Математик Боя. Становление легенды [Blood_and_Tea] (fb2) читать онлайн

Blood_and_Tea Математик Боя. Становление легенды

Война начинается — спасение Хокаге

Сарутоби Хирузен нервничал. Нервничал, несясь по одному из многих ветвистых лесов Страны Огня.

Глава деревни, ее опора и надежда — Хаширама Сенджу, совсем недавно совершивший истинный подвиг и победивший ужаснейшего противника — Мадару Учиха, мертв… Первый Хокаге, по праву носивший звание сильнейшего под небом, убит отрядом наемников на собрании Каге, а его младший брат, ставший в одночасье Вторым Хокаге, ранен и сейчас движется в сторону Листа.

Клан Сарутоби принял эту информацию всего сорок минут назад, но Коноха уже была далеко позади, а рядом — отряд из сильнейших джонинов и чунина деревни, которых успел найти Хирузен за столь короткий срок. В послании не называлось точное расстояние до нового Хокаге, как и не говорилось, с какой скоростью он движется (а зная Тобираму Сенджу — двигаться он мог ненормально быстро), был уточнен лишь маршрут движения раненого лидера деревни. И именно по нему сейчас и двигались пятеро сильнейших шиноби Страны Огня в своем поколении…

— Ничего, — в сотый раз за сегодня мотнул головой Сэдэо Хьюга — глава клана лучших сенсоров и один из учеников самого Тобирамы, прекрасно знающий «цвет» чакры учителя. — Никаких признаков сенсея или его преследователей.

— Продолжай смотреть, — в голосе Хирузена сквозила мольба. Как капитан отряда, он корил себя за то, что не может ничего сделать в данной ситуации, кроме как положиться на своего сенсора и просить его выжимать из себя все силы. — Не останавливайся.

— Да, — Сэдэо и сам понимал, насколько важно сейчас следить за окружением.

Их пятерка распределилась как по учебнику: двое спереди, двое сзади и один в центре. Сэдэо находился в центре — благодаря особенности его глаз, он мог сканировать местность в радиусе нескольких километров вокруг себя, так что у него не было большой нужды лезть вперед. Спереди находились бойцы, которые могли бы максимально быстро добраться до обнаруженного Хокаге и поддержать его в бою — Кагами Учиха и Сенсома Томура. Эти двое были быстрейшими в пятерке не только в скорости передвижения, но и в применении атакующих техник. Хирузен, как лидер (а значит — Сердце отряда), двигался позади, вместе с единственным из пятерки, никогда не бывшим учеником Тобирамы — Шикогеру Нара.

— Отбрось эмоции, Хирузен-кун, — посоветовал опытный джонин клана теневиков, заметив, как нервничает его командир. — Сейчас ты ими только навредишь.

— Я справлюсь, — сухо ответил Сарутоби.

— Ты — да, а вот те, кого ты на эмоциях подставишь под удар, могут и не справиться. Не забывай — сейчас ты не один.

Молодой джонин недовольно зыркнул на абсолютно спокойного ветерана и выдохнул. Конечно, глава клана Нара прав — нельзя поддаваться эмоциям, особенно если у тебя в руках находятся судьбы вверенных тебе людей. Хотя червячок упрямства все еще шептал где-то внутри, что уж его одноклассники точно не спасуют, если он оплошает.

По-настоящему элитных шиноби Коноха (которой сейчас временно руководил совет кланов) не выслала, ограничившись лучшими из молодых бойцов. Настоящие профи и ветераны, вроде того же Шикогеру, остались в деревне и сейчас усиленно готовились к возможному нападению. Узумаки Мито удалилась на медитацию — если дело станет совсем худо, она выпустит в мир Девятихвостого Лиса — чудовище, запечатанное в ней после инцидента с Мадарой, и способное уничтожить небольшую армию шиноби.

— Вижу! — выдохнул, наконец, Сэдэо. — Семь часов, четверо наших. Учитель слева. Приготовьтесь — за ними погоня.

Не успел молодой глава клана Хьюга полностью доложить ситуацию, как Сенсома активировал одну из своих коронных техник — Внутренние Врата, мгновенно ускорившись и прыгнув на помощь к новому Хокаге. Кагами тоже не медлил — его Мангеке Шаринган раскрутил свой причудливый узор, а сам юноша странно заколебался, будто отражение в водоеме, в который бросили камень.

Хирузен выдохнул. Вот теперь стало проще — цель ясна и понятна, а уж средства ее достижения…

Плавно сложив печати одной из своих новых огненных техник, молодой командир отряда встречи Второго Хокаге присоединился к развернувшейся за секунду битве.

* * *

Тобирама Сенджу не думал — он просто бежал. Мысли сейчас — непозволительная роскошь для того, кого сокомандники уже называют лордом Хокаге, ведь любые мысли сводились к самобичеванию за то, что он не смог спасти брата и совершил роковую ошибку. Еще одна ошибка, и этот лес станет его могилой…

— Господин Второй, ускоряйтесь! Мы их задержим! — Сенку Сенджу посмотрел в глаза главе своего клана.

Тобирама лишь поморщился, прислушиваясь к своим ощущениям. Много, слишком много врагов для того, чтобы их можно было задержать силами оставшихся в живых трех телохранителей Хокаге. Теоретически, их можно попробовать разбить в прямом бою, но риски поражения слишком велики. Подмога из Конохи должна скоро прибыть, но точных данных нет, как нет и возможности использовать пространственно-временные техники дальних дистанций — просто не хватит времени на подготовку.

Спереди «пахнуло» слабой чакрой, будто какой-нибудь мелкий чакрозверь или чей-то заблудившийся Призыв решил глянуть на разборки шиноби, но Сенджу был знаком этот «запах»… Облегченно выдохнув, Тобирама остановился.

— Всем приготовиться! — скомандовал он, разворачиваясь лицом к отряду преследователей — Левому Крылу Кинкаку Бутай. — Сенку, Дайки — построение номер шесть! Аки, держись сзади!

Шиноби Скрытого Облака сократили расстояние быстро. Беспечно быстро для части отряда, в которой не было его ядра — легендарных братьев псевдо-джинчурики. Левое Крыло Кинкаку Бутай все еще было сильным отрядом шиноби, к тому же их цели уже должны были устать от погони, а значит очевидно — как можно стремительнее напасть в лоб и разбить последний осколок группы Хокаге.

Они еще не поняли, что превратились из охотников в добычу…

Вспыхнуло — вылетевший вперед шиноби Облака применил нинтайдзюцу, покрывшись молниями с ног до головы! Не ожидавшие такого Сенку и Дайки могли лишь отступить, ибо приготовленные ими ниндзюцу Стихии Земли не смогли бы навредить пользователю этой техники. Ускорившийся «Кумовец» радостно оскалился, летя прямо на Тобираму, но Сенджу лишь поморщился, демонстративно переводя свое внимание на других.

Заставляющий вздрогнуть, хруст позвоночника поторопившегося шиноби Облака, казалось, разнесся по всему лесу, а после в ничего не понимающих противников прилетает тело, только-только остывшее от применения нинтайдзюцу.

— Ты мог сделать это быстрее, — скрывая за недовольным голосом облегчение, произнес Тобирама.

— Тогда бы я обжег руки, — Сенсома, из-за открытых Врат распространяющий физически ощущаемую опасность, приземлился на ветку рядом с Хокаге. — Впервые вижу нинтайдзюцу Молнии. Он был силен.

— Остальные тоже не промах.

— Ну так и я не один.

Будто по команде, из-за спин шиноби Конохи в их противников полетела россыпь средних по величине Огненных Шаров, что заставило их немного отступить. Внезапно ветвь дерева, на которую прыгнул один из «Кумовцев», обратилась человеком — молодым юношей с красными глазами, который моментально прервал жизнь ошеломленного врага!

— Сенсей, вы ранены! — Сэдэо, наконец добравшийся до места основного действия, сразу же подскочил к Тобираме.

— Пустяки, — отмахнулся Второй Хокаге. — Слушайте внимательно, повторять не буду.

Сказав это, Сенджу начал складывать пальцы в печати, готовя какую-то долгую и мощную технику. Лишь бывшие ученики третьего класса могли увидеть в этих печатях замаскированное послание, сделанное с помощью особой распальцовки их учителя, которой они и сами пользовались в общении друг с другом.

— Стихия Воды: Великая Водяная Стена! — гению в контроле чакры и мастеру водных техник не составило труда все же использовать мощное водяное ниндзюцу, чтобы отвлечь врагов, сложив всего пару печатей в конце.

— Стихия Земли: Земляной Дракон! — Сенсома, повинуясь приказу учителя, тоже использовал одну из своих сильнейших техник, да к тому же начинил ее фуин-взрывами.

Тем временем Хирузен, используя свой личный призыв, бросился к разделившимся из-за атаки ниндзюцу противникам в ближний бой, беря на себя тех, на которых ему указал Тобирама. Кагами, и так находившийся недалеко от врагов, поддержал друга сюрикенами, не давая шиноби Облака вновь сгруппироваться и стать опасными. Сэдэо остался подле Хокаге, ибо только глупец рискнет сразиться с одним из сильнейших в клане Хьюга в ближнем бою.

— Техника Теневой Тюрьмы!

Шикогеру, выскочивший из-за спин отвлеченных противников, подобрал идеальное время для атаки — сейчас элитные джонины Кумо были не в состоянии противиться его теням, которые в ветвистом лесу могли тянуться на просто неприличные расстояния! Сенсома, уже окончивший свою технику, ринулся к связанным тенями врагам, чтобы добить их…

— Стихия Молнии: Первый Клык! — мощнейший заряд электричества чуть не пробил Томуру насквозь, стоило ему лишь приблизиться к своей первой цели.

Один из немногих не связанных тенями и боем шиноби Облака приземлился на землю, рядом с Сенсомой, которому чудом удалось избежать прямого попадания клыка из молнии, удерживаемого смуглым мужчиной на пальце. Этот джонин был явно сильнее остальных, об этом Тобираме тут же сообщил Сэдэо:

— Это их командир, — палец Хьюги недвусмысленно указывает на противника Томуры. — Сенсей, ему нужно отправить подмогу!

Тобирама лишь мельком глянул на двоих шиноби, готовых сорваться в ближний бой в любую секунду, и тут же перевел взгляд на оставшиеся силы Кумо:

— Не волнуйся за него. Действуем по плану.

Призвав одной печатью Земляную Стену прямо рядом с собой, Сенсома внимательно осмотрел своего оппонента. Уверенная стойка и пять заряженных электричеством пальцев говорили о том, что он готов к бою. Цепкий взгляд джонина так же изучал шиноби Конохи: молодой, высокий, расслабленный, но…

— «Опасный!» — подумал Кайру — командир Левого Крыла Кинкаку Бутай, и сорвался с места!

Его сильнейшее ниндзюцу — Клыки Молнии, позволяло разить врагов электрическими разрядами такой мощности, что большинство из пораженных умирало мгновенно. Дальность от руки, на которой держалась техника, была невелика — четыре метра максимальной мощности, дальше — легкое пощипывание, способное убить только обычного человека, да и то не каждого.

Но на своей дистанции Клыки были страшным оружием.

Сенсома, не сводя глаз с противника, одной рукой вырезал в своей же Земляной Стене нечто, очертаниями напоминающее одноручный меч, и тут же схватился за его «рукоять». Легкий посыл чакры, и Стена осыпается пылью, оставляя в руке хозяина тяжелейший для обычного человека, но вполне себе легкий для перерожденного клинок из камня. Шиноби Кумо тут же бросается в бой, а шиноби Конохи с радостью принимает его, взяв меч на изготовку!

Мужчина из Облака хорош — молнии, срывающиеся с его пальцев, пробивают толстенные деревья насквозь, однако это не нинтайдзюцу, а значит скоростью Кумовец может довольствоваться лишь своей родной, крайне невысокой, если сравнивать ее со скоростью Сенсомы. Однако джонин опытен, а потому не подпускает молодого чунина близко, крайне умело нивелируя разницу в той самой скорости, в которой преимущество на стороне Сенсомы.

— «Его движения точны…» — Томура делает фляк назад, уворачиваясь от очередного заряда молнии и тут же бросая свой каменный меч в оппонента. — «Слишком точны. Будто робот какой. Отлично — нужно всего лишь заставить его промахнуться.»

Активировав Печать Силы Сотни, юноша отпрыгнул от удивленного новой техникой врага и быстро сложил печати Стихии Ветра, доминирующей над Стихией Молнии.

— Стихия Ветра: Порыв!

Ниндзюцу этой Стихии все еще выходили у перерожденного слабыми, однако и такой техники хватило, чтобы противник не пытался блокировать ее своими когтями, а стал уворачиваться, используя ближайшее дерево как щит. Когда Кумовец потерял его из виду, Сенсома тут же деактивировал Печать, на крохах оставшейся чакры погружаясь под землю, будто под воду.

— «Где он?!» — Кайру, являющийся неважным сенсором, но, все же, кое-что умеющий, не только не видел противника, но и не чувствовал его чакру. — «Он будто мгновенно умер. Только что от него фонило чакрой, но сейчас…»

Держа Клыки наготове, джонин вышел из-за дерева, отмечая, что его отряд сейчас ведет сражение на верхних уровнях. Шиноби Конохи теснили Кумовцев, но ситуация не была критичной. Если сейчас быстро избавиться от надоедливого пацана — мастера тайдзюцу, почти мгновенно убившего Кено, то можно будет изменить ход сражения в свою пользу.

Внезапно пропавший юноша из Конохи появился так же внезапно, выскочив из-за дерева и нанося сокрушительный удар ногой!

Такая мощная атака должна была бы поставить точку в сражении между ним и Кайру, да только вот пацан отчего-то замедлился, что дало джонину шанс увернуться от ноги. Только сейчас Кумовец понял, почему противник исчез из его поля зрения — у него банально кончилась чакра, из-за чего он больше не мог поддерживать свой странный режим усиления тела. Предвкушающе осклабившись, Кайру сблизился со слабо источающим чакру пацаном и всадил в него все имеющиеся Клыки одновременно, не желая и дальше тратить свое время!

Бах! Одновременно с треском техники, его противник просто разлетается на кусочки по всему лесу, оставляя… Стоп, кусочки? Но ведь он должен был просто изжариться…

С треском из-под ног Кайру вылетает Коноховец — целый и невредимый, все еще поддерживающий свой режим усиления, причем почти без всякой чакры (!). Джонин Облака не успевает сформировать Когти, а потому просто усиляет свое тело на максимум и идет в лобовую атаку на чунина Листа. Удар, блок, удар! Юноша играючи отбивает все атаки мужчины, но не атакует сам, делая вид, что опасается. Опытный Кайру понимает, что соперник просто готовит какую-то особую атаку, а потому ускоряется как может, не желая давать ему на это времени, но…

Просчитав все шаблоны движений джонина Облака, Сенсома легко отбил десяток его ударов, заставил его дыхание сбиться подсечкой, а после легко добил, мгновенно войдя в последние из доступных сейчас — Шестые — Врата и свернув ему шею.

— Неплохо, — юноша утер кровь из носа — один из Клыков противника все же прошелся по чунину вскользь. — У меня есть еще около десяти минут…

* * *

Тобирама Сенджу был доволен. Уже сейчас, не прилагая особых усилий, остатки его отряда и пришедшая из Конохи помощь сдерживала элитный отряд Облака. Конечно, здесь были не все джонины Левого Крыла — многие остались прикрывать Правое, на которое, после убийства Первого Хокаге, напали представители всех Великих Стран, кроме родной для Кумо, но даже так — этот бой был точно за Листом.

— Сенсома справился, — отчитался Сэдэо, уже изрядно уставший от постоянного использования своего додзюцу. — Их командир повержен.

Сенджу и сам видел, что вражеский сенсор занервничал и что-то крикнул своим. Джонины Облака попытались сгруппироваться, но им помешали, казалось бы вездесущие, Хирузен и Кагами, легко раня всех замешкавшихся оппонентов. Шикогеру, уже довольно долго держащий свою технику Теневой Тюрьмы, расслабился, выпуская врагов из захвата одного за другим. По мере их освобождения, тут же шла и их ликвидация — Сенсома, закончивший свой поединок, уверенно убивал матерых шиноби Кумо по очереди, почти не теряя темпа.

Битва была выиграна…

— Не отпускать их, — короткий кивок, и Сенку с Дайки бросаются на помощь отряду подмоги, а Аки складывает печати техник Воды.

Неожиданно, один из врагов решил удивить шиноби Листа, применив какое-то мощное массовое гендзюцу, заставляющее Коноховцев думать, будто они оказались по горло помещены в какую-то липкую жирную жидкость! Тобирама, и сам хорошо владеющий этим инструментом шиноби, а так же множество раз проходящий в битвах с Учиха через более мощные приемы, скинул с себя технику мгновенно, однако не всем это было дано…

— Кай! — Кагами, как член клана Учиха, гендзюцу такого уровня на которых не действуют, вывел из иллюзии Сенку и Дайки, как раз подставившихся под строенную атаку остатков Левого Крыла.

Тобирама помог Сэдэо и Аки, стоящим неподалеку от него, но вот успеть к Хирузену уже не мог.

Юный джонин, тем временем, оказался в крайне затруднительном положении — гендзюцу не забрало его полностью, но сильно отвлекло, как и Энму — его посох-Призыв. А так как все это время Сарутоби находился в самой гуще сражения, удерживая на себе сразу четверых врагов, то сейчас обрадованные заминкой монстра из Конохи Кумовцы имели все шансы его убить.

Сенсома, ни на секунду не попавший в дешевое (по сравнению с техникой Мадары) гендзюцу, на секунду подвис, выбирая кого спасать. Дело в том, что Шикогеру, пусть и являющийся опытным ветераном и главой неслабого клана, попал в сети «иллюзиониста» из Облака точно так же, как и Хирузен. Но секунда кончается, а перерожденный бросается на помощь однокласснику, кинув кунай со взрыв-печатью прямо в правое плечо главы клана Нара, когда-то давным-давно приютившего маленького сироту из клана Томура у себя.

Шикогеру таки смог сбросить с себя оковы вражеского гендзюцу, сосредоточившись на внезапной боли в правом плече, а после увидел «взрыв-печать».

На самом деле Сенсома успел вывести на бумаге, привязанной к кунаю, с помощью своих познаний в фуиндзюцу, всего лишь два слова, но эти два слова спасли Шикогеру жизнь.

«Возьмите меня.»

Быстро найдя взглядом юркого Томуру, уже раскидывающего врагов рядом с Хирузеном, Шикогеру сложил печати техники. Трюк с броском куная в плечо помог выиграть время не только для принятия решения, но и для тени Нара, потому что враги, желавшие убить замешкавшегося ветерана Листа, побоялись приближаться к «взрыв-печати» на кунае.

Но долго обманывать их фальшивкой было невозможно, и вот к слабому физически, члену клана Нара подскакивают сразу трое отменных бойцов, уже понявших, кто перед ними. Джонины Облака двигаются быстро, отточено, уверено — в их Скрытой Деревне каждый клан практикует свое собственное тайдзюцу, что делает каждого шиноби Кумо опасным в ближнем бою для любого малоопытного в нем шиноби (коим и являлся Шикогеру, конечно же).

— Техника Теневого Подражания: Обратный Хват!

Тень главы клана Нара наконец достигает Сенсому, и тот резко забывает о своих противниках, на ходу что-то крича Хирузену, уже пришедшему в себя, и выбрасывая левый хук… в молоко.

Шиноби Облака, с которыми только что сражался перерожденный, благодарно глянули на своего мастера гендзюцу, но, увидя его растерянный взгляд, тут же напряглись. Юноша не заканчивал сражение, однако все его удары будто наносились по кому-то невидимому!

— Не туда смотрите, болезные, — Хирузен сплюнул кровью — пары зубов он недосчитается. — Сейчас ваш противник — я!

А Сенсома тем временем сражался, но уже не своим телом, а телом немолодого ветерана, в плече у которого только что побывал острый кунай.

— «Поправка на рост. Поправка на возраст», — чунин, посредством связи теней, управлял телом своего давнего благодетеля, стараясь не сильно тому вредить.

Техника Теневого Подражания заставляет человека, попавшего под её действие, в точности выполнять каждое движение шиноби, контролирующего ее, однако вариация Обратного Хвата, очевидно, делает все с точностью до наоборот. Ее главное преимущество перед всеми теневыми техниками состоит в том, что она не требует чакры на поддержание от использующего — только от того, чьи движения повторяет его тело, а так как Шикогеру уже выдохся, держа довольно продолжительное время элитных джонинов Облака в Теневой Тюрьме, Обратный Хват оказался единственным ему спасением.

И то, только потому, что он использовал его на Сенсоме.

Никогда в жизни глава клана Нара не двигался так четко и уверенно в ближнем бою. Вот матерый бугай из Кумо наносит ему удар в печень, но Коноховец не чувствует положенной боли, а все из-за того, что Сенсома чуть подвинул свой (а соответственно и Шикогеру) корпус в сторону движения удара, пропуская всю инерцию от него вскользь. Противник, не ожидавший такой прыти от теневика, не успевает за следующим молниеносным движением, в ходе которого у него в горле оказывается вражеский кунай.

Правда и Шикогеру досталось — его рука оказалась не готова к таким скоростям, но не могла противиться технике Обратного Хвата, из-за чего внутренних повреждений в ней мгновенно оказалось больше приемлемого. Нара зашипел сквозь зубы, но смолчал, как и Сенсома, которому сейчас было просто непозволительно отвлекаться на извинения.

— «Еще двое», — юноша подпрыгивает на месте, будто просто так, но ноги Шикогеру из-за этого остаются целыми, пропуская под собой вибрирующий клинок, сотканный из молнии. — «У одного меч… Второй более быстрый. Техника меча не очень. Второй не привык к своей скорости — он явно принял стимулятор. Но Шикогеру-сама не сможет успевать вечно…»

Досадливо вздохнув, перерожденный полностью отдается рисунку боя, уже не смотря на раны своего подопечного, тело которого не вынесло и половины тех движений, который он стал использовать:

— «Вывернуть руку — заблокировать удар. Развернуться. Скорость второго повысилась. Обойдет. Первый слишком сильно замахивается — устал. Второй обошел, но…» — быстро просчитав скорость движений быстрого Кумовца и время удара того что с мечом, юноша заносит свою гибкую руку назад, натурально слыша, как ломаются кости у Шикогеру.

Но движения, заставившие главу Нара натурально кричать от боли, дали свои плоды — рука, неестественно легко занесенная за спину, толкает шиноби с мечом в грудь, отчего тот чуть теряет равновесие и, чтобы его восстановить, взмахивает оружием еще раз, но уже слабо целясь в Шикогеру. Колени ветерана Конохи громко хрустят, но его тело все же делает полный разворот, не только пропуская удар клинка Кумовца, но и подставляя его напарника. Чавк! Меч из молнии входит в плоть шиноби Облака, не справившегося со своей скоростью всего лишь на секунду, а тело Шикогеру продолжает свое длинное и смертельное движение, в ходе которого замешкавшиеся Кумовцы оказываются убиты.

— Легкая! — осклабился Сенсома, тут же смутившись от взгляда, которым его наградил Шикогеру.

Впрочем, Томура тут же забыл о главе Нара, так как к нему, наконец, смог прийти на помощь Сенку, до того занятый сражением с одним из Кумовцев. Огонь в душе перерожденного разгорался — именно этого он желал больше всего! Именно здесь его место! Иди сражение дальше! Нет! Мчись без оглядки, разгоняя кровь по венам! Умирайте и приходите на их место! Убивайте и…

— Стоп! — вслух сказал сам себе Сенсома, остановившись прямо перед одним из последних врагов — тем самым мастером гендзюцу. — Успокоиться…

— Что, так боишься моей техники? — ядовито усмехнулся джонин, всеми силами пытаясь вывести чунина из равновесия и при этом не показать собственного страха. — То ли еще будет, парень!

— Ха? — резкий рывок, и голова шиноби Облака оказывается отделена от тела простой грубой силой, даруемой Шестыми Вратами, усилением чакрой тела и укреплением рук Стихией Земли. — Вот так — без лишних эмоций. Хорошо.

Подавив в себе неуместную сейчас жажду адреналина, юноша осмотрел поле боя. Шиноби Конохи победили — Кумовцы (те, что не сдались в плен) начали отступление, но тут в игру по-полной вступил Тобирама, добивая жалкие остатки преследователей с помощью пространственно-временной техники и преимущества в скорости, даруемого ей.

— Их было в четыре раза больше! — рядом с вышедшим из Врат перерожденным приземлился Хирузен, утирающий кровь из носа. — Хорошая победа!

— Хорошая, — согласился Сенсома, доставая из кармана свои очки. — Но это война… нам придется одержать еще очень много подобных побед, прежде чем мы сможем выдохнуть спокойно.

— Волнуешься? — покосился Сарутоби.

— Предвкушаю, — улыбнулся Томура.

* * *

— Мировая Война уже началась, — хмуро подытожил Тобирама, сидящий в кресле Хокаге перед наспех собранным советом кланов и некоторых сильных джонинов.

Новый Хокаге даже не стал посещать больницу — сразу созвал всех важных шиноби к себе в кабинет, дабы максимально четко обрисовать мрачную картину ближайшего будущего. Акихико Намикадзе, тоже являющийся джонином ранга S, пусть и небоевой направленности, что-то недовольно бурчал себе под нос, на глазах у всех перевязывая Хокаге и попутно леча его ирьениндзюцу.

— Наши действия? — Саске Сарутоби, как председатель совета кланов, а значит — новый заместитель Хокаге, сразу решил расставить все точки над ё. — И союзники?

— Союзников среди Великих Стран у нас не будет, — выдохнул резко Тобирама. — Отправьте посла в Водоворот — пусть знают.

— Уже отправлен.

— Отлично. Что Дайме?

— Поставлен в известность. Его люди сообщают, что переговоры с другими Великими Странами ведутся, но…

— Помощи нам не будет, — вновь нахмурился Хокаге. — Сейчас все Скрытые Деревни и Великие Страны будут пытаться уничтожить Коноху. Ни для кого не секрет, что мы — сильнейшая Деревня. Нас попытаются смести с доски…

— Есть и хорошая новость, — подал голос заместитель главы клана Нара — его старший сын — Шикокура, заменяющий отца, сейчас находящегося в госпитале. — Они точно не смогут объединиться все разом. Две Страны — да, но не больше. Да и то — на короткий срок.

— Это верно, — одобрительно кивнул Тобирама. — Но наше положение все равно шаткое. Сейчас мы должны вывести в бой как можно больше шиноби. Больше чем у любой другой страны. Более того — мы будем использовать самураев и ополчение. Дозорных тоже в бой. Сейчас даже обычные люди могут решить исход какого-нибудь сражения.

— Мы поведем людей на убой? — возмутился Кагами, находящийся на собрании на правах главы клана Учиха.

— Да, ученик, — тяжелый взгляд вечно-красных глаз придавил молодого главу клана к полу. — Мы не только поведем их на убой, но и сами пойдем. Сегодня я хочу, чтобы вы донесли до всех своих людей одну простую мысль — большинство из нас умрет. Возможно даже я скоро вновь встречусь со своим братом — неважно. Главное — не дать исчезнуть нашей общей мечте — кланам, объединенным в одно селение и сосуществующим как одна большая семья.

— Наши жизни в обмен на мирную жизнь наших внуков, — усмехнулся одноглазый Саске. — Звучит как мечта.

Первая Мировая Война Шиноби официально была начата, и Облако, сделавшее первый шаг, ждал очень и очень серьезный ответ от загнанной в угол, но еще не растерявшей силы, Конохи…

Первая Мировая Война — важное задание

— Господин Райкаге! — в кабинет главы Скрытого Облака без стука вошел секретарь. — Кинкаку Бутай прибыли с задания. Они просят вас пройти к ним.

Эй Дачи, носящий титул Первого Райкаге, тяжело вздохнул. Гинкаку и Кинкаку оказались очень полезны, так как именно им удалось убить абсолютного Бога Шиноби, ослабив Коноху на… на очень много процентов, если подумать — пока Хаширама Сенджу был жив, начинать Войну вообще не имело смысла — его личной силы хватило бы, чтобы победить любую из Стран в одиночку и не запыхаться. Великий шиноби — основатель первой из Скрытых Деревень и победитель Мадары был опаснейшим врагом, мешающим Облаку и Туману развязать столь необходимую им войну, но теперь он мертв. Золотой и Серебряный братья смогли его победить, пусть и напав исподтишка. Теперь они герои деревни, пользующиеся огромным уважением ее жителей. Им на него, конечно, было плевать, как и на жителей, но в нем все равно были свои плюсы. Например — они могли позвать Райкаге к себе, вместо того, чтобы приходить самим, как полагается.

Эй, кивком отпустив секретаря, вновь вздохнул. Если братья не попытаются его в итоге подвинуть — будет уже неплохо. Проблем от них навалом, не хватало еще переворота в стране.

Хотя их слава и сила полезны — используя их, Облако сможет возвыситься над остальными деревнями мира — нужно только грамотно подобрать им работу.

В помещение, специально выделенное под распоряжение командиров Кинкаку Бутай, Эй вошел без стука — все-таки он все еще хозяин этой деревни. Рядовых бойцов отряда здесь не было, лишь братья, вяло переругивающиеся между собой и забинтовывающие раны.

— Не наглейте, — сходу начал Райкаге. — Вы, конечно, герои деревни и большие молодцы — убить братьев Сенджу, но пока что именно я являюсь главой Облака. Имейте уважение, эй.

Гинкаку показательно поморщился, оставив, впрочем, замечание без ответа, а вот Кинкаку все-таки презрительно фыркнул, показывая, как он относится к такой важности Эя:

— Насрать нам. Если мы можем — мы приходим в твой кабинет, а если не можем — не приходим. Сейчас мы не могли, так что не надо нас тут давить своей важной херней. И кстати — мелкого Сенджу мы не грохнули, он ушел.

— Ушел, эй? — Райкаге выгнул бровь. — Пешком что-ли? Я дал вам тридцать своих лучших людей, да и ваше отребье там было — как вы его упустили?

— Хватит напрягать, — подал голос Гинкаку. — Наши парни были с нами и помогали нам сладить с Хокаге. Знаешь, завалить его оказалось труднее, чем выполнить миссию S-ранга, нам нужно больше денег.

— Ты съехал с темы, — сухо напомнил Эй, не особо заботясь о деньгах — оплатить работу братьев он сможет.

— Мы отправили твоих людей за Тобирамой, пока дрались с Хаширамой, — вновь заговорил Кинкаку. — Они не справились — к Сенджу, похоже, пришла подмога. Мы не успели вовремя, так что их всех кончили.

— Всех, эй? — Райкаге сделал вид, что ослышался. — Сколько человек подмоги к ним прибежало?

— Пять, — Гинкаку в одно движение сорвал крышку с бутылки и сделал пару больших глотков. — Четыре пацана и один хмурый мужик. Мы не успевали за ними, так что нам рассказали местные.

— Вы еще разгуливали по Стране Огня? Совсем нет чувства самосохранения?

— А че? Хаширамы теперь нет — остальным с нами не справиться.

— Докажешь это на следующей миссии, эй. Завтра выступаете, — Райкаге бросил старшему свиток. — Тут все что нужно знать для задания. Если кратко — убийство Узукаге. Уберем эту проблему, и Страна Огня уже реально ничего не сделает против наших с Туманом сил. В Узушио вас встретят люди Мизукаге — он сейчас на нашей стороне.

— Мы должны попытаться сохранить его людям жизнь? — Кинкаку развернул свиток. Все-таки из обоих братьев он был менее отмороженным, хотя часто таковым прикидывался.

— Без разницы, эй. Туман — временный союзник для нас. Постарайтесь закончить это задание быстро — Коноха на месте сидеть не будет. Долго, по крайней мере.

И Эй ушел, оставляя загруженных работой джонинов уровня Каге наедине. Надо будет реально что-нибудь придумать для Тумана, потому что если он усилится, то Облако заполучит реального конкурента, чего сильно не хотелось бы. Сейчас, помимо Листа, Облаку может составить конкуренцию в чистой силе только Песок — Суна собрала у себя много сильных кланов, так что противник она сильный. Прибавлять к ней Туман не хочется, но, например, напасть на Мизукаге нельзя — даже после войны Туман будет жить, так что обострять отношения навсегда с ними очень нежелательно.

Только Коноху ждет полное уничтожение в этой войне. Для того и начата.

* * *

— Не прикольная царапина, — Хирузен, тяжко вздохнув, отвернулся от зеркала в комнате Сенсомы. — Еще неделю девчонкам не покажусь…

— Ты думаешь о таком, в это время? — хозяин квартиры, тем временем, рылся в шкафу. — Это довольно плохо.

— Как твой гардероб, — Сарутоби иронично глянул на майку друга. — Ты просто носишь вещи, они тебя не красят.

— Добиваться красоты там, где нужен функционал — это онанизм, — перерожденный поправил очки. — Но я согласен с тем, что она… не очень.

— И куда только делся тот безупречный костюм со свадьбы Наоми? Ты был хорош в тот день. Точнее был бы, если бы не получил по шее от Мадары.

— Заткнись.

Молодых джонина и чунина сегодня звал к себе Тобирама, вместе с получением титула Хокаге ставший очень занятым. Вернее, занятым больше, чем обычно. А значит — звал он их не по пустякам.

На улице даже жизнерадостный раздолбай-Хирузен стал тихим и смурным, всю дорогу до резиденции Хокаге молча куря сигарету. Коноха скорбела об утрате своего отца-основателя, всей деревней. Каждый ее житель всю эту неделю будет выходить на люди исключительно в черной одежде и дело не в каких-нибудь приказах сверху или традициях — дело в людях, самих решивших сделать это. Селение скорбело, и это давило даже на таких весельчаков, как Хирузен, что уж говорить о более хмурых ребятах, вроде Данзо, как раз стоящего у входа в резиденцию.

— Вы опаздываете, — наследник клана Шимура недовольно посмотрел на Хирузена, тоже являющегося наследником большого и мощного клана. — Тобирама-сенсей ждет.

— Он никуда не убежит, — вяло усмехнулся тот. — Но если хочешь знать — это не моя вина. Сенсома долго одевался. Он же такой модник.

— Шутник, — перерожденный несильно пихнул Сарутоби в бок, проходя мимо, и с усмешкой увернулся от ответного тычка. — Идем, лорд Хокаге и правда ждет.

В резиденции было пустовато. Из-за начала войны, Коноха перестала получать и выдавать миссии, а потому персонал резиденции получил неожиданный отпуск, которому, впрочем, никто не радовался. Да еще и Тобирама многих уволил, просто за ненадобностью — Второй Хокаге, в отличии от Первого, предпочитал работать с бумагами сам, напрямую, а не через подручных. Хотя это играло с ним злую шутку — из-за войны дел у Хокаге было чертовски много, и иногда он не справлялся.

— Двигайтесь быстрее, — сказал он молодым людям, которые только дошли до двери.

Хирузен нахмурился и вперил непонимающий взгляд в Сенсому. Тот пожал плечами. Благодаря своим сенсорским способностям, Тобирама легко мог узнать точное местонахождение каждого шиноби в здании, это было понятно. Но раньше он не пользовался ими, чтобы просто подгонять своих учеников.

— Время сейчас дороже золота, — оправдался Сенджу, когда все трое зашли в кабинет. — Садитесь. Сейчас мы немного потратим его вместе с вами.

— Вы собираетесь дать нам миссию? — сходу попытался угадать Хирузен.

— Почти, — Тобирама кивнул. — Это будет не совсем миссия, а, скорее, задание. Коноха сейчас втянута в войну, как вы знаете, но при этом мы имеем одно очень большое отличие от всех остальных Стран — нас никто не поддерживает. К сожалению, вся эта война начата в первую очередь лишь для того, чтобы уничтожить Лист.

— Они и правда думают, что захватят Страну Огня? — Сенсома вскинул брови. — Для этого им нужно будет объединиться.

— Они не будут захватывать страну. Они просто разрушат деревню и перебьют все кланы. То, что может потом сделать Огонь с тем что останется их не пугает. Как и меня.

— Всегда есть Узушио, — напомнил Данзо.

— Именно, — Тобирама мазнул взглядом по карте мира, висящей сейчас на стене справа. — Узушио — единственный союзник Конохи и последний шанс Огня реабилитироваться, если нашу деревню уничтожат. И именно туда вы втроем отправитесь уже завтра.

— Узумаки нужна наша помощь? — удивился Хирузен. — Неужели?

— Не особо, — Хокаге усмехнулся. — Это нам нужна их помощь. Нынешний Узукаге несомненный друг Листа, так что мы всегда можем ожидать от него поддержку, но вот человек, который станет Узукаге если нынешний умрет — нет.

— Другими словами, если у красноволосых сменится начальство, у нас кончится последний союзник?

— Да. И это плохо.

— Ужасно, что уж тут скрывать. Но что мы можем? Неужели вы предлагаете его убить? Они ведь собрались там свергать нашего союзника…

— Нет, этого делать мы не будем, — Хокаге достал свиток, обозначенный как S. — Узумаки не будут воевать между собой, они — семья, однако Узукаге все равно может погибнуть. Не знаю, насколько информированы Великие Страны о нынешней ситуации в Узушио, но пускать дело на самотек не хочется.

— Мы должны будем защищать его, так? — Сенсома поморщился. — Наши силы пригодились бы на поле битвы.

— Ты туда попадешь, не волнуйся, — обнадежил его Тобирама. — Сейчас у нас только идет подготовка, и активных боевых действий нет. К тому же — мы будем обороняться, так что основное количество сражений пройдет на нашей земле, что тоже дает нам время — врагам нужно успеть подтянуть свои силы. В общем — вы будете находиться в кругу ближней охраны господина Тоширо — нынешнего Узукаге, ровно две недели. Потом жду вас на фронте в рядах своей личной охраны.

— Почему мы и кто старший? — сразу задал важнейшие вопросы Хирузен.

— Вы — самые сильные боевики из молодых. Сейчас не занятые. К тому же — вы не являетесь лидерами кланов. Ну и я вам доверяю, наконец, — Тобирама встал и прошелся по кабинету. — Страны точно пошлют туда убийц, однако лично Каге туда не сунутся. У вас будет шанс победить любого соперника.

— А если кто-то попытается использовать Биджу — красноволосые его запечатают, — Хирузен довольно потянулся. — Я слышал, в Узушио много красивых девушек…

— Старший ты, так что не расслабляйся, — усмехнулся Тобирама. — Будет ли нападение или нет — Тоширо-сан должен жить не смотря ни на что. Хотя бы до конца войны.

— Сурово, — цокнул языком Сарутоби.

— Справедливо, — не согласился Сенсома. — Это все, что вы хотели сказать, Тобирама-сан?

— По миссии — да. Свободны. Сенсома — останься.

Поправив очки и приняв от Хирузена шутливое «держись» с похлопываниями по спине, перерожденный приготовился слушать.

Кабинет Второго Хокаге был… неприятным. В ранее светлой и теплой комнате сейчас было довольно сумрачно и прохладно. Шторы были плотно закрыты, чтобы лишний раз не давать шанс каким-нибудь снайперам с арбалетами или кунаями, а стены обклеены картами. Лишь когда Хирузен с Данзо ушли, Сенсома полностью понял, как давит это помещение на гостей.

И хозяина тоже…

— Это трудно, — вздохнул, наконец, Тобирама. — Хаширама оставил меня в самый неудобный момент.

— Всех нас, Тобирама-сан, — перерожденный кивнул. — Но тосковать нам сейчас нельзя. И вам тоже. Вам даже особенно.

— Вспоминаются разговоры по душам в твоей квартире, — усмехнулся альбинос. — Я скучал по ним. Но ты, конечно, прав — унывать я права не имею. Поэтому этим займешься ты.

Хокаге встал и подошел к ученику, обойдя стол. Подойдя к Сенсоме вплотную, он сел рядом с его стулом на корточки, оказываясь с ним на одном уровне.

— У меня родится сын, — серьезно глядя Томуре в глаза, произнес он. — Через месяц, может раньше.

Пораженный, юноша только и смог, что открыть рот, удивленно бегая глазами по лицу Хокаге. Вот такого он уж точно не ожидал. Война, смерть Первого — неожиданно, плохо, но реально. Тобирама Сенджу, говорящий о рождении своего сына — невозможно.

— Не важно, от кого он, важно, что это мой ребенок, — сделав голос и лицо максимально непроницаемыми, альбинос все так же смотрел в глаза ученика. — Но я не могу его принять.

— Из-за войны? — понял перерожденный. — А что насчет абортов? Или…

— Уже поздно, — Сенджу поморщился. — Я уже решил его оставить. Еще тогда. Война началась слишком невовремя.

— Поэтому вы так стремились её избежать, — снова догадался Сенсома. — Не только из-за внучки Хаширамы-сама, но и из-за сына!

— Все так, — Сенджу кивнул, вставая. Подошел к зашторенному окну. — Но война началась, а сын скоро родится. И я не могу его принять…

— Вы хотите его рождения, но не хотите воспитывать? Это…

— Это жертва, — Тобирама хмуро покосился на шляпу Хокаге. — Это та жертва, которую я должен принести деревне. Этот ребенок не увидит счастья, если будет сыном Второго Хокаге. Не в нашем мире. И я не могу оставить его у матери. Не важно… Его будущее…

— Приют? Или на воспитание кланам?

— Приют — жестоко. Я не хочу для него такого, — Сенджу мотнул головой. — А кланам… кланам я так не доверяю.

— Неужели вас можно шантажировать, Тобирама-сан? — удивился Сенсома.

— Скорее всего нет, но я не буду это проверять. Ты — единственный, кто знает правду. Тебе я доверяю полностью. Как ученику, как победителю Мадары, как… Придумай сам, я устал.

— Большая честь, если честно, — усмехнулся вялой шутке юноша. — Но зачем вы мне это говорите?

— Моего сына будешь воспитывать ты, — припечатал Сенджу, чем вновь ошарашил ученика. — Не заставляю тебя жить с ним — я не собираюсь привязывать тебя к деревне, пока он не вырастет, как не собираюсь и ограничивать опасность твоих заданий. Но я уверен — ты войну переживешь, а потом… А потом выполнишь мою волю.

— Но я-то почему?! Я же… ну какой я буду отец?!

— Крестный, — спокойно отвечал Хокаге. — Имя придумай сам, но смотри, чтобы оно было красивым. Ты — отличный вариант для воспитателя — добился всего сам и по нескольку раз. Я верю тебе, а благодаря тому, что он будет ходить с тобой, я буду часто с ним видеться. Чаще, чем если бы он жил в приюте или клане.

— Неужели вы верите Хирузену меньше чем мне? Да любому из наших! — перерожденный все никак не мог понять логики учителя. — Это, конечно, честь и все такое, но я — воспитатель? Родитель? Учитель?! Да я худший!

— Не прибедняйся, — голос Тобирамы стал жестче. — Ты справишься. Хирузен и остальные… Я доверяю им почти как тебе, но у них есть кланы. Хомура не настолько надежен, хотя его увлечения и безопаснее твоих.

— Но вы же можете просто скрывать сына, пока идет война! — «нашел решение» перепуганный ответственностью Сенсома.

— А когда она закончится, дать всему миру шанс меня контролировать, — тут же отбросил мысльнервничающий из-за всей этой ситуации Сенджу. — Нет уж — будешь папочкой. Самым молодым из ваших. И вообще — это честь, ты сам сказал! Я не прошу тебя учить его ремеслу шиноби, как и стирать ему подгузники — с этим справятся няни. Дом я ему тоже обеспечу, как и все-все остальное, не волнуйся. Но ему будет нужна опора и поддержка, и я такой стать не смогу. Если я вообще выживу по итогам войны.

— Тоже собираетесь нас оставить? Ну нет уж — будете жить, пока я занимаюсь вашим сыном! А когда он станет сильным, я все ему расскажу, чтобы он набил вам морду!

— Больше субординации в голос! Ты забыл, кто скрашивал твое одиночество после ухода Мадары?!

— Пару раз в месяц я буду заглядывать к нему!

— Ты!

— Я!

Два шиноби, кричащие друг на друга, выдохлись и заключили временное перемирие. Тобирама разрывался между желанием оставить сына себе и страхом перед тем, что он из-за него сможет предать детище своего старшего брата. Он не мог, просто не мог. Заходить так же, как заходил к Сенсоме — теоретически, но сыну нужно не это… Да и война, скорее всего, потребует для победы отдать все, что у него есть. Даже жизнь.

Возможно поэтому он принял такое решение — чтобы сын не был его частью. Обмануть судьбу и войну, и обезопасить ребенка.

Сенсома разрывался между желанием догнать Сарутоби и попросить у него сигарет, и набить учителю лицо. Банально и очень неэстетично. Еще в прошлой, скучной жизни он понял, что воспитание — это не его. Тогда, умирая на улице на холодных камнях, побежденный своими собственными учениками, брошенный собственным сыном, подсевшим на иглу, он почти зарекся, что больше не возьмет на себя такой ответственности.

Никогда не говори никогда.

— Джирайя, — исторг из себя, наконец, юноша, прерывая тяжелую тишину.

— Еще раз, — не сразу понял Хокаге.

— Джирайя — имя для него, — Сенсома вздохнул, садясь обратно на стул. — Видящий свое будущее. Мне оно кажется красивым, и я читал книжку, где у главного героя оно было. Если хотите, я буду для него крестным отцом и воспитателем по жизни, но насчет его пути ниндзя и Воли Огня…

— Я попрошу Хирузена, — нашелся Тобирама. — Нет, даже не попрошу — просто назначу. Он не будет знать, что это мой сын.

— Как сложно. Я точно не могу просто убежать домой?

— Уже можешь, спасибо за имя, — Сенджу махнул рукой. — Я сообщу тебе, где он будет жить и все прочее. В крайнем случае — найдешь по имени. Постараюсь для него, как смогу…

— Вы худший отец из всех, кого я знал, — Томура уже открыл дверь, но, все же, решил добавить. — Но как Хокаге — вы, должно быть, лучший из всех. Хаширама-сама даже не думал о таком.

— Он был слишком сильным, чтобы думать, — грустно усмехнулся альбинос. — Иди, Сенсома. Еще раз спасибо. Под твоим руководством Джирайя вырастет сильным и добрым. Как брат…

* * *

Путь до Узушио занял у команды Сарутоби трое суток.

Все это время Хирузен, максимально привлекая Данзо, старался растормошить задумчивого Сенсому, на вопросы о том, что ему там наговорил такого Хокаге, загадочно улыбающегося, но отнюдь не веселой улыбкой. Вид у него при этом был такой, будто парень знал какую-то забавную, но супер-важную тайну этого мира, а потому Хирузену ну просто чертовски хотелось узнать, что это!

— Я понял — Тобирама-сенсей назначил тебя Третьим Хокаге! — адекватные идеи подходили к концу. — Ну или что?! Ну что-о-о?!

— Больше похоже на твое лицо, когда та девушка сказала, что беременна, — философски заметил Данзо, заставив Сарутоби зарычать. — Но ребенок оказался не твоим, и лицо тоже пришло в норму.

— Я был рад! — огрызнулся юноша. — Да — очень рад! Пусть и обманут. А этот…

В общем — над тайной отряд бился долго, но перерожденный своих не сдавал, а потому молчал как партизан. Только все равно постоянно думал о нем. Джирайя… Проблема вселенских масштабов — не иначе. Хорошо хоть учить его не заставили — чему обучать сына Второго юноша просто не представлял.

Внешне Узушио оказалось очень похожим на Коноху — высокие каменные стены, большие ворота, закрытые сейчас, но открытые в мирное время, как и в Листе. Единственным большим отличием пока были лишь водовороты — водные вихри кружились в многочисленных водоемах не переставая, чем немало развлекли Хирузена, никогда такой странной странности не видевшего.

— Команда Сарутоби из Конохи! — крикнул он красноволосым стражникам, заинтересованно глянувшим на них со стен. — Мы прибыли по прямому заданию Хокаге.

Один из стражников убежал куда-то, а второй сложил ручную печать, активирующую фуин на воротах. Глядя на ее мощь и функционал, Сенсома понял, что они попали туда, куда нужно — в деревню непревзойденных мастеров фуиндзюцу. На родину Наоми и Мито. В Узушио.

— Рад видеть вас в нашей деревне, юноши, — поприветствовал их невысокий седой мужчина с небольшой бородой. — Меня зовут Тоширо Узумаки, и я надеюсь, что мы с вами уживемся.

— Здравствуйте, Тоширо-сан, — поклонился Хирузен, как старший группы. — Мы рады быть здесь. Пусть причина нашего прибытия и совершенно безрадостна.

— «О-о-о… это тебя еще крестным сына Тобирамы не назначали, слабак…» — подумалось Сенсоме прямо перед тем, как они вошли в город Водоворотов.

Первая Мировая Война — важное знание

— Архитектура разум не поражает, — шепнул Хирузен на ухо Данзо.

— Тише! — зашипел тот. — Это неуважение к Узукаге!

Хирузен только усмехнулся, а вот Сенсома осмотрелся вокруг. Действительно — строения в Узушио были очень однообразны, при этом все они походили на стандартные двухэтажные дома в Конохе. Никакой вычурности или даже просто показухи — все для дела, все для пользы. Обычные люди, живущие и работающие рядом с красноволосыми шиноби, пусть и делали свои жилища чуть более… индивидуальными, но тоже не гнались за каким-либо хвастовством. И в плане одежды тоже — все удобное, легкое, сделанное из хороших материалов, но простое.

— Не стоит думать обо мне, как о старике, господа гости, — беззлобно усмехнулся Узукаге, не оборачиваясь. — Я вполне себе молод. Пусть вас не смущает цвет моих волос. Что до архитектуры… Клан Узумаки верит, что все самое важное находится внутри человека, а не снаружи. Это же касается и наших улиц и домов. Но у нас есть свои достопримечательности, и я думаю, что вы сможете их увидеть, чтобы оценить наше мастерство. Чуть позже.

— Прошу прощения, если мои слова задели вас, Узукаге-сама, — коротко поклонился посерьезневший Хирузен. — Я полностью разделяю вашу точку зрения, по поводу важности того, что находится именно внутри.

— Сердце, печень, легкие, мозг, — Сенсома усмехнулся, глядя в ничего не понимающие глаза друга. — Узумаки действительно мудры — снаружи человека лишь кожа, да мясо. Самое важное спрятано под ними.

— Именно так, молодой человек, — одобрительно рассмеялся Узукаге, принимая шутку. — Очень хорошо сказано.

Сарутоби, так и не понявший — издеваются они над ним, или просто беседуют, вздохнул и продолжил осматривать однообразные домики.

До резиденции Узукаге они дошли быстро — всего за двадцать минут. Все же, Узушио не объединяло в себе столько кланов, сколько объединяла Коноха, а потому была значительно меньше. Правда шиноби Листа не сразу поняли, что пришли именно в обитель хозяина деревни — сначала они просто удивились необычному строению, сразу выбивающемуся из общей массы домов.

— Это… палатка? — не понял Хирузен.

— Из дерева, — заметил Данзо.

— Довольно большая, — присоединился Сенсома, оценивая высоту здания.

Резиденция и правда была внешне очень похожа на длинную узкую палатку, похожую на те, что используют охотники в лесах, только полностью сделанную из какого-то крепкого дерева, неизвестного юношам. А в высоту оно достигало тридцати метров и было в два раза больше резиденции Хокаге.

— Палатка символизирует единение с природой, — пояснил Тоширо, шиноби, завороженно смотревшим на чудо-чудное. — Ну, а высота — вынужденная мера — резиденция может собрать внутри почти всех жителей деревни.

— Это резиденция Хок… Ваша резиденция, Тоширо-сама? — удивился Хирузен. — А почему целиком из дерева?

— Это Ками. Дерево — Ками, — пояснил он. — По крайней мере, так верят в нашем клане испокон веков. И это очень удобно — при моем предшественнике, когда создавалась деревня, это здание возвел ваш Хокаге. Это не заняло много времени.

— Господин Первый… — юноши вновь вспомнили о невосполнимой потере деревни.

— Не стоит печалиться по умершим — лучше заботиться о живущих, — Узукаге ободряюще улыбнулся. — Пойдемте внутрь. Нам нужно уладить кое-какие вопросы, касательно вашего пребывания здесь.

Внутри резиденция была почти такой же, как снаружи — огромной и деревянной, правда тут она уже ничем не походила на палатку. Десятки людей, служащих здесь, сновали туда-сюда, приветствуя гостей, когда те становились на их пути. В резиденции ощущалась некоторая пустота, но она легко объяснялась тем, что жителей (как, соответственно и служащих) в Узушио было меньше, чем в Конохе, а сама «мэрия» Водоворота была больше чем у Листа. Проще говоря — такой большой площади нужно в разы больше людей, чтобы выглядеть нормально заполненной.

— Прошу сюда, молодые люди, — Узукаге рукой указал на странный закуток, больше похожий на… странный закуток, чем на кабинет Каге.

Хирузен и Данзо смутились, недоуменно смотря на маленькое помещение «полтора на полтора, да вверх два с половиной» и никак не могли понять — это шутка такая, или новый выверт сознания красноволосых. Узукаге, казалось, даже и не думал шутить, и сам удивился, когда двое юношей застопорились.

А вот Сенсома пошел. На одних, почти забытых, рефлексах он зашел в лифт и вопрошающе уставился на напарников. Потом удивился, поняв, что лифт оказался полностью деревянным, и только потом до него дошло куда он зашел.

— Неужели вы никогда не видели таких подъемников, молодые люди? — догадался Тоширо. — Совсем никогда?

— Подъемник? — Хирузен перевел удивленный взгляд с Узумаки на Сенсому. — Это?

— Не видели, — подытожил Данзо. — Господин Узукаге, простите нашу невежественность.

— Вы слишком тактичны для своего возраста, Шимура-сан, — усмехнулся Тоширо и вошел в «лифт», не заостряя внимания на том, что сделал перерожденный.

«Лифт» работал… необычно. Сенсома чувствовал, что они находятся в этакой деревянной коробке, которую поднимает на тросах некая сила, но он так же ощущал, что их еще и подталкивает нечто снизу. Будто «лифт» попросту мягко летит вверх, поднимаемый невидимой рукой, а трос помогает ей, но больше служит именно страховкой, а не наоборот. Странности добавляло и то, что через определенный промежуток времени сила, толкающая снизу, ослабевала на секунду, а после вновь возрастала.

— Фуиндзюцу, — задумчиво изрек он, наконец. — Два верхних узла… Подача чакры через Небо, но только для троса, воздух… воздух снизу активизируется от… этажей, видимо. Это фуин толчка. Классическая, — но увидя, что одноклассники ни слова не поняли, обратился к Узумаки, с интересом слушавшего рассуждения чунина. — Тоширо-сама, эта конструкция приводится в действие общим рисунком, или разными?

— Какой точный вопрос, молодой человек, — улыбнулся тот с видом бывалого профессора. — Рисунок общий именно для поднятия. Удержание деревянной кабинки в целостности уже контролируется вот этими самыми рисунками, — он провел рукой по мгновенно загоревшейся синей вязью поверхности «лифта». — Вы смыслите в фуиндзюцу…

— Да, — скромно и коротко ответил Томура.

Кабинет Узукаге находился на самом верхнем этаже резиденции, и с его окон открывался великолепный вид на всю деревню и прилегающие к ней территории. Сенсома, Данзо и Хирузен простояли у широких окон целых пять минут, завороженно любуясь прекрасной картиной, любезно представленной им Узумаки.

— Удивительно, — выразил свое мнение Данзо, первым оторвавшись от созерцания прекрасного. — Узукаге-сама, ваша деревня и эта резиденция…

— Прошу, не нужно столько восхищения и формальностей, молодые люди, — мягко прервал его Тоширо, тем не менее довольный результатом. — Садитесь.

Сарутоби и Шимура сели на два стула, стоящих напротив стола Узумаки, а вот Томура садиться не стал, просто встав по левое плечо от Хирузена и всем своим видом выражая готовность слушать слова хозяина деревни.

— Можете подвинуть любое кресло, — на миг Тоширо почувствовал себя виноватым. — У меня редко бывает так много гостей.

— Он постоит, — ответил за друга Хирузен. — В конце-концов, мы прибыли сюда для вашей защиты, а значит — нам уже нельзя расслабляться. Сенсома самый быстрый из нас троих, так что лучше всех отреагирует на внезапное нападение. К тому же — мы отдаем дань традициям, которые, я слышал, в Узушио имеют большую силу, чем в Конохе. Он — бесклановый, а значит не должен сидеть в присутствии представителей столь сильных кланов как наши.

— Это довольно глупо, если честно, — поморщился Узукаге, но Сенсома никаких признаков уязвления своим положением и беспокойства им не выражал, так что мужчина приступил к делу. — Давайте сразу решим вопрос с вашим размещением. Вы можете поселиться прямо тут, в резиденции. Круглосуточный набор прислуги и охраны тут есть. А можете снять себе номера в любой гостинице или отеле на территории селения. За наш счет, разумеется.

Хирузен с Данзо переглянулись, мимолетно обменявшись жестами, которые, как им казалось (только казалось) Узукаге не видит (его жесты заинтересовали — таких он не знал). Кивнув друг другу, они тут же отвлеклись на щелчок пальцами, который сделал Сенсома. Еще три смазанных жеста от него, и Хирузен поморщился, но кивнул.

— Господин Тоширо, а где вы сами живете? Не поймите неправильно — мы, все же, должны вас защищать.

— Правильно, — и вновь Узукаге стал похож на преподавателя, ведущего какой-то замысловатый экзамен. — Это самый верный вопрос. Я живу здесь, в резиденции, хотя порой и выбираюсь в загородный дом, но… Вы сами понимаете.

— Понимаем, — кивнул Сарутоби. — Тогда мы поселимся здесь. Втроем.

— Комнаты будут раздельными, — сразу предупредил хозяин. — Меня засмеют, если я буду скупиться на содержании элитных шиноби-гостей. Хорошо. С этим разобрались. Что скажете о предполагаемом противнике? Их целях, может быть. Да и вообще о миссии в целом. Как собираетесь действовать?

— Тобирама-сама приказал вас защищать, — Данзо развел руками. — Это очевидно — будем находиться максимально близко к вам день и ночь по возможности. У всех нас уже были миссии по охране, так что мы знаем как действовать. Из нас троих лишь Сенсома не имеет ранга джонина, но уверяю вас — он квалифицирован поболее нашего.

Зоркий глаз Узукаге отметил, как мальчик-Сарутоби недовольно опустил уголки губ, не соглашаясь с последним высказыванием, но это не было сомнением в квалификации бескланового коллеги, скорее — признаком дружеского соперничества между этими двумя. Интересно, очень интересно. «Секретное Оружие Клана Сарутоби» — богатейшего и влиятельнейшего (почти) клана в Стране Огня, соперничает с безродным мальчишкой, который даже не должен садиться в его присутствии. Серьезно соперничает. Впритык.

— Сарутоби-сан, что думаете вы?

— Все как и сказал Данзо — наблюдать и защищать. Про квалификацию тоже согласен.

— А вы, Томура-сан? — Тоширо демонстративно поворачивается к стоящему юноше, неприкрыто поморщившемуся от такого обращения. — У вас есть свои мысли?

— Касательно слов моих коллег — все верно, — Сенсома снял очки. — Но касательно ваших вопросов — они на них не ответили.

— Прошу подробнее.

— Все просто — три молодых шиноби для защиты Узукаге — сильнейшего в Водовороте. Возможно грубость, но Тобирама-сенсей уступает вам по силе, хотя уверен — он скоро отыщет способ это исправить.

— Ваши друзья были правы — вы действительно бесклановый, — усмехнулся довольный Узумаки. — В противном случае, вы бы и половины такого не наговорили.

— Вам нравится, более того — вы не очень-то дорожите традициями, — парировал перерожденный. — «И это очень удобно…» — консерваторы не говорят так о вере своего народа, как и ваше высказывание по поводу того, что я остался стоять. Вероятно, в этом и кроется главное ваше отличие от человека, являющегося настоящей причиной нашего прибытия.

— Аоба-сан, — оповестил Узукаге, все так же с нескрываемым удовольствием слушающий Сенсому, будто учитель слушает ответ прилежного ученика в компании двоечников. — Причина?

— Косвенная, — кивнул Томура. — Если покушение на вас окажется удачным, Аоба-сама займет место Узукаге. Вероятнее всего, он — сторонник традиций, в противовес вам, а значит в этом кроется причина его недоверия Конохе. Я догадываюсь, в общих чертах, но не буду говорить вслух.

— Первый Хокаге, — подсказал Тоширо.

— Хаширама-сама — тиран и узурпатор. Так думает ваш… политический соперник.

В кабинете стало тихо. Так тихо, что Сенсома слышал как Хирузен незаметно, по-возможности, разминает пальцы. Данзо матерился, но делал это про себя. Друзья считали, что начинать первый день знакомства со стольких откровений было попросту нельзя. Они знали то, что озвучил Томура, но даже не предполагали, что он вздумает вдруг сказать это вслух.

Но они не заметили важной детали.

— К слову, наше нахождение здесь небессмысленно, — Сенсома улыбнулся в ответ на улыбку Узукаге. — Мы — лучшая тройка нашего поколения. Молодого поколения. Мы действительно можем вас защитить вместе с, очевидно, силами вашей личной охраны. Почему к вам не приставили ветеранов, возможно справившихся бы лучше, за счет опыта? Все просто — нас и так хватит, а вот тот самый опыт нам и нужно нарабатывать. И вы, кстати, знаете об этом, потому что с самого начала знакомства будто принимаете у нас экзамен. Что до предполагаемого противника — Облако — убийцы Первого Хокаге. Мы уже встречались с одним из их отрядов.

И вновь тишина, но на этот раз более… легкая. Напряжение джонинов Листа спало, так как теперь и они увидели то, что перерожденный заметил с самого начала, так как ему известно, что значит быть настоящим учителем, а не просто показывать что и как надо делать неразумным ученикам. Именно так — Тоширо Узумаки оказался настоящим учителем, в чем-то даже коллегой Томуры (пусть об этом никто и не знал).

— Мито-чан описывала вас иначе, молодой человек, — ответил, наконец, Тоширо с улыбкой.

— Мито… ЧАН?! — не сдержали шиноби Листа ошарашенных возгласов.

— Что такое? — деланно удивился Узукаге. — Разве я не имею права называть так свою дочь?

— МИТО-САМА?! — вновь возопили юноши, еще не отошедшие от прошлого раза.

Мужчина не выдержал и засмеялся. Смеялся долго и заразительно, так, как это часто делал Первый Хокаге. Он смеялся над ними, но совсем не обидно, а как-то даже… по-родному. И это заставило одноклассников совершенно расслабиться. Этот шиноби был на их стороне и на стороне их деревни. Вместе они справятся. Они защитят его.

И они поддержали смех Узумаки.

* * *

Уже глубокой ночью, когда все Узушио укрылось темным одеялом неба, усыпанным узорами звезд, Сенсома Томура стоял на веранде, выходящей из коридора, в котором находились комнаты, выделенные гостям из Листа. Поговорив с Тоширо, оказавшимся неожиданно слишком старым для своего внешнего вида (девяносто три года — не шутка особенно в мире сверхлюдей), без обиняков и «экзаменов», юноши получили свои комнаты, своих служек и свое личное время. Так же Хирузену, как старшему в группе, был вручен свиток с расписаниями всех дозоров Узушио, личным составом охраны Узукаге и предполагаемыми местами прорыва вражеских шиноби.

Это была огромная честь.

— Сенсома-кун, — голос Тоширо раздался из-за спины перерожденного совершенно неожиданно, но тот не вздрогнул, сдержав мимолетный порыв. — Не спится?

— Почти, — юноша усмехнулся, пропуская мужчину (по виду) на веранду. — Сегодня моя очередь заступать в «Ночной Дозор».

— Как у вас все серьезно, — усмехнулся Узукаге, будто сам никогда не охранял важных людей в молодости. — Но это и хорошо. Я хотел поговорить с тобой.

— Именно со мной?

— Именно с тобой. Догадываешься, о чем пойдет речь.

— О ком, если быть точнее, — взгляд перерожденного погрустнел. — Тоширо-сама, вы, конечно, Узукаге и наш клиент, но можно вы не будете разводить какой-нибудь спектакль на тему моих отношений с Наоми? Она справилась, чему я очень рад. Тороки — сильный и хороший муж. Сейчас она счастлива, а тогда я…

— Воспользовался ее чувствами? — продолжил умудренный Узумаки. — Не смеши, Сенсома-кун, ты не делал этого. Скорее уж, ты сжалился над вечно влюбленной девушкой. А потом вам показалось, что это одна большая и крепкая любовь. Ну… тебе показалось меньше, чем ей, насколько я понял. Не забивай голову — я не буду тебя осуждать. Наоборот, я хотел сказать спасибо.

— Хм? — юноша (по виду) вперил в него удивленно-недоверчивый взгляд.

— Ты отпустил ее, — Узукаге просто пожал плечами. — Молодец. Дал ей выбор, в глобальном плане. Если бы Наоми действительно была бы готова пойти ради своих чувств к тебе на все, она бы пошла. В этом все мы — Узумаки. У нас больше получается дружить, чем любить. Я тоже когда-то бегал, и не за одной — ух! Поверь мне, мальчик, твое время еще настанет. Как настанет и час Наоми…

— Ее час, смею заметить, настал чуть больше месяца назад, — напомнил Сенсома.

— Может и да, — Тоширо смотрел на звезды. — А может и нет… Наша жизнь так…

— Непредсказуема, — нашел слово Сенсома, подхватывая мысль. — Этот мир — слишком дурацкая штука для спокойной и размеренной жизни. Всегда может случиться какое-нибудь дерь… Прошу прощения.

Тоширо странно покосился на юношу и спросил:

— Сенсома-кун, сколько тебе лет?

— Много, — рассмеялся юноша (по виду). — Но вообще — двадцать.

— Ты рассуждаешь как… старик, пожалуй. Все же не права было Мито, ох не права.

— Вы про то, что я — второй Мадара? — уточнил перерожденный. — Да нет — права. Просто и Мадара всем кажется просто психом. А ведь он был тем, кто вместе с Хаширамой построил первую из Великих Деревень. Тем, кто всегда хотел мира для всего мира, что для него было особенно трудно с его-то любовью к битвам. Ну и моим учителем тоже был. Не тренером, а учителем. И он многое дал мне. Даже в день своей смерти.

— Что же, тогда моя проблема сейчас почти такая же, как и у Аоба-сана, — усмехнулся Тоширо. — Я не знал Мадару так близко, а потому не могу судить… Точнее — не имею права.

— Но судите, — кивнул Томура. — Судите так же, как судил Хирузен о ваших домах.

— Пойдем, — неожиданно встал Узукаге. — Я еще сомневался в начале разговора, но так опустить в собственную некомпетентность девяностолетнего главу деревни — это надо уметь. Ты достоин великой чести, Сенсома-кун.

— «Если он тоже попросит вырастить какого-нибудь ребенка, я откажусь», — мрачно подумал Сенсома. — «В этот раз точно откажусь.»

Но Тоширо ничего такого просить не стал. Он довольно бодро провел юношу по коридорам резиденции и вывел на улицу. На закономерный вопрос о безопасности сего действия, Узукаге лишь пожал плечами. Ты же рядом. И охраняешь. И Сенсоме пришлось признать неоспоримую правоту этих слов. По ночным улицам Узушио они шли недолго, а вот по темным коридорам, начавшимся с какого-то подвала, расположенного чуть ли не в самом центре селения (оный находился от резиденции на некотором расстоянии), уже пришлось поплутать более получаса.

И, наконец, они пришли.

Подземелье Узушио, имеющееся у него, как и у любого уважающего себя скрытого селения шиноби, по стилю очень напоминало резиденцию. Огромные пещеры, соединенные сотнями разных переходов, мостов и лестниц, освещались огромными фуин. Тут вообще было очень много фуин, ведь клан Узумаки специализируется именно на этом направлении пути шиноби.

В отличие от наземной части деревни, здесь кипела жизнь. Множество красноволосых шиноби ходили между связок фуин и настоящих компьютеров (!). Большинство из них были одеты в простые медицинские халаты, а незначительная часть «прочих» состояла из слуг и охраны.

— Тайное место… — оценил Сенсома. — Но почему нас не проверили на входе? Ни одного охранника.

— Охрана там была, но это были не шиноби, — Узукаге коснулся рукой стены, и она тут же покрылась вязью фуин. — Фуиндзюцу — вот наш защитник. Защитник, кормилец и слуга. Самое главное — слуга. Фуиндзюцу — возможность управлять законами этого мира. Его энергией. Это очень великая сила, и клан Узумаки в этом месте не только расширяет наши познания о ней, но и придумывает способы сдерживать ее. Ограничивать.

— Бездумные эксперименты рождают чудовищ, — согласился Сенсома. — Но зачем здесь я? Моих знаний о фуин тут явно не хватит. Не мне — недоучке вашей дочери, помогать Узумаки.

— Но моей внучке ты помогал, — хитро усмехнулся Тоширо. — Хотя ты прав, я привел тебя сюда не для того, чтобы ты помогал. Пойдем.

И тут уже их встречала охрана — сильные просто по виду шиноби с безликими масками на лицах. Мельком проверив Узукаге — фуин не пустили бы сюда подделку, они, дождавшись кивка от главы деревни, проверили его спутника. Тщательно, профессионально, а значит быстро.

— Меч придётся оставить, — предупредил один из них.

Перерожденный безропотно отдал клинок его напарнику. Мусаси всегда бурчал, что меч для самурая поважнее руки, ноги и всех друзей будет, но его ученик этой страсти не разделял. Меч — лишь инструмент, который всегда можно заменить, а вот друзей, например, заменить труднее.

— Если мне нужно будет резать, я буду резать и без него, — улыбнулся юноша безликому. — Господин Узукаге, для чего нужны эти маски?

— Чтобы защитить семьи этих шиноби и их личную жизнь в целом, — Тоширо кивком поблагодарил охранников, и вошел в переход между пещерами. — Они тренированы и сильны, но у их работы есть обратная сторона — мирная жизнь. Безликие — хорошие шиноби, которые не посвящают всю свою жизнь военной службе деревне. Такие бывают. Они организованы, сильны, но имеют один… изъян.

— Не хотят класть свою жизнь на военное дело, — понимающе кивнул Сенсома. — Вы не будете против, если я расскажу о такой идее Хокаге?

— Флаг вам в руки, молодой человек.

До места, которое хотел показать Узукаге, пришлось идти долго. Проверяли их еще трижды, но перерожденный не роптал — так надо. По пути он примечал, где мог, разнообразные фуин и способы их применения. Его познаний действительно не хватало, чтобы равняться с шиноби клана Узумаки, но кое-что он знал, и дураком не был, поэтому Тоширо с удовольствием подискутировал с ним на тему простых фуин, а потом мимолетно провел поверхностную лекцию о более сложных. Совсем «обнаглевшему» Сенсоме даже пришлось попросить у одной женщины в халате ручку и блокнот. Та сначала возмутилась, но, распознав в спутнике юноши Узукаге, безропотно снабдила того всем запрашиваемым.

Наконец, Тоширо остановился возле огромных стальных ворот, на которые было наложено столько фуин, что даже Сенсома — человек с минимальными запасами родной чакры, совершенно не способный в сенсорике, почувствовал силу этих печатей. Столь огромна она была.

— То, что я покажу вам сейчас, должно будет оставаться тайной для всех. Хокаге можете рассказывать, он и так знает это, — Узукаге серьезно посмотрел в стальные глаза перерожденного. — Никто не должен знать, это понятно?

Сенсома просто кивнул. Если уж Тоширо решил ему доверять, то сомневаться сейчас как-то глупо.

— Я покажу вам это не потому, что мне нечего делать, а потому, что считаю вашу миссию еще более важной, чем даже ваш Хокаге. Помните я спросил вас о предполагаемых противниках? Их целях. Тобирама-сан считает, что враги попробуют убить меня — неплохой ход в начале войны, особенно если знать о внутренней политике Узумаки и о том, что Аоба-сан не будет поддерживать союза с Листом. Но откуда Облаку, как вы сказали, знать о наших внутренних делах? Я считаю, что враги могут попробовать добраться сюда. Здесь их цель. Может быть, по крайней мере. А потому мне нужно, чтобы один из вашего отряда — самый умный и надежный, тот, кому я буду доверять больше двух других, знал об этом месте. И мог его защитить. Цель вашего сюда визита проста, молодой человек. Если нападение состоится, и я почувствую, что враг пробивается сюда — вы должны будете повести своих напарников в бой и защитить это место. Естественно, в таком случае вы можете рассказать, что мы тут прячем.

— Я все понял, — Сенсома поклонился, выражая благодарность оказанной чести. — И что же это?

«Старик» усмехнулся и повел рукой по воротам. Защитные фуин узнали хозяина и приняли приказ. Створки начали открываться.

— Для начала открою меньший секрет — резиденция построена с расчетом на вселение всех жителей деревни туда не просто так. Все очень просто — благодаря нашим фуин и силе, и мастерству Первого Хокаге, нам удалось сделать ее величайшим Усилителем и накопителем, понимаете о чем я?

— Колоссально… — выдавил из себя чунин, проходя вслед за Тоширо в какую-то освещенную лабораторию с минимумом персонала. — Если там соберутся все Узумаки разом и начнут палить в неприятеля техниками…

— То взять резиденцию можно будет лишь истощением, — подхватил Тоширо. — Сенсома-кун, мне очень нравится то, как легко ты понимаешь и принимаешь такие вещи. Ты умен. У меня нет больше внучек, но что насчет племянницы?

— Вы еще умудряетесь шутить, говоря о таком, — юноша улыбнулся. — Но если резиденцию брать истощением, то это займет время. Очень много времени — помощь из Конохи сможет прибежать сюда и обратно, причем несколько раз.

— Именно, — щелкнул пальцами Узумаки, ведя гостя узкими коридорами. — Но мой предшественник — Ашина-сама, хотел сделать эту крепость еще более неприступной. Такой, чтобы даже один единственный Узумаки мог защититься от целой армии, находясь там. И он придумал использовать нашу с Сенджу реликвию. Величайшее сокровище этого мира.

Заведя Сенсому в непонятный тупик, Тоширо активировал какие-то совершенно незнакомые перерожденному фуин, которые внезапно превратили тупик в комнату, с большим толстым окном в конце. Окном, выходящим на небольшую комнату, полностью залепленную печатями, впитывающими чакру. Их было много, очень много, что поразило чунина, так как все они были активны.

Ничто в мире не должно было давать такого количества чакры, чтобы было активно все множество высасывающих печатей, сделанных самими Узумаки.

В центре комнаты находилась… кровать. Нет, скорее — ложе. И на нем, одетый в погребальные одежды из лучших материалов, лежал древний высохший труп. Столь древний и столь высохший, что Сенсоме показалось, будто это макет. Он знал предел человеческого тела. Тот самый предел, при прохождении которого труп человека разрушается, становясь просто… ничем. Бальзамирование позволяет преодолеть этот недуг, но этот странный труп явно не был забальзамирован.

— Чей он, — хрипло спросил Сенсома, не понимая, почему один вид этого древнего высохшего трупа так давит на него.

Ощущение, будто он оказался перед чем-то совершенно Богоподобным…

— Рикудо Сеннина.

Сердце пропускает удар. Томура смотрит на Узукаге, точно так же придавленного физически ощущаемой силой, исходящей от мертвого тела, но видит, что тот серьезен. Он не шутит, и даже не обманывает. Он даже не ошибается — перед ними сейчас лежит труп того самого…

— Мудрец Шести Путей? — переспрашивает Сенсома, вновь поворачиваясь к стеклу.

Величайший человек из всех, когда-либо существовавших, и первый шиноби в мире почти ничем не отличался от обычных людей. Лишь два непонятных нароста на голове, в форме каких-то рогов, делали его мертвое тело необычным, по сравнению с другими. И рост. Рикудо Сеннин при жизни был высоким и худым. Чуть выше самого высокого человека, когда-либо встреченного Сенсомой. Пятипалые длинные руки, широкая грудь. И нечеловеческая сила, исходящая от него.

— Но… зачем? — не мог понять Сенсома.

— Реликвия или нет, но чакра от него исходит огромная и мощная даже после смерти, — голос Тоширо был сух и мрачен. — Мне самому это не очень нравится, но это — величайшее творение нашего народа. И последняя могила Мудреца Шести Путей. Да простит нас Ками. Он испускает даже не чакру, а… энергию. Духовную, телесную, природную и… еще одну. Мы назвали ее небесной. Преобразователи мощны, но даже их сил не хватает, чтобы перерабатывать все. КПД мало… было бы мало, если бы не самый лучший усилитель для фуиндзюцу.

— Жизнь? — перерожденный знал ответ. — Это должна быть особая жизнь. Кто жертва? И каков цикл?

— Жертвой являюсь я, — улыбнулся Узукаге, разводя руками. — А цикл — остаток моей жизни.

Сенсома посмотрел на этого человека. На учителя. На шиноби. На жертву. Узумаки были чудотворцами, хранителями секретов и знаний, но это…

Это было чем-то большим.

— Ваши волосы оттого и белы, — догадался юноша. — Даже у самых старых Узумаки они всегда остаются красными. Темнеют, выцветают, но остаются.

— По преданиям, Рикудо тоже был седым. Я ношу никчемную часть его силы в себе, так что удивляться нечему. Это метка. Знак того, что я Узукаге. Хранитель силы Мудреца Шести Путей.

Еще немного постояв в океане силы, исходящей от первого шиноби, чунин и Узукаге покинули секретный отдел этой огромной подземной лаборатории. Уже на выходе из более простых отделов, Сенсома позволил себе устало вздохнуть. Все же, хранить знание об ЭТОМ будет почти так же тяжело, как и воспитывать ребенка Второго…

— Я утомил вас, юноша, — улыбнулся Тоширо.

— Все в порядке, Узукаге-сама, — перерожденный протер глаза. — Просто это тяжело. Тяжело принять. А отвлечь себя пока нечем…

— Я знаю как вас утешить, — развеселился еще больше Узумаки. — Вы же помните — моя дочь о вас довольно однозначного мнения.

— И не лучшего, — мрачно усмехнулся Сенсома.

— Вовсе нет. Она просто очень не любит людей, помешанных на сражениях. И как объяснить глупой девочке, что весь наш мир таков? Думаю, она хотела, чтобы Наоми прервала порочный круг нашей семьи. Хаширама ведь тоже был сперва Богом Войны, а уж потом Шиноби…

— Хотите сказать, что вы… — Томура даже остановился, во все глаза смотря на молодого с виду (больше сорока не дашь), крепкого мужчину с белыми короткими волосами и такой же белой небольшой бородкой.

— Я хочу сказать, что вызываю вас на спарринг, Сенсома-кун, — улыбнулся Тоширо. — Снимем ваше напряжение, а заодно знатно повеселимся. В этой деревне с Узукаге совсем никто не хочет сражаться всерьез!

От такого предложения трудно отказаться!

Первая Мировая Война — поединок с Узукаге

Место для спарринга Тоширо знал, а потому сразу повел нетерпеливо разминающегося на ходу Сенсому туда. Арена — огромная квадратная комната из светлого камня, находящаяся в подвале резиденции. Сенсоме это место больше напомнило какой-нибудь самолетный ангар, чем место для сражений, но он почти сразу увидел главную особенность этого места — его контролировал один огромнейший рисунок фуин, явно выполненный не просто мастером — гениальным мастером в этом направлении.

— Я создал это место для подобных спаррингов сразу, как стал Узукаге, — как бы между делом сообщил Тоширо. — Не беспокойтесь за печать, ее я использовать в бою не буду. Она нужна для… Хм. Сами как думаете?

— Эти узлы и точки… каналы… — перерожденный напрягся, вспоминая вообще все, что он когда-либо слышал о фуин. — Что-то… нет, невозможно. Может это глупость, но ее основная функция… управление временем?

— Именно так, — спокойно кивнул Узукаге, ошарашив чунина. — Но у нее много ограничений — начиная от просто несчетного количества чакры, вкладываемой в процесс, и заканчивая тем, что действует она только на, собственно, помещение. Я не могу, допустим, состарить вас, или мгновенно омолодить. Как и отправить в прошлое. Не сильно полезная штука, но она позволяет не отстраивать это место заново каждый раз.

— Для тренировочного полигона — очень полезная, — не согласился Сенсома. — Узумаки просто потрясающи!

— Спасибо за похвалу. Смею отметить, что вы заметили лишь самую громоздкую часть рисунка — общая печать может так же накладывать гендзюцу местности, что позволяет проводить тренировки… в разных условиях. Так же тут есть шумоподавление, пара резервов, похожих на тот, что вы носите на лбу, и еще… по мелочи.

— Мелочи, — нервно хмыкнул Томура, озираясь. — И как вы еще не захватили этот мир?..

— Мы работаем над этим, — усмехнулся Тоширо, но тут же пояснил, видя непонимание в глазах собеседника. — Шутка. На самом деле все просто — клан Узумаки — пацифисты и миролюбы. В повседневной жизни мы можем быть какими угодно, но в… глобальном смысле войн мы не любим. Ненавидим, я бы даже сказал. Порой бывает, что какой-нибудь особо ярый фанатик мира срывается и идет причинять справедливость всем насильно, но его быстро ловят. Наши знания… наша сила… Я верю, что Рикудо даровал их не для войны. Мы — Созидатели.

— И как вы тогда объясните свое желание драться со мной? — иронично хмыкнул Сенсома.

— О, все просто, — Узукаге неспешно снял хаори, под которым обнаружились рубашка, с надетой поверх жилеткой. — Я же сказал — в повседневной жизни мы — обычные люди. И мы с вами похожи. Начнем?

Юноша усмехнулся и поправил очки. Огромная арена, размятое тело, рвущееся в бой, и противник, снисходительно-вежливо улыбающийся ему — тяжелые думы о судьбе мира, судьбе деревни и любой другой судьбе моментально выветрились из головы, оставляя чистый разум, готовый считать. В настоящих боях нередко приходится сдерживаться себя, да и противники в них… победимы. Победимы одними способностями — они не могут стать сложной задачкой опытному математику. Мадара… с Мадарой не было боя — это была ловушка, и такого наслаждения, как от обычной битвы, Сенсома в тот раз не получал. Да — было здорово, но ведь могло быть еще лучше.

А напротив — Узукаге. С силой чакры Мудреца Шести Путей, с огромным количеством чакры, с колоссальным опытом и обширными знаниями в сильнейших из дзюцу — техниках печатей. Противник. Задача. И без каких-либо рамок!

— Раз, — Сенсома чуть пригнулся, а Тоширо, наоборот, выпрямился. — Два. Три!

И оба противника… остались стоять на своих местах.

— Кстати, инвентарем пользуйтесь, разрешаю, — кивнул Узукаге, будто ожидал бездействия от Сенсомы. — А я буду пользоваться своим…

Рука прикладывается к жилетке, легкий посыл чакры, и из печати хранения достается длинная веревка, с привязанными на ней узкими полосками обычных белых листов. Тоширо улыбается, видя что чунин Конохи не понимает предназначения его «инвентаря», жестом фокусника извлекает из еще одной печати кунай и отрезает от веревки четыре листка. Легкий посыл чакры, и каждый лист занимает свое место, спереди, сзади, слева и сбоку от Узукаге.

— Зря вы медлите, молодой человек. Очень зря.

Как только он это договорил, Сенсома сорвался с места, тремя быстрыми прыжками оказываясь слева от Тоширо и тут же складывая печати для ниндзюцу!

— Стихия Земли: Земляной Дракон!

Чудовище из чакры охотно бросается на указанного врага с огромной скоростью, а следующей ручной печатью Сенсома покрывает фуин-взрывами все его длинное извивающееся тело.

Узукаге улыбается, спокойно глядя прямо в горящие от чакры глаза монстра, что должен врезаться в него. Но Дракон врезается во что-то невидимое, буквально в десяти сантиметрах от Тоширо, и тот спокойно кладет руку на его шипастую каменную башку. Ниндзюцу чунина рассыпается от удара, но не взрывается — опытный Узумаки одним касанием убрал все фуин молодого недоучки.

Из-за пыли, поднятой Драконом, вылетают шесть кунаев, напитанных чакрой, но Тоширо все так же спокойно бездействует. Когда четыре железки были отбиты невидимым барьером, Узукаге все же решает действовать, перехватывая два оставшихся в полете, и запуская прямо в удачно выпрыгнувшего из облака пыли юношу!

Сенсома подарки встречает спокойно, просто отбивая их своим мечом, и прямо в полете наносит мощный удар по противнику! Но барьер крепок — меч перерожденного просто останавливается, даже не врезаясь во что-то. Как будто он сам его остановил, но только без инерции. И дальше атака не идет!

Узукаге улыбается, глядя прямо в глаза Сенсоме, но тот лишь оскалился еще шире, ведь за спиной Тоширо из-под пола вырывается его Земляной Клон!

Однако удар клона тоже завяз в барьере, хотя Узукаге туда даже не посмотрел. Ошибка — клон улыбается, а на его теле мгновенно вспыхивают фуин-взрывы, создавая мощный взрыв!

Тоширо все же оборачивается, но лишь для того, чтобы мазнуть пальцем по одному из листов на веревке, выводя фуин, и бросить его в сторону взрыва. Ни ударной волны, ни даже жара — Сенсома, все еще стоящий близко с Узукаге, не почувствовал ничего, будто и не было Земляного Клона, под завязку начиненного чакрой взрыва.

Боясь потерять инициативу, юноша взмахивает мечом, отмечая, что хитрый барьер Узумаки никак не удерживал его клинок, и проводит серию из пяти быстрых ударов. Барьер послушно обнуляет силу и скорость четырех из них, а пятый Тоширо щедро подпускает к себе, с удовольствием отмечая радостное удивление на лице чунина.

Узукаге резко садится, пропуская свистнувший меч над головой, и быстрым движением прикрепляет к одежде Сенсомы четыре листка, пятый держа перед собой.

Юноша бросил беглый взгляд на фуин, повешенные на него, с сожалением понимая, что рисунки ему не знакомы, и верно — действие первого загоревшегося листка заметно отличалось от привычных Томуре взрывов. Полыхнув синим, печать высвободила чакру, и весСенсомы будто увеличился в десять раз, прижимая его к полу! Стоило юноше чуть привыкнуть к новой обстановке (на что ушло меньше секунды), как загорелась вторая печать, наоборот, делая тело будто невесомым, и тогда активировались две оставшиеся печати…

Первая печать была-таки взрывной, но Сенсома не успел этого понять — хитрый Узумаки применил какой-то нестандартный вариант. Бах — тело Сенсомы, вернувшее себе привычный вес, под действием последней из печатей, отлетело от Узукаге, закрытого от силы взрыва пятым листком, с такой скоростью, будто им выстрелили из пушки!

Защита Тоширо Узумаки была превосходной.

— Неплохо, молодой человек, — оценил Узукаге, видя, что противник, впечатанный в стену посредством взрыва и манипуляций с его весом, поднимается. — Вы довольно крепки. Что до ваших атак — слишком обычно. Слишком возможно. Вы побеждали сильных шиноби, но что вы можете противопоставить одному из сильнейших? Вы можете сражаться с известными вам техниками, о которых вы знаете, но сейчас идет война, в которой участвуют все Великие Деревни, и в каждой из них есть как минимум по одному неизвестному вам клану! Что вы сделаете, столкнувшись с техниками, силы и действия которых вы просто не понимаете?

Тело Сенсомы вспыхивает, покрываясь Печатью и входя во Врата. Сразу Шестые, ибо оценивать силу Узукаге уже лишнее — он уже показал перерожденному нечто невообразимое.

Но математик считал. Считал с самого начала боя.

— Тогда я, блять, пойму, — серьезно ответил он, мгновенно оказавшись за спиной у медленно разворачивающегося Узумаки и доставая его ударом в челюсть!

Ошеломленный ударом и тем, что чунин обошел его защиту, Узукаге пришел в себя не сразу, что дало перерожденному возможность вновь ударить его, но уже ногой и уже по груди, подбрасывая мужчину высоко в воздух, и самому прыгнуть за ним. Меч заносится над головой Тоширо — Сенсома не собирался его убивать, но почему бы и не сделать надрез на шее столь могучего, но слишком уж хвастливого противника?

Удар! Клинок еле выдерживает набранную скорость, а его рукоятка с хлопком разрушается от силы сжатых на ней ладоней! Все нормально — он сможет остановить этот удар вовремя, ведь он прошел обучение у лучшего мечника в этом мире. Сейчас просто необходимо, чтобы зазнавшийся Узумаки понял, что проиграл. Что проиграл бы свою жизнь, будь они на поле боя.

Но удар вновь остановился в паре сантиметров от шеи Узукаге, разом теряя всю свою силу.

Барьер каким-то образом вернулся.

— Техника Печатей! — Тоширо извернулся, кладя свою руку прямо на спину Сенсомы, летевшего сейчас параллельно полу. — Низвержение!

Тело перерожденного с бешеной скоростью полетело вниз, а после последовал чудовищный удар. Столь чудовищный, что Сенсома не мог собрать мысли в кучу. Столь чудовищный, что ребра хрустнули, и половина из них сломалась. Столь чудовищный, что укрепление организма чакрой не помогло, и теперь из ушей и рта текла кровь. Столь чудовищный, что Томура даже встать не мог.

Столь чудовищный, что Врата закрылись…

— Оч-чень хорошо, молодой человек, — Тоширо стоял над слабо шевелящемся юношей, вдавленным в пол на пол метра. — Вопрос — как вы узнали об ограничении барьера?

— Я считал ваши и свои атаки… — тяжело дыша, Сенсома все же приходил в себя. — Из шести кунаев, два вы перехватили. Все нормально… я бы не заметил. Но потом вы уклонились от пятого удара моего меча и предпочли контратаковать. Барьер имеет слабость — он блокирует первые четыре атаки, а потом уходит на перезарядку…

— Это не слабость, а ограничение, — поправил спокойно Узукаге. — Я могу создавать барьеры, поглощающие кинетическую энергию у двенадцати физических воздействий подряд. Это если просто.

С трудом встав и пошатнувшись, Сенсома посмотрел на Тоширо. Узумаки его уже не считал за противника, стоял слишком близко, да и листочков у него под рукой больше не было.

— Листочки вам были нужны для создания атакующих и защитных печатей. Для всех печатей нужна поверхность. Я бросил четыре сюрикена в барьер одного из листочков, а после вдарил рукой, — начал заговаривать оппоненту зубы юноша, пытаясь открыть хотя бы Первые Врата.

Выходило хреново — Врата нельзя было вот так открывать и закрывать. Телу нужно было время, чтобы справиться с перегрузками, а тут еще и эта чудовищная атака, непонятно как набравшая такую силищу. Вот это кстати и надо спросить.

— Чем вы меня приложили? Я понял технику четырех листочков — сначала я замедляюсь под увеличившимся весом и ничего не могу сделать, потом становлюсь почти невесомым, чтобы со взрывом получить максимальный импульс, а потом возвращаю вес чтобы при ударе о поверхность получить больше повреждений, но это…

— Всего лишь шаблон из нескольких одновременных воздействий, — пожал плечами Узукаге. — Шесть, в вашем случае: притягивание к земле, отталкивание от моей руки, кратковременное увеличение веса, укрепление той части вашего тела, что встретится с землей, для пущей твердости приземления, моя личная физическая сила и Стихия Ветра, активно давящая на вас сверху. Не такая уж и сильная техника вас победила.

— А мы разве уже закончили? — оскалился Сенсома, входя-таки в Первые Врата.

Первый удар Узукаге пропустил, так как он получился очень быстрым, неожиданным и даже подлым. Тоширо даже не подумал, что у его противника останутся силы, после получения таких повреждений!

Но Сенсома не был обычным шиноби — его тело было тренировано больше остальных, имело куда большую крепость, особенно когда находилось во Вратах, и привыкло к сильному урону по себе.

По сравнению с болью от Восьмых Врат, повреждения от атаки Узумаки казались детским лепетом.

Второй удар Тоширо не должен был пропускать и не пропустил бы, если бы это не оказалась обманка. Кулак врезается в висок, нога наступает на ногу, колено в пах. Узукаге был ошеломлен стремительностью и мастерством тайдзюцу этого юноши, но, все же, смог взять себя в руки.

— Здорово! — выдохнул мужчина, когда широкий удар ногой, обязанный очень сильно прилететь ему по голове, остановился в паре сантиметров. — Но моим печатям не нужны поверхности — я могу создавать их прямо в воздухе!

Подтверждая его слова, прямо перед лицом Сенсомы вспыхнуло целых пять фуин, вязь которых говорила об их принадлежности к Стихии Огня и Воздуха.

Немыслимый кульбит, совершенный юношей в ту же секунду, спас его от трех огненный столбов, усиливаемых стихией Воздуха! Атака Узукаге в полную силу оказалась страшна — даже Мадаре пришлось бы потрудиться, чтобы выдать такую мощность Огненного ниндзюцу.

Но чунин спасся, так что ему это было без надобности.

Тоширо сам, неожиданно, подпрыгнул к переводящему дух перерожденному, с силой впечатывая свою правую ногу в его живот и отталкивая его. Ошеломленный атакой и ее неожиданной силой, юноша пропустил следующий удар, запрокинувший его голову вверх.

— Что вы светлячка из себя изображаете? Давайте по-честному! — усмехнулся Узукаге, прикладывая указательный палец прямо на Печать Силы Сотни.

Сенсома выдохнул, выпуская воздух из легких, и перестал чувствовать свой внешний источник чакры.

— Это бесполезно, Сенсома-кун, — удар ноги Тоширо отбросил полностью дезориентированного юношу на десяток метров. — У вас есть родная чакра, но ее слишком мало. Хватит, чтобы поддерживать ваши… Врата, если я правильно помню. Но ваше тело уже на пределе, да и былой скорости уже не видать. Ни чакры, ни физических сил. Что у вас остается? Лишь упорство.

— И мой ум, — доверительно сообщил Каменный Клон, всем телом врезаясь в Узумаки сбоку!

Взрыв! Тоширо не успел поставить нужные барьеры, так что по-полной получил и от огня и от взрывной волны. Правда уже в полете он закружил себя с помощью воздушных фуин, что позволило ему снизить инерцию полета и приземлиться на ноги — легко и спокойно.

Так получилось, что приземлился он прямо рядом с воронкой, которую создал своим падением Сенсома. Одного взгляда внутрь оказалось достаточно — прямо под телом лежащего внутри чунина был создан подземный проход, а потом, на одной воле, без применения печатей, был создан и этот самый клон — оружие последнего шанса.

— Все еще неплохо, молодой человек, — оценил Узукаге попытку, смотря на поднявшегося Коноховца, медленно, но уверенно идущего к нему. — У вас есть еще что-то? Я устал удивляться.

Не отвечая, перерожденный бросился на него, уже в полете ускоряясь еще больше! Вторые Врата поддались.

— Барьер, выставленный в воздухе, долго держаться не будет, — сообщил Тоширо, когда Сенсома начал атаковать воздух рядом с ним. Он быстро-быстро, соответствуя скорости наносимых юношей ударов, выставлял все новые и новые барьеры, изредка пытаясь «нацепить» на него печати со взрывом и замедлением. — Они одноразовые, и могут держать уже не двенадцать воздействий, а меньше.

Юноша напирал, не отвечая, и Тоширо никак не мог его поймать. Применив пару раз дистанционные печати, которые требовали больших затрат чакры (но с этим у Узукаге проблем не было) и филигранного ее контроля (с чем было хуже), он понял, что так делает только хуже — верткий чунин Листа быстро смекнул, что при таких атаках Тоширо сильно отвлекался от его ударов, и даже пару раз пробился сквозь барьеры!

А Сенсома просто старался поддерживать темп, используя остатки своей чакры и тело во Вратах на полную катушку, и даже за гранью. Битвы на истощение всегда были его слабостью, но сейчас у него не было выбора — оставалось тянуть время, чтобы подобрать ключик к почти идеальной защите и опаснейшим и неожиданным атакам Узукаге.

И что-то начинало вырисовываться…

— Напоминаю — у меня гораздо больше шансов остаться стоять на ногах, чем у вас, когда вы остановитесь, — вновь спокойно заговорил Тоширо. — Вы берете у своего организма взаймы, а это ни к чему хорошему не приводит.

Кунай, привязанный к прочной леске, упал к его ногам. Узумаки выгнул бровь, но увидел, как леска натягивается и, не встречая сопротивления, задевает его штанину.

— О, так вы догадались о пороге кинетической энергии? — немного удивился Тоширо. — Хвалю, такое я вижу впервые. Да только что вам это даст?

Все еще молча, Сенсома, не прерывая стремительных атак, заставляющих Узумаки тратить внимание, чакру и время на создание своих барьеров, раскидывал лески с привязанными к ним кунаями. Он не был до конца уверен в своем плане, но больше у него ничего и не было.

Когда все было готово, Сенсома выплюнул в противника Огненный Шар, который опытный Тоширо запечатал просто на одних рефлексах. Из-за этого непостоянный барьер без опоры распался, но юноша от мужчины отпрыгнул, поэтому тот не спешил его возобновлять. И зря — лески натянулись, ловя Узукаге в свои крепкие объятия!

Он быстро понял что к чему, поэтому успел выставить три барьера, остановивших увеличившие свою скорость, а значит и кинетическую силу, лески, но с одной стороны его все-таки зажало.

А потом на лесках вспыхнули фуин.

Быстро схвативший ближайшую, Узумаки попытался обезопасить эти лески для себя, но не смог, отчего оказался в самом эпицентре гулкого взрыва — самого мощного, что смог выдать Сенсома.

— Эт-то было чрезмерно хорошо, молодой человек… — с трудом выдавил из себя устоявший-таки на ногах Узукаге. — На еще одну атаку вас не хватит, но это уже не столь интересно… Подумать только, но как вы узнали?

— Когда вы сняли мои печати с Дракона, — пояснил Томура. — Если бы вы пользовались именно мастерством фуиндзюцу, вам бы все равно пришлось снимать их по одной-две. Все разом они не снимутся просто потому, что для качественного снятия нужно произвести действие, обратное тому, что произвел я. Вы опытны, но за всю свою долгую жизнь вы явно украсили взрывами фуин меньшее количество Драконов, чем я.

— И только потому, что ваши печати исчезли все разом, вы поняли, что я использовал печать обращения времени?

Тоширо был удивлен. Пусть эта битва была больше похожа на партию в сеги, чем на реальное сражение, но такого уровня сообразительности и интеллекта он от соперника никак не ожидал. Сенсома был доволен:

— Я лишь предположил это. Вы едва ли способны обращать большое количество времени вспять, так что мои лески, сделанные вручную долгое время назад, были от такого обезопасены. Ну, а то, что я сделал их вручную, с помощью кисти…

— Не дало мне быстро проделать обратный процесс, — понял Тоширо. — В бою такие печати не сможет снять даже Узукаге, пусть все и думают иначе. Вы все поняли.

Старый Узумаки действительно был поражен — молодой парнишка из Конохи показал не просто хорошие навыки — он выдал свою гениальность! Сильные личные техники, тренированное и крепкое тело, острый ум и большая смекалка — все это делало Сенсому не просто сильным, но почти непобедимым соперником для большинства шиноби. Даже он — Узукаге, силу которого признавали все в этом мире, и кто по определению никому и никогда не проигрывал в бою, не смог полностью обезопасить себя от этого монстра.

Да — сейчас Сенсома слаб, и исход дальнейшей битвы, если все пойдет как и прежде, очевиден и прост — Тоширо размажет его по стене, но ведь это…

— В награду за чудесный бой, я покажу вам нечто особенное, — улыбнулся Тоширо, расстегивая рубашку и снимая жилет. — Вы, должно быть, знаете, что Узумаки славятся своей великой жизненной силой?

— Духовная и физическая составляющие в ваших телах просто нереальны, — кивнул чунин.

— Это так. И это делает нас отличными бойцами в рукопашном бою, — Сенсома снисходительно улыбнулся, но наткнулся на такую же снисходительную улыбку. — Мы этого не показываем, молодой человек. Да и, признаться, фуиндзюцу куда эффективнее. Но не всегда.

Сильнейший шиноби Узушио быстро и четко сложил ручные печати, впервые за бой применяя ниндзюцу, а не фуиндзюцу, и Сенсома почувствовал…

Что у него совсем нет чакры.

— В битвах шиноби всегда главную роль играет чакра, — тем временем говорил Тоширо. — А если ее убрать — большинство из них будут ни на что не годны. Я слышал об одном из ваших учителей — Мусаси-сане. Если бы чакра вдруг перестала бы существовать, он бы, бесспорно, был бы сильнейшим человеком в мире. Абсолютно сильнейшим. Даже более могущественным, чем Хаширама-кун и Мадара в свое время. Узумаки давно придумали эту технику и свою школу тайдзюцу. Все просто — я запечатал вашу чакру, ценой своей. Так может сделать любой из моего клана, но есть ограничения. В то время как даже ребенок может запечатать силу Мадары, никому рядом нельзя будет использовать даже крупицу чакры — иначе техника окажется разрушена, и сила вернется к владельцам. Во времена Сенгоку Джидай мы часто использовали это дзюцу, за что нас прозвали любимцами Шинигами — ведь противники думали, будто мы отрезаем их душу от тела. Хотя есть у нас и другие секретные техники… Сенсома-кун. Я хочу сразиться с тобой именно так!

— Двадцатилетний лоб избивает девяностолетнего старика, — усмехнулся Сенсома, осторожно разминая поврежденное тело. — Всегда любил такое!

* * *

Проснувшийся утром Хирузен, выйдя на веранду, стал свидетелем необычнейшей картины.

Тоширо Узумаки, с полностью разбитым лицом, только-только начавшим заживать, и Сенсома Томура с повреждениями повсюду, куда падал взгляд, тихо и мирно сидели и пили саке, обсуждая что-то про фуин.

— Узукаге-сама, Сенсома! — преодолев удивление, бросился к ним юноша. — Что с вами произошло?

— И этот человек должен меня охранять, — иронично улыбнулся разбитыми в кровь губами хозяин деревни. — Успокойтесь, Хирузен-кун, меня побил ваш же подчиненный, что явно говорит о вас, как о сильном шиноби.

— И если кому-то интересно, — подал голос Сенсома. — То я сегодня ночью знатно так огреб от Тоширо-сана.

— Давай на «ты», Сенсома, — неожиданно предложил Узукаге. — Мы с тобой сидим сейчас в моей резиденции и нагло пьем, после того, как ты начистил мне рожу. Я, конечно, (ик!) пьян, но…

— Слабоват ты как-то, — покосился абсолютно трезвым взглядом на Узумаки Томура.

— Во-о-от, видишь. У тебя хорошо получается. Хирузен-кун, — и правда немного запьяневший Узукаге вновь повернулся к Сарутоби, тихо охреневавшему от того, что он видел и слышал. — Принесите нам еще саке. И закусить. Или пошлите того хмурого серьезного юношу — Шимуро-сана.

* * *

— Вставай, Данзо, — хмуро произнес Хирузен. — Там господин Узукаге с Сенсомой бухают, нужно докупить кое-чего.

— Чего?! — не хотевший расставаться с одеялом Шимура сам резко вскочил — судя по тону, его друг не шутил.

— Ага. А еще Тобирама-сенсей нас убьет, когда мы вернемся, потому что придурок-Томура надавал Тоширо-сама по щам. И поверь мне, Узукаге еще неделю светить фингалами будет.

— Ох ебать… — схватился за голову Данзо, мгновенно прикинув варианты. — Это же… Это просто…

— Молодой человек, вы идете, или мне самому вставать! — донеслось с веранды пьяное, приглушенное расстоянием.

— Тихо, Тоширо, — голос Сенсомы и его обращение заставили двух парней вздрогнуть всем телом. — Человек только проснулся, куда ты его торопишь?

— Но у нас заканчивается…

— Наколдуй че-нибудь! Кто из нас Узукаге?

— Ща отдам тебе шляпу и цвет волос, раз такой умный!

Перепалка шиноби была отлично слышна и Хирузену и Данзо, но оба как будто не понимали или не слышали, о чем они спорят. А они, впрочем, ни о чем и не спорили, при этом споря обо всем на свете. Только залеченный организм Сенсомы дал сбой — он начал пьянеть и позволять себе… много чего, не положенного по статусу, но из всех людей в этом мире Узукаге было пофигу на это больше всех. И вот он уже сам лезет обниматься-целоваться с таким перспективным «юношей», который «добился всего сам».

С веранды доносятся звуки борьбы и крики «Пошел в жопу, Узумаки!», а наследники кланов Шимура и Сарутоби стеклянными взглядами смотрят в противоположную от них стену.

— Пойдем, — наконец вздохнул Хирузен. — И себе тоже возьмем. Я хрен знает, как он это сделал, но упускать шанса бухнуть с Узукаге в его резиденции я не хочу!

— Я пить не буду, — мрачно показал ладонь Данзо. — Но посижу рядом. Кто-то же должен вас всех контролировать.

— А-абратный… нет… На-армальный Призыв! — донеслось совсем уж пьянющее с веранды.

— Бегом туда! — крикнул Хирузен, тут же ускоряя свое тело.

Раздался грохот, чей-то крик и, как апофеоз, пьяное замечание Сенсомы:

— Охренеть! В этом мире даже выпить нормально нельзя! Сраные сверхлюди!

Первая Мировая Война — Воля Огня

Узукаге открыл глаза. И это было сложно…

В памяти пестрили мутные картины, рассказывающие о вчерашнем дне. Вчерашней пьянке. Там было много всего и, в то же время, совсем ничего. Начало еще худо-бедно вспомнилось — они с Сенсомой, после поединка, устроились в его кабинете. Когда взошло солнце, чунин предложил посидеть на веранде — погода обещала быть отличной. Сарутоби и Шимура поначалу были шокированы, а после того, как, уже захмелевший, Тоширо призвал какого-то странного розового осьминога, еще и злы, но за выпивкой сходили.

Дальше все вспоминается еще тяжелее — Хирузен некоторое время не пьянел, но, видимо, это явление носило накопительный характер, так как в какой-то момент он разом потерял всю свою трезвую адекватность, заражая пьяных Сенсому и Тоширо не менее пьяными идеями. Их было много, очень много… Непозволительно много.

— Выпей, — из темноты неожиданно прилетает бутылка.

Маркировки на ней нет, но Узумаки сейчас хоть напалм — организм требует жидкостей. Выдох, пока пальцы, дрожа, неловко открывают сосуд, а после длинная серия глотков, осушивших пол-литра холодной газированной воды за пару секунд.

Темнота тихо хмыкает голосом Сенсомы, и в Узукаге прилетает вторая бутылка. С этой он уже расправляется медленнее, но похмелье все равно держит свои позиции в его организме. Вздохнув, чунин встает и проходит к широкому окну, находящемуся за спиной Тоширо, по пути кидая в Узумаки третьей бутылкой.

Ее старый шиноби пьет медленно, аккуратно. Память все так же отзывается с трудом, но зато и голова теперь почти не болит. Возвращается способность думать и анализировать, а с глаз спадает мутная пелена. Сквозь слабость, Узукаге окидывает взглядом помещение, узнавая в нем свой родной кабинет. Вот только кровати, на которой он сейчас полусидел-полулежал, раньше не было, да и общая обстановка… Будто тут прошел бой.

Или три пьяных шиноби.

— Возраст, — оправдывается Узукаге, беря, наконец, себя в руки и прогоняя чакру по телу.

Особого живительного эффекта от такого не будет, но хоть тело немного взбодрится. Свежий прохладный ветерок, поднявшийся в кабинете после того, как Сенсома открыл окно, тоже помог организму придти в себя. Шиноби, лидер клана, лидер селения — алкоголю абсолютно плевать, кого ему разрушать и пожирать, а уж если пьющий еще и немолод…

— Да я и не осуждаю, — чунин пожимает плечами, облокачиваясь на подоконник. — Даже наоборот — мое уважение. Так бухать в девяносто лет и не рассыпаться, эт надо уме-е-еть.

Тоширо усмехается.

— Кровь Узумаки и чакра… ты сам понял. Я довольно крепок, как для старика, но куда уж мне за вами, молодыми.

Сказав это, Узукаге рывком поднялся, все еще чувствуя себя плохо, но не имея права отлеживаться. Помнится вчера, еще до начала попойки, он переложил все хлопоты главы деревни на секретарей и помощников, а так же на Аоба-сана, но второго дня безделья ему никто не даст — слишком много для его положения. Он — глава деревни, глава Узумаки. Приходится соответствовать.

— Не скажи, Тоширо, — Сенсома прищурился, ожидая что Узукаге его одернет, но ничего не произошло — Узумаки помнил о рамках, установленных вчера. — Мы с Хирузеном в жизни так не пьянели. Узумаки знают толк в напитках.

— И в их смешивании, — поддержал Тоширо. — Но не в употреблении. Ладно, оставь это. Не уверен даже, что хочу знать, что мы вчера натворили…

— Не так много серьезного, если опустить тот факт, что я разбил тебе лицо. Или мне вновь обращаться к тебе на «вы»?

Вопрос в лоб, после непрозрачного намека — юношу явно серьезно волнует эта тема. По большому счету Узумаки было все равно — как уже говорилось — он не являлся сторонником жестких правил и традиций, но и забывать о них в отношении гостей из другого селения не стоило. Панибратское отношение к себе со стороны безродного чунина из Листа?

— Я же разрешил, — все-таки отмахивается Тоширо, делая вид, что был вполне себе трезв. — А насчет лица…

Лицо ощутимо болело. Нет, не только лицо — вся голова в целом. Все тело в целом.

О да, решив похвастаться достижениями Узумаки в тайдзюцу перед специалистом в этой области из Величайшей Скрытой Деревни, Узукаге нарвался на колоссальную разницу в уровне. Если выносливость и сила удара были хоть как-то равны, то вот в скорости немолодой Тоширо явно проигрывал. Казалось бы — не беда, ведь у Узукаге есть огромный опыт сражений и одна из лучших в мире школ тайдзюцу, но нет. Молодой чунин из Конохи просто вытер им пол, и это при том, что физических повреждений за весь бой он нахватал столько, что троим бы хватило.

Седой Узумаки мельком бросил взгляд на задумавшегося Сенсому. С виду обычный, даже немного худощавый, юноша, но на деле — обладатель стальных мышц, недюжинного интеллекта и опыта, вероятно даже более великого, чем опыт девяностолетнего ветерана Сенгоку Джидай.

Невероятный юноша!

— Не хочешь переехать в Узушио, когда закончится война?

Томура склонил голову на бок, всем видом выражая, что удивлен предложению, но сразу не отказал — хороший знак. Правда и обдумывал он слова Узукаге чуть дольше необходимого, что уже немного задело последнего:

— Ты ищешь минусы с двух сторон. Это неправильно, когда выбираешь себе дом. Дом ты должен любить и желать в нем быть. Если ты думаешь, что такого у тебя здесь не будет — выбор очевиден.

— У меня и в Конохе не будет, — просто признался парень, разводя руками. — Мой дом — сражения. Вот их я люблю. Я просто прикидывал, где выгоднее остаться — в Конохе, часто ведущей активные боевые действия, или в Узушио — деревне пацифистов, как ты сам сказал вчера. И пока я склоняюсь к Листу.

— Битвы — не единственная радость, какую может дать тебе мир, — укорил Узукаге чунина. — Если ты будешь так думать, то очень скоро от тебя не останется ничего, кроме бездушной боевой машины.

— Пожалуй, — Сенсома пожал плечами и оттолкнулся от подоконника, направляясь к выходу. — Но это, всего лишь, твое мнение. Оно не обязано быть верным.

И юноша покинул кабинет, оставив похмельного, но уже почти оклемавшегося Тоширо в раздумьях.

* * *

— Моя голова все еще трещит, — мрачно поведал Хирузен, когда Сенсома оказался на их этаже. — Как он?

— Все нормально, оклемается. А вот ты — нет, потому что ночное дежурство сегодня твое.

— С чего бы?! Очередность была иной!

— Но ты ведь дрых эту ночь, пока Данзо мужественно терпел запах перегара Тоширо.

Сарутоби горестно вздохнул, понимая, что друг прав, и приложился к бутылке воды, которую пил уже второй час. Их комнаты, в отличие от кабинета Узукаге, вчера пострадали мало, причем большая доля разрушений пришлась, почему-то, на комнату Данзо, который стоически терпел троих пьяниц в непосредственной близости от себя, несоблюдение традиций и мало-мальских законов этикета и, конечно, колкие шуточки Хирузена, когда тот запьянел.

Как раз, когда Сенсома подумал об этом, в дверях появилась знакомая фигура специалиста по Стихии Ветра в их тройке.

— Вот еще, — он швырнул несколько бутылок с водой одноклассникам, мрачно сверкнув глазами. — Как настрой?

— Бывало и лучше, — кисло улыбнулся ему Хирузен.

— Приходи в себя, нам пора, — Сенсома, выходя из комнаты, похлопал друга по спине. — Сегодня мы впервые будем заниматься именно той работой, которую на нас возложил Тобирама-сенсей.

Сарутоби недовольно заворчал, но, все же, поднялся. Хирузену не очень нравилось чувствовать себя обузой для друзей, при том, что капитаном команды назначили именно его. Данзо всегда был слишком серьезен, а Сенсома самостоятелен — такому как Сарутоби (довольно беспечному и ненавязчивому) было сложно с ними сладить. Тем более, по навыкам они и правда были все примерно равны.

До кабинета Узукаге добирались недолго, но интересно. Местный бюрократический аппарат уже работал, так что гостей из Конохи встречали понимающими улыбками красноволосые (и не только) клерки и посыльные. Пара безликих шиноби, дежуривших в этот раз у «лифта»,

тоже улыбнулась юношам одними глазами, а Данзо еще и короткий поклон отвесили.

— Чего это они? — не понял Сенсома.

— Похоже, наш трезвый друг вчера защитил кого-то от нашего… воздействия, — сразу догадался Хирузен, который по мрачной роже старого протеже научился все читать еще в детстве. — Берегись, Данзо! Еще пара таких тусовок, и тебя попросят стать Узукаге — «Трезвым Защитником Клана Узумаки!» Пха-ха-ха!

Сенсома смех поддержал и даже ткнул локтем в бок слишком уж надувшего щеки Шимуру. Тот, конечно, ойкнул, но тоже позволил себе немного похихикать с друзьями. Так и появились они в кабинете Узукаге — улыбающиеся, вечно возвращающиеся в мыслях к шутке, а от того изредка похохатывающие.

— Рад, что у вас остались силы для веселья, — Тоширо, сидя за столом, внимательно осмотрел вошедших. — Во-первых, Данзо-сан, благодарю за вашу вчерашнюю поддержку. Без вас все бы было совсем не весело…

— Не стоит, — чуть поклонился Шимура, сразу посерьезнев. — Я рад, что смог помочь.

— Капитан ваш, вот, не смог, — седовласый повернул голову к Сарутоби. — Хирузен-сан, это просчет. Война началась, а вы… Что было бы, если бы на нас вчера напали? Или, допустим, сегодня.

— Твои люди бы нашли способ нас всех протрезвить и накачать чакрой по самые уши, — вступился за друга Сенсома. — Не сейчас, Тоширо. Ты же знаешь, у него мало опыта.

— Это не оправдание.

Хирузен стоял, опустив глаза, не в силах что-либо сказать. Он не был глупым юношей, так что сразу понял, что Узукаге просто решил переложить с себя ответственность на подчиненного, да и ответственности там… маловато. Но даже так — Узумаки просто не мог себе вообразить, как четко вплетались его обвиняющие слова в мысли Сарутоби. Не проконтролировал, сам повелся на поводу. Это было не охраной, это было провалом. Да, Данзо подстраховал, и юноша был уверен — старый друг не станет его упрекать, но, все же, это было ошибкой.

— «Как он далек от меня…» — взгляд Хирузена упал на Шимуру.

Данзо был с ним с детства, и до двенадцати лет они были непримиримыми и почти равными соперниками. Точнее, они так думали. На самом деле наследник клана и «Секретное Оружие» просто подсознательно сдерживал свои силы, превосходящие таковые у друга в десятки раз. Хирузен по праву мог называться сильнейшим шиноби своего поколения, если не десятилетия, уже сейчас, но…

— «И как же я далек от него!»

Спорящий с Узукаге Сенсома выглядел… Как всегда. Он стоял спиной к Сарутоби, ко всей его силе, навыкам, опыту. Он стоял, а его внимание было приковано к тому, кто впереди — более сильному, более опытному, более…

— «Достойному,» — продолжил свою мысль Хирузен. — " У него нет целей", но есть цель, у него нет Силы, но нет и Слабостей. Он — другой. А я…»

Свои недостатки молодой Сарутоби и так знал — неуемный азарт от соперничества с Сенсомой, порой мешающий ему адекватно принимать решения; некоторое раздолбайство, пришедшее, вероятно, с тех времен, когда он еще был «Секретным Оружием», а не сыном своего отца, другом своих одноклассников и самым перспективным джонином в Конохе; и, конечно, молодость, окончание которой он ощущал, но так его боялся.

Это все и не давало сильному боевику стать таким же сильным шиноби. Не давало встать на одну ступеньку с соперником.

— Вы вольны отправить жалобу Хокаге, Узукаге-сама, — поднял, наконец, голову Хирузен. — Но пока Второй не отдаст приказа, я — капитан команды Листа, приставленной к вам для охраны. Приношу свои извинения.

Сенсома обернулся, заинтересованно глянув на друга и незаметно показав ему большой палец, а Тоширо, сложивший пальцы в замке, долгих десять секунд сверлил Сарутоби взглядом.

Узумаки тоже прекрасно понимал, что большой вины юноши в произошедшем нет, по крайней мере — его вина уж точно меньше, чем вина самого Тоширо, но, как вчера сказал Сенсома, ему хотелось научить молодых и перспективных парней жизни шиноби. Преподать им пару уроков, которые помогут им в будущем. Данзо Шимура вчера сделал все идеально, а Сенсома просто подчинился, грубо говоря, приказу нанимателя, так что с него взятки гладки. Но не Хирузен… Слишком легкомысленный, когда дело касается Сенсомы («Ведь он со всем разберется, если что!»), капитан Коноховцев еще не был готов руководить отрядом. Вернее не так — он вообще не был готов руководить кем-либо. Ведомый Сенсомой, более уверенным в себе, он доверял ему свою должность.

Обычного шиноби Узукаге, все же, не стал бы сегодня отчитывать за вчерашнее, но Сарутоби и впрямь был перспективным джонином, а в будущем еще и «Шиноби уровня Каге», да и главой клана тоже. Его только нужно научить. Даже не так — ему всего лишь нужно дать понять, что в мире шиноби голая личная сила — еще далеко не все.

И вот — жесткий ответ. В надежде, что юноша хоть что-то осознал, Узукаге кивнул:

— Извинения приняты. С жалобой повременю, но впредь попрошу вас относиться к миссии более ответственно. И если с этим мы закончили… — он дождался утвердительных кивков и продолжил. — Приступим к делу. Сегодня у меня состоится встреча с Аоба-саном. Там же пройдет отбор шиноби из клана, которые будут меня защищать вместе с вами. Естественно, вы идете со мной и даже, скорее всего, поучаствуете в отборе. В ваших боевых навыках я не сомневаюсь, так что прошу выбрать людей, максимально подходящих для этой работы из возможных.

— Неужели ты сам не знаешь, кто в твоем клане есть? — усмехнулся Сенсома — единственный, кто сейчас мог задавать неудобные вопросы Узукаге.

— В моем клане много кто есть, но большинство уже ушло на войну, — вздохнул Тоширо. — Остались лишь те, кто просто необходим именно в Узушио. Ну и генины — их я в бой пока пускать не собираюсь. Из лабораторных работников и охранников ворот такие себе секьюрити, но у вас будет выбор еще и из тех, кто совсем недавно выписан из госпиталя, или тех, кто только вернулся с миссий. Ситуация сейчас такова, что я просто вынужден оставлять в деревне минимальные силы, помогая Конохе на фронте. Ваша миссия — моя защита. А защита мне нужна только потому, что всех лучших я отправил воевать бок о бок с вашими. Ты понял?

— Теперь да, — легко кивнул Томура. — Когда выходим?

Выходили поздно — часа в четыре дня. «Поздним» это время окрестил Данзо, отлично представляющий, мероприятие какого уровня им предстоит провести. Пока Узукаге разбирался со своими делами и бумажной работой, а так же залечивал и маскировал побои, нанесенные ему Сенсомой, ребята расположились в его кабинете, стараясь слиться с тенями и не мешать главе деревни. Каждый думал о своем, но больше всех и «сильнее» всех думал, конечно, Хирузен.

— Расслабься, — шепнул ему Сенсома, выждав момент, когда Тоширо, вместе с Данзо (контролирующим клиента), вышли из кабинета. — Поругал большой дядя, но так — для того, чтобы не расслаблялся. К тому же, сразу после этого нам оказали огромную честь и доверие. Подумать только — мы будем выбирать охранников Узукаге, попутно выведывая огромный пласт информации о деревне.

— Хокаге должен совершенно доверять Узукаге, иначе ничего не будет работать, — отмахнулся Сарутоби. — Скажи мне, Сенсома, как у тебя получается… все это?

— Просто будь собой, — пожал плечами, понявший одноклассника сходу, Томура. — Я тот, кто я есть. Ни больше ни меньше. Знаешь, сегодня Тоширо предложил мне переехать в Узушио, по окончанию войны.

— И ты согласился? — удивился Хирузен.

Но друг лишь мотнул головой:

— Мне тут нравится, но переезжать… Я, конечно, еще думаю, но для меня в Конохе гораздо удобнее.

— Больше противников? Больше битв? Это привязывает такого маньяка как ты к деревне? — усмехнулся юноша в ответ, пытаясь пошутить, но тут же осекся, когда Сенсома посмотрел на него.

И взгляд тот был абсолютно серьезен.

— Ты прав. Больше. Это — то, что мне нужно на самом деле, — Томура пожал плечами. — Я думал, что это очевидно, так отчего ты над этим шутишь?

— Ну как… — стушевался, неловко улыбнувшись, одноклассник. — Ты же — Сенсома Томура! Герой-любовник, поставивший всю верхушку деревни на уши, ученик, э-э-э… да всех крутых шиноби подряд! Ты и учитель неплохой — сколькому мы с Данзо и остальными научились у тебя! Не говори мне, что все, что тебя интересует — это банальные бои.

— Тебе же тоже нравится сражаться, — вновь пожал плечами Сенсома. — Так пойми. Я — тот, кто я есть. Дай мне денег и, хм… ну пусть будет «девушку», и я буду доволен. Дай мне достойного противника, и я буду счастлив! Я просто знаю, чего я хочу. И мое желание достаточно простое. Хотя Тоширо показал, что мне кое-чего не хватает…

— Чего же?

— Техник. Инструментов, с помощью которых я смогу создать больше вариантов для своей победы. У меня не так много слабостей, но они есть. Я должен придумать что-то новое.

— Охо-хо! Создатель двух запретных техник высшего класса вновь начинает мозговой штурм! Я даже боюсь представить, что такое у тебя родится, если честно!

Юноши вновь замолчали. Сенсома пытался набросать хоть примерный план того, какая техника ему нужна. С таким планом можно будет пойти к тому же Тоширо и что-нибудь спросить. Не факт, что Узукаге, все же, поделится с чунином какой-нибудь супер-секретной информацией, но и изобретать велосипед не стоит, лучше сначала узнать, не существует ли он уже? Хирузен же обдумывал слова друга. И пришел к выводу:

— Значит, мне всего лишь нужна цель? Идея, которая будет… двигать мной?

— А? — Сенсома не сразу смог уловить суть вопросов, все еще находясь в своих раздумьях, но быстро сориентировался. — А, да — идея. Цель. Называй как хочешь. Ты вот что любишь больше всего на свете?

— Коноху, — не задумываясь ответил джонин, а потом смутился. — Глупо, да?

— Нет, не глупо. Необычно. Я бы даже сказал — неожиданно. Но не глупо, — Сенсома и правда выглядел немного удивленным. — Не знал, что ты такой патриот. Но ладно. Воля Огня в тебе сильна, так иди за ней. Это поможет тебе… найти себя.

— Я не особо понял, как Воля Огня уберет мое раздолбайство, — усмехнулся Хирузен. — Но если я поставлю себе цель стать Хокаге, то, думаю, смогу чего-то достичь.

— Твое раздолбайство, как и молодость, пройдет, — спокойно отвечал друг. — Когда-нибудь. Как-нибудь. Пока ты в Хокаге не годишься, но уже на верном пути. Определился, чего хочешь, теперь делай это. Защищай деревню, оставаясь верным Воле Огня. Я же тоже раньше был… немного другим.

— Каким? — Сарутоби скептично изогнул бровь. — Не любил сражения? Или различал цвета?

— Цвета различал, — кивнул спокойно Сенсома. — А еще — использовал окружающих, чтобы… Чтобы добиться желаемого. Относился ко всем вокруг как к инструментам. Это было очень давно.

— И что случилось? — Хирузен впервые слышал о таком. Чтобы вежливый и обходительный, пусть и немного холодный поначалу Сенсома был… таким? — Что сделало тебя… ну…

— Человечным, — подсказал юноша другу. — О, всего ничего — лишь предательство учителя, почти бога во плоти, почти члена семьи. Мадара, уйдя из Конохи, показал мне, что этот мир… — он закашлялся, вспомнив, что не стоит говорить однокласснику всего. — В общем — после его предательства, я начал смотреть на людей, как на людей. Потому что инструмент не предал бы. Не вызвал бы тех чувств. Твое раздолбайство, надеюсь, исчезнет меньшей ценой.

— Надеюсь, — выдохнул Сарутоби грустно.

Ему целый день есть о чем подумать.

* * *

Местом встречи Тоширо и Аобы оказалась резиденция семьи последнего. Как гости поняли из слов Узукаге, Аоба-сан руководил местной полицией и теми безликими, которых они видели у лифта. Да и военные дела, в основном, лежали на нем.

По дороге к резиденции, юношам пришлось словить на себе множество заинтересованных взглядов от прохожих, казалось, узнающих их. Это было странно, до тех пор, пока одна молодая девушка (явно не Узумаки, судя по волосам), из гражданских, не подбежала к смутившемуся Хирузену и поцеловала его в щечку, оставив в руке записку.

Узукаге приподнял бровь, Данзо тихо шипел о том, какой его друг придурок, а Сенсома открыто ржал, сумев-таки припомнить, как прошлой ночью Тоширо решил продемонстрировать «мастер класс!» и, наложив на своего клона иллюзию, отправил его к этой самой девушке. Иллюзию, естественно, он сделал с Хирузена.

Но рассказывать об этом не стал, так что к Аоба-сану на прием все, кроме него, пришли немного задумчивыми.

— А я-то где был в этот момент?! — тихо прошептал Данзо на ухо Томуры, пока остальные отвлеклись.

Он не знал того, что знал Сенсома, но ему просто было интересно, где он недоглядел.

— Протри белой тряпочкой свою память, — хихикал Сенсома. — Тебя оглушил тогда Хирузен.

Гендзюцу, с помощью которого Данзо промывали память четырежды (!) за ночь, оставило от себя лишь смутные обрывки. Шимура сразу понял, что технику ставили все трое — слишком запутанно, но зато без особых ошибок, она выглядела, да и чакры там намешалось. И это привело его в ярость…

— Что ты ему такого сказал? — опасливо косясь на друга, спросил Сарутоби. — Он же сейчас готов нас сожрать!

— Забей, — отмахнулся Сенсома. — Будет лучше, если ты ничего не узнаешь.

Тем временем Узукаге и его «свиту» пригласили войти. Аоба-сан действительно был приверженцем традиций, что наглядно демонстрировало убранство дома, выглядящее весьма старомодно. Большой и высокий дом, служащий резиденцией его семье, вмещал в себя множество людей, а в подвале еще и имел что-то типа полигона или арены, в несколько раз меньшей той, на которой недавно сражались Сенсома и Тоширо.

Но их вели не туда, а в главный зал, в котором, очевидно, принимались гости. Огромный стол, мягкая мебель, камин. Все в комнате было обставлено так, чтобы показать богатство и власть хозяина, но при этом не выглядеть зазнавшимся хвастуном. У неизвестного, поставившего себе такую цель, это действительно получилось, и все пришедшие, даже полыхающий изнутри Данзо, мгновенно настроились на деловой лад.

Аоба-сан оказался невысоким, по сравнению с тем же Узукаге, но в меру симпатичным и крепким мужчиной средних лет. Точный возраст, в силу того, что он принадлежал к клану Узумаки, угадать было сложно, но Хирузен бы сделал ставку на то, что ему меньше семидесяти — красные волосы еще не выцвели, а в глазах чуть меньше опыта и… «всезнания», которые наблюдались во взгляде Тоширо.

Тут же стояли красноволосые шиноби разных полов и возрастов. Четырнадцать чунинов, три джонина и один генин застыли у стенки, ожидая приказов. Узукаге поморщился, глядя на это, но дал знак своему сопровождению, чтобы те присоединились к стоящим. Сам он сел напротив своего «конкурента» и начал неспешный разговор.

Сенсому, собирающегося нагло подслушивать, отвлекла молодая девушка, шустро поменявшаяся местами со здоровым парнем, рядом с которым он встал:

— Пс! Парень! Привет! — живейшим шепотом поздоровалась она.

По росту, она дотягивала относительно высокому Сенсоме до груди, а по возрасту выглядела уж точно молодой — никак не старше самих Коноховцев. Сенсома усмехнулся своим мыслям, но ответил, так же шепотом:

— Привет. Что-то хотела?

— Конечно! — живо закивала девушка. — Пару вопросов можно?

— Я открыт для общения.

— Отлично! Вы кто?! Те самые? Из Конохи?

— Судя по нашим протекторам… да, оттуда.

— Здорово! — ничуть не смутилась подколке говорунья. — Меня зовут Каруми, приятно! А ты кто?!

— Сенсома Томура, — сдержанно улыбнулся перерожденный. — Ты всегда так с новыми людьми?

— Только с интересными, — отмахнулась она. — Это же вы вчера бухали так, что все Узушио на уши подняли? Ой, загорелся…

Последнее предложение было о Данзо, услышавшем о вчерашнем. Юноша зашипел, преимущественно на испуганно сглотнувшего Хирузена, и начал мелко трястись, ища, на ком выместить свой гнев. Сенсома серьезно посмотрел перед собой, стараясь сосредоточиться, но, все же, мелко захихикал, делая так, чтобы это не мешало разговору Узукаге и Аоба.

— Это… так… фу-у-ух, — вытер слезы юноша. — Но Тоширо тоже с нами был.

— Тоширо? Дядя разрешил себя так называть? Что ты ему сделал? — искренне удивилась Каруми.

— Дядя, да? — тут же скривился Томура. — Чет мне уже не нравится.

— Ой, да ладно тебе! — отмахнулась девушка, обращая свой взор, а заодно и указующий перст, на Шимуру. — Ты мне лучше поведай, кто этот красавчик?

Первая Мировая Война — Экзамен на охранника

Когда Узукаге, наконец, встал из-за стола, договорив с Аоба, Сенсома облегченно выдохнул. Конечно, общество и внимание симпатичной молодой девушки не должны вызывать подобной реакции, но Каруми умела надоедать…

Одно то, что она являлась той самой племянницей Тоширо, уже напрягало чунина Листа, ведь Узукаге недвусмысленно дал юноше понять, что совсем даже и не против их союза, да и в Узушио перебраться предлагал. К счастью, Сенсома Каруми интересовал мало. Вернее много, но не в этом плане. В этом плане ее интересовал Данзо…

Бедный юноша больше не злился. Он вообще старался по-минимуму проявлять свои эмоции, после того, как непоседливая Узумаки начала расспрашивать о нем Сенсому. К нему самому она не подходила специально — хотела смутить, что ей очень хорошо удалось. Хирузен, изредка встревающий в их с Томурой диалог, еле сдерживал свой смех, глядя на то, как краснеет его друг детства. Каруми узнала о нем все: рост, возраст, вес, любимые блюда, любимые типы девушек, любимые развлечения, любимые книги, цель в жизни и даже отношение к сегодняшней погоде. За него, все так же, правда, отвечали хихикающие друзья. Вернее — Хирузен хихикал, ведь после целых двадцати минут непрерывных расспросов, ему это начинало надоедать.

К счастью, все когда-нибудь кончается.

— Тихо! — приказным тоном крикнул Аоба, поднявшийся из-за стола вместе с Узукаге. — Что за неуважение к правилам, Каруми? Хочешь послушать лекцию о том, как себя нужно вести в таких местах?

Вид у «конкурента» Тоширо был грозный, да и девушка тут же, пискнув извинения, замолчала — видимо наказание лекцией для нее было слишком уж суровым. Сам Узукаге поморщился незаметно для Аоба, стоя за его спиной, на что Сенсома открыто улыбнулся. Хмурому приверженцу традиций, в лице Аоба, его улыбка по вкусу не пришлась, но он смолчал.

— Во-первых, — начал вежливо Тоширо, откашлявшись. — Приветствую всех вас.

— Здравствуйте, Узукаге-сама! — в один голос ответили повеселевшие шиноби.

Узукаге в народе очень сильно любили. В этом он был похож на Первого Хокаге.

— Сегодня некоторые из вас будут назначены на новую должность. Не все, лишь самые… подходящие на роль моей охраны. Военное положение обязывает, чтобы рядом со мной постоянно находились сильные и смелые люди. На время войны, избранные нами сегодня, получат затяжную и нудную миссию S-ранга — охранять старого главу деревни.

— Узукаге-сама… — ворчливо начал Аоба, но был мягко прерван жестом руки.

— Все в порядке, Аоба-сан. Тем более, неправды я не сказал, — Тоширо улыбнулся и кивнул юношам из Конохи. — Прошу вас выйти ко мне.

Под заинтересованными взглядами всех восемнадцати претендентов на роль телохранителей, Хирузен, Сенсома и Данзо вышли вперед. Каждый из них поклонился Аоба, как хозяину в своем доме, и они все вместе встали по правую руку от Тоширо. Пересекшись взглядами с Каруми, Данзо смутился и опустил глаза, чем заработал задорную улыбку девушки.

— Знакомьтесь — наши гости из Скрытого Листа и мои действующие телохранители. Сегодня именно они будут вас экзаменовать. Проверять вашу… пригодность к такой работе. Мы же, с Аоба-саном, будем контролировать весь процесс со стороны, — Узукаге отвлекся на одного из троицы джонинов, вышедшего на шаг вперед с поднятой рукой. — Что такое, Аамон?

— Я не против экзамена, — высокий и крепко сложенный красноволосый шиноби бросил презрительно-насмешливый взгляд на троицу юношей из Конохи. — Но тот факт, что мое назначение в вашу охрану, а значит и вашу безопасность, будет решать троица детей… Это ставит меня в тупик. Могли бы вы пояснить, Узукаге-сама, что именно привело вас к такому решению?

— Хороший вопрос, Аамон, — понимающие улыбнулся Тоширо, заметив похожие мысли в глазах каждого из Узумаки, стоящих напротив. — И я на него отвечу. Сарутоби Хирузен-сан и Шимура Данзо-сан являются действующими джонинами Скрытого Листа, что уже, согласитесь, немало, — Хирузен и Данзо вытянулись, когда Узукаге назвал их имена, а Узумаки, наоборот, удивленно подняли брови. — Что до последнего в троице — Томура Сенсомы-сана, он доказал свою квалификацию мне лично, проведя со мной спарринг…

— Позавчера, Тоширо, — с улыбкой напомнил Сенсома.

Удивленные брови поднялись куда выше, а некоторые из «кандидатов» потеряли самообладание настолько, что даже уронили челюсти, не в силах быстро осмыслить подобное. Узукаге редко спаррингуется с кем-либо, да и то, только потому, что достойных ему противников в деревне почти нет, а значит и спарринги становятся делом бессмысленным. Если уж чунин из Листа смог что-то там доказать главе деревни, то… что вообще из себя представляет Лист, и каковы же тогда джонины, понимающе усмехающиеся, при виде ошарашенности «кандидатов»?

И почему чунин назвал Узукаге по имени?!

— Позавчера, — кивнул довольный представлением Узукаге. — Так что, я думаю, Аамон, с этим мы разобрались. Верно?

Менее удивленный, чем остальные, а точнее — имеющий более лучшую выдержку, джонин поклонился главе деревни и вновь вернулся в строй. Теперь его взгляд, обращенный на гостей из Конохи, выражал сдержанное любопытство, хотя и недоверие все еще оставалось.

— Теперь, прошу всех в подвальное помещение, — откашлявшись, заговорил Аоба.

И пока хозяин дома, идущий впереди вместе с Узукаге, вел «гостей» на арену, Каруми, протиснувшись сквозь идущих впереди соклановцев, вновь оказалась рядом с Сенсомой:

— А про спарринг ты мне не рассказывал, — показательно обиженным тоном заявила она сходу.

— А ты и не спрашивала, — парировал перерожденный, молясь, чтобы их путь был коротким. — Мы говорили лишь о Данзо.

— Кстати! — вспомнила про важную, для себя, тему Узумаки, сверкнув белозубой улыбкой в сторону обернувшегося Шимуры. — Как он в постели?

— Интересный вопрос.

— Я серьезно!

— Я тоже.

— Ладно, хорошо! Тогда давай чего попроще — насколько он сильнее тебя, и как близко ты смог подойти к дяде, пока он использовал свои техники?

— Я врезал твоему дяде по лицу, — криво усмехнулся Сенсома, вспоминая бой. — И не один раз.

Все Узумаки, слышавшие это, удивленно переглянулись, но комментировать никак не стали. Хотя на этот раз их ошеломление было еще большим, чем там, в зале для приемов. Даже Каруми сбилась с мысли и замолчала, хотя она явно поверила юноше.

Перерожденный пожал плечами. Для него не было совершенно нерешаемых задач — уж съездить пару раз по лицу он смог бы, вероятно, кому угодно. Но в Узушио Узукаге действительно считался… сильнейшим. Абсолютно, неоспоримо и постоянно. Да он, по сути, таким и был — ведь сила чакры, делающей волосы своего носителя белыми, не шла ни в какое сравнение с силой обычной чакры. И пусть Тоширо нес в себе лишь малейшую частичку могущества Рикудо Сеннина, большинство из техник, примененных им в том спарринге с Сенсомой, даже в Узушио потянули бы лишь единицы.

А уж творить фуиндзюцу без поверхности вообще мог только он, и его лучший ученик и преемник — Аоба.

— Мы на месте, — отвлек от тяжких дум Узумаки голос Тоширо. — Хирузен-сан, как вы планируете провести экзамен?

Молодой Сарутоби, приятно улыбающийся «кандидатам», вышел вперед, сразу поймав взгляд Аамона, сомневающегося в квалификации шиноби Листа:

— Как и сказал Аамон-сан, мы все еще мальчишки, — развел руками Хирузен, чем вызвал хмурые взгляды со стороны Узумаки. — Но кое-какой опыт у нас есть, да и ничего на самом деле сложного вы показывать не должны — лишь достаточную личную силу и мастерство. Среди вас есть ирьенины? — две девушки, чунины, подняли руки. — Отлично, тогда вами займется Данзо. Еще, он проверит вашу общую способность находиться с Узукаге непрерывно и помочь ему в случае нужды. Справишься?

Последнее предложение было адресовано Шимуре, и тот без колебаний кивнул. Общий экзамен на минимальную проф-пригодность в охранники и проверка навыков двух ирьенинов — совсем простая задача, если подумать. Хотя времени займет немало…

— Я займусь проверкой ваших нин-ген-фуиндзюцу, — продолжил Сарутоби. — Мы можем как устроить с вами спарринг с использованием этих направлений, так и просто продемонстрировать свои способности на мишенях. Мишени, я думаю, здесь найдутся… Господин Узукаге, поможете мне с оценкой фуин? Я слабо в них разбираюсь.

— Это будет интересно, — кивнул Тоширо.

— Отлично. Тогда, если вопросов нет…

Хирузен развернулся, давая понять, что инструктаж окончен, но его остановил оклик из-за спины:

— А чем займется третий? — спросил все тот же Аамон, подняв руку.

— Блин, забыл, — Сарутоби поморщился, но, все же, махнул рукой в сторону чунина. — Сенсома займется вашими навыками в тайдзюцу. И если ниндзюцу или гендзюцу вы можете и не знать, то вот ближний бой обязателен для всех охранников Каге, кроме, разве что, ирьенинов. Так что его оценка ваших способностей будет самой важной.

— Могу еще и кендзюцу проверить, — улыбнулся Томура, когда Узумаки перевели свои взгляды на него. — Мечники есть?

Мечник оказался один, и его, к своему удивлению, Сенсома узнал:

— Рецу? Привет! Прости, что не узнал сразу.

Знакомый Томуре и Сарутоби по экзамену на чунина в Стране Железа, здоровяк-Узумаки улыбнулся старому союзнику:

— Лучше поздно, чем никогда. Привет, Сенсома, Хирузен! Что, может поставите мне экзамен автоматом?

— Мы не в Академии, — усмехнулся Сарутоби, тоже узнав красноволосого. — И вообще — когда это ты начал таскать с собой меч?

— Так с экзамена где-то, — пожал плечами Рецу. — Пусть бой генерала и Сенсомы я не видал из-за раны, но мне сказали, что мечник — это круто. Да и сам как-то допер, что кулаками и фуин много не навоюешь.

— Не скажи — вашу четверку генинов считали чуть ли не сопоставимыми с джонинами.

— А-а-а, — Узумаки махнул рукой, глядя на остальных своих соклановцев, нестройной толпой поплетшихся к Данзо. — Сопоставимы мы, как же — первый настоящий джонин, из Суны, кстати, которого я встретил, выбил из меня все дерьмо, сломал пять ребер и пробил легкое. Пока ребята ушли на войну помогать вашим, я сижу тут на жопе ровно и учусь заново дышать. Вернее сидел. Сейчас я снова в строю.

— Это что за джонин такой из Суны? — нахмурился Хирузен.

Рецу оскалился, разом приняв вид лихой и придурковатый:

— Забей! Перед тем, как он ударил в последний раз, я проткнул ему сердце. Трижды.

На этом с приветствиями было покончено, и двое оставшихся шиноби Листа принялись за дело. Вернее — Хирузен принялся, попросив Сенсому пока не занимать арену, ведь у Томуры точно не было бы чего-то вроде «отработки на мишенях». Нет — Сенсома признавал оценку силы в тайдзюцу (да и вообще во всем) только в спаррингах. Поэтому, пока Сарутоби выяснял, кто будет показывать навыки на мишенях, а кто — в бою, юноша сидел в уголке у входа и вяло отвечал на вопросы Рецу и других заинтересованных о своем поединке с Узукаге.

Данзо, оставив проверку медиков на потом, решил устроить что-то вроде устного теста, похожего на те, что им изредка устраивал Тобирама еще в Академии. Правда, пришлось заменять слова «Воля Огня» на «Верность Узушио», но даже так — получилось недурно. Такая проверка помогала определить степень преданности «кандидата», что, в свою очередь, давало полную картину о настрое и мотивации бойца. Пусть тест был устным и не особо большим, но время он занимал, так что Шимура смог-таки отвлечься от Каруми и впечатлении, которое она произвела.

Хотя наглая девчонка так и норовила попасться на глаза.

— Он вполне хорош, как лидер, — Аоба кивнул в сторону Хирузена. — Знает навыки своих бойцов, умеет подобрать работу так, чтобы им самим было интересно, да и авторитет какой-никакой имеет.

— Это первый взгляд, — Тоширо облокотился на перила лестницы, у которой они стояли. — Не забывай — он забыл, поначалу, о Сенсоме. Да и обязанности распределить здесь было несложно. Хотя я и удивлен — еще вчера бы он точно скинул все заботы о нин-ген-фуин на своего друга из клана Шимура, а сам бы делал вид, что занимается чем-то важным, пока сражался бы с похмельем. И это не мои резкие слова заставили его чуть измениться.

— А вы не переоцениваете того парня, учитель? — Аоба скептично посмотрел в сторону Сенсомы.

Узукаге усмехнулся. Его лучший ученик во многом был не согласен с учителем, но всегда его уважал. Уважал каждое его решение, каким бы оно не было, а потому — всегда старался сам принять его. И вот сейчас глава одной из влиятельнейших семей клана пытался начать уважать безродного (клан Томура всегда был слишком слаб и никогда не был на слуху у сильных кланов) сироту, носящего жилет чунина из другой деревни. Безродного, доказавшего свою силу его учителю.

— Я оцениваю его слишком точно, Аоба, — ответил, все-таки, Тоширо. — Навыки в тайдзюцу у него исключительные. Он — сильнейший в ближнем бою из тех, с кем я бился. В дополнение — Печать на его лбу дает ему возможность накапливать в ней чакру, а потом использовать в бою. И чакры внутри действительно много. Даже по меркам нашего клана. Ну, у сильных джонинов конечно побольше, но так и он, все же, не Узумаки. Ниндзюцу хороши — он точно владеет больше чем одной стихией, но, например, Стихия Земли у него мастерская. Гендзюцу я у него не видел, да и фуиндзюцу довольно слабо, хотя взрывы он рисует на достойном уровне, но и того что есть хватает. Вдобавок — высокий интеллект и большой опыт сражений, как для столь юного возраста.

— И все же — мне кажется, что вы его переоцениваете…

Тем временем Хирузен, отобрав тех, кто решил с ним сразиться, попросил остальных отойти. Желающих сойтись в бою с улыбчивым наследником клана Сарутоби оказалось не так много — семь человек, трое из которых — джонины, а остальные — чунины. Полноценных спаррингов джонин Листа устраивать не хотел, да и не мог, если честно — ибо в одиночку против семерых Узумаки, пусть и по очереди, он пока явно не потянет, так что пришлось придумывать правила:

— Будем применять техники по очереди, — объявил Хирузен «кандидатам», вставая напротив них. — Сначала я применю атакующую технику, и вы должны будете чем-то ответить. Уворачиваться можно, но нежелательно, ведь если ниндзюцу будет направлено на Узукаге-сама, то вам придется его прикрывать. В идеале — отвечаете мне своим фуиндзюцу или ниндзюцу, да вообще чем хотите, но технику старайтесь именно блокировать. Далее, после моей атаки, с отмашки, э-э-э… Сенсомы, будете атаковать техникой уже вы. И так — по две атаки от каждого. Испытав всех, я приду к окончательному выводу.

— Атаковать в полную силу? — насмешливо спросил один из джонинов.

— И даже больше, — всего лишь кивнул в ответ Хирузен, мгновенно став серьезным.

Сенсома, понявший свою роль, прошел в центр арены и дождался, пока Узумаки решат, кому из них идти первым. Как бы высокомерно ни выглядели красноволосые джонины, давить чунинов своим авторитетом они не стали, и жеребьевка была честной. Узумаки очень ценят свои связи, так что внутри клана редко происходят даже самые незначительные стычки.

В итоге, напротив Сарутоби, с дистанцией в двадцать шагов, встал молодой чунин, уверенно смотревший в глаза своему «экзаменатору». Сенсома поймал его взгляд, убеждаясь, что парень готов, стрельнул глазами в сторону одноклассника, проверяя аналогичное, и коротко взмахнул рукой, будто разрезая ладонью что-то невидимое прямо перед собой.

Ниндзюцу со стороны Сарутоби прилетело быстро. Так быстро, будто он вообще не складывал печати, а лишь выдул струю пламени изо рта на голом контроле чакры! Но Сенсома знал, что все свои базовые техники друг отточил не просто до автоматизма, а до абсолютного уровня, с которым перерожденный может лишь использовать свои любимые Стены и Земляных Клонов.

Скоростной и мощной техники Огня от коноховца ожидать было можно, и чунин Узумаки ожидал, но чтобы настолько мощной и настолько скоростной — это было полностью неожиданно. В итоге, простенькое фуиндзюцу, поглощающее огонь, вышло слишком слабым и невместительным, чтобы заблокировать хотя бы треть силы «Огненного Меча Бога Войны» — одной из высших техник Огня, носящей почетный S-ранг.

— Вы должны переоценивать меня, — словами Тобирамы прокомментировал свою победу Хирузен. — Переоценивайте меня так сильно, как это возможно, и тогда вы даже сможете добраться до «экзамена» Сенсомы.

Девушки-ирьенины бросились, было, помогать соклановцу, но зычный окрик Аоба их остановил:

— Стоять! Вы! — палец лучшего ученика Узукаге указывает на ирьенинов. — Продолжайте прохождение теста, а вы, — теперь хозяин дома указывает на Узумаки, стоящих напротив Хирузена. — Относитесь к нашим гостям серьезно! Их признал достойными сам Узукаге-сама, а вы ловите ворон, пока вас атакует огнем «Секретное Оружие Клана Сарутоби»! Хирузен-сан, прошу простить моих людей за их беспечность.

— Извинения приняты, — склонил голову Сарутоби. — Только, пожалуйста, не надо называть меня «Оружием». Я уже вырос из этого.

— Этим остолопам нужны красивые имена, чтобы проникнуться, — заворчал Аоба, жестом подзывая служанку, до того стоящую в дверях. — Намико, приведи медиков, — его взгляд упал на поверженного соклановца, не так уж и пострадавшего, впрочем (ведь Хирузен тут же прервал технику, поняв, что продавил его защиту), потом на остальных, потом на Хирузена и, наконец, на Сенсому. — Девятерых, для начала, а вообще — сколько найдешь, столько и веди. И побыстрее.

Девушка поклонилась и убежала, а незанятые тестами и боем Узумаки поспешили оказать первую помощью своему соклановцу. Благо, опять же, сильных повреждений там не было.

Оставшиеся экзаменуемые заметно напряглись. Они и до этого были серьезны, но уровень исполнения техники такого ранга их поразил. Тут не показать себя нужно — тут хотя бы выжить!

Следующим оппонентом Хирузена вновь оказался чунин, но на сей раз тянули не жребий — он вызвался сам.

— Послали наименее способного, чтобы узнать о силе экзаменатора побольше, — усмехнулся Тоширо, с интересом наблюдающий за разворачивающимся представлением. — Что думаешь? Есть ли в клане хоть кто-нибудь, способный так использовать ниндзюцу Огня?

— Кроме вас, пожалуй, нет, — признался Аоба, кивая проходящим мимо медикам. — Но есть другие стихии. Ори, к примеру, сейчас стоящий против него, очень даже хорош в ниндзюцу Воды.

— Наблюдай, Аоба, — лишь посоветовал веселый Узукаге.

Вновь отмашка, и вновь техника Хирузена исполнена быстро и четко, но на этот раз на красноволосого чунина летел всего лишь Водяной Дракон, пусть и прекрасно исполненный.

Техника ранга В показалась чунину неуважением к себе, пусть он и правда был всего лишь обманным маневром оставшихся Узумаки. Достаточно быстро сложив печати, он использовал «Великую Водяную Стену» — ниндзюцу, более качественное, а значит и более сильное, чем Дракон.

Но Хирузен вновь удивил. Его Дракон, приблизившись на достаточное расстояние, выстрелил из своей пасти с десяток плотных водных струй под огромным давлением, которые смогли преодолеть Стену Ори, и заставили чунина попрыгать, уворачиваясь от них. К счастью для последнего, он успел заметить неестественное поведение Дракона и заподозрить неладное, так что все десять струй ушли «в молоко».

Ори уже приготовился вновь собирать ручные печати, чтобы ответить противнику, но быстро вспомнил о правилах боя и начал ловить взгляд Сенсомы. Томура, убедившись, что одноклассник и его экзаменуемый готовы, вновь дал отмашку.

— Стихия Воды: Великие Водяные Пули!

Печати и посыл чакры были сделаны почти так же быстро, как их делал сам Хирузен, так что почти мгновенно огромные шары из воды на высокой скорости понеслись в Сарутоби. Тот к подобному был явно готов, так что вынул из подсумка девять (по числу шаров) сюрикенов, бросил их перед собой и выдул на них пламенем:

— Стихия Огня: Цветы Феникса!

Каждый «Цветок» с сюрикеном внутри с шипением останавливал «свою» Пулю, так что, уже через мгновение, атака Ори была остановлена, при этом с минимальными затратами чакры. Чунин разочарованно заворчал, но Сенсома щелкнул пальцами, привлекая его внимание и вновь дал отмашку.

На сей раз Хирузен использовал Стихию Земли, и пусть его оппонент и был серьезен и готов ко многому, но от такого разнообразия он немного замешкался. Длинное и быстрорастущее копье, из твердого камня, с трудом, но прошло сквозь излюбленную Ори Стену Воды и воткнулось ему в руку, раня и выталкивая за пределы арены.

И пусть чунин хорошо владел Стихией Воды, его навыков оказалось недостаточно, чтобы остановить, доминирующую над родной, Стихию Земли, а использовать ниндзюцу других природных преобразований он не умел.

Следующим шел уже джонин, но и ему не удалось как-либо заставить Сарутоби вспотеть. Как и последующим двум чунинам. Узумаки неплохо выполняли среднего уровня техники, достойно защищались фуиндзюцу и, иногда, ниндзюцу, но до Хирузена им всем было далеко. Когда испытание подходило к концу, а из возможных противников остался лишь Аамон и тот джонин, что спрашивал про «в полную силу», на гибкого и симпатичного парня из Конохи смотрели уже все, кроме одной, куноичи красноволосого клана. Владеющий всеми пятью природными преобразованиями на уровне техник высшего ранга, Сарутоби одним только этим «экзаменом» доказывал всем присутствующим свою подавляющую мощь, хотя не использовал призыв, да и техники применял по одной, а не по несколько сразу, как любил.

Предпоследний джонин, по имени Синидзи, вышел вперед, с прищуром рассматривая юношу. Поймал взгляд Сенсомы, дождался отмашки и сразу применил технику Стальной Стены, заставив Данзо, Хирузена и Томуру удивленно вскинуть брови. Техника Стихии Молнии, запущенная Сарутоби, безрезультатно впечаталась в сталь и лишь чуть ее нагрела. До Синидзи атака не дошла.

— Кеккей генкай? — удивленно спросил Данзо у стоящего рядом Узукаге. — Разве в вашем клане появляются шиноби с мутациями?

— Реже обычного, — кивнул Тоширо. — Синидзи — полукровка. Его мать — путешественница из страны Молнии, из клана Бару. Кеккей генкай — Стихия Стали. Облако уже очень давно скрипит зубами, понимая, что один из их сильнейших кланов потерпел утечку крови. Хотя я и не думаю, что потомки Синидзи смогут перенять его мутацию.

Хирузен, тем временем, справился с удивлением и приготовился отражать атаку. Получив отмашку, Синидзи достаточно быстро сложил печати и приложил руки к полу:

— Стихия Стали: Стальной Лес Копий!

Из-под земли, под ногами Сарутоби, быстро начали образовываться сотни бритвенно острых лезвий, грозящих превратить тело юноши в неаппетитный фарш! Но Хирузен был готов к чему-то подобному, как только узнал о кеккей генкай «кандидата»:

— Техника Призыва!

Едва очутившись в этом мире, Энма принял свой боевой облик и с готовностью врезался в стальные копья, с трудом, но разрушая их. Цепочка быстрых и выверенных движений, и Сарутоби стоит в окружении обломков вместе со своим обезьяньим другом.

— Эй, Хирузен, ты мог бы хоть раз призвать меня для чего-нибудь приятного?! — тут же возмутился Энма, а потом огляделся. — Ого! Мы у Узумаки, да? А тут много чакры! О, и девчонки какие симпатичные!

Тоширо хохотнул, а девушки чуть покраснели. Кое-кто, конечно, возмутился такой беспардонной оценке какой-то обезьяны, но большинство перенесли свои заинтересованные взгляды с Хирузена на его друга. Энма был гибким, высоким и даже… симпатичным, если можно так сказать о призывной прямоходящей обезьяне. Он даже был чем-то похож на самого Сарутоби.

— Продолжаем, — привлек к себе внимание Сенсома и вновь дал отмашку.

Но Хирузен лишь покачал головой, жестом останавливая спарринг.

— Твои техники защиты сильны, да и атакуешь ты на совесть, — юноша сделал короткий поклон джонину, как равному. — Уже сейчас я могу сказать, что ты достоин. И, если честно, в таком поединке я твою защиту не обойду.

Синидзи принял похвалу с достоинством, поклонившись парню в ответ, и покинул арену. Теперь напротив Сарутоби стоял Аамон — по виду, сильнейший из собравшихся кандидатов.

— Беру свои слова назад — ты достоин решать, — сказал он перед началом раунда. — Но твое решение мне очевидно.

Энма, не спешащий развеиваться, скривился, явно недовольный таким пренебрежением к другу, но промолчал, а сам Хирузен даже не обозначил, что его что-то задело. Дождавшись отмашки, юноша выхватил кунай и, по-максимуму напитав его чакрой молнии, почти так же, как до этого с Цветками Феникса, метнул в Аамона.

Джонин спокойно, даже немного лениво, пусть и быстро, достал из рукава маленькую бумажку, похожую на те, которыми пользовался Узукаге в бою с Сенсомой, и, проведя по ней пальцем, выставил перед собой. Кунай, чуть прикоснувшись к рисунку на бумажке, потерял весь свой заряд, а после был схвачен всего лишь двумя пальцами мужчины.

Снова спокойно и лениво, дождавшись отмашки, Аамон вытащил из подсумка обычный кунай и, смазано дернувшись перед броском, отправил железку в полет, что получилось даже быстрее, чем у Сарутоби! Кунай искрился, и Хирузен решил ответить Стеной Ветра, который был доминирующим над Молнией. Заряд исчез, но после того, как кунай вылетел из стены, с трудом преодолев ее, кунай вновь заискрился, и Сенсома смог-таки рассмотреть россыпь фуин-взрывов, нанесенных на него!

Грохнуло. Пол немного задрожал, а лампы закачались, отчего Аоба сдержанно выругался и оправил служанку успокоить жильцов дома. Все, затаив дыхание, всмотрелись в облако пыли, поднятое на том месте, где стоял Хирузен, и даже Тоширо уже не был так уверен в капитане команды Листа.

Но Сарутоби стоял. Его кунай, так же напитанный чакрой Молнии, сдержал кунай Аамона, а две Каменные Стены и Земляное Копье (техника укрепления тела, которой юноша научился после памятной «Битвы с Водопадом») спасли пользователя от силы взрыва.

— Силен, — присвистнул джонин Узумаки. — Но дальше меня проверять смысла нет, ты же понимаешь? Твои техники мне нипочем, а вот тебе сейчас, похоже, пришлось поднапрячься. Сколько чакры ты вбухал во все это?

— Хватит болтать. Сенсома! — Хирузен размял шею. — Командуй уже.

Аамон хмурится, но молчит, а Томура вновь дает сигнал и с предвкушением смотрит на своего соперника. Сейчас будет нечто серьезное…

Но джонин Конохи не спешил, сперва что-то шепнув на ухо Энме, все так же стоящему неподалеку (хотя от взрыва ему пришлось спасаться бегством). Молодой обезьян радостно оскалился и сложил печати. Пуф — Энма исчезает в облачке дыма, а на его месте оказывается Хирузен. Вернее — клон Хирузена. А еще вернее — Энма под Хенге, перевоплотившийся в Хирузена. Но Обезьян не закончил — следующая техника, и вот Хирузенов напротив Аамона уже шесть. Один из них, все еще скалящийся непривычной для Сарутоби улыбкой, положил свои руки на плечо второму, а остальные встали стеной и сложили разные печати:

— Великое Комбо Пяти Стихий!

Ужасающей мощи техника, использующая поражающую мощь Огня, усиленную Землей и Воздухом, а так же Молнии, усиленную Водой, врезается в то место, где только что был Аамон, буквально разрушая арену к чертям! Сила этого ниндзюцу оказалась столь велика, что даже Узукаге поставил пару барьеров на себя и всех остальных зрителей, не дотянувшись лишь до Сенсомы, который, впрочем, уже успел выйти из зоны поражения.

Аамон покинул арену сразу же, как только техника оказалась сформирована…

— Вот теперь закончим, — улыбнулся Тоширо. — Иначе Аамон своим ответом постарается не столько задеть тебя, сколько нанести резиденции Аоба-сана столько же разрушений. Но, думаю, насчет его проф-пригодности сомнений нет?

— Лично у меня — нет, — ответил Хирузен. — К слову — чакра для техники была использована моя, так что я не жульничал. Я бы и сам создал клонов, но ведь мне можно было использовать только одну технику.

— Никаких обвинений, Хирузен-сан, — отмахнулся Узукаге. — Ваша техника — просто нечто. Это даже выше, чем S-ранг. На голову выше. Ну, а теперь…

А дальше уставший, но довольный Хирузен отправился в самый крайний угол помещения, в котором слуги Аоба уже расставили различные мишени. Арену быстро привели в божеский вид сам хозяин дома и Тоширо, с помощью техник Стихии Земли. На нее, восстановленную, и поднялся Сенсома.

— У меня никаких хитростей, все просто, — усмехнулся юноша. — Выходите по одному и показываете на мне все, на что вы способны в тайдзюцу. Чакрой пользоваться можно, кунаями в ближнем бою тоже, да и метать можете, что уж там. Кендзюцу, Рецу, использовать можно тоже. Сражаемся пока я не скажу «достаточно». Услышали слово — уходите с арены. Результаты, как и Хирузен, объявлю потом. Если кто-то владеет нинтайдзюцу — можете использовать тоже.

Отдыхающие, после экзамена с ниндзюцу, Узумаки заинтересованно посмотрели на чунина, а те, кто еще не сражался, но уже захотел, потянулись ручейком к нему. Пока Хирузен проверяет ниндзюцу на мишенях, они успеют сразиться с этим парнем.

Первым оппонентом Сенсомы стал высокий немолодой мужчина в звании чунина. Он вышел напротив парня и застыл в ожидании. Поморщившись от того, что не обговорил этого заранее, Сенсома махнул рукой и сказал: «Начали».

Чунин двигался хорошо и быстро, но вот техника у него была слабая — уникальное тайдзюцу клана он, почему-то, решил не использовать. Перерожденный, скучающе посчитав количество движений в его связках и общую скорость, закончил бой одной удачной комбинацией.

— Достаточно.

Второй чунин уже действовал осторожнее и сразу встал в стойку. Только вот это вновь была не уникальная стойка клана красноволосых, а лишь какое-то ответвление, если вообще не личная придумка. Сенсома, с удивлением узнавший в движениях чунина местный кривой аналог тхеквондо, удивился, из-за чего пропустил болезненный тычок в правый бок. Уже через несколько секунд, после этого тычка, незадачливый Узумаки был побежден более совершенным аналогом своего же стиля.

— Достаточно.

Третий, четвертый и пятый противники не привнесли ничего нового. Каждый раз бой заканчивался за несколько секунд, нужных опытному в тайдзюцу Сенсоме чтобы определить примерный уровень сил оппонента. А дальше — один удачный удар и холодное:

— Достаточно.

Но вот шестой противник — тот самый джонин, не показавший ничего интересного в поединке с Хирузеном, оказался крепким орешком. Мало того, что он действительно был слабо подвержен урону, он еще был и дьявольски силен физически — Томура не без удивления отметил, что его сила сопоставима с собственной силой сироты только в Четвертых Вратах! Но вот в скорости джонин подкачал, хотя и не давал вовсю воспользоваться преимуществом на полную, благодаря своему опыту.

В попытках свалить с ног крепкого парня Сенсома даже на секунду забыл о том, что спарринг у них не до победного, а потому использовал Истинное Владение Мечом, но не для того, чтобы резать дух, а для того, чтобы кромсать плоть…

Через двадцать секунд боя красноволосый джонин обессилено падает, украшенный рваными ранами прямо по всему телу, нанесенными, что удивительно, голыми руками. Оборотная сторона «призрачных ударов» Истинного Владения — мощные внешние повреждения, наносимые силой тренированных кулаков, привыкших бить мечом.

— Достаточно, — Сенсома морщится, понимая, что переборщил, но не извиняется перед побежденным, лишь коротко кивая ему.

Следующей на арену выбежала Каруми, весело сверкая глазками и широко улыбаясь. Именно она была тем единственным генином среди всех собравшихся, но от племянницы Узукаге Сенсома ждал многого, так что приготовился к бою по-полной.

— Дядя сказал мне, что это бесполезно, но я хочу убедиться сама, — девушка сходу сложила печати, знакомые Сенсоме по тому спаррингу с Тоширо. — Да и перед Данзо-куном похвастаться хочется.

Не сильно удивляясь, Сенсома почувствовал, как вся его невеликая чакра уходит «куда-то», а так же увидел, что Хирузен сотоварищи уже закончили с «ниндзюцу по мишеням», так что технике Каруми ничего мешать не будет. Аоба морщится, а вот Тоширо глядит с интересом, ведь сейчас его племянница, вставшая в низкую стойку Узумаки, будет пытаться пробить защиту того, кто смог победить в таких условиях его самого.

— Это как-то даже несерьезно, — пожал плечами Сенсома, вставая в стойку, от вида которой у всех присутствующих Узумаки глаза на лоб полезли. — Давай я тебе хоть фору дам.

Генин оскалилась, ведь чунин встал в точно такую же стойку, что и она сама…

Быстрое сближение, и девушка наносит точный удар в плечо. Пальцы, собранные щепотью, с силой врезаются в одежду, и Каруми чувствует — достала. Достала куда надо. Но Сенсома, даже не поморщившись от боли, бьет ее такой же «щепотью» в кисть правой руки, тоже отмечая, что удар прошел успешно. Девушка скривилась, но от такого лишь еще больше раззадорилась и начала наносить удары ногами.

Суть тайдзюцу Узумаки заключалась в том, что боец должен наносить удары туда, куда их обычно не наносят. Плечи, руки, ноги, торс — везде есть более уязвимые зоны и противоположные им. Обычные школы ближнего боя учат бить по уязвимостям, а школа красноволосого клана пошла против этой системы, предлагая своим адептам бить в защищенные места, но никогда не промахиваться и наносить урон наверняка. Уже потом кто-то из великих пользователей этой школы придумал собирать пальцы щепотью, чтобы наносить куда более точечные повреждения. Для такого невыгодного, на первый взгляд, сложения пальцев нужны были специальные тренировки, иначе повреждения будут совсем уж смешными, и у Каруми они были.

А Сенсома просто импровизировал, из раза в раз подключая разные группы мышц при ударе.

В итоге, насоревновавшись вдоволь с устающей Узумаки, Томура, без затей, пнул ей ногой в живот, откидывая к краю арены.

— Достаточно.

Далее шел Рецу, но его техника меча все еще слабо смотрелась с подобной у Сенсомы, так что, загоняв знакомого до хриплой отдышки, Томура вновь произнес «достаточно». Еще серия различных «достаточно», в которых были и разочарованные и одобрительные и безэмоциональные, перед юношей встал Синидзи.

— Вы владеете нинтайдзюцу, Синидзи-сан? — поинтересовался вежливо Сенсома.

— Да, пусть и на нехитром уровне, — джонин Узумаки больше не относился к молодым людям из Конохи пренебрежительно. — А вы?

— Покрою тело камнем, — юноша пожал плечами, и его руки мгновенно потемнели. — Начнем?

Этот бой отличался от предыдущих. Глухие звуки от ударов и серий ударов оппонентов раздавались по всему помещению довольно долго, но никто так и не мог взять верх. Синидзи использовал неизвестную Томуре школу тайдзюцу, да к тому же — его техника была куда сильнее оной у парня. Да — сражаться наравне Сенсома мог, но вот определенно точно победить — нет. Использовать Врата для такого простого теста перерожденный все-таки не хотел — если он не может победить без них, значит кандидат достоин, а раз так.

— Достаточно, — Сенсома остался хладнокровно спокоен, когда стальной кулак Синидзи остановился в миллиметре от его носа.

Противники поклонились друг другу и разошлись. Оставался Аамон, порядком подрастерявший свое высокомерие. Сейчас, выйдя к Сенсоме, Узумаки пристально посмотрел на противника. Молодой юноша, сумевший достойно ответить Синидзи в ближнем бою, его напрягал, ведь сам он «Стальному» проигрывал в пяти случаях из десяти.

— Начали, — произнес Сенсома, тут же бросаясь на оппонента.

Сила и скорость у них оказались примерно равными, а вот уровни владения телом — нет, так что Аамон уже через минуту запыхался от постоянных гибких атак со стороны юноши. Тот темпа не сбавлял и всегда дышал мерно и глубоко. В конце концов, отпрыгнув от парня на почтительное расстояние, джонин сложил печати, но не завершил ниндзюцу, улыбнувшись:

— Сдаюсь.

— Достаточно, — одобрительно кивнул Сенсома. — Не можешь победить в тайдзюцу — используй что-нибудь другое. Хороший бой.

— Итак, если ваши тесты закончены, — улыбнулся Тоширо, как вдруг…

Земля затряслась от ужасного, по своей мощи, взрыва. Все подняли свои взгляды к потолку, и дом вновь заходил ходуном, от второго взрыва.

— Началось, — мрачно выдохнул Данзо, с неудовольствием замечая улыбку на лице у Сенсомы.

И ведь действительно началось.

Первая Мировая Война — сражение и бессилие

— Слыш, паря, а этого точно хватит?

Плеск Водоворотов, во множестве раскиданных по территориям Узушио, скрывал даже самые громкие звуки, и говорить было тяжеловато. Для всех, кроме Гинкаку, всегда излагающего свои мысли громко. Сейчас диверсионный отряд двух Великих Стран собрался в максимальной близости к Скрытой Деревне противника, и совсем скоро их ждет знатная драка.

Легкая дымка тумана (которой тут точно не было, до прибытия отряда Кири!), мягко обнимала, того, к кому был обращен вопрос, но младшему командиру Кинкаку Бутай на это было насрать. Его игнорировали.

— Я к тебе обращаюсь, ты! Ваших драных зарядов хватит, чтобы всех там покрошить?!

Гинкаку навис над, щуплым с виду, джонином из Тумана — Орои Момочи, но тот псевдо-джинчурики не испугался, лишь оскалившись в ответ, показывая ровные остро-заточенные зубы:

— Это займет их мелочь.

Немногословные, не ведущиеся на провокации и куда более информированные, джонины из элитного отряда Скрытого Тумана бесили Гинкаку. Важничают, умничают, скалятся своими ненормальными зубами, да даже на прямые оскорбления не обижаются! И сильные… Очень сильные джонины.

В Кинкаку Бутай тоже собрались не слабаки — двадцать шиноби высшего ранга и плюс десятка усиленная людьми Райкаге, которых, на этот раз, Эй приказал уберечь, по возможности. Но это было не то… Людей Мизукаге было совсем мало по сравнению с отрядом убийц Хокаге — семь-восемь джонинов и еще кто-то, вечно скрывающийся от братьев и их ребят. Скрытные… Туманники бесили еще и тем, что, похоже, имели какие-то свои планы на заварушку в Водовороте, помимо убийства Узукаге, и это даже уже не просто бесило — это откровенно напрягало.

На плечо легла рука брата:

— Успокойся, Гинкаку, им невыгодно нас подставлять.

Люди из отряда оскалились на туманников, но те лишь смерили их спокойными взглядами, будто запоминая и заполняя, попутно, список смертников, и перестали обращать на это внимание.

— Ваша миссия проста, — Орои поманил Кинкаку, как лидера отряда, пальцем, встав у карты, прикрепленной кунаем к дереву. — Уничтожить Узукаге. Поскольку мы не знаем его точного местонахождения на данный момент, вы вступите в бой чуть позже начала событий.

— Чем в это время займетесь вы?

— Растормошим город и убьем пару дозорных, — Момочи плотоядно облизнулся и прочертил на карте полоску карандашом. — Здесь мы встанем, когда в бой вступите вы. Наша задача — не пустить Узукаге с основными силами обороны деревни в его резиденцию.

— Каков смысл?

— Есть информация, что вся башня нынешнего лидера Узумаки — один большой накопитель и усилитель. Если Узукаге засядет там, даже вы со своими… «талантами», — Орои усмехнулся. — Не сможете его оттуда достать.

— Ты проверял?! — с вызовом рыкнул Гинкаку, увязавшийся за братом.

— Не собираюсь, — туманник вмиг стал серьезным. — Если Узукаге попадет в резиденцию, наша миссия сворачивается. Пусть мы и сильнейший отряд в Тумане, но это, даже для нас, верная смерть.

— А если этот урод уже сидит там?! Че тогда?! — все распалялся самый несдержанный из двух псевдо джинчурики.

— Постараемся выманить его с помощью разрушения Узушио. Не выйдет — валим.

— Мы тебя услышали, — Кинкаку жестом велел брату успокоиться. — Тогда подрывай.

* * *

— Узукаге-сама! — вся тройка шиноби Конохи моментально оказалась возле Тоширо.

Аоба даже глазом моргнуть не успел. Да он даже подумать о защите учителя и главного сокровища клана не успел, а эти юноши уже занялись этим! Пусть и неприятно, но парни — профессионалы, и теперь, после небольшого экзамена и этой их реакции на взрывы, это более чем очевидно. Лист действительно прислал отборных шиноби…

— Аоба-сама! — в дверях показалась Намико — служанка. — Селение атаковано!

— Кто, с кем и сколько? — Узумаки шагнул к девушке. — Быстро!

— Н-не знаю… — на ее глаза навернулись слезы. — Кто-то… их не очень много, но они… Я видела из окна…

— Тоширо мы защитим, — Сенсома подошел к Аобе. — А вы с остальными должны выяснить, что творится наверху. И пришлите гонца с информацией сразу, как только соберете её в достаточном количестве.

Заместитель Узукаге поморщился от наглости мальчишки, но,все же, ничего не сказал, лишь глянув на своего учителя. Тоширо, промедлив секунду, кивнул, подтверждая слова юноши и ободряюще улыбнулся ученику.

— Аамон, Синидзи, Кен, Рам — за мной! — гаркнул Аоба «кандидатам». — Леру и Пикко, держитесь на расстоянии от нас — вы будете посыльными. Остальным — занять особняк и приготовиться к бою! Защищать Узукаге-сама даже ценой жизни! Выполнять!

— ХАЙ! — отозвались восемнадцать Узумаки и тут же принялись выполнять приказ.

Ученик Узукаге, забрав с собой всех троих джонинов, быстро вышел из подвала, на ходу отдавая приказы слугам и переодеваясь в боевую форму. Оставленные в подвале Узумаки не очень умело, но с душой, заняли позиции по всему помещению и приготовились сражаться. Лишь Каруми осталась рядом с коноховцами и своим дядей, обнажив кунай и показав язык усмехающемуся Сенсоме.

Глава красноволосого клана стоял, молча и спокойно наблюдая за своими людьми, как будто его все это не касалось. Совершенно безмятежный, он лишь морщился, когда очередной взрыв сотрясал здание. С доброй, даже снисходительной улыбкой, он позволил Данзо, Хирузену и Сенсоме встать к нему вплотную, формируя эдакий «треугольник охраны». Его, казалось, не касалось нападение на Узушио, и не трогали смерти его людей.

Перерожденного это смутило.

— Почему ты так спокоен, Тоширо?

Узукаге улыбнулся шире:

— Мои люди, там наверху, погибают за меня. Мое селение разрушают, и его позволяют разрушать ради моей безопасности. Сейчас все Узумаки, находящиеся в Узу, стараются сделать все, чтобы меня защитить. Я, всего лишь, делаю так, чтобы их жертвы не были напрасны. Они отдают самое важное, что у них есть, чтобы я был спокоен. И я буду спокоен, оправдывая их чувства. Такова доля правителя, Сенсома…

Юноша задумался, как задумались и все, кто услышал эти слова. Такая простая, но такая сложная, мудрость Узукаге, казалось, открыла для каждого что-то новое. А он все так же стоял, как будто ничего не происходит и не происходило.

— Узукаге-сама! — в подвал ворвалась одна из девушек, которых Аоба назначил посыльными. — Это отряды Облака и Тумана! Вам срочно нужно вернуться в резиденцию!

— Сколько их? Мы можем подавить атаку сами? — Хирузен вышел чуть вперед.

Девушка не ответила, но на ее глаза навернулись слезы. Совершенно не раненая, если не считать синяка на предплечье, оставленного…

— Хирузен! Противник! — закричал во все легкие Сенсома, догадавшись об атаке.

— Подави это, ублюдок!

Прямо из-за девушки в Сарутоби вылетел мощный поток пламени, спаливший «посыльную» моментально и оплавивший перила на лестнице. Юноша сделал фляк назад, кувырнулся через себя, на ходу складывая печати, и встретил огонь техникой Воды! К его величайшему изумлению, пламя оказалось настолько сильным, что его ниндзюцу в полную силу едва хватило на то, чтобы его потушить!

Противник был очень не прост…

— Это же… — извечная невозмутимость Тоширо треснула, стоило ему только увидеть противника.

Высокий и мускулистый мужчина с длинными желтыми волосами и каким-то подобием рогов, облаченный в форму шиноби Облака, стоял в дверях, держа перед собой причудливый веер, на кончиках которого еще оставалась чакра, от использования ниндзюцу Огня. Его левая рука была обмотана толстым тросом, светящимся золотым цветом.

— Что такое, старик? — грубый, с хрипотцой, голос мужчины выражал насмешку. — Знакомые игрушки?

