Будь убедительной, Грейнджер (СИ) [Вульфи_] (fb2) читать онлайн

========== Они попробуют обмануть всех 😈 ==========

— Гарри! — Гермиона рвётся за ним, но тщетно.

Гойл-старший уводит Поттера, шипящего от боли. Уводит к Волдеморту, а им с Роном только и остаётся — смотреть вслед без возможности помочь.

— Отцепись от меня! Гарри! Отпустите его! — Уизли пытается вырваться из железной хватки кого-то из Пожирателей.

Они втроём в огромной заднице, а до Гермионы эта мысль доходит только сейчас. Сковывает грудную клетку и щемит сердце. Никто даже подумать не мог, что одна из вылазок обернётся таким диким провалом. Совершенной неосторожностью и опрометчивостью — принести им в руки Гарри. Нет. Они должны найти выход, выбраться, как и всегда это делали. Но сейчас их обоих тащат куда-то к лестнице, ведущей вниз. Но не в подземелья. Гермиона постоянно оборачивается, запоминает повороты, обстановку и думает, что им это ни черта не поможет. Если дают смотреть, значит, эти знания им пользы не принесут.

Дышать тяжело, а руки ноют от постоянного давления. Затянуты сильно. Вены пульсируют, и эта боль течёт в ней жаром вместе с кровью.

— Я могу сам идти, руки! — Рон пихает одного плечом, и перед его носом тут же возникает кончик палочки.

— Закрой свой рот, предатель крови, — цедит сквозь зубы Пожиратель, и Уизли морщится, отстраняя голову.

Гермиона стискивает зубы, подавляет желание цокнуть и смотрит перед собой. Дверь впереди по коридору огромная, расписная, под стать холодному интерьеру поместья. Арочный изгиб высоко в тени потолка, почти не видно, и стоит только приоткрыть ту магией, как по ногам сразу ветер. Холод.

— Что теперь? — хмыкает Рон. — Привяжете к батарее? Вы бы убили нас давно, если бы не…

Его бьют наотмашь, и Гермиона чуть ли не подпрыгивает на месте.

— Не надо! — негромко выдаёт она, но голос хриплый, ничего не значащий.

— Пошла вперёд. — Толчок в спину сильный, грубый, и Грейнджер спотыкаясь входит в обширное помещение. И они тут не одни.

В который раз за сегодня страх щекочет её нервы. Все, кто здесь находится, — учились с ней в Хогвартсе. И теперь внутри зарождается тихая истерика. Ненависть вперемешку с желанием исчезнуть, провалиться сквозь землю.

На неё и Рона тут же обращают внимание. Усмешки, злые, голодные взгляды и перешёптывания за спинами. Куда их ведут? Смерть, заточение? Публичная казнь? Пусть будет что-то максимально показательное, Гермиона уверена, именно к этому они и стремятся. Больше жестокости при раздутом самомнении.

— У меня есть отличная идея, — говорит Нотт, закрывая двери. — Ты меня не интересуешь, Вислый, а вот твоя подружка… — Тео окидывает её взглядом, но Уизли мигом пытается закрыть её собой.

— Отошёл от неё! — защищает, почти брызжет слюной.

— Не советую, — крутит головой Забини, и Рона отбрасывает к каменной стене.

Нотт обхаживает Гермиону, и она задирает подбородок. Молчит, не реагирует и почти не смотрит за ним. Лишь бы нервы выдержали это тревожное чувство, будто она обнажается под его пристальным взглядом.

— В чём дело, Тео? — подмигивает Гойл. — Давно девчатины не было?

Звучит отвратно, сильнее, чем сожрать слизня. О, наверное, Гермиона лучше справилась бы с этой задачей, чем стояла здесь, словно плавала в аквариуме с пираньями.

— Допустим, — рассуждает он. — Грейнджер, расскажи, как проходили будни самой умной девочки в Хогвартсе? Отбоя от учебников не было? — И остальные смеются, пока у неё дёргается переносица от злобы.

