и в хороших фильмах, и в плохих, я смотрел, как моя жизнь перематывается назад, пока
не наступил уик-энд Дня труда в 1932 году. Потрёпанный, пропылённый карнавал прибыл и разбил шатры вдоль
скалистой береговой линии озера Мичиган в Уокигане, штат Иллинойс. Был серый, туманный день, шёл мелкий
дождик.
Мне было 12 лет, я был влюблён в карнавалы, цирки и фокусы иллюзионистов. Я забрёл в полинялый шатёр
волшебника и сел рядом с дюжиной других детей на покрытый опилками пол. Свет погас. Из-за занавеса вышел
мистер Электрико, одетый в чёрную накидку. В руках он держал тяжёлый меч-экскалибур. Таинственный
волшебник с огромной копной седых волос сел на электрический стул, и ассистент пристегнул его ремнями.
По знаку мистера Электрико ассистент потянул рычаг слева от сцены, пронзая тело фокусника пятьюдесятью
тысячами вольт чистого, молниеносного электричества.
У мистера Электрико застучали зубы, загорелись глаза, волосы встали дыбом. Затем ассистент вернул
рычаг на место, и шоу грома и света закончилось так же быстро, как и началось. Ассистент отвязал мистера
Электрико, тот взял свой меч и медленно подошёл к сидевшим перед ним юным зрителям. Одного за другим
он начал постукивать детей мечом, по которому бежали электрические токи, и волосы у них вставали дыбом.
Присутствующие в зале не верили своим глазам.
Затем наконец мистер Электрико подошёл к последнему ребёнку — ко мне. Он постучал мечом по моему
левому плечу, потом по правому, затем осторожно коснулся кончиком меча моего носа. Я почувствовал, как
электричество пробежало по каждой клеточке моего тела, а затем мы с магом встретились глазами.
«ЖИВИ ВЕЧНО!» — воскликнул мистер Электрико.
«Живи вечно!»
Замечательная идея, подумал я, но как её воплотить?
С помощью библиотек и библиотекарей, с подсказки клоунов и карнавалов, по советам разных учителей,
благодаря писательству, писательству и писательству, без оглядки следуя за своим воображением к опасным
и прекрасным местам — и к Марсу, к Марсу! — я отправился в путь, который, как надеялся, позволит мне
выполнить «рекомендацию» — или приказ — мистера Электрико. Я тот писатель, что влюбился в писательство.
Как так вышло? Ключевое слово — «любовь». Проснувшись утром, нужно писать о том, что любишь, нужно
писать о том, ради чего стоит жить.
И, конечно, этот путь невозможен без вас, моих читателей, благослови вас Бог. Вы храните в памяти образы
Гринтауна, спасительного убежища для маленького мальчика, и если ваши мечты живы, значит, живы и вы!
Итак, скажем прямо: всё получилось. Я обитаю на Марсе...
И, как вы можете догадаться, я не одинок. Со мной здесь писатели — мои кумиры, мои коллеги, мои друзья:
мистер Том Вулф, о котором я написал, размышляя «О скитаньях вечных и о Земле», и мистер Хемингуэй,
сказавший нам: «Никто никогда не умирает». На этой удивительной священной планете живёт и ещё один
писатель из Иллинойса, с которым я часто беседую за бокалом-другим вина, — мистер Эдгар Ли Мастерс, автор
«Антологии Спун-Ривер».
Приведу цитату из его примечательного произведения:
Бессмертье — это не дар,
Бессмертье — завоеванье;
И лишь тот, кто властно стремится к нему,
Обретёт его*.
Властно? Возможно, так оно и есть, но с любовью, всегда с любовью. Именно так —
с любовью
живите вечно!
Ваш,
Рэй Брэдбери
ИСТОРИЯ: ДЖО ХИЛЛ
АДАПТАЦИЯ: ДЖЕЙСОН ЧАРАМЕЛЛА
АРТ: ЧАРЛЬЗ ПОЛ УИЛСОН III
ЦВЕТОКОРРЕКЦИЯ: ДЖЕРЕМИ МОЛЕР
И ЧАРЛЬЗ ПОЛ УИЛСОН III
ЛЕТТЕРИНГ: РОББИ РОББИНС
ОБ
ИСТОРИИ
«У СЕРЕБРИСТЫХ
ВОД ОЗЕРА
ШАМПЛЕЙН»
Чужое влияние на твоё творчество —
не рубашка, не что-то, что ты
надеваешь и снимаешь в зависимости
от настроения. Оно ощущается как
собственная кожа. Я именно так чувствую
на себе влияние Рэя Брэдбери. С двенадцати до
двадцати двух лет я прочёл все романы Брэдбери
и сотни его рассказов, а многие из них — по дватри раза. Учителя приходили и уходили, менялись
друзья, а Брэдбери всегда был со мной, как Артур
Конан Дойл, как моя комната, как мои родители.
