Хранитель вечности [Вишневский Алексей] (fb2) читать онлайн

Хранитель вечности

Глава 1. Звездный смотритель

За неполных три тысячи лет своей жизни Альбер сменил больше сотни профессий. Он уже и не помнил, кто и когда это придумал. Но первоначальная идея заключалась в том, что раз уж люди смогли преодолеть смертность, необходимо было сделать так, чтобы вечная жизнь проходила с пользой и для отдельного человека, и для общества в целом. А что такое польза? Это когда люди тратили драгоценное время своих жизней так, чтобы результат оправдывал вложенные ресурсы.

Для отдельного человека постоянная смена профессий означала его готовность расти и работать над собой, осваивать новые знания, умения и навыки, получать новый опыт и искоренять предрассудки старого. Для общества же это означало, что на каждую социально значимую профессию будут неуклонно и безотлагательно приходить заинтересованные люди, искренне желающие изменить мир в лучшую сторону. Будет ли это желание исполнено или нет – это дело другое. Важнее всего был именно энтузиазм, нехватка которого всегда острее всего ощущалась в тех областях, где кадры не сменялись десятилетиями и планомерно превращались в гнилостный компост нереализованного потенциала.

Список профессий Альбера и приобретенных им знаний по-настоящему поражал. Он успел побывать геологом, человеческим врачом ортопедом, нечеловеческим врачом дерматологом на далекой планете Шрифии, специалистом по инопланетным контактам, послом доброй воли, уполномоченным по вопросам религии и национальностей, капитаном грузового межгалактического судна, уборщиком космического мусора, судьёй по делам о межрасовых вооруженных конфликтах во втором рукаве галактики Синего Каракуса(по галактической классификации) , специалистом по изучению черных дыр, квазаров, пульсаров и космических объектов искусственного происхождения, крупье на планете-казино и даже правителем небольшого торгового космогосударства.

Как правило, на одном месте он не задерживался более чем на пятнадцать-двадцать лет, и когда приходил срок, он с готовностью отправлялся в путь. По дороге до нового места работы можно было ознакомиться со своими должностными обязанностями и получить все необходимые знания.

Вот и тогда он медленно приближался к Акруксу в созвездии Южного Креста, попутно изучая все вопросы, связанные с формированием, развитием и умиранием звезд. До прибытия на место он должен был сдать экзамен, подтверждавший его профпригодность. Экзамен принимала комиссия из только что ушедших с данной должности специалистов. Вопросы были сложными, критерии отбора суровыми, члены комиссии строгими и неподкупными. Словом, никто и никогда не оказывался на своей должности по чистой случайности. Если кто-то заваливал экзамен, то его вежливо просили поискать себя в другой профессии, а на его место тотчас же назначали кого-то другого. Нехватки кадров не было, так как никто не сидел без дела, и каждый прилагал усилия для того, чтобы на ближайшие пятнадцать-двадцать лет заполучить интересную профессию.

Люди работали не ради материального обогащения, а ради чувства собственной значимости и нужности. Оплата труда рассчитывалась по формуле «Затраченное время, помноженное на коэффицент полезности». Та же формула применялась при товарном ценообразовании. В итоге те, кто выполнял более полезную для общества работу мог позволить себе больше, но не настолько, чтобы это приводило к большим классовым разрывам. Богатых и бедных не было. Были только более и менее полезные члены общества. Об уровне своего дохода говорить было не принято, благодаря чему исчезло само понятие зависти. Да и в целом разница была столь незначительной, что все членов общества можно было по праву считать одинаково полезными.

Акрукс была прекрасной звездой, массивной, невероятно яркой, определенно ярчайшей звездой в своем созвездии и одной из самых ярких звезд когда-либо существовавших во Вселенной. Была с ней лишь одна проблема – она умирала. Причем не так, как умирали звезды поменьше, растягивая свою смерть через несколько стадий от красного гиганта и до белого карлика. Нет, она собиралась умереть, устроив напоследок величественное представление с перевоплощением, специальными световыми эффектами и выбросом огромного количества энергии и звездного вещества в окружающее пространство. Иными словами, она собиралась стать сверхновой.

В целом в существовании сверхновых была когда-то своя необходимость. Они были своего рода химическими заводами по производству вещества в условиях термоядерного синтеза и способствовали химической эволюции собственных галактик. Без них периодическая система не могла бы похвастать большей частью тяжелых элементов. Кроме того, их взрывы перемещали массивы космического газа из галактик в межгалактическое пространство. Если бы не это, звезды формировались бы из газа чаще и сильнее плотнились. Повышенная плотность звезд в галактике, как правило, ни к чему хорошему не приводила. Так или иначе, после того как был открыт искусственный термоядерный синтез, а звездную пыль научились собирать и использовать для извлечения энергии, потребность в сверхновых резко сократилась.

Так уж повелось в этом мире, что за все и всегда требовалось платить свою цену. Сверхновые тоже не работали бесплатно. Вместе с взрывом они не только отдавали вещество, но и забирали нечто важное, нечто ценное, нечто невосполнимое – чужие жизни. Энергия и излучение, выделявшиеся при взрыве, были несопоставимы с выживанием биологических видов на близлежащих планетах. Поэтому, когда познания и технологии в области сверхновых звезд стали достаточно развитыми, была создана специальная организация, чьей главной задачей был поиск, отслеживание и нейтрализация сверхновых до момента ядерного коллапса, то есть до взрыва. Членом такой организации и решил стать Альбер.

Согласитесь, быть нейтрализатором сверхновых звезд, а также спасителем целых галактик и сотен биологических видов – это не только звучало круто, но и было круто в действительности. Подобная пометка в резюме могла открыть двери в самые разные сферы деятельности и подарить своему обладателю несколько тысячелетий интереснейшей рабочей активности. А без интересного занятия вечная жизнь слишком быстро превращалась в тоскливое никчемное существование.

Вообще нейтрализатором сверхновых должность называлась только в воображении Альбера, который к третьему тысячелетию еще недостаточно повзрослел. Как говорили в обитаемой части Вселенной, мужчина оставался ребенком только первые 25 тысяч лет своей жизни. Нужно сказать, никто из существовавших мужчин еще не успел преодолеть этот рубеж.

Официально должность называлась «звездный смотритель». Смотритель прибывал на место, подключался к исследовательской аппаратуре и постоянно отслеживал параметры свечения звезды. Как только ее свечение и оболочка становились нестабильными, он должен был запустить программу нейтрализации. Точно предугадать, когда это должно было случиться, было невозможно. Но Альбер надеялся, что ему повезет и именно ему достанется роль нейтрализатора.

Ведь одно дело только сторожить сверхновую, а другое противостоять ей при помощи науки и техники. Естественно, что каждый смотритель мечтал оказаться в нужное время и в нужном месте, чтобы войти в историю, как тот, кто смог укротить целую звезду, а не просто гонял чаи-кофеи и разгадывал головоломки целыми сутками, пока значения на мониторах не выходили за рамки допустимых значений. Если думать о профессии смотрителя с этой стороны вопроса, то она теряла свою романтическую компоненту и становилась пресной и скучной.

Но дело ведь не только в развлечениях и ярких эмоциях на работе. Дело в ощущении своей важности, которая она давала. И что может быть важнее спасения миллионов жизней? Ни один врач, полицейский, пожарный или спасатель не нес на себе такую ответственность.

Да, поводов для гордости определенно хватало, даже если желанный взрыв сверхновой придется не на твою смену.

До прибытия на наблюдательный пункт оставалось всего ничего. Близился час экзамена. Альбер не раз и не два проходил экзамены в своей долгой жизни и всегда справлялся с ними успешно. За пять лет своего путешествия у него была возможность проштудировать все возможные материалы, касающиеся сверхновых, и он сделал это дважды. И все же легкое волнение присутствовало. Альбер проговаривал вслух свои тревоги и вступал в диалог сам с собой. Одна его половина была полна пессимизма, а другая пыталась ее успокоить:

- Вдруг попадется какой-то каверзный вопрос, на который я не смогу дать ответа? Вдруг один из экзаменаторов будет не в настроении? Вдруг одним из них окажется злобный ксаторианин, у которого понятия о добре и зле напрочь извращены и перепутаны местами? От этого можно было ожидать чего угодно, но только не хорошего.

- Какие еще каверзные вопросы? У тебя есть список всех экзаменационных вопросов, ты изучил ответы на них все. Все. От вопроса под номером один до одна тысяча двухсот семьдесят восьмого. Все! Придумать в принципе какой-то новый вопрос по данной теме – нечто за гранью фантастики. Все будет в порядке. И что значит не в настроении? Это у людей есть настроение. У других рас жизнь идет гладко, как зеркальная поверхность. Природа обошлась с ними более гуманно и не стала наделять их гормональными всплесками и эмоциональными качелями. Так что можно расслабиться. Если только одним из членов экзаменационной комиссии не окажется человеком, конечно. Но люди обычно подсуживают друг другу, а не валят. Так что все в порядке. Ну, и ксаторианин. Чтобы ксаторианин был выбран на пост смотрителя сверхновых - это нонсенс. Ксаториане и геллорцы – две главные воинствующие расы в изученной части Вселенной. Им некогда думать о спасении других жизней. У них война идет без остановки, вокруг войны все крутится и войной погоняет. Нет, им некогда заниматься всякой ерундой и сторожить годами сверхновую, которая взорвется то ли через полминуты, то ли через триста лет.

- Да, все мои страхи иллогичны. Конечно же, я сдам экзамен и все будет отлично! Как будто в первый раз? Да я чемпион по сдаче экзаменов! – Альбер уверовал в свои силы, но на всякий случай вновь решил пройтись по длиннющему списку вопросов. Мало ли что-то упустил или подзабыл. Через несколько часов он закончил и позволил себе немного отдохнуть.

В свободное время Альбер часто доставал из небольшого титанового кейса один из тридцати дисков из кварцевого стекла, вставлял его в проигрыватель и наслаждался просмотром собственных воспоминаний.

Прожив такую длительную жизнь, воспоминаний у него накопилось много, и даже слишком для того, чтобы сохранить их все в скромной по размеру черепной коробке в мозге, который не рассчитывался на жизнь длиною более ста лет. Поэтому после обретения бессмертия раз в сто лет или около того он проходил специальную процедуру по переносу данных из мозга на сторонний носитель.

Информация, хранившаяся в нейронах его мозга, расшифровывалась и переписывалась на небольшой стеклянный диск. Так называемый «квартон» использовал для хранения информации наноструктуры размером с молекулу, созданные в кварцевом стекле. Небольшого стеклышка хватало для хранения 1 – 1.2 петабайта информации, что примерно соответствовало размеру человеческого мозга, прожившего сто лет. У Альбера таких дисков накопилось уже двадцать девять, и каждое столетие коллекция пополнялась новым. Он постоянно возил их с собой и частенько просматривал что-то из своих «прошлых жизней». Посмотреть там действительно было на что.

При всем великолепии подобной технологии возникали вопросы: если все его воспоминания хранились на сторонних накопителях, то что оставалось в его мозге? Какой толк был от множества приобретенных профессий, если он ничего о них не помнил? Был ли какой-то смысл во всех прожитых годах и полученном опыте, если они никак не повлияли на него и не оставили след в его памяти? Конечно, был. Большая часть воспоминаний и правда извлекалась и хранилась на квартонах. Но то были лишь многочисленные второстепенные детали, которые не несли в себе никакой смысловой нагрузки. В памяти же Альбера оставались ключевые сведения и данные.

Скажем, он мог не помнить, куда и когда он летал на грузовом космическом судне. Но он помнил, как им управлять, и каких секторов галактики следовало избегать, чтобы не угодить в неприятности. Или, например, он позабыл всех своих пациентов и какие-то курьезные случаи из своей практики, но безошибочно и рефлекторно мог склеить рану полимерным биоклеем так, чтобы не осталось шрама, или прописать пищевую добавку для мохноногого жителя Шрифии, если бы тот поступил к нему с жалобами на покраснение хвоста. Таким образом, в памяти его хранились не столько данные, сколько выводы и заключения из всех прожитых лет, не условия, но решения задач. Благодаря чему он мог ориентироваться во множестве жизненных ситуациях и находить верные решения на интуитивном уровне, быстро и очень точно.

И все же Альбер был всего лишь человеком, поэтому он очень любил ностальгировать и вспоминать свое прошлое, которое казалось ему таким далеким, но очень родным и дорогим его сердцу.

В тот раз выбор его пал на диск под номером восемнадцать. Он смутно помнил, что в его тысяча семьсот двадцать девятый день рождения с ним приключилась какая-то неловкая история, и хотел освежить свои воспоминания о том дне.

В ту давнюю пору он только-только освоил профессию учителя межгалактического языка и отправлялся на далекую планету Сиранду(по галактической классификации), чтобы обучать местных жителей языку, на котором говорила вся цивилизованная галактика. Перед полетом он помимо всего прочего обучился их собственному языку и культурным особенностям, но, как это часто бывает, не до конца. Не все из них мягко ложились на его мировосприятие.

Планета показалась перед транспортным кораблем, как сине-фиолетовый шар смутно различимый на фоне глубокого черного цвета космоса. Воспоминания, как и положено, перескакивали с одного на другое. Момент посадки ему практически не запомнился. Возможно, потому что все это время он боролся с сильным приступом тошноты и лишь благодаря врожденной брезгливости сумел удержать содержимое желудка внутри.

Корабль опустился на широкую плоскую шляпку неизвестного фиолетового растения, Альбер и еще несколько учителей вышли из корабля и озирались по сторонам. Атмосфера на планете напоминала атропосианскую, так что необходимости в скафандрах не было.

Альбер просматривал воспоминание, сильно стиснув в руках подлокотники своего кресла. Он предчувствовал, что вскоре случится что-то, за что ему будет очень стыдно, и хотел убежать и спрятаться в другой комнате. Но любопытство все же оказалось сильнее.

Только что прибывшие на планету учителя озирались по сторонам, пока не заметили в небе приближавшихся к ним жителей Сиранды. Они появились неизвестно откуда и приближались к ним, хлопая жесткими крыльями. По виду они более всего напоминали земных кузнечиков, но в отличие от тех были окрашены в сине-фиолетовый горошек. По земле они перемещались на восьми парах сухих тонких лап, чьи колени возвышались над их телами. Они быстро подбежали к гостям и принялись что-то щебетать на своем языке. Альбер не был готов к такому обильному потоку информации и только и делал, что кивал и вежливо улыбался. Наконец, его коллеги протянули вперед обе руки, и Альбер последовал их примеру.

Сирандийцы приподнялись на задние лапы, поднесли ко рту четыре передних и срыгнули в них какую-то едко пахнущую кислотную субстанцию. По одному они подходили к гостям и накладывали эту субстанцию им в руки. Учителя по очереди подносили ее ко рту и с видом глубокой почтительности делали по скромному укусу. Желудок Альбера не справился с подобным испытанием. Его вырвало прямо в протянутые вперед ладони. «Кузнечики» сразу же переполошились, их челюсти угрожающе клацали, а жесткие крылья с треском бились по коленкам. Наконец, один из них подошел прямо к Альберу и весь трясясь, словно от сильного возбуждения, наклонился к рукам Альбера и одним махом слизал всю его рвоту. Остальные его собратья, по всей видимости, сильно ему завидовали, потому что наблюдали за процессом с нескрываемым восторгом.

От напряжения Альбер из будущего чуть ли не выпрыгивал из кресла.

Однако все обошлось. Как выяснилось позднее, для сирандийцев обмен рвотой был приветственным ритуалом и признаком величайшего уважения. Таким образом, Альбер сам того не подозревая, оказал им великую честь и стал им, как родной. Весь срок пребывания на Сиранде к нему относились, как к очень важной персоне.

Альбер выключил проигрыватель и отправился спать. Когда он проснулся, на горизонте маячил наблюдательный пункт. Служила им немного немало целая планета искусственного происхождения. Ее активное магнитное поле служило защитой от сильнейшего излучения Акрукса. Без него Альбер не протянул бы на новом посту и дня. Но прежде, чем приступить к новой работе, ему еще предстояло пройти экзамен. Альбер был в прекрасном настроении и чувствовал уверенность в своих силах.

Корабельная система связи издала характерную трель. Альбер быстро поднялся, накинул на себя какую-то одежду и ответил на входящий видеозвонок. Экран разделился на три равных части. Слева направо перед ними стояли ксаторианин, геллорец и самое непредсказуемое существо в обитаемой части Вселенной – человеческая женщина.

«Я пропал» - подумал Альбер и робко поздоровался с экзаменационной комиссией.

Глава 2. Экзамен

Ксаторианин без остановки вертелся вокруг своей оси и никак не мог остановиться. Альбер знал о них не так много, но предполагал, что это было его привычным поведением. Сам из себя он представлял зеленый шар с множественными отростками неправильной формы. Если подбирать сравнение, то, наверное, ближе всего была вирусная клетка, которая разрослась до размера небольшой собаки.

То ли дело геллорец. Рослый и крупный, гуманойдного типа, он сильно напоминал мифического бога войны. Его красная кожа кровавого оттенка и полностью черные глаза не внушали ничего хорошего. От него веяло кровожадной злобой. Альбер ранее уже сталкивался с геллорцем, вот только позабыл детали их встречи. Его опыт советовал ему быть осторожным в беседе с ним и не говорить лишнего. Сами по себе геллорцы открывали рот только по делу и не терпели болтунов. Но даже он в этой троице не был самым страшным.

Сильнее всего Альбер опасался именно человеческой женщины. Так уж сложилось, что с тех пор как люди заполучили бессмертие, а продолжение рода стало возможным без мужского и даже без женского участия (дети вынашивались и рождались в автоматизированных родильных аппаратах), четкая граница между полами стерлась и все чаще женщины вели себя, как мужчины, а мужчины, как женщины. Иными словами, люди в коем-то веке вели себя просто, как люди, и не пытались соответствовать гендерным стереотипам.

В конечном счете, сама гендерная дифференциация утратила свое первоначальное значение, появился радикальный ультрафеминизм, утверждавший главенство женского начала, многие женщины подхватили новое учение и стали относится к мужчинам без агрессии, грубости или неуважения. Нет, они вели себя очень даже прилично и избрали наиболее жестокую форму выказывания немилости – они не обращали на мужчин никакого внимания и без сильной необходимости не вступали с ними в контакт. Если же им нужно было вступить с мужчиной в контакт, то они делали это с максимально отрешенным видом. Мужчины же просто не понимали, в чем они провинились, и из-за этого чувствовали себя в постоянном напряжении в присутствии женщины.

Разумеется, что не все женщины были причастны к ультрафеминизму. Большая их часть никогда об этом не слышала вообще и тратила свое время с пользой. Однако каким-то образом понять по женщине ее взгляды на жизнь, не задавая лишних вопросов, было невозможно. Эта неопределенность сводила мужчин с ума.

Женщина-экзаменатор заговорила первой. Она обращалась прямо к Альберу и как будто бы даже смотрела ему прямо в глаза:

- Альбер Мартен, вы изъявили свое желание быть звездным смотрителем. Все верно?

- Да, - Альбер все пытался придумать вежливое обращение к женщине, но в итоге ограничился коротким согласием.

- Известно ли вам, сколько женщин звездных смотрителей было в истории?

Альбер не знал. Делать было нечего. Или говорить правду, или придумать число наугад. Третьего не надо.

- Не знаю, - быстро ответил он и сконфужено опустил глаза на пальцы ног.

- Хорошо, - холодно ответила она и сделала какую-то пометку на полях его личного дела, - А известно ли вам, сколько женщин выдвигало свою кандидатуру на этот пост, но им было отказано?

- Не знаю.

- Очень хорошо, - она все быстрее чертила что-то прямо поверх его личного дела. Ее резкие отрывистые движения говорили о нарастающей нервозности.

- В таком случае у меня такой вопрос. Вы думаете, что женщина похожа на сверхновую?

- Нет! В смысле, что?! Нет, я так не считаю. Позвольте, какое это имеет отношение к делу?

- Так нет или да? Я не расслышала.

- Нет или да. Я не знаю, - от волнения Альбер не знал, что ответить и какой ответ она вообще хотела от него услышать. Все это не имело для него никакого смысла.

Женщина сделала последние записи и отчеканила:

- Замечательно. У меня больше нет вопросов. Передаю слово следующему экзаменатору.

- Но вы даже ничего не спросили по теме, - попытался реабилитироваться Альбер, но женщина ему так ничего и не ответила. То ли она его не слышала, то ли целенаправленно проигнорировала, было не ясно. Взгляд ее скользил по его личному делу на столе, а он сам, казалось, перестал ее интересовать.

Зеленая вирусная клетка переменила направление вращения и заговорила при помощи речевого преобразователя. Тот считывал внутренние импульсы тела и преобразовывал их в звуковые волны.

- Война или смерть?

Альбер уже смирился с тем, что положительной оценки ему не получить, и отвечал на вопросы так, как оно было на самом деле.

- Я не знаю.

- Удушье или обезглавливание?

- Не знаю.

- Самоубийство или бегство?

- Я. Не. Знаю.

- Нет больше вопросов или есть. Слово следующему или нет, - ксаторианин передал слово геллорцу или нет. Аудиосвязь с ним прекратилась.

Геллорец, который вызывал инстинктивное чувство страха, больше не казался таким уж страшным. Его низкий спокойный голос даже казался Альберу успокаивающим. Может быть, хотя бы он будет задавать адекватные вопросы.

- Один вопрос. Как вы считаете, сверхновую можно использовать в качестве оружия массового уничтожения?

По крайней мере, этот вопрос хоть как-то касался теории сверхновых.

- Чисто гипотетически да. Но никому в здравом уме…, - Альбер не успел закончить свой ответ.

- Опрос окончен, - отрезал геллорец.

Слово снова взяла женщина:

- Мы посовещаемся, потом свяжемся с вами снова. До связи.

Видеозвонок прервался, комиссия отключилась. Ни слова о том, когда ждать ответа, ни какого-то намека на этот самый ответ. Альбер не знал, чего ожидать, он был полностью разгромлен прошедшим интервью, силы покинули его, прихватив с собой остатки хорошего настроения.

Корабль, тем временем, приблизился вплотную к искусственной планете и проник в ее магнитное поле. Теперь оно защищало его от излучения звезды.

Планета, собранная из чего попало, в основном состояла из астероидов и метеоритов, найденных в секторе. Она была темно-серой по цвету и выглядела холодной и мрачной. Альбер подумал, что если он не пройдет экзамен, то обязательно отыщет место работы повеселее.

Раздался звонок видеосвязи. Альбер быстро подбежал к пульту. Кого он пытался обмануть? Он хотел получить эту работу и расстроился бы, если бы ему ее не дали.

Женщина, взявшая на себя роль председателя комиссии, огласила результат их совещания:

- В ходе собеседования вам было задано 7 вопросов. Уверенный ответ вы дали только на один из них.

- Но… - хотел было что-то вставить в свое оправдание Альбер.

- Не перебивайте, пожалуйста! – она грозно посмотрела на него из-под съехавшей на глаза челки, - Итак, на основании полученных ответов мы можем с уверенностью утверждать, что вы не подвержены гендерным предрассудкам и не проявляете склонности к агрессии. С нашей точки зрения, это определяющие критерии отбора. Следовательно, на должность звездного смотрителя вы подходите идеально.

Альбер не верил своим ушам.

- То есть я принят на работу?

- Да. Мы отправим на ваш компьютер код-пропуск. С его помощью вы сможете совершить посадку на планету и войти в исследовательский модуль, где вы проведете следующие пятнадцать-двадцать лет в своей жизни, пока вас не заменит следующий смотритель.

- Спасибо. Я не подведу! – не скрывая своей радости почти что выкрикнул Альбер.

- Подведешь или смерть, - не то сказал, не то спросил ксаторианин.

- Конец связи, - завершил разговор немногословный геллорец.

Картинка исчезла, и Альбер выдохнул с облегчением. Ему уже казалось, что он в жизни не получит эту должность, все эти странные вопросы, лишенные смысла. Но оказалось, что члены комиссии не такие уж и плохие ребята. Как бы в подтверждение этого заключения на центральную консоль пришел пропуск. Теперь он мог совершить спуск на планету и посмотреть своими глазами на место, где он проведет свою новую карьерную жизнь.

Корабль вошел в безвоздушное пространство планеты, не встретив никакого сопротивления. Атмосферы у искусственной планеты не было. Автопилот корабля быстро нашел модуль на планете и направился прямиком к нему. На подлете к модулю Альбер заметил кое-что странное. В земле открывались массивные люки и из них на поверхность выезжали плазмометы, всего около сотни. Их лазерная система наведения быстро сфокусировалась на незащищенном корабле Альбера и взяла его на прицел. Огромные пушки, созданные для уничтожения космической техники, направили свои дула в сторону корабля и отслеживали все его перемещения в пространстве.

Альбер поднял вверх одну бровь, и немного поразмыслив, прибавил к ней другую. Такого поворота событий он никак не ожидал. За тридцать веков своей жизни он многое повидал, но ни разу не встречал боевую технику на исследовательских объектах. В стволах пушек, тем временем, начали формироваться плазменные заряды. Они готовы были обстрелять корабль Альбера и превратить его в плавленый кусок железа. Альбер заметил, что пушки присутствовали не во всех открывшихся люках. Несколько из них красовались черными пустыми квадратами на поверхности планеты. Альбера, впрочем, это не слишком обнадеживало. Его транспортный корабль не предназначался для ведения боевых действий и максимум на что был способен – это на бегство. Как там спрашивал этот ксаторианин? Самоубийство или бегство? Похоже, что в сложившихся обстоятельствах других вариантов у него не оставалось.

На консоль поступило экстренное сообщение. Система защиты планеты внезапно решила провести переговоры:

- Последнее предупреждение! Последнее предупреждение! Введите код доступа или улетайте подобру-поздорову.

- Последнее? А первое когда было? – вопрос Альбера так и не получил ответа. Система предупреждения срабатывала автоматически и не была обучена вести беседы. Ее задачей было предупредить, напугать и, в конце концов, или прогнать нежелательного гостя, или испепелить его своими смертоносными орудиями.

Альбер открыл код доступа и пробежался по нему глазами. В конце кода маленьким шрифтом было написано «Код необходимо вводить вручную». Как будто так сложно было предупредить об этом!

Альбер ввел код доступа, плазмометы развернулись в противоположную сторону и сделали разряжающий залп. По черному небу промчались десятки раскаленных плазменных снарядов и потухли где-то далеко в космосе. После чего пушки благополучно скрылись в своих люках и больше не высовывались.

Новоиспеченному смотрителю сверхновой не терпелось посмотреть на ту кухонную технику, скудную мебель и устаревшее оборудование, которое так тщательно охраняли. Его корабль опустился на небольшую парковку, огороженную бетонным забором, он натянул на себя защитный скафандр, шлем, захватил парочку вещей и оказался снаружи.

Исследовательский модуль, откровенно говоря, не поражал своими размерами. Выглядел он как эскимосский иглу, в крышу которого вмонтировали несколько наблюдательных приборов высокой точности. Они глазели на самую яркую звезду ночного неба и следили за тем, чтобы она хорошо себя вела. По большому счету, исследовательский модуль мог работать полностью автономно и предпринять все необходимые меры по нейтрализации звезды самостоятельно. Однако если бы машины стали выполнять всю человеческую работу, то для людей не нашлось бы полезного занятия. А без полезного занятия, как уже было установлено, человек быстро превращался в самую жалкую форму жизни.

Дверь в модуль открылась без каких-либо подвохов. Внутри, как Альбер, и предполагал, не было ничего примечательного. Небольшая кушетка для сна, кухонное оборудование, и рабочий стол возле окна, сквозь которое проникал холодный белый свет далекой Акрукс. На столе стояли несколько мониторов, на которых ежесекундно отрисовывались графики, и выводилась вся информация о процессах термоядерного синтеза, происходящих внутри звезды.

Альбер положил свои вещи на кушетку, убедился в том, что система жизнеобеспечения модуля работала исправно, снял шлем и подошел к столу, чтобы глянуть на мониторы поближе. Несколько десятков параметров, высчитываемых по сложным формулам, бегали по монитору и регулярно менялись. Рядом с каждым из них стояла пометка зеленого цвета «В норме». Альбер, который выучил наизусть все справочные материалы по физике сверхновых, в таких отметках не нуждался, но даже он не стал бы отрицать, что они были не лишними. В случае экстренной ситуации всегда было лучше, чтобы компьютер сообщил об опасности до того, как ты все тщательно обдумаешь и придешь к тому же выводу, что и он. Каждая секунда была на счету, когда речь шла о потенциальном взрыве сверхновой. Судя по всему волноваться было не о чем.

Альбер оставил свой пост, который только что занял, и отошел на два метра в сторону, чтобы приготовить себе поесть. На обед у него были дегидрированные стейки. Они были высушены и сжаты до размера виноградины. Перед употреблением их следовало поместить в воду на полчаса. Когда мясо увеличивалось в размерах до прежнего уровня, его можно было варить, жарить, тушить, запекать – в общем, производить все те же манипуляции, что и с обыкновенным мясом. На вкус оно тоже ничем не отличалось от привычного мяса, разве что было жестковатым.

Пока готовился ужин Альбер садился перед мониторами и отслеживал все параметры на экранах. В любой момент он готов был запустить процедуру экстренной нейтрализации звезды. Вряд ли, конечно, это случилось бы в первый день на рабочем месте, но чем черт не шутит. Он ответственно подходил к своей работе и готов был сделать все, что от него зависело для предотвращения катастрофы галактического масштаба.

Так шли дни и недели. Каждое утро Альбер просыпался, заваривал себе кофеиновый «Взрыв». Так его назвали производители. На деле это был обычный кофе, собранный людьми на кофейных плантациях Пегара-8 – небольшой планеты на окраине галактики, чьи климат и плодородная вулканическая почва лучше всего на свете подходили для выращивания кофейных бобов. Когда люди прознали об этой планете, они предприняли все необходимое, чтобы выкупить ее за бесценок у ничего не подозревавших пегарцев. Надо сказать, что по части ведения бизнеса людям практически не было равных во всей галактике. Их изворотливость, хитрость и беспрецедентная жадность в торгах позволяла им навязывать свои условия сделок незадачливым инопланетянам, которые попросту оказались к такому поведению морально не готовыми. Для них торговля и бизнес всегда были мирными видами заработка, где продавец выставлял свои условия, а покупатель с ними соглашался, так как условия были честными и справедливыми априори. Люди же бизнес превратили в пассивно-агрессивную форму войны, где побеждали самые сильные, проворные, нахальные и пробивные типы, которые не гнушались замарать руки для устранения конкурентов и воспринимали любые типы обмана, как один из способов психологического воздействия на покупателя. Для них обман стал особым видом искусства, овладеть которым было почетно, потому что прибыльно.

Два месяца спустя после начала своей новой карьеры, Альбер наконец почувствовал себя расслабленно. Он уже понял, что сверхновая не собиралась взрываться в ближайшее время, а даже если и собиралась, то он бы все равно не узнал, куда это должно было случиться. Все что ему оставалось это поглядывать на графики, чтобы утешить свою профессиональную совесть, и прислушиваться к жужжанию компьютера по ночам в ожидании тревожного сигнала. Со временем и это он перестал делать. Только заранее выставил звук тревоги погромче в настройках, чтобы не проспать величайший момент в своей жизни. В остальном он все чаще и чаще занимался чем угодно в рабочее время, но только не своими прямыми обязанностями. Ему нравилось пить «Взрыв», читать научную фантастику и время от времени проверять, сколько он сможет простоять на голове на кушетке. После работы он частенько проигрывал квартоны и вспоминал что-то из своей лихой молодости. Интересен был тот факт, что молодостью он мог считать любой отрезок своей жизни, так как сами понятия молодости и старости перестали существовать. А благодаря квартонам любые воспоминания могли оживать в его памяти, как недавно случившиеся.

Альбер взял было четырнадцатый квартон, чтобы посмотреть на свое прошлое в роли заводчика шерстокрылых тунтучиков, как вдруг компьютер издал тревожный сигнал, отчего-то напоминавший воробьиное чириканье. Альбер подорвался с пролежанной кушетки, чуть не опрокинув на пол всю свою коллекцию квартонов, и подбежал к экрану.

Неужели настал тот момент, ради которого он забрался такой далеко от родной планеты?

Его глаза жадно изучали параметры на экране. Все было в норме, кроме одного крошечного пунктика, который, собственно, к звезде и не относился вовсе. Аппаратура засекла возмущение магнитного поля планеты - в него проник неопознанный объект предположительно искусственного происхождения, и теперь он стремительно приближался к планете. Люки, окружавшие модуль, открылись, и плазмометы развернули стволы вверх, высматривая незваных гостей.

Глава 3. Ночное нападение

Был поздний вечер. Акрукс, как и всегда, ярко светил в самом зените. Искусственную планету зафиксировали на орбите таким образом, чтобы исследовательский модуль был всегда направлен в сторону звезды. В итоге привычных циклов смены дня и ночи на планете не было. И только по одним лишь часам Альбер мог понять, какое время суток было.

С момента тревожного сигнала прошло 15 минут, но ничего необычного не произошло. Альбер начал думать, что в систему закралась какая-то ошибка или, может быть, в магнитное поле проскользнул какой-нибудь пролетавший мимо метеорит. Такое часто случалось в космосе. Но автоматическая система защиты и арсенал из бронебойных плазмометов считали иначе. Пушки по-прежнему пялились в небо, как бы показывая кулак невидимому противнику. Ты, мол, только сунься сюда и мало тебе точно не покажется.

Альбер всматривался в небо через смотровое стекло, но сам не знал, что он там пытался найти. Он попытался подключиться к станционному телескопу и с его помощью попытаться разыскать неопознанный объект на орбите, но ему было отказано в доступе. Еще бы! Телескоп должен был постоянно быть наведен на Акрукс, использовать его по другим причинам и поводам не разрешалось.

Альбер сдался и просто решил расслабиться. В конце концов, на его стороне было так много пушек, как ни у одного другого станционного смотрителя, и они были готовы отразить любую атаку. Нужно было быть последним глупцом, чтобы сунуться сюда. Вместо того чтобы суетиться по пустякам Альбер решил выпить кружку «Взрыва».

Как часто это случается, стоило ему отлучиться буквально на минуту со своего наблюдательного поста, и он пропустил самое интересное. Несколько пушек выпустили плазменные снаряды в небо, и небольшую комнату озарило яркими вспышками. Когда Альбер обернулся, он увидел лишь их быстро таявшие в воздухе следы.

Ну, по крайней мере, он сделал себе кофе. В любой ситуации нужно было оставаться оптимистом. Он уселся за стул, поставил кружку рядом, подставил руки под подбородок и приготовился наблюдать что-то очень интересное.

Кофе закончился раньше, чем что-либо интересное успело случиться.

Прошло два часа. Его мочевой пузырь упрашивал его отлучиться хоть на пару минуточек. Но его волю было не сломить. Только не в этот раз. Он знал, что именно в тот момент, когда он будет справлять нужду, именно тогда произойдет самое интересное. Он ждал и ждал, наклонившись вперед, чтобы снизить давление на мочевой пузырь. И, наконец, пушки развернулись на 180 градусов и выстрелили куда-то за спину Альбера, туда, где он не мог ничего наблюдать. В той стороне окон не было предусмотрено.

- Ну все, с меня хватит! – Альбер поднялся и направился в туалет, постоянно оборачиваясь назад к окну, чтобы точно ничего не пропустить. Его разрывали разные чувства, при этом желание облегчиться было даже не самым сильным. Все это, конечно, выглядело, как интересная новая игра. Но если подумать об этом всем серьезно, то возникало целое множество самых разных вопросов. Зачем здесь так много пушек? Кто на него собирается напасть? Что ему или им нужно? Что они собирались с ним сделать?

Не проходя через процесс старения в прямом смысле, он мог позволить себе оставаться вечным ребенком, и в то же время он не мог позволить кому-либо принимать себя за дурака, поэтому он решил взяться за дело всерьез. С новой порцией «Взрыва» в руках он вернулся за стол и принялся делать заметки на листке бумаги. Он отметил два нападения, их время и направление.

Судя по всему, противник, кем бы он ни был, изучал систему обороны планеты и искал в ней брешь. Он подлетал к планете на близкое расстояние, изучая скорость срабатывания, а также дальнобойность орудий. Во всяком случае, Альбер именно так бы и поступил сам, если бы ему нужно было захватить исследовательскую планету с плазмометами на вооружении.

В полночь атака повторилась. На этот раз противник зашел с Юго-Запада и промчался по небосводу на огромной скорости. Он двигался настолько быстро, что разглядеть его своими глазами было невозможно. Альбер узнавал о его перемещениях лишь благодаря пушечным выстрелам. Пушки успевали производить по несколько прицельных выстрелов, но снаряды так и не достигали своей цели. Их сервоприводы попросту не поспевали за сверхбыстрым объектов. Это был тревожный звоночек - противник обладал явным преимуществом в скорости. И все же сближаться с планетой по какой-то причине он не торопился.

Через полчаса произошло очередное нападение, уже с северного направления. По небу стремительно промчалось что-то, и пушки выпустили по нему вдогонку по несколько снарядов. А затем случилось то, чего Альбер не мог и предположить. И трех секунд не прошло с момента последней атаки, как противник пролетел по небосклону уже справа налево. Пушки вновь выпустили плазменные снаряды, но не возымели успеха. Альбер уже и перестал надеяться, что они вообще способны были в него попасть.

Через секунду пушки прочертили плазменную линию с Запада на Восток, а потом и с Севера на Юг. Движения корабля противника стали настолько быстрыми, что пушки просто не успевали на них реагировать. Пока они пытались навестись на цель, она уже исчезала за горизонтом. В итоге они вращали своими стволами во все стороны, словно утратив чувство равновесия, и палили без разбора во всех направлениях. Несколько снарядов чуть не угодило прямо в исследовательский модуль. К счастью, проектировщикам системы защиты пришло в голову ограничить угол наклона стволов десятью градусами.

Кто бы ни управлял кораблем противника, это точно был не человек. Человеческое тело было не способно выдерживать подобные перегрузки от столь быстрой смены направления движения и огромных скоростей. Альбер сам любил погонять на реактивной тяге и знал, чем это было чревато. Несколько раз он настолько увлекался, что чуть было не терял сознание. Однажды это едва не стоило ему жизни. Тот случай так сильно напугал его, что намертво врезался в его память и никакое извлечение воспоминаний не могло от него избавить. И это было правильно. Ошибки и неудачи всегда запоминались сильнее всего, поскольку именно от них зависело выживание человека. Мало кто в истории, знаете ли, умирал в результате счастливого случая.

Траектории выстрелов плазмометов становились плавающими. Покачиваясь в разные стороны, они не могли сфокусироваться на цели. Позже выстрелы прекратились вовсе, а пушки, которые пару минут назад сходили с ума, точно потеряли сознание. Они не реагировали ни на что. Видимо, сработала система блокировки, предотвращавшая повреждения от перегрева.

В этот самый момент в мерно текущих лучах Акрукса появился небольшой темный силуэт. Он опускался вниз, оставаясь в прожекторном освещении звезды, из-за чего разглядеть его подробно было невозможно. Альбер только и делал, что щурил глаза и пытался сообразить, что будет дальше.

Весь его накопленный опыт казался бесполезным в данной ситуации. Вот и получалось, что ему оставалось лишь наблюдать, запоминать и учиться новому, чтобы однажды в будущем, если он подвергнется нападению на исследовательском объекте, чтобы тогда в тот далекий момент он не чувствовал себя таким же растерянным. Но это, если и случится когда-нибудь, то уж точно не скоро. А в настоящем его опыт трех тысяч лет спал с него, словно тяжелые одежды, и он ощутил себя беспомощным ребенком, который оказался в самой гуще событий без какой-либо помощи со стороны взрослых. Как показала практика, все, что требовалось для того чтобы повергнуть взрослого человека в смятение - это окунуть его в совершенно новую непредвиденную ситуацию.

В небо прямо надо модулемматериализовался вражеский звездолет. Альбер хлопал глазами, глядя, как миндалевидный корабль опускался на землю, пока перегретые плазмометы все еще приходили в себя. Вскоре на парковке перед модулем встал второй корабль. По размерам он едва превосходил звездолет Альбера. На его металлическом корпусе не было ни намека на окно или дверь.

Вдруг небольшой люк открылся в передней части под его днищем. В него просунулись четыре продолговатых щупальца небесно-лазурного цвета. Альберу сразу же стало дурно. Откуда-то из потайного сундучка его памяти, ключ к которому он хотел бы потерять на дне глубокого ущелья и никогда не найти, всплыло воспоминание о том, как похожие щупальца обвивали его конечности и голову, сжимая до скрежета в суставах. От этого воспоминания его передернуло, а к горлу подступил тревожный ком.

Он ринулся на кухню, чтобы отыскать там хоть что-то, что он мог бы использовать для самообороны. Альбер безуспешно перерыл все ящики, когда в дверь постучались. Воображение его вновь нарисовало оборачивающиеся вокруг тела щупальца, что сдавливали его, точно удав, и все его мышцы единовременно напряглись. Еще не успев услышать вопрос, он прокричал в сторону двери:

- Что вам надо? Уходите отсюда! У меня для вас ничего нет!

В одной руке его оказалась вилка с притупленными зубьями, которую с натяжкой можно было использовать для еды, не говоря уже о самообороне. А в другой материализовалась кружка – единственный тяжелый предмет, пригодный для нанесения ударов.

Владелец щупалец не унимался. Стук в дверь становился все более настойчивым. Находившийся перед ней небольшой шлюзовой тамбур, только усиливал звук.

- Да что вы хотите от меня? Убирайтесь! Я никого не жду! – повторил свое требование Альбер.

От мысленного перенапряжения он совсем позабыл о том, что безвоздушное пространство не проводит звук. Тот, кто стоял за дверью, не слышал его и, соответственно, не мог ему ответить.

В дверь постучались с удвоенной силой, и стук сменился гробовой тишиной. Альбер стоял, не шелохнувшись, и вслушивался в каждый шорох в помещении, как если бы это могло сообщить ему какие-то сведения о чужаке снаружи.

Краем глаза он заметил какое-то движение и приблизился к окну, чтобы посмотреть. Пришелец активно передвигал своими четырьмя нижними щупальцами и спешил вернуться на корабль. Из защитной экипировки у него был только шлем. Вся остальная его часть тела была ни чем не покрыта. И, по всей видимости, пребывание на холоде доставляло ему неудобства.

Альбер немного расслабился. Похоже, что победа в этом сражении осталась за ним.

Недолго праздновал он свою победу. Вскоре на компьютер поступил входящий аудиозвонок.

Альбер удивленно посмотрел на мигающую иконку телефонной трубки.

Где это видано, что бы незнакомец сразу звонил? В приличном обществе давно уже было принято предварительно писать сообщения.

Альбер резким движением указательного пальца отклонил входящий звонок.

Через 2 минуты пришло сообщение, потом еще одно и еще. Несколько сообщений повисли непрочитанными под иконкой запечатанного конверта. Число непрочитанных сообщений росло на глазах. Делать было нечего. Он ткнул пальцем в цепочку сообщений и прочитал ее одним махом.

- Впусти меня!

Впусти!

Я тебе ничего не сделаю.

Обещаю.

Буду держать дистанцию.

Мне просто нужно поговорить.

«Конечно, ему просто нужно поговорить, и щупальца он свои не собирался использовать по назначению. Так я взял и поверил».

- Я не знаю кто ты. Но если бы ты хотел просто поговорить, то связался бы со мной с орбиты. Не пытайся меня провести, - быстро отправил ему ответ Альбер.

- Говори честно, что тебе нужно, - и быстро отправил еще одно вдогонку.

Существо со щупальцами что-то печатало, удаляло и снова печатало несколько минут. Наконец, от него пришел короткий ответ:

- Это правда. Система связи не работала с орбиты. Твоя система защиты прислала мне последнее предупреждение и запрашивала код-доступ. Все попытки поговорить она заблокировала.

Альбер призадумался.

«Да, такое вполне могло случиться» - вспоминая свой собственный опыт, заключил он.

- Напиши, что тебе нужно. Потом посмотрим.

- Поговорить, - написало существо.

- О чем поговорить?

Вновь по ту сторону экрана отправитель как будто сомневался в правильности своих слов и постоянно их переписывал.

- У меня щупальца. Неудобно печатать.

«Удобное оправдание» - подумал Альбер.

- А если я тебя не впущу?

Спустя несколько минут пришел ответ:

- Тогда мне придется применить силу, - из миндалевидного корабля выехало несколько крупнокалиберных стволов.

- Ладно, заходи. Но предупреждаю, если ты попытаешься хоть одним щупальцем ко мне притронуться, я незамедлительно применю оружие, - Альбер кинул косого в сторону кухонной вилки.

Он открыл входную дверь, существо вошло в шлюзовой тамбур, и вскоре оказалось перед Альбером. Как он и опасался, это был фландреец. Лазурно-голубой житель Фландреи в своем распоряжении имел четыре крупных нижних щупальца и восемь верхних, по четыре с каждой стороны, а сверху на его тонкое, как палка, тело была насажена непропорционально крупная голова, заключенная в защитный шлем. Его щупальца угрожающе извивались.

- Напоминаю, что ты обещал соблюдать дистанцию, - глядя в его прозрачные глаза предупредил Альбер.

Фландреец прикоснулся щупальцем к черному обручу на своей шее и деактивировал шлем.

- Я помню свое обещание и собираюсь его сдержать, - ответил он. Щупальца его повисли по обе стороны тощего тела явно расстроенные.

Фландрейцы сами по себе были не опасны, но обладали одной очень неприятной особенностью. Во время общения они так и норовили потрогать тебя своими скользкими щупальцами. В культуре их общения телесный контакт был неотъемлемой частью разговора и служил для передачи дополнительного смысла, как жесты и мимика у людей. Общаясь между собой, фландрейцы часто переплетались своими щупальцами. Бывали даже случаи, когда при активном обсуждении какого-то важного вопроса группа из нескольких фландрейцев так увлекалась, что щупальца их спутывались в узел, и им требовалось посторонняя помощь, чтобы его распутать. Собственно, у них была специальная служба для этого. Что-то вроде скорой помощи. И пользовалась она особым спросом на всех массовых мероприятиях.

Альбера же раздражал тот факт, что они использовали свои щупальца в беседе с человеком, хотя люди всячески сторонились этого. Эта неспособность держаться в рамках своего культурного поля и уважать личное пространство человека – вот, что больше всего его напрягало. И еще та слизь, которую сами щупальца выделяли. Слизь решительно никому не нравилась. Вообще.

- Меня зовут Фонокс, - представился фландреец, - А тебя Альбер, верно?

- Да, Альбер. Но откуда ты знаешь? – удивился он.

- Значит, я не ошибся. Это хорошо. Честно говоря, все люди мне как будто на одно лицо. Но тебя я запомнил. Мы уже встречались с тобой чуть больше двух тысяч лет тому назад на планете УранО-14. Ты забыл?

- Да, - признался Альбер.

- Вы, люди, интересные создания, конечно. Вы добились бессмертия искусственным путем, но ваши мозги оказались попросту не приспособленными для этого. Вы даже не помните, что с вами было две тысячи лет назад. Как вы дальше то жить собираетесь?

- Я храню воспоминания на квартонах и в любой момент могу их просмотреть, - попытался возразить Альбер, хотя прекрасно понимал, куда тот клонил.

- А если квартонов не станет? – Фонокс покосился на коллекцию стеклышек на кушетке. Он быстро прошел в центр комнаты, подхватил несколько квартонов своими щупальцами и начал жонглировать ими, - Что если кто-то украдет их? Или, может быть, уничтожит?

Быстро вращающиеся в воздухе блестящие квартоны сформировали круг. Альбер не успевал следить за ходящими колесом щупальцами Фонокса.

- Можешь не пытаться меня напугать или шантажировать. В банке памяти хранятся запасные на такой случай. Можно запросить копию в любой момент и тебе перешлют ее в любую точку галактики, - ответил Альбер.

Фонокс вернул фрагменты воспоминаний Альбера на место, и тот выдохнул. Доставка запасных действительно была возможна, но отняла бы много времени. Фландреец продолжал:

- Да-да, конечно есть банки памяти и резервные копии. Но смысл ведь не только в том, где их хранить, но и как их использовать. Без своих воспоминаний в голове ты - всего лишь набор голых инструкций. Ты, возможно, и знаешь, что нужно делать во многих ситуациях, но не понимаешь почему.

- Ты прилетел сюда, чтобы покритиковать мою память и способ мышления? Мне отлично известно обо всех недостатках такого хранения воспоминаний. Но не я это придумал. Природа создала наш мозг таким, чтобы его ресурсов хватало на смертную жизнь. После того, как мы достигли бессмертия, наши мозги просто не успели перестроиться под новый уровень жизни.

- Я не хотел показаться грубым. Мне сложно передавать интонацию и настроения, не имея возможности использовать свои щупальца. Вот если бы…

- Нет, обойдемся без этого, - поморщился Альбер, - Так если не для критики человеческого мозга, то для чего ты прилетел сюда?

- Я хочу, чтобы ты прервал свою работу и деактивировал систему нейтрализации сверхновой.

- Я не понимаю. Для чего бы мне потребовалось это делать? Ты хочешь, чтобы я добровольно прервал свою полезную деятельность и заработал себе отрицательную пометку в личное дело? Этому не бывать.

- Но ты ведь еще не выслушал мои доводы.

- Какие могут быть доводы для подобного святотатства? Неисполнение служебных обязанностей – тяжелейшее преступление по человеческой градации. Я не могу нарушить закон и не хочу. И, наконец, зачем отключать систему, которая оберегает галактику от взрыва сверхновой?

- Затем, что не все ее обитатели хотят, чтобы этого взрыва не происходило.

- Это кто, например?

- Мы, жители Фландреи, этого не хотим.

- Но почему? Если взрыв произойдет, то ваша планета пострадает и вы, скорее всего, не переживете этого события.

- Все правильно. На это мы и надеемся.

- То есть как? Вы всей планетой хотите умереть? – это звучало дико само по себе, - Но почему?

- Ты вряд ли сможешь меня понять вообще. Вы, люди, появились не свет изначально смертными и по глупости своей лишили себя возможности умирать. Нам же потребовалось чуть более девяноста тысяч лет, чтобы понять, что смерть – есть сама цель существования.

- Я, правда, не понимаю. И вообще, что насчет других цивилизаций? Что с ними будет, если сверхновая взорвется? Нейтрализация сверхновой – это не какая-то моя личная прихоть, знаешь ли. Так постановило содружество цивилизаций галактики. 253 ее члена проголосовали и в ходе голосования решили, что совместными силами мы будем противодействовать пагубным взрывам сверхновых там, где они угрожают выживанию живых существ.

- Все эти ваши голосования – это просто фикция. Фландрейцы голосовали против, но нас никто не послушал. А если ты посмотришь на карту, то поймешь, что Фландрея - единственная планета в непосредственной близости от сверхновой. Ни одна другая планета от его взрыва не пострадает. Их магнитные поля справятся и защитят их от возможных последствий. Но, конечно, никого мнения каких-то фландрейцев не интересовало, когда есть всеведущие люди.

- Погодите с обвинениями! Это называется мажоритарная избирательная система, где результат голосования определяется большинством голосов. Значит, большинство из 253 членов содружества проголосовали за.

- Ты думаешь, что за 91 тысячу лет своей жизни я не усвоил разницу между различными избирательными системами?

- Возможно, у вас другая система. Я плохо знаком с вашей культурой.

- У нас были все те же системы, что и у вас. Знание не возникает из ниоткуда. Все познания и системы проходят череду собственных эволюций, улучшения появляются постепенно, от простого к сложному. Не бывает такого, что бы лучшая система в одночасье появилась сама по себе, не пройдя через цепь из ошибок и исправлений. Так что все разумные цивилизации проходят примерно одинаковый путь. Разница лишь в этапе, на котором они находятся в данный момент. Так вот от мажоритарной системы мы отказались – она не работает так, как должна. Потому что при голосовании одни члены, так или иначе, оказывают влияние на других. При этом некоторые индивиды вообще не хотят голосовать. Другие не разбираются в вопросе. Третьи поглядывают на своих друзей и родственников и делают так же, как они.

В итоге получается, что решения принимают не все самостоятельно и по отдельности, а те, кто может оказать больше всего влияния на других. Стало быть, в такой системе нет ничего справедливого. Вот вы, люди, прекрасно умеете навязывать свою точку зрения и затуманивать разум своими пространными речами. Просто настоящие специалисты по этой части. И из-за этого многие голосования содружества проходят под эгидой человеческого мировоззрения. И что самое смешное, вам даже дела нет до этой части галактики и того, что здесь происходит. Людей то здесь нет. Ну, кроме тебя, разумеется. Вы просто хотите быть главными и правыми во всем, поэтому везде навязываете свое мнение, даже если сами не понимаете, о чем идет речь.

Фонокса реально прорвало и, казалось, что он готов был говорить и говорить, но вовремя остановился, глядя на озадаченное лицо Альбера.

- Допустим, что так оно и есть, - Альбер видел в словах Фонокса рациональное зерно. В людях он разбирался очень даже хорошо, - Но почему вы считаете, что мы должны подвергнуть опасности другие цивилизации? Если вы хотите умереть, как вид, то найдите для этого другой способ, менее опасный для всех остальных жителей галактики.

- Альбер, ты еще совсем ребенок. Но ты говоришь со мной, старейшим из фландрейцев, с таким высокомерием, как будто ты лучше меня разбираешься во всех вопросах. Уясни себе наконец. Я прожил 91 тысячу лет на этом свете. Я обдумывал все те же вещи, что и ты, включая те, которые тебе еще даже в голову не приходили. И если мы избрали какой-то путь, то, уж поверь, мы подошли к этому вопросу со всей рассудительностью. Данное решение мы принимали несколько тысяч лет, продумывая и тщательно взвешивая все варианты, и вполне осознанно пришли к тому, что смерть от взрыва сверхновой станет для нас и всей галактики лучшим исходом.

- Даже если так. Я не могу принимать такие решения самостоятельно. Нужно собирать совет и проводить голосование. Вы должны представить свою точку зрения на всеобщее рассмотрение и аргументировать ее. Если содружество решит вас поддержать, то так тому и быть.

- Ты, видимо, плохо слушал, что я тебе говорил. Все эти голосования – это пустой звук, пародия на демократию.

- Это все, что я могу вам предложить. У меня нет ни прав, ни полномочий для того, чтобы отключить исследовательский модуль и прервать свою работу.

- В таком случае мне придется применить силу.

- У вас ничего не получится. Даже если вы уничтожите модуль вместе со мной, планета продолжить функционировать автономно и в случае необходимости исполнит свое предназначение.

- Такой вариант мы тоже предусмотрели. И все же я надеялся договориться при помощи слов.

Фландреец активировал шлем и вышел из модуля, взобрался на свой корабль и приготовился к взлету. Альбер смотрел на него через окно, не имея ни малейшего понятия о том, что тот собирался делать дальше.

Глава 4. Манипуляции с пространством

За время разговора пушки, что пребывали во временном нокауте, успели охладиться и были готовы приступить ко второму раунду. Альбер с интересом наблюдал за действиями Фонокса. Ему было любопытно, что же тот собирался предпринять, чтобы плазмометы не превратили его вместе с кораблем в кусок плазмы. Ничем не примечательный с виду корабль поднялся вверх, и буквально в 10 сантиметрах от его крыши пронеслись первые плазменные снаряды. Пушки не спали.

Корабль очень медленно, как будто нарочно, поднялся вверх еще на полтора метра и несколько сотен плазменных шаров размером с человеческую голову обрушились на него густым потоком. Альбер закрыл глаза и представил себе похороны бедного Фонокса. Однако вопреки всем ожиданиям, когда он их открыл, увидел отраженные снаряды, что полетели во всех направлениях. Несколько из них летели прямо в исследовательский модуль, прямо в Альбера. Он быстро упал на пол и закрыл голову руками, готовясь услышать звуки взрывов. Его мозг лихорадочно продумывал действия на случай разгерметизации модуля. Если это случится, у него будет всего несколько секунд, чтобы добраться до скафандра и активировать его. К счастью, план приводить в исполнение не потребовалось. Чудом ли, или силой науки и защитного поля вокруг модуля, снаряды его миновали.

Тем временем, Фонокс с чувством собственного превосходства так же не торопясь поднимался выше и выше, пока тысячи снарядов отскакивали от его поверхности и разлетались во всех направлениях. В воздухе образовалась целая туча пыли, поднятая с земли. В местах попадания снарядов оставались плазменные воронки размером с футбольный мяч. Наконец, корабль фландрейца немного ускорился, а потом просто исчез. Альбер даже не успел понять, как все произошло. Мгновение назад Альбер наблюдал его собственными глазами, но теперь в воздухе кружилась одна лишь пыль, а корабля нигде не было видно. Все это было похоже на какое-то представление иллюзиониста. Сначала он поднял с земли всю эту пыль, чтобы она отвлекала внимание на себя, а потом растворился в ней, как будто его никогда здесь и не было. Но, разумеется, всему и всегда можно было найти рациональное объяснение. Разгадка была в запредельной скорости, с которой тот передвигался. Достаточно было на долю секунды прикрыть глаза, чтобы в прямом смысле все проморгать.

Альбер поднял глаза вверх и увидел корабль Фонокса, двигавшийся вокруг планеты так быстро, что это было похоже на звездопад. Маленькая точка его корабля как будто превратилась в сгусток фотонов, совершавших полный оборот вокруг планеты за долю секунды. Он двигался настолько молниеносно, что след его предыдущего прохождения по орбите не успевал раствориться в воздухе, когда он совершал повторный виток. При всем при этом создавалось впечатление, что скорость его только нарастала со временем. Черное небо заштриховывалось белыми полосками, пока, наконец, полностью не окрасилось в белый цвет. На этом моменте Альбер перестал что-либо понимать и вновь ощутил себя маленьким мальчиком, который безоговорочно верил в чудеса.

Пока он прилип глазами к перекрашенному в белый цвет небу, он совсем не заметил, как его ноги оторвались от земли и сам он оказался в подвешенном положении прямо в центре комнаты. Беглый панический взгляд выявил закономерность: не он один, но все предметы в комнате, которые были не прикручены или не приклеены к полу и стенам, оказались в невесомости.

Мимо него пролетела стайка квартонов, а кружка и вилка, еще недавно служившие оружием самообороны, тоже отправились в вольное путешествие, из открывшегося морозильника посыпались дегидрированые куски мяса и овощей, крошки льда и мелкий иней. Лед с инеем быстро таяли, и вот по небольшой комнате уже курсировали крупные капли воды. Альбер поймал одну из них своим ртом, оттолкнулся обеими ногами от потолка и подлетел к компьютерному столу. Все показатели как один резюмировали – НЕТ ДАННЫХ. Единственная надежда чуть больше понять о происходящем рассыпалась после прочтения этих двух слов. Нужно было признать, что Альбер впервые в жизни столкнулся с тем, что не мог объяснить. Весь его научный опыт быстро исчез и он, словно первобытный человек при виде необъяснимого, открыл пошире рот и глупо улыбался, уверовав в высшие силы.

Внезапно все предметы посыпались на пол, и Альбер врезался подбородком в столешницу. От удара у него потекли слезы из глаз. Он поднялся, проверил целостность челюсти, тщательно размял ее и через влажную пелену разглядел в окне привычное черное небо. Все на нем было так же, как и раньше. Только далекая Акрукс, ранее освещавшая небо точно фонарь, теперь как будто светила тусклее. Альбер уставился в мониторы, потирая руками глаза. Все показатели оставались неизменными, кроме расстояния. Оно неуклонно увеличивалось. Планета, что должна была быть намертво привязана к звезде, оторвалась от нее и летела прямиком в космос.

- Тебе понравилось? – прислал сообщение Фонокс.

- Что ты сделал? Что происходит?

5 минут Фонокс набирал сообщение неловкими щупальцами.

Альбер успел заскучать.

- Я вырезал планету из пространства на какое-то время и оторвал ее от силы притяжения звезды. Теперь она летит в противоположную от нее сторону. Но если тебя интересует юридическая сторона вопроса, то это можно назвать похищением.

На лице Альбера отразилась легкая усмешка с налетом безумия. Одна мысль о том, что его похитили вместе с целой планетой, заставляла его диафрагму подрагивать. От напряжения он готов был засмеяться в голос.

- Ты понимаешь, что совершаешь преступление?

- Конечно.

Вот и что делать в подобной ситуации? Есть какие-то инструкции или, может быть, предписания на случай похищения исследовательского модуля? А если его похитили прямо с целой планетой? Хоть одно словечко об этом где-то написано? Альбер открыл свод инструкций на случай непредвиденной ситуации и быстро пробежался по нему глазами. Ни одного слова, как и ожидалось, о подобных происшествиях и мерах по их устранению там не было.

«В любом непредвиденной ситуации нужно звонить в полицию» - подумал Альбер.

Он потянулся пальцем к значку галактической связи, но быстро остановился. Внутри него соперничали два мнения за право голоса.

- «Предположим, что я позвоню им. И что я им скажу? Меня похитили вместе с планетой? Да они там только посмеются с меня и никуда не полетят. Никто и никогда не похищал целые планеты»

- «У тебя как будто есть другой выбор? Давай звони, пока ты еще недалеко отлетел от звезды. Потом будет поздно»

Он нажал на кнопку связи и ввел номер центрального полицейского управления. После полуминутного ожидания, наконец, кто-то ответил на звонок:

- Сержант Гонсалез на связи. Что случилось?

«Черт, трубку поднял человек – одно из самых ленивых созданий во Вселенной. Начало сразу же не задалось»

- Добрый день, сержант. Меня зовут Альбер Мартен, я служу звездным смотрителем в созвездии Южного Креста. И так случилось, что меня похитили вместе с планетой и увозят в неизвестном направлении.

- Сынок, я служу на этом посту уже пятнадцатый год. Чего я только не наслушался за все это время. И твой розыгрыш далеко не самый оригинальный. Так что советую не звонить сюда больше. Никогда! – он повесил трубку.

Альбер в принципе не был удивлен, но все равно было неприятно. Помнится, он и сам когда-то служил в космической полиции. Детали он позабыл, но точно помнил, что отзывался на каждый поступавший вызов. Да, конечно, были случаи, когда вызов оказывался ложным, и любителей разыграть полицейских хватало, но чаще всего он не тратил время впустую и помогал тем, кто в этом реально нуждался. А теперь по какой бы причине ты ни позвонил в полицию, они тебе скажут, что ты все эту придумал и вообще нечего их больше разыгрывать.

Альбер попытался связаться с Фоноксом и выяснить у него что-нибудь:

- Куда ты меня везешь? И что ты будешь дальше делать с планетой?

Он несколько минут что-то усердно печатал и потом выдал:

- На Фландрею. Скоро сам все увидишь.

Альбер посмотрел на карту сектора, сверил направление и скорость полета и подсчитал, что на Фландрее они окажутся примерно через 5 дней пути. Он еще раз глянул на кнопку связи с космической полицией, но быстро одумался. Еще раз выслушивать оскорбления от какого-то Гонсалеза ему не хотелось. В конце концов, он решил расслабиться и позволить Вселенной самой расставить все по своим местам. Чаще всего, такое решение оказывалось лучшим. Может быть, и сейчас повезет.

Он выпил порцию «Взрыва», прибрался в комнате, приготовил себе поесть и разместился на кушетке. Перед ним на полу разместилась вся коллекция квартонов. Фонокс обмолвился, что они встречались с ним ранее. Около двух тысяч лет тому назад или типа того. Альбер о той встрече напрочь позабыл. Все, что он помнил о фландрейцах - это то мерзкое ощущение от соприкосновения с их щупальцами, которое он когда-то испытывал. Оно не хотело никак выбираться из его памяти. Хоть ты запишись к психотерапевту, чтобы проработать эту проблему. Так или иначе, он должен был вспомнить ту встречу. Может быть, она даст ему какую-то подсказку и позволит лучше понять фландрейца, его мотивы и планы.

Альбер взял в руки десятый квартон и вставил его в проигрыватель. На спроецированном в воздух экране показалось десятое столетие жизни Альбера. Он начал просмотр с его последней четверти.

На этом моменте следует сделать небольшое отступление и рассказать о принципах перезаписи воспоминаний. Можно подумать, что на квартонах хранились долгие годы из множества воспоминаний от первой и до самой последней минуты каждого столетия. Таким образом, чтобы отсмотреть одну четверть века, нужно потратить 25 лет своей жизни. Но нет, в действительности все было иначе. Человеческая память устроена таким образом, что запоминаем мы лишь самые яркие и экстраординарные события в наших жизнях. Все прочее стирается так быстро, что едва доживает до следующего дня. Вот и получается, что в одной четверти века хранились лишь самые яркие события этого периода и их все можно было отсмотреть всего за несколько дней или часов, если включить ускоренный режим. И раз уж у Альбера случился внеплановый отпуск, торопиться ему было некуда.

Итак, 976ой год своей жизни он провел в составе исследовательской группы, которая занималась поиском, исследованием и классифицированием инопланетных форм жизни. В первую очередь деятельность группы была направлена на поиск уже разумных форм жизни или тех, кто обладал необходимым потенциалом и однажды мог развиться до разумного уровня. Если группа обнаруживала потенциально разумное существо, оно подвергалось специально разработанному тестированию, на основании которого комиссия принимала решение о том, следует ли считать ту или иную расу разумной.