— Откуда они у вас?!

Узукаге рявкнул. Так громко и яростно, что Данзо с Сенсомой одновременно отпрыгнули от «подопечного», которого, вообще-то, должны были защищать. Даже Каруми, знающая своего дядю гораздо дольше и ближе коноховцев, вздрогнула и покосилась на него. Из всех присутствующих, только Кинкаку, все еще самодовольно ухмыляющийся, и Хирузен, готовый в любой момент отразить атаку, не обратили на ярость Тоширо большого внимания.

Золотой брат сделал шаг, спускаясь на ступеньку ниже. Ему нравилось это — неспешно шагать, глядя на то, как недоучки-Узумаки и «хрен-знает-откуда-взявшиеся» коноховцы отступают. Пригибаются, под давлением его чакры, еле-слышно скулят, не в силах бежать, но и не в силах стоять. Даже парнишка, сумевший-таки отразить пятидесятипроцентный залп огня из Веера, отходит. Он сенсор, Кинкаку чувствует это, и он отлично видит, что ему не справиться. Не совладать. Не с этим противником. Его чакра слишком сильна и её слишком много. Он слишком жесток, чтобы сдерживаться, и слишком опытен, чтобы недооценивать.

И пока все смутились, а Тоширо пытался справиться с эмоциями, Золотой псевдо джинчурики расслабился.

— Первое правило шиноби, — внезапно раздалось над ухом. — Не подставлять спину!

Чудовищной силы удар отправил Кинкаку в полет аж до противоположной стены! Два ребра сломаны, позвоночник треснул, легкие пробиты все теми же ребрами, а рука с Веревкой Ясности обзавелась разрезом до самой кости — любого другого джонина из Облака (кроме Гинкаку, пожалуй) такая атака вывела бы из строя очень надолго.

— Человек, сказавший мне эти слова, оказался редкостным уебком, — Сенсома, покрытый Печатью и вошедший в Пятые Врата, шел к поднимающемуся кумовцу. — Но его наука спасала меня много раз. Не знаю, что ты за хрен, и почему даже Тоширо взбесился, увидев тебя, но летаешь ты ничуть не хуже других. Хотя… для обычного джонина ты слишком крепок.

Перерожденный улыбался, предвкушая бой.

— Потанцуем?

Разогнавшись до предела, Сенсома ринулся на врага, быстро вернувшего себе форму. Его раны затягивались прямо на глазах, так что юноша не дал себя обмануть первоначальной вялости движений Кинкаку. Удар! Золотой брат, подпустив мальчишку поближе, тоже ускорился, делая умелый замах и выбрасывая руку, обмотанную Веревкой, вперед, но пацан, похоже, предвидел это движение, так что без труда поднырнул под удар и нанес ответный.

Кинкаку пошатнулся, но устоял. Кем бы ни был этот странный парень, в тайдзюцу он оказался очень хорош…

Кумовец только взмахнул Веером, а Сенсома уже врезал ему по руке своей ногой, клинком, тем временем, защищаясь от касаний второй руки, обмотанной Веревкой. Предупреждать удары. Быть быстрым. Не ослаблять атаку и забыть о всех, стоящих за спиной и неспособных использовать свои техники из-за того, что противники находятся слишком близко! Перерожденному нравился этот танец. Его любимый танец. Танец боя, в котором ошибка может стоить всего.

— Это он че, еще и сдерживался, пока нас бил, что ли? — первой подала голос Каруми, глядя на то, как чунин из Конохи рвал на куски чудовище, так напугавшее всех поначалу.

— Еще как! — Хирузен, вновь призвавший ворчащего Энму, оказался рядом с ней и, по совместительству, Узукаге. — Тоширо-сан, мы должны идти. Сенсома разберется здесь и догонит нас.

— Не разберется… — Узукаге прищурился, что-то рассматривая в мешанине кулаков, локтей и ног, которую сейчас изображал из себя атакующий Томура. — Приглядитесь, молодой человек, Сенсома не наносит ему никаких существенных повреждений.

И верно — все атаки, даже те, которые Кинкаку не успевал блокировать, почти не наносили ему вреда. Он укрепил тело своей могучей чакрой и яростно шептал себе под нос какую-то мантру или молитву, а Сенсоме только и оставалось, что блокировать его атаки и лупить со всей силы, в надежде, что это хоть как-то помешает врагу использовать свои техники. Особо удачные удары, конечно, могли ранить, но противник регенерировал с просто бешенной скоростью! Но вот, Хирузен подал звуковой сигнал, означающий, что они готовы вступить в бой.

— Аргх! Черт! — юноша сплюнул от досады. — Приготовься вновь полетать!

Катана оказывается за спиной в одно движение, а следующим Сенсома молниеносно хватает Золотого брата за левую ногу и со всей силы, преодолевая его сопротивление, отрывает от пола. Еле замахнувшись, хрупкий, на вид, парень бросает здорового, все еще шепчущего что-то, мужика к членам своей команды!

— Шимура! Ками! — Сарутоби выскочил вперед, прикрывая чунинов Узумаки, и сложил печати.

Данзо, которому предназначалась эта фраза, даже не стал подтверждать, что услышал слова друга — он сразу начал складывать длинную цепочку печатей для сложнейшей из своих техник. И она была сложнейшей не потому, что наносила больше всего урона, а потому, что была вспомогательной и созданной специально для этого комбо…

— Стихия Ветра: Божественный Выдох! — Данзо выпустил в подлетающего Кинкаку, уже начавшего разворачиваться к ним лицом, плотнейший порыв воздуха, начиненный под завязку чакрой, поданой не просто через рот, а через все тело разом.

— Стихия Огня: Божественный Выдох! — Хирузен, в свою очередь, так же, всем телом, выпустил мощнейший поток пламени.

Две колоссальные, по чакрозатратности, техники встретились ровно в том месте, в котором оказалась их цель — друзья с детства, Сарутоби и Шимура понимали друг друга так хорошо, что им даже не нужно было ничего говорить. Просто действуй и верь в своего друга.

— Техника Печатей! Высвобождение: холод!

Узукаге, мгновенно оценив мощь атаки джонинов Листа, бросил своим соклановцам листочки с печатями, тут же сработавшими и защитившими их от огромной волны жара, высвободившегося в результате совместной техники Хирузена и Данзо. Сами друзья укрылись за ближайшими красноволосыми, а Сенсоме пришлось воздвигать прочнейшую коробку из Земляных Стен, пусть он и находился дальше всех от эпицентра разбушевавшегося огня.

— Неплохо, уроды… — голос Золотого не был похож на голос умирающего. — Совсем даже неплохо…

Кинкаку плавно опускался на пол, полностью находясь в своеобразном скафандре, созданном из воды. Его веер сейчас находился не в руках, а в «голове» скафандра, и, по-видимому, именно он и защитил его от совместной техники джонинов Конохи.

— Дядя, что это за веер?! — Каруми, находящаяся ближе всех к Узукаге, встала между ним и Золотым, выставив вперед кунай.

— Банановый Веер, — Тоширо зло смотрел на врага, спокойно выхватывающего свое оружие из воды. — И Веревка Ясности. Это — два из Пяти Великих Сокровищ Мудреца Шести Путей. Артефакты, созданные самим Рикудо…

— Знаешь историю, дед? — усмехнулся Кинкаку.

Он выглядел спокойным, но, судя по его бегающим глазам, расслабляться и подставлять спину больше не собирался. Хирузен и Данзо выхватили кунаи, ожидая ответных действий врага и отходя от того, что их совместная атака не принесла никакого результата. Сенсома неспешно подходил к Золотому справа, поддерживая Врата и Печать. Узумаки собрались подле лидера, но трое чунинов остались слева от врага, готовые к бою. Все замерли, ожидая действий друг друга.

— Эти Сокровища вам не принадлежат! — грозно объявил Узукаге. — Это — наследие моего клана!

— Так иди сюда и возьми их, — Кинкаку поманил лидера Узумаки рукой. — Старый ублюдок. Кстати, не подскажешь, какого хрена от тебя пахнет моим братом и моими игрушками?

Узукаге оказался прямо перед успевшим вздрогнуть Золотым за какое-то мгновение, а потом, пользуясь вторым мгновением, он наложил на голову кумовца десять печатей — все, что успел.

И эти печати были сильнее тех, что испытал на себе Сенсома…

Кинкаку пробил головой потолок подвала, потом потолки первого и второго этажей и вылетел из резиденции Аобы, даже не успев понять, что произошло!

— Кха! — Тоширо упал на одно колено, сплюнув кровь. — Эта атака требует слишком много сил…

— Тоширо!

— Узукаге-сама!

— Дядя!

Телохранители и «кандидаты» обступили лидера Узумаки, а Хирузен и Сенсома помогли ему встать. Он убрал с поля боя сильного противника, но и сам отдал много сил.

— Что дальше? — Данзо был максимально собран и постоянно поглядывал на пролом в потолке.

— Мы идем в резиденцию, — не терпящим возражений тоном приказал Хирузен. — Это был всего лишь один из нападавших. На улице я чувствую еще… Кто-то, очень похожий на него, сейчас сражается с Аоба-саном.

— Поможем ему, — решил Сенсома. — Нам нужно собрать всех в резиденции…

— Идем!

Девушки-ирьенины подлатали Тоширо, да и сам он быстро восстанавливался, так что шли все своим ходом. Слуг по дороге они не встретили, что могло говорить о том, что они разбежались, или о том, что все они мертвы.

Мысли у всех были тяжелыми. Ни Сенсома, ни Хирузен с Данзо не смогли ничего сделать неизвестному джонину из Облака, хотя вложили в свои атаки огромное количество сил. Лишь самый первый удар, который нанес Сенсома, и самый последний, нанесенный Тоширо, смогли хоть как-то повредить врага, но этого было мало.

Узукаге тоже терялся в догадках о том, кто именно этот человек. Не Узумаки, но обладает объемами чакры, конкурирующими с объемами сильнейших из красноволосых, да еще и использует Сокровища! Его регенерация так же вводила в ступор — похожие техники есть в ирьениндзюцу, но противник его определенно не применял, а в естественной форме такое встречалось, разве что у Первого Хокаге и…

Джинчурики…

На улицах шли бои. Не везде — нападающих было не так много, чтобы разом занять все селение, но зато они были достаточно сильны, чтобы не просто выдерживать натиск оставшихся в деревне Узумаки, но и теснить их! Все, как на подбор, джонины. Похоже Облако решительно настроено уничтожить Деревню Скрытого Водоворота.

— Это здесь! — Хирузен, ведущий группу так, чтобы не натыкаться на скопления противников, первым выбежал из-за угла и тут же застыл, пораженно смотря вперед.

— Аоба! Нет! — Тоширо вскрикнул, но было уже поздно.

Высоченный мускулистый монстр, полностью состоящий из темно-красной ядовитой чакры, держал ученика Узукаге за горло. Вернее, он держал труп ученика Узукаге, ведь три из шести длинных «хвостов», сотканных из все той же чакры, проткнули Узумаки насквозь.

Площадь перед резиденцией Узукаге, посередине которой и стоял монстр, была основательно порушена. Большинство домов уничтожены, что-то горело. Лишь сама резиденция оставалась невредима, но перед самым входом в нее стояло семеро джонинов Тумана, бесстрастно взирающих на финал битвы чудовища и заместителя Узукаге. У ног одного из них лежали три оставшихся Сокровища Мудреца: Меч Семи Звезд, Янтарный Горшок Очищения и Красная Тыква.

— Узукаге? — монстр повернул свою рогатую башку к новым действующим лицам. — Где мой брат?

Его голос отдавал чем-то потусторонним. Чем-то страшным… Это определенно не могло быть голосом человека, но…

— Это брат-близнец того ублюдка, — подтвердил Хирузен, ориентирующийся по чакре. — Готовьтесь — нам нужно дать Узукаге-сама шанс попасть в резиденцию.

Узумаки и коноховцы напряглись, готовя свои самые сильные техники. Монстр, тем временем, лениво размахнувшись, отбросил от себя тело Аоба, которое попало в один из неполностью разрушенных домов и «добило» его. Гинкаку был доволен — красноволосый ублюдок, так взбесивший его своим высокомерием и умеющий использовать высшее фуиндзюцу (что сильно пугало псевдо джинчурики, большая доля силы которого зависела от демонической чакры Девятихвостого), сдох. Да еще и покров второго уровня удалось пробудить. Шесть хвостов — максимум для Серебряного брата…

Неожиданно, откуда-то с неба, прямо рядом с монстром приземлился еще один. Чуть выше, чуть шире, чуть темнее, и…

— Семь хвостов… — Хирузен напряженно считывал чакру врага. — Это он! Он выжил!

— Ур-роды! — зарычал Кинкаку, скалясь демонической мордой. — Гинкаку! Как обстановка?!

— Все в порядке, Кинкаку! — Серебряный был весел. Ему нравилось ощущение силы, даруемое покровом. — Против нас остались только эти блохи — теперь мы их раздавим!

— Потерпи! — когтистая рука останавливает брата, а хвосты собираются вместе, будто что-то лепя за спиной у Золотого.

Рядом с Орои упали Веревка Ясности и Банановый Веер.

— Узукаге сильный, — рычал Кинкаку, предостерегая брата. — Очкарик сильный. Джонины сильные. Остальные — мусор.

Серебряный гулко расхохотался и издал громкий протяжный вой. Тут же перед резиденцией оказалась десятка шиноби из тех, что Райкаге дал им на усиление.

— Этого хватит, брат?

— Хватит.

Братья ринулись в атаку не сговариваясь, а джонины Облака поддержали их своими техниками, заставляя Узумаки и коноховцев отвлекаться от основной проблемы.

— Стихия Земли: Трехглавый Земляной Дракон! — Сенсома сложил печати, и его сильнейшая атакующая техника сомкнулась на Серебряном брате.

— Убью! — Кинкаку подлетел к юноше на немыслимой скорости, занося лапу над его головой!

Выдох, и тело входит в Шестые Врата, мгновенно даруя прилив сил и скорости, отчего Сенсома все-таки уворачивается от удара Золотого. Кувырок, ручная печать, и прямо между ними воздвигается Земляная Стена, которая сразу взрывается, стоит только Кинкаку врезать по ней лапой!

Сенсома уже справа от монстра, но кулаками бить и не думает — он просто ждет, пока противник подставится. И вот, Золотой, рыча, бросается к нему, но…

Натыкается на фуин-взрыв, нарисовавшийся прямо в воздухе.

Взрыв! Грузное тело псевдо джинчурики отлетает от перерожденного, а тот благодарно кивает Тоширо, который тут же переключается на помощь своим чунинам. Узумаки потеряли уже четверых, а вот кумовцы отделались только двумя, и то, только потому, что красноволосым помогали Данзо и Хирузен. Сенсома морщится — в Седьмые Врата тело заходить просто отказывается, а Серебряный уже поднимается, пережив Трехглавого Земляного Дракона и быстро регенерируя повреждения.

— Хирузен! Подмени!

Удивленный, но смолчавший Сарутоби прыгает на то место, где только что был его одноклассник, раскручивая Энму. Псевдо джинчурики рычат, но и молодой Король Обезьян им не уступает. Убить не убьет, но задержать сможет точно надолго.

— Тоширо! — Сенсома, тем временем, подбежал к Узукаге, постоянно прикрывающему своих соклановцев и Данзо. — Прими это.

Томура протягивает Узумаки небольшой мешочек с… разноцветным песком. Тоширо уже собрался что-то спросить, но юркий парень уже прыгнул к Шимуре и Каруми, прикрывающим друг друга, сложив ручные печати:

— Стихия Огня: Великий Огненный Шар!

Времени нет! Узукаге ставит физический блок от атаки мечника Облака, сумевшего-таки к нему подобраться, и тут же «цепляет» на него комбинацию из взрывов и манипуляций с весом. Кумовец отлетает, явно выведенный из строя, а Тоширо, резко выдохнув, вдыхает порошок.

— Отлично, — голос Сенсомы раздался прямо в голове Узумаки, отчего тот чуть не сбросил с себя гендзюцу.

Не сбросил. Сдержался. Все, что делала иллюзия ученика Мадары, это транслировала его голос прямо в голову Тоширо. Несложная техника, пусть и требующая некоторого мастерства. Хотя, если исполнять ее посреди боя, в котором ты только и делаешь, что меняешь позиции и просчитываешь врагов… Да — Сенсома явно задумал что-то непростое.

— Слышать я тебя не могу, — сразу пояснил он. — Так что связь односторонняя. Я использую это сейчас только потому, что у тебя достаточно опыта, чтобы все исполнить как надо. Смотри, сейчас над тем, что с семью хвостами, загорится красное.

Узукаге, попутно все еще помогая своим в сумбурном бою, перевел взгляд на старшего из братьев, сейчас активно сражающихся с вертким Сарутоби, успевающим, с помощью шеста, отражать все их атаки и даже наносить свои, ему помогало пятеро чунинов, да и Данзо иногда посылал пару-тройку сюрикенов, напитанных воздухом, чтобы поддержать друга. Над головой у «семихвостого» появилось нечто плоское и красное. Потом оно оформилось в… простую дощечку.

— Я не знаю, как их одолеть, не потеряв всех, кроме тебя и нас, но я знаю, как их задержать настолько, чтобы они дали вам шанс пробиться через тех уродов у входа. Тебе придется поработать, Тоширо. Я сойдусь с ними в схватке. Один против двоих, а вы, в это время, займитесь кумовцами. Как только пробьете их, бегите к резиденции. Постарайтесь не вступать в бой с Туманом, хотя… ты и сам это прекрасно понимаешь. В общем. Я предлагаю следующее…

Вновь команда-выкрик, и Хирузен меняется с Сенсомой, оказываясь в более удобном для себя месте на поле боя — там, где гремят ниндзюцу. Из-за большого количества врагов и все новых, и новых подкреплениях к нему, Узукаге не мог полностью сосредоточиться на атаке, сражаясь лишь с теми, кто, все-таки, смог к нему пробиться. Но таких было немного, так что пока сильнейший шиноби в Узушио сократил число нападавших на три единицы, а это мало, для такого боя. Ситуацию осложняли братья-монстры, сдерживать которых приходилось почти всем вместе, да еще отвлекаясь на остальных нападающих. Но хуже всего было то, что семеро джонинов, не сильно уступающих тем же братьям до становления монстрами, не спешили вмешиваться в бой, но стояли и ждали чего-то.

Туман явно что-то задумал.

Но Сенсома, вроде, скоро снова учудит нечто такое, за что его вновь можно будет считать сильнейшим из выпускников третьего класса!

— «Черт!» — выругался, в мыслях, Сарутоби. — «Не о том думаю!»

А Сенсома уже предстал перед двумя псевдо джинчурики с катаной наголо и своей извечной довольной ухмылкой. Момочи Орои заинтересованно глянул на юного мечника, смело вышедшего к братьям, по силам превосходящим даже мощь Каге. По крайней мере — никто из нынешних пяти Каге не смог бы победить обоих в бою — слишком велики даруемые их ядовитой чакрой способности, слишком сильны артефакты, которыми они пользуются.

Сенсома широко улыбнулся «семихвостому» Кинкаку, яростно зарычавшему в ответ, а потом его улыбка превратилась в оскал:

— Потанцуем?

Удар, уворот, удар! Движения братьев были быстры, размашисты, а любое касание к ядовитой чакре Девятихвостого болезненно отзывалось по всему телу, но юноша смог продержаться первые двадцать секунд боя самостоятельно, а после подпрыгнул… и оттолкнулся прямо от воздуха!

Шиноби Тумана пораженно смотрели на то, как парень, сияющий, словно чудной фонарик на празднике, с катаной в руках молниеносно атаковал двух замешкавшихся псевдо джинчурики, попросту отталкиваясь ногами от воздуха и нанося удары со всех сторон! Быстрый, сильный, точный — поначалу Сенсома еще привыкал сражаться и показывать с помощью гендзюцу цели для Тоширо, а сам Узукаге привыкал быстро ставить почти мгновенно распадающиеся барьеры прямо под ногами у юноши. Все осложнялось расстоянием — даже носитель чакры Рикудо не может ставить печати слишком уж далеко от себя, но пока братья не сообразили, в чем секрет, так что Сенсома давил.

Давил!

Молодой юноша из Конохи, облаченный в чунинский жилет, давил двух сильнейших шиноби Кумогакуре, двух псевдо джинчурики, двух опытнейших джонинов и братьев, что уже не раз работали в паре! Они огрызались, пытались сформировать бомбы Биджу, просто фонили ядовитой чакрой, чтобы хоть как-то навредить Сенсоме, но тот всегда упреждал их удары, затыкал пасти клинком, заставляя бомбы взрываться внутри самих псевдо джинчурики и просто не стоял на месте, не позволяя чакре Девятихвостого себя сильно ранить или замедлить!

— Он охренеть какой сильный, — Орои достал блокнот и быстро набросал портрет юноши, подписав внизу его приметы. — Даже два этих болвана не могут его достать. Да и Узукаге похоже… Да, людей Облака осталось мало — еще чуть-чуть, и они побегут. Готовьтесь.

Кинкаку, подобрав момент, все же смог найти брешь в обороне Сенсомы и тут же ею воспользовался, атакуя юношу, никак не успевающего закрыться!

— Плюм, — с полубезумной улыбкой перерожденный откинул от себя Гинкаку, повернувшись к его брату, рука которого просто остановилась в десятке сантиметров от его лица. — Неприятно, правда?

Командир Кинкаку Бутай закричал от боли — меч юркого мелкого ублюдка из Листа пробил его лапу насквозь! Серебряный брат замедлился, а его хвостов стало четыре — он не может долго находиться в покрове, да и сам Кинкаку чувствовал, что начинает слабеть. Верткий Сенсома вдруг стал двигаться плавнее и медленнее, отчего Золотой сначала обрадовался, а потом очень сильно напрягся.

В правой руке пацана проявлялся призрачный клинок…

Взмах! Неосязаемый, но такой опасный меч «отсекает» Кинкаку здоровую кисть руки! Он взвыл снова, но его брат не взвыл вместе с ним, что означало лишь одно — рука на месте. Не успел Золотой обрадоваться, как одним ловким движением Сенсома попробовал срезать пару его хвостов настоящим клинком!

И у него получилось.

Вот теперь оба брата взвыли в унисон — боль одного в покрове передавалась и другому. Хвосты из чакры было бы невозможно срезать, если бы псевдо джинчурики настолько не ослаб.

На вой сбежались все оставшиеся силы Кинкаку Бутай, и их было достаточно, чтобы помешать Узукаге дойти до резиденции, но они опоздали…

— Всем приготовиться! — Хирузен бежал первым, прикрывая Энмой Каруми с раненым Данзо.

До джонинов Тумана оставалось десять шагов! Пять! Один!

— Прошу вас… — холодно произнес Орои, никак не реагируя на перепрыгнувшего через него Сарутоби. — Господин Узукаге…

Тоширо не успел ничего понять, он просто открыл двери и впустил внутрь своих соклановцев. Хирузен чуть промедлил, глядя на Сенсому и…

— Техника Печатей: Деревянная Тюрьма! — все семеро шиноби Тумана одновременно сложили печати.

Из Янтарного Горшка Очищения выпрыгнул совершенно белый гуманоид с зелеными волосами и желтыми глазами. Широко улыбнувшись, он запестрил сотнями печатей и бросился к дверям резиденции! Сарутоби отпрыгнул, вновь оказываясь на площади, а Тоширо закрыл дверь изнутри, сразу заряжаясь чакрой, накопленной резиденцией.

— Зецу и не думал атаковать! — рассмеялся белый и… обнял здание.

В ту же секунду вся резиденция засветилась печатями, совершенно похожими на те, что были на гуманоиде, а сам он превратился в небольшое деревце, выросшее прямо у входа и заблокировавшее двери! Тоширо ощутил ужасающий холод в груди, будто его только что продырявили насквозь, но он был цел! Все было в порядке, лишь чакра резиденции…

— Дядя! Твои волосы!

Каруми подбежала к Узукаге с маленьким женским зеркальцем и протянула его ему.

Цвет волос Тоширо Узумаки стремительно краснел…

Он бросился к ближайшему окну, разбил его, но барьер не выпускал из резиденции никого, используя ее же чакру. Лидер клана осмотрелся, прикидывая уровень этой защиты, и понял, что не сможет быстро ее снять. Никак не сможет. И тогда он вновь вернулся к окну:

— Сенсома! Сенсома! — закричал Узукаге изо всех сил.

Юноша, увернувшись от, уже слабого, тычка Гинкаку и заехав Гинкаку по челюсти, обернулся на зов.

— Их цель — не я! Ты сам должен понять! Бери Хирузена и бегом! — кричал Тоширо, отчаянно жестикулируя, боясь, что барьер еще и блокирует звуки. — Быстрее!

— Какой догадливый дед, — хмыкнул Орои, выпрямляя руку перед собой.

Его напарники сделали то же самое и печати, нарисованные прямо на их ладонях, активировались, являя миру семь причудливых мечей. Каждый был уникален, как и его носитель, и каждый был силен настолько же.

— Не стой на нашем пути, пацан! — предупредил Момочи Сенсому, направив на него огромный меч с широким лезвием, на конце которого был прорезан круг. — И беги из деревни подальше…

Все семеро разом сорвались с места, прихватив с собой и Сокровища! Хирузен дыхнул пламенем им вдогонку, но его Огненный Меч Бога Войны был легко блокирован техникой Воды одного из «мечников». Кинкаку и Гинкаку взревели, приказывая своим людям «догнать, убить и отобрать», но те побоялись бросаться за столь сильными шиноби и сосредоточились на Сенсоме с Сарутоби.

— О чем говорил Узукаге-сама? — напряженным голосом спросил Хирузен, прижавшись своей спиной к спине друга.

— О, тебе понравится, — судя по голосу, Сенсома улыбался. — Но для этого нам нужно как-то выбраться отсюда.

— Те парни сильные… Мы с ними точно справимся?

— У нас нет выбора. Либо так, либо эти мечники, как-то переплюнувшие в запечатывании сильнейшего из Узумаки, устроят нечто такое, что смерть Первого тебе цветочками покажется.

— Так что же там такого?

Томура не ответил, потому что кумовцы напали, и им пришлось защищаться. Псевдо джинчурики, вышедшие из покрова, не стали тратить время на юношей, а сразу побежали за унесшими их «игрушки» туманниками. Одиннадцать джонинов Облака против чунина и джонина Листа.

Расклад поганый, ведь Сенсома с Хирузеном уже разогрелись!

Сближение! Сенсома мигом оказывается около двух мускулистых темнокожих джонинов с мечами за спинами и прочерчивает в воздухе пируэт пустой рукой. Опытные мечники отлично знают, что случается, когда катана разрезает тебе горло, так что они падают на колени, зажимая несуществующие раны, а юноша, тем временем, наносит раны существующие. Бросок разноцветного песка в лицо следующей жертве, и вот она уже атакует молниями своих бывших напарников, чем заслуживает незамедлительный ответ от них.

Хирузен тоже не теряет темпа — его движения точны и быстры, а Энма мелькает туда-сюда, разя врагов с сумасшедшей скоростью. Иногда шест удлинялся, выталкивая очередного противника подальше, а после принимал облик обезьяны, чтобы свернуть неудачнику голову! Мастера ниндзюцу от Облака складывают печати, но Сарутоби создает пятерых своих клонов из, буквально, ничего, и те отвечают на каждую технику еще более мощной.

Узумаки, запертые в резиденции Узукаге, пораженно смотрели, как двое гениев расправлялись с превосходящими силами джонинов, при этом уже проведя длительный и изнуряющий бой. Сейчас ни Сенсоме, ни Хирузену не нужно было никого защищать и прикрывать, и их боевые навыки раскрылись в полной мере. Прошло несколько минут, и группа противников уже была выведена из строя.

— Бегом! — только и сказал Сенсома, когда Хирузен вырубил последнего.

Они бежали так быстро как могли, но Хирузен все равно не чувствовал врагов, что означало одно — они уже в комплексе. Теперь все зависело от того, как быстро туманники найдут тело. Тело, которое может перевернуть все в этом мире…

* * *

— Как ты собираешься сражаться с ними, Кинкаку?

— Яростно и жестоко, Гинкаку! Нам всего лишь нужно забрать Сокровища и объединиться, и тогда они нас не сдержат. Мы бы все закончили раньше, если бы тот гребаный Узумаки, которого ты прикончил, не разделил бы нас!

— Сука!

Командиры Кинкаку Бутай бежали за шиноби Тумана со всех ног, но они уже порядком ослабли, да и регенерация всегда дает взаймы, а долги, которые братья потом отдают за нее, всегда высоки…

Но сейчас их это интересовало мало. Это их игрушки, их запах! Будучи неплохими сенсорами, Золотой и Серебряный сразу поняли, что Сокровища должны принадлежать только им, как увидели. Для них каждая игрушка была чем-то вроде члена семьи…

— Стой, Кинкаку! — Серебряный остановился, прося и Золотого подождать. — Я чувствую чакру… Будто это ты!

— Узукаге! — рыкнул брат. — От него пахнет так же, как и от нас!

— Это не он! — Гинкаку мотнул головой. — Там, под землей. Кто-то другой… Как будто отец, если бы он у нас был.

— «Как будто отец»? Хм… А где игрушки?

— Они направляются туда!

— Тогда идем!

Вход в подземный комплекс они нашли довольно быстро, просто ориентируясь на запах похитителей и тот странный «родной» запах. Что-то беспокоило всегда осторожного Кинкаку, но он никак не мог понять, что именно. Что-то было… Что-то опасное, возможно, или даже смертельно опасное…

— Брат! Стой!

Но Гинкаку, увлекшийся погоней, не успел остановиться вовремя, и ловушка, оставленная туманниками, сработала. Разряд тока, столь сильный, что даже регенерация с уникальной чакрой не смогла спасти Золотого и Серебряного, и они упали на пол, оставшись без сознания.

— Этих тоже берите, — скомандовал Орои, вставая над телами. — В них, похоже, тоже есть частичка Его силы…

* * *

— Сюда! — Сенсома резко свернул, найдя вход в комплекс.

По пути не разговаривали, хотя Хирузена так и подмывало спросить друга о том, зачем они бросились непонятно куда. Сенсома молчал, о чем-то напряженно думая, и его извечная улыбка куда-то делась. Теперь перед Сарутоби был умудренный опытом и ждущий большущих проблем мужчина, который лишь молится про себя, чтобы все обошлось.

Подземный комплекс поражал… бы, если бы не был усыпан трупами персонала. Мужчины, женщины — мечники из Тумана крошили всех, без разбора, заливая помещения кровью. Зал за залом, пещеру за пещерой. Сенсома, идущий как раз по тому маршруту, где разрушений и трупов было больше всего, хмурился все сильнее.

Через какое-то время сюда прибудут шиноби из Конохи — стандартная практика. Возможно, даже сам Второй. Но это все — время, которого у юношей не было. Час, два, три, четыре — экстренная помощь из Листа может придти на развалины Узушио, которая слишком отвыкла от мысли о том, что на них небесполезно нападать. Всего одна техника, и Узукаге больше не может контролировать свою резиденцию. Откуда ее знают шиноби Тумана — большой вопрос, как и вопрос происхождения того белого гуманоида, использовавшего, судя по всему, Стихию Дерева…

Все это перерожденному очень не нравилось.

— Узумаки хранят тело Рикудо, — неожиданно сказал Сенсома вздрогнувшему Хирузену. — Оно… мертво, но… Имеет чакру… Я не знаю, как именно это описать. Тоширо показал мне это в первую ночь. Это их сокровище. Никто не должен об этом узнать, Хирузен. Но я не шучу…

Сарутоби не нашел, что ответить, а потом они дошли…

Пятеро туманников возились с Кинкаку и Гинкаку, завязывая их покрепче, а остальные что-то чертили на полу кровью убитых, за всем наблюдал Орои, изредка что-то негромко говоря, поправляя работу своих подчиненных. Увидев краем глаза двух вошедших в зал, полный трупов, юношей, он обернулся к ним с улыбкой:

— Вы все-таки нашли нас! О! Или вы знали об этом месте? Узумаки приказали его защищать, да? А вы знаете, что именно тут нужно защищать?

— Труп Рикудо, — хмуро ответил Сенсома. — Который вы хотите забрать.

— Забрать? — Момочи сделал вид, что ослышался. — Что ты, парень! Мне не нужен старый труп! И нанимателю он не нужен! Он нужен только тупым Узумаки, которые ставят на нем опыты. Мне же нужен… А, впрочем, неважно! Вы закончили?

На последнее предложение, обращенное к подчиненным, те ответили утвердительно, так что Орои прошел по залу, встав точно в центр рисунка, оказавшегося сложным фуин. Остальные встали подле него, спокойно смотря на замешкавшихся парней.

— Пока-пока, неудачники! — улыбнулся мечник, и… исчез.

— Пространственно-временная техника! — выдохнул Хирузен. — Это же Конохская школа рисунка! Но кто? Кто мог им такое рассказать?

— Мало ли предателей, — Сенсома подбежал к Золотому и Серебряному. — Из них выкачали почти всю чакру, но…

— Стой! Ты чувствуешь?!

От интонаций в голосе Хирузена Сенсоме стало как-то не по себе. Друг никогда ничего не боялся, всегда пер напролом и даже тогда, в купальнях, когда они сражались с Какузу в детстве, он был готов умереть и не боялся. Смелый Хирузен, такой же смелый, как и сам перерожденный.

Но сейчас его голос источал, нет, он просто вонял страхом…

Сосредоточившись, Сенсома почувствовал… напряжение. Будто перед землетрясением. Или лавиной. Или перед смертью. Чем-то подобным. Что-то подобное. Что нельзя передать словами и можно лишь… почувствовать.

— Где артефакты? — преодолев давящее на грудь чувство, Сенсома бросился к раскуроченной двери хранилища.

Или усыпальницы?

Горшок, названный Тоширо Янтарным, стоял прямо напротив «окна», показывающего труп. Тягучая чакра, принадлежащая Богу Шиноби, стала куда плотнее с прошлого раза, и ее плотность все повышалась и повышалась. Хирузен, зашедший следом, тяжело сглотнул, придавленный всей той мощью, скромная частица которой делает из Узумаки Узукаге.

А Сенсома думал.

— «Им нужна чакра… Чакра Сокровищ Рикудо… Чакра их владельцев… Чакра… Но для чего? Не хотят же они воскресить Бога? Зачем им — это же глупость! Или… Или хотят? Возможно, я чего-то не знаю. Тут же должны быть документы!»

Ринувшись в ответвление, в котором он, в прошлый визит, видел работников, Сенсома попытался найти хоть что-нибудь, указывающее на действия, совершенные мечниками из Тумана. Но нашел он не записи, он нашел женщину…

Она лежала на боку, зажимая рану руками, и просто дышала, пытаясь просто протянуть подольше. С такими ранениями не живут, но она просто хотела… хотела жить. Слишком много их исследований в этом месте показали, что жизнь куда лучше смерти. А потом рядом опустился он…

— Вы меня слышите? — Сенсома помахал руками перед ее лицом.

— Д-да-а-а… — сипло выдохнула она.

— Что они сделали? Что?

— Ч-чакра-а-а… они-и-и… соединили…

Юноша поморщился, и достал последнюю горсть разноцветного песка. Сейчас или никогда. Двойное гендзюцу. Ох, это будет тяжело…

— Кто вы?

Женщина удивленно осмотрела себя. Руки, ноги. Все цело и невредимо. А телу так легко, будто…

— Это иллюзия? — спросила она в ответ.

— Да, — юноша нетерпеливо переминался с ноги на ногу. — Кто вы?

— Я работаю здесь, — женщина провела рукой по такому реальному, но такому нереальному столу. — Мы изучали Рикудо. Его историю, его силу, его тело…

— У меня мало времени! Вы сказали, что они объединили чакру. Зачем?

Женщина хлопнула глазами, будто только сейчас вспоминая, что она действительно такое говорила.

— Не может быть! — наконец выдохнула она. — Они принесли Сокровища?!

— И поставили напротив тела, — «добил» ее Сенсома. — Зачем?

— Это, это же, это… — ученая глотала слова, запиналась, но никак не могла подобрать нужное. — Они же… Он… Он!..

— Что такое? — иллюзия Сенсомы встряхнула иллюзию женщины, понимая, что время уходит — Томура никогда не был мастером гендзюцу. — Что произойдет с телом?!

— Когда начнется трястись земля, знай — в теле Рикудо формируется осколок жизни, — собравшись, взглянула она ему в глаза. — Полу-разумный… псевдо личность… Суррогат души. И лишь Ками ведает, что произойдет, если он сформируется…

Гендзюцу распалось, а тело женщины обмякло, но не это сейчас занимало мысли Сенсомы. Его трясло. Весь мир трясло. А, нет — это лишь Хирузен, держащий его за плечо.

— Что такое? Что ты узнал?!

Перерожденный бегом вернулся понимая, что мир, все-таки, трясет, а чакра Рикудо уже полноценно давит, почти нанося вред. Но это давление вдруг… помогло. Тело будто расслабилось, хотя оставалось напряжено. Шестые Врата, обещающие скоро закрыться и приносящие сильную боль, будто воспряли. Физическая составляющая чакры пошла увереннее, быстрее.

Но Сенсома не обратил на это никакого внимания. Взгляд его пораженно расширившихся глаз, полный странного, животного страха, был прикован к правой руке тела.

Рикудо пошевелил пальцем…

Первая Мировая Война — битва с Богом

— Господин Узукаге! — перепуганный чунин все же решился нарушить концентрацию главы клана. — Господин!

— Что такое?! — рыкнул Тоширо, выходя из медитации.

Все выжившие Узумаки, среди которых большинство были обычными гражданскими, собрались перед резиденцией и, так же как и Узукаге, медитировали, пытаясь дать своему лидеру как можно больше чакры, чтобы разом снять хитрый барьер. Не получалось. Тоширо не знал, как противники смогли обрести контроль над Стихией Дерева и откуда они узнали о печатях на здании, но факт оставался фактом — смешение мастерства и силы Первого Хокаге и фуиндзюцу Узукаге Ашины теперь работали против тех, кому были созданы служить.

И это бесило.

— Господин Узукаге, вы чувствуете? — чунин не обратил никакого внимания на гнев лидера. — Земля, она… будто дрожит…

Тоширо прислушался. Чунин, принесший ему странную, как ему казалось, весть, даже не догадывался, как сильно в этот момент Узукаге был напуган. Так напуган, что первой его мыслью было бежать без оглядки из Узушио, и он даже побежал бы, если бы не был заперт в своей резиденции.

Более того — Тоширо не испытал ни капли стыда за свое желание и был твердо уверен, что никогда не испытает. Его народ всегда был чувствителен к чакре. Целые поколения Узумаки изучали ее, контролировали и запечатывали. Но сейчас ни один из членов клана не мог почувствовать то, что ощутил Узукаге, уже несколько лет носивший в своем теле сильнейшую чакру на планете…

Давящая чакра Рикудо, потемневшая до неузнаваемости, пришла в движение…

— С-срочно! — Тоширо потребовалось все свое самообладание, чтобы хоть что-то сказать. — Срочная эвакуация! Всем — покинуть деревню!

— Но господин…

— Выполнять! — крича на ошарашенного поведением лидера чунина, Узукаге возвращал уверенность в себе. — Всем членам клана! Всем жителям селения! Уходить из Узу! В Коноху!

— Х-хай! — мужчина козырнул, больше не смея перечить, и опрометью бросился к окошку.

Как только он ушел, лицо Тоширо исказила гримаса боли. Не уйти и не остановить! Если их исследования верны, тело Отшельника Шести Путей, призвавшего из других миров девять существ, которых позже назвали Биджу, является не только источником могущественной чакры, но и порталом. Та чакра, частицу которой каждый Узукаге носит в себе, приходит в этот мир через тело, извне, но…

— Если они подали чакру изнутри, кого приманит ее зов? — прошептал Узукаге сам себе, бессильно смотря на дрожащие пальцы.

Ничем хорошим такой призыв точно не закончится — на это намекает потемневшая чакра. Очередной демон, темный путешественник меж мирами, да хоть астральная пыль, собравшая из себя, с помощью силы Рикудо, примитивный интеллект! Если бы у существа не было бы тела, запечатать его было бы… не легко, но хотя бы возможно.

Но тело есть. И не просто тело, а труп самого БогаШиноби…

— Каруми! — наконец гаркнул Тоширо. — Каруми!

— Дядя… — девушка прибежала с задержкой.

Тот молодой человек — Шимура Данзо, действительно ее заинтересовал, и теперь, когда он ранен, она не отходит от него даже на пару минут. В другое время старый Узумаки порадовался бы за племянницу, но сейчас…

— Что с тем рисунком? — Тоширо выделил слово, ясно намекая на секрет его семьи.

— Он… — девушка немного подвисла, вспоминая о чем речь. — Ах! Да, я проверяла его — все в порядке. Он работает, но…

— Что? — из-за страха было тяжело сдерживать раздражение, так что Тоширо поморщился.

— Дядя, — Каруми серьезно посмотрела в глаза родича. — Без чакры Рикудо ты не сможешь им воспользоваться.

Узукаге закусил губу до крови, попутно выдрав у себя клок волос. Красные! Ну почему сейчас они покраснели?! В тот самый момент, когда деревне, нет, всему миру (!) грозит опасность, которая может быть хуже даже полного уничтожения!

— Точно… — голос совсем отказывался выдавать хоть что-то, кроме полнейшей безнадеги. — Беги, девочка… Побудь с Шимурой…

Вместо того, чтобы послушаться совета, Каруми взяла дрожащие ладони лидера клана в свои:

— Дядя, что случилось? Что с тобой?

Тоширо глубоко вздохнул несколько раз. Не стыдно. За то, что он хотел сбежать — не стыдно. Уже сейчас мужчины, женщины и дети разных возрастов убегают из Узушио, повинуясь приказу Узукаге. Он бы бросил деревню, но не бросил бы ее народ.

А вот за свое поведение стыдно.

— Все… плохо, девочка, — Тоширо сжал ее ладони. — Наши враги выпустили в мир нечто ужасное.

— Они воспользовались, — Каруми заозиралась, боясь, что их подслушают, но все были заняты своими делами. — Телом?..

— Да… И сейчас у нас нет никаких шансов что либо сделать, потому что я отрезан от силы Отшельника, а значит от резиденции. Мы ничего не можем.

— Но туда же направились парни из Конохи! — попыталась утешить дядю девушка. — Они сильны, ты сам говорил!

Тоширо улыбнулся племяннице и все-таки отправил ее к Данзо. Пусть проведет последние мгновения жизни с ним. Самому умирать не страшно — отжил же уже свое, по сравнению с обычными людьми, но вот за клан обидно. Да и миру… пока еще рано умирать.

— «Сенсома и Хирузен…» — Узукаге стоял у окна, упершись пустым взглядом в развалины домов. — «Надеюсь, что вы умрете без боли…»

* * *

— Уходи.

В первую секунду Хирузену показалось, что он ослышался.

Чакра, исходящая от тела Отшельника Шести Путей, давила к земле, выворачивала душу на изнанку и грозилась задушить. Сарутоби стоял на коленях, не в силах выпрямиться под таким давлением. Его талант к сенсорике, благодаря которому он имел огромное преимущество перед другими шиноби, сейчас играл против него, давая в полной мере ощутить всепоглощающую мощь самого Бога. Его огромные запасы чакры бесновались, то ускоряя тело, то укрепляя его. Он почти не контролировал себя и мог только лишь стоять на коленях перед усыпальницей Величайшего Шиноби.

— Я сказал — уходи!

Сенсоме было проще — активированные Врата держали его на ногах, а природный дефект, из-за которого его способности к сенсорике близились к нулевым, помогал легче переносить воздействие силы Рикудо. Он стоял перед самым «окном» и смотрел, как тело, еще несколько минут назад бывшее мертвым, шевелило пальцами…

— Нам обоим нужно идти! — попытался оспорить слова друга Хирузен. — Уходим вместе, давай! Я не знаю, что ты там узнал, но эта штука вот-вот взорвется или еще что!

— Он не будет взрываться, — Томура покачал головой, подходя к левой стороне «окна». — Ты чувствуешь тут какое-нибудь фуин? Что-то же должно открывать эту комнату.

— Ты сошел с ума! — Сарутоби изо всех сил напрягся, но так и не смог встать. — Даже если и есть — нас размажет по полу сразу же, как только мы откроем!

— Если мы не откроем, по полу размажет всех…

Очки, которые перерожденный убрал в начале боя в подсумок, вынимаются оттуда одним отточенным движением руки. Найти слабое место, не прогадать. Узумаки строили этот комплекс не только ради трупа, но он был главным объектом исследований и вообще… главным объектом. Его защитили надежно, внутрь пробиться почти нереально, особенно если тебе будут мешать настоящие Узумаки-штурмовики, возглавляемые Узукаге. Но внутрь как-то можно попасть!

— Хороший контроль чакры позволяет использовать техники на их максимум, — Мадара, сидящий на камне, с интересом наблюдал за попытками ученика создать Земляного Дракона. — У меня хороший контроль, но можно и лучше.

— Вы же говорили «тотальный», — усмехнулся Сенсома. — А теперь «хороший».

— Не придирайся к словам, — Учиха поморщился. — Это как в математике — я перевел проценты в число. Так тебе понятно, математик мелкий?

— Понятно, — мальчик вновь сложил печати. — Ну и к чему все это? Вы же не завели разговор о контроле только для того, чтобы вот так несмешно и неизящно меня подколоть?

— Поменьше острот, и люди к тебе потянутся, — Мадара усмехнулся. — Я говорю о контроле, в котором ты, возможно, когда-нибудь, лет через слишком много, смог бы меня превзойти, если бы имел талант.

— Это вы так меня похвалили?

— Забудь. Суть в том, что, имея идеальный контроль, можно собирать чакру в, например, кулаке. Но! — палец Бога Шиноби взлетает вверх, привлекая внимание ученика. — Не просто собирать чакру в кулаке, а собирать больше, чем возможно в обычной ситуации.

— В смысле «больше чем возможно»? — не понял Сенсома.

— Смотри — напитав кулак чакрой, я могу, — Учиха заозирался в поисках цели и мгновенно оказался возле большого крепкого дерева. — Сломать эту палку.

Короткий замах и быстрый удар. Дерево пробито насквозь «голой» рукой. Чакры Мадары хватило бы, чтобы пробить гору, так что этим Томуру было не удивить.

— И что же? — все же спросил Сенсома.

— А то, — довольно улыбнулся Мадара. — Что при идеальном контроле я бы смог вложить куда больше чакры в удар. Это очень сложно — постоянно находиться в кулаке чакра может лишь в относительно небольшом количестве. Для меня или, например, Хаширамы такое количество ничего не значит. Но вот если подать в кулак куда больше чакры, она задержится там всего на мгновение, если не меньше. Я не встречал людей, которые могут сражаться, подгадывая момент для нанесения удара с «большим чем возможно» количеством чакры, но слышал о таких. Эта техника не должна быть слишком уж чакрозатратной, ведь… Впрочем, об этой особенности чуть позже. Суть в том, что это может стать решением твоей проблемы.

— Я подумаю об этом, — судя по лицу Сенсомы, он уже об этом подумал. — И запомню.

Воспоминание в голове Сенсомы вспыхнуло само по себе. Он не забывал того разговора, но за все те годы, что прошли, юноша не смог развить достаточного, как он думал, контроля для таких ударов. Теперь, спустя время, перерожденный знал, что такие удары с «большим чем возможно» количеством вложенной чакры возможны, и даже он сам когда-нибудь сможет исполнить их.

И теперь то «когда-нибудь» наступило…

— Техника Печатей, — шепотом произнес Сенсома, сосредотачиваясь на контроле чакры. — Запечатывание Прочности!

Очки, приложенные к стене прямо под центром «окна», загорелись ровным цветом. Он был красным, но дальтонику это было неважно. Важно было то, что теперь эта стена «ослаблена» настолько, насколько ее вообще можно ослабить. Величайшее фуин, которое когда-либо создавал юноша — он хотел иметь козырь против хорошо бронированных противников, после того, как не смог уничтожить Сусано Мадары.

Шестые Врата все еще действуют. Минут пять-шесть, и его тело само захлопнет их, награждая хозяина откатом, но это будет через долгих пять-шесть минут, а пока…

— Я превзошел тебя, Мадара, — шепчут разбитые в бою губы. — Я стал лучше…

Удар!

С оглушительным грохотом стена разваливается на мелкие осколки, и лишь стеклянное «окно» остается целым, падая на пол с грустным звонким звуком. Хирузен охнул за спиной, поражаясь пробивной силе друга, но тут же охнул повторно, потому что сила Мудреца Шести Путей стала куда тяжелее и гуще.

И темнее. Намного темнее…

Сенсома медленно, преодолевая сопротивление могучей чакры, подошел к телу, все так же лежащему на своем месте. Древний и высохший труп казался совершенно хрупким, но таким… величественным. И сейчас Сенсома задумал сделать то, за что его назовут богохульником, злодеем или чудовищем.

— К-к-к-х-х-х-а-а-а-а, — вырвалось из давно мертвого рта нечеловеческое, еле слышное, но такое внушающее страх шипение.

Тело Хирузена, оставшегося там же, мелко затряслось.

Сенсома и сам испугался, но он слишком близко стоял к этой штуке. Слишком близко к границе. И, в то же время, вот уже двадцать лет он стоял за границей. За границей смерти и обычной жизни провинциального математика.

— Уходи! — вновь крикнул он другу, бесцеремонно запрыгивая прямо на тело. — Постарайся убежать!

А потом — первый удар…

Хрупкое на вид, тело оказалось очень прочным. Удары, наносимые юношей вошедшим в Шестые Врата, не наносили ему никакого вреда. Чакра бесновалась вокруг перерожденного, но тот, как заведенный, бил и бил тело, уже начавшее дергать целой рукой. Пока только дергать — сбить наглеца, посмевшего оседлать труп, она пока не пыталась. А он продолжал бить. Он уже не пытался наносить «больше чем возможно», он просто бил так быстро, как мог.

Ведь он чувствовал кое-что, что давало шанс на спасение. Не ему, так другим.

— Сенсо… — Хирузен, беспомощно наблюдавший за другом, осекся.

— Седьмые Врата: Врата Удивления! — истошно закричал Сенсома, чье тело уже должно было перестать двигаться.

Но оно двигалось. И оно отозвалось.

С почти физически слышным треском разлетелся замок, запирающий до сего момента Седьмые Врата после битвы с Мадарой. Пот, градом льющийся по телу до открытия Врат, стал испаряться, повышая температуру в маленькой усыпальнице. Аура зеленого цвета окутала худую фигурку молодого человека, решившего совершить невозможное.

И у него начало получаться! Нанося удар за ударом, перерожденный чувствовал, как ломает Божественные кости. Он чувствовал, как повреждает внутренние органы. Он знал, что его атаки проходят.

Но регенерация тела была сильнее тех атак.

— Кха-а-а-с-с-ш-ш-ш… — глотка вновь издала шипение, но юноша тут же врезал по ней, прерывая звук.

— «Мусаси учил дышать правильно, когда бьешь,» — сосредоточенно думал Сенсома. — «Нужно отмерять вздохи, чтобы ускориться…»

— Удар! — воскликнул он, в очередной раз впечатывая кулак в то место, где у обычных людей находится сердце. — Удар! Удар! Удар-удар-удар-удар!

После пятидесяти «ударов», юноша смог окунуться в безумие боя и даже стал подавать «больше чем возможно» чакры на каждый шестой удар. Он бил, а тело под ним содрогалось, но регенерировало. Он обрушивал свои чудовищные удары, а труп держался.

И в какой-то момент, Хирузен увидел это…

Тело Сенсомы смазалось, перейдя на качественно новый уровень скорости, а каждое касание его кулака к телу Рикудо, и до того сотрясающее помещение, теперь стало вызывать маленькие землетрясения! Он бил, бил и бил, но в один момент прервался, для того чтобы запрокинуть покрасневшее от напряжения лицо к потолку и заорать во всю мощь своих измотанных легких:

— ВОСЬМЫЕ ВРАТА: ВРАТА СМЕРТИ!

Силой высвобожденной энергии Хирузена откинуло к выходу! Следующим же ударом Сенсома оторвал шевелящуюся руку! Еще удар — кусок мертвой плоти вылетает из усыпальницы! Еще удар — челюсть отделяется от тела!

Чакра Рикудо бесновалась, тело регенерировало, но теперь Сенсома мог выдавать больше урона, чем оно могло восстановить! Сотни ударов, а регенерируются повреждения лишь девяноста. Тысяча переломов, а восстановлены лишь девятьсот.

И напряжение чакры спало. Удивленно охнув, Сарутоби смог, наконец, подняться на дрожащих ногах. Сейчас вся сила Божественного трупа собралась там — в усыпальнице, и пыталась во что бы то ни стало убрать мелкого человечка, презревшего жизнь, вновь отдающего ее ради мира. По щеке Хирузена скатилась одинокая слеза… Он не мог помочь. Он вообще ничего не мог. Лишь бежать.

И он побежал.

Сенсома, краем глаза заметивший это, облегченно выдохнул, бесстрастно наблюдая, как затягиваются ужаснейшие раны на теле Рикудо. Оно уже брыкалось под ним, пыталось скинуть, но вошедший в последние из Врат уже не был простым смертным. Его кровь, испарялась, вырываясь наружу и смешиваясь с кровью самого Рикудо. Темной, бесконечно древней, но кровью — субстанцией, которая дает жизнь. И чакра Рикудо смешивалась с беспорядочно разбрасываемой из худого юношеского тела чакрой, впитывалась в Печать, после ненормального воздействия на которую, начавшую поглощать, а не делиться.

Мешанина обычной человеческой отваги, крови, чакры, плоти и желания сразиться даже с Богом, изменила тело и суть юноши.

— Второй раунд, — хрустнул шеей парень. — Не разочаровывай меня.

Сухая рука Рикудо молниеносно бросилась к горлу Сенсомы, но тот лишь одним замахом оторвал ее от тела. До ухода Хирузена он бил так, чтобы перекрывать регенерацию Божества, но это не означало, что он бил в полную силу.

Ужасная боль стала привычной — юноша абстрагировался от нее, спокойно вычисляя. Сорок семь. Сорок семь ударов на максимуме, и его тело придет в негодность. Сорок семь адских по силе и разрушительной мощи атак, каждая из которых гарантированно убила бы любого противника, чем бы он там ни закрылся.

— Первый!

Снизив скорость, но не потеряв в разрушительной силе, перерожденный раз за разом наносил нечеловеческие удары, отсчитывая каждый. Кости ломались, но тут же срастались вновь под неестественными, неправильными углами. Его это не останавливало. Бить. Бить, пока не умрешь. А потом бить еще.

Пока не победишь.

Но на сорок пятом ударе, когда сознание уже было готово выключиться, личность уничтожиться, а тело отказать от ужасной боли, тело прекратило дергаться. Юноша не успел даже выдохнуть, как изо рта Рикудо вылетело серое облако и начало формировать нечто, прямо перед сидящим на истерзанном трупе перерожденным.

Огромный, гораздо больше человека ростом, но бледный и изможденный… демон, будто призрак или дух, почти прозрачный, но и непрозрачный совсем. Пурпурная кожа, два рога, спутанные длинные волосы, рваное кимоно и церемониальные бусы. Танто, зажатое в зубах и взгляд…

Нечеловеческий взгляд древнейшего существа, полный ненависти, раздражения и… интереса.

— Валяй, ублюдок, — только и сказал ему Сенсома, обессиленно опустивший руки, но так и не вышедший из Врат. — Я все равно сдохну.

Демон повернул голову, осматривая помещение, и интерес в его глазах разгорелся сильнее. Он неспешно вынул танто из зубов и, похоже, намеревался что-то сказать, но…

— Техника Печатей: Контракт Жизни!

Голос Тоширо прогремел над самым ухом юноши, а потом он выключился.

* * *

— Не так много людей могут похвастаться тем, что были здесь.

Сенсома огляделся. Он вдруг оказался на большой светлой поляне с невысокой чистой зеленой травкой. Солнце светило ярко, нагревая, но не безумно жаря, а пение птиц и общие звуки природы ласкали слух, заставляя облегченно выдохнуть и вновь вдохнуть, почти наслаждаясь вкусом свежего и чистого воздуха.

— Это рай, верно? — спросил Сенсома, развернувшись к говорившему.

В самом центре поляны, на холмике, одиноко стояло обычное ветвистое дерево. Яблоня, кажется. А под ним, подобрав ноги под себя, в позе лотоса сидел высокий старец с бледно-серой кожей и двумя рогами на голове. Он был одет в светлые белые одежды и держал в руке длинный и тонкий матово-черный посох.

Юноша глубоко поклонился тому, чье тело терзал всего мгновения назад:

— Рикудо-сама…

Отшельник Шести Путей по-доброму рассмеялся бодрым, никак не старческим смехом:

— Твоя учтивость обусловлена твоим поступком, или же ты и впрямь уважаешь меня, иномирец?

Перерожденный ни на секунду не удивился осведомленности истинного Бога Шиноби. Кто как не он должен знать, почему и как душа немолодого математика попала в этот мир?

— Существо такой силы в любом случае заслуживает уважения, — ответил он. — Но и за ваше тело я извиняюсь.

— Пустое, — махнул рукой старец. — Оно восстановится еще до того, как ты очнешься.

— Очнусь? — Сенсома удивился и покрутил головой. — Разве я не останусь… здесь?

— Это — всего лишь сон, юноша, — улыбнулся Рикудо, разведя руками. — Приглядись — здесь нет ничего реального.

— Рай не обязан быть похожим на нашу реальность, — пожал плечами юноша, после того, как мимо него пролетела поющая птичьим голосом сосиска. — Но, да, это странно…

— Ха-ха-ха-ха! — гулко рассмеялся Отшельник. — Мудрость, достойная писателя или философа! Но почему же ты пошел другим путем?

— Я себе не вру, — вновь пожал плечами перерожденный. — Всего лишь говорю правду. Не лежит у меня душа к писательству, пусть я и мог бы, наверное…

— Если бы тебя интересовали только битвы, ты бы не стал жертвовать собой, уничтожая мой труп, — отмахнулся Рикудо. — Можешь думать что хочешь, но мне действительно не получится соврать. Ты был таким раньше, когда только пришел в этот мир. Использовал всех вокруг только ради себя и своих сражений. С тех пор ты многое переосмыслил, даже немножечко влюбился. Завел друзей. У настоящих маньяков битв не бывает настоящих друзей.

— А говорите — не Бог и не Рай, — поддел Сенсома, садясь на траву рядом с Отшельником. — Вон как меня читаете.

— Так ведь это же твой сон! — вновь рассмеялся Рикудо. — Твой сон, твои мысли и твой я. С чего ты вообще взял, что у меня серая кожа?

— Я же не различаю цвета, — усмехнулся юноша, подхватывая красную божью коровку. — Ну… только если во сне. Видимо — выверт мозга. Так что там с моим путем?

— А все просто, — Отшельник повел рукой, отгоняя мелкую пташку, вздумавшую сесть на его посох. — Нет у тебя пути. Путь битвы — не твое предназначение. Я бы сказал, что твой путь — путь защитника, но тебе пока некого защищать.

— «Пока»? — не понял перерожденный.

— Пока-пока, — старец встал, отряхнулся. — Я верю, что ты найдешь это. То, что будешь защищать. А возможно Коноха, наконец, станет твоим домом. Второй, вон, понял все. Быстрее чем ты. И подсуетился, привязав тебя к деревне с помощью своего сына. Как думаешь, вырастив его, сможешь ли ты вновь спокойно рассуждать о том, чтобы переехать в Узушио?

— Не знаю, — юноша, оставшись сидеть, серьезно задумался.

— Ну вот и подумай, пока спишь, — кивнул Рикудо. — Посиди на зеленой травке, подумай. Кстати, раз уж я — Бог, — он усмехнулся. — Подарю тебе подарочек. Раз уж твои сны такие красочные, значит и по цветам тоскуешь.

— Это тоже — часть меня, — возразил Сенсома. — В сером мире не особо хочется жить полноценной жизнью. По крайней мере мне — тому, кто раньше различал цвета. После ухода Мадары я думаю о том, что мое новое зрение — отражение жизни бойца, которую я так люблю.

— Не твой это путь, — вновь покачал головой Отшельник. — Ну ладно… засиделся я что-то. Пойду.

— В добрый путь, Рикудо-сама, — парень встал и вновь поклонился. — Надеюсь вы правы, и я проснусь.

— Сегодня я точно прав, — кивнул Бог и неспешно пошагал прочь.

* * *

— Сегодня я точно прав! — вновь возбужденно повторил Амаки — главврач госпиталя Узушио. — Если его физические начало восстановилось после ТАКИХ повреждений, то и духовное, точно так же смешанное с началом самого! — он чуть пригнулся, проверяя, не ударит ли в него молния. Все обошлось. — В общем — оно тоже должно было восстанавливаться. А раз так, он очнется…

— Сейчас, — вполне нормальным голосом произнес Сенсома. — Доктор, у меня закрыты глаза, и они не открываются, это нормально?

Амаки моментально подскочил к юноше и зашуршал над приборами и повязками. Спустя минуту, все контролирующие средства были сняты, и перерожденный вновь увидел этот мир. Белый потолок, белые стены — в больницах всегда все одинаково и не меняется. Белые халаты — в его палате четверо: Тоширо, Хирузен, Амаки и…

— Тобирама-сенсей?.. — удивился Томура. — Как вы тут?

— Это я хотел спросить у тебя, — строго нахмурил брови Хокаге. — Ты вновь применил последние Врата.

Сенсома поднял лицо к потолку, вспоминая свой бой. Бой ли? Он просто крошил древнейшее тело изо всех своих немаленьких сил, а потом… пришел демон, а потом…

Сон…

— Я… да, Тобирама-сенсей, я смог их активировать, — Сенсома кивнул, что отозвалось болью по всему телу. — Но не умер. Я хоть двигаться смогу?

Амаки, которому был задан вопрос, просиял, как будто ему предложили, наконец, возглавить собрание главврачей всех госпиталей мира:

— Именно так, молодой человек, именно так, — часто закивал Узумаки. — Именно двигаться, потому что то, чем стало ваше тело… Вы больше не можете называться обычным человеком, так что и ходить вам теперь будет без надобности. Ваша пластика, она…

— Хватит, Амаки, — мягко прервал заговорившегося доктора Узукаге. Его волосы вновь были белы. — Сенсома, как ты? Кроме боли по всему телу есть что-то необычное?

— Это? — юноша задумался, а потом перевел взгляд на синий доспех Тобирамы, никак не дававший ему покоя…

Синий и синий, что с того? Он всю жизнь был синий. Точнее сейчас он какой-то не очень… С глазами, видимо, что-то произошло. Хотя нет — закрыв левый глаз цвета различаются нормально.

Стоп, цвета?!

— Я-а-а-а, эм… — Сенсома запнулся. — Я могу различать цвета правым глазом.

Тобирама усмехнулся и посмотрел на Узукаге с видом: «Я оказался прав», а Тоширо нахмурился, подойдя к лежащему пациенту вплотную.

— Думаю, тебе нужно увидеть сразу, пока мы не вывалили на тебя основной пласт информации, — он достал из кармана небольшое зеркальце, которое теперь всегда носил с собой. — В общем — вот.

Некоторое время перерожденный с интересом рассматривал юношу, отразившегося в зеркальце. Его лицо, ставшее чуть более… серьезным или строгим, будто повзрослевшее на пару лет. Новый шрам, вольготно расположившийся на нижней губе. Даже не шрам — шрамик, не выделяющийся, но органично вписывающийся в общую картину. Щеки, нос, уши — все прежнее. Глаза…

Глаза оказались разными. Левый глаз остался прежним — строгая сталь и плещущаяся где-то глубоко внутри затаенная опасность, а вот правый сменил цвет на желтый. Полностью идентичные во всем, кроме цвета — один показательно стальной, а другой ярко-желтый.

И волосы, но наоборот — правая сторона сохранила старый цвет, напоминая о том, что Сенсома — шатен, а вот левая, будто в насмешку над стальным глазом, была окрашена в белый, как у Узукаге.

— Необычно, — подвел итог юноша, отстраняясь от зеркала. — Все остальное в порядке?

— Не беспокойся ты за свои сантиметры, там все нормуль, — широко улыбнулся Хирузен, попытавшись разрядить обстановку.

Нахмурившийся Хокаге, не глядя, влепил ему мощный подзатыльник, а Амаки с Тоширо неодобрительно покачали головами, отчего бедный Сарутоби стушевался еще больше. Сенсома, удивленно моргнувший, поздновато поняв шутку друга, расхохотался над ней, а потом расхохотался еще громче, но уже над всей ситуацией в целом, постоянно охая от то и дело стреляющей боли.

«Посетители», прикинувшие как все выглядит в глазах юноши, тоже рассмеялись, сбрасывая напряжение последних дней и радуясь возвращению перерожденного.

— Так значит мир не погиб, — отсмеявшись, задал вопрос Сенсома. — Неужели тот демон совсем ничего не успел натворить?

— Совсем ничего, если не считать того, что он покрасил тебе волосы, — Тобирама облокотился спиной на подоконник. — Кстати, если хочешь знать — ты поседел не из-за чего-то там, а из-за страха и боли. Теперь это — твой натуральный цвет волос.

— А правая сторона? — удивился юноша. — Вы ее что, покрасили, пока я спал?

— С этим все сложнее, юноша, — вмешался Амаки. — Видите ли… ваши Врата… Очень интересная техника, прошу заметить! Узукаге-сама, прошу, выпросите ее у Конохи. Работа с бесполезными тенкецу, это прорыв! Кто создатель? Вы, Хокаге-сама?

— Это он, — Тобирама кивнул на Томуру. — Но доктор, вы сбились с темы.

— Да-да, — Узумаки подмигнул юноше. — В общем — Врата стали убивать ваше тело. Даже и не совсем так, но… Опустим. Вы, кстати, заметили, что чакра, кхм… его действует на вас как-то по-особенному? Это ее влияние на вашу мутацию — дефект духовной энергии. Вот уж не знаю, чем были вызваны деформации вашего духовного начала, но теперь можете о них забыть. Вы — полноценный шиноби с, пусть и не огромным, но приличным запасом собственной чакры. Из-за этого, кстати, могут возникнуть временные трудности с ее контролем, так что не удивляйтесь.

Сенсома удивленно моргнул. Дефекты? Те самые, вызванные его… перерождением? Неужели и правда исправлены? Чакра Рикудо — сила Бога, но могла ли она исправить… Божественную ошибку перерождения? Если да, то зачем? Почему?

— Вижу, вы задумались, — улыбнулся Узумаки. — Это хорошо, когда молодые думают, но вы не отвлекайтесь. Так вот — Врата ваше тело разрушали, а чакра… собравшаяся вокруг вас, имела один четкий приказ, вернее сказать — волю. Догадываетесь?

— Она исцеляла… — вспомнил Сенсома.

— Именно так — регенерировать, — удовлетворенно подытожил Амаки. — Причем регенерировать все подряд. Вам, конечно, было не до этого, но отмечу, что вся усыпальница цела даже после ваших чудовищных ударов. Основную стену, правда, пришлось восстанавливать вручную, вы сломали ее еще до приказа о регенерации. Кстати, как у вас вышло? Неужели вы смогли вложить в кулак чакры…

— Амаки, — кашлянул Тоширо. — Не увлекайся.

— Да… наверное, — невпопад кивнул главврач. — Так вот — чакра регенерировала все вокруг себя, а вы умирали. Значит — вас регенерировало тоже. Врата оказались слишком уж… сильны, я бы сказал. Столь сильны, что даже искривляли реальность вокруг вас, насколько я понял со слов Узукаге-сама. И чакра… ну вы поняли, она стала…

— Впитываться в тебя. Амаки, хватит уже! — прервал доктора Узукаге. — У нас много дел еще, давай без этих красноречивых нагнетаний!

— Светлому уму вроде меня уже давно не с кем поговорить, — пробурчал Амаки. — Впрочем, не суть. Суть в том, что вы, как и достопочтенный Узукаге, впитали в себя частицу Его силы. Действие было бы временным, но остальное вам расскажет Тоширо-сама. У меня еще есть пациенты. Поправляйтесь, Сенсома-сама…

Поклонившись, Узумаки вышел из палаты, оставив удивленного таким обращением юношу в обществе троих шиноби.

— Обиделся… — посмотрел ему вслед Тобирама. — А ведь он еще меня лечил в детстве… Вечный доктор.

— Переживет, как и ваше детство, — усмехнулся Узукаге. — Амаки-сан — слишком увлекающаяся личность. Когда он узнал о том, что ты, Сенсома, избивал труп Рикудо, его чуть удар не схватил. И не из-за святотатства, а из-за того, что мы столько времени скрывали такой «материал» от него.

— Скрывали? — заинтересовался Тобирама. — Это же святыня вашего клана.

— Секретная святыня, Хокаге-сан, — поправил его Тоширо. — О ней действительно мало кто знает. И я надеюсь, что так будет и дальше.

— Это все конечно здорово, но может вернемся к теме? — напомнил о себе Сенсома. — Что со мной? Я шиноби-то вообще буду?

— Уже шиноби? — усмехнулся Узумаки. — А несколько минут назад ты просто хотел ходить. Впрочем, не важно. Суть в том, Сенсома, что тело Рикудо — портал. Именно из него вышли все девять Биджу, и, даже после смерти Мудреца, он оставался активным. Не «открытым», а «активным». Миров — бесконечное множество, так что удивляться этому особо не стоит. Стоит удивляться информации, которую смогли собрать враги. Я уверен, что утечка произошла… ладно, не уверен. Если честно — я понятия не имею, откуда эта информация могла всплыть.

— Туман сделал все красиво, — кивнул Тобирама. — Они прихватили с собой Кинкаку Бутай со всеми Сокровищами Мудреца, запечатали Узукаге, а после — попытались устроить геноцид Узумаки с помощью случайного гостя из другого мира. Достаточной, для такого, информацией владели лишь мой брат и Узукаге-сан. Вы точно никому не доверили ваши знания, Тоширо-сан?

— Могу спросить то же и у вас, — отмахнулся Узумаки. — Я доверяю вам как себе, так что не ставлю под сомнение вашу непричастность. Впрочем, с этим мы разберемся позже.

Узукаге собрался с мыслями, вновь повернувшись к Сенсоме:

— В общем — демон, занявший тело Рикудо, был довольно силен. Вернее, он и сейчас довольно силен, но мы его контролируем.

— Кто он? — заинтересовался Сенсома.

— Демон, — Тоширо пожал плечами. — Имени он не сказал. Я смог запечатать его, как только ты разрушил тело Отшельника. Вот уж не представляю, что бы случилось, если бы там был хоть кто-то, кроме тебя. Изначально чакра Рикудо не была настроена против тебя, так что, в какой-то мере, она помогала и тебе тоже. Регенерировала тебя, опять же. А потом, когда из-за преломления реальностей, вызванного приходом демона, всплеском чакры Отшельника и твоими Вратами, наше измерение в той точке исказилось, твоя чакра смешалась с чакрой Рикудо. Почти как моя.

Перерожденный ошарашенно откинулся на спинку кровати. То, что он услышал сегодня… таких новостей на несколько жизней хватит! Чакра Рикудо, его суть… Изменения во внешности казались такой мелочью, по сравнению со всем этим! А еще сон. Но сон ли? А ведь можно и проверить.

— Тоширо, что с телом, — спросил Сенсома.

— Восстановилось, — немного удивленно ответил Узукаге. — Представляешь? После всего этого. Взяло и восстановилось. Полностью. Демона я запечатал — он неосмотрительно вылез из тела потому, что в нем ты не давал ему ничего сделать. Вылез и понял, что совершил ошибку, так как ты был уже на пределе. Из-за разрушения тела чакра, подпитывающая резиденцию, ослабла, и мы смогли взять ее под контроль. Ко мне вернулась моя сила, как только тело немного восстановилось, и демон перестал его контролировать. Я пришел и запечатал его. Успел. И тебя сюда принес. Знаешь, в тот момент… ты был похож на самого Рикудо — твое тело определенно было мертво, но при этом…

— Я понял, — голос Сенсомы резко охрип, захотелось пить. — А что… что с моей чакрой?

— Такой же мощной как у меня она не стала, — Тоширо любезно протянул стакан воды, до того стоявший на тумбочке. — Но ее качество, как и количество, возросло. Через месяц ты сможешь и сам проверить — изменения в твоем теле окончательно произойдут, и ты сможешь вернуться к нормальной жизни. Пока же — побольше ешь и лежи.

— Что вы собираетесь делать с демоном? — Хокаге, оттолкнувшись от подоконника, подошел к кровати пациента.

— Используем, — честно сказал Узукаге. — Запечатать его, в случае чего, сможет любой сведущий в фуин токубецу-джонин. Он имеет странную силу — управлять душами. Чистыми душами. Из-за этого же, кстати, изменения в теле Сенсомы постоянны — он пытался вынуть из него душу и та, как бы объяснить… испачкалась, грубо говоря, в силе Рикудо. Ну и демоническая сила там тоже где-то может быть, но мы не выявили никаких последствий. Но лучше сообщить, если что-то изменится, ты понял, Сенсома?

— Удивлен, что меня еще не препарировали в темных подвалах вашего научного комплекса, — невесело усмехнулся юноша.

— Был бы ты Узумаки — препарировали бы сразу, — спокойно ответил Тоширо. — Но ты — шиноби Конохи. Я не буду портить отношения с Листом из-за такой информации. Тем более, что у меня и так есть тот демон.

Томура, Хирузен и Тобирама удивленно посмотрели на Узукаге, но тот лишь рассмеялся:

— Шучу, конечно! Шучу! Мы его уже препарировали, а перед вами — правдоподобная подделка!

— Тогда уж неправдоподобная, — улыбнулся Сенсома, сквозь боль запуская пальцы в свои «новые» волосы. — Кривая какая-то…

Первая Мировая Война — передышка

— Направить пять тысяч юхеев на границу с Песком? — Тобирама придирчиво посмотрел на карту, разложенную перед ним.

Военный совет с генералами, посланными Дайме, затянулся — слишком много вопросов было нужно решить. Права даже на малейшую ошибку Страна Огня сейчас не имела — эта война начата именно с целью ее уничтожения. Остальные Великие Страны в пол-силы сражаются друг с другом, стараясь много не убивать, дабы не нарываться на кровную месть, и максимально сильно давят со всех сторон на Огонь.

Провидение, не иначе — нынешний Дайме Огня — Генгецу Куруруги, поддерживал хорошие отношения с малыми странами, благодаря чему они, не так сильно заинтересованные разборками «старших братьев», не стремились помогать в уничтожении «самой великой» страны.

Хотя нет, все не так. Тобирама поморщился — Страну Огня никто до конца уничтожать и не собирался, планы по полному уничтожению направлены исключительно на Коноху — их с братом давнюю мечту. Мечту, ставшую реальностью. Лист представлял угрозу для всех остальных скрытых селений — слишком уж много в нем могучих кланов, слишком уж силен он стал. Даже тот факт, что Хаширама раздавал Биджу направо и налево, будто обычных породистых щенков, не смягчил их позицию.

Наоборот — почувствовав силу, они развязали эту войну.

— Юхеи мало что смогут там сделать — шиноби Песка очень хороши против людей, не использующих чакру, — Шикогеру Нара, исполняющий обязанности военного советника Хокаге, что-то черкнул кистью у себя на листке. — Туда нужно слать шиноби. И желательно — сильных.

Генералы одновременно поморщились. В период войны кланов таких полномасштабных войн шиноби не вели — крупные сражения затевались лишь обычными людьми. Ни Тобирама, ни Шикогеру не вели в бой десятки тысяч солдат, а потому они даже представить себе не могут, каково командовать такими силами! Пусть их и нанимали как штурмовиков в больших конфликтах, что давало им хоть какое-то представление о том, что творится на поле боя, но командовать и подчиняться — вещи совершенно разные.

Но поморщились генералы не поэтому, а потому, что в данном конкретном случае Шикогеру был прав — мастера из Песка наловчились убивать обычных людей в почти любых количествах.

— Сильных шиноби нужно слать повсюду, — все же высказался недовольный Етси Камеда — командующий силами на границе с Туманом. — Хокаге-доно, вы слышали о семи джонинах, орудующих под знаменами Мизукаге? Бойцы называют их Семью Мечниками Тумана. Страшной силы шиноби… Хотя о них не слышно ничего уже пару дней.

— Война только началась, а люди уже придумывают прозвища, — фыркнул Шикогеру. — Хотя нам же выгоднее — уберем этих Мечников, и боевой дух воинов поднимется.

Второй Хокаге, до этого внимательно слушающий говоривших, неожиданно резко махнул рукой, обрывая разговоры. Его лицо выглядело удивленным, а потом и вовсе ошарашенным. Повертев головой, будто отгоняя дурные мысли, Тобирама коротко приказал:

— На сегодня все, благодарю вас. Вопрос с юхеями и подкреплением против Песка решим завтра.

Удивленные поведением Хокаге, генералы быстро поклонились и вышли из кабинета. Война действительно началась совсем недавно, так что лично присутствовать на поле боя Второму необходимости не было. Пока что.

— Это ваш клон? — участливо поинтересовался Шикогеру. — Вы же отправляли его в Узу с новостями о подкреплении для них. Какова обстановка?

— Ты не поверишь, — покачал головой Тобирама. — Я и сам пока не верю. Хмф… хитрый клон вел себя невозмутимо, зная, как я на это отреагирую. Шутник.

— Порой завидую вашей технике — можно поболтать о себе с самим собой… да много чего можно. У меня, кстати, допуск к секретной информации, появляющейся в ходе этой войны, не меньше вашего, но, если хотите — могу еще и на печати молчания согласиться. Что там стряслось?

Сенджу усмехнулся. Похоже, сегодня не он один будет страдать от бессонницы, вызванной той чертовщиной, что случилась у Узумаки.

* * *

— Все прошло не по сценарию, — хриплый и грубый голос Черного Зецу эхом раздавался по пещере. — Совсем не по сценарию…

— Узушио цело, а труп не уничтожен, — высокий мужчина с длинными черными волосами, одетый в дорогое кимоно, поправил челку, закрывающую слепой глаз. — Да, это не то, что мы задумывали.

— Но вы так спокойны…

— Клан — это не территория и даже не его лидер. Клан — это люди. Все равно всех Узумаки мы бы не прихлопнули, так что уничтожение Узу — всего лишь провокация и ослабление Конохи. Провокация удалась — сейчас альбиносу предстоит разрешить такой переполох, что мне даже интересно на это взглянуть — в родные земли, так хреново защищенные шиноби Конохи, обязательно потянутся красноволосые, сейчас участвующие в войне. Не исключено, правда, что «всемогущая Воля Огня» и слово Узукаге все решат быстро, но это не так уж важно. Ослабление Листа… в этом мы не преуспели, но зато ослабили Облако — их элитный отряд повержен, причем повержен при содействии отряда Тумана, что накалит отношения между ними. Осталось лишь грамотно это использовать.

— Мы ведь не ставили цели ослабить Облако, — напомнил Зецу.

— Но это все равно можно будет использовать, — пожал плечами мужчина. — Можно предложить им свою помощь в восстановлении сил… Да, это мысль… Подчинить им какого-нибудь Биджу из чужой страны, и они у меня в кулаке.

— Вмешиваться лично? Вы собирались сохранить инкогнито…

— Я его сохраню, — Мадара улыбнулся. — Волосы покрашу. Как думаешь, красный цвет мне пойдет?

* * *

Получив от клона Хокаге, развеявшегося после этого, приказ отсидеться в Узушио до полного восстановления Сенсомы, а так же дождаться своей смены на должности телохранителей Узукаге и подкрепления, Хирузен, Сенсома и Данзо выдохнули.

Их не прибили.

Вообще же, Второй выглядел даже довольным, учитывая все то, что произошло. Переговорив с Узукаге и решив между собой какие-то чисто правительские вопросы, он рассеялся и «улетел» к оригиналу. Передавать воспоминания.

Сенсома лежал в госпитале полторы недели. По всем правилам, он должен был лежать там целых две, но даже у Амаки, изо всех сил давящего на жалость «Сенсомы-сама», не вышло удержать парня. Пусть каждое резкое движение отзывалось болью, тело вполне себе могло ходить и даже немножко бегать. Сидеть на месте или, тем паче, лежать у перерожденного не выходило — усилившийся ток чакры по изломанному телу сводил с ума постоянным давлением и зудящей мелкой болью. Убежав из госпиталя, юноша смог немного развеяться.

Но ненадолго…

Поначалу он подумал, что Амаки ко всем преувеличено вежлив, или что он даже принижает себя по сравнению с другими — у гениальных людей частенько есть свои «заскоки», так что в этом не было бы ничего удивительного. Но это оказалось не так, и, только выйдя на улицы, Сенсома понял это.

Его стали уважать.

Все, встреченные им по пути Узумаки, норовили изобразить на лице глубочайшую признательность и почтение, а так же поклониться. Каждая встречная девушка опускала глаза в его присутствии, и даже старушки из простых людей, вечно занимающие все лавочки в селениях, были столь милы и добры к нему, что мгновенно исчезали с насиженных мест, предлагая их ему. Магазины приятно удивили своими ценами, а точнее — их отсутствием. Казалось, каждый житель Узушио видит в Сенсоме человека, не просто спасшего его жизнь, но и вообще… спасшего ВСЕ, что только можно спасать.

Ненормальная, противоестественная и откровенно неприятная почитаемость оказалась легко объяснена, когда довольно злой на местных, у которых выведать ничего не удалось, юноша вошел в кабинет Узукаге. Тоширо как раз подписывал какой-то указ о строительстве, а красноволосый чиновник, из тех, что обычно ошивались внизу, стоял над Узукаге и вид имел, что удивительно, довольно гордый. Когда же Сенсома потревожил их своим присутствием, чиновник мигом сдулся, почтительно поклонился и, забрав документ, пулей вылетел из кабинета.

— Тоширо! — зашипел Сенсома, даже не глядя в сторону двери, за которой скрылся чиновник. — Какого хрена твой клан вытворяет? Почему они смотрят на меня как на Рикудо во плоти, и почему ни один из них, в таком случае, мне нихрена не объяснил?!

Последнее предложение парень прокричал уже в голос, пытаясь переорать заливистый хохот Узукаге. Седоволосый Узумаки веселился от души, ибо реакция Сенсомы на происходящее ему была слишком уж знакома и страшно забавляла.

— Друг мой, да ведь от тебя просто несет силой Отшельника! — вытирая слезы, ответил он наконец. — Мои люди чувствительны к такому.

— Неужели теперь вся деревня знает о его существовании? — все еще недовольно фыркнул Томура.

— Это ни к чему — они просто чувствуют внутри тебя силу, которая есть только у одного известного им человека, — Тоширо демонстративно развел руками. — У меня.

— Они думают, что я стану новым Узукаге? — удивление Сенсомы пересилило раздражение.

— А ты бы хотел? — Узумаки хитро посмотрел в разноцветные глаза «кандидата». — Впрочем, это пока не важно. Что насчет них — нет, они не думают так. Просто отдают почтение как носителю этой силы. При этом, они еще не знают точно, как себя вести при тебе. Я, например, позволяю своим людям чуть больше вольности, которая положена, и они пользуются. Вон, Дайчи-сан стоял себе и стоял над душой, а как ты пришел — стушевался. Просто дай им время, и они к тебе привыкнут.

Несколько секунд Сенсома не мигая смотрел на Узукаге, а тот отвечал ему тем же. И сам не дурной интеллектуал, Тоширо понимал, что парень пытается решить для себя нечто более сложное, чем, например, отношение к реакции Узумаки. Он думал о чем-то действительно серьезном…

— Путь защитника Узушио? — произнес, наконец, он. — Ты прав, Тоширо — сейчас этоневажно.

И ушел, аккуратно прикрыв за собой дверь и оставив немного удивленного Узукаге размышлять над своими словами.

Спустя сутки, в селение пришло подкрепление от Листа.

Второй Хокаге не поскупился на юхеев — целая тысяча подобранных и опытных воинов была передана в полное подчинение к Узукаге. Начало войны — элитные солдаты, действительно умеющие держать меч с правильной стороны и даже как-то противостоять шиноби, еще были живы, и никто не пытался заменить их на совершенно неопытный «молодняк». Шиноби с отрядом пришло тоже достаточно — семь джонинов из «коноховских» и девятеро красноволосых носящих разные ранги.

Пусть сейчас ожидать нового полномасштабного сражения в Узушио не стоило, Тобирама перестраховался, на случай нападения какого-нибудь Камня или Песка — деревень, не участвовавших в прошлой атаке, а значит — сохранивших свои диверсионные силы.

— Урю? — Хирузен радостно оскалился, едва завидев одноклассника, среди джонинов. — Эй, красавец, какими судьбами?!

Сенсома усмехнулся — после инцидента с Рикудо Сарутоби стал вести себя нарочито весело и бесшабашно, будто пытался доказать всем (и, в первую очередь, себе), что его чуть не случившаяся катастрофа никак не обеспокоила. Но проницательный перерожденный так же замечал те взгляды, полные сожаления и обиды на себя, которые он бросал на него. Хирузен изменял что-то внутри себя, за основу взяв именно Сенсому.

Не лучший пример для подражания, по мнению последнего, но его никто вообще не спрашивал.

Хатаке, между тем, принял теплые приветствия одноклассника со своим фирменным холодом, но уже через пару секунд шуточек, подколов и воспоминаний об Академии смягчился и даже позволил себе улыбку. Урю никогда не был особо компанейским парнем, но своих одноклассников уж точно считал близкими людьми. Настоящими друзьями ему были, разве что…

— А где Данзо? — Хатаке повертел беловолосой головой. — Чет нету…

— О-о-о… — Хирузен растянул губы в улыбке. — Пацан, ты будешь в восторге…

Сенсома проводил взглядом одного из джонинов Узумаки, проходящего мимо разговаривающих «третьеклассников» и поморщившегося от такой простецкой, даже немного быдловатой, манеры речи. Пожал плечами — миры разные, но молодежь везде общается между собой странно. Он сам кстати… Прислушался к себе — нет, желания «по фене ботать», например, у него не было.

Славно.

— Серьезно? — Урю, дослушавший рассказ Сарутоби, не выглядел слишком уж удивленным. — Чтобы у Шимуры… и девушка? Я отстал от этой жизни.

— Эй, где твой настрой?! — Хирузену тоже эмоций со стороны беловолосого не хватило. — Это же просто удивительно!

— Пацан, ты будешь в восторге, — усмехнулся Хатаке, указывая себе за спину.

Томура и Сарутоби вытянули шеи, и тут же из-за спины одноклассника выпрыгнул… еще один одноклассник!

— Даров! — улыбнулся Шиконад ошарашенным ребятам. — Не ждали?

Младшего наследника клана Нара друзья действительно не ждали. Шиконад ушел с пути шиноби, оставил свой протектор в кабинете Хокаге и даже с «третьеклассниками» пересекался редко — он тяжело переживал смерти своего наставника и друга по команде. Все переживали, но именно он считал себя полностью виноватым в них. Не выдержал. Ушел.

Но сейчас, стоя перед своими одноклассниками с катаной в руках, Шиконад улыбался. Он не носил налобника и был частью отряда юхеев, как он сам потом объяснил. Бывший шиноби с замечательными (как для обычных людей) физическими данными и неплохой подготовкой по обращению с холодным оружием — младший наследник клана Нара стал отличным солдатом и нес свою службу с первого же дня войны.

— Я сам попросил, — делился он, когда все четверо друзей прогуливались по восстанавливающемуся Узу, после того, как юхеев и джонинов лично поприветствовал Узукаге. — Война на дворе — пора хвататься за меч. Как шиноби я — хрень, не достойная ни командовать, ни носить протектор, но уж юхеем побыть мне не сложно — даже забавно порой.

— Господин Шикогеру тебя так просто отпустил? — удивился Сенсома, неплохо знавший характер отца друга. — На войну. Обычным юхеем. Мясом.

— Не говори обидных вещей, — юноша поморщился. — Мы, может быть, и не плюем огнем, но и совсем бесполезными не являемся. Чтобы ты знал — десятка из всей нашей тысячи вполне себе способна разобрать рядового чунина по запчастям за несколько минут. Ну, может не десятка, а две таких десятки, но могут, это точно. Что до отца — он не испытывает никакой радости от этого, но и сделать ничего не может — я уже большой.

— Ага, большой, — притихший было Хирузен вновь активизировался. — Лучше гляньте туда — увидите реально больших ребят. Взрослых. Со своей взрослой и крепкой любовью.

Юноши обернулись, смотря туда, куда им указал друг. Рядом с основательно порушенным домом стоял Данзо, для каких-то целей вдумчиво и неспешно забивая гвоздь в деревянную табличку. Едва оправившись от не таких уж и значительных ран, юноша бросился в Узу — помогать в отстройке новых домов и ремонте уцелевших. Хотя на самом деле его цели были куда приземленнее и эгоистичнее…

Каруми, необычно тихая для самой активной девушки, встреченной когда-либо Сенсомой, помогала юноше, подавая ему гвозди. Рядом было расстелено одеяло, на котором лежал нехитрый обед. Теплое солнце, греющее их двоих, общая работа, общие интересы и их близость… Перерожденный даже, неожиданно для самого себя, позавидовал другу — этот-то уж точно свое не отпустит, а значит — быть им счастливыми.

Если, конечно, Хирузен отвалит от Шимуры.

— Голубки! — шумный Сарутоби вклинился между парнем и девушкой. — Голубуете? В смысле — воркуете?

— Тебя не касается, — холодно, как мог, ответил Данзо, явно смущенный.

А вот Каруми тут же преобразилась, сразу став похожей на себя. Широко улыбнулась прямо в лицо Хирузену, одним плавным и легким движением оказалась рядом с Шимурой и быстро клюнула его в щеку, изображая поцелуй:

— Воркуем! А вы вчетвером? Тоже?

Шиконад с Сенсомой поддержали ее подкол смехом, пока сбитый с толку джонин пытался придумать достойный ответ.

Урю, спокойно проигнорировав шутку про свою ориентацию, кивком поприветствовал члена своей команды. Именно Шимура больше всех людей в мире был достоин называться его другом. Хатаке не имел ничего против веселого и доброго бабника Хирузена, равно как и против быстро повзрослевшего (даже по сравнению с гениями третьего класса) «драчуна» Сенсомы, но они просто не были теми людьми, с которыми он бы мог общаться слишком долго. Часто хмурый и серьезный молчи-молчи Данзо подходил на роль друга идеально, ведь они и правда были очень похожи.

— Шиконад? — Шимура все-таки удивился присутствию Нара. — Ты чего здесь?

Пока юноша ему все объяснял, Хирузен «нашел» еду, лежавшую на полотенце. Короткий бой, с защищавшей ее Каруми, закончился в его пользу, так что уже через пару минут жующий яблоки и пьющий гранатовый сок парень начал искать новую цель для своего веселья.

— А может выпьем? — предложил разговорившийся Шиконад. — У меня в отряде этим частенько забавляются, я даже как-то втянулся. Расслабляет алкоголь мозгу, дает ей отдохнуть.

— Шиноби алкоголик, картина Цао Линьхуэня, — шутливо «представил» своего друга Сарутоби. — Но вообще — мысль вредная, я не буду. Мне еще втыков от клиента не хватало. Новых.

— Мы уже не защищаем его, — напомнил Сенсома, демонстрируя бинты под футболкой. — Тоширо не будет тебя ругать.

— Мне пофигу — я не буду, — пожал плечами Хирузен. — Если хотите — присмотрю за вами.

— У нас дела, — Данзо бочком-бочком обошел друга, стараясь при этом выглядеть максимально незаметно и неподозрительно. — Много дел.

— Очень много, — согласился Хирузен. — Я прям уже вижу эти толпы маленьких мрачных детишек с красными волосами в твоем доме. Дайки-сан охренеет, да и не он один.

Получив, для молчания, подзатыльник, Сарутоби-таки дал молодым людям собраться и покинуть только-только начавшую расти компанию единомышленников. Пробурчав что-то о том, что некоторые, мол, не понимают всего юмора и реально всегда ходят с тусклыми минами, юноша вернул свое внимание Урю, Сенсоме и Шиконаду:

— И че делать будем?

Урю предложил уйти. Себе. Но воспользоваться явно заманчивым предложением и улизнуть друзья ему не дали, сказав, что один член его команды их уже бросил, и если бросит второй, то это уже наглость. Мрачный Хатаке, выслушав всех троих, посоветовал им запихать себе их личные желания в задницу, но остался. Обижать их все равно не хотелось.

Сенсома предложил смахнуться, но на него даже не посмотрели, лишь разочарованно махнув рукой и сказав, что он еще восстанавливается. Хирузен и Урю были бы не так уж и против спарринга с одним из лучших (если не лучшим) в своем выпуске, да и Шиконад проявлял некоторые признаки спортивного азарта, но Томуре и правда требовался отдых — Восьмые Врата — не та техника, после которой люди должны шевелиться. Совсем не та.

Шиконад, забыв о пьянке, сначала хотел сходить в купальни, но его обломали информацией о том, что те разрушены. Тогда он предложил просто погулять по городу, но его обломали информацией о том, что он тоже разрушен. Идею о том, чтобы скрытно понаблюдать за отношениями Данзо и Каруми всерьез тоже не восприняли, пусть те и не были разрушены. Пока.

Ведь Хирузен был здесь, а они — там.

— Ставки сделаны, ставок больше нет, — грустно вздохнул Сарутоби. — Черт, это так тоскливо, что я уже готов пойти на ближайший полигон и отметелить Сенсому. Просто так. Для расслабона.

— Не хило тебя, наверное, обматерил Узукаге, что ты теперь реально даже не задумываешься о выпивке, — усмехнулся Шиконад. — А может по бабам?

— Пацан, ты еще слишком неопытен для такого, — вернул ему усмешку Хирузен. — Хотя… может хочешь доказать мне обратное?

— Бородки не в моде, — принял пикировку Нара. — А умные парни ценятся всегда.

— Ты пропил свою лень, или отдал чтобы не быть шиноби? — отозвался Сарутоби.

— Я превратил ее в страх поражения и отдал тебе. Сидит как влитая.

— Я тебя сделаю!

— Ребенка не сделай, пока делаешь!

— Одним больше — будет компания Данзовским хмурым пацанятам!

— Погнали!

И двое бывших «третьеклассников», продолжая «беседу», убежали куда-то к центру города. Искать жертв, видимо.

Впрочем, за девушек из Узушио переживать не приходилось — красноволоски кажутся безобидными и слабыми только с виду. А вот Хирузен и Шиконад, наоборот — могут показаться довольно опасными ребятами, но в повседневной жизни они — почти самые мирные существа на планете. Хирузен, тот же, всегда старался избежать драки еще с детства, чем крайне портил «прогулки» Сенсомы вблизи квартала клана Учиха.

Были времена…

— Что у вас тут случилось? — Урю, заговоривший только тогда, когда они дошли до ближайшей закусочной, с интересом посмотрел на одноклассника. — Ты выглядишь… странно.

— Ты только сейчас заметил? — усмехнулся Сенсома. — Я вообще-то расстроен вашей с Шиконадом реакцией. Такой вид себе приобрел… экстравагантный, а вы даже ухом не повели.

— Это — вежливость. Шиноби, резко изменившийся внешне, обязательно должен измениться и внутри — такова наша жизнь. Видимо, Шиконад более вежлив, чем я, потому он и не стал спрашивать тебя про изменения.

— Изменения и внутри? — Сенсома нахмурился. — И часто ты видел таких… изменившихся?

— У меня такой отец, — Хатаке пожал плечами. — Еще во времена Сенгоку Дзидай его взял в плен клан, который сейчас находится в Песке. Они — специалисты в гендзюцу. Не такие мощные, как, например, Учиха, но все равно достаточно сильные. Поняв, что секрета белой чакры им не раскрыть, они просто экспериментировали над ним своими техниками. Пытались сломать волю. Но что-то пошло не так, и папа освободился. У нас не любят об этом рассказывать, но он не просто убил всех, кто был на тот момент на территории клана, но еще и съел трупы детей его главы. Из-за опытов. Он помешался. Конечно, потом, убивая почти всех, кто вставал на его пути, Исидо Хатаке дошел аж до земель Учиха. Твой, между прочим, учитель спас его тогда. Просто наложил одно большое гендзюцу, которое замыкаем на себе… А, впрочем — просто позволяет ему быть собой. И знаешь — отец не просто перестал есть мясо после этого, он изменился… вообще изменился. Я не знал его другим, но говорят — раньше он был очень веселым парнем, который очень любил читать книжки эротического характера.

Все это Урю говорил с каменно-спокойным лицом, но перерожденный знал, что в его душе кроется огромная печаль. Нынешний глава клана Хатаке действительно не выглядел жизнерадостным человеком, а так же славился тем, что никогда не употреблял мясо, но юноша и подумать не мог, что за всем этим стоит такая история.

— Сильно, — все же прокомментировал Сенсома, расплачиваясь с хозяином закусочной. — Я, конечно, все понял, но… Почему ты мне это рассказал? Так рассказал. Наверняка ведь не для того, чтобы похвастаться.

— Я просто хочу услышать твою историю, — пожал плечами Хатаке. — Твой желтый глаз и новый цвет волос говорят о том, что ты тоже вскоре можешь перестать есть мясо, или вообще — завяжешь с битвами. Хотя последнего нам не видать, подтверждение сегодня я уже получил.

— Ты необыкновенно разговорчив и красноречив сегодня, Урю! — восхитился Сенсома.

— Стараюсь, — кивнул юноша улыбаясь. — Я даже готов выпить с тобой. Почему-то мне кажется, что твоя история будет ошеломляющей.

— Там есть метки секретности, так что это будет не история, а ее обрывки, — предупредил Томура. — И да — у Узумаки просто чудовищные напитки, ты будешь сражен.

Первая Мировая Война — тяжесть ответственности

— Держи его крепче, придурок!

— Осторожнее, Хирузен, ты стоишь слишком близко к нему!

— Заткнись, Сарутоби, нафиг… Я… ф-фух! Я давно не практиковался!

Месяц, назначенный Амаки-саном на выздоровление Сенсомы подошел к концу. Оправившись от ран, юноша был готов вновь вернуться в строй, и теперь он, Хирузен и Данзо ждали приказа из Листа. Но ведь просто ждать — скучно. Поэтому Сарутоби и предложил спарринг «новым господам-охранникам Узукаге». Шиконад согласился сразу, да и Урю долго не думал. Сенсому даже звать не надо было — сам пришел. Правда, едва начав бой, юноши досадливо поморщились — два на два в таких составах было просто нечестным соотношением. Хирузен и Сенсома — лучшие из выпуска, и если Урю еще как-то мог составить конкуренцию хотя бы одному из них, то вот отошедший от дел Шиконад проигрывал.

А потому было решено выйти втроем на одного, и этим одним, конечно же, оказался перерожденный, сразу потребовавший лишь использования тайдзюцу, без каких-либо совсем уж разрушительных техник.

Мастер белой чакры — Хатаке Урю, не смог развить достаточной скорости для того, чтобы угнаться за Сенсомой, так что больше бил по воздуху, лишь изредка загоняя верткого одноклассника, когда того прижимал Хирузен. Сам Сарутоби, напитывая тело чакрой до предела, да еще и призвав делящегося своими физическими параметрами с ним Энму, за Томурой угонялся, но ему уже не хватало техники. Мастерство известного в Листе любителя помахать кулаками казалось всем троим его соперникам чем-то заоблачным.

Хотя оно, на самом деле, таким и было.

Тяжелее всего пришлось Шиконаду — его навыки фехтования явно не дотягивали до того уровня, когда можно соперничать с учеником величайшего мечника в истории, а навыки шиноби заметно упали. Нет, оставив протектор, юноша не забросил тренировки, просто он перестал постигать что-то новое, поддерживая себя на том уровне, на каком оставался в момент ухода. А этого было мало.

Вот он и применил свою теневую технику, «подло» наплевав на правила спарринга. Хирузен, обрадованный шансом заехать Сенсоме по лицу, оправдал союзника тем, что шиноби всегда должен быть готов ко всему. Урю, пусть и скривившийся от явного жульничества, тоже воспрял духом, но действовал осторожно и требовал того же и от Хирузена.

— Ты какой-то вялый, Шиконад, — с трудом, но Сенсома двигался. — Но это уже нечестно. А раз это нечестно…

Первые и Вторые Врата открылись, на удивление, очень легко. «Новое» тело и чакра перерожденного оказались… на качественно новом уровне. Как и говорил Амаки, контроль чакры немного ухудшился, просто потому, что Сенсома в жизни никогда не чувствовал в себе столько чакры. Пришлось весь месяц мучаться и заново учиться контролировать ее отток в Печать. Еще и «цвет» она поменяла, с обычной «бледно-голубой» (как ее описывал Сэдэо), на ядовито-желтую. Но эти проблемы казались всего лишь мелкими трудностями, по сравнению с плюсами, принесенными силой Рикудо. Во-первых — техники стали выходить куда качественней, а учитывая то, что Сенсома и раньше одним Земляным Драконом мог вывести из строя кого-то уровня токубецу-джонина, то сейчас… Второе — скорость, физическая сила и выносливость юноши возросли, а так же — появилась регенерация, которая пусть и не соперничала с таковой у, например, Первого Хокаге, но была явно сверхчеловеческой, даже по меркам шиноби.

Мелочи, вроде нереальности наложения на Сенсому гендзюцу из-за его ненормального зрения (один глаз — дальтонизм, второй — полностью здоров), шли уже фоном, пока парень откровенно наслаждался своей возросшей силой.

Вот и сейчас, стоило только Хирузену подойти на расстояние вытянутой руки, Сенсома незамедлительно выкинул ее перед собой, ловя друга за воротник и окончательно сбрасывая с себя теневой контроль Шиконада. Энма, принявший форму обезьяны, кувырнулся в воздухе, замахиваясь лапой для чудовищной силы удара, но Томура предвидел такой трюк, поэтому тут же швырнул Сарутоби в его же призыв!

Урю, подбежавший было к этой троице, отпрыгнул, прекрасно зная, что Сенсома с его реакцией быстро придумает, что с ним сделать в ближнем бою. Вместо этого, юноша окутал свое тело белым сиянием своей чакры, начав напитывать его не только снаружи, но еще и изнутри. Сенсома, довольно рыкнув, бросился к усилившемуся Хатаке, по пути создавая земляную коробку со взрывами вокруг Шиконада и подрывая ее.

Грохнуло. Юхей из клана Нара вылетел из поднявшейся пыли почти невредимым, но сильно выдохшимся. Хирузен и Энма уже были на ногах, но они тоже не могли вступить в бой — скорости, на которых сейчас сражались Сенсома и Урю, были запредельными.

Отдаваясь запалу боя и легкости исполнения Врат, перерожденный дошел аж до Пятых, и уверенно загонял Хатаке. Джонин тоже был неплох, но применять фирменные ниндзюцу своего клана не мог, а в тайдзюцу всегда надеялся на превосходящую скорость и силу, которых сейчас у него не было.

Перерожденный безоговорочно победил, и это уже все поняли.

— Браво-браво, молодые люди, — улыбаясь, похлопал Узукаге, наблюдавший за битвой со стороны. — Сенсома, ты стал сильнее, или мне кажется? Какие Врата ты открыл?

Идущие за ним Узумаки-телохранители, пришедшие вместе с джонинами и юхеями из Конохи, почтительно кивнули юноше. Теперь его статус определился и был, в общем-то, лишь немногим ниже, чем у Узукаге. Его уважали, но не перебарщивали.

— Это были Пятые, — улыбнулся перерожденный в ответ, помогая Урю подняться. — И мне и правда стало легче их открывать и… переносить их действие. За годы я привык, конечно, но раньше это было явно больнее…

— Пятые! — фыркнул пораженный Хатаке. — Это были всего лишь Пятые! А у него их восемь…

— Не парься, Урю, — Хирузен, подойдя сзади, похлопал друга по плечу. — Мы с Энмой даже разогнаться до такой скорости не смогли. Это, кстати, звоночек — мне нужно найти технику, которая исправит этот недочет.

— Могу поделиться фуин, облегчающими для вас ваше тело, — предложил Тоширо. — Правда, на реакцию они не влияют, так что придется привыкать к новым скоростям. Но они довольно хороши, и вы вряд ли найдете подобные где-нибудь еще.

— С чего вдруг такая щедрость, Тоширо? — вместо друга спросил Сенсома.

— Просто подарок, — Узукаге развел руками. — Прощальный подарок. Мне пришло письмо из Листа. Вам двоим, и еще Шимуре-сану, нужно явиться в деревню. Каруми тоже идет с вами.

— В Коноху? — Сарутоби встрепенулся. Выглядел он немного удивленным. — А почему сразу не на фронт? Битвы уже идут повсюду. Мы смогли бы помочь!

— Чего не знаю, того не знаю. Но Тобирама-сан не стал бы жертвовать вашим драгоценным временем по пустякам, — Узукаге протянул Хирузену свиток. — Все здесь. Кстати, настоятельно рекомендую выйти пораньше, если и правда хотите попасть на фронт быстрее.

И пока Сарутоби вдумчиво читал приказ Тобирамы, Сенсома становился все мрачнее и мрачнее. Шиконад, подошедший к нему после спарринга, чтобы извиниться за свою маленькую подлость, не сдержал удивленного возгласа:

— Сенсома, блин! У тебя такая рожа, будто тебе запретили сражаться! А, точно — тебе же, по сути, и запретили… Ну ты это, не расстраивайся так. У тебя вон, даже волосы обратно поседели.

Достав кунай, перерожденный полюбовался на свое в нем отражение. Действительно мрачный, на зависть Данзо и Тобираме, и действительно седой наполовину. Краска, которой он красил свою белую половину волос, сошла, не оставив следов. Будто испарилась.

— Она начала исчезать после открытия Врат, — поделился Урю, подойдя к юноше. — Но ты и правда слишком мрачен. Что стряслось?

Сенсома тяжело посмотрел на него, понимая, что этот секрет, как и многие другие, ему он рассказать не сможет. А ведь месяц, о котором говорил Второй Хокаге перед тем, как отправить команду из Данзо, Хирузена и Сенсомы, уже прошел…

— Я знаю, зачем мы нужны ему в Конохе…

* * *

Прощались тепло, но недолго. Провожать своих спасителей и героев пришли почти все незанятые Узумаки. Люди были очень благодарны парням из Конохи, что немного смутило их. Тоширо, раздав кое-какие свитки Хирузену и наказав Данзо пристально следить за Каруми, подошел к Сенсоме:

— Не забывай о моем предложении. Мой клан всегда будет рад видеть тебя здесь, среди нас. И… спасибо тебе. Спасибо еще раз.

— Надолго ты от меня не отделаешься, Тоширо, — перерожденный, которому просто дико нравилось панибратски общаться с такими личностями как Мадара, Тобирама и Узукаге, легонько пихнул его в бок локтем. — Не обещаю переселения, но заглядывать буду. Мы еще не раз с тобой сразимся!

— Главное — не пить после этого, — улыбнулся другу старый Узумаки. — Мы будем ждать тебя, Сенсома. Все мы.

Красноволосый клан еще очень долго смотрел вслед убегающим шиноби. Своим героям. Своим спасителям.

Путь до родной деревни был недолгим — всего четверо суток. Юноши могли бы двигаться и быстрее, но у них в команде неожиданно оказалась Каруми, которая поддерживать темп трех (по сути) джонинов не могла. Девушка не жаловалась и не просила ее щадить, но парни все равно делали ей поблажки. Больше всех, конечно, старался Данзо, ну, а Сенсома с Хирузеном его поддерживали.

Чисто из мужской солидарности.

— По ним и не скажешь, что идет война, — заявил Сарутоби на одном из привалов, сделанном вблизи деревни. — Такие мирные. Кое-кто даже откровенно веселится.

Говорил он, конечно, о крестьянах, как раз вышедших в поле после обеденного перерыва. Работали мужики и их сыновья долго и тяжело, но это было для них привычно, так что, действительно, несчастными они не выглядели. А вот довольными — да. На улице стояла прекрасная солнечная погодка, не изобилующая ни жарой, ни холодом. Вот и ковырялись себе в огромных полях крестьяне, то тут то там сверкая улыбками, а то и похохатывая над собственными шутками.

— И правда — будто не эту страну хотят уничтожить все остальные, — Каруми нахмурилась. — Может мы чего-то не знаем?

— Ничего удивительного и секретного, народ, — Сенсома развел руками, привлекая к себе внимание. — Эти люди не знают войны. Разборки феодалов и передел власти между кланами — да, но в таких ситуациях их не трогают — незачем просто. Феодалам будут нужны рабочие руки, так что с ними всегда удастся договориться, а шиноби… нас крестьяне вообще волнуют мало.

— Хочешь сказать, что война их не тронет? — недоверчиво уточнил Хирузен.

— Нет, почему? Тронет как и всех, — юноша пожал плечами. — Только они об этом еще не знают. Вот когда мы понесем первые серьезные потери, тогда-то и придут сюда вербовщики, набирать самое натуральное мясо — смазку для клинков шиноби. И налоги поднимут так, что хоть сразу помирай — всяко быстрее и легче, чем с голоду. А пока люди будут веселиться и жить обычной жизнью. Эта война, она не для них. Она для нас — шиноби. Уверен, нас ждет много потерь…

— Но и их, получается, тоже, — задумчиво посмотрел на беззаботных крестьян Данзо. — Обычные люди… Мы слишком далеки от них.

— Может быть это даже и не плохо, — Сенсома поднялся, убедившись, что все отдохнули. — Когда я жил в приюте, меня избивали все, кто только мог, из-за того, что я мог использовать чакру. Мы-то им нужны, так же как и они нам, но лучше быть как можно дальше друг от друга. Чтобы не завидовать.

— Интересно, чему бы из их жизни я мог завидовать? — невесело усмехнулся Сарутоби.

— Подумай, — неожиданно серьезно кивнул Томура. — Это — главный вопрос.

Дальнейший путь они проделали молча — деревенька, у которой случился этот разговор, была совсем уж близко к Листу, так что и на болтовню растрачиваться не было смысла. Троих парней тянуло домой, а Каруми не терпелось посмотреть на легендарную Коноху, так что последний их рывок отличился рекордной скоростью.

Первое из Скрытых Селений встретило их неприветливо. Все огромные ворота, круглосуточно открытые в мирное время, были надежно заперты, и у каждых дежурили четверки шиноби из, как минимум, одного джонина и рангов помладше. Просторные леса, окружающие Лист, стихли, перестав радовать уши стрекотанием насекомых и песнями птиц. Лишь монотонно стучали топоры дровосеков, заготавливающих дрова на зиму, да редкие переклички охотников, обирающих природу до нитки, ради выживания деревни.

Голода пока не видели, но готовились к нему уже основательно. Второй Хокаге пытался учесть все риски и предупредить все неприятности. На карту поставлена мечта его старшего брата и жизни десятков тысяч людей, доверившихся ему.

— Пароль, — коротко потребовал джонин команды, охраняющей Восточные ворота.

— Нету, — Хирузен развел руками. — Давно ввели, Рамо-сан?

— Не вводили, — знакомый мужчина, бывший одним из преподавателей ребят в Академии, кивком поприветствовал всех. — Но в том и суть.

Быстро переговорив со «стражниками» и узнав последние новости, отряд направился прямиком в резиденцию Хокаге.

Каруми смотрела на красивые улицы, разнообразные здания, парки, скверы. Несмотря на начальную неприветливость, уже с первых минут Лист стал самым красивым городом, в котором побывала девушка за свою жизнь. Веселое и мирное — селение строилось, будто по характеру своего первого правителя — Хаширамы Сенджу. Редкие посты полиции и общее количество шиноби, быстро проносящихся по улицам, в то же время говорили о могуществе деревни, что тоже отсылало мысли к Первому Хокаге.

И пусть война, пусть прохожие, встреченные отрядом по пути, были не так веселы, как те беззаботные крестьяне, пусть кварталы шиноби опустели — Коноха была хороша. Взгляды ее жителей были наполнены решимостью — переживут, помогут шиноби, не дадут разрушить. Место, в котором обычные люди, десятки разных кланов и просто безродных шиноби впервые начали сосуществовать, поразило девушку из Узушио до глубины души.

Почти у самой резиденции, ребята встретили двух парней, неспешно направляющихся туда же и, к тому же, носивших традиционные и клановые одежды.

Каруми изумилась, увидев спокойно беседующих между собой молодых людей, принадлежавших к, когда-то яростно враждующим, Хьюга и Учиха. Два неимоверно древних клана, особая сила которых заключалась в их додзюцу и прекрасной наследственности, во времена Сенгоку Дзидай не просто сражались друг с другом, а вели взаимное планомерное уничтожение. Тем удивительнее было увидеть подобную парочку девушке, никогда не бывавшей в Листе!

— Йо! Сэдэо, Кагами! — Хирузен приземлился рядом с одноклассниками. — Вы куда?

— Вернулись? — оба юноши тепло поприветствовали друзей и довольно официально поклонились Узумаки.

— А, Каруми, позволь представить, — Сарутоби, широко улыбаясь, положил свои руки на плечи обоих, ничуть не смущенных его поведением, парней. — Это — достопочтенные главы кланов Хьюга — Сэдэо, и Учиха — Кагами. Достопочтенные главы кланов, перед вами — племянница Узукаге-сама и просто прекрасная девушка — Каруми Узумаки. Ну вот. А теперь пошли.

Введя девушку в ступор, Хирузен задумчиво погладил бородку, но больше ничего смешного не сочинил, а потому просто пошагал вперед, возглавляя пополнившийся отряд. Данзо, успокоив, как мог, Каруми, рассказал встреченным одноклассникам официальную версию того, что произошло в Узушио: нападение двух сильных отрядов, ловушка, выведшая Узукаге из боя и тонны взрывчатки, не сдетонировавшие только благодаря Хирузену и Сенсоме.

— Одним додзюцу в Конохе больше? — с мирной улыбкой поинтересовался Кагами, смотря в правый глаз Томуры. — Где взял?

— Где взял, там больше нет, — отшутился юноша и выдал, опять-таки, официальную версию. — Пришлось влезть в такой шторм чакры, что мой очаг искорежило до неузнаваемости. Сами поймете, если активируете свои глазки — я, можно сказать, ходячая аномалия.

На пару секунд оба юных главы своих кланов продемонстрировали завороженной Каруми свои додзюцу. Чистейший Бьякуган главной ветви Хьюга и Мангеке Шаринган Учиха увидели изменения, произошедшие в Сенсоме, и подарили своим хозяевам пищу для ума, так что последующий путь они лишь задумчиво молчали.

Кабинет Второго Хокаге встречал его бывших учеников все тем же холодком и легким сумраком. Сам Тобирама тоже выглядел мрачным — уставший, вечно сидящий здесь, да еще и загруженный проблемами мирового масштаба выше возможного, он, тем не менее, встретил учеников достаточно дружелюбно.

— Миссия в Узушио закончена, — доложил Хирузен сразу после отмашки, на языке жестов третьего класса означавшей «без формальностей». — Тобирама-сенсей, ваш клон вам все доложил?

— И даже больше, чем нужно, — хмыкнул альбинос. — Вы молодцы. Сенсома!

— Я! — юноша подскочил со стула.

— Теперь ты джонин. Поздравляю, — Хокаге вновь перевел взгляд на Хирузена. — А ты получаешь премию, в виде трех дополнительно зачтенных миссий ранга S. Куда деть деньги решай сам. К премии прилагается назначение — будешь заместителем командующего на фронте с Облаком.

— Кто командующий?

— Сарутоби Саске, ты его знаешь, — Тобирама усмехнулся. — Сэдэо, кстати, тоже направляется туда вместе с отрядом из клана. Сэдэо — Хирузен, конечно, старший, но ты там за ним приглядывай. Хотя бы пить не позволяй.

— Рассказал-таки… — состроил кислую мину Сенсома.

— Рассказал, — Второй кивнул. — Кагами!

— Я! — Учиха подскочил, как до этого Томура.

— Отряд клана Учиха идет на фронт с Песком. Командующим общими силами юхеев и шиноби назначаю тебя. Твоим замом будет… Сенсома!

— Я! — вновь вскочил со стула парень, а потом сделал удивленные глаза. — Я?

— Ты, — Тобирама махнул рукой, предлагая сесть. — Ситуация с Песком сложная. Кагами… Я введу Сенсому в курс дела, не волнуйся. Данзо!

— Я!

— Вы с Каруми нужны мне здесь. Пока я буду в Конохе, будете со мной. Кагами!.. Да хватит уже подскакивать!

Молодой глава Учиха замер в полуприсяде, настороженно смотря на раздраженного учителя. Ну да, бесит, наверное, когда вот такие вот попрыгушки перед носом делают, да только как же их не делать, когда напротив аж целый Хокаге сидит?

— В общем, — Тобирама поморщился. — Клан Учиха станет военной полицией селения. Пусть и внутренние дела, но решать их надо уже сейчас. Передай там своим, чтобы готовились.

— Это большая честь, — юноша поклонился учителю. — Пришлите мне свиток с обязанностями и полномочиями. Уверен, мой клан сможет доказать, что это назначение он получил по праву.

— Еще бы, — Хокаге открыто улыбнулся парню. — Благодарю тебя за поддержку. Свитки с официальными буквами и информацией я пришлю в ваши дома утром. Сейчас всем — отдыхать. Сенсома, задержись.

На этот раз никто ободряюще похлопывать юношу по плечу и не вздумал — сейчас всем было не до шуток. Учитель однозначно будет интересоваться здоровьем ученика, вводить его в курс дела и все такое прочее. Поэтому, коротко попрощавшись с Тобирамой и Сенсомой, «посетители» покинули кабинет Хокаге.

Как только они вышли, Тобирама будто расслабился и напрягся одновременно, что выглядело крайне необычно. Перерожденный не мог до конца это объяснить — Хокаге просто вдруг… перестал быть Хокаге?

Присмотревшись, Сенсома решил так и думать. Сейчас Тобирама был больше похож на себя, до занятия высшей должности в деревне — он будто бы сбросил с себя весь груз ответственности за крупнейшую страну мира. Насильно, с явной неохотой, но он сделал это. Зачем? Перерожденный понял ответ на этот вопрос еще до того, как его учитель сказал первое слово. Сейчас перед Сенсомой сидел не глава деревни, а обычный (пусть и чудовищно сильный) шиноби из нее.

Не Хокаге, но отец…

— Он здоров? — начал первым юноша.

— Здоров, — с видимым облегчением выдохнул альбинос, явно обрадованный тем, что начинать этот разговор пришлось не ему. — Даже слишком здоров — мои… кхм… В общем — доверенные люди сообщают, что он точно будет шиноби. Многого узнать не удалось, но огромные запасы чакры ему уж точно обеспечены, как и белые, как лунь, волосы.

— Ваш характер ему не передастся, надеюсь? — Сенсома изобразил на лице кислую мину. — Вот уж кого я не горю желанием воспитывать…

— Это мне говорит величайший укротитель демонов в мире? — Сенджу позволил себе легкую улыбку. — Слушай, Сенсома… Ты молодец.

— Чего? — не понял перерожденный.

И правда не понял. Тобирама никогда не был скуп на похвалу, особенно когда она действительно была заслужена, пусть и создавал себе образ вечно недовольного мрачного наставника. Он часто хвалил и самого Томуру, как ученика Академии, как создателя запретных техник, как… да много как!

Но он никогда не хвалил так… беспомощно…

— Я восхищен тобой, Сенсома, — Тобирама откинулся на спинку своего кресла, уперев взгляд своих алых глаз в потолок. — Ты достиг уровня, который… Я не думаю, что когда-нибудь смогу оказаться там же. Видишь ли, у меня есть четкие границы. Границы возможного. Я сам их создал. Ограничил себя. И не могу выйти за них. Я сильный… Я не сплю уже вторую неделю, разгребая проблемы с войной, экономикой, политикой и сыном. Работы слишком уж много. При этом мне нельзя забывать и о своем развитии как шиноби. И я развиваюсь — Теневые Клоны, улучшенная версия Летящего Бога Грома… есть задумки над новой техникой, связанной с тем демоном, что сейчас находится у Узумаки. Я — Второй Хокаге. Но у меня есть границы…

Не в силах высказать хоть что-то, перерожденный слушал наставника. Несгибаемый, великий человек и воин сейчас сидел перед ним и признавался в своей беспомощности сухим и тихим голосом. Он устал. Устал от того, что ему приходится спасать детище своего брата от всего мира практически в одиночку. Устал от своих знаний — потому что Тобирама точно знал, что смерть всего клана Сенджу, так пугающего другие страны своей силой, может остановить эту войну или сделать ее максимально бескровной. Устал от груза тяжкой вины, лежащей на нем перед сыном, ведь мальчик никогда не узнает настоящей отцовской заботы.

И он дьявольски устал от своей слабости перед всем этим…

— Мои границы — предел для меня. Если честно, в этом мы похожи с Хирузеном, — Хокаге пожал плечами. — Мы верим, что наша сильная чакра в огромных количествах решит все проблемы. Что наши мощные ниндзюцу, идеально исполненные в полную мощность, сметут наших врагов разом. Хаширама был не таким. Мадара был не таким… И ты… не такой. Вам плевать, есть у вас какие-то рамки или нет — вы просто идете к своей цели напролом, прогибая весь мир и не спрашивая у него, чего же он хочет. Что он готов вам позволить. Вас это никогда не волновало. Вы не ограничены ничем, даже самой логикой этого мира. Сенсома, это ведь нелогично — уничтожать бешено регенерирующий труп Рикудо, пока из него пытается вылезти тварь из-за кромки. Но тебе было плевать на это, ведь ты просто поставил цель. Ты не исходил из ситуации, глобально говоря. Ты просто бил тело Бога, пока твою душу пытались вывернуть наизнанку, а твое тело рассыпалось на части от чудовищных перегрузок и силы ударов, которых оно просто не должно было наносить. Но оно наносило. Я бы так не смог… И поэтому ты молодец. Я рад, что сейчас на стороне Листа есть такой… невозможный шиноби. Совершай и дальше невозможное, пока я буду делать все возможное. И я тебе обещаю — я сделаю.

И Сенсома понял…

Второй Хокаге не жаловался на жизнь. Он не плакался ученику о сложностях, преследующих его. Более того — он воспринимал все эти чудовищные трудности как данное. Как то, что обязано находиться на его пути. Он не смирился, он с самого начала знал, что так будет. Война, ответственность, ребенок — Тобирама был готов к сложностям, так как понимал себя.

Сильная личность. Именно так можно было описать этого величайшего человека. Того, кто поведет людей на смерть, умрет вместе с ними, а после восстанет из ада и, прихватив оттуда же остальных, вновь ринется в бой. Тот, кто сделал выбор — Тобирама Сенджу, решивший, что отдаст все ради Деревни Скрытого Листа.

— Твоя неограниченность — редкий дар, и я не хочу, чтобы ты растратил ее зря, — Хокаге сел прямо и вперил взгляд красных глаз в ученика. — Жаль, на самом деле, что я не встретил тебя раньше. Может быть и я бы поспел за всеми вами… уникумами. И ведь знаешь, что обидно — что я понял это лишь после того, как ты спас Узушио. Мой брат, ты и даже Мадара — вы совершенно другие.

— Ну вы уж совсем не перехваливайте, — нашелся, наконец, Сенсома. — В ваших словах есть истина, но уж поверить в то, что я обскакал Тобираму Сенджу.

— Не обскакал, — альбинос сложил руки на груди, встретив заявление ученика с чуть высокомерным видом. — Откуда столько наглости? У тебя будет шанс через пятерку лет, не раньше. А пока и ты, и все твои «преодолевающие свой предел» друзья еще послушаете мои приказы.

— Ну вот, весь настрой сбили, — пошутил юноша. — Так хвалили, хвалили…

— Но я и правда горд тобой, — Хокаге кивнул куда-то за спину молодому шиноби. — Теперь ты джонин, так что забери жилет и продолжай совершать нереальное на благо деревни и дальше. А я буду делать реальное. Например — назначу-таки Учих полицейскими.

— Это оградит их от власти в будущем? — Сенсома стоял к альбиносу спиной, рассматривая новый жилет. — Боитесь пришествия нового Мадары?

— Не сильно, — Второй отмахнулся. — Эта должность важна, особенно во время войны. Дезертиры, предатели, шпионы… Учиха просто созданы для того, чтобы ловить их всех. Но и та функция, о которой ты говорил, будет явно не лишней. Кагами я уважаю — он преодолел проклятие ненависти, преследующее всех сильных Учих, но вот его потомки… кто знает…

— Что, кстати, с Джирайей?

— Отцовский инстинкт? — Тобирама шутливо удивился. — Мне казалось, что ты должен быть рад смене темы…

— И все же, — Сенсома сдержался от того, чтобы нагрубить.

Вздохнув, Второй Хокаге поднялся с кресла и прошел к окну:

— Возможно, именно мысли о нем дали жизнь моему, хм… хвалебному монологу к тебе. Он ведь тоже невозможен… Мой сын… Ближайшее время он будет жить со мной. Пока я не уйду из деревни на поле боя. За ним… присмотрят. Но когда ему будет два или три года, ты должен будешь быть где-то поблизости. То есть — у тебя есть два-три года относительно спокойной холостяцкой жизни.

— Это печально, — вздохнул юноша. — Но такова уж моя ноша. Знаете, я даже рад, что вы возложили её на меня, — Тобирама недоуменно взглянул на него. — Ну, в смысле — вам же и правда тяжело. Война, в которой не победить. Клан, который не защитить. Сын, которого не воспитать. И должность, которую не бросить. Давайте так — про пункт с сыном можете больше не думать — я все сделаю настолько хорошо, насколько смогу. Джирайя не останется без присмотра. Невозможный человек обещает.

Несколько секунд Сенджу сверлил взглядом юношу, что в свои двадцать лет совершил и пережил столько, что любому другому хватило бы на несколько жизней. Он говорил серьезно. Ему можно было верить.

— Спасибо.

Одно слово, которое на дню люди слышат по многу раз. Всего одно слово, а перерожденный тут же ощутил тяжесть ответственности, которую Хокаге переложил на него. Он не бежал от нее, он не желал ее отдавать, но был должен. И он отдал, а Сенсома принял. И теперь Второму легче.

И это было правильно.

— Что там по ситуации с Песком? — сразу перешел к следующему делу Томура. — У меня тут есть одна жилетка подтверждающая то, что теперь я — охренительно грозная ударная сила Деревни Скрытого Листа. Сколько шиноби должна потерять Суна, чтобы вы вновь вздохнули с облегчением?

Первая Мировая Война — начало жесткой войны

Война началась немногим больше месяца назад, но ситуация уже была аховой.

Мелкие страны, усиленно пытающиеся держать нейтралитет, не могли просто препятствовать своим Великим соседям воевать с Огнем, а потому в каждой стране, граничащей с ними (кроме страны Железа, самураи которой хранили нейтралитет), расположились военные базы врагов.

Коноха, находящаяся почти в центре страны, то и дело отправляла своих шиноби на фронт, разбившийся на четыре куска: фронт с Водой, находящийся в странах Лапши и Волн; фронт с Молнией, открытый на странах ГорячихИсточников и Рисовых Полей; фронт с Землей, сражения на котором велись в странах Водопада и Травы, ну и фронт с Ветром, расположившим свои базы в стране Рек. Страна Дождей, тоже граничащая и с Ветром, и с Огнем, фронтом не стала. Вернее стала, но не для Огня, а для Земли, которую Ветер вяло трепал.

Страна Земли и Страна Молнии заключили союз против всех остальных, да и то — только потому, что их границы оказались слишком неудобны для ведения войны. Ветер, в свою очередь, объединился с Водой, почти по той же причине, и теперь их союз уверенно давил на союз Молнии и Земли. Ну и на Огонь тоже. Причем оба союза сражались друг с другом спустя рукава, стараясь не допускать важных лишних потерь. Их война была чем-то вроде выгула молодняка в реальных боях.

А вот бедный Огонь осадили серьезно — война на уничтожение целой страны — не шутки. Когда Тобирама показал Сенсоме карту событий, юноша по-настоящему понял, как тяжело приходится родине и Хокаге вести военные действия. Везде, буквально на каждом фронте, шиноби Листа и союзного Узушио сдерживали натиск врага, но больше на морально-волевых, чем всерьез.

Было ясно — Огонь продержится еще максимум полгода. Дальше — один из фронтов окажется-таки проигран, просто потому, что врагов больше, и страну разрушат. Не захватят, нет — такой кусок не удержать ни одной стране, разве что союзу из сразу трех, но такого союза не будет. Ее даже не уничтожат полностью — экономика будет страдать, если торговать станет не с кем. Уничтожат только Лист, оставив обессиленный и ограбленный Огонь сиротливо восстанавливаться после поражения.

Но Второй Хокаге был полон решимости не дать этому случиться. У него были идеи, наброски планов, стратегии, но ему нужно было время. Год. Год непрерывной войны и сотни тысяч жизней ополчения, юхеев, наемников и шиноби родной страны, ради того чтобы победить.

Он сказал это сухим, ничего не выражающим голосом и дал Сенсоме приказ. Приказ удержать границу с Ветром и выстоять против сил Песка. Сейчас основной пласт шиноби Конохи уходит от фронта с Ветром — они слишком нужны в других местах, а вот Сенсома, Кагами и двадцать шиноби из клана Учиха, рангом выше генина, нужны именно там.

После военного брифинга, Тобирама отвел его в тайное место, в котором их ждал его клон. Но не просто клон, а клон с ребенком на руках… С маленьким, совсем уж крошечным мальчиком, мирно спящим на руках своего отца.

Отца, которого он никогда не узнает…

— Когда ты так задумчив, я начинаю думать, что у мира проблемы, — Кагами, хлопнув друга по плечу, присел рядом. — Скажи мне, друг мой, что тебя тревожит?

Сенсома посмотрел Учихе в глаза. Молодой глава красноглазого клана, как всегда, прямо светился дружелюбием и какой-то надежностью. Он и Тецу (тоже оказавшийся в отряде) — единственные Учихи, которые хорошо относились к Томуре. Остальные слишком уж привыкли враждовать с ним. Конечно, открыто ему никто ничего не говорил, но юноша знал, что в отряде его терпят лишь из-за авторитета главы клана и его друга.

Усмехнувшись тому факту, что ему совершенно плевать на их отношение, Сенсома ответил:

— Я войны боюсь, Кагами. Просто боюсь войны.

— И это говорит мне наш великий воин? — Учиха улыбнулся. — Неужели ты изменился, как цвет твоего глаза?

— Я боюсь не за себя, — негромко рассмеялся перерожденный. — Я за страну. За сенсея Тобираму. За вас, в конце концов.

— Ой, ой! Если у тебя хватает времени на то, чтобы бояться за нас или за Хокаге, то лучше бы потратил его на свои безумные тренировки! — Кагами шутливо сделал вид, что обиделся. — Кое-кто стал слишком самоуверенным.

— Ну мне-то умереть не стыдно будет, — вновь усмехнулся Сенсома. — Сам сказал, я — воин. Воины умирают на войнах.

— Хочешь сказать, что не боишься, если тебя убьют? — прищурился одноклассник.

— Представь себе, — Томура пожал плечами. — Совсем-совсем.

— Тогда вспомни кое-что, когда вновь ворвешься в битву, — Учиха встал, мигом приняв надменный вид, фирменный для своего клана. — Мы — тоже воины. И мы так же не боимся умереть. Как и Хокаге, мы пойдем на все, чтобы победить в этой войне и дать нашим детям будущее. Ты и впрямь стал самоуверен, если думаешь, что твое бесстрашие уникально.

— Знаешь, Кагами, — перерожденный тоже встал, уперев взгляд своих необычных разных глаз в бездонные глаза Учихи. — Ты абсолютно прав.

И ведь действительно — юный глава клана не ошибся, сказав, что бесстрашие Сенсомы не уникально. Он абсолютно точно был прав, когда сказал, что все шиноби Скрытого Листа готовы продать свои жизни за любую цену, если та цена оплатит их детям светлую жизнь. И Хокаге, как воплощение этой решимости, Сенсома понял только сейчас. По-настоящему понял. Все шиноби — воины, такие же как он, так что его жалость от того, что вот этот, стоящий перед ним молодой парень, может погибнуть в какой-нибудь битве, оскорбительна. Шиноби смогли бы уйти от войны, если бы захотели, но они остались защищать свой дом. И сожалеть об их жизнях, думая, что лишь ты по-настоящему готов к смерти за родину — неправильно и самоуверенно.

Не ожидавший такого Кагами вскинул было брови, но тут же все понял, рассмеявшись:

— Рад, что смог вывести тебя из заблуждения, Сенсома! Ты обращайся, когда нужно будет. Хотя я все еще удивлен, что ты можешь ошибаться и так быстро признавать это.

— Все ошибаются, — Томура пожал плечами. — Пойдем, пора в путь. Скоро мы будем в лагере.

В лагере отряд оказался к вечеру. Эта база была сравнительно молодой — она переехала с предыдущего места дислокации для профилактики заминирования или каких-нибудь полномасштабных нападений. Само место базирования основных сил фронта с Ветром оказалось довольно обширной территорией леса со множеством палаток, землянок, рвов и различных укреплений. Наметанный глаз перерожденного быстро отметил неприлично огромное количество бочек с водой. Людям столько не надо, даже если весь лагерь в полном составе будет совершать омовения каждый день. Хотя в остальном база казалась очень продуманной и функциональной. Даже если ее всю уничтожить, выжившие шиноби быстро организуют такую же.

Тысяча чакропользователей самых разных рангов, из которых джонинов — минимум, как и генинов, сейчас находилась здесь. Еще где-то около тысячи были на вылазках, диверсионных миссиях или сражались в частых мелких стычках. Юхеев было больше — четыре тысячи в общем, но их было много только по сравнению с шиноби. На других фронтах юхеев могло быть по пятнадцать-двадцать тысяч, но на фронте с Ветром, где орудуют шиноби Песка, терять обычных людей бессмысленно — слишком уж хорошо «песчаники» работали по большим скоплениям слабых противников. По этой же причине среди шиноби было так мало генинов.

— Стоять.

Негромкое, но вполне себе однозначное предупреждение заставило весь отряд замереть. На войне с этим строго, а потому даже глава клана Учиха обязан повиноваться тому, кто дежурит на подступах к лагерю.

Немолодой чунин, неклановый, спокойно вышел из-за дерева, демонстрируя всем пришельцам длинный шнур, к которому были привязаны десятки взрыв-печатей:

— Какой отряд?

— Не нумерованный, — Кагами сверкнул Шаринганом. — Клан Учиха. Я — новый командующий.

— Кагами-сама? — чунин не стал удивляться, лишь уточнил. — Вы пришли раньше, чем мы думали. Рокуродо-сама еще не отбыл…

— С действующим командующим я поговорю сам, — уверил его парень. — Нам уже можно двигаться?

Двигаться было можно, а потому Учихи и прикрепленный к ним Сенсома продвигались в сторону большой основательной палатки, умело замаскированной среди деревьев и листвы. Вел их по лагерю молодой парень-генин, то и дело бросающий заинтересованные взгляды на главу одного из двух кланов-основателей.

Шиноби, находящиеся сейчас здесь, в большинстве своем спали, отдыхая после вылазок. Кто-то чинил оружие, кто-то проверял фуин на своем снаряжении, и лишь редкие воины (в основном — генины) провожали отряд с новым командующим заинтересованными взглядами. Еще были юхеи, отчего-то постоянно бегающие туда-сюда с лопатами.

— Скажи этим ленивым ублюдкам, чтобы они расхреначили там все к чертовой бабушке! — донеслось из главной палатки, а после оттуда опрометью вылетел мужчина в очках.

Он смазано поздоровался с гостями, даже не удосужившись их опознать и куда-то убежал. Генин-проводник жестом указал на палатку, а сам, оглядываясь на Кагами, пошел по своим генинским делам. Переглянувшись с Тецу и Сенсомой, глава клана Учиха пожал плечами и раздвинул полы входа.

Внутри царил полумрак, были расставлены простые походные стулья и витал дым от нескольких сигарет. В центре штаба стоял массивный, совсем не походный стол, на котором была закреплена подробная карта границ Огня и Ветра с Рекой. Сотни разных меток и мелких надписей, а так же две пепельницы, превращали простой лист бумаги в нечто совершенно секретное, ведь на ней были почти все планы и наброски планов по ведению сражений на этом фронте.

За столом сидело четверо. Командующий силами шиноби и первый советник-стратег — Шикокура Нара — старый знакомый Сенсомы и старший наследник своего клана. Командующий снабжением — чиновник по имени Варай Такеццу, приходящийся Дайме Страны Огня каким-то дальним родственником. Командующий силами юхеев, один взгляд на которого заставил перерожденного ошарашенно раскрыть глаза и поклониться еще на входе:

— Мастер!

Миямото Мусаси радостно осклабился, довольный тем, что его ученик не забыл простых правил этикета самураев, которым он его обучил — всегда нужно кланяться своему мастеру после долгой разлуки, иначе ты его не уважаешь. Перерожденный Мусаси уважал…

— Ебать подкрепление! — хохотнул мечник. — Сенсома, какого хуя? Нам докладывали, что Второй пришлет элитных шиноби, чтобы мы, блять, могли отправить своих людей к фронту с Молнией. А это че за хуйня?

— Это — новый командир, я полагаю, — пыхнул сигаретой развернувшийся к пришельцам четвертый командующий.

Главный командующий силами фронта с Ветром — Рокуродо Дамамичи, что удивительно, никогда не являлся шиноби. Он был воином и полководцем и водил армии в бой еще до того, как кланы окончили эпоху беспорядочных войн. Невысокий, широкоплечий, седой, но при этом выглядящий не просто здоровым, а чертовски здоровым, он осмотрел вошедших.

— Твой последний ученик, Мусаси, хрен с ним, но остальные… Неужели вы все столь охренительно круты, раз Тобирама-сама считает, что ваше прибытие позволит мне отправить нахрен отсюда двести голов шиноби и целую тысячу юхеев? — Рокуродо поморщился. — Не похоже что так. Больше похоже, что Хокаге решил сдать фронт.

— Клан Учиха может ненароком уничтожить силы Песка здесь, так что мы пришли, — когда надо, Кагами уверенно отыгрывал главу клана, славящегося своей надменностью и гордостью. — Силы, которые мы заменим, сейчас нужнее на другом фронте. Не вам решать, прав Хокаге или нет.

— Какой ответ, — командующий хмыкнул. — Говоришь-то ты уверенно, но откуда мне знать, что ты не просрешь мне тут фронт.

— Не «вам», а Стране Огня, — поправил Кагами. — Что до доказательств…

Совершенно несвойственным себе пренебрежительным кивком юный глава клана приказал отряду освободить место. Послушные Учихи вышли из палатки, оставив в ней лишь Тецу, Кагами и Сенсому. При тусклом освещении штаба было сложно рассмотреть детали, но все присутствующие отчетливо увидели сложный узор Мангеке Шарингана, активированного Кагами. Парень легко повел рукой, и за его спиной сгустилась тень, формирующая…

— Сусано! — будто приказал своей технике активироваться Кагами.

Исполин из чакры, едва-едва не задевающий потолок самой высокой палатки в лагере, сформировался по пояс, окружая своего владельца. Темно-зеленый, вооруженный длинным копьем, внушительный.

— И доказательство, что это не иллюзия, — все так же чеканя слова, произнес Учиха.

Сусано потянул свою руку к столу. Все командующие, кроме Мусаси, уже имевшего дело с подобной техникой, отшатнулись, но Кагами не думал им вредить. Вместо этого, огромный темно-зеленый монстр из чакры аккуратно взял со стола карандаш и так же аккуратно поставил размашистый крест на том месте, которое было обозначено как «Страна Ветра».

Сделав свое дело, исполин испарился, оставив Кагами в гордом одиночестве стоять перед пораженными мужчинами.

— Информирую — последним пользователем подобной техники был Мадара Учиха, — произнес он и вышел из палатки.

* * *

Командующий Рокуродо уехал в тот же день, напоследок хмуро приказав остальным командующим «следить, чтобы этот малец тут все не просрал», а самому «мальцу» «почаще выходить на поле боя и убивать с помощью своего Сусано как можно больше ублюдков». Сильный воин и полководец, видавший немало в этом безумном мире, он не испугался силы своего преемника, а лишь понадеялся на нее.

В конце концов, что ему еще оставалось?

Кагами сразу же выделил своим соклановцам лучшие места из освободившихся, хотя и с сомнением — из-за специфики лагеря и его недавнего переезда места было очень мало, и многие все еще спали под открытым небом. Землянки копались…

— Мне не надо, — отмахнулся Сенсома от предложения, как заместителю, лучшего места, после места командующего. — Уж себе-то я могу сам любую землянку отгрохать.

— В нашем положении лучше держать определенный имидж, — вяло попытался поспорить друг. Он и сам понимал, что мест мало. — Клан Учиха, ты — мы прибыли сюда спасать. Мы — лучшие. Мы — победим. Так должны думать солдаты.

— Пойду, скажу им об этом, — нагло улыбнулся перерожденный беспомощному перед ним командующему и пошел в лагерь.

По пути он осматривал местный быт. Шиноби занимались своими делами, а юхеи, в большинстве своем, рыли землянки. На чакропользователей у командования всегда были хоть какие-нибудь места, а вот обычным людям приходилось несладко. Находились, конечно, шиноби, которые теснились, ради того, чтобы помочь воинам (все же, за одну страну воюют), но таких было немного, и даже так…

— Юхей-сан, — Сенсома положил руку на плечо воина, вооруженного лопатой. — Где тут можно покопать?

Довольно удивленный таким заявлением (шиноби очень и очень не часто снисходили к обычным людям — их проблемы казались им куда более важными), мужчина, и сам идущий копать, повел парня к месту выделенному под новые «квадраты», на которых и должны находиться, в будущем, жилища воинов.

Там уже трудилось четыре десятка юхеев. Уставшие, грязные, некоторые только вернулись с вылазок, но они копали себе и остальным, потому что иметь место для нормального (относительно) отдыха во время войны — необходимо.

— Кого это ты привел, Дахо? — встретил провожатого Сенсомы другой юхей, в отличии от остальных носивший доспехи и не работающий.

— Шиноби-сан… — Дахо неуверенно обернулся к джонину. — Изволил… покопать…

Охраняющий работы (а это, похоже, был именно он) придирчиво осмотрел юношу. Шиноби, определенно, да еще и джонин в таком возрасте — вероятнее всего — гений из первого выпуска Академии. Один из тех монстров, что воспитал Второй Хокаге, но только вот какой класс? Хотя это очевидно — второй. В третьем учились какие-то совершенно невообразимые шиноби, по слухам. Тот же новый командующий со своим протеже, чье небольшое выступление перед командующими уже стало байкой среди солдат. А этот…

— Шиноби-сан, приказать выдать вам лопату? — голос юхея выражал почтительность и вежливость.

— Я справлюсь без нее, — ответил Сенсома. — Укажите мне точно, где должна быть землянка и не мешайте.

Мужчина пожал плечами. Этих шиноби не поймешь — то презрительно на доспехи смотрят, то руками копать хотят. Психи.

Но перерожденный психом не был, он был мастером Стихии Земли. Когда один из солдат четко очертил границы будущей землянки, Сенсома присел на корточки и упер руки в рыхлую землю. Напрягся, подал чакру и… ничего не произошло.

— А скажите мне пожалуйста, зачем так много бочек с водой в лагере? — спросил, меж тем, джонин, никак не отреагировавший на это, у удивленных его нулевой результативностью юхеев. — Их же слишком много.

— Так ведь это… Если подожгут чего техникой… — неуверенно ответил один из мужчин.

— Ах, ну да, — Томура понимающе улыбнулся, все так же держа руки на земле. — Лес же кругом. Туплю.

И… все. Он так и продолжил сидеть, не делая даже намеков на работу. Просто занял квадрат. Охраняющий юхей, носящий доспехи, стоя за его спиной, покрутил пальцем у виска, отчего несколько воинов с лопатами не сдержали улыбок.

— Ни капли, — улыбнулся на это шиноби. — Я создаю землянку своей техникой.

— Эм-м-м… — пусть и смущенный, юхей не особо поверил. — Вы владеете Стихией Земли?

— Всеми пятью, если интересно, — кивнул Сенсома. — Захотите — поджарю вам мясо. У вас есть мясо?

— Мясо-то у нас есть, — вновь усмехнулся странностям парня мужчина, не поверивший, очевидно, в байку про «всеми пятью». — Но сначала нужно закончить работу…

— Эта готова, — джонин встал, смотря себе под ноги.

Взгляды переставших копать воинов направились туда же, но ничего особенного не увидели. Изменений не было.

— И-и-и… Где же она?.. — вновь заговорил юхей в доспехах.

— Вот, — Сенсома нагнулся и резким движением сдернул дерн с земли, открывая взорам вытянувших шеи юхеев аккуратную квадратную дырку, проделанную, как и все остальные работы, с помощью техник Стихии Земли.

Охраняющий было шагнул к ней, чтобы убедиться, что удивительный парень и правда сделал там землянку за каких-то несколько минут, но был остановлен Сенсомой:

— Вам туда нельзя, она лично для меня. Убьетесь.

— Вы не собираетесь ночевать в квадратах шиноби? — удивился юхей.

— Так вы их называете? — парень улыбнулся. — Не собираюсь. Но и вас не брошу. Давайте, показывайте следующее место и говорите ваши пожелания. Думаю, штук двадцать-тридцать я до завтра успею накопать.

Дело спорилось, и множество незанятых юхеев сбежались посмотреть, что вытворяет странный джонин на месте будущих квадратов. А джонин вытворял… Он быстро и легко строил совершенно разные типы землянок — какие хотели сами воины, которым там предстояло жить. Быстро, четко, экономно. На втором часу работы пришла мысль делать по две землянки сразу, но… чего-то не хватило. Земля в двух совершенно разных местах не подчинялась…

На голом контроле таких фокусов не повытворяешь, но этот факт заставил перерожденного задуматься.

— «Если бы я имел возможность контролировать хотя бы пятьсот метров площади земли под ногами…» — размышлял он. — «Полностью контролировать, конечно. Я мог бы, пожалуй… А это мысль. Похоже, что новая техника ранга S не за горами. Нужно только обдумать все детали и немного попрактиковаться.»

К ночи Сенсома действительно смог бы сделать около трех десятков землянок, но признательные ему юхеи отговорили его от таких «больших нагрузок», предложив отдохнуть вместе с ними и поджарить-таки то самое мясо. Вечером того же дня все воины, не способные использовать чакру, находившиеся в лагере, уже знали имя «Сенсомы-сана» и радостно звали парня посидеть вместе и выпить «по сто грамм».

Юноша, внезапно ставший первым шиноби по популярности у юхеев фронта с Ветром, отказывался от всех предложений, говоря, что у него слишком много работы. Когда он поведал, что, вообще-то, является заместителем нового командующего, равно как и его одноклассником, его авторитет вообще взлетел выше неба.

Простой, общительный парень, казалось, понимал людей, которым не дано было родиться шиноби. Он легко находил общий язык с каждым, провел пару показательных поединков на мечах, без использования чакры, и вообще здорово так поднял веру обычных людей в шиноби.

А уж когда его, матерясь, лично пришел забирать на совет сам Бог Самураев…

В общем — в тот день у лагеря появилась новая легенда. Легенда о шиноби, который близок к людям настолько, что сам уже будто человек.

* * *

А на следующий день, заместитель командующего выбил себе первую боевую миссию…

— Не глупи, Сенсома, — Кагами беспомощно смотрел за тем, как его друг одевается в свой боевой комплект и проверяет меч. — Ты — заместитель! Я конечно знаю, что ты любишь бить людям лица, но это уже перебор! Тобирама-сенсей…

— Знает меня как облупленного, — перебил его перерожденный. — И конечно — понимает, что я буду тут делать. И ты должен понять — у нас недостаток в боевой силе. Парни из твоего клана хороши, но ты же сам понимаешь, что они не заменят две сотни шиноби, которых увел Рокуродо. А кто заменит? Ты, я, Тецу — мы бы могли. Но тебе и правда надо сидеть тут, а вот мы с Тецу можем и будем восстанавливать баланс между «было» и «стало».

— Сенсома, блин… — Учиха нахмурился, понимая, что проигрывает спор. — Эй, я в курсе, что ты прав, и все такое, но ты же ведь просто хочешь сразиться с кем-нибудь, да?

— Конечно, — широко улыбнулся Томура прямо в кислое лицо главы клана Учиха. — Не ожидал что ли?

Миссия была проста — проверить развалины крепости, когда-то принадлежащей клану Мацумото — семье торговцев из Страны Огня. Крепость была самой настоящей, но никому не нужной, потому что со Страной Рек Огонь никогда воевать не собирался, а потому ее выкупили Мацумото. В самом начале войны ее разрушили до основания, причем сами же торговцы — чтобы ее не использовали враги.

Сенсома выбрал именно это задание из списка первостепенных, потому что знал — там точно кто-то есть.

Был собран небольшой, можно даже сказать диверсионный, отряд, состоящий из Тецу, Сенсомы и двух «местных» джонинов, воюющих на фронте с Ветром с самого начала, а потому знающих все их повадки, тактики и уловки. Один из них раздал обоим парням по небольшой книжечке, удобно помещающейся в подсумок.

— Это Книга Бинго, вариант для фронта с Ветром, — пояснил он. — Здесь — список самых сильных шиноби врага, а так же — нукенинов, которые могут объявиться где-то неподалеку. Приметы, сильные и слабые стороны, все кратко. У врага вы сможете найти подобные, и, уверяю, лучше проверять трупы сразу. Иногда там находится довольно полезная информация.

— А вызубрить все, чтобы не таскать с собой и не сливать наши данные Песку? — усмехнулся Тецу. — Или лень?

— Не все владеют Шаринганом, парень, — сурово осадил его второй джонин. — А информация постоянно изменяется, пополняется и прочее. Генины, например, не так хорошо запоминают такое.

— Без драк, господа, одно дело делаем, — как бы между делом прервал обоих заместитель командующего. — Сильные шиноби, сильные шиноби, сильные шиноби… Тецу, ты видишь это?

— Вижу что? — угрюмо спросил Учиха, листая страницы. — Что у Песка дохрена крутых джонинов?

Читая, он даже не увидел, пусть и заметил, что Сенсома встал прямо перед ним с такой же книжкой. Ну шиноби и шиноби, и что? Чего это он вдруг на этом внимание заострил.

Подняв глаза, юноша понял.

Ученик Мадары, ученик Тобирамы, ученик Саске и ученик Мусаси был просто в восторге! Его глаза горели, нет сверкали, в полной мере передавая всю ту радость, что испытывал их хозяин! Чуть ли не слюной обливался — так был восторженно рад этой чудной книжке бывший староста третьего класса первого выпуска Академии шиноби Скрытого Листа!

— Все нормально, — махнул рукой Тецу джонинам, аж отшатнувшимся от «загоревшегося» юноши. — Он всегда такой, когда дело касается… сильных шиноби.

— Но я не понимаю лишь одного! — пусть перерожденному и удалось справиться с безудержной радостью, она все еще сквозила в его голосе. — Скажите мне пожалуйста, почему Казекаге находится на второй строчке сверху, а на первой какой-то… Бескожий Демон?..

— Это странная история, — пожал плечами один из джонинов. — Этот парень объявился на фронте с Молнией почти три недели назад. Бойцы говорят, что он был перебинтован с головы до ног, но это точно был не Муу из Камня.

— Муу из Камня? — не понял Тецу.

— Джонин. Заместитель Цучикаге, — пояснил джонин. — Так вот… Тот человек был весь в бинтах, только глаза оставил и волосы свои длинные. Красные они. Парни говорили что-то вроде рисунка у него на них, но он всегда двигался слишком быстро, так что рассмотреть они не успели. Черные пятна какие-то… В общем — наших он знатно тогда потрепал. В одиночку. Использовал все пять стихий и какие-то странные техники. Вроде как… Поглощал ниндзюцу, говорят… А в тай с ним никто не справился. Вообще никто.

— А тут-то он нахрена? — так и не понял Сенсома. — И, опять же, выше чем Казекаге.

— Да потому что выжившие, по словам которых и составляли описание, Ками клялись, что он сильнее! А знаете в чем прикол? Из всех выжили лишь двое Хьюг, что на тот момент были в лагере и видели, как этот псих убил другую двойку Хьюг. У них там эти двойки образуют систему, благодаря которой в штабе всегда знают, что творится на поле боя. Ну вот и прикинь, чего такого они там увидели, что обоссавшись от страха просили перевести их на любой другой фронт, а когда их спросили про уровень сил талдычили «самый сильный». Такая вот, братцы, фигня…

Все задумались. Шиноби, чей уровень превосходит даже Каге… Он мог быть секретным оружием Облака или же вообще третьей стороной, но все равно не верилось, что такие существуют. И ведь не идиоты же книгу Бинго обновляют, а он там на всех фронтах на первом месте.

— Может, джинчурики? — предположил, наконец, Тецу. — Хотя нет — его бы чакру Хьюги бы опознали.

— Ладно, без паники, — отмахнулся Сенсома. — У нас вообще-то миссия. Идем.

До крепости было недалеко — сотня километров по лесу. Для шиноби — пустяк, особенно для четверки сильных джонинов. По пути они встречали другие отряды — кое-кто просто патрулировал местность, а кто-то возвращался с задания или шел на него. Не переговаривались — спешили. Да и лишний раз шуметь было нельзя, поэтому общались жестами, общепринятыми в Конохе.

К месту прибыли через полтора часа. Разрушенное здание впечатляло своими размерами даже сейчас, хотя как укрепление уже не могло использоваться.

— Здесь часто происходят стычки, — тихо объяснил один из джонинов. — С переменным успехом — то мы их, то они нас. Еще ни разу здесь не было больших потерь — так, столкнемся лбами, да отступим. Рокуродо-сама считал, что это неплохо — бесплатный боевой опыт, относительно безопасный. Правда и Песок так «прокачивался», но у них открыт фронт с Землей, так что они и без нас могут обкатать своих новичков в битве. Мы — нет.

— И это, по вашему, война? — фыркнул Сенсома. — Тецу, что там?

Учиха активировал Шаринган и внимательнейшим образом осмотрел развалины. Пусть его глаза не позволяли смотреть сквозь стены, они могли уловить мельчайшие следы присутствия постороннего человека на территории. Любая мелочь, любая зацепка, а после — цепочка сложнейших расчетов, проводимая практически на автомате, и вот — клан Учиха побеждает в номинации «лучший клан детективов», обойдя даже дальнозорких Хьюга.

— Ничего. Пусто, — в голос ответил парень.

Но отпальцевал совершенно обратное…

Джонины не заметили его знаков — им был не знаком язык жестов третьего класса, а вот перерожденный все понял. Все понял и радостно улыбнулся — скоро будет настоящее веселье.

Четверка двинулась, все еще осторожно, но уже не таясь, пробираясь все глубже на территории крепости. Джонины были расслаблены. Все четверо. Только вот двое из них расслабились по-настоящему, а двое…

Свистнуло! Тецу, ловко извернувшись, пропустил четыре отравленных сенбона над головой, сразу же активируя Шаринган и отпрыгивая назад. Сенсома, просто отпрыгнув с того места, где только что стоял, успел еще и отбить те иглы, которые предназначались моментально напрягшимся джонинам. Мужчины поняли, что не успели бы, и кивками поблагодарили парня.

— Какие шустрые сегодня, — донеслось из-за обломков. — И какие молодые!

На развалинах крепости показались восемь шиноби, носящие протекторы Деревни Песка. Три джонина, четыре чунина, генин. Говорившей оказалась женщина, носящая жилет джонина. Ее напарники — мрачные крепкие парни, напряглись, будто готовясь к прыжку. Единственный генин — мальчик двенадцати лет, вытащил из подсумка кунаи и тоже приготовился к бою.

— Выглядите серьезно, — улыбнулся им Сенсома, выходя вперед. — Пришли молодняк обкатывать опять?

— Это что-то вроде тренировочного полигона, — усмехнулась в ответ женщина — единственная, кто не достал никакого оружия. — Ты совсем-совсем новенький? Я конечно не всех ваших тут видела и знаю, но такого красавчика бы запомнила. И что с твоими глазами? У Учихи-то понятно… Кстати, рада видеть тебя, красноглазый ублюдок. Хотя я вообще рада видеть любого красноглазого ублюдка. Вы…

— Извините, — невинно перебил ее перерожденный. — А вы долго болтать будете? У меня просто времени мало, я — заместитель нового командующего нашим фронтом…

— Нахал, — прокомментировала женщина. — И лжец.

— Нет, — под обалдевшие взгляды джонинов, юноша вытащил официальный значок заместителя. — Видите? За-ме-сти-тель!

— Наверняка — сын какой-нибудь шишки, — отмахнулась женщина. — Еще и джонина так рано получил… Рампо — убей его. Этого оставлять в живых мы не будем. Да и остальных тоже — сегодня у меня плохое настроение, я не успела рассказать о своей ненависти к Учихам…

Чунин, которого она назвала Рампо, отрывисто кивнул командиру и бросился прямо на безмятежного юношу. Женщина улыбалась, остальные были готовы поддержать напарника железом, как только тот свяжет жертву ближним боем, а Тецу предупреждающе отпальцовывал джонинам, решившим помочь заместителю.

Но едва чунин добежал, Сенсома взмахнул перед ним рукой, даже и близко не задев. Женщина хохотнула, понимая, что мальчишка просто перепугался до смерти и теперь кривляется, а вот чунин…

Парень рухнул как подкошенный, будто нечто невидимое перерубило его пополам, хотя он точно был цел и жив-здоров. Но недолго — молодой джонин Листа, за мгновение окутавшийся какой-то странной… энергией… или силой, наступил ему на голову и почти без усилий ее раздавил, украсив каменный пол крепости его мозгами.

— Я тоже не собираюсь оставлять вас всех в живых, — поведал Сенсома мгновенно напрягшимся шиноби. — Развели тут детский сад… Тецу — займись чунинами, джонины мои. Парни — прикрывайте!

Сказав это, он бросился вперед с немыслимой скоростью, отчего нервы у джонинов Песка сдали, и они использовали свои техники:

— Стихия Ветра: Ветроворот!

— Стихия Огня: Огневорот!

Сдвоенное ниндзюцу, похожее на то, что использовали Хирузен и Данзо, когда экзаменовали Узумаки на пригодность быть телохранителями для Узукаге, оказалось мощным. Джонины Листа, решившие прикрыть юношу, просто не успели сложить печати Стихии Воды, которой оба владели, ну, а Тецу было начхать на проблемы одноклассника, потому что он знал — эти для него препятствием не станут.

И не стали. На бегу сняв очки, юноша скороговоркой прошептал код-активатор для нужного фуин, и бросил их прямо в пламя! Техники Печатей, которые ему дал Тоширо, стояли на совершенно новом уровне, по сравнению с его собственными, отчего теперь юноша мог создавать печати, которые могут нейтрализовать даже ниндзюцу высших уровней. Проблема в том, что такие печати рисуются очень долго, но вот если наделать таких заранее…

Пробежав потерявшее силу пламя насквозь, Сенсома буквально влетел в троицу джонинов с кулаками! Противники перегруппировались, из-за чего женщина оказалась за спинами парней, явно лучше сражающихся в ближнем бою. Они бросились к перерожденному, готовые к любым техникам, но встретились с холодной сталью его клинка.

К их чести стоит отметить, что получив всего лишь по семь неглубоких порезов, они сумели подстроиться к атакам парня и стали пропускать куда меньше. Женщина за их спинами взмахнула руками, и в Сенсому с разных сторон полетело разнообразнейшее железо в таких количествах, что юноша даже возмутился, отпрыгивая:

— Чего так много-то?!

Металла и правда было много, и вскоре Томура понял почему.

С разных сторон на него, щелкая механизмами и поскрипывая, вылетело аж пять разных кукол с человеческий рост, которыми, с помощью нитей из чакры, управляла женщина. Постоянно осыпая Сенсому кунаями, сенбонами и сюрикенами, эти куклы еще и сражались в ближнем бою, причем делали это относительно неплохо ввиду того, что не боялись получить кулаком, а еще потому, что двое джонинов и тонны железа все-таки мешали парню двигаться.

Поняв, что из такого положения он все равно ничего не сделает, Сенсома отпрыгнул так далеко, как только смог, уже на подлете складывая единственную нужную печать:

— Стихия Земли: Земляная Стена!

Закрывшись, парень тут же создал своего Земляного Клона и вновь бросился к врагам, открывая уже Четвертые Врата!

Только добравшиеся до стены джонины повернулись на него, отвлекаясь, а потому клон смог, пользуясь их заминкой, использовать Земляного Дракона, пусть и не начиненного фуин, но все еще довольно опасного. Чудовище из чакры легко пробило Земляную Стену и врезалось в одного из джонинов! Второй смог увернуться и атаковал Дракона чем-то убойным, но Сенсома в ту сторону уже не смотрел, пробираясь к женщине-кукловоду через ее марионетки.

— Ебаные куклы! — взревел он, бросая бесполезный меч… в генина, занятого расстрелом Тецу сюрикенами.

Парень вскрикнул и упал — клинок попал ему точно в сердце, а Сенсома, тем временем, смог-таки улучить момент и врезал по одной из кукол, но не просто обычным ударом, а тем самым — «больше чем возможно». Грохнуло. Треснуло. Попавшая под чудовищный удар марионетка попросту разлетелась в щепки, а женщина, никак не ожидавшая такого, упустила момент, и Сенсома подобрался к ней совсем вплотную.

— Я тебя… — начал было он, но был прерван одним из джонинов, который разобрался с Драконом и нагнал юношу.

Второй джонин был повержен сокомандниками Томуры, а потому целей у парня осталось две. Краем глаза увидев что Тецу почти разобрался со всеми чунинами, перерожденный разочарованно выдохнул и…

— Стихия Молнии: Шокирующий Разряд!

Влив столько чакры, сколько вообще влезет, юноша смог-таки пробить защитный слой чакры, которой напитал свое тело джонин. Раньше эта техника бы определенно не пробила бы такую защиту, но сейчас, когда родная чакра юноши стала сильнее, ему удалось, и он, воспользовавшись временной недееспособностью врага, тут же снес ему голову одним ударом!

Оставшаяся в одиночестве женщина с ужасом в глазах смотрела на молодого джонина. Ее куклы против него бесполезны, ее команда мертва, а ее скорости не хватит, чтобы убежать. Она… проиграла…

— Такие слабые, что даже не пришлось считать, — вздохнул Сенсома. — Ну да ладно — насчитаюсь еще на войне. Ни одного из вас в книге Бинго нет, но ты тут уже довольно многих знаешь, значит вы не так уж и талантливы. Скучно…

— Постой, дай мне… — договорить женщина не смогла, сделав финальный рывок, перерожденный снес ей голову точно так же, как сделал это ее напарнику.

— Эти ребята — полный отстой, — кисло поморщился Сенсома, спустившись к своим.

— Это просто ты стал слишком уж сильным, — Тецу деловито обшаривал карманы чунинов. — У этих книги Бинго нету… Ты, кстати, охренеть как удивил наших спутников. Они думали о тебе примерно в том же ключе, что и та баба.

— Неужели я так похож на богатенького мальчика? — удивленно спросил у джонинов перерожденный. — Вот уж не подумал бы…

— Приносим свои извинения, — поклонились оба. — Но заместитель командующего-сан, вы и правда нечто! Неужели все выпускники Академии так сильны?

— Почти, — кивнул Томура рассеянно. — Третий класс так точно… Тецу! Собирайся!

— Уходим? — деловито спросил друг.

— Приходится, — разочарованно выдохнул юноша. — Я оформлял все это как задание, а не как вылазку или рейд. Дурак — думал будет веселее.

— Для первого раза сойдет, — усмехнулся Учиха. — Пошли, будешь помогать юхеям. Снова.

— Лучше я надеру тебе зад на спарринге! Снова!

* * *

Той же ночью к крепости пришел отряд из десяти шиноби Листа. Новое командование посчитало засаду, похожую на ту, которую организовал здесь Песок, очень эффективной, так что отправили чунинов под предводительством четырех джонинов стеречь вражеские силы.

При выявлении хотя бы одного вражеского шиноби из книги Бинго было приказано бежать.

— Как грубо — устраивать такую бойню в этом месте… — звонкий девичий голос пронзил тишину. — Как подло…

— Старшая сестра, ты же знаешь — Коноха в проигрышном состоянии, — вторил ей мужской молодой. — Это было правильным решением, как по мне…

— Эбизо, ты слишком щадишь врагов, — пропела все так же девушка, а из темноты в приготовившихся к бою шиноби полетело железо.

Всего за три минуты все было кончено. Пара шиноби — молодой парень и молодая девушка, обыскали трупы.

— Смотри, Чие, ты уже на четвертом месте! — воскликнул Эбизо. — А у меня позорное семнадцатое…

— Два года тренировок разницы, — усмехнулась девушка. — И талант. То самое — чего у тебя нет.

Но младший брат пропустил подколку мимо ушей, осматривая место боя. Не их боя, разумеется, а того, что прошел днем.

— Тайю мертва… — парень почесал подбородок. — Недостаток таланта? Она ведь была очень неплоха.

— Ее куклы отличались прочностью, — кивнула девушка, присаживаясь у трупа. — И смотри — все, кроме одной, целы, а та совсем в труху. Что это значит?

— По ней долбанули техникой? — предположил брат.

Девушка прописала ему несильный подзатыльник:

— Балда! Какую это технику надо применить, чтобы пострадала только ОДНА марионетка из пяти, да еще и так — без обугленностей и прочего?! Да и на голову Тайю глянь — ударили рукой.

— Хочешь сказать, что кто-то сломал ее куклу ударом? — округлил глаза Эбизо. — Да ее ж даже Ганс используя Вдохи Небес не сломал бы! А уж так…

— Ну, Ганс не использует на тренировках больше четырех активаций, — напомнила Чие. — Но да — я бы хотела встретиться с тем человеком, кто сделал это. Сильные парни… — она улыбнулась. — Меня заводят…

Первая Мировая Война — не победить, но и не проиграть

— Хокаге-сама!

Тобирама небрежным взмахом руки предупредил все формальности, обязанные вот-вот политься из посыльного. Должность обязывает, но пошли они в жопу эти обязательства — из-за всех этих поклонов и вежливых расшаркиваний он тратит времени больше, чем когда-либо потратит на сына. И это бесит. Бесит настолько, что Сенджу начинал понимать своего покойного брата, вечно старающегося поддерживать образ несерьезного болвана, которому даром не нужно всеобщее преклонение.

В такие моменты Тобирама искренне и по-черному завидовал Хашираме…

— Что там? — отрывисто бросил Хокаге и, по совместительству, командующий фронтом с Молнией.

Да, спустя пять месяцев, после начала войны, Тобираме пришлось покинуть Коноху, для того, чтобы поддержать самый опасный фронт. Облако взбодрилось, не только тесня Лист, но и успевая при этом трепать Туман, изрядно насоливший им в Узушио. Мизукаге сглупил, отправив большинство сильных шиноби именно на фронт с Огнем, и в итоге Молния сильно наказала его за это. Треххвостый Биджу оказался во власти Райкаге…

Никто не знал как это произошло! Никто! Аналитики из штаба лишь строили догадки, и в каждой более-менее правдоподобной фигурировал неопознанный шиноби в бинтах с длинными красными волосами и колоссальной разрушительной мощью. Бескожий Демон нападал редко, но метко и, во многом, именно из-за него Тобираме пришлось экстренно брать на себя командование фронтом с Молнией — остальные просто не справлялись из-за постоянного давления.

Хотя оставлять Скрытый Лист под серьезной защитой лишь одной Мито совершенно не хотелось…

— М-мародеры, господин… — неуверенно сообщил посыльный. — Н-насильники… Из наших.

Хокаге поморщился. Мало того, что он и так почти не спит, каждую секунду своего времени уделяя этой войне и оружию, которое будет способно переломить её ход, так еще приходится решать вопросы с какими-то придурками, не умеющими держать себя в руках.

— Иду, — все же сказал он, вставая.

Лагерь не спал. На фронте с Молнией вообще редко спали — не до того было. Райкаге, почувствовав силу и поддержку того неизвестного «Демона», как будто с цепи сорвался, беспрерывно атакуя силы Листа. И быть бы этим силам разбитым, если бы не прокол Облака в Узушио и не личное присутствие на фронте Хокаге. У врагов банально не хватало сил уничтожить коноховцев одним мощным ударом, а по другому быстро победить не представлялось возможным.

Тобирама усмехнулся, провожая взглядом обоз с продовольствием — ему затяжная война куда выгоднее.

Провинившиеся стояли на коленях у высокого ветвистого дерева под охраной троих джонинов. Устав Листа был однозначен — насиловать и бесконтрольно убивать мирное население страны противника запрещено. Понятное дело, что порой это необходимо, но тех, кто убивал мирных граждан по необходимости на колени не ставили…

— В чем дело? — с ходу спросил Хокаге, не отреагировав на поклоны джонинов.

— Три чунина, генин, девять юхеев, — начал один из них. — Задание по захвату предполагаемой точки снабжения двадцатого северного квадрата. Задание выполнено, но… Джонин-капитан погиб, и за старшего остался чунин — Пари Масао, — кивок в сторону молодого парня с разбитой губой. — Захватив точку, оказавшуюся мелкой деревушкой на двадцать домов, и убедившись, что сопротивления не будет, виновные разошлись. Убили всех мужчин, включая одного шестнадцатилетнего парня, в деревне, а после — собрали в одном доме два десятка женщин и…

— Довольно, — опустилподробности Сенджу и перевел взгляд алых глаз на виновных.

И шиноби и юхеи сжались. Никто не пытался что-либо сказать, никто не пытался оправдаться или, хотя бы, выглядеть менее виновным. Все бойцы знали о крутом нраве сурового и вечно хмурого Хокаге, не терпящего нарушения законов. Любых законов.

— Задание завершено? — спросил он у Пари Масао — чунина, что стал главным, после смерти капитана.

— Д-да… — хрипло ответил тот, не поднимая глаз.

— Развязать, — к всеобщему удивлению велел Сенджу. — Понизить в звании на ранг. Каждого. Перевести на вылазки и столкновения на третьем квадрате. Лишить премий на год. Выполнять.

Не верящие в свое счастье насильники хлопали ресницами, ошарашенно открывая и закрывая рты. Джонины, сторожившие их, тоже не понимали такого приказа, но, пусть и сильно хмурились, исполняли. Лишь Шикогеру Нара — главный аналитик страны и, по совместительству, советник Хокаге, наблюдавший за произошедшим недалеко от палатки госпиталя, не выказал своего удивления, хотя, когда Тобирама подошел ближе, спросил:

— Вы же не подпишете теперь указ о том, что насильников и мародеров нужно оставлять в живых? Армия станет чем-то… совершенно…

— Опасным, — оборвал его Сенджу. — Страшным для врага. И да — подобный указ должен быть на моем столе к вечеру — подпишу.

— Вы же не серьезно?.. — вот тут уже немолодой Нара удивился. — Хокаге-сама, идеалы Листа…

— Его не защитят, — вновь перебил Тобирама. — У нас не хватает людей, Шикогеру, а потому бойцы, которые выполняют возложенные на них миссии, будут жить. Пусть и недолго — третий квадрат им явно не по зубам.

— Хотите сказать, что только что подписали им смертный приговор? — догадался Шикогеру. — Они ведь и правда станут там расходным материалом.

— Хочу подписать такой приговор каждому, кто будет отвлекаться от цели. А для этого мне нужен указ. У тебя четыре часа.

— Хай.

Глава клана Нара исчез в Шуншине, а Тобирама поднял голову к небу.

Как тяжело — быть ответственным за ход войны, которую нельзя не проиграть. Как ужасно — превращать своих же граждан вместо мертвых кусков мяса в живые, но все еще куски мяса. Расходный материал — сейчас таким для Хокаге мог стать почти любой из страны. Если не считать учеников и семьи — каждый, пожалуй.

Через месяц, по прикидкам, его техника будет готова, а пока — нужно держаться. Фронт с Землей успешно противостоит Камню — кланы Сарутоби, Инудзука, Акимичи, Яманака и Нара послали туда большинство своих лучших людей, а управлял общими силами, конечно, Саске Сарутоби — после прибытия Хокаге на фронт с Молнией, глава самого богатого клана Конохи, забрав сына, отправился воевать с людьми Цучикаге. Фронт с Водой тоже был успешен — из-за того, что Облако знатно так ослабило Деревню Тумана, у Огня появилась некая фора.

А Песок… Тобирама усмехнулся — вести с фронта с Ветром не отличались краткостью и информативностью, но вселяли надежду. Вот, последнее, например:

«Его назвали «Берсерком Конохи». Тобирама-сама, он совершенно не слушается приказов! Совсем недавно он начал лично разрабатывать миссии по отлову шиноби из Книги Бинго. Пока что он нацелен на третий десяток мест, но я уверен — скоро его аппетиты возрастут. Мы даже не меняли расположение лагеря уже три месяца — противникам не до нападений — они засели в глухой обороне!

Судя по разведданным можно сказать одно — они ослабляют фронт с Землей, чтобы всеми силами навалиться на нас. Не знаю, сможем ли мы это пережить, но он в восторге.

Тобирама-сенсей, вы и правда прислали нас сюда только для этого?»

Поначалу Кагами пытался слать нечто официальное, но потом быстро махнул на это рукой — ничего действительного важного он и так не утаивал, а Хокаге экономил кучу времени и поднимал себе настроение, читая его отчеты. Сенсома бушевал, обрушивая на шиноби Песка и юхеев Ветра всю свою немаленькую мощь. Кем бы ни был командующий фронтом врага, его решение не сталкивать своих лучших воинов с Томурой казалось глупым, ведь из-за него Песок нес очень много потерь. Шиноби, слабее джонинов высших рангов, против «Берсерка Конохи» сражаться не могли, особенно если он ставил себе цель закончить все быстро и эффективно. Тот же Хирузен, не уступающий Сенсоме в силе, уже сражался с лучшими из Камня и тоже заработал свое первое прозвище — «Мастер Техник», но убитых на его счету в разы меньше.

Улыбнувшись вновь, Хокаге тряхнул головой — если так пойдет дальше, его же ученики и остановят войну, оставив учителя не у дел!

— Господин Второй! — прямо перед Сенджу из Шуншина вышел джонин. — Облако вновь идет в наступление на третьем квадрате!

Хорошее настроение исчезло, заменив себя на холодную злость и собранность. Фронты держатся благодаря сильным шиноби и многочисленным кланам, из-за которых, собственно, и началась эта война. Если бы Огонь не мог противостоять всем своим Великим конкурентам одновременно, Коноху бы не захотели уничтожить.

Но это не значит, что победа близко. Это значит, что все только начинается…

* * *

— Но это не значит, что победа близко, — грозным командирским тоном вещал Кагами, отчитывая своего заместителя. — Это значит, что все только начинается!

Сенсома сидел напротив Учихи и, морщась, выдергивал из своего тела мелкие сюрикены. Новое оружие треклятых кукольников оказалось очень эффективным — от сотен миниатюрных звездочек отбиться было невозможно, а вот ранили они глубоко. Хорошо еще, что яд на такие крохи нормально нанести нельзя.

— И все же — это наш шанс, — ответил другу Томура, шипя от боли.

Речь шла о последних разведданных, полученных отрядом заместителя командующего в дерзкой вылазке прямо к штабу врага. В сам штаб, понятное дело, соваться не стал даже Сенсома, что уже делало честь каждому шиноби, находящемуся там, но вот организовать налет на пункт передачи информации (традиционно у пустынников находившийся в пещере) все же решился. Налет получился очень уж неожиданным, а все потому, что находился тот пункт в Стране Ветра, а не Рек.

Да — Сенсома с маленьким отрядом сильных джонинов (среди которых был и Тецу) прошел мимо базы врага, расположенной в Стране Рек, и сумел на одной наглости захватить пункт передачи информации…

Да — Кагами был просто в шоке.

На самом деле, перед молодым главой клана Учиха лишь недавно начала вырисовываться полная картина происходящего. Хокаге посылает сильных, но не сверх-элитных Учиха вместе с одним конкретно взятым безродным джонином на фронт с Ветром, дабы ими хоть как-то заменить силы, которые уйдут оттуда на другой фронт — туда, где они будут нужнее всего. Более того — он назначает перспективного, но недостаточно опытного Учиху командующим на этом самом фронте, хотя логичнее было если и не оставить Рокуродо, то, хотя бы, сделать командующим Сенсому — гораздо более талантливого в стратегии и тактике (шахматы тому пример). И это было сделано намеренно — ведь лишь Кагами, как бывший сокомандник, знает о гениальности Томуры не понаслышке, а потому не станет лишний раз ограничивать его там, где это может оказаться вредным, но зато сможет удержать его от совсем уж безумных поступков, коими он иногда грешил в запале битвы. Сам же Сенсома выполняет сразу несколько ролей — служит великолепной штурмовой силой, налаживает внутренние дела фронта (как с теми юхеями в лагере, например) и генерирует планы, идеи и мысли, которые потом превращаются в задания, вылазки и диверсии, что положительно сказывается на результатах фронта.

