Annotation
Декабрь. Уже совсем скоро начнется зимняя сессия, и совсем молодому студенту Андрею нужно как можно серьезнее подойти к подготовке и справиться с тем, что подготовила для него жизнь.
Кирилл Лахтин
Кирилл Лахтин
Экзамен
Очередной зимний столичный вечер. Пробки, словно снег, застилают собой все дороги, а машины, подобно снежинкам, несутся каждая в своем направлении.
В метро, как и всегда, толпы народу, в которых каждый старается как можно скорее занять удачное место, чтобы более комфортно добраться до дома.
Дворники безуспешно пытаются расчистить все нарастающие и нарастающие сугробы, а посетители кофеен и забегаловок из окон наблюдают за бурным течением столичной жизни.
Город, где никто и ничего не стоит на месте.
Выйдя из университета, он сел в свою машину, бросил портфель на пустующее пассажирское сидение и отправился в долгожданный ежедневный путь домой.
По радио передавали очередные новости с фронта, а рекламы с призывами отправиться на службу — попадались с каждым днем всё чаще и чаще. Он тяжело вздохнул, переключил радиостанцию и фоном включил бездушную и серую попсовую музыку.
«Когда приеду домой нужно будет сразу же сесть за проверку контрольной второго курса и коллоквиума третьего, чтобы завтра хотя бы нормально провести время с семьей… Скорее бы уже закончилась эта сессия, многие из студентов даже и не думают, что мы ненавидим ее гораздо больше, чем они сами.» — размышлял он, медленно выезжая с московских шоссе на МКАД.
Одной рукой придерживая руль, он достал из кармана телефон и проверил шторку уведомлений.
«Опять кто-то из студентов в личку стучится… Это профорг какой-то пишет, это вообще с кафедры запросы… Странно, что Аня до сих пор ничего не написала, вроде бы доработать уже должна была…» — подумал он и бросил свой телефон рядом с портфелем, доверху набитым студенческими работами.
Несмотря на то, что он работает в преподавании уже долгие девять лет, он до сих пор не смог привыкнуть к зимним сессиям. Вся жизнь вокруг навевает тебе мысли о предстоящих праздниках, о наступлении нового года, а ты, что как студент, что как преподаватель, вынужден днями и ночами сидеть за работой, дабы самый тяжелый момент учебного года мог спокойно миновать. Такие мгновения рождали в глубине его души чувство неполноценности, что пока другие работают, зарабатывают гораздо больше и при этом больше отдыхают, он, работая в одном из престижнейших университетов страны — вынужден бегать по подработкам и не спать ночами.
Но он все равно никогда не жалел о том, что стал именно преподавателем, ведь работа подарила ему Анну, а она, подарила ему Катю, его единственную и любимую дочь.
Он с трепетом и особой любовью вспоминает те времена, когда еще только начинал преподавать и всячески пытался удивить Аню. Он за отдельную плату делал для студентов их домашнюю работу, платно консультировал параллельные группы и на заказ делал работы в другие ВУЗы, все ради того, чтобы она никогда не сомневалась в том, что делает лучший выбор. Вдвоем, они относительно быстро накопили на свою машину, а после, как получили материнский капитал, смогли купить и вторую. Правда с Катей было очень много проблем из-за ее слабого здоровья. Постоянно приходилось водить ее на обследования, покупать дорогостоящие лекарства и везде за ней приглядывать, лишь для того, чтобы она смогла чувствовать себя полноценно среди других детей.
МКАД как всегда полнился машинами с разным внешним видом, с разными странами на номерах, с разными водителями и разными историями. Таксистов так и вовсе, казалось, что было больше, чем обычных водителей. Снег продолжал падать с небес на крыши проезжающих автомобилей, рекламы на билбордах продолжали завлекать посетителей в преддверии нового года, а он все продолжал свою привычную дорогу домой.
Лишь относительно недавно жизнь начала налаживаться. После повышения до главы кафедры, он наконец-то стал получать хоть сколько-то приемлемые деньги, да и у Ани на работе дела пошли в гору. Кате стало лучше, и она даже стала ходить в театральный кружок, где ей очень понравилось. Всё это, не смотря на предстоящий долгий и изнурительный труд — привносило в его душу радость и праздничное настроение.