Когда я размышляю об октябре, или о призраках,
или о масках, или о верных собаках, или о детях и
их детских жутковатых играх, каждая моя мысль
окрашена тем, что я узнал об этих вещах из книг
Рэя Брэдбери. В «Человеке в картинках», одном
из самых известных сборников рассказов Брэдбери,
изображён человек, татуированный бесчисленными
историями Рэя, — человек, который идёт по жизни,
неся все эти истории на своей спине. Я его понимаю.
Джо Хилл
арт:
ШЕЙН ПИРС
)))
- + )))
>)))
)))$
)
>-
" - +)
?
$ 4
29
=
+
. )
"
. +
-
8
+:3- )
/
3 )))
ЧЕЛОВЕК, КОТОРЫЙ ЗАБЫЛ РЭЯ БРЭДБЕРИ
история: Нил Гейман
адаптация, сценарий: Морт Касл • арт: Мария Фрёлих
цветокоррекция: Габриэль Нильссон • леттеринг: Робби Роббинс
редактура: Карлос Гусман
30
/ -
$ **
)
/ :)))
:3
-.)
" : *
- + E
.3)))
)))-
+)
' +
8.
:8 )
8
+
* * )>
)
(
)))
"
>-
)
31
>- - +
F+3 : F
% 6 6
>
* 8
+ +- )
>
- +
)1
+
9
:**+ )
1-*
:
8
)
%
)
,
8
&+
)&
)
& *
.*
)
8 8
:8 )
#* * 8* +-
)
-
)
1+-
*
)
33
= :*
)))
))) - *
.*)))
)))** )
? +
8+ + 8 )
34
+
* + 8
8 + )
" 3
$ +
3 )
*
.3 8 )
(-
)
( +-
* )
% ; 8)))
6
8
& )
35
" )))1
*
* )
/
: )))
# 8 8 8
; +
- )
= +
8
* 9 -)))
))) - )
5+
8 3),
-3 ++ )))
36
%
- - )))
1
8
6
)))
8
F G)))
)))
)
> .3-:8
3 )7
.
8
+-:*
+ )))
&
-
- )
))) -
- )
37
"+ +
+ +
+ )
- )))
% :*
-
)"
- . )
)
,$
+
)
> -
9
+
8-
)
" :
-* $
)
38
1&?D" - )
> 1 )%
. - # )
/
8
+3
)))
( 8 3.
-3. )
C +.
)))
)))+
)))
> - * 8 )
)))
*
- * )))
)))
+ )
#
+ )))
? :3)))
))) 8
*
+ -
)))
=
)
> +
* -)))
HIJK
+3)))+3))) )))
& 4
? 4
2
* .
.
)
A3 )( )5 *
*
-)F& )
)))G
«2 )C - .
2 -8 3
+ .F
G$ *
9 L(8 ' *
+ + -
A )
-8 +
! -
.
.
C? 8)>
++
)>8
- - )
" 9 9
)
& 3- )))
>- +
3 3$
- )
%
:
8 +
- 7 ,)))
, +
8
8
- )
>- ,
7. )))/$
)
;
)
)))* *
- .
- + 8
-
* )))
40
; - +
- );
);
)
>
*.3)))
- )
- .-
$ - )
1$ 8 :
$ 9 : 8
-
0$ )))
(
$
8-
8 883.
+ - +.
.)))
)))
3
)
41
8 +
2
?
)
?
+ :$
8 +
( )))
> + -
+ *-)"
+ * 3
)
" - )
/3-
.
. )
> -
$ 4
%
3
-3
)))
))) -
+
. )
A
: )
?+
8-4 '
.)
/ '8
3),$
-8 - 3
+), E
0+ + -
# ** )?
(8 ')))
? - .
+ ' +
'?;'.
,,
3- )))
" 8-
4
42
" 8' $
4? +-
:
. 6
5
'8
-
+ +
)
5$
)5
- - +
)))
5 :
- )=
)=
)
)))
9*
)?3
- )>
-
- +
8*
-
-
8 + *
)
(*'
.
