Семена магии 3 [Тампио] (fb2) читать онлайн

Семена магии - 3

Глава 1

Дом, милый дом! Евпл сидит на своём любимом месте в домашнем саду, а счастливая Дарья рассказывает о прошедших более чем за год событиях. Их было, как ни странно, не очень много – эргастерии работают, управляющие докладывают об определённом прогрессе в мастерстве у работников. В отсутствие хозяина оружие приходится производить обычное, но и оно имеет спрос, благодаря хорошему железу и относительно невысокой цене по сравнению с аналогичным товаром из лидийского металла. Сама Дарья от скуки начала знакомиться с жёнами соседей и теперь её иногда приглашают посплетничать, и обсудить фасоны новых платьев. Дочь растёт и уже ходит, пытаясь забавно произносить слова.

Настал черёд Евпла рассказывать о путешествии, опуская, конечно, подробности о пребывании на Собачьих островах, о которых его жене будет не очень полезно узнавать. А вот о событиях, произошедших в Срединных провинциях, парень поведал, поскольку о них многое уже известно, да и начало им было положено несколько лет назад. Затем рабы принесли хиндские ткани и Дарья потерялась для мира, рассматривая диковинные расцветки и принты, представляя, как будет хвастаться сшитыми из них одеждами перед новыми подругами. Ох уж эти женщины…

Целую седмицу супруги не расставались ни на час, а потом жизнь постепенно вошла в своё обычное течение, и Евпл, наконец-то, начал реализовывать первичные исследования рунической магии, о которой почти целыми днями размышлял на корабле. Одним из сложных моментов представлялась активация рун, нанесённых на оружие, производимое в кузне и впоследствии продаваемое на рынке любому желающему.

Молодому магу очень не хотелось, чтобы эти любые каким-то образом считали себя теми, кто влияет на особые свойства покупаемого предмета. Ведь тогда у владельцев уникального оружия не будет почти никакого пиетета перед его создателем. Пришлось Евплу придумывать сочетание магических плетений и рун, с тем, чтобы первые не только обрушивали силы стихий на врага, но и выступали в роли активаторов для заговоров.

За те полтора месяца, что флотилия добиралась от северных берегов Срединных провинций до Антиохии, молодой маг даже пробовал составить ставы более, чем из трёх рун, но, в целях безопасности, решил вплотную заняться этим лишь на берегу. Разнообразие вариантов заклятий завораживало, но имелось и разумное недоверие, поскольку их действие не всегда может быть предсказуемо выполнимо. По-крайней мере сейчас Евпл не собирался ограждать своё жилище ставами…

– Куда ты пропал? – Флориан Керуларий, казалось, был искренне удивлён долгим отсутствием Евпла.

– Плавал вдоль африканского берега, а потом по Нордскому морю.

– Столько времени? И зачем тебе это было надо?

– Так получилось, отдавал старые долги и всё такое… – неопределённо помахал рукой парень.

– Понятно… развлекался, – кивнул Флориан. – У нас этот год произошли некоторые изменения и ты бы мог неплохо на этом сыграть, – стал объяснять чиновник. – Одного патриция обвинили в государственной измене. Он, якобы, помогал парфянам побыстрее закончить недавнюю войну.

– Так оно и было?

– Ну я не знаю… это имперская политика высокого уровня и мы можем судить о ней лишь по отбрасываемой тени, которой она касается обычных граждан.

– Я несколько месяцев назад впервые подержал на руках четырёх своих сыновей и скажу тебе честно, это было незабываемо. Ради этого я бы ещё раз отправился в Срединные провинции, наплевав на имущество всяких там патрициев-ренегатов.

– Неплохо ты погулял, несмотря на молодой возраст, – улыбнулся Флориан, попивая выдержанное кипрское вино. – Эти дети, конечно, не от одной женщины?

– Не от одной, – Евпл уже пожалел о своей внезапной болтливости.

– Молодец! Надо сеять семя, пока есть силы. Кстати, я не просто так зашёл, как только услышал о твоём возвращении,– чиновник неожиданно перешёл на деловой тон. – Некоторым людям хотелось бы арендовать твои корабли с экипажами и вояками.

– Я бы с радостью, но в походе я потерял почти треть бойцов и не хочу расстаться ещё и с другими.

– Видимо, влез в неплохую битву, раз твоих непобедимых стало меньше?

– Да, около Лондиниума пришлось отражать атаку дюжины нордских лодок, а северяне, как ты знаешь, большие любители помахать оружием и проредить вражеские ряды.

– Жаль, очень жаль. Дельце-то выгодное. Подумай.

– Рассказывай, – кивнул Евпл.

– Очередное перераспределение имущества. От одного берётся, а другому отдаётся. Надо разобраться кое с кем, кто почувствовал себя на одном острове чуть ли не императором. Большего тебе сказать не могу, пока ты не дашь своего согласия.

– То есть, ты хочешь втянуть меня в противозаконную деятельность? – догадался молодой судовладелец.

– Так ты и сам себя в неё давно втянул. Ну а дело не совсем противозаконное, а, скорее, восстанавливающее справедливость.

– Ну да, ну да… Хорошо, я поговорю с капитанами и дам тебе ответ в ближайшие дни.

На следующий день четыре капитана с помощниками-заместителями задумчиво слушали своего нанимателя.

– Мне это не нравится, – как всегда осторожничал Ламброс Минелли. – Если сразу не говорят в чём дело, то оно явно нечистое, и проблем может быть больше, чем выгод. К тому же, корабли не укомплектованы людьми почти на шестую часть.

– Соглашусь, со своим капитаном, – поддержал Клеомен Мурена. – Нас могут втянуть, а потом и подставить. Если дело тёмное, то зачем им потом живые лишние свидетели?

– А мне было бы любопытно, – задумчиво сказал Димитрий Лименарий.

– Тебе всегда всё любопытно, – похлопал по плечу Алкин Салаку. – Но тут дело ещё и, наверняка, политическое, а нам лучше держаться от политики подальше.

– Значит отказываемся? – решил подытожить Евпл.

– Я бы согласился, – вопреки общему настрою произнёс Лука Абито, помощник Алкина. – Нам предлагают деньги, которые вскоре пригодятся – скоро осень, а за ней и долгая зима. Деньги не пахнут. Ну а если захотят подставить, то мы, наверняка, сильнее многих, раз именно нас хотят нанять.

– Возможно, ты и прав, – Аврелий Лентул уже не излучал уверенность. – Зима близко, а деньги на содержание команд надо будет выплачивать своевременно, иначе к весне мало кто останется.

– Не так всё плохо, – Евпл знал, что окончательное решение остаётся за ним. – Деньги, благодаря торговле в Западных и Северных провинциях, есть. Их и до лета хватит, но если я и дальше буду отказываться от подобных предложений, то они скоро закончатся. Конечно, мне бы не хотелось участвовать в противозаконных вещах, но я хочу надеяться, что пострадают лишь те зазнавшиеся, против кого бессилен закон, а не обычные люди. В любом случае, я это постараюсь узнать и лишь после этого дам согласие.

Флориан был почти готов поклясться, что люди Евпла будут лишь на подстраховке и непосредственного участия ни в чём принимать не будут. Правда, и доля от этого будет значительно меньше, но молодой судовладелец решил не рисковать своими матросами и согласился такие условия. Тем более, что почти готов поклясться и поклялся – две большие разницы, как говорят в Херсонесе Таврическом. Флотилия отчалила через три седмицы, а сам парень остался в полисе, дабы создать видимость отплытия его кораблей по обычным торговым делам…

Июль и август – время самых жарких дней и почти полного отсутствия дождей в Антиохии. Евпл с Дарьей целыми днями пребывали в тени деревьев поблизости от фонтану, наблюдая как многочисленная детвора играла в воде чуть ли не часами. Молодые супруги и сами бы последовали за ними, но приличия надо соблюдать даже в собственном доме.

Подошёл привратник и доложил, что какие-то люди хотят видеть хозяина.

– Какие люди? – Евпл лениво обмахивался веером и ему совершенно не хотелось ни с кем встречаться.

– Просто люди, хозяин. Говорят, что прибыли из какого-то полиса далёкой восточной провинции и очень хотят с тобой повидаться.

– Хм… интересно, кто это? – парень был явно заинтригован. – Впусти их.

Привратник ушёл, а Евпл немного напряглся и это состояние передалось и Дарье. Вскоре за деревьями показались три фигуры.

– Эразм?! – удивлению не было предела. – Как ты здесь оказался?

– Сын мой! – развёл руки для объятий Альберус. – Наконец-то мы увиделись.

Мужчина имел довольно осунувшийся вид, и это было неудивительно, учитывая сколько ему пришлось пережить по пути в Антиохию, да и одежда его видала лучшие времена. Рядом с Эразмом стояла уставшая Ильва, придерживая одной рукой девочку лет пяти, а другой прижимая к груди маленького мальчика. Дарья встала и подошла к гостям. Муж ей много раз рассказывал о своём приёмном отце и его жене, и вот теперь они здесь, в её доме. Когда все перезнакомились и расселись в тени для обеда, Эразм стал рассказывать и глаза его заблестели:

– Я почти обезумел, когда нам рассказали о том, что ты исчез на одном из островов. Терис Ласкарис (ну ты же помнишь этого чиновника?) несколько раз приходил виниться, что не уследил и не уберёг тебя. Вместе с тобой пропало ещё несколько человек, и было высказано предположение о происках северян. А в прошлом году из Имперского банка пришёл человек и передал мне целую кучу золотых монет. Так мы поняли, что ты жив, хотя и находишься очень далеко. Через месяц или два на ониполе встретил я одного работорговца, передавшего мне весточку от тебя.

Эразм смахнул неожиданную слезинку от нахлынувших воспоминаний и продолжил:

– В Велгороде настали плохие времена. Купцов из Западных и Срединных провинций, приплывающих за мехами, с каждым годом становится всё меньше и меньше. Поговаривают, что в Британии начали массово разводить овец, а шерстяная одежда намного дешевле меховой, да и более удобна. Меха постепенно падают в цене и привлекательности не только для бедняков, но и в глазах богатых людей. Сам понимаешь, это большой урон для велгородской торговли.

Некоторые особо предприимчивые, всегда держащие нос по ветру, быстро смекнули чем всё это может грозить и, пока цены на недвижимость ещё держатся, продали дома, лавки, склады и уехали в другие важные для имперской торговли места. Вот и я, глядя на них, поговорил с женой и тоже решил продать дом, и добираться до тебя, раз ты написал, что будешь рад видеть нас.

– Дорога была очень тяжёлой, особенно для детей, – тихо добавила Ильва. – Если бы не наши особые возможности, то кто-нибудь из них вряд ли остался бы живым. Мы пристали к каравану Константина, того самого работорговца, и хорошо сделали, поскольку самостоятельно наверняка бы не добрались, а при расставании он рассказал как быстрее найти тебя в Антиохии.

– Хорошо то, что хорошо заканчивается, – согласился Евпл. – Будете жить здесь, ну а потом присмотрим для вас дом.

– Константин предупреждал, что здесь всё очень дорого, – обеспокоенно отозвалась Ильва, а Эразм лишь в подтверждении кивнул.

– Да, когда я приплыл сюда, то местные цены на разные товары меня неприятно удивили, – вспомнил Евпл. – Даже в богатых Срединных провинциях и Западном доминате было не так дорого. Но здесь можно и хорошо зарабатывать, иначе никто бы и не селился, а приезжает в Антиохию каждый месяц очень много людей со всей Империи. И это для нас особенно важно, поскольку, вы будете, наверняка, заниматься целительством.

Дарья предложила Ильве осмотреть комнаты, в которых их разместят и женщины уже было собрались отойти, как Евпл хлопнул себя ладонью по лбу.

– Тебе привет от Сигрид.

– Ты видел её? – Ильва даже села обратно.

– Не только видел, но и жил в твоём бывшем клане несколько месяцев, – криво улыбнулся Евпл. – Правда, это было относительно давно, на следующий год после моего отплытия из Велгорода, но я думаю, что она до сих пор неплохо поживает. Когда я покинул поселение, она собралась выходить замуж.

– Ты потом мне всё подробно поведаешь, – Ильва нашла силы подняться и удалилась в дом, где её уже ждала позванная Дарьей портниха.

– Теперь ты рассказывай, Евпл, о том, что на самом деле произошло за эти годы, – тоном, не терпящим отговорок, произнёс Эразм.

Отшучиваться парень не хотел и за пару часов пересказал приёмному отцу почти обо всём случившемся с ним за эти шесть лет. Альберус слушал и почти не перебивал, иногда хмурясь, а иногда задумчиво поглядывая на парня.

– Значит, мы всё делали неправильно? – сделал мужчина вывод, когда услышал пересказ разговора с магом-фэридуном.

– Получается, так. Но я думаю, что если бы мы сделали всё правильно, то не сидели бы здесь. Во всяком случае, целительством бы точно все не занимались.

– Думаю, ты прав. Боги нам дали шанс, и мы им воспользовались в меру своего разумения, – согласился Эразм. – Хотя теперь многое стало прояснилось, жаловаться было бы всё-равно неправильно.

Они немного помолчали и Альберус спросил:

– Ты уверен, что здесь мы сможем жить здесь не хуже, чем в Велгороде?

– Ну я-то смог.

– Ты сотворил столько всего, мой мальчик, что услышь я о подобном от кого-нибудь другого, то не поверил бы. И мне лишь остаётся о своей некоторое причастности к тому, что ты стал тем, кем есть.

Следующие дни Евпл показывал Эразму полис и рассказывал те сведения, узнанные за пару лет проживания в Антиохии. Мужчина внимательно слушал и, даже, улыбался, но было заметно какое-то беспокойство.

– Скажи, насколько правильно доверять тому чиновнику, с которым ты ведёшь особые… дела? – наконец-то спросил он.

– Другого выбора нет – так мне тогда мне казалось. Теперь я понимаю, что всё могло бы сложиться иначе, но получилось ли бы мне всегда оставаться независимым? Вот главный вопрос. Сейчас же я связан с ним немногими не совсем чистыми делам, но он не сильно давит на меня. Что же случится дальше – ведомо лишь богам, а они не склонны делиться подобными знаниями.

– Но ты, Евпл, всё-таки будь осторожнее. Некоторые люди могут подолгу казаться доброжелательными, а когда уже привыкаешь к ним, то запросто получишь от них нож в спину…

Евпл теперь везде появлялся с Эразмом и, таким образом, знакомил его с жителями Антиохии. Спустя недолгое время мужчину начали звать те, до кого по разным причинам не мог дойти его приёмный сын. Ну а потом к целительской практике подключилась Ильва, благодаря чему Евплу уже не надо было отрываться от своих более важных дел.

А дела у парня были разные. Например, Аполлон Макриад, бывший библиотекарь Александрийской библиотеки, проданный в рабство после обвинения в поджоге нескольких ценных рукописей, наконец-то нащупал ключ к пониманию древнеегипетской письменности. Он заметил, что местоположение определённые иероглифов, обведённых в овал, имеет корреляцию с упоминавшимися в параллельных текстах именами эллинских монархов. Так появилось предположение, что иероглифы означают, как правило, не понятия, а согласные звуки или слоги. Это предположение было одобрено так же и Эразмом, и довольный Аполлон с головой ушёл в расшифровку иероглифических текстов.

Помог приёмный отец и с нанесением магических плетений, хотя далось ему это с большим трудом, поскольку владел не таким большим количеством стихийных сил. Поначалу узоры получались ещё более кривыми, чем у Евпла, но упорные тренировки, мотивированные желанием поскорее приобрести свой личный дом, сделали своё дело. Через несколько седмиц линии стали тоньше и более уверенными, и не приходилось сомневаться, что в ближайшее время прогресс только будет увеличиваться, и некоторое оружие в мастерских будет улучшаться Эразмом не хуже, чем до этого делал Евпл.

А вот Ильве, как и ожидалось, больше понравилось работать с руническими заговорами и, через непродолжительное время, она смогла частично превзойти даже Евпла, и это было совсем неудивительным, поскольку значение рун и кое-что из заклинаний она знала ещё по своей прежней жизни во фьордах. Наверняка, подобные знания должна была иметь и Сигрид, и парню лишь оставалось недоумевать почему она не поделилась ими.

Глава 2

Ну а потом вернулась флотилия, и молодой судовладелец наконец-то узнал все подробности странного найма. Оказалось, что между некоторыми патрициями из Западных провинций возник конфликт, приведший к переделу собственности на Пурпурных островах, названных Плутархом Островами блаженных. (Острова эти по воле или шутке богов находятся в трёх днях плавания от Собачьих островов.) Один из патрициев решил прекратить этот конфликт кардинальными методами и запросил вооружённой помощи у своих друзей и клиентов.

Вопреки чуть ли не клятвенным уверениям Керулария, бойцов и матросов Евпла бросили чуть ли не в самую гущу событий, и если бы не оружие и амулеты, то мало бы кто из них остался живым. Да, первоначально планировалась водная блокада острова с тем, чтобы на него не высадился вражеских десант, но противная сторона тоже не сидела без дела и наняла пару дюжин парусников с усиленными командами. Вот флотилия Евпла с несколькими союзными кораблями и оказалась на самом острие атаки. Хорошо, что морское сражение произошло в узком проливе между двумя очень вытянутыми островами, где перевес сил не имел настолько решающего значения, как если бы подобная встреча была в открытом океане.

Почему вражеский флот оказался именно в этом месте – неизвестно. Вероятно, длинные узкие острова являлись хорошим ориентиром для точки сбора всех морских сил противника. Или же план состоял в том, чтобы обойти важный остров и высадить десант там, где его никто не жал. В любом случае, основное сражение разыгралось именно здесь. Вражеский адмирал решил покончить с запирающей пролив немногочисленной флотилией одним махом и направил все свои суда в атаку.

В результате возникла сумятица, в которой корабли Евпла оказались в роли стрелков на учебном стрельбище – куда не направляй скорпионы-скорострелы, цель найдёшь всегда. За несколько часов почти все вражеские парусники были потоплены, а часть даже налетела на прибрежные камни, где и осталась в роли невольных зрителей. Тех же, кто попытался удрать, настигли довольно скоро и без всякого сожаления отправили на дно. Разгром врага был полный, а из наших потерь – лишь союзные корабли, да и то большинство людей их команд благополучно было спасено.

Патриций, в конечном счёте ставший чуть ли не единственным владельцем местных латифундий, не только щедро заплатил Евплу за помощь, но и выделил в благодарность аж два виноградника, засаженные белым и чёрным сортами, охранять которые осталась дюжина пехотинцев, проведшие молодые годы на подобных плантациях своих родителей или родственников. Димитрий Лименарий по своей инициативе нанял управляющего из местных и привёз несколько бочек вина на пробу. К сожалению, весь обратный путь стояла жаркая погода, да и несколько штормов сумели немного потрепать флотилию. Так что вино, скорее всего, безнадёжно испорчено и, поэтому, не нашлось ни одного желающего продегустировать его на обратном пути.

– Ну что же, – только и смог проговорить изумлённый Евпл, – раз меня без меня женили… то есть, сделали ещё и плантатором, то каковым бы это вино не было испорченным, мне надлежит его попробовать.

Вот ввезли одну из бочек и парню поднесли кубок с влагой красновато-янтарного цвета. Все уставились на Евпла, который в предчувствии скорого расстройства желудка от употребления испорченного вина, сделал небольшой глоток. Потом ещё… ещё… и вскоре всё было выпито под взглядами удивлённых капитанов.

– Очень хорошее крепкое вино, – сказал Евпл и дал указание угостить всех присутствующих.

– Может не надо? – в очередной раз состорожничал Ламброс Минелли.

– Надо, Ламброс, надо, – подбодрил Алкин Салаку и залпом выпил половину кубка.

Ещё долго все обсуждали неожиданно приятный букет с оттенками калёного ореха и карамели, а Евпл думал не только о планах поставок вина в имперские города, но и о том, как удивительно его судьбой управляют боги Кайрос и Тюхе. Да, многие моменты в его жизни являлись результатом его личного выбора, но и нельзя согласиться с тем, что складывались они в замысловатый узор явно не без мистического влияния. Теперь в его руках не только благоденствие его домочадцев и подчинённых ему людей, но и семьи Эразма, так что обязательно надо будет устроить богатое благодарение богам, дабы и далее всё складывалось как можно лучше.

Неизвестно насколько боги были довольны богатым жертвам, но случилось нечто подобное, о чём поётся в одной уличной песне “Недолго музыка играла, недолго шулер ликовал”, – через несколько дней на воротах дома Евпла была обнаружена нанесённая древесными углями надпись: “Ты во всём виноват!” Никаких пояснений не было и молодой домовладелец ходил недоумённым, поскольку не понимал причин для такого обвинения.

– Видимо, кто-то из проигравшей стороны узнал о твоём участии в переделе собственности на Пурпурных островах и решил тебе отомстить, – после долгого раздумья предположил Флориан Керуларий. – Если ты не совершил что-то ещё из подобного, о чём мне неизвестно, то других объяснений причины появления этой надписи я не вижу.

– Ну а если это просто шалость уличных мальчишек?

– Возможно и так. Ведь почти по всему полису на стенах часто пишут разные странные вещи. Если подобное не повторится, то будем надеяться на случайность. В противном случае, дай мне знать.

Через пару дней на месте смытой надписи появилась другая: “Ты за всё ответишь!” И вот теперь Евпл насторожился всерьёз – ему угрожают и пострадать может не только он. Ну что же, теперь он знает как поступать. Эти новые слова снова были смыты, а вечером на воротах были вырезана сложная последовательность рун, насылающая сильные заклятия не только на того, кто прикоснётся к дереву, но и на пославших его. Всем домочадцам Евпл строго запретил подходить к воротам, чтобы за ними не происходило ночью, и активировал руны.

Ранним утром руны были деактивированы и на внешней стороне ворот красовалась очередная надпись: “Берегись!”

– Пусть бережётся мой враг, – спокойно ответил Евпл.

– Если это заклятие не сработает, то я и не знаю, какое другое мы сможем придумать, – с грустью произнесла Ильва.

– Подождём и узнаем. Незачем раньше времени панику наводить.

Следующим утром на воротах обнаружились лишь несколько начальных букв какой-то фразы и в последующие дни уже никто не пытался проделывать подобное.

– Ну что же, – сказал Евпл Ильве и Эразму. – Видимо с исполнителем что-то приключилось и он не смог выполнить приказ пославшего его.

– Руны несли какое-то конкретное заклятие или общее пожелание бед? – поинтересовался Эразм.

– Я смогла подобрать комбинацию рун, вызывающую проклятие на всех, с кем общается исполнитель, – с металлом в голосе ответила Ильва.

– Но так ведь все жители полиса могут погибнуть! Что вы наделали?! – лишь смог выдохнуть от изумления Альберус.

– Нет, заклятие действует всего несколько дней и оно не заразно. Погибнут лишь те, кто непосредственно общался с человеком, который портил мои ворота своей писаниной, – поспешил успокоить отца Евпл.

– Но ведь не все же они виновны, – не успокаивался мужчина.

– Не все, – спокойно согласился Евпл. – Но если тот, кто решил мне угрожать, начал бы выполнять свои угрозы, то он уничтожил бы всех, кто живёт в моём доме и не даже не усомнился бы в своей правоте. Так что не будем переживать о сделаном для нашей дальнейшей спокойной жизни, – подытожил парень, сделав акцент на последних словах.

В один из ближайших дней к Евплу пришёл посланник от его давнего знакомого купца, чьему сыну целитель когда-то серьёзно помог. Причём, парень даже успел забыть его имя, поскольку после случая с арендой отобранных у пиратов корабля их пути почти не пересекались. Так вот, купец серьёзно болен и просит Евпла как можно быстрее его посетить. Ладно, раз просит, то надо идти. Ведь не следует пренебрегать тем, кто тебе помогал. Парень на этот раз взял с собой Ильву, которая не имела такой же частой возможности посещать больных, как Эразм.

Действительно, купец был очень плох, – его тело, с которого чуть ли не ручьями тёк пот, было покрыто какими-то тёмными пятнами. Евпл впервые видел такое, а вот Ильва даже не удивилась и лишь смотрела по сторонам.

– В доме ещё есть подобные больные? – вдруг спросила она.

– Да, наши оба сына и несколько рабов. Они все слегли почти седмицу назад, – ответила жена купца, у которой зуб на зуб от страха не попадал.

– Мы попытаемся спасти их, но болезнь слишком сильна, – продолжила Ильва. – Так что исцелить вряд ли удасться, но облегчить, по-возможности, страдания мы постараемся, но это будет недёшево стоить. К тому же заболеть могут и другие домашние, в том числе и ты, поскольку зараза уже начала въедаться в стены дома.

– Я заплачу́ сколько угодно, – просипел купец. – Только облегчите мои страдания… или сыновей, если мне всё-равно умирать.

– Я попробую, – снова начала отвечать Ильва, а Евпл всеми силами старался молчать, предполагая, что та задумала какую-то хитрость.

Через пару часов Ильва и Евпл возвращались домой, унося несколько кошелей, набитых золотом.

– И что это было? – спросил Евпл.

– Ты не догадался? – удивилась Ильва.

– Догадался, и, поэтому, позволил тебе делать всё так, как ты и пожелала. Но зачем было разыгрывать этот спектакль с попытками излечения?

– Почему бы не взять деньги с того, кто хочет твоей погибели? Они всё-равно не должны жить. Так пусть эти монеты будут небольшой компенсацией за наши тревоги. Завтра ты придёшь и сделаешь вид, что пытаешься их исцелить, но ничего на самом деле не предпринимай.

– Хорошо, – согласился парень, не совсем понимая намерения Ильвы.

На следующий день Евпл пришёл к чиновнику Керуларию и рассказал в общих чертах о своих выводах по отношению к купцу.

– Так вот, кто знал подробности об этом деле и решил шантажировать тебя! – изумился Флориан. – А я ему доверял многие тайны, а потом мы оба удивлялись, почему о некоторых из них становилось известно недоброжелателям. Ну и гнида же он! – кипятился чиновник.

– Ему недолго осталось, – заверил Евпл. – Болезнь настолько запущена, что вылечить никто не сможет, да и его сыновья тоже умрут.

– Говоришь, не сегодня, так завтра помрёт? Туда ему и дорога. Мы были знакомы уже много лет, и он всё это время использовал меня в своих целях, подлец. Ну а что и наследников у него не останется – ещё лучше, поскольку он с помощью разных махинаций прибрал заметную часть рынка Антиохии, и нам остаётся лишь сыграть на грядущих изменениях.

Евпл лишь согласно кивал. Взаимоотношения чиновника и купца его не особенно интересовали. Оба были большими пройдохами, и, рано или поздно, кто-то да попытался бы нажиться за счёт другого.

Купец умер через два дня, а его сыновья – днём раньше.

– Силён был мужчина, – поделился Евпл своими мыслями с Ильвой.

– Теперь это не важно, – улыбаясь ответила та.

– Рассказывай, что ты задумала.

– Да ничего особенного, просто мне дом купца понравился.

– Во как! Я, конечно, догадывался, что не просто так ты про въевшуюся в стены дома заразу говорила, но чтобы с таким намерением… Хм… не зря говорят о непревзойденном коварстве женщин.

На похороны купца и его сыновей никто из жителей полиса не пришёл, а его жену и других домочадцев старательно избегали, когда та появлялась в публичных местах. Евплу было жаль бедную женщину, которая была ни в чём не виновата, но он понимал, что если бы купец сумел достичь своей цели, то никто бы его, Евпла, не пожалел, в том числе и она.

Через пару седмиц стало известно, что вдова купца собирается покинуть полис, а до этого продать на аукционе всё имущество. Это известие всколыхнуло деловое сообщество и некоторые стали присматривать, что именно они смогут купить, а вот более дальновидные искали встречи с Евплом. Всем им парень отвечал одно и то же – болезнь, заразная и излечиться от неё почти невозможно. Более того, проявиться она может не сразу, а через много дней или седмиц, и нет никаких гарантий, что никто ещё не заболеет.

Этих слов целителя, в чьих возможностях убедилось достаточное количество жителей, было достаточно, чтобы последующие торги выставленной недвижимости почти провалились. Если какие-то склады ещё и были выкуплены жадными купцами, то дом, здание конторы и лавки, где купец проводил много времени, спроса не имели.

После неудачных торгов купеческая вдова подошла к Евплу, с интересом наблюдавшему, как немногочисленные участники аукциона чуть ли не разбегаются в стороны от проходящей мимо женщины. Последовавший разговор был очевиден – та хотела предложить целителю купить нераспроданное имущество. Парень не хотел уж так сильно наживаться на горе той, кто потеряла не только мужа, но и сыновей. Сам дом ему не был нужен, а вот Эразм, имевший не слишком много денег, уже готов стать домовладельцем по настойчивому совету Ильвы.

В итоге сошлись на значительно меньшей сумме, чем объявили на торгах, но вдова всё-равно осталась не в прогаре, поскольку и так была единственной наследницей своего мужа. Юридические формальности не заняли много времени, поскольку всё было оформлено тут же в магистратуре.

– Поздравляю, отец и Ильва, – Евпл был искренне рад такому исходу дела. – Мало того, что сам дом хороший и находится в очень приличном месте, так ещё и мебель, и рабы достались за бесценок. Вот только рабов придётся осмотреть хотя бы немного, дабы они не наделали глупостей от испуга за свои жизни.

– Даже не мог и подумать, что жена провернёт такую интригу, – с удивлением, смешанным с одобрением, ответил Эразм. – Я всегда знал, что она себе на уме, но вот так… Удивительно!

– У нас дети, Эразм, – ответила Ильва. – Надеюсь, будут и другие. Мы бы с тобой и в небольшом домишке прожили бы, а вот им нужен простор.

– Да я понимаю, просто не ожидал, что всё сложится вот так – только приехали, а уже и дом есть, да ещё такой огромный.

– Ну не очень-то он и огромный, – с нотками ревности в голосе заметил Евпл. – Хотя нельзя не признать, что всё в нём рассчитано на немаленькую семью.

Они втроём ещё обсудили необходимость небольшого ремонта и дату переезда. Больше всех говорила Ильва, а мужчины лишь поддакивали и хитро переглядывались за её спиной. Довольна была и Дарья – она не против, конечно, чтобы гости проживали в их доме, но была согласна с поговоркой “родственные отношения крепчают на расстоянии”.

Несколько дней Евпл с показной заботой обходил новые приобретения и как бы проводил обеззараживания с помощью ароматических палочек, купленных в Хиндостане. Подобные были зажжены и Эразмом, когда он с женой впервые посетил свой дом. На эти необычные действия и запахи все отреагировали положительно, а после осмотров и заверений, что все здоровы, а помещения очищены, нервное напряжение начало спадать.

– Ловко ты половил рыбу в мутной воде, – одобрительно отозвался Флориан Керуларий, попивая очередной кубок с вином в доме Евпла. – Не буду расспрашивать о том, насколько эта необычная болезнь была действительно опасна, но то, как всё ты сумел направить себе на пользу, заслуживает особой похвалы.

– Так и тебе тоже досталась своя часть пирога, – не остался в долгу парень. – Как минимум, ты лишился одного из недоброжелателей, который хотя и успел немного нагадить, но не так сильно, как ему хотелось. Я бы не удивился, что он имел в планах и твоё падение.

– Жаль, не получилось узнать с кем именно он вынашивал подлые замыслы, – с горечью отозвался чиновник, делая очередной глоток сладкого напитка. – Поэтому, надо держать ухо востро и ждать продолжения всей этой истории.

– Даже если кто-то и хочет нам напакостить, то вряд ли будет делать это в ближайшее время, поскольку потеря такого свидетеля обесценивает доказательную базу.

– В политических интригах, – Флориан приподнял кубок для наполнения новым вином, – доказательства не всегда так же важны, как в суде. Порой достаточно лишь неявного предчувствия, и на десятки голов уже накинута петля. Выпьем за то, чтобы это были не наши головы! – и чиновник вылил часть напитка из кубка на пол. – Примите, боги, эту жертву и защитите нас!

Глава 3

В последующие седмицы Эразм и Ильва занимались посещением всех мест сил, находящихся поблизости, и впитывали “нити” уже более осмысленно, хотя и понимали, что от подобного будет уже мало пользы. Оба выбрали целительство, как основную способность, и стихию земли, как вспомогательную, поскольку другими почти не пользовались. Это немного соответствовало планам Евпла, и теперь в его отсутствие производство укреплённого оружия не остановится.

До начала зимы Евпл успел сплавать до Пурпурных островов, где получил полный отчёт от своего нового управляющего плантациями, и обсудил с ним варианты дальнейшего развития. Продав оставшееся вино в Карфагене, парень вернулся в Антиохию…

– Дорогая, раз уж военный конфликт закончился более года назад, не отправиться ли нам на твою родину?

– На родину? – Дарья явно не ожидала подобный вопрос. – Боюсь, что ничего кроме разочарования и слёз это путешествие мне не принесёт. Да и Кире будет трудно перенести такую дальнюю дорогу.

– За Кирой присмотрят Эразм и Ильва. Зимой дорога не будет тяжёлой, как летом. Можно будет выбрать один из двух путей: большая часть первого проходит вдоль Евфрата и его притоков, таким образом две трети пути мы будем просто плыть.. Второй короче, но он проходит в основном по горным дорогам.

– Плыть в любом случае лучше, чем трястись на повозках, – решила молодая женщина. – К тому же не надо будет останавливаться на отдых животных, да и разбойников на реке, скорее всего, не так уж и много. Но провести почти полтора месяца на реке против двух-трёх седмиц в повозках? Надо всё продумать.

Евпл улыбнулся – дав жене возможность выбрать способ передвижения, он отвлёк её от мысли зачем ей вообще надо куда-то ехать. Конечно, Дарья иногда говорила о том, что неплохо бы посетить места, где прошла большая часть её жизни, но особого энтузиазма это путешествие у неё не вызывало. Парню же, наоборот, хотелось побывать в северной части Империи фарсов, поскольку фэридун Элберз, с которым он познакомился во время последней экспедиции в Хиндостан, обмолвился, что именно там больше всего проживает магов.

Хотя те места и находятся намного ближе к местам недавних сражений, чем южный Хормирзад, Евпл особенно не беспокоился о настроениях местного населения – парфянский язык он выучил достаточно хорошо, что должно если не расположить к нему особо упёртых, то некоторым образом уменьшить ксенофобию. Осталось лишь дать Дарье свыкнуться с мыслью о посещении её родины и вскоре она уже сама будет торопить к отбытию.

Так оно и случилось в ноябре, когда Ильва и Эразм воспринимались чуть ли не как часть семьи, и им было не боязно поручить присматривать за дочкой. Мастерские тоже находились под их присмотром, и Евпл с Дарьей, сопровождаемые несколькими рабами-парфянами и тремя десятками бойцов, отправились в Верию, от которой до Мосула добрались чуть более, чем за пару седмиц. Конечно, подобный путь не обошёлся без различных приключений, в том числе и отражений нападений разбойников. Ещё три седмицы ушло на путешествие к южному побережью озера Чечашт, называемому также Солёным озером.

С каждым днём Дарья выглядела всё более и более возбуждённой, и Евпл уже начал сомневаться в правильности своего решения взять её с собой. Местность, по которой они проезжали, уже несколько веков являлась спорной территорий, на которую претендовала Ромейская империя, лет пятьсот назад почти завладевшая ею. Но несколько последующих быстро сменяющихся восточных императоров были заняты удержанием собственной власти и не реагировали на восстания в самой восточной точке своих земель, постепенно сведших на нет все прежние военные победы.

Вот тут-то Империи фарсов и вернуть бы свою бывшую территорию, но за власть в государстве боролись два сына умершего императора, который был настолько мудрым, что попеременно объявлял наследником одного из своих сыновей, рождённых от разных жён. Гражданская война длилась более тридцати лет, и проблема присоединения отторгнутых земель никого не интересовала. Когда же мир был восстановлен, то жителям спорной территории уже понравилась независимость и избранный ими совет старейшин начал умело балансировать на политических противоречиях двух империй.

– Когда мы доберёмся до поселения, где ты родилась? – спросил Евпл.

– Уже скоро. Вон за той горной грядой расположена речная долина, тянущаяся до самого озера, и через день пути мы окажемся на равнине, где я прожила бо́льшую часть своей жизни.

– И много ли там живёт людей?

– Раньше было много, поскольку равнина хорошо орошалась водами из множества местных рек. Но в последние два века враждующие имперские армии часто сталкивались именно здесь, и люди стали покидать землю, любовно возделавшуюся их предками.

– Ты говорила, что твоя семья занималась коневодством.

– Да, по краям равнины имеется немало склонов, не очень пригодных для земледелия, но вполне подходящих для выпаса скота. В Империи фарсов разводят около полдюжины самобытных лошадиных пород, а здесь, как правило, – местного невысокого горного коня и, в меньшей степени, помесь арабской и текинской лошадей, называемую яф.

– Я видел ажиотаж, возникший на торгах текинского коня в Антиохии, – вспомнил Евпл. – Очень многие люди хотели приобрести его, приходя в восхищение от необычного вида.

– Скорее всего, это был именно яф. Текинская лошадь очень редка и дорога, и является не самым лучшим выбором для неопытного всадника, поскольку довольно нервная. К тому же текинец будет считать своим хозяином того, кто за ним ухаживает, кормит и выезжает, а не того, кто пару раз в седмицу прокатится несколько кварталов, красуясь перед соседями.

– Вот как? – удивился Евпл. – Значит, текинец точно не для меня, поскольку не во всякий месяц я смогу хотя бы раз сесть на коня. Вот только зачем его покупают состоятельные люди, если это проблемная порода?

– При правильном уходе из текинца можно вырастить отличного боевого коня, поскольку он имеет стойкость перед усталостью и жаждой. Было множество примеров, когда раненая лошадь выносила владельца с поля боя на расстояние несколько десятков миль по зыбучим пескам.

– Мне будет проще уничтожить преследователей, чем скакать такое расстояние, – усмехнулся парень.

– Потому что ты не воин, – просто ответила Дарья. – Твой стиль боя совсем другой и на коне биться ты не сможешь. Но сражение один человек не выиграет, поскольку его просто задавят количеством.

– Что-то мы не туда ушли в разговоре, – заметил несколько уязвлённый Евпл. – Как тут вообще люди живут?

– Да очень просто живут – стараются не лезть куда не надо. Ну а если серьёзно, то местная ситуация напоминает жизнь между молотом и наковальней. Каждая империи хочет заполучить эти места лишь затем, чтобы не достались соседу. Да ты и сам всё увидишь, если после войны хоть что-то осталось, – голос Дарьи упал и она замолчала на долгое время, в очередной раз переживая обрушившиеся на её родственников несчастье…

Вот и конечная цель путешествия – довольно неприметное поселение. Настолько незначительное, что Евпл вряд ли бы смог самостоятельно найти его среди множества других подобных. Где-то до сих пор видны разрушенные дома, но таковых не очень много, поскольку плодородная земля всегда притягивает желающих жить на ней.

Местные жители неодобрительно смотрят на пришельцев, а кое-кто и уже выносит оружие из жилищ. Дарья сошла на землю и отправилась к немногочисленной толпе, и долго с ними беседует.

– Моих родственников здесь нет, – сказал она вернувшись. – Говорят, что некоторые из них ушли на восход, в имперский город Шахин.

– Может, кто-то да остался в ближайших селениях?

– Даже если и так, то эти люди ничего не знают об этом.

– Давай остановимся тут на несколько дней и расспросим ещё в соседних селениях, – предложил Евпл. – Не хотелось бы уезжать в какой-то далёкий город лишь на основании слов пары случайных людей. Кстати, а где он находится и как туда добираться?

– В Шахин ведут две окружные дороги – северная и южная. По северной идти дней десять и она длиннее южной дороги дня на три пути.

– Тогда логичнее идти по южной.

– Да, но на северной имеется очень крупный город Табриз, а вдоль южной встречаются лишь небольшие поселения. Так что если кто из родственников и ушёл в более восточные земли, то по северной дороге, петляющей вдоль рек, а не через полдюжины горных перевалов.

Два дня, в течении которых отряд оставался на месте, было потрачено на расспросы жителей других поселений. Кто-то из них даже помнил отца Дарьи, но не знал куда он отправился.

– Странно, что твой отец, занимавшийся коневодством, уехал в город. Кем он там будет работать?

– Я думаю, что надо будет обратиться к самим старейшинам. Конечно, мой отец не был настолько значительным человеком, чтобы о нём знали все, но уж кому-то он мог передать сведения о своём будущем месте жительства. Так оно и оказалось – один из старейшин довольно неплохо знал отца Дарьи и подтвердил, что тот уехал в Шахин, поскольку одна из его дочерей, вроде бы вышла замуж за сына местного изготовителя ножей…

Табриз, как и уверяла Дарья, действительно оказался большим городом, расположенным почти у подножья горы, покрытой вечными снегами. Никаких особых достопримечательностей в городе не оказалось, поскольку за последние тысячу лет он был трижды полностью разрушен землетрясениями. Сейчас Табриз славился как центр ковроткачества и Евпл согласился, что техника изготовления местных безворсовых ковров и накидок довольно интересна, но, вместе с тем, вряд ли данный товар будет иметь успех на рынке Антиохии.

Как и в других местах пограничья, отряд ловил на себе почти враждебные взгляды, но откровенно агрессивные действия почти никто не предпринимал. Лишь по ночам, когда становились лагерем около дороги, стали происходить попыти захвата, которые успешно отражались. Уже после третьей Евплом было приказано уничтожать всех, до кого можно было дотянуться, и вскоре их оставили в покое.

Шахин оказался городом довольно средних размеров, расположенным между горными хребтами наберегу неказистой речушки, обмелевшей до размеров большого ручья, из-за отводимой для орошения ближайших полей воды. Горы, мимо которых проходил путь, содержат множество полезных залежей свинца, цинка, кварца, талька, сурьмы, меди, железа и прочих мраморов, и травертинов. Всё это вызвало у Евпла здоровую зависть и понимание, что в данной провинции просто невозможно не заниматься производством различных полезных вещей, в том числе и ковкой оружия.

Провинция была знаменита своим виноградом без косточек и в ней выращивают ещё инжир, абрикос, яблоки, огурцы, орехи, гранаты и чеснок, вовсю продающиеся на городском рынке, поразившем Евпла своей широкой крышей, сооружённой для защиты от дождей и снега. Климат здесь оказался довольно прохладным и непредсказуемым, а почти постоянные ветра, дующие в разных направлениях из-за сложного рельефа, не на шутку раздражали.

Своих родственников Дарья решила искать сама, благоразумно решив, что присутствие рядом ромейских граждан может иметь негативные последствия. Ну а Евпл, нисколько не стеснённый косыми взглядами, расхаживал по рынку и присматривался к местным товарам. На базаре местные жители имели вполне добродушный вид, поскольку деньги нужны всем, и без видимого неудовольствия общались с бывшими врагами.

Ещё парня интересовали люди в белых одеждах с золотыми нитями в поясах, – именно так был одет маг-фэридун Элберз, в отличие от полностью белых одежд обычных мужчин-огнепоклонников. Одного такого Евпл заметил было на рынке, но тот был окружен большой толпой, пройти через которую не получилось. Вероятно, этот базар не самое лучшее место для подобных поисков, и парень просто спросил о местоположении магической лавки, но в ответ на него лишь недоуменно смотрели, и только серебряная монета освежила память одного из спрашиваемых.

Лавка оказалась в далеко не самом проходном месте торга, но это не особо смутило Евпла, поскольку ему был более важен результат, а не путь к нему. Дверь оказалась запертой, и сколько бы парень не стучал, никто не отзывался. Ближайшие торговцы сказали, что входящих туда людей видят не часто, и единственным правильным решением станет поиск другой магической лавки. Этому Евпл решил посвятить следующий день и вернулся на постоялый двор, где и стал дожидаться жену. Дарья пришла довольно расстроенной, поскольку розыски по имеющейся у неё информации, пока не дали положительного результата.

– Я завтра тоже начну искать твоих родственников, – начал успокаивать Евпл свою жену. – Так что рано или поздно мы их найдём.

– Это может занять слишком много времени, – ответила расстроенная Дарья. – Да и вряд ли кто захочет тебе отвечать.

– Ну и что? Мы никуда не спешим, а за несколько месяцев можно будет посетить все кузни в этом не таком уж и большом городе. Ну а насчёт нежелания общаться со мной ты не волнуйся – после того, как придумали деньги, почти не существует неразрешимых проблем…

Дверь в магическую лавку открылась и Евпл оказался в небольшом и светлом помещении, в котором, ожидаемо, не было почти никакой мебели. Торговец был в обычной светлой одежде, что и понятно – незачем магам заниматься такой низменной вещью, как продажа.

– Меня зовут Евпл, уважаемый, – решил взять инициативу в руки парень. – Я фэридун из Антиохии, и год назад я услышал в Хормирзаде, что в этих землях проживает много магов, с которыми мне может посчастливиться встретиться.

– Я Джахан, – торговец решил не употреблять к собеседнику обычное обращение уважаемый. – Да, в городе проживают маги-фэридуны, но я совершенно не уверен, что они изъявят желание встретиться с ромеем.

– Понимаю, – парень качнул головой. – Недавний военный конфликт и намного более долгое противостояние наших империй не даёт повода для дружеских отношений, но и не является непреодолимым препятствием для полезных бесед. Вот доказательство того, что подобное уже происходило.

И Евпл показал магические амулеты, с удовольствием наблюдая за ответной реакцией лавочника. Тому не понадобилось брать вещи в свои руки, дабы признать их подлинность.

– Ну раз так, – с неохотой признал Джахан. – То я могу сказать знакомым магам о твоём желании встретиться с ними. Как ты понимаешь, о содержании ответа я не могу заранее ничего сказать.

– Я остановился вот в этом постоялом дворе, – парень протянул записку с адресом. – Так что если кто-то согласится со мной встретиться, то достаточно будет известить меня или моих людей, которые разместились там же.

Последующие седмицы Евпл и Дарья занимались поиском родственников и исходили множество кузниц и литейных, но мужа сестры нигде не нашли. Зато парень ознакомился с некоторыми интересными образцами оружия, могущими расширить ассортимент его лавки в Антиохии. Маги тоже не торопились объявиться, и всё это создавало лёгкий налёт уныния на общем настроении.

Дабы как-то отвлечься, Евпл вышел за городские стены и отправился с парой бойцов побродить по горам, более похожими на холмы с редкой растительностью. Ничего конкретного от этой прогулки парень не ожидал, хотя и хотел найти нечто интересное. Этим нечто оказалась группа мужчин, быстро приближавшаяся к ромеям. Разбойники? Евпл решил не спешить и подождать развития событий.

– Эй, чужак, что ты здесь потерял? – послышался грубый оклик.

– Ничего, просто прогуливаюсь, – парень ответил как можно дружелюбнее, а вот сопровождающая его охрана положила руки на оружие.

– Просто прогуливаешься? – мужчина засмеялся. – Такой глупый ответ я давно не слышал. Вы сейчас отдаёте нам всё своё имущество, и мы позволим вам уйти отсюда живыми.

– А если мы откажемся? – попробовал потянуть время Евпл.

– Тогда ты сам себе виноват, – и с этими словами ватага бросилась вперёд.

Бежали они быстро, но недолго. Вот тела одного, второго, третьего разбойника стали протыкать большие ледяные сосульки. Когда оставшиеся обнаружили, что их стало намного меньше, сильный воздушный удар повалил всех на землю.

– Ну и кто теперь сам себе виноват? – спросил Евпл ранее говорившего с ним.

– Пощади, фэридун, – слова давались мужчине нелегко из-за травмы грудины.

– Почему ты меня так назвал?

– Разве не тебя послали выкупить парня, которого мы схватили?

Глава 4

Путь до лагеря разбойников оказался не очень долгим и через треть часа все оказались перед входом в пещеру, сокрытым кустарником. Внутри нашлась пара разбойников, охранявших заложника. Вернее, вот они там сидели и, вдруг, повалились ничком мёртвыми.

– Рассказывай, – повернулся Евпл к атаману, а охранники заканчивали с остальными бандитами.

– Я всё расскажу, только не убивай, – застонал мужчина, хотя и понял, что просьбы бесполезны. – Мы сегодня утром схватили этого мальчишку и я послал подручных за выкупом к его родителям. Ну а потом он стал нам угрожать, что все его родственники являются магами-фэридунами, и мы умрём раньше следующего вечера.

– Он не соврал, – кивнул Евпл своим бойцам.

Затем парень подошёл к пленнику и снял повязку с головы. Он, действительно, был очень молод, лет тринадцати-четырнадцати, наверное.

– Ты кто? – спросил мальчик.

– Меня зовут Евпл, я фэридун. А ты кто?

– Я Нариман, сын фэридуна Джамшида, сына мага Таджа из Шахина.

– Во как! Ну вставай, я отведу тебя домой.

Мальчик неуверенно встал и боком вышел из пещеры. Путь до города был неблизким и где-то на полпути он разговорился и уже не умолкал до самого длма. Так Евпл узнал, что Нариман ослушался приказа отца и ушёл далеко в горы, ища место силы.

– Для чего тебе было искать подобное место?

– Я много слышал об этом и хотел узнать, действительно ли оно бесполезно для меня.

– Убедился? – с улыбкой спросил Евпл.

– Нет, меня выследили и схватили разбойники, когда увидели на мне одежду из хорошей ткани. Так они поняли, что я не из бедной семьи и вынудили сказать адрес дома, где я живу, и потребовали выкуп.

– Значит, ты имеешь хранилище силы?

– Да, конечно. Ими обладают оба моих родителя.

– Тогда место силы для тебя действительно бесполезно, раз ты родился с хранилищем. Поверь мне, возможно, это и к лучшему, поскольку впитывание является довольно болезненным процессом.

– Так ты получил хранилище от самого всевышнего? – мальчик в изумлении остановился.

– Да, так, – с небольшой запинкой ответил Евпл.

– И каково оно – использовать место силы?

– Довольно болезненно, как я и сказал. В глазах темнеет, тело будто бы прокалывают сотни иголок, ноги не держат.

– Всё-равно, тебе очень повезло, – промолвил Нариман. – Таких как ты очень мало.

Они шли и Евпл рассказывал как получил дар, как путешествовал по миру, а его спутник слушал и изредка цокал языком от переизбытка эмоций. Дом Наримана находился в стороне от центра Шахина на одной из тех нешироких улиц, на которых с трудом разминутся две повозки.

– Я обязан представить тебя своему отцу, – убедительно сказал мальчик. – Иначе, он будет точно ругать меня, что я так безразлично отнёсся к своему спасителю.

– Хорошо, – со слабой дрожью в голосе согласился Евпл. Он и не думал, что таким образом познакомится с местными магами.

Дверь отворил привратник и с громким вздохом уставился на стоящих.

– Хозяин только-только пришёл домой, – проговорил он.

Нариман махнул рукой Евплу, чтобы он заходил в дом, а сам побежал внутрь и вскоре скрылся за очередной дверью. Пока парень осматривался, в глубине дома раздались восклицания и голоса, которые становились громче и ближе. Дверь открылась, и из неё вышел мужчина лет пятидесяти, одетый в белую одежду с поясом с золотыми нитями.

– Я Джамшид, сын Таджа, уважаемый! Заходи в мой дом и будь моим гостем. Прошу тебя разделить со мной праздничный ужин в ознаменование избавления моего сына от рук разбойников. Твоих сопровождающих накормят в другой комнате.

– Я Евпл, сын Эразма Альберуса, уважаемый! Я принимаю твоё приглашение.

Через четверть часа Джамшид в окружении семьи в очередной раз слушал рассказ сына, а Евпл сидел перед различными кушаньями, многие из которых видел впервые в жизни, и посматривал на старших сестёр Наримана, девушек лет шестнадцати-семнадцати, с изумлением внимающих рассказ брата и украдкой разглядывающих гостя.

– Так значит, ты непосредственно удостоился небесного дара, – с непонятной интонацией произнёс глава дома.

– Да, уважаемый Джамшид, – ответил Евпл и вкратце рассказал свою историю, сделав особый акцент на встрече с магом Элберзом.

Ужин продолжался до самой ночи, а потом Евпл объявил, что ему нужно возвращаться на постоялый двор.

– Я не могу допустить, чтобы избавитель моего сына жил в какой-то гостинице. – Негодующе произнёс Джамшид. – Завтра же я пошлю своих людей, дабы они помогли переехать тебе и твоей жене к нам. В моём доме достаточно комнат, и вы ни в коей мере не почувствуете никого стеснёнными.

– К тому же мне будет интересно познакомиться с новым человеком из моего почти исчезнувшего народа, – произнесла Иотапа, жена Джамшида.

– Я принимаю твоё предложение, уважаемый, – поклонился Евпл…

Дарья ещё не ложилась спать, ожидая прихода мужа.

– Нас приглашают пожить к себе местные маги? – с сомнением в голосе произнесла она.

– Да. Я подумал, что это может помочь тебе в поисках твоих родственников, раз жена хозяина дома тоже парфянка.

– Возможно, ты и прав, радость моя. Боюсь только, что мои простонародные манеры будут не всегда уместными.

– Не думай об этом, дорогая, и всё пройдёт хорошо.

– А как быть с твоими бойцами?

– Они останутся жить здесь, ежедневно наведываясь для получения различных распоряжений. Не думаю, что кто-то из них станет слишком переживать из-за того, что мы не будем видеться постоянно.

Во второй половине дня пришли обещанные люди и помогли перевезти немногочисленные вещи, бывшие у Евпла и Дарьи. Очередная встреча произошла официально и более торжественно – приготовили праздничный обед, на котором присутствовала не только Джамшид с сыном, но и его ближайшие родственники-мужчины. (Женщины же обедали в другой комнате, согласно местному обычаю.) Парня опять расспрашивали о его жизни, местах, где он побывал. Евпла не покидало ощущение, что его постоянно оценивают, но радушие, высказываемое глава дома сглаживало многие острые углы, которые нет-нет, да и появлялись при общении жителей разных империй. Официальный обед плавно перешёл в домашний ужин и вся семья уже сидела в одной комнате, и довольно шумно обсуждала выявленные ранее общие интересы. Лишь ближе к ночи Евпл и Дарья смогли уединиться и поговорить без посторонних.

– Ну как, любимая, оправданы ли были твои опасения?

– Частично. Иногда я не понимала, что мне делать, но Иотапа ненавязчиво подсказывала мне. Да и её дочери оказались вполне радушными без обычного в подобных случаях высокомерия. А как прошёл обед у тебя?

– Сложно сказать. Не могу уверенно ответить, что все были рады меня видеть. Хотя я могу понять этих людей, жизнь которых часто зависит от политической обстановки в Ромейской империи. Предположу даже, что жители многих наших провинций живут намного расслабленнее фарсов, поскольку поблизости уже давно нет никаких боевых столкновений. В целом же мы с родственниками Джамшида расстались если не приятелями, то уж точно не лютыми врагами.

– Иотапа пообещала, что пораспрашивает местных парфян о моих отце и сестре. Их в городе не так уж и много, как могло бы показаться, и большинство поддерживают приятельские отношения между собой.

– Ну и чудненько. В любом случае отказываться от подобной помощи было бы неразумно. Ну а я тогда попробую навести связи с местными магами. Кстати, прошу тебя не обсуждать ни с кем рунные заговоры, в которых мы практиковались в Антиохии. Да и вообще, старайся избегать любых разговоров о магии.

– Хорошо, если меня начнут расспрашивать, то отвечу, что я занимаюсь управлением домом и воспитанием дочери, и не интересуюсь твоими магическими делами.

Последующие дни прошли в пространных беседах, в которых Евпл и Джамшид обменивались мыслями по многим вопросам от обычной торговли до причин появления магии. Парень заметил, что хозяин дома не был всегда столь категоричен как Элберз в Хормирзаде и, даже, интересовался различиями в обыденной жизни людей в Ромейской империи. Особенно его поразило, что между бытом жителей Восточных (или Западных) и Асийских провинций больше различий, чем между последними и фарсами. Он даже сделал вывод, что имперцев объединяет лишь общая религия, без которой все земли рано или поздно обзавелись бы собственными правителями. Конечно, подобные мысли хозяин дома высказывал только наедине с гостем…

Прошло два месяца и Дарья почти пала духом, уже не надеясь найти отца и сестру, когда пришла Иотапа и рассказала новость:

– В поисках мы следовали информации, что сестра Дарьи вышла замуж за мужчину, причастному к изготовлению оружия в Шахине.

– Да, – кивнула Дарья. – Именно это мне сказал человек, заслуживающий доверия.

– Так вот, – продолжила Иотапа. – Она действительно вышла замуж на кузнеца. Сейчас твоя сестра живёт в некотором отдалении от города на пастбище, где разводят лошадей, а её муж там же работает кузнецом и изготавливает подковы, и другие необходимые для дела вещи.

Дарья с радостными слезами бросилась на шею женщины.

– Ну-ну… спокойствие. В твоём положении не следует идти на поводу эмоций, – образумила та. – Уж поверь многодетной матери. Поезжайте туда, но потом обязательно возвращайтесь…

Путь до пастбища занял пару дней, и вот Дарья уже обнимается с сестрой и обе плачут навзрыд. Рядом стоит Евпл и не знает, что ему надо делать в такой ситуации. В конце-концов, молодые женщины успокаиваются и Хуршеда начала рассказ:

– После того, как ромейские солдаты ушли, мы прожили в нашем полуразрушенном доме несколько месяцев. Потом я познакомилась с Сэрошем, который помогал восстанавливать соседнее домохозяйство. Через полгода он предложил выйти за него замуж и уехать в Шахин. Я согласилась с тем, чтобы отец поехал с нами, ну а через год он умер от какой-то внутренней болезни.

Сёстры опять заплакали, обнимая друг-дружку, а после повествование продолжилось:

– В городе заказов было мало, а беженцев – много. Мужу предложили работу здесь, на что он и согласился. Да и не очень-то хотелось жить в доме, где умер отец. В Шахин муж приезжает очень редко, и лишь для покупки хороших кузнечных инструментов, которые невозможно сделать самому. В последний приезд ему сказали, что какая-то молодая женщина ищет свою сестру, вышедшую замуж за кузнеца. Подробности совпали. Опять начались рыдания и снова потекли слёзы…

В домике при кузнице Евпл и Дарья прожили две седмицы. Сёстры всё не могли наговориться и каждый день вспоминали подробности прежней жизни. Дарья звала Хуршеду и её мужа Сэроша в Антиохию, но те лишь отнекивались – жить среди ненавистных им ромеев совершенно не хотелось.

Евпл всё это время следил за тем, как ухаживают за лошадьми и, даже, помогал в меру сил. Но вот пришло время расставания и сёстры еле смогли отойти друг от дружки, понимая, что видятся, скорее всего, последний раз. Повозка ехала по равнине, Дарья глядела назад и всё махала и махала на прощание платком, и слёзы ручьями текли по её щекам.

В Шахин молодая женщина приехала совсем разбитая, и заботливая Иотапа лишь бубнила, что та не думает ни о себе, ни о будущих детях. Да, обследование показало, что Дарья беременна двойней, и возвращаться в Антиохию в таком положении будет полным безумием.

Джамшид и Евпл ещё более сблизились, и почти каждый вечер хозяин дома рассказывал что-то из своей жизни. Он был огневиком и многие вещи, о которых Евпл никогда бы не смог додуматься, начали раскрываться со всей определённостью.