Он наконец-то съехал с кольца и до дома оставались считанные минуты. Родные и огромные многоэтажки уже виднелись на горизонте, а заставленная машинами парковка — уже не внушала доверия.
«Надо будет написать Ане, когда доберусь до дома, а то видимо она опять забыла мне отписаться, хотя я всегда ее об этом прошу…» — думал он, припарковывая свою машину недалеко от своего подъезда.
Покинув автомобиль и забрав из него свои вещи, он направился вдоль по микрорайону к своему жилью. Снежинки падали прямо на его густые темные волосы, а холодный ветер обдувал его такое же темное и длинное пальто.
Окна домов уже были украшены гирляндами и мишурой, а из открытых повсюду магазинов и заведений уже слышалась новогодняя и рождественская музыка, которая только придавала праздничного настроения.
«Я до сих пор не придумал, что буду дарить Ане на новый год… С Катей то мы давно решили, что надо билеты в Большой театр взять, а вот Аня… С каждым годом брака все сложнее и сложнее ее удивлять, надеюсь в этот раз у меня получится…» — думал он, заходя в подъезд своего дома. — «Впереди еще вся ночь, долгая ночь наедине со студенческими работами…»
Он открыл дверь своей квартиры и наконец вернулся домой.
Это жилье досталось Ане в наследство от ее мамы еще когда она училась в институте, но лишь когда они зажили здесь втроем — оно по-настоящему наполнилось жизнью и уютом.
Кухню полностью выбирала и создавала сама Аня, здесь и уютные фарфоровые сервизы, и милые аксессуары, и практичные баночки под все специи и крупы мира и не менее милый холодильник, на котором висели магнитики из их совместных поездок и рисунки Кати, которая с любовью изображала на них свою любимую семью.
В спальне всегда было много Аниных вещей, ее книг и ее утвари для макияжа, когда на стороне мужа лежала лишь кипа скромных работ из универа и пара книг для досуга.
Конечно же, больше всего старались над комнатой Кати. Она не была нарочито розовой, чтобы потом пришлось ее перекрашивать и всё менять, лишь спокойные и расслабленные морские тона окутывали её стены. Игрушки, как всегда, были разбросаны по всему полу, а на стенах висели плакаты с ее любимыми героями мультфильмов и книг. Её маленькая кровать была аккуратно застелена, а на ее письменном столе лежало множество книжек из детского сада.
Он снял с себя своё пальто, повесил его в шкаф и, бросив портфель на диванчик в кухне, уже морально приготовился к работе.
«Малумов Евгений, неплохо ты устроился, да? И не подумал бы ведь, когда переезжал сюда после школы, что всё так отлично выйдет? Иронично, но от того и приятно.» — он улыбнулся и, включив ноутбук на столе и поставив рядом стакан с водой, принялся за работу, совсем забыв о том, что хотел написать Ане.
Внезапно, на всю квартиру раздался резкий дверной звонок.
«О, неужели она так рано сегодня? И не написала ведь, как обычно!» — подумал он и, без лишних мыслей, открыл входную дверь.
Прямо за дверью стоял среднего роста мужчина в желто-чёрной форме курьера с большим квадратным рюкзаком за спиной, капюшоне на голове и шарфе, закрывавшем половину его лица. Видны были лишь его глаза, когда-то видимо бывшие голубыми, однако сейчас полностью посеревшие, а правый глаз так и вовсе — был наполовину закрыт.
— Добрый день, доставка — сказал курьер и тут же снял с себя рюкзак и принялся его открывать.
— Подождите, я ничего не заказывал, должно быть просто квартирой ошиблись. — прервал его Малумов.
— Странно, заказ на Анну Малумову, микрорайон Парковый, дом 9, корпус 7, квартира 276, верно? — быстро проговорил по памяти курьер.
— Да, верно… Может она и заказала… — ответил немного опешивший Евгений и отвел свой взгляд куда-то в пол, немного задумавшись.