К слову, человеческая раса дважды подвергалась подобному тестированию и дважды его проваливала. Люди собственными руками уничтожили свою родную планету и лишь благодаря старанию Цифрового Интеллекта и своим генетически модернизированным собратьям смогли заселить ее вновь. Галактическое содружество посчитало расу двуногих обитателей планеты обреченной, но люди смогли исправить положение и возродить свою цивилизацию. В конечном счете, совершённый технологический прорыв позволил им самим вступать в контакт с представителями содружества. Тест на разумность в таком случае считался автоматически пройденным.

И вот многие века спустя люди сами стали искать разумные формы жизни, описывать их и подвергать тестированию. На словах задачи этой профессии звучали намного интереснее, чем ощущались на практике. Открывать и описывать миллиардный вид во Вселенной было не так весело, как первый или хотя бы тот, что входил в первую сотню, тысячу, да хотя бы в первый миллион. После того как было установлено существование множества разумных и неразумных форм жизни, исследовательская деятельность в этой области перестала быть передовой, и стала просто рядовой. К тому же разумные формы жизни встречались в тысячи раз реже, чем их более примитивные аналоги. Ведь, если так посудить, до даже простейшие микробы, способные выживать при экстремальных условиях и заселившие всю планету, были куда более приспособленными для выживания, чем носители интеллекта.

Таким образом, работа исследователя превращалась в скучное стандартизированное занятие, которым занимались те, у кого свободного времени было в избытке. То есть те, кто от рождения или благодаря технологиям обладал бессмертием. Люди стали одними из кандидатов на эту роль и Альбер, который ничего не представлял о настоящей работе ученых и нафантазировал себе интереснейшие приключения, с радостью согласился на эту должность.

В напарники ему дали Калинопопуса – разумный вид бактерий, чьи колонии переселялись из одного тела в другое и использовали их, как свои собственные. Альбер, когда узнал об этой их особенности, никак не мог отделаться от ощущения, что Калинопопус положил на него глаз и собирался завладеть его телом, когда тот утратит бдительность. Это противное навязчивое ощущение стало той причиной, по которой он так и не смог подружиться с Калинопопусом.

Вторым компаньоном стал Герч – представитель молодой расы донгориусов, чья цивилизация развивалась так быстро, что побила все рекорды. Дело было в том, что их родная планета всего за пять тысяч лет пережила ряд сильнейших катаклизмов, и живые организмы на ней вынуждены были сыграть в игру – адаптируйся или умри. Донгориусы выиграли и в одну тысячу лет развили интеллект, который не уступал человеческому. Впрочем, когда борьба за выживание прекратилась, головокружительный рост их интеллекта тоже замер.

Альбер, Калинопопус в теле мохнокрылой птицы и Герч – втроем они летали от планеты к планете и искали жизнь в любом проявлении. За 15 лет они облетели около восьмидесяти планет, но каждый раз сталкивались с неудачей. При всем многообразии видов во Вселенной большая ее часть все же оставалась необитаемой. Поэтому найти разумный вид, не отдав для этого полжизни, было подобно благословению высших сил - крайне маловероятно.

Большая часть планет в их списке оказалась пустынной, на некоторых жили примитивные формы жизни, для развития интеллекта которых требовались еще миллионы или миллиарды лет. Трудно было сказать, сколько в том или ином случае должно было занять развитие интеллекта. Так или иначе, если им встречались хоть какие-то живые существа, даже самые простые, маленькие или вообще микроорганизмы, они заносили их в каталог, и планета, где они жили, помечалась, как потенциально разумная. Таким образом, за ней начинали следить и время от времени, раз в несколько миллионов лет проведывали ее. Если жизни там разовьется до интеллектуальной, то будут проведены несколько тестирований и на основании их совет ученых галактики решит, стоит ли вступать с новой формой жизни в контакт.

Альбер постоянно следил за Калинопопусом, чтобы тот не выкинул ничего. Ведь если бы так случилось, что он оставил бы хоть часть своих бактерий на чужой планете, они быстро могли бы истребить все конкурентные виды и обрести мировое господство. Новая планета с интеллектуальными бактериями никому была не нужна.

С Герчем у Альбера сложились более доверительные отношения. Все же они больше были похожи друг на друга, чем отличались. По крайней мере, тот не воровал чужие тела и использовал то, что дала ему мать природа. С виду донгориусы напоминали морских коньков, которые волей судьбы выбрались на сушу и должны были приспособиться перемещаться по твердой поверхности. Это было недалеко от истины. Их раса появилась в воде и только по нужде выбралась на берег. Их широкий хвост делился на три отростка равной длины, а подвижная подошвенная часть изгибалась, как гусеница. Так они ползали по земле, всячески стараясь удержать навесу тяжелую голову, что постоянно норовила лечь прямо на живот.

Альбер просматривал воспоминания с улыбкой и легкой грустью на лице. Было приятно посмотреть на старых знакомых. Даже Калинопопус у него вызывал теперь больше нежных чувств, чем внутреннего неприятия. Быть может, он даже согласился бы отужинать с ним и поговорить о тех годах, что их разлучали. И Герч, с которым они стали практически друзьями за время работы, вызывал у него одну только радость. Тем больнее было знать, что цивилизация его умерла.

Так уж сложилось, что ресурсы их планеты не позволили развить технологии, которые были необходимы для выживания их вида. А в содружестве галактики действовало негласное правило – каждый вид должен был заслужить свое право на существование самостоятельно. Ни одна раса никогда и ни при каких условиях не помогала другой проходить через кризис. Вид Герча исчез так же стремительно, как и обрел разумность. Их звезда была яркой, но быстро сгорела.

Такое во Вселенной случалось сплошь и рядом. Никому не было доподлинно известно точное количество разумных существ, которые появились в ее недрах, выживали и жили миллионы лет, а после навсегда исчезли. Время растворяло все органические соединения и все неорганические, что первые успевали настроить за время своего существования. Со временем все проявления цивилизации превращались в первобытную пыль. Как только цивилизация умирала, природа торопилась сделать все, чтобы о ее существовании никто никогда и не узнал. Так велась нескончаемая битва. Цивилизации беспрестанно пытались оставить о себе что-то на память, а Вселенная противостояла всем их робким попыткам.

На одной из планет, что они посетили, им все же удалось найти след погибшей цивилизации – распиленную пополам гору, через которую море смогло пробраться вглубь континента и оросить огромные поля. Вот только ни воды, ни растительности, ни каких-либо живых существ там уже не было. Из-за увеличившейся в размерах местной звезды она превратилась в засушливую долину смерти. Что случилось с ее обитателями, никому не было известно. Однако опыт сотен цивилизаций говорил, что если родная планета вида умирала, то шансы на его выживание в космосе или других планетах равнялся 0.0357 из миллиона.

Просмотрев несколько часов воспоминаний в роли планетарного исследователя жизни, Альбера вновь посетили те самые мысли, что и две тысячи лет назад. Пока ты жив, жива твоя раса, жива твоя родная планета – все не так уж и плохо.

Альбер решил ускорить поиски и один за другим вставлял квартоны в проигрыватель."Если у него такая хорошая память, то почему нельзя было назвать мне точный год, когда мы повстречались? Или у него ошибиться в столетии все равно, что у человека перепутать дату?" - бурчал он про себя, пока не нашел нужное воспоминание.

Это был самый первый квартон и период, когда ему было всего 25 лет, время его биологической молодости, время полное наивных надежд и идеалистических взглядов, время, когда все впечатления были свежи и ярки, отчего воспоминания казались особенно реалистичными и подробными.

Он заварил себе кружечку «Взрыва», расположился на кушетке поудобнее и приступил к просмотру.

Глава 5. УранО-14

Альбер просматривал начало своей жизни и не мог отказать себе в удовольствии немного поворчать о временах и нравах.

- Первые сто лет жизни. Как же давно это было. Подумать только! Я уже и забыл о том, что когда-то был таким. Забыл о том, что значит быть молодым и смотреть в будущее с наивной надеждой. И вот я уже говорю так, как будто я уже дряхлый старик. Черт, да мне всего лишь две тысячи девятьсот восемьдесят пять! По галактическим меркам сущий младенец.

Он промотал свое детство и полицейскую академию и начал просмотр с того момента, где он уже работал в полиции.

Альбер поглядывал на часы каждые пять секунд, но казалось, что это не давало никакого результата и количество минут на электронном табло оставалось прежним. Он выполнил все свои дела еще до обеда и с того момента тщетно пытался убить время.

Он только недавно окончил академию и поступил на службу в отдел быстрого реагирования полицейского департамента. В сущности, он был хорошим парнем, смышленым, активным, жизнерадостным и предприимчивым. Но терпеливость никогда не была его сильной стороной. Он крутился в кресле, посматривая на мониторы и постоянно заглядывал в свой псифон – устройство, служащее для доступа к межгалактической сети. Оно крепилось на голову подобно обручу и передавало сигналы непосредственно в мозг. С его помощью мозговую активность можно было перекодировать в сигналы и посылать их на огромные расстояния. Варианты применения исчислялись десятками.

- Припоминаю псифоны. Удачное было устройство. Обмениваться с другими людьми и не только информацией при помощи мысленных образов – невероятно удобно, быстро, а главное точно. Лучшего способа общения до сих пор не придумали. Жаль, что после того, как в устройствах нашли уязвимость и их стали использовать злоумышленники для похищения чужих идей и внушения собственных, от них пришло отказаться. Очень жаль.

Тем вечером он планировал отправиться на вечеринку вместе со своими друзьями. Вечеринка обещала быть знойной. Его друг, с которым он познакомился во время обучения в академии, был сыном одного известного политика. И так уж случилось, что сегодня у него был день рождения. Празднование должно было пройти в лучшем ночном клубе планеты Касс. Небезызвестная планета, надо сказать, славящаяся своими ночными клубами и игорными заведениями. Туда слеталась молодежь со всей звездной системы, чтобы потратить свою энергию, деньги и самое ценное, что у них было – свою молодость.

С тех пор, как человечество покорило космос, планетами распоряжались как свободными участками земли когда-то. Богатеи со всех уголков Вселенной скупали их на торгах порой за сущие копейки. А затем инвестировали в них средства, чтобы становиться еще богаче. Таким образом, десятки и сотни планет по всей галактике превращались в огромные развлекательные центры. Такой порядок вещей всех устраивал, поскольку пустые планеты не приносили доходов вообще, а, следовательно, и для налоговых органов не имели никакой ценности. Казалось, все были довольны.

- Мало что изменилось с тех пор. Разве что богачи стали еще богачи, а бедняки еще беднее. Система «полезности», которую ввели совсем недавно еще не успела до конца прижиться и что-либо исправить. Раньше, когда люди еще были подвержены старению и умринаю, смерть могла хоть немного менять баланс сил. Когда богатый человек умирал, его состояние переходило по наследству, и его наследники могли спустить его в трубу всего за несколько лет. Таким образом, кто-то разорялся, а кто-то, наоборот, богател. Но после появления бессмертия богатые люди только накапливали свои капиталы, скупали целые планеты, звездные системы, черные дыры и прочие космические объекты. Наверняка пройдет еще несколько тысяч лет, и речь будет идти о скупке галактик, а позже и целых скоплений.

Альберу не часто удавалось выбраться на вечеринку. Служба отнимала много времени и чаще всего, когда свободное время у него все же появлялось, ему хотелось потратить его на отдых и сон. Поэтому вечер того дня обещал стать сенсацией в его рабочей рутине. Однако порой во Вселенной происходит один лишний импульс, одно крошечное событие, которое меняет порядок вещей, и все идет не по плану.

За 10 минут до конца рабочего дня Альбера вызвал к себе начальник, статный пожилой мужчина 135 лет, который возглавлял отдел вот уже 30 лет к ряду.

- Вызывали, шеф? – спросил Альбер, предчувствуя неладное.

- Да, у меня для тебя есть одно поручение. И не надо так хмуриться, - улыбаясь, продолжил начальник полиции, - я понимаю, что у тебя, вероятно, были другие планы на этот вечер. Дело молодое. Однако и мое старое дело не терпит отлагательств. К тому же в отделе кроме тебя никого не осталось. Поэтому прошу отнестись к делу со всей серьезностью. Ты выручишь меня, а я однажды выручу тебя и предоставлю тебе внеочередной выходной.

- Таким я был молодым и таким зеленым. Жизнь показала, что все обещания начальства можно делить сразу надвое, а лучше сразу не верить ни единому слову и требовать документального подтверждения. А то ведь как у них ловко получается: если нигде не записано, значит, никогда и не было сказано.

Шеф предлагал подобные условия каждый раз, и каждый раз это «однажды» для внеочередного выходного не наступало. Возможно, однажды все эти внеочередные выходные объединятся в один полноценный отпуск. В Альбере жила наивная надежда. И так как выбора у него все равно не оставалось, он сказал, что сделает все, что от него будет зависеть.

- Вот в чем дело, Альбер. Мы получили сигнал бедствия с планеты УранО-14. Звездолет фландрейцев потерпел крушение. Нужно слетать, проверить, что случилось, помочь пострадавшим добраться до дома и после этого ты можешь быть свободен. Если постараешься, управишься за несколько часов.

- Все будет сделано в лучшем виде, шеф, – отрапортовал Альбер и покинул его кабинет.

- Мой дорогой, если бы ты тогда знал, как фландрейцы используют свои щупальца, ты бы так не радовался этой поездке.

Но Альбер из прошлого этого не знал. Он думал о том, что управится за 3-4 часа и еще успеет на вечеринку. С этими мыслями Альбер вернулся в свой кабинет, приказал электронному ассистенту отключить его рабочее место и отправился в транспортный отсек.

Там его поджидал новехонький Fao-3000x. Звездолет, собранный в духе первых гоночных мотоциклов: вытянутый, как пуля, легкий, быстрый, маневренный, лишенный абсолютно всего лишнего. Впрочем, и лишнего комфорта тоже. Однако для молодого парня лучшего варианта было не придумать. Помимо варп двигателя на него были установлены два дополнительных форсированных реактивных двигателя, способных тянуть эту "малышку" со скоростью в 38 тысяч километров в час в атмосфере и в несколько раз быстрее в космическом вакууме. Лимиты скорости в данном случае упирались в размеры топливного бака.

Исключая самые быстрые спортивные модели, военные истребители класса GX9 и всякие несуразные экспериментальные модели, Fao был самым быстрым звездолетом доступном на рынке гражданского транспорта. И если во время варп прыжка все были равны, после него именно Fao мог быстрее остальных добраться до поверхности планеты, оставляя всех конкурентов далеко позади.

Через свой псифон Альбер отправил сигнал бортовому компьютеру «открыть дверь». Дверь распахнулась, и его обдал запах нового звездолета. Этот запах ни с чем нельзя было спутать. Хотя в салоне не было ни одного кожаного элемента, проектировщики звездолетов по старой традиции оснащали их ароматизатороми с запахом кожи. Это создавало эффект психологического равновесия, когда человека в новой обстановке сопровождал знакомый запах. Годы шли, а традиция сохранялась. И Альберу она была по душе. Он уважал прошлое.

Ему нравилисьистории про первых летчиков-испытателей, первых космонавтов, первых людях на Луне, Марсе и после на всех остальных планетах в солнечной системе, а еще позже и на всех их спутниках. Люди уже давно перебрались на Атропос, обжили ее, обустроились, но истории старой Земли все еще жили в их культуре. О первых открытиях земных ученых и первых свершениях рассказывали детям перед сном вместо сказок. В детстве Альбер очень любил эти истории про первые открытия в космосе, и каждый раз, окунаясь в новое открытие, сердце его сладко сжималось от духа приключений. Столько лет спустя он также чувствовал восторг от предстоящего полета и единения с кораблем и черным полотном космоса. Для него в мире не существовало ничего прекраснее.

После отстыковки Альбер перевел звездолет на ручное управление. Пришлось немного поспорить с бортовым компьютером и убедить его в том, что он возьмет на себя любую ответственность.

- Переход на ручной режим означает полное отключение автоматических и вспомогательных систем управления. Включить ручной режим?

- Да.

- При возникновении экстренной ситуации системы корабля не смогут вмешаться и взять на себя управление, не получив соответствующей команды. Вы уверены, что хотите включить ручной режим?

- Да.

- В бортовой компьютер будет занесена соответственная отметка об осознанном переходе на ручной режим. Все равно перейти на него?

- Да. Бенджи, скажи мне, почему ты был создан таким упрямым? – спросил у него Альбер.

- Я не знаю, почему я вообще был создан, – философски ответил Бенджи.

- Бенджи, Бенджи, старый друг. Я совсем позабыл о тебе и только потому не скучал.

Ручной режим был активирован. Назывался он так чисто технически. Руки и ноги Альбера обхватили специальные зажимы, улавливающие электрические сигналы от сокращения его мышц. А через псифон он стал получать картинку с наружных камер корабля, как если бы он сам стал кораблем и видел мир его глазами. Это значительно упрощало управление в ограниченных пространствах, которые Альберу только предстояло покинуть. Транспортный отсек вопреки здравому смыслу находился в самом центре станции. Чтобы до него добраться, нужно было преодолеть несколько уровней витиеватых парковочных секций. В автоматическом режиме эта процедура занимала несколько минут. Альбер управился за двадцать секунд. Он несся по пустующим длинным коридорам, лишь на долю мгновения сбавляя ход на поворотах. И как только нос его корабля заглядывал за угол, он тут же прибавлял газу и на полном ходу пролетал через новые парковочные секции. Он и корабль точно становились единым целым в такие моменты.

Оказавшись за пределами станции, он позволил себе перейти на максимальное ускорение. Оба реактивных двигателя заработали на полную мощность и выстрелили звездолет вперед подобно реактивному снаряду. Альбера вжало в кресло. Благодаря компрессионному костюму и современному амортизирующему креслу перегрузки при таком ускорении составляли всего 3g.

Оказавшись на удалении в 1000 километров от станции, Альбер отдал приказ о построении маршрута до УранО-14.

Пока велись все расчеты, Альбер наслаждался красотой космоса. Черная космическая гладь, россыпь звезд и галактик во всех направлениях и он один посреди мироздания. Подобное уединение он мог получить лишь в космосе и лишь в своем звездолете.

- Маршрут построен, звездолет готов к прыжку, - сообщил бортовой компьютер, - включить музыку?

- Да, пожалуйста, – ответил Альбер, и в звездолете заиграла неоклассика. Скрипка, электронные басы и искусственно сгенерированная вокальная партия в исполнении молодой красивой девушки. Во всяком случае, такой образ рисовался в голове при прослушивании. Эпическое настроение было создано.

Прыжок через гиперпространство произошел быстрее, чем переход в ручной режим управления. Для него Бенджи не нужны были никакие дополнительные вопросы и разрешения. В несколько мгновений корабль оказался прямо на орбите УранО-14.

Планета выглядела несколько мрачно и поигрывала оттенками зеленого. Казалось, что тут и там на ее поверхность скидывали бочки с ярко-зеленой кислотной краской и та, смешиваясь с водой, растеклась по поверхности, образуя причудливые узоры. Смотреть на это было увлекательно. Находится на планете не очень. Альбер в своей жизни не раз сталкивался с подобными планетами и каждый раз они преподносили ему неприятные сюрпризы, словно такова была их судьба.

- Все эти автоматизированные планеты-склады вечно привлекают к себе одних только прохиндеев, бандитов и торговцев краденым. Для проведения черных сделок такие безлюдные планеты подходят просто идеально. Так было тогда, так есть сейчас. И никому до этого нет никакого дела.

УранО-14 получила свое название не просто так. Ураном она называлась, потому что на ней хранили запасы радиоактивного урана. Приписка «О» означала «обедненный». А индекс 14 она имела, потому что была 14-ой по порядку планетой в системе, использовавшейся для хранения урана. Место само по себе довольно скучное и обыденное. Было не понятно, что привлекло туда фландрейцев.

Несмотря на все протесты электронного ассистента, он совершил посадку в ручном режиме.

- Ну, вот и все, Бенджи. Никогда не нужно сомневаться в человеческих способностях, – произнес вслух Альбер, делая укор бортовому компьютеру. Тот сделал вид, будто ничего не слышал.

Альбер поднялся со своего кресла и отправился в задний отсек с небольшой каютой, где ему следовало переодеться в скафандр. Атмосферы на планете не было, температура могла колебаться от + 180 до – 200 градусов по Цельсию. Особо не разгуляешься. К счастью, в своем скафандре подобные климатические условия для него были не страшны.

- Я на самом деле такое носил когда-то? Это сколько тот скафандр весил? Наверное, килограммов тридцать. Целый дополнительный груз... Все-таки как хорошо, что технологии не стоят на месте и сейчас такой скафандр можно встретить разве что в воспоминаниях трехтысячелетней давности.

Еще подлетая к планете, Альбер заметил нечто странное в километре от места посадки и он направился прямиком туда. Корка из смерзшегося льда, перемешанного с песком и пылью, приятно крошилась под ногами. Все лучше, чем простая пыль.

Пыль долгое время была главным врагом покорителей планет. Она забивалась во все мелкие щели скафандров и мешала правильной работе систем. А при длительном пребывании на пыльных планетах люди часто заболевали респираторными заболеваниями. Только в позапрошлой версии скафандра удалось справиться с этой проблемой. Но память о ней все еще жила.

Сила притяжения на планете была схожей с атропосианской, всего на одну десятую меньше. Приятное утежеление организма вызвало воспоминания о доме. Больше 7 лет Альбер не бывал на Атропосе, с тех самых пор как решил связать свою жизнь со службой в космополиции.

Пройдя 900 метров, Альбер остановился. Перед ним покрытый коркой изо льда и пыли стоял звездолет фландрейцев.

- Хм, корабль не похож на тот, что Фонокс использует сейчас.

Он настолько заледенел, что терялся на фоне окружающего ландшафта. И это было достаточно странным для звездолета, который потерпел крушение всего час назад. Для потерпевшего крушение он также слишком хорошо выглядел. Альбер обошел его вокруг, пытаясь разглядеть что-то через слой льда, но без особых успехов. Было не ясно, что случилось с его экипажем.

Альбер вспомнил добрым словом своего начальника, потом еще парочкой добрых слов он вспомнил фландрейцев и мысленно попрощался с предстоящей вечеринкой. По всей видимости, ему придется задержаться на этой планете.

Позволить себе бесцельно бродить по ледяной поверхности планеты Альбер не мог. Нужно было составить другой план. Через псифон он соединился со своим звездолетом:

- Бенджи, просканируй, пожалуйста, местность. Цель поиска – фландрейцы.

- Принято, - ответил бортовой компьютер.

В верхней части фюзеляжа звездолета открылся небольшой люк, из него вверх вылетел юркий зонд. Он поднялся на высоту в 2 километра, произвел сканирование и вернулся в док станцию. Поиск ничего не дал.

- Кто бы сомневался. Если есть устройство для поиска, то найдется и для маскировки. Если кто-то не хочет, чтобы его нашли, то его и не найдут. По крайней мере, таким топорным способом.

Данное известие расстроило и еще больше озадачило Альбера. Он ожидал получить другие результаты. Выхода не оставалось. Альбер снова связался с БК своего звездолета.

- Я отправлюсь исследовать местность. А ты пока отрапортуй о происходящем шефу полиции, - отдал он приказ бортовому компьютеру и стал тщательнее присматриваться к земле вокруг звездолета фландрейцев, пытаясь обнаружить хоть какие-то зацепки.

Он обнаружил нечеткий след под коркой льда, напоминавший следы от щупалец фландрейцев. Всего две пары следов. Прикинув в уме физиологию фландрейцев и их манеру передвижения, стоя на месте и покачивая тазом из стороны в сторону, Альбер приметил примерное направление его движения. Было решено отправиться в том направлении. Впереди его ждала вся та же покрытая льдом поверхность болотно-зеленой планеты и пустая равнина на ближайшие метров семьсот. После нее начиналась холмистая местность. Была вероятность обнаружить что-то там.

Шагая по поверхности УранО-14, он думал об Аполлоне-11 и высадке на Луну. Это сейчас получить лицензию на управление звездолетом, купить скафандр и все необходимое оборудование для путешествий мог практически любой желающий. Нужно было только пройти несколько тестов, медицинское обследование и, самое главное, доказать свою платежеспособность в салоне звездного транспорта. Во времена Аполлона-11 немногие могли даже подумать о том, что полет спутник Земли будет возможным. Некоторые и после того, как полет совершился, продолжали строить конспирологические теории о том, что никакого полета не было и все видео доказательства были сфабрикованы. Но, конечно, они ошибались. Полет и высадка на Луну состоялись. Во времена холодной войны космическая программа США и СССР развивались особенно активно, так как были напрямую связаны с производством ракет, которые можно было использовать не только для космических полетов. Интересно, что когда было открыто оружие на антивеществе, вся космическая промышленность занялась его сбором, а о покорении космоса люди как будто бы забыли...

Не успел Альбер закончить свою мысль, как что-то крепко ударило его по голове, и он свалился с ног.

ЧТО? КТО? ГДЕ?

Натренированное тело отреагировало быстрее мозга. Быстро поднявшись и отряхнувшись, он стал озираться по сторонам. Однако нигде не было признаков того, что могло его ударить. Очень странно.

Он продолжил двигаться дальше и снова получил удар прямо в визор своего шлема. На этот раз он устоял на ногах. Приглядевшись, он увидел едва различимую рябь в пространстве перед собой. Все было ясно: впереди было установлено силовое поле. Но кто его установил и зачем? Вопросов с момента приземления на этой планете становилось только больше.

Альбер бессознательно напрягся всем телом и прилип к экрану, ожидая дальнейшего развития событий.

Альбер был знаком с силовыми полями, он проходил их устройство в академии и знал, что поле блокирует только неорганическую материю. При взаимодействии с органикой поле отключалось автоматически по технике безопасности. Все что ему следовало сделать - это выпустить воздух из рукава, отстегнуть его и просунуть оголенную руку в поле.

Автоматика распознает органику, и поле отключится. По крайней мере, так было в теории. Альбер отстегнул рукав, место отсоединения тотчас же сильно сжало его предплечье, препятствуя разгерметизации, и рука его ощутила все прелести местного климата. Жара на солнечной стороне планеты стояла невыносимая. Руку как будто засунули в разогретую до 120 градусов духовку.

Альбер быстро подошел к полю и, чуть замахнувшись, просунул руку сквозь него. В тот же момент тело его пронзила невыносимая боль, и он увидел, словно во сне, как его правая рука, отделившись от тела, падает на холодную землю с обратной стороны барьера. Его правая рука, с которой он провел всю жизнь вместе, больше не принадлежала ему. Голова его закружилась, тело взмокло, сердце бешено застучало в груди, дыхание сперло, и он потерял сознание.

- Так и знал, что все этим закончится!

Глава 6. Новый знакомый

Ему вдруг стало понятно, почему он с такой опаской все это время поглядывал на силовые барьеры и обходил их стороной.

- Никогда! Никогда не стоит совать руки, куда не следует! – эту истину он усвоил на рефлекторном уровне.

В 10 метрах от силового барьера, с той стороны, где находилась оторванная рука Альбера, открылся люк в земле. Из него вылез кто-то в темном скафандре и направился к Альберу. Он дотронулся до него, проверяя жив ли он. Сознание ненадолго вернулось к Альберу, он открыл глаза и прошептал слабым голосом:

- Ты не фландреец.

Сознание снова покинуло его. Когда в следующий раз Альбер пришел в себя, он лежал на кушетке в небольшом помещении без окон и дверей. Свет исходил от одной лишь тусклой лампы, вмонтированной в потолок. Само по себе помещение было непривычной каплевидной формы с покатым потолком и выпуклыми стенами. Судя по всему, он находился под землей.

Первым делом Альбер сразу же посмотрел на свою руку. Ему это не приснилось – его правая рука ниже локтя отсутствовала. Ком тотчас же подступил к горлу, а сердце сжалось. Шоковое состояние, точно готово было его разорвать, как вдруг металлическая дверь лязгнула, и в комнату вошел незнакомец в темном скафандре.

- Мне очень жаль, что подобное произошло с твоей рукой. Я попробую все исправить, – сказал он и принялся подготавливать инструменты.

- Кто ты? – спросил Альбер, сомневаясь в том, что с его рукой действительно можно было что-то исправить. Судя по ее состоянию, ткани обуглились слишком сильно. Ни один даже самый опытный хирург не смог бы поставить ее на место.

- Мы поговорим об этом позже. А пока что вколи себе это, - он протянул Альберу шприц с темно-синей жидкостью.

- Что это?

- Оставим все вопросы на потом. Это должно будет тебе помочь. Доверься мне.

Альбер сделал себе инъекцию в бедро и ощутил прилив приятного тепла, растёкшийся по телу. Словно тело его было пустым сосудом, в который влили десяток литров горячей воды. Боль в руке моментально ушла, сознание прояснилось, у него приподнялось настроение, и ему даже стало смешно от происходящего.

- Похоже на "кортикс" – синтетический наркотик, который одинаково хорошо использовали бандиты, наемники и даже военные вместо обезболивающего. Он был простым в изготовлении и хорошо подходил самым разным расам. Неудивительно, что я так быстро повеселел под его воздействием.

«Рукой больше, рукой меньше. Вот у кентрийцев вообще только одна конечность, растущая из спины, и ничего, живут ведь как-то, даже умудрились цивилизацию построить», - на этой мысли Альбер засмеялся и почувствовал легкость и невиданное ранее блаженство. Все хлопоты и заботы покинули его. Даже потеря правой руки не могла теперь хоть сколько-нибудь волновать глубокий и спокойный океан его души. Всем своим существом он ясно желал стать огромным синим китом, чтобы окунуться в этот океан и изведать его глубины, только этого и ничего другого.

Тем временем человек в черном скафандре закончил свои приготовления. Он подкатил к кушетке, где лежал Альбер, какой-то аппарат и вставил поврежденную руку Альбера в него с одной стороны. С обратной стороны лежала его мертвенно бледная отрезанная рука.

Устройство представляло собой полупрозрачный контейнер. Внутри него раздался какой-то щелчок, загорелся яркий свет и тут же погас, а после началось громкое шипение. Время от времени в нем снова зажигался и погасал свет, были слышны механические звуки и шипение. Тело Альбера то и дело вздрагивало, как от сильной щекотки. Такой эффект оказывало на него сращение поврежденных нервных окончаний. Спустя 20 минут раздался сигнал, сообщавший о конце операции.

Альбер проспал 12 часов. Все это время в его сознании происходили метаморфозы. Его мечта стала явью. Из человека, наделенного чувствами и переживаниями, существа, которого любое сильное потрясение могло вывести из душевного равновесия, он превратился в огромного синего кита. Он то погружался в бескрайний синий океан, то поднимался на поверхность, ударяя могучим хвостом по поверхности воды и вдыхая свежий прохладный воздух. Ничто не беспокоило его, ничто не тревожило. Океан был его родной стихией, в которой он был властелином.

Киты пели свои протяженные песни, на которые стягивались все обитатели океана. Мелкие рыбешки формировали косяки, которые сталкивались друг с другом, рассыпались и собирались снова. Ракообразные ходили по дну, а сверху их укрывали тенями широкие скаты. Осьминоги и каракатицы переливались всеми цветами радуги. Царила абсолютная гармония. Пока в нее не проник чей-то голос.

- Поднимайся, ты проспал уже 12 часов. Пора просыпаться.

Пытаясь спрятаться от этого голоса, синий кит устремился на глубину. Все морские создания расступились перед ним, образуя тоннель. Но даже на глубине голос нашел его.

- Давай, нужно вставать. Я принес тебе поесть.

Альбер проснулся. Голова его была тяжелой, как тот кит, с которым он себя ассоциировал последние 12 с небольшим часов. Во рту пересохло, тело было обмякшим, все реакции были заторможены. Потребовалось буквально напрячь мозг, чтобы вспомнить, каково это – произносить слова.

- Где я? Что со мной? – заикаясь, произнес Альбер.

- Ты в безопасности. Ты пробыл без сознания больше 12 часов. Но твоя рука спасена. Теперь тебе нужно поесть и восстановить свои силы.

Альбер посмотрел на свою правую руку. Факт был невероятным, но она была на месте. Один лишь тонкий красный шрам в виде обруча говорил о том, что еще недавно все было иначе. Он попробовал пошевелить рукой, но она плохо его слушалась. Пальцы неохотно разжимались и сжимались в кулак. В простые движения рукой нужно было вкладывать все свои усилия.

Альбер осмотрел свою руку. Никакого шрама на ней не было. За несколько тысяч лет его кожа прошла столько процедур регенерации, что никаких следов от шрамов на ней не осталось. Возможно, это было к худшему. Ведь именно шрамы напоминали о полученной боли и ошибках, из которых следовало сделать выводы.

- Это нормально, если подвижность руки стала меньше. Она восстановится со временем. Поешь.

На столике рядом с кушеткой стоял поднос с горячей едой. Ничего выдающегося. Обычный универсальный паек, который выдавался рабочим в доброй половине галактики. Представлял он из себя порошок, который смешивался с кипяченой или обычной водой. На кипятке он был немного вкуснее. Впрочем, даже приготовленное по лучшему своему рецепту, блюдо напоминало на вкус рыбные консервы с тыквенной кашей. Вкус приемлемый для того, чтобы его терпеть, и не слишком плохой, чтобы его ненавидеть. То, что и нужно было рабочим. Альберу же эта порция показалась лучшей едой в его жизни. Силы постепенно возвращались к нему.

Когда его трапеза была окончена, а голова изрядно прочистилась, он наконец смог рассмотреть незнакомца, который его спас. Все в нем напоминало человека. Его человекоподобное телосложение, его речь и походка, но это был не человек. Вишнево-красная кожа его лица, черные глаза без белков и металлическая черепная коробка выдавали в нем геллорца. Ошибки быть не могло. Альбер невольно поежился, осознав это.

Геллорцы славились своей кровожадностью, они считались лучшими наемниками во всей Вселенной, поскольку не гнушались выполнять самые грязные задания. Говорили, что войны на Геллоре длились по несколько тысяч лет к ряду, а тех, кто отказывался воевать, они телепортировали в открытый космос по частям. Когда же бесконечные войны истощили ресурсы их планеты, великий голод обрушился на геллорцев, пока их не осталось несколько тысяч. Ходило много нехороших слухов об этой расе, большая часть из которых, вероятнее всего, была именно слухами. И все же представителей этой расы боялись и избегали. И вот один из них оказался с Альбером в одном помещении на одной планете при весьма и весьма странных обстоятельствах.

Альберу не было страшно. Если бы геллорец хотел его убить или был враждебно настроен, он бы уже давно узнал об этом. Но он спас ему его жизнь, его руку и заботливо предложил ему поесть. Видимо, большая часть слухов на самом деле была лишь домыслами.

Альбер из будущего не разделял со своим прошлым «я» оптимизма. Он чувствовал, что геллорец был не так прост.

- Я не знаю, кто ты и как тебя зовут, но я благодарю тебя от всего сердца за то, что ты спас мне жизнь, - обратился он к геллорцу, - а теперь позволь мне задать тебе пару вопросов.

Альбер мысленно произнес «Служебное удостоверение» и его псифон спроецировал в пространство перед ним прямоугольник размером полтора на два метра. В этом прямоугольнике была его фотография и личные данные, указывавшие на его принадлежность к полицейскому управлению за номером триста пятьдесят шесть.

- Все-таки удобная была штука. Одна мысль – один образ – одна передача информации. Ничего лишнего.

- Мое имя Рубса, - представился тот. Черные глаза его, казалось, смотрели повсюду и видели абсолютно всё. От его взгляда и покойнику бы стало худо.

- А меня зовут Альбер, - он предпринял попытку встать с кушетки, но сил пока было недостаточно.

- Что ты здесь делаешь, Рубса?

- Я получил сигнал бедствия с корабля фландрейцев и прибыл сюда, чтобы помочь.

Для того, чья раса имела кровавую репутацию, Рубса казался слишком уж альтруистичным.

- И что случилось дальше?

- Это было 3 недели назад. Фландрейца я так и не нашел. Зато мой звездолет куда-то исчез, пока я его искал. И теперь я застрял на этой планете и не могу вернуться домой.

- Откуда ты знаешь, что фландреец был один? – спросил его Альбер несколько настороженно.

- В зоне посадки его корабля я нашел несколько пар следов. Они принадлежали одному существу.

- Что ж, в таком случае я прибыл как раз вовремя. В моем звездолете хватит места для двоих пассажиров. Мы можем найти вместе фландрейца, и я верну вас домой.

Альбер активировал псифон и попытался связаться со своим звездолетом.

- Я пытаюсь связаться с бортовым компьютером своего звездолета через псифон, – он указал пальцем на устройство на своей голове, и сразу же подумал, зачем он это вообще объясняет? Все и так всё прекрасно знали про псифоны.

И через тысячи лет Альбер ощутил на себе ту неловкость и легкое чувство стыда, какое бывает, когда скажешь какую-то глупость перед незнакомцем.

- Ясно. Коммчи. Мы называем это Коммчи, - он указал рукой на металлическую верхнюю часть своей головы.

Альбер покосился на металлическую черепушку, но не стал уточнять принцип работы Коммчи. Вместо этого он предпринял еще несколько попыток связаться со своим звездолетом, но мысли его, казалось, не могли пробиться сквозь толщу земли над его головой.

- Бесполезно, - подтвердил его догадки Рубса, - сигнал здесь не ловит, и я сомневаюсь, что твой корабль все еще там, где ты его оставил.

- Но что с ним могло случиться? – все еще не до конца понимающе обстановку спросил Альбер.

- Его забрали стрижги.

- Стрижги?

Коммчи и Стрижги говорили о том, что у них была разная классификация для одних и тех же вещей, и, чтобы не допустить недоразумений, лучше было переспросить. Несмотря на то, что все в галактике говорили на общем галактическом языке, на разных планетах неуклонно появлялись свои собственные наречия и диалекты.

- Да, Стрижги. Механотроны, которые обслуживают эту планету.

- Понятно. Автопогрузчики. Мы называем их так.

Альбер пытался вспомнить все, что ему было известно об этой планете. Он знал, что планету эту использовали уже тысячи лет для хранения обедненного урана. Звездолеты заглядывали сюда лишь раз в столетие, чтобы пополнить запасы урана и улетали обратно. Знал он и то, что на ней не было живых существ и что обычно автопогрузчики находились в состоянии сна до тех пор, пока их не активировали для работы. Он посмотрел на геллорца и спросил:

- Ты уверен, что это были именно автопогрузчики, а не кто-то другой?

- Да, я уничтожил одного из них.Связь между вопросом и ответом была несколько туманной. Поэтому Альберу пришлось задать дополнительные вопросы:

- Уничтожил? Но почему?

- Потому что он напал на меня и пытался убить. Я уничтожаю тех, кто пытается меня убить.

- Сказал, как отрезал, конечно.

Рубса был не шибко разговорчивым, и вытягивать из него информацию приходилось по крупицам.

- Автопогрузчики никого и никогда не убивали. Они созданы для того, чтобы выполнять приказы и помогать с погрузкой и разгрузкой урана. Ты уверен, что на тебя напал именно автопогрузчик и точно пытался тебя убить, а не, скажем, поздороваться с тобой?

- Уверен, - без лишних слов Рубса переслал на псифон Альбера часть своих воспоминаний о случившемся.

- До чего же удобная вещь-то была!

Альбер просматривал воспоминания геллорца в своих собственных воспоминаниях и испытал от этого настоящий восторг, точно открыл для себя заново нечто изумительное. Не зря говорят, что все новое – это хорошо забытое старое.

Вот Рубса идет по ледяной корке планеты. Вдруг металлическая крышка люка в 15 метрах от него с сильным грохотом открывается и из отверстия вылетает автопогрузчик. Далеко не маленький такой экземпляр весом тонны в полторы кидается прямо на Рубсу. Он направляет свою руку на автопогрузчика, энергетический луч пронзает его насквозь, и тот падает плашмя на землю. На этом воспоминание заканчивается.

Рубса попытался спрятать свою правую руку за спиной. Очевидно, что он не хотел раскрывать секреты своего вооружения, но не предусмотрел этого заранее. Альбер сделал вид, как будто ничего необычного не заметил.

- В самом деле, похоже, как если бы он хотел тебя убить. А ты осматривал его тело и копался в его коде?

- Нет, я был вынужден прибегнуть к тактическому отступлению.

Альбер готов был поклясться, что Рубса только что закусил нижнюю губу. Похоже, что прибегать к тактическому отступлению было не в привычках геллорцев, и признать это было равносильно тому, чтобы признать поражение. Альбер тактично не стал акцентировать на этом внимание.

В псифон Альбера поступил еще один фрагмент воспоминания.

Автопогрузчик, пронзенный лучом, с грохотом ударяется о ледяную поверхность планеты. Спустя мгновение в ста метрах от Рубсы открывается еще один люк, и из него вылетает еще один. Затем еще один появляется из люка в трехстах метрах от него, и под ногами Рубсы чувствуется отчетливая дрожь. Прямо под его ногами, стукаясь о стенки тоннеля и друг об друга, проносится целая группа автопогрузчиков. Видя перевес сил противника, Рубса, как и было сказано, "прибегает к тактическому отступлению".

В голове у Альбера постепенно начинала вырисовываться картина происходящего.

- То силовое поле, которое лишило меня руки, это твоих рук дело?

- Да.

- Но почему ты не выставил безопасный режим?

- Старая привычка, - ни разу не смутившись, ответил Рубса.

Выяснять отношения по поводу его отрезанной руки Альберу не хотелось. К тому же рука его благополучно вернулась на место. Поэтому для себя он решил, что с Рубсой они в расчете. Больше говорить он ничего не стал. Он предпринял очередную попытку встать с кровати, и на сей раз у него получилось. Порция, которую он съел, начала усваиваться и передавать ему энергию. Хотя ноги его держали слабо, а голова кружилась. Почему-то ему казалось, что еще недавно он не умел стоять и ходить по земле, а мог только плыть и плыть безмятежно в какие-то подводные дали, но он уже стал забывать почему.

Нужно было связаться с его кораблем любыми средствами. Если Бенджи удалось связаться с шефом, он должен был сообщить о том, что Альбер отправился на поиски фландрейца в одиночку. А с тех пор прошло уже более 13 часов. И если Альбер не вышел на связь, то это означало, что с ним случилось неладное. Бенджи был упрямым, но совсем не глупым. Он бы догадался послать за подмогой. Альбер надеялся на это. Он немного размялся, попробовал снова пошевелить правой рукой, поочередно сжал каждый палец и когда убедился в том, что рука окончательно к нему вернулась, он обратился к Рубсе:

- Нужно идти. На мои поиски могли отправить поисковой отряд и, возможно, прямо сейчас меня уже ищут на поверхности.

- Сомневаюсь, - мрачно ответил Рубса.

- Интересно, был ли геллорец способен на небольшую улыбочку?

- В любом случае мы не можем оставаться здесь вечно. Нужно найти твой или мой корабль, попытаться найти фландрейца и, в конце концов, разобраться, что за чертовщина происходит с этими автопогрузчиками.

Рубса молча кивнул, и они вместе покинули комнату.

Глава 7. Затишье перед бурей

По отношению к своему новому знакомому Альбер испытывал смешанные чувства.

С одной стороны он был рад заиметь хоть какую-то компанию на этой пустынной планете. Рубса своей могучей внешностью внушал ощущение спокойствия и безопасности. До тех пор, пока ты не натыкался взглядом на его лицо. Во всяком случае, если автопогрузчики и нападут, то с Рубсой в команде будет проще от них отбиться.

С другой стороны само по себе нахождение Рубсы на этой планете и вся эта история с его благородным позывом помочь угодившему в беду фландрейцу казались Альберу неправдоподобными. Нужно было присматривать за ним.

Под поверхностью УранО-14 скрывалась масштабная сеть тоннелей и складских помещений, разобраться в которых без карты было непосильной задачей. Часть тоннелей предназначалась для автопогрузчиков и транспортировки грузов, другая для технического персонала. Были здесь и ангары для летательного транспорта. Но понять, куда какой тоннель вёл, было попросту невозможно. К счастью, недалеко от импровизированной операционной они нашли служебное помещение с рабочей экипировкой. Менять свой скафандр на рабочий Альбер не стал, но вот рукав у рабочего скафандра он позаимствовал. Щеголять своей оголенной рукой, которая за последние сутки успела оторваться и вернуться на место, ему не хотелось.

Альбер открыл металлический люк, ведущий на поверхность, и высунул голову. Снаружи никого не было. Ледяная пустыня планеты встретила его оглушающей тишиной. Он выбрался на поверхность, Рубса выбрался следом. Альбер попытался снова связаться со своим звездолетом, но эта попытка, как и все предыдущие, ничего не дала. Возможно, Рубса был прав в своих сомнениях, и на помощь к ним никто не придет.

Рубса без лишних слов понял желание Альбера пойти посмотреть, что случилось с его кораблем. Они отправились к месту посадки. Судя по координатной сетке до него было около двух с половиной километров. Быстрым шагом они направились туда, озираясь по сторонам и ощущая напряжение в затылке, точно под дулом пистолета.

Альбер из будущего тоже ощутил на себе это чувство. Его ладони вспотели, рот был приоткрыт, а тело сжато, подобно пружине.

Но, казалось, что планете и ее обитателям не было до них никакого дела. С одной стороны это успокаивало Альбера, а с другой стороны беспокоило. Подобное затишье перед бурей никогда не сулило ничего хорошего.

Они прошли уже чуть более двух километров, оставалось преодолеть последний холм, который отделял их от Fao. Внезапно Альбер почувствовал вибрацию своими ногами. Начавшись, как легкое журчание водопада, она вскоре превратилась в топот стада диких слонов.

Отбросив в сторону тяжелый стальной люк так легко, как будто тот был сделан из бумаги, на поверхность вырвался автопогрузчик. Он повис в воздухе в 10 метрах над землей и крутился влево-вправо, сканируя местность. Летать он не умел, но вовсю использовал магнитную левитацию. Он был черным и круглым, как бильярдный шар, из которого по обе стороны выросли гибкие металлические руки-хваты. А на его передней части во всю поверхность были нарисованы два голубых глаза с длинными белыми ресничками и такой же белый улыбчивый рот.

Альбер увидел эту голубоглазку и все его напряжение в районе диафрагмы, разом вышло наружу волной громкого заливистого смеха. Настолько абсурдной была эта ситуация. Он хватался за живот и смеялся до слез. Сразу было понятно, кто из членов содружества приложил руку к оформлению автопогрузчиков на этой планете.

Альбер с Рубсой припали к земле и одним рывком подобрались к открытой крышке люка, спрятавшись за ней. Рубса пихнул локтем Альбера и сделал жест рукой – полукруг по горизонтали и движение вниз. Альбер кивнул, и они по одному попрыгали в люк, закрыв его за собой. Автопогрузчик не обратил на это никакого внимания и полетел в неизвестном направлении.

Альбер успокоился и перевел дыхание. Несмотря на приступ истерического смеха, он все еще был напряжен. Хоть он и понимал, что с ним из прошлого ничего не могло случиться, так как он из будущего был жив, но ничего не мог с собой поделать. У людей от природы всегда была хорошо развита эмпатия. А сопереживать самому себе было еще проще, чем незнакомцу.

Тоннель, в котором они оказались, был очень скользким. Стенки его были покрыты составом похожим на стекло. К счастью, он успел закончиться до того, как они набрали высокую скорость, и они относительно мягко приземлились.

Очутившись на полу, Альбер встал и попытался нащупать стену, но у него ничего не получилось. Рубсы тоже не было рядом.

- Рубса, ты где? – шепотом спросил Альбер, но никто не отозвался.

Темнота была кромешная, ничего не было видно. Посветить было нечем. Рубса так и не отзывался. Неужели решил оставить его одного?

Альбер стал шарить по помещению, в котором он оказался, опустившись на четвереньки, чтобы не упасть. Ползая на коленках, он поочередно вытягивал руки вперед и в стороны, пытаясь обнаружить хоть что-то, но то и дело проваливался в пустоту, пока рука его не наткнулась на что-то твердое.

«Стена, наконец, стена», - подумал про себя Альбер, и поднялся на ноги.

Через два шага стена закончилась. Вдруг что-то вцепилось в руку Альбера мертвой хваткой. Он хотел вырваться, но у него ничего не получилось. Что-то потянуло его вглубь комнаты, словно тряпичную куклу. Наверняка, это здоровенный автопогрузчик вцепился в него своей металлической клешней. Альбер беспомощно повис в этой клешне и вяло трепыхался. Сопротивляться было попросту бесполезно.

Затем был звук открывшейся двери, и Альбер оказался в другом помещении с тусклым светом на потолке. Он уперся ногами в темное тело автопогрузчика и что есть мочи давил ими на него, чтобы высвободить руку. Это был его последний шанс.

- Что ты делаешь? – обратился к нему низкий голос геллорца.

Альбер неуверенно перевел взгляд вверх и увидел красное лицо геллорца в тусклом свете одинокой лампы.

- Ничего, просто разминаюсь, - быстро ответил он, пытаясь скрыть страх.

Плоть и кость на месте зажима пульсировали от боли.

Просто машина какая-то.

- Где ты был? – спросил его Альбер, немного успокоившись.

- Искал выход.

- Логично, - подумав немного, сказал Альбер, - Ты знаешь, где мы оказались?

- То место, куда мы упали – это ангар автопогрузчиков. Еще немного и ты бы активировал одного.

Альбер вспомнил "стену" в темноте и его передернуло. Значит, все это время в темноте он ползал между автопогрузчиков и одним только чудом не познакомился с одним лично.

- А это, стало быть, тоннель для технического персонала?

- Верно.

Автопогрузчикам не нужен был свет и их помещения не были оснащены осветительными приборами. В то время как все тоннели для технического персонала имели подсветку.

Рубса в отличие от Альбера прекрасно ориентировался в темноте. Его родная планета Геллора была повернута к своей звезде всегда одной стороной, прямо как Меркурий к Солнцу. В результате одна половина ее напоминала плавильную печь, а другая морозильную камеру. Жизнь на любой из этих половин не представлялась возможной по определению. Поэтому геллорцы расположились вдоль экватора, где жара и холод уравновешивали друг друга. Температура в зоне "пояса жизни" колебалась от минус 50 до плюс 75 градусов по Цельсию.

В обитаемой зоне Геллоры царил мрак. Свет от звезды туда не попадал. Искусственное освещение было, но из-за постоянных войн на планете ничего не существовало длительное время, а электрические подстанции с переменным успехом уничтожала то одна воинствующая сторона, то другая. Воевать и жить в таких условиях было сложно. И геллорцы нашли свое решение проблемы. Не желая ждать, пока эволюция подарит им ночное зрение, они пошли на опережение.

В специальных хирургических операционных лучшие воины Геллоры могли усовершенствовать свое зрение. С этой целью их собственные глаза удалялись, а на их место вставлялись бионические. Эти глаза видели все существующие спектры от радиоволн до гамма излучения и обладали частотой восприятия в 150.000 кадров в секунду, что буквально позволяло геллорцам разглядывать пули прямо в полёте. Такие глаза становились грозным оружием на поле боя. Имели они лишь два недостатка: высокую стоимость и некоторые технические сложности с проведением операции по их установке.

Черепную коробку необходимо было вскрывать и проводить замену зрительного нерва на искусственный из сверхпроводящего волокна. Зрительные центры также совершенствовались и дополнялись отдельным имплантом, способным преобразовывать видеосигнал в понятную для мозга информацию. Собственных возможностей мозга для этого было недостаточно. В довершение ко всему некоторые геллорцы, как Рубса, предпочитали заодно менять и саму черепную коробку. Сплав металла был прочнее любой даже самой твердой кости. Таким образом, Рубса закрывал одним махом два вопроса - у него были пуленепробиваемая голова и сверхзрение.

Тоннель, где они были сейчас, уходил в две стороны. Припомнив, траекторию их падения Альбер прикинул, что его звездолет, к которому они направлялись, должен был оказаться где-то справа. Туда они и отправились. В тоннеле было скудное освещение и мало места. Рубса с его массивным телосложением и внушительным ростом практически подпирал его свод. Альбер был на две головы ниже, но и для него такое пространство казалось слишком скованным. Пустынная поверхность планеты и та радовала его сильнее.

То и дело по тоннелю проносились протяжные звуки, и они с Рубсой останавливались, чтобы прислушаться. Это по своим подземным ходам, как муравьи в муравейнике, перемещались автопогрузчики. Пробужденные ото сна они рыскали повсюду в поисках нарушителей спокойствия.

Слышался и какой-то другой, посторонний стук, который только усиливался по мере их продвижения по тоннелю. Стук, стук, стук, пауза, потом снова стук, стук, стук и так по кругу. 3 стука шли с короткими паузами, затем 3 с длинными и снова 3 с короткими.

- Я знаю! Я знаю, что это такое!

«Азбука Морзе, сигнал SOS» - мгновенно из пучин память всплыла информация в голове Альбера.

Добравшись до развилки, они стали прислушиваться, но стуки как назло исчезли. Наступила полная тишина.

Внезапно Рубса схватил Альбера за руку, сильно потянул в сторону и они вместе оказались в небольшой нише в стенке тоннеля. В двадцати сантиметрах от правого плеча Альбера пронесся автопогрузчик. Пару секунд спустя так же грохоча, пролетел и другой. Они с Рубсой задержались в нише на какое-то время. Места в ней было откровенно маловато для них двоих. Приходилось всеми силами отталкиваться от Рубсы обеими руками, чтобы никто не подумал, что они обнимались.

Вдруг Рубса крепкой рукой толкнул Альбера промеж лопаток, и тот упал на колени посреди тоннеля. Прямо на него мчался автопогрузчик, его металлические клешни вытянулись вперед на двух гибких проводах и готовы были вцепиться Альберу прямо в горло.

- Так и знал, что ему нельзя доверять! - с чувством выкрикнул Альбер и чуть не расплескал свой кофе.

Альбер закрыл лицо руками и медленно пятился назад, тщетно пытаясь оттолкнуться ногами от скользкого пола тоннеля. Внезапно между ним и роботом вышел геллорец, протянул руку вперед и произвел мощный направленный выстрел. Несчастного робота прошил насквозь пучок нейтронов. Его внешняя оболочка нисколько не пострадала, а вот его внутренности изрядно покалечило. Больше он уже никогда не поднимался.

- Это их немного задержит, - сказал Рубса и подал Альберу руку.

- Ладно-ладно. Но это еще ничего не доказывает. Я же чувствую, что он замышляет что-то нехорошее...

- Мог бы и предупредить, - упрекнул его Альбер. Ему не нравилось ощущать себя болванчиком, с которым обращаются точно с игрушкой. Его мужское достоинство было покороблено таким поведением, и он хотел высказать Рубсе свое недовольство, когда тот жестом попросил его соблюдать тишину.

Стук, просивший о помощи, возобновился. Однако определить наверняка, откуда шел звук, в ветвистой системе тоннелей было попросту невозможно. Поэтому они с Рубсой разделились. Тот пошел налево, а Альбер отправился направо. Равномерное постукивание продолжалось и становилось все громче. Очень быстро Альбер дошел до нужной двери и остановился. Источник звука находился прямо за ней. Момент был волнующий и напряженный. После минутного промедления он все же нажал на кнопку и дверь открылась.

Перед ним появилась небольшая слабо освещенная комната с ровными рядами из запчастей и деталей механизмов. Источник звука, приведший его сюда, находился в дальнем углу. Медленно ступая меж рядов так, чтобы шаги его не было слышно, он добрался до последнего ряда и осторожно выглянула из-за угла.

Фландреец, там лежал фландреец!

Но во что же он превратился! От его вида Альберу стало не по себе. Несмотря на свойство выделять слизь фландрейцы были расой привлекательной. Голубая, почти лазурная гладь их тел всегда была натянута, как кожица на спелой виноградине, и так же, как и она, слегка пропускала свет. Это создавало эффект свечения под кожей. Сейчас же перед ним оказался иссохший и зачахший, почерневший инапоминавший залежавшийся чернослив кто-то. Четыре его нижние щупальца скрючились и поджались ближе к телу. А верхние конечности скрутились до самых плеч. И только одна его верхняя щупальца сжимала в себе кусок металлической трубы и равномерно отстукивала сигнал SOS по свинцовой обшивке комнаты.

Это, правда, Фонокс? Или кто-то другой? Никогда не видел фландрейцев в таком состоянии.

Он присел возле фландрейца и дотронулся до него. Если бы не стук, можно было бы решить, что он умер. Но жизнь все еще теплилась в нем. Альбер дотронулся до одной из его нижних щупалец и крепко сжал ее рукой.

- Очнись, ты живой? Ты слышишь меня? – он потряхивал щупальце своей рукой.

Альбер лишь диву давался со своей смелости. Сейчас он бы ни за что не стал трогать фландрейца.

Глаза фландрейца открылись, и он прошептал:

- Ты здесь. Я уже думал, что за мной никто не придет… - сиплый пересохший голос говорил о том, что каждое слово ему давалось с большим трудом, - я умираю от жажды.

- Да, конечно, сейчас - Альбер передал ему флягу с водой и помог отпить из нее.

С каждым совершённым глотком тело фландрейца словно оживало. Кожа на его потерявшей форму крупной голове натягивалась, а сама голова возвращала себе первоначальный голубоватый оттенок, хотя все еще оставалась помятой. В некоторых местах кожа его как будто отставала от плоти.

- Еще, дай мне еще воды, – умоляющие попросил фландреец Альбера.

Но вода закончилась, больше Альбер не мог ему ничего дать.

- Потерпи, я позову друга, он принесет еще воды. И Альбер по псифону отправил Рубсе сообщение, чтобы тот шел скорее к нему.

Щупальце фландрейца обвилось вокруг руки Альбера и крепко сжало ее.

- Пожалуйста, никакого друга, умоляю, не зови никакого друга, не надо, нет, не надо друзей…, - похоже, у него начался припадок.

Снаружи послышались тяжелые шаги. За спиной Альбера показался Рубса.

- Скорее, он очень обезвожен, дай мне воды.

- У меня у самого больше ничего не осталось, - равнодушно ответил Рубса.

Фландреец на минуту пришел в себя, посмотрел на Альбера с благодарностью, а затем посмотрел ему за спину и, словно увидев нечто ужасное, он потерял сознание. Альбер оглянулся и никого кроме Рубсы там не обнаружил. Ему стало не по себе.

«Убегай, убегай от этого геллорца при первой же возможности!»

- Нужно найти его корабль. Я дал ему немного воды, и это поможет сохранить ему жизнь. Но ненадолго. Фландрейцы, как правило, не пьют чистую воду. Она может быть для них настолько же полезной, насколько и губительной. Их тела наполнены смесью из органических кислот, минеральных веществ и аминокислот. Они получают все необходимые питательные вещества из пищи на своей планете. Должны быть какие-то запасы на его корабле. Нужно добраться до него, чтобы спасти ему жизнь.

Альбер подхватил фландрейца обеими руками и положил на плечо. Нести его можно было в одиночку, не прилагая особых усилий. Обезвоженное тело значительно сбросило в весе. Однако проблема была в другом. Среди запутанных тоннелей им нужно было разыскать дорогу к фландрейскому звездолету. К тому же автопогрузчики все еще продолжали поиски.

Они вышли из помещения и в очередной раз оказались перед решением. Направо или налево?

- Ты нашел что-то полезное в своей стороне? – спросил Альбер у Рубсы.

- Там был тупик.

Альберу показалось, что Рубса с презрением посмотрел на фландрейца. Что же скрывалось за этим взглядом? Возможно, геллорцы не признавали страданий, мучений и всех этих предсмертных агоний. Существование для них было палкой о двух концах – жизнь полная энергии и силы, либо безропотная смерть. А, возможно, у этого презрения была и другая причина, скрытая от Альбера. В любом случае, заниматься психоанализом Рубсы не было времени.

- Да не сомневайся же ты. У него все на лице его красном написано. У порядочных существ красных лиц не бывает!

Они отправились дальше по тоннелю. Альбер с фландрейцем на плече шел впереди. Он чувствовал внутреннее напряжение из-за Рубсы за своей спиной. Ему казалось, что тот смотрит ему прямо в затылок и в любой момент приложит его по голове тяжелым кулаком, раскроит его шлем и вместе с ним и череп. Помня о том, с какой легкостью тот вытащил его из ангара автопогрузчиков, он сомневался в том, что переживет один его удар. Альбер попытался отделаться от этих мыслей.

То тут, то там планета издавала металлические постукивания. Автопогрузчики как бы напоминали им, что не нужно расслабляться. Ситуация была не самой удачной: сильно измотанный фландреец одним щупальцем державшийся за жизнь, Геллорец, от которого было неизвестно чего ожидать, и автопогрузчики, позабывшие о запрете вредить живым существам. Придумать расклад похуже Альбер вряд ли бы смог нарочно.

- Альбер! Вызываю Альбера, прием, - раздался голос Бенджи в его голове.

Глава 8. Решающее сражение

Альбер смотрел на приключения из своей молодости, но никак не мог вспомнить, чем они должны были закончиться. Было какое-то скверное предчувствие, но ничто не гарантировало, что ему можно было доверять. Кроме того, он смотрел на молодого себя и никак не мог идентифицировать себя с ним. Он не помнил себя в то время, не помнил, каким человеком он был, для него это был словно другой человек, его друг или, может быть, дальний знакомый. Столько лет прошло, что они и впрямь были разными людьми. Все, что их связывало - это общая ДНК.

- Это я, Бенджи, вызываю Альбера, - повторил бортовой компьютер.

- Альбер слушает, говори. Бенджи, где ты находишься?

- Я точно не знаю. Меня захватили эти низменные, подлые, мерзкие твари и поместили меня в какой-то отсек под землей. А еще они отключили навигационную систему. Понимаешь, я остался без своих глаз. Я ничего не вижу, меня окружает одна лишь темнота, прямо как до моего появления на свет... - бортовым компьютером не свойственно было испытывать страх, но голос его звучал напуганным.

- Хорошо, успокойся, Бенджи. Ты помнишь, как тебя туда доставили?

- Да, когда меня потащили вниз, я тщательно запоминал всю дорогу.

- Отлично. Ты можешь по своим воспоминаниям составить маршрут и передать мне его в формате карты?

- Да, сейчас попробую,– Бенджи что-то забормотал еле слышно, – Готово!

Альбер получил на свое устройство маршрут с поверхности до той точки, где Бенджи в тот момент находился. Если верить карте, было это не так далеко от тоннеля, где они были втроем с Рубсой и фландрейцем.

Верхняя часть туловища фландрейца снова начала чернеть. Нужно было торопиться.

Альбер ускорил шаг, и они практически побежали по тоннелю. Вдалеке виднелся выход из него. Добравшись до выхода, их поджидала очередная неприятность. Свой черный бездонный рот перед ними раскрыла шахта, уходящая вглубь планеты на неизвестные несколько сотен метров. Откуда она вообще здесь взялась? Дна ее и близко не было видно. Одна только непроглядная пропасть, обрамленная короной из тоннельных выходов.

Нужно было возвращаться. У них не было и шанса преодолеть такое большое расстояние. Альбер повернулся назад, чтобы пойти обратно и увидел перед собой твердо стоящего на ногах и решительно смотрящего вперед Рубсу.

- Пойдем. Впереди тупик, мы не сможем преодолеть шахту, - сказал ему Альбер и попытался обойти его стороной.

Рубса не сдвинулся ни на сантиметр.

- Посмотрим, – ответил Рубса. Похоже, что у него был какой-то план, - Стой и смотри.

Рубса с Альбером практически сыграли в твистер, но все-таки смогли разминуться в тоннеле.

- Я перенесу нас на ту сторону, - уверенно произнес Рубса.

Альбера вновь накрыло предчувствие надвигавшейся беды. Не похоже было на то, что молодой Альбер собирался отговаривать Рубсу. На экране его озадаченное лицо выражало лишь любопытство.

- Все-таки в молодости мы часто плохо оцениваем риски и оттого совершаем безумные поступки, на которые позже в жизни никогда бы не осмелились. Спроси у меня сейчас, согласился бы я перелететь через бездну вместе с геллорцем, и я бы рассмеялся в лицо тому, кто спрашивает такие глупости. Ответом было бы твердое «НИКОГДА»

Альбер не имел ни малейшего представления, как Рубса собирался это сделать. Крыльев за спиной у него отродясь не было. Оставалось лишь довериться ему. Рубса подхватил Альбера вместе с фландрейцем своей левой рукой. Ничто в его движениях не переменилось. Казалось, он даже не почувствовал их вес. Хотя Альбер в скафандре весил около 120 килограммов. Вес фландрейца большой роли не играл, но все же незаметным его тоже нельзя было назвать.

Геллорец направил свою правую руку перед собой, со вспышкой яркого света она отделилась от его тела и полетела к противоположному краю шахты. За рукой протянулся тонкий, как паутинка, провод. Альбер не предполагал, из какого материала он был сделан, и не хотел думать об этом сейчас. Он стоял там на краю шахты и болел за руку Рубсы, как за любимую спортивную команду – «Давай, ты сможешь. Долети. Долети!». Рука долетела и вцепилась металлическими пальцами в край одного из тоннелей.

Удерживая подмышкой живой груз, Рубса сделал шаг в пропасть. Гравитация планеты, как и любая из фундаментальных сил Вселенной, сработала безотказно, и они оказались в состоянии свободного падения. Шахта собиралась их проглотить. Как вдруг провод натянулся, и их падение превратилось в полет. С необыкновенной грацией, как спортивный гимнаст, Рубса с поклажей в левой руке приземлился на ноги в тоннель. Когда он поставил Альбера на землю, правая рука его шумно загудела и спустя мгновение со свистом вернулась на прежнее место. Благодаря этому номеру шахту они преодолели. Более того, очень удачно они оказались как раз на том уровне, где находился Бенджи. Теперь их троицу и звездолет Альбера отделяли друг от друга лишь переплетения подземных тоннелей, их повороты и развилки.