Но, черт возьми, как Хокаге мог предвидеть такое? Сенсома же, практически, совершает невозможное!

— Итог, — заговорил, наконец, Шикокура, все это время стоящий у входа в командирскую палатку. — Ветер собирает свои силы в Стране Рек, перетягивая их с фронта с Землей. Как нам известно — у Песка с Камнем договоренностей о перемирии нет, а значит — там их начнут поджимать увереннее. Но! Нас интересует лишь тот факт, что Ветер собирается смести нас одним ударом. Они бросят на нас джонинов — сильнейших из имеющихся, в то время как мы можем рассчитывать… Сколько Второй-сама сможет нам дать?

— До сотни токубецу-джонинов, — отозвался Кагами. — У них не мирные специализации, но до полноценных штурмовиков им не достать.

— Хирузена бы сюда, — вздохнул Тецу, сидящий в углу. — Они бы с Сенсомой опрокинули бы врагов в два лица…

— Ой не пизди, малец, — отмахнулся Мусаси, тоже присутствовавший на совещании штаба. — Видал я тех, кого Сенсома бил — джонины — да, но не элитники. Скольких из той ебаной книжки ты выловил, ученик?

— Шестерых, — перерожденный задумался. — Они и правда были сильными. Думаю — шестерых разом хватило бы, чтобы меня остановить.

— Это с учетом Восьмых Врат? — вскинулся Кагами.

— Без, — откликнулся Томура.

Одноклассники посмотрели друг другу в глаза и одновременно кивнули. Они уже говорили об этом. Еще одной причиной назначения сюда именно Сенсомы могли быть Врата. Пожертвовав собой, парень смог бы переломить ход практически любой битвы. Учиха не знал, что Тобирама возлагал надежды на Сенсому, как на воспитателя для своего сына. Но даже Сенсома, прекрасно это понимающий, все равно думал, что учитель мог им пожертвовать.

Если другого выхода не будет.

— Не забывайте о непонятной «Стране Неба», — напомнил Шикокура. — Что бы это ни было, но оно тоже поддержит Песок. В итоге — у нас два могучих врага, а мы сами…

— Полторы тысячи шиноби. В основном — чунины. Генинов самый минимум, а джонинов… В общем — их всего три сотни, — это уже начал зачитывать последние данные Варай Таккецу. — Юхеев поболее — три тысячи, но это вместе с ранеными разной степени. Атака же Ветра, судя по данным, полученным господином заместителем командующего, будет проводиться силами, превышающими наши примерно…

— В шесть раз, — угрюмо кивнул Сенсома. — И это — с учетом того, что на нас не выйдет Казекаге и их джинчурики.

— И у них будут резервы, — напомнил Кагами. — Много резервов — мы сражаемся с целой страной. Шестикратное преимущество в живой силе можно было бы как-нибудь отыграть, но…

— Атака должна быть произведена в течение недели, с учетом того, что они уже знают об утечке информации, — Шикокура нахмурился. — А плана у нас нет.

Все замолчали. Ветер не был сильнейшей из Великих Стран, противостоящих Огню, но и фронт, противостоящий ему, однозначно был самым слабым, если смотреть в глобальных масштабах. До прихода Учих с Сенсомой Песок нащупывал слабости Листа, так что и действовали они осторожно. Конечно — можно было бы сразу налететь всей своей армией нахрапом, и у них бы даже получилось бы победить, но потери были бы ужасны.

А ужасные потери никому не нужны.

После вмешательства Сенсомы, буквально в одиночку изменившего баланс сил, стратеги Ветра занервничали. Песок проигрывал в локальных стычках все чаще и чаще, Коноха давила, а последнее дерзкое нападение на пункт передачи информации и его успех говорили о том, что фронт с Ветром стал чуть ли не самым «легким» для Огня.

И вот теперь Ветер займется ими вплотную…

— План я придумаю, — пообещал Сенсома, прерывая молчание. — Но лучше — чтобы думали все. Перед нами стоит задача, и её условия мы знаем. Нам нужно взять все, что мы имеем, и решить ее. Времени мало.

— Повторное собрание сегодня в полночь, — объявил Кагами, жестом приказывая Сенсоме и Тецу остаться. — Пока что — свободны.

Поклонившись главному командующему, остальные удалились. Кагами, не смотря на неопытность, не только поддерживал своего неугомонного друга в его начинаниях, но и сам активно придумывал стратегии и тактики. Пару раз ему даже приходилось выходить на поле боя, так что противники знали командующего врага в лицо и тут же нарекли «Наследником Монстра», делая отсылку к Мадаре и его Сусано.

— Есть мысли? — спросил Учиха у одноклассников.

— Это будет слишком уж тяжело, — признался Тецу. — Но мы можем закрыть этот фронт, если заберем с собой всю шестерку их элитных тысяч.

— Цена — жизни всех людей в лагере, — напомнил Кагами.

— И я это помню…

Оба Учихи обратили свои взгляды на Томуру, старательно складывающего длиннющую (в сто печатей) серию жестов. Новая техника ранга S, секрет которой знали лишь члены третьего класса, вместе с которыми парень ее и создавал (Сэдэо и Хирузен тоже помогли ему, пусть и по переписке). Мощная, невероятно опасная в руках у такого, как Сенсома, но все равно не дающая того желанного преимущества, которое помогло бы им победить.

— Я обещаю к вечеру представить вам всем план победы, — сказал Сенсома после того, как завершил складывать все печати. — Но сейчас я должен идти на полигон — меня ждет последнее испытание.

— Считаешь, что уже готов использовать ее? — удивился Кагами. — Ты занимался ею всего четыре месяца.

— Она не несет в себе ничего принципиально нового, — пожал плечами парень. — Пусть и сама является этим «принципиально новым». Не волнуйся — я справлюсь.

Сказав это, он вышел из палатки, оставляя двух удивленных его невозможной… невозможностью Учих в одиночестве.

* * *

— Получилось! — выдохнул Сенсома, открывая глаза.

Он сидел в позе лотоса, уперев обе руки в землю, а вокруг него валялись развороченные взрывами камни и выкорчеванные с корнями деревья. Хьюга-наводчик, с которым они сегодня в последний раз отрабатывали совместное применение новой техники перерожденного на полную мощность, был бледен — он еще никогда не видел, чтобы один шиноби мог вытворять подобное, и был очень рад, что этот шиноби находится на их стороне.

— Каков ваш расход чакры, Тонро-сан, — спросил его Сенсома.

— Я в-в порядке… — белоглазый выглядел по-настоящему ошарашенным. — Господин заместитель… а-а… а ваши запасы… они…

— Все именно так, как ты видишь — КПД у техники чудовищный, — юноша довольно зажмурился. — Именно в этом, по сути, и заключается все ее действие. Ладно, не важно. Сколько сейчас времени?

— Одиннадцать.

— Очень хорошо, — джонин поднялся. — Иди отдыхай. В предстоящей битве будешь со мной, хорошо? У нас неплохо получается работать в команде.

Получив согласие, а так же низкий поклон, перерожденный тяжело вздохнул и неспешно потопал к лагерю. Его новая техника и правда была сильна, но выиграть им войну она не поможет. Более того — ее даже не хватит на то, чтобы выиграть хотя бы одно решающее сражение, максимум — перехватить инициативу в нужный момент. Сенсома не обманывался — его новое оружие не будет эффективно против сильнейших джонинов противника, оно хорошо сработает на средних (по уровню) джонинах и сможет быть подспорьем в бою против сильных, но и только.

Что до плана победы — перерожденный не шутил — он у него был. Вполне себе план и вполне себе победы. Главное — убедить Кагами в том, что это сработает.

Пусть собрание и было назначено на полночь, все командующие и их приближенные лица были уже на месте. Те, кто решает судьбу фронта с Ветром, те, кому Тобирама доверил совершить невозможное. По их взглядам можно было сказать одно — они готовы умереть за эту страну, но они не умрут без боя.

— У вас было время, — взял слово Кагами. — И теперь я жду от вас предложений.

План Тецу был прост — заманить врага на территории страны и поджечь леса, предварительно осушив все более-менее крупные водоемы. После — напасть с тыла, куда пробраться можно будет по многочисленным рекам Страны Рек. Простая, но эффективная стратегия, подразумевающая неожиданное нападение и все его плюсы.

Мусаси был оригинальнее и предложил встречать шестикратно превосходящие силы совершенно без юхеев. Воинов, не пользующихся чакрой, Бог Самураев предлагал запустить в Страну Ветра, где достойного сопротивления им не окажут, ввиду битвы на фронте с Огнем. Плюсы такого решения очевидны — три тысячи солдат просто-напросто обескровят Ветер до такого состояния, что он больше не сможет участвовать в войне, а если им, все же, решат серьезно помешать, то шиноби Листа будет куда проще сражаться с постоянно раздергиваемыми на два фронта шиноби Песка.

Шикокура просто раздал каждому по свитку, в котором был описан его план. Вернее не план, а целая цепочка различных хитростей, обязанных срабатывать одна за другой, чтобы в итоге уменьшить отставание по живой силе Конохи от Суны. Сложный ветвящийся вариант, продумать и предугадать который не сможет ни один стратег врага. Диверсии, засады, ловушки, почти беспроигрышные стычки — в шахматах или сеги такая комбинация сразу бы стала шедевром.

Но мир — не шахматы или сеги.

— Предложения дельные, особенно если их объединить, — Кагами задумчиво всмотрелся в карту. — Но все они предполагают… огромные потери и с той и с другой стороны. Наша цель — не уничтожение сил Песка, а удержание фронта. Сенсома?

— У меня есть, что вам предложить, — улыбнулся перерожденный, поправив очки. — Первое — каждый из планов точно должен быть использован, пусть и в урезанном виде. Кагами прав — мы не должны разбивать силы Суны, равно как и не должны дружно помереть здесь. Поэтому я предлагаю вариант, который совместит лучшие идеи из ваших планов, но, при этом, позволит нам обойтись с минимальными потерями.

— Я уже готов начать тебя обламывать, — усмехнулся Шикокура. — Слишком гениальным ты пытаешься себя выставить.

— Все просто — шиноби никогда не воевали так масштабно, — усмехнулся Томура. — Однако, обычные люди воевали. Проблема мастера Мусаси в том, что лично он никогда не водил армии в бой, предпочитая оставаться одиночкой, иначе, он бы уже давно додумался до того, что придумал я.

— Ты армий в бой тоже не водил, — напомнил Кагами.

— Но читал об этом, — парировал Сенсома. — Итак, господа, я предлагаю вам сдать этот фронт.

Все неверяще уставились на перерожденного, странно улыбающегося своим мыслям. О да — сейчас он чувствовал себя настоящим Кутузовым, стоящим перед «господами офицерами» и предлагающим поджечь Москву. Но ведь именно этого и не хватает этой войне — жесткости и творчества, благодаря которому и стал знаменит одноглазый полководец в его первом мире.

— Ни у кого из вас не возникло такой мысли, — продолжил юноша, пользуясь моментом. — Тецу был близок, и я было подумал, что мой план придумали за меня, но нет — не дожал. Мастер предложил дельную вещь, но только он слишком сильно верит в юхеев — Казекаге разберется хоть с четырьмя тысячами воинов, не использующими чакру, а он, судя по нашей информации, как раз сидит в Скрытом Песке и ждет нападения. План Шикокуры я бы назвал партизанской войной, но это — битва, а не война. Хотя некоторые задумки мы оттуда возьмем.

— Стой-стой-стой, — Кагами замахал руками. — Ты говоришь, что возьмешь задумки, значит — ты подразумеваешь битву, но… Ты же сам предложил сдать фронт!

— Именно, потому что в этом и весь смысл — битва должна быть не за фронт, — Сенсома понял, что его не поняли. — Ну хорошо, поясню. Допустим, мы снимаемся с позиций как раз перед нападением Песка, который уже готов к сражению с, пусть и меньшими, но ожесточенно сражающимися нами. Что они могут сделать в этой ситуации? Логичен лишь один вариант — идти за нами. Тут вступают задумки Тецу и Шикокуры — мы будем их изматывать той самой партизанской войной, поджогами, диверсиями. К тому же — сможем точнее узнать, скольким силам мы противостоим, и запросить, а главное — дождаться, подкреплений, без которых вся наша битва — размен жизнями между двумя Великими Странами.

— Но мы же сдадим фронт! — напомнил Шикокура.

— Господин Шикогеру бы все понял сразу, — поморщился в ответ Томура. — Очнитесь! Фронт — полоска земли! Зачем нам умирать за нее? Нахрена она нам вообще нужна?!

— Но как же… — замялся Кагами. — Это же наши территории…

— Вернем после окончания войны.

— Но… без фронта в страну проберутся лазутчики!

— Ага, как я сегодня утром. Заметь — фронт Песка стоял и не двигался, а я был уже на территории Ветра.

— Но тогда… — Учиха удивленно моргнул. — А действительно — зачем нам фронт?

Перерожденный дал всем время, чтобы подумать. Он понимал, что смотрит на вещи под иным углом, чем они, а потому не видел ничего странного в том, что оказался не понят в начале. Конечно, есть много условностей, но фронт — это лишь примерное расположение территорий, на которых идут битвы. Приказ Хокаге — держать фронты, означает именно держать, а не удерживать. Их можно передвинуть, главное — чтобы сражения продолжались, и война не заканчивалась, пока Великим Странам не надоест разбивать зубы об Огонь. Тот же Камень, например, уже потерял львиную долю членов клана-основателя, благодаря действиям клана Абураме. Первый Цучикаге уже готов был закрыть фронт с Огнем и выйти из войны — слишком многих жизней его соклановцам она стоила.

Точнее — такие у Сенсомы были данные.

— Я вижу, что вы немного прониклись, — улыбнулся он подумавшим членам собрания. — Тогда продолжим. Истязаемые партизанами силы Песка пробираются по Стране Огня, постоянно туша пожары и останавливаясь в заминированных деревушках. Им не надоест, но станет очень тяжело — и обозы с продовольствием тянуть далеко, и людей теряют, по сути, зазря, так еще и существует постоянная угроза неожиданного нам подкрепления с соседнего фронта — те же Сарутоби с Инузука. Более того — ситуация с Землей у Ветра сейчас напряженная…

— Если мы будем постепенно отщипывать от них по кусочку, то съедим целиком, рано или поздно, — задумчиво кивнул Шикокура. — Это и был мой план, но…

— Для его реализации нужно время, и сдача фронта нам его даст, — кивнул Сенсома.

— И таким образом — мы сдадим фронт, не сдавая фронта! — взбодрился Тецу. — Сенсома, ты…

— Знаю, но нет, — прервал его парень. — Это — еще не все. Были бы у нас достаточные силы, чтобы отвечать им в лоб, и эта стратегия была бы выигрышной, но таких сил нету, так что, когда ситуация станет критической, силы Песка должны будут броситься на нас сквозь любые ловушки и засады на максимальной скорости, просто для того чтобы догнать и навязать решающее сражение.

— Но они уже будут ослаблены, а мы, к тому же, получим право выбора поля битвы, — подхватил Кагами. — С этим справиться будет проще.

— А что до моего плана? — вспомнил Миямото. — Пошел он нахуй?

— Не пошел, — покачал головой Сенсома. — Но вместо юхеев мы отправим туда сильнейший отряд, который не просто будет резать мирное население, а нападет на Скрытую Деревню.

— Хочешь пустить кого-нибудь на корм Биджу и Казекаге? — усмехнулся Шикокура. — Я пас, если что.

— Для чего это нужно, Сенсома? — в свою очередь спросил Кагами. — Мы и так сразимся с ними на нашей территории. Они все равно не станут уже отступать, даже если их лидера убьют, да и не даст он себя убить — это глупо.

— Так мы сможем выбрать не только место для сражения, но и время, — пояснил перерожденный. — Нападение на родную деревню заставит их напасть сразу же, что даст нам возможность подготовиться к самому началу сражения. Они будут думать, что рвутся в бой сами по себе, даже не подозревая, что за них все решили мы.

— Смертников для похода в Суну ты выберешь или возглавишь? — нехорошо усмехнулся Шикокура. — Кроме тебя никто не сможет выжить после такого нападения.

— Почему же, сможет, — Сенсома пожал плечами. — Лично Узукаге со своей лучшей охраной тебя устроит?

* * *

— Это было круто, — поделился Кагами со своим заместителем, когда они остались одни. — Сенсома, ты…

— Давай не надо, ладно? — отмахнулся юноша. — Если ты забыл — я был чемпионом по шахматам до войны. Мировым чемпионом. Лучше послушай вот что — если мой изящный и гениальный план не сработает, то я решу проблему вульгарно.

— Ты так хочешь умереть? — холодно отозвался Учиха.

Именно он в их спорах насчет Восьмых Врат отказывался от жертвы друга. Он много раз объяснял и убеждал, что, мол, обычного шиноби потерять можно, но того, кто в свои двадцать лет является шиноби уровня Каге — никак нельзя. Умом он понимал, что победа над Песком, которую им могут обеспечить Восьмые Врата, оправдывает любые жертвы, так как это позволит не просто держаться остальным фронтам, а уже сражаться по-настоящему, но терять друга не хотелось даже ради тысячи таких побед…

— Умирать не хотелось бы, — потянул Сенсома, прикидываясь дурачком. — Хотелось бы жить… Но, — он в миг стал серьезен. — Если от меня потребуется отдать жизнь ради этой победы — будь уверен, я отдам. А теперь — рассылай своих людей и пиши письма Хокаге и Узукаге. Скоро все начнется…

* * *

Скрестив руки на груди, Сенсома хмуро смотрел на огромную толпу людей, приготовившихся к бою.

Три с половиной недели прошло с тех пор, как его безумный план приняли на совете командующих. Четыре дня они готовились, а потом двадцать один день убегали от огромной армии врага. Разведка тогда сплоховала, и сил противника было не в шесть раз больше.

Их было больше вдесятеро.

Собранные, опытные, участвовавшие в реальных боях и готовые уничтожить коноховцев суновцы выглядели устрашающе. Поначалу опешив, они преследовали своих врагов, проходя сквозь горящие леса, теряя людей в пустых деревнях, начиненных ловушками и взрывчаткой, и неся потери на другом фронте — фронте с Землей.

Цучикаге воспользовался слабостью людей Казекаге и надавил на Страну Ветра, чуть ослабив фронт с Огнем. Как итог — фронт Огня с Землей смог прислать Кагами подкрепления. Хокаге тоже слал людей, а Узукаге клятвенно пообещал помочь, так что план работал.

И вот, вчера было принято решение дать Песку бой…

Сенсома смотрел на шиноби Листа и юхеев Огня, готовых к сражению. Днем ранее отряд Узукаге напал на Песок и, в ходе скоротечной схватки, освободил Биджу-Однохвостого и несильно ранил Казекаге. Сегодня преследователи, которых по прежнему оставалось куда больше, чем коноховцев, получили приказ начинать атаку. Пара часов, и начнется сражение, которое может решить исход всей войны.

Кагами вышел вперед и, усилив голос чакрой, спросил людей:

— Что за воля движет вами, солдаты?

— ВОЛЯ ОГНЯ! — закричали те в ответ.

— Как и мной! — заявил командующий. — И сегодня, в день, который станет легендарным, что даст вам силы стоять, даже если вас ранят?!

— ВОЛЯ ОГНЯ!

— Они идут! — вещал он. — Враги, что хотят уничтожить нас! Но что еще страшнее — они хотят уничтожить Огонь! Огонь, что стал для нас домом! Но мы им этого не позволим! Солдаты! Что хотите вы защитить, дабы передать это вашим потомкам?!

— ВОЛЮ ОГНЯ!

— За Огонь, солдаты! — глава клана Учиха выкинул свой кулак к небу. — За Волю Огня!

— ЗА ВОЛЮ ОГНЯ!

— Сенсома, Тецу, Мусаси-сан, Шикокура, — Кагами развернулся к остальным командующим. — Мне нужна эта победа. Она нужна Огню.

— За Волю Огня, — серьезно кивнули ему все.

— Если я выживу, то сделаю этот день своим праздником, — пообещал Сенсома.

— Потому что сделал великое дело? — усмехнулся Учиха, уже предугадывая ответ.

— Не, — отмахнулся Томура. — Потому что весело будет!

Первая Мировая Война — сражение на Минном Поле

В оперативном штабе сил союза Ветра и Неба было необычно тихо. Все приготовились к прыжку в холодную воду, которой оказались силы врагов.

Кто бы мог подумать — сдать фронт для того, чтобы начать вести партизанскую войну! Из-за многочисленных кукольников, находящихся в армии Песка, и летунов из Неба, союзным силам приходилось еле плестись за уверенно отступающими вглубь своей страны коноховцами, постоянно подкидывающими им всякие гадкие ловушки. Машинерию-то обслуживать надо! А передвижные тех-центры не могут поддерживать общий темп, из-за чего и замедляют армию! Парочку самых медленных пришлось вообще бросить.

Но вчера произошло страшное — на Песок напали. Узумаки с их предводителем потрепали лидера деревни и, более того, освободили Шукаку, который тут же взбесился и принялся буянить. Диверсия на троечку — Казекаге, даже будучи раненым, остановил Биджу вместе с отрядом по запечатыванию, так что больших разрушений и потерь среди шиноби было мало. Однако — монстр из чакры, единственный из девятерых специализирующийся на песке, в пустыне способен творить чудеса.

Кровавые чудеса.

Солдаты яростно скрипели зубами, когда сегодня им зачитывали списки погибших — друзья и семьи в деревне были слишком уж у многих, причем клановых (так уж повелось) в войске было маловато. Близких потеряли почти все, а некоторые даже всех.

Поэтому было принято решение атаковать проклятых коноховцев уже сейчас. Не дожидаться, пока они вновь убьют гражданских или снова покусятся на жизнь Казекаге! Убить! Здесь и сейчас! Напрыгнуть, пока они этого не ожидают, и растоптать!

— Уничтожить!.. — все же выдохнул сквозь зубы Мао — заместитель командующего.

— Тебе бы лучше не быть таким придурком, — высокомерно заявила Чие — командующая силами шиноби. — Злость ничем не поможет, а вот помешать…

— Твоих родных не убили! — тут же взвизгнул Мао. — Даже не ранили! Девка!

— Повтори, — вкрадчиво ответила девушка. — Повтори свое оскорбление еще раз…

— Довольно!

Вошедший в палатку командующий одним своим видом охладил пыл подчиненных.

Высокий, носящий длинный плащ песчаной расцветки, а под ним — традиционное кимоно своего клана — чуть ли не древнейшего из живших на материке. Орои Цубаки из клана Цубаки — людей, чья предрасположенность к кеккей генкай уже стала легендарной. У древнего клана очень долгая и ветвистая история, в ходе которой его члены приобретали самые разные мутации. Цубаки не живут вместе — оставшиеся немногочисленные шиноби клана разбрелись сейчас по миру, и Песку очень повезло, что один из них оказался жителем Страны Ветра, готовым помочь в военное время. Орои — член боевой ветви клана, мутации к которой подбирала лично верхушка Цубаки. Их сложная внутриклановая система заставляла Чие путаться, так что для себя она решила — Орои — сверхшиноби, созданный силами скрытного и крутого клана на одном из их обязательных (раз в десять лет) собраний. При всех своих достоинствах, он еще и имел спящие гены клана Нара, да и других мозговитых ребят, так что уровень его интеллекта — гений, что и дало ему должность командующего.

Орои стал бы Казекаге в два счета, но ему это попросту было не нужно. Сейчас этот человек защищал свою страну, а потом… Вновь пойдет заниматься какими-то своими цубаковскими делами.

— Командующий, — все присутствующие поклонились, приветствуя командира. — Ваша… прогулка была успешной?

С самого утра Орои пропал, оставив одному из своих адъютантов приказ — не искать его. Лагерь был взволнован, но не сильно — командующий порой отлучался, уходя от армии, но всегда возвращался, принося очень важную информацию.

— Я составил карту, — сразу начал Цубаки, проходя вперед. — Сейчас мы с врагами находимся в двух с половиной тысячах километров от Конохи. Местность каменистая, много высоких скал, что нетипично для Страны Огня с ее огромными лесами. Гореть тут нечему, так что впереди, сразу после разменного материала, пойдут отряды запечатывания — уверен, в земле много фуин-взрывчатки. Основной театр событий развернется здесь…

Командующий в одно движение вытряхнул из длинного рукава карту и, использовав какую-то технику Стихии Ветра, расправил ее на столе. Полевой набросок местности, не больше, однако, на нем было несколько важных пометок и три красных окружности, отмеряющих три области на карте. Один огромный, находящийся точно между силами Песка и Листа, а два других поменьше, и расположились они по бокам от большого.

— Здесь, — палец командующего указывает на большой круг. — Будут проходить основные боевые действия. Мао — следишь за ними лично. Сюда мы пошлем большую часть юхеев и шиноби не самых высоких рангов.

— Скидываем все мясо? — уточнил Кегучи Джумпей — самурай и командующий силами юхеев.

— Именно, — кивнул Орои. — Это поле победным для нас не станет — у Конохи найдется, чем нас там встретить, а потому основными точками соприкосновения наших и их стратегов станут две другие отмеченные области.

— Левая уже и длиннее, — на глазок прикинула Чие. — Наши сильнейшие против их сильнейших… Именно там пройдет сражение на самых высоких уровнях.

— В узких переходах важна индивидуальная сила, — голос Цубаки прозвучал одобрительно. — А значит — для основных наших оперативных сил, большинство которых — джонины средних уровней, местом битвы станет правая малая местность. Именно там — в уменьшенной копии места основных действий, мы и будем максимально точно оперировать отрядами, дабы предвосхищать действия противника и надломить их оборону.

— Чем же займутся силы Страны Императора? — вкрадчиво поинтересовались из угла.

Тассан — так представился командующий силами Неба. Он и его люди были очень немногословны, всегда держались чуть поотдаль, в тени, и очень любили задавать неудобные и неожиданные вопросы. Странный народ, чья сила кроется в каких-то непонятных техниках и совершенно новой форме оперирования чакрой. Император Страны Неба (как назвал себя Дайме этих парней) предложил Ветру свою помощь в этой войне в обмен на разведданные об Огне. В первую очередь его интересовали, почему-то, две совершенно разные вещи — клан Узумаки и Бог Самураев. Зачем повелителю летающих шиноби нужен Миямото Мусаси, и каким боком в этом треугольнике странностей оказывается Узушио, было непонятно, но Небо действительно хорошо помогало Ветру на фронте с Землей, а теперь, вот, собирается сражаться и с, непосредственно, Огнем.

— Центральная и левая области, а так же — обход наших противников с тыла, — тут же ответил командующий, ни на миг не смутившись. — Если вопросов больше нет — командуйте наступление.

Сосредоточенная Чие вышла из главной палатки и с удовольствием посмотрела на колышущееся людское войско. Сегодня будет славная битва, и пусть Коноха долго доставляла им неприятности и подсократила свое отставание в военной силе, победит Песок. Песок обязан всегда побеждать…

— Ты аж подрагиваешь от нетерпения, — младший брат, как всегда, подкрался к девушке незаметно. — Хочешь увидеться с «Берсерком Конохи»?

— С чего ты взял? — спросила в ответ Чие, ничуть не скрывая, впрочем, того факта, что Эбизо прав.

— Ну, а с кем еще, — пожал брат плечами. — Берсерк у них там — самый сильный. Жаль, не удалось установить его внешность… Впрочем, я уверен — тебя сегодня пошлют к нему.

Сильные шиноби в Стране Ветра ценились. Ценились настолько, что попав в Книгу Бинго, шиноби может больше ни о чем не беспокоиться — им будут дорожить, а не разменивать, его будут содержать в достатке и, возможно, даже дадут какую-нибудь землю или титул. Так уж повелось, что в пустынях редко рождаются по-настоящему сильные чакропользователи. Средние по силе или слабаки — в огромных количествах, но вот действительно сильных всегда было мало. Поэтому придумывали марионеток, яды, метательное оружие — все, что могло помочь слабым в борьбе с сильными.

А потому и тактика ведения крупных битв у Ветра была своя — хитрая. Все шиноби по-настоящему высоких рангов отсиживались в лагере на первой стадии сражения и выходили в бой только против таких же — именитых воинов противника, вдруг оказывающихся на поле брани. Причем выходили всегда в большинстве — вдвоем на одного или втроем на двоих. Такая тактика давала много пространства для маневра, а так же подвергала жизни элитных шиноби гораздо меньшему риску, чем любая другая, и именно ее-то Эбизо и вспомнил.

Чие не успела ответить младшему, как совсем рядом с главной палаткой тяжело приземлился рослый и мускулистый шиноби, весь покрытый шрамами с ног до головы.

Внимательно осмотрев брата с сестрой, молодой мужчина обозначил легкий поклон:

— Некомата, Тигр.

— Рады видеть тебя, Ганс, — улыбнулся ему Эбизо. — А почему это я — Тигр? Раньше же Рысью был.

— Стал сильнее, — «пояснил» джонин.

Ганс Окубо — сильнейший рукопашник Страны Ветра и третий (сразу после Казекаге) во вражеской Книге Бинго. Не умеющий использовать ниндзюцу и гендзюцу, Ганс сосредоточился на тайдзюцу и смог не только достичь в нем истинного мастерства, но еще и разработать свою собственную технику по усилению тела — Вдохи Небес. Странный в общении — Ганс давал каждому, с кем заговорит, характеристику и на ее основе придумывал животное или чакрозверя, который бы максимально хорошо описал собеседника. Свирепый в бою — Окубо еще никогда не выходил из поединка проигравшим.

Честно говоря, Чие этот горячий мускулистый парень всегда заводил. А пару раз ей даже удалось завести его…

— Что Дракон? — в своей манере спросил, тем временем, Ганс.

Еще одна странность (помимо немногословности) — Драконом Окуба называл только одного шиноби — Орои Цубаки. Как-то раз, после близости, он объяснил Чие, что Дракон в его понимании — совершенный в каждом аспекте жизни шиноби воин. Такими Драконами, наверное, были Первый Хокаге и его вечный соперник — Учиха Мадара. Таким Драконом он считал Цубаки. Ни Казекаге, ни даже сам Ганс казались мужчине недостойными столь высокого звания.

— Командующий объявил наступление, — ответила Чие. — Все как всегда — наше вмешательство пока не потребуется. Областей действия три, идем, я расскажу подробнее…

— Старшая сестра, прекрати облизываться, когда видишь нашего Льва, — с кислой рожей попросил Эбизо. — Мне неудобно!

Ничего не ответив, стоящая к нему спиной девушка улыбнулась еще шире. Сегодня она сможет увидеть Берсерка, так еще и Ганс будет рядом — ну прямо праздник любителей силы, не иначе!

* * *

— Господин заместитель командующего, вы точно уверены, что такого количества воинов хватит? — с сомнением спросил один из «телохранителей» Сенсомы.

Их отряд выдвинулся на свою позицию сразу же, после команды Кагами. Место, выбранное командующими силами Листа, было неслучайным — именно здесь сильнейшим из молодых шиноби Страны Огня можно будет на полную использовать свои техники. Сусаноо Учихи отлично впишется в тот узкий проход, Шаринганы Тецу помогут в центре, где придется быть максимально вертким и осторожным, ну, а новая техника Сенсомы просто раздавит силы врагов, отправленные по правой (для врагов) области.

Ну, а если сюда никто не придет, значит — командующие силами Ветра — идиоты, что тоже неплохо.

— Моя техника позволит мне удерживать их силы здесь довольно долго, — пояснил Томура своему временному подчиненному. — Вас четверо, плюс — Тонро-сан, который будет направлять мои атаки. Нас хватит, если вдруг придется задержать тут невозможно сильных шиноби, а остальное все равно не решилось бы количеством.

— Считаете, что ваша техника так сильна? — с сомнением спросил джонин.

— Я надеюсь на это, — улыбнулся ему парень.

Они пришли. Каменистое плато, украшенное редкими скалами, подходило для битв шиноби как нельзя кстати — тут можно было дать волю индивидуальным схваткам и, при этом, работать в команде с союзниками.

А еще тут можно было устроить локальный ад, чем Сенсома сейчас и займется.

— Тигр, Кролик, Дракон, Тигр, Змея…

Сто печатей для активации одной техники, которая требует от использующего полной неподвижности, идеального контроля чакры и подлинного мастерства в обращении со Стихией Земли — задумка и сама мысль кажутся бредом, но только если говорить о ком-то, кто не привык делать невозможное.

А перерожденный уже привык…

— Стихия Земли! — сев в позу лотоса, он с силой опустил свои ладони на землю. — Величайший Контроль Места!

Сенсор их команды вздрогнул, ощутив как чакра заместителя командующего разливается по всей округе. Будто Хьюга, покрывающий все в округе своей чакрой, делая Вращение. Но это — нечто другое, ведь чакра джонина не просто покрыла все в радиусе километра, она еще и «затаилась», будто готовая в любой миг…

Взорваться?

— Эта техника позволяет мне контролировать всю земляную поверхность в радиусе действия, — пояснил Сенсома, закрывая глаза (что было не очень обязательно, но так легче сосредоточиться). — Я могу в любой момент призвать Земляного Дракона или выстроить Стену где захочу. А могу и…

— Сенсома-сан! — прервал его Тонро, активировавший Бьякуган. — Развед-отряд противника на шестом квадрате. Будут на пятом через две секунды.

— Бах! — улыбнулся юноша.

Джонины-телохранители пораженно посмотрели туда, где находился пятый квадрат. Миг, и мощный взрыв накрыл его площадь, хороня шиноби врага, сунувшихся в зону действия этого минного поля, которое может срабатывать бесконечно и никогда не промахнутся из-за наводчика-Хьюги!

— Что примечательно — я могу использовать не только техники Земли и фуин, но и ниндзюцу других природных элементов. Совмещаю, допустим, Огонь и Ветер и поджигаю всю площадь. А КПД у Величайшего Контроля…

— Седьмой квадрат! Идут осторожно, будут в шестом через четыре секунды!

— Просто невозможный!

Взрыв! Команда противника, посланная на «обезопашенный» квадрат подорвалась в том же самом месте, что и их предшественники. Пока Песок думает, что площадь заминирована, заместитель командующего фронтом с Ветром может собирать кровавую жатву в огромных количествах, при этом сенсор, сопровождающий его, четко видел — на убийство тройки чунинов и одного джонина (полноценной боевой ячейки врага) Сенсома тратит чакры меньше, чем на того же Земляного Дракона в своем исполнении.

— Третий квадрат! Будут сразу на восьмом через десять секунд!

Взрыв! Все враги в радиусе действия — смертники.

— Первый квадрат! Прислушиваются! Один из них — сенсор! Они стоят там!

Взрыв! Сенсору потребовалось много времени, чтобы понять, что происходит.

— Сразувосемь групп! Шестой квадрат через пять секунд! Четвертый через семь! Девятнадцатый через три!

Мозг бывшего математика щелкает секунды, оставшиеся на жизнь противникам, а после посылает чакру в квадраты. Взрыв! Взрыв! Взрыв!

Эта песня может продолжаться еще очень долго…

— За радиусом действия отряд сенсоров! Минус четвертый квадрат! Они пытаются определить наше местоположение!

Перерожденный усмехнулся. Легкое напряжение, и идеальный круг, радиусом в километр, превращается в овал, «вытягиваясь» к вражеским сенсорам. Он не видит, но прекрасно понимает, что суновцы в панике — они никак не ожидали, что он может изменять форму своей техники подобно клану Нара, легко ваяющим из своих теней самые причудливые конструкции.

— Девять отрядов!..

Взрыв!

— Семь отрядов!..

Взрыв! Взрыв!

— Четырнадцатое место в Книге Бинго!..

ВЗРЫВ!

Крохотный отряд Конохи держал одно из трех мест ведения основного боя крепко. Вернее — держало лишь двое, остальные просто страховали.

Это давало шанс. Шанс для Страны Огня.

* * *

— Правая местность… — начала было радистка, собирающая данные об основном планируемом месте наступления.

— Переименовать в Минное Поле! — тут же приказал Цубаки.

— Минное Поле может менять свою форму! — послушно исправилась девушка. — Это точно техника!

— Отправить сенсоров с поддержкой троих хороших штурмовиков — нам нужно узнать, где находятся пользователи ниндзюцу и сколько их!

Первоначальный план рушился на глазах.

Основные силы Конохи встретили основные силы Суны, как и предполагалось, в большом котле. Свалка, что там началась, тут же начала бешено крутить счетчики потерь с обеих сторон. Лист оказался в меньшинстве, пусть и не столь огромном, по сравнению с тем, что был до начала партизанской войны, однако и Песку приходилось несладко — юхеи Страны Огня оказались на порядок сильнее, да и шиноби за свою землю дрались яростно. Ситуацию осложнял клан Учиха, превосходно демонстрирующий силу своих глаз в таких свалках — когда тебя могут зарубить с любой стороны, всегда лучше иметь Шаринган, предугадывающий и читающий движения, чем не иметь его. Помогало Небо, прекрасно чувствующее себя против наземных войск и собравшее кровавую жатву в первые минуты боя. Потом оно стало менее эффективно — стратеги Огня выработали методы противодействия.

— Левую местность переименовать в Коридор! — вновь приказал Орои.

— Коридор без изменений! Командующий противника не появлялся!

Коридор, находящийся от котла слева, стал основным местом борьбы — сильные джонины обеих сторон мерялись в нем силой, но сейчас — спустя всего тридцать минут после начала сражения, еще рано говорить, кто одержит там верх. Ни элитные силы Конохи, ни «бойцы Книги Бинго» еще не приняли участия в битве.

Но Минное Поле…

Находясь справа от основного боя, Минное Поле идеально подходило для атак, но сейчас там окопались враги с какой-то невообразимой техникой, способной устраивать контролируемые взрывы огромной мощности. Найти и уничтожить — эта местность должна стать тем самым ключом к победе!

— Мои паучки… ч-черт! — отозвалась Чие, решившая разведать ту местность с помощью своих кукол. — Их взорвали мелкими взрывами.

— Хьюга, — догадался Орои. — Направить штурмовой отряд с поддержкой воинов Страны Неба! У шиноби, использующих технику, есть наводчик! Уничтожить его и, по возможности, пользователей техники!

— Есть!

— Мы не вышлем кого-нибудь из элитных? — уточнила Чие. — Если там кто-то сильный…

— Главное — уничтожить наводчика, — покачал головой Цубаки. — Даже если они потом станут долбить вслепую, мы их переиграем. А там уже будет неважно, шиноби какой силы держит позицию — против всей армии ему не выстоять.

— У меня нехорошее предчувствие, — поделилась девушка. — Но вам я верю больше.

Командующий, не глядя на нее, кивнул. Эту победу он Конохе не отдаст!

* * *

— Воздух! Семь шиноби! Они… летят! — голос Тонро сочился удивлением.

— Приготовиться к отражению нападения, — скомандовал перерожденный, не отвлекаясь от использования Контроля. — Ваша задача — защитить меня и Тонро. Если я прерву технику, на новую активацию потребуется прорва чакры.

— Есть, господин заместитель командующего! — джонины встали в боевой порядок. — Враг не пройдет, будьте уверены!

— Третий квадрат! Через семь секунд!

Взрыв!

Шиноби Неба налетели на отряд молниеносно, но джонины Листа были к такому готовы, а потому снизившие высоту воины оказались для них добычей, которую они радостно захватили.

Только вот шиноби Неба были не одни…

Каждый из них нес с собой одного джонина Песка, что означало — четырнадцать воинов против пятерых, один из которых все время указывает новые цели для командира — не лучший расклад.

Но джонины Листа не отступали, прекрасно понимая, что случится, если они дадут слабину! Максимально быстро уничтожив воинов Неба, оказавшихся полнейшими слабаками в ближнем бою, коноховцы сцепились с суновцами в яростной схватке, обязанной решить, кто будет владеть Минным Полем!

Инузука Сами — командир охранников заместителя, создал своего клона и тут же превратил его, с помощью продвинутого Хенге в боевого пса. Потеряв своего нинкена, еще будучи подростком, в бою, Сами сам наказал себя тем, что больше никогда не общался с собаками и воевал лишь бок о бок с клоном. Его сил было достаточно, чтобы сдерживать сразу двоих нападающих, но союзнику понадобилась помощь, и он подставился…

— Рассекающий Поток Ветра! — громогласно провозгласил джонин Песка, направляя на замешкавшегося Сами ветряное лезвие.

Инузука не терял самообладания, а потому не закрыл глаза, глядя на свою смерть смело и открыто.

— «Куирье… Скоро мы вновь будем гулять вместе…» — подумал джонин о своей напарнице.

Но умереть сейчас ему не дали — прямо перед его носом мгновенно воздвиглась Земляная Стена высокого уровня, полностью впитавшая собою атаку врага. Ошарашенно отшатнувшись, Сами оглянулся на заместителя — единственного, кто умел использовать Стихию Земли в их отряде. По молодому лицу джонина градом тек пот, но он удерживал технику, одаривая врагов все новыми и новыми взрывами!

— «Этот парень чертовски крут!» — Инузука с новыми силами бросился в бой.

Но бой был тяжелым — шиноби врага превосходили коноховцев числом, а умением почти не уступали, так что Лист медленно, но верно, терял своих бойцов на Минном Поле до тех пор, пока Тонро не остался один на один с последним суновцем.

— Вращение! — прогремел он, защищаясь от техники Стихии Огня. — Второй квадрат! Три секунды!

Взрыв!

И тут же Сенсома посылает в последнего уцелевшего суновца Земляного Дракона! Но тот уворачивается и подходит к Хьюге вплотную. Тонро собрался было раскрутиться вновь, но…

— Господин заместитель! Квадраты второго десятка! Там масштабное!.. Кха!

Не теряя времени, перерожденный направляет чакру на квадраты второго десятка. Его сенсорских способностей не хватает, чтобы четко чувствовать количество и качество врагов, но сам факт их нахождения там он улавливает. Посыл чакры, и силы Песка взрываются, погибая всей толпой, а вместе с ними…

— Последний враг… — хрипит Тонро. — Держу…

Не нужно было даже открывать глаза, чтобы все понять, но перерожденный открыл и увидел Хьюгу, героически насадившегося на вражеский кунай и не дающего противнику уйти. Долгое мгновение глаза Сенсомы смотрели в глаза готового к смерти Тонро. Без слов. Все и так понятно.

Усилие чакры, техника…

Огромной Земляной Дракон, начиненный взрывчаткой, схватил своей пастью обоих шиноби и понес вдаль — туда, где взрыв не заденет Томуру. Бабах! Сдетонировавший Дракон подарил обоим шиноби быструю смерть, а Сенсома, все еще сидя с открытыми глазами, тяжело вздохнул.

Прикусив, до крови, нижнюю губу, юноша вывел прямо под собой печать обратного призыва и капнул на нее кровью. Тускло загоревшись, печать исчезла в облачке дыма, отправляя послание Кагами. Теперь командующий силами Листа будет знать, что его заместитель принял решение сразиться в одиночку, и не пошлет бесполезных подкреплений, которые умрут точно так же, как и его охранники. Новая вылазка воинов Неба будет невозможна — за летунами устроили настоящую охоту с помощью баллист и техник (и просьба присмотреть за «его» небом тоже была в послании к Учихе), а добраться до него по земле…

— Теперь придется бить вслепую… Так тяжело почувствовать их… Видимо мне придется… — он предвкушающе улыбнулся, посылая чакру в землю. — Считать так, как я никогда не считал!

* * *

— Докладываю: наводчик из клана Хьюга был уничтожен! — отчиталась радистка.

— Все приготовленные силы на Минное Поле — теперь оно безопасно для нас, — взмахнул рукой Орои.

— Пользователь техники все еще жив, — тут же пояснила девушка.

— Один? — вот тут Цубаки удивленно моргнул. — Он был один?

— По данным разведки боем — да. Взрывы продолжались и во время боя наших сил с отрядом противника, в который не вступал только он — молодой шиноби в очках.

— Цвет волос! — тут же бросила Чие.

— Брюнет.

Выдох — не он. По данным Песка — Берсерк Конохи тоже был молод и тоже носил очки, хотя и снимал их, когда сражался. Но у него были разноцветные глаза и волосы — довольно яркие приметы, а так же — он был мастером тайдзюцу, пусть и использовал иногда ниндзюцу разных элементов. О том, что он может творить такие техники ниндзюцу речи не было, а значит — это точно не он.

— Кто он? — тут же спросил ее командующий.

— Не знаю, — девушка развела руками. — Но шиноби, способного сделать нечто подобное, в рядах врага раньше точно не было — мы бы знали. Видимо — это кто-то из подкрепления.

— Опасный противник, — кивнул Орои. — Но наощупь он нас не тронет, так что отправляйте общие силы, как я и сказал.

— Были отправлены с самого начала! — отчиталась радистка. — Будут на месте через две… одну…

Со стороны Минного Поля донесся грохот взрыва. Они и раньше были слышны — самые близкие, но таких мощных еще не было…

— Первые отряды уничтожены — противник все еще использует технику! — прозвучал отчет.

— Но Хьюга мертв! — выдохнула Чие.

— Разведчики Неба докладывают, что подкреплений к нему не приходило!

— Он просто привык, — догадался Орои. — Привык к нашим заходам с помощью Хьюги, а сейчас, просчитывая наши ходы, как в сеги, бьет наугад, добавляя ко всему прочему мощности. Чтобы наверняка.

— И что мы будем делать?

Не ответив, Цубаки подошел вплотную к радистке и одним взглядом повесил рядом с собой иллюзию, изображающую подробную карту Минного Поля.

— Два отряда на третий квадрат! Отряд номер восемь на шестой! Еще три случайных отряда — действовать сразу после восьмого! Послать юхеев — их он даже не почувствует! Отряд марионеток на восемнадцатый квадрат! Интервалы заходов — три, восемь и двадцать секунд! Если он хочет поиграть со мной в математику, то я приму его вызов…

Один из умнейших людей страны Ветра направлял отряды средних по силе шиноби по разных точкам на карте, а так же разбавлял их юхеями, которых даже сильнейший сенсор не почувствовал бы. Кукловоды, стоя на самой границе действия вражеской техники, пытались добраться до противника с помощью кукол, а обычные шиноби старались двигаться максимально быстро для того, чтобы не попасть под взрывы.

Но он успевал реагировать. Неизвестный шиноби — гений в обращении с фуин-взрывами и техниками Земли, оказался еще и тактическим гением, способным предугадывать действия врагов! Он усилил силу взрывов, чтобы исключить свои промахи, а так же открыл глаза, иногда выцепляя взглядом на другом конце Поля противников, и подрывая их. Действительно молодой — силам Песка удалось подобраться поближе, и они даже могли его видеть…

Но добраться все-таки не могли.

— Записывать! Молодой шиноби в очках, брюнет, — начал вдруг Орои. — Мастер техник Земли и пользователь неизвестной техники с кодовым названием «Минное Поле». Гений тактики и математики. Обладает колоссальными запасами мощной чакры. Если он переживет это сражение, то останется для нас огромной угрозой.

— Командующий, вы не назвали его кодовое имя, — напомнила Чие.

— Математик Боя! — бросил в ответ Орои. — Квадраты семь, шесть, пять! Занять через девять секунд!

Но все ухищрения командующего были тщетны, и он понимал — ждать, пока у врага закончится чакра — глупо и бессмысленно. Нужно было действовать решительнее еще раньше, но сильнейший из Цубаки, на данный момент, даже подумать не мог, что его обыграет пацан из Листа!

— Ганс, Чие! Задание ранга S — уничтожить Математика Боя на Минном Поле! Выполнять!

— Хай!

* * *

Продолжать эффективно использовать Величайший Контроль Места было тяжело — мозг перерожденного еле справлялся с расчетами, необходимым для ведения боя вслепую. Благо, Тонро давал избыточную и очень точную информацию, отчего даже после его гибели Сенсома мог продолжать сражение.

Командующий Песком оказался хитер и умен, и пару раз юноша даже почти попался на его уловки, но спасали открытые глаза и возможность использовать Земляные Стены — враги не могли достать его издалека, и подойти близко не могли. Когда они попробовали воздействовать на него гендзюцу, Сенсома даже подпустил их поближе, но только чтобы запутать и собрать побольше в одном месте сразу.

— А это еще кто такие? — предвкушающе усмехнулся он.

Прямо на него, на огромной скорости, неслись два обладателя огромных запасов чакры. Таких, что он даже отсюда их почувствовал. Правда, один из них показался перерожденному каким-то странным, будто ущербным, но даже так — он был силен. Незнакомые, но явно очень сильные…

Первый противник показался в поле зрения через три секунды после того, как вошел на Поле. Молодой мужчина, одаренный мускулами от природы, спокойно и без суеты спрыгнул с высокой скалы, оказываясь ровно напротив джонина Листа. В трех сотнях метров, правда.

Не долго думая, юноша подорвал место, на котором он стоял, а отметив направление его отступления и рассчитав время и скорость, подорвал двадцать шестой квадрат — место, куда непременно бы влез враг.

Но враг не влез. Более того, он моментально изменил направление своего движения, невообразимо ускорившись так, что перерожденный не смог быстро рассчитать нужное время! Сближение! От суновца просто-таки веет силой в ее физическим обличии, а после — страшной скорости и силы удар ногой, откинувший Сенсому далеко вправо!

За несколько секунд этот неизвестный шиноби сделал больше, чем сотни противников до этого за целых три часа!

— В ближнем бою такой мастер ниндзюцу просто обязан быть неумехой, — усмехнулась молодая девушка, приземлившаяся рядом с мужчиной. — Но ты все равно силен, Математик Боя.

— Математик? — перерожденный сплюнул кровь, вставая. — А раньше вы меня по-другому называли…

— Это как же? — девушка сделала вид, что удивилась.

— Берсерком Конохи, — оскалился Сенсома. — Хочешь покажу почему?!

Быстро, насколько это вообще возможно, он вошел в Пятые Врата и буквально выстрелил собою в джонинов Песка! Девушка такой скорости от него точно не ожидала, но мужчина оказался не менее быстр, а потому успел заблокировать его атаку!

Удар в челюсть — блок. Подножка — прыжок. Захват — остановлен. Два мастера тайдзюцу сошлись в ближнем бою на огромной скорости, но ни один из них не мог одолеть соперника. Тогда Сенсома сложил печать одной рукой, уже заученно выстраивая за спиной противника Земляную Стену. Но суновец сразу же почувствовал неладное и, с силой оттолкнувшись ногами от очередного блока Томуры, отпрыгнул назад, проламывая спиной Стену.

Сгруппировавшись, он мог это делать так же легко, как прыгать в кусты.

— Акасуна Чие, по прозвищу Улыбающаяся Смерть, — усмехнулся Сенсома, шутливо кланяясь противнице, о встрече с которой долго мечтал. — И, конечно, Ганс — Мастер Тела — сильнейший, после Казекаге, шиноби в Стране Ветра. Третья и четвертая строчки в Книге Бинго. Я безумно рад, что за мной пришли именно вы!

— Что за… Ганс! — Чие отпрыгнула назад, как и мужчина, на ходу призывая из свитков кукол, полностью идентичных живым людям.

— Дракон! — выдохнул джонин, с каким-то детским восторгом смотрящий на врага.

— Сенсома Томура, к вашим услугам, — вновь поклонился Математик. — Начнем наш танец, пожалуй. Вы не против?

Не ответив, Ганс принял стойку активации. Он никогда не произносил название этой техники вслух в бою, но Чие знала, что сейчас делает один из ее любовников. Шестая Активация Вдохов Семи Небес — высшая дань уважения противнику и его силе! Еще никто в тренировочном бою не заставлял его использовать это, да и в настоящих он доходил лишь до Шестой Активации, не демонстрируя Седьмой — последней.

Но коноховец не растерялся, набычившись и активируя Шестые Врата. Печать, наконец, раскрылась, даруя своему хозяину прорву чакры, и он тут же прогнал ее по телу, максимально усиляя его. До получения частицы чакры Рикудо он бы смог приблизиться к своим нынешним показателям скорости и силы лишь после открытия Седьмых Врат, но их активация подождет — мало ли какие подкрепления придут к суновцам.

Мир замер всего на мгновение, и даже воины, сражавшиеся на других точках, почувствовали напряжение, исходящее от Минного Поля. Кагами с Тецу одновременно вскинулись, чувствуя, что их друг вступил в прямой бой, а Орои досадливо выдохнул — его лучшие воины не смогли решить проблему быстро, а это значит…

Все решит личная сила!

Свист ветра в ушах, казалось, заглушил даже боевой клич Ганса, немыслимым пируэтом влетевшего в Сенсому! Чудовищной силы удары посыпались с обеих сторон, но их тут же встречали небывалого мастерства и умения блоки. Перерожденный Сенсома Томура, знающий десятки стилей ближнего боя из прошлой жизни и выучивший сотни подобных стилей в этой, наседал на противника благодаря ударам «больше возможного» и своему колоссальному опыту! Ганс Окуба — непревзойденный мастер тайдзюцу Страны Ветра с таким же огромным опытом, что и Сенсома, почти ему не уступал, используя свои личные уникальные техники. Ближний бой — вся его жизнь, и сейчас эта жизнь стоит на кону в бою с таким же как он!

Это ли не настоящее испытание для Льва — мастера битвы на кулаках?!

Скорость их движений была настолько огромной, что Чие еле могла уследить за ними, но, все же, могла. Ее марионетки, сделанные специально для ведения ближнего боя, наседали на Математика с двух сторон — большего девушка на таких скоростях себе позволить не способна. Безумно прочные, усиленные ее чакрой и таящие в себе множество ядов, ее куклы больше отвлекали на себя внимание, чем всерьез атаковали врага, обменивающегося безумными ударами с Гансом.

Подпрыгнуть, пропуская удар одной из марионеток под собой, и давая ей ускорение левой рукой, чтобы она впечаталась в другую. Суновец подпрыгивает за Сенсомой и пытается достать его ногой. Он быстр, но его движения принадлежат к какому-то определенному стилю (или же десятку стилей) и повинуются его шаблонам (или десяткам шаблонов).

— «Резкие отточенные удары,» — напряженно думал Математик, одновременно уходя от многочисленных атак. — «Семь, шесть, три, восемь — он меняет количество ударов в связке, чтобы я не мог их предугадать, но… Это не шаблон — он сам не знает, что все такие изменения он неосознанно делает с помощью какой-то закономерности. Девять, восемь, пять, десять… Марионетки просто помогают ему, отвлекая меня. Если смогу выключить Улыбающуюся Смерть хотя бы на пол-минуты, могу попробовать просчитать закономерность его связок. Восемь, семь, четыре, девять…»

Неудачно приземлившись, Сенсома успел только отразить атаки марионеток, а вот мощнейший низкий удар в живот от Ганса он пропустил. Чудовищной силы атака от разогнавшегося до предела Шести Вдохов джонина отбросила перерожденного на целых четыреста метров! Не сговариваясь, Чие и Ганс ринулись за уже начавшим подниматься врагом.

Успев лишь встать на колени, ублюдок проблевался чем-то черным, похожим на глину — все же удар Мастера Тела был страшен. Стоп! Черная глина?!

— Стихия Земли: Трехглавый Земляной Дракон!

Чудовище, мгновенно сформированное из той самой глины, на огромной скорости ринулось к джонинам Песка, обманутым спектаклем Сенсомы! Ганс, не пользующийся ничем, кроме своего тела, не замедлялся, а потому сумел отпрыгнуть от зоны поражения, а вот Чие…

Прикрывшись марионетками, девушка максимально быстро отступила, но ее все равно задело взрывной волной, отбрасывая дальше. Краем глаза заметив, что Ганс опрометью бросается в сторону врага, Чие немного расслабилась, группируясь для приземления…

Но на глаза тут же упала тень. Сенсома, оставивший своего клона, полного чакры Молнии, молниеносно догнал летящую девушку! Она закрылась куклами, но его разрушительные удары в полную силу, которые он, наконец, смог нанести не стесняясь, превратили их в труху за пару движений!

Все еще находясь в полете, Математик схватил ошеломленную девушку за правую руку, сжал ее до хруста в костях и, немного раскрутив, бросил в ближайшую скалу! Теперь она, на какое-то время, перестанет ему мешать.

Невредимый Ганс моментально оказался рядом со своим противником и, словно в отместку за обман, вытворил пару совершенно неземных обманных маневров, на которые попался даже опытный в таких делах Сенсома! Удар слева, удар справа, апперкот! Мастер Тела провел целую связку ударов, прежде чем Математику Боя удалось справиться с ошеломлением и закрыться блоками!

— «Как грубо!» — подумал развеселившийся всем этим чудовищным боем Томура. — «Отдал мне ключ от победы, избивая ошеломленного!»

Левая рука Математика заводится за спину, а правая все так же отражает атаки. Теперь он знает всю закономерность количества ударов в связке, а значит — может эффективнее защищаться, второй рукой готовя одну из сильнейших техник в мире!

Тяжесть меча, шероховатость его рукояти, баланс… Даже запах и звук пришлось вынуть из превосходной памяти, чтобы нереальный клинок стал реальным. Зубцы на задней стороне, блики солнца и отражения, будто в зеркале — придумав для себя такую картину, перерожденный в полной мере почувствовал клинок за своей спиной. Ганс замедлился, понимая, что противник что-то приготовил, и уже хотел отпрыгнуть от него, но…

— Разрез! — шепчет одними губами Сенсома, для еще большей реалистичности.

Сердце Мастера Тела пропускает удар. Он столько раз сражался с мечниками, но еще никогда и никто не мог разрезать его вот так вот легко — без сопротивления тренированного тела. Вдохи Небес еле держатся, но он продолжает упрямо глотать воздух, в надежде, что сможет хотя бы отомстить врагу за свою смерть. Он не понимает, что его тело невредимо, и лишь его разум «разрезан» остротой разума и фантазии Математика. Это — как гендзюцу, от которого нельзя скрыться.

Пусть Ганс и силен, но те пять секунд, которые он бездействовал, Сенсома использовал по-полной. Серия ударов, ломающих кости, перемежаемая с подлыми приемами, вроде ударов в пах и вырыванию зубов прямо изо рта, нанесла просто колоссальный урон знаменитому Мастеру Тела! Если бы он не подставился под удар клинка… если бы не дал просчитать свои связки…

Но он дал, и он проиграл этот бой…

— ГА-А-А-А-АНС! — закричала Чие, уже вернувшаяся к бою с подкреплением в лице троих джонинов и восьмерки чунинов.

Последним пинком отбросив еле дышащего врага как можно дальше, Математик Боя развернулся к своим новым противникам:

— Хотите потанцевать со мной, уебки? Встаем в очередь…

Полностью разогревшийся (как мозгом, так и телом), Сенсома буквально смел все подкрепление девушки за всего девять молниеносных атак! С его скоростью могла бороться лишь сама Чие, да и то — едва-едва, а вот джонины с чунинами были слишком низкого уровня для таких битв. Он всего одним ударом превратил голову крепкого мужчины в кровавое крошево, а троих самых молодых чунинов и вовсе будто снес одной лишь скоростью и весом своего тела! Мастер ниндзюцу — один из джонинов, попытался использовать против него песок, но создав Земляного Клона и комбинируя с ним техники Земли и Воды, Математик легко обыграл суновца, не забывая при этом бешено атаковать подступающих к нему кукол.

Он был слишком силен для них, но основные силы пока не подходили — боялись его техники, давшей Минному Полю его имя.

— Доигралась, красотка!

Убив последнего из подкрепления, и бросив его труп в марионетки, перерожденный смог выиграть немного времени, с помощью которого подобрался к Чие вплотную. Побелевшая от страха девушка успела лишь рассмотреть смазанное пятно, а потом ее рука отозвалась ужасающей болью…

— А-А-А-А-А!

Истошно крича, Чие вновь влетела в скалу, но на сей раз она не успела сгруппироваться, отчего приземление было не менее болезненным, чем рука… оторванная рука… Ужасающий своей силой Дракон — Берсерк Конохи — Математик Боя, не щадил свою противницу, предпочтя покалечить ее так, чтобы она больше не могла ему сопротивляться.

— Я! Обещал! Второму! — накачанный адреналином, то ли веселый, то ли в ярости, он склонился над лежащей девушкой, демонстрируя глаза разного цвета и волосы, будто разделенные цветом напополам. — Скрытый Лист победит!

— МАТЕМАТИ-И-И-ИК! — вдруг донеслось до них громогласное.

Коноховец обернулся, разом забыв о Чие и спрыгнув со скалы, а девушке представилась возможность увидеть зовущего его.

Покрытый ярко-желтой аурой, весь покрасневший, Ганс твердо стоял на ногах и глубоко дышал, накачивая свое тело кислородом. Его грудь, казалось, стала даже больше, чем раньше, да и мышцы увеличились почти вдвое! Он будто превратился в великана, хотя и стал всего лишь на пол-головы выше рослого коноховца.

Седьмая Активация Вдохов Небес… Сильнейший козырь Мастера Тела, который можно использовать всего один раз — после него легкие больше не смогут функционировать, и спасти в таком случае его жизнь может только их пересадка. Но даже если после Седьмой Активации пересадить легкие, прежними они уже не будут — ведь прежние росли и прогрессировали вместе со своим владельцем.

Ганс жертвовал своей жизнью как шиноби, чтобы остановить ужасного Дракона.

— Седьмые Врата: Врата Удивления! — воскликнул Математик Боя, и аура вокруг его тела сменила цвет с синего на зеленый.

Чие не знала предела Математика, информацию о котором, как о Берсерке, собирала уже несколько месяцев, но кое-что было ясно точно — Седьмые Врата не являются последними. Этот молодой парень из Конохи, способный в одиночку остановить целую армию, даже и не думает жертвовать тут своей жизнью.

Без лишних слов, они сблизились.

Первый же их удар сотряс землю заставляя прибывшее подкрепление, теперь уже целиком состоящее из джонинов, испуганно присесть. Второй удар! Скалы трещат, грозя вот-вот обвалиться, а воздух бьет свистом по ушам — так сильны эти двое шиноби! Третий удар! Они разогрелись…

На совершенно немыслимых скоростях и с совершенно немыслимой силой эти двое величайших мастеров тайдзюцу в своих странах наносили друг другу до тысячи ударов за несколько секунд, при этом успевая блокировать столько же со стороны противника! Подсечки, захваты, увороты, хуки и просто уловки слились в одно длинное, грациозное и непрекращающееся движение, насладиться которым могли лишь они сами!

Несмотря на ужасную боль во всем теле и, особенно, в легких, Ганс улыбался… Выдавая очереди ударов, каждого из которых хватило бы на то, чтобы убить даже Казекаге, он, попутно, думал о том, что его жизнь не была напрасной. Его мастерство приносило деревне пользу, а теперь, на закате своей жизни он может на равных сражаться с целым Драконом!

Чудовище, способное использовать техники ниндзюцу, гендзюцу, кендзюцу и, конечно же, тайдзюцу на высших уровнях, признало его достойным противником! Сражалось всерьез, не шутя, и не могло одолеть вот так вот — сразу.

Враг дернулся вправо, и Ганс ответил ему тем же, отмечая, что понемногу его сила угасает. Для них — всего лишь маленький рывок, но на самом деле Математик Боя за этот рывок сблизился с одним из отрядов подкрепления и в несколько движений превратил джонинов в фарш! Были бы здесь элитные… из Книги Бинго… Вдесятером они бы его одолели…

Но тогда бы Ганс не смог сразиться с таким Драконом!

Еще рывок! Суновец принимает игру, пытаясь защитить своих, но Математик, будто читая его движения, не дает этого сделать. Удивительно, но этот человек сражается, будто Учиха с Мангеке Шаринганом — за годы Сенгоку Дзидай Ганс сходился в бою и с такими. Его мастерство даровало ему внешнюю молодость, но на самом деле ему уже было под сорок лет — самое время для смерти Льва…

Математик приблизился вплотную, демонстрируя совершенно такую же улыбку, что и у самого Ганса, но на своем лице. О да — он тоже наслаждался их танцем, пусть и знал, что его противнику не победить.

Один взгляд, и все становится понятно — Мастер Тела не может больше поддерживать былой темп. Тогда Сенсома, ставший на голову быстрее противника, решил провести небольшой эксперимент…

Четыре. Четыре точечных удара с впрыскиванием чакры в точки, куда они были нанесены. Техника, подобная техникам клана Хьюга, но не закрывающая тенкецу, а наоборот — открывающая их.

Тенкецу Внутренних Врат…

— РА-А-А-А-А! — истошно завопил Ганс, мгновенно входя в Четвертые Врата.

Его тело, и без того крайне сильное и быстрое, усилилось и ускорилось до чудовищных величин, но, к сожалению, мозг, попросту не справляющийся с такой нагрузкой, но не способный ее остановить, попросту отключился, даруя истязаемому своим же телом Мастеру долгожданный покой.

— Не сочетаются, — выдохнул Математик, остановившись у тела, мертвого, но остающегося во Вратах каким-то неведомым образом. — Нужно было попробовать другие Врата. Незадействованные…

Над полем боя прозвучал клич, командующий отступление, и перерожденный облегченно улыбнулся.

Клич кинули со стороны лагеря Ветра…

Первая Мировая Война — сражение окончено, война продолжается

— Самоубийца. Вот какое прозвище тебе подходит больше.

Голос Кагами, доносящийся откуда-то сбоку, привел, наконец, Сенсому в чувство.

Что произошло? Сражение, очевидно. Причем сражение столь веселое, что перерожденный не помнил, как он потерял сознание. Последним его воспоминанием была команда отступления, прозвучавшая со стороны лагеря Песка. Тогда и закончилось то сражение с Мастером Тела, использующим какой-то аналог Восьми Врат, и Улыбающейся Смертью, чьи марионетки почти не проигрывали Томуре в скорости.

Ах да! Еще там было прозвище. Имя, данное ему врагом…

— Математик Боя, — сухо ответил Сенсома другу, не открывая глаз.

Учиха дураком не был, и уже через секунду перерожденный жадно пил из его походной фляги. Без рук. Не открывая глаз.

— Самочувствие, я смотрю, у тебя не очень, Математик, — Кагами усмехнулся, убирая воду в подсумок. — Шевелиться можешь?

— Пока нет, — честно ответил Томура. — Сколько я лежу?

— Восемь часов, — командующий фронтом с Ветром пожал плечами, пусть его одноклассник и не видел этого. — И это — заслуга твоей ненормальной регенерации. Без нее ты бы пролежал больше суток.

— Она вроде не должна быть настолько сильной, — удивился Сенсома. — Повреждения от Седьмых Врат…

— Чистые повреждения, — оборвал Кагами. — Тебе бы, кстати, не помешало бы заняться разработкой специальных приемов для продвинутых Врат. Слишком уж сильно они рушат твой организм, пока ты используешь его так неаккуратно.

— Постой, я не понял про «чистые».

Учиха вздохнул:

— И как ты вообще умудрился сдержать всю ту сторону в одиночку? Мне приходили отчеты о потрясающей тактический игре, а тут… Чистые повреждения — те, что нанесли тебе сами Врата, дубина! А ты с кем дрался знаешь? А сколько раз он пробил твою защиту? Твою мать, Сенсома, ты там чуть не умер!

Перерожденный вспомнил бой с Гансом. Запредельные скорости, чудовищная сила ударов, колоссальные знания и опыт в тайдзюцу. Его противник был столь же силен, что и сам Томура, но, в отличие от Математика, не умел так хорошо считать. Но даже так — просчитав все его движения, их скорость и силу ударов, Сенсома изредка пропускал атаки, потому что просто не мог иначе его достать. Повреждения «не от Врат»? О да — похоже, что таких было много.

— Я сам пропускал удары, — все же уточнил перерожденный, несколько уязвленный вопросом друга. — Кстати, что насчет Улыбающейся Смерти?

— Она там была? — Кагами только хмыкнул, уже успокоившись. — Не удивлен. Мы ее не видели. Вероятно, она смылась до того, как мы пришли, а может быть — её забрали силы подкрепления. Мы пришли с ними почти в одно и то же время, и еле успели не дать им забрать тело Мастера и тебя. К слову о Мастере, что ты с ним сделал? Ирьенин из Хьюга готов продать тебе свою душу за этот секрет. Говорит, с этим знанием их клан станет непобедимым.

— Не подойдет — тело жертвы должно быть очень хорошо тренировано, и он должен уметь его контролировать. Ко всему — на пике сил такой человек попросту не даст кому-либо использовать его тенкецу, так что придется его сильно выматывать. В общем — облом. Каковы наши планы на ближайшее будущее?

— Возвращаемся на «старый» фронт с Ветром. По пути обновим все наши ловушки и приготовим новые — если враги вновь пойдут в массированное наступление, мы вновь ответим им партизанской войной. Вестники к Хокаге отправлены, но ответа пока нет.

— Наши потери?

— Одна пятая часть наличных сил, и это при том, что большинство из них — юхеи, — в голосе Кагами прорезалась грусть. — Стратеги говорят, что это просто невозможный размен силами, ведь Ветер потерял в разы больше, но… Сенсома, я ведь ничего не сделал. Я же просто… сидел в штабе и ждал выхода вражеского главнокомандующего… Ты в одиночку заменил собой целую армию, пока я…

— Я бы сказал тебе: «Не переживай», но это не особо поможет, верно? — перерожденный усмехнулся. — Так что я скажу тебе: «Переживи побыстрее и иди дальше». Умом ты должен понимать, что все сделал верно — утвердил лучший план, отправлял нужных людей на нужные позиции и одним своим сидением в штабе сдерживал всю мощь их командующего, кем бы он ни был. К тому же — ты сам сказал, что все мы — воины, и мы не должны жалеть друг друга.

— Я говорил другое, — судя по голосу, Учиха немного приободрился, хотя тут же стал еще более серьезен и даже зол. — Но, Сенсома, ты должен знать еще кое-что. Мы бы не победили так легко, если бы Страна Неба внезапно бы не вышла из игры. Они оставили Ветер примерно тогда, когда ты активировал Седьмые Врата.

— Испугались меня? — удивился Томура.

— Нет… — Кагами набрал в грудь побольше воздуха и выдохнул, будто оттягивая неприятный момент. — Сенсома, они забрали Мусаси-сана…

* * *

Рето Сунахама — Первый Казекаге, устало выдохнул, потирая перебинтованную руку, и вновь посмотрел на Орои, сохраняющего свою фирменную невозмутимость.

— Ты не вступил в бой.

Лидер Скрытого Песка не обвинял своего командующего и даже не пытался, он просто констатировал факт, позволяя подчиненному самому поведать свои мотивы. Казекаге никогда не был дураком, так что когда к нему в самом начале войны пришел Цубаки и предложил свои услуги, Рето согласился. Трудно найти кого-то столь сильного в Стране Ветра — самой неплодородной (во всех отношениях) среди всех Великих Стран.

Именно поэтому Ветру и нужна была эта победа — ради земель и кеккей генкай их жителей. Остальные Великие Страны, в первую очередь, боялись Конохи, как средоточия сильнейших и многочисленнейших кланов в мире, но Казекаге и Дайме Ветра их опасность не особо заботила.

Тяжело заботиться о чьей-то силе, если ты не можешь позаботиться даже о своей слабости.

— Наследник Монстра, по нашим данным, по силам не уступает Математику Боя, — ответил Орои.

— Ты боялся с ним не сладить? — удивился Казекаге.

— Нет. Я бы точно справился с одним из них, но не с двумя сразу. А без меня та битва прекратила бы существование Скрытого Песка.

Рето кивнул. Такой ответ ему был понятен. Он не устраивал его, нет. Любое оправдание поражения его не устраивало, как и само поражение, но понять его причины он был в состоянии.

— Орои, что случилось?

Цубаки удивленно моргнул, на мгновение теряя свою маску отстраненности. Раненый при нападении на Песок и (должно быть) жутко подавленный предательством Неба и поражением, следующим за ним, Казекаге не выглядел разбитым или отчаявшимся, но его вопрос просто сочился беспомощностью.

Человек, объединивший своей силой все мелкие народы Ветра и создавший из них Песок, просто не знал, что ему делать.

— Тактика отступления, использованная силами Огня, как мы и предполагали, оказалась ловушкой. Мы теряли людей, припасы и механизмы, пока войска противника собирали подкрепления и отдыхали от битв. Нападение на Песок было отправной точкой — нас заставили напасть именно в то время и в том месте, которые были выгодны Листу.

— И мы повелись…

— У нас не было выбора. Если бы мы не напали, вас могли бы вновь атаковать, но уже гораздо большими силами, а наше отступление означало бы, что Лист своего добился — проредил наши ряды, просто дав своим солдатам недельный отдых. И мы атаковали.

— Как шло сражение?

— Поначалу все шло ожидаемо — наши основные силы наткнулись на ловушки, но мы смогли вовремя обезвредить самые мощные из них, так что доля наших потерь от их «сюрпризов» — мизер. Центральное поле битвы за пару часов стало самой кровавой точкой сражения — генины, чунины и юхеи перемалывались там с ужасающей скоростью, причем с обеих сторон. Нашим преимуществом там было то, что наших наличных сил было куда больше, а так же — нам помогало Небо.

— Почему они нас предали спрошу позже. По порядку.

— Слева от основной битвы было узкое пространство, названное нами Коридором. В Коридоре сражались наши и их джонины. Никаких преимуществ там мы не имели — даже при нашем численном превосходстве, элитой мы были равны. Коридор изначально задумывался как «удержатель» их сильнейших шиноби, и со своей задачей он справился.

— И в итоге все нарушил «инцидент на Минном Поле»… — Казекаге вновь вздохнул. — Орои, я читал отчеты. Давай начистоту и без недомолвок — что там случилось.

Цубаки тоже вздохнул, точь в точь как лидер Песка. Пусть он и сделал все возможное, именно его прокол на Минном Поле и привел к поражению в общем сражении.

— Мы прекрасно сдерживали элиту Листа в Коридоре, а в центре наши силы рано или поздно продавили бы силы врага. Нам нужно было просто занять доминирующую позицию на правом фланге, который я назвал Минным Полем через час, после начала битвы, — Орои развел руками. — Но я не справился. Недооценил противника, и за мою ошибку пришлось отдать слишком много времени и живой силы.

— Подробнее, — взгляд Казекаге уперся в точку, куда-то над головой командующего.

— На Минном Поле впервые была задействована неизвестная техника S-ранга, — Цубаки подобрался. — Она дает пользователю полный контроль над всей поверхностью земли в радиусе километра, примерно. Шиноби, разбирающийся в фуиндзюцу, с ее помощью может свободно создавать взрыв-печати любой мощности в радиусе действия техники. Конечно, для ее исполнения потребуется много сильной чакры, но у нашего врага она была.

— Математик…

— Математик Боя — Сенсома Томура из Деревни Скрытого Листа. Выпускник Академии Шиноби первой волны, ученик главы клана Сарутоби — Саске Сарутоби. По слухам, в детстве обучался у одного из Богов Шиноби — Мадары Учиха. Так же — ученик Бога Самураев — мечника по имени Мусаси Миямото, и преемник его уникального стиля. Друг Узукаге и почетный гость клана Узумаки.

Орои замолчал, переводя дух и припоминая еще какие-либо, достойные упоминания, заслуги Сенсомы.

— Как-то… — Казекаге запнулся, переваривая информацию. — Как-то многовато для одного шиноби…

— Молодого шиноби, — уточнил Цубаки. — Молодого, талантливого и очень опасного шиноби.

— Ладно, — после некоторого раздумия выдохнул Рето. — Продолжай.

— Техника Математика Боя несовершенна — для нее нужен наводчик, — «вернулся» к сражению командующий. — И таким наводчиком был джонин из клана Хьюга. В ходе сражения, нам удалось его устранить, однако, мы не ожидали от Математика таких талантов. Он переиграл меня на поле битвы, используя при этом сильнейшую технику Стихии Земли из всех, что я знаю. Мы не смогли занять Минное Поле силами рядовых шиноби, и в бой пошла элита.

— Третье и четвертое место в Книге Бинго врага… Чие и Ганс.

— Я приказал им уничтожить Математика, как только понял, что обычным бойцам до него не добраться. Я не мог предположить, что шиноби, использующий ниндзюцу такого уровня, сможет эффективно противостоять Мастеру Тела и Улыбающейся Смерти. Он смог. Более того — в неравной битве Математик Боя сумел их одолеть, попутно снеся четыре отряда подкрепления. В ближнем бою он использовал технику, подобную технике Вдохов Ганса, но более сильную. Более того — во время боя он уверенно применял ниндзюцу различных стихий, что говорит о том, что он — мастер всех пяти, как и наследник клана Сарутоби, воюющий с Землей.

— Ученики Второго Хокаге оказались монстрами, — Казекаге откинулся на спинку кресла. — Возможно, я бы смог его победить. Наша элита, вся целиком, победила бы еще двоих таких же. Ты бы взял на себя еще одного. Однохвостый занялся бы пятым. Но их точнобольше…

— Есть основания предполагать, что Математик — сильнейший из выпуска, так как достоверно известно о его активном участии в «битве с Водопадом» шесть лет назад. Именно он и Мастер Техник оказали самое яростное сопротивление нападающим из своего класса. Наследник Монстра тоже был там, но уже тогда он был на вторых ролях.

— Значит — таких монстров всего трое? — несмотря на новость, Рето не выглядел обрадованным. — Именно поэтому остальные и хотят уничтожить Лист. Они боятся его силы, и я могу их понять…

Некоторое время Казекаге просидел в молчании, а командующий фронтом с Огнем не смел его тревожить.

Ситуация для Ветра складывалась самая неудачная — напасть на Огонь снова было уже невозможно, Земля все наседала, решив, для начала, вывести из боев шиноби Песка, а уж потом заняться коноховцами, а союзная Вода, крепко получившая недавно от Облака, все чаще и чаще посматривала на территории союзника.

Но выходить из войны было нельзя…

— Значит так, — начал, наконец, Рето. — На фронт с Землей отправить большую часть элиты — мы должны показать Цучикаге, что победить нас, сражаясь еще и с Огнем, будет невозможно. Всех раненых домой, в Песок — сейчас нужно сосредоточить здесь как можно больше шиноби, ибо противники могут сыграть на нашей слабости. Фронт с Огнем… перевести из наступательного в оборонительный — не дайте им вывести нас из войны, но и не пытайтесь прыгнуть выше головы — мы должны просто удерживать их, как до того они нас.

— Мы сдаемся им? — удивился Цубаки.

— Полностью, — кивнул мрачный Казекаге. — Сейчас мы должны укрепить наши позиции и постараться потерять в этой войне меньше всех. Если силы Листа будут наседать, используй их тактику — уверен, Хокаге не станет отпускать своих людей глубоко в пустыню — у него и на других фронтах проблем хватает. Пока мы не трогаем Огонь, он не тронет нас. Возможно, потом у нас будет шанс отомстить, но не сейчас.

— Будут ли какие-либо особые указания насчет Математика Боя?

— Да — ни при каких обстоятельствах не вступать с ним в бой. Пусть Хокаге забирает его на другие фронты — мы и так потеряли слишком много в битве с ним.

* * *

Ответ от Хокаге на только-только восстановленный фронт с Ветром пришел только через неделю, после «Победы над Песком и Небом». Так долго, из-за того, что фронт с Молнией, на котором находился Тобирама, стал еще более тяжелым, чем был до этого.

В своем послании Второй от всего сердца благодарил всех воинов, встретивших силы врага и одолевших их на родной земле, от командующего, до последнего юхея, сожалел о погибших (в том числе и о Боге Самураев), а так же — выдал новые указания, большая часть которых касалась именно «новопосвященного» Математика Боя.

Сенсоме предписывалось (сразу после полного выздоровления) еще месяц вести активные сражения с Песком, выставляя напоказ свою силу и убеждая суновцев, что Математик не уходит. Хокаге, так же, просил своего ученика, по возможности, не рисковать жизнью в особо опасных битвах и пытаться больше устрашить врага, чем ослабить. По истечении этого «активного месяца», Сенсоме приказывалось явиться на фронт с Туманом, где намечались серьезные проблемы, в связи с нехваткой на нем сильных шиноби.

И перерожденный, восстановившийся после последнего сражения, начал выполнение его плана…

Фронт с Ветром трижды пришлось переносить, причем не вглубь Страны Огня, а вглубь Страны Рек и даже дальше — так сильно боялись командующие врага силы Математика Боя. Простые шиноби даже не пытались вступить с ним в бой — убегали сразу, и лишь элита из Книги Бинго раз за разом сталкивалась с юношей в сражениях.

Лучшие воины Ветра не столько пытались победить главную угрозу их стране, сколько сдержать те разрушения, которые он приносил им. Эбизо, теперь постоянно оберегающий сестру, и сама Чие не раз и не два сталкивались с Сенсомой, но лишь для того, чтобы дать отступить более слабым шиноби, а после отступали и сами.

Улыбающаяся Смерть, сделавшая себе протез вместо утраченной конечности, казалось, не держала на Математика особого зла и по прежнему восхищалась его силой. Ее младший брат, наоборот — хотел разорвать врага, но его сил, откровенно говоря, было мало. Сам Сенсома, помня указания Хокаге, не столько пытался убить своих противников, сколько вновь и вновь доказывал им свою силу.

И, по правде говоря, ему это нравилось даже больше.

Он не сражался на максимуме своих сил, но и не поддавался врагам, просто наслаждаясь боями. Раз за разом он выходил против сильнейших, и раз за разом выходил из битв победителем. Самые неосторожные воины из элиты быстро сменились более осторожными — Математик Боя не щадил тех, кто забывал о его силе. Он понимал, что Ветер больше не угроза для Огня, а значит — если он избавится здесь и сейчас от их лучших сил, то Казекаге окажется загнан в угол.

А загнанный в угол Каге — худший враг в мире, и Тобирама демонстрировал это всем четырем Великим Противникам.

Поэтому Томура из раза в раз смотрел, как суновцы уносят ноги, но не активировал Седьмые Врата — не стоит настолько сильно вводить их в отчаяние. Сейчас Листу нужно не это. Нужно лишь указать Песку на его место.

Благодаря его действиям, Кагами отсылал все новые и новые подкрепления другим фронтам — здесь они были уже не так нужны. Тактический прием Сенсомы — отступление вглубь страны совмещаемое с партизанской войной, мог гарантировать быстрый «набор силы» в случае, если Ветер, все же, решит вновь атаковать Огонь всеми силами.

И пусть налеты, диверсии, саботажи и стычки продолжались, простые воины с обеих сторон выдохнули с облегчением — серьезной борьбы между двумя Великими Странами в ближайшее время не предвиделось…

— Орои Цубаки — командующий фронтом, — Кагами читал очередной и последний доклад своего одноклассника. — Клан Цубаки… на-на-на… Кеккей генкай… Понял. Он — сильный шиноби.

— Вероятно даже более сильный, чем Казекаге, — кивнул Сенсома, проверяющий свою походную сумку. — Но он осторожен. И, похоже, опасается тебя. Думаю, в нынешней ситуации ты сможешь удержать фронт.

— Из сильных — уходишь только ты, — Тецу, евший, но прислушивающийся к их разговору, отложил ложку. — Те подкрепления состояли из чунинов и юхеев.

— Не стоит их недооценивать, — отозвался Шикокура, раненый в памятной битве в ногу, и теперь хромающий. — Те же юхеи здорово показали себя в сражении месяц назад. Господин Мусаси…

Юноша осекся и бросил беглый взгляд на Сенсому.

Томура потерю наставника воспринял спокойно. Внешне. Как учил его сам Мусаси — самурай живет лишь для того, чтобы сражаться, пока не умрет. Смерть самурая — праздник его жизни.

Но грубоватый мечник и сам не знал, сколь много он значил для перерожденного. Тот год и два месяца обучения, что они провели вместе, заставили Сенсому почти забыть о его прошлой жизни. Ведь в этой он, почти с рождения, был шиноби — сверхчеловеком, способным почти на все. Будто игра или сон. Но путешествие в компании Мусаси показало ему, что этот мир существует и без шиноби — и люди в нем такие же обычные, что и в его прошлой жизни. Пускай Миямото не был эталонным примером для подражания, он был хорошим человеком и достойным наставником.

И его было жаль.

— Продолжайте его искать, — попросил Сенсома, пожимая всем своим друзьям руки. — Если он жив, я лично вытащу его откуда угодно.

— Не придется, — Кагами ободряюще похлопал друга по плечу. — Мы сделаем это первыми.

К фронту с Водой Математик Боя отправлялся с большим отрядом юхеев, которые, по идее, должны были его охранять. Конечно, сразу же после выхода из лагеря, командир отряда подошел к джонину и попросил о них позаботиться. К любому другому шиноби с такими разговорами обычные люди не подходили, но Сенсома, даже после получения своего «звездного» статуса «сильнейшего на фронте с Ветром», не переставал поддерживать хорошие отношения с обычными воинами, не использующими чакру.

Конечно парень пообещал, что не даст отряд в обиду.

Темп был невысоким, как для шиноби, но достаточно хорошим, для того, чтобы успеть к фронту с Водой через две недели. Долго — Сенсома мог успеть и за три дня, но Тобирама был непреклонен — идти только в сопровождении отряда. Так у юхеев будет меньше соблазна «похулиганить», а то и вовсе — дезертировать, а еще…

Хокаге справедливо опасался, что такого сильного шиноби как Математик Боя вполне могут начать специально ловить даже на территории Страны Огня, а потому сразу же обманул потенциальных врагов, послав бойца такого уровня с обычной сотней юхеев — если уж его и среди них найдут и попробуют убить — то тут уж ничего не спасет.

Но все обошлось, и план сработал. Путь отряда пролегал достаточно далеко от границы Страны Огня, так что воины часто натыкались на деревушки и небольшие селения.

Война в разгаре, и даже самую маленькую деревеньку коснулись те бедствия, что она с собой несла — во многих семьях не хватало мужей, отцов, сыновей и братьев. Многие голодали, так как приходилось отдавать большую часть урожая на фронты. Из-за того, что большинство профессиональных медиков было задействовано на фронтах, гражданские начали чаще заболевать, что привело к эпидемиям.

Но никто не роптал. Все понимали, за что идет эта война. Редко находились глупцы, считающие, что врагам нужна лишь Коноха с шиноби, населяющими ее. Сотня юхеев и джонин, маскирующийся под обычного служку среди них, почти никогда не слышали упрека в словах крестьян, когда речь заходила о нынешнем Хокаге или шиноби в целом.

Сенсому радовал такой настрой, так что он, по возможности, помогал «овдовевшим» деревням с «мужской» работой, пока юхеи останавливались на ночлег.

Обычные люди разевали рты, в недоумении смотря, как хрупкий, с виду, парень буквально разламывает деревья и приносит горы топлива в их селения. Он ловил им рыбу и птиц, редко, чтобы не нарушить своей охотой баланс в живой природе, приносил дичь покрупнее (от здоровенных медведей до кроликов) и убивал опасных хищников, решивших охотиться поблизости с деревней.

— Ками, сынок, ну куда же мне столько! — охнула бабушка — вдова местного старосты, в одной из деревень, когда улыбающийся парень в очках принес к ней во двор охапку… вековых дубов.

— Найдете куда, бабуля — зимы длинные, — махнул рукой джонин. — Сейчас только нарублю их…

— Шиноби-сама, но у нас и дровенника нету даже, — разводила руками ее дочка. — Отдали бы соседям…

— А дровенника ни у кого нету! — улыбался парень. — Но вы не волнуйтесь — я вам сделаю. А там уж вы сами разберетесь, кому дрова нужнее будут. Вы извините, что большего не могу — время не ждет.

— Сынок, да ты с ума сошел что ли! Ты же шиноби — понимать надо! У тебя дел-то сейчас — вона как много! А ты тут деревья ломаешь!

— Мама, ты сама с ума сошла! — шипела дочка. — Шиноби-сама тебя, старую…

— Не говорите глупостей, тетушка, — оборвал ее Сенсома. — Никого и ничего ломать не буду. Только деревья. А вы, бабуля, правы — много дел, на фронте-то. Но сейчас я сопровождаю отряд с воинами. Вернее — мы идем вместе.

— И-ие… Ладно уж, накормлю тебя супом, как доработаешь, — старушка придирчиво осмотрела «сынка». — Тощий такой — сил нет смотреть.

— Вы лучше место для подземного дровенника покажите, — предложил джонин. — А кушать я и сам себе найду — не тратьте запасы. Мы, шиноби, можем не есть и не спать по несколько дней кряду!

Так и пошли слушки по стране, что, мол, ходит молодой шиноби по деревням, да помогает людям. Иногда с отрядом, иногда один (это когда до деревушки оставались жалкие двести километров, но они были не по пути, а «жалкими» были только для Сенсомы), но всегда молодой и с разного цвета глазами. Дров нарубит, колодец выроет, мяса натащит, дезертиров перебьет, с девушкой на сеновал…

А, впрочем, это уже совсем чужие дела. Чай, парень молодой, да военный — понятное дело, что… все.

К точно назначенному сроку, отряд прибыл к фронту с Водой. Их ждали, однако встреча все равно была максимально похожа на ту, которая произошла по прибытии Томуры и Учих на фронт с Ветром. Огромным отличием было то, что юхеев тут же отвели в лагерь, а вот Сенсому повели в неприметную пещеру.

Там, сидя на камнях в позе лотоса, медитировал командующий фронтом с Водой. Высокий, с длинными черными волосами и бледной кожей, он был одет в простую форму джонина Конохи. Правильные красивые черты лица делали его отдаленно похожим на девушку, но перерожденный прекрасно знал — перед ним мужчина. Представитель маленького, но довольно известного клана Ясягоро, открыл глаза сразу же, как его подчиненные ушли, оставив Математика Боя с ним наедине.

Взгляд желтых змеиных глаз Мицуки Ясягоро будто пронзил перерожденного насквозь.

— Приятно познакомиться, Сенсома-сан…

— Мицуки-сама, — парень поклонился. — Перехожу в ваше полное подчинение.

Первая Мировая Война — новые знания о мире и чакре

Фронт с Водой, пожалуй, был бы еще более тяжелым, чем фронт с Облаком, если бы не Узумаки. Узушио находилось как раз между Водой и Огнем, и одно его существование удерживало врагов от массированных атак в лоб. Попробовав клан Узумаки на зуб еще в самом начале войны, Мизукаге потерял свое главное оружие — неожиданность. После того нападения Узукаге укрепил оборону деревни и, буквально, отрезал Скрытому туману возможность атаковать с его стороны. Более того — все водные баталии, проходящие в стране Волн, красноволосый клан тоже старался упреждать, а если не получалось — смело вставал на сторону Огня.

Наземные битвы, в основном, велись в стране Лапши — ее каменистые территории просто удачно отличались малым количеством мелких водоемов (омываемая морем Канзоку и океаном Канаши, Лапша не особо нуждалась во «внутренних» водоемах), из-за чего шиноби Тумана не могли разгуляться во всю мощь своих ниндзюцу.

Благодаря этому, коноховцы и юхеи смогли устроить штаб прямо на берегу моря Канзоку, откуда было удобно реагировать на все атаки Воды. Как на море, так и на суше.

Этот лагерь разительно отличался от того, что был на фронте с Ветром — он представлял собою почти обычную деревушку на берегу моря, но огороженную со стороны воды огромными, готовыми мгновенно сорваться в бой, кораблями. Судна образовывали подобие «забора» — преграды для сил противника, вздумавшего, например, напасть на деревеньку-штаб, а само селение было максимально укреплено и обезопасено фуин, а так же — заминировано, на всякий случай. Командующий фронтом не собирался хоть где-то давать слабину, и пока ему это очень хорошо удавалось.

— Мне говорили, что вы можете создавать подземные убежища, Сенсома-сан, — «вспомнил» Мицуки, проводящий «экскурсию» для новоприбывшего джонина.

— Это правда, — кивнул Сенсома.

— Все квадраты с девятнадцатого по тридцать второй, до завтра. Мне нужны пещеры для временных штабов и хранения продовольствия. Одну большую — под госпиталь. Три сделайте жилыми. Справитесь?

Ясягоро не выглядел высокомерным или тем, кто пренебрегает способностями молодого джонина, что сильно удивило последнего. Такая задача с его-то силой… Впрочем, от приказа, пусть даже и выданного в виде просьбы, отказываться было не резон, так что Томура, коротко кивнув, поклонился командующему и пошел искать того, кто укажет ему на искомые квадраты.

На удивление, долго искать не пришлось. Более того — «указатель» сам его нашел. Вернее — «указательница».

— Такой красивый парень, а без пары, — послышалось вдруг из-за спины. — Заблудился?

Перерожденный развернулся, мимоходом отмечая крайнюю похожесть молодой женщины, окликнувшей его, и командующего фронтом с Водой. Высокая, стройная, бледная, но определенно красивая — ее принадлежность к клану Ясягоро выдавали необычные глаза, похожие на змеиные больше, чем даже у самих змей.

— Надо же! — удивилась куноичи. — Уж не Математик ли это Боя? Красавец… А еще и силен, по слухам. Почему ты тут, а я узнаю об этом сейчас?

Немного сбитый с толку догадками о личности женщины перед собой и ее странным постановлением вопроса, Сенсома беспомощно развел руками:

— Извините, не понял.

Ясягоро звучно рассмеялась, совершенно не стесняясь косых взглядов от проходящих мимо шиноби и юхеев. Перед лицом одного из них, скривившегося больше остальных, она даже клацнула зубами, одновременно сверкая змеиным взглядом, отчего бедняга побелел и предпочел за лучшее вообще не двигаться и подождать, пока «змее» надоест.

Ей надоело быстро.

— Меня зовут Рьючи, и я — заместитель командующего фронтом с Водой, — куноичи дурашливо поклонилась. — Ну, а по совместительству — жена придурка-Мицуки. Рассказывай, куда идешь и почему такой загруженный?

Справившийся с первым удивлением и, в общем-то, готовый ко второму, Сенсома лишь кивнул, принимая информацию о командующем, хотя и отметил для себя, что «змея» назвали придурком. Рассказав о цели своих поисков и словив еще немного смеха от Ясягоро, Томура был взят в оборот и отведен на искомые квадраты.

— Мицу любит так делать, — делилась Рьючи, следя за приготовлениями парня. — Брать сильного джонина и отправлять его, сперва… м-м-м… допустим — копать новую яму под туалет.

— И копают? — перерожденного удивили такие заскоки нового начальства.

— Милый мой, он — командующий фронтом, — иронично ответила куноичи. — Его приказ в военное время — воля Каге, не меньше. Некоторые и правда артачились, но, все же, приказы выполняли.

— А зачем ему это делать? В смысле — он просто самодурствует, или есть причина?

Рьючи вновь заливисто рассмеялась.

— Самодурствует? Мицу?! Да он и мухи зазря не обидит! Поверь мне, пусть он и кажется жутковатым пафосным типом, на деле он совсем другой. И причин таким назначениям для джонинов, особенно сильных, вполне себе много. Давай, докажи мне, что Математиком Боя тебя прозвали не зря — попробуй перечислить.

Перерожденный, сосредоточившись на создании подземных помещений с помощью Величайшего Контроля, особо много не раздумывал, однако вариантов нашел действительно немало, озвучив лишь самые, на его взгляд, достойные:

— Сходу узнать о жизни в лагере и поучаствовать в ней, — Ясягоро, стоящая над ним, довольно кивнула и загнула палец на правой руке. — Проверить готовность джонина выполнять любые приказы, поставленные начальством. Определение его… способностей — я, вот, например, сейчас копаю одновременно в тринадцати квадратах, при этом делая все достаточно надежно. Ну и, все же, господин командующий сразу дает подчиненному понять, где его место. Нарабатывает репутацию, так сказать…

— Отлично, — Рьючи помахала ладонью с четырьмя загнутыми пальцами. — Добавь ко всему и то, что Мицу явно рассчитывал на нашу встречу, исходя из моего маршрута и твоего, и получишь пятую причину, конкретно для твоего случая.

— Мицуки-сама — настолько сильный сенсор? — удивился почти закончивший работу Сенсома. — Мне кажется, даже Тобирама-сенсей не смог бы так точно определять чакру в таком большом радиусе.

— Для сеннинов такое — пустяк, — отмахнулась куноичи. — Мой муж чувствует чакру каждого отдельного шиноби в лагере. Это здорово помогает порой, знаешь ли.

— Сеннинов?

В голосе перерожденного явственно сквозило удивлением. Он был достаточно образован и знал о природной чакре (тем более, что и сам когда-то был ее носителем), как знал и о том, как называют ее пользователей. Сеннины — полулегендарные шиноби, которые могли брать силу для своих техник не только из собственных запасов, но и из запасов самой природы вокруг. Никто точно не знал, как получить могущество сеннина, ведь единственным известным пользователем природной чакры в Стране Огня был сам Первый Хокаге, но он своих секретов не раскрывал никому.

Ведь даже Тобирама не был сеннином…

— Судя по усиленной работе мысли, отражающейся у тебя на лице, мне не нужно объяснять, кто такие сеннины, — хмыкнула Рьючи. — Это было секретом до начала войны, но клан Ясягоро специализируется на использовании природной чакры и Призыве змей. На первом же совете объединенных кланов и Дайме было принято решение не раскрывать источник знаний о сеннинах — то есть нас. Сейчас прятаться бесполезно, так что мы вышли из тени. К твоему сведению, именно мой клан помог Хашираме Сенджу познать путь природной чакры.

К такой информации Сенсома был не готов. Способности Первого Хокаге всегда казались всем чем-то… невозможным. Ненормальным, просто данным свыше. Его кеккей генкай, признанный сильнейшей в мире стихией, его невероятно большие запасы чакры, естественная регенерация, превосходящая даже многие медицинские техники и, как вишенка на торте, мастерство обращения с природной чакрой.

Вот уж удивительно, что его он заслужил тренировками и усилиями, а не просто приобрел по праву рождения…

— А м-можно… по-подробнее?.. — несмело спросил Томура.

— Что, тоже хочешь научиться? — улыбка Рьючи стала язвительной. — Решать-то, конечно, не мне, а Мицу, но знай — еще никто, кроме членов клана и, естественно, Первого, не смог овладеть приемами по обращению с природной чакрой.

— И почему же?

— Узнаешь потом. Какой тебе смысл знать об этом сейчас — до того, как Мицу что-либо решил? Кстати, ты закончил?

Сенсома быстрыми и уверенными посылами чакры доделал работу, и создал по четыре острых копья у каждой из пещер, дабы обозначить их местоположение. Все, как и заказывал командующий — госпиталь, три жилые, все остальное — хранилища и небольшие «штабы», которые можно время от времени использовать для собраний.

Заместительница командующего удовлетворенно покивала — ее сенсорских способностей хватало, чтобы оценить работу парня.

— Замечательно, а теперь…

— Рьючико-сама! — куноичи прервал посыльный-юхей. — Мицуки-сама собирает срочный совет! На наш перевалочный пункт у страны Лапши напали!

— Идем, — Ясягоро ухватила парня за руку. — Заодно и познакомишься с нашими сильнейшими ребятами.

Мгновенно став серьезной, женщина провела Сенсому какими-то короткими путями, так что они уже через несколько минут оказались около очередного ничем не примечательного домика. Лишь пробудившиеся относительно недавно сенсорские способности Томуры говорили хозяину о том, что внутри собрались сильнейшие.

— Рьючико, Сенсома-сан, — спокойный взгляд змеиных глаз командующего фронтом, как-то сбивал с мысли об ужасности атаки врага. — У нас происшествие.

— Все в сборе? — куноичи осмотрела присутствующих, подходя к мужу. — Мы готовы слушать.

Математик Боя тоже прошелся взглядом по новым лицам. С этими людьми ему предстоит работать здесь.

Командующий юхеями оказался знакомым — Рокуродо Дамамичи — бывший командующий фронтом с Ветром. Старый опытный воин кивнул парню, приветствуя как равного и весь обратился во внимание. Командующий силами шиноби был Сенсоме знаком, хотя лично они никогда не общались — отец Урю — Исидо Хатаке. Беловолосый джонин высочайшего ранга лишь мазнул взглядом по новоприбывшему шиноби и остановился на этом. А командующим снабжением на фронте с Водой, что примечательно, тоже был шиноби, причем очень хорошо знакомый перерожденному.

Желтоволосый непоседа и сын глав-ирьенина Конохи — Хиномару Намикадзе, широко улыбнулся своему старому приятелю.

Так же в помещении был еще один шиноби, однако нашивок командующего он не носил. Синидзи Узумаки, знакомый Сенсоме по экзамену на телохранителя для Узукаге, тоже узнал своего «экзаменатора» и приветствующе кивнул.

— На границе со страной Лапши, как вы знаете, у нас был перевалочный пункт, с помощью которого мы поставляли сражающимся там людям провизию и снаряжение, — Мицуки провел бледным пальцем по карте. — Но ключевое слово «был» — буквально пару минут назад пришел отчет о нападении и полном уничтожении. Бойцы видели в бою Мечников Тумана.

— Сколько их было на этот раз? — тут же спросил Рокуродо. — Я знаю что двух из них видели неподалеку от Водоворота, а одного связали боем в стране Волн, но упустили, вчера днем.

— Точной информации нету — выживших крайне мало, но одно известно точно — их было больше одного.

— И каков наш план действий? — вскинулась Рьючико. — Мицуки, ты же…

— Я иду, — опередил жену командующий. — Мы должны восстановить пункт, пока наших воинов в Лапше не измотали битвами. Их и так уже окружили, но без провизии…

— Вам стоит взять с собой Сенсому, командующий, — вклинился в разговор необычно-серьезным голосом Хиномару. — Сила Математика Боя — не слух. Вы можете ему довериться.

Ясягоро перевел взгляд на удивленного характеристикой парня:

— Сенсома-сан, что скажете? Я готов взять вас и господина командующего союзными войсками. Ваша сила бесспорна.

— Я… всегда… — перерожденного немного сбила с толку некоторая поспешность принятия решений командующего. — Готов.

— И я согласен, — Синидзи вышел в центр. — Рьючико-сан, передайте Роху, что он за старшего в мое отсутствие.

— Сделаю, — куноичи кивнула. — Но, все же, Мицуки, ты уверен? Я не сомневаюсь в вашей общей силе, но это уже будет четвертым разом за последний месяц, когда ты лично проводишь крупную операцию.

— Возможно это заставит их думать, что командующим я на самом деле не являюсь, — голос командующего был бесстрастен. — Займись делами лагеря в мое отсутствие. И отошли весточку Узукаге — враг может воспользоваться тем, что мы будем у границ с Лапшой, а не здесь.

— Я поняла, — женщина опустила голову. — Но ты вернешься. Ты вернешься, как делал это всегда.

— Это мой долг, — Мицуки развернулся к жене спиной. — Долг перед этой страной и ее жителями.

* * *

— Я знаю, что ты хочешь спросить, о великий Математик Боя! — усмехаясь сказал Хиномару, выходя вместе с Сенсомой из штаба. — Какого хрена тут произошло, и почему Мицуки-сама отправляется на задание лично — я прав?

— Абсолютно, — парень просто кивнул. — Что скажешь?

— Скажу, что Мицуки-сама, пусть и держит лицо крутого парня, вроде господина Второго или, условно, Мадары, да пребудет он где-нибудь, где все очень плохо, на самом деле очень дорожит жизнями своих подчиненных. Всех и сразу, — желтоволосый пожал плечами. — Да и вообще — он довольно человеколюбив, как ни странно. Ты знал, что фронт с Водой — лидер среди всех фронтов по количеству плененных шиноби? По сравнению с остальными, мы убиваем куда как меньше. В добавок к этому — Мицуки-сама очень силен, а потому он частенько лично выполняет опасные миссии — дабы потерь среди личного состава было как можно меньше.

— Но в одиночку, все равно, много не навоюешь, а потому он берет с собой сильных джонинов, дабы те помогали, но таких, которые точно сберегут свои жизни, — задумчиво продолжил Сенсома, в чьих глазах командующий приподнялся на еще одну ступеньку вверх.

— Браво-браво, глупее ты, со времен Академии, не стал, — Намикадзе шутливо похлопал в ладони. — А если хотя бы половина тех слухов, которые о тебе ходят — правда, то ты еще стал просто удивительно сильным.

— Сенсома-сама, — подошедший незаметно Синидзи глубоко поклонился парню, чем вызвал у паясничавшего Хиномару натуральный шок. — Мы очень рады, что вас направили на этот фронт. Люди говорят, что господин Хокаге таким образом собирается закрыть и его.

— Пустое, — махнул рукой Томура, уже привыкший к особому отношению среди Узумаки, которые пусть и перестали его боготворить, уважать меньше и не думали. — Надеюсь на вас на предстоящей миссии, Синидзи-сан.

— И оказываете мне этим честь, — вновь поклонился Узумаки и пошел к обозам с провизией.

Их выход на задание был запланирован на девять часов вечера — так как отряд был небольшим, он мог вполне себе передвигаться скрытно, что и хотел под покровом сумерек проделать Мицуки. Действия командующего фронтом с Водой вообще часто имели двойное дно или скрытый смысл, как начал понимать перерожденный. Ясягоро был бы отличным шулером или теневым дельцом — так ловко он маскировал истинную суть своих приказов и решений, но Стране Огня повезло, и он оказался одним из ее командующих.

И Сенсому это устраивало.

С наступлением минимальной темноты, троица элитных джонинов вышла из лагеря Огня по направлению к стране Лапши, используя Верхние Пути. Мицуки нацепил на шею новомодный прибор связи, выглядящий точь-в-точь как обычный наушник из прошлой жизни перерожденного, и заставил своих напарников сделать то же самое.

Обычный, по меркам «старого» мира, прибор работал на чакре, вместо электричества и отлично передавал мельчайшие звуки на достойные расстояния.

Благодаря ему, шиноби могли общаться в пути.

— Мицуки-сама, прошу прощения, если задаю свой вопрос несвоевременно, — аккуратно начал Сенсома.

— Прошу вас, Сенсома-сан, скрасьте скуку от нашего пути разговором, — прошептал наушник голосом командующего. — Вы, вероятно, хотите узнать у меня о природной чакре?

— Так точно, — парень кивнул, но быстро сообразил, что собеседник его не видит и хлопнул себя по лбу рукой.

— Вообще-то, я вас вижу, — усмехнулся наушник. — Хотя, зная вас, можно предположить, что вы устроили маленький тест моим способностям. Это куда вероятнее, чем то, что вы попросту забыли слова моей жены.

— Она вам все рассказала?

— Совершенно нет. Но, согласитесь, тут легко догадаться — после встречи с ней вы первым делом хотите спросить меня о природной чакре и силах, что она дарует, но «случайно забываете» об одной из главных ее сил, — Мицуки усмехнулся. — Впрочем, вполне достойно Математика Боя… Давайте так — один вопрос — один ответ. Я буду отвечать на ваши вопросы, но вы, взамен, ответите на мои.

— Это честно, — признал Сенсома и тут же взял быка за рога. — Как связаны Призыв и природная чакра?

— Хе-хе-хе, — странновато рассмеялся Ясягоро. — Вижу, вы умеете делать нужные выводы из обрывков информации. Именно так — Призыв и владение природной чакрой крепко связаны. Не скажу, что неразлучно, но крепко. Не буду читать вам теорию, вы и сами до всего сможете дойти, если подумаете как следует. Скажу вот что — техника Призыва предполагает заключение определенного контракта с определенными чакрозверями. Суть в том, что эти чакрозвери — гости из неких… параллельных миров. Мы не знаем точно, но ясно одно — «дома» призываемых существ точно находятся не на материке. В мире шиноби их нет. И четкого маршрута к ним вам никто не скажет, даже сами призываемые. Так вот — каждое призванное существо уже является сеннином.

— Уже? — удивился перерожденный, вспоминая Энму Хирузена. — Как это?

— Отвечу потом, — усмехнулся Мицуки. — Теперь вы. Техника, с помощью которой вы, по докладам, перевернули сражение с Ветром в пользу Огня. Насколько я знаю, господин Второй еще не успел назначить ей статус запретной, так что объясните мне — как она работает?

— Ну… — Сенсома смущенно почесал в затылке. — На самом деле — принцип ее действия прост. Пользователь должен распространить свою чакру на максимально-возможный радиус от себя, по земле, естественно, и… сосредотачивать большую ее часть в том месте, на которое он собирается воздействовать. Техники клана Нара похожи на нее наиболее сильно — их тени могут собираться в некое поле, в радиусе действия которого им подвластно почти все. Сотня печатей, мастерство в обращении со стихией Земли и достаточные объемы чакры — техника будет готова. С ее помощью можно использовать любые доступные пользователю ниндзюцу во все том же радиусе. Ну, или фуиндзюцу, как делал это я.

— А какие тенкецу используются в технике? — с живейшим интересом спросил командующий.

— Эм… — парень замялся. — Вообще-то все, но некоторые, самые слабые, например те, что в глазах или ушах, можно и опустить, но тогда КПД упадет.

— Гениально — задействовать все тенкецу и почти всю чакру ради применения одной-единственной техники, которая, на самом деле, дает возможность использования сразу несколько десятков других, — в голосе Мицуки сквозило неподдельное уважение к Томуре. — Как вы думаете, почему до вас не придумали ничего подобного?

— А это никому и не нужно было, — пожал плечами Сенсома. — Крупных войн не было, а техника наиболее полезна именно в крупной войне, как не было и достаточно усидчивых мастеров стихии Земли. В период Сенгоку Дзидай шиноби вообще было не до развития, и лишь Сенджу и Учиха, за счет своей силы, могли более-менее познавать что-то новое. Как пример — Первый Хокаге-сама, который мог использовать природную чакру.

— Чакрозвери из мест Призыва с рождения черпают природную чакру из окружающего их мира, который, между прочим, насыщен ею куда больше нашего, — продолжил прерванную «лекцию» Ясягоро. — Именно благодаря природной чакре в своей жизни они и отличаются от обычных зверей. Как и шиноби от крестьян, впрочем.

— Звери могут только поглощать чакру из природы? Они не вырабатывают свою? — осенило перерожденного.

— Именно так, — кивнул Мицуки. — Именно поэтому они не могут свободно разгуливать по нашему миру — тут для них слишком мало энергии. Для того, чтобы Призыв мог помогать тебе в бою, требуется отдать ему некоторое количество своей собственной чакры, и чем ее больше, тем дольше Призыв сможет пробыть в нашем мире. И именно такие чакрозвери, общающиеся с людьми посредством Призыва, могут позволить тому, с кем заключен контракт, обучаться у них сендзюцу — искусству поглощения и контроля природной чакры.

— То есть клан Ясягоро…

— А-а-а! — командующий прервал подчиненного. — Теперь моя очередь задавать вопросы. Что вы думаете о пути шиноби, Сенсома-сан?

— Не понял… — честно признался удивленный Томура. — Вы спрашиваете моего мнения в…

— В этом, несомненно, философском вопросе, — кивнул Мицуки. — Знания психологии своих бойцов и их взглядов на жизнь тоже важны для командира. К тому же — мне действительно интересно, что ответит на этот вопрос сильнейший шиноби нового поколения.

— Если не путать понятия «путь шиноби» и «мой путь», то для меня путь шиноби, это путь битв и сражений. Мы рождены для того, чтобы сражаться. Друг с другом, с чакрозверьми или обычными людьми — неважно. В мире, где есть люди, кардинально отличающиеся от остальных, таким людям всегда придется сражаться. За это я и уважаю господина Первого — он совершил революцию в мире шиноби, сделав бессмысленные сражения между ними осмысленными. Он объединил всех шиноби мира идеей. Идеей защиты своей страны и своего народа. Кто знает, возможно когда-нибудь у Великих Стран появится общий враг, столь сильный, что они смогут объединиться… Вот тогда, наверное, путь шиноби полностью перерастет из сражений в защиту. Но это все равно останутся битвы.

— Довольно… глубоко, — согласился командующий. — Хотя для меня ваш «путь защиты» уже имеет первоочередное значение. Сражения — это само собой разумеющееся, но именно ради чьей-либо защиты. Жизнь — вот, что самое главное в мире, и мы — шиноби, должны ее оберегать.

— Как-то слишком уж парадоксально для того, чтобы быть правдой, — улыбнулся перерожденный.

— Это да, — кивнул Мицуки. — Но я и не говорю, что мое виденье правильно. Мне больше, пожалуй, по душе идея об изучении законов этого мира и бесконечного саморазвития, но, к сожалению, ей я не болен так, как идеей о защите жизни. Вот если бы мой сын пошел тем путем…

— У вас сын? — удивился поначалу Сенсома, а потом прикусил язык. — Простите, это личное. Да и вообще за вопрос считается. Я хотел спросить…

— У меня есть сын, — пожал плечами Ясягоро, перебивая. — Это будет первый ребенок клана, выращенный в Скрытой Деревне. Как глава Ясягоро, я хочу вывести-таки нас в свет. Победа в этой войне и детство Орочимару — моего сына, определят, насколько это возможно. Так что там с вашим вопросом?

— Клан Ясягоро заключил контракт с чакрозверьми — с какими? — спросил, наконец, Томура.

— Змеи, — Мицуки вновь пожал плечами. — Это же очевидно. Мы заключили контракт со змеями Рьючидоо — это место, которое при жизни посещал Мудрец Шести Путей — первый сеннин из числа людей, кстати говоря. Существует техника обратного Призыва, которая позволяет пользователю переместиться в один из миров чакрозверей. Там с ними заключается контракт, если они того хотят, и человек может призывать их уже в наш мир. Если чакрозвери доверяют своему «партнеру по контракту», то они могут попытаться обучить его сендзюцу. Выходит не у всех, ведь для этого нужно иметь большие запасы своей мощной чакры — иначе пользователь полностью растворит свое существо в природе, а в нашем мире от него останется только камень. Призывные существа учат по-разному. Мне известно, что павлины, например, поглощают чакру из природы с помощью крыльев, что у людей, наверное, будет руками. Слизни — всем брюхом, так что человек, которого они обучили бы, должен был бы иметь крепкую грудную клетку и живот. Змеи поглощают чакру преимущественно через глаза, и, как видите, это отражается на моем облике.

— А господин Хаширама?

— Он — уникальный случай, ведь он ни разу не бывал в мире Призыва. Его обучал клан Ясягоро, пусть мы и не надеялись на успех. Но Первый-сама — природный гений, и он смог каким-то неведомым образом изловчиться и начать поглощать чакру сразу из нашего мира, не тренируясь, при этом, в местах, полных природной чакры. Из-за этого в его сендзюцу не было излишеств — они давали ему лишь преимущества, при этом не имея недостатков, и не ограничиваясь временем действия. Он, кстати, не пользовался никакими Призывами потому, что чакрозвери попросту не могут близко находиться с его Мокутоном, вытягивающим чакру извне. Возможно, древесные техники сыграли не последнюю роль в его становлении сеннином.

Мицуки замолчал, видимо, рассказав все, как замолчал и перерожденный, обдумывающий новую информацию. Этот пласт знаний о чакре и ее природе сильно заинтересовал Сенсому, так что он поставил себе цель — разузнать о сендзюцу как можно больше и, возможно, самому когда-нибудь стать сеннином.

— Мицуки-сама… — начал было он, но командующий упредил его просьбу.

— Я не буду учить тебя сендзюцу, Сенсома-сан, — покачал он головой. — Но помогу заключить контракт в Свободном Призыве, если хочешь. Однако, это будет потом, сейчас же — приготовьтесь. Мы подошли к границам Страны Огня…

Первая Мировая Война — быть сильным

Границы Огня с Лапшой, до войны, не были как-либо защищены, ввиду дружеских отношений Дайме обеих стран. Да что там — они даже особо очерчены не были.

Однако, война все поменяла.

С первого взгляда Сенсоме стало понятно, что совсем недавно неподалеку проходил бой — отголоски дальнобойных мощных ниндзюцу виднелись повсюду: остывающая, после взрыва, земля; уже затухающие деревья; огромные лужи в самых неожиданных местах и сильно наэлектризованный воздух. Из-за огромного количества высвобожденной чакры и техник Молнии и Огня небо закрыли тяжелые темные тучи, грозящие вот-вот наградить мир сильным ливнем, так что Мицуки жестами приказал распечатать из походных свитков плащи и сам подал пример, первым облачившись в абсолютно черный плотный дождевик, укрывающий все его тело.

Три фигуры в черных плащах продвигались вдоль границы Огня и Лапши, не снижая темпа. Их опытные взгляды скользили по разрушениям, учиненным шиноби, и следам, оставленным врагами, не задерживаясь на чем-то одном дольше необходимого. Их сенсорские способности неаккуратно «ощупывали» территории, пытаясь найти противников или своих.

А их чакра была сконцентрирована, готовая в любой момент пройти по телу укрепляющей кости и мышцы волной и сорваться на врагов, приняв облик нин-ген-тай-дзюцу.

— Засада в километре от нас, — еле слышно сообщил командующий. — Веду прямо на нее.

Сенсома и Синидзи синхронно кивнули. Если Ясягоро уверен, что им втроем не стоит беспокоиться о силе засады, значит им действительно не стоит беспокоиться.

Сам Мицуки немного замедлился и переместился поближе к Узумаки. Пробыв «неподалеку» с ним около минуты, командующий вновь ускорился, но лишь для того, чтобы подобраться к Сенсоме так же близко, как до того подобрался к Синидзи. Уверенный взгляд змеиных глаз, кажущийся даже кровожадным, никак не клеился со словами, которые сеннин практически шепнул перерожденному на ухо:

— Постарайтесь никого не убить.

Он мог бы добавить нечто вроде «пленные говорят куда больше трупов», но он этого не сделал. Безумно сильный шиноби, пользователь природной чакры, командующий целым фронтом и просто жуткий тип внешне — Мицуки действительно оказался куда более миролюбивым, чем даже сам Первый Хокаге.

Правда такой трепет к ценности чужой жизни едва ли мог быть полезен всегда.

Засада оказалась умелой, однако она явно была рассчитана на кого-то пониже рангом, чем трое сильнейших бойцов Огня на этом фронте. Двадцать четыре чунина и четыре джонина синхронно выскочили на отряд командующего и так же синхронно применили свои техники: более слабые чунины создали огромное количество воды, а умелые и сильные джонины собрали из нее четырех могучих Драконов, сразу ринувшихся на противников.

— Стихия Стали: Великие Копья Смерти!

Синидзи выбросил перед собой три тонких стальных листочка, и каждый из них будто выстрелил длинным стальным шестом с заостренным наконечником. Три из четырех вражеских Драконов оказались поражены техникой красноволосого шиноби, однако сталь никак не навредила им и даже не замедлила. Узумаки сложил печати активации, и на его копьях загорелись рисунки фуиндзюцу, тут же нагревшие сталь до такой температуры, что Драконы забурлили изнутри и распались, растратив весь свой запас прочности.

Четвертого Дракона встретила не уступающая ему в размерах змея, своевременно призванная Мицуки. Ниндзюцу стихии Воды и призванный чакрозверьизначально были неравны в силе — змее было достаточно просто принять удар от Дракона, чтобы тот распался, а после этого она ринулась к одному из вражеских джонинов.

Сенсома вздохнул, напитывая ноги чакрой. Синидзи, так ловко расправившийся с тремя Драконами сразу, тут же был выбран целью двумя из четырех джонинов Тумана, а Мицуки, чья змея забрала на себя третьего, прыгнул к последнему, опережая Томуру. Чунины врага, конечно, помогали своим старшим товарищам, но их основная масса приготовилась встречать Сенсому, так что ему, судя по всему, придется вступать в бой именно с ними.

Мощный прыжок, и вот парень оказывается в окружении противников, выхвативших разномастное холодное оружие. Если в Стране Молнии шиноби, в основном, были мастерами тайдзюцу, то в Стране Воды отдавали предпочтение кендзюцу, так что неудивительно, что даже самые молодые шиноби знали, с какой стороны держаться за меч.

Перерожденный хмыкнул — шиноби, окружившие его, были молоды — почти все из них являлись ровесниками молодому джонину, однако разница в их личной силе была настолько огромна, что даже сами чунины ощутили ее, настороженно отступив на шаг.

— Хотите потанцевать со мной? — улыбнулся Сенсома. — Да мне даже меч не понадобится!

Уклониться от укола со спины, и тут же, вертясь волчком, припечатать ногой лицо напавшего к земле! Жизнь — не фильм, и противники, следуя примеру самого смелого, атакуют скопом. Пятеро сразу — именно такая математика работает, когда один сражается против толпы, ведь больше пяти человек не смогут эффективно атаковать одиночку — лишь помешают друг другу.

Но пятеро на одного для Сенсомы — детская разминка.

— Первый, второй, третий! — смеялся парень, раздавая хлесткие удары и работая исключительно на контратаках. — Ударит с правого бока через две секунды. Первый. Второй прихрамывает — замедлился! — шаг в сторону названного юноши с кунаем в руках и мощный хук в челюсть. — Третий упустил меня и дал возможность четвертому!

Веселясь, перерожденный начал анализировать и считать этот бой вслух, что сильно сбивало его противников с толку. Он молниеносно уворачивался от коварных выпадов, избегал разрезов и подставлял неловких (по сравнению с ним) врагов под союзные удары. Троих самых шустрых Сенсома «разрубил» с помощью Истинного Владения, пятерых воткнул головами в призванные им же Земляные Стены, а всех остальных крушил голыми кулаками, даже и не думая входить хотя бы в Первые Врата!

Это была уже не битва — избиение, и чунины Тумана поняли это, когда на ногах осталось всего четверо. Их противник — такой же молодой шиноби как и они, даже не снявший во время боя очки, кровожадно улыбнулся, чуть отодвигая полы своего плаща и неспешно доставая клинок из ножен. Они — лучшие из этого отряда чунинов, продержавшиеся с ним дольше остальных, но сражение с таким монстром на мечах…

— Стихия Воды!..

— Стихия Молнии!..

Два чунина создали тугую водяную струю, направленную точно в коноховца, а оставшийся подал ей напряжения, формируя не просто сильную атакующую технику, но полноценное ниндзюцу ранга А.

— Стихия Ветра: Покров, — Сенсома просто-напросто вытянул руку с клинком, покрывшимся чакрой Ветра, вперед.

Атакующая техника сразу троих чунинов Тумана уперлась в меч джонина Листа и разбилась вдребезги. Она не могла преодолеть чакру Сенсомы, удерживающего клинок. Чунины понимали это, но все равно продолжали подавать свою чакру, надеясь хотя бы удержать страшного врага на месте.

Но врагу стало скучно.

— Скажите мне, сколько времени вы потратили на свои тренировки? — перерожденный, удерживая меч перед собой, сделал первый шаг. — Сколько спарринг-партнеров вы донесли до госпиталя и сколько из них отказалось с вами тренироваться. Сколько часов вы отрабатывали эту совместную технику? Как долго вы вообще изучаете Стихию Воды? — он подошел к замершим от страха перед его силой чунинам почти вплотную и посмотрел на них, прижатых к земле голым давлением его чакры, своими разноцветными глазами. — Мне, блять, хочется выматериться — так вы ужасны.

Взмах мечом, и к ногам перерожденного падают три головы с застывшими в ужасе лицами. Отвлекшийся на смерть своих учеников джонин Тумана, сражающийся с Мицуки, тут же был укушен змеей, мгновенно вылетевшей из-под его балахона, и отключился. Синидзи поднял голову, отвлекаясь от связывания «своих» противников.

Сенсома взмахнул клинком вновь, стряхивая с него кровь, и одним движением убрал его в ножны. Его лицо, бывшее надменным и злым всего несколько секунд назад, теперь выражало легкое удивление. Такое, какое бывает у людей, совсем не ожидавших от себя какого-либо поступка.

— Я же попросил, — поморщился Мицуки, прыгнувший к парню, окруженному оглушенными чунинами.

— Простите, командующий, — перерожденный посмотрел на свои руки, будто пытаясь найти на них нечто, что даст ответ на его вопросы. — Сам не ожидал от себя…

Ясягоро встал напротив молодого джонина и схватил его за подбородок. Требовательно, но вполне деликатно. Змеиные глаза сеннина будто прожигали в душе Томуры дыру, но парень держался крепко, делая вид, что ему не неприятен взгляд командующего.

— Поговорим об этом позже, — решил Мицуки, отпуская Сенсому. — Прошу прощения, если мой жест вас оскорбил.

— Все в порядке, — перерожденный прикоснулся к подбородку. — Вы в своем праве.

Он не стал уточнять, что именно проверял командующий. Возможно, он искал вражескую технику, взявшую парня под контроль, а возможно — проверял психическое состояние подчиненного, начавшего впадать в безумие.

Бывший учитель математики и сам не мог честно сказать, зачем он убил этих троих. В этом не было никакой нужды, даже наоборот — их нельзя было убивать, но он убил. Его злоба на них, за то, что они оказались слишком слабы, просто заткнула голос разума, призвав тело к хоть каким-то действиям.

Агрессивным и не типичным для Сенсомы действиям.

— Техника Печатей: Рябь, — Синидзи, все это время связывающий своими стальными прутьями побежденных врагов, накладывал сверху печати, затрудняющие контроль чакры.

Не будь рядом с фронтом с Водой клана Узумаки, специализирующегося на фуиндзюцу, и даже безмерное человеколюбие Мицуки не спасло бы жизни всех тех противников, что были пленены бойцами Огня. Техники контроля чужой чакры встречались повсеместно, но лишь истинные мастера запечатывания могли полностью ограничить пленных в использовании чудо-энергии, делающей их опасными.

Ясягоро, оставив Сенсому разбираться в себе, быстро сложил печати и капнул своей кровью на землю. Хлопок, облачко дыма, и перед командующим оказываются две крупные змеи с умными живыми глазами.

— Плата за услуги, — тонкий белый палец Мицуки указывает на чунинов, убитых Сенсомой. — Всех остальных нужно перевезти.

Змеи качнули головами, показывая, что услышали приказ, и неспешно поползли к трупам. К некоторому удивлению перерожденного, кровожадно разрывать тела на части и бороться за мясо чакрозвери не стали, попросту проглотив мертвецов. После этого они так же неспешно проползли к лежащим без сознания врагам, и тогда Сенсома удивился еще больше, ведь и их змеи тоже проглотили.

— Они могут контролировать свое пищеварение, — пояснил Мицуки, заметивший взгляд парня. — И так правда удобнее — пленные не сбегут, не замерзнут и не будут донимать нас разговорами.

— Куда мы теперь?

— Все туда же — перевалочный пункт разрушили, и на руинах сидеть бессмысленно. Там мы их и допросим, а потом — решим.

Томура кивнул, вновь переведя взгляд на змей, а с них — на свои руки. Контролировать пищеварение, конечно, здорово, но для начала руки бы научиться «держать в руках».

— «Мадара тоже не задумывался о жизнях слабаков,» — вдруг подумалось Сенсоме. — «Сильных он в живых оставлял, но слабых…»

И что это тогда значит?

* * *

— Апчхи! — могучий чих эхом разнесся по всему подземелью за секунду.

— Простудились, мастер?

Учиха Мадара сидел на неком подобии трона, сделанном с помощью его стихии Дерева. Перебинтованный с головы до пят, красноволосый, он перевел взгляд уникальных глаз с пурпурным узором похожим на рябь на воде на совсем еще молодого мальчишку, принесшего ему еду.

— Меня кто-то вспомнил, — все же ответил мужчина. — Что на этот раз?

— Тушеная рыба с зеленью, крабы и кальмар! Я сам ловил крабов, а кальмара, как вы и приказали, украл на рынке, — похвастался мальчик.

Перебинтованная нога обманчиво медленно поднялась прямо к блюду, на котором и правда были красиво разложены разные морские яства. Короткий взмах, и блюдо раскалывается на тысячу кусочков, раня детские пальцы, а еда со звучными шлепками падает на каменистый пол, частично оставаясь на руках мальчика.

— Не хочу, — только и сказал Мадара.

К его удовольствию, ребенок, которому еще и десяти не было, совсем не расстроился, а пожал плечами и стал собирать осколки от блюда, отложив еду в сторону.

Карума Учиха — сын одного из нукенинов клана, не пожелавших вступать в союз с Сенджу и основывать Коноху, казался очень и очень перспективным юношей…

Незадолго до ухода Мадары из Листа, старейшинами клана и деревни было принято решение о ликвидации всех членов кланов, не захотевших жить в Стране Огня по правилам ее Скрытого Селения. Удивительно, но даже Хаширама, пусть и нехотя, был согласен с таким решением — утечка крови великих кланов в другие страны к потенциальным противникам могла сильно навредить так любимой им Конохе. В итоге — отступники были объявлены в розыск и тех, кто не захотел жить в Стране Огня, убрали.

Почти всех.

Отец Карумы — Корро Учиха, оказался весьма сильным шиноби, хотя никогда не имел близкого родства с лидерами клана. Столь сильным, что смог убивать новых и новых агентов Конохи, пытающихся его ликвидировать до тех пор, пока к нему не послали самого Мадару.

Корро смог заинтересовать Бога Шиноби (тогда еще) и стал его верным последователем. После своей «смерти» Учиха пришел к подчиненному, дабы вновь обязать его служить, однако Корро был ранен, а потому вместо себя предложил замену — сына, которого он назвал Карумой.

И в тот день мальчик пробудил свой Шаринган, увидев, как его отца убили.

Не озлобился и не сошел с ума — парня отличали гибкий ум и жажда силы. Когда Мадара рассказал ему все о своей личности и планах, ребенок сам готов был убивать, лишь бы иметь возможность обучаться у такого человека.

Сбор осколков разных блюд — тоже обучение.

— Карума, — позвал Мадара ученика, сложив печати. — Сзади!

Худенькое, с виду, тело мальчика мгновенно усилилось покровом Первых Врат, а руки будто сами собой собрали нужные печати, и в Огненный Шар величайшего Учихи полетел точно такой же! Громкий взрыв оповестил о том, что чакры, вложенной Мадарой в технику, не хватило для того, чтобы полностью пересилить ниндзюцу ученика, так что Шар распался, сформировав несильный, в общем-то, взрыв.

Пыль от него улеглась, и взору Учихи вновь предстал мальчик, рассеянно ищущий взглядом осколки, вероятно уничтоженные взрывом.

— Что со Вторыми? — спросил учитель, довольный результатом.

— Я чувствую их, но не могу открыть, — спокойно ответил совсем не запыхавшийся ученик. — Не беспокойтесь, Мадара-сенсей, я сделаю эту технику своей еще до совершеннолетия.

— Не задирай нос, — без особого энтузиазма осадил его мужчина. — Эта техника не так проста, как кажется на первый взгляд. Даже ее создателю трудно было войти в Седьмые Врата после долгих и упорных лет тренировок.

— Вы же сами учили меня, что последующее поколение всегда сильнее предыдущего, — напомнил Карума.

— Учил, — кивнул Мадара. — А еще я учил тебя, как подать больше чем возможно чакры в удар. Начинай.

— При идеальном контроле…

Учиха слушал ученика, удовлетворенно кивая. Это — его второй полноценный ученик. Но он куда лучше прежнего, ведь с рождения имеет сильную чакру, уже сейчас может обращаться с Шаринганом и пользуется Вратами. Он умен, амбициозен и предан. Его потенциал куда выше потенциала Сенсомы Томуры, как раз сражающегося сейчас неподалеку. Хотя, мальцу надо дать понять, что для того, чтобы быть самым сильным, нужно усердно тренироваться.

Мадара улыбнулся. Все же, идея перебраться от фронта Огня с Молнией в страну Волн была очень хороша. Возможно, он даже сможет повидаться здесь со своим бывшим учеником и выгулять нынешнего…

* * *

Разрушенный перевалочный пункт действительно был руинами. Как и ожидал Мицуки, враги их здесь не поджидали, а потому отряд командующего фронтом с Водой максимально удобно расположился на развалинах, замаскировав свет от огня и убрав от него дым. Провизии на троих хватало с избытком, а насчет пленников никто не беспокоился — Сенсома думал, что у шиноби Тумана будет своя еда, Мицуки знал, что будет делать с пленными после допроса, а Синидзи просто доверял им обоим и уважал настолько, что полностью положился на них.

— Начнем с джонинов, — сказал Ясягоро змеям, и та, что несла в себе всю троицу высокоранговых шиноби, открыла пасть.

Джонин Тумана, как ни странно, уже пришел в себя, но молчал, напряженно смотря на своих пленителей. Шиноби Воды знали — воины Огня часто берут пленных, но точных данных по поводу того, что с ними делают потом нет, так что чувствовать себя спокойно нельзя, но и бояться смерти не нужно — его не убьют, по крайней мере сейчас.

Хотя этот бледный тип со змеиными глазами точно задумал недоброе.

— Нам нужна информация, — командующий, будто прочитав мысли пленника, облизнулся. Нечеловечески длинным языком. — И если ты будешь сотрудничать, я не стану тебя пытать. Это тебе понятно?

— Д-да… — кивнул все еще напряженный джонин.

Ясягоро улыбнулся, казалось, всем лицом и, когда пульс пленника нормализовался, одна из змей, выползшая из рукава сеннина, впрыснула в него яд.

— Гендзюцу — надежнейший способ допроса, — поделился Мицуки, заметив интерес в глазах Сенсомы. — Допрашиваемый не может ни пнуть тебя, ни плюнуть. Только информация. При этом, можно устроить иллюзию так, что она будет реагировать на попытки солгать. У шиноби хорошее чутье на ложь, но гендзюцу дает стопроцентный результат.

— Вы очень опытны, — ответил парень. — Хотя при вашем человеколюбии…

Сеннин, не ответив, продолжил допрос, полностью сконцентрировавшись на своей технике.

Судя по тому, что знал джонин, командующие Воды были полны решимости затянуть противостояние с Огнем и измотать его постоянными диверсиями и мелкими сражениями — тактика, противоположная той, которую предприняли командиры Страны Ветра. Перевалочный пункт на границе Огня и Лапши был первым в списке относительно крупных диверсий, и атаки на него проводились большими силами, подкрепленными мощью двух Мечников Тумана.

Киба и Кубикирибочо — именно носители этих клинков сейчас находятся в стране Лапши и пробудут там еще четыре дня. Джонин Тумана не хотел раскрывать местоположения их лагеря в Лапше, но командующий фронтом умел развязывать языки, так что очень скоро у его отряда появилась точная информация.

— Возвращайтесь в Пещеры, — Мицуки коротко поклонился змеям. — Рьючико вызовет вас чуть позже.

Чакрозвери сверкнули глазами и исчезли, забрав в своих утробах и пленных. Как понял Сенсома, призвавшая их уже в лагере жена командующего оперативно обезвредит всех пленных повторно и отошлет в Страну Огня — работать в тылу, помогая ковать победу. Работнички из пленных не всегда были хоть сколь-нибудь полезными, но они, все же были.

Синидзи ушел на обход — проверить окрестности на наличие сил врага, а Мицуки сел писать письмо жене. Сенсома же остался не у дел, так что просто сидел на обломке камня, бывшего раньше стеной, и подкидывал в небольшой костерок дров, закрывая его от дождя простенькой техникой стихии Ветра.

— И все же — что это было?.. — задумчиво пробормотал он, вновь вернувшись в воспоминаниях к убийству троих чунинов.

— Вы о своем поступке? — услышал его чуткий сеннин, все так же продолжающий писать. — Не можете осознать, почему убили троих беззащитных перед вами врагов?

— Не считаю убийство чем-то особенным, — пожал плечами парень. — Убивать можно и даже нужно. Бандитов, врагов страны, своих врагов — это нормально и правильно. Ведь мы — шиноби. Воины. Убийцы.

— Но сильных противников лучше оставлять в живых, верно ведь?

— Ну… да, верно, — перерожденный немного смутился тому, как легко его прочитал Ясягоро. — Сильный противник может подарить мне еще много битв, так что его смерть даже вредна. Хотя если этот вред от его смерти будет перекрывать польза, например — он будет способен убить, допустим моих друзей, знакомых и… остальных, тогда я убью его без колебаний.

— А смерть слабых противников несет только пользу, ибо их жизнь вам вообще ничего полезного не принесет.

Сенсома обернулся, но только лишь для того, чтобы упереться взглядом в спину спокойно пишущего письмо командующего. Сеннин его чувствует, парень знал это, но он и представить не мог, как хорошо сеннин его «читает».

— Сенсома-сан, я живу в этом мире уже очень давно, — вздохнул Ясягоро. — Мы с Рьючико довольно немолоды, если хотите знать, и я выгляжу так, как выгляжу уже лет пятьдесят. И я знал шиноби, похожих на вас. Вы были рождены слабым, но все время шли бок о бок с сильными. Мадара, Тобирама-сама, наследники кланов, с которыми вы обучались — вы всегда были рядом с сильными. Ваши противники всегда были сильны. Любой Учиха из тех, кого вы, по слухам, побивали в детстве, был силен. Но вы и не заметили, как сами стали сильны, — Мицуки повернул свою голову неестественным образом на сто восемьдесят градусов, что смотрелось довольно жутко. — Сенсома-сан, ваше прозвище говорит о том, что вы сильный. Но вы еще не привыкли к этому…

Перерожденный задумался, а командующий отвернулся, вернувшись к письму. В нем он просил жену, помимо заботы о пленных, прислать им подкреплений из самых сильных шиноби, но, при этом, быть готовой к ответному нападению. Ясягоро понимал, что шанс захватить или, в крайнем случае, уничтожить двух из Мечников Тумана упускать совершенно нельзя, а значит — нужно действовать и действовать быстро.

Мечники вообще являлись главной проблемой фронта с Водой. Каждый из них был сильным шиноби, дотягивающим даже до уровня Каге, а всемером они представляли собой просто немыслимую угрозу. Конечно, в лоб уничтожить армию Огня, подкрепленную силами Узумаки, они бы не смогли, но вот в отдельных сражениях эти шиноби показывали себя просто бесподобно. Мицуки сильно коробил тот факт, что он сам, в одиночку, не сможет справиться хотя бы с двумя из Мечников, а потому приходится идти в бой вместе с другими шиноби, которых могут и убить.

— Я сильный, — голос Сенсомы вырвал Ясягоро из дум о Мечниках. — И я не понимаю, каково это — быть слабым. Зачем им это?

— Упорство и мотивация — великие силы, — напомнил Мицуки. — И они есть далеко не у каждого. Это нормально. Вы уже давно ужились вместе со своей жаждой битв, и она вам не мешает. Вы привыкли к своему высокому интеллекту и умеете его контролировать, что делает вас хорошим собеседником даже для юхеев. Вы знаете о своей великой физической силе и контролируете ее, не ломая ручек от дверей или чайных пиал. Но осознав свою силу и слабость других, вы не привыкли к этому чувству. Я сказал, что вы стали сильным, но это не так. Вы стали СЛИШКОМ сильным. И в бою вам стало дико обидно, что остальные не прошли того же, чего и вы.

— Кажется, я понял, — кивнул Томура. — Спасибо, Мицуки-сама. Мне стоит научиться понимать слабых шиноби.

— Со временем привыкнешь, — пожал плечами командующий. — И я когда-то рвал людей голыми руками ради удовольствия, — и, почувствовав удивление со стороны парня, уточнил. — Люди нашего клана вообще очень переменчивые натуры. Был героем, стал злодеем и наоборот.

Командующий запечатал письмо и быстро начертил вокруг него печать Обратного Призыва.

— Уже завтра мы идем на штурм. Приготовьтесь, Сенсома-сан, нас ждут Мечники Тумана.

* * *

— Слыхали, фронт с Ветром почти закрыт! — судачили люди на улицах опустевшей Конохи.

— Говорят, что генеральное сражение выиграл один шиноби. Практически в одиночку!

— Это было уже несколько месяцев назад! Я вот слыхал, что Математик Боя отправлен на фронт с Водой.

— Значит скоро мы вновь сможем рыбачить в водах Канзоку и Канаши! Математик покажет туманникам, где Некомата зимует!

— Там есть кому дать отпор… Мечники Тумана…

— Он в одиночку победил почти все силы Песка! Мечникам и половины таких заслуг не видать!

Майто Дай, бодро идущий на тренировку, слушал все эти россказни вполуха, радостно напевая себе под нос приевшуюся песенку. Вполуха потому, что он взахлеб наслушался подобных слухов еще пару месяцев назад, когда они были свежими.

Сенсома Томура — Математик Боя — шиноби, отличившийся на войне больше любого другого. Все в один голос твердили, что для победы юный джонин уже сделал больше, чем тот же Мастер Техник из клана Сарутоби или даже сам Хокаге!

И именно этот человек указал Даю верный путь!

— Сегодня я пробегу сорок кругов вокруг полигона, а если не смогу, то завтра пробегу все шестьдесят! — радостно возопил мальчик, дойдя, наконец, до заветного полигона — того самого, на котором тренировался сам Математик Боя.

Но пробежать заветных кругов Даю было не суждено, потому что на его (ну почти) тренировочной площадке, сохранившей следы битвы Первого Хокаге с Мадарой, но восстановленной, уже кто-то был. Женщина. Молодая и красивая, она стояла посреди полигона и рассеянно смотрела… на него. Полигон, в смысле.

Высокая, красноволосая, Дай узнал ее, как только она повернулась к нему лицом — Наоми Сенджу — дочь Первого Хокаге и наследница его клана. Эта девушка, как и ее отец, была довольно знаменита в селении, но сегодня мальчик впервые увидел ее без атрибута, с которым она появлялась на людях девять месяцев кряду.

Без живота, свидетельствующего о том, что Сенджу беременна.

— Здравствуйте, — поклонился Дай, когда понял, что девушка смотрит прямо на него. — Вы тоже пришли тренироваться?

По какой-то причине улыбаться и кричать во все горло мальчику не хотелось. Сейчас. При ней. В ее взгляде, в ее рассеянной улыбке, во всем ее образе было нечто печальное, но ребенок так и не мог понять, что конкретно.

— Добрый день, — улыбнулась девушка шире. — А ты что? Неужели ходишь в такую даль ради одних тренировок?

— Тут тренировался мой наставник, — смущенно поведал Дай. — Ну-у-у… Он не мой наставник, но он меня наставил. Вот…

Девушка рассмеялась:

— Сенсома? И что же он сказал тебе? Что-нибудь про постоянные тренировки? Это он может. Однако, маленьким мальчикам опасно тренироваться на заброшенных полигонах.

Сказав это, Наоми сложила печати и прикоснулась к земле. Пораженный Дай стоял и смотрел, как весь полигон будто засветился изнутри, а после, хлопнув где-то на своей границе, потух. Сложив еще несколько печатей и сменив пару техник, девушка отряхнулась, удовлетворенно осматриваясь.

— Теперь можешь тут тренироваться, — сказала она. — Если хочешь — начинай. Я не помешаю? Хочу немного… побыть тут…

— Хорошо, — кивнул мальчик. — Побудьте. А я пробегу даже сорок пять кругов!

И ребенок побежал, иногда покрикивая что-то о Весне Юности вперемешку с Волей Огня. Такой маленький, восторженный, заряженный мотивацией, но не имеющий задатков — таким же был и сам Сенсома. Наоми грустно улыбнулась. Нет, совсем другим… Не таким… детским. Даже в таком возрасте старый друг был куда взрослее.

Старый друг?

— Старый друг, — вздохнула девушка, присев у ближайшего дерева и начав наблюдать за тренировками Дая.

Скоро они встретятся вновь, ведь ее отправляют на фронт…

Первая Мировая Война — Сильнее, чем вчера!

Подкрепление, присланное Рьючико, было небольшим — двенадцать джонинов. Но каждый из них умел обращаться со Стихией Земли, которая доминирует над Водой, являющейся основным оружием шиноби Тумана. И, конечно, слабаков среди джонинов сил Огня не водилось.

— До Мечников Тумана вам еще далеко, — все же предупредил их Мицуки перед самым выходом на границы Страны Лапши.

Удивительно, но, проводя инструктаж, Ясягоро был не просто собран и серьезен, он был жуток. Даже Сенсома, считавший себя достаточно сильным и, что самое главное — смелым (да что там — бесстрашным), изредка косился на сеннина, все время прокручивая в голове тот диалог, в котором командующий упомянул о своей былой кровожадности. Его аура давила и заставляла слушать.

В очередной раз покосившись, перерожденный усмехнулся. Да, с таким шиноби бояться за успех операции попросту бессмысленно.

— Не пытайтесь геройствовать, — хриплым голосом вещал сеннин. — Не вздумайте вступать с ними в открытый бой, пока живы мы трое. Ваша задача — ограничить силы Тумана, которые постараются помешать нам уничтожить Мечников. Я займусь носителем Кубикирибочо. Синидзи-сан, что скажете? Возьмете на себя обладателя Киба?

— Должен отметить, господин командующий фронтом, что Сенсома-сама куда сильнее меня в бою, — вежливо напомнил Узумаки. — Я считаю правильным решением дать одного из двух сильнейших противников именно ему.

Остальные джонины с некоторым удивлением посмотрели на молодого юношу в очках, силу которого так высоко оценил командующий союзными силами. Томура Богом Шиноби не выглядел, да и на бойца уровня Каге по виду не тянул, но тот факт, что он, только прибыв на фронт, попадает в один отряд с Мицуки-сама и Синидзи-сама, да и то, что к такой лестной оценке от Узумаки он отнесся как к данному, заставляло думать, что сила Математика Боя не преувеличена для поднятия боевого духа солдат.

— Сенсома-сан, — взгляд змеиных глаз упирается в самого молодого джонина из присутствующих. — Хотите убить носителя Киба?

От интонаций командующего шиноби из подкрепления вздрогнули. Сам Мицуки-сама предлагал кому-то убить, да и не «абы-кого», а одного из Семи Мечников Тумана, уже ставших легендарными благодаря своей силе!

— Я не буду его убивать, — усмехнулся Сенсома, поправляя очки. — Я буду с ним биться. И тот, кто победит, решит судьбу проигравшего.

Мицуки кивнул, оставшись довольным ответом:

— Отлично. Тогда наша миссия по уничтожению ядра вражеских сил в Стране Лапши начинается прямо сейчас. Выступаем!

* * *

Лапша всегда была относительно мирной страной торговцев. Ни тебе военных крепостей на территории, ни полевых укрытий. Но Мировая Война не спрашивала у мирных людей их мнения и искорежила собою всю маленькую Страну Лапши.

Быстро и бесшумно скользя по каменистой местности, изредка разбавляемой редкими лесами, Сенсома отмечал разруху, царящую в стране. Суховатая почва была залита неглубокими лужами; леса, по большей части, были выжжены и опалены, а камни и скалы, за которыми мирные жители раньше прятались от палящего солнца, превратились в боевые укрепления или смертоносное оружие.

Сражения шиноби были ужасны, и перерожденный понимал, что и сам привнес и еще привнесет множество вреда окружающей его среде, но, в отличии от своих противников, он сражался за идею. За Волю Огня. За мир, обязанный наступить после победы Листа.

— Мы на подходе, — сообщил Мицуки, напряженно вслушивающийся в звуки природы. — Не забывайте о плане и приготовьтесь — Мечники точно там.

Джонины сумрачно кивнули. Их атака, вопреки очевидным правилам внезапных нападений, не проводилась ночью. На улице были сумерки, но было все еще достаточно светло для того, чтобы пятнадцать шиноби могли оказаться замеченными опытным врагом.

Но в этом и была суть, ведь отряд пришел на это место не для того, чтобы убивать, а для того, чтобы сражаться.

Конечно, противники заметили коноховцев уже на подходе и тоже приготовились к схватке. Бегло пробежавшись глазами по каждому, Сенсома насчитал двадцать семь врагов, что было, в общем-то, довольно небольшим отрядом, если учитывать, что он штурмовой. Но невеликое число противников объяснялось тем, что раньше с ними были те чунины и джонины из засады, в которую намеренно влезли Мицуки, Сенсома и Синидзи прошлым вечером.

Ну и конечно тем, что в этом отряде находились Мечники Тумана.

— Стихия Земли: Земляной Дракон! — в унисон выкрикнул Сенсома вместе с еще пятью джонинами, и в противника полетели разрушительные ниндзюцу-чудовища.

Специализируясь на Стихии Воды, туманники находились в неудобном положении в боях с мастерами Земли. Однако, война шла не первый день, так что так просто шиноби Воды инициативу в бою не отдавали.

— Стихия Молнии: Клык Молнии!

Смутно знакомый Сенсоме мужчина с радостным оскалом выпрыгнул вперед и направил на Драконов свои клинки. Киба — парные мечи, еще называемые Мечами Грома, легко конвертировали чистую чакру своего владельца в чакру стихии Молнии, которая, в свою очередь, запросто разрушила целостность ниндзюцу стихии Земли, над которой доминировала.

Мечник осклабился, видя, что последний оставшийся Дракон подлетел слишком близко, и, без затей, выставил свои мечи перед собой, предварительно напитав их чакрой. Ее количества хватило бы на десяток таких, но…

— Выкуси! — сложил печать активации перерожденный.

Прямо перед тем, как врезаться в блок Мечника, Дракон парня засветился мощными фуин-взрывами. Владелец Киба смог увидеть это, но сделать что-либо попросту не успевал. Взрыв, на мгновение оглушивший стоящих неподалеку союзников туманника, отбросил его аж на двадцать метров, и занес бы и дальше, если бы Мечник вовремя не затормозил своим оружием.

— Стихия Воды: …

В бой вступили и остальные джонины Тумана, и джонины Листа им ответили. Мицуки напрыгнул на одного из врагов и его змеи тут же связали туманника по рукам и ногам, давая хозяину легко прервать жизнь. С другой стороны Синидзи призвал целых три клетки из стальных прутьев, заперев в них по врагу и тут же сдетонировал их своими фуин, получившимися даже лучше, чем печати Сенсомы.

Сам парень, тем временем, бежал к своему противнику — хозяину парных мечей, выхватив свой клинок на ходу. Во Врата он пока не входил, но внутренне был собран и готов их открыть в любую секунду.

И не зря, когда Сенсома почти добежал до встающего с колен Мечника, перед ним за долю секунды оказался второй — носитель Кубикирибочо, от души пнувший коноховца в живот!

Но Сенсома же был готов…

Войдя в Первые Врата и стойко приняв удар, перерожденный попытался задеть противника клинком, но тот подставил свой массивный меч на манер щита, так что уловка не удалась. Перенос веса на другую ногу, полупрыжок-полупадение и Сенсома с силой рубит врага по ногам! Но тот, явно ожидая подобных фокусов, попросту запрыгнул прямо на клинок Томуры, будто став невесомым, и атаковал Обезглавливателем в ответ.

Любое попадание такого здорового меча по телу может быть смертельным, так что теперь уже Сенсома стал уклоняться, не забывая о том, что владелец Киба скоро тоже подключится к бою. Навыков у перерожденного хватало, как и силы, скорости и таланта, но предводитель Семи Мечников Тумана и носитель Кубикирибочо, в довесок ко всему, что имел Сенсома, обладал крайне большим опытом и собственным уникальным стилем ведения боя.

— Стихия Воды: Водяное Копье!

В очередной раз атаковав парня своим огромным мечом, Мечник, на мгновение, скрылся за Кубикирибочо и успешно сложил за то время, пока был в недосягаемости для глаз противника, нужные печати. Нагретая почти до состояния кипения струя воды выстрелила из-под ног Сенсомы, как раз отвлекшегося на нанесенный удар!

Перерожденного, укрепившего свое тело Стихией Земли, отбросило так же, как до того отбросило владельца Киба. Однако, поднимался он куда быстрее.

— Сенсома Томура по прозвищу Математик Боя, — усмехнулся командир Мечников Тумана. — Восхищен тем, что ты не умер в лабораториях Узумаки.

— Орои Момочи, — вернул ему усмешку перерожденный, сплюнув кровь. — По прозвищу Демон Страны Воды. И, — взгляд разноцветных глаз переводится на хозяина Киба, только что прикончившего одну из змей Мицуки, отвлекающую его до этого. — Самебито Хошигаки.

— Мицуки Ясягоро — командующий фронтом с Водой, — сеннин приземлился рядом с подчиненным.

— Такая трогательная встреча, — широко улыбнулся Самебито, демонстрируя острые акульи зубы. — Орои, оставь мне пацана. Он — моя добыча.

— Не задерживайся с ним, — только и ответил капитан Мечников. — А вы, господин командующий, будете должны одолжить мне свою голову…

— Следи за его чакрой, — впервые обратился на «ты» Мицуки к Сенсоме шепотом. — Что-то мне она не нравится. Он странный.

— Удачи вам, — шепнул в ответ парень, и бросился на врага!

Самебито оказался таким же хорошим фехтовальщиком, как и Орои, так что сражение с ним на мечах было очень и очень равным — никто из противников не мог полноценно захватить инициативу, хотя обмен ударами, столь быстрыми, что воздух умоляюще «заверещал», был очень и очень длинным.

Свободной правой рукой Сенсома складывал печати, однако одной рукой ничего сложнее Земляного Клона и Стены он создать не мог, так что особого преимущества это не давало. У Хошигаки вообще обе руки были заняты клинками, но именно подавая чакру в них он и использовал ниндзюцу, так что он имел небольшую фору, порой выстреливая концентрированным зарядом Молнии. Томура уворачивался, но иногда враг целился не в него, и уже двое джонинов из подкрепления ощутили на себе мощь электрических техник одного из Мечников.

— Стихия Молнии: Покров! — рыкнул Самебито, в очередной раз не сумев достать цель.

Его клинки полностью покрылись чакрой Молнии, и Сенсоме тоже пришлось напитывать свое оружие чакрой этой стихии. Еле успел — кончик одного из Киба задевает по немного отросшей челке, а сам враг уже делает подсечку, закрывая путь отхода вторым клинком.

— «Он ударит слева,» — рассчитал Математик, и враг действительно ударил с той стороны, что позволило предугадавшему парню уклониться.

Это было проще, чем в бою на кулаках, ведь шаблоны ударов клинками куда прямолинейнее, чем шаблоны ударов голыми руками. Именно из-за этого различия перерожденный и смог достаточно быстро освоить школу Истинного Владения Мусаси. Именно поэтому ему было тяжелее в бою с Орои Момочи — тот сражался с помощью чего-то большего, чем простое фехтование — его стиль использовал кен-тай-нин-дзюцу, что позволяло командиру Мечников поражать своих противников разнообразием атак.

Как и в бою с Гансом, Сенсома сумел-таки прочитать все шаблоны движений Самебито, и теперь ему предстояло лишь «записать решение задачи».

— «Постоянно держа Покров Молнии, он не дает мне четко определять время его дистанционных атак, однако — в связке их не может быть больше четырех, иначе он быстро выдохнется. Удары быстры, но я поспеваю за ними. Представить рукоять… Его стиль отличается от стиля Мастера, но основы схожи из-за занятости обеих рук клинками. Переплет… Мастер — амбидекстр, в то время как Хошигаки — правша. Ведущая рука атакует второй, потом еще раз, а потом уже в ход идет левая. Тяжесть меча… Он ударит справа, а я блокирую, сразу же переведя вес на левую сторону, будто открываясь для второго правого удара. Он ударит, а я увернусь, при этом готовый отражать удар левой. Тогда он сделает нечто неожиданное… Подсечка. Блокирую ее и сам бью в ответ. Ударив сверху, заставлю его защититься обоими клинками и в этот же момент ударю свободной рукой…»

Привычно быстро продумав в голове план атаки, перерожденный отошел на шаг от противника, позволяя ему выстрелить в первый раз и начать свое комбо. Правый удар — блок! Парень делает вид, что, пошатнувшись, теряет равновесие и отклоняется в левую сторону, чем пользуется Мечник, нанося еще один удар справа. Уворот! Самебито удивлен, но достаточно опытен, чтобы не прерывать серию атак, так что он, мазнув взглядом по шее Сенсомы, чтобы запутать его, резко приседает, атакуя по ногам коноховца и одновременно запуская целых два заряда Молнии чуть выше его головы. Перерожденный ждал этого, так что зависает в воздухе, ровно между ногами Мечника и его ниндзюцу, а после, приземлившись, с готовностью отбивает удар слева, сопровождаемый четвертой и последней атакой Молнии. Все это время он отбивался без помощи правой руки, которую держал за спиной, будто хотел достать из подсумка кунаи или сложить печати. Иллюзорный клинок готов, и, заставив противника уйти в оборону, Сенсома резко выхватывает его из-за спины, на выдохе «разрезая» горло врага!

На миг замерев, Хошигаки, все же, отбивает удар настоящего меча Томуры и делает кульбит назад, одновременно с ним проводя атаку ногами, с помощью которой выбивает из рук коноховца его оружие.

И Клинок Истинного Владения до него не достал…

— Дерзко, пацан! — усмехнулся Мечник, тут же разрывая расстояние между ними. — Думаешь, что если ты можешь читать мои движения, я такого сделать уже не могу? Не знаю, что это за гендзюцу ты использовал и как, но зря ты придал ему форму клинка — от такой атаки любой мастер меча просто обязан увернуться. Думаешь, я не заметил, что твой стиль боя основывается на владении двумя клинками?

— А мечники не так просты, — обрадованно оскалился Сенсома, за время боя успевший войти в Четвертые Врата. — Но теперь в ближнем бою равенства не будет. Я не дам тебе наскучить мне.

— Что ты несешь? — точно так же показал акульи зубы мужчина. — Я только разогрелся! И ближний бой с тобой мне неинтересен. Техника Громовых Мечей: Раскат Грома!

Лишь благодаря чутью шиноби и собственным подозрениям в желании Мечника поболтать, Сенсома успел увернуться от настоящей молнии, ударившей именно в то место, где он только что стоял! Бросив беглый взгляд на небо, парень увидел тяжелые грозовые тучи, грозящие стать оружием Мечника, повелевающего молниями.

И именно оружием они и стали.

— Тебе до меня не добраться! — хохотал Самебито, обрушивая на молодого джонина все новые и новые молнии. — Никому до меня не добраться!

Гнев стихии воспламенял редкие деревья и раскалывал камни, грозя очень и очень серьезно ранить любого шиноби, попавшего под его действие. С помощью своих сенсорских способностей, Сенсома чувствовал, какая буря тяжелой чакры собралась вокруг Хошигаки, и прекрасно понимал, что на истощение с ним сражаться бесполезно — его чакра не кончится, как и способность атаковать на огромном расстоянии.

И вновь шиноби Огня оказались в проигрышном состоянии, ибо теперь их противников активно поддерживали удары молний с небес. Пусть перерожденный и отвлекал большую часть внимания разбушевавшегося Мечника на себя, джонины Конохи и Узушио начали сдавать свои позиции перед, и так превосходящими, силами Тумана.

— Печать Силы Сотни: Активация!

Мощный поток откладываемой чакры прошелся по телу бодрящей волной. В последнее время Сенсома не так часто использовал Печать, ибо и своих сил хватало, но вот в этом бою жадничать явно не стоит, так что, объединив имеющуюся чакру и откладываемую, джонин тут же сложил печати.

Ряд длинных остроконечных копий буквально вырос из-под земли, поднявшись над полем боя и моментально принял на себя первую партию вражеских молний. Пусть гнев стихии и вызывался с помощью ниндзюцу, самой техникой он не был — лишь ее последствием, так что молнии Хошигаки стали попадать по союзникам Томуры в разы меньше, а ему самому стало проще уклоняться от тех, что, все же, проходили мимо копий.

Самебито гневно зарычал и увеличил интенсивность своих атак, однако, подражая Сенсоме, парочка джонинов Конохи и Синидзи тоже создали громоотводы, до которых просто не успели додуматься в запале сражения. Атаки с помощью этой техники Киба оказались бесполезны — силы Огня нашли способ их нивелировать.

— А, черт! — Мечник раздраженно сплюнул, отменяя технику. — Я всех вас зарежу нахрен!

Но Сенсома не собирался давать ему времени на применение еще одного ниндзюцу, так что, мгновенно войдя в Шестые Врата, сблизился и яростно замолотил кулаками, стараясь не подставлять руки под лезвия Киба.

От такого напора Самебито несколько секунд держал защиту, даже и не думая пытаться атаковать, однако, привыкнув к возросшей силе и скорости парня, опытный мечник смог-таки улучить момент и активировать еще одну уникальную технику своих мечей.

— Броня Удара Молнии! — воскликнул он, отбрасывая своего противника одной лишь активацией нинтайдзюцу.

Удовлетворенно хохотнув, Хошигаки выстрелил, не глядя, в одного из джонинов Конохи Клыком Молнии, усиленным нинтайдзюцу и огромной концентрацией чакры стихии, оставшейся после использования Раската Грома. Техника мужчину буквально испарила, и довольный собой Мечник собрался было продолжить отстрел «слабых» джонинов, будучи полностью уверенным, что от последней атаки надоедливый пацан уже сдох.

Удар в челюсть, быстрый настолько, что Самебито даже не успел среагировать, известил его о том, что он ошибался.

Сенсома, мало того, что живой, так еще и совершенно невредимый, смело улыбался, глядя на удивленные глаза Мечника. Да, активация этого громоздкого нинтайдзюцу действительно могла бы сильно покалечить любого, находившегося неподалеку от нее, но перерожденный, владеющий всеми пятью природными преобразованиями, сумел защитить себя посредством поочередного использования Стихий Ветра, Молнии и Земли. Конечно, Томура не умел сам использовать какое-либо нинтайдзюцу, но знал как от него защититься.

— «Он стал быстрее и сильнее,» — подумалось перерожденному, когда он попытался на одном только преимуществе в физических способностях вырубить Мечника. — «Пусть он все еще мне уступает, легко достать его я не смогу. Ноэто — все. У него больше не должно быть козырей, по крайней мере исходя из разведданных. Осталось просто вновь подобрать ключ к его стилю.»

Бросив в противника пять кунаев, заряженных Стихией Ветра, парень сложил печати, собирая чакру на кончиках пальцев:

— Стихия Молнии: Ветвистый Рог!

Техники Земли неэффективны против мастера Стихии Молнии, так что выбор в ниндзюцу у Сенсомы был очень невелик. Он неплохо обращался с Огнем и Водой, но и они не смогли бы даровать ему преимущества, так что приходилось использовать две оставшиеся Стихии, в коих джонин разбирался хуже других.

Разряды электричества буквально впитались в доспех Самебито, а кунаи он запросто отбил, так что, создав сразу серию Земляных Стен с фуин-взрывами, Томура отпрыгнул подальше, собирая громоздкую технику Ветряного Дракона.

Хошигаки разрушил Стены парня играючи, а после ринулся на него в лоб, полагаясь на свою скорость и реакцию. По пути он закидывал противника Клыками Молнии, не давая тому собрать печати для ниндзюцу.

Сенсома встретил врага кунаем, напитанным чакрой. Он не мог блокировать удары Мечника голыми руками, а его собственный клинок уже давно затерялся на поле битвы. Удар, прыжок, удар. Хошигаки не мог одолеть парня, ибо тот превосходил его в скорости, ловкости и силе, но и Томура не был способен закончить бой — благодаря навыкам, опыту и обладанию Киба, Мечник сводил на нет все его преимущества.

Чуть поодаль тоже кипело сражение. Синидзи уверенно давил менее опытных и сильных джонинов Воды, но из-за постоянных атак Самебито по бойцам Огня, ситуация все еще оставалась патовой. За достаточно плотным лесочком, рядом с которым и базировалась штурмовая группа Тумана, что-то гулко взрывалось, ревело и рычало — там вели сражение двое сильнейших шиноби из присутствующих — командир Семи Мечников Тумана и командующий фронтом с Водой.

Тот, кто первым совершит ошибку, проиграет.

Краем глаза перерожденный заметил, что единственный Узумаки в команде пытается прорваться к нему на помощь. Он то и дело отвлекался, проверяя, как дела у «Сенсомы-сама», что давало его противникам куда большую свободу действий, чем было необходимо для победы. Поредевшие силы джонинов из подкрепления тоже всячески пытались ослабить силы противника и присоединиться к бою Хошигаки и Томуры, но и им этого не удавалось.

— «Если продолжу в таком духе, мы проиграем,» — напряженно подумал молодой джонин. — «Но этот парень… Чертовски сильный! И, судя по всему, он разогрелся — я уже не доминирую в ближнем бою. Мне нужно или лишить его мечей, или прервать его нинтайдзюцу. Но как же… О Киба я обломаю зубы, а стихия Молнии… Стоп! Техника же полностью состоит из стихии! Эврика!»

Подобрав момент, парень отпрыгнул от Мечника и тут же сложил печать. Земляная Стена, выросшая прямо за спиной Самебито, загорелась ровным рисунком фуин, однако Хошигаки, не обращая на нее внимания, резко подпрыгнул к своему противнику, решив, что у него не осталось козырей.

И зря.

Улыбнувшись прямо в лицо врагу, Сенсома сам ринулся на перехват, успев оказаться в месте приземления Самебито раньше него самого. Ловкое тело уверенно встает на тренированные руки, а ноги, согнувшись и собрав в себе всю возможную чакру, встречают доспех из Молнии и моментально отталкивают его хозяина обратно!

Перерожденный поморщился — кожу на ногах, несмотря на то, что он покрыл ее камнем, сильно обожгло, да и одежду спалило — теперь парень стал босым. Однако, сейчас совершенно не то время, чтобы думать о таких мелочах, так что он максимально резво вернул ногам ощущение «земли под ними» и на всей скорости бросился к Мечнику.

Тот, врезавшись в Стену, промедлил, сгруппировавшись, подумав, что она как и другие, попросту взорвется, однако, ничего такого не произошло.

— Тварь! — выдохнул Самебито, когда раскусил трюк парня.

Одним движением разрубив Стену, Мечник почувствовал облегчение — чакра из Брони перестала утекать. Однако, он тут же напрягся, так как его противник уже был перед ним и вновь атаковал, отбрасывая, голой рукой! Да, Сенсома наносил себе увечья, но никак по другому он бы не смог заставить Хошигаки касаться его Стен, на которых теперь, раз за разом, высвечивался рисунок фуин, поглощающего чакру Стихии Молнии.

Теперь уже джонины Воды обеспокоенно поглядывали в сторону боя этих двух «тяжеловесов». Молодой парень из Конохи с разного цвета волосами и глазами молниеносно атаковал второго, по силе, из Мечников, с каждым успешным ударом ослабляя его защиту. Вспышка! И сияющий покровом из Молний Самебито разносит очередную Стену в крошку! Вспышка! Джонин Конохи тут же оказывается рядом, для того чтобы впечатать Мечника лицом в следующую печать!

Давая Молниям себя ранить (пусть и всячески пытаясь ослабить их действие), Сенсома наносил удары голыми руками, больше отталкивая, нежели реально атакуя противника. Каждая последующая Стена ослабляла нинтайдзюцу Хошигаки все больше и больше, а перерожденный создавал все новые и новые Стены и печати на них, пока, наконец, скорлупа Брони не треснула, исчерпав свой запас прочности.

— Пха! — выплюнул кровь изо рта Мечник, после очередного удара Томуры.

Сенсома вновь встал на руки, но теперь не для того, чтобы просто толкать. Он ударил ошеломленного Самебито в живот, заставляя его тело взмыть в воздух, а после, оттолкнувшись от земли руками, бросился за ним, нанося все новые и новые удары и поднимая противника все выше и выше.

Когда их тела оказались в наивысшей точке из возможных, перерожденный максимально быстро приземлился на землю и так же максимально быстро подпрыгнул обратно, оказываясь позади Мечника. Печати на его запястьях тихо хлопнули, высвобождая металлические лески с нанесенными на них фуин-взрывами, которые парень использовал еще в бою с Узукаге.

— Шах и мат, — усмехнулся довольный битвой Сенсома, когда только-только пришедшего в сознание Хошигаки обмотало с головы до ног.

Направив его головой вниз, к земле, Томура немного крутанул тело, дабы то набрало вращения. Все ускоряя и ускоряя вращение, Сенсома смог раскрутить обмотанного врага до такой скорости, что сам еле успел отпрыгнуть от него в последний момент, одновременно активируя свои фуин!

Тренированное тело Мечника с гулким треском впечаталось в землю, а всего через долю мгновения прогремел поистине чудовищной силы взрыв!

— Тяжело, — выдохнул парень, проверяя состояние своего тела. — Еще десять минут, и Врата закроются…

— Ты не проживешь и двух! — раздалось шипяще-рычащее прямо над ухом, а после Сенсома получил такой удар, что улетел на сотню метров, ломая своим телом крепкие деревья!

Придя в себя еще на половине пути, перерожденный попытался затормозить, но вышло лишь сгруппироваться и получить как можно меньше урона. С учетом того, что последние несколько минут он на полную использовал Шестые Врата, а так же раз за разом получал повреждения от Стихии Молнии, общего числа ранений хватило бы, чтобы свалить обычного джонина раз и навсегда. Однако, Сенсома уже давно не был обычным джонином, да и Врата, пусть за это и придется заплатить позже, поддерживали его стойкость и силу.

— Твою мать, пацан… Я чуть не сдох из-за тебя, — расслабленно оповестил его вышедший из-за ближайшего дерева… монстр.

Внешне он напоминал человека — две руки, две ноги, голова, одежда… Однако, синяя кожа, натуральные жабры на «шее», злые акульи глаза и неуемная жажда крови не давали назвать его так. И, честно говоря, если бы не Киба, находящиеся у него в загрубевших и покрывшихся мелкой чешуей руках, Сенсома бы не узнал своего противника — так сильно изменился Самебито Хошигаки.

— Удивлен? — довольно хмыкнул Мечник, положив один из своих мечей на плечо, а второй опустив к земле. — Не только ваш командующий может использовать природную чакру. О! Да ты, как я вижу, наслышан о ней. Хотя я готов поспорить, что у Ветра сеннинов нет — слишком уж у них хреновые для этого условия.

— Ты не из Ясягоро, — напрягся перерожденный, вставая в стойку.

— Как очевидно! Конечно я не принадлежу к клану зубастых червяков! — оскалился натурально-акульими зубами Хошигаки. — Наш клан похож на их, но, вместе с тем, мы совершенно разные. Придурки-змеи тренируются всю жизнь поддерживать режим Мудреца, из-за чего сильно зависят от своих призывов и не используют его на максимум. Когда Я активирую режим Мудреца, я становлюсь сильнее в несколько раз!

— Дай угадаю, твой Призыв — рыбы-клоуны, — усмехнулся Сенсома, поняв, что без Седьмых Врат ему не победить и начав их активацию незаметно для врага.

— Эта шутка стоила тебе целых тридцати секунд, Математик! — рыкнул Хошигаки, мгновенно переходя к атаке.

Он мгновенно сблизился с коноховцем, просто и без затей пнув его ногой. От силы удара кости Сенсомы затрещали, но он намеренно пропустил удар, ибо ему было попросту необходимо то время, за которое он должен был бы начать уклонение.

Ведь позволив врагу сбить активацию Врат Удивления, парень бы проиграл…

— Иссен! — рыкнул Самебито, посылая в ускорившегося коноховца целую прорву могучей природной чакры!

Пропустив режущую волну над собой, Сенсома сблизился с сеннином, тут же атаковав его тайдзюцу! Удары столь мощные, что могут убить почти любого шиноби уровня джонина и ниже, почти не наносили повреждений телу, укрепленному акульей чешуей и природной чакрой! Он будто бы бил по камню, с той лишь разницей, что никакой камень не выдержал бы таких атак.

Оскалившись еще больше, Хошигаки отбросил свои клинки в сторону, и подловил парня на неожиданный кривой хук! Пусть он и уступал в тайдзюцу Математику Боя, известному своими аналитическими способностями и непреодолимой силой в ближнем бою, но на неожиданности сыграть может кто угодно.

Особенно сеннин, черпающий свою силу из природной чакры, вдосталь разлитой по округе после техник Киба.

— Неплохо, — сплюнул кровь Сенсома, оказываясь у него за спиной. — А что насчет…

Договорить парень не успел, ибо Самебито, не глядя, сложил печати, закрываясь техникой Водной Стены, а в кулак, который был все так же направлен на него, чуть не прилетел один из Киба!

Отпрыгнув, перерожденный мрачно посмотрел на два левитирующих клинка и довольного Хошигаки, отменившего Водную Стену.

— Ты хорош в тайдзюцу, — похвалил его Мечник. — Но тебе меня не победить тем, что у тебя есть.

— Это мы еще посмотрим! — рыкнул, в свою очередь, Томура, бросаясь на врага на всей своей максимальной скорости!

Пусть Самебито и вошел в режим Мудреца, заметно усиливший его тело и техники, но в скорости и голой физической силе лучшему в тайдзюцу в Стране Огня он все еще проигрывал. Его возросшая выносливость могла сдержать удары Математика, однако она бы не спасла его и на миг, если бы парень разошелся на полную.

Но в том-то и проблема, что «разойтись» он не мог.

Летающие с бешенной скоростью Киба всякий раз грозили серьезно ранить, так что подставляться под них было попросту нельзя, а блокировать нечем, что уже сильно ограничивало Сенсому, которому приходилось постоянно от них уворачиваться. Плюс ко всему — клинки не потеряли способностей к контролю Стихии Молнии, так что, усиленные природной чакрой, они то и дело выстреливали ниндзюцу в верткого Томуру, и поделать с этим он ничего не мог. Да и сам Хошигаки постоянно использовал техники Стихии Воды и Молнии, так же усиливаемые природной чакрой.

И, по итогу, никто не мог взять верх…

Любая ошибка со стороны постоянно атакующего техниками, мечами и кулаками Мечника привела бы его к гибели, точно так же, как и любая ошибка вечно уворачивающегося и пытающегося просчитать направления, скорость, силу и опасность атак врага Математика. Они кружили вокруг друг друга в смертельном танце, не в силах перетянуть канат победы, так же, как и не в силах вернуться из подлеска к союзникам за помощью.

Но, несмотря на это, Сенсома трепетал. Он уже и забыл, когда в последний раз сражался с кем-то, кто по-настоящему находится с ним на одном уровне. Мадара был явно сильнее, как и Узукаге вместе с монстрами-псевдоджинчурики из Облака. Спарринги с Хирузеном, в последние годы, перестали быть максимально серьезными. А все шиноби, встреченные уже на войне, оказались слабее желающего равной битвы перерожденного.

И вот — сегодня против него легенда фронта с Водой: второй, по силе, Мечник Тумана; акулий сеннин; хозяин Киба и просто опытнейший и сильный воин — Самебито Хошигаки. Шиноби, способный в одночасье уничтожить большой отряд врага с помощью молний. Шиноби, легко применяющий техники ранга S почти не теряя чакры, да еще и способный усилить их, войдя в режим Мудреца.

Шиноби, которого, все же, необходимо победить.

— Р-ра! — специально остановившись, Сенсома собрал всю свою волю, чтобы не увернуться от летящих прямо на него Киба.

Клинки, с чавкающим звуком, вошли в плоть, протыкая всю защиту, которую только мог выставить Математик, будто она была сделана из бумаги. Сам же Томура, в свою очередь, успел наотмашь «резануть» открытой ладонью по груди не ожидавшего такого Самебито, применив обратную сторону Истинного Владения — внешние разрушения.

С трудом оставшись в сознании, перерожденный, наконец, смог высчитать максимальные силу и скорость мечей противника, однако следующее такое ранение точно окажется для него смертельным.

Хошигаки отпрыгнул как можно дальше, дистанционно вырывая с мясом свои клинки из тела Математика. Если бы сопляк был чуть ближе, а акулья чешуя менее прочной…

— Извини, но мне и правда нужно победить, — тяжело выдохнул Сенсома, напрягаясь и чувствуя, как усиленная регенерация спешно пытается хоть как-то залатать все полученные увечья.

— Следующая атака станет последней, — из голоса Мечника пропали все торжествующие ноты, оставив в нем лишь напряжение.

— Вот тут ты прав.

Победить совершенно равного противника невозможно — можно лишь свести счет в ничью. В любой момент битвы на максимуме каждый из сражающихся понимал, что может прервать жизнь врага, пожертвовав своей, однако ни один не спешил этого делать.

Перерожденный не хотел делать этого и сейчас, а значит, единственный способ победить Хошигаки — стать сильнее здесь и сейчас!

— Стихия Земли! — сверкая Печатью Силы Сотни, выдохнул Сенсома, оказываясь прямо перед Мечником. — Бог-Камень!

В мире шиноби, до этого дня, существовал лишь один вид нинтайдзюцу — Режим Чакры Стихии Молнии. Дело в том, что простое покрытие своего тела или его определенного участка чакрой любой из Стихий не является нинтайдзюцу. Это — всего лишь ниндзюцу, которое можно использовать в ближнем бою. Истинная суть нинтайдзюцу — не просто внешнее, но и внутреннее покрытие каждой частички тела пользователя самой сутью своей природы.

Стихия Молнии, примененная в нинтайдзюцу, в десятки раз увеличивает скорость и реакцию владельца. Пронизывая все его тело, электричество стимулирует нервную систему, увеличивает скорость реакции нейронных синапсисов и доводит до предельного уровня физические параметры.

Мастера Стихии Огня, например, пытаясь покрыть свое тело своей Стихией изнутри, выжигали сами себя. Ветер превращал внутренности хозяина в фарш, а Вода взрывала тело изнутри. Стихия Земли, как самая удобная для покрытия внешней стороны тела, своих хозяинов не убивала, но красочно давала понять, что попытавшись применить нинтайдзюцу, они навечно обратятся камнем.