Напряжение в теле настолько велико, что ей кажется, она лопнет, как тетива у лука. Гермиона слышит между строк, понимает их подтекст, но не хочет продолжать перепалку. Не сейчас, не время.

Она украдкой оглядывает помещение; Рон позади ворчит, обкладывает их проклятиями и получает удар в живот. От боли, что будто разделяет с ним на двоих, дёргается всем телом. Сводит под лопаткой, тянет ниже. Неприятно.

Сосредоточение на ощущениях отключает от реальности. Вокруг белый шум, серая пелена — ничего из её жизни не существует, и Гермиона просто плывёт по течению.

Звякает застёжка, молния на ширинке — хорошо слышно с эхом в помещении, пока остальные злорадствуют. Она опускает растерянный взгляд на безмятежное лицо Нотта и шарахается в сторону.

— Неужели тебя что-то напугало, бесстрашная? — насмехается Пьюси и делает глоток тёмной жидкости из стакана.

Мерлин. Нет. Гермиону точно это не пугает. Скорее, злит. Эмоций через край, но они, как загнанные в клетку птицы, вырваться не могут. Она не глупая, чтобы не понять, чего они хотят и почему смотрят волком. Чёртовы ублюдки.

— Ну так нагни её, Тео, — подмигивает Гойл, но тот не спешит, хоть и руку тянет.

— Какого хера происходит? — Помещение сквозное; ещё одна дверь в другом конце, но то, как беззвучно рядом с ними появляется Малфой, заставляет каждого выпрямиться.

— Бля, вешай ёбаный колокольчик, Драко, — плюётся Монтегю.

Гермиона рвано дышит. Но с таким диким облегчением, что колени дрожать начинают. Драко смотрит на неё, она ловит взгляд мимолётно, будто от нескольких секунд между ними подожжётся воздух. Он опускает голову — чуть-чуть, — таранит гневным взором пах Тео, и она очень хорошо понимает почему. И если до этого Гермиона думает, что они с Роном в заднице, то теперь их положение существенно продвинулось глубже. Опрометчивые поступки будут стоить им жизни. А она не хочет никого терять.

И его больше всего.

— Кое-что случилось, как ты знаешь. — Тео играет бровями и хапает Гермиону за предплечье. Она тут же стискивает челюсти, подавляя рык.

— Не трогайте её! — орёт Рон, пытаясь вырваться. Дёргает плечами, беснуется и злится как чёрт. — Сука, отойди от неё, Нотт!

— Малфой, смотри, что тут у нас. — Но он его не слушает, ухмыляется и толкает Гермиону в плечо. Сперва не сильно, а потом так, что она падает на колени.

Остальные смеются, а она шипит от боли на холодном мраморе поместья. Руки скованы за спиной, и ей кошмарно некомфортно.

Драко делает шаг вперёд; между ними меньше метра. Грейнджер с опаской поднимает голову, ловит его взгляд и озирается.

— Гермиона, ты в порядке? — не унимается Рон.

Но она молчит. Лучше ничего не говорить.

— Он действует мне на нервы, — закатывает глаза Пьюси, отмахиваясь от рыжего. — Слушай, а у грязнокровки красивый рот. Хм, Малфой, думаю, что, как твоей особенной любви, этому рту нужно найти хорошее применение. — Он ухмыляется, подмигивает, а Гермиону сковывает холодом.

Волнение от одной лишь коротко и бездумно брошенной фразы разносится по телу молниеносно.

— Блядь, Пьюси, я закопаю тебя, — рычит Уизли. — Не трогайте её!

Она пятится, ёрзает на коленях под общий гул и смех. Но Драко его не разделяет. У него мелко подрагивает уголок губ, а взгляд пронизывает до костей. Самый настоящий ураган, грозовое небо. Её грудную клетку колет, внутри выворачивает всё, пока он делает маленький шаг к ней.

— Я бы посмотрел, ну. — Гойл цокает и облизывает верхний ряд зубов. — Раз не Тео, то ты.

Мерзко. Грейнджер ещё никогда не чувствовала себя такой загнанной в угол.

— Гермиона, не надо, пожалуйста! Скажи хоть что-нибудь! — Рон пытается, но тщетно.