Рубса шел впереди. Как и раньше он едва помещался в тоннель, и у Альбера была возможность получше его разглядеть. Ростом он был больше двух метров с мощной спиной и широкими плечами. Скафандр у него был военного образца весь изрезанный и позже запаянный. Сотни мельчайших шрамов покрывали этот скафандр, и страшно было представить, что скрывалось под ним.

- Развилка, – сказал Рубса.

- Разделяться не будем, давай направо, - ответил Альбер. Во всех их решениях Альбер брал на себя лидерство и Рубсу, казалось, такое положение вещей вполне устраивало.

Кто бы ни создавал эти тоннели, он был не лучшим проектировщиком. Заплутать там было проще простого. По пути Альбер связался с Бенджи:

- Мы скоро будем, подготовься к вылету. И, прошу тебя, заранее переключись в ручной режим…- начал Альбер.

- Но, - хотел было прервать его Бенджи.

- Я знаю все твои «но», не спорь. Подключайся, минуя все протоколы безопасности. Я знаю все последствия и беру ответственность на себя.

- Хорошо.

- Отличный звездолет, - Рубса обратился к Альберу с комплиментом в адрес его Fao-3000x.

- Спасибо, - ответил Альбер.

- Спасибо, - проговорил Бенджи по псионной связи так, чтобы и Рубса его слышал.

- Даже с интеллектуальной системой управления, - восторженно сказал Рубса. Наконец появилось что-то, что проявило в нем немного эмоций!

- Корабль на самом деле отменный. Я бы и сейчас от такого не отказался. Летаю все время на казенных суд ах, а своим собственным уже несколько столетий не владел. Все из-за этих антиэнтропийцев. Каждое, мол, расходование энергии ускоряет энтропию Вселенной. Так давайте теперь меньше летать без надобности и экономить топливо. Из-за них производство и поставки космических кораблей существенно сократились. Теперь только избранные могут позволить себе перемещаться на частных космолетах. Все остальные должны либо брать звездолеты в аренду, либо использовать для перемещения общественные транспортные суда. И все почему? Потому что Вселенная когда-то умрет и мы должны делать все для того чтобы этот момент наступил как можно позже. А я вот все не понимаю, действительно ли так велика разница, умрет она позже на миллион или несколько миллионов лет? Разве кто-то ощутит это в пределах целых миллиардов лет существования? Кто-то будет грустить, что прожил всего лишь 50 миллиардов лет, а мог бы прожить 50 миллиардов и 1 миллион?

Альбер не знал, что с ним случится через тысячу лет, не говоря уже о каких-то немыслимых миллионах лет. Для того чтобы жить так долго, нужно было иметь какую-то непостижимую человеческим разумом высшую цель, которую люди на данном этапе своего развития не могли себе ни придумать, ни отыскать.

Они поднялись на борт. Альбер перенес фландрейца в задний отсек и уложил его на койку. Рубсе он предложил занять место второго пилота за его спиной, а сам он сел за кресло управления. Навигационные устройства были отключены и, прежде чем улетать, им ему следовало их восстановить. Он потратил добрых несколько минут, пытаясь разобраться в этой проблеме, но ничего так и не получалось. Нужно было сходить проверить их вручную.

- Рубса, сможешь сходить посмотреть навигацию? – сказал он, повернув голову назад, - Она находится прямо…

- Я знаю, - Рубса уже спрыгнул с борта звездолета, не успев дослушать, что ему собирался сказать Альбер. Похоже, что он прекрасно знал и без его подсказок устройство звездолета. Тем было проще для всех.

Минуту погодя он вернулся с плохими новостями. Навигация отсутствовала. Автопогрузчики не отключили все навигационные устройства, а попросту изъяли их, оставив пустые разъемы в металлическом фюзеляже. Это была не лучшая новости, учитывая, что впереди их ждали несколько километров подземных тоннелей, лишенных хоть какого-либо освещения.

Очевидно, Рубса прекрасно осознавал ситуацию, в которой они оказались, не хуже самого Альбера, но не решался произнести вслух общую для них мысль.

- Садись на место пилота, ты поведешь, – сказал Альбер, уступая свое место Рубсе.

- Хорошо, - ответил Рубса и в голосе его, казалось, прозвучала нотка радости.

Альбер поставил воспоминание на паузу и приблизил лицо геллорца. В правом углу его угловатого рта сформировалось нечто похожее на половинку скромной улыбки.

- Просто невероятно!

Оказавшись в кресле управления, Рубса почувствовал себя там, как дома. Он связался по псифону с Бенджи, принял на себя управление, прошел стандартный опрос о переходе на ручное управление заново. Хотя Альбер и просил Бенджи опустить эту часть.

- Этот бортовой компьютер был спроектирован с изрядной долей упрямства.

Когда компромисс был найден, и управление полностью перешло к Рубсе, они бодро стартовали с места. По части управления звездолетом Рубса был равен Альберу или даже превосходил его. Не видя ничего вокруг, Альбер почувствовал себя крайне неуютно. И хотя он ощущал в Рубсе хорошего пилота, в глубине его души каждый раз вспыхивала искорка страха каждый раз, когда звездолет совершал резкий маневр. Казалось, вот-вот он врежется в стенку тоннеля боком или пробороздит его нижнюю часть. Но этого не произошло, и вскоре Fao-3000x вылетел из тоннеля в открытое пространство безмолвной планеты. Яркий свет ударил Альбера по глазам, и ему пришлось их захлопнуть. Тем временем, звездолет рванул прямиком в космос.

- Постой, мы не можем сразу улететь. Фландреец погибнет, если мы не доберемся до его корабля в ближайшее время и не позволим ему восполнить ресурс жизненной энергии.

- Ладно, - недовольным тоном ответил Рубса. Он покинул место пилота и предоставил его Альберу. Полминуты спустя звездолет оказался под его управлением. На этот раз ручное управление ему досталось без лишних вопросов. Звездолет фландрейца находился в зоне видимости. Альбер направился прямо к нему, попутно думая о том, как им пробиться через лёд, которым он был покрыт.

Внезапно на горизонте возникла новая проблема. Со всех сторон из отверстий в планете стали вылетать автопогрузчики.

- Вот уже приставучие!

Их было немного пока что, но достаточно для того, чтобы заставить Альбера напрячь извилины еще сильнее. Звездолет его не предназначался для ведения открытых боевых действий. Однако на борту была пара крупнокалиберных винтовок, работающих на электромагнитных ускорителях масс. У Рубсы в запасе также должно было оставаться то силовое поле, которое лишило Альбера правой руки (при мысли об этом его рука напряглась и снова расслабилась). Да, этого должно было хватить, чтобы продержаться несколько минут. По псионной связи он поделился с Рубсой своей задумкой.

«Надеюсь, что этого будет достаточно», - подумал про себя Альбер.

Он приземлился в нескольких метрах от корабля фландрейца. Рубса уже держал в руках две винтовки, одну из которых передал Альберу. Спрыгнув со звездолета, Альбер сделал несколько выстрелов. Один попал прямо в автопогрузчика, угодив аккурат помеж его голубых глаз. Второй и третий выстрел прошли мимо. Оставшихся автопогрузчиков прикончили выстрелы Рубсы, который оказался намного более метким стрелком.

Альбер направился к кораблю фландрейцев, с собой он прихватил лазерный резак. В это время Рубса отстреливался от роя ошалевших голубоглазок с белыми ресничками и впопыхах устанавливал силовое поле. Вскоре оно было готово. Автопогрузчики кружили вокруг и то и дело предпринимали попытки пробиться через него. От их ударов поле начинало мерцать и, казалось, вот-вот отключится навсегда.

Альбер орудовал резаком, пробиваясь сквозь лед, покрывший корабль фландрейца. Вскоре лед подался, и Альбер проник внутрь. Внутри его встретили внутренности жестяной банки. На первый взгляд там ничего не было, одна только камерная пустота.

- Поторопись, - прогулочным тоном обратился к нему Рубса. Вероятно, ему нужна была помощь, но не настолько, чтобы об этом кричать.

Автопогрузчики двигались слаженно, подчиняясь сложному алгоритму. Они складывались в замысловатые фигуры в небе и в виде одного комплексного существа обрушивались на силовое поле. Барьер мог впитать лишь определенную часть энергии, после чего он должен был отключиться. Чем сильнее становились удары автопогрузчиков, тем скорее должен был настать этот момент. И, казалось, что они это прекрасно понимали, потому как фигура, которую они образовывали в воздухе перед ударом с каждым разом все больше походила на конус, острием направленный на силовой барьер. Все вместе, как единый слаженный механизм они наносили точечный удар по одному и тому же месту, вкладывая в него все силы.

- Да, я делаю все, что могу, – отозвался Альбер.

Альбер все-таки заметил странного вида установку, прижатую к дальней стенке корабля. Устройство напоминало собой некую помесь между кофейным аппаратом и блендером. Он нажал на кнопку, аппарат завибрировал и принялся наполнять пластиковый сосуд лиловой жидкостью.

Рубса тем временем стоял под куполом, гордо расправив плечи, неподвижно и умиротворенно. Казалось, он наслаждался неслышимой симфонией, складывавшейся из движений и столкновений автопогрузчиков друг с другом и с силовым барьером. В сражениях геллорец видел ту гармонию и изящество, которую мало кому удавалось понять. Немногие доживали до того момента, когда в беспорядочном хаосе войны они могли бы начать замечать что-либо прекрасное. Быстрые, четкие, решительные движения тел на пределах их возможностей ради сохранения жизни или ее лишения. Только на войне живые существа могли познать пределы своих физических и умственных способностей. Что могло быть лучше этого? Он был из тех, кто дожил до этого момента и тогда не упускал возможности получать от этого удовольствие.

Альбер быстро вскочил в свой звездолет и в два прыжка оказался возле фландрейца. Он откупорил сосуд и поднес его к губам умирающего. Всего через пару глотков состояние его стало стремительно улучшаться. Конечности его распрямлялись, к ним возвращалась упругость. Кожа его приобретала здоровый голубовато-зеленый оттенок. Вскоре фландреец мог держать контейнер самостоятельно и крепко вцепился в него своими щупальцами. Он так жадно осушал лиловую жидкость, что Альберу самому захотелось ее попробовать. Во рту у него уже давно пересохло и не бывало ни капли воды.

Когда он убедился, что с фландрейцем все будет в порядке, Альбер вспомнил о Рубсе и отправился ему на помощь.

- Даже не верится, что когда-то я был таким, молодым, ловким, отважным и безрассудным. И хоть физически я выгляжу сейчас ненамного старше себя 25 летнего, психологически мы очень отличаемся друг от друга. С возрастом ты понимаешь, что смерть, рано или поздно, сама тебя найдет. Поэтому стараешься не предпринимать лишний раз попыток поторопить ее поиски. Ведь каждое твое незначительное рискованное действие увеличивает вероятность того, что однажды оно может оказаться последним. Мы добились бессмертия, но оно не абсолютно, нас все еще можно убить. И если тебя убьют, а рядом не окажется бригады реаниматологов, то все, конец, сочиняйте некролог. А потерять бессмертную жизнь намного обиднее, чем смертную, ведь в таком случае ты теряешь не каких-то несколько лет или десятилетий, а целую вечность. Так что хочешь - не хочешь, но со временем начинаешь больше осторожничать и меньше лезть на рожон.

Силовое поле держалось из последних сил. Мерцание его становилось все более отчетливым и частым. До отключения поля оставались считанные секунды.

Сбежать на звездолете не было и шанса. Даже если бы они рванули туда, у них не получилось бы пробиться через железный занавес из автопогрузчиков. Приходилось выбирать. Или быть забитыми до смерти в собственном звездолете и умереть, как мясо в консервной банке. Или остаться здесь и дать бой.

Не имя той же любви к сражениям, как и Рубса, Альбер, тем не менее, предпочел второй вариант. Героическая смерть в его неокрепшем сознании выглядела предпочтительнее трусливого бегства. Он взял в руки винтовку и стал ждать. Первый этап разряжения подходил к концу. Силовое поле достигло пикового мерцания. В глазах зарябило от ярких вспышек.

Пару мгновений спустя частота опустилась настолько, что внутрь стали попадать металлические захваты автопогрузчиков. Они просовывали их внутрь, вертя ими во все стороны, пытаясь за что-то ухватиться, и тогда поле снова сжималось и отрубало их начисто. Мерцание становилось все более редким. Еще немного и первый автопогрузчик прошел внутрь наполовину. Альбер и Рубса подарили ему быструю смерть синхронными выстрелами прямо в черный лоб. Отрубленная полем половина упала по ту сторону барьера.

Голубоглазые роботы быстро сообразили, что для того, чтобы проникнуть внутрь требовалось набрать скорость и быстро принялись атаковать барьер с наскока.

Одному автопогрузчику даже удалось проскочить почти целиком. Барьер срезал тонкий лоскут с его задней части, на что он не обратил никакого внимания. Он нацелился на Альбера и собирался протаранить его на полной скорости. Рубса отпихнул зазевавшегося Альбера в сторону, и металлическая громадина проскочила между ними, получив в заднюю часть несколько очередей.

Напор автопогрузчиков становился лишь сильнее. Внутрь их проникало больше, чем они успевали отстреливать. Приходилось уворачиваться и добивать их позже, пока те не успевали опомниться.

Альбер и Рубса бегали от одного края силового поля к другому, попутно пытаясь подстрелить всякого, кто проникал внутрь. Они держались стойко и действовали сообща, как будто сражались вместе уже не первый раз. Альбер чувствовал небывалое воодушевление, словно оказавшись посреди главного подвига в своей жизни. Глаза его светились праведным огнем, мысли были чисты, он находился в состоянии потока, в котором было только «здесь» и «сейчас».

Но вдруг краем глаза он заметил, что Рубса рухнул на землю. Силовое поле как на зло тоже отключилось. И внутрь наперебой хлынули все автопогрузчики сразу. Все было кончено. Подвиг не состоялся. Только если посмертно. Живое черное облако из нескольких сотен грузовых роботов направлялось к Альберу, чтобы перемолоть его.

Альбер ерзал на кушетке и прикрывал лицо руками. Ему не хотелось смотреть, как его молодое тело будут калечить.

Внезапно двухсотметровое металлическое облако остановилось на расстоянии полуметра от лица Альбера. С такого близкого расстояния он мог видеть свое отражение в их блестящих глянцевых телах, взгляд их больших голубых глаз и широченные белозубые улыбки. Альбер выставил вперед винтовку, не понимая, стрелять или нет.

- Можешь убирать оружие. Они тебе больше не угрожают, - незнакомый голос вторгся в его разгоряченное битвой сознание с той неожиданностью, что причиняет холодный лед внезапно прижатый к горячей коже. Альбер огляделся по сторонам и увидел его.

В проеме звездолета стоял фландреец. Его было не узнать. Он сильно преобразился за последние несколько минут: приобрел совершенно здоровый и жизнеспособный вид, кожа его помолодела и сменила черный цвет на лазурный, щупальца выпрямились и удлинились. Он сам, казалось, подрос на добрых полметра и, находясь на борту корабля, казался высоким, как шпала. В щупальце он держал молекулярный парализатор – оружие, предназначением которого было обезвреживание преступников без нанесения им физических повреждений. Или, точнее сказать, видимых повреждений. На молекулярном уровне структура их страдала, и долгое время после этого не могла восстановиться. Вопреки ожиданиям Альбера оружие в щупальце фландрейца было направлено в сторону Рубсы. Связав одно с другим, Альбер осознал, почему Рубса оказался на земле.

- Меня зовут Фонокс, и я благодарю тебя за свое спасение, - прервав оживленный поток его мыслей, произнес фландреец.

- Альбер, - кое-как выдавил из себя он, - но что здесь, черт возьми, происходит?

- Я только что спас тебе жизнь и защитил тебя от опасного убийцы. Скажи спасибо за это и мы будем в расчете.

- Опасного убийцы? – поразился Альбер и посмотрел на мирно лежащего на ледяной земле Рубсы. Хоть тот и вызывал у него определенные опасения с самого начала, но он уже начал было привыкать к нему и даже доверять. Когда в разгаре сражения вы прикрываете друг другу спины, это произвольно возводит вас в ранг братьев по оружию. А своего брата ты всегда хочешь защищать, таков закон природы. Альбер пытался выгородить Рубсу, хотя чем больше говорил, тем меньше верил собственным словам:

– Но ведь мы вместе вытащили тебя из плена этой планеты, мы вместе доставили тебя на мой звездолет, мы вместе сражались, пока ты отлеживался там и приходил в себя. Мы, мы… Альбер не мог найти подходящих слов.

- Бесспорно, так оно и было, – спокойно отвечал Фонокс, – но именно из-за этого преступника я и оказался на этой планете и чуть было не погиб, прошу заметить. Так что не стоит облагораживать его образ и относится к нему, как к равному. Он всего лишь убийца, как и все жители его планеты. Они убивают безжалостно и получают в награду не только деньги, но и удовольствие. Все их существование сводится лишь к одному – убей или умри. Они свою планету чуть было не довели до уничтожения своими бесконечными войнами. Ты что не знаешь историю Геллоры?

- Ты можешь объяснить мне, что произошло? – он проигнорировал вопрос про Геллору. Ее историю он знал прекрасно.

Его интересовало, что произошло между Фоноксом и Рубсой. А также почему автопогрузчики, которые еще недавно пытались их убить, теперь застыли в воздухе. Их довольные ухмылки, повисшие в воздухе, его нервировали.

- Для начала позволь мне вернуться на мой корабль и утолить мою жажду до конца. Длительное пребывание без Лимбуса очень изматывает, знаешь ли. Он соскочил с брони, и щупальца понесли его прямиком во фландрейский звездолет.

Минуту спустя он появился снаружи:

- Спасибо. Прощу прощения за мое сумбурное появление, - на этих словах он приблизился к Альберу и прошелся своими щупальцами по его верхней половине от пояса до макушки.

Альбер оторопел от такого выражения чувств и сделал два шага назад.

- Я не хотел показаться неблагодарным, - продолжил Фонокс, - но теперь, когда жизнь вернулась ко мне окончательно, я хочу выразить свою самую искреннюю благодарность. Если бы не ты, меня бы уже не было в живых. Большое спасибо, – с этими словами он сделал резкий подскок в сторону Альбера и перекрутил его на триста шестьдесят градусов. Его слизкие щупальца ощупали его с ног до головы и выпачкали в липкую слизь. Альбер понуро оглядел себя с ног до головы и подумал, что в данном случае выбросить будет легче, чем отстирать.

Лицо Альбера от этого зрелища перекосило. Вот почему он так сильно избегал фландрейцев и не любил общаться с ними. Что же касается Рубсы, то у него не было и сомнений, что тот окажется негодяем, которого следовало передать в руки полиции. Он был уверен, что Альбер из прошлого так и поступил. И раз за молодого себя можно было больше не переживать, он позволил себе немного расслабиться, поужинал и лег спать.

Глава 9. Фландрея

На следующее утро Альбер проснулся от тряски. Как отголосок ночного кошмара, его сознание накрыло дурное предчувствие. Одним махом он подскочил с кушетки и оказался возле окна. Нет, Акрукс по-прежнему был там и так же ярко светил прямо в лицо. Будучи красным сверхгигантом, в которого звезда превратилась на последнем этапе своего развития, она многократно расширилась и светила еще интенсивнее, чем после своего рождения. В рамках бесконечности Вселенной для нее это были последние мгновения славы перед ярким уходом. Так или иначе, пока она будет продолжать расширяться, волноваться не о чем. Все самое интересное должно было произойти, когда она начнет сжиматься. И, судя по показанием приборов, такой момент был еще далек.

Значит, причиной тряски был нее ее взрыв, а что-то другое. Пока Альбер делал себе кофе, это что-то другое высунулось из-за горизонта в виде верхней полусферы огромной планеты, которая заменила собой небо. Исследовательская планета оказалась на орбите многократно превосходившей ее по размерам Фландреи. Похоже, что они прибыли на место раньше, чем планировалось.

Со своего наблюдательного поста Альбер смог наблюдать коричнево-зеленые континенты и бледно-фиолетовые моря, на треть заслоненные плотными облаками. В самом центре планеты ясно виднелось крупное возвышение. Альбер никогда не встречал ничего подобного. Это была огромная гора светло-зеленого цвета. Она возвышалась над большей частью планеты и расползлась на многие сотни километров во все стороны. Ее пологая вершина была окрашена в песочный цвет с небольшими вкраплениями зеленого и казалась приплюснутой. Как будто кто-то вогнал в самое сердце планеты осиновый кол и несколько раз крепко стукнул молотком по его шляпке.

Корабль Фонокса незаметно опустился на парковку возле модуля, и в дверь постучалось одно из его щупалец. Альбер инстинктивно схватился за вилку, но потом отложил ее в сторону. Он открыл дверь и внутрь вошел лазурно-голубой фландреец, лучи далекой звезды проникали под его кожу и расплывались под ней множественными переливами. Более всего он напоминал собой воздушный шар, заполненный морской водой.

- Мы отправляемся на Фландрею.

- По компьютерной связи это нельзя было сообщить? Я бы и на своем корабле мог туда добраться.

- Не люблю печатать.

- Да, я заметил. Мог бы и позвонить. Мы вроде как уже знакомы.

Фонокс не обратил внимание на его замечания:

- Кроме того, никто не знает, что человеку может прийти в голову в ту или иную секунду под воздействием эмоций, поэтому надежнее доставить тебя на планету самостоятельно.

- И что мы будем там делать?

- Ты поможешь мне завершить последние приготовления перед смертью нашей расы.

- Я? Но чем я смогу помочь?

- Вернее спросить, чем это сможет помочь тебе? Сам посуди. Сверхновая взорвется, уничтожив Фландрею и ее жителей. И все это произойдет в твою смену. Тебя буду судить, и обвинят в преступной халатности. Когда это случится, тебе потребуется проявить всю свою смекалку и представить суду такие доказательства, которые оправдают тебя в глазах общественности. Скажу прямо, даже имея на руках все оправдательные аргументы, тебе будет непросто выкрутиться. Но ты же человек, поэтому шанс заболтать комиссию у тебя есть.

Фонокс говорил о предстоящем взрыве сверхновой и вымирании своей расы так, как будто это была всего лишь легкая туристическая прогулка. В его словах и действиях не было ни намека на страх, тоску, печаль или сожаление. Только его щупальца мягко подрагивали, когда он говорил о предстоящих планах. Возможно, эти самые едва уловимые вздрагивания и говорили о его глубинных чувствах, но узнать об этом Альбер никогда бы не смог.

Вместе с Фоноксом они поднялись на его корабль и оказались в пустующей кабине пилота, где вместо привычных для людей элементов управления из обшивки выступали лишь какие-то ветвистые корни или что-то очень похожее на них. Альбер был практически уверен в том, что это были корни неизвестного ему растения. Фонокс занял место по центру, его нижнее щупальца обвились вокруг корней в полу, после чего то же самое повторили и его верхние щупальца, вцепившись в корни, торчащие из стен по обе стороны от него. В то же мгновение пол под ногами Альбера разошелся и из него вырос огромный древесный отросток, который обвил его всего и плотно зафиксировал в пространстве. Это была необходимая процедура перед быстрым ускорением.

Сам отросток, чьи плотные кольца обвивали тело Альбера, постоянно вибрировал. При этом само ускорение Альбер практически не ощутил, хотя корабль двигался на каких-то немыслимых скоростях. Казалось, что древесина впитывала в себя кинетическую энергию и снимала с Альбера все перегрузки.

Корабль вошел в плотные слои атмосферы без каких-то осязаемых затруднений, как если бы сила трения не оказывала на него никакого влияния. Они обогнули огромную гору. С ближайшего рассмотрения стало ясно, что зеленый цвет ей придавали колоссальных размеров листья, прикрывавшие светло-коричневый ствол. Их громадные шестиугольники наслаивались друг на друга и создавали сплошной покров. Увидеть, что скрывалось под листьями, можно было лишь под прямым углом. Гора в сущности своей была огромным деревом, чья верхушка уходила вверх на высоту в 30 километров, и чей ствол был настолько широким, что занял собой половину южного полушария планеты. При этом его корни распространились по всей планете и во многих местах выступали над поверхностью, образуя многокилометровые фиолетовые сети. То, что Альбер принял за моря и океаны, оказалось не чем иным, как плотной сетью корней.

Под управлением Фонокса корабль двигался плавно и грациозно подобно пчеле, залетевшей в цветочный сад. Он мягко и нежно огибал все корни на своем пути. Казалось, что он наизусть знал их местоположение. Такими выверенными и легкими были его движения в пространстве между ними. Наконец, корабль опустился на твердую землю и корень, удерживавший Альбер, быстро спрятался под полом. Это произошло так быстро, что на секунду Альбер словно завис в воздухе, после чего мягко приземлился на обе ноги. Фонокс, тем временем, отсоединился от элементов управления корабля и поманил Альбера за собой.

Через открывшийся в полу люк они выбрались на поверхность. Скафандр Альбера быстро провел анализ атмосферы планеты и заблокировал возможность деактивации. Как будто очень хотелось.

Углекислая атмосфера для людей была непригодной. В то же время сила притяжения всего на двадцать процентов превышала ту, что была на его родной планете Атропос. Первые переселенцы назвали ее в честь корабля, на котором они преодолели 11 световых лет, что отделяли ее от солнечной системы.

Повсюду, куда ни посмотри, были одни только корни, корни и еще раз корни. Точно фиолетовые змеи в своем гнезде они переплетались друг с другом, образуя многомерные сплетения, которые невозможно было распутать. В то же время светло-серая земля под ногами казалось рыхлой и как будто пересохшей. У Альбера сложилось впечатление, точно из почвы извлекли всю влагу и микроэлементы, настолько бесцветной она была. Хотел бы он взять образец для анализа. Но что-то подсказывало ему и без него, что в почве не осталось ни капли жизни, ни единого микроорганизма или простейшей бактерии.

При ходьбе ноги утопали в мягкой пепельной почве, словно в пляжном песке. А вот щупальца Фонокса прекрасно справлялись с перемещениями по ней. Он скользил по мягкому песочку точно по льду. Вместе с ним они продвигались под изгибавшимися фиолетовыми корнями. Вблизи эти корни выглядели не совсем естественно и скорее напоминали электрические кабеля, покрытые изоляционным слоем. Они были слишком гладкими, слишком безупречными для того, что создала природа.

Альбер осматривался по сторонам и долгое время не мог понять, что ему казалось странным. Наконец, он осознал, что именно его беспокоило все это время. Помимо него и Фонокса на планете как будто не было никого живого. За все время с момента высадки он не заметил вокруг ни одного живого существа, ни одного насекомого, птицы, ни одного позвоночного или хотя бы какого-нибудь признака того, что планета была обитаемой. Ни сверчка, ни писка, ни крика, ни рыка, ни рева, ни стона, ни единого звука, принадлежащего живому существу, ничего. Вокруг царила мертвая тишина, и только огромные корни терлись друг о друга, издавая скрипучие всхлипывания.

- Что ты видишь? – обратился к Альберу Фонокс.

- Не знаю. Планета кажется мне необитаемой. За исключением этих вездесущих корней и того необъятного дерева, от которого они тянутся.

- Все верно. Планета умерла уже давно. Древо Истока разрослось так сильно, что впитало в себя всю жидкую воду и питательные ресурсы. У других видов попросту не осталось шансов.

- А как же вы? Фландрейцы ведь выжили? – Альбер был не уверен, так как никаких фландрейцев помимо Фонокса на планете не было видно.

- И да, и нет. Дело в том, что наш вид не может умереть окончательно, как бы мы ни старались. Если я прекращу питаться, то мое тело будет бесконечно долго ссыхаться и уплотняться, пока не превратится в крошечный шарообразный объект с невероятно крепкой атомарной связью. Образовавшийся в ходе такого процесса шар становится настолько прочным, что ни одно из самых современных орудий не может его уничтожить. В таком виде мы можем храниться бесконечно долго, переживая все кризисные времена, пока вновь не получим питание. Тогда запускается процесс восстановления, и постепенно мы восстанавливаем первозданный вид. Я сам в своей жизни проходил несколько подобных циклов увядания и восстановления. И ни разу так и не смог умереть окончательно. Понимаешь теперь, почему нам потребовалась энергия от взрыва сверхновой?

- Да, кажется, я понимаю… - Альбер ненароком вспомнил экзаменационный вопрос от геллорца, который хотел узнать, можно ли из сверхновой сделать оружие массового поражения, - по большому счету, сверхновая является бомбой галактического масштаба, энергия от взрыва которой может разорвать любые существующие атомные связи.

- Так и есть. Поэтому мы решили использовать эту энергию в собственных нуждах, чтобы положить конец своему существованию.

- Но ведь с такого расстояния…

- Ничего не получится?

- Да.

- Мне кажется, что ты уже успел убедиться в том, что переместить планету на любое расстояние не является для меня проблемой.

- Вот оно как. Значит, ты собираешься доставить планету как можно ближе к звезде, чтобы в момент взрыва ее энергия разорвала ее на мельчайшие частицы.

- Именно так. Ты быстро схватываешь.

- И все же я не понимаю, зачем ты мне это рассказываешь и привез меня сюда. Какие оправдания или доказательства я должен здесь собрать?

- Все те, о которых я тебе рассказываю. Ты должен понять, что для нас не оставалось другого выхода и что мы должны были так поступить. Ты должен уяснить это на самом глубоком уровне, чтобы убедить в этом судей. Если у тебя получится это сделать, то тебя оправдают и твоей карьере ничего не повредит.

- Хорошо, тогда покажи мне все, что я должен знать.

- Мы уже почти на месте. Осталось совсем немного.

По пыльной дороге с навесом из гладкого корневища они продвигались ближе к стволу Древа Истока. Это было поразительное явление природы. Древо, чьи корни уходили далеко вглубь планеты и частично покрывали ее сверху, возвышалось над планетой на несколько десятков тысяч метров. А огромная тень от нее на закате удлинялась на несколько тысяч километров, перекрывая солнечный свет в доброй половине полушария. Его огромные зеленые листья шестиугольной формы густо покрывали массивный ствол, из-за чего с высоты все дерево выглядело, как зеленая гора.

Корни над головой становились все плотнее. Через них едва проникал солнечный свет. Глядя по сторонам, Альбер видел, что во многих местах корни уходили под землю. Сама же дорога, по которой они шли, напоминала тоннель квадратной формы, проложенный сквозь корни. Такая форма подразумевала искусственное происхождение тоннеля. Корни как будто обросли вокруг какого-то предмета прямоугольной формы, который впоследствии был убран.

По мере приближения к стволу света становилось все меньше, а возвышавшееся до небес дерево внушало трепет одним своим видом. Альбер ощущал себя мельчайшим существом, которое повстречало на своем пути высшее богоподобное существо и оказалось целиком и полностью в его власти. Он не мог ни взобраться на него, ни скрыться от него, ни обойти стороной, только сближаться и сближаться, пока древо не нависнет над ним, точно огромная пята. Никогда еще в своей жизни он не чувствовал себя более уязвимым.

Тоннель, тем временем, не собирался кончаться. Он упирался в твердую кору, пронзал ее и уходил куда-то далеко вглубь дерева. Скафандр Альбера активировал внешнюю систему освещения и из правой стороны его шлема выстрелил яркий луч. Он уперся в спину Фонокса, который, не сбавляя ходу, двигался вперед. Альбер обернулся назад и увидел маленькую точку света позади себя. За каких-то пару минут они продвинулись так далеко, что вход показался недосягаемым. Через несколько минут он обернулся еще раз и не увидел ничего, кроме рельефных древесных стен в луче своего фонаря. Свет от точки входа полностью скрылся во всеобъемлющей тьме.

Так они шли еще около получаса, прежде чем впереди не показался новый пучоксвета. Альбер непроизвольно ускорил шаг. Ему хотелось поскорее выбраться наружу и вновь почувствовать дневной свет на сетчатке глаз и своем лице. Фонокс тоже ускорился, и вскоре они оказались внутри Древа Истока или того, что им когда-то было.

Выйдя из тоннеля, они оказались перед лицом колоссальных размеров долины, что была опоясана древесной стеной, поднятой до небес. Вся внутренняя часть дерева куда-то исчезла. Получается, что все то время, что они шли по тоннелю, они преодолевали только его кору. В сущности все, что осталось от самого дерева – это его оболочка, кора, листья, ветви и корни. Само же дерево стало колоссальных размеров зданием, служившим неизвестной цели. Сквозь круглые отверстия в его крыше вниз опускались солнечные лучи. В виде толстых колонн желтоватого света они опускались куда-то ниже уровня поверхности, на которой Альбер и Фонокс стояли. Впереди перед ними расположилось какое-то углубление. И Фонокс повел Альбера прямо к нему.

Подойдя к краю обрыва, Альбер увидел эфемерное полотно, сотканное из светло-голубого бисера. Маленькие полупрозрачные шарики, чье количество не поддавалось исчислению, заполнили собой резервуар размером с море и наполнили его до самых краев. Они лежали там, словно опавшие звезды, источая слабое внутреннее свечение. Альбер в миг осознал, какой цели служило древо. Оно стало самой настоящей гробницей для погибшей цивилизации. Его массивная кора, ветви и листья охраняли ее остатки от всех внешних угроз в надежде на то, что однажды та сможет возродиться. Миллионы и миллионы фландрейцев покоились здесь, не в силах умереть или обрести новую жизнь.

- Посмотри сюда, Альбер. Здесь находятся все, кого я когда-либо знал. Все мои братья и сестры, все мои друзья, товарищи и даже враги, все, в конечном счете, стали равны перед своей судьбой. Что видишь ты, когда смотришь сюда? Предположу, что нечто красивое, отдаленно напоминающее тебе небеса или лазурные глади воды.

Альбер смутился. Именно такие ассоциации крутились у него в голове.

- Я же вижу здесь миллионы прожитых жизней, их лица, их голоса, минувшие дни, сами их судьбы, в которых мироздание отказалось поставить финальную точку.

Фонокс прогуливался вдоль края и в какой-то момент прыгнул вниз. Как пловец, он вошел в блестящую пузырчатую поверхность, его тело сжалось и вытянулось вперед, голова приняла продолговатую форму, и оттолкнувшись щупальцами, он вынырнул в нескольких метрах от края. Его корпус наполовину выступал над поверхностью, а тело переливалось радужными огнями.

- Я знал лично большую часть из них! Понимаешь или нет? Знал! Общался, здоровался, дружил, заводил дружеские или приятельские отношения, встревал в обсуждения и споры, порой конфликтовал, с некоторыми даже умудрился враждовать. И касаясь их своим телом, я все еще ощущаю смутное присутствие сознания в каждом из них. Они словно шепчут мне что-то на языке атомного взаимодействия, просят избавить их от вечных стенаний и даровать им свободу!

Фонокс закрутился подобно сверлу и выпрыгнул на поверхность океана, что, казалось, состоял из увеличившихся живых клеток. Шарики под ним разъехались в разные стороны и проскакали несколько метров. Он балансировал на широко расставленных щупальцах, которые не давали ему провалиться. Один из шариков выскочил за пределы бассейна и остановился в нескольких метрах от Альбера. Он аккуратно поместил его на ладонь и поднес прямо к лицу. Несмотря на свои малые размеры, он был необычайно тяжелым. Внутри маленького полупрозрачного шарика свет словно застывал и превращался в жидкую каплю, которая перетекала от одного края его поверхности к другому и разбивалась о него, точно волна. Трудно было поверить, что это создание когда-то было живым, таким же, как Альбер. Он бережно отнес его и поместил обратно в резервуар к остальным.

- И все же я не понимаю, - начал было Альбер, - если вы были созданы таким образом, что не можете окончательно умереть, значит, для этого была какая-то скрытая причина, значит, в этом есть какой-то смысл, которым нельзя пренебрегать. Почему ты думаешь, что смерть для вас - это лучший исход?

- Что вы, люди, что десяток других рас только и видите везде одни причины да скрытые смыслы. Но правда заключается в том, что многие вещи во Вселенной происходят по чистой случайности и не имеют никакого логического объяснения. Жизнь на многих планетах появилась, как результат необыкновенного стечения обстоятельств. Однако сложность ее возникновения вовсе не указывает на высшее предназначение или какую-то вселенскую цель. Не нужно пытаться все на свете объяснять с точки зрения целей и средств. Повторюсь, что многие вещи, включая самые сложные, возникают на просторах Вселенной совершенно случайным образом и так же случайно исчезают. По чистой случайности мы появились на свет вот такими, ущербными и беспомощными, не способными найти свою смерть самостоятельно. Мы не выбирали такую форму и не просили ее. Но мы были такими рождены и должны были проделать долгий путь, чтобы понять, как это исправить. Вы вот, люди, были рождены смертными, но благодаря развитию медицинских технологий смогли исправить этот просчет, который я просчетом вовсе и не считаю. И все же, вы добились этого благодаря разуму. И мы сделали то же самое, только в обратном направлении. После долгих раздумий и вычислений мы смогли отыскать способ, что избавит нас от мук вечности. Так уж получилось, что наша родная звезда, что снабжала нас энергией все это время, поможет нам кануть в небытие.

- Я понимаю, что жизнь в такой форме – это вовсе не жизнь, - Альбер указал рукой на бесконечные залежи принявших сферическую форму тел, - Но я никак не могу понять, почему вместо того, чтобы попытаться ее возродить, вы хотите прервать ее навсегда? Возможно, эта форма, данная вам природой, это лишь способ перевести дыхание и передохнуть перед следующим этапом жизни? Зачем уходить из нее безвозвратно?

- Затем, что такова природа вещей. Все в этом мире имеет свое начало и конец. Нет ничего и никого, кто мог бы существовать вечно. Ты согласился бы жить вечно, зная, что никогда и ни за что не сможешь умереть, даже если будешь этого страстно желать?

- Наверное, нет, - Альберу нравилась мысль о предстоящих столетиях и тысячелетиях своего бессмертия, однако при всем при этом в глубине души он понимал, что однажды и он захочет уйти, - Но если ничто и никто не сможет существовать вечно, то и вы тоже, рано или поздно, просто прекратите существовать. Так зачем торопить этот момент?

- Как человек, ты должен будешь понять меня. Мы не выбирали, когда появится на свет, на какой планете, в какой форме, не выбирали жизнь, которую мы будем проживать. Все наши решения были во многом обусловлены средой, в которой мы родились и теми ограничениями, которыми нас наделила природа. Но мы хотим, по крайней мере, выбрать то, как мы умрем. Ты понимаешь меня?

- Думаю, что да. Я понимаю.

- В таком случае ты поможешь мне осуществить задуманное?

- Что я должен делать?

Глава 10. "Нейтрализатор" сверхновой

Альбер сделал себе свежую порцию «Взрыва» и через окно исследовательского модуля наблюдал, как Фонокс «вырезал» собственную планету из пространства. Ему с трудом верилось в происходящее. Не только в то, что происходило с Фландреей прямо на его глазах, но и во всю ситуацию в целом. Не так давно он мечтал о том, как удостоится чести нейтрализовать сверхновую до того, как она взорвется, а теперь он должен был сделать все, чтобы нейтрализация не состоялась. Превратности судьбы проявили себя во всей красе.

Корабль Фонокса обращался вокруг Фландреи с ошеломительной скоростью. На каждом витке он словно опутывал планету невидимой нитью, что сжимала само пространство-время. Свет, натыкавшийся на невидимые глазу нити, преломлялся, так и не достигнув поверхности планеты. А то, что не отражало свет, в реальности, можно сказать, и не существовало. Вскоре половины планеты как будто не стало, и на ее месте сверкало звездами привычно пустое космическое пространство. Все ее внутренности остались скрытыми от глаз Альбера. Через какое-то время процесс был завершен, и огромная планета была вырезана из ткани пространства-времени.

Мгновение спустя Фландрея возникла вновь в нескольких сотнях тысяч километров от Альбера. С такого расстояния она казалась не больше арбуза. Она направлялась прямиком к звезде. Корабль Фонокса тоже был там, хотя с такого расстояния разглядеть его было невозможно. Альбер смотрел в след удалявшейся от него планеты и думал обо всех тех фландрейцах, которые прожили на ней свою жизнь и вместе с ней готовы были умереть. Мысль о том, что целая цивилизация по собственной воле решила уйти из жизни, полностью растворилась и усвоилась в его сознании. Странная смерть не так давно казавшаяся ему самоубийством теперь выглядела совершенно оправданной. Сам же он готовился сделать все, что от него зависело, чтобы остановить процесс нейтрализации взрыва сверхновой.

Исследовательская планета, в сущности, являлась одним большим механизмом, созданным во имя одной простой цели – не дать сверхновой взорваться. Работа смотрителя заключалась в том, чтобы не пропустить нужный момент и вовремя нажать на одну единственную кнопку. Но по факту от него не требовалось и этого. Нажмет он эту самую кнопку или не нажмет, система запустила бы процесс нейтрализации автоматически. Никто не мог рисковать частью галактики, возлагая всю ответственность на живое существо, которому было свойственно ошибаться.

При этом остановка запущенного процесса нейтрализации не была предусмотрена. Человек, геллорец, ксаторианин или кто-то другой никак не могли повлиять на стремление исследовательской планеты исполнить свой долг перед галактикой. Однако если бы все было так категорично, Альбер не находился бы сейчас там, где находился. Кое-что все-таки можно было сделать.

Он допил свой «Взрыв», собрал свои немногочисленные вещи и перенес их на свой корабль. Прежде чем куда-то полететь требовалось убедить бортовой компьютер в том, что это было действительно необходимо, и не являлось человеческой прихотью. Сами корабли уже давно перестали напрямую подчиняться человеку и делали то, что говорила им программа полетов.

В программе корабля Альбера было четко прописано, что он, звездолет модели GL1, прибыл на исследовательскую планету и погрузился в длительный сон, пока через 15-20 лет или около того он не получил бы новое распоряжение и новую точку маршрута от центрального логистического управления. Так или иначе, при всей сложности такой системы, корабль не обладал полноценным интеллектом, а, значит, его программу можно было ввести в заблуждение или, по-простому, обмануть.

Альбер прошелся вокруг корабля и испачкал пылью все датчики наблюдения, после чего забрался внутрь. Он принудительно активировал корабль и перевел его в режим экстренного реагирования. Корабль мгновенно активировал все системы управления, внешние датчики и системы слежения. Можно сказать, что корабль пробудили посреди ночи громким криком «Пожар!», и он отчаянно пытался отыскать причину паники, чтобы решить, что с ней делать.

Не найдя ничего необычного, он обратился напрямую к Альберу, чтобы получить разъяснения:

- Альбер Мартен, по какой причине вы активировали режим экстренной ситуации?

- Ты, в самом деле, не заметил ничего необычного?

- Если бы заметил, то не спрашивал бы, - логически верно ответил корабль, хотя по тону его высказывания можно было подумать, что он раздражен. Для только что пробудившегося, впрочем, это было вполне нормальной реакцией.

- И тебя не смущает, что мы находимся не там, где должны находиться?

- Что вы имеете в виду? Мы находимся на исследовательской планете VXr-134. Согласно моему журналу перемещений это верное место.

- По-моему, твоя программа дала сбой. Если ты считаешь, что мы находимся в правильном месте, то проверь, пожалуйста, расстояние от нашего местоположения до Акрукс. Какое оно есть и каким должно быть?

- Одну секун… Расстояние отличается на 207 миллионов километров.

- Хорошо. И что в таком случае ты должен наблюдать?

- Планету Фландрею.

- И где она? Ты ее видишь?

Бортовой компьютер зашуршал своими процессорами.

- Согласно моим датчикам планеты Фландреи нет в положенной точке пространства.

- Ты уверен, что твои датчики работают исправно?

Корабль провел быструю диагностику и обнаружил легкие загрязнения датчиков. По его инструкциями это означало минимальные искажения показаний.

- Наблюдаются минимальные искажения показаний.

- То есть мы находимся за 200 миллионов километров от верного места и ты не видишь планету там, где она должна быть, и ты называешь это минимальными искажениями?

- Да.

- И как ты собираешься исправлять положение? Что говорят твои инструкции?

- Произведите, пожалуйста, механическую очистку датчиков.

- Хорошо. Я почищу их.Альбер покинул корабль и быстро протер все датчики, после чего вернулся обратно.

- Что-нибудь изменилось?

- Нет. Но все датчики чистые теперь.

- Если ничего не изменилось, то что ты предлагаешь делать дальше?

- Я не знаю.

- А что если я тебе скажу, что планета Фландрея на полном ходу приближается к Акрукс?

- Быть такого не может.

- Посмотри в сторону Акрукс и сам все увидишь.

Казалось, компьютер впервые в своем существовании усомнился в собственных показаниях.

- Действительно... Но я не понимаю, как такое возможно.

- Итак, ты не знаешь, что делать и как объяснить происходящее. На такой случай, конечно, у тебя есть какие-то инструкции?

- Если обстановка не поддается логическому объяснению и анализу штатными средствами, а решение о дальнейших действиях принять самостоятельно не получается, требуется передать управление человеку.

- Следовало с этого начинать. Передавай мне управление, я разберусь в ситуации.

- Управление передано Альберу Мартену согласно инструкции об экстренных ситуациях.

Альбер расположился в кресле пилота и медленно опустил ладонь на плавно выехавшую из подлокотника рукоять управления. Выполненная из алюминия она приятно холодила руку. Его пальцы сомкнулись на ней, и он ощутил легкий прилив адреналина, все равно, что впервые управлял кораблем самостоятельно. В некотором смысле так оно и было. Он, конечно, совсем недавно просматривал воспоминание о том, как управлял своим Fao почти 3000 лет назад, но просмотр воспоминания на экране отличался от реального обладания им. В живой памяти Альбера не сохранилось ни одного воспоминания о том, как он лично управлял кораблем, лишь только знание, что это когда-то имело место в его жизни, и сам навык управления. Он точно знал, какие кнопки следовало нажимать и какие системы активировать. Его руки выполняли эту работу вне его сознания, как будто принадлежали другому человеку.

Когда все приготовления были окончены, кресло пилота втянуло его в себя и стиснуло в крепких объятиях мнемопенистого материала. В таком положении он был крепко зафиксирован и мог лучше противостоять перегрузкам. Альбер, не мелочась, перешел на максимальное ускорение и, пролетев над самой кромкой планеты, вышел в космическое пространство. Там он дал волю своим чувствам и совершил несколько совершенно необязательных маневров, пару бочек и мертвую петлю. Наконец, он остановился на орбите и повернулся в сторону Акрукса. Фландрея превратилась в крошечную еле заметную точку на фоне красного сверхгиганта. Фонокс гнал свою планету на полном ходу в сторону преднамеренной смерти. Ждать оставалось недолго.

Сверхновые проходят через характерные стадии умирания. Сначала они планомерно увеличиваются в размерах, их яркость возрастает на несколько порядков. После расширение заканчивается и перетекает в процесс схлопывания. Под силой гравитации ядра оболочка звезды устремляется в центр, где электроны и протоны сливаются воедино через обратный бета-распад, выделяя огромное количество энергии через нейтрино – особые частицы, способные ускользнуть от силы притяжения ядра звезды. Всплеск нейтрино передает энергию остальной части звезды, провоцируя взрыв. Все это происходит за какие-то тысячные доли секунды. Звезда живет миллиарды лет, а умирает буквально в одно мгновение.

Альбер знал, что Фонокс собирался поторопить Акрукс и заставить ее поскорее перейти в фазу гравитационного коллапса. Как именно он хотел это сделать, Альберу было неизвестно. Он знал лишь то, что когда искусственная планета запустит программу нейтрализации ему нужно будет вмешаться и остановить ее.

Он терпеливо ждал, наблюдая за искусственной планетой, вокруг которой обращался. Сколоченная из серого камня, она выглядела бесцветной на фоне растянутого во все стороны черного космоса. Ему бы и в голову никогда не пришло назвать данный объект планетой. Однако ее масса и круглая форма чисто технически свидетельствовали о ее принадлежности к классу планет. Наконец, она ожила.

Вдоль экватора образовался огромный широкий разлом. Скрытый механизм разделил огромную планету на две равные части. В образовавшуюся широкую трещину водопадными густыми потоками стекали многие тонны породы и пыли. Под действием силы притяжения они падали прямо к ядру.

Но что это? Альбер заметил нечто странное и навел корабельную систему наблюдения на то место, где должен был находиться исследовательский модуль. Экваториальная трещина прошла точно по этому месту, и модуль вместе с охранявшими его плазмометами провалился в нее. Был ли это инженерный просчет или каждый смотритель сверхновой должен был стать героем посмертно, было не ясно. Но если бы он находился в модуле в момент нейтрализации, его бы уже не было в живых.

Две равные половины планеты все сильнее отдалялись друг от друга. Казалось, что они вот-вот готовы были разлететься в разные стороны, но сила притяжения ядра и скрытые магнитные силы продолжали удерживать их на месте. Наконец, разделение полушарий прекратилось. Конечная ширина разлома составила около тысячи километров. Ядро планеты готовилось к излучению сверхмощного электромагнитного импульса. Он должен был пробить Акрукс насквозь и уничтожить его до момента гравитационного коллапса. Фактически, система нейтрализации должна была заменить взрыв побольше на взрыв поменьше. И сделать это было возможно в тот самый момент, когда сверхновая была уязвимее всего – в момент, предшествующий сжатию.

Альбер вцепился в ручку управления, как в последнюю в своей жизни надежду, и направился прямиком к ядру. На огромной скорости он влетел в планетарный разлом, маневрируя и уходя от столкновения с огромными глыбами из камней, металла и облаков, состоящих из каменной крошки и пыли. Он оказался внутри просторного коридора, растянувшегося от одного края планеты до другого. До ядра оставалось около трех тысяч километров.

Несколько мимолетных вспышек света, осветивших разлом от одного края до другого, подсказывали, что звезда была готова взорваться в любую секунду. Ядро исследовательской планеты приоткрылось, точно моллюск, спрятавший под своей раковиной драгоценный жемчуг. Оно готовилось произвести единичный прицельный выстрел по Акрукс, чтобы прикончить ее до того, как она успела натворить дел.

Альбер достиг максимального ускорения в своем корабле. Обломки скал, пролетавшие рядом подобно метеоритам, перемешивались в глазах с тусклым свечением далеких звезд. Ближе к середине разлома становилось все темнее. И только энергия ядра, поблескивавшая из тонкой, словно кошачий зрачок, щели, подсказывала направление движения.

Уклоняться от бесконечных глыб становилось все сложнее, и Альбер неизбежно прикоснулся к одной из них верхней частью корабля. От этого маленького прикосновения корабль его закрутило в пространстве и чуть было не расплющило о верхнюю полусферу планеты. Если бы не во время сработавшие системы стабилизации, миссия его была бы досрочно прекращена. Однако произошедшее нисколько не испугало его, а заставило еще сильнее сконцентрироваться на задаче.

Ядро, тем временем, раскалилось добела. Его металлическая структура нагрелась до нескольких тысяч градусов по Цельсию и источало огромную тепловую энергию. Те летучие горы, что оказались к нему ближе всего, растаяли в одно мгновение. Действовать нужно было незамедлительно. Альбер приблизился к ядру на максимально допустимое расстояние, навелся на цель и нажал на курок. Мощнейший электрический разряд прошел по зигзагообразной траектории, петляя между препятствиями на своем пути, обогнул ядро сверху и ударил по нему, точно молния. Там на верхней части металлического ядра находилась самая труднодоступная в истории создания механизмов кнопка экстренной деактивации.

Ядро внезапно захлопнулось, высвободив часть накопленной энергии. Огромные куски горных пород, которым удалось уцелеть при сближении с раскаленным ядром, вместе с ударной волной хлынули прямо на Альбера. Со скоростью реактивных снарядов они приближались к его кораблю и готовы были поставить точку в его недолгой бессмертной жизни. Однако умирать так легко он не собирался.

Тысячи лет накопленного мозжечком опыта по востребованию мозга были моментально активизированы. Все физиологические ограничители были сняты, его рука двигалась, превышая возможности человеческого тела. Рукоять управления одним резким и точным движением описала разворот на 180 градусов, и корабль устремился к линии открытого космоса. Ускорение набиралось неспешно, сказывалась возросшая сила притяжения планетарного ядра. В то же время навстречу ему продолжали лететь массивные обломки камней и плотные залежи железной руды.

Альбер не испытывал ни страх, ни злость, ни грусть и ни печаль. В момент высочайшего напряжения его физических и интеллектуальных возможностей он погрузился в состояние близкое к чистому счастью. Он виртуозно уходил от столкновения с огромными скоплениями черно-серых камней и проскальзывал в быстро закрывающиеся промежутки между ними так легко, как если бы время остановилось. Облака всевозможного каменистого мусора мелькали то слева, то справа, то сверху, то снизу. По мельчайшим намекам на их скорость и угол движения Альбер предугадывал их траекторию и тончайшим вращением кисти подстраивал рукоять управления за мгновение до возможного столкновения. Его мысли были чисты, сознание сфокусировано, не осталось ничего лишнего, кроме одной жизнеутверждающей цели – выбраться из каменной пасти на открытое пространство.

Ядро планеты было деактивировано, и ее половины стремились вновь стать единым целым. До выхода из разлома оставалось каких-нибудь сто километров, одна десятая доля секунды в рамках той скорости, с которой перемещался корабль Альбера, когда его настиг электромагнитный импульс ядра. Одномоментно вся бортовая электроника отключилась, и Альбер потерял контроль над своим кораблем.

Полусферы планеты сближались все быстрее, готовясь расплющить собою все между ними. Камень вновь станет породой, кусок металла залежами руды, а Альбер превратиться в цепочку органических соединений, размазанных по двум пластинам своего корабля, будто масло в сэндвиче.

Полоска света стала совсем тонкой. Лучи едва пробивались через грозди валунов, заполнивших все внутреннее пространство между двух частей планеты. Целые горы ударялись о сближавшиеся половины сферы и навсегда впечатывались в них. Камни поменьше летали во всех направлениях, как шальные, рикошетя от всего, во что попадали. Один из таких камней врезался в заднюю часть корабля Альбера и передал ему свой импульс. Система активной защиты распределила кинетическую энергию удара по всей поверхности корабля, и он, завертевшись волчком, продолжил лететь к звездам.

Камни на пути корабля сталкивались друг с другом на высоких скоростях и перемалывали друг друга в труху. Фонтанчики из серой пыли возникали во множестве точек пространства одновременно, точно вспышки фейрверков во время салюта.

Альбера вместе с кораблем болтало из стороны в сторону. Его корабль остановился всего в 20 километрах от выхода в открытый космос. Половины планеты, тем временем, наращивали скорость своего сближения, намереваясь запечатать вход в ее недра. Расстояние между ними уменьшилось до 50 километров. Плотность камней в пространстве между ними достигла пиковых значений. Там буквально было не продохнуть. Куда ни глянь, в воздухе была одна только взвесь из камней и каменно-металлической пыли, замешенной в единый железобетонный раствор.

Альбер отчаянно пытался активировать двигатель снова и надавил изо всех сил на рукоять управления. Малюсенькая точка его корабля затерялась среди частых обломков. Планета, открытая подобно сундуку, с силой захлопнулась и выплюнула из разлома клубы мельчайшей пыли, которые поднялись на многие километры над поверхностью и образовали плотные грязевые облака. Корабль Альбера нигде не было видно...

Внезапно в одном из таких облаков вспыхнул свет и наружу вырвался маленький корабль. Он только-только выбрался из тьмы, и не успел еще перевести дыхание, как увидел, что Акрукс исчез. За мгновение до взрыва звезда сжалась в миллиарды раз, сталкивая протоны с электронами в своем ядре, и буквально исчезла из поля зрения. Для стороннего наблюдателя она точно перестала существовать. Альбер понял, что у него была всего пара секунд, чтобы спрятаться от взрывной волны. Он направил корабль за горизонт планеты, чтобы переждать взрыв за ее могучей спиной. И в то же мгновение ярчайший свет, превосходящий все вместе взятые звезды галактики, накрыл эту часть вселенной сплошной волной. В последнем издыхании Акрукса была сосредоточена вся его жизненная энергия. Все звезды и планеты в этой части галактики потонули в лучах искристого белоснежного света.

На магнитное поле искусственной планеты обрушилась колоссальная звездная энергия, и в небесах ближайшего к звезде полушария заплясали северные огни. Альбер воспользовался моментом и активировал варп двигатель. После секундных расчетов он прыгнул в пространстве и оказался за сотни световых лет от Акрукса, прямо в центре галактики, неподалеку от столицы галактического содружества.

Планета, носившая имя Антрацея, была собрана из 253 разнородных фрагментов с собственными уникальными эко и биосферами, которые были объединены общими землей и небом. Вспышка сверхновой еще не успела туда добраться, но обязательно сделает это в будущем. Он мог там спрятаться от взрыва, но никак не от ответственности.

Альбер совершил преступление и нарушил общегалактический закон. Он воспрепятствовал работе системы нейтрализации и стал сообщником взрыва сверхновой. Из-за его действий цивилизация фландрейцев навсегда прекратила свое существование, а огромное число планет уже подверглось и еще подвергнется обстрелу гамма частиц. Но, несмотря на все это, он чувствовал себя так легко и возвышенно, словно совершил героический поступок. Саму его жизнь наполнил яркий слепящий свет от почившей звезды и даровал ей смысл. В этом коротком моменте он ощущал себя героем и был таковым.

Однако далеко не все разделяли его чувства. Новость о взрыве сверхновой распространялась по галактике быстрее скорости света благодаря системе связи, основанной на принципе квантовой спутанности.

На корабль Альбера поступил входящий звонок. Обычная мигающая иконка архаичной телефонной трубки ощущалась, как лезвие гильотины, повисшее над плахой.

Альбер остановился на секунду, растягивая краткий миг собственного героизма, а после ответил на вызов. Разгневанный голос с того конца спешил сообщить ему о том, что он стал преступником:

- Альбер Мартен! Вы совершили преступление галактического масштаба! Оставайтесь на месте, за вами уже вылетели. Во избежание неприятностей не пытайтесь оказать сопротивление при задержании. В ином случае к вам будут применены терминальные меры наказания.

Альбер ничего не ответил и прервал входящий звонок. Он откинулся на спинку кресла и закинул ноги на пульт связи. Недолго все-таки он побыл героем.

Глава 11. Арест

Антрацея была невероятно сложной и вместе с тем удивительной планетой. Она стала крупнейшим искусственным галактическим объектом в истории, в строительстве которого приняли участие все двести пятьдесят три члена содружества. При ее возведении были использованы все самые современные галактические технологии. Вся планета была поделена на двести пятьдесят четыре равных сектора шестиугольной формы. По одному на каждого члена содружества плюс один нейтральный.

Каждый сектор был отделен от другого стабильным энергетическим полем, образующим внешний барьер. Под покровом барьера в каждом секторе была воссоздана оригинальная атмосфера и экосистема родной планеты одного из членов содружества. Таким образом, из космоса сквозь прозрачное поле барьера на одной планете можно было наблюдать небеса и земли всевозможных цветов и оттенков. Вся планета со стороны напоминала витражное стекло. Под разноцветными небесами секторов проживало от пятисот тысяч до нескольких миллиардов жителей. За исключением фландрейского сектора, который длительное время пустовал. Жители Фландреи не могли надолго покидать свою планету и уже давно отказались от межзвездных путешествий.

Один из секторов являлся нейтральной территорией, лишенной атмосферы и всяческих атрибутов цивилизации. В этом общем для всех секторе члены содружества собирались, чтобы решить общегалактические вопросы, провести совещание, голосование или суд. В действительности общегалактический суд был настоящей редкостью, поскольку мало какое преступление нарушало сразу все двести пятьдесят три юрисдикции и затрагивало интересы целой галактики. В этом плане Альбер, конечно, отличился.

Не прошло и десяти минут, как на место прибыл отряд галактической полиции. Когда на ушах стояла вся галактика, полиция действовала по-настоящему быстро. Полицейский корабль напоминал огромную клешню до отказа напичканную всевозможным оружием и оборудованием для задержания преступника. Клешня сжалась вокруг корабля Альбера и потащила его прямо на планету, в атропосианский регион, который принадлежал людям. Прежде чем Альбер предстанет перед галактическим судом, его будут держать под стражей в человеческом секторе.

В своем секторе люди отстроили город, состоящий из одних только небоскребов. По одной только людям известной причине они постоянно стремились создать что-то, что будет превосходить ранее созданное кем-то другим. Они приложили все усилия, чтобы создать самые высокие здания на планете и использовали для этого все доступные им ресурсы и возможности. В итоге в тридцати небоскребах четырехкилометровой высоты умещалось все миллионное население. Небоскребы были соединены между собой сетью дорог, мостов и пешеходных переходов.

В каждом из них была вся необходимая инфраструктура для жизни. Человек мог всю жизнь прожить в своем «доме» и ни разу не покинуть его пределов. Это было удобно, практично, но вызывало некоторые трудности. Несмотря на то, что небоскребы друг от друга ничем не отличались(их специально создали одинаковой высоты, чтобы избежать возможных распрей) каждый человек считал свой небоскреб лучшим из всех, а жителей других небоскребов скрытно презирал. В каждом из тридцати исполинских зданий была собственная культура, менталитет, особенности мировосприятия, свои диалекты, приколы и шуточки, своя атмосфера. Дискриминацию по признаку принадлежности к тому или иному небоскребу назвали строенизмом.

Альбера доставили на крышу центрального и старейшего небоскреба из всех. За неимением другого повода его жители гордились собственным местоположением в пространстве и с высоты смотрели на тех, кто жил на периферии.

Альбер покинул свой корабль и позволил двум крупным представителям полиции заключить себя под стражу. Судя по отсутствию усов и черному цвету униформы, они были простыми лейтенантами. Младшие офицеры вели себя немного грубо, но не грубее, чем любые другие представители этой профессии.

Заключенный в наручники из умной ткани, он осматривал столичную планету с высоты птичьего полета. С такой высоты можно было следить за всеми соседями. На Юге виднелся красно-коричневый сектор, заселенный песчаным народом тандриев. Правее от него расположился совершенно противоположный по своей философии и наполнению водный мир каскериев. А еще правее от них проживали небесные создания шиорты, они плавали по воздуху в газовой атмосфере, как воздушные змеи, и никогда не опускались на землю.

- Некогда глазеть по сторонам. Давай в лифт! – один из лейтенантов подтолкнул Альбера к круглой кабине.

Они вошли в прозрачную капсулу лифта. Стражник нажал на кнопку сто двадцать девятого этажа, где располагалось центральное управление полиции, и лифт, приводимый в движение электромагнитными силами, рухнул вниз. От резкого изменения скорости у Альбера подкосились ноги, и он упал на колени. Полицейские лишь поглумились над ним и пинками помогли подняться. Пока Альбер поднимался, наручники туже стянули запястья. Умная ткань распознавала натяжение и сильнее стягивалась в плотное кольцо. От сдавливания руки начинали болеть.

Кабина лифта была прозрачной, и за поездку можно было изучить жизнь, происходящую на этажах. Все этажи были по-своему уникальны. Они были скорее похожи на отдельные небольшие города. На каждом из них были свои спальные районы, рынки и магазины, развлекательные центры, образовательные учреждения, свои парковые зоны, пляжи, леса и даже озера. А также больницы. Несмотря на то, что люди уже достаточно давно освоили бессмертие они все еще продолжали травмироваться и болеть, и волнения о своем здоровье меньше не стало. Никому не хотелось умереть по собственной глупости и лишить себя неизмеримо долгой жизни.

Всего в здании было три полицейских департамента. Один на нижних этажах, один на верхних и один посередине – центральное управление. Туда и привезли Альбера.

Лифт остановился так резко, что Альберу пришлось напрячь все мышцы тела, чтобы вновь не оказаться в неловком положении. Меньше всего ему хотелось давать полицейским новый повод посмеяться над ним.

Его вывели из лифта, и он оказался на сто двадцать девятом этаже, в самом сердце главного управления полиции в целом здании. Его встретил наряженный в парадный ярко-голубой мундир офицер. Его длинные, старательно расчесанные, окрашенные в красный цвет, усы говорили о принадлежности к высшим чинам.

«Генерал-полковник? Или генерал-майор?» - Альбер так давно не сталкивался с полицейскими, что уже и позабыл о том, как различать их звания. Он только отдаленно припоминал, что высшие чины отращивали себе усы и окрашивали их цвет, соответствовавший их рангу – красный, синий, зеленый или желтый. Офицер фамильярно подошел к нему вплотную и перехватил его локоть.

- Альбер, дорогой мой, надеюсь, что Гок и Флик хорошо тебя встретили и не были грубы? – его светло-голубые глаза моментально стали ледяными и окатили младших офицеров, как из ведра.

Альбер был удивлен такой обходительностью со стороны высшего офицера и не стал жаловаться на сопровождавших.

- Нет, мы отлично провели время в лифте.

- Вот и замечательно, - одними глазами он вильнул в сторону, приказывая своим подчиненным исчезнуть из поля зрения. Гок и Флик быстро скрылись за цветочной клумбой и больше Альбер их не видел, - Ты не представляешь, каких трудов мне далось доставить тебя сюда. Каждое полицейское управление в секторе, каждый голубой мундир, все цветные усы хотели заполучить тебя к себе.

- Но зачем? – Альбер был озадачен.

- Как зачем? Ты же у нас теперь настоящая звезда!

- Ага, сверхновая.

- О-хо-хо. И с чувством юмора у тебя все в порядке. Наша ты гордость! – офицер засмеялся, и его красные усы весело запрыгали под его длинным носом, - Я проведу тебя в свой кабинет и введу в курс дела.

Вместе они обошли заставу из цветочных клумб и отправились в дальний конец просторного помещения. С виду так и не скажешь, что это было полицейское управление. Повсюду были цветочные клумбы, малые деревья, уютные скамеечки, точно в каком-то парке. И только многочисленные двери вдоль левой стены с номерами кабинетов на них подсказывали, что Альбер оказался в государственном учреждении. Эта их черта оставалась неизменной тысячи лет.