– Скажи, Джамшид, – как-то решился спросить парень. – Я знаю, маги-фэридуны не желают делиться своими секретами, а ты вот рассказываешь мне всё без утайки. Почему?

– Дело даже не в том, что ты вызволил моего сына из рук разбойников, – ответил мужчина после раздумья. – Я вижу, полное отсутствие в тебе ненависти к чужим для тебя людям. Между нашими империями столетиями существует вражда и она возвела непреодолимую стену недоверия. Я всегда считал, что государственные границы – лишь условные линии на земле, которые частенько передвигаются по воле случая, и за это обычные люди платят своей кровью.

– Спасибо за доверие, Джамшид, – поблагодарил Евпл. – Я на самом деле не вижу в жителях твоей страны врагов, которых следует ненавидеть всем сердцем. Мне противно бездумное уничтожение одних людей другими ради любой идеи, пусть даже той, что называется государственной необходимостью.

Тут парень вспомнил одну мысль, давно засевшую у него в голове:

– Знаешь ли ты что-нибудь о месте силы, которое выглядит полусферой, окутанной тёмной дымкой?

– Нет, Евпл. Я даже не слышал о таком.

– Мне однажды встретился человек, владеющий тайной данной силы, – и парень рассказал о странной атаке таинственного человека с множеством перстней на пальцах.

Джамшид внимательно выслушал и надолго задумался.

– Если всё было именно так, как ты рассказал, – начал он. – А не доверять тебе мне смысла нет, то это какая-то редчайшая и опаснейшая сила, о которой никто из фэридунов никогда не говорил. Ведь если довести её до совершенства, то один маг может выступить против нескольких сотен людей, совершенно их не опасаясь.

– Почему же он не смог взять меня под свой контроль? – задал Евпл важный вопрос.

– Не знаю. У меня когда-то был один пожилой наставник, который очень сильно помогал мне в начале моего пути. Так вот, он – один из немногих, от кого у меня нет секретов. Я напишу ему письмо и если он ещё жив, то нам надо будет съездить к нему и рассказать о том, что ты увидел.

– Сколько времени будет идти это письмо до него?

– Месяц, возможно.

– То есть, ответ придёт, в лучшем случае, через три месяца, если не затеряется по дороге. Может, будет проще сразу поехать к нему. За это время может много произойти, а он, как я понял, человек старый. Кстати, а где он живёт-то?

– Ты прав. Надо собираться и ехать сейчас, дабы потом не кусать локти, если опоздаем. Что касается города Амоля, куда мы отправимся, то он находится за хребтом, почти на самом берегу Каспийского моря…

Дарья, конечно, была совершенно расстроена таким неожиданным и скорым отъездом мужа.

– Не волнуйся, любимая. К тому времени, когда тебе настанет время рожать, я как раз и вернусь. Да и целители в Шахине имеются, стоит их лишь позвать.

– Я буду тебя ждать, муж мой. Тем более, что это не первая моя беременность, и я должна справиться. Да и твои амулеты исцеления тоже что-то да могут.

Евпл и Джамшид, сопровождаемые засидевшимися без дела бойцами, отправились к новой цели. Через две седмицы они достигли руин старинного города Арсакия, названного в честь белых саков – одного из скифских племён, образовавшее вокруг себя Мидийское царство. Прошло ещё почти две седмицы, и вот маги въехали в древний город Амоль, даже не предполагая, где находится человек, до которого они добирались целый месяц.

Как оказалось, дом мага Зандика, сына мага Гилани, находящийся в самой северной точке города, им показал первый же встреченный горожанин, что было удивительным для Евпла, но не для Джамшида, который всё время, потраченное на дорогу, рассказывал своему спутнику истории о своём великом наставнике.

Зандик сидел на крыше своего дома и смотрел на север, где, как он уверял каждого, виднеются воды Каспия, и никто из домашних даже не смел спорить по этому поводу с подслеповатым стариком.

Когда Джамшид, в сопровождении Евпла, поднялся наверх, то услышал, как наставник, не поворачивая головы произнёс:

– Давненько мы не встречались, мой юный друг.

– Да, наставник, – только и мог ответить ошарашенный мужчина.

– Ты думаешь, если мои глаза плохо видят, то я не узнаю о твоём приближении? – с лёгкой усмешкой произнёс старик. – А кто этот мальчик, что пришёл с тобой?

– Это путешественник из Ромейской империи, наставник.

– Ромей?

– Нет, он родом из очень далеких северных земель своей империи.

– Ну и хорошо. Что вас привело ко мне в дни, когда кости многих, кого я знал чуть ли не детьми, уже давно объедены стервятниками в башнях молчания?

– Наставник, – ещё раз склонился Джамшид, – мы пришли спросить о местах силы, над которыми клубятся тёмные дымки.

– Вот как!? – удивился ли Зандик. – Я и не думал, что кто-то меня о них спросит. Я бы предложил спуститься вниз и продолжить беседу, но там нас могут подслушать. Так что приблизьтесь ко мне, юноши, и расскажите, кто, где и когда видел эти полусферы.

Евпл начал свой рассказ, а старик изредка перебивал и задавал вопросы, вроде бы никак не связанные с повествованием. Выслушав всё, наставник задумался.

– Люди рассказывали о таком лишь два-три раза за всю мою жизнь. Это очень редко встречающееся явление, и нет ничего удивительного, что тот человек построил себе там форт и завёл гарем. Тебе повезло, мальчик, что этот фэридун не постиг и половины знаний, иначе бы ты не стоял бы передо мной.

– Почему ты так думаешь, наставник? – спросил Евпл.

– Потому что тогда он бы дотянулся до тебя задолго до того, как ты бы увидел его на открытой равнине. Если бы ты сам начал тогда тщательно искать трофеи, то, возможно, опознал бы оружие, которым пользовался тот тёмный маг.

– Там ничего не было, наставник. Мои люди хорошо всё осмотрели.

– Они просто не знали что искать. Это мог быть небольшой острый посох или нож с кристаллом… или ещё нечто похожее. Возможно, это оружие было просто засыпано землёй и его проглядели.

– У меня есть некий небольшой нож, купленный ещё в Империи, с удивительной резьбой и кристаллом на рукоятке.

– Покажи!

Евпл достал кинжал, приобретённый в лавке пражского старьёвщика. Зандик вытянул руку, но не стал касаться ею клинка:

– Да, этот нож очень похож на оружие тёмных магов.

Глава 5

– Зачем тёмным магам оружие?

– Спустись вниз, пожалуйста, и присмотри, чтобы нам приготовили обед, – обратился Зандик к Джамшиду. – Заодно, можешь посмотреть мою библиотеку, куда я добавил много интересных книг.

– Любое оружие имеет не так уж и много назначений, – продолжил старик, после того, как на крыше они остались вдвоём. – Некоторым хочется покрасоваться перед людьми, и, поэтому, этот нож так украшен, но основное назначение оружия – убивать. Этот кинжал особый, поскольку имеет кристалл, – и взглянув на парня, Зандик с ехидцей спросил, – Ты же знаешь, зачем магам кристалл?

– Кристалл нужен для хранения силы, – удивлённо ответил Евпл.

– Почему же ты не задавался вопросом какую силу хранит именно этот кристалл?

Действительно, парню никогда не приходила в голову такая мысль. Почему? Вероятно, Евпл рассматривал этот кристалл просто как украшение.

– Я не думал об этом.

– Ты кого-нибудь убивал этим клинком?

– Да, того тёмного мага.

– Заметил ли ты в момент убийства какое-либо изменение в кристалле?

Парень опять задумался. Изменений он не помнил, но и вопрос был задан же не просто так. Да, точно… было незаметное изменение.

– Мне показалось, что кристалл немного изменил свой цвет.

– Ты же учился в школе? Сможешь сложить два и два? – опять съехидничал старый наставник.

– В кристалле содержится душа человека? – с ужасом догадался Евпл.

– Именно! – с удовольствием крякнул Зандик и добавил, – Ну раз ты такой умный, то поведую тебе легенду:

“Пять веков назад жил-был некий властитель. Люди не помнят, мудро ли он правил своей страной или нет, но одно они запомнили точно – властитель иногда отменял свои распоряжения. У этого человека было два сына-принца, родившихся от разных жён, и которых он одинаково любил… или не любил. И вот, в один прекрасный день, властитель назначил младшего сына своим наследником. Почти никто не удивился, поскольку это было в соответствии с законами, хотя обычно первенец получал такую привилегию.

Принц стал готовиться к управлению государством и делал это так рьяно, что пожилой властитель забеспокоился, поскольку ему показалось, что младший сын хочет слишком быстро занять его трон. Тогда вышел новый указ – старший сын объявляется наследником. Теперь подданные удивились больше, но приняли и эту волю государя.

Первенец, смотря на брата, тоже активно принялся узнавать законы управления страной. Его отец, ожидаемо, опять забеспокоился о своей жизни и отменил второй указ. Вот это событие и стало той соломинкой, переломившей хребет верблюду, – в государстве начались восстания, организованные кланами, из которых вышли жёны властелина. Землю залили потоки крови, а каждый принц искренне считал себя единственным законным наследником. Вскоре их отец умер, и борьба за власть разгорелась ещё сильнее.

На протяжений десятилетий армии, поддерживающие принцев, исходили всю страну в попытках уничтожить друг-друга. В один из погожих дней некий принц, – не помню, старший или младший, – отошёл от войскового лагеря, дабы поохотиться в одиночестве и забрёл в одну из пещер, где увидел дым от как бы тлеющего костра. Уже немолодой принц приблизился, и неожиданно всё его тело пронзило нестерпимой болью, и он повалился без чувств. Когда же очнулся, то почувствовал в себе сильную слабость, а в руке – красивый нож с кристаллом. Еле выйдя из пещеры принц столкнулся с каким-то человеком и не раздумывая воткнул в того кинжал.

Через несколько дней враждующие армии встретились и началась битва. Наш принц стал понимать, что проигрывает сражение и в гневе протянул руку к наступавшим в его сторону врагам и закричал: “Умрите все!”

Будь это какой-другой человек, ему осталось бы жить недолго, но у этого в руке был кинжал. Из кристалла к атакующим потянулась тёмная дымка, и почти сразу большинство вражеских воинов повалились на землю бездыханными. Сражение было выиграно, а наш претендент на престол заперся в своём шатре и долго размышлял, смотря на своё странное оружие.”

Старик замолк и долго смотрел в сторону Каспия, а на его лице отражались непонятные эмоции.

– И что было дальше? – осмелился спросить Евпл.

– Что? А… дальше… – очнулся наставник. – Дальше этот принц разгромил все основные армии своего брата и принудил того отречься от притязаний на трон. Государство вздохнуло и начался долгий процесс восстановления, а новый властелин объявил город, находящийся поблизости с той пещерой, своей новой столицей. Через пару лет соседнее государство решило напасть на ещё не восстановленную страну, но было довольно быстро разгромлено и, даже, потеряло несколько своих провинций. Наступило время благоденствия, изредка нарушаемое неожиданными вторжениями, которые были настолько кратковременными, что мало кто воспринимал их всерьёз. И только земледельцы, жившие вдоль границ, удивлялись огромному количеству трупов вражеских солдат, полёгших на их полях без всяких видимых ран.

– Это конец легенды?

– Да, – кивнул старик. – У этого государя родился сын, которого с малолетства стали учить быть хозяином на своей земле, и тот, когда вырос, взвалил на себя все государственные проблемы, правя от имени своего отца. Делал он это так хорошо, что даже никто и не поинтересовался днём смерти прежнего властителя.

– А что с кинжалом?

– Он исчез вместе с телом старого государя, – усмехнулся наставник. – Пойдём поедим. Джамшид, наверное, все мои книги успел пересмотреть.

В доме Зандика Евпл провёл ещё несколько дней, а потом заторопился домой к беременной жене. На прощанье старик подарил ему пару книг.

– Возьми эти труды, которые я писал очень долгое время. Мне они уже не понадобятся, поскольку верхняя колба моих жизненных часов давно пуста, – наставник взглянул своими послеповатыми глазами на парня и проникновенно добавил, – Вот эти две книги можешь начать изучать в любое время. А вот эта, – старик показал на плоский металлический ящичек, покрытый многочисленными плетениями, – содержит многовековые знания о тёмной магии. Её могут читать только обладающие её силой, да и то после того, как помажут края ящичка своей кровью. Надеюсь, к тому времени ты не потеряешь свой кинжал…

Отряд проехал более половины пути к Шахиду, когда Евпл спросил у Джамшида:

– А что означает имя Зандик?

– Это устаревшее слово лучше перевести фразой мыслящий не так, как все.

– Это настоящее имя твоего наставника?

– Не знаю. Сколько его помню, он всегда велел обращаться к нему именно так.

– Если бы я мог, то остался рядом с ним, – неожиданно для себя заметил Евпл.

– Ты ему точно понравился, – согласился мужчина. – Он несколько раз расспрашивал меня о тебе и сокрушался, что маги не очень хорошо тебя приняли из-за того, что ты ромей.

– Я не ромей, – встрепенулся парень.

– Для магов любой, кто из Ромейской империи, является ромеем, то есть врагом, и лишь единицы понимают, что общий небесный дар должен иметь большее значение, чем место жительства…

Острое чувство тревоги нахлынуло на Евпла сразу по прибытию в дом Джамшида. Выражение лиц его домочадцев было настолько странным, что у парня похолодели конечности и он не мог ступить ни шагу. Затем к нему подошла бледная Иотапа и, поправ все приличия, с рёвом и слезами на глазах бросилась парню в ноги.

– Дарья!? – только и смог выдохнуть Евпл.

Через три седмицы после того, как Джамшид с Евплом уехали в Амоль, Дарья получила сообщение от сестры, что её семья серьёзно больна. Та, вначале, послала к ним двух воинов с амулетами, а потом, не обращая внимание на собственное состояние, позвала оставшуюся охрану и поехала к пастбищу, не слушая вразумления Иотапы. По дороге им повстречалось стадо быков и повозку понесло. Дарья упала на землю и у неё начались преждевременные роды. Амулетов исцеления осталось, как назло, почти ничего. Несколько бойцов, сопровождающих Дарью, поспешили обратно в дом Джамшида и всё рассказали хозяйке, которая сразу бросилась к фэридунам-целителям. Но никто из них не проявил желание помочь.

Тогда пожилая женщина бросилась к обычным врачам и смогла нанять лишь какого-то иудея, врачующих своих единоверцев, посулив большие деньги. Когда они прибыли на место трагедии, то Дарья настолько изошла кровью, что вся её одежда стала красной. Выбора не было и пришлось делать кесарево сечение. Оказывается, младенцы запутали друг-друга пуповинами и не могли выйти. Если бы не врач-иудей, то они тоже бы умерли.

– Я хочу взглянуть на её могилу, – глухо попросил Евпл.

– Друг мой, – Джамшид слегка коснулся плеча парня. – Мы не роем могилы, а относим своих мертвецов в башни молчания.

Услышав эти слова парень повалился на пол без сознания…

– Что с младенцами, – были его первые слова, после того, как он пришёл в себя. – Я хочу их увидеть.

– С ними всё хорошо, – ответила Иотапа, убирая со лба парня мокрое полотенце. – Девочки сейчас докормят их, и ты сможешь на них взглянуть.

Туго спелёнутые крошки мирно спали, когда безутешный отец подошёл к ним.

– Мальчик и девочка, – пояснила женщина. – Они родились чуть меньшими, чем это обычно бывает, но усиленно питаются и вскоре их будет не отличить от других младенцев.

– У кормилицы хватает молока? – зачем-то спросил Евпл.

– У кормилицы? – почему-то запнулась Иотапа. – Да, хватает.

– Я оплачу все расходы, – продолжил парень. – Пусть будет с детьми неотлучно.

– Хорошо, – женщина кивнула и опустила глаза.

В последующие месяцы Евпл почти неотрывно изучал подаренные старым наставником книги, прерываясь лишь на еду, и обсуждение прочитанного с хозяином дома. От написанного у парня шла голова кругом, и многое не понимал не только он, но и Джамшид. Они подолгу пытались понять то одно, то другое сложное место и лишь беспомощно разводили руками.

– Подобному наставник меня никогда не учил, – неоднократно признавался Джамшид.

– Вероятно, он написал это уже после расставания с тобой, – предположил Евпл.

– Но этого я не слышал и от других магов. Возможно, это древние знания, которые доступны лишь тем, кто достиг наивысших уровней познания, или же информацию, содержащуюся в этих книгах, просто позабыли из-за её сложности. Жаль, что Зандик не подумал дать ключ для понимания.

– Может, он сделал это специально? Ведь легко полученное ценится намного меньше, чем добытое с трудом.

В один из дней, словно очнувшись от безрезультатных попыток понять сложный текст, Евпл решил навестить своих детей, которых давно не видел и не задумываясь пошёл на женскую половину, где разместили малюток. Открыв дверь, парень оторопел от увиденного, – сёстры Айзере и Махин кормили его детей и о чём-то переговаривались между собой. Увидев парня обе вскрикнули, а потом, спохватившись, накрыли младенцев и себя покрывалами. Почти сразу появилась Иотапа.

– Я всё объясню, – сказала она, уводя парня с женской половины. – Мы несколько раз пытались нанять хотя бы одну кормилицу, но буквально на следующий день никто не приходил во второй раз. Малютки плакали и вот дочери, ничего не сказав мне, сами стали кормить их.

– Разве такое может быть? – удивился парень.

– Да, может, – кивнула женщина. – В горных селениях, когда матери надо уйти по домашним делам, ребёнка зачастую кормит кто-то из её младших сестёр или старших дочерей. В городах сейчас это не принято, но в древности подобное тоже практиковалось. И да… поговори с Джамидом, ему есть что сказать тебе. Евпл отравился к хозяину дома и тот лишь устало кивнул на подушки, кучей наваленных на ковёр.

– Я узнал, что фэридуны поклялись вредить тебе, поскольку ты ромей и, рано или поздно, будешь помогать имперским легионам в захвате наших земель. Поэтому, никто из целителей не пришёл на помощь Дарье, а кормилицы отказывались от своих услуг.

– Дети-то в чём виноваты? В чём была виновата Дарья? – воскликнул парень.

– Дети вырастут и будут гражданами Ромейской империи. Дарья же, – мужчина с грустью вздохнул, – жена и мать будущих врагов Империи фарсов.

– Понятно, – лишь и мог, что сказать Евпл. – Нам житья здесь не будет, и надо возвращаться в Антиохию, пока фэридуны не добрались до меня и моих детей.

– Я и сам хотел тебе это сказать, но не решался. Только дети слишком малы, чтобы без проблем пережить такое длительное путешествие.

– Ничего, я буду рядом и смогу поддерживать в них силы. Это лучше, чем опасаться наёмного убийцы, которого подошлют рано или поздно.

– Тогда надо будет сделать всё тихо и незаметно, – заметил Джамид. – И уходить из города малыми группами, дабы фэридуны не смогли быстро опомниться и составить план. Только какой дорогой ты будешь возвращаться домой?

– Наверняка, они подумают, что я выберу торговый путь, по которой идут караваны из Цинской империи. Поэтому, мы поедем по той дороге, по которой приехали сюда. Вряд ли кто-то будет искать нас на северной дороге, если разумно выбрать южную или восточную, – рассудил Евпл. – Сомнительно, что у тех, кто сможет организовать погоню, будет так много людей, чтобы искать меня везде, где можно.

– Соглашусь, – кивнул хозяин дома. – Магов в Шахиде не так уж и много, и потребуется много времени для привлечения хотя бы сотни всадников для такого дела.

Хозяева начали собирать парня и малюток в дорогу, и ничто не предвещало возникшую неожиданность, – Айзере и Махин вознамерились ехать с Евплом и никакие увещевания, и угрозы не могли заставить их одуматься.

– После случившегося никто из магов нас в жёны не возьмёт, разве что старикан какой, – заявила старшая сестра. – Да и кто будет кормить детей в долгом пути?

– К Евплу мы уже привыкли и видим, что он будет хорошим супругом, да и симпатичный он, – вторила младшая. – А его детям мы и так стали почти матерями.

Джамид так и сел от неожиданности, а его жена со слезами на глазах обняла дочерей.

– Тогда надо найти священника, который не проговорится, и провести скромную церемонию бракосочетания, – проговорил глава дома, а Иотапа ещё больше залилась слезами – не таким она представляла будущее своих дочерей. Самым интересным во всём этом было то, что спросить мнение у Евпла никто и не додумался. Как-то само решилось, что он не будет против всего того, что творит сейчас эта семья.

Церемонию, вернее, её упрощённый вариант, провели на следующий день. Все дали соответствующие клятвы и подписали составленные брачные договоры, заверенные священником, оговаривающие права и обязанности каждого новобрачного. Консума́ция в обеих империях имела важное значение, так что из города все выехали несколько позже намеченного. Родители простились с дочерьми не выходя из дому, и беглецы, чуть ли не поодиночке, покинули Шахид через разные ворота.

Когда все собрались и пересчитались, то решили ехать двумя группами: впереди – небольшая с детьми и девушками, а позади – прикрывающая. К концу четвёртого дня, когда Евпл решил свернуть с северного пути и уйти через перевалы на заход солнца, показалась погоня. Как они узнали? Пытали Джамида и он сдал всех? Вряд ли. Скорее всего, маги сумели просчитать этот как бы хитрый план беглецов.

Евпл через переговорный артефакт дал приказ первому отряду сворачивать налево, и уходить по руслу реки, а сам приготовился к отражению атаки. Вот только что ему делать, если там окажутся несколько фэридунов? Защиты от магии-то у него нет. Погоня приближалась и было видно, что всадников намного больше, и даже с амулетами вряд ли получится выстоять. Как не хотел парень, но придётся применить совершенно нежелательный вариант. Евпл достал свой кинжал с кристаллом и отъехал поближе к преследователям, дабы случайно не задеть своих бойцов. Как и говорил старый наставник, надо вытянуть руку вперёд и крикнуть как можно эмоциональнее: “Умрите все!”

Вроде бы ничего не произошло, но кристалл чуть изменил свой цвет и тонкой нитью стал источать дымку в сторону врагов. Время как-будто замедлилось, и Евпл увидел, как из тёмная нить внезапно стала растягиваться, создавая некое подобие широкой паутины, накрывшую часть живых существ. Ещё мгновение, и кони падают на землю, мёртвые всадники сваливаются с коней и, если ноги остались в стременах, накрываются тяжёлыми тушами тоже мёртвых животных.

Странно, но упали лишь ближайшие всадники. Если бы немаленький боевой опыт, то парень удивился и растерялся, но вот он снова кричит фразу, и снова тень из кристалла направляется к живым врагам. Добавляются столбы пыли от очередных падающих тел, но некоторые из преследователей опять живы, хотя скакать уже и не могут, а пытаются объехать своих мёртвых товарищей. Воины Евпла не дремлют и несколько залпов из луков успокаивают последних врагов навсегда.

Глава 6

Евпл подъехал к своеобразному ковру из мёртвых тел, спешился и стал осматривать тела. Вот обычные всадники, что хорошо видно по одежде, вот их командир в почти богатой броне, а вот и фэридуны, одетые налегке и без защиты, лишь в накинутых серых плащах. На их телах видны различные амулеты и кольца. Сбор трофеев произошёл очень быстро и все свернули с основной дороги, и стали подниматься в горы.

Последующий путь до Антиохии отличался лишь пейзажем и меняющимся климатом, становящимся всё мягче и теплее. Единственными, кто почти не страдал от длительного путешествия, оказались младенцы, имевшие так мало потребностей, что чувствовали себя почти счастливыми. Юным жёнам поездка далась намного тяжелее, поскольку почти вся их жизнь прошла в городе, и они оказались почти не готовы к длительным переходам, но Евпл часто подбадривал их рассказами о своём доме с красивым садом и фонтаном. Чтобы эти слова не приедались, парень покупал во встречных городах различные красивые безделушки, до которых так охочи все девушки. Чем ближе караван приближался к Антиохии, тем дороги становились всё более и более людными, и это тоже вносило определённое разнообразие.

Странно, но разбойники почти не попадались, а те редкие неразумные, которым не очень многочисленный отряд казался лёгкой добычей, лишались своих душ довольно неприятным способом – заключением в кристалл. Евплу не нравились подобные действия, но конечный результат, увиденный на пути из Шахина, оказался весьма впечатляющим. К тому же сним были двое детей и две жены, терять которых ему очень не хотелось.

Довольно часто парень ехал в голове отряда, чтобы никто не видел его лицо, по которому текли слёзы при частых воспоминаниях о Дарье. Вот перед глазами Евпла мелькают картины их первой встречи на невольничьем рынке Маленькой Александрии… вот новоиспечённый рабовладелец покупает своей голодной рабыне какую-то лепёшку с мясом и та, впервые за несколько месяцев, вкушает сытную пищу… вот девушка смеётся над неказистой лошадью своего хозяина и со знанием дела покупает мулов.

Евпл чуть ли не постоянно смахивал с глаз набежавшие слёзы и шептал имя той, ради которой был готов отдать свою жизнь… которую оставил в непростой ситуации, погнавшись за новыми знаниями, будто бы они способны заменить всего один день общения с любящей женой… Ещё парень всем сердцем ненавидел магов-фэридунов, с их уязвлённым патриотизмом, позволившим умереть беременной женщине, вся вина которой заключалась лишь в том, что её мужем стал человек из враждебного государства. “Сколько раз увижу, столько раз убью!” – повторял Евпл, до боли сжимая пальцы в кулак, а в его перемётной суме лежали два обагрённых белых пояса с золотыми нитями, ставшими первыми плодами кровавой мести…

Домочадцы не сразу поняли почему среди возвратившихся нет их заботливой госпожи. Пришлось Евплу, вопреки традиции, самому рассказать рабам о том, как погибла Дарья, и кто именно не захотел прийти к ней на помощь. Эразм с Ильвой не знали парфянский язык и нетерпеливо ожидали разъяснений. Потом Евпл чуть ли не подбежал к Кире и подняв её на руки долго не выпускал из объятий.

Через несколько дней прежняя тоска постепенно начала угасать, да и новые дела побуждали быстрее приходить в нормальное состояние. Эразм с Ильвой приходили чуть ли не каждый день и разговорами на различные темы старались взбодрить Евпла. Юные жёны, у которых были совсем другие эмоции, были заняты исследованием нового жилища и, как понял их муж, всё было почти так, как и представлялось. Они, наконец-то, смогли поделить внимание мужа и тот проводил с каждой по седмице.

В первый день сатурналий заявились капитаны.

– Как поплавали, какие успехи? – предсказуемо спросил Евпл, хотя управляющий Филипп, по прозвищу Каллатий, уже ввёл его в общий курс всех прошедших за год дел.

– В этом году почти повторили прежний маршрут, и слава богам, всё прошло хорошо, – начал доклад Димитрий Лименарий. – Весной сплавали на Пурпурные острова, проверили состояние местных дел и набрали безработных мужчин для переезда на остров Аналаманжа. Потом, как и было оговорено, отправились на Собачьи острова и там нашлось немало женщин, согласных жить на новом месте в деревянных домах.

– Были, конечно, языковые проблемы, хотя немного мы, всё-таки, смогли пообщаться, – встрял Аврелий Лентул. – Но зато в последующем долгом плавании пассажирам было чем заняться и они не отвлекали матросов.

– Плыть постоянно вдоль побережья смысла уже не было, – продолжил Димитрий, – и это несколько сократило время пути до нашего нового поселения.

– Ну и как на острове Аналаманжа идут дела?

– Хитрые, конечно, эти аборигены, – начал жаловаться Ламброс Минелли. – Первое время они к нашим поселенцам относились хорошо, но потом становились всё агрессивнее и наглее. Хорошо, что мы рано прибыли и смогли неплохо так сократить численность этих пакостников.

– Мы-то думали, – опять встрял Аврелий Лентул, – что после того, как поможем ближайшему племени, так они будут нам благодарны до гроба, а оказалось, что благодарность – не самое распространённое у них чувство.

– Побыли там месяц, – продолжил Димитрий, – понастроили дома и хозяйственные постройки, возвели частокол со сторожевыми башнями, загрузились древесиной. Обследовали ближайшие небольшие архипелаги, где водятся огромные черепахи и поплыли обратно. Кстати, пару молодых черепах мы привезли в подарок… – тут адмирал запнулся, – в подарок.

Воцарилась тяжёлая пауза.

– Фарские или хиндские купцы посещали поселение? – поинтересовался Евпл, дабы отвлечься от нахлынувшей печали.

– Всего несколько раз, но будем надеяться, что они станут приплывать чаще, – ответил Лименарий.

– Поселенцы смогли накопать изумрудов?

– Нет, но камушки некоторые местные приносят понемногу. Теперь, когда мы обеспечили поселенцев многими вещами для обмена, можно надеяться, что драгоценных камней будет значительно больше.

– Может, – предложил Евпл, – нет смысла отправлять туда сразу все четыре корабля, а ограничиться двумя? Пиратов в тех местах нет, вроде бы.

– Надо подумать, – отозвался Димитрий. – Всё-равно сидим здесь зимой не менее четырёх месяцев без дела. Почему бы это время не провести в более тёплых местах?..

Черепахи, о которых адмирал отозвался как о молодых, оказались очень большими. Каждая была высотой с кошку и довольно забавно ходила по саду, и поедала траву и листья своими немаленькими зубами. Айзере, Махин и все дети были строго предупреждены, что эти животные запросто могут откусить палец. Но дети всегда дети и Евпл дал указание сделать специальный загон для черепах, куда шустрые и непослушные малыши не смогут залезть.

Вскоре пришёл Флориан Керуларий, подивился новым животным и удобно расположившись в андроне, слушал рассказ о последнем путешествии.

– Всё это, конечно, занятно, интересно и печально, – потягивая вино из очередного бокала проговорил чуть захмелевший чиновник. – Вот я и принёс тебе новость, которая может тебя немного позабавить.

Евпл насторожился, а Флориан не спеша стал заедать вино сладостями и орехами.

– Твоими амулетами, ну теми, что лечат и защищают, заинтересовались некоторые важные люди в столице.

– И как это им удалось их приобрести? – удивился Евпл. – В прошедший год они не производились, поскольку меня в полисе не было, а те, что были проданы ранее, раскуплены, в основном, местными.

– Вероятно, кто-то из наших патрициев побывал в Визáнтии и похвастался перед своими высокопоставленными друзьями-приятелями.

– Почему похвастались именно там, а не в Верии, к примеру, столице провинции? Это и ближе, и логичнее.

– Да кто их знает, – отмахнулся чиновник. – Так вот… официально, если так можно сказать, эти амулеты восприняли, как забавные игрушки.

– Почему? – Евпл даже обиделся.

– Сказали, что в мирное время будет довольно накладно обеспечивать всех воинов изделиями из драгоценных металлов с кристаллами, которые, к тому же, надо будет часто заряжать.

– Ну это логично, конечно, – парень почесал голову. – Чтобы мне зарядить четыре-пять тысяч камней, потребуется… э-э-э… не меньше года. Да и надо обеспечить наличие достаточного запаса заряженных кристаллов на будущее. Получается, что на один легион мне надо будет потратить лет десять.

– Даже так? – удивился Керуларий. – Слушай дальше. Все эти разговоры происходили на публику, а вот для себя, любимых, столичные патриции и чиновники подобные игрушки приобрести не против. Кстати, а твои родственники могут заряжать эти амулеты?

– В основном, они занимаются целительством. Можно, конечно, попробовать их научить заряжать амулеты исцеления, но защитные они делать точно не смогут.

– Правильно ли я понимаю, что идея снабдить столичных богачей своими изделиями тебя не особенно заинтересовала? – решил уточнить чиновник.

– Поначалу это было интересно и приносило хороший доход, но особенность этих амулетов в том, что они не обладают постоянным действием. Ну купит какой-нибудь придворный такую вещицу, ну покрасуется… Допустим, она однажды спасёт ему жизнь. А дальше? Если он приобретёт сотню камней, то, возможно, будет в безопасности до конца жизни. Другие придворные тоже захотят подобное и сотня камней превратится даже не в тысячу.

– Ну да, про десять лет ты только что говорил, – печально кивнул Флориан, уже видевший себя в роли торгового посредника.

– Вот я не был в полисе год, а у ювелира накопилась куча кристаллов, которые срочно надо заряжать раздосадованным покупателям. Считай, ближайший месяц я только и буду делать, что заниматься этим делом. Пришлось разорвать с ювелиром контракт на дальнейшее производство амулетов, – вздохнул Евпл. – Я не могу в одиночку успевать везде.

На следующий день к парню подошли его жёны, с видом, не предвещавшим ничего хорошего.

– Дорогой муж, – начала старшая Айзере. – Мы понимаем, что ты постоянно занят разными делами, но почему ты не сделал одно важное дело, напрямую касающееся тебя?

– Что именно? – никогда Евпл ещё не видел своих юных жён такими рассерженными.

– Ты не дал имена своим детям! – чуть не прокричала Махин, но вовремя спохватилась.

– Поскольку первому ребёнку имя выбрал я, то Дарья сама хотела выбрать имя для второго, – с грустью произнёс Евпл.

– Прости, мы не знали, – Айзере взяла парня за руку. – Если честно, то мы их уже давно назвали, так что если ты позволишь.

– Да, дорогая, конечно, – кивнул Евпл. – И какие это имена?

– Мы с сестрой решили, что имена детей должны легко произноситься ромеями. Мальчика я назвала Пакором, именем одного из величайших парфянских полководцев.

– Девочку я назвала Артистоной, именем дочери Кира Великого и жены Дария Первого, очень достойной и деятельной женщины своего времени, – сказала Махин.

– Пакор и Артистона, – медленно произнёс Евпл. – Мне нравятся эти звучные и легко произносимые имена. Пусть так и будет.

Ну раз все мысли сейчас заняты детьми, то надо будет, наконец-то, осмотреть их на наличие хранилищ силы. Жёны, не доверяя рабыням, сами принесли мужу младенцев и с нескрываемым любопытством стали ждать результата. Евпл же пребывал в некой неуверенности – он не был уверен, что его дети от Дарьи могут иметь желаемое. Чтобы не перепроверять позже, парень не стал осматривать на расстоянии, а возложил руки. Уф… всё более чем нормально… Пакор имеет два хранилища, Аристона же – одно, но значительно бóльшее.

Младенцев унесли, а Евпл решил посвятить остаток дня изучению третьей книги, подаренной Зандиком. Металлический ящичек был увесистым и постоянно держать его в руках довольно утомительно. Перед тем, как открыть его, парень уделил много времени рассмотрению затейливых плетений, сохраняющих предмет от всевозможного урона. Хм… довольно оригинальная защита информации. Вероятно, металл не получится даже расплавить.

С неким внутренним содроганием Евпл провёл ножом по руке и выступившей кровью помазал торцы ящичка. Неожиданно кровь впиталась в металлическую коробку и книга раскрылась на странице, содержащей всего несколько фраз: “Путь тёмного мага суров и беспощаден. Если ты пойдёшь им, то обратного пути не будет. Тебе придётся убивать десятки и сотни людей, и если твоя душа не готова к такому, просто закрой эту книгу. Чтобы прочитать новую страницу надо направить душу, заключённую в кристалл во время боя, на открытую книгу и произнести: “Дай мне новые знания!”

Молодой маг опешил. Мало того, что ему придётся резать своё тело, чтобы открыть книгу Зандика, так ещё надо будет убивать других людей, дабы получить новые знания. Причём убивать в бою и не силами стихий или заклятиями, а только своим кинжалом. Да, тот, кто писал это странное предупреждение, был прав – тёмная магия не удел для робких.

Евпл вынул свой кинжал и произнёс фразу-приказ. Удивительно, но перелистывания страницы не потребовалось. Просто на открытой странице текст предупреждения сменился другим:

ВВЕДЕНИЕ

Эта книга содержит известные его автору приказы и заклятия, пользоваться которыми другим тёмным магам придётся на свой страх и риск.

Тёмный маг может изучить уже существующие и выявить ещё не открытые фразы-приказы, но большинство фраз-заклятий являются уникальными и бесполезными для него.

Души убитых людей, заключённые в кристалл, не находятся в нём вечно, но освобождаются в неконтролируемое состояние через десять лет. За один раз, в зависимости от цели и силы приказа или заклятия, используются не более пяти душ. Душа в момент выхода из кристалла передаёт её хозяину часть своего опыта и силы прежней жизни для приобретения им дополнительных знаний и долголетия.

Владение тёмной магией не передаётся по наследству, а даётся любому неслабому магу в тот момент, когда он начинает видеть место тёмной силы и имеет поблизости необходимое оружие с кристаллом, обработанным для предотвращения разбития и сколов. Дети тёмных магов имеют повышенный шанс остаться в живых во время инициации. В первые дни после инициации маг имеет больше силы для защиты своего ослабленного тела.

***

Всё. Как Евпл не тыкал в страницу пальцами, новый текст не появлялся, хотя можно было вернуться к Предупреждению. Что он узнал? Во-первых, дети тёмного мага, живущие сейчас в его доме, обладают предрасположенностями лишь к обычным силам,. Это хорошо и, одновременно плохо. Хорошо то, что Евпл может использовать их для, скажем так, обычной магической деятельности, а плохо, что они не слишком сильно увеличат безопасность его дома против вторжения других фэридунов. То есть они не будут тем чудо-оружием, которое заставит ненавистных магов обходить Антиохию за десятки миль. Ладно, пока есть время, надо почитать следующую страницу. “Дай мне новые знания!”

ПРИКАЗЫ

Приказы и заклинания бывают простыми и сложными.

Простые предназначены для немедленного выполнения одного действия: убийство или обездвиживание конкретных или всех живых существ; предотвращение одной попытки умерщвления и т. п.

Сложные приказы представляют цепочку из не более пяти простых приказов, которые отдаются одновременно. Постановка задач сложного приказа обозначается фразой Начало приказа. Сразу после того, как сложный приказ произнесён, начало его выполнения обозначается фразой Конец приказа.

Используемые души могут производить действия, не требующие мускульной (физической) силы: ментальное воздействие; освещение территории; наблюдение и т.п. Одна душа выполняет только одно действие, в это время другие души могут ожидать своей очередности, если это определено порядком выполнения сложного приказа.

Длительность выполнения сложного приказа ограничена пятью сутками (но не более одних суток на каждый этап), по истечении которых используемые души полностью уничтожаются.

***

Получается, что можно создать последовательность приказов и не заботясь далее об их исполнении, заниматься своими делами. Например, такой сложный приказ: выслеживать врагов, которые могут попытаться проникнуть в дом, в случае обнаружения всех парализовать, дать знать хозяину о вторжении и охранять от пары попыток освобождения их подельниками. Интересно!

Глава 7

Евпл пришёл к Эразму обсудить прочитанное в книге. Ильва, вначале занятая детьми, тоже присоединилась к разговору, поддерживая живот рукой.

– Я не хотел говорить сразу после приезда, но теперь вам надо знать, что фарсы рано или поздно начнут войну с Империей.

– Ну как начнут, так и закончат, – махнул рукой Эразм. – Я ничего не имею против фарсов, но последние лет сто они ничего не смогли добиться.

– Ситуация изменилась, отец, – серьёзно возразил Евпл. – В предстоящей войне их армии обязательно будут помогать маги. Возможно, до нашей провинции они не дойду, но и того, что случится, хватит для большой паники и, может быть, изменении существующего порядка.

– Хм… Ты говорил, что магов у них несколько сотен, но не пойдут же они все воевать, – теперь уже с сомнением произнёс Альберус.

– Наверняка пойдут. Последний военный конфликт закончился белым миром, и это придаст им уверенность, что следующий будет иметь благоприятное для фарсов окончание. На самом деле, им особенно и делать чего-то сложного не потребуется. Только представь – полсотни магов выходят навстречу выстроившимися ромейскими легионероми и забрасывают тех огненными шарами.

– Возможно, некоторые воины их не испугаются, но общий моральный дух, наверняка, снизится, – предположил Эразм. – Если то, что тебе говорил тот маг, правда, то у них могут быть и другие атакующие приёмы. Когда же легион отступит или, даже, побежит, то…

– То фарсы будут и далее атаковать и побеждать, – продолжил Евпл. – Если же их накрутят патриотичными лозунгами перед войной, что в прежние времена территория Империи фарсов значительно превышала нынешнюю, то это будет хорошей мотивацией при первых сражениях. Участвовать в давнишнем противостояние двух империй простому народу не явно не хочется, но политики и военные всегда готовы погреть руки на людских страданиях.

– Ну хорошо, допустим, наши легионы отступают, а фарсы наступают. Ну не дойдут же они до Антиохии.

– Не дойдут, военной мощи не хватит на подобное расширение. Вот главный вопрос и заключается в том, где фарсы остановятся.

– Я думаю, – вмешалась Ильва, – что главный для нас вопрос заключается в наших действиях.

– Если фарсы дойдут до Антиохии, то нам благоразумнее будет просто уплыть. Ну, хотя бы, на Пурпурные острова, – не раздумывая ответил Евпл.

– Ты предлагаешь бежать, а не сражаться? – удивился Эразм.

– Это не наша война, – ответил парень. – Я, конечно, ненавижу магов, но не имею никаких претензий к остальным фарсам. Моё предложение основано на том, что если враги подойдут к нашему полису, то они его возьмут, поскольку намного лучше защищённая Верия уже будет захвачена. Когда армия фарсов захватит Антиохию, то, наверняка, маги доберутся до меня и вас. Если бы не желание фэридунов убить меня и, возможно, вас, я бы остался.

– Я спрашивал не это, – Эразм был удивлён. – Я спрашивал, почему ты не собираешься защищать полис.

– Даже если мы втроём поднимемся на стены и будем забрасывать оттуда магов огненными шарами, то всех мы не перебьём, а вот погибнуть мы сможем наверняка, поскольку фэридуны сосредоточат на нас все свои атакующие силы. Защиты от магии у нас нет, а трое против сотни никогда не победят.

– Ты говорил, тебе подарено несколько книг с интересной информацией, – напомнила Ильва, расстроенная, что будущее уже не кажется таким безоблачным.

– Да, информация очень интересная и, возможно, даст нам большие преимущества. Но, даже, если мы поможем легионам выиграть предстоящую войну, то демонстрация новых возможностей сделает меня (или всех троих) заложниками нашего императора, который не успокоится, пока мы или не убьём последнего сопротивляющегося фарса, или сами не погибнем в этой истребительной войне.

– Ты хочешь сказать, что не вставать на защиту Антиохии более здравомысленно, чем проявить свою верность Империи?

– Именно так, – кивнул Евпл. – Или нас почтут трусами, или нас сделают оружием, которым будут биться до тех пор, пока оно не сломается. В этом случае я предпочту быть живым трусом, чем мёртвым… нет, не мёртвым героем… а сломанным орудием.

– Даже так?! – продолжал удивляться Альберус-старший.

– Фарсы нападут лишь по одной причине – наша Империя долгими столетиями пыталась продвинуться на их территорию, и всё происходящее является не благородной оборонительной войной, а захватнической. Ты скажешь, что в данном случае Империя будет обороняться. Да, но не забывай, – это произойдёт впервые за более чем столетие. Вот, если бы, напала Хазария, то я в числе первых предложил свои услуги, но с каханатом Империя выгодно торгует, и войн нет уже полтысячи лет. Через государство же фарсов проходят торговые пути из Цинской империи и Хиндостана, и наши императоры желают полностью контролировать его.

– Но наши умения пригодятся Империи в будущих магических сражениях.

– Мы настолько ничтожны здесь, что о нашем личном противостоянии с магами не вспомнят через год после окончания войны, если вообще кто-то узнаем. Зачем со-императору делиться славой с безродными? Ему и со своими военачальниками не очень нравится делиться ею.

– И сколько времени у нас есть до новой войны? – спросил Эразм.

– Кто-бы знал! Лет десять-пятнадцать, может быть. Но, может, и меньше.

– Время есть, – прозорливо заметил Альберус. – Теперь рассказывай про книги.

– В двух книгах содержится много информации о различных способах использования сил стихий. Большинство из записанного не понятно не только мне, но и тому магу, у которого я останавливался. Третья книга – своеобразный учебник для магов, использующих души умерших людей для своих заклинаний.

Сказанное поразило слушателей. Евплу пришлось пересказывать услышанную легенду, не говоря насколько она правдива.

– Это страшно, – произнёс Эразм. – Если дети, проживающие в твоём доме, овладеют этой магией, то нам надо будет бояться их больше, чем вражеских фэридунов.

– Возможно, ты прав, – проговорила Ильва. – Но если они будут на нашей стороне, то никакие маги не войдут в этот полис.

– Они даже через десять лет не смогут понять всю сложность выбора, – не соглашался мужчина. – Такое сложно даже для более взрослых людей. В любом случае Евплу, раз он уже вляпался во всё это, следует как можно больше изучить тёмную силу и расширить свои возможности.

– Ты хочешь сказать, что мне придётся опять ехать к той пещере, что находится рядом с фортом?

– Да, – просто ответил Эразм. – Не хочешь же ты предложить сделать это мне или Ильве?..

Евпл взял в руки книгу: “Дай мне новые знания!”

ОРУЖИЕ ТЁМНОГО МАГА. ВВЕДЕНИЕ

Любой кристалл (драгоценный камень) может содержать лишь ограниченное количество душ, зависящее как от качества, так и от размеров кристалла. Для увеличение его хранилища надо положить оружие рядом с местом тёмной силы. По истечении каждых прошедших суток количество захватываемых душ увеличивается на единицу.

Оружие и кристалл (драгоценный камень) можно сделать самому или купить. Металл должен быть нержавеющий, а хвостовик-крепление – составлять одно целое с клинком, на которое, как и кристалл, следует укрепить.

Соединение кристалла с оружием производится непосредственно на месте тёмной силы сразу после того, как они будут помазаны кровью мага. Если всё сделано правильно, то к оружию начнут прилетать тёмные искры. В этот момент к новому кристаллу можно приложить другой (прежний) и захваченные души переместятся.

Команда Поведай мне о кристалле (камне)! показывает информацию о том, на что смотрит маг.

***

Парень задумался. Получается, можно самому сделать не только кинжал, но и другое оружие, типа копья или меча. Хотя, конечно, это не самый лучший вариант для ношения в мирное время. Что же до возможности использовать другой кристалл или драгоценный камень, то это уже намного интереснее. Ведь тот же рубин или сапфир, да и обычный корунд, имеют значительно большее хранилище, чем топаз, красующийся на рукояти кинжале. Ладно, сейчас Евпл узнает о своём кристалле всё.

“Поведай мне о кристалле!”

Стало известно, о восьми заключённых душах, и что их количество может достигать двадцати трёх. Много это или мало – сказать сложно, но теперь будет чем заняться зимой, оценивая товар ювелиров и купцов. Правда, можно дать указания поселенцам с острова Аналаманжа поискать драгоценные камни, но получится ли у них или нет – неизвестно. В любом случае, в ближайшее время это не самая важная задача, но в будущем ей всё-равно придётся заняться.

– Дорогой муж, – Айзере вошла в кабинет Евпла, – прости, что отвлекаю, но ты как-то говорил, что создание некоторых магических вещей происходит после того, как идею о них тебе дают другие люди.

Молодая женщина тактично постаралась не произнести имени Дарьи.

– Ты что-то хочешь предложить, дорогая? – парня заинтересовала такая вступительная речь его старшей жены.

– Когда мы ехали сюда из Шахина, то часто останавливались перекусить горячей едой, для чего приходилось разжигать костёр. Я знаю, ты когда-то придумал металлические ящики, охлаждающие мясо. Может, ты сделаешь нечто подогревающее?

– Поясни, пожалуйста.

– Я слышала, что фэридуны придумали посуду, в которой пища всегда остаётся почти горячей, – молодая женщина излучала уверенность в том, что её муж вполне может сделать подобное. – В твоей же керамической мастерской делается посуда. Почему бы не производить волшебные горшочки хотя бы для твоих воинов? Ну как в известной сказке.

Айзере ушла, а Евпл задумался о том, как ему опять повезло, и хотя бы одна жена побуждает делать полезные вещи, а не просто заниматься монотонным накоплением монет. А ведь да, в создании волшебного горшочка нет особых трудностей – идея лежит, так сказать, на поверхности, и неудивительно, что кто-то из фэридунов додумался до неё. Странно, даже, что это не было сделано намного раньше.

Вот магическое плетение нанесено на внутреннюю поверхность неразбивающегося горшка и надо лишь понять, насколько сложным одно должно быть, чтобы сила стихии огня не нагревала помещённую пищу слишком сильно, и чтобы пустой горшок не обжигал руки, которые его могут взять. Иными словами, он должен нагревать именно пищу, а не пустое воздух как внутри себя, так и снаружи.

Все оценили новое изобретение. Ну почти все. Кухарки, почему-то, решили, что из-за волшебного горшочка, как стали называть этот предмет, они перестанут быть нужными и от них избавятся. Пришлось Евплу намекнуть Айзере, дабы та в разговоре с рабынями упомянула, что данное изобретение предназначено для матросов и бойцов, которым горячая пища поможет лучше переносить тяготы своей жизни.

Кухонные магические предметы – это хорошо, но парня больше беспокоила другая проблема – заключённых в кристалле душ становится всё меньше и меньше. Возможностей для их пополнения три – местные разбойники, стремительно количественно уменьшавшиеся из-за рейдов бойцов Евпла по ближайшей местности; дальние разбойники, промышлявшие вдоль пути в форт; и пираты.

Ну с пиратами не так всё просто, поскольку их ещё и найти надо, да и не всегда дело доходит до абордажа. Так что, хочется или нет, но придётся, всё-таки, съездить к той пещере, где были обнаружены две таинственные полусферы. Заодно, можно будет посмотреть, как в форте обустроился бывший работорговец Зенон. Всё-таки, таких людей надо контролировать, иначе, жди беды.

Двум жёнам Евпла городская жизнь ещё не настолько наскучила, чтобы они вот так взяли и с радостью отправились сопровождать своего мужа в непонятной поездке. К тому же, хоть в Антиохии кормилиц можно было найти без проблем, но молодые женщины уже ни в какую не хотели подпускать к детям чужих людей. Так что пришлось парню отправиться в форт на несколько месяцев без них.

Перед этим Евпл предложил капитанам, на их выбор, двумя парусниками привести с Пурпурных и Собачьих островов на остров Аналаманжа очередных поселенцев, наладить скупку драгоценных камней и вернуться с грузом редкой древесины и специй. Оставшиеся же капитаны пусть плавают во внутреннем море и, может быть, им удастся захватить парочку кораблей, на которые можно будет нанимать новых матросов. Колонию бросать на произвол судьбы нельзя, а навещать сейчас по разу в год, имея всего четыре парусника, проблематично – они всегда будут в дальних походах, забросив важные дела.

Можно было, конечно, необходимые корабли купить прямо сейчас, но текущие расходы достигли той верхней планки, когда тратить большие суммы на подобные приобретения становилось неразумным. Да, эргастерии приносят неплохой доход, но и подчинённых людей, которые зимними месяцами сидят на берегу, и ничем особенным не занимаются, всё больше и больше. Ну не рассчитывать же их, чтобы через два месяца снова заморачиваться наймом?!

К тому же за последний год Эразм, по просьбе Евпла, с каждым матросом и бойцом провёл по сеансу внушения, укрепляющему лояльность и уменьшаемому желание разбалтывать секреты. Ведь всем известно, что в таверне за кружкой пива или более крепкого алкогольного напитка, болтливый язык развязывается почти без непосредственного участия головы. Евпл и не рассчитывал, что морской маршрут до Хиндостана останется тайным многие годы, но хотел сохранить его в тайне, как можно дольше. За это время колония на острове разрастётся и станет хорошей пристанью для отдыхающих команд других судовладельцев, что, в свою очередь привлечёт фарсских и хиндостанских купцов, желающих заработать на посредничестве.

Был ещё один повод Евплу поддерживать всеми силами далёкое поселение – в случае чего на остров Аналаманжа можно будет переселиться всей его семье. Он, конечно, не допускал, что Ромейская империя сильно пострадает от грядущей войны, но всякое может быть… в том числе и внутренние политические волнения или народные восстания, или, даже, преследования властями магов. В любом случае, будет совершенно недопустимо не предусмотреть самые негативные варианты развития будущих событий, поскольку он теперь отвечает не только за себя, но и за многих людей, доверившихся ему…

В Зеноне, как и оказалось, сочеталось два почти непримиримых начала: деятельность и стремление к неге. Он замотивировал местных жителей обеспечивать форт продовольствием и различными необходимыми в быту вещами, и в то же время почти не покидал своё жилище. Ну да и ладно, главное – поставки бурого угля производятся регулярно. Все остальные мелочи типа родившихся младенцев уже не так тревожили Евпла, с пониманием относящегося к определённым человеческим слабостям.

Каждые две седмицы парень посещал заветную пещеру, а его кинжал лежал всё время в окружении тёмных дымок для увеличения хранилища кристалла. В комнате бывшего владельца были обнаружены некоторые записи на неизвестном языке, и Евпл часами просиживал за ними в тщетных попытках понять написанное. Чтобы отвлечься от длительных просиживаний за книгами, он бродил по окрестным горам в поисках различных материальных полезностей. То ли данная местность не была богата на различные руды, то ли парню просто не везло, но ничего грандиозного ему так и не попалось – лишь несколько образцов странных металлов и кристаллов.

Спустя четыре месяца было принято решение вернуться в Антиохию и караван тронулся в путь. Сам того не ожидая, Евпл заскучал по своим жёнам. Любил ли он их? Парень не был ранее в этом уверен, но теперь понял, что какое-то чувство, всё-таки имеется. Очень хотелось надеяться, что и они вышли за него замуж не только из-за безвыходности – всё-таки, в Империи фарсов имеется немало мужчин, готовых взять в жёны дочерей мага-фэридуна, пусть и опального.

“Поведай мне о кристалле!”

Двадцать шесть захваченных душ. Хранилище может вмещать сто восемьдесят душ. О как! Значит, Евпл правильно сделал, что положил кинжал именно между двумя близкими местами тёмной силы.

Ну вот и закончилось длительное отсутствие. Обе жены неторопливо вышли навстречу своему мужу и тот уже опытным взглядом заметил их округлившиеся животики. Жизнь продолжается…

Глава 8

Празднование тридцатилетия Евпла прошло под открытым небом в саду при его доме. Народу было приглашено не очень много, поскольку Альберус-младший хотел видеть лишь тех, кто действительно близок ему. Кроме двух жён, Эразма с Ильвой, восьми капитанов со старшими помощниками, присутствовало не более десятка жителей Антиохии.

Все произносили тосты, благодарили богов, пославших им такого мужа, нанимателя и друга. За деревьями резвилась целая толпа детей. Непосредственно потомков Евпла было тринадцать и четверо – Эразма. Ещё десять были от неизвестного тёмного мага, самому старшему из которых вот-вот исполнится семнадцать. Гликон уже пару лет помогает на сеансах целительства и хотя это ему нравится, Эразм не очень высокого мнения о его способностях. К сожалению, у парня, как и у всех его братьев-сестёр, этот дар развит довольно посредственно, но и даже так они всё-равно где-нибудь будут востребованы, ибо людям свойственно болеть.

Вот и разросшееся поселение на острове Аналаманжа, где только мужчин сейчас около четырёх сотен, всё чаще и чаще стало просить прислать им целителя. Так что Гликон через год-два отправится туда жить и работать, поскольку в Антиохии к нему почти никто обращаться не будет, а в какой-то другой имперский город Евпл отпускать его не хочет.

Одним из своеобразных подарков на день рождения стало признание успеха библиотекаря Аполлона Макриада в раскрытии тайны древнеегипетской письменности, и теперь имперские учёные посылают ему письма с зарисовками иероглифов, находящихся на различных стелах и памятниках. Тот радуется как ребёнок и иногда отпускает злорадные шуточки в адрес Александрийской библиотеки.

Две кузни каждый день производят оружие и броню, и мало кто догадывается, что эта продукция пригодится довольно скоро, – вести из Империи фарсов каждый год всё неутешительнее. Поговаривают, что там скоро выйдет государственный запрет на проход караванов из Цинской империи и хиндских царств в эллинские полисы. Из-за этого цены на товары растут постоянно, а жадные купцы всеми силами подогревают неблагоприятные слухи. Нет худа без добра, как утверждает пословица, – парусники Евпла только тем и занимаются, что регулярно привозят экзотические товары из Хиндостана, которые с руками отрывают в Западных и Центральных провинциях.

– Во время недавнего возвращения в Империю, – вспомнил адмирал Алкин Салаку (Димитрий Лименарий утонул три года назад во время абордажа), когда все посторонние разошлись, – то в поле видимости попался небольшой караван, который мы не смогли догнать, поскольку были чрезмерно загружены.

– Вероятно, кто-то из бывших наших матросов оказался подосланным шпионом, – кивнул Аврелий Лентул. – Когда столько народу, то трудно уследить за всеми.

– Может, помочь поселенцам приобрести пару кораблей, чтобы они следили за проходящими парусниками и топили их? – предложил Ламброс Минелли.

– Нет, – помотал головой Евпл. – Это же чистой воды пиратство. Так мы просто подтолкнём людей, желающих жить простой жизнью, к разбою. Я изначально был готов, что рано или поздно об открытом нами водном пути узнают. Невозможно удержать в тайне то, к чему причастны сотни людей, и количество чужих караванов каждый год будет увеличиваться. Топить их запрещаю, но вот если кто-то захочет поживиться за мой счёт, то да, надо без всяких сомнений отправлять их кормить рыб.

Все начали вспоминать те времена, когда флотилия обладала уверенной монополией на провоз морским путём хиндских специй, и деньги если и не текли рекой, то довольно быстрым горным ручьём. Капитаны и их первые помощники хорошо разбогатели на перевозке экзотических товаров, и им очень не хотелось вот так всё потерять.

– Кстати, как действуют мои переводческие амулеты, которые я передал поселенцам? – спросил Евпл, решив таким образом отвлечь моряков от невесёлых мыслей.

– Неплохо, – ответил Салаку. – Не так замечательно, как тот, первый, но через три седмицы люди уже довольно уверенно понимают незнакомый язык. Вот только говорить на нём они начинают не раньше, чем через пару месяцев.

– Но всё-равно, это удивительно, – решил сгладить не слишком оптимистичный отзыв капитан Лука Абито. – Если бы я пару раз не воспользовался тем золотым артефактом, то считал бы, что эти новые амулеты являются вершиной магического искусства.

“Да уж… подсластил пилюлю” – подумали некоторые из присутствующих. Пару лет назад Евплу удалось приблизительно воссоздать замысловатые плетения артефакта, который он купил в магической лавке Хормирзада. Как и уверял маг Элберз, парню не удалось вплотную приблизиться к мастерству лучших фэридунов, но тот не учёл, что это и не обязательно. Результат достигнут? Да, достигнут. Ну а то, что времени пришлось потратить в пять раз больше – это уже мелочи. Некоторые и за год не могут выучить несколько десятков иностранных слов.

Проблем у поселенцев на острове Аналаманжа возникало много, но одной из самых важных было взаимное непонимание не только с соседями-аборигенами, но и между самими поселенцами. Если добавить, что фарсы и хиндусы, приплывавшие на кораблях, не знали имперских языков, то лингвистическая проблема была очень острой. По первости все обходились языком жестов, но серьёзные дела так не делаются.

