Биотехнология природного земледелия: Алтайский вариант (очерк–исследование) [Николай Иванович Курдюмов] (fb2) читать онлайн

Н. И. Курдюмов. Биотехнология природного земледелия: Алтайский вариант (очерк–исследование)

Александр Иванович Кузнецов — житель села Алтайского, глава плодопитомника «МИКОБИОТЕХ», новатор, испытатель сортов и природной агротехники, вдумчивый микробиолог и агроэколог. Много лет выращивает плодовые, ягодники и саженцы по своей уникальной агротехнике. Ведет свою селекцию, в том числе и подвойных форм, на зимостойкость и устойчивость. Изобрел свой модульный вариант закрытого грунта — пленка легко и быстро укрывает большую площадь. Возможно, только Кузнецов всерьез пытается применять микоризообразующие грибы в любительском садоводстве.

Растения в «МИКОБИОТЕХе» развиваются мощно, быстрее обычных, ничем не болеют и рано вступают в плодоношение. Почва не пашется, удобрения и химия не применяются. Плодородие создает исключительно богатый комплекс почвенных обитателей, активно разлагая толстую мульчу. Потому и биотехнология: в основе агротехники — «почвенное пищеварение» с помощью сапрофитов. Но не обычное «экстенсивное», как в природе. Живые процессы гумусообразования Кузнецов многократно усилил и довел до максимума. Его природное земледелие из «экстенсивного» превращается в сверхинтенсивное.

Много лет наблюдая за растениями, Александр Иванович на практике отследил и «кожей прочувствовал», как жизнь микробов, грибов и почвенной фауны дает растениям все необходимое: и усиленное питание, и иммунитет, и защиту, и даже «сотовую» связь друг с другом. Сейчас в «МИКОБИОТЕХе» рождается продуктивная биоагротехника для приусадебных участков, экопоселений и малых хозяйств. Кузнецов уверен: даже на десяти сотках можно создать производство, способное обеспечить безбедную жизнь семьи.

Систему «почва–растение» Кузнецов видит исключительно глубоко и цельно. Его взгляд на многое раскрывает глаза. Настоящая статья предваряет большой цикл его работ, по сути — его развернутой концепции и агротехники природного землеДЕЛИЯ.

Мне захотелось обобщить его материалы и рассказать по–своему. Это эссе — результат нашей долгой переписки. Однако нельзя объять необъятное: интереснейшая глава о «тонких материях», воде и информации, а также достижения Александра Ивановича в селекции, в агротехнике плодовых и ягодников, конструкция модульных теплиц и многие ценные наработки остались в его статьях, а также в полной версии эссе (www.kurdyumov.ru, раздел умных агротехнологий). Здесь же — главы, посвященные природной агротехнике и реальным процессам питания растений.

Александр Иванович и Галина Николаевна Кузнецовы приглашают всех земледельцев–природников к общению и обмену опытом. А жителям Алтая и Сибири предлагают продажу своей продукции на месте. По почте саженцы не рассылаются!

Звоните: (38537) 29-9-95 д., (903)912-34-94, (960)945-60-32 моб.

Заходите: http://my.mail.ru/community/sad–i–mikoriza/,

в дневник: http://mikobiotehpitomnik.ya.ru/.

Пишите: altkaim@yandex.ru, MikoBioTehPitomnik@yandex.ru,

и на форум: http://www.forumdacha.ru/forum/viewforum.php? f=33

ПРИРОДА: ОЧЕВИДНОЕ НЕВИДИМОЕ

Факт Природы: на этой планете есть всего одна система земледелия, способная вечно воспроизводить устойчивые растительные сообщества: природная или углеродно–круговоротная. Факт земледелия: или мы грамотно копируем природную систему, воссоздавая процветание биоценоза — или теряем почвы, пищу, здоровье и среду для жизни.

Наука разложила «культурные» почвы на молекулы, но так и не увидела главное: роль органики опада. И не могла увидеть: в культурных почвах этой органики — мизер. Выпаханная почва — по сути, уже не почва. С таким же успехом можно пытаться понять биохимию, исследуя труп.

На самом деле, почва — это буквально: растения–минерало–микробо–грибо–черве–несекомо-растения, бесконечно и циклично использующие друг друга. Абсолютно неразделимая живая реальность: непрерывное общение, обмен информацией, постоянный обмен генами и веществами. Все здесь влияет на других; фактически, все состоят друг из друга. И только раздробленный ум ученого делит это на части. И мы, начитанные огородники, увлеченно спорим о типе почвы, о минералах, потом о корнях, об органических удобрениях, о червях, о микробах — и никак не можем увидеть почву и ее обитателей целиком!

Давайте попробуем. Глянем с высоты самого высокого дерева, прожив несколько лет за полчаса. Проследим от начала до конца путь упавшего листа — все, что из него родилось и чем закончилось.

Начало начал жизни — зеленые листья. Тут, начавшись с глюкозы, готовится пища для всех обитателей Земли. Годовой «урожай» биосферы — около 240 миллиардов тонн сухой растительной биомассы! Такова растительная жизнь: она кормит. А животная жизнь, разложив органику обратно на воду и углекислый газ, высвобождает энергию Солнца и пользуется ею для всеобщего радостного шебуршания. И мы с вами — больше всех прочих.

Формула фотосинтеза проста: углекислый газ + вода + энергия Солнца = глюкоза — самый простой сахар — и питание, и сырьё для синтеза самых разных веществ. Клетчатка для каркаса, жиры для энергии, разные белки — ферменты, гормоны и питательные запасы, антибиотики, витамины и прочие биоактивные вещества (БАВ) — все вышло из глюкозы. Конечно, с помощью массы других атомов и молекул. Их растения выуживают из почвы корнями.

Но как именно? Это — главный вопрос агрономии. И представьте, он все еще открыт!

Читая учебники, мы просвещенно верим: все просто, как в гидропонной теплице. Мол, в растворе есть всякие соли, всосал, как насос — и вся премудрость. Это было бы здорово! Увы, практика удобрений вовсе не так однозначна. Во–первых, одни элементы тут же вымываются, а другие прочно связываются и уже нерастворимы. Во–вторых, растворенные соли конфликтуют и конкурируют — одни блокируют усвоение других. В третьих, и главное: отнюдь не солями едиными живо растение! Из плодородной почвы оно получает кучу органических веществ: углеводы, аминокислоты, органические соли и разные БАВ, вплоть до гормонов. Где и как все это взять?

В природе этих проблем нет. Все растения сами производят сырье для своего питания — органику. Но «в сыром виде» усваивать ее не могут. А вот в «варенном» — еще как! Варят, то есть переваривают органику почвенные обитатели. Окончательно готовят ее, сервируют и подают грибы и микробы. А растения не просто едят, но и заказывают, платят и управляют этим сервисом. Это — основной, динамический способ питания растений. По сути, каждый корешок в естественной почве — единый живой «корне–микробо–гриб». Этому симбиозу столько же миллионов лет, сколько самой флоре. И пока симбиоз активен, продуктивность растений оптимальна и бесконечна.

КЛАДОВЩИКИ. КИСЛЫЙ И СЛАДКИЙ ГУМУС

Не только мы отмечаем Праздник Урожая. Осенью вся накопленная органика — листья, стебли, часть веток — падает на землю, а в почве отмирает столько же старых корней. Налетай, кто может — энергию дают! И начинается пир сапрофитов — потребителей мертвой органики.

ПЛОДОРОДИЕ. Способ питания сапрофитов — сама суть плодородия. Все сапрофиты всасывают питательные органические растворы. Животные, в том числе и мы с вами — поверхностью кишечников, а микробы и грибы — всей поверхностью клеток и грибниц. Но чтобы всосать, надо сперва приготовить «усвояемый суп». Для этого существуют ферменты.

Ферменты — самые сильные в природе катализаторы и ускорители биохимических реакций. Под их руководством распадаются полимеры, рвутся разные молекулы — или наоборот, соединяются. Пищу расщепляют пищеварительные ферменты. Их сотни, у всех свои. Микробы с грибами выделяют их прямо наружу, буквально напитывают ими все вокруг себя. Растворилось — прошу к столу, супчик готов! Почвенная живность не отстает: выдает с пометом и ферменты, и новых микробов. Представьте себе этот живой «бульон из желудочного сока»: в каждом грамме почвы под мульчой — миллиарды едоков, и все, кто может, переваривают все, что доступно!

Вот тут, во время пира, растения и получают свою законную долю — массу питательных и биоактивных веществ. И получают изрядно! Специально для этого созданы поверхностные, питающие корни — половина, а у деревьев, злаков и прочих мочковато–корневых — три четверти корневой системы. Эти корни распластаны под мульчой, простираясь далеко за пределы крон. Их задача — быстро всосать пищеварительный микробный «бульон», ухватив каждую росинку, любой дождик. В это же время глубинные или водяные корни достают из подпочвы воду и толику минералов — их растворила и сохранила в гумусе, опять–таки, поедаемая органическая мульча.

Итого: плодородие — это активное почвенное пищеварение, поедание и переваривание. Почва ест — растения питаются и процветают. Кончилась еда — плодородие исчезает. И корни вынуждены довольствоваться «запасными консервами», в которых почти нечего есть — гумусом. Выживание и какую–то урожайность он обеспечит. Но ведь нам нужна высочайшая продуктивность!

ГРИБЫ И БАКТЕРИИ. 80-95% всей природной органики разлагают грибы. Это самые древние, многочисленные и удивительные существа планеты. До сих пор мы изучили, дай Бог, 5% их видового разнообразия! Самый мощный ферментный аппарат — у них. Самые приспособляемые и изменчивые, самые устойчивые к холоду и жаре — они. Питаться могут чем угодно, живут везде, где есть хоть какая–то влага. Там, где освоился гриб, микробам достанутся только «объедки». Разные грибы пронизывают почву и древесину, создают симбиозы и паразитируют, развивают многотонные грибницы!… Но как раз те, что нужны растениям, живут только в естественной среде — плугов и удобрений не выносят.

Бактерии проигрывают в мощности, зато берут числом и уменьем. У них больше разных способов питания: окисляют и органику, и минералы, могут и фотосинтезировать. Больше разных сред обитания: многие живут без воздуха. Чуть не половина сапрофитных бактерий получает корм и от растений, напрямую сотрудничая с корнями.

По ходу пира наши опавшие листья трансформируются в пространстве и времени. Прежде всего, едоки сменяют друг друга по мере съедания и «переваренности» корма. На свежачок опада сразу накидываются любители растворимых сладких «компотов» — компания дрожжей, бактерий–азотофиксаторов и низших грибов. За ними следуют едоки крахмала, пектина, белков — более сильные грибы, бактерии и актиномицеты. Съев удобоваримое, они уходят, оставив «за столом» более медлительных, но более мощных разлагателей грубой клетчатки и лигнина. В основном это сенные палочки, грибная «плесень» типа триходермы, да разные шляпочные грибы типа опят. Они работают на границе подстилки с плотной почвой. Тут уже одна труха, прожилки, но и они будут съедены и просеяны еще ниже.

В это же время в почве поедаются миллионы отмерших корней. У них двойная роль: и пища, и структура. Именно их каналы — первые квартиры и дороги для почвенной фауны, быстрые пути для новых корней, дрены для воды и «трахеи» для газов. Эта сеть, вкупе с ходами червей — та самая истинная, функциональная, многолетняя почвенная структура, которую невозможно создать с помощью машин.

Разлагая органику, сапрофиты не просто сменяют друг дружку, но и располагаются послойно: чем глубже слой, тем труднее переваривать его остатки. Едоки строго распределили зоны кормежки, и каждый знает свою часть работы. А корни знают структуру едоков. Вот откуда столько неувязок, когда органику закапывают или запахивают. И так мало пользы, когда ее компостируют в кучах.

КИСЛЫЙ ГУМУС. В самом нижнем слое подстилки — самые несъедобные «объедки». Да и кислорода тут меньше. Грубые остатки органики, сама грибница, продукты микробов, их ферменты — все «выпадает в осадок», уплотняется, полимеризуется и темнеет. Это — первичный гумус микробно–грибного происхождения или «кислый гумус», «мор». Он связывается с минералами, создавая тот самый «обменный» или «поглощающий почвенный комплекс» (ППК), что описан в агрохимии, как основа плодородия.

Реальный гумус — огромное вольное разнообразие полимеров. Гуминовые кислоты, фульвокислоты, гуматы, фульваты — их выделяют весьма условно. Для практики это совершенно не важно. Важнее вот что: количество и качество гумуса зависит не от состава микробов, а от климата, исходного «корма» и минеральной части почвы. Гумус накапливается только в умеренном и холодном климате: здесь сапрофиты и растения не успевают усвоить всю органику — зимой спят. В сухих степях ее оседает больше всего: там еще и в засуху органика почти не усваивается. В дождливых лесах Нечерноземья гумуса меньше: изрядная его часть вымывается водой.

В почве гумус живет тысячелетиями — если, конечно, почву не перелопачивать. Разлагать его прочные соединения могут только «специалисты» с особо мощными ферментами — грибы (шампиньоны, зонтики, навозники, говорушки, дождевики и пр.) и некоторые бактерии. Но энергии тут уже почти нет, есть почти нечего, и охотников крайне мало.

Фактически, гумус — не источник пищи, а ее осадок, «отстойник». Не причина, а следствие, свидетель плодородия. Гумусный слой — признак того, что здесь долго разлагалась органика растений. Он показывает, насколько нестабильно почвенное пищеварение. Для почвы это — общий буфер, склад–накопитель и среда обмена минералов и некоторых БАВ. Растения получают из гумусной кладовой очень мало. Гумус — такая же «пища» для них, как для нас, пардон… осадки канализации.

Настоящая пища для корней — продукты переваривания органики, поставляемые «кухней» сапрофитов. Наглядное доказательство — влажные тропические леса. Здесь грибы и микробы активнее на порядок, органика разлагается круглый год, и гумус просто не накапливается — не успевает. Самая буйная на планете растительность — результат бесконечного пира сапрофитов, а вовсе не гумусных запасов!

Итак, роль сапрофитов проста: расщеплять и поедать то, что дали растения. Мульча — «откормочный цех» почвы, а в целом — система возврата. Микробов и грибов тут плодится тьма тьмущая. В лесу их больше, чем червей: до 400 г. на кв. метре, а в степи еще вдвое больше! Выделяя свои продукты и углекислый газ, сменяя друг друга и сами становясь пищей, они постепенно отдают растениям все, что от них получили. И лишь крохотные остатки этой органики переходят в состояние стабильного гумуса.

Кстати, давайте уточним кое–что о сапрофитах. КУДА ДЕВАЕТСЯ МЕРТВЫЙ МИКРОБ? Судьбу «откормленных» микробов агрономы разумеют по–разному. Например, Ю. И. Слащинин пишет, что они массово гибнут, а их трупы — «перегной» — достаются растениям. Другие пишут, что микробы массово поедают друг друга. Кто же прав?.. На самом деле, в природе нет ни массовой гибели микробов, ни массового взаимопожирания.