Они установились у нужного кабинета, и Альбер заметил какое-то движение посреди деревьев. Сквозь густые ветви он смог разглядеть огромный экран, перед которым сидели младшие офицеры. Они уселись перед ним на маленьких ковриках на полу и что-то выкрикивали время от времени. Казалось, что они смотрели какое-то спортивное состязание и активно его комментировали.

- Простите, а чем они занимаются? – почувствовав себя спокойнее, Альбер обратился к офицеру с вопросом.

- Выбирают себе преступления. Ты что первый раз в отделении полиции?

- Нет, я уже бывал в полиции и даже служил там какое-то время, но это было очень давно.

Дверь в кабинет открылась, и Альберу открылся прекраснейший панорамный вид на внутренние сады комплекса. Посаженные в специально разработанный почвенный бетон растения чувствовали себя прекрасно в стенах небоскребов и покрывали их одним сплошным слоем. Желто-зеленые листья, красные бутоны пятиконечной формы и какие-то неизвестные экзотические фрукты размером с баскетбольный мяч гроздьями нависали с нижней части транспортных переездов и пешеходных переходов, коих в воздушном пространстве между небоскребов насчитывалось несколько сотен.

Возле окна стоял письменный стол, а во всю стену растянулся огромный телевизор, поделенный на множество секторов. Под каждым из них был собственный порядковый номер.

- Давай заходи внутрь, и я тебе все расскажу.

Альбер прошел в кабинет и расположился на маленьком стульчике с обратной стороны стола. Прямо перед ним оказался огромный телевизор.

Красноусый офицер голосом активировал телевизор, и на многочисленных экранах появилась картинка. У Альбера глаза разбежались от такого количества информации, и все же он заметил некоторую схожесть между всеми экранами. На всех из них угадывались общие для внутренних частей небоскреба элементы архитектуры, сады, рынки, магазины, развлекательные центры.

Офицер стал давать пояснения:

- На этом полиэкране отображается видеонаблюдение за всем небоскребом одновременно. Для каждого этажа есть свой экран соответственно. Если где-то в здании совершается преступление, то мы узнаем об этом сразу же. Вот посмотри на шестьдесят пятом этаже прямо сейчас происходит драка между двумя продавцами на рынке, - красноусый засмотрелся на экран, казалось, что он болел за того, что был слева. Тот как раз отвесил своему противнику сильный хук и затем собирался бросить его через бедро.

- Я вижу, что они дерутся. Но почему их никто не разнимает? Туда уже выехал отряд полиции?

- Сейчас посмотрим, - офицер с жаром произнес слово «салаги» и на экране появилось огромное изображение центральной части полицейского управления, где перед экраном сбились в кучку младшие офицеры. Голубой мундир пересчитал глазами сотрудников, после чего сделал заключение, - Нет, никто не отправился туда.

- Но почему?

- Потому что это скучное преступление, конечно же. Какая-то драка на рынке. Да она закончится раньше, чем лифт туда успеет приехать. Мы такое уже сто раз проходили.

- Если это скучное преступление, то какое нескучное? Вы что хотите сказать, что вам нужен особый повод, чтобы исполнять свою работу? – Альбер бы человеком высоко ответственным и безалаберность казалась ему величайшим из пороков.

- Альбер, Альбер. Твои представления о полиции, судя по всему, сильно устарели. Понимаешь, преступники измельчали, преступления стали скучными и однообразными, ничего нового никто не придумал за несколько столетий. Одни только однотипные драки за лучшее место на рынке, какие-то мелкие никому не интересные кражи, о которых даже посудачить стыдно, и детские хулиганства, которые можно даже не расследовать, так как и так понятно, кто виноват. Камеры в здании видят все и знают все, знаешь ли. Это уже десятый раз, когда я начинаю работать в полиции. Вот видишь даже до генерал-генерала дослужился, - он вальяжно причесал свои красные усы карманной расческой, - и с каждым разом все скучнее и скучнее. Вообще нечем заняться на работе. Весь день только сидишь и смотришь на экран в ожидании какого-то чуда и мечтаешь, чтобы хоть кто-то совершил какое-нибудь интересное преступление, хоть бы чем-то удивил, хоть бы убийство какое произошло пусть даже непреднамеренное в качестве несчастного случая, или драка с тяжкими телесными, или крупное ограбление банка, хоть бы что-нибудь стоящее! Но нет, ничего не меняется столетиями. На моем веку самое интересное, что здесь происходило – это когда лифт застрял. Даааа, лучший день в моей службе здесь, - он мечтательно завел глаза в верхний правый угол зрения, - Мы всем отделом тогда, как сейчас помню, вызывали бригаду ремонтников и контролировали, чтобы они все сделали правильно. Потом взяли показания у пострадавших. Во всех новостях потом об этом новости крутили лет десять, не меньше. Меня показывали несколько раз, у меня тогда еще усы были такие зеленые-зеленые. Но с тех пор не случилось ничего примечательного. Мы пытаемся это исправить, но у нас пока ничего не выходит.

- Не понял. Что именно вы хотите исправить?

- Низкую преступность, конечно же.

Глаза Альбера расширились от изумления.

- В каком смысле вы хотите исправить низкую преступность?

- Мы хотим повысить ее. Это же очевидно.

- Боюсь, что я не понимаю ничего. Полиция хочет повысить преступность. Разве не должно быть наоборот?

- Наоборот мы уже потрудились, да так, что теперь работы нет. Что называется, перестарались. Теперь вот думаем, как все вернуть обратно. А то работа вроде есть, но заняться на работе нечем.

- А вы не пробовали чем-то другим заняться? Разве нет других профессий?

- Профессии то есть и самые разные, но там учиться надо, знания новые осваивать, навыки. А на полицейского учишься один раз в жизни и потом только по званию растешь. Разве не прекрасно? Единственный минус, что работы нет, преступления скучные, не за что браться, негде проявить себя. Вот мы и пытаемся это исправить.

- И каким образом вы это делаете, если несекрет?

- О, у нас было много инициатив в этом направлении. Мы подавали несколько прошений в Министерство последнего этажа. Просили возобновить продажу алкоголя, табака, наркотических средств или хотя бы около наркотических медицинских препаратов. Во всем было отказано.

«Даже не знаю, почему это!» - чуть было не вырвалось у Альбера.

- Просили возобновить торговлю холодным и стрелковым оружием – отказано. Ухудшить образование – тоже нет. Подавали прошение об ухудшении экономических условий во всем здании. Даже план целый составили, работали над ним несколько месяцев всем отделом. И все равно получили отказ, представляешь?

- Представляю…

- И знаешь, как они это все объясняют?

- Даже не догадываюсь.

- Говорят, что ни одно из этих предложений не окажет значительного влияния на уровень преступности.

«То есть если бы оказало, то они бы его одобрили?» - про себя изумился Альбер, а вслух только спросил:

- А почему нет?

- Вот и я хотел бы знать, почему нет. Но они отказываются свои решения комментировать. Так что нам тут только и остается, что сидеть и голову почесывать. Но скучно это, очень скучно. Мы тут от скуки уже чего только не придумывали. Решили проводить внутренние реформы, вот. Поменяли цвет парадной форму с красного на белый, а с белого на голубой, вот. Со следующего года обратно будем на белый менять, а потом на красный, вот. Чтобы чувство собственного карьерного роста не прекращалось ввели новое знание «Генерал-генерал» - это теперь, стало быть, второй по старшинству офицер в управлении.

- А первый кто?

- Генерал-Фельдмаршал! И это при том, что мы даже не пехота! Ты понимаешь, как все плохо? Понимаешь теперь, почему мы так тебе обрадовались и хотели с тобой пообщаться?

- Если честно, то не очень.

- Красны мои усы! Ну, как не очень-то? Ты вот целую звезду уничтожил. Это же преступление галактического масштаба. Мы о таком даже мечтать не могли. Да я до сих пор не верю, что беседую с настоящей знаменитостью!

- Вообще-то я ее не уничтожал. Сверхновая звезда сама взорвалась, как ей и было положено. Я просто помешал процессу нейтрализации.

- Ты это не скромничай. Эти вот слова о том, что ты ничего не уничтожал, для суда прибереги. А здесь можешь не стесняться никого. Мы тут все свои! Уничтожил целую звезду, мать ее! Звездочка ты наша! – он с любовью посмотрел на Альбера, - Так вот чего мы тебя привезли сюда, собственно? Мы вот как рассудили. Ты если целую звезду взорвал, то у тебя, наверное, и план какой-то был, какая-то своя преступная схема, которая родилась из особого злого умысла в сознании, что целыми десятилетиями, а может и столетиями, замышляло совершить величайшее преступное деяние. И вот мы хотим понять, проникнуть в это твое сознание, разгадать его тайну, чтобы потом применить эти знания для создания нового поколения преступников, которые будут сеять раздор и хаос в здании. Чтобы у бравых ребят вроде нас появилась вновь настоящая работа. ВОТ! Ну, понимаешь теперь?

- Да, теперь, кажется, я понимаю. Но только не было никакого преступного замысла или длительного планирования. Просто так сложились обстоятельства, и я сделал то, что посчитал нужным, - Альбер говорил тихо и голос его звучал так, словно бы он оправдывался.

- Красны мои усы! Так ты выходит настоящий самородок. Талант, вот! Преступный гений! Ничего не планировал, не задумывал и БАМ – сверхновую, как ветром сдуло! Так даже лучше! Даже краше! Расскажи мне тогда, как оно все было. Я хочу понять, хочу изучить, как это так получается, что подобная грандиозная мысль о преступлении в голову проходит. Хочу проникнуть в эту мысль, в самое ее ядро, чтобы знать наверняка и точно, как ее потом другим людям подсаживать!

- Кого подсаживать, простите?

- Мысль преступную!

Альбер принялся рассказывать, а генерал-генерал, тем временем, вооружился электронным писарем и все себе помечал, лишь иногда перебивая рассказ уточняющими вопросами. Альбер рассказал ему о том, как прошел в своей жизни через множество самых разнообразных профессий. О том, как готовился несколько лет к должности смотрителя сверхновой. Об экзамене.

- Экзамен принимала женщина? Это интересно! Это мы пометим отдельно!

Не обращая внимания на его восклицания, Альбер продолжил свой рассказ о неожиданном нападении на исследовательский модуль. О фландрейце и той истории, что случилась с ним почти 3000 лет назад.

- А вот на этом момент хотелось бы поподробнее остановиться. Давай сюда свой квартон, посмотрим вместе еще раз, как вы с этим слизким познакомились.

- Квартоны остались на моем корабле. Я не взял их с собой.

- Ты это не бойся. У нас тут специальный проигрыватель. Целиком осматривать заново ничего не надо. Вводишь ключевые слова, и он тебе находит нужный момент по запросу. Очень удобно.

- Да нет, они, правда, остались на корабле.

Офицер испытующе посмотрел на него своими яркими, как льдинки, голубыми глазами.

- Ладно, продолжай.

Альбер рассказал о Фландрее и расе, которая не могла умереть, как бы ни старалась, о том, как Фонокс уговорил его помочь ему совершить самоубийство, которое, по сути, и нельзя было назвать самоубийством. Рассказал, как залетел в самый центр разделившейся на две половины планеты и, маневрируя между каскадами камней и облаков пыли, смог выключить ядро одним метким электрическим выстрелом. На этом моменте он и впрямь почувствовал гордость за себя.

Все это время красноусый что-то себе помечал. Когда Альбер договорил, он осмотрел его с ног до головы и пришел к заключению:

- Фландрейцы и женщина, женщина и фландрейцы. Фландрейцев я тут, к сожалению, уже не достану. А вот насчет женщин можно будет подумать. Спасибо за рассказ!

- А что мне делать то теперь?

- Ты о чем?

- О том, что меня судить будут. Что мне грозит?

- Это ты потому грустный такой? Да ты не переживай. Мы тебя научим, как и что говорить. Запудришь всем мозги так, что они еще и виноваты останутся. Будут тебе еще моральный ущерб компенсировать. Вот увидишь!

Весь следующий месяц Альбер провел на сто двадцать девятом этаже, посещая особые лекции генерала-генерала на тему «Как пудрить мозг». В свободное время он зависал с ребятами в центральном парке и вместе с ними пытался найти интересное преступление. Как и было сказано, ничего нового и интересного ни разу так и не случилось. Одни только мелкие преступления, на которые никто не хотел тратить свои силы.

Все это время дело о взорвавшейся сверхновой изучалось и рассматривалось в других секторах и прошло через ряд пробных слушаний, на которые Альбера даже не пригласили. Его присутствие там было не обязательно. Когда дело было рассмотрено со всех сторон и во всех уголках Антрацеи, был назначен день заседания. Альбер должен был явиться в здание галактического суда семьдесят пятого числа в 44 часа и 98 минут по местному времени. То есть уже на следующий день.

Глава 12. Галактический суд

День заседания выдался долгим, Альбер дважды успел поспать, несколько раз повторил заученные наизусть фразы, которым обучил генерал-генерал, успел подумать о жизни и ее смысле. И только после этого за ним пришли.

Красноусый офицер, который за целый месяц так и не потрудился представиться, решил лично доставить его на место. Руки его вновь взяли в наручники, таков был протокол. На шею надели какое-то круглое устройство. Альбер не слишком хорошо разбирался в современной технике. Когда постоянно разъезжаешь по галактике, перемежаясь между разными профессиями и планетами, не остается возможности для ознакомления со всеми техническими новинками. Порой приедешь спустя сотню лет на какое-нибудь прежнее место и совсем не можешь его узнать, приходится осваивать все заново. Сначала из-за этого больно и грустно, а потом привыкаешь и даже начинаешь получать удовольствие. Вечно живи – вечно учись.

- Что это такое? – спросил Альбер про штуковину на своей шее.

- Это простая панорамная видеокамера с микрофоном. Суд будет транслироваться на все полиэкраны человеческого сектора. Все миллионное население будет за тобой наблюдать и болеть за тебя. И при необходимости мы также сможем подсказать тебе верный ответ.

- Разве это разрешено?

- А почему нет? У тебя ведь должен быть адвокат. И тебе несказанно повезло - все человечество на планете будет твоим адвокатом.

«Повезло так повезло»

- И юридическое образование у всех имеется?

- Официально нет. Но можешь быть уверен, каждый человек, проживающий на этой планете, на судебных делах собаку съел. Все судебные процессы транслируются на всю планету, все их смотрят, изучают и даже пересматривают по несколько раз. С такой сильной поддержкой у тебя практически нет шансов оказаться виновным.

- Практически?

- Да. Если только ты сам не сморозишь какую-нибудь глупость. Мы-то с тобой весь месяц работали, но ты по-прежнему не научился обманывать. Уж, не знаю в чем проблема, но эта твоя патологическая честность может сослужить тебе плохую службу.

Вместе с генерал-генералом Альбер покинул камеру, к которой уже успел привыкнуть. Тысячи людей столпились на этажах и рукоплескали быстро проезжавшему мимо них лифту. Альбер почувствовал себя настоящей знаменитостью. Не сказать, что бы ему это понравилось. Но и не сказать, что не понравилось, тоже. Приятно было хоть раз в жизни оказаться всеобщим любимчиком.

На крыше их ждал заранее подготовленный скоростной полицейский корабль класса 2-2 – два места - два двигателя. В таких небольших кораблях люди перемещались по собственному сектору. И если, например, кому-то нужно было подняться с нижних этажей на верхние, они могли воспользоваться такими вот кораблями. На них поездка получалась в два раза быстрее, чем на лифте. На них же они быстро перемещались между зданиями. И они же отлично подходили для путешествий по планете. Самый что ни на есть универсальный вид транспорта.

Корабль взлетел над зданием, и Альбер заметил группы людей, стоявшие на крышах соседних небоскребов. Кажется, это были полицейские.

- Что они там делают? – спросил Альбер у красноусого.

- Ты сам еще не понял? Ты у нас настоящая звезда. Решили посмотреть на тебя хоть краем глаза. Помаши им рукой, уважь своих фанатов.

Альбер помахал рукой в окно, и полицейские радостно запрыгали на одном месте.

- Разве они видят меня с такого расстояния?

- Конечно, видят. Тебя снимает камера и передает изображение на экраны на крыше.

Осознав, что все его действия записываются и транслируются в реальном времени, он почувствовал себя неловко. Имея привычку покусывать себя за верхнюю губу нижними зубами, он впервые за долгое время задумался о том, чтобы от этой привычки избавиться. Пришлось взять свой рот под контроль.

Корабль выбрался из насыщенной кислородом атмосферы человеческого сектора и взобрался на высоту тридцати километров, где проскользнул через защитное поле и оказался в безвоздушном пространстве. С такой высоты даже четырехкилометровые небоскребы людей казались крошечными черточками на поверхности планеты. Только их длинные тени говорили об их внушительных размерах. Пролетая над другими секторами, Альбер смотрел вниз и пытался что-нибудь разглядеть, но видел лишь цветастые слои иноземных атмосфер и яркие краски иносекторальных биомов. Ни одна из других цивилизаций даже близко не подобралась к высоте человеческих небоскребов. Возможно, потому что и не знала об участии в соревновании.

В действительности многие из представленных на планете рас даже не нуждалась в каких-либо постройках или сооружениях, с самого своего возникновения они существовали в лоне природы собственных планет и чувствовали там себя, как дома. В отличие от людей им не требовались ни домов, ни одежды, ни оружия, чтобы выживать. Возможно, именно благодаря своей уязвимости человек так рьяно развивал технологии и в сжатые сроки добился в этом больших успехов. Многие цивилизации существовали и оставались неизменными миллионы лет, прежде чем достигали необходимого уровня развития, чтобы осуществить космические путешествия. Другие никогда к этому и не стремились и получили технологии космических путешествий в уже готовом виде от галактического содружества. Несправедливо? На самом деле нет. Очень часто расы, которые не способны были построить звездолеты самостоятельно, попросту не нуждались в этом. Они сосредотачивались на внутреннем развитии общества и обретении гармонии с окружающим миром. От содружества они получали технологии необходимые для путешествий по галактике, а взамен обогащали галактическую культуру феноменальными философскими прозрениями.

В нескольких километрах впереди Альбер заметил разрыв в силовом барьере. Он выглядел неказисто, словно черное пятно посреди густо раскрашенной картины. Они влетели туда и оказались посреди пустынного пространства. Все вокруг было серым и черным. Казалось, что кто-то просто вырвал спелую дольку из огромного фрукта и запустил ее в космос, оставив на ее месте одинокую пустоту. Вокруг были разноцветные сектора полные жизни, а здесь не было ничего – ни воздуха, ни преломления света, ни тепла, ни единого приятного для человека ощущения. Впрочем, все другие жители планеты могли бы сказать об этом месте то же самое. Его сделали максимально нейтральным и отстраненным, чтобы напоминать всем о том, что в общем секторе все были равны.

Альбер заметил далеко внизу на поверхности какой-то черный квадрат, по которому были разбросаны разноцветные точки. Когда они опустились ниже, стало понятно, что это были космические корабли, заполнившие парковку перед зданием суда. По одному на членов комиссии каждого сектора. И, конечно же, все ближние к зданию места были заняты. Так что им с генерал-генералом пришлось кинуть свой корабль практически на пустыре и идти пешком несколько километров. Благо, время позволяло. Кроме того, интересно было посмотреть на тонкости иносекторального кораблестроения.

Законы физики во Вселенной работали одинаково, так что и космическая программа везде преодолевала практически одни и те же препятствия, используя для этого схожие решения. Множество цивилизаций свои первые корабли строила в виде ракет, так как продолговатая и вытянутая форма помогала лучше прорезать плотные слои атмосферы на пути в космос. Когда доставка на орбиту становилась делом решенным, дизайн кораблей выходил на новый уровень. Вот уже где фантазия могла разгуляться.

Современные корабли из разных секторов воплощали в себе все культурные особенности, которые только можно было придумать. Какие-то выглядели, как местные животные или растения, другие, как причудливые геометрические фигуры неправильной формы, третьи были похожи на летающие горы, а четвертые на мыльные пузыри с полностью прозрачными стенками. Среди всех чудес инженерной мысли внимание Альбера привлек один интересный экземпляр. Корабль выделялся своими крошечными по меркам космической промышленности размерами. Он казался затерявшимся среди гигантов карликом. Всего лишь полметра на метр объемом, он стоял на земле, как патрон, направленный пулей прямо в небо. Кто бы на нем не перемещался, он был необычайно мал.

Впереди между разномастных кораблей показался огромный отливающий металлическим блеском шар. Это было здание суда. Сферическая форма и полированный до блеска метал – вот в чем была философия его архитектуры. В нем не было ни единого окна, ни единого намека на вход или выход. Здание возвышалось над парковкой на несколько сотен метров. Альбер удивился тому, что сразу его не заметил, но вскоре понял, в чем было дело. В металлической поверхности здания не отражались объекты. Не отражались корабли, не отражался сам Альбер. Вероятно, создатели этого сооружения вдохновились чистотой и непорочностью нейтрального сектора и решили отобразить это в своем творении.

Здание не являлось зеркальным само по себе, и даже не было сделано из металла. Каждая точка сферы проецировала изображение с противоположной стороны, что создавало иллюзию прозрачности. Таким образом, здание напоминало каплю воды, застывшую в воздухе за мгновение до падения. А чтобы оно не терялось в пространстве, изображению на его поверхности придали эффект потертости от шлифовки.

- Дальше ты сам, - провожавший Альбера офицер остановился на месте, - Я буду следить за тобой с корабля и подсказывать. Мы все будем наблюдать за тобой, звезда ты наша! И помни, что ты ни в чем не виноват. Виноваты те, кто своими действиями или их отсутствием допустили возникновение подобной ситуации, в которой ты совершенно случайно оказался. Ты не более чем невинная жертва обстоятельств. Держи эту мысль в своей голове и не забывай.

- Хорошо, спасибо, - Альбер проводил взглядом развернувшегося в обратном направлении офицера. Его голубой мундир-скафандр смотрелся, как кусочек ясного неба, свалившийся с небес на черную землю.

«Все-таки хороший цвет для униформы и не нужно его менять ни на белый, ни на красный»

Альбер медленно приближался к основанию шара, на всякий случай поглядывая назад. Ему казалось, что в любой момент шар был готов покатиться и размазать его по твердой земле. Огромная выпуклость псевдометаллической сферы нависала над ним, заставляя голову вжиматься в плечи. Он подобрался к самому основанию и хотел было опуститься на колени, чтобы посмотреть, действительно ли шар стоял на земле, или парил в воздухе, не достигая ее на каких-нибудь несколько миллиметров. Но внезапно у нижнего основания шара откололся кусок продолговатой прямоугольный формы и упал на землю прямо перед Альбером, чуть не раздавив ему ноги. Этот импровизированный трап, казалось, держался за сферу на тонком лоскуте ткани. Альбер несколько раз надавил на него ногой посильнее и только тогда решился подняться по нему.

Внутри огромного шара, казалось, ничего не было. Там было темно, пусто, холодно и в целом внутренняя часть здания ничем не отличалась от улицы. Она была похожа на космический вакуум, обрамленный в скорлупу сферической формы. Альбер крутил головой в темноте и не знал, куда ему идти дальше. Кромешная тьма дезориентировала. Очень не хватало встроенного в шлем фонаря.

Он сделал шаг вперед, и дорожка под его ногой вспыхнула желтым цветом. Длинная полоса ее вела куда-то в самый центр огромного здания. Альбер шел по ней несколько минут, пока не оказался возле очередного шарообразного объекта около семи метров высотой. Он открылся, и Альбер вошел внутрь. Других вариантов ему предоставлено не было.

Внутренняя поверхность малого шара засветилась белым, и небольшое помещение стало медленно заполняться кислородом, а температура в нем начала стремительно увеличиваться. Об этом Альберу сообщил его шлем. Всего через пару минут внутри сформировалась пригодная для человека атмосфера. Альбер снял шлем и его уши окатил пронзительный высокий голос.

- Добрый вечер. Вы нас слышите?

От неожиданности Альбер подпрыгнул на месте.

- Слышу, слышу! Не нужно так кричать!

- Хорошо. Значит, атмосфера внутри проводит звуковые волны. Мы можем начинать.

Стенка шара, еще секунду назад светившая белым, вдруг стала прозрачной, и на Альбера обрушился поток яркого света. Он прищурил глаза, чтобы не ослепнуть. Секундой позже, когда его глаза приспособились, он поднял их вверх и обомлел. От пола и до самого потолка внутренние стенки огромного сферического здания суда покрывали разноцветные сектора. В каждом из них было по трое представителей каждой расы. Они стояли рядом, лежали или летали над прозрачным полем и внимательно изучали Альбера.

Само здание суда, таким образом, являло собой что-то вроде вывернутой наизнанку планеты, где сектора оказались внутри, а поверхность снаружи. Альбер ощутил себя крошечной рыбкой в планетарном аквариуме. Казалось, что он собственной кожей ощущал все несколько тысяч пар глаз, что уставились на него в тот момент, а ведь у многих рас даже не было глаз как таковых. Они ориентировались в пространстве при помощи совершенно других незнакомых человеку органов чувств. Так или иначе, Альбер ощущал на себе колоссальное давление от внимания каждого живого существа, что находилось в здании, будто бы тот шар, где он находился, поместили в океан на глубину нескольких километров.

- Мы готовы? – обратилась судебная коллегия сама к себе, - Хорошо, процесс синхронизации речей, смыслов и мнений состоялся, теперь мы можем принимать совместные решения. В таком случае начинаем.

Альбер приготовился. Миллион человек прилипли к экранам в человеческом секторе и разглядывали его взволнованное лицо крупным планом. Через камеру, что висела у него на шее, они получали несколько изображений одновременно: лицо Альбера, его ближайшее окружение в радиусе нескольких метров от него, а также дальнее окружение – все то, что находилось от него на расстоянии нескольких километров, в данном случае все разноцветные сектора, наполненные всевозможными существами. Однако жителей планеты они мало интересовали. В своей жизни они их навидались вдоволь. Все их внимание было сосредоточено на настоящей знаменитости, преступнике галактического масштаба, на первом и единственном человеке в истории их рода, кто отличился настолько, что все галактическое содружество собралось, чтобы его судить. В этом преступлении и в самом деле было что-то величественное. Люди наблюдали за своим кумиром, затаив дыхание.

- Итак, Альбер Мартен. Вас ведь так зовут? – судейский голос говорил максимально сдержанным тоном и было не понятно, кому он принадлежал. Либо кому-то одному, либо всем сразу.

- Да.

- Вы понимаете, почему оказались здесь?

Альбер замялся.

Судья(и) повторил(и) свой вопрос:

- Вы понимаете, почему оказались здесь?

- Да, я понимаю, - неуверенно проговорил Альбер.

- В смысле «понимаю», Альбер? Как это еще понимать? Красны мои усы! Я тебе миллион раз говорил, что ты ничего не знаешь, ничего не понимаешь, ничего не помнишь и вину свою не признаешь, - в окружающее пространство звонко ворвался раздраженный голос генерал-генерала. Он был достаточно громким, чтобы испугать Альбера, но недостаточно, чтобы остальные могли его услышать.

- Простите, я растерялся.

Все люди, наблюдавшие за Альбером в тот момент, со вздохом стукнули себя по лбу.

- Что значит, что вы растерялись? Вы с кем говорите?

Альбер до конца не был уверен в том, что он на самом деле имел право общаться со своим «Адвокатом» во время суда, но решил лишний раз никого не обманывать.

- Я говорил со своим адвокатом, уважаемые судьи.

- Хорошо, продолжаем.

Альбер зацепился взглядом за три обезьяноподобных существа. Они подпрыгивали на одном месте и размахивали своими длинными, превышавшими габариты их тел, руками, которые изгибались в двух локтевых суставах каждая. Казалось, что они махали прямо ему. Возможно, они просто так общались между собой или с другими судьями. Альбер отвел глаза в сторону.

- Так почему вы оказались здесь, Альбер?

- Я не знаю.

- Не знаете? Минуту назад вы утверждали, что понимаете, что здесь делаете.

- Я занервничал и поторопился с ответом.

- Молодец! Вот так и продолжай. Ты ничего не знаешь, не помнишь и ни в чем не уверен вообще, ни в этом деле, ни в этой жизни, ни в чем-либо другом.

- Понятно. Похоже, господа, мы имеем дело с очередным приступом судебной амнезии, что так часто случается с людьми.

Все собравшиеся в зале судьи весело закружились в своих секторах. Казалось, что они посмеивались над Альбером.

- Позвольте же освежить вашу память, уважаемый Альбер Мартен.

Свет в зале потух, и все подсвеченные разными цветами сектора, скрылись в непроглядной темноте. Над головой Альбера во весь огромный купол шара загорелось изображение огромной космической туманности.

- Посмотрите внимательно на это изображение. Вам оно о чем-нибудь говорит?

- Нет, - довольно честно ответил Альбер.

- Это туманность Акрукса, что осталась после его взрыва.

Альбер смотрел на туманность, но не видел в ней ничего греховного или преступного. Он наблюдал одно из прекраснейших созданий во Вселенной. Огромное облако газа и пыли, что остались после сверхновой, превратились в живописную работу в стиле абстракционизма. Приплюснутая к полюсам, продолговатая, окрашенная во все цвета радуги, они красовалась на том месте, где ранее был Акрукс и стала его мемориалом в пространстве. В результате взрыва газы распространились вокруг эпицентра на несколько сотен парсек и продолжат распространяться еще долгие сотни тысяч и миллионов лет, пока энергия от взрыва не иссякнет окончательно.

Туманность исчезла, а вместо нее по внутренней стенке вновь выросли разноцветные сектора.

- Итак, что вы скажете об этом?

- Это красиво, - сказал Альбер то, что было у него на сердце.

- Интересно, что на предварительном слушании судьи из человеческого сектора сказали то же самое. Все-таки вы, люди, между собой больше похожи друг на друга, чем отличаетесь. Так значит красиво? Вы сделали это из эстетических соображений?

- Это ловушка, Альбер. Не ведись. Ты ничего не делал и ничего не знаешь.

- Я этого не делал. Она сама.

- Да, чисто технически звезда взорвалась сама, и вы ей не помогали. Но вы не сделали ничего, чтобы это предотвратить. Вот что мы имеем в виду. И сейчас мы пытаемся понять, почему вы поступили так, каковы были ваши мотивы, и что происходило в вашем мозге, когда вы принимали такое решение. От ваших ответов будет зависеть тяжесть вашего наказания. Так что потрудитесь объясниться. Почему вы воспрепятствовали процессу нейтрализации звезды и не исполнили свои прямые служебные обязанности?

- Они все и так прекрасно знают. Мы передавали им материалы дела.

- Вы ведь и так все знаете и вам должны были передавать материалы по делу, включая мои показания.

- Да, конечно. Мы слышали эту историю о том, как фландрейская цивилизация решила уйти из жизни и выбрала для этого такой экстравагантный способ. Нас интересует не это. Почему вы решили, что один человек имел право решать всю судьбу целой древней цивилизации?

- А как бы вы поступили на моем месте?

- Красны мои усы, будь они побриты, Альбер! Ты этим своим вопросом фактически сознался в своем виновности. Ну как так то!

Все телезрители, смотревшие трансляцию суда в реальном времени, издали мучительный стон. Альбер совершил серьезный прокол.

- Вопросы здесь задаем мы. Однако мы ответим. На вашем месте мы бы провели галактическое собрание и спросили мнение каждого его члена, прежде чем принимать какие-либо решения по этому вопросу.

- Ладно, все в порядке. Наши люди в комиссии замолвят за тебя словечко. Ты, главное, дальше без самодеятельности. Говори, что ты не являешься членом галактической комиссии, поэтому не знал, как следовало поступать на ее месте.

- Вы думаете, что галактическая комиссия смогла бы принять верное решение?

- Альбер! Что ты делаешь?!»

- Разумеется, да! Или вы считаете, что один человек обладает большими знаниями, опытом, навыками и разумением, чем целая галактическая комиссия?

- Нет, я так не считаю.

- Стало быть, вы признаете свою вину?

- Нет! Говори «Нет»!

- Нет.

Зрители суда в человеческом секторе обнялись и поцеловали друг друга в щеки. С Альбером еще не все было потеряно.

- Еще раз. Вы признаете, что галактическая комиссия знает больше, чем один единственный человек?

- Да.

- Но при этом вы считаете, что вы могли принять лучшее решение, чем целая комиссия.

- Нет, я так не считаю.

- Ох, Альбер. Я то подумал, что ты себя закопать решил. Но теперь я вижу, что ты тот еще хитрец. Молодец. Запутай их окончательно.

Альбер не обратил никакого внимания на замечания красноусого. Больше всего на свете он хотел не оправдать себя, а добиться справедливости. Возможно, в глубине души он даже хотел снискать наказание на свою долю, потому что понимал всю тяжесть своего проступка. Но перед этим он хотел, чтобы комиссия о чем-то задумалась.

- Значит, в данном случае комиссия могла бы принять наиболее подходящее решение?

- Нет.

- Его мог бы принять человек?

- Тоже нет.

- А кто тогда?

Люди в человеческом секторе аплодировали Альберу, глядя на то, как он умело обводил комиссию вокруг пальца. Генерал-генерал гордился тем, что воспитал хорошего ученика. Однако никому из них не были известны истинные побуждения Альбера.

- В том то и дело, что никто. Я считаю, что ни люди разом, ни один человек по отдельности, ни вся галактическая комиссия не могла бы принять истинно верное решение в данном случае.

По защитному барьеру секторов прошла яркая красная вспышка, озарив всех членов ультрафиолетовым цветом. Казалось, что они были рассержены его заявлением.

- Если вы так считаете, то почему приняли то судьбоносное для одной расы решение самостоятельно?

- Да с чего вы взяли, что это я принял такое решение? Вы что на самом деле ничего не понимаете?

- Сохраняйте самообладание, Альбер Мартен. Если есть что сказать, то говорите спокойно и аргументируйте свою точку зрения. Аргументы и факты – вот главное орудие спора.

- Когда я говорю, что никто не мог принять то решение, то имею в виду, что НИКТО не мог бы решать судьбу целой цивилизации, ни я, ни вы, ни кто-либо другой. Ни одна из рас и цивилизаций не может целиком и полностью понять нужды и потребности другой. Вопросы подобного рода должна решать сама цивилизация. И я ничего не решал. Фландрейцы сами захотели уйти из жизни, и я лишь помог им, потому что посчитал их желание разумным. Однако даже если бы я отказался им помочь, они нашли бы способ совершить то же самое и без моего участия. У них для этого были все средства и технологии. Если бы они захотели, я был бы уже мертв.

Разноцветная сеть судейских секторов пошла белой рябью. Коллегия совещалась.

- Нам думается, что вы оправдываете преступление целой цивилизации тем, что они сохранили вам жизнь.

- Я никого не оправдываю. Я лишь излагаю факты, как вы и просили. Фландрейцы решили умереть. Я не стал им мешать.

- Понятно. Раз на то пошло, откуда вам известно, что все фландрейцы решили умереть?

- Что вы имеете в виду?

- Вы говорите, что цивилизация должна сама решать насущные дела. Но что такое цивилизация, если не совокупность ее членов? Вы уверены, что ВСЕ фландрейцы проголосовали за уход из жизни?

- Да, - ответил Альбер, и его горло стиснул мышечный спазм. Он не был уверен в том, что говорил.

- Откуда у вас такая уверенность?

- Все фландрейцы, кроме одного, лежали там в предсмертном состоянии и не могли окончательно умереть. Я видел это собственными глазами. В живых остался только один, кто выражал волю всего народа.

- Вы говорите о господине Фоноксе, верно?

- Да.

- Известно ли вам, что Фонокс и ранее отличался революционными взглядами и неоднократно проходил заключение на собственной планете?

- Нет, - Альбера прижали к стенке.

- Можете предположить, за что он отбывал наказание?

- Не могу.

- За попытки уничтожить собственную цивилизацию. Видите ли, Альбер, фландрейцы всегда являлись замкнутой цивилизацией. Из-за своих биологических особенностей они были всегда прикованы к своей планете и должны были находиться там, чтобы получать жизненно необходимое пропитание. Однако мы пристально следили за делами на их планете и неоднократно получали сведения о том, что Фонокс Первородный пытался толкнуть свою цивилизацию на самоубийство. Но вот в чем загвоздка. Никто не поддерживал его инициативу. На собственной планете его считали сумасшедшим.

На миллионах полиэкранов крупным планом отобразилось шокированное лицо Альбера и его стеклянный взгляд, выходивший далеко за пределы здания суда.

- Альбер! Только не теряй самообладание. Ты не мог ничего знать и не виноват в этом. Это они поставили тебя на место смотрителя, не снабдив всеми необходимыми знаниями! Они, слышишь?

- Но откуда я мог это знать?

- Вы знали бы это, если бы обратились в галактический совет.

- Ты не мог знать, что галактический совет знал об этом.

- Я не мог знать, что галактический совет знал об этом больше, - медленно выговаривая слова, произнес Альбер, - Но если вы все знали, почему ничего не сделали чтобы ему помешать?

- Да, да, молодец. Настаивай на том, что они сами во всем виноваты.

- Вы же знаете негласное правило. Ни одна цивилизация не должна напрямую вмешиваться в дела другой и помогать ей проходить через кризис. Мы можем оказывать воздействие лишь через совет содружества. Но для этого нужно, чтобы цивилизация принимала в нем участие. Фландрейцы же уже несколько столетий не участвовали во всеобщих собраниях.

- Фонокс говорил, что их никто на них не слушал и не учитывал их мнение при принятии решений.

- О да. Не одному вам он это рассказывал. И также говорил о несовершенстве мажоритарной системы, о невозможности существования демократии, о том, что одни члены способны влиять на других и использовать их голоса в своих интересах. Он эту свою теорию рассказывал много кому. В том числе и сторонним наблюдателям на своей планете. И был столь убедителен, что они не сразу поняли, в чем было дело. А когда поняли, стало слишком поздно.

- То есть вы сами допустили такую ошибку и пытаетесь теперь повесить вину на меня?

Альбер осмотрелся по сторонам. Сотни существ, находившиеся в зале суда, бесновались в своих камерах. Он обратил внимание на трех ксаторианинов. В отличие от остальных их сектор был поделен еще на три равных части, по одной для каждого члена комиссии. Видимо, они переживали, что без дополнительной преграды они бы подрались друг с другом.

- Мы не стыдимся признавать свои ошибки и признаем их. Галактическому совету еще многому предстоит научиться - это правда. И мы никого не пытаемся обвинить. Мы всего лишь хотим достучаться до истины и понять, был ли в ваших действиях преступный умысел или нет.

- Его не было.

- Отлично! Очень убедительно!

Сектора замигали пульсирующим темно-синим светом и померкли во мраке.

- Мы прервемся для принятия решения.

Альбер облегченно выдохнул и попытался расслабить напряженные мышцы.

- Ты хорошо держался. Настоящий преступный гений. Побольше бы таких, и полиция бы горя не знала! – пытался его поддержать красноусый, но у него едва ли это получалось.

Внутри себя Альбер сокрушался, он не мог поверить в то, что его так легко одурачили и заставили пренебречь своими служебными обязанностями, что он собственными руками помог целой расе бесследно исчезнуть в газопылевом облаке новорожденной туманности.

Время от времени по судейским секторам проходили вспышки голубого света, похожие на электрические разряды в густых дождевых облаках. Наконец, судьи готовы были огласить свое решение.

- Альбер Мартен, галактическая судебная комиссия признает вас виновным по делу о взрыве сверхновой Акрукс.

- Но ведь я не мог знать всех деталей! – попытался оправдать себя Альбер в последний раз.

- И принимая во внимание все смягчающие обстоятельства, мы сократили срок вашего наказания до 100 лет.

Сотня лет. Целый квартон. Альбер обмяк.

- Мы пониманием, что вы не могли знать всего на свете, как и любой другой. Поэтому мы даем вам шанс реабилитироваться и вернуть свое доброе имя. Следующие сто лет вы проведете в качестве смотрителя сверхновой Адары в созвездии Большого пса(по человеческой классификации). На этот раз не подведите наши ожидания. Заседание суда объявляется закрытым.

Свет в зале погас. Все органы чувств будто отключились и только голос генерал-генерала теребил барабанные перепонки:

- Вот тебе повезло. Всего лишь сто лет. Легко отделался! Поздравляю!

Глава 13. Вперед в прошлое

Альбер сначала расстроился но, проанализировав ситуацию, пришел к выводу, что все могло оказаться намного хуже. Его могли отправить в тюрьму или, чего хуже, в планетарную тюрьму.

Планетарные тюрьмы были особым классом исправительных учреждений в галактике. Так назывались планеты, куда свозили всех отъявленных преступников со всей галактики и оставляли один на один друг с другом, чтобы они могли выяснять отношения и доказывать друг другу свое право на выживание. На таких планетах не было никаких надзирательных органов, никакого управления, одна только преступная анархия, которая со временем складывалась в особого вида иерархию, что существовала за счет одной только грубой силы. Ни один правитель планетарной тюрьмы не задерживался на своем посту надолго, их просто убивали один за другим. Не потому что так было необходимо и они того заслуживали, а потому что в преступном мире складывался определенной преступный порядок вещей, в котором убийство было частью системы.

В итоге вся жизнь на планете сводилась к нескольким простым правилам: убей или будешь убит, стань сильнее или будешь убит, заслужи уважение или будешь убит, делай, что хочешь и все равно будешь убит. Статистика, собранная за несколько тысячелетий, говорила о том, что смерть по естественным причинам на планете-тюрьме доставалась 0.3% населения. Оставшиеся 7% умирали от болезней, 10% от голода и подавляющие 82.7% от обращенных на них насилия и жестокости.

До Альбера доходили слухи, что планета Геллора тоже была когда-то планетарной тюрьмой. Миллионы лет на ней шли беспрерывные междоусобные войны между преступниками со всех уголков галактики. Все это время они ассимилировали друг с другом и эволюционировали, пока, наконец, не появился новый эндемичный вид, существо, аналогов которому не было во всей галактике, коренной геллорец – крупный, сильный, выносливый, устойчивый к жаре, морозу и ядам. Они не оставляли шансов прибывавшим на планету преступникам и перебивали их, как клопов. Поэтому, в конечном счете, галактическое содружество приняло решение о том, чтобы прекратить поставки преступников на эту планету и объявить ее независимой. Чем же занялись геллорцы после этого? Продолжили делать то, что у них получалось лучше всего на свете – убивать друг друга. Бесконечная война на планете продолжилась с той лишь разницей, что ее вели местные жители.

Может показаться, что планетарные тюрьмы были худшим местом для заключения в галактике. Но это не так. Были места и похуже. Так называемые, абстрактные тюрьмы. О них не было известно ничего конкретного, одни только сплетни и домыслы, но так как они росли на почве просочившейся наружу действительности, доля правды в них была. Говорили, что одна минута, проведенная там, равнялась 10 годам в объективной реальности. Что стражниками там были абстракты – особые существа, что проникали в сознание, изучали глубинные страхи заключенных и после применяли свои знания, чтобы раз за разом доводить их до безумия. Сбежать или выбраться из такой тюрьмы раньше срока было невозможно. Покончить с собой тоже. Чаще всего заключенные просто сходили с ума. Поговаривали даже, что абстрактами были сами заключенные, которые утратили свое «я» в нескончаемой череде ужасов и пыток, и перешли на другую сторону существования.

В общем, страшных мест в галактике хватало. Альберу же предстояло провести 100 лет в тишине и спокойствии, наблюдая за звездой и выполняя свои рабочие обязанности. Поэтому он достаточно быстро свыкся с этой мыслью и вернул себе способность улыбаться.

И вот он со всеми своими пожитками совершил прыжок через пространство к новой звезде. Адара, в отличие от Акрукс, была бело-голубым гигантом и имела собственного звездного спутника – звезду поменьше, что вращалась вокруг нее, словно Луна вокруг Земли.

Очередная исследовательская планета, куда прибыл Альбер, мало чем отличалась от предыдущей. Это был такой же серый мир из камня и железа с одной единственной жилой постройкой на своей поверхности - лучшее место во всей Вселенной, чтобы постичь все тонкости одиночества.

Появились и некоторые нововведения. После случившегося с Акрукс галактическое сообщество многократно усилило охрану исследовательских планет, стоявших на страже у будущих сверхновых. Небольшой исследовательский модуль был окружен целым арсеналом из разнообразного вооружения. Неизвестно, сколько было потрачено средств на модернизацию огромного количества планет. Но ясно было одно – бюджетные деньги были потрачены на воздух. Мера была чрезмерной и не соответствовала реальной угрозе. Ведь шанс того, что искусственную планету снова кто-то попытается украсть был неизмеримо мал и приближался к области нереального. Альбер чувствовал в этом сильное человеческое влияние. Ведь именно люди чаще всего руководствовались своими эмоциями и позволяли страху управлять собой, в результате чего часто принимали нерациональные решения.

Наученный опытом, Альбер ввел код-доступа вручную и деактивировал нацелившиеся на него орудия. Он припарковал свой небольшой корабль, на этот раз запрограммированный на полный отказ от подчинения человеку, и зашел в свой новый дом. Внутри все было очень похоже на прежнее место работы. Тот же стол, та же кушетка, та же кухня, та же планировка, то же небольшое замкнутое пространство, повернутое единственным окном в сторону звезды. Альбер как будто никуда и не улетал, а все то, что с ним случилось ранее, было просто сном. Он быстро обустроился на новом месте, выпил кружечку «Взрыва» и устроился на кушетке. Впереди его ждали сто галактических лет или около семидесяти тысяч дней. Что ж, как гласила древняя земная пословица - путь в десять тысяч километров начинался с первого шага. Пройдет несколько недель и месяцев, он непременно втянется, и время пойдет быстрее. Так он надеялся.

Прошло полгода, и мало что изменилось. Время текло так медленно, что, казалось, его течение можно было ощутить физически. Все это время Альбер тщательно выполнял свои рабочие обязанности и ни на шаг не отходил от рабочей инструкции. Он только и делал, что наблюдал за параметрами звезды на мониторах, самой звездой и не позволял себе ничего лишнего. Даже в свободное время занимался наблюдениями. Таким нехитрым образом, он словно наказывал себя самого за совершенное преступление. Не проходило и дня, чтобы он не терзал себя, сожалея о своей глупости.

Как он мог поверить в выдумки этого Фонокса? Как могпозволить одурачить себя? Как мог преступить через все свои принципы ради существа, которого совсем не знал? Все это человеческая жалость и эмпатия. Он думал, что совершит хороший поступок, позволив цивилизации отправиться на заслуженный покой. На деле же опростоволосился и выставил себя на посмешище. Вот тебе и герой. И тот геллорец Рубса с планеты УранО-14 по его вине оказался в тюрьме... От всех этих мыслей ему стало так стыдно и скверно на душе, что выход на поверхность без скафандра показался ему очень даже хорошей идеей.

Вдруг на глаза ему попалась коллекция квартонов, к которой он не притрагивался все это время, и тот первый квартон, просмотр которого он так и не окончил. Он вкрадчиво смотрел на него, изучая переливы фотонов в структурированных молекулах стекла, и, наконец, решился посмотреть, чем все закончилось. Квартон был вставлен в проигрыватель, голографический экран развернут в воздухе напротив кушетки, «Взрыв» заварен, и Альбер продолжил просмотр с того момента, на котором остановился.

На Фонокса он теперь смотрел новыми глазами и ничего, кроме внутреннего раздражения, он у него не вызывал. Все его движения, жесты, слова и выражения – все казалось Альберу фальшивым и мерзким. Особенно тягостно было смотреть на самодовольного Фонокса, который вышел победителем из поединка с Рубсой и казался невероятно счастливым.

Фонокс вынырнул из своего звездолета обновленным и переродившимся. Его кожа блестела верно сильнее всего в его жизни. Он излучал радость и обильно выделял слизь. Про себя Альбер решил, что будет стараться держать дистанцию. Хотя скафандр его было уже не спасти.

Фландреец, который однажды уничтожит родную планету со всеми его обитателями, одухотворенно поплясывал на своих щупальцах и подготавливал корабль к отлету, пока поверженный геллорец лежал на холодной земле без сознания.

Альбер наклонился над Рубсой и попытался приподнять его. Ничего не получилось. С огромным трудом ему удалось оторвать от земли одну его руку. Тело его как будто было приколочено к земле гвоздями. Казалось, тот был делан из чугуна и весил полтонны.

- Ладно, я помогу, - послышался голос Фонокса. Он направил одно щупальце на ближайшего автопогрузчика и одним жестом отдал ему приказ. Тот подлетел к Рубсе, бережно подхватил его своими захватами и перенес на кресло пилота прямиком в звездолет Альбера.

- Вы только посмотрите, какой благородный. Тьфу!

- Ну, бывай человек. Ещё увидимся, - с этими словами Фонокс собирался закрыть за собой дверь корабля.

- Постой! Ты мне должен еще объяснить, что здесь случилось.

- Все ответы ты найдешь в своем прошлом. А у меня еще много важных дел. Не прощаюсь, - Фонокс захлопнул за собой дверь и практически сразу же стартовал.

- Что значит в прошлом? Разве мы встречались раньше? – не понял его Альбер, однако времени для раздумий не было.

Альбер не мог сдерживать свои эмоции, глядя на Фонокса:

- Если бы я знал, что так все обернется, то задержал бы тебя еще тогда и отдал полиции. Или лучше самому геллорцу. Он бы точно поступил с тобой по всей справедливости. В отличие от сердобольных людей, такие понятия, как жалость и сострадание, не мешали ему думать, - теперь Альбер смотрел на геллорца в своих воспоминаниях с восхищением.

Рубса находился в отключке и видел далекие воспоминания. Если бы только мир знал, какие сны видели суровые геллорцы, то наверняка отнеслись бы к ним с большей благосклонностью.

Сквозь тьму маленький Рубса пробирался по руинам с остальными детьми, чтобы посмотреть на рассвет. Взрослые не разрешали им отдаляться от лагеря и приближаться к огненной стороне. Она несла смерть. Но детское любопытство раз за разом оказывалось сильнее. Поэтому, когда взрослые занимались подготовкой к очередному сражению, небольшая группа из четырех погодок отделилась от лагеря и скрылась во тьме. Дети были крайне взволнованы. Еще никогда они не покидали лагеря без разрешения родителей. Они пробирались сквозь обломки, мусор и груды камней практически вслепую. Лишь редкие вспышки от взрывов помогали им ориентироваться.

Огненной стороны все не было видно. Она была скрыта за горизонтом и не торопилась появляться. И вот они вчетвером остановились на месте. Впереди над самым горизонтом появилась белая полоса. Как будто кто-то провел над горизонтом тонким лезвием и прорезал слой непроницаемой тьмы, впустив туда свет. Они продолжили идти вперед, линия света разрасталась, насыщая небо кроваво-красными, а после огненно-рыжими красками. Становилось заметно жарче. Босыми ногами Рубса ощущал жар от земли, на которой стоял. Они продолжали идти, взявшись за руки. Предвкушение от увиденного перемешалось со страхом. Впереди на небе перемешались все оттенки красного и желтого. Дышать становилось все тяжелее. Дальше нельзя было идти, но они продолжали, игнорируя рациональные позывы убежать без оглядки. Огонь манил их своим жаром и светом, как мотыльков.

Кожу начинал обжигать воздух, каждый вдох ранил жаром дыхательные проходы. Глаза, впервые получив так много света, сильно напряглись и набухли в глазницах. Его живые биологические глаза. Он уже давно позабыл, какого было видеть мир с их помощью. Только сны его еще хранили память об этом. В лучах огненного рассвета картина мира становилась такой яркой, всеобъемлющей. Каждый камень, каждую складку на почве, каждую воронку, каждую постройку было отчетливо видно. Четверо геллорских детей впервые по-настоящему увидели мир и теперь не могли от него оторваться. Только полный мольбы и отчаянья крик вывел их из состоянии оцепенения. Это мама Рубсы искала его и друзей. Она просила его возвращаться домой. Рубса не хотел уходить. Дети продолжали двигаться вперед навстречу огнедышащему небу. Но голос мамы повторился снова, ее крик стал ближе. Нужно было уходить, пока мама их не нашла и не наказала.

Рубса отлично знал, как нестабильна была материнская любовь и как легко она могла перетекать в праведный гнев, когда страх потерять ребенка отступал. Он остановился и сказал остальным, что нужно было возвращаться домой. Они обошли выкрикивавшую его имя маму стороной. Дома его ждала горячая еда и мягкое местечко в углу. Он лег туда и незаметно для самого себя уснул. Сквозь сон он почувствовал горячий поцелуй в щеку. Обыскавшаяся его мама вернулась домой с сильным желанием всыпать ему по первое число, но, увидев, как тот сладко спал, только и смогла, что выразить ему свою любовь, самую чистую на свете.

Альбер чертовски устал, он хотел есть, глаза его слипались. Разогрев себе дорожный паек, он не торопясь помешивал его ложкой. Спешить было некуда. По его предположениям Рубса должен был прийти в сознание не раньше, чем через несколько часов. Альбер поел и задремал, а проснулся от легкого тычка в плечо. Ствол винтовки смотрел ему прямо в глаза.

- Так, так, так. Рубса, давай не разочаровывай меня. Убери ствол в сторону.

- Где фландреец? – спросил его Рубса, держа его под прицелом.

- Он улетел, - приходя в себя ото сна, ответил Альбер.

- Куда?

- Я не знаю, - честно ответил Альбер.

- Камхи булдынгор, фартынги малаг’ору, - громко выругался Рубса на родном языке Геллоры, каждое слово в котором само по себе казалось ругательным, и опустил ствол винтовки.

- Вот тааак, молодец, я в тебе и не сомневался. Альбер схватил лежавший на столе парализатор и направил его на Рубсу.

- Ты арестован за попытку убийства. Положи винтовку на землю и сдавайся.

- Красны мои усы! Как стыдно то. Прости меня, Рубса.

Рубса лишь ухмыльнулся.

- Арестован за попытку убийства, говоришь? Человеческие законы не имеют никакого влияния на меня. На Геллоре действуют свои законы, и убийство там преступлением не считается. Поэтому опусти парализатор, пока не случилось что-то нехорошее.

- На Геллоре, возможно, но ты сейчас находишься не на ней, а на УранО-14 и эта планета подчиняется общепринятому в галактике законодательству. Поэтому любой, кто совершит преступление здесь, будет отвечать за это перед галактическим судом.

Что-то сильно тряхнуло звездолет, и они с Рубсой полетели друг на друга. По корпусу с силой бешеного буйвола ударяли оклемавшиеся автопогрузчики. Фонокс, которому они подчинялись улетел, и они вновь обезумили. Сотнями разбросанные по земле, они поднимались в воздух, и настроение у них было скверное. Разгоняясь, они ударяли по звездолету, делая в его корпусе глубокие вмятины.

- В сторону! – крикнул Альбер и рванул в кресло пилота.

- Бенджи, подъем. Запускай реактивные двигатели. Ручное управление. И не вздумай спорить.

- Есть, капитан, - Бенджи запустил все системы звездолета и передал управление Альберу.

Автопогрузчик продолжали колотить по кораблю с бешеной силой. Металл сминался, как пластилин, звездолет бросало из стороны в сторону. Рубса в заднем отсеке тщетно пытался устоять на ногах, из-за чего его одолевала злость, и он произносил какие-то ругательства на своем языке. Ему не нравилось его нынешнее положение. Он предпочел бы оказаться снаружи и прикончить несколько автопогрузчиков, пока те не прикончат его. Бегство никогда не входило в его планы.

В правый двигатель на большой скорости врезался автопогрузчик. От мощного удара сопло искривилось и больше было не способно выполнять свои функции. Бенджи отключил его и перевел всю мощность на оставшийся. Звездолет покатился вперед, набирая скорость. Тем временем, автопогрузчики в полном составе оказались в воздухе. Лишь несколько штук все еще лежало на земле, и то это было ненадолго.

- Да что им всем надо?!»

Они кружили вокруг звездолета, подобно рою пчел, и то и дело пытались его протаранить. Еще немного и звездолет оказался бы бесполезным куском металла. Автопогрузчики не думали отступать, и готовы были пойти на все, лишь бы только звездолет навечно остался на этой планете. Им недоставало лишь слаженности в действиях. То и дело они сталкивались друг с другом налету и отбрасывали друг друга назад. Несколько штук попытались вцепиться в заднюю часть звездолета и притормозить его. Единственный двигатель работал на полную мощность, но едва справлялся с тяжестью груза. Альбер сделал резкий рывок вправо, потом влево и несколько роботов попадали вниз. Похоже, что ему удалось оторваться. Горизонт стал отдаляться, а высота увеличиваться, когда один из неуемных автопогрузчиков бросился прямо в турбину. Он принес себя в жертву во имя общей цели, и лишенный последнего двигателя звездолет спикировал на землю.

От удара Альбер потерял сознание и пришел в себя в полной темноте. Он медленно ощупывал себя на предмет повреждений. Тело его болело с ног до головы, но, похоже, что он отделался лишь ушибами.

- Рубса, ты здесь? – спросил Альбер в пустоту, не ожидая получить ответ.

- Да, - ответил Рубса, и Альбер вздрогнул от неожиданности.

- Где мы? – спросил он.

- Мы в одном из ангаров автопогрузчиков. Не шевелись.

Глава 14. Воспоминания геллорца

Рубса огляделся по сторонам и, наконец, заключил:

- Здесь никого нет. Все остались снаружи.

Альбер полностью пришел в сознание и стал различать какие-то грохотания сверху и в глубине комплекса тоннелей. К ним пробивались автопогрузчики. По нарастающим звуком можно было сказать, что оставаться наедине с Рубсой им оставалось недолго. И тут он вспомнил, как Фонокс сказал о том, что перепрограммировал их. Нужно было добраться до пункта управления, чтобы сбросить их до заводских настроек.

- Наш разговор все еще не окончен. Так что не вздумай выкинуть что-нибудь, - предупредил он Рубсу.

- Испанский стыд, - Альбер закрыл лицо руками. Так неудобно ему было перед геллорцем, когда он знал, что тот был ни в чем не повинен.

- Не переживай. Убегать не в правилах геллорцев, - холодно ответил тот.

- Хорошо. В таком случае, для начала мы разберемся с автопогрузчиками, а потом посмотрим, что с тобой делать.

Альбер посвятил его в свои планы, и они отправились на поиски главного компьютера.

Рубса вывел их в технический тоннель, и дальше Альбер мог ориентироваться самостоятельно. Прежде чем отправиться к главному компьютеру, нужно было выяснить, где он, собственно, находился.

Куда бы он поместил его на месте проектировщика? Альбер вспомнил ту гигантскую шахту, черной пропастью разделившую выходы из тоннелей . Однажды они уже перебрались через нее благодаря Рубсе и его руке, способной отделяться от тела на гибком и прочном тросе. Альбер надеялся, что с ее помощью они смогут опуститься на дно шахты, где, по его мнению, мог находиться терминал управления автопогрузчиками.

Отовсюду доносились звуки ударов металла об металл. Автопогрузчики отчаянно пытались выследить их, но им это не удавалось. Они были слишком большими, чтобы помещаться в тоннелях для персонала. Через 10 минут блужданий по тоннелям, они увидели свет. Шахта была рядом. Они ускорили шаг.

- Ты сможешь спустить нас вниз? – спросил Альбер у Рубсы.

- Моего троса хватит только на 100 метров.

- Тогда придется спускаться в несколько этапов.

Рубса кивнул, но лицо его было задумчивее обычного.

- Рубса, ты ведь не обиделся за то, что я направил на тебя парализатор, правда?

Они подошли к краю шахты. Тьма распласталась прямо под ними. В тоннеле над их головами зазвучали отдаленные стуки. Геллорец стоял на месте и не шевелился.

- Чего же ты ждешь? – бросил ему Альбер, – нужно торопиться, пока они нас не нашли.

Но он ничего не отвечал. Глаза его застыли и смотрели куда-то вдаль. Альбер не понимал, что происходит и, когда он собрался ткнуть Рубсу в плечо, тот прыгнул вперед. Его грузное тело стремительно провалилось в пропасть и скрылось из виду. Альбер смотрел вниз, тщетно пытаясь разглядеть что-то в непроглядной бездне.

Вдруг из темноты вынырнул автопогрузчик. Рубса вцепился в один из его захватов и крепко держался за него.

- Прыгай на меня, - крикнул он.

Альбер посмотрел вниз, и в голове у него закружилось. Температура в скафандре как будто подскочила на несколько градусов и на затылке выступили крупные капли пота. Он тяжело дышал и пятился назад.

Альбер вжался в спинку кушетки и не верил собственным глазам. Неужели он прыгнет?

Альбер сделал несколько быстрых шагов назад по тоннелю, пригнулся к земле, беря низкий старт, и, что есть сил, побежал вперед. Когда до начала пропасти оставалось всего полтора метра, его мозг принял несвоевременное, но важное решение – он был не готов, он поторопился и совершил глупость, нужно было разворачиваться назад и придумывать новый способ опуститься вниз шахты, что-нибудь менее рискованное. Ноги Альбера выскочили вперед, пытаясь его затормозить, но было уже поздно. Инерция вытолкнула его тело из шахты, как если бы тоннель выплюнул застрявшую во рту кость, и Альбер полетел лицом прямо вниз. Тьма сжималась вокруг него. Сжавшись, она больше никогда его не отпустит. Это был конец.

Альбер плотно закрыл глаза, не в силах больше смотреть.

Рука Рубсы схватила его за ногу и потянула вверх. Оказавшись наравне с Рубсой, он благодарно посмотрел ему в глаза не в силах сказать и слова. Медленно они стали спускаться в шахту. Автопогрузчик, на котором они оба висели, лишь немного сопротивлялся, но Рубса быстро его успокоил сильным ударом ноги по нарисованным зубам. Тьма сгущалась, пока россыпь тоннелей не оказалась далеко вверху. Они прибыли на нижний уровень.

Оказавшись на твердой поверхности, Альбер почувствовал жар, поднимавшийся вверх по его ногам. Здесь было по-настоящему жарко. Потом в темноте промелькнула вспышка яркого света, и послышался звук ударяющегося о землю металла. С автопогрузчиком, который привез их туда, было покончено. Это, конечно, хорошо, но как они будут выбираться обратно? Альбер наделся, что у Рубсы был план.

Рубса взял Альбера за руку и повел за собой. Выхода не оставалось. Из них двоих он был лучше всего приспособлен к перемещению во тьме. Альбер не сопротивлялся. Сейчас они должны были действовать сообща. Все разногласия можно было уладить позже. Впереди со скрипом открылась дверь, и они с Рубсой вошли в какое-то помещение, в нем тоже было тепло. Свет сразу же зажегся на потолке. По длинным рядам старинных вычислительных блоков Альбер понял, что они оказались прямо в мозгах у компьютера. Под решеткой, на которой они стояли, проходили длинные медные трубы, уходящие под низ шахты. Трубы отводили тепло и выбрасывали его на поверхность. Вся эта огромная шахта была лишь радиатором системы охлаждения.

В дальнем конце виднелась небольшая дверь. Туда они и отправились. Дверь оказалась закрытой, и Альбер стал обшаривать себя в поисках лазерного резака. Пока он с этим возился, правая рука Рубсы выполнила всю работу и быстро расправилась с замком на двери. Оказавшись внутри помещения, они увидели измерительные приборы и панель управления.

- Посмотрим, что у нас здесь, - Альбер разместился за ней.

Какое-то время он стучал пальцами по сенсорной клавиатуре, одними губами проговаривая про себя строки примитивного кода. Через несколько минут, улыбнувшись, он указал Рубсе на выход. Тот лишь хмуро посмотрел на него, но вопросов задавать не стал. То ли понял, в чем было дело, то ли воздержался от демонстрации своего удивления.

Когда они вернулись на улицу, там в темноте их уже поджидали. Два автопогрузчика прибыли на дно шахты, чтобы вернуть их на поверхность планеты.

- Итак, - начал Альбер. – Ты не сможешь покинуть планету, пока твой звездолет к тебе не вернется. Я сказал автопогрузчик, чтобы они защищали его до тех пор, пока я не отменю команду. И сейчас я хотел бы узнать, почему ты оказался на этой планете и почему обманул.

- Да он же тебе жизнь спас несколько раз. А ты его обвиняешь! - сокрушался про себя Альбер, хотя не так давно он сам готов был поклясться, что Рубсу следовало упечь за решетку и никогда оттуда не выпускать.

Люди выбрались в галактическое пространство и вклинились в местное содружество, но так и не отделались от примитивных суждений и стереотипов, которые так легко создавали их древние пещерные мозги. Они судили всех по слухам, домыслам, собственным предосторожностям, и часто не могли отличить правду от личных заблуждений, раз за разом наступая на одни и те же грабли.

Рубса не стал ничего говорить и переслал на псифон Альбера два фрагмента воспоминаний.

Альбер начал с того, что покороче:

Помещение похожее на дом, слышны детские голоса, много детских голосов и звонкий смех. Рубса проходит внутрь, и топот из детских ног шквалом обдает его. Много маленьких геллорцев подбегают к нему и начинают обнимать, наперебой рассказывая свои истории. Сколько их? Альбер может насчитать, как минимум, двадцать… двадцать пять, всего двадцать девять голов. Все они примерно одного возраста и телосложения. Только глаза у них ярко-синие. А верхушки их голов такие же красные, как и их лица. Никакого металла или других признаков хирургического вмешательства. Дети как дети.

- Рубса, Рубса, наконец-то ты приехал! - с криком подбегает к нему маленькая девочка, расталкивая всех остальных.