Пришлось Евплу почти целый год просидеть над переводческим артефактом, вглядываясь в плетения и раздумывания над их значениями. Оказалось, что маги-фэридуны были большими выдумщиками – некоторые плетения, как догадался молодой маг, были просто ничего не значащими линиями, призванными сбить с толку любого, кто пожелает разгадать тайну производства. Хотя Евпл не хотел признаваться даже самому себе, что этот его вывод мог быть просто ошибочным. Поселенцы получили также амулеты, уменьшающие вес предметов, чтобы быстрее доставлять в поселения древесину.

Обратно в Антиохию с острова увозили не только древесину и экзотические товары, но и множество драгоценных камней, которые местные жители меняли на имперские предметы. Теперь Евпл обладал коллекцией различных крупных камней, владеть которой не стыдно любому императору. Вроде бы, радуйся жизни!.. но мысли всё чаще и чаще обращались на соседнее государство, постепенно готовящееся к серьезному вторжению. Некоторые болтливые фарсы, приплывавшие на на остров Аналаманжа, и не очень рьяно соблюдавшие ограничения, накладываемые их религией, рассказывали по пьяному делу о договоре их военачальников со многими арабскими племенами, что те будут совоюющей стороной в предстоящей войне. Правда это или просто пьяный трёп – неизвестно, но вот то, что арабские пираты значительно снизили свою активность у фарсийского побережья, это точно.

На всякий случай, Евпл начал перевозить особо ценные вещи в тайные места за пределами Антиохии. Первыми покинули его дом мумии древнеегипетских фараонов и их жён. Как ни странно, но молодой мужчина довольно трепетно относился к телам тех, кто правил одной из первых человеческих цивилизаций, пусть, даже, и не так хорошо, как хотелось бы их подданным. Всё размещалось в сухих пещерах, входы которых тщательно заделывались, чтобы даже фэридуны, владеющие силой стихии земли, не смогли увидеть странные полости внутри гор.

Ещё одним занятием Евпла было преподавание магии. Причём, на занятиях сидели не только подростки, но и его жёны. В Империи фарсов женщины не могли быть магами из-за религиозных ограничений, не допускающих тех до того, что находится в исключительном ведении мужчин. Как ни странно, но на подростков подобное соседство оказывало положительный эффект – они наглядно понимали важность того, что им пытаются преподать. Абстрактные слова “это вам пригодится во взрослой жизни” часто пропускаются подростками мимо ушей, а вот когда этому же учатся взрослые люди, то невольно проникаешься.

Когда мальчишки возвращались из государственной школы, то пересказывали содержание уроков своим сёстрам. Это не только давало девочкам возможность получить доступ к нужным знаниям, но и самим закрепить пройденное. Конечно, иногда встречались и трудности в обучении, но всем очень хотелось стать хорошими магами, и пример взрослых являлся лучшим мотиватором.

Взяв на себя роль учителя, Евпл неожиданно стал лучше понимать написанное наставником Зандиком. Не сказать, чтобы ему сразу открылась вся многовековая мудрость, нет. Он просто неожиданно для себя уловил систему, придерживаясь которой могущественный старик последовательно излагал свои знания. Возможно, благодаря именно этому Евпл и смог скопировать лингвистический артефакт.

Теперь молодой мужчина стоял перед поистине амбициозной и, можно так сказать, великой задумкой, – созданием амулета, позволяющего выявлять обладателей дара владения силами стихий. Подобной способностью обладают любые целители, но трудность заключается в том, что для определения надо находиться в непосредственной близости к изучаемому человеку и потратить некоторое время для обнаружения хранилища. Это является довольно непростым действием, и за день вряд ли кто сможет осмотреть хотя бы пару десятков человек. Евпл же хотел, чтобы амулет сам показывал обладателей дара, да ещё и на относительно далёком расстоянии. Для этого была ещё одна мотивация – он опасался подосланного убийцу, который, скорее всего, будет именно фэридуном.

Основная трудность уже была преодолена – придумана концепция создания магических предметов, по возмущению эфира улавливающих обладателей какой-то одной силы. Но дар не ограничивается владениями одних лишь стихий. Молния – не стихия. Целительство – не стихия. Тёмная магия – не стихия. Вот над этой неразрешимой проблемой и раздумывал Евпл последние полгода. Он бы уже в отчаянии махнул рукой, но в книге Зандика было неявное упоминание о том, что любой человек имеет ауру, которая может быть видна при определённых условиях. Более того, любой маг-фэридун имеет свою особую ауру, отличную от аур простых людей.

Вот это выражение видеть особую ауру не давало молодому мужчине покоя. Явно, что наставник не имел в виду взгляд целителя, дающий возможность увидеть хранилище, но какое-то другое, хотя и похожее явление. Вот только какое? Если отталкиваться от слова видеть, то речь идёт об явном зрительном эффекте. Иначе бы этот мудрый маг использовал другое слово, например ощущать. Эх, Зандик, Зандик… ты прожил такую долгую жизнь, что мог бы без ущерба для себя разжёвывать мысли так, чтобы тебя понимал любой школьник. Но ты предпочёл витиеватые восточные фразы, которые Евплу не нравились ещё тогда, когда с ним беседовали хиндские брахманы, делясь своими размышлениями о будущих перерождениях.

Стоп! Те брахманы иногда говорили об особых местах в теле человека, в том числе и о находящемся между бровей, – вместилище тонкого проницательного ума, которое кто-то назвал третьим глазом. Мог ли старый наставник быть знакомым с этой концепцией и использовать её для описания своих мыслей? Мог, конечно. Вещи, имеющие обычную природу, доступны для обычного зрения. То, что является магическим, доступно магическому зрению. Значит, стоит попробовать взглянуть на мир не обычным зрением, а специфичным магическим, разновидностью которого является взгляд целителя. Для этого, конечно же, надо войти в определённое состояние, но не в такое, чтобы отстраниться от окружающего мира. Ну это похоже на то, как надевают очки, чтобы видеть мелкие детали.

Евпл, считая, что получил подсказку, начал экспериментировать с выявлением подобноговидения, пытаясь проникнуть в то, что недоступно другим. Долгое время ничего не получалось, и у парня глаза стали болеть и слезиться от перенапряжения. Чтобы снять усталось, он усиленно заморгал, и в какой-то момент картина мира изменилась. Она не была другой, нет. Она стала более детальной – вокруг каждого предмета появилось небольшое сияние, подобное тому, которое видит целитель. В основном это были как бы неявные светлые блики. Но вот кинжал, что висел на поясе, имел тёмное сияние, если так можно сказать. Сияния вокруг амулетов, сделанных по задумкам Евпла, излучали цвета, схожие с теми, что имели места силы: красные, фиолетовые, жёлтые. Аура Евпла имела настолько разные отблески, что было даже больно смотреть.

Маг встал и вышел из комнаты. Магическое зрение пропало. Пришлось снова долго моргать и оно восстановилось. Евпл посмотрел вокруг. У рабов ауры были еле уловимые и почти бесцветными, похожими на туман, а вот пронёсшиеся мимо дети обладали аурами, пусть и не столь насыщенными, как у него, но уже имеющими цвета и ощутимую толщину. Получилось! Теперь надо спокойно вспомнить, как он смог войти в это состояние, чтобы повторить и, самое главное, объяснить эту последовательность действий другим магам.

Первыми его практикантами стали, как обычно, Эразм с Ильвой. Без лишних вопросов они выслушали Евпла и поняв смысл его слов, просто стали пытаться следовать его наставлениям. Внезапно Ильва замерла и странным взглядом стала осматривать комнату и сидящих в ней. Мужчины боялись выдохнуть, чтобы не сбить это состояние.

– Я поняла, – вдруг сказала она. – Надо расфокусировать взгляд, как бы в попытке увидеть всё не только спереди, но и по сторонам, смотреть как бы на всё сразу и ни на что конкретно.

– Да, ты права, – подтвердил Эразм через некоторое время. – Очень необычное ощущение.

– Теперь мы можем запросто видеть и других одарённых, – объяснил Евпл. – Вот только в яркий солнечный день это может быть несколько затруднительно.

Все быстро договорились обучить Гликона магическому зрению и после обеда пройтись по улицам. Так они и сделали, и следующую пару часов потратили на закрепление достигнутого. Встречные прохожие имели обычную ауру и, в данный момент, нисколько не интересовали магов. Наоборот, приходилось лишь морщиться о того, что из-за их присутствия можно пропустить действительно нужных людей.

Первым одарённым оказался охранник одной из таверн, в обязанности которого, как известно, входил быстрый осмотр входящих, чтобы понять, представляет ли кто угрозу. “Ментальная сила радужной полусферы” – подумали маги и выбрали пустующий стол. Было ли это случайностью или вышибала действительно что-то почувствовал, но он почти не сводил взгляд с усевшейся троицы.

– Можно ли тебя угостить? – спросил Евпл мужчину.

– Я на работе не пью, – сказал, как отрубил, охранник.

– Не обязательно пиво или вино. Можно и какой-нибудь пирог.

– Нет, я нахожусь на работе и не должен отвлекаться на еду, – ответил вышибала и как бы заинтересовался кем-то другим.

– Интересный человек, – тихо промолвила Ильва. – И, что очень важно, ответственный.

– Это может оказаться и напускным, – высказался Эразм. – Но то, что мы его по какой-то причине заинтересовали, очевидно.

Спустя четверть часа троица вышла из таверны, а Евпл проходя мимо поинтересовался, когда охранник заканчивает работу, и дав монетку, последовал за спутниками.

Второй встреченный одарённый – пожилой нищий с настолько неприглядным видом и таким резким противным запахом, что все не сговариваясь решили не останавливаться и продолжить поиски. Третьим одарённым оказалась женщина-простолюдинка среднего возраста, идущая куда-то по своим делам. Случился небольшой спор между Эразмом и Ильвой, в котором тот пытался объяснить, что такую немолодую будет сложно чему-либо научить. Ильва не соглашалась, а потом прекратила разговор и догнав женщину о чём-то с ней начала долго беседовать.

– Ну и что ты выяснила? – неодобрительно спросил Эразм, когда его жена вернулась.

– Она вдова с двумя детьми лет десяти. Работает подавальщицей в той таверне, где мы сейчас были.

– Опять дети! – чуть не закатил глаза Евпл. – В моём доме и так обитает целый табун детей.

– Не обязательно их селить у тебя, – спокойно ответила Ильва. – Если у них нет своего жилища, то можно купить какой-нибудь простой дом. Это не будет слишком дорого, а вот польза – явная, поскольку они могут пожениться, и их дети, наверняка, тоже будут иметь способности.

– Ладно, мы неплохо прогулялись, – подытожил Евпл. – Сейчас я встречусь с тем вышибалой, а вы идите домой. Встретимся завтра и я расскажу о результате.

– Нет, – сказал, как отрезал Эразм. – Есть вероятность, что он сможет заморочить тебе голову. Мы пойдём втроём и переговорим с обоими.

Глава 9

Эразм, Ильва и Евпл снова уселись в таверне, и вскоре к ним присоединился тот самый вышибала, которого сменил его товарищ. Конон, так звали мужчину, спокойно подсел и стал в упор их разглядывать. Видимо, сказалась долгая привычка наблюдать за всеми, кто находится в столовом зале, и тут Евпл понял, что место для переговоров выбрано неудачно, поскольку проводятся они на чужой территории.

– Я нанимаю людей, – без прелюдии начал парень, – и думаю, что ты мне подходишь.

– То есть, не будет расспросов откуда я родом, долго ли тут работаю и нравится ли мне это место? – с деланным удивлением спросил Конон.

– Меня не интересуют ответы на эти вопросы, – просто сказал Евпл. – В данном случае меня больше интересует будущее, чем прошлое. Хотя, узнать о твоей семье было бы не лишним.

– Мои родители из Коринфа. Жены нет. Что за работу ты предлагаешь?

– Предлагаю поработать головой, которой ты силён так же, как и руками. Я занимаюсь различными делами и мне не помешает помощник, разбирающийся в людях.

– Мы никогда не встречались, – недоуменно произнёс Конон. – Почему ты думаешь, что я гожусь на такую работу?

– Тебе же это нравится больше, чем вышвыривать из таверны пропойц и хулиганов. Или я ошибаюсь?

– Не ошибаешься, – с возрастающим удивлением ответил мужчина. – Но откуда ты это знаешь?

– Я предпочитаю задавать вопросы, а не отвечать на них. Если я найму тебя, то со временем ты всё поймёшь, а выкладывать всё на первой же встрече мне не имеет смысла.

Наступившее молчание через некоторое время прервал Эразм:

– Не надо пытаться воздействовать на нас. Это бесполезно. Предлагаемая работа не связана с разбоем или нечто похожим.

– Я могу подумать? – спросил удивлённый Конон.

– Да, мы сейчас переговорим ещё с одним человеком, и у тебя есть время на раздумье.

Следующим человеком оказалась недавно встреченная разносчица Мелина.

– Ты сказала, что у тебя двое детей, а сама ты вдова, – начала беседу Ильва.

– Да. Но сейчас у меня нет времени разговаривать, поскольку надо работать.

– Мы думаем нанять тебя на работу, и если ты подойдёшь нам, то тебе не надо будет таскать тяжёлые подносы с посудой и мыть заплёванные полы в таверне.

– Что за работа? – быстро спросила женщина.

– Я ищу помощницу. Работа не будет связана с физическим трудом, но надо будет думать головой и составлять впечатление о различных людях и, возможно, присутствовать или вести деловые переговоры.

– Не уверена, что справлюсь с такими требованиями.

– Почему же? Ты здесь постоянно общаешься с людьми и ведёшь с ними беседы, побуждая их заказывать дорогие блюда.

– Конона вы тоже хотите взять в услужение? – спросила Мелина.

– Если захочет, – ответил за Ильву Евпл. – Он будет делать почти тоже самое, что и ты

– Сколько будете платить мне?

– В любом случае, больше, чем твой нынешний хозяин.

– Я могу подумать?

– Да, полчаса у тебя есть на это.

Женщина отошла и вскоре она уже разговаривала с Кононом.

– Делятся впечатлениями, – прокомментировал Эразм. – Скорее всего, между ними есть какая-то симпатия или нечто подобное.

– Я думаю, они согласятся, – поделилась своим мнением Ильва. – В таверне работать тяжело, да и грязновато тут. Отказ от бóльшего жалованья будет явной глупостью.

Через полчаса Конон и Мелина вернулись и мужчина начал говорить за обоих:

– Мы согласны, но хотелось бы узнать подробности.

– Жалованье будет в полтора раза больше нынешнего, – начал перечислять Евпл. – Первое время будете наблюдать за другими нашими работниками и составлять о них впечатление. Когда кто-то из нас будет выходить из дому по делам, то надо будет сопровождать его и наблюдать за окружающими. Возможно, появятся и другие обязанности, но ничего противозаконного в них не будет. Справитесь – хорошо. Не справитесь – будете заниматься чем-то другим.

В последующие дни маги продолжали ходить по улицам Антиохии и выискивать одарённых. Евплу хотелось найти как можно больше мужчин, которых можно было бы обучить боевой магии. Эразм же настаивал, что надо брать всех, поскольку бесполезных одарённых не бывает. Евпл лишь незаметно морщился – платить жалованье придётся ему, а не отцу, – но в итоге согласился, поскольку если кто не пригодится здесь, то в поселении на далёком острове любому магу найдётся применение. Кстати, надо бы как-то назвать тот небольшой городок. Вот пусть его жители и займутся этим. Не всем же ему, Евплу, заниматься. Есть и другие, более важные дела.

Поиск одарённых в Антиохии занял почти два месяца, поскольку и других дел хватало. Удивительно, но в последующие дни редко когда находился хотя бы один. Евплу довольно скоро надоело этим заниматься и шляться по полису обязали Гликона в сопровождении Конона. Мальчишке было обещано по одному золотому за приведённого одарённого, и он был очень горд этим поручением. Бывшему вышибале же было поручено практиковаться во внушении соответствующих мыслей тем, кого его спутник находил и пытался нанять на службу Евплу.

Как ни странно, но Конон и Мелина без особого изумления узнали о своих способностях, поскольку их родители тоже были замечены в подобном, что являлось поводом для многочисленных пересудов их соседей. Именно это и послужило причиной их решений рано покинуть родительские дома и отправиться жить своим умом, набивая себе многочисленные шишки при общении с людьми. Теперь довольно часто кто-то из магов помогал им постигать нелёгкую науку, и прогресс продвигался небольшими, но уверенными шагами…

Весной, когда природа начала просыпаться от зимней спячки, Евпл предложил всем развлечься и отправиться в Тарс, столицу соседней провинции. Женщины отказались, сославшись на какие-то дела, и мужчины поехали вдвоём. Понятно, что основной целью был поиск одарённых, но и просто сменить обстановку тоже хотелось. За последние тринадцать лет Евпл побывал во всех значимых полисах восточной части Средиземного моря и почти избавился от былого юношеского интереса к архитектурным достопримечательностям.

Тарс, не смотря на свой статус провинциальной столицы, имел довольно скромные размеры, что вселяло уверенность в сравнительно недолгом хождении по его улицам. Евплу очень хотелось найти одарённых, нужных в Лисасе (так поселяне уже успели назвать свой городок). За три дня никто не попался, и когда первоначальный азарт пропал, мужчины решили на несколько часов завалиться в таверну и послушать местные сплетни.

– Эразм Альберус! Ты ли это? – к столику подошёл немолодой мужчина.

– Терис Ласкарис! – поднялся Эразм. – Вот уж кого не ожидал увидеть. Как ты здесь оказался?

– Да вот, работаю в местном магистрате по приглашению наместника, – ответил чиновник. – Мои скромные деяния в Велгороде были замечены и меня позвали в доминат.

– Приятно, когда деяния на благо государства становятся замечены начальством, – произнёс Эразм. – Вижу, что ты не узнаешь моего приятеля. Это же Евпл.

– Евпл? Твой сын? – удивлению Териса не было предела. – А мы тебя так долго оплакивали.

– Да, это я, – улыбнулся Евпл. – Так получилось, что я выжил и теперь живу в этих землях.

Пришлось в ближайшие пару часов рассказывать чиновнику основные вехи своей жизни, упуская многие важные детали местной жизни. Тот с интересом выслушал занимательный рассказ.

– “Всё что ни делается - к лучшему” – процитировал чиновник старую поговорку. Я рад, что то несчастье послужило тебе на пользу. Моя дочь Кирс была очень расстроена произошедшим с тобой.

– Как она поживает? – спросил ради приличия Евпл.

– Ну как сказать? – на лицо Териса набежала туча. – Вышла замуж, а через полгода её избранник погиб. Потом опять обрела семейное счастье, но муж вскоре умер во время эпидемии. Сейчас она проживает здесь со мной.

Эразм, чтобы отвлечь старого знакомого от грустных мыслей, стал расспрашивать об его должностных обязанностях, и разговор надолго увяз в обсуждении особенностей работы местного магистрата. Евпл же участия в беседе не принимал и от нечего делать пытался вспомнить лицо Кирс. Получалось не очень. Вернее, не вспоминалось вообще. Ну да, почти пятнадцать лет прошло, а виделись они всего несколько раз. Даже имён её двух подруг мужчина не мог вспомнить, не то, что лица.

– Приглашаю вас завтра к себе в гости, – на прощанье настаивал Ласкарис.

Как ни хотел Евпл ворошить прошлое, но приличия надо соблюдать и приглашение было принято.

– Всё-таки хороший человек этот Терис, – с улыбкой промолвил Эразм, когда они вдвоём направлялись в гостиницу. – Столько лет прошло, а видно, что до сих пор переживает твоё исчезновение в той экспедиции.

– Да, наверное, – сухо ответил Альберус-младший.

– У тебя голова разболелась от долго сидения в душной таверне?

– Нет, отец. Просто не хочется видеться с Кирс.

– Тебе же она раньше нравилась.

– Вот именно. Зачем ворошить прошлое?

– Ну посидим пару часиков и ты можешь уйти, сославшись на дела. Я же останусь, конечно.

На следующий день Эразм и Евпл посетили дом Териса. Конечно, он не был похож на почти особняк, в котором чиновник жил в Велгороде – новый оказался значительно скромнее. Было видно, что жалованье у Ласкариса не позволяет содержать более достойное жилище.

Евпл узнал Кирс сразу же. Вот ещё он силился вспомнить её образ, а как она только вошла в комнату, так старые воспоминания окатили с силой высокого водопада. После ожидаемых охов-ахов потекла обычная беседа, в которой очередной раз были пересказаны давние события. Кирс с интересом слушала и сопереживания были отчётливо видны на её лице, отмеченном печатью увядания от перенесённых несчастий.

Евплу даже стало стыдно, что он смалодушничал и не хотел навестить давнюю знакомую, находящейся в той стадии нужды, когда даже нарядное платье местами выглядит потёртым. Да, времена меняются и люди меняются вместе с ними. Когда-то Кирс казалась недавнему деревенскому парню недостижимой мечтой. Сейчас же молодой мужчина с грустью глядел на ту, о которой когда-то лишь мог вздыхать – иссушенная кожа рук, мешочки под глазами и явные, но пока неглубокие морщины.

Разговор плавно перетёк на местные реалии, и Евпл опять убедился, что жизнь не радует молодую женщину. Она почти целыми днями сидит в доме и редко куда выходит. Её отец, наоборот, пропадает на службе с утра до позднего вечера и видится с дочерью лишь ближе к ночи. Неожиданно Евпл решился сделать что-то полезное. В противном случае он просто себя уважать не будет, если вот так просто покинет этот дом и вернётся в Антиохию.

– Кирс, скажу напрямую, – произнёс молодой мужчина, когда Эразм и Тарис ушли в другую комнату смотреть какие-то бумаги. – Я хочу помочь тебе и твоему отцу, но не знаю как.

– Что ты можешь? – женщина подняла свой усталый взор. – Тут уже ничего не поделать. Жизнь прошла и впереди только старость.

– Да брось! Впереди ещё многие годы.

– Это у вас, мужчин, в тридцать лет всё только начинается. У нас, женщин, тридцать лет – это начало увядания. Я два раза была замужем и даже хотя бы одного ребёнка не родила… может, и хорошо, что не родила, – по щеке Кирс потекла слезинка. – У тебя дети есть?

– Есть, – глухо ответил Евпл.

– Сколько?

– Тринадцать, – Евпл понял, что ответ будет неприятен собеседнице, но и юлить-обманывать не хотел.

– Сколько?! – фальцетом переспросила Кирс. – Не может быть!

На шум в комнату вбежал встревоженный Тарис, но увидев лишь дочь и гостя, сидящих друг напротив друга, успокоился.

– В чём дело, дочь? Случилось что?

– Ничего, отец. Я просто сильно удивилась рассказу.

Чиновник вернулся к разговору с Эразмом.

– Извини, – голос женщины стал спокойным.

– Ничего.

– Но так много детей не бывает, – продолжила Кирс после паузы и снова начала волноваться. – Когда ты пропал тебе было шестнадцать и несколько лет ты ещё скитался. Или у тебя все дети – близнецы?

– Нет, двойняшек у меня только двое, от первой жены, умершей лет десять назад. Сейчас у меня две жены из Империи фарсов, там многожёнство распространено повсеместно.

– Понятно.

На Кирс было больно смотреть. Казалось, что ещё немного и её хватит удар. Евпл сел рядом с ней, взял за руку и стал накачивать её жизненной энергией. Через некоторое время на щеках женщины заиграл румянец, острые черты лица сгладились, и дыхание сделалось спокойным.

– Спасибо, – еле слышно произнесла она…

Эразм и Евпл сидели у городского фонтана и вели неторопливую беседу.

– Да, нехорошо получилось, – в очередной раз повторял Эразм.

– Ну не врать же надо было, – начал оправдываться Евпл.

– Иногда лучше соврать, чем говорить женщине правду. Молод ты ещё и многого не знаешь. Ну да ладно, что сделано, то сделано. Хорошо, она ещё сознания не лишилась.

– Ну мы бы не позволили случиться плохому.

– Да, не позволили, – согласился Эразм. – Кстати, а как ты им хотел помочь? Денег дал бы?

– Думаю, монеты они не приняли бы, обиделись.

– Обиделись бы, да, – мужчина задумался. – Единственно, что можно сделать не обижая никого, так это подправить её внешность. Тогда она бы снова выглядела молодой и могла попытаться выйти замуж. Некоторым мужчинам всё-равно, сколько лет их жёнам, пока те выглядят молодо.

– Хорошая идея, отец. Но для этого потребуется много времени поскольку изменения не могут быть быстрыми, а мы уже почти готовы возвращаться.

– Вот и реши, насколько ты действительно хочешь ей помочь.

– Что ты имеешь в виду?

– Пригласи её в Антиохию. Я думаю, Тарис будет только рад, если его дочь, наконец-то, отлучится надолго из дому…

Кирс поначалу отказывалась от предложения уехать на пару месяцев в Антиохию, но было видно, что делала она это лишь из приличия, боясь стеснить пригласившего её человека. Тарис вначале опешил от слов Евпла, но быстро согласился, что это хороший шанс для дочери. После первого часа отнекиваний Кирс согласилась. Собираться ей, как оказалось, было недолго, – вещей имелось на удивление мало. Вернее, все бы сильно удивились, если сборы заняли бы несколько дней.

И вот молодая женщина впервые за долгое время не только покидает полис, но и поднимается на палубу корабля. Дабы не ставить Евпла в неудобное положение перед его жёнами, Эразм решил поселить Кирс у себя – Ильва её знает, да и той будет спокойнее со знакомыми людьми.

– Какой у тебя огромный дом, Эразм! – восхитилась молодая женщина, переступив порог.

“Не такой огромный, как у Евпла” – чуть было не ответил мужчина, но успел сдержаться. Кирс поселили в комнату, площадь которой была чуть ли не такой же, как у всего дома её отца. Когда ей стали прислуживать рабы, молодая женщина поначалу тушевалась, но за несколько дней научилась не обращать на это внимание, тем более, те не делали ничего сверх того, что входило в их обязанности. Ну а ей теперь можно приходить к обеденному столу и не думать о том, что надо самой заранее расставлять тарелки и накладывать приготовленную пищу. Что в этом такого? Она в гостях, а гости за собой использованную посуду не моют.

Кирс двое суток с напряжением думала о том, кто станет ею заниматься: Евпл или Эразм, и была несказанно рада, когда подошла Ильва и с улыбкой сказала, что целительствовать будет она.

– Уф, замечательно! – пролепетала молодая женщина. – Я поначалу согласилась на омоложение, но потом вдруг подумала, что это будет делать кто-то из мужчин.

– Такое бывает, конечно, но мы стараемся не допускать подобное неудобство.

– И с чего ты начнёшь?

– Вначале я просто тебя осмотрю, кое-что подлечу, если будет такая необходимость, а потом расскажу о своих планах. Возможно, ты услышишь о таких вещах, о которых раньше и не задумывалась. Поверь, многие люди не знают почти ничего о состоянии своего здоровья до самого конца.

– Ты пугаешь меня, Ильва.

– Нет, я говорю о том, что есть. За то нас, целителей, и ценят, что мы излагаем настоящее положение вещей, не приукрашивая и не запугивая.

Глава 10

Ильва в последнее время таскала с собой не только старшую дочь, но и одну-двух девушек, проживавших в доме Евпла, постепенно приобщая их к целительству. Вот и сейчас, осматривая Кирс, она приготовилась давать комментарии о состоянии больных органов, приучая будущих целительниц к мысли – абсолютно здоровых людей не бывает.

А это что? Ильва в недоумении уставилась на свечение, которого не должно быть. Кирс – одарённая? Хранилище несколько большего размера, чем этого можно было ожидать, не оставляло место для сомнений. Вот так сюрприз! Не акцентируя внимание на находке, Ильва продолжила осмотр. Да, есть серьёзные проблемы, в том числе и с детородными органами. Теперь понятно, почему после двух замужеств у женщины не было детей. Пока не следует рассказывать Кирс все новости, а лучше ограничиться обсуждением будущих целительских процедур.

– Что скажешь, Ильва? – молодая женщина взяла инициативу в свои руки.

– По большому счёту, нет ничего такого, чего бы я не видела раньше, – начала Ильва. – В основном, обычные болячки, встречающиеся у женщин твоего возраста, но есть и кое-что важное.

– Рассказывай, не томи, – чуть не взмолилась Кирс.

– Я и рассказываю. Предстоит сделать несколько больше – у тебя проблемы с детородными органами.

Молодая женщина охнула и осунулась. Вероятно, она и ранее подозревала о своей беде, но узнать наверняка ни у кого не могла.

– Не пугайся, – Ильва предостерегающе подняла руку. – Подобное встречается не так уж и редко. И я, и Эразм исцеляли такое неоднократно. Тебе понадобится несколько дней для подготовки, в течении которых я буду давать жизненные силы, стимулирующие твой организм. Ну а потом мы сразу вдвоём займёмся твоим излечением для полной уверенности в благоприятном исходе.

– Скажи честно, всё очень плохо? – дрогнувшим голосом спросила Кирс.

– Да, плохо, – Ильва мотнула головой так, как это делают эллины. – Но опыт, приобретённый нами за почти два десятилетия, настолько обширен, что можно с уверенностью сказать – исцеление будет полным.

– А если ничего не получится?

– Тогда будет всё так, как и раньше. Хуже точно не будет.

В последующие четыре дня рабы приносили Кирс много фруктов и свежей воды, внимательно следя за тем, чтобы гостья ничем себя не утруждала. Та же несколько раз спрашивала об Евпле, и ей ограничивались общими словами: “Он занят какими-то делами и придёт позже”.

Евпл же был действительно занят – он размышлял о том, что ему рассказала Ильва. Положительно, эта новость порадовала – появился маг-огневик, но, с другой стороны, влиять на молодую женщину он не мог, поскольку та была достаточно независимой. Да, деньги ей были нужны, но не до такой степени, чтобы ограничивать свою свободу и поступать так, как укажет Евпл. Значит, надо заинтересовать чем-то ещё, кроме монет.

Самое главное для почти любой женщины, не имеющей детей, – это сохранение молодости. Евпл может предложить это Кирс, но тогда ему придётся открыть страшные тайны тёмных магов человеку, с которым его почти ничего не связывает, кроме подростковых воспоминаний, пусть и приятных. Конечно, у молодой женщины, скорее всего, нет причин обмануть оказанное доверие, но чужая душа – потёмки. Иногда и от собственных жён и детей можно услышать обидные слова, а тут – посторонний человек.

Конечно, если Кирс согласится пойти по пути тёмных магов, то можно попробовать подстраховаться и поставить возле дома камни душ, которые будут постоянно охранять дорогих Евплу людей… Молодой мужчина замотал головой, словно желая сбросить наваждение. Почему он решил, что Кирс обязательно его предаст? Нет же ни одной причины для этого – они встретились спустя полтора десятка лет и он предложил ей помощь. Да, в голову иногда лезут глупые мысли…

– Что скажешь, отец, по поводу этой моей идеи? – Евпл сидел в комнате Эразма и уже успел рассказать свои мысли.

– Это серьёзный шаг. Я даже не уверен, следует ли нам вообще что-то ей рассказывать.

– Почему, муж мой? – Ильва выглядела недовольной. – Потому, что она – женщина?

– Глупости, – Эразм даже усмехнулся. – Я так говорю потому, что мы её плохо знаем. Даже не так… мы её плохо знаем и не имеем возможности повлиять на её дальнейшее поведение. Евпл прав в том, что она ничем не будет нам обязана.

– Мы её исцелим. Разве это не причина? – не унималась Ильва.

– Ты сама знаешь, жена, что это не причина. Не она же нас просила о целительстве, а Евпл ей предложил. Она же просто согласилась.

– Поспешил я, – горестно сказал Альберус-младший. – Надо было вначале посмотреть на её ауру.

– Что сделано, то сделано. Надо решить первый по важности вопрос – надо ли вообще привлекать её к нашим делам? Ну а второй – насколько это привлечение должно быть широким, то есть, как много мы ей поведаем.

– Я думаю, что привлечь надо, – решился Евпл, – просто не следует рассказывать ей всё, и таким образом у неё будет неполное знание. Если по владению силой стихии огня рано или поздно прогресс будет, то по тёмной магии она далеко не продвинется.

– Ну а если ты ошибаешься? – разволновалась Ильва. – И каким-то образом она узнает больше, чем ты ей расскажешь.

– На этот случай у меня есть кое-что, о чём вряд ли кто знает. Не буду говорить подробности, но это довольно действенная защита.

Они ещё долго обсуждали возникшую проблему и пути её решения, но так и не пришли к общему согласию. Весь следующий день Ильва и Эразм проводили целительские процедуры и, в конце-концов, довели начатое дело до конца.

– Тебе надо поесть и хорошо отдохнуть, – сказала Ильва, когда молодая женщина очнулась.

– Как всё прошло? – на лице Кирс была видна усталость, но глаза горели и требовали ответа.

– Всё прошло хорошо. На мой взгляд, ты теперь сможешь иметь детей. Ближайшие три-четыре дня тебе надо отдыхать и кушать. Работой с остальными органами я займусь позже, когда окрепнешь. Ну а когда всё будет позади, к тебе придёт Евпл. Кирс была слишком слаба, чтобы её реакция на эту новость была заметна, но лёгкий румянец выдал заинтересованность…

Евпл сидел у постели и рассматривал хранилище молодой женщины. Да, всё было именно так, как и говорила Ильва – оно несколько больше, чем этого можно было ожидать. Если Кирс серьёзно начнёт заниматься магией, то результаты будут очень даже неплохими, а вчетвером они, конечно, не смогут эффективно противостоять фарсам, но уже можно подумать хоть о некоторых действиях. Если же Кирс пойдёт по пути тёмной магии, то даже вдвоём они станут относительно грозной силой, с которой и пятидесяти магам, наверное, не получится справиться.

– Я вижу, ты полностью здорова.

– Пока я этого не чувствую, но Ильва и Эразм мне сказали тоже самое.

– Когда человек здоровый, то он не думает о состоянии своего здоровья. Он просто живёт и всё. О самочувствии, как правило, задумываются больные.

– Благодарю богов, что ты предложил мне всё это! Ильва была так добра ко мне… и Эразму тоже спасибо! Как жаль, что я не могу лечить, как они.

– Я тоже не могу лечить как они, – признался Евпл. – Я хороший целитель, но отец имеет намного больший опыт.

– Расскажи мне, как вы стали целителями, – неожиданно попросила Кирс.

– Это дар. Чтобы стать врачом-асклепиадом надо родиться в соответствующей семье и потом долго учиться. Чтобы стать целителем, надо иметь определённый дар и потом его развивать.

– Ты хочешь сказать, что имеются и другие… дары? – удивилась молодая женщина.

– Да, имеются. Даров много, и я не уверен, что знаю обо всех.

– Ты так и не ответил, кто и как даёт этот дар.

– Большинство людей получают его по наследству.

– Как бы я хотела быть в их числе! – на щеках Кирс заиграл румянец, а в глазах появились искорки.

– Те, кто получает этот дар по наследству, часто не знает об этом и живёт как обычный человек. Но не это главный вопрос, а то, как распоряжаться этим даром. Ведь кухонным ножом можно нарезать овощи, а можно и убивать. Дар можно использовать в созидательных целях, а можно и в разрушительных.

– Интересно, – Кирс на самом деле была заинтригована. – Как определить есть ли дар в человеке?

Евпл задумался над сложившейся ситуации. Была не была… надо решаться. Неужели он не сможет направить её развитие в нужное русло?

– Протяни руку ладонью вверх и представь, что из неё ты как бы выдавливаешь огненный шарик, размером с галльский орех.

– Какой орех?

– В Велгороде его называют эллинским орехом.

Кирс долгое время смотрела на свою ладонь, но ничего так и не происходило.

– Не получается, – как ребёнок пожаловалась она.

– К сожалению, я ничем помочь не могу. Или получится, или нет, так что пробуй.

– Ну ты, хотя бы, покажи что должно получиться.

– Да, ты права, – произнёс Евпл и образовал на своей ладони огненный шар размером с большое яблоко. – Смотри.

– Ого! – только и смогла произнести Кирс, поражённая увиденным. – А ты говорил про орех.

– Ты шар такого размера сделать не сможешь, а вот значительно меньшего – вполне. Вот только не вздумай его ронять или кидать. Просто схлопни его, пожелай ему исчезнуть.

Кирс с бóльшим энтузиазмом возобновила свои потуги, ну а Евплу ничего не оставалось, как наблюдать, поскольку оставлять её одну в таком состоянии будет опасно для всех. Надо было, всё-таки, повременить и проделывать эксперименты где-нибудь во дворе.

– А-а-а!..

Раздался вопль и Евпл увидел, что это Кирс громко вопит, а на её ладони пылает огненный шар размером с небольшое яблоко.

– Не кричи, – попробовал он успокоить молодую женщину. – Огонь ничего тебе не сделает. Просто пожелай, чтобы он исчез.

Это второе действие произошло довольно легко и ошарашенная Кирс повалилась в бессилии на кровать, ну а Евпл стал накачивать её живительной силой.

– Получилось! – только и нашла, что сказать молодая женщина. – Получилось!

– Да, и с хорошим результатом. Видимо, кто-то у тебя в роду был сильным магом.

– Кто бы это мог быть?

– Если твой отец не имеет подобного дара, то это предки по материнской.

– Я почти ничего не знаю о них, – с грустью произнесла Кирс, и её радостное выражение лица сменилось на грустное. – Отец мало что рассказывал о моих бабушке и дедушке.

– Как ни жестоко это может звучать, но сейчас не имеет значения, кто и когда был этим сильным магом, поскольку подобное знание ничего не даёт.

– И что мне теперь делать?

– Ты можешь вернуться к отцу и жить так, как раньше. Если сможешь, конечно.

– Вернуться я могу, но моя жизнь уже не будет прежней. Ты мне расскажешь о том, что я теперь могу делать?

– Расскажу, – Евпл устроился поудобнее у постели Кирс. – Ты владеешь боевой магией, поскольку сложно представить мирное применение этой силы… Если только ты не захочешь работать в литейной мастерской.

Маг долго рассказывал молодой женщине о силе стихии огня, а та, хоть и внимательно слушала, но была ещё не в состоянии осознать все свои новые способности. В конце-концов, усталость дала о себе знать, и Кирс ожидаемо заснула. Евпл просидел с треть часа у её постели, размышляя о своих дальнейших шагах. Понятно, что в ближайшее время будет неправильным рассказать о тёмной магии. Пусть осознает своё новое положение, а дальше… Евпл и сам не знал, что будет дальше даже с ним.

Последующие седмицы прошли в преподавании Кирс новых знаний, как правило, сводящиеся к практическим экспериментам. Чтобы как-то показать ей различия в техниках, Евпл привлёк к занятиям младшую жену Махин, которая тоже была огневиком и, как это было принято в Империи фарсов, официально не обучалась магии, но знала какие-то приёмы от своего отца.

Терису Ласкарису дочь написала, что целительство прошло успешно и она останется в Антиохии на несколько месяцев, а, может, и дольше. Эразм, узнав об этом, с грустной улыбкой заметил, что, возможно, для её отца впервые за долгое время наступят спокойные времена.

– Это немного злая шутка, – заметил мужчина, – но она, как я думаю, отражает реальное состояние дел.

– Да, – согласился Евпл. – Как бы он не хорошо относился к дочери, но её постоянное присутствие волей-неволей воспринимается как некий укор. Пусть её отец отдохнёт и, возможно, займётся личной жизнью. Что же касается Кирс, то думаю, ей будет лучше перебраться ко мне.

– У тебя в доме такая толпа людей, что о спокойной жизни можно забыть, – усмехнулась Ильва. – У нас ей будет спокойнее.

– Спокойствия у неё было более чем достаточно за последние годы, – не согласился Евпл. – Ей нужна хорошая встряска, и лучшего места, чем мой дом, для этого трудно найти.

Кирс поселили в одной из комнат третьего этажа, пристроенного лет пять назад, когда стало ясно, что спален на втором этаже будет не хватать для всех подрастающих детей. Молодая женщина, конечно, была готова увидеть множество людей, но реальность оказалась более непредсказуемой – везде носились дети, в саду почти всегда кто-то играл и визжал, в фонтане постоянно сидели или плавали подростки. Немного подросшие черепахи служили своеобразными мишенями для сорванцов, которые забрасывали их овощами и фруктами в попытках упражняться в меткости. Среди всей этой суматохи почти невозмутимо ходили взрослые и пытались делать что-то конструктивное.

Как и предположил Евпл, молодой женщине вскоре понравилось находиться среди этой неразберихи, позволяющей забыть о своём возрасте. Общение и игры с детьми дало ей то, чего она была до сих пор лишена, и Кирс отдалась этим новым для неё эмоциям. Таким образом, Евпл приобрёл ещё одну няньку, которой нравилось возиться с маленькими гомонящими человечками, а его жены – новую подругу, с которой можно было часами ходить по рынкам и лавкам.

Ближе к сентябрю у Кирс наметились определённые подвижки – она стала увереннее вызывать огненные шары и пользоваться ими в различных моделируемых ситуациях. Конечно, до самостоятельного боевого мага ей надо было ещё расти и расти, но как маг-помощник она вполне могла пригодиться на поле боя, что и показал осенний рейд, проведённый против одной неизвестно откуда взявшейся наглой разбойничьей шайки, решившей пограбить местные караваны.

Как и ожидалось, Кирс вначале растерялась и не предпринимала никаких действий, но потом сумела взять себя в руки и, даже, попасть в одного из разбойников, посчитавшего молодую женщину лёгким противником. Приобретённая дыра в области живота наглядно показала тому, что он был неправ. Конечно, Кирс получила сильную эмоциональную встряску, но без подобных действий ей не было смысла развивать полученный дар. В последующем рейде, проведённом через месяц, она была более активной, а ближе к зиме перестала бояться крови и морщиться от запаха обугленных тел.

– Прогресс, показываемый тобой, очень хорош, – похвалил Евпл. – Другое дело, что ситуаций, в которых ты можешь здесь оттачивать своё мастерство не очень много. В ближайшей местности разбойники перестали шалить, понимая, что это совершенно не полезно для их здоровья. Что же касается пиратов, то в морских сражениях, происходящих несколько иначе чем сухопутные, маг-огневик, как правило, почти бесполезен.

– И что делать? – загрустила Кирс.

– Ты можешь пожить в одном поселении на далёком южном острове, где периодически происходят военные столкновения с местными воинственными племенами. Таким образом ты приобретёшь боевой опыт.

– Там есть другие маги?

– Сейчас нет, но я планирую отправить туда через год или два Гликона.

– Нет, если там нет магов, то я не смогу получить помощь, которая мне может понадобиться.

– Нет, так нет, – согласился Евпл. – Просто там бы могла бы быстрее приобрести необходимый опыт боевых действий. Здесь же тебе придётся расти в несколько раз медленнее, поскольку врагов, как таковых, поблизости нет.

– Ты же как-то говорил, что будет война с Империей фарсов.

– Будет. Но я не думаю, что нам надо в ней участвовать, поскольку враждебных магов будет очень много. Ты же не хочешь погибнуть в первом же сражении?

– Я пока и сама не знаю, что хочу. Давай вернёмся к этому разговору позже. Мне надо о многом подумать.

Глава 11

– Господин! – Гликон чуть ли не подбежал к Евплу. – Господин, я нашёл одарённую!

– Кто она?

– Девочка лет тринадцати.

– Хм. Надеюсь, ты не привёл её сюда?

– Привёл, господин, – паренёк опустил голову.

– Я же просил этого не делать, – устало проговорил Евпл. – Не хватало ещё, чтобы в магистрат пошли жалобы, будто бы я краду детей.

– Никто не будет жаловаться, – Гликон посмотрел прямо в глаза. – У неё нет родителей.

– Отсутствие родителей ещё не означает, что никто не заботится о девочке, и она никому не нужна. Где ты её нашёл?

– Увидел уличную потасовку в которой одна подростковая компания выясняла отношения с другой. Они дрались чем попало, и многие уже серьёзно успели пострадать, в том числе и Лилита.

– Дай угадаю, что произошло дальше. Она тебе понравилась и ты решил уберечь девочку от дальнейших неприятностей и заодно излечить раны. В процессе исцеления ты увидел у неё хранилище, и привёл сюда.

– Да, господин.

– Ладно, пока ничего страшного не произошло, но если начнутся проблемы, то решать их придётся тебе. Теперь веди Лилиту сюда. Кстати, что это за имя?

Девочка была явно смешанных кровей – в ней угадывалось арабское и египетское происхождение – и из-за чрезмерной худобы больше походила на мальчугана. Хранилище тоже было небольшое, ещё меньше, чем у Гликона и цвет ауры указывал на дар целительства. Евпл сморщился – почти бесполезное для него приобретение.

– Иди и скажи, пусть кто-нибудь из кухарок накормит её. Только предупреди, чтобы сильно не кормили – одно простое блюдо, иначе могут быть проблемы с пищеварением, и сразу же возвращайся ко мне.

– Давай поговорим как взрослые люди, Гликон, – начал Евпл, когда парень вернулся. – Ты и сам понимаешь, что особой радости от появления у меня ещё одной одарённой силой целительства девочки у меня нет. Но-но… успокойся, ты всё сделал правильно. Я наказал тебе искать – и ты нашёл.

Мальчишка немного повеселел, что отразилось на его лице.

– Но у меня нет времени ею заниматься, тем более, целителем она будет слабым. Так что теперь ты сможешь продемонстрировать свою ответственность, ибо я поручаю её тебе. Теперь именно ты будешь её учить школьным знаниям и… и вообще. Когда она чуть подрастёт, начнёшь показывать ей свои умения. Понял?

– Да, господин! – Гликон явно обрадовался такому исходу дела. – Я докажу, что могу быть ответственным.

– Ну и дабы тебе придать ещё больше мотивации, скажу сразу – когда ты отправишься на остров Аналаманжа, она поплывёт с тобой. Надеюсь, ты понимаешь, что это может означать?

Когда паренёк ушёл, Евпл заулыбался – пусть и с некоторыми возможными проблемами, но теперь Гликон и на шаг не отойдёт от Лилиты. Если же раньше он с явным неодобрением думал о своём навязанном пребывании на далёком острове, то теперь с явным нетерпением начнёт ожидать его. Наверняка, их дети станут более сильными целителями, что лишь пойдёт поселенцам на пользу.

Мысли мага снова заняла будущность Кирс. Она явно не хотела жить в том далёком поселении, а здесь её помощь не особенно-то и пригодится. Нет, огненным магом она станет далеко не слабым, но надо ещё с десяток подобных, чтобы задуматься о каком-то противостоянии фарсам. Присутствие же только одной Кирс ситуацию не переломит. Так зачем тогда подвергать её жизнь опасности?..

– Я вот всё раздумывала, почему ты не остался жить в Срединных провинциях? – Кирс подошла через несколько дней с неожиданным вопросом.

– Да я и сам не сразу понял. Вначале думал, что всё дело в моих детских мечтах повидать мир, а позже, когда снова посетил те провинции, уразумел – там на чужака не смотрят, как на равного.

– Не поняла.

– Помнишь, я рассказывал об аптекаре, у которого прожил несколько месяцев. Вот он и работу свою любит, и старается делать хорошие снадобья, а всё-равно живёт довольно небогато. Почему? Я думаю, это следствие того, что для местных бюргеров он чужой. Его можно терпеть и пользоваться услугами, но он никогда не станет своим, которому будешь помогать.

– Почему же за него булочник отдал свою дочь? Да и тебя тоже хотели женить?

– Потому что видели перспективу, да и дочерей надо пристроить – конкуренция велика и что-то представляющих из себя мужчин мало. Чуть промедлил, и в двадцать лет девушки уже старыми девами начинают считаться. Опять-таки, их дети станут уже как бы своими для соседей.

– Как-то неубедительно это всё для меня.

– Возможно, я сгустил краски, но в Антиохии местные жители другие. Тут вообще полное смешение людей из разных мест, и мало кто смотрит на место рождения. Главное – что представляет из себя человек, а не из какой он провинции.

– Вот с этим я могу согласиться, – кивнула Кирс. – Даже по сравнению с Велгородом, здесь чувствуешь себя значительно свободнее, не будучи скованной различными условностями. Правда, моему отцу это не очень-то и помогло, но, возможно, ему просто не повезло. Приедь он сюда несколько раньше, ещё неизвестно, как бы всё сложилось.

– Твой отец – молодец, – искренне поддержал собеседницу Евпл. – Я думал, как ему помочь, но хороших идей пока нет.

– Я вот что ещё хотела тебя спросить, – замялась молодая женщина. – Ты только не смейся. Мне почему-то кажется, ты не очень сильно изменился… то есть, на тридцатилетнего ты неочень-то и похож и выглядишь лишь чуть старше, чем когда жил в Велгороде.

– Это благодаря магии, – решился на откровенность Альберус-младший. – Она способствует как сохранению молодого внешнего вида, так и долголетию.

– Почему же твой отец выглядит на свои годы? Ильва тоже не похожа на молодуху.

– Они не владеют именно той особой магией, что доступна мне. Возможно, они проживут лет до восьмидесяти-девяносто или несколько дольше.

– Ты хочешь сказать, что существуют столетние маги? – с изумлённым выражением лица спросила Кирс. – Зачем ты меня обманываешь, Евпл?

– Я не знаю, много ли столетних магов, но знал одного, которому было далеко за пятьсот лет.

– Раньше я не замечала за тобой склонности к глупому розыгрышу, – молодая женщина встала и с обиженным видом ушла в свою комнату.

– Ты говорил правду? – Кирс всё-таки вернулась к разговору через час.

– У меня нет привычки врать без особой нужды. Да, я говорил правду, но имеется несколько серьёзных препятствий для обретения подобного долголетия. Одно из них заключается в высокой вероятности смерти при инициации.

– И какова эта вероятность?

– Точно неизвестно, поскольку таких магов очень мало.

– Тогда откуда известно, что она существует?

Действительно, молодому мужчине такой вопрос даже не приходил в голову. Он просто принимал написанное в книге за истину и не сомневался ни в едином слове. Но сказать об этом Кирс не мог – она не должна пока ничего знать о книге Зандика.

– Есть и другое препятствие, – словно не расслышав вопрос, продолжил Евпл. – Оно заключается в необходимости убивать людей. Чем больше людей убьёт такой маг, тем сильнее он станет.

– Убивать людей?! – голос Кирс предательски дрогнул.

– Да, убивать самолично… в бою… ножом, – прозвучал твёрдый и безжалостный ответ.

Кирс продолжала сидеть и смотреть застывшим взглядом впереди себя. Евпл прождал ответной реакции, но её так и не было. Тогда он встал и намерился было уйти, но позади раздался охрипший голос:

– Я согласна…

Через четыре месяца Евпл в одиночку вошёл в тайную пещеру, где долгие годы соседствовали две тёмные дымки. Кирс он оставил пока в форте, поскольку не хотел показывать ей насколько сильно замаскирован вход в пещеру. К тому же была ещё одна причина – там, в клубах дыма, лежало множество драгоценных камней.

Лет семь назад Евпл прочитал любопытное описание создания специальных камней, в которых души как бы обретают своё постоянное жилище. Им можно давать особые приказы, и они будут исполняться весьма длительное время. В книге были упомянуты два наиболее часто отдаваемых приказа: охранять жилище и противодействовать душам, посылаемым враждебным тёмным магом.

Для создания камня душ следует выбрать как можно большой драгоценный камень и заключить в него три души. Одна из них будет атаковать живых, а две другие – мёртвых. Кристалл следует положить в место силы не менее, чем на три года для преобразования его в место постоянного пребывания душ. Те, что сейчас хочет забрать Евпл, пролежали пять лет.

Тогда молодой маг ещё не предполагал, что эти драгоценные камни он захочет использовать в виде своеобразных сторожевых псов против своей ученицы. Но ставки слишком высоки, дабы пренебрегать дополнительной защитой для близких ему людей. Евпл хорошо помнил прочитанное предупреждение, что тёмная сила может негативно повлиять на любого мага, подчинив его сознание душам, самостоятельно освободившимся от слишком долгого пребывания в кристаллах…

– Держи, – Евпл протянул Кирс изящный кинжал. – Это твоё оружие, которым ты будешь пользоваться в течении очень долгого времени. Ты должна встать между этими двумя дымками и пытаться прочувствовать силу. Возможно, потребуется ещё что-то, но эти проблемы придётся решить лишь тебе, поскольку вряд ли ты сможешь попросить меня о помощи.

Молодая женщина уверенно взяла клинок в руку и произнесла:

– Я готова.

Затем она шагнула в указанное место и замерла. Евпла вдруг охватила странная тяжесть и он без сознания повалился на пол пещеры. Когда же его глаза открылись, то он увидел, как тело Кирс лежит рядом. Жива? Мужчина протянул руку и не без усилий оттащил подальше тело спутницы. Да, дыхание есть, но слабое. Помня слова предупреждения, что любое вмешательство извне недопустимо, Евпл взглядом целителя начал осматривать себя. Как он мог забыть, что в момент инициации высвобождается огромная сила, которая так или иначе затрагивает всех, кто находится рядом?! Теперь надо во второй раз исцелять свой организм. Правда, сейчас ему намного легче, чем тогда, более десяти лет назад.

Кирс пришла в себя примерно через полтора часа, и это несказанно изумило и обрадовало Евлпа. Он хорошо помнил, что ему потребовалось куда большее время. Ну некогда предаваться воспоминаниям, – надо приводить тело нового тёмного мага в порядок.

Очередное изумление – тёмных и красных нитей у неё не так уж и много, и целительство заняло всего часа три. До форта они добрались тоже быстрее, чем это когда-то удалось сделать в первый раз. Загадки, да и только!

На обратном пути их небольшой отряд всё-таки удостоился разбойничьей атаки и Кирс сумела захватить пару душ, и почти сразу те полетели выполнять первые приказы тёмной магини. Ну что же, теперь у Евпла есть единомышленница и соратница в одном лице… вполне симпатичном, кстати. На ближайшей стоянке это лицо попыталось заночевать в его крепких объятьях, но Альберус-младший в довольно жёсткой форме пресёк неуместные поползновения. Кирс сильно обиделась и не разговаривала до самой Антиохии…

Весной Евпл, Кирс и Гликон сели на корабль, изображавший неповоротливого купца, и отправились в сторону острова Родос, чтобы на пиратах, потерявших всякий страх за долгую зиму, потренировать молодую женщину. Потренировали… Евпла часто предупреждали, что нельзя недооценивать противника, но он, за долгие годы привыкший к лёгким победам, порядком расслабился.

Пираты подошли ночью на лодках и со всех сторон стали быстро подниматься на палубу. Это было похоже на порядком забытую битву с данами у британского берега. Только тогда у Евпла было два почти боевых корабля с многочисленными командами. Сейчас же предполагалась недолгая, почти увеселительная прогулка, хотя назвать так планируемое уничтожение десятков морских разбойников язык не у каждого осмелится.

Удивительно, но Кирс внешне не проявляла сильного испуга. Да, она не выглядела спокойной, но решительность и, даже, какое-то сладостное предвкушение читалось на её лице. Обвешанная целительными и защитными амулетами, молодая женщина отважно бросилась чуть ли не в саму гущу пиратов и стала махать направо и налево своим почти женским ножичком.

Поскольку все смешались на палубе, то использовать тёмную магию было никак нельзя. Евпл, который за почти полтора десятка лет так и не научился удовлетворительно драться мечом, тоже схватил свой кинжал и старался держаться поблизости к Кирс. Врагов было так много, что даже целительские амулеты не всегда справлялись со своей задачей и к тому времени, когда на палубе остались лишь свои, а немногочисленные пираты, погрузившись на лодки, усиленно гребли лишь в одном им известном направлении, на телах выживших красовалось далеко не по одной кровоточащей ране.

Вот и настал тот момент, когда Евпл убедился, что наличие даже слабого целителя не бывает лишним – Гликон, которому излечение больных внутренних органов давалось с видимым трудом, успешно занимался промывкой и заживлением ран. Не будь его, как минимум десяток матросов не увидело бы восходящего солнца. Кирс выглядела неважно, хотя сильных порезов и не было. Больше всего она сокрушалась по длинной царапине на щеке, заняться которой Евпл не мог, поскольку другие его люди находились на грани между жизнью и смертью.

Ближе к полудню со всеми разобрались и поплыли в Антиохию. Теперь можно заняться и царапиной Кирс, только для мужчин кажущейся несерьёзной, а вот для любой женщины – самой настоящей вселенской трагедией. Уже на подходе к порту от раны на щеке и следа не осталось, но молодая женщина не отпускает зеркальце из рук и периодически всматривается в него.

Похоронили погибших – а это было около трети команды, – на большом участке, который был выкуплен Евплом много лет назад. Вдовам, как всегда, назначили пособие и десятилетнюю пенсию, а мальчикам подходящего возраста дополнительно была оплачена учёба в школе второй ступени и гарантировано место во флотилии.

С Гликоном Евпл провёл несколько совместных сеансов целительства. Жаль, но большего парню он дать ничего не мог, – никаких ценных книг или амулетов для целителей не существовало. Хотя, нет… надо подарить один из перстней, куда можно время от времени сливать силу для использования в последующих сложных сеансах.

С Кирс всё оказалось проще и сложнее одновременно – место её раны осмотрела Ильва и что-то ещё подправила, но молодая женщина не успокоилась и продолжала бубнить: “Шрам так и остался”. Как Эразм не пытался ей объяснить, что никаких следов нет, ничего не убеждало. Со временем Кирс успокоилась, перестала настойчиво смотреть в зеркало и, даже, продолжила участвовать в последующих рейдах. Она настолько рьяно взялась за тёмную магию, что Евпл мог только порадоваться её энергии. Несколько раз мужчина задумывался, надо ли ознакомить Кирс с книгой Зандика, но всё откладывал и откладывал окончательное решение. Да и зачем? Всё, что может быть полезно, она и так узнает от него.

Из Смирны привезли двух природных одарённых: воздушника лет двадцати пяти и водницу не старше сорока. Ладно, в Лисасе все пригодятся. Первый будет тучи с дождём пригонять, а вторая… найдётся и ей дело, да хоть овощи и фрукты будет помогать выращивать.

Страннно, места сил огненной стихии были самыми распространёнными, а вот огневиков Евпл практически не встречал в Империи. Ничего, ребетня скоро подрастёт и отправит он их всех по крупным ближайшим городам выискивать нужных одарённых.

Пришёл посыльный из почты Имперского банка, – да-да, этот банк создал полноценную почтовую сеть на основе своих филиалов, сразу же увеличив этим число вкладчиков, – и принёс послание из Ольдена. Почти сразу за ним прибыл человек от кипрского плантатора и тоже передал письмо. Ну что же, все планы по созданию скорого антиразбойничьего рейда к востоку от Верии, о чём просили местные купцы, идут теперь крахом?

Глава 12

Евпл взял письмо от Априма, того самого кипрского латифундиста, с кем долгие годы были успешные деловые отношения, поскольку его посланник тут же ожидал скорого ответа. Тот просил прибыть с большим вооружённым отрядом и помочь разобраться с местными сложностями. Придётся принимать приглашение от своего давнего поставщика хорошего вина. Посыльный получив положительный ответ, поклонился и вышел.

Второе письмо было написано женским почерком, но из первых же строк Евпл понял, что написала его одна из тех сестёр, за недостойную связь с которыми он чуть было не отправился в тюрьму. В своём неожиданном послании она просила приехать как можно скорее в Ольден и забрать обоих сыновей, поскольку муж тяжело заболевшей сестры уже наложил лапу на имущество родителей, скончавшихся почти одновременно от неизвестной болезни, и собирается присвоить деньги, оставленные Евплом своим детям.