Не могут микробы просто взять и умереть. В природной почве такое немыслимо. Здесь при любом ухудшении условий микробы уходят в анабиоз: превращаются в споры, собираются в микроколонии, окукливаются в цисты. В таком виде им нипочем десятилетия засухи или бескормицы.

Съев весь корм, колония сначала растворяет своих же (аутолиз), и на их продуктах откармливает элитную зондеркоманду — продолжателей рода. Те наелись и, опять же, — в цисты, в споры. Кстати, именно так многие микробы–симбионты помогают корням: отработав, частично аутолизируются — ешьте наш азот! А мы снова в «спорах» переждем. Так и ждут разные микробы нового «приказа»: стоит появиться корму, ффух! — и вот вам новая колония, как огонь полыхнул.

Конечно, микробы–антагонисты часто травят друг дружку ядами, но это скорее предупредительный контакт: корм отбить, территорию охранить. Массовая гибель тут — большая редкость. В основном, микробы одного типа питания сотрудничают, создавая дружественные ассоциации. Есть в микромире и направленный паразитизм: одни могут поедать других, чтобы впитать их сахара или белки. Однако и этого в почве совсем немного: сапрофиты умеют отлично защищаться, а сами друг друга не едят.

В общем, «труп микроба» в почве — раритет. Ну, конечно, если вывернуть пласт, многих бактерий убьет ультрафиолет. Или шарахнуть почву ядом типа нитрафена — тут уж сдохнет все, что попалось под руку с опрыскивателем. Но и тут, как только жизнь оклемается, «трупы» будут кем–то съедены. В почве никакая органика не лежит дольше минуты — все тут же съедается! И микробные клетки — в первую очередь.

Растения, как уже упомянуто, «есть микробов» не могут: у них ферментов для этого нет. Есть, правда, хищные растения — те и насекомых переваривают, и даже лягушек. Но в наших садах они не водятся.

Видимо, больше всего живых микробов поедает почвенная фауна — вместе с кормом. В компостной куче или под мульчой почти весь объем органики могут переработать черви, и большинство микробов пройдет через их кишечник. Часть, конечно, усвоится. Именно микробы — главный азотный, то есть белковый корм червей, основа почвенного белкового обмена. Однако большинство выйдет наружу мало что живыми — еще и в компании новых сотоварищей.

В общем, в почве все время пульсирует, целенаправленно множится и тухнет постоянное сообщество микробов, их спор и цист. Нам важно, что численность активных кадров и активность их ферментов зависит от корма, влаги и тепла на данный момент. Это и есть главные условия пищеварения. Они же — условия возврата азота и углерода. Эти же условия определяют, в биологическом смысле, скорость общей гумификации. Иными словами — активность динамического плодородия.

ПОЧВЕННАЯ ЖИВНОСТЬ. Итак, с микрофлорой ясно. Довершим картину: есть еще почвенные животные, и они — не последние гости на пиру. Их вклад в распад органики в лесу — 10-15%, в степи — до 25%, а в органических грядках еще больше.

Главные животные почвы — черви. Все подробности о них — в главе о червях. Затем насекомые, моллюски, многоножки, мокрицы и всякая мелочь — клещи, ногохвостки, коловратки и прочая мизерность, вплоть до инфузорий. Работают они так же последовательно и живут так же послойно. Их кишечники — свернутая внутрь наружная среда: здесь также работают микробы–сапрофиты, но во многом свои. Свои у них и ферменты, и свой конечный продукт.

Представьте: миллиарды подвижных тварей постоянно запихивают и пропускают через себя свою «внешнюю среду» — почву с органикой, обогащая ее микробами, ферментами и БАВ, а заодно перемешивая, растаскивая и распределяя по своим норам. Вот она — живая архитектура плодородия! Без этой «механики» почва не смогла бы ни дышать, ни накапливать подземную росу, ни поддерживать и питать юные корни.

Жуя прелые листики, черви пожирают и размножают в себе массу микробов: это их белковый корм. Кстати, древнейший симбиоз! Так же поступают и жвачные животные: кормят сеном–соломой своих «пищеварительных» микробов — а потом и усваивают их почти половину. Чистый белок! Вот почему тибетские яки, живущие на одной сухой траве, совершенно не страдают хилостью и дистрофией. По оценкам самой долгоживущей нации — японцев — человеку нужно в сутки не более 20 г. пищевого белка в сухой массе, то есть три–четыре куриных яйца. Остальное он так же получает из собственного кишечника. Конечно, если питается, как надо, и не убивает свою флору всякими пестицидами типа консервантов.

Наевшись, почвенная живность радостно ползает, лазает и роет километры всяких ходов. И все выполняют одну главную задачу: 3/4 съеденного выдают в виде помета, старательно обогащенного микробами. То есть поддерживают белковый обмен почвы. Особенно преуспели в этом черви. Фактически, они рассеивают микробов и по–своему гумифицируют органику. Помогают им и мокрицы, и разные личинки. После них образуется «сладкий гумус» — «мулль». Он намного питательнее и биологически активнее, чем мор — «кислый гумус». Тут еще много энергии и питания для микробов и грибов — а значит, и для корней. Поэтому его и называют «биогумусом».

ИТОГО. Плодородие — сам процесс гумусообразования. Полноценное питание растений — это пищеварение почвы в буквальном смысле этого слова. Продукты прикорневых микробов, помет почвенных животных и пищеварительные растворы сапрофитов, разные БАВ, фиксированный азот и мобилизованные минералы — единый питательный «коктейль» со стола сапрофитов. И даже углекислый газ, насыщающий все это — их «газообразный кал».

Люди пытаются воссоздать этот «коктейль», усложняя удобрения до смесей биогумусной вытяжки и микробов с комплексами минералов. И тщетно. Ведь растениям важна не просто сама пища, но и возможность усвоить ее: здоровье корней, стабильная влага, угольная кислота, активная структура и физика почвы. Эти условия создают только пирующие сапрофиты.

А гумус — их общие «экскременты» в конечной стадии распада и минерализации. Гумусный слой, по сути — огромная многолетняя коллективная «какашка» червей, грибов и микробов. Запасной, резервный, буферный — но не плодородный слой. Плодородие родится не в гумусе. Наоборот, гумус родится в плодородии!

И родившись, он стал незаменимым для жизни. Сейчас на планету сыплются «какашки человечества» — около десяти миллионов видов токсичных веществ. Мы давно уже должны были бы отравиться, задохнуться в собственных отходах. Но, к счастью, есть гумусный слой. Именно он связывает и удерживает соли тяжелых металлов, радионуклиды, нефтяные производные, пестициды и прочие яды. Гумус — биологический фильтр земной суши. Не уничтожать, не расходовать — создавать его надо!

«ГНОЙ». Странно, но факт: большинство ученых, да что там! — даже сами земледельцы–органисты до сих пор путаются с органической частью почвы. Гумус, компост, перегной и даже навоз для них — как бы одно и то же: «органика». Их отношение: «органика хороша любая, и нечего тут усложнять». Это верно лишь в том смысле, что хоть какая–то органика лучше, чем никакой. Однако в естественном плодородии органика органике — рознь. Внесем ясность.

Гумус — конечный продукт ферментативного распада органики, естественный предел ее минерализации.

Компост (в переводе — «смесь, смешанный») — продукт естественного, ферментативного, микробно–черве–грибного процесса гумификации. При правильном компостировании получается аэробный продукт — органика разлагается в присутствии воздуха. Углерод органики биологически окисляется. Отсюда — химический и микробный состав дерна и подстилки, комфортность для корней, и главное — санитарная чистота, отсутствие патогенной микрофлоры. Кислород — главное условие нормального почвенного пищеварения.

Навозы и пометы — совсем иное дело. Нигде в природе вы не найдете больших навозных куч! Перегной, то есть навоз, перегнивший в куче — в основном продукт анаэробного процесса: гниения или брожения. В анаэробной среде совершенно иной состав микробов. Сначала куча «загорается» — разогревается до 60-70 °C: работают термофильные бактерии, которым, как и многим плесеням, жар не страшен. Мы радуемся: куча обеззараживается! Да, многие патогены гибнут, но далеко не все — большинство спор остается. Зато аэробные сапрофиты вымирают массово. Гибнут и кишечные бактерии — защитники организма от патогенов. Остаются плесени и гнилостные бактерии — поедатели белков навоза. При этом выделяются токсичные и зловонные продукты бескислородного полураспада органики: сероводород, метан, индол, скатол и пр.

Конечно, потом, когда куча уже перестает, пардон, «пахнуть», она начинает постепенно дышать, и в нее прорастают сапрофитные грибы — с поверхности начинается аэробный процесс. Но гнилостные микробы никуда не делись. А среди них тьма всяких бацилл и кокков — возбудителей раневых инфекций, гангрен и прочих бед. Буквально — создателей «ГНОЯ». И возбудители грибных болезней — плесени и гнили — тоже сохранились, потому что не было сапрофитов с их антибиотиками.

В природе такое бывает лишь редко и недолго — в трупах, в ямах с водой, в болоте. Но для почвообразования гниение не характерно. И «переГНОЯ» там нет и быть не может. Почва пахнет почвой. Будь там «гной», мы постоянно затыкали бы носы!

Конечно, слово есть слово. Обычно «перегноем» называют уже полностью выветренный навоз, отлежавший минимум года два. Видимо, главное тут не «гной», а «пере», в смысле «уже давно, с избытком перегнил». Но и такой перегной, по сути, малополезен: вся «кухня», вся энергия и работа органики уже пропали даром! Есть один способ природного внесения навоза: в виде мульчи, тонким слоем на почву, как это делают все животные.

Наконец, общее слово «органика» — это, в строгом смысле, все органическое: и мертвое, и живое. Все, в чем есть неокисленный углерод. В земледелии «органикой» называют неживую часть органического вещества. Для агрохимика «органика» — все, что сгорело в муфельной печке. Тут опять все запутано! Ученые говорят «органика», а сравнивают разные содержания гумуса, совершенно не обращая внимания на растительные остатки. И на таких вот опытах построена наука о почве!

…Итак, накопители и кладовщики — сапрофиты — обогащают почву всевозможным питанием. Для кого все это? В конечном итоге — для растений. Круговорот замкнулся.

Чтобы произвести питательные вещества и гумус, нужны сапрофиты и черви. А чтобы досыта накормить растения, необходимы симбионты–снабженцы.

Проснувшись по весне, корни начнут изо всех сил «высасывать» растворенную мульчу, добывать воду и пищу для ростового взрыва. И вот тут их возьмут на попечение симбионты: прикорневые микробы и микоризные грибы. Это уже не накопители — наоборот, это добытчики, транспортеры, курьеры и доставка на дом. Их задача — отдать накопленные запасы обратно растениям.

О них и поговорим.

СНАБЖЕНЦЫ: РИЗОСФЕРА И МИКОРИЗА

Факты, наблюдаемые уже лет сто, показывают: полноценное питание растений в природе опосредовано. Его обеспечивают две группы «снабженцев». Первая — прикорневые или ризосферные микробы. Вторая — грибы, образующие микоризу.

Активно стремясь выжить, растения реагируют, «думают» не столько кроной, сколько корнями. Точнее, их юными растущими кончиками и корневыми волосками. Именно волоски — активная зона обмена. Обмена, а не только всасывания! Корни постоянно выделяют разные БАВ, сахара и даже аминокислоты. В почву уходит до 40% всех продуктов фотосинтеза. Для чего? Так растения целенаправленно привлекают и разводят нужных микробов и грибы. Корешки растут буквально в чулке из симбиотических колоний.

Вдумаемся: Природа не расходует зря ни одной молекулы, а тут — почти половина всей энергии! Разумеется, ее тратят недаром. В обмен растения имеют полное и всестороннее почвенное обслуживание, от питания и ферментов до гормонов и антибиотиков. Отдавая то, что имеют, растения получают то, чего сами взять не могут. Напомню: в обмен на грамм азота азотофиксаторам скармливается 10 г. глюкозы. Так же, по бартеру, «вымениваются» защитные вещества, стимуляторы, минералы, а у грибов — и вода. Это истинный симбиоз — тут все заботятся друг о друге. Без него у растений не было бы шансов выжить.

РИЗОСФЕРА

Микробы ризосферы изучены весьма детально. Это разные сапрофиты — любители сахаров и прочей легкодоступной пищи. Кто–то фиксирует азот воздуха, кто–то переводит его в простые соли, кто–то растворяет фосфор и калий, кто–то поставляет микроэлементы, кто–то ферментативно разлагает прочные гуминовые соединения. И все, как зеницу ока, берегут своих кормильцев — растения — от нападения патогенов, выделяя целые комплексы фитонцидов и антибиотиков. Например, сапрофитный гриб Trichoderma lignorum производит до 60, псевдомонада — до 40, а сенная палочка — около 80 «лекарств»! В природе растения почти не страдают от корневых гнилей — в отличие от «интенсивных» полей.

И вот самое важное: ассоциация ризосферных микробов тонко управляется самим растением. Выделяя то или это, растение буквально заказывает, что ему сейчас нужно. Например, нужен азот — выделяет углеводы и сигнальные вещества для азотофиксаторов. Те съели всю свою порцию, дали пайку азота — и сошли со сцены: ужались, растворились, окуклились в цисты. Теперь нужен фосфор, и растение чем–то кормит фосфомобилизаторов. Псевдомонадам — защитникам от гнилей — нужен азот, и выделяются аминокислоты. И так весь сезон: корни растут, и вокруг них все время «дышит» состав и «качается» численность обслуги.

Иначе говоря, ризосфера — не просто поставщик, но и дозатор. Те фантастические датчики, с помощью которых ученые выращивают в фитотронах невероятно продуктивные растения — вот они. Если есть все условия для микробов, растение использует их по максимуму. Многие, первыми из коих были изучены бобовые, поселяют симбионтов прямо в своих корнях. Прорастающее семечко «ловит» симбионтов в почве, быстро прикармливает, поселяет и начинает «доить». Иначе всходы развиваются крайне медленно и хило.

Теперь проясним общую картину. Считается, что главная работа ризосферы — поставка азота в обмен на сахара. И многие идеализируют азотофиксацию, считая ее чуть ли не единственным источником азота. На деле ее возможности ограничены: плата азотофиксаторам очень недешева — 10 частей глюкозы! Посему в природе используется более простое и малозатратное азотное питание: прямое всасывание органических растворов. Высокий белковый обмен почвы может давать азота на порядок больше, чем все азотофиксаторы. Чем больше в почве грибов и бактерий, тем активней белковый обмен, и тем проще получать азотистые вещества. В том числе и органические, типа аминов и аминокислот. Как же их не заметили? Да просто: их азот агрохимическим анализом не определяется.