Сенсома знал об этом, как и о том, что выбора у него не оставалось, и его мозг, лихорадочно соображая по ходу сражения, смог-таки найти выход из ситуации…

— Кха!.. — сплюнул кровью Самебито прямо в лицо каменной статуе, в которую превратился джонин Листа.

Киба, считающиеся острейшими мечами в истории, смогли-таки пробить нинтайдзюцу Сенсомы, но это было бесполезно — парень все равно полностью состоял из камня, так что его органам попросту нельзя было нанести существенного урона. Сам же юноша успел, перед самым превращением, поймать Мечника и ухватиться быстро каменеющими пальцами прямо за его сердце.

— Ублюдок все же пожертвовал… собой… — прохрипел Хошигаки, а потом оскалился. — Это был… хороший бой… Математик…

Уже закрывая глаза и чувствуя, как жизнь покидает его тело, ослабевший Мечник понял вдруг, что по его клинкам стекает кровь.

А у камня не может быть крови.

* * *

Фуин на спине статуи, в которую обратился Сенсома, загорелась мягким алым цветом, а после камень, покрывший все тело перерожденного, будто взорвался изнутри, рассыпаясь от слабого заряда электричества — второй грани печати.

Разряд запустил сердце рискнувшего всем парня вновь.

— Хе-хе… — слабо просипел он, опускаясь на колени и удерживая раны, оставшиеся серьезными даже не смотря на то, что Киба не смогли-таки полностью повредить его внутренние органы. — Я победил…

Нинтайдзюцу Стихии Земли не могло бы быть полезным без фуиндзюцу, так что его можно было по праву назвать нинфуиндзюцу, однако Сенсоме вообще не хотелось как-либо называть эту технику, использование которой граничит с безумием. Успеть вывести на камне, которым становится твое тело, сложнейший рисунок обращения времени вспять (подсмотренный у Узукаге), пусть и в его сильно урезанной версии, обязанной работать лишь на тот же самый камень, да еще при этом быть уверенным, что заряд тока, который высвободится при разрушении оболочки, запустит сердце вновь…

Невозможно, если только тебе не плевать на это.

— Ну да… победил, — усмехнулся сам себе перерожденный, осторожно вынимая Киба из своего тела. — Но пользы-то от меня теперь… ноль…

Вышедшее, перед самим окаменением, из Седьмых Врат тело не выдержало дальнейших нагрузок и перестало слушаться.

Засыпая, Сенсома услышал взволнованный голос Мицуки…

Первая Мировая Война — игрокам приготовиться

— Хокаге-доно, прибыла ваша племянница! — донес чунин-посыльный, приоткрыв полог шатра.

— Пусть заходит, — кивнул Тобирама, собирая свитки, разбросанные на столе, в кучу.

Техника почти завершена. Узумаки с помощью того демона, остановленного Сенсомой, совершили настоящий прорыв в ниндзюцу, основанный на манипуляциях душами, посредством контракта с существом из-за кромки. Обозвали чудовище Шинигами и стали проводить опыты.

Второй Хокаге усмехнулся — теперь красноволосый клан действительно находится под покровительством «Бога Смерти», пусть и выдуманного ими же самими.

Благодаря этому, Сенджу удалось изобрести самую мощную в истории технику. Такую, которая разом бы поставила точку в этой войне. Невообразимую, почти незатратную, совершенно безопасную для владельца. Идеальную!

Такую, что теперь ему было страшно…

— Дядя! — вбежавшая в личную палатку Хокаге девушка тут же бросилась обнимать родственника.

Тобирама отбросил мысли о своем детище. Продумать все еще несколько сотен раз он успеет, а вот правильно поприветствовать дочку брата — едва ли.

Наоми выросла. Даже банально — прибавила в росте пару-тройку сантиметров, точеная девичья фигурка сохранилась и после родов, ничуть не уменьшив красоту «первой Сенджу на деревне», а красивое аристократическое личико все так же было мило и ухоженно, несмотря на тяжелое для страны и мира время.

Но не только внешне — молодая наследница клана повзрослела со времени своей свадьбы достаточно, чтобы можно было отделить «ту» и «эту» Наоми Сенджу. На первый взгляд незаметно — движения, приобретшие ту самую женскую грацию, коей владеют самые настоящие светские львицы, пусть изредка, но встречающиеся среди шиноби; одежда (если можно судить о «взрослости» по ней); осанка и сильно изменившийся взгляд, принадлежащей теперь не куноичи — выпускнице третьего класса, влюбленной в старосту, а женщине, матери и жене — одной из влиятельнейших лиц в стране.

— Совсем взрослая стала, — тепло улыбнулся Хокаге.

— Угу, — только сильнее обняла его Наоми.

Они постояли так еще несколько долгих, но приятных секунд.

— Да, взрослая… — вновь выдохнул Тобирама. — Но поведение все то же — сразу же войдя в кабинет командующего прыгать ему на шею. Вся в отца — тот тоже был изрядным ребенком.

— Ты меня хвалишь или осуждаешь? — отстранилась, наконец, девушка.

— Я завидую, — усмехнулся Сенджу, отпуская племянницу.

По правде говоря, он действительно был сильно рад видеть дочку брата, так похожую на него. Как бы Мито ни старалась, Наоми никогда не станет такой же как она, что еще больше нравилось Тобираме. И, даже изменившись, девушка все равно хранила в себе что-то такое… мягкое, доброе, как и ее отец.

— Кха! Бл… Кха!.. — раздалось со стороны входа.

Разом посуровевший Хокаге метнул уничижительный взор на вошедшего, однако Наоми успела его отвлечь быстрее, чем он рявкнул:

— Не надо, дядя, он со мной, — племянница тряхнула челкой. — Он — мой телохранитель.

Алые глаза Второго в полной мере выразили глубочайший скептицизм и неудовольствие глупой шуткой:

— Твоя мать должна была подрядить тебе в охранники сотни джонинов высшего уровня. Почему же я наблюдаю в своем кабинете хоть кого-то из них? Да еще и такого… больного.

Парень, зашедший в личную палатку Хокаге, действительно выглядел больным. Да не просто выглядел — судя по глазам, у него была тотальная бессонница; дыхание говорило о проблемах с легкими; легкая дрожь указывала на температуру и ломоту в костях, а исходя из того, как он стоял, сильно ссутулившись и косолапо расставив ноги, у него еще и с позвоночником были проблемы. При всем при этом, Тобирама с удивлением отметил огромные запасы его личной чакры и ее несомненную уникальность. Она не была похожа ни на один вид чакры, ранее встреченный Хокаге, но, вместе с тем, создавала ощущение знакомой.

Выглядел «телохранитель» дочери Первого Хокаге, не смотря ни на что, вполне себе презентабельно — длинный плащ, судя по тонким запястьям, скрывающий внутри себя болезненной худое слабое тело; длинные пальцы, с аккуратно отстриженными ногтями, длинные же темно-фиолетовые волосы, ухоженные так же хорошо, как и пальцы, и худое, изможденное болезнями лицо, тем не менее, бывшее довольно привлекательным и даже немного смазливым.

Несмотря на свои очевидные недостатки, этот юный шиноби выглядел как-то… необычно. Неожиданно. Даже немного чарующе.

Так, например, выглядел Сенсома, приготовившийся к схватке.

— Пха!.. Бу-у-уэ… Хэ. Наоми-сама, прошу вас — дайте мне, наконец, синий мешочек!

Все очарование юноши разом улетучилось, стоило ему только открыть рот и исторгнуть из себя прямо на пол целую лужу крови. При этом, он нисколько не стеснялся хозяина кабинета, незаинтересованно мазнув по нему взглядом. Вместо Хокаге, «телохранитель» смотрел на пояс Наоми, на котором Тобирама уже отметил несколько небольших мешочков разного цвета.

— Я же говорила тебе терпеть до вечера! — вздохнула племянница, извиняясь за парня одним взглядом. — И нет — мешочка ты не получишь! Я сама отмерю тебе порцию.

Юноша протяжно застонал, переведя взгляд на Хокаге:

— Второй-сама, сделайте уже что-нибудь! Прикажите ей дать мне лекарства, или я тут вообще все кровью захаркаю! Кха…

Сенджу почувствовал, что у него начинает дергаться левый глаз. Наглый больной пацан, ворвавшийся без спроса и испортивший один из ковров, смеет что-то требовать у него — Второго Хокаге и нынешнего главы клана!

— Тебе придется многое мне объяснить, щенок! — выдохнул он свирепо, выпуская наружу давление жаждой крови и чакрой.

Тобирама всегда любил этот трюк — он позволял легко и просто выяснить, кто есть кто, перед разговором. Если человек будет ошеломлен давлением, значит он не заслуживает уважения, потому что слабак. Если же он выстоит, значит сила в нем есть, и выслушать его стоит. Если же он даже сумеет ответить — его стоит начать уважать. Шиноби — убийцы, воины и агрессоры, и если в разговоре с другим шиноби ты не можешь доказать, что ты — такой же агрессор и воин, как и он, то ты не заслуживаешь этого разговора.

В этом альбинос всегда был согласен с Мадарой.

Болезный парень даже не шелохнулся, лишь придержал за плечи Наоми, тоже задетую давлением силы родича. Более того, когда Тобирама смутился от осознания того факта, что придавил и родственницу, ее «телохранитель» начал давить в ответ.

Мощные сенсоры могут различать чакру почти по цвету и вкусу, индивидуально, конечно. Для Тобирамы, давление чакры и жажды убийства Мадары были словно обжигающая кожу волна жара, темно-красного цвета. Сила старшего брата ощущалась как вихрь свежего лесного воздуха. Чакра Хирузена, например, больше напоминала Второму поток драгоценных камней, каждый из которых был идеально огранен. У Сенсомы же, к слову, никогда не было никакого давления — он просто максимально четко давал понять, что ударит первым, если ему кто-то не нравился.

Давление молодого нескладного шиноби обдало Хокаге волной холодной до костей силы. Сырой, будто небрежной, но просто невероятно могучей!

— Довольно, — приказал Сенджу, и чакра, беснующаяся в его кабинете, резко опала.

И его и этого пацана.

— Можете звать меня Озин, — слегка поклонился «телохранитель», вновь откашлявшись. — Я — единственный телохранитель Наоми-сама на время этой войны, нанятый Мито-сама. Если хотите узнать больше — спросите у Наоми-сама.

— Ты не из деревни. Почему бы мне не продолжить тебя допрашивать?

— Кхе! Вы правы — Коноха — не мой дом. Но мы с сестрой живем в Стране Огня уже очень давно, так что я согласен ее защищать. К тому же — я обязан Мито-сама.

— Ты не из клановых? — Сенджу нахмурился, пытаясь припомнить хоть один знакомый клан с такой странной чакрой. — Или самородок?

— Мой клан от меня отказался, — парень сделал намек на недобрую усмешку. — Но, как я и сказал, нам с сестрой нравится Огонь, да и долги нужно возвращать. И, кхе-кхе… как я, опять же, сказал, все остальное спросите у Наоми-сама.

— Можешь выйти, — кивнул успокоившийся Тобирама, глядя на то, как племянница передает сморщившемуся парню три таблетки из синего мешочка. — Здесь ей ничего не угрожает.

— Я буду сразу за дверью, Наоми-сама, — хрипло выдохнул Озин. — Хотя дверей-то тут нет…

И, чуть пошатываясь, на ходу опрокинув в себя таблетки, парень удалился, напоследок задев лбом край палатки, сделанный из уплотненной кожи. Аккурат вылетев из палатки спиной вниз, ногами вперед, юноша разразился руганью вперемешку с чудовищным кашлем.

— Ты точно уверена, что твоя мать лично выбрала его и именно его для твоей защиты? — алые глаза Второго поймали взгляд Наоми. — Не зная Мито, я бы предположил, что ее словили в мощнейшее гендзюцу.

— Вы недооцениваете его, дядя, — вымученно улыбнулась молодая Сенджу.

— Если бы сильные шиноби могли быть беспросветными наркоманами, я бы предположил, что он именно такой.

— Но это не так. Он… болен…

— Это я и так вижу, — раздраженно поморщился Тобирама. — Конкретнее.

Племянница тяжело вздохнула.

— Я не знаю, к какому клану он принадлежал, но, похоже, что от него отказались именно потому, что он болен с рождения. Десятки, если не целая сотня, различных заболеваний. Именно поэтому он так себя ведет — его мозг еле справляется со своими функциями, находясь под действием сильных обезболивающих постоянно.

— Болеющий шиноби — это что-то новое.

— И именно поэтому его выбросили, — кивнула Наоми. — О нем позаботилась его сестра, которая ушла из клана добровольно. Но она бы не смогла долго поддерживать его жизнь — тогда еще никто не знал, какие конкретно болезни скопились в его теле.

— Мастер фуин легко даст ответ на этот вопрос, — догадался Хокаге. — На них наткнулась Мито?

— В молодости, как она сказала, — кивнула девушка. — Она помогла им и устроила здесь — в Стране Огня, потому что брать этих двоих в Узушио… не посчитала нужным. Они так и жили. Имели связь с мамой, но ни с кем другим не общались. Они ей верят, а она верит им. Если вы думаете насчет его силы, то знайте — перед тем, как мы отправились в путь, Тороки решил проверить его лично.

— Хо? И что же он сказал насчет битвы?

Тобирама действительно был удивлен. Тороки, пусть никогда и не блистал на поле боя, как те же Хирузен или Сенсома, был очень силен. Его мощная чакра Сенджу и глубочайшие познания в фуин Узумаки делали из него превосходного кандидата на роль будущего лидера клана и даже самой Конохи.

Хотя Второй тут же одернул себя. Хокаге никому из Сенджу уж точно не стать…

— Он сказал, — Наоми вздохнула. — Что попробует победить в следующий раз.

Такого ответа Тобирама не ждал, хотя в силах этого Озина уже успел убедиться. Похоже, Мито действительно нашла превосходную замену сотням телохранителей.

— Ладно, я все понял, — выдохнул Хокаге. — Это дело я доверяю твоей матери — она лучше всех может позаботиться о тебе. Присаживайся. Расскажи мне, как там дом? Как Цунаде?

Цунаде… внучка Хаширамы… Тобирама отлично понимал, что Мито не пустила бы Наоми на войну, как не сделал бы этого и Тороки, сидящий сейчас в деревне, без очень и очень веской причины.

Но причина была.

Сейчас, по прошествии года войны, силы четырех Великих Противников стали ослабевать. Огонь тоже нес огромные потери, но держался, во многом благодаря своим сильным кланам и их отдельным представителям. Ну и Математику Боя, конечно же.

Второй до сих пор довольно улыбался, вспоминая то, как ловко и круто его ученик изменил положение на фронте с Ветром. Обещал избавить от лишней головной боли? Избавил! А совсем недавно пришло донесение с фронта с Водой, на котором Сенсома, не успев даже толком прибыть, сразился насмерть и выжил с одним из Мечников Тумана, который, к тому же, оказался сеннином!

Этот парень продолжал творить чудеса, как и обещал…

Но даже с ним и Хирузеном, почти не уступающим своему вечному сопернику в силе и изобретательности, и еще десятком личных учеников Тобирамы, сильнейшими джонинами Листа и Огня в целом и доблестью солдат окончить войну было невозможно. Ибо ее целью были не территории, не богатства и даже не власть. Ее целью было уничтожение клана Сенджу — самого потенциально опасного клана в мире. Даже Учиха не вызывали такого трепета в рядах ненавистников, как это делали Сенджу.

И именно поэтому прямая наследница Хаширамы — сильнейшего из Сенджу на все времена, должна была показать свою силу в битвах.

Шансы были ничтожно малы, но Тобирама надеялся, что враги поймут, что его племянница — не та величайшая угроза, которую они видят в его клане. И что, хотя бы ее и ее потомков, искоренять не стоит. Жест отчаяния, не более, но он может сработать.

Особенно, если ее окружить сильными шиноби.

— По правде говоря, ты прибыла сюда лишь потому, что тебе я полностью доверяю, — подвел итог Сенджу уже после того, как Наоми рассказала ему о своей быстрорастущей дочери и делах в Листе. — Завтра же утром ты, со своим телохранителем, отправишься на фронт с Водой.

— Там же сейчас сражается Сенсома, — отметила девушка.

— Что такое? Не хочешь его видеть?

Тобираме было неприятно поднимать эту тему, во многом потому, что он и сам был виноват в драме, разыгравшейся в семье его брата уже больше года назад. Однако, здесь и сейчас Наоми — солдат, находящийся в непосредственном подчинении Хокаге (то есть его), а значит — пререканий быть не должно.

— Не в этом дело, — она пожала плечами, невесело усмехнувшись. — Мама тоже говорила, чтобы я, по возможности, держалась к нему поближе.

— Вот как?

— Она сказала, что «такой маньяк, как он» скорее выкинет свою жизнь в мусорку, чем даст погибнуть той, кому причинил столько боли. Для нее он — надежный ручной монстр, не больше.

О да, это было очень похоже на Мито. Возможно, знай она, кто на самом деле победил Мадару, ее мнение бы изменилось, но увы — нелюбовь к Сенсоме, похоже, теперь будет вечной.

— Мне все равно, кем она его считает, — ответил Хокаге. — Я доверяю ему так же, как доверяю и тебе и знаю, что вы оба тоже доверяете друг другу. Вот, возьми, — он протянул девушке копии свитков, убранных в стол перед самым ее приходом. — Не вскрывай. Передай Сенсоме, что я хочу знать его мнение насчет этой техники. Пусть пришлет мне шифровку, как только разберется во всем.

— Я думала, что буду кем-то более полезным, нежели посыльный, — притворно-огорченно вздохнула Наоми.

— И ты будешь, — серьезно кивнул ей дядя. — Сразу же после того, как ты передашь ему свитки, отправишься в Узушио.

— К дедушке? — удивилась девушка. — Но что я буду там делать?

— Освоишь одну технику, — Тобирама поморщился. — Наоми, дай мне договорить, прежде чем лезть с вопросами! Ты совсем как… — он осекся. — А, впрочем, забудь и продолжай. Похоже, я даже скучал по этому.

— Папа любил вас доводить, — кивнула молодая Сенджу, грустно улыбнувшись. — У меня так все равно не выйдет… Так что за техника, которую я должна освоить?

— На самом деле, это будет комплексом техник. Фуиндзюцу, разумеется. Техники Запечатывания.

— Запечатывания чего-то особенного?

— Да. Тоширо-сама научит тебя запечатывать Биджу.

* * *

— Вы долго, Наоми-сама, — оповестил Озин, сидевший все это время на большом камне у палатки и болтавший ногами.

Наоми была готова поклясться, что раньше этого камня здесь не было.

— У нас миссия, — девушка показала парню свиток. — Завтра отправляемся на фронт с Водой.

— Фронт с Водой, кха? — Озин немедленно заглянул под свой плащ, и, порывшись внутри, достал толстый изодранный блокнотик. — Так… Командующий — сеннин… Семь Мечников… Вода-вода… Сенсома Томура? «Следи за Сенсомой — Математиком Боя. Обо всех странных действиях в сторону Наоми извещай. Наоми не говори.» Ой…

Парень улыбнулся, совсем не смущенно, удовлетворенно отметив спокойствие на лице девушки. Как бы то ни было, она прекрасно знала свою мать и ее отношение к этому парню — Сенсоме, кем бы он ни был. Более того, она даже была благодарна ему — Озину, за то, что он так открыто признался в том, что обязан за ней следить.

— Кто такой этот Сенсома, Наоми-сама? — все же поинтересовался он.

— Ты проявляешь интерес? — Наоми изобразила удивление. — Не похоже на тебя. Или ты так сильно хочешь еще таблеток и пытаешься подмазаться?

— Кхме! Бля… — неудачно усмехнувшись, парень вновь харкнул кровью. — Наоми-сама, ну вы и шутница…

Просипев это, он повернул свое лицо в ее сторону, и поймал ее взгляд. Девушка вздрогнула — вместо привычных темных глаз, она увидела незнакомое додзюцу, больше похожее на оранжево-синий калейдоскоп со знаком «Х» посередине.

Один из многих «инструментов» ее телохранителя.

— Я вижу, что он дорог вам, — совершенно нормальным голосом произнес Озин. — И он много значит для Хокаге. А «Математик Боя» эхом бьется в голове почти у каждого из здешних шиноби — он знаменит, они его знают и уважают. И эта реакция Мито-сама. Я почти уверен что он — совершенно необычный человек. А мне нравятся совершенно необычные люди.

Сказав это, он деактивировал додзюцу, названия которого Сенджу не знала, и спрыгнул с камня, чуть не упав в грязь, приземлившись.

— Тогда, пожалуй… — Наоми собралась с мыслями. — Сенсома тебе понравится. Даже очень.

* * *

— Двадцать восемь тяжелых ранений! — возопил глав-ирьенин полевого госпиталя фронта с Водой, найдя, наконец, Сенсому. — Ты действовал наверняка, да?! Это была ненависть? Гнев? Твое тело было в крови, скрипело! Оно умоляло тебя о пощаде, но ты снова и снова принимал удары от того психа! Я знаю — ты убийца! Убийца своего тела! Неужели тебе так сложно признаться в этом хотя бы самому себе?! Признайся — ты не хочешь жить!

Сенсома пригнулся, будто надеясь пропустить недовольство врача над собой, как какой-нибудь отборный удар или ниндзюцу, и улыбнулся, извиняясь за недоигранную партию перед немолодым юхеем, тоже находившемся сейчас на лечении.

Воин, судорожно просчитывающий все возможные ходы, облегченно выдохнул, поняв, что на сей раз он не проиграет. Приняв тугой мешок с деньгами, на которые они играли, он откинулся на спинку кровати и перевел взгляд на ирьенина.

— Конно-сама, — молодой джонин встал и поклонился заведующему госпиталем. — Я так понял, что с анализами вы закончили.

— У меня нет и половины того времени, что придется угрохать на тебя, сопляк! — вновь рыкнул ирьенин, подойдя вплотную к парню, который был выше его аж на три головы. — Если ты так хочешь сдохнуть — скажи мне сразу, чтобы потом Хокаге-доно не спрашивал с меня!

— Но я не мог по-другому победить…

— Ты — сраный Математик Боя! Мог! Просто нужно было получше работать не кулаками, а своей тупой гениальной головой!

— Вы противоречите…

— Молчать! Ты даже нинтайдзюцу изобрел самоубийственное! Как ты вообще победил силы Песка?! Убедил их солдат сражаться так же дерьмово, как и сам?!

Смущенно принимая все оскорбления от невысокого ирьенина, перерожденный чувствовал себя неловко. Он ведь и правда сильно рисковал. Любой заблудившийся в том лесу генин врага мог бы запросто оборвать его жизнь. Да что там генин — если бы ему не оказали скорой помощи и в течении суток не доставили в лагерь, он бы умер и без чужого вмешательства.

С этим, конечно, нужно было что-то делать, но пока не было времени придумывать нечто подобное.

Хотя, если подумать, тот же Ганс спокойно мог сражаться после того, как отменял примененные Пять Вдохов… Возможно, это даже идея.

Со дня битвы с Мечниками прошло две недели. Все это время Сенсома оправлялся от ран и учил сведущих в Стихии Земли джонинов своему нинтайдзюцу. Получалось… почти ни у кого. Лишь Узумаки, полностью изучившие рисунок его сымпровизированного фуин, могли проворачивать нечто подобное, хотя почти после каждого эксперимента докторам приходилось вновь запускать их сердце. Томура уже предложил использовать заранее приготовленные свитки с печатью, но пока что это все выглядело слишком затратным, так что Мицуки отказался.

Сам сеннин был порядком потрепан, но не так сильно, как Сенсома. Хотя, с другой стороны, убить или схватить лидера Мечников ему не удалось. Более того — Мицуки, как и его жена, был взволнован новостью о том, что у Воды имеется свой клан сеннинов.

— Конечно, чтобы вот так использовать природную чакру в бою, нужно родиться исключительным, — ответил он. — Так что весь клан так, как это делал Мечник, не сможет в любом случае, однако… Только сейчас я начинаю понимать, что Тобирама-сама предполагал такой исход событий. Именно за тем мы с Рьючико здесь — не дать вражеским сеннинам доминировать на этом фронте.

— Судя по всему, — кивнул тогда, еще прикованный к постели, Сенсома. — Но, Мицуки-сама, сеннины действительно превосходят обычных шиноби. И я бы хотел…

— Я же говорила, придурок-Мицу, — вздохнула Рьючико. — Ты мог бы и наврать ему о Призывах и прочем. Но, похоже, решение ты принял еще тогда.

— И сразу же сообщил свое решение Сенсоме, — улыбнулся командующий, сверкнув своими змеиными глазами. — Поправляйся. Я обязательно дам тебе возможность заключить контракт. Но только тогда, когда ты будешь здоров.

И теперь Сенсома с предвкушением ждал своей выписки…

— Не выпадай из реальности, пока я на тебя ору! — тут же окончательно вывел его из воспоминаний крик Конно. — Это невежливо! По крайней мере — к той работе, что я делаю!

— Конно-кун, — донесся знакомый голос с дверей. — Давно не виделись! Ты все так же не сдержан, мальчик мой?

Ирьенин обернулся, мгновенно белея и краснея сразу. Он был справедливым, но резким человеком, и всегда предпочитал быть «выше» окружающих, что позволяла ему его гениальность. Он на равных общался с командующими и запросто мог не гнуть спины даже перед Хокаге, однако, был всего один человек в мире, которого он боялся и уважал настолько, что тут же склонялся в глубоком поклоне, стоило тому поприветствовать его.

— Амаки-сенсей! — почтения в голосе Конно хватило бы на десятерых. — Я очень рад видеть вас, но что вы делаете здесь?

— И я рад тебя видеть, Конно, — старый Узумаки улыбнулся и тут же изобразил глубокий поклон. — И вас, Сенсома-сама. Простите за вторжение.

— Взаимно, Амаки-сан, — вежливо ответил перерожденный.

Взгляд низкорослого ирьенина заметался между его пациентом и учителем. Если честно, сейчас Конно чувствовал себя совершенно разбитым, ибо продолжать кричать на того, к кому даже сам учитель обращается с таким почтением…

Сущее самоубийство.

— Я, пожалуй, пойду, Амаки-сенсей, — бочком-бочком, стараясь привлекать к себе меньше внимания, направился ирьенин к выходу. — Если захотите что-либо обсудить — спросите любую из сестер, она вам подскажет, где меня искать.

— Столько дел, столько дел, — понимающе усмехнулся старый Узумаки. — Обязательно зайду перед тем, как отбыть с молодой химе.

Больше оставаться в этой палате Конно не стал, и, прихватив за компанию и того юхея, который беспомощно развалился на кровати, поняв, встреча какого уровня только что произошла на его глазах, смылся вон.

— Не будет ли оскорблением предположить, что вы явились сюда не только ради меня, Амаки-сан, — улыбнулся Сенсома, садясь на край кровати. — Зачем вы здесь?

— Конкретно здесь, конечно, ради проверки вашего состояния, — ответил Узумаки, подходя. — Но лагерь я посетил еще и для того, чтобы встретить юную химе.

— Каруми здесь? — удивился парень. — Вот уж не ожидал. И Данзо тоже?

— Извини, я не моя двоюродная тетя, да и на Данзо, слава Рикудо, не похожа. Но я все равно рада тебя видеть.

Перерожденный не смог удержаться и застыл с раскрытым ртом, узнав вошедшую в палату красноволосую девушку, облаченную сейчас в полевую форму джонинов,сражающихся на фронте с Водой.

— А ты действительно повзрослела, Наоми… — пораженно выдохнул он.

Девушка рассмеялась в ответ.

— Это мне говорит человек, шрамов на лице которого за то время, что мы не виделись, стало больше раза в четыре? Не спорю — тебе идет, но если бы я сказала тебе то, что сказал мне ты, как бы ты себя почувствовал?

— Прости, — тут же скривился Сенсома, задирая рубашку по молчаливой просьбе Амаки. — Ты права — я не имею права говорить тебе подобное.

Сенджу еще раз улыбнулась и отступила чуть в сторону, давая возможность войти в палату своему спутнику. Сенсоме этот молодой человек (едва ли бывший старше чем он сам) напомнил студентов медицинского университета, находившегося рядом с его домом в прошлой жизни. Особенно во время сессии — такой же расхлябанный, удрученный, почти мертвый внешне.

Тем не менее, взгляд его оставался живым, и этот взгляд был преисполнен интереса. Он вытянул вперед левую ладонь, правой закрыв рот и прокашлявшись, а потом произнес:

— Здравствуй, Математик…

Давление его чакры заставило старого Узумаки чертыхнуться и выронить одну из проверочных печатей. Сенсома, ранее почти невосприимчивый к таким приемам, на сей раз прочувствовал давление в полной мере. Могучее, хаотичное, безразличное и холодное.

Размяв затекшие плечи, он продолжил смотреть за работой Амаки.

— А в ответ? — ничуть не смутился странный парень.

— Ах да, прости, — перерожденный не знал точно, как правильно нужно давить своими намерениями и чакрой, а потому вложил всего, да побольше и будто бросил в спутника Наоми горсть невидимой соли. — Так нормально?

Удивленный поначалу юноша согнулся, будто от удара по животу, и Сенсома тут же оценил, что примерно так бы он и согнулся, если бы принял на себя его удар. Определенно, посыл был передан совершенно точно.

— Молодой человек, Сенсома-сама! — взмолился Узумаки, вновь уронивший фуин. — Не мешайте мне работать!

— Простите, Амаки-сан, — улыбнулся ему перерожденный, с интересом поглядывая на хрипящего юношу, глотающего какие-то таблетки.

В его взгляде было видно отчетливое желание сразиться, но без той ненависти, что была в глазах прочих.

* * *

— Цунаде, — Сенсома усмехнулся. — Хорошее имя. Тороки придумал?

— Вообще-то, мы думали вместе, — сделала вид, что уязвлена, Наоми, но потом вздохнула, соглашаясь. — Имена, которые придумывала я, правда, оказались довольно плохи… Хотя Кушина мне нравится даже сейчас.

— Кушина? — парень покрутил имя в голове. — Действительно — хорошее имя. Цунаде не уступает, по крайней мере. Может быть, твоя внучка и будет его носить.

— Только не говори об этом Тороки, — заговорщицки подмигнула девушка.

Одноклассники рассмеялись вместе и с благодарностью посмотрели друг на друга — про их неприятное расставание, произошедшее больше года назад, никто не упоминал.

— Вообще-то я искала тебя за этим, — Сенджу полезла в подсумок и вытащила оттуда два толстых свитка. — Дядя Тобирама хочет знать твое мнение по поводу этой техники. Ответ потом отошлешь ему приватным голубем — информация строго засекречена, даже я не знаю, что в них.

— Интересно, — Томура принял свитки. — Ты направляешься к Тоширо в Узу?

— Не знала, что дедушка разрешил себя так называть. Дай угадаю — ты его побил?

— Мы были побиты оба, — перерожденный скривился, вспоминая свое поражение. — Но ты почти права. Передай ему там привет от меня.

— Конечно.

Они еще немного поболтали о мелочах, пока Озин полоскал рот в воде и принимал таблетки горстями, а Амаки проводил инспекцию по владениям Конно. Потом Сенсома, придерживая Наоми за руку, провел ее к лодке, на которой она с сопровождением и должна была отправиться в Узушио.

— Мы еще встретимся на этом фронте, староста, — улыбнулась Сенджу. — Но я все равно считаю, что тогда вы поступили разумно. Едва ли я бы смогла стать тебе хорошей женой.

— Давай не будем, — улыбнулся в ответ Томура, отметив, как поперхнулись Озин и Амаки за ее спиной. — Удачи.

И девушка отплыла к клану своей матери, оставив почти выздоровевшего парня с двумя свитками, описывающими принцип сильнейшей техники…

Первая Мировая Война — усиляясь

Аналитический центр фронта с Водой работал круглосуточно. Шиноби и обычные люди, работающие в нем, постоянно перекачивали через себя огромные объемы разнообразной информации, приходящей к ним в форме докладов, писем и разведданных. На ее основе они строили тактики и стратегии, вырабатывали меры противодействия тем или иным ресурсам противника.

Большой прямоугольный домик с низкой крышей, под которой и собрались лучшие аналитики сил Огня на этом фронте, нельзя было назвать штабом — здесь не принимали окончательных решений, здесь просто вырабатывали варианты. Сорок четыре личных места, представляющие собой один крепкий дубовый стол, такого же характера стул и всевозможные письменные принадлежности. Карта фронта была одна на всех и находилась, для удобства, прямо на потолке, откуда каждый мог ее видеть.

И именно здесь, сейчас, сидел Сенсома Томура, приказавший всем остальным соблюдать абсолютную дистанцию, дабы сохранить секретность материалов, изучаемых им.

— Сенсома-сан… — один из аналитиков, бросивший заинтересованный взгляд в сторону юного гения — самого Математика Боя, осекся. — У вас… У вас что-то случилось?

Уже почти восстановившийся, но все еще носящий бинты, джонин не ответил, бессмысленно глядя перед собой. Его правая рука была чуть приподнята над столом, будто он хотел что-то ухватить или держал нечто невидимое, и еле дрожала. Чунин-аналитик завороженно засмотрелся на легкий тремор одного из сильнейших шиноби в стране, но тот длился совсем не долго, а прекратившись…

Быстро, легко, без замаха, Сенсома опустил ладонь на свой стол, мгновенно раскалывая его в щепки!

От разлетевшихся повсюду деревянных обломков закрыться сумел лишь один из аналитиков — тот, что окликнул Математика. Всем остальным в избытке досталось деревянного крошева, но, благо, оно было слишком мелким, чтобы кому-либо серьезно навредить. Сам Сенсома спокойно встал, незаметно для чужих глаз свернув и упаковав свитки.

— Прошу меня простить, — бросил он, стараясь выглядеть спокойным и отрешенным. — Уберитесь здесь.

Ничего не говоря больше, парень вышел из аналитического центра, буквально фоня реальной жаждой крови, от которой многим присутствующим сильно поплохело.

Но хуже всех было именно ему. Ему — человеку, которому Второй Хокаге доверил самое страшное знание этого мира!

Техника Воскрешения Нечестивого Мира, рожденная гением Тобирамы Сенджу, позволяла (если верить его свиткам) полностью воскресить любого человека. Более того — воскрешенный не чувствует усталости, не нуждается в воздухе, сне или пище и является абсолютно неуничтожимым, представляя собой дьявольский симбиоз физического и духовного начал в уже мертвом теле.

Бесконечная чакра и бесконечная регенерация…

Первым же делом перерожденный подумал о том, как противостоять такой технике. На ум сразу же приходили Узумаки (отчасти благодаря которым и было возможно Воскрешение) с их печатями и, например, Первый Хокаге, который наверняка бы смог с помощью своего Мокутона полностью ограничить действия воскрешенного.

Красноволосые боги печатей и сильнейший шиноби всех времен — вот и все, что может остановить пользователя Воскрешения. Чудесно!

— Атомная бомба… — удрученно покачал головой Сенсома, сняв очки. — Тобирама-сенсей, вы…

— Я прекрасно понимаю, что именно я создал, — донеслось спокойное из-за спины. — Рад, что ты тоже понял.

Перерожденный обернулся, почти не удивленный, и встретился взглядом со Вторым Хокаге.

Сенджу с прищуром рассматривал одного из двух своих лучших учеников. За год войны Сенсома, на первый взгляд, не изменился — все такой же худощавый, гибкий и опасный, готовый к сражению даже во сне. Вся та же простая и удобная униформа Листа, в которой сейчас отсутствовали ножны — его прежний клинок был уничтожен в бою с Мечником, а нового пока не было. Все то же лицо, пусть и украсившееся парой незаметных шрамов. Но, несмотря на кажущуюся «неизменность», этот Сенсома Томура отличался от того парня, которого Тобирама посылал на фронт с Ветром. Новый, оценивающе пронизывающий собеседника, взгляд был тому самым ярким доказательством.

Перерожденный, в свою очередь, смотрел на Хокаге, с которым произошли те же самые перемены, что и с ним самим. С момента смерти своего старшего брата Тобирама очень сильно изменился, оставшись, при этом, тем же самым строгим, вечно-хмурым и суровым мужчиной, что и всегда. Его должность и ответственность давили тяжким грузом, но это лишь укрепляло мрачную решимость в его взгляде.

— Вы — клон, — догадался Сенсома, опустив руку к поясу и не найдя там свитков. — Продвинутое хенге, как у Хирузена, и ваш Хирайшин — вы превратились в свиток и, когда я прочитал и осознал, переместились мне за спину, одновременно принимая истинный облик. Просто потому что можете.

— Проницательно, — Сенджу сложил руки на груди. — Но эта техника, как и все, что ее касается, является величайшим секретом страны. Если не мира. А наш с тобой разговор тоже ее касается, так что я должен быть уверен, что никто и ничто даже случайно не сможет его подслушать. По этой причине клон — бумаге я не доверяю, и по этой же причине Хирайшин — я вышел из хенге немного раньше и уже успел поставить защиту, — он, на миг, выпустил давление своей мощной чакры наружу, и Сенсома почувствовал, что дальше определенного радиуса оно не ушло. — Итого. Что ты думаешь?

Неожиданно парень усмехнулся:

— Я хочу вас убить.

Подобные слова можно было принять по-разному, особенно если учитывать историю Второго Хокаге и сироты из уничтоженного клана Томура. Но Тобирама воспринял их однозначно. Более того, то, как он их понял, было истинным значением этих слов. Пусть клон, но альбинос подобрался. Пусть ученик, но тон Сенсомы не оставлял места для фантазии — он сказал именно то, что соответствовало истине.

Он действительно хотел убить учителя.

— Тобирама-сенсей, эта техника — ужас, — парень вперил взгляд разноцветных глаз в алые глаза Сенджу. — Само ее существование — катастрофа и опасность для всего мира. Мне плевать на возвышенное «она ломает законы природы», но мне не плевать на сам мир. Мир, в котором стало возможно ее существование. Идеальное оружие. Убив вас, я останусь единственным, кто знает о ней, и мне не придется бояться последствий ее существования.

— Но ты этого не сделаешь, — догадался Хокаге. — Это уже бессмысленно.

— Потому что она уже существует, — кивнул Сенсома. — И даже если надежно уничтожить все, что ее касается, всегда есть шанс, что кто-нибудь вновь создаст ее. И даже смерть всего клана Узумаки не поможет. Вы, учитель, выпустили в этот мир настоящего Шинигами, и имя ему Эдо Тенсей.

Говоря это, перерожденный понимал, что техника Второго гораздо опаснее, чем банальная атомная бомба. Если Воскрешение и правда работает так, как было описано в свитках, то любой шиноби может воспользоваться ею. Любой! Джонин, чунин или генин — получив в свое распоряжение бесконечную силу, даруемую Эдо Тенсей, даже самый обычный слабосилок сможет стать угрозой всему этому миру.

Чтобы атаковать с помощью атомных бомб, нужно иметь огромнейшую власть и ресурсы. Чтобы использовать Воскрешение, нужно всего лишь знать, как его использовать.

— Как будто ты единственный, кто понимает это, — Тобирама нахмурился. — Ты говоришь все это, явно думая, что я недооцениваю то, что сам же и создал. Не стоит быть таким самоуверенным — я не только осознаю все риски, я даже начал уже бороться с ними.

— Техника, позволяющая возродить любого шиноби на пике его сил, который, так же, будет обладать бесконечными запасами чакры и не сможет умереть, — взгляд перерожденного стал насмешливым. — Удивите меня, сенсей.

— Я ослаблю технику. Сделаю так, что ее воскрешенные будут иметь лишь часть своих сил. Малую часть. Более того — я дам тому, кто сможет изучить Эдо Тенсей, ложный путь. Думаю, мне удастся изменить Воскрешение так, чтобы воскрешаемое тело должно обязательно сочетаться с душой — тогда, в теории, достаточно сильная и волевая душа сама сможет освободить себя и вырваться из-под действия техники. И если пользователь сможет обойти мое первое ограничение и воскресит сильного шиноби на пике его сил, то последний сможет запросто сбросить контроль и вернуться в Чистый Мир.

— А если шиноби захочет остаться?

— Я думаю над этим. Главное — я прекрасно понимаю, что Эдо Тенсей слишком опасна, чтобы существовать. Но я так же понимаю, что она уже существует, и что именно ее существование делает возможным выживание Конохи. Нас сомнут числом и силой, когда поймут, что по-другому не победить. Рано или поздно Великие Противники объединятся. И тогда, возможно, лишь Воскрешение сможет всех спасти.

— Это хуже уничтожения Конохи, — мотнул головой Сенсома. — Мир, в котором существует абсолютное оружие… Надо же — а я думал, что после битвы с Богом меня уже будет не удивить. Вы же понимаете, сенсей, что Эдо Тенсей нельзя использовать… просто так. Вообще нельзя. Я не могу представить ситуацию, в которой ее использование закончит войну, и не на один годик, а полноценно. Ведь, продемонстрировав такую мощь, вы обречете страну на следующую войну, целью которой и будет техника.

— Вообще-то мне не нужны твои советы, — вдруг улыбнулся Хокаге. — Ты умный парень, так что я знал, что ты все правильно поймешь. Из всех третьеклассников ты был первым, кому я решил рассказать о Воскрешении. Просто потому что это знание слишком велико для одного человека. И теперь, староста, ты должен будешь разделить его со мной.

— А если бы я обрадовался такому оружию? — кисло усмехнулся Томура. — Вы бы пошли к Хирузену?

— Конечно, — спокойно кивнул Тобирама. — Потом к Данзо и так далее. Из всех шиноби мира я доверяю только вам. Мито слишком жестока — она могла бы использовать технику для своих нужд. Клан… Даже в руках Сенджу Эдо Тенсей может стать оружием. Остальным кланам я вообще не доверяю. А другой семьи у меня и нет. Так что радуйся — сейчас я обучу тебя Технике Воскрешения Нечестивого Мира.

Перерожденный отшатнулся и понял, что барьер безопасности, установленный Хокаге, не пропускает не только звуки, но и людей. Отступать некуда…

— Сенсей, не надо, — севшим голосом попросил парень. — Я и так… Это же…

— Будешь владельцем истинного Эдо Тенсей, — клон Хокаге расплылся в несвойственной ему издевающейся ухмылке. — Будешь, как миленький. Без ограничений и слабостей. Носитель идеального оружия. Сам посуди — я не могу быть единственным в мире ее обладателем, ведь я, возможно, скоро умру. Нужен тот, кто будет ее контролировать.

— Ну это уже перебор! Сына навязали, теперь еще и это!

— Перетерпишь! А теперь закрой рот и слушай! Я-то клон, и времени у меня много, но его мало именно у тебя. Судя по отчетам, ты решил научиться контролировать природную чакру. Вот и займись тренировками, после того, как освоишь Эдо Тенсей.

— Я со-вер-шен-но не хо-чу!

— Тогда… — клон вздохнул. — Я пойду к Хирузену.

Быстро прикинув в уме все варианты развития событий и совершенно печальную и нелегкую судьбу этого мира, после того, как Сарутоби получит в свое владение Эдо Тенсей, перерожденный медленно осел на землю. Просто и без затей — прямо на задницу. Посмотрев на учителя потерянным взглядом, он тяжело вздохнул и тихо произнес:

— Учите-учите, учитель… Я слушаю.

Клон усмехнулся, как усмехнулся и оригинал через некоторое время, когда ему пришли воспоминания двойника. Теперь в мире есть второй пользователь Эдо Тенсей, и им является самый надежный человек. Конечно, подозрительному Сенджу было нелегко выбрать Томуру, и так знающего слишком много секретов деревни, но, с другой стороны, раз он хранит столько тайн, сохранит и еще одну — не сломается.

Но, Тобирама тут же стал серьезным, расслабляться рано. В Чистом Мире отдохнет. Скоро война перейдет в решающую стадию. Совсем скоро — Хокаге чувствовал это.

И к этой стадии нужно быть предельно готовым…

* * *

— Клон Хокаге-сама явно рассказал тебе нечто неприятное, — вместо приветствия произнес Мицуки, когда Сенсома открыл дверь в его кабинет. — Присаживайся. Что там? Неужели меня снимают с должности и назначают тебя? Выглядишь прибитым к полу ответственностью…

— У вас превосходно получается читать меня, — парень кисло улыбнулся, садясь на стул, стоящий как раз напротив стола сеннина. — Но не волнуйтесь — ваше место все еще за вами, как мое за мной. Просто… одним секретом страны в моей голове больше.

— Понимаю, — Ясягоро кивнул, макая кисть в чернильницу. — Все мы таим в себе секреты, и не всегда они касаются только нас. Жаль, что он сразу развеялся — я как раз пишу донесение на фронт с Молнией. Можно было бы сэкономить время.

— Поверьте, ему было не до того. Я к вам по делу. Какова ситуация?

— На фронте или вообще? — Мицуки все же оторвал взгляд от свитка и упер его в Сенсому, уже привыкшего к проницательным змеиным глазам командующего. — Хотя и там и там затишье. Пока.

— Враги готовят нападение? — предположил перерожденный.

Сеннин отодвинул свиток с письменными принадлежностями.

— Они всегда готовят нападения. Каждый день. И мы тоже. Это ведь война. Но текущее положение дел… «ситуация», как ты его назвал, крайне удручающее, пусть я и сказал о затишье.

— И в чем же причина?

— В политике, как и всегда, — Ясягоро развел руками. — Ветер оправился от урона, нанесенного в той памятной битве, где ты получил свое прозвище. Камень смог-таки подобрать ключ к Абураме, так что теперь фронт с Землей осложнен, потому что клан Цучикаге расправил плечи. Облако, как и всегда, давит на фронте с Молнией, и мы держим его исключительно из-за присутствия на нем Хокаге-самы и большей части клана Сенджу. Наше недавнее сражение подкосило Туман, но у них еще есть чем ответить. И при всем этом…

— Затишье, — потянул Сенсома, догадавшись. — Хотя предпосылок нет…

— Судя по данным разведки, послы Земли объявлялись в Воде, а Молния проявляет интерес к Ветру. Судя по всему, нас ждет их краткий союз, во время которого на Огонь они будут нападать сообща. Мы бы, возможно, и смогли бы что-либо придумать, но вот когда именно нам нужно будет переходить в режим «сплоченные все против нас», мы не поймем, пока нас не атакуют. А это будет уже поздно.

— Но сейчас… пока затишье… — Сенсома многозначительно посмотрел на полки со свитками, стоящие справа от стола командующего.

— Я знал, что ты попросишь об этом, — Мицуки выдохнул. — И я же обещал тебе его дать. Свободный Призыв. Хорошо. Идем.

Сеннин встал из-за стола и направился к выходу. Сенсома последовал за ним.

Пробыв на этом фронте меньше месяца, Математик Боя успел стать знаменитым уже в первую неделю, так что все встреченные командующим и следующим за ним парнем воины приветливо улыбались им обоим или, что было чаще, кланялись. Солдаты, в отличие от командиров, по-настоящему радовались тому затишью, о котором говорил Ясягоро, и это было видно в их глазах.

Перерожденный с удивлением отметил, что не радуется вместе с ними. Пусть он и считал себя всего лишь одним из солдат. Хорошим, сильным, элитным, но, в общем-то, обычным солдатом. Но вот они — джонины, прячущие улыбки в усах и просто наслаждающиеся тем, что сегодняшний день столь же мирный, что и вчера. А вот генины, вообще беззаботно улыбающиеся всем подряд — сегодня ни их, ни их друзей на убой не пустят. Они будут жить.

Встретив группу молодых чунинов, радостно хвастающихся своими боевыми достижениями друг перед другом, Сенсома понял, что не испытывает радости даже от того, что вскоре ему предстоит, пожалуй, грандиознейшее сражение в его жизни. Когда «затишье» спадет, будет битва, верно?

Но почему же он тогда не рад?

Было ли дело в Эдо Тенсей, оказавшейся целым ритуалом, в ходе которого можно заполучить подлинное всемогущество, или в осознании того факта, что грядущая бойня унесет с собой слишком уж много жизней. Возможно даже его друзей.

Возможно, даже его самого…

— Перед тем как мы начнем, — Мицуки принял у чунина-посыльного длинный сверток ткани. — Хочу тебе вручить. Нового клинка в военное время ожидать долго, хотя для тебя, конечно, сделали бы исключение и пропустили бы без очереди. Но тебе ведь не нужен абы какой, так что я отдаю тебе эти, а ты не вмешиваешься в очередь к первоклассным мастерам. Хорошая мысль, не так ли?

Сенсома принял сверток из рук командующего и тут же развернул. В нем лежали, замотанные в чистые белые бинты, Киба — клинки, которые чуть было не убили его.

— Они своевольны, — предупредил сеннин. — И с ними нужно учиться обращаться. Но из моментальных преимуществ — контроль над чакрой природы. Это не то же самое, что контроль над природной чакрой, но близко по сути. Если твой Призыв решит обучить тебя сендзюцу, то, я думаю, Киба облегчат ему задачу.

— Едва ли я научусь сендзюцу за первый раз, — покачал головой Сенсома, между тем, экипируя мечи.

— Конечно нет, — Ясягоро усмехнулся. — И с третьего раза тоже ничего не выйдет. Возможно вообще ничего не выйдет. А если и выйдет, то только через несколько лет. Но знай — Свободный Призыв таит в себе некоторые опасности, так что лучше тебе быть готовым к бою в любой момент.

— А это уже интересно, — перерожденный оскалился, предвкушая. — Если в битве нет места бессмысленным потерям, это хорошая битва.

Сеннин, не ответив, отошел подальше. Пока они говорили, змеи Мицуки чертили печать прямо под ногами молодого Математика Боя. В последующие разы она ему не пригодится, но сейчас, когда он сам еще не знает пути, по которому должен пройти, такая печать необходима.

— У тебя есть неделя, — предупредил Ясягоро. — После — я вытащу тебя уже насильно — мы не можем надолго терять таких сильных шиноби.

— Я постараюсь уложиться в срок, — кивнул парень. — Хотя бы начать обучение.

— Удачи.

Печать под ногами засветилась резким желтым светом, а после, сжигая траву вокруг себя, из-за перепада температур, Сенсома исчез в вспышке света.

В мир Свободного Призыва.

* * *

— Великие Страны заключают договоры о временном ненападении, — отчитывался Зецу, стоя на коленях перед каменным троном. — Примерно через месяц будут проведены решающие сражения. На каждый фронт Огня ударят силы как минимум двух временных союзников. Каге тоже будут участвовать.

— Коноховцам такое не выдержать, — Мадара задумчиво посмотрел в потолок. — Никому такое не выдержать. Максимум, на что может рассчитывать альбинос — своевременное отступление с линий фронтов и сбор в одном месте всех сил. В Конохе. Но даже там они ничего не сделают. Более того — из-за этого Огонь потеряет поддержку Узумаки — красноволосые не будут запираться в Листе вместе с остальными, у них есть свой дом.

— Война будет окончена, а Коноха уничтожена, — хрипло констатировал Черный, вылезший из тени на стене. — Все как вы и хотели. Нам незачем встревать.

— С одной стороны, — признал Учиха. — С другой — коноховцы уже доказывали, что способны почти на невозможное. Я бы не хотел давать им шанса. Да и пропускать такое масштабное событие тоже не горю желанием. Не говоря уже о том, что слишком легкая победа Великих Противников над Огнем мне невыгодна — лучше, чтобы ослаблены были все…

Продолжать мысль он не стал — в зал вошел Карума.

Мальчик быстро развивался и все схватывал на лету — он был природным гением, подобным Изуне, самому Мадаре, Хашираме или… Сенсоме. Однако, в отличие от последнего, был еще и силен с рождения, что вселяло большие надежды.

— Что на этот раз? — привычно спросил Мадара.

— Мясо, — просто ответил ребенок. — Это олень. Я поймал его сегодня утром. Он попался в ловушку шиноби из Тумана, так что это было нетрудно. Не отравлен.

Мужчина хмыкнул. Мальчик действительно быстро развивался и все схватывал на лету — он быстро понял, что от мяса мастер не откажется никогда. Рыба, рис, сладости — Мадаре было плевать на все это, он вообще не особо любил есть, но вот мясо…

Мясо — это совсем другой разговор.

— Пф! — только и ответил Учиха, пиная блюдо носком ботинка так, что кусок прожаренного сочного мяса летит ему прямо в руки, а осколки ранят пальцы ребенка.

Вернее — поранили бы, если бы ловкий Карума не словил каждый кусочек еще до того, как они далеко разлетятся, и не сложил бы его в мешочек, приобретенный специально для них. С удовольствием жуя оленину, Мадара активировал свой Шаринган, чтобы успеть отследить хитрость ребенка.

Она была проста, но довольно занятна. Вместо того, чтобы пытаться поймать осколки просто так, мальчик активировал свои глаза, но всего на мгновение — только для того, чтобы успеть просчитать траектории движения и скорость. Постоянно поддерживать Шаринган активным Карума не мог — слишком уж много глаза жрали сил, но вот запомнить информацию, которую давало даже секундное их напряжение, умел и любил.

— Выясни точную дату нападения, — вернулся Мадара к разговору с Зецу. — Мы с Карумой нападем на фронт с Водой. Я хочу проверить его навыки и повидаться кое с кем.

— Мне найти информацию об интересующем вас шиноби? — уточнил Черный.

— Не нужно, — Учиха позволил легкой улыбке коснуться своих губ. — Пусть это будет сюрпризом…

* * *

Выход из перемещения в мир Свободного Призыва оказался весьма… неприятным. Да что там — Сенсома просто с огромного размаху врезался лицом прямо в твердую матушку-землю!

— Больно, — выдохнул он, просто для того, чтобы хоть что-то сказать.

Поднявшись и отряхнувшись, парень осмотрелся. Да — сейчас он явно находился где-то очень далеко от фронта с Водой. Место, в которое он попал, оказалось лесом. Большим. И не только в смысле площади, занимаемой им, но и… в прямом смысле — прямо перед Сенсомой высилось гигантское дерево. Метров пятьдесят-шестьдесят. А вокруг росли такие же.

И листья, лежащие на земле, были больше обычных. Да что там — они были огромны. Кусты, пни, грибы — на мгновение Сенсоме показалось, будто это не лес такой большой, а он сам такой маленький — слишком уж изменились привычные масштабы.

И вот так — оборачиваясь и удивляясь все больше и больше, парень столкнулся нос к носу с…

— Медведь.

Зверь, стоящий перед джонином, действительно больше всего походил на медведя — четыре мощные лапы; бурая шерсть, на спине непонятно изменяющаяся и окрашивающаяся в какой-то стальной цвет; явно хищная морда с короткими ушами и мокрым носом. Самым странным, пожалуй, было то, что медведь этот оказался вполне нормального роста, по сравнению с гигантскими деревьями он был даже мелковат…

— И какой же я тебе медведь, иголки тебе в спину? — вдруг заговорил тоненьким, будто мультяшным, голосом зверь. — Еж я. Еж!

— Ох еж! — Сенсома даже отскочил на метр.

— Еж-еж, — массивная морда изобразила согласный кивок. — А вот ты непохож. Тонкий, как иголка. Чьих будешь?

— Человек… — перерожденный медленно кивнул, все еще удивленный «говорливостью» «ежа». — Приятно п-познакомиться…

— Приятно? Наверное. Ты, иголка, странный какой-то. Чего ты тут забыл?

— Я бы хотел… — парень запнулся, не зная, с чего начать. — Ну… Знаете… Заключить контракт.

— Ух ты, — безразлично потянул зверь, косясь на ближайшее дерево. — И что за контракт такой? На яблоки?

— Н-нет… Контракт Призыва.

Еж сверкнул глазами и мгновенно оказался у того дерева, на которое смотрел секунду назад, сотрясая его ошеломительной силы ударом! Гигантское растение вздрогнуло всем стволом, а после чутье Сенсомы закричало о том, что на них со зверем падает нечто огромное!

Легко кувырнувшись через голову, перерожденный ушел из «зоны попадания» неизвестного объекта, приземлившегося точно на… ежа, «распушившего» свои иголки так, что те с легкостью приняли на себя весь немаленький вес…

Огромного яблока.

— Призыва, — потянул еж. — Ну пойдем, иголка. Будешь говорить с господином Теро — он держит в ежовых рукавицах весь гигантский лес. Меня, кстати, Соником зовут.

— Сенсома, — парень оценил невозмутимость ежа по достоинству, как и скорость с силой. — Сенсома Томура. Очень приятно познакомиться, Соник.

Первая Мировая Война — главное — взаимность

— Химе-сама, — двое красноволосых джонинов, стоящих перед заново отстроенными вратами в Узушио, синхронно поклонились Наоми.

Озин хмыкнул, но промолчал, даже не став кашлять. За все время совместного путешествия с принцессой Узумаки и Сенджу, он только и делал, что открыто высмеивал и издевался над традициями, правилами и просто людьми. Он смог заставить нервничать самого Хокаге! Наоми не знала точно, зачем ему все это, но, вполне возможно, ему просто было скучно. Вот он и развлекался, как мог.

Рисунки на массивных деревянных воротах вспыхнули алым, запуская механизмы открытия и, одновременно, защиты. Гостей ждали и признали — с химе и ее телохранителем прибыл и главврач селения, так что никаких проверок и удостоверений личности не потребовалось.

Наоми с трепетом в груди смотрела на то, как новые, но такие знакомые, врата открывают ей дорогу в место, где она провела все свое детство. С Узушио у девушки были связаны одни из самых теплых детских воспоминаний, так что ее волнение было логично и предсказуемо.

С той стороны врат ее уже ждали.

— Хэ-эй! Племяшка!

Каруми, приходившаяся Наоми тетей (пусть и бывшая старше всего на пару лет), резво подскочила к родственнице и начала ее тискать так, как это умеют делать только старшие сестры. Она радостно лепетала про то, как похорошела ее племянница, как идет ей облачение джонина и как она рада ее видеть. Двоюродная сестра Мито всегда отличалась говорливостью, что частенько раздражало ее окружение.

Но сейчас Наоми была искренне рада встрече. Озин за ее спиной зашелся в кашле, а Амаки, быстро шепнув ему что-то, поспешил удалиться.

Наобнимавшись с тетей, девушка прошла дальше — к остальным встречающим. Бывшие одноклассники — Урю, Шиконад и Данзо, поприветствовали ее кивками и одной дружеской улыбкой на троих (улыбался, конечно же, Шиконад). Как и Озин для нее, они были телохранителями Узукаге и ни на шаг не отступали от своего клиента. Сам «клиент» чувств не сдерживал, так что крепко обнял внучку, прибывшую к нему на обучение.

— Рад, что ты пришла, Наоми, — улыбнулся Тоширо. — Я сильно скучал по тебе.

— И я скучала, дедушка, — химе обняла Узукаге покрепче, на секунду забывая о статусе и просто становясь той самой девочкой, что росла у Узумаки, пока ее родители строили первое Какурезато. — Очень-очень скучала…

— Слу-у-ушай, Наоми, — донесся до нее голос Каруми. — А что это за бледный красавчик с тобой? Вампир?

Шиконад и (что удивительно) Урю не сдержали смешков, а Данзо нахмурился, переводя взгляд с Узумаки на Озина и обратно. Наоми вздохнула, сопоставляя в голове характеры «тетушки» и «телохранителя».

— Ой! Покраснел…

Взгляды сошлись на Озине, действительно сменившем цвет лица с бледно-белого на бледно-алый. Данзо нахмурился еще сильнее, улыбки Шиконада и Урю стали шире, а Узукаге вообще позволил себе тихо рассмеяться над выходкой племянницы, все еще отыгрывающей роль заинтересовавшейся парнем девушки.

И лишь одна Наоми понимала, что парень, как раз, не смущен, а совсем даже наоборот.

Озин же, недоуменно посмотрев в глаза Каруми, сверху вниз, тяжело вздохнул и… чихнул ей прямо в лицо.

— У меня поднялась температура, — из-под его темного плаща показалась худая, дрожащая из-за озноба, рука. — Наоми-сама, будьте добры — черный мешочек…

От улыбок телохранителей и Узукаге не осталось и следа, а вот Наоми это внезапно развеселило. Вечно-больной парень, постоянно находившийся под действиями различных препаратов, умел отвечать достойно в любой ситуации. Да, для него «достойно», это чихнуть шутнице в лицо, но ведь у каждого свой юмор, верно?

И, кажется, химе начала понимать юмор своего телохранителя.

— Я сама тебе отмерю, — все же вздохнула она (пусть и притворно) и подошла к парню. — Дедушка, ребята, Каруми, знакомьтесь, это Озин — мой телохранитель, нанятый мамой на время войны. Он очень болен, так что, пожалуйста, не обращайте внимания на… некоторые странности.

— Экстравагантно, — рассеянно усмехнулась Каруми, вытерев лицо. — Но приятно познакомиться, Озин-кун. Надеюсь, мы подружимся!

— Скучно, — отвернулся от нее парень. — Узукаге и тот хмурый тип. Они такие же сильные как и тот — другой парень. Это уже интересно.

Каруми смутилась, а Данзо нахмурился еще больше. Странный телохранитель Наоми был… странным.

А еще — он явно говорил о Сенсоме.

* * *

Ощущение огромности леса перестало давить на перерожденного спустя пару десятков минут пути. Сенсома просто привык к гигантским деревьям и листве, а так же к тому, что здоровенное бурое чудовище, ведущее его как раз вглубь этого леса, на самом деле является ежом.

Ежом по имени Соник…

Соник болтливостью не страдал, а Сенсома как-то не особо хотел расспрашивать его обо всем подряд — уж больно своеобразным было у ежа мышление — от такого нужных ответов не добьешься. Тишину между ними изредка нарушали предупреждения Соника о ямах, в изобилии встречающихся по пути и так и норовящих попасть под ноги.

По-настоящему заговорить «провожатый» решил лишь тогда, когда они вышли на обширную поляну, покрытую довольно высокой (по колено Сенсоме) светло-зеленой травой:

— Слушай, иголка, господин Теро может быть очень подозрителен ко всякого рода пришельцам. По крайней мере, двоих, похожих на тебя, он забраковал.

— Забраковал? — не понял перерожденный.

Соник кивнул, все так же глядя вперед:

— Забраковал. Я не знаю как там с Контрактом Призыва — при мне еще ни одного не заключили, но, в любом случае, господин Теро подвергнет тебя испытаниям. Не знаю каким. Но если тебя забракуют, поймешь сразу же. Забракованным он дает такие задания, что проще ежа родить.

— Оптимизма не внушает, — признался Сенсома. — Но откуда ты знаешь, что он дает такие сложные задания только забракованным? Может быть, он всем такие давал.

— Ху-ху, — еж дернул носом. — Тогда будь уверен — Контракта тебе не видать.

Перерожденный пожал плечами. Рожать ежей он, конечно же, не умеет, но любое испытание можно пройти — в этом уж он был уверен. О Призывах шиноби знали больше, чем о сеннинах, так что и Сенсома, изучавший, в свое время, главный козырь своего главного соперника — Хирузена, был достаточно осведомлен о них.

По-настоящему известных Призывов было крайне мало. Томура знал об обезьянах клана Сарутоби, о Великих Пчелах кланов Страны Камня, о псах, охотно призываемых следопытами любой страны, о десятке индивидуальных Призывов тех, с кем сражались силы Листа и сам Мадара лично, и о, конечно же, змеях клана Ясягоро. Ни один вид призывных зверей не соглашался «призывать» просто так — все они устраивали испытания своим «контрактникам» или же взимали с них плату.

Ежи, по видимому, платой не интересовались.

— Вот мы и пришли, елки-иголки, — выдохнул Соник, складывая свои иглы и, тем самым, освобождая яблоко, укрепленное на них. — Предупрежу, иголка, что внутри может быть кто-то кроме господина Теро. К нему часто забредают гости.

— Понял, — кивнул перерожденный, и они двинулись вперед.

Место, в котором обитал «господин Теро», больше всего напоминало огромный пенек, каким-то чудом оказавшийся посреди поля. Сенсома даже огляделся, в надежде увидеть хоть где-то ствол от гигантского дерева, срубленного и ставшего этим самым пеньком, но ничего похожего не нашел. Еще больше удивляло то, что этот «пенек» был крайне искусно отделан и украшен изысканной резьбой. Присмотревшись, перерожденный с немалым удивлением осознал, что резьба больше напоминала настоящие боевые фуин, нежели произведение искусства.

Хозяин такого убежища должен быть очень непрост…

Внутри царил мягкий полумрак, благодаря тени, даруемой «пеньком», и прохлада, мягко обнимающая пришельцев, благодаря все той же тени. Никаких комнат или любых других «помещений» — все внутреннее пространство «пенька» было открытым и больше напоминало большущий ангар, а не дом. Однако, Сенсома быстро понял необходимость такой «планировки», ибо почти сразу же рассмотрел «господина Теро»…

Огромный, размером с дом, седой еж лежал на животе, боком ко входу, распушив свои длинные иголки в разные стороны. Взгляд его был прикован к двум ежам поменьше (примерно с Соника), которые стояли прямо перед ним (уступая ему в размерах почти в десять раз) и о чем то разговаривали.

— Кана и Воая — опять ежихи что-то не поделили, — судя по голосу Соника, он был крайне недоволен. — Пойдем. Этих отвлекать можно, иначе господин Теро в клубок свернется от их разговоров.

Сенсома пожал плечами, показывая, что отдает себя в полное распоряжение ежа, и направился за ним. По правде говоря, перерожденного немного нервировала мысль о том, что ему придется что-то требовать у подобной горы, в теории способной двигаться так же быстро как и Соник (изрядно удививший своей скоростью с самого начала).

— Со-о-оник… — потянул Теро, как только они приблизились к нему.

Седой исполин был явно обрадован возможностью прекратить разговор с двумя ежихами, докучающими ему, по словам Соника, почти ежедневно. Те его не поддерживали, но в сторону отошли — у ежей были свои понятия о вежливости, и, раз хозяин дома обратился к новому гостю, сейчас он будет вести разговор именно с ним.

Но все это произошло только поначалу — в первые несколько секунд, а потом ежи рассмотрели спутника их родича, из-за чего все они, мягко сказать, удивились.

— Человечий сын, — Теро шумно выдохнул, да так, что поток воздуха чуть не сбил с ног ежих. — Ты из-за него пришел, Соник-кун?

— Да, Теро-сама, — невозмутимо ответил еж. — Иголка хочет заключить Контракт.

— На яблоки? — Сенсоме показалось, что седой удивился.

— Нет-нет, — покачал головой Соник. — Он хочет Контракт Призыва.

Повисла тишина. Перерожденный явственно чувствовал, как проникается к нему неприязнью этот колоссально огромный белый еж, а потому приготовился открывать Врата. Забраковали? Скорее уж этот гигант их попросту размазал по полу — Сенсома не сомневался в своей оценке — господин Теро по силе был равен джонину ранга А или выше.

Однако, нападать он не стал.

— Хоть бы раз на яблоки согласились, — проворчал белый еж и повернул голову так, чтобы смотреть прямо на человека. — Всякий, кто приходит сюда, ищет лишь силы. Нашей силы, человек. И как же ты думаешь, на кой еж она им понадобилась?

— Для битв, — ответил Сенсома, выждав и поняв, что вопрос не риторический. — Для войн. Для убийств.

— Верно говоришь, иголка, — вздохнул еж. — Шиноби никогда и не думали использовать Призыв для чего-то другого. Хотя знавал я одного… жабьего сеннина. Он частенько призывал своих контрактников в бани… Хороший был человек. И даже так — для битв он использовал Призыв. Очень и очень часто. А ведь был миролюбив… Вы, люди, не принесете в нашу жизнь ничего хорошего. Лишь битвы, от которых и сами жаждали бы убежать. Хотите заставить нас сражаться? Но кто из вас действительно наслаждается схваткой? Скажи мне, иголка, любишь ли ты всей душой те сражения, в которых хотел бы использовать нашу силу? Неужели тебе и правда нравится бойня больше мирного чаепития?

Перерожденный удивленно моргнул, глядя на огромного седого ежа, разъярившегося под конец своей тирады настолько, что его дыхание стало по-настоящему обжигать.

— Битвы, да? — Сенсома оскалился. — Теро-сама, да я ради них живу! Я обожаю сражения!

— Обманываешь, ради силы? — Теро нахмурился и чуть приподнялся. — Ты… Да что ты знаешь о Призыве? Свободный Призыв распределяет не случайно, он учитывает множество факторов. Гигантский лес никогда бы не стал конечной точкой пути маньяка! Не смей меня обманывать!

— Хотите сказать, что все, кто сюда попадет, не могут любить битвы? Вот оно что… — перерожденный, распалившийся от предчувствия близкого боя, показал Сонику большой палец. — Смотри, Соник, сейчас я докажу твоему хозяину, что его мнение ошибочно!

— Попробуй! — рыкнул Теро, мгновенно перемещаясь за спину парня.

Отвлекшийся Сенсома не успел среагировать, так как скорость, с которой двигался еж, была умопомрачительной. Уже понимая, что опоздал, перерожденный быстро просчитал все в голове. Огромная скорость — раз, огромные размеры — два. Размеры, по сути, равны массе, и, пусть физика и не совсем его конек, но масса помноженная на скорость равно сила, что значит, что сила удара Теро будет колоссальной.

Успев войти во Вторые Врата и укрепить тело Землей, Математик принял удар.

Теро не собирался убивать разозлившую его букашку сразу. По правде говоря — он совсем не собирался его убивать, так что и атака, произведенная им, должна была, максимум, хорошенько приложить его о стену, ближайшую, до которой долетит. Однако, увеличившаяся уже в полете масса и крепость человечка вмешались в планы ежа, отчего иголка взял, да и пробил своим телом стену «пенька», вылетая на поляну.

— Хмф… — тяжело выдохнул, немолодой уже, еж и направился прямиком к крошечной (для него) дырке.

Сенсома уже успел встать на ноги и размять плечи — удар вышел не таким сильным, как он предполагал, пусть и весьма болезненным. Его сенсорные способности позволяли почувствовать такое крупное существо как Теро, и поэтому он знал, что еж стоит равно у той самой стены, которуюпробил собой перерожденный.

Но вдруг, чакра Теро перестала ощущаться Сенсомой, а сам еж спокойно, в развалочку, вышел из «пенька».

Через стену…

— Распаляешься все больше… — проворчал он. — Тебе действительно нравится все это. И из-за взаимности, я тоже хочу битвы с тобой. Пх… Не думал, что встречу подобного тебе однажды…

— Что значит ваша «взаимность»? — спросил Сенсома, не выходя из стойки.

— Не «наша», а «вообще», — гигантский зверь присел на задние лапы. — Жабы Мьебоку представляют собой нечто вроде синдиката. Змеи Рьючидо — темные твари, которым нужны человеческие жертвы. Слизни Шиккоцу, напротив — миролюбивы и добры. Обезьяны Энкоо пытаются походить на людей, и даже основали свое примитивное королевство. Жаб нужно заставить себя уважать, и сделать это можно многими способами. Змеям нужны жертвы — тут все просто. Слизни готовы помогать даром, если ты — тот, кто даст им помогать. Обезьяны любят договоры и сделки, так что с ними нужно просто договориться. Мы — ежи Кьедайнамори — община, основанная на взаимопонимании, взаимоуважении и… прочих «взаимо». Взаимность — вот, что мы ценим больше всего.

— Тогда я не совсем понимаю… — перерожденный нахмурился. — Почему битвы…

— Люди, которым нужна наша сила в боях, сами боятся их, — перебил его Теро. — Они появляются здесь время от времени и ищут могущества для того, чтобы сражаться с его помощью. Но сражения — лишь средство, для достижения их целей. Ежи никогда не заключат Контракта Призыва с тем, кто собирается использовать нас для того, чего страшится сам! Но, пожалуй… Мы будем взаимны к тебе…

— Это значит, что мы заключим-таки контракт? — улыбнулся Сенсома.

Еж поднялся с задних лап и чуть наклонил голову:

— Да. Но до того, прошу — подари мне еще немного удовольствия от битвы.

— Это мы завсегда!

* * *

— Ежовая жизнь! Иголка, ты мог бы быть и посдержаннее!

— Прости, Соник. Но господин Теро раздавил бы меня, если бы я бился спустя рукава.

— Рукава… Иголка, но у тебя же нет рукавов!

Перерожденный отмахнулся от ворчания ежа и вновь вернулся к своей технике.

Их битва с хозяином Кьедайнамори — гигантского леса, принесла довольного много разрушений…

Теро был быстр и неимоверно силен, однако Сенсоме было не впервой сражаться с кем-то, превосходящим его в скорости и грубой физической силе. Попытавшись, поначалу, сразить гигантского ежа с помощью тайдзюцу, парень быстро понял, что ему это не удастся, так что даже не стал активировать Шестые Врата, остановившись на Пятых.

Массивный и быстрый противник мог быть побежден с помощью ловушек, основанных на фуин, которые перекликались бы с мастерским владением техниками Земли. Например — даже одни из лучших воинов Страны Ветра, участвовавших в решающей битве против сил Огня, не могли на полную воспользоваться своими сильными сторонами, из-за того, что гений Математика уверенно ограничивал свободу их действия с помощью Контроля. Можно было и без него — Земляные Стены, после изобретения высшей техники Стихии Земли, стали выходить у Математика куда лучше.

Но Теро мог похвастаться не только скоростью и силой. Седой еж обладал крайней чувствительностью к опасности, превосходными навыками сенсорики и своими собственным, не похожими ни на что, встречаемое ранее перерожденным, техниками. Гигантский хозяин леса свободно проходил сквозь любые стены, идеально контролировал свое массивное тело и то и дело запускал в противника свои колючки, больше похожие на утяжеленные снаряды для баллисты, нежели на природную особенность ежей. Более того — из-за огромной концентрации природной чакры в лесу Призыва, Теро, как истинный хозяин этого самого леса, был невероятно прочен и имел чудовищную регенерацию.

Пусть бой и был остановлен потому, что седой еж выдохся, Сенсома понимал — его щадили. На своей территории Теро был попросту непобедим.

Но разрушения, оставленные техниками человека (еж действовал куда аккуратнее), были велики. А потому, сразу, как бой окончился, Теро приказал Сенсоме, как главному разрушителю, и Сонику, как тому, кто его привел, «все здесь убрать». Вот и ворчал невеликий (по сравнению с Теро, конечно же) еж на человека — не нравилось ему «ерундой заниматься».

— Ты лучше скажи мне, — Сенсома напрягся, восстанавливая поляну в том месте, где один из его взрывов создал воронку. — Какими это такими фокусами пользовался господин Теро, что мог проходить сквозь объекты?

— Теро-сама — Мудрец, — неохотно отозвался еж, превративший свои иголки во что-то вроде ковша и орудующий им. — Сеннин. Ежиные сеннины разделяют суть чакры. Физическая и духовная часть. Видишь — мои иголки вытянулись, хотя обычно такого не увидишь. Природная чакра позволяет нам менять свое тело почти неограниченно — это физическая часть. А вот духовная часть не ведает физических преград. Понимаешь, иголка?

— Совершенно точно, бесповоротно и абсолютно нет, — признался перерожденный, переходя к другой воронке. — Если он разделяет физическую и духовную части, значит он не может оперировать чакрой. А раз не может…

— Но может же, — перебил Соник. — А раз может, то сам думай.

— А ты сам — сеннин? — прищурился Томура.

— Я только учусь, — еж прищурился в ответ. — А тебе что за ежиное дело, иголка? Неужто сам хочешь стать… ежом?

Сенсома запнулся, ведь он ожидал совершенно другого вопроса, а потом рассмеялся:

— Нет, Соник, ежом не хочу, спасибо уж!

— Это правильно. Плохой бы из тебя вышел еж. Ни колючек, ни взаимности… Одна лишь чувствительность.

— Чувствительность? — зацепился за слово парень.

— Иголка, — Соник вздохнул. — Отстань от меня. Я тебе не учитель. И никто тебе не учитель. Ты договор с кем подписывал? Вот того и донимай.

— А как же твоя хваленая взаимность? — удивился Сенсома. — Я вот открыт к диалогу. А ты нет.

— Взаимность на то и взаимность, что ты сам определяешь, что чувствуешь, — непонятно разъяснил еж. — Вот ты, например, не испытываешь ко мне настоящего уважения, так и я к тебе не должен. А господина Теро уважаешь, отчего, взаимно, пользуешься его уважением. Непонятливый ты, чтоб тебе в тесноте, да не в обиде с ежами жить…

Томура хотел было хохотнуть незамысловатой шутке, но задумался над словами Соника. Непонятливый? Вполне себе понятливый, по людским меркам. Но тут-то не люди, вон — еж размером с медведя, умеющий не только говорить, но и вполне себе пользоваться природной чакрой. Со своим взглядом на мир, принципами и даже «взаимностью» — эдаким кодексом чести.

Ежиным кодексом чести…

— Но, если честно… — немного неуверенно начал Соник, не оборачиваясь. — Еж не всегда должен быть вторым номером во взаимности. Я вполне могу испытывать к тебе чувства, которые для тебя взаимны не будут. Так что… Я слукавил. Клубком свернуться, иголка, я уважаю тебя. Ведь ты — первый, кого не забраковали.

— Аэм… — Сенсома чуть смутился. — Спасибо, Соник. Ты тоже крут, — еж повернул заинтересованную мордочку (хотя уменьшительно-ласкательные в его случае излишни) к нему. — Ну… в плане… Каламбуры у тебя хорошие.

— Спасибо, — выдохнул он. — Пфсь… Каламбуры. Да я, чтоб ты знал, один из сильнейших в гигантском лесу! Я таких ежей на колючки клал! Ой… — Соник снова обернулся, но теперь уже смотрел с легким испугом. — Это она да?.. Твоя?

— Ага, — сразу все понял перерожденный. — Это взаимность. Похоже, ты заражаешься от меня.

Колючки Соника приняли привычный вид, а сам он задрал мордочку вверх, к небу. Долгих пять минут он смотрел ввысь, привыкая к новым чувствам, а потом вновь посмотрел на человека.

— А знаешь, иголка, это даже приятно. Мне, пожалуй, нравится.

* * *

Спустя сутки после битвы, слухи о которой разошлись по всему гигантскому лесу, все его жители пришли на ту самую поляну, на которой он проводился. Сорок шесть ежей и ежих, а так же ежат, пришли послушать своего лидера и хозяина. Своего Мудреца.

Среди них были как большие — размерами с самого Теро, а порой и больше, так и маленькие — в пределах размеров медведей. Белые, черные, бурые, было даже семейство зеленоватых — все они пришли услышать, хотя и так знали, что именно услышат.

Сегодня лес заключал Контракт. И не на яблоки — на Призыв.

— Взаимности всем, — поприветствовал их Теро. — Как вы знаете, Кьедайнамори не заключало Контрактов Призыва уже несколько веков. Мы закрылись от людей, потеряв наших родичей в боях, из-за того, что наши контрактники не испытывали взаимности к битве. Они боялись, ненавидели или презирали бои. Волей Взаимного Рикудо, наш лес не пускает через Свободный Призыв маньяков и чудовищ, прикидывающихся людьми, но это и стало той причиной, по которой мы так давно не выходили в мир. Но сегодня все изменилось. Сегодня мы заключаем контракт с человеком — единственным на моей памяти, который отвечает сражениям взаимностью. Который отвечает миру взаимностью. Который почти как еж, но не еж…

Белый гигант посторонился, пропуская вперед жутко недовольного Соника, везущего на своих, ставших мягкими, иголках самого настоящего человека.

Молодой юноша, носящий очки, чуть смутился, при виде такого большого количества ежей, и помахал им рукой. Было видно, что ему неудобно, что Сонику приходится его возить, но поделать он ничего не мог — это была не его прихоть.

— Сенсома Томура из Страны Огня и Деревни Скрытого Листа! — представил его Теро. — Этот юноша будет тем самым человеком, что своей взаимностью проведет нас в чужой мир. Мир, полный страха, боли и ненависти. Невзаимный мир! Но именно Сенсома станет тем, кто позволит нам приходить в него. Наш оплот взаимности во внешнем мире!

Иголки на спине каждого ежа в толпе затвердели, а после стали биться друг об друга, создавая стройные и громкие овации. Даже сам Теро начал хлопать своими иглами, чуть оглушая перерожденного.

— У меня есть всего неделя, чтобы подружиться со всеми и к каждому найти взаимный подход… — рассеянно пробормотал Сенсома, глядя на аплодирующих ежей.

— Я думал, ты догадаешься, иголка, — чуть слышно фыркнул Соник. — Тебе не обязательно работать вторым номером во взаимности. Не обязательно принимать любовь к шитью из листьев, чтобы понравиться какой-нибудь домохозяйке. Вон, посмотри на меня — я уже взаимен к тебе. Всю следующую неделю ты должен будешь показать им, как сильно ты любишь битвы, и что им может дать твоя взаимность…

Перерожденный посмотрел на шипастого друга по новому, а потом и на всех ежей, что аплодировали ему.

— Они будут любить битвы так же, как и я? Звучит даже лучше, чем отлично!

Первая Мировая Война — сражение уровня Каге

— Силы Молнии и Камня готовятся к выходу, Хокаге-сама.

— Во сколько раз их больше чем нас?

— Не могу сказать точно. Во много. Прикажете командовать отступление?

— Нельзя. Другие фронты тоже подвергаются атакам — отойдем синхронно и нас зажмут. Если сможем удержать самый тяжелый, будет шанс. Адъютант! Готовьтесь к битве и передайте — скоро война закончится.

Стоящий на пригорке, находящемся в самом центре лагеря сил Огня, Тобирама хмуро посмотрел вперед. Там скоро развернется основное сражение, и даже ему придется в нем участвовать. Но война и правда скоро будет завершена.

Остается надеяться, что в пользу Страны Огня…

Молодой парень, недавно переведенный в ранг специального джонина, а вчера еще и ставший адъютантом самого Хокаге, хмуро кивнул и побежал исполнять приказ. Джонин из Хьюга, доложивший о подготовке сил противника, тоже нахмурился, поклонился лидеру деревни и удалился к своим.

Тобирама устало вздохнул. Война превратила этих молодых ребят в суровых воинов и вечно-хмурых циников, постоянно ждущих вражеской атаки, а потому спящих с кунаем под подушкой. Они уже целый год только и делают, что выбираются на практически самоубийственные задания, режут врагов, хоронят друзей и морально готовятся к смерти. Их резервы чакры выросли, у некоторых даже в разы, из-за постоянного применения техник и тяжелых физических нагрузок. Не от тренировок, нет — не до тренировок вечно уставшим и недосыпающим солдатам Огня. Не на этой войне…

Во времена Сенгоку Дзидай было нечто отдаленно похожее, но ведь создание Скрытых Деревень для того и было нужно, чтобы прекратить это.

Иногда возникало сильное, навязчивое желание воскресить Хашираму с помощью Эдо Тенсей. Даже не для того, чтобы бестолковый старший брат, одним давлением своей чакры способный выигрывать битвы, нахмурился и пошел заканчивать эту войну в одиночку, а просто. Просто так — поболтать, рассказать ему о внучке, возможно, даже разрешить ее увидеть и побаловать. Вспомнить былые времена, выпить. Попросить совета.

Просто… не быть одному.

Тобирама признавал, что он, со всеми его навыками, со всей силой, авторитетом, интеллектом, опытом и положением, оставался самым одиноким человеком на фронте. Его семья уже давно мертва, а семья его брата очень далеко. Его клан рядом, но он для них — лидер и Хокаге, а не Тобирама Сенджу. Его учителя и наставники тоже мертвы — последнего пленили на фронте с Ветром, но едва ли ему оставили жизнь. Лишь ученики, пожалуй… Все выпускники первой волны Академии считались его учениками, но лишь третий класс по-настоящему был ему дорог.

Так же, как и он им.

Наоми Сенджу — племянница и ученица, раньше всегда была неуверенна в себе и довольно слаба, но теперь она стала сильной куноичи, уверенной девушкой и матерью.

Утатане Кохару — гордая, умная и ответственная девушка, являющаяся одной из лучших чунинов-следопытов и готовая к переходу на уровень токубецу-джонина.

Урю Хатаке — беловолосый мастер уникальной чакры и будущий глава небольшого, но сильного, клана, был для Хокаге просто угрюмым и важничающим мальчишкой, который всегда прилежно учился и любил читать эротические журналы (о чем никто, кроме Сенджу, не догадывался).

Погибший Инузука Рен…

Митокадо Хомура — один из двух бесклановых шиноби в классе — любитель мастерить различные приспособления, за год ставший одним из немногих кукловодов Страны Огня в ранге чунина, всегда был тихим и скромным человеком, и Тобирама всегда думал, что такой характер отлично подходит всему остальному классу.

Шиконад Нара, который отказался от профессии шиноби из-за высокого чувства ответственности и сейчас являлся простым юхеем, не стал, после своего решения, неприятным для Хокаге, нет — он был хорошим и добрым парнем.

Шимура Данзо — один из сильнейших джонинов своего поколения и самый серьезный и хмурый «третьеклассник», которого Тобирама знал еще с самого детства и сильно уважал за его любовь к порядку и деревне.

Сэдэо Хьюга — глава одного из сильнейших кланов сильнейшей страны в мире, элитный джонин, вежливый собеседник и просто отличный юноша, не потерявший себя после смерти отца, а ставший лишь лучше.

Кагами и Тецуя Учиха — молодые джонины высоких рангов — единственные представители своего клана, которым Хокаге доверял. Умные, сильные и верные Воле Огня, Тобирама всегда уважал их.

Сенсома Томура и Хирузен Сарутоби… Сильнейшие шиноби страны, способные сойтись в открытом бою даже с Каге, они, не смотря на это, были почти обычными «мальчишками» со своими интересами (пусть и специфичными), шутками и соперничеством.

Вечно собранный Сенсома — гениальный создатель нескольких сильнейших техник Листа, с рождения шел по трудному пути, и почти никто не верил на старте, что он добьется успеха в карьере шиноби. Обломались. Все, даже сам Тобирама. Сейчас имя Математика Боя гремит по всему миру, как имя шиноби уровня Каге.

И Хирузен, наоборот, расслабленный внешне, на самом деле он всегда был готов. Просто готов. Ко всему. Сильнейший шиноби своего поколения уже с рождения, он обладал неограниченным потенциалом, однако не стоит думать, что его путь был более легким, чем путь его соперника. Мастер Техник никогда не бросал тренировок и учебы, всегда старался заниматься больше других и служить своей стране верой и правдой столько, сколько потребуется.

Хотел бы Тобирама родиться с ними в одно время. Чтобы быть не учителем для них, а одноклассником. Каждому. Вспоминая о них, он все отчетливее понимал, что нелепая мечта брата о мире без войн, мире, где дети не должны воевать и умирать, почти сбылась. И эта мечта прекрасна.

И Хокаге сделает все, чтобы ее защитить.

— Тобирама-сенсей, — послышался сзади знакомый голос. — Вы выглядите куда более задумчивым, чем обычно.

Хокаге развернулся и не смог скрыть улыбки. Его ученики прибыли на фронт.

— Хокаге-сама, — глубоко поклонился их провожатый. — Глава клана Хьюга — Сэдэо-сама, наследник клана Сарутоби — Хирузен-сама и Митокадо Хомура приведены.

— Сенсей это и так видит, — усмехнулся Хирузен. — Кстати, Хомура, тебя не уважили. Не обидно?

— Не время для обид, господин наследник клана, — вернул ему шпильку одноклассник. — Сегодня все мы, не взирая на титулы и личную силу, будем делать все от нас зависящее, чтобы не проиграть.

— Хорошо сказал, — кивнул Тобирама, возвращая внимание к себе. — «Не проиграть». Фронт с Ветром относительно слаб, даже с наличием на нем сил Земли, и это же касается фронта с Землей. Я ослабил их намеренно — туда стянут большие силы в надежде победить, но сражений не будет. Врагов будут заманивать вглубь страны и изматывать партизанской войной и диверсиями в их родных странах. Таким образом — два из четырех фронтов уже не будут проиграны, однако остается наш и фронт с Водой. Их мы должны сдержать. Силы Тумана и Облака слишком велики для эффективной партизанской войны, так что придется сражаться.

— Не многовато ли сильных шиноби здесь? — Сэдэо активировал свой Бьякуган. — Хокаге и два шиноби уровня Каге — Хирузен и… джонин из клана Сенджу, я полагаю. Плюс — большое количество джонинов высшего ранга и три главы кланов, включая меня. Минимум юхеев. Похоже, сегодня здесь собрались основные силы Конохи. Выдержит ли фронт с Водой?

— Ты правильно сказал — «основные силы Конохи». Страна Огня, это не только Коноха. Большая часть бойцов клана Узумаки и сам Узукаге будут помогать нашим силам на фронте с Водой. Там же находится действующий глава клана Ясягоро, являющийся шиноби уровня Каге и сеннином. Главы кланов, в том числе и клана Хатаке, и просто очень сильные джонины так же присутствуют там. Ну и конечно…

— Математик Боя, — Хирузен широко улыбнулся. — Сенсома сделал себе громкое имечко — он даже засветился в Книге Бинго страны Земли.

— Мастер Техник тоже известен по всему миру, — заметил Хомура. — Так что не о чем волноваться — вы все еще равны с ним.

— Сегодня я его переплюну! Это будет…

Договорить раззадоренный Сарутоби не успел, потому что его прервал адъютант Второго, на всех парах мчащийся к ним:

— Хокаге-сама! Хокаге-сама! В шестнадцатом квадрате началась битва, они…

Взрыв, свист, росчерк молнии, и молодой токубецу-джонин сминается под весом крупного чернокожего мужчины, облаченного в узнаваемое светло-желтое кимоно и шляпу.

Шляпу Райкаге.

— Это было просто, эй, — мужчина, приземлившийся к коноховцам спиной, развернулся, поправляя пурпурный шарф. — Сила и слава Хокаге ослабили его защиту. Тебя отвратительно охраняют, Тобирама. Так же, как и твоего брата в тот день, когда мы виделись в последний раз.

— Хирузен, Сэдэо, Митокадо — организуйте охранение. Я уверен — за ним уже идут его лучшие бойцы, — Тобирама шагнул вперед, разом выпустив настолько огромную жажду убийства, что даже его лучшие ученики присели, пораженно охнув. — Райкаге беру на себя.

— Не сильнее, чем твой брат, эй, — глава деревни Скрытого Облака даже не шелохнулся. — Ты слаб, Хокаге.

— Ты умрешь сегодня, Эй, — Тобирама вынул из печати на наруче свой клинок. — И тогда Хаширама, наконец, будет отомщен.

Быстрейший шиноби своего времени мгновенно оказался за спиной Райкаге, который не мог знать, что метки Второго были разбросаны по всему лагерю фронта с Молнией. Размашистый удар на развороте, столь быстрый и мощный, что раздался оглушительный хлопок, а чакра Молнии не сразу начала действовать, должен был просто-напросто перерубить высокого, но относительно худощавого Эя.

Но меч лишь беспомощно уткнулся в ткань его балахона, вмиг ставшую прочнее стали.

— Все-таки Сенджу — монстры, — усмехнулся Райкаге, придерживая свою шляпу и подавая в нее чакру Молнии. — Шиноби ниже ранга Каге такая атака убила бы на месте. Но, Хокаге, неужели ты думаешь, что я пришел бы в центр твоего лагеря без козырей в рукаве?

Тобирама не ответил, лишь сильнее сжал в руках рукоять меча и вновь переместился. Сила Райкаге была неоспорима, но он действительно не стал бы приходить сюда без плана.

Эй, между тем, преспокойно снял свою шляпу и положил на землю. Неспешно расстегнул кимоно и вытащил из его внутренних карманов два кукри.

— Давай проверим, кто из нас быстрее, эй.

Райкаге полностью покрылся чакрой Молнии, а потом… исчез.

Но только для того, чтобы появиться прямо перед Хокаге и нанести сокрушительный удар обоими клинками!

Тобирама успешно блокировал выпад, и сам, как мог, покрыл свое тело чакрой, но не Молнии, а Ветра, доминирующего над ней. Он не был мастером этой стихии, но выбора не было. Пусть его покрытие и не являлось нинтайдзюцу, оно могло помочь пережить не особо сильные удары прославленного гения Стихии Молнии.

Райкаге нанес удар правым кукри, потом левым. Он бил и бил, постепенно загоняя Сенджу в глухую оборону, двигаясь при этом на запредельной скорости. Тобирама отбивался, но часть его внимания была занята просчетом ситуации.

Эй здесь, а его войска нападают на силы Огня, значит — у него есть план. Они организованы и заранее получили приказы, в то время как Хокаге своим войскам приказов отдать не может. Это сулит потери, но не объясняет такой смелости сильнейшего человека Страны Молнии.

Все стало понятно, когда шляпа Райкаге, оставленная на земле, начала тускло светиться и подниматься в воздух.

— Хирузен! Пространственно-временная техника в шляпе — убери ее! — закричал Тобирама парню, готовому в любой момент сорваться к нему на помощь.

Сарутоби все и сам прекрасно понял, но ждал приказа, ведь Хокаге попросил их не вмешиваться в их поединок с Райкаге, и на то были свои причины. Как только Тобирама договорил, Хирузен взял низкий старт, мгновенно выходя на уровень скорости, почти не уступающий сражающимся в ближнем бою Каге. Эй заметил его и хотел было метнуться ему наперерез, но Второй не собирался отпускать своего кровника:

— Стихия Воды: Великая Водяная Преграда!

Отскочивший от него Райкаге чуть не влетел на всей скорости в плотнейшую стену воды, закрывшую ему путь к бегущему Хирузену. Он задержался рядом с ней всего на мгновения, но из нее уже начали формироваться продвинутые техники Стихии Воды!

— Великий Контроль Стихии, — спокойно сказал Хокаге, сложив печать правой рукой. — Все-таки Сенсома — гений. Формировать одной сложной техникой другие, более простые, это прорыв.

— Твои ученики хороши, — оскалился Эй. — Но парню все равно не помешать телепортации.

Словно доказывая его слова, шляпа Райкаге взорвалась белым светом, испуская из себя концентрированную чакру Молнии, из-за чего Хирузену пришлось отскочить назад, дабы не быть парализованным. Пара подбежавших к месту битвы джонинов не успела вовремя отойти, и мощный разряд ранил их, выводя из строя.

На месте шляпы появились шиноби. Двое. Мужчина и женщина.

— Джинчурики! — выдохнул Сарутоби, буквально задыхаясь от темной силы их чакры.

— Как тебе такое, Сенджу? — усмехнулся Эй. — Носители Семихвостого и Восьмихвостого Биджу в центре твоего лагеря, ты связан боем со мной, а твои войска застигнуты в расплох и не получают толковых приказов. Расклад явно не в твою пользу.

Тобирама хмуро осмотрел самых настоящих джинчурики — носителей одних из сильнейших Биджу. Он до самого конца был уверен, что Великие Противники не станут использовать Хвостатых в этой войне, однако, Молния, судя по всему, решила сыграть ва-банк.

Но почему же он не чувствует страха или сомнения?

— Всего лишь очередной трудный день, — Хокаге сложил печать и создал трех Теневых Клонов. — Каждый день этой войны был таким. Хочешь победить, убив меня в самом начале битвы? Думаешь, что двух джинчурики будет достаточно? Спустись с небес на землю, Эй, я — Хокаге, и я не могу проиграть тебе здесь. Еще слишком рано.

— Спешу напомнить вам о том, учитель, что вы не один! — водяная стена опала, открывая двум Каге вид на Хирузена, закрывающего своим телом джинчурики проход к ним. — Энма меня тут кое-чему научил, но я придерживал это для финального сражения.

Эй нахмурился, а Тобирама блекло улыбнулся. Его ученики никогда не перестанут его удивлять. Оба джинчурики пригнулись, готовясь к броску, но отскочили назад, тоже чувствуя, какую огромную силу концентрирует вокруг себя Сарутоби. Сэдэо и Митокадо подскочили к другу, готовые в любой момент его поддержать.

Пока враг немного отвлекся, один из клонов Тобирамы телепортировался с пригорка вниз — к основному штабу. Ему все еще нужно командовать армией.

А вокруг Хирузена собралась чакра. Природная чакра.

— Сеннин, — выплюнул мужчина-джинчурики.

Молодое лицо Сарутоби приобрело немного обезьяньи черты — губы стали больше, зрачки расширились, кожа загрубела. Его волосы отросли на десяток сантиметров, а пальцы рук и ног удлинились. Энма призвался без печатей и крови.

— Похоже, мои уроки не обернулись прахом, — улыбнулся король обезьян, встав рядом с другом. — В сеннин-моде Хирузен предпочитает не говорить — ему не нравится как звучит его голос, так что я скажу за него: вы покойники, джинчурики.

Носители Биджу покрылись ядовитой чакрой и сформировали по два хвоста каждый, но сделать так ничего и не успели, потому что многократно ускорившийся Хирузен влетел в них с Энмой, ставшим посохом, в руках и мастерски двигаясь, сбил обоих с ног в пару движений!

Нахмурившийся Райкаге запоздало поднял свои клинки, и его правая скула вспыхнула болью! Клинок Хокаге достал его.

— Не отвлекайся, Эй, и сражайся на полную, — произнес Тобирама, стряхивая кровь с меча. — Иначе я оскверню память своего брата, и подвергну его силу сомнению.

— Не зазнавайся, эй. Ты еще не победил!

Двое оставшихся клонов Хокаге напирали с двух разных сторон, постоянно «раскачивая» Райкаге и не давая ему сосредоточиться на оригинале. Они были быстры, так что быстро избавиться от них не выходило, но большого урона нанести не могли.

— Стихия Молнии: Длань Ками!

Техника высочайшего ранга, запрещенная из-за ее исключительной разрушительности, сформировала за спиной Эя двадцать один сгусток уплотненной чакры Молнии, а после выстрелила ими в клонов Тобирамы. Стена из воды, моментально выставленная оригиналом, не смогла заблокировать мощь техники, так что копии оказались уничтожены.

Но Сенджу не собирался просто так отдавать псевдожизни своих клонов, как и преимущество в этом бою. Скомбинировав Земляного, Водяного и Теневого клонов, он послал их в лобовую атаку на Райкаге, в то время пока сам переместился за спину одного из джинчурики, уже во всю использующих продвинутые покровы и сражающихся с троицей его учеников.

Точнее, не совсем троицы. В основном, с монстрами сражался Хирузен, чьи техники ниндзюцу и тайдзюцу были многократно усилены природной чакрой, а Сэдэо и Митокадо поддерживали его, не давая врагам разойтись на полную.

Хокаге появился за Восьмихвостым в удачный момент — Сарутоби был слишком занят Семихвостой, так что открылся для атаки. Джинчурики зарычал и, открыв пасть, начал формировать небольшую Бомбу Биджу.

— Не сметь! — грозно припечатал Тобирама, в одно движение закрывая его рот и приклеивая на его лицо с десяток взрывных печатей.

Усиленных взрывных печатей.

Взрыв, усиленный еще и распавшейся невовремя Бомбой Биджу, откинул Восьмихвостого на край пригорка и двое Теневых Клонов Второго синхронно выпустили в него Водяных Драконов. Сам Сенджу поспешил вернуться к Райкаге, решившему убрать из боя самые слабые звенья — Митокадо и Сэдэо.

Но глава клана Хьюга был непрост, и смог навязать Эю кулачный бой, выбив, с помощью Хомуры, его кукри. Мягкий Кулак не мог эффективно работать против нинтайдзюцу, но даже так — Райкаге не мог сражаться на максимуме своих сил. Митокадо тем временем формировал атакующие техники Воды и Земли, изредка меняя свою позицию так, чтобы не попадать под атаки джинчурики, бьющих, преимущественно, по площади и самого Эя, не теряющего надежды добраться до верткого парня.

Поваленный на землю Восьмихвостый начал было подниматься, но ему в лицо прилетел наконечник посоха Хирузена, удлинившийся по желанию Сарутоби.

Мастер Техник превосходно чувствовал себя в бою с Семихвостой один на один — с помощью Энмы он закрывал ей все удачные моменты для атаки, уводя в глухую оборону, к которой подбирал ключи на ходу. Вот Энма возвращается в привычное состояние, напоследок бросив Восьмихвостому джинчурики горсть взрывных свитков, и они вновь начинают свою комбинацию.

Хирузен перехватывает своей правой рукой кулак Семихвостой, а левой бьет ее в живот. Джинчурики в покрове плевать на удары простых смертных, так что она даже не сгибается, но терпеть тайдзюцу от сеннина в полной силе тяжело даже ей, так что она уворачивается от последующего удара. Энма пользуется ее замешательством, обхватывая своими длинными руками все шесть сформированных ею хвостов и дергая их на себя. Почти полноценный монстр взрыкивает, но Хирузен не дает ей что-либо сделать — он заламывает ее правую руку (которую все это время крепко держал в своей) и подпрыгивает, нанося мощный удар ногой в ее морду. Энма придает ей ускорения, разом отпуская хвосты, а после Сарутоби запускает в нее Огненный Меч Бога Войны, усиленный сеннин-модом.

— Прямые повреждения им почти не страшны, — выдохнул Энма. — Хиру, справа!

Оклемавшийся Восьмихвостый сформировал-таки небольшую Бомбу Биджу и стремительно запустил ее в Мастера Техник! Но Сэдэо видел его атаку своим Бьякуганом и вовремя подоспел на подмогу другу, закрыв его и себя Вращением. Джинчурики рычит, высвобождает седьмой хвост и рвется к Митокадо, отвлекшемуся на уклонение от атаки Райкаге. Теперь уже Хирузен спасает одноклассника, вновь удлиняя Энму и попадая посохом прямо в бок взвывшему монстру.

— Со, Ба! — командует своим людям Эй. — Не тяните время — высвобождайте монстров!

Сам Райкаге, в очередной раз отбив выпад Хокаге и запустив в него атакующей техникой Молнии, на максимальной скорости бросается к объединившимся джинчурики, начавшим трансформацию в завершенные формы Биджу.

— Первый залп будет не в полную силу, — Тобирама выдохнул, хмуро наблюдая за тем, как формируют атакующую технику монстры. — Но если мы уклонимся, пострадает лагерь. Хирузен — первый залп на тебе. Сдержи его, пока я готовлю технику.

— Понял, — рыкнул Сарутоби, показав на мгновение отросшие клыки. — Энма! Помоги.

Король обезьян все понял без лишних слов и вместе с другом собрал печати для его сильнейшей техники. Три Теневых Клона Хирузена, оригинал и сам Энма встали в ряд, формируя в своих телах мощнейшие заряды стихийной чакры.

Огненный Меч Бога Войны — одно из самых разрушительных ниндзюцу Стихии Огня. Поток Божественной Реки — техника Воды, ранга S, известная по всему миру за чакрозатратность. Длань Ками — не только Райкаге знает как применять эту технику. Дыхание Бога Ветра — сильнейшая атакующая техника самой редкой для Страны Огня стихии. Болото Силы — единственное ниндзюцу связки, не атакующее напрямую, но в разы усиляющее все остальные.

И все это выполнено Мастером Техник, находящемся на пике своей формы и вошедшим в режим сеннина.

— Этот пацан силен, эй, — нахмурился Райкаге, стоящий между двух Биджу.

На миг мир замер, и сражающиеся на пригорке могли отчетливо слышать взрывы и грохот техник с основного поля боя. Лагерь продолжал функционировать, а клон Тобирамы раздавал приказы. Никто не смел встревать в битву уровня Каге, но многие из тех, кто находился в лагере, замерли, во все глаза наблюдая за затихшим на мгновение, местом величайшего сражения на этом фронте.

А потом две полноценные, но не максимально мощные Бомбы Биджу и Великое Комбо Пяти Стихий встретились…

— Вращение! — Сэдэо еле успел прикрыть себя и Митокадо чакрой.

Восьмихвостый и Семихвостая разочарованно загудели — их атака, должная уничтожить, как минимум, половину вражеского лагеря, всего лишь разметала все деревья пригорка, перепахала всю его землю и оставила чудовищную воронку в его центре. А ведь чакры в Бомбы было вложено просто огромное количество!

— Прости, Хиру, дальше сам, — вздохнул Энма и развеялся в облаке дыма.

Сам Сарутоби буквально вылетел из сеннин-мода, из-за того, что потратил почти все силы на эту атаку. Обычной чакры у него все еще хватало, но теперь с Биджу ему не сражаться. Несмотря на это, дрожащими от напряжения руками, он вновь начал формировать Великое Комбо.

Но на его руки легла рука Хокаге.

— Теперь моя очередь, Хиру, — Тобирама вышел вперед.

Хмурый. Потрепанный битвой. Уставший. Решительный.

— Выдайте ваш максимум, эй, — скомандовал джинчурики Райкаге.

В обычной ситуации у него не было бы и шанса контролировать своевольных Хвостатых, но Со и Ба отлично справлялись со своими ролями джинчурики, а потому отдавали контроль над телом монстрам не сразу, а постепенно. Используя чудовищное количество закладок в разуме, фуин и препаратов, они могли направлять чувства зверей. Гнев оставался гневом, но зато он был направлен на коноховцев, а не на кумовцев. Желание убить было тем же, но его целью был самодовольный Сенджу, вышедший вперед.

Две Бомбы Биджу — мощнейшие атакующие техники в мире, начали формировать одновременно. Безумно мощные и безумно чакрозатратные, после того, как они сметут Хокаге, они разнесут весь лагерь врага в щепы, и это сражение будет выиграно.

— Ты смотришь на меня, брат? — облизнув высохшие губы, прошептал Тобирама. — Смотри внимательно. Сегодня я докажу, что ты был сильнейшим. Потому что сделаю то, что не под силу никому в мире. Кроме меня и тебя, конечно… Летающий Бог Грома: Путеводный Гром!

Фуин Бога Грома, которые Второй успел установить, пока Хирузен отбивал первую атаку, были улучшенными. Усиленными. Мощнейшими. И они были готовы выполнить свое предназначение.

Как его готов был выполнить и сам Хокаге.

Бомбы Биджу сорвались, с места набирая чудовищную скорость и разрушая все на своем пути. Чакры в них было так много, что даже сама земля под ними прогибалась и кристаллизировалась. Огромные, размером с дом, эти чудовищные заряды действительно не под силу было никому остановить…

Почти никому.

Пространство, ровно между Хокаге и зверьми, исказилось, будто проминаясь под силой Бомб, однако, та что посильнее — Бомба Восьмихвостого, не летит дальше. Она будто исчезает, будто всасывается куда-то! Райкаге нахмурился.

Мощнейший взрыв прогремел прямо за его спиной! Он обернулся и увидел, что бомба Восьмихвостого попала прямо в ряды сражающихся шиноби. Из-за огромной силы, вложенной в нее, Хокаге не смог более точно направить взрыв, поэтому он задел и воинов Огня, но их потери по сравнению с потерями объединенных сил Великих Противников, были ничтожно малы!

Однако, оставалась вторая Бомба.

Замедлившись и почти остановившись, она все же преодолела действие техники Второго и молниеносно пролетела справа от него! Он бы обернулся, но он знал, что произошло…

Половина лагеря сил Огня была уничтожена.

— Эй, возвращаемся в штаб, — Райкаге похлопал джинчурики по бокам. — Основная миссия выполнена.

Хирузен, Сэдэо и Хомура беспомощно наблюдали, как враги окутываются голубоватым сиянием и телепортируются с помощью пространственно-временной техники, чакру для которой подавали Биджу. Этот бой они проиграли…

— Отлично, — неожиданно усмехнулся Тобирама, глядя вперед — туда, где шло сражение. — Замечательно, просто превосходно!

— О чем вы, сенсей? — нахмурился Хирузен. — Половина лагеря…

— Была пуста, — прервал его Сэдэо, напряженно вглядывающийся в пространство своим Бьякуганом. — Тобирама-сенсей знал, что его сил не хватит на две Бомбы, поэтому его клон скомандовал эвакуацию, а он сам, пока ты отбивал первый залп, помогал в ней. Враг уничтожил только палатки.

— Их Биджу потратили большую часть своих сил, — пояснил Тобирама. — И сейчас они думают, что мы слабы. Значит будем подыгрывать дальше.

— Вы хотите сказать…

— Мой клон уже скомандовал отступление. Я не собираюсь оставлять здесь жизни всех своих людей. Мы обманули врага — он пойдет за нами вглубь страны.

— Но вы же не собирались этого делать! Вы хотели отстоять фронт!

— Не хотел. Лишь говорил это. Для шпионов Молнии, если такие есть. Собирайтесь. Через неделю эта война будет окончена, вне зависимости от того, что сделает враг. У меня есть идеальное оружие, и я применю его, когда Великие Противники соберутся в одном месте.

Тобирама смотрел, как его воины, на отходе, откидываются во врагов своими сильнейшими техниками и думал, что почти победил. Жизнь Райкаге… не вернет ему Хашираму, так что он не пойдет за ней до конца. Сейчас Эй думает, что победил. Что смог задавить врага силой. И он смог бы, если бы Огонь продолжил битву, вне зависимости от того, сколько жизней спас Хокаге, предупредив взрыв от двух мощнейших Бомб Биджу.

— «Скоро клан воссоединится с тобой, брат,» — подумал Второй Хокаге. — «Скоро мы опять будем вместе…»

Не важно, что сделают враги — он победит. Но сейчас максимальное влияние на войну может оказать лишь фронт с Водой — если их разобьют, будет куда тяжелее.

Но там ведь есть невозможный Математик Боя, не так ли?

* * *

— Вести с фронта с Молнией! — в кабинет к Мицуки забежал чунин. — Хокаге приказал войскам отступать.

— Тобирама-сама знает, что делает, — Ясягоро прикрыл глаза, обдумывая поступок Второго. — Скоро и мы вступим в решающую битву. Что думаешь, Рьючико?

— Я думаю, что тебе нужно выспаться, — отозвалась жена. — Вчера ты так усердно проверял посты, что я никак не могла тебя найти и сообщить — Узукаге прислал подкрепление. Сам он на бой не явится — будет оборонять Узушио, но силы пришли к нам немалые.

— Та девушка — химе Сенджу, тоже с ними?

— Она официальный командир красноволосых, — Рьючико кивнула. — Молода, конечно, но уверена в себе. А взгляд у нее какой… Судя по всему, Узумаки приоткрыли перед ней какой-то крутой секрет. С ней бывшие ученики Второго. Ну те — одноклассники Математика.

— Это хорошо, — Мицуки рассеянно кивнул. — Кстати, а сколько времени он пропадает в Свободном Призыве? Уже ведь пошла вторая неделя…

— Десять дней. Ты сам хотел дать ему побольше времени.

— Пора бы его вытаскивать, — Ясягоро встал. — Думаю, контракт бы он уже успел заключить. Хотя было бы здорово, чтобы и сендзюцу осваивать начал.

— Ты так в нем уверен? — женщина направилась за мужем. — Первая ступень к сендзюцу — Обратный Призыв от Свободного в наш мир. Если бы он смог убедить свой Призыв обучать его, то…

— Господин командующий фронтом! — к ним подбежал один из юхеев. — Сенсома-сама вернулся! Он передал, что зайдет к вам в кабинет через час.

Удивленная Рьючико сбилась с шага, а Мицуки, удовлетворенно усмехнувшись, кивнул мужчине и повернул назад.

— Так как ты сказала? Обратный Призыв — первый шаг к сендзюцу?

Первая Мировая Война — битва на фронте с Водой. Первая часть

Открыв глаза, первое, что сделал Данзо — убедился в том, что Каруми рядом. Каруми — рядом. Спит.

Легкая улыбка украсила лицо вечно-хмурого парня. Удивительно, но за время этой войны Шимура улыбался гораздо чаще, чем даже в годы Академии. Молодая племянница Узукаге умела поднять настроение всем окружающим, а уж Данзо… Данзо был рад даже просто видеть ее. Дышать одним воздухом и смотреть на одно небо.

Аккуратно поднявшись и одевшись, парень поплотнее накрыл одеялом девушку и вышел из комнаты. Фронт с Водой — единственный фронт, который мог позволить своим солдатам спать в тепле и уюте. Ну… не всем солдатам, а только джонинам, но и это уже было неплохо.

На улице было пасмурно.

— Разведка говорит, что сегодня-завтра схлестнемся. Ты не хочешь отослать ее в Узу или Лист?

Сенсома сидел на скамейке, прислонившись спиной к стене небольшой однокомнатной халупы, в которой и ночевал Шимура. Серьезный, как всегда, но с тем самым предвкушающим битву выражением лица. Будто накануне большой праздник, а не массовое побоище, обязанное унести с собой множество жизней.

— Каруми отсюда не уйдет, — Данзо покачал головой и присел рядом с другом. — Ты же знаешь этих Узумаки…

— Знаю, — усмехнулся Томура, явно вспоминая Наоми (которая точно пошла в отца, а не в мать). — Но я так же знаю тебя. Ты бы смог ей пригрозить… Шантажировать…

— Это подло, — Шимура скривился. — По отношению к ней.

— Ты всегда был практичен и излишне жесток, — Сенсома пожал плечами. — Это то, чего нам с Хирузеном частенько не хватало. Будет обидно если уникальные черты твоего характера смажутся. Это то же самое, что «не-бабник» Хирузен.

— Все так плохо? — хмыкнул Данзо. — Но ты сам понимаешь, Каруми, она… Невероятная! Я не смогу вот так просто быть… самим собой, как это часто говорил господин Первый. Не с ней.

— Иногда нужно быть жестким. Иногда даже жестоким. Порой просто необходимо становиться чудовищем, дабы защитить то, что тебе дорого. Ты поймешь. Потом. И, надеюсь, тебе не придетсяплатить слишком большую цену за это понимание.

Сенсома встал, усмехнулся, видя, что его слова заставили Данзо задуматься и помахал рукой перед его лицом:

— Эй-эй, прием! Вообще я пришел сказать, что ты и Каруми будете со мной в одном отряде. Наоми с ее телохранителем тоже. Если что — я буду в тридцатом квадрате. Отряд А. Жду вас через… пусть будет три часа. Не опаздывать.

Он уже повернулся спиной и даже начал насвистывать какую-то незамысловатую мелодию себе под нос, как он часто делал, когда был в хорошем настроении (обычно — перед серьезными боями), как его настиг оклик Шимуры.

— Сенсома! — перерожденный развернулся. — Ты мне поможешь? Ну… защитить Каруми. Не дать мне заплатить слишком большую цену.

Холодный стальной и живой ярко-желтый глаз на миг наполнились неподдельной задумчивостью. Староста третьего класса редко позволял себе серьезно задумываться над чем-то, не связанного с битвами. Он предпочитал просто действовать, говорил то, что думал сразу и всегда имел свою точку зрения.

В груди у Данзо екнуло — если Сенсома не сможет пообещать, значит им действительно грозит смертельная опасность.

— Я сделаю все, что от меня зависит, чтобы защитить вас всех, — наконец произнес он. — Каждого из тех, кто будет со мной. Я обещаю тебе, Данзо, что защищу вас. Я даже не буду сражаться вдоволь, если будет необходимость вас защитить. Будь уверен — мы выберемся из любой передряги.

— Спасибо, — просто улыбнулся Шимура.

Он тоже встал, но пошел не в глубь лагеря, а в дом. К Каруми. У них осталось всего три часа, чтобы побыть наедине, а потом они вместе, в составе команды Сенсомы, пойдут выполнять одно из многочисленных заданий штаба. Не важно — будет ли решающая битва сегодня, или враги отложат ее на завтра, командование выдает такие миссии, что это ничего не решит.

Командование уже ведет решающую битву.

После разговора с Данзо Сенсома сразу же навестил госпиталь, в котором как раз получал новые лекарства Озин. Наоми, доделывающая последнюю работу со своими соклановцами по фуин-защите лагеря, отправила его одного, так как была занята, но ее это беспокоило, так что перерожденному было поручено проверить ее телохранителя лично.

Демонстративно хмурый юноша обнаружился в морге, сидящим на одном из трупов и переругивающимся с санитарами. Те, не будучи шиноби, лезть в драку не собирались, но, судя по всему, погибший был им очень дорог при жизни, раз они решились вступить в перепалку с самым настоящим шиноби (пусть и не носящим никакого звания).

— Мне всего лишь нужен корень Данхао, — объяснял Озин. — Идите и принесите его мне, тогда я слезу.

— Парень, этот наркотик запрещено принимать без разрешения главирьенина! — отвечал ему один из мужчин. — Да хрен-то с тобой, но ведь нас за такое запишут в дезертиры! Просто уйди и не создавай проблем!

— Корень, господа, — парень демонстративно кашлянул. — Всего один корешок…

Потом его взгляд упал на вошедшего Сенсому, и он разом поскучнел. Несмотря на всю невежественность и демонстративную тормознутость, соображал Озин неплохо, так что быстро понял, что пришли именно по его душу.

— Сенсома-сама! — облегченно выдохнули санитары. — Помогите нам!

— Этот корень есть в списке лекарств, что дала тебе Наоми? — спросил перерожденный, выйдя вперед и сложив руки на груди.

— Есть, — соврал Озин, отведя взгляд.

— Показывай.

Показывать было нечего, поэтому парень, отряхнув плащ, нехотя встал и отошел от тела. Санитары спешно поклонились всегда приветливому Математику Боя и поспешили убрать труп, недобро посматривая на Озина.

Тот, в свою очередь, прикинулся ветошью и не отсвечивал, хотя прекрасно понимал, что теперь Сенсома от него не отстанет.

— По башке надает, — первым прервал молчание Сенсома и, видя, что его не поняли, пояснил. — Наоми, в смысле. За то, что ты так неуважительно относишься к павшим.

— Узумаки меня поймут, — мотнул головой Озин, неспешно направляясь к выходу и демонстративно поправляя полный комплект разноцветных мешочков на поясе. — Ты тоже знаешь, судя по всему. Живые важнее мертвых. Всегда.

— Если это так, то ты тем более не прав — из-за твоего отношения к мертвому, тебя невзлюбили живые.

На это телохранителю было нечего ответить, а потому он смолчал. Он не мог объяснить, но ему почему-то очень не нравилось присутствие Сенсомы, хотя, вместе с тем, он был в нем крайне заинтересован.

Вечно-больного шиноби немного раздражало то, что он не знает, как вести себя с этим… Математиком.

— Мы выходим на миссию через два с половиной часа, и тебе лучше быть к ней полностью готовым, — вновь заговорил Сенсома. — Тебе нужно к кузнецу?

— Я сам себе кузнец, — рассеянно ответил Озин. — Я буду ждать тебя там, где мы должны будем собраться. Это… — он запнулся. — Тридцатый квадрат А. Понял. Можешь валить к кузнецу без меня, кхе.

Перерожденный пожал плечами — о том, что этот парень со странностями, он был предупрежден еще в первый день своего возвращения. Удивительно, но именно он воспринимал вечно-кашляющего, хмурого и бестактного (откровенного хама, если говорить проще) Озина терпимее всех. Ну, кроме, пожалуй, Наоми. Юноша был довольно сильно похож на молодежь в том, уже начавшем блекнуть в череде ярких воспоминаний, прошлом мире. Да — это для мира шиноби он был странен, для родного мира перерожденного — нет.

К кузнецу Сенсома зашел не просто так. Высоченный крупный мужчина с широкой, как подобает, окладистой бородой как раз задумчиво всматривался в рукояти трофейных Киба. Фанатично преданный своему делу и достигший в нем немалых высот, этот кузнец даже немного заразил своей любовью к кузнечеству самого Сенсому. По крайней мере, по окончании войны Томура решил попробовать себя в ковке — вдруг что и получится.

— Делал явно шиноби, и явно большой мастер, — поделился мыслями кузнец. — Они похожи на одни из тех мечей, что носил с собой Первый-сама в свитке. Но те делала семья шиноби из Сенджу, а эти… Стиль похожий, но не совсем то.

— Они не взорвутся у меня в руках во время боя? — спросил Сенсома. — Очень не хотелось бы, знаете ли…

— Может и взорвутся, — неожиданно пожал плечами мужчина. — Но я бы поставил на то, что они просто улетят от тебя к тому, у кого есть на них… право владения. Это довольно сложное направление фуин, использующее кровь. Я думаю оно применено на них. Не стоит брать их в бой.

Парень кивнул, но клинки все же забрал, к вящему неудовольствию кузнеца:

— Я бы мог дать тебе клинок. Без излишеств, но хороший.

— Так давайте, — Сенсома закрепил Киба за спиной. — Их я использую в качестве приманки — буду ловить Мечников. Ну, а обычный меч для боя лишним никогда не будет. Только давайте такой, который можно запихнуть в печать на рукаве.

Кузнец хохотнул, понимая, что его только что «развели» на «бесплатный» клинок, но ругаться не стал. Слава Математика Боя была велика, и каждый в лагере считал себя обязанным хоть чем-то помочь одному из сильнейших шиноби страны — это напрямую увеличивало шансы на выживание любого из воинов фронта с Водой.

Хороший и простой клинок был найден быстро, и так же быстро он был помещен в печать. Забрав, так же, у кузнеца комплекты сюрикенов и кунаев, Сенсома благодарно поклонился ему и пошел на место встречи своей команды.

В условленное время все были в точке сбора.

— Итак, наша миссия предельно проста — патруль, — Сенсома развернул перед напарниками и напарницами карту местности. — Как вы знаете, в самое ближайшее время силы Воды, объединенные с силами Молнии или Ветра, нападут на наш лагерь. Сейчас они медлят — готовят своих шиноби и придумывают стратегии и тактики, но долго так продолжаться не будет. Поэтому наша команда из пяти человек — двух джонинов, двух чунинов и одного… внерангового шиноби будет курсировать вот отсюда, — палец указал точку на карте. — Вот досюда. Двенадцать часов. Потом на базу и отсыпаться, а следом повторяем.

— Этот маршрут не даст нам… да нихрена он нам не даст, — высказался Озин и громко чихнул, будто закрепляя этим свои слова.

— Ну — настоящий патруль по нему и правда проводить бессмысленно, — признал Томура. — Но суть нашей миссии не в обнаружении сил врага и даже не в защите наших территорий. Мы — команда быстрого реагирования. Поправка — элитная команда быстрого реагирования. Каруми и Наоми вдвоем, например, могут запечатать полноценного Биджу, если его, конечно, заранее извлечь из джинчурики-носителя. Это не значит, что нас тут же бросят на Биджу, если он появится неподалеку, но и обратного тоже не значит. Скорее всего мы будем должны связать боем одного из Мечников Тумана, или двух, если повезет. На это наших сил, думаю, хватит.

— Проще говоря — мы будем теми, кто не даст их элитным силам запросто уничтожать наших рядовых бойцов, — подытожил Данзо.

— В точку. Задание простое, но важное.

— Почему Мицуки-сама не хочет использовать тебя так же, как это было на фронте с Ветром?

— Вокруг вода. Я не могу использовать тут Контроль. Даже не в пол-силы. Еще вопросы есть?

Вопросов больше не было, а потому, свернув карту и раздав всем по комплекту кунаев и сюрикенов, захваченных у кузнеца, Сенсома скомандовал выход.

Решающий выход на этом фронте.

* * *

— Сектор девять — все чисто.

— Сектор десять — все чисто.

— Сектор одиннадцать…

Капелька наушника, прочно закрепленная в ухе у каждого из шиноби отряда быстрого реагирования, то и дело шипела новым голосом, сообщая последние новости от других патрульных групп. Солдаты Огня, формирующие сбалансированные команды, курсировали по своим маршрутам, выполняя каждый свою функцию.

Мицуки прекрасно понимал, что не каждый отряд может похвастаться тем, что в нем собрались аж трое учеников Тобирамы Сенджу, один из которых является шиноби уровня Каге, а двое — Узумаки, так что более слабым отрядам (а таких было подавляющее большинство) было предписано больше разведывать и наблюдать чем «реагировать». Однако, в случае нужды, командованию не составило бы труда направить отряды с бойцами нужной специализации к источнику проблем. Таким образом, силы Листа, готовые к решающей битве, больше походили на огромную паутину, собирающуюся поймать в себя зазевавшуюся жертву, чем на армию шиноби.

И главным звеном в такой паутине были шиноби из клана Хьюга.

— Сектор двадцать четыре — все чисто.

— Сектор…

— Сектор тридцать один, есть контакт! Усиленная группа противника движется в сторону двадцать четвертого сектора.

Сенсома дал отмашку остальным, и группа остановилась, напряженно вслушиваясь в слова разведчика. Судя по тому, как он излагает информацию, он принадлежит к белоглазому клану.

— Повторяю — усиленная группа! Четыре человека. Трое мужчин и одна женщина. Усиленный отряд — один из мужчин — носитель Кабутовари. Повторяю — обнаружен один из Мечников Тумана. Остальные под описание не подходят. Один из группы хорошо замаскирован.

— Отряд Математика — выдвигайтесь, — послышался приглушенный голос Мицуки. — Связать боем, разведать обстановку и беспрестанно докладывать. На связи.

— Принято, — выдохнул в микрофон перерожденный, переходя на язык жестов и подавая напарникам знак следовать за ним.

Намечалась битва!

До тридцать первого сектора было относительно недалеко — пятерка шиноби из группы быстрого реагирования добралась бы до него за пять минут, но группа противника за эти пять минут уже давно смогла бы достичь своей цели, так что Сенсоме и его команде пришлось срезать и «ловить» туманников между тридцать первым и двадцать четвертым секторами.

— «Двадцать четыре…» — вспомнил о «родном» полигоне Сенсома. — «Совпадение? Там дальше — граница с Молнией…»

Еще больше его заинтересовало то, что «один из группы хорошо замаскирован». В мире шиноби существовало слишком уж мало способов обмануть Бьякуган, так что можно было быть уверенным — замаскированный шиноби далеко не прост.

— Будьте внимательны, — предупредил он напарников на подходе. — Они…

Договорить парень не успел — в него на сумасшедшей скорости влетел полноценный Водяной Дракон!

Группа резко рассредоточилась, спрятавшись за деревьями от возможных угроз, а сам Сенсома оказался на земле. Сектор двадцать восемь, в котором они сейчас находились, представлял собой почти классический для мира шиноби лес с большими деревьями. Его отличием от многочисленных лесов Страны Огня была крайне повышенная влажность и густой туман, клубящийся под ногами.

Стоп, туман?

— Иэх! — бесшумно подкравшись справа, рослый шиноби в форме джонина Тумана с силой опустил на голову Сенсомы топорище Тупого Меча — Кабутовари.

Его оружие поразило цель без промаха, но та лишь распалась каменным крошевом, оказавшись простым клоном.

— Дракон был круче, — донеслось из-за спины, и теперь уже Мечнику пришлось уклоняться от атаки.

Сенсома, не входя во Врата, быстро и уверенно атаковал замешкавшегося Мечника, попутно отмечая разницу в уровне между ним и Самебито, являющимся вторым из носителей уникальных мечей по силе. Като Мируко — носитель Кабутовари, был всего лишь пятым, и был заметно слабее сеннина-акулы.

Однако, его навыков все равно хватило, чтобы не пропустить ни одного из ударов Математика и отпрыгнуть назад — к своим. Как только он оказался на почтительном расстоянии, Сенсома сложил печати, и всю четверку шиноби, замеченных неизвестным Хьюгой, окружили Земляные Стены с мощнейшими фуин-взрывами на поверхности.

— И в догонку! Стихия Земли: Земляной Дракон!

Четыре взрыва слились в один, а после в задымленный участок пространства врезался быстрый и массивный Дракон, которого перерожденный не стал начинять взрывами, для большей неожиданности и скорости. Он понимал, что врага так просто не победить — слишком уж мастерски был исполнен тот Водяной Дракон, который смог его достать.

Наоми, Озин, Каруми и Данзо синхронно приземлились рядом с лидером своей группы. Все они были полностью готовы к бою.

— Такой молодой, а сражаешься как старик, — донеслось до Сенсомы приглушенное. — Хотя я слышал, что ты — любитель затяжных и интересных битв, Математик.

— Математик Боя вызывает штаб…

— Слушаю.

— Нужно подкрепление. Повторяю — нужно подкрепление… Мы напали на отряд Мизукаге.

Дым опал, и взглядам молодых шиноби, сражающихся на стороне Огня, предстал Бьякурен — невысокий, чуть сгорбленный и седой старик со слепым левым глазом, одетый в традиционную форму Мизукаге. Человек, который своей силой объединил разрозненные кланы Страны Воды и стал Первым Мизукаге.

Сильнейший человек Страны Воды.

— Отрадно, что ты не прыгаешь от радости, думая, будто способен меня победить, — Бьякурен совсем по-стариковски потер поясницу. — Но ты мне все равно мешаешь, так что придется тебя прихлопнуть…

— Мизукаге-сама, — Като встал в стойку. — Вы можете продолжать ваш путь — мы задержим их.

— Кого ты задержишь, мальчик? — усмехнулся в бороду Мизукаге. — Математика Боя, победившего Самебито при полном параде? Или вон того хмурого юношу, всего за пару битв сумевшего доказать свою силу — Короля Ветра? Или, может быть, ты собираешься схватиться с двумя прекрасными девушками из клана Узумаки? О — их-то ты задержишь, не спорю, но потом они запрут твою чакру на веки вечные с помощью своих рисунков, и ты останешься ни с чем. Я уж не говорю о чакре вон того больного мальчика — даже в спокойном состоянии она пугает…

— Сенсома, он… — Данзо за спиной перерожденного выдохнул, успокаиваясь. — Это же и правда Мизукаге, да?

— К счастью — да, — по голосу Томуры было непонятно, рад ли он тому, что перед ним сильнейший из всех воображаемых противников, или просто доволен тем, что их миссия переходит в разряд наиважнейших миссий всего фронта. — Мизукаге-сама, почему вы здесь?

Бьякурен отмахнулся:

— Ты же и сам понимаешь, что честного ответа не услышишь, зачем это?

— Просто хочу понять, — Сенсома улыбался, глядя в глаза одному из сильнейших шиноби в мире — настоящему Каге, совершенно точно находившемуся сейчас по другую сторону баррикад. — Ваша армия сейчас далеко от вас, а вы связаны боем. Командующий Мицуки легко начнет решающее сражение и выиграет его, если нам удастся вас тут удержать.

— Связан боем? Мальчик, ты не понимаешь сути вещей. Неожиданные, но важные дела ждут меня, а ты просто встал на пути. Мои войска уже выступают — командиров полно, так что ничего твой Ясягоро не сделает. Но я дам тебе шанс. Ты можешь исчезнуть с моего глаза и не мешать мне, пока я доделаю свои дела. Проживи на несколько часов подольше. Насладись молодостью…

— Тогда прошу прощения, Мизукаге-сама, — Сенсома вытащил Киба из-за спины. — За то, что намереваюсь победить вас!

Киба повиновались неохотно, но находясь в Кьедайнамори, Сенсома смог немного освоить обращение с ними. Почувствовать с их помощью чакру природы, разлитую вокруг, было сложно неподготовленному человеку, но перерожденному, как ни странно, помогала его особенная чувствительность к чакре, приобретенная вместе с частицей силы Рикудо.

— Данзо, Озин, девочки — долбаните по ним чем-нибудь убойным, — скомандовал напряженный Математик, разом высвобождая чакру из обоих клинков!

Шимура кивнул Наоми и Каруми и сложил печати. Его Поток Горного Воздуха мог усилить даже обычное Огненное Дыхание генина до техники ранга В, что уж говорить о точно выполненных ниндзюцу Узумаки. Озин отошел на два шага назад и, быстро-быстро сложив печати, высвободил из рук несколько десятков мелких Каменных Пуль на огромной скорости. Не мудрствуя лукаво, юноша решил сыграть на главной слабости шиноби Воды — Стихии Земли.

Но Мизукаге лишь плечами повел, и из-под его ног вылетело сразу трое Водяных Драконов, каждый из которых принял на себя по одной атакующей технике. Даже Каменным Пулям Озина не удалось преодолеть силу техники лидера деревни Скрытого Тумана, пусть они и принадлежали к доминирующей стихии.

Бьякурен был первым шиноби, из встреченных Сенсомой, кто мог использовать мощные техники, не складывая ручных печатей вообще.

— Для начала — верни клинки, — старик взмахнул рукой, и Киба, удерживаемые перерожденным, вырвались из его рук и полетели к Мизукаге. — Даная, девочка, прими их. С сегодняшнего дня ты официально являешься одной из Мечников. Носи это звание, как и клинки, с гордостью.

Девушка, в руки которой упали Киба, глубоко поклонилась Бьякурену и сверкнула улыбкой, полной острых зубов — верного признака экспериментов, проводимых над каждым из Мечников.

Сенсома вздохнул — его новые игрушки были отобраны как-то слишком уж быстро.

— Данзо — на тебе девушка, Озин — возьми Мечника. Наоми, Каруми — оставшийся джонин ваш. Я постараюсь сдержать Мизукаге, хотя уверен — долго я не продержусь. Просто прикрывайте друг друга и будьте осторожны.

— Ты тоже, — напомнила Наоми. — Не смей умирать.

Перерожденный оскалился, «распаковывая» «простой, но хороший» клинок из печати:

— Никогда!

Первые и Вторые Врата приняли его, как родного. За годы их использования, Сенсома настолько привык к ощущениям, даруемым ими, что для него эта легкая боль во всех мышцах и суставах была даже привычнее обычного состояния. Тело ускоряется, становится плотнее и сильнее. В голове всплывают приемы, исполнить которые без открытия Врат невозможно — слишком уж много физической силы для них нужно.

Като прыгает прямо на него, частично прикрывшись туманом, частично рассчитывая, что Сенсома будет вступать с ним в бой на мечах, но Математик Боя не так глуп — он понимает, что Мечник, пусть даже и пятый по силе, все равно остается куда более опытным, чем он, да и его специфичное оружие может доставить проблем. Поэтому Сенсома просто обходит владельца Кабутовари, пользуясь преимуществом в скорости и эффектом неожиданности — Като до последнего верил, что Математик примет бой.

Услышав грохот техник из-за спины и явственно почувствовав в них чакру Озина, Сенсома улыбнулся — телохранитель Наоми прекрасно справлялся.

Девушка по имени Даная, буквально только что произведенная в ранг Мечника Тумана, так же выпрыгнула вперед, прикрывая Мизукаге своим хрупким девичьим телом. С ней Сенсома, пропустивший над собой Пули Ветра Данзо, церемониться не стал.

— «Она привыкает к мечам, так что двигается медленно», — он взмахнул мечом в левой руке, заставляя Мечницу блокировать, а потом сложил правой рукой печать, вызывая за ее спиной Стену.

Но взрыва не произошло — Бьякурен одним лишь взмахом руки «облачил» ниндзюцу Математика в покров из воды, полностью принявший на себя мощь фуин, выведенной на Стене. Девушка, которую поддержал Мизукаге, приободрилась и раскрутила Киба, попутно выпуская из них небольшие электрические разряды.

Замедляться в такой ситуации — смерти подобно, а потому Сенсома прыгает как можно ближе к старику, попутно используя свое нинтайдзюцу. Мир на мгновение исчезает, оставляя перерожденного в полной темноте и тишине. За время, прошедшее с момента создания нинтайдзюцу Стихии Земли, Томура смог его основательно доработать, так что теперь риска быть умерщвленным собственной техникой не было.

Несокрушимая каменная статуя, в которую превратился Математик, даже не треснула от удара новоявленной Мечницы, ибо ее мастерство обращения с Киба никак не могло бы сравниться с мастерством Самебито. Вытянутая рука статуи указывает на безразличного ко всему, с виду, Мизукаге, за спиной которого развернулась битва между девушками-Узумаки и его последним телохранителем. Крак! Каменное покрытие ломается, выпуская Сенсому, а его вытянутая рука заканчивает формировать технику, и вот в Бьякурена на огромной скорости летит Земляной Дракон, в то время как сам перерожденный отпинывает от себя Мечницу, направляя ее в сторону подбегающего Данзо.

Тело Мизукаге опало потоком Воды, пропуская сквозь себя атакующую технику Математика — старик применил Замену, разом оказавшись наверху — на ветке одного из деревьев. В отличие от большинства пользователей Стихии Воды, Бьякурен мог создавать воду вокруг себя в огромных количествах, не нуждаясь в уловках типа выплевывания воды, созданной, вначале, внутри тела или использования уже имеющихся под рукой водоемов.

Мастерство Мизукаге в обращении с родной Стихией было просто-напросто идеальным!

— Стихия Земли: Земляные Шипы!

Сенсома, не долго думая, создал сразу десяток длиннейших земляных копий, быстро растущих по направлению к Мизукаге. Пусть Бьякурен и был мастером Стихии Воды, каждую атаку мастера Стихии Земли ему попросту не выгодно блокировать одной силой — так его будет просто измотать. Старик это прекрасно понимал, поэтому на сей раз, вместо давления качеством и количеством чакры, он решил попросту увернуться, что у него легко получилось.

Перерожденный прыгнул за ним, но Бьякурен тут же сформировал атакующую технику:

— Водяной Поток.

Простая фраза-активатор, простой взмах рукой и простая, в общем-то, техника ранга В в исполнении Мизукаге сформировали атакующее ниндзюцу высочайшего уровня. Сенсома увернулся в полете, но так и не допрыгнул до той ветки, на которую приземлился лидер Тумана.

— «Даже если войду в шестые Врата, он успеет среагировать на мои движения», — подумал перерожденный, оценив силу противника — «Более того — пока он на ветке, я не могу использовать Землю. Он превосходно просчитал мои сильные и слабые стороны и теперь не дает мне воспользоваться преимуществом. Этот старик не просто так носит свою шляпу.»

Бьякурен действительно не выглядел человеком, который стал бы рисковать судьбой целого фронта просто потому, что ему так захотелось, нет — он сказал, что шел с отрядом по каким-то важным делам, так что ему, скорее всего, нужно было поспешить. Но в бою он не торопился, уверенно и методично переигрывая противника и загоняя его в безвыходное положение. Сенсома смог бы достать его, активировав Седьмые Врата, но тогда его время в строю будет сочтено, а надежды на то, что Мизукаге удастся успеть одолеть за это время совершенно нет.

Значит — нужно было менять расстановку сил.

— Озин, займись Мизукаге! — скомандовал Сенсома, бросаясь к Като.

Болезный шиноби кивнул и прыгнул к нахмурившемуся Бьякурену, явно недовольному такой рокировкой.

Перерожденный отметил, что против Мечника Тумана телохранитель Наоми держался очень достойно — он не проиграл ему в ближнем бою и полностью лишил того возможности как-то мешать ходу сражения с помощью своих ниндзюцу. Пожалуй, по личной силе Озин мог бы быть джонином высшего ранга.

Като, орудуя Кабутовари, попытался навязать Сенсоме ближний бой. Но парень не велся, прекрасно зная, что Тупой Меч может запросто сломать его оружие, если он неудачно подставится. Пропуская над собой чудовищные удары тяжелого молота и уворачиваясь от топорища, Математик напряженно считал движения врага и задержки между ними. Клубок, под названием «Стиль боя носителя Кабутовари» медленно, но верно, расплетался.

Данзо, тем временем, загонял Мечницу настолько, что мог позволить себе изредка отвлекаться на помощь своим напарникам по команде. Он три раза помог Наоми и Каруми, которым, даже вдвоем, нелегко приходилось против джонина Тумана, и дважды запускал ниндзюцу Стихии Ветра в Мизукаге, отвлекая его от противника, и не давая разгуляться на полную мощь. Теперь пришла пора помогать Сенсоме.

Усиленный Стихией Ветра кунай ранил Мечника в правое плечо, а моментально вошедший аж в Пятые Врата Сенсома сумел-таки подобрать ключ к обороне Мируко Като — пятого, по силе, Мечника Тумана.

— «Ударить в печень — ему сложно ее защищать из-за специфики оружия», — два удара правой рукой, и противник хрипит от боли. — «Он наклонил левое плечо вперед, значит основной вес перенесен на левую же ногу. Удар по ней,» — сделав полу-подсечку полу-удар, Сенсома заставил Мечника пошатнуться, но на ногах он устоял. — «Представить клинок… Тяжесть рукояти… Не бить по жизненно-важным органам — он успеет среагировать. Ударить по правой ноге!»

Призрачный клинок «рассек» правое колено Мечника, заставив того охнуть и припасть на него. Секунда, даже меньше — именно столько времени Сенсоме понадобилось бы, чтобы добить врага, но перед ним, с оглушающим всплеском, неожиданно возникла Водяная Стена, агрессивно вытянувшаяся к подобравшемуся слишком близко перерожденному.

Сальто назад и серия ручных печатей, формирующая Трехглавого Земляного Дракона. Да, Мизукаге прикрыл своего джонина, но это не значит, что тот сейчас неуязвим.

— Ладно, пора заканчивать это, — Бьякурен повел плечами, и прямо вокруг него из чакры образовался огромный поток воды. — Стихия Воды: Божественный Водоворот.

Техника высочайшего ранга от шиноби высочайшего ранга начала раскручиваться, выворачивая деревья с корнями и окропляя всех сражающихся каплями воды. Это было больше похоже не на водоворот, а на торнадо — ужасающий смерч, созданный из воды и направленный на коноховцев.

Туманники собрались с одной стороны этого ужасного смерча и только подали в него еще больше чакры, превращая и так разрушительную технику в нечто совершенно невообразимое!

— Мизукаге меня измотал, — сразу предупредил Озин. — Я могу остановить эту хрень, но тогда вам придется тащить меня на руках.

— Без вариантов, — покачал головой Данзо. — Если начнем отступать, они пройдут туда, куда хотели, и подкрепление их уже не догонит. Но я не представляю, как остановить Водоворот.

Математик Боя окинул взглядом чудовищное буйство стихии, надвигающееся на них, и тихо произнес:

— Дайте мне немного времени…

Причудливый узор Печати Силы Сотни разошелся по всему телу перерожденного, подавая ему новую чакру. Много новой чакры.

Наоми и Каруми начали быстро-быстро чертить перед собой ослабляющие фуин, в то время как Данзо и Озин «поливали» Водоворот ниндзюцу в надежде хоть немного ослабить его путем лишения стабильности. Но величайшая атакующая техника Мизукаге была неотвратима, будто сама судьба.

— Стихия Земли! — Сенсома уперся руками в землю, концентрируя всю свою чакру в одном месте. — Величайший Контроль Места!

Величайший Контроль Места — не просто атакующая техника и уж точно не техника контроля (пусть название и говорит иное). В первую очередь Контроль — вспомогательное ниндзюцу, максимально сильно повышающее КПД любых техник, примененных с его помощью. Он требует много времени на подготовку, много чакры на использование, и шиноби, использующий его, должен быть настоящим мастером в Стихии Земли.

Но если звезды сойдутся, Контроль может стать проводником самых разрушительных атакующих техник.

— ВЗРЫВ! — прокричал Сенсома, подрывая весь участок под Водоворотом мощнейшим посылом своей чакры!

Грохота не было, но уничтоженный поднявшейся температурой Водоворот породил такое количество пара, что на поле битвы стало жарко, будто в купальнях. А потом, после приглушенного хлопка, тумана стало еще больше, но Сенсома почувствовал, что это сулило не проблемы, а совсем даже наоборот…

— Вы очень хорошо держались, пока я шел, — похвалил отряд Мицуки, стоящий на голове у огромной призывной змеи. — Даже удивительно — два Мечника и сам Мизукаге…

Глава клана Ясягоро прибыл не один. Рядом с ним стояла его жена, пригнувшаяся и готовая к атаке, а подле огромного змея, на земле, стояло восемь человек из отряда усиления — все, как один, в ранге джонина. На бой с Мизукаге командующий фронтом с Водой взял свои лучшие силы!

— Шестихвостый сидит в Тумане, — продолжал Мицуки. — А глава Мечников занят управлением армией. Похоже, Тобирама-сама не зря надеялся именно на нас — фронт с Водой станет первым фронтом, полностью победившим в этой войне от лица Страны Огня.

Старик, носящий шляпу Мизукаге, хмуро осмотрел подкрепление коноховцев. Восемь джонинов и два сеннина — сила, с которой нельзя не считаться. Его же бойцы были ослаблены скоротечным боем с отрядом Сенсомы — Даная была просто физически измотана — девушка впервые взяла Киба в руки, а это всегда тяжело в первый раз; Като был ранен — превосходная работа Данзо и Сенсомы в команде почти всегда заканчивается их полной победой, ну, а Ханго — джонин из «обычных», истратил в бою почти всю свою чакру, хоть и не получил никаких серьезных повреждений — девушки-Узумаки его просто-напросто измотали.

Но несмотря на это, Бьякурен рассмеялся. Хрипло, прерывисто по-стариковски, он смеялся над коноховцами и подкреплением, которое пришло к ним.

— Тридцать второй сектор! Замечены Мечники Тумана! Трое! Повторяю — в тридцать втором секторе замечены трое Мечников Тумана! Они идут… в сторону двадцать восьмого сектора!

— Ловушка для глупого змея! — смеялся Мизукаге. — Я не проигрываю сражений, потому что я вообще не играю с тобой. Сможешь ли ты, Ясягоро, что-либо сделать с этим, хм-м-м?

— Сенсома-сан, — тихо обратился Мицуки к перерожденному. — Ваше следующее задание — отступить в сектор двадцать четыре. Именно там была первоначальная цель Мизукаге, насколько я помню…

— Это может быть ловушкой, господин командующий, — засомневался парень. — Мы можем помочь в бою…

— Идите, Сенсома-сан, идите, — все так же обманчиво тихо произнес сеннин. — Если там и впрямь ничего нет — возвращайтесь в лагерь и принимайте командование на себя. Я постараюсь вернуться сразу же, как только смогу.

— Хай! — Томура склонил голову, понимая и принимая план командующего.

Если Мицуки удастся обезглавить вражескую армию, победа будет за ними, но если здесь и сейчас оставить самых сильных шиноби фронта… сражения на остальных его участках будут просто-напросто проиграны. Ясягоро все просчитал и пришел к выводу, что против пяти Мечников (двое из которых основательно потрепаны) и одного немного ослабленного Мизукаге он сможет сражаться куда эффективнее Математика Боя. Тот же, в свою очередь, с помощью Контроля, смог бы достаточно эффективно оборонять лагерь.

Так что Сенсома развернулся и прыгнул, направляясь к двадцать четвертому сектору. Наоми, Каруми, Озин и Данзо направились за ним, прекрасно понимая, что им, немного потрепанным, было бы тяжело продолжать тот бой. В одиночку Сенсома смог бы не просто не путаться у Ясягоро под ногами, но еще и вполне себе одолеть противника, но с отрядом…

— Всем быть начеку — наша миссия возобновлена, — предупредил он напарников, сделав грозный голос.

Но не успели они дойти даже до двадцать пятого сектора, как наушники взорвались криками умирающих бойцов. И, что удивительно, умирающих как раз на двадцать четвертом секторе.

— Ч-черт! — скрипнул зубами Данзо, а Сенсома просто вошел в Шестые Врата и, ускорившись, прыгнул вперед, преодолевая оставшееся расстояние всего за один прыжок.

И вновь на него налетели из-за деревьев, но на сей раз Математик был готов к чему-то подобному, а потому легко парировал достаточно сильную атаку в тайдзюцу и даже ударил в ответ ногой, отбрасывая противника, пусть и попадая по блоку.

Сенсома и враг приземлились на ноги одновременно и тут же сблизились. Перерожденный слышал о нем, а тот, в свою очередь, прекрасно знал его самого.

— Говорит Данзо Шимура — отряд Математика, — напряженно произнес Данзо, когда Сенсома и противник обменялись серией молниеносных ударов и отскочили на почтительное расстояние друг от друга. — Мы столкнулись с Бескожим Демоном. Повторяю — мы столкнулись с Бескожим Демоном.

Учиха Мадара, отлично замаскированный бинтами, измененным рисунком глаз, даруемым Риннеганом и кроваво-красным цветом волос, улыбался. Он пришел сюда, чтобы передать Мизукаге Треххвостого Биджу и позволить Каруме поучаствовать в настоящем бою, но, похоже, его планы немного изменились.

И глядя в пылающие азартом глаза бывшего ученика, Мадара должен был признать — день переставал быть томным.

Первая Мировая Война — битва на фронте с Водой. Вторая часть. Защити

— Соблюдайте дистанцию. Держите оборону — я попробую потанцевать с ним для начала.

Голос Сенсомы, на удивление, был сух и спокоен. Данзо и Наоми синхронно вздрогнули, не услышав предвкушения и радости в его словах. Абсолютная сосредоточенность, напряжение и никакого азарта — Сенсома собирался идти в лобовую атаку на шиноби, которого признали сильнейшим врагом на всех фронтах всего за пару его появлений на полях сражений, но при этом, казалось, не испытывал никакой радости от происходящего.

Это пугало даже больше, чем встреча с Бескожим Демоном.

Сам Демон был спокоен и даже не проявлял агрессии. Высокий широкоплечий мужчина, носящий длинные, до пояса, красные волосы и обмотанный бинтами с ног до головы. Верхнюю одежду ему заменяла темно-серая броня, накинутая сразу поверх бинтов, а обуви он не носил. Его странные глаза, рисунок которых был похож на рябь на воде от брошенного в нее камня, внимательно смотрели на отряд коноховцев, не выражая совершенно никаких эмоций.

Потом его взгляд сфокусировался на Сенсоме, и Демон усмехнулся.

Эта усмешка будто послужила Сенсоме сигналом, и он тут же бросился на врага на максимальной скорости. В разговорах не было нужды — перебинтованные руки мужчины были окровавлены, а у его ног лежало трое шиноби с протекторами Конохи на лбах. Он однозначно был врагом.

Сблизившись, Сенсома провел быструю серию ударов. Он не надеялся нанести этим хоть сколь-нибудь серьезный урон, он просто проверял способности противника.

Бескожий Демон не шелохнулся, пропустив первые два удара, оказавшиеся обманками, мимо себя, а после отбил последующие, используя лишь правую руку. Сенсома подпрыгнул, целясь ему ногой в лицо и изворачиваясь в воздухе для удобного проведения неожиданной атаки, но Демон, казалось, предвидел каждый из ударов, а потому с легкостью отбил их все.

Он не атаковал в ответ, но и не двигался с места. Данзо ошарашенно моргнул, на секунду теряя связь с реальностью — вот так отбить начальную атаку Сенсомы, вошедшего в Шестые Врата, мог не каждый. Вернее — так вообще никто и никогда не мог.

Но Математик темпа не снижал, даже когда все его удары были с легкостью отбиты. Клинок, молниеносно вытащенный из ножен, удобно лег в левую руку, а правая рука сложила печать. Его излюбленная связка из клинка и взрывающихся Земляных Стен могла закончить бой с незнакомцем всего за пару секунд, и даже сильнейшим шиноби приходилось держать ухо востро, когда он расходился на полную. По крайней мере, если Бескожий и дальше собирается так невозмутимо стоять перед ним, инициатива быстро перейдет к Сенсоме.

Мужчина без колебаний поймал клинок Математика двумя пальцами все той же правой руки, заключив его в настолько могучий захват, что Сенсома сразу же отпустил рукоятку, не собираясь тратить драгоценные мгновения на бесполезные попытки освободить меч. Но Демон тоже не собирался отпускать инициативу — он разжал пальцы сразу же, как только Сенсома перестал держать клинок, а после выбросил правую руку вперед, будто толкая противника.

Тот, конечно же, увернулся, сделав обратное сальто, однако так было лишь на первый взгляд…

Стена, полноценно выросшая за спиной Демона, рассыпалась каменным крошевом, будто вся чакра, заложенная в нее, мгновенно испарилась, а сам Сенсома почувствовал, что невидимая, но непреодолимая, сила схватила его целиком и, разгоняя, понесла назад.

Туда, куда указывала открытая ладонь Бескожего.

Стремительно, будто с силой брошенный кунай, Сенсома пролетел мимо своих напарников, ошеломленно наблюдавших за этой скоротечной, но яростной битвой! Данзо и Озин сглупили, проводив его взглядами, и Демон не преминул этим воспользоваться.

— Данзо! — вскрикнула Каруми, как только увидела начало движения красноволосого.

Юноши отвлеклись всего на долю секунды, но этой заминки ему оказалось достаточно для того, чтобы сократить расстояние между ними и впечатать свой кулак в живот Озину! Болезный шиноби согнулся пополам, а Демон продолжил свое движение, будто перетекая из одной стойки в другую и нанося мощный резкий удар ногой по Наоми.

Из всех, кого знали Наоми и Данзо, так мог двигаться только Сенсома.

И лишь это и позволило Шимуре достойно отреагировать и успеть сложить ручные печати:

— Стихия Ветра: Вакуумные Камни!

Девятнадцать тонких, но смертоносных, вакуумных снарядов вылетели из его рта на огромнейшей скорости, грозя просто-напросто раздробить ногу Демона. Одновременно с использованием техники — самой быстрой из всех имеющихся, Данзо отпрыгнул назад, давая снарядам разогнаться достаточно для того, чтобы даже прочнейшие камни, созданные мастерами Стихии Земли, не смогли бы их остановить.

Но Демон не собирался жертвовать своей ногой — он не только успел среагировать на нереально быструю атаку Данзо и избежать от нее урона, но еще и вновь изменил положение своего тела так, чтобы перейти к следующему атакующему движению. Все так же плавно, будто по шаблону. Все так же уверенно, будто предвидел каждый вздох своих противников.

Все так же грациозно, будто танцуя.

Последующая атака была нацелена на самого Данзо, и ни он, ни его напарники ничего не могли сделать, чтобы помешать врагу: Озин все еще не оправился от удара; Наоми только-только приняла защитную позицию, которая позволила бы ей парировать удар, который отменил Данзо; сам он еще продолжал выпускать изо рта вакуумные снаряды, а Каруми попросту не успевала что-либо сделать!

Но кулак Демона все же остановился. Замер, напряженный, в каких-то сантиметрах от лица Данзо. Всего на мгновение. А потом он упал вниз, проигрывая силовое противостояние весу Сенсомы, помноженному на ускорение, с которым он напрыгнул на него обеими ногами!

От такого мощного вертикального удара с земли поднялись пыль и листья, скрыв за собой всю группу коноховцев.

— Не расслабляться! — рыкнул Сенсома, вперивший свой взгляд вперед — туда, где, по ощущениям, находился Бескожий Демон, несмотря на пыль. — Он только начал…

— Кто он?! — откашлявшись спросил Данзо. — У тебя такое лицо, будто ты что-то знаешь!

Не дожидаясь ответа, он сложил печати и выстрелил стандартной атакующей техникой Ветра, мгновенно убирая окруживший их сор и давая возможность увидеть врага. Тот принял атаку так же спокойно, как до этого принимал удары Сенсомы — лишь выставил правую руку вперед, и ниндзюцу Данзо просто исчезло, будто он сам его отменил.

— Я не уверен до конца, — отозвался Сенсома. — Нужно все тщательно проверить. Но ощущения от него такие же, как от одного моего знакомого. От учителя…

Данзо не потребовалось много времени, чтобы понять, о ком говорит Сенсома.

— Не может быть, — прошептала Наоми одними губами, вспоминая о давней миссии по поиску Миямото Мусаси, в которой они сошлись в битве против одного из Богов Шиноби. — Мадара?

Невозмутимый красноволосый мужчина, прозванный на всех фронтах Бескожим Демоном и считающийся сильнейшим из всех возможных врагов на этой войне, внезапно расхохотался во весь голос. Он смеялся, а Наоми, Данзо и Каруми непроизвольно делали шаги назад. Этот смех, эта уверенность, ощущение силы от этого человека и его слава и так могли напугать кого угодно, но слова Сенсомы о том, что это может быть легендарный лидер клана Учиха будто перекрыли все остальное. Все в мире. Ибо нет в мире шиноби большей беды, чем сойтись в бою с Падшим Богом Шиноби.

Сенсома же нахмурился больше прежнего — этот смех не был похож на смех Мадары, как и голос. Техники и глаза тоже. Почти ничего, кроме примерной схожести фигуры, не указывало на то, что противник — легендарный Учиха, но почему же так яростно бьется сердце в груди и почему то самое хваленое предчувствие шиноби Сенсомы во все горлокричит, что он уже сражался с ним?

Что за монстр стоит перед ними?

— Техника Призыва, — Бескожий Демон сложил печати.

— Учитель?

На поле боя появилось новое действующее лицо — мальчик, лет девяти-десяти, с такими же красными волосами как и у Демона, но, конечно, гораздо более короткими. Он был одет в простую, но удобную одежду, явно сделанную на заказ для шиноби, но не носил протектора Скрытого Селения (впрочем, как и сам Демон).

— Ребенок? — удивилась Каруми и сделала шаг вперед. — Мальчик, ты…

— Убей ее, — перебил девушку Демон, даже не смотря на ученика. — Справишься, и я научу тебя новой технике.

— Какой же? — мальчик с живейшим интересом посмотрел на Узумаки, запнувшуюся на полуслове.

— Вот этой. Стихия Огня!

Сенсома не дослушал название техники, сразу же начав складывать ручные печати в надежде успеть выставить защиту, достаточную для сдерживания атаки противника. Данзо, Озин и Наоми тоже присоединились, прекрасно осознавая, что Демон никак не может быть слаб в ниндзюцу с его огромными запасами могущественной темной чакры.

Которая, к слову, тоже не была похожа на чакру Мадары…

Неизвестная техника Стихии Огня с грохотом и треском влетела в целую кучу Земляных, Воздушных, Водяных и, на удивление, Стальных Стен, успешно уничтожив большую их часть. Нереально сильная — она заставила коноховцев задействовать почти весь свой арсенал и огромное количество чакры. Но, как бы то ни было, атаку удалось сдержать.

— Будет сделано, учитель! — донесся восторженный детский возглас оттуда, где стоял Демон в момент атаки — из-за поднявшегося пара от соприкосновения Водных и Огненных техник, а так же из-за не разрушенных до конца Стен, врагов видно не было.

— Дайте секунду, — попросил Сенсома и тут же начал складывать печати. — Техника Призыва!

Коноховцы удивленно распахнули глаза, отступив на шаг, когда рядом с ним неожиданно появился…

— Медведь? — выдавил из себя Данзо.

Призванный зверь бросил на парня осуждающий, совсем человеческий, взгляд и тонко вздохнул:

— Еж я. Еж!

Коноховцы вздрогнули от неожиданности, а Сенсома положил руку на спину «ежа».

— Соник, есть дело, — он напряженно всматривался вперед. — Нужна твоя скорость, чтобы прикрыть их.

— Собираешься бездумно бежать в атаку и сражаться, пока я буду защищать эти подушки для иголок? — зверь фыркнул, но тут же стал серьезен. — Ты напряжен.

— Враг силен и опасен. По-настоящему опасен, Соник. Если мои подозрения, не дай Ками, верны, то даже вся эта война может вскоре отойти на второй план. К тому же, я обещал друзьям, что защищу их.

— Выполнять обещания — самое лучшее проявление взаимности, — кивнул Соник. — Конечно же я помогу им выжить. Самому помощь не нужна?

— Я постараюсь не сдохнуть. Мне всего лишь нужно убедиться, что это — не Мадара, или понять обратное. Данзо. Ты поймешь, когда я открою Восьмые Врата…

— Разве ты уже можешь? — удивился Шимура.

— Может, — за Сенсому ответила Наоми и пояснила, видя вопрос не только в глазах Данзо. — Я получила полную информацию о событиях в Узу, Сенсома. Я знаю все.

— Тем лучше, — кивнул перерожденный. — Если я открою Врата Смерти, это будет значить, что враг — Мадара. Если это произойдет — бегите со всех ног и постарайтесь увести армию. Мы не можем позволить ему выиграть эту битву.

— А как же ты?

— Врата Смерти названы так не случайно. Но я не знаю, смогу ли я победить, если это действительно он. Все запутанно…

Из-за ближайшей Стены, оказавшейся Стальной, вылетел тот самый мальчик, которого призвал «Демон-Мадара». Быстрый настолько, что даже опытному Данзо поначалу было тяжело за ним уследить. Он сложил печати на бегу и выплюнул в пятерку шиноби и одного ежа огромный Огненный Шар, сила которого выдавала в нем, по крайней мере, мастера Стихии Огня.

Не такого, правда, сильного, как Мадара…

Второй Огненный Шар, еще больших размеров, вылетел из леса за спинами отряда, а после еще восемь техник Огня, под завязку наполненных чакрой, буквально окружили коноховцев, прожигая и поджигая лес.

В небе сверкнула молния. Пошел дождь.

Сенсома, войдя в Седьмые Врата, просто пробежал оставшиеся после защиты Стены насквозь, ломая особо прочные голыми руками! Его меч был утерян, но сейчас это было не важно, ведь ему предстояло сосредоточиться на кулачном ближнем бою и заставить Бескожего Демона показать все, на что он способен.

Мужчина ждал его все там же. Он не сделал ни единого шага с того места, с которого атаковал отряд неизвестной огненной техникой.

Но теперь ему пришлось.

Сразу определив, что Сенсома усилился, он встал в серьезную боевую стойку и сделал два шага назад. Математик бросился к нему напрямую, по пути успев сложить печати и послать вперед себя Земляного Дракона, покрывшегося разгорающимися фуин. Шаги «Демона-Мадары» были обманкой, и он тут же вернул себе расстояние, быстро прыгнув прямо в каменное чудовище, сформированное техникой Сенсомы! Его простой удар правой разрушил целостность Дракона, а фуин-взрывы одновременно потухли, потеряв всю свою чакру от одного его касания.

Мадара так не умел. Но так вообще никто не умел.

Сенсома влетел в противника с помощью классической стойки из бокса и быстро провел серию серьезных, не примерочных, ударов. Демон ответил умелыми блоками и сам перешел в нападение. Математику даже не нужно было считать — он и так превосходил своего противника по физическим параметрам, благодаря открытым Седьмым Вратам, однако он все равно принялся раскладывать стиль врага по полочкам и «решать его», будто задачу.

Привычное дело, но сейчас он чувствовал необъяснимое напряжение. Проводя десятки атак, плавно сменяя стойки и дерзко подставляясь под удары так, чтобы всегда иметь возможность контратаковать, он изо всех сил считал движения Демона и их шаблоны, в надежде не увидеть в них знакомых ноток стиля Мадары. Уровень сил Демона не важен — даже на самых сильных шиноби в мире можно найти управу.

На всех, кроме двоих, за всю историю.

Но счет ничего не давал — движения Демона были выверенными, точными, умелыми, но они не могли выдать в использующем их Мадару, как не могли сделать и обратного. Более того, он будто стал быстрее и смог даже несколько раз ощутимо задеть Сенсому!

— «Ничего не понимаю!» — лихорадочно соображал Математик, проводя подсечку. — «Это тайдзюцу странное… Оно не использует принципы Томое Учиха, но будто требует предугадывания движений. Что мне делать, если это не Мадара? Или что мне сделать, если это, все же, он? Черт! Я слишком много отвлекаюсь!»

Сосредоточившись сразу после того, как подумал об этом, Сенсома пропустил быстрый правый хук в челюсть. Он не заметил обманки, а точнее — ее закрывала собой другая обманка, которую, в свою очередь, закрывала третья и так далее.

— «Микродвижения!» — догадался он. — «Он использует ту же тактику, которую я использовал против Ката Томое! И это мешает считать настолько, что вносит дезинформацию. Неужели это действительно он?!»

Полностью додумать и сформировать свою мысль Сенсома не успел — Демон вновь выставил свою руку вперед, и вновь неведомая сила потащила все ускоряющегося в полете парня назад, ломая его телом деревья и буквально давя на него самой гравитацией!

Отбросило его недалеко, однако фору Демону это все же дало, чем он и воспользовался.

Мальчик из Призыва, назвавший Демона своим учителем, ловко парировал атаки Данзо в ближнем бою, и Сенсома с ужасом осознал, что ребенок использует Врата. Самые Первые, дарующие владельцу возможность использования стопроцентного потенциала своего тела. Более того — держаться против опытного джонина Конохи, не давая его напарникам реализовать численное преимущество ему помогали теневые клоны и…

Шаринган с двумя Томое.

Вот мальчик напрыгивает на Данзо, попутно бросая четыре сюрикена в Каруми. Девушка отбивает железки, но на этом атака не заканчивается и, дождавшись, пока Шимура уйдет в защиту, маленький Учиха мгновенно оказывается прямо напротив Узумаки! Каруми бьет ногой с разворота, предупреждая нападение мальчика, но тот, читая ее движения с помощью додзюцу, легко пропускает атаку над головой и подпрыгивает, занося руку с кунаем над головой.

Девушку спасает Соник, всем своим массивным телом впечатавшийся в ребенка, и отбросивший его этим на целую сотню метров. Наоми тут же оказалась рядом с «тетушкой», сразив клона, мешавшего ей до этого, и быстро начертила вокруг них какое-то фуин.

Рисунок мягко засветился, образовывая крепкий барьер, но в него тут же прилетел кулак Демона, буквально смявший защиту! Отвлекшийся на помощи Данзо с клонами и стремительно возвращающимся оригиналом, Соник не успевал защитить девушек, а больше никто и не смог бы поспеть за сильнейшим врагом на всех фронтах.

Или все-таки мог?

Глаза Озина вспыхнули. Правый принял оранжево-синий цвет и узор калейдоскопа со знаком «Х» посередине, а левый стал темно-зеленым и в нем нарисовался узор, похожий на перекрестие прицела, с неровными волнистыми линиями. Парень тут же приложил руки к земле, и прямо между Демоном и красноволосыми девушками воздвиглась самая настоящая песчаная стена!

Враг отпрыгнул, замявшись и потеряв инициативу, но долго стоять ему не пришлось — земля под его ногами вздыбилась, и оттуда вырвался небесно-голубой пар, тут же взорвавшийся и выкинувший из себя человека. Мальчик-Учиха, вновь насевший на Данзо, отступился, будто споткнулся обо что-то, и тут же был проткнут в правое плечо стальным копьем, выросшим из-под земли прямо позади него!

— Цубаки, — будто выплюнул «Демон-Мадара».

Сенсома вернулся к отряду, и они перегруппировались, оставив Наоми и Каруми позади, давая им возможность распаковать лечащие фуин и фуин-хранилища чакры, Сенсому выставить вперед, для того, чтобы не дать врагам напасть быстро и неожиданно, а посередине оставить Озина и Данзо, дабы дать им комфортно использовать ниндзюцу.

— Цубаки, Озин? — Сенсома сплюнул кровь. — Ты из клана Цубаки?

— Меня изгнали почти сразу после моего рождения, пха!.. — парень вытер кровь тыльной стороной ладони и вытащил из-под плаща пояс с мешочками, идентичный тому, что носила Наоми. — Кхе-хке… Старики-старейшины — тупые ублюдки, оставили меня подыхать. Все бы ничего — сдох бы и сдох, но сестрица сжалилась надо мной. Ее тоже изгнали. Ей пришлось тяжело…

— Короче, ветка ты сухая, — оборвал его Соник, пристроившийся сбоку от Сенсомы. — У нас тут битва.

— Если короче, то я должен Мито-сама, — Озин вновь закашлялся. — Она нас спасла. По гроб жизни должен. У меня приказ — быть подчиненным Наоми-сама. Я его выполняю.

Сказав это, парень высыпал из каждого мешочка по три таблетки и тут же принял их все разом, запив свежесотворенной с помощью техники водой. Наоми вздрогнула, прекрасно понимая, насколько сильным будет действие всех препаратов сразу, да еще и в таких количествах.

— Если я не сдохну, то через половину часа упаду без сил, — поделился Озин вполне здоровым голосом. — Эй, пацан с разноцветными глазами, сколько ты еще можешь использовать свое тело в этом режиме?

— Если не открывать следующие Врата — минут сорок, — ответил Сенсома, следя за тем, как ученик «Демона-Мадары» перевязывает свою рану. — Есть план?

— Простой и надежный. Сражайся. Просто пойди туда, забыв о всяком прочем дерьме. И ежа этого долбанного с собой захвати. Мы справимся с тем мелким ублюдком, а потом поможем тебе с перебинтованным мудаком. Главное — дождись нас.

— Я буду в авангарде, — Данзо вышел вперед и криво усмехнулся, на удивленный взгляд Сенсомы. — Знаешь, вы с Хирузеном просто бесите своей силой. Я тоже должен себя показать.

Ветер вокруг него будто спрессовался и закружил листья и капли дождя. Он напрягся, но Озин, раскусивший его технику, положил руку ему на плечо и добавил немного своей чакры. Имея в арсенале такой уникальный геном как Стихия Воздуха (так же отличающаяся от Стихии Ветра, как Стихия Песка от Стихии Земли), он смог направить потоки чакры Шимуры в нужное русло и обезопасить его тело, хотя основную работу, конечно же, делал Данзо.

Сенсома и девушки пораженно наблюдали за рождением третьего в мире нинтайдзюцу. Нинтайдзюцу Стихии Ветра.

— Это добавит стабильности, — прокомментировал Озин, отпуская Данзо. — А у тебя кишка не тонка.

— Спасибо, — парень усмехнулся и подмигнул Каруми, смотревшей на него во все глаза. — Мы еще повоюем.

Наоми вздохнула и протянула своей родственнице пузырек с водой:

— Если дело будет совсем плохо — выпей. Это — Вода Героев из Деревни Водопада — Амаки-сан изучал ее свойства. В ней еще кое-что намешано, так что она не окажет смертельного действия. Хотя сразу пить не советую — потом будешь неделю в больнице лежать.

— Похоже ставки повысились, — усмехнулся Сенсома. — Тогда насчет «три». И раз…

Сказав это, он тут же бросился на противников, конечно же наблюдавших за ними и конечно же читающих по губам. Его маленькая уловка не сработала, но он и не особо на нее рассчитывал, больше надеясь на свою скорость и на скорость Соника. Еж не отставал, двигаясь так же быстро, как и Сенсома в Седьмых Вратах.

— «Просто сражаться и не думать ни о чем? Даже если это Мадара — ему конец!»

* * *

Мадара усмехнулся, глядя на то, как морщится от боли Карума — самоуверенный мальчишка думал, что эта битва будет простой. Хотя, конечно, стоит признать, что для своих лет он отлично сражался с помощью Врат, Шарингана и теневых клонов. Конечно, иногда его приходилось подстраховывать с помощью Огненных Шаров, которые запускались специально созданными для этой цели «пешками», но даже так — показатель был очень и очень не плох.

Пешками Мадара называл шиноби, захваченных под контроль с помощью черных приемников. Особо сильных джонинов таким образом не захватишь, но на «середнячках» все работало отлично, так что, немного подготовившись перед битвой, Мадара получал возможность сыпать различными техниками по врагу из нескольких контролируемых тел. Они, конечно, были стационарны, да и запас прочности имели небольшой, но ведь и ему совсем уж многого не надо.

Конкретно этих — шестерых шиноби Скрытого Облака, Мадара захватил еще когда был на фронте с Молнией. Они были расставлены так, чтобы надежно контролировать место сделки с Мизукаге. Ну, как сделки — Мадара просто планировал отдать старому Бьякурену отобранный им же самим инструмент. Оружие.

Биджу.

Треххвостый мог пригодиться для сделок с Облаком, но у них и так все шло неплохо, а вот Туману возвращение блудной черепахи очень помогло бы. Усилить Великих Противников и позволить им уничтожить Лист — вот главная цель, которую преследовал Мадара в этой войне. Сейчас ему нужно полностью освоить возможности Риннегана и «подготовить почву» в мире для того, чтобы, после перерождения, стать его полноправным Богом.

Да, Мадара не тешил себя глупыми мечтами — в этой жизни стать всемогущим ему не суждено, но ведь никто не запрещал ему использовать вторую жизнь. Глаза Бога — Риннеган, позволяли возвращать души умерших в их тела. Для этого, конечно, нужно будет пожертвовать чьей-то жизнью, но уж найти человека, жизнь которого не жалко будет обменять на свою, в этом мире не сложно.

Тут все такие, на самом деле.

Ну, а после своего перерождения, он пожнет плоды труда своих последователей, коих уже насчитывается несколько десятков. Буквально — он вернется в уже подконтрольный ему мир. Надежно и эффективно — лучше так, чем яростно и безрассудно пытаться сделать что-то на ходу, как он хотел сделать тогда, когда проиграл Сенсоме…

— Сенсей, они наступают, — подал голос Карума.

— Я вижу, — ответил Мадара, возвращаясь в реальность. — Твое задание все еще активно — действуй.

Мальчик кивнул и растворился в Шуншине. Делает успехи — так виртуозно обращаться с Телесным Мерцанием не мог даже сам Мадара, что уже говорило о его недюжинном таланте. Скорость — его главное оружие и преимущество.

Сенсома приближался. Стремительно и неотвратимо. Его личный Призыв не отставал. Забавно — еж размером с медведя и скоростью гепарда. Опасная зверушка, но что она сможет противопоставить ему в ближнем бою?

Сенсома прыгнул, целясь в голову, а его Призыв, наоборот, согнул лапы, бросаясь Учихе в ноги. Атака сразу по «двум этажам» — классика. И эту классику Мадара знал даже лучше Математика.

— «Звучное имя,» — думал Мадара, отбрасывая бывшего ученика с помощью гравитации назад, а ежа встречая пинком ноги. — «Ему очень подходит.»

Сенсома вновь полетел назад, но его Призыв вовремя это заметил и своим телом остановил контрактника, нейтрализуя воздействие техники Риннегана. Неважно — Мадара бросился вперед, почти физически чувствуя, как напрягается Сенсома в Седьмых Вратах. Да — Врата Удивления даруют ему силу сражаться в тайдзюцу даже лучше, чем прославленный Бог Шиноби, но только лишь потому, что он не использует Сусаноо. Ему нельзя. Не в этой битве. Если Сенсома окончательно убедится, что его противник — бывший учитель, он может войти в последние Врата, а этого допускать нельзя.

Мадара не боялся Восьмых Врат — в крайнем случае он всегда успеет отступить, но тогда этот фронт можно будет списывать со счетов — Математик легко уничтожит большую часть армии Страны Воды за то короткое время, что его тело будет способно функционировать. Так что — нельзя. Сейчас нужно всего лишь измотать противников, убить парочку и дать Каруме почувствовать вкус настоящей битвы. А потом можно будет оставить им подарок и уйти, ничего не потеряв, но ослабив силы Огня здесь на порядок.

Хотя, судя по силе Математика, на два порядка…

Сенсома стал увереннее и быстрее — сказывался его стиль боя, позволяющий ему с каждой секундой сражаться все эффективнее и эффективнее. Подсечка, удар коленом, удар головой — Мадара еле-еле успевал предупреждать и ставить блоки на все атаки парня. Ладно, не на все — из-за постоянно мешающего ежа приходилось отвлекаться и пропускать удары, но благодаря Пути Асуры, физические повреждения были не так критичны для бывшего Бога Шиноби.

Но еж мешал, а потому, нахмурившись, Мадара вырастил из своей спины длинную и гибкую металлическую пилу, которой со всей силы ударил Сенсому. Парень закрылся, а Учиха, тем временем, протянул руку в сторону Призыва и активировал Путь Дэвы.

Поначалу ежа-переростка потащило назад, как это случалось и с Сенсомой, но потом он неведомым образом перешел в нематериальное состояние и… остался на месте! Не сдвинулся, хотя Мадара воздействовал на него напрямую настолько сильно, насколько это вообще возможно!

Пользуясь заминкой противника, Сенсома нанес удар…

Апперкот, хук слева, джеб — бывший ученик бил резко и точно — в лучших традициях своих излюбленных стилей, которые придумал еще в раннем детстве, а потом совершенствовал вместе с Мадарой и дальше. Несмотря на мощнейшую от рождения чакру, на тренированное тело, улучшенное клетками Хаширамы, и на примесь чакры Риннегана, качественно усиляющую его мощь, Мадара не мог ничего противопоставить бывшему ученику, начавшему свою связку удачных ударов. Слишком хорош в тайдзюцу был парень и слишком много опыта имел, для того, чтобы даже Бог Шиноби пасовал перед ним в его основной специализации.

Но это дела не меняло.

Использовав Продвинутую Замену, возможную только благодаря черным приемникам, Мадара поменялся местами с одним из «пешек», подставляя его под сокрушительные удары Сенсомы. Не важно насколько быстро отреагирует парень на его трюк — он уже находится к его слабому отряду ближе, чем необходимо.

— «Обуза и слабаки», — подумал Мадара, влетая в четверку шиноби Огня.

Дочка Хаширамы была неплоха, но в тайдзюцу ей с ним даже рядом не стоять. Внучка Узукаге была еще хуже по всем параметрам, кроме громоздких фуин, но кто ей даст ими пользоваться в бою? Хмурый парень из клана Шимура, активировав своей нинтайдзюцу, был неплох, но он слишком отвлекался на Каруму, все еще пытающегося подобраться к своей красноволосой цели. А Цубаки…

Цубаки отреагировал мгновенно, в чем ему явно помогли разноцветные глаза, определенно являющиеся додзюцу. Одно из них Мадара даже знал — Миномеомицу — Зеленый Глаз Пристального Взгляда. С Шаринганом, конечно, не сравнится, но разницу в точности и расчете времени нивелирует однозначно.

Волна песка отрезала Мадаре путь к напарникам Сенсомы, а стальные штыри, выросшие прямо из-под его ног, затруднили проход настолько, что пришлось останавливаться и разрушать их голыми руками. Цубаки воспользовался и этим — краткой заминкой, вызванной необходимостью сломать парочку металлических палок — в Мадару на огромной скорости полетели сюрикены, созданные с помощью Стихии Стали и подожженные Стихией Огня. Отбить их труда не составило, но вот Стихия Воздуха, неожиданно усилившая пламя, опалила лицо легендарного Учихи, заставляя на мгновение потерять врага из виду.