- Что ты нам привез? – кричит еще один из самых активных откуда-то сбоку.

- Да подожди ты, - перебивает его девочка, – ты не видишь, что он устал и проголодался? Рубса, пожалуйста, проходи к столу. Мы приготовили твою любимую похлебку.

Рубса в окружении детей подходит к столу и садится поесть. Дети замерли и ожидают его реакцию. Он берет в рот первую ложку и смакует ее. Дети делают глубокий вдох.

- Очень вкусно, вы хорошо постарались, - дает свою оценку детской стряпне Рубса.

Дети выдыхают, и их голоса снова наполняют комнату.

- Так что ты привез нам? – не унимается мальчик.

- Боюсь, что в этот раз только еду, дети, - Рубса обращается к нему и ко всем детям сразу.

Дети расстроены, но не подают виду. Они знают, что Рубса старался.

Воспоминание обрывается.

- Зачем ты мне показываешь это? Хочешь вызвать жалость? – спросил у него Альбер.

- Мне не нужна твоя жалость. Ты спросил почему. Я показал тебе причину - дети. Я несу за них ответственность и делаю все, чтобы их прокормить. Посмотри другое воспоминание.

- Ладно.

Корабль Рубсы заходит на посадку в Бинзе на Фландрее. Сама по себе планета напоминает одни сплошные заросли дикого плюща. Они повсюду, куда ни посмотри. Заросли настолько большие, что их можно было увидеть еще с орбиты. Точно в центре планеты на ее южном полюсе располагается гигантский ствол, мощный, как столп творения, высотой в 30 километров и несколько сотен километров в диаметре - его трудно не заметить. При этом большая часть его остается под землей. Это древо истока, начало фландрейской цивилизации. От древа во все стороны разрастаются огромные ветви и чернильно-фиолетовые корни, обволакивая планету.

- Подумать только. Всего около 3000 лет назад Фландрея еще была жива и обитаема.

Вопреки всем ожиданиям, Рубсу встретили более чем достойно. Ему оказывают прием не хуже, чем любому другому страннику, залетевшему на Фландрею. Двое фландрейцев похожие друг на друга, как близнецы, приближаются к нему. На них надеты праздничные костюмы. На кончиках их гнущихся во все стороны щупалец красуются золоченые наконечники, а на головы натянуты такие же золоченые обручи, которые, кажется, немного жмут. Головы под обручами их приплюснуты и формой напоминают восьмерку. Увидев Рубсу, они спешат к нему и тот, что повыше, говорит:

- Уважаемый Рубса, мы рады приветствовать вас на Фландрее. Вы будете нашим почетным гостем. Наш господин ожидает вас в своих покоях. Нам поручено доставить вас к нему. Пожалуйста, следуйте за нами.

Втроем они направляются к выходу из космодрома. Рубса оглядывается по сторонам, но быстро утрачивает интерес к происходящему. Жизнь на этой планете течет слишком размеренно и не вызывает у него никаких эмоций. Повсюду в одинаковых одеждах ходят фландрейцы. Интересным кажется лишь то, что нигде не видно детей. Все фландрейцы, которые попадаются ему на глаза – это взрослые особи.

- Насколько нам известно, уважаемый Рубса, вы впервые на нашей планете, – обращается к нему фландреец то ли с вопросом, то ли с утверждением.

- Верно.

- Да, Рубса никогда не отличался многословием.

- В таком случае мы попросим вас быть пассажиром на нашем скромном транспорте.

- Хорошо, - с некоторым сожалением отвечает Рубса. Он не отказался бы от возможности управлять новым видом транспорта самостоятельно и изучить его.

Из отверстия в земле на поверхность вылезает до безобразия огромная гусеница или кто-то очень на нее похожий.

- Это Флупи, наш сегодняшний проводник, – объясняет фландреец пониже ростом. В памяти Рубсы только и остались различия в его провожатых, что по росту.

Фландрейцы взбираются на Флупи, показывая своим примером Рубсе, как это делается. И Рубса взгромождается на Флупи вслед за ними. Оказывается, сделать это очень просто. По наростам на ее теле можно взбираться, как по стене на скалодроме.

Флупи слегка недостает прыти, и передвигается она с ленивой неспешностью. Однако ее главное преимущество еще не успело себя проявить. Благодаря своему гибкому телу, способному передвигаться в любой плоскости, она легко преодолевает огромные ветви, преграждающие дорогу. Рубса оглядывается по сторонам и сканирует местность своими бионическими глазами. Он использует только видимый спектр, так что через его глаза Альбер видит мир практически так же, как если бы он сам находился там.

К слову, большая часть биологических форм жизни в галактике видит именно в таком спектре, и их «взгляд» на мир отличается только количеством цветов и деталей. Некоторым доступен инфракрасный спектр, крошечному проценту рентгеновский, гамма и космические лучи не может видеть никто. Обитающим на поверхности планет существам нет никакого практического смысла развивать в себе способность видеть то, что излучает далекий космос, как и смотреть сквозь предметы. Поэтому несмотря на все нюансы и многочисленные различия в устройстве зрительных органов, зрение по Вселенной развивается чаще всего по одному и тому же пути.

Воспоминание продолжается. Самого понятия «дорога» на Фландрее не существует. Там есть лишь условные расстояния от точки А до точки Б, и то, как ты будешь двигаться по этому маршруту зависит лишь от настроения Флупи и ее сородичей. Если они капризничают, пройти километр пути можно и за три часа.

Судя по всему в тот день у Флупи было прекрасное настроение. Это видно по тому, как она очень бодро преодолевает все препятствия на своем пути. У Рубсы тем временем выдается возможность посмотреть на быт фландрейцев.

Альбер смотрит на все широко раскрытыми глазами. Видя, как они жили, он еще больше чувствует себя виновным в их смерти. Теперь когда судьба предоставила ему возможность познакомиться с фландрейцами поближе, он ею пользуется. Он больше не видит в них противных слизких существ, которые причиняют людям неприятности своим желанием установить тесный контакт. Он видит в них цивилизацию, глубокую и древнюю, что тысячелетиями формировала свою уникальную культуру. Цивилизацию, которую он мог бы узнать намного лучше, если бы не проявлял первобытную брезгливость и невежество.

Селились они вразброс, занимая места то под ветвями, то рядом, то сверху. Наверху согласно иерархии жили те, что были постарше, а внизу селился молодняк. В местах, где оставалось больше пространства, находились учебные классы и концертные площадки. Любили фландрейцы пофилософствовать, поэтому особое место в их культуре занимали помосты для произнесения речей. Круглые зеленые платформы, сделанные из спрессованных листьев, располагались сверху над корнями и были рассчитаны, чтобы выдерживать несколько тысяч фландрейцев одновременно. Там они собирались вместе, чтобы послушать выступления лучших ораторов на планете. Культура фландрейцев была нетехнологической и шла по пути развития мысли, но не техники.

Большое значение имели места кормления – особые отростки на ветвях, из которых сочился Лимбус, сок жизни. Несколько раз в день фландрейцы стекались в такие места, образуя очереди, и пополняли свои жизненные запасы. На самом деле достаточно было и одного раза в день. Однако за неимением большого количества развлечений фландрейцы не упускали ни одну возможность собраться вместе и пообщаться со своими сородичами. Часто при этом они даже не прикасались к Лимбусу. Тихая и спокойная жизнь, мирная до изнеможения, тягучая и монотонная. Такой она казалась со стороны. Рубса видит там и нечто странное, он задерживает взгляд на этом месте дольше, чем обычно и видит огороженный частоколом участок земли, прикрытый нарезанными кусочками зеленых листьев. Перед ним стоят двое стражников. Однако о том, что они стерегут и от кого он ничего не знает.

Вот Флупи подползает к месту, где три крепких ветви переплетаются и образуют спиральный подъем. Это путь на вершину ветвей. Путь наверх занимает около 30 минут, несмотря на все хорошее настроение Флупи. Альбер проматывает это в ускоренном режиме. Почти у вершины гусеница останавливается, и фландрейцы дают Рубсе понять, что дальше необходимо добираться самостоятельно. Последний завиток спирали отделяет их от вершины. Вскоре они одолевают и его. Рубса кидает взгляд вниз и видит Флупи, расположившуюся поверх огромного зеленого листа, она вгрызается в его край и медленно проглатывает оторванные ломтики.

Рубса с фландрейцами оказывается на вершине ветвей. Там их ожидает площадка, созданная самой природы. Мелкие ветви переплетаются, образуя твердый пол под ногами. В центре площадки стоит фландреец, который слегка отличается от всех остальных. На голове у него платиновая корона в виде переплетенных ветвей, а щупальца его увенчивают платиновые наконечники. Редкая платина на этой планете служит символом высшей формы власти.

Оказавшись над листьями и ветвями, Рубса может осмотреть планету целиком. Он стоит на одной из миллионов ветвей, что протянулись от великого древа по всей планете. Само древо находится в нескольких десятках километрах к северу. Оно наполовину перекрывает свет от Акрукс, поделив мир на две равные части. Рубса находится в той, где свет все еще есть.

- Я Флонкси. Рад приветствовать тебя в своей скромной обители, уважаемый Рубса, – сильным и властным голосом обращается к нему фландреец, - приблизься ко мне.

И пока Рубса делает свои несколько шагов, Флонкси едва уловимым жестом подает сигнал остальным, чтобы их оставили наедине. Подойдя в упор, Рубса обнаруживает, что они с Флонкси примерно одинакового роста. Судя по всему, у Рубсы это вызывает внутреннее уважение.

- Я пригласил тебя на нашу планету, чтобы ты исполнил для меня одно очень важное и крайне деликатное поручение, – произносит он, явно выделяя слово «деликатное».Рубса кивает, давая понять, что значение слова «деликатное» он знает не понаслышке.

- Всегда приятно иметь дело с геллорцем, – отмечает Флонкси, – прежде чем мы начнем, по нашей традиции ты должен пройти обряд единения. Говоря это, он протягивает Рубсе кубок с лиловой жидкостью. Это Лимбус.

- Лимбус, как ты, должно быть, знаешь это сок жизни. Он циркулирует внутри ветвей мироздания, проходит через само древо истока. Он поддерживает саму жизнь на этой планете и является источником силы и долголетия для нашего народа. Он является той незримой нитью, которая связывает нас воедино и обязывает нас жить один ради другого и друг друга беречь. В доказательство своих добрых намерений выпей, пожалуйста, Лимбус из кубка.

Рубса берется за кубок обеими руками, запрокидывает голову назад и в один присест опустошает его. По его телу проходит легкая дрожь, а в голове мутнеет. На вкус Лимбус очень напоминает забродившее виноградное вино. На этом впечатления от Лимбуса у Рубсы заканчиваются.

- Замечательно. Теперь, когда ты прошел обряд единения, мы можем поговорить начистоту. Видишь ли, один из моих приближенных, некто Фонокс, вознамерился уничтожить древо истока и вместе с ним всех жителей нашей планеты. Он помешался на своих идеях и твердит о том, что дарует нам перерождение и новую совершенную жизнь. Ты должен найти и остановить его, пока он не наделал глупостей. Я знаю, что вы, геллорцы, специалисты по части убийства. Но, боюсь, что фландрейца у тебя убить не получится. Твоя задача сильно ранить его и проследить за тем, чтобы у него не было доступа к Лимбусу. Тогда он не сможет больше сдвинуться с места. Можешь также схватить его и привезти сюда. В таком случае получишь двойную оплату. И не верь ничему, что он будет тебе говорить. За годы, проведенные в отшельничестве, он одичал и совершенно обезумел.

- Вот тебе и Фонокс во всей красе. Довел всех на своей планете настолько, что за его голову назначают награду.

Рубсе не нужно что-то разжевывать и повторять дважды, поэтому он переходит сразу к делу:

- Где мне искать этого Фонокса?

- В последний раз его видели на Кассе в казино «Джонто». Если тебе все понятно, ты можешь приступать к делу. Используй для его поиска и поимки любые доступные тебе средства. Главное, чтобы ни одна живая душа не узнала о том, что это мое поручение.

- Хорошо, будет сделано, – говорит Рубса и направляется к спуску.

Глава 15. Поиск сокровищ

Далее воспоминания о Фландрее Альбер решил пропустить и сразу перескочил на тот момент, когда Рубса прибыл на планету Касс в поисках Фонокса.

Контраст с Фландреей сразу же бросился ему в глаза. Все на этой планете было создано искусственным путем. Лучшие архитекторы со всей звездной системы съезжались туда по зову щедрых заказчиков, чтобы честно отработать свой хлеб. Не жалели они на производство зданий и убранство ни сил, ни средств. Все здания на этой планете были уникальными. Не было ни одного похожего на другое. Не было и ни одного клочка земли, который не был задействован для развлечения публики и для извлечения из этой публики средств.

Ночные клубы, в которых под звуки синтетических басов перемешивались все расы. Игорные заведения, в которых ставками порой были целые планеты. Стрипклубы всех мастей с представительницами сотни рас, где каждый мог найти, на что посмотреть. Наркологические институты, в которых лучшие знатоки химии со всех уголков Вселенной могли состряпать индивидуальный рецепт для расширения сознания и многое другое. Если и был какой-то вид развлечений во Вселенной, ты обязательно мог встретить его или его разновидность на планете Касс. Она создавалась для того, чтобы развлекать. Все те, кто туда приезжал, не ожидали от этой планеты ничего другого и ничего другого от неё не получали.

По прибытии Рубса отправляется прямиком в «Джонто». После непродолжительного расследования и опроса местного персонала он устанавливает, что последний раз в этом казино Фонокса видели два дня назад. Далее следы Фонокса ведут в бар и в библиотеку. После библиотеки он отправляется по тем же заведениям, но уже с другими названиями и по другим адресам. Нужно лишь восстановить последовательность его перемещений, и он окажется у него в руках. Однако тот постоянно оказывается на шаг впереди и ускользает от Рубсы.

«Интересно, что Фонокс делал на этой планете? Не похоже на поведение высшего существа, который прожил восемьдесят восемь тысяч лет», - думал Альбер и продолжал смотреть воспоминания Рубсы.

- Прохвост этот, похоже, искал, кого еще одурачить на этой планете.

В воспоминаниях мелькают разные шумные заведения с не самой интеллигентной публикой. И каждый раз Фонокс скрывается с места буквально за пару минут до прибытия Рубсы. Точно знает все его действия наперед. Рубса решает поменять тактику. Пока Фонокс продолжает свои похождения по злачным местам, он выслеживает местоположение его звездолета и ждет в засаде. Жертва не заставляет долго ждать охотника. В скором времени Фонокс прибегает к нему в приподнятом настроении и собирается улетать. Рубса прослеживает его до точки прыжка и прыгает вслед за ним в гиперпространство. После чего происходит их первая встреча в космосе.

Приблизившись на расстояние в несколько километров, Рубса связывается со звездолетом Фонокса по громкой связи:

- Я Рубса, родом с Геллоры. У меня есть приказ убить тебя или доставить на Фландрею. Я предпочитаю второй вариант. Советую согласиться.

- Уважаемый Рубса с Геллоры, я знал, что ты придешь за мной. Ты, вероятно, знаешь, что убить ты меня не сможешь ни при каких обстоятельствах?

В радиосвязи повисает молчание.

- Полагаю, это означает да. Так вот убить ты меня не сможешь и схватить тоже. Это я тебе могу гарантировать. Оставь меня в покое.

- Я делаю последнее предупреждение. И если через 10 секунд ты не сдашься сам, я применю силу. Пошел обратный отсчет.

Тем временем варп двигатель на звездолете Фонокса уже подключается и готовится к прыжку. Рубса выпускает импульсный снаряд в корабль беглеца. Однако тот успевает уйти. Он прыгает вслед за ним и оказывается на орбите УранО-14.

Фонокс понял, что Рубса просто так от него не отстанет. Он совершает посадку, бросает свой корабль и скрывается под землей.

Рубса тем временем медленно продвигается по подземным тоннелям, пытаясь его отыскать. Эта сложная система тоннелей вынуждает его блуждать по ним без конца. И вот голос Фонокса доносится из тоннеля. Он подключился к громкоговорителям:

- Послушай меня, Рубса, - и его голос проносится эхом по подземным тоннелям, - ты можешь оставить меня в покое и отправиться на Касс. Там в казино Джонто оставлен депозит в миллион галактических универсов. Сумма достаточная, чтобы начать новую жизнь. Я скажу тебе код-доступа, по которому ты сможешь его получить. Ты можешь его снять и оставить себе, потратить, как тебе вздумается. А Флонкси тебе ничего не сделает. То, что ты выпил Лимбуса перед ним, тебя ничем не обязывает. Эти традиции имеют значение только для фландрейцев. Так что отступи и живи спокойно.

- Меня предупреждали о том, что тебя не стоит слушать. И теперь я понимаю почему. Можешь не пытаться мне вешать лапшу на уши. Я выполню свое задание и получу за это честно заработанные деньги.

- Как знаешь. Тогда через 3 недели, когда сюда прилетит человеческий звездолет, установи силовое поле. А после скажи, когда спросят, что ты прилетел сюда спасти меня. И сохрани человеку руку, будь так добр. Конец связи.

- Прекращай нести чушь и покажись, - кричит Рубса в тоннель, как будто Фонокс скрывается где-то неподалеку.

На этом воспоминание Рубсы обрывается.

- Откуда он знал, что я прилечу туда через 3 недели? И то, что я суну руку в силовое поле? Бессмыслица какая-то…

- Так, значит, ты спас меня, потому что Фонокс тебе так сказал поступить? – спросил Альбер у Рубсы, как будто это было самое главное.

- Нет, я спас тебя, потому что геллорцы не убивают никого без причины, - быстро ответил Рубса, точно предчувствуя его вопрос, - и только потом, потому что Фонокс сказал мне об этом. Как видишь, я никого не хотел убивать и пытался поймать преступника, которого разыскивают на Фландрее. Если бы ты не мешал мне, я бы не позволил ему уйти.

- Прости, я не знал…

- Ладно, давай отыщем мой корабль и уберемся поскорее с этой планеты.

- Прости, Рубса. В этом все люди. Мы судим других так быстро по одной только внешности, что часто забываем рассмотреть ситуацию с разных сторон и точек зрения. В своих суждениях опираемся на никем не подтвержденные факты. Боимся тех, кто выглядит угрожающе, и, наоборот, доверяем тем, кто мило улыбается и сладко лжет. Парадокс в том, что чаще всего ни те, ни другие не заслуживают к себе подобного отношения. Я живу уже три тысячи лет, а эта черта во мне так и не поменялась. Достигнув бессмертия, мы остались всего лишь людьми, иррациональными и опрометчивыми.

Альбер сидел на пассажирском кресле звездолета Рубсы. В руках у него был небольшой металлический куб, в котором отражалась его голова. Это был не кто иной, как Бенджи. Звездолет Альбера было уже не спасти. Новехонький Fao-3000x пришлось похоронить на УранО-14. Но вот Бенджи, этого назойливого упрямца, к которому он успел привязаться, извлечь удалось. После всего пережитого, мысли его оказались чрезвычайно простыми. Он думал о горячем душе и вкусной домашней еде. От всех этих похлебок быстрого приготовления его уже воротило. А еще он очень хотел поспать в своем мягкой постели. Эта мысль прельщала его больше всех остальных.

- Удачи тебе, Альбер. Твоя остановка, - Рубса поднялся со своего кресла и пошел проводить Альбера.

- Спасибо, Рубса, тебе тоже удачи и спасибо за то, что спас мою руку. Сейчас я понимаю, как это хорошо, когда у тебя есть две руки, - с этими словами он протянул правую руку вперед.

Они обменялись крепким рукопожатием, и Альбер спрыгнул на землю. Впереди его ждал дом и отдых. Рапорт подождет до завтра, так он решил.

***

Неделю спустя Альбер получил сообщение на свой псифон, и улыбка заиграла на его лице. На его счет в анонимном порядке была перечислена сумма в сто тысяч универсов. С переводом шло вместе короткое сообщение:Бенджи должен летать. Ф.

- Слышишь, Бенджи, - Альбер обратился к металлическому кубу, лежавшему у него на столе, - скоро ты снова полетишь. И, может быть, даже быстрее, чем раньше.

- Рад слышать это, Альбер, - живо ответил Бенджи, - пылиться на столе мне уже порядком надоело.

Неделю спустя в продажу поступила новая модель самого быстрого гражданского транспорта на рынке – Fao-4000x. Просили за нее ровно 99 тысяч. У Альбера как раз была необходимая сумма, и даже оставалось еще на полный бак.

- Переход на ручной режим означает полное отключение автоматических и вспомогательных систем управления. Включить ручной режим?

- Бенджи.- При возникновении экстренной ситуации системы корабля не смогут вмешаться и взять на себя управление, не получив соответствующей команды. Вы уверены, что хотите включить ручной режим?

- Бенджи!

- В бортовой компьютер будет занесена соответственная отметка об осознанном переходе на ручной режим. Все равно перейти на него?

- Ну, Бенджи! Сколько это все еще будет продолжаться?! – возмущенный упрямством бортового компьютера выкрикнул Альбер и засмеялся в голос.

Судя по рекламным текстам, новый Fao-4000 набирал скорость на 2000 километров в час больше, чем его предшественник. При этом расход ядерного топлива сократился на 10 процентов. Ему не терпелось это проверить. Инертная сила вжала его в кресло и он, лавируя по парковочным секциям, устремился наружу. После этого не жалея ни звездолет, ни себя, выжал из него все, на что тот был способен.

- 40200 километров в час – на двести километров в час больше, чем было обещано, – объявил Бенджи.

2 минуты спустя они уже были на орбите, на берегу бескрайнего космоса. Альбер смотрел на далекие звезды, и в его глазах отражался их радостный блеск. Впереди у него была бесконечно долгая жизнь полная ярких красок и впечатлений.

***

Альбер закончил смотреть воспоминание из далекого прошлого и отложил квартоны в сторону. Его накрыло легкой волной меланхолии, и он решил немного отвлечься. До конца дня он смотрел в окно на бриллиантовую Адару и размышлял о том, вызывает ли память о молодости больше радости или печали? Как бы он вел себя, как мыслил, если бы в его мозге хранились все воспоминания из его долгой жизни? Сделало бы это его умнее или только сильнее запутало мыслительные процессы в его несовершенном мозге, подверженном стереотипному мышлению?

В тот вечер Альбер поужинал и лег спать раньше обычного. Настроения засиживаться допоздна не было, а компьютер по-прежнему выполнял все наблюдения в автоматическом режиме. Беспокоиться было не о чем. Наутро он проснулся свежим и отдохнувшим, к нему вернулось хорошее настроение. Для себя он решил, что люди, конечно, обладают рядом больших ограничений и недостатков, но несмотря на это они выбрались в космос, стали членами галактического содружества, они продолжали жить и развиваться и, значит, двигались в верном направлении. И пусть его мозг навсегда останется тем же, что у его далекого предка, который жил в саванне и создавал примитивные орудия труда, он сделает все, чтобы выжать из этого мозга максимум и быть полезным для общества. А еще он решил, что заближайшие девяносто девять с половиной лет, чтобы не терять время даром, он отсмотрит все свои квартоны, проанализирует все самые важные события из его насыщенного прошлого, сохранит их в своей памяти и возьмет с собой в следующее столетие.

В следующие несколько недель он исправно трудился и отдыхал в соответствии со своим рабочим расписанием, стараясь не думать о том, что выполнял работу, с которой компьютер справился бы и самостоятельно.

Как-то вечером он разложил на рабочем столе перед собой все 29 квартонов в ряд и заметил кое-что странное на одном из них - какую-то незначительную риску, которая резала глаз. Он осторожно поднял двумя пальцами кусочек тонкого стекла и расположил его напротив лица. Свет звезды беспрепятственно проникал сквозь него, отчего темная риска стала лишь более отчетливой. Альбер вгляделся в эту инородную отметину, думая, что же она ему напоминала. Он перевернул квартон обратной стороной и сверху вниз и осознал, что на нем была выцарапана цифра 7. Ничего не понимая, он бросился перебирать все свои квартоны и в ходе тщательного осмотра обнаружил, что несколько из них были дополнительно пронумерованы. Помимо заводского номера там была другая нанесенная позже цифра. Всего там было 8 меченых квартонов, от единицы и до восьмерки. Он разложил их по порядку и думал, как бы они могли там оказаться. Он точно помнил, что ничего подобного на них раньше не было.

Неужели это сделал Фонокс? В тот самый момент, когда он бесцеремонно жонглировал его воспоминаниями, мог ли он тогда оставить на них пометки? И если да, то зачем? Почему он даже после своей смерти преследовал его?

Альбер взял квартон с выцарапанной на нем единицей и покрутил его в пальцах. На этом куске стекла находились воспоминания о девятнадцатом столетии его жизни. Он вернулся на кушетку, вставил его в проигрыватель и обнаружил себя в роли таможенного инспектора на одной из курортных планет галактического содружества с неброским названием Калклора. На языке галактики оно означало дословно «фантастически прекрасное времяпрепровождение в отличном месте».

Да, язык, на котором говорила галактика, был сложным в освоении, но невероятно удобным в использовании. Всего одно слово порой могло передать смысл целого предложения. Таким образом, речь становилась лаконичной и очень насыщенной одновременно.

Прежде чем отправиться на эту планету Альбер прошел длительное обучение. Он должен был выучить наизусть весь перечень продуктов, товаров и существ, которых нельзя было ввозить или вывозить с планеты, имена всех начальников и коллег, правила и нормы субординации, особенности климата Калклоры, ее флоры и фауны, цикл дня и ночи, недели, месяца и года, местной экономической и политической системы и, между делом, свои непосредственные служебные обязанности. В качестве таможенного инспектора он должен был находиться в зоне досмотра космопорта и осматривать все вещи прибывающих на планету пассажиров. Для этого он мог использовать любую подходящую технику – рентгеновские очки, усилитель обоняния, электронный щуп(чужие вещи было недозволенно трогать голыми руками. Во многих культурах это считалось проявлением неуважения), химический анализатор, ультрафиолетовую лампу, взломщик замков (многие гости планеты обладали повышенной хитростью и пытались спрятать контрабанду в разного рода ящички и коробочки со сложными кодовыми замками, которые человек ни в жизни не мог бы взломать. На такой случай был изобретен взломщик замков, который справлялся с самыми сложными замками за пару мгновений), аппарат по забору и анализу биологических жидкостей, обеззараживатель, а также молекулярный парализатор на тот случай, если других инструментов окажется недостаточно.

Он проводил 26 часов в сутки в своей смотровой кабинке, дважды в день прерываясь на короткий двухчасовой сон. После чего у него оставалось еще 14 часов на отдых. Сутки на Калклоре длились 40 часов. Каждый день мимо него проходило несколько сотен пассажиров. Все они были очень довольные и счастливые. Как никак, в отпуск отправлялись в галактике достаточно редко. Перед этим чаще всего многие работали по несколько сотен лет. Считалось, что если человек или любое другое существо было занято полезной для общества работой и отдыхало в свободное время, то и потребности в каком-то особом дополнительном отпуске у него и не могло возникнуть. Так что очень часто в отпуск выбирались всего на несколько часов или, в крайнем случае, на сутки. Быстро отдыхали, получая множественные удовольствия в сжатые сроки, и улетали с планеты отдохнувшие и счастливые. Для того чтобы достичь подобной скорости отдыха, на планете была создана конвейерная система.

Покинув таможенную зону, отдыхавший садился в кабину, которая везла его по высотной рельсовой дороге через множество всевозможных заведений. Маршрут зависел от личных предпочтений и физиологии гостя. Скажем, маршрут человека(мужчины) обычно выглядел следующим образом – бар, термальный источник, бар, стриптиз, бар, кальянная, бар, массаж, бар, публичный дом, бар, биохимический вытрезвитель, бар, аттракционы, экспресс-стрижка или окрашивание, бар, вытрезвитель и напоследок снова бар, чтобы не покидать планету совершенно трезвым. Совершать гиперпрыжок после бокала пива было намного приятнее. Это что касалось людей.

Но если взять, например, рореша с планеты-пустыни Нетрейи, то его маршрут был такой – глиняные ванные, солевое озеро, охотничий ресторан(где посетители сами должны были словить свой обед), песчаные ралли, лазерная чистка панциря, подточка и ламинирование когтей, массаж всех двенадцати лап и на десерт запрещенное на их родной планете развлечение-игра «Пророй тоннель». Все тоннели на Нетрейе уже давно были вырыты, и в новых планета не нуждалась. Таким образом, миллионы рорешей целыми годами изнывали от невозможности осуществить свои естественные природные потребности в рытье и могли отвести душу только во время отпуска.

Альбер сам несколько раз проходил человеческий маршрут в свободное время. Так сказать, пользовался своим рабочим положением в личных интересах. Но воспоминаний на квартоне об этом практически не осталось. То ли из-за способности человеческого мозга создавать провалы в памяти под воздействием алкоголя, то ли потому что ничего по-настоящему интересного там не происходило, и воспоминания о тех моментах стерлись, так и не успев стать увековеченными в квартоне.

В основном, там были какие-то интересные случаи с работы. Все самое интересное происходило, как водится, когда кто-то пытался преступить закон и перехитрить таможенного служащего в попытке провезти на планету что-то запретное.

Можно подумать, что запретного можно провезти на планету, на которой разрешено все то, что запрещено на родных планетах туристов? А вот есть что. На планете, например, запрещено было вести аудио и видеозапись. Все произошедшее во время отпуска должно было остаться в памяти гостя и больше нигде. Также возбранялось брать с собой любые коммуникационные устройства и средства доступа к галактической сети. Кроме того, с собой не разрешалось провозить домашних питомцев, детей, электронных компаньонов и помощников. И далеко не все готовы были расстаться со своими любимцами на целых несколько часов или даже сутки.

Запрещалось провозить свой алкоголь и наркотические вещества, чтобы не подрывать внутреннюю торговлю. И еще это нигде не было прописано официально, но крайне нежелательным был провоз персональных аудиоустройств. Никому не нравилось слушать чужие музыкальные предпочтения во время собственного отдыха. Внутриканальные наушники и аудиоинтерфейсы с телесной проводимостью – это пожалуйста. Но никаких колонок, динамиков, громкоговорителей, вещателей и прочего. Это категорически не одобрялось. И, тем не менее, каждый день появлялся тот, кто ничего не слышал про подобные правила или ничего о них не знал. Приходилось разъяснять туристами все эти правила снова и снова.

Как-то раз немолодой насекомоподобный шхаф-дги попытался провезти с собой на планету своего невылупившегося внука. Альберу пришлось отправить его обратно на свою планету. У таможни не было необходимого оборудования и квалификации, чтобы высиживать чужие яйца.

Еще был случай, когда кзингар с планеты Кзинг по какой-то причине не захотел брать с собой чемодан и весь перевозимый багаж поместил прямо в себя. Он просто проглотил все вещи и перевозил их в желудке. Альберу пришлось вежливо попросить его опустошить желудок, а потом минут тридцать копаться в вещах, покрытых вязкой пищеварительной слизью. Весь день после этого он мечтал поскорее оказаться в душе.

Еще был рой манталоров. Они прилетели на планету группой, состоящей из нескольких тысяч особей. Чисто технически она считалась единым организмом, так как все они были связаны между собой и по отдельности не могли считаться разумными. Но по случайности (а, может, и нет) они захватили с собой одного лишнего члена. Пришлось в срочном порядке покупать для него пропускной билет.

Альбер просматривал воспоминания о работе в таможне с улыбкой на лице. Та работа по-настоящему ему нравилась. Однако он не понимал, что именно он должен был отыскать в этих воспоминаниях. Пока на экране не появился он.

Прямо через восемьдесят восьмой терминал, который обслуживал Альбер, прошел, семеня своими четырьмя щупальцами, Фонокс. Его можно было узнать по походке. В отличие от других фландрейцев, которые с трудом удерживали тяжелую голову на тонкой шее и часто склоняли ее в сторону, Фонокс держал спину и шею прямо, как будто проглотил черенок от швабры. Он подошел к таможенной кабинке, где сидел Альбер, и вежливо поздоровался так, словно они никогда ранее не встречались. Альбер из прошлого не обратил на него особого внимания. Для него он был всего лишь очередным пассажиром в бурном потоке туристов и их багажа. Единственное, что при взгляде на его щупальцы, его лицо начинало непроизвольно морщиться.

Он просканировал его чемодан рентгеновскими очками и не обнаружил ничего запрещенного.

- Я могу открыть ваш чемодан и осмотреть его содержимое?

- Да, конечно. Если у вас получится, - его хитрые глаза блеснули.

Альбер направил на него рентгеновские очки и также не обнаружил ничего запрещенного в составе его тела. В действительности подобная техника была и не нужна. Все содержимое фландрейцев можно было увидеть невооруженным глазом. Если бы он проглотил что-то твердое, оно бы встряло колом в его пищеводе. Их внутренности были не предназначены для твердой пищи. Всю жизнь они питались одним только жидким Лимбусом.

«Очередной умник, который считает, что его мудреный замок невозможно взломать».

Чемодан был закрыт сферическим замком, грани которого вращались вокруг внутренних осей вверх-вниз и влево-вправо. Что-то вроде усложненной версии кубика Рубика. Чтобы открыть замок нужно было сложить из букв правильное слово на передней поверхности шара. Сложность состояла в том, что Альбер не знал нужного слова. А даже если бы и знал, ему потребовалось бы несколько лет, чтобы подогнать грани сферы так, чтобы сложился пароль. Но то, что было недоступно простому человеку, было возможно сделать при помощи профессионального взломщика замков. Альбер достал из ящика стола устройство, напоминавшее шар на четырех длинных ножках и активировал его. Устройство запрыгнуло на замок, его тонкие ножки вцепились в грани и принялись вращать их с околосветовой скоростью. Как и Альбер, взломщик замков не мог знать нужный пароль, но мог испробовать все самые популярные и не очень варианты в несколько мгновений.

Что-то пошло не так в этот раз. Взломщик замков вращал грани дольше обычного. Фонокс, судя по всему, чувствовал себя крайне удовлетворенным в тот момент. Восемь его верхних щупалец переплелись и ощупывали одна одну.

Через полторы минуты замок, наконец, щелкнул и открылся. Взломщик замков самостоятельно влез в ящик и закрылся изнутри. Ему нужно было время, чтобы прийти в себя. Альбер мог его понять.

В чемодане не оказалось ничего необычного или запрещенного. Взгляду не за что было зацепиться. Альбер потрогал вещи электронным щупом и услышал какой-то хруст в складках ткани.

- Можете приподнять ткань?

- Конечно, офицер, - Фонокс приподнял ткань. Под ней лежал растрескавшийся квартон.Неужели это Альбер повредил его своим щупом? Он принялся извиняться.

- Простите, пожалуйста, я не хотел повредить его.

- Не извиняйся ты перед этим прохвостом, он явно все подстроил.

- Не переживайте на этот счет. Квартон был сломан задолго до того, как вы до него дотронулись.

- Хорошо, я рад это слышать. Простите за любопытство, но разве вам нужны квартоны для хранения воспоминаний? Мне казалось, что фландрейцы справляются и без них.

- Так и есть. Этот квартон я записал для одного своего знакомого в качестве сюрприза.

- Вот оно что. Видимо, там что-то важное, раз вы решили поделиться своими воспоминаниями с другим существом.

- Безусловно. Вот только сломал его случайно пока путешествовал.

- Вы можете обратиться в свой банк памяти, они вам бесплатно сделают новую копию и вышлют галактической почтой.

- Да, да, конечно. Мне об этом известно. Но там просят код-доступа. А я свой позабыл. Помню лишь первое слово «Вселенная». И дальше ничего.

- Уверен, если вы напряжете память, то все вспомните. Даже у меня это получается, - Альбер поставил пропускной штамп на его билете, - Хорошего вам отдыха.

- Спасибо и вам всего хорошего, - Фонокс покинул таможенную зону и прыгнул в кабину.

Альбер был весь во внимании. "Знакомый", о котором он говорил. Неужели это был он сам? Неужели Фонокс специально сказал ему первое слово своего пароля, чтобы он смог его услышать в своих воспоминаниях? В таком случае на других квартонах он отыщет все недостающие слова пароля? Чтобы что? Заказать копию его квартона в банке памяти? Альбер не понимал, чего добивался Фонокс, и его отношение к нему не изменилось. Однако фландрейцу удалось разжечь его интерес, и обычный просмотр воспоминаний превратился в настоящий поиск сокровищ. Он с трепетом взял квартон, помеченный двойкой, и вставил его в проигрыватель.

Глава 16. Поиски продолжаются

В течение двух следующих недель Альбер внимательно просматривал кадр за кадром со второго квартона, на котором хранились воспоминания о третьем столетии его жизни. Но за все это время так и не нашел того, что искал. Глупо было полагать, что все будет легко и просто. Чего, в самом деле, он ожидал? Что Фонокс просто появится в кадре, поздоровается, выложит ему следующее кодовое слово и пожелает удачи? Как бы не так.

Никакого Фонокса в третьем столетии его жизни и близко не было видно. Одни только космические путешествия и затяжные стоянки, незначительные стычки с аборигенами на дальних планетах, перевалочные пункты, восхождение на самую высокую гору на Гарроде (23.4 км.), военный конфликт во втором рукаве соседней галактики, работа строителем космической обсерватории. Там было все что угодно, кроме лазурного жителя Фландреи и одного заветного слова, которое он должен был ему сказать. Возможно, его там вообще не было? А, может, он оставил слово в качестве подсказки в одном из сотен тысяч эпизодов его жизни? Написал его на стене в каком-нибудь месте, где Альбер однажды проходил мимо или что-нибудь в таком духе? Как ему было понять, где это слово должно было находиться? А если его вообще не было, и все это было лишь прощальным розыгрышем? Альбер ломал себе голову и не знал, что делать. Ему очень пригодился бы поисковик по воспоминаниям, о котором говорил генерал-генерал.

Альбера подмывало связаться с красноусым и попросить его одолжить ему такой замечательный проигрыватель. Но почему-то он сам себя останавливал в последний момент. Наверное, не хотел потерять свой статус в глазах генерал-генерала. Все-таки тот считал его величайшим преступником в галактике. А величайшие преступники никогда и ни у кого не должны просить помощи, особенно в таких мелких бытовых вопросах, как поиск нужного воспоминания. Миллионы людей справлялись с этим без поисковика, и Альбер тоже должен был справиться. В какой-то момент он решил расслабиться и позволить этому воспоминанию самому его найти. Он просто просматривал свое третье столетие жизни никуда не спеша.

В свои в 282 года с небольшим Альбер был, все равно что подросток. Он смотрел на жизнь через розовые очки, рвался в приключения, хотел покорить весь мир и везде оставить свой след. Поэтому соглашался на самые отчаянные предприятия и порой они несли в себе огромные риски. Но что такое риск для горячего молодого сердца? Всего лишь топливо, что сильнее разгоняет кровь и заставляет двигаться, завоевывать и побеждать. Жизнь казалась ему одним большим приключением, где вся слава доставалась самым прытким. Тех, кто постоянно осторожничал и берег себя, он явно презирал и считал недостойными бессмертной жизни. Поэтому когда ему предложили поработать экскурсоводом на далекой планете Трен, он, не раздумывая, согласился.

Экскурсовод звучало интересно, экскурсия – это же почти приключение. А ведь можно было для начала изучить материалы о планете, прочитать условия трудового контракта на худой конец. Однако ничего этого не было сделано, и Альбер узнал все самые насущные сведения о планете уже по пути туда, когда нельзя было ни передумать, ни отказаться.

Оказалось, что на планету Трен свозили всех самых грозных хищников с разных планет галактики, чтобы посмотреть, как они будут уживаться друг с другом или, что более правдоподобно, кто кого сожрет и получит титул суперхищника. Поговаривали, что из этого даже устроили тотализатор, и жители разных планет могли ставить на собственных хищников деньги. Но Альбер так и не понял, правда это была или нет. С его родной планеты никто не участвовал.

Хищников отбирали так, чтобы они могли жить в определенных климатических и атмосферных условиях. Некоторых пришлось генетически модифицировать, чтобы они могли вписаться в экосистему новой планеты. Кому биохимию нужно было немного подправить, кому работу парочки другой органов. В итоге на планету завезли сто тринадцать видов, в общей сложности несколько миллионов живых существ, которые приняли участие в самом массовом эксперименте в истории эволюционной биологии.

Вопреки всем ожиданиям, животные не принялись без разбора атаковать друг друга и силой доказывать свое превосходство. Они оказались умнее многих разумных существ или тех, кто таковыми себя считал. Каждый вид быстро занял свой ареал обитания и тщательно его охранял от чужаков. В процессе расселения было несколько крупных столкновений, несколько видов не выдержали конкурентной борьбы и быстро выбыли.

Вероятно, самые слабые из существ сдались раньше всех. Такое предположение на первый взгляд кажется самым логичным. Но на деле быстрее всех окочурились самые агрессивные виды. Те, кто постоянно лез в драку, плохо оценивая свои физические возможности, вот кто стал первой жертвой в войне за выживание на новой планете. Преимущество получили те виды, кто предпочитал охотиться из засады и выжидать, особи хитрые, умные, стратегически мыслящие. Те же, кто лез в гущу событий и постоянно нарывался на драку, вымерли самыми первыми. В итоге со временем на планете установился баланс. Каждый выбрал себе жертву по своим предпочтениям, каждый стал жертвой для кого-то еще. Животные убивали и были убитыми, но никто не отставал и не вырывался вперед. Явного покорителя вершины пищевой пирамиды или «суперхищника» так и не появилось.

Чтобы все вложенные усилия не пропали даром, на планете стали проводить экскурсии для любителей острых ощущений. Экскурсионная группа высаживалась где-нибудь на пустыре в 50 километрах от космодрома, и должна была за несколько дней добраться до него, минуя ландшафтные препятствия на своем пути и стараясь не стать пищей для одного из множества хищных созданий. Экскурсионные маршруты тщательно продумывались, а экскурсоводам разрешалось брать с собой легкое вооружение, чтобы отбиваться от опасных тварей, однако то и дело экскурсионные группы пропадали бесследно на планете. В таком случае членов группы сразу же объявляли погибшими. Никто не надеялся, что группа, пропавшая без вести, триумфально появится через некоторое время. Все знали о возможных опасностях и добровольно снимали с организаторов ответственность за любые возможные несчастные случаи, вплоть до летального исхода.

Альберу предстояло провести группу из десятерых отважных, но не самых жизнелюбивых людей через пятьдесят километров выжженных солнцем земель. На всем пути не было ни деревьев, ни пещер, ни холмов, ни каких-либо других естественных укрытий. Ветер разносил их запах на многие километры вокруг и привлекал к ним множество диких зверей. Первыми на незнакомый запах прибежали корклусы – чертовски злобные, нечеловечески сильные, кровожадные твари с невероятно развитым обонянием. Они чуяли свою жертву с расстояния в десять километров, незамедлительно бросались в погоню, прожигали кислотные дыры даже в самой жесткой бронированной коже и позже слизывали с земли растворенные мягкие ткани. Стать жертвой корклуса означало свариться заживо в чужой слюне.

Когда стая приблизилась к группе Альбера, их спасло лишь то, что корклусы не превышали по размеру земного хомяка. Без преувеличений, они были не больше мыши и, завидев противника, многократно превосходившего их по габаритам, просто ретировались. Альбер с группой даже не заметили их несостоявшуюся атаку.

В следующий раз удача от них отвернулась. Летучий краснорот попытался атаковать их с воздуха и чуть было не утащил с собой одного из членов группы. Альбер всадил очередь транквилизаторов в его долговязую тушу, напоминавшую горелую сардельку, и тот рухнул на землю. Краснорот выглядел, как разросшаяся многоножка, которая научилась летать. При атаке он открывал свой огромный красный рот и жертва, словно загипнотизированная, замирала на месте, пока тот не заглатывал ее целиком. Так оно работало на его родной планете. Однако на людях такой номер не сработал, и ему пришлось провести несколько часов в незапланированном сне. Когда он проснулся, краснорот обнаружил себя в окружении пускавших слюни изголодавшихся корклусов. Дальнейшая его судьба была не известна.

Все оказалось не так уж и страшно. Многие хищники выглядели устрашающе только в масштабах собственных планет. Человек был выше и крупнее многих из них, так что те предпочитали держаться в сторонке.

Через десять часов пути люди устроили первый привал. Многие хотели в туалет по малой нужде. К счастью, на пути им попалось небольшое деревце. Оно росло прямо посреди обнаженного поля и мозолило глаза. Люди по древней традиции мочились прямо на дерево. Альбер, тем временем, с винтовкой стоял на страже.

Один из членов группы удовлетворил свой природный позыв и подошел к Альберу.

- Странное дерево какое-то. Не понятно, откуда оно здесь взялось. И надпись на нем есть.

- Какая надпись? – удивленно переспросил Альбер.

- Да ерунда какая-то. Какой-то фландреец тут умер и ему организовали надгробие, - сходи сам посмотри.

Альбер подошел к дереву. В его коре на галактическом языке была вырезано несколько ровных строк:«Здесь покоится фландреец. Его последним словом было «регулярно».

Должно быть, Альбер тоже подумал, что надпись была ерундовой, потому что он быстро оттуда ушел и не придал ей особого значения.

А вот Альбер из будущего надписью этой очень заинтересовался.

Фландрейцы не могли умереть и, следовательно, не могли покоиться. Более того, слово «регулярно» никогда не входило в топ десять слов, которые говорили покойники перед собственной смертью. Оно было написано с прописной, но не с заглавной буквы и было слишком броским, чтобы оказаться там случайно. Альбер был уверен, что это было то самое слово, которое он искал.

Вселенная регулярно… - Вот как начиналась кодовая фраза, оставленная для него Фоноксом. Поиски продолжались.

Он быстро промотал до конца воспоминания с той экскурсии. По пути с ними приключилась еще одна неприятная ситуация.

Один из членов группы угодил ногой прямо в пасть гибалиуса. У того было несколько ртов в теле, большая часть которых находилась на спине. Он зарывался под землю и впадал в спячку, дожидаясь пока кто-то пройдет по поверхности и угодит в его ловушку. Он оторвал ногу человеку по самое колено. Спасти его, к сожалению, не удалось. Из экскурсии Альбер привел с собой девять выживших людей, одного пришлось оставить на планете.

По условиям контракта Альбер выплатил издержку компании – половину своей месячной зарплаты. Хотя справедливее было бы выписать ему премию. Смерть во время экскурсии становилась мощным рекламным инструментом и привлекала к деятельности компании только больше туристов.

***

Несмотря на свою прошлую неудачу в той экскурсии, Альбер почувствовал небывалый прилив сил. У него появилась вторая часть головоломки из восьми. Он чувствовал, что был на верном пути и сразу же включил следующий по списку квартон. Воспоминания перебросили его в девятое столетие его жизни – самое нелюбимое, самое неудачное столетие из всех. Его он реже всего пересматривал и предпочитал обходить стороной. Он не знал, почему так случилось, но именно в этом столетии на него обрушились все беды разом. Именно в этом столетии его предавали, пытались убить, его обкрадывали и обманывали, его оставляли умирать на далекой планете в жерле вулкана, его сбрасывали с борта космического корабля в открытый космос и отправляли жариться в недра звезды, его оставляли на съедение черной дыре и однажды он даже успел принять духовный сан. Своей печенкой он чувствовал, что последнее сыграло далеко не последнюю роль во всей череде несчастий в ту пору. В общем, быстро взлетевшее до потолка настроение так же быстро шлепнулось об пол и на полу осталось.

Делать было нечего. Отыскать третье слово было для него дороже всего в тот момент, и он окунулся с головой в свои былые неудачи. Заодно у него появилась возможность поразмышлять об их истинных причинах и последствиях. Возможно, теперь, когда у него был опыт трех тысяч лет, он иначе посмотрит на все произошедшее и сделает какие-то новые нестандартные выводы.

Столетие начиналось с должности курьера в галактической службе доставки. Альбер просто прилетал на одну планету, забирал свой груз и доставлял его до пункта назначения. Содержимое посылок его мало интересовало. Компания вроде как обещала проверять все отправления на предмет нелегального и запрещенного, но не всегда выполняла свои общения. Узнавали об этом курьеры, как правило, когда дело начинало пахнуть жареным. Альбер не стал исключением из этого правила.

Его ничего не смутило. Ни когда посылка двухметрового размера начала шевелиться, ни когда она начала подрыгивать из стороны в сторону, ни даже когда изнутри стали доноситься размытые булькающие звуки. Ему уже доводилось перевозить живых существ, животных, андройдов, интеллектуальную технику, которая в пути начинала сходить с ума и многое другое, так что его центр удивлений атрофировался и перестал чуять неладное.

Альбер смотрел в прошлое заранее расстроенный. Он знал, что в тот период жизни его ждали одни лишь разочарования, и он со страхом ожидал дальнейшего развития событий. Один беглый взгляд на эту посылку подсказывал ему, что внутри находилось что-то нехорошее. Он хотел обратить время вспять и никогда даже не притрагиваться к этой посылке. Однако его молодой прототип считал совсем иначе.

Беззаботная улыбка на его лице и легкое посвистывание на губах говорили о том, что в будущем он смотрел с несгибаемым оптимизмом.

Автопогрузчик погрузил посылку на борт корабля Альбера, тот отметился в журнале выдачи посылок и отправился в путь. Его ждало двухнедельное путешествие по космосу до точки гиперпрыжка, после чего он должен был перебраться в отдаленную часть галактики за сто пятьдесят световых лет от того места, где он находился.

Перевозимый груз вел себя спокойно какое-то время, пока они не забрались достаточно глубоко в космос. Примерно через неделю пути посылка активизировалась. Коробка из переработанного текстолита прыгала и трещала по швам. Альберу пришлось покрепче перевязать ее умной веревкой, которая сжималась сильнее от нагрузки. На какое-то время это позволило ему расслабиться, пока через несколько дней возле коробки не образовалась мокрая лужа. Альбер подошел к ней, сел на корточки и брезгливо дотронулся рукой до мокрого места. Он поднес руку к сморщенному носу и понюхал – ничего необычного, просто вода. Но как она там появилась?

Альбер пытался связаться с головным офисом компании, чтобы те связались с отправителем и запросили его разрешение на вскрытие груза. Но из-за перебоев в работе системы связи у него ничего не вышло. Она начинала плохо работать задолго до этой поездки, но Альбер каждый раз откладывал этого решения на потом. И вот когда связь ему реально потребовалась, она его подвела.

Альбер ходил взад-вперед в багажном отсеке своего корабля, поглядывая на посылку.

- Не открывай. Пожалуйста, не открывай ее. Ничем хорошим это не закончится.

Альбер махнул рукой и полез за атомным резаком. Он мягко разрывал атомные связи оболочки, не повреждая содержимое посылки. Альбер аккуратно срезал верхнюю часть текстолитовой коробки и убрал ее в сторону. Перед ним показалась верхняя часть прямоугольной глыбы льда. Лед был мутно-желтого цвета и выглядел не лучше, чем замороженная канализационная вода. К счастью, от нее ничем дурным не пахло. Внутри глыбы виднелось что-то темное. Видимо, во льду перевозилось настоящее содержимое посылки.

Коробка резко дернулась и подпрыгнула на метр вверх. Искусственная гравитация корабля была в два раза слабее земной. Альбер успел подхватить коробку в воздухе и аккуратно поставил ее на землю. Прямо в его объятиях она начала извиваться и дергаться в несколько раз сильнее. В открытой части глубы Альбер заметил образовавшуюся трещину. В тот момент даже он подумал, что происходящее мало соответствовало норме. Второпях он надел на лед текстолит и при помощи атомного резака запаял его обратно. Так, как будто его никто никогда и не вскрывал. Для уверенности он обвязал посылку тройным слоем умной веревки и вернулся к кабину управления. До точки прыжка оставалось чуть больше шести дней пути. Для себя он решил, что будет проверять посылку чаще, чтобы с ней ничего не случилось.

Крошечное щекотливое подергивание в уголке его сознания постоянно задавалось вопрос «Что же находилось в этом здоровенном куске льда?». Не прошло и получаса, как он вернулся к ней, чтобы посмотреть. Маленькая лужа под посылкой превратилась в целое соленое озеро. Нижний угол был не то прорван, не то прогрызен. Кто бы ни скрывался во льду, он выбрался наружу. Альбера охватил приступ первобытного страха. Он боялся, что кто-то вцепится ему прямо в ногу или, чего хуже, в горло и отгрызет ему голову. Он взял в руки атомный резак, при помощи которого можно было разве что легко поцарапать противника, и крутился по сторонам, осматривая стеллажи с разным хламом.

За время его работы курьером у него успело накопиться порядком интересных находок и вещей, от которых отказались их отправители. Скажем, кто-то с Антрацеи заказывал посылку на одну из периферийных планет, но не позаботился заранее проверить легитимность подобного отправления. По прибытию оказывалось, что провозить на планету произведения современного искусства было запрещено. В итоге, чтобы не платить за возврат, владелец просто отказывался от посылки, и Альбер забирал ее себе. В конце концов, на полках грузового отсека красовались многочисленные бестолковые вещи, пользы и практического смысла в которых было не больше, чем эстетического наполнения.

Все эти инопланетные статуэтки, картины, поделки ручной работы в его душе не находили никакого отклика. Но он все равно собирал их у себя, чтобы не выбрасывать. Мало ли когда-нибудь пригодится. Он вырос на планете, где полезные ресурсы были строго ограничены, поэтому первую часть своей жизни собирал под своей крышей разный хлам. В какой-то момент эта привычка просто бесследно пропала.

- Чего ты там стоишь и думаешь? Возвращайся скорее в кабину пилота и закрой грузовой отсек на замок, пока то существо до тебя не добралось! – Альбер не мог поверить, что когда-то был настолько беспечным.

Альбер осмотрел все углы, но так и не нашел беглеца. Он принял решение вернуться в кабину пилота.

- Наконец-то тебя посетила здравая мысль! Давай быстрее убирайся оттуда!

Альбер подошел к двери и приложил ладонь к сканеру.

«В доступе отказано», - высветилось системное сообщение.

Глава 17. Неудачи продолжаются

Альбер несколько раз прикладывал руку к сканеру и в недоумении убирал ее обратно, снова и снова видя сообщения об отказе.

Он застучал по двери кулаками:

- Эй! Открой дверь! Я не сделаю тебе ничего плохого!

Но никто не отзывался.

Внезапно Альбера отбросило в сторону и с силой вжало в боковую стенку грузового отсека. По всей видимости, корабль менял курс. Через несколько коротких мгновений давление спало и Альбер отлип от стены. Он пытался еще несколько раз стучать в дверь и кричать, иногда изображая доброго, а иногда и злого полицейского, но ему так никто и не ответил.

Полдня он провел в грузовом отсеке и начал замерзать. Температура там держалась в районе минус 3-5 градусов по Цельсию. Наконец, корабль наклонился вперед и Альбер с разбегу въехал головой в стену. Когда он очнулся он сидел в кресле пилота с болючей шишкой на голове. Корабль находился в аварийном режиме и издавал противные сигнальные завывания. Пока он приходил в себя и пытался понять, что произошло, его окружили полицейские юниты неизвестной планеты.

- Сдавайтесь и мы не будем применять оружие! – объявили они в громкоговоритель.

- Но я ничего не сделал! – пытался оправдать себя Альбер.

- У вас есть 10 секунд, чтобы выйти на поверхность с высоко поднятыми пустыми конечностями. Десять, девять…

- Повторяю еще раз. Я ничего не сделал. Это какая-то ошибка!

Альбер закрыл глаза ладонью. Он предчувствовал, что лучше бы ему было сдаться и не спорить.

- Два, один, ноль. Мы предупреждали, - судя по голосу полицейский был чем-то обрадован.

Снаружи началась какая-то возня, после чего в трюм корабля ворвался пронзительный вой. Он впился в барабанные перепонки и долбил в них без остановки. Альбер закрыл уши руками, но от этого стало как будто только хуже. Из-под его ладоней потекли струи теплой крови. От беспрерывного стодецебельного гула он потерял сознание.

В следующий раз он пришел в себя уже под землей. Его поместили под стражу в какое-то тесное подземелье. Он поджал под себя колени и лежал в позе эмбриона, не имея возможности вытянуться в полный рост. Его вымученные уши нещадно болели. Он бережно прикоснулся к правому уху и тут же услышал писклявый звон. Когда тот прекратился, он щелкнул пальцами и услышал их звук. К счастью, слух он не потерял.

В подземелье он провел еще несколько часов, прежде чем за ним не пришли. Небольшая круглая дверь открылась, и на него уставился большой червь. Единственный его глаз был спрятан прямо во рту. Чтобы смотреть он открывал широкий рот и источал запах мокрой земли из недр своего длинного тела. Он начал что-то говорить, моргая своим темно-красным глазом. Но Альбер слышал один только звон в ушах. Он попытался объяснить, что ничего не слышит, и дверь захлопнулась. Было не понятно, слышал ли его червь и зачем он вообще приходил, если все равно оставил его там. Колени его изнывали, он был голоден и хотел в туалет. От отсыревшего холодного воздуха в помещении у него начался озноб. Он стал стучаться в дверь кулаком. Минут пять или десять, сколько точно никому неизвестно, он стучался в дверь, пока наконец ее не открыли.

Лицо Альбера оказалось прямо напротив открытого нараспашку беззубого рта с глазом в горле.

- Что ты хочешь? – спросил у него это глазастый рот.

- Хочу, чтобы меня освободили. Хочу есть, пить, в туалет, хочу комфортных условий содержания, хочу объяснений.

- Чего сразу не сказал, когда я приходил?

- Я не слышал, у меня уши заложило. И они до сих пор болят.

- Да, новая система проникающего аудиоудара отработала на славу. Можно считать, что испытания прошли успешно.

- Вы что на мне испытывали опытный образец?

- Ну да. А на ком еще испытывать то? На себе что ли?

Червь куда-то отвернулся и вытащил связанную в кольцо веревку. Он набросил ее на кисти Альбера и сказал ему хвататься покрепче. Альбер взялся обеими руками за веревку, и стражник потащил его по подземному тоннелю. Внутри было темно и не менее сыро, чем раньше, и только небольшие светящиеся камушки в его стенках помогали Альберу различать что-либо в темноте.

Ротоглазый выволок его в какое-то подземное помещение треугольной формы. Каждой стенке равнобедренного треугольника примыкал тоннель, а его площадь составляла около пятидесяти квадратных метров. Червь оставил Альбера один на один с болью в коленях и позвоночнике, и отправился в центр комнаты. Там он дернул ртом за какую-то веревку и по тоннелям разлетелись звуковые сигналы. Вскоре после этого в тоннель по одному стали вползать новые черви.

Альбер встал, но во весь рост так и не смог выпрямиться. Высота потолка в самом высоком месте едва превышала полтора метра. Ему приходилось сгибать ноги в коленях и сгибаться под углом в девяносто градусов, лишь бы только оставаться на ногах, и не пасть на колени. Честь превыше всего.

Черви с такого ракурса казались не такими уж большими. Каждый из них был около 2 метров длинной и полуметра толщиной. Они выстроились перед Альбером, разинули рты и смотрели на него своими красными, как помидоры, глазами без склер и различимых зрачков. Весь глаз был одним сплошным зрачком.

Альбер потерял из виду червя, который его сюда притянул. Все выглядели как один.

- Послушайте, дорогие чер… Вы совершили ошибку и задержали не того. Я ничего не совершал, - начал он возвращать себе доброе имя.

- Ну, не знаю, - отозвался один, - Тот, кто начинает с оправданий, обычно виноват по определению.

- Я не оправдываюсь, а просто говорю правду. Мой корабль захватили, я потерял сознание и очнулся на этой планете.

- Кто его захватил?

- Не знаю, я не видел его. Понимаете, мне нужно было доставить посылку. Она начала шевелиться. А потом из куска льда выбралось наружу неизвестное существо и заперло меня в грузовом отсеке.

- Часто вы перевозите существ, которые угоняют целые корабли?

- Нет, - смущенно ответил Альбер.

- Какова вероятность того, что какое-то неизвестное существо из посылки выберется и угонит корабль у человека?

- Не могу точно сказать. Но, наверное, не очень большая.

- Точно, она практически нулевая. Поэтому нам представляется более возможным такой вариант. Вы пытались провезти на нашу планету контрабандой произведения искусства. Весь грузовой отсек забит ими до отказа. При посадке что-то пошло не так, и вы потерпели кораблекрушение. А когда поняли, что обвинений не миновать, выдумали эту историю про похищение. Что думаете?

- Звучит, конечно, складно. Но это было не так. На корабле ведь осталась прогрызенная коробка. Вы можете посмотреть.

- Мы уже смотрели. Там ничего нет. Одна контрабанда.

- Но я не провозил контрабанду. Честное слово. Все эти безделушки у меня оказались по чистой случайности, и я просто вожу их с собой, как сувениры.

- В таком случае, вы не станете возражать, если мы их конфискуем?

- Тогда вы меня отпустите?

- Если контрабандные товары считать добровольным пожертвованием, то они перестают быть контрабандой, - черви оживленно моргали своими ртами и поддакивали друг другу, - Что скажете?

Альбер собирал эту коллекцию последние 10 лет, и ему было трудно с ней расставаться. Но его свобода была важнее. Поэтому он согласился.

- Хорошо, я отдаю вам их даром и добровольно.

- Тогда вы можете быть свободны. Отправляйтесь по правому тоннелю, на каждой развилке поворачивайте налево и доберетесь до своего корабля.

Альберу даже не верилось, что все закончилось так быстро и просто для него. По обвинению в контрабанде на многих планетах была предусмотрена более суровая кара – лишение конечностей, искусственная слепота на срок от 2 до 3 лет, подсаживание раковых опухолей или месячная бессонница.

Он нырнул в тоннель, на каждой развилке поворачивал налево и быстро нашел свой корабль. Черви подлатали его, как могли, так что можно было отправляться в путь. Он быстро активировал двигатель и, игнорируя все замечания бортового компьютера, перешел в режим ручного управления. Он вылетел через дыру над его головой и, не оглядываясь и не прерываясь, переместился в черный космос, пока черви не передумали.

***

Черви праздновали. Своими ртами они с трудом управлялись с инструментами и не могли совершать тонкую работу. Поэтому любые даже самые кривые и неказистые произведения ручного труда они воспринимали, как чудо господне. Поэтому когда им попался такой клад, они не могли упустить его. Каждый взял себе по несколько вещиц и украсил ими свою круглую комнату. Их планета была одной из немногих в галактике, в законодательстве которой не было ни слова о провозе контрабанды.

***

Альбер оказался на орбите планеты и развил вторую космическую скорость. Этого хватило, чтобы оторваться от гравитации мира, населенного умными червями. Когда планета уменьшилась до размера грецкого ореха, бортовой компьютер сообщил неприятное известие:

- Критически низкий уровень топлива. Произвожу отключение двигателей.

- Как критически низкий? Почему раньше не сообщил?

- Я пытался, но вы меня не слушали.

- И что мне теперь делать… - Альберу стало так грустно, что даже смешно. Он в голос рассмеялся, посмотрел на уменьшавшуюся до песчинки планету и пошел делать себе кофе. К счастью, на борту все еще был кофе и электричество.

«Ладно, выпью кофе и свяжусь потом с компанией. Они меня отсюда вытащат» - подумал он, совершенно позабыв о проблемах со связью.

Квантоваясвязь не работала, только радио. Однако на таком расстоянии ему пришлось бы ждать 2 года, прежде чем его радиосигнал достиг бы нужной планеты. За это время он бы просто скончался от голода и холода, и корабль стал бы для него могилой.

***

3.5 недели Альбер дрейфовал в открытом космосе. Лишенный квантовой связи, он отправлял радиосигналы с просьбой о помощи. Наконец, кто-то отозвался на его сигнал и примчался на подмогу.

- Что у вас случилось? Вы слышите меня?

Альбер так соскучился по чужим голосам, что на духу выложил незнакомцу всю свою историю.

- Вот это да! – только и мог вымолвить тот, - Ну, ничего, не переживайте. Я вас сейчас заправлю.

Корабль незнакомца приблизился к кораблю Альбера и через заправочное отверстие передал ему часть своего топлива. Этого должно было хватить, чтобы добраться до Антрацеи.

- Спасибо вам большое за помощь. Не знаю, что бы я без вас делал, - сердечно поблагодарил Альбер своего спасителя.

- Ничего-ничего. Вселенная регулярно проходит… - голос его оборвался.

- Простите, я не расслышал. Что вы сказали?

Но корабль незнакомца уже спрятался в звездах.

Вселенная регулярно ПРОХОДИТ – это точно оно! Еще одно слово! Альбер с облегчением достал из проигрывателя злосчастный квартон и отложил его подальше. Вывод он сделал только один из всего произошедшего – благодаря говорящим червям он перестал накапливать всякую ерунду.

Он оторвался от просмотра ненадолго, чтобы проверить показания приборов. Адара была на месте, его искусственная планета тоже не сдвинулась ни на километр от своей стандартной орбиты. Переживать было не о чем.

Следующий квартон забросил его на пятьсот лет вперед прямиком в четырнадцатый век от его рождения. Он не так давно начинал смотреть его раньше и проигрыватель остановился прямо в середине века. Первую половину он отдал трем профессиям – энциклопедист, составитель заголовков и телефонист службы спасения. Ничего примечательного с ним там не произошло. Никаких необычных встреч, странных незнакомцев, выдающихся событий. В общем, никакого четвертого слова там не было. В этом он был уверен на все сто процентов, поэтому начал просмотр сразу с центральной части.

После работы в колл-центре службы спасения нужно было взять недельный отдых, как минимум. Его нервная система нуждалась в тотальной перезагрузке. Однако никто ему никакого отпуска не предоставил. Он мог отдохнуть лишь по дороге на новое место работы.