Хм… Вот это уже серьёзно. Время, как стало понятно из письма, ещё есть, поскольку до совершеннолетия сыновей осталась пара лет, но лучше поспешить. Получается, что одной сестре всё же удалось устроить личную жизнь, но ей попался не только жадный, но и опасный тип. Ладно, сейчас не время для переживаний, надо составлять план. Два корабля с командами, месяц назад вернувшихся из Хиндостана, стоят у порта, и это хорошо – есть на чём и с кем плыть.

Понятно, сначала надо отправиться на ближайший Кипр и, как минимум, оставить там сильный отряд и лишь затем плыть в Порт Бремы, дабы оттуда пешком добраться до Ольдена.

– Гликон, хочешь побывать в Срединных провинциях?

– Да, очень хочу. А можно?

– Можно, собирайся. Хотя, чего тебе собираться – только подпоясаться. Иди к Лилите и объясни, что ты несколько месяцев не будешь рядом с ней…

– Айзере, Махин, не устали сидеть в Антиохии? Хотите повидать западные земли Ромейской империи?

– А с детьми кто останется, дорогой муж?

– Да тут столько нянек, что даже страшно иногда становится.

– Когда отплытие?

– Дня через два-три.

– Мы подумаем…

– Кирс, я на днях отплываю в Срединные провинции, а до этого надо побывать на Кипре, и твоё присутствие пригодится, конечно же.

– Хорошо. А зачем ты туда плывёшь?

– Надо разобраться с парой проблем и, возможно, придётся забрать оттуда сыновей.

– Это те, которые от двух сестёр? Всё настолько серьёзно, что ты вот так сразу бросился в путь на полтора месяца в одну сторону?

– Не знаю, но судя по письму, их жизням угрожает опасность. И да, это серьёзно.

– Тогда я, конечно же, поплыву с тобой. Заодно и развлекусь.

– Ну-ну… может и вместе развлечёмся…

За пару дней все отдохнувшие моряки и бойцы были собраны, и корабли с наскоро закупленным товаром, – ну не плыть же порожняком! – отплыли к Кипру.

– Здравствуй, уважаемый Априм! – Евпл пожимал руки своего давнего знакомого. – Как поживает твоя семья, как растёт виноград на твоих латифундиях, прибыльна ли торговля?

– Здравствуй, уважаемый Евпл! – Слава богам, почти всё хорошо, но если я позвал тебя, то, конечно же, это почти может стать большой проблемой.

Из дальнейшего рассказа плантатора стало ясно, что на Кипре он помогал незначительным землевладельцам развивать свои владения. Те заняли у него деньги, под залог недвижимости, а теперь не хотят отдавать. Вот Априм и решил пойти на крайние меры, и при содействии вооружённого отряда вернуть свои монеты. Евпл пообещал помочь и попросил обозначить на карте земли должников, дабы предварительно продумать планы возможного вооружённого столкновения.

Теперь Евпл сидел в каюте, смотрел на карту и пытался понять, что такое странное зацепило его внимание в беседе с латифундистом. Земли почти всех должников находились в непосредственном соседстве с виноградниками Априма. Ну это и не удивительно – соседям надо помогать, ну не давать же в долг тому, кто живёт далеко.

Хм… В беседе ему было сказано, что эта ситуация похожа на ту давнюю, когда Евпл помогал некоему патрицию на Пурпурных островах, и в награду Априм тоже даст небольшой виноградник. Стоп! Откуда латифундист знает о произошедшем? Евпл ему не рассказывал, а матросы с самого начала приучались не болтать ни с кем о делах своего нанимателя. Странно.

Потом Евпл стал вспоминать детали своего знакомства с Апримом. Рекомендацию обратиться к виноградарю ему дал купец, который посылал своего раба писать угрозы на воротах. Теперь всё стало понятно – этот землевладелец и есть тот неизвестный человек, которого хотел найти Флориан. Жаль, что он сейчас далеко и не может дать дельный совет. Ладно, придётся действовать самому.

Евпл выбрал владение самого ближайшего должника и под видом покупателя вина отправил к нему Клеомена Мурена разузнать подробности конфликта. К вечеру он вернулся и рассказал версию другой стороны дела. Согласно изложенному, Априм всеми силами пытался навязать кредиты, запрашивая минимальный процент при очень большом сроке. Правда, в договоре было написано, что при невозможности возврата всей суммы и при обоюдном согласии в счёт уплаты может быть отдана земля. Теперь же латифундист требует отдать ему именно землю, а не деньги.

– Если тот землевладелец прав, – начал рассуждать Евпл, – то я не понимаю, как Априм собирается оформить спорные земли в свою собственность. Ведь магистрат регистрирует лишь те купчие, что составлены в его стенах в присутствии продавца и покупателя.

– Вот это-то и самое интересное, – расплылся в улыбке Клеомен. – На Кипре нет подобной процедуры, поскольку остров представляет отдельную провинцию со своими законодательными особенностями.

– Ах… Как неожиданно! – изумился Евпл. – Ты хочешь сказать, что достаточно простого договора купли-продажи со свидетельскими подписями, обычно никем не проверяемыми?

– Именно так, – кивнул Мурена. – Многие местные собственники давно уже пишут прошения об изменении процедуры оформления сделок, но местные власти лишь отмахиваются, поскольку это окажется серьёзной дополнительной нагрузкой на небольшой чиновничий аппарат провинции.

– Отлично! Тогда мне к завтрашнему будут нужны три местных жителя, готовые за деньги подписать что угодно. Только не ищи таких в тавернах и под ближайшими заборами. Лучше, если ими окажутся самые безнадёжные должники из имеющегося списка. Пообещай им прощение долгов взамен на молчание.

– Да, господин. Всё будет сделано до полудня.

Полночи Евпл планировал свои дальнейшие действия вместе с Кирс и командирами боевых отрядов. Когда утром Клеомен доложил, что должники рады подписать любые документы, план начал осуществляться – отряды двинулись к резиденции Априма под видом оказания помощи и вскоре Евпл со своими бойцами зашёл в кабинет латифундиста.

– Всё готово? – спросил довольный землевладелец.

В ответ последовал кивок и одновременно на хозяина помещения стала давить сила, принуждающая к покорности. Латифундист некоторое время не понимал происходящего, а потом стал озираться и делать попытки выйти, но двери были заблокированы и примерно через час Априм подписал заготовленную заранее купчую. По сигналу Евпла двери отворились, и вошли трое бывших должников, вместе с управляющим засвидетельствовавшими сделку.

– Уважаемые, – обратился к ним Евпл, когда Априма вывели из кабинета, – я не мастер говорить длинные и цветастые речи. Поэтому, поблагодарю за понимание и содействие, и надеюсь, что ваша дальнейшая жизнь только от этого улучшится. Поручаю ознакомить ваших соседей, которые тоже были должны деньги бывшему латифундисту, что им не о чем более беспокоиться. И, конечно же, все вы должны помнить о том, что провинившийся язык часто отрубают вместе с головой.

Когда трое присутствующих вышли, новый латифундист обратился к управляющему:

– Сейчас мы зайдём в магистрат для регистрации права собственности. Затем я попрошу тебя перегрузить на корабли определённое количество бочек выдержанного вина для их дальнейшей продажи. Ну и чтобы в ближайшее время не возникло каких-то неблагоприятных для меня проблем, я оставлю здесь вооружённый отряд. Надеюсь, что ты будешь ещё долгие годы плодотворно выполнять свои обязанности для моей и своей выгоды.

– Да, господин, – управляющий поклонился. – Я тоже на это надеюсь.

– Мы поняли друг-друга. А теперь идём. Сегодня нас ждут много дел, в том числе и найм ревизоров, которые, максимум, через пару месяцев должны дать полный отчёт о моей новой собственности.

Через четыре дня парусники отчалили от порта Саламина и направились к Геркулесовым столбам, чтобы потом повернуть на север, и через полтора месяца причалить к Порту Бремы. И почти никто не знал, что в одной из множества других больших бочек, погруженных в трюмы кораблей, вместо вина находилось тело Априма…

– Я и не ожидала, что Ромейская империя настолько велика, – усталым голосом из-за длительного морского перехода произнесла Махин. – Хорошо, сестра осталась дома, поскольку не очень хорошо переносит морскую качку.

– Мне тоже это путешествие далось с трудом, хотя оно далеко не первое в моей жизни, – добавила Кирс.

– Привыкните, – с улыбкой ответил Евпл. – Поначалу всем тяжело, а вот потом многие не представляют свою дальнейшую жизнь вне морских просторов.

– Ну не знаю, – протянула Махин и зябко повела плечами. – Тут холодно и у меня появился насморк.

Действительно, молодая женщина то и дело хлюпала носом. Даже привыкшая к невысоким температурам Кирс то и дело накидывала на себя плащ.

– Ну вы даёте! – улыбка не сходила с уст Евпла. – Всего лишь сентябрь, а вы мёрзнете.

– Не хочу даже думать о том, какая погода здесь в январе, – прижимаясь к мужу в поисках тепла ответила Махин.

– Ты удивишься, но зимой в Бреме почти та же температура, как и в Шахине. Летом, да, прохладнее, но оно и к лучшему.

Все трое стояли на причале Порта Бремы и обсуждали будущие дела. Евпл и Кирс вместе с основным отрядом отправятся в Ольден, а Махин останется дожидаться их под охраной оставшихся бойцов. Вначале та изъявляла желание присоединиться к уходящим, но Евпл решил, что вряд ли его сыновья, которые никогда в сознательном возрасте его не видели, обрадуются отцу, пришедшему с двумя посторонними женщинами. На всё было отведено дней пять-шесть и через седмицу, если планы не нарушатся, планировалось отплытие в Антиохию.

Давно известно, чем больше передвигается людей, тем дольше они идут до цели. Так случилось и в этот раз – вместо двух дней, они провели в дороге три. Вроде бы и спешили все, но как-то само собой приходилось делать частые остановки из-за самых разнообразных и непредвиденных причин. Но всё рано или поздно заканчивается, и вот Евпл прошёл через ворота Ольдена и направился к знакомому дому. Что делать дальше, он придумал уже давно – постучаться и под любым благовидным предлогом заговорить с открывшим дверь. Ну а потом остаётся лишь уповать на помощь Кайроса.

На стук вышел один из слуг, который ответил, что хозяин отсутствует. Правда, в доме есть золовка хозяина, но негоже женщине беседовать с незнакомцами. Пришлось дать хитрому слуге несколько медных монет, и тот неторопливой важной походкой отправился уведомить о неизвестном госте.

– Слава богам, – только и произнесла Амела, когда увидела задшего в дом. – Жаль, что сестра не дождалась тебя, но, хотя бы, дети ещё живы.

– Ты выглядишь не очень здоровой, – вглядевшись в бледное лицо молодой женщины заметил Евпл. – Болеешь или много забот?

– Уже второй месяц я себя неважно чувствую, но это пустяки. Главное – как нам теперь поступить?

– Я предлагаю действенный метод – просто схватить его по пути сюда. Если кто будет искать негодяя, то ты и слуги ничего не видели, и не слышали.

– Получится ли это? – засомневалась Амела.

– Доверься мне, – проговорил Евпл. – Всё случится как нельзя лучше.

– Один раз я уже доверилась тебе, – тихо промолвила женщина…

Всё было сделано просто и, если можно так сказать, изящно – Кирс протянула руку и грузный мужчина повалился парализованный прямо на мостовую около своего дома. Амелия, которая и указала на своего родственника-злодея, захлопнула окно, как только Евпл кивнул ей. Сбежались прохожие, с любопытством рассматривая несчастного, распластавшегося у них под ногами. Пока послали за врачом, пока тот пришёл и начал осматривать тело, раздумывая о величине оплаты за свои труды, Кирс снова протянула руку, и лежащему мужчине уже бесполезно стало выписывать лекарство.

На шум из ближайшего дома вышла молодая женщина, картинно вскинула руки и залилась слезами. Прохожие, до этого с любопытством наблюдавшие за лежащим, подняли глаза на подходившую и начали о чём-то переговариваться. Ну что же, теперь в городе появилась ещё одна самоличная хозяйка, первой обязанностью которой является как можно быстрее похоронить предыдущего хозяина. Все расходятся и лишь одинокая фигура врача указывает на то, что ещё не все формальности соблюдены. Но вот и он получает свои монеты и удаляется весьма довольный тем, что за своё непродолжительное ничегонеделание получил больше, чем за целый день просиживания у постели больного.

– Я до сих пор не могу прийти в себя от произошедшего, – с волнением повторяла и повторяла Амела.

– Успокойся, – с нажимом произнёс Евпл. – Нам предстоит решить множество проблем и не следует тратить время на несущественное.

– Да-да… Говори.

– Всем будет лучше, если завтра или, в крайнем случае, послезавтра произойдут похороны. В эти же дни тебе надо будет вступить в наследство и, как я понимаю, переоформить всю собственность на себя.

– Продолжай, – Амела уже успокоилась и старательно запоминала всё сказанное молодым мужчиной.

– И это всё. Как я помню, ты не хочешь отсюда уезжать, так что теперь можешь по собственному разумению заняться своей жизнью в родном городе. Вот только дети…

– Что, дети?

– Тебе решать их дальнейшую судьбу, – закончил Евпл.

– Я думаю… – женщина задумалась. – Я думаю, надо спросить их самих, хотя и уверена, что с тобой мальчикам будет лучше. У меня же ещё будут дети и… – Амела закашляла.

– Давай-ка я осмотрю тебя. Не нравятся мне твои симптомы… ой как не нравятся.

Женщина покраснела и взглянула на Кирс, потом на Евпла, кивнула и направилась в свою комнатушку.

На ужин все собрались вместе. Стул во главе стола заняла Амела. По одну сторону сидели два молодых парня, а по другую – Евпл и Кирс. Слуга принёс еду и был отпущен хозяйкой, цвет лица которой сейчас был более здоровый, чем раньше. Мальчишки во все глаза смотрели на молодого мужчину, сидящего перед ними и больше всего их поразили перстни, сидящие чуть ли не на каждом его пальце.

– Берхард, Матис, – начала Амела, – ваш отец приехал забрать вас обоих к себе. Все эти годы он трудился над… благополучием, чтобы его дети не имели ни в чём нужды, – женщина отрицательно покачала головой, когда один из парней хотел что-то сказать. – К сожалению, я пока больна и не имею возможности содержать даже тебя одного, Матис. Ваш же отец готов принять вас обоих наравне со своими другими детьми.

– Эта женщина – твоя жена? – взгляд Матиса был довольно жёстким.

– Нет, она моя ученица и помощница. С моими жёнами вы оба познакомитесь позже.

– Жёнами?

– Да, законы Империи позволяют многожёнство в некоторых случаях.

– Если мы поедем с тобой, то тоже можем взять замуж несколько девушек?

– Хм… – к такому повороту разговора Евпл был явно не готов и он явно стушевался, что происходило с ним довольно редко.

– Достойный сын своего отца, – тихо промолвила Амела и было совершенно непонятно, хвалила она или порицала.

– Если… – мужчина начал подбирать слова, – если вы поедете со мной, то у вас может появиться такая возможность, но я хотел бы, чтобы вы отправились со мной не только из-за этого.

– А из-за чего? – подал голос Берхард. – Почему ты пятнадцать лет не вспоминал о нас, а приехал только сейчас? Неужели ты думаешь, что мы вот так сразу обрадованными бросимся тебе на шею?

– Ваш отец приезжал сюда когда вы были еще младенцами и был готов взять всех нас к себе, но я и твоя мама отказались, поскольку думали, что здесь всем нам будет лучше, чем в далёких землях, – вернула инициативу в разговоре Амела. – И не вина вашего отца, что всё сложилось так… как сложилось. По первой же моей просьбе он прибыл сюда не смотря на трудности, поскольку пришлось плыть на корабле почти пятьдесят дней.

– Я увижу тебя когда-нибудь, мама? – голос Матиса предательски дрогнул. – Было видно, он всё осознал, но пока не может ещё принять.

– Если боги захотят, то да. Не исключено, что я сама приеду к вам.

На следующий день Евпл посетил банк, в котором долгие годы хранились деньги, и переоформил их на имя Амелы, благо условия договора это позволяли. После похорон его уже ничего не удерживало в Ольдене и большой отряд двинулся в Брему, а несколько бойцов отправились в Порт предупредить Махин о случившемся.

Глава 13

Встреча с Михелем в Бреме показалась какой-то скомканной, хотя было видно, что он рад снова встретиться с Евплом. Молодой мужчина попытался разузнать о возможных проблемах, но аптекарь, казалось, делал вид, что его бывшему помощнику всё почудилось. Ну да, посидели немного, повспоминали уже далёкие события, но особой душевности не чувствовалось. Как говорят в этих краях, tempora mutantur, et nos mutamur in illis, – времена меняются и мы меняемся с ними.

Евпл уже собрался было уезжать из города, но мысль о том, что он так и не увидел ещё одного своего сына, остановила. Идти самому в дом на противоположном берегу представлялось не лучшим решением, и туда был послан один из десятников. Как и ожидалось, пожилой мужчина умер года четыре назад. Ну что же, тогда можно и зайти, хотя не было полной уверенности, стоит так грубо ворошить прошлое.

– Ты!? – женщина средних лет с лёгкими признаками увядающей красоты узнала посетителя. – Зачем ты явился спустя столько лет?

– Так получилось, что я случайно оказался в Бреме и, вероятно, никогда больше здесь не появлюсь. Если бы не смерть твоего мужа, то я бы и не перешагнул порог этого дома.

– Значит, это ты послал недавнего человека, запрашивающего у моих слуг о хозяине? И чего ты хочешь? Увидеть сына?

– Это было бы желательно.

– Его здесь нет. Он сейчас проживает в другом городе и тебе нет смысла задерживаться.

– Тогда да, смысла нет, – Евпл встал и уже направился к двери, но остановился. – Знай, я маг. Возможно, это слово тебе незнакомо, но слово волшебник ты, наверняка слышала. Вполне возможно, что наш сын унаследовал эту способность и тоже является волшебником. Скорее всего, целителем. Прошу тебя лишь об одном – передай ему эти слова.

С этими словами молодой маг вышел из дому, а женщина осталась в комнате с раскрытым от удивления ртом…

Возвращение в Антиохию прошло не очень гладко, поскольку осенние штормы то и дело доставали парусники. Обратный путь оказался более продолжительным, поскольку проходил вдоль береговой линии на тот случай, когда непогоду лучше переждать на суше, а не в качающемся на волнах корабельном трюме.

Все эти два месяца Евпл провёл в разговорах со своими сыновьями, которые ближе к концу путешествия почти перестали чураться своего отца. Он рассказывал им о своей жизни, о доме и магии. Старший Берхард имел предрасположенность к целительству, а Матиас – к огненной стихии. “Ну хотя бы тут повезло”, – подумал мужчина, размышляя о предстоящем преподавании магии.

С Кирс оба сына общались вполне пристойно, а Матиас, после того, как узнал о своём даре, ещё и уважительно. Но вот с Махин у них не заладилось сразу же, когда узнали, что она им приходится мачехой. Возможно, немалую роль в этом сыграли народные сказки, изображающих таких персонажей всегда злыми и несправедливыми. Это несколько раздражало Евпла, но что-либо поделать с этим он не мог. Оставалось лишь надеяться на то, что после того, как сыновья обвыкнутся на новом месте, недружелюбие сойдёт на нет.

На несколько дней остановились в Роме, поскольку Евпл очень хотел показать Вечный город своим спутникам, да и длительное морское путешествие стало всех изматывать. Берхард и Матиас ходили разинув рты, поскольку таких огромных городов они ещё не видели. Кирс и Махин тоже были впечатлены, хотя более богатый жизненный опыт уберёг их от чрезмерных проявлений эмоций при виде тысячелетних строений…

Ноябрь. Поздняя осень в Антиохии – не лучшее время для первого посещения, но после почти двух месяце пребывания в трюме с нечастыми высаживаниями на берег, этот полис показался двум парням прекрасным. Особенно им понравились широкие улицы, по которым можно идти немаленькой толпой без создания особых неудобств другим прохожим.

А вот дом их отца произвёл на мальчиков двоякое впечатление. Во-первых, он был слишком большой, а во-вторых, то тут, то там постоянно сновали люди. В Ольдене всё было небольшим, и они вдвоём ютились в комнатушке, размером чуть более чулана. Здесь же парням выделили по немаленькой комнате, которые они могли обустроить в соответствии со своими предпочтениями.

Знакомство со второй мачехой прошло довольно напряжённо – они и к первой-то не смогли привыкнуть, а тут ещё одна тётка с непривычной для жителей Ольдена внешностью. Как ни странно, но со своими единокровными братьями и сёстрами отношения наладились вполне дружелюбными. Возможно, главную роль в этом сыграл факт, что Берхард и Матиас оказались самыми старшими из детей хозяина дома. Ещё быстрее они сошлись с другими детьми, особенно с Гликоном, который сразу был признан вожаком подростковой компании и заводилой будущих проказ.

Единственное, что братьям не понравилось, – с этим парнем почти всё время таскалась какая-то девчонка, но после того как они узнали, что через год-два они поженятся и уплывут жить на далёкий остров, мальчишки долго шептались, а потом смело пошли искать отца. Евпл сидел в своём кабинете, читал одну из книг Зандика и был довольно далёк от всего его окружающего.

– Отец, – начал Берхард. – Мы тоже хотим себе по девочке. У Гликона уже есть, а мы, что, хуже? Мы – твои сыновья, в отличие от него.

Хорошо, что мужчина не держал книгу в руках, а то бы точно уронил её на пол, после того, как понял смысл неожиданного требования.

– Садитесь, – Евпл лишь махнул рукой в сторону свободных мест. – Я попробую поговорить с вами, как со взрослыми.

– Мы уже взрослые!

– Гликон, – начал мужчина, не обращая внимание на эти слова, – не только старше вас на пару лет, но почти готовый маг. Он далеко не первый месяц ассистирует при целительстве и, хотя, станет не таким сильным магом, как Берхард в будущем, но сейчас во много раз превосходит вас обоих по знаниям и опыту.

Мальчишки после этих слов насупились и затихли, лишь исподлобья бросая недовольные взгляды на отца. Евпл усмехнулся и продолжил:

– Вам надо будет показать не только мне, что вы в итоге станете более знающими магами, но и другим людям, Эразму, например. И после этого можете уже просить себе по девочке. Однако, предупреждаю сразу – если вы на самом деле задумаетесь о том, что у вас в будущем должно быть несколько жён, и лично я это считаю правильным, то девочки не только должны быть не из Империи, но и обязательно иметь отношение к магии. Хотя, об этом мы поговорим позже, когда вы оба уже будете из себя что-то представлять. Договорились?

– Договорились, – несколько уныло проговорили парни.

– Ну тогда идите. Марш, марш заниматься! – Евпл махнул рукой в сторону двери. – И да, учиться магии надо у опытных взрослых, а не у таких же подростков, как и вы. Иначе вы наделаете столько ненужных ошибок, что замучаетесь потом переучиваться.

Парни ушли, а мужчина с улыбкой глядел им вслед. “Девочки – это очень хорошая мотивация для таких, как они. Что сработало с Гликоном, сработает и с ними,” – усмехнулся Евпл и продолжил прерванное чтение…

Дети и подростки, – как свои, так и чужие, – требовали постоянного внимания, и следующий год Евпл почти не покидал Антиохию, погрузившись в обучение подрастающего поколения всё свободное время. Решив, что мальчишки как-то легко и беззаботно бегают во саду, было решено потаскать их по ближайшим горам. Пусть многие из них будут лишь целителями, а не полноценными боевыми магами, но физическая выносливость никогда не бывает лишней.

Вначале дети восприняли тренировки на чистом горном воздухе как забаву, но после ежедневных кроссов их игривое отношение к происходящему быстро исчезло. Ничего, несколько месяцев регулярного бега и они уже не так сильно будут стонать от стертых в кровь ног и вывернутых лодыжек.

Дабы все прониклись важностью магии, после тренировок будущие целители ещё и приводили в нормальное состояние своих младших товарищей по несчастью. Неудивительно, что через несколько седмиц осознание важности целительства почти сравнялось с преклонением перед умением управляться с оружием. Огневикам приходилось сложнее всех, поскольку они практиковались в меткости не только на специальном оборудованном месте, но и бегая по горам. Евпл понимал, что с детьми важно не перегнуть палку и найти ту грань, когда всё перестаёт быть интересным и переходит в разряд не могу и не буду. В конце-концов, он же готовит из них не воинов, а магов.

С девочками занятия проводила Ильва, ставя во главу угла не выносливость, а ловкость, поэтому тренировки были не такими изматывающими, как у мальчиков. В конце-концов, никто не ожидает от девушек способностей к длительным многомильным пробежкам по горным тропам, когда есть лошади. Вот на них-то учиться ездить было интересно всем, и Евплу пришлось купить несколько невысоких и спокойных горных лошадей для выездки.

Но, конечно же, основное время посвящалось магии. Причём, занятия были как раздельными по каждому виду стихии, так и общими для всех. Раз в седмицу Евпл предлагал всем подумать над теоретическим решением какой-нибудь магической проблемы, и самые находчивые получали денежные призы. Мужчина хорошо помнил, как неоднократно ему приходилось на протяжении многих дней задумываться над различными задачами и теперь он предлагал их решать своим ученикам. И не всегда, как ни странно, первыми справлялись взрослые…

– Я хочу отправиться в Лисас на корабле, уплывающим через месяц, – Кирс стояла перед Евплом и весь её вид был настолько решительным, что мужчина остерёгся от каких-либо шуток по поводу спонтанных решений, принимаемых женщинами.

– Ну если хочешь, то так тому и быть, плыви, тем более, Гликон будет твоим спутником. Ты уже обдумала, что возьмёшь собой?

– Ничего особенного брать не буду, лишь побольше одежды.

– Зачем? – удивился Евпл. – В поселении полно хиндских тканей из которых местные швею сошьют любую одежду.

– Я знаю. Лишних нарядов не бывает.

Кирс вышла, а мужчина остался пребывать в некотором недоумении от услышанного. Нельзя сказать, что эта новость его порадовала, поскольку Евпл уже спал и видел, как они вдвоём будут противостоять вражеским фэридунам. С другой стороны, нельзя отметить, что присутствие молодой женщины несколько негативно сказывалось на нём, поскольку Кирс уже несколько раз настойчиво навязывалась на интимную связь, а Евплу это было совершенно не нужно. Да и жёны, видимо, стали что-то подозревать и значительно охладели к своей недавней подруге.

Месяц пролетел быстро и пара кораблей отчалила, увозя троих обитателей дома Евпла. Пожелав им на прощанье удачи, мужчина засел за таинственную Зандика. В последние годы он почти не прикасался к ней, поскольку никаких новых знаний она ему не хотела открывать. В последнем тексте было написано, что это будет доступно после перехода на новый уровень использования тёмной магии после изготовления особого орудия, сделанного из небесного железа и имеющего сразу два кристалла.

В коллекции различного вооружения имелось несколько подходящих кинжалов, которые давно были привезены из Египта. После нанесения на клинок особого плетения, дающего жизненные силы, и особой обработке двух кристаллов, чтобы они внешне как бы составляли один, пришлось опять наведаться в секретную пещеру для инициации…

“Дай мне новые знания!”

ОСОБЫЕ РАБЫ

Дополнительное орудие тёмного мага позволяет создавать особых рабов – когда клинок поражает тело, следует возвращать/удерживать уходящую душу отдачей приказа “Оставайся проживать в этом теле!” и вливанием в плоть жизненных сил.

Хотя такой особый раб внешне ничем и не отличается от обычного человека (кроме потребности во сне), он не имеет никаких активных личных желаний, кроме как служить своему хозяину-магу. Это существо обладает повышенной физической силой, поскольку не чувствует боли, но всё-равно может быть убито. Душа может временно выходить из тела такого раба на расстоянии около десяти шагов, дабы проникнуть сквозь препятствие или для других целей. После смерти тела душа остаётся поблизости примерно в течении суток, продолжая свою службу, и может быть вселена в другое подходящее тело.

Все знания и способности, имеющиеся до момента вселения в тело, остаются. Чем больше подобных рабов имеет тёмный маг, тем менее эффективно он управляет ими, поскольку они не понимают коллективные приказы.

***

Очевидно, что такие существа в первую очередь используются как своеобразные охранники. Пока сложно представить, где их можно расставлять и какие именно приказы отдавать, поскольку формулировки должны быть однозначными. Если создать хотя бы пяток таких особых рабов, то его жилище и домочадцы будут обеспечены отличной защитой.

Евпл откинулся на спинку кресла и задумался о будущем, видевшемуся как в тумане, – скоро подрастут его дети и их надо будет учить магии. Но не это его беспокоило. Вторжение фарсов, ожидающее мужчиной на протяжении последних лет, то ли откладывалось, то ли вообще не состоится. По-крайней мере, никакие уличные разговоры и официальные новости не содержали даже намёка на скорую войну. Это не могло не радовать, поскольку чем позже всё это начнётся, тем более подготовленным и спокойным будет он. Если мирное существование продержится хотя бы несколько лет, то некоторые дети станут почти взрослыми и с их помощью будущее не будет уже таким мрачным…

Кирс плыла на корабле и слёзы тонкими струйками текли по её щекам. Она размышляла над своей жизнью и грусть охватывала её всё больше и больше. За спиной тридцать лет, а впереди – неизвестность. Чего она добилась за прошедшие годы? Да ничего, лишь разочарования и горечь утрат были её достижениями. Когда она проживала в Велгороде, то почти каждый день просыпалась и ждала слова отца “Дочь, император позвал меня в столицу!” Кирс даже особо не утруждалась в поисках подруг, поскольку надо будет вскорости уезжать, но год сменялся следующим годом, а так ничего не менялось.

Потом она поняла – жизнь проходит и стала намекать отцу, чтобы тот подобрал ей жениха. Тот всё быстро понял, и вскоре она стояла с почти незнакомым мужчиной в храме Геры, получая благословения жреца. Любила ли она своего мужа? Вряд ли. Возможно, в будущем бы и родилось какое-то чувство, но через несколько месяцев он странным образом погиб недалеко от Велгорода.

Затем случилось желанное – отца пригласили работать в Восточный доминион. Далеко не в столицу, но всё-таки это можно воспринимать как повышение по службе. В Тарсе Кирс понравилось почти всё, кроме очень жаркого лета, хотя это и лучше, чем слишком холодная зима в далёкой северной провинции. За ней начал ухаживать один из новых сослуживцев отца, и вскоре весной была сыграна свадьба. Как назло, в июле началась эпидемия холеры и погибла примерно десятая часть жителей провинциальной столицы, в том числе и её второй муж.

Опечаленная Кирс махнула на себя рукой и всё время стала проводить в четырёх стенах, но вот появился Евпл,– её давний знакомый, – и ещё молодая и почти красивая женщина приободрилась. В её голове всеми красками заиграла фантазия и она начала чего-то ждать, но тому даже в голову не пришло посмотреть на свою знакомую как на женщину. И вот теперь Кирс плывёт в неизвестность.

Есть ли у неё надежды? Да! Теперь она покажет всем, что с ней придётся считаться. Более того, она получит всё, чего была лишена – положение, мужчин, богатство и, возможно, детей. Да, детей. Их у неё будет много, и этот Евпл ещё пожалеет, что отринул ту, которая могла бы дарить ему счастье на протяжении многих десятилетий, если не столетий!

Кирс гордо вскинула голову, и на её щеках, совсем недавно мокрых от слёз, заиграл румянец. Если бы кто в последнее время наблюдал за ней, то удивился бы такой быстрой перемене облика, но все были заняты своими насущными делами и не интересовались старой девой, зачем-то стоящей на носу парусника и смотрящей в сторону заходящего солнца.

Для кого-то это был только очередной уходящий день, а для кого-то – важная веха в жизни.

Глава 14

Последующее плавание прошло почти как во сне, – Кирс внезапно скосила морская болезнь, и до самых Геркулесовых столбов она почти беспомощная пролежала в своей каюте. Это было странно, поскольку это было не первое путешествие на корабле. Хорошо, что иногда приходил Гликон с Лилитой и как мог облегчал её страдания. Как говорят, всё плохое рано или поздно заканчивается, и вот Кирс сошла на берег на Лесном острове – самом большом из Пурпурных островов.

Парусники причалили, дабы запастись питьевой водой, провизией и загрузиться вином. Уже давно было замечено, что если бочки с продукцией местных виноградников долго перевозить в трюмах, да ещё и жарким летом, то вино от этого становится только лучше и приобретает неповторимый букет.

Вместе с Кирс на берег сошло и немало мужчин – будущих жителей Лисаса, которых до этого довольно придирчиво выбирали из множества желающих переселиться на далёкий остров, где люди вольготно живут вдали от имперских чиновников и других неодолимых проблем. Женщина на протяжении нескольких дней рассматривала будущих соседей и пришла к мнению, – все они не стоят её внимания – это вчерашние земледельцы и ремесленники, неудачники, не пригодившиеся на родине.

К парусникам подошло немало местных жителей, которые знали, что в прежние годы на них можно было бесплатно отправиться в новые земли, но сейчас их уже не пускали на борт, – слишком много бездельников успели перебраться на остров Аналаманжа. Несколько лет пришлось потратить магистрату Лисаса, дабы заставить всех людей понять простую истину, – человек сам является творцом своего счастья. Рано или поздно колонисты начали усердно трудиться, и теперь почти никто не желал, чтобы к ним приплывали отбросы общества и селились поблизости.

На Собачьих островах Кирс стала невольной свидетельницей почти первобытного разгула похоти и благоразумно просидела почти всё время в своей каюте. Эти внешне безжизненные земли были мало привлекательными, и она сходила на берег лишь несколько раз по настоянию капитана, постоянно напоминающего о долгом последующем плавании. В один из таких разов Кирс увидела далёкую одинокую женскую фигуру, неподвижно стоявшую на холме и взирающую на копошащихся внизу людей.

– Кто это?

– Это Айол, – после некоторой паузы ответил капитан Лука Абито. – Она часто туда приходит, когда наши корабли посещают этот остров.

– И что в ней особенного, раз ты знаешь её имя? – удивилась Кирс.

– Она мать сына Евпла.

– Вот как… – с непонятной интонацией протянула женщина. и когда капитан отвлёкся на какие-то дела, спустилась на берег.

С палубы корабля казалось, что холм находится довольно близко, но пришлось долго взбираться по довольно крутому склону, дабы посмотреть на незнакомку. Айол не только на вид была одного возраста с Кирс, но даже внешне имела какое-то сходство. Две женщины молча смотрели друг на друга и никто не начинал беседу первой. Наконец, Кирс решила, что раз подошла именно она, то и заговорить тоже придётся ей, благо ещё в Антиохии она догадалась выучить этот язык.

– Ты – Аойл?

Дикарка не ответила и продолжала думать о чём-то своём.

– Меня зовут Кирс. Твой мужчина Евпл выгнал меня и послал жить на далёкий остров.

– Евпл? – тон голоса собеседницы оказался несколько ниже, чем ожидалось, глядя на её худощавую фигуру.

– Да, он. Мы обе оказались ему ненужными.

– Когда-нибудь он придёт сюда.

– Нет, – с горечью ответила Кирс, сама начиная верить своим словам. – Все женщины для него лишь временные игрушки… куклы.

– Я не кукла, – глаза Айол заблестели.

– Пойдём, пройдёмся, – предложила Кирс, зябко поведя плечами. – Здесь довольно ветренно, – и не дожидаясь ответа начала спускаться по более пологому склону подальше от берега.

– Какой у тебя дар? – внезапно спросила Кирс, когда они прошли с четверть часа.

– Дар?

– Да, дар, – огненная сфера появилась на ладони и сразу же исчезла.

Айол лишь молча кивнула в ответ.

– Сколько лет твоему сыну?

Дикарка остановилась и стала в задумчивости загибать пальцы, а Кирс поняла, что она не умеет считать.

– Ты покажешь мне его?

– Нет, – с раздражающей неспешностью ответила Айол.

– Почему? – удивилась Кирс. – Мне интересно посмотреть на него. Он похож на Евпла или ты родила от другого мужчины?

– Его отец Евпл.

– Покажи, и я посмотрю.

– Нет, – ответ прозвучал глухо, но твёрдо.

– Нет? Почему? Чего ты боишься?

Дикарка с удивлением смотрела на собеседницу, будто бы перед ней оказалась невиданная ранее зверюшка.

– Я думаю, что ты родила сына от другого мужчины. Евпл видел его хотя бы раз?

Аойл какое-то время молча смотрела на гостью, а потом повернулась и стала удаляться. Кирс быстрыми шагами догнала и ещё четверть часа донимала своими неуместными расспросами. Доселе невозмутимая дикарка разозлилась, прокричала какую-то непонятную фразу и на её ладони возник огненный шар. Кирс почти неуловимым движением дёрнула рукой и острое железо легко вошло в плоть полуобнажённой женщины.. огненный шар схлопнулся.. Айол что-то ещё раз воскликнула и стала оседать на землю. Кристалл, прикреплённый к рукояти кинжала, засветился…

Дальнейший путь к острову Аналаманжа состоял из очень длинной череды почти однообразных дней, лишь изредка прерываемых недолгими сходами на берег. Перед взором цивилизованной женщины появлялись странные поселения, в которых жили не менее странные и, иногда, страшные чернокожие люди. Ну а через несколько месяцев по необычайному оживлению команды Кирс поняла, что их путешествие достигло своей цели – поселения Лисас, гордо именуемое местными жителями полисом.

Женщина знала, конечно, о том, что у неё будет своё жилище, но она не предполагала, что оно будет таким… необычным и, одновременно, знакомым – деревянный дом с крутой крышей на высоких сваях, отдалённо напоминающий жилые здания в Велгороде. Хозяйственные пристройки были как деревянными, так и глинобитными, что несколько удивляло, но последующие слова, что аборигены, живущие в разных частях острова, возводят значительно отличающиеся друг от друга постройки, пояснили – колонисты пытались сочетать различные архитектурные стили, дабы выявить лучшие варианты.

Ну да и ладно. Кирс было безразлично, как именно рано или поздно станут выглядеть здания в Лисасе, поскольку ей хотелось уже сейчас жить полноценной жизнью, и она со всей страстью начала вливаться в общество, претендуя на одно из первых мест в местной иерархии…

Спустя несколько седмиц стало понятно, что в поселении жизнь довольно проста скучна, и развлекать себя надо самостоятельно. Нет, конечно же, если бы Кирс была простой женщиной, то жизнь на острове, возможно, была бы верхом мечтаний, но прошлое долгое ничегонеделание в Тарсе вызывало у неё приступы ярости – все эти годы она сама себя хоронила в четырёх стенах. Теперь же Кирс будет сама хозяйкой своей жизни… и не только своей, но для начала ей надо обрести силу, которая развивается в теле мага лишь с опытом.

Постепенно Кирс разобралась в отношениях первых лиц поселения, – кто с кем дружит и против кого, не являлось особо охраняемым секретом. Оставалось лишь познакомиться с первыми, вторыми и третьими, и начать плести свою паутину. Спешить было некуда и для начала женщина решила присоединиться к группе жителей, выступавшей за активные вооружённые действия против аборигенов, проявших особую враждебность к пришельцам.

За два последующих месяца общественное мнение было дополнительно разогрето, и когда члены одного из немногочисленных племён показали своё очередное недовольство несправедливой, как им казалось, платой за приносимые драгоценные камни, потребовалось лишь сказать несколько слов и множество мужчин взяло оружие в руки.

Подобно гетере Таис Афинской, ставшей две тысячи лет назад главной побудительной силой в сожжении персидской столицы, Кирс изрядно отметилась в уничтожении врагов. Она перестала махать своим клинком лишь тогда, когда хранилище кристалла заполнилось, а потом племя внезапно перестало существовать. Никто толком не понял, что произошло – вот аборигены машут своими копьями и вопят боевые кличи, и вдруг они уже молча падают на землю… все… мужчины, женщины, дети.

Кирс, как одна из предводителей данной карательной экспедиции, получила неплохую долю – множество драгоценных камней. Остальные тоже не были обижены и довольно скоро большинством колонистов овладели не только воинственные настроения. Все опять стали вспоминать прошлые годы, когда на ещё небольшое и почти беззащитное поселение чуть ли не по нескольку раз в год осуществлялись набеги… как уволакивали пленных, и их больше никогда не видели. Потом, правда, подобное почти прекратилось, но лишь потому, что матросы и пехотинцы прибывшей флотилии задали хорошую трёпку одному наиболее агрессивному и несговорчивому племени.

Теперь же аборигены стали негодовать по другой причине, – им, видите ли, мало платят за то, что раньше они использовали лишь как игрушки для детских игр, и с негодованием выковыривали из глины, шедшей на постройку жилищ. Если за пару дюжин ненужных полупрозрачных камней им давали по одному хорошему железному ножу, то теперь они требуют три, а то и пять!

Все жители Лисаса вслух благодарили Евпла, пославшего им боевого мага. Теперь не только им стало ясно, что прежние времена прошли и диктовать размер оплаты будут только покупатели. На этой волне всеобщего воинственного подъёма пошли разговоры о том, что вскоре надо будет возводить ещё одно поселение, а потом и другие.

Надо отдать должное поселенцам – мало кто призывал убивать дикарей лишь потому, что они отличаются от цивилизованных людей. Нет, люди, в большинстве своём, были здравомыслящими и некровожадными. Они хотели лишь восстановления справедливости – одни добывают камни, а другие платят за них и перепродают купцам, с каждым годом приплывавшим из различных земель всё чаще и чаще.

Не обошлось, правда, без попытки арабских пиратов разграбить поселение. Хорошо, что Евпл, основатель Лисаса, додумался чаще посылать свои корабли, команды которые и показали, – подобные недружелюбные замыслы плохо отражаются на продолжительности жизни. Теперь у них было аж пять магов, начавших довольно значительно проявлять заботу о благосостоянии всего поселения.

Наглядное проявление силы не прошло незамеченным для других племён, и их вожди, позабыв на время о прежних взаимных претензиях, собрались на совет. Говорили все долго, но так и не смогли прийти к общему решению, – слишком долго они убивали друг-друга, чтобы вот так скоро сплотиться против чужаков, которые, если честно, никогда первыми ни на кого не нападали… ну или почти никогда. Да, их становится с каждым годом всё больше и больше, но это приводит лишь к повышению благосостояния тех племён, которым дают хорошие железные орудия взамен никому не нужных камней и спиленных деревьев, произрастающих чуть ли не у самого поселения.

Впрочем, к одному решению всё же удалось прийти, – территорию уничтоженного племени разделили между соседями, и теперь уже три племени будут предлагать разноцветные камни светлокожим чужакам, которые даже в жару покрывают свои тела тканью.

Что же до Кирс, то она удивила всех и в сопровождении всего нескольких мужчин за несколько месяцев посетила не только ближайшие племена, но и более отдалённые. Везде она беседовала с вождями и договорилась, что товар для обмена в первую очередь будут предлагать ей, а она, в свою очередь, обещает платить щедрее остальных. Никто в Лисасе не знал, что сундуки, привезённые женщиной, были забиты клинками и другими орудиями труда, подаренными Евплом. Если кто в Антиохии думал, что решение перебраться на остров Аналаманжа Кирс приняла спонтанно, то они ошибались, – молодая женщина знала о жизни в далёком поселении больше, чем многие матросы, бывавшие там неоднократно.

Следующий год был занят не только карательными экспедициями против тех племён, которые так и не смогли успокоиться, но и укреплением связей с различными купцами, – фарсскими и хиндскими, – которые время от времени подплывали к Лисасу. Их языки были выучены женщиной заранее и теперь оставалось лишь улучшать свои лингвистические умения.

Если бы кто из прежних знакомых увидел Кирс, то был бы сильно удивлён, – из почти забитой жизненными невзгодами особы она переродилась в красивую и уверенную, знающую себе цену, женщину. Не только простые жители Лисаса, но и первые люди полиса, интересовались её мнением чуть ли не по любому вопросу. И она одаривала всех своим вниманием, делясь своим взглядом на почти любую возникшую проблему…

– Ильва, о чём ты в последнее время шепчешься с Кирой? – Евпл уже несколько месяцев замечал, что его старшая дочь почти всё свободное время проводит в обществе бывшей северянки.

– Я учу её рунам, – прозвучал неожиданный ответ. – Возможно, тебе недосуг заниматься всеми своими детьми, но пренебрегать обучением – не лучший способ для воспитания.

– Почему рунам? Ни к чему другому она не проявляет способности, что ли?

– Удивляюсь я тебе, Евпл, – с явным недовольством произнесла женщина. – То ты полностью занимаешь себя решением какой-то незначительной проблемы, с которой мог бы справиться любой из управляющих, то в упор не замечаешь, что твоя дочь страдает от того, что не владеет магией.

– Да понял я, понял, – молодой мужчина даже поморщился, как это он обычно делал, когда видел свои промашки. – Просто дел очень много, и если бы не напоминания жён, то я иногда забывал бы и пообедать.

– Ну и хорошо, раз понял, – уже несколько примирительно ответила Ильва. – Вы, мужчины, часто видите лишь то, во что упираетесь рогом, а вот находящееся чуть в стороне ваших первоочередных интересов, пропускаете. Раз уж разговор зашёл о Кире, то довожу до твоего сведения, что она довольно неплохо осваивается с рунной магией. Если всё так пойдёт и далее, то она окажется очень даже способной в этом деле.

– Спасибо, Ильва, – с чувством произнёс Евпл. – Я часто упускаю подобные воспитательные моменты не потому, что являюсь бесчувственным отцом, а просто вся традиция нашего общества зиждется на том, что воспитанием девочек занимаются женщины.

– Твои жёны, Айзере и Махин, являются хорошими матерями. Но любая мать в первую очередь обращает внимание на своих детей. Если бы у них было по два-три ребёнка, то и другим твоим детям досталось бы больше внимания. Не их вина, что каждая считает, что Кирс, как самая старшая твоя дочь, получает сполна внимания. Мне же со стороны виднее, что это далеко не так.

Ильва и Евпл ещё долго беседовали не только о Кире, но и о других подростках, и мужчине не стыдно было признаться, что о некоторых проблемах он даже не догадывался. Ильва же со своей стороны тоже не сильно пеняла, понимая, что на этом молодом мужчине, которого она знала ещё мальчиком, лежит ответственность за большое количество доверившихся ему людей, и ему, просто физически, не успеть решить все вопросы.

– Знаешь, Евпл, – уже собираясь уходить, остановилась Ильва. – Тебе надо отдохнуть, уехать куда-нибудь хотя бы на пару седмиц. Нельзя постоянно заниматься проблемами других людей, поскольку это действует расслабляюще на всех. Они знают, ты придёшь и начнёшь решать вопросы, которые могут разрешиться и без твоего непосредственного участия. Так что мой настойчивый совет – просто покинь полис на какое-то время и пусть твои управляющие взбодрятся и начнут делать то, чем и должны заниматься.

– Да, ты права. Мне и другие люди говорили, что я лично занимаюсь ну очень уж многими делами, которые есть далеко не у каждого купца. Но ты же знаешь, я уже давно готовлюсь к предстоящей войне, а когда она начнётся, то будет уже поздно о чём-то раздумывать.

– Эта война, может, не начнётся и через десять лет, а ты себя просто загонишь решением множества проблем. Любая лошадь обязательно падёт, если её гнать без остановки. Так что садись на корабль и один, без жён и детей, отправляйся куда-нибудь… хоть в Египет. Ну а когда вернёшься, то на многие вещи будешь смотреть уже другим взглядом.

Глава 15

Опять отправиться в Египет? Мысль неплоха, вот только что конкретно там делать? Может, как раз делать-то ничего и не надо, а следует просто отдохнуть? Уже сентябрь и летняя жара постепенно спадает, – самое лучшее время для путешествий в южные земли. Вот только чем там заняться? Просто ходить по египетской столице или другому городу мужчине было уже неинтересно, – былое юношеское желание везде побывать и всё посмотреть давно насытилось образами далёких земель. А вот сочетать приятное с полезным можно, да и будет это намного интереснее.

Ещё несколько лет назад кто-то из его капитанов пересказал слова фарсских моряков, что они доплывали до восточных берегов Египта, но видели лишь песок и камни с редкими рыбачьими поселениями и ещё более редкими ромейскими крепостями. О полуразрушенных военных сторожевых пунктах в тех местах давно всем известно, но никто не мог вразумительно сказать, можно ли из Красного моря добраться до Хиндского океана. Ведь оно может быть таким же замкнутым водоёмом, как и Каспий.

Евпл достал самодельную карту на которой были нарисованы все береговые линии, куда доплывали его корабли, и задумался. Если допустить, что те пьяные моряки не врали, то путь от Антиохии до его поселения на острове Аналаманжа чуть ли не в три раза короче, чем существующий. Да, напрямую не проплыть, но что мешает подробно всё самолично осмотреть? Вот и отдых, и полезное деяние!

На отдачу распоряжений и взбадривание управляющих ушла седмица, и вот пара кораблей отплывает от порта и направляется вдоль восточного берега внутреннего моря к египетской провинции. Плыли не спеша и через четыре дня достигли дельты Нила. Еще три дня ушли на найм проводника, и вот большой вооружённый отряд направился в пеший поход на юг.

Проводник божился, что через четыре перехода они выйдут к водам Красного моря. Более того, на их пути окажутся несколько почти высохших озёр, пусть и не с питьевой водой. На всякий случай, с этим человеком всегда находилось пять бойцов, следившие за тем, чтобы он случайно не пропал, но опасения оказались напрасными, и вот отряд находится на берегу какого-то водоёма, который проводник назвал Красным морем. Мужчине поверили, поскольку вода, действительно, по вкусу напоминала морскую. После небольшого совещания решили двинуться вдоль египетского берега.

Всё было так, как и описывали фарсские моряки, – унылый прибрежный пейзаж, где кроме песка, камней и крутых гор ничего не было. Правда, было море в котором всегда можно было наловить рыбу, и от голода они точно не отощают. Что касается питьевой воды, то тут было сложнее. В местных поселениях колодцы не были рассчитаны на такой большой отряд, и Евплу часто приходилось использовать свои способности. Как бы то ни было, основной проблемой оказался выбор пути между гор побережья. Хорошо, что они взяли с собой мулов, на которых небольшие отряды разведчиков выискивали наиболее приемлемые тропы.

Однообразный путь несколько утомлял, и у кое-кого даже появляллось желание встретиться с какими-нибудь воинственными племенами или, на худой конец, разбойниками. Но то ли таковых здесь не было, то ли местные справедливо опасались сходиться с хорошо вооружённым многочисленным отрядом, но никаких стычек не происходило.

Евпл стал мечтать наткнуться хотя бы на средних размеров парусное судно, но, в лучшем случае, видел лишь мелкие рыбачьи лодчонки. Используя малый астролабон, мужчина примерно высчитал, что находится на широте Фив, и вот тут-то до него дошло, что он сглупил, – надо было на кораблях подняться вверх по Нилу хотя бы до этого полиса, а потом идти на восход до Красного моря. Это не было быстрее, даже, наоборот, но силы точно бы сэкономило.

О том, что залив осталось позади, намекал изменившийся ландшафт, – горы перестали нависать над пляжами, которые стали значительно шире и ровнее. Хотя Евпл особо не обольщался, поскольку берега одного моря могут разительно отличаться друг от друга.

Сведения, получаемые в немногочисленных крепостях, не давали ответ на главный вопрос. – имеется ли водный путь до Хиндского океана. Люди начали уставать и уже слышались предложения возвращаться. Возможно, они правы и надо поворачивать на заход солнца и двигаться к Нилу. Хоть главная цель и не достигнута, но уже точно известно, что море, по берегу которого они сейчас идут, довольно большое. Странно, но о нём он почти ничего не слышал в Антиохии. Хотя купцы обычно предпочитают пользоваться проверенными торговыми путями, они не стремятся безумно рисковать, разыскивая новые, хотя бы это и сулило в будущем бóльшие барыши.

Теперь стало понятно, почему за две седмицы они так и не увидели никаких кораблей, – если здесь нет крупных поселений, то нет и рынков, следовательно, даже разбойникам здесь поживиться тоже нечем. Чтобы построить средних размеров корабль, нужен хороший лес, а вокруг, в лучшем случае, можно найти лишь невысокие и кривые деревца.

Евпл дал указание разбить лагерь, дабы хорошо отдохнув, через несколько дней по горным тропам подойти к Нилу. Ближе к вечеру, когда разожгли пару костров, случилось то, чего все ждали уже долгое время, – вдали показался парус. Но быстро сгустившиеся сумерки не дали понять куда направляется судно, и пришлось по ближайшему берегу выставить дозорных, а основную часть отряда отвести в темноту, чтобы с корабля, если он подойдёт поближе, было видно не так много людей.

Как и ожидалось, незваные гости пожаловали ближе к утру. Дозорные, снабжённые переговорными амулетами, дали понять, с какой стороны следует ожидать противника. Два десятка бойцов обошли его и, захватив лодки на берегу, отрезали путь к отступлению. Евпл не стал доводить дело до вооружённого столкновения, а просто парализовал врага тёмной магией.

Их оказалось не очень много и лишь упованием на внезапную ночную атаку можно было объяснить, почему разбойники, решились на высадку. С людей сняли одежду, и соответствующее количество бойцов во главе с Евплом сели на лодки, и поплыли в сторону, где должен на якоре стоять пиратский парусник.

Примерно в четверти мили от берега судно было замечено и находящиеся на нём люди тоже были обездвижены. Теперь можно забраться на борт и с рассветом подойти ближе к берегу. Пока ждали восход, Евпл занялся приведением в сознательное состояние некоторых матросов и их последующим допросом.

Они оказались, как и следовало ожидать, арабами, промышлявшими в местных водах нападением на беззащитные рыбацкие поселения. Поскольку, брать в этих бедных местах особо нечего, то пираты не брезговали и работорговлей, благо до арабского берега плыть не более двух дней.

Полученные сведения изменили уже намеченные планы. Хотя парусник оказался не очень большим, и всех бойцов с сопутствующим грузом разместить на нём не представляло никакой возможности, но теперь у них было хоть какое-то судно, что в умелых руках могло стать серьёзным аргументом против ничего не подозревающего противника. Вот только таких рук в отряде Евпла было не так много, поскольку почти вся команда осталась на кораблях, и лишь десяток моряков изъявил желание потоптать сушу. Ну на таком корыте и десяток – уже немало, тем более, арабы, отказавшиеся помогать, просто пойдут на корм рыбам.

Прежний отряд разделился, и те, кто не поместился на корабль, отправились обратно к ближайшему поселению. Парусник же, поймав ветер, взял курс на восход солнца, чтобы найти и захватить ещё какое-нибудь, пусть, даже, и не пиратское судно. Сейчас все арабские племена являются потенциальными врагами и нет никакой разницы, кто окажется перед тобой: пока ещё мирный бедуин, земледелец или рыбак. Если ещё лет десять назад Евпл бы и задумался над тем, что нехорошо нападать на не воюющих с тобой людей, то сейчас подобные мысли даже случайно не посещали его голову. В это время арабы для ромеев могут быть только врагами, и думать как-то иначе может быть просто вредно для здоровья.

Поиски хоть какого-то немаленького парусника затянулись на четыре дня, – эта часть арабского берега оказалась нисколько не населённее египетского, – и вот уже два утлых кораблика плывут в обратную сторону, пытаясь найти местоположение немногочисленных рыбачьих хижин, где их ожидает оставшаяся часть отряда.

Теперь осталось решить куда направляться – обратно к Средиземному морю или на юг, дабы убедиться в свободном проходе в Хиндский океан, о чём единодушно твердили пленные арабы. Разум голосовал за первый вариант, но судовладельцу хотелось увидеть всё своими глазами, и оба кораблика направились в неизведанные воды.

Пока они плыли в сторону предполагаемого пролива, Евпл пытался вспомнить всё, что он знал о ближайших землях. Единственное, о чём он помнил точно, – неподалёку находится почитаемый почти всеми арабами храм, в котором столько скульптур местных божеств, сколько дней в году. К сожалению, извечная вражда местных племён с Империей не способствует обретению более подробных сведений. Да и что там может быть интересным для цивилизованного человека?!

Как все не торопились доплыть до пролива, моряки проявляли разумную осторожность, принесшую свои плоды, когда корабли чуть не сели на мель у какого-то огромного архипелага. Евпл решил, что чем дальше от берега, тем воды окажутся глубже и это оказалось ошибкой, поскольку острова и мели занимали значительную площадь. Вскоре показался и пролив, хотя его было не сравнить с Геркулесовыми столбами, которые находятся друг ко другу в непосредственной близости.

Пленные арабы не обманули, и теперь можно было своими глазами убедиться, что береговая линия повернула на восход. Можно возвращаться обратно, – цель экспедиции достигнута. Эта новость оказала положительное влияние на всех, лица людей разгладились и на губах заиграли улыбки. Хоть пехотинцы и были привычны к дальним морским походам, но малочисленность отряда и неизведанные ранее места несколько нервировали…

– Ну рассказывай, какие новости после последней нашей встречи произошли в твоём городе, – после традиционных приветствий задал направление беседы фэридун Элберз.

– Есть одна новость, брат, – неопределённо хмыкнул торговец Афраат. – Даже и не знаю, насколько она важна для нас, но то, что рано или поздно её начнут открыто обсуждать на городском базаре, это точно.

– Ну не томи, выкладывай все подробности.

– Лет пятнадцать тому назад далеко на юге, на острове Аналаманжа, высадились ромеи и основали небольшое поселение. Мой знакомый поставщик драгоценных камней узнал об этом спустя примерно пару лет, когда его корабли стали привозить оттуда меньше товара. Оказалось, что ромеи платят дикарям больше, чем фарсы.

– Ну и что? – голос Элберза казался равнодушным. – Туземцы перебьют этих ромеев, как и фарсов, лет двадцать назад пытавшихся закрепиться на том далёком острове.

– К сожалению, им это не удалось, брат, – сокрушённо развёл руками Афраат. – Каким-то образом ромеям удалось отстоять своё поселение и, даже, перебить воинов нескольких племён, которые всегда не прочь пограбить тех, кто слабее.

– Это уже становится интереснее. И какова численность того ромейского поселения сейчас?

– Точно не знаю, брат. Но думаю, что только взрослых мужчин будет с полтысячи.

– Хм… пятьсот человек – это серьёзное количество. Откуда они там взялись? Ну не пешком же пришли, – Элберз попытался сострить, но было видно, что он говорил совершенно серьёзно.

– Помнишь того мальчишку-ромея, который тут пытался назвать себя магом?

– Со светлыми волосами? Ну да, припоминаю… наглый такой и очень наивный. Я ему ещё три амулета подарил от доброты сердечной.

– Вот он и понавёз своих земляков на этот проклятый остров.

– Ты шутишь, наверное? – Элберз был явно удивлён. – Это сколько надо кораблей послать, чтобы пятьсот человек перевести на край света?

– Больше, брат, больше. Это только мужчин там столько.

– Ну хорошо, еще женщин штук триста (да и это много, поскольку местные дикари своих женщин могут подсунуть), ну и сопляков… по два-три на каждую. При самых оптимистичных… для них, конечно же… подсчётах, это будет, – Элберз на секунду задумался, – не более двух тысяч человек.

– При самых оптимистичных для нас подсчётах в том поселении не менее четырёх тысяч жителей. Этот очень наивный, как ты сказал, юноша презрел все ромейские традиции и побудил всех своих мужчин к многожёнству.