Мадара усмехнулся — давно он не испытывал настоящей радости от битвы. Сенсома, немного, но, превосходящий его в ближнем бою, паренек-Шимура с нинтайдзюцу, девчонки, явно принявшие какой-то наркотик и ставшие сильнее и этот молодой Цубаки, отлично использующий весь свой арсенал геномов и предупреждающий почти каждую атаку Учихи.

Как интересно!

Использовав Путь Дэвы на себе, одновременно с этим Путем Асуры уменьшая свой вес, Мадара молниеносно оказался всего в шаге от Цубаки! Парень бил издалека и использовал только ниндзюцу, так что в ближнем бою у Мадары явное преимущество.

Широко оскалившись, Учиха нанес юноше с десяток мощных ударов, отчетливо слыша как трещат его тонкие слабые кости. С удивлением Мадара понял, что этот Цубаки болен — слишком слаб для шиноби физически, хотя и обладает мощной чакрой. Шимура дернулся к нему, а Узумаки прикрыли парней от Карумы, но Мадара просто-напросто поглотил чакру из нинтайдзюцу парня и пинком отправил его в полет. Теперь Цубаки…

Но парень вновь удивил, мгновенно покрывшись густой и жирной тьмой, будто липким черным маслом, и тут же атаковав Учиху в ближнем бою с помощью отростков, сотканных из этой самой тьмы!

Превратившись в существо, похожее на джинчурики при неполном высвобождении чакры Биджу, паренек начал скакать вокруг Мадары, цепляя его щупальцами и отростками, а так же вечно плюясь темными пулями. Учиха уходил от атак, но вечно так продолжаться не могло — слишком уж медленен был, по сравнению с Мадарой (и, особенно, Сенсомой) этот Цубаки, даже используя странный темный геном, так что Учиха уверенно и быстро загнал его, по пути не просто избегая атак красноволосых девчонок, но еще и поранив их.

А потом в него влетел Сенсома.

Удар был настолько сильным, что Мадара чуть было не активировал Сусаноо. Он потянулся было мыслью к пешкам, для того, чтобы провести замену, но обнаружил, что все они оказались уничтожены! В запале сражения бывший Бог Шиноби не заметил, как его ставшие бесполезными «солдатики» погибали один за другим от рук быстрого и сильного Сенсомы и его напарника — Призывного ежа.

Теперь они с Карумой остались вдвоем.

— Я все еще ее не достал, сенсей, — тяжело дыша сообщил мальчик, как только они с Мадарой отпрыгнули на пять шагов от отряда коноховцев.

— Вижу, — спокойно ответил Мадара, оценивая силы врага.

Все они были измотаны. Даже Сенсома, не получавший в этой битве особых повреждений, слишком уж долго использовал Врата — его тело должно было вот-вот отказать. Цубаки вернул себе привычную форму и тяжело закашлялся — ему в строю осталось стоять даже меньше, чем бывшему ученику. Шимура, состроив самую мрачную рожу в мире, прикрывал собой девушек, пострадавших меньше всех, а потому самых боеспособных.

Хотя и Карума с Мадарой поистратились. Пешек Мадары больше нет, чакры потрачено изрядно на способности Путей Дэвы, Асуры, Преты и Зверя, да и тело начинает болеть — не ото всех атак Сенсомы уберегло его изменение и механизация. Все же, без Сусаноо они с Сенсомой были примерно равны, пока он использует Седьмые Врата, а тут еще и Призыв этот и Цубаки… Без Риннегана в бой можно было вообще не идти. Карума же сильно измотан — сильнее любого в этом сражении. Ну, для первого боя это даже похвально.

— Уговорил, — Мадара оскалился, ни к кому конкретно не обращаясь. — Техника Призыва!

За его спиной, вызвав огромное белое облако, оглушающе взвыл Треххвостый Биджу.

* * *

— Вот теперь нам точно хана, — устало выдохнул Озин и плюхнулся на задницу. — Если убежим, эта тварь может убить больше солдат, чем шиноби противника, но если останемся…

Сенсома и Соник перенесли напарников чуть подальше от призванного Демоном монстра из чакры, так что у них в запасе было несколько минут разговора. Эти минуты неожиданно увеличились, когда на поле боя прибыл штурмовой отряд джонинов Огня. Не разобравшись в ситуации, они атаковали Треххвостого, и теперь гигантская черепаха крушила силы союзников, пока отряд готовился к новой атаке.

— Мы с Каруми сможем его запечатать, — решительно сказала Наоми. — Нам нужна будет чакра и время, но мы справимся.

— Запечатать? В кого же, Наоми-сама?

Вместо ответа девушка активировала фуин на своей одежде, и прямо перед ней из печати появилась та самая бочка, которую использовали Золотой и Серебряный братья при нападении на Узушио.

— Дайте время, — повторила Наоми. — Отвлеките Демона и его ученика, и мы сможем закрыть зверя.

— Уверена? — Данзо спросил у Наоми, но посмотрел на бледную Каруми.

— Мы обязаны это сделать, — ответила любимому единственный генин в отряде. — Может быть в битве от меня мало толку, но в печатях я разбираюсь даже получше Наоми.

— Тогда идем сейчас, — скомандовал Сенсома, не отрывая взгляда от поля битвы. — Воспользуемся тем, что джонины отвлекают их. Объединимся и сразим их наповал.

На его плечо легла чья-то рука.

— Эй, Сенсома, — заговорил Данзо. — Я… Я возвращаю тебе твое обещание. Просто… Просто не сдерживайся. Я сам защищу наши жизни. Ты лишь должен одолеть этого ублюдка.

— Хорошо, — Сенсома не обернулся. — Тогда я сделаю это…

Они бросились к врагам, которые не просто успешно противостояли джонинам — они играли с ними. Демон уверенно противостоял сразу четверым шиноби, а его ученик, между тем, резал исподтишка тех, кто уделял слишком много внимания Треххвостому, буквально раскидывающемуся техниками Воды, Пара и Льда.

Сенсома и Соник отделились от основного отряда и тут же направились к Демону. Наоми и Каруми приняли позы для медитации, прикрыв себя простеньким барьером, необходимым для сохранения сосредоточения. Данзо и Озин встали рядом, готовые дать отпор любому противнику.

Биджу вновь заревел и уставился своим единственным открытым глазом на красноволосых девушек. Что бы они ни делали — он почувствовал угрозу, исходящую от них.

— Соник, мне нужен господин Теро, — выкрикнул Сенсома, заметив, как Треххвостый смотрит на Наоми и Каруми. — Срочно!

— Я отзовусь, — выдохнул еж неохотно. — Ты прав — я ничем не помогу тебе с этой черепахой. Призывай его через две минуты — я как раз все ему передам. И… удачи тебе, иголка.

— Увидимся, — улыбнулся Сенсома. — До скорого!

Соник исчез в облачке дыма, а Сенсома оказался прямо перед Биджу в гордом одиночестве. У него было время, пока Бескожий Демон занят джонинами сил союзников — сейчас между монстром из чакры и Наоми, Каруми, Данзо и Озином стоял только Математик. Сенсома усмехнулся.

Математик Боя, как-никак!

Резко подскочив к низко опущенной морде зверя, он просто и без затей ударил по ней, вложив в кулак всю свою силу и на ходу активируя Печать Силы Сотни, чем еще больше усилил удар! Черепаха отшатнулась, будто ее ударил кто-то, равный ей по габаритам, а после заревела так сильно, что это могло считаться техникой Звука, причем далеко не слабенькой!

Но Сенсома не отступал, даже тогда, когда массивная лапа зверя на огромной скорости врезалась в него. На секунду он остановился, полностью обращаясь в камень, но уже через мгновение он вновь нанес сокрушительный удар по Биджу, но уже не по морде, а по бронированной спине.

Монстр упал всем своим массивным телом на землю, сотрясая ее.

— Хорошая черепашка, вот так… — негромко приговаривал сам себе Сенсома, отпрыгнув от зверя.

Треххвостый был неповоротлив и туп, но он не был слаб и хрупок, так что вставать после одного из мощнейших ударов Математика боя он начал еще до того, как упал! Однако, если наносить ему подобные удары раз за разом, он, как минимум, не сможет ничего сделать.

— Нет-нет-нет! Учитель сказал, чтобы ты этого не делал!

Маленький Учиха появился прямо перед Сенсомой. Избитый, уставший и раненый, он, тем не менее, был готов биться с кем угодно, по приказу своего наставника. Шаринган в его глазах почти потух, но его тело будто получило новый всплеск энергии, и опытный Сенсома понял, что мальчик впервые в жизни вошел во Вторые Врата…

— Просто уйди, — ответил он Учихе и тут же бросился вперед!

Красноволосый ребенок не собирался сдаваться, но сила Математика в Седьмых Вратах была попросту непреодолима для него. На каждый его выпад он отвечал сложным блоком, который перенаправлял всю силу его удара обратно, а каждой хитрости он не давал расцвести еще в самом начале, почти до ее применения!

Карума, думавший, что сможет-таки дать бой бывшему ученику своего мастера, поспешил отступить. Благо, Сенсома даже и не думал преследовать уже достаточно побитого ребенка.

— Он станет проблемой… — из-за долгого боя на пределе возможностей, мысли Сенсомы путались и скакали, будто он был пьян, а поэтому он не нашел ничего лучше, чем доверительно обратиться к Треххвостому. — Но это ведь будет потом. Сейчас наша проблема — ты. Так что… Техника Призыва!

Гигантское, такое же, как и то, что сформировал призыв Треххвостого, облако, закрыло парня всего на миг, а потом развеялось, являя миру огромного ежа белого цвета.

Господин Теро — владыка Гигантского Леса, прибыл на поле боя.

— Би-и-иджу? — потянул еж, оглашая окрестности своим голосом. — Я чувствую его ненависть и страх, но это не то, что он на самом деле хотел бы ощущать. Могущественный, древний, но такой слабый и глупый. Эта черепаха нуждается во взаимности, Сенсома-кун.

— Полагаюсь на вас, Теро-сама, — улыбнулся Сенсома, ощущая, как силы покидают его. — Я должен заняться последней проблемой, так что оставляю вас одних.

— Ступай, мальчик, я разберусь здесь, — колючки Теро выросли, став похожими на оные у дикобразов. — Подходи, Санби. Посмотрим, как ты будешь взаимен к моим атакам. Может быть, я даже дам тебе победить…

Сенсома уже не слушал голоса белого гиганта, на всех парах направляясь к Демону. Благодаря поддержке Озина, джонины Огня смогли задержать красноволосого достаточно для того, чтобы у Математика было время вернуться к бою с ним, однако, большая часть шиноби, сражавшихся с ним, уже была тяжело ранена, а оставшиеся мертвы.

Перерожденный как раз успел спасти от верной гибели последнего, послав четырех Земляных Драконов с фуин перед собой.

— Эта битва уже проиграна, — неожиданно заговорил Демон. — По крайней мере, вам не победить.

— Заговорили, учитель, — осклабился Сенсома, блефуя. — А я уж думал, что вы будете играть эту роль до конца.

— Не понимаю о чем ты, Математик, — Демон повел рукой, и на Сенсому будто навалилась сама гравитация, не давая ему даже пошевелиться. — Но это и не важно. Уходи, пока цел.

Сенсома не ответил, мгновенно обращаясь в камень и возвращаясь обратно в нормальное состояние. Давление спало, а Демон удивленно моргнул — он не ожидал, что парню будет под силу сбросить действие его техники. Тут же ломанувшись вперед, Математик Боя начал свою атаку.

Когда-то давным-давно, Сенсома Томура готовился к бою с Мадарой Учихой и изучал все-все-все, что было про него известно. Исследуя записи и схемы клана Учиха о его излюбленных Ката, прокачивая колоссальные объемы информации, касающиеся его привычек и техник, он наткнулся на засекреченные записи клана Хьюга, предоставленные ему, конечно же, Сэдэо.

У каждого шиноби местоположение тенкецу — узлов чакры, отвечающих за ее циркуляцию и формирование любых техник, уникально. Оно даруется шиноби с рождения и не изменяется до самой смерти. Лишь одиннадцать тенкецу в теле каждого шиноби одинаковы, и восемь из них Сенсома назвал Вратами, способными усиливать своего владельца.

Тогда Сенсома и выучил точно местоположение тенкецу своего бывшего учителя.

— Восемь Триграмм: Шестьдесят Четыре Ладони!

Любой мастер тайдзюцу в мире шиноби знал про Мягкий Кулак клана Хьюга — величайший стиль ближнего боя. Узумаки, конечно, тоже изобрели нечто потрясающее, но их стиль можно эффективно использовать только тогда, когда чакра противника запечатана.

А Мягкий Кулак эффективен всегда.

Сенсома не принадлежал к Хьюга, а потому не мог испускать чакру так же эффективно, как и они, но ему хватило бы и того, что он умел. Он уже делал так в бою с Мадарой, и тогда у него что-то получалось. Так и сейчас — удары летели один за другим, будто из настоящего пулемета, а Сенсома исправно подавал свою чакру при каждом касании. Седьмые Врата позволяли делать все это настолько быстро, что Демон попросту не успевал реагировать!

Но на шестидесятом ударе он перехватил руку Сенсомы.

— Какой же бред, — он пристально посмотрел в глаза уже совсем ослабшего от Врат парня. — Твой Кулак для меня не мягок…

Не замахиваясь, он оправил Сенсому в полет прямо на Данзо, только-только отбившего очередную атаку от клона Карумы. Ускорившись, с помощью сил гравитации, он тут же оказался в шаге от Озина и впечатал его всем телом в барьер Узумаки, со звоном рассыпавшийся вокруг девушек, сосредоточенно запечатывающих зверя.

— Попробуй запечатать его одна, дочь Хокаге.

— Каруми! НЕ-Е-Е-Е-ЕТ!

Сенсома с распахнутыми от ужаса глазами мог лишь беспомощно наблюдать за тем, как ребенок-Учиха острейшим кунаем перерезал горло красноволосой девушке, распахнувшей глаза и вышедшей из транса только в тот момент, когда смертоносное железо пошло в ее плоть.

Техника распалась, Биджу победно взревел, как взревел и Данзо, который просто не успел спасти ее…

Казалось, будто ливень усилился — с такой болью стали ощущаться капли, падающие с неба. Бескожий Демон стоял неподалеку от них вместе со своим учеником, и Сенсома уже потянулся пальцем к сердцу, дабы дать им последний бой, но…

— Больше не увидимся, Математик, — попрощался мужчина. — Умри в бою.

И они исчезли в облаке дыма, призванные с помощью Обратного Призыва кем-то еще. Они исчезли, как исчезли и все шансы фронта на победу.

— УЧИХА-А-А-А! — кричал Данзо небу, рыдая и содрогаясь от рыданий.

— Кхе-кхе, — слабое покашливание Озина звучало как смешки. — Я свое отвоевал… Неплохо, учитывая, кхе!.. То, что я вообще должен был сдохнуть с самого начала… Сестрицу жалко — каждый год моей жизни делал ее уход из клана менее бессмысленным…

— Прости, Сенсома-кун, но твое время Призыва вышло! Соник и так слишком долго тут был! — извиняющимся тоном прогудел Теро, заваливая Треххвостого на панцирь напоследок. — Прости и…

— Прощайте, господин Теро, — хрипло выдохнул Сенсома, почти вышедший из Врат.

Битва с Мечниками, битва с Мизукаге и битва с самим Бескожим Демоном, проигранная в конце из-за того, что он оказался не Мадарой. Да — последняя атака Сенсомы забрала все его силы, и если бы Демон оказался Мадарой, то коноховцы бы смогли его победить. В любом случае, похоже, придется активировать Восьмые Врата… Тела уже не хватит на то, чтобы отвоевать фронт, но хоть друзей защитить он сможет.

Биджу дальше не пройдет…

Исчез в облаке дыма Теро, а вместе с тем и исчезло препятствие между монстром и остатками отряда. Еле двигаясь, Сенсома приподнял свое израненное тело и приблизил большой палец к сердцу.

— Нет, — тонкая девичья рука легла поверх его. — Не сегодня, Сенсома.

Он повернулся. Наоми смотрела прямо ему в глаза тем самым ясным и твердым взглядом, которым она смотрела на него в день их первого поцелуя. Тогда они тоже сражались вместе и тоже не могли победить, но тогда они были моложе и от исхода их битвы почти ничего не зависело в глобальном плане.

— У тебя есть муж… ребенок… — кровавые пузыри на губах Сенсомы мешали говорить — слишком сильный откат от Врат его ждал. — Ты должна выжить, Наоми…

— Должна! — девушка фыркнула, а взгляд ее стал холоден и презрителен. — Я всю жизнь должна. Должна клану отца и клану матери. Должна быть сильной, как отец, и умной, как мать. Должна быть примером. Должна-должна-должна! Я даже должна была пожертвовать своей любовью ради… ради всех! Но в первую очередь — ради тебя — того, кого я любила. Я была тебе обузой. Я должна была это сделать. Должна была выйти за Тороки — он хороший парень, но… — она всхлипнула и улыбнулась. — Должна была родить Цунаде… Я не жалею об этом. Только об этом… — девушка шептала, еле сдерживая рыдания. — И сейчас лишь она еще удерживает меня. Не держи меня ты, Сенсома… Я справлюсь, зная, что ты защищаешь деревню, в которой будет жить моя дочь. Зная, что ты доверился мне… Не держи…

— Ты не задержишь его, — перерожденный замотал головой, чувствуя, как из-за слабости не может даже нажать пальцем на сердце.

— А мне и не нужно, — она всхлипнула последний раз и, улыбнувшись, вытерла слезы. — Живи, Сенсома. Живи по своим правилам и не будь никому должен. Живи ради себя. Сделай то, чего не смогла я…

Крепко сжав его ладони в своих, а потом отпустив их, она встала и пошла в сторону Треххвостого. Биджу заметил ее и, взревев, бросился вперед с целью разорвать и уничтожить. Неостановимый, огромный, чудовищный и… страшный.

Только сейчас, лежа без всех своих сил, Сенсома понял, как страшен этот монстр. Как страшен был Бескожий Демон, способный прерывать чужие жизни одним движением руки. И даже его маленький ученик-Учиха был страшен, ведь в таком юном возрасте он мог убить кого угодно, лишь бы получить одобрение своего чудовищного жестокого учителя.

Сенсома был сильным, и пока он был сильным, ему было не страшно. Но сейчас он на мгновение понял, что ощущала та же Наоми, когда он сражался прямо перед ней с тем монстром на чудовищных скоростях. Возможно это — всего лишь кровоизлияние в мозг, заставляющее перерожденного чувствовать то, что он никогда бы не почувствовал самостоятельно, но…

— «Как же ей, должно быть, страшно сейчас», — отстраненно подумал он, глядя на крохотную, по сравнению с гигантской монструозной черепахой, красноволосую фигурку.

А Наоми встала прямо между ним и Биджу и сложила печати:

— Шики Фуджин!

Демон, безмолвно появившийся за ее спиной, протянул руки к Треххвостому, начавшему в страхе пятиться от чудовища, гораздо более темного чем он сам. Он схватил, казалось, само естество Биджу и начал поглощать. Однако, остановившись на пол пути, он застыл, не в силах удержать голой силы монстра просто у себя. Тогда Наоми развернулась.

Сенсома увидел, как иссохла ее кожа, как потрескались ее губы и как сильно кровоточили глаза, нос и уши. Дочка Первого Хокаге уже пожертвовала своей жизнью. Теперь осталось лишь довести дело до конца.

Демон, развернувшийся вместе с ней, радостно оскалился, завидев Сенсому и тут же протянул свои руки к нему. Перерожденный почувствовал, как вселенский холод начинает обволакивать его изнутри. Будто кто-то решил взять его душу и хорошенько ее раздвинуть, не взирая на ее протесты.

А после холод будто начал заполняться ледяной водой.

Звуки затихли, а мир поблек, будто Сенсома вновь стал видеть только в черно-белом спектре. Все застыло, и лишь Демон за спиной Наоми ширил свою довольную злую усмешку все шире и шире.

— «Защити их», — послышался голос Наоми. — «Я не смогу установить надежный барьер при его запечатывании, поэтому тебе придется самому справляться со зверем внутри тебя. Он не так плох, но ему потребуется время, чтобы стать неопасным. Так что ты должен будешь защищать, поначалу, мир от него. Защити их всех, Сенсома. Не потому, что должен, а потому, что хочешь. Я все вижу. Я знаю. Я понимаю тебя. Я не встречусь с отцом, так что… Если когда-нибудь окажешься в Чистом Мире, передай ему привет. И попроси у Тороки прощения за меня. И у Цуны… У всех-всех… И поддержи Данзо. Я говорю тебе не потому, что ты должен, а потому, что ты и так бы сделал это, но так получается, будто исполняя мою просьбу. Как будто я еще чуть-чуть жива… Прощай, Сенсома Томура.»

— «Прощай, Наоми Сенджу…»

Звук дождя вернулся первым, а за ним пришел вой. Но это был не вой зверя — это Данзо выл над телом Каруми. Озин что-то говорил своим слабым больным голосом, но Сенсома никак не мог разобрать слов.

А после в голове раздался ужасный нечеловеческий голос:

— ОПЯТЬ СМЕРТНЫЙ ПЫТАЕТСЯ УДЕРЖАТЬ МЕНЯ ВЗАПЕРТИ В СВОЕМ ТЕЛЕ. НУ И КТО ЖЕ ТЫ, ПОСМОТРИМ… ВТОРАЯ ЖИЗНЬ, СРАЖЕНИЯ… О-О-О-О… ТЫ ВИДЕЛ ОТЦА…

Услышав это, Сенсома окончательно потерял сознание.

Первая Мировая Война — давайте закончим эту войну

— Командующий, они здесь!

— Девушки мертвы…

— Этот парень при смерти, двое других… тяжелые!

— Сенсома-сан…

Перерожденный не видел ничего, кроме всепоглощающей тьмы, но он слышал звуки. Шум дождя, шелест листьев, голоса… Иногда звуки пропадали напрочь, и тогда он понимал, что потерял сознание. В такие моменты он чувствовал чей-то пристальный заинтересованный взгляд.

— Его чакра… она изменилась.

— Можете посмотреть?

— Да, командующий… Это… Это чакра Биджу.

— Значит Треххвостый теперь в нем… Усилить охранение и уменьшить количество часов сна. Мы должныспешить в Коноху!

Голос Мицуки Сенсома узнал, однако, несмотря на то, что он все слышал и почти все понимал, ответить командующему он не мог. Будто какая-то неведомая сила держала его тело в забытьи, пока разум бодрствовал. Но даже так Сенсома свое тело чувствовал. Однажды его начало жутко трясти, а температура вокруг повысилась…

— Оставь мне джинчурики, Ясягоро, и я даже позволю тебе уйти на этот раз.

— Прошу прощения, Мизукаге, но Сенсомы вам не видать.

— Тогда я тебя убью.

— Отступайте, Синидзи-сан. Постарайтесь довести до Листа как можно большее число солдат. Не медлите!

— Да, Синидзи, вали! Я останусь с этим придурком чтобы подольше задержать старика!

— Ваш ребенок, командующий… заместительница…

— Коноха достойна того, чтобы за нее умереть. Орочимару повезло — он проведет свое детство в ней.

— А мы сделаем так, чтобы война ему не мешала!

Смерти. Пусть отрезанный от внешнего мира и запертый в мире внутреннем, но Сенсома прекрасно чувствовал, как из жизни уходят сотни и тысячи людей и шиноби. Первая Мировая Война могла идти только до тех пор, пока Великие Противники не объединятся. Как только это случилось, «Война» превратилась в «Уничтожение».

У Страны Огня просто не было шансов выстоять против всего мира.

— Разве у нас есть шансы на победу?

— Опять ты за свое, Доон? Перестань ныть и охраняй господина Сенсому. Уже через два дня мы будем в Конохе.

— Думаешь, что там что-то изменится?

— Конечно! Это же Коноха! Хокаге-сама, клан Сенджу, клан Учиха и остальные — псам из Воды селение не взять!

— Псам из Воды — да, но не забывай об остальных. Великие Противники будут атаковать нас всем скопом…

— Уверен, Доон, Хокаге-сама что-нибудь придумает. Это же Тобирама Сенджу — величайший полководец в мире! Я слышал, что его гений даже больше, чем у его брата или Мадары!

— Слу-у-ухи…

Забытье не может длиться долго. Сенсома находился между сознательным и бессознательным состояниями, однако, вечно так существовать ему было не дано.

А может быть это привычка — всегда вскакивать, когда в помещении находится Тобирама?

Долгожданное полноценное возвращение в мир живых оказалось чрезвычайно болезненным. По ощущениям, все кости в теле будто были переломаны (хотя это было не так), голова гудела, как с сильного похмелья, а в области живота… Сенсома не смог бы точно описать то, что он чувствовал, но больше всего это было похоже на то, что его внутренние органы будто бы были заморожены. Нелетальный, терпимый, но неприятный холод внутри.

Окинув, по пробуждению, помещение взглядом, Сенсома отметил, что находится не в больнице — стены и потолок не были белыми, да и кровать, на которой он находился, была не больничной койкой — слишком широкая и удобная. Большая часть всего, что находилось в комнате, была деревянной: шкафы со сложной резьбой, тумбы и кресла причудливых форм и, конечно, стены и потолки тоже. И дверь…

Дверь, у которой стоял Второй Хокаге.

— Тобирама-сенсей!.. — Сенсома дернулся было встать, но тело все еще слишком сильно болело для того, чтобы делать резкие движения, так что он смог лишь сесть на кровати.

Сенджу не ответил, вместо этого вперившись взглядом в глаза ученика. Ни признаков одержимости, ни помешательства, ни даже страха — лишь легкая обеспокоенность и радость от того, что он видит учителя.

Тобирама тяжело вздохнул:

— Это сложно, Сенсома. Сложно подобрать слова. Тебе, я думаю, тоже.

Он замолчал, давая Сенсоме осмыслить сказанное. Сложно. Действительно сложно начать подобный разговор. Тяжело даже просто спросить: «Как ты?», потому что это, в конце концов, чертовски глупо. Можно, конечно, сделать вид, что ничего из произошедшего не приходится тебе близко к сердцу и провести полностью отстраненный и холодный опрос, потребовать доклада. Но это тоже не выход.

— Я… — Сенсома судорожно вздохнул, будто собирался прыгнуть в ледяную воду с головой. — Мне очень жаль, Тобирама-сенсей.

— Жаль? — задумавшийся о чем-то своем Хокаге вернул свое внимание ученику. — И о чем же ты жалеешь, Сенсома? О том, что твои товарищи погибли? Или о том, что фронт оказался проигран? А может быть ты жалеешь о том, что стал джинчурики?

— Обо всем, — Сенсома грустно улыбнулся и помотал головой. — Вы простите, но я прекрасно вижу, что вы не злитесь. Своим тоном вы просто хотели меня встряхнуть. Пожалуй не нужно этого делать — я осознал все еще до того как отключился. Наоми и Каруми… и Озин… они мертвы.

Тобирама не ответил, все так же сверля Сенсому тяжелым взглядом алых глаз. Тот ответил и с огромным удивлением заметил, что та усталость, которую он видел в глазах учителя, полностью исчезла, оставив место лишь решимости и непередаваемой боли. Будто глаза камикадзе, вспоминающего об оставляемой им семье за мгновение до судьбоносного столкновения.

— Цубаки жив, — ответил, наконец, Хокаге. — Приобрел несколько новых проблем со здоровьем, но жив. А Каруми и Наоми… — он нахмурился больше обычного. — Их спасти не успели. Данзо потерял сознание следом за тобой — вы все были измотаны поединком. Каруми цеплялась за жизнь долго, и выиграй Мицуки свое сражение — ей бы оказали необходимую помощь, но войска отступали, и ее пришлось оставить.

— Оставить, — эхом повторил Сенсома за учителем. — Вот так просто решить, что молодую девушку спасать менее выгодно, чем кого-либо еще. Война… ужасна.

— Это реальность, — Тобирама медленно кивнул. — Ей было уже невозможно помочь в сложившейся ситуации. Наоми же… Наоми невозможно было помочь даже если бы ситуация была идеальной для спасения ее жизни.

— Шики Фуджин, это…

— Техника, использующая тот же Призыв, что и Эдо Тенсей. Обратная сторона медали. Я не обучал тебя ей, так как этого знания нет и у меня — эта техника полностью принадлежит клану Узумаки. Видимо, Тоширо-сан предвидел нечто подобное… Видит Ками, Сенсома, я тоже не исключал ее смерти на этой войне. И все равно послал ее на фронт.

— Вы?..

— Наоми — дочь Хаширамы. Ее семья — прямые потомки моего брата. Бога Шиноби, которого мир боится настолько, что Четыре из Пяти Великих Стран готовы объединиться и полностью уничтожить клан Сенджу, и Коноху вместе с ним. Я думал показать миру, что она слаба. Как бы это ни звучало, но до уровня Каге ей было совершенно далеко. Она бы не стала достойной преемницей его силы и воли. Был шанс, что она получит право на жизнь от Великих Противников. Но она умерла. Добровольно отдала свою жизнь. Данзо уже написал доклад о прошедшей битве, а Цубаки объяснил все на словах — писать он пока не может. Теперь я хочу услышать тебя. Что там произошло?

И Сенсома рассказал. Рассказал о том, как они неожиданно перехватили отряд Мизукаге, в котором оказалось целых два Мечника Тумана. Возможно, они бы и победили в битве, но вмешался командующий фронтом с Водой и отослал их дальше, так как к Мизукаге уже шло подкрепление. Но дальше оказалось хуже, ведь Мизукаге направлялся не куда-нибудь, а на личную встречу с самим Бескожим Демоном. Почему встреча должна была состояться прямо в начале решающего сражения, Сенсома не знал, но причин могло быть много. Главное, конечно, не это.

— Ощущения от Демона были будто от Мадары, — Сенсома отрешенно смотрел прямо перед собой, воспроизводя картинку боя в памяти. — Но это не он. Не те удары, другая тактика, техники. Он не использовал Шаринган, хотя его ученик совершенно точно являлся Учихой, способным, к тому же, использовать Врата.

— Данзо сообщал, — нейтрально отозвался Тобирама. — Но почему ты думаешь, что это — не Мадара. Если с самим Демоном я и готов согласиться, то вот личность его ученика просто кричит о том, что Учиха вновь стал учителем. Мальчик с Шаринганом и Внутренними Вратами — твоя идеальная версия в его глазах, разве нет?

— Возможно, именно поэтому, — Сенсома пожал плечами. — Он открыто сказал мне, что не является Мадарой, но его ученик слишком подозрителен. Как и контроль Биджу. Но это — не в его духе, сами понимаете. Мадара не стал бы так делать. А даже если бы и стал… У этого человека тенкецу находятся в местах, отличных от тенкецу Мадары.

— Все? — с надеждой спросил Тобирама.

— Нет, — Сенсома покачал головой. — Малая часть идентична. Если бы он полностью изменил расположение своих тенкецу, это можно было бы объяснить пересадкой ДНК или новым кеккей генкай, но перемещена лишь часть. Большая, но часть. Я нигде не слышал даже упоминания о том, что это возможно. Ничего подобного.

— Если бы кто и мог провернуть такое — это Мадара, — Тобирама замолчал, прислушавшись к себе, а потом медленно покивал головой. — Да, даже я уже считаю, что Бескожий — Мадара, а значит — это, вероятно, не так. С его силой и осведомленностью, он может специально выставлять себя за Мадару. Возможно, ему это выгодно. Пока что не будем считать его Мадарой. Но… Сенсома, всегда держи в голове тот факт, что он может им оказаться.

— Х-хорошо, — кивнул удивленный быстрым и логичным мозговым штурмом Хокаге Сенсома. — Ну, а вы…

— Я намерен вскоре закончить эту войну, — голос Тобирамы стал увереннее. — Максимум через неделю.

— У вас есть план?

— Да. И скажу сразу — тебе он не понравится.

— Тогда я, если можно, не хочу знать…

Сенсома отвернулся от Хокаге, не в силах больше смотреть на него. На человека, который потерял на этой войне гораздо больше, чем потерял на ней любой другой. Даже те кто погиб — они потеряли лишь жизнь, а вот Тобирама… Перерожденный не мог похвастаться гениальностью в чтении людей, но он чувствовал, что Второй Хокаге испытал нечто похуже смерти.

И он даже не пытается как-то выместить это на Сенсоме. Передать руганью и обвинением часть груза. Он уже все решил. И от этого только тяжелее.

— Когда я смогу встать? — спросил Сенсома тихо.

— В любое время, — отозвался Тобирама, прекрасно понявший чувства своего ученика. — Твоя… кома — следствие вторжения Биджу в твое тело и разум. Перестройка организма. Сущности. Боль фантомная. Физически ты здоров.

— Физически?

— Ты не сможешь пользоваться чакрой еще около трех месяцев, — Тобирама вздохнул. — Три месяца быть тебе обычным человеком, а потом — заново учиться контролю чакры. Сейчас ее общее количество выросло в… несколько десятков раз.

— Значит я так и останусь джинчурики? Буду живым оружием?

— Вообще-то, — в голосе Тобирамы появились нечитаемые нотки. — Я хотел назначить тебя Хокаге…

Ошарашенно распахнув глаза, перерожденный повернулся к Сенджу. Тот не шутил — смотрел прямо и открыто. Он будто искал в лице Сенсомы ответ на какой-то из своих вопросов. О чем он думал? О том, достоин ли Математик Боя стать Третьим Хокаге? Достоин больше чем кто? Хирузен? Саске? Исидо? Мито, в конце концов?! А кто из них пережил последние битвы? Сколько вообще в Листе осталось шиноби уровня Каге?

Однако, несмотря на такое обилие животрепещущих вопросов в голове, Сенсома спросил совершенно другое:

— Вы собрались умереть?

Конечно, Третий Хокаге не может быть назначен, пока Второй жив. Ладно, может быть и может, но уж точно не будет, ибо Тобирама Сенджу — не тот человек, который в своем, самом боевом для шиноби, возрасте оставит этот пост.

Первый Хокаге — Хаширама Сенджу. Его идеология, воля и сила сделали возможным тот мир, который существовал на данный момент. Скрытые селения, Великие Страны и их «младшие братья и сестры». Коноха. Ни один человек в мире не мог бы стать Первым Хокаге, если он не являлся Хаширамой Сенджу. Никто и никогда. Даже Мадара, которого пытались выдвинуть как кандидата, не стал бы. Только Хаширама Сенджу.

И Второй Хокаге — Тобирама Сенджу. Человек, который был рожден для этого. Для того, чтобы всегда быть вторым, после брата. Вторым по праву рождения, вторым по силе в клане и Вторым Хокаге. Но вторым ли по значимости? Нет. Тобирама Сенджу — единственный человек в мире, кто стал Вторым Хокаге, и единственный, кто вообще мог им стать. Потому что если бы Вторым Хокаге был не Тобирама, Третьего Хокаге не существовало бы.

Так что же Третий Хокаге? Сенсома Томура? Ученик Мадары Учиха, Сенджу Тобирамы, Узумаки Мито, Миямото Мусаси и других, менее знаменитых и сильных, личностей. Берсерк Конохи и Математик Боя. Какую жизнь он может предложить деревне? Если не оглядываться и делать все так, как сделал бы в вакууме, Сенсома бы сделал селение куда более боевым. Конечно, он бы не стал жестко и жестоко заставлять людей становиться машинами для убийства и постарался бы сохранить как можно больше от того, что ввели Хаширама и Тобирама, но это… нет, если серьезно, главный вопрос не в том, что он может предложить Конохе, а в том, что ей самой нужно?

Сейчас ей точно нужен мир. Мир и сильный защитник, который может его защитить. И если сражаться у Сенсомы выходит лучше всего, то вот защищать…

Тобирама промолчал, но Сенсома и сам понял, что вопрос задал глупый.

— Я отказываюсь вне зависимости от того, имею я право или нет, — Сенсома укутался в одеяло с головой, в надежде, что хоть это как-то спасет его от тяжести ответственности решения, которое он только что принял. — Я не тот, кто может стать Третьим Хокаге. Не Третьим уж точно. Это не я…

— Я в курсе, поэтому не беспокойся — надевать на тебя шляпу силой не собираюсь, — Тобирама позволил себе усмехнуться. — Да и твое политическое положение сейчас… крайне далеко от идеала. Не то, чтобы мне было не наплевать на подлиз Дайме и на него самого, но… Ладно, не важно. С Третьим Хокаге все решено — как только я уйду, Лист окажется в руках Хирузена. Но ты и Данзо, вы должны будете ему помогать. Особенно сейчас, когда он потерял отца…

Сенсома хотел было спросить про Саске, но не смог. Он просто заснул крепким сном сразу после того, как Хокаге договорил. Было ли это гендзюцу Тобирамы или последствием ранений Сенсомы, он не знал, но…

Пожалуй, так было даже лучше.

* * *

В Коноху стягивались последние силы с «запоздавших» фронтов.

За последующие два дня, прошедшие с разговора с Тобирамой, Сенсому навестили все его одноклассники. Оставшиеся в живых, конечно же.

Сэдэо, Хомура и Утатане пришли вместе. Они, как и все, скорбели о потерях и утратах, но хорошо держались и старались выглядеть такими, какими были еще до войны — добрыми, улыбчивыми и стойкими. Данзо пришел поздней ночью, один. Он много молчал и выглядел хмурым, но под конец недолгого разговора, Сенсома почувствовал себя лучше — его друг не сломался и не закрылся в себе. Сейчас он просто искал себя, и Сенсома надеялся, что у него все получится. Урю тоже был печален, но, в отличии от Данзо, он принес дурные вести. Шиконад погиб, вместе со всем своим отрядом, прикрывая отход сил Огня с фронта с Водой. Кагами… тоже принес дурные вести. Фронт с Ветром использовал давнюю тактику Сенсомы, основанную на партизанской войне, но противник смог к ней привыкнуть, так что им, внезапно, пришлось тяжелее всех. На одной из партизанских вылазок Тецу был взят в плен и сейчас, скорее всего, был уже мертв. Хирузен не пришел — был слишком занят принятием дел клана, так как стал его новым главой, после смерти Саске.

Сарутоби Саске всегда был для Сенсомы кем-то вроде… дальнего родственника? Влиятельный, сильный и заботливый — отец его лучшего друга и наставник первой команды, в которой он состоял. Волевой и суровый учитель, всегда заботящийся о своих подопечных. И теперь его нет…

Третий класс знатно поредел по итогам этой войны.

Кого Сенсома не ожидал увидеть в комнате, предоставленной ему в собственном доме самим Вторым Хокаге, так это Озина. Цубаки зашел к нему как раз тогда, когда Сенсоме удалось, наконец, встать на ноги и заправить постель.

— Кхе-кхе! — обозначил парень свое присутствие. — Я захожу.

— Вообще-то, ты должен был спросить, — отозвался Сенсома, разворачиваясь, держась при этом, за кровать, для опоры.

— Спросить что?

— Разрешения войти. Ты поставил меня перед фактом, но перед этим ты… А, впрочем, не важно. Рад тебя видеть.

— Я тоже рад видеть себя по утрам в зеркало, — Озин прошел вглубь комнаты, с напускным интересом рассматривая мебель. — Но и не рад одновременно. Мито-сама не собирается со мной встречаться. Я не знаю, что мне делать в Конохе.

— А пока нас осадили, ты не можешь выбраться к сестре, — продолжил мысль Сенсома. — И тебе нечего делать.

Деревню действительно осадили. Не так, как это сделали бы враги, происходи дело в первой жизни перерожденного — объединенные силы Великих Противников находились на почтительном расстоянии от самого селения, но это «почтительное расстояние» являлось таковым лишь для обычных людей — для шиноби из стана врага сблизиться с Конохой было делом получаса.

Но это была осада. Со всеми вытекающими.

— Ты о чем? — Озин совершенно натурально удивился. — К сестре? Я не живу с ней. Более того — после того, как Мито-сама попросила меня участвовать в этой войне, я больше нигде не живу. Сестрица, как и я раньше, впрочем, шатается по миру и иногда выполняет задания стариков из клана. Таким образом она выполняет договор с ними насчет меня.

— Договор?

— В обычной ситуации клан не позволил бы одному из его членов свободно разгуливать по миру. Ну, то есть позволил бы, но… не изгнанному, вроде меня. Меня должны устранить. Однако, сестренка своими услугами покупает мне жизнь. С условием того, что ни я ни она не будем иметь детей, а значит не создадим новых ветвей клана.

— Как у вас все сложно, — Сенсома медленно, но уверенно, направился к выходу. — Черт, как сложно…

Неожиданно быстро оказавшийся рядом Озин придержал оступившегося парня одной рукой, а второй нашарил что-то в ближнем углу комнаты. Когда Сенсома твердо встал на ноги, удержав равновесие, он протянул ему тонкую деревянную трость:

— С этим будет полегче. Добавит… стабильности.

Сенсома исподлобья взглянул на парня, но тот не проявлял никаких признаков насмешки или издевки. Он просто… просто вел себя, как обычно.

— Ты странный, — решил он, все же, поделиться своими мыслями. — Что тебе нужно?

— Вообще-то я хотел бы попросить тебя сделать мне землянку, — Озин, казалось, пропустил мимо ушей первое предложение. — Я, конечно, мог бы и сам попробовать, но у тебя к этому прямо талант. А спать на всем, что я могу создать, я не хочу — мне моя поясница еще дорога.

— Ты уже можешь пользоваться чакрой? — удивился Сенсома.

В последнем бою они все были предельно измотаны. Сам Сенсома теперь еще долго не сможет использовать свою внутреннюю физическо-духовную энергию, Данзо, пострадавший в этом плане меньше остальных, мог, но с большим трудом, так что и от Цубаки, принявшего чудовищную дозу лекарств, да и раненого гораздо серьезнее того же Шимуры, подобной активности никак не ожидалось.

— Это означает, что крутой землянки мне не видать, — вздохнул Озин, вместо ответа. — Мне негде жить. Мито-сама дверь не открывает, полевые места заняты юхеями и шиноби. Даже госпитали переполнены. Можно, конечно, завалиться в пустующую квартиру какого-нибудь героически погибшего, но я думаю, что меня не так поймут.

— О да…

Они вышли на воздух. Впервые за долгое-долгое время Сенсома по-настоящему оказался в Конохе. В той деревне, которая строилась у него на глазах.

В той Конохе, которой он мог бы править.

Тяжелые свинцовые тучи закрывали небосвод, и люди, часто встречающиеся на улицах, под стать им, были хмуры и пасмурны. Не было того счастливого детского смеха, ранее звучавшего с каждого двора — ему на смену пришел нередкий плач. Беззлобные переругивания у торговых лавок стихли — продавцам нечего было продавать, а покупателям было не на что покупать. Шиноби, так часто любящие попрыгать по крышам зданий селения, теперь лишь неспешно бродили по улицам. Уставшие, израненные и потерявшие близких и родных. Такой сейчас была Коноха.

— Я могу предложить тебе ночлег на неопределенный срок, — Сенсома провожал людей задумчивым взглядом, не обращая внимания на оживившегося Цубаки. — Но за услугу.

— Что за услуга? — тут же спросил Озин. — Кому-нибудь чихнуть в суп? Или может быть…

— Просто найди мне одного человека, — оборвал его Томура. — Он… муж Наоми — Тороки Сенджу. Ты знаешь его?

— А-а-а… этот, — Озин мгновенно потерял весь свой интерес. — Он на кладбище. Стоит там каждый день. Сейчас тоже там.

— Общежитие сразу за улицей Хаширамы Сенджу. Двадцать четвертая квартира. Можешь ночевать там сколько захочешь — я пока не в настроении туда возвращаться.

Цубаки не стал задавать лишних вопросов. Он просто ушел, не уточнив, где ему взять ключи или с кем поговорить о заселении. Ему сказали где найти комнату, в которой можно будет ночевать — уже нормально. Зачем дальше отвлекать человека, явно собирающегося с мыслями и желающего… ну, Озин не знал, что именно хочет сделать Сенсома, но было похоже на то, что он хотел встретиться с Тороки для разговора по душам.

Может извиниться? Такие люди как этот Сенсома всегда извиняются по всяким мелочам. Да, скорее всего.

Сенсома тоже не стал зря терять время и отправился на кладбище. Шиноби не требовалось много места для похорон — в землю закапывались лишь маленькие урны с прахом, так что даже сейчас, находясь в осаде, Коноха расширяла территорию своего кладбища — на это не требовалось много ресурсов.

Селение существует не так уж и давно, но кладбище, особенно в ходе войны, сильно разрослось. Никаких особых правил размещения не существовало, но клановых старались хоронить как можно более близко друг к другу.

Сгорбленная фигура Тороки обнаружилась возле редких могил клана Сенджу и Узумаки.

— Какая злая война… — хрипло выдавил из себя будущий глава клана, когда Сенсома подошел ближе. — Она отняла у меня все.

— Наоми бы не хотела… — начал было Сенсома, но запнулся. — Послушай, Тороки. Ты не должен сейчас… Вернее… Черт. Я не знаю, что сказать…

— Ты хочешь меня поддержать, — Тороки не спрашивал, а утверждал. — Но это мне не поможет. Слова тут не помогут…

Одним резким движением оказавшись прямо перед Сенсомой, Сенджу быстро выбросил руку, со сжатой в кулак ладонью, вперед. Быстрый и сильный удар шиноби, нанесенный по больному человеку, не способному пользоваться своей чакрой, был чудовищен.

Но Сенсома остался стоять.

Красивое аристократичное лицо Тороки исказила маска боли и злости, и он нанес еще один удар. Он знал о проблеме Сенсомы, он читал доклады и отчеты о том, как проходила битва, в которой погибла его жена, но он просто не мог стоять спокойно неподалеку от этого человека. За вторым ударом последовал третий.

— Помогло? — спросил Сенсома, глядя исподлобья и не обращая внимания на кровь, идущую из разбитого носа и губы.

— ДА КАКОГО ЧЕРТА, СЕНСОМА ТОМУРА?! — закричал во все горло Тороки. — ПОЧЕМУ ТЫ ТАК СПОКОЕН?! ПОЧЕМУ ТЫ ЕЕ НЕ ЗАЩИТИЛ?! ДА ПОЧЕМУ ЖЕ ТЫ ЖИВ, В КОНЦЕ-КОНЦОВ?! ПОЧЕМУ ТЫ, А НЕ ОНА?!

Он замахнулся вновь, но на сей раз его удар не достиг цели. Сенсома отклонил свою голову ровно настолько, чтобы пропустить руку Тороки справа, а после схватил его за запястье, сломал одним резким и быстрым движением и, используя как рычаг, подбросил немаленького молодого мужчину в воздух, добавляя ему ускорения ударом ноги.

Боль, с которой тело отзывалось на каждое движение, была даже приятной.

— Это несправедливо… — простонал Тороки, не пытаясь подняться. — Ты же такой сильный, Сенсома. Математик Боя. Ты выжил в битве с Мизукаге, Мечниками, Бескожим Демоном и даже Биджу. Ты выжил… Так почему мертва она?

— Тороки, она…

— Сама выбрала смерть? Я знаю. Я знаю, потому что читал отчеты. Говорил с Озином. Она сама решила умереть. Отдать жизнь вместо тебя. И ты, Математик Боя, даже не мог ничего сделать. В смысле, ты и правда не мог. Но я… я не могу это принять. Ты же за этим здесь? Извиниться или сказать какую-нибудь ободряющую чушь? Мне плевать. Уходи. Теперь я твой враг, Сенсома. Не потому, что ты неправ, а потому, что неправ я. Но мы оба ничего не сможем с этим поделать.

И Сенсома, бросив последний взгляд на надгробную плиту с именем своей одноклассницы, бывшей девушки, спасительницы и просто Наоми Сенджу, неспешно пошел обратно в сторону «оживленных» улиц Листа, помогая себе тростью. Тороки… был честен с ним и самим собой. Он обвинял и бил, но понимал, что неправ. Произошедшее было не тем, что Сенсома ожидал, но явно не самым худшим, что вообще могло произойти.

Но вот следующий визит может быть куда хуже.

Дом, в котором когда-то жил Первый Хокаге, считался, своего рода, достопримечательностью. Сенсома помнил, как бывал здесь почти два года назад. Тогда прохожие несколько удивленно смотрели на безродного мальчишку, заходящего в дом самого Хокаге.

Сейчас все изменилось. И Сенсома был узнаваем на улицах селения, и прохожим было на это абсолютно наплевать.

Стук в дверь показался неожиданно громким, а ожидание ответа бесконечно долгим. Сенсома знал, что Мито не выходит из своего дома уже несколько недель, а так же знал, что единственным человеком, который побывал там с момента смерти Наоми был Второй Хокаге. Тобирама Сенджу использовал свою технику Бога Грома и авторитет Хокаге на максимум, чтобы только приносить добровольно запершейся джинчурики еду и воду, которой внутри было негде взять. Сенсома же не был ни Хокаге, ни Тобирамой, и тем удивительнее было то, что дверь распахнулась.

Высокая, ухоженная и печальная — жену Первого Хокаге можно было бы даже назвать красивой, если бы она не была прекрасной. Наоми была цветущим цветком — самой красивой девушкой Конохи, а ее мать была цветком уже расцветшим и самой красивой женщиной вообще во всей стране. А возможно и не только в ней. Но Сенсома знал, как обманчива и жестока эта красота, какую ярость и силу она таит за собой. И, все же, несмотря на свое знание и моральную подготовку, он не смог и слова из себя выдавить, забыв, казалось, как дышать, под взглядом суровых, казалось, чуть поблекших, зеленых глаз.

А уже в следующую секунду Мито заключила парня в свои крепкие объятия, изо всех сил прижимая его к полной груди.

— Ты жив, Сенсома, — прошептала она, еле сдерживаясь. — Жив и почти здоров. Биджу сидит глубоко — он занят чем-то важным внутри тебя, и поэтому ты не слышишь его голос. Он молчит, но вскоре начнет говорить. Не переживай и не бойся — Треххвостый не собирается причинять тебе вред. Твоя чакра она…

— Н-наоми, — все же смог выдавить из себя Сенсома, попросту оглушенный этими объятиями и заботой в голосе Узумаки. — Н-наоми, она…

— Она отдала за тебя жизнь, — Сенсома почувствовал, как Мито горько улыбнулась. — Моя девочка, моя дочка… Наоми любила тебя больше всего на свете и потому отдала свою жизнь. Ты не должен себя винить ни в чем — это был ее выбор. Это… это я виновата, Сенсома. Если бы я позволила вам быть вместе, кто знает — возможно, она бы позволила тебе умереть, защищая ее. Но ты… теперь твоя жизнь равна ее. Живи эту жизнь, Сенсома. Живи так, чтобы Наоми была…

Дальше ее жаркий шепот перешел в откровенные рыдания, но Сенсома и так знал, что она хочет сказать. Сильная и независимая Узумаки Мито — жена Первого Хокаге и куноичи, самостоятельно запечатавшая в себя сильнейшего из Хвостатых Демонов — Девятихвостого Лиса, плакала у него на плечах. Он не забыл, как жестока она была к нему, как не забыла и она. Но они оба помнили, почему именно она была жестока именно к нему. Наоми.

Тобирама не смог уберечь Наоми, но он сам понимал, что шанс на ее спасение крайне мал. Тороки… Тороки потерял жену и мать своей дочери. Потерял, возможно, свою настоящую любовь. Но Мито ни на секунду не теряла дочери. Она поняла и приняла ее выбор. Сразу. И теперь его жизнь — жизнь перерожденного, сироты, но героя страны — Математика Боя, для неё приравнялась к жизни самого любимого человека. Теперь Сенсома был для Мито на первом месте.

Это и называется — уважение выбора.

Тяжелые капли дождя, медленно разгоняясь, капали с неба. Пока Сенсома давал Мито выплакаться, начался ливень, но парень стоически ждал под ледяными струями, стараясь максимально закрыть от них Узумаки.

— Мито-сама, — он склонился к ее уху, чтобы не перекрикивать дождь. — Пойдемте в дом. Вы намокнете.

— Конечно, — женщина всхлипнула в последний раз и выпрямилась. — Проходи, Сенсома. Будь гостем в моем доме. Ты можешь остаться.

И Тобирама Сенджу, напряженно вслушивающийся в их разговор из парадной, исчез во вспышке техники. Все нормально — теперь у Сенсомы появилась Мито. Семья…

— Семья… — пробормотал Второй Хокаге, оказавшись в своем убежище. — Семья…

* * *

Сенсома проснулся утром, как по будильнику. Его тренированное тело спало по семь часов в сутки в «мирном» режиме, так что вставал он обычно рано.

Комната, выделенная ему Мито, была просторной, чистой и… уютной. Будто это и правда его дом.

— Узумаки… — выдохнул Сенсома, вставая. — Просто Узумаки.

Он не мог понять, что чувствует, вот так оставаясь на ночь в доме погибшей одноклассницы. Погибшей Наоми. Это чувство, сидящее в груди, настойчиво говорило ему. Но он не знал, что именно.

Однако, это точно не было чувством неправильности.

Мито уже проснулась — с кухни доносился чудесный аромат выпечки. Повинуясь ему, Сенсома спустился со второго этажа на первый и, стараясь не шуметь, прошел в гостиную. Звук трости, касающейся пола, известил Узумаки о том, что он не спит.

Они ели молча. Молча помыли за собой посуду и так же молча вышли на улицу. Слов было не нужно — они и так друг друга понимали. Да и зачем слова, если все уже сказано?

— Там господин Хокаге! — кричали на улице. — Господин Хокаге!

— Пойдемте, Мито-сама? Похоже, Тобирама-сенсей что-то задумал, — Сенсома сжал трость посильнее.

— Да, — только и сказала Узумаки, и они вместе направились в сторону, в которую указывал горожанин.

Людей, спешащих туда же, было много. Пожалуй, даже слишком много. Они толпились и толкались и все кричали о Хокаге и клане Сенджу.

— Господин Хокаге!

— Весь клан Сенджу собрался…

— Там господин Хокаге!

Центральная площадь селения — площадь Огня, была буквально переполнена народом. Лишь благодаря узнаваемости Мито и давлению ее чакры, Сенсома и Мито смогли пробраться сквозь ряды горожан и шиноби, пришедших сюда чтобы увидеть…

— Не может быть… — прошептала Узумаки, когда они вышли вперед.

А Сенсома лишь нахмурился, потому что знал — может.

Все взрослые члены клана Сенджу стояли там, на площади. Мужчины, женщины и старики — все они вышли сюда, к народу. В центре стоял их нынешний глава — Тобирама Сенджу, облаченный в полный комплект своих боевых синих доспехов. А слева от него стоял… предыдущий глава клана.

Хаширама Сенджу, одетый в свою традиционную красную броню, стоял рядом со своими людьми, скрестив руки, и смотрел на жителей деревни. Его кожа и лицо были будто потрескавшимися, а склеры его глаз стали черными, но это точно был он — знаменитый Первый Хокаге и Бог Шиноби. Сильнейший человек в мире.

Зомби, подчиняющийся Эдо Тенсей.

— Мито! — выдохнул он, увидев жену, застывшую подле Сенсомы.

Потом он перевел взгляд и на него.

Слов не надо было. Они оба все понимали. Пусть они никогда не были столь же близки, как, допустим, Сенсома с Тобирамой, Саске или даже с той же Мито, но они знали и уважали друг друга. За силу, за волю, за характер. Так что Первый Хокаге промолчал, лишь кивнув помрачневшему Сенсоме.

И Сенсома кивнул в ответ.

— Я вернулся! — провозгласил Хаширама, и толпа горожан взорвалась приветственными криками. — И это — действительно я, — повинуясь могуществу чакры Первого, земля по ногами его соклановцев вздыбилась и выпустила из-под себя корни, которые быстро произросли дальше и выше, превратившись в огромное дерево, удерживающее на своих ветвях весь клан Сенджу. — Жители Листа! Сегодня клан Сенджу прекратит эту войну! Эту войну и… свое существование! — толпа стихла. — Великие Противники хотели уничтожить нашу мечту — Коноху, но мы не позволим этого сделать! Они хотят стереть клан Сенджу с лица земли, но мы сделаем это вместо них! А потом уничтожим их…

Повинуясь команде Тобирамы, все члены Сенджу вытащили короткие мечи. Вторая команда, и площадь орошается кровью пятидесяти шести человек. Гражданские испуганно закричали, кто-то побежал прочь, а кто-то расплакался, но Сенджу, казалось, не обращали на них внимания. Дерево, взращенное Хаширамой, поднесло к Тобираме тела людей, и Сенсома ошеломленно смотрел, как даже тело Тороки Второй Хокаге превращает в сосуд. В жертву.

А после мертвые начали подниматься на ноги.

Они менялись. Менялись их тела, трескающиеся и становящиеся бессмертными. Менялись глаза — выцветающие до полной черноты склеры подчеркивали голубизну глаз одних и мешали темноте других. Поменялись и они, ведь живой всегда может стать мертвым, но вот мертвый живым — никогда…

— Как действующий Второй Хокаге, я объявляю Сарутоби Хирузена своим преемником и Третьим Хокаге! — громко заявил Тобирама, тоже вытаскивая клинок, и одновременно применяя технику на себя. — И никто в мире не может оспорить мое решение!

Сказав это, он вспорол себе горло, но лишь для того, чтобы через секунду вернуться к псевдо-жизни и вытереть нагрудник, испачканный кровью. Он посмотрел на Хашираму, а тот посмотрел на него. Стихии Воды и Дерева, смешавшись, создали лозу, протянувшуюся сквозь толпу и образовавшую в ней проход. Прямую дорогу до ворот деревни.

— Давайте закончим эту войну, — уверенно сказал Хаширама и первым направился к выходу из деревни.

Первая Мировая Война — самое время всему этому закончится

Шелест листьев крал силу у звука шагов. Темные тучи на небе закрывали солнечный свет, из-за чего густой лес, окружающий Коноху, был куда темнее и неприветливее чем обычно. Иностранцу будет легко в нем заблудиться или наткнуться лицом на неожиданную ветку, легко наступить на змею, попасть в капкан местных охотников или грамотную ловушку шиноби-партизан. Что уж там говорить — поход по такому лесу был бы крайне сложен даже для граждан Страны Огня.

Но только не для клана Сенджу.

— Разойтись, — тихо приказал Тобирама, взмахнув рукой, и воскрешенные члены клана молча растворились в листве.

Самые молодые и самые старые займутся секретами противника. Генины, чунины и отошедшие от дел старики не смогут выглядеть достаточно внушительно перед огромной вражеской армией, так что они будут уничтожать скрытые, неосновные отряды врага — полезная, но малозаметная работа. Джонины разделились поровну на три отряда. Два из них будут обходить основное скопление вражеских сил с левого и правого флангов соответственно, по пути уничтожая все встречные отряды, а третий пойдет позади Хокаге и послужит основной ударной силой.

Хотя нет, основная ударная сила…

— Хорошо командовать отрядом воскрешенных — не нужно беспокоиться за их жизни, — прокомментировал действия брата Хаширама.

Сейчас, стоя рядом со скрещенными на груди руками, он излучал уверенность и ту внутреннюю силу, которые и позволили ему стать сначала главой сильнейшего клана в мире, а потом и лидером сильнейшей Скрытой Деревни. Он будто чувствовал тот груз ответственности, который взял на себя Тобирама после его смерти, а потому сейчас, похоже, старался забрать долю этой ответственности на себя, став таким необычно серьезным.

— Если это — одна из твоих тупых шуточек, то она не очень, брат, — Тобирама позволил себе улыбнуться. — И сделай лицо попроще, я тебя не узнаю.

— Ах-ха!.. — Хаширама почесал затылок, разом потеряв всю серьезность. — Я думал, что если буду вести себя как ты, это придаст тебе уверенности…

— Я не тупой, мог бы и не пояснять, — тут же скривился Тобирама. — Черт побери, ты ведешь себя как обычно всего секунду, а уже бесишь меня.

— Но ты рад этому.

Тот факт, что старший брат так легко читает его эмоции, Тобираму уже давно не удивлял, но он бы все равно смутился, не будь он живым мертвецом. Поздновато смущаться своих настоящих чувств, когда ты уже мертв. Да их, если честно, вообще не стоило бы никогда смущаться.

— Рад, — только и ответил Тобирама в итоге и пошел первым.

До лагеря врага было близко. Их бы уже встретили передние секреты объединенной армии, если бы о них уже не позаботились бойцы из первого отряда. Однако, даже несмотря на потерю своих передовых сил, вражеское командование должно было знать, что Сенджу идут — Тобирама не сомневался в том, что в стане врага найдется не одна сотня сенсоров и следопытов разных категорий и калибров.

И верно — пройдя еще километр, братья встретились лицом к лицу с Тремя Каге.

Исторический момент — объединенная группа Каге трех разных Великих Стран против двух первых Хокаге. Райкаге Эй нахмурился, отмечая изменения во внешнем виде Тобирамы и таковые же в облике Хаширамы. Мизукаге Бьякурен выглядел спокойным, но его собственная чакра будто вздыбилась в напряжении, готовая в любой момент начать формирование техник. Цучикаге Ишикава парил в половине метра над землей, усевшись на воздух в позе лотоса, а его питомцы — осы, шершни и пчелы, кружили вокруг него.

— Хокаге, — произнес Бьякурен. — Или какая-то техника. Пришел договориться с нами, мальчик?

— Я пришел не для переговоров, — возразил Тобирама, скрестив руки на груди. — Я пришел вас убивать.

— И он пришел не один, — Хаширама нахмурился. — Как вы могли развязать подобную войну, после того…

— Хватит, — оборвал его Мизукаге. — Не нужно этих фокусов Тобирама. Мы все знаем, что твой старший брат мертв. А эта твоя игрушка…

Договорить старик не успел, так как Хаширама подался вперед всем телом и всей своей сутью обозначил агрессию. Пусть это и был любимый прием Тобирамы, он, как и во всем остальном, был наголову выше в демонстрации яростной стороны своей силы. Бьякурен нахмурился и на одной силе воли послал в Хокаге сразу трех Водяных Драконов.

Но Хаширама был быстрее и сильнее, а потому каждую технику Бьякурена встретила аналогичная, но принадлежащая к Стихии Дерева, а перед самим стариком из земли вырос деревянный клон и с размаху впечатал свой кулак в его левый глаз!

Клон распался сразу после удара, вызвав выдохи облегчения Райкаге и Цучикаге против их же воли.

— А удар все тот же… — невозмутимо прокомментировал Бьякурен, смотря на свой выпавший искусственный глаз.

Это действительно был Хаширама Сенджу. Тот самый. Первый Хокаге и Бог Шиноби. Перед ними.

И они — его враги.

— Значит вот что ты придумал, Тобирама, — сказал Цучикаге, считавшийся сильнейшим Каге, после смерти Хаширамы. — Поднимать мертвых к себе на службу. Но что я вижу — ты и сам мертв, судя по глазам и коже. Кто применил на тебя эту технику?

— Это моя личная техника, — отрезал Тобирама, прекрасно, впрочем, зная, что не сможет убедить их. — И я — ее создатель и единственный владелец.

— Тогда ты — идиот, — хмыкнул Эй. — Хаширама, конечно, проблема, но не такая, чтобы справиться с силой объединенных армий. Сначала мы займемся им, а потом…

— Нет, — перебил его Хокаге. — Сначала мы прикончим вас, а потом большую часть ваших армий.

Они с Хаширамой, не сговариваясь, прыгнули вперед, прямо на своих врагов. Трое Каге разделились, отступив как можно дальше и дав пройти основным силам их альянса — сильнейшим джонинам Четырех Великих Деревень.

Отряд Сенджу под предводительством Тороки, все это время держащийся позади Хокаге, вышел им навстречу, на ходу выбрасывая сильнейшие техники всех пяти основных Стихий. Врагов было больше. Гораздо больше. Но Сенджу были бесстрашны, сильны и неутомимы. Они защищали свою деревню, заранее отдав свои жизни.

Быть мертвым в такой ситуации — лучший выбор!

Хаширама не мелочился, сходу применив с десяток различных атакующих техник на основное скопление противника. Враги заметались — противостоять Стихии Дерева не желал никто, но ей было все равно. Первый Хокаге избрал себе целью Цучикаге и уверенно продвигался к нему.

Трое джонинов, явно специализирующихся на ближнем бою, выбежали вперед, загораживая путь к Каге. Один из них был вооружен катаной, второй — кунаями, а третий использовал голые руки. Они работали в команде и, судя по слаженности действий, уже давно. Джонин с катаной напитал свое оружие Стихией Молнии и проводил серии быстрых и разрушительных выпадов. Джонин с кунаями использовал необычную технику, посылая в Хашираму разрезы, основанные на использовании Инь-составляющей чакры. Невооруженный джонин использовал стиль ближнего боя, популярный у шиноби Страны Земли, предполагающий быстрые и тяжелые выпады ногами, пока пользователь опирается на землю руками.

Их слаженность, сила и уникальные техники позволили им прожить десять секунд в бою с серьезным Хаширамой.

Они были сильны.

Рой Цучикаге начал атаку сразу же, как Хаширама приблизился к нему на расстояние пяти метров. Осы и пчелы мешали движениям и так и норовили забиться в рот, уши или глаза, а тяжелые, напитанные чакрой шершни использовались как самые настоящие пули, способные даже пробить броню Хокаге.

— Ты же знаешь — против меня это не сработает, — сказал Хаширама и сложил печати. — Стихия Дерева: Пришествие мира цветущих деревьев!

Полноценные «Цветы» росли бы около тридцати секунд, но Сенджу не хотел тратить времени, а потому остановил их цветение всего через пять секунд. Пыльцы, собранной в них, было мало для того, чтобы воздействовать на шиноби, даже на тех, кто подошел бы достаточно близко, чтобы вдохнуть, но насекомые сразу же попадали на землю.

Были ли они мертвы или, как и люди, потеряли сознание, было неважно. В любом случае — их хозяин им больше ничего не прикажет.

Цучикаге перестал бездумно тратить не бесконечный рой, но не стал отсылать всехнасекомых с поля битвы. Вместо этого, он отправил половину в сторону отряда Сенджу, сейчас сражающегося с армией Четырех Противников.

Хаширама сблизился и навязал Цучикаге ближний бой. Уже начавший стареть, Ишикава все еще был полон сил, а потому мог держаться в поединке в тайдзюцу даже с Богом Шиноби.

Несколько секунд.

— Я — Цучикаге, Сенджу! — яростно прохрипел он, когда Хаширама поднял его перед собой, держа за горло. — Я не могу тебе проиграть! Я вообще не могу проиграть!

Цучикаге всем телом подался назад, одновременно с этим покрывая тело камнем и взлетая.

Совсем недавно ему, вместе с его учеником Муу, удалось изобрести способ полета для пользователей Стихии Земли. Это была сложная и опасная для пользователя техника, потому что она требовала почти того же, что и нинтайдзюцу — изменений внутри и снаружи, а они могли оказаться летальными.

Но сейчас выбора не было, а потому, взлетев, Цучикаге смог провернуть руку Хаширамы, а потом, с помощью покрытия себя камнем, сделал себя достаточно тяжелым, чтобы оторвать ее по самое плечо! Он отлетел как можно дальше и сразу же сложил ручные печати:

— Стихия Земли: Буйство Подземного Бога!

То место, на котором остался стоять озадаченный трюком Цучикаге Хаширама, мгновенно превратилось в каменный ад. Земля вздыбилась и ее острые осколки поднялись ввысь, протыкая и калеча Хокаге. Каменная крошка, смешавшаяся с пылью, поднялась в воздух, мешая дышать и видеть. Трещины в почве не давали передвигаться, ломая ноги.

— Я — сильнейший человек в мире! Я! — кричал Ишикава каменной пыли. — Цучикаге — сильнейший человек! Это я!

Пыль рассеялась, но не так, как должна была. Она разлетелась во все стороны, будто от мощного порыва ветра. Но Цучикаге знал, что это был не ветер, а чакра.

Чакра Первого Хокаге.

Хаширама стоял в самом эпицентре сильнейшей атакующей техники Цучикаге, изобретенной не так давно, но отшлифованной за годы войны до идеала. Он стоял, непринужденно опираясь ногами за острейшие каменные осколки. Он был невредим и собран, а его правая рука, совсем недавно оторванная противником, только-только восстановилась, вобрав в себя последний недостающий кусочек.

— Сильнейший человек? — Хаширама сжал и разжал кулак. — Может быть. Но сильнейший шиноби сейчас — я.

* * *

— Что-о-о?! — Мадара вскочил со своего трона, разом забыв о проводимой тренировке Карумы, и во все глаза уставился на Зецу. — Что ты сказал?

— Хаширама Сенджу был воскрешен техникой Второго Хокаге, — послушно повторил разведчик. — Сейчас они вместе со всеми членами клана Сенджу сражаются против объединенных сил Великих Противников. Битва началась недавно.

Учиха не поверил своим ушам. Хаширама?! Но как?! Как, Биджу в дом, альбиносу удалось его воскресить?! Подделка? Ни в жизнь — Зецу бы не стал обращать на такое внимания, ведь Каге — не дураки и раскусили бы фокус. А значит — Хаширама настоящий.

Настоящий живой Хаширама!

— Я иду, — не раздумывая объявил Мадара. — Карума! Оставайся здесь и займись чем-нибудь. Полезным, конечно. Зецу! Присмотри за ним.

Он начал облачаться в свой «выходной костюм». Бинты, состоящие из безумно дорогой чакропроводящей ткани, позволяли ему использовать на себе техники различных Стихий для усиления, а так же увеличивали КПД напитки тела чакрой. Броня, сделанная из похожего материала, была гораздо прочнее той, что он носил во времена бытности Богом Шиноби. Он не брал с собой подсумков — техники Риннегана позволяли призывать прямо в битву все необходимое, но на сей раз он решил взять гунбай и каму.

— Разве вы не хотели сохранять инкогнито? — Зецу нахмурился.

Но всего один взгляд Мадары заставил его заткнуться и отвернуться.

— Планы меняются. Если у Конохи есть техника, способная поднимать мертвых, я должен узнать о ней больше. Более того — из-за присутствия на поле боя обоих Хокаге ситуация может поменяться. Великим Противникам может не хватить сил для того, чтобы уничтожить Лист. Я должен проконтролировать сражение лично!

— «А еще я просто обязан вновь сразиться с тобой», — подумал Мадара уже про себя. — «Я иду, Хаширама…»

Конечно, это было всего лишь игрой его разума, но великому шиноби на мгновение показалось, что он услышал голос своего вечного соперника:

«Я жду, Мадара.»

* * *

— В прошлую нашу встречу тебе не удалось меня победить. Почему ты думаешь, что сегодня что-то изменится?

Райкаге стоял прямо перед Тобирамой, поигрывая своими кукри. Он был напряжен, все же, возвращение в мир Бога Шиноби — событие из ряда вон, однако, при этом он был спокоен. Он — Каге — шиноби, избранный народом своей страны, и воин, который должен сносить все невзгоды и вставать перед любым врагом, для защиты своих людей.

Мизукаге стоял рядом с ним. Сосредоточенный, он перебирал в уме все особенности техники воскрешения, которой стал свидетелем. Заманчиво было думать, будто техника Тобирамы просто даровала воскрешенному новый шанс, но тогда Хокаге не потребовалось бы применять ее на себе. Все не так просто.

— Сейчас все по-другому, — ответил Тобирама, вынимая из ножен меч. — И ни ты, ни Бьякурен теперь мне не соперники.

— А не слишком ли ты самоуверен, мальчишка? — спросил Мизукаге, одновременно с этим посылая в него четыре струи воды.

Вода была под таким напором, что могла даже резать скалы, но Тобирама не стал пробовать ее силу на себе, уходя сразу от четырех атак. Не успел он вновь принять боевую стойку после уклонения, как Райкаге оказался рядом с ним и рубанул одним из своих кукри по его руке!

Но реакции Тобирамы хватило на то, чтобы подставить вместо плоти наручник, и тот выдержал удар противника. Они обменялись ударами. Благодаря тому, что у Райкаге было два оружия, он имел некоторое преимущество перед Хокаге, но тот успешно нивелировал его, постоянно подставляя под удары свою броню.

Их силы в ближнем бою были почти равны.

— Стихия Воды, — Мизукаге, тем временем, сложил печати. — Великий Потоп!

Райкаге отпрыгнул, и в Тобираму врезалась целая стена воды. Величайший пользователь водных техник в мире создал из ниоткуда просто огромнейшую волну, и она погребла под собой Хокаге, вдавливая его в землю. Но это было еще не все.

— Подводное Распятие!

Прямо внутри волны начали закручиваться небольшие водовороты, которые, набрав нужную скорость, выстреливали в Тобираму водяными копьями и струями. Некоторые снаряды были горячими настолько, что испаряли воду вокруг себя, а некоторые, наоборот, были ледяными. Предугадать, каким будет следующий, было невозможно.

Но Тобираме это было и не нужно.

— Стихия Воды: Великая Водяная Преграда! Великий Контроль Стихии!

Преграда, «нагло» сформированная из воды техники Мизукаге, защитила тело Тобирамы от основной массы вражеских снарядов, а все остальные приходилось сбивать аналогичными, используя Контроль. Не долго думая, Хокаге начал складывать печати для ответной атаки.

— Удерживай его, эй, — сказал Райкаге, разминая плечи.

— Не указывай мне, пацан, — огрызнулся Мизукаге, и вокруг Тобирамы разом сформировалось с десяток снарядов.

Эй не ответил. Он сосредоточил чакру на кончиках своих кукри, быстро-быстро складывая печати пальцами, из-за чего было похоже, что он жонглирует своим оружием. Ниндзюцу Стихии Молнии были, пожалуй, более разрушительны, чем любые другие, но довольно сложны в прицеливании — контролировать зигзаг молнии в полете всегда было тяжело.

Однако, когда враг находится в толще воды, нанести удар в полную силу проще простого.

— Стихия Молнии: Черная Молния!

Ниндзюцу, изобретенное Райкаге во время этой войны, как козырь в битвах, было основано на Стихии Молнии, но заметно отличалось от нее. Оно было куда разрушительнее, нестабильнее и опаснее даже для своего владельца.

Но сейчас была просто идеальная возможность нанести удар!

Райкаге подпрыгнул, оказавшись высоко в воздухе над переплетением водных техник Хокаге и Мизукаге. Тобирама заметил его и выбросил вверх с десяток утяжеленных кунаев, напитанных чакрой. Шесть из них оказались остановлены предусмотрительным Бьякуреном, а от четырех оставшихся Эй увернулся в полете, как раз обрушивая на воду свою технику.

Чудовищной силы техники Воды и Черной Молнии переплелись в ужасающем симбиозе с одной общей целью — уничтожить Хокаге. Оглушительный треск от разряда огласил все поле боя, и больше всего он был похож на яростный рык разъяренного животного.

Облако густого тяжелого пара нависло над местом соприкосновения ниндзюцу.

— Отлично, — Райкаге приземлился рядом с Мизукаге, держась за правое предплечье — его задела собственная техника. — Я назову ее Рыком Пантеры.

— Звучно, — оценил Бьякурен. — Но тебе лучше не расслабляться. У нас еще куча противников. И не забывай о Хашираме.

Он неспешно прошел вперед, оценивая разрушения и всматриваясь в облако пара. Под его ногами оказались кунаи — та самая четверка, которую он не смог отбить, и которой удалось-таки вылететь из-под воды. Он пнул один из них. Странные — на них не было печатей Бога Грома…

Все четыре куная распались облаками белого дыма, и сразу четверо клонов Тобирамы окружили Мизукаге! Их оружие было наготове, и Бьякурен попросту не успел защититься от всех их выпадов. Ведь выпадов было много.

— Стихия Воды, — прохрипел раненый Мизукаге. — Подводный Еж.

Капли воды, призванные им, наполнились и вытянулись, протыкая клонов насквозь и почти не встречая сопротивления плоти. Клоны тут же распались, и в следующую секунду Мизукаге стоял один на земле, мокрой от его техник и крови.

— Звучно. Но тебе лучше не расслабляться, — Тобирама вышел к нему из пара, абсолютно невредимый. — Я же сказал вам — вы мне не соперники.

— Звучит так, будто ты возомнил себя бессмертным, эй.

Райкаге появился во вспышке молнии за спиной Хокаге и атаковал его своими кукри. Несмотря на то, что атака Черной Молнией слегка повредила ему руку, Эй натиска не ослабил и инициативы в ближнем бою не терял. Он резко взмахнул обоими кукри, проводя обманное движение, шаблонное, в общем, но действенное, и Тобирама, почему-то, повелся.

Оба длинных ножа, напитанных под завязку чакрой Молнии проткнули грудь Хокаге насквозь.

— Верно. Я бессмертен, — спокойно ответил Тобирама, и молниеносно отрубил Эю правую руку!

Райкаге отпрыгнул к Мизукаге, спешно пытающемуся излечить себя. Он оставил рядом с Хокаге не только руку — оружие тоже осталось там, и теперь двое Каге смотрели, как их противник преспокойно достает кукри прямо из своей груди. Его раны мгновенно затягивались.

— Сейчас все по-другому, и вы мне не соперники, — он кинул на раненых Каге безразличный взгляд. — Я сказал это в самом начале, и вы до сих пор не смогли доказать обратное.

* * *

— Господин Казекаге, на лагерь напали! — в полевой штаб объединенных сил Союза Четырех вбежал запыхавшийся адъютант. — Это они — Сенджу!

Сидящие на своих местах командиры разных стран нахмурились. Лагерь, в котором было свыше десяти тысяч шиноби, атакован? Атакован?! Это какие же Сенджу должны были привести с собой силы, чтобы провернуть такое?

— Разве их основные силы не сосредоточены на нулевом квадрате? — Рето, натянувший сейчас свою маску до самых глаз, нахмурился. — На битве с тремя Каге.

— Насколько нам известно, обоих Хокаге поддерживает небольшой отряд. Человек… десять-пятнадцать, — джонин явно запнулся на слове «человек». — Но мы не знаем о том, сколько врагов всего.

— Так узнайте! — рявкнул Казекаге. — В лагере сотни сенсоров и следопытов. Если надо — считайте лично каждого, но мне нужна полная информация!

Джонин Тумана кивнул, боясь спорить с Каге, путь даже и не своей деревни, и убежал раздавать указания, а Рето раздраженно выдохнул.

— Я могу выступить в бой вместо вас, — предложил Орои из дальнего угла.

— Что клан Цубаки? — спросил из другого угла военачальник из Камня. — Мы можем рассчитывать на поддержку ваших старейшин?

— Старейшины не собирались принимать в этом участия, — Орои покачал головой. — Мы думали, что ваших сил хватит, чтобы уничтожить одно селение…

— Первый Хокаге возрожден! — моментально взъярился молодой парень из Тумана — Генгецу Хозуки. — Ты же понимаешь, что это все меняет?

— Потому я и говорю, что могу вступить в бой, — Орои был спокоен. — Силы клана не готовы выступать. В Стране Огня на данный момент находятся… двое членов клана. Но второй… Она не пойдет против Листа.

— Какой устрашающий древний клан — не может даже приказать своему члену вступать в бой, — в голосе Хозуки слышалась явная насмешка. — От вас толку-то…

— Господин Казекаге? — Цубаки попросту проигнорировал болтуна.

Рето знал о силе Орои. О великой силе одного из лучших боевиков боевой ветви клана Цубаки. О ней вообще многие знали. Он был на уровне Каге. А может быть даже выше — на уровне Хокаге?

Как бы горько не было признавать, но Хокаге были сильны. И если Хаширама Сенджу всегда считался сильнейшим шиноби в мире, то его младший брат… До изобретения техники воскрешения он был равен прочим Каге. Теперь… Хокаге — качественно новый уровень силы.

Но Цубаки смог бы им противостоять.

— Иди, — кивнул Казекаге. — По дороге уничтожь вражеские отряды. Или хотя бы большую их часть — лагерь нужно обезопасить.

— Конечно, — кивнул вставший Орои. — На кого мне напасть первым?

Казекаге прикрыл глаза, обдумывая, и ответил с промедлением:

— Займись Тобирамой.

* * *

Огромнейший Земляной Дракон, собранный силами двадцати пяти сильнейших джонинов Страны Камня во главе с Цучикаге, разбился о Четвертые Врата Рашамона. Пятые и последние Врата раскрылись, давая возможность Хашираме пройти.

Он одним прыжком забрался на чудовищную морду остановленной техники, и, не спеша, направился к врагам.

Их было много — почти все задействованные в атаке шиноби Камня, а так же тысяча воинов из других стран. Кого-то убивали деревья, кто-то погибал от рук клонов, и лишь малая часть удостаивалась чести пасть лично от руки Бога Шиноби.

Воскрешенного Бога Шиноби.

Из отверстия, неожиданно появившегося в Драконе, выскочил отряд из трех чунинов под руководством немолодого джонина. Джонин быстро сложил печати, но Хаширама был быстрее, а потому мужчина напоролся грудью на выросшее прямо из руки Сенджу деревянное копье. Его напарники, или, что вероятнее, ученики, издали крик ярости и боли и бросились в ближний бой. Их глаза застилала ненависть, а потому спокойный Хаширама четко и уверенно переломал им руки и ноги.

Он не стал их убивать. Ему были нужны вот такие вот недееспособные калеки, которые будут потом рассказывать молодежи о силе Скрытого Листа. Конечно, медицина шиноби могла бы помочь им вернуться в строй в обычном случае, но битва против Бога Шиноби не была обычным случаем. Он умел делать так, чтобы раны не исцелялись.

Сейчас в нем тяжело было узнать того весельчака-Хокаге, что вечно избегал конфликтов и был мягок со всеми. Нет — сейчас наружу выставлялась оборотная сторона Бога Шиноби. Не как человека-Хаширамы, а как лидера первой Какурезато и сильнейшего шиноби в истории.

Лучшего в мире убийцы.

Он убил еще несколько сотен шиноби, пытавшихся если не навредить, то, хотя бы, задержать его. Удивительно, сколь много в них было верности, раз они готовы были пойти в бой против него. А может — это было лишь отчаяние. Ведь они знали, что не смогут убежать. Пока их Каге не прикажут, бежать им было попросту некуда.

Ишикава еле стоял в том самом месте, где был сформирован Огромный Дракон. Двадцать пять его помощников были рядом. Лежали. Мертвыми.

— Сражение на истощение я не проиграл бы даже будучи живым, — Хаширама грустно улыбнулся. — А уж быстрый бой явно остался бы не за тобой. Ты проиграл с самого начала, Ишикава.

— И почему же ты меня до сих пор не убил? — тяжело дыша, спросил Цучикаге, незаметно (как он думал) складывая печати.

— Почему? — Хаширама сделал вид, что удивился. — А какой в этом смысл? Убивать только ради самого убийства… Ты же видишь, что произошло — защищая твою жизнь, тысячи шиноби отдали свои.

— Ты этого хотел? — Цучикаге был так ошарашен, что даже прервал технику. — Ты хотел, чтобы они, защищая меня, сами бежали на верную смерть?

— Каге — это символ. Символ селения и мирной жизни, которую оно дарует, — Хаширама почесал в затылке. — Эх-хе… Наверное это не то, что я действительно задумывал, когда создавал Коноху, но я даже рад, что все так оказалось. Я вижу, что шиноби по всему миру стали другими. Теперь они не заботятся только о своих кланах и о себе. Теперь у них есть дом, за который они готовы отдать жизнь.

— В этом ты прав, — усмехнулся разбитыми губами Цучикаге, завершив формирование техники. — И я, как Каге, тоже должен быть готов отдать свою жизнь, ради своего дома.

Хаширама оказался напротив него всего за мгновение, но техника все равно успела его достать.

Вернее — их обоих.

Безумно древняя, передающаяся между членами клана Камизуру, техника Пчелиной Смерти была, своего рода, техникой-камикадзе. Она гарантировала сильнейший урон по единичному противнику, но, при этом, забирала у своего пользователя жизнь.

Прочнейший каменный купол накрыл Цучикаге и Хокаге с головой, а после в нем засветились сотни, тысячи и десятки тысяч напитанных чакрой жал. Осы, пчелы и шершни, призванные Ишикавой, прибыли, чтобы исполнить его финальное ниндзюцу. Они нагрелись за секунду так, что даже одежда на обоих Каге начала дымиться, а после взорвались, и этот взрыв был слышен даже в Конохе.

Прочнейшее, напитанное чакрой тело Хаширамы пронесло сквозь километры деревьев, все дальше и дальше, пока, наконец, он не смог окончательно затормозить. От тела осталось… мало.

Но Эдо Тенсей не собиралось так просто давать воскрешенному покой, а потому уже через десяток секунд Первый Хокаге стоял на своих двоих и напряженно смотрел в сторону поля боя.

— Далеко меня занесло, — выдохнул он. — Хотя, может оно и к лучшему — не нужно будет убивать какое-то время, — он закрыл глаза, представив своего младшего брата в тот момент, когда он только его возродил, и сердце уколола боль. — Но нет. Убивать необходимо.

Тут же рядом с ним на землю приземлилось нечто тяжелое. Такое, что одним касанием с почвой создало трещины и подняло вокруг себя каменную крошку и пыль. Лязг металла оповестил, что нечто было заковано в доспехи.

Точнее не нечто, а некто.

— Отлично, — Хаширама размял шею, узнавая своего противника по описанию Тобирамы. — Тебя я убью почти с удовольствием.

— Месть, Хаширама? — сделал вид, что удивился, Бескожий Демон. — Удивлен слышать от тебя подобное.

Хокаге не ответил и никак не отреагировал на тон противника, вместо этого он максимально быстро сократил расстояние и нанес удар.

Демон был силен — он успел парировать все атаки Бога Шиноби и даже отвечать на них. В ближнем бою они были равны, а потому Хаширама все больше и больше убеждался в том, что знает, кто скрывается под бинтами.

Он сделал обманку, вынуждая старого врага применить один из своих любимых приемов, и прервал его на середине, изо всех своих сил проведя мощнейший удар кулаком прямо по лицу!

— Медленно, Мадара! — закричал он.

— Отлично, Хаширама! — обрадованно рыкнул Мадара, срывая повязки с лица.

Они вновь сблизились. Два Бога Шиноби. Вечные Соперники.

После стольких сражений, им почти не нужны были слова.

«Новые глаза и непривычные связки приемов? Ты был жив, Мадара.»

«Почему ты не боишься моей камы? Эй, ты дал мне проткнуть твое сердце! А-а-ах, вон оно что — ты бессмертен. А что если так?»

Постепенно, ближний бой перерос в обмен техниками. Привычные шары из огня и драконы. Сюрикены, покрытые пламенем. Водные стены, каменные пули. Пара попыток достать камой, напитанной Молнией.

В ответ летели техники противоположных стихий. Что Хаширама, что Мадара — оба превосходно владели всеми Пятью основными Природными Преобразованиями и виртуозно использовали это владение в бою.

Мадара вновь сблизился, и скелет Сусаноо покрыл его тело, защищая и помогая атаковать. Его тут же стали оплетать гибкие лозы, с бешенной скоростью выращиваемые Хаширамой. Темно-синий исполин перерубал их, но Сенджу выращивал все новые и новые. Они сражались, медленно наращивая темп.

Вот уже Сусаноо принимает форму верхней половины тела воина, и Хаширама, в ответ, активирует Сендзюцу. Вот Сусаноо в последней стадии, но ему уже противостоит Деревянный Голем. Изредка Мадара использовал техники гравитации, изменения тела и Призывы, но Хашираме они были нипочем — его природная сила и неуязвимость к обычным атакам воскрешенного делали свое дело.

— Что такое, Хаширама?! — кричал веселившийся от души Учиха. — Почему ты столь серьезен?! Ты даже ни разу не попробовал меня переубедить!

— Ты зашел слишком уж далеко, Мадара! — Сенджу оказался прямо рядом с его настоящим телом и одним сильным ударом повредил оболочку Сусаноо. — А потому я поговорю с тобой, когда остановлю!

— В этом весь ты!

Они кружили вокруг друг друга, обмениваясь чудовищной силы атаками и разрушая все вокруг. Канонада взрывов от техник, пламя, дым — все это показывало за многие и многие километры, кто именно сражается здесь. Мадара запоздало подумал о том, что теперь от его инкогнито не останется и следа, но тут же отмахнулся от этих мыслей.

Плевать на планы! Главное — битва!

Его Сусаноо перестроилось, увеличиваясь в размерах, и он почувствовал, что чакра Риннегана входит во взаимодействие с чакрой техники. Завершенная форма Сусаноо была незавершенной?

Хаширама сложил руки, будто в мольбе, и Тысячерукий Будда сформировался под его ногами:

— ГОТОВЬСЯ, МАДАРА-А-А-А!

— ДАВАЙ, ХАШИРАМА-А-А!

* * *

Рето смотрел на лагерь, охваченный битвой, и не мог поверить в происходящее. Объединенные силы Четырех Великих Стран оказались…

Полностью разбиты.

Неутомимые, безжалостные и бессмертные Сенджу рвали своих врагов на куски, не боясь ни ниндзюцу, ни гендзюцу, ни, тем более, тайдзюцу. Они смело подставлялись под удары и решительно убивали всех, кого только могли. Будучи и при жизни особо сильными шиноби, после воскрешения они стали просто-напросто непобедимы.

Внезапно, голубое свечение озарило весь лагерь — это Орои применил свою сильнейшую атакующую технику, основанную на смешении пяти различных кеккей генкай. Послышались крики боли и гнева.

Но мертвым не страшна боль.

— Отступаем, — приказал, наконец, Казекаге адъютанту. — Приказ всем союзным войскам — отступать на свои территории. Нам их не победить.

Джонин быстро кивнул, развернулся и застыл. Рето увидел тонкую полоску меча, торчащую у него из спины.

Тобирама резким движением вытащил клинок из тела и смахнул кровь с лезвия.

— С этим закончили, — сказал Хокаге и повернулся к Казекаге. — Верно — отступайте. Бегите, и тогда мы сможем убить еще тысячи. Но вы все равно бегите, иначе мы убьем вообще всех.

— Чего ты добиваешься? — зло процедил Рето, окружая себя лучшими из своих марионеток. — Думаешь, Коноха после этого будет жить? Думаешь мы оставим ее в покое?

— У вас уже нет сил сражаться с Листом, — Сенджу покачал головой, неспешно идя к своему противнику с мечом наперевес. — И я тебе гарантирую — ваших людей станет еще меньше до наступления утра. А тебя я убью.

— Ты подписал Огню смертный приговор! Твоя техника! Ты же сам понимаешь!

— Они справятся, я верю в них. А ты верь мне. Я справлюсь. Осталось недолго…

* * *

Объединенная армия Четырех Великих Противников перестала существовать.

За сутки воскрешенный клан Сенджу вырезал около семидесяти процентов всех шиноби врага, находившихся на территории Страны Огня. Неутомимые воскрешенные гнали врагов до самых границ, без устали забирая жизни.

От такого удара оправляться придется десятилетиями.

Конечно, сама Страна Огня тоже потеряла многое по итогам этой войны. Клан Сенджу был каплей в море, по сравнению с тысячами потерь из других кланов и бесклановых. А уж сколько денег и прочих ресурсов было потрачено, даже самым старательным чиновникам Дайме было тяжело сосчитать.

Но теперь, после смерти всех Пяти Каге, начавших эту войну, можно было с уверенностью сказать, что она закончена.

Великая Мировая Война Шиноби была закончена.

И, пусть это и были лишь глупые мечты уставшего от крови и ответственности воина, Тобирама надеялся, что ей никогда не будет присвоено звание Первой. Единственная — как хорошо звучит…

— Он ушел, — голос старшего брата вывел его из раздумий.

Хаширама выглядел… не лучшим образом. Он лежал посреди огромнейшего полигона, выровненного чудовищной силы техниками буквально до идеала. Он все еще был воскрешен, но теперь потерял возможность двигаться — в его теле находился десяток прочных абсолютно черных штырей, которые, по всей видимости, не давали ему встать.

— Кто? — спросил Тобирама, выдергивая штыри.

— Мадара. Почувствовал ваше приближение и отступил.

Это… было не так уж и удивительно. Сказав Сенсоме быть готовым, Тобирама решил для себя, что старый враг жив. Он не стал его воскрешать, потому что боялся не справиться с ним, а для точных и длительных проверок времени не было. Хотя, если так подумать, то…

— Это моя вина, — вздохнул он. — Я мог догадаться, понять и предупредить. Мог, но… я слишком устал, Хаширама.

— Не волнуйся, — старший брат встал, улыбаясь. — Я думаю, что сейчас главное, что Хирузен, Сенсома и остальные будут знать, что он жив. Конечно, он стал немного сильнее, но…

— Думаешь, им хватит сил на то, чтобы его остановить? — с надеждой спросил Тобирама.

— Конечно, — улыбка Хаширамы стала еще шире. — Мы оставляем после себя наших преемников и доверяем им Коноху. Нашу Коноху и Волю Огня. И пока они живы, наша мечта будет жить с ними.

— Коноха… мечта… — Тобирама посмотрел на восходящее над долиной солнце. — Мечта…

Ты сделал это! Ты смог! И даже выживший Мадара теперь не помеха — существование Эдо Тенсей сдержит его, а потом… «Хирузен, Сенсома и остальные», да? Это же здорово, что ты можешь вот так вот оставить их. Довериться им. Ты же можешь, да, Тобирама? И им будет легче, чем тебе. О да — сегодня ты позаботился об этом. Им будет легче, так чего же ты ждешь?

— Чего же ты ждешь, Тобирама? — улыбнулся Хаширама. — Опять думаешь об ответственности? Ха-ха, прости, что я умер так невовремя! Это сделало тебя таким ответственным…

— Я всегда был ответственным! — огрызнулся Тобирама, но после смягчился. — Как думаешь, я ухожу… вовремя?

— Самое время, брат. Сейчас — самое время.

— Тогда хорошо…

Начало мира

С последнего дня существования клана Сенджу прошла неделя. Переждав сутки, после оглушительного грохота техник, шиноби начали выходить из селения — проверять место битвы.

Оно поражало…

Не щадя и с размахом один из двух кланов-основателей прошелся по силам врага. Деревья горели, земля плавилась, а водоемы иссыхали — шиноби в этой битве явно не беспокоились о том, какой вред они нанесут окружающей их природе. Они беспокоились лишь о том, чтобы нанести вред своим врагам.

Им это удалось — малые остатки армии противника отступали в такой спешке, что даже не забирали с собой трупы павших. Конечно, не все тела сохранились — некоторые были уничтожены техниками в бою, но даже так — количество убитых поражало.

Особенно поразили трупы Четверки Каге.

Трем из них, несомненно, пришлось пасть от руки Второго Хокаге, и лишь Цучикаге погиб, пытаясь сдержать натиск Первого Хокаге. Хаширама и Тобирама — легендарные братья Сенджу, уничтожили вражеских командиров, а после принялись и за армию.

— Смотри — деревья Первого-сама пожирают трупы! — со смесью восхищения и ужаса замечали шиноби, посланные на разведку.

— Неужели же он еще жив?! — изумлялись другие.

— Не обязательно, — возражали третьи, умудренные жизнью опытные воины. — Это — уникальная техника Хаширамы Сенджу — Лес Смерти. Она подпитывает рост деревьев за счет чакры трупов, и чем больше трупов, тем быстрее растут деревья, а чем быстрее они растут, тем быстрее убираются трупы. Она создана для того, чтобы не распространять болезни после масштабных битв.

— Разве деревья не должны мутировать от таких объемов чакры?

— Должны, но… во времена Сенгоку Дзидай не проводились настолько массовые побоища. Кто знает, что выйдет из этого леса.

Несмотря на споры, приказ нового Хокаге — Сарутоби Хирузена, был однозначен — собрать как можно больше тел в одном месте и дать технике «расцвести», а после — огородить ее высочайшим из заборов и передать ей название сорок четвертого полигона Скрытого Листа. По задумке Хирузена, мутировавший из техники самого Бога Шиноби Лес Смерти мог стать не только отличным напоминанием врагам Конохи, но и неплохим подспорьем в ее обороне.

И трупы сносили. Подсчитывали, опознавали и сносили ближе к центру зарождающейся техники. Тела шиноби Земли, Ветра, Воды и Молнии, собранные вперемешку, подпитывали Лес Смерти, и лишь тела Сенджу все никак не показывались на глаза.

Кто-то думал, будто бы великий клан был полностью уничтожен и стерт с лица земли. Кто-то, что воскрешенные шиноби Сенджу все еще ходят по этому миру.

Сенсома, выбравшийся из деревни с почетным эскортом, как джинчурики и герой войны, получивший серьезные ранения, так не считал. Конечно, это было нечестно, ведь он-то знал, как работает Эдо Тенсей.

— Это… просто…

У чунина-сопровождающего просто не было слов, чтобы описать то, что он увидел, когда Математик Боя, привел отряд к месту, куда, по всей видимости, направился Первый хокаге после битвы с Цучикаге.

И действительно — масштаб разрушений, развернувшихся здесь, поражал даже с учетом того, что никто из Сенджу окружения не щадил. Нет — здесь прошло сражение совершенно другого уровня: поваленные деревья тут заменялись разрушенными горами; а лужи и речушки, иссушаемые пользователями Стихии Воды, целыми озерами. Вместо созданных в других местах полян, выжженных дорог и даже полей, здесь была целая долина, украшенная небольшим водопадом.

— Долина… Свершения… — пробормотал Сенсома, опуская руку в белый пепел, медленно, неохотно развеивающийся по ветру.

Именно здесь и закончилась эта война. Вместе с существованием клана Сенджу.

— Но кто… — какой-то джонин вышел вперед, дабы получше рассмотреть открывшийся вид. На пепел, оставшийся после воскрешенных он и не взглянул — он не знал, что это. — Кто мог так… Первый Хокаге — Хаширама Сенджу — Бог Шиноби. Его сила позволяет сделать такое, но кто же мог быть его противником?

— Это очевидно, если подумать, — Сенсома встал, напоследок бросив немного пепла в подсумок. — Настолько очевидно, что Хокаге даже не подумали нас предупредить. Мадара Учиха жив.

Сказав это тогда, он круто развернулся и пошел в сторону Конохи, оставив за спиной ошарашенных сопровождающих.

Через три дня после этого сам Хирузен, выбравшись, наконец из завалов бумажной работы, лично осмотрел долину. Официально подтвердив данное ей Сенсомой название, он приказал прекратить поиски тел клана Сенджу, а сам клан считать уничтоженным.

Что говорило только об одном — Хирузен знал о принципах работы Эдо Тенсей.

Всю прошедшую неделю возвращаясь в мыслях к старому другу, Сенсома так и не смог придумать, что ему сказать. Нужно ли начать разговор с поздравлений о новой должности, или же с соболезнований по поводу смерти его отца? Где им лучше встретиться — в кабаке или в кабинете Хокаге?

Хотя… в кабинете, конечно, лучше.

И вот, стоя перед дверью, ведущей в помещение, ранее бывшее личным рабочим местом Первого, а потом и Второго Хокаге, Сенсома задумался вновь.

— Пусть ты и не способен ей пользоваться, чакра у тебя есть, и я ее чувствую, — донеслось до него приглушенное. — Входи, Сенсома.

Перерожденный улыбнулся, отметив сходство этого поступка с обыкновенными поступками Тобирамы, и толкнул дверь.

Хирузен сидел за широким дубовым столом, одетый в церемониальный наряд Хокаге, исключая шляпу. Его традиционное (со времен правления Первого) представление деревне и ее гражданам откладывалось, из-за обилия послевоенной работы и похорон. Сейчас Коноха была не готова к празднику, а потому ею официально правили советы Кланов и Джонинов, а фактически — и те и другие, но вместе с преемником Второго.

Третий Хокаге (не по бумагам, но по сути) слегка улыбнулся и отсалютовал курительной трубкой старому другу. За годы войны Хирузен изменился — он вытянулся, став выше, приобрел мускулатуру — ту самую, которую нельзя заработать просто упражняясь и тренируясь, а черты его лица заострились, превратив его из всегда добродушного парня, часто совершающего какие-нибудь глупости, в настоящего молодого мужчину.

— Пес, Кот, оставьте нас, — негромко приказал он, и Сенсома почувствовал, как две размытые тени скользнули по стенам и потолку, и в кабинете стало как-то… свободнее. Видя непонимание друга, Хирузен пояснил. — АНБУ. Я позаимствовал у Узушио идею скрывать шиноби из отрядов особого назначения масками. Хотя теперь АНБУ не просто спец-отряд, они — личная гвардия Хокаге, подчиняющаяся ему и только ему. Моя гвардия.

— Вижу, ты не терял времени даром, — Сенсома неспешно прошелся по помещению, изредка бросая заинтересованные взгляды на колонны бумаг, расставленные у стола Хокаге, а потом резко спросил в лоб. — Пытаешься подражать Тобираме-сенсею?

Хирузен прикрыл глаза и затянулся. Облачко сизого дыма, которое он выдохнул после, приобрело черты символа Страны Огня. Чакросодежащий табак — редкое и дорогое удовольствие. Тем не менее, удовольствия выражение лица Сарутоби не выражало — оно было задумчивым и… немного грустным.

— Проницательно, — ответил он наконец.

— С моей стороны, — кивнул Сенсома. — И глупо — с твоей. Ты не Тобирама Сенджу, ты — Хирузен Сарутоби. Не Второй Хокаге. Третий. И, как Третий Хокаге, ты должен править Конохой, понимаешь.

— Вообще-то да, но я не понимаю, почему ты назвал меня тупым, — Хирузен поморщился. — Я — Третий Хокаге, и я должен править Конохой. Я в курсе. Я так и делаю, разве нет?

— Нет! — Сенсома в два шага оказался у стола и хлопнул по нему рукой. — ТЫ — Третий Хокаге, и ТЫ должен править Конохой. Все принятые ТОБОЙ решения должны быть ТВОИМИ! А ты пытаешься подражать Второму!

Почти выкрикнув последние слова, Сенсома фыркнул и поправил очки. Хирузен же, в свою очередь, откинулся на спинку кресла и вновь затянулся, однако, на сей раз он глаза не закрывал. Старые друзья и соперники сверлили друг друга взглядами около пяти минут.

— Я стал Третьим Хокаге, Сенсома, — тяжело выдохнул Хирузен. — Я считаюсь сильнейшим шиноби в стране, и моя власть теперь велика и неоспорима. Тогда какого хрена я не чувствую себя победителем? Почему у меня такое чувство, что это ты должен сидеть на этом кресле?

— Ты просто не привык, — Сенсома пожал плечами и сел на ближайший стул. — Тобирама-сенсей попросил тебе помогать, так что я помогаю. Не принимай мою критику близко к сердцу.

— Придурок, — отозвался Хирузен, усмехнувшись. — Ты съехал с темы.

— Не выражайтесь, Хокаге-доно, — Сенсома погрозил другу пальцем и еле успел увернуться от первого попавшегося под руку планшета. — Но вообще, если серьезно, я просто-напросто не смог бы дать деревне того, что ей нужно.

— Мне казалось, ты бы смог подобрать правильные слова для того, чтобы граждане почувствовали себя… защищенными. Ты же это имеешь ввиду? — Хирузен хитро прищурился. — Сейчас Конохе нужна стабильность и безопасность в новом мире. Поменьше потрясений.

— Слова не являются действиями. А хороший Хокаге должен действовать, а не говорить. Хотя и говорить тоже… В общем — я не подхожу, и все тут.

— Ну-ну…

Друзья синхронно усмехнулись и замолчали, каждый думая о своем.

Сенсома был рад, что Хирузена не сломила смерть отца, одноклассницы, наставника, да и… многих, на самом деле. Он даже отчасти гордился тем, как стойко его соперник принял свою новую должность, и как хорошо он может себя на ней показать. Первый Хокаге лелеял мечту и смог создать условия, в которых его мечта смогла бы стать явью. Второй Хокаге смог сохранить эти условия и передать бразды правления Третьему Хокаге. И именно Хирузен, по мнению Сенсомы, сможет полностью претворить в жизнь мечту Первого Хокаге о мирной жизни для всех.

А Хирузен…

— Кстати, Тобирама-сенсей вел дневники, — голос Сарутоби стал, вдруг, чрезвычайно серьезным. — И в них он описывал… все. Вообще все, Сенсома. Обо всем и обо всех.

Сенсома напрягся и кинул взгляд на друга:

— В каком смысле?

Хирузен неспешно затянулся, выдохнул и достал из стола небольшую книжку. Она была настолько маленькой, что могла удобно разместиться в полевом подсумке вместе с сюрикенами и кунаями, а так же настолько ухоженной, что о ее прежнем владельце сразу создавалось впечатление как об истинном педанте.

— «Сегодня Мадара был, наконец, убит», — начал читать Хокаге. — «Подумать только — Сенсоме это удалось. Если ты это читаешь сейчас, Сенсома, то знай — я не был уверен в плане до самого конца. Но лишь то, что ты решился открыть Восьмые Врата и несмотря на всю мощь, даруемую ими, придерживался плана, спасло Лист. Мир никогда этого не узнает — такова цена твоего шанса, но знай — все мои преемники будут узнавать о твоем подвиге с помощью моих дневников. Сенсома Томура победил Мадару Учиха двадцать первого марта…»

Дальше Хирузен читать не стал. Он захлопнул книжицу и пристально посмотрел на друга детства.

— Послушай, я… — начал было Сенсома, но Сарутоби лишь махнул рукой, призывая его замолчать.

В его руках появилась вторая книжка:

— «Сегодня у меня родился сын, — Хирузен тяжело вздохнул, прочитав это. — И я понимаю, что не могу его оставить. Звучит как-то странно, будто я говорю не о ребенке, а о питомце, но я уже несколько раз пытался написать по-другому, и у меня ничего не вышло. Хотя слова ничего не изменят — я действительно не могу оставить его себе. Во-первых потому, что я, скорее всего, не переживу грядущей войны. А во-вторых — потому что сын Тобирамы Сенджу станет мишенью для всего мира. Ведь мир — мой главный враг.»

Сарутоби прочистил горло, вполголоса пробормотав:

— Даже читать это сложно, что же он испытывал, когда писал?

А потом продолжил:

— «Я долго думал над этим, и остановил свой выбор на Сенсоме. Он — достойный учитель. Возможно, он сможет дать моему сыну больше, чем я», — он вздохнул вновь. — Там дальше есть и о том, что ты принял его приказ. Ты стал крестным для сына сенсея.

— Хирузен, я…

— Спасибо.

Всего одно слово. Всего одно простое слово, которое нормальный человек слышит на дню по многу раз. «Спасибо». Хирузен произнес его так, будто благодарил Сенсому за…

— Ты спас деревню, победив Мадару и оставшись в тени, — продолжил Хокаге. — Ты спас мир, победив демона из-за кромки. И ты спас нашего учителя, став его сыну заменой отца. Ты действительно достоин стать Хокаге больше, чем я.

— Достоин — возможно, — Сенсома, выдохнув, встал. — Что насчет Эдо Тенсей? Ты изучил его?

— Основы просты, — Хирузен развел руками, ни капли не удивившись вопросу. — Не поверишь, но Тобирама-сенсей действительно оставил мне… все. Все, что у него было. Как Третий Хокаге, я могу узнать обо всем, что было в жизни Второго и Первого. Хороший способ — закончив с чтением, я, может быть, смогу, наконец, стать тем самым правителем, который нужен Листу. Но… Сенсома. Все-таки — почему?

— Возможно, потому, что я бы никогда не попытался бы подражать Второму, — перерожденный подошел к двери. — Это — твоя сильная сторона — ты уже делаешь для деревни все, что можешь. Я верю, что Третий Хокаге Сарутоби Хирузен сможет продолжить дело Первого и Второго Хокаге. Третий Хокаге Сенсома Томура, вероятно, начал бы свое дело. Ну… это если сложно.

— А если просто? — нагнал его взволнованный вопрос уже в дверях.

— А просто на твоем посту теперь не будет, Сару! Удачи! — хохотнул Сенсома и выбежал.

Да — Третий Хокаге Сарутоби Хирузен — лучший выбор. Ему бы думать чуть поменьше и действовать от сердца чуть побольше. В этом же и суть Хокаге — действовать от сердца с Волей Огня.

А сердце Математика Боя принадлежит лишь битвам. Ведь так?

* * *

Прошло два месяца. За это время весь мир узнал о том, чем закончилась Мировая Война Шиноби, и это чуть было не повлекло за собою последствия.

Бывшие Великие Противники, оправляясь от поражения, нанесенного им кланом Сенджу, теперь официально считавшимся уничтоженным, подписали со Страной Огня мирный договор. Сенсоме было неинтересно вникать во все тонкости, но основная суть была проста — не дать малым странам развязать вторую войну.

А они могли. Поняв, что их великие соседи (все, кроме Огня) достаточно ослаблены, малые страны попытались изменить привычный порядок вещей. Другими словами, некоторые из них захотели быть Великими.

По договору, заключенному остальными Великими Странами с Огнем, шиноби Конохи обязывались прибыть на помощь любой Стране, чьи силы не смогут отразить силы собранного младшими соседями удара. Третий Хокаге, за это время официально ставший лидером Листа, сам выдвинул это предложение, и его поддержали все лидеры Великих Стран.

Однако, вмешиваться не пришлось.

Прерогатива Великих Стран — иметь своего собственного Каге. Именно поэтому переговоры о мире Огонь вел с позициисилы — без его разрешения бывшие Великие Противники попросту побоялись избирать новых лидеров своих Какурезато. Но после принятия договора, все они смогли назначить новых Каге.

И силы малых стран разбились о мощь новоизбранных лидеров Какурезато. Казалось, каждый новый Каге пытался показать всему миру свою силу. Продемонстрировать, что его страна все еще Великая. И им удалось. Им всем удалось.

— Тобирама-сенсей предвидел даже это, — довольно объяснял Хирузен. — Малые страны против Великих. Великие просто обязаны сохранить лицо, а потому они из кожи вон полезут, лишь бы все утрясти самостоятельно. Таким образом, мы, предложив им свою помощь, на самом деле не будем ее оказывать, но выставляем себя в лучшем свете, а они, дабы не быть оскорбленными принятием нашей помощи, тратят последние ресурсы на утрясение своих дел. Как итог — они ослаблены еще сильнее, а мы зарабатываем баллы доверия.

Сенсома даже не думал, что его друг настолько увлечется политикой. Хирузен, казалось, даже ночевал в своем кабинете — так сильно он старался все предугадать, предвидеть и продумать. Он зачитывался дневниками Тобирамы, придумывал собственные уловки и вовсю вел политическую игру, целью которой было максимальное ослабление бывших Великих Противников и усиление Огня. При этом, как он сам непонятно объяснял, Коноха не должна быть слишком уж сильной по сравнению с остальными, иначе это может привести к новой Войне.

Идею поделиться с Хокаге понятием «сверхдержава» Сенсома придержал, но всерьез обдумывал. Хотя… политика была явно не его коньком, а потому он вскоре совсем перестал что-либо советовать другу в этом плане, просто понадеявшись на него.

Сам он все это время жил с Мито в одном доме и изредка навещал Озина.

Цубаки окончательно решил поселиться в деревне, а потому ему пришлось сдать несколько тестов и продемонстрировать Хокаге лично свою силу, после чего он получил жилет джонина и был забыт на время. Пускай мир на данный момент был достигнут, а Лист уже брал задания от заказчиков — далеко отпускать сильнейших шиноби Хокаге пока не хотел.

Мито ухаживала за внучкой и учила правильно это делать, и Сенсому тоже. Они стали ближе друг другу настолько, что про себя перерожденный сравнивал ее с Тобирамой. Они и правда были в чем-то похожи, но… Мито, все же, была женщиной, а потому иногда с ней было тяжелее в общении.

— Цуна снова описалась, переодень ее, Сенсома-кун! — кричала Узумаки из кухни.

— Я… фух! Сейчас занят! — пыхтя отвечал ей Сенсома со второго этажа, где он устроил тренировочный зал.

Сначала по всему дому разносилась неудержимая жажда крови (огибающая, неведомым образом, малышку Цунаде), а через мгновение новый тренировочный манекен, на котором Сенсома отрабатывал удары, разлетался в щепки от мощнейшего удара цепями, призываемыми Мито.

— Теперь свободен, — удовлетворенно комментировала она вполголоса, а Сенсома, удрученный, шел делать грязную работу.

Он, так же, навещал сына Мицуки, так как чувствовал, что обязан ему жизнью (что, в общем-то, было правдой). Орочимару жил в приюте вместе с сотнями таких же сирот детей-шиноби, а потому всякий свободный день Сенсома заглядывал в приют, дабы убедиться, что мальчика не обижают. Естественно, в учреждении, находящемся под полным контролем самого Хокаге, к детям — будущим шиноби, относились бережно. Сам Орочимару рос тихим ребенком, очень похожим на своих родителей внешне.

Джирайю Сенсома решился посетить не сразу. Для сына Тобирамы, Сенсома должен был стать важнейшей опорой, но именно из-за этого ему было так тяжело сделать первый шаг. Как ни странно, помог Хирузен, просто-напросто силой затолкавший бессильного, пока что, Сенсому в поместье, оставленное Вторым сыну.

Няни и домработницы не знали, чьим сыном был мальчик, но прекрасно знали кого ждать. Математика Боя встречали тепло и радушно, заверив, что это поместье настолько же его дом, насколько оно являлось домом для Джирайи.

Маленький крестник Сенсомы был… проблемным. Шумным, шустрым, шебутным — иногда даже опытный джонин в лице Сенсомы не всегда мог за ним уследить. Джирайя почти никого не слушался, любил хулиганить, но при этом обладал просто невероятными способностями по уходу от неприятностей — он просто улыбался во всю ширь маленького ротика и зажмуривал глазки, отчего его детское лицо становилось таким милым, что даже решительно настроенные опытные няни не могли всерьез его ругать.

И, что удивительно, Сенсома… проникся к ребенку. Принял его. Он никогда особо не думал о том, что станет в этом мире отцом или кем-то подобным, но маленький Джирайя был настолько непохож на своего отца, но, вместе с этим, все же был его ребенком и… Сенсома не знал как это объяснить, но с момента своего первого визита в поместье Джирайи, ночевал он только там. Хотя постоянно старался быть тем самым «строгим крестным отцом», которого, по словам нянь, так не хватало мальчику.

— Ты опять подглядываешь за мной? — Сенсома постарался сделать свой голос серьезным и устрашающим, но Джирайя только хихикнул, «прячась» за угол, из-за которого только что выглядывал.

Перерожденный усмехнулся, не в силах хмуриться, пока мальчик на него не смотрит, вытерся специальным полотенцем от пота, ручьями стекающего по его телу, и начал надевать футболку.

Прошло уже больше двух месяцев с момента запечатывания Биджу в его тело, и скоро оно уже должно будет привыкнуть к новому «квартиранту», а значит — должна вернуться и чакра. Сенсома тренировался. Часто, долго и упорно. Он оттачивал стили боя, придумывал новые, размышлял об оригинальных техниках тайдзюцу и просто тренировал тело, как сейчас, в специальных тренировочных залах. Он хотел стать гораздо сильнее к моменту, как сможет снова называться шиноби, а потому не жалел себя и своего времени.

— Тебе не спрятаться, мелкий! — одно смазанное движение из арсенала Миямото Мусаси, и Сенсома уже нависает над испугавшимся поначалу, но потом рассмеявшимся Джирайей. Как сказала одна из опытных нянь — ребенка смешил цвет волос и глаз одного из сильнейших джонинов Листа. — И не сметь смеяться! Мадара все еще на свободе!

Но Джирайя не знал об опасности Мадары, а потому продолжал заливаться смехом. Хотя… и Сенсома, и Хирузен, и все посвященные понимали, что сейчас Мадара не так опасен — он не совершал решительных действий во время войны, а потому и после не должен. Особенно под угрозой новой атаки Эдо Тенсей, ведь, судя по разрушениям в Долине Свершения, окончательно и бесповоротно одолеть Хашираму ему не удалось.

Правда, Хирузен не уточнял, что техника воскрешения, доставшаяся ему, была ущербной, равно как и Сенсома не уточнял, что владеет истинной техникой Эдо Тенсей.

— ЭТО ЗНАНИЕ ОПАСНО…

Перерожденный встал как вкопанный, держа Джирайю на руках. Ребенок Тобирамы завертел головой, вот-вот готовый расплакаться, и Сенсома был уверен — он тоже слышал потусторонний голос, идущий словно отовсюду.

— МФХН… — вновь прогремело откуда-то, и Сенсома все понял.

— Начико-сан, Начико-сан! — позвал он, удобнее перехватывая Джирайю и побежав по коридору.

— Сенсома-сама? — няня, которую звал парень, появилась буквально через пару секунд и тут же попыталась отчитать Джирайю. — Опять сбежал! Сенсома-сама, да что же он творит-то?! Вы на него посмотрите!..

Она не договорила — мальчик, все еще удерживаемый Сенсомой, громко расплакался, будто боялся чего-то. И Сенсома даже знал чего.

— Успокойте Джи, — перерожденный спешно передал ребенка удивленной девушке. — Я должен навестить Мито-сама.

И, не сказав больше ни слова, Сенсома выбежал из поместья и побежал к центру деревни.

— Черт, как неудобно, что я не могу использовать чакру, — пыхтел он. — Эй, Биджу, ты же не собираешься вырываться из моего тела и все крушить?

— АРГХ!..

Не буди во мне зверя

Улица рядом с домом Первого Хокаге была совершенно пуста, но дело было не в плохой погоде, или, например, всеобщей занятости, а в давящей яростной чакре, разливающейся вокруг.

Чакре Биджу.

Даже Сенсома, не способный на данный момент использовать свою чакру, почувствовал силу ярости Девятихвостого, запертого в Мито. Он смутился всего на мгновение, но тут же взял себя в руки и побежал дальше, беспокоясь о том, что сам сможет вскоре стать источником подобного давления.

Узумаки ждала его на пороге, одетая в домашнее с небрежно наброшенной на плечи курткой. Ее волосы находились в легком беспорядке, макияжа не было, а нижняя губа была изрядно искусана, однако взгляд зеленых глаз был полон сосредоточенности и уверенности.

— У нас проблемы… — выдохнул Сенсома, только добежав до женщины.

— Я знаю, идем, — она внимательно осмотрела парня и, удовлетворившись, резко развернулась. — Цунаде я отослала, а Хокаге предупрежден. Здесь мы все и проведем.

— Проведем?

Мито не ответила, сбрасывая, на ходу, куртку с плеч прямо на пол и быстро складывая печати. Сенсома увидел, как на стенах, потолках и полу дома разгораются рисунки фуиндзюцу. Без лишних слов, Мито подошла к массивному люку в полу и одной рукой, рывком, открыла его. Ее чакра взбушевалась на мгновение, и женщина раздраженно выдохнула. Тяжелый металлический люк, закрывающий собою вход в подвал, обычному человеку открыть было невозможно — даже тренированный Сенсома сходу определил, что в нынешнем состоянии не смог бы этого сделать, а это значит — Мито напитывала тело чакрой, когда открывала.

А Девятихвостый в ее теле пытался этим воспользоваться.

— Лис чувствует Треххвостого, — пояснила женщина, спускаясь в подвал. — Он чует собрата и рвется, будто пес на цепи. Думаю, он хочет воспользоваться тем, что я буду отвлечена усмирением твоего демона. Хочет вырваться на свободу. Но у него не выйдет.

— Это… обнадеживает, — Сенсома не сомневался в силе Мито — если она говорит, что Лису не выбраться, то это так. — Но что насчет меня? Биджу… говорил со мной.

— Говорил? — вопрос прозвучал немного резче, чем должен был. — Что?

— Я… — Сенсома запнулся, прекрасно понимая, что всей правды Мито знать не стоит. — В общем — я думал об одной технике, и он… ну… оставил что-то вроде комментария. А потом затих, но… знаете, издавал звуки. Что-то вроде вздохов.

— Занятно, — Мито задумчиво провела тонкими пальцами по рисункам на стене. — Это может многое изменить…

Ничего больше не говоря, она ускорилась, вероятно использовав чакру, и Сенсоме пришлось практически бежать за ней. Наконец, они прибыли в широкий круглый зал с низким потолком. В этом зале повсюду были расставлены свечи, и Сенсома бы не заметил их, если бы новый всплеск горячей чакры Девятихвостого не зажег их все разом.

Мито села на пол в позе лотоса у дальней от входа стены.

— Насчет того, что сейчас происходит у тебя, — начала она, закрыв глаза и начав беспрерывно складывать печати. — Биджу «вернулся». Когда Наоми запечатала его внутри тебя, что-то произошло. Судя по всему, на демона повлияла чакра Рикудо, живущая в тебе.

— Вы знаете?

— Знаю. Как знаю и то, что тело Мудреца Шести Путей служило порталом, через который Биджу оказались в нашем мире. Они связаны. Друг с другом и с Мудрецом. И вот, чакра Рикудо как-то повлияла на Треххвостого, что и позволило заключить его в твое тело — без наличия чакры Мудреца, сделать этого было бы нельзя. Но после вселения демон не пытался вырваться на свободу или как-то иначе себя проявить. Он «ушел» в самые дальние глубины твоей души — возможно, он что-то искал. Как бы то ни было — он «вернулся» и… видимо, попытался с тобой связаться. И тут я в тупике…

Сказав это, она закончила складывать печати, и комната преобразилась, покрываясь рисунками, куда более сложными чем те, что были до этого. Гораздо более сложными. Навыков в фуиндзюцу у Сенсомы было немного, но даже он понял, что новые рисунки не были плодами работы Мито. Это было что-то другое — гораздо более мощное и… древнее.

— Если бы он хотел только вырваться — он едва ли пытался бы с тобой говорить. Но ты ведь уверен в том, что он говорил?

— Конечно, — Сенсома сосредоточенно кивнул, прислушиваясь к своим ощущениям. — А Девятихвостый не разговаривает?

— Иногда рычит, — Мито легко пожала плечами. — Не важно. Ладно. Треххвостый хочет войти в контакт с тобой, однако, чакра,

разливающаяся вокруг тебя, говорит о том, что он пытается выбраться. Неуверенно, будто спустя рукава, но пытается. Лис, как ты видишь, бьется в мою защиту изо всех своих демонических сил, а защита у меня непростая. У тебя же защиты нет — только твое сознание, но я не вижу, чтобы ты подвергался атакам.

— Так и что нам делать?

Половина свечей потухла сразу же после того, как Сенсома спросил, а оставшиеся начали гореть ярче. Мито нахмурилась, заметив капли воды на кончиках потухших свечей и чувствуя чакру Девятихвостого в свечах горящих. Два Биджу с противоположными силами будто… вступили в конфликт?

— У нас два варианта, — женщина сложила еще несколько печатей, формируя фуин на стенах. — Первый — ставить тебе защиту. Такую же как у меня. Этот метод позволит тебе дозированно выпускать чакру демона, платой за что будет некоторая потеря контроля над собой. Минус в том, что ты никогда не сможешь использовать его силу на максимум, иначе он полностью освободится. Плюс в том, что пока ты используешь лишь часть его силы, вырваться он не сумеет. Ты станешь надежнейшей из тюрем для зверя. Ему, конечно, не понравится, но мы не будем спрашивать. Правда, конкретно для тебя есть второй минус — мой метод основан на количестве высвобожденной энергии — что-то вроде ступеней, опирающихся на формирование хвостов. По простому — у меня имеется девять полноценных ступеней, и если я пройду их все — Лис будет на свободе. Ты же…

— Три ступени? — Сенсома нахмурился. — Хотя, в принципе, меня устроит развитие событий, в котором я вообще не пользуюсь его силой.

— Не выйдет — зверь может воспользоваться твоими эмоциями и начать вырываться, что неизбежно приведет к активации силы. А если ты будешь пытаться избегать подобного… думаю, это все равно не приведет ни к чему хорошему.

— Тогда второй способ?

— Он… другой. И в плане рисков и в плане твоего участия. В этой комнате я могу повторить условия одного древнего храма. Ты же видишь эти рисунки? Они не моего авторства. Никто не знает точно, но, предположительно, их создал Рикудо. Я слышала, что в этом храме некоторые из джинчурики встречались в своем подсознании с Биджу и вступали с ними в битву. Победитель забирал все.

— Хотите, чтобы я сразился с ним внутри себя? — Сенсома почесал подбородок. — Вы же в курсе, что я не могу использовать чакру…

— Во многом потому, что у тебя появился квартирант, — кивнула Мито. — Но это не играет роли — в подсознании, в том месте твоей души, куда Наоми запихнула зверя, ты будешь в своей полной силе. Идеальная форма. По идее, это позволит начать нечто вроде сотрудничества. Твоего и зверя. Однако, все может пойти не так, и он вырвется из тебя, попутно взорвав твое тело изнутри.

— Сурово, — несколько нервно хмыкнул Сенсома, уже более отчетливо чувствуя попытки Треххвостого освободиться. — Но выбор невелик. Первый вариант — сложности в будущем, но довольно безопасное настоящее. Второй вариант — наоборот. И что мне выбрать?

— ВТО…РОЙ…

Грубый, хрипящий голос чудовища искажал слова, но смысл его послания Сенсома уловил. Он вздрогнул, обеспокоенно посмотрев на Мито, но та лишь прищурилась и спросила:

— Он что-то сказал? — получив утвердительный кивок, она задумчиво потянула. — Я почувствовала всплеск чакры… Это… очень необычно. Но, возможно, это наш шанс. Ты решил?

— Второй вариант, — твердо ответил Сенсома.

— Ну да, — Мито усмехнулась, и выражение ее лица вдруг стало необычно ехидным и… довольным. — Когда это у нас Математик Боя уклонялся от битвы. Хорошо, ступай…

Сразу же после ее слов, у Сенсомы закатились глаза и он упал на пол, лишенный чувств. Узумаки неспешно встала, потянулась и проверила пульс подопечного — тот был в порядке. Теперь все зависело только от него.

— Наводите вы шороху, звери, — сказала она негромко и ударила себя по животу — в то место, где находились сдерживающие Биджу печати. — Но поверьте — этот парень куда страшнее вас.

Он справится, это очевидно.

* * *

Сенсома открыл глаза. Секунду назад он был в подвале дома Первого Хокаге, а теперь находился…

Посреди оживленной улицы. Улицы… из прошлого мира.

Проехавшая мимо машина окатила его грязной водой из-под колес, а включившийся светофор заставил поморщиться от слишком неприятного звука. Тело шиноби двигалось на автомате, и вот Сенсома уже сидит на крыше одной из машин, готовый в любую секунду начать бой, и только теперь до него доходит.

Прошлый мир.

Люди вокруг не обращают внимания на странно, для них, одетого молодого парня с глазами убийцы и хлещущей наружу жаждой крови. Они идут по своим делам, отвлекаются на телефонные звонки и… просто живут.

Дикий мир. Странный мир. Мир войн без войн и ненастоящей еды.

— УЖАСНЫЙ МИР.

— Ужасный мир.

Недоверчивое бормотание молодого шиноби и громкий вердикт огромного Биджу прозвучали одновременно, и после этого окружающий Сенсому мир начал рушиться, как стекло.

Открывая того, кто прятался с другой стороны.

Треххвостый стоял прямо напротив маленького человечка, пристально его изучая. Они находились в какой-то гигантской комнате с тьмой вместо стен и потолка, и простым кафельным полом с шахматным узором. Странный пол. Странное место. Сенсома закрыл свой серый глаз, чтобы легче было оценить цвета, и Биджу напротив повторил его действие, при этом странно усмехнувшись.

— Так значит, ты знаешь? — спросил, наконец, Сенсома.

— ДА, ПЕРЕРОЖДЕННЫЙ, — важно кивнула гигантская черепаха. — Я ВИДЕЛ ВСЕ, КАК И СЛЫШАЛ. И ДАЖЕ ЧУВСТВОВАЛ. Я ЗНАЮ.

— И ты знаешь, зачем я здесь?

— ЧТОБЫ ПОДЧИНИТЬ. ДОГОВОРИТЬСЯ. ПРОСТО УЗНАТЬ. ТВОИ ЦЕЛИ…

— Прости, ты не мог бы прикрутить громкость? — Сенсоме показалось наглым перебивать Биджу, но… что-то внутри него просто тянуло сделать это.

— Мог бы, — голос Треххвостого стал тише, но не потерял ноток чего-то… демонического и древнего. Он все еще пленял своей глубиной. — Но ты мог бы быть и повежливее, перерожденный.

— Прошу простить, — Сенсома слегка неуклюже поклонился. — Но я готовился к битве. Ты и сам должен знать.

— Я вижу твои действия, но не мысли, — Биджу покачал головой. — Хотя ты все равно прав — я действительно знаю это. Но в битве нет нужды. Вернее — ее почти нет.

— Я не совсем понял, — Сенсома почесал в затылке. — Все это… как-то странно и необычно.

— За тем я здесь, — немного невпопад ответил Биджу. — Рассказать тебе. И я начну с того, что ты выбран неслучайно. В тебе есть часть силы Отца…

— Отца?

— Вы зовете его Мудрецом Шести Путей, — пояснил Треххвостый. — Богом Шиноби. Рикудо Сеннином. Я зову его Отцом. И ты, перерожденный, получил его одобрение. Его расположение. И его силу, конечно. И потому мы говорим.

— Тело Мудреца было порталом…

— А потому все, кто пришел с той стороны — мои братья и сестры. Девятихвостый беснуется где-то неподалеку, и моя звериная часть желает ему помочь. Остальные… я совсем недавно встречался с ними. Хотя, для тебя мое «недавно» — долгий срок. Но последним братом был… другой.

— Ты говоришь о демоне, который помог тебя запечатать, — догадался Сенсома. — Ты видел это в моей памяти? Его… появление.

— Рождение, — поправил Биджу. — Такое же рождение, как и твое в этом мире, перерожденный. Он обрел здесь другую жизнь. Благодаря Отцу. И теперь он тоже мой брат.

— Меня ты тоже считаешь братом? — голос Сенсомы стал подозрительным.

— Ты — перерожденный, — как маленькому, объяснил Треххвостый. — Не больше и не меньше. И ты мне не брат, но… не чужой.

— И потому ты не станешь вырываться?

— Нет, я стану. Но я этого не хочу.

Сенсома нахмурился и посмотрел прямо в один-единственный открытый глаз черепахи. Биджу вздохнул, согнув лапы и практически упав на землю животом. Его глаз размером был почти с самого Сенсому.

— Это давняя история, — начал он. — Мы были малы, когда явились в этот мир. Когда родились. Отец умирал, но он дал нам жизнь и сказал хранить этот мир. Девятеро. Нас девятеро, и каждый из нас оберегал что-то свое. Однохвостый ушел покровительствовать пустыням, Двухвостая решила оберегать жизни диких кошачьих, а я… я выбрал себе озера. Спокойные места. Мы были хранителями, и нам даже поклонялись. Люди верили в то, что мы справедливы и велики, и мы соответствовали. Но потом… началась война.

— Сенгоку Дзидай, — понял Сенсома. — Именно тогда вы и стали наиболее широко известны… как монстры.

— Война длилась долго, и ты не знаешь, как мы ополчились против мира, — немного снисходительно ответил Треххвостый. — Но ты прав, даже так. Люди искали себе оружие и нашли его. Нашли нас. Лишь немногие могли запечатать нас в смертных, и еще меньшие могли стать сосудами. Это было самое начало существования людей, которых вы называете джинчурики. Они были нестабильны и недостаточно сильны, но их мотивы, их ярость и безумие… Они нас меняли. С каждым новым носителем мы менялись все больше и больше, пока, наконец, не стали агрессивны. Даже безумны. Однохвостого постоянно вселяли в преступников, так что он стал маньяком. А, например, Девятихвостого вселили всего несколько раз, но зато в самых сильных воинов. Самых яростных. И он стал яростен. Непримирим и жесток. И я не избежал этой участи.

— И тогда вы вступили в эру войн как самые страшные чудовища, — произнес Сенсома.

Его голос был хриплым, и он был поражен. То, что он услышал… это меняло многое. И не меняло в тот же момент. Ведь тот факт, что во всем виноваты люди и шиноби… ничего не значил. Он был и так известен.

— Мы не могли быть более ужасны — наше безумие попросту мешало нам мыслить. Мы убивали без цели и нападали на все, до чего могли дотянуться. Хотя однажды я нашел глубокое озеро, оставленное давным-давно ледником, и смог уединиться на довольно большой, по вашим меркам, срок. Тогда я был почти так же адекватен, как и сейчас…

— А потом пришел Хаширама-сама и победил всех вас.

— Великий воин. Он не питал к нам зла, и я даже понимаю его. Но он все равно был тем, кто отдал нас в рабство людям. Двое из нас не сошли с ума при первых попытках контроля, а потому примерная… технология создания джинчурики у стран была. Нас подчинили. Такие люди как та Узумаки, удерживающая Девятихвостого.

— У Хокаге и правда не было выбора, — задумчиво потянул Сенсома. — Но я не понимаю — почему ты говоришь со мной, а Лис делает все возможное, чтобы выбраться?

— Мы с ним настолько же разные, насколько разные вы с Узумаки. У меня другие методы, — Биджу вздохнул. — Ну, а еще — в ней нет силы Отца, и она не перерожденная. Эти две твои уникальные черты позволяют мне сдерживать мое безумие. Увы, на большее я пока не способен. Та битва, к которой ты готовился, входя сюда, могла бы… могла бы мне помочь — очистить мой разум от ненужных эмоций и чужой ярости, но из-за осколка силы Отца, это не пройдет полностью. Он слишком мал в тебе. Но если бы… если бы я мог оказаться рядом с Отцом…

Биджу замолчал, давая Сенсоме обдумать эти слова. И он сделал это своевременно — Сенсома и правда задумался.

Все, что говорил Треххвостый, было довольно логичным и… оправданным. Непохоже, чтобы Биджу врал, однако, все могло быть. Он сказал, что битва необязательна, это может означать, что проигрыш в ней (и его подчинение силе Сенсомы, обязанность следовать за ним) его пугает. И он желает оказаться рядом с телом Мудреца Шести Путей, одна лишь чакра которого может ставить даже сильнейших шиноби на колени.

Он может искать выгоду в том, чтобы оказаться рядом с порталом.

— Давай подытожим — ты готов со мной сотрудничать, так как я был одобрен Рикудо Сеннином, а так же — не полностью принадлежу этому миру…

— Ты принадлежишь ему полностью, — прервал мысль Сенсомы Треххвостый. — Хотя ты все равно прав — твой титул перерожденного дает тебе право.

— Ладно, — Сенсома кивнул, принимая к сведению. — Ты готов сотрудничать, и, даже более того, способен на это, так как тебе помогает чакра Рикудо. Но она же и мешает мне полностью исцелить тебя от безумия путем битвы. То есть, сейчас ты… бесполезен?

— Я могу рассказывать тебе байки тысячи лет своей жизни, — пробурчал Треххвостый. — Но ты прав — в бою и повседневной жизни от меня толку будет слишком мало — мои силы уходят на то, чтобы сдерживаться от разрушений. Хотя, если ты победишь меня, то мне станет легче. Не настолько, чтобы быть сравнимым в силе со своим Девятихвостым братцем, но я смогу тебе помогать. Не слишком часто, но ты сам понимаешь.

— Тогда решено, — Сенсома предвкушающе оскалился, проводя вернувшуюся в подсознании чакру по телу. — Бьемся сейчас, а потом сотрудничаем. Сам понимаешь, к Рикудо я тебя везти сломя голову не буду, Треххвостый, но…

— Исобу, — выдохнул Биджу, поднимаясь и открывая второй глаз. — Меня зовут Исобу, перерожденный.

— Ну, а меня — Сенсома Томура, — Сенсома высоко подпрыгнул и занес руку для удара, буквально чувствуя, как от Треххвостого расходится жажда крови. — Приятно познакомиться!

* * *

Сарутоби Хирузен проводил взглядом особо крупную каплю дождя и раздраженно пыхнул трубкой. Он, вместе с усиленным отрядом АНБУ, сидел в оцеплении у улицы Хокаге. Центром их идеального круга, состоящего исключительно из тех немногих джонинов, что разбирались в фуиндзюцу, был дом Узумаки Мито.

А малютка-Цунаде спала в клановом квартала Сарутоби — у Хирузена дома.

— Господин Хокаге, фуиндзюцу Мито-сама потухают, — подал голос один из бойцов АНБУ — обладатель Бьякугана.

— Это значит, что все закончилось, — сказал Хирузен, еще более напряженно всматриваясь в дом. — Или только началось…

Либо Биджу были стабилизированы, либо… либо хозяин домашних фуиндзюцу Мито был мертв. Занервничать немудрено.

Но сенсорские способности, с детства развиваемые Третьим Хокаге, подсказывали, что давление двух видов чакр демонов спало, а ему на смену пришло ощущение новой чакры. Знакомое, ощущение, на самом деле, так что Хокаге отпальцевал приказ о удержании позиций и прыгнул к порогу дома Хаширамы Сенджу.

Он оказался у двери ровно в тот момент, как она открылась, являя миру Сенсому с Мито.

— Кризис преодолен, — сказала Узумаки, даже не думая кланяться. — Можешь приказывать своим людям расходиться, Хокаге.

Удивительно, но такая наглая и открытая самоуверенность Мито никак не задевали чувства взвинченного Хирузена, хотя должны были, даже с учетом его крайней воспитанности. Нет, это уж точно не была его заслуга — слишком уж сильной, опытной и влиятельной была вдова Первого Хокаге — любой другой человек на ее месте мог бы получить выговор, давление чакрой или, в худшем случае, полуторачасовую лекцию о Воле Огня.

О да — совсем недавно Третий Хокаге заметил, что не всем так нравится рассуждать о Конохе, Стране Огня и душе, вложенной создателями Листа в свое творение и переданной его жителям, как ему. Но это и не плохо — излишнего патриотизма не бывает.

— Ты в порядке? — все же спросил он друга.

— Почти, скорее всего, ну что-то типа того, — Сенсома усмехнулся, и Хирузен заметил, что его десна кровоточат. — Похоже, сегодня я стал чуточку сильнее.

— Чуточку? — Хирузен вернул ухмылку. — Для того, кто родился с твоими запасами чакры, ты чересчур спокоен.

Говоря это, Хокаге сосредоточился на чакре друга. На сильно изменившейся чакре друга.

И возросшей — сейчас Сенсома обладал такими же запасами чакры, что и сам Хирузен — сильнейший, в этом плане, шиноби своего поколения! Он не использовал Печать и Врата, но его возросшая сила уже давила на окружение, а в общем «цвете» его чакры наблюдались качественные изменения.

Будто кеккей генкай…

Хирузен по-мальчишечьи оскалился:

— Доклад мне на стол. К вечеру. И пройдешь полное обследование у Намикадзе — я хочу знать, насколько ты боеспособен.

— Достаточно боеспособен.

Хокаге замер на миг, будто не веря своим ушам, но, судя по расплывшемуся в улыбке Сенсоме, все было в порядке. Почти…

— Он достаточно боеспособен, — повторил Исобу, пользуясь возможностью говорить с «внешним миром». — И теперь он не один.

* * *

Чие, грозно, как ей казалось, цокая каблуками, без стука вошла в кабинет заместителя Казекаге.

Временного заместителя Казекаге.

— Какого хрена?! — выпалила она прямо в лицо спокойно сидящему Орои.

Цубаки поклонился, приветствуя ее и поднял правую бровь, будто прося продолжать.

— Страна Неба, Орои, Страна Неба! — нетерпеливо помахала она рукой. — Почему до меня доходит информация об их действиях на наших с Землей границах? Какого хрена они вообще осмелились вылезти из норы?!

— Наших сил недостаточно, чтобы с ними воевать, — Орои, будто специально, развел руками, и девушке открылся вид на глубокий шрам на его правой. — Хотя, конечно, если Казекаге прикажет, мы начнем битву. Я бы мог все организовать, но были бы потери. И это при том, что наши силы окажутся на границах с Землей… Если использовать джинчурики, было бы проще, но…

— Казекаге не прикажет, — прервала его Чие. — Черт, мы все прекрасно понимаем, что сил у нас мало, но должны же мы хоть что-то сделать!

— Я скоро ухожу, — предупредил Цубаки. — Дела клана. Я понимаю, что бросаю Песок невовремя, но выбора у меня нет.

— Это-то понятно, — пусть и неохотно, но Чие кивнула. — Я думаю, что тебе все благодарны. В смысле, я тоже. В общем — ты понял. Если захочешь когда-нибудь вернуться, мы тебя примем.

— Спасибо, — мужчина благодарно кивнул. — Что до Страны Неба — я могу организовать разведывательный отряд. Правда, нам нужны будут сильные шиноби, чтобы его укрепить, а их у нас дефицит. Не задействованных джонинов высшего ранга очень мало, а отправлять свободных на простой шпионаж с мелочью ради простых предателей…

— Я пойду, — отрезала поток мыслей Цубаки Чие, решительно рубанув ладонью по воздуху. — Мы должны показать всем, что Страну Ветра не стоит предавать. Даже летающим ублюдкам. Организуй мне подходящий отряд. Надеюсь на тебя.

Сказав это, она резко развернулась и вышла из кабинета временного заместителя. Тот усмехнулся и еле слышно пробормотал ей вслед:

— Как скажете, госпожа Казекаге. Как скажете…

День ежей

Стойка. Удар. Два удара. Три удара. Серия.

Тело Сенсомы двигалось почти на автомате — мозг лишь подкидывал, между вдохами, старые, давно заученные и доведенные до автоматизма движения. Легкие выпады и простые обманки сочетались с более сложными ката со сложнейшими элементами гимнастики. Тело было напитано буквально рвущейся наружу чакрой, а потому все происходило настолько быстро, что уследить за молодым джонином Конохи было сложно даже сильным шиноби.

Сенсома резко развернулся на одной ноге, занеся другую для удара, и почувствовал, как вокруг его тела чакра будто формирует технику Стихии Ветра — так сильно всколыхнулся воздух от его движений. Мягко прервав атаку, он глубоко вдохнул.

— Ва-а-а! — восторженная Цунаде захлопала в ладоши, а щуплый семилетний мальчик в странном костюме, сидящий до этого с ней, вскочил и побежал к своему кумиру с полотенцем.

— Спасибо, Дай, — улыбнулся мальчику Сенсома, а после, подумав, добавил. — Давай-ка еще три кружочка вокруг полигона. Я пока посижу с Цуной и переведу дух.

— Во имя Силы Юности, я пробегу эти три круга еще до того, как вы отдохнете! — с фанатичным блеском в глазах воскликнул мальчик и бросился бежать.

Сенсома только покачал головой, глядя ему в спину.

Майто Дай оказался очень впечатлительным ребенком, а потому те слова, сказанные ему Сенсомой перед самым началом войны, все эти два с половиной года набатом били в его голове и отдавались теплом в душе. И еще, Дай был очень одиноким мальчиком — у него не было друзей ни среди сверстников, ни среди остальных. Ну, кроме Сенсомы, конечно, нашедшего своего юного «фаната» и даже в чем-то ученика, спустя пару дней после того, как он вернул себе чакру.

Нелепые (во многом из-за цвета) костюмы, купленные тогда еще полностью слепым (в плане цветов) Сенсомой сменялись — мальчик рос, хотя и оставался худым, но Дай раз за разом находил денег и покупал очередное зеленое трико. Он без устали тренировался, и сильно напоминал перерожденному его самого в молодые годы — когда-то ведь и он целыми сутками пропадал на тренировочных полигонах. Конечно, у него были великие учителя, сознание взрослого мужчины и цель, но… глядя на Дая, Сенсома понимал, что этот парень сможет добиться в тайдзюцу не меньше (если не больше).

Хотя бы потому, что он тренировался куда как фанатичнее.

— Но, если подумать, я ведь еще и ниндзюцу тренировал, — будто бы сам себе сказал Сенсома, подходя к Цунаде и беря ее на руки. — Получается, что я сильный, да? О-о-очень сильный!

Девочка засмеялась, от шутливого тона парня. Ну… может быть и потому, что он слегка ее подбросил. Или из-за того, что начал щекотать… Скоро ей будет три годика, и Мито планирует уже начинать ее понемногу обучать базовым навыкам шиноби. В том, что Цунаде будет куноичи, вопросов не было.

— Повидаешь ты всякого, — вздохнул Сенсома, усаживаясь на траву и усаживая продолжающую смеяться девочку на колени. — Но ты же будешь сильной, да? Кто будет сильной?! Ты будешь сильной!

— В ней течет Его кровь, — подал голос Исобу, естественно видящий, как перерожденный снова начал щекотать ребенка. — Великий воин… Но она другая. Хотя ты прав — она будет сильной.

— Первая фраза за сегодня, — улыбнулся Сенсома, поправляя очки и прекращая щекотку. — Как спалось?

Треххвостый оказался на редкость неуклюжим собеседником — он довольно необычно строил предложения, говорил мало и часто не мог поддержать разговор, но Сенсома знал, что это — результат его долгого нахождения в безумии, его возраста (более чем почтенного) и того немаловажного факта, что он — огромная демоническая черепаха, пришедшая из другого измерения в это сотни лет назад.

— Хм… Огромная черепаха, — потянул Сенсома задумчиво глядя на то, как наматывает круги Дай. — У меня такое чувство, что я что-то забыл…

С момента первого нормального разговора с Исобу прошел месяц. Сенсома полностью вернул свои силы и даже приумножил, хотя ему и пришлось учиться контролировать возросшие запасы чакры. Иметь такой огромный резерв было… непривычно. Первое время у него вообще ничего не получалось — даже излюбленную Земляную Стену сформировать было тяжело! Ох, как тогда смеялся Хирузен, запасы чакры которого всю жизнь были такими чудовищными.

— А еще Хокаге называется, — пробурчал Сенсома Цунаде, вспомнив подколки друга. — Ржет как конь…

— Ёж! — неожиданно громко и отчетливо заявила девочка.

— Че?..

Сенсома в первое мгновение удивился самому факту того, что двухлетний (ну ладно — трехлетний) ребенок вообще может с такой четкостью говорить. Второе мгновение он удивлялся тому, что Цунаде произнесла слово вполне осознанно — прямо перед ними действительно семенил маленькими лапками ежик. И только спустя три мгновения он хлопнул себя по лбу, вспомнив-таки о Призыве.

— Еж! — простонал Сенсома, не обращая внимания на округлившиеся глаза Дая, закончившего последний круг. — О, Соник, Соник! Как-то я про тебя забыл! А если ты про меня не забыл, то это еще и не взаимно! Ой-ой-ой-ой-ой!

Выдержав театральную паузу, в ходе которой даже Исобу внутри моргнул сразу обоими глазами, перерожденный усмехнулся и, бережно подняв Цунаде, передал ее на руки Даю. После он вскочил и за пару мгновений оказался посреди полигона.

— Смотри, Дай, я научу тебя потом, может быть, — крикнул он, складывая печати. — Техника Призыва!

Кровь из прокушенного языка капнула на землю, а чакра неожиданно «взбрыкнула», и печать техники вышла больше нужной раза в четыре. Облако белого дыма было больше похоже на последствие мощного взрыва, а когда оно рассеялось…

— Иголка… — простонал кто-то тонким голосом Соника. — Ты решил всех ежей с Кьедайнамори за один раз призвать? Серьезно… эй, народ, хорош колоться уже!

— В тесноте, да не в обиде, — добродушно прогудел Бондо — один из крупнейших ежей гигантского леса. — С ежами, ха!

Сенсома отпрыгнул от точки призыва на несколько метров и оценил размах своей мелкой ошибки.

Из сорока восьми ежей, живущих в общине Кьедайнамори, Сенсома был знаком с каждым — это знакомство было одним из важнейших испытаний для заключения контракта Призыва. Он помнил примерные размеры, голоса и, конечно, имена всех своих взаимных колючих контрактников, но он никогда не думал, что призовет за раз такое количество.

— Су, Ба, Ру, на месте, — донесся до него голос Соника из толпы разноразмерных ежей. — Эй, иголка, где ты там есть, взаимный мой?! Нас тут семнадцать! Семнадцать, ежа тебе под одеяло!

Недовольная мордочка Соника показалась из толпы любопытно озирающихся ежей и чуть смягчилась, когда нашла взглядом Сенсому. Он тоже неуверенно улыбнулся старому другу, а потом и вовсе рассмеялся, осознав, наконец, в каком масштабе чудо он начудил.

Сзади медленно и неуверенно подошел Дай, с испуганной Цунаде на руках.

А после Сенсома уловил знакомую чакру.

— Чтобы ты знал, Сенсома, по правилам сюда уже должен был прибыть усиленный отряд АНБУ и дежурные джонины, и лишь слово Хокаге могло бы их остановить. Хотя вообще-то оно и остановило. Но я все равно спрошу — ты не свихнулся и не решил напасть на мою деревню с помощью множественного призыва… эм… медведей?

— ЕЖЕЙ! — хором поправили Хирузена все контрактники Сенсомы, а после чуть разбрелись по полигону, чтобы не толпиться в одном месте.

— Ежей, — Сарутоби чуть выгнул бровь, но исправился, потом он присел на корточки. — Джирайя, иди. Поиграй с Цунаде или Сенсомой. Или с ежами, если уж на то пошло.

Сенсома улыбнулся, увидев своего крестника и легко потрепал его волосы, когда мальчик пробегал мимо. Шебутной и неуемный Джирайя даже не задержался рядом с крестным, с радостным воплем врываясь в самую гущу ежей. Цунаде на руках Сенсомы пискнула, увидев это, но после многозначительно потянула звук «а», когда поняла, что необычные, а самое главное — неожиданные зверушки даже и не думают рычать на беловолосого непоседу.

По одному только требованию, Сенсома опустил ее на землю и подозвал самых небольших ежиков.

— Знакомься, Цуна, это Су, Ба и Котик. Хм, я только сейчас подумал об этом, Котик, но у тебя какое-то странное имя.

— Когда ты еж, а твои родители — известные в Кьедайнамори кошатники, жизнь вообще странная штука, — философски заметил Котик, чуть пригнув голову, чтобы Цунаде могла его погладить. Он был как раз ее роста. — Впрочем, вы не еж, Сенсома-сан, так что не поймете.

— Но буду взаимен, — склонил голову Сенсома.

Ежи немного обвыклись, и теперь не просто бесцельно озирались по сторонам, а деловито пользовались подаренным им временем во внешнем мире. Бондо, как единственный по-настоящему гигантский еж (а размерами он превосходил даже господина Теро), удобно расположился на молодых деревьях и наслаждался теплыми лучами полуденного солнца. Ежи средних размеров, такие как Соник, разбрелись, наоборот, в многочисленные теньки, а пара из них осталась играть с Джирайей. Кучка самых «мелких» ежей равномерно разделилась между Джирайей, Цунаде и Даем, неожиданно оказавшимся в своеобразном колючем окружении.

— Я тебя очень рад видеть, иголка, — пробурчал в своей манере Соник, подходя ближе. — И я даже чувствую твою взаимность по этому поводу.

— Простыми словами — я тоже рад тебя видеть, — улыбнулся Сенсома. — На сколько я вас призвал?

— На целые, клубком свернись, сутки! — вздохнул еж. — Я даже не знаю насколько это плохо, понимаешь? Но это определенно и хорошо. Непонятная ситуация.

— Звери Призыва редко видят в нашем мире нечто интересное, — произнес Хирузен, подойдя. — В основном их призывают для битв или другой службы, и они постоянно заняты, но в данной ситуации…

— Да, иголка, смешная бородка верно говорит — нам тут скоро станет скучновато. А настоящий еж, когда ему скучно, либо спит, либо делает так, чтобы всем в округе было нескучно, а после наслаждается взаимностью. Так что ты давай это… развлекай нас.

— Я, эм… — Сенсома запнулся, беспомощно посмотрев на Хирузена. — Господин Хокаге, а где же, все-таки, АНБУ? Уж они бы смогли развлечь наших гостей.

— Твоих гостей, — не без мрачного удовлетворения поправил друга Сарутоби. — Мы собирали ударный отряд и уже почти вышли, но Сэдэо сказал мне, что это всего-навсего ты. Правда, он сказал, что ты с медведями, что все-таки вынудило меня придти, ведь я слышал лишь о ежах. А тут… действительно ежи.

— И ты захватил с собой Джи… — Сенсома остановился, позволяя другу закончить.

— Чтобы он доставил тебе проблем, — Хирузен расплылся в гаденькой улыбке и достал трубку. — И этот парень определенно справится…

Джирайя, тем временем, забрался по специально затупленным иголкам на высоту четырех своих ростов, но не удержался и полетел вниз на землю. Мгновенно ускорившись в разы, трое небольших ежей оказались на месте его будущего падения и распушили свои иголки.

Мягко отпружинив от них, как на батуте, беловолосый непоседа радостно рассмеялся.

— Я так скоро весь седым стану… — пробормотал Сенсома, вспомнив, что ему нужно дышать. — Ладно, мстить ты умеешь, Сару, но знай — я этого так не оставлю.

— Жду с нетерпением, — любезно отозвался Хирузен, спокойно наблюдая за тем, как по его одежде карабкается самый маленькийиз призванных ежей. — Данзо уже второй месяц прозябает в Узушио, так что я немного заскучал в своем кабинете. Решено — на сегодня беру выходной. Что до развлечений ежей… Хм, как звучит то… так вот, господин «острый-на-язык-медведееж», у меня есть, что вам предложить.

— Смешная бородка пытается острить без иголок? — напускное выражение удивления на ежовой мордочке выглядело комично. — Так ты и до звания иголки дорастешь. Осторожно.

— Медведееж — звучит круто, — оценил Сенсома и несильно щелкнул хмурого Соника по носу. — И что ты хочешь предложить, господин Хокаге?

— День ежей в Конохагакуре, конечно, — усмехнулся Сарутоби. — Смотри, как детям нравится — жители будут в восторге.

— А у АНБУ прибавится хлопот… — тут же оценил масштабы предложения перерожденный.

— И у тебя, — усмехнулся изнутри Исобу, явно намекая на ситуации, подобные той, что произошла с Джирайей.

— Но я согласен, — подал голос Соник, явно довольный кислым выражением лица Сенсомы. — За одно и расскажешь, иголка, какие-такие чудеса тут с тобой произошли.

— И этот согласен, — вздохнул Сенсома и, повернувшись к остальным, громко крикнул. — Эй, народ, пошли в деревню! Хокаге объявил день ежей!

— Ень ей?! — энергично мотнул головой Джирайя, повторяя за крестным.

— Ага, — Сенсома оглядел собравшихся. — Полный…

* * *

Несмотря на легкое беспокойство Сенсомы по поводу безопасности «Дня ежей», все прошло гладко. Ну… максимально гладко, если учесть, что Третий Хокаге напился в стельку в первые же четыре часа, и, конечно, споил всех своих одноклассников, до которых дотянулся.

В такие моменты Сенсома был особенно рад стойкому управленческому аппарату Листа, заботливо выстроенному Вторым Хокаге за время его правления путем принятия мелких и не очень поправок, и законов. Например — полицейские-Учихи как нельзя лучше подходили для того, чтобы ловить пьяных шиноби, пытающихся спрятаться в большой коробке, и искренне считающих, что их никто не видит.

— Хирузен, вылазь, — требовал Сенсома, глядя на «укрытие» друга.

— Тихо, Сенсома! — несмотря на алкоголь в крови, голос Хокаге был громок и крепок. — Я ищу врагов…

— Нашел?

— Пока нет, но… О! Еж! Откуда в деревне еж размером с медведя?!

И так весь вечер. Что удивительно — хитрый организм Сарутоби позволял ему оставаться предельно пьяным долгое время — спать его было попросту не уложить. Но Сенсома не был бы Математиком Боя, если бы не мог найти выход из любой затруднительной ситуации, а потому он избрал самую верную и действенную тактику, к которой прибегал во времена своего обучения у великого Бога Самураев — Миямото Мусаси, тоже любившего выпить. Тактику изматывания.

Они, вместе с Даем, Цунаде, Джирайей и ежами, принялись бегать по всей деревне, ища любых знакомых. Клановый квартал Учиха встретил их почти неприязненно — Сенсому в нем не любили уже давно, а пьяный Хокаге создавал на улицах столько проблем, что его даже если бы до этого сильно любили, разлюбили бы в миг. Но это отдельные члены — глава гордого красноглазого клана, пусть и с оговорками и твердым «я не буду пить» согласился составить разношерстной команде компанию.

Конечно же Сарутоби напоил Кагами, стоило только Сенсоме посмотреть в противоположную от них сторону.

Потом они случайно встретили Озина и тот, смачно чихнув под ноги Хокаге и главе клана Учиха, тоже решил прогуляться с ними. Алкоголь его, к удивлению Кагами и Хирузена, почти не брал, но «почти» не означает «совсем», а потому совместными усилиями, его удалось-таки, немного «опьянить».

Удивительно, но после этого они очень быстро сошлись с Соником, все время опускавшим колкие шуточки в сторону Хокаге и всех остальных вокруг.

— Это, кхе!.. забавно, коллега, — говорил Озин, сидя на смягченных иглах Соника и держась обеими руками за длинный металлический шест, выращенный им самим из-под земли.

— Забавно? — спросил еж. — Что конкретно, коллега?

— День ежей — ваш праздник, однако, кха-кха, я посчитал, что если так пойдет и дальше, то вскоре в нашей компании людей будет гораздо больше, чем вас.

— Если так подумать — ваши рассуждения имеют смысл, — задумчиво потянул еж. — Смешная бородка неугомонный настолько, что скоро вся община будет гулять вместе с нами.

— Деревня, коллега, — поправил его Озин. — И я с вами согласен — тот обезьяний парень с тупым именем «Хокаге» привлекает излишнее внимание.

— Оно не тупое! — тут же вскинулся Хирузен. — И даже не имя! И… Эй, Сенсома, но они же правы — день ежей не день ежей, если ежей мало!

— Я не хочу вдумываться в то, что ты сейчас сказал, — отмахнулся Сенсома, которого тоже успели порядком напоить. — Но скоро Цуне и Джи нужно будет идти спать, так что нас будет на двоих меньше. Эм… Дай, ты же из приюта? До скольки вам можно гулять?

— Балда! — пусть Сарутоби и был пьян, его удар был силен. — Ты не должен такого говорить. Эй, парень, если хочешь — можешь переночевать в моем квартале. У меня дома.

— А м-можно? — с надеждой спросил Дай, крепко задумавшийся после слов Сенсомы.

— Нужно! — веско встрял в разговор Кагами. — И, кстати, если хочешь — можешь переночевать у меня. У нас очень гостепр… гос… е-е-е…

— Да понял я, понял, — раздраженно шикнул Сенсома на друзей. — Ошибся. Дай — сегодня ночуешь у нас с Джи. И Цуну возьмем. У меня там такой зал…

Сирота обрадованно хлопнул в ладоши и обнял всех троих, а Озин с Соником переглянулись и многозначительно кивнули друг другу — это ведь их разговор привел к такому, несомненно важному, событию.

— День ежей, — напомнил Хирузен. — Нам нужны еще ежи.

Сенсома, не глядя, куснул себя за палец, сложил печати и подал чакру. Он хотел лишь одного — чтобы неугомонный Хокаге от него, наконец, отстал, а потому даже не подумал о том, что он делает.

— Господин Теро остался в лесу, — ежиха по имени Кана смерила своего контрактника суровым взглядом. — Один. И он сказал, чтобы ты, после всего, зашел к нему на разговор.

— По-па-дос, — тихо прокомментировал Кагами, а потом воскликнул, оценив масштабы Призыва. — День ежей!

И день ежей продолжался, набрав обороты. На удивление, Соник остался доволен тем, что почти все ежи (за исключением, понятное дело, господина Теро) оказались в Конохе — как он потом пояснил, это сокращало время их пребывания здесь, так что в запасе у «дня ежей» были уже не сутки, а куда меньшее количество времени.

— А пошли в приют! — вдруг предложил Хирузен. — Детишкам нужен наш день ежей! Мы нужны им!

Предложение особо здравым не было, но, по крайней мере, оно было достаточно безопасным, так что шумная многоликая толпа шиноби, детей и ежей направилась к главному приюту для детей-сирот-шиноби, выбранному Хирузеном потому, что он лично проверял его работу каждый месяц.

А еще — там был Орочимару.

Строгие няни и сиделки спасовали перед неудержимым напором оптимиста-Хокаге, который не только выбил для сирот возможность «не спать, пока не захотят», но еще и разрешение на то, чтобы покинуть здание приюта на всю ночь, потому что некоторых ежей было крайне тяжело поместить в небольшом, сравнительно, приюте.

И дети были в восторге.

Цунаде, Джирайя и Дай мигом стали самыми популярными детьми среди приютских, ведь они были самыми настоящими специалистами по играм с призывными ежами — почти целый день, проведенный рядом с животными, давал им право так себя называть. Хокаге сделал было теневых клонов, чтобы сдерживать контролируемость местного хаоса, но те оказались своевольными и вместо того, чтобы следить, побежали тратить свои деньги. На выпивку, конечно.

— А, Биджу с ними! Пусть валят. Клонам тоже нужен отдых, — проворчал благодушно Хирузен и сам побрел присматривать за детьми.

— Не трогай Биджу… — пробурчал ему в ответ Исобу.

Сенсома же, тем временем, подошел к Орочимару.

Бледный мальчик, уже в таком раннем возрасте имевший несколько змеиные черты, был очень сильно похож на своих родителей. На каждого. Ему было всего три годика, однако, он уже мог немного говорить и, судя по всему, много думать. Вот и застал его Сенсома за задумчивым поглаживанием самого маленького ежика.

— Привет, парень, как жизнь? — улыбнулся перерожденный и присел рядом.

— Хорошо… — тихо ответил мальчик. — Здравствуйте.

В силу возраста, некоторые буквы он выговаривал плохо, а потому больше его слова походили на «холосо» и «здласте», но главное, что Сенсома все понял.

— Весело, — сказал Орочимару, немного подумав. — Но… странно. Очень. Не нужно?

— Может быть «бессмысленно»? — сам не зная, почему, Сенсома сходу понял ход мыслей мальчика, и тут же нахмурился. — А почему?

— Весело — не полезно, — пояснил мальчик. — А полезно — хорошо. Не полезно — плохо. Надо, чтобы было хорошо.

— Мне кажется, ты перебарщиваешь, — на секунду Сенсома забыл, что общается с ребенком. — Полезно, конечно, это хорошо, но если слишком много делать полезно, то тогда может стать плохо.

— Кому? — тут же вскинулся Орочимару.

— Скорее всего — тебе, — честно признался Сенсома. — Ну, я так думаю. Понимаешь, ты будешь делать все полезно, но устанешь, и тогда все будет менее полезно, а сил ты будешь тратить… так, подожди, тебе сколько лет?

Орочимару одарил перерожденного снисходительным взглядом (проще говоря — посмотрел как на дурачка) и показал три пальца.

— Тогда проще, — вздохнул Сенсома. — Никто не может всегда делать полезно, а потому — нужно делать иногда не полезно.

— И тогда будет хорошо?

— И тогда все будет просто… хмф… прекрасно. Ага.

Оставив Орочимару, Сенсома проверил Джирайю и Цунаде. Дети все еще бегали за ежами, как и многие другие, но делали это гораздо менее активнее большинства. Сенсома усмехнулся, и стал собирать их домой.

Собрав, он нашел Соника, лениво переговаривающегося с Озином, сидящим у него на спине.

— Эй, медведееж, сколько еще будет длиться Призыв? — тихо спросил он, чтобы не разбудить детей, успевших заснуть на его руках.

— Еще один остряк-самоучка, — отозвался, как ни странно, Озин. — Ты пришел, чтобы уйти? Знаешь, кхах, это довольно глупая концепция с самого начала.

— Люди часто занимаются подобным, как я вижу, коллега, — философски изрек Соник.

— Даже я, коллега? — удивился Озин.

— Вы — нет, — ответил еж. — Но вас и считают странным, и непонятным уже сами люди.

— Вы правы.

— Что до тебя, иголка-которой-я-пока-не-придумал-прозвища, то мы должны будем уйти… Ну да — где-то через пятнадцать минут.

— Су, — Сенсома вытащил из кармана ежа, мирно спящего там уже час. — Иди, предупреди Хирузена и остальных. Сворачиваемся.

— Ладненько, Сенсома-сан, — ежик смело спрыгнул с руки шиноби на землю и засеменил лапками к веселящемуся Хокаге.

Последние пятнадцать минут Сенсома провел в компании тихо переговаривающихся Озина и Соника, держа на руках Цунаде и Джирайю. Как-то совсем рядом от общей суматохи, но в покое. Странное чувство, особенно для того, кто всегда был центром любой суматохи… Покой.

Как-то сами по себе вспомнились слова Мудреца Шести Путей.

— Путь битвы — не твое предназначение, — охотно повторил слова своего Отца Исобу, догадавшись о мыслях своего джинчурики. — Я бы сказал, что твой путь — путь защитника, но тебе пока некого защищать.

— Пока… — эхом отозвался Сенсома.

— Хочешь весь разговор повторить? — усмехнулся Исобу. — Я-то могу…

— Я просто думаю, что это «пока» настало, — ответил Сенсома. — Может быть не полностью, но теперь… все несколько по-другому, чем тогда — два года назад.

— Может быть да, а может и нет, — Биджу заворочался. — Но ты прав — все изменилось. Что-то сильно, а что-то не очень, но все. Прислушайся к себе — чего ты хочешь? Битв ли, либо таких, как этот, дней? Что тебе по вкусу больше?

— Не, ну ты битвы не трожь, — усмехнулся Сенсома, и в этот же момент время Призыва истекло.

— Епт! — сдавленно выдохнул Озин, упавший на землю. — Коллега, вы же это специально…

— А на этом день ежей закончен, ребятки! — кричал где-то в центре дворика Хирузен. — Давайте-ка все по кроватям — я вижу, как вы засыпаете!

— Вам бы тоже лечь, Хокаге-сама, — строго произнесла молодая няня.

— Лягу-лягу, — отмахнулся Сарутоби, но тут же пригляделся к девушке. — А скажите мне пожалуйста, как вас зовут?

— Каков ухажер — вспомнил об имени только когда рассмотрел вдоль и поперек! — девушка нахмурилась — она явно не боялась «лорда Хокаге». Но потом, все же, немного смягчилась. — Бивако. Меня зовут Бивако. И спасибо вам за сегодня — детям иногда такое нужно…

Сенсома тихо и незаметно поднялся и неспешно пошел в сторону своего дома. Он слегка покачивал детей на руках, создавая легкую тряску, и выпустил побольше чакры — чтобы оградить их от холодного воздуха хотя бы на пару процентов. Рядом шел сонный, но довольный собой Дай.

А Хирузен за спиной заливался соловьем:

— Послушайте, Бивако, день ежей — прекрасный праздник, и я думаю, было бы попросту чудесно его улучшить. Но улучшить такой день может только одно событие, и это — наша с вами свадьба. Что скажете?

— Я вас плохо знаю, — отмахнулась девушка.

— У нас есть целый год, чтобы познакомиться — день ежей же раз в год!

— Я не…

— Красавица, да не стесняйтесь вы так!

— Пошел в жопу!

Миссия Страны Неба

Удивительно, но на следующее за окончанием дня ежей утро, Сенсома чувствовал себя достаточно бодро. Его тренированное тело и в общем крепкий организм шиноби в принципе слабо чувствовали похмелье, но именно в этот раз…

— Это последствия возросшего запаса чакры, — тихо шепнул сонный Исобу.

Уточнять Сенсома не стал, но про себя подумал, что, скорее всего, именно из-за огромного количества чакры Хирузен мог с ранних лет курить и пить алкоголь, и все равно оставаться полностью здоровым человеком. Конечно, среди шиноби вообще крайне редко встречались люди, находящиеся в неважной физической форме из-за алкоголя и сигарет, но среди шиноби вообще редко находились те, кто имел к курению и выпивке особое пристрастие.

Немного сонный Сенсома мог бы думать об этом куда дольше, но его мысли отвлекла, а после и полностью заняла женщина, бесшумно и быстро прошедшая рядом с изголовьем его кровати.

— Мито-сама? — тихо пробурчал он и мгновенно скинул оковы сна окончательно.

Узумаки остановилась, так плавно и мягко, что ни одна половица под ее ногами не скрипнула, и повернула свое лицо к Сенсоме.

— Досыпай, пьянь, — шепнула она на грани слышимости и, подумав, добавила. — Детей так замотал вчера — до сих пор же спят непробудным сном.

Сказав это, она резко развернулась, из-за чего полы ее свободного халата взметнулись ввысь, и быстрым шагом удалилась в ту часть дома, которая служила кухней. Уверенная и решительная даже не в своем доме.

Но Сенсома не собирался (на этот раз) следовать ее указу, а потому вскочил с дивана, на котором вчера уснул, после того как уложил детей спать. Мягкий предатель тихо скрипнул, отпуская из своих манящих объятий тренированное тело, но Цунаде и Джирайя, спящие на двух меньших диванчиках рядом, даже не шелохнулись. Натянув штаны и нашарив рукой очки (уже давным давно никак не влияющие на его зрение), перерожденный позволил себе секунду просто понаблюдать за мирно сопящими детьми, а после решительно отправился за Мито.

Просторное загородное поместье, купленное Тобирамой на неизвестно какие деньги, в это утро оказалось необычайно пустым, а от того — тихим. Идя по длинным широким коридорам, стены, полы и потолки которых были окрашены в приятные кремовые цвета, Сенсома не встретил ни одну из служанок и нянь, в обычные дни постоянно снующих по поместью. Охранников из числа простых людей и отставных шиноби тоже не было на постах и даже редкие АНБУ, посылаемые Хирузеном с завидной регулярностью для того, чтобы бдить над сыном Второго, замечены не были ни наметанным взглядом, ни возросшими с чакрой сенсорскими способностями.

Мито нашлась на кухне, где обычно руководили домработницы, бывшие обычными людьми.

В плане быта, к удивлению Сенсомы, шиноби и люди различались, причем довольно сильно. Хотя на самом-то деле удивляться смысла не было — конечно, люди, способные преодолевать умопомрачительные расстояния за считанные минуты только благодаря своим телам и чакре, и даже умеющие повелевать различными стихиями, будут отличаться от обычных людей даже в быту. Плиты, работающие на чакре, устройства для стирки, тоже приводимые в работу чакрой и даже простые, казалось бы, таймеры чакры, служащие шиноби аналогами электронных таймеров различных устройств из прошлой жизни перерожденного, были обычным людям недоступны. Сенсома так привык быть шиноби, что действительно сильно удивился, увидев почти средневековье на собственной (хотя дом и принадлежал Джирайе) кухне.

Несмотря на это, Мито справлялась с местной кухней без малейших проблем.

— Твой организм стал крепче, — прокомментировала Узумаки, не оборачиваясь на вошедшего парня. — Раньше ты бы так рано вставать не стал.

— Откуда вы знаете, каково было раньше? — хмыкнул Сенсома, проходя на кухню и садясь на ближайший табурет.

— Разговаривала с отцом.

За всей этой мешаниной событий и изменений отношений с Мито, Сенсома как-то даже и подзабыл, кто является ее отцом, а потом целое мгновение морщил лоб, пытаясь вспомнить. Вспомнил. Этого человека было тяжело не вспомнить.

— Тоширо все разболтал про нас, — усмехнулся парень, вспоминая Узукаге. — Ну ладно — тогда вы все знаете. А я вот не все знаю, а потому прошу меня просветить — где вся прислуга Джи?

— Я их отпустила сразу же, как только пришла, — отмахнулась женщина, закатав рукава. — Девочкам хорошо заплатили, но нужно же время от времени брать выходные. В их возрасте нужно заботиться о мужчинах несколько старшего возраста, чем твой юный богатый "друг", — Сенсома открыл было рот, чтобы спросить еще кое-что, но Мито его опередила. — А охрана, пока я здесь, и вовсе не нужна — только под ногами путаться будут.

Перерожденный вздохнул, но спорить не стал. В этом и была вся Мито Узумаки — умная, опытная, властная и своевольная женщина и одна из сильнейших куноичи. Она была дочерью великого Узукаге и супругой Первого Хокаге, и все время, проведенное подле них, она была им равной.

— Порой я ловлю себя на мысли, что недостаточно вами восхищен, — произнес Сенсома свои мысли вслух. — Вы просто… ох, блин, дети!

Если прислуги нет, тогда кто присмотрит за двумя спящими в главном зале трехлетками? Сенсома дернулся к двери…

— Оставь их, — остановил его снисходительный голос Мито. — Они мирно спят на разных диванах так, как это было, когда ты оттуда ушел. Прислушайся — их чакру уже вполне себе можно почувствовать.

Перерожденный сосредоточился на своих ощущениях, но он был не настолько хорош в сенсорике, как Узумаки, а потому не почувствовал ничего нового. Помог Исобу, так же заинтересованно, как и его джинчурики, прислушавшийся к малейшим «звукам» чакры.

— Спасибо, — прошептал ему Сенсома и действительно почувствовал два маленьких комочка переплетенных духовной и физической энергий. — Действительно — чакра есть. Удивительно! В таком раннем возрасте…

— Сказал мне тот, кто в два года чуть было не лишил Изуну Учиху глаз, — хмыкнула Мито, спокойно нарезая зелень. — Что касается твоего… восхищения, знай — влюбляться в меня, как в женщину — мысль провальная. Ты мне как сын, а значит для меня это будет выглядеть как инцест.

Сенсома. Просто. Впал. В. Ступор.

Сотня мыслей галопом проскакала в его голове, но ни одна из них не была адекватной. Сама фраза, сам факт, само… Что?! Даже Исобу пораженно раскрыл рот и помотал головой.

— Я не… — пискнул парень, сам не понимая почему он покраснел.

И тогда Узумаки засмеялась. Звонкий заливистый смех совсем еще не старой женщины лишь глубже вогнал перерожденного в краску. Из-за сказанного ей, он на несколько мгновений представил себе себя с ней, но не как с… ней, а как с женщиной. Красивой, опытной и очень обаятельной, когда ей было нужно… Стоп! Не туда мысли пошли!

— Мито-сама… — почти обиженно проворчал Сенсома, что лишь еще усилило смех. — За такие шуточки вам бы!..

— Ну-у-у… формально, я в своем праве — мы ведь совсем не родня, так что я была обязана пояснить тебе, что ин…

— Пожалуйста, не говорите этого слова! — взмолился парень. — Из ваших уст оно звучит совершенно чужеродно, и это просто ужасно!

— Ну, ты хотя бы меня понял, — все еще улыбаясь, смягчилась Мито. — Никакого «слово на букву «и»! И не только между нами, но и…

Она многозначительно замолчала, и Сенсома тут же понял, что она догадывается. Может быть не до конца, может быть она еще очень далека от правды, но она ясно дала понять — она могла бы узнать правду, если бы захотела.

Правду о Джирайе.

— Будем считать, что я совершенно не понимаю, о чем вы, — вздохнул Сенсома. — Но, на всякий случай, прошу вас сильно правды не искать — родители Джирайи попросили меня стать его крестным. Они… не могут воспитывать его. Так что этим занимаюсь я.

Она могла бы задать тысячу наводящих вопросов, и даже если бы он ей откровенно врал, она бы докопалась до правды. Умерли ли родители на войне? Точно ли родителей было двое? Что это за родители вообще такие, способные столь многое дать ребенку в полностью милитаризированном селении? И были ли они шиноби?

Но она не стала ничего спрашивать, спокойно продолжив заниматься готовкой.

И Сенсома был ей очень благодарен.

Проснувшаяся даже раньше непоседы-Джирайи, Цунаде тут же разбудила и его и, вместо того чтобы плакать и искать взрослых, дети решили вместе побродить по поместью. Благо, Мито быстро определила их планы и командным тоном погнала Сенсому их ловить. Дети и дети-шиноби — два совершенно разных понятия, ведь первые не могут бегать быстрее большинства взрослых, а вторые могут и делают это весьма охотно. К счастью, Сенсома был куда быстрее обоих.

На шум и гам, поднявшийся во время «охоты» перерожденного на Цунаде и Джирайю, проснулся Дай, и, умывшись с утра, получил важное задание — пробежать вокруг поместья девять кругов. Для разминки.

Сенсома не стал бы так нагружать ребенка, но Дай сам попросил научить его всему, чему только «Сенсома-сама» захочет, сможет и найдет время. Так что, никто парня щадить не собирался — ни его наставник, ни он сам. Девять кругов? Девять кругов!

Потом завтракали и слушали наставления Мито. Она выдала целую серию важнейших указаний Сенсоме, касающихся поместья, слуг и даже воспитания Джирайи, и Даю (в основном про его тело и потенциал, который она легко выяснила с помощью фуин, пока мальчик спал). Накормив внучку и «мужчин» и раздав все указания, Узумаки взяла Цунаде за ручку и неспешным прогулочным шагом покинула поместье.

— Удивительная женщина! — поделился начальник охраны дома, вернувшийся почти сразу, после ее ухода. — Даже шиноби всех прогнала, как только пришла. Двумя словами! Я этих спесивых дураков по часу уговариваю сделать что-то, выходящее за рамки их инструкций, а она… Какая, все-таки, женщина!