)))
0$
)))
&%"5M
43
О «ЧЕЛОВЕКЕ,
КОТОРЫЙ ЗАБЫЛ
РЭЯ БРЭДБЕРИ»
Я хотел написать о Рэе Брэдбери. Я хотел
написать о нём так же, как он написал об Эдгаре
По в «Эшере II», открывшем мне путь к этому
писателю.
В Эдинбурге шёл фестиваль Fringe, и
я собирался прочесть что-нибудь со сцены
маленького театра. Мы с женой Амандой
устраивали полуночное шоу с песнями и чтениями.
Я пообещал себе, что закончу вещь вовремя, чтобы
в камерной атмосфере представить её на суд сорока
зрителей, сидящих на диване и на подушках на
полу в крошечной, красивой комнате, где обычно
театральная труппа «Пристегните ремни» играла
небольшие пьесы.
Если читать что-то, то это должен быть
монолог, решил я.
Вдохновение пришло от мысли о забытом
друге. Он умер десять лет назад. Я стал искать в
памяти его имя, но оно исчезло. Я знал о друге всё:
периодические издания, для которых он писал,
его любимую марку бурбона. Я мог пересказать
наши с ним разговоры. Я помнил названия всех
написанных им книг.
Но его имя исчезло. И это меня пугало.
Я ждал, что оно ко мне вернётся, пообещал себе, что
не буду его гуглить, а просто подожду и вспомню.
Но ничего не вышло. Как будто во Вселенной
образовалась дыра размером с моего друга. По
ночам я ходил по дому, пытаясь вспомнить его имя,
перебирал имена в алфавитном порядке. Боб? Нет.
Крис? Нет. Чарльз? Эл? Не то...
И я вдруг подумал: а что, если бы это был автор?
Что, если забыты все его произведения? Что, если
все остальные тоже его забыли?
Я записал рассказ на бумаге. Закончил его
за пять минут до того, как мы вышли из дома и
направились в театр. Я очень нервничал, потому
что никогда не читал публике произведение,
только вышедшее из-под пера.
Чтение я завершил перечислением всего
алфавита.
Затем я перепечатал рассказ и отправил его Рэю
в подарок на девяносто первый день рождения.
Я присутствовал на праздновании его семидесятилетия в лондонском Музее естественной
истории.
Это было незабываемо, как и всё остальное,
связанное с этим человеком и его творчеством.
Нил Гейман
ɈɛɢɛɟɝɌɠɝɣɦɷɹ
}
история: ОДРИ НИФФЕНЕГГЕР
лен стояла в темноте у перил на верхней
палубе и наблюдала, как причудливо
маневрировал их корабль, оказавшись
слишком близко к низкому мосту. Несколько человек стояли рядом и спокойно смотрели, как на нижней палубе
суетится команда. На другом конце оркестр играл Эллингтона; пары танцевали неутомимо и ловко. В каютах внизу
большинство пассажиров уже спали.
Отец Элен, Льюис, спал, когда
она вышла из каюты. Она боялась за него спящего. Пусть он
проснётся завтра, молилась
она каждую ночь, хоть и не была
религиозна. Не забирай его у
меня пока.
арт: ЭДДИ КЭМПБЕЛЛ
«Персефона» была не слишком велика для круизного судна, которое вмещало триста пассажиров и сто пятьдесят
членов экипажа. Элен никогда раньше не была в круизе и
готовилась к бесконечной игре в бинго, морской болезни и
навязчивым попутчикам, хотя отец постоянно уверял её, что
такие путешествия доставляют радость.
«Там всё культурно. В основном
будут экскурсии по церквям и
лекции о Матиссе. Ты никогда не
была в Риме и Барселоне.
Вот увидишь, тебе
понравится. Средиземное
море очень спокойное
в июне. Ни о чём не
волнуйся, Сладкая
Горошинка».
Она кивнула и
улыбнулась. Конечно, ей понравится, ведь он
этого так хочет.
46
j
орабль двинулся назад, а затем вбок,
подальше от порта и моста. Они простояли в Севилье два дня и теперь
вновь плыли по каналу.
В Севилье Элен съездила на
экскурсию в монастырь ордена
Бедной Клары. Он показался ей
печальным.