Крохотным бактериям и микрогрибкам, хоть их и триллионы, недоступен большой объем почвы. Сравните с ними шляпочный гриб: центнеры его грибницы могут пронизывать сотни кубометров почвы. И представьте, вся эта живая масса напрямую подключена к корням растений!

МИКОРИЗА

В добывании почвенных растворов и воды грибам, видимо, нет равных. Всасывающая поверхность грибниц в сотни раз больше, чем у корней. Некоторые грибницы расползаются на сотни метров и весят по нескольку тонн! И если растения могут усваивать только «юный», подвижный гумус, то сапрофитные грибы с их ферментным аппаратом — почти все: и фосфориты, и прочные гуматы, и клетчатку с лигнином, а уж органику мульчи «глотают, не жуя».

Растения и грибы нашли друг друга еще на заре живого мира, и с тех пор вместе. По разным данным, до 95% всех наземных растений могут создавать микоризу с дружественными грибами. Их совместная эволюция закреплена генетически: у растений давно найдены «микоризные» гены, а у грибов — «растительные». Фактически, правильнее говорить о микоризе, как о самостоятельной, особой форме питания растений.

Для природных почв микориза — не исключение, а основное правило. А вот в пахотных почвах эти грибы жить не могут: не выдерживают разрушительного землепользования. Немногие опыты показывают: микориза может значительно увеличивать урожайность. Судя по всему, культурные растения здорово без нее страдают! Но вот парадокс: этих исследований — единицы. Дельную информацию о микоризе найти очень сложно: о ней знают лишь немногие ученые да самые продвинутые лесоводы. А для полей, садов и огородов микориза — terra incognita, белое пятно в агронауке.

В отличие от микробного симбиоза, микориза — очень плотный контакт, почти срастание. Грибница может оплетать корни, присасываясь, а может врастать своими выростами прямо в клетки корневых тканей. Здесь тот же взаимовыгодный обмен: растения грибам — сахара, а грибы растениям — воду и свои растворы, как минеральные, так и органические. Причём, судя по всему, в огромных количествах: подключившись к грибу, многие растения даже перестают выращивать корневые волоски! Фактически, образуется единый организм: грибо–растение.

Показано: корни сами ищут подходящую грибницу, и особенно усердно, когда чего–то не хватает в питании. Факт: почти все растительные семейства — микоризники. Некоторые вообще без грибов жить не могут. Вспомните хотя бы вересковые, брусничные, облепиху, орхидеи, лещину — те без своего гриба даже не прорастают. Из грибов же симбиотируют далеко не все, а лишь те, кто привык питаться растительной глюкозой. Эти тоже сами ищут в почве своего партнёра — стремительно растут в сторону учуянного сахара. Даже споры этих грибов не прорастают без корневых выделений своего партнёра. Как именно сотрудничать, партнёры «догадываются» по сигнальным веществам. Если ризосферные микробы — специализированные магазины, то микориза — гипермаркет. Видимо, обмен продуктами и питание она увеличивает многократно. И прежде всего — снабжение водой. Главная беда наших растений — дефицит влаги. В среднем, на сухой килограмм урожая растения испаряют 500-900 литров воды. Почти вся она улетает через листья, обеспечивая упругость, прохладу и поступление питания. При любой нехватке воды растения тут же замирают, снижая испарение. Для них это способ выжить, а для нас — потеря урожая. Мы усердно поливаем огороды, но наши шланги и лейки — убогость: вода, вылитая на голую поверхность, почти вся испаряется, не дойдя до корней. Такой полив лишь охлаждает и засоляет почву.

А вот микориза — настоящий насос. В природе она фактически исключает водный дефицит, усиливая подачу воды часто на порядок. И вода это не простая — растворы минералов, витаминов и других важных БАВ.

Особо важна поставка калия (К) и фосфора (Р), без которых нет нормального развития и плодоношения. Их запасы в почве огромны, но калий быстро вымывается, а фосфор, наоборот, очень трудно растворить. Фактически, частый дефицит Р и К — результат отсутствия микоризных грибов. Только они дают эти элементы строго по потребности, моментно и сбалансировано. Никакой агроном не в состоянии соблюсти такой режим.

Однако прямой дефицит Р и К — только часть проблемы. Это — простой «стройматериал». А есть еще и сами «строители»: гормоны развития. Закладкой плодовых органов руководят именно они. И тут открывается еще одна, возможно, главная роль микоризы.

Оказывается, сам гриб может стимулировать свои растения, поставляя корням определенные гормоны. Например, гиббереллины, растительные гормоны роста. Их найдено уже под сотню! Но грибу не обязательно синтезировать их: грибницы могут их просто передавать, создавая «коммуникационные сети». Опыты с использованием «меченых атомов» показали: гриб подключается не к одному, а сразу ко многим растениям, связывая их в единую систему. И питательные вещества, и гормоны, и БАВ циркулируют через грибницу, поддерживая жизнь всей популяции. Фактически, с помощью микоризы растения и кормят, и стимулируют друг друга. Сверхорганизм биоценоза — не метафора, а буквальность. Он имеет даже «кровеносную систему»! Не потому ли сеянцы вблизи «родителей» развиваются лучше?.. Не потому ли растительные сообщества так устойчивы?

Но и биохимия — еще не все. Очевидно, микориза — энергоинформационная система связи через корни. Известно: повреди одно растение — тут же реагируют и его соседи по почве. Не микориза ли виновна в столь быстрой реакции? Молдавский академик С. Н. Маслоброд установил: живые клетки и части растений активно общаются с помощью мгновенных кодированных электромагнитных сигналов. Почему грибница должна быть исключением?

Нельзя забывать и об информационной памяти самой воды. Вода — система молекулярных кластеров, жидкий кристалл, буквально считывающий информацию со всего, с чем соприкасается. Вероятнее всего, симбионты общаются и через воду. Природная вода, проходя через грибницу, несет растению отчет о потребностях гриба. Раствор, поступающий от растения, несет грибу данные о нуждах растения.

Нам важно следствие этого общения: гриб интенсивно забирает «лишнюю» глюкозу, давая растению все для ее нового синтеза. Фактически, микориза стимулирует усиление фотосинтеза.

Итак, микориза — это полноценные «еда и питье», передача гормонов и информации. А в целом — качественная связь растений, устойчивость и цельность биоценозов. Вот так, — ни много, ни мало! А если учесть и прямой обмен генами, то ясно: с корнями сотрудничает цельная, неразрывная система «грибы–бактерии–фауна». И в ней бурлит такой интенсивный обмен и продуктами, и информацией, который мы не в силах даже вообразить!

Страшно подумать: в копаных и паханых почвах все эти древние природные механизмы убиты. Полезным грибам тут не выжить, фауны крайне мало, а микрофлора наполовину патогенная. И вот это — «агрокультура»! Может, потому и живут наши растения, как одинокие путники в пустыне: страдают, болеют и плодоносят не каждый год? И клянут судьбу, попав в горшки, стерилизованные теплицы и «вспушенные» грядки, и морщатся, глотая удобрения и яды?.. То «прут в лопух» и почти не дают плодов, то покрываются плодами и чахнут?..

«Но они, тем не менее, плодоносят!» — возразите вы. Да. Но чаще всего — вынужденно, от страха, для скорейшего продления рода. Для промышленной агрономии это норма. Но не надо путать дефицит и нормальное питание! На самом деле, растения могут быть нормально накормлены. И обслужены, и связаны между собой. Они могут и бурно расти, и хорошо плодоносить каждый год, без периодичности и утомления. Это возможно — если их обслуживают микоризные грибы и симбионты ризосферы, а помогают им черви. В этом и состоит суть природного землеДелия.

Итак, вырисовывается ясная картина растительного питания. Основное питание — динамическое, за счет почвенного пищеварения. Дополнительное, запасное — гумусное. Как первое, так и второе в норме — симбиотическое, и лишь при невозможности симбиоза — автономное.

ПЕРВЫЕ ОПЫТЫ С МИКОРИЗОЙ

Кроме Кузнецова, в моем обозримом пространстве нет никого, кто изучал бы микоризу на практике. Результаты его пятилетней работы столь же значимы, сколь и необычны. Постараюсь не упустить ни одной детали.

Юг — это возможный дефицит влаги при избытке тепла и питания. Дал нужную влагу — микробы настолько активизируются, что растения и без микоризы часто жируют. У сибиряков наоборот: влаги много, а вот тепла и питания — дефицит. Тут хозяева — в основном грибы, самые холодостойкие из сапрофитов. Ферменты грибов работают при более низких температурах. Известно: чем севернее, тем больше микоризы в биоценозах. Почему не использовать этот огромный резерв с садовыми растениями?

В 2003‑м Александр Иванович начал опыты с обычными съедобными грибами: почти все они — известные сожители деревьев. Поскольку неясно, какой гриб с кем задружит, набирал побольше разных. Иногда «охотился» в старых заброшенных садах: здешние грибы наверняка в родстве с плодовыми деревьями. Тут Кузнецов находил свинушки, грузди, волнушки, сыроежки, мухоморы и разные «поганки» — сорные пластинчатые грибы. «Сеял» грибы просто: вымачивал спелые шляпки и поливал мульчу «грибной водой». Или «удобрял» почву трухой из молотых шляпок.

Братцы, нам всем пора начать сеять грибы на своих участках! Лучше всего брать белые, подосиновики, подберезовики, дубовики, подтопольники (имена говорят сами за себя!), маслята, моховики и рядовки, а так же любые сыроежки, грузди, мухоморы и разные «поганки». Определенно не стоит вносить в почву поедателей древесины, особенно живой: опенки, вешенки, трутовики. Их лучше выращивать «на мясо», отдельно, скармливая им гниющие стволы и бревна. Есть и откровенные пожиратели органики: шампиньоны, зонтики, навозники, говорушки. Их лучше использовать, как помощников в компостировании толстой органической мульчи, особенно из навоза. Увидите в продаже биопрепарат ТРИХОДЕРМИН — тоже берите. Trichoderma lignorum («зеленая плесень») — сильнейший поедатель целлюлозы, один из главных разрушителей подстилки. Больших грибниц не создает, но все же сотрудничает с питающими корнями, а некоторые виды образуют подобие внешней микоризы.

ПЕРВЫЕ РЕЗУЛЬТАТЫ не просто обнадежили — ошеломили. Оказалось, под опилочной мульчой охотно селится тьма разных грибов, в том числе и шляпочных. Все их фотографии Кузнецов разместил на http://my.mail.ru/community/sad–i–mikoriza/1/ и http://fotki.yandex.ru/users/41566412/album/55540/, а тут упомяну о главных.

Рядовки, по–местному «подтопольники», — явные симбионты: растут только в тополиных лесополосах, образуя мощные «ведьмины круги». Появились под кустами малины и бесшипой ежевики «Агавам» — именно там, где Кузнецов поливал мульчу грибной водой. Малина повела себя очень необычно. Ремонтантный сорт «Недосягаемая» начал плодоносить в середине июля — невероятно для Сибири, на три недели раньше обычного. Побеги давали боковые обрастающие ветки снизу до верху. Отдав урожай за месяц, кусты выгоняли новые нулевые побеги и продолжали плодить в темпе ежедневного сбора ягод. Если каждый день не собирать, ягода переспевает! С годами эти кусты становятся все мощнее, продуктивность растет. Сейчас ягоды «Недосягаемой» достигают уже 8-10 г, а некоторые тянут и на 12!

В питомнике под саженцами плодовых выросли разные грибы, но налицо эффект: явное улучшение качества саженцев при нереально высокой плотности посадки. Теперь вместо 4-5 штук на квадратном метре их сидит 30-40, но качество не ухудшается: продал весной — зацветают в этот же год.

ПЕРВОЕ ЦЕННОЕ ПРИОБРЕТЕНИЕ — веселка обыкновенная. Она стала настоящим открытием сезона 2006. Начав с земляничных грядок, за год она разрослась почти вдесятеро — расширила грибницу на три–пять метров, возникла в других местах и дала сотню плодовых тел. В лесу веселка дает по два–три плодовых тела, а в опилочной мульче питомника — по 7-10 штук, да вдвое толще обычных! Дело, видимо, не просто в питании: это явный признак удачной микоризы.

Три года Кузнецов испытывал германский препарат МИКОПЛАНТ, содержащий споры микоризообразующих грибков рода гломус. Однако гломусы — «обязательные» симбионты: без контакта с корнем не прорастают или гибнут. К тому же, эти «южане» весьма теплолюбивы. В Сибири надо разводить универсалов — симбионто–сапрофитов. С ними нет проблем —пришлась бы по вкусу мульча.

Веселки — именно такие универсалы. Сапрофиты и симбионты, причем редкие, краснокнижные. По данным редкой литературы, сотрудничают с дубом, буком и некоторыми другими деревьями. Их незрелые плодовые тела — тугие белые «дождевички». Споры в них еще не готовы. Так они сидят с неделю, и в юном возрасте съедобны. Можно есть гриб и сырым: его студенистый «сок–желе» мощно стимулирует пищеварение и оживляет желудок лучше любого «мезима». А потом, обычно утром, «яйца» лопаются, и из них на глазах, по сантиметру за пару минут, поднимаются конусные шляпки на ажурных ножках. Шляпки покрыты вонючей бурой слизью — зрелой споровой жидкостью. На нее тут же налетают разносчики спор — мухи, пчелы и бабочки. К вечеру остается один «скелет сморчка».

В саду Кузнецова веселки несколько лет росли под яблоней, не уходя далеко в стороны. А появившись в грядках, произвели маленькую революцию. Лилии заметно раздобрели: стебли потолстели, в соцветиях раскрылось по 10-16 цветов вместо 35. Земляника «Сеянец Елизаветы», обычно дающая ягоды по 40-45 г, дала ягоду в 65 г. и урожай в полтора раза выше. Лучше стали развиваться и малина с ежевикой. В 2009‑м, видимо, подключился и виноград: «Амурский‑1» заложил грозди до 30 см.

Характерно, что грибы разрастаются явно в сторону новых грядок, а не просто по мульче. Плодоносят только в грядках, на большинстве имеющихся в сети фотографий, — в земляничных. Активно съедают грубую органику опилок, листьев, шелухи. Белая грибница пронизывает весь слой мульчи, и он тает на глазах. На корнях выкопанных растений, в том числе и земляники, обнаруживается мощный мицелий. Предположение Кузнецова: веселка — перспективный универсал, симбионт не только деревьев, но и травянистых растений. А усиленное цветение и плодоношение — результат грибных гиббереллинов.

И вот еще чудо: за три года в питомнике появились два новых вида веселки (псевдовеселка и веселка хрящеватая) и два новых представителя этого же семейства — сетконоска сдвоенная и мутинус собачий. В год — по новому виду, причем — сами собой! Случайность ли это? Нет. Очевидно, это результат развития грибного сообщества.