Он тоже многого не знает, и сейчас совершенно не место и не время для пояснений.

— Лучше я, — вызывается Монтегю. — Приятное с полезным совместим, а?

— Пф, я бы твой член даже грязнокровке не дал, — смеётся Пьюси.

— Нет разницы, — цедит он.

— Ещё шаг, и я подожгу вас обоих, — осаждает их Малфой, и Гермиона задирает голову.

Он стоит перед ней, буквально в нескольких сантиметрах. Его пах на уровне её лица, и она не двигается. Не протестует и не реагирует.

— Только тронь её, хорёк, я лично тебя уничтожу, — не унимается Уизли, и стоящий рядом с ним Забини закатывает глаза.

— Силенцио, — бурчит он, и в помещении тут же становится куда тише. — Он заебал.

Гермиона оборачивается, хмурится и смотрит с досадой: Рон надрывается, и ей слишком стыдно и неприятно за то, что он сейчас может увидеть. Драко хватает её за шею, поворачивая к себе голову. Потому что не по нраву, что Грейнджер отвернулась. Он заглядывает ей в глаза, долго смотрит с ухмылкой. Проникает в её структурированные мысли, обволакивает разум и буквально кричит от безысходности.

«Если не сделаем это — будет слишком много подозрений. Они не дадут вас увести, а я не могу позволить им причинить тебе вред».

И Гермиона кивает. Сама не верит в то, что делает, но это лучше, чем развитие событий по иному — более ужасному — сценарию. Её только сейчас накрывает волной отвращения и омерзения. И к ним, и к себе самой. Малфой прав, их мозгов хватит только на такое безрассудство и издевательство. Её корёжит и выворачивает от того, что происходит. Но подыграть действительно проще. Забыть на секунду о гордости и сделать это, к тому же — для Драко она делала не один раз.

Грейнджер настраивает себя на то, что ничего не будет. Что ей стоит примерить роль, в которой они с Малфоем красиво обводят этих тупиц вокруг пальца. Вот где совмещается приятное с полезным. Лишь бы не переиграть.

«Придётся быть грубым. Сопротивляйся».

И Гермиона шикает, стоит Драко коснуться её подбородка. Сжать пальцами щёки и ухмыльнуться так, словно только что в одночасье стёр всё хорошее между ними. Грейнджер пробирает мороз от такого взгляда — беспристрастного, дикого и надменного. Его дыхание касается её губ, а близость дурманит. Потому что она привыкла к нему. Она давно не боится. Гермиона смотрит с вызовом, ничуть не пасует, и Малфой резко толкает её; лёгкий хруст позвонков тихо слышится ей, и больно локтю, на который приземляется.

Вокруг притихают все, только жадно наблюдают, как Драко расстегивает бляху ремня. Ждут зрелища и унижений. Гермиону передёргивает, злоба накрывает с головой, и будь у неё палочка — сил хватит разнести всех.

— Поднимайся… грязнокровка. — Он медлит секунды три, прежде чем позвать её так, и слово криво ложится на язык. Она слышит в его голосе, как Драко переступает через себя, чтобы так к ней обращаться.

— Да пошёл ты, — говорит хрипло, громче, чем до этого. Он сам дарит ей уверенность.

— Грейнджер, как на тебя не похоже, — иронизирует Пьюси. — Хорошим девочкам не стоит так марать свой рот.

— С тобой я не разговаривала, — почти рычит в ответ, поднимаясь на колени с небольшим усилием. Малфой делает шаг и усмехается. Но не над ней.

«Ты чертовски заводишь, Грейнджер».

Его голос в голове пускает мурашки по коже, но вопреки тому, что Гермиона не ощущает страха, всё равно пятится. У Драко получается приспустить штаны и боксеры слишком мерзко, и она — хреновая актриса — всё равно морщится.

— Даже не думай, Малфой. — Грейнджер чуть ли не скалится и быстро пытается встать на ноги, но вокруг неё каждый начинает демонстрировать готовность пресечь её попытки к активным действиям.