Все монахини были из Африки и поначалу жили в монастыре затворницами, но потом Бедные Клары стали
слишком бедными, поэтому теперь они продавали
выпечку и за несколько евро пускали туристов внутрь.
Элен стало их жалко. Она подумала о Сикстинской
капелле и соборе Святого Петра, которые посетила
в Риме.
Дригие церкви могли Не думаю, что эти монашки
бы поделиться с ними занимают очень высокое
своими богатствами.
место в пищевой цепочке.
На печных трубах
монастыря гнездились аисты. При
виде их Элен захотелось плакать.
47
j
анал был узким, и «Персефоне» пришлось выбираться из него задним ходом.
Севилья казалась безмятежной в свете
фонарей, протянувшихся вдоль канала.
Корабль медленно отплывал.
Севилья отступала. Элен попыталась
вспомнить, куда они направляются
теперь... В Лиссабон. А потом через
Лондон полетят домой в Чикаго.
Льюис устал ещё до того, как они
отправились в путь. Элен подумала,
что лучше было бы везти его в инвалидном кресле, и сердце её сжалось,
когда она вспомнила, что отец всегда
отказывался им пользоваться.
Элен собралась с духом и всё же предложила
отцу взять кресло. Она была удивлена, когда он
кивнул, всё ещё тяжело дыша. Льюис в отличие
от Элен путешествовал часто, и всё это было
для него не впервой.
«Дорогая, дай-ка
я отдышусь».
Она посмотрела на отца и вдруг поняла, как же
сильно он постарел. Когда это случилось? Он
всегда был в порядке, а сейчас... Мама умерла
в феврале. Здесь, на корабле, Элен занимала её
место. Она спала на узкой кровати, на которой
должна была спать её мама, ела мягкую пищу,
рекомендованную её маме.
Льюис достойно переживал отсутствие
Норы. Он мог бы произносить фразы типа:
«Твоей матери это понравилось бы» или «Твоя
мать всегда так делала», – но он никогда не
давал Элен понять, что предпочел бы ей
общество своей жены.
48
j
ак-то в детстве
Элен украла у
мамы губную
помаду и
спустилась
к завтраку с
алыми
губами.
Родители
улыбнулись
друг другу
и сделали
вид, будто не
замечают, как
она оставляет
отпечатки губ
на стакане с
соком. Вот как
сейчас.
Элен подумала об Эване.
Мы так же смотрелись бы
через сорок лет?
Элен было сорок пять лет, и она считалась самой
молодой пассажиркой на корабле. Все здесь гуляли
парами. Седовласые и сгорбленные, они очень подходили друг другу. Мужья склонялись к своим жёнам
всякий раз, когда те что-то тихо говорили им на ухо.
Все наряжались к обеду и ужину, все опирались
на перила, держа в руке бокал вина или коктейля.
Они познакомились, когда
ей было двадцать восемь, а
ему тридцать шесть. Эван
постоянно давал понять, что
вот-вот женится на ней, и она
терпеливо ждала.
Неплохо бы выпить, но навалившаяся вдруг
апатия удерживала её у перил. Она стояла спиной к движению, канал уходил вперёд из-под
днища корабля. У Элен возникло ощущение,
что время движется вспять, что всё может
измениться. Папа не постареет, мама не умрёт,
Эван вернётся, у нас будут дети — всё будет
по-другому, я всё изменю. Я сама изменюсь.
Когда Эван порвал с ней четырнадцать лет спустя и женился на
девушке вдвое моложе её, Элен поняла, какой глупой она была, раз
связалась с таким ничтожеством.
Её долго не отпускала тихая ярость.
Из-за её спины выплыли деревья
и дома, появились маленькие
лодки. Канал расширился, значит, скоро корабль встанет на
курс и поплывёт вперёд. Всё
уходило в тёмную даль.
f
енщина у перил уронила
трость, и её муж, согнувшись
с гримасой боли, поднял палочку. Как он заботится о ней,
подумала Элен. Обо мне никто не заботится, это я всегда
о ком-то забочусь. В детстве
она была очень робкой, боялась незнакомых людей,
грома, соседского пуделя,
эскалаторов, движущихся
механизмов, всего нового и
шумного. Мать прижимала
её к себе, целовала в кончик
уха и подбадривала шёпотом.
Отец привозил ей забавные
подарки...
...крохотный
шёлковый зонтик
из Парижа...
...банку
зелёного чая
из Киото...
Всё в порядке,
Горошинка, я
тебя прикрою.