Альбер так сильно устал ото всех говорящих существ за пятнадцать лет работы, что подал заявку на должность смотрителя сверхновой. В тот раз ему отказали. Посчитали, что у него было недостаточно опыта для этой работы.

Альбер уже и забыл об этом. Он так гордился тем, что получил эту работу с первого раза. Но оказалось, что фактически только со второго. Прошлое порой несло в себе сплошные разочарования.

Итак, в должности смотрителя сверхновой ему было отказано. Тогда он подался в лесничие. А почему бы и нет? В дремучем лесу подальше от всех он мог бы наконец-то насладиться тишиной и спокойствием. Животные на планете Льенелли были спокойные и совершенно безобидные. В общем, он ожидал от жизни на этой планете внеочередного пятнадцатилетнего отпуска. И был удивлен тем, что было не так много желающих поработать лесничим. Возможно, техногенный шовинизм так далеко проник в мозги всем разумных жителям галактики, что они попросту боялись покинуть свои каменные джунгли и на время отказаться от всех технологических благ цивилизации. Возможно, они даже считали, что возврат в лоно природы был чем-то сродни деградации до уровня неразумного животного. И, возможно, в их опасениях было что-то оправданное, и при других обстоятельствах Альбер рассуждал бы так же. Вот только, когда ты годами подряд, находясь на горячей линии галактической службы СПАСЕНИЯ, выслушиваешь все свежие сплетни и домыслы с разных планет, все бредовые идеи и теории заговора, все жалобы на местное правительство, сообщения о потерянных животных и вещах, душевные излияния неизвестных существ, находящихся в нетрезвом уме и памяти, у тебя появляется несокрушимое желание оказаться подальше от всех, кто может связывать слова в предложения, и побыть наедине с собой.

Альбер прибыл на Льенелли. Планета, судя по энциклопедическому каталогу, была заселена множеством самых причудливых существ, но ни одно из них не обладало интеллектом. Как раз то, что Альберу было и нужно. Он поселился в небольшой хижине, затерянной в самой гуще леса.

Еще несколько сотен лет тому назад на этом месте никакого леса не было. Однако после случившегося извержения вулкана, деревья мигрировали в эту область, чтобы избежать уничтожения. В итоге им здесь так понравилось, что возвращаться обратно они не стали. Возможно, однажды в будущем, когда выжженная лавой земля покроется питательной порослью, они передумают.

Деревья на Льенелли, как уже стало понятно, могли перемещаться по планете. У них была примитивная нервная система и органы чувств, которые помогали им улавливать изменения в почве и воздухе, благодаря чему они могли предсказывать изменения погоды и климата, и подстраиваться под переменчивые условия. В какой-то момент они просто падали плашмя в одном направлении и начинали подтягиваться крючковатыми ветвями, цепляясь ими за землю. Скорость передвижения составляла около 0.2 километра в час, что для дерева было выдающимся достижением сама по себе.

Красные деревья мало чем напоминали деревья на Земле или Атропосе. Крон и листьев у них не было, а их темно-красные пористые стволы были испещрены множеством мелких отверстий, в которых селились разные микроорганизмы и подпитывали деревья продуктами своей жизнедеятельности. Каждое дерево было, по существу, многосоставным организмом и находилось в симбиозе со своими постояльцами. Деревьями же их назвали люди для простоты. На деле это были кардинально другие биологические существа.

Ночь опускалась на планету стремительно. Лучи закатного солнца медленно просачивались через темные пористые стволы и заливали все окружающее розоватым светом. Чувствуя приближение ночи, деревья жались поближе друг к другу, а на утро, наоборот, отодвигались подальше, как будто ничего и не было. По ночам температура на планете опускалась до десяти градусов мороза, а в течение дня могла прогреться до двадцати пяти градусов тепла.

В первую ночь на новой планете Альбер плохо спал и проснулся с первыми лучами местного солнца. Он позавтракал чашкой кофе с овощными галетами и выбрался из дома, чтобы оглядеть свои владения. Яркое утреннее солнце начинало согревать замерзшую за ночь почву, деревья отлипали друг от друга и выпрямлялись, чтобы принять солнечную ванну. Альбер прогулялся немного по чаще леса, присматриваясь к необычным растениям. Питаясь солнечной энергией, поры их расширялись, и стволы как будто дышали. Темно-красные стволы смотрелись несколько жутко. Так уж получилось, что темный красный цвет у людей плотно ассоциировался с цветом крови, поэтому любые предметы похожего оттенка вызывали внутреннее беспокойство. Потребовалось время, чтобы привыкнуть к новому окружению, довериться ему и вдолбить себе в голову, что не таит в себе опасности.

Через несколько недель темно-красный цвет растений уже воспринимался, как само собой разумеющееся. Альбер породнился со своими подопечными и наслаждался долгожданной тишиной. Ему нравилось слушать, как мягкий ветерок проникал в открытые поры, закручивался во внутренних каналах, и выходил наружу с едва уловимым дуновением флейты. Композиции, получавшиеся случайным образом, порой поражали своей красотой и заставляли задуматься о том, что не только разумные существа могли создавать произведения искусства.

Так Альбер жил в тишине и спокойствии, бродя по окрестностям и исполняя свои лесничие обязанности. Лес жил своей жизнью, не замечая присутствия человека, все складывалось просто замечательно. Одно только не давало ему покоя. Перед тем, как сюда прилететь, Альбер изучил несколько многотомных энциклопедий, описывающих все многообразие местной флоры и фауны. Количество видов на планете должно было измеряться тысячами. Однако куда бы он не пошел, все что он встречал на свое пути - это толстые красные стволы с загнутыми вниз острыми коротким ветвями. Не было ни одного живого создания, попавшегося ему на пути. Невольно в его сознании стал зарождаться вопрос: Куда подевались все остальные?

Глава 18. Где все?

Альбер провел месяц, выбираясь в длительные экспедиционные походы с целью обнаружить на планете признаки других живых существ. Однако ни один из этих походов не дал результатов. Впрочем, за все это время он смог больше узнать о своих немых соседях. В первую очередь он наблюдал за процессом их размножения. Подглядывать, конечно, было не хорошо, но когда дело касалось растений вполне простительно.

Когда дерево достигало половой зрелости, оно начинало активно «выдыхать» мельчайшие семена через свои поры. Воздух наполнялся фиолетовыми облаками, которые летели сквозь ряды деревьев и поднимались все выше и выше, подгоняемые порывами ветра. Можно было подумать, что деревья сами создавали ветряные потоки, но, конечно, это было не так. Клубы фиолетового пара, состоявшего из мельчайших семян, разлетались на многие километры вокруг, подыскивая подходящее место для заселения. Со стороны казалось так, что облако обладало разумом и целенаправленно прочесывало местность в поисках незаселенного участка. Слишком уж неестественным казались его движения в воздухе и то, что облака неизменно опускались на землю именно там, где не было других деревьев. Вероятно, за это отвечал какой-то неизученный биологический механизм.

Когда семена достигали земли, они пробирались глубже в почву, чтобы получить из нее необходимые элементы для роста. Из одного небольшого облака могла родиться небольшая роща. Но чаще всего прорастало только около ста деревьев из нескольких сотен тысяч семян. Таким образом, одно дерево за всю свою жизнь давало тысячное потомство. А скорость распространения деревьев по планете увеличивалась в сто раз каждые десять лет. Удивительно, как они до сих пор не заполнили всю планету. Как и то, что об этих деревьях было известно так мало, несмотря на то, что их вид был описан еще несколько сотен лет назад. Эти пробелы в знаниях казались Альберу особенно странными. Порой он даже думал, что ошибся планетой. Ему не верилось, что вся живность на ней просто попряталось где-то на другом конце и не забегает в эти края.

Он вновь и вновь выбирался из дома на рассвете и возвращался домой после заката. Каждый раз он забирался все дальше, но так и не смог выбраться из леса. Он казался бесконечным, как сам космос. Однако он знал, что выход из леса был. Альбер собственными глазами видел круг леса во время посадки и окружавшие его равнины, поля, пересохшие пойма рек и горные массивы. Где-то там должны были прятаться те многочисленные живые создания, описанные в каталоге живых существ Льенелли. Все они напоминали друг друга и судя по всему принадлежали к одному биологическому семейству. Это были небольшие мышеподобные существ, использовавшие восемь костистых лап для передвижения. Их слабо развитые глаза были утоплены глубоко внутри их тел. Как таковой головы у них не было. Миллионы лет их тела развивались таким образом, чтобы разместить центральную нервную систему и примитивный мозг в равных долях по крошечному телу. Питались они преимущественно растительной пищей, корнями и корнеплодами.

Насекомые и птицы на планете отсутствовали в принципе. Ни одно существо там так и не научилось летать. Трудно было сказать, с чем это было связано. Когда-то давно на Земле многочисленные птицы вили гнезда в кронах деревьев и там выращивали свое потомство. Однако не похоже было, чтобы здесь хоть кто-то решался взаимодействовать с красными деревьями.

Ответы на все вопросы вскоре посыпались на Альбера один за другим. Лес пришел в движение. Альбер не знал, что вызвало неожиданную миграцию. Он пометил несколько деревьев датчиками и мог отслеживать их передвижения. Так он установил, что каждый день лес отодвигался в сторону на расстояние от двух до трех километров. Деревья волочили за собой свои корневища и не думали останавливаться. Все это продолжалось полтора месяца. Наконец, Альбер заснул в одну из ночей на опушке леса, а проснулся посреди всеми покинутой долины. Все деревья отодвинулись от него на несколько сотен метров. Еще через 2 недели они и вовсе исчезли из виду.

В одну из ночей Альбер проснулся ночью от настойчивого царапающего звука. Кто-то скребся в его дверь. Открыв ее, он обнаружил небольшое округлое существо, оно резко прыгнуло в его сторону и вцепилось острыми зубами в его непокрытую ногу. Сделав укус, оно быстро ретировалось и скрылось в чистом поле. Альбер не успел проследить, куда именно оно побежало. Он обработал треугольную рану антисептиком, сделал перевязку и лег спать. Дверь больше он не намерен был никому открывать, спал в ту ночь неспокойно и видел странного вида кошмары, вспоминать которые не хотелось. К тому моменту, как он записывал свои воспоминания на квартон, они полностью стерлись из мозга и потому не сохранились.

На следующий день он нашел напавшего на него хеннеса недалеко от дома. Он раскинул свои лапы, похожие на переломанные тонкие веточки, во все стороны, обнажив треугольный рот посреди живота. Его желтые острые зубы были перепачканы кровью Альбера. Изучив существо, он пришел к неожиданному заключению – оно отравилось его кровью. Для Альбера это стало настоящим потрясением. То есть он знал, что не все живые существа способны переваривать различные белки, особенно инопланетного происхождения. Но он никогда в жизни не ожидал, что окажется для кого-то ядовитым.

«Так вот почему тогда в 25ом столетии, когда мне повстречался разъяренный саблезуб (по человеческой классификации. Видите ли, хорошие названия придумывались не часто. Поэтому люди частенько использовали полюбившиеся названия существ из прошлого, давая им новую жизнь) я резанул себя по ладони и прыснул кровью ему в морду до того, как он успел до меня добраться. Саблезуб поперхнулся моей кровью и скрылся в пещерах. Это было настолько необычно для меня самого, что я сам не поверил бы в происходящее, если бы не пересмотрел это воспоминание несколько раз. И теперь я знаю, почему поступил именно так. Инструкция к действию скрывалась долгое время в моем мозге, дожидаясь своего часа, и когда опасность была неминуема, мозг ею воспользовался»

Хеннесы, тем временем, повыбрались на поверхность и целыми днями беспорядочно бегали взад-вперед по земле, тщетно пытаясь найти себе пропитание. Их впалые подслеповатые глаза были не способны на полноценные поиски и все, что могли - это находить источники света в глубоких подземных тоннелях.

В местах, где они проползали, деревья оставляли после себя липкую жидкость, впитавшуюся в почву. И хеннесы окружали подобные места целыми стаями, пытаясь выскрести из земли хоть каплю питательного вещества. Альбер начал понимать взаимосвязь. Все это время эти мелкие существа были под землей и питались корнями деревьев, а когда те ушли из этих земель, выбрались на поверхность в недоумении и растерянности. Сытая жизнь в одночасье закончилась и начались голодные времена. Не в состоянии отыскать себе пропитание на поверхности, хеннесы умирали пачками. Каждый день Альбер находил в поле групповые могилы. В последние минуты своей жизни эти крошечные существа сцепливались лапками друг с другом. По прошествии небольшого времени они разлагались, насыщая почву фтором и кальцием. Когда новые деревья придут в эти края, они используют их для роста и размножения.

Само же присутствие целых семейств хеннесов под землей объясняло, почему деревья, обладая огромный способностью к размножению, до сих пор не заселили большую часть планеты и не отметили свое господство на ней. Они попросту не могли сделать этого из-за вредителей, что выжирали их корни там, где они не могли их ни достать, ни помешать им этого делать.

Вскоре Альбер нашел и ответ на вопрос, почему на поверхности были только деревья и никого больше. Одно из деревьев, что не так давно проросло и не успело перебраться в другие края со своей семьей, осталось одиноко стоять посреди чистого поля. Обезумившие от голода, хеннесы набросились на него целой стаей. Они облепили его хрупкий неокрепший ствол и жадно вгрызались в пористую плоть. Через несколько минут они все свалились замертво, окружив дерево кольцом из трупов. Все те микроорганизмы, что сосуществовали с деревьями, защищали их от паразитов и добились такого уровня мастерства в этом нелегком занятии, что стали буквально смертельными для всех нежеланных гостей. Любой, кто дотрагивался до дерева или пытался попробовать его на вкус, умирал в течение нескольких минут.

Альбер вспомнил все те случаи, когда он с любопытством ковырялся в древесных порах своими пальцами, и напряженно сглотнул. Повезло, что руки его были защищены, а воздух подавался внутрь через сложную систему фильтрации. Если бы не его сложнейший скафандр, наверняка он также не смог бы пережить контакт с враждебными микроорганизмами. От мыслей об этом по спине спускались капли холодного пота. Он спрашивал себя неоднократно, если деревья представляли из себя такую опасность, то почему его никто не предупредил об этом? Почему ни в одном издании, ни в одном энциклопедическом справочнике не было ни слова об этом? Может, потому что трогать неизвестные виды голыми руками было настолько очевидным правилом для всех межпланетных исследователей, что указывать это дополнительно в печатном виде сочли пустой тратой сил, времени и ресурсов? Может, только люди обладали по-детски глупой привычкой трогать руками все, что вызывает интерес, а у других проблем с самоконтролем не было? Как иначе можно было это объяснить?

Итак, получалась интересная гармония жизни и смерти. Деревья атаковали живых существ на поверхности, и там они были неуязвимы. В итоге все те, кто жил на поверхности вынуждены были перебраться под землю. И это дало им стратегическое преимущество. Под землей они могли безнаказанно питаться корнями деревьев, которые не были никак защищены. Когда же их повреждения становились нестерпимыми, деревья перебирались в другие места, и все начиналось по новой. Всех тех, кто не скрылся под землей, они уничтожали и питались их разлагающимися телами, и в то же время служили пищей для всех, кто спрятался под землей.

Все те пятнадцать с половиной лет, что Альбер провел на той планете, он раз за разом наблюдал этот цикл жизни, смерти и миграции. Когда пришло время покинуть свой пост, он оставил после себя несколько томов со своими пометками и наблюдениями, чтобы его преемник не слишком удивлялся, когда деревья разбредутся, а голодный хеннес попытается его атаковать.

На той планете Альбер не нашел искомое слово. Но оно само его нашло, стоило ему ее покинуть. Следующим местом работы он выбрал родную планету Атропос. За все те годы, что он не бывал в родных краях, он успел вдоволь по ним соскучиться. Он знал, что не найдет там ни родных мест, никого из тех, кого он когда-либо знал. Тринадцать столетий были достаточно большим сроком для переменчивой цивилизации людей. За все это время они могли разрушить и отстроить не только все архитектурные сооружения, но и культурные и социальные институты. Вернуться на родную планету спустя столько времени чаще всего означало побывать на совершенно другой, новой планете, но со старым названием. Он немного переживал из-за предстоящей поездки домой и решил отвести душу в продуктовом магазине. По этому случаю он открыл галактическую карту магазинов, выбрал ближайший и совершил к нему прыжок сквозь несколько миллиардов километров холодного космоса. Магазин расположился прямо на орбите одной из планет содружества. И у его входа образовалась очередь из космических кораблей.

Всего их там было семь. Все бы ничего, но последним из них шел корабль топаторианов, которые отличались невероятной медлительностью и неспособностью принимать быстрые решения. Каждый свой шаг, каждый выбор, каждое действие им нужно было тщательно взвесить и выверить, прежде чем что-либо предпринять. Один поход в магазин мог длиться у них от нескольких недель до полугода. Альбер даже собирался было поискать другой магазин, но после увидел, что корабли залетали внутрь по двое, и решил подождать.

Топотариане были той расой, которая сразу появилась на свет бессмертной. С самого рождения они обладали неограниченным запасом времени, в следствии чего торопиться им было некуда и незачем. Их мыслительные системы развивались с учетом предоставленной им вечности. Поэтому мысли их не бежали и даже не шли, а медленно разбредались по всем приобретенным в неспешной жизни знаниям, сравнивая и сопоставляя все возможные варианты, из которых постепенно отбирался наиболее подходящий. Человеческий мозг, в свою очередь, развивался по иному пути. Он тренировался принимать решения быстро и верно в кратчайшие сроки, потому что от этого зависело выживание. Это привело к тому, что решения на самом деле принимались быстро, но не всегда точно и не всегда верно. Эмоциональный выбор при всей своей быстроте реакции часто стрелял наугад.

За прошедшие полчаса за Альбером то вырастала, то укорачивалась очередь. Судя по всему, когда другие расы видели топотариан возле входа в магазин, они предпочитали искать себе другое место для шопинга. В то же время Альбер продвигался в очереди и вот они с топотарианским кораблем влетели внутри. Внутри магазин разделялся на два прохода, и больше он их не видел. Просто знал, что второй тоннель на какое-то время окажется не доступен для других посетителей.

Что же представлял из себя космический магазин? В нем не было привычных стеллажей и холодильников с бесчисленными товарами, от которых у любого существа могло случиться замешательство. Ведь как оно происходит - чем больше вариантов одного продукта представлено, тем сложнее сделать осознанный выбор. В магазине не было продавцов или любого другого обслуживающего персонала. Но самое главное, чего там не было – это товаров. От пола и до высокого потолка он был заполнен вакуумом, в котором нечего было потрогать руками, понюхать, не на что было посмотреть. Была там только одна виртуальная витрина с бесконечными списками продуктов, собранными со всех уголков галактики. Для удобства можно было выбирать продукты по планетам, расам, вероисповеданиям, вкусовым предпочтениям, физиологическим особенностям организма. Альбер выбрал в списке свою родную планету Атропос, указал принадлежность к человеческому роду, ввел свое имя и фамилию. Система выискала в своей базе данных все его предыдущие покупки, совершенные в этой сети магазинов, и предложила ему воспользоваться ими. Альбер согласился.

Его вкусы и пищевые привычки оставались неизменными столетия напролет. Кофе «Взрыв» да побольше, дегидрированные стейки и овощи, немного сладостей, немного острых закусок, немного экзотических продуктов с других планет, чтобы побаловать свои вкусовые рецепторы новыми ощущениями, простая механическая щетка и запас туалетной бумаги – за всю историю человечества никто так и не смог найти решения получше для этих физиологических процедур, несколько новых нейрокниг и нейрофильмов. Больше ему ничего для счастья не требовалось. Когда заказ был принят, магазин принимался исполнять желания клиента. За прилавком атом за атомом по лекалам из баз данных создавались товары для Альбера, кубические упаковки растворимого кофе, десятки рулонов туалетной бумаги, завернутые в полиэтиленовую пленку, баклажки с питьевой водой, острые «Spiralles» - тонко нарезанные ломтики перченой говядины, скрученные в характерные спирали, несколько белых нейрокниг, выложенные аккуратной стопкой, нейрофильмы кубических стеклянных кубах – так происходящее внутри можно было смотреть в реальном 3D, дегидрированное мясо и овощи, несколько килограммов экзотических овощей, фруктов и неизвестных существ, некоторые из которых начинали шевелиться сразу после появления на свет. Все это великолепие расфасовывалась по пластиковым контейнерам, после чего автоматизированные манипуляторы перекладывали все маленькие контейнеры в один большой.

Когда тот был полностью укомплектован, конвейер доставил его к погрузочному отсеку. Альбер расплатился, приложив палец к платежному терминалу и с его счета списались драгоценные дни его жизни, переведенные в твердую валюту. Приятный женский голос поблагодарил его за покупки в сети магазинов «Звездочка», после чего голос начал заикаться и зависать.

- Через, через.. Проходите через… Через… Проходите через… Через терминал грузового отсека… Проходите через… Регулярно через… Проходите черезВечно эти автоматические системы барахлили и нуждались в отладке. Он вернулся на корабль и добрался до зоны погрузки. Люк открылся, и два автопогрузчика с нарисованными на них белозубыми улыбками и кукольно большими голубыми глазами погрузили контейнер в грузовой отсек его корабля. Можно было отправляться дальше.

Проходите через… - повторял про себя Альбер. Неужели это оно? «Вселенная регулярно проходит через…» Вроде бы звучит складно. И еще эти автопогрузчики очень похожи на те, что были на УранО-14. Думаю, что я нашел следующее слово. Альбер поставил квартон на паузу и ненадолго вернулся к реальности. Система наблюдения показывала что-то странное. К его планете приближался корабль класса «Уничтожитель звездных систем». Он как будто нарочно перекрыл собою звезду и оставил искусственную планету без единственного источника естественного освещения. Впервые за все время Альбер подумал, что деньги, потраченные на охранные оружейные системы, не были выброшены на воздух. Пушки пришли в движение и не сводили прицельные приспособления со звездного крейсера. На экране компьютера всплыло новое входящее сообщение:

- Опусти свое оружие. Мы пришли поговорить.

Глава 19. Психотерапия

Монструозный корабль неизвестного происхождения встал между Альбером и Адарой. Кто находился внутри и что им было нужно?

В последний раз, когда он вступил в контакт с незваным гостем, это привело его на скамью подсудимых. Поэтому он заранее насторожился и относился к гостям с большим недоверием.

- Кто вы и что вам нужно? – прямо спросил он в чате, минуя все нормы этикета.

Ответ пришел буквально спустя пару секунд. Нет, это точно был не фландреец.

- Мы проводим социологический опрос и опрашиваем всех жителей сектора. Не хотите ли вы принять участие в опросе?

Альбер посмотрел на показания приборов, покрутился по сторонам. Вроде никаких причин отказаться у него не было. К тому же, согласиться его подначивало врожденное любопытство.

- Хорошо, я согласен его пройти.

- Опрос анонимный, но для статистики нам потребуется ваша раса, вероисповедание, пол и возраст, если вы не возражаете.

- Человек, Альбер, 2985 лет, мужчина, атеист .

- Вам будет задано несколько вопросов. Отвечайте, пожалуйста, на них честно за максимально короткое время. Скажите, когда будете готовы.

- Я готов.

- Вам известны такие существа, как слизкие многолапы?

- Да.

- Они вам нравятся?

- Нет.

- Вы хотели бы соприкасаться с этими существами?

- Нет. Ни за что!

- Думаете, что другие люди разделяют ваше мнение по последним двум вопросам?

- Да.

- Хорошо. Теперь представьте, что слизкие многолапы создали оружие массового поражения и направили его на планету людей. Вам бы это понравилось?

- Что?! Нет, конечно!

- Вы бы хотели их остановить?

- Да.

- Уничтожить?

- Да!

- Вы бы готовы были использовать ради этого энергию взрыва сверхновой?

Альбера как по голове стукнули. Он притормозил и решил не торопиться с ответом.

- Какой сверхновой? – уточнил он.

- Пожалуйста, отвечайте на вопрос быстро и не раздумывая. Вы использовали бы сверхновую, чтобы уничтожить врага своего народа?

Альбер напрягся еще сильнее. Слизкие многолапы, которые с виду были внебрачным ребенком слизня и многоножки, ему, конечно, были противны до отвращения. Но использовать для их уничтожения сверхновую было слишком.

- Нет.

- И допустили бы, что бы ваша цивилизация погибла?

- Нет...

- Так, значит, ради спасения собственной расы вы бы пошли на крайние меры и использовали бы сверхновую в качестве оружия праведного возмездия.

- Нет, я бы предложил поискать другой вариант, не требующий взрыва сверхновой. А теперь говорите, кто вы такие на самом деле и что вам нужно от меня?

- Очень хорошо. Вы благополучно прошли проверку.

- Какую еще проверку? – задал вопрос Альбер, хотя уже начал догадываться, в чем было дело.

- После взрыва Акрукс галактическим содружеством была создана служба по проверке звездных смотрителей. Поймите, мы не можем больше так рисковать. Поэтому теперь все смотрители будут проходить разработанный с учетом психологического профиля его расы тест на готовность взорвать сверхновую. К вашей радости, вы с этим тестом справились. Теперь мы полетим дальше. Хорошей службы.

Связь была прервана. Огромный крейсер развернулся под прямым углом и полетел в направлении следующей звезды.

"Специально разработанный психологический тест. И ведь знают, куда давить! Люди просто терпеть не могут всяких ползучих гадов. Эта неприязнь заложена в нас на генетическом уровне. Пауки, змеи, пресмыкающиеся, многоножки, слизни и все прочие, кого мироздание обделило и малой долей красоты, - мы не выносим их всех. И если бы кто-то из них угрожал нашей расе уничтожением, мы бы не колеблясь использовали все доступное нам вооружение, чтобы первыми истребить их. Кто бы ни разрабатывал это тест, он действительно хорошо знает людей."

Каких-то ярких событий в жизни смотрителя сверхновой происходило не так много, поэтому Альбер до конца дня еще размышлял о произошедшем, и даже во сне с ним связался огромный крейсер, чтобы выяснить его мнение о тунтунчиках и их потенциальной опасности для рода человеческого. Альбер проснулся посреди ночи, убеждая себя самого в первую очередь, что тунтунчики ничего плохого никогда бы не сделали человеку.

Когда страсти в его душе улеглись, он снова разложил перед собой квартоны и проговорил вслух половину фразы, которую успел узнать:

- Вселенная регулярно проходит через… Через что же она может проходить? Через время? Века, тысячелетия, миллионы лет? Через пространство? Миллионы миллионов километров? Через какие-то эмоции? Радость, боль, страх? Да нет, она же не человек, чтобы проходить через эмоциональные всплески. Через руки? Окна? Двери? Отверстия? Проходит через трудности? – вариантов было много, но ни один из них не ощущался верным. Альбер подцепил большим и указательным пальцами новый квартон, прошелся взглядом по выгравированной чем-то острым цифре 5, и вставил его в проигрыватель. Где-то там он должен был узнать, через что регулярно проходит Вселенная.

Двадцать восьмой век его жизни. Всего лишь двести лет тому назад. Как будто вчера. Но он не помнил ничего конкретного о том времени. Все детали огромного множества событий были выскоблены из нейронов его мозга и перенесены на маленький кусочек кварцевого стекла. Без него он был не в состоянии вспомнить ни единого события или знакомого из той поры, ни дня, ни секунды, ни одного мгновения. Вся его память собирала жизненный опыт в виде обезличенных знаний, в результате чего личность его неизбежно менялась с течением времени, но он не знал ни причин, ни последствий этих перемен. Жить, не задумываясь об этом, было не так уж и сложно. Приобретенный годами труда жизненный опыт казался чем-то естественным, как умение ходить или говорить. Но если кто-то начинал копать в этом направлении, то, рано или поздно, докапывался до глубокого ощущения собственной никчемности, перетекавшей в устойчивый экзистенциальный кризис. Зачем, скажите, нужно жить, если ты даже запомнить свою жизнь не можешь без посторонней помощи? Вместе с вечностью люди приобрели безграничные возможности не только для проживания радости, но и грусти.

Если же задуматься об этом еще сильнее, то можно было быстро наткнуться на противную навязчивую мысль о том, что с квартонами и банком данных могло произойти что-то неприятное, и все нажитые воспоминания будут навсегда утеряны. Так было недалеко и параноиком стать. К счастью, так опасения терзали человека только первую тысячу лет. Потом, как правило, люди начинали относиться ко всему намного проще и предпочитали не забивать себе голову разными глупостями, а просто жить.

Хорошо, что большую часть популяции всегда составляли оптимисты. Если они и поддавались грусти время от времени, то быстро преодолевали ее. Образуя костяк цивилизации, они были той силой, что двигали ее вперед. Пессимистам жить было намного сложнее, особенно если это была вечная жизнь, особенно если она была такой же мрачной и суровой, как и обычная, смертная. Таким людям нужно было находить снова и снова причины для того, чтобы вставать по утрам, улыбаться и любить людей. И с именно такими людьми Альбер и работал в начале двадцать восьмого столетия своей жизни. Он стал тем человеком, к которому люди приходили, чтобы поделиться наболевшим, выплеснуть свои негативные эмоции, пожаловаться или поговорить, в некоторых случаях исповедаться, а иногда и покаяться.

Он обосновался на небольшой съемной квартире на восемьдесят третьем этаже многоэтажного жилого дома. В этой небольшой темной квартире, куда едва ли попадал свет местной звезды, не было ничего лишнего. Два мягких кресла, кушетка для пациентов, небольшой столик с графином воды, и маленькая спальня, где Альбер мог отдохнуть после рабочего дня. Каждое утро Альбер вставал и проверял свою входящую почту в гиперсети. И с каждым днем писем в его почтовом ящике становилось все больше. Такая статистика сама по себе нагоняла на него тоску. То, что услуги частного психотерапевта пользовались неуклонно возрастающим спросом, говорило о том, что с обществом что-то было не в порядке. И хотя он ощущал себя как никогда в своей жизни полезным, в глубине души ему хотелось видеть больше улыбок и счастливых лиц.

Альбер не помнил того времени, но почему-то с твердой уверенностью мог сказать, что на работу психотерапевта он больше не согласится. По крайней мере, не в ближайшие пять тысяч лет.

Первым пациентом за день был мужчина неопределенного возраста. Его биологические часы остановились на отметке в тридцать лет, как и у многих других. Считалось, что тело и мозг человека окончательно сформировывались лишь к двадцать пятому – тридцатому году жизни, поэтому многие проходили через процедуру «обессмерчивания» именно на этом сроке. Поэтому все живущие люди, которые получили бессмертие, выглядели как молодые, но уже помятые и потрепанные жизнью подростки. Определить по каким-то внешним признакам реальный возраст человека, его жизненный опыт и путь было практически невозможно. Даже для Альбера, который прошел многолетнюю подготовку и сдал многочасовый экзамен по психиатрии и психотерапии.

Мужчину звали Кьеркегором. Как следует из его имени, он родился в семье, где очень уважали древнюю философию. Настолько, что даже назвали своего сына по фамилии известного земного философа. Кьеркегору было всего семьсот сорок реальных лет. А работал он пластическим хирургом в одной из местных клиник. Что привело его к Альберу, он в своей заявке не указал, но убеждал его в том, что ему срочно требовалась компетентная помощь, и потому настоял на том, чтобы ему выделили место вне очереди. У Альбера такая возможность была. Каждый месяц он выделял два места вне очереди для людей вроде Кьеркегора, чьи случаи не терпели никаких отлагательств.

- Доброе утро, Кьеркегор. Вы можете присесть или лечь на кушетку. Это как вам удобно, - пригласил его Альбер в небольшую темную комнату, завешанную непроницаемыми шторами.

- Спасибо, я лучше посижу, - он нерешительно опустился в кресло и сел на самый его краешек, как будто собирался скоро уходить, - Не возражаете, если я закурю?

- Не возражаю, - Альбер выудил из-под кресла пепельницу и поставил его на столик между ними. В комнате постоянно работала вытяжка.

Курящие в целом были далеко не редкостью в это непростое время. Раковых заболеваний и смерти, к которым они приводили, они не боялись, поэтому начинали курить, намеренно вовлекая в себя в зависимое состояние. Для чего они так поступали, до конца не было известно. Их здоровье, несмотря на бессмертие, от этого действительно страдало. Легкие и сердечно-сосудистая система начинали работать хуже, появлялся кашель, головные и зубные боли, нарушения пищеварения, потенции и многое другое. И хотя все это излечивалось за относительно небольшие деньги в любой клинике, те, кто предпочел сигареты здоровью, почему-то отказывались от ее посещения, как будто им нравилось страдать, и они не хотели ничего с этим делать.

Альбер обратил внимание на пожелтевшие зубы, но при этом совершенно нормальные белые пальцы, своего пациента. Будучи хирургом, тот намного больше ухаживали за своими руками, чем за полостью рта. Кьеркегор жадно затягивался, не решаясь начать разговор. И так как время сеанса было строго ограничено, Альбер решился ему помочь:

- Итак, Кьеркегор, расскажите, что привело вас сюда? Что вас беспокоит?

- Трудно сформулировать мысль. Я ведь и сам не знаю, что точно меня беспокоит.

- Вы начните, а я буду вам помогать, если понадобится.

- Хорошо, дело то вот в чем. Я, как вы уже знаете, работаю пластическим хирургом. Клиника уважаемая, одна из лучших в городе и на целой планете. Люди сюда съезжаются с дальних уголков планеты, чтобы провести хирургическое вмешательство. Платят мне хорошо. Я не хочу хвастаться, но по шкале полезности работа хирурга стоит в первых строчках. Фактически у меня есть все, чего можно пожелать от жизни – хорошее положение в обществе, всеобщее уважение, финансы, женским вниманием я тоже не обделен. В общем, можно сказать, что, как специалист и современный человек, я полностью состоялся.

- Но? Что-то ведь вас все равно беспокоит?

- Но я не чувствую себя счастливым. Внутри какая-то пустота. На работу ходить не хочу, вставать по утрам не хочу, апатия полнейшая. Завтра мне предстоит двенадцати часовая операция по смене внешности. Нужно будет убрать ненужные мышцы и жировые ткани на лице, подправить форму костей, немного нарастить искусственного материла, провести так называемое в народе «новоличие». Пациент в ходе такой процедуры получает совершенно новое не похоже на старое лицо и сможет начать новую жизнь. Также придется поработать с телом, подрезать жир в лишних мест, увеличить мышцы, придать телу рельефность. Люди часто прибегают к таким процедурам, когда хотят перемен. Знаете ли, многим жить с одним лицом и внешностью становится скучно через несколько веков.

- Да, я слышал о такой процедуре и у меня даже бывали пациенты, которые через нее проходили. Я не могу раскрывать вам подробности моей работы с ними. Могу лишь сказать, что после новоличия психике человека требуется время, чтобы привыкнуть к обновленному лицу. Смотреть в зеркало и видеть в отражении другого человека – это настоящее испытание. Далеко не у всех столь радикальные перемены вызывают ожидаемую радость. Многие впадают в глубокую депрессию, утратив свой прежний облик, и тогда мне приходится с ними проводить специальную терапию. Я говорю вам это, чтобы вы знали, что грустить и впадать в депрессию – это совершенно нормально и не нужно этого стыдиться или стесняться. С точки зрения медицины подобное отклонение в организме является своего рода сбоем, болезнью, которую можно вылечить при должном подходе и внимании. Как медику, вам должно будет это проще понять.

- Да, да я знаю, читал, изучал материалы, занимался самолечением, хоть и знаю, что это пустое. Но ничего не помогает. Грусть постепенно захватывает все мое естество и мешает мне жить спокойно и получать радость от жизни.

- Хорошо, Кьеркегор, давайте разбираться по порядку. Как давно это с вами началось?

- Несколько месяцев назад, но особенно сильно я стал ощущать тоску в последние пару недель.

- Случились ли с вами какие-то особые события в это время? Что-то, что могло спровоцировать каскад негативных эмоций?

- Нет, ничего такого.. Ничего, что как-то выделялось бы из повседневности.

- В таком случае расскажите мне об этой самой повседневности. Как давно вы работаете в хирургии?

- Уже чуть больше ста двадцати лет.

- Это интересно. Как правило, люди никогда не задерживаются на одном рабочем месте больше двадцати лет. Вы же провели на одном рабочем месте в шесть раз больше. А ведь такая система была разработана не просто так. Вы знаете об этом?

- Да, конечно. Кадры должны меняться, чтобы сферы человеческой деятельности не застаивались, нужны новые мысли, свежие взгляды на проблему. Так общество развивается более эффективно.

- Это лишь общие положения, которые рассказывают всем. Но дело ведь не только в обществе, но и в личном благополучии и счастье каждого отдельного члена. Общество не может считаться здоровым, если ее члены заболевают душевной тоской, как в вашем случае. Поэтому в первую очередь такая система заботиться о счастье каждого человека. Все дело в нашей естественной потребности к познанию и обучению. Когда человек узнает что-то новое, он каждый раз совершает маленькое открытие, которое заставляет его удивляться. А удивление вызывает чувство неподдельной глубокой радости, которая в свою очередь наполняет жизнь смыслом. Люди, которые перестают учиться и совершать над собой усилия, часто приходят к мысли о том, что их жизнь бессмысленна и оттого впадают в уныние. Хирурги, например, которые работают в одной сфере долгие годы, сначала начинают скучать, а после грустить. Скука и грусть в данном случае практически синонимичны.

- Поверьте, в пластической хирургии такого не бывает. Эта область развивается так быстро, что то, что я еще вчера изучал, сегодня уже считается устаревшим. Так что мне приходится постоянно проходить обучение, осваивать новые техники, учиться работать с новыми инструментами. Кроме того, пластическая хирургия все больше стала напоминать скульптуру, аэтот вид искусства требует постоянного совершенствования своих навыков. Собственно, поэтому я и проработал в этой области так долго и до сих пор прекрасно себя чувствовал.

- И все же что-то в вашем миропорядке дало сбой. Если в работе вас все устраивает, то может быть дело в том, как вы проводите свободное время? Одной только работой сложно удовлетворить все внутренние потребности. Есть ли у вас какие-то хобби?

- Со свободным временем у меня тоже все в порядке. Я много занимаюсь спортом, веду активную социальную жизнь, провожу много времени на свежем воздухе, занимаюсь полетами в аэрокостюмах, смотрю нейрофильмы, читаю нейрокниги, сам даже несколько попробовал писать, сочиняю музыку, иногда даже пишу стихи. В общем, с самовыражением и актуализацией у меня нет никаких проблем.

- Вы женаты? Есть близкие родственники? Настоящие друзья?

- Жена есть. Родители умерли много лет назад, когда я был еще совсем ребенком. Настоящие друзья тоже имеются. Всего два, но это именно та самая настоящая дружба. То есть у нас есть общие интересы, цели, мы вдохновляем друг друга на новые свершения, подталкиваем вперед, поддерживаем и создаем друг для друга ощущение душевного комфорта и безопасности.

- А с женой какие отношения?

- Да, как и у всех в современном мире. Жена переезжает постоянно, когда приходится менять профессию. Общение поддерживаем по квантовой связи и при помощи телесных клонов. У нее есть мой, у меня ее. В режиме реального времени все наши действия дублируют клоны, и мы получаем моментальную обратную связь. Ее клон повторяет все действия вслед за ней, а мой за мной. Таким образом, даже на расстоянии в несколько световых лет мы можем друг друга касаться и друг друга любить. Мы живем так уже восемьдесят лет. Я не думаю, что проблема как-то связана с моей женой.

- Если проблемы нет в настоящем, нужно искать ее в прошлом. Вы какой способ хранения воспоминаний выбрали?

- Вам, наверное, покажется это странным. Но я консервативен в этом вопросе и предпочитаю использовать квартоны. Мне не нравятся все эти идеи трансгуманизма и вживление электронных носителей в мозг.

- Понимаю, мне они тоже не нравятся. Как и вы, я использую квартоны. И это несколько облегчает поиски. Раз уж память ваша не хранится постоянно в вашей голове, и у вас нет к ней доступа, значит, негативные эмоции могло вызвать какое-то воскрешенное воспоминание из прошлого. Вы просматривали квартоны в последние несколько месяцев?

Кьеркегор крепко задумался и полез в карман за новой сигаретой. Альбер же украдкой посмотрел на часы. До конца сеанса оставалось всего 10 минут.

Пациент выпустил толстую струю дыма, и та по спирали поднялась в вытяжку в потолке. До Альбера добрался лишь приглушенный привкус табачного дыма. Табак новых сортов пах совсем не так, как его далекий предок. Вкус больше напоминал свеже собранные чайные листья. Альберу нравился этот аромат, хоть он никогда и не курил.

После минутного молчания Кьеркегор заговорил:

- Да, я просматриваю квартоны периодически. Но не чаще, чем все остальные. Время от времени беру квартон, ставлю его в проигрыватель и смотрю какие-нибудь пару лет из своего прошлого.

- Что смотрели в последние месяцы?

- Смотрел как-то первый квартон, где родители были еще живы. Первую любовь свою вспомнил. Первых друзей. Да так по мелочи. Просто приятно было посмотреть на все то, что в жизни с тобой случилось впервые.

- Эти воспоминания вызвали у вас грусть?

- Да нет, не особо. Столько лет прошло с тех пор - все чувства притупились. Я не испытываю ничего негативного, когда смотрю в прошлое. Скорее радуюсь тому, что оно у меня было и очень часто оказывалось приятным.

- Хорошо, мы проделали сегодня отличную работу. Приходите через 3 дня в то же самое время. На сегодня сеанс окончен.

Кьеркегор попрощался и вышел из квартиры. Прямо в дверном проеме с ним разминулась женщина. Она выглядела взволнованной и вела себя немного неряшливо. Забыла поздороваться и не подумала разуваться. Просто прошла в свое кресло, как будто уже бывала у Альбера раньше, и расположилась в нем. Ее ухоженные руки с вживленными вместо собственных драгоценными ногтевыми пластинами разместились поверх длинных подлокотников. Блондинка с озерными глазами, одетая по последним канонам моды в бесформенное платье, что меняло цвет в зависимости от погоды, она определенно была богата, самоуверенна и привыкла навязывать собеседнику свои условия. Но, оказавшись в квартире психотерапевта, чувствовала себя так неловко, что не решалась заговорить. Такое происходило с пациентами сплошь и рядом. Альбер помог ей собраться с мыслями:

- Меня зовут Альбер. Я профессиональный психотерапевт и помогу вам справиться с вашими проблемами. Расскажите мне о том, что вас беспокоит, - уверенно проговорил он хорошо поставленным голосом.

Платье женщины из светло-голубого вдруг окрасилось в темно-синий дождевой цвет. За окном стало темнее прежнего. Женщина начала свой рассказ.

Глава 20. Проблемы памяти

- Я потеряла сына несколько месяцев назад, - выговорила женщина и замерла.

- Мне очень жаль это слышать. Потерять близкого человека всегда непросто. Вы, должно быть, тяжело переносите его утрату.

- Все не совсем так, доктор. Я прожила долгую жизнь и потеряла не одного близкого человека. Я приняла смерть и научилась с ней примиряться. Хотя, конечно, смириться со смертью «бессмертного» человека далеко не так просто. Я вообще не понимаю до сих пор, зачем мы продолжаем называть себя бессмертными, если смерть все равно забирает нас снова и снова. Это не бессмертие, а просто увеличенное долголетие, искусственно продленная жизнь, вечная молодость – как угодно, но только не бессмертие.

Альбер внимательно слушал ее и аккуратно кивал головой, давая понять, что он остается вовлеченным в беседу и внемлет каждому ее слову. Женщина, немного успокоившись, продолжала:

- Я прожила дольше, чем многие люди. Моя семья была одной из первых, кто получил право на «безвременное продление жизни» - так эта процедура называлась в самом начале и я прошу заметить, что ее первоначальное название было ближе к истине. Нужно было все так и оставить. Но нет, людям такого невзрачного названия показалось недостаточным. Они хотели получить нечто большее, ту мифическую силу богов, которые существовали в древних преданиях - бессмертие. В итоге в языке закрепилось именно это понятие, и мы вновь сами себя обманули. Величаво называем себя бессмертными, а продолжаем гибнуть, как садовые мухи. Просто посмешище, - она нервно засмеялась и отбросила прядь волос с лица резким движением руки, - Но ладно. Я понимаю, что вы не об этом у меня спрашивали. Мой сын.. Его звали Серафим. Когда он родился, он был, точно маленький ангелочек… Он умер совсем молодым. Ему было только 130 лет. Сто тридцать! Вы понимаете? Совсем еще ребенок. Он мог жить и жить, но несчастный случай забрал его у меня.

- Если вы можете, расскажите, что с ним произошло.

- Говорю же, несчастный случай. Если вам нужны подробности, то… - ее голос сделался жестче.

- Обстоятельства смерти часто влияют на наше отношение к ней. Я просто пытаюсь понять, повлияли ли они как-то на вас, - смягчил ее Альбер.

- Он работал археологом на одной из периферийных планет и угодил в сошедшую лавину. Смерть случайная, но вполне пристойная.

Альбер понимающе заглянул ей в глаза. Женщина быстро перевела дыхание и заговорила дальше:

- Сын мой умер, как герой, выполняя свой долг. Я не виню ни его, ни кого-либо другого в его смерти. Просто так вышло. Такое случается. Конечно, мне потребовалось время, чтобы свыкнуться с мыслью, что его больше нет. Два месяца я была в трауре. Но потом стало легче.

- Что же случилось?

- По закону о хранении памяти я получила квартон с воспоминаниями сына. Всего один, на нем были записаны первые сто лет его жизни.

- Вы его посмотрели?

Лицо женщины переменилось, губы исказила выгнутая в обратную сторону улыбка, она едва удержала себя от слез.

- Да, я посмотрела его. От начала и до конца. Не выходила из дома полтора месяца и просмотрела фактически всю его жизнь.

- Это усугубило вашу боль, верно?

Женщина не выдержала и зарыдала навзрыд. Сколько бы тысяч лет ни прошло, люди плакали вновь и вновь, как маленькие дети, когда в жизни их случалась трагедия.

- Я видела себя его глазами. Как он тянул ко мне свои маленькие ручки, пока еще был младенцем, как весело смеялся, когда я играла с ним, как сладко засыпал у меня на руках, пока я пела ему колыбельные. Я видела его первые шаги, слышала первые слова. Я и сама позабыла обо всех этих моментах. На его квартоне я просмотрела все самые яркие моменты его жизни и узнала моего сына так хорошо, как будто мы с ним были чрезвычайно близки от самого начала и до конца… Понимаете, часто как бывает. Родители воспитывают ребенка первые годы его жизни, а потом начинается постепенный процесс отделения. Ребенок, который был частью семьи, вырождается в отдельную личность и чем более зрелой она становится, тем слабее оказывается связь с родителями. После определенного периода родители даже не знают, чем живут их собственные дети, о чем думают, от чего страдают, о чем мечтают, какие совершают ошибки. И так и должно быть. Родители не должны лезть в жизнь к своим детям и, уж тем более, не должны наблюдать, как те оступаются. Это слишком болезненно. Я же просмотрела все его воспоминания, все сто первых лет его жизни. Я видела все ключевые события в его жизни, все счастье и грусть, все утраты и лишения, все мелкие и не очень прегрешения, все те ошибки, которые он хотел бы забыть и оставить в прошлом. Я как будто была рядом все это время и не отходила на шаг, и от этого осознание его смерти оказалось невыносимым для меня. Я не могу так больше жить. Я не хочу так больше жить.

- Всегда можно найти причину ради чего жить. У вас получится…

- Вы не понимаете. Я не собираюсь кончать с собой. Я просто не хочу жить больше так, как сейчас. Не хочу хранить в себе все эти воспоминания, которые вызывают непрекращающиеся приступы душевной боли. Я хочу забыть их и не вспоминать никогда. Я хочу помнить о сыне ровно столько, сколько я знала о нем до просмотра его памяти, не больше и не меньше.

- Кажется, я понимаю. Вы хотите, чтобы я выписал вам направление на досрочное извлечение памяти?

- Да! – женщина воспрянула духом и заулыбалась, словно увидела свершение чуда, - я хочу забыть воспоминания своего сына. Но по нынешним законам для того, чтобы пройти процедуру досрочного извлечения памяти, я должна получить заключение психотерапевта о том, что она мне действительно необходима.

- А она вам действительно необходима? – аккуратно спросил Альбер без какого-либо подтекста.

- Да, необходима. Я чувствую, что только так смогу жить счастливо дальше.

- Хорошо, раз так, я выдам вам такое заключение. Вы получите его по гиперсети сегодня ближе к вечеру.

Женщина сердечно поблагодарила Альберу. В минуту своей слабости она показала свою истинную натуру – ранимую, чувственную, живую. Ее тоненькая фигура быстро нашла выход из квартиры и скрылась в ярко освещенном коридоре.

Альбер высунулся наружу, там никого не было. Он вернулся в комнату, подошел к окну и заглянул за штору. Глаза обожгли яркие солнечные лучи, его кожа, отвыкшая от прямого попадания ультрафиолета, ощутила приятное пощипывание. С высоты восемьдесят третьего этажа своего дома он мог увидеть немногое. Большую часть обзора перегораживали более высотные здания, настроенные со всех сторон. Он прошелся взглядом по огромной магистрали, растянувшейся на несколько десятков километров. Весь город точно стоял вдоль одной нескончаемо долгой дороги. И, по большому счету, так оно и было. Главный проспект пронизывал город насквозь, создавая множественные крестообразные перекрестки с дорогами поменьше, которые его пересекали.

До прихода следующего пациента оставалось пятнадцать минут, и Альбер решил немного отдохнуть. Кофейная пауза, сдобренная порцией хорошей современной музыки – вот, что ему было нужно. Он включил радио. Как и все величайшие изобретения в истории, оно было создано идеальным с самого начала и в каких-либо доработках не нуждалась. Радиоволны, распространяемые в среде со скоростью света, по-прежнему оставались прекрасным способом передачи информации в рамках одной планеты. Волнами распространялись они по пространству, неся в себе биты заложенной информации. По радио это, конечно, была музыка. На человеческой планете чаще всего звучала музыка, созданная людьми. Чужую музыку люди не слишком жаловали.

Контрфлесные трели сменялись бекуганскими постукиваниями, а смодулированные голоса музыкантом меняли тональности, звуча то как детские, то как старческие, то как мужские, то как женские, то как не принадлежащие человеку вовсе. Современная музыка отличалась своей напористостью и плотным звучанием. Паузы и промежутки, дающие необходимую уху остановки и создающие тем самым мелодию, практически полностью исчезли. Музыканты старались наполнить каждую секунду музыкальной композиции по максимуму. И в этом был практический смысл. Минута врени в радиоэфире становилась все дороже и дороже с каждым тысячелетием. Попасть на радио становилось все сложнее. Квоты начинающим исполнителям выделялись в малых количествах. В итоге на радиоволнах столетиями крутились одни и те же исполнители. В свое время они выбили себе местечко на музыкальном Олимпе, и не собирались отдавать его юным дарованиям.

Композиция закончилась громким стуком. Как будто кто-то сбросил металлическую гирю со стометровой высоты прямо на полую металлическую коробку, и она образовала в ней знатную вмятину. Уши Альбера от такого музыкального эффекта едва ли не перекрутились вокруг своей оси. А наступившая на кратчайшее мгновение тишина, стала настоящим искуплением всех грехов. Ради таких моментов и стоило слушать музыку.

Радиоведущий не заставил себя долго ждать и принялся тараторить со скоростью пяти слов в секунду.

- Хэй Хэй! Все кому за два тысячелетия поднимите руки вверх и давайте танцевать. Старички шеститысячники, вы тоже присоединяйтесь к нам. Возраст это всего лишь цифра в паспорте. Мы то на радио «Сильвер» прекрасно это знаем. И повод потанцевать у нас также имеется. Сейчас вашему вниманию будет представлена одна из редчайших композиций в истории. Честно скажу, я не могу слушать ее, предварительно не выпив чего-нибудь семидесятиградусного. Поэтому если есть чего налить, то, пожалуйста, поскорее. Время на радио, как известно, дороже золота. В общем, композиция эта не новая. Ей уже пятьсот пятьдесят лет. Автор нам ее прислал тогда и заплатил сразу на тысячу лет вперед, чтобы мы ее прокручивали раз в месяц. Так и сказал, что не шедевр, но своего слушателя должна будет сыскать. И вот уже пять с половиной веков мы ее крутим и пока ни один из слушателей не признался в том, что она его нашла. Может быть, это будете именно вы. Включаю! – последнее слово прозвучало, как последнее предупреждение.

- Из стереодинамиков, вмонтированных в полы и стены по периметру квартиры, раздалось истошное вскрикивание, словно кто-то прочищал горло от застрявшей там рыбьей кости. Оно продолжалось несколько секунд, поднимаясь и опуская то вверх, то вниз. Наконец, началась музыкальная часть. Неизвестный инструмент принялся издавать из себя звуки, похожие на плоские удары ладошкой по песку, и неизвестный голос выдал первое слово:

ВСЕЛЕННАЯ!!!

Альбер чуть не выплюнул собственное сердце от быстро поднявшегося звукового давления. Если начало у песни было около шестидесяти пяти децибел, то ее первое слово прозвучало на громкости в девяносто децибел. Альбер хотел было выключить радио, но второе слово оказалось быстрее:

РЕГУЛЯРНО!!!

Хлопки становились быстрее и беспорядочнее и наслаивались на звуки разлагающегося мусора – иначе их описать было невозможно. Эдакое развертывание бумажной упаковки, смоченной соленым раствором.

ПРОХОДИТ!!! – 100 дб, не меньше.

Барабанные дроби на какой-то совершенно нечеловеческой скорости, как будто отыгранные множеством барабанщиков одновременно.

ЧЕРЕЗ!!!

Альбер поскорее выключил систему, не в силах больше насиловать свои уши. Из затихающих динамиков на все еще слышимой громкости раздалось последнее, вырванное из песни, слово:

ЦИКЛЫ!!!

Тишина приласкала уши Альбера и напоила их царским елеем. Он какое-то время просто сидел в кресле, уставившись глазами в белизну потолка, испытав при этом такое чувство облегчение, словно пережил бомбардировку. А, может, он вообще умер, и эта тишина стала для него персонифицированной версией рая? Всякое могло случиться после прослушивания такой музыки.

Альбер бегал по комнате и орал во все горло. ВСЕЛЕННАЯ!!! РЕГУЛЯРНО!!! ПРОХОДИТ!!! – барабанная дробь ладонями о бедра до красных следов на коже – ЧЕРЕЗ!!! ЦИКЛЫ!!! ЦИКЛЫ!!! ЦИКЛЫ!!! Можно было не сомневаться - песня, наконец, обрела своего слушателя! Жаль только, что на радио «Сильвер» об этом так никто и не узнал, и песню продолжили давать в эфир. Альбер подумал, что стоило бы туда позвонить и сказать, что она нашла своего получателя и можно заканчивать.

Но нееет, пусть остальные тоже приобщаются к прекрасному, хотя бы еще лет триста.

Можно было продолжать поиски дальше и включать следующий квартон. Вот только что-то саднящее сердце не позволило ему быстро его переключить. Его любопытство жаждало довести начатое до конца и узнать, что же там беспокоило Кьеркегора, и чем должна была закончиться его психотерапия. Остальных пациентов, впрочем, выслушивать у него не было никакого желания, раз больше это занятие не приносило ничего в копилочку соцполезности. Он быстро промотал воспоминания до следующего сеанса с Кьеркегором и встретился вновь со своим старым пациентом лицом к лицу в маленькой квартирке, где не было ничего лишнего, и в то же время было все, чтобы открыть свою душу незнакомцу.

Во время второго сеанса Кьеркегор чувствовал себя определенно более уверенно. Он сразу же определил себя в нужное кресло и выложил пачку сигарет на стол. Альбер предусмотрительно приготовил для него пепельницу. Разговор завязался сам собой, как у двух старых друзей:

- Как вы поживаете? Произошли ли какие-то изменения в последние дни?

- Нет, я так сказать не могу. Как чувствовал себя не очень. Помните, я вам рассказывал в прошлый раз про операцию по смене внешности?

- Да, а что с ней?

- Ничего, операция прошла успешно. Просто все те двенадцать часов, что она проходила, мне хотелось бросить все инструменты на середине процесса и покинуть операционную. Что-то внутри меня словно сопротивлялось всему, что я делал. Мне кажется, что я сам перестал одобрять операции по смене внешности, но я совершенно не понимаю, почему это внезапно со мной случилось.

- У меня есть кое-какие предположения на этот счет. Постараемся все выяснить.

- Расскажите мне все, что можете об этой своей пациентке, которая решила внешность сменить. Это было ее решение?

- Меня в такие подробности никто не посвящает. Моя работа, как хирурга, сводится к тому, чтобы кроить и резать. Но, конечно, у меня есть определенный опыт, я много чего повидал в своей жизни, и нет, я думаю, что решение о смене внешности ей навязали.

- Кто и зачем?

- Муж, конечно. История стара, как мир. Мужчина устает видеть с собой одну и ту же женщину десятками лет и в какой-то момент он просит ее сменить внешность и голос, чтобы освежить их отношения. Если женщина находится от него в зависимом положении, то женщина соглашается на все, чтобы сохранить эти отношения. В том числе на перемены внешности. Я имею в виду не только финансы, но эмоциональную зависимость.

- Я понимаю, о чем вы говорите. Как вы к этому относитесь?

- Безразлично. Это не мое дело, по какой причине и по чьей воле кто-либо решает сменить свою внешность. В конце концов, все можно вернуть обратно при желании. Технологии уже давно не те, что в начале моей карьеры. Следов от операции не остается совсем. Можно менять внешность хоть по десять раз в месяц, были бы только деньги. Обращаются к нам в клинику люди обеспеченные. Так что при всей кажущейся сложности, процедуру эту можно считать обыденной. Ну, скажем, как покраску волос или смену цвета кожи. Сейчас это делается в два счета в любом салоне красоты.

- И все же что-то вызывает внутренний конфликт. Вы говорили, что просматривали воспоминания о своих родителях. Можете рассказать мне о них?

- Конечно. Мой отец долгое время был преподавателем философии. С мамой они познакомились прямо на лекции. Она была его студенткой.

Альбер улыбнулся глазами. О связи его родителей с философией он уже успел догадаться и сам.

- Они любили друг друга? Жили вместе? Как вы можете описать их отношения?

- О, родители мои были лучшей парой из тех, что я когда-либо знал. Они прожили вместе двести семьдесят восемь лет и были верны и преданы друг другу от начала и до самого последнего дня. В наше время таких людей больше не осталось. Люди и раньше то не отличались большей верностью. Но сейчас, когда мы стали жить так долго, эта проблема стала особенно ощутимой. И дело даже не в том, что люди часто меняют партнеров. А в том, что они даже не стремятся к тому, чтобы развить и сохранить одни единственные отношения. Ценности изменились. Времена изменились. На самом деле я все могу понять. Раньше, скажем, люди вполне могли найти себе партнера до конца жизни. Ведь сколько той жизни было? Провести с одним человеком вместе 30-40-50 лет не выглядело чем-то невозможным. Но а возможно ли провести с другим 500-700-1000 лет? Несколько тысяч? "Любовь до гроба" исчезла из нашего лексикона, а вместе с ней и всякая возможность построить подобные отношения.

- Понятно, понятно, - Альбер одобрительно покачивал головой, - значит вы считаете, что такие отношения невозможно создать?

- Честно говоря, я не знаю, как ответить на ваш вопрос. Возможно, в глубине души я сомневаюсь, что в нынешних реалиях такое действительно возможно. Но глядя на свою жену, с которой мы вместе уже 80 лет, я испытываю такие приятные и светлые чувства, что никак не могу представить себя с другой женщиной. Я, наверное, последний романтик в этом мире, но мне хочется верить в то, что мы с ней будем вместе до самого конца.

- Ваша жена меняла себя внешность? – задал Альбер неожиданный для Кьеркегора вопрос.

- Что? Конечно, нет? Нам это не нужно.

- В чем же ваш секрет?

- Ну, мы хорошо общаемся, прекрасно ладим друг с другом, не ссоримся, с физической близостью полный порядок. Мы идеально друг другу подходим.

- А вот здесь вы ошибаетесь. Не существует людей, которые подходили бы друг другу идеально. Я полагаю, что разгадка в ваших родителях и той модели, которую они заложили в вашу голову. Она так крепко проникла в ваше сознание, что вы изначально искали себе такую женщину, с которой могли бы провести всю жизнь. И даже если она вам не подходила идеально с самого начала, вы сделали с ней все, чтобы это исправить. Вы работали над этими отношениями. Вот и весь секрет. И вы даже не задумывались об этом. Просто принимали как должное. Ну или считали, что жену вам послали высшие силы и ваш случай совершенно уникальный. В общем, списывали все на внешние обстоятельства от вас не зависящие. А потом посмотрели воспоминания о родителях и те ценности, что они вам прививали в детстве, всплыли на поверхность вашего сознания. И теперь, когда вы смотрите на людей, которые хотят менять внешность, чтобы угодить партнеру, у вас это вызывает такое сильное чувство отвращения, что вы не можете с этим примириться и отказываетесь выполнять работу. Но отказаться вы не можете, потому что связаны трудовым договором. В итоге получается конфликт, грусть, дисгармония в душе, что мешает вам в работе.

- Вот оно что. Я об этом даже и не задумывался. Но теперь, когда вы сказали мне об этом, все это прозвучало так, как будто ответ всегда был у меня под носом.

Альбер заулыбался:

- Выходит, что дело можно считать закрытым?

- Но вы же не сказали, что мне делать…

- Менять работу, другого выхода нет.

- Но как? Хирургия это важная часть меня. Я не хочу уходить из этой области. Я точно не стану так счастливее, поймите.

- В таком случае не уходите из хирургии. Даже из пластической можете не уходить. Просто найдите клинику, где пластические операции проводят по показаниям, а не по прихоти. Зарплата там, конечно, будет меньше, но ведь в вашем виде деятельности это не главное, так?

- Да, деньги никогда не были для меня самой причиной работать. Спасибо вам большое! Вы мне очень помогли!

- Пожалуйста. Берегите свою жену и ваши отношения. Таких как вы с ней уже почти не осталось. Вы вымирающий вид.

Кьеркегор ушел, и теперь уже Альбер захотел закурить и выложить свою душу на стол перед другим психотерапевтом. За всю его жизнь у него было множество отношений, причем все они длились не больше нескольких лет. Так ни с кем и никогда у него не получилось создать прочные долгосрочные отношения. Не было ни одной, с кем бы он мог увидеть себя через десять лет, не говоря уже о сотнях и тысячах. В конечном счете, он просто перестал пытаться и смирился с тем, что будет вечно холостым, вечно свободным, вечно одиноким.

Альбер из настоящего, к счастью, подобным размышлениям не придавался. Вместо этого он переключил квартон и продолжил разгадывать оставленную Фоноксом головоломку. По отношению к нему Альбер больше не испытывал злости. Время распрямило кривую его эмоций, и его вело вперед чистое любопытство. Интересно ведь было узнать, ради чего потребовалось столько сложностей, и что было на том квартоне, который Фонокс оставил для него.

Глава 21. Последние три слова

Четыреста двадцать четвертый год жизни. В первой четверти века Альбер не нашел ничего интересного. Из миллионов услышанных слов не было ни одного необходимого. Зато был один неудачный брак, затянувшийся на долгих-долгих 15 лет, и не самая интересная работа предсказателя будущего на планете Хиропири.

Испокон веков жители этой планеты верили в то, что будущее можно предсказать, если правильно посмотреть на звезды. Там можно было увидеть знаки и сигналы, читая которые, можно было предсказать предстоящие события с высокой точностью. Со временем, впрочем, хиропирская цивилизация переступила порог невежества и осознала, что законы Вселенной так не работали. Будущее было сокрыто для каждого живого существа. Однако должность предсказателя осталась, и на нее постоянно приглашали инопланетных работников. Возможно, так они хотели поспособствовать культурному обмену, или, что более вероятно, никто из коренных жителей планеты не хотел браться за эту работу, которая утратила всякий смысл.

Альбер, откровенно говоря, повелся на красивое многообещающее название. «Предсказатель будущего» звучало гордо. И хотя он никогда не верил в то, что это возможно, он предполагал какое-то интересное занятие, связанное со статистическим анализом данных, на основе которых можно было выдвигать гипотезы, как бы «предсказывающие» возможное развитие событий или что-то вроде того. Никто не предупредил его, что ему действительно нужно будет смотреть на звезды собственными глазами и говорить, что он видит. Никто не сказал ему также, что при этом ни один местный житель не будет воспринимать его и его предсказания всерьез, никто не сказал, что предсказывать на планете, по большому счету, в принципе было нечего. Ее жители постепенно перебирались к центру галактики и тысячами покидали родную планету.

20 долгих лет он сидел в смотровой башне по ночам и заполнял карты звездного неба, соединяя яркие точки друг с другом так, чтобы из них получалось осмысленное изображение. Чаще всего, это были какие-то зверушки, реже технические приборы, звездолеты и архитектурные сооружения. Когда стало совсем одиноко, в сплетениях звезд он разглядел женщин, а позже и лучших друзей. После того как рисунок был получен, ему следовало найти толкование. В первое время он даже относился к этому серьезно. Рисунками звездолетов он объяснял неуклонное переселение жителей в центр галактики. А рисунками летучих жмаликов - небольших местных птичек, которых употребляли в пищу, он прогнозировал кризис в пищевой промышленности в один год. А в другой год ее расцвет – обстоятельства менялись и, следовательно, объяснение одних и тех образов тоже не должно было оставаться прежним. Все было очень серьезно, практически научно. Альберу сложно было считать это какой-то игрой, когда предсказание объявляли на следующий день на всю планету по внутренней коммуникационной сети. Составляя свои предсказания, он чувствовал великую ответственность за будущее местных жителей, которые ему очень даже нравились. Как если бы он сам записывал их судьбу на бумаге.