Как и прочие микоризные потребители органики, веселковые образуют в природе устойчивые грибные сообщества — микоценозы. Их особенно удобно изучать в тропиках, хотя и у нас они не менее сложные. Сразу несколько десятков видов грибов могут контачить с одними растениями, а через них и между собой. Или наоборот, один гриб–симбионт может охватывать многие виды как хвойных, так и лиственных. Такова, например, лисичка. При этом часто одни грибы помогают питаться другим, работая их «желудком» в обмен на растительные сахара. Образуется чрезвычайно устойчивая система «грибы–грибы–растения».

По мере развития микоценоза одни виды грибов готовят ниши, приспосабливают систему для прихода других. Александр Иванович полагает, что именно это он и наблюдает в своем питомнике. Сначала прижились разные сапрофитные грибы, а затем, когда микоценоз был уже хорошо развит, комфортно обустроились и капризные, редкие веселковые. Сейчас все грибы живут совместно, их плодовые тела появляются бок о бок, а мицелии плотно пересекаются и наверняка контачат. Несомненно пока одно: веселка легко разводится и отлично приживается в режиме постоянной влажной мульчи.

Мало того: этот гриб — чуть не самый лекарственный из наших грибов. Вот что говорят книги: «Веселка издавна применяется и в народной медицине. Наши предки употребляли молодые плодовые тела гриба в свежем виде, как салат, со сметаной. Женщины применяли их студневидный «сок» со сметаной в качестве косметических масок и становились самыми красивыми в округе: пригожими, белолицыми и без морщинок. Тот, кто регулярно ел сырую веселку, ничем не болел». Не те ли это «молодильные яблоки» Кощея Бессмертного?..

Весьма вероятно: грибы, подобные веселке и рядовкам, намного эффективнее в садах, чем эмигранты гломусы. Давайте испытывать их вместе — и северяне, и южане! Уверен: везде найдутся свои виды, оптимальные для «окультуривания». Обобщим разные наблюдения — получим неоценимый материал для практики.

Вот фотографии Кузнецова в Сети:

Подвид веселки, «псевдосетконоска»:

http://jpe.ru/1/big/200609/0crpqi7yng.jpg

http://jpe.ru/1/big/200609/0swzktjjbx.jpg

Она же в школке саженцев:

http://jpe.rU/1/big/200609/06mm1tvfxr.jpg

http://jpe.rU/1/big/200609/01tvylzvrk.jpg

http://jpe.rU/1/big/200609/0sjxsuf1um.jpg

http://jpe.rU/1/big/200609/0xplhtsa84.jpg

Она же в лилиях:

http://jpe.ru/1/big/200609/03d3esvuzu.jpg

http://jpe.ru/1/big/200609/0mjgzlrmph.jpg

http://jpe.ru/1/big/200609/0km4i3a1az.jpg

Веселка обыкновенная на грядках земляники:

http://jpe.ru/1/big/200609/0b864fvqlm.jpg

http://jpe.ru/1/big/200609/04dveyh290.jpg

Мутинус собачий в саженцах персика:

http://jpe.ru/1/big/200609/0ddgjvhdyf.jpg

http://jpe.ru/1/big/200609/0fnuvio0bt.jpg

Веселка азиатская (хрящеватая) в молодых посадках яблони:

http://jpe.ru/1/big/200609/0iwtd4uuf7.jpg

http://jpe.ru/1/big/200609/0952zv08yx.jpg

http://jpe.ru/1/big/200609/0lscw3075y.jpg

Часть фотографий — на форуме виноградарей: http://forum.vinograd.info/album.php?albumid= 234&page=2

УГЛЕРОДНОЕ ПИТАНИЕ: ВОЗДУХ ИЛИ ПОЧВА?..

Можно ли вообще сомневаться в классических азах ботаники? Например, в том, что растения поглощают углекислый газ из воздуха? Это же еще Тимирязев блестяще доказал! Однако И. Н. Галкин решил, что мэтр неправ (www.igor-galkin.narod.ru/5.htm). Что наука вообще чушь городит, и воздух растениям не нужен. А фотосинтеза вообще не существует. Ересь, да и только! Но я ведь тот еще правдоискатель — тут же заразился. Конкретно — насчет углекислого газа. И разослал свои сомнения знакомым мастерам. Всерьез откликнулся Кузнецов.

Эта еретическая главка родилась из нашей переписки. Я кумекал, спрашивал и сомневался — Александр Иванович рассуждал и дельно аргументировал.

Агрономия очень много говорит о минеральном питании. И создается иллюзия, будто бы оно — главное. Но рассмотрим сухую массу растений. Половина растительной ткани — углерод. Еще 20% — кислород, 15% — азот, 8% — водород. Итого — около 90%, собственно, «воздуха». Ведь большая часть почвенного азота — тоже из воздуха. И только 6-7% растения — зола, минералы: фосфор, калий, кальций и магний. Микроэлементов — сотые доли процента.

Налицо факт: самая важная часть растительного питания — углекислый газ. Мы зря его недооцениваем! «Выдохи» всего живущего — бесценная пища, главный материал для растений.

Так уж вышло: основа жизни на нашей планете — углерод. Уникальность этого элемента в его неповторимой химической гибкости. Вся органическая химия, от бензина и пластмасс до пестицидов — химия углеродных цепочек и структур. Вся биохимия, живые ткани — тоже. И все это разнообразие вышло прямиком из углекислого газа.

Растения лепят органику из CO₂ и воды. Мы окисляем ее обратно до CO₂ и воды. Так и обмениваемся: мы — все едоки органики — даем растениям углекислый газ, а они нам — органику и кислород. Кстати, кислород, как и водород, растения получают в основном из воды. Миллионы лет на планете поддерживается разумный баланс упомянутых газов.

Но вот проблема: углекислого газа в воздухе катастрофически мало — всего 0,03%. А уж культурным растениям, с их явно завышенной продуктивностью, его всегда не хватает! Летом, в солнечный и безветренный день, вокруг листьев быстро создается «вакуум» углекислого газа, и чем выше от земли, тем больше его дефицит. В теплице, уже через шесть недель после внесения навоза, уровень CO₂ снижается до 0,01%! Установлено: при такой концентрации CO₂ фотосинтез резко падает, а при еще меньшей — почти замирает.

Все это как–то не вяжется с буйным процветанием растительного царства. Разве могли растения миллионы лет так рисковать своим выживанием?.. Например, высоко в горах, на Крайнем Севере? Не поспешил ли Климент Аркадьевич, приписав поглощение CO₂ только листьям?.. Если не листьями, то как добывают растения столько углерода? Кажется, у Кузнецова нашелся логичный ответ и на этот вопрос.

УГЛЕРОД — ДА. НО ОТКУДА?

Прежде всего: откуда берется углекислый газ в воздухе? Энергия биомассы земных растений почти на два порядка больше, чем дают сейчас все виды топлива. Людей еще и в помине не было, а 0,03% CO₂ в воздухе уже были. Выходит, вовсе не наши костры, не машины и ТЭЦ поставляют углекислый газ в атмосферу. Такую прорву CO₂ способны «выдохнуть» только те, кто съел и окислил всю растительную биомассу — обитатели почв и океанов.

Расклад такой. Треть углекислого газа дают океаны, остальное — органическая мульча суши. И вовсе не тропиков! Две трети CO₂ «выдыхают» почвы северных и умеренных широт. Тундры его выделяют до 20 кг/га/сутки, лесные почвы — до 300, перегнойные луга и черноземы — до 600. И это — только в приземном воздухе! В самой же почве CO₂ еще в 10-20 раз, а в перегнойной грядке — в 30-40 раз больше. До 80% этого углекислого газа дают микробы и грибы, и до 20% — почвенная фауна.

Очевидно: вернуть растениям их углерод может только постоянный распад, окисление дерна или подстилки. Итак, источник CO₂ — почва. Главный резервуар, хранитель CO₂ — почвенная мульча. Будь вы на месте растений, где бы вы стали добывать CO₂: там, где его почти нет, или там, где он сконцентрирован? Не почвенный ли углекислый газ мы измеряем на самом деле, анализируя приземный воздух?..

Давайте немного порассуждаем. Ночью листья выделяют CO₂ — «дышат». Но днем, вместе с кислородом, растения также выделяют углекислый газ, хотя он нужен для фотосинтеза. Не говорит ли это просто об избытке CO₂ в тканевой жидкости?..

Физически, обмен газов определяется их парциальным давлением, а в жидкостях — их насыщением. Газ переходит оттуда, где его больше, туда, где его меньше. Так работают наши легкие: в плазме венозной крови кислорода меньше, чем в воздухе, и кислород поступает в плазму. Зато углекислого газа там больше, чем в воздухе, и он выходит в воздух.

Устьица листьев не умеют вентилировать активно. Они «вдыхают» и «выдыхают» по закону равновесного состояния газов. Донести CO₂ до хлоропластов можно, только растворив его в воде. Но если он выделяется, значит, его насыщение в цитоплазме клеток избыточно. Как же он может при этом поглощаться?.. Кстати, в Сети не нашлось никаких исследований на эту тему.

Идем далее, и находим небессмысленную аналогию. Азот — химический сосед, почти что родич углерода. В воздухе его — не доли процента, а целых три четверти. Казалось бы — бери, поглощай листьями! Но поглощается он только в виде растворов — аммония, нитратов и простой азотистой органики. Весьма логично предположить: углерод также усваивается в виде растворов. И действительно, почва просто пропитана его растворами! Это сам растворенный CO₂, угольная кислота, карбонаты, простые сахара и всевозможные кислоты. И корни, разумеется, поглощают CO₂ и угольную кислоту — этот факт отражен еще в энциклопедии 60‑х. Вопрос вот в чем: основной ли это способ добычи углерода?

По Тимирязеву, огромная площадь листьев нужна только и именно для поглощения углекислого газа из воздуха. Но при том листовое испарение выкачивает почвенный раствор, добывая таким образом минералы. Значит, площадь листьев добывает из почвы и углекислые растворы. Чем больше испарил и прокачал, тем больше CO₂ добыл. Никакого конфликта! Наоборот. Охлаждение листьев, добыча минералов, воды и углерода одновременно, сразу, одним усилием, с минимальными затратами — вот рациональность, свойственная Природе! Именно так растения и должны жить.

Хорошо. Но остается вопрос: сколько в почвенной воде CO₂? Хватит ли его для фотосинтеза? А гидропоника — откуда там углекислый газ в растворе? Там же нет органики. А ведь растения растут!

Растут и будут расти, потому что не существует прохладной воды, не насыщенной газами. Дождевые капли, еще не долетев до земли, превращаются в слабые растворы. Выпаренная дистиллировка, оставленная открыто, уже через пару часов — раствор. А растворимость CO₂ в 70 раз выше азотной, и в 150-кислородной. На два порядка! Угадайте, каким газом насыщена вода больше всего?

И насыщенность эта тем выше, чем вода холоднее и чем больше в воздухе углекислого газа. Прикинем. Летом, на вашем теплом балконе, в воде растворится примерно 0,6 мг/л CO₂: такова его равновесная концентрация с воздухом при +25 °C. Осенью, при +12 °C, в растворе будет уже около 1,1 мг/л — почти вдвое больше. В воздушных полостях луговой почвы может быть до 3% CO₂ — на два порядка больше, чем на вашем балконе. Здесь в раствор перейдет до 100 мг/л — для нормальной дикой флоры уже достаточно! Конечно, при этом почвенный раствор кислеет. Но он тут же нейтрализуется, освобождая минералы из почвенных карбонатов, силикатов и гумуса. Это детально исследовали еще до Овсинского.

В природных грядках и садах, усиленных органикой и активными сапрофитами, концентрация CO₂ может подняться еще на порядок, а теоретически до полного насыщения: под мульчой — до 1,5 г/л. Теперь прикинем: куст капусты испаряет за лето до 400 л воды. То есть, на обычной почве он может добыть корнями до 40 г. CO₂

— это половина кочана. А на органической грядке с сидератами — все 400 г, как раз кочан на 6-7 кг. Остается гадать, как Ефим Грачев выращивал кочанищи по 30 кэгэ

— ну, уж наверняка не за счет воздуха!

Есть и еще аргументы в пользу углеродно–почвенной гипотезы. Известно: добавка углекислого газа в воздух теплиц увеличивает урожаи. Об этом защищена масса диссертаций. И вот что они сообщают. Рост содержания CO₂ вчетверо, до 0,12%, усиливает фотосинтез вдвое и прибавляет четверть урожая. Подъем до 0,3% — в десять раз — позволяет собрать полтора урожая. Дальнейшее насыщение воздуха CO₂ до 1% — урожай не увеличивает. А выше 1,5-2% — урожай начинает резко падать: фотосинтез прекращается.

В чем тут дело? По–моему, все логично. Пока углекислый газ растет до 0,3%, он, с одной стороны, больше насыщает почвенную воду, а с другой — «парциально давит» на листья, препятствуя быстрому удалению CO₂ из клеток. Поэтому, защищая огород от ветра, ставя бродящие бочки или добавляя органику, мы помогаем растениям. Но после критического уровня (1,5%) доля CO₂ в воздухе уже такова, что вообще не дает ему выходить из цитоплазмы. Корни качают углекислоту, а излишки девать некуда. Угроза отравления! И растение блокирует всасывание и прокачку растворов — замирает, пережидая стресс.

Вывод: судя по всему, в богатых и живых почвах, при избытке почвенного CO₂, растения получают основную часть углерода из почвенного раствора. И только на «культурных» почвах, когда почвенный раствор вместо углерода перенасыщен солями, они включают запасной, «пожарный» механизм — поглощение CO₂ из воздуха. Видимо, это и наблюдал Тимирязев. Но, Господи, как же мало углекислого газа должно быть в этих несчастных листьях, чтобы начать всасывать его воздушный мизер! Отсюда — главное правило природного земледелия: ОРГАНИКА РАСПАДАЕТСЯ ИМЕННО ПОД РАСТЕНИЯМИ, А НЕ В КОМПОСТНОЙ КУЧЕ!

Остался еще один важный штрих: вода.

ВОДА — ТОЖЕ ПИЩА!

Сначала — вдогонку углекислому газу. Химический факт: сколько его в воду не напихивай — хоть до 80 г/л — он почти весь остается в виде свободных молекул CO_2. А для фотосинтеза нужны активные карбонат–ионы, то есть угольная кислота Н 2 _{СО 3}. Одна из основных реакций фотосинтеза — фотолиз воды. Вода расщепляется в хлоропластах для получения ионов водорода — протонов, необходимых для протекания фотосинтеза. Растворимость CO₂ как раз повышается в «кислой» воде, насыщенной протонами. Логично, если эти протоны используются не только в самом фотосинтезе, но и для получения угольной кислоты — прямо тут, в хлоропластах.

Теперь главное. О воде говорят все, что угодно: растворитель, плазма клеток, электролит, проводник, среда биохимии и жизни, средство охлаждения и терморегуляции, даже носитель информации… Но истинная, главная роль воды странно и необъяснимо замалчивается. Ее четко обозначил ученый–агроном из Нововоронежа, автор идеи мостового земледелия, В. И. Каревский. Вода — это питательное вещество. Причем одно из основных!