А теперь иди,
не бойся.
Я бездарно
прожила жизнь.
Она представила себе Бедных
Клар, уютно устроившихся этой
ночью в своих аскетичных постелях, спокойных и уверенных
в себе. Как хорошо, должно
быть, верить в Бога. Льюис и
Нора прохладно относились к
религии. Когда Элен было девять, она спросила их о Боге.
Льюис сводил её в синагогу, а
Нора — в церковь. Позже они
осторожно спросили, не хочет
ли она сходить туда ещё раз, и
она, не ощутив в них энтузиазма,
ответила: «Нет, спасибо».
Элен гадала, во что верит её отец
теперь, когда он так близок к смерти, когда смерть уже забрала его
жену. Он никогда ничего не боялся. Сегодня вечером он с улыбкой
наблюдал за танцующими парами.
Как насчёт
потанцевать?
У тебя сердце!
Я не о себе.
А ты иди, если
хочешь.
Она покачала головой и
продолжа ла
сидеть рядом
с ним.
50
}
лен перегнулась через перила. Где-то внизу была вода, до
слуха доносилось её бурление.
В первый день круиза всех пассажиров собрали вместе, чтобы проинструктировать, как
пользоваться спасательными
жилетами и куда бежать, если
прозвучит сигнал тревоги. Им
строго-настрого запретили
даже думать о том, чтобы нырять с корабля: слишком долго
лететь вниз, можно сломать
себе шею или разбиться о
воду. И там — акулы, тебя могут вообще никогда не найти.
Жаль, я не могу отдать ему всё, что
у меня осталось, подумала Элен.
Папа знал бы, что делать с другой
половиной жизни. А для меня это
время — просто обуза. Элен закрыла
глаза и попробовала помолиться.
Она открыла глаза и почувствовала
себя глупо.
Лайнер начал разворачиваться. Мир
вращался вокруг Элен, и впереди
она видела дорогу: они собирались
пройти под огромным мостом.
Она посмотрела вниз и увидела свои руки на перилах,
руки, внезапно ставшие незнакомыми, с узловатыми
костяшками и пятнышками.
О, подумала она, неужели всё
так просто?
Она запрокинула голову,
чтобы посмотреть снизу
на силуэт моста, такой
грозный и близкий в темноте. У неё закружилась
голова.
Она прижала руки к мягкому
морщинистому лицу и посмотрела на свою небрежную
одежду. Её сердце бешено колотилось, перед глазами всё
расплывалось. Её терзали боль
и страдание. Звуки окружающего мира внезапно стали
приглушёнными.
51
Корабль продолжал плыть,
как и прежде. Элен побрела
вдоль перил обратно в каюту,
радостно уверенная в том,
что она там найдёт.
ОБ ИСТОРИИ «НАЗАД В СЕВИЛЬЮ»
В июне 2011 года я сопровождала подругу в средиземноморском
круизе. Мы плыли на небольшом (для круизного лайнера) судне.
Большинство пассажиров были пожилыми британцами. Многие
из них каждый год плавали по одним и тем же морям, поэтому
успели познакомиться друг с другом. Моя приятельница тоже не
раз отдыхала в таких круизах вместе с мужем, а после его смерти
её сопровождали разные друзья. Когда наши товарищи по столу
узнавали, что я писатель, они всегда спрашивали: «Вы собираетесь
писать об этом круизе?» — «Нет, нет, я здесь только для того, чтобы
пообщаться с моей подругой», — отвечала я.
Ещё задолго до нашей поездки я решила написать ответ на
«Детскую площадку» Рэя Брэдбери, которая всегда казалась мне
одинаково ужасающей и трогательной, совершенным воплощением
кошмаров воспитания и детства. Поэтому, бродя по палубам
и наблюдая за пассажирами, я думала о подарках, которые
невозможно сделать. Я проделала маленькое мыслительное сальто,
представив, как взрослый ребёнок меняется местами со своим
пожилым родителем, а не родитель занимает место своего ребёнка.
Так что я всё-таки написала о круизе, и если кто-нибудь из моих
попутчиков прочтёт рассказ, надеюсь, он простит мне мою дерзость.
Это было слишком прекрасно, чтобы сопротивляться.
Одри Ниффенеггер
арт:
ШЕЙН ПИРС
= *
C? 8
ЖИВИ ВЕЧНО!