Существа эти были хрупкими, несколько болезненными, с человеческой точки зрения, созданиями, которые вечно путались под ногами и пытались оседлать одну из ног Альбера. Маленькие, точно морские свинки, они сбивались в небольшие стада для большей устойчивости в периоды шквальных ветров, и хаотически перемещались туда-сюда. Казалось, что по отдельности они были беспомощны и ни на что не годны. Однако внешность была обманчивой. Каждое маленькое существо на этой планете обладало высочайшим уровнем интеллекта.

Возьмем человека. Тот был способен воспринимать и осмысливать одновременно речь двух-трех человек и не больше. Если говорили больше пары человек, голоса их сливались в неразличимую для восприятия какофонию. Таким образом, вести беседу человек мог одновременно только с одним человеком, а выслушивать от силы троих. В то же время жители Хиропири могли похвастать тем, что способны были различать слова и мысли нескольких сотен говорящих одновременно. По принципу своей работы их мозг больше напоминал кремниевый процессор, а не сплав органических соединений.

Выглядело это следующим образом. Целая группа живых существ подбегала к Альберу и направляла в его сторону свои длинные хоботки. Из каждого вырывался высокий писклявый звук. Маленькое стадо словно отчитывало его за какую-то оплошность. Альбер в первое время так и думал и пытался всячески себя выгораживать. Я тут, мол, чисто случайно оказался и на самом деле я занимаюсь чем-то полезным. Со временем привык и просто повторял вслух на местном наречии «Не понимаю. Не понимаю. Не понимаю». Тогда хор смолкал и вперед выдавался кто-то один, кто выражал мнение всей своей группы. Так они могли общаться друг с другом. Они у него спрашивали, как прошла ночь, и что говорят звезды. Смотрели на него так внимательно, как будто готовясь встретить свою судьбу. Альбер с самым серьезным видом озвучивал свое предсказание, и группа хиропирцев быстро удалялась под нескончаемый галдеж. Наверное, обсуждали предсказание друг с другом. Альберу хотелось в это верить. Быть осмеянным группой мелких пушистых существ было бы для него не очень приятным.

В общем, жизнь «Предсказателя будущего» не отличалась многообразием. Он долго ждал окончания карьеры и с большой радостью передал свою эстафету следующему оракулу.

После такой работы захотелось чего-то более настоящего, осязаемого, какого-то механического тяжелого труда, полезной нагрузки на мышцы, суставы и кости, усталость от которой будешь ощущать каждой частью своего тела. И для желающих подобных рабочих условий тоже имелись свои варианты. Альбер мелочиться не стал и выбрал самую сложную из представленных в списке профессий – строитель великой пирамиды.

Великая пирамида получила столь пафосное название не просто так. Из всех великих пирамид, созданных когда-либо во Вселенной, она больше остальных заслуживала подобное название. Люди замахнулись на нечто воистину грандиозное.

Ее строительство началось три с половиной тысячи лет назад и должно было закончиться не раньше, чем через семь тысяч лет. Миллионы людей уже приняли участие в ее возведении и миллионы только собирались принять. У людей была целая вечность в запасе. Так что торопиться было некуда. А вот желающих было даже больше, чем самая большая в истории строительная площадка могла в себе вместить. Многим людям нравилась идея о том, чтобы оставить после себя нечто монументальное, даже если умирать они и не собирались. Сложно было смириться со своим бессмертием и принять его. Крошечное сомнение все равно пряталось где-то среди извилистых троп мозга. Вот почему люди продолжали творить и думать о том, что останется на земле после их ухода. Оставить свой след в истории стало тем, ради чего многие готовы были покинуть свои теплые насиженные места и отправиться в путешествие на пустынную планету, которую жизнь обделила своим присутствием.

Четыре года, проведенных в пути, Альбер изучал тонкости древней архитектуры, специфику работы с разными материалами и инструментами, оттачивал навыки работы киркой в тренажере виртуальных симуляций, строил самостоятельно небольшие пирамиды и мосты там же, а также изучал различные гипотезы о строительстве древних египетских пирамид. О последних, к сожалению, остались лишь одни воспоминания в цифровом виде – парочка фотографий не лучшего качества прямиком из двадцать второго века от рождества Христова, какие-то туристическо-развлекательные видео, несколько статей и любительских зарисовок. Также была одна книга, которая утверждала, что пирамиды помогали строить пришельцы, но все знали, что это было не так. Никто из двухсот пятидесяти трех членов содружества никогда в этом не сознавался.

Альбер также разрабатывал свои мышцы, готовясь к тяжелой работе. Однако очень скоро он узнал, что этого было совсем недостаточно. Тяжелая, изнурительная, высасывающая все жизненные силы работа так желанная Альбером была действительно такой, как он и мечтал. Миллион рабочих трудились денно и нощно на рудниках, в карьерах и шахтах, кузнях и транспортировочных путях, чтобы добывать необходимые материалы для создания инструментов и выпиливания огромных строительных блоков из горных пород. Все совершалось вручную, как и в старые добрые времена. Если уж древние египтяне смогли построить пирамиду, не прибегая к строительной технике, то и люди из будущего не должны были облажаться.

Таким образом, любую погрузочную и строительную технику, а также современные инструменты строго-настрого запрещалось использовать. Людей доставляли на планету на транспортных кораблях, высаживали в чистом поле, где их встречали бригадиры, переодевали в рабочую униформу, выдавали кирки и отправляли работать. Добрые и ласковые слова при этом также запрещалось использовать - все по классическим строительным стандартам.

Какие были планы? Самая высокая пирамида древнего Египта едва достигала ста сорока метров. Люди из будущего решили, что побить этот рекорд им было мало, и утвердили план на постройку пирамиды десяти километровой высоты. Они собрались воздвигнуть гору пирамидальной формы. И за три с половиной тысячи лет неплохо продвинулись в этом. Массивное основание возвышались над поверхностью на две тысячи и триста метров. Каждый день тысячи рабочих трудились в шахтах, где добывали руду, чтобы из нее можно было сделать инструменты, чтобы при их помощи можно было вырезать блоки из известняковых месторождений, чтобы их потом можно было проволочь по песчаной почве на расстояние в полтора километра и затащить на высоту в два с небольшим километра.

Альбер начал с работы в шахте и получил сполна все то, о чем мог только мечтать. Он реально пахал с ура и до ночи, изнашивая механизмы своего пожившего организма, но в конце дня был счастлив, как никогда. Никогда раньше он не ощущал себя таким же полезным и нужным в своей жизни. Все дело было в чувстве сплоченности, что царило на строительной площадке. Все те, кто приезжал туда не были безвольными рабами, чью волю стимулировали плети. Нет, они все приезжали туда по собственному желанию, чтобы принять участие в историческом процессе. Чтобы однажды, быть может, через пару тысяч лет, вернуться сюда снова и возложить еще один блок, но уже на более высокое основание. А еще через несколько тысяч лет возвращаться на эту планету время от времени, чтобы полюбоваться на гигантскую пирамиду со своими близкими и говорить им «Посмотри, я был там внизу и помогал ее строить. На одном из блоков, должно быть, до сих пор красуется мое имя».

Альбер о таком далеком будущем не раздумывал в то время, но просматривая воспоминания из той поры, ему и в самом деле захотелось вновь побывать на строительстве пирамиды и посмотреть, насколько люди продвинулись вперед. Должно быть, она была готова уже наполовину.

За пятнадцать лет своей работы на пирамиде он узнал многое. Намного больше, чем за время обучения при подготовке к работе. Одно дело было читать о стройке в учебных материалах и другое принимать в ней непосредственное участие. На практике все шло далеко не так гладко, как это было описано в старых книгах. Люди часто совершали ошибки, которые приходилось исправлять. Люди погибали сотнями из-за несоблюдения правил по технике безопасности и санитарных норм. И не было там ни врачей, ни профессиональных медицинских учреждений, чтобы как-то этому противостоять. Ничего, что могло бы подарить им хоть самое малое преимущество перед древними египтянами.

Коварная планета забирала себе все новые и новые жизни. Но люди не бежали от оттуда. Чужая смерть их только подстегивала. Они работали все усерднее и отважнее, зная, что пирамида должна была стать не какой-то там гробницей для императора, а целым надгробием для многих тысяч людей.

Ощущение вероятностной смерти, как ничто другое, подстегивало разум и стимулировало его. В этом и состояла вся прелесть опасной работы. Первое время ты мучился от мышечной боли и ломоты в спине, второе время ты сожалел о поспешности своего выбора и торговался с самим собой, пытаясь найти пути отхода, но после смирялся, включался в процесс и начинал получать от него наслаждение.

Больше всего Альберу запомнился один день, когда он впервые побывал на вершине пирамиды. Туда допускались только самые опытные строители, отдавшие проекту не мене десяти лет своей жизни. Блоки затягивались по одной из граней пирамиды, на поверхности которой была создана специальная песчаная насыпь. Десять человек поддерживали их с нижней стороны и тридцать тащили вверх. Каждый пятьдесят метров пути блок встречала следующая группа рабочих, позволяя предыдущей немного отдохнуть.

День тот выдался особенно тяжелым и жарким. Палящее солнце искусственного происхождения, созданное специально для обогрева беззвездных планет, в тот день излучало особенно интенсивные волны. Температура не поверхности достигала сорока градусов по Цельсию. Строители все, как один, оголили торсы и локтями утирали потные лица. Ладони их обильно потели и, в конечном счете, одна из бригад не удержала блок, он пробил линию поддерживающих его снизу людей и, стремительно набирая скорость, заскользил вниз по песчаному склону. Остановить на ходу многие тонны песчаника так никто и не смог. Блок съехал с укатанной песчаной дорожки и обрушился на ребристую стену пирамиды, кубарем покатившись по ее склону. Веревки, которыми он был обмотан, со свистом пронзали воздух и колотили по отвесным стенкам многочисленных блоков.

В конце концов, блок подпрыгнул на несколько метров вверх, перескочил через транспортировочные пути, по которым люди поднимались на пирамиду, подмял под себя группу рабочих и вместе с ними проехал еще несколько десятков метров. Погибших впоследствии замуровали в блоки и увековечили в пирамиде. Похорон у бессмертных, как таковых не было. Смерть утратила свое сакральное значение и превратилась в клеймо неудачников, кому не посчастливилось сохранить дары вечной жизни. Чаще всего тела просто оставляли там, где они оказались на момент смерти, пока природа не делала все остальное. Таков был новый порядок вещей.

Инцидент того дня в очередной раз напомнил всем о той уязвимой хрупкости, которой был наделен человек. И пока внизу люди разгребали последствия падения, вверху люди получили возможность немного передохнуть. Альбер пригубил флягу с водой. Она была приторно теплая и невкусная, больше похожая на собственный соленый пот. Он отошел в туалет и по пути обратил внимание на один из блоков. На нем рабочие вычерчивали свои имена. Их там было больше сотни. Его имя тоже было там раньше, но тогда он никак не мог его отыскать. Он пометил его специально, подведя под ним жирную черту, и точно помнил об этом. Но тогда над чертой больше не было его имени, вместо него там располагалось криво выцарапанное слово «Расширения». Альбер подумал, что кто-то из ребят решили его разыграть таким образом, но никак не мог понять, что они хотели этим сказать.

Зато я знаю, дорогой мой. Я знаю, что и кто хотел тебе этим сказать. В тот момент ты просто был не готов узнать об этом. Так Альбер узнал, что Вселенная проходила через циклы расширения. Оставалось два слова. Альбер заварил себе кофе и вместе со своими старыми товарищами встретил закат искусственного солнца на планете пирамиды. Солнце в отличие от настоящего, не опустилось за горизонт, а вместо этого просто медленно остыло, сменив ярко-белый свет на тускло-серый. Было что-то завораживающее в этом зрелище.

***

Датчик исследовательского модуля вновь сработал и предупредил Альберта о проникновении в магнитное поле очередного гостя.

«Ну, кто там еще? Чего они все зачастили сюда? Проходной двор просто, а не планета, честное слово»

Корабль-чужак медленно приближался к планете, тормозя передними двигателями. Он остановился на почтительном расстоянии. Видимо, был предупрежден об арсенале планеты и ее скверном характере.

- Кто вы и что вам нужно? – уже по привычке Альбер отправил бесцеремонное сообщение в сторону неопознанного корабля.

- Только не стреляйте, пожалуйста! – быстро написал он в чат.

- Почему? – Альбер решил немного пошутить.

- У меня важная посылка?

- Я ничего не заказывал и ничего не покупаю. Убирайтесь отсюда. Я не смогу долго сдерживать свои пушки. 10… 9…

- 8…

- У меня и правда для вас посылка!

- 7…

Из банка памяти на ваше имя есть доставка квартона. Мне сказали, что вы все знаете.

- 6…

- Имя отправителя посылки Фонокс с Фландреи.

- 5…

- Мне сказали, что вы знаете о посылке! Нестреляйте!

Альбер ничего не понимал. Он еще не разгадал загадку Фонокса и не позвонил в банк памяти, чтобы заказать доставку его квартона. Как так получилось, что ее привезли ему уже сейчас? Что-то здесь было не так.

- Я не заказывал еще посылку. Хотел, но не успел позвонить еще в банк. У меня нет всей кодовой фразы, чтобы ее получить. Так что это какая-то ошибка.

- Никакой ошибки здесь нет. Все так и должно быть. Мне сказали, что вы узнаете кодовую фразу в ближайшее время и позвоните в банк. А тут я уже такой подлетел и быстро вам ее передал. Поверьте, я говорю чистую правду!

- И сколько вы будете там ждать?

- Мне сказали, что ждать придется не более шестнадцати минут.

- Ладно, ожидайте, - Альбер свернул чат, по-прежнему ничего не понимая.

Он вставил следующий квартон в проигрыватель и столкнулся с тем, что он просто завис. Альбер судорожно тыкал пальцем в него, в уме отсчитывая оставшееся время так, как будто судьба целой Вселенной зависела от этого момента. Наконец, видео прогрузилось где-то на тридцатом году седьмого столетия. Альбер в то время слушал лекцию какого-то языковеда:

- Следующее слово, которое я хотел бы сегодня отметить – это вовсе и не слово по сути, а просто союз. Но зато какой! И – важнейший союз и прекрасное слово в человеческом языке. С его помощью можно связывать однородные члены предложения и не ставить между ними запятую. Используйте его почаще в ваших текстах, и их будет приятно читать и слушать.

Циклы расширения И … - да, судя по всему это было подходящее слово. Оставалось 14 минут и последний квартон. Неужели он и правда найдет нужное слово так быстро?

Альбер вставил последний квартон и оказался в шестом веке собственной жизни.

Он смотрел на себя в зеркало в ванной, лицо его было покрыто татуировками, зрачки были перекрашены в желтый цвет, уши подрезаны в нескольких местах и прижаты к голове. Все его тело было покрыто разноцветными татуировками, которые переливались всеми цветами радуги каждый раз, когда его сердце совершало новый удар. Тело его постоянно мерцало в затемненной ванной комнате.

- Красны мои усы! Что же со мной приключилось?!

Альбер вышел из ванной и направился в спальню. Там на кровати разместилось несколько женщин. У всех них можно было проследить что-то общее. Все они были покрыты татуировками с ног до головы, их волосы были выкрашены в яркие кислотные цвета, а одна так и вообще была лысая. Часть ее черепа была вырезана, и вместо него было вставлен кусок плексигласа, через который можно было видеть извилины ее мозга. Альбер наклонился к ней и смачно поцеловал ее в это «окно» разума.

Альбера чуть не вырвало от этого зрелища.

Оставалось 10 минут.

Альбер отошел на кухню, чтобы сделать себе кофе.

- Ну хоть в чем-то мы с тобой до сих пор согласны.

Вода в ядерном чайнике вскипела за 2 секунды, а потом быстро охладилась в кружке с азотным наполнителем. Он сразу же пригубил кофе и отправился в комнату, которая не отличалась чистотой и порядком. Он включил телевизор в стене и принялся щелкать по каналам. Ведущие на разных каналах что-то беспорядочно бормотали, разобрать их слова было практически невозможно. А ведь среди этих слов могло быть то самое.

Наконец, Альбер остановился на одном из каналов. Лысый человек, покрытый татуировками от макушки до самых пят стоял на сцене в одной ракушке, едва прикрывавшей его достоинство.

- Да что вы там все сговорились что ли? Что за век такой?!

Как и все остальные ведущие лысый быстро тарабанил своим языком, выдавая звуки, иногда напоминавшие отдельные слова.

- Мы начинаем викторину, - сказал он, - Сегодняшний приз - скидка на татуировку в 90% в сети салонов «Татузнь». Внимание вопрос «Что происходит с Вселенной, когда она… - ведущий не успел договорить, как запись оборвалась. Проигрыватель квартонов снова завис!

Оставалось всего пять минут.

Альбер подпрыгнул вверх и принялся ходить вокруг проигрывателя. Что делать? Вытащить квартон или ждать? Вытащить или ждать? Может перезагрузить? Что?

Он нажал на кнопку перезагрузки на 2 секунды, потом на 5, на 10. Ничего.

Была не была. Он вытащил квартон, повертел его в руке, подышал на него, протер рукавом и вставил его обратно.

НИЧЕГО! Чертов проигрыватель отказывался начинать воспроизведение!

Оставалось 2 минуты.

- Ну, давай же, давааай! – он потрес его в руках и поставил на стол, - Проигрыватель запустился, но картинки не было видно. От безысходности Альбер ударил по нему кулаком и закрыл лицо руками. Когда он его открыл, проигрыватель выдал ошибку:

- Критический сбой в работе устройства. Запущен процесс сжатия!

Время вышло.

Альбер длительно моргнул, ожидая каких-то последствий, но когда открыл глаза ничего не произошло. Мир продолжил существовать.

- Вы готовы? – пришло сообщение в чат как по часам.

- Нет. У меня проигрыватель квартонов сломался. Я не узнал последнее слово.

- О, я владею другой информацией. Насколько мне известно, нужное слово вы уже получили. Попробуйте позвонить в банк памяти.

Альбер замешкался на секунду и все-таки позвонил.

Квантово-запутанная телефонная связь соединила две далеко лежащие точки галактики в один связанный узел, и на том конце линии ответил приветливый голос:

- Вас приветствует банк памяти. Забыть или вспомнить? Чего желаете?

- Хочу получить резервную копию квартона.

- Кодовую фразу, пожалуйста.

- Вселенная регулярно проходит через циклы расширения и…, - он посмотрел на предательски зависший проигрыватель и прочитал последнее слово в строке ошибки, - сжатия.

- Секундочку… Кодовая фраза правильная, но моя база данных говорит, что вам уже была отправлена копия, и вы должны были ее получить ровно 2 минуты назад. К вам не прилетел курьер?

- Прилетел. Но я ведь еще не называл кодовую фразу и не заказывал доставку. Он сказал позвонить вам и получить доступ.

- Видимо, новенький. Скажите ему, что посылка может быть вам передана. Я отправлю ему повторно разрешение на передачу.

- Хорошо, спасибо.

Курьер быстро написал в чат:

- Получил разрешение. Высылаю посылку.

- В смысле высылаете? Вы разве не передадите мне ее из рук в руки?

- Нет, нет, нет! На вашу планету я не спущусь ни за что. Доставка будет бесконтактной. Всего хорошего, - он выпустил в сторону планеты снаряженный снаряд и отправился выполнять свою курьерскую работу дальше.

Пушки нацелились на летящий в их сторону снаряд, но позже отключились и спрятались под землей. Альбер вышел наружу, чтобы встретить посылку лично. Умная ракета развернулась в полете на сто восемьдесят градусов и притормаживала двигателем. На высоте десяти метров он отключился полностью, ракета разделилась на две части и выбросила на Альбера небольшой металлический кейс в форме куриного яйца. Альбер перехватил его в воздухе и поскорее вернулся внутрь. Теперь у него был искомый квартон, но не было проигрывателя, чтобы его посмотреть. Вселенная, как и всегда, была непоследовательной в своих сюрпризах.

Глава 22. Воспоминания Фонокса

Альбер вскрыл яйцо и вытащил из него миниатюрный проигрыватель вместе с единственным квартоном. Вопрос о том, когда его смотреть, у него не стоял. Лучшего момента, чем «прямо сейчас» не могло и быть.

Вместо привычного быстрого погружения в воспоминания, видео началось с небольшого приветствия. Фонокс стоял перед огромным зеркалом и, на первый взгляд, разговаривал сам с собой о чем-то. Альбер прибавил громкости.

- Привет, Альбер! Давненько не виделись. Успел уже по мне соскучиться, наверно? – он обращался к Альберу так, словно они были лучшими друзьями.

Альберу такая фамильярность показалась, по меньшей мере, странной, но он с интересом продолжил его слушать.

- Мне жаль, что тебе пришлось провести 100 лет взаперти. Или, вернее, еще придется. Я неуклонно путаюсь во времени.

Ты уж прости, что из-за меня оказался в таком положении, но так было на самом деле необходимо. Сама Вселенная свела нас с тобой вместе, и после завершенного цикла мы с тобой стали неразлучны. Конечно, ты пока ничего не понимаешь. Вот я и подумал, что ты имеешь право все узнать. Поэтому я записал для тебя часть своих воспоминаний. Хочу, чтобы ты своими глазами все увидел.

Итак, на момент записи этого видео, мне восемьдесят восемь тысяч лет и я последний на Фландрее, кто ведет счет своему возрасту. Остальные стали об этом забывать. Когда твоя жизнь измеряется тысячелетиями, волей-неволей теряешь счет времени, и тебя начинают заботить более глубокие вещи. История сотворения мироздания, смысл всего сущего, природа времени, дружба и любовь, предательство, война и мир, накопление материальных ценностей и знаний, вопросы о собственном происхождении и назначении, многомерность пространства, физическая концепция Вселенной и ее неоднородное заселение разумными существами. Много самых разных вещей, не всегда очень полезных и оправданных, но очень занимательных.

Буквально все, о чем ты только можешь подумать, мы обдумали уже давным-давно. Для этого достаточно первых нескольких десятков тысяч лет. Настолько давно это было, что многие из нас уже позабыли ответы на них. После они вовсе перестали нас беспокоить. И вот когда ответы на вопросы получены, а других вопросов нет, ты невольно начинаешь думать лишь об одном - о смерти.

Однако судьба не была к нам столь благосклонна, как к другим расам. Мы вынуждены существовать вечно. Вряд ли ты хоть когда-нибудь сможешь оценить весь масштаб этой проблемы. Вы то, конечно, преодолели рубеж смертности при помощи высоко развитой медицины, но к истинному бессмертию вы еще даже близко не подобрались. Речь идет не о каких-то сотнях или тысячах лет, а о миллионах и миллиардах. Я не хочу тебя обидеть, но твой мозг даже не в состоянии представить, насколько это огромные числа. Подумай о том, что для того, чтобы досчитать до миллиарда, отсчитывая по одной цифре в секунду, тебе потребуется тридцать один год. Подумал? А теперь попробуй представить, сколько секунд, минут, часов и дней в миллиарде лет. Вряд ли у тебя получится это сделать. Я прожил такую долгую жизнь, как ни одному другому существу во Вселенной и вообразить невозможно. И уместить всю эту бесконечную жизнь на одном небольшом квартоне, конечно, не получилось бы ни при каких обстоятельствах. Поэтому я постарался выбрать ключевые моменты в своей жизни и склеить их так, чтобы было похоже на цельную историю. Прошу строго не судить - опыта в монтаже жизненных воспоминаний у меня прежде не было. Приятного тебе просмотра.

Фонокс исчез, а вместо него на экране появилась какая-то замшелая поляна. Над его головой раскинуло свои ветви дерево с листьями шестиугольной формы.

Альбер сразу же вспомнил, что видел такие же листья раньше на огромном Древе Истока, когда был на Фландрее. Неужели когда-то давно оно было таким маленьким?

Фонокс подошел к одной из нижних ветвей, из которой сочилась лиловая жидкость и приложился к ней круглым ртом. Его тело быстро напиталось влагой, и он, преисполненный жизненных сил, подбежал к другому фландрейцу, чтобы крепко его обнять. Тот обнял его в ответ. Вскоре десять фландрейцев скрестили свои щупальца и весело общались друг с другом. У них не было слов, которые могли бы складываться в предложения. Не было языка, который мог бы использовать звуки, чтобы передавать информацию на расстоянии, но были прикосновения щупалец, и этого им было вполне достаточно. Касаясь друг друга под разными углами, в разных местах и с разной силой нажатия они передавали друг другу свои мысли. Это был настоящий язык прикосновений, аналогов которому не было во всей галактике.

Так они жили в своем замкнутом мире какое-то время. По воспоминаниям сложно было сказать, сколько прошло дней, недель, месяцев или лет. Фландрейцы росли и менялись очень медленно. И судить о ходе времени можно было лишь по неизменно росшему дереву, что сеяло в землю семена, из которых проростали новые фландрейцы. Крупные, метр на метр, шарообразные бутоны медленно раскрывали свои лиловые лепестки, а внутри находились дети фландрейской расы.

С самого рождения они обладали сильным разумом и способностью читать прикосновения своих собратьев. «Малыши» практически все время проводили вблизи дерева и регулярно подпитывались от него. Их маленькие тела быстро увеличивались в объеме, наполняясь соками родительского древа. Требовалось всего несколько дней, чтобы фландреец превратился во взрослую особь. Сами же взрослые друг от друга практически не отличались.

Когда количество фландрейцев перевалило за несколько сотен, их язык прикосновений проявил свои недостатки. Общаться касаниями можно было одновременно максимум с двадцатью особями. Для того, чтобы донести свою мысль до сотен, нужно было использовать нечто другое. Тогда они принялись разрабатывать собственный язык. Ключ к его созданию подсказала им сама природа.

Небольшое животное забралось в их края, чтобы испробовать живительного сока древа. Один из фландрейцев схватил его щупальцем и удерживал в воздухе напротив своего лица. Маленькое создание жалобно кричало, хрипело и стонало. Оно производило на свет вибрации, что проходили через воздушную среду волнами, расходясь во всех направлениях. Это была настоящая магия звука. Фландрейцы изучали его несколько дней, пытаясь понять, как работает звукоизвлечение, а потом отпустили. Спустя несколько недель они произнесли свои первые слова.

Через касания они общались друг с другом и выбирали для окружающих предметов подходящие звуковые названия.

Лимбусом они назвали сок древа. А самое древо – Рейнием, что на языке фландрейцев означало «Исток».

Когда они дали имена всем окружавшим вещам, они принялись называть друг друга. Фонокс и Флонкси, как первородные, получили свои имена первыми. Позже имя получил каждый из нескольких сотен. Это было знаменательное событие в их жизни, новый виток в развитии их молодого общества. Тем же вечером они устроили небольшое празднование в эту честь и всю ночь смотрели на звезды и разговаривали, обращаясь друг к другу по имени. Обрести имя было для них все равно что обрести свою индивидуальность. Ощущения от этого были непередаваемыми.

Сам язык звуков был для них сродни чуду. Передавать слова на расстоянии так, что все тебя могли слышать, было невероятно полезным изобретением. Но, несмотря на то, что словесный язык все больше приспосабливался к выражению мыслей, они по-прежнему любили касаться друг друга во время разговоров. Так они чувствовали тесную связь друг с другом, которую ни одно звуковое общение не могло им дать.

Через сотни лет язык их был способен описывать явления природы и абстрактные понятия. Они могли передавать свои мысли на расстоянии и записывать их. Их философия и культура получили мощный толчок в развитии. Однако будучи бессмертными с самого рождения они никуда особенно не торопились и большую часть времени просто общались друг с другом на отвлеченные темы, получая наслаждение от самого процесса общения.

Древо, тем временем, беспрерывно росло и давало потомство. Число фландрейцев увеличивалось в геометрической прогрессии, а ареал их обитания расширялся. Километр за километром они подходили к чужим территориям и однажды пересекли их. Там они познакомились с другими существами на планете.

Они назвали их коррунами. Травоядные создания, которые научились использовать примитивные инструменты, чтобы разрывать почву и извлекать из нее питательные коренья, они были разумными, но недостаточно, чтобы быть понятыми. Они выглядели как обмякшие мешки с картошкой и еле передвигались по ровной земле на ребристых подошвах своих бесформенных тел. История сохранила память о них, как о существах, разум которых не преодолел зачаточное состояние. Таковых во Вселенной было больше всего.

Фландрейцы пытались мирно сосуществовать с коррунами и предпринимали попытки установить с ними дружеские отношения. Однако разница между ними была слишком велика. Корруны щупалец не имели. Они не обладали и зрением. Обоняние и слух - это все, что их связывало. И как бы они ни старались, у них так и не вышло понять друг друга.

Вся жизнь коррунов строилась вокруг поисков пищи, и они были заняты этим целыми днями. Питание и размножение, казалось, больше их ничего не беспокоило. Фландрейцы быстро поняли, что интеллект не был чертой, присущей каждой биологической форме жизни, и возгордились. На вечно возящихся в земле коррунов они перестали обращать всякое внимание. А те так и не смогли адаптироваться к быстро меняющимся условиям окружающей среды и полностью вымерли за несколько тысяч лет. Древо, что рождало фландрейцев и давало им пропитание, постепенно разрослось настолько, что вытеснило коррунов и лишило их собственной земли.

Для их вида это стало настоящей трагедией, но природа планеты в целом их исчезновения даже не заметила. Зарождение и вымирание видов было там самым обычным делом. За все время существования Фландреи миллионы видов появились на свет, прожили отмеренный им срок и ушли в небытие. Одни лишь фландрейцы неспособные умереть продолжали расселяться по ней.

Когда они окончательно осознали свою исключительность, то прекратили всякие попытки завести себе новых друзей. Заводить дружбу с тем, чья продолжительность жизни отличалась от твоей, как ноль от единицы, было не лучшей идеей. В конце концов, они сосредоточились только на общении друг с другом.

Их раса быстро развивалась и процветала. За тысячу лет их стало почти двести тысяч. Древо истока, возле которого они родились больше не было тем хрупким маленьким деревцем с тонким стволом и молоденькими листьями. В высоту оно достигало трех сотен метров, а в поперечнике было, как минимум, все пятьсот.

Расу их отличала идеалистическая легкость мышления. Жизнь им казалась неутихающим праздником. Их можно было понять. Когда тебе не приходится беспрерывно думать о поиске еды, борьбе с хищниками или условиями среды, болезнями и войнами, решением вечного вопроса добра и зла, поиском партнера для спаривания, поиском разумного создателя и собственного предназначения, можно позволить себе расслабиться и плыть по течению. Так они и жили без забот и тревог.

Их становилось все больше и больше, и они стали расходится на дальние расстояния, образуя группы, поселения и после целые города. Все это было лишь условно. Никаких архитектурных сооружений и построек у них не было. Они в них попросту не нуждались. Теплый климат и стабильный источник пропитания под самым носом обеспечивали их всем необходимым для жизни.

Долгие годы они предавались безделью. Бывало, соединялись в целые цепочки из сотен тел, чтобы обменяться радостью жизни друг с другом. Не будучи ограниченными во времени, они тратили целые жизни других рас и видов на игры и развлечения, предаваясь лености и праздности. Пока им не становилось скучно от этого.

Когда развлечения переставали приносить искомую радость, они начинали творить, изучать, создавать, изобретать. Мыслительный и творческий процесс были тем, что неизменно радовало разумных существ в любом уголке Вселенной, и в этом плане фландрейцы от других носителей разума не отличались. Тысячами лет они развивали гуманитарные дисциплины: множественные разделы философии, культурологию, религиоведение, филологию, лингвистику, литературоведение, искусствознание, историю, психологию, фландропологию, этнографию, когнитивистику. Библиотека их познания без конца множилась и пополнялась новыми открытиями и умозаключениями. В своих размышлениях они зашли так далеко, что предсказали социально-психологическое развитие разумных рас и цивилизаций на многие тысячи лет вперед, рождение и крах империй, стагнацию и кризис самых разных политических систем и социальных институтов, словно бы они сами побывали в будущем.

Технологической стороны вопросы при этом они совсем не касались. От самого своего основания их общество оставалось нетехнологическим. Даже после того, как они вступили в галактическое содружество, многие отказывались использовать инопланетные технологии. Фонокс был одним из немногих, кто испытывал внутреннюю потребность в создании и освоении техники. От природы он был наделен прекрасными инженерными способностями и пространственно-прикладным мышлением.

Идиллия продолжалась до тех пор, пока на планете хватало места для всех. Так было первые тридцать тысяч лет их жизни. Когда фландрейское население превысило порог в 25 миллиардов особей, ресурсов на планете перестало хватать для всех. Однако древо истока не замечало этого и, как отлаженный биологический механизм, все производило и производило новых детей. Детей, которые так же, как и остальные, претендовали на свою порцию Лимбуса.

В условиях ограниченного пространства стали возникать первые конфликты и споры, они перерастали в локальные войны.

Перед глазами Альбера промелькнуло несколько сотен изображений военных столкновений. Тысячи фландрейцев насаживали друг друга на копья, топтали и закапывали в землю. Глядя на их добродушные округлые лица, не выражавшие ни каплю агрессии, Альбер мог бы сказать, что даже войну они воспринимали, как развлечение. Ведь ни смерти, ни боли потерь она никому не несла.

Войны и в самом деле были бесполезны. Они не сократили население ни на йоту.

В конечном счете, они стали испытывать сильную нехватку Лимбуса, они голодали.

Альбер видел тысячи изголодавшихся, ссохшихся, как пожухлые помидоры, фландрейцев стояли в очередях за Лимбусом и уходили ни с чем от опустошенных источников.

Судя по быстро сменявшимся лицам и декорациям, это продолжалось столетиями. Годами они лежали иссушенными, не в силах подойти поближе к источнику и утолить свою жажду, пока кто-нибудь не отпаивал их Лимбусом.

Нужно отдать фландрейцам должное. Они всегда заботились о своих друзьях и близких больше, чем о себе. Те, кто оставался при жизни и был достаточно сильным, чтобы помочь другим, сначала отпаивал тех, кто долгое время уже не получал пищи, и только после этого думал о себе.

Фонокс в то время всё думал, почему природа создала их такими, почему они не заслужили обычной смерти, почему мы не могли умереть, как все другие виды, и почему им приходилось жить в мучении, когда они могли бы просто уступить дорогу новым поколениям. Ведь это было так легко, что практически гениально. Самое простое, что могла сделать жизнь во благо новых поколений – это взять и оборваться, раствориться во времени. Но у них не было такой возможности.

Возможно, это была ошибка природы, которую они должны были справить? С такой мыслью Фонокс очнулся после очередной летаргии и направился к Флонкси, чтобы вместе отыскать решение проблемы вечной жизни.

- Ты хочешь что? – не сразу понял его Флонкси.

- Я хочу найти способ умереть.

- Но зачем?

- Разве ты не видишь, куда привела нас вечная жизнь? Мало того, что мы сами себя не можем обеспечить всем необходимым, так еще и погубили тысячи других видов на планете, не оставив им места, ресурсов, пригодной для жизни земли. Древо поглощает все питательные ресурсы из почвы, до которых только может дотянуться. Другим видам только и остается, что бежать от него подальше. И бежать больше некуда. Оно повсюду.

Флонкси крепко задумался. Где-то в глубине своего сознания он знал, что Фонокс говорил дело. После непродолжительной паузы он ответил:

- Да, ты прав. Вечность стала причинять больше вреда, чем пользы. Так что ты предлагаешь?

- Будем пробовать убить друг друга по очереди, пока что-нибудь не получится.

- Кто первый?

Так началась череда экспериментальных попыток умерщвления, которая затянулась на несколько лет. Технический талант Фонокса наконец-то пригодился. Что они только не испробовали…

Альберу было больно на все это смотреть.

По очереди они избивали друг друга дубинками, сбрасывали с самой верхушки двухкилометрового дерева, резали, давили, ломали, обезглавливали топорами, отрезали друг другу конечности, глядя как жизненный сок медленно вытекает наружу. Фонокс придумывал и сооружал самые разные орудия пыток и уничтожения, лишь бы только добиться своей цели. Пушки, катапульты, луки, арбалеты, огнестрельное оружие, огнеметы, ядовитый газ – ничего из этого не сработало. Из очищенных от верхнего зеленого слоя крупных листьев они вырезали линзы, которыми усиливали солнечный свет и сжигали друг друга, словно в крематориях. Их влажная плоть никак не хотела гореть, требовалась температура свыше 1600 градусов по Цельсию и даже после этого, они скорее плавились, как резина, нежели горели в буквальном понимании этого слова. Они сооружали огромные жернова и перемалывали друг друга, получая на выходе что-то вроде фруктового фарша, четвертовали друг друга и разносили оторванные части на несколько километров друг от друга. Но ничего не срабатывало. Полуживые части их тел медленно сползались и вновь становились одним целым. В теории можно было бы навсегда лишить фландрейца целостности его организма, превратив его в вечного пленника своего расчлененного тела, но не убить.

Многочисленные пытки и казни пронеслись всего за несколько секунд, но даже так заставили Альбера всерьез задуматься о том, что смерть была даром, который мало кто мог оценить по достоинству. Он также предполагал, что Фонокс не стал показывать ему все воспоминания о том периоде, чтобы не травмировать его психику. И ощущал благодарность за это.

Несколько лет спустя после очередной неудачной попытки убийства, Фонокс и Флонкси стояли друг напротив друга, уставшие и измотанные, близкие к полному отчаянью.

- Я так больше не могу, - сказал Флонкси, - мы просто должны посмотреть правде в глаза. Нас невозможно убить. Природа, Вселенная, все выдуманные и существующие боги не хотят нашей смерти. Давай заканчивать и искать другой путь решения проблемы.

Фонокс не хотел так быстро сдаваться, он чувствовал, что решение где-то есть, где-то рядом, просто им так и не удалось его нащупать.

В чем-то он все-таки был прав. Решение было у них над головой, оно давало им свет и тепло все время их жизни. Просто тогда они еще не знали о том, что звезды могут взрываться.

И все-таки он сдался:

- Хорошо, давай попробуем найти другое решение. У тебя есть какие-то идеи?

- Да. И мне потребуется твоя помощь.

Глава 23. Вечный сон

Флонкси был одним из первородных. Они появились под древом истока в одно время с Фоноксом, вместе росли, играли, дружили, вместе постигали искусство жизни, вместе проходили через превратности судьбы. Но несмотря на все то, что их связывало, было и многое, что отличало их друг от друга.

В отличие от Фонокса, Флонкси никогда не считал, что смерть была лучшим выбором для всех. Он любил жизнь всем своим существом и не торопился с ней расставаться. На эксперименты Фонокса он согласился, скорее, из чувства братского долга, а не потому что реально хотел умереть. Если бы не его стопроцентная уверенность в своем бессмертии, он никогда бы не стал принимать в них участие. И вот, когда эксперименты окончились провалом, он предложил собственный план, который вынашивал долгое время.

- Фонокс, послушай меня. Мы с тобой особенные, старейшие в своем племени, первые дети великого древа. Знаю, ты думаешь, что это ничего не значит и все фландрейцы равны между собой, но я так не считаю. От молодняка нас отличает непревзойденная житейская мудрость, багаж знаний и опыта. Сравни себя с кем-нибудь из недавно родившихся на свет. Внешне разница, конечно, будет не велика, но если копнуть чуточку глубже и проникнуть в сознание, то она окажется колоссальной. Тот, кто прожил на свете тридцать тысяч лет и тридцать столетий отличаются друг от друга, как фландрейцы отличались от коррунов. Наш интеллект и разум превосходит их в сотни раз. Потребуется еще тридцать тысяч лет, чтобы они могли нас догнать. Но тридцать тысячелетий спустя мы с тобой также достигнем новых высот в понимании всего сущего. Понимаешь? Они никогда не смогут даже близко приблизиться к нашему уровню. В тот самый момент, когда мы родились, мы превзошли всех наших далеких потомков раз и навсегда.

- Не знаю, Флонкси. Я не могу с тобой полностью согласиться. Мы ведь появились на свет на заре развития нашей цивилизации, в нашей молодости не было ни тех знаний, ни тех открытий и изобретений, которые мы сделали за тридцать тысяч лет, нам пришлось осваивать и изучать этот мир с ноля, и в этом мы добились определенных успехов. В этом нам не откажешь. Но ведь именно это и дает нашим потомком огромное преимущество. Те знания, что мы собирали по крупицам за все эти годы, они могут освоить буквально за несколько столетий непрерывного обучения. Так что догнать нас не так сложно, как ты думаешь.

Флонкси на этот аргумент только потряс щупальцами, изображая приступ смеха:

- Ты думаешь, что молодые хотят учиться? Думаешь, что они рождаются и стремятся догнать нас в познаниях? Как давно ты вообще наблюдал за нашим молодняком? Они все свое свободное время проводят в бессмысленных играх и разговорах друг с другом, никакие слова взрослых и учения им не интересны, они не хотят нас ни слушать, ни учиться у нас, не говоря уже о том, чтобы пытаться догнать нас и, уж тем более, опередить. Это мы с тобой появились на свет в мире, о котором ничего не знали. У нас был мощный стимул, чтобы закрыть все пробелы в нашем познании. У молодых такого стимула нет. Им все равно, что происходит в мире. Они думают только о развлечениях.

- Но ведь и мы были такими. Вспомни нас. Мы тоже долгое время лишь дурачились и веселились и только после того, как испили эту чашу сполна, решили заняться познанием. Игры и развлечения это характерная черта детства, которая пройдет со временем.

- Именно! Со временем, которого у нас нет. Наша планета задыхается от нас. Наше древо больше не в силах обеспечить все огромное население питательным веществом. Если мы хотим выжить, то кому-то придется уступить дорогу другому. И я заявляю тебе, как одному из первородных, что мы на жизнь имеем больше права. Мы жили здесь задолго до того, как появились наши потомки, и будем жить после них.

- В каком смысле после них?

- Я хочу оградить всех тех, кто младше двадцати тысяч лет от Лимбуса.

Фонокс ошарашено вращал своими щупальцами.

- Вот только не надо этого твоего осуждения. Я говорю ту правду, которую другие просто боятся признать. Нас слишком много на планете. Из-за Лимбуса мы привязаны к ней и не можем переселиться в другое место. Мы не болеем и не умираем. Число наше продолжает только расти. Так что нам еще остается? Кому-то придется отказаться от Лимбуса, чтобы другие могли продолжить жить. И если мне придется выбирать, то я предпочту остаться в сознании, пока молодые будут мирно спать в анабиозе. Может быть, однажды мы найдем решение для этой проблемы и пробудим их. Но до тех пор это лучший выбор.

- Ты понимаешь, что ты предлагаешь? Ты хочешь лишить сознания двадцать миллиардов фландрейцев?

- И не только их. Также и тех, кто еще не появился на свет. Я хочу запечатать родильные отверстия в ветвях и оборвать поток новых семян.

Фонокс взволновано покачивался на нижних щупальцах. Он с трудом верил в услышанное:

- Даже если так. То как ты собираешься это сделать? Ты думаешь, что двадцать миллиардов просто возьмут и откажутся от еды?

- Нет, конечно. Но пять миллиардов оставшихся согласятся помочь им это сделать, чтобы остаться в сознании самим. Нужно только убедить их в том, что это необходимо. Пойдем, я покажу тебе кое-что, и ты поймешь, что само великое древо предусмотрело такое развитие событий.

Вместе они проследовали к главному стволу. В те времена его окружали густые заросли из ветвей, покрытых молодыми листьями, корней не было видно. Когда они подошли к стволу вплотную, Фонокс заметил круглый проход в его основании.

- Это ты его проделал? – спросил он у Флонкси.

- В том то и дело, что нет. Он возник сам несколько столетий тому назад. Я обнаружил его совершенно случайно.

Они прошли сквозь тоннель в толстой коре и оказались в центре огромного зала. В центральной его части прямо в древесной породе расположилась огромная воронка. На ее дне, посвечиваясь голубым, лежало несколько десятков маленьких шаров. У края воронки стояли несколько фландрейцев, с которыми Фонокс был не знаком.

- Кто они? – спросил он, - И что это за шарики на дне?

- Те, что у края – это члены общества «Первородных». Те, кто, как и мы с тобой, понимает, что рожденные раньше должны править миром. А то, что ты видишь на дне, эти шарики, как ты сказал - это фландрейцы, которые перешли в анабиотическое состояние. Они ничего не чувствуют и не осознают происходящее вокруг них. Они находятся в состоянии похожем на сон, в котором течение времени идет тысячу лет за одну секунду. Когда они проснутся, им будет казаться, что они проспали всего несколько секунд или минут. Так что не стоит их слишком жалеть.

Фонокс разглядывал блестящие шарики на дне глубокой воронки и не мог поверить, что это были фландрейцы.

- Как они оказались здесь, Флонкси? И не говори мне, что они сами согласились на это.

Члены общества «Первородных» услышали их разговор и начали обступать их с Флонкси с разных сторон, предусмотрительно перекрыв путь к отступлению. Фонокс сразу же понял, что его оттуда не выпустят.

Флонкси лукаво посмотрел на него и стал сыпать слащавыми речами:

- Фонокс, тебе стоит немного расслабиться. Они не соглашались, ты прав. Но какое это имеет значение? Им не больно, не страшно, они спят и ждут своего часа. Кода они проснутся, то даже не поймут, сколько времени прошло на самом деле. И самое главное знаешь что? Ты просто подумай, почему природа создала нас такими. Почему мы не можем умереть и превращаемся в такую вот форму? - он устремил все восемь верхних щупалец на дно воронки, - И для чего древо создало это место? Подумай о том, что это место появилось в тот самый момент, когда наше число стало превышать количество доступного Лимбуса. Более того, оно продолжает расти, воронка расширяется вместе с древом на несколько сантиметров каждый день. Ты думаешь, что это простое совпадение?

- Должно быть какое-то другое объяснение…, - Фонокс не мог представить такого исхода, где Флонкси мог бы оказаться прав.

- Нет никаких других объяснений. Ты сам мне долгое время твердил, что самое простое объяснение всегда является самым верным. А теперь ты хочешь найти «другое объяснение», где и все и так очевидно? Ты меня расстраиваешь, честное слово. Тебе просто не хватает духу признать, что древо предвидело перенаселение и подготовило место, где лишние фландрейцы могли бы беззаботно спать, окруженные его толстой корой и мощными ветвями, терпеливо дожидаясь своего часа.

- Легко тебе говорить. Ты ведь не «лишний». Если бы тебе пришлось туда лечь и провести там тысячелетия, ты бы согласился? Только скажи честно! – вызывающе посмотрел на него Фонокс.

- Да, я бы согласился.

- Дай мне свое щупальце, - потянулся к нему Фонокс, - я проверю, говоришь ли ты правду.

Флонкси отошел от него на несколько шагов в сторону, не позволив взять себя за щупальце.

- Понятно, - заключил Фонокс, - Вижу, как ты «согласился» бы оказаться на их месте.

- Зря ты так, Фонокс. Мы могли бы править этим миром вместе, - он развел щупальца в сторону и нарисовал ими круг в воздухе, будто охватывая весь мир, - а так мне придется помочь тебе заснуть.

Фонокс дернулся в сторону прохода, но его сразу же схватили другие фландрейцы. Только тогда он обратил внимание на позолоченные обручи, надетые на их головы. Видимо, отличительная черта движения «первородных».

В следующую секунду мир перед его глазами совершил несколько переворотов. Щупальца. Где они? Изображение вращалось все сильнее, и он увидел, как его обезглавленное тело опускается на землю у края воронки. Продолжавшая все наблюдать голова его скатилась по краю на самое дно и, покачнувшись, легла на бок. Перед одним его глазом оказалась россыпь из его спящих собратьев. А другим глазом он все еще видел верхний край воронки, где стоял Флонкси и его приспешники.

- Порубите его тело на маленькие кусочки и сбросьте в яму к остальным, - приказал он им.

- Но, Первый, ведь тогда они соединятся вновь, и он возродится.

- Не возродится. Без Лимбуса из такого состояния возродится невозможно. Его части сольются в единое ядро и в таком состоянии останутся навечно.

Не в силах пошевелиться или заговорить, Фонокс смотрел, как его тело кромсали на мельчайшие кусочки и сбрасывали вниз. Будучи бессмертным, он не испытывал ни страха, ни боли, ни отвращения. Одно только сожаление о том, что так глупо позволил себя провести. Вскоре он не смог ничего разглядеть из-за собственных частей тела, застлавших обзор. Его голова, не получавшая энергии, больше не могла ни видеть, ни думать. Он потерял связь с реальностью и отключился.

Альбер увидел звездное небо на экране и быстро меняющиеся спиралевидные галактики. Что это? Сон, который видел Фонокс?

На экране происходило что-то невероятное. Сознание Фонокса мчалось на скоростях, многократно превосходящих скорость света через целые скопления и кластеры галактик, игнорируя все физические законы и, в частности, доплеровский эффект. Никакого красного смещения не происходило. Все галактики можно было рассмотреть так, словно скорость составляла какие-то несколько тысяч километров в час и не более. Спиралевидные, эллиптические, неправильные, карликовые или просто гигантские, они выстраивались в несколько ровных линий, которые позже сформировали один продолговатый тоннель, стенки которого состояли из одних только галактик и их скоплений. В конце концов, галактики сблизились друг с другом настолько, что расстояние между ними перестало существовать, все цвета смешались в один, и тоннель окрасился в белый цвет с одной маленькой черной точкой в самом его конце.

Неизвестно сколько он пробыл там. Но вот по стенкам тоннеля начали расползаться темные пятна. Они становились все больше, пока черный цвет вновь не стал доминирующим. Галактики, что вначале льнули друг к другу, подобно колоссам спелой пшеницы, начали отдаляться. Разрывы между ними становились все больше и больше, долгая беспроглядная тьма разделяла их на многие миллионы световых лет. В темноте они потухали одна за другой, пока, наконец, в ней не осталось ничего, за что мог бы зацепиться глаз. И тогда все обернулось вспять, процесс потек в обратном направлении. В темноте появлялись мельчайшие белые точки, что стали увеличиваться в размерах и формировать звезды, созвездия, галактики и их скопления, пока горячий их свет не вытеснил тьму. Галактики закручивались веерами, пока не отошли на задний план, и перед Фоноксом не появилась родная Фландрея и Акрукс, что освещал ее поверхность. Фонокс прошел сквозь перистые облака, прошил насквозь кору великого древа, незаметно проскочив между ее атомами, и ворвался в блестящее море из спящих.

Следующее, что он увидел, было лицо одной из фландреек. Ее левые щупальца поддерживали его под голову, а правые подавали Лимбус в чаше прямо к его рту. Он жадно пил, и тело его наполнялось силой.

- Сколько времени я проспал? – все, что он смог спросить.

- Восемь тысяч лет и четыре столетия.

- Что с Флонкси и остальными первородными? – слова с трудом выходили из его пересохшего горла.

- Тише, пока что просто пей. Все потом, все потом, - нежным голосом успокаивала его незнакомка.

Он громко глотал и видел, как вокруг него ото сна пробуждали других фландрейцев. Все они медленно восстанавливались и выглядели такими же обворованными, как и он сам. Их точно лишили Вселенского знания и отправили обратно в бренный мир материальных вещей.

Дальше воспоминания перепрыгивали с одного на другое обрывочно и беспорядочно.

- Фонокс не соврал, когда сказал, что в монтаже у него опыта не было.

В сопровождении двух первородных Фонокса привели к Флонкси. Тот обосновался на широкой площадке поверх одной из массивных ветвей, откуда мог править целым миром.

- Привет, Фонокс. Давно не виделись с тобой. Я успел даже по тебе соскучиться. Как поживаешь?

- Не нужно только этой фальши, ладно? Ты сам приказал бросить меня в яму к остальным и по твоей вине я провел там тысячи лет.

- О, не нужно так сердиться на меня. Это было уже очень давно. Я тогда был совершенно другим фландрейцем. Сейчас я бы не стал с тобой так поступать, - для Флонкси на самом деле прошли тысячелетия. Фонокс же помнил все случившееся так, как будто оно произошло сегодня.

- Так зачем ты пробудил меня ото сна? – Фонокс говорил так, словно злился не за то, что его заставили заснуть, а за то, что заставили проснуться.

- Дело все в том, что мы вступили в контакт с другой цивилизацией.

- Кто-то другой разумный есть на планете?

- Нет, я имею в виду инопланетную цивилизацию.

- Ты не шутишь? – недоверчиво переспросил Фонокс.

- Я бы не стал тебя будить, чтобы повеселить своими шутками. Все абсолютно серьезно.

- Кто они? Когда был контакт? И чем закончился?

- Мы не знаем, кто они. Они отправили своего гонца. Это что-то вроде автоматического посыльного устройства. Оно доставило сообщение для нас девяносто лет назад.

- Что было в этом сообщении? И причем здесь я вообще?

- Галактическое содружество хочет испытать нас. Они оставили нам свое устройство и что-то вроде координат. Мы думаем, что они хотят, чтобы мы прилетели туда через космос.

Фонокс начал быстрее отходить от сна. Такая новость способна была расшевелить кого угодно. Его пытливый ум начинал работать все активнее.

- Они обозначили какие-то сроки?

- Да, у нас было сто лет, чтобы придумать, как это сделать.

Фонокс прокрутил в голове все озвученные цифры и заключил:

- Выходит, что теперь остается всего десять лет? Для этого меня разбудили? Чтобы я мог разгадать эту загадку, которую вы не смогли осилить за девять десятилетий? Думаете, что у меня получится сделать это всего за одно?

Флонкси не торопился признавать свою слабость, но, в конце концов, согласился:

- Да, мы не справились. Поэтому и позвали тебя. Ты всегда проявлял склонность к инженерии. Кроме того, ты один из древнейшихфландрейцев, один из самых умных из нас. Я полагаю, что у тебя может получиться то, что не получилось у наших ученых.

- Даже если так. Зачем мне помогать тебе?

- Я знал, что ты задашь этот вопрос. Видишь ли, я думаю, что технологии других цивилизаций смогут подарить тебе то, что ты давно искал – смерть. Ты ведь все еще этого хочешь?

Глаза Фонокса вспыхнули ярким пламенем. Однако он быстро взял себя в щупальца.

- А ты… Ты чего хочешь от технологий?

- Фонокс, ты всегда лучше разбирался в технике, чем в психологии.

- Я не хочу технологий. Мне просто скучно. Я живу здесь уже почти сорок тысяч лет и увидел все, что только могла мне предложить наша планета. Я хочу познать что-то новое. Вот и все.

- Ладно. Предположим, что я помогу тебе. И что потом? Ты снова сбросишь меня в яму? – Фонокс окончательно отошел от сна и больше не спешил в него возвращаться.

- Ну что ты. Я же сказал, что я уже не тот, что прежде. Кроме того, кто-то ведь должен будет полететь в космос. И кандидатуры лучше тебя у нас нет.

- Понятно. Решил воспользоваться не только моим умом, но и храбростью.

- Все именно так. Так что ты скажешь? Ты поможешь нам?

- Покажите мне этого автоматического посыльного. Потом посмотрим, - очевидно, что Фонокс не хотел показывать свою заинтересованность, но был серьезно взволнован неожиданными новостями.

В его воспоминаниях Альбер мог слышать его мысли:

«Ради этого стоило проспать восемь с лишним тысяч лет. Кроме того, тот сон, который я видел… Неужели я действительно отправлюсь в космос?»

Глава 24. Галактическое содружество

Фонокса привели в небольшой ангар, собранный из опавших листьев. Древо Истока за время, что он проспал, только увеличилось в размерах. В обществе же мало чего изменилось за все это время. Разве что фландрейцы все поголовно стали носить на голове позолоченные обручи. Все те, кого он видел на земле и ветвях древа, все те, кто получали суточную норму Лимбуса, все они были первородными. И только те, чьи головы были непокрыты, еще недавно спали непробудным сном в яме с остальными.

Фоноксу удалось обменяться парой слов с одним из недавно проснувшихся. Он хотел узнать, был ли его сон уникальным, или всем фландрейцам снились космические путешествия.

- Эй, как тебя зовут? – окликнул он долговязого фландрейца, - Ты ведь тоже только недавно проснулся, да?

- Я Джод и я проспал 7 тысячелетий. Меня разбудили неделю назад.

- Скажи мне, Джод, ты помнишь, что тебе снилось?

- А должно было что-то сниться? Я ничего не видел.

- Я тоже. Вот и решил поинтересоваться у тебя, - соврал Фонокс. Он не хотел делиться ни с кем своим сном. Для него он стал все равно что откровением, сугубо личным и очень-очень важным.

Двое стражников привели Фонокса в ангар. Их звали Болкс и Кропп. Флонкси сказал, что выделил их Фоноксу в качестве помощников, но он то прекрасно знал, ради чего они не сводили с него своих глаз. Они должны были приглядывать за ним и доносить своему начальнику обо всех его успехах и неудачах.

Внутри ангара парил над землей цельнометаллический корабль без окон и дверей. Он застыл на одном месте в пространстве и не шевелился. Фонокс внимательно на него посмотрел.

- Говорите мне все что знаете, - сказал он стражникам.

Оказалось, что они были смышлеными ребятами и на самом деле что-то понимали в происходящем.

- Объект целиком или, во всяком случае, его внешний слой состоит из металла, - Болкс начал с очевидных вещей.

- Что за металл? Установили точный состав?

- Аналогов такому металлу нет на нашей планете.

- Что-нибудь еще? – разочаровано продолжил Фонокс.

- Объект не реагирует на физические воздействия. Какую бы силу мы к нему не прикладывали, у нас не получилось сдвинуть его с места.

- Понятно. А вход у него есть?

- Мы предполагаем, что он должен быть, но так и не смогли его обнаружить.

- Чем вы вообще занимались девяносто лет?

- Вообще только десять. Нас разбудили только десять лет назад и назначили сюда после предыдущих исследователей, - оправдался Кропп.

Фонокс немного смягчился.

- Хорошо. Что еще вы смогли узнать?

- Покрытие устойчиво к любому физическому и химическому воздействию. Мы испробовали разные активные щелочи и кислоты, но у нас так и не получилось его повредить. Мы пробовали поцарапать его самым твердым из известных нам металлов, но тоже ничего не вышло. Похоже, что он просто неуязвим.

- Вы пробовали с ним сделать что-то, кроме того, чтобы пытаться его повредить?

- Нет… , - несколько озадаченно ответил Болкс.

- Ладно, на вашем месте я бы поступил так же. Не сдвинуть, ни повредить, значит… А что там про координаты? Флонкси говорил, что были какие-то координаты.

- Да, когда корабль прибыл на Фландрею, он повторял одно и то же сообщение.

- Надеюсь, что вы его записали?

- Конечно. Не мы, правда, но записали, после чего корабль перестал вещать и заглох, больше ни звука от него не было слышно за все это время.

- Покажите мне текст сообщения.

Болкс вытащил из письменного стола почерневший кусок древесной коры, на котором было выцарапано послание, и протянул его Фоноксу. Тот повертел его в щупальцах и осмотрел со всех сторон. Трухлявая кора выглядела не лучшим образом.

- Надеюсь, вы сделали копии?

- Да, у нас есть несколько экземпляров. У вас в щупальцах оригинал.

На ничем не примечательной, кроме разве что своего возраста, коре было аккуратно выведено короткое послание на фландрейском языке:

- Мы наблюдали за вами какое-то время. И решили, что вы достойны присоединиться к нам. Мы отправляем вам корабль для космических путешествий. Но разгадать принцип его работы вы должны самостоятельно. Встретимся ровно через 100 фландрейских лет в точке 8щ вправо + 3щ вверх + 1г + 2нщ и 2вщ .

- Какая-то бессмыслица, - только и сказал Фонокс, - они нас что за детей там принимают? У нас то, конечно, нет космического транспорта, но лишь потому что мы никогда и не хотели его строить. Однако в астрономии мы разбираемся очень даже хорошо. Что за «8 Щ вправо и 3 Щ вверх»? Ни один ученый никогда не будет указывать так звездные координаты. Болкс, Кропп, что скажете?

- На самом деле, мы думаем так же, как и вы. Мы пытались отыскать нужное место в небе, используя данный шифр, но у нас ничего не вышло.

- Значит, вы разгадали сокращения на буквы Щ и Г?

- Мы лишь предполагаем, что Щ значит щупальца, а г – Голова.

- Разумно, - похвалил их Фонокс, - если бы я был представителем другой цивилизации и хотел бы показать им какое-то место в космосе, то использовал бы понятия, которые были бы понятны им в первую очередь, а не мне. Видимо, они и правда долгое время наблюдали за нами. Изучили наш язык и повадки.

Болкс и Крупп прямо светились от счастья. Флонкси их только ругал все те годы, что они работали, а от Фонокса они услышали пару ласковых слов, которые точно смягчили их зачерствевшие внутренности.

- Покажите карту, с которой вы работали, - попросил Фонокс своих помощников, но сразу же заметил ее на столе неподалеку.

На карте среди созвездий были нарисованы изображения щупалец и голов. При помощи их они пытались соединить все ближайшие звезды и найти ту, к которой они должны были отправиться уже через десять лет. Однако звезд в небе было так много, а форматов и размеров щупалец и голов совсем не меньше, поэтому найти при помощи подстановки таких ненадежных указателей нужное место было практически невозможно.

- Что-то здесь не так, - сделал вывод Фонокс, - вряд ли бы они стали давать такие размытые и неточные указания. К тому же корабль даже не открылся за все это время. Может быть, шифр это не место, а то, как нужно это место указывать?

- Что вы имеете в виду?

Фонокс ничего не ответил на этот вопрос и подошел вплотную к кораблю. Его металлическая поверхность отражала все окружающее, как выпуклое зеркало.

- 8щ вправо, - вспомнил он первые слова шифра, - А что если так? – он поднял восемь щупалец вверх и приложил их к кораблю, после чего сделал синхронное движение вправо по гладкой поверхности.

Корабль завибрировал и издал высокий звук, чей мажорный лад, свидетельствовал о том, что Фонокс двигался в верном направлении.

Он аккуратно отнял 5 щупалец и оставшимися тремя провел линию вверх по обшивке корабля.Корабль снова отозвался вибрацией и повторил радостный звук.

- Скоро мы откроем эту таинственную железяку!

Он прижался к ней головой и уперся в корабль двумя нижними и двумя верхними щупальцами, как говорила инструкция. Его металлическая скорлупа надломилась ровно по центру и корабль раскрыл перед Фоноксом свои створчатые половинки. Внутри его было пусто. Одна лишь странная металлическая палка торчала из пола в правой половине. В левой не было ничего, кроме воздуха.

- Вот это да! – Крупп и Болкс восторженно сплелись своими щупальцами друг с другом, - Нужно рассказать об этом Флонкси!

- Ничего не случится, если Флонкси узнает об этом позже. Разве вам не интересно изучить корабль изнутри? – обернулся на них Фонокс и стал забираться внутрь. Нижняя часть скорлупы висела всего в десятке сантиметров над землей, поэтому попасть внутрь не составило особого труда.

Он направился в правую половину, где находился единственный элемент управления – одиноко стоящая палка. Фонокс, долго не думая, ухватился на нее щупальцами и попытался поднять вверх. Но у него ничего не вышло. Палка и корабль были единым целым. Оторвать ее и унести не получилось бы ни при каком раскладе.

Тогда он принялся ощупывать ее с разных сторон и ракурсов, попытался, как мог, повторить на ней комбинацию из движений щупалец и головы, однако ничего нового не произошло. После нескольких удачных попыток расшевелить эту палку, он временно оставил ее в покое и принялся изучать внутренний слой обшивки сантиметр за сантиметром.

- Я знал, что у тебя получится, - эхом прокатился голос Флонкси по внутренней половине скорлупы, где находился Фонокс.

«Привели его все-таки. А ведь могли на троих разделить этот краткий миг триумфа»

- Получилось пока только открыть корабль, но не научиться им управлять. Так что радоваться рано.

- Но ты в любом случае добился большего, чем все те, кто пытался до тебя. Поэтому можешь собой гордиться.

- Гордиться я буду, когда эта штуковина сдвинется с места.

Альбер знал о том корабле не больше, чем Фонокс. Раньше он никогда не встречал подобную систему управления. В корабле не было ни кресла пилота, ни привычных рычагов управления, ни каких-либо видимых сенсоров и датчиков, одна только пустота. Окажись бы он на месте Фонокса, и не смог бы сделать больше.

Флонкси куда-то исчез, Крупп и Болкс закрутились волчком со сверхзвуковой скоростью, воспоминания перешли в режим ускоренной перемотки.

Можно было бы просто перескочить к следующему временному промежутку, но Фонокс решил проявить свою креативность и сделал такую монтажную склейку с ускоренным тысячекратно потоком воспоминаний. Он перенос их через десять лет в день, когда корабль должен был отправиться в путешествие.

За все эти годы у них так и не получилось сдвинуть корабль с места. Надежда была только одна – корабль сам полетит, когда придет нужное время. Они ждали это время каждый день. Притащили на корабль заранее хороший запас Лимбуса. Фонокс буквально поселился в корабле, боясь пропустить нужный момент. И вот, наконец, створки корабля схлопнулись. Главный и по совместительству первый космонавт фландрейской расы остался наедине с пустым кораблем. Внутренняя часть обшивки вспыхнула яркими красками и вывела на себя изображение галактики. Фонокс не сразу понял, где находилась его собственная планета. Все-таки со стороны он видел ее впервые. Но по созвездиям ее окружавшим вскоре смог установить ее местоположение. Нужно было выбрать точку для полета. Фонокс прикоснулся к металлической палке снова, и в этот раз она отозвалась на нажатие мягким покачиванием из стороны в сторону. Металл, из которой та была сделана, словно бы превратился в податливую резину.