Драко эта ситуация забавляет. Он выглядит Королём и знает, какой ход следующий. Играет, как хищник с добычей. Показательно, надменно и лицемерно. Совсем не такой, каким она привыкла видеть его в моменты их уединения.

— И что же ты сделаешь, всезнайка Грейнджер? Тебя ничто не спасёт от такого позора. — Едкая ухмылка красит его губы, а у неё сердце проваливается в груди от бессилия.

Ей сложно просто взять и отделить игру от реальности. Она напоминает себе об этом постоянно, но что-то всё равно продолжает царапать грудную клетку. Гермионе хочется отсрочить происходящее. Нет. Нет-нет. Она не готова. Не сможет.

Кажется, Драко замечает страх в её глазах. Он сменяет уверенность и заставляет Гермиону тяжелее и чаще дышать.

«Я знаю, о чём ты думаешь. Перестань. Так или иначе, я не сделаю тебе больно. Ты же знаешь».

Только это и удерживает её на плаву. Она сопротивляется, отворачивает голову и жмурится, когда видит перед носом его член. Гермионе требовалось сохранить самообладание, высечь сейчас всё приятное, что когда-либо происходило с ними.

— Возьми в рот, сука, — выплёвывает Драко и несильно сжимает пальцами её волосы.

Цепи рядом звякают, а Забини сильнее удерживает немого Рона, который от злости и беспомощности почти слился с цветом собственных волос.

— Сейчас твою подружку хорошо отымеют, — хмыкает Монтегю, и Драко недвусмысленно зыркает на него, что тот затыкается.

— Сопротивляйся, так даже интереснее, — тихо говорит Малфой, удерживая голову Гермионы и медленно надрачивая себе.

Ещё мягкий член начинает твердеть от нехитрых махинаций, и Грейнджер плотнее смыкает губы. Отвернуться теперь сложнее, и ей приходится изловчиться, чтобы краснеющая головка даже немного не касалась её рта.

Мерлин, это сплошная ересь. Что-то неправильное и мерзкое, но что-то внутри Гермионы откликается, будоражит и возбуждает, потому что в первую очередь — это всё ещё её Драко. И то, что он делает, — игра на публику. Она снова напоминает себе об этом, и из-за крошки похоти, мягко затянувшей внизу живота, Грейнджер начинает искать плюсы собственного положения.

Отключить разум, забыть об остальных. Только он один. Сосредоточиться и просто сделать это.

«Ты потрясающая, Грейнджер, твои эмоции заводят».

Если бы она могла, то непременно бы выкинула его из своей головы. Но тем лучше. Пусть видит, знает и тоже мучается.

— Рот, — командует он, его пальцы ощутимо давят на щёки снова. Губы рыбкой открываются, и он толкается в них самым кончиком члена.

— М! — Она исполняет свою роль на ура. Или просто думает так для расслабления. Гермиона хорошо помнит его вкус, он не отторгает её, наоборот, сильнее пронзает каждую клеточку тела.

— Так её!

— Завали ебальник, — рычит Драко в ответ.

Грейнджер знает этот голос и понимает, почему его так выносит. Лишь бы не улыбнуться этому чёртовому моменту, самому светлому, что могло сейчас происходить. Пожирательское отребье замирает, хмыкает, а Малфой всё так же возмутительно и пошло толкается в её рот. Давит и заставляет. Принуждает. Подавляет всю, как Гермиона ни старается.

Она не может больше сопротивляться. Не может, и всё. Потому что он — её. Грейнджер мычит от возмущения или свято в это верит и сдерживается, чтобы не закашляться от того, как глубоко ей в глотку толкается Малфой. Его член скользит между губ, и она автоматически старается не царапать его зубами.

И он не врал. Он трахает жёстко, держит грубо и каждый раз пытается вызвать в ней рвотный рефлекс. Челюсти ноют, воздуха не хватает, и становится безбожно больно.

— Арх! — Гермиона пытается откашляться, жмурится и ощущает, как по щеке скатывается слезинка.

— Ещё не всё, — предупреждает Малфой, а за его спиной одобрительные возгласы.