АДАПТАЦИЯ, СЦЕНАРИЙ: СЭМ УЭЛЛЕР
АРТ: МАРК СЕКСТОН
ЦВЕТОКОРРЕКЦИЯ: МАЙКЛ СПАЙСЕР
РЕДАКТУРА: КАРЛОС ГУСМАН
«Нирвана» Хуберта Дж. Дэниела, вдохновившая на создание этой истории
ХАРЛАН ЭЛЛИСОН
УСТАЛОСТЬ
«Картина — это сумма разрушений»
Пабло Пикассо (1882–1973)
Очень скоро Вселенная истает. На обочине мироздания остались последние из них — три самых совершенных
существа, каких знал этот свет, стояли в ожидании переходного момента. Великий квадратурный прилив близок.
Бесконечная спираль спела свою безмолвную песнь в камне, и сияние Грядущего зрело завершённостью.
Острен обмахивала себя опахалом. Меланхолия усмирила её, это одарённое существо сейчас было способно
лишь вздыхать. В преддверии конца ей стало нестерпимо жарко.
Вельв не мог сдержать тревоги, вглядываясь в таинственные изгибы пространства. Но тисмесс,
существо, которое вызвало спираль, знало, что именно здесь и сейчас, в этот последний момент нужна смелость. И он отважно выступил вперёд, готовясь к неизбежному. Бесконечно
усталые, эти трое — других не было — стояли на краю бессчётного множества триллионов эр.
Тяжесть нависала зловещим пологом.
— Чего бояться? — сказал тисмесс неожиданно резко. «Перевоплотиться, — подумал он. — Прямо сейчас».
Тяжесть давила неумолимо.
И снова:
— Чего бояться?
Отгоняя отзвуки грубой интонации, огорчённый вельв хныкнул и стал смотреть на великую спираль; рецепторы
затуманивались по мере того, как усиливалось свечение. Предельная граница тревоги была давно пройдена.
— Я — последний, — сказал он.
«Как и каждый из нас», — подумала острен.
— Все мы, каждый из нас — конечная цель пути. Вневременная, всевременная, последняя. Но почему ты
так напуган?
— Потому что... это конец. Вот ответ на вопрос. Больше ничего не будет. Больше не будет меня, не будет
тебя, не будет ни одного живого существа. Разве это тебя не ужасает?
«Да», — подумала острен.
— Да. Да, ужасает.
Тисмесс молчал.
«...БОЛЬШЕ НЕ БУДЕТ
МЕНЯ, НЕ БУДЕТ ТЕБЯ, НЕ
БУДЕТ НИ ОДНОГО ЖИВОГО
СУЩЕСТВА. РАЗВЕ ЭТО ТЕБЯ
НЕ УЖАСАЕТ?»
Великая спираль затвердела, её цвета успокоились, и последние трое стали напряжённо всматриваться в
будущее, ибо прошлое и настоящее уже исчезли. Они жаждали увидеть то, что сокрушит их, и они испарятся,
исчезнут, как их род, исчезнут навсегда, не оставив после себя ни пылинки, ни воспоминания. И они увидели,
три последних, абсолютно совершенных существа увидели то, что должно было произойти.
«О, как хорошо, — прошептал вельв, и его чешуйки заиграли золотом. — Как прекрасно. И я не боюсь...
уже не боюсь».
Острен издала звук, который когда-то, бывало, издавали очень маленькие дети, узнававшие, где на самом
деле находится щенячья ферма.
В ТОТ МИГ ОН ПОГРУЗИЛСЯ
В ВОСПОМИНАНИЯ,
ВЕРНУЛСЯ В НОЧЬ,
ПРЕДШЕСТВОВАВШУЮ
ПЕРВОЙ МЫСЛИ.
В острен тоже не было страха.
Тисмессу в картине конца внезапно открылось то, что нужно было увидеть.
То, что было на другой стороне.
Перед ним, прямо перед ним раскинулась тьма. Тяжелая, дышащая и безмолвная; казалось, она бесконечна. Но это была другая сторона. За тьмой было что-то, что он мог назвать «другой стороной». Как же он
не подумал, что за этой стороной должна быть другая сторона. Он ликовал от мысли, что всё когда-либо
существовавшее продолжится, возможно, начнётся заново, будет длиться всю последнюю ночь, — неважно,
как долго. Была «другая сторона».
Конечно, то, что он видел, было ещё одной гранью единственно возможной тьмы, и даже не тьмы — небытия.