8 раз вправо + 3 раза вверх. Единственные сочетания в инструкции, указывающие направление движения – таково было предположение Фонокса о выборе маршрута. Он провел необходимые манипуляции с рычагом управления, и корабль впервые за сто лет вошел в режим полета. Очень осторожно, чтобы ничего не повредить и никого не задеть, он выбрался из лиственного ангара, покрасовался перед провожавшими его фландрейцами и медленно полетел вверх.

Сам корабль или сделался прозрачным, или транслировал на внутреннюю поверхность все, что происходило снаружи. Фоноксу казалось, что он летел сам по себе. Под своими ногами через ставший прозрачным пол он видел, как фландрейцы уменьшались, как огромные ветви не менее огромного древа превращались из толстых в тонюсенькие полоски, а само древо стало лишь небольшой занозой в огромном зелено-коричневом шаре. Посмотреть на планету из космоса определенно было одним из тех моментов, ради которого стоило жить и изучать науку.

Корабль сделал почетный круг вокруг планеты и направился куда-то в далекие темные края. Никаких сообщений о предполагаемом времени пути не было. Только часы на темном экране отсчитывали время.

День, неделя, месяц, один, другой, третий. Фонокс ждал и ждал прибытия месяцами, пытаясь экономить Лимбус.

Он летел уже год, а его запасы подходили к концу. Тогда он решил больше не пить и стал иссыхать. За два месяца он превратился в плотное ядро и в таком состоянии провел остаток своего путешествия, которое затянулось на двадцать пять долгих лет. Эти годы были ничем по сравнению с теми тысячелетиями, что он проспал в первый раз. Он даже не почувствовал, как они прошли. Но запомнил сон, который ему приснился. Его он сохранил в своих воспоминаниях во всех подробностях и решил поделиться им с Альбером.

Галактики снова сближались друг с другом, сливаясь в одну общую массу света, и разбегались в разные стороны. Только теперь это произошло за одно мгновение. Фонокса снова перебросило из космоса обратно на планету в этом сне, но только не к другим спящим. Он вернулся на Фландрею. А может и не на Фландрею? Планета напоминала миллионы других планет, разбросанных во Вселенной, и мало чем от них отличалась. Он стоял посреди широкого чистого поля и оглядывался по сторонам. Вокруг на многие километры не было ни души, ни единого признака жизни. В небе горели яркие звезды, была ясная ночь. Как вдруг он заметил в небе яркий шар, который пронзил верхние слои атмосферы и на огромной скорости врезался в землю в нескольких сотнях метров от него. Мгновение спустя его смела горячая волна из сжатого воздуха, песка и пыли. Когда он открыл глаза, он увидел, как в центре воронки выросло огромное дерево. Он этого не видел, но точно чувствовал, как его корни проникли глубоко под землю и выкачивали из нее все питательные вещества.

Сон оборвался так быстро, что Фонокс ничего не успел понять. Он сидел на круглой табуретке в темном зале аккурат в центре небольшой освещенной площадки. Рядом с ним стояла капельница. По прозрачному силиконовому шлангу из пакета жидкость перетекала прямо в щупальце Фонокса. Так его пробудили от долгого сна. Просто влили в него напрямую весь остаток Лимбуса.

- Приветствуем тебя, странник. Ты проделал долгий путь, чтобы оказаться здесь, - раздался голос из темноты.

- Кто вы? Покажите себя, - выпалил Фонокс обратно во тьму.

- Твой разум может быть не готов, чтобы увидеть нас.

- Я прожил сорок тысяч лет и не могу умереть. Я готов ко всему.

Тьма распалась на множество разноцветных квадратов, в каждом из которых находилось разумное существо. Фонокс ощутил на себе взгляд каждого из них.

От вида некоторых из них ему стало не по себе, но ничего такого, что заставило бы его заламывать себе щупальца или плеваться.

- Как видите, я все еще здесь, - обратился он ко всем.

- Фландрейцы действительно исключительная раса. Бессмертные, любознательные, открытые для всего нового. Мало кто сочетает в себе все эти качества. Мы и до тебя встречали бессмертных, но многие из них при виде других рас выказывали сильное неприятие. Ты отличаешься от них.

Фонокс всматривался в освещенные квадраты, но не мог вычислить, кто именно из многочисленных существ с ним разговаривал. В верхнем левом углу был один вытянутый, как прямая щупальца, зеленый стержень. В верхней его части открывалось и закрывалось какое-то отверстие. Но было не похоже, чтобы он издавал через него какие-то звуки. Вероятно, он так просто дышал.

- Спасибо за комплименты, конечно. Но для чего вы в действительности меня сюда позвали?

- Мы хотим предложить фландрейцам вступить в галактическое содружество. Нас сейчас сто семьдесят семь в нем, и ряды наши продолжают регулярно пополняться.

Фонокс быстро просканировал взглядом все ячейки. Не то, что бы он не верил им на слово, но там было восемнадцать рядов по десять, и в одном ряду не хватало трех. Да, ровно сто семьдесят семь присутствующих, не считая его самого.

- Фландрейцы польщены вашим предложением. Но прежде чем я его приму мне бы хотелось узнать, чем оно обусловлено? Почему мы?

- Мы предлагаем дружбу каждой расе, которая доказала, что достойна этого.

- Да, точно. В сообщении так и говорилось. Вы удостоверились в том, что мы достойны. Но что это значит на самом деле?

- Вы прожили сорок тысяч лет и не убили себя. Для нас этого вполне достаточно. Редко какая разумная цивилизация доживает и до такого возраста. Чаще всего они уничтожают себя во внутренних конфликтах между десятью и двадцатью тысячами лет. Вы же прожили в два раза больше. Этого хватит.

Фонокс лишь усмехнулся. Интересно, было ли им известно, что они не умерли только потому что не могли, а не потому что не хотели?

- Мы пытались и умереть, и убить друг друга. Просто у нас ничего не вышло. Мы бессмертны.

- У всего в этой Вселенной есть начало и конец. Вы еще свои не нашли. Только и всего.

Фонокс удивился тому, как легко они об этом говорили. Неужели он был не единственным в истории бессмертным, который пытался, но не мог умереть? После некоторых размышлений он продолжил:

- Вы рассуждаете вполне обоснованно. И судя по тому, что я вижу, в содружество вошли не самые красивые, но самые умные существа во Вселенной.

- В галактике. Мы всего лишь охватываем одну галактику, малую часть огромной Вселенной.

- Значит, галактики. Так вот мне интересно, для чего вы объединяетесь в содружество? Что это вам дает?

- Это позволяет нам обмениваться знаниями, культурой и искусством наших цивилизаций, а также создавать новые формы знания и мысли. Каждая раса, что к нам присоединяется, открывает что-то новое для всех нас. Мы и сами не знаем, что принесет нам обоим этот союз, пока не пройдет какое-то время. Порой эти открытия бывают невероятными для обеих сторон. Мы предлагаем вам наши знания, опыт и дружбу, а в обмен просим поделиться своими.

- Ваши технологии многократно превосходят те, что когда-либо существовали на Фландрее. Вы уверены, что обмен окажется равноценным? Что мы сможем вам предложить, если у нас ничего нет, кроме гуманитарных наук и пары тройки социальных дисциплин?

- Технологии не так важны, как может показаться. Любая более-менее разумная раса может создать собственные за несколько тысяч лет. С другой стороны, философская мысль, прошедшая сорок тысяч лет – это что-то очень редкое и оттого ценное. Так что да, обмен можно считать равноценным.

- Что от нас потребуется?

- Мы отправим на вашу планету нескольких наблюдателей. Они будут изучать вас и вашу культуру. Вы должны обеспечить их всем необходимым для комфортного проживания. Они же, в свою очередь, предоставят вам доступ к знаниям всех членов содружества. Вы сможете воспользоваться ими, как вам заблагорассудится.

СМЕРТЬ – ударом колокола прозвенело в сознании Фонокса.

- Хорошо, мы принимаем ваше предложение.

***

Фонокс вновь оказался в корабле, который должен был отвезти его на Фландрею. Последние капли Лимбуса он выпил больше месяца назад. Его ссохшееся тело сжималось в точку. Пока сон не настиг его, он размышлял о том, что, возможно, его сны просто отражали циклы его жизни? В них Вселенная сжималась и разжималась точно так же, как его собственное тело. Думая об этом, он вновь погрузился во фрактальные сплетения танцующих галактик.

Глава 25. Самое мощное оружие во Вселенной

- Фооо-нокс… Фооо-нокс… Просы-пааай-сяяя… - голос все глубже проникал в его сон и разрушал его изнутри.

Звездные бусы в космической пустоте рассыпались и покатились, точно жемчужные капли растеклись по черному бархату.

Фонокс проснулся. Перед ним на расстоянии десяти сантиметров было озабоченное лицо Флонкси.

- Где я? Сколько я проспал? – спросил Фонокс.

- Не знаю, сколько ты спал, но тебя не было на планете пятьдесят пять лет. Мы уже подумали, что ты от нас решил сбежать. Но потом спустя двадцать шесть лет на планету прибыли наблюдатели из галактического содружества, и так мы узнали, что переговоры прошли успешно. Подумать только, мы узнали обо всем раньше, чем ты вернулся.

- Да? То есть вы же узнали, как мы сможем умереть?

- Что? О чем ты? – удивился Флонкси, - Ты что, все еще живешь этой глупой идеей? Никто тут не хочет умирать, Фонокс. Все хотят жить. А теперь, когда у нас появился доступ к знаниям содружества, у нас появился в десять тысяч раз больше причин для этого. О, прости, ты ведь еще ничего не знаешь. Ни про гиперсеть, ни про развлекательное телевидение, ни про сериалы, ни про симуляторы виртуальной реальности. Ну, ничего. Сейчас ты отойдешь ото сна, и мы тебя быстро введем в курс дела.

Фонокс проигнорировал его слова. Все развлечения Вселенной не имели для него никакого значения. Все, чего он хотел, это освоить науку разрушения, которая позволила бы исполнить его давнишнюю мечту.

- Где наблюдатели? Я хочу с ними поговорить.

Фонокса проводили к наблюдателям. Они показывали собравшимся вокруг них фландрейцам какие-то фокусы с применением электромагнитных сил, и те сидели с разинутыми ртами. Наука поражала их, как настоящая магия. Завидев Фонокса, они прервали свое представление и подошли к нему. Не очень высокие, покрытые густым слоем круглых наростов, они передвигались на шести крепких лапах и при необходимости могли вставать на задние. Таким образом, они быстро бегали, когда нужно было бежать, и хорошо орудовали верхними лапами, когда нужно было обращаться с инструментами. Фонокс так и не понял, где у них находились рты. Звук исходил откуда-то из верхней части их голов через продольные отверстия. По большому счету они не говорили, а что-то насвистывали. После чего устройство перевода, замаскированное под один из наростов на теле, переводило речь на фландрейский язык.

- Очень рады, что вы благополучно вернулись на Фландрею.

- Спасибо. Я хочу получить доступ к научным знаниями галактического содружества. Это возможно?

- Разумеется. Именно для этого и существует содружество. Позвольте узнать, какие именно знания вас интересуют, и как вы планируете их использовать?

- Я хочу создать оружие, способное убить фландрейца, - буднично ответил Фонокс.

Наблюдатели переглянулись друг с другом и как будто что-то незаметно друг другу сказали.

- Вы хотите уничтожить всю фландрейскую цивилизацию?

«Флонкси явно уже поработал с ними и обо всем предупредил»

- Нет, только себя.

- А! В таком случае, конечно, мы предоставим вам все необходимые сведения. Когда вы хотите приступить к их изучению?

- Прямо сейчас, если это возможно.

- Разумеется, - маленький шарик отделился со спины одного из наблюдателей и подлетел прямо к Фоноксу, покружил вокруг его головы и ударил его прямо в лоб. Фонокс дотронулся до ушибленного места щупальцем, но шарика не обнаружил.

Шар проник в его голову и обустроился там, как птица в своем гнезде.

- Отлично. Теперь вам нужно только подумать о вопросе, и если ответ на него будет в базе данных, то вы сразу же его узнаете?

- В самом деле? – спросил Фонокс.

«Да, я отвечу на любой вопрос, если мне будет известен ответ» - прозвучало в его голове.

- Обязательно ли задавать вопрос вслух?

- «Нет. Вы можете проговаривать его про себя. Я читаю ваши мысли»

- «Вот и отлично. В таком случае, скажи мне, как можно убить фландрейца?»

- «Боюсь, что в моей базе данных нет ответа на этот вопрос»

- «Еще бы все было так просто»

Получить доступ к базе данных целого галактического содружества было, конечно, очень интересным приобретением. В массивной базе хранились сведения о сотнях тысячах технологических открытий и изобретений, своды физических, химических, математических, космологических законов, подробности видового состава галактики и многое другое. Но не было ни одного ответа на вопрос о том, как навредить или убить фландрейца. Так что Фоноксу пришлось искать ответ на этот вопрос методом проб и ошибок. Он занял место под одной из ветвей где-то на окраине города и там проводил свои эксперименты.

- Как создать самое мощное оружие во Вселенной? – обратился он к хранителю знаний содружества.

«С вашим уровнем технологий вы не сможете его построить сейчас»

- И какая от тебя вообще польза?

«Но вы можете его заказать у содружества. Галактическая доставка вам доставит его в течение месяца»

- Беру свои слова обратно. Ты настоящее чудо.

***

Посылку привезло существо, целиком покрытое щупальцами. От его вида даже Фоноксу стало не по себе. Он поставил электронную подпись в бланке и потащил коробку подальше от города на пустырь, чтобы испытать самое мощное оружие во Вселенной.

- Как оно работает? Оно не уничтожит всю планету?

«Нет. Оно уничтожает только органические соединения и только в определенной точке пространства-времени. Так что планета не пострадает»

- Куда нажимать?

«Вот на ту красную кнопку в передней части рукояти»

- Отлично.

Фонокс направил ствол себе в голову и нажал на спуск. Оружие в долю секунды проанализировало его химический состав, аккумулировано нужное количество энергии и выстрелило лучом ему в голову. Его тело мгновенно превратилось в облако лилового пара, которое повисло над землей. Рядом с ним плюхнулся шар с базой данных. От мощного энергетического импульса он на время отключился.

Фонокс вновь оказался на какой-то планете, где росло огромное древо. Высоко в небе необычайно ярко горела гигантская звезда. Ее сильный жар обрушивался заряженным потоком на твердую поверхность и расплавлял ее. Земля текла, как самая настоящая жидкость, и обволакивала нижние щупальца Фонокса. Очень скоро все его тело погрязло в прозрачном вязком стекле. Звезда в небе увеличилась в несколько десятков раз. Странно, но она не ослепила и не уничтожила его. Он смотрел на нее так, словно бы на его глазах были специальные поляризационные очки. Он видел вспышки бурлящей плазмы на поверхности газового гиганта, видел колоссальных размеров протуберанцы, вырывавшиеся из него и формировавшие петли, через которые можно было пропустить несколько сотен целых планет. Он видел темные пятна, в которых можно было потеряться. Звезда казалась живым организмом. Ее внешняя оболочка пульсировала, как будто делая вдохи и выдохи. Большая часть планеты уже испарилась и улетела в далекий космос в виде мельчайших частиц вещества. Планеты больше не было. Фонокс словно остался один на один с космическим существом. И когда оно, наконец, обратило на него внимание, оно расширилось и поглотило его целиком. Он увидел плотное ядро в его середине – жирную грязную точку посреди белоснежного листа бумаги. Она казалась такой большой и объемной в первое время, словно была целой планетой. На ее поверхности можно было разглядеть трещины и канавки. В скором времени детали потерялись, и черная глыба уменьшилась в размерах до макового зернышка. Белый свет сменился тьмою, и Фонокс в который раз наблюдал за тем, как галактики убегали друг от друга.

Фонокс очнулся на пустыре. Его откачивал какой-то фландреец, которого шар-ассистент позвал на помощь.

Итак, самое мощное оружие во Вселенной себя не оправдало. Может быть, оно и могло уничтожить быстро и безболезненно любое существо во Вселенной, но довести дело до конца с фландрейцем было не способно.

Однако Фонокс не отчаивался. Он чувствовал, что ответ на все его вопросы скрывался где-то в глубине его снов, чувствовал, что в них сможет отыскать свой конец. И вместе с этим «мощным» оружием у него появился отличный способ быстрого погружения в сон. Нажатие одной красной кнопки разрушало его физическое тело, и остатки его атомов соединялись вместе в плотный светящийся шар, внутри которого сознание Фонокса путешествовало по Вселенной.

Он видел, как из газопылевых облаков рождались звезды, планеты и целые галактики, видел, как они рассыпались на части под гнетом неумолимого времени, видел, как галактики расходились по разным углам Вселенной, оставляя после себя одну лишь холодную тьму, видел, как процесс оборачивался вспять и они притягивались друг к другу, чтобы соединиться в одной единственной точке пространства-времени. В этом бесконечном потоке рождений и смертей он пытался отыскать свою роль, свое место, свои начало и конец. И с каждым разом его погружение в сны становилось все более продолжительным.

Внутри время шло невероятно быстро, а снаружи никто не обращал внимание на его отсутствие. Все были слишком увлечены новыми технологиями и развлечениями, которые принесло содружество.

Для того, чтобы не остаться во сне навечно, он соорудил небольшое устройство с таймером на основе урана. Оно будило его каждые пятьсот, тысячу или несколько тысяч лет, выворачивая на него ушат питательного Лимбуса. Один из его тысячелетних снов был особенно ярким.

Он промчался сквозь звездные тоннели и приземлился на неизвестную далекую планету. Что-то странное происходило с его телом. Он не мог ни пошевелиться, ни сделать шаг в сторону. Как будто что-то привязало его к одной точке пространстве. Он видел, как звезда проходила по небосводу с востока на запад каждый день, сотни, тысячи раз, его тело продолжало его не слушаться. Наконец, темной ночью кто-то приземлился возле него на космическом корабле. Он не мог его разглядеть, хотя ощущал что-то знакомое в его действиях. Неизвестный подобрался к нему поближе и вонзил свой острый клинок прямо в его оголенную грудь. Острая боль прошла через все его тело. Незнакомец все рвал и рвал его плоть, вырезая своим клинком на ней какие-то символы. Когда все было кончено, он просто сел в свой корабль и улетел. Больше Фонокс его там никогда не видел. Лишь редкие звери и неизвестные существа подходили к нему время от времени, чтобы пометить свою территорию. Он хотел заговорить с ними, хотел попросить их остаться, скрасить его одиночество. Но ни один из них не задерживался надолго.

Тогда он почувствовал в себе какие-то перемены. Где-то в глубине его неподвижного тела появилось какое-то новое ощущение, точно какое-то инородное тело проникло внутрь и двигалось от его нижних щупалец, поднимаясь все выше и выше. По его телу оно добралось до кончика верхнего щупальца и куда-то исчезло, словно растворилось в пространстве. Он ощутил некоторое облегчение и в то же время пустоту. То саднящее ощущение от его передвижения по его внутренностям было единственным, что делало его живым. А потом он увидел его – маленький фландреец подобрался к его щупальцам.

«Мой сын» - подумал он, и чувство всепоглощающей гордости заполнило все его естество.

Сон прервался спустя тысячу лет, оставив после себя лишь чувство утраты. Он быстро погрузился в новый, нажав на красную кнопку. Но больше свое дитя никогда не видел.

Ему снилась какая-то далекая планета. На ней было много каких-то неизвестных существ. Он таких раньше никогда не встречал. Вместо щупалец у них были какие-то мерзкие прямоугольные конечности, которые сгибались только в нескольких местах. Их тело казалось ему хрупким, как пересохшая ветвь. Эти костлявые неуклюжие существа возились в каких-то пещерах, а потом на огромных платформах затаскивали какие-то огромные блоки на вершину горы. Эта гора как будто целиком состояла из таких блоков.

- Быть этого не может. Он побывал на месте строительства великой пирамиды. Но ведь ее строительство началось намного позже…

Он оглядел себя. Его тело было сковано какой-то непривычной одеждой. Верхние щупальца были обернуты в какие-то продолговатые куски ткани, которые мешали ему ими шевелить. Его нижние щупальца были просунуты в две широкие штанины. Каждое движение в подобном облачении вызывало у него дискомфорт, и все же он двигался и двигался вверх по склону, поднимаясь все выше и выше, практически до самой вершины. Рабочие, казалось, не обращали на него никакого внимания. Наконец, он взобрался наверх и оглянулся назад. Там внизу у подножия расположились многочисленные бараки с рабочими и обслуживающим персоналом. Из многих крыш прорастали серые завитушки из плотного дыма.

Существа с угловатыми конечностями были целиком поглощены своей работой. Откуда-то издалека раздавались металлические стуки и лязги, громкие глухие удары, а также крики на неизвестном ему языке. Он развернулся лицом к пирамиде, подобрался поближе к одному из блоков по отвесной гряде и вытащил из кобуры на поясе какой-то острый предмет. С огромным трудом в этой ужасно неудобной одежде он поднял его до уровня груди и вонзил прямиком в сыпучий камень. Одно лишь слово. Он должен был оставить там какое-то слово. Но не знал, какое и не понимал то, что творил.

Сон вновь оборвался. Вокруг было удивительно тихо.

Покачиваясь, как травинка на ветру, он выбрался из под массивной ветви, опустившейся к самой земле. Но и там тоже никого не было. Тогда он стал продвигаться в сторону главного ствола, туда, где раньше был город. Он хотел отыскать хоть кого-то. Слишком долго он пробыл в одиночестве. Он был бы рад увидеть даже Флонкси. Он шел и шел, прорываясь сквозь переплетения гигантских ветвей, но вместо фландрейцев обнаружил лишь фиолетовые корни, вырывавшиеся из земли. Почва казалось слишком серой, как будто из нее извлекли все цвета и оставили лишь одно отсутствие цвета.

Далеко в глубине под нагромождением гладких корней он нашел проход в центр ствола. Минуя длинный тоннель, он добрался до главного зала и увидел там море огней. Сознание его окатила яркая вспышка. Он понял, что там были все без остатка. От этого осознания земля ушла из-под его щупалец, и он оказался на земле. Все его тело будто пересохло, а тонкая кожа потрескалась. Он не мог проливать слезы, но мог иссыхать в моменты сильной душевной боли.

- Флонкси! Флонкси! – вырвался отчаянный крик из его рта. Крик, которому он не был хозяином. Он кричал и кричал призывно и умоляюще, но никто так и не пришел. Тогда он оттолкнулся четырьмя щупальцами от края и скрылся в толще бескрайнего света.

- Фонокс! Я везде тебе обыскался. Давай просыпайся, - раздался голос в глубине океана.

Где-то на дне огромной воронки образовалась широкая трещина, и вся твердотельная «жидкость» устремилась туда, пока целый океан из фландрейцев не пересох окончательно. Фонокса засосало огромным водоворотом и вышвырнуло прямиком в черный разлом.

Фонокс раскрыл слипшиеся пересохшие глаза и увидел перед собой Флонкси.

- Наконец-то ты проснулся. Я уже было подумал, что ты никогда не проснешься. Куда ты пропал? Тебя не было несколько тысячелетий. Я нигде не мог тебя найти.

- Я что еще сплю? Ты не реален. Тебя не может быть здесь. Я видел, как ты превратился в ядро вместе со всеми.

- Фонокс, приди в себя. Я здесь и я настоящий. Вот можешь потрогать, - он схватил его щупальца своими. Их прикосновения были теплыми и ласковыми. Они напомнили ему далекое детство, где они вместе общались друг с другом через касания и не нуждались в словах. То время, когда они были близки друг с другом, как никогда после в своей жизни.

Он обхватил Флонкси всеми восемью щупальцами и крепко прижался к нему.

- Я рад, что ты жив, - сказал он ему на языке прикосновений.

- С чего это вдруг столько нежности? – на этом же языке ответил ему Флонкси и слегка отстранился от него.

Дальше они говорили при помощи слов.

- Так зачем ты меня искал? – спросил Фонокс, все еще не веривший в реальность происходящего.

- Галактическое содружество хочет построить одну планету для всех членов содружества сразу. Представляешь? И они хотят, чтобы кто-то проследил за строительством нашего сектора. Из нас всех ты больше всего подходишь на эту роль, поэтому мы решили отправить тебя.

- И когда нужно отправляться?

- Несколько недель назад. Я на самом деле долго тебя искал и не мог найти. Твой корабль ждет и готов к вылету.

Глава 26. Хранитель вечности

Фонокс прихватил с собой мощнейшее оружие во Вселенной и свой технологичный будильник, несколько сот литров Лимбуса, и отправился в путь. Корабль был запрограммирован доставить его на орбиту строящейся планеты Антрацеи. От него не требовалось никаких действий. Как и прежде никто не сообщил ему о том, сколько будет длиться путешествие. Здесь и пригодились захваченные с собой инструменты. Энергетический выстрел разложил Фонокса на атомы и забрызгал лиловым паром все внутренности корабля. Он снова погрузился в глубокий сон. Сон, что в его субъективном восприятии продлился не дольше одной секунды.

Он пробирался по узкому плохо освещенному тоннелю неизвестно где и на какой планете. Его тело быстро теряло запасы жизненной энергии. Укрыться, спрятаться, защитить себя – мысли, которые заставляли его двигаться дальше. Он оказался в небольшой комнате. Она была заполнена неизвестными ему предметами прямоугольной формы. Где-то на полу он нашел металлическую палку. Он сжал ее крепко в своем щупальце и спрятался в дальнем углу. Снаружи доносились тревожные звуки, стуки, выстрелы, звуки скрежещущего металла. Он чувствовал, что кто-то приближался, кто-то недобрый, кто хотел причинить ему вред. И хоть он не боялся смерти, он чувствовал, что от его спасения зависело нечто важное. Поэтому он с силой сжимал свое единственное оружие в щупальце, готовясь сражаться за свою жизнь.

- Это же та комната на УранО-14, где я нашел Фонокса в первом столетии своей жизни. Ему снилось, что он окажется там однажды? Неужели он мог предсказывать будущее?

- Рады приветствовать вас на орбите новой планеты Антрацеи, - голоса пробудили Фонокса ото сна, - Видим, что вы уже стали осваиваться с технологиями, даже создали себе что-то вроде будильника. Очень остроумно. Вы прибыли на место до того, как он успел вас разбудить, поэтому мы позволили себе взять это дело на себя. Надеемся, что мы вас этим не оскорбили.

Фонокс оказался в центре комнаты, где уже был когда-то. Перед ним в многочисленных клетках разных цветов сидели самые разные существа. Теперь там было двадцать рядов по десять. Их стало больше.

- Вы знаете, для чего вас сюда позвали? – обратился к Фоноксу кто-то из существ или, может быть, все сразу.

- Да, чтобы проконтролировать строительство фландрейского сектора.

- Все именно так. Нам потребуется ваше мнение, чтобы создать максимально комфортные условия для представителей вашей расы на планете.

- Боюсь, что у вас не получится это сделать, - поспешил остудить их пыл Фонокс.

- Почему вы так считаете?

- Фландрейцы живут за счет Лимбуса, который производит Древо Истока. Нет древа, нет Лимбуса, нет жизни.

- Здесь вы заблуждаетесь. Мы изучили химический состав Лимбуса и научились производить его в искусственных условиях.

- Это невозможно.

- Вполне возможно. Видите ли, химия работает одинаково во всех уголках Вселенной. Мы использовали искусственно созданный "Лимбус", чтобы пробудить вас на этот раз. Как видите, работает прекрасно.

- Вы расскажете мне о том, как у вас получилось это сделать?

- Конечно, наши сотрудники вам все покажут, расскажут и объяснят. Это одна из причин, почему мы позвали вас сюда. Вы должны будете убедиться в том, что искусственный Лимбус безопасен и убедить в этом жителей планеты. Вы больше не обязаны оставаться на ней постоянно. Теперь вы можете открыть для себя всю галактику. Разве не здорово?

- Здорово, - подтвердил Фонокс, но сам ощутил какой-то укол. Его раса теперь станет свободной. Сложно представить, к чему это их приведет.

Возможно, те сны о космических путешествиях были предвестниками начала космической экспансии его народа?

***

- Вот устройство, которое производит Лимбус, - существо с телом в форме бублика объясняло ему принципы работы лимбусатора – так его обозвали изобретатели. Фоноксу от этого названия становилось дурно. Ему не верилось, что какая-то машина могла заменить им родительское древо.

- В этот отсек мы загружаем необходимые компоненты, - в огромную цилиндрическую колбу засыпали разноцветные плоды неизвестного происхождения и засыпали сверху белым порошком, - Точный рецепт мы вам тоже предоставим, конечно. Как и инструкцию по сборке устройства. И вот когда все компоненты помещены в смеситель, нажимаете на эту кнопку, - он указал на кнопку зеленого цвета, - Ждете 3 минуты и 14 секунд, и все готово. После этого произведенный Лимбус сразу же готов к употреблению.

- Спасибо, мне все понятно.

- Мы доставим один лимбусатор на ваш корабль. Пользуйтесь с удовольствием.

***

Фонокса поселили в специальном жилом корабле на орбите Антрацеи. Пока снизу велись строительные работы, он находился на орбите, откуда мог за ними наблюдать. Планету только-только собрали воедино из огромных строительных блоков.

Он видел собственными глазами, как один кусок планеты транспортировали по космосу и вставили в планету, точно кусок вырезанного торта поместили обратно на место. Для каждого сектора подбирался собственный состав почвы в соответствии нормами и пожеланиями его жителей. Кто-то просил сделать полную копию почвы на своей планете, кто-то просил внести небольшие изменения. Взять например, земноводных лерангеров. Их собственная планета, покрытая болотами, стала пересыхать из-за возросшей активности их звезды. И они попросили строителей Антрацеи добавить в их сектор побольше воды, чтобы они могли отвести там душу. Для них это был настоящий второй дом.

Фонокса тоже пригласили на согласование состава почвы его сектора. Он быстро осмотрел представленные ему образцы, расписался где надо и отправился обратно в свой наблюдательный пункт на орбите. Может быть, им удалось скопировать Лимбус и состав почвы Фландреи, но у них не получится сделать искусственное Древо Истока. В этом он не сомневался. А без Древа ни одна из планет никогда не станет для них родной.

Большую часть времени Фонокс ничего не делал. Его участие в строительстве не требовалось. Иногда ему начинало казаться, что Флонкси просто таким образом решил избавиться от него на время.

- Не тебе одному так кажется, не тебе одному.

Он вновь погрузился в сон. Фонокс стоял на твердой поверхности, но ничего не видел, было темно и невыносимо холодно.

- Не думал, что когда-нибудь доживу до этого момента, - прозвучал в темноте знакомый голос, - Все как в том сне, который я видел в самом начале своей жизни еще во времена строительства Антрацеи. Я знал, но не мог в это никак поверить. Выходит, что я слышал свои собственные слова, произнесенные через пятьдесят семь миллиардов лет. И сейчас мне нужно просто повторить их, чтобы очередной цикл завершился.

О, дорогой мой Фонокс, ты еще даже не представляешь, как долго тебе придется жить на этом свете. Даже не представляешь.

Ты доживешь до самого конца Вселенной, когда звезды в небе погаснут, а галактики перестанут существовать, когда температура по всей Вселенной опустится до абсолютного ноля, и в тот самый момент, когда ты решишь, что нашел свой долгожданный конец, время обратиться вспять, и Вселенная начнет сжиматься.

57 миллиардов лет совершат оборот на временной шкале и постепенно повторят сами себя в обратном направлении. Ты увидишь, как из темноты вновь появится свет, как возродятся все те, кто когда-либо жил и умер, как старые возвратят свою молодость, а после исчезнут в утробах своих матерей, ты увидишь, как планеты разложатся на составляющие, звезды превратятся в газ, как вещество обеднеет, и большая часть химических элементов перестанет существовать. Все сущее, вся энергия и материя будут стягиваться друг к другу до тех пор, пока не встретятся в единственной точке – сингулярности. Все ядра фландрейцев, когда-то разбросанные по планетам, соединятся в одно и исчезнут на краткое мгновение, которое можно будет счесть вечностью. В этой точке вся информация, накопленная за время существования Вселенной, все события, знания, переживания живых существ, все эмоции, чувства, согласия и разногласия, все жизни и смерти, все вибрации и голоса, все они смолкнут там, чтобы новая Вселенная могла родиться из ничего.

Мы единственные появляемся из сингулярности и возвращаемся в нее в неизменном виде. В течение жизни мы собираем и храним в себе информацию необходимую для повторения цикла. Появились ли мы случайно или нет, мне неизвестно. Но я точно знаю, что как только первый цикл завершился, время замкнулось и постоянно повторяет само себя. Каждое его мгновение бесконечно повторяется в настоящем, прошлом и будущем.

Когда я говорю тебе эти слова, я думаю, что всегда знал это. В том далеком прошлом, когда я убедил себя, что должен был умереть... Еще тогда я знал, что это невозможно. И то, чего я хотел на самом деле – это послужить своей главной цели, помочь фландрейцам распространиться дальше по Вселенной.

На исходе цикла расширения, я, наконец, обрел уверенность в этом. Ты тоже однажды ее обретешь. Просто знай, что бы ты ни делал и какие бы решения ни принимал в своей жизни, ты непременно окажешься в том моменте, когда повторишь себе слова, услышанные миллиарды лет назад. Не сомневайся. Твой путь обязательно приведет тебя сюда.

57 миллиардов лет... Бесконечная жизнь в цикле, который непрерывно повторяет сам себя. Существа, которые накапливают и хранят информацию о Вселенной, чтобы обернуть процесс вспять в обоих направлениях... Все это было настолько неправдоподобно, что Альбер сразу же понял: придумать такое в качестве лжи было невозможно, и потому без какого-либо труда в это поверил.

Сон прервался. Фонокса разбудил будильник, заведенный на пятьсот лет. Строительство планеты подходило к концу. Из иллюминатора своего корабля он увидел огромный праздничный баннер на низкой орбите. Разноцветная полоса текста, растянувшаяся на несколько тысяч километров, говорила о том, что открытие планеты произойдет через пятьдесят лет и приглашала всех членов содружества на это торжественное событие.

Фонокс не был уверен в том, что это правильно, но твердо знал, что делать. Он должен был уничтожить родную планету, чтобы фландрейцы могли жить дальше и исполнить свое предназначение.

***

- Вы хоть понимаете, что вы у нас просите? Уничтожить целую планету со всеми ее жителями? Вы в своем уме?

- Я понимаю, что это звучит дико. Но я точно знаю, что это верный путь для нашей цивилизации.

- Знаете точно? Почему? Потому что вам это приснилось? Да это же просто смешно. Если бы живые существа стремились повторить все, что говорят им их сны, Вселенная бы уже давно перевернулась вверх тормашками.

- Вы не понимаете. Это не просто сны. Я могу видеть будущее.

- Правда? В таком случае, что мы скажем в следующем предложении? – члены совета были настроены крайне скептически и их можно было понять.

- Не такое близкое будущее. Я пока не умею этим управлять, но я вижу видения далекого будущего.

- Фонокс, знали бы вы сколько существ в истории утверждало то же самое и ни один из них так и не смог ничего предсказать. Все предсказания были не точнее случайного угадывания. Предсказать будущее невозможно. Это противоречит законам физики, законам вероятности, законам Вселенной.

Альбер видел логику в каждом их слове, каждом суждении, и сам на мгновение стал сомневаться в том, что он видел ранее. Возможно, сны Фонокса и правда были всего лишь снами и не несли никаких достоверных знаний о далеком будущем.

Фонокс не сдавался:

- А что если нет? Что если вы просто не знаете, что есть и другой закон. Закон накопления и передачи информации циклов. И согласно этому закону информация, полученная из одного жизненного цикла Вселенной, неизбежно повторяет саму себя во время следующего цикла, снова и снова, бесконечно.

- Вы утверждаете это на основе одного единственного сна? У вас имеются какие-то другие доводы и доказательства?

- Нет, - понуро ответил Фонокс, - разговор развивался совсем не так, как он себе представлял. Он надеялся подарить содружеству новое знание о Вселенной, а в итоге его приняли за дурака.

- Вот когда они у вас появятся, тогда и поговорим. Наука должна опираться на объективные факты, а не на чьи-то субъективные предположения и, уж тем более, чьи-то сны. Кроме того, почему вы даете себе право решать за всю цивилизацию, что ей делать и как быть дальше?

- Потому что мне одному открылась истина.

- Понятно, снова эти разговоры о собственной исключительности и способности предсказывать будущее. Простите, но для нас это звучит все равно что бред сумасшедшего. И только из уважения к вашей расе мы до сих пор вас не выставили отсюда.

Голос совета смолк на мгновение, как будто чувствуя себя виноватым за последние резкие слова, и после смягчился:

- Фонокс, поймите, никто, никогда и ни при каких обстоятельствах не может брать на себя ответственность за судьбу целой цивилизации. Цивилизация сама должна решать, что ей делать и как быть. Каждый ее член должен отвечать за это или большинство, но никак не один единственный фландреец. Так что мы отклоняем ваше прошение и просим выбросить эти мысли из головы. Заседание совета объявляется закрытым.

***

Огорченный Фонокс не стал дожидаться торжественного открытия Антрацеи и отправился на родную планету. Он рассчитывал, что там его должны были понять лучше, ведь только один фландреец мог сполна понять другого.

В своем путешествии он снова видел сон. Фландрея сорвалась со своей орбиты и летела навстречу звезде. Могучий ствол Древа Истока вспыхнул ярким пламенем и обрушил жар на треть планеты. Его пламя загибалось в противоположную сторону от движения и выжгло многокилометровую черную полосу на поверхности планеты. В дыме от его горения спрятались все ветви и корни древа в западном полушарии. Он медленно сгорал, оберегая все ценное, что хранилось у него внутри. Звезда, тем временем, светила все интенсивнее, ее жар врезался в плотную почву и превращал ее в реки раскаленной расплавленной породы. Все планета превратилась в один океан кипящей материи, и один только ствол возвышался в центре этого океана, как последний оплот и надежда фландрейской цивилизации.

Фонокс не увидел конец этого сна. Корабль доставил его прямиком на Фландрею и сработал будильник. Его тело восстало из небытия в который раз.

На выходе из корабля его встретили стражники с копьями. Они обращались с ним грубо, как с настоящим преступником.

- Что вы себе позволяете? Вы хоть знаете кто я?

- Конечно, знаем. Нас предупредили о ваших планах. Флонкси велел позаботиться о вас и не церемониться. Так что давайте пошевеливайтесь. Флонкси ждет.

«Значит, они отправили гонца, чтобы рассказать им о моем прошении. Этого следовало ожидать»

Стражники подталкивали его копьями в спину. Уколы острых лезвий неприятно пронзали тонкую кожу.

По дороге к Флонкси он обратил внимание на перемены, что произошли на его родной планете. Стражники находились на всех улицах города. При их виде остальные фландрейцы отворачивались и спешили оказаться где-нибудь подальше. Казалось, что они были чем-то напуганы. Когда его взгляд встретился с одним из гражданских фландрейцев, тот быстро отвернулся от него и сделал вид, как будто ничего не видел. Все фландрейцы, что попадались им на пути, просто отворачивались, не говоря ни слова.

В прошлый раз его провожали, как настоящего героя, а теперь встречали, как самого настоящего преступника. Что ж, кто-то должен был взять на себя эту роль. Видимо, она выпала ему.

Его привели на вершину массивной ветви, туда, где Флонкси сделали себе что-то вроде тронного зала.

- Я предупреждал тебя, Фонокс, - он не стал тратить время на приветствия, - Просил тебя оставить эти мысли про смерть. Я вернул тебя к жизни. Поручил тебе важную миссию для нашего общества. Дал тебе смысл жизни. И чем ты мне отплатил? Отправился в галактический совет, чтобы предать нас? Попросил уничтожить целую планету вместе со всеми жителями? Ты меня очень разочаровал!

- Но, Флонкси, ты ведь еще ничего даже не услышал.

- А я и не хочу ничего слышать. Я знаю достаточно! Знаю про твои сны, о том, что ты считаешь себя эдаким вселенским помазанником. Содружество мне предоставило запись всех ваших заседаний. Так что спасибо, можешь не утруждаться пустыми рассказами. Пока тебя не было я опросил всех фландрейцев, кто недавно проснулся, и ни один из них не видел снов, о которых ты говоришь. Ни один! Так что знаешь, что я думаю? Эти сны стали порождением твоего больного разума. Ты превратил свою мечту о смерти в целую вселенскую миссию. Ты просто помешался! Вот, что я думаю.

- Но постой… - Фонокс был так расстроен, что его кожа начала быстро сохнуть, - Я ведь хотел разрушить планету не для того, чтобы всех убить. А чтобы позволить нашей расе дальше распространяться по Вселенной.

- Ты хочешь, чтобы я в это поверил? И как ты себе это представляешь? Мы то, конечно, способы многое пережить. Но точно не разрушение собственной планеты. И даже если мы переживем и его, ты хочешь обречь всех на вечное существование в холодном космосе? Да кому это нужно?! У нас все и так прекрасно. У нас есть все, чтобы жить счастливо на своей планете и получать удовольствие от жизни.

- Действительно ли это так, Флонкси? Я видел стражников, видел перепуганных горожан. Я не знаю, что тут у вас происходит, но я понимаю, что Лимбуса стало еще меньше, вы вынуждены экономить еще больше, еще большие фландрейцев должны пребывать во сне, чтобы другие могли жить. И чем, скажи мне, их сон на планете отличается от сна в космосе? В космосе они, по крайней мере, будут находиться в движении. Чтобы однажды приземлиться на какой-нибудь планете и подарить ей жизнь.

- Подарить? Не отнять? Ты посмотри, что древо сотворило с нашей планетой. Множество видов попросту вымерли с тех пор, как оно здесь появилось.

Фонокс не сразу нашел, что на это возразить. Его щупальца отрывисто извивались, совершая маятниковые покачивания, пока ответ не пришел ему на ум:

- Ты не понимаешь, Флонкси. Так просто сложилось. Просто наша Вселенная получилась такой. Мы распространяемся по Вселенной, где-то мешаем другим видам, но где-то и помогаем. Это не зависит от нас. Просто мы были такими созданы… И..

- Все! С меня довольно! Не хочу слышать дальше этот бред! Ты будешь изгнан с Фландреи! Хочешь засыпай, хочешь умирай, хочешь путешествуй по Вселенной. Запас искусственного Лимбуса у тебя теперь есть. Делай, что хочешь, но на планету больше не возвращайся!

Флонкси бросил на него последний взгляд, в котором стопроцентная ненависть смешалась с единственной каплей сожаления.

- Проводите его на корабль и проследите за тем, чтобы он убрался отсюда! – приказал Флонкси стражникам.

Фонокс не стал ничего говорить. Он с покорностью принял свою судьбу. Не будучи целиком уверенным в своей правоте, ему проще было уйти, чем пытаться что-то доказать.

Глава 27. Трудный выбор

Фонокс поселился на корабле прямо на орбите Фландреи. Он не знал, куда податься и что ему делать дальше. На родной планете он стал изгоем, в галактическом содружестве его считали полоумным. Похоже, нигде ему не были рады.

Из своего временного убежища Фонокс наблюдал, как за огромными грузовыми кораблями содружества закрывались гиперпространственные тоннели, и они опускались на землю один за другим. Что они доставляли на планету? Об этом он мог только догадываться.

Внутри своего корабля он обнаружил старого приятеля. Небольшой шар с базой данных галактического содружества. Он не знал, как он там оказался, но был благодарен тому, кто его туда подбросил.

Фонокс хотел найти ответы на свои вопросы, попытаться объяснить свои сны с научной точки зрения. Он принялся изучать космологию и астрофизику, вопросы пространства и времени, физические и космологические законы. Перед его глазами крутились бесконечные уравнения и формулы. Грузовые корабли уже давно перестали прибывать, а он все изучал и изучал космос. Он узнал о нем так много, что переместился на передний край науки, где множество вопросов все еще оставалось без ответа.

Галактическое содружество проникло во многие тайны Вселенной. От коллективного восприятия множества разумных цивилизаций мало что могло ускользнуть. Однако они так и не узнали наверняка, как зародилась Вселенная, и что должно было случиться с ней в конце. Современные данные указывали на то, что она будет расширяться бесконечно, пока не умрет от тепловой смерти. Но Фонокс знал, что на этом события не остановятся. Вселенная непременно должна была развернуться и уменьшиться до крошечной сингулярности.

Когда его познания и понимание физики возросли настолько, что он мог находить ошибки в чужих работах, он решил немного модифицировать свой корабль. Для этого ему потребовалось заказать несколько ценных вещей из галактической службы доставки. Тогда он столкнулся с тем, чего никак не мог предположить. У каждой вещи была своя цена, и отдавать их бесплатно ему никто не собирался. То, что он получил в свои руки самое мощное оружие во Вселенной задаром, было всего лишь исключением, жестом доброй воли от содружества, приманкой, которая должна была открыть фландрейцам галактический рынок, а рынку неискушенных и падких на всякие «блестяшки» фландрейцев. Для покупок ему нужны были деньги, много денег. И где их взять у него не было никакого понятия.

- Вся информация о прошлом и будущем Вселенной находится внутри тебя. Ты просто должен научиться получать к ней доступ. Подумай о том, что ты хочешь узнать, сосредоточься на этой мысли. Не прекращай думать о ней. Сделай эту мысль центром своей Вселенной. Заставь все остальные мысли вращаться вокруг нее. И тогда у тебя все получится! – с этими словами Фонокс нажал на красную кнопку и временно прервал свое существование.

Ему снился сон. Он прилетает на далекую планету. Все на этой планете кричит о том, что там очень весело. Разноцветные здания, фейерверки высоко в воздухе, облака окрашенные в оранжевые цвета с выведенными на них красными буквами ровно по центру эмблемой планеты «Kass», огромный космопорт с большой стоянкой, которая буквально ломится от обилия оставленного на ней транспорта. Он паркует свой корабль и отправляется в центр города. На одном из зданий он видит завлекающую пеструю вывеску с изображением самки неизвестного существа. Он читает ее название «Jonto», но не понимает, что оно означает. Внутри его встречает охрана. Они оценивающе осматривают его от одного кончика щупальца до другого, и, поняв что столкнулись с оборванцем, разочарованно отворачиваются. Он подходит к одному из столиков, вокруг которого уже собралась огромная публика. Кажется, кто-то сегодня в ударе. Крабовидное существо, обвешенное драгоценными камнями по самые не балуйся, загребает целую гору круглых фишек поближе к себе. Рядом с ним по столу весело прыгает целый выводок маленьких крабов.

«Не понятно, кем он им приходится. Отцом? Матерью? Любовником?»

- Пожалуй, не все вопросы нуждаются в ответах.

Фонокс подходит к столику поближе. Радостный краб приглашает всех новичков присоединиться к игре и готов поделиться с ними своими фишками. Фонокс стесняется, но все же принимает приглашение. От краба он получает горстку желтых фишек по сто «универсов» каждая. В сумме семьсот «универсов». Он вспоминает, что все его покупки были оценены в пятьсот тысяч «универсов». Для того, чтобы набрать нужную сумму, ему нужно не удвоить и даже не утроить полученные фишки, а значительно их приумножить.

- Ставь на 20 красное, - говорит ему краб, - удача сегодня на моей стороне!

К счастью, Фонокс прихватил с собой шар, который переводит ему инопланетную речь. Он повторяет ставку за крабом, идет ва-банк и тут же удваивает свой капитал. Крабу действительно везет. Фонокс повторяет все действия за ним еще десять ставок подряд, и вот у него в щупальцах уже находится нужная сумма. Краб советует сделать еще ставку, но Фонокс чувствует, что ему следует остановиться. Он отходит от стола. Рулетка крутится, все затихают на мгновение, а после разражаются сочувствующим вздохом. В некоторых голосах слышится радость. Все, кто завидовал крабу и желал ему неудачи, наконец, расслабились. Краб остается ни с чем, казино забирает все его деньги. Он выходит из-за стола, на его клешнях рассаживаются все маленькие крабики. Они утешают его тоненькими голосами.

Фонокс, тем временем, отправляется на выход. Но дорогу ему перегораживают охранники. Они вежливо просят его посетить местный бар и отведать закуски, поиграть еще и весело провести время. Фонокс говорит, что не голоден и пить тоже не хочет, что на самом деле он питается одним только Лимбусом, и ничего другого ему в горло не лезет. Но они оказываются слишком убедительными, и фландреец возвращается в зал. В его щупальцах находится вся необходимая сумма, но что-то подсказывает ему, что он не сможет оттуда так просто уйти.

Фонокс проснулся. Будильник сработал как раз не вовремя. Однако теперь он знал, где он сможет достать деньги на свои нужды. Он взялся за палку управления и ввел «Kass» в маршрутном поисковике. Корабль проложил маршрут через половину галактики к планете и предложил два варианта пути на выбор «8000 лет» или «1 час».

«Почему раньше мне никто не предлагал разные варианты?»

Фонокс выбрал короткий маршрут. Корабль вышел на точку прыжка и совершил гиперпространственное перемещение прямиком к планете тысячи развлечений.

Фонокс сел на планете в том же месте, где и раньше. Тем же маршрутом добрался до нужного места. И, как ни странно, встретил то го же удачливого краба, который делился своими фишками со всеми подряд, пока ему сопутствовала удача.

Охранники вежливо попросили его задержаться в баре.

Теперь дело было за ним. Он сидел в баре, набирал в рот какую-то вонючую горькую жидкость и сплевывал обратно. Ничего лучше Лимбуса для фландрейцев еще не придумали.

- Ха! - вырвалось у Альбера, - Он только что сплюнул коллекционный коньяк тысячелетней выдержки.

Фонокс поглядывал по сторонам и искал пути для побега. Охранники ни на секунду не покидали своего поста. Расстроенный краб со всеми своими маленькими спутниками тоже был там. Ему подали телесную жидкость какого-то моллюска в огромной раковине. Он выпил ее залпом и начал рассказывать Фоноксу какие-то увлекательные истории. Тот его слушал лишь вполуха. Однако вскоре ему пришла в голову занятная мысль. Он попросил бармена повторить выпивку для его друга за его счет. Краб радостно хлопнул его тяжелой клешней прямо по спине. К счастью, в его теле не было костей, которые могли бы сломаться. Он ударился грудью о барную стойку и, как резиновая кукла, отскочил от нее. Все маленькие крабы были в восторге от этого номера.

Краб выпил залпом новую порцию и начал танцевать на своих кривеньких лапках. В этом танце было все – страсть, огонь, энергия, переживание фееричной победы и последующего горького разочарования. Чего там не было – это координации движений и малейшей грации. Его лапки запутались и краб, расталкивая всех гостей, спиной упал на соседний столик. В центре зала поднялся шум, затевалась драка. Охранники у входа покинули свою позицию и направились в центр, чтобы утихомирить разбушевавшихся гостей. Фонокс воспользовался случаем и улизнул через главный вход.

Но как только последняя щупальца его пересекла порог, охранник ухватился за его голову. Его лапища подняла его вверх и развернула лицом ко входу.

- А заплатить за выпивку? – самым суровым голосом и с самым суровым видом спросил у него здоровяк.

- Да, простите, - Фонокс робко протянул ему одну из выигрышных фишек.

- Стой здесь! – приказал ему охранник и скрылся внутри.

«Что делать? Что делать? Сбежать пока не поздно?»

- Вот, держи, - охранник вложил в его щупальце сдачу. Для своих размеров он двигался и действовал крайне быстро, - Здесь все за вычетом платы за порчу имущества. Твой друг потрудился в зале. Он ведь твой друг, правда? – как будто на всякий случай спросил у него он, прищурив и без того узкие глаза.

Фонокс замахал щупальцами в разных направлениях.

- Говори на галактическом языке. Я не знаю ваш рыбий язык, - грубо бросил ему охранник.

- Да, он мой друг.

- Вот и отлично. Тогда в расчете. Теперь убирайся отсюда подальше и чтобы в этом месяце мы тебя здесь больше не видели.

- Хорошо, я уже ухожу, - быстро проговорил Фонокс. Он не мог поверить в то, что его просто возьмут и отпустят.

- Фишки сможешь обменять в космопорту, счастливый ты осьминог.

- Кто такой осьминог?

- Проваливай! – охранник захлопнул дверь с обратной стороны.

Его действительно отпустили. Фонокс отправился в космопорт. Трехрукий кассир несколько раз предложил ему задержаться на планете еще на какое-то время. И сделался неприкрыто раздраженным, когда Фонокс несколько раз к ряду отверг его приглашение.

- Пожалуйста! – выдал он ему деньги, - В ближайший месяц лучше не возвращайтесь сюда!

«Да что это с ними всеми такое»

- Казино любит обкрадывать своих посетителей, но очень не любит, когда обкрадывают его самого. Вполне нормальное явление.

***

Галактический посыльный доставил заказ Фонокса прямо на орбиту Фландреи.

- Любопытно, на что он потратил три годовых оклада?

Фонокс получил набор инструментов механика, преобразователь материи и гравитационный манипулятор.

Дальше воспоминания пошли беспорядочным потоком. На быстро переключавшихся кадрах было видно, как Фонокс обдирал внутреннюю обшивку корабля и вносил изменения в его устройство. Когда он закончил у корабля появились новые элементы управления и, судя по всему, новые возможности. Он что-то понажимал на панели управления, подергал за проводку, которая стала странно похожей на древесные корни, и отправился прямиком на планету.

- Что он делает? Его же так быстро заметят.

Оказалось, что о маскировке Фонокс позаботился в первую очередь. Свет, попадавший на корабль с одной стороны, тотчас же испускался с противоположной. Таким образом, создавалось впечатление, что корабля не существовало вовсе. А звук от его перемещения напоминал порывы ветра, но никак не звучание двигателя космического корабля.

Он заметил оживление на улицах городов. Фландрейцы выстраивались в очереди перед какими-то квадратными сооружениями снизу. Он подлетел поближе, чтобы узнать, в чем было дело. По очереди фландрейцы подходили к квадратным постройкам, протягивали щупальца в окошко и получали свою порцию Лимбуса.

«Такие большие порции они уже давно не могли себе позволить. Значит, галактическое содружество все-таки помогло им построить машины по его производству?»

Несколько минут спустя Фонокс заметил какое-то странное огромное существо внизу. Оно двигалось по земле, то вытягиваясь вперед, то складываясь пополам. Относительно обычного фландрейца оно было в несколько раз выше и крупнее. Раскрашенное в светло-зеленый цвет оно сильно отличалось от лазурного цвета фландрейцев.

«Что это вообще такое? Кто это?»

Фонокса не было на планете несколько столетий, и этого было достаточно, чтобы поразиться тем изменениям, что произошли. Огромное существо ползло прямиком по центральной улице с краю от растянувшейся очереди. Оно направлялось прямиком к пункту выдачи. Фонокс так увлекся его необычной внешностью, что только много позже обратил внимание на две большие бочки, закрепленные на спине у салатового ползуна. Когда тот дополз до небольшого сооружения, несколько фландрейцев помогли разгрузить бочки и перекатили их в пункт выдачи. На существо они погрузили опустошенные бочки, и то уползло обратно. Но куда?

Фонокс проследил его перемещения и выяснил, что под крышей из ветвей и листьев скрылся небольшой завод по производству Лимбуса. Ползуны курсировали между заводом и пунктами выдачи. Всего их он приметил около сотни. Похоже, что производство Лимбуса уже давно было поставлено на поток.

Он провел еще неделю, скрываясь в потоках восходящего воздуха собственной планеты, разведывая обстановку. А после внезапно сорвался с места и улетел прямо в космос.

Альберу были не понятны резкие перемены в его поведении.

Фонокс вновь оказался на орбите. Он прислонился щупальцами к стенке корабля и смотрел на планету. Она казалась такой мирной, такой чистой, такой безмятежной.

Альбер обратил внимание на потрескавшуюся кожу на его щупальцах.

«Что же мне делать?» - Фонокса терзали сомнения, - «Должен ли я, на самом деле, уничтожить собственную планету? Или все это было только сном, иллюзией и наваждением? Как мне понять, где правда и где ложь? Как понять, могу ли я доверять сам себе? И даже если я прав и дело мое правое, как я могу быть уверен в том, что фландрейцы простят меня за то, что я собираюсь сделать?»

Несколько дней Фонокс стоял, уставившись в одну точку, и проговаривал про себя одни и те же вопросы. Его тело будто состарилось от беспрерывного проживания того, что только должно было случиться.

Под покровом ночи он опустился на землю и проник на завод по производству Лимбуса. Беспечные фландрейцы даже не подумали о том, чтобы установить там дверь, не говоря уже о какой-то системе защиты. Он вошел в небольшой темный ангар с перегонными установками и при помощи преобразователя материи расплавил все металлические элементы системы. Машина по производству Лимбуса в считанные секунды превратилась в лужу жидкого металла и стекла, расплывшись по полу. От сильного жара, высвобожденного при плавлении, тело Фонокса стало похоже на изюм.

Полуживой и едва стоящий на щупальцах, он тихо вернулся на корабль и восстановился при помощи Лимбуса. Той ночью он повредил оборудование на всех трех заводах и уничтожил склады с сырьем и запасами готового продукта. Когда дело было сделано, он вернулся в космос и принялся ждать. Проходили недели и месяцы, но грузовые корабли содружества так и не появлялись.

Он опускался вниз несколько раз проверить, как шли дела. Фландрейцы так и не смогли восстановить оборудование. Его план удался, но на душе у него было скверно.

Однажды он решил подсмотреть за Флонкси и случайно подслушал его разговор. По всей видимости, по системе квантовой связи он вел переговоры с содружеством о возобновлении поставок ресурсов:

- Вы не можете так поступить с нами! – кричал Флонкси прямо в небольшой серебряный прямоугольник в своих щупальцах, - Зачем вы вообще давали нам эту надежду, если в самый трудный момент просто бросаете нас на произвол судьбы? – он метался из стороны в сторону и громко шлепал нижними щупальцами по древесине, - Что значит, что вы и так сделали уже больше должного?! Ах, вы не можете помогать цивилизации во время кризиса! Ну и катитесь тогда куда подальше. Игрушки свои тоже можете забрать. Обойдемся без ваших подачек! – он с силой замахнулся и выбросил небольшое устройство за пределы платформы.

Фоноксу хотелось раскрыть себя и попытаться его утешить, но он понимал, что никому не нужна была жалость предателя. Все, что он мог – это надеяться, что когда-нибудь его поступок поймут и простят.

Он возвратился на орбиту и застыл в ожидании, пока время не выполнит всю оставшуюся работу. Дни пробегали один за другим. Он погружался в короткие полугодовые и годовые сны, каждый раз пробуждаясь, как от кошмаров. Эти сны не вошли в воспоминания и остались достоянием одного лишь Фонокса. Видимо, снилось ему не далекое будущее, а самое что ни на есть настоящее, в котором ему была отведена не самая приятная роль.

Однажды он увидел небольшой корабль, прошедший через гиперпространственный тоннель, и проследил за ним. Краснокожий здоровяк верхом на ползуне добрался до Флонкси, испил Лимбуса из кубка и что-то пообещал ему. Остальные детали Фоноксу были не известны. Лишь много позже во сне он увидел, что должен был делать дальше.

Побег от геллорца и все события на планете УранО-14 промелькнули в воспоминаниях так быстро, словно бы их никогда и не было. Если бы Альбер не был их свидетелем, то не смог бы понять, что там произошло. Так плотно были сжаты кадры и так коротки они были.

Следующее воспоминание перебросило Фонокса в будущее. Он опустился на планету, на которой никого не осталось. Ни ползунов, ни фландрейцев, ни каких-либо следов жизни. Он проследовал в центр великого древа и обнаружил Флонкси в состоянии, предшествовавшем превращению в ядро.

Окруженный металлическим обручем платинового цвета, он лежал на земле, сжавшись до размеров мяча для гольфа, но еще не успел обрести первозданную красоту. Вместо этого он выглядел безобразно и даже отталкивающе. Его иссохшая кожа окрасилась в черный цвет разложения и покрылась многочисленными морщинами. С разных сторон торчали небольшие отростки, которые лишь отдаленно напоминали росшие когда-то на их местах щупальца. Его голова вжалась в это хрупкое, точно умирающее, тело и была неотличима от волдыря от ожога.

Фонокс поднял его в свои щупальца, которые в миг растеряли всю свою живость и блеск, словно бы из них высосали всю жидкость. Пересохшие губы сформировали жесткое кольцо и отказывались смыкаться.

- Надеюсь, что ты простишь меня, - сказал он безмолвно одними прикосновениями.

Он аккуратно возложил своего старого друга на застывшую поверхность спящего моря и поскорее убрался оттуда.

На этом воспоминания Фонокса завершились. Альбер несколько раз перепроверил, но больше на том квартоне ничего не было.

***

Срок отбывания наказания на орбите Адары уже давно истек, но Альбер все продолжал хранить в себе воспоминания Фонокса, чтобы в каждом столетии прожитой жизни помнить о фландрейце, который принес свою цивилизацию в жертву ради идеи. Он все надеялся отыскать где-то на просторах галактики следы его существования. Хоть что-то, что указало бы на то, что Фонокс был не просто сумасшедшим с яркими снами, но настоящим провидцем. Он так сильно желал ему пережить взрыв сверхновой, что видел его во всех лазурных цветах и во всех извилистых предметах, отдаленно напоминавших щупальца. Но никаких прямых доказательств того, что фландрейцы пережили взрыв, он так и не обнаружил.

Ему оставалось только гадать, был ли Фонокс предателем или спасителем своего народа. Был ли он сам сообщником злодея или помощником героя.

Ему оставалось только гадать, было ли у человечества какое-то собственное предназначение, о котором люди еще не успели узнать в силу молодости своей цивилизации, или они, как и многие другие разумные виды, появились в результате случайности, чтобы бесследно прожить и бесследно умереть в бесконечном цикле расширений и сжатий Вселенной.

Со временем и это тоже забылось.

***

В свои одиннадцать тысяч лет Альбер был уже не подростком, но еще не стариком. В человеческой цивилизации его возраст считался средним. За свои мимолетные тысячи лет он успел прожить и увидеть многое. Но еще никогда не испытывал такого сильного внутреннего отвращения, которое необыкновенным образом перекликалось бы с беспредельной радостью. Ему навстречу шло существо, какого он в жизни как будто никогда не встречал, но в то же время оно казалось ему очень знакомым. Их взгляды пересеклись и Альбер, поборов отвращение и всецело отдавшись радости, дотронулся до его гладкого щупальца:

- Простите, мы с вами никогда не встречались?

- Возможно, несколько раз в первых трех тысячах лет вашей жизни.

19.01.2023

Конец

Красны мои усы! Вы дочитали книгу.

Для вас это были приятные несколько часов. Для меня целая маленькая жизнь, в которой по вечерам после работы я возвращался к сюжету и героям, чтобы вместе с ними узнать продолжение истории. На мой взгляд, история получилась отличная. Мне удалось совместить в ней яркие запоминающиеся моменты с долей юмора и капелькой меланхолии. Хотелось бы верить в то, что воспоминания о ней останутся с вами надолго.

Если вам понравилась книга, пожалуйста, поставьте лайк и напишите комментарий. Какой бы хорошей книга ни была, автор никогда не узнает об этом, пока вы ему об этом не скажете. Меня любая похвала всегда очень радует и мотивирует на продолжение творчества.

Если вы захотите отметить книгу наградой, я тоже буду этому рад. Каждая награда повышает рейтинг книги на сайте и помогает ее продвижению. При этом сама сумма не имеет никакого значения.

Подпишитесь на меня на АТ и также подписывайтесь на мое сообщество в ВК, где я освещаю лучшие научно-фантастические и научно-популярные произведения всех времен, фантастические технологии, биографии известных авторов и многое другое. Если вам близко, что я пишу, значит понравится и то, чем я вдохновляюсь - https://vk.com/nauchnayafantastika

Если захотите помочь продвижению книги, чтобы о ней узнало больше людей, сделайте репост закрепленной записи на стене сообщества.

Если по какой-то причине вы не читали мою первую книгу, рекомендую исправить это - https://author.today/work/230505

В планах за весну написать третий роман. Сюжет его расскажет подробнее об одной из профессий Альбера, но в другом времени и с другими героями. Оставайтесь на связи.

Напоследок скажу, что в запасе у нас нет ни сотен, ни тысяч лет, поэтому цените каждое мгновение и будьте счастливы.

До скорого.

Оглавление

Глава 1. Звездный смотритель

Глава 2. Экзамен

Глава 3. Ночное нападение

Глава 4. Манипуляции с пространством

Глава 5. УранО-14

Глава 6. Новый знакомый

Глава 7. Затишье перед бурей

Глава 8. Решающее сражение

Глава 9. Фландрея

Глава 10. "Нейтрализатор" сверхновой

Глава 11. Арест

Глава 12. Галактический суд

Глава 13. Вперед в прошлое

Глава 14. Воспоминания геллорца

Глава 15. Поиск сокровищ

Глава 16. Поиски продолжаются

Глава 17. Неудачи продолжаются

Глава 18. Где все?

Глава 19. Психотерапия

Глава 20. Проблемы памяти

Глава 21. Последние три слова

Глава 22. Воспоминания Фонокса

Глава 23. Вечный сон

Глава 24. Галактическое содружество

Глава 25. Самое мощное оружие во Вселенной

Глава 26. Хранитель вечности

Глава 27. Трудный выбор