И теперь он толкается мягче. Она не жмурится, смотрит на него и умудряется лизнуть ствол, пройтись по каждой венке и задеть уздечку. Потому что ему так нравится. Она выпускает его член изо рта, и между ними тонкая ниточка слюны.

«Блядь, как же я люблю тебя, Грейнджер».

На его губах ухмылка, он проводит головкой члена по её блестящим от его смазки губам и снова погружается в податливый тёплый рот. Гермиона чувствует пульсацию, как он разбухает под её языком — на грани. Вот-вот кончит.

Грейнджер думает о том, что он сделает это ей на язык. Что прогрузится глубоко в глотку и изольётся до конца — она проглотит всё до капли. Сумасшедшая. Потому что он всё ещё в её голове. И то, как бешенно мечутся эмоции в радужке Малфоевских глаз, только сильнее доказывает её предположение. Их игра вполне убедительная, а она смирилась со своей дерьмовой участью. Проигравшая битву, чтобы потом одержать победу в войне.

Драко толкается ещё пару раз, наматывает на кулак её кудри и еле сдерживает тяжёлое дыхание. Гермиона знает, что ему слишком хорошо. И он прикладывает достаточно усилий, чтобы это было не так очевидно.

— Да, вот так, грязнокровка, — выплёвывает он, кончая и останавливаясь.

Гермиона мычит и стонет. Пытается вывернуться, и Драко тут же помогает ей: отшвыривает от себя, как что-то ненужное.

— Думаю, стоит продолжить, ха? — Подмигивает Монтегю.

— Следи за временем, — напоминает Забини. — Две минуты до сбора, и так задержались.

— Я уведу их, — предупреждает Драко, выгадывая момент. Блейз сильно его спасает.

«Прости за это, я всё исправлю».

Гермиона кивает незаметно для остальных. Осознание происходящего немного давит на её моральную планку, но это лучше, чем попасть в лапы остальных недалёких ублюдков.

Жаль только, что теперь объяснить всё Рону и Гарри станет гораздо сложнее…

========== Но друг друга не обманут 🥰 ==========

Комментарий к Но друг друга не обманут 🥰

14 августа: “Куни”

pov: проходит около недели; благодаря действиям Драко Гермионе и Рону удаётся сбежать. Они находят укрытие и разрабатывают дальнейший план по спасению Гарри. В один из вечеров они спорят с Роном о том, кто вернётся в Орден, а кто останется тут для дальнейшей слежки за Пожирателями. После небольшой ссоры Уизли уходит на разведку, а Гермиона собирается вернуться в Штаб.

Любовь и романтика победила🫶

Драко обнимает её со спины, утыкаясь носом в макушку. От Гермионы пахнет хвоей, сыростью и гарью. Он дышит. Размеренно, глубоко. И только крепче сжимает Грейнджер в кольце рук. Маленькую, хрупкую, но такую сильную. По нему расползается тепло её маленьких ладоней, она гладит его пальцы, кутается в его объятьях — и только это держит Малфоя хоть в каком-то равновесии.

— Прости, — шепчет, заправляя за ухо кудри. Касается губами мочки и чувствует, как Гермиона вздрагивает.

— Мы уже обсуждали это, — замечает она спокойно. — Не самое приятное, что могло со мной произойти, но лучше, чем если бы к этому принудил кто-то из… них. — Ей и самой не нравится говорить на эту тему, но Грейнджер старается находить плюсы даже в сплошь ублюдской ситуации.

Ощущение, что могло случиться непоправимое, не приди туда Малфой, — намного сильнее пугает, нежели то, что произошло. Но при этом Гермиона понимает, почему Драко уже в который раз просит прощения и не выпускает из рук. Даже тот факт, что ей нужно отправляться в Штаб и скоро вернётся Рон, его не останавливает. Между ними и так произошла стычка, когда он помог им бежать, а тут — прямое столкновение, последствия которого Гермиона разгребать пока не хочет. Уизли не готов к новой информации и вряд ли примет то, что Драко не враг. Далеко не враг.