То, что он видел, было каждой когда-либо жившей в его сознании мыслью, каждой спетой им песней, всеми,
кого он когда-либо знал, каждым мгновением его триллиона эр, всем содержимым его памяти; он видел себя
в этом мире, видел то, что делал и что делалось вокруг него, что было и что могло бы быть.
В тот миг он погрузился в воспоминания, вернулся в ночь, предшествовавшую первой мысли.
Далёкая галактика превратилась в пыль и исчезла, не оставив по себе ни памяти, ни следа. Затем одна за
другой, в точной, торжественной последовательности ослепли одиночные звёзды.
На вопрос был дан ответ: Sat i sat bene*.
* Сделано быстро, значит, сделано хорошо (искаж. лат.).
Писать послесловие или, скажем, «примечание» в тысячу раз длиннее, чем самаистория, — недопустимый
риск, но я иду на него ради того, чтобы объяснить «связь Брэдбери» с этим, возможно, моим последним
опубликованным рассказом. Как и Рэй, я уже стар, и за всю жизнь набралось бесконечное число воспоминаний,
аллюзий и перекличек между Брэдбери и Эллисоном. Мы с Рэем знаем друг друга целую вечность, и одно
это осчастливит любого самого одержимого фаната.
Рэй утверждает, что очень скоро мы с ним встретимся с Диккенсом и Дороти Паркер и сразимся с ними в
остроумии, а ещё побалагурим с Эзопом и Мелвиллом.
Вау... Ну, хорошо, Рэй, как скажешь.
(Меня гораздо меньше, чем Рэя, волнует тема загробной жизни. Как сказал Нэт Хентофф, я происхожу из
великого славного племени твердолобых евреев-атеистов, коему по-прежнему принадлежу. Мы с Рэем уже
давно поспорили на этот счёт и теперь ждём, пока выяснится, кто из нас поставил на хромую лошадь. Жаль,
что победитель не сможет забрать выигрыш.)
ХАРЛАН ЭЛЛИСОН
РАССКАЗЫВАЕТ
ОБ «УСТАЛОСТИ»
Тру-ля-ля. Вернёмся к теме. Слишком много слов, и всё-таки я попробую один станцевать парный танец ригодон.
В наши дни электронной болтовни любой болван, владеющий каким-нибудь гаджетом, называет первого
встречного дядьку «братом».
«Эй, бро! Как дела, бро? Ну ты как, брат?»
Незнакомец — брат. Случайный знакомый — брат. Упаковщик в супермаркете — брат. Давший чаевые хозяин
припаркованного тобой «БМВ» — брат. Подобно тому, как от глупого попугайского повторения истрепалось
некогда меткое, редкое и единственно правильное слово «потрясающий», священное слово «брат» в неумелых
устах превратилось в тусклый, надоевший набор звуков.
(«Потрясающей» можно назвать Элеонору Рузвельт, гору Килиманджаро, безупречную бейсбольную игру. Но
никак не паршивую сырную кесадилью, съеденную на обед, или участников «Танцев со звёздами», с деревянной
ногой или без.) То же самое относится и к «йо бро».
У меня была только одна сестра, теперь уже покойная. Людей, которых я считаю своими братьями, я могу
пересчитать по пальцам одной руки, и они это знают. Мы с Рэем Брэдбери братья.
Обойдя абсурдные ловушки бессмысленного пустословия, я говорю, что «мы братья». Откуда взялось это
утверждение?
От Рэя Брэдбери, вот откуда.
«Знаешь, Харлан, — сказал он мне, наклоняясь и ухмыляясь той самой ухмылкой Среднего Запада, найденной
у грузовика с репой, — мы ведь братья, ты и я».
Я ухмыльнулся, состроив в ответ деревенскую среднезападную мину, по которой плуты — один из Уокигана,
а другой из Кливленда — узнают друг друга, и, разыгрывая простачка, спросил: «Как это, Рэй?» (Актёры
замирают на своих местах, пока красноречивый Рассказчик пересказывает содержание предыдущих эпизодов,
тем самым замедляя фильм и на виду у всех доделывая кирпичную кладку композиции.)
Стол, на который облокотился Рэй, стоял в кабинке нашего с ним любимого ресторана «Пасифик дайнинг кар»
в центре Лос-Анджелеса. Была ночь 1965 года. Наши компаньоны отправились в туалет. То есть одна пошла
в один, а её муж — в другой. Её звали Ли Брэкет, его — Эдмонд Гамильтон. Королева жанра фантастики.