Курьер внезапным пинком толкнул снятую сумку в квартиру, чем сбил с толку Малумова. Таким же быстрым движением он достал из куртки пистолет и с широким размахом ударил им Евгения прямо в лицо. Тот тут же отлетел в сторону к ближайшей стене, на его щеке образовалось красное пятно от удара, а изо рта начала капать кровь. Курьер нанёс второй удар прямо в затылок хозяину квартиры, чем окончательно сбил того с ног и повалил на пол.
Он спокойно закрыл за собой дверь на несколько замков и ударом ноги по ребрам дополнительно оглушил жертву, явно не ожидавшую такого исхода событий.
Малумов лежал лицом в пол и уже начинал давиться своей собственной кровью. Он не знал, что ему думать, что делать и чего ждать, все мысли и весь рассудок словно покинули его в момент первого удара и явно требовалось время, чтобы хотя бы немного прийти в себя.
«Курьер», поставив левую ногу на шею потерпевшего и убрав пистолет в карман, принялся перевязывать руки Малумова жгутом и на удивление быстро справился с этой задачей. Он поднял Евгения за волосы, из-за чего тот тут же с болью вскрикнул, и толкнул его в сторону детской, наставляя на него пистолет.
— Шагай, если еще хочешь жить. — спокойно и невозмутимо произнес «курьер», подталкивая преподавателя к комнате.
Малумов, неспособный сказать ни единого слова, медленно проковылял в комнату своей дочери и остановился там, стараясь с расплывающейся картине перед глазами хоть что-то разглядеть.
— В середину комнаты и на колени, живо. — скомандовал ему таинственный гость.
Малумов немедля повиновался и упал на колени.
«Что вообще происходит… Это не сон… Господи, как же у меня болит челюсть… Я ничего не понимаю…» — начал приходить в себя он.
— Малумов Евгений Николаевич, 42 года, женат на Малумовой Анне Максимовне, в девичестве Пожарова, есть дочка Екатерина, с детства большие проблемы со здоровьем и врачи еще до родов предупреждали о том, что возможно надо подумать об аборте. Ходит в районный детский сад номер шесть «Солнышко», недавно записали ее логопеду, который живет в доме ровно напротив детского сада… — без эмоций начал говорить курьер, попутно снимая со своего лица шарф, который прежде его закрывал.
Под шарфом скрывалась очень бледная и сухая кожа, его лицо было вытянувшимся и осунувшимся, словно у какого-то старика. Его нос был необычным образом изогнут, словно прежде был сломан. Правая часть лица, так и вовсе, полностью была в ожогах и шрамах, а бровь над глазом — рассечена надвое. На голове у него были короткостриженые седые волосы, а часть правого уха у него была словно оторвана.
Малумов в ужасе посмотрел на своего оппонента.
«Я не могу его знать… Это лицо… Я бы его навсегда запомнил…» — размышлял он.
— Откуда ты всё это знаешь… Что тебе нужно?.. — отхаркиваясь от своей крови говорил Евгений.
Курьер безжизненным взглядом посмотрел на связанную жертву.
— На дворе 21-ый век, всё это можно с легкостью узнать, не выходя из дома и не глядя человеку в глаза, так что тут нечему удивляться. Что мне нужно? Я хочу ответов на те вопросы, которые буду тебе задавать. Но сначала мне нужно, чтобы ты кое-что вспомнил. — незнакомец сел на стул напротив Малумова, но продолжал держать пистолет наставленным на свою жертву.
За окном начался сильный снегопад. Час пик медленно подходил к концу, пробки рассасывались, а люди в метро переставали толпиться. Все больше окон в домах столицы загоралось и все больше домашних историй брали своё начало.
Новогодние песни все также задорно звучали из дверей магазинов, детские игрушки на полу в комнате Кати словно двигались в такт этой весёлой музыке. Люди на ее наивных рисунках, висевших у письменного стола, смотрели на комнату и улыбались, их черные глаза-точки были единственными свидетелями происходящего в квартире Евгения Малумова, преподавателя математических наук одного из ведущих ВУЗов страны.
— Три года назад ты вел линейную алгебру у второго курса первого потока Московского авиационного института, верно? — говорил незнакомец, хладнокровно глядя на Малумова.
— Да, кажется так и было… Тоже зимняя сессия… — вспоминал Евгений.