С этими словами оставалось только согласиться, что Дай с Сенсомой охотно и сделали.

После, Сенсома, передав Джирайю вернувшимся няням (очевидно, воспользовавшимся своим свободным временем с пользой, так как некоторые были накрашены чуть ярче обычного, а на открытых участках кожи других были видны следы… сильных поцелуев), повел Дая в приют — все же, ребенка следовало поскорее передать людям, воспитывающим его.

Парнишка всю дорогу увлеченно щебетал о Силе Юности и Воле Огня, а также делился своими мечтами об Академии Шиноби. Новые правила, введенные Хирузеном, позволяли поступать в Академию с шести лет, так что семилетний Дай, сразу после начала действия правил, собирался поступать в ближайшее время. Сенсома не знал, какими будут ждущие мальчика вступительные испытания, а потому готовил усердно и по боевой и по умственной части. До поступления у Дая было лишь два месяца, но за это время, под наставничеством Сенсомы, он надеялся добиться серьезных результатов.

Впрочем, Сенсома его надежды разделял.

— Вот, держи, — перед самым приютом, Сенсома протянул мальчику небольшой свиток. — Я составил его недавно и думал отдать вчера, но этот день ежей… В общем — тут график индивидуальных тренировок на эту неделю. Посмотрим, как пойдет твой прогресс. Запоминай все, что ты делаешь и что при этом чувствуешь — потом расскажешь. А сейчас — вперед!

— Спасибо! — обрадованный Дай подпрыгнул и крепко обнял наставника. — Я… обязательно! Я выполню все упражнения! А если не смогу!..

— Беги давай, — поторопил его немного смущенный объятиями Сенсома. — И веди себя хорошо!

— Конечно!

Проводив довольным взглядом детскую фигурку в нелепом обтягивающем зеленом костюме, Сенсома усмехнулся и развернулся в сторону своего «родного» полигона. Какую тренировку ему выбрать сегодня?

— Сенсома-сан, добрый день, — донеслось приглушенное сзади.

Приглушенное как-то странно. Маска. Крепкая маска из проводящего чакру материала. АНБУ.

— Господину Хокаге что-то нужно от меня? — не оборачиваясь спросил Сенсома.

— Он просил передать вам, что ожидает в своем кабинете до четырех часов дня, — голос бойца из отряда специального назначения был предельно вежлив. — Он хочет поручить вам миссию.

Миссию? После войны так уж вышло, что Сенсома занял очень и очень необычное положение в табеле о рангах «родной» деревни. Он был джонином высшего ранга и шиноби уровня Каге, при этом, он еще и являлся джинчурики Треххвостого Биджу, близким другом почти всех глав самых влиятельных кланов в Стране и просто героем войны. Ко всему прочему, до недавнего времени он был сильно… ограничен в жизни шиноби, из-за того что не мог пользоваться чакрой. Что-то вроде ранения, не позволяющего выполнять миссии. Да и ситуация в мире сейчас очень не стандартная.

И при всем этом Хирузену удалось придумать нечто стоящее внимания Математика Боя? Это интересно.

— Благодарю, — Сенсома обернулся. — Эм… Сурок-сан?

Боец коротко кивнул, не выказывая раздражения от того, что изображение зверя на его маске оказалось тяжело понять, и растворился в шуншине. Возможно, он был специальным посыльным, курсирующим между Хокаге и особыми людьми, вроде Сенсомы, а возможно, сейчас он вернется к своей основной работе — чему-нибудь связанному со шпионажем.

В любом случае — Сенсому ждал Хокаге.

Не сказать, что Сенсома сильно следил за политикой (и внутренней и внешней), но при Хирузене Коноха преобразилась. Стала немного другой по сравнению с той своей версией, которая была во времена правления Первого и Второго Хокаге. Конечно, там были разные условия, но…

Деревня была мирной. Совершенно. Всего за два, с небольшим, месяца новоиспеченному Третьему Хокаге удалось сделать Лист оплотом настоящего покоя и мира. Открывались магазины и лавки, строились семьи — жители Страны Огня вернулись после войны к мирной жизни невероятно быстро, и Сенсома знал — в этом огромная заслуга его давнего друга. Хирузен буквально дышал деревней и пытался сделать все возможное, чтобы ее жителям было в ней хорошо. Он заботился о них, как о родных людях, и это давало свои плоды — граждане чаще стали произносить слова «Третий Хокаге» с особым теплом.

Радоваться ли успехам Сарутоби, или горевать трудной доле Первого и особенно Второго?

— Все так сложно, — выдохнул Сенсома, входя в кабинет Хокаге после стука.

Хирузен, в своей излюбленной манере, сидел за массивным столом в удобном кресле и пыхтел трубкой. Помимо него в помещении находилось двое, и Сенсома их очень хорошо знал.

— Ты быстро пришел, — вместо приветствия сказал Озин, повернувшийся ко входу. — Видимо, ты был совсем не занят.

— Это так — я был свободен, — кивнул Сенсома, не обращая внимания на странность рассуждений джонина. — И я рад тебя видеть, Озин. И тебя… Данзо.

Темное пятно, мрачнейший человек на планете и сильный шиноби, буквально убитый горем, повернул свою голову и одарил старого друга тяжелым взглядом. Он демонстративно недовольно выдохнул, но, все же, кивнул, на мгновение сменив взгляд с давящего на спокойный и даже приветственный.

Следом он вновь повернулся к Хирузену:

— Найди мне людей, — сказал он. — Я обеспечу помещения и все остальное. Мне нужны лишь люди — первое поколение.

— Под твои запросы подходят слишком немногие, — возразил Хокаге.

— Мне не нужно количество — я ищу качества, — отрезал Данзо. — Они даже не будут агентами — лишь тренера и наставники. Ты знаешь, кого я ищу, так что действуй. И да — никаких Учих.

— Ты слишком много себе позволяешь, — буркнул Хирузен, отводя взгляд. — Но ты прав. Я что-нибудь придумаю.

Удовлетворившись этим, Шимура развернулся и быстрым энергичным шагом вышел из кабинета. Как только звук его шагов затих, напряжение в помещении упало в десять раз. Через семь секунд после того, как Сенсома перестал чувствовать его чакру, оно упало еще в десять раз.

— Он изменится, — неуверенно начал Сенсома. — Дай ему время, ладно?

— Дай время, найди людей, поцелуй в зад, — Сарутоби раздраженно фыркнул. — Я все это понимаю, Сенсома, но от этого не легче. Он просит меня об опытных людях. Просит о создании личной структуры. Да нет, даже не просит — он, Биджу съешь, приказывает!

— Не трогай Биджу, — напомнил о себе Исобу.

— Да, прости, — отмахнулся все еще раздраженный Хокаге. — Он планирует создать особое подразделение АНБУ. Особое подразделение внутри особого подразделения. АНБУ и так используются для грязной работы, но то, что придумывает он…

— Просто запрети, раз так, — пожал плечами Сенсома. — Он наш друг, но мы его друзья не меньше. Я хочу сказать, что не только мы должны идти на уступки, и вообще… Ты же Хокаге, он должен понимать, что ты не дашь ему так просто делать все, чего он захочет.

— О да — он уж точно не дурак, — кивнул Хирузен. — Но в том и проблема — у нас действительно куча всякого дерьма, разбирать которое я в одиночку не хочу, а главное — не могу. Данзо со своим подходом и организацией… Будет эффективен. Я не могу себе позволить потерять этот ресурс.

— Кхе-кхе… Тогда вам обоим просто нужно поверить в своего друга, верно? — подал голос Озин. — Это же и правда просто — поверить в близкого человека.

— Сейчас он изменился, и… — Сенсома начал говорить, но понял, что не знает, чем ответить.

— Если он, кха! так легко потерял твое доверие после случившегося, значит ты ему никогда по-настоящему не доверял, — продолжил парень. — И если это не так, то просто доверяй ему сейчас. Просто, понимаешь? Не нужно усложнять. Особенно, если ничего поделать ты с этим все равно не можешь.

Сенсома переглянулся с Хирузеном, и они синхронно друг другу кивнули. Цубаки, каким бы странным и невежественным он не был, озвучил очень глубокую мысль. Простую, но глубокую.

— Ладно, тогда хватит об этом, — вздохнул Хирузен, мгновенно переключаясь на деловой лад. — Сегодня я вызвал вас обоих для того, чтобы дать вам задание. Ранг А. Шпионаж.

— Шпионаж и ранг А? — переспросил Сенсома. — И при этом — двум шиноби, каждый из которых может взяться за миссию ранга S? Что ты надумал, Хокаге?

— Все ужасно просто, — Хирузен выдохнул дым и тут же выпустил его изо рта. — Вы вдвоем отправитесь на границу с Землей и будете шпионить за Страной Неба, недавно объявившейся где-то неподалеку.

— Страна Неба забыла что-то рядом с нашими границами с Землей?!

— О нет — она забыла что-то рядом с границами Земли и Ветра. Я не сказал? Это миссия шпионажа ранга А, на которую я подряжаю двух шиноби уровня Каге. Вопросы?

Сенсома восхищенно присвистнул, оценивая масштаб грядущего события и покачал головой.

— Признаю, — сказал он. — Ты меня удивил. Так удиви же еще, Хокаге-сама, и скажи мне, чем именно мы будем там заниматься.

Хирузен довольно усмехнулся и охотно начал говорить:

— Страна Неба во время войны заключила временный союз с Ветром, но по каким-то причинам союз был нарушен прямо посередине битвы, где ты получил свою дурацкую кличку. Мы точно знаем лишь то, что шиноби Неба похитили Миямото Мусаси. Но больше никаких странностей. Был ли им нужен именно он, собирались ли они вообще кого-либо похищать и почему они сбежали — загадка. Я точно знаю, что Второй с ними никаких дел не вел, так что это не было чем-то вроде перекупа вражеского союзника. И меня это тревожит. Целая страна шиноби, способная перемещаться по воздуху и преследующая какие-то свои цели, ради которых они не боятся даже перейти дорогу одной из Великих Стран. Кто они? Зачем они?

— И ты предлагаешь нам двоим пойти на границу двух чужих Великих Стран, явно не жалующих нашу после войны, для того чтобы что? Поподглядывать за предполагаемым источником проблем? — Сенсома состроил скептическую гримасу. — Почему именно нас?

— Потому что вы можете поставить их раком, ради получения ответов, — обаятельно улыбнулся Хирузен, мгновенно становясь не просто старым другом Сенсомы, а Хокаге. — Это шпионаж и миссия ранга А, но если вы сочтете нужным, я дозволяю вам начать открытый конфликт с этой непонятной страной на чужой территории. Более того — я буду настойчиво предлагать нынешним Казекаге и Цучикаге поддержать вас в этом случае.

— Что такого ценного скрывают летуны? — нахмурился Сенсома, полностью осознавая масштабность такой миссии.

— Похоже, что они как-то связаны с другим континентом. Возможно даже — напрямую. А ты знаешь — это очень странная тема.

«Другой континент». Некоторые называли его Страной Света, другие презрительно бросали «Царство Людей», но никто в мире шиноби не рвался туда. Целый континент, в котором никогда не рождались и не жили шиноби, был закрыт от мира сверхлюдей. Но как? Как ему удавалось держать тайну и свои территории? Все просто — шиноби, отправляющиеся туда без специального разрешения официальных представителей всех стран континента (коих было больше одной), не возвращались. При этом никто и никогда, как уже говорилось ранее, не слышал о том, что в Стране Света рождались шиноби.

Как бы то ни было, мир шиноби вел со Страной Света мирную торговлю уже очень много лет. Даже во времена Сенгоку Дзидай, крупные кланы боролись за право торговать с другим континентом между собой, но только на территории мира шиноби. И загадку Страны Света еще никто не пытался разгадать всерьез.

— Твой клан торгует с ними, — вспомнил Сенсома. — Единственный в Стране. Но… ты действительно хочешь лезть туда?

— Мир шиноби пережил Мировую Войну, — сказал Хокаге серьезно. — И я полагаю, что другие Великие Страны, в попытке вернуть былую силу и влияние и даже их преумножить, могут использовать любые методы. Табу Страны Света может быть нарушено хотя бы из-за существования Эдо Тенсей. Вернее, не так — табу будет нарушено, и мы должны быть готовы.

— Похоже, мирных деньков мне не видать, — притворно вздохнул Сенсома. — Ну хорошо — в бою познается истина.

— Вообще-то в споре, — Озин почесал щеку и скривился, когда Сенсома и Хирузен удивленно воззрились на него. — Кха! Что?! Я знаю эту поговорку, ну да. Такое чувство, что я тупой!

— Что мы считаем тебя тупым, — машинально поправил Сенсома. — Хотя… тебе там виднее.

— Отставить хихоньки и хахоньки! — несильно хлопнул по своему столу ладонью Сарутоби. — К выполнению задания приступить… завтра! И выполнять до последнего! Мне нужна вся информация, которую вы сможете добыть!

— Есть! — браво козырнул Сенсома. — С этого момента я буду считать, что мы с Озином вдвоем воюем против Неба!

Хирузен не ответил. Вместо этого он метнул в рассмеявшегося джонина папкой. Война — не шутки. Никогда не шутки. Но Математик Боя не может быть тем, кто не улыбнется перед боем. Он просто даже и не думал о чем-то другом.

Хокаге попросил его пойти и завоевать целую страну, так почему он должен грустить?!

Две битвы, и обе с шиноби Песка

— Госпожа Казекаге, они начали двигаться.

— Передай остальным. Будьте начеку. Если обнаружат хоть кого-то из наших — взять в плен всех, кого можем, а остальных уничтожить.

Боец специального подразделения Песка, носящего название Трава, не ответил. Он даже не стал кивать и вообще как-либо показывать, что услышал свою Казекаге, он просто осыпался песком, использовав Шуншин и направляясь к остальным членам отряда.

Чие глубоко вдохнула и размеренно выдохнула. Совсем скоро начнется активная часть операции.

Страна Неба была не очень большой. По крайней мере — ее передвижная часть. Да, передвижная, ведь судя по тому, что отряд Песка во главе с молодой Казекаге успел выяснить за неделю слежки — у Страны Неба где-то была «основная» часть. Та, которая не могла летать.

Пока что.

— Ты опять задумалась, — донесся до девушки голос брата. — Сильно задумалась. Мне начинает казаться, что должность Казекаге тебе лишь мешает. Делает тебя слабее.

— Я вполне себе могу приказать тебе закрыть рот, Эбизо, — вздохнула Чие. — О, точно. Заткнись, Эбизо. Это приказ.

Младший брат хитро улыбнулся, но замолчал. Он, как никто другой, понимал, какие чувства испытывает старшая сестра после того, как главы кланов Ветра назначили ее Казекаге. Она всегда была вольной, дерзкой и даже несносной, но теперь, когда вся Страна зависит от нее, она чувствовала, что должна предать саму себя. Измениться и стать другой. Казекаге. Не Чие «Улыбающаяся Смерть», а Чие «Вторая Казекаге».

Пожалуй, он был единственным, кто понимал, как сильно Чие не подходит на роль Казекаге, даже если учесть всю ее личную силу. Ну… это если не брать в расчет Орои.

— «Но сейчас ты должна думать не о Цубаки, милочка, а о сраных предателях, которые явно что-то замышляют», — сказала Чие сама себе. — «И не думай о парнях, не думай. О сильных парнях. Черт, ты же специально подумала о нем, ха?»

Математик…

— Они рядом, — донесся до нее шепот Эбизо, и теперь его голос был сосредоточен.

Ненужные мысли сразу же покинули голову Казекаге, и теперь она направила свой взор и своих маленьких марионеток-шпионов на шиноби Страны Неба.

Летающая часть Страны Неба была похожа на… крепость. Величественную, механизированную крепость. Достаточно большую, чтобы считаться полноценным селением или даже городом, но при этом не настолько, чтобы не найти себе места для посадки в наполненной высокими горами Стране Клыков (которая и являлась границей между Ветром и Землей). Шиноби-разведчики Ветра наткнулись на нее случайно один месяц назад, и с тех пор она не двигалась, комфортно устроившись среди частых гор, напоминающих клыки.

Она не двигалась, но вот те, кто был внутри…

Семеро. Все облаченные в стандартную форму шиноби своей страны — свободные штаны и кофту белого цвета, поверх которых был надет темно-синий жилет, напоминающий жилет шиноби. На спине каждого из них висело по объемной светлой сумке. Они шли неспешно, почти не таясь (как для шиноби) и о чем-то тихо переговариваясь. Отряд Песка все тщательно проверил — в этом лесу не было никаких троп, но Чие видела, как перед идущим самым первым из семерых шиноби трава приминается, явно попадая под действие какой-то техники, а позади последнего она возвращается в прежнее состояние.

Это стоит учесть.

Внезапно, один из Травы подал сигнал, который означал «третья сила», и указал направление. Он был сильнейшим сенсором в отряде и одним из лучших следопытов в Стране, а потому Чие без раздумий перенесла все свое внимание в ту точку, которую он указал. Крошечные марионетки-паучки, контролируемые даже не нитями, а шелковыми волосками чакры, пришли в движение и перестроились, дабы обнаружить незваных гостей.

Они находились на порядочном расстоянии и шли со стороны Страны Когтя. Двое. Как для шиноби, они вели себя очень шумно, но, все-таки, это были не обычные люди. От них прямо-таки разило чакрой, и даже Чие — со своей достаточно посредственной сенсорикой, поняла, что они были сильны. Один постоянно чихал или кашлял, а голос второго, еле-еле обнаруженный паучками…

Она ошибалась. Эти двое шли не со стороны Страны Когтя. Вернее, шли-то они как раз оттуда, но первая мысль о том, что они — шиноби Когтя (коих вообще-то очень мало, и таких сильных там точно нет), была неверной. Они действительно прошли Страну Когтя, но путь их начался гораздо раньше.

В Стране Огня.

— «Приготовиться!» — подала Казекаге сигнал. — «Третья сила — Математик Боя!»

О да — для его обозначения в Стране Ветра были особые жесты. Шиноби Травы собрались, а Эбизо занервничал — младший брат слишком ненавидел человека, лишившего его сестру руки.

Чие нежно погладила свою единственную настоящую руку и медленно выдохнула. Было бы глупо думать, что Математик прибыл сюда только из-за нее, но так же глупо было думать, что это не так. Казекаге не знала, сколь осведомлена Коноха о действиях Суны, но, в любом случае, шиноби Листа здесь и сейчас явно не были им союзниками.

Хотелось надеяться, что и врагами тоже.

В следующее же мгновение точка, занимаемая самым старшим шиноби Травы в отряде, вспыхнула ярчайшим взрывом! Шиноби Песка тут же вскочили, быстро перегруппировываясь, становясь так, чтобы защититься от шиноби Конохи, невесть каким образом обнаруживших их.

Последовала череда взрывов, и Чие первая поняла, что Математик Боя тут ни при чем.

— Засада! — крикнула она.

С неба полился металлический дождь из кунаев. Страна Неба сделала первый шаг.

* * *

— И мы все еще медленно плетемся, кха! Слишком медленно плетемся! Мы могли бы уже давно быть на месте! Чхи!..

— Будь здоров.Какой день подряд ты ноешь об этом?

— Третий! Кха-кха!.. Я три дня уже ною!

— И я три дня говорю тебе, что если мы будем двигаться быстро, то можем привлечь ненужное внимание или неосторожно взбаламутить осиное гнездо. У нас слишком мало информации о Стране Неба, чтобы лезть на рожон или даже просто спешить.

— Пока мы так плетемся, нас может заметить любой отряд следопытов или просто разведки. Они тоже могут на нас напасть.

— Отряд — не армия. И не их основной лагерь. Поверь мне, я сражался с шиноби Неба на войне, и я совсем не обеспокоен их силой, пока их немного. Было бы здорово, если бы на нас напал отряд — мы бы могли взять языка.

Озин хотел было ответить что-то, но вместо этого беззвучно открыл рот и скривился, хватаясь за сердце. Приступ. Сенсома мстительно усмехнулся, перебирая в голове все пакости, учиненные ему его спутником в дороге, и все его нытье, и полез в карман. Очередной приступ.

Конечно, поначалу знакомства с парнем, перерожденный, как и все, лишь испуганно ойкал, когда Озин прикладывал к своему сердцу руки, и тут же лез за таблеткой. Но потом, насмотревшись на кривляния Цубаки, Сенсома понял, что тот не беспокоится о приступах совершенно, и не в два раза меньше и не в три — он не боялся возможности умереть в любой момент вообще. Это было бы странно, но Сенсома знал, что Озин был таким с самого рождения. Больным, дефектным. Он уже слишком давно привык к каждой из своих болезней, а потому и беспокоиться о нем смысла не было.

Продолжая ухмыляться, Сенсома бросил заветную таблетку прямо в руку задыхающегося Озина.

— Это нечестно с твоей стороны, — сразу заговорил Цубаки, как только проглотил таблетку. — Я про твою фразу: «Я совсем не обеспокоен…». Ты сказал это, но ведь ты не учел меня. Я могу быть обеспокоен. Это нечестно, что ты не учитываешь меня.

— Я так сказал, да… — Сенсома запнулся. Переспорить Озина всегда было тяжелее, чем просто молчать. — Но я ведь не сказал, что я совсем не обеспокоен только за себя, верно? Я имел ввиду, их силу. Они нам не смогут навредить.

— Это высокомерно, — заметил Цубаки совершенно не хрипя и не кашляя. — Но я тебя понял. И даже согласен.

Они добирались до Страны Клыков целых пять дней, и за это время умудрились уже сотни раз поспорить о тысячах вещей. Сенсома, большую часть своей жизни руководствующийся логикой, часто совершенно не понимал Озина, который жил больше по наитию, а Озин, в свою очередь, вообще не пытался что-либо понять. Если он что-то понимал, значит он это понимал, если нет — фиг с ним. С такой жизненной позицией было трудно согласиться, но спорить было попросту невозможно. Может быть поэтому Сенсома не останавливался? Из упрямства, которое было в нем чем-то, сродни… пофигизму Озина.

Может быть, может быть…

Неожиданно, чакра Озина встрепенулась, а его левый глаз налился зеленым цветом, добавляя себе в центре что-то вроде узора в форме перекрестия прицела. Ничего не говоря, он вытянул левую руку, придерживая Сенсому, и пристально посмотрел вперед. Сам перерожденный напрягся, ощутив, как ему помогает Исобу, но так и не смог уловить своей сенсорикой ничего необычного впереди. Оставалось только спрашивать.

— Что там?

— Похоже шиноби, — спокойно отозвался Цубаки. — Но я их еле вижу — очень уж далеко. Если подойдем поближе — смогу сказать точнее.

— Тогда продолжаем движение так же, как было раньше, но глаз не деактивируй, — принял решение Сенсома. — Если они нас уже почувствовали, прятаться смысла нет, а если они о нас не знают — у нас будет преимущество. И да, похоже нам придется поддерживать разговор. Расскажи мне о своих додзюцу.

— О которых из них? — отозвался чихнувший Озин.

Сенсома удивился. Он видел два, но…

— У меня их около десятка, — пояснил Цубаки, не обращая внимания на напарника. — Есть более полезные, есть менее. Есть, например, Стальной Глаз, который позволяет мне различать металлы и примеси в них. Миномеомицу, который я использую сейчас, увеличивает остроту зрения, рефлексы и математические способности. Ну, там, траекторию просчитать, или скорость, с которой двигается враг.

— А тот оранжево-синий? — заинтересовался Сенсома. — Что дает он?

— Эмоции. Что-то вроде них. Немного воспоминаний… Это сложно объяснить, кха-кха!.. Как знаешь… Стоп!

За спутанными объяснениями, кашлем и привычным сипением, бодрое «стоп» прозвучало для Сенсомы как гром среди ясного неба, но среагировал он быстро. А после с интересом посмотрел на Цубаки.

— Это не отряд Неба, если глаз меня не обманывает, — сказал Озин. — Эт-то… кхах… Шиноби Песка.

— Песка? — удивился Сенсома. — А они тут чего забыли? Хотя постой, Небо же их здорово опрокинуло в тот раз.

— Мне все равно, — заметил Озин. — Но от себя спешу добавить, что они нас засекли ровно в тот момент, как я определил их принадлеж… Слушай, кха!.. мне лень говорить такими длинными предложениями. Особенно с тобой.

— Соберись, — Сенсома и ухом не повел. — Сосредоточься. Если они там, значит, мы можем преследовать одинаковые цели. А можем и противоположные. В любом случае — приготовься к битве.

Откуда-то спереди раздался приглушенный взрыв, и Сенсома в первое мгновение удивился, насколько большим было расстояние, на которое видел Озин и чувствовали сенсоры Песка. Но это было только первое мгновение, а потом…

Целая череда взрывов раздалась оттуда же, где, по прикидкам Озина, находились шиноби Суны, и Сенсоме даже показалось, что он слышал звонкое, но совсем ослабленное расстоянием, «Засада!». Неважно. Отбросив лишние мысли и сосредоточившись на бое, он отпальцевал напарнику следовать за ним и ринулся с места.

Готовый в любой момент войти во Врата.

Скорость, с которой передвигаются шиноби уровня Каге, выходит за пределы обычных шиноби, а потому к месту боестолкновения Сенсома и Озин прибыли за считанные минуты.

В самый разгар боя!

Шиноби Песка, облаченные в усиленные версии обычной формы, сражались с воинами, носящими знакомую Сенсоме с битвы на минном поле форму Страны Неба. Сомнений не было — шиноби Суны прибыли сюда за тем же, за чем прибыли и шиноби Конохи.

Наземные силы Неба (коих было шестеро шиноби) уверенно сходились с суновцами в ближнем бою и всячески отвлекали их внимание. Это были совсем не те бойцы, которых легко могли раскидать обычные джонины, и которых видел Сенсома в бою. Эти воины были сильнее, быстрее и опытнее, а самое главное — они даже не пытались победить своих оппонентов.

Сверху, паря на устройствах, подобных тем, которые использовались и на войне, остальные шиноби Неба поливали противников кунаями и сюрикенами, причем делали это не с помощью рук и чакры, а с помощью специальных устройств, сильно напоминающих перерожденному автоматические винтовки из прошлого мира. И этих парящих воинов было больше чем их наземных коллег — Сенсома насчитал двадцатерых и это только на первый взгляд.

Силы Песка попали в грамотную западню.

— Займись летунами и не трогай суновцев — они нам не враги, — скомандовал Сенсома Озину, бросаясь в гущу боя. — И постарайся сделать так, чтобы никто из неба не свалил!

Озин, не ответив, выпустил из рук длинные ветвистые молнии прямо в ближайших противников. Разрушительная стихия легко достигла своих целей, но не смогла им серьезно навредить. Один из шиноби Неба, заметив новое участвующее лицо, сложил ручные печати и выдохнул огромный Огненный Шар прямо в Озина. Тот закрылся стеной воды и тут же начал формировать другую технику.

Сенсома же, без лишних слов и действий, влетел в схватку ближайших суновца и наземного воина Неба. Они только-только замахнулись кунаями друг на друга, как между ними оказался Математик Боя и с силой толкнул одного подальше, второго же награждая мощным апперкотом. Не разобравшись, суновец, в полете, сложил печати и послал в коноховца Земляного Дракона, но Сенсома, не глядя, вырастил между ним и собой укрепленный вариант Земляной Стены и шагнул к противнику.

Шиноби Неба сверкнул глазами и яростно набросился на Математика. Он бил с максимально возможной для себя дистанции, больше удерживая Сенсому своими ударами, отвлекая и не давая маневрировать, чем стремясь серьезно его достать. Не нужно быть гением, чтобы раскусить его тактику — по Математику тут же начали стрелять сразу трое летунов, но он лишь ухмыльнулся и вошел в Третьи Врата.

Сблизиться. Отбить первый удар. Школа простая, как камень, а потому ее не нужно разгадывать, ее нужно сломать. Три смазанных движения, и вот противник опадает сломанной куклой — Сенсома просто и без затей свернул ему шею, когда тот отвлекся на сложный блок.

— А теперь… — предвкушающе улыбнулся он, вынимая из ножен меч.

Что может быть проще, чем отбивать кунаи и сюрикены, летящие в тебя по одной траектории, мечом? Правильно — отбивать кунаи и сюрикены, летящие в тебя по одной траектории, мечом, будучи истинным мастером этого самого меча.

А Математик таким мастером был.

Легко избегая ранений от атак с воздуха, он перетянул на себя большую часть внимания шиноби Неба и Песка. Увы, суновцы так и не поняли, что он им не враг, и в первое время в него летели их техники, что мешало и крало возможности для маневра. Все, что Сенсома мог делать — отвлекать на себя внимание, и это очень скоро окупилось.

— Он за нас, придурки! Сосредоточиться на Небе! — донесся до него яростный девичий голос.

Немного лениво отбив следующую серию кунаев и почувствовав, как стало легче без непрекращающихся атак ниндзюцу воинов песка, Сенсома повернулся на голос.

Улыбающаяся Смерть стояла на пригорке, в семи метрах от него, и пристально смотрела ему в глаза. Высокая, сильная и решительная — она была точно такой же, какой он запомнил ее по боям на фронте с Ветром. Хорошая противница. Интересный соперник. Достойный союзник.

Слегка улыбнувшись, Сенсома шутливо поклонился.

Очередной летун вскрикнул от боли и полетел на землю — Озину удалось-таки найти ключик к их защите, и сейчас, раскрыв ее, он все увереннее поражал свои цели одну за другой. Шиноби Песка приободрились и тоже стали наседать на наземные и воздушные силы отряда Неба.

И тогда они закричали.

Вопль безвыходной злобы и ярости заполнил собою все небольшое поле боя и небо над ним. Оставшиеся шиноби Неба буквально выли по-звериному, и этот вой пробирал до костей. Один из наземных бойцов — самый крепкий и сильный с виду, отбросил своего оппонента и отпрыгнул назад, на лету складывая печати. Все летуны, оставшиеся в небе, синхронно сбросили все имеющиеся у них бомбы и… бросились за ними же.

Хотя нет, не все.

Пятеро самых резвых летающих шиноби Неба зависли над своим одиноким наземным товарищем, изобразив над ним какую-то причудливую фигуру. Так же, как и он, они сложили печати, их чакра начала густеть и темнеть, буквально разлагаясь и испуская зловещее зловоние. Все оставшиеся воины бросились в самоубийственные атаки и буквально сами насаживались на короткие мечи и кунаи суновцев.

Чие и Сенсома нахмурились, а Озин зевнул и, вытянув руку в сторону оставшихся и явно исполняющих некий ритуал шиноби Неба, выстрелил по ним смешением Воздушной, Огненной и той черной Стихии, которую он использовал в бою против Мадары.

Мощный взрыв, произошедший в ходе столкновения техники Цубаки и воинов Неба, закрыл за собою последних, но один-единственный импульс полностью измененной, извращенной темной чакры, развеял дым и пыль.

Оставшиеся шестеро шиноби больше напоминали собою демонов. И их преобразившаяся темная чакра только утверждала всех в этой мысли.

Один из летунов дернулся, и мгновенно оказался рядом с одним из суновцев! Обычный удар рукой, попавший вскользь, и воин Песка падает бесформенной грудой костей и мяса!

— Эт хреново… — вздохнул Озин. — Эй, громила, кинь в меня мешочками?

На его голос отреагировал другой летун и таким же быстрым движением и ударом врезался в парня. Но тот не был обычным джонином, а потому сумел выдержать атаку с помощью выставленной вовремя защиты, а с помощью додзюцу подстроить так, чтобы удар отправил его в полет прямо к ногам Сенсомы.

Математик взглянул на полностью активировавшего свои додзюцу Цубаки и протянул ему мешочек.

Одновременно с этим входя в Шестые Врата.

Изменившие цвет чакры шиноби Неба стали куда сильнее физически. Их удары заставляли содрогаться даже крепкие блоки опытных шиноби Песка, а тех, кто блока выставить не успевал, они убивали на месте или, если повезет, сильно калечили. Рядовым шиноби против такой силы делать было нечего — это была не та ситуация, которую можно было бы выиграть с помощью какой-нибудь хитрости.

А потому в дело вступала грубая сила.

Сенсома сблизился с единственным наземным шиноби Неба и резко его атаковал. Его мозг работал во всю и анализировал каждое движение оппонента. Скорость, сила, навыки — опыт Математика Боя позволял четко определять противника перед собой. Он выбрал тактику раздергивания, для получения как можно большей информации в кратчайшие сроки, а потому резво скакал вокруг фонящего темной чакрой чудовища, совсем недавно бывшего человеком.

И чудовищу это не нравилось.

Оно бесновалось, нанося бездумные и слепые удары, так что Математик тут же сделал вывод, что бывший шиноби Неба потерял разум. Ни один из достаточно опытных мастеров тайдзюцу (коим его противник явно когда-то был) не стал бы совершать столь бездумные и напитанные голой яростью выпады.

Яростный удар! Холодный блок и мгновенная контратака. Достать и поймать в тиски! Прыжок назад, одновременное формирование сразу трех Земляных Стен, напитка в них фуин-взрывов и детонация. «Неожиданная» атака с воздуха в прыжке, совершенная с помощью поднявшегося после взрыва дыма! Сильный бросок меча без замаха.

Чудовище упало, сбитое точным попаданием, но сразу же начало вставать. И это при том, что у него было насквозь пробито горло!

Остальные чудовища, окончательно вошедшие во власть темной чакры, молниями носились между Озином и силами Песка, сгрудившимися в одном месте. Только что бывшие не сильнее обычных джонинов шиноби Неба стали максимально близки к рангу сильнейших джонинов! Их хаотичной, но эффективной командной работе, обычные шиноби из отряда Суны противостоять не могли. Озин успешно отбивался от двоих, но не мог уверенно достать их так же, как и они его, а Чие и ее люди сражались с остальными тремя с тем же успехом.

Сам Сенсома уверенно побеждал — еще минута, и крепкое чудовище будет разобрано на куски, причем без особого вреда для Математика Боя, но целая минута… Это время может стоить жизни Озину или всей группе Песка. Был бы Сенсома здесь один, и он бы без проблем вошел в Седьмые Врата и победил бы всех сам. Сейчас же делать этого было нельзя — падать без сил перед шиноби Песка не стоило, даже с учетом того, как сильно он уважал Улыбающуюся Смерть.

«Наземное» чудовище с некоторым трудом, но разрушило импровизированную клетку из Стен Земли. Просто удерживать его подальше тоже не выйдет…

— Я помогу, — донесся изнутри голос Исобу.

Сенсома почувствовал, как чакра, до этого ровно горевшая изнутри, покрывает его кожу снаружи, и какое ощущение силы это приносит. Тело будто вошло в новые Врата, но при этом — давление от Шестых немного спало.

Удивительная мощь!

— Недолго… у тебя есть три минуты, — предупредил Треххвостый. — И ты не можешь использовать Призыв.

Сенсома лишь резко мотнул головой, чувствуя, как выросшие клыки мешают ему говорить. Он покрылся темно-синей чакрой, глубокой, как само дно океана, и почувствовал новую конечность.

Темно-синий хвост из чакры колыхнулся у правой щеки.

Сенсома буквально выстрелил собою в монстра, который приветственно зарычал, казалось, приветствуя подобного себе. На миг почудилось, что противник будто стал шире в плечах и начал двигаться быстрее. Хотя это все равно не имело значения — Сенсома сблизился и на неимоверной скорости нанес удар правой рукой, облаченной в темно-синюю чакру! Конечность продралась сквозь чакру, кожу, ребра и внутренние органы и вышла из спины врага. Тот зашипел, не собираясь останавливаться, и тогда Сенсома подал в руку чакру.

Ледяные кристаллы, быстро заменяя собой влагу в теле противника, покрыли его изнутри. Когда Сенсома выдергивал из его груди свою «лапу», враг был уже полностью мертв. Заморожен изнутри.

— Я поторопился с выводами… У тебя двадцать секунд, — вновь заговорил Исобу, и в его голосе были отчетливо слышны рычащие нотки. — Но я дам тебе второй хвост…

Еще больше усилившись, Сенсома оттолкнулся двумя хвостами от земли и перехватил в полете одного из летунов. Не мудрствуя лукаво, Математик напряг руки, теряя драгоценные секунды, и разорвал монстра-летуна пополам. Верхняя половина врага все еще двигалась, и Сенсома привычно сформировал вокруг него Земляные Стены.

Стены получились изо льда, и осколки, вызванные их взрывами, буквально раздробили остатки врага в пыль.

Один из четверых оставшихся противников, тот, который еще до трансформации в чудовище давал отпор Озину, зарычал и бросился ввысь, а остальные насели на врагов еще яростнее.

Сенсоме даже не понадобилось думать — он и так знал, что враг пытается убежать.

— У ТЕБЯ НЕТ БОЛЬШЕ ВРЕМЕНИ! — на полную зарычал Исобу, в тот самый момент, когда Сенсома оттолкнулся хвостами от земли.

— Убейте их и возвращайтесь к основной задаче! — донеслось до него приглушенное его собственным подсознанием.

Из-за того, что Треххвостый закрыл доступ к хвостам всего на мгновение раньше, чем планировал Сенсома, он не долетел до удирающего летуна считанных метров. Вернее, не долетел бы, если бы его не поддержали в воздухе…

— Давай, Математик, очухивайся! Этот ублюдок действительно может сбежать!

Чие схватила Сенсому своей искусственной рукой и изо всех сил бросила его на улетающего летуна. Сама она стояла в полный рост на его товарище и, судя по всему, контролировала пока еще живое, но уже умирающее тело, что давало ей возможность летать на нем.

Сенсома на миг задержал дыхание, рассчитывая свою траекторию. Он летел в метре над своей целью, и должен был достичь ее…

Начавший бегство бывший шиноби Неба не смотрел наверх. Конструкция летательного аппарата была не та. Однако, он успел увидеть тень.

А потом все же посмотрел прямо в синее небо, загораживаемое телом Математика Боя.

Сенсома свернул ему шею.

* * *

— Уб-блюдство! — прошипела Чие, снимая ботинок с высоким голенищем. — Похоже, я что-то порвала!

Сенсома не ответил, собираясь с силами и вставая. После Шестых Врат ощущения всегда были болезненными, но кратковременное действие чакры Треххвостого каким-то образом облегчило его участь. По крайней мере он мог ходить и даже прыгать-бегать с использованием чакры. Хотя это все равно не давало ему возможности добраться до Озина или отряда Песка.

Он подошел к телам летунов и осмотрел их.

— И эти мрази нас так далеко закинули! — продолжала жаловаться девушка. — Сколько километров мы пролетели? Мы же были в небе всего…

— Помолчи, — прервал ее Математик. — Помолчи и не мешай мне думать.

Напитанные под завязку темной чакрой шиноби среднего уровня встали в один ряд с элитнейшими бойцами, и если бы не сразу трое шиноби уровня Каге, сражающиеся против них, кто знает, что ждало бы тех же ребят из Песка. Но Сенсоме не были интересны эти пространственные размышления на тему «если бы» или «допустим». Его интересовала природа такой силы.

Это была явно не Вода Героев — с ее эффектом Сенсома был знаком, но это было не оно. Они ничего не пили. Вода Героев не делает тело настолько выносливым и прочным. Чакра под воздействием Воды Героев так не менялась. Чакра вообще не должна была так меняться. Ну, только если ты не джинчурики.

Да, точно, эффект, который сработал на шиноби Неба был схож с тем, что случилось с самим Сенсомой в этом бою, но…

— Я не собираюсь молчать, эй! — прервала его раздумья Чие. — Не занимайся херней и помоги мне!

— А ты смелая, — выдохнул Сенсома, вставая и направляясь к девушке. — Но тупая. Что если я бы понял что-то, изучив их?

— Я сражалась с тобой больше, чем кто-либо из нашей деревни, так что да — смелой меня назвать можно, — спокойно ответила она. — Но ты явно впервые сегодня увидел и почувствовал эту темную чакру, иначе не удивлялся бы так вместе с твоим другом. Вы так же не ждали тут нас. Из этого я делаю вывод, что ты бы ничего толкового не понял бы — сколько не думай над неизвестной херней, она не станет более известной.

— Я сделал вывод, что эффект схож с эффектом формирования хвостов джинчурики, — возразил Сенсома, присаживаясь на корточки перед ней и осматривая оголенную лодыжку.

— Этот вывод сделал бы любой идиот, который увидел бы тебя рядом с одним из этих говнюков! — фыркнула Чие. — Так что со вторым пунктом ты проиграл, Математик — я не тупая.

Сенсома лишь хмыкнул в ответ, мгновенно представляя картину оживленнейшей беседы Озина, Чие и Соника. И почему ему в последнее время так везет на разного рода болтливых и даже вычурных личностей? То ли дело Мадара, Тобирама, Мито и Первый! Хотя, судя по всему — это проблема поколений. Перечисленная четверка росла во время, когда слова ничего не значали, и лишь действия и битвы могли что-то изменить.

— «Чувствую себя стариком», — усмехнулся теперь уже своим мыслям перерожденный.

— Ты так хмыкаешь, будто все совсем у меня хреново, — поделилась преспокойным голосом Чие. — Но ты не обольщайся, даже если нога не подлежит восстановлению, я смогу ее заменить на искусственную. Опыт есть, за что тебе спасибо, кстати.

— Договоришься, и действительно будешь заменять, — буркнул Сенсома, немного резко сдавливая ногу, отчего она болезненно охнула. — Ничего серьезного, но без нормального ирьенина заживать будет долго.

— Ирьенин-то есть, — Чие вздохнула. — Но он остался там… Ну, ты понял. Сегодня нам до них уже не добраться?

— Как и им до нас, если они жить хотят, — кивнул Сенсома. — Что ж, придется нам с тобою переждать где-нибудь в безопасном месте.

— И сколько же вечностей нам нужно будет переждать, — нахмурилась девушка, прекрасно понимающая, что парень напротив тоже далеко не в лучшей форме.

Да что там «не в лучшей», он явно был серьезно ранен по всему телу и сейчас испытывал сильную боль. Выражение лица даже не пыталось скрыть, насколько ему больно в общем и целом, однако глаза…

Его взгляд говорил о том, что вся раздирающая его после покрова Биджу и запретных техник боль — пустяк и обычное дело. Как будто он привык терпеть боль каждую секунду своей жизни.

— Я быстро восстанавливаюсь, — ответил Математик, поймав ее взгляд. — Очень быстро. Уже завтра в полдень, я думаю, я смогу отправиться за своим товарищем и твоими людьми.

— И ты не боишься этих… летунов?

— Не боюсь. Встречал я противников и поинтереснее. Тебя, например.

Девушка ойкнула, помогая себе встать куклой, и только через секунду до нее дошел смысл его слов.

Покраснев до ушей, она спрятала лицо в волосах.

За последующий час Математик легко нашел им удобное укрытие. Вернее, он создал его, просто сформировав с помощью своих техник в одной из гор просторную пещеру. Чие с неподдельным уважением осматривалась внутри — сразу было видно, что этот шиноби привык создавать полноценные жилища с помощью своего мастерства обращения со Стихией Земли.

Потом, оставив ее одну пытаться хоть что-нибудь обустроить в этом временном пристанище, он вышел наружу — к озеру, неподалеку от которого они и разбились. Как он объяснил, им не следовало далеко отходить от места крушения — поблизости искать будут куда менее тщательно, чем наоборот — ведь какой шиноби не сможет в легкую преодолеть десяток километров даже будучи раненым.

Как ни странно, в этом она ему доверилась.

Вообще, учитывая их прошлое и настоящее, Чие удивительно часто ловила себя на мысли, что не боится провести с ним целые часы в замкнутом пространстве, созданном его же техникой. Он был открыт для нее, будто самая дешевая книга, но она знала, что он лишь позволял себя читать, для того, чтобы она ощущала себя в безопасности.

Сенсома же сохранял разумные предосторожности, но, откровенно, не боялся Улыбающейся Смерти. В открытом бою ей не победить, а напасть исподтишка у нее никак не выйдет — он будет готов к этому всегда. А потому — не стоит хмурить чело и подозрительно к ней относиться (хотя бы внешне), ведь она может стать настоящим союзником в предстоящей миссии.

Они поужинали. Сенсоме удалось без особого труда наловить столько рыбы, что им обоим хватило бы ее на неделю.

Ну, если бы он был обычным шиноби, конечно.

Потраченная на повышенную регенерацию энергия отлично восполнялась килограммами рыбы, засовываемыми Сенсомой в себя с завидным упорством. Сначала Чие не обращала на такое откровенно обжорство внимания, но под конец «недельных» запасов смотрела на Математика с неприкрытым ужасом.

— Чего? — подозрительно спросил он, поймав ее взгляд. — Я всегда так ем…

Он растрепал свои высохшие волосы и отложил очки. Встал у костра и задрал футболку.

Чие и раньше видела накачанные тела. Да вспомнить того же Ганса — Мастера Тела, который выглядел натуральной машиной для боя. И вот среди всех этих сильных и бугрящихся мышцами тел, тело Математика показалось ей…

— Ну, а теперь что? — не выдержал он еще одного странного взгляда. — Что опять? Ну?!

— У тебя… красивое тело, — ответила она, смущенно отведя взгляд. — Необычное, но красивое.

Действительно, на фоне больших и накачанных мужчин Сенсома мог бы показаться худым и невзрачным подростком, но это было совершенно не так. Его тело было настроено на общий функционал, а не на что-то одно. Он был гибок, силен, вынослив и ловок. Он был идеален.

— «Так, милочка, действуй! Придурок-Эбизо скажет, что ты дура, старейшины, если узнают, скажут, что ты дура… Ты и сама себя дурой назовешь, но если ты не будешь сейчас действовать, то будешь еще большей дурой! Давай! Ты не Казекаге. Ты — Чие из Скрытого Песка!»

— Я в душ, — решительно сказала Чие, с трудом вставая. — Эй, ты сможешь сделать перегородку?

— Меня зовут не «эй», а Сенсома, — пробурчал Математик, складывая печати. — И вообще — какой нахрен душ — мы на вражеской территории, раненые и уставшие!

— Ню-ню… — подразнила его девушка, заходя за любезно выведенную перегородку. — С таким серьезным подходом улыбаться, пока отрываешь мне руку совсем невежливо.

Она не стеснялась и вела себя как хозяйка положения.

— «Женские штучки», — подумал Сенсома.

Сенсома Томура. Математик Боя. Тот, кто реально не знает, как противостоять этим «женским штучкам».

За перегородкой на мгновение промелькнул открытый участок кожи, и Сенсома отвел взгляд. Он не хотел давать ей шанс на внезапную атаку, но… Но вот для того, чтобы себя так нагло смущать, он не хотел давать еще больше шансов. После хорошего боя у него, как и всегда, было слегка более возбужденное состояние, чем обычно, а молодая и красивая голая девушка в такой непосредственной близости…

— «Думай о ежах, Сенсома», — сказал парень сам себе. — «Ежи стремные… Ну, в этом плане. На медведей похожи… Эх, Исобу, чего ж ты спишь, когда так нужен?!»

Спустя какое-то время журчания воды, созданной явно с помощью ниндзюцу, и импровизированных медитаций, Сенсома услышал шлепки босых ног по каменному полу. Он уже принял было свое самое невозмутимое выражение лица и повернулся, надеясь разбить всю игру Чие о свою невозмутимость, но…

Она стояла перед ним в полный рост, не стесняясь. Абсолютно голая.

— Что такое, ни разу не видел голых девушек? — усмехнулась она прямо в глаза пораженного парня и подалась вперед.

Ее больная нога предательски подвернулась, и она нелепо завалилась прямо на парня. Хотя… не так уж и нелепо. Это было даже то, что нужно.

— О… — улыбнулась она шире, когда Сенсома осознал, за что он решил ее поддержать. — Так значит это не в первый раз?

— Я напоминаю тебе, — Сенсома постарался, чтобы его голос звучал спокойно. — Что мы на вражеской территории. Да и сами мы…

Она быстро приложила палец к его губам:

— Не расстраивай меня грубыми словами. Мы же не враги, да? Ты не откажешься помочь девушке? Я не смогу эффективно выполнять миссию в таком напряжении. Да и ты как я… Ох, действительно сильно напряжен.

Сенсома тяжело выдохнул. Закрыл и открыл глаза. Насмехающаяся над ним всем своим естеством девушка все еще нависала сверху.

— Сама напросилась, — выдохнул он вновь, но уже с совсем другой интонацией.

Это было больше похоже на битву, чем на секс. Необычную битву, конечно. Битву, в которой ни одна из сторон явно не защищалась. Сенсома двигался, будто атакуя, с некоторой долей мстительности наблюдая за тем, как не хватает «противнице» воздуха, но при этом все время держал в голове тот факт, что она в любой момент может атаковать его по-настоящему. Он подпустил ее близко (куда уж ближе) и теперь он открыт для подлых приемов. Чие отвечала своими движениями, и в них «атаки» было не меньше, чем в движениях Сенсомы. Она не боялась того, что он, вдруг, атакует ее на самом деле, но при этом, ей приходилось держать свою неявную защиту, чтобы он не понял, как сильно она тает от близости с ним.

Это была не самая длинная битва в жизни Математика Боя и Смеющейся Смерти, но уж точно одна из самых приятных.

Мы должны напасть!

— Так и зачем вы здесь? — решила, наконец, Чие вернуться к выполнению своей миссии.

Сенсома, лежащий рядом, странно взглянул на нее и неопределенно хмыкнул. Его явно удивила смена ее приоритетов, но комментарии он решил придержать при себе. Убить его за все это время она не попыталась, плюс — она точно является главной в специальном отряде Песка, что означает, что разговаривать с ней о задании можно. Важно только контролировать, что говоришь.

— Мне кажется, что это очевидно — мы пришли ради информации о Стране Неба, — ответил Сенсома, после небольшого раздумья.

— Мы можем друг другу помочь, — девушка многозначительно улыбнулась. — Страна Ветра уже когда-то сотрудничала со Страной Императора.

— Да, во время войны против нас, — не преминул вспомнить Сенсома. — Страна Императора?

— Так они себя называют, — Чие легко пожала плечами. — Они согласились помогать нам в войне в обмен на данные о Стране Огня. По большому счету, им были нужны две совершенно разные вещи. Даже нелепо разные.

— Какие?

— Вот уж нет — я не стану выдавать тебе все, что знаю, только за красивые разноцветные глазки. Теперь твоя очередь отвечать.

— И что ты хочешь узнать?

— Многое, — девушка многозначительно стрельнула глазками. — Но сейчас меня интересует конкретика. Почему Хокаге отправил именно вас двоих на… кстати, а как официально звучит цель вашей миссии?

— Шпионаж, — нехотя буркнул Сенсома. — И, чтобы не устраивать балаган с «ты мне — я тебе» по-очереди, сразу скажу — Третий Хокаге считает, что Небо может быть опасно. Из-за их технологий.

— Хорошо, — легко приняла такой ответ Чие. — Страной Огня Небо интересовалось из-за двух «вещей». Первая, это мечник по имени Миямото Мусаси, и я в курсе, что он — твой наставник.

— Мастер, — поправил Сенсома, а потом его взгляд стал злым. — Был мастером.

— Так им все-таки удалось? — Чие не выглядела сильно удивленной или озабоченной. — Теперь я немного лучше понимаю, почему ты здесь.

— Что со второй причиной?

— Узушио, — девушка перевернулась на спину, совсем не стесняясь своей наготы. — И вот это меня беспокоит действительно сильно. Что ты знаешь о Небе?

— На самом деле — почти ничего, — признался Сенсома. — Единственное, что действительно важно и о чем-то говорит, это то, что я реально почти ничего о ней не знаю. Наводит на мысли.

— Как и меня, — кивнула Чие. — Хотя я все же кое-что знаю. Небо — страна технологий. Нам неизвестно, где находится ее основная часть, но ее столица — та самая крепость-город, способная летать. У них свои собственные уникальные техники. И еще эта темная чакра. Вероятно, они думают, что Узушио позволит им как-то усилиться. У них есть план, но… Как-то все не сходится.

— Как по мне — все сходится, — Сенсома нахмурился, сложив все факты в голове. — Мы о них ничего не знаем, а они о нас знают столько, что можно только за голову схватиться и сидеть. Заметь — сегодня они напали из засады на вашу засаду. Как думаешь, насколько хорошей должна быть сеть их шпионов?

— Ты думаешь, что в Стране Ветра есть их люди? — Чие тоже нахмурилась. — Или даже в Песке?

— Хуже. Я опасаюсь, что у них есть люди во всех Великих Странах. Или что-то другое, позволяющее им собирать информацию. Хотя признаю — способность летать здорово облегчает шпионаж, однако… меня больше всего пугает другое.

— Что?

Сенсома сел и нашарил рукой очки, вызвав у Чие разочарованный вздох — она, как и многие другие, считала, что очки ему не идут.

— Они точно знали, кто им нужен, — начал Сенсома, не обращая на девушку внимания. — Бог Самураев и только он. И точно так же они точно знают, что им нужно Узушио. Зачем? Что есть только в нем?

— Фуиндзюцу? — предположила Чие. — Но ты прав — как-то слишком уж обобщенно, учитывая, что общий уровень фуин у этих ребят неплох с их-то технологиями. И что же есть только в Узушио?

— Я… — Сенсома вздохнул, сразу поняв, о чем идет речь, но ответил совершенно другое. — Не знаю. Но у них явно полно секретов — Небу нужен один из них.

— Значит Узу… — Чие задумчиво постучала пальчиком по нижней губе. — Это уж точно неспроста. Но они зачем-то остановились здесь… Кстати! Раз уж у меня актуальная информация не закончилась, и я могу поделиться с тобою целой неделей наших наблюдений, то ты мне должен. А раз ты мне должен, рассказывай — почему Хокаге так заинтересовался Небом, что послал именно вас двоих?

— Ты же уже спрашивала, — попытался отмахнуться Сенсома.

— А-а-а! — покачала девушка ладонью перед его лицом. — Не увиливать. Ты что-то мне не договариваешь. Ради шпионажа подошли бы совершенно другие шиноби. Спасательная операция? Не похоже на то, да и из твоих слов следует совершенно другое. Значит — Хокаге реально боится летунов, но почему? Мелкая, никому неинтересная, пусть и со странностями, страна. Давай отвечай, я же по глазам вижу, что ты увиливаешь!

Сенсома вздохнул и мысленно попросил у Хирузена прощения. Эта девушка была очень умной. Пожалуй, в словесных баталиях она бы обыгрывала его все десять раз из десяти. Остается довериться ей и, по-возможности, попробовать убедить ее не рассказывать все выясненное Казекаге. Возможно, ее даже удастся завлечь в Коноху.

— Третий думает, что Страна Неба напрямую связана с континентом, — выдохнул он наконец.

Чие моргнула, не сразу поняв, о каком континенте идет речь, а потом разочарованно застонала:

— Ох Би-и-иджу, я могла бы и сама догадаться. Не могу поверить, что все было так просто. Ладно, рассказывай теперь по-новой и без хитростей, и тогда я расскажу, что мы узнали.

Сенсома тоскливо посмотрел на кусочек ночного неба, который не закрывали потолки его пещеры, и понял, что хорошенько выспаться ему сегодня не удастся. Впрочем, до этого он уже довольно долгое время спал неприлично хорошо для шиноби, а потому пару ночей можно и потерпеть. Чие расположилась поудобнее и приготовилась слушать, а Сенсома, оглядев ее с ног до головы, начал рассказывать.

Судя по ее хитрому выражению лица, спать не придется даже после выдачи всей информации…

* * *

На следующее утро Сенсома умылся, наловил немного рыбы, чтобы Чие не голодала в его отсутствие, и отправился на поиски отряда Песка.

Его тело полностью восстановилось за эту ночь, а слабая, но приятная, усталость быстро сменилась бодростью, когда он прогнал по телу чакру. Разогнавшись до приличной скорости и полностью сосредоточившись на своих сенсорских способностях, перерожденный бежал и прыгал по небольшим лесочкам между частыми горами. Иногда ему попадались признаки недавнего присутствия людей в некоторых местах, а иногда он неосторожно забредал на территории хищников.

Незнакомый лес в чужой стране был бы опасен, пожалуй, даже для среднего по силам чунина, из-за наличия в нем редких чакрозверей. Хотя для шиноби уровня Каге опасность была примерно такой же, как при прогулке по парку, чем Сенсома и воспользовался для того, чтобы тщательно обдумать произошедшее и узнанное.

По всему выходило, что Страна Неба может знать о трупе Рикудо, хранящемся в Узушио. Конечно, в деревне Узумаки есть множество других реликвий и тайн, но что-то подсказывало Сенсоме, что осведомленность загадочного Императора куда больше, чем кажется. Как цель, Миямото Мусаси был назначен осознанно, и только ради него (судя по всему) Небо и приняло участие в войне со всеми сопутствующими потерями. Они знали, что настроят против себя целых три Великие Страны (не стоит забывать о том, что они активно помогали Ветру с Землей), но все равно пошли на риск и достигли первой цели. Эта собранность и целеустремленность говорили о том, что Император не станет мелочиться ни в выборе целей, ни в способе их достижения.

Одно радовало — Миямото, судя по всему, все еще был жив. И если его не отправили из летающей части в неведомую наземную (или надводную, а то и подземную) часть Страны, то он точно здесь, поблизости. В Стране Клыков.

От мыслей Сенсому отвлекло знакомое ощущение смешанной чакры. Он остановился и вскоре почувствовал, что к знакомой чакре присоединились еще шесть незнакомых.

Или точнее — смутно знакомых по бою с шиноби Страны неба.

— Ты, ублюдок, если ты что-нибудь сделал с моей сестрой!.. — яростно крича, вылетел из-за кустов высокий молодой парень.

Сенсома сделал шаг назад, избегая сильного, но неумелого удара с правой, и недоуменно воззрился на него. Под глазами круги, всклоченный, нервный, но смутно знакомый. Сестра? Ну конечно же — Эбизо — брат Улыбающейся Смерти. Он даже занимал почетное место в Книге Бинго фронта с Ветром на войне, но его прозвища Сенсома не запомнил — слишком уж разного полета птицами они были. Тем не менее, общие черты стиля ведения боя и навыки, он в голове сохранил — им приходилось несколько раз делить поле брани, и там паренек показывал себя достойно.

Следом за промахнувшимся Эбизо, к Сенсоме вышли оставшиеся члены отряда Песка и, с небольшим промедлением, Озин. Он не стал здороваться или как-то по-другому приветствовать напарника — просто встал рядом. Сенсома быстро оценил его необычную (даже для него) бледность и темные круги под глазами. Вероятно, он выпил куда больше таблеток, чем было нужно, и никто из суновцев, конечно же, мешать ему в этом не собирался.

Сенсома легко толкнул Цубаки в плечо, отчего тот сильно покачнулся и чуть было не упал. Пользуясь такой заминкой, перерожденный быстро нашел под полами его плаща все мешочки с лекарствами и так же быстро изъял все до единого. Разместив их у себя, он дождался, пока Озин выпрямится и прописал ему легкий подзатыльник.

— Это за то, что я не смог спасти друзей этих слабаков, или потому, что принял слишком много? — уточнил парень, не выказав ни мельчайшего удивления.

В ответ на его реплику, шиноби Песка нахмурились, но нападать или огрызаться не спешили.

— Второе, — ответил Сенсома, сдерживаясь, чтобы не нанести следующий удар. Потом он повернулся к Эбизо. — Твоя сестра жива и даже почти в порядке. Она повредила ногу, так что двигаться не способна.

— У нас в отряде есть ирьенин, — парень немного расслабился, но в нем все еще чувствовалась крайняя подозрительность. — Где она?

— Я отведу, — Сенсома развернулся, не желая тратить время. — Постарайтесь двигаться тихо — в небе могут быть летуны.

— Мы их за целый день не видели, — фыркнул Эбизо.

— Я тоже, но это ничего не значит.

На удивление, отряд Песка последовал за ним беспрекословно. Сенсома поначалу кидал подозрительные взгляды на Озина, но тот явно не выглядел кем-то, способным убедить суновцев в добрых намерениях коноховцев. Хотя, может быть он и мог бы их убедить, но он уж точно не стал бы делать этого. Не в его вкусе.

Лишь потом Сенсома понял, что суновцам, по большому счету, попросту нечего больше делать, кроме как слушать его приказы и держаться рядом. Этот отряд состоял не из тех, кто мог бы им с Озином противостоять. И сбежать они не могли — слишком большая вероятность не найти Чие, но зато огромные шансы вновь встретиться лицом к лицу с шиноби Неба, победить которых отряд был попросту не в силах.

В общем-то, все было логичным, пока Сенсома не привел отряд к своему с Чие ночному убежищу.

Девушка открыто сидела у входа с внешней стороны, полностью экипированная. Весь ее вид демонстрировал уверенность и силу, а то, как она преспокойно ела какой-то фрукт, явно не приносимый Сенсомой в пещеру, лишь усиливало эффект.

Суновцы, оказавшись перед ней, пали на одно колено.

— Госпожа Казекаге, вы живы! — хором произнесли они. — Отряд Трава ждет ваших приказаний.

— Казекаге?! — не понял Сенсома и сделал два шага вперед. — Трава?!

— Я тоже смеялся, — буднично заметил Озин из-за спины. — Элитный отряд воинов пустыни, названный травой. Они мне объясняли что-то за сохранение секретности и запутывание врага, но потом поняли, что я тоже могу стать врагом. В общем — смех, кхех…

— Что такое, Математик? — довольно усмехнулась Чие. — Я думала, ты знаешь… Вот почему ты меня не поздравил, да?

— «Казекаге!» — все еще несколько заторможенно подумал Сенсома. — «Эта пигалица — Казекаге… Она же… Я… я проиграл. Все ей разболтал…»

Девушка победно улыбнулась, наблюдая за выражением его лица, явственно отображающего тяжелую работу мысли.Как бы силен и гениален не был Математик Боя, он все еще являлся человеком. Молодым человеком. Очень симпатичным и перспективным…

— Цель нашей миссии изменилась, — объявила Чие своему отряду. — Мы должны будем перейти в нападение на крепость Страны Неба.

— Напасть?! — переспросил Эбизо. — Ты рехнулась, сестрица?! Может быть ты вчера не разглядела, но нас чуть полностью не уничтожили всего шестеро из них! Шестеро! Мы потеряли семерых, а если бы не пришли коноховцы, то…

— Я все прекрасно разглядела, Эбизо, — оборвала его Чие. — А вот ты, похоже, нет. Мы следили за ними неделю, но, в итоге, оказались в ловушке. Мы не можем эффективно продолжать шпионаж — нас уже рассекретили. Но мы не можем и вернуться в селение — нам нельзя пускать дело на самотек.

— Ты видела, на что они способны, — продолжал спорить парень. — Мы не можем с ними сражаться. Нужно отступить и собрать больше людей из Песка. Подкрепления. А еще лучше — заключить союз с тем же Огнем и раздавить Небо вместе.

— Мы и так заключили союз с Огнем, — Чие кивнула в сторону Сенсомы. — Временный и на словах, но зато честный.

— На словах убийцы! — выдохнул Эбизо.

— Двух убийц, — поправила его сестра. — И то — Математика я бы назвала скорее воином, чем убийцей. Сильным воином. И он с нами. Как и его компаньон. Вы все видели — им шиноби Неба не ровня. И да, Эбизо, закрой свой рот.

Парень, только собиравшийся вновь поспорить, раздраженно фыркнул и уперся взглядом в землю. Ирьенин из их команды додумался наконец осмотреть Казекаге, а все остальные сидели так же неподвижно, как и в самом начале. Они были спецотрядом, и они готовы к смерти за свою страну. Приказ Казекаге исполняется и не обсуждается. Страха нет.

Но Казекаге и не думала отправлять их на убой:

— Вы все будете малоэффективны, поэтому я возьму с собой только Эбизо и Тоху, — девушка кивнула в сторону приступившего к лечению ирьенина. — Мадоо и Ази отправятся к Дайме Страны Клыков и предупредят его о нашей заварушке. Гон и Мацури, вы должны будете добраться до Суны в кратчайшие сроки и передать им о произошедшем. Пусть деревня готовится к бою, но без моего приказа не действовать.

— Казекаге-сама, но что если с вами что-нибудь случится?! — не вытерпел один из бойцов. — Вы идете на вражескую территорию. В бой. Причем берете с собой лишь двоих из Травы. А двое остальных союзников…

— Они гораздо более надежны в этих условия, чем вы, — усмехнулась Чие. — С ними у меня хоть есть шансы выжить…

— К тому же, — встрял, наконец, в разговор Сенсома. — Мы и не собирались сражаться до победного конца с целой крепостью. У нас есть план…

* * *

На глаза Сенсомы, терпеливо сидящего в кустах, опустилась тень. Он открыл один глаз, дабы убедиться, что это не случайный лист или, в крайнем случае, летун, загородили ему солнце. Но нет — все шло по плану, и они дождались нужного времени — тень от крайней горы ровно достала до их небольшого отряда, готового в любой момент сорваться в бой.

Сенсома открыл и второй глаз и повернул голову, и его взору предстала величественная крепость Страны Неба. Анкор Вантиан — Крепость Империи, представлял собой укрепленный милитаризированный город, со множеством высоких каменно-металлических шпилей и башен. На его поверхности почти не было зданий, хотя было множество улиц. Вместо них возвышались башни и зияли темнотой входы внутрь крепости — в ее «подземную» часть. Основную часть.

Их цель.

— Смена, — тихо напомнил Эбизо, на случай, если кто-нибудь из отряда задремал.

Но нет — все были бодры и готовы, и даже Озин, изрядно перебравший с препаратами в прошлые сутки, уже полностью восстановился. Сенсома прислушался к своим ощущениям, и Исобу, вернувшийся из вынужденной спячки три часа назад, легко обозначил свою готовность.

Две полные минуты в хвостатом режиме — весомый аргумент в любой битве.

Команда «смена» из уст Эбизо означала смену часовых крепости. За прошедшие сутки, шиноби на постах сменились трижды, и этот раз — последний на сегодня.

А возможно и навсегда.

— Безумный план, — выдохнул недовольный брат Казекаге.

— Какой уж есть, — возразил Сенсома. — Если забыли детали, повторяю — вламываемся, убиваем всех бойцов максимально быстро и ищем… что-то. Нам нужно найти любую зацепку, даже самую маленькую, намекающую на их планы и стратегию.

— Это целое селение шиноби! — вновь взбунтовался Эбизо. — И ты говоришь нам идти туда, только для того, чтобы что-то там узнать?! Хотя бы что-то?!

— Заткнись, дебил! — уже в сотый раз, наверное, за день, отвесила ему подзатыльник Чие. — Ты же все знаешь!

— Но это не значит, что я с этим согласен, — пробурчал парень, скривившись больше не из-за удара, а из-за усмешек коноховцев.

Не ответив, Казекаге распечатала своих особых кукол — целый десяток элитнейших творений, ресурсы для которых, можно сказать, собирали всей деревней сразу же, после принятия ей должности.

— Держимся вместе, побольше крушим всего подряд и помните — у нас есть лишь час, если не меньше, — вернулся к прерванному инструктажу Сенсома. — Главное — быстро и вовремя отступить.

Перерожденный и сам прекрасно понимал, какой авантюрой являлся его план. Целая крепость шиноби, способных каким-то чудом превращаться в монстров, подобных пользователям чакры Биджу, а напротив — отряд из двух шиноби уровня Каге, одной Каге и двух джонинов высоких рангов. И пусть и раньше Сенсоме приходилось проворачивать авантюры и покрупнее (вроде битвы с целой армией на минном поле), но сейчас ситуация иная — слишком уж много неизвестных.

Но именно поэтому они и должны атаковать сейчас — пока шиноби Неба не разобрались с тем, куда пропал их отряд (а ведь уже и так прошло больше суток), пока они не… предприняли хоть что-то. Нужно было выяснить их цели. Или узнать больше о способе добычи информации. Хотя бы примерное местоположение основной Страны узнать. Хоть что-то!

А потому сейчас нужно действовать. Как там сказал Хирузен: «…я дозволяю вам начать открытый конфликт с этой непонятной страной на чужой территории.» — он подозревал о чем-то подобном. Думал об этом.

Сенсома напитал тело чакрой до предела, и прыгнул вперед! Марионетки Чиё и техника Озина ускорили его, так что он двигался даже быстрее, чем в Шестых Вратах, но только в полете.

Двое развернувшихся на источник шума (пусть и невеликого) часовых увидели лишь смазанное пятно, а после упали замертво, с раздробленными черепами. Сенсома сложил печати, используя Стихию Огня, так как в точке, на которую он приземлился, было слишком мало камня и земли, и послал в остальных Огненного Дракона.

Ему ответили градом метательного железа и редкими техниками Ветра. Как и предполагалось — шиноби Неба специализируются на этой стихии, хотя и не совсем обычно ее используют. Вызвав трех Земляных Клонов, Сенсома послал их вперед — сражаться в ближнем бою, а сам продолжил поливать врагов доминирующей над их специализацией стихией.

Секундами позже, рядом приземлились Эбизо и Тоху и тоже присоединились к атаке. Они Огнем не владели, но могли хотя бы отвлечь на себя смятенные и раздерганные силы врага, так что Сенсома, напоследок сформировав четыре Огненных Шара, бросился в свою настоящую стихию — тайдзюцу.

Чие упала двадцатью метрами правее от точки приземления Математика, и тут же закрылась своими куклами от ниндзюцу противника, уже более или менее пришедшего в себя. Шиноби Неба решили проявить изобретательность, и в дополнение к редким ниндзюцу Ветра, стали закидывать марионеток механическими бомбами и жидким огнем. Они так сильно сосредоточили свои атаки на только что приземлившейся Казекаге, что ее и прикрывающих ее марионеток покрыло облако тяжелого черного дыма. После очередного гулкого взрыва, донесшегося оттуда, шиноби Неба снизили интенсивность атак и теперь лишь изредка простреливали очередями в дым. Достали?

Облако рассеялось от простой техники Ветра, примененной одной из марионеток, а четыре другие синхронно атаковали врагов залпами метательного железа. Те ушли было в защиту, но тут же по их рядам понесся вопль ужаса и отчаяния — три, из оставшихся пяти, куклы, натянув нити чакры до предела, проносились между спрятавшимися от плотной стены стали людьми и буквально резали их на части!

Озин прибыл последним, но, все же, успел внести свой вклад в первую локальную победу объединенных сил Ветра и Огня, атаковав шиноби Неба штырями, призванными с помощью Стихии Стали. Он также призвал четверых клонов из все той же стали и направил их на подтягивающиеся ближе силы врага.

— Сюда! — прокричал Сенсома, помахав союзникам от ближайшего темного провала — основного входа в крепость для местных отрядов разведки.

— Времени зря не терял, — оценила Чие количество трупов у его ног — проходы внутрь бойцы Неба защищали особенно рьяно.

Эбизо и Тоху, в последний раз отправив техники в сторону врага, бросились бежать к Математику, а тот, без устали складывая печати, формировал Земляные Стены там, где мог, и прикрывал их от града кунаев. Враги, собравшиеся внизу плотным отрядом, выбежали разом и тут же начали формировать атакующие техники, пока Сенсома отвлекся, но их уже ждала Чие, прекрасно управляющаяся со своими марионетками на двух разных концах поля боя, да еще и успевающая бежать к проходу.

Озин шел медленнее всех, но при этом не переставая бил мощными ниндзюцу по площадям, уверенно превосходя целые отряды противника в ниндзюцу. Его самые полезные в бою додзюцу уже были активированы, и Зеленый Глаз четко сообщал, что подкрепления, в таких огромных количествах приходившие в начале боя, перестали поступать.

— По какой-то причине, остальные сидят внизу, — предупредил он Сенсому, подходя к союзникам и одновременно окидывая их взглядом с активированными кеккей генкай. — О, так у вас был секс! А почему мне не сказал, кха?!..

— А на кой хрен тебе это знать? — пробормотал Сенсома, стараясь не пересекаться взглядом с Эбизо и тут же юркнул в проход.

— Так ведь это интересно! — донесся до него голос Цубаки сверху.

А потом оставшиеся наверху шиноби Неба взвыли.

Битва со Страной Чудовищ

— Это плохо, — мрачно прокомментировал вой сверху Эбизо, быстро спустившийся внутрь.

На Сенсому он, казалось, специально не обращал внимания.

— Посторонись, придурок! — Чие толкнула брата, проходя вперед, и незаметно подмигнула Математику. — Тебя вообще колебать не должно, где и с кем я сплю. Тебя и того кашляющего засранца.

Сенсома комментировать это высказывание не стал, как и Эбизо, и они вместе осмотрелись. Как и ожидалось, проход, по сути своей бывший широкой каменной лестницей, обитой сталью, привел их в «подземную» часть крепости.

Как и любое типичное подземелье, она состояла из множества длинных коридоров. Даже на первый взгляд, внутренности крепости были больше похожи на лабиринт, чем на селение. Тянущиеся в разные стороны коридоры, с абсолютно гладкими стенами, были достаточно широкими, чтобы по ним могли свободно пройти пятеро человек плечом к плечу, а их потолки были высокими настолько, что Сенсоме пришлось бы изрядно напитать тело чакрой, чтобы допрыгнуть до верха. Освещение было простым и сложным одновременно — незнакомое фуиндзюцу, заставляющее потолки светиться так, будто бы на них висели люстры.

Сенсому поразила почти стерильная чистота коридоров — их полы будто только что были отмыты до блеска, и нигде не было видно грязи. Внутренности крепости встретили вторженцев в возвышенном величии, и его портил лишь вой, доносившийся снаружи.

— Их там довольно много, — сообщил Озин, спустившийся последним и тут же бесцеремонно харкнувший кровью на чистый пол. — Если процентное соотношение мертвых и обратившихся будет таким же, как и в тот раз, нам несдобровать, — члены отряда синхронно прервались от изучения коридоров и недоуменно воззрились на парня. Тот лишь раздраженно цыкнул языком и откашлялся. — Я уже говорил, что не тупой!

— Как бы то ни было, мы в западне, — вздохнула Чие. — Снаружи опасно, но я уверена — впереди все будет серьезнее.

— У нас будет преимущество, благодаря коридорам, — возразил Сенсома. — Ты, Казекаге, должна будешь пойти впереди — я думаю, что изнутри нам будут пытаться противостоять люди, а не чудовища. Твой брат и ирьенин идут следом и поддерживают тебя, но самое главное — не подставляются. Озин за ними, но он уже будет прикрывать меня. Я же буду идти в самом конце и сражаться с пользователями темной чакры.

— Со всеми? — нервно усмехнулся Эбизо, только сейчас начав представлять, кто их союзник на самом деле.

— Если потребуется, — кивнул Сенсома и оскалился. — И не пытайтесь мне слишком сильно помогать. Эти уроды — моя забота.

— Звучит как план, — Чие тряхнула гривой серых волос. — Пошли!

Отряд быстро сгруппировался, выставляя своих сильнейших членов спереди и сзади соответственно. Хотя Чие прекрасно понимала, что она не является «одним из сильнейших членов отряда», если сравнивать ее с Математиком. С больным парнем — да, она смогла бы его победить, или по крайней мере, свести поединок в ничью, но вот героя битвы на минном поле ей было попросту не одолеть даже с учетом улучшенных марионеток и возросшего за последний год войны мастерства.

Впрочем, сейчас было не то время, чтобы думать об этом.

Вначале их атаковали спереди. Сенсома был прав, когда говорил, что изнутри крепости им будут пытаться противостоять люди — им не было смысла превращаться в монстров, так как они, вероятно, стали бы нападать на своих же, что принесло бы только больше проблем. Поэтому в переднюю часть отряда полетели ниндзюцу и железо, и Чие уверенно блокировала их своими марионетками, продвигаясь вперед без особых усилий.

Но во вражеском штабе тоже сидели не дураки, и они прекрасно поняли, как сильны их противники. И Чие чувствовала, что шиноби Неба, противостоящие ей сейчас, в разы сильнее тех, что были до них. Конечно, благодаря тому, что они шли по коридору (пусть и широкому, но не безграничному), и поддержке Эбизо и Тоху, она могла двигаться вперед, не подвергая себя ранениям, но и враги урона не получали.

За спиной Казекаге раздался оглушительный взрыв, и она, несмотря на возросшую тяжесть битвы, криво усмехнулась.

Математик Боя, наконец, вступил в бой.

Сенсома быстро складывал ручные печати, посылая во врага как можно большее количество ниндзюцу, пытаясь скорее замедлить их, чем ранить или убить. Он насчитал девятерых чудовищ-летунов, и целых пять наземных воинов, и это было довольно проблематично. Хуже было то, что Озин сразу дал понять — это не все из тех, кто остался наверху.

Первая двойка наземных монстров, двигающаяся быстро и в одном темпе, сблизилась с Математиком, сходу начав какую-то хитрую парную комбинацию. Сенсоме техника показалась знакомой — это было чем-то из школ тайдзюцу Страны Земли.

Он пригнулся, пропуская над собой ногу первого противника, и выбросил руки вперед, перехватывая ногу второго. Увы, удар чудовища получился настолько сильным, что даже тренированные руки Сенсомы и идеальная техника исполнения захвата не смогли его остановить. Вместо этого, Сенсома отпрыгнул назад.

Озин вовремя понял, что его напарнику нужна поддержка, и сложил ручные печати:

— Стихия Огня: Огненный Меч Бога Войны!

Любимая Хирузеном техника Огня высочайшего ранга ударила одного из напавших на Сенсому чудовищ в грудь, отбрасывая его на других, более медленных товарищей, и замедляя их всех. Увы, даже силы техники S-ранга не хватило, чтобы за раз уничтожить хотя бы одного монстра — принявший на себя удар бывший шиноби Неба был сбит с ног и сильно ранен, но не мертв.

— Третьи Врата! — выдохнул Сенсома и бросился к ближайшему, оставшемуся в одиночестве врагу.

Этот противник был несколько слабее того, с которым Сенсоме пришлось драться в первый раз, когда он увидел технику темной чакры. Более того — Сенсома уже знал о выносливости и силе, даруемых этой странной чакрой, а потому ему не нужно было использовать силу Шестых Врат всего на одном единственном противнике.

Ее можно компенсировать мастерством.

Сближение и быстрый хук в челюсть. Монстр лишь отшатнулся и, зарычав, бросился на парня. Тот быстро перебирал ногами, буквально кружа в танце перед противником, и выдавал быстрые удары по голове и корпусу чудовища. Оно корчилось, содрогалось от их силы, но явного результата такие атаки не приносили. Тогда Сенсома, дождавшись, пока до них долетит самый быстрый из летунов, прыгнул на него, уже примерно понимая, как ему развернуть обезумевшего от воздействия темной чакры врага, чтобы тот врезался в своего союзника.

— Четвертые Врата! — рыкнул он, почувствовав, что ему банально не хватает скорости и силы.

Четвертые Врата дали ему недостающее, и он смог послать летуна на огромной скорости в своего бывшего напарника. Два чудовища столкнулись, треснули кости и брызнула кровь — они буквально перемешались между собой. Однако, их живучесть позволяла им продолжать атаки даже будучи разделенными напополам, а потому особые бумажные взрыв-печати, изготовленные Сенсомой специально для этого боя, вспыхнули огнем на летательном аппарате летуна — там, где Математик закрепил их, пока менял траекторию его полета.

Два монстра взорвались, и пламя от взрыва начало спешно поглощать их еще дергающиеся тела.

— Блять, как же вас дохуя, — рыкнул Сенсома, понимая, что избавился лишь от двоих, и доставая меч.

Он шагнул к толпе чудовищ и, одновременно, шагнул в Пятые Врата.

Сразу трое наземных монстров набросились на него с разных сторон, а двое летунов спикировали сверху. Одного из летунов остановил разряд молнии, запущенный в него Озином, а всех остальных взял на себя уже Сенсома.

Резким движением отрубить самому быстрому из противников руку, уже летящую в ударе. Атаку второго по скорости заблокировать правым локтем и тут же контратаковать, напитав кулак чакрой так, что голова противника, после попадания, лопнула как перезрелый арбуз. Третьему, отстающему от второго всего на секунду, внимания уже не хватает, а потому его удар можно просто принять, повернувшись спиной и активировав Бог-Камень — нинтайдзюцу Стихии Земли собственного изобретения. Перед этим метнуть меч вверх.

Чудовищный удар врезался в несокрушимую статую, в которую превратился Сенсома на миг, и туда же спикировал летун, просто разбившийся о камень, из-за того, что выпущенный в него клинок заставил сменить траекторию. Мгновенно выйдя из оцепенения, Сенсома разрушил удерживающую его каменную оболочку, сложил всего одну печать одной рукой и отпрыгнул от свалки из двух тел наземных монстров, используя для опоры только что сформированную Земляную Стену.

Он почувствовал, как с той стороны в нее влетел еще один летун, а после подорвал фуин-взрыв, выведенный на ней за долю секунды.

Минус еще несколько целей. Но как же много внимания они требуют…

— Математик! — крикнула Чие, полностью остановившаяся под напором обороняющихся изнутри крепости шиноби.

Но она не звала на помощь. Она предупреждала.

— Там, кхе-кхе, пушка, — отчитался Озин, прекрасно видящий все, что происходит в дальнем конце коридора. — Они сдерживали девчонку для того, чтобы зарядить ее. И у них вот вот получится!

Сенсома вскинулся, так как даже его сенсорских способностей хватило, чтобы выделить ощущение чакры от этой пушки в хаосе битвы. Ее сила была ужасна, и он чувствовал это. Хуже того, он понимал, что не успеет до нее добраться, даже если сразу войдет в Седьмые Врата и покров Биджу.

А ведь атака на крепость началась совсем недавно…

— Дайте мне немного времени! — рыкнул он, максимально быстро прыгая в центр отряда. — Если у меня не выйдет, мы сдохнем!

Он начал складывать печати. Быстро, как тогда — в поединке против Мизукаге. Отличие той ситуации от этой было в том, что тогда атакующая техника уже двигалась на них, и ее могли ослабить Узумаки с помощью фуин, а сейчас…

Сейчас нужно было успеть до начала атаки.

— Стихия Земли! — Сенсома сложил последнюю печать и почувствовал, что пушка полностью готова, несмотря на то, что и Чие и ее помощники, как могли, мешали шиноби, обслуживающим ее. — Величайший Контроль Места!

Он активировал свою технику, и разом почувствовал все коридоры в радиусе километра. Весь Анкор Вантиан был сделан из камня, хотя его и покрывала стальная обшивка. Он чувствовал, как самый быстрый из оставшихся наземных чудовищ протянул лапу к его лицу, так близко, что можно было учуять запах его руки.

Озин, до этого ограничивающий движения остальных монстров, рыкнул, выбрасывая правую руку вперед и формируя прямо из нее узкий стальной клинок. В следующее мгновение, уже занеся удар, он покрыл лезвие чакрой Стихий Молнии и Воздуха, а потом замешал туда свою особую Черную чакру. Цубаки сделал молниеносно быстрый разворот вокруг своей оси и опустил свое импровизированное оружие на лапу чудовища!

Монстр даже не успел отреагировать на боль — так быстро ускоривший себя всеми доступными способами Озин перехватил отрубленную конечность и впечатал ею прямо в его лицо. Потом Цубаки метнул клинок в толпу подобравшихся чудовищ и прыгнул за спину Сенсомы.

А тот, одновременно со всем этим, начал возводить сотни Земляных Стен.

Его основная и любимая техника всегда давалась ему легко. Он с детства был предрасположен именно к Стихии Земли, первое ниндзюцу, которое он стал практиковать — Земляная Стена, и первые его победы всегда были одержаны с ее помощью. И вот теперь, он выжимал из нее весь ее максимум. Весь потенциал, хоть сколь-нибудь достижимый одним человеком. Все ее вариации и улучшения.

Чие, Тоху, Эбизо и Озин сгрудились вокруг сгорбившегося и закрывшего глаза Математика, и от них тут же стали расходиться волны растущих снова и снова Земляных Стен. На каждой были свои печати. Некоторые ослабляли все возможные стихии, которые могла в себе содержать атака из пушки, другие были просто укреплены. Сенсома не знал точной мощности оружия, которое на них направили, а потому использовал все, что мог.

Но уверенный треск со стороны пушки показал, что этого оказалось недостаточно.

Спокойствие. Если первая часть уравнения не сходится при проверке, перейди к самому началу. К «дано».

Дано: активированная техника Величайшего Контроля и снаряд великой мощности, который с ее помощью нельзя остановить — лишь замедлить.

Вопрос: как избежать смерти?

Решение: оказаться в другом коридоре.

Сенсома, с помощью Контроля, выжег сильнейшей своей техникой Огня, усиленной фуин, лист стали, покрывающий пол под отрядом, а после, с помощью все того же Контроля, и совмещенного с ним Сдвига Земной Коры, проделал отверстие в полу, так, чтобы они вместе провалились в него.

Все еще держа технику Контроля, начавший падать Сенсома активировал свои сильнейшие атакующие техники, усиленные все тем же Контролем, в покидаемом коридоре.

Наверху грохнул взрыв, и столб пламени, яростно ревя, вышел из потолка, обдавая падающих шиноби жаром. Все союзники были столь поражены резкой сменой обстановки, что ни один из них не догадался как-либо смягчить их падение.

А потому, оно вышло жестким.

— Какого Биджу, Математик, кха!.. — сипло спросила Чие, заходясь кашлем от поднявшихся каменной крошки и пыли.

Сенсома (лежащий после приземления на спине), не ответив, перевернулся на живот и спокойно наблюдал, как из его рта вытекает кровь. Ему пришлось хуже всех, так как он не стоял на падающем куске камня, а сидел, скрестив ноги. При этом, он все еще находился в Пятых Вратах, и они скоро начнут доставлять проблем. Варианта два — либо снимать их совсем, что закроет возможность пользоваться Вратами на сегодня, либо активировать Шестые. Можно, конечно, попросить Исобу задействовать Хвосты, но этот козырь лучше оставить на потом.

Приняв решение еще немного потерпеть до открытия следующих Врат, Сенсома поднялся.

— Мы проломили пол… — задумчиво начал Эбизо. — И упали сюда. И, знаете, такое чувство, что это и есть основная часть крепости.

С ним было трудно спорить. Помещение, в котором они оказались, было не в пример больше предыдущего. Оно было очень плохо освещено — лишь факелы, торчащие тут и там из стен, давали понять приблизительные размеры одной из «комнат» основной части Анкор Вантиана.

Хотя это больше было похоже на огромный ангар, с неаккуратными каменными стенами, полами, полностью исписанными узорами и высоченными потолками, ощетинившимися острейшими отростками, как сталактиты в пещерах. Темнота и некое ощущение сырости лишь усиливали эффект «огромности» помещения.

Но были в нем и мелкие детали.

— Ты прав, — ответил Сенсома младшему брату Казекаге, когда почувствовал, что регенерация начала работать по полной. — Самый верх — лишь внешняя оболочка. Коридоры, в которых мы сражались до этого — лишь прихожая. Такая же внешняя оболочка. А этот уровень — сердце крепости. Сейчас мы по-настоящему находимся в Анкор Вантиане. И присмотритесь — здесь повсюду камеры.

Шиноби заозирались, и почти сразу же рассмотрели в стенах десятки и сотни массивных железных дверей. Некоторые из них были такими старыми, что уже заржавели, а некоторые блестели чистотой и новизной. Какие-то были закрыты на массивные замки, но были и открытые.

Сенсома, не обращая внимания на удивленных спутников, пошел в сторону одной из открытых. Когда он использовал Величайший Контроль Места, он почти полностью прочувствовал это конкретное помещение. И камера, к которой он шел, была открыта совсем недавно.

Она была единичной, в отличии от многих. Озин громко чихнул, и из-за самых массивных дверей донеслись рычание и вой. В них, в большинстве своем, сидели чудовища. Чие осторожно открыла заслонку одной — просто чтобы посмотреть, и с другой стороны раздался изможденный стон — внутри были и обычные люди.

Они сидели с открытыми глазами, но безразличными взглядами, и мерно покачивались, иногда в унисон. Атмосфера разочарования, горя и несдерживаемой ярости собранных в этом помещении давили так сильно, что хотелось выть.

Но Сенсома лишь продолжал идти к камере.

— Если это — основная часть, а там нам чуть не надрали зад, то почему ты сразу так не сделал, умник? — спросил Эбизо, идущий за ним по пятам. — Мы бы могли избежать многих проблем.

— План был простой — торопясь, не торопиться, — вновь осадила брата Чие. — Я думаю, причины были вескими. Хотя я бы хотела, чтобы ты их озвучил, Математик.

Сенсома вошел в камеру и вдохнул ее воздух. Сюда освещение уже совсем не доходило, но Исобу проворчал нечто нечленораздельное, и глаза перерожденного мгновенно привыкли ко тьме. Стены каморки были исписаны бранными словами, а самым большим рисунком, начерченным кровью точно посередине стены, противоположной двери, был круг, с заключенным в нем перевернутым треугольником.

В центре камеры стоял стол, а на нем лежала книга.

— Книга Пяти Колец, — прочитал Сенсома тихо и открыл первую страницу. — «Я в течение многих лет практиковался в Пути Стратегии, называемом мною «Ни Тэн Ити Рю», и сейчас впервые задумал изложить мой опыт на бумаге»… Мастер.

— Он был здесь? — тихо войдя, спросила Чие, оставившая марионеток снаружи. — Похоже, у нас еще есть шансы его спасти. Хотя знаешь, после того боя наверху, я уже думаю о побеге. Похоже, мы их сильно недооценили. Что находится под нами? Еще ниже.

— Остов. Дно крепости, — ответил все еще задумчиво крутящий в руках книгу Сенсома. — Он сильно укреплен, так что провернуть такой же трюк, как недавно, я не смогу. Вернее, смогу, если у меня будет чертовски достаточно времени. Этот уровень — наша цель. На остальные внимания не обращай.

— Тогда почему мы не спустились сюда сразу? — повторила вопрос Эбизо девушка. — Почему ты этого не предусмотрел.

— Потому что мне кажется, что противник именно сюда нас и вел.

Сказав это, Сенсома бросил книгу в подсумок и быстро вышел из камеры. Жестом приказав Озину идти за собой, он громко объявил:

— Этот ангар — один из нескольких! Они окружают центральный. Я не видел его техникой, но готов делать ставку на то, что там центр управления крепостью. Если мы сможем его захватить или, хотя бы, повредить, то миссия выполнена на все сто.

— Эй, ты все еще хочешь драться?! — возмутился Эбизо. — Чертов псих, да нас же чуть не прикончили там, наверху!

— Если хочешь, мелкий, можешь отсидеться тут, — бросила ему Чие, пробегающая мимо. — А я пойду с Математиком. Он прав — наша миссия должна иметь хоть какой-то результат. Мы попробовали сражаться и поняли, что не победим. Я предпочту хотя бы напакостить этим уродам до того, как они примутся решать проблему всерьез.

Тоху, не говоря ни слова, прыгнул за своей Казекаге, оставляя Эбизо одиноко стоять в темноте и беспомощно наблюдать, как отряд от него уходит.

— Биджу! — наконец выдохнул он. — Я же говорил, что ты слишком легко влюбляешься в сильных парней, сестрица! Это заведет нас когда-нибудь в задницу. Уже завело.

Сенсома останавливался у каждой камеры с чудовищами и чертил фуин. Он старался не тратить зря времени, однако понимал, что простой хлопушкой монстров будет попросту не остановить, так что делал все максимально качественно с минимумом времени. Когда он понял, что на все такие «ангары» его действительно не хватит, он стал просто запирать двери камер Земляными Стенами, усиленными фуин.

Это лишь задержит пользователей темной чакры, но это лучше, чем ничего.

Они бежали все вместе, прислушиваясь и принюхиваясь ко всему. Вокруг них была тьма и люди, либо искаженные темной чакрой, либо только начавшие искажаться. В следующем ангаре было почище и посветлее, да к тому же — там находились столы, очень сильно похожие на хирургические. Пятна крови рядом с ними, еще теплые, говорили о том, что тут тоже совсем недавно кто-то был.

Чем дальше отряд продвигался, тем сильнее Сенсома убеждался в мысли, что они недооценили противника. Слишком все выверено и логично было в этих казематах. Третий ангар явно был жилым — в нем находилось очень много приземистых домиков и палаток, но даже здесь были камеры с тьмой, в избытке изливающейся оттуда. Сенсоме вспомнился вой превращающихся в чудовищ шиноби. Пожалуй, такое соседство действительно могло сделать этот звук возможным.

И это пугало.

— Впереди, кха… метров двадцать, — сообщил Озин. — Хорошо прячутся. Девятеро.

Сенсома ускорился, и уже через секунду был в зоне засады. Он активировал Шестые Врата, давая изможденному телу новую порцию силы, и легко среагировал на атаку.

Девять шиноби спрыгнули на него с потолка синхронно, будто были единым целым. Каждый из них был вооружен легким длинным мечом, и каждый сделал замах, прежде чем приземлиться на него. Сенсома поднял обе руки вверх, одной (той что с мечом) блокируя выпады сразу троих, а второй завершая формирование техники.

— Стихия Земли: Бог-Камень!

Выйдя из оболочки, он тут же атаковал сразу четверых, попросту неспособных соперничать с ним в ближнем бою. Остальных взял на себя отряд. Молниеносная серия ударов, и один из противников падает. Из-за спины доносится оглушительный лязг — кто-то решил напасть на него сзади, но Чие предупредила этот момент и послала свою марионетку прикрыть Математика. Не отвлекаясь, Сенсома вырубил еще одного, а последнего оставшегося он загнал умелыми выпадами меча к выстроенной за его спиной Земляной Стене.

Глухой взрыв оповестил весь ангар о его смерти.

— Эти были неплохи, — прокомментировал Сенсома, переступая через труп. — Джонины высокого уровня.

— Ты, хах, даже не запыхался, фух… — подал голос Эбизо. — Говнюк!

Сенсома не ответил. Он искал подвох, но не находил. Впереди точно было то самое — центральное помещение, но его никто, кроме этих девятерых, не охранял.

— Прикройте меня, я проверю, что нас ждет, — принял он решение и уселся на землю. — Стихия Земли: Величайший Контроль Места!

Основательно собранная и грамотно использованная, техника показала Сенсоме ангар, в котором они находились, показала предыдущий и тот, что был до него. Она показала ему часть верхнего этажа и огромный процент нижнего, но…

Следующее помещение было ее слепой зоной.

— Отлично — там нет земли и камня, — вздохнул Сенсома, вставая. — А я на эту технику убил огромную долю чакры. Просто отлично.

— Судя по тому, что я вижу, чакры в тебе еще полно, — отозвалась Чие. — Но, если хочешь, мы можем уйти. Можем разгромить все ангары, до которых дотянемся, а потом убежать, как только почувствуем, что за нами идут.

Сенсома не ответил и шагнул вперед.

Зал, в котором они оказались, нельзя было назвать ангаром. Это был именно зал, так похожий внешне на коридоры наверху. Великолепно освещенный, покрытый сияющей сталью и светящимися фуин, он производил впечатление. Его боковые стены были просто усеяны дверьми камер, а чуть дальше середины самого зала начиналась широкая белокаменная лестница, ведущая на просторную террасу.

Широко улыбаясь, на ней стоял высокий мужчина, одетый в белый военный костюм.

— Тассан! — узнала его Чие. — Ты!..

— А вот и вы, Казекаге-сама! — мужчина шутливо отсалютовал ей.

Он был немолод, но и не стар, и даже из-под костюма была видна его развитая мускулатура.

И, судя по ощущениям, чакры у него не было.

— Признаться честно, мы не ожидали нападения с вашей стороны, — все так же улыбаясь говорил он. — Хотя, вы и не могли на нас напасть. Только не силами Песка. Но к вам присоединились союзники. Судя по протекторам… м-м-м… Страна Огня, верно?

— Верно, — вдруг усмехнулся абсолютно довольный Сенсома. — Но я не собираюсь болтать — уйди с дороги.

— Поджимает время? — голос Тассана лучился пониманием. — А я думал, что вам нужны будут данные…

— Ты не понял — я выбью из тебя данные сразу после того, как разъебу эту крепость.

— Амбициозно, — кивнул мужчина и обернулся назад. — Прошу вас, господа…

Из-за его спины вышло четверо рослых мужчин. Шиноби, судя по тому, как активно они начали фонтанировать чакрой. Каждый из них мог уверенно называться джонином S-ранга только благодаря их мощной чакре. Они все были вооружены. И все они, разом, спрыгнули с террасы к напрягшимся шиноби.

Как по команде, все двери с чудовищами в зале открылись.

— Попробуй, Математик Боя, — голос Тассана теперь звучал с превосходством. — Иди и возьми меня.

— Х-ха, потанцуем?!

Опешившие поначалу монстры пулями вылетели из своих камер! Все они сидели в них достаточно долго, чтобы окончательно перестать быть похожими на людей. Они были лишь немногим слабее тех, с которыми сражался Сенсома в коридоре, а потому Чие, Озину, Эбизо и Тоху, почти сразу же раненому в плечо, пришлось занять глухую оборону.

Сенсома же, не обращая внимания на «темных», шагнул к шиноби.

— Братья, начинайте превращение, если хоть один будет ранен, — прогудел самый высокий из них.

— Ранен? Сила Математика Боя явно преувеличена — он позорно сбежал десять минут назад, — усмехнулся другой. — Мы разберемся…

Он не успел договорить — Сенсома уже сблизился с ним и впечатал свой кулак в его лицо. Так неожиданно быстро, что остальные только начали реагировать, когда Сенсома рывком выдернул с мясом нижнюю челюсть атакованного и пнул его на лестницу с такой силой, что явственно послышался громкий хруст костей.

Еще одному, только начавшему рычать, Сенсома перерезал горло мечом, походя, и ринулся на третьего. Тот уже успел уклониться от первого выпада, но не смог, похоже, сосредоточиться на превращении, а потому тут же стал проигрывать методичным и последовательным атакам Математика.

Сенсома уже приступил было к последней фазе, после которой он бы закончил битву с не начавшим изменять свою чакру на темную шиноби, но его атаковали сзади настолько стремительно, что он даже не успел среагировать!

Оглушительно взвыв, самый высокий из четверки стал чудовищем.

Он мгновенно оказался рядом с избитым товарищем и… помог ему подняться, и показал лапой на тела двух других. Тот тоже разразился криком ярости.

И пока Сенсома вставал и отбивался короткими хуками от других «слабых» чудовищ, двое превратившихся бросились прямо на него.

Они были куда быстрее, чем все остальные монстры, с которыми довелось сразиться Сенсоме. Они были сильнее и явно выносливее, но самое главное — они сохранили разум.

Это было видно по координированности их движений. Они прикрывали друг друга и поддерживали. Их парные атаки отличались свирепостью и точностью. Сенсома уже чувствовал нечто похожее, когда сражался против Золотого и Серебряного братьев — чудовищно сильная темная чакра и сплоченные действия. Безудержная ярость, направляемая в русло битвы.

Он атаковал мечом, и противник отбил его голой рукой. Он ушел от удара, но лишь для того, чтобы еле успеть заблокировать следующий.

Оттолкнувшись от кулака ногой и использовав импульс вражеского выпада, Сенсома взлетел к потолку и радостно улыбнулся.

Ну наконец-то! Серьезный бой!

— Исобу! — выдохнул он.

— У тебя две минуты, — в тон ему выдохнул Треххвостый.

Еще не долетев обратно до земли, Сенсома полностью покрылся чакрой своего партнера и высвободил сразу два Хвоста. Он упал всем своим увеличившимся (от чакры) весом на рослого монстра, хвостами заблокировав выпад его напарника. Ударив мечом в левой, Сенсома вытянул чакру на правой, хватая чудовище за запястье и выворачивая его так, чтобы было удобнее. Свист клинка, и противник лишается кисти!

— Р-раырар! — взревел калека, хватаясь за руку.

Сенсома, не теряя темпа, крутанулся на месте, создавая лед прямо под своими ногами и оттого ускоряясь. Мгновение, и вот он оборачивается лицом ко второму врагу, но тратить на него время пока не имеет смысла, а потому Сенсома правой рукой, усиленной обоими Хвостами, врезал по его успешно выставленному блоку и отбросил прочь!

Так же, мимоходом, вырастив вокруг себя и покалеченного противника ледяные колья, пронзившие сразу десятерых монстров послабже, Сенсома вернул свое внимание ему.

Прыжок, блок трех быстрых выпадов рукой и Хвостами. Противник действительно высок и массивен, а потому Сенсома без труда размещается у него на плечах и обхватывает всеми конечностями шею. Клинок он разместил так, чтобы лезвие находилось у самого горла врага.

Проворот. Чакра Стихии Льда, направленная на обезглавленное тело. Удар, ломающий оледеневшую статую на осколки.

Отброшенный монстр взвыл еще громче, и ему ответили другие. Сенсома же, в запале битвы, расхохотался и бросился к нему, припадая на передние конечности для увеличения скорости. В одно движение убивая или попросту калеча мешающихся и стоящих на пути монстров, он добрался до своей цели и тут же начал ошеломительную атаку!

— Минута, — рыкнул Исобу, когда Сенсома переступил труп последнего из четырех и зашагал к лестнице.

Удивительно, но Тассан, потерявший своих лучших бойцов, казалось, совсем не расстроился. Чие вскрикнула сзади, и Сенсома обернулся.

Из тех ангаров, в которых они не были, прибывали все новые и новые монстры.

— Как удачно, право, что вы заскочили, Сенсома-сан, — улыбнулся, между тем, Тассан. — Император будет очень доволен получить такого сильного подопытного. Да еще и с Биджу… Вы знали, что его ярость усиливает Избранных?

— Избранных? — из-за отросших клыков Сенсома не сумел выговорить слово нормально, так что получилось по большей части невнятное шипение. — Тех чудовищ?

— Э-эм… да, — секунду Тассен разбирался в смысле сказанного. — От вашей ярости, их общая ярость становится гуще и резонирует между собой. Вы в одиночку усиливаете их в несколько раз. И за это пострадают ваши союзники…

Будто отвечая на это, Озин окрасился в черный цвет и стал молнией проноситься между рядами чудовищ, выкашивая их толпами. Сенсома помнил этот прием по бою с Мадарой — разрушительная техника.

— Ну, может быть они протянут чуть дольше, — пожал плечами немного удивленный мужчина в белом. — Это, в сущности, ничего не решает.

Внезапно, из-за его спины вылетел из-под земли Тоху, и тут же атаковал человека без чакры! Ирьенин резко размахнулся двумя кунаями, и…

Тассен легко уклонился от выпада и махнул в сторону Тоху рукой. Шиноби отряда Трава упал на землю как подкошенный.

— Минус один, — прокомментировал мужчина, наступая на горло лежащему противнику. — Осталось всего четверо, и, если я правильно понимаю, почерневший паренек после завершения своей недолговременной техники упадет без сил. Как и вы, впрочем. Как я и сказал — Император будет рад.

Сенсома не медлил больше, поняв, что серьезной информации разговорами из него не вытянешь, и бросился на врага. Тассен успел среагировать, на мгновение взорвавшись чакрой и сделал выпад в сторону Сенсомы!

Он сошлись лицом к лицу, держа друг перед другом иллюзорные клинки.

— Идеальное Владение, — прошипел Сенсома, чувствуя, как его время тает. — Меня тебе не убить!

Тассен слегка нахмурился, и рванул прямо на противника. Сенсома пошатнулся, но тут же, используя хвосты, припал к земле, схватил мужчину за руку и, напрягшись, бросил прямо в стену!

Тело человека пробило в ней огромную вмятину, но он, казалось, даже не заметил этого. Появившимся в режиме Хвостов обостренным звериным чутьем Сенсома почувствовал метаморфозы его чакры.

Она тоже становилась темной.

— Считай это экзаменом, ученик моего ученика! — почти радостно провозгласил Тассен. — Докажи мне, что Мусаси воспитал достойного воина!

Сенсома бросился к нему на всей доступной скорости, открывая Седьмые Врата, но Тассен, будто и правда подпитываясь от гнева Треххвостого, оказалсягораздо сильнее всех предыдущих чудовищ. Он взмахнул рукой, и стена начала трескаться и ломаться, а в Сенсому ударило ударной волной такой силы, что он отлетел назад.

К отряду.

— Это безумие, Математик, — прошипела Чие, потерявшая уже пятую марионетку. — Мы должны отступать!

— Мы уже не можем отступать, дура! — ответил ей Эбизо. — Нам просто некуда! Эй, придурок в режиме Биджу, ты меня слышишь?!

Сенсома повернул к нему голову, дрожа от еле сдерживаемой ярости Исобу.

— Просто выведи из игры этого ублюдка и положись на нас, — проникновенно смотря ему в глаза говорил Эбизо. — Мы присмотрим за твоим другом и справимся здесь, но этого парня… Мы не сможем остановить.

— Твое время вышло, перерожденный! — зарычал Исобу, но Сенсома, проявившийся во внутреннем мире, жестом остановил его.

Сила Тассена росла в зависимости от количества окружающих его негативных эмоций. Это было необычно, но вполне возможно. Он был силен, этот мечник, назвавший себя мастером Миямото Мусаси, но сила эта была простой. Прямой как стрела и такой же бесполезной, если от нее уклониться. Сенсома сражался с чудовищами, он знал, что они не способны использовать техники. И Тассен, судя по всему, не мог — иначе бы уже давно начал действовать.

Третий Хвост проявился, и чакра биджу вспыхнула красным! Миг, и перед Чие и Эбизо стоит гуманоидная форма Треххвостого Биджу: у Сенсомы появились отростки на лице, красно-черная чакра уплотнилась на его спине, образовывая нечто напоминающее панцирь. Он заревел во всю мощь своих улучшенных чакрой Биджу легких, а потом…

Вспыхнул чистым белым светом.

Исобу не мог долго давать Сенсоме контролировать тело — его звериная натура требовала на себя много внимания, а потому она неизбежно бы захватила тело перерожденного, по истечению срока. И она захватила — он стал полностью контролироваться звериной сутью Треххвостого.

Вот только в своем подсознании, откуда звериная суть Треххвостого и направляла все действия, Сенсома был хозяином положения. И сейчас, держа морду обезумевшего Исобу в своих руках, покрытый узорами Печати Силы Сотни и вошедший в Седьмые Врата перерожденный командовал демоном и приказывал ему действовать.

Не трогать союзников — атаковать врага!

Хвосты за спиной преобразившегося в монстра Сенсомы скрутились в спирали и уперлись в пол. Он распрямил свои удлиненные руки, и в них начали формироваться… клинки. В каждой из рук будто проявлялся невидимый до этого меч.

Чие и Эбизо отошли на шаг. Биджу-Математик повернул свою голову к ним и широко улыбнулся измененным, покрытым чакрой ртом.

А потом он оказался позади Тассена.

Опытный мечник был готов реагировать, но скорость Сенсомы была за пределами его возможностей! Ударная волна, вызванная лишь движением джинчурики в полном покрове Биджу, разметала на куски оставшихся слабых чудовищ, и сильно пошатнула самого Тассена. Он еле успел выставить блоки иллюзорными клинками, но оставались еще хвосты, которые он был не в силах заблокировать.

Он приобрел силу, сравнимую с силами Седьмых Врат в полном разгаре… Но на каждую силу найдется своя, еще большая мощь.

Сенсома атаковал, мгновенно меняя позицию и угол атаки с помощью хвостов и отростков, свободно выходящих из его панциря. Он крутился волчком, принимая удары, которых не способен избежать, на спину. И он зажимал Тассена, не давая ему ни контратаковать, ни сбежать.

Сильнейший удар всеми конечностями пробил телом мужчины стену и отправил его в долгий полет. Сенсома сгорбился, собирая чакру у своей морды, и сформировал Бомбу Биджу.

— Стреляй, Исобу, будь послушен, — говорил он Треххвостому в подсознании. — Уничтожь его.

И Исобу выстрелил, расширяя дыры в стенах и уничтожая целые коридоры. Его Бомба все росла и росла, пока в один миг…

Ее не встретила почти такая же сила.

Раздался взрыв, такой мощи, что даже у опытных и привычных ко всему шиноби заложило уши. Грохот разрушаемых помещений и гул чакры породили такую звуковую волну, что даже оставшиеся чудовища заверещали от боли. Сенсома, в подсознании, надавил всей своей силой на Исобу, и так зашедшего за границы контролируемого безумия, и демоническая чакра вокруг него исчезла.

Он стоял на границе террасы, смотря, как поднимается в воздух Анкор Вантиан.

А он и союзники остались на обломке, ограниченном залом и двумя-тремя ангарами чудовищ. Осколке, который откололо от основной крепости столкновение Бомбы Биджу и одной из пушек, подобных той, из которой по ним уже сегодня стреляли.

Да, пушек — на Анкор Вантиане их было сумасшедше много.

— Я благодарен вам за столь чудесную демонстрацию силы Рикудо, молодой человек, — произнес седовласый старик, внезапно оказавшийся на краю взлетающей крепости. — И за то, что вы сбили спесь с моего подчиненного. Как мне кажется, глупо кичиться властью Императора, если ты им не являешься. Он получил по заслугам от вашей… превосходящей мощи.

— И вы уходите, Император? — спросил Сенсома.

— Мы улетаем, — поправил старик. — Я был бы и рад стереть с лица земли сначала Ветер, а потом и Огонь, но моя цель не в этом. Вы все узнаете потом, молодой человек, а пока… Я бы хотел вас немного подразнить.

— Кха-а-а… — потянул Озин, которого поддерживал Эбизо, и из его рта потекла кровь.

Цубаки не мог больше говорить, и, поняв это, он показал в сторону одной из камер. А потом выставил вперед три пальца.

В этот же момент дверь камеры вылетела, и оттуда выпрыгнуло пятеро бойцов с пленником. Все они (кроме пленника, конечно) были облачены в боевую форму Неба и на каждом из них был летательный аппарат. Не теряя времени даром, они прыгнули вперед, и воспарили так быстро, что бы успели долететь до Императора даже если бы кто-либо из отряда пытался бы им помешать.

Но члены отряда были слишком вымотаны боем, чтобы что-либо предпринимать.

Добравшись до улетающей крепости, шиноби поклонились Императору и сняли с пленника мешок.

Миямото Мусаси, с гордо выпрямленной спиной, обернулся, будто не боясь, что его накажут за своеволие. Он обернулся к разлому и нашарил твердым взглядом своего ученика.

Сенсома видел лишь, как мастер усмехнулся и сказал что-то. Он не слышал что — их падение ускорилось настолько, что свист в ушах заглушал все звуки.

— «Пиздюк», — прочитал по губам Сенсома и усмехнулся.

Тело еле поддерживало Седьмые Врата, Озин не стоял на ногах, а Чие и Эбизо было слишком измотаны. Они летели на землю с огромной высоты — пока шла битва, крепость поднималась в воздух. В летевших с ними вниз ангарах было полным-полно чудовищ с темной чакрой.

Но Сенсома усмехнулся, в тон своему мастеру, и отвернулся. Миссия завершилась успехом — информация собрана.

Информация — страшнейшее оружие

— Господин Хокаге, только что прибыл посол Страны Ветра, — вежливо сообщил почти на самое ухо Хирузену боец АНБУ, которого не было в помещении еще секунду назад.

— И чего же хочет посол? — раздраженно пыхнул трубкой Сарутоби.

За последний месяц он вообще стал очень и очень раздражителен. Шиноби из охраны, ближайшее окружение и даже Бивако — девушка-няня из приюта, с которой молодой Хокаге жил совместно уже две недели, постоянно это замечали — нервозность и раздражительность всегда ранее веселого и даже беззаботного парня.

Немудрено — ведь от его лучшего друга весь этот месяц не было вестей.

Уйдя на особую миссию по шпионажу незадолго до обрыва связи, Сенсома так и не вернулся. Конечно, лидер Какурезато сильнейшей в мире Великой Страны мог бы приказать организовать поисковый и исследовательский отряды, и узнать о том, что же случилось в маленькой стране Клыков, однако, местный Дайме отказывался пускать шиноби Огня на свою территорию, вежливо уклонялся от прямых ответов и постоянно ссылался на Ветер и Землю, с которыми он соседствовал. Те, в свою очередь, любопытно следили за развитием событий и были явно готовы придраться к любой агрессии со стороны Конохи и обвинить ее в… агрессии, собственно.

А за такое можно и еще одну войну схлопотать. Хирузен этого не хотел, так что обострять отношения с нагловатым Дайме не стал, Великих соседей успокоил, мол, замяли дело, и тихо сидел в своем кабинете с каждым днем выкуривая чуть больше табака и тратя чуть больше нервов.

Конечно, переживать по поводу здоровья безбашенного Математика Боя было бы глупо, но ведь этот кретин действительно мог в какой-то момент оказаться простым смертным и погибнуть, сражаясь с захудалой страной неизвестных шиноби.

Ладно — целой страной неизвестных шиноби…

— Он предупреждает, — ответил, между тем, АНБУшник. — Об официальном визите Казекаге через два дня.

— Казекаге? — брови Хирузена поднялись вверх. — Она собирается придти лично? К чему бы это?.. Ладно. Неважно. Передай послу, что я послание получил. Он может возвращаться в Ветер, если пожелает, а может дождаться Казекаге у нас, а потом сопроводить ее обратно.

Боец не ответил, просто в какой-то миг он перестал быть рядом с Хокаге. Это было нормально — АНБУ были даже не специальным отрядом — они были инструментом, исполняющим волю Хокаге. Все достаточно молодые, но закаленные в боях. Все умелые — у АНБУ был свой табель рангов, и он сильно отличался от стандартного в сторону преуменьшения личных способностей. Грубо говоря — любой чунин АНБУ вполне был способен потягаться с обычным джонином. Хотя личная сила вообще не имела особой важности для бойцов личной гвардии Хокаге — они брали умением и командной работой.

Впрочем, сейчас Хирузену было не до восхищений своим отрядом.

— Казекаге в нашей деревне — небывалое событие, — донесся до Сарутоби мрачный голос старого друга.

Данзо вошел в кабинет без стука, тихо и спокойно, как к себе. Он все еще был мрачен, как и месяц назад, но теперь, в отличие от «того» Данзо, «этот» еще был преисполнен какой-то своей особой гордости. Будто Тобирама, несущий на себе ответственность за войну, он выглядел стоиком, готовым стерпеть любые удары, ради своей цели. Это, отчасти, радовало Хирузена — Шимура смог-таки найти себя, в некоторой степени, однако… порой друг детства становился слишком фанатичен и жесток.

— Это будет первый официальный визит Каге другой Великой Страны в Коноху, — продолжил Данзо, проходя к удобному креслу, установленному в кабинете, по-сути, для него. — Мы не должны ударить в грязь лицом.

— Ты говоришь так, будто у тебя готов один из твоих жутких планов, — Хирузен улыбнулся, но улыбка вышла кривой. — Предупреждаю сразу — я не буду организовывать ее убийство. Даже если мы останемся вне подозрений. Даже если ее визит несет угрозу. Да даже если тебе очень этого хочется — нет. Мы начинать первыми не будем.

— Играешь в добрячка, — недобро усмехнулся Данзо. — Что ж… с убийством повременим. Можем подложить под нее кого-нибудь. Это не принесет много пользы, но и ущерба нам точно не доставит. Любовник может…

— Хватит, Данзо, — жестко прервал друга Хокаге. — Я не собираюсь использовать ее визит так, как это хочешь сделать ты. Наоборот — мы должны показать, что сотрудничество между Великими Странами возможно.

— Тобирама-сенсей… — начал было ворчать Шимура.

— Тобирама-сенсей желал исполнения мечты своего брата! — Хирузен громко хлопнул по столу ладонью. — А Хаширама-сама решительно мечтал об объединении. Всех. Сначала в Какурезато, а потом… кто знает, возможно, мы сможем создать альянс или нечто подобное. К этому мы должны стремиться, Данзо, так что отступись. Занимайся делами, которыми занимался.

— Значит, деятельность и методы Корня тебя устраивают? — Данзо хитро прищурился. — Но ты все равно играешь в чистюлю.

— Играешь тут только ты, — сверкнул глазами Хокаге. — А я забочусь о Листе и Стране. Как преемник Хаширамы-сама и Тобирамы-сенсея, я буду делать все, чтобы их мечта когда-нибудь сбылась.

— Сенсома бы сказал, что ты слишком зациклен на их идеях, — применил неожиданный козырь Шимура. — Что тебе нужно быть… самим собой. Что-то свое. Что-то новое. Не противоречащее их мечтам, но дополняющее. Например — любым способом сделать Коноху величайшей скрытой деревней. Да даже не сделать — вернуть ей былую славу! Как до войны.

— А еще Сенсома бы набил тебе лицо за такие слова, — опустил взгляд Хирузен. — И когда он вернется, он сделает это. Ради твоего же блага.

Данзо скривился, будто его силой заставили разжевать молодой лимон, и встал.

— Я в полном порядке, лорд-Хокаге, — процедил он. — Даже лучше, чем когда-либо. А вот вы с Сенсомой слишком равнодушны к тем, кто вас окружает. Вы сильны. Настолько сильны, что вас можно считать новыми Богами Шиноби. И оттого вы и не видите людишек, копошащихся у ваших ног. Наоми, которая любила его всю свою жизнь. Саске-сама, который желал, чтобы ты был лучшим шиноби в мире, но, при этом, всегда шел на уступки твоим слабостям. Тобирама-сенсей, наконец! Вы двое просто делаете вид, что ничего не произошло, и идете дальше. «Оставайся самим собой, Данзо», «Еще не все потеряно, Данзо». Вы даже не поняли, что нельзя оставаться самим собой, когда теряешь столь многое. Я был слаб настолько, что не смог защитить свою любовь. И вы были слабы так же. Но теперь я другой, и я не потеряю остальное. А вы пойдете по тому же пути, теряя все, что у вас есть. Просто потому, что для вас это не важно. Доброго дня, господин Хокаге.

Он поклонился, фонтанируя сарказмом, и неспешно вышел, явно не собираясь выслушивать оправдания.

Хирузен выдохнул и посмотрел в окно — на деревню. Совсем рядом с резиденцией как раз проводили экскурсию для детей, собирающихся в следующем месяце стать шиноби. Это была его идея — позволить совершенно всем гражданам Огня пройти экзамены на поступление в Академию Шиноби. Хаширама и Тобирама дали возможность бесклановым и клановым детям расти и становиться сильнее вместе, а Хирузен мечтал о том, чтобы вообще все могли попытать удачу. Не ради повышения боевой мощи Страны, но ради исполнения мечты, зревших в маленьких сорванцах, когда они видели бравых шиноби, защищающих их от любых угроз.

Это была его деревня. Его Коноха.

— И все же ты не прав, старый друг, — покачал головой Хирузен, зная, что его никто не слышит. — Нам важны наши узы не меньше, чем твои важны тебе. Но мы с Сенсомой не можем жертвовать теми, с кем у нас уз нет, только ради сохранения того, что нам ценно. Это уже эгоизм. Хотя… я рад, что твой эгоизм охватывает не только твоих близких, но и всю Страну. Уж этому я, поверь, рад.

* * *

— О, Ками, как же хорошо… — облегченно вздыхала девушка, идущая в середине небольшого отряда элитнейших шиноби Скрытого Песка.

— Сестра, ты слишком уж сильно восхищаешься Страной Огня, — кисло ответил ей один из бойцов.

— Но Эбизо, ты только посмотри вокруг! Леса, речушки, озера и тени! Как много теней в этой Стране! Я обожаю Огонь за его тени. И за климат в целом. Биджу, да я готова жить здесь!

— Не трогай Биджу.

— Да-да, прости. В любом случае — я ждала этой температуры и климата с самой войны!

— А у меня плохие ассоциации… Я вспоминаю о том, как нас поперли отсюда ссаными тряпками.

Чие и Эбизо одновременно оглянулись.

Сенсома, невозмутимо идущий позади, комментировать их разговор не стал. Его перевязанная левая рука сжимала ножны нового меча, а правая рука покоилась на длинной палке, которая была прикреплена к повозке, которую Математик без проблем вез уже третий день.

Из повозки показался кулак с оттопыренным средним пальцем.

— Не пяльтесь, кхе-кхе… — выдохнул Озин. — И вообще, меня в той битве не было.

— Мы пялились не на тебя, — выдохнул Эбизо, которому было запрещено отвечать даже на такие явные оскорбления. — Речь вообще шла о Математике.

— Речь шла о красотах Страны Огня, — поправил его Сенсома. — И если хотите, госпожа Казекаге, я могу поговорить с лордом Хокаге о том, чтобы предоставить вам резиденцию где-нибудь на территории Страны.

— Уверена, твой Хокаге обдерет Ветер как липку, — кисло отозвалась Чие. — Я знаю много парней из торговых кланов шиноби, и все они — те еще скряги.

— Госпожа Казекаге, — осторожно встрял в разговор глава отряда сопровождения. — Позволю себе дерзость посоветовать вам не забываться. Мы на территории Страны Огня — нелестные слова о Хокаге могут быть восприняты агрессивно.

— Не забывайтесь и вы, капитан, — тут же сделала голос снисходительным девушка. — Нашу безопасность обеспечивает сам Математик Боя. Пока он с нами — все в порядке.

Шиноби смутился и не стал отвечать. Эбизо сокрушенно покачал головой. Озину было откровенно начхать, а Сенсома…

Сенсома поравнялся с Чие.

— Не будь к ним слишком уж строга, — тихо сказал он. — Я понимаю — он влез не в тот разговор, но ведь ничего страшного же.

— Сразу видно, что ты не Каге, — усмехнулась девушка. — Поверь мне — этих парней нужно смешивать с грязью при любом удобном случае. Толпа будет пользоваться твоими слабостями, если ты сделаешь на них хотя бы намек. Как шиноби с шиноби говорить уже нельзя — я — правитель. А правитель должен быть строг, суров и немножко самодурен.

— Нет такого слова, — механически поправил ее Сенсома.

— Теперь есть.

За месяц, проведенный вместе, они смогли куда лучше узнать друг друга, чем казалось другим. Сенсома, например, понял, что Чие явственно чувствует себя не в своей тарелке на посту Казекаге, но ничего поделать с этим не может. Она бы и рада переложить свои обязанности на кого-нибудь другого и вновь стать «кошкой, что бродит сама по себе», но очевидно, что достойного на должность «кого-нибудь другого» пока нет. Чие же, постоянно изучавшая Сенсому путем провокаций, разговоров и подколок, узнала, что он спокоен, выдержан и хорошо воспитан. Он был даже нежен и мягок, будто обычный человек из интеллигенции — учитель, там, или ученый. Но он кардинально менялся в бою, становясь возбужденным, радостным и куда менее сдержанным, чем обычно. Он все еще был умен и осторожен, но совершенно по-другому.

Хотя они так ни разу и не назвали друг друга по имени.

Коноха появилась перед отрядом внезапно — показалась из-за кустов и деревьев, будто сама выбежала навстречу. Конечно, патрульных шиноби и шиноби-часовых сенсоры отряда заметили уже давно, но теперь перед ними будто из-под земли вырос усиленный отряд шиноби в звериных масках. Все они изобразили глубокий поклон приветствуя Каге Великой Страны и расступились, пропуская вперед другого Каге.

Молодой человек, вышедший к Чие, вызывал странные чувства. Он был высок, опрятен, хорош собой и носил стандартное одеяние Хокаге с шляпой в комплекте. Руки он держал за спиной, и увидеть их она смогла лишь когда он вежливо поклонился ей первым, как хозяин, встречающий гостя — цепкие длинные пальцы, явно принадлежащие шиноби, умеющим легко и точно собирать разнообразные печати. Он излучал миролюбие, но его взгляд был пронзителен и холоден. Он улыбался, но его чакра была готова ко всему. Он даже казался добродушным и немного неуклюжим, но стало сразу же понятно, что это — всего лишь качественная игра, когда его взгляд остановился на Сенсоме.

— Привет, господин Хокаге, — беззастенчиво улыбнулся во все тридцать два Математик. — Мы вернулись.

Озин из повозки пробурчал что-то неразборчивое, слишком тихо, чтобы его можно было понять, и достаточно громко, чтобы можно было понять, что он тоже издевается над лидером своей деревни. Чие понимающе заулыбалась, а Эбизо и тут скривился, явно сочувствуя молодому Хокаге.

Тот, впрочем, быстро взял себя в руки, кивком отправил свое сопровождение подальше и жестом пригласил Казекаге в деревню.

— Обсудим наши дела в моем кабинете, — сказал он. — А пока — добро пожаловать в Деревню Скрытого Листа!

Сарутоби вел свою гостью и ее сопровождение неспешно, давая насладиться видами. Каких-то важных, значимых и исключительно секретных мест он не показывал, но вот красивых и просто внушительных Чие с отрядом Травы увидела достаточно. Сенсома, шедший позади, незаметно удалился на несколько минут и вернулся уже без повозки с Озином. Он не сказал ни одного лишнего слова ни Хокаге, ни Казекаге, и теперь просто исполнял функцию телохранителя и проводника, идя по правую руку от Хирузена.

Наконец, они добрались до башни Хокаге.

— Ваши люди могут подождать в гостинице, где расположился ваш посол, Казекаге-сама, — предложил Хирузен. — Или вы хотите взять их с собой для охраны?

— Мою безопасность здесь гарантирует слово Математика Боя, — Чие взглянула на Сенсому, согласно ей кивнувшего. — Так что я не вижу смысла заставлять отряд скучать. Капитан! Вы свободны — люди Хокаге-сама, полагаю, вас проводят.

Одно малозаметное движение пальцем, и рядом с Хокаге появились двое в масках. Они поклонились Казекаге и ее людям и предложили пройти с ними.

— Эбизо — идешь с нами, — щелкнула пальцами Чие и улыбнулась Хирузену. — Мой брат имеет прямое отношение к делам, которые я хочу обсудить. Так же как и Математик.

— Не имею ничего против, — улыбнулся в ответ Сарутоби и позволил себе тяжело вздохнуть в сторону Сенсомы. — Почему мне кажется, что разговор будет не из приятных?

— Ты дал мне задание, и я его выполнил, — снисходительно улыбнулся ему друг. — Так что теперь пожинай плоды.

Хокаге не ответил и провел гостей в здание. Вчетвером они важно прошли по всем этажам и, наконец, оказались в личном кабинете Хирузена. Сенсома тут же уселся на ближайший стул, а Чие с Эбизо осмотрелись.

— Прошу, — начал Хирузен, садясь в свое кресло и снимая шляпу. — Присаживайтесь, Казекаге-сама. Желаете не придуманного для таких ситуаций официоза, или сразу перейдем к делам?

— К делам, пожалуй, — ответил вместо Чие Сенсома. — Хирузен, Казекаге пришла, потому что я ее попросил. Она — часть моего задания по шпионажу в Стране Неба.

— Вот как? — совсем не удивился Сарутоби. — Я так понимаю, Страны Ветра тоже касаются наши с ними дела.

— Больше, чем вы думаете, — улыбнулась Чие. — Я лично проводила операцию, схожую в целях с миссией Математика, которую вы ему выдали, когда они прибыли в Страну Клыков. Мы объединили усилия, и продолжили работу вместе. Делились информацией, скажу сразу. Более того — по итогам сегодняшнего разговора вы должны будете раскрыть нам куда больше.

— Все имеет свою цену, — Хокаге перевел взгляд на Сенсому. — Доложи об успехах задания.

— Страна Неба опасна, — серьезно ответил Сенсома. — По силам она, вероятно, сравнима с одной из Великих Стран. Более того — они усиляются. Мы не знаем точно сути их экспериментов, но ясно одно — они изучают темную чакру.

— Темную?

— Особый подвид чакры, — вновь взяла слово Чие. — Шиноби Страны Неба могут изменять свою чакру ценой своего разума. Они получают силу, большую силу, но взамен перестают быть людьми. Для большинства из них процесс необратим, но мы лично сражались с уникумами, которым под силу вернуться обратно в человеческое состояние. Эксперименты проводятся постоянно, так что вскоре, как мы думаем, у Страны неба будет целая армия пользователей темной чакры.

— Которая способна сделать даже слабого чунина сильным джонином, — добавил Сенсома. — Очень сильным джонином, Хирузен. Более того — они используют пушки, которые могут генерировать удары чакрой, по силе сравнимые с Бомбами Биджу. Поверь, я проверял.

— Опасный противник, — кивнул Хирузен. — Что насчет… моего предположения?

— А вот это-то, как раз, одно из самых интересных, — улыбнулась Чие. — Страна Неба не связана со Страной Света.

— Вы знаете и об этом… — Хокаге прищурился.

— Пришлось узнать, — кивнула ничуть не смущенная Казекаге. — Мы работали вместе, и я должна была доверять Математику и тому… болтливому больному парню.

— Кстати, как он? — вскинулся Хирузен.

— Будет в порядке через месяц, примерно, — сообщил Сенсома. — У нас не было возможности его вылечить, после побега с Крепости.

— Ладно, с этим разберемся потом. Почему вы думаете, что Страна Неба не связана с континентом?

— Все просто — мы следили за ними, — Чие пожала плечами и достала из-под полы своего одеяния Казекаге три свитка. — Это — разведданные, полученные от моих людей, сразу после того, как Небо отступило после битвы с нами. Мадоо и Ази составили очень подробные отчеты.

— Многие шиноби заметили бы отступающий летающий город, — выказал сомнение Хокаге. — Но я не слышал ни о чем подобном. Как вашим людям это удалось?

— Поддержка Дайме Страны Клыков, узкая специализация следопытов и, — девушка улыбнулась. — Они просто знали где, что и когда искать.

— Если просто, Хирузен, то мы напали на Анкор Вантиан — это аналог Какурезато в Стране Неба, — вновь заговорил Сенсома. — Мы преследовали несколько целей. Первая — узнать о силе врага больше. Нам это удалось — я не могу гарантировать, но с пользователями темной чакры и своими орудиями Страна Неба может представлять угрозу для любой из Великих Стран. Вторая цель — получение информации об этой самой темной чакре. Тут мы продвинулись слабо. Единственное, что точно известно — темная чакра является их главным источником энергии, а сама, в свою очередь, берет начало из негативных эмоций. И третья цель, поставленная нами перед нападением на крепость — заставить Небо отступить. Мы напали на них и использовали почти все силы, чтобы они убежали. И они убежали. Прямиком к себе домой. А люди Казекаге следили за ними. И базируется Небо не на континенте.

— Основная часть Страны Неба находится в океане Каиджу, — продолжила Чие. — Она способна передвигаться по воде, а потому точно местоположения у нее нет. Мы уверены, что как только Небо закончит свои исследования, они будут в состоянии поднять в воздух всю страну. И тогда со стороны Каиджу придет могучий враг.

Хирузен задумался и машинально закурил трубку. Он так сосредоточился, что его чакра разлилась по всей комнате, не пытаясь давить, но все равно создавая ощущение дискомфорта. Чие и Эбизо заерзали на своих местах, немного раздраженно думая о том, что Хокаге как-то даже слишком уж силен. Сенсома сидел неподвижно и казалось, будто он задремал.

— Океан Каиджу, — наконец заговорил Хокаге. — Страна, прячущаяся среди волн. И появившаяся неизвестно когда между нашим континентом и Страной Света… Вопросов, пожалуй, больше, чем ответов. Хотя, признаться, я рад, что они не пришли с континента — это вызвало бы куда больше трудностей.

— Не исключено, что Страна Неба долгие годы принимала к себе беженцев с обоих континентов, — напомнила Чие. — Их технологии продвинуты, а цели агрессивны.

— Кстати, как там Джи и Цуна? — перевел, вдруг, тему Сенсома. — И Мито-сама. А еще Дай и…

— С ними все в порядке, — раздражаясь, оборвал его Хирузен. — И, разу уж мы об этом говорили, почему ты так долго пропадал?

— Мы прогнали Небо, но они оставили нам подарочек, — скривился Сенсома, потирая левую руку. — Сотни пользователей темной чакры. Пришлось гоняться за ними по всей Стране Клыков и уничтожать. К счастью, Дайме принял нас вполне радушно…

— О да — ты отправил всю его личную охрану в госпиталь, — усмехнулась Чие. — Да и самому ему угрожал набить лицо, если он не отдаст приказ о закрытии границ и лечении твоего друга.

— Ну, а чего он? — пожал плечами смущенный Сенсома, на ошарашенный взгляд Сарутоби. — Он так кичился своей властью. Кричал, что может бросить вызов «даже знаменитому Математику Боя». Бросил. Проиграл. После этого границы были закрыты, а Озин получил лечение. Мы с Казекаге и Эбизо приступили к скрупулезной зачистке. Я боялся, что пользователи темной чакры могут как-то повлиять на слабых шиноби, а потому мы решили справляться своими силами.

— Слабых шиноби? — переспросил Хирузен. — Да ты совсем охренел, Сенсома! Я места себе не находил! Я думал, что ты сдох! Пришли мне всего одну весточку, и я бы отправил в Страну Клыков отборных джонинов на зачистку! Да я бы сам пошел!

— Вот-вот, — кивнул понимающе Сенсома. — Поэтому — никаких весточек. Страна Неба имеет свою шпионскую сеть в других странах, и мы не могли рисковать утечкой любой информации. Преждевременно, по крайней мере. Теперь-то они знают, что мы живы и готовы. Хотя не думаю, что Император бы стал надеяться на «авось». Он показался мне тем еще хитрецом.

— Ты еще и Императора видел, — сквозь зубы выдохнул Хирузен. — Завтра же мне подробнейший доклад о каждом камне, на который ты наступал, и обо всем в округе. Хотя нет, отставить. Зная тебя можно реально опасаться того, что ты все сделаешь в точности. Просто… я хочу знать все.

— Сделаю, — кивнул Сенсома. — Но едва ли у меня будет время. Это еще не все, Хирузен. Я узнал, что мой мастер жив.

— Миямото Мусаси? — оживился Хокаге. — Он в плену?

— В плену, — кивнул Сенсома. — И я сражался с тем, кто научил его искусству владения мечом. Я уверен — Тассен — мастер Мусаси. Он был шиноби и мог использовать темную чакру на высочайшем уровне. Таком, что мог даже успешно противостоять Седьмым Вратам.

— Ладно, хорошо, но при чем тут время? Вы узнали, что Мусаси жив и…

— Миямото Мусаси был одной из двух преследуемых ими целей, — заговорила Чие. — Важных целей. Целей, ради которых они согласились помогать нам в войне против вас.

— И какова вторая цель? — напрягся Хирузен.

— Отшельник Шести Путей, — мрачно ответил Сенсома. — Его труп, находящийся в Узушио. Да, я в курсе, насколько это секретная тайна. Я открыл ее Казекаге, а теперь то же самое должен будешь сделать и ты. Мы должны срочно отправиться к Тоширо и проконтролировать, что до тела Небо не доберется.

— И каким же это образом?

— Мы раскроем всю правду о нем всем Великим Странам. В данной ситуации это — не то, что можно держать в секрете.

— Страна Ветра поддержит Огонь, — сразу же вставила Чие. — Еще одна война нам не нужна. Артефакт такой мощи… Ему нужен нейтралитет. Так же, как и технике воскрешения Второго Хокаге.

— Это — его личная техника, не записанная нигде, — привычно отмахнулся Хирузен. — Никто не знает, как использовать ее.

— Я вам не верю, — улыбнулась Казекаге. — Но вы и так это прекрасно знаете. Как и Математик. Тоже отнекивается. Но это не важно. Покажите мне труп Рикудо, потому что я должна видеть все своими глазами. Сделайте это, и мы заключим союз, а потом…

— Нужно будет созывать Гокаге Кайдан, — мрачно продолжил ее мысль Хокаге. — И молиться, чтобы одна неизвестная захудалая страна не развязала новую мировую войну. Теперь я чуть меньше жалею, Сенсома, о том, что послал именно тебя. Если бы не твоя наглость вперемешку с информацией, нас бы ждала катастрофа.

— Она уже нас ждет, Хирузен, — хищно улыбнулся Сенсома. — И у меня уже кулаки чешуться показать Небу, кто большая катастрофа — мы, или они.

— «Ты хотел сказать «я или они», придурок», — усмехнувшись, подумал Хокаге. — «Но я действительно рад. Как там писал Тобирама-сенсей? Невозможный шиноби в твоем подчинении — инструмент куда более значимый, чем целая армия шиноби. Биджу, похоже я действительно становлюсь настоящим Хокаге!»

Переговоры в Узушио

— Домик, Хокаге-сама! — восторженно хлопнула в ладоши Чие.

— Это будет стоить недешево, Казекаге-сама, — ухмыльнулся Хирузен. — После войны цены взлетели…

Смешанный отряд Конохи и Суны уже четвертые сутки шел в Узушио. Даже не шел, а направлялся — уж больно медленным для шиноби было их движение. Но… так надо, ведь два Каге не могут в мирное время мчаться куда-либо сломя головы — несолидно. И, пусть время и поджимало, Хирузен решил все же последовать негласному этикету и не спешить. Это положительно влияло на имидж, а имидж в складывающейся ситуации решал почти все.

Заварил Сенсома кашу, что уж тут говорить. Оно, конечно, понятно, что выбора у него почти не было, особенно если учесть, что в политике он профан и даже хуже, но… Неудобная ситуация складывается — по всему выходит, что Огонь должен будет раскрыть один из своих важнейших секретов всем остальным и надеяться, что они не развяжут новую войну. Тут, по идее Сенсомы, на помощь приходит Ветер. Лояльная Казекаге, не слишком-то уж высокая личная боевая мощь, но право голоса, равного всем прочим. Едва ли три оставшиеся Великие Страны смогут дружно встать плечом к плечу против Огня и Ветра. В таком положении действительно лучше выложить перед важнейшим союзником все карты на стол.

Но это все равно недалекая мысль. Впрочем, за тем здесь он — Третий Хокаге. Разрешать проблемы такого рода.

— Математик справился бы лучше? — надула губы, меж тем, девушка. — Он предлагал поговорить с вами на этот счет…

— Если так, то не намного, — нейтрально отозвался Хокаге. — Хотя, думаю, ему бы удалось немного снизить цену.

— Он для вас много значит? Как друг?

— Оставьте это, Казекаге-сама. Сменим тему.

Эти разговоры сами по себе были неплохи — они помогали Хирузену изучить свою «коллегу», однако, она пыталась в ответ изучить и его. Выходило у нее не очень — Хокаге был настороже и ясно представлял себе, что может произойти, попади ей в руки «не та» информация. «Чисто гипотетически, Казекаге-сама», конечно.

— Тогда Узу, — ничуть не смутилась Чие. — Я не так много знаю о нем — наша Страна от них очень далеко. Ну, мы, конечно, знаем об Узумаки — их шиноби нам много крови пролили, но само селение… Вы там были?

— Бывал, — охотно отозвался Хокаге. — И спешу предупредить вас, что у них там своя, особая, атмосфера.

— Часто там бываете?

Хирузен хрипло рассмеялся и сделал вид, что закашлялся. Вновь вопросы с подвохом, или она и правда такая наивная? В любом случае — можно просто не отвечать.

Потратив еще несколько дней на дорогу, отряд, наконец, дошел до Страны Водоворотов. Казекаге во всю восхищалась новыми красотами, и даже ее спутники — бойцы отряда Травы, иногда давали слабину и осматривались, тщетно пытаясь спрятать во взглядах интерес.

Коноховцы же к красотам остались равнодушны — все из них, хотя бы по разу, были в Узу, так что для них все было не в новинку. Вместо этого Сенсома, например, соловьем разливался о своем близком друге в деревне Узумаки и постоянно вздыхал, говоря, как он «соскучился по Тоширо».

— Не думала, что у красноволосых имя Тоширо будет настолько расхожим, что им будут звать и самого Узукаге и какого-то, судя по всему, повернутого на боях демона, — тихо поделилась своими мыслями Чие с Эбизо, но ее услышал и Хирузен.

— «Судя по всему», это судя по чему? — не понял младший брат.

— По тому, как о нем распинается Математик, дебил! Он даже о Хокаге так не говорил!

На это Эбизо лишь понимающе хмыкнул, а Хирузен, не видя причин, не сдерживаясь расхохотался. После он махнул рукой «коллеге» и буркнул что-то в стиле «вспомнил старую шутку». Ну и приготовился к еще большему смеху, ведь, судя по всему, их прием в Узушио выйдет забавным.

Наконец, отряд остановился напротив массивных ворот, разрушенных и отстроенных заново еще в самом начале мировой войны. Их ждали, а потому надобности представляться не было — рисунки на воротах разгорелись алым, и поселение красноволосого клана открылось глазам пришедших.

Как и его глава.

— Хокаге-сан, Казекаге-сама, — вежливо поклонился Узукаге. — Рад видеть вас в Узушио. Мы вас ждали.

— Дайме Страны Ветра шлет вам привет как Дайме Страны Водоворотов, — Чие низко поклонилась, проникнувшись полнейшим уважением к Узукаге только от ощущения его чакры. — А я, как Казекаге, приветствую вас как Узукаге.

— И я так же рад видеть вас, Узукаге-сама, — поклонился Хирузен. — Надеюсь, наш визит…

— А-а-а! Да как вы достали, — прервал друга Сенсома, выходя вперед явно довольным собой. — Эй, Тоширо, мы не болтать сюда пришли. Ну, вернее, болтать тоже, но… А, хрен с ним, иди сюда.

— Э? — Чие и Эбизо непонимающе уставились на Математика, ведущего себя как-то… неадекватно.

Они перевели взгляды на Хокаге, но тот лишь невозмутимо пожал плечами. Тогда они синхронно посмотрели на Узукаге, и тот хитро улыбнулся им и развел в стороны руки, шагая к Сенсоме.

— Э-Э-Э?! — еще сильнее поразились парень и девушка, когда Математик стал обниматься с Узукаге как с старым другом.

Они похлопывали друг друга по плечам и спинам, смеялись и вспоминали какие-то старые приключения. В голове у Чие пронеслись все хвалебные оды Математика своему другу Тоширо, и она сопоставила их с Узукаге. Мгновением позже она присоединила к ним и странный смех Хокаге, когда она высказала своему брату удивление по поводу имени друга-Узумаки Математика. И только после всего этого, она, наконец, все точно и прочно поняла.

— Твою мать… — простонала девушка, закрыв лицо ладонью. — Все это время… это был Узукаге.

— «Повернутый на боях демон» — тебе неплохо подошло бы, Тоширо, — добил ее голос Математика.

— Это кто меня так назвал? — усмехнулся Узукаге.

— Казекаге-чан, — Сенсома указал большим пальцем себе за спину. — Но ты уж с ней поаккуратнее — она нам нужна, как очень важный потенциальный союзник. Так что так. Ладно, я вас тут всех собрал, так что беседуйте. После поговорим наедине. И когда соберетесь идти… «Туда» — обязательно меня найдите. А пока — позволю себе откланяться.

С этими словами, в последний раз хлопнув Узукаге по спине, Математик Боя неспешным, прогулочным шагом направился куда-то в южную часть селения. Ни Хокаге, ни сам Узукаге не стали никак по-особому реагировать на его выходку и слова, так что и Чие пришлось «подобрать челюсть с пола», чтобы не выглядеть на их фоне идиоткой.

Хотя, похоже, ей сегодня все равно придется выглядеть идиоткой — вон как смотрят на нее оба Каге. И тепла в их взглядах мало.

— Математик решил, что я могу вам доверять, — через силу улыбнулась она, используя свой единственный, по сути, козырь. — Так что прошу вас — доверяйте и вы мне. Хотя бы немного.

— Судя по тому, что я уже знаю, нам придется, — серьезно кивнул Узукаге. — Но, Казекаге-сама, я предупреждаю вас — не думайте, будто все уже решено. Если я решу, что вы опасны для Узушио и нашего наследия, я стану вашим врагом.

— Думаю, — вмешался Хокаге. — Нам стоит говорить такие вещи за столом переговоров, Узукаге-сама. У вас найдется место, где мы можем сесть?

— Прошу за мной, — кивнул Узумаки.

— «Соберись, милочка», — мысленно сказала сама себе Чие. — «Сейчас тебе предстоит тяжелый раунд. И ты должна его выиграть, как и тот, с Математиком в пещере. Ради Страны Ветра.»

* * *

— Ну и напоследок, — улыбнулся Сенсома могильному камню. — Скажу, что нас, похоже, вновь ждет война. Может быть она будет менее жестокой, но… Там узнаем. И я пригляжу за вашим сыном. Он — умный парень. Думаю, я даже возьму его в ученики.

Мицуки и Рьючико Ясягоро уже давно не могли ничего ответить — они были мертвы. Они не принадлежали к числу шиноби Конохи, как не были и шиноби Узушио, однако, когда поднялся вопрос о месте, где их хоронить, Узукаге попросил Хокаге отдать тела Узумаки — слишком уж многим оказались обязаны красноволосые супругам-сеннинам.

На могиле Каруми Сенсома уже был. Ее, в отличии от Наоми, похоронили на родине. Перерожденный пообещал камню, что позаботится о Данзо и сообщил последние новости. Банально, но это помогает. Не мертвым, конечно, а живым. И Сенсома был жив. И ему помогало.

— Хокаге и Казекаге собираются пойти в лаборатории, — донесся из-за спины голос Узукаге. — Признаться, я был сильно удивлен, когда узнал о том, что ты рассказал о Рикудо этой девушке. Великая тайна клана была раскрыта так…

— Глупо? — Сенсома усмехнулся, не оборачиваясь. — Ты поговорил и с ней и с Хирузеном. Они — Каге Великих Стран. Они могут начать новую войну, а могут ее предотвратить. Я не хочу еще одной войны, Тоширо, хоть и люблю сражения. А потому я доверился им, видя в них те же желания, что движут мной. Ну и как? Оправдали они мое доверие? Ты думаешь, что я был не прав, рассказывая о теле?

— Ты был прав, — согласился Тоширо. — И когда рассказал о теле и… когда принял дар моей внучки.

Сенсома обернулся, и Узукаге улыбнулся ему, почти извиняясь.

— Это я научил ее Шики Фуджину, — сказал он. — И я, как и Тобирама, предполагал ее смерть. Можно сказать, что умерла она из-за меня. Так что не думай о вине передо мной. Ее нет. И не делай вид, что ты не понимаешь, о чем я.

— Узумаки удивительны, — выдохнул Сенсома. — Что ты, что Мито-сама. Иногда я думаю, что однажды не смогу вас понять.

— И тогда-то ты и станешь одним из нас, — рассмеялся Узукаге. — Пока ты понимаешь все разумом, а не сердцем, ты будешь и понимать нас так же. Но вот когда ты будешь опираться лишь на свое сердце, тогда ты и станешь Узумаки.

Сенсома вяло отмахнулся и пошел на выход из кладбища. Как всегда — Тоширо был умен, мудр и добр. В клане долгожителей вообще редко что-либо менялось. Это Сенсоме, пожалуй, нравилось.

Лаборатории посещали вчетвером: Хирузен, Чие, Тоширо и, конечно, Сенсома. Все понимали, насколько важен истинный секрет подземелий Узумаки, и даже Эбизо, который знал все со слов Математика и сестры, не пошел с ними.

Трем Каге удалось договориться. Не до конца — они лишь обговорили условия, на которых Чие будет иметь право увидеть тело Отшельника Шести Путей. Узнав это, Сенсома постоянно усмехался, проводя параллели между своей скоростью принятия этого решения, и скоростью Хирузена и Тоширо — настоящих политиков и интриганов.

— Приготовьтесь к давлению, Казекаге-сама, — вежливо напомнил Чие Тоширо. — А ты, Сенсома, будь добр — держи зверя на коротком поводке. Он может взбрыкнуть.

— Постараюсь не доставлять проблем, — вздохнул Исобу. — И попробую хотя бы немного исправить свое положение.

В последнее время Треххвостому было тяжело. Впервые одолжив Сенсоме свою силу, Исобу был удивлен и даже подавлен тем фактом, что может лишь такнезначительно усиливать своего джинчурики. Он-то думал, что может предоставить несколько десятков минут в режиме Двух Хвостов, а на деле оказалось, что и пяти не осилит. Ко всему — после высвобождения своей чакры, ему приходилось подолгу «спать», занимаясь лишь сдерживанием своей звериной натуры. Все это удручало миролюбивого Биджу, а потому сейчас он не только трепетал, в надежде увидеть отца, но и морально готовился к тому, что ему предстоит пройти испытания ради усиления своего джинчурики.

По приказу Узукаге, двери в усыпальницу открылись, и на вошедших обрушилось давление чакры. Но не на всех. Сенсома удивленно заметил, что не чувствует ничего неприятного. Он ощущал чакру вокруг себя и даже различал ее физическую, духовную и природную составляющие, но она на него не давила. А на остальных давила.

Хирузен, например, из-за своей чувствительности, моментально покрылся потом и стиснул зубы. Он не хотел показывать слабость перед другими Каге, но ничего не мог с собой поделать — слишком уж велика и темна была энергия самого Рикудо.

Чие приходилось еще хуже — она была слабее Хокаге и куда менее подготовлена (Сарутоби, все же, было не впервой чувствовать на себе это давление). Девушка обхватила себя за плечи и судорожно глотала воздух, будто только что выплыла из самой глубокой впадины в мире.

Тоширо держался лучше всех — он был носителем силы Мудреца, Узукаге и человеком, наиболее часто посещающим это место. Хотя даже так, было видно, что на него давит неприятное ощущение.

А на Сенсому не давило.

— Отец… — выдохнул Исобу, и Сенсома тут же провалился в свое подсознание, полностью лишенный чувств.

* * *

— Все не так уж и плохо, Хокаге-сан, — донесся до ушей Сенсомы сосредоточенный голос Тоширо. — Биджу напал? Не напал. Он просто нахватался силы Мудреца.

— Но Математик, тем не менее, вырубился, — веско заметила Чие. Вернее, она попыталась «веско заметить», но ее голос был слишком хриплым для этого. — Возможно, Треххвостый атаковал его не на физическом уровне.

— Маловероятно, — отмахнулся Узукаге.

— Тогда зачем же, по вашему, Биджу начал впитывать энергию Рикудо? — послышался голос Хирузена.

— А это мы с вами сейчас узнаем, так сказать, из первых уст. Сенсома, давай, подъем. С твоей печатью я закончил.

Сенсома почувствовал, как к нему вернулась не только возможность слышать, но и двигаться. Разговаривать. Но разговаривать сейчас было попросту не о чем, а потому он тут же «нырнул» в свое подсознание.

— Я закончил, перерожденный, — поприветствовал его Исобу. — Этого хватит. По крайней мере — на ближайшие несколько лет.

Обстановка во «внутреннем мире» Сенсомы изменилась. Ранее она была похожа на что-то вроде гигантской комнаты с тьмой вместо стен и потолка, и простым кафельным полом с шахматным узором, а теперь… Теперь же «убежище» Исобу выглядело чем-то вроде огромной удобной клетки, до середины наполненной водой. Сенсома же находился вне этой клетки и стоял на простой каменной платформе. Когда Треххвостый всплывал, его джинчурики оказывался наравне с его глазами.

— Ты сам запечатал себя? — удивился Сенсома. — Я думал, что ты сделаешь что-то вроде… Ну, не знаю — полностью излечишь свое безумие, например.

— Полностью не вышло бы, — разочарованно вздохнул Исобу. — Но ты прав — я пытался. У меня получилось улучшить свое состояние, и еще хватило сил на обустройство клетки. Теперь мне легче подавать тебе мою чакру. Ты сможешь использовать режимы всех Трех Хвостов и даже полное превращение, если нужно, и времени тебе будет дано до полного истощения моей чакры. Не так уж и мало. Но ценой использованию Хвостов будет твое здоровье. Ранее я сдерживал яд своей чакры, но теперь не могу. Это… впрочем, неважно. Главное — теперь ты можешь дольше пользоваться моей силой.

— Это, конечно, здорово, но… — Сенсома замялся, даже не зная, как грамотно изложить свои мысли. — Что же насчет тебя? Я рад, что мы стали сильнее, но ведь было бы лучше, если бы ты полностью вылечился, нет? Не «лучше» в плане — «так мы бы были еще сильнее», а «лучше» в плане — «так ты бы смог обрести настоящую свободу от чуждых тебе эмоций». Это было бы лучше для тебя, разве нет?

Исобу молчал, видимо, думая о чем-то очень важном, а потом глубоко вздохнул. Он даже окунулся под воду полностью, и Сенсома чувствовал, как его чакра пришла в беспокойство из-за сильных эмоций. Но это был не гнев и не ярость.

— Спасибо, перерожденный, — выдохнул Биджу, когда всплыл. — Спасибо… Я не смог полностью излечиться, и не смогу, пока ты не перестанешь быть носителем осколка силы Отца, или пока не станешь иметь доступ к большему осколку. Например, как у Узукаге. Но… все равно спасибо. За твои слова. А теперь иди и скажи своим друзьям, что ты в порядке. Иди…

И Сенсома «вернулся», чувствуя, как Исобу внутри погружается под воду, дабы остаться наедине со своими мыслями. Похоже, гигантскую демон-черепаху сильно впечатлили его слова. Ну… может быть. Ему ведь, наверное, еще не говорили ничего подобного.

— Со мной все хорошо, — слабо улыбнулся перерожденный. — Теперь мы с Исобу стали… сильнее. Там долго все объяснять, так что тебе, Хирузен, я напишу отчет, а тебе, Тоширо, расскажу потом. Может быть подкинешь какую-нибудь здравую мысль.

— А мне? — приподняла бровь Чие.

— А тебе, Казекаге-чан, я могу лишь пожелать удачи, — усмехнулся Сенсома. — Ведь ты видела тело. Ты все знаешь. И Тоширо с Хирузеном теперь от тебя просто так не отцепятся.

* * *

Переговоры трех Каге, к великому удивлению Сенсомы, длились целую неделю. Хирузен и Чие постоянно отсылали почтовых голубей своим людям и советовались с Дайме. Тоширо этого делать было не нужно, зато ему, как «нейтральной» стороне, было выделено больше работы по организации условий для комфортных переговоров и прочего.

Каждый день, на протяжении семи дней, Хокаге, Узукаге и Казекаге собирались в кабинете Тоширо и по несколько часов обговаривали детали. Правила. Обязанности. Уступки. Они, казалось, хотели учесть все возможные и невозможные события, хотели настолько обезопасить себя и свои страны от любых последствий.

Политика. Сложная и крайне раздражающая штука. Когда Сенсома напрямую спросил Хирузена о ходе переговоров, тот нагрузил его таким количеством ненужной информации, что больше Томура к Сарутоби подходить не решался. Третий справится — у него голова большая.

И он справился. Итогом недельных переговоров стало соглашение между двумя Великими Странами. Союз.

И, если по-простому, то он был довольно банальным. Взаимное ненападение, возможность кредитов, поддержка в международных делах и расширенное доверие. Честность. Было еще очень и очень много пунктов, подпунктов и выходящих из них… «подподпунктов», но все это меркло перед одним только словом.

Честность, тут же нарушенная Хирузеном, когда он ответил на вопрос про Эдо Тенсей.

— Это — политика, Сенсома, ты должен понимать, — улыбнулся ему Хокаге, когда они остались наедине. — Мы оба установили правила, но мы так же прекрасно знаем, что не все они будут соблюдены. Это — официоз. Официально я ничего о технике воскрешения и знать не знаю. Сказать по правде — Тобирама-сенсей оставил о ней так мало информации, что я и неофициально почти ничего не знаю. Официальная сторона вопроса у всех на виду, и мы, очевидно, должны использовать это. Извлекать выгоду. Уверен, Казекаге тоже выкинет что-нибудь эдакое. Например — одолжит у Страны Огня кругленькую сумму. Поднимет имидж своей Страны.

Как можно поднять имидж своей Страны, беря в долг у чужой, Сенсома думать отказывался. Нет, можно было бы действительно сесть и во всем разобраться, но… Это не его. Более того — он всерьез опасался, что это может стать «его». Вот тогда-то можно смело делать сеппуку — второй шанс на жизнь потерян в никуда.

Как бы то ни было, и Хирузен и Чие остались довольны переговорами и заключенным договором. Казекаге вернулась к себе на родину — ей нужно было готовить свою Страну к переменам, а Хирузен, тепло попрощавшись с Узукаге, забрал Сенсому и вернулся в Коноху. На сей раз — довольно быстро.

Их ждал Гокаге Кайдан, исход которого решит все.

Гокаге Кайдан, или как ведется высокая политика

Узушио. Вновь.

Несмотря на то, что Страна Водоворотов официально является союзником Страны Огня, Каге, принявшие зов на Гокаге Кайдан, единогласно решили, что встреча сильнейших людей мира шиноби будет проходить в последнем пристанище первого Бога Шиноби.

Да — чтобы Каге собрались, Хирузен рассказал им о теле. Но сейчас его больше заботило не это, а то, что, возможно, придется рассказать им куда как больше в ходе этих переговоров.

— Как я выгляжу? — вздохнув, обернулся он к другу.

Сенсома, нацепивший на себя белый костюм, точь в точь повторяющий тот, что он надевал на себя на свадьбе Наоми и Тороки, искоса глянул на Сарутоби и хмыкнул:

— Как Хокаге. Правда, я не знаю — хорошо это, или плохо.

— Сойдет, — решил Хирузен. — Сейчас мы вынуждены имитировать равенство Каге. Хотя я и подозреваю, что мне придется выглядеть куда как «равнее» остальных. А ведь придется… Завуалированно диктовать миру свою волю.

— Не свою волю, а Волю Огня, — Сенсома поморщился и выглянул в коридор.

Сейчас они находились в небольшой комнатке, в резиденции Узукаге. Вот-вот за ними должен был прийти чиновник из красноволосого клана и объявить о начале собрания. Хирузен, ясное дело, немного нервничал, и даже тот факт, что они находились на самой, что ни на есть, дружественной территории, не делал его спокойнее. На вражеской территории, например, он бы мог, в случае чего, разгромить всю округу и, например, сбежать.

А Узушио теперь нужно защищать…

— Меня ведет Воля Огня, так что, фактически, моя воля — Воля Огня, — Хокаге попытался сделать лицо «победителя в споре», но запнулся, наткнувшись на красноречивый взгляд Сенсомы.

— Противоречишь сам себе, Хиру, — почти угрожающе потянул он. — Вспомни Тобираму-сенсея и Хашираму-сама. Их воля была при них, но следовали они Воле Огня. Ты и они — две большие разницы, и ты поймешь меня, как только представишь, чтобы хоть один из них сказал нечто подобное.

Сарутоби вскинул брови и откинулся на спинку кресла. Если подумать…

— Хокаге-сама, — тихо постучавшись, молодой Узумаки склонился в глубоком поклоне. — Пора.

Хирузен нервно выдохнул, бросил на Сенсому слегка осуждающий взгляд и поднялся. Кивком поблагодарив посыльного, он неспешно вышел в коридор.

— Ладно, не волнуйся, — донеслось из-за спины легкое ворчание старого друга. — Если вдруг ты начнешь превращаться в узурпатора, я тебя остановлю.

— Как грубо, — позволил себе тихо усмехнуться Хокаге. — Я же такой красивый, а ты хочешь украсить мое лицо синяками и… всем остальным?

— Хорошо, тогда просто сломаю ноги и ребра, — вполне серьезно ответил Сенсома. — Так что лучше будь хорошим Каге.

— Только не сейчас, — вновь усмехнулся Хирузен. — На собрании Пяти Каге я побуду плохим мальчиком, с твоего позволения.

— Позволяю, — донесся до его ушей вздох, и они, наконец, вышли в зал собрания.

Пятерка Каге вышла в зал одновременно. Каждый вел с собой по-одному сопровождающему, но Хирузен знал — в Узушио, помимо Каге и его сопровождающего, так же прибыли и отряды сильнейших джонинов из всех деревень. Сейчас селение Узумаки можно было сравнить с фуин-бомбой, взрывающейся от неаккуратного использования чакры — один неверный всплеск, и Узушио взлетит на воздух.

Чего допускать не хотелось бы…

— Я рад приветствовать Пятерых Каге Великих Стран в этом месте, — Тоширо, стоящий в центре комнаты, низко поклонился каждому Каге. — И я так же рад, что вы откликнулись на зов. Благодарю вас. Прошу, садитесь.

Хирузен сумрачно кивнул и занял свое место. Сенсома встал позади, и тут же принялся пристально рассматривать остальных.

Чие пришла в сопровождении Эбизо и села по правую руку от Хокаге. Она никак не показала, что по-особому относится к Хирузену и его телохранителю, но это было и не нужно — большая политика требовала от нее сейчас некоторой загадочности.

Слева от Хирузена сел исполняющий обязанности Райкаге — джинчурики Восьмихвостого, по имени Со. Он был братом убитому Вторым Хокаге Эю, и теперь именно он временно занял место Райкаге, пока его племянник — Эй Второй, подрастает. Первый Райкаге желал о династии Эев, и его брат поддерживал его в этом желании. Суровый, молчаливый и решительный, Со бросил взгляд на свою спутницу — Ба — носительницу Семихвостого, и перевел его на Хокаге.

Хирузен, признав в нем достойного противника с битвы на фронте с Молнией, серьезно кивнул ему. Со ответил таким же кивком.

Левее исполняющего обязанности Райкаге сидел Второй Цучикаге — Муу, получивший на войне прозвище «Нечеловек», за исключительные способности к скрытности. За его спиной стоял невысокий молодой мужчина, по имении Ооноки Обеих Чаш Весов — ученик Второго Цучикаге, внук Первого, и просто очень талантливый шиноби, сумевший перенять от своего учителя Стихию Пыли — единственный известный на данный момент Кеккей Тота — смешение целых трех Стихий в одну.

Когда они вдвоем посмотрели на представителей Страны Огня, Сенсома сильно удивился, ведь их взгляды были направлены не на Хирузена, а на него самого. И взгляды те были отнюдь не дружелюбны.

Справа от Казекаге расположился Второй Мизукаге. Хозуки Генгецу, в отличии от остальных, выглядел так, будто действительно не был заинтересован Хокаге и Сенсомой. Он вальяжно «растекся» по своему креслу и бросал быстрые взгляды то на Чие (и во взглядах этих четко читалась единственная мысль), то на Муу. И если Чие умудрялась, почти ничего не сделав, состроить обрадованному Мизукаге глазки, то Цучикаге Хозуки игнорировал, отчего взгляды в его сторону, равно как и сопение, становились все яростнее.

Его телохранительница — Торури Теруми, лишь прикрыла глаза ладонью, стараясь не замечать выходок своего Каге.

— Итак, — Тоширо прочистил горло. — Гокаге Кайдан я объявляю открытым!

— Сразу к делу? — спросил кто-то, умудряясь одной интонацией в трех словах передать свое истинное превосходство и даже некоторую пренебрежительность другими.

А потом до Сенсомы дошло, что это был Хирузен.

Сарутоби сидел в выделенном ему кресле, будто Дайме сидит перед подчиненными. Это почувствовал не только перерожденный — взгляды всех Каге остановились на Хокаге и были полны… Решимости. Они прекрасно осознавали, что в его руках больше козырей, чем у них, но они так же были и горды, чтобы отстоять свое право называться Каге Великих Стран.

— К делу? — переспросил Мизукаге. — Хорошо, давайте к делу. К делу о том, что оплаченный Страной Воды Биджу находится сейчас в джинчурики Страны Огня. Грубо говоря — вы провели махинацию, благодаря которой получили наши деньги, услуги, как таковой, не предоставив.

— Как глупо, — выдохнул еле слышно Цучикаге.

— А я и не с тобой говорю, замотанный! — крикнул Хозуки. — Ты вообще иди к Биджу! Ты и твоя Страна Придурков!

— Я попрошу вас воздержаться от таких громких оскорблений! — хлопнул ладонью по столу Узукаге. — Не забывайте — вы ведете переговоры!

— Вести переговоры трудно, когда вас считают своей собственностью, — отозвался Со. — Пусть Биджу и являются в какой-то мере оружием, отношение Мизукаге задевает даже меня. Хотя… — мужчина бросил взгляд на Хирузена и Сенсому. — Тяжело так же говорить и с убийцами твоих братьев и сестер. Думаю, тут меня поддержат все.

Исполняющий обязанности Райкаге, Цучикаге, Мизукаге и даже Казекаге посмотрели на Хокаге, спокойно вертящего в руках трубку.

— Поддержат-поддержат, — немного рассеянно повторил Сарутоби. — В первую очередь поддержу я. Именно моя Страна пострадала в прошлой войне больше остальных, тут и спорить не нужно. Факт. Но, несмотря на это, я кинул клич, потому что всем Великим Странам может грозить опасность. Миру, установленному после той войны. Так что призываю вас, Каге, последовать за мной и закрыть глаза на последствия той войны — мы сейчас не за этим здесь собрались, — он тяжело посмотрел на Мизукаге. — На все последствия. Если хотите — можем решить это потом. Лично. Но я принял решение созвать Гокаге Кайдан не для обсуждения ваших мелких проблем.

— Мелких проблем?! — Хозуки подскочил с места. — Мелких проблем, Хокаге?! Мелкая проблема находится в штанах у Муу, а это…

— Идиот… — вновь вздохнул Цучикаге, отчего Генгецу замолк. После же, Муу обратился к Хирузену нормальным голосом. — Хокаге, я не готов принять твои слова. Пока не готов. Как и все остальные, я думаю. А потому — расскажи нам о нашей общей проблеме. Той самой, которая не является мелкой. Нам нужна вся информация, касающаяся Страны Неба.

— Это нетрудно, — улыбнулся Хирузен. — Страна Неба — малоизвестная нам организация. Нет, даже не так — они действительно являются целой Страной. Я не знаю, можно ли по занимаемой ею площади говорить, что она может считаться Великой, но вот ее военная мощь поражает. Они точно равны по силам нашим Великим Странам. Господин Узукаге…

— Я помню, — Тоширо кивнул и дважды хлопнул в ладоши.

В зал вошли молодые красноволосые люди и протянули каждому из Каге по тонкой папке. Хокаге такой папки не предлагали, но Сенсома и так прекрасно знал, что в них написано, ведь он сам писал первоисточник. Конечно, Хокаге не стал, например, уточнять для остальных, когда правил конечный вариант, что Коноха уже заключила договор с Суной, и чего именно касаются буквы этого договора. Не исключено, что у Великих Стран уже есть информация по этому поводу — Ветер и Огонь не скрывали своих доброжелательных отношений в последнее время, но, все же, знать всего им попросту не положено.

Как бы то ни было, углубившись в спешное чтение, Каге знали все необходимое уже через десяток минут.

— Пушки на чакре… — вздохнул Со.

— Темная чакра, — напомнила Чие. — Способная из любого чунина сделать монстра, по силам сравнимого с джонинами.

— А так же крайняя информированность и непонятные цели, — фыркнул Хозуки. — Это удручает, хотя и не сильно. Где, говорите, их основная база? Океан Каиджу? Дайте мне… хм-м-м… с десяток крепких джонинов от каждой Страны, и я за пару месяцев избавлю нас от проблем. Большие пушки, темная чакра? Плевать — я потоплю их большой главный домик, и летуны окажутся без постоянной базы.

— Анкор Вантиан представляет наибольшую угрозу, и его потопить будет не так-то и просто, — возразил ему Муу. — А ослаблять наши селения, выделяя тебе джонинов… Это глупее даже, чем твои постоянные крики.

— Что сказал?!

— Тише вы, — прервал зарождающийся спор Со. — Я согласен с тем, что Небо представляет угрозу. Возможно даже, что по силам они равны одной Великой Стране. Вопрос в том, что это меняет? Великих Стран Пять. Сейчас, когда они все ослаблены войной, вполне может случиться, что появится новая, Шестая Великая Страна. У каждого из нас добавится конкурент — это неприятно, но, в сущности своей, глобальной опасности, как та же война, не несет. А если мы все же попытаемся… хм… объединиться против них, не даст ли это возможность любому из нас атаковать в спину? Мы все ищем выгоды только для своих. Это союзничество кажется мне весьма опасным.

— Игнорировать Небо? — удивилась Чие. — Я думала, что шиноби Страны Молнии — сильные и смелые воины. В ваших словах есть искра правды, но там так же полно недальновидности — оставив Небо в покое, мы дадим им возможность развиваться. Достигать своих целей. А их следующая цель, как вы знаете…

— Тело Отшельника Шести Путей, — завершил за нее Хирузен. — Которое находится здесь, в Узушио.

Взгляды всех Пятерых Каге обратились к Узукаге.

— Это — наш древнейший секрет, — Тоширо пожал плечами. — И я бы никогда не раскрыл его вам, если бы не доверял Стране Огня. Если Хокаге говорит, что противник столь опасен и осведомлен, я готов доверить сохранность силы Рикудо вам.

— Почему бы нам его просто не уничтожить? — спросил Со. — Это избавило бы нас от множества проблем.

— Увы, уничтожить тело вы не сможете, — Тоширо покачал головой, грустно улыбаясь, и бросил мимолетный взгляд на Сенсому. — После того, как в самом начале мировой войны Туман и Облако пытались уничтожить Узушио с помощью тела, мы пытались уничтожить само тело бесчисленное множество раз. У нас не вышло.

— Туман пытался? — вскинулся Цучикаге. — И Облако? А Песок знает обо всем уже несколько месяцев. Мне кажется, Камень как-то резко подвинули без нашего ведома.

— Я никогда ранее не слышал о теле Рикудо, — сложил руки на груди исполняющий обязанности Райкаге. — Но мы и правда пытались уничтожить единственного стоящего союзника нашего врага. И мы многих здесь потеряли.

— Это благодаря Математику Боя, — ослепительно улыбнулся ничуть не смущенный Мизукаге и обратился к Сенсоме. — Эй, парень, ты в курсе, что мои люди хотели прозвать тебя новым Богом Шиноби? Ты их впечатлил. Сражался с Биджу, Бескожим Демоном, Первым и Мечниками в один день и выжил. А до этого еще и сеннина завалил. И это — только на фронте с нами. До этого, ты почти в одиночку победил Страну Ветра. А еще ранее — защитил Узушио от сил Облака и Тумана.

— Господин Мизукаге, откуда вы узнали о существовании тела? — вкрадчиво спросил Узукаге. — И как давно?

— А я обязан отвечать? — задорно улыбнулся Хозуки и скис, когда на него серьезно уставились девять пар глаз. — Ну ладно, ладно. Туман принял задание от одного человека. Он никак себя не называл, но потом его имя гремело по всему миру. Конечно же это…

— Мадара Учиха — один из основателей Конохи, — прервал его Хирузен. — На войне был известен всем нам под именем Бескожий Демон.

Генгецу замолчал, не успев даже среагировать на то, что его перебили. Остальные Каге вместе со своими подчиненными тоже во все глаза уставились на Хокаге, неспешно забивающего трубку табаком. Все они были потрясены. Даже Чие, которой такой информации не сообщали.

— Мадара, — вновь повторил Сарутоби. — Каким-то чудом он выжил, после битвы с Первым Хокаге. Более того — приобрел новый кеккей генкай. Или же… это был кеккей тота? Что скажете, господин Цучикаге? Ваш стиль одежды очень походит на стиль Бескожего Демона.

— Я с ним никак не связан, — нейтрально отозвался Муу. — Однако, почему вы считаете, что это — Мадара?

— Он знал о теле Рикудо, чего никто посторонний знать не мог, — Хирузен загнул один палец. — Вероятно, ему сказал о нем Первый Хокаге. Второе — он прекрасно управлялся с Биджу, что может позволить себе ограниченное количество людей. Узукаге, думаю, смог бы, но, согласитесь, подозревать в том, что Узукаге, перемотавшись бинтами, будет бегать по полям сражений и убивать воинов Страны Огня — глупость несусветная. Третье — его ученик — малыш Учиха, который может использовать секретную запретную технику Врат, изобретенную Математиком Боя — его бывшим учеником. Четвертое — он явно имеет какой-то интерес против Листа. Ну и пятое — Долина Свершения — место, где билось двое шиноби. Это было в последний день войны. Силы Великих Противников бежали, а Первый Хокаге был занят боем. Боем с кем-то, способным сражаться с ним наравне. И таких разрушений, уверяю вас, я давно не видел. С тех пор как… да, пожалуй… с тех пор, как Мадара был «убит».

— Я сражался с ним много раз, — Сенсома приподнял руку, привлекая внимание. — И как с учителем, и как с врагом. Притворяясь Бескожим Демоном, Мадара специально не использовал Сусаноо и свои коронные техники. Но это был он. Я уверен.

— Слово Математика Боя… — потянула Чие. — Я ему доверяю. Я признаю факт того, что Мадара жив.

— Поддерживаю, — хмуро кивнул Генгецу. — Если бы я только знал, кто использует нас и играет в темную… Послал бы его в зад!

— Доводы железные, — кивнул Со. — Хотя верить не очень-то и хочется.

— Мы только избавились от одного Бога Шиноби, как его брат воскресил его и сам стал бессмертен, — Муу впервые за все собрание по-настоящему нахмурился. — А теперь приходит второй, и этот явно хуже во всех отношениях, чем прошлый.

— В довесок — Страна Неба угрожает миру во всем мире, а в Узушио, оказывается, все это время хранилось тело Рикудо, — кивнул ему исполняющий обязанности Райкаге джинчурики. — Согласен — ситуация ужасная.

Каге задумались, каждый о своем, а Сенсома вгляделся в их лица. Действительно — много проблем для тех, кто совсем недавно вступил в должность. Хотя… если подумать, то…

А что если Тобирама знал об этом? Он же не зря убил всех прошлых Каге, включая и себя. Новое поколение Каге, вполне возможно, объединится. Хирузен и Чие уже заключили договор. Правда, Хирузен тут же начал темнить, но… Вероятно, он преследует именно эту цель — объединить всех Каге. И все они. Они же должны понимать, что вместе они справятся даже с Мадарой и Страной Неба. Просто договоритесь! Просто…

— Ну что, значит война? — криво усмехнулся Хозуки.

— Вторая Мировая Война Шиноби… — Со задумчиво почесал подбородок. — Но ведь нам, по сути, нечего делить.

— Делить всегда найдется что, — возразила ему, неожиданно, Чие. — Земли, артефакты и… все остальное прочее.

— Казекаге хочет войны? — судя по голосу Муу, он был слегка удивлен. — Я думал, вы поддержите Хокаге.

— Вас волнует только это, Цучикаге? — прищурилась девушка. — Действительно только это?

— Господа! — заговорил, наконец, Тоширо. — Прошу сохранять спокойствие. Мы собрались здесь как раз для предотвращения войны.

— И что же нам сделать с телом Рикудо, дабы ее избежать? — задал вопрос в лоб Муу. — Мы не можем его уничтожить, равно как и оставить здесь. Мы даже никуда переместить его не можем. Лучше бы его вообще не существовало. Одно лишь тело портит все остальное.

— Оно нужно Небу, — напомнил Со. — Страна, у которой окажется тело, будет личной целью неизвестного врага.

— Или его союзником, — парировал Цучикаге. — В любом случае — тело — главный приз для всех сторон.

— А главный враг — Мадара и Страна Неба, — напомнил им всем Хирузен. — Вы должны все это понимать.

— Это пока, — возразил Муу. — Пока один из нас не решит использовать любые методы. Договориться с Небом или Мадарой — самое простое. В любом случае — союз крайне ненадежен.

— Но и начинать войну сейчас… — Генгецу усмехнулся. — Хе-хе, а ведь мы не можем. Чисто физически — сил Воды, Ветра, Земли и Молнии не хватит, чтобы начать полноценную мировую войну. Можем лишь друг с другом поцапаться, и то до тех пор, пока крупные игроки вроде Неба, Мадары или Огня не вмешаются. Так что, по сути, именно Огонь и решает, начинать ему войну или нет.

— Умно, — кивнул Со. — А у нас развязаны руки. И первое, что мы обязаны сделать — попытаться уничтожить тело!

Каге и шиноби их уровня, собравшиеся в этом зале, были быстры. Столь быстры, что даже сильные джонины, находись они здесь, не смогли бы качественно перейти от бездействия к защите, а от защиты к нападению, когда все начали действовать.

А они начали действовать разом.

Узукаге и Хокаге тут же были атакованы самыми быстрыми ниндзюцу — остальные Каге просто «сбросили» на них все, что было, дабы задержать. Естественно, их защитили печати клана Узумаки. Но Каге не были дураками, а потому уже в следующее мгновение они использовали свои собственные наработки в фуиндзюцу, для того, чтобы освободиться от сдерживающих печатей.

И пусть Узумаки — гении фуиндзюцу, против практически объединенной силы Четырех Каге у них не было и шанса.

— Пойду напрямик! — рыкнул Со, трансформируясь и пробивая пол под собой.

Его напарница лишь сбросила на Мизукаге, стоящего напротив, четыре разряда молнии и поспешила прыгнуть за ним.

— Суч… — начал было Генгецу с улыбкой, уворачиваясь от гнева стихии, но мгновением позже в его руку, тут же трансформировавшуюся в воду, прилетел один из клинков Муу. — Ка…

Взрыв от печати на рукояти сотряс здание, но шиноби устояли. Цучикаге сложил печати и исчез из поля зрения и сенсорных чувств остальных, а его ученик проделал себе проход в стенах с помощью Стихии Пыли и улетел в даль. Хотя можно было не сомневаться — они оба направляются к усыпальнице Рикудо.

— Не держи зла, Хокаге, — улыбнулся Мизукаге и послал в Узукаге и Хирузена стену из водяных пуль. — И постарайся не начинать эту чертову войну!