– Слушаю я тебя, брат, – от изумления маг впервые в этом разговоре вспомнил о своих родственных связях с лавочником, – и не могу понять, шутишь ты или нет. Ну перевести на остров полтысячи мужчин можно за несколько лет. С этим я соглашусь, но чтобы они у тех дикарских племён могли просто так взять не менее тысячи женщин, никогда не поверю.

– Так они почти и не брали. Лишь в первый год два-три десятка, как мне рассказали, а потом стали привозить светлокожих и любвеобильных дикарок с какого-то далёкого острова. Вероятно, туземные бабы с острова Аналаманжа им не понравились… поговаривают, что большинство из них довольно скоро вернулись в свои племена.

– Ладно, оставим этот несущественный вопрос, – пресёк дальнейшее обсуждение Элберз. – Расскажи мне о том поселении.

– К сожалению, – продолжил Афраат, – сейчас там уже два поселения. Второе начали основывать ромеи в прошлом году в одном дне пути от первого. Поговаривают, что вскоре будет заложено и третье.

– Ты уверен в источнике этой информации, брат? – с серьёзным видом просил Элберз.

– Да, брат. Тем более, что источников несколько и все они утверждают одно и то же.

– Значит, – маг стал тщательно подбирать слова, – далеко на юге Ромейская империя потихоньку прибирают к своим рукам целый остров, размером почти с треть нашей Империи?

– Остров прибирает не Ромейская империя, а тот наглый и очень наивный мальчишка-ромей, поскольку все жители налог платят именно ему. Более того, – вздохнул лавочник, – там сейчас постоянно проживает около десятка ромеев-фэридунов

Если бы сейчас в безоблачном небе раздался гром и начался ливень, маг удивился бы значительно меньше. Афраату, не смотря на всю серьёзность обсуждаемой новости, стало даже забавно наблюдать, как его высокомерный брат мигом растерял всю свою чопорность и глотает ртом воздух.

– Можешь рассказать о них?

– Очень немногое. Как минимум, трое из них довольно слабые, по нашим понятиям, конечно же, целители. Есть один владеющий силами стихии воды, другой владеет силами стихии воздуха. Они, кстати, очень хорошо помогают выращивать хорошие урожаи.

– Я понял. А ещё пятеро?

– С ними всё сложнее, брат, – в голосе Афраата послышались извиняющиеся нотки. – Кто те пятеро, неизвестно. Вроде бы один владеет силой внушения, вроде бы трое – огневики.

– Остался ещё один.

– Не один, а одна. Кстати, среди других девяти тоже есть несколько женщин.

– Женщин?! Ромеи совсем с ума сошли, что они используют женщин в качестве фэридунов? Поистине, сегодня самый настоящий день удивлений.

– Ну да, – спокойно отозвался лавочник. – Ромеи в последнее время считают женщин почти ровней мужчинам. Нет ничего удивительного, что и в подобных делах они не станут делать исключения.

– Мы опять отошли от обсуждения данной проблемы. Кто эта последняя женщина?

– Она не последняя, а первая, поскольку прибыла на остров в числе трёх первых фэридунов. А вот кто она – загадка. Поговаривают, что владеет силой стихии огня, но мало кто это видел. Зато она признанный авторитет при ведении боевых действий. Несколько раз она чуть ли не в одиночку ходила в военные походы, и туземцы валились на землю мёртвыми от одного её вида.

Это всё очень и очень серьёзно, – наконец проговорил Элберз. – Я незамедлительно оповещу Совет магов об этой ситуации. Так что извини, брат, но я вынужден сегодня же отправиться обратно в столицу. Прощай!

Афраат остался один в комнате и не смотря на внезапное и странное прощание почему-то был уверен, что довольно скоро он опять увидит своего высокопоставленного брата.

Глава 16

В светлой зале воцарилась тишина. Кто-то бы уточнил гробовая тишина, но фарсы не имели традицию укладывать покойников в специальные ящики, поскольку практиковали так называемое небесное погребение, когда на открытую верхнюю площадку специально построенных башен приносились трупы, в дальнейшем обгладываемые хищными птицами.

Сейчас на специальных сидушках, расположенных полукругом, двадцать пять старцев, составляющих Совет магов, пребывали в тяжёлых раздумьях. Перед ними стоял Элберз, который поведал всё, что услышал пару месяцев назад от своего брата, о ромеях-фэридунах.

Никого из присутствующих не волновало само поселение, – это дело Императора, мир ему и долголетие, если вдруг захочется заняться какой-нибудь ерундой вместо решения действительно важных государственных вопросов. А вот то, что ромеи, владеющие силой, начали, как тараканы, расползаться по всему миру, обеспокоило каждого.

– Ну что, братья, – прервал долгое молчание председательствующий в этом году Ормэзд, – я думаю, что правильно будет отправить на тот остров кого-то, кто пользуется нашим полным доверием, дабы он своими глазами узрел действительное положение дел, поскольку полагаться лишь на рассказы купцов нам нельзя.

– Тогда нам лучше всего послать того, кто и принёс нам эту весть, – подал голос председательствующий в прошлом году Шаршух.

Элберз лишь нервно сглотнул после этих слов. Сколько раз он иронично вспоминал поговорку "инициатива наказуема" и вот теперь на себе прочувствовал её истинность.

– Я благодарю Совет магов за великую честь, оказанную мне, простому служителю единого бога, – поклонился мужчина после того, как Совет почти единогласно проголосовал за последнее предложение.

– Чтобы ты как можно лучше исполнил предписанное, казначею будет дано указание выдать тебе некоторую сумму, – напутствовал Ормэзд. – Излишне напоминать, что эти деньги были пожертвованы нашими единоверцами на богоугодные дела, так что трать их разумно…

Спустя четыре месяца Элберз поднялся на палубу купеческого корабля, который в составе небольшого каравана отплывал на остров Аналаманжа. Перед этим он ещё несколько раз встречался со своим братом-лавочником и расспрашивал о подробностях жизни на этом острове. К его сожалению, Афраат не полностью удовлетворил такой интерес и ограничился лишь пересказом и так известных фактов. “Не следовало ожидать ничего иного от торгаша, волнующегося лишь о собственной прибыли” – в сердцах подумал маг, смотря на водную гладь.

Никто на корабле, кроме капитана, не знал кем на самом деле является Элберз. Всем он был представлен как помощник некоего ювелира, заинтересованого в скупке драгоценных камней. Конечно, конкуренты бросали недобрые взгляды, но это мало заботило мага. Сейчас ему было важно ещё раз обдумать свою линию поведения на острове, чтобы никто не заподозрил истинные причины, побудившие его посетить невзрачное ромейское поселение.

Месяц пролетел довольно быстро, и вот Элберз, наконец-то, сошёл на берег и начал осматриваться в поисках постоялого двора. Как ни странно, но в Лисасе такого ещё не было, поскольку большую часть года комнаты оставались бы пустыми из-за пока ещё недостаточного количества приплывающих кораблей. Пришлось идти в самую лучшую таверну и спрашивать о возможности снять хоть какое временное жилище. То ли у хозяина было хорошее настроение, то ли он польстился на монеты, но небольшая свободная комнатушка в хозяйственной пристройке отыскалась быстро.

Маг, уставший от долгого безделья в тесном трюме, со всем энтузиазмом нерастраченной энергии стал знакомиться с поселением и его обитателями. Он подолгу просиживал в тавернах и, слушая полупьяные разговоры, благодарил всевышнего, что выучил языки Ромейской империи ещё несколько лет назад. Через несколько дней ему удалось увидеть Кирс и понаблюдать, как дикари чуть ли не толпой зашли в её дом и вскоре вышли весьма довольными с какими-то тяжёлыми свёртками. “Ну что же, Афраат оказался прав в своих предположениях, кто держит в руках значительную часть рынка драгоценных камней в Лисасе. Надо бы завтра наведаться к ней под предлогом закупки,” – подумал мужчина…

– Здравствуйте! Я ювелир из Хормирзада. Мне указали на этот дом, как на место, где я могу купить редкие драгоценные камни, произнёс вступительную речь Элберз.

– Ты не ошибся, уважаемый, – Кирс расплылась в благодушной улыбке. – Я действительно могу предложить то, что тебе может понадобиться. Проходи и устраивайся поудобнее.

– Меня интересуют изумруды и рубины, – после выпитой пиалы с чаем последовало необходимое уточнение.

– Могу предложить также аметисты и топазы.

– Ну если только топазы. Аметисты имеют меньшую твёрдость и не подходят для моих целей.

Женщина подала знак двум служанкам, те вышли ненадолго и вернулись с подносами, на которых разместились две дюжины крупных необработанных кристаллов. Элберз, как и все фэридуны, обладал неплохими познаниями в минералогии и быстро оценил высокое качество предложенных образов. Хотя он и не планировал что-либо покупать, но сейчас уже готов был передумать и приобрести несколько экземпляров.

– Этот город показался мне удивительным и захотелось узнать о нём побольше, – маг рассматривал камни и краем глаза наблюдал за женщиной.

– Да, городок небольшой, но перспективный. За три года, что живу здесь, я ещё ни разу не пожалела о своём решении переселиться сюда.

– Что побудило ромейского императора возвести поселение так далеко от его империи?

– Тебя неправильно проинформировали, уважаемый, – было видно, что Кирс привыкла отвечать на подобные вопросы. – Решение о появлении этого поселения принимал не император, а частное лицо.

– Но это очень большие расходы. Откуда у одного человека столько средств, чтобы поддерживать нормальное существование данного города?

– Лисас сам себя окупает за счёт налогов, которые, честно говоря, можно было бы и повысить. Обычные поселенцы платят фиксированную сумму с домохозяйства. Те, кто пользуется наёмным трудом или торгует на острове, кроме этой суммы, платят ещё и одну двадцатую часть с оборота. Ну и самая немногочисленная часть поселенцев, ведущая торговлю с фарсами, арабами и хиндусами, обложена налогом в одну десятую от оборота. Почти все налоги остаются в городе и идут на его развитие.

– Какой тогда смысл основателю Лисаса было всё это затевать? – удивился Элберз.

– Он монополизировал торговлю с Империей.

– Вот как? – мужчина заулыбался. – Да, выгода от торговли тогда выше, чем налоги от нескольких сотен горожан. Можешь ли ты рассказать мне об этом странном человеке?

– Я знаю о нём не очень много, уважаемый, – лицо Кирс было непроницаемым. – Возможно, тебе лучше поспрашивать в магистрате. Я же продаю драгоценные камни.

– Камни неплохи, – маг понял намёк и занялся дальнейшим осмотром минералов. – Возможно, для начала я возьму вот эти три, если мы сойдёмся в цене.

– Конечно сойдёмся, – голос женщины стал глубоким и бархатистым. – В любом случае, ты приобретёшь эти замечательные кристаллы дешевле, чем у других продавцов, где бы они не жили.

Элберз ещё раз стал рассматривать камни на свету, пытаясь увидеть возможные посторонние включения или трещины, и не заметил, как собеседница часто заморгала, после чего её зрачки необычайно расширились. Затем женщина хищно улыбнулась и через мгновение она снова излучала искреннее дружелюбие, которое вовсе не помешало ей довольно жёстко торговаться на протяжении последующего получаса.

Мужчина вышел почти через два часа и с несколько озадаченным видом направился в свою комнату. Он не предполагал, что отдаст за камни бóльшую сумму, чем рассчитывал изначально. Конечно, покупка всё-равно было довольно выгодной, но Элберз вовсе не ожидал от мягкой улыбающейся женщины проявленных повадок прожжённого базарного торговца.

Кирс тоже пребывала в некотором недоумении. Поначалу она поверила словам посетителя, рассказавшего о своей профессии, но по мере продолжения беседы ей пришло в голову посмотреть на мужчину магическим взглядом, которому научилась от Евпла, и с удивлением распознала в ювелире одарённого с хорошо развитым хранилищем. Женщина сразу поняла, что перед ней довольно сильный маг и в последующем разговоре пыталась выведать истинную причину посещения Лисаса.

Когда же дело дошло до торга, то Кирс специально задрала цену, чтобы выяснить насколько лжеювелир готов пожертвовать своей выручкой ради знакомства с ней. Выбранная тактика сработала, – настоящий ювелир вряд ли бы выложил запрошенную сумму. Так что одно из двух: или этот человек покупал камни для личного пользования, или он просто пускал пыль в глаза, и истинная цель его посещения была другой, или всё вместе.

Когда странный покупатель начал договариваться о завтрашнем продолжении начатой беседы, Кирс пришла к выводу, что она стала объектом довольно пристального внимания. Вот только кто ею заинтересовался? Это она обязательно выяснит.

Последующие три дня Элберз под любымблаговидным предлогом пытался встретиться с Кирс и по нескольку часов беседовал с ней о разных вещах, которые, рано или поздно, сводились к разговору об Евпле, или о ней. Под конец, женщина была уже почти уверена, что фарсский маг прибыл на остров ради именно этих бесед и всеми силами пыталась напустить на себя простоватый вид. Потом лжеювелир уплыл обратно и её жизнь вернулась в прежнее русло…

Элберз был раздосадован – он столько раз вёл хитроумные беседы с этой ромейкой, но узнал от неё не больше, чем от чиновников Лисаса. Женщина имела весьма широкий кругозор и могла поддерживать разговоры на многие темы, но ловко уходила от обсуждения необычных человеческих способностях. Лишь один раз она почти проговорилась, когда отвечала на вопрос о том, насколько ударит по её благосостоянию налаживание фарсских купцов прямых связей с туземцами, добывающими драгоценные камни.

От такого вопроса у собеседницы расширились зрачки и она заявила, что вряд ли эти купцы смогут второй раз провернуть подобную сделку и насладиться результатом удачной торговли. Хотя угроза была и неявной, но Элберз, почему-то, сразу поверил, – если такие люди и появятся, то живыми с острова не вряд ли выберутся.

Маг, конечно, попытался показать и свою мужскую заинтересованность, но, конечно, не ожидал, что женщина всерьёз воспримет его, пятидесятилетнего, в качестве подходящего объекта для подобной связи. Ну что же, у него есть для этого два варианта: собственный сын, которого женщины считают если не красавцем, то вполне симпатичным, и дальний родственник, довольно инициативный молодой человек, всем ему обязанный.

Элберз не долго размышлял над этой дилеммой, поскольку честолюбие побудило использовать для будущей интриги именно сына. Придётся Сурушу отвлечься от своих планов и послужить приказу Совета магов. В конце-концов, это является одной из почётных обязанностей любого фэридуна, что усилит известность семьи…

– Мне этого не хочется, отец. В ближайшие годы я не помышляю о женитьбе.

– Я вовсе и не говорю об этом, сын. Ещё не хватало тебе взять в жёны какую-то ромейку! Но я хочу, чтобы ты вскружил ей голову и использовал в наших интересах.

– Каких это наших?

– Глупец! – Элберз стал терять терпение. – Просто делай как я говорю: отправляйся в Лисас, пошляйся по поселению несколько дней, а потом познакомься с этой женщиной. Не будь слишком активен, пусть она думает, что ты ею не очень интересуешься. Да кого я учу?! – Воскликнул маг. – Когда тебе надо, ты довольно умел в сердечных делах.

– Хорошо, допустим, мы познакомились. Дальше-то что?

– Никуда не спеши и просто наблюдай. Отвечай, что ждёшь своего знакомого, который хочет торговать на местном рынке. Можешь изредка покупать какие-нибудь не слишком дорогие камни или ещё что-то. Главное – разузнать, что умеет эта женщина и, в любом случае, постараться если не привести её сюда, то сделать обязанной Совету. Пиши мне о том, как идут твои дела и я буду отвечать, а при необходимости приплыву.

– Хорошо, отец. Хотя я и не могу понять твоего интереса к той женщине.

– Я думаю, что она обладает редким видом магии, мало используемым даже в прошлые времена, а сейчас так вообще неизвестным. Если моё предположение верно, то она одна может открыто противостоять если не полусотне фэридунов, то двум-трём десяткам уж точно.

– Теперь всё стало на свои места, отец. Ты прав, – такую возможность усилиться упускать нельзя…

Кирс уже давно перезнакомилась со всеми жителями Лисаса и попутно проверила их на наличие дара. К сожалению для неё, Гликон, почти сразу после их прибытия на остров, занялся тем же, но тёмному магу удалось его опередить и найти двух одарённых женщин-огневиков, которым она сразу же предложила работу. Их способности Кирс скрывала людей и для этого даже удерживала служанок от лишних выходов на улицу, что было крайне неудобно для всех.

Тренировки со служанками проходили вдали от поселения и, как правило, в те времена, когда появлялась необходимость посетить то или иное местное племя. Как и все природные одарённые, они были посредственными магами, но такова реальность, с которой приходилось мириться. Кирс даже стала задумываться над тем, что следует заняться селекцией, подобной той, что начал практиковать Евпл, – создавать супружеские пары одарённых. Понятно, что мгновенное положительного эффекта это не даст, но женщина никуда и не спешила. Она, даже, начала задумываться над тем, чтобы найти себе сильного одарённого, от которого могла бы родить будущих магов.

Фарс, посетивший её недавно, мог бы стать таким осеменителем… Кирс передёрнуло от такого слова, но оно точно отражало подобное действие. Ну не в любовники же брать уже далеко немолодого мужчину?! Да, наверное, она сглупила и надо было активно взять сильного мага в оборот и тогда от него родился бы хороший одарённый ребёнок.

Женщине было плевать на общественное мнение. Да и кто открыто посмеет обвинить её в распутстве? Кирс усмехнулась – после того, что она творила в последних удачных карательных экспедициях, она может прямо на агоре даже пить кровь младенцев. Нет, конечно, это преувеличение и ничем подобным она заниматься, по-крайней мере, сейчас и прилюдно, не собирается.

На ближайший год женщина поставила себе план по укреплению своего материального благополучия. Магия – это хорошо, но сама по себе она Кирс не привлекала. Ну какой смысл стремиться стать одним из самых сильных фэридунов и пребывать в бедности, тратя всё своё время на теоретические размышления о своих возможностях?

Нет. Это возможности должны служить на её благо и возвышать над людьми не только из-за того, что она родилась одарённой, – таковых в мире, возможно, относительно много, – но и потому, что она смогла реализоваться как успешный человек. Этот мир сейчас устроен так, что главное мерило успешности – деньги. Тот, кто имеет монеты, считается обласканным богами. Быть знаменитым, но бедным – удел древних философов, да и то далеко не всех.

Кирс надеялась, что через две-три сотни лет ситуация изменится, и почти любой маг, даже, небогатый, по общественному положению сравняется с тем, у кого сундуки забиты золотом. Что толку, если ты ешь на золоте и серебре, но твои внутренности разъедает болезнь, и никто не может прийти на помощь? Или, несмотря на многочисленную хорошо обученную и вооружённую охрану, тебя рано или поздно отравят? Вот тогда и появится необходимость в магах, которые исцелят в первом случае и распознают яд или остановят отравителя во втором.

Да, эта работа, наверное, по своей сути мало отличается от какой-либо другой, но за неё сильные мира сего будут готовы отсыпать много золота, которое, как известно, с собой в могилу не заберёшь. А магам останется лишь выбирать между наиболее щедрыми нанимателями. Кирс, как кошка, даже зажмурилась от удовольствия, представляя те, пока ещё далёкие времена, которые она может приблизить настолько, что о них можно будет говорить как о вполне реальных.

Глава 17

– Да ты спятил, сынок! – Эразм уже давно не выглядел настолько изумлённым. – Ты предлагаешь прорыть канал длиной почти в сотню миль?

– Не совсем так, отец, – голос Евпла казался несколько обескураженным. – Если прорыть канал из Средиземного моря до Красного, то по нему начнут плавать все, кому не лень, и я никак не смогу на это повлиять, даже если перегорожу его цепью. Поэтому, я предлагаю прорыть часть суши до небольших, часто высыхающих солёных озёр.

– И что это даст?

– Воды из Красного моря заполнят те впадины и образуют большие озёра, что сократит дальнейшую перевозку грузов на верблюдах чуть ли не на половину. То есть вместо восьмидесяти миль путь по суше займёт примерно пятьдесят.

– И сколько надо прорыть?

– Миль пятнадцать и поступившая вода зальёт большую впадину. Вот только насколько протяжённым получится озеро, я не знаю. Возможно, тоже миль пятнадцать.

– Просто забудь об этом, сынок, – твёрдо заявил Эразм. – Или надо делать полноценный канал, или вообще ничего. Тридцать миль – это всего лишь два сэкономленных дня пути. К тому же неизвестна ещё глубина того будущего озера, на которое ты надеешься и, возможно, потребуется углублять фарватер. Не исключено, что всем этим проектом заинтересуются власти и ты останешься не у дел.

– Значит, нет? – тридцатипятилетний мужчина был сейчас похож на школьника.

– Нет. Я до сих пор удивляюсь, что твой окружной путь в Хиндский океан ещё не стал известен по всей Империи. Если ты отправишься осуществлять задуманное в египетских землях, то это точно вылезет наружу. Все начнут пользоваться этим коротким путём, и твоё поселение Лисас просто прекратит существование из-за ненадобности, поскольку останется далеко в стороне от торговых путей. Более того, Антиохия тоже потеряет своё значение и полис захиреет. Оставь всё, как есть, ибо в погоне за отличным ты только потеряешь хорошее. Лучше сосредоточься на поисках одарённых, это и безопаснее, и намного полезнее для нашего с тобой будущего.

Евпл покинул Эразма и не спеша побрёл по улицам в сторону своего дома. Он заигрался и самое неприятное, что сам догадывался об этом, но не мог признаться в этом даже самому себе. Слова отца оказали эффект вылитого ведра ледяной воды, которым нет-нет да и окатят кого-нибудь в его саду. Надо заняться действительно важным. Например, своими старшими сыновьями, ведь им скоро будет по двадцать лет. И не только ими, но и четырнадцатилетними двойняшками Пакором и Артистоной.

Если с последними пока всё просто – они уже второй год познают прелесть тренировок в горной местности, начаткам знаний о целительстве с Ильвой и владений силой огненной стихии с Эразмом, то старшие парни уже вовсю бьют копытами в предвкушении самостоятельной жизни. Вот только у Евпла щемит сердце, когда он начинает думать о том, что его дети – самостоятельные люди, которые сами могут выбирать себе путь. Хорошо, что юношеская увлечённость противоположным полом немного утихла, и по мере получения новых магических знаний они натали думать тем местом, которым и следует.

Ну вот, накаркал, – парни стоят неподалёку и о чём-то оживлённо переговариваются. Обычно спокойный Берхард активно жестикулирует, и это выглядит довольно странно, – половинчатое бюргерское происхождение отличало братьев от всех остальных более эмоциональных и нетерпеливых подростков. Увидев отца сыновья подошли и без особых предисловий, как и любил Евпл, продолжили начавшийся ранее диалог:

– Отец, ты уже несколько раз говорил, что мы вполне самостоятельные маги, – произнёс Берхард. – Мы хотим отправиться в путешествие, посмотреть мир… и вообще.

– Да, – поддакнул Матис. – По всем законам мы взрослые люди и можем делать всё, что захотим.

– Не думаю, что делать, всё что захотим, – это признак взрослого поведения, – начал было назидательно вещать Евпл, но вовремя сообразил, что подобные нотации ни к чему хорошему не приведут. – Ладно, если хотите путешествовать, то подумайте куда, и собирайтесь.

– Вот так просто? – Берхард немного удивился. – Ну хорошо. Правда, мы не знаем куда нам отправиться, – взгляд устремился на брата, вид которого подтверждал, что они намеревались с боем преодолевать родительское сопротивление.

– Да куда хотите, туда и отправляйтесь, – мужчина понял, что его дети были не готовы к подобному развитию разговора и уже готов был вдоволь поиронизировать над по всем законам взрослыми людьми, но опять вовремя остановился. – Начните с чего-то простого, поскольку я не смогу вас сопровождать повсюду, и вам придётся всё делать самим. Вот смотрите, через три седмицы отсюда отправляются корабли, которые остановятся на Пурпурных и Собачьих островах. На последнем архипелаге вы сможете относительно безопасно прождать несколько седмиц возвращающийся караван, идущий в Западные провинции, а потом вернётся в Антиохию.

– Ну и какое это путешествие? – с некоторым разочарованием заметил Матис. – Лёгкая морская прогулка, и только.

– Во-первых, пиратов никто и никогда не мог истребить полностью, так что встреча с ними весьма вероятна, – загнул палец Евпл. – Во-вторых, на Собачьих островах вам придётся пробыть одним в окружении дикарей, и добывать пропитание и, в случае необходимости, защищаться. Справитесь, – потом отправитесь и в более опасные места, где на вас точно станут смотреть, как на нежелательных чужаков.

– Это куда же? – заинтересовался Берхард.

– Какую форму имеет мир, в котором мы живём? – вопросом на вопрос начал отвечать мужчина.

– Форму шара.

– То есть, если плыть всё время на заход солнца, то рано или поздно вернёшься на то же место? В идеале, конечно.

– Да, – прозвучал неуверенный ответ.

– Вот я и думаю, – серьёзно ответил Евпл, – послать экспедицию в сторону захода солнца. Конечно, это жутко опасно, и мне не хотелось бы отправлять своих неопытных детей в такую даль, но, рано или поздно, вам придётся столкнуться с трудностями. Так что…

– Мы согласны! – в голос ответили парни и возбуждённые отошли, обсуждая будущее приготовление.

Евпл был доволен этим разговором. Его сыновья ближайшие полгода глупостей вряд ли наделают, а на Собачьих островах довольно безопасно. Единственная трудность, которая ожидает его самонадеянных детей – неустроенность, но это ерунда, по сравнению с тем, что они могли выбрать самостоятельно, а отправиться Берхард и Матис задумывали на Кавказ и уже неоднократно расспрашивали кузнецов об их родных землях. Вряд ли эти горы являются тем самым местом, где неопытные и изнеженные цивилизованной жизнью парни смогут выжить без достаточной охраны, от которой, наверняка, ещё и попытаются сбежать…

Путь до Пурпурных островов не принёс каких-то особенных впечатлений, поскольку в памяти было ещё свежо относительно недавнее плавание из Срединных провинций в Антиохию. Молодые люди почти не сходили с палубы в надежде первыми заметить пиратов, но те, видимо, не без причины опасаясь встречи с такими двумя мощными противниками, так и не появились.

Первая виноградная отцовская плантация парней не впечатлила, – она была относительно небольшой по сравнению с кипрской, где они уже были несколько раз. Молодое вино оказалось ещё хуже, и только теперь Матис осознал, зачем бочки отсюда загружают именно сейчас, перед длительным плаванием на юг, а не на обратном пути в Антиохию. Но менее всего детям Евпла понравилась местная жизнь – невыразительные полуразрушенные дома и люди в неприглядных одеждах. После богатой Антиохии им почти всё теперь казалось не стоящим внимания. Стали понятны неоднократные доклады капитанов, что чуть ли не перед каждым отплытием отсюда приходится несколько раз тщательно осматривать трюмы в поисках нелегальных путешественников.

Собачьи острова были именно такими, как их и описывали, – унылыми серыми островами посреди синего океана. Было удивительно, как живущие здесь люди могут настолько хорошо размножаться. “Им просто нечем другим заняться,” – решили парни, спустя несколько часов пребывания на берегу, сидя в окружении многих местных женщин, с понятным интересом поглядывая на белокурых и светлоглазых молодых мужчин…

Парусники уже который день продолжали свой путь на юг, а Берхард и Матис почти и не заметили этого, с юношеской непосредственностью стараясь внести свой посильный вклад в численное увеличение местного населения. Лишь через две недели беспрерывного тяжкого труда, они решили сделать перерыв, дабы поподробнее ознакомиться как с самим островом, так и с другими племенами. Оставив на берегу условленный знак, они решили обойти весь остров, благо в самой длинной его части он был не более сорока миль.

В правильности выбранного действия они начали сомневаться уже на второй день, когда унылый пейзаж так и не собирался меняться. Молодые люди слышали, что на других островах может быть более приятный глазу вид, и именно там в последние годы предпочитают останавливаться флотилии. Почему их высадили именно здесь – вразумительного ответа не было.

На третий день в планы парней были внесены существенные изменения, – если в течении суток они не доберутся до соседнего племени, то повернут обратно. Добрались. Встретили их тоже ласково, и на протяжении нескольких дней молодые женщины честно отрабатывали подаренные украшения.

А вот на четвёртые сутки показались парусники, плывущие вдоль берега. Кто это? Явно не свои, поскольку корабли их отца украшал обязательный заметный издали чёрно-зелёно-красный флаг. Судовладелец изначально хотел иметь чёрно-серебристо-красный флаг, означающий цвета мест силы, наиболее предпочитаемые им. Но по здравому размышлению пришёл к выводу, что серебристая материя – слишком дорогой и редкий товар, чтобы переводить на такие недолговечные вещи, хотя и красители других цветов тоже недешёвые. Приближающиеся же парусники имели какой-то опознавательный знак, подобный тем многим, которые в последние годы всё чаще и чаще начинают поднимать на мачтах, но парням он, конечно же, был незнаком.

– Что будем делать? – задал вопрос нетерпеливый Матис.

– Не знаю, но думаю, лучше понаблюдать за чужаками вот за тем большим камнем, – ответил единокровный брат.

Парни скрылись за естественным укрытием, памятуя неоднократные наставления, что оставаться на открытом и незащищённом месте, куда приближаются потенциальные враги, – очень даже неразумно.

Парусники подплыли, спустили шлюпки и уже через четверть часа на берег высадилось три десятка мужчин, начавших внимательно смотреть на подходящих аборигенов. Лодки же вернулись к кораблям и через некоторое время на них снова стали спускаться моряки.

Берхард и Матис видели подобное не раз и понимали, что пока на берегу не окажется большинство членов команд, никаких действий, хороших или плохих, скорее всего не будет. Но они ошиблись и три десятка матросов начали хватать наиболее молодых женщин, награждая тумаками тех, кто было вздумал сопротивляться. Когда же к берегу стали сбегаться с копьями в руках местные мужчины, то пришельцев стало уже в два раза больше.

Понятно, что силы были неравны, и вскоре большинство защитников были или убиты, или взяты в плен и связаны. Матросам, скорее всего, пленные мужчины были не нужны, но и убивать просто так они явно не стремились.

– Я думаю, это или пираты, или работорговцы, что почти одно и то же, – задумчиво сказал Берхард. – Возможно, они приплыли только за женщинами, а вот такое активное сопротивление заставило пленить и мужчин. Не удивлюсь, если они уже завтра уплывут, поскольку чем-либо другим здесь поживиться не получится.

– Что же будем делать мы?

– Вдвоём? Ничего, – пожал плечами старший на несколько дней брат. – Будь я тоже огневиком, то можно было бы попробовать что-то замутить, но даже тогда это неразумно против аж двух пиратских команд.

– Ты прав, наверное, – согласился Матис. – Эти люди привыкли действовать решительно в открытых схватках и не испугаются двух юношей. Если мы и сможем что-то предпринять, то лишь под покровом ночи.

Солнце скрылось за горами через четыре часа, когда пираты уже успели рассортировать пленных и насытиться теми, кто не представлял хоть какой-то ценности. С мужчинами разобрались просто, – несмотря на первоначальную некровожадность разбойники всех их перерезали ещё до наступления ночи. Видимо, решили не давать им возможность освободиться от пут и хоть как-то отомстить за погибших ранее родственников.

Растущий лунный серп незначительно освещал окрестности, но даже его хватило двум парням, чтобы почти без проблем ориентироваться в опустевшем поселении. На берегу горело всего несколько костров, – с древесиной здесь тоже всё обстояло плохо, – и пираты старались не отходить от них далеко. Это дало братьем возможность не опасаться быть обнаруженными незваными гостями.

Как и следовало ожидать, никаких мужчин в жилищах не оказалось, и Берхард с Матисом уже собирались покинуть это место и возвращаться к изначальному месту высадки флотилии их отца. Дабы случайно не наткнуться на пиратов, парни шли вдалеке от берега, скрываясь за холмами. Внезапно Берхард остановился и стал всматриваться в темноту.

– Вроде бы вижу кого-то впереди.

– Надо посмотреть магическим зрением, если не будет человеческой ауры, то это либо животное, либо тебе показалось.

Довольно скоро братья разглядели незначительное красноватое сияние, исходящее от человеческой фигуры. Маг? Они подкрались ближе и увидели полуголого мальчишку лет пятнадцати, сидящего прямо на земле, который то чуть ли не размахивал руками, то замирал в странной позе. Берхарду было ничего непонятно, а вот Матис довольно скоро сообразил:

– Он пытается образовать огненный шар. Я тоже примерно так же делал, пока не научился правильным действиям.

– Одарённый дикарь?

– Почему бы и нет? – удивился Матис. – Надо подойти и всё выяснить.

– Попробую к нему обратиться, хотя у меня не очень-то и получается говорить на местном языке, – решился Берхард и как можно спокойнее позвал незнакомца.

Тот замер, повернул голову на звук и стал всматриваться.

– Не бойся, мы не сделаем тебе ничего плохого, – продолжил старший брат.

– Ага, – тихо прошептал младший, – обычно так говорят как раз те, кого следует опасаться в первую очередь.

– Как тебя зовут? – продолжил Берхард, не обращая внимания на справедливое замечание.

Незнакомец ответил и не смотря на последующие просьбы повторить, братья так и не смогли воспроизвести это имя.

– Мы будем звать тебя Урюрвкос, – сдались они.

Мальчик не стал возражать и лишь продолжал недоуменно смотреть на незнакомцев.

– Мы видели, как плохие люди убили много мужчин, – старательно выговаривая непривычные звуки произнёс Берхард. – Мы не такие, как они. Мы хорошие.

– Я видел вас на днях, – согласно кивнул Урюрвкос и братья расслабились.

– Что ты сейчас делал?

– Я хотел зажечь огонь и убить плохих людей.

– Ты не сможешь убить их всех. Их очень много.

– Они убили моего отца. Я должен отомстить.

Возражать братья не решились. Обычай кровной мести, до сих пор ещё активно практикуемый в некоторых провинциях Империи, был знаком многим. Пришлось Матису научить нового знакомого правильному вызову силы огненной стихии, но на практику времени не оставалось, и все трое пошли обратно к берегу, захваченному пиратами.

– Что будем делать?

– Откуда я знаю? – возмутился Берхард. – Я не боевой маг, а всего лишь целитель. Ты огневик, вот и думай.

– Отец как-то рассказывал, что топил корабли ледяными дротиками.

– Лёд может пройти без особых проблем пройти сквозь воду, но не огонь. Кидаться же огнём ночью – это дать быстро себя обнаружить.

Все трое подобрались к большому камню и уселись в тени, оставаясь невидимыми для пьяных пиратов, уже начавших засыпать после чрезмерно активно проведённого вечера.

Глава 18

Утром матросы переправили молодых женщин на парусники и уплыли в одним лишь им известном направлении, оставив старух хоронить своих мертвецов.

– Вы обещали и не помогли, – зло напоминл Урюрвкос.

– Да, обещали, – смиренно ответил Берхард. – Но ты сам видел, что вам вдвоём ничего нельзя было поделать с этими людьми. Ну а я не имею той силы, что есть у тебя и помочь, конечно же, ничем не мог.

– Если бы мы напали на них, то они нас сразу бы убили, – вторил Матис. – Тогда это стало не местью, а самоубийством. В самоубийстве же нет ничего героического.

Ещё с четверть часа братья как могли убеждали своего нового знакомого в невозможности отмщения прошедшей ночи, но тот сдался лишь после заверения, что по опознавательному знаку эти корабли рано или поздно найдутся. Вот только для этого придётся Урюрвкосу плыть вместе с ними. Парень не долго раздумывал и согласился, чему его собеседники несказанно обрадовались, поскольку чувствовали себя довольно отвратно из-за того, что показали себя бесполезными.

Пока они втроём возвращались на условленное место, братья ругали себя последними словами, что с легкомыслием относились к наставлениям отца не сразу отправляться в опасные места, как они планировали изначально, а набирать жизненный опыт постепенно, не беря на себя ношу тяжелее, чем можно снести. Их новый знакомый просто молчал, но его мысли было понять несложно и оставшуюся половину пути они говорили ему банальности типа “плетью обуха не перешибёшь” и “один в поле не воин”. Когда-то Евпл сказал им, что чем более простую жизнь ведёт человек, тем проще должны быть рассказаны ему примеры для наставлений, и теперь молодые люди хотя бы так старались следовать словам отца.

Через пару седмиц подошли корабли, идущие от острова Аналаманжа и братья через пару месяцев уже шли по улищам Антиохии, подбадривая Урюрвкоса, полностью оробевшего от увиденного. Парни нисколько не сомневались, что их отец не выскажет своего неудовольствия от того, что в его дом привели чужака, но последующая реакция удивила их довольно сильно.

– Как зовут твою мать? – был первый вопрос Евпла, когда сыновья рассказали ему о всём произошедшем.

– Лапанальда, – ответил мальчик.

– Хм… слышал ли ты об Айол?

– Нет.

– Как же ты узнал о том, что можешь делать огненные шары? – спросил мужчина и, видя недоумение на лице ребёнка, показал огненную сферу на своей ладони.

– Мне рассказала об этом мама.

– А откуда твоя мама узнала об этом?

Урюрвкос недоуменно смотрел на всех и ничего не отвечал. Евпл решив, что дальнейшие расспросы ничего не дадут, обратился к сыновьям:

– Его можно будет поселить там, где спал Гликон. Ты, Матис, назначаешься ответственным за парня и будешь как бы его опекуном. Везде он первые полгода должен будет ходить за тобой и слушать твои объяснения, и наставления. Это будет чем-то напоминать то, как Гликон обучал Лилиту. Когда отдохнёте, то вы оба нарисуете мне флаг, который видели на тех парусниках, и я подумаю, как быть дальше…

Кирс стояла на причале и внимательно смотрела на подплывающие корабли из Антиохии. Этот гордец Гликон опять где-то возится с очередным больным, будто вылеченная чужая печень важнее поиска одарённых. Вот она никогда не упускает возможность первой осмотреть прибывающих новых поселенцев, чтобы усилить своё окружение.

Недавно женщина заметила среди фарсских моряков одарённого, но тот, следуя патриархальным обычаям своего народа даже слушать не пожелал ромейку, когда она предложила хорошую работу за приличное жалование. Дурачок! Пусть заживо гниёт в своём тесном трюме или упадёт за борт во время шторма.

Вот парусники пришвартовались, спустили трапы и, как обычно, первыми стали сходить мужчины. Некоторые из них вели за собой женщин, с которыми познакомились за время долгого плавания. Кирс и обе её служанки зорко осматривали всех в надежде увидеть ауру какого-нибудь цвета, а люди всё шли и шли, и настроение женщины стало постепенно падать. Вроде бы мелькнуло слабое красное свечение?! Поднятая рука – и служанки быстрым шагом подошли к одной из полуголых дикарок. Она не сразу поняла, что от неё хотят, но смиренно пошла за позвавшими её женщинами. Вряд ли появится ещё кто-то из одарённых, но не в правилах Кирс уходить до того, как с корабля сойдёт последний прибывший.

Какое-то странное движение на одном корабле и по трапу сходит несколько моряков, ведущих за собой связанного мужчину, – он или дебошир, или кто-то из тех, кто тайком пробрался в трюм, пока парусник стоял около Лесного острова. Хм… фиолетовая аура.

– Кого вы ведёте? – Кирс встала на пути группы.

– Да вот, он прятался в одной из бочек, загруженных в трюм на Лесном острове. Теперь ведём его в магистрат, чтобы там решили его судьбу, – почти беззлобно ответили матросы, уже предвкушая скорое посещение местной таверны.

– Я – Кирс, боевой маг этого поселения и я забираю этого человека себе. Можете сказать об этом своему капитану или чиновникам в магистрате.

– Но нам приказано доставить его в магистрат, – попытался выполнить отданный ранее приказ один из матросов.

– Ты собираешься возразить боевому магу? – удивилась Кирс и на её ладони заиграла огненная сфера.

Моряки лишь молча попятились назад.

– Вот вам пара серебряных монет, – женщина протянула деньги. – Идите в таверну и промочите свои сухие глотки. И не бойтесь, проблем с выполнением приказа капитана у вас не будет.

Маг взглянула на оторопевшего мужчину:

– По закону Лисаса все, кто тайно проникли на корабль, отправляются на принудительные работы. Я же освобождаю тебя от такой участи, и теперь ты будешь служить только мне. Следуй за мной, – и Кирс, кивнув служанкам, величественно направилась к своему дому, радуясь в душе такому неожиданному улову…

Суруш всматривался в горизонт и ждал, когда появится остров. Ему совершенно не хотелось отрываться от своих дел в Империи фарсов, хотя, по правде говоря, ничем особым он занят не был, но мечты о том, что выполнив поручение отца и Совета магов, он сможет возвыситься, грели его самолюбие. К тому же он был заинтригован рассказами о той женщине, которые ему поведал отец. Сможет ли Суруш её обольстить, как это он неоднократно делал до этого, или орешек окажется ему не по зубам?

Наконец, вперёдсмотрящий прокричал “Вижу остров!” и через некоторое время и маг увидел дымку, которая довольно скоро визуально сформировалась в береговую линию. Ну что же, игра скоро начнётся. Понять бы только, кто охотник, а кто дичь.

Уже на причале Суруш узнал, что к одной таверне наконец-то пристроили жилые помещения, где можно переночевать с относительным комфортом. Мужчина опасался, что свободных комнат не будет, но хозяин гостиницы заверил, что тот может даже выбрать себе приглянувшееся помещение. Закинув немногочисленные вещи в прикроватный сундук, Суруш спустился в столовый зал и заказал себе полноценный обед, хотя время было ещё раннее. Когда маг находится вне Империи фарсов, то некоторыми обязательными религиозными требованиями можно пренебречь, получив на это разрешение у священника-дастура. Вот и теперь Суруш внешне выглядел почти так же, как и большинство местных, ничем не напоминая огнепоклонника ни верхней одеждой, ни манерами. Но послабления не освобождают от стремлений к благим мыслям, благим словам и благим деяниям.

Еда оказалась на удивление хорошей, и мужчина блаженно откинулся на спинку стула, – он избавился ещё от одного переживания, что на острове ему придётся питаться чуть ли не сырым мясом. Всё-таки, эти ромеи умеют неплохо готовить, что бы не говорили ему фарсские купцы. Теперь можно немного отдохнуть на постели и после дневной жары отправиться осматривать поселение в котором придётся провести много времени.

Хотя Суруш довольно часто бывал за пределами своей империи, он испытывал некоторую неприязнь ко всему нефарсскому, в том числе и к архитектуре. Деревянные же дома, скопированные ромеями у туземцев, казались ему верхом дикарства, – как бы он не относился к враждебному государству, мужчина не мог не признать многих его культурных и технологических достижений, и теперь не мог понять, как граждане этой великой империи могут что-то заимствовать у племён, стоявших на одной из низших ступеней бытия.

Видимо, на его лице отразилась такая гамма негативных эмоций, когда он разглядывал деревянный дом в местом стиле, что проходящая мимо женщина обратилась к нему с вопросом:

– Уважаемый, если ты заболел, то, пока не поздно, следует обратиться к целителю.

– Нет, со мной всё в порядке. Я просто изумился тому, что ромеи живут в домах, придуманных дикарями, – ответил мужчина на эллинском языке.

– Если существует нечто, что можно позаимствовать, то почему бы это и не сделать? В конструкциях же этих домов я не вижу ничего ущербного. Ты, наверное, первый день в нашем полисе, раз удивляешься его строениям?

– Да, я приехал сегодня. Меня заинтересовали перспективы развития данного поселения, о котором давно говорят на рынках наших прибрежных городов.

– Ну раз так, то, может быть, я смогу быть тебе полезной. Я многое знаю о здешней жизни, – предложила незнакомка и добавила. – Меня зовут Кирс.

В начале разговора Суруш был несколько изумлён тем, что женщина обратилась к нему первой и начал думать, что перед ним продажная девка, но, услышав знакомое имя, сделал как можно более радушное лицо.

– Меня же зовут Суруш и я не откажусь от помощи такой прекрасной женщины.

Прекрасная женщина мило заулыбалась, но если бы мужчина услышал рык, раздавшийся в её душе, то бежал бы без оглядки на первый же отходящий корабль. Да, Кирс уже давно была извещена о прибытии очередной флотилии из Империи фарсов и с первого же взгляда опознала в незнакомце фэридуна с аурой огненной стихии. Конечно, ей и в голову не пришло сравнивать его внешность с тем лжеювелиром, побывавшем у неё почти полгода назад, но то, что фарсы-маги стали чаще появляться в Лисасе, было ею отмечено.

Ближайший час Кирс посвятила увлекательному рассказу о поселении, в котором упоминались как многие значимые жители, так и род их занятий. Не забыла она рассказать о племенах, долгое время остававшихся почти враждебными к поселенцам, но потом осознавших, что торговля – один из хороших способов для достижения собственного благополучия.

Когда экскурсия подошла к концу, и каждый пошёл своей дорогой, то женщина была несколько удивлена и, даже, уязвлена, что фарс не проявил к ней мужского интереса. Он расстался с ней таким же равнодушным, каким был в начале их знакомства, и Кирс это сильно задело. Суруш же, наоборот, был очень доволен собой, поскольку опытным взглядом сердцееда разглядел замешательство новой знакомой, возникшее от того, что он упорно не замечал те женские уловки, на которые клюют менее опытные мужчины. Теперь же ему, как и заядлому рыбаку, остаётся лишь ждать, когда рыба, считающая себя слишком мудрой, заглотит наживку…

– Ну как, Матис, идёт процесс окультуривания Урюрвкоса? – спросил Евпл своего сына.

– За прошедшие четыре месяца он начал довольно сносно говорить по-эллински и перестал бояться большого скопления людей, и крупных животных, встречающихся на улицах Антиохии.

– А что с магией?

– С обучением магии не всё так хорошо, как хотелось, но прогресс наблюдается, – произнёс молодой человек и добавил. – Так сказал Эразм.

– Ну раз он так сказал, значит, беспокоиться не о чем, – улыбнулся Евпл. – Теперь давай поговорим о вас с Берхардом. Вы всё так же хотите покинуть отчий дом и отправиться в опасные путешествия?

– Покинуть не хотим, а вот отправиться в путешествия не отказались бы, – осторожно ответил Матис. – Но плыть долгие месяцы в сторону захода солнца что-то не хочется.

– Ну тогда подумайте и предложите свои варианты. Время ещё есть.

– Что значит это уточняющая фраза? – сын выглядел несколько удивлённым.

– Ты же знаешь, я уверен в скорой войне между Империей фарсов и нашей. Вдруг, вы захотите отправиться в её сторону, а через месяц начнутся боевые действия, и вас там запросто арестуют как представителей вражеского государства, в лучшем случае. В худшем же, сразу убьют как шпионов .

– И как нам быть? – упавшим голосом спросил Матис.

– Ну откуда же я знаю? – с деланным удивлением ответил отец. – Вы уже взрослые, вам и решать. Если же хочется узнать моё мнение, то я скажу, что лучше бы вам далеко не удаляться, поскольку всё может настолько быстро измениться, что и возвращаться, может, будет некуда.

– Ну не дойдут же фарсы до Антиохии за месяц?

– Не дойдут. Но когда это случится, то уже будет поздно покидать это место.

– Ты что-то задумал?

– У меня есть одна идея, сын, но за продвижение к её осуществлению, возможно, придётся заплатить слишком большую цену. Пока я большего тебе сказать не могу, но возможно, мы ещё вернёмся к этому разговору. А вот то, что мне не хочется видеть вас слишком долго неженатыми, я скажу прямо сейчас, – выражение лица Евпла сделалось очень серьёзным. – Поверь, сын, что многие люди, откладывающие женитьбу на неопределённо долгий срок, до самой смерти остаются холостыми.

– Почему, отец? – Матис всем своим видом показывал искреннюю заинтересованность в ответе.

– Всё дело в привычке. Когда мужчина долгие годы живёт один в своё удовольствие, то в итоге он приходит к мысли, что менять сложившиеся привычки не хочется. Семья – это большая ответственность по отношению к жене и детям, а после сорока лет брать ответственность за другого человека вряд ли кто захочет. Сейчас тебе кажется, что сорок лет – это слишком далёкое будущее. Я тоже так думал, когда мне было семнадцать…

Матис многое не понял из сказанного отцом, но постарался пересказать Берхарду его слова в точности. Они ещё какое-то время делились своими мыслями, а потом решили, что в ближайшее время присоединятся к команде одного из тех отцовских кораблей, что бороздят воды внутреннего моря. Так и мир посмотрят, кое-какой боевой опыт получат и, возможно, Кайрос или Тюхе дадут им возможность приобрести хотя бы немного личных денег.

Урюрвкоса тоже было решено взять с собой, – всему необходимому он рано или поздно научится во время плавания. Мальчишка принял данное предложение со всем энтузиазмом, – хотя обучение магии ему и нравилось, но ему было постоянно неуютно в замкнутом пространстве, поскольку привык к бескрайним просторам своего острова, где небо постоянно над головой, а глаз редко когда во что-то утыкается.

Последующие три месяца парни были заняты усиленной военной подготовкой и вскоре поднялись на палубу одного из парусников, перевозящих чёрное дерево, специи и креплёное вино мадеру (примерно так уроженцы Лесного острова называли свою родину) в столицу восточной части Империи. Затем маленькая флотилия направится к хазарскому берегу, с целью тоже порадовать местных купцов необычным товаром и приобрести предметы роскоши, ценимые византийскими патрициями.

С Хазарской империей уже давно нет никаких территориальных споров, так что Евпл разрешил подросткам получше ознакомиться с жизнью этого ранее воинственного и неспокойного соседа, на какое-то время осознавшего, что худой мир лучше доброй ссоры. Мужчина и сам был бы не прочь побывать в тех далёких землях, но подрастающие Кира, Пакор, Артистона и другие дети требовали пристального внимания, поскольку обучение их магии намного важнее, чем путешествие в неизведанные земли.

Ничего, у Евпла впереди очень долгая жизнь и он очень надеется, что успеет побывать не только у всех соседей Империи, но и в намного далёких землях… в Империи Цин, например. С этими мыслями мужчина проводил взглядом едва виднеющиеся паруса и медленно пошёл к дому, – на нём лежит большая ответственность за детей и домочадцев.

Глава 19

“Когда два хитрых человека замышляют взаимные козни, то сложно понять, кто из них охотник, а кто – дичь,” – думала Кирс по прошествию продолжительного времени со дня знакомства с Сурушем. Женщина вполне оценила ум и обходительность фарса, но так и не могла прийти к однозначному ответу на вопрос, что ему конкретно потребовалось в Лисасе.

Да, понятно, что она сама для чего-то понадобилась фэридунам, но зная их обычное не очень высокое мнение о женщинах, не понимала особого отношения именно к её персоне. Им нужна была женщина-маг из Ромейской империи? В Лисасе таковых три, но Суруш с остальными почти не общается. Как огневик она не очень сильна, следовательно, причина тоже не в этом. О тёмной магии этот фэридун точно ничего не знает, как, скорее всего, и Элберз, и оба они магическим взглядом не владеют, дабы узнать об этой тайне.

Так зачем она им понадобилась? Впервые за последние годы Кирс почти искренне заинтересовалась мужчиной. Да, Суруш серьёзно уступал Евплу во многом, но как спутник на некоторое время вполне подходит, – он красив, умён, деятелен, хотя и не всегда может самостоятельно решать возникшие проблемы. И главное, – Суруш имеет непосредственное отношение к фарсским магам, столетиями владеющими многочисленными секретами обладания силами стихий. Евпл неоднократно показывал три артефакта, приобретённые им в магической лавке, и с восхищением открыто признавал свою несостоятельность вточности повторить все нанесённые на них плетения.

Скорее всего, у фэридунов имеются намного больше видов различных амулетов для применения в разных областях человеческой деятельности. Вряд ли бы они показали и продали потенциальному врагу что-то значительное. Евпл рассказывал, что его активно вербовали и заманивали приобщением к обширным накопленным знаниям. Значит, подобное они могут предложить и ей, не смотря на то, что она женщина. Хотя, в последнем Кирс не была настолько уверена, – фарсы слишком держатся за древнее гендерное неравенство и вряд ли пойдут на подрыв многовековых устоев.

А если поговорить с Сурушем прямо? Намекнуть на то, что раз она владеет очень редким видом магии, – а так оно и есть, судя по рассказам Евпла, – то для неё смогут сделать исключение. Вот только открывать тайны тёмной магии нельзя, поскольку Кирс потеряет свою уникальность.

Решено! Она не будет проситься в их сугубо мужское сообщество, нет. Кирс предложит союз, в котором в обмен на помощь она получит доступ к тайным знаниям фэридунов. Если фарсы откажутся, то не беда, время на её стороне, – не сейчас, так через сто или двести лет она всё-равно получит желаемое…

– Суруш, я хочу поговорить с тобой серьёзно, – заявила женщина, когда её собеседник насытился обедом.

– О чём, Кирс, – мужчина ощущал приятную сытость и излучал благодушие.

– О твоём задании, конечно же.

– Задании? – Суруш напрягся. – Каком задании?

– С которым тебя послали сюда, – женщина мило улыбаясь дала знак служанке снова наполнить кубок собеседника хорошим вином. – Я думаю, что нам обоим будет полезнее прямо обговорить свои желания, чем пытаться исподволь к ним стремиться.

– Допустим, – кивнул фэридун, ошеломлённый подобным заявлением. – Что ты хочешь предложить?

– Я думаю, это ты приплыл за несколько тысяч миль сюда, чтобы сделать предложение мне. Ведь появился же ты здесь не для того прогулок по красной земле и любованием произрастающими на ней цветами. Только прошу тебя, не опускайся до банальной лжи.

– Хорошо, – подумав некоторое время ответил Суруш. – Меня послали узнать о той магии, что ты владеешь. В зависимости от полученной информации я могу сделать то или иное выгодное для тебя предложение.

– Хм… ты, ведь, говоришь не о силе огненной стихии? – уточнила Кирс, и получив утвердительный ответ, продолжила. – Да, я владею одним редким видом магии, в которой используются души людей.

– Души людей?! – фэридун никогда не выглядел перед своей собеседницей настолько изумлённым. – Ичто это за магия?

– Этого я тебе сказать не могу, – твёрдо ответила Кирс. – Ведь тогда моя значимость для вас упадёт.

– Согласен. Готова ли ты отправиться жить в Империю фарсов, где сможешь намного лучше развиваться, чем в этой дыре?

– Я не исключаю этого, но многое зависит от тех предложений, что мне сделают. Более того, насколько я знаю, в твоих землях одинокая женщина мало что значит для окружающих. Богатая одинокая женщина имеет чуть больший вес, но, всё-равно, ей требуется муж, который будет представлять её в обществе.

– Думаю, я понимаю то, о чём ты говоришь, Кирс. За те дни, что я общаюсь с тобой, я проникся к тебе симпатиями и готов к более серьёзным шагам.

– Ну вот и хорошо, – обольстительно улыбнулась женщина. – Теперь излагай предложения, которые кто-то там решил передать через тебя.

– Совет магов Империи фарсов хочет предложить тебе своё покровительство в обмен на твои знания и обучение магии. У тебя будет достойный дом в столице и соответствующее положение.

– И всё? – Кирс не скрывала своего разочарования. – Как-то слишко мало. – Женщина даже вскочила с места и начала нервно расхаживать по комнате. – Это почти ничто для меня. Достойный дом в любой столице Ромейской империи я могу себе позволить прямо сейчас. Более того, положение, которое я буду там занимать, будет намного выше и независимее того, что твой Совет сможет мне предложить. И учти, всё это я получу в своей империи без всяких условий типа обучения неофитов магии. – Кирс остановилась. – Нет, я решительно не могу принять это предложение, каким бы щедрым оно не казалось пославшим тебя.

– Что же ты хочешь? – растерялся Суруш.

– Кроме домов в лучших городах твоей империи? Я не прошу покровительства Совета магов в том смысле, которое подразумевается. Я предлагаю союз, – я выступаю в любом конфликте на стороне Совета, а он, в свою очередь, даёт мне доступ к накопленным знаниям. О том, буду ли я кого-то обучать той магии, решаю только я и только тогда, когда сама захочу. Я не хочу зависеть от Совета в том смысле, что буду связана неодолимыми обязательствами. Если маги по какой-то причине решат меня ограничить, то все договорённости теряют свою силу.

– Это неслыханно! – громко возмутился Суруш. – Пойми, – начал мужчина более примирительно, – я целиком на твоей стороне, учитывая будущие отношения между нами, но Совет не пойдёт на такие… почти односторонние условия. Старцы просто не примут того, что женщина ставит себя выше многих фэридунов.

– Ну если твоему Совету, – процедила сквозь зубы Кирс, – не нужен такой маг, как я, то я запросто обойдусь и без него. А вот обойдётся ли Совет без меня, – пусть он сам решит. Давай прекратим это обсуждение, поскольку оно ни к чему не приведёт, ибо в данном случае ты не является самостоятельной стороной предстоящего договора. Я предлагаю тебе отплыть к себе на родину и довести до нужных лиц о моей позиции, которую я менять не собираюсь…

Суруш стоял перед Элберзом и со страхом наблюдал, как обычно невозмутимое лицо отца приобретает опасный пунцовый цвет. Ещё немного, и пожилой маг свалится от удара… но он смог взять себя в руки и успокоиться.

– Она так и просила передать? – в очередной раз переспросил Элберз.

– Я бы сказал, что слово просила не подходит к сути сказанного ею, – с некоторой настороженностью ответил Суруш.

– Это неслыханная наглость! – снова начал заводиться собеседник.

– Сожалею, – кончиками рта улыбнулся его сын, – но я так не думаю. По-крайней мере для нашей семьи, для нашего клана, её… предложение очень даже подходящее. Если она станет моей женой, то с нами вряд ли смогут потягаться другие могущественные семьи. А когда наши дети вырастут, и Кирс их обучит этой неизвестной магии, то равных нашему клану не будет почти никого… Вполне возможно, что кое-кто из твоих потомков будет заседать в Совете магов и, возможно, таковых будет несколько.

– Если подойти к размышлению над этой проблемой спокойно и… цинично, как говорят ромеи, – после длительной паузы ответил Элберз, – то я вынужден с тобой согласиться. Пока ты выполнял моё поручение на том острове, я просиживал в библиотеке Совета в поисках упоминаний магии, которой, как утверждает, владеет Кирс.

Суруш лишь незаметно улыбнулся, заметив, что отец назвал его будущую жену по имени.

– Так вот, есть несколько свидетельств о том, что один из прежних императоров выходил чуть ли не в одиночку против ромейских легионов и поражал их непонятным способом, после чего наша многострадальная земля обрела длительный период мирного существования. Конечно, нельзя полностью быть уверенным в том, что это было проявлением той же магии, что имеется у Кирс, но ничего другое мне на ум не приходит. Более того, благодаря некоторым неявным намёкам, я пришёл к выводу, что тот император дожил до наших дней, скрываясь под другим именем.

– Ты уверен в этом, отец? – как можно более почтительно спросил Суруш. – Возможно ли такое?

– Не уверен, но другого объяснения того, что некий фэридун долгое время жил на севере нашей империи, и большинство его известных учеников умерло много десятилетий назад, это факт. Как и то, что некий ромей встретился с ним незадолго до его смерти.