«Нужно придумать, как мне выбраться… Этот жгут так туго затянут, мне кажется он уже порезал мои руки… Если этот ублюдок знает про меня так много, значит он мог что-то сделать с Катей и Аней… Поэтому она и не написала… Господи… Нужно думать» — размышлял он.
— Зимняя сессия, верно. Последняя лекция как раз проводилась в сегодняшнюю дату, символично, да? — незнакомец немного усмехнулся.
— Ты… ты студент… Кто-то из отчисленных, но я уже не вспомню, скольких я тогда отчислил… — отвечал ему Малумов.
— Догадливый. До пересдачи с комиссией дошло пятеро человек, один из них и был я. Сдали все, кроме меня, я был единственный отчисленный со всего потока, но всё же, ты меня не запомнил, хотя это и не так страшно. — продолжал хладнокровно говорить бывший студент.
«Его лицо… Я точно его не помню, должно быть что-то произошло за это время… Почему спустя три года? Почему сейчас?..» — в один миг в его голове проскользнуло одно единственное слово, которое и было ответом на все его вопросы.
— Война… — произнес ошарашенный Малумов.
— Война. Меня призвали буквально спустя месяц после отчисления. Я не уходил в академический, потому что и предположить не мог, что что-то может начаться. Но началось. Я вернулся полгода назад, два с половиной года я был там, где ты бы и дня не выжил. Год из этого времени я провел в плену и тебе лучше не знать, что я пережил. — сказал с невозмутимым лицом бывший студент.
— Послушай… — вновь отхаркивая кровь, начал Евгений. — Я правда сожалею, но разве это моя вина? Как я мог знать, что это начнётся?..
Студент тут же ударил Малумова в лицо, окончательно разбив тому нос, после чего равнодушно вернулся на своё место.
— Нет твоей вины? Ты думаешь я забыл твои шутки, которые ты вечно говорил студентам? «Кто не учится — тот красит траву в зеленый в армии», очень смешно, не так ли? Ты, как и многие другие преподаватели вечно нам этим угрожали, что чуть отчислят — сразу служить. Вот только я уже служил и меня ждала совсем другая участь.
Малумов смотрел на своего бывшего ученика и только теперь по-настоящему мог понять и разглядеть хоть какие-то эмоции на его лице.
Его взгляд не был бесчувственным или мертвым, он словно отсутствовал вовсе. Глаза почти не двигались, а их цвет словно был почти прозрачным. Его губы совсем засохли и почти не двигались, когда он что-то говорил. Шрамы на его лице… Прежде Малумов не замечал такое их количество. Шрамы шли вдоль его шеи и уходили все глубже и глубже, покрывая все его тело. Тем не менее, он продолжал уверенно держать оружие в руках и с невозмутимым видом смотреть на свою жертву.
«Это какой-то сюр… Это не может быть правдой… Если это действительно тот, о ком я думаю, то всё хуже, всё гораздо хуже… Господи, лишь бы только Аня была в порядке… Мне нужно думать, нужно что-то сделать…» — в панике размышлял Евгений, пока по его лицу бегали капли густой бордовой крови.
— Я знаю, почему ты был единственным отчисленным… Хочешь от меня ответов? Будут ответы… — он откашлялся и сплюнул сгусток крови на пол. — В том году у меня было пятеро на комиссии, трое из них — заплатили мне по пять тысяч каждый, чтобы я вытянул их на тройку, и я вытянул… Третья девочка… В общем про это не стоит, но я тоже должен был поставить ей зачет… Андрей, ты был единственным, кому я мог не зачесть работу. И я сделал это. Не знаю, может из принципа или просто был не в духе, но ты стал крайним. Вот и всё.
В комнате воцарилось молчание. Андрей был немного шокирован тем, что спустя столько лет Малумов его узнал. Неужели он действительно помнит всех, чьи судьбы поломал и изменил до неузнаваемости? Или же он просто достаточно умён и имеет хорошую память? Именно в этот момент Андрей понял, что перед ним не совсем тот человек, которого он хотел увидеть всё это время.
«Он сконфужен… Явно не то, что ожидал услышать и явно не так, как он это ожидал услышать… Отлично, надо продолжать…» — думал про себя Евгений.