Вдумаемся: абсолютно сухая органика распадается на CO₂ и H₂O. А сахара так и называются: «угле–воды», и доля воды в них даже больше, чем доля углерода. Возьмите в руки кусок сахара или пряник: в них две трети «воды»!

Вода — единственный источник водорода для всех органических молекул. А водорода в сухой биомассе — 8%. Значит, в килограмме зерна 80 г. водорода, на который переработано 640 мл химически активной воды. Воды, как питательного вещества! Буквально, как если бы это был сахар или нитрофоска, усвоенные целиком.

Кислорода в сухой биомассе — 20%. Углеводы получают свой кислород из CO₂. А вот тот кислород, которым мы дышим — «водяной».

Добавим сюда фотолиз воды и получение протонов для самого синтеза глюкозы, а также для синтеза энергетических молекул АТФ. Вот теперь картина стала полной! Главное питание растений — три элемента: углерод, водород, кислород. Точнее — CO₂, растворенный в H₂O. А вода — не просто «универсальный растворитель». Это один из трех китов фотосинтеза и одна из трех составляющих органики.

Кстати, разлагая органику, сапрофиты возвращают почве ее воду, и среда вокруг них увлажняется. Конечно, в осадках воды в сотни раз больше. Но мы еще не знаем: может быть, «органическая вода» — особая, и играет особую роль в жизни растений.

Итак, проблема питания растений заметно проясняется!

ПИЩЕВАРЕНИЕ ПОЧВЫ = ПИТАНИЕ РАСТЕНИЙ

Мудрая Природа наделила всех обитателей биосферы колоссальным потенциалом выживания на случай разных экстремальных дефицитов. Мы, животные, можем скачкообразно повышать основной обмен — «ловить второе дыхание», получать воду из жировой клетчатки, даже кислород брать из внутренних запасов; мы заращиваем раны, а раки и ящерицы могут и новые конечности вырастить. Так же и растения: при сильной засухе могут сбросить листья и потерять часть корней; потеряли листья или ветки — выращивают из спящих почек новые.

Но особенно застраховано питание. У всех животных минимум два способа питаться: основной — активный, и запасной — страховой. Есть пища — получаем ее извне, а нету — «съедаем» внутренние запасы жира и гликогена.

У растений и почвенной живности то же самое. Основной способ питания — активно–пищеварительный: почвенные организмы под мульчой переваривают органику, растения питаются с их стола. При этом микориза и микробы–симбионты служат реальным продолжением корней, их «ртом и желудком». В условиях дефицита питания вся ставка на «рот и желудок»! Например, в джунглях, где нет гумуса, а органику съедают за считанные недели, только микориза может помочь в конкуренции за пищу. То же — в тундре или в горах, где питание быстро вымывается. Именно тут и обнаруживаются семейства, неспособные жить без микоризы: орхидные, брусничные, вересковые.

Нет органики — нет почвенной жизни, нет пищеварения, «рот закрыт — в желудке пусто», и растения вынужденно переходят на запасное, страховочное питание: гумусное. Тут особо не раздобреешь — хватает только для выживания и скромного плодоношения. Растение наращивает огромные мочковатые корни, чтобы охватить больше почвы, но развивается средненько. Помните целинные урожаи через десять лет? В среднем 7-10 ц/га. Гумус там еще был, и немало! Но гумус — уже не пищеварение, а «выделение». Запас на случай вынужденной голодовки.

Не забудем: гумус — привилегия умеренных широт. Но и тут мы его сводим на нет! Растения уже не плодят — мы начинаем сыпать удобрения. По–первости урожаи увеличиваются, и агроном, зная либиховскую «теорию возврата», радуется: во, у растений минеральное питание! На самом деле минералка — вообще не питание. Остро голодающие растения просто не могут не всасывать с водой солевые растворы! Так и мы, лежа под капельницами, вынужденно «питаемся» глюкозой, какими–то солями и лекарствами. Так же, вынужденно, растут мышцы культуриста, сидящего на анаболиках — ткани накапливают азот насильно. Растения, объевшиеся солями, вынуждены наращивать ненормальную, рыхлую, болезненную биомассу. Такими же неполноценными зреют и семена. Прямой и скорый путь к вырождению!

Заметим: как гумусный (перегной–компост), так и солевой «типы питания» создаются искусственно. А значит, не могут дать все нужное по определению. Тут нет главного: свежей пищи, «рта и желудка». Но мы, видимо, верим только в то, что можем «создать» сами. Мы верим в быстрые лекарства! Наши растения не гибнут, а добавка компоста, солей и воды дает рост биомассы — и мы верим в иллюзию, что растения питаются автономно, сами по себе. Но посмотрите, как активно растут корни в сторону микробного «пира»: под кучу соломы, под слой навоза или опилок, в компостные грядки. Так же активно корешки ищут свою грибницу.

Если есть выбор, растения выбирают лучшее. А если его нет — как у нас на полях — довольствуются тем, что есть. Куда им деваться? Агрономия выбрала для них запасной, бедный тип питания в качестве главного и единственного. «Почва — живой организм» — очень верно! Но почему тогда наука кормит этот организм черт–те чем? Даже хороший компост — всего лишь объедки, какашки от расщепления органики. Ведь мы не питаемся… переваренными продуктами, пардон. Так почему же почву кормим именно компостом?..

Особо хочется сказать об азотных удобрениях. Вот уж «быстрое лекарство»: полил — тут же позеленело и вперло! Самое концентрированное из них — мочевина или карбамид. У животных это конечный продукт распада белков. Он ядовит, разрушает печень, и поэтому выделяется с мочой. Синтезируют карбамид из аммиака и воды — в почве он на них и распадается. Но аммиак — сильнейший яд для всей живности. Свежий навоз убивает корни именно аммиаком.

В культурной почве аммиак обезвреживают расплодившиеся на удобрениях бактерии–нитрификаторы. Они превращают аммоний в усвояемые нитраты. И растения «прут в лопух» на радость ученым, главное для которых — размеры и масса. Но вот в чем дело: в нормальной, живой почве этих бактерий очень мало — откуда им там взяться? И когда туда сыплют мочевину или льют аммиачную воду, это все равно, что дать нам выпить аммиак: разрушается система гумификации, гибнет «желудок» и «печень» почвы. Резко падает обмен углерода — а ведь именно углерод обеспечивает азотный обмен, не наоборот.

Природный источник азота — белковый обмен почвы: перетекание белковых соединений по пищевым цепям микробов, грибов, червей и насекомых. Свою долю вносят и азотофиксаторы, подстраховывая и стабилизируя азотный обмен. Но главный резервуар и накопитель азота — почвенная жизнь. Чем активнее и объемнее белковое пищеварение почвы, тем больше азота получают растения.

В общем, давайте забудем, отменим, переосмыслим ложные понятия: «удобрения», «минеральные удобрения», «органические удобрения» — их нет и не может быть в природной реальности. Как нет там и прочих «аксиом»: «плодородие — потенциал почвы», «гумус — основа плодородия», «азот — основа питания», «органика = гумус», «почва — невосполнимое средство производства» и т. д. и т. п.

Пусть с этими перлами разбираются те, кому они остро необходимы для получения дохода. А наше дело — земле-Делие, делать землю плодородной!

Теперь вернемся к системе «растения–грибы–микробы–черви-рестения». Еще одно из ее свойств — взаимная защита друг друга.

ПОЧВЕННАЯ ВАКЦИНАЦИЯ И ИММУНИТЕТ

Любой живой организм — система открытая. Только за один день мы пропускаем через себя килограммы еды, литры воды и полсотни кубометров воздуха. Мы купаемся в реках, валяемся на траве, жуем яблоки, дышим домашней пылью… Внутрь любого живого существа буквально хлещет внешняя среда — а в ней кишмя кишат самые разные микробы! Будь именно они причиной болезней, ничего живого просто не было бы: все умирали бы, едва родившись. Ну, и самих микробов не было бы: где им жить–то? Камень и вода — вот и все, что было бы.

Но мы, как видите, живы. И более того: сами поселяем тьму микробов внутри себя. Потому что тоже используем их в качестве симбионтов — как растения или коровы. Например, в нашем кишечнике — три кэгэ микробов нескольких сотен видов. Вы осознаете, что без них вы совершенно не смогли бы усваивать пищу?.. Вспомните, что творится с детьми при сильном дисбактериозе.

К счастью, все живое научилось эволюционировать совместно. Каждый умеет поддерживать свою цельность при любом внутреннем «населении». Это и есть иммунитет. Какой бы чужак ни попал к нам внутрь или на кожу, иммунные клетки узнают его, снимают (считывают) его матрицу и синтезируют нужные антитела — активные белки, противоядия или капканы. Есть и прямые убийцы чужаков — разные лейкоциты. Кстати, есть мнения, что и они — бывшие симбионтные бактерии.

Иммунные реакции растений еще более разнообразны. Подавить патогена ядами — один способ. Другой: сначала стимулировать, расслабить, накормить его — и потом прихлопнуть. Третий, крайний способ — растворить, умертвить всю ткань вокруг патогена. Смотришь, на здоровом листе мертвое пятнышко. А это лист запер грибка: лопай, но тут и подохни!

Но вот что важно: начало любого иммуннитета — встреча с патогеном. Пока не столкнешься, иммунные реакции не включатся. Столкнулся, переболел — все, дальше этот микроб уже не страшен. Классика детства: переболел ветрянкой, корью — ура, больше не заболеешь! Так же и у растений. Сейчас выясняется: механизм узнавания чужаков у нас с ними во многом одинаков. И даже основные сигнальные вещества одни и те же. То есть, жизнь еще на растений и животных не разделилась, а иммунитет уже был!

Можно ли включить иммунитет у растений? Конечно. Метод направленной иммуномодуляции развивается уже давно. Изучаются сигнальные вещества–включатели, и на их основе разрабатываются биопрепараты — индукторы иммунитета, или иммуномодуляторы (ИМ). Это напоминает вакцинацию.

Заболеваемость действительно снижается. Но возникает немало побочных эффектов. Ведь биохимия экосистемы — одна на всех! И вредители, и болезни изменяют для своих нужд биохимию растения по–своему. Например, многие вредители «защищают» растение — подавляют его болезнь. Так и болезни. Оказалось: многие ИМ, подавляя болезнь, привлекают вредителей! Другие, подавляя вредителей, усиливают болезни. При этом разные сорта по–разному реагируют на разные ИМ. Часто неясно, что же получится в итоге. Это как с удобрениями: сыпешь, льешь — и усиливаешь болезненность, и травишь ядом, и ухудшаешь почву, и ешь нитраты — общий эффект может уйти в глубокий минус.

Но в природе иммуномодуляция давно отлажена. Кузнецов уверен: природные растения получают отличную комплексную «вакцинацию», и обеспечивают ее именно сапрофиты.

Вспомним про десятки антибиотиков–сапрофитов и корневых симбионтов. Что тут происходит с патогенами? Они ослабевают. И растения получают контакт с ослабленными возбудителями болезней — полноценную, универсальную природную вакцину. Ослабленные паразиты создают постоянный «напряженный иммунитет» — и растения бодро сопротивляются болезням.

Так в природе постоянно поддерживается баланс, равновесие между болезнями–паразитами и защитниками–сапрофитами. Болезни нужны для естественного отбора, эволюции, совершенствования иммунитета. Но растения, общие кормильцы, должны быть целы — и сапрофиты охраняют их от гибели, а болезни стараются не особо им мешать.

Природа не «убивает врагов» — она усиливает иммунитет и дает полноценное питание. Люди действуют наоборот — и результат обратный. «Окультуренные» почвы — это сильные и закаленные патогены при дефиците, а то и отсутствии сапрофитов. Не получив вакцины, «раскормленные» растения сначала бурно растут, но потом массово выбаливают и чахнут от любого стресса.

Александр Иванович давно наблюдает: на его выращенном биоземе, при изобилии разлагаемой органики, защита в принципе не нужна: растения или совсем не болеют, или болезнь проявляется слабо, только на самых поврежденных кустах. Например, на соседних участках процветает оидиум — болезнь винограда. В «МИКОБИОТЕХе» же он не проявляется даже там, где молодые кусты весь сезон лежат на почве и поливаются дождеванием из скважины почти ледяной водой. Более двухсот кустов разных сортов с разной устойчивостью не болеют одинаково! Посетители питомника не верят, что никаких опрыскиваний, даже биопрепаратами, здесь не применялось. Но это факт.

Хорошо видно: живая почвенная экосистема бережет растения, и потому тщательно поддерживает оптимальный иммунный баланс. Вывод Кузнецова: природный режим грунта — наиболее мощный, дешевый и естественный фактор как здоровья почв, так и иммунизации самих растений.

2. ЛЮДИ: ОКУЛЬТУРЕННОЕ ПРИРОДНОЕ — МЫ ВСЕ ГОВОРИМ ОБ ОДНОМ

Здесь — системный анализ разных околоприродных агротехник, сделанный Кузнецовым с целью показать общую суть всех природных направлений.

Мир создал массу агрономий и отдельных агроприемов природного и органического типа. Однако, несмотря на явное родство, развиваются они как–то разрозненно, и даже умудряются спорить, а порой и конфликтовать. Нужно ли нам это? Глянем глазами Природы, с вершины того самого дерева. Отсюда четко видно: все это — части одного целого. Рассмотрим весь список.

• ПРИМЕНЕНИЕ НАВОЗА, ПЕРЕГНОЯ, СУХИХ ОРГАНИЧЕСКИХ УДОБРЕНИЙ — попытка вернуть почве органику, чтобы добавить гумус и азот, чем и поднять плодородие. В традиционном виде это дает лишь недолгий и слабый эффект, поскольку органика считается «удобрением» и ошибочно запахивается. В природе она формируется двумя способами: на поверхности почвы, в виде биоактивной мульчи, и в почве, в виде биоактивной канальной структуры. То есть, органика — не просто вещество, а организующая система. В природе ее потенциал используется стопроцентно.

• КОМПОСТИРОВАНИЕ И КОМПОСТНОЕ ОРГАНИЧЕСКОЕ ЗЕМЛЕДЕЛИЕ (Дж. Джевонс, А. Чедвик, Р. Родейл и пр., С. Дубинин, Н. Курдюмов и пр.) — по сути, возврат в почву уже переработанного, почти сгумусированного «опада». А с ним — частичного тепла и остатков почвенного пищеварения. Эффект временный; нужны огромные количества органики, т. к. при компостировании углерод на % теряется — улетает. Потенциал органики выбрасывается на ветер в буквальном смысле.