— Я должен был что-то придумать, — Малфой почти рычит, и злость на себя чувствуется в силе сжатия рук на её теле. — Ты точно в порядке?

— Что я должна тебе сказать, чтобы ты поверил моим словам? — выдыхает Грейнджер и пытается перевернуться на другой бок — лицом к нему. — Или, может, мне что-то придумать?

Он ослабляет хватку только после второй её попытки, и теперь она сама обнимает его, скользит ладонями по ткани чёрной водолазки на рёбрах; их тела прижимаются, сливаются в одно. Гермиона заглядывает Драко в глаза и закидывает ногу на бедро.

— Ещё один дерьмовый случай в копилку, и без этого довольно упрёков. — Гермиона знает, о чём он. Понимает его переживания и догадывается, что в сложившихся обстоятельствах этот случай не играет на руку.

— Когда мы победим, я постараюсь… что-нибудь сделать. — Она касается губами его подбородка. — А сейчас ты кое-что мне задолжал.

Что-то тягучее — мёд или горячее лавы — она ощущала глубоко внутри всё то время, пока они лежали на кровати. Близость к нему, постоянное лёгкое трение. Пока Гермиона об этом не думала, тело абсолютно и бесповоротно подчинялось мозгу, но теперь, когда она цепляла его бедро ногой, жалась по-прежнему, что-то упрямо щёлкало. Отдавалось жаром внизу живота.

Неразумно ни разу. Не место, не время.

А захотелось, лакомо обволакивая каждую клеточку тела.

— М? — До него не доходит, что именно. И понимание приходит только в тот момент, когда она толкается вперёд сама. — Грейнджер?

Ей хочется рассмеяться. Его голос хриплый, и, судя по интонации, Драко действительно не верит в то, что она ему очевидно предлагает сделать. А у неё в голове план. Такой же сомнительный, как и всё происходящее с ними последние недели три.

— Мгм, — кивает она, — ты тогда был в моей голове, а я не могу так поступить, но, — Гермиона жмёт плечами, — тут никого нет, никто не увидит, как ты используешь свой некультурный рот.

— Эта война очень портит тебя, Грейнджер. — Её веселит то, что Малфой почти фыркает в ответ. Ещё бы. Драко кому-то что-то должен? Пф.

— Зато ты на правильном пути и меняешься в лучшую сторону, — Гермиона говорит с явным намёком, пока его ладони медленно скользят по её талии.

Мурашки по спине. Ей нравятся эти ощущения — его рук, когда трогает так. Когда нет ничего и никого лишнего. Грейнджер любит это, нечто особенное, чему не находит лишний раз никаких слов. Необъятное.

— Вот оно что. — Он хмыкает, поднимается над ней и хватает за талию.

Стаскивает к краю кровати, сам встаёт и тянет руки к ширинке на её джинсах. Гермиона улыбается, запрокидывает голову: ждёт и не препятствует. Он цепляет штаны вместе с бельём, стягивает вниз, царапая кожу.

Малфой тянет медленно, смотрит с каким-то мазохистским удовольствием и облегчением, что вообще может всё ещё прикасаться к ней. Он ненавидит, когда его загоняют в рамки, когда нет возможности не быть загнанным в угол, и тот случай чёртово издевательство. И не будь Гермиона той, кем является, он мог лишиться единственного, что ещё ведёт к свету.

Он гладит её по бёдрам, откидывает в сторону одежду и разводит ноги, присаживаясь. Грейнджер и сама притягивает его, ёрзая на постели. Скользит икрами по его плечам, пока Малфой задирает свитер. Он гладит впалый живот, чертит линии на её рёбрах и дышит, опаляя лобок тёплым дыханием.

— Они, небось, кичились тем, что ты сделал, каков молодец. — Грудь Гермионы вздымается, он замечает это краем глаза. — Наверное, то, чего я хочу сейчас, в их глазах тебя бы унизило, м?

— Это последнее, о чём я думаю, — говорит он, целуя внутреннюю сторону бедра. — Хочу стереть любое воспоминание о том, что было.