Сказав это, он схватил за руку свою телохранительницу из Теруми, уже распаковавшую Кабутовари из печатей, и прыгнул с ней за джинчурики Облака.

Казекаге и ее брат стояли поотдаль и не нападали. Но и помогать не спешили.

— Чие! Нам нужно их остановить! — выкрикнул Сенсома, которому дали, наконец, выйти из-под защиты Узукаге и Хокаге. — Идем со мной и…

— И что… Сенсома, убьем их? — грустно улыбнулась девушка. — Сразимся с Каге? А даже если и сможем, представляешь, что начнется?

— Хочешь дать Небу победить?! Хочешь, чтобы они добились своего?! Ты же слышала Императора! Видела его эксперименты!

— Небо не победит, — жестко ответила девушка. — Если Каге как-то удастся разобрать Рикудо по кускам и уничтожить или, хотя бы, оставить эти куски у себя, то Небо не победит. Никто не победит, если честно. Но и проиграет только… Огонь.

Сказав это, девушка распаковала десяток своих кукол и бросила их в атаку на бывших союзников! Ей было тяжело — она и правда хотела, чтобы был какой-нибудь другой выход, но она так же и понимала, что мира и согласия между Великими Странами не будет. По крайней мере — не Сенсома тот человек, что мог бы его принести. И уж точно не Хирузен, вновь закрывший себя, Тоширо и друга в непроницаемый купол из фуин.

— Тоширо-сама, ваши люди эвакуированы? — поинтересовался Хокаге.

— Да, — кивнул Узукаге и посмотрел вниз. — Все как вы и говорили, Хокаге-сан.

— Приступайте к перекачке чакры. Сенсома, будь добр — доверься Тоширо-сама. Он знает, что делает.

Узукаге кивнул перерожденному и, встав позади него, положил руки ему на плечи.

— Может быть объяснишься, Хиру? — угрюмо спросил Сенсома у друга, чувствуя, как чакра Узукаге входит в контакт с его собственной.

— А смысл? Ты же и так почти все понял, — Сарутоби сосредоточенно сложил еще несколько печатей, и вся троица оказалась прямо в кабинете Узукаге. — Уф! А техники сенсея куда сложнее, чем можно подумать.

Сказав это, Хокаге смерил друга взглядом, удовлетворенно хмыкнул и прошелся вдоль стены. Найдя стул поудобнее, он сел, закинув ногу на ногу и тут же закурил.

— Чие была права — их поступок — эта агрессия — единственный путь, — начал он. — Если Каге удастся уничтожить тело, в чем мы с Тоширо-сама сильно сомневаемся, кстати, то одной большой проблемой у нас будет меньше. Реликвия и артефакт, да… но слишком уж опасная это реликвия. Впрочем, если бы было возможно, Узумаки уже давным-давно бы ее уничтожили. А это значит, что невозможно. Что же тогда, Сенсома? Пять Великих Стран избрали бы место… пусть будет та же Страна Когтей, не важно. Там бы покоилось тело и там бы его охраняли шиноби из каждой Великой Страны. В какой-то момент Небо бы решило напасть и захватить тело. И ему бы это могло удастся. Заключить союз с кем-нибудь из охраняющих Стран, или со всеми. С теми же Узумаки, допустим, пусть мы им и доверяем. Или попробовать объединить силы Малых Стран. Вариантов множество.

— Тогда это моя ошибка — начало бойни, — выдохнул Сенсома. — Я ведь рассказал все Казекаге.

— Ну… может быть и так, — Хирузен пожал плечами. — Хотя я не думаю, что это — такая уж ошибка. Туман о теле знал. Небо могло бы использовать его, чтобы добраться до тела. Или того хуже — всем растрепать о его существовании. И тогда бы Каге были не столь вежливы, как сейчас — они бы вновь начали войну на уничтожение. Признаться, Небо очень опасно в этом плане — у них есть та информация, которая может стать решающим аргументом, а вот мы про них ничего не знаем.

— И все же, ты что-то задумал.

— Конечно. Для начала — мы ослабим чакру Рикудо, запечатав как можно большее ее количество в тебе.

— Чего?

Сенсома дернулся было, но Узукаге держал его крепко. Только теперь перерожденный, и прислушивающийся из его подсознания Исобу, почувствовали, как внутри закручивается тугая спираль чакры.

Чужеродной, но такой родной.

— Узукаге-сама — лишь проводник этой силы в наш мир — он не может хранить внутри себя большие ее объемы, — продолжал Хирузен. — И, когда тело Рикудо будет деформировано, он потеряет большую часть своих сил.

— Хорошо еще, если я вообще выживу, — мрачно усмехнулся Тоширо.

— Выживите, — кивнул ему Хирузен. — Чакра же не будет уничтожена — она просто будет в Сенсоме.

— Это получается, что я получу силу Рикудо? Ту самую ее часть, что так нужна Исобу? — ошарашенно прошептал перерожденный.

— Не совсем, — вмешался Биджу. — Судя по всему, из тебя просто сделают сосуд. Кривой и полупустой, но способный сохранить хоть какие-то останки чакры Отца. Если чакра приживется, ты даже сможешь использовать толику ее силы, однако, чтобы полноценно ею владеть, тебе нужно будет вновь повторить тот безумный трюк с избиением его тела. А это, как ты понимаешь, уже нереально.

— Надежный сосуд для чакры, не владелец, — кивнул словам Треххвостого вспотевший Узукаге. — Ты будешь чем-то вроде живого артефакта, Сенсома. Но бесполезного, без активации чакры. Правда, активировать ее можно будет и другим способом, нежели биение святых мощей, но об этом как-нибудь… в другой раз.

— Чакры Рикудо, запечатанной в тебе, должно хватить на восстановления тела в каком-нибудь будущем, — поделился Хирузен. — Ну и на то, чтобы Тоширо-сама мог продолжать жить. Более того — ее изъятие должно будет ослабить остальное тело. Если оно и не рассыплется в прах, но, возможно, станет куда уязвимее. В любом случае — сделав тебя сосудом, мы как минимум обезопасим себя от исполнения планов Неба.

— А меня ты вообще, нахрен, спросил?! — рыкнул Сенсома, чувствуя, как чакра заполняет тело. — Что за шутки, Хирузен, ты делаешь меня артефактом?! И для чего?! Я вижу — ты готовился к такому исходу событий с самого начала! Ты хочешь новой войны?! Думаешь, так будет лучше?!

— Я — последний человек в Конохе, который хочет новой Мировой Войны Шиноби! — жестко ответил Хирузен. — Когда Каге распотрошат тело Рикудо и потратят на это все свои силы, мы и Узумаки с боем выгоним их из Страны. Но я не начну войны, которая принесет беды моим гражданам.

— Но Каге будут хотеть войны! Ты слышал их! — не сдавался Сенсома.

Внизу что-то грохнуло, и Тоширо резко обмяк, заваливаясь на Сенсому. Он все еще был жив, но теперь его чакра изменила цвет.

Тело Рикудо… уничтожено?

— Они разорвали его на части и забрали каждый себе по куску, — хрипло выдохнул дым Хирузен, а потом неожиданно громко захохотал. — Отлично! Просто прекрасно! Они сделали это! Все прошло четко по сценарию!

Он встал и быстро прошел к окну из которого наблюдал за передвижениями чужих шиноби. Они бежали, и лишь некоторые из них — самые глупые, задерживались для чего-то вроде грабежа. Ими тут же занимались АНБУ с особыми татуировками и масками. Вот Эбизо пытается прикрыть одного мародера, но тут же оказывается отброшен далеко назад техникой Стихии Ветра.

Шимура Данзо, окруженный своими воинами, вступил в игру.

— Мировая Война принесет лишь горе, Сенсома, — покачал головой Хирузен. — Горе всем подряд. Когда Тобирама-сенсей разрабатывал планы по жизни Страны Огня после войны, он придумал кое-что. Смелый, решительный, но жестокий план. Жестокий даже не по отношению к Огню — нет. Огонь будет процветать. Но вот остальных, Сенсома… Я… Ладно, они хотят войны? Ее я им не дам! Они получат Второй Сенгоку Дзидай! Каждый сам за себя и все против всех, но без Страны Огня! Они будут бороться друг с другом за власть и ждать нашего удара, а мы… А мы просто будем жить в мире. И не дай Ками они попытаются разрушить наш мир!

Затишье…

Прошло два месяца с момента совместной атаки четверки Каге на усыпальницу Мудреца Шести Путей.

Удивительно, но, в процессе, они не только умудрились сохранить свои жизни и не поубивали друг друга, но даже и сработались. Пусть джинчурики, представляющие власть Страны Молнии, оказались несколько сбиты с толку влиянием на них древней чакры, остальные смогли устроить все ровно так, чтобы дезориентированные Со и Ба оторвали себе «кусочек» великого тела и ушли из селения. Каждая сторона взяла с собой из Узушио хотя бы малую часть трупа Рикудо. Но лишь Хокаге знал о местонахождении самой важной части — сути чакры первого Бога Шиноби.

Само селение красноволосых шиноби пострадало мало, а убитых вообще не было. Да и тяжелораненых оказалось всего девять человек. Больше всего пострадала резиденция Узукаге, но этих разрушений было совсем уж не избежать.

Каге не собирались провоцировать Огонь и Водоворот на слишком уж яростную агрессию.

Хирузену удалось всех обмануть, и Молния, Земля, Ветер и Вода вместе с союзными им малыми странами, начали проводить множество мелких боевых столкновений между собой. Они боролись за клочки территорий, за ресурсы и просто для видимости конфликта. Локальных конфликтов между шиноби разных стран стало гораздо больше, чем даже до Мировой Войны, однако это была лишь выжидательная реакция — Каге ждали, когда Коноха объявит Вторую Войну.

А Хокаге наслаждался тишиной и отчетами о мирной обстановке внутри страны. Его люди в глупых стычках не погибали и даже не получали ран. Они в них вообще не участвовали.

Но остальные Каге дураками не были, а потому уже скоро миру были явлены артефакты, способные своей силой изменить многое. Могучие предметы, созданные для ведения боя шиноби и излучающие странную давящую чакру, неведомую до этого дня.

Казекаге, в одной из мелких стычек на границе Страны Ветра, продемонстрировала марионетку с невообразимой прочностью, способную почти мгновенно самовосстанавливаться. Более того — марионетка могла использовать ниндзюцу и гендзюцу, которыми владел кукловод. Она поглощала его технику и чакру в себя, смешивала их со своей «личной» чакрой и выдавала результат, в разы превосходящий подобный, если бы он был использован кукловодом. Ходили слухи еще об одном артефакте Ветра — особом веере, дарующем владельцу почти идеальный контроль над Стихией Ветра. Даже если раньше он ею не владел совсем.

Мастера фуиндзюцу и оружейного дела из Деревни Скрытого Камня, в свою очередь, ответили созданием… паразита. Артефакта-паразита, точнее. Представляя собою нечто, вроде кеккей генкай, паразит обустраивался в ладонях носителя и выращивал в каждой из них по… рту. Рты эти использовали в качестве преобразователей чакры владельца в новую, более взрывоопасную, форму, и, посредством прямого контакта с глиной, наполненной чакрой, превращали ее в опаснейшую взрывчатку. Клан Хьюга, приняв эту информацию и обработав ее, готов был спорить с кем угодно и на какие-либо суммы, что, помимо рук, паразит захватывал один из главнейших узлов чакросистемы, находящийся рядом с сердцем. Доказательств их словам, правда, пока не было.

Страна Молнии не стала отставать от конкурентов и засветила Меч Бога Грома. В Конохе им заинтересовались более всего — ибо Богом Грома, названным так при жизни, был не кто иной, как Тобирама Сенджу. Однако, великому Второму Хокаге меч не принадлежал, да и мечом назывался скорее для порядка. Отдав честь своему главному противнику (а в Стране Молнии очень уважали именно младшего из легендарных братьев Сенджу), Скрытое Облако, возможно, хотело как-нибудь отвадить от себя основной удар Страны Огня, который та могла нанести в начале Второй Войны. С другой стороны — назвать его по-другому было бы неправильным, ведь этот артефакт делал своего владельца не просто сильным, а почти непобедимым! Как показала недолгая практика, Меч Бога Грома был способен разрезать даже ниндзюцу. Он полностью состоял из природной чакры молнии, а потому был… чем-то невероятным и невозможным до сего дня.

Разведка Конохи, так же, докладывала о том, что из Молнии в Страну Снега отправилось судно, на котором сильные сенсоры с почтительного расстояния почувствовали ту саму давящую мощную чакру, которая сопровождала каждый из новых артефактов. Правда, что конкретно получил Снег и по каким причинам пока не известно.

Страна величайших мечников-шиноби в мире не отставала от конкурентов и создала поистине совершенный меч. Кусанаги — Скашивающий Траву Меч, по праву считался самым могучим клинком в истории, даже если сравнивать с ним любой из мечей Мечников Тумана. Отличительной его особенностью была всего-навсего острота. Клинок был столь остр и прочен, что был способен пробить все что угодно в мире, или, по крайней мере, все, что смогли найти шиноби Тумана. Умения удлиняться практически бесконечно и левитировать тоже гнали славу о клинке вперед, как и чакра, которой он «фонил». Вкупе с клинком было продемонстрировано оружие, которое, судя по всему, можно было назвать парным ему — Перчатка Поверхности Воды. С виду бывшая обычной легкой перчаткой, она была единственным предметом, который Кусанаги не мог пронзить, а так же — позволяла носителю призывать огромные количества воды почти без затрат чакры.

Семь (если считать с тем, что, скорее всего, появится в Стране Снега) великих артефактов, из равных которым были лишь они сами. Уникальные способности, даруемые ими, с легкостью превращали любого чунина в сильного джонина, джонина, соответственно, в шиноби, сравнимого с Каге, а самих Каге… их артефакты делали чем-то совершенно невообразимым.

И каждый из Каге лишь чертыхался про себя, когда мысленно произносил «теперь я шиноби уровня Хокаге». Чертыхался, но все равно произносил…

— Вот и сделали наши заклятые друзья свой ход, — усмехался Хирузен, размеренно покуривая трубку. — Использовали силу,украденную из Узушио, чтобы усилить себя. Теперь Небу будет куда тяжелее завладеть нужной им силой… А даже если они и смогут, Семь Даров Миру не удовлетворят их до конца. Ведь Восьмой, и самый важный, я спрятал у себя…

Семь Даров Рикудо Миру — полное (пусть пока и неофициальное) название всех известных артефактов. Информированные люди прекрасно знали о сути этих великих орудий, а потому и название выбрали звучное.

Но лишь малая часть этих информированных людей (засевшая в Узушио и Стране Огня) знала о Восьмом Даре. Самом, с первого взгляда, бесполезном, но, в тоже время, самом разрушительном.

Сенсома Томура, уже два месяца не покидавший Коноху, полностью ужился с новой чакрой. Она почти не влияла на его организм — Узукаге в этом плане постарался на славу. Хотя даже он не избежал этого «почти», а потому чакроканалы Сенсомы стали куда плотнее и чуть шире. Если в самом начале своего пути он обладал заведомо слабейшими каналами и чакросистемой в целом, а в начале Мировой Войны смог-таки получить каналы как у обычных сильных шиноби, сейчас его чакросистему можно было с уверенностью назвать одной из самых сильных в мире.

Хотя головной боли Хокаге он, почему-то, меньше приносить не стал.

— Мито-сама… — устало вздохнул Хирузен, сидя в своем кресле в кабинете. — Послушайте, я прекрасно осознаю вашу мудрость и силу, но вы… мне кажется… вы вмешиваетесь не в ту ситуацию…

— Лезу не в свое дело, ты хотел сказать, мальчик-Хокаге, — уточнила Узумаки, нависая над столом Хокаге, кажущегося на ее фоне действительно просто «мальчиком». — Но это — мое дело, и я лезу в него потому, что ты не осознаешь всей серьезности этой «ситуации»!

— Как Третий Хокаге Деревни Скрытого Листа, я требую вас соблюдать субординацию! — грозно нахмурился Хирузен и даже хлопнул ладонью по столу.

— В гробу я видала твою субординацию, сопляк, — тихо произнесла Мито с угрожающими нотками в голосе. — Я, как минимум, являюсь химе клана Узумаки, женой Первого Хокаге, а значит — и одной из основателей Листа, джонином высшего ранга, способным заменить тебя на посту, и, наконец, джинчурики Девятихвостого — основным «тяжелым» оружием этой Страны. Так что засунь себе свои хотелки поглубже.

— Я все понял, — выдохнул сломленный Сарутоби, благо, свидетелей своей слабости он не боялся.

Узумаки Мито действительно занимала особую нишу в политическом мире Страны Огня. Она была влиятельна, сильна и, что немаловажно, умна. Жена Дайме ее боготворила. Дайме ее боготворил. Узукаге поддерживал свою дочь и почти всегда шел у нее на поводу. Кланы Конохи испытывали к ней крайнее уважение. Да и сам Хирузен помнил, как эта женщина учила его, тогда еще совсем юного, основам фуиндзюцу. Помнил, и уважал. Как учителя.

— Ты должен понимать, что Сенсома не может покидать Коноху, — вернулась Мито к началу разговора, удовлетворенно усмехнувшись перед этим.

— Страну Огня, Мито-сама. Вы имели ввиду Страну Огня, — мягко возразил Хокаге.

— Коноху! — припечатала Узумаки. — Я имела ввиду именно Скрытый Лист. Селение, где ты, политический ты мой, занимаешь должность Каге.

— Но какой в этом смысл? — в который уже раз вернулся к этому вопросу Хокаге. — Мы не ведем битв на границах, а за границы я никого и не пускаю. В Стране Огня сейчас достаточно работы для шиноби, и…

— Для простых шиноби, Хокаге, — оборвала его Мито. — Для генинов. Для чунинов. Для джонинов всех мастей. Да даже шиноби уровня Каге найдется, чем заняться, но вот еще не хватало Сенсому отправлять бегать на задания!

— Сенсома — очень важный ресурс селения, — тоскливо потянул Хирузен, понимая, что сдает позиции.

— Ты тоже, — глазом не моргнув, парировала Мито. — Как и я. Но мы с тобой оба понимаем, что будем сидеть в деревне, пока не случится что-то действительно выходящее из ряда вон. А Сенсома… Сенсома — джинчурики. Сенсома — будущий сеннин, если его друзья-ежи, конечно, не ошиблись в своих выводах, и он действительно сможет подчинить себе природную чакру за несколько лет тренировок. Да он — носитель силы Рикудо, в конце концов! Если сравнивать, Сенсома должен находиться в Конохе даже дольше нас с тобой. Нас заменить можно… Его — нет. Ты же это понимаешь?

— А я могу высказаться? — донеслось участливое сзади.

— Нет! — припечатала Узумаки. — Ты сиди и молчи!

Сенсома, сидящий в уголке позади нее, пожал плечами, отпил чаю и сделал свой ход. Данзо, с хмурым видом прислушивающийся к разговору Мито и Хирузена, походил в ответ. По мнению Математика Боя, давненько уже не игравшего в интеллектуальную игру своего старого мира всерьез, Шимура был отличным игроком. Безупречная память, хорошие математические способности и ярое желание победить делали его противником, способным победить даже бывшего чемпиона клана Нара в четырех играх из десяти.

Хотя партия, даже у обоих играющих, была сейчас явно не на первом месте.

Конечно, Хокаге желал, чтобы его сильнейший оперативник действовал, завоевывая для родной Страны мир, покой и порядок без малейших потерь. И так же, естественно, он не стал бы подвергать Сенсому неоправданному риску. И сам Сенсома рвался в бой, отойдя от той спорной ситуации на Гокаге Кайдане и доверив другу детства свою силу — пусть в политике Математик Боя почти не разбирался, в бою он чувствовал себя как рыба в воде.

Но Мито, как и ее доводы, были попросту непроходимы. Был лишь один человек в мире (из тех, кого знали присутствующие на этом «закрытом совещании»), который мог бы стойко выдерживать все ее «нападения» с предложениями и так же стойко их отвергать. Нет, не ее легендарный муж и даже не не менее легендарный отец. Лишь Тобирама — Второй Хокаге, бывший упрямцем с неопровержимыми доводами куда большим, чем даже химе Узумаки.

Хотя… Третий Хокаге, вместо этого, умел делать довольное лицо при плохой игре.

— Что же… — неожиданно по-доброму улыбнулся он. — Сенсоме и правда следует некоторое время побыть в Конохе. Продолжительное «некоторое время». Ему нужно до конца освоить все, что он приобрел за последние два года. Остановиться, отдохнуть… Тут вы правы, — Мито заметно расслабилась, а Сенсома скривился, но по его лицу было видно — к этому он был готов еще до прихода в этот кабинет. — Однако… Я не могу позволить одному из сильнейших шиноби в Стране просто просиживать штаны дома или бесконечно пропадать на тренировках. Если уж хотите, чтобы он оставался в селении хотя бы пару лет, пойдите мне навстречу, Мито-сама. У меня есть для него идеальная должность…

— Вот как? — подняла одну бровь Узумаки. — Интересно послушать…

* * *

— Ни! За! Что! — ворвавшийся в кабинет Хокаге Сенсома так резко впечатал документы, которые нес в руках, в стол, что тот почти сломался. — Это же была шутка, да?! Я шел с этими документами по улицам… пару раз заплутал — ну так я в деревне вообще редко гуляю… А потом вышел на знакомый полигон. И путь меня вел в, Хирузен не смейся, гребаную Академию! — Сенсома возмущенно взглянул на друга сверху вниз. — Это шутка?!

Хокаге, сдерживающий смех до последней фразы, не выдержал, и, наконец, расхохотался в полный голос. Возмущение в голосе, решительность в движениях и паника в глазах непобедимого, и неустрашимого Математика Боя могли позабавить кого угодно.

— Директор Академии, — отсмеявшись, выдохнул он. — Шутка была отличной, но это — правда. С этого дня, ты — полноправный

директор Академии Шиноби Скрытого Листа. Все подписи стоят, и, поверь мне, Мито-сама не придет сюда разбираться — с ней мы это уже обговорили.

— Вы заперли меня в четырех стенах, а теперь делаете это! — взвыл джонин. — О, Тобирама-сенсей, ну на кого вы меня покинули?! Я не против мирного времени в Стране Огня, равно как не против, наконец, приступить к тренировкам и стать сильнее, но директор!.. Я же не могу учить! Я просто самый бездарный преподаватель на свете!

— Ну не скажи — меня и Данзо ты неплохо натренировал, — пробормотал еле слышно Хокаге. — К тому же, ты тренируешь и того парнишку… Как его? А! Майто Дай! Точно.

— Это — тренировки! — тут же возразил Сенсома. — Тренировать — много ума не надо. Но учение… Ох, Ками!

— Ты не должен лично обучать каждого или хотя бы кого-то, — напомнил Хирузен. — Можешь сидеть в кабинете, получать зарплату и медитировать себе с Исобу на здоровье. У тебя будет много работников, которые сделают все за тебя.

— И мы получим послевоенное поколение шиноби-неумех, — мрачно зыркнул на друга Томура. — Отлично. «Первый директор Академии Слабаков»! Просто здорово!

— Что же, — усмехнулся Сарутоби. — Тогда предлагаю сделку. Взаимовыгодную.

— Излагай, — буркнул Сенсома, садясь напротив.

— Ты должен будешь взрастить одно поколение шиноби, — поднял палец вверх Хокаге, улыбаясь тем шире, чем кислее становилась мина на лице его друга. — Полностью. То, которое поступает в этом году и до самого выпуска. И они должны мне понравиться. Раз уж мы будем ждать войны, Неба или Мадары здесь, времени у тебя будет достаточно. Заодно и форму терять не будешь. Что же до награды — я обещаю тебе битву с любым союзным Стране Огня шиноби или группой шиноби. В полный контакт, но, естественно, не насмерть.

— Любым? — усмехнулся Сенсома, будто бы мигом забыв о ненавистной должности. — И даже, например, с Тоширо?

— Договорюсь, — слегка подумав, кивнул Хокаге. — Еще и телохранителей к нему приставлю.

— Ну нет, — тут же скрестил руки на груди перерожденный. — С Тоширо я и сам договориться смогу… А вот, например, Озин или Данзо… Или даже оба сразу.

— Это будет чуть труднее, — кисло улыбнулся Хирузен, вспомнив о Данзо. — Но и это реально.

— А если я захочу бой с тобой? — хитро улыбнулся в ответ Сенсома.

— Я же Хокаге — у меня много работы, — Хирузен пожал плечами. — Хотя… если ты действительно на совесть обучишь детей — я пойду тебе на встречу.

Сенсома встал из-за стола, забрал документы и бросил на друга многообещающий взгляд:

— Десяток лет быть директором Академии ради битвы с самим Третьим Хокаге? Ладно. Честная сделка.

* * *

— Это… действительно усложнит нам задачу, — с сожалением признал благообразный седоволосый старик, сидящий в удобном кресле. — Собрать все семь артефактов будет очень сложно. В мирное время, конечно же.

— Соображаешь, — удовлетворенно усмехнулся черноволосый мужчина, сидящий напротив. — Но не ты один. Нынешний Хокаге тоже не дурак, а потому такой важной для тебя войны не будет.

— Почему же? — старик пожал плечами. — Будет. Но не сейчас, это да. Лет через восемь-десять… В среднем, конечно.

— И ты уверен, что хочешь ждать эти годы? — на сей раз мужчина усмехнулся с превосходством. — Уверен, что забвение тебя не догонит?

— Забвение догонит всех нас, Мадара-сан, — на сей раз снисходительно улыбнулся Император. — Ведь мы — не боги. Но меня не страшит смерть — моя цель куда важнее страха. Я готов хоть сейчас рассыпаться от старости, если это дарует моему Богу шанс. Или, быть может, вы хотели предложить что-либо еще? Например — лично взяться за убийство Хокаге.

— И не надейся загребать жар моими руками, — фыркнул Учиха. — Я бы мог избавиться от любой Скрытой Деревни в мире, но я совершенно не собираюсь сражаться с теми, что останутся. И, да — предложений у меня нет никаких. Хотя… если твой Бог захочет присоединиться к веселью — я бы, может, и пошел войной на весь мир.

— Пока что он… нестабилен, — признал Император. — Сила колеблется. Да и аватар, на редкость, прочный попался. Тот же Тассен был куда как способнее, что же касается нынешнего… Хм… возможно, придется искать кого-нибудь еще.

— А что с тем мечником? — вдруг заинтересовался Мадара. — Он жив?

— Скорее «да», чем «нет», — уклонился от прямого ответа Император. — Мы истязали его много дней, но его дух крепок. И этот дух наш мир покидать не хочет.

— Отрадно слышать, — Учиха медленно сжал кулак. — Он — сильный противник. Я рад, что тот, кто сошелся со мной в битве, может и вам проблем доставить.

— Вы мне льстите, — улыбнулся старик. — Впрочем, его сопротивление — вопрос времени. Рано или поздно, он сдастся. Так же, как и Великие Страны.

— Они начнут эту войну, но уж точно нескоро… — Мадара нахмурился и что-то посчитал в уме. — Хотя пусть. Мне же лучше. У Карумы будет время на то, чтобы подрасти. Да и мне есть, в чем развиваться.

— Анкор Вантиан всегда к вашим услугам, — голос Императора выражал искреннюю заинтересованность. — Я думаю, мои люди были бы счастливы получить от вас пару уроков.

— Обойдешься, — беззлобно ответил Мадара, вставая. — Мы с Карумой уходим. Будем следить за обстановкой и ждать случая. Зецу!

Прямо в центре комнаты, словно из ниоткуда, неспешно и плавно выросло растение. Буквально через мгновение, оно раскрылось, открывая миру худощавого гуманоида, наполовину черного, наполовину белого.

— Остаешься здесь, — приказал гуманоиду Мадара. — Просьбы старика выполняй, но… ты сам понимаешь. С его помощью, — Учиха обернулся к Императору. — Ты можешь связаться со мной. Но предупреждаю единственный раз — побеспокоишь меня по пустяку, и я развалю твою крепость в тот же день.

Не дожидаясь ответа, Мадара резко развернулся и уверенно пошагал к выходу. Он не боялся Страны Неба. Он вообще ничего не боялся. У него была цель, и ей он будет следовать до конца. А потом, когда его существование подойдет к концу (что неизбежно, даже в мыслях тех, кто захотел стать Богом), он встретит одного улыбчивого идиота и докажет, что все это время был прав. И ошибался только весь мир.

Император усмехнулся и смерил Зецу оценивающим взглядом. Гуманоид не часто проявлял эмоции, но от этого взгляда он будто сжался, стараясь избавиться от лишнего внимания. Это было… странно. Нехарактерно для него. Он никогда раньше не… не боялся людей. Он вообще никого не боялся. Но этот человек…

— Этому миру нужен настоящий Бог. Во плоти, — Император устало выдохнул. — Темный Бог, конечно — светлого мир не заслужил. И я дам миру этого Бога. Истинного Бога.

— Джашин… — пронеслось по всем коридорам Анкор Вантиана запретное слово.

Запретное имя.

* * *

— Извините, вы… директор?

Молодой шиноби, носящий жилет токубецу-джонина, поднял взгляд. В данный конкретный момент он чинил одну из парт в классе для бесклановых учеников Академии, и процесс застыл на самом важном моменте, а потому нормально подняться и поприветствовать гостя возможности не было.

— Меня зовут Кен Умино, — отозвался он, прокручивая болт руками, укрепленными чакрой. — И, если честно… я уже не директор. Эту должность теперь занимает…

— Я — Сенсома Томура, — представился, наконец, гость. — Извините, если помешал.

Кен так удивился такому ответу, что за одно мгновение забыл, что проводил починку. Еще секунда, и стол с грохотом упал на пол прямо перед шиноби, но тот, казалось, даже не заметил этого, возбужденно вскочив.

— Вы?! Математик Боя?! Это и правда вы?!

Сенсома слегка смутился, но демонстративно показал пальцем на свой правый глаз. И только потом догадался протянуть Кену документы, выданные ему в резиденции Хокаге.

— Прошу прощения, что сразу не поприветствовал вас как полагается, Сенсома-сама! — склонился Умино. — Я совсем не ожидал, что вы придете посередине учебного дня. Да еще и так тихо…

— Ничего-ничего, — кисло улыбнулся перерожденный. — Я специально зашел без предупреждения — хотел увидеть Академию изнутри такой, какая она есть. Дети тут выглядят… счастливыми. Как вам удалось это сделать? Это же вы, как я понимаю, стали директором сразу после войны?

— Да, это был я, — кивнул Кен. — После смерти господина Второго, меня назначили на эту должность. Не знаю, почему именно я, но господин Третий так решил, и спорить с ним я не имею права. А дети… — тут Умино все же смущенно отвел взгляд. — Ну… я старался не просто тренировать их, но и воспитать. Знаете, в этих понятиях есть большая разница…

— Знаю, — мягко оборвал его Сенсома. — Сам доказывал это Хокаге лично пару часов назад. Ну что же, не проведете мне экскурсию?

За то время, что Сенсома не был в стенах Академии Шиноби Конохи, она не сильно изменилась. Аудитории сменили номера, расписания поменялись, да и преподаватели, вместе с искусством преподавания, стали другими. Во времена детства Сенсомы, здесь из детей делали воинов и шпионов. Шиноби.

Политика Хирузена, в этом плане, отличалась от политики двух первых Хокаге. Если они пытались дать детям возможность обучаться ремеслу шиноби в тишине и покое, то Сарутоби хотел, чтобы каждый ребенок сам выбирал свою судьбу, после того, как научится мало-мальски управлять своей чакрой. Будучи идеалистом, Хирузен верил, что однажды пользователям чакры не придется только сражаться. И именно на детей, взращенных в этой обновленной Академии, он и делал свою ставку.

Хотя за политическими речами, эта суть как-то смазывалась.

— А теперь — прошу — аудитория номер ноль! — Кен гостеприимно открыл дверь перед Сенсомой. И добавил сзади, как только он вошел. — Поздоровайтесь, Сенсома-сама.

Сенсома сделал всего три шага вперед, и оказался в огромной аудитории, на месте лектора. Он судорожно вдохнул, понимая, что пришел сюда ни разу не как ученик, и так же судорожно выдохнул, осознав, какую подляну ему подсунул, с виду, простоватый и добродушный Умино.

Вся аудитория под номером ноль была заполнена детьми. Все они были еще очень юны — от шести до восьми лет. Маленькие, беззащитные, но уже показавшие, что они могут владеть чакрой. Сенсома оказался как раз перед тем самым новым поколением учеников Академии, которое вырастет под его руководством. Среди удивленных и заинтересованных детских лиц мелькнуло и лицо Дая, удивленного, пожалуй, больше всех.

Отступив на шаг и вспомнив о своей давней нелюбви к преподаванию, как к таковому, Сенсома растеряно и даже испуганно заозирался. Его взгляд падал то на разнообразные прически, то на ручки и ножки ребят. Некоторые начали смеяться над сбитым с толку взрослым шиноби, и их смех подхватили другие. Дети, просто дети. Но…

— Вы в порядке, Сенсома-сама? — казалось, Кен уже пожалел о том, что привел нового директора в аудиторию. — Извините, я совсем не знал что вы боитесь…

— Не боюсь, — твердо ответил выпрямившийся Математик Боя.

Он подошел к месту лектора и требовательно постучал по столу кулаком. Аудитория стихла. Все замолчали, ибо давление чакры опытного джонина, мастера сражений, да еще и джинчурики могло заставить замолчать даже взрослых шиноби.

Да — именно шиноби. Вот, что читалось в глазах этих детей. Пускай они были малы и неопытны. Несмышлены и наивны. Но они уже были шиноби. Они уже потеряли кого-то, и они уже решили действовать. В обычных семьях, когда рождается ребенок, способный к контролю чакры, почти всегда все происходит… обычно. Он не развивает этот контроль, потому что не хочет или ему запрещают родители. И он забывает об этом. Становится простым человеком.

Но эти дети были явно не из таких. Сенсома сейчас отчетливо видел перед собой шиноби, а не детей. Молодых шиноби, какими были и они с Хирузеном и Данзо когда-то.

— Итак… — начал перерожденный. — Я — ваш директор и наставник с сего дня и до тех пор, пока вы не станете генинами!

Отличный учитель?

Сенсома сделал шаг назад, легко уходя с линии атаки своего молодого оппонента. Он не особо напрягался и двигался даже как-то лениво.

Дай охнул и рывком вошел в Первые Врата.

Это было не впервые, однако, Сенсома не ожидал, что у мальчика получится на этот раз. Он запнулся, и Даю удалось-таки достать его ногой по корпусу. Вскользь, но, тем не менее, урон был приличным. Вернее — был бы, если бы на месте Сенсомы был кто-либо другой.

Математик Боя добавил больше чакры в свои каналы и сравнялся с оппонентом в скорости. В отличии от остальных учеников Академии, Дай изучал множество различных боевых искусств: стандартные стили всех Какурезато, борьбу, бокс, карате и даже пьяный кулак. Он был самым подготовленным (в плане знаний) в тайдзюцу студентом, и Сенсома, стоящий сейчас против него, естественно, поддавался.

Но Даю все равно не хватало этого для победы.

Сенсома выставил жесткий блок, и мальчик тут же атаковал по нему, в надежде нащупать слабое место в обороне сенсея. Проведя десяток молниеносных ударов, Дай припал к земле всем телом и совершил атаку на стыке боевых искусств и акробатики, способную не просто пошатнуть взрослого шиноби, но и сбить его с ног. Прием был выполнен почти идеально, но Сенсома о нем прекрасно знал, а потому подпрыгнул, пропуская ноги мальчика под собой, и, не жалея, приземлился прямо на него.

Тело, нагруженное Первыми Вратами, расслабилось. Сенсома, даже приземляясь на парня всем весом, умудрился сделать это достаточно мягко. Он прошел по самой границе отключения Врат и сознания, так что Дай отделался лишь общей болью в теле, а не бессознательной транспортировкой в госпиталь.

— Ну, — улыбнулся Сенсома, вставая с ученика. — Первые Врата тебе уже вполне покорились. Как ощущения?

— Больно, — выдавил из себя мальчик, тем не менее улыбаясь в ответ. — И еще я, кажется, что-то почувствовал. Что-то больше и темное. Там… дальше.

Вторые Врата. В десять лет уметь открывать Первые и уже приближаться ко Вторым… Дай не был способным мальчиком. Он даже обычным, по потенциалу, не был. Самая настоящая бездарность. И, тем не менее, он был куда успешнее в освоении Врат, чем сам Сенсома, благодаря своей безграничной отдаче и фанатичным стараниям. В таком юном возрасте Врата вообще не должны открываться, и даже новый ученик Мадары — мальчик-Учиха, способный их использовать, мог открыть лишь Вторые Врата к своим двенадцати-тринадцати годам. Дай — удивительный ребенок, и Сенсома верил — его ждет большое будущее на поприще шиноби.

— Отлично, ты близок ко Вторым Вратам, — сообщил учитель, сразу замечая радостный огонек в глазах ученика. — С завтрашнего дня мы изменим тренировки. Я хочу, чтобы ты сосредоточился только на следующих Вратах.

— Но учитель Хонсу задал нам домашнюю работу, — погрустнел мальчик, вернувшись к своим насущным проблемам. — Задание несложное — прогнать чакру по каналам ног. И у ребят уже все хорошо получается. Но… если мы с вами будем заниматься, у меня не будет достаточно времени освоить это…

Именно. За три года, проведенных в Академии, Дай так и не смог научиться контролировать свою чакру, что было даже удивительно, учитывая ее общие малые запасы. В плане работы с чакрой мальчик был настоящим слабаком. Почти ничтожеством. Даже Сенсома в его годы был сильнее в бою без Врат, причем — сильнее намного.

— Я поговорю с учителем, — пообещал Сенсома, отбрасывая упаднические мысли. — А ты не думай об этом. Использование ниндзюцу и гендзюцу не для тебя. Просто сосредоточься на тайдзюцу и добьешься успехов. На сегодня ты свободен.

— Хай! — поклонился вставший мальчик и с радостной улыбкой поковылял до госпиталя. Последствия от использования Первых Врат в домашних условиях не полечишь.

Сенсома только усмехнулся ему в спину, довольный таким энтузиазмом ученика, и привычно сел под деревом.

Двадцать четвертый тренировочный полигон Конохи будто замер в ожидании. Сенсома вдохнул полной грудью, чувствуя, как внутри ворочается Исобу — Треххвостого всегда тревожили манипуляции с природной чакрой. Листья дерева, под которым сидел перерожденный, задрожали, делясь с ним частицами своей энергии, и…

Поток чакры прервался.

Ожидавший такого, Сенсома сложил печать и капнул кровью перед собой. Уже в следующее мгновение Соник стоял перед ним, придирчиво внюхиваясь в воздух.

— Не, — заговорил он, повернувшись, наконец, к контрактнику. — Не чувствую. Ты вообще пытался ее впитать?

— Пытался-пытался, — Сенсома поморщился.

— Без Биджу? — прищурился еж.

— Без Биджу, — отозвался уже Исобу. — Если бы я помогал, ты бы это почувствовал.

Сенсома устало вздохнул, отрешаясь от их беззлобного спора.

Прошло три года с тех пор, как его назначили директором Академии. Все это время он исправно исполнял свои обязанности, в чем ему немало помогали Умино Кен и остальные преподаватели. Хокаге радовался каждому новому выпуску как ребенок, ведь дети, прошедшие хотя бы год обучения под присмотром Математика Боя становились первоклассными бойцами, не только ответственно подходившими к саморазвитию, но и любящими активные задания.

И битвы, как ни странно…

Сенсоме удалось стать именно таким директором, который был нужен Академии шиноби — опытным, сильным, именитым шиноби, бывшим при этом справедливым, активным и развивающимся с каждым днем.

— «Ага…» — подумал Сенсома, наблюдая, как легко и демонстративно Соник впитал в себя прорву природной энергии. — «С каждым днем. Конечно…»

Последние два года перед своим назначением на должность директора, Сенсома накопил достаточно различных техник и улучшений своего организма, а потому, ему было некогда скучать — он познавал все, что ему теперь было доступно. Это оказалось неожиданно удобно — разбираться с новыми возможностями не в пылу сражения, а в спокойной тренировочной обстановке.

Первый год был полностью потрачен на Исобу. Сосуществование с Биджу было простым занятием, но вот хорошая командная работа так просто не достигалась — она требовала множества совместных тренировок. Как итог — Сенсома мог прекрасно контролировать чакру Треххвостого, прекрасно чувствовал себя, полностью преображаясь в огромную черепаху и даже стал менее чувствителен к яду его чакры. Конечно, им с Исобу еще ни разу не удалось довести Биджу до полного истощения, так как тело Сенсомы отказывало гораздо раньше, но их общая боеспособность с момента битвы в Анкор Вантиане возросла в разы. Режимы Хвостов прекрасно сочетались и комбинировались с Вратами, да и Стихия Льда, бывшая одним из трех возможных кеккей генкай, которые Исобу мог передавать своему джинчурики, очень способствовала. Конечно, мастером в области применения этой Стихии Сенсома пока не был, но он работал над этим. Жаль правда, что Кораллы и Пар были полностью недоступны…

Второй год получился более сумбурным, так как Сенсома начал изучение сразу нескольких граней своих новых сил: чакры Рикудо, техники Врат и Величайшего Контроля Места.

Надо признать, частица силы Бога Шиноби оказалась куда сложнее, чем думал Сенсома все это время, и только благодаря Исобу, Тоширо и времени, ему удалось во всем разобраться. Ведь, по сути, духовная и физическая формы внутренней энергии перерожденного смешались с сразу несколькими гранями чакры Мудреца. Там была и природная и даже «небесная». Это было нечто большее, чем просто повышение общего количества и качества чакры. Изменения затрагивали все естество Математика, и даровали возможности, о которых следовало знать. От общих, вроде возможности стать джинчурики и сеннином, до мелких и почти незаметных, вроде повышения уровня мозговой активности, увеличения болевого порога, ускоренной регенерации и замедленного энергетического старения. Именно энергетического — внешне Сенсома старел так же, как и любой нормальный двадцатичетырехлетний человек.

Техника Восьми Внутренних Врат попала под тотальный разбор и пристальное изучение в тот момент, когда были обнаружены «мелкие» подробности влияния чакры Рикудо, такие как общее расширение кровеносных сосудов, увеличение гибкости костей и изменение привычного состава воздуха, необходимого для дыхания (как оказалось, Сенсома уже больше двух лет дышал «через раз», так как привычная для обычных людей и шиноби доля кислорода в воздухе превышала необходимую для него в несколько раз). Перерожденный, поначалу, даже испугался всех этих изменений, ведь выходило, что он уже не совсем человек. Впрочем, ему повезло, и в его окружении были люди, которые быстро его переубедили — кто хитрыми разговорами, кто авторитетными докторскими заверениями, а кто и откровенным матом и поварешкой по голове.

Да… удар у Мито был тяжелый, несмотря на то, что она не молодела.

Если обобщить все, что выяснили ирьенины, специалисты фуин, Исобу и Сенсома, то тело последнего стало куда крепче и сильнее, отчего общая сила Врат возросла. Вернее не так — Врата просто стали меньше сдерживать даруемую ими силу. И это оказалось фантастическим открытием! Ведь Врата сами по себе являлись сдерживающими полный потенциал физического тела предохранителями, а их открытие было снятием ограничений. И, все же, получается, что какие-то внутренние ограничения у них все еще оставались. Сенсома быстро нашел источник «проблемы» — три тенкецу, родственных тенкецу Врат. Начав работать над ними, и подключив к исследованиям все мощности, которые ему были доступны (а это и лояльные к любым действиям главы кланов Хьюга и Учиха, и сам Хокаге, и Узумаки всем кланом и много кто еще), Сенсома пришел к выводу, что Восемь Врат можно усовершенствовать. Как в целом, делая эффективность каждых конкретных Врат выше, так и, возможно, «с краю»… Например — найти Девятые Врата.

Первую цель — «повышение общей эффективности техники», Сенсома быстро настиг. Конечно, эксперименты на себе были крайне опасны, но никто, кроме него, не обладал телом, способным открывать все доступные Врата. Было тяжело, но он справился — два из трех неиспользуемых до этого тенкецу могли увеличить его силу в открытых Третьих Вратах на тридцать процентов. Почему только в Третьих Вратах? Потому что, помимо силы, снятия остатков ограничений даровали поистине ужасную боль. Для организма, в общем, разрушения увеличивались всего лишь на те самые тридцать процентов, но вот болевые ощущения были ненормально сильны. Однако, это все равно был прорыв. Ко второй цели — мифическим «Девятым Вратам», Сенсома так и не подступился.

Вернувшись к изучению и улучшению важнейшей своей техники тайдзюцу, Сенсома, параллельно, дорабатывал и улучшал свое ниндзюцу, а именно — Величайший Контроль. В этом ему помогли записи Тобирамы, изучавшим во время Войны изобретение своего ученика. Контроль Места был чудовищно мощной техникой, пользоваться которой, в теории, мог любой джонин в мире. Но лишь в теории, потому что на практике не у всех джонинов даже высших рангов будет такой колоссальный контроль над своей чакрой, такая гибкая вариативность техник и время на сбор всех ста печатей. Сенсома уже наловчился быстро собирать эти самые печати, но у техники был еще один важный минус — для ее использования пользователь должен быть неподвижен и сосредоточен только на ней. На Минном Поле она пришлась как нельзя кстати, но первые же два шиноби уровня Каге легко избежали урона от нее и навязали битву, в которой использовать Контроль было попросту невозможно. Это большой минус. Сто печатей ускоренный чакрой шиноби соберет за десяток секунд. Техники из любой точки в радиусе километра с отличным КПД — чудовищное оружие. Но движение — жизнь.

Помощь пришла откуда не ждали. Всерьез занявшиеся вопросом одни из лучших умов Конохи проиграли… пятилетней девочке. Цунаде, услышав о проблеме «дяди Сенсомы», три дня ходила необычно задумчивая, а после попросила объяснить ей принцип работы простейших фуиндзюцу у Мито. Мито объяснила. Тогда малышка пошла к Сенсоме и попросила объяснить принцип работы его Печати Силы Сотни, которую он уже довольно давно не использовал. Сенсома объяснил. Походив еще два дня с задумчивым лицом, Цунаде спросила, почему бы ему не «записать» нечто вроде фуиндзюцу внутри фуиндзюцу, используя потоки вихря чакры, хранящегося в Печати на лбу?

Сенсома и Мито, в тот момент мирно завтракающие, поперхнулись. Джирайя, взятый с Сенсомой с собой «в гости к Цуне», заливисто рассмеялся и сказал девочке, что раз она такая умная, то пусть сначала сама научится пользоваться Печатью.

Цунаде разозлилась и пообещала наглецу что изучит.

Это и был выход — Печать Силы Сотни. Конечно, предложение Цунаде было далеко от идеала, но сама идея быстро захватила умы всех заинтересованных лиц и даже была продублирована в Узушио. Сенсоме потом еще два дня мерещился заливистый смех гордящегося правнучкой Тоширо.

В итоге, пришлось даже взять отпуск в Академии, дабы разобраться со всем накопившимся материалом. Вспоминая о создании самих техник, Сенсома тоскливо вздыхал — улучшать было куда сложнее. Порой, они с коллегами находили целые пласты новой научной информации, которые, к слову, все равно быстро забрасывались, так как прикладного применения не имели. Шиноби не особо любили изучать то, что казалось им бесполезным.

Вопросы еще оставались, и многое было не решено, но на третий год Соник, в одном из разговоров, сообщил, что теперь Сенсома готов для активных тренировок по сендзюцу.

Чакра перерожденного «устаканилась» и пришла к внутренней гармонии, после всех экспериментов над ней, так что, путь для смешения своей физической и духовной составляющей с природной, был открыт. И Сенсома начал тренировки в Гигантском Лесу, попутно улучшая и исследуя Врата, Печать и Контроль, и еще исполняя обязанности директора и тренируя Дая после занятий в Академии.

Месяц назад его результаты в области контроля природной чакры были признаны господином Теро, так что теперь ему предстояла более сложная часть — использование сендзюцу в мире шиноби. В Гигантском Лесу это было просто — там природной чакрой насыщенно все, начиная от опавших годы назад листьев и заканчивая его обитателями. Хирузен как-то признался, что тренировался сендзюцу во Дворце Короля Обезьян пять лет, постепенно развивая свое искусство. Короткого пути не было…

— Эй, иголка, ты опять ушел в себя? — укоризненно спросил Соник. — Для кого я стараюсь?

— Прости, просто задумался, — улыбнулся Сенсома. — Оказывается, у меня так много дел… Знаешь, когда я был маленьким, у меня не было столько учителей и помощников, но я развивался быстро. Быстрее чем сейчас — за три прошедших года я смог лишь взаимодействовать с Исобу. Конечно, я открыл множество путей для улучшения, но иду по ним слишком уж… медленно.

— Ты продавливаешь свой предел, иголка, — авторитетно заявил еж. — Конечно, с Биджу тебе было просто — вы не улучшали личные способности, вы просто учились работать в команде. И в детстве было проще — тогда ты только шел к потолку своего потенциала. И вот, ты здесь — уперся головой в этот потолок и плачешь, будто маленький ежонок. «Мне мало!» — это же совсем не одно и то же.

— Какие мудрые речи, — усмехнулся Сенсома, вставая. — Ты явно хотел что-то добавить.

— Ага, — еж кивнул и со вздохом посмотрел на яблоки, растущие на дереве неподалеку. — Какие мелкие… А то, что я хотел сказать — ты продавливаешь предел своего потенциала. Это же тебе и нужно делать с сендзюцу — природная чакра должна превысить объемы нормального внутри тебя, понимаешь?

— Я в курсе, я же уже использовал сендзюцу в лесу! — немного раздраженно отмахнулся джонин. — Но здесь природной чакры почти нет!

— Есть. Ты просто ужасно ее ощущаешь. Стараешься мало.

— Достаточно я стараюсь!

— Тогда давай — показывай результаты стараний.

Сенсома вздохнул и сосредоточился. Новый день — новая тренировка, да? Хотя из язвительного ежа напарник в бою лучше, чем учитель…

* * *

Устало вздохнув, Сенсома откинулся на спинку кресла директора и окинул взглядом свой кабинет. Не то чтобы он искал что-то особенное — просто хотел отвлечься от очередного мозгового штурма в сторону Печати и Контроля.

Взгляд упал на фотографию Тобирамы.

— Ох, учитель, — вздохнул молодой директор с улыбкой. — И на кого же вы нас оставили…

В голове сразу всплыли все знания об Эдо Тенсей. Настоящем Воскрешении, не имеющим никаких изъянов, кроме того, что воскрешенный имеет небольшие шансы вырваться из-под контроля медиума. Мотнув головой, Сенсома вдруг вспомнил о другой, не менее полезной технике Второго, доступной всем.

— Теневое Клонирование, да? — быстро пошуршав листьями отчетов и заявлений, перерожденный вытащил на свет божий один из документов. — Предлагаю использовать технику для выпускных экзаменов… та-та-та… предполагает хороший контроль… В принципе — логично.

Придя к решению, Сенсома удовлетворенно кивнул сам себе, нашарил рукой печать директора и с силой опустил ее на листок. Клоны из Стихийных техник были довольно сложны в изучении, и молодым выпускникам Академии, по мнению Хирузена, были не по плечу. Сенсома, помнящий, как друг детства ловко плевался огнем еще на вступительных в Академию экзаменах, лишь посмеивался, но не спорил — это уже была политика, и в нее он лезть не хотел. Хотя иногда приходилось — директор первой Академии Шиноби в мире — важная политическая фигура.

По хорошему — нужно было утвердить документ с Умино, но Сенсоме было откровенно лень вставать и выходить из кабинета. Принятие Теневого Клонирования в роли необходимого знания для экзаменов было важным решением, но не настолько, чтобы из-за этого советоваться с завучем. Такую ответственность можно потянуть и на своей директорской спине.

В дверь тихонько постучали, и на пороге кабинета появился Озин.

— Кхе-кхе… — «поздоровался» он.

— Что? — не остался в долгу Сенсома.

За три с половиной года общения с этим шиноби, Сенсома привык. Ко всему. Нет, серьезно, если прямо сейчас Озин сильно чихнет и истечет кровью, опадая на пол, Сенсома даже врачей вызывать не будет — для Цубаки этот процесс совершенно нормален, а потому нужно будет просто немного помочь ему с перевязкой открывшихся ран. Ну или таблеток в рот засыпать.

Озин, в свою очередь, обвыкся с местными правилами и теперь, по крайней мере для жителей деревни, вел себя вполне адекватно. Нет, он все еще мог войти в любой дом без разрешения и стащить оттуда кастрюлю с супом, если увидит, что, например, бедняк на улице попрошайничает на еду, но к этому уже все привыкли. Тем более, что дело-то хорошее.

А уж как его любили дети…

— Там новый мастер тайдзюцу пришел, — Озин указал худым пальцем куда-то в стену. — Он тебя увидеть хочет. Пойдешь?

— Пойду, — Сенсома с сожалением поднялся с удобного кресла. — Кстати, разве у тебя сейчас не урок? Чего это ты посыльным заделался?

Цубаки вел уроки ниндзюцу в Академии. Конечно, он не был таким секретным важным оружием для деревни, как Сенсома, так что миссии изредка выполнял, но в последнее время надобность в его силе отпала — Страна Огня стала спокойным местом. Жаловаться на жизнь и искать по углам еду Озин и не думал — Коноха следила за тем, чтобы ее джонины получали достаточно денег даже когда миссий нет, но вот скука — враг, которого не подкупишь.

Вот и забрал Сенсома в свою Академию лезущего на стены парня. Пусть преподает, раз времени много! Тем более, ниндзюцу он знает действительно много.

Ученикам простой, не принимающий никаких правил Цубаки понравился сразу же. Поначалу они «проверяли» его и пытались всячески провоцировать, но Озин, с привычным ему скучающим видом, каждый раз «купал» «проверяющих», подкладывающих к нему на стулья кнопки, приклеивающих фуин-хлопушки и делающих прочие пакости, в свежесотворенной воде технике Воды. Иногда привязывал к толстым стальным прутьям, которые потом то охлаждал, то нагревал. Неопасно — у Сенсомы еще ни разу не было твердой причины сделать Цубаки хотя бы выговор, зато действенно.

— Этот мастер поймал нас на прогулке, пкху!.. — кашлянул Озин, идя справа от Сенсомы. — Юркий тип. Я объяснял мелким принцип сотворения техники. Восьмой «И». Они соображают, но медленно, поэтому я повел их на улицу — в кабинете совсем невозможно добиться от них неожиданной и дельной мысли.

— Ты как всегда гениален в своей простоте, — оценил учительский маневр Сенсома. — Ну и что? Что скажешь о мастере?

— Крутой, — потянул Озин. — Низкий. Зовут Чен. И двигается он как ты. Много знает о тайдзюцу, наверное. Я бы его не победил в нем.

— Исчерпывающе, — хмыкнул Сенсома, открывая дверь на улицу. — Чен… Я слышал это имя.

Восьмой «И» обнаружился неподалеку от тренировочного парка (до полигона это огороженное пространство не доросло) в компании молодого парня (ровесника Сенсомы) в желтом комбинезоне. Новоиспеченный мастер тайдзюцу Академии рассказывал ученикам нечто забавное, и они весело смеялись над его историями. Озин сделал кислый вид, пробурчав что-то о том, что теперь дети отвлеклись от духоты аудитории больше нужного, а Сенсома, наоборот, улыбнулся.

Его ждала интересная проверка на профпригодность, судя по плавным движениям мастера.

— Озин-сан! — приветливо улыбнулся Цубаки парень, едва заметив. — И Сенсома-сама! — тут молодой мастер глубоко поклонился.

— Вы оказываете честь моей Академии, мастер Чен, — помахал рукой Сенсома. — Герой фронта с Землей. Победитель Каменных Тройняшек и сильнейший пользователь тайдзюцу — такой человек решил поискать себя в роли преподавателя? Я восхищен.

— Для меня гордость — узнать, что вы слышали обо мне, Сенсома-сама! — вновь склонился Чен. — Даже стоять рядом с вами — уже честь! Однако, я не совсем ищу славы учителя… Я стал мастером Академии только для того, чтобы еще больше улучшить свои навыки.

— Молодой и перспективный мастер — сильнейший пользователь тайдзюцу за все время, ищет силы в моей Академии на посту преподавателя? — Сенсома улыбнулся. — Чем не похвала, а, Озин?

— Он хочет получить у тебя, кха!.. пару уроков, похоже, — отозвался Цубаки. — И я совсем не понимаю, почему это он — «сильнейший пользователь тайдзюцу»? Мне казалось, что здесь тебе равных нет…

— Проверим, — пожал плечами Сенсома, делая шаг вперед к своему новому подчиненному. — Чен-сан, я бы хотел предложить вам небольшую проверку. Безусловно, Хокаге знает, кого рекомендовать в преподавательский состав, и вы, так же, безусловно, подходите на роль мастера тайдзюцу Академии как нельзя лучше, но именно я принимаю последнее решение. Как насчет спарринга в полный контакт?Быстренького.

— И вы вновь делаете мне честь, давая возможность продемонстрировать вам свои навыки, — опять поклонился парень, но Сенсома успел увидеть немного злорадный огонек в его глазах. — Я слышал, что вы — превосходный мастер ближнего боя! Буду рад оценить вашу силу.

— Дети — отойти, — голос Сенсомы разом приобрел стальные нотки, и ученики, уже знающие, что мягкий нрав директора изменяется на полярный в секунду, отступили на несколько шагов, создавая свободное для спарринга пространство. — Итак, мастер Чен, нач…

Договорить Сенсома не успел, Чен мгновенно сблизился с ним, до предела напитав тело чакрой, и провел ошеломительную атаку, используя какой-то прием из восточных школ. Блок Математика получился слегка неудобным — он не ожидал такой скорости от оппонента. Руку саднило, а Чен, сделав вид, что отпрыгивает назад, резко остановился и вновь провел атаку!

— На поле боя будьте сосредоточены, Сенсома-сама! — весело отозвался молодой мастер, легко пританцовывая.

Сенсома усмехнулся и шагнул вперед. Чен крутился вокруг него, обрушивая разномастные удары и изредка даже заставляя пятиться. Привыкнув всегда в бою использовать Врата, Сенсома уже и позабыл, что вполне себе может сражаться и без них. Среди джонинов было очень мало людей, способных противостоять ему в тайдзюцу без Врат. И то — «противостоять», а не победить. В основном шиноби использовали ниндзюцу — тайдзюцу было специализацией единиц.

И мастер Чен был как раз подобной единицей.

Невысокий юркий парень постоянно сменял стойки и стили боя. Он использовал хитроумные связки, состоящие из Ката разных школ и даже разных частей мира, объединяя их в немыслимые многоходовые комбинации, сдерживать которые было тяжело. Он был быстр, но Сенсома был в состоянии его догнать. Он был силен, но Сенсома был не слабее. То, в чем Чен действительно очень сильно выделялся — точность. Он филигранно высчитывал скорость своих ударов и возможную скорость оппонента. Он делал обманки и ставил ловушки, в которые тут же и начинал загонять Сенсому. Удар сверху, мгновенный присед и атака по коленям, переходящая в стойку на руках и сдвоенный удар ногами. Чен не просто атаковал — он будто выстреливал своими конечностями в тело Сенсомы.

Конечно, Сенсома проводил частые спарринги с Даем, иногда вел тренировочные или показательные битвы с чунинами и джонинами, но вот в таких серьезных «полных контактах» не был давно. Повлияла на него, все-таки, мирная и размеренная жизнь — не те это были движения и рефлексы. Не те связки. Пару раз разогревающийся Чен прошел очень близко, едва ли не в открытую задев директора по рукам и корпусу. Конечно, силы этих ударов не было достаточно, но…

Сенсома усмехнулся, вновь блокировав удар начавшего что-то понимать Чена. Теперь Математик Боя немного попривык к этому поединку.

Большинство джонинов выбирают своей специализацией ниндзюцу… Так было всегда — способность извергать изо рта пламя стоит выше, чем умение ловко орудовать кулаками. Конечно, каждый нормальный шиноби обязан был знать хотя бы одну школу ближнего боя на уровне мастера, но истинного мастерства в тайдзюцу многие достигать и не собирались. Зачем? Джонину в бою всего-то и надо, что вовремя обрушить на врага нужную технику. Если враг сойдется в ближнем бою, нужно просто продержаться достаточно, чтобы настало «вовремя» и все так же использовать технику. Именно поэтому среди джонинов было очень мало подобных Чену мастеров — их просто не интересовало это. Тот же Мадара, вздумай он сразиться с Ченом на кулаках, быстро бы победил — он попросту сильнее. Хотя мастером ближнего боя, а значит и сильнейшим пользователем тайдзюцу, он не был.

То же касалось и Сенсомы — он не просто был джонином-мастером ближнего боя. Он был шиноби уровня Каге. И не Чену было с ним тягаться.

На очередную подсечку Чена, Сенсома ответил жестким пинком, отправившим ногу оппонента назад. Чен понял, что Сенсома стал серьезен, но ему это уже не помогло. Все так же неспешно, с виду, шагая вперед, Сенсома теснил мастера ударами рук и ног. Он даже позволил себе совсем «не по-директорски» подпрыгнуть в кувырке и нанести «вульгарный» удар ногой по макушке мастера. Ошеломив его этим, Сенсома резко обернулся, задействовав как можно большее количество суставов и привычно почувствовал, как вокруг его тела собирается воздушный поток.

Впервые почувствовав его на тренировке три года назад, в первый День Ежей, Сенсома остановился. С тех пор прошло время, и, пусть лишних недель на полное изучение получившейся спонтанно техники не было, Сенсома смог разобраться с ней и научиться четко ее формировать. Голая физическая сила и закрученные вокруг его тела тугие потоки чакры создавали вокруг заносимой для удара ноги вихрь из ветра. По идее, ему можно было попробовать придать определенную форму, но Сенсоме, опять же, было некогда с этим возиться, а потому он, как и сейчас, просто пинал перед собой, посылая поток в цель.

Чен обрадовался поначалу, заметив, что директор промахнулся, а потом поднявшийся могучий поток ветра подхватил его и бросил на землю, протащив его тело по ней добрых семь метров.

Сенсома выпрямился, поправив свой удобный коричневый плащ, названный Хокаге «директорским» и немного разочарованно выдохнул. Он только начал разогреваться…

— Хороший бой, — улыбнулся он вставшему Чену. — Должен признать — ваша атака в самом начале была неожиданной. Вы застали меня врасплох.

— Пользы, правда, это принесло мало, — ничуть не смутился некоторой своей подлости Чен. — Молва врет — величайшим пользователем тайдзюцу я называться не могу. Вы порвали меня даже без ваших знаменитых Врат.

— Я использовал Первые и Вторые, — соврал, не моргнув глазом, Сенсома. — Вы разве не заметили? Сначала — когда пошел на вас, а потом — когда сформировал технику.

— Удивительная вещь! — прокомментировал Чен, разом повеселевший, услышав ложь. — Как вам удалось? Это же чистое тайдзюцу!

— Я пришлю вам описание движений, если хотите — техника еще сильно не доработана, так что, надеюсь, вы ее завершите, — удивительно, как легко Сенсоме порой удавалось загружать подчиненных полезной для всех работой и совмещать это с личными интересами. Это политика? — А сейчас — милости прошу в мой кабинет. Мы должны окончательно решить все с бумагами. Озин, дети.

— Кланяйтесь, мелкие, пкхах… — Озин «уронил» голову вниз, и его ученики шутливо повторили за ним. — Вот так. Люди любят этикет. Изучайте этикет дома! Кто хуже всех выучит — того научу Водяному Клону до конца учебного года!

Дети загалдели, радостно оценив столь необычное, но заманчивое предложение, и Цубаки поспешил отвести их в сторону. Сенсома только головой покачал — ох уж и научит их Озин плохому. Хотя… лучше они от него узнают и будут контролировать все плохое в себе, как это делает он, чем станут хулиганами, вроде тех, кто задевает Дая в Академии. С последними, кстати, нужно что-то решать…

* * *

— Терпи, если хочешь стать настоящим шиноби, — сурово сказал Сенсома, сидя прямо на спине у Дая.

Ученик тяжело сопел, но дергался. Вес шиноби, сидящего на нем, был половиной проблемы — главной неприятностью был захват, в котором оказалась его рука. Сенсей без жалости выворачивал ее, и казалось, что она вот-вот сломается, стоит Даю лишь немного пошевелиться. В какой-то момент боль стала настолько сильной, что мальчик решился сделать последний рывок — гораздо хуже уже точно не будет, а так хоть появится надежда на контратаку.

Коротко рыкнув, Дай рыпнулся. Грустно хрустнув, рука сломалась.

— Молодец, — похвалил еле сдерживающего слезы ученика Сенсома. — Этот тест ты прошел. Цунаде!

Сенсома слез с ребенка и посмотрел на забавно семенящую к ним девочку. Внучка Первого Хокаге поступит в Академию Шиноби уже в этом году. И, судя по нахмуренным бровям и суровому взгляду, а также общей бледности, несмотря на решительный вид, окажется точно в тройке лидеров своего года.

Ага. Вместе с Джирайей и Орочимару.

Сын Второго оказался, во-многом, несносным ребенком. Он был капризен, болтлив, любил поспать, поспорить и поподглядывать. За кем угодно и где угодно. Несмотря на это, внутри мальчик был очень добр и самую чуточку одинок. Его не спасала любовь крестного отца — он хотел любви настоящего. Да и мать, кто бы и что не говорил, нужна каждому. Тем не менее, он не озлобился и вполне сносно общался с такими же детьми как он, даже не думая относиться к ним как к кому-то низшему чем он из-за своих денег и положения (ведь все считали его, по меньшей мере, внебрачным сыном Дайме). В свои пять лет Джи активно пользовался чакрой и даже начал уже проводить спарринги с Сенсомой. Он был очень активным в этом, хотя ему не хватало усидчивости для того, чтобы, например, изучить какой-нибудь боевой стиль.

Орочимару же, будто в насмешку над Джирайей, был полной его противоположностью. Он жил в приюте, но почти не общался с тамошними детьми, да и взрослыми тоже. Был тих, спокоен, трудолюбив. В меру любопытен. Его душа была полностью философской — он, порой, так глубоко погружался в рассуждения о том, что есть каша, что даже няни и воспитательницы приюта заслушивались до самого обеда. Единственное, в чем Джи и Орочи были абсолютно похожи — немалые успехи в контроле чакры для своих лет и ее солидные запасы. Порой Сенсома даже боялся, что дети оказались такими же перерожденными, как и он сам. Слава Ками — это было не так.

Цунаде была девочкой, и этим все сказано. Ладно, не все. Еще Цунаде жила с Мито и воспитывалась Мито. Причем, с учетом прошлых ошибок. Настолько, что на мать малышка Цуна уже не походила совсем, никак и ни капли. Лишь внешне немного. Уже в пять лет девочка заинтересовалась медициной и вот уже неделю каждое утро сидела на полигоне под номером двадцать четыре, дабы быть готовой помочь поранившемуся Даю (Сенсоме она сказала, что тот взрослый и сильный, а значит усложнять ей жизнь и раниться не должен).

В том, что Сенсома сломал Даю руку, была и ее заслуга. Перерожденный хотел ее проверить.

— Ты жесток, дядя, — безапелляционно заявила девочка, подходя и вытаскивая из сумочки бинты. — Бедный Дай! Ты хочешь плакать? Поплачь чуть-чуть — так будет легче. Мне бабушка говорила.

— Спасибо, Цуна, — сквозь текущие непроизвольно слезы поблагодарил Дай. — Но я должен терпеть. Иначе мне придется плакать еще больше и чаще. Так говорит сенсей.

— И сенсей не ошибается, — авторитетно заявил Сенсома, которому вдруг стало неловко. — Это было необходимо…

— Вот расскажу я все бабушке — она тебе тоже что-нибудь сломает! — пообещала девочка. — Ой! Ты ему руку сломал прямо посередине кости! Она же месяц заживать будет! Месяц!

— Вообще-то дольше, если ирьенины не будут вмешиваться, — все так же смущаясь буркнул Сенсома. — Но ты, конечно же…

— Пойдешь в госпиталь! — решила Цунаде, фиксируя пострадавшую руку мальчика на груди. — Скажешь, что у тебя закрытый перелом второй степени. Чакру в руку не давай. На занятия в Академию не ходи!

— Ходи! — возмутился Сенсома так сильно, что даже повернулся к детям и склонился над ними. — Еще как ходи! Я тебя не отпускаю!

— А я… — Цунаде запнулась. — А я отпускаю! И не смотри на него так, дядя! Бабушка говорит, что если дурак будет бегать, пока не устанет, то Дай — идиот! Он бегает, пока ему не скажет перестать тот дурак, что бегал, пока не устал!

— А ну цыц! — скомандовал Сенсома. — С Мито-сама я еще поговорю, а ты быстро прекрати обзываться! Или я запрещу тебе ходить в гости к Джи!

В общем — у взрослых всегда найдутся рычаги давления на детей. Даже на таких умных и способных, как Цунаде Сенджу. Еще немного попрепиравшись, с девочкой, Сенсома отвел ее домой, а сам пошел в Академию, куда до этого отправил Дая. Конечно, неприятно было ломать руку собственному ученику, но это действие преследовало сразу несколько важнейших целей. Первая — укрепление кости. Рука была сломана так, что при выздоровлении она станет куда крепче. Второе — дать немного практики Цунаде. Тут все хорошо. Третье — испытать ребенка болью. Для открытия Врат нечто подобное необходимо как воздух.

Ну и четвертое…

— С лестницы свалился, придурок? — хохотали мальчишки-ученики над Даем, угрюмо вперившим свой взгляд в пол. — Шиноби, которого победила земля, ахаха! Лучше вали домой, к мамочке! Ах да — у тебя же ее нет!

Сенсома, как раз проходящий мимо, строго зыркнул на хулиганов, запоминая. Парни, старше Дая на два года. Почти выпускники. Сегодня общее расписание было изменено так, чтобы их класс и класс Майто оказались объединены на тренировке по тайдзюцу. Не случайно.

Мальчишки кротко поклонились директору, прервав брань, и директор, ожидаемо, прошел мимо. Ученики Академии не знали, что он обучал Дая. Майто хранил секрет, хотя его никто и не просил, и никогда никому не рассказывал о дополнительном обучении. Сенсома не спрашивал, почему он так делает. Немного замедлился и прислушался — скажет ли чего сейчас?

— Густобровый мудак! Зачем ты только родился такой ущербный?

Молчит. Что же — кто-то скажет, что терпеть могут лишь слабые. В основном, так говорят те самые «слабые», способные «не терпеть» только в том случае, когда напротив кто-то еще более слабый. И Сенсома был с ними даже согласен — терпеть, когда ты слаб, это не очень полезно. Так все будут только еще больше пользоваться твоей слабостью.

Но сильный порой обязан терпеть, иначе он превратится в Мадару.

Сенсоме казалось, что именно этим бывший учитель отличался от остальных сильнейших шиноби деревни — он не умел терпеть. Ни оскорблений, ни невежества, ни слабости, ни даже просто ожидания. Бесконтрольный характер, неумение терпеть и сила сделали его злодеем.

Сильный, неспособный терпеть, станет злодеем, и Дай должен научиться терпеть сам. А уж сильным Сенсома его сделает.

Хотя, конечно, терпение должно быть вознаграждено.

Через три часа, на тренировке по тайдзюцу, Дай оказался отрезан от праздника жизни. Мастер Чен, увидев его перелом, посоветовал ему обойтись пробежкой, раз он не хочет идти домой, и внимательно понаблюдать за спаррингами других. Дети вокруг насмехались и издевались, но Майто терпел. Раньше, когда он был один, его такое задевало. Сейчас, когда в его жизни появился сенсей и другие, ему было все равно. Хотя, конечно, про родителей всегда было немного обидно…

— Дети, поклонитесь, — донесся до задумавшегося Дая голос Чена. — Директор-сама пришел на нашу тренировку.

— Благодарю, Чен-сан, — Сенсома кивнул кланяющимся детям и незаметно подмигнул Даю. — Ребята, сегодня я пришел преподать вам урок. Эксклюзивный урок от Математика Боя — кто хочет получить?

Конечно же, все дети, кроме пары исключений, подняли руки так высоко, как могли. Директора в Академии обожали и уважали. Он мог всего за один урок подтянуть целый класс по любому предмету в два раза! Он был знаменит, и он был силен. И Дай, вопреки боли и логике, тоже потянул руку вверх.

Сенсома довольно улыбнулся и принялся вызывать детей, тыкая пальцем. Примечательно, что ни один из класса Майто вызван не был. Перед директором оказались пятеро хулиганов, с утра привязавшихся к раненому на тренировке Даю.

— Хорошо, — улыбнулся им вполне искренне Сенсома. — Сейчас я вас научу, что значит — быть шиноби!

Буквально испарившись, Сенсома появился рядом с самым рослым мальчишкой, и одним ударом отбросил его до ближайшего дерева. Ребенок потерял сознание мгновенно, а потому почти не почувствовал боли. Жестоко — Сенсома видел это в глазах Чена и остальных детей. Он видел это даже в глазах Дая. Но это — воспитательный процесс. Он тут не в школу играет — он делает из этих детей настоящих шиноби. Вспомнив, как сильно их порой избивал на тренировках Тобирама, Сенсома расслабился.

Хирузену, по крайней мере, есть что ответить.

Второй мальчишка остался после удара в сознании, но так и было задумано. Наступив третьему парню на ногу, Сенсома столкнул их обоих и оставил лежать рядом и реветь от боли. Четвертый и пятый хотели было убежать, но директор был неотвратим. Он быстро нагнал их и повалил. Их лидер — высокий худощавый мальчишка, уже неплохо владеющий чакрой, оказался в таком же захвате, в каком оказался и Дай с утра, а второму парню Сенсома просто положил ладонь на лицо, максимально ограничивая потребляемый им запас воздуха. Несмертельно, но очень страшно.

— Это была практическая часть, — серьезно начал директор. — А теперь я проведу теоретическую, пока вы оба еще в сознании. Да и те двое услышат, если перестанут вопить, как девчонки.

Короткий взгляд и «легкое» давление чакры, и мальчишки замолчали, лишь изредка постанывая.

— Итак, шиноби, — Сенсома поерзал, совсем не стесняясь своего веса. — Смотри, юный Тохуто. Ты лежишь сейчас лицом в землю. Твоих товарищей одолели. Один из них без сознания, двое сильно ранены, а у последнего заканчивается кислород. Вы все испытали боль и унижение. Теперь испытываете страх. Это нормально — испытывать эмоции. Даже сильнейшие шиноби подвластны им. Порой, правильно используя гнев или тот же страх, можно совершить невозможное. Эмоции — тоже оружие. Скажи мне, Тохуто, как ты сейчас используешь свое оружие?

— Я… я не могу! — пискнул парень. — Вы слишком сильный!

— Не можешь? И чего же ты не можешь, Тохуто? Испытывать эмоции? Мне кажется — ты врешь.

— Я не могу ничего сделать! Я не могу использовать их!

— Можешь! Я скажу тебе — ты можешь освободиться от захвата и вырваться. Что тогда? Что бы ты сделал дальше?

— Убежал! — взвыл парень, испытывающий ту же боль, что и Дай с утра.

Но, в отличии от Майто, Тохуто не привык терпеть боль. Он привык лишь ее причинять.

— Убежал бы? — переспросил Сенсома холодно. — А как же твои товарищи?

— Их уже не спасти! Они вообще уже могут быть мертвы! Они мне даже не товарищи! — вопил мальчик в слезах.

Парень, на лице которого была ладонь Сенсомы, закатил глаза. Он перестал бороться после этих слов и отключился. Сенсома щелкнул пальцами перед его носом и ткнул в грудь. Дыхание хулигану тут же вернулось, но сознание все еще было где-то далеко. Конечно, дело тут было не только в нехватке воздуха — дабы вывести испытуемого болью Тохуто на откровения, Сенсома давил чакрой и жаждой крови рядом с собой.

— Хорошо, — согласился директор все тем же холодным тоном. — Тогда убежал… Это — тоже выход. Жизнь дорога, и не всегда ее стоит отдавать во имя миссии или даже ради друзей. Я могу понять. Тогда что же, Тохуто? Ты больше всего на свете хочешь сбежать от меня?

— Больше всего!

— Тогда ломай руку, — жестко приказал директор, видя, как содрогнулись ряды остальных учеников. — Сломаешь ее — сможешь вырваться. Я дам тебе убежать.

— Не-е-е-ет! Не буду-не буду-не буду!

— Ломай! — Сенсома надавил, делая еще больнее. — Сегодня утром Майто Дай оказался в твоем положении. Он не умеет так же как ты напитывать тело чакрой, так что ему было еще больнее. Он младше тебя. У него нету любящей семьи, и никто его не поддержал в бою со мной. И я не давал ему подсказок, как тебе сейчас. Он сам сломал себе руку и освободился. С самого утра мой дорогой ученик думал, что я отвернулся от него. Возможно, он даже подумал, что я нахожу его бесперспективным. Но он — лучше чем ты. Лучше чем подобные тебе. Шиноби должен уметь терпеть. Терпеть. Терпеть, ожидая — ведь засады — важное оружие. Терпеть оскорбления — ведь противник может попытаться вывести из себя. Терпеть предательство — ведь любой может отвернуться, по тысяче разных причин. Не все необходимо прощать — оскорбляющего можно достать, успокоившись, а предателя выследить после. Но все нужно уметь терпеть. Ломай руку!

— Не буду-у-у! — ревел парень. — Не буду-у-у-у…

— Тогда ты шиноби, худший чем Дай. Гораздо худший, — Сенсома отпустил руку хулигана и встал, посмотрев на старший класс, откуда и был Тохуто. — Помогите своим товарищам, дети. И запомните мой урок. И научитесь терпеть. Я лично проверю! Всем все ясно?!

— ХАЙ! — согнулись в поклоне ученики и даже Чен.

— Как жестоко… — прокомментировал Исобу. — Но в одном ты был не прав. Ты — отличный учитель.

И вновь по зову долга?

— Семь, — меланхолично отсчитывал Джирайя.

Сенсома сосредоточился, но и в этот раз у него не получилось — небольшой камешек попал прямо в закрытый правый глаз. Метко. И чувствительно — будто бы беловолосый нахал специально пытался попасть побольнее. Хотя… Сенсома усмехнулся, сосредотачиваясь вновь. Восьмой камень вновь попал в глаз. «Будто бы»? Нет, мелкий и правда пытается вывести его из себя.

Только развеселившись от этой мысли, Сенсома почти совсем перестал сосредотачиваться, и девятый камешек, как ни странно, прошел его тело насквозь. Никакой боли — лишь холодок, уверенно пробравшийся от кожи на лбу до затылка и покинувший голову.

Десятый и одиннадцатый камешки тоже пролетели насквозь — принцип Сенсома понял, так что дальше было проще. Конечно, в бою пока такое использовать будет тяжеловато, но лиха беда начало…

— Отлично! — обрадованно выдохнул Сенсома, поднимаясь и делая Джирайе отмашку. — Я почти закончил…

— Ни Биджу ты не закончил, старик, — тут же отозвался мелкий, бросая новый камень в лицо крестному. — Ты пропустил только три камешка.

— Хватит их кидать! — тут же шикнул Сенсома, не забыв, конечно «мигнуть», пропуская камень сквозь себя. — Первый шаг всегда самый трудный. Я почти закончил. А тебя я сейчас…

Прервавшись на полуслове, Сенсома шагнул к мальчику и резко ускорился. Крепкий подзатыльник — лучшее лекарство от наглости.

Джирайя не сплоховал и, подпустив крестного поближе, развернулся всем корпусом, одновременно удлиняя и уплотняя свои волосы. Чакры у него, как для ребенка, было много, так что техника удалась полностью, и Джирайя мгновенно покрылся ослепительно белой колючей броней. Конечно, Сенсома мог бы ее разбить и вытащить засранца на свет Рикудов, но делать он этого не стал.

В конце концов, такие небольшие, но важные, успехи нужно вознаграждать. Иногда.

— Я отодвину твой Призыв еще на год, если ты сейчас же не вылезешь оттуда, — Сенсома деликатно постучал пальцем по затвердевшим колючим волосам крестника. — Считаю до пяти…

На счете «четыре», хмурый мальчишка соизволил отменить технику, являясь под взгляд очей крестного.

— Соник был бы доволен такой техникой, но тебе еще рановато пользоваться этим, — хмыкнул Сенсома. — Так что не делай, хм… больше трех раз в сутки. Если покалечишь чакросистему, тебе придется ждать, пока из Цуны вырастет гениальный ирьенин и надеяться, что она тебе поможет. Все понятно?

— Да, — буркнул Джирайя.

Конечно он был недоволен — такая крутая защитно-атакующая техника, показанная ему Призывом крестного, и всего три раза в день… Хотя, если подумать, даже трех раз в день хватит чтобы показывать ее всем в Академии. Один раз им, второй — Цуне и третий приберечь, на случай, подобный недавнему. А и неплохо!

Придя к такой мысли, Джирайя немного расслабился.

— Ладно, утренняя тренировка закончена, так что перейдем к делам, — покивал самому себе Сенсома. — И что у нас там в самом начале?..

— Спарринг! — выдохнул Джирайя и бросился на крестного!

Сенсома усмехнулся, ожидая такой реакции, и отбил первую связку ударов.

Прошло два с половиной года с момента поступления мальчишки в Академию Шиноби. Восемь лет — самый «учебный» возраст для шиноби, начинающих участвовать в серьезных битвах с двенадцати. Чакра уже активно разливается по чакроканалам, тело растет по часам, а разум впитывает все новое не в пример лучше, чем у «стариков» вроде Сенсомы или того же Хирузена.

Перерожденный усмехнулся. «Старик»… А ведь тридцать лет уже не за горами.

Джирайя пригнулся, напрягаясь всем телом, и выстрелил собою в крестного. В свои восемь лет сын Тобирамы сражался на уровне генинов. Если подумать — Сенсома и сам был силен в такие годы, но ведь он-то — «перерожденный». Не то, что это бы что-то сильно значило, но Сенсому сильно удивлял прогресс «детей войны». Большинство из них были натуральными гениями! Особенно ярким было их отличие от детей, выросших в невоенизированных семьях обычных людей. Хотя, если подумать, Сенсома и Хирузен в свое время были не хуже…

Как бы то ни было, отвлекшись, Сенсома получил несильный пинок в ногу. Удар восьмилетнего ребенка не может быть сильным, только если этот ребенок не является шиноби — своими ногами, напитанными чакрой, Джирайя мог крошить камни.

Охнув, Математик Боя начал уделять поединку чуть больше своего внимания. Процентов десять, примерно. Многовато, конечно, но если учитывать, что в трех из десяти этих процентов Сенсома просчитывал свои ошибочные движения, чтобы поддаваться грамотнее, то все нормально.

Джирайя увеличенного напора не сдержал и был бит. Впрочем, сдаваться на этом он не собирался — мальчик дождался, пока лениво двигающийся неразогретый Сенсома занесет свою ногу для (одного из не самых эффективных, но зато одного из самых эффектных) ударов, он припал к земле, подбрасывая вверх как можно больше камней, валяющихся под ногами. Маневр был прост, но коварен — Сенсома не успевал отбросить от себя ребенка, не вредя ему, так как должен был отбить камни. Конечно, но мог и не отбивать их — большого вреда ему они бы не сделали, но тогда он проиграет в этой «игре» — ведь в бою камни легко могли бы быть сюрикенами.

Приняв единственно верное решение, и отступив, Сенсома попался во вторую часть ловушки Джирайи, прекрасно прочитавшего действия своего крестного. Мальчик вновь применил технику Соника, отращивая волосы, но на сей раз не защищаясь, а нападая — быстро затвердевающие белые локоны потянулись к опорной ноге Математика.

Сенсома усмехнулся, раздумывая между делом — проигрывать крестнику или же остаться для него недостижимой высотой? С одной стороны — победа даст Джирайе настроения на весь день, что может помочь на грядущих экзаменах. С другой — совсем недавно он заслужил хороший подзатыльник…

Все, как это часто бывает в жизни, решила женщина.

Будущая женщина.

— Я закончила! — провозгласила Цуна, появляясь в дверях тренировочного полигона, выстроенного в центре особняка Джирайи. — Завтрак!

Сенсома ускорился, попросту наступив ногой на волосы крестника. Мальчишка взвыл, но приглушенно — терпеть боль он научился почти как Дай. Сенсома вздохнул, улыбнувшись и чувствуя неловкость, но все равно подскочил, освобождая волосы и подпрыгнул, пиная встающего Джирайю в грудь.

Полет беловолосого проигравшего закончился столкновением со стеной. В двух шагах от Цунаде.

— Ничего не сломал? — участливо поинтересовалась девочка у встающего друга.

— Пока что нет, — Джирайя прищурился. — Но когда-нибудь сломаю. Нос, например. Старику, конечно.

— Дядя Сенсома тебя и в старости по стенке размажет, — не согласилась девочка. — Вот если взять еще и Орочимару — тогда да. Вдвоем вы бы смогли. Ну и я бы помогла. Хотя… все равно — не факт.

— Делаете мне честь, юная леди, — шутливо поклонился перерожденный. — Ну, а сейчас — умываться и есть. Джи, ты точно не ушибся?

— Ушибся конечно, старый ты дурак! — тут же возмутился мальчик. — Ты же пнул меня в стену! Эй, прекрати смеяться, я серьезно! Ты ж так убьешь меня! Еще до того как я вырасту и смогу надрать тебе зад! Не смейся, Биджу!

— Не трогай Биджу.

Посмеиваясь над Джирайей, Сенсома зашел в дом и направился на кухню. Джирайя и Цунаде пошли мыть руки и лица в ванную, но взрослым можно иногда мыться и у кухонной раковины. Такие вот привилегии.

Исобу, благодушный с утра, по своему обыкновению, выразил свое уважение успехами своего джинчурики по освоению сендзюцу. Три года и семь месяцев. Неплохо, если учитывать, что Сенсома, вообще-то, с рождения не имел шансов стать сеннином. Чакра Рикудо помогала, что уж тут сказать.

Сендзюцу разных Призывов работало по-разному. И плюсы приносило разные. Пусть каждый сеннин и имел «типовые» навыки, но и они различались, если разобраться.

Сенсорные способности, обретенные посредством использования природной чакры методом ежей, позволяли Сенсоме буквально спиной чувствовать пространство в радиусе пятисот метров. Конечно, любой Хьюга заткнет Математика Боя за пояс, если дойдет до соревнований в сенсорике, но для бескланового сироты это — достижение незаурядное. Хотя… тот же Хирузен обладает радиусом, большим в несколько раз.

Увеличенные, при использовании природной чакры, сила и скорость тела почти повторяли эффект Вторых-Третьих Врат. Солидно, если учитывать, что телу повреждений природная чакра не наносит. Сила техник так же увеличивается, и вот это уже действительно весомый плюс — используя природную чакру Сенсома, умеющий пользоваться всеми пятью основными стихийными преобразованиями, становился опаснейшим пользователем ниндзюцу.

Облегченный Призыв шел лишь приятным бонусом ко всем этим улучшениям, но даже все они вместе шли таким же бонусом перед каждой из особых способностей, приобретаемых в Режиме Мудреца Ежей Гигантского Леса.

Скорости того же Соника Сенсома достичь пока не мог, но он работал над этим. Природная чакра, буквально разлитая в мире, использовалась сеннинами ежей, чтобы, грубо говоря, «хватать» сеннина за укрепленную спину и «протаскивать» в пространстве на огромной скорости. Сенсоме не доставало мастерства укрепления своей спины и общего контроля над внешней чакрой, а потому, пока что его уровень скорости был относительно невысок. Но это временно…

Изменять свое тело с помощью природной чакры было достаточно легко. Джирайя, вон, даже с обычной чакрой такое проворачивал, так что «и ребенку понятно», как говорится. Хотя, в целом, такое изменение в самом бою было не столь уж полезно — сильные джонины куда сильнее предела прочности даже самых затвердевших волос или других частей тела, укрепленных природной чакрой. Ну… кости перед боем укрепить или отрастить, например, когти или, что проще, иглы на спине, Сенсома все же мог. Полезно, пусть и не ультимативно.

Что действительно было ультимативно, так это — возможность разделять физическую и духовную составляющие своей чакры. Даже не чакры, а самой сущности. Это было сложно, но Сенсома справился. Освоил величайшую технику ежей. Конечно, разделить духовную и физическую составляющие мог, в теории, любой шиноби. Другое дело — делать такое он бы не стал. Ведь если шиноби сможет-таки «разделиться», то он тут же умрет. Шиноби созданы с обеими составляющими, и если одна из них хотя бы на секунду будет существовать без другой, гармония нарушится, и дурак исчезнет. Но третья составляющая чакры, и делающая сеннинов такими сильными, могла превратить самоубийственную технику в боевую. В великую. Природная чакра удерживала разъединенные части чакры неподалеку друг от друга и обеспечивала их стабильность. Сеннин школы ежей мог проходить сквозь материальные объекты в режиме духовной составляющей, а потом природной чакрой соединять ее с физической, таким образом не ведая преград. Он мог регулировать силу своей духовной составляющей и даже становиться невидимым для глаз. Хотя, конечно, Сенсоме до таких вершин было далеко — он едва-едва научился пропускать сквозь свое тело небольшие камушки. Ну, как уже говорилось — лиха беда — начало.

Завтракали втроем. Мито уехала неделю назад на целый месяц в Узушио — Тоширо с годами лучше не становилось, так что Узумаки собирали совет сильнейших своих членов, выбирая нового Узукаге. Ситуацию у красноволосых портило и то, что теперь путь к силе Рикудо был для них закрыт, а значит и Узукаге — главный защитник деревни, будет слабее. Что чревато.

Цунаде, в итоге, жила вместе с Сенсомой и Джирайей — Мито попросту не доверила бы девочку никому другому. Малышка-Сенджу была старательной, тихой и трудолюбивой и отлично вписалась в особняк в качестве гостя.

Хотя… был и негативный момент.

— Ну и как? — уставилась своими, кофейного оттенка, огромными глазищами девочка, сев напротив Сенсомы.

Перерожденный кисло улыбнулся и поднес ложку к лицу. Даже на запах ужасно. Просто на запах…

— Ну… — неожиданно начал Джирайя, попробовав, и широко улыбнулся Цунаде. — Мне уже не хочется умереть после первой ложки. Это хороший результат. Еще месяц без Мито-сама, и у тебя будет получаться почти съедобно.

— Это — худший комплимент в моей жизни, — буркнула девочка, отбирая, тем не менее, тарелки. — Но спасибо. Я буду стараться…

Спасенный Сенсома выдохнул, отвесил легкий подзатыльник крестнику и тут же благодарно улыбнулся ему, незаметно показывая большой палец. Джирайя был резок, груб и маловоспитан, но он был добрым. Ко всему прочему, он любил Цунаде как сестру, а та отвечала ему тем же.

Впрочем, она действительно была ему близкой родственницей. Наверное даже единственной…

Позавтракав бутербродами, быстро сделанными на всех троих Сенсомой, троица разошлась по комнатам. Одеваться.

Джирайя всегда носил легкое и удобное светлое кимоно, надевая на тело под ним «традиционную» сетку. Выглядело почти простовато, но стоил такой наряд очень дорого — ткани и покрой в нем были лучшего качества. Денег на одежду своему подопечному Сенсома не жалел, да и несложно это было — Тобирама оставил сыну целое состояние.

Цунаде одевалась в похожее кимоно, но зеленого цвета. Правда, ее одежда всегда пестрила вышивкой или отдельными кандзи — Мито научила воспитанницу всегда быть в центре внимания и постоянно демонстрировать свое положение и силу. Девочка справлялась — уже в восемь лет она выглядела достаточно эффектно, если так вообще можно сказать про ребенка.

Сам Сенсома местным традициям следовать не любил, а потому кимоно не носил почти что принципиально. Нет уж — простые и удобные брюки, рубашки и галстук. В мире шиноби некоторые одевались и так, хотя и редко. Все было сделано из лучших материалов и сидело настолько удобно, что не стесняло движений даже на тренировках. Волосы подстрижены довольно коротко, но, непослушные, стоят торчком. Белая и коричневая половины… Каждый раз красить их выходило напряжно, так что Сенсома уже давно ходил так. Легкие прямоугольные очки с незаметным поначалу рисунком фуин. Сегодня это будет поглощение… поглощение Воды, пожалуй. Просто… почему бы и нет?

Довершал образ Математика Боя и директора Академии длинный плащ коричневого цвета. Удобный и водонепроницаемый — в таком и по дождю гулять не страшно. Не то что бы Сенсома сильно боялся дождя, но ему казалось, что человек его положения должен выглядеть солидно, а быть солидным без плаща у Сенсомы получалось только в бою.

— Хмф… может бороду себе отрастить? Для солидности.

Чакра Рикудо замедлила фактическое старение Сенсомы. Внешне это не проявлялось — он становился старше с каждым годом, и это было заметно. Двадцать восемь лет — не такой уж и большой возраст, который, к тому же, скрадывался из-за здорового образа жизни и постоянных тренировок. Ну и чакры, само собой. Выглядел Сенсома на «все двадцать два».

Впрочем, никто не молодеет.

Отведя детей в Академию, Сенсома провел небольшой обход своих «владений». Все было в порядке в день промежуточных экзаменов — учителя учили, ученики учились. В коридоре встретил Дая — будущий выпускник тепло поприветствовал наставника и кунаем метнулся на тренировку — сейчас у него был «урок» у мастера Чена.

Дай… Мальчишка, готовый через пять месяцев стать генином, свято верил, что Сенсома продолжит его обучать, став его официальным наставником. Сенсома бы и рад, но… Он, скорее, хочет стать наставником для поколения Джирайи — тогда и должность директора можно будет оставить с концами, ведь за детьми присматривать не надо. Да и ребят в том поколении интересных много — один же Дай погоды не сделает. Плюс ко всему… Если разразится война, а Дай будет в одной команде с Сенсомой, мальчишка не переживет. Слишком уж опасные миссии обычно берет Математик Боя.

Хотя выбор все равно трудный.

Озина на месте не оказалось, и куда ушел Цубаки преподаватели не знали. Странно…

Впрочем, уже подходя (впервые за день) к своему кабинету, Сенсома понял, куда делся вечно-больной учитель ниндзюцу.

— Ты не торопишься, — произнес, вместо приветствия, Данзо.

Сенсома усмехнулся, не обратив внимания на то, как вальяжно старый друг закинул ноги на его стол.

После смерти Каруми, Данзо стал… темным. Не злым, не более мрачным и даже не озлобленным, как думали многие, а именно темным. «Тьма Мира Шиноби» — он сам выбрал себе такое прозвище и сделал все возможное, чтобы его называли именно так. Делал себе образ. Хотя и не только образ — он действительно был способен на различного рода темные делишки — одна программа обучения в его подразделении АНБУ могла претендовать на одно из самых жестоких действий по отношению к шиноби.

Хотя она и была эффективна.

Хирузен, как ближайший друг и непосредственный начальник Шимуры, контролировал Данзо от совсем уж неоправданной тьмы. Хокаге понимал — Корень, созданный Данзо, в такие смутные времена необходим. Пусть сейчас в мире воцарился шаткий мир, без Корня он был бы недоступен. Очень уж хорошо у подразделения Данзо получалось находить и наказывать шпионов, предателей и просто неугодных. Настолько, что Хирузен уже задумывался о том, чтобы дать другу детства больше свободы.

Сенсоме это не нравилось. Не нравилось то, что происходило с Шимурой. Но пока он не лез — гордый Данзо помощи не примет. Не топорной, по крайней мере. За последние шесть лет он сильно «врос» в древо Конохи, и у него было влияние. И с помощью этого влияния он может устроить неприятности. Сенсома держал это в голове постоянно, на случай, если ему вдруг захочется по-простому выбить всю дурь и тьму из друга.

Хотя было у него подозрение, что в один момент он именно так и сделает. И плевать на сулящие проблемы.

— Чего хотел? — спросил Сенсома, подходя к столу.

— Не я хотел, — Данзо пожал плечами и убрал ноги. — Хокаге тебя вызывает. Дело серьезное, похоже.

— Опять хочет предложить мне миссию? — Сенсома усмехнулся. — С первого же дня отъезда Мито-сама пробует. «Пс-с-с, парень, не хочешь немного заданий высшего ранга?» Он меня достал уже. Ему мало доработки Печати и Контроля? Я же предоставил доступ к информации его библиотеке. Да и про Врата… Я директор, в конце концов!

— Скажи это ему, Сенсома, — усмехнулся Данзо. — Приди и скажи. А потом послушай, что он скажет. А потом снова скажи. И так до тех пор, пока он тебя не уломает. А ты уломаешься, я тебе обещаю. Потому что ты — псих. Такой же, как и все остальные, впрочем.

— Спорить не буду, — отмахнулся Сенсома. — Это — твое мнение. Хотя Каруми бы…

— Я жду, — оборвал его Шимура и испарился в облачке дыма.

— Теневой Клон, — констатировал Сенсома. — Ух, какой мрачный и крутой темный-темный Теневой Клон. Доиграешься, Данзо — челюсть вышибу. И руку сломаю. Ногу выверну. И…

Вздохнув, Сенсома не стал договаривать. Он открыл окно на улицу и, без затей, выпрыгнул в него. К Хокаге, так к Хокаге. Если Хирузен думает, что в этот раз ему удастся его уговорить, то он не прав. И дело не в Мито-сама и ее доводах. Дело в том… а, впрочем, нет — дело именно в Мито-сама и ее доводах.

* * *

— Миссия! — азартно сверкая глазами, налег на стол Хирузен. — Быстрая, сложная. Для тебя! Что скажешь?!

— Нет, — ответил Сенсома, подавляя зевок. — Неа. Не буду. Не пойду. Не хочу. Меня Мито не отпускает. У меня дети. Я не выключил плиту. И чайник. И утюг. И даже фен. У меня все включено. Я не могу. Солнце в глаза светит. Пол скользкий. Я сплю. Выбери понравившееся и пойди уже в жопу, Хокаге-сама.

— Вот именно, что Хокаге! — хлопнул по столу Сарутоби в наигранном гневе. — Работать надо, товарищ директор! Ра-бо-тать! И это не обсуждается!

— Будешь давить на меня положением лидера деревни? — Сенсома выгнул бровь. — Да ну? Серьезно?

— Не буду, — выдохнул Хирузен. — Иначе Мито-сама меня порвет на кусочки. Так что — ты должен сам согласиться и вообще делать вид, что это была твоя идея. Но должен!

— Ну хорошо, — Сарутоби выглядел так… «умоляюще», что Сенсома только вздохнул и сел напротив. — Я тебя выслушаю, как минимум. А потом пойдешь в жопу.

— Шпион! — радостно начал Хокаге. — Судя по всему — бродит где-то в районе Докку. Ну, знаешь, это такой небольшой охотничий городок.

— В курсе.

— Так вот — шпион бродит. Три команды Данзо, — кивок в самый темный угол кабинета, где и восседал мрачный Шимура. — Отправил в госпиталь. Никого не убивал, так что, скорее всего, не однозначно враг. Хотя — память у них почищена отлично — они не помнят, кто их и как. Профессионал, явно. Но одиночка. Или двойка-тройка. Явно не крупный отряд — слишком уж мало следов оставляет. И тропами пользуется… больно уж интересными.

— Это какими же?

— Цубаковскими, — Хирузен удовлетворенно отметил блеск в глазах собеседника. — Эти тропы использовали шиноби клана Цубаки для «незаметного» передвижения по Стране Огня. Ясное дело — и Первый и Второй знали о них, но не трогали — с мастерами геномов лучше держать нейтралитет. К тому же — клан никогда ничего особо важного не вынюхивал и никак это не использовал. Они — бродяги, так что нередко ходили по Огню. Но потом мы прикрыли им лавочку, ведь в Мировой Войне они были на стороне Ветра. Мало ли что. Так что, судя по всему, там бродит кто-то из Цубаки. И явно не Озин. Его сестра, если ты помнишь о том, что такая есть, тоже отпадает — на шиноби Конохи она бы не напала, да и свои у нее тропы. Особенные.

— Ну, а я-то тут причем? — закатил глаза Сенсома. — Пошли отряд…

— Пошлю, — тут же кивнул Хокаге. — С тобой во главе и пошлю. Будешь отрядить. Руководить, в смысле. И именно ты, потому что Цубаки — не простые ребята. Там может ходить хоть шиноби уровня Каге. Конечно, Данзо, Озин, главы кланов и еще парочка человек вполне могли бы взяться за эту работу, да только вот неполучится у них сработать чисто. Если биться с Цубаки всерьез — клан может на нас ополчиться, а войны с ними мы не хотим — этим воспользуются наши коллеги из других Великих Стран. Договариваться, судя по всему, он особо не хочет, так что и этот вариант в пролете. И только ты можешь пойти туда, ведя отряд, и либо заставить его говорить, либо убрать быстро и тихо. Так, чтобы его клан ничего не понял. Был шиноби и не стало. Причем тут Коноха? Да ни причем — может он в запой ушел! В общем — такая установка у тебя.

— А дети? — фыркнул Сенсома, постепенно, впрочем, теряя уверенность. — Их я тебе куда дену?

— Поживут у дядюшки Хирузена, — ничуть не смутился Хокаге. — Ребятишкам из клана будет чему у них поучиться, да и я, если честно, приглядываюсь к ним. Цунаде, Джирайя, Като Дан и Орочимару… Гении. Все такие вкусные. Заберу их себе, как подрастут.

— Орочимару не тронь, — машинально ответил Сенсома. — Мое, мое, мое. Джи и Цуна слишком уж близки ко мне — я могу быть плохим наставником для них. Но Ясягоро уж точно будет моим. Я сделаю его настоящим шиноби…

— Это все потому, что он — единственный, кому удается тебя переспорить, — усмехнулся Хирузен. — Впрочем, не возражаю. Като тоже хороший выбор. И геном у него занятный. Но мы отвлеклись. Миссия.

— И что за отряд ты мне впишешь?

— Шимура Данзо-сама, — шутливо поклонился «Тьме Мира Шиноби» Хокаге. — Наш молчи-молчи будет вам отличным специалистом по тайным операциям. Он в них поднаторел.

В дверь постучали, и тут же, без спроса, в кабинет вошло еще двое шиноби.

— Специалист по клану Цубаки — Озин Цубаки, собственной персоной, — продолжил представление Хирузен. — Умный, сильный, красивый и здоровый молодой человек. Сарказмом является все. Он меня бесит, так что забирай с собой — все при деле будет.

— Курящая бородка сегодня излишне весел, кхех… — Озин укутался в свой безразмерный плащ. — Впрочем, я и сам не против прогуляться по лесам.

— И, наконец, последний по счету, но не по значению — глава могучего клана-основателя Конохи — Кагами Учиха-сама, — Хирузен шутливо поаплодировал сам себе. — Он просто очень сильный. Ну и является специалистом по гендзюцу, на случай, если враг будет слишком уж хорош в нем. Лучше Кагами он точно не будет. Такой вот боевой отряд.

— Рад тебя видеть, Сенсома, — улыбнулся Кагами, протягивая другу руку. — Приятно будет поработать с тобой.

— Взаимно, Кагами, — улыбнулся в ответ Сенсома. — А ты… возмужал.

Глава клана Учиха действительно возмужал. Его некогда утонченные черты лица приобрели резкость и твердость. Лицо стало грубее, уголки губ будто опустились вниз, создавая ощущение вечной серьезности вперемешку с легким недовольством. Тем не менее, это был все тот же мягкий и обходительный Кагами Учиха, с которым Сенсома вместе заканчивал Академию и проходил полевое обучение у Саске Сарутоби.

Эх… как много лет прошло с тех пор?

— Ладно, согласен, — вздохнул Сенсома. — Но я тебе обещаю — ты познаешь боль, если что-то пойдет не так. Даже если меня ранят и особенно если я умру. Мито-сама уничтожит тебя. Она… не знаю — забьет тебя мухобойкой до смерти. Или бананом. Лучше бананом, да.

— Боюсь-боюсь, — усмехнулся Хирузен и мигом посерьезнел. — Для начала вам нужно будет найти шиноби по имени Косуке. Косуке Марубоши.

Разведка боем

Четверка шиноби уровня Каге способна двигаться по стране, полной лесов, с невообразимой скоростью. И эта скорость только увеличивается, если добавить такие факты, как срочность поставленной миссии и то, что отряд под командованием Сенсомы передвигался по своей родной стране.

— Вы поспешны, — поклонился, как младший старшим, Косуке, встретивший отряд в условленном месте.

Генин выглядел… солидно. Молодой — ровесник Сенсомы, невысокий и худощавый. Шиноби вообще редко бывали полными, иногда могли быть кряжистыми и почти всегда были стройными. Косуке отличался и от первых, и от вторых, и даже от третьих. Генин был сух — Сенсома не заметил у него ни выдающихся мускулов, ни, наоборот, жирка. Он не выглядел больным, но и на то, что он был таким с рождения, тоже не походило. Скорее всего, секрет его необычной сухости заключался в его специальных тренировках — как объяснил Хирузен, Косуке не был обычным генином и во время войны активно тренировался под руководством Тобирамы.

И это чувствовалось даже в том, как он тихо и плавно вышел из-за дерева, встречая команду. Сенсому тяжело запутать в таком деле — к его четверке присоединился как минимум джонин.

— Миссия срочная, — отозвался Математик, оценив генина. — Косуке-сан, с этого момента вы подчиняетесь лично мне. Сенсома Томура — джонин. Миссия высшего ранга. Сами понимаете.

— Косуке Марубоши — генин, — вновь поклонился мужчина. — Позаботьтесь обо мне, Сенсома-сама.

— Поспешим, — напомнил Данзо из-за спины. — Цубаки на месте не сидит.

— Косуке-сан, Хокаге-сама сказал нам, что вам может быть известно, где бродит наша цель, — Сенсома мысленно усмехнулся, начав растягивать слова специально, чтобы позлить Шимуру. — Что скажете?

— Есть пара мест, которые следует проверить в самую первую очередь. Если там мы не сможем найти зацепок — выдвинемся туда, куда вы решите, Сенсома-сама.

— Отлично, веди.

Сомнения Сенсомы касательно Косуке подтвердились — темп джонинов высшего уровня он выдерживал легко. Хотя, конечно, было очевидно, что ему редко доводится так быстро двигаться. Все это пахло как минимум неудачной шуткой Хирузена. Какой из этого Косуке генин? Вечно в генинах сидеть не сможет никто — рано или поздно все генины превращаются в чунинов, и большинство шиноби на том и заканчивает. Немногие пробиваются в джонины, и лишь единицы становятся достойны звания джонина класса S. Выше только звезды.

И Каге.

Но Косуке был генином. Более того — он постоянно выполнял миссии разного толка, и почти никогда не жил в Конохе. Всю жизнь в работе и трудах. Странно.

Сенсома поймал себя на мысли, что рассуждает об этом… без интереса. Даже если Косуке окажется инвалидом, неспособным ни к чему, кроме простого поддержания темпа с шиноби уровня Каге, он не удивится. Удивительнее было бы, если бы Марубоши действительно был сильным джонином, но сидел в генинах из-за какой-то своей придури.

Скучно. Перерожденный не скрывал этого хотя бы от самого себя — ему было скучно на этом задании. За годы мирной жизни вся эта военная рутина превратилась в какой-то бессмысленный и раздражающий процесс. Конечно, Математик Боя все так же любит битвы и жаждет их ровно столько же, сколько жаждал только став шиноби, но… До битвы нужно еще дойти. И молча. И аккуратно. По правилам.

Правила… вот они-то и вызывают скуку. Хотелось поговорить с Кагами — Сенсома давно не общался с кем-то из Учиха, а уж с самим главой клана и подавно. Бывший товарищ по команде и единственный, кроме самого Сенсомы, кто выжил из нее — хороший собеседник получился бы. Да вот нельзя — мало того, что на миссиях высшего уровня предписывалось соблюдать максимальную осторожность и даже дышать через раз, так еще и предполагаемый противник — Цубаки. А значит — он вполне может иметь какой-нибудь геном, улучшающий слух.

У того же Озина таких было два. Один, правда, работал только на то, чтобы поддерживать слух парня на обычном уровне, потому что с детства он болел на оба уха. Точного названия болезни (как и всех прочих, впрочем) никто не знал, но, не будь у Цубаки геномов улучшенного слуха — слышал бы он куда хуже обычных людей, не говоря уже о шиноби.

— Вижу, — раздался голос Кагами спустя десять часов пути. — Трава примята. Тут кто-то проходил не позднее семи минут назад.

— Косуке-сан, тут ходят патрули? — уточнил Сенсома у их «провожатого».

— Точно нет, — отозвался генин. — Именно поэтому я и выбрал это место в качестве одного из проверочных.

— Тогда вероятность того, что траву примял тот, кого мы ищем, велика, — кивнул сам себе Сенсома. — Отлично. Кагами, Данзо — лево и право. Держитесь на пределах ваших сенсорских дистанций и смотрите в оба. Засечете — радируйте. Первыми не нападать — приказ. Я и Озин будем основной ударной силой — мы неплохо сработались за последнее время. Косуке-сан — двигайтесь позади и постарайтесь не лезть в бой.

— Бережете жизнь генина? — усмешка мужчины вышла кривой. — Это очень благородно с вашей стороны, но не слишком эффективно. Было бы разумнее послать меня вперед, как мясо.

— Не вам решать, — отмахнулся Сенсома. — Мясо нужно лишь в играх для слабаков — сильные все могут сделать сами.

Перерожденного всегда бесили подобные высказывания. Даже мысли — любой, кто мог представить человека обычным мясом, смазкой для куная или еще чем-то подобным, был противен Математику Боя. Даже обычные юхеи, порой, переворачивали исход сражения. Даже отряду генинов может быть под силу справится с джонином. В мире битв нет людей, которых можно было бы назвать мясом. Даже Тобирама, которого злые языки называют бездушным диктатором, никогда не считал хоть кого-нибудь из подчиненных мясом — он посылал людей на смерть, но всегда оставлял надежду на то, что они смогут вернуться. Он никого не считал бесполезным.

Хотя непохоже, чтобы Косуке был серьезен в своем высказывании. По крайней мере — Сенсома не почувствовал к нему отвращения.

Отряд разделился. Шиноби — индивидуалисты, а уж шиноби уровня Каге… В общем — Сенсома не боялся дробить силы — в каждом из своих одноклассников он был уверен так же, как и в себе с Озином.

Обычный лес Страны Огня. Обычные звериные тропы и норы. Пройдя здесь в одиночку, Сенсома бы даже и не подумал, что вскоре ему придется здесь сражаться. Шаринган Кагами был удивителен — то, что он назвал примятой травой, Сенсома бы назвал просто травой. Однако, если вспомнить уроки по разведке, полученные и от Мадары, и от Тобирамы, и от Саске, то можно было увидеть разницу. Шуншин высокого уровня — шиноби замедлялся здесь, а значит — он что-то ищет.

А значит — его можно найти.

Долго искать не пришлось. Да он и не скрывался особо. Высокий и массивный — мужчина даже на вид выглядел сильным. За годы, проведенные в сражениях и тренировках, Сенсома поднаторел различать ауры противников. Без помощи чакры и прочих «сверхчеловеческих» методов. Когда так долго сражаешься с противниками разного уровня, ты можешь сказать о силе человека просто по первому взгляду. Пусть и довольно примерно.

Сильные противники бывают разными. Кто-то скрывает свою настоящую силу и пытается казаться зажатым. Кто-то ею гордится, а потому демонстрирует всем окружающим. Кому-то, как Сенсоме, плевать на свою собственную силу — его интересует чужая мощь. Слабые другие. Они тоже могут кичиться своими мелкими достижениями или же совершенно натурально дрожать от страха перед сильными, но они все равно другие. Именно поэтому Косуке вызывал вопросы — слабаком он не выглядел, хотя и должен был.

И именно поэтому шиноби, тоже заметивший Сенсому и спокойно остановившийся на другом конце небольшой опушки, вопросов не вызывал совершенно. Он выглядел сильным. Очень и очень сильным. В этом плане он был похож на Озина. Да и в других, если честно, тоже смахивал. Хотя нет — от Озина, все же, так сильно мощью не пахнет.

Хирузен. Идеальное сравнение. Сила этого шиноби походила на силу Третьего Хокаге.

— Гуляете, Цубаки-сан? — невинно поинтересовался Сенсома, чуть повысив голос.

— Можно сказать и так, — шиноби шагнул вперед, рассматривая Сенсому и будто бы в упор не замечая Озина. — Шиноби Конохи. Опять. Но на этот раз Хокаге прислал элиту. Я, — Цубаки обозначил легкий поклон. — Рад познакомиться с тобой лично, Математик Боя.

— Сказал бы, что взаимно, — усмехнулся Сенсома своей неожиданной славе. — Но я не знаю вашего имени. А вот вы обо мне, похоже, слышали…

— Орои Цубаки, — представился мужчина. — Я — тот, кто дал вам ваше нынешнее кодовое имя.

* * *

Орои с детства знал, что он — сильнейший. Его родословная — лучше, чем у кого-либо в мире. Его тело — идеальное хранилище для десятков мощнейших кеккей генкай. Его тренировали лучшие мастера. Он с рождения был сильным. Самым сильным. Величайшее, на данный момент, творение клана. В бою с ним на равных мог сойтись лишь глава совета старейшин — его дедушка, по наследству получивший частицу силы самого Рикудо — его правый глаз.

И он проповедовал это. Везде и всегда. Одним фактом своего присутствия и существования Орои показывал, что гены — решают все. Он — сильнейший от рождения, а значит — сильнейший в мире. Его никто не мог разубедить, ведь никому не было под силу его одолеть.

До Мировой Войны Шиноби.

Сначала он проиграл Математику Боя, полностью отдав ему преимущество в Битве На Минном Поле. Потом Орои потерпел поражение от его учителя — Тобирама Сенджу, командуя отрядом воскрешенных соклановцев, смог сдержать и даже ранить лучшего бойца клана Цубаки! Конечно, Орои удалось дать ходячим мертвецам достойный отпор — четверых из них он даже смог уничтожить навсегда, разрушив их души, но это все равно было поражением — ведь ему пришлось отступить.

Это было так… разочаровывающе. Орои был рожден величайшим, но проигрывал тем, кто был слабее при рождении. Все его геномы и запасы чакры не смогли даровать ему победы.

И тогда он обратился к клану. И клан дал ему еще больше силы. Но цена ей была — его потомство.

И теперь величайший шиноби в мире не может иметь детей. Не беда — нужно всего лишь найти того, кто может их иметь и привести к старейшинам. И тогда начнется новый столетний цикл, совсем как тот, благодаря которому Орои и появился на свет.

Ее нужно было найти, и он ее найдет. И на этот раз тем, кто был рожден слабыми, он не проиграет.

* * *

Орои?

Сенсома знал это имя. Этот человек командовал силами Ветра в решающей битве на фронте с Ветром. Дал имя? Похоже, он не шутит. Сенсома вспомнил ту битву и маневры, с помощью которых вражеское командование пыталось его одолеть. За всем этим стоял Орои? Если так — он действительно очень сильный шиноби и превосходный стратег. Тогда Сенсома смог его переиграть, но у Орои просто не было достаточно информации. Он выехал на чистой неожиданности.

А вот сейчас…

— Мы можем поговорить, вместо того, чтобы сражаться, — предложил Сенсома. — Нет нужды эскалировать конфликт.

— Согласен, — кивнул Цубаки. — Но мое время ограничено.

— Вообще-то, Страна Огня закрыла свои границы, и вам запрещено здесь быть. Вы не являетесь гражданином нашей страны.

— У моего клана всегда был нейтралитет со Странами. И Коноха его поддерживала.

— Нейтралитет кончился в тот момент, когда вы встали под знамена Страны Ветра в Великой Войне. Я считаю — причина веская. Вы не имеете права здесь быть.

— Я ищу кое-кого, — признался Цубаки. — И уйду сразу же, как только найду. Забрав с собой, естественно.

— Вообще-то, я не думаю, что хотел бы вот так запросто раздавать граждан Страны Огня недружественному клану, — усмехнулся Сенсома, потирая шею. — Тот, кого вы ищете — гражданин нашей страны, верно?

— Не знаю, — неожиданно пожал Орои плечами. — Но она из моего клана. Так что, думаю, я имею право.

— Пошел нахуй, кх… — резко заговорил Озин, делая шаг вперед и показывая невозмутимому Цубаки средний палец.

Не удовлетворившись только этим, парень харкнул кровью на ботинок Орои.

Сенсома нечасто спрашивал Озина о его клане. Просто потому, что ничего особо интересного он о них сказать не мог. О его к ним отношении нельзя было узнать из разговоров — он никак к ним не относился. Он мог бы рассказать о своей старшей сестре, но о ней он молчал как партизан. Казалось, что кроме нее он никого из клана и не знал.

Но сейчас Сенсома понял, что ошибался. Орои Озин знал точно. Знал и ненавидел.

Орои смазано дернулся, и Озина откинуло на добрых сорок метров! Сенсома напрягся и отступил на шаг — он даже не увидел движения руки Цубаки — так быстро он двигался. Единственное, по чему можно было судить о его силе — это последствия удара. Озина откинуло с места и понесло довольно далеко. Всплеск чакры Орои, его точность и скорость. Даже его масса.

Сенсома примерно представлял себе все эти данные. И они зажигали в его душе огонь.

Судя по всему — противник будет очень интересный!

— Полагаю, теперь договориться мы не сможем? — усмехнулся Математик Боя, делая первый шаг.

За последние годы Сенсома не сражался всерьез. Он уже успел подзабыть каково это — ставить в битве на кон свою жизнь. И, более того — каково пытаться серьезно её забрать.

Несмотря на это, каждый день с момента окончания войны, Сенсома отрабатывал одну из своих атак. Тренировки менялись, как менялись и отрабатываемые бойцовские школы, тайдзюцу, ниндзюцу, гендзюцу. Лишь одна эта атака присутствовала в жизни Математика каждый день. Серьезная атака. Очень серьезная. Потенциально, она была сравнима с сильнейшими техниками Сенсомы — даже с открытием Восьмых Врат.

Хирузен сказал, что отправляет Сенсому на задание потому, что он может закончить все быстро. Сарутоби сказал так, потому что знал о тренировках Сенсомы практически все. Он знал об этой атаке.

Сенсома не так часто использовал ее — сама ее суть была противоположна тому, что он любил — интересным битвам на пределе возможностей. Однако — она действительно была важна, а потому Сенсома тренировал ее. И сейчас, поняв, что с Цубаки придется сражаться, Сенсома без раздумий начал действовать.

Правая нога уходит назад — это было бы важно, если бы Сенсома был обычным человеком — для шиноби стойка для резкого старта не выигрывает даже мгновения, но Сенсома все равно ее принимал. Тело напряжено. Разум просчитывает движение, выстраивает маршрут и задействует все мышцы. Чакра разогнана.

Шестые Врата!

На максимальной скорости Шестых Врат, Сенсома ринулся к противнику! Совершенная атака — простая ставка на скорость и силу. Сенсоме во Вратах с его мастерством и силой не нужно придумывать хитрости — просто свернуть врагу шею в первые мгновения битвы. Просто и эффективно.

Хотя, в глубине души, Сенсома, наверное, надеялся на то, что у Цубаки хватит сил его остановить.

И его надежды оправдались.

Орои успел среагировать и даже больше — он отбил удар, а не увернулся от него. Скорость Цубаки поражала — в Шестых Вратах с Сенсомой сложно было в ней конкурировать. Почти невозможно, если честно. Но Орои справился и, похоже, не испытывал серьезных трудностей.

По его глазам было видно — опасность он оценил. Только что его чуть не обезглавили. Однако, в таких битвах «чуть» не считается.

Сенсома моментально перевел неудачную атаку в полноценное нападение. Точнее — попытался. Его левая рука была уже занесена для удара, но Орои успел схватится за правую, вывернуть ее и сильно пнуть Математика в живот. Все это он проделал с идеальной точностью, так что Сенсоме только и оставалось, что сгруппироваться и попытаться приземлиться помягче.

В глазах Цубаки горели додзюцу. Синее и желтое.

— Силен, — присвистнул Сенсома, быстро восстановив равновесие.

— Безумно, кха!.. силен, — поддержал его Озин, только-только добравшийся обратно к месту боя. — Более того — это еще не все, на что он способен. Далеко не все.

— Я тоже признаю твою силу, Математик, — произнес Орои, неспешно складывая печати. — А поэтому — сдерживаться не буду. Стихия Дерева: Великие Защитники Леса!

Ошарашенный Сенсома смотрел, как из деревьев в округе вылезают клоны Орои. Неспешно собираясь из древесины и чакры, они заполняли собою все окружающее пространство. Сам Орои стоял в самом центре этого буйства природы и пристально смотрел на своих противников.

— Четыреста девять, — подсчитал Озин, прислушавшись к своим сенсорским способностям. — Хмурый придурок и глава Учиха вступили в бой. Непонятный генин стоит за нами, метрах в двадцати, и ждет, кхах, возможности напасть.

— Ты знал о его Мокутоне? — спросил Сенсома.

— Догадывался, — кивнул Озин. — Такой сильный геном просто обязан быть хоть у кого-то еще в клане. Орои оказался этим «кем-то еще»…

— В смысле: «у кого-то еще»?

Ответить Цубаки не успел — им с Сенсомой пришлось уворачиваться от крупного огненного шара. Точнее — это была техника Стихии Пламени — редчайшего подвида Стихии Огня, отличающегося от своего «первоисточника» гораздо более высоким КПД. Орои никогда не использовал пять основных преобразований стихий — у него имелись их лучшие версии!

Сенсома вновь сблизился с ним, на этот раз не делая ставку на один единственный удар. Находясь в Шестых Вратах, Сенсома был равен в силе и скорости с Цубаки. Хотя и неудивительно, если подумать — при огромном количестве геномов Орои уже даже просто шиноби назвать было сложно. Его тело и его чакра… все в нем было на порядок лучше, чем у всех остальных.

Сильнейший с рождения?

Сенсома сравнялся с ним в ближнем бою. У Цубаки был опыт и техника, но у Математика Боя их было не меньше. Дальше — дело времени, ведь рано или поздно любой противник будет просчитан.

Орои понимал это, а потому постоянно менял стойки и стили, не позволяя противнику привыкнуть к нему. Основная масса его древесных клонов разделилась поровну между тремя шиноби уровня Каге, пришедшими сюда вместе с Математиком. Еще небольшой отряд был послан к генину. Но даже так — чакры и мастерства хватало, чтобы сражаться с мастером тайдзюцу не в одиночку.

Сенсома резко выдохнул, отбивая удары сразу с трех сторон — каждый из древесных клонов был слабее оригинала, но все еще по силе не уступал джонину высочайшего ранга. В такой ситуации сложно побеждать — приходится уходить в оборону. Однако — Шестые Врата и превосходное тайдзюцу — не все козыри Математика Боя.

Представив себе лишь рукоять, Сенсома разрезал всех ближайших клонов Истинным Владением. Пусть клоны были, по сути, лишь кусками чакры и дерева, их разум был копирован с разума оригинала. Оказавшись разрезанными, они сбились с ритма битвы, и Сенсоме хватило этого, чтобы их уничтожить.

Однако, сам Орои только наращивал темп, попутно еще и успевая складывать печати. Его клоны давали ему возможность использовать и тайдзюцу и ниндзюцу. Сенсома провел удачную атаку на одном из клонов, и бросился в яростную атаку на оригинал — давать ему легко и просто использовать свои козыри перерожденный не хотел.

Цубаки заблокировал удар ноги Сенсомы обеими руками. Сенсома усмехнулся и… покрылся чакрой Треххвостого.

Отросший за мгновение хвост отбросил Цубаки до ближайшего дерева.

Шестые Врата и Покров Первого Хвоста — сильное сочетание, превращающее Сенсому в машину для убийств. Четыре клона, набросившихся на него после того, как оригинал был отброшен, оказались побеждены за десять ударов сердца. Первый занес руку под углом, на десять градусов меньшим, чем нужно для идеального удара. Сенсома сработал на этой ошибке, попросту оторвав ему конечность. Второй, подошедший сзади, оказался проткнут Вторым Хвостом — Сенсома не собирался экономить силу Исобу, активно помогающего ему с контролем. Третий попался на атаку Истинным Владением — пусть клоны и начали привыкать к призрачному клинку, Сенсома двигался слишком уж быстро, чтобы оставлять им возможность избежать ударов. Четвертого Сенсома, не глядя, превратил в ледяную статую и тут же расколол.

Вырастив рядом с Озиным четыре Земляные Стены с укрепляющими фуин, Сенсома развернулся к Орои.

Цубаки уже был на ногах и уже сменил свои додзюцу — сейчас его глаза светились фиолетовым и оранжевым. Сенсома не стал всматриваться в узоры — он просто ринулся на своего противника.

Теперь у Сенсомы было преимущество в скорости, но его нельзя было назвать значительным — Орои успешно отбивал большинство атак. Тогда Математик вновь представил себе рукоять, но теперь по одной на каждую руку — два меча — настоящая форма Истинного Владения. Он подобрался к Орои в полную, отвел голову от мощного бокового удара справа, и разрезал Цубаки от плеч до таза.

Точные, почти идеальные разрезы.

Вот только Орои даже не поморщился. Сенсома почувствовал это — если бы удары действительно были нанесены настоящими мечами, Цубаки бы просто регенерировал раны за мгновение. Удивительный шиноби!

Воспользовавшись заминкой противника, Орои шагнул вперед и с силой врезал по лицу Математика локтем! Сенсома кувыркнулся, гася силу удара, потом кувыркнулся второй раз, пропуская сдвоенную атаку клонов с двух сторон, а потом кувыркнулся в третий раз, атаковав в воздухе промахнувшихся противников. Мадара называл этот прием «Полетом Ласточки».

— Стихия Земли! — Сенсома сложил печати еще в воздухе, но чакру подал, лишь твердо встав на ноги. — Трехглавый Земляной Дракон!

Усиленное чакрой Исобу и чуть покрытое льдом чудовище ринулось в сторону Орои. Сильнейшая атакующая в лоб техника Математика Боя!

Цубаки тоже сложил печати.

— Стихия Дерева: Небесный Деревянный Дракон!

Самая сильная сдерживающая техника Первого Хокаге у Цубаки вышла не очень сильной. Либо он изначально не планировал делать ее на максимум. Однако, даже так — ее хватило, чтобы полностью обездвижить Дракона Сенсомы, а потом и выдержать детонацию фуин-взрывов, выведенных на нем.

Создав Теневого Клона, Сенсома вновь начал складывать печати.

— Стихия Огня: Великое Огненное Уничтожение! — произнес оригинал.

— Стихия Ветра: Божественный Порыв! — вторил ему клон.

Совместная техника легко подожгла поврежденного взрывом Древесного Дракона и начисто сожгла клонов, только начавших формироваться из него. Но главным было не это. Главным было то, что теперь Цубаки потерял Сенсому из виду. Всего на секунду, но Математику Боя ее хватит с лихвой.

Орои тоже понял маневр противника, но он так же понимал, что такая тактика работает в две стороны. Недолго думая, он сложил печати:

— Стихия Жидкости: Волна Предрешения!

Огромная волна ледяной воды всей своей великой массой обрушилась на горящего Дракона. Огонь может навредить клонам, к тому же — в получившемся тумане обладателю додзюцу действовать проще, чем тому, кто додзюцу обделен. Стоп. А где туман?

Волна разбилась о Дракона, не издав даже шипения — все пламя с дерева внезапно куда-то исчезло. Тут же из-за туши Дракона выпрыгнул Математик Боя, держа в руках очки, просто-таки фонящие фуиндзюцу с заключенной в нем чакрой огня. Орои знал о возможностях фуиндзюцу, и прекрасно представлял, что могут сделать эти очки в опытных руках.

А руки Математика были достаточно опытны, на его взгляд.

Сенсома не медлил и тут же бросил активированные очки во врага. Тот оправдал ожидания и даже не попытался их отбивать — вместо этого он подпрыгнул как можно выше. Его додзюцу легко читало чакру, ну или могло легко ее читать, а потому Сенсома и не подумал использовать вместо себя клона — Цубаки его вычислит.

Но ведь клона можно использовать не вместо себя, а просто так. Как союзника.

Теневой Клон выпрыгнул на противника из-за кроны одного из деревьев! Он был слабее оригинала, потому что не имел Покрова Хвостов, но ему и не нужно было сражаться с Цубаки — он лишь бросил в его лицо скрипящий и резко пахнущий разноцветный порошок, данный ему оригиналом в ту секунду, которую им выиграло пламя на Драконе.

И Сенсома видел — Цубаки вдохнул крепко. Войдя в Седьмые Врата как к себе домой, Математик Боя прыгнул к своему противнику на невероятной скорости и попросту разорвал его напополам!

Но Орои просто развалился древесной трухой.

— Использовал замену, — рыкнул Сенсома. — Похоже, что это был особый клон — никогда раньше не видел такой точной замены. Исобу — попробуй вычислять таких клонов.

— Я попробую, — кивнул Исобу внутри. — Но тебе лучше поторопиться — ты не можешь сражаться вот так вечно. А враг похоже может.

Биджу был прав — тело во Вратах находится постоянно не могло, а вот Цубаки еще даже не все свои козыри на стол выложил. Хотя… Сенсома тоже не использовал все — Призыв и сендзюцу он оставил на десерт.

— Это Данзо! — раздалось, вдруг, хрипение из наушника. — Генин ранен — Цубаки оторвал ему лодыжку! Мы с Кагами отбиваемся, но в такой ситуации нам лучше отступить! Сенсома! Ты собираешься его убивать, или Учихе использовать Сусаноо?! Каков план?

— Отступайте! — принял решение Сенсома. — Постарайтесь забрать побольше клонов. Я попробую добраться до Озина, и мы вместе сделаем последний рывок. Если не выйдет — встретимся в обговоренном месте. Похоже, Цубаки не покинет Страну просто так. Смысла убивать его сейчас любой ценой нет — миссия меняется. Мы получили информацию о противнике.

— Принято!

Сенсома ринулся к Озину, по пути уничтожая клонов одного за другим. В отличии от оригинала, они не показывали ничего удивительного — судя по всему, не каждый клон обладал даже половиной кеккей генкай оригинала. Иногда встречались те, чьи перенятые мутации хорошо сочетались, но были и те, кто был слабее даже уровня джонина.

Исобу сумел разгадать тех, на кого Цубаки мог использовать Идеальную Замену. Их нужно было уничтожить в первую очередь, но сейчас было не до того — с отступлением Орои и Озина прибавилось проблем.

— Хочешь свалить? Кхах! — «поприветствовал» друга «союзный» Цубаки. — Он оказался покрепче, чем ты думал?

— У меня есть козыри, но пытаться его сломить сейчас — опасно. Он смог удивить, — Сенсома не стал озвучивать мысль о том, что не отступая они имеют все шансы понести серьезные потери.

Математик Боя любил битвы. Но терять в них друзей он просто ненавидел.

Внезапно Сенсома почувствовал, что природная чакра в округе пришла в движение. Сам он не использовал ее пока — этот козырь был мощным, но не слишком-то надежным — мастером сендзюцу он себя не считал. Цубаки же, похоже, решил выложить и такую карту на игральный стол.

— Просто, блять, замечательно, — растянул губы в улыбке Сенсома.

Клоны противника разом приободрились и сгруппировались. Они начали складывать печати. Одновременно.

— Стены! Делай Стены! — скомандовал Озину Сенсома, подавая пример и возводя максимальное количество Ледяных и Земляных Стен в кратчайший срок.

Цубаки послушно возвел Стальные и Каменные. И тогда-то клоны закончили формировать свои техники.

Голая мощь сотни джонинов против защиты от двух шиноби уровня Каге. Что победит? Сенсома знал ответ на этот вопрос — шиноби уровня Каге смогут сдержать такой натиск. Даже учитывая, что геномы атакующих были слишком уж разнообразными, атака клонов захлебнулась, не способная справиться со все новыми и новыми стенами Озина и Сенсомы.

Однако… в рядах врага тоже был шиноби уровня Каге.

— Великое Смешение Геномов! — донесся до коноховцев зычный голос Орои. — Цубаки!

— Дело плохо, — поделился мыслью Озин. — Эту хрень не остановит даже твоя Бомба Биджу…

Природная чакра взбунтовалась сильнее. Будто бы Орои… нет, это был не он! Сендзюцу использовал еще кто-то!

Невысокая, гибкая молодая девушка тенью мелькнула перед Озином и Сенсомой, а уже в следующий миг перерожденный валялся лицом в земле и ощущал на голове сильные тонкие пальцы с аккуратными ноготками.

— Лежите спокойно, придурки! — зашипела неизвестная. — Озин, недоумок, какого Биджу ты вообще здесь забыл?!

— Дело еще хуже, — объявил Озин, валяясь в грязи так же, как и Сенсома. — Сестрица не в духе…

Девушка не обратила внимания на реплику брата и выпрямилась. Сенсома бросил на нее беглый взгляд и… задержал его. Красивая — даже с Мито в плане личной красоты может поспорить. Аккуратная, точная и какая-то агрессивная красота. Она была похожа на валькирию — женщину-воина из прошлой, уже порядком подзабытой жизни перерожденного.

А еще она была сильной. Даже на первый взгляд. Очень и очень сильной.

— Стихия Дерева: Древо Жизни! — девушка сложила печати, и у ее ног тут же начали виться ростки, отплетая их. — Как только наши с ним техники сойдутся — бежим! Великое Смешение Геномов: Цубаки!

Сенсома увидел и почувствовал, как между собой переплетаются атакующие кеккей генкай девушки. Их было много, очень много. Но в основе атаки лежали всего пять — Воздух, Жидкость, Пламя, Камень и Электричество. Улучшенные версии обычных природных преобразований, исполненные в этой умопомрачительно сложной технике с мастерством истинного гения, слились в одну атаку, заполненную ярким светом и ринулись туда, куда указала девушка!

Используя Хвосты и уже чувствуя неприятные последствия отката техник, Сенсома вскочил и подхватил измотанного боем Озина. Быстро двигаться он, похоже, пока не в силах. Девушка от помощи не отмахнулась, но поморщилась, когда чакра Исобу дотронулась до ее кожи.

— Будет немного трясти, — признался неожиданно для самого себя Сенсома. — И да — рад познакомиться. Меня зовут Сенсома.

— Юки, — отозвалась девушка.

Мир дернулся — сендзюцу ежей не особо предназначено для людей, но используя возросшее количество чакры, силу Исобу и собственные знания, Сенсома смог-таки пронести с собой двоих шиноби, укрытых чакрой Биджу. Их действительно сильно потрясло, но хотя бы не размазало в фарш. Что Озин, что Юки сильно выложились в этой скоротечной битве. Да и Сенсома изрядно потратился.

Но результаты того стоили. Они смогли узнать о противнике, а это значит, что их шансы выше в следующем бою. Плюс — нашли союзника… Союзницу. И почему этот «плюс» вдруг стал значить больше увеличенных к следующему бою шансов? Что?..

— Юки Цубаки, — повторила девушка, справившись с последствиями «тряски». — Сестра этого дебила. Быстрее — нам нужно оторваться от Орои.

Откровенный разговор

— Оторвались? — выдохнул Сенсома, остановившись у подножия какой-то скалы.

Приметной, но, относительно, безопасной. Если Орои сунется сюда, то можно будет даже понаглеть и попытаться одним рывком достичь Конохи. Туда он не пойдет. Да и сюда, раз так, не должен.

Хотя, конечно, лучше бы было, если бы они реально оторвались.

— За нами сюда он не пойдет, — подтвердила мысли Сенсомы Юки. — Не так уж и срочно я ему нужна. Но вот засаду он сделает грамотную — нет смысла думать, что мы сможем юркнуть в Коноху под защиту Хокаге. А если вам удастся каким-то образом позвать подмогу — он их прикончит.

— Даже если подмогой будет сам Хокаге? — выгнул бровь Кагами.

Он и Данзо помогали двигаться раненому Косуке. Генин шипел, но терпел — он подставился под вражескую атаку, и один из клонов лишил его лодыжки. Не худшая рана — конечность вполне можно заменить протезом. Хотя мастером тайдзюцу ему уже не быть, даже если очень захочется…

Косуке усмехнулся, сквозь боль, и, с помощью Шимуры и Учихи, сел на землю. Нет уж — мастером в тайдзюцу обычному генину быть не суждено.

— Ты такая важная шишка, чтобы он шел за тобой? — встречно выгнула бровь Юки на вопрос Кагами. — Учиха, да?

— Скромный глава клана, — галантно поклонился молодой мужчина. — Кагами Учиха.

Девушка удивилась и никак не пыталась это скрыть. Впрочем, судя по тому, что заметил за ней Сенсома за краткие секунды боя и более продолжительное отступление, сестра Озина не нуждалась в сокрытии своих эмоций и чувств. Она их не стеснялась. Хотя, учитывая тот факт, что ее младший брат — Озин, это было совершенно неудивительно.

— Данзо Шимура — глава клана, — откликнулся серьезный Данзо. — Знай, с кем ты разговариваешь, Цубаки.

— С идиотом! — неожиданно одновременно огрызнулись Юки и Озин.

Не ожидавший такого ответа, Шимура лишь растерянно хлопнул глазами. Родственники отвечали настолько синхронно и, при этом, сделали настолько похожие лица, что такая «контратака» могла бы сбить с толку даже Тобираму! Наверное…

— Господа и дама, — Сенсома вышел вперед и выделил последнее слово. — Не ссоримся. Данзо — не груби. Юки-сан — прошу прощения за слова моего подчиненного.

— Подчиненный глава клана? — хмыкнула Юки. — А ты тогда кто, Сенсома? На кланового не похож… Хокаге — Сарутоби, если я не ошибаюсь. Сенджу, правда… Но Сенджу все мертвы. Ну и Математик Боя — коноховский Бог Шиноби. Кто еще может приказывать главам кланов и моему младшему придурку?

Сенсома приложил руку к лицу, не отвечая, а Кагами за его спиной и даже раненый Косуке, начали приглушенно посмеиваться. Даже Данзо послал девушке одну из своих не самых мрачных ухмылочек.

Когда он воевал, его слава как воина была понятна и привычна. Все ребята во дворе знают, что драчун-кун — сильнейший. Так и здесь — сильные бойцы знают сильных бойцов. Но вот так, в мирной жизни… Это непривычно. Да и «Бог Шиноби»? Нет, серьезно?

— Кхе-кхе, Сестра, — Озин, которому кашель мешал смеяться, похлопал ладонью по земле. — Сенсома и есть Математик Боя, кхе!.. Угадала…

Юки открыла было рот, чтобы что-то ответить братцу, но запнулась. Пять долгих секунд она смотрела в никуда, размышляя (хотя ее взгляд остановился на Сенсоме), но потом ее лицо приобрело расслабленное, даже немного скучающее выражение:

— Охренеть, — девушка мельком взглянула в разные глаза Сенсомы и отвела взгляд. — Повезло. Мда…

И все. Вся реакция. Сенсома даже немножечко расстроился из-за такого. В душе он хотел… ну… ладно, он и сам не знал, чего точно хотел, но такой реакции не ожидал.

Минутой спустя, осмотрев Косуке и остальных на предмет каких-либо новых серьезных ран, Сенсома приказал Данзо и Кагами пойти в короткую разведку, а Озину набрать хвороста. И, пусть Юки и не являлась его подчиненной, просто так сидеть девушке он не дал — вежливо, но настойчиво, попросив вырастить четыре дерева в нужных точках, для перекрытия обзора возможному противнику.

— Это не так-то просто, Сенсома, — еще одной особенностью в общении девушки было полное непринятие привычных приставок к именам.

И если Озин просто почти никогда и никого не называл по имени, и постоянно придумывал всем клички, то его сестра старалась обращаться именно по имени. Но без приставок. Такое обращение было очень… панибратским. Чего, впрочем, можно было ожидать.

— Какие-то трудности с запасами чакры? Я вижу — ты сильно выложилась в бою, — про то, что чакры у девушки осталось больше половины, Сенсома решил не уточнять.

— Трудности с самим геномом, — вздохнула Юки. — Впрочем… объяснять буду долго, так что не сейчас. Я могу вырастить эти три тупых дерева, но тогда до завтра ничего путного от меня не жди.

— Тогда два дерева, — снизил аппетиты Сенсома. — Здесь и здесь. Кто знает — придет ли он за нами ночью?

— Кто знает… — тихо повторила девушка, бросив на парня беглый взгляд.

Его скорости хватило, чтобы его перехватить. Как хватило и ума понять, что во взгляде том читался страх.

— Я буду с Косуке, — на всякий случай напомнил он. — Если что — сразу беги… ко мне.

— И я тебя спасу, — неожиданно «хихикнул» в подсознании Исобу.

Сенсома незаметно для девушки поморщился. «Хихикнул» — не то самое слово, что способно описать ехидный звук, исходящий от гигантской чакро-черепахи, запертой в перерожденном. Больше это было похоже на рокот камнепада…

Косуке Марубоши же, оставшись один, решил бдить и теперь яростно оглядывался по сторонам, в надежде заметить «противника» издалека и предупредить джонинов. Предосторожность излишняя, по мнению Сенсомы. Хотя… излишних предосторожностей не бывает.

Вообще же, нормальный генин бы на его месте либо ныл, либо же уже храпел. Ну не воины они — генины. Заготовки под воинов — да, но не воины. Хотя и не все подряд, но уж точно подавляющее большинство. Впрочем, и навыки Марубоши сильно отличались по уровню от тех, коими должны владеть генины. Это не шутка Хирузена и даже, скорее всего, не мутация Косуке — он здоров. А потому Сенсома решил с ним поговорить.

— Генины редко выходят из таких битв живыми, — выдохнул джонин, присаживаясь рядом с парнем. — Косуке-сан, что это?

— Что? — уточнил генин, повернувшись к Сенсоме.

Но джонин не указывал на что-либо. Он просто задал вопрос в пустоту.

— То, что вы делаете, — пояснил Сенсома. — Прикидываетесь… нет, даже не прикидываетесь генином. Вы просто… что вы делаете?

— Ох… — Марубоши грустно улыбнулся. — Хотите услышать это? На самом деле, все довольно банально и, наверное, даже глупо. Знаете, когда я обучался в Академии, я много слышал о вас, Сенсома-сама. Вы были предводителем класса гениев. Знаете, как вас называли в других классах? «Дети Тобирамы». Мое обучение началось на год позже вашего. В третий класс я не успел. Хотя… думаю, что Тобирама-сама заметил меня. И выделил.

Косуке тяжело выдохнул и устремил взгляд в небо.

— Выделил… — повторил он отстраненно. — Выделил и назначил капитаном для отряда генинов. Нас тогда много было таких, после выпуска. Чакра есть, как пользоваться — знаем. Задания выдавались совсем-совсем легкие. Мы были на побегушках у чунинов и, в основном, занимались всякой ерундой, по типу прополки грядок и погонями за сбежавшими домашними животными. И вот, на одном из заданий, нам пришлось побывать в деревеньке Рокфу. Небольшая такая деревушка. Километров тридцать от Листа. Чунин-куратор нашего отряда в семь генинов отдал приказ — помочь местным жителям. В любых делах. А сам завалился спать в доме старосты. Мы пропололи все грядки, Сенсома-сама. Выследили мелкую стаю волков. Починили парочку крыш. А потом нас встретил один полубезумный старикашка. И рассказал о нукенине, прячущемся в лесу. Слабом, выбившимся из сил…

— Он убил их? — спросил Сенсома, давая Косуке время перевести дух. — Нукенин.

— А не было нукенина, Сенсома-сама, — горько усмехнулся Косуке. — Была банда разбойников. Вот уж не знаю, чего они хотели добиться, взяв нас, но к бою с генинами они были готовы. Я командовал стайкой перепуганных детей… Хотя и сам был таким же. Знаете, я — ужасный человек.Когда я понял, что смогу выжить лишь пожертвовав своими друзьями, я даже не стал думать. Приказал им пробиваться в самой тяжелой для этого точке, а сам дал деру. В тот момент меня успокоила всего одна мысль. «Они все равно никогда не поднимутся выше генинов».

Мужчина посмотрел на свои ладони. Сжал и разжал кулаки.

Сенсома предполагал нечто подобное, а потому оставался участным лишь с виду — в душе он был спокоен. И даже чуточку зол.

— Не знаю, откуда у меня появилась смелость взглянуть на себя без прикрас, — выдохнул, наконец, Косуке. — Но когда я сделал это, то понял, что не хочу быть чунином или джонином. Я решил навечно остаться генином. Это не искупит моих грехов, возможно, но убережет от новых. Много ли спросу с генина? Хех…

Сенсома бледно улыбнулся «шутке» Марубоши, а после… исчез.

Генин и заметить не успел, как джонин оказался прямо перед ним, уже занеся ногу для удара. Естественно, среагировать на атаку Косуке не успевал — он был ошеломлен, да и в собранном и боевом состоянии он бы тоже ничего не смог сделать — этот удар был исполнен на совершенно высшем уровне.

Сенсома выдохнул, вдавив ногой лицо генина в камень, и тут же склонился над ним.

— Ты жив, Косуке, — известил он. — И даже слышишь меня. Генин бы умер. Да что там — такой удар убил бы десятерых генинов. А ты — джонин по силам и придурок по мозгам. «Убережет от грехов»? Смешно! Каждая секунда твоей жизни в звании генина — уже грех. Тяжелый грех, сравнимый с бездействием на поле битвы или дезертирством!

— Вы не понимаете… — прохрипел Косуке.

Но Сенсома оборвал его на полуслове, почти зарычав:

— Нет, я понимаю! Единственное, что остается для меня загадкой — почему Тобирама-сенсей и Хирузен не сделали это вместо меня. Не сказали тебе. Ты — джонин. А знаешь, что должен делать джонин?!

— Я выполняю миссии разных рангов…

— Джонин должен заниматься не только этим! Он должен обучать новые поколения, вести в бой генинов и прикрывать их. Защищать от смерти! Из-за нехватки достаточно квалифицированных джонинов Тобирама-сенсей отправил группу генинов с неумехой-чунином, и это повлекло за собой тебя. Твою историю и твою слабость! И сколько еще было подобного, пока ты сидел в своем коконе из глупости?! Скольких ты убил, бездействуя?!

Сенсома схватил мужчину за грудки и тряс его, легко держа на весу. Поначалу сопротивляющийся, после стольких слов, попавших в самое сердце, Косуке безвольно болтался от каждого тряха. Глаза генина были широко раскрыты, а губы неслышно шептали, повторяя слова джонина.

Он был прав. Математик Боя бесхитростно и честно, а главное — доступно объяснил генину его ошибку. Его грех. Ведь это, по сути, было бы даже преступлением — бездействующий молодой джонин, прячущийся за личиной генина. Дезертир. «Было бы»…

Если бы не Второй и Третий Хокаге.

— Возможно, Тобирама-сенсей верил в тебя, — Сенсома отпустил мужчину и отвернулся. — Верил, что ты поймешь свою ошибку. Он часто так делал — доверял тем, кого уважал. Но я тоже верю. Верю в то, что если бы он тебя сейчас увидел, он был бы в тебе разочарован.

— И что же мне теперь… — потерянно прошептал Косуке.

— Вернемся в Коноху — получишь джонина, — уверенно сказал Математик Боя. — Я его тебе хоть из Хокаге самолично выбью. Потом получишь выпускников. Майто Дай, Хьюга Джунпей и Тоока Умино. Два будущих мастера тайдзюцу и дочка заместителя директора Академии. Они — хорошие дети, но с рождения им немного не повезло. Будешь учить тех, кто при обычном учебном подходе Конохи едва ли смог бы дорасти до уровня чунина. Троица уникальных «потенциально-вечных генинов», и ты, придурок, тоже. И если команда у тебя за год тренировок останется слабой, то я верну тебе звание генина, и ты будешь всю оставшуюся жизнь знать, что ты виновен в смертях. Во всех смертях, которые только ты можешь себе представить. Будешь жить как дезертир и предатель. И, заметь, твоего разрешения я не спрашиваю.

Косуке молчал. Молчал он, и когда вернулись все остальные. Данзо мазнул по нему незаинтересованным взглядом, Озин вообще не заметил, а Кагами с Юки, начав немного приглядываться, бросили это дело и обратили все свое внимание к костру, разведенному Сенсомой.

Им предстояла долгая ночь. И такой же долгий разговор. Серьезный разговор.

— Цель задания меняется, — сказал Сенсома, убедившись, что его все слышат. — Наша миссия усложнилась — нам нужно не только устранить Орои Цубаки, но и защитить Цубаки Юки от него. Условия устранения Орои прежние — мы не должны позволить ему сбежать. Да и добраться до жилых мест тоже.

— С чего бы такая щедрость? — выгнул бровь Данзо. — Ему нужна девчонка — пусть берет. Это не наши проблемы, — он перевел взгляд на насупившегося Озина. — И тебе, кашляющий придурок, должно быть это известно. Так обстоят дела — твоя сестра только мешает Конохе.

— Если взглянуть со стороны — так все и есть, — кивнул Кагами, но потом пожал плечами. — Хотя я воздержусь от оценки — последую за нашим капитаном.

Юки нахмурилась и сложила руки на груди. Впрочем, большого раздражения она не испытывала — эти шиноби действительно в ней не нуждались. Она им все портила. Это было логично.

— Я против! — категорично сверкнул глазами Озин, забыв даже раскашляться. — Ему я ее не отдам! И никому другому тоже!

— И не придется, — успокоил его Сенсома. — Юки Цубаки находится под защитой Конохи. Так было решено голосами двух… с Кагами даже трех шиноби Листа.

— Я — советник Хокаге, — буркнул Данзо, но без явного огонька — просто для проформы.

— А я тебе нос сломаю, — в тон ему ответил Сенсома. — А еще, я — тоже советник Хокаге. И ему я тоже нос, если что, сломаю. И вообще всем. А еще я — директор Академии.

— А еще я был учеником Мадары и Миямото Мусаси! — вновь «хохотнул» Исобу внутри. — Юки, смотри, я крутой!

— Ты устанавливаешь свои правила — Хокаге такого терпеть не должен, — между тем ответил Данзо.

— Мне предлагали красную шляпу, а значит — я могу спорить с Хокаге, — парировал Сенсома. — Кроме того, я не устанавливаю правила. Я просто не подчиняюсь тем, которые мне не нравятся.

— Я восхищена, — шутливо похлопала в ладоши Юки. — Ты так щедр, Сенсома…

— За мою щедрость ты еще мне отплатишь, — усмехнулся Сенсома, чувствуя, впрочем, как от двусмысленности фразы у него розовеют кончики ушей. — Для начала — ответами. Мне нужна вся имеющаяся у тебя информация. Все, что может помочь в бою с Орои.

— И про Мокутон не забудь, — напомнил девушке Данзо. — И не лги нам.

Кагами чуть наклонился, подавшись вперед, и активировал Шаринган. Озин явно напрягся от такого, но его сестра являла собой воплощение спокойствия. Она была не против. Ей было все равно. Ведь лгать она даже и не думала.

— Мокутон? — девушка усмехнулась. — Хорошо, я расскажу. Но, для начала, вы сами-то что о нем знаете?

— Сильнейший кеккей генкай — единственный, кто им пользовался — Первый Хокаге. Позволяет использовать Древесные техники, — выпалил Данзо. — Не нужно играть с нами.

— «Сильнейший кеккей генкай», — передразнила его Юки. — А с чего ты это взял-то, хмурый парниша? Только ли из-за того, что Мокутон был основным оружием Хаширамы Сенджу? Так Первый Хокаге не только благодаря Мокутону был силен. Даже не так — Мокутон вообще не важен. Даже без Стихии Дерева Хаширама Сенджу был бы Богом Шиноби и сильнейшим под небом. Но, раз уж она у него была, он ее использовал. Он умел использовать все пять основных элементов, был сеннином и много чего еще.

— И, все же, Стихия Дерева — величайшее оружие, которое он использовал, — вклинился Кагами. — Это неоспоримо.

— Конечно, — кивнула Юки. — Но, как кеккей генкай, Стихия Дерева, пожалуй, худшая. Точнее — она самая тяжелая для человека.

— Поясни, — скомандовал Сенсома.

— Стихия Дерева сильно связана с телом и духом шиноби, который ею обладает, — вздохнула Юки. — Она буквально неразделима с чакрой пользователя, понимаете? И из-за этого шиноби — владелец Мокутона, изменяется. Его чакра должна всегда находиться в действии и перемалывать саму себя. Для этого нужны просто чудовищные ее запасы.

— Постой, — Сенсома поднял правую ладонь. — Зачем чакре «перемалывать» саму себя? Что это вообще значит?

— Умф, как сложно объяснить двурукому, каково приходится жить с тремя руками… — фыркнула девушка. — Мокутон, грубо говоря, Стихия Жизни. Он дает жизнь растениям. Он — сама жизнь. Но он не может просто брать жизнь из ниоткуда. Ему нужна чакра. Но он будет брать столько чакры, сколько вообще есть. Грубо говоря, если шиноби, рожденный с Мокутоном, пробудит чакру к семи годам, что довольно поздно, и, не разобравшись, позволит Мокутону брать чакру прямо из системы ее циркуляции, то он — труп. Стихия Жизни высосет его досуха за пару часов. Поэтому шиноби со Стихией Дерева должен постоянно держать часть своей чакры в особом состоянии — она должна ежесекундно тратиться на уничтожение себя же самой. Грубо говоря — такой шиноби сжигает свою же чакру, используя энергию той же самой чакры. Это позволяет обмануть кеккей генкай — Мокутон будет жрать то, что дают. Таким образом можно выжить и начать контролировать его на более-менее приличном уровне.

— Серьезно? — выдохнул ошарашенный этой информацией Кагами. — Ужасная Стихия. Как Первый вообще с ней справился? Да и что это вообще за кеккей генкай такой?!

— Не тебе об этом говорить, Кагами, — усмехнулся Сенсома. — Глаза твоего клана чуть не убили меня, когда я был совсем еще ребенком. Уверен — родись я Учихой, и дожил бы до первого Томое.

— Или бы оно у тебя вообще не активировалось, и ты бы был бесталанным шиноби и Учиха — тупиковой ветвью эволюции, — подсказала Юки. — Да-да, именно это и случается с большинством тех, кто таит в себе уникальный кекей генкай — они не способны пробудить чакру.

— Похоже, Конохе не помешал бы генетический исследовательский корпус, — сделал заметку сам себе Данзо. — Войны войнами, но эта информация, добытая в мирное время, может изменить все. Это — очень важно.

— Ты начинаешь понимать, мрачный, — усмехнулась Юки. — Я не знаю, как Хаширама Сенджу добился того, чего он добился с Мокутоном — все его продвинутые техники Стихии Дерева и вообще его с ней сосуществование для меня кажутся чем-то невозможным. Используя такие техники, он умудрялся познавать нечто новое, хотя больше у него кеккей генкаев не было. У него была уникальная чакра. Что-то совершенно невообразимое. Я даже представить себе не могу.

— Господин Первый был уникальным и сам по себе, — кивнул Сенсома. — Но мы отвлеклись. Полный разбор Мокутона сделаем в Конохе. Сейчас — главное. Откуда он у тебя и у Орои? И только ли у вас двоих в клане?

— Только у нас, — Юки помрачнела. — Мы же, как-никак, брат и сестра…

Озин нахмурился и передернул плечами, будто ему внезапно стало холодно. Данзо недобро хмыкнул. Косуке поднял брови, но смолчал. Кагами и Сенсома раскрыли рты.

А потом закрыли.

— Вообще-то, чего-то подобного и следовало ожидать, — пожал плечами Кагами. — Старший брат ищет свою сестру. Теперь я уже сомневаюсь — стоит ли нам утаивать ее от него.

— Стоит, — уверенно тряхнул головой Сенсома, увидя, как нахмурились после этих слов Озин и Юки. — Мы поняли, он — твой брат. Но откуда Мокутон?

— У меня он был с рождения, — неохотно призналась Юки. — Мой отец был… искусственно улучшен. Ему пересадили гены человека, который обладал Мокутоном, но не мог его использовать.

— Это должен был быть шиноби, иначе бы у вас ничего не получилось, — уверенно заявил Данзо. — И это явно был кто-то из Сенджу. Я же прав?

— Прав, — кивнула Юки. — Буцума Сенджу стал донором для моего отца. Если совершенно грубо говорить, я — кровная сестра Хаширамы Сенджу — сына Буцумы Сенджу.

Вот теперь все, кроме Озина, раскрыли рты. Такого они не ожидали.

— К-клан… Цубаки… — Данзо было тяжело сдерживать свои эмоции, но он справился. — Вы же просто… вас даже уничтожить мало! Вы же просто… но как?! Как клан Сенджу допустил такое?!

— Они не знали, — пожала плечами Юки. — Цубаки — скрытный клан. Немногочисленный, но могущественный. Они не лезли в клановые войны и почти никогда ни с кем не сражались. Порою на них нападали, и из этих нечастых нападений и росла репутация клана. Никому не удавалось уничтожить их. Да даже серьезно потрепать. Они стояли в одном ряду с Сенджу и Учиха. Точнее — стояли бы, если бы захотели. Но клан был заинтересован только в развитии. Они искали шиноби с сильными генами и создавали шиноби с еще более сильными. И так поколение за поколением. Сильнее и сильнее.

— Если бы это было правдой — уже бы давно появился венец такого искусственного творения, — с сомнением потянул Сенсома.

— Гены не могут передавать силу вечно, Сенсома, — улыбнулась ему девушка. — Но ты прав — венец есть. Даже три венца. Это я, мой придурок — Озин и Орои. Мы — конечное поколение силы. Этого цикла, разумеется. Наши дети родятся чистыми — переймут максимум по одному геному. Но их дети получат уже два и более. Потом больше и больше. И вновь «венцы». И снова заново.

— Для этого он ищет тебя, — хлопнул кулаком по ладони Кагами. — Он хочет начать новый, эм… цикл?

— Старейшины хотят, — поправила его девушка. — И он идет. Но в остальном ты прав — я нужна клану для начала нового цикла. Озин не подходит — он болен. До недавних пор я была клану не нужна — кровь Орои сильнее моей, пусть даже он и не унаследовал Мокутон с рождения, он сильнее меня. Стихия Дерева вообще была признана кланом как нечто вроде генетической ошибки. А Хаширама Сенджу был назван мутантом и чудовищем. Впрочем, как и его соперник — Мадара Учиха.

— Постой-постой! — замахал руками Сенсома. — Не так быстро. Что значит «не унаследовал Мокутон с детства»? Тогда откуда он у него?

— Ох… — Юки вздохнула. — Гены Буцумы тяжело усваивались в организме отца, да и Мокутон, как ты понял — дело особенное. Орои, как первый сын, получил всего по-максимуму — почти все самые важные геномы отца и матери смешались в нем и усилились. Я забрала Мокутон, спасибо прижившимся генам отца Хаширамы… Бесит. А Озин…

— А я… — незнакомым, скрипучим голосом начал парень. — Убил маму. И за это Ками наградила меня.

Юки, не глядя на брата, отвела свою руку назад и… со всех сил врезала ему по макушке!

— Больно, блин! — взвыл Озин.

— Не сметь нести херню при старшей сестре, засранец, — авторитетно заявила девушка. — Ты позоришь меня перед первыми людьми в Стране. Они будут думать, что я фигово тебя воспитала.

— Вообще-то, мы и так об этом думали, — кисло заметил Данзо.

Юки немедленно погрозила ему кулаком, и он, о чудо, смолчал. И даже как-то поежился.

— В общем — Озину не досталось ни Мокутона, ни нормального тела — он родился недоношенным, — подвела итог девушка. — А мама… мама заболела, когда была им беременна. И никто не сумел ее исцелить. Я думаю… ладно, не важно.

Она посмурнела и отвела взгляд. И Сенсома не стал ее допрашивать.

— Что до Орои — он имел предрасположенность — его чакра была достаточно большой и сильной, чтобы контролировать Мокутон получше моего, — помолчав, сказала Юки. — Но самого Мокутона у него не было. До войны уж точно. Сейчас же, судя по всему, он его приобрел. Скорее всего — ему сделали такую же операцию, как и нашему отцу.

— Но ваш отец не мог использовать Дерево?

— Не мог. Видимо, гены, привитые Орои, сильнее генов Буцумы. А единственный человек с такими генами…

— Хаширама Сенджу, — процедил Сенсома. — Цубаки взяли его гены. Но откуда они бы могли?

— Я не знаю, — развела руками Юки. — Но, как бы то ни было, они смогли.

Воцарилось молчание. В маленькой пещерке стало тихо. Шестеро шиноби, каждый из которых был достаточно сильным, чтобы многое решать в этой Стране и достаточно опытным, чтобы понимать последствия своих решений, сидели, не говоря ни слова и обдумывали новую для себя информацию.

Клан Цубаки поражал даже в разговоре.

— Не понимаю, кхе… — Озин угрюмо закутался в свой извечный темный плащ. — Почему бы Великим Странам просто взять и не уничтожить клан? Пчхи! О… правду сказал…

— Херню ты сказал! — Юки отвесила брату несильный подзатыльник. — Нет, серьезно, ты меня позоришь. Как вообще можно до такого додуматься, если ты — шиноби Конохи?

— А чего не так-то? — Озин шмыгнул носом, из которого полилась кровь (что было делом, для него, абсолютно нормальным), и прикрыл голову руками.

На всякий случай.

— Дурень! — вынесла вердикт Юки. — Непроходимый идиот. Это ты. Был бы ты обычным человеком, да даже генином, например, то я бы поняла еще, но вот так…

— Эй, послушай, сестрица, хватит уже! — возмутился Озин. — Почему это, кхе-кхе, Великие Страны не могут объединиться против Цубаки? Если там и правда гены Хаширамы… Да ведь из-за этих самых генов и началась Мировая Война!

— Все-таки ты — непроходимый идиот, — довольно улыбнулась Юки.

— Не стоит, — прервал оскорбления Сенсома. — Озин, послушай. Война началась не только из-за Стихии Дерева и клана Сенджу. Они шли общей целью и официальной причиной. Настоящей причиной Мировой Войны была сила Конохи и Страны Огня в целом. Все банально — Каге решили заграбастать себе побольше земель и сокровищ. Клан Сенджу существовал много веков, и его ни разу не пытались уничтожить всем миром. Не та причина. Один клан, что тогда, что, тем более, сейчас, никого не напугает. Даже если он очень сильный. Даже если он самый сильный.

— Ну, напугать-то может и напугает, — поправил друга Кагами. — Но никто объединяться против него не будет. Твоя очаровательная сестра правду сказала — обычные люди этого бы не поняли, но ты-то — шиноби. И ты отлично знаешь о произошедшем в Узушио.

— Великие Страны не смогли договориться между собой даже о перемирии, — развел руками Сенсома. — Каге не хотят объединяться. Да даже на Мировой Войне они объединились лишь под самый конец. Два года разобщенно пытались что-то сделать, изредка грызясь между собой, и лишь потом по-настоящему объединили силы. Все боятся удара в спину. Все ждут, пока Страна Неба или Мадара нападут. Никто не будет сейчас сотрудничать.

— Ладно-ладно — сейчас — нет, — Озин развел руками. — Но раньше-то? Целый клан, производящий таких как я, Юки или Орои. Я всегда думал об этом. Почему их, кхе-кхе, не уничтожили раньше? Когда они не вступили ни в одну из деревень, например. Опасный и древний клан…

— Именно, что древний! — осадила брата Юки. — Очень древний, придурок — мы ведем свою родословную от современников самого Рикудо! Тысячи лет! И за все эти тысячи лет…

— Они банально не высовывались, Озин, — невесело усмехнулся Сенсома. — Ни разу не демонстрировали силы. Все знали о них, но никто не предполагал, что с ними придется конфликтовать. Гораздо выгоднее сохранять нейтралитет — в Стране Огня даже специальные тропы для них есть. Лишь сейчас они задергались. Что, кстати, сильно напоминает мне Небо.

— Цубаки просто берут свое, — возразил Данзо. — А Небо начинает конфликт.

— Вспомни — ранее Цубаки не участвовали в общих разборках, — парировал Сенсома. — А теперь — помогали Ветру. Это странно, однако, если выставить три новые мировые проблемы, то можно проследить связь…

— Три? — Юки совершенно беспардонно почесала в затылке. — Страна Неба, клан Цубаки… а третья какая?

— А ты не знаешь? — голос Сенсомы стал стальным. — Мадара Учиха жив и полон сил. И, похоже, он обрел новую силу. Его глаза и способности изменились. Чертовы круги на воде…

— Круги? — ухватилась за слово девушка, отбрасывая ошеломление от новости как можно дальше. — Ты сказал «круги на воде»? В его глазах?

— Ага, — Сенсома удивился. — Ты знаешь о них?

— Это… глаза Бога, — выдавила из себя Юки, до которой только сейчас дошло, чем стал Мадара. — У старейшины есть… один такой. Но он…

— Что?

— Этот глаз принадлежал Рикудо-сеннину.

* * *

И вновь все пути вели к Мадаре. Сенсома тяжело вздохнул и посмотрел на звезды.

Пока они переваривали новую информацию, как-то совершенно забылась их главная проблема — Орои. Сам Сенсома думал о Мадаре куда больше остальных, но ему удалось-таки взять себя в руки и возобновить «допрос» Юки.

С ее слов выходило, что Орои непобедим. Чудовищные запасы чакры, ненормальное тело и гениальный разум — старший брат Юки был воплощением идеалов клана Цубаки — совершенным шиноби. Сильнейшим с рождения.

Однако, с рождения Стихия Дерева ему-таки не досталась. Юки была уверена — техники Мокутона, доступные Орои, довольно ограничены. Да — он может сделать чудовищно огромное количество клонов и сформировать Небесного Дракона. Но у этих техник нет масштабируемости. Они как кунаи — он может бросить их точно, но бросив, он их уже не вернет. Да и траектория у них одна.

Чудовищная регенерация была одной из особенностей кеккей генкая Мокутона, но и тут слова Юки «обнадеживали» — Орои не может регенерировать так же легко и надежно, как это делал Первый Хокаге. Хотя для обычных шиноби его исцеляющие способности все равно были ненормальными.

Да — Стихия Дерева у Орои была, но была сильно урезана. Даже Юки в ней была поспособнее брата. Но его главным оружием был не Мокутон — тот лишь дополнял его силы. Основой могущества Орои были десятки геномов, дарующие ему силу, скорость, ум, способности. Он действительно был рожден сильнейшим, а за годы своей жизни он развивался и становился еще могущественнее. Он копировал техники, изучал и создавал новые. Тренировался, набирался опыта.

Сенсому аж потряхивало. Он ждал этой битвы. Он жаждал ее больше всего на свете.

— Мадара Учиха и Хаширама Сенджу — Орои стоит с ними на равне, — вынесла вердикт Юки тем вечером. — Нелепая сила, которой он обладает, не поддается никакой другой оценке.

— Это бред! Нет ни одного шиноби, кто мог бы стать в один ряд с Богами Шиноби, — процедил Данзо.

— Есть, — тряхнула копной черных волос Юки. — Есть, и он идет. Если Хаширама Сенджу и Учиха Мадара существовали и существуют, то Орои тоже может существовать. Не исключено, что через сотню лет родится кто-то еще более сильный.

— Нет недостижимых планок, — кивнул Сенсома. — И завтра мы это покажем.

Бой завтра… как же сильно Сенсоме хотелось пойти туда одному! Как сильно он не хотел делиться таким противником с другими! Но надо — иначе им может грозить опасность. Сенсома без лишней скромности считал, что только он в отряде способен сразиться с Орои на равных. Ему не привыкать вести битвы такого уровня. Эта будет уже третьей. Однако, если он отпустит отряд, то не сможет его контролировать. Если Орои удастся его перехитрить и уничтожить отряд, а потом забрать Юки и смыться — боя не будет. Юки в любом случае должна будет вступить в битву — ее присутствие будет держать Орои рядом с Сенсомой. Данзо, Кагами, Озин и Косуке поддержат ее.

Они разработали план. Так как Кагами не может долго поддерживать свое Сусаноо — его было решено поберечь. Они с Данзо воздвигнут Барьер Двух — мощную технику, основанную на фуиндзюцу. Их сил хватит, чтобы сдержать два-три удара техникой Цубаки, объединяющей в себе несколько геномов сразу. Таким образом, битва будет проходить на ограниченной территории.

Косуке будет помогать им отбиваться от клонов — из-за высокой сложности техники Барьера Двух, шиноби, исполняющие его, должны быть максимально сосредоточены. Генин-джонин поможет им.

Озин с сестрой, сейчас мирно отсыпающиеся, начнут атаку. Они выйдут вдвоем против своего брата и три «венца» Цубаки сразятся за первое преимущество в битве. Юки Орои будет щадить, что даст им шанс продержаться. Выиграть время.

Сенсома же, пользуясь этим временем и помощью Исобу, найдет и уничтожит всех особых древесных клонов — только он способен быстро и эффективно уничтожить их. Их смерть окончательно скует Орои, и тогда-то Сенсома и вступит в бой.

Молодой мужчина — перерожденный, мечтательно улыбнулся. Завтра… уже завтра пройдет его самый настоящий и серьезный бой. Не план против Мадары, не встреча с ним, не выкладывающимся на максимум, а бой на пределе.

Уже завтра…

Сильнейший против слабейшего

— Мама, мама! Смотри, я сделал это!

Маленький пухлощекий мальчик пяти лет гордо представил молодой улыбающейся матери свое творение. Женщина округлила глаза и восхищенно захлопала в ладоши.

Ее сын вырастил тончайшее металлическое дерево с помощью Стихии Стали.

— Острое! — похвастался ребенок, пряча от матери порезанный палец. — Очень! Мама, такими деревьями я могу защитить наш дом! А когда вырасту, смогу еще больше! Я сильный! Я буду защищать тебя!

— Самый сильный, Орои, — рассмеялась женщина, одним только звонким смехом исцеляя пальчик сына. — Ты будешь сильнее даже меня и папы. Самым-самым сильным! И… — она погладила свой живот. — Будешь защищать свою сестренку.

— Буду, мама!

* * *

Орои Цубаки пришел в сознание. Нет, он не спал — когда шиноби выслеживает цель, о сне приходится забывать. Но это — не проблема для тех, кто рожден сильными. Можно перетерпеть.

Сильными, да…

Но Орои рожден сильнейшим, и ему даже терпеть не надо — часть его мозга отсыпалась, пока другая часть напряженно следила за обстановкой. Его сверх-тело, прошедшее тысячи тренировок, могло и не такое.

— Мама… — непроизвольно прошептали губы.

Смешно — тридцатитрехлетний взрослый мужчина, а думает о таких глупостях. Впрочем, во всем виновата сестра и тот выродок. Всколыхнули воспоминания.

Прислушавшись, Орои понял, что из сна его вытянуло не просто так. Отряд шиноби Конохи, ведомый Математиком Боя, вышел из своего укрытия и направился прямиком к нему. Вернее, они, конечно, шли в другую от него сторону, но Орои не сомневался — они понимают, что он их настигнет.

Готовы ли они к бою, или же отдадут Юки миром? Плевать — сильнейший шиноби в мире не должен о таком думать. Ему вообще все равно. Битва или нет, он своего добьется.

Хотя за Математиком нужно присматривать…

Уйдя в Шуншин, Орои быстро сократил расстояние. Его цели не особо суетились — они ожидали его. Разбрелись по углам, но явно ждали.

Что ж… это, в сущности, ничего не меняет.

Выйдя из Шуншина, Орои сделал шаг. Природная чакра, так легко ощущаемая после обретения Мокутона, всколыхнулась, будто рябь по воде. Он шагнул еще раз, ощущая, как сама природа волнуется от его шагов. От шагов обладателя Стихии Дерева и сильнейшего человека в этом мире.

Интересно, чувствовал ли то же самое Хаширама Сенджу? Мадара, вот, не чувствует.

Деревья в Стране Огня большие. Такие, что частые полянки в лесах — просто места, между максимально плотно растущими гигантами. Стихия Дерева отлично себя чувствует здесь и почти не жрет лишней чакры. Орои начинал понимать Юки — тут ей живется куда как легче, чем в убежище клана.

Перетерпит.

Они стояли там и ждали его. Математик Боя и Юки. И выродок, но на него внимания обращать не нужно — он просто никто. Учиха, Шимура и последний джонин ощущались смазано, но вполне прилично — они не сбежали. Видимо, готовят какую-то технику. Плевать — Сусаноо Учиха пока не использовал, хотя Мангеке Шаринганом владеет. Значит — поистратился на войне. Это он — Наследник Монстра. Знал бы Орои, что он так слаб, и битва с провальным Минным Полем пошла бы по-другому. Впрочем — уже неважно.

Юки была красива, как и всегда. Невысокая, удивительно гибкая и пластичная — она напоминала дикую хищную кошку, да и была ею по сути. Одета она была в свой походный костюм — черное удобное хаори, подвязанное желтым поясом, а под ним — легкая обтягивающая жилетка (водолазка — прим. авт.). Ее длинные черные волосы были собраны, а взгляд серьезен.

Математик Боя выглядел иначе. Высокий, стройный, но плечистый, он создавал впечатление какого-то, несомненно, сильного и умного зверя. Даже не умного — умудренного. Кого же? На ум сразу пришел Ганс Окуба, называвший самого Орои Драконом. А ведь и правда — Математика легко можно назвать Драконом в человеческом теле. Разноглазым, чуть седым и невероятно могучим. Мадара бы, тогда, был бы черным Драконом, а Орои…

Впрочем, неважно — Дракон-Математик был одет так же просто, как и младшая сестра Орои — удобные темные брюки, легкая рубашка, отличающаяся от своих «официальных собратьев» простотой и функционалом и, поверх нее, тяжелый коричневый плащ. Дополняли образ простые очки, явно несущие в себе фуин.

— «Ему бы еще бородку, для большей солидности…» — подумалось вдруг Цубаки.

Чакра всколыхнулась, и Орои почувствовал, как возводится большой и прочный барьер. Все понятно — они ограждают его от мира, вынуждая сражаться с ними здесь и сейчас. Неплохой ход, в общем, если не учитывать, что шансов у них нет. Ход… похоже на шахматы. Играет ли с ним Математик? Скорее всего — да. Будет ли он играть с ним?

Орои усмехнулся про себя и сложил печати. Великие Защитники Леса сформировались легко — сила Стихии Дерева и правда становилась куда больше в таких больших лесах.

Активировав наиболее удобные додзюцу — Синего и Красного Драконов Страны Демонов, Орои приготовился к битве.

* * *

— Он сделал свой ход, — прокомментировал Сенсома появление Древесных Клонов. — Ладно, тогда — действуем по плану.

Несильно хлопнув Озина и Юки по плечам, Сенсома выдохнул и отскочил назад на максимальное расстояние. Сходу войдя в Третьи Врата, он создал Теневого Клона, перед этим сосредоточив разум на грядущей атаке.

Клон, перенявший мысленный посыл оригинала, подхватил с его руки длинный металлический шнур и, натянув его, побежал вперед. Сенсома тоже побежал, посылая, одновременно с клоном, чакру в шнур. Заискрив Молнией и загоревшись Огнем, шнур превратился в устрашающее оружие. Сенсома с Клоном на максимальной скорости бежали на Древесных Клонов и легко перерубали их.

Конечно, у Орои вариантов атак бесчисленное множество, но Сенсома может компенсировать этот отрыв с помощью своей изобретательности.

— «Что еще интересного ты мне покажешь?» — подумал перерожденный, с подсказки Исобу найдя первого из особых клонов.

Юки и Озин, тем временем, ринулись прямо на Орои. На максимальной скорости, которая была велика — они тоже были Цубаки, и их тела так же сильны!

Почти так же…

Приняв двойную атаку брата и сестры на жесткий блок, Орои напрягся и отбросил их. Сильны? Может быть, это не важно. Он — сильнейший!

— Сколько же лет, сестра, — произнес он внезапно.

— Прошло бы столько же — не жалела бы, — фыркнула Юки, не снимая защиты.

— Мне все равно. Я пришел за тобой, ты знаешь. Хочешь спасти своих друзей из Конохи — иди со мной. И выродка не трону.

— Закрой пасть! — рыкнул Озин, еще больше ускорившись, и смазанной тенью метнулся к мужчине.

Орои усмехнулся простоте и эффективности своей провокации и выставил перед собой кулак. Его глаза ясно видели хмурого изможденного болезнями парня, а мозг предугадывал его движения. Краткий миг столкновения, и вот Озин обмяк на руке Орои. Он напоролся на кулак животом на огромной скорости…

— Пфе!.. — сплюнул кровь прямо на рукав Орои Озин и оскалился. — Поймал…

Мужчина тряхнул рукой, но парень держал ее крепко. Спустя мгновение, Юки уже была рядом и с разбега прыгнула, ногами целясь в грудь старшего брата. Пустив по телу электричество, Орои надеялся поджарить выродка, но тот ответил точно таким же давлением улучшенной Стихии.