— Ты хоть понимаешь в чем ты мне признаешься? — наконец сменился бесчувственный тон его голоса на более гневный и возмущенный. — Ты понятия не имеешь, скольких людей я убил, через какой ад я прошел и что я могу сделать с тобой, ты должен был учить людей и готовить специалистов, настоящих профессионалов, а чем занимался ты? Просто наживался?!
Малумов опустил взгляд в пол.
— Вся система образования построена на этом, иначе просто не выжить… Мне нужны были деньги для лечения дочери, для создания семьи, что я должен был делать на оклад в 20 тысяч? Как мне на это выживать? Я был вынужден, система меня вынудила — искал себе оправдания он.
Андрей встал прямо перед ним и, продолжая наставлять на него свой пистолет, начал свой рассказ:
— Тебя это не оправдывает. Не стоит забывать, что система строиться из каждого человек в отдельности. Хочешь, чтобы всё было иначе? Начни с себя.
Евгению было нечего на это ответить.
— Ты не представляешь, чего мне всё это стоило, не представляешь, что я пережил. Всё мое тело покрыто шрамами, я ежедневно испытывал такую боль, что ты не чувствовал ни разу за всю свою жизнь. Смерть была единственной, кто меня так и не покинул. Она сопровождала меня на поле боя, витала рядом, когда я был в плену, но всё же не взяла меня с собой. Мои сослуживцы в муках погибали у меня на глазах, из всего взвода я был единственным выжившим и меня решили не добивать. Я каждую ночь молился, чтобы мне позволили умереть во сне, чтобы не просыпаться вновь, чтобы не видеть этот мир и не получать новые раны на место тех, что еще не успели зажить. Но я даже пытками не могу назвать то, что я пережил в плену, ведь настоящий ад начался, когда я вернулся домой. Ты представляешь, что значит одиночество? Каково понимать, что у тебя нет совершенно никого и ничего?! Те деньги, которые мне заплатили за службу — просто мусор, ведь они ничего не стоят, когда тебе не на что их тратить. Я вернулся к себе домой, где меня уже никто не ждал! Моя мама, моя любимая и единственная мама… Она умерла, так и не дождавшись меня. Умерла — думая, что я давно погиб на войне! Разве хоть один человек такого заслуживает? Я тоже хотел семью, тоже хотел жениться, завести детей… Но та, которую я любил, которую я вспоминал каждую ночь, лежа в это чертовом подвале, давно про меня забыла, давно уже нашла себе кого-то ещё… Разве хоть кто-то заслуживает того, на что обрёк меня ты?!
Его лицо отныне переполняли эмоции. Он был одновременно зол, разочарован, опечален и убит горем. Но разочарование было сильнейшей из его эмоций. Теперь Малумов вспомнил его окончательно. Вспомнил, как восхищенно Андрей смотрел на него на лекциях и как много вопросов задавал после них. Он подвел этого человека и только сейчас он это отчетливо осознавал.
— Когда я наконец-то пришел в себя, я понял, что не могу оставить всё это без внимания. Я заплатил кому нужно, чтобы мне привели тех людей, которые меня пытали. Поверь мне, перед смертью они испытали такой парад эмоций, что будут еще долго вспоминать это в аду. Только ты был для меня чем-то личным.
— Ты не хочешь меня убивать, ты здесь не за этим. — внезапно прервал его Малумов. — Тебе просто нужно поговорить с тем, кому не будет всё равно… Кто хотя бы частично, но знает тебя… Тебе нужно, чтобы тебя послушали…
Андрей резким движением руки вновь ударил его прямо в лицо.
— Не строй из себя умника. Ты отнял у меня всё, я собираюсь отплатить тебе тем же.
— Ты заблуждаешься… — Малумов откашлялся. — Ты сам всё ещё жив, а значит ничего не потеряно… Ты всё также способен достичь многого и возможно даже большего, чем мог бы прежде… Разве это не так?
Андрею явно не нравилось, куда его жертва пытается увести разговор.