— Почему? — Грейнджер забавляет его реакция, а между ног теплеет, щекочет от его дыхания. — Тебе не понравилось то, что я делала? Ах, м!

Она затыкается тут же. Малфой целует, разводит языком её мягкие половые губки, щёлкает по пульсирующему клитору и находит все точки воздействия на Гермиону. Чтобы молчала или молила о продолжении, извивалась или притягивала его к себе.

В такие моменты Драко хочет быть в её мыслях, эмоциях, которые она порой не выдаёт, держит в себе, как он ни старается ей угодить.

Он лижет её, приникая к влажному лону; ласково посасывает и гладит руками бёдра. Гермиона охает, кусает губы и сжимает руками груди. Ей хорошо. Ощущения острые, запретные, словно сейчас может прийти кто-то и отнять этот момент. О, её никто не сдвинет с места, пока она не кончит. Пока Драко, её Драко, не доведёт до потери пульса. Чтобы ощущалось так же горячо, как было тогда.

— М-м-м. — Она хочет свести ноги, когда он отстраняется.

Холод помещения контрастирует с жаром между ног, а Гермионе так не хватает давления и трения. Она недовольно мычит и легонько упирается пяткой ему в спину.

— Что ты там говорила? — Малфой ухмыляется, когда видит, как она выгибается под его лаской. — Как кончишь мне на язык или как глубоко я буду внутри тебя. — Она слушает и стонет, и пусть он не видит, но знает наверняка, Гермиона краснеет.

Она может подумать об этом, но никогда не произнести. Поэтому её безумно смущает то, что Драко часто шепчет ей, урывая момент для их близости.

— Мне плевать, что подумают, — говорит он, скользя губами по внутренней стороне её бедра — мурашками по коже. — Ты та, кому я хочу дать это всё.

— Дай. — Голову кружит, ударами сердца вытесняя воздух из лёгких.

Гермиона предаётся чёртовой романтике, течёт от возбуждения и его языка на промежности. Яркие ощущения. Драко именно что ласковый. Ох, Годрик, она даже не задумывалась об этом никогда. Малфой посасывает клитор, слегка дует, и её буквально уносит от ощущений, от накатывающего волнами оргазма, который этот чёрт контролирует. Подводит к краю, дразнит, но не отпускает.

— Я… Драко! — Грейнджер зовёт его, вскидывая руку. Пальцы на сыром хлопке сжимаются так, что белеют костяшки. — М!

Он всё равно тянет время. Не слушает её, играя на нужных точках, как ему нравится. Она вся его, до последней капли. Скользкая, горячая, возбуждённая. Маленькая ведьма.

В доме скрипит дверь и половицы. Гермиона дёргается: Рон? Рон!

— Мерлин! Др… а-а! — Она поворачивается на бок, чтобы заглушить свой стон. Утыкается лицом в простынь, содрогаясь и ненавидя это всё одновременно.

Малфой не отстраняется, наслаждается её абсолютной капитуляцией. Только опускает ноги, успокаивающе гладит и никуда не собирается уходить.

— Будь убедительной, Грейнджер, — говорит он тихо. — Вислому придётся всё доходчиво объяснить.

Она тяжело дышит, хочет отрицательно мотнуть головой, но сил нет.

— Потому что я никуда не уйду. — Он подбирает её вещи. У него нет ни малейшего желания представлять Уизелу даже толику возможности видеть Гермиону такой.

— Ты будешь должен снова. — Она злится, но голос слышится скорее довольный, чуть сиплый, вызывающий у Драко хитрую ухмылку.

Мерлин, Малфой выглядит чуть ли не довольнее её, и Грейнджер даже не может злиться. Она своё получила, и, кажется, сейчас придётся объяснять, почему у неё нет сил одеться — за неё это делает Драко — и что, собственно, он тут вообще делает.

— Гермиона, — слышится из другого помещения их лесного заброшенного дома. — Гермиона, пока всё чисто, я думаю, ты можешь…

Он открывает дверь и застывает в проходе. Драко тянет Грейнджер на себя, и она охотно идёт ему в руки.

— Что за?!..

— Я всё объясню…

***