• ПОСЕВ СИДЕРАТОВ — искусственное создание «опада» или «дерна». Самый естественный и эффективный способ оживить почву на больших площадях. Но используется неправильно. Из–за путаницы с понятием «органика» сидерат считается «разовым лекарством», как компост и навоз, и потому запахивается на большую глубину с потерей главных эффектов: мульчи и почвенной структуры. Минус один: требует вырастить дополнительную культуру. Но для почв, обескровленных пахотой и эрозией, эти усилия более чем оправданы. Более того, это единственный способ восстановить такие почвы.

• ПОЧВЕННЫЕ МИКРОБНЫЕ ПРЕПАРАТЫ (БАЙКАЛ ЭМ 1 и пр.) — не что иное, как возврат в почву комплекса полезных микробов в виде «закваски». Они не работают без внесения органики и влаги. А в природной почве они и так процветают. Местные, адаптированные формы сапрофитов есть и в навозе — если скотина кормится на пастбищах.

• РАЗВЕДЕНИЕ ЧЕРВЕЙ И БИОГУМУС — возврат в почву червей или просто их копролитов. Опять же — и проще, и полезнее для нормального белкового обмена, развести их в самой природной почве.

• ГУМИНОВЫЕ ПРЕПАРАТЫ И ВЫТЯЖКИ ИЗ БИОГУМУСА — возврат в почву растворимого гумуса и активной части копролитов. Эффект хороший, особенно в огородах. Но странно платить за эти растворы, когда они должны создаваться в почве сами. Тем паче, что это не основное питание растений. Снова — органика на ветер!

• СТИМУЛЯТОРЫ И МИКРОУДОБРЕНИЯ С ОРГАНИКОЙ — возврат части почвенных БАВ и питательных веществ, в норме производимых симбионтами и сапрофитами. Вовсе не заменяют, а лишь активизируют процесс «почвенного пищеварения» — если он уже налажен. А солесодержащие — даже подавляют, если передозировать.

• МИКОРИЗНЫЕ ПРЕПАРАТЫ — возврат в почву грибов–микоризообразователей. В природных почвах они и так процветают, причем в огромном разнообразии.

• ЭНЕРГОИНФОРМАЦИОННЫЕ МЕТОДЫ (например, «Алхимия земледелия» Г. Швебса) — использование электромагнитных полей и частот, структурированной и «кластерной» воды. Воздействие намерением, эмоциями, прямым общением, музыкой. Использование «витонных» и «лептонных» генераторов, пирамид, радиоэстезических батарей и т. д. и т. п. Мудрено, фантастично, но все это, опять–таки — природные явления, постоянно происходящие в биосфере.

Шесть последних пунктов — попытки вернуть растениям разные части цельного почвенного биоценоза. Наука постоянно находит здесь какие–то новые детали, увлекается очередным открытием и выдает его за панацею. Но по отдельности все это дает мизерный эффект, иногда — никакого, а то и отрицательный. Если уж возвращать, то весь биоценоз!

Вот направления, ближе всего подошедшие к этой идее.

• НАТУРАЛЬНОЕ ЗЕМЛЕДЕЛИЕ (М. Фукуока) — приближение агроценоза к естественному биоценозу. Искусство выращивать культурные растения, практически ничего не нарушая как в биоценозе, так и в природе самих растений.

• ПЕРМАНЕНТНАЯ (бесконечная) КУЛЬТУРА (Б. Моллисон, Холмгрен, Н. Ремер, З. Хольцер и пр.) — создание разумных и устойчивых экосистем из растений, животных и устройств, организованных так, что они максимально используют силы природы, да еще обслуживают сами себя. Часто — просто повышение продуктивности, частичное окультуривание природных систем без их разрушения. Ландшафтная пермакультура Хольцера — уже не столько сельское хозяйство, сколько продуктивное вживание в природу.

• БИОДИНАМИЧЕСКОЕ ЗЕМЛЕДЕЛИЕ (Р. Штайнер, начало ХХ века) — цельная философия и технология, впервые рассматривающая почву как «живое существо», а агроценоз — как единый организм. Объединяет влияние Космоса, агрономию, животноводство и гомеопатию. Создает систему «растения–животные–человек», моделирует их замкнутый круговорот органики. Д-р Пфайффер, ученик д-ра Штейнера, в 1956 году писал: «…Мы 1 возвращаем почве сбалансированную систему функций. Это требует от нас отношения к почве… как к живой системе. Мы говорим о живой почве, включая в это понятие и жизнь микроорганизмов, и условия, при которых эта жизнь может полностью развиваться и сохраняться». Кажется, под натиском времени биодинамика потеряла глубину, приблизившись к органическому огородничеству. В основе современной агротехники — искусство приготовления особо ценного компоста, который и считается основой урожая.

• ЛАНДШАФТНОЕ ЗЕМЛЕДЕЛИЕ — устройство или сохранение цельных экосистем и устойчивых биоценозов для повышения устойчивости соседствующих с ними агроценозов. Например, создание лесополос, искусственных прудов, участков «дикого» луга или леса. К этому сейчас стремятся, например, читатели книг Мегрэ. Суть та же: создание ландшафтов, которые процветали и до появления агрономии.

• ВОССТАНОВИТЕЛЬНОЕ ЗЕМЛЕДЕЛИЕ (И. Овсинский, Э. Фолкнер, Т. Мальцев и все их последователи) — безотвальное полеводство с поверхностной обработкой и возвратом всех растительных остатков. Создает и использует органическую мульчу и структуру почвы. Практически, позволяет почвам восстанавливаться и даже улучшаться. Через несколько лет, в достаточной мере восстановив структуру и плодородие, естественно перетекает к прямому посеву и нулевым обработкам.

Заметьте, везде ключевое слово — возврат. Все это естественно для живой почвы, и мы пытаемся лишь вернуть ей то, что у нее сами отняли! Но возвращаем что попало, разрозненно и слепо, сводя все к гумусу и не видя самого источника — органики с ее энергией и организующим потенциалом. Отсюда и результат: отдельные улучшения, но не прорыв. Потому что возвращать нужно все перечисленное, всерьез и в полном объеме. А для высоких урожаев — и вдвойне, и втройне.

С этой точки зрения многое проясняется. Например, понятно, почему многие «органические» техники не верят в сверхурожаи и не считают себя интенсивными. Не имея цельной картины, они что–то упускают в технологии. А ведь что есть «интенсивно»? Всего лишь «высокопроизводительно». Тогда природное земледелие — самое интенсивное: и стабильный высокий урожай, и высокое качество!

А вот «пахотно–химическое» — как раз наоборот. Интенсивна ли агротехника, дающая неполноценные или отравленные продукты? Ведь в строгом смысле это — не продукты, их надо выкинуть в… даже в компост нельзя! Можно ли назвать интенсивной систему, которая по факту дает 30% нормальной урожайности? Минимум треть мировых урожаев съедают болезни и вредители, еще треть — засухи, эрозия и истощение почв. Интенсивна ли культура, урожай которой не покрывает общих затрат?.. Да, она действительно «интенсивна» — в смысле убытков, тяжкого труда и разрушения почв!

Очевидно, без интенсивного почвообразования не может быть интенсивного растениеводства. Вчитайтесь, сами слова говорят за себя: землеДелие — природно, а землепользование — разрушительно. Землю нужно не просто пользовать, а делать. Главный критерий разумной агрономии — самодостаточность углеродно–азотного круговорота. Земля не требует курочить недра и строить заводы, чтобы получать хороший урожай!

Вывод: все «органические» агротехники — части природного земледелия. Все их плюсы — следствия круговорота органики, сожительства, обмена веществ и созидательной информацией. Без цельного понимания природных почвенных процессов не создашь цельный биоценоз. И тогда, сколько не лей препаратов, сколько не создавай систем, ландшафтов и грядок — не создашь ничего, кроме имитации жизни. Но имитация жизни — это не жизнь.

СУТЬ ПРИРОДНОЙ АГРОТЕХНИКИ

С традиционной агрономией Кузнецов расходится по всем пунктам. Его взгляд на земледелие отражает совсем иной концептуальный уровень. Земледелие не есть потребительство! С этой точки зрения каждый аспект агрономии выглядит иначе. Собранные вместе, эти отличия дают нам цельную и ясную картину.

Прежде всего, природное земледелие отличается пониманием самой основы плодородия. Плодородие — не свойство почвы, а эффект полноценного круговорота органики. Это постоянный биодинамический процесс избыточного возврата. Используя, по сути, только энергию органики, почвенные обитатели возвращают растениям все их вещества, а в благодарность — еще и организацию почвы, сервис, снабжение, защиту и прочие эффекты симбиозов. Это и есть плодородие.

Все агрономические системы заняты выращиванием растений за счет уничтожения почв. Кузнецов выращивает саму почву, считая это необходимым и достаточным для наилучшего развития растений. Почва для него — объект труда, каковой состоит в заботе о труде и жизни почвенных обитателей. Плодородие — восполняемо, а воздействие на почву — восстанавливающее.

По определению науки, «агроценоз — искусственная среда, управляемая человеком». На самом деле, агроценоз — то, что он есть реально: единая система «Космос—Земля–растения–микробы-фауна–человек». И последнее звено не должно мешать всему остальному!

Все агротехники воспринимают почву, как источник питательных элементов для растений, как субстрат. На самом деле, почва — среда обитания в самом широком смысле слова: потребитель и источник энергии, буфер обмена для круговоротов всех веществ, полноценная экосистема, комплекс симбионтов, биохимическая связь, энергоинформационный обмен — и устойчивый баланс всех этих факторов. Субстрат — лишь каркас для этого, а питательные вещества — естественное следствие. Почва в «МИКОБИОТЕХе» вообще не обрабатывается, даже поверхностно.

Растениеводы видят главным минеральное питание, мысля его чисто корневым, автономным. На самом деле, главное питание растений — углекисло–водное, и процесс это симбиотический, общий для всего биоценоза. А минералы — прямое следствие, бесплатная добавка к общему столу.

Вообще, в любой агрономии используется искусственное понятие — «удобрение», то есть внесение в почву «питательных веществ». И даже органика понимается, как удобрение. В системе Кузнецова «удобрение» — иллюзорное понятие, тупиковая идея, мешающая осознать суть почвенного питания. Имея в распоряжении свежую растительную органику и сапрофитов, растения сами обеспечивают себя сотнями нужных веществ, причем в нужных пропорциях в каждый момент. Смешно думать, что промышленные «удобрения» дают что–то похожее! Ими можно только «у-добрять», то есть пытаться «за–добрить», «купить» растения подачками, отняв у них среду обитания. Проще говоря, «удобрения» толкают агрономию к вынужденному, запасному способу питания растений. И это ложный путь.

Для любого агронома важна температура воздуха. В природе намного важнее тепло почвы: именно оно ускоряет ферментативные процессы.

Профилактика болезней в природной агротехнике — почвенно–биологическая, сдерживание вредителей — экосистемное. Никакие яды не применяются: все делают живая почва и биоценоз.

class='book'> ОПЫТ «МИКОБИОТЕХа» Практика «МИКОБИОТЕХа» — по сути, знание природных механизмов и намерение как можно полнее воссоздать их. И не просто воссоздать, а значительно усилить. Результаты более чем убедительны. Кузнецов уверенно говорит о продуктивной почвенной биотехнологии для малых хозяйств холодной зоны садоводства.

Весь цикл его агротехники можно свести к шести главным правилам:

1. Начальное улучшение: создание теплоемких, влагоемких и проницаемых грунтов. По необходимости вносится песок, щебень, глина.

2. Запуск системы «почва–микромир–растения». На грунт — сапрофитная закваска: навозная мульча. Сверху — пища: слой растительной органики, вплоть до опилок. Дальше — только регулярное пополнение органики. За несколько лет грунты превращаются в плодородные почвы.

Вместе оба правила дают почве самую оптимальную физику — триединство воздуха, тепла и влаги. А растениям — самое полноценное питание от постоянной естественной гумификации. Повторюсь: от самого процесса, а не его конечного результата.

3. Усиление распада органики и симбиотического питания с помощью живых биопрепаратов: культур сапрофитов, симбионтов и микоризных грибов. А также путем поддержания оптимального микроклимата: поливы, укрытия, лесополосы и пр.

4. Усиление естественного иммунитета растений путем постоянной активизации сапрофитов и симбионтов.

5. Использование интенсивных и сверхинтенсивных сортов, генетически способных к высокой продуктивности. Например, ремонтантные сорта малины, томаты с неограниченным ростом, кольчаточники у плодовых культур.

6. Умные агротехнические приемы при посадке и уходе за растениями: малозатратные, многоцелевые и упрощенные способы, совмещенные посадки и пр.

Как все это выглядит в натуре? Вот основные детали из опыта «МИКОБИОТЕХа».

«Пытаясь полнее использовать природный процесс, мы не изобрели ничего нового, но сделали для себя настоящее открытие: почву можно выращивать, культивировать весьма быстро и эффективно. За 4-5 лет на небольшом участке можно вырастить слой «быстрого чернозема» в 25-30 см, и получается вполне естественная, устойчивая система с высоким плодородием и выраженным антистрессовым потенциалом» — пишет Александр Иванович. Как он это делает?

Первый природный фактор для этого — приток органики на поверхность почвы. Причем, любой растительной органики. Почва прекрасно «растет» даже на свежих опилках, а если грамотно запустить систему, то и на хвойных. За год Кузнецов вносит на сотку 7-8 кубометров опилок — слой до 15 см. В условиях сибирского лета актиномицеты и грибы съедают этот слой почти целиком. Это явно больше, чем могут взять растения, и почва на глазах чернеет, обогащается свежим гумусом — «растет». При этом она делается пористой, воздушной. Расплодившиеся черви активно структурируют ее, утаскивая органику и в нижние горизонты. Деревья, посаженные в небольшие холмики, за несколько лет «всасываются» в грунт — уходят в «воронки»; теперь приходится учитывать это при посадке.

Новый участок — новый запуск системы. Сначала для закваски кладтся тонкий слой свежего навоза, помета или компоста. Затем — слой травы, листьев: переходный корм для сапрофитов. И лишь потом — толстый слой лежалых опилок. А дальше, годами — только опилки. Теперь можно класть и свежие, и даже хвойные: сосну, лиственницу, кедр, ель, пихту. Послойная «кухня» уже сформирована, устойчивые виды сапрофитов отобраны.

Опилки можно вносить весной и осенью, а если нужно, то и летом. Но главное внесение — осеннее, как в природе. Толстый свежий слой укрывает почву от промерзания — микробам и грибам хорошо.

На юге из–за долгих засух опилки будут разлагаться медленнее. Слой соломы в 10 см разлагается за лето больше, чем наполовину, но опилки лежат года два. Тут нужны свои дополнения: или увлажнять мульчу, или укрывать сверху листьями, соломой, черной пленкой. Рисовую и подсолнечную шелуху лучше притрусить песком, иначе она слишком нагревается и сохнет. Но опыт показывает: несмотря на засухи, под толстой мульчой почва остается достаточно влажной. Подтверждаю.