– Это невозможно! – возмутился Суруш. – Если тот фэридун действительно прожил несколько веков и когда-то был императором, успешно воевавшим с ромеями, то он не мог передать потомку врагов свои тайные знания.

– Старые люди иногда вытворяют и не такое, сын. Ещё неизвестно, какими будем я и ты.

– Значит, ты поддержишь требования Кирс? – возвращаясь к прежнему разговору спросил Суруш.

– Я попытаюсь, хорошо попытаюсь, но сначала надо дождаться смены нынешнего председательствующего в наступающем году. Его преемник, Алидар, более склонен принимать непростые решения.

– Тогда остаётся надеяться, что он действительно обладает великим духом и согласится с твоими предложениями, – заметил Суруш, ненавязчиво обыгрывая значение имени будущего главы Совета…

Молодые люди не представляли размах Великой Степи, хотя и слышали от отца, что она очень протяжённая, – можно ехать на коне много месяцев, но так и не пересечь её от края до края. Конечно же, ни Берхард с Матисом, ни, тем более, Урюрвкос, не собирались в длительное путешествие по Степи, но посетить столицу хазар почему-то приспичило. С ними спорить не стали, тем более, что судовладелец заранее предусмотрел такое развитие событий.

Парусники дошли до места бывшей эллинской колонии Танаис, где сейчас располагается какое-то незначительное хазарское поселение, и поднялись вверх по реке, благо глубина и ширина позволяла пройти и более крупным кораблям. Наиболее важным поселением в этих местах была хорошо укреплённая крепость, с толстыми и относительно высокими стенами, вокруг которой раскинулось поселение. В ней находились резиденция одного из военачальников и специально построенный дом из обожжённого кирпича для пребывания самого кахана. Берхард и Матис были не впечатлены увиденным, но на то они и отправились в Хазарию, чтобы увидеть как живут люди в других государствах.

Люди здесь носили одежды, указывающие не только на социальное положение, но и на происхождение. В городе кочевники останавливались лишь для того, чтобы переждать холодное зимнее время, в то время как местное население были земледельцами. Небольшой рынок представлял довольно интересное место, и ромеи потратили почти целый день, рассматривая различные диковинки. Некоторые купцы, завидя иностранцев, переходили на эллинский язык, что сильно облегчало процесс торга.

Иногда взорам парней попадались довольно симпатичные девичьи лица, но молодые мужчины были заранее предупреждены, что в Хазарии на амурные дела смотрят довольно строго. Зато с падшими женщинами они могут вести себя как угодно. Оставаться надолго здесь смысла не было и парусники стали подниматься выше по течению.

Остановились около Белой крепости, представляющей собой такой же небольшой прямоугольник не более двухсот шагов в длину. Внутри территория разделялась на две неравных части: привилегированную, где в высоких юртах жили полукочевники, и попроще, с землянками. Несколько мастерских и постоялых дворов привносили некоторое разнообразие.

Кораблям пришлось недолго плыть и они остановились через день в месте, где обычно все сходили на берег и за два дневных перехода добирались до весьма широкой реки Итиль (упомянутой Птолемеем как под названием Ра), местами крайне неудобной для судоходства из-за множества рукавов и мелей. С капитанами было оговорено, что они будут ожидать парней у Белой крепости, и те, сопровождаемые отрядом лучших бойцов, отправились вместе с каким-то попутным купеческим караваном к хазарской столице…

Хазаран, столица каханата, находится в дельте реки (из-за чего эллины называли город тем же именем), и в нём постоянно проживает не менее тридцати тысяч человек. Царский двор расположен на западном берегу, и парни с сожалением узнали, что попасть им туда никто не даст, а проникновение в сам дворец кахана, находящийся на отдельном острове и возведённый из обожённого кирпича, неминуемо закончится смертью безумного смельчака.

На левом берегу реки расположена торговая столичная часть, где люди проживали в юртах, шатрах и землянка. Как ни странно, но в столице жили выходцы из различных земель, говорившие на множестве языков. Это было довольно непривычно и неудобно, поскольку парни с помощью лингвистических амулетов только-только начали постигать язык хазар. За несколько серебряных монет в день удалось снять два деревянных шатра в одном из постоялых дворов, где остановились и купцы-попутчики. Восприняв многочисленные неудобства как своеобразную дань за любопытство, ни Берхард, ни Матис, не проявили особого недовольства. Что же касается Урюрвкоса, то он ранее жил в несравнимо худших условиях, хотя и в более тёплом климате.

Последующие дни парни посвятили знакомству с городом, в каждом районе которого компактно проживали выходцы из разных мест и стран. Причём, иудеев было не только больше всех, но и их религия стала одной из двух государственных. Именно её исповедовала привилегированная часть общества, в то время, как старая вера оставалась достоянием бедных слоёв населения.

Столичный базар настолько захватил внимание, что несколько дней были отданы только осмотру товаров, привезённых из разных государств, как правило, восточных, и молодые люди возвращались на постоялый двор довольно поздно. По правде говоря, кроме торжища в данной части столицы смотреть было не на что. Возможно, их отец Евпл отправился бы знакомиться с местными кузнецами, гончарами и прочими ремесленниками, но его сыновьям это было не очень интересно.

Довольно поздно парни решили, что надо совмещать приятное с полезным и периодически стали искать одарённых. Как ни странно, но особых успехов они не достигли, – пара пожилых мужчин, к которым и подходить не хотелось. Молодые люди старались высматривать одарённых среди симпатичных девушек, но тут их ждало полное разочарование.

Время, отведённое на посещение столицы, подходило к концу, когда знакомый купец, проживающий в том же постоялом дворе, решил нанять отряд на время кратковременного посещения Дербента.

– Ну чего вы отнекиваетесь? – настаивал торговец. – Три дня туда, столько же обратно и три дня в самом городе. Через десять дней, почти как вы и намеревались, вы отправитесь обратно.

– Мы хотели отправиться уже через пару дней, – сопротивлялся Берхард.

– Даю вам слово, что после того, как мы вернёмся из Дербента, я отправлюсь выше по течению, а вы уже самостоятельно потом доберётесь до Белой крепости и сядете на свои корабли. Ну прождут вас на несколько дней дольше, вот печаль-то, – с усмешкой добавил купец.

В конце-концов, старый торгаш сумел уговорить парней сопровождать с его с отрядом до города, расположенного у самого подножия кавказских гор. Решающим аргументом было то, что на обратном пути они остановятся в Хазаране лишь на несколько часов.

Глава 20

Дербент представлял собой довольно большую крепость и ближайшее поселение, расположенное на узком пространстве между морем и горами. Парни снова отправились на базар, но теперь уже не тратили время даром и смотрели на всех магическим зрением. Как обычно, никаких успехов они не достигли, пока кривые проходы не привели их к торговцам рабами, среди которых засветилась красная аура, принадлежавшая мужчине средних лет, говорящему на каком-то диалекте фарсского языка.

Парни остановились в непродолжительном недоумении, поскольку внешний вид невольника не внушал уверенности, что он переживёт долгое морское путешествие даже если Берхард будет всеми силами стараться поддерживать его здоровье. Но торговец запросил за него небольшую цену и ромеи согласились, поторговавшись для вида. Мужчине объяснили, что его новые хозяева родом из Ромейской империи, и уже через день они поплывут домой, и что никакой тяжёлой работой заниматься его никто не будет заставлять, чему тот несказанно обрадовался.

На следующий день парни снова отправились в город. Вдоволь находившись по базарным рядам, они увидели продавца уличной еды, источающей настолько аппетитные запахи, что молодые люди не удержались и купили себе по большой лепёшке с овощами и мясом. Усевшись подальше от снующих туда-сюда людей, они с жадностью стали поглощать пищу, а насытившись, почувствовали желание вздремнуть в тени.

Пробуждение было тяжёлым и неприятным – руки-ноги были связаны. В довольно тёмном помещении кроме них было ещё несколько человек. Матис попробовал позвать на помощь, но соседи-невольники дали понять, что это небезопасно. Некоторые же из них рассказали, что они тоже очутились во власти дербентского работорговца, после того, как попробовали на базаре уличную еду.

– Скоро придёт надзиратель, – добавил какой-то мужчина, – и будет выводить каждого на осмотр и последующую оценку.

– Мы же свободные люди! – возмутился Берхард, – Какое право они имеют захватывать нас?

– В Дербенте никого не волнует кто ты, если тебя продают на невольничьем рынке, – объяснил мужчина. – Даже если начнёшь громко кричать и требовать, то заткнут рот кляпом, а покупателям скажут, что ты выдумываешь о себе небылицы.

Действительно, примерно через час дверь открылась и наружу стали выводить по несколько человек. Вскоре очередь дошла и до братьев, которые под шумок потащили за собой и Урюрвкоса.

Пройдя через длинный коридор их затолкали в просторную комнату, где на невысоком помосте сидел крупный мужчина, неторопливо поедающий какое-то блюдо, похожее на плов. С его коротких пухлых пальцев капал жир, которыми, время от времени, он поглаживал по своим волосам.

– Интересный товар! – узкие глазки работорговца заблестели на его потном лице. – Откуда вы родом?

– Мы из Ромейской империи, – ответил за всех Берхард. – Ты не имеешь права нас захватывать и продавать.

– Вы оказались в загоне для рабов, – неторопливо и с ленцой ответил мужчина. – В Дербенте это достаточный повод для того, чтобы перестать думать о вас, как о свободных людях.

Толстяк ещё раз запустил свою ладонь в плов, запихал всё в рот и облизал пальцы. Его заинтересованный взгляд переходил с одного пленника на другого и довольно скоро он обратился к двум подручным:

– Развяжите их, я хочу получше рассмотреть на их тела.

– Хозяин, – начал один из них, – ты же сам запрещаешь развязывать пленников, чтобы они чего не учудили.

– Да что они смогут сделать? – работорговец лишь хмыкнул. – Твоя рука толще ляжки любого из них,– и, махнув лоснящейся от жира рукой, повторил – Развязывайте.

– Матис, Урюрвкос, приготовьтесь их атаковать, – тихо промолвил на языке аборигенов Собачьих островов Берхард, растирая затёкшие руки.

– Интересно, – произнёс довольный толстяк. – Подойди ближе, – и он ткнул пальцем в Берхарда.

Один из подручных подтолкнул парня и прошёл несколько шагов вперёд вместе с ним. Торговец сделал было попытку встать, но съеденного плова было слишком много и он остался сидеть на подушках, лишь взглядом рассматривая пленника.

– Атакуйте! – чётко произнёс Берхард и почти сразу увидел краем глаза, как ближайший к нему громила со стоном падает на пол, а узкие глаза толстяка вдруг стали круглыми.

Удар ногой в широкую переносицу повалил работорговца на спину, а из его рта толчками стала выходить наружу рвотная масса, мешая разбитому носу дышать. Через несколько мгновений толстое тело перестало дёргаться навсегда, а в воздухе начал разноситься противный запах горелого сала.

– Надо обыскать трупы, – начал командовать Берхард. – Вдруг, найдётся какое-нибудь оружие. Вы начнёте всех бить огнём, а я буду подстраховывать.

С тел охранников сняли короткие, но тяжёлые дубинки, а у толстяка нашёлся лишь небольшой нож, которым он разрезал лежащие на подносе фрукты. Вооружившись, парни пошли дальше вдоль коридора и вскоре оказались перед дверью, выходящей на задний двор. Смеркалось, с базара доносились редкие разговоры, а неподалёку виднелась фигура какого-то человека, жизнь которого прервали два огненных шара. Ближайший сарай был закрыт на замок.

– Вероятно, другие подручные отпущены в таверну, – предположил Берхард. – А, возможно, других помощников у толстяка и нет. Давайте оттащим труп поближе к стене, чтобы его не заметили проходящие.

– Надо быстрее уходить отсюда, – подал голос молчавший до этого Урюрвкос.

– Надо, – согласился Матис, – Но вначале следует освободить невольников.

– Это может быть опасно, – заметил Берхард, – но попытаться стоит. Многие из них попали сюда тем же путём, что и мы.

Парни вернулись в здание и, взяв факелы из комнаты, где лежал труп толстяка, пошли в сторону комнаты с пленниками. Войдя, они объяснили сидящим изменившуюся ситуацию и начали разрезать путы. Предупредив несколько раз, чтобы никто не шумел, ромеи повели всех наружу.

– В том сарае, наверняка, находятся рабы, – кивнул Матис.

На двери висел замок, ключ к которому нашелся на теле ближайшего трупа. Скрипучая дверь отворилась, и всех окатил устойчивый запах нечистот. Братья уже освободили часть рабов от верёвок, когда возглас Урюрвкоса заставил их прекратить это занятие.

– Одарённый, – протянул парень руку в сторону одного из мужчин.

Действительно, зелёная аура виднелась отчётливо в плохо освещённом помещении. Братья заморгали, пытаясь осмотреть других, но нужных цветов не увидели. Когда всё было закончено, они вышли из сарая и двинулись было к проходам между рядами, дабы покинуть рынок, но их тихо окликнули. Две молодые женщины, которых они видели среди тех, кого ещё не оценил работорговец, стояли у стены.

– Почему не уходите? – спросил Берхард. – Нагрянет стража и всех повяжут.

– Нам некуда идти, – ответили девушки.

– Тогда держитесь нас и не шумите.

Утром корабль хазарского купца взял курс на север, и через десять дней ромеи высадились, чтобы самостоятельно добраться до Белой крепости и подняться на палубы своих парусников…

– Ну, рассказываете, что это за люди, которых вы сюда привезли? – начал заинтересованно расспрашивать Евпл, когда его сыновья вошли в дом. – И да, лучше начните рассказ с самого начала.

– Те мужчины – одарённые, которых мы купили, а девушки… – Матис чуть покраснел и умолк.

Пришлось Берхарду поведать рассказ с самого начала…

От былой весёлости у Евпла не осталось и следа. Он довольно долго молчал и, придя к определённому выводу, приказал накормить новых рабов и принести лёгкой еды в сад для двух молодых женщин.

– Дети, – голос мужчины заметно дрогнул, – хорошо, что всё так удачно закончилось. Я думал, большой отряд пехотинцев защитит вас всех неприятностей, но абсолютно всё предусмотреть нельзя, к сожалению.

– Мы сами виноваты, отец, – с сожалением воскликнул Матис. – Если бы мы не пошли одни на дербентский базар, то ничего этого не случилось бы.

– В том числе и те две одарённые молодые женщины, что приплыли с вами. Вот и сбылись ваши мечты о девочках, – съязвил уже взявший себя в руки Евпл. – Но речь сейчас не о них, конечно же. Поешьте и отдохните, я переговорю с теми, кого вы привезли, а потом у нас будет довольно серьёзный разговор.

– Как вы поняли, – начал обратился он к девушкам, когда те насытились, – я являюсь отцом Берхарда и Матиса. Мне хотелось бы до конца понять, почему вы решились последовать за незнакомыми вам парнями вместо того, чтобы отправиться к себе домой.

– Нас везли на помолвку, о которой наш отец договорился со своим деловым партнёром, – начала старшая из сестёр. – В Дербенте на нас напали, и что случилось с сопровождающими, мы не знаем. Смысла возвращаться одним обратно, а жили мы далеко вверх по течению Итиль, не было. Да и дом отца для нас стал уже чужим, согласно обычаям нашего племени.

– Почему тогда не направились к компаньону вашего отца?

– Мы не знали его адреса, – призналась младшая, – да и женихов тоже не знали, а твоих сыновей увидели в деле.

– Почему же ваш отец не сопровождал вас? – задал резонный вопрос Евпл.

– Он хотел, но неотложные дела задержали его. Планировалось, что он приедет через месяц после нашего приезда.

– Да уж… – невесело проговорил хозяин дома. – Представляю состояние вашего отца, когда он прибудет в дом своего делового партнёра, а вас там не увидит. Вы об этом-то подумали?

– Подумали. Но нас никто не спрашивал, хотим ли мы замуж за детей того человека, – просто сказали “собирайтесь” и всё. Хотя такова традиция нашего племени, но мало какой девушке нравится, когда её отдают за того, кого она и в глаза никогда не видела. Отец преследовал свою выгоду в заключении более тесного делового союза, а мы являлись своеобразным инструментом для этого.

– В вашем племени обучают девушек в школе? – удивился Евпл. – Слишком хорошо вы изъясняетесь для неграмотных.

– Нет, – с неким вызовом ответила, – но отец, почему-то решил, что грамотные дочери станут более прибыльным товаром.

– Хорошо, – грустно улыбнулся мужчина. – И из какого вы племени?

– Наш отец из мари, а мать из удмуртов.

– Понятно, – сказал Евпл, которому эти названия ничего не говорили. – Раз сами решили, значит, пусть так и будет. И каковы ваши дальнейшие планы?

– Мы хотели бы остаться жить здесь, – ответили девушки, смутившись…

Совет магов начал своё первое заседание в наступившем году, и Элберз оказался в числе приглашённых, хотя и не рассчитывал на то, что его позовут так быстро. Конечно же, двадцать пять старейшин в общих чертах уже знали о том, что маг им будет говорить, но такова древняя процедура, чтобы не растягивать слушание на долгие часы перед тем, как потребуется вынести решение.

Старцы слушали молча, лишь изредка восклицая, когда им был предъявлен полный текст требований Кирс. Алидар, дабы не затевать долгое обсуждение, подогреваемое особо ревностными хранителями традиций, сплотившихся вокруг прежнего главы Ормэзда, сразу прокомментировал услышанное:

– Как я понял, нам предложен союз от человека, который каким-то образом приобщился к обладанию тёмной магией, о которой лишь немногие из нас имеют довольно приблизительное представление. Этот человек, по попущению всевышнего, оказался женщиной, – Алидар обвёл взглядом сидящих старцев, но никто не посмел прервать речь председателя Совета. – Эта женщина, зная, что в нашей Империи она не имеет право голоса в присутствии мужчин, захотела иметь гарантии, что её права, которые имеются у неё, не будут попраны.

Небольшой гул от бормотаний нескольких старцев раздался в светлой зале, но он быстро стих.

– Эта женщина изъявила готовность не только помогать нам силой тёмной магии, но и выйти замуж за достойного фэридуна, с последующим воспитанием детей в наших традициях. Конечно же, её дети, познают силу тёмной магии, что послужит ещё большему укреплению фэридунов не только в Империи, но и в ближайших государствах, – председатель ещё раз обвёл всех взглядом. – Лично я, как первый среди равных, не вижу никаких препятствий для того, чтобы согласиться с таким развитием событий. Теперь прошу всех высказываться в установленном порядке…

– Ну как, отец? – Суруш сгорал от нетерпения. – Какое решение вынес Совет?

– Ты бы только слышал, сын, какими неприличными словами ругался Ормэзд! – усмехнулся Элберз. – Многие старцы были неприятно поражены, и председательствующему Алидару пришлось даже процитировать наше Исповедание: “Восхваляю благие мысли, благие слова, благие деяния, мыслимые, изрекаемые, совершаемые. Принимаю совершение всяких благих мыслей, благих слов, благих деяний. Отвергаю совершение всяких злых мыслей, злых слов, злых деяний”.

– Да ты что?! – изумился сын. – Какой позор для Ормэзда!

– Думаю, – продолжил Элберз, – что именно это непотребство уважаемого старца перевесило изначально негативное мнение, и большинством голосов Совет согласился с требованиями Кирс, – мужчина широко улыбнулся.

– Значит, – Суруш засиял как начищенный доспех личного охранника Императора, – Совет дал и согласие на брак с ней?

– Да, сын. Так что можешь собираться и ехать к своей… избраннице, – пожилой маг обнял своего радующегося сына. – Хотя, лично я думаю, это ты её избранник, – тихо пробормотал он…

Перед Кирс были открыты сундуки с различными богатыми тканями, одеяниями и драгоценностями. Женщина смотрела на все эти подарки от своего жениха и нежно улыбалась ему.

– Ты выполнил свою часть нашего уговора, Суруш, – наконец произнесла ромейка, – а я выполняю свою часть. Я согласна назвать тебя своим мужем, переехать в Империю фарсов и жить там с тобой. Конечно, вот так сразу сейчас мы туда не поедем, поскольку мне надо будет уладить множество дел не только в полисе, но и за его пределами.

Мужчина, услышав о задержке осуществления оговоренного ранее плана, не мог сдержать своего удивления.

– Ну сам подумай, мой жених, – не снимая самого приятного выражения лица, проговорила Кирс, – надо будет забрать с собой как можно больше драгоценных камней, которые накопились у дикарей. Ну не будешь же ты утверждать, что нашей семье сундук, набитый этими камнями, будет лишним? Нет? Ну и хорошо! В течении одного-двух месяцев я улажу все свои дела, и мы отправимся в твою империю.

Первый вопрос, которая хотела разрешить Кирс, заключался в том, хотела ли она порывать полностью с Лисасом или она получила от этого полиса всё, что могла. С одной стороны, дальнейшее поступление драгоценных камней, – существенный аргумент, дабы поручить своим слугам переправлять весь поступающий товар в Империю фарсов. С другой стороны, слуги, оставшись здесь одни, сразу расслабятся, и вреда от их деятельности может быть больше, чем пользы.

И не надо забывать, что если кто-то из жителей Лисаса будет знать, куда уехала их боевой маг, то это может узнать и Евпл, которому вряд ли понравится, что его бывшая ученица связалась с теми, кого он всей своей душой ненавидит из-за смерти своей первой жены. К тому же там, в Империи фарсов, её слуги-маги ещё сильнее будут к ней привязаны, а это намного важнее той прибыли от поступления драгоценных камней, которую вряд ли они обеспечат ей, оставшись здесь в полисе.

Кирс проявила завидную активность в последующие дни, посещая те племена, с которыми у неё была договорённость о поставках, и чуть ли не до дна выгребая у них запасы кристаллов. Одновременно она незаметно продавала всё имущество, которое по различным причинам не могла забрать с собой. И это не было жадностью, нет. Женщина таким образом проявляла разумную бережливость, – ей просто было жалко бросать вещи, купленные лично ею и служившие на протяжении нескольких лет.

Когда же всё было готово к отъезду, Кирс узнала одну неприятную вещь – оказывается, ей было запрещено покидать остров.

Глава 21

– Я не понял, – Суруш действительно выглядел непонимающим. – Кто и что тебе запретил?

– В магистрате, когда я упомянула о своём отплытии, – начала объяснять Кирс, – мне ответили, что маги могут покидать остров лишь на кораблях Евпла. Странно, об этом я слышу первый раз. Другими словами, можно лишь вернуться в Антиохию.

– Кто-нибудь из ваших фэридунов уплывал с острова?

– Нет.

– Вот тебе и ответ на твои недоумения. Просто ты первая, поэтому и не знаешь о таком запрете. Я думаю, это всё несущественно, – мой корабль отчалит от пристани и в какой-нибудь ближайшей бухте заберёт нас с лодки.

– А имущество?

– Я уверен, – убеждённо сказал Суруш, – запрета на вывоз имущества нет.

Так оно и оказалось, – все вещи, которые Кирс планировала забрать с собой, без препятствий были погружены на корабль. Слуг же было решено взять с собой, чтобы хоть кто-то мог грести. Ну не будет же это делать Кирс?!

В назначенный для отъезда день фарсский корабль отошёл от пристани Лисаса и взял курс на север. В нескольких милях от города Суруш, Кирс и слуги уже пару часов ожидали на месте, где заранее была приготовлена лодка. В тот момент, когда беглецы разглядели вдали желанный парус, они также заметили подходивший к ним вооружённый отряд.

– Это стражники, – опознала людей Кирс. – Видимо, они хотят задержать меня.

– Я могу воспользоваться огненной магией, – предложил Суруш. – Это их остановит и они, возможно, разбегутся.

– Не надо, – остановила его женщина. – Как не печально, но данный случай является хорошим поводом показать тебе на практике силу тёмной магии.

Сушур смотрел, как его невеста сделала пару десятков шагов вперёд и остановилась. Когда преследователи подошли на расстояние полёта стрелы, она что-то громко сказала и стражники повалились на землю. Изумлённому магу осталось лишь смотреть круглыми глазами, как Кирс спокойно развернулась и не оглядываясь на распластанные тела подошла к нему.

– Можно садиться на лодку, – сказала она. – Быстрее! Незачем нам здесь задерживаться.

– Как ты это сделала, дорогая? – к Сурушу вернулся дар речи и он почувствовал необходимость хоть как-то отреагировать на произошедшее.

– Ты же знаешь, дорогой, что это моя тайна. Но не забудь потом рассказать об увиденном здесь, тем, кто тебя послал…

– Ты хочешь сказать, она просто стояла, а стражники решили внезапно умереть? – недоверчиво спросил Элберз, поскольку всё рассказанное сыном не укладывалось в его голове.

– Ну я не уверен в их смерти, – замялся Суруш, – но то, что преследователи упали на землю и не поднимались, пока корабль не отплыл от берега, точно.

– Ну не думаешь же ты, что Кирс устроила театральное представление?

– Нет, конечно. Но это было настолько необычно, что… Кстати, её слуги нисколько не удивились происходящему.

– Это и понятно, – после недолгой паузы заметил Элберз. – Скорее всего, они видели такое неоднократно и не было смысла удивляться именно в этот раз.

– Надо будет рассказать об этом Совету, – предложил Суруш.

– На днях я расскажу всё Алидару, поскольку ради такой новости собирать Совет магов будет излишним. Ведь подобное собрание старцев нужно лишь для принятия важных решений, а ты рассказал просто дополнительную информацию о том, что мы не подозревали. Важную информацию, конечно, – дополнил Элберз увидев, как сын немного огорчился. – Сейчас же у нас есть более важные дела.

– Ты имеешь в виду свадьбу.

– Конечно, сын. Пока некоторые члены Совета ещё не узнали о вашем прибытии и не решили начать свою игру, тебе следует как можно скорее, по всем законам, конечно же, жениться на Кирс.

– Какую свою игру? – спросил удивлённый Суруш.

– Вот ты уже давно взрослый, а задаёшь такие… странные вопросы, сын, – укоризненно заметил Элберз. – Они могут препятствовать твоей свадьбе или, даже, запретить её под каким-нибудь надуманным предлогом. Ну а потом, когда Кирс будет от тебя достаточно далеко, выдать её замуж за другого, более подходящего, на их взгляд.

– Моя невеста не согласится, – с жаром отверг такую возможность мужчина.

– Боюсь, сын, – с грустью ответил пожилой маг, – для твоей невесты сейчас нет большой разницы между теми тобой и кем-то другим. Если сможешь показать ей в ближайшие годы, что ты – её надёжная защита, то, считай, тебе очень повезло и лучшего союзника для тебя не будет никогда. Не сможешь показать и доказать, – пеняй лишь на самого себя…

Свадьбу стали праздновать через две недели. Всё происходящее для Кирс было как в тумане и вместо конкретных воспоминаний остались лишь обрывочные образы, которые с большим трудом выстраивались в хронологическую последовательность. Что она помнила чётко – это своё согласие принять местную религию перед обрядом бракосочетания.

Зачем она это сделала, хотя её особо к этому и не принуждали? Просто она поняла, что без этого никогда не будет хотя бы формальной своей для людей в чуждой для неё империи. После же необходимых приготовлений, в том числе и купания в воде, произнесения различных текстов, надевания белой одежды и очередных молитвенных слов её назвали бедхин-Кирс и она стала полноценным членом местной религиозной общины. Теперь никто не мог назвать её в глаза ромейкой Кирс, чего женщине вполне хватало для начала. Чувствовала ли она себя предательницей ромейской веры и ромейского образа жизни? Нет, не чувствовала. Она хорошо помнила поговорку, часто слышимую в Велгороде: “с волками жить – по-волчьи выть”. Ничего, она этих волков сама перегрызёт!

Суруш же был несказанно доволен прошедшими обрядами, – принятием истинной веры и благословением на брак, – поскольку хорошо знал, что не будь седре-пуши перед свадьбой, в дома крепко держащихся за традиции фэридунов, которых было значительное большинство, их бы вряд ли кто пригласил. Теперь ему не надо будет стесняться своей супруги ни перед кем, а то, что новообращённую бедхин-Кирс рано или поздно, добровольно или принудительно зауважают многие, он не сомневался. Её характер за те несколько месяцев, проведённых в Лисасе, он узнал достаточно хорошо, и не сомневался в своих выводах.

И Кирс не подвела честолюбивые мечты своего супруга, и, буквально через месяц, встретилась с председателем Совета Алидаром и долго с ним беседовала за закрытыми дверями. О чём они там говорили, узнать хотели многие, но удалось лишь выяснить, что бедхин-Кирс получила разрешение на неограниченные посещения столичной библиотеки магов – привилегия, иногда недоступной даже для высшего религиозного чина сар-мобед, не говоря уже о дастуре.

С тех пор Суруш часто видел супругу лишь по утрам и вечерам. На все вопросы о том, труды каких авторов она читает, женщина не отвечала и сводила лишь к рассказам о забавных случаях, когда то уронит фолиант себе на ногу, то чуть не подожжёт случайно упавшей свечой бесценный трёхсотлетний свиток. У её мужа от этих рассказов начинали седеть волосы на бороде, а Кирс лишь хихикала, наблюдая за реакцией, но с наступлением ночи Суруш забывал о всех неприятностях, поскольку супруга довольно серьёзно относилась к своим словам о будущем потомстве.

Проходили месяцы и маг стал замечать неявные для некоторых изменения. Мужчину вдруг стали приглашать те, кто ранее даже не смотрел в его сторону. Более того, ревнители патриархальных традиций просили посетить их дома вместе с супругой и подолгу вели беседы не столько с ним, сколько с бедхин-Кирс, что было само по себе неслыханным вольнодумством, если бы речь шла об жене какого-то обычного фэридуна.

И странное дело, – никто не возмущался столь вопиющим пренебрежением устоявшегося разделения на мужские и женские комнаты для бесед. Недоуменные вопросы супруга Кирс прокомментировала просто: “Если уж члены Совета не пренебрегают беседами со мной, то почему таких же разговоров должны сторониться другие маги?”, и Сурушу нечем было ответить на эти слова. Вот только вскоре он стал чувствовать себя неуютно на многочисленных приёмах, поскольку стал понимать, что лично в нём приглашающая сторона не очень-то и заинтересована.

Было ли магу обидно? Да, было. Он привык быть в центре внимания, а тут фокус сместился на его жену. Но будучи человеком довольно трезвомыслящим, Суруш принял изменения и, даже, стал получать от этого определённую выгоду, поскольку начал подолгу общаться с женщинами, которых хозяевам, ради приличий, приходилось допускать до беседы. Он стал вспоминать те времена, когда ему приходилось преодолевать многочисленные трудности ради встреч определённого рода с замужними женщинами, а потом, уже придя домой, долго смеяться над ничего не подозревающими мужьями.

Теперь мужчина сам стал задумываться над тем, а всегда ли его супруга покидает дом ради посещения библиотеки? Ну не может же женщина целыми днями просиживать за книгами в пыльном помещении?! От подобных мыслей Суруш стал нервничать и плохо спать, что вскоре заметила Кирс.

– Уважаемый муж, – как-то утром обратилась она. – Спешу известить тебя, что наши совместные усилия по обзаведению потомством принесли вполне определённый плод, – и пальчик женщины легонько постучал по её животу. Довольно скоро мы не сможем часто заниматься тем, что в последние месяцы происходило почти каждую ночь. Поэтому, если ты случайно вспомнишь свою молодость и так же случайно окажешься там, где тебе быть не положено, то я нисколько не огорчусь. Специально я следить за тобой и не собираюсь, поэтому, прошу тебя, и сам не страдай необоснованной ревностью.

– Дорогая, – начал Суруш, – я так рад случившемуся…

– Ну и замечательно, – отрезала Кирс и стала одеваться к завтраку…

– Отец, ты хотел с нами о чём-то серьёзно поговорить? – Берхард и Матис вошли в кабинет Евпла.

– Закройте дверь, чтобы сюда случайно не забежали дети, и усаживайтесь поудобнее… Надеюсь, вы неоднократно задумывались над случившимся в Дербенте? – и, дождавшись утвердительных кивков, Евпл продолжил. – Это не ваша вина, конечно же, если только позабыть о том, что вы сознательно пренебрегли охраной, которой я вас обеспечил.

Парни опустили глаза.

– Ну-ну, не тушуйтесь. Я в ваши годы тоже не был образцом благоразумности. Проблемы не столько в том, что ошибки совершаются, а в том, делаются ли из случившегося правильные выводы.

– Мы не будем больше пренебрегать твоими словами, – искренне пообещал Матис.

– Будете… такова человеческая природа. Но позвал я вас не для того, чтобы произносить нравоучительные речи.

– А для чего? – спросил Матис.

– Научить не перебивать старших!

Матис опять уставился в пол.

– Я планировал подобную беседу провести с вами лет так через десять-двадцать, – уже спокойно продолжил отец, – но вижу, что если подобные случаи будут повторяться хотя бы раз в пять лет, то в итоге мне и говорить-то ни с кем не придётся.

Евпл встал, прошёлся в задумчивости по кабинету, а сыновья смотрели на него не отрываясь и опасались произнести хотя бы слово. Затем он вернулся на своё место и продолжил:

– У меня есть одна тайна… о ней знают ещё лишь три человека… надёжных человека, которые не предадут никогда. Настало время, посвятить в неё и вас…

Последующие два часа Евпл рассказывал о давней встрече с тёмным магом, который чуть было не оборвал его жизнь, о поисках источников неизвестной силы, о встрече со старым императором и его подарке. Парни слушали как заворожённые, и лишь изредка с их уст срывались возгласы удивления. Когда рассказ закончился, в кабинете воцарилась гробовая тишина.

– Ты хочешь, – Берхард старательно подбирал слова, – чтобы и мы стали такими тёмными магами?

– Не то, чтобы я этого хотел, – Евпл тоже не спешил с выбором слов, – но думаю, что это желательно. Если бы не предупреждение о возможной опасности для жизни при попытке подобного приобщения, то я бы не раздумывая предложил бы её намного раньше.

– Но ты упоминал, что в книге написано: “Дети тёмных магов имеют повышенный шанс остаться в живых во время инициации”, – заметил Берхард.

– Во-первых, говорится о “детях тёмных магов”, а вы, когда… родились, ещё не были таковыми. Во-вторых, фраза “повышенный шанс” не означает “гарантированно”.

– То есть, один из нас может умереть при инициации?

– Да. А, может, и оба.

В кабинете опять воцарилась гробовая тишина, продолжавшаяся очень долго.

– И помочь тебе нам не получится?

– “Любое вмешательство извне недопустимо”, – напомнил Евпл.

– Надо подумать, – произнёс Берхар, а Матис согласно кивнул головой.

Через седмицу сыновья снова сидели в кабинете отца.

– Мы согласны, но перед инициацией хотели бы жениться, – и в ответ на недоуменный взгляд отца Берхард продолжил. – Тогда у тебя хотя бы останутся внуки.

На глазах Евпла навернулись крупные слёзы…

Бракосочетания сыновей прошли в один день и ещё две недели молодые почти не выходили из своих спален. После того, как Ильва подтвердила начавшиеся беременности, отец и двое сыновей посетили храмы и стали собираться в путь. Эвика́ и Элика́, которых убедили не менять свои имена в соответствии с марийской традицией на производные от имён своих мужей, не были извещены о предстоящем драматическом событии и пребывали в счастливом неведении.

Последующая дорога к форту была тоскливой. Даже одно бандитское нападение нисколько не подняло общий настрой, а Евпл даже почти обиделся на разбойников, осмелившихся нарушить мрачную торжественность их путешествия. В форте парни отдыхали два дня, с любопытством осматривая странное сооружение и делясь догадками об его первоначальном предназначении, пока их отец подготавливал место и необходимые для инициации вещи. Наконец, всё было готово и, превозмогая невольную дрожь, все трое направились к заветной пещере.

Всю дорогу Евпл раздумывал над тем, будет ли считаться приказ душам, заключённым в кристалле, воспрепятствовать смертям “вмешательством извне” и, наконец, решил, что да будет, поскольку не мог с уверенностью отрицать это.

На тёмные дымки, всё так же клубящиеся в полумраке пещеры, все смотрели с различными эмоциями. Мужчина – с тоской и ужасом, а парни – с удивлением и надеждой. Первым кинжал взял, как ни странно, Матис. Он просто протянул руку и Евпл не стал возражать, хотя и думал, что Берхард не отдаст первенство и в этом случае.

Парень глубоко вздохнул, произнёс имена Кайроса и Тюхе, затем посмотрел на отца, брата, зачем-то сказал “мама!” и шагнул…

Евпл, помня случившееся с ним при инициации Кирс, заранее отвёл Берхарда подальше от дымки, почти к самому выходу из пещеры. Это предосторожность помогла, поскольку оба остались на ногах и находясь в полном сознании наблюдали на то, как тело Матиса обволакивала тьма.

Всё время, пока сын лежал на полу пещеры, Евпл молился богам и те смилостивились, поскольку примерно через три часа ноги парня начали шевелиться. Не подпуская Берхарда, мужчина осторожно вытащил тело и перенёс его поближе к свежему воздуху, рассматривая взглядом целителя внутренниеповреждения.

Затем настала очередь старшего брата и он, помолившись богам и обняв отца, с кинжалом в руке двинулся на место, где недавно распластался Матис. Евпл решил, что целительством отвлечётся от дурных дум, занялся исправлением чёрных и красных нитей в сияющих узлах.

Когда всё было сделано, отец взглянул в ту сторону, где лежал Берхард и не увидел никаких изменений. Матис уже очнулся и тоже с тревогой смотрел туда же. Прошёл третий час, четвёртый, пятый… восьмой… тело оставалось неподвижным. Евпл стал вспоминать, что по этому поводу написано в книге, но в голову ничего не приходило. Вскоре он и Матис уже открыто плакали, но не решались на какие-то другие действия.

– Если до утра не будет изменений, то тогда и вытащим его, – решил Евпл.

– А что до этого?

– Попробуем поспать, раз ничего другого мы сделать не можем.

Матис уснул довольно быстро, что и неудивительно, а вот Евплу сон никак не шёл. Корил ли он себя из-за случившегося? Да. Но также и понимал, что рано или поздно Берхард всё-равно бы пришёл сюда. Утешения это не приносило и отец ещё несколько раз бросал взгляд в сторону тёмной дымки. Изменений так и не было. В конце-концов, длительное напряжение и усталость сделали своё дело и Евпл уснул крепким сном, не просыпаясь до самого утра.

Глава 22

Пробуждение было тяжёлым. Видимо, переживания, выплёскиваемые весь вчерашний день, эмоционально вымотали Евпла и он с трудом открыл сначала один глаз, а потом, чуть ли не пальцами, второй. Матис посапывал невдалеке и лишь одна чёткая мысль озарила сознание: “Как там Берхард?” В теле появились силы и мужчина смог присесть и развернуться в сторону тёмных дымок. Тела сына там не было.

Евпл протёр глаза и вскочил на ноги. Ничего не изменилось, – в пещере находились только они двое. Сила, появившаяся внезапно в теле, так же неожиданно покинула его, и маг еле удержался, чтобы не рухнуть плашмя. Слёзы застилали глаза и плечи затряслись в беззвучном плаче. Евпл почувствовал касание и смахнув влагу с глаз увидел, сидящего рядом Матиса и его лицо тоже было мокро. Сын бросился на шею отца, и оба продолжили беззвучные стенания.

Позже, когда слёз не уже осталось, они нашли силы подняться и, поддерживая друг-друга, заковыляли к выходу из пещеры. Утро было солнечным, и на некоторое время оба зажмурились от яркого света, а когда проморгались, то различили невдалеке мужскую фигуру, сидящую на ровной площадке в медитативной позе. Берхард!..

– Когда я очнулся, – начал рассказывать старший сын, – всё тело ломило от боли. Пришлось выбирать: или звать на помощь, или попытаться отползти самому. Отполз. Отдышался, Посмотрел по сторонам. Вы оба спите. Вспомнив твой рассказ, отец, осмотрел себя и, как мог, осветлил чёрные нити. На остальное уже не хватило сил.

Было видно, что парню слова даются нелегко и его не торопили.

– Когда проснулся, то увидел солнечные лучи, пробившиеся через вход. Смог подняться и выйти подышать свежим воздухом. Понял, что долго на ногах не устою. Выбрал местечко, сел и стал пытаться медитировать…

Через дней двадцать отряд отправился обратно в Антиохию. Евпл с сыновьями ехали поодаль, и не маг спеша пересказывал содержание тайной книги, объясняя места, вызвавшие вопросы. Конечно, всё дословно парни сейчас запомнить не в состоянии, но к тому времени, когда показались стены полиса, многое смогли уяснить.

Встреча Берхарда и Матиса с молодыми жёнами произошла бурно, и, чтобы домочадцы не пялились на них во все глаза, пары уединились в своих покоях. Хозяин дома, наскоро приняв ванну и поев, позвал управляющего и стал входить в курс дел, от которых был оторван за прошедшее время. Лишь ближе к ужину все смогли собраться вместе и Евпл, немного отвыкший от гомона детей, лишь улыбался, наблюдая как самые младшие достают других своими шалостями…

Кирс, на время всем видимой беременности, перестала посещать библиотеку Совета. Да и, честно говоря, самое интересное уже было найдено и прочитано. Теперь, когда многие небедные женщины стараются лишний раз не выходить из дому, она начала, по возможности, систематизировать приобретённые знания.

Вначале она занялась историей появления магии. Первые фэридуны в этих землях появились примерно семьсот лет назад. Благодаря клановой социальной системе и общем религиозном руководстве, информация о новых умениях распространилась довольно быстро. Все стали выискивать у себя и своих родственников необычные способности, и делиться полученной информацией с главами родов.

Кланы вначале скрывали друг от друга накопленные знания, но перед лицом общих врагов у них хватило мудрости объединиться. Существующий уже долгое время Совет магов быстро осознал все выгоды от видимого использования сил стихий, хотя вначале всё хотел запретить, поскольку в общеизвестных религиозных текстах колдуны упоминаются только в негативном смысле. Но, по долгом размышлении, почти все старцы пришли к пониманию, что колдуны выступают против великого замысла единого бога, в то время как одарённые – его верные последователи.

Лет через сто фэридуны, как стали называть магов с необычными способностями, получили большинство в Совете, что дало невероятную доселе возможность для более быстрого накопления знаний и распространения его среди новых одарённых. К сожалению, влияние Совета распространялась лишь на подвластную Императору территорию, да и не все фэридуны, почему-то, спешили рассказывать о своих возможностях. Таковые или скрывались в малонаселённых областях государства, или покидали его, уходя, в основном, в восточные земли.

Вроде бы, что за беда, если какие-то там фэридуны не смогли найти себя в сложившейся структуре? Вот только так думают те, кто привык потреблять накопленные другими людьми знания. Те же, кто жил довольно самостоятельной жизнью, магическими исследованиями, как правило, занимался тоже независимо. В результате, такие фэридуны приходили к пониманию нестандартных концепций, которыми не спешили ни с кем делиться. Умирая же, они уносили свои идеи с собой.

Так были утеряны знания о редких проявлениях силы и методиках по их использованию, а в последующие века даже упоминания о них стали восприниматься как нелепость, хотя, время от времени, и появлялась информация о необычных местах силы. Но к тому времени почти все фэридуны стали природными, что не позволяло в полной мере разобраться с такими аномалиями. Более того, иногда Совет возглавляли слишком острожные старцы, отдававшие распоряжения уничтожать неопознанные места силы.

Высшее духовенство, императоры и чиновники периодически пытались подчинить себе фэридунов, но Совет всеми силами старался сохранить хотя бы видимость независимости. Впрочем, почти всегда фэридуны откликались на призывы о помощи и всеми силами старались показать свою лояльность всем государственным институтам.

Находящемуся у власти императору недавно пришла в голову идея использовать фэридунов в многовековом противостоянии с Ромейской империей, ну а Совет, как водится, пошёл навстречу этому желанию, видя в нём пользу и для себя. Когда начнётся война? Это страшная тайна и никто не собирается распространяться даже об её возможности. Но то, что фэридуны-огневики периодически собираются где-то поблизости от столицы и проводят довольно продолжительное время в ущельях, известно.

Испытывает ли Кирс угрызения совести, что ей нашлось место в подобных планах Совета? Нет. Ещё никогда её жизнь не была так хороша, как сейчас. Продолжая она жить обычной жизнью в Тарсе, умерла бы никому не нужной старухой. Сейчас же, пусть и несколько вынужденно, перед ней открыты двери домов фарсской знати. Даже в Роме или Византии у неё не было бы таких возможностей.

Это могло бы показаться странным, но общалась Кирс, в основном, с мужчинами. Их жёны не проявляли особой к ней симпатии, что и не очень-то и удивительно, если подумать хорошенько. С мужчинами-фэридунами её связывали общие интересы, ну а для женщин она, по-сути, оставалось иностранкой, принявшую местную религию. Никакие культурные связи или традиции с бывшей ромейкой их не объединяли. Вот так и получилось, что, скажем так, подругами в столице Кирс не обзавелась, да и не очень-то и стремилась. О чём ей с ними разговаривать? О коврах или детских болезнях? Нет, не сейчас…

– Дорогая, – Суруш вошёл в покои жены, – у меня к тебе есть просьба.

– Я внимательно слушаю тебя, муж мой, – Кирс даже стало интересно, о чём начнёт говорить муженёк, от которого в последний месяц тянется почти неуловимый шлейф незнакомых женских духов.

– Не слышала ли ты, что у кого-то из членов Совета или приближённых к ним лиц расспросов о каком-нибудь способном безработном маге, могущим пригодиться при имперском дворе или, хотя бы в подчинении у правителя столичной провинции?

– Иными словами, ты хочешь стать чиновником в государственном аппарате?

– Ну да, почти так, дорогая.

– Как видишь, я сейчас мало выхожу из дому, но если это всё-таки случится, то обязательно попробую выяснить то, о чём ты спрашиваешь, дражайший супруг.

Когда Суруш удалился, женщина усмехнулась, – она давно ожидала подобного разговора и, даже странно, что он произошёл только сейчас. Вот люди, которые в прошлые месяцы наперебой приглашали её с мужем в свои дома, были более нетерпеливыми в своих желаниях, и она даже устала кивать в ответ на их просьбы. Понятно, что доводить свои обещания до исполнения Кирс не намеревалась, но заискивающие взгляды суровых в обычной жизни мужчин её забавляли.

Вполне возможно, что Суруш задумался о карьере чиновника достаточно давно, вот только то внимание, которым его стали неожиданно наделять жены тех суровых в обычной жизни мужчин, немного сдвинуло приоритеты. Ну что же, пока супруг выполняет свою с ней договорённость, бедхин-Кирс будет его всеми силами поддерживать. Всё-таки, не смотря на весь её прагматизм, женщина не хотела становиться полностью беспринципной…

Светлая зала Совета магов.

– Уважаемые члены Совета, – Алидар даже встал для придания важности своим словам. – Вчера наш император соизволил дать мне аудиенцию, вскоре перетёкшую в личную беседу, в которой соблаговолил проинформировать, что весной следующего года будут собраны войска, и Империя начнёт войну по освобождении территорий, захваченными ранее ромеями.

Гул одобрительных возгласов прокатился волной по зале. Председатель дождался тишины и продолжил:

– Наши фэридуны, владеющими боевыми умениями, уже некоторое время проводят учения. Сейчас нам надо принять решение по тайной мобилизации оставшихся, дабы армия не увязла в сражениях, едва перейдя границу. Сформированные отряды фэридунов будут разделены на две неравные части. Бóльшая будет сопровождать наши войска, а меньшая, заранее скрытно перейдя небольшими группами границу, займётся уничтожением складов и других важных военных объектов противника.

Старцы не смогли сдержать очередных возгласов одобрения.

– Таким образом, Император хочет достичь быстрого продвижения наших армий как можно глубже в ромейскую территорию, пока весть о нашем вторжении не достигла их императоров. Понятно, мы не сможем захватить многое, но, рано или поздно, наступят переговоры и всё занятое должно остаться в нашей империи. Предлагаю обсудить необходимые детали, дабы уже завтра доложить Императору о нашем решении…

Кирс была довольна. К весне она уже разрешится от бремени и успеет вполне восстановиться, чтобы участвовать в предстоящей войне. Конечно, Алидар опять начал настаивать на передаче знаний о тёмной магии и воспитании учеников, но женщина ему ответила, что если бы даже и хотела этого, то всё-равно не смогла бы успеть до лета. Пришлось старцу перестать давить на тёмного мага и перейти к более приемлемым просьбам.

От Кирс ожидалось, что к началу фазы активных боевых действий она уже будет находиться при ставке главнокомандующего и, в случае необходимости, выполнит то или иное распоряжение, в котором использует тёмную магии. Предполагается, что это может быть проникновение к одному из вражеских военачальников и полное уничтожение высших офицеров. Подробности Алидар не знает, да и не его это дело. Конечно же, в случае успеха военной кампании, её супруг может быть назначен на должность правителя города или, даже, провинции, с выделением большого земельного надела в наследственное пользование.

Кирс с трудом удалось сдержать себя от проявления эмоций, когда председатель Совета излагал всё это. Да, она сделает всё, что сможет и, даже, ещё больше. В конце-концов, никто и не сможет заставить её потом неотлучно находиться в новом поместье или скучать в каком-то городишке. Столица фарсов ей вполне нравится и уезжать отсюда надолго не хочется, да и воспитывать своих детей в далёкой провинции она уж точно не будет. Всем известно, как даже обычный столичный житель неприязненно смотрит на провинциальных чиновников. Нет, её дети родятся и вырастут рядом с дворцом Императора, и, возможно, даже будут взрослеть в его стенах!..

– Как мои снохи ощущают свою беременность? – Евпл всегда старался проявлять искренний интерес ко всему, что связано с его потомками.

– На мой взгляд, – ответила Ильва, – нет ничего заслуживающего пристального внимания. Девушки крепкие, всю жизнь занимались физическим трудом, так что справятся, не волнуйся. Лучше расскажи, как твои сыновья постигают трудности новой магии.

– Стараются, – пожал плечами Евпл. – Как и в любой обучении магии, первоочередным является практика, которой мы активно начнём заниматься весной. Мужчины они крепкие, справятся. Теперь я значительно спокойнее засыпаю, зная, что нас трое.

– Планируешь ли брать с собой не только их, но и Киру, Пакора и Артистону?

– Да, конечно. Хотя их сложно назвать взрослыми, но впятером им будет намного интереснее, чем поодиночке. Это прибавит мне седых волос, но для них это будет бесценным опытом. Я бы взял и твоих детей, если захочешь.

– Не знаю. Я не уверена, что ты в одиночку выдержишь одновременное воспитание целого десятка. Давай вернёмся к этому разговору ближе к осени.

Евпл вернулся к себе домой, где его ждали только что вернувшиеся капитаны.

– Как я понял, – улыбнулся судовладелец, – цены на продаваемые нами товары растут в Западных и Срединных провинциях, а население Лисаса увеличивается и богатеет. Порадуете ли чем-то ещё?

– Нет, господин, – Клеомен Мурена имел довольно невесёлый вид. – Есть нечто, что вряд ли порадует и тебя.

– Рассказывай! – Евпл уселся и приготовился внимательно слушать.

– Кирс пропала.

– Хм… Что значит “пропала”?

– Она исчезла вместе со своими слугами.

– Насколько я помню, она часто и подолгу посещает разные племена.

– Не в этом случае, господин, – Клеомен излучал уверенность. – Она продала почти все громоздкие домашние предметы и была замечена при попытке покинуть Лисас на купеческом корабле. Её, конечно же, не пустили, а вскоре отряд стражников, посланный за ней в погоню, был найден мёртвым без всяких следов насильственной смерти.

– И что это был за купеческий корабль, на котором она уплыла?

– Он принадлежал какому-то фарсу, как было сказано. Купец прибыл в Лисас впервые и его никто не знал.

– Есть ещё, что я должен знать об этом?

– Нет, господин.

– Хорошо, отдыхайте…

Евпл вернулся в дом Эразма и рассказал хозяевам о случившемся.

– Помнишь, мы предполагали, что может случиться подобное? – Эразм смотрел в глаза сыну.

– Помню, отец, но ни к чему вспоминать прошлое. Лучше нам подумать о том, чем это может грозить.

– Если Кирс хотела просто уплыть и стала сопротивляться лишь при серьёзной угрозе задержания, – начала размышлять вслух Ильва, – то есть вероятность, что на тебя она зла не держит. Иначе бы просто разнесла Лисас по брёвнышку.

– Я тоже об этом думал, – кивнул Евпл. – Можно предположить, что она просто была не готова к таким серьёзным шагам, и всё случилось спонтанно. Но меня интересует несколько иное, а именно – куда она отправилась и зачем?

– На первый вопрос ответить сложно, – начал Эразм. – На второй же – довольно просто хотя бы потому, что она довольно импульсивная женщина. Вспомни, как Кирс просто согласилась поехать с тобой в Антиохию, потом согласилась стать тёмным магом, а затем так же неожиданно отправилась на остров Аналаманжа.

– Возможно, ты ошибаешься, муж, и на самом деле эта, как ты говоришь, спонтанность, является внешнем проявлением холодного расчёта, – возразила Ильва. – Что же касается места, куда она могла уплыть, то, вероятнее всего, это Империя фарсов. Тебя же, Евпл, они когда-то звали к себе, так почему не могли позвать и Кирс?

– Думаю, ты права, Ильва, – ответил с глубоким вздохом Евпл. – Она почувствовала, что может круто изменить свою жизнь и быть на первых ролях, а не довольствоваться спокойной, хоть и не бедной жизнью в глухом городишке.

– В любом случае, – вставил Эразм, – надо подождать новостей и не строить выводы на предположениях…

Весна. Земледельцы начали посевную. Купцы готовят к отплытию свои торговые караваны по затихшему после зимних штормов морю. Евпл с детьми тоже заканчивают приготовления, чтобы выйти на парусниках бороздить морские просторы. Все строят грандиозные замыслы и полны надежд на их выполнение.

Но боги имеют плохую привычку разрушать людские планы и смеяться над их горем. Вот и сейчас природа преподнесла страшный сюрприз – над всей Ойкуменой раскинулась темнота.

Глава 23

Светлый зал, возможно, впервые после его возведения, освещался множеством факелов. Их было очень много и они так нагрели воздух, что если бы не не похолодание, начавшееся сразу же после исчезновения солнечного света, то с людей текли бы ручьи пота. Старцы сидели безмолвными статуями. Никто не высказал желание произнести речь первым, и это было необычно, поскольку случалось всего лишь несколько раз.

– Меня вызывает Император, мир ему и долголетие, – начал Алидар, раз уж все решили отмалчиваться, – и он обязательно задаст вопрос, не распустить ли уже собранную армию, если Тьма в ближайшие дни не пропадёт. Что по этому поводу скажут старейшины?

– Как бы я не выступал за предстоящую войну, – произнёс Ормэзд, – я должен сказать, что наступившая Тьма – это очень плохой знак. Не знаю, кто её послал, но начинать войну ни в этом году, ни в будущем не стоит.

– Я согласен, – Шаршух возвысил голос. – Пока мы не увидим очевидный благоприятный знак, нечего и думать о вторжении армии в Ромейскую империю.

– Хочет ли ещё кто высказаться? – обозрел всех Алидар. – Нет? Тогда давайте голосовать и это решение я сразу же доведу до сведения Императора, мир ему и долголетие…

– Отец, – тоскливо спросил Суруш, – что говорят наши маги о Тьме?

– Все в растерянности, – Элберз выглядел не лучше сына, – и никто не знает ответа. Поскольку неявное сияние солнца всё-таки проглядывается сквозь пелену, то мы можем быть уверенным лишь в том, что оно не погасло. Многие думают, что А́нгра-Ма́йнью сокрыл этой пеленой великий свет… не знаю, сын, не знаю.

– Если Тьма продлится ещё пару месяцев, то в государстве будут серьёзные проблемы с будущим урожаем.

– Я думаю, проблем будет хватать, даже если урожай соберём почти полностью.

– Говорят, сегодня собирается Совет?

– Да, наши старцы хотя показать, что не испугались, а делают всё возможное, дабы другие маги чувствовали заботу о себе.

– Я пока чувствую лишь скрип песка на своих зубах, и во рту сухо, как в пустыне.

– Да, эта странная тёмная пыль, лежащая везде тонким слоем, очень плохо повлияла на всех людей без исключения.

– Возможно ли, что она и есть та пелена из-за которой мы не видим солнце?

– Подожди решение Совета, сын. Не надо бежать впереди телеги.

– Но Совет уже собирался сегодня.

– Да, было принято пока лишь одно решение о возможном приостановлении военных сборов.

– Войны не будет?

– Нет, пока не появится благоприятный знак, войны не будет.

– Значит, ничто не помешает надеяться на восстановлении прежней жизни, и мы с женой можем подумать о втором ребёнке?

– Глупец! Люди могут уже через полгода начать умирать от голода из-за неурожая, а ты задумался о младенце! Лучше представь, чем будешь кормить свою жену и сына через пару месяцев, когда в лавках яблоко будет продаваться по весу серебра.

– Тогда надо пожить на побережье, поскольку количество рыбы в море не зависит от солнца. Там и переживём несчастья, посылаемые Тьмой.

– Ты можешь соображать, когда захочешь, – голос Элберза прозвучал более примирительно. – Да, надо собираться и отправляться на Каспий, пока туда не повалили толпы голодных горожан. Иди к жене и предупреди её заранее, о как можно быстром сборе в дорогу, поскольку женщины в подобных случаях проявляют досадную неторопливость.

Если мужчины думали, что Кирс не размышляла о последствия появления Тьмы, то ошибались. Над люлькой младенца висела тонкая полупрозрачная ткань, на которой оседала таинственная пыль. Окно тоже было закрыто такой тканью, из-за чего в комнате было чисто, хотя и не идеально. Сама женщина носила необычную накидку, одну из тех, что в далёких и глухих местах чрезмерно ревнивые мужчины заставляли своих красивых жён надевать при выходе из дома.

– Дорогая жена, мы должны уехать из столицы и направиться на побережье Каспия.

– Да, это хорошее решение, дорогой муж. Лучше переждать это более чем странное время подальше от городской суеты. Сборы не займут много времени и уже завтра к полудню, – женщина тяжело вздохнула, – мы можем отправляться, если повозки будут готовы.

Суруш и Кирс наблюдали за погрузкой повозок и отдавали соответствующие указания рабам, когда подошёл Элберз.

– Я остаюсь, – произнёс пожилой маг. – Вполне возможно, я могу понадобиться Совету. Если же не так, то я подыщу надёжных людей, которые будут охранять дом и приеду к вам. Поэтому, поезжайте не просто на побережье, а в город Амоль, отстоящий от Каспия на небольшом расстоянии. Ну а чтобы вам не было в нём скучно, разыщите дом, где ранее жил старый фэридун Зандик, сын мага Гилани. Мне нашептали, что это он мог научить небезызвестного Евпла тёмной магии. Если найдётся библиотека Зандика или какого его ученика, то надо приложить все усилия, чтобы она стала нашей…

В Антиохии был разлад и шатание. Торговля почти встала, склады наполнились, но никто не спешил перевозить товар в доминаты. Поговаривали, что пираты, которым всегда море по-колено, стали промышлять в непосредственной близости у наиболее значимых портов, поскольку армия и флот подтягивались к столицам, дабы защитить императоров в случае неожиданных народных выступлений. Всюду поднимались цены на продовольствие и самые необходимые товары: соль, ткани, лекарства, древесину.