— Ты не понимаешь. Я действительно всё ещё могу куда-то поступить, могу отучиться, могу найти новую девушку, завести семью, но дело не в этом. Я никогда не стану прежним, не смогу также улыбаться этому миру и не смогу быть таким же счастливым, каким был бы три года назад. Ты отнял самое дорогое. Время…
Малумов поднял свой взгляд и посмотрел своему оппоненту прямо в глаза:
— Знаешь, если бы я мог вернуться на три года назад, то я бы сделал всё точно также. Да, я поступал бесчестно, поступал глупо и нарушал закон, но это всё было ради благополучия моей семьи. Моей дочери, моей жены, моих родителей. Ты ведь мстишь именно за то, что у тебя всё это отняли. Если бы ты мог нарушить какие-то правила, но при этом сохранить свою семью, то чтобы ты сделал? Разве не поступил бы также, как и я?
Андрей смотрел в его глаза и видел там свой собственный взгляд. Точно также он смотрел на себя, когда стоял в стенах родного дома в абсолютном одиночестве, понимая, что никого из его родных уже здесь нет и не будет. Он понимал, что Малумов прав, что действительно еще не всё потеряно и можно добиться многого, очень многого. Но он не мог ему простить то, что тот сделал. Никто не заставлял его срываться в тот день и валить ни в чем неповинного студента. Но всё же, хоть и на секунду, Андрей задумался о том, правильно ли он поступает.
«Его взгляд… Он точно это сделал. Окончательно погряз в своём гневе и злобе… Я не могу его винить, ведь это моя вина. Нужно уметь встретить лицом к лицу последствия своих действий, даже самые неожиданные…»
Малумов вновь взглянул студенту прямо в глаза.
— Что ты сделал с моей семьей? Просто ответь мне…
Андрей взглянул на маленький рисунок, который сделала Катя еще год назад на занятии в детском саду. Зеленая поляна, ярко святящее солнце, длинноволосая мама, как всегда уставший папа и их маленькая дочка. По его щеке впервые за три года скатилась слеза.
— Не переживай, ты скоро с ними встретишься.
Он выстрелил и бездыханный труп его преподавателя упал прямо к кровати своей дочери. Всё было кончено.
Андрей вытер свои слёзы, закрыл покойнику его глаза и вновь натянув шарф на своё лицо, покинул квартиру.
Он не чувствовал радости от отмщения, не чувствовал удовлетворения. Внутри его души было лишь опустошение и разочарование, но теперь уже не в мире, а в самом себе.
Из коридора послышался громкий звонок, что оповещал преподавателей и студентов об окончании занятия и начале перемены.
— Что же, наша последняя лекция подошла к концу, билеты у вас уже есть, так что остаётся только хорошо подготовиться и отправиться в новый семестр. Увидимся на экзамене! — с улыбкой на лице проговорил Евгений Николаевич и поднялся со своего места.
— Извините, а в честь нового года можно автомат? — отшутился один из студентов.
— Только если с ним сразу на фронт! — ответил Малумов и покинул аудиторию.
Андрей встал со стула и, подождав свою девушку, вышел вместе с ней в коридор.
— Ну что, сегодня после биологии к тебе поедем? — любя улыбаясь говорила она.
— Да, конечно, думаю билеты и перед экзаменом поучу, там не должно быть чего-то тяжелого, справлюсь. — он обнял ее и легонько поцеловал в лоб.
Им было всё равно на проходящие толпы людей, всё равно на время, всё равно на пары, они были друг с другом, а это было для них самым дорогим.
— Конечно, ты со всем справишься, я не сомневаюсь — она хотела поцеловать его в ответ, но заметила, что его взгляд устремлен в другое место.
Андрей отпустил свою любовь и молча подошел к окну. За окном он видел бесконечную багровую реку, посередине которой был небольшой островок.
— Андрей? Всё хорошо?
На этом островке, весь в пятнах от крови и грязи, одиноко сидел мужчина с короткими седыми волосами и шрамами по всему лицу. Он посмотрел прямо на Андрея и, сквозь боль и слёзы, улыбнулся ему.
— Знаешь… Я лучше поеду домой. Нужно готовиться всё-таки…
Она пыталась окликнуть и остановить его. Но он уже ушёл. И не было больше того человека, которого она знала прежде.