Кто–то спросит: а не навредим ли мы природе, стаскивая все опилки на свой огород? Братцы, опасность пока не в этом! Дай Бог нам уберечь органику от бесполезного сожжения! Опилки, солому, листья, сорняки, шелуху — их уже изъяли из природы. Не возьмем мы — их просто спалят, закоптив небо. Пусть лучше их энергия уйдет в почву, чем в воздух. О навозах вообще молчу: каждому, кто их почве вернет, премию платить надо!

Другой важный фактор — триединство воздуха, влаги и тепла. Все это в природе обеспечивает мульча.

ВОЗДУХ для земледельца — прежде всего углекислый газ. Дефицит углерода опаснее, чем нехватка азота: фиксацию азота обеспечивают углеводы, а не наоборот! Вспомним: оптимум СО 3 в воздухе — десятикратный, или 0,3%. А на открытой почве, особенно в безветрие, он часто падает почти до нуля. Поэтому Кузнецов покровными пленками не пользуется — мульча только органическая.

Важно также помочь растениям усвоить наработанный углекислый газ: отсечь господствующие ветра, создать очень умеренное движение воздуха в саду. Весной темная мульча полезна: хорошо накапливает раннее тепло. Но летом, особенно на юге, она создает перегрев и сильные восходящие потоки, постоянно «выбрасывая» углекислый газ с участка. Вот где предпочтительнее светлая мульча.

ВЛАГА под мульчой есть всегда, независимо от погоды. Тут надолго задерживается вода полива или дождя. Но главная влага «подмульчного слоя» — почвенная роса и капиллярная вода подпочвы. Здесь, на границе с почвой, мульча задерживает любую воду — в этом ее накопительная роль. Микробы эту воду структурируют, заряжают энергией, сдабривают веществами — и это уже управляющая роль мульчи. Мульча — главный «куратор» и «крыша» питающих корней.

В 2007‑м, вместо обычного капельного, Кузнецов устроил дождевальное орошение «вертушками». Опилочная мульча стала разлагаться заметно быстрее, появилось больше грибов. Уже третий сезон питомник поливается только дождеванием. И никаких болезней!

Третья важная роль мульчи — теплорегуляция. ТЕПЛО для растениевода — прежде всего, высокая теплоемкость грунта. В Сибири теплоемкий грунт запасает тепло, а на юге — прохладу. Имея большой запас тепла, такой грунт медленнее остывает ночью и медленнее нагревается днем. Его температура более стабильна и ближе к среднесуточной.

Но вот главное: тепло почвы намного важнее тепла воздуха. Все ферменты и в почве, и в самих корнях оптимально работают при 22-28 °C, а у южных культур (виноград, бахчевые, томаты, перцы, огурцы) при 25-32 °C. Такова их природа. В холодных почвах скорость всех реакций сильно замедлена, растения тормозятся, болеют корневыми гнилями — и огородник, привыкнув, мирится с этим. Но это вовсе не норма! Одно только тепло почвы повышает отдачу урожая на четверть.

Умные тепличники не топят воздух, а прокладывают трубы в почве. Растения отращивают огромную корневую систему и развиваются вдвое скорее. Теплая почва достаточно нагревает и воздух, давая заодно массу углекислого газа. Те, кто укореняет черенки, знают: корни отстают в росте только из–за холода. В черенкователях с электроподогревом саженцы получаются идеальные: огромная борода корней, а почки еще спят. Такие растения быстро трогаются в рост и обгоняют обычные черенки на год, а то и на два.

А как «обогреть» огород? Увеличить теплоемкость почвы. Кузнецов без сомнений использует самые теплоемкие материалы: песок и щебень.

Готовя участок под саженцы или многолетники, он прежде всего насыпает на почву 10-12 см мелкого щебня, а на суглинке еще и 5-6 см песка. Тщательно перекапывает, перемешивает садовыми вилами — в первый и последний раз. Саженцы высаживаются под лопату, в небольшие ямки по размеру корней. Никаких удобрений: корни должны развиваться — трудиться, искать, а не просто «жрать»! Кроме теплоемкости и рыхлости, щебень дает саженцам более мочковатую корневую систему. Это и лишние питающие корни, и высокая надежность пересадки. Дальше кладется закваска, а потом ежегодно наслаивается мульча.

Корни винограда изолируются от холода и снизу. Копаются траншеи на 70-80 см, до глиняного пласта. На дно кладётся 20-25 см древесных отходов и опилок — это «матрас». Засыпаются траншеи с изрядной добавкой песка или щебня. И сверху — мульча.

Солнечное тепло ловят разными способами. Скандинавы, например, покрывают междурядья асфальтом. Уральцы укрывают почву рубероидом и ограждают посадки пленочным «забором». Кузнецов успешно использовал щебень, автошины, темную растительную мульчу. А сейчас приспособил толстые водяные рукава из черной пленки. По бордюрам использует крупные камни: весной они нагреваются первыми и хорошо передают тепло. А иногда, чтобы ускорить и усилить прогрев, формирует грядки с уклоном к югу. Такие «горки» дают растениям опережение в 10-15 дней.

Конечно, не обойтись и без теплого воздуха. Многие растения и саженцы выращиваются под пленкой. Для этого разработана простая модульная конструкция — она позволяет без проблем накрывать большие площади. Здесь, под пленкой, те же водяные рукава особенно эффективно стабилизируют тепловой режим.

Однако, как и в грунте, температура воздуха — еще не само тепло! У воздуха есть теплоемкость, и она тем больше, чем выше его влажность. Скачки теплоемкости ощущаются намного жестче, чем скачки температуры. Вспомните баню: поддал — температура резко падает, а уши сворачиваются! С точки зрения растений, примерно то же мы устраиваем в огороде: полил — «баня», высохло — ночью больше холода. В природе и от этой беды спасает мульча: стабилизирует не только температуру, но и влажность, и теплоемкость воздуха.

Третий фактор природного земледелия осознать труднее всего: энергетика хозяина. В природе растения — не просто еда. Это полноценные сознательные существа, партнеры и кормильцы. Александр Иванович воспринимает их именно так. И они отзываются на это!

В питомнике даже плоскорезам нет места. Почву и мульчу стараются вообще не ворошить: это смерть для грибов. Да и не повернешься с инструментом: каждая пядь земли засажена! Сорняков совсем немного, и они легко вытаскиваются руками. Растения Кузнецов обрабатывает, формирует тоже руками. Он уверен: прикосновение — самый плотный обмен энергетикой, а вкупе с настроением — настоящее садовое «хиллерство». Может, еще и поэтому при такой плотности посадок его растения совершенно не страдают?..

Очень важный фактор — генетика растения, сортовые качества. Селекционеры выдали в производство целый ряд прекрасных сверхинтенсивных сортов: спуры и кольчаточники у плодовых, ремонтантные и крупноплодные у ягодных. Проблема в том, что их потенциал очень трудно раскрыть. И проблема серьезнейшая. Многие садоводы и даже агрономы на этом попадаются. Берут сорт — и вскоре ругают: ну вот, еще хуже старых, проверенных!

Дело в том, что эти сверхпроизводители — одновременно и сверхпотребители. Это почвенные «акселераты», «бройлеры», обжоры с огромным аппетитом. В обычной агротехнике они не просто не проявляют себя — чахнут и плодят хуже самых обычных сортов! Выходит: сорта есть — агрономии для них нет. И на пахотных почвах уже не будет. Кузнецов убежден: интенсивные сорта могут проявить себя только в режиме интенсивно–природного земледелия.

Первые испытания в питомнике подтверждают это. Например, малина. Уже третий год интенсивные сорта В. В. Кичины — «Маросейка», «Патриция», «Арбат», «Гордость России», «Столешник» дают с куста по 5-9 кг крупных ягод за сезон. Не меньший потенциал показали и Р-12 и Р-22.

И особенно Р-34 — «Недосягаемая». В хороших, то бишь «МИКОБИОТЕХовских» условиях она — просто ягодная фабрика. Побеги дают несколько порядков ветвления, постоянно обрастая новыми боковыми веточками, которые цветут и дают крупные ягоды. Кузнецов оценивает ее потенциал минимум в 10 кг/кв. м. В «МИКОБИОТЕХе» этот потенциал ограничен только теплом и опылением. Если сентябрьские заморозки не превышают‑5 °C, кусты плодят с середины июля до конца октября. Для Сибири это невероятно.

Схожие показатели и у сортов В. И. Казакова — «Бриллиантовой» и «Геракла». По первым прикидкам, они раскрыли свой потенциал уже на 70-8 0%, что для условий Алтайского также почти нереально.

Но главный урожай питомника — не ягода и плоды, а черенки, отводки, розетки и отпрыски. Этот урожай убеждает больше всего: плотность посадки увеличена против «нормы» в 15 раз, а качество саженцев не страдает!

Интенсивные формы яблонь и груш — это «кольчаточники», у них цветет и плодоносит прошлогодний прирост, как у вишни. И плодить они начинают уже CO23‑го года. Но при любой нехватке питания ведут себя как обычные сорта: отказываются ежегодно плодоносить. Если августовская ночная температура падает ниже критической, цветочные почки не закладываются. Обычно этот порог равен 10 °C, но на природной почве выносливость повышается. Чтобы одновременно дать и плоды, и новые плодовые почки, тоже нужны особые условия. Уверен: и у старых сортов периодичность — во многом издержки агротехники. К кольчаточникам относят колонновидные формы, компакты и «естественные карлики».

«Колонки» уже широко известны: междоузлия сильно укорочены, ветки растут вертикально вверх. Зимостойкость высокая, на уровне «Антоновки». Кузнецов испытывает несколько сортов. В опытном режиме, без постоянной обрезки урожай 4-5 кг с дерева, плодят ежегодно. При схеме посадки 50 на 100 см, а то и чаще, урожай выходит в разы выше, чем у обычных яблонь. Остальные колонки — маточные кусты, постоянно чекрыжимые на урожай побегов. Но и эти «метелки» умудряются плодоносить.

Компакты — «не совсем колонки»: карлики, тяготеющие к колонновидной форме. Междоузлия укорочены, ветки почти не дают ответвлений, но крона более расширенная, и плодам зреть более комфортно. Если пробудимость почек очень высока, ветки покрываются кольчатками почти сплошь — такие формы называют спурами. Они также очень требовательны к активно питающей мульчированной почве.

«Естественные карлики» М. А. Мазунина — очень зимостойкие крупноплодные формы с опускающимися ветками. Образуют очень компактные, даже стелющиеся кроны. И вот что замечено: в обычной агротехнике их приросты почти не дают кольчаток — приходится кольцевать ветки. В природном режиме они плодоносят по всей длине ветвей, начиная с саженцев.

С 2002‑го Кузнецов ведет селекцию яблони. Получил первые формы, устойчивые к весеннему «ожогу» — гибели коры из–за большого перепада температур. Выделил формы, легко размножаемые зелеными черенками. Испытывает больше сотни алтайских гибридных форм колонок и карликов. Цель Александра Ивановича — найти или создать идеальные для Сибири плодовые культуры. И он постоянно наблюдает, как природная агротехника расширяет их возможности.

УСИЛИВАЕМ ГУМИФИКАЦИЮ: МИКРОБНЫЕ ПРЕПАРАТЫ

Чтобы растущая почва лучше кормила растения, в ней должны работать оба блока микробов: и гумификаторы–накопители, и симбионты–снабженцы. Многие микробные препараты есть в продаже. Все это — взятая из почв дружественная микрофлора, весьма полезная в качестве живой закваски. Внося стартовые дозы биопрепаратов, мы регулируем и ускоряем гумификацию.

Ситуация и тут довольно странная: ученые постоянно открывают новых полезных микробов, создают новые препараты — но цельной, продуктивной технологии их применения как не было, так и нет. Что ж, спасение малых хозяйств — дело рук самих малых хозяйств!

Рассмотрим основных почвенных пищевых «накопителей» и «снабженцев»:

1. СИСТЕМА ПРИГОТОВЛЕНИЯ ПИЩИ — гумификаторы. Здесь три сапрофитных группы: микробы, грибы и черви.

Микробы — это, в основном, известные ЭМ. Как правильно применять живых микробов? В активе Кузнецова — несколько лет вдумчивых наблюдений.

Прежде всего: все микробы — не удобрения и не лекарства. Этот всего лишь живые ускорители, закваска для раскрутки круговорота. Катализатор для запуска системы «почва–микромир–растения». Крутят они именно органику, нужны именно для ее распада. И органики им надо побольше! И обязательно влажной: без воды микробной жизни нет. Это и есть главное условие, главное правило применения микробных препаратов: нет влажной органики — нет микробов. Кстати, это четко прописано во всех инструкциях к ЭМ. Забавно было наблюдать, как на заре нашей «ЭМ-эпохи» дачники послушно вносили в грядки органику, а эффект наивно приписывали исключительно ЭМ-препарату.

И еще одно важное наблюдение: в первые годы, пока своя микрофлора не наросла, эффект микробов определяется не концентрацией, а регулярностью внесения. Лучше всего — раз в 8-10 дней. Чтобы перестроить микробное сообщество, нужно время и терпение: «старожилы» всегда сопротивляются «новоселам». А внесешь сразу на порядок больше — лишние все равно не выживут.

Выводы:

1. Нету в почве пищи и воды — лейте хоть концентрат, никакого толку не будет.

2. Внесли всего пару раз — не ждите результата: сообщество не изменилось.

3. Природные концентраты микробов — не хуже, просто медленнее.

4. Отдельные виды — хорошо, но еще лучше готовые ассоциации микробов. Слой свежего навоза, настой компоста и травы, особенно с добавкой любых сахаров — естественные микробные ассоциаты.

Из грибных сапрофитных препаратов у нас доступен, пожалуй, только ТРИХОДЕРМИН. «Аппетит» триходермы используют даже для быстрого «съедания» нижних листьев злаков, пораженных пятнистостью: это останавливает болезнь. Неисправимый пока недостаток живого препарата: хранится всего две недели. Есть и сухой триходермин, но весьма разного качества. Вывод тот же: лучше иметь свою триходерму — в мульче.

О червях мы уже говорили. Возможно, «породистые» черви действительно продуктивнее «диких». Но для улучшения почв определенно разумнее разводить местных червей, и вряд ли нужно усложнять эту проблему.

2. СИСТЕМА СНАБЖЕНИЯ И СЕРВИСА — корневые симбионты. Азотофиксаторы, входящие в состав ЭМ и АПМ (агрономически полезные микроорганизмы), псевдомонады, сенная палочка, многие бациллы, а также грибок триходерма — все они работают с корнями.

Но главного — технологичной микоризы — до сих пор не было. И вот, с 2006 года у нас, кажется, появилась возможность разводить в почве специальные, адаптированные для этого микоризные грибы. Появился готовый немецкий препарат МИКОПЛАНТ — споры почвенных грибов семейства гломус. Сейчас его закупают многие страны. Первым из россиян попытался испытать его, возможно, именно Кузнецов.