Народ был в полном изумлении и никто не знал, что собой представляет Тьма, откуда она взялась и, самое главное, как долго продержится. Теперь новый день любого человека начинался с долгого разглядывания восхода солнца в попытках увидеть огненный диск, и день считался счастливым, если приходилось щуриться.

Евплу стало понятно, что его виноградники, в лучшем случае, не дадут в этот год урожая, в худшем же – просто погибнут. Но если бы всё ограничилось лишь этим, то подобное было бы лучшим развитием событий, поскольку посевной почти никто не занимался, а те, кто всё-таки сеял зерно, были почти уверены, что просто зарывают еду в то время, когда лучше сохранить её до голодных времён. Почему все были уверены в худшем? Вероятно, это заложено в природе человека, который от любой ситуации часто ожидает только самое плохое.

Спустя три месяца Тьма стала потихоньку рассеиваться, и её стали прозывать Туманом, поскольку ближе к вечеру небо ещё долгое время было преимущественно жёлтоватого цвета. На лицах людей появились улыбки, и некоторые старались думать, что самое плохое позади. Вот только конезаводчики не разделяли подобный оптимизм, поскольку были вынужденные чуть ли не по-дешёвке распродавать лошадей поскольку цены на овёс выросли почти в восемь раз.

Некоторым земледельцам, закончившим сеять довольно поздно, всё-таки удалось вырастить хоть какой-то урожай, но при этом львиная часть будущей прибыли ушла на найм сторожей, сутками напролёт пытавшимся сберечь зерно от многочисленных воров.

В эти трудные времена к Евплу пришёл Флориан Керуларий с очередной идеей.

– Друг мой, – самым приятным голосом начал объяснять причину прихода ушлый чиновник. – Скоро начнётся очередной передел собственности. Если ты это ещё не понял, что вряд ли… – мужчина сделал слишком большой глоток мадеры и зашёлся в кашле, – то я пришёл тебе об этом поведать. Кстати, – Флориан сделал очередной большой глоток, – я с удовольствием выкуплю у тебя почти без торга все бочки с этим замечательным креплённым вином, которые ты решишь продать.

– Я нисколько не сомневаюсь в твоём чутье на получении прибыли в кризисных ситуациях, друг, – Евпл сделал рабу знак наполнить гостью кубок другим вином. – Что касается мадеры, то, к сожалению, мои корабли ещё не вернулись и я не знаю, будет ли у меня это вино в этом году. Но в любом случае, тебе я продам, всё-таки, несколько бочек почти по бросовой цене.

Собеседники хитро посмотрели друг на друга и открыто заулыбались.

– Так вот, – продолжил Керуларий, – урожая, как ты понял, не будет… или почти не будет. То, что земледельцы смогут собрать, вряд ли может хватить на прокорм их домочадцев и на посевную в будущем году. Кстати, в эти месяцы мне часто нечего было делать вечерами и я стал читать книги, – мужчина посмотрел серьёзно на своего Евпла. – Не улыбайся, я говорю правду.

Собеседники долго смеялись над этой ситуацией, потом снова наполнили кубки, и чиновник продолжил:

– Среди самых толстых книг оказались иудейские религиозные тексты, переведённые когда-то на эллинский язык. В одном месте говорилось о чиновнике, который закупал в наиболее плодородные года излишки зерна, а когда наступил голод, продал его с большой выгодой.

– И ты сразу пожалел, что не делал тоже самое?

– Да, друг, – сокрушённо ответил Флориан. – По какой-то нелепой причине боги не дали мне необходимое предупреждение хотя бы лет пять назад.

На этот раз собеседники смеялись не так непринуждённо и весело.

– Вернёмся к нашим баранам… точнее, к земледельцам, – продолжил чиновник. – Я предсказываю множество разорений мелких и, возможно, средних земледельцев.

– Так что же ты хочешь от меня? – удивился Евпл. – Денег? Ты же знаешь, большинство моих денег всегда находятся в обороте, поскольку ты же сам учил меня, что монеты всегда должны работать, а не лежать грудой металлических кружочков в сундуках.

– Нет, друг. Денег мне не надо, а вот твои молодцы-храбрецы, лихо управляющиеся всяким смертельным оружием, наверняка пригодятся. Ну и хотелось бы заранее обговорить будущие действия, дабы не наступать друг-другу на пятки. Чего ты хмуришься? – обратил внимание Керуларий на лицо собеседника. – Я не предлагаю грабить тех несчастных земледельцев… в этот раз не предлагаю. Наоборот, по-возможности, они получат даже несколько больше, чем рассчитывали. Ведь, в любом случае те, кто не смогут выплатить кредиты, разорятся и пойдут пó миру, а их собственность получит кто-то другой. Почему бы этими другими не стать нам, таким хорошим?

– Ну я не знаю… – засомневался Евпл. – Виноградники мне достались случайно, и до сего дня о других землях я и не думал. Да ты и сам знаешь, все эти годы я ждал войны с фарсами.

– Не будет теперь никакой войны с фарсами, – отмахнулся чиновник. – Сейчас императорам, что нашим, что чужим, удержаться бы у власти. Народ всегда хочет зрелищ и хлеба, а ни того, ни другого сейчас днём с огнём не найдёшь.

– Наверное, ты прав. Ладно, я согласен. Хотя мне всё-равно это не очень нравится, поскольку я всё больше и больше становлюсь похожим на какого-то барыгу.

– Это ты зря так думаешь – у тебя в доме столько людей живёт, что не во всякой ромейской и́нсуле можно найти. Они сами себя обеспечивают? Нет, ты их кормишь и одеваешь.

Флориан уже давно ушёл, а Евпл всё раздумывал о том, как этот человек периодически подбивает его делать те дела, о которых он вряд ли бы сам додумался. С другой стороны, все эти годы знакомство с ушлым чиновником шло только на пользу. Хотя, конечно, не об этом Евпл думал, когда прибыл в Антиохию мечтательным юнцом, не об этом…

Амоль оказался небольшим городом, находящимся на расстоянии десятка миль от Каспия. Каждое утро сюда привозили свежую рыбу и солёную чёрную икру, и никто из местных жителей не задумывался о том, что надо купить даров моря несколько больше, дабы на следующий день не пришлось снова идти на базар. Зачем на кухне оставлять лежать рыбу до завтрашнего дня, если утром можно купить свежую?

Кирс была довольна, – хотя здесь изначально было не такое овощное и фруктовое разнообразие, как в столице, но морская рыба в это непростое время, является надёжной едой. Ну а когда Тьма стала потихоньку рассеиваться, то женщина и вовсе повеселела, хотя понимание того, что это более чем неприятное событие ещё всем аукнется – оставалось.

Теперь можно переложить уход за ребёнком на слуг, и вместе с Сурушем заняться поисками библиотеки какого-то Зандика. Кирс уже устала от переживаний и долгого сидения на одном месте и стремилась к активной деятельности. Ну а это занятие должно принести не только необходимое движение, но и пользу.

Первой неожиданностью было то, что дом Зандика был известен многим жителям Амоля, поскольку этот фэридун прожил здесь несколько десятилетий. Люди ещё хорошо помнят его суховатую фигуру с длинной седой бородой, бродившей по улицам по одному ему известной причине. К сожалению, этот почтенный старец последние годы своей жизни почти ослеп и не выходил за ворота своего дома. Кто сейчас живёт там – люди не знали. Здесь вообще не было привычки смотреть в чужие окна, если об этом не просят.

Пришлось Сурушу и Кирс самим постучаться в ворота и ждать пока кто-нибудь не откроет им. Дождались. Некий мужчина лет сорока недобрым взглядом смотрел на незваных посетителей.

– Мы пришли поговорить с достопочтенным Зандиком, – начал Суруш.

– Он давно умер, и этот дом сейчас принадлежит другим людям, – привратник явно не был настроен долго разговаривать с неизвестными.

– Тогда мы хотели бы поговорить с новым хозяином дома, – не сдавался Суруш.

– Его здесь нет и неизвестно когда будет. Больше не стучите в эти ворота, а то позову стражников, – процедил мужчина и уже собрался закрыть дверь прямо перед носом, но внезапно охнул и повалился на землю.

Кирс, как ни в чём не бывало, перешагнула через его тело и позвала за собой мужа, жестом предлагая оттащить труп вглубь пустого двора. В доме Кирс тоже не увидела никого, – вокруг было тихо, если не считать щебетания птиц. Ну что же, тогда можно спокойно побродить по комнатам в поисках библиотеки.

Книги нашлись довольно быстро, покрытые слоем пыли и паутины, фолианты стояли и лежали на полках в том беспорядке, в котором их, вероятно, оставил хозяин много лет назад. Некоторые из них были написаны на незнакомых языках, неопределяемым даже Сурушем. Что же здесь представляет особую ценность? Кирс перелистывала книги целый час, пока очевидный ответ не открылся во всей своей простоте. Женщина заморгала и магическим зрением взглянула на окружающий её беспорядок. Долго рассматривать полки не пришлось, – на одной из них лежала металлическая коробочка, излучающая необычное свечение.

Кирс взяла предмет и долго не могла понять, как его открыть. Как она не хотела, но пришлось обратиться за помощью к мужу, но тот тоже не знал ответа. То, что искомый предмет и есть самая важная часть библиотеки умершего фэридуна, женщина была уверена, но и оставшиеся книги представляли немалую ценность, поскольку их очевидная древность была видна каждому. А уж для Кирс, которая несколько месяцев не вылезала из библиотеки Совета, эти фолианты казались чуть ли не более привлекательными, чем уже виденные ею.

– Вот что, дорогой муж, – решила женщина. – Мы сейчас упаковываем эти книги и увозим отсюда. Они слишком ценны, чтобы оставлять их на произвол судьбы.

– Но это же грабёж! – воскликнул Суруш. – Нас запросто может арестовать стража и придётся долго объясняться. Причём от позора вряд ли получится избавиться в течении многих последующих лет.

– Ты ошибаешься, – это не грабёж, а спасение ценных источников знания от всепоглощающего пожара.

– Какого пожара? – смотрел непонимающим взглядом мужчина.

– Какой тут случится сразу же после нашего отъезда.

К вечеру все книги были перенесены к воротам, а потом ещё всю ночь Кирс и Суруш складывали их в стопки, обматывали тканью и аккуратно переносили в повозку. Когда всё было сделано, и изрядно трусивший супруг настаивал на немедленном отъезде, его жена ещё раз прошлась по дому и насобирала полный тюк различных странных вещей, в беспорядке валяющихся то тут, то там в библиотеке умершего фэридуна.

Утром, когда стали просыпаться люди, они увидели пламя, вырывающееся из окон старого здания. Попытки потушить ничего не дали, поскольку пожар не только распространился по всем этажам, но и успел пожрать почти всю имеющуюся в доме мебель.

Кто-то из соседней опечалился, что дом, где почтенный старец прожил столько лет, разрушился, а другие же злорадствовали, поскольку новый владелец, видимый ими лишь однажды, и который так не понравился всем из-за своего напыщенного вида, так и не смог воспользоваться удачной покупкой. В любом случае, Кирс было всё-равно, поскольку она не собиралась долго жить в этом городе. Более того, теперь она на долгие месяцы была обеспечена интересным занятием – чтением новых книг и размышлениями о таинственном предмете, излучающим необычную магическую ауру.

Глава 24

– Как встретил тебя Император? Понравился ли имперский двор? – встретил Евпл Эразма, вернувшегося из Византия.

– Император со мной особо и не разговаривал, – ответил Альберус. – Да и видел я его лишь разок. Вот с женой и вторым сыном, да, беседы были, но ты и сам понимаешь, что с ними много кто общается.

– Ну рассказывай, не томи, – Евпл был по-настоящему заинтригован. – Неужели надо всё клещами вытягивать?

– Приплыл в Византий, – начал рассказ Эразм. – В порту меня встретил какой-то высокопоставленный военный, который и провёл во дворец через многочисленные охранные посты. Там он и сдал меня на руки управляющему дворца (или как он там называется, я не запомнил), а тот уже передал в ведение главного дворцового асклепиада. Неплохим человеком он оказался, хотя вначале довольно настороженно себя со мной вёл.

– Ну это и понятно, ведь он мог подумать, что ты его подсидеть хочешь, – вставила слово Ильва.

– Об этом я думал ещё по пути в Византий, – признался Альберус. – Асклепиады всегда ревниво относились к своему привилегированному положению. Ну а должность врача Императора к этому ещё больше должна подталкивать. Вот мне и приходилось не столько сына нашего императора подбадривать, сколько его официального лекаря.

– Не позавидую я тебе, отец, – сказал Евпл. – Ну а что происходило дальше?

– Когда всё было сделано, и сын императора пошёл на поправку, – продолжил Эразм, – то мне стали предлагать жить во дворце и лечить всех этих… всех, короче. Я отнекивался, конечно. Говорил, что уже стар и менять привычную тихую жизнь в провинции не хочу.

– И тебя вот так просто отпустили? – удивился Евпл.

– Пришлось заверить, что через несколько лет подрастёт сын, и, если они не передумают, то можно будет его во дворец и послать.

– Ты вот так просто решил распорядиться жизнью нашего сына? – посуровела Ильва.

– А что мне оставалось, жена? – стал оправдываться Евпл. – Ещё неизвестно, кто через пять лет будет Императором. Может, и династия сменится, как это происходило неоднократно. К тому же, непосредственная охрана императоров, – вáранги, – состоит из северян, как ты знаешь, и сыну будет с кем и поболтать, да и в случае нужды, обратиться за помощью.

– Всё-равно, мне это не нравится, – настаивала на своём Ильва. – Окружение восточного императора похоже на мешок, наполненный коварными ядовитыми змеями, чем на безопасное место.

– Лет через пять мы, возможно, и задумаемся об этом, – махнул рукой Эразм. – В конце-концов, второй сын императора может запросто оказаться первым.

– А может и неожиданно умереть вместе со своим ближним кругом, – не успокаивалась женщина. – Ведь всем известно, что при дворе хоть западного императора, хоть восточного, всегда сталкиваются интересы нескольких политических группировок. Более того, вокруг нашего императора своей вознёй занимаются всякие западные интриганы, например, купцы из Венетии, поскольку им хочется как снизить размер таможенных пошлин, так и получить различные преференции в Асийских провинциях. А ты, муж, хочешь в этот змеиный клубок послать нашего сына!

Муж с женой ещё долго препирались, а Евпл думал о том, что несмотря на всю неповоротливость имперской бюрократии, в столице нашлись люди, которые задумались о привлечении мага. Что это, – прозорливость или они насмотрелись на императора фарсов, окружённого фэридунами? Ладно, нечего сейчас ломать голову в попытках понять происходящее.

Придя домой Евпл увидел, как его сын Матис рассказывает домочадцам об увиденном в столице. Во дворец его не пустили, но парню хватило и просто посмотреть на Византий, поскольку во время предыдущего путешествия его не отпускали в столицу надолго. Берхард же, официально представленный помощником мага, по императорскому дворцу тоже особо не ходил, поскольку часто не разрешали, но увидел несколько больше, чем даже Эразм. О некоторых своих похождениях он домашним не рассказывал и лишь признался отцу, что парочке приставленных служанок было интересно провести с ним время.

Северяне? Да, они находятся на особом положении и не склонны болтать с посторонними, но ему удалось поговорить с ними и, даже, быть приглашённым на какое-то празднество, поскольку приняли его за сына какого-то дана. Пришлось ему рассказать о пребывании отца в Оланде и во фьордах, и это ещё больше заинтересовало варангов. Но вскоре Берхард зарёкся общаться с охраной Императора, поскольку понял, что эти люди ему не особенно приятны.

– Возможно, сын, ты через чур требователен к ним, – примирительно сказал Евпл. – Не настолько они плохи, как ты описал. Да, северяне грубы и сильно отличаются от ромеев не только внешним видом, но если с кем-то из них действительно подружишься, то, скорее всего, не пожалеешь. Хотя, честно говоря, такая дружба должна быть выгодна обеим сторонам, поскольку иметь в друзьях слабого и малозначительного человека никакой северянин, тем более, дан, не захочет.

– Так и к многим людям такое замечание также справедливо, – заметил Берхард и продолжил рассказ о своём пребывании во дворце…

Кирс уже много времени пыталась понять, что собой представляет загадочный артефакт, найденный ею в доме умершего фэридуна, но так и не смогла продвинуться хотя бы на шаг в своих исследованиях. Отложив, всё-таки, металлический ящичек подальше, женщина принялась ознакамливаться с книгами, сортируя их по различным критериям, в том числе и по языку написания, и своему интересу к темам в них затронутых. Одни фолианты оказались ранее прочитанными, в то время как другие были первоисточниками, на которые иногда ссылались труды, запертые в библиотеке Совета.

Примерно треть книг были отмечены Кирс как очень редкие и уникальные, четверть – редкие, а десятая часть – написанными на неизвестных языках. В любом случае, женщина была довольна своей находкой и ни разу не пожалела о том способе, каким она попала к ней.

Оставшееся до разрешения от бремени время было потрачено на осмотр странных вещей фэридуна, но ни она, ни Элберз так и не смогли понять их предназначение. Другим же магам Кирс показывать их совершенно не собиралась, благоразумно решив, что не сможет скрыть тот способ, каким они попали к ней.

Рождение сына стало радостным событием, к которому давно готовился Суруш. Новорождённого, по местной традиции, целый месяц не показывали никому, ну а потом в их дом хлынул поток гостей. Сама бедхин-Кирс, как было заведено у фарсов, при этом не присутствовала, но наблюдала через различные тайные отверстия в стенах. Предосторожность оказалась не лишней, поскольку один из обездвиженных гостей, скорее всего, замышлял нечто плохое, поскольку имел в рукаве странный влажный платок, который, как он сознался впоследствии, требовалось поднести к лицу младенца.

Произошедший инцидент заинтересовал Элберза, но не совсем так, как этого хотела бы женщина. Маг несколько дней расспрашивал её о том, как она на расстоянии смогла парализовать того мужчину, но Кирс просто отмалчивалась, и эта тактика сработала – свёкор понял, что его вопросы останутся без ответа и удалился, будто бы ничего и не произошло. Лишь намного позже женщина узнала, что он был в числе тех, кто видел покушавшегося человека живым одним из последних.

Суруш не стал надолго откладывать мысль об последующем увеличении своей семьи и уже через полгода узнал о новой беременности супруги, в последние месяцы больше интересующуюся не столько получением новых знаний, которые она без устали впитывала в последний год, сколько ближайшими к столице землями. Кирс объездила все города и поселения, находящиеся от столицы в нескольких днях пути, объясняя мужу этот внезапно возникший интерес желанием получше узнать местную культуру, чем несказанно его обрадовала.

Понятно, что истинную причину, – поиск мест силы тёмной магии, – она скрывала ото всех. Долгое время женщине не удавалось найти желаемое и она уже почти отчаялась, но к шестому месяцу беременности, когда уже полагалось не покидать дом, в труднодоступном горном ущелье была найдена тёмная дымка. Теперь Кирс окончательно успокоилась и в последующие месяцы улыбка не сходила с её уст.

На этот раз родилась девочка, и это событие несколько разочаровало Суруша, но супруга смотрела на него таким взглядом, что мужчина не решился показать свои истинные чувства и надарил той множество подарков. Дочь была отдана на попечение кормилицы и нянек, и Кирс могла не только снова вернуться к своим занятиям, но и к созданию вокруг себя некоего круга если не почитателей, то добровольных помощников.

Магиня во время своего вынужденного безделья в последние месяцы беременности много думала о патриархальных традициях фарсского общества и пришла к выводу, что дочери магов начинают активно проявлять недовольство своей необразованностью и неприглядным использованием их лишь для производства потомства. Конечно понятно, одарённым женщинам в ближайшее время не быть боевыми магами, но, как минимум, целительницами они стать могут. Последующие месяцыКирс, кроме своих личных дел, занималась подготовкой мнения столичных магов, что целительницы помогут увеличению количества фэридунов, поскольку займутся исцелением женщин и детей.

Первое время подобные речи с трудом находили понимание среди мужчин, но с энтузиазмом были восприняты их жёнами, которые на протяжении последующих месяцев постоянно говорили об этом. Конечно, члены Совета этих разговоры, как правило, не слышали, но у многих из них имеются женатые сыновья. Так что когда Кирс стала заводить разговоры со старцами о женщинах-целительницах, то общественное мнение уже было подготовлено.

Ей были неизвестны подробности обсуждения данного вопроса, но Совет магов отклонил необычное предложение под предлогом нарушения традиций в случае его принятия. Пришлось снова общаться с женщинами, которые были немало разъярены подобным поворотом дел, и подсказать им простое, но необычное решение, очень не понравившееся их мужьям. Когда наступил третий месяц воздержания, то фэридуны сами стали обращаться к членам Совета с предложениями о повторном обсуждении сложного вопроса, которое, в конце-концов, закончилось официальным разрешением деятельности целительниц среди женской половины населения.

Конечно, потребуется несколько лет, прежде чем можно будет воспользоваться плодами данной борьбы, но нельзя отрицать одного, – Кирс теперь имела в своём распоряжении благодарное женское сообщество, и это стало значительным шагом для получения ею широкой известности в Империи фарсов. Следующий шаг – разрешение обучения девушек-целительниц в столице, – произошёл как-то буднично и без особых препятствий…

После рождения третьего ребёнка Кирс получила тайное приглашение от первого министра. Женщину, сопровождаемую Сурушем, долго вели по узким дворцовым переходам, а потом одну ввели в небольшую комнату, где она предстала перед Магушем, которого за несколько лет ей удалось увидеть всего три-четыре раза, да и то во время пышных государственных празднеств.

– Вот ты какая, – чиновник был явно заинтересован необычной женщиной. – Садись, хоть разговор будет не очень длинным, но нет нужды сейчас следовать строгому дворцовому этикету.

Кирс поблагодарила и разместилась на мягких подушках.

– Я, конечно, знаю, кто ты такая и какими способностями владеешь. О том, что ты решительна и не останавливаешься перед достижением цели, говорит случай, когда тебе удалось проникнуть в один дом в Амоле и заполучить редкие книги. Но вызвал я тебя не для этого, конечно же, – Магуш предупредил возможную реакцию женщины. – Есть одно дело государственной важности, и оно тебе вполне под силу, Кирс.

– Я сделаю всё, что в моих силах, – ответила женщина.

– Это хорошо, – кивнул чиновник, – но иногда приходится делать и значительно больше. В одном из хиндских царств некий радж склоняется к разрыву прежних договорённостей с нашей империей. Его же великовозрастный наследник, наоборот, видит все преимущества от дружбы с нами. Надеюсь, ты понимаешь, что нехорошо, когда хороший человек так долго ждёт момента своего восшествия на трон. Согласна? Так вот, тебе придётся отправиться и помочь тому мужчине исполнить его давнюю мечту. Естественно, никто не должен знать об этом твоём желании. Все подробности получишь от моего секретаря.

Двери открылись, и Кирс снова повели по длинным коридорам…

Дорога до Хормирзада и последующий морской путь до столицы хиндского царства заняли более двух месяцев. Кирс отправилась в путешестие с Сурушем, которому, конечно же, не была известна истинная причина данной поездки, но он предпочёл не задавать лишние вопросы. По прибытии в столицу, женщине потребовалось две седмицы, чтобы узнать о привычках престарелого раджи и о путях его передвижения во время многочисленных религиозных празднеств.

Самым трудным, ожидаемо, было приблизиться к государю на достаточное расстояние и при этом не стать видимой для его охраны, которая, конечно же, арестует приметную иностранку. Единственным выходом виделась аренда одним из слуг Суруша дома, выходящего одной стороной на улицу, где часто проходит религиозная процессия, а другой стороной – на параллельную улицу, откуда можно довольно быстро добраться до порта.

Осталось дождаться, когда радж возглавит празднество и проедет по нужной улице. Кирс практически не покидала дом, чтобы никто впоследствии не мог указать на неё. Благоприятный момент настал лишь через три месяца, и вот старик, перевозимый в закрытой колеснице, навечно закрывает глаза. Теперь надо как можно быстрее, пока никто не понял, что государь мёртв, добраться до корабля и покинуть царство.

Через три месяца магиня снова была вызвана во дворец, и Магуш уделил ей намного больше времени, в течении которого всесильный чиновник не только несколько раз снизошёл до пространных комплиментов, но и пообещал своё личное покровительство. В знак благодарности Кирс получила уверения, что в ближайшее время её супруг получит достойную должность при дворе. На этом аудиенция была закончена, а женщина ещё долгое время размышляла о том, что лично ей не перепало никаких видимых благ, кроме витиеватых обещаний, которые могут никогда и не произойти. Дни проходили за днями, а её супруг так и не получал никакого приглашения во дворец, и Кирс лишь грустно повторяла неоднократно слышанную в Велгороде поговорку: “Оказанная услуга ничего не стоит”.

Конечно же, первый министр вовсе не обманывал, просто в Империи фарсов важные вещи старались не делать поспешно. К тому же возвышение одного человека, часто осуществлялось лишь после падения другого. Так произошло и в случае Суруша, – он вступил в обещанную должность спустя четыре месяца, и, заодно, стал владельцем чистокровного коня, на котором должен был прибывать ко двору. Кирс же получила богатую эмалированную эгрету, расписанную цветами и украшенную дюжиной жемчужин, являющейся, как было объяснено устно, своеобразным пропуском во дворец.

Возвышение Суруша стало предметом долгих разговоров во многих домах столичных фэридунов, никак не связывающих этот новый статус с действиями его жены, что было на руку им обоим. Супруг настолько стремился отблагодарить Кирс за долгожданную должность, что она забеременела снова. “Ну это в последний раз,” – решила женщина. – “Все свои обязательства я выполнила и теперь можно вплотную заняться личными планами”.

Сложно сказать, насколько эти мысли являлись только её решением, но после рождения очередного ребёнка, Суруш редко видел свою жену, почти всё время пребывающую в долгих разъездах. Дабы не чувствовать себя одиноким, он женился на дочери одного уважаемого фэридуна, являющегося сыном члена Совета магов. Ну а Кирс была слишком занята выполнением многочисленных поручений, поступающих от первого министра, чтобы обращать внимание на скучную повседневную жизнь своего временного союзника-супруга.

Глава 25

– Вот ты и накаркал, Евпл, войну с фарсами, – невесело посмотрел Эразм на своего приёмного сына.

– Это было ясно давно и вопрос состоял лишь в том, когда она начнётся. Если бы не та Тьма, то всё случилось бы намного раньше, а так мы выиграли лет пять.

– Ты снова будешь утверждать, что надо отсюда переезжать? И куда: Кипр, Лесной остров или ещё дальше?

– Нет, сейчас я почти уверен в необходимости оставаться в Антиохии.

– Будешь ожидать фарсов здесь? – более благожелательно спросил Альберус.

– Можно и здесь, но я серьёзно задумываюсь над тем, чтобы отправиться им навстречу и попытаться если не остановить врагов как можно дальше, то хорошенько навредить им.

– Ты уверен, что справишься?

– Один? Нет, а с детьми – да, возможно. Вместе мы намного сильнее, чем по отдельности. Если уж древний император смог в одиночку противостоять ромейским легионам, то почему бы нам четверым не попробовать остановить армию фарсов? Ну или если не остановить, то нанести значительные потери, которые снизят их боевой настрой.

– Не боишься фэридунов?

– Если не попадаться им на глаза, то вряд ли они что-то нам сделают. Более того, именно на них и будут нацелены наши удары.

– Ты прям излучаешь оптимизм, сын, – одобрительно улыбнулся Эразм. – Даже мне, почти старику, захотелось присоединиться к вам.

– Нет. Твоё место здесь. Ты же сам понимаешь, что в Антиохии принесёшь больше пользы, чем когда будешь бегать по горам и пустыням.

– Надеюсь, ты прав, – с неохотой согласился отец.

– Не забудь, вокруг наших домов мною размещены как специальные камни с душами, которые будут оберегать от непрошенных гостей, так и специальные рабы-охранники. Главное – не забывай их кормить, отец, а то они так и помрут от истощения на своих боевых постах.

– Не забуду, но ты и своим управляющим дай необходимые распоряжения.

– Они будут заботиться о тех, что охраняют мой дом, а вот к тебе вряд ли придут. И вот ещё, – вспомнил Евпл. – Я дам тебе два переговорных амулета, такие же есть у меня и моих жён. Расстояние, на котором с их помощью могут переговариваться люди, равно примерно пяти милям.

– Жаль, что когда ты будешь в Верии, то не сможешь разговаривать со мной.

– Было бы неплохо, конечно же. Указанное расстояние в пять миль может немного увеличиться хорошую погоду, но скоро начинаются песчаные бури, и они обязательно снизят эффективность этих амулетов.

– Я понял. Какие мысли есть у тебя о возможных путях передвижения фарсского войска? Оно разделится на местности и или сохранит единство?

– Вряд ли они двинутся все сразу, – с сомнением отозвался Евпл. – В пустынных местах прокормить больше количество людей довольно сложно, а такое огромное войско уж точно не получится. Я вообще надеюсь, что до Верии фарсы не дойдут и, в лучшем случае, их император будет рад расширением границы своего государства до Багдада.

– Откуда тебе знать?

– Просто большую территорию им не получится переварить – живот разболится, – и оба грустно рассмеялись…

Отправление навстречу вражеской армии было намечено через четыре дня. За это время приобрели выносливых мулов (хотя молодым людям очень хотелось поехать на скаковых лошадях), собраны одежда, провизия, амулеты и оружие. Поразмыслив, Евпл решил не брать с собой больше никого, поскольку увеличение отряда плохо скажется на его незаметности, а разбойников им бояться незачем. Все попрощались с жёнами и детьми, и, сев на мулов, поехали в сторону восходящего солнца той же дорогой, по которой он с Дарьей ехал почти двадцать лет назад.

Планировалось через две седмицы добраться до Мосула и уже там разузнать слухи о передвижении фарсов. То, что армия вторжения не пойдёт этой дорогой, Евпл был уверен, поскольку в середине весны начинают дуть сильные северо-западные ветры, собирая пыль между реками Тигр и Евфрат и перенося ее на Аравийский полуостров. Чем руководствовались вражеские военачальники, затевая войну в это время – неизвестно. Вероятно, они рассчитывали, что когда их армия приблизится к восточному побережью Средиземного моря, то не придётся заботиться об еде, поскольку можно будет использовать свежий урожай. В любом случае, их советники плохо проинформировали своё начальство, и воины-фарсы рано или поздно начнут разочаровываться в командовании и его способности привести к быстрой победе.

До Евфрата добрались без серьёзных приключений. Лишь изредка появлялись лихие люди, считавшие четверых путников слишком простой целью, чтобы не попытаться их захватить. Тогда молодые люди действовали по заранее обговорённому сценарию. – лошадей временно обездвиживали, всадников, оглушенных после внезапного падения, убивали, заключая их души в кристаллы.

Евпл давно уже задумывался над вопросом, почему нельзя как-то использовать души животных, но раз за разом приходил к мысли, что имеются две проблемы. Первая заключалась в отдаче приказов, которые должны быть очень простыми для понимания, да и было сложно представить, как душа дикого животного стала бы выполнять что-то ей навязанное. Вторая проблема заключалась в несоизмеримости, – скорее всего, души крупных и мелких животных неравноценны, в отличие от людских, и для них пришлось бы использовать разные хранилища. Вероятно, маг, решивший данные проблемы, мог бы как-то использовать полученный результат для своих целей, но для каких? Передвигать предметы? Охранять что-либо?

Путь до Тигра мало чем отличался – те же пески, те же горы, те же караваны и те же разбойники, желающие эти караваны пограбить. Маленький отряд настойчиво ехал на восход, преодолевая как естественные трудности, так и искусственные, набирая необходимый опыт, который вскоре придётся опробовать на более серьёзном противнике.

В Мосуле узнали мало новостей. Фарсы по-прежнему продвигаются вглубь Асийских провинций в попытках навязать ромеям сражения. О фэридунах мало кто слышал, а вот о двух уже разбитых легионах известно всем. Что касается укреплённых поселений, то армия берёт их довольно быстро, первым делом разрушая крепостные стены. Ромеев выгоняют, а с оставшимся населением обходятся довольно дружелюбно, называя всё возвращением в родное государство. Тех, кому Империя фарсов родной ну никак не видится, уходят вслед за ромеями. Поскольку освобождённая территория отторгнута была сравнительно недавно, недовольных мало, а вот что будет, когда дело дойдёт до земель, находящихся под крыльями ромейского орла более пятисот лет – никто представить не может.

Евпл слушал и понимал, что его отряду следует отправиться к Арбелам, куда движется одна из фарсских армий. Конечно, надо переодеться в небогатую традиционную местную одежду, и не выставлять напоказ светлую кожу. Поскольку все обратят внимание на цвет их далеко не тёмных волос, пришлось обрить головы. А вот зелёные глаза скрыть никак не получится, и на них обязательно и далее будут таращиться не только на постоялых дворах.

До Арбел, где давным-давно Александр Македонский разбил царя Дария, было два дня пути, но быстро добраться до города не получилось, поскольку уже началась осада. Ещё день-два и часть стены обрушится, и помочь осаждённым уже никак не получится.

– Какие будут предложения? – начал Евпл военный совет.

– Тут и предлагать нечего, – бесхитростно заявил Берхард. – Надо под покровом ночи подобраться к лагерю и потихоньку, откусывая по чуть-чуть, уничтожать воинов.

– Их слишком много, – не согласился Матис. – Мне кажется, что будет лучше попытаться приблизиться как можно ближе к шатрам высших офицеров и разобравшись с ними, обезглавить войско.

– Ну а если фэридуны поставили сигнальные устройства и мы в них попадёмся? – спросил Евпл, видя, что слушащий обсуждение Урюрвкос не понимает почти ничего.

– Я и говорю – убивать всех без разбору, – повторил Берхард. – В случае чего мы должны успеть отступить. Если же пошлют погоню, то с несколькими десятками всадников уж точно управимся, но вряд ли ночью нас будут догонять на лошадях.

– Правильнее было бы дождаться утра, всё рассмотреть и напасть уже следующей ночью, вот только враг нам вряд ли даст ещё один день, поскольку днём уже может начаться штурм, – стал учить сыновей Евпл. – Поэтому, просто двинемся под покровом темноты. Проверьте специальные защитные амулеты, чтобы вас случайно не задело тёмной магией. Ну и обычные амулеты, в том числе переговорные, тоже не забудьте…

Продвигаться было решено после полуночи, когда основная масса фарсов уже уснёт. Мулов оставили в ближайшем овраге, поскольку местность была ровная и оставлять их на виду не хотелось, и медленно начали продвигаться к лагерю осаждающих, держа между собой дистанцию локтей в сто. Командование фарсов явно надеялось на фэридунов, и воинов сейчас было не так много, как этого следовало ожидать при обычных военных действиях. К размещению шатров тоже подошли не слишком ответственно, поскольку предыдущие осады проходили довольно быстро и никто, скорее всего, не думал, о каких-то серьёзных оборонительных укреплениях осадного лагеря.

Четвёрка ромеев приблизилась довольно легко к самому краю палаток, где спали обычные воины, и начала тихую жатву, имеющую отдалённое сходство с тем, как земледельцы одним движением косы сразу срезают множество колосьев. Евпл ещё несколько лет назад выдал кинжалы с хранилищами больших объёмов, и теперь не было необходимости заботиться об экономном посылании бестелесных убийц. За полчаса удалось добраться до самых высоких шатров, и лишь сейчас где-то стали слышаться недоуменные возгласы, – видимо, кто-то в свете костров смог разглядеть безмолвно падающих не землю воинов и решил оповестить об этом всех вокруг.

Но главное уже было сделано и можно возвращаться к мулам. Парни рвались пробраться в шатры, чтобы увидеть результаты своих действий, ну и прихватить какие-нибудь трофеи, но Евпл довольно жёстко пресёк подобное, хотя в душе и сам бы не отказался посмотреть в мёртвые лица военачальников и фэридунов. Вот и овраг. Осталось быстро вскочить в сёдла и удалиться подальше.

Примерно через полчаса весь лагерь засветился огнями, – воины бегали с факелами и зажигали многочисленные костры. Евпл ещё раз пожалел, что не может рассмотреть всё подробно и лишь по общей сутолоке понял, – фарсы решили снять осаду и отойти от Арбел, поскольку изменившееся соотношение сил уже не давало надежду на победу.

– Я думаю, надо будет просто идти за ними и следующей ночью всё повторить, – предложил Урюрвкос.

– Они, наверняка, расставят сторожевые посты, и тогда половина воинов будет спать, другая половина продолжит бодрствовать, – не согласился Берхард.

– Что же тогда делать? Не преследовать? – спросил Матис.

– Возможно, будет лучше, если мы попытаемся их обогнать и добраться до другой армии раньше, чем доберутся слухи о снятии осады, – стал размышлять Берхард.

– Предположу, что они уже послали гонцов, и те довольно скоро проинформируют главнокомандующего о необычном море, поразившем значительную часть осаждающих, – Евпл ненадолго замолчал, и продолжил. – Но идти на юг мы всё-равно хотели, то надо лишь двигаться чуть в стороне, дабы не напороться на неприятельские патрульные разъезды.

Область вокруг Киркука, находящегося в трёх днях пути к югу, уже была занята фарсами, и пришлось обходить город как можно дальше, перебираясь через многочисленные небольшие реки, несущие свои воды в Тигр. Земля была прорыта узкими каналами, орошавшими землю. То тут, то там виднелись земледельцы и ромеям пришлось быть очень острожными, дабы их не опознали и не выдали фарсам. Единственный плюс – от жажды не страдали даже мулы, которым было бы иной ситуации было бы сложно объяснить, что воду достать трудно.

Через дневной переход должен показаться Багдад. Скоро наступит май, а за ним придёт жаркое в этих местах лето. Евплу рассказывали, что в это время года здесь не бывает дождей, а жара достигает умопомрачительных, в прямом смысле этого слова, температур. Надо как можно скорее разведать обстановку и направиться вверх по Евфрату.

В ближайшем постоялом дворе на четвёрку опалённых солнцем мужчин почти никто не обратил внимания. Сейчас лица многих людей закрыты почти прозрачными тканями из-за частых пылевых бурь, так что лишь по одежде можно понять, кто перед тобой, – мужчина или женщина. Хозяин получил несколько серебряных монет и указал на свободный помост, где можно перекусить местным мясным блюдом. Мужчины расселись и стали ждать, когда им принесут еду. По соседству небольшая группа погонщиков громко обсуждала какое-то недавнее происшествие и тихо поругивала фарсских воинов, вопреки приказам командиров, периодически занимавшихся грабежом местного населения.

В ближайший час Евпл узнал многое о местных реалиях, в том числе и то, что ромеев в Багдаде осталось, как ни странно много. Им было обещано терпимое отношение со стороны новой власти, желавшей изо всех сил показать, что фарсы несут лишь мир и процветание землям, которые до недавних пор нещадно эксплуатировались императором, сидящем в Виза́нтии. О каких-либо крупных сражениях никто не говорил, из чего было сделан вывод, что всё ещё впереди. Основная часть армии фарсов ушла отсюда вверх по течению Евфрата ещё месяц назад, и пара дней отдыха в этих местах не сильно увеличит существующий разрыв.

Мужчина оставил трёх парней отдыхать в снятой комнате, а сам отправился в сторону центра города, в котором жизнь продолжалась несмотря на значительные изменения. По другому и быть не могло, поскольку простым людям, как правило, безразлично, к кому уходят собираемые с них налоги. Конечно, Евпл поступил неразумно, поскольку любой стражник, остановивший его, смог бы довольно просто выяснить, что это чужак, но те не считали лихоимство чем-то недостойным и после получения нескольких медных монет теряли всякий интерес к задержанным, кем бы они не были.

Вскоре, в одном из узких переулков был найден полуразрушенный дом, и уже вечером ромеи переселились в него, благоразумно рассудив, что постоялые дворы привлекают стражников намного больше, чем обход опустевших улочек и, тем более, осмотр давно заброшенных зданий. От истощённых мулов решено было избавиться почти по-дешёвке продав их погонщикам, – сейчас в Багдаде можно легко найти и более упитанных животных.

– Не устроить ли нападение на резиденцию нового местного правителя? – спросил утром Матис. – Мы скоро отсюда уйдём и будет обидно хоть как-то не отомстить фарсам.

– Мысль неплохая, – кивнул Берхард. – Только делать это надо ночью, как раз перед уходом из города.

Обсуждение плана не заняло много времени, и вскоре все четверо разглядывали здание, где им скоро предстоит немного развлечься, запоминая запасные пути для отступления. Начать решили много позже полночного часа, когда всем бодрствующим очень хочется хоть ненадолго опустить веки и расслабиться в предвкушении утренней смены. и последующего отдыха.

Евпл ещё раз всех предупредил, что неприятности обычно начинаются тогда, когда бдительность притупляется и человек начинает считать себя неуязвимым. Напомнив напоследок, что никто не должен прикасаться ни к каким трофеям, мужчина повёл молодых людей за собой в городскую тьму…

Средних размеров весельная лодка неторопливо шла против ветра и течения. В тени под навесом сидело четверо мужчин и о чём-то тихо переговаривались. Кто они – хозяин лодки не знал, да и не стремился узнать. Ему неплохо заплатили и этого было вполне достаточно в неспокойное время, когда засыпая не знаешь, что тебя ждёт утром. Ему не очень хотелось плыть вслед большой армии, но две жены и многочисленные дети всегда хотят есть. На обратном пути его, наверняка, наймёт кто-то, спешащий в Багдад. Жизнь продолжается несмотря на все те ужасы, которые устраивают правители, желающие досадить друг-другу на беду простым людям.

Глава 26

Евпла всегда раздражал один момент в местном населении Асийских провинций, – вот кто-то общается с тобой довольно дружелюбно, но внезапно приветливый доселе собеседник неожиданно пытается обокрасть или убить. Ну ладно бы, если это какой-то разбойник или опустившийся на самое социальное дно человек. Нет, обычный прохожий, сосед в трактире, деловой партнёр. И вот ты сидишь возле его трупа и в голове лишь один вопрос: “Почему?”

Да, Евплу тоже приходилось далеко не всегда миролюбиво обходиться с людьми, но для агрессии существовала веская причина, поскольку те, как правило, хотели поживиться за его счёт. О том же, чтобы просто так, спонтанно, лишь в призрачной надежде заиметь несколько монет, напасть на человека, Евпл не задумывался даже во дни своей бедности.

Все эти мысли посетили его намного позже, когда хозяин лодки отдал гортанную команду своим гребцам, после которой они внезапно вскочили и стали угрожающе махать вёслами. Молодые люди отреагировали не совсем так, как ожидал их наставник, – выхватили кинжалы и бросились вперёд, решив, скорее всего, что в близком бою весло не является грозным орудием. Или, возможно, им надоело действовать на большой дистанции и они захотели почувствовать вкус крови.

Восемь крепких мужчин против троих парней, – не самый хороший расклад для последних, если только стычка не произошла на почти узкой лодке. Сейчас же нападающие мешали сами себе и количественное преимущество стало недостатком. Когда последний гребец, поражённый клинком, свалился на дно судёнышка, хозяин лодки даже не стал закрываться руками, когда перед его лицом оказалась окрашенная кровью сталь.

– Как будем добираться дальше? – задал риторический вопрос Евпл, поскольку было ясно, что если они сядут вчетвером на вёсла, то не смогут сколь либо долго и эффективно грести против ветра и течения.

– Надо сходить на берег и искать лошадей, – высказал очевидный ответ Матис. – Берега реки относительно обжиты и полно небольших поселений.

– Поселений-то полно, но там живут если не впроголодь, то не очень богатые земледельцы, – не согласился Берхард, – и лошадей у них явно нет, а, в лучшем случае, забитые тяжёлой работой мулы. К тому же как мы объясним своё появление здесь?

– С этим проще, – голос Евпла звучал почти убедительно. – Мы скажем, что пробираемся из Багдада, а на пути на нас напали и все вещи утонули.

Как и сказал старший сын, вдоль Евфрата располагались небольшие поселения по несколько десятков жителей, возделываюших, как и в Египте, лишь узкую прибрежную полосу земли, удобряя её речным илом, обилие которого затрудняет движение по реке больших судов.

К ромеям-чужакам местные отнеслись довольно неприветливо, и лишь медные монеты, а серебряные эти земледельцы вряд ли видели, побудили их рассказать о месте, где, вроде бы, можно купить мулов. Об армии фарсов было сказано, что она прошла две седмицы назад, и её следы, не смотря на пылевые бури, до сих пор можно различить на земле. В пятидесяти милях выше по течению расположен городок в три-пять тысяч жителей и ромеи, если доберутся до него живыми, могут узнать более подробные сведения.

Поскольку во многих местах Евфрат сильно петляет, то Евпл посулил аж две серебряных монеты тому, кто проведёт к городу как можно более прямой дорогой. Пришлось даже выбирать из нескольких кандидатур, и путники зашагали к цели довольно бодрым шагом. В упомянутом городке был обнаружен небольшой фарсский гарнизон, занимавшийся досмотром мимо проплывающих лодок. Ну вот, можно и дармовыми средствами передвижения обзавестись и, заодно, нанести хоть какой-то ущерб захватчикам.

Нападение, как и ранее, было намечено на ночь. Подобравшись к строению, выполняющему роль казармы, все воинов быстро парализовали. Затем среди них был найден командир, которого пришлось довольно жёстко допрашивать. В результате стали известны как численность прошедшей армии, так и количество фэридунов, её сопровождающих.

К своему удивлению, Евпл узнал, что магов было не так уж и много. Причина этого крылась в событии прошлых лет, – Тьме, – которую многие фэридуны сочли неблагоприятным знаком, а, поскольку, явного благоприятного знака никто не увидел, то и сопровождать армию отправились далеко не все из тех, кто готов был выступить в первый раз. Прихватив мулов и деньги, ромеи двинулись далее, а местные жители ещё долго гадали, почему фарсы заперлись в казарме и не появляются в городе. Ну а потом началось известное любимое занятие мирного населения – мародёрство военного объекта, и неуместные вопросы уже никто не задавал…

Арьергард захватчиков представлял разрозненные скопления повозок, вместе с которыми передвигались немногочисленные воинские отряды. После недолгого обсуждения было решено держаться от них подальше, поскольку нападение не принесёт никакой пользы, а лишь станет причиной повышенной бдительности.

– Нам надо найти фэридунов, – повторял Евпл. – Без их поддержки эта армия уже не будет представлять неодолимую грозную силу, с которой, в дальнейшем, пусть разбираются наши легионы.

– Как же мы их найдём? – удивился Матис. – На них не не написано “это мы”.

– Как я понял, фэридуны решили передвигаться в белых одеждах, чтобы командование сразу могло видеть их местоположение. К тому же, в светлой одежде не так жарко на солнце. Вот только идут они почти в самом начале, и нам придётся приложить немало усилий, дабы незаметно добраться до них.

– Что же мы скажем патрулям?

– То же, что говорили и ранее, прикидываясь ромеями из Багдада. Кстати, в качестве якобы покинутого нами дома мы можем давать описание того здания, в котором ночевали. Вот только надо будет сразу договориться о том, чтобы называть одни и те же имена соседей.

– Зачем? Кто будет расспрашивать о соседях?

– Тот, кто имеет голову на плечах. Не стоит думать о военных, как о тупоголовых людях, которым кроме умения махать оружием больше ничего в жизни не нужно.

– Но нас могут пораспрашивать и об известных горожанах. А я никого не знаю, – не унимался Матис.

– Отвечайте, что прибыли в Багдад год назад и именно поэтому решили возвращаться обратно в Антиохию, а не оставаться с освободителями.

Армия фарсов растянулась на несколько дней пути, нисколько не опасаясь неожиданных атак, поскольку местность была открытая, и любой приближающийся отряд можно распознать на довольно большом расстоянии.

Первого фэридуна увидели через два дня. За это время молодые люди уже успели несколько раз ответить на недоуменные вопросы и чувствовали себя в достаточной безопасности, поскольку воины не решались в боевом походе открыто проявлять к ним агрессию. Маг скользнул по беженцам отстранённым взглядом и не спеша двинулся далее по своим делам.

– Надо бы улучшить момент, схватить его и допросить, – предложил Матис.

– Мысль хорошая, но что если он и со связанными руками может творить магию? – задал резонный вопрос Берхард.

– Ну тогда он умрёт, поскольку души, заключённые в особые кристаллы, нас защитят.

И все трое уставились на отца. Евпл подумал и согласился с Матисом:

– Надо попробовать, иначе мы и далее будем бояться любых косых взглядов. Допросив же его, мы узнаем сколько точно здесь фэридунов и в каких шатрах они ночуют.

Маг словно почувствовав на себе заинтересованный взгляд, и стал чаще озираться, прибавив шагу. Но вскоре завертел головой намного активнее, а его движения стали более скованными.

– Он ищет место, где может уединиться для справления естественной нужды, – догадался Евпл. – Видимо, он всю жизнь прожил в крупном городе и не привык ещё выставлять себя на показ.

– Армия не первый месяц в походе, отец, – решил не согласиться Матис, но дальнейшие ускоренные шаги фэридуна по направлению к оврагу, видневшемуся в стороне, подтвердили предположение отца.

Там они и увидели мага, лежавшего ничком на земле в недвусмысленной позе, которую он успел принять до того, как потерял сознание. Пришлось Берхарду показать свои целительские умения и привести пленника в чувство. Тот долго не мог осознать произошедшее и думал, что добрые люди пришли к нему с помощью. Через полчаса воля фэридуна была сломлена, да и сложно оставаться непреклонным, валяясь в собственных испражнениях на виду других людей. В результате, пленник рассказал и о численности, и об обычном порядке расположения шатров, которые ставят для магов, и другие сведения.

Как ни странно, но о снятой осаде Арбел здесь никто не знал. Ну или командование решило не извещать подчинённых об этом факте, дабы не снижать боевой настрой. Оказалось, большинство фэридунов являются не огневиками, как думал Евпл, а владеют силами стихии земли и воздуха. Они не только разрушают стены городов при осаде, но и ремонтируют их после захвата. Почему мало магов огня? Командование решило, что это плохо скажется на обычных воинах, которые могут решить, что фэридуны начнут выполнять их обязанности. К тому же незащищённый маг является хорошей мишенью для лучников, чьи стрелы летят намного дальше, чем огненные шары.

Немногочисленные фэридуны-воздушники заняты не созданием пылевых бурь, как этого следовало ожидать, а обеспечением связи между отдельными воинскими подразделениями. О таком использовании силы стихии воздуха ни Евпл, ни его сыновья и не додумались. Ни о каких других необычных магах пленник не слышал, и после того, как он рассказал всё, что знал, наступил неприятный момент решения об его участи, – всё-таки не каждый год убиваешь фэридуна. С этой проблемой легко справился Урюрвкос, которому были чужды душевные муки при общении с врагом.

Ещё через пару дней небольшой отряд ромеев достиг основных сил фарсов, и двигаться в открытую стало значительно сложнее. Благо, удалось, всё-таки, рассмотреть основную массу передвигающихся магов, и Евплу стало уже нетерпелось ближайшей ночью расквитаться с ними за смерть Дарьи. К его величайшему сожалению, все шатры, где разместились командование, охранялись довольно бдительно, хотя в остальных местах лагеря, организованного, дабы отставшие подразделения смогли скорее подтянуться, дисциплина хромала заметно.

Увиденное скопление шатров и палаток мало чем напоминало ромейский военный лагерь, который один из древних консулов сравнивал со второй отчизной. Стало понятно, что фарсы за последние века разучились воевать на чужой территории и не могли ещё прочувствовать необходимость суровой армейской дисциплины во время долгих переходов. По лагерю туда-сюда ходили не только военные, но и торговцы съестными припасами, напитками и предметами военного обихода, которых ромеи называли ликсами.

В такой неразберихе никто не обратил внимания на четырёх мужчин, одетых как местные земледельцы. Тем немногим, кто всё-таки решил от нечего делать расспросить посторонних, они отвечали, что подвозили провиант и теперь собираются обратно в своё поселение.

Царящий беспорядок и почти всеобщая расслабленность, вызванная тем, что разведка так и не смогла найти следы хотя бы одного легиона, продолжалась и поздно вечером, когда по всем законам военного времени в походном лагере должна воцариться тишина. Какое там! Воины, узнав, что стоять лагерем будут не менее трёх дней, ели, болтали, выискивали продажных женщин и после полуночи. Фэридуны же, подчиняясь не офицерам, а своему начальству, проявили бóльшую дисциплинированность и пребывали в своих шатрах, лишь изредка посылая кого-то к торговцам.

Этим благоприятным моментом решили воспользоваться ромеи, подобравшись довольно близко к нужному месту и прикинувшись спящими. За пару часов перед рассветом они, воспользовавшись потухшими кострами, сумели приблизиться ещё ближе и… не менее ста фэридунов отправились занимать очередь в Дом Песней – наиболее желанное место их рая. Не смотря на всё безумство, идя наперекор своим же приказам, Евпл в тёмной накидке проник в один из таких шатров и стал озираться в поисках чего-то полезного.

Он остановился около одного из открытых сундучков и увидел в нём неизвестные амулеты. Собрав их в сумку, маг он вышел и передав трофеи сыновьям, махнув рукой туда, где стояли приготовленные заранее мулы, а сам вернулся и оставил в каждом шатре по паре душ, приказав им убивать любого, кто приблизится. Прихватив ещё несколько амулетов, Евпл покинул лагерь. Ехали они всё утро и остановились лишь тогда, когда мулы отказались идти.

– Зачем ты вернулся в шатры, отец?

– Я оставил там души, которые не допустят внутрь никого. Это не остановит весть о смерти фэридунов, конечно, но не позволит узнать подробности. К тому же, хоть ненамного, но сократит численность фарсских воинов и, возможно, офицеров.

– Так почему же мы тогда не дали приказы уничтожить не только магов, но и других спящих? – резонно спросил Берхард.

– А сам ты почему не предложил это? – Евпл был неприятно поражён, что такая простая мысль не пришла никому в голову.

– Я имел конкретную цель и не задумывался над тем, что можно придумать и какие-то дополнительные вещи.

– Вот и я тоже. Ну не беда, даже если бы мы могли дополнительно умертвить три-четыре сотни воинов, то это не принесло бы особого ущерба армии вторжения. А вот то, что сотня фэридунов уже не будет шагать по нашей земле, – это серьёзная помощь Империи. Даже если кто-то и выжил, то десяток магов уже не будут являться неодолимой силой.

– Значит, надо как можно быстрее ехать домой? – обрадовался Матис.

– Да, возвращайтесь, – кивнул отец. – Я же останусь и буду следить за развитием дальнейших событий. Заодно и прослежу, чтобы посланные за нами погоня (хотя и вряд ли её скоро пошлют) не смогла вас нагнать. Вашей основной задачей будет добраться до дома. Желательно и привести сумку с трофеями…

Кирс получила очередной приказ как можно быстрее прибыть в императорский дворец для встречи с первым министром. Магуш был темнее тучи, но встретил женщину довольно приветливо и сразу перешёл к делу:

– Прибыл гонец и привёз отвратительную весть, – кулаки всесильного человека сжались и побелели. – Погибло более сотни фэридунов. Такое впечатление, что кто-то специально выбрал их целью и следовал ей, пока не выполнил свои планы.

– Как они погибли? – лицо женщины было непроницаемым.

– Ночью, во сне, – развёл руками Магуш. – Каких-либо других подробностей нет. Выжившие фэридуны подозревают, что это какая-то магия, но уверенности в этом нет, – мужчина презрительно сплюнул на пол. – У них нет уверенности! Глупцы, а чем кроме магии это может быть?!

Кирс удивилась несдержанности первого министра, но промолчала. Она не поддерживала это внезапное вторжение, которое решил устроить новый Император, дабы усилить свои позиции не только внутри государства, но и среди соседей.

– Тебе даю следующее задание, – голос мужчины приобрёл стальную твёрдость. – Отправиться в Междуречье и самой разобраться в этих странных делах. Кроме тебя никто не сможет понять, проявление ли это тёмной магии или виновато что-то другое. Император, мир ему и долголетие, завтра поставит свою печать на бумаге, где будут оговорены твои широкие полномочия. Взамен ты должна сделать всё, чтобы подобное не повторилось… Отправляйся как можно скорее, тем более, в сопровождающие тебе будут переданы десять фэридунов.

Кирс вышла и отправилась домой, где не была почти год. Дети растут и радуют хорошим здоровьем и впечатляющими хранилищами, – из них вырастут сильные маги. Суруш взял третью жену и снова занялся увеличением численности семьи. Кирс лишь усмехнулась, – если бы её муж знал, что во время предпоследнего выполнения задания государственной важности она встретила мага, равного по силе Сурушу и Элберзу вместе взятым, то удавился бы на шёлковом шнуре. Родившаяся дочь, когда вырастет, покажет уникальные способности, и вместе с младшими братьями и сёстрами, которые наверняка родятся, сможет перевернуть устои этого мира.

Глава 27

Кирс добиралась до Ставки главнокомандующего освободительной армии довольно долго и с большим трудом. Пылевые бури приходили каждую седмицу, и восстановиться после них довольно непросто, если рядом нет мага-целителя, но таковой при Кирс всегда присутствовал. Её отряд потратил почти месяц лишь на то, чтобы увидеть Багдад, и после визита к правителю города женщина получила сведения о дальнейшем пути. Более того, ей дали сопровождающего, знающего дорогу до Ставки.

Пока они добирались до места назначения, Кирс всё недоумевала, – зачем императору фарсов эти места? Конечно, здесь проходят торговые пути, но они в любом случае проходят через Империю и дополнительных денег принесут вряд ли больше. Населения тут не так уж и много, а пустынь хватает. И совершенно непонятно, откуда взять дополнительные войска как для охраны новых, более протяжённых границ, так и патрулирования территорий захваченных провинций.

Да, Император, скорее всего, имеет какой-то план, предоставленный его советниками, но, как уверена Кирс, захватывать надо хорошие и плодородные земли, а не те, где кроме песка ничего и нет. Жаль, что она не додумалась поговорить по этому поводу с первым министром, в личных встречах иногда позволяющим себе доверительные беседы со своим тайным агентом женского пола.

Информация о нападении на лагерь фарсов, осаждающий Арбелы, которую Кирс получила в Багдаде, явно указывала на действие какого-то тёмного мага (или магов). Кроме как на Евпла, женщина и подумать не могла ни на кого, но это ещё не значило, что именно он виновник всего случившегося. Она вполне допускала, что в мире существуют и другие тёмные маги, которые возьмут сторону Ромейской империи в этой войне. Да, надо поскорее прибыть в Ставку и расспросить очевидцев, хотя вряд ли они расскажут действительно полезные вещи.

Через две седмицы Кирс уже была на месте и беседовала со всеми, кто мог дать ей хоть какую-то полезную информацию. К сожалению, прежнее место лагеря находилось далековато, да и следов, могущих рассказать ей о случившемся, всё-равно не осталось. Несколько фэридунов, переживших нападение, оказались довольно бестолковыми, – их больше интересовали плотские утехи, чем боевые действия. Именно поэтому они и остались живы, поскольку почти каждую ночь отсутствовали в шатрах, где спали маги.

Что делать в сложившейся ситуации Кирс не знала. Конечно, она могла приказать подчинённым ей душам охранять главнокомандующего, но их в хранилище кинжала осталось не так уж и много. Придётся пополнить их запас, и женщине пришлось прибегнуть к провокациям озабоченных мужчин, благодаря которым Кирс частенько и получала необходимое количество душ.