Удар Юки опоздал на миллисекунду — Орои смог-таки уклониться, по пути вывернув руку и подставив, тем самым, Озина под удар сестры. Девушка среагировала мгновенно, гася силу удара, развеивая ее, но парня все равно задело. Они неловко «перемешались», сверкая разноцветными додзюцу, которые из-за сумбура не могли нормально работать и только все портили.

Орои же не останавливался — его Синий и Красный Драконы Страны Демонов даже оставили в воздухе синий и красный шлейфы — так быстро он двигался. Воспользовавшись заминкой противников, мужчина сложил печати, и в том месте, где они лежали, мгновенно вырос целый стальной кустарник, нещадно раня и мешая двигаться.

Озин рыкнул, придавленный вздрогнувшей от боли сестрой, и вырастил толстый и прочный прут стали прямо из земли. Ухватившись за него, он сильно дернул, отрывая кусок и взмахнул над девушкой, руша колючки Орои. Еще мгновение, и брат с сестрой вновь стоят перед противником.

Юки поморщилась, и раны на ее теле затянулись.

Не сговариваясь, она кивнула Озину, а тот кивнул ей, и они вновь налетели на старшего брата. Их додзюцу сменились, уступив место тем, что наиболее полезны в максимально контактном ближнем бою. Они будто синхронизировались — так слаженно и плавно они стали двигаться. Орои на мгновение даже упустил инициативу!

Но лишь на мгновение.

Хекнув, он принял очередной удар Озина на жесткий блок, второй рукой сложив печать.

— Стихия Пламени: Удар Феникса!

Простое, но мощное, ниндзюцу сорвалось с его уст, формируясь в могучий плевок жидким пламенем. Юки вскрикнула, беспокоясь о брате, и Орои подловил и ее, не беспокоясь более о выродке. Ей достался Лес Каменных Копий — ранив ее в руку, выросшие из-под земли Каменные острия ограничили ее передвижение, чем и воспользовался Орои, просто и без затей сметя девушку вместе со своими копьями ударом ноги!

— Стихия Электричества: Смертельный Воздух!

Войдя в покров Электричества, Орои начинил воздух в радиусе пяти метров от себя своей чакрой и активировал технику. Мощнейшие электрические разряды прошлись по Озину и Юки, заставляя их кричать и корчиться от боли — сложить печати и нивелировать урон от этой техники они не могли, а на голом контроле подобное провернуть трудновато.

— Стихия Стали! — неожиданно выкрикнул Озин. — Стальные Шесты!

Восемь металлических прутьев выросли прямо из-под ног Орои и даже успели его коснуться — он был слишком занят поддержанием Смертельного Воздуха. Чакра Цубаки сработала против него, всей своей электрической сутью впитавшись в штыри и выйдя через них в своего владельца. Совмещенный с восьми сторон удар пробил Электрическую защиту Орои, и он, охнув, прекратил подачу чакры, понеся урон.

Теперь Озин находился справа, а Юки — слева. Следить из такого положения за ними было бы неудобно, если бы у Орои не было сенсорских способностей. Но они были. А потому движения обоих он заметил еще до того, как они до конца решили, что будут делать — у командной работы есть и свои минусы.

Озин ускорился, явно пользуясь Стихией Крови и разгоняя свой организм на невозможные пределы. Он расплатится за это здоровьем, но ему не привыкать. Вырастив два простых стальных меча, он схватил их, послал в противника Огненный Меч Бога Войны и бросился следом за техникой!

Юки, кувырнувшись через плечо, подпрыгнула к Орои. Ее ладони и ступни загорелись искрами, а поверх них бушевал Воздух. Комбинируя два улучшенных стихийных преобразования, она атаковала старшего брата в хаотичном агрессивном стиле тайдзюцу, нанося размашистые удары, каждый из которых легко мог убить шиноби среднего уровня.

Это была битва исключительных шиноби… против исключительнейшего!

Орои усмехнулся, вдохнув поглубже. Его легкие, улучшаемые им уже несколько лет, позволяли использовать эту технику. Он ускорился еще больше, попутно вырастив алебастрово-белую стену с помощью Стихии Алебастра, прекрасно справляющейся с высокими температурами, но малоэффективной против физического воздействия. Огненный Меч Бога Войны буквально растворился в ней, а Озин, раскрошивший стенку клинками, был вынужден перейти в оборону — Орои, попутно уворачиваясь от атак сестры, сблизился с ним и сосредоточился на нем.

Они еле держались против него. Собираясь с силами и каждый новый раз выходя на следующий уровень, они, тем не менее, были слабее. Он не использовал и трети своих способностей, в то время как они играют на максимуме. К тому же, потеряв несколько своих особых клонов, он перетасовал их так, что даже Сенсоме было тяжело их найти, а ведь ему еще нужно было прорваться сквозь ряды остальных клонов.

Юки, вновь не попав по брату, поняла — ставки нужно повышать. Придя к такой мысли, она отпрыгнула от мужчины и сложила печати.

— Стихия Резины: Запечатывающая Плеть!

Хлесткая плетка, выросшая из-под земли перед девушкой, метнулась в сторону Орои. Ему была знакома эта Стихия — он сам ей владел, однако, он не ожидал, что Плеть будет двигаться с такой ненормальной скоростью! Он не успел уклониться, и техника Юки точно и удачно попала по его телу, отбрасывая его назад.

Улучшенные природной чакрой техники уже не так-то просто блокировать.

Озин сблизился с сестрой, отмечая темные рисунки, выведенные вокруг ее глаз — ее сендзюцу было схожим с сендзюцу Хаширамы Сенджу, но, все же, отличалось от него. Ничего не говоря, парень вытащил один из своих мешочков из-под балахона и высыпал все его содержимое прямиком себе в рот. Мотнув головой, он хищно оскалился и посмотрел вперед.

Мгновенно поднявшийся на ноги Орои неспешно шел к ним. Природная чакра вокруг него все так же бушевала, но переходить в режим Отшельника он пока не собирался. Не тот уровень. Вместе с ним шла восьмерка его клонов. Одних из самых боеспособных и приближенных к оригиналу.

— Что вы будете делать с девятью такими как я? — спросил он, сложив первую печать.

Юки метнулась вперед, а за ней, лишь чуть отстав, бросился и Озин. на ходу создав Древесных Клонов, девушка послала их на клонов брата, а Озин, не долго думая, вдарил по оставшимся врагам одной из своих немногочисленных техник Стихии Лавы.

Они налетели на оригинального Орои с двух сторон, на бешенных скоростях атакуя его самыми эффективными связками и техниками школ тайдзюцу. Их додзюцу горели ровно, оставляя за собой следы от скорости движений, а ниндзюцу, успевающие мимоходом сформироваться, уничтожали все новых клонов или мешали Орои в бою. Все смешалось — трое Цубаки по-настоящему сошлись в битве — проверке их опыта, мастерства и личной силы.

И во всех трех категориях все равно побеждал Орои.

— Р-ра! — выкрикнул мужчина, отводя очередной удар Озина в сторону и принимая на грудь сдвоенный удар заряженных чакрой Стихии Кристаллов рук Юки.

Девушка ошеломленно моргнула — такой чудовищный удар должен был пробить грудь противника насквозь! Но Орои защитился, применив технику той же Стихии и покрыв свою грудь защитой из бледно-зеленых Кристаллов. Топнув, Цубаки активировал технику Камня, смещая почву под ногами сестры и лишая ее равновесия. Юки вскинула руки, и Орои ударил ее прямо в грудь, напитав кулак Электричеством.

Девушка отлетела, и в то место, куда она упала, один из Древесных Клонов Орои плюнул техникой Стихии Лавы. несильно — чтобы ранить, а не убить.

— Тварь! — рыкнул Озин, покрываясь Чернотой.

Это был его уникальный геном. Но не улучшенный — как можно называть улучшением самую страшную из своих болезней? Озин с детства жил с недугами и научился использовать их себе на благо.

— Мерзость, — процедил Орои.

Ускорившийся парень начал уверенно наседать. Его Черный режим увеличивал его силу и скорость, беря взаймы у здоровья. Но сейчас Озину было особенно плевать на это. Он защищал сестру.

Отбивая непрекращающийся град ударов усилившегося парня, Орои не мог сделать ничего. Ни сложить печати, ни, даже, разработать план — стремительность Озина просто не давала ему времени! Цубаки стиснул зубы — выродок проткнул его плечо насквозь, пользуясь быстро отросшим черным масляным шипом. Озин, в отличии от противника, был в состоянии использовать техники и разрабатывать планы.

Раздраженно цыкнув, Орои использовал природную чакру.

Одна только волна горячего воздуха, разошедшаяся от него в этот момент, заметно снизила напор Озина. Орои отбил еще несколько ударов руками, а после — пнул выродка ногой в грудь, откидывая от себя как можно дальше. В полете, Озин попытался сгруппироваться, но оказалось, что Орои не собирался его отпускать.

Вырастив Стены различных Стихий, Цубаки догнал противника в полете и стал обрушивать на него сокрушительные удары. Опытный воин, он загонял ошеломленного Озина в Черном режиме между Стенами и крушил их им же, толкая, пиная и просто сталкивая с ними. Взревев, Озин отшатнулся, как пьяный, и на секунду сравнялся с противником в силе, но Орои попросту перебил его в ближнем бою и подловил, нанеся сокрушительный удар по голове и пустив в догонку отлетевшему парню сразу четыре высокоранговых атакующих ниндзюцу.

Он бы запустил и пятое, но тут вмешалась Юки.

Девушка тоже использовала природную чакру, причем, в отличие от Орои, она вошла в режим Мудреца. Сверкая додзюцу, она закружила старшего брата в сложном танце какой-то восточной школы тайдзюцу. Каждое ее движение было опасным, каждый промах — ловушкой, а каждое попадание — началом сокрушительной серии.

Орои отвечал, воспользовавшись простым, но эффективным тайдзюцу — Крошащим Камнем, который он скопировал у элитных подразделений шиноби Страны Земли. Его удары и блоки, усиленные чакрой Стихии Камня, не оставили бы ни единого шанса ни одному врагу. Он запросто принимал удары, должные его покалечить и даже убить, но тут же легко их регенерировал. При этом беспрестанно атакуя.

Юки не отставала — она тоже подставлялась под мощные атаки, с ужасом чувствуя, как ее чакра кончается. Впрочем, ужас этот был обусловлен не страхом за себя — она боялась за младшего брата. Сейчас он лежал за ее спиной, не в силах встать. И лишь она могла спасти его от смерти.

— «Если Сенсома не успеет — придется соглашаться пойти с ним,» — как-то отстраненно подумалось девушке. — «Не самый худший расклад, хотя лучше бы было сдохнуть.»

Но умирать нельзя. С ее смертью, ничто больше не будет стоять между Орои и Озином.Озин-то ладно — он к сильнейшему Цубаки не сунулся бы, но вот Орои непременно захочет уничтожить младшего. Из мести. Да и просто… из чувства прекрасного.

Впрочем, думать о таком нет смысла — не бывать этому.

Девушка на миг задумалась, но этого ей хватило чтобы совершить ошибку. С чавкающим звуком, ее рука вошла вглубь груди Орои по локоть. Слишком глубоко. Слишком большое преимущество за такую незначительную рану, которую он легко отрегенерирует.

— Пх… — Орои холодно усмехнулся, сплевывая ненужную кровь. — Убью выродка и заберу тебя с собой. Раз ты такая настойчивая.

Взмахнув рукой, он обрубил ранившую его конечность сестры, вторым ударом пробивая ей печень — самый сложно излечиваемый орган в теле шиноби. Даже сердце с половины куска восстановить проще, чем такую рану. А если еще подать чакру в нужную точку…

Он задержался, прислушиваясь к ощущениям клонов. Их теснили, но их было слишком уж много, чтобы пасть за такое короткое время — с начала битвы прошло всего лишь пять-шесть минут. Его одежда оказалась безнадежно испорчена, но это было не так уж важно.

Дернув тяжелый ворот, Орои избавился от верхней части костюма, оставляя лишь штаны — рвань лишь мешала.

— Так вот… что с тобой сделали… — прошептала разбитыми губами Юки.

Грудь Орои была белой. Не в смысле цвета кожи — она полностью состояла из какого-то твердого белого вещества. Даже на взгляд Юки могла сказать, что то вещество когда-то было чьим-то телом. Какой-то гуманоид, явно состоящий из чакры Стихии Дерева. И сердцевина… сердце, бьющееся там.

— Мадара Учиха преподнес нашему клану этот дар, — кивнул Орои. — В обмен на учение. Я был рожден сильнейшим шиноби в мире, но с этим… я стал величайшим на все времена!

В одно мгновение он оказался рядом с лежащим Озином и занес руку для удара!

— СТОЙ! — закричала Юки так, что даже Сенсома отвлекся от очередного улучшенного клона.

Их осталось так мало, но… он не успевал.

Странно. Орои думал, что будет испытывать лишь презрение, когда будет убивать этого выродка. Сохранит высокомерное молчание или же покроет всевозможными оскорблениями. Это бы он в себе еще понял. Так поступают сильнейшие.

Но вместо этого его губы прошептали:

— Убийца…

И он нанес удар!

Крик Юки превратился в вой волчицы, потерявшей сына. Она любила младшего брата. Любила больше жизни. Он был единственным лучиком света в ее существовании как Цубаки. Рожденной одной из сильнейших. Для битв, для продолжения рода. Он был отдушиной в этом мире.

— Чего?.. — донеслось со стороны Орои.

Он попал — цель не двигалась. Удар был точен и силен — сердце выродка оказалось уничтожено полностью и безвозвратно — даже обладатель Мокутона был бы не в силах регенерировать это! Однако, сейчас из сквозной раны на груди, пробиваясь сквозь кости, плоть и черную вязкую чакру болезни, в лицо Орои светил чистый яркий свет…

Волосы обдало дуновением такой родной и милой сердцу чакры.

— Стихия Исцеляющего Света?

А потом Озин ударил.

— Она пробудилась… — прошептала пораженно Юки, чувствуя, как от одного взгляда вставшего брата ее рука начинает восстанавливаться.

Отец Орои, Юки и Озина был воином. Он с рождения знал, что ему суждено будет стать отцом сильнейших шиноби в мире, а потому он с самого детства оттачивал свои навыки и, как мог, усиливал могущество своих геномов. Большая часть его способностей передалась Орои. Чуть меньше — Юки. Озин получил лишь крохи.

Мать «венцов» этого цикла никогда не являлась Цубаки. Как и всегда, один из родителей венцов был взят извне. Хасани Такаока принадлежала к древнему, почти выродившемуся клану, когда-то бывшему родственником Узумаки. Изредка, в клане Такаока рождались шиноби с геномом Исцеляющего Света. Во всем мире шиноби не было ни одной Стихии, способной исцелять свои и чужие раны так же эффективно, как это делали пользователи этого генома. Хасани являлась признанным мастером своего кеккей генкай, да еще, к тому же, была первоклассной шиноби.

И она пожертвовала собой ради своего последнего ребенка — когда плод сформировался, они заболели вместе. И она, и Озин. Вылечи она себя, и ее сыну пришлось бы погибнуть, так и не родившись. Хасани не думала — она исцеляла Озина раз за разом, сделав все, чтобы родить его. И погибла, не доносив мальчика два месяца.

Болезнь Хасани, прогрессировавшая все это время, накинулась на ребенка и черной тягучей чакрой обволокла его. Она нашла в его организме надежный дом — сердце, хранившее Стихию Исцеляющего Света. Так привыкнув к постоянному теплу целебной чакры, отдаваемой хозяйкой другим, болезнь заменила свойства генома собой, став Черной Стихией.

От отца Озин получил лишь крохи. От матери он получил пожизненное проклятие.

И вот, когда его жизнь прервалась, проклятие оказалось снято. А под ним оказался величайший дар…

Ухнув половину оставшейся чакры в свое собственное исцеление, Озин в миг обрел силу тела, которой никогда бы не добился, будучи больным! Он ударил Орои, на инстинктах вкладывая целебную чакру в удар и мгновенно исцеляя покалеченную слишком уж сильной атакой руку. Послав исцеляющую чакру по взгляду, он тут же принялся исцелять сестру.

Пока у него есть в запасе чакра, он непобедим.

— Убийца! — закричал Орои. — И вор!

Ускорившись, он мигом оказался рядом с ошеломленным приобретением силы Озином, и тут же пронзил его насквозь! Рана затянулась, но Орои уже нанес следующий удар. Он метался вокруг своего врага, нанося ему гарантированно смертельные раны, которые тот только и успевал исцелять. Пусть он получил эту силу — ему она уже не поможет.

Да и что бы он сделал против величайшего шиноби в мире?!

— СЕНСОМА-А-А-А! — истошно закричал Озин.

Время замедлилось. Исцеляющая чакра, мгновенно выветрившая все наркотики из организма парня, разогнала его восприятие настолько, что он ясно видел, как невообразимо быстрый Орои уже почти коснулся его кулаком. Ровно дышащий, потративший всего лишь десять-двадцать процентов своей чакры в этой быстрой стычке, должной лишь выиграть для Математика Боя время. Он был воплощением мечты клана Цубаки об идеальном шиноби. Его и правда было бы не победить.

Если бы не шиноби, уже появившийся за его спиной.

— Первое правило шиноби, Орои, — произнес он довольно, войдя в Седьмые Врата. — Не подставлять спину!

Удар, который Сенсома нанес по лицу успевшего лишь обернуться Орои, мог разрушать горы и вызывать цунами. Сенсома вложился в него по-полной, на мгновение сверкнув даже Покровом Одного Хвоста.

Однако, Орои успел-таки усилить защиту.

— А я-то все думал — как ты умудряешься все время ускоряться? — усмехнулся довольно Сенсома, видя, как расширяется грудь противника. — Это же техника Мастера Тела, я прав?

— Семь Небесных Вдохов: Третья Активация! Четвертая Активация! Пятая Активация! Шестая Активация!

С каждой активацией Орои, использовавший до этого лишь две в бою, становился все массивнее и больше. Еще по прошлому сражению он понял, что уровень тайдзюцу Математика Боя в Седьмых Вратах практически недосягаем для обычных шиноби. Но он не был обычным шиноби и прекрасно знал, что нужно делать, чтобы сражаться с превосходящей силой.

Для начала, ее нужно превзойти.

— Кх-ха-а-а… — выдохнул горячий пар Орои, как и Озин до этого, разгоняя с помощью Стихии Крови свой организм. — Я — сильнейший шиноби, Математик. Отступись!

— Ну да, конечно, — оскалился Сенсома. — Сказал, что ты — вода, перед умирающим от жажды!

Подпрыгнув, Сенсома оставил Озина с Юки позади, моментально сближаясь с Орои! Но противник, вместо того, чтобы вступить в неравный бой, в котором Сенсома явно был бы послабее, на максимальной скорости разорвал дистанцию. Сенсома приподнял бровь, заметив, как большая часть Древесных Клонов, до этого занятых им, собирается на поляне.

Собирается и складывает печати.

— В голом тайдзюцу ты будешь получше, — признал Орои. Величайший должен уметь признавать свою слабость, если таковая есть. — Но ниндзюцу ты не потянешь.

— Голое ниндзюцу? Почему же — потяну, — расплылся в улыбке Сенсома, собирая печати Контроля.

— Ну почему же в голом-то… — сказал Орои… прямо ему в ухо!

Просто и без затей боднув Сенсому, Цубаки отбросил его прямо на только-только сформированные техники своих клонов. Вот теперь сдерживаться, как с выродком и сестрой не нужно — теперь он покажет свою силу!

Сенсома моментально сгруппировался, но Орои уже был близко и имел преимущество — он находился не в полете и техники в него не летели. Отрастив Первый Хвост, Сенсома использовал его для торможения, и тут же отрастил Второй, закрываясь им от жесткого удара Орои!

Они встали друг напротив друга. Моментальное усилие, и справа от Сенсомы вырастает Ледяная Стена, принявшая на себя все атакующие ниндзюцу клонов. Орои бросается вперед, но Сенсома, прикрываясь и маневрируя с помощью двух Хвостов и подсказок напряженного Исобу, отбивает его первую атаку. Противники изучают друг друга.

Как бы не был усилен Орои Вдохами и своим нечеловеческим телом, Сенсома был мастером тайдзюцу, возможно, сильнейшим из когда-либо живших. Его блоки и удары были точны и верны, а потому разница в силе и скорости (не такая уж и большая, если честно) успешно им нивелировалась.

Но Цубаки его все же теснил — его регенерация позволяла совершать ошибки, а залпы ниндзюцу клонов не позволяли делать то же самое Математику.

— «Так мне его не посчитать,» — подумал Сенсома, тут же сложив простую печать.

Орои рыкнул, увидев, что руки Математика заняты, и бросился на него с мощнейшим ударом! Бах! Сильнейший хук правой впечатался в тело противника, даже не подумавшего уклоняться. Такой удар мог бы, пожалуй, отбросить даже Биджу.

Только вот Сенсома не шелохнулся — его тело надежно защищало нинтайдзюцу Стихии Земли — величайшая защитная техника признанного мастера земляных ниндзюцу — Бог-Камень!

А потом оболочка разрушилась, и оттуда вышел все тот же Математик Боя. Только теперь его тело покрывало бледное сияние Печати, тянущейся по нему с ромба на голове.

— Комбинированная Техника, — провозгласил он ошеломленному могуществом используемой чакры Орои. — Печать Силы Сотни — Величайший Контроль Места!

Цубаки оскалился — теперь чакра Математика покрывала местность в семьсот метров радиусом. Та самая техника, благодаря которой в Стране Ветра родилась легенда о Минном Поле. И теперь ее пользователь не сидит, скрестив ноги, а стоит в боевой стойке, полностью готовый к ближнему бою.

— Очередной козырь? — оскалился Орои. — И как долго ты с ним продержишься?

— Задай этот вопрос себе.

Сенсома бросился вперед, без каких-либо печатей и даже не на голом контроле, а на Контроле Места, призывая прямо перед собой Ледяную Стену и тут же ломая ее пинком! Орои не ожидал такой комбинации, и нога Сенсомы отбросила его назад. Тут же в его древесных клонов и в сам оригинал полетело аж пятнадцать сформировавшихся одновременно Земляных Драконов!

— Я могу создавать любые техники в радиусе семиста метров, — поведал Сенсома, смотря на Орои свысока. — Я почти не трачу на это чакры. А ближний бой для меня — дом родной. Ты сможешь показать мне еще, Орои? Сможешь продлить наш танец дальше?!

Цубаки, не долго думая, укусил свой палец, и Сенсома тут же повторил за ним.

— Техника Призыва! — выкрикнули они синхронно.

И на поле боя стало тесно.

— Баку?! — донесся до ушей Сенсомы громовой раскат голоса Теро-сама. — Он призвал Баку?!

— От Биджу, иголка, — цыкнул Соник, призвавшийся вместе с Мудрецом Гигантского Леса. — Я аж воспылал, когда ты призвал нас.

— Битва обещает быть веселой, — ответил Сенсома и посмотрел на Призыв Орои.

Цубаки стоял на макушке огромной химеры, представляющей собою смесь слона, кошки и енота. Уродливое создание трубно зарычало и тут же бросилось на них.

Ничего не говоря, Теро-сама ускорился с помощью сендзюцу и врезался в противника! Он атаковал было его удлинившимися колючками, но тут же отступил, стоило монстру открыть рот. И правильно — в пасть Баку тут же начало засасывать обломки камней, землю, распавшихся Древесных Клонов.

Теро вернулся к Сенсоме и шумно выдохнул.

— Баку — не простой противник, — прогудел он. — Но я смогу его задержать. Соник — поможешь Сенсоме-сану. Сенсома-сан — вам нужно отвлечь его пользователя. Кто этот человек?

— Орои Цубаки — сильнейший боевик клана, — коротко ответил Сенсома. — Мы с Соником справимся с тем, чтобы его «отвлечь». Однако, тут довольно много его древесных клонов — вам не помешают?

— Мелкотня мне не помеха, — буркнул Теро. — Но Древесные… да, это может быть проблемой.

— Я помогу Теро-сама, — мотнул головой Соник. — Иголка — мы позволим тебе сразиться с этим типом один на один! Но времени у тебя маловато — он использует Мокутон, а значит у нас проблемы. Долго природной чакрой нам не попользоваться.

— Разберусь, — оскалился Сенсома. — Защищайте Озина и Юки, они вон там.

Только сказав это и указав ежу на брата и сестру, Сенсома заметил, что к ним уже подобрался одни из клонов Орои. Впрочем, теперь об этом можно было не беспокоиться.

— Приветствую, коллега, — поздоровался Соник с Озином, расшибая клона в щепки на огромной скорости. — Как давно это было?

— Месяца два назад, коллега, — кивнул, слабо улыбнувшись, парень. — Но сейчас не до этого — у нас проблемы.

— Иголка разберется, — фыркнул Соник. — Хотя… не нравится мне чакра того типуса… ой не нравится…

Сенсома, тем временем, закрыл глаза и сосредоточился.

Его исследования новых тенкецу для Врат не увенчались успехом, хотя он знал — разгадка близко. Тем не менее, общей информации о высших Вратах стало больше — раньше он использовал Шестые и Седьмые редко. Лишь в серьезных битвах. Исследуя же новые тенкецу, он параллельно разрабатывал специальные приемы для Седьмых Врат. Просто так лупить усиленными кулаками и ногами, конечно, было довольно неплохо, но их настоящий потенциал был куда глубже.

Вот как сейчас…

Выбросив руку вперед, Сенсома почувствовал жар. Чакра, покрывающая тело, защитила его от ожога, но вот противнику такой защиты не хватит.

Он прыгнул вперед, одновременно с рывком Теро и, не долетая до Баку и Орои пяти метров, резко ударил воздух!

Язычок пламени скользнул с его руки и направился к Цубаки.

— Ас-сакуджаку! — выкрикнул Сенсома, разгоняя тело.

Град ударов, каждый из которых создавал воздушную волну, несущую в себе огонь, вызванный силой трения, устремился настоящей огненной стеной на Орои и его Призыв! Сенсома бил и бил, буквально зависнув в воздухе, а Цубаки ничего не мог сделать ему из такого положения.

Теро врезался в Баку и, встав на задние лапы, обрушил на него страшной силы удар. Химера зарычала, отвечая подсечкой своим длинным хоботом. Когда она вновь встала на лапы, Орои на ее спине уже не было.

— Силен! — выдохнул Цубаки, оказываясь слева от Сенсомы и впечатывая свой кулак ему в бок.

Сенсома отлетел, но тут же поднялся, встречая противника. Орои сблизился. Его глаза горели светом додзюцу, а вокруг них темнели отметины.

Орои вошел в Режим Мудреца.

Всем Призывам разом стало тяжело — для того, чтобы задержаться в этом мире им нужна была природная чакра, но Цубаки разом поглотил приличный ее кусок в этом месте. Однако, даже ослабев, они все еще могли рушить горы — их битва отдавалась земле землетрясениями.

Орои ускорился настолько, что Сенсома начал пропускать атаки. Он метался вокруг своего противника, успевая еще и использовать ниндзюцу. Лава, Воздух, Пар, Взрыв, Алебастр, Дерево — Цубаки в ярости обрушивал на Математика весь свой арсенал, желая уничтожить, раздавить, утопить его в разнообразии своих техник!

Сенсома отвечал всеми пятью основными элементами и Льдом, с помощью Контроля Места. Он был полон чакры, но тяжело было контролировать сложнейший ближний бой и невероятное соревнование в ниндзюцу. Тем не менее, пока он держался.

Держался и считал.

— Р-рах! — Орои подобрал удачный момент и, сумев отвлечь Сенсому ниндзюцу, выпрыгнул прямо перед его носом и выбросил правую руку с зарядом Стихии Взрыва.

Сенсома выдохнул, входя в Покров Трех Хвостов, и ответил на удар таким же. Их кулаки встретились на пол пути, и ни один не взял верх.

— Ты — сильный, Математик! — проревел восторженно Орои. — Но я — сильнейший!

Он глубоко вдохнул, разом активируя Седьмой Вдох, и заломил руку Сенсомы, сблизившись и ударив его в грудь! Серия быстрых и точных ударов ошеломила Математика, и он попросту не мог их заблокировать. Орои бил и бил, пока, наконец, не сформировал, на голом контроле, ослабленную версию ниндзюцу Цубаки в своем кулаке.

— Получай!

Основанная на пяти улучшенных геномах, собранная в руке чакра ударила с самой разрушительной силой, на которую только была способна, и Сенсома пулей улетел до ближайшего дерева!

— Похоже… Сенсоме конец, — выдохнула Юки, все это время наблюдавшая за боем. — Ах, как будут плакать его жена и детишки…

— У него нет жены, — поправил ее Озин. — И детей тоже… хотя, тут не точно.

— Надо же, — отозвалась сестра.

Похоже, шансов у них больше нет?

Призывные ежи, успевшие солидно потрепать армию клонов Орои и Баку, рассеялись белым дымом. Чакра Сенсомы, до этого момента явственно ощущаемая, угасла, будто ее тяжелым одеялом накрыла природная…

Стоп! Природная чакра?!

— Ха-ха-ха-ха! — донеслось до ушей Цубаки веселое. — Я почти умер, сволочь ты эдакая!

Поступь Орои ощущалась природой как капли по воде. Сенсома же продирался сквозь пространство, будто знающий тайные тропы лесник. Мгновение — и он уже перед Цубаки.

Его режим Отшельника Пути Ежей выглядел иначе, чем режимы Юки и Орои. Его глаза светились тусклым желтым светом, однако, если присмотреться, за ним можно было увидеть холодную сталь. Его очки, чудом удержавшиеся на его лице, выглядели так, будто были его частью. Его волосы полностью поседели, а нижнюю часть лица украсила аккуратная бородка. В своем костюме директора Академии, он не особо походил на шиноби — мастера битв и диверсий.

Сейчас он как никогда раньше был похож на… учителя. И на Дракона.

— Весели меня и дальше, Орои! — весело выкрикнул он, отбрасывая противника одним лишь взмахом руки!

Цубаки отлетел, в полете формируя Воздушное Лезвие, но Математик, без всяких печатей закрылся от ниндзюцу улучшенной версией Земляной Стены. немногочисленные оставшиеся клоны были тут же атакованы Земляными Драконами, начиненными смертоносными фуин и парочкой Теневых Клонов самого Сенсомы, тоже вошедших в режим Отшельника.

Чакру для него поглощал Исобу, сосредоточенно вбирая в себя силу и тут же делясь ею со своим джинчурики.

Покров Хвостов тоже преобразился, оставшись лишь в форме глубокой синей ауры, покрывающей тело Сенсомы будто дополнительный плащ. Орои чувствовал — где-то там, внутри этого человека, сидел Биджу. Биджу, готовый помогать своему товарищу всем, чем только может.

Многообещающе улыбнувшись, Сенсома вытянул руки вперед и на его ладонях начала формироваться самая настоящая Бомба Биджу.

Со свистом вылетев в Орои, она не долетела до него каких-то жалких метров — Баку, бросившийся к хозяину, всосал объединенную чакру джинчурики и Треххвостого в себя. Глухо ухнув, химера побежала прямо на Сенсому.

— Данзо, — выдохнул Сенсома в микрофон, извлеченный из подсумка — старый сломался. — Убери зверя. Запечатай его в Барьер.

Барьер Двух тут же дрогнул — чувствуя концентрацию чакры в месте основной битвы, Шимура даже не стал спорить. Тут же со стороны Кагами донесся рев Сусаноо — с армией клонов Орои было покончено.

Сгустившись над Баку, чакра Барьера всосала его в себя. Теперь Призыв заморожен, и Шимура сможет распечатать его в темных подвалах Корня, дабы приручить. Вполне возможно, он захочет лично обладать таким Призывом.

— Глупец! — выдохнул Орои, даже и не думающий падать от усталости. — Неужели ты думаешь, что хоть немного продвинулся к победе?! Да тебе меня и за сотню лет не превзойти!

— Подойди и скажи мне это на ушко, — оскалился Сенсома. — Или боишься?

Провокация сработала — сложив печати, Орои сформировал атакующие ниндзюцу и ринулся на Сенсому. Он использовал всю свою силу, все возможности организма, помощь природной чакры! Сенсома же так и остался в Покрове Трех Хвостов, Седьмых Вратах и режиме Отшельника. Ему хватало.

Орои заметался, выскакивая в неожиданные атаки, но Математик, казалось, видел их все. Он уворачивался и контратаковал, убрав даже одну руку за спину! Он бесил тем, с какой радостью он принимал на блок удары. С каким восторгом он смотрел на сильнейшего. Как наслаждался битвой, не боясь поражения.

— Я не могу тебе проиграть! — закричал Орои, мгновенно оказываясь прямо перед Математиком!

Стихия Пробития Порталов была сложной в обращении, потому что имела сотни ограничений. Так, например, чтобы перебросить взрослого мужчину-шиноби на расстояние десяти шагов без увечий, нужно было отдать просто прорву чакры и времени на подготовку техники.

Но зато она мгновенно телепортировала пользователя в той позе в которой он был.

Мощнейший апперкот Цубаки, заряженный Взрывом, взлетел на немыслимой даже для самого Орои скорости!

И беспомощно разбился о захват Математика.

— А знаешь, почему тебе не победить, Орои? — вдруг спросил он вполне дружелюбно. — Потому что ты родился сильнейшим.

Короткий взмах рукой, и чакра, собравшаяся там, врезалась в Орои. Сенсома усилил свою плоть и кости с помощью сендзюцу, потом ускорил руку, а сверху добавил мощи Покрова Двух Хвостов! Стоп… Двух?

— Я даже Третий Хвост отключил, а ты мне проигрываешь, — все так же мирно сказал Сенсома, зная, что Орои его обязательно слышит.

Даже при том, что он отлетел на сотню метров.

— А все потому, что ты родился сильнейшим, а я — слабейшим, — продолжил он. — Тебе дана была сила, и ты встал в один ряд с могущественнейшими людьми в мире. Сколько лет тебе было, когда ты стал шиноби уровня Каге? Лет двенадцать-тринадцать, я думаю. Это даже круче, чем было у Мадары. Но сильнее ли ты, чем он? Нет. Ты даже слабее меня.

Вспышка! С того места, куда приземлился Орои, вылетел Пламенный Шар. Сенсома напрягся, отделяя физическую составляющую от духовной, и поддерживая их сенчакрой. Духовная и физическая его составляющие бросились в разные стороны, но тут же вернулись обратно, когда шар пролетел. Выглядело же это так, будто Сенсома не сдвинулся с места, пропуская атаку насквозь.

— Все дело в силе, данной с рождения, — как ни в чем не бывало продолжил Сенсома. — Рожденный слабейшим, я постоянно тянулся вверх, туда, где ты уже давно и прочно стоял. Я сражался в тысячах боев с тысячами противников. Я побеждал, хотя был слабее, понимаешь? Это — мое главное оружие. Побеждать тех, кто сильнее меня.

Орои бросился вперед, на ходу сменив додзюцу на Миномеомицу. Теперь его глаза позволяли ему читать бой не хуже Шарингана!

Но и это не помогло — Сенсома просто-напросто отбил все атаки, даже будучи чуть медленнее. Он предугадывал атаки и отвечал на них. Он просто… просто переигрывал Орои! Не голой силой, нет — ее у него сейчас было гораздо меньше. Интеллектом!

— Ты же… никогда не бился на грани, верно? — усмехнулся Сенсома, поймав-таки руку врага и заглянув ему в глаза. — Враги бежали от тебя, либо же ты всегда мог отступить, если не хотел бы драться. Что в Битве на Минном Поле, что в последней битве с кланом Сенджу. Это же ты там был, верно? Я узнал твою атаку. И теперь я знаю все твои атаки. Все варианты и все силы. Ты выложил на стол все. Но победить меня не сможешь.

Он сжал руку Цубаки до хруста и отбросил его подальше. Невозмутимый, собранный, непобедимый.

— Я сам стал сильным, — провозгласил он. — В то время, как ты родился сильнейшим, я стал одним из самых сильных сам! А потом меня наградили, влив в ряды сильнейших. Исобу, Мудрец, господин Теро — мне повезло получить силу от них! И когда я поднялся на ту ступень, на который ты стоял с детства… я вдруг увидел, что я выше. А ты — просто ребенок.

Орои совершенно по-звериному зарычал и бросился вперед! Но не к Сенсоме — он понял, что его ему не одолеть. Он бросился к Юки.

— Скучно, Орои, — прокомментировал Сенсома, появляясь сбоку от врага и одним ударом отправляя его обратно. — Это так предсказуемо.

Орои метнулся в другую сторону — к Косуке! Но Сенсома и здесь прочитал его ход и вновь ответил на него заранее. Чтобы сравняться с ним в скорости, он вошел в Покров Трех Хвостов, но вместе с этим он вновь стал чуточку сильнее своего противника.

Еще на ступень выше… Туда, где стояло лишь двое.

Хаширама и Мадара тоже были рождены сильнейшими, как и Орои. Но, в отличии от него, они развивались с самого детства. Не только в техниках, но и личностно. У них были победы и поражения. Поражения! Именно этого не хватило Цубаки, чтобы достичь их уровня — поражений. Сенсома тренировался с Хирузеном, Тобирамой, Мадарой — он проигрывал и становился еще сильнее. Орои побеждал с самого детства, а потому сейчас, встретившись с противником своего уровня, никак не мог его победить.

Сильнейший может лишь обижать слабых. Ведь для него — слабые все. Но что же он сделает, если столкнется с таким же сильнейшим, который уже сражался с другими сильнейшими?

Он проиграет.

— Сенсома! Кажется я понял, как использовать те тенкецу! — вдруг воскликнул Исобу. — Моя чакра, усиленная природной, может воздействовать на них!

— Ты уверен, что я не слягу посреди боя? — с сомнением спросил Сенсома. — Все-таки — этот парень не слабак.

— Доверься мне, перерожденный, — уверенно кивнул Биджу. — Это даст тебе возможность закончить бой быстро. И уж точно не дать ему сбежать.

— Говори, что нужно сделать.

Сенсоме вдруг стало грустно. Теперь он на вершине… Даже Орои Цубаки — монстр и венец творения древнего клана оказался ему лишь равным. А равных противников Математик Боя уже давно переступает, не задерживаясь.

Лишь Мадара. Единственный шиноби, который может подарить ему настоящий бой — Мадара Учиха. Получивший силы, приближенные к силам Бога. Вот он — шиноби, с которым нужно искать битвы. Все остальные ему уже не ровня.

— «Но с Хирузеном я все равно подерусь,» — усмехнулся про себя Сенсома, летя на Орои.

— Я сильный!

— Самый сильный, сынок…

— Я — СИЛЬНЕЙШИЙ! — воскликнул Орои, замахиваясь.

Его последняя атака, которую он подготавливал последние секунды битвы. Величайшая атака. Атака сильнейшего шиноби в мире — повелителя геномов и преемника силы Стихии Дерева. Смешение всех Стихий. Величайшее Цубаки (название техники прим. авт.). Сосредоточенное в левом кулаке. Математик бежит прямо — он тоже готов закончить это.

— ЦУБАКИ! — Орои выбросил вперед руку, уже чувствуя своей чакрой, как Цубаки касается чакры Математика.

— Врата Направления: Скорость! — в унисон с Исобу прокричал Сенсома.

А потом Математик исчезает из поля зрения, растворившись в синей вспышке.

Не было никаких Девятых Врат. Восьмые Врата — вершина возможностей организма шиноби. Тот, кто может открыть их, получит силу, превышающую силы всех Пяти Каге в десять раз. Но расплата за них — смерть.

Используя усиления от природной чакры и чакры Биджу, Сенсома смог найти новые Врата. Но они не были Девятыми. Они были лишь побочными. Забрав все усиление тела, они могли ускорить его. Забрав всю скорость — усилить. Если пожертвовать и скоростью и силой, Сенсома приобрел бы прочность. Конечно, ни сила, ни скорость, ни прочность даруемые Вратами Направления не были равны тем, что дают Врата Смерти.

Но они были приближены к ним. Что уже убирало всякую конкуренцию с любой стороны.

Сенсома, ярко пылая синим, появился сбоку от Орои и занес руку для удара! В Направлении Скорости такой удар был бы сравним с обычной оплеухой уровня джонина, но ведь Направление шиноби волен выбирать сам.

— Сила!

Чакра Сенсомы вспыхнула алым! То была не кровь — лишь окрас чакры, смешанной с чакрой Биджу и природной. Или же это было само воплощение физической силы?

Ровно перед тем, как удар оборвал существование Орои Цубаки, его губы успели прошептать лишь:

— Мама…

В следующий миг, его тело распалось на мельчайшие кусочки, буквально испарившись.

— Неплохо… — тяжело дыша, вышел из всех режимов усиления Сенсома.

Он пошатнулся, усмехнувшись — откат от такого танца будет о-о-очень болезненным. Впрочем, он стоит на ногах после боя — похоже, он и впрямь стал сильнее со времен войны.

Клоны Орои опали древесной трухой, и перенапряженный разум Сенсомы зафиксировал приближение Косуке, Данзо и Кагами. Битва окончена. Битва выиграна.

— Вы как? — пошатываясь, Сенсома подошел к Юки и Озину.

— Жить будем, — поведал парень, кутаясь в балахон. — Но ходить пока нет. Я поистратился.

— Зато ты больше не кашляешь каждую секунду, — проворчала Юки, потирая отрегенерированную конечность и, с трудом, вставая. — Что дальше, Сенсома?

— Мы возвращаемся в Коноху, — ответил перерожденный. — И я рад буду видеть тебя вместе с нами. Пойдешь?

— Как же я могу отказать своему защитнику и герою, — усмехнулась девушка и, подойдя, встала на цыпочки. — Конечно пойду.

Поцеловав его в щеку, она довольно усмехнулась и поковыляла к спешащим Кагами и Данзо.

"А он подрос…"

— Ладно… я понял, — вздохнул Третий Хокаге, откинувшись на спинку кресла. — Данзо — свободен. Завтра жду подробнейший отчет. И о Призыве Цубаки не забудь. Хиномару, Озин — свободны. Хиномару, завтра мне нужна вся информация о состоянии Озина. Озин — помогай ему.

— Лады, — Озин, не способный самостоятельно передвигаться из-за перенапряжения чакроканалов, ловко вынул из кармана ключи и бросил их девушке, стоящей сбоку от него. — Держи, сестрица. Похоже, в больничке я поваляюсь долго…

— Выздоравливай быстрее, — усмехнулась Юки. — Нам с тобой предстоит еще много тренировок.

Хиномару Намикадзе, являющийся, теперь, главврачом госпиталя Конохи, вздохнул и повез Озина на инвалидном кресле прочь из кабинета Хокаге. Вопреки обыкновению, Данзо даже придержал им дверь. Кагами уже не было — он ушел самым первым, ссылаясь на дела клана. Хирузен на это, впрочем, не обиделся.

Десяток секунд, и в кабинете остаются лишь Сенсома, Юки и Сарутоби.

— Юки-сан, — вежливо обратился Хокаге. — Вы планируете задержаться в деревне?

— Очевидно, Хирузен, — сразу же вмешался Сенсома. — Юки нельзя покидать Коноху ближайшие годы — ее будут искать Цубаки. И только попробуй сказать, что ты сомневаешься — позволить ей здесь жить или же выгнать!

— Вообще-то, спросили меня, — похлопала его по плечу улыбнувшаяся девушка. — И, да, Хокаге — я собиралась побыть тут неопределенное время, если позволите.

— Как тут откажешь? — улыбнулся ей в ответ Хирузен. — Если хотите — я оплачу вам гостиницу на пару ночей. Потом можем решить все мелкие вопросы, вроде регистрации как шиноби Конохи и вашего ранга. Если изволите.

— Юки вполне может пожить в особняке, — вновь вмешался Сенсома. — Он большой, так что места ей хватит, да и Конохе убыли это не принесет. Ну, а еще — там всегда буду я, так что… ну, это… если что — я смогу ее защитить.

— Пожалуй, я воспользуюсь предложением Озина и поживу в его доме, — отмахнулась от обоих предложений Юки. — Могу идти, Хокаге?

— Завтра жду вас у себя к шести — решим самое главное из неглавного, — ответил Хирузен. — А на сегодня — свободны.

Девушка довольно улыбнулась, взглянула на ключи, брошенные ей братом, и, хмыкнув, неспешно прошла к двери. Поравнявшись с Сенсомой (который оказался чуть позади), она насмешливо потрясла перед его лицом брелком с адресом, прицепленном к ключам.

— Провожать не надо.

И удалилась, неспешно, будто наслаждаясь легким замешательством Математика Боя — такого невозмутимого, бесстрашного и сильного.

Хирузен с удовольствием переводил взгляд с ее спины, на скривившегося Сенсому и обратно. Он еще никогда не видел, чтобы с его другом детства хоть кто-нибудь общался в подобном тоне. И чтобы это прощалось — вот, что самое удивительное! И на лице шиноби, сравнимого, по силам, с Мадарой, читалось, что он все и сам понимает. Понимает, но поделать с собой ничего не может.

— Чертовка! — с чувством ругнулся Сенсома, когда перестал чувствовать ее чакру. — Ну чертовка же!

— Всю дорогу так? — невинно поинтересовался Хирузен.

— Только последние сутки, — буркнул перерожденный. — До этого еще уважала, присматривалась и капельку опасалась. Сейчас — все! Творит, что хочет. Женщины…

— Женщины, — участливо кивнул Сарутоби.

Побарабанил пальцами по столу, пряча взгляд от друга, а потом не выдержал — взорвался смехом:

— Ты влюбился в нее, как сопливый генин! Ха-ха-ха! Математик Боя! Ха-ха! Да у тебя морда, как у голодной собаки!

Сенсома внимал радости друга с преувеличенно недовольным выражением лица, что делало смех Хокаге только громче. Впрочем, веселье Хирузена Сенсому никак не трогало. Да его вообще, если разобраться, мало что трогало по жизни — только сражения, да тренировки. Ну и по мелочи, конечно. А теперь вот…

— Аргх! — перерожденный вскочил, взлохматил себе волосы. — Не поверишь — уже о смысле жизни начинаю задумываться!

Смех Хокаге перешел на новый уровень.

— А она все ходит кругами вокруг меня — будто к жертве присматривается! Хотя какая я ей жертва — я уже готовое блюдо!

Сенсома отвернулся от упавшего под свой «командирский» стол кульком веселья Хирузена.

— И самое главное! — в сердцах выкрикнул Сенсома, ничуть, впрочем, не переигрывая. — Я уже серьезно задумываюсь о том, чтобы оставить сражения, ради нее!

— Тогда женись.

Сенсома обернулся, удивленный мгновенному исчезновению смеха. Сарутоби сидел на кресле и преспокойно забивал в свою трубку табак. При этом выглядел он настолько собранно и официально, что даже опытный взгляд перерожденного не сказал бы ему, что только что этот молодой мужчина валялся под столом, помирая со смеху.

Хирузен поднял на друга глаза:

— А что? Вполне адекватное решение. Любишь — женись! Так все делают. К тому же — уровень рождаемости в Конохе нужно повышать. Хотя, конечно, я не особо верю в то, что ты смог бы бросить битвы, но сам факт того, что ты рассматриваешь этот вариант… Смешно. Смешно и удивительно, Сенсома. Друг мой, ты и правда влюбился.

— Мы знакомы всего пару дней, — вяло попытался поспорить Сенсома.

— А ты уже влюбился, — парировал Хокаге. — Это странно, конечно, но если учесть все, что я о тебе знаю — вполне логично. Рано или поздно ты бы попался в эту ловушку. Что уж там — даже я попался. И знаешь что? Ни секунды по-настоящему не жалел, что живу с Бивако.

— Но вы не женаты, — напомнил Сенсома.

— Она считает, что все как-то быстро, — пыхнул трубкой Хирузен. — Но годы идут, а я неумолим — думаю, через пару месяцев, мы сыграем свадьбу. Можно было бы совместить мою и твою…

— А с чего ты так уверен, что она согласиться и теперь? — усмехнулся Сенсома. — Сколько лет прошло…

— Она беременна, — прервал его Сарутоби.

Сенсома запнулся и посмотрел в глаза друга. Хирузен был счастлив. По-настоящему счастлив и горд тем, что он скоро станет отцом. Почему-то, в этот момент Сенсоме пришла в голову мысль о бесконечной непохожести Хирузена и Тобирамы. О совершенной разности.

Второго Хокаге стало жаль…

— Э-это же замечательно! — Сенсома, усилием воли отбросивший грустные мысли, бросился к другу и обнял его. — Я поздравляю тебя, Хиру! Ты просто… вау! Дружище, это же прекрасно!

— Да-да, я в курсе, — заулыбался Хокаге, похлопывая друга по спине. — В курсе, в курсе… И именно поэтому говорю тебе — не пролюби свое счастье! Ты понял? Мне, Биджеву мать, в Конохе нужен клан Томура! Сроку у тебя… много! Но до войны — успеть!

Улыбка Сенсомы, вызванная шутками и радостной новостью, застыла. Хирузен тоже это почувствовал и поморщился. Все же, он еще далеко не тот идеальный политик, каким он себя видел. Пока еще маловато опыта. Испортил шутку неприятной новостью…

— Скоро?

От деловитости тона Сенсомы Хокаге даже поперхнулся дымом. В смысле? Он обратил свой взор на друга и увидел вместо него легендарного Математика Боя. Не раздолбая, с которым они вместе пили саке и гуляли по Конохе, Узушио и еще паре мест. Не наркомана от мира битв, радостно бегущего в пылу сражения. А Математика Боя — шиноби уровня Каге и человека, готового защищать свой дом.

Свою Деревню, Скрытую в Листве.

— Точных сроков не скажу, — пыхнул трубкой Хокаге, тоже собравшись. — Но разведка сообщает, что Страны готовятся. С Четырьмя Великими Противниками все понятно — у нас не будет союзов ни с одной из Стран. Кое-кто из мелких нас поддержит — с тем же Дождем я договорился. Еще есть три внешних фактора — Небо, Мадара, а теперь еще и Цубаки. По-одному они опасности не представляют, но вместе — доставят хлопот. Я думаю, что через пару лет грянет гром. Два-три года.

— Джи, Цуна и Орочимару уже закончат Академию к тому времени, — покивал сам себе Сенсома. — Так и запишем — генинов обкатывать придется на поле битвы.

— Эй! Ты же только что был готов бросить бои ради Юки-сан! Что успело сдохнуть? Уже мчишься вести детей на убой? — смутившийся от прежней деловитости тона друга Хирузен даже немного разозлился. — Охренел?!

— Остынь, — махнул рукой Сенсома.

Хокаге почувствовал, как его собственная чакра встает дыбом. Ох уж этот Математик Боя, прав был Данзо — дай ему укусить палец, и он сожрет тебя целиком! Так любит битвы и так беспечен, когда речь идет о Второй Мировой Войне Шиноби! Сейчас-то он…

Сенсома внезапно улыбнулся. Мягко, так, как он улыбался ученикам в Академии. Улыбнулся Хирузену с таким выражением лица, будто сильный слабому. Будто умудренный несмышленому. Будто… будто Хокаге джонину.

— Ты издеваешься? — усмехнулся Хирузен.

Чакра Математика Боя пришла в движение ровно в тот момент, когда чакра Хокаге ринулась на него, желая прижать к полу и указать на его место. И если у Хирузена давление было бесформенным, грубым и сильным, то у Сенсомы был удар. Точный и резкий. Такой, что вышибает дух.

И он достиг своей цели, вмяв убравшего в последний момент все давление Хокаге в кресло.

— Придурь, — фыркнул Хирузен, поднося мундштук трубки к губам. — Я уж было хотел надрать тебе зад…

— Войну мы выиграем, даже если весь мир будет против нас, — уверенно заявил Сенсома, не обратив на слова Хокаге никакого внимания. — Я тебе обещаю, Хиру. Я гарантирую.

— И детишек на убой не поведем — просто обкатаем их в горниле битвы, — кивнул сам себе Хокаге. — Это же будет война не на уничтожение — Конохе ничто не угрожает. Возможно, ты и прав. А раз уж ты обещаешь…

— За тобой, кстати, должок, — вспомнил Сенсома. — Спарринг, ты помнишь? Я выбираю тебя. Смахнемся!

— Я завален работой, — развел руками Хокаге, зная, впрочем, что это не сработает. — Так что на этой неделе точно не смогу.

— Тогда на следующей, — пожал плечами перерожденный. — Можно будет даже приурочить этот бой к выпуску Академии. Сделать аренку какую-нибудь — вдруг детишки захотят посмотреть на битву на высоком уровне.

— Я подумаю, — кивнул Хокаге. — А ты иди — тебе еще много нужно сделать. Миссию высшего ранга я тебе зачту — деньги принесет посыльный.

— Нужно будет сводить ее в ресторан, — буркнул будто сам себе Сенсома.

Хокаге хохотнул, глядя ему в след — очень уж забавно смотрелся Математик Боя, сбитый с толку собственными чувствами. Но, надо же, силен! Судя по одному только пересказу их с Орои битвы можно было понять — Сенсома Томура определенно точно входит в десяток сильнейших шиноби в мире. Возможно даже за все время. Этим и обуславливается его самоуверенность — война такому человеку не страшна. Для него она — лишь очередная миссия. Или даже развлечение.

— Как же силен ты стал, — невнятно пропел Хирузен, предвкушая спарринг на следующей неделе. — Как смел…

Если уж человек может одним своим давлением чакрой почти наносить физический вред самому Хокаге, то, может быть, в бою с ним не придется даже поддаваться?

* * *

Сенсома шел по Конохе в приподнятом настроении. Обычный будний день в Деревне Листа — людей на улице чуть меньше, чем будет вечером — сейчас большинство гражданских работают. Шиноби, впрочем, гуляли — с их ненормированным графиком это было просто. То тут, то там виднелись молодые парочки чунинов, бегали генины, получившие редкий выходной и сидели тертые-перетертые жизнью джонины.

Сенсому узнавали. Все. Кто-то приветственно кивал, кто-то склонял голову, отдавая дань уважения. Нередко дорогу преграждали целые стайки генинов, выпустившихся из Академии недавно, и кланялись бывшему директору. Были и те, кто звал присесть, закусить-выпить. Эти были из джонинов. Встречались юхеи — они тоже звали к себе. Изредка подбегали девушки — у Сенсомы (как-то так вышло) уже довольно долгое время существовал личный фан-клуб — жених-то из него ой какой видный.

Порой он даже заводил романчики с девушками из него. Редко, впрочем, и ненадолго.

И только подходя к дому Мито, Сенсома вдруг осознал. Тело уже двигалось на автомате, так что он не мог ничего изменить. Не мог спастись. Он постучал и сразу же после этого ойкнул.

Открывшая дверь Мито выглядела спокойной. Даже собранной. И Сенсому она явно ждала.

По отлично поставленному удару, прилетевшему ему прямо в лицо, он догадался,что Узумаки будет его ругать.

Мито удивила. Ее удар не только отправил Сенсому в полет, он еще и активировал сложное фуиндзюцу, начертанное прямо у входной двери. Даже опытный боец — Математик Боя, растерялся, когда оно сработало, высвобождая напитанную в него чакру и перенося хозяйку с «попутчиком» в заданное место. Сложнейшая громоздкая печать, способная использовать пространственно-временную технику.

С выходом на двадцать четвертом полигоне.

— Я же только с задания… — потянул перерожденный, развалившись на пыльной земле.

Развалился он специально, желая сыграть на жалости. Лежачих, как известно, не бьют. Впрочем, Мито о таком правиле, видимо, не слыхала, потому что пинок, которым она отправила тело Математика до ближайшего дерева, был на поражение.

— Знаешь, как Хаширама открыл исцеляющие свойства Мокутона? — спросила она, неспешно подходя. — Это было очень и очень давно, но уже тогда мы с ним были вместе. Нам было… лет по семнадцать, наверное. Он отправился на миссию. Она была важной. Очень-очень важной. Ее выполнение спасло бы жизни многим хорошим людям. А потому он, тогда еще молодой сын главы клана, а не Бог Шиноби, побежал ее выполнять.

Ее чакра дернулась, и у Сенсомы аж волосы дыбом встали — так остро он ощутил приближающуюся опасность! В этот раз поддаваться он не стал и, мгновенно сгруппировавшись, отпрыгнул как можно дальше. Во Врата входить не стал, хотя был соблазн. Это-то его и замедлило.

По ноге потекла кровь. Царапина — заживет за десяток секунд. Впрочем, если бы он задержался на миг, ногу бы проткнуло насквозь. А еще живот, руки и задницу. Задницу даже в четырех местах.

Из-под земли, на месте, где он только что лежал, торчали острые копья. Уникальное оружие-цепи клана Узумаки.

Женщина, одетая в привычное светло-красное кимоно, повела рукой, и из ее рукава выпал маленький бумажный журавлик. Оценивающе взглянув на него, она протянула оригами в сторону Сенсомы, и журавлик тут же сорвался с ее руки огненной стрелой!

— О том, что он ушел, узнали только под утро, — как ни в чем ни бывало продолжила свой рассказ Мито, когда Сенсома увернулся от атаки. — Конечно, Буцума-сама был зол. Он тут же послал отряд на поиски. Искали недолго — шумел Хаширама всю жизнь громко. Особенно когда дрался. Его зажали, ты не поверишь, Абураме. Они долго и вдумчиво отравляли его тело, ранили его кунаями и взрывами. Тот бой он в итоге не выиграл — хотя и проигравшим не вышел. Но он сделал его сильнее. Пытаясь выжить под атаками более опытных и, тогда еще, сильных шиноби, он «создал» технику регенерации. Мокутон — великий геном.

— Но ущербный, — решил-таки вставить слово Сенсома.

Мито кивнула, но до перемирия было еще далеко — на звук голоса парня тут же посыпались взрывы и молнии, высвобожденные из свитков, которые женщина неспешно расстилала перед собой, пока рассказывала.

— Стихия Дерева не для всех, — ответила она, убедившись, что ее слушатель жив, хотя и прячется. — Слабых она убьет. Сильных — возвысит. Мой муж был сильным. Но та битва увеличила его могущество еще больше.

— То что нас не убивает — делает нас сильнее! — подметил Сенсома, выпрыгивая из-за дерева. — Очень поучительная история.

— Обыкновенная, — пожала плечами Мито. — Но должно же в твоей башке быть понимание, за что ты огребаешь.

Она ускорилась, так неожиданно и качественно, что Сенсома явственно понял — фуин. Судя по всему, пару последних дней она обустраивала это место. Под себя. Помнится, Сенсома тоже делал так, готовясь к битве с Мадарой. Тогда фуиндзюцу, установленное по всему полигону, здорово помогло ему. Хотя он и не являлся в нем мастером.

Мито мастером являлась. Более того — она была шиноби высшего уровня даже без подобных костылей. Теперь же, вероятно, она стояла на одной ступеньке с Каге…

Сенсома вошел сразу в Четвертые Врата — дальше идти было как-то уж слишком серьезно. Но и меньше не возьмешь — размажет же достопочтенная Узумаки по полигону, не соскребут потом — легче будет просто с полом покрасить.

— Будем использовать Врата направления? — деловито поинтересовался Исобу изнутри.

— Повременим, — ответил ему мысленно Сенсома.

В битвах шиноби нет гендеров. Любая девушка, обладающая чакрой, может быть первоклассным воином. Действующих куноичи меньше чем шиноби-мужчин только потому, что они, в большинстве своем, становятся матерями и отходят от дел. Им с этим легче. Мужчинам же тяжело было бы прожить без миссий и битв. Сенсома, например, не смог бы «положить кунай на полку».

Мито была первоклассным бойцом, и она явно была серьезна. Однако, Сенсома был попросту сильнее. Да и навыки Узумаки за годы мирной жизни все-таки притупились.

Они сблизились, и первый десяток их ударов показал разницу в уровне. Сенсома был непреодолим настолько, что в глазах Мито даже блеснуло неподдельное восхищение — он действительно был гением и мастером тайдзюцу. Она, впрочем, показала достойный результат. Но, в итоге, оказалась в жестком захвате.

— Мито-сама, а если чуть объяснить? — усмехнувшись женщине прямо в ухо, спросил Сенсома. — Я пока слабо понимаю, как связаны ваши слова и бой.

Он заблокировал ее руки и встал за спиной. Физическая сила решала мало — основу их противостояния решала чакра. И его чакра выигрывала.

Неожиданно, Мито полностью расслабилась и выгнула спину. Это выглядело так… по женски, что Сенсома даже слегка смутился. Но не это было проблемой. Проблемой было то, что Мито это заметила.

— А-ах…

Стон, который она издала, подавшись всей спиной к парню, вышел настолько переполненным чувствами и страстью, что Сенсома, не смотря на Врата, покраснел как помидор! В Мито погибла восхитительная актриса и еще более восхитительная гетера — один такой стон мог бы вернуть потенцию целой армии стариков!

Воспользовавшись смущением, смятением, а также тем, что Сенсома сильно ослабил хват, Узумаки резко развернулась и ударом ноги отправила парня в полет.

— Пха-ха-аха! — залилась она звонким веселым смехом, поводя рукой по волосам. — И как только ты мог с таким уровнем убить Орои? Так покраснел, что он умер от смеха? Боюсь, я могу разделить его участь, если так! Ты не смог даже удержать женщину!

— Я бы не назвал вас женщиной, — тихо буркнул Сенсома, валяясь в обломках дерева, в которое он влетел. — Скорее — монстром…

— Могу быть и монстром, — пожала плечами все прекрасно слышавшая Узумаки.

Миг, и ее чакра преображается, «накаляясь» до бела. Жар и безумие. Ярость. Могущество.

Именно так ощущалась обжигающе горячая чакра демона-лиса — Девятихвостого Биджу.

Сверкнув алой вспышкой, Мито оказалась у мгновенно поднявшегося Сенсомы и ударом отбросила его прочь. Долететь, впрочем, он не успел — она перехватила его на половине пути и пнула в другую сторону. Из-за резких смен обстановки и ее скорости, Сенсома даже не мог ее толком разглядеть — видимо, фуин, ускоряющие Узумаки, еще были активны.

Впрочем, сосчитать активные Хвосты он смог. Их всего-то было три…

Мито совершенно по-звериному фыркнула — когда она использовала чакру Биджу, ей было сложновато контролировать мелочи, вроде прорывающейся наружу агрессии и сущности лиса. В какой-то мере она и была сейчас лисом. Лисицей, если быть точнее. Оттолкнувшись от земли Хвостами, она выстрелила собою в парня, прекрасно понимая, что таким ударом может порвать его на кусочки. Ничего — если порвет, соберет потом обратно. Лучше прежнего будет.

И тут ей впервые, с тех пор как она активировала чакру Лиса, по-настоящему ответили. Ее атака завязла, а уши уловили еле слышное шипение. Такой звук был бы, если бы кто-то, допустим, вылил бы ведро воды рядом с костром, и жидкость бы неспешно тушила огонь. Или, если бы умелец Стихии Огня схватился бы с умельцем противоположной — Водной Стихии. Поток Ревущего Пламени, например, встретил бы Горную Реку Будды.

Ну или если бы столкнулись ядовитые сущности огненно-алой и глубоко-синей чакры Девятихвостого и Треххвостого Биджу. Что и имело место быть.

— Я тоже так умею, Мито-сама, — чуть взрыкивая, произнес Сенсома, глядя Узумаки прямо в измененные трансформацией алые глаза.

Три Хвоста против Трех Хвостов. Хотя паритетом даже не пахло — Сенсома был сильнее и чакры своего Биджу высвобождал больше.

— Так что, за тебя всю работу Треххвостый сделал? — усмехнулась Узумаки, демонстрируя острые клыки. — Хорош питомец, ничего не скажешь! Хотя от Орои я ожидала больше…

— Победил я с помощью Исобу — правда, — кивнул Сенсома. — Я покажу. Врата Направления — Сила!

Мгновение, и его напор увеличился в несколько раз! Будто он вошел в Седьмые Врата. Однако, Мито прекрасно знала, что он не входил. Как и то, что раньше он такого не умел.

— Скорость! — выдохнул Сенсома, мгновенно… исчезая?

Благодаря звериной чувствительности, Мито даже смогла ответить — она на максимальной скорости обернулась, параллельно с этим полоснув по воздуху когтями.

— Прочность! — ответил Сенсома, продолжая двигаться.

Атака, должна, как минимум, тяжело его ранить, не нанесла ему урона! Он даже не замедлился, пусть и двигался теперь с «нормальной» скоростью. Для джонина, конечно.

Мито усмехнулась. Победил, гаденыш… и даже стал сильнее. Что, впрочем, она и хотела узнать — сделала ли его эта битва сильнее. Убежал без ее ведома и втянулся в опаснейшую разборку с Цубаки — придурок! Узумаки знала Орои лично, пусть и никогда не сходилась с ним в битве. Тем не менее, она прекрасно осознавала, что победить его не смогла бы даже до того, как он присвоил себе Мокутон. Ладно — пусть хоть разок врежет ей. Она изобразит из себя пострадавшую — мелкая пакость, а неприятно. Ему, конечно же. Будем считать это его наказанием за то что сбежал.

Сенсома не врезал. Вместо этого он, не деактивируя Хвосты, подошел к женщине и обнял ее.

— А ты подрос… — выдавила из себя сбитая с толку Мито.

Сенсома действительно подрос. Просто стал выше. Старше. А ведь она его еще «вот таким» помнит. Мелким смышленышем, бегающим хвостиком за Мадарой. Почти не имевшим своей родной чакры. Умнейшим и гениальнейшим ребенком из всех, что она видела.

— Похоже на то, — кивнул Сенсома. — Так и запишем — Мито-сама признала поражение словами «а ты подрос». Знаете, не самая худшая фраза.

— Сейчас дошутишься, — пихнула его Узумаки, снимая Покров. — Пошли — поможешь мне онигири лепить. До прихода Цуны.

И они пошли. Со стороны их даже можно было бы принять за парочку — молодой статный мужчина в очках и очаровательная женщина, в глазах которой читался многолетний опыт, а в походке — энергия. Но ни у кого в Конохе не возникло бы таких иллюзий, потому что эти шиноби были известны всем.

Жена Первого Хокаге и носительница Девятихвостого и ученик Второго Хокаге и носитель Треххвостого. У них было множество и других регалий, званий, прозвищ и имен, но перечислять их все было бы слишком долгим делом.

Но прохожие все равно останавливались на миг, дабы лишнее мгновение лицезреть их. Представителей разных поколений шиноби.

И люди постарше, которым довелось видеть еще, как молодая женщина-Узумаки прогуливалась по строящейся деревне с мужем, а мелкий бесклановый паренек бегал в компании Мадары, смотрели дольше всех с какой-то непонятной, даже для самих себя, светлой грустью.

И говорили вслед:

— А он подрос…

Похоже, что…

Он шел по коридору особняка, в который Сенсома вернулся прошлой ночью после чаепития у Мито. Шаги тихие и уверенные — такой должна быть походка шиноби. Изредка он сбивал ритм своего движения, когда та или иная служанка или домработница проходила неподалеку. Тогда приходилось скрывать себя от чужих глаз. Хотя это и было просто — рабочий персонал особняка — всего лишь обычные люди.

Свою комнату на ключ Сенсома никогда не запирал. Смысла не было. Он никогда не хранил и даже не имел ничего по-настоящему ценного. Любой элемент его снаряжения шиноби мог быть заменен. Обширный гардероб, состоящий из лучших выходных и походных одеяний, сделанных на заказ специально для него, так же мог смениться любой рваниной — ему никогда не было большого дела до своего внешнего вида. Единственная полка в его личном шкафчике, которая могла бы стать интересом случайных или профессиональных воров, хранила десятки разнообразных очков. Круглые, прямоугольные, узкие и широкие — все они были разрисованы разнообразнейшими фуин, и именно эти чакросодержащие рисунки и могли бы стать целью для ловкачей всех мастей. Однако, Сенсома бы не сильно расстроился бы, похить их у него из-под носа какой-нибудь хитрый воришка. Математику Боя ничего не стоит пойти в любой магазин и купить себе там новые и тем же вечером вывести новые фуин.

Математик Боя не привязан к вещам.

Толкнув дверь, незваный гость на мгновение остановился, смотря на спящего Сенсому. Один из величайших шиноби в мире, создатель запретных техник высочайшего ранга и просто живая легенда.

А спит как обычный человек…

Подумав об этом, «вторженец» нахмурился. Ну не должен вот так, по-обычному, спать великий шиноби! Вообще никакой шиноби не должен так спать! Как какой-нибудь крестьянин или бродяга, дорвавшийся до лежанки. Бесит! Хотя и не так сильно, как, например, выскочка-Орочимару. Тот бесит еще сильнее. Но и этот… старик… бесит.

— Ты меня бесишь, старик! — в голос выкрикнул Джирайя, прыгая Сенсоме на живот обеими ногами. — Хватит дрыхнуть!

Когда-то давно Сенсома заметил за собой, что он часто просыпался в присутствии Тобирамы. Даже, пожалуй, слишком уж часто. Потом он стал просыпаться не просто «в присутствии», а в тот самый момент, когда Второй Хокаге входил в то помещение, где он спал. Для себя перерожденный решил, что он каким-то чудным образом наловчился чувствовать чакру великого Сенджу. Может быть даже не чакру, а лишь ее мельчайшие частицы, неуловимые никем, кроме него. Как бы то ни было, просыпаться в тот самый момент, когда Тобирама оказывался в одной с ним комнате, Сенсома умел уже давно.

И его не особо удивило то, что он проснулся за целую секунду до того, как Джирайя закричал.

— Яблоко от яблони! — выдохнул Сенсома, перехватывая ногу мальчика и изменяя траекторию его полета.

Траектория изменилась знатно, так что вместо того, чтобы приземлиться на относительно мягкое тело крестного, юный Джирайя полетел до ближайшей стены. Столкновение подвижного и неподвижного объектов произошло внушительное — Сенсоме даже на миг почудилось, что здание тряхануло. Хотя это, наверное, были остатки сна. Наверное, ага…

— Ты пытаешься меня подловить всякий раз, когда я сплю дольше тебя, — проинформировал Сенсома медленно сползающего по стенке Джирайю. — Не то чтобы я был против, но мне кажется, что твои попытки успехом не увенчаются. Особенно, если ты будешь так орать перед прыжком.

— Ты — джонин, — слабым голосом потянул мальчик. — А я — ученик Академии…

— И что это значит? — поддержал верную мысль Сенсома.

— Что ты не должен спать дольше меня! — тут же вскинулся Джирайя. — Ты — взрослый, а я — ребенок! К тому же, ты — шиноби уровня Каге! А спишь дольше меня! Значит ты — слабак!

Сенсома мрачно выдохнул и протер глаза. Верной мыслью в этой маленькой беловолосой головешке и не пахло. Человеку скоро девять лет, а ведет себя… Впрочем, чего еще можно ожидать от ребенка, которого пытается воспитать Сенсома Томура? Можно еще порадоваться, что, несмотря на худшего из возможных опекунов, Джирайя свято верит и чтит Волю Огня. Хоть это в него удалось вбить.

— Сейчас я умоюсь, оденусь и выйду в додзе, — смотря в стену, сказал Сенсома. — Там я разомнусь. И если ты, вдруг, окажешься там, я надеру тебе зад.

— Такой слабак как ты не надерет мне зад! — фыркнул Джирайя, прекрасно, впрочем, понимая, что не прав. — Так что давай! Вали! Умывайся и одевайся! Я буду ждать тебя в додзе!

Преувеличено сильно размахивая руками при ходьбе (будто бы это помогало выглядеть круче), Джирайя покинул комнату крестного. Спина ощутимо побаливала — тупой старик бросил его в стену, но настроение, не смотря на это, было хорошим — слабый тупой старик сам придет к нему в додзе за порцией тумаков!

Сенсома, догадываясь о мыслях крестника, только покачал головой. Что-что, а одержимость схватками Джирайе все-таки передалась, пусть он этого и не хотел. Впрочем, если подумать, то каждый ребенок в Академии желает сойтись в тренировочном поединке с самим директором. А не пользуется ли этим Джирайя, хвастаясь одноклассникам своими спаррингами с крестным?

— Хитрюга, — мрачно поделился со своим отражением в зеркале перерожденный. — Хотя, Тобираму-сенсея тоже можно было бы назвать хитрюгой…

— Я бы с удовольствием посмотрел на то, как Сенджу называют хитрюгой его ученики, — усмехнулся внутри Исобу. — Ох и содрогнулась бы Коноха от его выражения лица…

С Треххвостой древней демоно-черепахой спорить было трудно. Тем более, что она права.

Сенсома сполоснул лицо, прошелся зубной щеткой по зубам, почистил уши и ополоснулся в холодной воде. Задумчиво повертев в руке кунай и посмотрев на небольшую щетину, он отложил оружие в сторону. Почему бы и не попробовать что-то новое? Очки на сегодня он выбрал с рисунком взрыва — штука простая и надежная, да еще и красивая, ко всему.

Джирайя как раз закончил с разминкой, когда Сенсома ступил на дощатый пол додзе. Тренировочный полигон, на котором обычно проводились спарринги между крестником и крестным, в это прекрасное утро был недоступен — он находился под открытым небом, а небо, в свою очередь, было заполнено тяжелыми черными тучами, которые, непрекращая, изливали на землю воду.

Из-за стены дождя на улице, куда было сунулся Сенсома перед походом в додзе, волосы Математика Боя были мокрыми, а настроение — низким. Войдя в помещение, он фыркнул и мотнул головой, сбрасывая на пол капли влаги.

Джирайя тут же решил воспользоваться преимуществом того, что его оппонент отвел взгляд, и тут же бросился на крестного! Скорость он сходу набрал очень и очень достойную, так что у него даже могло что-нибудь получится.

Сенсома криво усмехнулся и сложил печати, отступая на шаг. Капли под его ногами расширились, подпитываемые чакрой, и превратились в небольшие лужицы. Следующая серия распальцовок заставила все лужицы разом заледенеть, из-за чего разогнавшийся Джирайя поскользнулся и пролетел мимо мужчины, проваливаясь на пол.

— Следи за равновесием, Джи, — поднял указательный палец вверх Сенсома. — Шиноби должен быть готов бежать не только по льду, но и по воде, деревьям и даже головам врагов.

— Я это знаю! — огрызнулся мальчишка. — Просто не успел сосредоточиться…

— В бою у тебя не будет времени сосредотачиваться.

Джирайя не ответил. Он резко выдохнул, собираясь с мыслями, и вновь бросился на крестного.

Теперь его движения были куда более продуманными. На парочку мелких провокаций он не повелся, а на новый трюк с размораживанием льда прямо под его ногами, казалось, даже не обратил внимания. Сенсома довольно улыбался, отбивая его атаки, уворачиваясь и принимая удары на блоки. Мальчик был энергичным, веселым и очень-очень наглым, но он определенно станет превосходным шиноби. Его чакра с рождения была сильна и велика. Его идеалы, сформированные Сенсомой, Мито и учителями Академии, были крепки. Разум его, несмотря на молодость, ребячество и некоторую лень, был остр, а воображению могли бы позавидовать многие писатели.

Дерзкие выходки — данность малому возрасту. Когда он вырастет, он станет хорошим шиноби. Или, может быть даже великим…

Пока же, правда, шансов против Сенсомы у него не было. Перерожденный сосредоточился, напрягая мышцы и чакру, и сделал настолько качественную обманку-имитацию удара, что Джирайя выгнулся дугой, лишь бы не подставиться под страшную атаку. Мальчик почти физически ощутил силу, с которой кулак крестного прилетел бы в его бок.

И именно это его и отвлекло. Он зашипел, со страхом смотря на левую руку Сенсомы, и пропустил удар правой, отправивший его на пол.

— Неплохо, как для ученика Академии, которого может победить даже такой слабак как я, — усмехнулся Сенсома. — Но любой мало-мальски достойный генин порвал бы тебя, как Некомата мышку.

— У генинов никогда в жизни не будет такого же большого выбора техник, как у тебя, — потирая ушибы, простонал Джирайя. — К тому же, я не применял ниндзюцу…

— Пф! А кто же тебе запрещал?

— Твоя безумная скорость, тупой ты старик! Ты же джонин! Конечно я не успевал за тобой!

Вообще-то, крики Джирайи были даже немного оправданными — Сенсома и правда меньше сдерживался в этом спарринге, чем в прошлых. Сказывался небольшой перерыв между ними — после миссии с Цубаки, перерожденному было немного непривычно поддаваться беловолосому комку наглости. Впрочем, извиняться за то, что недостаточно сильно поддавался, Сенсома даже и не подумал.

Еще немного размявшись (уже не в спарринге), крестный и крестник прошли на кухню, где работящие поварихи оставили завтрак на двоих.

— Через три года я стану шиноби, — мечтательно пробормотал, вдруг, Джирайя, ковыряясь вилкой в тарелке. — Три года…

— Что, невтерпеж? — усмехнулся Сенсома. — Хочешь поскорее окунуться в мир битв?

Мальчик наградил крестного кислым взглядом, от которого перерожденному вдруг стало неловко, и, выдохнув, помотал головой:

— Это только тебе настолько драться нравится, что ты бежишь на первую попавшуюся миссию или пропадаешь на полигонах. Нормальные люди другим местом думают. Я вот — головой. И чуть-чуть сердцем еще…

— Почему это сердцем? — заинтересовался Сенсома.

— А мне грустно потому что, — ответил, неожиданно, Джирайя. — Грустно, что люди не хотят понять друг друга. Они все спорят, дерутся и еще что-нибудь… А понять друг друга даже и не пытаются.

— Ну, вот есть я, — Сенсома призадумался, формулируя мысль. — Я же тебя понимаю, например. Или, хотя бы, пытаюсь понять. И Мито-сан тебя, засранца, понимает. И меня. И Цуну.

— То — семья, — важно ответил Джирайя.

Ответил и тут же смутился.

Сенсома дал себе мысленного пинка. Смущается ребенок, хотя, по сути, очевидную же вещь сказал. Ан нет — держит его язык то, что ведет себя Сенсома с ним, порой, преувеличено официально. Словно боится действительно быть ему отцом. Пусть и крестным, но все же. Хотя почему, собственно, «словно». Он же и правда боится. Придурок. А мальчик сейчас, наверное, корит себя, за то, что размечтался.

— Семья, ты прав, — нашел в себе силы ободряюще улыбнуться Джирайе (вместо того, чтобы корить себя) Сенсома. — И ты, и я, и Цуна с Мито-сан — все мы — одна семья.

— Ну и вообще все… — Джирайя сделал неопределенный жест рукой. — В Конохе. Или Стране Огня. Воля Огня — семья. Так говорит Хокаге, и я думаю, что старик правильно говорит.

Сенсома кисло улыбнулся. Не вышло — Джирайя тут же переключился со «своей семьи» на «семью общую». Или обширную? В общем — на родину. Впору собой гордится, прав был перерожденный, заявляя, что будет ужасным отцом.

— Но ведь и в Конохе не всегда люди пытаются друг друга понять, — продолжал мысль Джирайя. — А по-настоящему понимают вообще единицы. Что уж говорить о всем мире…

— И что же ты будешь делать, философ мелкий, когда станешь генином? — такие мудрые мысли от вечно-кричащего Джирайи неожиданно развеселили Сенсому. — Изобретешь технику «Великое Понимание Великого Джирайи»?

— А вот и изобрету! — мальчик прищурился и показал крестному язык. — Но сначала, конечно, наберусь опыта. Попутешествую, да… А может быть стану художником! Или писателем! И люди, которые будут моими поклонниками, узнают друг друга получше. Вот так вот, старик! Я — великий Джирайя, объединю своей жизнью много-много людей! Я буду великим!

— Я надеюсь, — внезапно перестал насмехаться Сенсома. — Очень надеюсь на это, Джи. Но сейчас — ешь! А если опоздаешь на занятия в Академии, станешь у меня тем еще писателем — книги домашней работы заставлю писать!

— Жестокий старик! — в сердцах прочавкал мгновенно занявшийся едой мальчик.

А Сенсома, спокойно завтракая, сидел и посматривал на ребенка Второго Хокаге, так непохожего на него. Или, все же, похожего? Мечтал ли Тобирама когда-нибудь о том, чтобы стать художником? Вроде бы, Сенсома пару раз замечал это — у Сенджу всегда прекрасно выходили наброски и в любом из его рабочих черновиков было полным-полно достойных эскизов и чертежей, например, оружия.

Второй Хокаге, совершенно точно, не исполнил все свои мечты и идеи, и тут уж Сенсома ничего поделать не мог. Но он мог попытаться сделать так, чтобы этот беловолосый наглец, сидящий напротив него, исполнил все свои мечты.

* * *

Отведя Джирайю в Академию и поздоровавшись, в самых ее дверях, с Цуной, Сенсома быстренько пробежался по аудиториям. Академию ощутимо потряхивало, а совсем скоро начнет натурально лихорадить — выпускной классов, полностью обучаемых под директорством Математика Боя, близился с каждым днем. Оставалось всего несколько недель, и ряды шиноби Скрытого Листа пополнятся генинами, прошедшими через одни из самых тяжелых испытаний за всю историю существования Академии.

Непосредственное вмешательство директора нигде не требовалось. Даже классы, у которых пропали занятия с Озином, прилежно учились у заменяющих его преподавателей.

Так что, убедившись, что работа кипит, а необходимости в его участии в процессе нет, Сенсома поспешил нагло улизнуть с рабочего места.

Дождь закончился, а ему на смену пришло теплое, но, будто несмелое, солнце. Идя по полным луж улицам Конохи, Сенсома поймал себя на мысли, что как-то уж слишком сильно спешит. Он даже зашел в цветочный магазинчик Яманака, дабы хоть чуточку оттянуть время своего прибытия и лишний раз доказать себе, что эта преувеличенная спешка ничего не значила.

— Для девушки выбираете?

Улыбчивый пожилой мужчина-продавец оказался шиноби. На пенсии, конечно — ни один действующий шиноби не стал бы просиживать сутками в цветочной лавке, пусть даже и своего клана. Чунин, насколько понял Сенсома. Неужели мысли прочел?

— У покупателей мыслей не читаю, Сенсома-сан, — обезоруживающе улыбнулся продавец. — А дело все в опыте, поверьте. Это же Цветы Яманака — сюда часто заходят шиноби, чтобы купить цветов. Ученики Академии прибегают за букетами для преподавателей. Генины берут один-три цветочка для понравившихся сверстников. Чунины частенько просят подсказать что-нибудь для первого свидания. Джонины, вот, редко заходят, да и то, часто, лишь за букетиками на могилу. Вы же выглядите, простите за сравнение, как чунин, мчащийся на первое свидание.

— Вы меня раскусили, — кисло улыбнулся Сенсома. — У вас действительно большой и богатый опыт. Подберете букет?

— Какие чувства хотите им вызвать? — усмехнулся мужчина, выдвигаясь к наиболее вкусно-пахнущим цветам. — И кто — ваша девушка? Шиноби или нет? Если да, то какое звание? Может быть, она принадлежит к какому-нибудь из кланов? Знаете, Учихам почему-то очень нравятся Азалии — цветы хрупкости и преданности. Удивительно, правда?

Благодаря прекрасному опыту продавца, которого звали Ирумо-саном, Сенсома собрал букет для Юки, которую шел навещать. По мнению Яманаки, букет не покажется ей чем-то грубым или глупым, как часто кажутся цветы на первом свидании, которое даже свиданием называется лишь с одной из двух сторон. Наоборот, сочетая в себе красоту декоративных цветов, букет пестри и цветами целебными, или, как их называли по-другому, «цветами шиноби». Любой куноичи понравится, когда она узнает знакомые травки в красивом узоре букета, подаренного небезразличным человеком.

— Берите букет так, Сенсома-сан, денег не надо, — махнул рукой Ирумо, когда Сенсома полез за кошельком. — Берите-берите, а то обижусь. Вы племянника моего, может быть, помните — он был в девятнадцатом отряде на фронте с Ветром.

— Нао? Я помню его, — кивнул Сенсома. — Он здорово помог мне, отвлекая троих джонинов врага…

— Вы хотели сказать, что вы спасли его зад от трех джонинов врага, раскидав перед этим семерых, — непринужденно поправил его Ирумо. — Поверьте, этот букет стоит куда меньше жизни дорогого мне оболтуса моей сестры, да примет ее Рикудо. Ему еще магазин наследовать. А вам — удачи.

В смешанных чувствах Сенсома вышел из цветочного и почувствовал, что ноги вновь понесли его к дому Озина. Однако, теперь его шаг стал еще увереннее — цветами он вооружился знатно, так чего медлить?

Раннее утро после дождя в обычный рабочий день — лица прохожих, спешащих или не спешащих на работу не были преисполнены радости. Впрочем, большинство из них менялось, многие начинали тепло улыбаться, стоило им только обратить свой взор на радостного молодого мужчину, спешащего куда-то в такую рань с прекрасным букетом в руках. Краем уха, Сенсома даже услышал, как аккуратно и бесшумно, но, все же, упал один из агентов АНБУ, спешащий, видимо, куда-то, но так сильно ошеломленный счастливым видом Математика Боя, что не сумел сбалансировать на очередной крыше.

Адрес Озина Сенсома знал прекрасно. Хотя бы потому, что сам жил здесь до войны. В тот самый день, когда она закончилась, он передал ключи от своей квартирки Цубаки, и тот, с тех пор, так и жил там.

А у Сенсомы даже ключи остались…

Подумав, он решил не стучать, а открыть дверь самому. Застать Юки спящей и как-нибудь эффектно разбудить ее, не забыв где-нибудь установить букет, мол, «так и надо». Отыграться за все те подколки, которыми она его осыпала. Звучит как план!

Предвкушая, Сенсома неслышно вошел в маленькую прихожую, слыша, как шелестит в комнате с кроватью ткань — ворочается Цубаки, видит сны! Возможно даже с ним…

— Проснись и по…

Мир застыл.

Юки Цубаки, выгнув обнаженную спину, как раз заканчивала снимать с себя ночнушку, невесть откуда взявшуюся у Озина в квартире. За исключением затылка, лба и плеч, прикрываемых той самой ночнушкой, все ее остальное было обнажено. Сенсома, сам удивляясь своему спокойствию, провел взглядом от стройных ног до крутых бедер, взглянул на плоский живот, задержался на упругой груди и, наконец, остановился на темно-карих глазах.

Любая нормальная девушка в такой ситуации сначала бы покраснела. Потом… потом, вероятно, она бы закричала что-нибудь. Дальше уже зависит от характера, но варианта всего два. Первый — девушка бьет парня. Второй — девушка убегает.

Нормальная? Проведя в тесном знакомстве с Озином почти восемь лет, Сенсома приобрел некоторую устойчивость к проявлениям «ненормальности» различных людей. Даже окажись он в психбольнице — мало что смогло бы его по-настоящему смутить.

Взгляд Юки не был нормальным для такой ситуации. Он был абсолютно спокоен. Лишь мелькнуло в нем узнавание: «Сенсома пришел». «Ненормальный» взгляд, который, почему-то, даже и не пытался смущать.

— Привет, Сенсома, — поздоровалась первой Юки. — Не знала, что у тебя есть ключи.

— Я жил тут раньше, — пояснил перерожденный, все еще удивляясь своей хладнокровности.

Хотя… нашел чему удивляться! Цубаки ведет себя как Цубаки! Он к этому уже давно привык. К тому же, он сильно сомневался, что любая «нормальная» девушка смогла бы понравится ему настолько, насколько понравилась Юки. И в этом была большая заслуга его собственной «ненормальности».

— Вы отлично друг другу подходите, — голосом эксперта отозвался Исобу. — Два ненормальных, да?

— Вообще-то, в Стране Огня с утра принято говорить «доброе утро», вместо банального «привет», — поделился Сенсома, отворачиваясь все же. — Так что — доброе утро, Юки.

— Доброе утро, Сенсома, — послушно исправилась девушка и зашуршала одеждой с новой силой. — Скажи мне, что еще принято у вас тут, чего я могу не знать? Знаешь, в одной деревеньке, рядом с границей с Дождем, я узнала, что перед тем как входить к кому-то, нужно постучать кулаком по двери. Тут, похоже, такого правила нет.

— Есть, — вздохнул «признавая вину», Сенсома. — Но это же все-таки мой дом. Пусть и бывший.

— Если это оправдание, то забрось это в стирку, — со спины на Сенсому налетело слегка влажное постельное белье. — Меня всю ночь знобило — я пропотела с ног до головы!

Вздохнув, Сенсома еще раз пришел к выводу, что «нормальной» девушкой Юки не является, и совсем успокоился. Послушно бросив белье в бадью, предназначенную для вещей на стирку, он обернулся к закончившей одеваться девушке.

Оделась она, вопреки ожиданиям, не в свою боевую форму, а во вполне себе приличный выходной наряд: аккуратные темные ботинки с вырезом для пальцев, светло-синие свободные штаны и простую черную водолазку. Смотрелось это все на ней очень органично, а, что больше всего понравилось Сенсоме, универсально — и прогуляться по улицам можно и в ресторан забежать не стыдно.

— Я тебе цветов принес, — «вспомнил» Сенсома, подходя.

— Зачем это? — Юки выгнула бровь, осматривая букет. — А, ага, понимаю. Давай ка мне его сюда.

Девушка приняла творение Яманака и вышла из спальной комнаты, оставляя за спиной довольного Сенсому. Прав был Ирумо — молодая куноичи не восприняла букет как нечто смешное или грубое и, похоже, даже узнала целебные травки.

— Вот! — вернулась обратно Юки.

В ее руках растерявшийся Сенсома заметил вырванные из общей картины ярко-желтые цветочки. Сами по себе они мало украшали букет, но зато, как объяснил Ирумо, давали просто поразительный по силе и вкусу запах. И действительно — всего пара цветочков, а Сенсома уже почувствовал сладость их аромата. Приятную сладость.

— Отлично, — Юки, тем временем, безжалостно сдавила цветы в ладонях, потом поплевала на них и принялась вытирать их о постель. — А ты молодец, Сенсома! Прямо как знал, что у меня после боя в мирной обстановке ночная лихорадка! Теперь постель хоть нормально пахнуть станет.

Вновь пройдя мимо ошеломленного такой практичностью Сенсомы, девушка вернулась уже с другими цветами. Одними из тех, что Яманака назвал целебными.

— Держи! — она протянула их ему и повернулась спиной, когда он их принял. — А теперь давай — разжевал и три. Показывать не буду — синяки и так видно.

Сенсома стоял, задумчиво растирая кусочки целебных травок «для молодых куноичи» по оголенной спине Юки и думал, хорошо это или плохо? Озин — женская версия? Хотя едва ли — он бы букетом просто пол бы вытер. Демонстративно так. Но все равно — необычно.

Пожалуй, больше хорошо, чем плохо.

— Хороший ты комплект принес, — оценила Юки, когда Сенсома, наконец, обработал все ее синяки, оставленные ей Орои. — Спасибо. Теперь я тебе, наверное, должна?

— Не особо, — ответил Сенсома. — Считай это просто знаком внимания.

— Ладно, — легко согласилась девушка. — А теперь чего? Ты вообще зачем пришел? Внимание оказать?

— Если грубо, то да, — кивнул Сенсома больше самому себе. — Ну, а вообще — пригласить тебя прогуляться по деревне. Она большая, красивая…

— Нет, — просто ответила Юки, сбивая Сенсому с мыслей.

И пояснила, видя вопрос в нахмуренном лице Математика Боя:

— Мне же к Хокаге надо в шесть.

С Хокаге вопрос решили быстро. Быстро и не в шесть. Усмехающийся Хирузен, которого требовательный Сенсома выловил перед официальным визитом в дом главы клана Инудзука, легко и просто поставил подписи на бумагах, приготовленных ему канцелярией и доставленных Сенсомой. По ним выходило, что Юки являлась шиноби Скрытого Листа в звании джонина со всеми вытекающими. Мудрить не стали, сделав ей, по сути, копии тех документов, что имелись у Озина.

А после Сенсома повел девушку гулять.

Она заинтересовалась. Коноха действительно была большой и красивой. И даже удивительной, в каком-то роде. Они прошли по общедоступным улочкам, заглянули в булочную, когда Юки захотела перекусить, и побыли на полигонах. Сенсома с готовностью показал Юки Академию, в которой «учит мелких плохому придурок-Озин». Провел до реки, неожиданно сильно понравившейся девушке.

— Она маленькая, — пояснила Юки. — Маленькая и спокойная. Мне всегда нравилось что-то такое. От нее прямо веет этим. Спокойной свободой.

Юки очень нравилась свобода. Она родилась в клане Цубаки, так что была лишена ее с рождения. Потом она официально была изгнана, но свободы не обрела — она стала привязана к своему младшему брату. Из-за него же стала выполнять миссии Мито, до войны. А потом… хитро улыбнувшись, Юки отказалась рассказывать, чем она занималась в послевоенные годы.

Сенсома тоже рассказывал о себе. Не тая ничего. Да ему и не нужно было — он не стеснялся ни секунды своей жизни.

— Клановая территория, — мрачно объявили два Учихи-дозорных, стоящих перед вратами, действительно ведущими на территорию их клана.

— Коноха — свободная деревня, — спокойно ответил им Сенсома, подчеркнув интонацией слово «свободная». — Мы можем гулять там, где захотим.

— Еще я бесклановых не пускал, — не побоялся скривиться один из стражей. — Пускай даже и героев войны.

Сенсома пожал плечами. Не хотят пускать — пусть. Не до драки же дело доводить. Хотя, Юки хотела посмотреть на то, как живет легендарный клан Учиха…

Вздохнув и улыбнувшись стражам, Математик Боя «полыхнул» своей чакрой в окружающее пространство. Не угрожая, не давя. Просто — в воздух. Учихи напряглись, а Юки довольно оскалилась — сила чакры Сенсомы ей нравилась. Было в ней что-то свободное от всех предрассудков и правил. От всего того, что ее так тяготило.

— Вы что, приказ Хокаге не слышали, олухи? — холодно спросил из-за спин стражей незаметно подобравшийся к ним Кагами. — Уже пол-года любые шиноби могут посещать любые кварталы селения. Хотите меня опозорить?

Учихи дернулись, тут же склоняясь перед главой клана, а улыбка Сенсомы сделалась еще шире.

Кагами почувствовал чакру старого друга и сразу же вышел его встретить. Он также был рад увидеть и его спутницу, с которой успел неплохо познакомиться во время недавней миссии. Холодно «по-Учиховски» отчитав гордых стражей, он вызвался быть для Сенсомы и Юки проводником по кварталу — особо важных дел у него сейчас все равно не было.

Пройдясь по землям Учиха, Сенсома с Юки тепло поблагодарили улыбающегося Кагами и отправились в квартал Хьюга. Сэдэо радушно встретил их — его Бьякуган почувствовал приближение одноклассника раньше, чем они успели дойти. Потом они посетили квартал гостеприимных Акимичи.

Вечерело. Несмотря на то, что Сенсома мог провести девушку в любое место в селении, они остались у Акимичи, потому что Юки согласилась провести вечер в одном из самых лучших ресторанов Страны Огня, а значит — и в мире тоже.

Иногда чудачащая во время прогулки, в ресторане Юки оказалась чуть сдержаннее. Она не макала хлебные лепешки в изысканные супы и не пила дорогое вино глотками, как это всегда делал Озин. Даже в разговоре с Сенсомой она стала вести себя куда более «нормально».

Они болтали о разном. Как оказалось, мастеру всех пяти основных природных преобразований и «венцу» клана Цубаки было о чем поговорить. Они вели отвлеченные беседы о ниндзюцу, мирно спорили о гендзюцу и делились знаниями о тайдзюцу. Спустя час, великолепная еда от лучших поваров-Акимичи почти перестала исчезать с их тарелок, зато ручеек алкоголя оформился во вполне себе допустимую в людных местах речушку. С жизни шиноби, темы для разговора перешли на более общие и более мирные.

Сенсома поймал себя на мысли, что по-настоящему наслаждается обществом Юки. Юки поймала себя на похожей мысли.

— Ну вот… — покачивая бокал с вином, захмелевшая девушка улыбнулась перерожденному. — Будь я такой дремучей Цубаки, какой ты себе меня рисовал, я была бы сражена наповал, Сенсома. Скажи честно, ты и правда задумывался о том, что я — женская версия моего братца?

— Сегодня меня все видят насквозь, — развел руками Сенсома и улыбнулся. — А что, ты не сражена наповал? Даже если учесть, что ты не такая уж и дремучая Цубаки.

— Я? — Юки призадумалась, всмотревшись в зал, полный, к вечеру, гостей. — Знаешь, Сенсома, сражена. Ты — очень хороший кавалер. Чуть неопытный, но этим ты, пожалуй, выгодно отличаешься от хлыщей в Столице Огня.

— В свете ты бывала, — кивнул сам себе Сенсома. — И уж не там ли ты пропадала послевоенные годы?

— Не всегда, — девушка усмехнулась. — Поначалу я избавляла Огонь от особо-дерзких шпионов и прочих придурков. Потом — да. Решила пожить жизнью свободной городской девушки. «Держи бокал вот так, дорогая», «ты сегодня сногсшибательно выглядишь, милая», «хочу тебя, крошка»…

Сенсома понимающе усмехнулся и демонстративно смял, будто мокрую бумажку, острую вилку, специально упрочненную для буянов-шиноби. К сожалению, Математику Боя такое упрочнение никак не мешало.

— Последний, кстати, получил по роже, — улыбка Юки стала шире и превратилась в понимающую. — А предыдущие двое ушли ни с чем. На самом деле — мне все никак не удавалось найти действительно хорошего парня. Ну или мужчину. Думала, что таких и нет.

— В этом безумном мире таких действительно чудовищно мало, — пожал плечами Сенсома, тоже захмелевший. — Да и в другом — тоже. Во всех мирах, получается.

— Ладно-ладно, твоей тактичностью я еще больше сражена, — Юки шутливо подняла руки, будто сдавалась. — Но это немного нечестно. Нужно и мне тебя сразить.

Она подалась вперед, наклоняясь над столом, и, потянув к себе правой рукой лицо Сенсомы, чувственно поцеловала его. Ни быстро, ни долго — столько, сколько допустимо в общественном месте. Перерожденный даже услышал завистливые вздохи.

— Есть в Конохе еще интересные места? — с придыханием спросила Юки. — Желательно — уединенные.

— Нужно только будет Джи передать Мито-сан, — кивнул больше сам себе Сенсома. — И, да — похоже, что я люблю тебя.

Юки всхлипнула, еле сдерживая смешок, и тут же рассмеялась, всей нелепости подобной фразы. «Неопытный»?О да — Сенсома явно такой. Но это — тоже часть его. Того…

— Знаешь, Сенсома, похоже, что это у нас взаимно.

Объяснения, обещания и предвкушения

Юки проснулась рано, даже по меркам шиноби — через три часа после того как заснула. За годы блужданий по Стране Огня, свободолюбивая Цубаки привыкла спать одна, так что неудивительно было, что, забывшись во снах, она тут же проснулась от неожиданности, когда спящий Сенсома обнял ее чуть крепче, чем было до этого. Это было очень и очень непривычно.

Но приятно. Очень и очень приятно.

Юки прислушалась к себе, ощущая, как светлая радость теплом расползается по всему её естеству. Или это тепло шло от тела Сенсомы, даже во сне умудрявшегося выглядеть чуточку воинственно? Впрочем, так ли это важно? Сенсома Томура спал рядом с ней, крепко держа ее в своих объятиях. Крепко, но ненавязчиво, и это было приятнее всего.

Утонув в чистом и глубоком озере своего счастья, Юки вновь заснула. Сенсома, не открывая глаз, вслушивался в ее ровное дыхание еще около получаса, и только потом позволил себе легкую улыбку. Его старания не прошли даром — девушка расслабилась, и теперь ее отдых пройдет лучше.

Проснувшись окончательно, уже утром, Юки сладко потянулась и ловко выскользнула из объятий Сенсомы. Ее тело пылало энергией, а разум был чист и свеж, будто воздух в горах. Хорошее чувство. Хотелось петь, танцевать и совсем немножко пакостничать.

— Но меня ждут дела… — еле слышно вздохнула она наперекор своим мыслям.

— Какие это?

Сенсома, конечно же, проснулся вместе с ней. Шиноби его силы даже на физические ощущения полагаться не надо — даже во сне он легко мог почувствовать, что чакра Юки пришла в движение, вместе с пробудившейся хозяйкой. Вставать он, однако, не спешил — лежал себе свободно на двуспальной кровати, прикрывшись мягким одеялом, и, не стесняясь, рассматривал девушку.

— Важные, — ничуть не смутившись, ответила она. — Нужно будет утрясти дела с работой — Хокаге же будет выдавать мне задания, как шиноби? Будет. Еще — навещу Озина. Где у вас здесь можно купить манго? Редкая штука, но он их просто обожает.

— Озин любит манго? — Сенсома приподнял бровь, запоминая, впрочем, новую информацию.

— Раньше любил… — уже не так уверенно ответила Юки. — Неважно, все равно навещу его. Ну, а потом… потом будет самое тяжелое. Нужно будет навестить… или попробовать навестить… Мито-сама.

Голос девушки стал тихим и неуверенным, а блеск в глазах чуть поблек. Прошлой ночью, когда Сенсома забирал засыпающего Джирайю из особняка и отводил его к Мито, Юки воздержалась от ночных прогулок по деревне, сбежав в душ. И Сенсома ее понимал — когда-то давно Мито спасла Озина, за что и он и его сестра были ей должны. Очень и очень многое должны. Какое-то время они справлялись, но потом Озин получил задание защитить Наоми и не справился с ним. С тех пор прошли годы, но Мито так ни разу и не заговорила с Цубаки и не связалась с его сестрой.

Так что, да — навестить Узумаки Мито для Цубаки Юки было самым тяжелым делом, которое только можно было бы придумать в Конохе.

— Хочешь — я пойду с тобой? — предложил Сенсома, нашаривая рукой очки. — Мы с Мито-сама…

— В хороших отношениях, я в курсе. Но сегодня я должна сделать это в одиночку, — она вздохнула, нагнулась за одеждой, сваленной на полу, и глянула на парня. — Кстати, тебе очень идет.

Еще одна из приятных странностей Юки — она была единственным человеком, который считал, что очки не только не портят Сенсому, но еще и красят его. А это, учитывая то, что Сенсома носил их только для виду и по привычке, для него было очень немаловажно.

— Ладно, — легко согласился Сенсома, улыбнувшийся от комплимента. — Тогда увидимся, как закончишь с делами. Можем заскочить в клановый квартал Инудзука — у них там, я слышал, неплохой зверинец. Или посмотреть на жуков Абураме. Можем еще…

Юки, одним плавным и быстрым движением запрыгнувшая на него сверху, приложила указательный палец к его губам:

— Да куда угодно, Сенсома, — улыбнулась она, наклоняясь. — Главное — с тобой.

Поцеловав парня на прощание, девушка так же быстро, как и запрыгнула, спустилась с кровати и вышла из спальни. Планировку особняка она уже, примерно, знала, так что не заблудится.

— Черт-тов-ка, — со вкусом потянул Сенсома и, потянувшись, начал неспешно одеваться.

* * *

Стук в дверь Мито услышала в половине четвертого, после полудня. Ее нельзя было назвать удивленной, но гостей она сегодня точно не ждала, а Сенсома бы стучаться не стал. Простые жители деревни почти не балуют вдову Первого Хокаге визитами — не считают нужным беспокоить. Люди Хокаге тоже заглядывают редко. Из «не семейных» визитов к Мито достаточно часто заходят лишь соклановцы, приезжающие в Коноху по делам. Но они всегда предупреждают о том что придут.

Женщина мельком прислушалась к чакре — человек за дверью ей был либо незнаком, либо неплохо замаскирован. В обычной ситуации Узумаки бы просто окликнула стучавшегося с кухни, но именно сейчас Джирайя и Цунаде (у которых сегодня был законный выходной) мирно досыпали свой послеобеденный сон на втором этаже.

Пожав плечами, Мито прошла к двери и открыла. Бояться ей некого.

— З-здравствуйте, Мито-сама!

Вот теперь Узумаки была удивлена. Девушка, которая, не стесняясь взглядов прохожих, встала перед ней на колени на ее пороге, была ей очень хорошо знакома. Юки Цубаки — старшая сестра Озина и должница Мито. Глубокая должница — Мито не просто установила лекарства, которые позволили Озину жить, она спасла его, дав сбежавшим из клана Цубаки доступ к этим лекарствам. А спасая его, она спасла и Юки.

А потом парень не справился с заданием, и надобность в этих двоих отпала. Как и у них в ней, впрочем.

— Ты можешь зайти, — подумав, ответила Мито. — Только переобуйся — мне грязь в доме не нужна.

Юки кивнула, не поднимая взгляда, и прошла в прихожую. Мито ждала у входа на кухню, наблюдая, как повзрослевшая девушка выцепила из заполненной полочки самые невзрачные тапочки и переобулась. Узумаки это даже стало забавлять — вечно-наглая и бесшабашная Цубаки сейчас выглядела растерянной и такой… беспомощной. Интересно, что она там себе напридумывала?

И почему пришла?

Как одно из самых влиятельных лиц селения, а, значит, и Страны, Мито прекрасно знала все подробности последней миссии Математика Боя и его команды. Конечно же, Юки была одной из таких подробностей — клан Цубаки идет по ее пятам, ради того чтобы захватить девушку и заставить рожать новое «сырье». Главный боевик Цубаки мертв — Сенсома постарался, но клан все равно продолжает быть опасным. Тем не менее, весь отряд Математика Боя подал рапорты, в которых просил Хокаге сделать все, что было в его силах, чтобы помочь Юки. Учитывая то, что в отряде не было шиноби ниже уровня джонина, а так же то, что двое из них — главы кланов (один, даже, глава клана-основателя), рапорты были приняты. Юки стала шиноби Конохи.

Но если она изначально хотела придти сюда, то где пропадала весь вчерашний день? Дел у нее особо-важных быть не должно… Да и не должна она была приходить — Озин, вон, за восемь лет ни разу не попытался! И правильно сделал.

Мито вышла на кухню, походя включая электрический чайник — удобная вещь, пусть и требующая чакры, но несоизмеримо малого ее количества, по сравнению с теми затратами, которые нужны, чтобы вскипятить такое количество воды без нее. Юки прошла следом и, повинуясь жесту хозяйки дома, села за стол. Мито села напротив.

— Я… хотела бы извиниться, — после недолгого молчания выдавила из себя Юки. — Мой брат… мы не оправдали ваших ожиданий…

— Да ну? — Мито усмехнулась. — Откуда тебе знать, каковы были мои ожидания? Может быть, я именно этого от него и ждала — что он не справится с возложенной на него задачей? И… моя дочь погибнет.

Юки впервые подняла взгляд. Возможно она хотела в чем-то убедить, уверить или вновь начать извиняться, но она смолчала. Смолчала, потому что Мито посмотрела ей прямо в глаза.

Это была все та же Мито Узумаки, с которой Юки познакомилась долгих двадцать лет назад. Ослепительно красивая женщина и невообразимо сильная куноичи. Властная, суровая, но справедливая и добрая. Где-то в душе.

А теперь еще — очень печальная.

— Озин не справился, — ровным голосом сказала Мито. — Но знаешь, Юки… никто бы не справился. В тот день твой младший брат сошелся в бою с Мадарой. У него не было шансов, как не было бы их ни у кого. Он сделал все, что мог.

— Тогда почему вы с ним не говорили? — неожиданно даже для самой себя ляпнула девушка.

— Обижалась, — пожала плечами Узумаки, будто бы ни в чем не бывало. — Не могла не обижаться. Но это прошло, как проходит все остальное, — она взглянула на закипевший чайник и, со вздохом, произнесла. — Мир меняется. Меняемся и мы.

— Не меняется только война, — почти неслышно буркнула себе под нос Юки.

— И война меняется тоже, — не согласилась Мито, начавшая делать чай. — Сенгоку Дзидай был войной кланов. Бесконечная война…

— Бессмысленная.

— Нет, не бессмысленная. Бесконечная. Можешь мне не верить, но в каждой битве, в каждой стычке отрядов или дуэли Сенгоку Дзидай был смысл. Зачастую банальный — спасти побольше друзей, убив побольше врагов. Порой — месть, ведь в ней тоже есть свой смысл. Так что не бессмысленная, но нескончаемая.

Узумаки подвинула девушке кружку с чаем и села обратно на свой стул.

— Потом Хаширама создал Коноху, — она улыбнулась каким-то своим воспоминаниям. — Было времечко… Мы думали, что Скрытые Деревни позволят прекратить войны. Конечно, локальные конфликты неизбежны, но масштабные битвы вполне могли бы никогда не случиться.

— Но началась Мировая Война Шиноби, — кивнула Юки, которую настолько затронули рассуждения Мито, что она забыла о своей прошлой робости.

— Началась, — согласилась Узумаки. — И она уже была другой. Изменилась. Шиноби вели в бой армии людей и сами шли такими же армиями. Потери со всех сторон были чудовищны. Это совсем не походило на битвы Сенгоку Дзидай. И будущая война, я думаю, тоже будет другой…

— Хотите сказать, что скоро грянет новая Мировая Война? — удивилась Юки.

— Ты совсем в своих лесах засиделась, — усмехнулась Мито. — Грянет. Обязательно грянет. Еще год-два, и мы вновь начнем хоронить наших близких. Что такое? Уже думаешь, как бы сбежать из селения?

Юки действительно смутило известие о войне. Это было странно — она никогда не боялась конфликтов. Впрочем, в таких крупных она и не участвовала. Но все равно — почему она чувствует это волнение? За себя? Едва ли — за себя она разучилась бояться в тот день, когда взяла на себя ответственность за Озина. Тогда — младший придурок? Тоже нет — он уже вполне себе взрослый для того, чтобы катиться Шинигами в пасть. Ладно, может быть не так сурово, но… на Первой же Мировой она за него не волновалась!

Если долго искать в себе ответ, ты его найдешь. Даже если смущаешься и не особо хочешь его находить. Конечно же, Юки волновалась о Сенсоме. Успев лишь самую малость его узнать, она знала — он бросится в самое пекло и либо погибнет, либо выйдет победителем.

Так что ему предстоит очень и очень много раз побеждать. Или… один раз умереть.

— Я не… думаю о «побеге», — ответила, после заминки, Юки. — И не подумаю, Мито-сама. Мы с Озином вам жизнями обязаны. Мы вас не бросим.

— Обязаны? — Мито сделала вид, что удивилась. — Да зачем я вам нужна? Вы прекрасно обходились все эти годы без своего мне обязательства.

— Но это же… — Юки смутилась. — Долг… чести…

— Только не записывай себя в самураи, девочка! — коротко рассмеялась Узумаки. — «Долг чести»! Ваша честь мне не нужна. Хотя, если ты так хочешь послужить мне — оставайся. Мальчишка-Хокаге дал тебе звание джонина, верно? Служи деревне так, как тебя обязывает это звание, и большего я от тебя не прошу. И можешь передать Озину, что обиды я на него уже не держу. Если хотите, можете даже заглядывать ко мне на чай. Изредка. Только чакру не маскируй больше. Сейчас-то понятно — боялась, что я не открою, если узнаю, но вот…

Договорить Юки Мито не дала. Девушка порывисто вскочила со стула и упала на колени перед сидящей Узумаки. Женщина вздрогнула, не ожидая такого, и тут же нахмурилась, уже готовясь поднимать Цубаки с пола. Удумала тоже — в рабыню играть!

Но Юки не собиралась, на сей раз, падать ниц. Она обняла охнувшую Мито за талию и зарылась лицом в ее одеждах. Она не плакала, но ее высвобожденная чакра пришла в такое буйство, что Узумаки с легкостью поняла — девочка очень растрогана. Впрочем, напрасно ли? Всю свою жизнь она боролась за своего брата. Она — та, что больше всего на свете любит свободу, самостоятельно связала себя цепями с Озином и не отвязывалась до Мировой Войны. Да и после, Мито уверена, Юки присматривала за непутевым братцем через свою небольшую, но очень хорошую сеть информаторов в Стране Огня. И сейчас эта девочка получила долгожданную свободу. Ее не выбросили за ненадобностью, как она думала, ее отпустили.

И она была безмерно благодарна этому.

— Ну-ну, — похлопала ладонью по спине Юки Мито. — Не ставь старую женщину в неловкое положение. Я могу сходу назвать тебе пять десятков юношей, которые отдали бы большую часть того, что имеют, лишь бы ты грела их так, как меня сейчас.

— А вы действительно не изменились, — улыбнулась Юки. — Но мне не нужны юноши — я уже нашла кое-кого. И пришла к вам именно из-за него.

— Из-за юноши? — по-настоящему удивилась Мито, помогая девушке подняться и смотря как она усаживается на свое место. — Неужели тебе нужен мой опыт? Если так, то я польщена.

— В этом я справлюсь своими силами, — сдержанно улыбнулась Юки. — Сегодня я посещала Озина в госпитале, и он рассказал мне, что вы с ним… семья…

Мито непонимающе нахмурилась, хотя и начала что-то понимать. И следующей же фразой Юки подтвердила ее догадку.

— Я люблю Сенсому!

— Ах-ха-ха-ха-ха! — весело рассмеялась Узумаки.

Ну конечно! В кого еще мог влюбиться этот безбашенный боец? В тихую красавицу Наоми? В самовольную Казекаге Чие? В простушек из крестьян или каких-нибудь средних по силе куноичи? Конечно нет — они не подходят ему на каком-то совершенно фундаментальном уровне!

А вот в эту девочку мог. Мог и, судя по всему, влюбился. И она, конечно же, не могла найти парня лучше, ведь он — олицетворение всего того, что нравится ей. И Орои победил, между прочим.

— А он сам-то не против? — все же решила спросить Узумаки. — Знаешь, за свою жизнь он встречал многих необычных девушек, но ни одной не увлекся по-настоящему. Мы даже враждовали с ним когда-то из-за этого.

— Мы провели эту ночь вместе, — призналась Юки.

— Так вот из-за кого я сегодня тут, — донесся из дверей детский мальчишечий голос.

Юки оглянулась и увидела двоих детишек, стоящих на входе на кухню. Девочку и мальчика. Девочка была опрятно и со вкусом одета и выглядела… достойно той, что живет в одном доме с Мито Узумаки. Мальчик же отличался от нее — его одежда была изрядно помята, видимо, он бросал ее на пол, когда раздевался, готовясь ко сну. В глазах девочки читался чуть прикрытый интерес, а вот в глазах мальчика — вызов и немного… пошлости?

— Ладно, ты красивая, — «смилостивился» беловолосый наглец. — Можешь жить со стариком. Только знай — я иногда приношу в дом котов. Они почему-то сильно любят работающий душ, или если кто-то в баню пойдет. Носятся туда-сюда — служанки иногда пугаются их.

— Котов, Джирайя? — прищурилась Мито. — Белых?

— Белых, — довольно кивнул мальчик, но, видимо поняв что-то, тут же смутился. — Ну и не только… всяких…

— Беги, — скучным тоном сказала Цунаде, положив ему руку на плечо. — Или бабушка тебя прихлопнет.

Дважды повторять не пришлось — Джирайя вылетел из дома Первого Хокаге с такой скоростью, что Юки даже заподозрила его в использовании чакры. Хотя, на самом деле он действительно использовал чакру.

— Беда с ним, — покачала головой Мито. — Слишком быстро растет… и не растет, при этом, совсем.

— Ты сама всегда говоришь, бабушка, что мужикам нужно только одно, — возразила ей рассудительно Цунаде, проходя на кухню и усаживаясь на колени к Узумаки. — Вот тебе и мужик.

Мито неопределенно улыбнулась, больше радуясь тому, что ее словам внимают, чем злясь на такую небольшую дерзость. Юки не выдержала, глядя на всю эту семейную идиллию, и тихонько рассмеялась. Ей начинало казаться, что она понимает, почему семьи сбиваются в большие кланы, а те в Скрытые Селения. Это так… тепло.

— Ой! — вздохнула Цунаде, будто только сейчас разглядевшая гостью. — Тетенька, а вы такая красивая!

Все же, несмотря на всю свою рассудительность, Цунаде была восьмилетней девочкой. Впрочем, Юки ничего не мешает посидеть тут с ней и ее бабушкой и поболтать. Наверное, это очень по-женски? Интересно, а Сенсома бы оценил?

* * *

— Вторая Мировая, вражда с кланом Цубаки, глаза Рикудо, Мадара, Страна Неба, — Третий Хокаге устало потер переносицу. — Как бы нас не смело к Биджу.

— Справимся, — криво усмехнулся Данзо. — Все эти факторы обрушатся не только на Коноху, они и между собой сгрызутся. А даже если и нет… Мадара? Ты или Сенсома без проблем сразитесь с ним. Вдвоем вы, даже, победите, я думаю. Глаза Рикудо? У Сенсомы чакра Рикудо. Цубаки? Их лучший боевик мертв. Сенсома распылил его одним ударом своего кулака. А Стране Неба придется изрядно погоняться по другим Великим Странам.

— Что же ты такого увидел в том бою, что стал так уверен? — вздохнул Хирузен. — Такие речи больше бы подошли Сенсоме.

— Он сильный, — развел руками Шимура. — Очень сильный. Уверен — он бы смог одолеть даже Тобираму-сенсея. Что до господина Хаширамы… не все так просто, но ты должен понимать — он дважды сражался с Мадарой и выжил.

— И я, как равный ему по силе, — кивнул сам себе Хирузен, но тут же осекся, заметив, как прищурился Данзо. — Что не так?

— Думаю, — осторожно начал Данзо. — Что он и тебя бы порвал на кусочки, дай ему кто такую возможность.

Вопреки ожиданиям, Третий Хокаге не вспылил и даже не выразил неудовольствия. Данзо почувствовал, как чакра друга встает на дыбы, заполняя собой весь кабинет и просачиваясь наружу. Ее нельзя было назвать тяжелой, давящей, доброй, злой — нет. На ум приходило лишь одно слово. Чудовищная.

— Как замечательно, — оскалился Хирузен. — Как давно я перестал чувствовать что-то на поле битвы? Я уже предвкушаю этот спарринг.

О спарринге, запланированном через скорое время, между Третьим Хокаге и Математиком Боя Данзо знал. Более того — он был ответственен за подготовку места боя. За Сенсому Шимура не беспокоился — он обязательно будет сражаться в своей обычной манере — отвечать на все атаки противника атаками более сильными. Будет повышать градус, пока оппонент не покажет все, на что способен, а потом красиво закончит бой.

Однако, если Хирузен вздумает сражаться с ним в полную силу, что вообще произойдет? Никто из бывшего третьего класса Тобирамы после войны не сидел на месте. Кагами продвинулся в контроле своего Шарингана, пусть и поплатился изрядным запасом своего зрения. Сам Данзо доработал свое нинтайдзюцу Стихии Ветра и, что более важно, создал себе личную небольшую армию профессионалов. Хирузен тоже занимался чем-то, хотя Данзо и не видел результатов его тренировок, было очевидно, что друг не сидит на месте. Сколь силен на данный момент Сенсома, Данзо узнал не так давно.

Кто же из них победит?

— Укреплю арену, пожалуй, — пробормотал Данзо, вставая. — Раза в четыре…

* * *

— Мне нужно Воскрешение альбиноса, — с ходу заявил немолодой мужчина, входя в просторную пещеру.

Это было одно из его главных убежищ — прекрасно обставленное мебелью и с развешенными флагами с символикой клана Учиха, оно создавало атмосферу гордой отчужденности. То что надо для добровольного изгнанника некогда великого, а теперь абсолютно бездарного клана.

— Для чего-то существенного? — спросил Мадару молодой восемнадцатилетний парень, развалившийся на его каменном троне. — Или просто так? «Потому что хочу»?

Бывший Бог шиноби не ответил. Вместо этого он направил свою чакру в глаза, активируя Риннеган. Парня подбросило до самого потолка и вдавило бы в него, если бы он не сгруппировался и не уперся бы в него руками и ногами. Зарычав, юноша вошел в Четвертые Врата и смог-таки преодолеть давление гравитации, насланное на него Мадарой.

В полумраке пещеры мелькнули алые глаза.

Карума пробудил свой Мангеке Шаринган, когда Мадара, обманом, сумел влюбить его в одну куноичи Страны Воды. Девушка провела в компании Учиха целых два года, а потом погибла на руках у молодого человека от «случайного» ранения в бою на границе с Ветром. Сражение должно было стать прекрасной тренировкой для молодых, но, в итоге, стало тренировкой лишь для одного. Но зато как сильно усилило его…

Карума мигнул и оказался прямо перед лицом учителя. Немолодой Мадара (сорок семь лет, как-никак), несмотря ни на что, отреагировал быстро, тут же врезав кулаком по лицу ученика. Сложил печати:

— Стихия Огня: Великое Огненное Уничтожение!

Карума поднялся на ноги и ответил:

— Стихия Огня: Великое Огненное Уничтожение!

Две техники одинаковой силы сошлись между шиноби, и ни одна не взяла верх. Мадара уже думал о том, чтобы прекратить «тренировку», но Карума, будто прочитав его мысли, вылетел из-за стены пыли и дыма, поднятой столкновением техник, и тяжело врезал по учителю первой правой рукой своего Сусаноо!

На встречу бледно-желтому кулаку вылетел темно-синий. Секунду двое Учих мерялись силами своих Сусаноо, но на этот раз победа была за Мадарой.

— Для существенного, — как ни в чем не бывало ответил он, развеивая исполина. — У меня есть одна очень интересная задумка.

— Я мог бы попробовать достать технику, — прохрипел прячущийся до этого в стене Зецу. — Но, вероятно, ее хорошо охраняют даже для меня. Меня могут обнаружить…

— Мне плевать — выполняй, — отрезал Мадара. — Хотя бы точно местоположение узнай, а уж там я что-нибудь придумаю. Так, Карума, чего разлегся?! Встал! Открыл Врата! Шестые!

— Я же был в них всего раз, — скривился парень.

— Шестые, я сказал! — рявкнул Учиха. — И попробуй только сдохнуть, сопляк!

«Сопляк» напрягся, но вошел в Шестые Врата. Отлично. Мало того, что сам по себе Карума — отличный боец, исполнитель и разменная фигура, так в Шестых Вратах он еще и замечательный спарринг-партнер. Подготовиться с его помощью к бою с Сенсомой будет легче легкого. И пусть придурок Орои недооценил Математика Боя, Мадара к такому был не склонен. После двух сражений, в которых ему не удалось однозначно победить, недооценивать Сенсому было бы крупной ошибкой…

* * *

За две недели, прошедшие с первого дня отношений Сенсомы и Юки, каким-то неведомым образом изменилось многое. Во-первых — Джирайя стал старше и теперь мог с гордостью звать себя «девятилеткой». Второе — Озин полностью выздоровел и начал познавать новоприобретенные грани своего главного генома — Стихии Исцеляющего Света. Третье — у Мито поприбавилось частых гостей — Юки взяла за привычку заходить к Узумаки раз в день-два.

Ну и четвертое, самое главное — выпускной класс Академии закончил свое обучение. И это был первый класс, проведший все свои ученические годы под суровым, но справедливым вниманием Математика Боя, на должности Директора Академии.

Сенсома выполнил свою часть уговора, и сегодня он должен будет взять с Хирузена его часть.

— Такой крупный праздник из-за одного только выпускного? — Юки выглянула в окно и поморщилась — народу на улице собралось действительно много, и большинство как раз шло в сторону Академии. — У вас каждый год так?

— Почти, — уклончиво ответил Сенсома. — На самом деле, этот год — особенный. Это — полностью «мой» класс, так что людям интересно, кого и как я воспитал. Если припомнить, наш с Хирузеном выпускной был чем-то похож на этот. Главы кланов, к тому же, обязаны присутствовать на посвящении в генины юных членов своих кланов. Зеваки просто придут посмотреть — выходной же день, да еще и с бесплатной программой от шиноби. Ну и… наш бой с Хиру тоже кого-то да привлек.

— А ты сегодня скромный у нас, да? — усмехнулась Юки, легонько пихнув парня в бок. — Мито-сама сказала, что жена Дайме слезно умоляла выбить ей билеты в первый ряд на ваш бой. Жена Дайме!

— Похоже, ты сильно недооценила популярность своего будущего мужа? — Сенсома придал фразе как можно больше легкомысленности, но внутри напрягся.

Юки, как всегда, не подвела:

— Мой будущий муж может быть каким угодно… — наигранно-задумчиво потянула она, а потом будто бы опомнилась. — А, мой первый будущий муж? О да, — девушка подошла к сделавшему кислую мину Сенсоме и потрепала его по волосам. — Мой первый будущий муж — легенда…

Вечные Соперники

— В Конохе все праздники такие красивые?

Пускай Юки, поначалу, лишь притворялась невежественной «девушкой из лесов» (пародируя Озина, который вел себя так всегда, что было для него естественно), в Скрытом Листе, до встречи с Сенсомой, она не бывала. И в этот день — день выпускного Академии Шиноби Скрытого Листа, девушка впервые увидела, как преображается Коноха по праздникам.

В такой день, указом Хирузена назначенный выходным, работали только те, кому это было выгодно — разномастные продавцы и различные представители сферы услуг — рикши, зазывалы, циркачи и прочие. Причем, в отличии от других городов Страны Огня (и не только ее), цены у всех подобных дельцов, по поводу праздника, не взлетали в немыслимые дали. Торговцам это было попросту не нужно — в селении шиноби большая часть населения была достаточно обеспеченной, чтобы ни в чем себе не отказывать, а значит — спрос мог даже превысить предложение. Это приводило к плавному падению цен — когда сын ремесленника может позволить купить себе половину твоего прилавка, незачем отпугивать его большими суммами — продай, лучше, эту половину прилавка и живи потом пару месяцев спокойно, до следующего праздника. Да и не поймут местные, если загнуть цену — сделать ничего не сделают, но лавку будут обходить, а денежки потекут к конкурентам. Поэтому народу на улицах было много — все разодетые, счастливые и увлеченные.

Праздники в Конохе действительно красивые. На них съезжались люди из всей страны.

— Не желаете сыграть в «Метни кунай», господин? — нарисовался прямо перед идущими Сенсомой и Юки какой-то пожилой мужчина. — У меня есть повышенная сложность, которая будет интересна даже шиноби! А призы понравятся вашей… Ох! Сенсома-сама, простите старика — не признал вас сразу! Прошу вас — мой «Метни кунай» для вас и вашей спутницы сегодня абсолютно бесплатно! Вы спасли моего внука на фронте с Ветром. Я перед вами в долгу.

Слегка смутившись от такого обращения, Сенсома замер на половине шага. Юки быстро огляделась и хихикнула — их заметили, и теперь почти каждый торговец или аттракционщик звал «Сенсому-сама», «Математика Боя-сама» и «Директора-сама» к себе, причем все развлечения, товары и удовольствия для него были абсолютно бесплатны. Кто-то хотел отблагодарить джонина за спасение родича/друга/себя, кто-то просто отдавал дань уважения герою войны, а кто-то говорил спасибо за то, что директор Академии Шиноби наставлял его детей или племянников. Привлеченные возбужденным шумом, к парочке стянулись и обычные зеваки, которые тоже стали на разные лады звать Сенсому и его спутницу с собой.

— А ты знаменит, — Юки во всю веселилась, наблюдая за смущением скромного Сенсомы.

— А я знаменит… — повторил он себе под нос, а потом вскинулся, взмахом руки прерывая гул. — Спасибо всем за приглашения, но у меня есть дела! Сегодня я впервые посвящу в генины детей, прошедших все года обучения под моим руководством. А после всех желающих ждет небольшое шоу — показательный поединок Хокаге!

Среди обычного люда вести о том, что в день выпускного будет проводиться поединок уровня Каге, еще не ходили. Так что толпа радостно загудела — до сегодняшнего дня Хокаге никогда не показывали своих умений широкой публике. А увидеть, как сражается один из сильнейших людей в мире — дорогого стоит.

— А кто будет против Сарутоби-сама? — послышался сквозь заинтересованно-обрадованный гул главный вопрос.

— С ним сражусь я, — охотно ответил Сенсома.

Вопреки его ожиданиям, нового всплеска эмоций не последовало — толпа затихла. Лица у всех, вдруг, стали задумчивыми. Потом один из зевак — шиноби в звании чунина, поднял взгляд на Сенсому и максимально серьезно произнес:

— Сенсома-сама, вы, главное, Коноху не разнесите ко всем Биджу. Ну… или хотя бы Страну Огня оставьте целой, ладно?

Последние его слова потонули в радостном хохоте — разномастная, большая и только-только собравшаяся толпа в единодушном порыве пошутила над одним из сильнейших людей в Стране. Сенсома, смутившийся поначалу, с удовольствием поддержал дружный смех — праздники в Конохе красивые, потому что люди в ней прекрасные.

И он — один из таких прекрасных людей.

Так, объявляя всем интересующимся о своем поединке, принимая поздравления и скромные (не всегда) подарки, Сенсома с Юки прошли по веселым праздничным улицам селения до Академии. Там было наиболее людно, однако, толпа, завидев самого директора, послушно расступалась, встречая Сенсому радостными криками. Сегодня он был почти именинником. Точнее, самым главным из прорвы именинников — новообращенные генины сегодня могут смело праздновать свой второй день рождения.

Пройдя сквозь толпу и выйдя на задний двор Академии, Сенсома и Юки оказались прямо посреди огромнейшей арены, обставленной как гостинный зал.

— Передай Данзо, что он отлично постарался, — негромко произнес Сенсома в пустоту, зная, что соглядатаи старого друга слышат его.

Шимура действительно постарался на славу — арена была способна вместить в себе маленькую армию, а уж ее монументальность и прочность не оставляли сомнений — для боя шиноби она подготовлена куда лучше любого другого места в мире. Пусть в фуиндзюцу Сенсома не считался мастером, но занимался он им давно и постоянно, а потому сразу разобрался, что рисунки, покрывающие всю арену, принадлежат опытнейшему мастеру. Нет, мастерам — над этим шедевром явно трудились несколько мастеров высочайшего класса.

— Кого ты высматриваешь, хм? — сделала вид, что приревновала, Юки. — Удели и мне внимания.

— Что ты хотела? — повернулся к девушке Сенсома.

— Это, — тонкий пальчик указал на арену. — Я чувствую в ней фуин, но чей рисунок? Ты, кажется, что-то понял.

— Ох, поверь, тебе он понравится…

Искомый мастер нашелся быстро и легко — трудно не заметить немаленький отряд красноволосых шиноби, сопровождающий одного благообразного пожилого мужчину.

Тоширо заметно сдал после окончания войны и потери силы Рикудо. Его белоснежные волосы окрасились алым и поблекли, его кожа погрубела и покрылась морщинами, а взгляд был усталым. Несмотря на это, он все еще являлся Узукаге — сильнейшим шиноби своего клана и величайшим мастером фуиндзюцу в Стране Огня (а скорее всего, и во всем мире). Помимо охраны, сопровождавшей его, он шел в компании дочери и правнучки.

— Сенсома, Юки! — радостно поприветствовала парочку Цунаде.

— Мито-сан, Цуна, — Сенсома поклонился «своим дамам» и, радостно улыбаясь, подошел к Узукаге, раскрывая объятия. — Тоширо, старый друг! А ты ведь действительно постарел… Мирное время не пошло тебе на пользу!

— Ха-ха-ха! Похоже, ты прав, Сенсома, — старик обнял перерожденного. — Зато оно идет на пользу тебе — с этой бородкой ты выглядишь очень солидно!

Отряд красноволосых телохранителей синхронно склонился перед носителем силы Мудреца Шести Путей. Пускай лишь малая часть Узумаки знали об истинной «ценности» Сенсомы как сосуда для чакры Рикудо, каждый член аловолосого клана чувствовал силу своего предка, бурлящую в молодом мужчине из Конохи. Они уважали его ничуть не меньше, чем своего Узукаге.

— Барьер должен выдержать даже прямое попадание бомбы Биджу, — Мито с сомнением осмотрела Сенсому и перевела взгляд на Юки. — Цубаки, по крайней мере, он выдерживал достойно. Наблюдающих печатей тоже полно — можете не сдерживаться, если один из вас тяжело ранит другого, мы успеем остановить бой и оказать помощь.

— Мы постараемся друг друга не убить, — предвосхитил следующую фразу Сенсома. — К тому же — это всего лишь спарринг двух старых друзей. Все будет нормально. А сейчас — может шампанского? Тоширо?

Молодые официанты, снующие между столиками и группами собравшихся тут шиноби и их родственников, щедро поделились с компанией директора выпивкой и закусками. Шиноби не налегали на спиртное — впереди еще целый день праздника.

То и дело Сенсома отвлекался от разговора со старым другом из Узушио — к нему подходили родители его учеников, знакомые шиноби и, конечно, бывшие одноклассники.

— Мое почтение клану Узумаки, — церемонно склонился Кагами, пришедший на праздник в компании молодой черноволосой куноичи.

— Мое почтение клану Учиха, — в тон ему ответил Тоширо. — Как поживают потомки великого Индры?

— Мы вполне довольны своим местом и положением в нем, — улыбнулся Кагами, мазнув взглядом по мужчинам и женщинам в форме военной полиции Конохи, носящим на спине символику клана Учиха. — Потомки великого Ашуры, надеюсь, тоже не стеснены? Все же, наши кланы можно назвать братскими.

— Тридцать лет назад такая фраза привела бы к знатной битве! — усмехнулся Тоширо. — Но я рад, что сейчас все по-другому. Кагами-сама, вы — прекрасный глава клана. Можете рассчитывать на мою поддержку.

— Приятного дня, — поклонился Учиха и удалился.

Сенсома сместился в сторону Мито и тихо шепнул ей на ухо:

— Что это было?

— Политика, мальчик мой, — вздохнула женщина. — Только что, на твоих глазах, клан Учиха и клан Узумаки заключили мирный договор. Если я правильно поняла, теперь на совете кланов Страны Огня, куда входят и Узумаки, они будут держаться одинаковых точек зрения. Постараются, по крайней мере.

Сенсома передернул плечами и поспешил забыть скрытые жесты, полутона и намеки, замеченные им в ходе короткого, но важного диалога глав кланов. Чур его. Чур! Политика явно создана, чтобы его пугать…

Спустя несколько часов, когда все основные лица оказались на местах, на «арену-гостинный-зал» заявился Третий Хокаге.

Как и подобает статусу, Хирузен был облачен в традиционное одеяние Хокаге — свободные красные одежды, сверху которых была легкая накидка белого цвета. Каштановые волосы молодого Хокаге скрывала знаменитая красная шляпа с надписью «Огонь». Подле Сарутоби шла Бивако, у которой уже довольно заметно округлился живот.

И Хокаге и его будущая жена принимали приветствия, похожие на те, что принимали Сенсома с Юки, с куда большим достоинством и официозом, чем их «соперники». Сенсома криво усмехнулся, глядя на то, как тяжело Хирузену сохранять маску добродушия и отеческой мягкости, когда он смотрит на родителей новеньких генинов — мужчин и женщин, в большинстве своем, куда более старших, чем он сам.

Наконец, Хокаге и директор Академии встретились, и гул сотен шиноби и их родственников, начал стихать, потихоньку сойдя на нет.

В воцарившейся тишине, хорошо поставленный (и когда он все успевает?!) голос Хокаге звучал особенно внушительно:

— Сегодня мы приветствуем новых преемников Воли Огня! Ее светочей, что разнесут наши веру, надежду и любовь по всему миру и будут отстаивать их в любых его уголках! По заветам двух предыдущих Хокаге, я — Третий Хокаге — Сарутоби Хирузен, дал возможность каждому из жителей Страны Огня попробовать себя в роли шиноби. Не всем это оказалось по плечу — многие не были готовы к суровым испытаниям, каждодневно встречающемся на пути воинов Воли Огня. Тем не менее, я с гордостью в сердце чаю увидеть тех, кто преодолел все трудности на своем пути становления генином, и оказался достоин того, чтобы его признал сам директор Академии Шиноби Страны Огня. Директор-сама!

Сенсома усмехнулся, поправляя свой директорский плащ, и вышел к Хирузену. На него тут же оказались обращены сотни любопытных взглядов, и он с тоской в сердце подумал, что лучше бы каждый из них был кровожаден и выражал желание его убить. Тогда бы это была битва. А так… это политика.

— Политика — тоже битва, — ободрил своего джинчурики Исобу. — Просто скажи им то, что чувствуешь, перерожденный. Давай. От сердца.

— Выпускники! — командным голосом рявкнул Сенсома. — Ко мне!

Некоторые поморщились от такого пренебрежительного зова, но каждый из новообращенных генинов тут же бросил все свои дела, разговоры и даже еду (что особенно сильно удивило родителей-Акимичи) и с максимальной скоростью метнулся под светлые очи директора.

В мгновенно образовавшейся кутерьме, Сенсома успел выцепить взглядом Джирайю, в компании Орочимару, махнувшего рукой в сторону убежавшего Дая.

Ладно, не время думать о возможных пакостях от крестника. Нужно сказать наставительные слова ученикам.

— Что движет шиноби Конохи? — все тем же командным голосом спросил Сенсома у выстроившихся в ряды генинов.

— Воля Огня! — ответили они хором.

Это было отрепетировано.

— Что шиноби Конохи сделает ради Воли Огня?

— Все что угодно!

Это тоже было оговорено.

— И кто же вы тогда, шиноби Конохи?

— Носители Воли Огня!

Так стройно и единодушно можно отвечать лишь то, что ты повторял на репетициях раз за разом.

— И чего же вы жаждете больше всего, воины Воли Огня?!

А вот на этот вопрос директор Академии предложил в этом году ученикам самим придумать ответ. Пусть даже крикнут какие-то глупости вразнобой — это будет то, что идет от их сердец. То самое, чем научил их именно он — Сенсома Томура.

— СРАЖЕНИЙ! — взревели хором выпускники.

Все вместе, единодушно, разом и от сердца. Кто-то из них, возможно, договорился заранее, но явно не все. Однако все они, каждый, ответил именно так. Опешивший Сенсома выглядел под стать родителям генинов, главам их кланов и даже Хокаге, поперхнувшимся дымом, до этого с нескрываемым удовольствием следящим за ответами детей.

Лишь где-то в толпе Сенсоме послышался приглушенный смех учителей. Громче всех, конечно, смеялся Озин.

— Да будет так! — собравшись с мыслями, продолжил Сенсома. — Учителя — встать в строй!

Быстро, под стать ученикам, учительский состав в полном размере предстал перед людьми, появившись за спинами детей. Чен, Хонсу, Умино и прочие — все они были знакомы жителям Конохи не меньше директора. Из всего их стройного ряда, облаченного в стандартную броню шиноби Конохи, заметно выделялся лишь Озин, по привычке кутающийся в безразмерный плащ, который был ему, полностью выздоровевшему, маловат.

— С сегодняшнего дня, выпускники, вы — генины Селения Скрытого в Листве! — объявил справившийся с удивлением Хокаге.

— ХАЙ! — ответили ему.

Дальше последовала неспешная процедура награждения. Протекторы с символикой Конохи юные генины получали и от Хокаге, и от директора. От каждого из них повязки принимались с нескрываемой гордостью, мол, смотрите — меня наградил лично «Сам Он»!

Сенсома, помогающий радостному Даю завязать свой протектор, наклонился к нему и шепнул:

— Поздравляю, ученик.

Мальчишка зашмыгал носом, но не позволил себе разреветься в строю, преданными глазами смотря на того, кто превратил его из простого сироты в самого настоящего генина.

После начался праздник. Всем желающим генинам было предложено воспользоваться ареной, если они смогут найти себе соперника, который согласится с ними на спарринг. Сенсома ни капли не удивился, когда большинство новообращенных генинов стали выбирать Джирайю. Мелкий пакостник умел добиваться своего, так что его успели невзлюбить почти все выпускники, а особенно — женская часть.

— Мелкий извращенец!

— Мы тебе покажем!

Довольный крестник не слушал грязи, которой его щедро награждали генины — он просто выходил на арену. Удивительно, но он превосходно держался в битвах с теми, кого воспитал сам Математик Боя. После нескольких показательных спаррингов, в которых он с трудом, но победил выпускников, на директора стали бросать косые взгляды — неужели он так плохо обучил детей?

Но Сенсома не обращал на это внимания, заметив, что понимающие люди (а это, в основном, были шиноби высоких рангов) стали присматриваться к беловолосому мальчишке, раз за разом побеждавшему генинов в свои девять лет. Пару раз вызвали и Орочимару, но после первых двух поединков от него отстали — дрался он не хуже Джирайи, но личных обид к нему ни у кого не было, так что проигрывать просто так не хотелось. Один раз девочка вызвала Цунаде, о чем сильно пожалела в самом начале поединка — маленькая девочка уже прекрасно умела напитывать своей чакрой тело, да так, что только что посвященной куноичи не осталось ни единого шанса на победу.

Наконец, настало время главного события этого дня.

— Дамы и господа! — объявил диктор из числа простых людей. — Я рад сообщить вам, что сейчас начнется то, чего мы все так долго ждали! Поединок между Третьим Хокаге — Сарутоби Хирузеном и директором Академии — Сенсомой Томура! Всех желающих прошу занять места на трибунах — они защищены мощнейшими фуиндзюцу, созданными самим Узукаге-сама — почетным гостем сегодняшнего праздника! Тем из шиноби, кто хотел бы быть ближе к поединку, разрешается занять места в первом ряду, но создатели барьера предупреждают — разрушительное действие техник высокого ранга может затронуть вас там!

Все поспешили занять свои места. Как-то неожиданно для Юки, Сенсома исчез. Она завертела головой, не понимая,где его искать, и наткнулась взглядом на Бивако, явно смущенную похожей проблемой. Девушка шагнула к ней, но тут мимо пронеслась натуральная толпа жаждущих хоть краем глаза увидеть поединок высочайшего уровня. Конечно, для шиноби толпа людей — не угроза, но Юки по-настоящему обеспокоилась за Бивако — беременной девушке, не являющейся шиноби, могло сильно не поздоровиться.

К счастью, когда волна народу схлынула, Бивако обнаружилась под защитой Озина, одним своим видом создающего свободное пространство — после излечения всех своих болезней, парень стал шире в плечах, здоровее и даже чуть выше. Однако, он все равно по-привычке горбился, из-за чего производил впечатление агрессивного типа. Здорового, хмурого и агрессивного типа.

— Не хочешь посмотреть на это вместе? — предложила Юки Бивако, подходя. — Ты же — девушка Хокаге, верно?

— Скорее уж невеста, — Бивако улыбнулась, похлопав себя по животу. — Я не против. Без шиноби в компании смотреть на битву шиноби — гиблое дело. Никакого интереса.

— Поверь мне, эти двое устроят шоу вообще для всех, — кисло ответил ей Озин. — И для людей, и для шиноби… И для таких же монстров, как они сами.

— А вы разве не знаете, кто из них сильнее? — удивилась девушка.

— Никто не знает, — развел руками парень и посмотрел на арену. — Даже они сами…

Почти весь бывший третий класс собрался в первом ряду. Главы кланов, джонины и просто — одни из самых влиятельных людей в Стране — все они пришли посмотреть на потолок развития шиноби. Гордый Сэдэо Хьюга и целеустремленный Кагами Учиха признавали, что не смогут достичь уровня Математика Боя и Третьего Хокаге. Даже амбициозный Данзо это понимал. И здесь и сейчас они смотрели, как двое сильнейших в их поколении (а может быть и во всех других), собираются сойтись в поединке.

— Как думаешь, Джи, кто победит? — спросила Цунаде, между делом залепляя пластырем ссадину на лбу беловолосого задиры. — Дядя Хирузен или Сенсома?

— Эти старики оба — придурки! — задрал нос Джирайя и тут же поморщился от боли — в последних поединках его знатно отделали. — Так что я не знаю, кто из них больше придурок. Эй, Орочимару, а ты что думаешь?

Бледный мальчик со змеиными глазами задумчиво посмотрел на арену. Даже сейчас, пока шиноби не вышли на нее, он уже мог почувствовать их чакру. Грядет битва… Великая битва.

— Они очень равны, наверное, — сказал, наконец, он. — Я думаю, что будет ничья.

Толпа приветственно закричала. Шиноби вышли на арену.

Хокаге против директора Академии. Мастер Техник против Математика Боя. Сарутоби Хирузен против Сенсомы Томура.

Они вышли неспешно, спокойно. Лишь приветственные крики толпы зрителей говорили о том, что здесь намечается событие высочайшего класса. Сенсома сверкнул очками и остановился в двадцати метрах от Хирузена. Хирузен пыхнул трубкой и тоже замер. Церемонно и плавно они подняли свои правые руки, сложив пальцы в печати поединка. В битвах один на один шиноби всегда использовали этот знак.

Мир замер. Чакра двух шиноби, будто цветок, раскрылась над ними, давая всем наблюдателям почувствовать их силу.

— Они просто монстры, — улыбнулся Кагами, а Сэдэо согласно ему кивнул.

Одновременно радостно оскалившись, Сенсома и Хирузен вскинули левые руки, добавляя к своим печатям поединка деталей и превращая их в обычные печати!

— Стихия Огня: Огненный Шар! — выдохнул Хирузен классическое атакующее ниндзюцу шиноби Страны Огня.

— Стихия Земли: Земляная Стена! — ответил такой же классикой Сенсома.

Огненный Шар Хирузена врезался с Стену Сенсомы и распался раскаленным воздухом. Генины радостно захлопали в ладоши — эти техники им уже почти доступны, так что такой размен был им близок.

— Делают шоу, — усмехнулась Юки, заметив, как Бивако испуганно выдохнула. — Для них это — детские игрушки.

— Они и делают их для детей, — вторил ей Озин. — Показывают генинам уровень.

Сенсома с Хирузеном действительно показывали уровень. Создав своего Каменного Клона, Сенсома начал «выращивать» вокруг Хирузена Земляные Стены, загораживая ему обзор. Клон ринулся к Хокаге, скрывшись за стенами от его глаз и надеясь подловить его на эффекте неожиданности. Для пущей убедительности, чтобы еще больше отвлечь Сарутоби, Сенсома стал выводить на выращиваемых Стенах фуиндзюцу.

Для зрителей, наблюдавших сверху, с трибун, ловушка выглядела очевидной. Впрочем, для Хокаге тоже.

— Стихия Молнии: Выброс! — донеслось из-за скопления Земляных Стен.

Мощнейший разряд, созданный техникой Стихии Молнии, разнесся вокруг Хокаге, разрушая все встреченные на пути Стены и уничтожив почти добежавшего клона. В осыпающихся осколках Стен, разрушенных техникой доминирующей над ними стихии, отчетливо был виден силуэт Сарутоби, с удовольствием затянувшегося из трубки.

Зрители восторженно закричали, оценив легкость, с которой Хокаге разобрался с ловушкой.

Вдруг, земля под ногами Хирузена вспучилась, и оттуда, на высокой скорости, вылетел Сенсома, вошедший в Первые Врата! Зрители загудели, а Сарутоби пришлось выгибаться, уберегая голову от сокрушительного удара ногой. Теневой клон Сенсомы, до этого изображавший оригинал, выращивающий Стены, усмехнулся и метнул в Хирузена десяток кунаев. Хокаге выгнулся еще больше, делая, несмотря на неудобность одежды, фляк назад и, чуть разорвав дистанцию с Сенсомой, отбил все кунаи своей трубкой.

Быстро сложив нужные печати, Хирузен плюнул в Клона техникой Воздушных Пуль. Клон развеялся, не поспевая за скоростью Хокаге, но вот оригинал тут же начал наседать в ближнем бою, заставляя Хирузена попотеть.

Они сошлись в стандартном тайдзюцу Листа. Генины и молодые шиноби радостно загалдели, узнав основные ката, которые им вдалбливали на тренировках учителя. Сенсома и Хирузен были не обычными генинами — они знали абсолютно все движения этой школы боевых искусств и, тем более, добрую часть из них придумали и ввели лично.

— Они двигаются на равне, — заметила Бивако.

— Разминка, — дружно оценили движения Кагами и Сэдэо.

— Старики… — выдохнул Джирайя, понимая, что это — далеко не тот уровень, что показывал с ним в спаррингах Сенсома.

Темп нарастал. Пока и Хирузену и Сенсоме удавалось уклоняться от большинства атак, остальные принимая на скользящие блоки. Они были похожи на танцоров, слившихся в одном сложном и дерганном танце. Миг, и их школы тайдзюцу изменились — Сенсома использовал ката Страны Ветра, в то время как Хирузен ответил движениями Страны Воды.

Зрители во все глаза смотрели, как шиноби уровня Каге постепенно взвинчивают темп, сменяя школы, но неизменно двигаясь с идеальным мастерством. Чен, стоящий неподалеку от Кена Умино, нахмурился и раздраженно выдохнул:

— Половина…

— Чего? — не понял заместитель директора.

— Я смог бы провести лишь половину подобных атак и уворотов, — пояснил Чен. — Да и то — не на такой скорости. Сенсома-сама уже активировал Третьи Врата — теперь-то я разбираюсь. А Хокаге-доно… не уступает…

Скорость соперников возросла настолько, что их движения стали вызывать хлопки воздуха. Зрители замерли, задержав дыхание под аккомпанемент хлестких ударов, не достигающих цели. Хлопки все учащались, пока, вдруг, не оборвались одним громким выбросом чакры и физической силы.

Сарутоби Хирузен стоял прямо напротив Сенсомы Томура. Его одеяние Хокаге бесследно исчезло — в пылу боя он сорвал его с себя, являя зрительскому взору свой извечный черный боевой костюм с обитым железом шлемом с двумя длинными лентами. Эти самые ленты были обвиты вокруг правой — ведущей, ноги Сенсомы и держали Хокаге на весу, так как он сильно отклонился назад. Прямо перед его лицом завис кулак Математика Боя.

Оба молодых мужчины открыто и счастливо улыбались друг другу.

— Разминка окончена? — невинно поинтересовался Сенсома, будто бы не чувствующий веса целого Хокаге на своей ноге.

— Ты первый начал, — слегка пожал плечами Хирузен. — Такой удар мог бы меня убить.

— Не прибедняйся — ты в отличной форме.

Не сражавшиеся с самого детства вечные соперники оценили друг друга. Сенсома вошел в Четвертые Врата, но Хирузен все равно поспевал за ним. И дело здесь было…

— Их чакра! Они высвободили чакру! — закричали все шиноби с трибун.

Даже самые слабые из них это почувствовали. Два разных вида чакры двух сильнейших шиноби своего времени. Однако…

— Чакра Хирузена… — Сэдэо нахмурился, и вены под его глазами вздулись, активируя Бьякуган. — Ты видишь это?

— Это даже смешно, — усмехнулся Кагами, стоящий подле с активированным Шаринганом с тремя томое. — Во сколько раз ее больше?

Чакра Сенсомы была могучей. Улучшенная и увеличенная в объемах чакрой самого Рикудо, она могла запросто считаться одной из фавориток конкурса самых сильных и объемных чакр в мире, если бы когда-либо кто-либо провел бы такой конкурс.

Однако, чакра Хирузена была бы в таком конкурсе несомненным победителем.

Молодые и старые Хьюга и Учиха напрягли свои додзюцу на максимум, всматриваясь в Хокаге. Его чакра давила, и теперь, когда он полностью ее высвободил, даже самые неопытные и слабые шиноби могли понять, насколько же она нелепо огромна и сильна. У простого человека попросту не может быть столько чакры.

— Что ты сделал со своими тенкецу? — усмехнувшись, спросил довольный Сенсома. — Ее же раза в три больше, чем у Мадары.

Хирузен, оскалившись в ответ, дернулся, и они мигом разорвали расстояние между друг другом. Сенсома буквально наслаждался этим ненормальным давлением чужой чакры — он уже очень и очень давно не чувствовал такой превосходящей мощи хоть в ком-то из своих противников. Даже будучи джинчурики, он не был соперником в чакре своему старому другу.

— Хокаге должен быть защитником Скрытого Листа, — объявил Хирузен. — Так что я использовал давнюю и запретную технику клана Сенджу. Это было трудно, но мне помог Сэдэо. Каждое из моих тенкецу, за исключением тенкецу Врат, изменило свое место. Мои чакроканалы крепче и шире, чем те, что были даны мне при рождении. Сейчас я на невозможном пике своей силы!

— За все есть цена, — в то же время ответил Сэдэо на вопрос Кагами. — Здесь и сейчас, благодаря знаниям Сенджу, Хокаге-сама имеет беспрецедентное количество чакры. Такое огромное, что одной только напиткой своего тела ей он может держаться в Сенсомой наравне, когда тот использует Врата. Однако… У него очень мало времени. Уже к пятидесяти годам его чакросистема деградирует до неузнаваемости. Эта сила — заемная.

— Тогда зачем?! — вскинулся Учиха. — Он же пожертвовал своей карьерой шиноби в старости! К пятидесяти? Держу пари, что к сорока он будет раз в пять слабее, чем сейчас. Десять лет максимума силы! Для чего?

— Чтобы пережить войну. Чтобы побеждать, пока не найдется преемник. Хирузен не собирается сидеть на кресле Хокаге вечно. Он лишь хочет найти того, кто станет Четвертым Хокаге и понесет Волю Огня в своем сердце. Ради этого. Ради будущего. Не своего, но своей Конохи. Такова его Воля Огня.

Сенсома стоял, восхищенно оценивая силу соперника, и улыбался во весь рот. Хирузен отвечал ему такой же улыбкой — сегодня он впервые использует всю свою силу, а его противнику это только нравится!

— Пятые Врата: Врата Предела! — Сенсома сложил руки перед собой. — Шестые Врата: Врата Прозрения!

Они мгновенно сблизились и ударили друг по другу! Их предплечья встретились, а чакра взбеленилась, будто взорвавшись!

Ударная волна от их прикосновения подняла пыль со всей арены и дошла даже до трибун. Обычные люди и слабые шиноби прикрылись руками. Кто-то вскрикнул — барьер Узумаки держал разрушения внутри арены, но от такой дурной мощи он спасти не мог. Сильные шиноби, казалось, даже не заметили ударной волны, способной сбить взрослого человека. Все бывшие одноклассники Сенсомы и Хирузена, сжав бортик пальцами так, что побелели костяшки на руках, во все глаза смотрели на разворачивающуюся битву.

Сенсома быстро сложил печать, сдвигая почву прямо под ногами Хирузена. Одновременно с этим последовал тяжелый удар ногой сверху вниз. Сарутоби, казалось, даже не заметил движений земли, легко избежав удара и ринувшись вперед. По скорости движений он, все же, не дотягивал до противника, но скорость реакции у них была равной. Так что он сумел вовремя заметить атаку правой рукой и ужом скользнуть в сторону, пропуская чудовищную атаку мимо.

Сенсома, не успев на долю секунды, не сдерживаясь врезал по земле!

Арену тряхануло, а Мито и Тоширо, держащие контроль над фуиндзюцу барьера, резко охнули. Земля арены раскололась, но у Сенсомы не было времени на извинения — он ринулся за Хирузеном.

Сарутоби успел воспользоваться замешательством противника и использовать Шуншин. Нивелируя слабость техники огромными запасами чакры, он оказался на другом конце арены и сходу послал в Сенсому Огненного Дракона.

Сенсома ответил ему Водяным. Простые зрители, только вышедшие из ошеломления силой двух шиноби, сошедшихся в бою на их глазах, восторженно закричали.

— Ну… что еще мне покажешь, фокусник? — спросил в пустоту Сенсома, переводя дыхание.

Из-за тумана, созданного встречей Огненного и Водяного Драконов, он плохо видел местность, но чакру ему это чувствовать не мешало. Хирузен был там, где стоял. Однако, его чакра плавно растеклась, будто у него вдруг появилась новая рука или какая-то из конечностей выросла. Такое ощущение бывает, когда член клана Акимичи использует техники Частичного Роста.

Лишь невероятное чутье шиноби и ожидание от старого друга подвоха спасли Сенсому от тяжелейшего удара многократно увеличенной рукой Хокаге. Он отпрыгнул назад, ошеломленно взирая на широкую темную трещину на земле арены, созданную одним единственным ударом Сарутоби.

Хирузен же, как ни в чем ни бывало, вернул руку в нормальное состояние.

— Техника клана Акимичи? — нахмурился Сенсома. — Серьезно? Не знал, что у тебя в родственниках…

— Не было, — перебил его Хирузен. — Зато у меня было несколько лет планомерного развития, консультаций у глав кланов и, конечно чтения свитков в библиотеке Хокаге. Большинство кланов мира не имеют уникальных кеккей генкай — они вооружены лишь хорошо охраняемыми знаниями и уникальной сложностью исполнения своих техник. Как Хокаге, я имею право изучать их.

— Его огромные запасы чакры позволяют это, — прокомментировал ситуацию нынешний глава клана Акимичи — Чори Акимичи — молодой упитанный парень, на год старше Сенсомы и Хирузена. — Если члены нашего клана должны подготавливать свое тело с детства, наращивая массу, то ему это не обязательно. Он берет материал прямиком из чакры, разменивая ее, впрочем, по чудовищно невыгодному курсу. Тем не менее, он способен воссоздать некоторые из наших техник. Большинство из них.

Сенсома восторженно выдохнул. Такова сила Третьего Хокаге! Как чудесно!

Но это было еще не все. Быстро сложив ручные печати, Хирузен глубоко вдохнул и выбросил руку вперед, указывая на противника. Из разлома, созданного предыдущей атакой, извиваясь, поднялись темные щупальца, будто там находился исполинский осьминог. Сенсома увернулся от первого града их ударов, и, прищурившись, заметил, что они истончаются, стоит им удалиться от разлома.

Это был не осьминог. Всего лишь тень.

— И клан Нара тоже? — выдохнула Юки.

Не долго думая, она активировала свои додзюцу, дабы лучше видеть ситуацию. Бивако, стоящая рядом и порывавшаяся что-то спросить, вздрогнула, когда взгляд девушки изменился, и смолчала.

Сенсома создал своего Теневого Клона и, взяв на изготовку леску, пустил по ней чакру Стихии Молнии. Между ним и его клоном пролегла тонкая дуга электричества, щедро исторгающая из себя искры, и Математик Боя сделал первый шаг.

На огромной скорости, они с клоном пронеслись по разные стороны от разлома, перерубая теневые щупальца светящейся леской с легкостью. Хокаге, чтобы помешать им, поливал их техниками Стихии Воды, но Сенсома и клон успевали среагировать и уклониться. Они уже почти подошли к Хирузену вплотную, когда он сложил пальцы квадратом и направил его на клона.

— Техника Нарушения Сознания Тела!

Да, взять под контроль или хотя бы нарушить работу тела Сенсомы Сарутоби не мог, но вот его клоны — отдельная история. Сенсома почувствовал, что клон перестал его слушаться, и, что самое главное — развеять его он не мог. Не контролирующий себя Теневой Клон бросился на свой оригинал, в то время как Сарутоби вновь сложил нетипичные печати, вызывая какой-то неизвестный подвид своего клона.

— Техника Четырех Лап! Клык Пронзающего Клыка!

— И клан Инузука тоже, Хиру? — усмехнулся Сенсома, отбивая первый удар своего клона и тут же контратакуя.

Клон развеялся, но ему на смену пришли два бешено вращающихся волчка, ускоренных Техникой Четырех Лап. Хирузен максимально синхронизировался со своим Зверо-Клоном — техникой, созданной Инузука, чтобы иметь возможность сражаться даже при отсутствии нинкена. Их движения были точнее и быстрее, чем в обычном состоянии, да еще, к тому же, они специально загоняли отбивающегося Сенсому к пролому, щупальца из которого никуда не делись.

Сенсома понял, что без Седьмых Врат отбиться не сможет, но понял это слишком поздно — оригинальный Хирузен, выйдя из кручения, достал его сдвоенным ударом ног и отправил в далекий полет!

— ДА-А-А-А! — закричали трибуны.

— Он действительно очень силен… — пробормотал напряженный Кагами. — Он монстр.

— Суметь изучить сложнейшие секретные техники сразу нескольких кланов, не проходя в детстве специальных тренировок, — Сэдэо покачал головой. — Он гений, а не монстр. Монстр сейчас сражается с ним.

Оба главы кланов посмотрели в то место, куда влетел их бывший одноклассник. Барьер там пошел трещинами, но устоял и сейчас активно восстанавливался усилиями Узумаки.

Сенсома, в изрядно потрепанной одежде, уже поднимался. Эта атака была ощутимой, но никак не смертельной. Пока он летел, теневые щупальца нещадно хлестали его тело, уродуя одежду, но те раны уже начали регенерировать. Математик Боя — один из самых прочных шиноби в мире.

— Ну ладно, сыграем по-крупному, — усмехнулся он, разминая плечо.

Его чакра взбрыкнула так, что у всех, даже у опытных шиноби, волосы стали дыбом. Это была далеко не та мирная чакра, которой он обычно оперировал. Темная, с нотками застарелого безумия и пугающей древности. Чакра Биджу, сознанием помогающего своему джинчурики, а нутром — рвущегося наружу, дабы разрушать.

Седьмые Врата открылись одновременно со входом в Покров Двух Хвостов.

Хирузен тоже не бездельничал. Его чудовищно огромные объемы чакры пошли волной, а после будто втянулись в хозяина. Он не выходил из звероформы — Техника Четырех Лап давала ему приличную скорость. Однако, этой скорости не хватило бы против усилившегося Сенсомы. Тогда, Хирузен стал накачивать свое тело чакрой не только изнутри, но и снаружи.

— Он изобрел способ имитировать белую чакру, — вздохнул Хатаке Урю — признанный мастер белой чакры своего клана, дарующей возможность напитывать свое тело чакрой так, как это делал сейчас Хокаге. — Похоже, что он знает все техники в Стране Огня. Мастер Техник? Нет, он…

— Профессор, — оскалился Сенсома, припадая корпусом к земле. — Против директора.

— Продержитесь подольше, директор-сама, — усмехнулся такой же радостный Хирузен.

Они рванули с места так быстро, что Кагами рефлекторно активировал Мангеке Шаринган. Сенсома привык двигаться на таких скоростях во время серьезных сражений, а Хирузен использовал свои многократно возросшие способности в сенсорике — он чувствовал чакру своего противника почти как свою, и это давало ему возможность предугадывать его движения и реагировать на них.

Сенсома считал, но Хирузен прекрасно знал эту его особенность, так что он постоянно менял стиль ведения боя. Они сошлись, обмениваясь тяжелейшими ударами, и тут же разорвали дистанцию.

— Огненный Меч Бога Войны!

— Трехглавый Ледяной Дракон!

Не дожидаясь, пока их ниндзюцу встретятся, они уже вновь сошлись в ближнем бою! Обманки, комбинации, простые удары — все это градом било с обеих сторон. Сенсома использовал Хвосты, но даже даруемого ими преимущества не хватало, чтобы однозначно начать побеждать. Они столкнулись, Сенсома провел подсечку, но нарвался на контратаку. Сам потеряв равновесие, он, как оказалось, именно так все и задумывал и, падая, сделал кувырок назад, в процессе сложив печати и исторгнув из легких Морозное Дыхание.

Сарутоби не отставал, ответив Великим Огненным Разрушением. Две абсолютно противоположные по Стихиям техники сошлись, морозя и выжигая друг друга и все, что было рядом. От грохота, перепада температур и буйства чакры, земля ходила ходуном, а все зрители затихли, с замиранием сердца следя за развернувшейся перед ними битвой.

Хирузен замедлился всего на миг. Мгновение, за которое нормальный человек даже моргнуть не успеет. Он сосредоточился и… вошел в Первые Врата!

Ускорившись, он потерял лишь то мгновение, которое ему было необходимо для входа во Врата, но Сенсоме хватило и его. Не снижая скорости, а только набирая ее, он вошел в Покров Третьего Хвоста и со всей силы врезал своему противнику прямо грудь!

Удар, с которым тело Хирузена врезалось в барьер, сотряс, казалось, половину Конохи.

— Он его убил? — севшим голосом спросила Бивако.

— Не волнуйся — тебе нельзя, — не отрывая взгляда от арены ответила Юки. — И да — Хокаге жив. Жив и даже почти здоров. И выздоравливает с каждым мгновением.

Удар Сенсомы был точен и силен. Его бы однозначно хватило для того, чтобы убить шиноби любого ранга. Только вот… Хирузен был шиноби вне рангов.

— Я думал… ты удивишься, — прохрипел Сарутоби, откашливаясь. — Что я могу входить во Врата.

— Если я и удивлен, то только тому, что ты не вошел сразу в Четвертые, — усмехнулся Сенсома.

Он не спешил добивать противника. Сейчас Хокаге, оперевшись на стену барьера, спешно исцелял себя с помощью ирьениндзюцу. Тому, что он успел превосходно освоить это направление, можно было даже не удивляться. Рваная рана, оставленная ударом Сенсомы, затягивалась прямо на глазах. Да, сейчас Хирузен уязвим, но все нутро Сенсомы кричало, что это — ловушка.

А потом он понял в чем дело.

Напрягшись, он сорвал с себя изрядно потрепанный плащ и в одно движение порвал его так, чтобы дыры на нем образовали рисунок фуиндзюцу. Не медля, он бросил его к сопернику.

— А он все быстро понял, — хмыкнула Мито, конечно же, чувствовавшая ловушку Хокаге.

Не долетев до Хирузена пяти метров, плащ активировал фуиндзюцу, выведенное Сарутоби на песке в то самое время, когда он сломанной куклой летел к стене барьера.

Грохнуло так, что заложило уши!

Пользуясь тем, что обзор Сенсомы оказался перекрыт, Хирузен буквально выстрелил собою в своего давнего соперника! Они вновь сблизились, но теперь Сарутоби начал вести этот поединок.

— Да это бред! — выдохнул Кагами, разобравшись в движениях Хокаге.

Бывший одноклассник использовал продвинутое тайдзюцу клана Учиха — Третье Томое.

Шиноби, не обладающий Шаринганом, может использовать эту школу ведения ближнего боя лишь в бою против многократно более слабого противника. Все дело в том, что для использования школ Томое необходимо превосходить своего оппонента в реакции. С Шаринганом это несложно — одно из трех великих додзюцу позволяет пользователю читать движения врага. Но как же Хирузен смог добиться такой реакции?

— Может, — ответил ему Сэдэо, больше смотревший на буйство чакры, чем на физическое противостояние. — Потому что сейчас он — сенсор, подобный Хьюга.

Многократно увеличив объемы своей чакры, Хирузен обрел по-настоящему непревзойденные сенсорские чувства. Он даже не смотрел на движения Сенсомы — он читал их по чакре, причем с большой форой по времени. Он чувствовал, куда вечный соперник поставит ногу еще до того, как Сенсома решался сделать этот шаг. Он успешно преодолел ограничение Третьего Томое и теперь использовал его на полную мощь.

Но Сенсома знал, что противопоставить этой школе. Конечно же, он не спасовал перед техникой, против которой сражался тысячи раз еще в самом детстве. Он отвечал ей своей собственной разработкой — Таблицей — тайдзюцу, основанном на непрекращающемся счете движений, комбинаций и связок. Как своих, так и противника. Он пользовался этим стилем с детства, но лишь сравнительно недавно закончил его полноценную версию. С ее помощью он сражался ничуть не хуже, чем заправский Учиха!

Но Хирузен вновь смог удивить, прочувствовав тенкецу соперника и ударив по ним! Сенсома отшатнулся, сплевывая кровь — Хокаге наносил не внешние, но внутренние повреждения. Он использовал собственный аналог Мягкого Кулака, перемежая его с Третьим Томое!

— Вращение!

Сэдэо заметил это. Увидел в потоках чакры. Хирузен не использовал настоящее Вращение — продвинутую технику защиты/нападения клана Хьюга. Он имитировал ее, как и все остальное, подстроив под себя общий принцип ее действия. Но имитация эта могла ввести в ступор даже опытных шиноби. Он действительно был гением. Возможно, его мощь даже превосходит мощь двух предыдущих Хокаге.

Но не мощь Сенсомы.

— Стихия Земли: Бог-Камень! — выдохнул Математик Боя, одновременно с ударом по имитации Вращения.

Непреодолимая защита встретилась с другой непреодолимой защитой, и они взаимоуничтожили друг друга, рассеявшись. Сбитый с толку Хирузен пропустил удар, но тут же закрылся и поспешил…

Телепортироваться на другой край арены.

— Нелепость какая, — фыркнул Сенсома, нашарив соперника взглядом. — У тебя вообще есть предел?

— А у тебя? — улыбнулся Хирузен, сверкая Печатью Силы Сотни.

Она была расположена на спине, а потому о ее существовании никто не знал. Однако, при активации, она, конечно, расползлась узором по всему телу, отчего наблюдать ее мог кто угодно. Но зачем же обладателю огромнейших запасов чакры дополнительный ее накопитель? Все просто — Печать Силы Сотни могла (аналогично Печати Сенсомы, активирующей Контроль Места) нивелировать сложности с поддержанием и контролем другой техники — Техники Летящего Бога Грома.

Визитной карточке Второго Хокаге.

— Они еще не закончили, — потянул Озин. — Чувствуешь, сестра?

Юки чувствовала. Природная чакра на арене взбеленилась, а на лицах Хирузена и Сенсомы появились заметные изменения. Они вошли в Режим Отшельника.

— Призыв! — синхронно вскрикнули они.

Энма, сверкнув улыбкой, тут же обратился посохом, который Сарутоби взял на изготовку. Сенсома же просто положил руки на спины призванных им ежих.

— Сенсома-сан? — удивилась Кана.

— Вы выбрали нас? — вторила ей Воая.

Одни из первых обитателей Гигантского Леса, с которыми, наряду с Теро и Соником, познакомился Сенсома, Кана и Воая были довольно посредственными бойцами, однако, имели один неоспоримый плюс, который и сыграл в пользу именно их Призыва. Ежихи потребляли очень малое количество природной чакры, что позволяло Сенсоме свободнее манипулировать ее объемами вокруг. В силе и разнообразии атак они явно проигрывали тому же Сонику, но зато их скорость ему не уступала.

— Прямо сейчас мне нужно, чтобы вы больше отвлекали его, нежели сражались, хорошо? — тихо сказал им Сенсома.

— Взаимно, — кивнули ежихи. — Похоже, это будет очень забавно.

Тем временем Хирузен создал десяток своих клонов и с помощью Летящего Бога Грома распределил их по всем углам арены.

— Похоже, сейчас будет трясти, — мрачно сказала сама себе Мито, сосредотачиваясь.

Использовав сендзюцу, Сенсома с ежихами ускорились, мгновенно переносясь к Хирузену! Хокаге не сплоховал, почувствовав их приближение и направление атак и умело отбившись своим посохом. Добравшись до противника, Сенсома распечатал длинный клинок из печати на предплечье и атаковал на максимальной скорости!

Клоны Хирузена палили огнем, плевали водой, резали воздухом и дробили камнем со всех сторон. Ежихи Сенсомы вертелись вокруг него, закрывая контрактника от тех техник, от которых он не успевал увернуться самостоятельно. Энма то и дело проявлялся из посоха, пытаясь достать Сенсому когтями.

А сам Сенсома от всей души сражался с Хирузеном.

Каждое столкновение его меча и Энмы порождало небольшое землетрясение. Каждый его выдох сопровождался несильной техникой Стихии Льда. Он активировал Печать Силы Сотни, и стал отвечать на ниндзюцу клонов Хирузена своими ниндзюцу, переигрывая их и уничтожая. Но клоны создавали новых клонов, и все повторялось.

Два шиноби величайшего уровня сыпали друг в друга неимоверно сильными, еще больше усиленными сендзюцу техниками. Обменивались чудовищной силы ударами. Регенерировали прямо в бою. Сенсома использовал Врата Направления, но скорости, даруемой ими, чуть-чуть не хватало, чтобы словить мгновенно перемещающегося между реперными точками соперника. Их силу Хирузен нивелировал обезьяньей ловкостью, что не давала попасть по нему. И лишь их прочность достойно спасала от многочисленных ударов в спину после телепорта.

Удар! Земля дрожит. Хирузен взмахнул посохом, и чудовищной силы атака направилась прямо в лицо Сенсомы! Но тот подставился под нее и пропустил сквозь себя, пользуясь заминкой, чтобы от души приложиться истинным владением клинком по руке соперника! Но Хокаге не пасует, не сбивается с ритма и продолжает борьбу даже с временно недееспособной рукой!

В какой-то момент они оказались в разных углах арены. Чакры осталось не так уж много — это была очень и очень интенсивная битва. Тогда…

— Давай покажем ему, Исобу, на что мы способны! — воскликнул радостно Сенсома, вскидывая руки.

Бомба Биджу начала формироваться в них, собирая в себе максимальную разрушительную мощь. Контроль Места тоже был использован на полную — со стороны Сенсомы начали сформировываться техники Драконов, Порывов, Мечей Богов, Стен и всех-всех техник, что знал Математик Боя.

— Энма, сделаем это! — скомандовал Хирузен, и начал быстро-быстро собирать ручные печати.

Его Призыв создал клонов и собрал максимальное количество чакры. Сам Хирузен, закончив собирать печати, выхватил два сюрикена и метнул их в небо. Зрители ошеломленно наблюдали, как из двух сюрикенов появляются их теневые клоны. Как растут эти клоны, становясь гигантскими сюрикенами. Как наполняются они чакрой Огня, Молнии, Земли, Воды и Ветра. Клоны, созданные Энмой, тем временем, сложили печати совместной техники.

— Великое Комбо Пяти Стихий!

— Великое Комбо Пяти Стихий: Буйствующий Стихийный Танец!

— Мать твою за ногу! Данзо! Уводи всех гражданских к Биджу! Эти идиоты сейчас все тут разнесут в клочья! — во весь голос закричала Мито, искренне надеясь, что ее услышат.

А техники двух вечных соперников уже почти соприкоснулись. Миг. Еще… один.

Взрыв, порожденный столкновением всей разрушительной мощи ниндзюцу, что только смогли выдать Сенсома и Хирузен, смел барьер будто бы он был сделан из простой бумаги, однако — он не задел ни одного гражданина Страны Огня. Вместо этого, вся энергия столкнувшейся чакры направилась высоко-высоко в небо и там, на безопасном расстоянии, сдетонировала по-настоящему.

— Какая разрушительная красота… — только и смог выдавить из себя Кагами.

И Сенсома и Хирузен прекрасно понимали, чем сулит арене настоящее грубое столкновение их техник. А потому они направили их вверх, отчаянно веря друг в друга. Понимая, что «он поступит так же, и все будет хорошо». И поэтому небо над Конохой вдруг потемнело, от выброшенной в него энергии и, мгновение спустя, разродилось ярчайшим белым светом.

— Такой фейверк из столицы видно будет, — усмехнулся Сенсома, выйдя из всех Врат и отозвав ежих. — Знатно бахнуло.

— Как представлю, что мы выходим против вражеской армии — так дух захватывает, — вторил ему Хирузен. — Интересно, есть в мире хоть что-то, способное остановить такую атаку?

— Похоже нет.

Они встали друг напротив друга и сложили печати поединка. Оконченного поединка. Прекрасного поединка.

И пусть они были не в праве, но теперь, все шиноби Конохи окрестили этих двух воинов новыми Богами Шиноби. Они верили, что если, не дай Ками, начнется новая война, то весь мир тут же признает их.

Бог Шиноби Сарутоби Хирузен — Профессор Конохи и ее Третий Хокаге.

И Бог Шиноби Сенсома Томура — Математик Боя и директор Академии Шиноби Скрытого Листа.

Оглавление

Война начинается — спасение Хокаге

Первая Мировая Война — важное задание

Первая Мировая Война — важное знание

Первая Мировая Война — поединок с Узукаге

Первая Мировая Война — Воля Огня

Первая Мировая Война — Экзамен на охранника

Первая Мировая Война — сражение и бессилие

Первая Мировая Война — битва с Богом

Первая Мировая Война — передышка

Первая Мировая Война — тяжесть ответственности

Первая Мировая Война — начало жесткой войны

Первая Мировая Война — не победить, но и не проиграть

Первая Мировая Война — сражение на Минном Поле

Первая Мировая Война — сражение окончено, война продолжается

Первая Мировая Война — новые знания о мире и чакре

Первая Мировая Война — быть сильным

Первая Мировая Война — Сильнее, чем вчера!

Первая Мировая Война — игрокам приготовиться

Первая Мировая Война — усиляясь

Первая Мировая Война — главное — взаимность

Первая Мировая Война — сражение уровня Каге

Первая Мировая Война — битва на фронте с Водой. Первая часть

Первая Мировая Война — битва на фронте с Водой. Вторая часть. Защити

Первая Мировая Война — давайте закончим эту войну

Первая Мировая Война — самое время всему этому закончится

Начало мира

Не буди во мне зверя

День ежей

Миссия Страны Неба

Две битвы, и обе с шиноби Песка

Мы должны напасть!

Битва со Страной Чудовищ

Информация — страшнейшее оружие

Переговоры в Узушио

Гокаге Кайдан, или как ведется высокая политика

Затишье…

Отличный учитель?

И вновь по зову долга?

Разведка боем

Откровенный разговор

Сильнейший против слабейшего

"А он подрос…"

Похоже, что…

Объяснения, обещания и предвкушения

Вечные Соперники