Гломусы — самые широкоохватные микоризники среди себе подобных. Сотрудничают почти со всеми нашими растениями и деревьями, кроме крестоцветных. Проще назвать тех, с кем они не сожительствуют: лавр, сахарная свекла, камыш и гвоздики; все узкие «микоризные спецы» — рододендроны и азалии, орхидные, вересковые, клюква, черника и брусника; все крестоцветные: любые виды капусты, рапс и сурепка, репа, редька, редис и горчица.

Микориза гломусов обязательна: без растений они вообще жить не могут. Врастают в ткани корня, становясь буквально частью корневых клеток — создают эндомикоризу. Но вот главный минус для Сибири: по данным Ставропольского ГАУ гломусы обитают преимущественно в южных зонах России. Препарат разрабатывался в Германии — это климат Кубани. Значит, в холодных почвах ферменты этих грибов будут пробуксовывать.

Заложив свои опыты, Кузнецов разослал препарат нескольким знакомым. Они прислали свои отклики. Вот предварительный вывод: в Сибири гломусам холодно. Теплицы, горшечная культура — да, эффект виден. Открытый грунт — нет. И особенно на почвах, бедных органикой. Гломусы питаются гумусом, и для их нормальной жизни нужны, видимо, и «мор», и биогумус червей. В Эмиратах МИКОПЛАНТ вносят вместе с биогмусом, и грибы выедают его почти полностью. По всей видимости, эффективный ареал МИКОПЛАНТА ограничивается Черноземьем и южными областями СНГ.

Есть и другие проблемы. Гломусы — живые, приживаются не везде, и надо учиться с ними работать. Видимо, их споры прорастают только в присутствии корневых выделений. И, конечно, при нормальной влажности и температуре. Скорее всего, насыщать ими почву надо многократно. Очевидно, важно вносить МИКОПЛАНТ как можно ближе к проросткам: в семенное ложе, в рядки с посевом, в горшочки с рассадой. Возможно, более рационально заселять почву гломусами с помощью растений, для которых микориза обязательна. Предположительно, таковы многие травы степной зоны.

Что ж, значит, в моих грядках гломусов достаточно: мульча, куча компоста, а вокруг — луговой дерн. Но мне очень интересны результаты МИКОПЛАНТА. Если вы испытываете или применяете его, буду очень признателен за рассказ.

КАК РЕАНИМИРОВАТЬ ПОЧВУ НА ДАЧЕ

Главное правило Кузнецова: не выдумывайте больше того, что уже придумано Природой. Все «улучшения» Природы выйдут боком — не в урожае, так в здоровье или затратах. В перспективе Природе мы проигрываем во всем!

Вот признаки здоровой почвы: она темная, гумусная, комковато–пористая, очень легко впитывает воду и хорошо удерживает ее, никакой корки не образует, легко поддается рукам. Обрабатывается, в основном, мульчированием, а перед посевом — поверхностно: достаточно провести борозды до плотного слоя. Имитирует лесную подстилку или многолетний дерн: почти всегда покрыта мульчой из растительных остатков. Растения сильны и устойчивы к стрессам, болезни почти не проявляются и на урожае не отражаются. Поливов и прополок намного меньше, рыхление не требуется, особенно если первоначально внесены песок и щебень.

А вот признаки больной почвы: устойчивая пористо–комковатая структура распылена, видимых растительных остатков нет. Обработка лопатой или плугом. Почва пылит, медленно впитывает воду, слипается от воды, после дождей и полива образуется корка. Темный цвет исчезает. Растения сильно болеют, очень чувствительны к стрессам, требуют постоянного ухода. Необходимость постоянных поливов, подкормок и прополок, тяжкий труд и радикулит — четкие признаки больной почвы.

Такую почву надо срочно реанимировать! Но что есть почва, если не отражение хозяйского ума? Вот с него и начинайте. ЗемлеДелие — образ жизни, способ мышления, а вовсе не «агроприем с целью.». Делая землю, живешь совсем иначе: полнее, радостнее и дольше. Почувствуйте разницу: «создаю» — и «пользую». Земледелие — ускоренное и обогащенное, но естественное, природное гумусообразование. Противоположность земледелию — землепользование, то есть отнятие, поедание, хапание без созидания, разрушение, распыление. Но пользовать больше нечего. Время распыления кончилось, братцы! Чтобы улучшить свою жизнь на земле, нужно отбросить реальность пользователя и стать созидателем.

Придется забыть все учебники по «тщательной обработке» и «постоянному уходу». Наоборот: разглядите, как лес и луг создают почву, не «ухаживая». Это и есть самый четкий рецепт, инструкция, руководство к действию. И забудьте о «таблеточных» эффектах на одну неделю. Здоровая почва — существо вечное. Сразу ее не сделаешь, как сразу не построишь дом. Но и умереть она не может!

ГРУНТ. Если у вас супесь, рыхлый чернозем или другая рассыпчатая, проницаемая почва — вам достаточно только органики. Внесли много — и перекопали в первый и последний раз. Дальше все сделает постоянная добавка мульчи. Если же это суглинок, особенно засоленный или тяжелый, то простая добавка органики будет исправлять почву слишком медленно — как это вышло у меня, а то и вообще не исправит. Лучше раз попыхтеть, но радикально улучшить почву на два штыка вглубь. Вынуть ее, хорошо измельчить, смешать или переслоить с песком и растительной сечкой, вернуть в грядку. Эффект получите сразу, а постоянная мульча его будет усиливать. Если же у вас кислый торфяник, вам здорово помогут глина и щебень. Молотый камень не только увеличивает теплоемкость, но и ощелачивает.

ГРЯДКИ. На самом деле, сами растения занимают максимум 40-50% площади, а то и меньше. Остальное обрабатывается, чтобы выращивать сорняки и собирать урожай радикулита. Спланируйте постоянные грядки шириной 50-80 см с такими же проходами. Расположите их: на юге и для шпалер — на север–юг в холодных зонах и без шпалер — на запад–восток, создав уклон к югу, чтобы лучше ловить солнечное тепло.

Проходы завалите органикой и укройте досками, стружкой, соломой, картоном, плиткой — чем хотите. Тут будут дополнительно питаться корни, и не будут расти сорняки. Только тут вы будете ходить, никогда не наступая в грядки.

Сами грядки огородите бордюрами и каждый год вносите органику в любом виде. Сняли урожай — навалили навоз–компост, отходы, траву, а сверху опилки, солому. Почти всю зиму мульча работает, готовит «кухню» к весне. Весной сгребли грубую мульчу, чтобы почву хорошо прогреть — и сеем. Поднялись кусты — вернули мульчу, да еще добавили. Вместо лопаты в почву — вилы в органику.

Особенно нам нравится вносить недозрелый компост, фекалии и кухонные отходы в мелкие канавки вдоль по грядкам. Начинаем в сентябре–октябре, после урожая, и вносим до самого снега. И эффективно, и гигиенично! Ведра на погонный метр вполне достаточно. Уложил всю канавку — укрыл почвой и мульчой, рядом сделал еще одну. Накидал — укрыл. Так в грядки уходит почти все, что скопилось за лето. К весне эта органика почти разложится. Для капусты, огурцов и кабачков — самое то.

Нету лишней органики — сейте сидераты. Сошел снег — сразу сейте холодостойкие растения: фацелию, рапс, сурепицу, масличную редьку, рожь. Убрали урожай — сейте снова и оставляйте в зиму.

НАВОЗ. Как уже сказано, навоз, гниющий в куче — не удобрение. Если уж купили его, сразу отдайте сапрофитам: разложите тонким слоем (5-10 см) под растениями и накройте какой–то мульчой. Навозная мульча — самый безопасный и естественный способ применить навоз с пользой. Не хотите, чтобы он быстро вымывался дождями — укройте пленкой, листвой.

Навоз — это «взрыв» азота, и в августе может вызвать новый рост; юная древесина не вызреет, и зимостойкость резко снизится. Поэтому ягодники и молодые деревья мульчируются навозом весной. Или, в крайнем случае, поздней осенью, перед самыми морозами.

МУЛЬЧА. Природная мульча — это в основном грубая клетчатка. Почве вполне достаточно опилок, стружки, соломы, шелухи, листвы: сапрофиты пустят их в дело. Это будут, в основном, актиномицеты, грибы и бактерии, разлагающие целлюлозу. Не бойтесь, что они закислят почву или «съедят азот». Во–первых, мульча — на поверхности, и в почву поступают уже готовые продукты распада. Во–вторых, азот микробы получают из аминокислот — продуктов белкового обмена почвы. Что–то фиксируют и из воздуха, и хотя растут при этом не быстро, но ведь их никто и не торопит. А если в мульчу попадают кухонные отходы, помет или компост, там заводятся и черви — белковый обмен усиливается так, что и толстый слой опилок не вызывает азотного дефицита.

САД И ЯГОДНИК. В «МИКОБИОТЕХе» два участка по 10 соток замульчированы опилками сплошь, слоем в 7-10 см. Остальные 30 соток залужены.

В личном саду, видимо, всю почву не замульчируешь. Но это и не надо: взрослым деревьям вполне достаточно естественной мульчи — луговой. Засейте сад бобовыми — клевером или люцерной, заведите побегоносные полевицу или мятлик. Посейте костер безостый: давая огромную массу зелени, он выдавливает с участка даже крапиву. А если не торопитесь, можно и не сеять ничего. Достаточно просто косить сад 3-4 раза в лето. Набрали сорняки бутоны — скосил и оставил траву лежать. Опять набрали — опять скосил. Заметил островок луговой травы — оставил для обсеменения. Сорнякам для жизни нужна копка, а луговые травы, наоборот, не боятся покоса. И постепенно, года за три, происходит замещение: сорняки уходят, а луговые травы занимают их место. Если косить мощным триммером (мотокосой) или большой газонокосилкой, образуется измельченная травяная мульча — она разлагается очень быстро.

Между ягодными кустами можно сыпать любую мульчу. Это, пожалуй, единственное место, где можно раскладывать навоз: малина и смородина, особенно сверхпродуктивные сорта, требуют «сверхпитания». Слой навоза, укрытый грубой органикой, плюс тепло и влага — получаем интенсивное почвенное пищеварение. Вот что нужно ягодникам для нормальной работы.

САПРОФИТЫ. Если почва давно не знала органики, в первый год не поленитесь, занесите сапрофитов искусственно. Лучше всего набрать местных червей, взять для закваски свежий навоз, и в начале лета поселить все это «общество» под мульчу. Дальше они все сделают сами, только корма добавляй. Для ускорения можно использовать и микробные биопрепараты. Но это — вспомогательные меры. В целом, никакие биопрепараты, биоудобрения или стимуляторы не сравнятся с потенциалом нормальной почвенной микрофлоры и дождевых червей. Главная роль — за местными видами гумификаторов. Вы ведь не на один год их заводите!

Ну, а если вы выбрали гумусовый тип питания растений, любите готовить компост и вам есть, что компостировать, то не ленитесь делать это правильно.

БИОКОМПОСТ или проще — хороший, правильный компост, готовить нетрудно. Но одна важная деталь тут обычно игнорируется. Слои разной органики надо постоянно пересыпать тонкими слоями земли. Положил органику — тут же притруси землей. Во–первых, земля — та же микробная закваска. Во–вторых, с землей намного комфортнее червям, и они осваивают почти весь объем кучи. Но главное, первичный гумус червей и микробов должен соединиться с минеральной частью почвы — иначе он не будет устойчивым и полноценным «запасным депо».

Отсюда и другая техника компостирования — как при производстве биогумуса. В тени делаем бурт — «слоеный пирог». Невысокий, слоев 5-6, чтобы не «загорелся». Запускаем червей, укрываем от сильных дождей и высыхания. И новые слои добавляем не сверху, а сбоку, на склон бурта, косо снизу вверх. По мере переработки выбираем биокомпост с другой стороны. Слой выбрали — слой добавили. Так бурт «ползет» в одну сторону. Дополз до края — выбираем больше половины, и начинаем добавлять «корм» на другую сторону. Бурт ползет обратно. Можно быстрее переманить сюда червей, соблазнив их чем–то сладковатым: припаренными овощами и фруктами, подслащенной кашей, запаренной шелухой лука. Чем оптимальнее будет влажность, тем больше будет червей.

Вот, собственно, и все о том, как начать реанимацию почвы. А затем ваша задача — имитировать природный приток свежей органики, по необходимости усиливая или ускоряя его. И уже года через три ваша живность создаст вам хорошую, плодородную землю. Не нужно только снова портить ее копкой, разными солями и ядами!

* * *

Кузнецов отрабатывает свою систему много лет. Сейчас, наблюдая за развитием своего агробиоценоза, он все более уверен в своих выводах. Вот главный: фоном для любого земледелия должен быть полноценный органический круговорот.

На этом фоне можно вырастить массу конкретных агротехник для разных условий и культур. Нужно только определиться, какой тип питания растений ты используешь. Хочешь природный интенсив — создавай почвенное пищеварение, пир сапрофитов. То есть, корми их мульчой, давай оптимум тепла и влаги. Хочешь сверхинтенсив, нужен высший пилотаж в растениеводстве — усиливай пищеварение почвы, приручай микоризные грибы, создай эффективные микоценозы. Раскроешь возможности сверхсортов. А нет таких амбиций — используй обычные сорта и гумусный тип питания: компост, перегной, ЭМ и гломусов.

Все это будет природно. Все это — восстановление почв, все это — помощь процветанию жизни. И замечательно.

Процветать на этой земле — дело нашей чести, господа агрономы!

Оглавление

ПРИРОДА: ОЧЕВИДНОЕ НЕВИДИМОЕ

КЛАДОВЩИКИ. КИСЛЫЙ И СЛАДКИЙ ГУМУС

СНАБЖЕНЦЫ: РИЗОСФЕРА И МИКОРИЗА

  РИЗОСФЕРА

  МИКОРИЗА

ПЕРВЫЕ ОПЫТЫ С МИКОРИЗОЙ

УГЛЕРОДНОЕ ПИТАНИЕ: ВОЗДУХ ИЛИ ПОЧВА?..

УГЛЕРОД — ДА. НО ОТКУДА?

ВОДА — ТОЖЕ ПИЩА!

ПИЩЕВАРЕНИЕ ПОЧВЫ = ПИТАНИЕ РАСТЕНИЙ

ПОЧВЕННАЯ ВАКЦИНАЦИЯ И ИММУНИТЕТ

2. ЛЮДИ: ОКУЛЬТУРЕННОЕ ПРИРОДНОЕ — МЫ ВСЕ ГОВОРИМ ОБ ОДНОМ

  СУТЬ ПРИРОДНОЙ АГРОТЕХНИКИ

  ОПЫТ «МИКОБИОТЕХа»

  УСИЛИВАЕМ ГУМИФИКАЦИЮ: МИКРОБНЫЕ ПРЕПАРАТЫ

КАК РЕАНИМИРОВАТЬ ПОЧВУ НА ДАЧЕ