Несмотря на предъявленный документ, к агенту первого министра многие военные отнеслись с прохладцей, если это слово уместно в летний зной. Её терпели и выказывали готовность содействовать, но когда дело доходило до конкретной помощи, то часто находились отговорки на какие-то более важные дела, после завершения которых Кирс получит всё необходимое. Да, тяжело женщине, даже имеющей на руках императорское послание, не испытывать дискриминацию в обществе, где правят мужчины. Кирс понимала, что во многом это имеет логичное обоснование, но когда дело представляет государственный интерес, то следует забыть о гендерном превосходстве.

Потом было объявлено о продолжение похода, и агенту первого министра пришлось сесть в повозку и ехать в пыльном облаке, создаваемом тысячами ног. И вот ещё, – неизвестно почему, но по вечерам, когда все отдыхали после очередного длительного перехода, магиня стала чувствовать на себе пристальный взгляд. Возможно, что это лишь последствия утомления от тряски и духоты…

Евпл сопровождал армию вторжения удачно нанявшись к одному из купцов. Конечно, если бы не пылевые бури и нестерпимая жара, плохо влияющие наработоспособность, то его, чужака, никогда бы не подпустили помогать управляться с повозками, перевозящим разнообразный товар. Но все были настолько вялыми и уставшими, что отказываться от лишних рук не хотелось никому. Ромей же проявлял такую удивительную, в данной ситуации, готовность работать с утра до вечера, что фарсский купец уже стал задумываться, не предложить ли тому постоянную работу. К тому же, это положительно сказывалось на его фарсском честолюбии, поскольку ромеи, которых он знал, относились к торговцу свысока, и теперь появилась прекрасная возможность отыграться хоть на ком-то из этих несносных язычников.

Следующую пару месяцев Евпл гнул спину на покрикивающего торгаша и уже начал задумываться бросить всё и пойти в Антиохию, когда неожиданно увидел Кирс, беседующую о чём-то с одним из фарсских военачальников. Вот это удача! Сразу забылись все обиды и притеснения от торговца, и ромей стал работать более усердно, таская тяжёлые корзины и тюки по военному лагерю. Его одежда давно износилась и никому не доставляло удовольствие подолгу задерживать на нём свой взгляд.

В свободное время Евпл разглядывал те немногие амулеты, которые он взял с собой. Если бы эти предметы попались ему несколько лет назад, маг так и не понял бы их назначение, но теперь он обладал не только опытом, но большим объёмом знаний. Один из амулетов, как оказалось, скрывал ауру от магического взгляда. Ещё один позволял на довольно большом расстоянии расслышать тихую беседу. Поначалу Евпл опасался, что бывшая ученица обнаружит его по ауре, но теперь успокоился. Да и Кирс постоянно была чем-то занята и не обращала внимания на копошащихся вокруг людишек.

С женщиной постоянно были слуги, в которых Евпл распознал магов. Что она тут делает? Ответа не было. Вряд ли её послали взамен погибших фэридунов, поскольку с новоприбывшими магами Кирс почти не общалась. Спустя пару седмиц удалось услышать разговор двух стражников, стоящих у входа в палатку главнокомандующего, что странная женщина послана кем-то из ближайшего окружения императора. Это удивило Евпла и заставило задуматься о своих будущих действиях. Стало ясно, уходить из лагеря, не разузнав всё досконально, нельзя.

Вскоре объявили о сворачивании лагеря и активном продвижении в сторону Верии. Командующему, видимо, надоело выслушивать доклады о постепенном, но неуклонном падении боевого духа, и он решил оживить всех победоносным взятием провинциальной столицы. Надеяться на это он мог с полным основанием, хотя осада будет, наверняка, намного длительнее.

При приближении к Верии нервозность вражеских воинов нарастала, и вскоре Евпл понял причину, увидев возле полиса боевые порядки ромейских легионов. Сколько их было, неизвестно, но раз уж они тут стоят, то, значит полководец восточной части Ромейской империи, уверен в своих силах. Теперь всё стало на свои места, – вместо того, чтобы искать неприятеля в пустыне, его решили подождать здесь, не изматывая себя долгими переходами.

Фарсы остановились в одной мили и начали выстраивать свой боевой порядок. Ромеи выжидали, и это представлялось странным, поскольку логичнее сразу напасть на подошедшего неприятеля, вместо того, чтобы давать ему время на подготовку к сражению. Когда от ромеев подъехала группа всадников для переговоров, это ещё более запутало всё. Что они обсуждали, неизвестно, но через два-три часа к месту предполагаемой битвы откуда-то с севера подошло ещё одно ромейское войско.

Евпл удивился, поскольку знал о принятом порядке в котором ромейские легионы всегда подчинялись командованию одного военачальника, в то время как сейчас было очевидно, что таковых два. Прибывшие тоже выстроились, и Евпл просто обомлел, поскольку их боевой порядок был направлен против всех. Последовали новые переговоры и лишь легионы, изначально находившиеся возле Верии, остались на месте, а остальные отступили на несколько миль в обратные стороны и расположились лагерями.

Всё выяснилось к утру. Оказывается, в восточной части Ромейской империи уже несколько месяцев идёт борьба за власть между Императором и главнокомандующим восточной армией Аристофаном. Войско, стоявшее у Верии, подчинялось мятежному главнокомандующему, а подошедшее – Императору, и оба они были готовы к уступкам в переговорах с фарсами, лишь бы только уничтожить соперника. Полное безумие!

В истории уже были подобные случаи, когда претендент на императорский престол объединялся с третьей стороной, обещая, в случае победы, какие-то территориальные преференции. Потом, правда, Империя чаще всего забирала свои земли, но сейчас происходит что-то новое, поскольку оба – и законный император, и его бывший главнокомандующий – готовы пожертвовать одной-двумя провинциями ради уничтожения своего соперника.

Евпл всего этого ранее не знал и пребывал в изумлении от того, как всё изменилось. Вероятно, катализатором попытки государственного переворота послужила Тьма, во время которой к столице были собрано множество легионов, и один из главнокомандующих решил, что это может помочь ему занять трон в Виза́нтии. Последовало несколько сражений, не приведшие к какому-то однозначному результату, и мятежный военачальник вернул свои легионы в Асийские провинции в тот момент, когда фарсская армия вторжения пересекла границу Империи.

Ромейский император отдал приказ легионам, находящимся в Восточном доминате, и вот теперь войска всех трёх сторон встретились. Никто не хотел оказаться в меньшинстве, поскольку это почти гарантировало поражение. Главнокомандующий фарсской армией быстро смекнул, что он является желанным союзником для обеих противоборствующих ромейских армий и теперь многое зависит от его решения.

Почти никто не знал, о чём проговорили всю ночь в самом большом шатре лагеря, но в ближайшие дни никаких сражений не произошло. Более того, ещё несколько раз проводились длительные переговоры между сторонами. В конце-концов, фарсским воинам было объявлено, что они отходят назад и переправляются через Евфрат, который отныне является новой границей их империи.

Евпл придя к выводу о своём возвращении домой, уже стал задумываться над тем, как бы ему незаметнее покинуть лагерь, когда услышал женский голос.

– Здравствуй! – Кирс стояла неподалёку и напряжённая улыбка указывала на её состояние.

– Здравствуй! – Евпл тоже сделал попытку улыбнуться. – Рад видеть тебя живой и здоровой. Мы долго недоумевали куда ты запропастилась, и теперь все вопросы отпали.

– Мне предложили лучшие условия, и я не смогла отказаться. Неужели ты думал, что Лисас является пределом моих мечтаний?

– Нет, конечно же. Но я не думал, что ты перейдёшь на сторону наших врагов.

– Фарсы никогда не были моими врагами, – Кирс снова улыбнулась. – Врагами Ромейской империи, да. Но и ты никогда не думал, что она всегда будет твоей.

– Надеюсь, ты нашла себе там не только новый дом.

– Да, у меня есть семья и дети, – теперь улыбка женщины была более естественной. – Надеюсь, моих детей со временем станет ещё больше, и я смогу дать им не только лишь свои знания.

– Как я понимаю, ты здесь выполняешь чьё-то поручение?

– Я лишь следую своим замыслам, как и ты – своим. Мы оба понимаем, что всё, происходящее вокруг нас, временно. Для многих людей родина – место, где им хорошо. Для меня и тебя подобное место больше территории любого государства.

Евпл лишь пожал плечами. Он пришёл к выводу, что дальнейшая беседа лишена какого-либо смысла и уже собрался уходить, когда Кирс задала вопрос:

– Это ты был причиной гибели множества фэридунов?

– Я слышал об этом.

– Тогда последний вопрос: ты ранее видел металлическую коробочку, внешне напоминающую книгу? – голос женщины предательски дрогнул.

– За свою жизнь я видел много разных коробочек, и почти все они не представляли никакой ценности.

Евпл развернулся и стал не спеша удаляться, а Кирс сжимала свой кинжал и не могла принять правильное решение. Наконец, она разжала руку и направилась к шатру главнокомандующего, – ей надо как можно скорее возвращаться в столицу и осталось закончить некоторые важные дела. Лишь один раз она оглянулась, но её бывшего друга уже не было видно. “Рано или поздно лишь один из нас останется живым,” – наконец-то решила Кирс, и на её лице появилось хищное выражение. – “Вся земля слишком мала для того, чтобы быть родиной для нас обоих”.

Евпл сразу приготовился к атаке со стороны его бывшей ученицы, но время проходило, а ничего так и не происходило. “Хорошо, что я в ней ошибся, и не стал проявлять недружелюбие”, – подумал маг, – “В конце-концов, в случившимся есть и моя вина.” Сейчас его больше тревожила непростая ситуация в Империи, грозящая перейти в затяжную войну. Очень жаль, что наделённые властью люди стремятся забраться как можно выше, идя по головам окружающих, и вместо того, чтобы объединиться против общего врага, ослабляют своё государство.

Пару ближайших суток Евплу пришлось прятаться, пока фарсы окончательно не ушли, и лишь тогда он решил войти в Верию, у каждых ворот которой находилась усиленная охрана. Мужчину поначалу не хотели впускать в полис, поскольку опасались императорских лазутчиков, но вскоре нашёлся один стражник, признавший целителя и хозяина антиохийских мастерских, производящих замечательное оружие.

Внутри стен Евпл увидел баррикады, перегораживающие все улицы, выходящие к воротам. На агоре активно обсуждали новости, в том числе и распоряжение Аристофана доносить на всех, кто поддерживает Императора. Любому бдительному гражданину было обещано до четверти от конфискованного имущества недовольного нынешней властью. Уже состоялись открытые судебные процессы и некоторые осуждённые утверждали, что их оклеветали. Вот эти свежие события и взволновали жителей Верии.

Предчувствуя, что подобное происходит и в Антиохии, Евпл задумался над тем, кого именно он будет поддерживать: законного императора или мятежного генерала. Выбор был, с одной стороны, простой – Андроник V является законным государем, с другой стороны, он находится далеко и, если бы вместо него на троне сидел какой-нибудь Константин X, то лично для Евпла ничего бы не изменилось. Аристофан же находится вот тут, рядом с Верией, и серьёзно намерен если не стать правителем всей восточной части Ромейской империи, то Асийских провинций уж точно. Поговаривают, император западной части, как это ни странно звучит, склоняется поддержать мятежного генерала, держащего в своих руках поставки пшеницы из Египта в Рому. Хотя, скорее всего, он просто не будет вмешиваться, просто ожидая победы сильнейшего.

Ещё будучи в Бреме Евпл несколько раз слышал пьяные речи в тавернах, что Империя слишком велика для того, чтобы надолго оставаться формально единой. Значит, народ (или его часть), уже давно готов, как минимум, к административному изменению. Некоторые люди указывали на то, что Срединные провинции очень богаты и собранные в них налоги уходят на поддержание Западных и Восточных провинций, в то время как эти денежные средства следует оставлять там, где их и собирают.

Значительная часть таможенных пошлин, взимаемых с проходящих торговых караванов в Тире, Верии, Антиохии и других полисах, направлялась в имперскую столицу, делая её ещё более богатой. Аристофан, который вначале просто хотел сместить Императора, поняв, что его изначальный план государственного переворота не удался, выдвинул лозунг “Хватит бесплатно кормить столицы!”, с воодушевлением поддержанный подавляющим большинством населения Асийских провинций.

Надо, конечно, посоветоваться с Флорианом Керуларием, но Евпл подозревал, что ушлый чиновник будет полностью поддерживать мятежного генерала, поскольку в данный момент это наиболее безопасная тактика. Поэтому мужчину более интересовал вопрос, что сделает Флориан в случае победы законного Императора. Ведь вряд ли центральная власть будет сквозь пальцы смотреть на чиновников крупных полисов, поддерживающих сепаратизм и, тем более, сецессию.

Вдоволь наслушавшись жителей Верии, Евпл решил отправиться домой в Антиохию, но все ворота неожиданно оказались запертыми, – к полису снова подошли верные Императору легионы. Пришла очередь тому, чего очень хотели фарсы, – ромеи приготовились воевать с ромеями, ослабляя свою Империю вне зависимости от того, кто в конечном случае победит.

Глава 28

На стенах Верии сейчас были не только стражники и воины, но и обычные люди. Всем хотелось посмотреть на армию Императора и показать свою решимость защищать полис любыми средствами. Подобное настроение всеми силами поддерживал не только правитель провинции и его многочисленные чиновники, но и большинство более-менее богатых жителей, понимающих, что в случае успешного взятия Верии всех их осудят как врагов государства.

Евплу пришлось тоже участвовать в защите полиса, поскольку после удачной осады Верии наступит очередь Антиохии. Как ему не претила идея встать в ряды противников Императора, выбора не было. Конечно, он может как-нибудь сбежать, но это будет лишь отсрочкой принятия решения. Более того, как такового выбора нет, – жители всех полисов, которые не откроют ворота представителям законной власти, уже объявлены государственными изменниками.

Создалась парадоксальная ситуация, в которой и Андроник V, и Аристофан грозят репрессиям тем, кого они в первую очередь должны постараться привлечь на свою сторону. Будь Евпл на месте Императора или мятежного генерала, то он наоборот, обещал бы помилование всем, кто активно не призывает к сопротивлению, вместо того, чтобы загонять людей в угол, не оставляя им выбора. Вот и сейчас магу приходится противостоять законной власти, которую он, скорее всего, поддержал бы, действуй она более предусмотрительно.

Что же сейчас Евпл может сделать? Самое простое – ликвидировать командование подошедшей армии. Понятно, что имперцы, в случае победы, начнут решать участь Верии, и в результате потекут реки крови.

– Я хочу выйти за ворота, дабы помочь армии Аристофана, – заявил Евпл командиру стражников, охраняющих западные ворота.

– Нам дан строгий приказ не выпускать никого, поскольку это может спровоцировать людей покинуть полис. К тому же, даже если сто или двести человек захотят присоединиться к защищающей нас армии, то это никак не сможет повлиять на исход предстоящей битвы, которая, скорее всего, начнётся в ближайшие дни.

Маг уже хотел было уйти ни с чем, но услышал вдогонку:

– Если так уж хочется выйти, то надо получить специальное разрешение в магистрате, и мы спустим тебя со стены в большой корзине. Но учти – верёвка неожиданно может оборваться, – со смехом добавил стражник.

Что же Евплу делать? Смотреть на битву со стены и до самого конца оставаться лишь пассивный зрителем или, всё-таки, попробовать стать её активным участником? Да, официальное разрешение если и дадут, то имеется обоснованное опасение, что спуск со стены может закончиться плохо в назидание другим желающим покинуть Верию. Тогда надо попробовать какой-нибудь другой вариант. Например, воспользоваться подземным проходом, который, наверняка, имеется у контрабандистов, и что Евпл когда-то давно хотел проделать в Антиохии.

Оставшийся день ушёл на поиск знакомых, имеющих связи с различными тёмными личностями, находящимися не в ладах с законом. Таковые нашлись, и уже под вечер контрабандисты согласились привести мага в своё тайное логово, оговорив стоимость данной услуги, которую надо будет сразу же оплатить.

– Мы должны знать причину, почему тебе приспичило воспользоваться нашей помощью, – заявил главарь.

– Я хочу помочь генералу победить армию Императора, – признался Евпл.

– И зачем тебе это? Ты же не военный.

– Если в этом противостоянии верх одержит Андроник, то всем нам придётся очень плохо, как пособникам мятежного генерала. Помочь Аристофану – это тоже самое, что помочь себе.

– Глупец! – засмеялся главарь. – Нам при любой власти живётся плохо. Что касается тебя, то я не могу показать наш тайный ход такому человеку, как ты, – и мужчина дал знак своим подручным.

К своему несчастью, контрабандисты не очень много знали об Евпле, и отстутствие такой важной информации привело к тому, что все они оказались парализованными и беззащитными перед тем, кого вот сейчас считали лёгкой добычей. Маг оставил в живых лишь двоих – главаря и одного из его охранников, и последний недолго размышлял над предложением показать проход под стеной в обмен на жизнь. Вскоре Евпл стал, возможно, единственным человеком в Верии, который знал об этом секретном месте.

Стояла тёмная ночь и лишь звёзды своим тусклым светом освещали местность. Где находится лагерь имперских легионов, маг знал лишь приблизительно, но это не очень его беспокоило. Евпл больше думал о том, как лучше ему проникнуть туда, где находится генерал Императора, чтобы не только убить его, но и самому остаться в живых. Дабы не нарваться на возможную засаду, мужчина время от времени использовал магическое зрение, и через полчаса показались ауры трёх человек. Все они принадлежали фэридунам. Кто это может быть?

Евпл медленно проследовал за неизвестными. Его предчувствие подсказывало, что он видит перед собой слуг Кирс, но полной уверенности не было. Ну хорошо, допустим, это они. Вряд ли все они направляются в ромейский лагерь с какой-то дружественной целью. А не собирается ли Кирс сделать тоже самое, что и он? Почему бы и нет. Не смотря на вроде бы достигнутый временный мир, официально война не закончена и навредить своему врагу, – хорошая идея. Даже, будь сейчас подписан мир, то ослабление соседа путём убийства одного из крупных военачальников вызовет лишь благосклонную реакцию у императора фарсов.

Фэридуны приблизились к ночному лагерю и скрылись за палатками, в которых спали ромейские воины. Идти за ними туда было бы одной из самых плохих идей, и приходилось ждать. Чего ждать? Этот вопрос был самым важным. Ясно одно – нечто должно произойти в ближайшие часы, и оно явно не понравится Императору. Маг был уверен, что обратный путь фэридунов будет проходить где-то поблизости, и с нетерпением ждал развязки.

Всё дальнейшее произошло именно так, как и представлялось. Почти через три часа те же тени покинули лагерь и стали удаляться в сторону реки. Евпл не опасался, что будет замечен, поскольку активировал амулет сокрытия ауры, но сердце его сильно билось, – добились ли они своей цели? Узнать об этом следует лично, и маг двинулся за диверсантами, и когда они оказались на дистанции поражения, приказал заключённой в кристалле душе парализовать незнакомцев.

Все трое были мужчинами, и кроме обычного хранилища у каждого имелось ещё и особое для тёмной магии. Значит, Кирс тоже взялась за нелёгкий труд увеличения числа тёмных магов. Обыскав тела, изъяв оружие и прочие амулеты, Евпл стал приводить их поодиночке в сознание и допрашивать, причём, во избежание нарушения ночной тишины, у каждого пленника во рту был кляп, и отвечать на вопросы предлагалось лишь движением головы.

Двое из них геройствовали и бесстрашно демонстрировали, что отказываются от показаний, но одного удалось сломить и он послушно кивнул, на вопрос послала ли их Кирс. Да, женщине не удалось выполнить всё, что ей наказали сделать, и она решила хоть таким образом заслужить одобрения. Кто её послал и где тот человек находится, – пленник не знал.

Вернувшись в Верию, Евпл решил вздремнуть в опустевшем логове контрабандистов, а после осмотреть его, поскольку дальнейшие события за стенами Верии уже никак от него не зависят. Позавтракав весьма скудной едой, мужчина позже вышел на улицы и по возбуждённому виду жителей понял, – началось!

За несколько золотых ему дали разрешение подняться на стену, где уже толпилось немало стражников и военных. Войско Аристофана приняло боевой порядок и медленно шло в ту сторону, где едва виднелся лагерь, в который этой ночью собирался проникнуть Евпл. Не было и речи, чтобы выйти через ворота, и маг решил направиться в ближайшую таверну перекусить более качественной пищей и послушать новости.

Как оказалось, не только ему в голову пришла подобная идея, и не смотря на неурочный час, столовый зал был почти полностью забит людьми. Все громко обсуждали последние события, и Евпл понял, что ему следовало идти не сюда, а на агору, куда, наверняка, придут не только более знающие местные жители, но и представители власти. Вот только отказываться от еды мужчина не стал, поскольку в последнее время он имел доступ к плохой пище и сейчас старался как можно лучше подкрепиться.

Агора тоже шумела. Люди собирались большими группами и активно жестикулировали, чуть ли не криками доказывая собеседникам правильность именно своего видения событий. Подобную картину маг видел неоднократно и теперь старался вычленить из услышанного лишь самые важные новости. Стало известно, что сражение планировалось начать чуть позже, но Аристофан решил проявить военную хитрость и напасть на императорские легионы именно этим ранним утром.

Евпл лишь возблагодарил богов, что они надоумили его не оставаться рядом с лагерем, а возвратиться в Верию, поскольку его, наверняка бы, заметили на ровной местности, и пришлось бы принимать неравный бой. Конечно, он смог бы поначалу неплохо противостоять профессиональным воинам, но магические силы не безграничны, и его просто задавили бы массой.

Ближе к обеденному времени в город стали прибывать посыльные, и агора ещё больше наполнилась народом. Согласно полученным донесениям, императорское войско слишком поздно стало выстраиваться в боевой порядок и, несмотря на численный перевес, не так и не смогло дать достойный отпор. Сейчас битва ведётся в самом лагере, и сложно сказать каков будет её исход. Люди разразились радостными криками от услышанной новости, и её обсуждение заняло людей почти до самого вечера. Ближе к ужину пришло следующее сообщение, что воины Аристофана преследуют врага и победа, без всякого сомнения, будет за ним.

Почти никто в Верии этой ночью не спал. Все ликовали и ждали официального сообщения, но до утра никаких новостей не было. Агора и ближайшие улицы были забиты жителями, которые несмотря на бессонную ночь, не собирались расходиться по домам. К полудню к людям вышел командующий гарнизоном и заявил, что основные силы врага разбиты, и следующим утром победоносный Аристофан с триумфом въедет в Верию.

Обсудив эту новость, многие разошлись по домам, дабы подготовиться к предстоящему событию. Здание магистрата было украшено зелёно-жёлтыми полотнищами с ромейским орлом, штандартом мятежного генерала, узурпировавшего власть правителя Асийских провинций. Прежняя монограмма SPQR была заменена на SPA – “Сенат и граждане Асии”.

Утренний триумф прошёл при всеобщем ликовании народа и продолжался более часа. Всем не терпелось посмотреть на нового правителя, разгромившего легионы ромейского императора. Евпла не очень привлекало это торжественное мероприятие и он, воспользовавшись свободным выходом из Верии, направился в Антиохию к своим родным. Что бы не происходило в государстве, а семья намного важнее. Через два дня он уже обнимал своих жён и детей, отвечая на их вопросы и выслушивая ответы на свои…

– Какие у тебя думы о речи Аристофана, которую он произнёс перед патрициями Верии после своего триумфа? – спросил Флориан Керуларий, спустя пару седмиц после возвращения Евпла.

– Ты о том, что Сенат будет сформирован лишь после окончания войны? Мысль здравая, поскольку единоначалие в подобные смутные времена может принести больше пользы. Сенаторы лишь будут раздувать щёки и набирать себе политические очки, вместо того, чтобы действительно стремиться решить важные проблемы.

– Я тоже так думаю, друг, – улыбнулся Флориан. – Сенат хорош в мирное время, а в нынешнее они просто будут заняты говорильней. Не знаю, заметил ли ты, но Аристофан предлагает дать женщинам, платящим налоги, те же права, что есть у мужчин.

– Да, – махнул рукой Евпл. – Это интересная идея, но я думаю, она популистская. Генерал хорошо знает, что Сенат, если он вообще соберётся в ближайшие годы, не проголосует за подобное нововведение. Хотя, нельзя не согласиться, что многие законы, по которым мы до сих пор живём, приняты очень давно и их следует пересмотреть.

– Ромейские императоры в последние десятилетия уже начали какие-то законодательные изменения, – кивнул чиновник, – но их явно недостаточно. К тому же, я почти уверен, что их принятие было вынужденным, а не добровольным.

– Поясни, пожалуйста?

– Я попробую. Представь, на дороге лежит довольно большой камень и на протяжении многих лет повозки наезжают на него своими колёсами, и те часто приходят из-за этого в негодность. В конце-концов, магистрат выносит постановление выкопать этот камень. Я называю это решение вынужденным. Если бы чиновники действительно заботились о всеобщем благе, то такой камень был бы убран уже давно, ещё во время прокладки улицы. Так и с законами, – их изменяют не потому, что императоры вдруг стали прозорливыми, а потому, что по ним жить всем давно уже невыносимо.

– Не хочешь ли ты сказать, что Аристофан заснуть не может, если не примет очередное постановление об улучшении жизни граждан? – с ехидством спросил Евпл.

– Нет, конечно. Большинство правителей заботятся лишь об удержании власти. Чем же хороша нынешняя ситуация, так это тем, что правителю Асии, если он сумеет в конце-концов удержать власть, придётся больше думать не только о патрициях и военных, но и о жизни простых людей. Но, рано или поздно, такой настрой иссякнет, и всё потонет в коррупции и беззаконии. Надеюсь, в ближайшие годы хоть что-то изменится в лучшую сторону.

– Неужели ты стал антикоррупционером? – уже открыто стал потешаться Евпл.

– Нет, конечно же. Я лишь использую лазейки в законах, поскольку если не сделаю это, то найдутся другие желающие. Вряд ли кто обвинит меня в том, что я вынуждаю давать мне взятки, не исполняя свои обязанности. Нет, я лишь предлагаю другой путь ко всеобщему благу.

– А ничего, что слово всеобщий ты прилагаешь далеко не ко всем людям?

– Быть хорошим для всех никогда не получится, – не обиделся чиновник. – Законы всегда ограничивают желания одних в угоду другим. Ты же читал книги, в которых современные философы пишут об идеальных государствах, где всё подчинено общему благу для своих граждан? – и дождавшись ответного кивка, продолжил. – Такого не будет никогда, поскольку противоречит человеческой природе. Всегда найдётся кто-то, чей образ жизни не понравится его соседу. Причём, это может быть взаимным.

– Вижу, наша беседа пошла куда-то не туда, – заметил Евпл. – Какой прогноз ты дашь на ближайший год?

– Если Аристофан ещё несколько раз победит Андроника V, то последний, скорее всего, заключит какой-нибудь мир, поскольку держать войска в одном месте, – это не иметь их в других. Не исключено, что хазарский кахан, глядя на нынешнюю ситуацию, решит, что для него настал благоприятный момент, и следует прибрать к рукам те земли, которые ещё век назад были спорными. Весь вопрос лишь в том, на каких именно условиях будет заключён мир, – обретут ли Асийские провинции независимость или наиболее приемлемым результатом станет признание широкой автономии. В любом случае, после этого денег в провинциях должно оставаться больше, поскольку иначе Аристофана никто не поймёт.

– Если эти деньги всё-равно продолжат разворовывать, то простым людям сложно будет объяснить зачем вообще нужна была эта война.

– Я о том и говорю, – повторил Флориан, – Аристофану надо будет показать, что с его приходом начнутся серьёзные изменения. Не зря же он, к примеру, заговорил не только об организации из местных граждан силах самообороны, что должно серьёзно снизить потребность в стражниках, но и о разрешении всем состоятельным людям собирать собственные вооружённые отряды с обязательством в военное время выступить против захватчиков.

– Мне не очень нравится идея, – признался Евпл, – стать полуофициальным офицером с непонятными обязанностями и полномочиями, но в данной ситуации, возможно, иного пути нет.

– Мне не нравится другое, – патриции начнут уже открыто вступать в конфликты друг с другом провоцируя более значительный передел собственности. Да, вооружённые столкновения происходили и раньше, но хотя бы внешне все пытались сделать вид, что их нет, поскольку подобное было наказуемым. Так что жди в ближайшее время предложений о вербовке, поскольку мало у кого сейчас в подчинении столько проверенных бойцов. Да и маги, которых открыто использовал император фарсов на своей стороне, заявили о себе как о весьма серьёзной силе.

– Ты хочешь сказать, что меня теперь захотят приблизить к себе не только патриции, но и…

– Именно так, дорогой друг, именно так.

Глава 29

Евпл не удивился, когда через полтора года было подписано мирное соглашение между правителем восточной части Ромейской империи и правителем государства Асия. Как ни странно, но император западной части империи так и не вступил в конфликт, за что позже и поплатился, – Британия объявила об автономии, а почти все крупные города Срединных провинций самостоятельно приняли статус торговых, со всеми полагающимися льготами. И все вдруг заговорили, что Ромейская империя вряд ли доживёт до своего трёхтысячелетия.

Из далёкой Империи Цин неожиданно стали приходить тревожные слухи, что в землях, расположенных к северу от неё, начали объединяться кочевники, и если они решат напасть на богатого соседа, то объём поставляемых товаров может сильно упасть. Этими новостями сразу же воспользовались перекупщики, в очередной раз подняв цены, объяснив всё банальной сложностью перевозок.

В доме Евпла постепенно становится всё тише и тише, – старшие сыновья обзавелись своими жилищами, а дочери вышли замуж и уехали к мужьям. В саду уже не увидеть резвящихся детей, кидающих фрукты и овощи в черепах. Приёмные дети тоже выросли, и каждый пошёл по тому жизненному пути, который посчитал нужным. Евпл не решился настаивать на своём видении их будущего, как это сделал когда-то в случае Гликона и Лилиты, хотя и давал советы, если кто-то решался его спросить.

Как и предположил Флориан, возник устойчивый спрос на умелых воинов, и теперь все отряды Евпла приносили неплохую прибыль, позволяющую нанимать более молодых, но почти таких же опытных. Старший сын Эразма, так и не приглашённый в Византий по известным причинам, уехал в Тир, столицу Асийского государства.

Вот, казалось бы, теперь можно спокойно заняться исследованиями амулетов, прихваченных у фарсских фэридунов, но внезапный сигнал от охранных кристаллов заставил Евпла вскочить и выбежать во двор. Его специальные рабы-охранники столпились на заднем дворе и смотрели в сторону забора. Было тихо и даже усиливающий слух амулет не передавал никаких звуков.

Пришлось магу подняться на одну из своих угловых сторожевых башен и он сразу же увидел в ней одного мёртвого наблюдателя, на теле которого не обнаружилось никаких ран. Охранные кристаллы перестали подавать предупреждающие сигналы, – атака предотвращена. За забором, в узком переулке между домовладениями, лежали два трупа, и в них, после того, как тела принесли во двор, Евпл распознал фэринунов-фарсов.

Кто бы не организовал эту атаку, он или не знал об специальных камнях с душами, либо не предполагал, что они здесь имеются. Почти нет сомнений, что диверсию устроили фарсы, но кто именно и почему? Узнать, что именно здесь живёт Евпл. ни для кого трудностей не составляет, поскольку он – довольно известная личность в Антиохии. Вот только почему напали именно сейчас, после официального заключения мира?

Евпл начал вспоминать события последних месяцев и не находил причину, но когда услужливая память напомнила о событиях двухгодичной давности, произошедших возле Верии, то пришло понимание, что Кирс каким-то образом догадалась, кто виноват в смерти её учеников, тёмных магов. Значит, война объявлена, и эта женщина вряд ли успокоится, пока так или иначе не доведёт свой замысел до выполнения. Полагаться же постоянно на охранные кристаллы не стоит, поскольку подстроить смерть человеку можно разными способами.

Ну что же, надо подумать о безопасности родных. Айзере и Махин можно отправить в Тир, где Евпл купил дом, чтобы было куда приезжать, когда хотел навестить Эразма и Ильву. Хотя, это слишком очевидно для Кирс, которая, не обнаружив никого в Антиохии, обязательно догадается поискать в столице. Значит, жёны поедут в Смирну, тот тихий полис, куда, как правило, уезжают встретить старость люди, ранее ведущие довольно активный образ жизни.

Конечно, Евпл не собирался бросать свой дом, в который вложил не только много денег, но и нечто более ценное, – свою душу, когда чуть ли не целые дни проводил с Дарьей на стройке, обсуждая планировку комнат. Нет, этот дом он не продаст, пусть даже десяток слуг Кирс приходят сюда каждый день. Вот только его родным лучше пока быть подальше… кто знает, какие мысли роятся в голове его бывшей ученицы.

На сборы ушло не так много времени, как ожидалось, и вот корабли увозят жён и большинство рабов в предместье Смирны, где в доме, выстроенном на большом и открытом земельном участке, окружённом большим фруктовым садом, дышится значительно легче. Климат здесь определённо отличается от антиохийского, и первое время всем будет довольно интересно здесь осваиваться. Мастерские, склады и лавки Евпл решил оставить в Антиохии, лишь значительно усилив их охрану. В конце концов, если Кирс и вправду охотится за ним, то вряд ли она опустится до того, чтобы вредить обычным матросам и рабам.

Далёкую пещеру, в которой несколько раз происходила инициация тёмных магов, Кирс вряд ли запомнила, поскольку в неё из форта и обратно она добиралась почти затемно. Да и в своё последнее посещение того места, Евпл, словно предчувствуя какую-то опасность, устроил небольшой камнепад, изменивший внешний вид как самой горы, так и подходов.

Первоначально мужчина раздумывал отправиться в Империю фарсов и попробовать поискать Кирс там, но по здравом размышлении отверг эту идею. Во-первых, его внешний вид сильно отличается от внешности местных, и это привлечёт к нему ненужное внимание, даже если он и оденется в традиционную одежду с ног до головы. Во-вторых, женщину он там может и не найти, поскольку, если она и вправду выполняет особые задания, исходящие от правительства, то может месяцами не появляться в империи.

Так что лучше на время исчезнуть из полиса и отправиться туда, куда Евпл хотел поплыть уже давно, – в сторону захода солнца, чтобы на практике подтвердить догадки древних о шарообразности земли. Придя к этому решению, было подготовлено пять кораблей, а с оставшимися капитанами были оговорены их действия на ближайший год-два…

Придя к Флориану маг объявил об предстоящем далёком путешествии и попросил, в случае необходимости, приглядывать за оставленной собственностью.

– Друг мой, конечно я присмотрю за всем, – ответил пожилой чиновник, – но я не понимаю зачем тебе это нужно.

– Дети живут своими жизнями, и мне снова захотелось посмотреть мир, – бесхитростно ответил Евпл. – Кому-то нравится жить на одном месте, а я предпочитаю путешествовать и узнавать о новых местах.

– Да я понимаю, – улыбнулся Керуларий. – И, сам когда-то мечтал о подобном… Хорошо, я всё сделаю как ты просишь, даже если тебя не будет и пять лет. В ответ прошу привести какую-нибудь диковинку и, желательно, не одну, чтобы мне было чем изумлять друзей и знакомых на старости лет.

Мужчины обнялись и Евпл вышел…

Парусники, поймав попутный ветер, неумолимо неслись по волнам, приближаясь к Геркулесовым столбам. Судовладелец, выглядевший до сих пор почти таким же молодым, с улыбкой вспоминал свой первый морской поход вдоль южного побережья Средиземного моря. Многих капитанов и их помощников, которые сопровождали юношу с горящим взором, уже нет в живых, а на их места пришли другие, такие же влюблённые как в море, так и в свою нелёгкую работу. Но до сих пор на плывущих сейчас кораблях служит достаточно много моряков, нанятых более двадцати лет назад и оставшихся в живых благодаря умелому командованию и использованию амулетов.

Уже давно прошли те времена, когда чуть ли не единственным желанием Евпла было как можно быстрее выследить пиратский корабль и захватить его, увеличив тем самым свою маленькую флотилию. Сейчас у него более пятнадцати парусников, большинство которых почти без перерыва привозят товары из хиндских царств в Западные и Срединные провинции.

Правда, подобные поставки не обходятся без определённых противодействий, и теперь каждый раз приходится менять как путь по воде, так и города, где планируется продавать товар, поскольку, если это не делать, то велика вероятность нарваться на засаду. Видимо, кому-то очень не нравится потеря монополии на доставку пряностей из Западного домината.

Но сейчас Евпла беспокоило не это. В конце-концов, капитаны у него знающие, а моряки и бойцы – опытные… справятся они и без него. Судовладельца волновало куда именно его флотилия будет держать курс в Атлантическом океане, часто по-старинке именуемым Западным. Когда-то капитаны заметили, что от Геркулесовых столбов до Собачьи островов плыть чуть быстрее, чем в обратном направлении. После череды замеров было выяснено, что в этом виновато не очень сильное океаническое течение, которое имеет юго-западное направление.

Перед тем, как отправиться в путешествие, было высказано предположение, что это это течение может немного ускорить движение кораблей, хотя придётся плыть не совсем туда, куда намеревались. На это Евпл заметил, что изначально строго западное направление выбрано было произвольно. Возможно, на коррекцию дальнейшего пути повлияло его неявное желание оказаться на острове, где когда-то произошла встреча с Айол. Мужчине хотелось взглянуть на своего сына, имени которого он не помнил…

На пустынный серый берег маг сошёл с мелкой дрожью в руках и ногах. Ему давно уже донесли, что Айол в последние годы не появлялась тогда, когда моряки высаживались именно на этом острове. Осмотревшись, Евпл с удовлетворением заметил, что ничего не изменилось, – тот же серовато-чёрный песок покрывает поверхность, те же холмы и те же дикие люди, с радостью спешащие к чужакам за подарками.

Расспросы, устроенные мужчиной, ни к чему не привели, – об Айол здесь забыли. Да и кто она такая, чтобы о ней помнить этим дикарям, в языке которых нет даже такого понятия как “следующий год”?

За те несколько дней, когда матросы известным способом отрывались перед длительным путешествием, Евпл постарался рассмотреть ауры не только всех жителей этого племени, но и ближайшего. Никого, кто бы мог оказаться его сыном, он не обнаружил. Ну что же, он отплывает в неизвестность, и возможно, вообще не вернётся. Так почему бы не воспользоваться случаем и не провести пару ночей с теми немногими девушками, которые одарены способностью к магии?..

Флотилия плыла в юго-западном направлении уже месяц, и намёков на хоть какой-то остров не было. Вперёдсмотрящие сменялись каждые четыре часа, чтобы отдохнуть и со свежими силами снова впериться взором в горизонт. Люди больше устали не от самого плавания, – они проходили и не через такое, – а от неизвестности. Ведь никто ранее не плавал в этом направлении.

Подобное настроение спасали рассказы бывалых моряков, которые по вечерам рассказывали многочисленные байки о первом путешествии к Хиндостану. И хотя многие уже слышали их не раз, общее напряжение спадало. Ну а когда ещё через пару седмиц стал чувствоваться странный запах от плавающих бурых водорослей, людей перестали интересовать даже рассказы. После того, как над поверхностью океана моряки стали замечать летучих рыб, то разговоры о возвращении обратно приобрели угрожающее постоянство.

Когда даже авторитет Евпла перестал оказывать прежнее влияние, моряки заметили несколько летящих птиц, что указывало на сушу, находящуюся поблизости, что было довольно кстати, поскольку еда, имеющаяся на кораблях, начала гнить, а пресную воду выдавали два раза в день. Через три дня на первом паруснике вперёдсмотрящий закричал “Земля! Земля!”, и все, как один, сгрудились на носу судна с жадностью всматриваясь в какую-то дымку на горизонте. Моряку, первому увидевшему землю, Евпл подарил изящную печатку со своим вензелем и тугой кошель с золотом.

Земля оказалась небольшим островом, очень плоским и со множеством деревьев. Он, как выяснилось позже, принадлежал неизвестному протяжённому архипелагу с мелкими и средними островами. Этому же островку дали то же название, что принадлежало кораблю, с которого его увидели, – Кайрос, в чём многие увидели особый символизм. Позже, Евпл назвал открытый им архипелаг именем своей первой жены.

Между кораблём и островом находился риф, и судовладельцу пришлось долго плыть на лодке, чтобы вступить на сушу. Вскоре почти все моряки, кроме вахтенных, заплетающимися ногами ходили по земле и чуть было не целовали её. Довольно быстро появились туземцы, имевшие довольно странный вид: мужчины были одеты в простую набедренную повязку, замужние женщины – в подобие фартука из соломы или листьев, а некоторые женщины ходили абсолютно голыми. Тела почти всех были покрыты линиями черного, белого, красного и желтого цветов. Многие украшали свое тело ещё и татуировками, призванными защитить от злых духов, а в уши и губы вставляли золотые, серебряные, костяные предметы или ракушки

Незамужних девушек и одиноких женщин было в преизбытке, что сразу возбудило моряков, но им пришлось поумерить свой пыл, когда выяснилось, что аборигены, в противовес любвеобильным жительницам Собачьих островов, связи вне брака категорически осуждают, и это наказывается, даже, смертной казнью. Евпл ещё долго ощущал на себе мужские укоризненные взгляды: “Куда ты нас привёл?” Однако когда местные вожди стали предлагать женщин в качестве ответного дара, то пришлось отказываться, поскольку увозить их с собой было бы неправильным.

Пробыв на этом острове несколько дней и пополнив запасы еды и воды, флотилия отправилась дальше. Архипелаг, где нашли красноватый жемчуг, назвали в честь Айзере и Махин. Среди аборигенов узнали направление, где должны находиться очень большие острова, и довольно скоро достигли их, решив надолго остановиться, поскольку в реках местные жители добывали много золота и выращивали странные питательные овощи, и фрукты.

За довольно короткое время было построено множество домов, и моряки на какое-то время стали обычными сухопутными крысами, которые с удовольствием намывализолото, искали серебряные самородки, брали себе в жёны местных девушек и вдыхали дым скрученных сушёных листьев, подожжённых для этого с одного конца. Незамысловатая жизнь понравилась довольно многим и они получили разрешение остаться здесь. Так появилось ещё одно поселение, основанное людьми Евпла…

Сам же маг был занят совсем другим вещами. Он почти дочитал обе книги Зандика, написанные на каком-то фарсском диалекте, и дошёл до места, где описывается создание врат, пройдя через которые, можно оказаться в совершенно другом месте. Для этого, правда, требовалось иметь несколько больших хранилищ для электричества и сил стихий. Необходимые кристаллы в наличие имелись, а вот с постройкой каменных врат возникли определённые проблемы, поскольку размеры, описанные в книге, были даны в малоизвестной для Евпла системе.

Пока матросы развлекали сами себя, примеряя роли земледельцев и скотоводов, маг пытался организовать каменотёсные работы, в которых каждый элемент имел определённые размеры. На постройку первых врат ушло почти четыре месяца, на вторые врата, расположенные на расстоянии около трёх сотен шагов от первых, – два месяца, и ещё один месяц потребовался на зарядку кристаллов. Тайное испытание врат было назначено на тот день, когда ровно год назад флотилия покинула Собачьи острова и взяла курс на юго-запад.

Евпл активировал кристаллы, подвёл к вратам козу, предварительно несильно связав ей копыта, чтобы она не могла далеко убежать, и хлестнул по животному. Испуганная коза рванула в сторону врат и… исчезла. Деактивировав кристаллы, маг потратил треть часа, пока не дошёл до вторых врат. Недолгие поиски привели к живой козе, которая мирно обгладывала листья какого-то кустарника.

Последующие испытания на животных различных размеров показали полную работоспособность врат, и для завершения эксперимента теперь требовался человек. Евпл не стал придумывать что-то необычное и просто предложил одному аборигену красивую, но дешёвую вещичку, и тот, не представляя всю важность момента, направился через каменные врата…

Вместо эпилога

Пожилой мужчина, которого вряд ли кто смог бы назвать стариком, шёл неторопливо по дороге, выложенной камнем. Поговаривают, её построили в стародавние времена только для быстрой доставки государственной почты и передвижения войск, и что обычным людям ходить по ней было запрещено под страхом тюремного заключения. Сейчас же такими хорошо сохранившимися дорогами редко кто пользовался даже добровольно, поскольку прежних городов, ими соединяемых, почти не осталось, а тому, кто всё-таки решил передвигаться по ним, приходилось делать большие крюки, дополнительно проходя значительные расстояния.

Мужчина, казалось, не спешил. По-крайней мере, внешне его торопливость никак не проявлялась, но только он знал, что до конечной цели было ой как много миль, и любая непредвиденная задержка может свести на нет все прежние усилия. Вдалеке показалось селение, небольшое, но один невзрачный покосившийся постоялый двор имелся. Правда, прилично одетые люди согласятся оказаться в его стенах лишь в случае крайней нужды. Однако сейчас путнику было всё-равно что есть и где спать, и он решительно потянул входную дверь.

Дверь не поддалась, и лишь после нескольких неудачных попыток мужчина понял, что её надо толкнуть. Удивившись подобной несуразице, могущей при пожаре стать причиной дополнительных смертей, путник вошёл внутрь. Вечернего света, едва пробивавшегося через небольшие окна, явно не хватало для того, чтобы разглядеть рассевшихся в тёмных углах людей, но немногочисленных посетителей, видимо, всё устраивало. Вероятно, у них довольно непростая жизнь, раз они даже в таком полумраке стараются скрыть себя.

За засаленой стойкой, держа в руках заляпанное полотенце, судя по внимательному взгляду, бросаемому на всех, находился сам хозяин, чью лысину немного скрывал странный головной убор, который, вероятно, донашивал ещё его дед.

– Здравствуй, уважаемый! Я бы хотел перекусить чем-то горячим и, возможно, снять комнату на одну ночь, – обратился путник.

– Три серебряных монеты за еду и ещё три за ночлег, – прозвучал ответ, в котором не было ни капли учтивости. – И не забудьте о чаевых служанкам.

– Полтора дуката за всё?! – удивился мужчина. – Здесь, в этом постоялом дворе? – уточнил он после вторичного осмотра помещения.

– Не нравится, ищи другой.

Если бы слово безразличие было именем, то хозяин данного постоялого двора носил бы его без всякого стеснения.

– Могу я хотя бы взглянуть на ужин, стоимостью три флорина? – без особого оптимизма спросил путник.

– Давай монеты и смотри на него хоть до утра, – на ранее безразличном лице лысого появилось подобие усмешки. – Повар не будет готовить еду, за которую никто не собирается платить.

Делать нечего, – до ближайшего городка не менее двух дней пути, так что путнику пришлось достать требуемую сумму и положить сверкающие монеты на стол перед хозяином. Тот весьма придирчиво осмотрел каждую монету и гаркнул несколько слов подавальщице. Путник уже устал недоумевать по каждому увиденному в этом странном заведении поводу и выбрал наименее грязное место чуть в стороне от окна с давно немытыми стёклами, уселся и стал ждать.

Неожиданно, но принесённая посуда выглядела вполне чистой, и она настолько нарушала незамысловатую эстетику данного заведения, что мужчина, почти давший сам себе зарок ничему тут не удивляться, всё-равно изумился. Еда оказалась под стать чистоте тарелки, хотя вместо специй повар использовал какие-то местные травы.

– Можно соли? – спросил мужчина, когда разносчица проходила мимо него.

– Соль – причина многих хворей, – вдруг подал голос хозяин, – от болезней печени и почек, до размягчения костей и зубов.

Ответить на такое глубокое познание в медицине было нечего, и путник стал неторопливо есть свой ужин. Чуть позже ему подали пиво, и, отведав его, мужчина решил, что хотя бы здесь хозяин постоялого двора решил отыграться на своих посетителях, поскольку таким кислым напитком можно с большим успехом очищать ржавое железо.

– Это лучший алламбик, который варят в наших землях, – снова послышался голос хозяина.

От него, несмотря на тусклый свет, не ускользнуло недовольное выражение лица нового постояльца, и некоторые посетители не только одобрительным гулом подтвердили эти слова, но и выразили желание пополнить свои кружки. “Куда я попал?” – лишь и смог подумать путник, решив больше никогда в жизни не прикасаться к какому-то алламбику, даже если будет грозить смерть от обезвоживания.

Голодный желудок с радостным урчанием принимал всё, что падало в него, и через четверть часа был забит почти под завязку. Мужчина уже начал подумывать о том, чтобы хотя бы глотком того дикого пойла смочить горло, но пережёванная еда в знак сопротивления стала грозить неожиданным излиянием на стол, и путник еле уговорил её не выходить таким эффектным, но довольно мерзким способом.

– Я провожу тебя в комнату, – сказала разносчица, увидев, что постоялец наелся и его начало клонить в сон, – дабы ты не споткнулся по пути.

– Спасибо. Это очень кстати, поскольку я и не представляю где она.

Идя за женщиной путник мысленно ещё раз поблагодарил её, поскольку самостоятельно долго бы искал нужную дверь, поворачивая за многочисленные углы. Комната оказалась ещё более тёмной, чем зал, но принесённая дешёвая свеча немного осветила её. Мужчина уже хотел было улечься, но разносчица не уходила. “Ах да, чаевые,” – вспомнил он и дал пару десятков крейцеров.

– Благодарю, – женщина неожиданно присела в поклоне. – Моё жалование состоит почти полностью из чаевых, – добавила она немного смутившись и уже собралась закрыть за собой дверь.

– Во сколько здесь начинают подавать завтрак? – остановил её постоялец.

– Через пару часов после рассвета, – и дверь захлопнулась.

Ночь накрыла своей непроглядной тьмой всё вокруг, и лишь в столовой зале, сгудившись возле неяркого масленного светильника, бодрствовало несколько человек. Один из них был лыс и отблески забавно отражались от кожи головы.

– Этот путник уже заснул, – проговорил носящий ранее странную шапку. – Если он почти без торга отдал аж шесть флоринов за тарелку еды и кровать, то, наверняка, у него в кошеле имеется множество дукатов. И нам, как добрым людям, следует облегчить его тяжёлую ношу.

– Когда нам следует навестить его, хозяин? – спросил один из присутствующих.

– Через два-три часа после полуночи, когда сон особенно силён и сладок, как и сон-трава, которую наш повар без сожаления кидает в свою стряпню. Каким способом можно тихо открыть дверь в запертую комнату вы знаете…

В комнате, где давно спал путник, было тихо, и лишь негромкое сопение усталого от долгой дороги человека указывало на его присутствие. Входная дверь начала медленно отворяться, и к единственной кровати направились трое верзил, держащие в руках подушку и верёвки. Первый из них остановился и дал спутникам условленный сигнал приготовиться. Едва его руки протянулись, чтобы схватить лежащего, как вроде бы спящий человек громко воскликнул, и все трое непрошенных гостей без каких-либо стонов повалились, нарушив прежнюю тишину громкими звуками ударов своих бестолковых голов о деревянный пол.

Путник открыл глаза и, не удивляясь присутствию посторонних распластанных тел, стал приводить себя в порядок, затем вытащил из сапога нож и обулся. Выйдя из комнаты, мужчина прикрыл за собой дверь и начал спускаться. На стойке, за которой ещё недавно стоял безразличный, теплилась свеча. Сам он сидел за находящимся неподалёку столом и не спеша пил своё любимое кислое пиво.

– Ты? – только и смог он задать глупый вопрос, когда вместо своих слуг разглядел живого путника. – Как ты смог выйти?

– Да, я, – спокойно ответил мужчина, не желая отвечать на другие вопросы.

Тьма навалилась на хозяина постоялого двора, но вскоре лысый очнулся и осознал, что надёжно связан по рукам и ногам, а рот затянут грязным полотенцем.

– Я буду задавать вопросы, а ты кивай, если будет что ответить. Понял? – и дождавшись ответа допрос начался. – Где ты хранишь деньги и ценное добро ограбленных тобою людей?..

Ранним утром постоялый двор потряс громкий женский крик “Пожар!” Немногочисленные постояльцы начали выбегать из своих комнат и сгрудились у двери, позабыв, что она открывается внутрь, а когда они оказались под чистым небом, вдали виднелся удаляющийся по старой дороге всадник. В перемётных сумах он увозил немного монет и простые ювелирные украшения, и лицо его светилось довольной улыбкой.

Трофеи были как нельзя кстати, поскольку странный мужчина порядком поиздержался в пути, а оставаться надолго на одном месте, в надежде раздобыть средства к существованию, он считал непозволительной тратой драгоценного времени. Путник спешил в большой город, поскольку не хотел опаздывать на одно важное мероприятие. К его счастью, лиходеев здесь почти не было, да и догнать всадника пешим людям было довольно проблематично. Не смотря на то, что лошадка, взятая из почти пустой конюшни, оказалась довольно неказистой, скакала она бодро, хоть и не очень долго.

Из-за её плохой выносливости, мужчине приходилось часто пускать бедное животное шагом, но даже таким образом он приближался к своей цели несколько быстрее, чем планировал. Когда четвероногое средство передвижения уставало и хотело есть, путник стреноживал его и заваливался спать, предварительно перекусив взятыми из таверны продуктами. Добравшись до небольшого городка, всадник продал лошадку, поскольку теперь можно особенно не спешить, и, заплатив за проезд на повозке, предаваться отдыху в то время, как возница брал на себя заботу по своевременному прибытию.

Через два дня путник достиг крупнейшую торговую агломерацию, которая в былые времена представляла собой Содружество Пяти Городов, а теперь имела название Пента. Почти все значимые города этих мест уже давно приобрели статус, не позволяющий правителям провинций вмешиваться во внутренние дела и, даже, собирать не оговоренные в договоре с Императором налоги. Но Пента имела не только древнюю и славную историю, но и собственные законы, дающие жителям разнообразные привилегии. Всё это привлекало сюда не только мастеровых и торговцев, но и магов.

Со временем последних становилось всё больше и больше, и они подали в один из магистратов прошение об открытии собственной школы. Осознав, какую пользу агломерации может принести данное учебное заведение, разрешение было дано, и построенная школа магов ещё больше возвысила Пенту, привлекая многих одарённых, которые впоследствии оставались здесь жить и работать. Постепенно школа приобрела известность далеко за пределами этих земель, и теперь в неё привозили детей из различных уголков империи, а учителя делали всё, чтобы поступающие ученики вышли отсюда хорошими магами.

Это учебное заведение было консервативным настолько, что мальчики и девочки до сих пор обучались отдельно. Но на первом открытом уроке по истории магии дети обоих полов были собраны в один большой зал, дабы их родители смогли не только полюбоваться своими отпрысками, но и лицезреть представительных родителей их однокашников. Путнику были безразличны эти напыщенные, в массе своей, люди, чрезмерно гордящиеся тем, что смогли всеми правдами и неправдами записать своё чадо в престижную школу, в которой, конечно же, очень опытные преподаватели обязательно научат многовековой мудрости.

Почему этот мужчина отдал своего потомка именно сюда? На это было несколько причин. Во-первых, в этом учебном заведении было безопасно, поскольку, несмотря на высокий уровень жизни, во многих городах промышляли банды, стремящиеся взять под контроль всех и вся. В Пенте магистраты зорко следили за тем, чтобы лиходеи не распоясывались, и их деятельность не слишком сильно вредила агломерации и его жителям.

Во-вторых, отдалённость от традиционных мест проживания магов. Мужчина имел серьёзные причины как можно реже сталкиваться с теми, кто назвал себя избранными.

И, в-третьих, конечно же, наличие большого благоустроенного и защищённого общежития с хорошими, пусть и небольшими, комнатами, рассчитанных лишь на одного обитателя. Путник, за свою долгую жизнь, успел увидеть множество подобных школ, которые имели настолько неприглядные места для сна, что проще было улечься на улице, чем в помещениях, где ученики спали чуть ли не вповалку на тонких лежанках в окружении почти грязных стен. Всё это, обычно, высокопарно превозносилось как обучение трудностям повседневной жизни, с которыми, рано или поздно, столкнутся выпускники.

Десятиминутную напыщенную речь ректора путник слушал довольно внимательно. Да, этой школе было чем гордиться, – благодаря грамотному руководству и умелому подбору преподавательского состава, отсюда действительно выпускались сильные маги. Вот только сам учебный процесс не благоприятствовал самостоятельному познанию как самого мира, так и магии. Всё предлагалось делать в соответствии с уже наработанными методиками и любое отклонение рассматривалось как непростительное вольнодумство.

Ректор, наконец-то, закончил и начался вводный урок по истории магии. Седой преподаватель с длинной, чуть ли не волочащейся по полу бородой, взял в руки утверждённую Советом магов брошюру и без долгого предисловия начал зачитывать текст, давно знакомый путнику до последней запятой.

“Магия стара как мир и, даже, ещё древнее. Первыми магами на земле были учёные мужи-звездочёты, проживавшие на Востоке. Они поклонялись богу Ахура-Мазда, которого эллины называют Оромасдисом. В благодарность за искреннее поклонение он послал на землю свой дар – семена магии, которые могли принять лишь лучшие представители рода человеческого. Эти семена взрастили в людских телах частички божественной сущности, позже названными хранилищами.

Первые маги были очень могущественными и могли использовать силы не только стихий, но и многих других проявлений природы, а так же божественного естества. Со временем Ахура-Мазда решил, что набралось необходимое количество одарённых, и ограничил другим людям доступ к семенам магии. С тех пор избранным можно стать лишь по праву рождения. И вы, наши ученики, являетесь именно такими уникальными людьми.

К сожалению, человек является слабым существом, быстро впадающим в различные отклонения. Немногие маги стали пользоваться полученным даром себе во вред и, поэтому, вместе с упомянутым ограничением, людям была дана божественная помощь, – посланница Курус сумела возродить многие утерянные знания и провела реформы, послужившие на пользу всем избранным. К сожалению, вечный злой дух вселился в одного человека по имени Евапал, который стал противодействовать великой светлой посланнице и всячески вредить избранным и, даже, убивать их.

Чтобы маги больше не отклонялись от правильного учения, был организован Совет старейшин, впоследствии предпринявший невероятные усилия для защиты одарённых людей. Умудрённые опытом старцы смогли изгнать того, в кого вселился злой дух, в далёкие земли, откуда нет возврата. К сожалению, богопротивный Евапал смог всё-таки заразить плесенью ложного учения немногих магов, и эта язва до сих пор продолжает поражать избранных.

Во всех магических школах учат истинному применению магии, в незапамятные времена одобреное Советом. Священный долг каждого мага – вырывать заразу и бросать её в огонь…”

Мужчина поморщился, – он хорошо знал, как яд ежедневной лжи легко и глубоко проникает в детское сознание. Да, ему будет нелегко сохранять разум своего подопечного от этого давления, но за долгое время он накопил определенный опыт, опираясь на который можно научить мальчика здраво мыслить.

Бородатый старикан ещё долго читал брошюру, в то время как новые ученики и их родители с благоговением слушали правильные исторические факты. И лишь один внешне спокойный человек пытался укротить внутренний бушующий океан эмоций в котором волны негодования стремились вырваться наружу. “Ничего”, – думал он. – “Наступит время и ты, внук, узнаешь всю правду о моём дедушке Евпле Альберусе, а я обязательно научу тебя вещам, о которых боятся даже подумать все эти преподаватели, читающие лишь одобренные когда-то кем-то книги.”

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28

Глава 29

Вместо эпилога