Великие фильмы по романам Хэммета и Чандлера. Живая легенда. Рассказы про Эрика Джона Старка.
Добрая и необыкновенно грациозная женщина. Одна из ярчайших личностей, каких я встречал в своей жизни.
Эд как будто вышел из фильма «Американская готика». Этого основоположника «космической оперы» все
звали Сокрушителем Галактики. Десятки и десятки историй, появившихся когда-то в журнале Хьюго Гернсбека,
сборник «Звёздные короли». Чего стоят замечательные комиксы и журнальные серии про Капитана Фьючера.
Забавные, фантастически умные, чертовски ловкие выдумщики, они всегда по-доброму относились к таким
малышам, как мы с Рэем. Они были Строфой и Антистрофой во времена нашего литературного детства.
Итак, они отлучились, а мы с Брэдбери остались за столом одни, посмеиваясь и болтая. Рэй продолжал
объяснять мне, почему мы — братья. Это не я сказал, это его слово. (Не хочу никого обидеть, но я испытываю
безграничное отвращение к болтливым любителям научной фантастики, которые после смерти кого-то, с кем
они случайно проехались в одном лифте, заводят свои слащавые речи, чтобы получить слово на поминках.
«О да, я знала Айзека, он был мне как брат...», «О боженьки, я ведь с Клиффом Саймаком брюкву на полях
рвала...», «Да, мы с Октавией Батлер были родственные души...») Эта невероятная история, которую я рассказываю, действительно произошла. Спросите Брэдбери, если думаете, что я сочиняю. И лучше поторопитесь...
В общем, я говорю ему: «Как это, Рэй?»
Он мне в ответ: «А всё они».
Я: «Эд и Ли?»
Он: «Наши отец и мать. Они нас вырастили». Остальную часть нашего словоблудия я уже не вспомню.
Ну разве это не сильный момент!
Видите ли, в то время я работал на киностудии «Парамаунт» над очередным хромым творением, за которое
продюсеры Рауз и Грин сулили мне баснословные деньги (я был тогда в расцвете творческих сил). А Ли,
с которой я, ещё будучи подростком, познакомился в Огайо, писала сценарий для «Красной линии 7000»
Говарда Хоукса, назначившего на главную роль Джеймса Каана (кстати, примерно год назад он сыграл роль
Харлана Эллисона в «Часе Альфреда Хичкока», основанном на моих «Записках из Чистилища»). Она тоже
работала в «Парамаунте».
Наши офисы были рядом.
Рэй не водит машину. Вожу я. Всякий раз, когда мы решаем выступить с лекциями на каком-нибудь провинциальном литературном фестивале, нас везу я. По дороге Брэдбери учит меня уму-разуму.
Учит жизни... меня. (Наши политические взгляды близки примерно так же, как религиозные.)
Итак, у штурвала всегда я.
В тот вечер у Ли не было неотложных дел, и у Эда, видимо, тоже. В ресторан «Пасифик дайнинг кар» мы
поехали прямо из студии, подхватив у Бронсон-гейт Рэя, кажется, приехавшего на такси. Я спешил к своему
большому стейку на косточке, а также бермудскому луку, помидорам размером с челюсть Рондо Хэттона под
соусом «рокфор» и цукини по-флорентийски. Рэй пил, я нет. Долгоиграющий был ужин.
Однако я увлёкся. Возвращаясь к вопросу: «Можете ли вы вспомнить, как складывались ваши отношения с
Рэем Брэдбери?», отвечаю словами Рэя: «Мы братья».
Это его фраза.
Чтобы немного сбить пафос, скажу, что на самом деле Рэй с трудом вспомнит, кто такой Харлан Эллисон.
А вспомнив, прокричит: «Живи вечно!» или что-то подобное в этом роде, невыполнимое для человека, и
потом, окончательно меня вспомнив, скажет: «Ах да, этот невыносимый мистер Взрыв». А я грустно улыбнусь
и крикну ему в ответ: «Ничто не живёт вечно, Рэй, ты сумасшедший старый болван! Ни пирамиды Гизы, ни
полярные льды, ни травинка полевая, чудак ты этакий!»
Такова наша «перекличка», «связь». На северном склоне горы Шазам нет надписи большими буквами: «Ты
должен соглашаться со своим братом».
Надо просто его любить.
