КулЛиб - Классная библиотека! Скачать книги бесплатно 

Брак без расчета [Патриция Хорст] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Патриция Хорст
Брак без расчета

В ожидании! – 23

Patricia HORST, 1971

Хорст П.

Х79 Брак без расчета: Роман / Переводчик с англ.: Л. В. Кутумова

М.: Издательский Дом "Панорама", 2004. – 192 с.

Панорама романов о любви, № 04-095

ISBN 5-7024-1761-5

Оригинал: Кэтрин Спэнсер "Мой нежный цветок " (ЛР № 1062) (Catherine Spencer "Constantino's Pregnant Bride", 2003)

Аннотация

Она не знала толком, ни чем он занимается, ни кто его родственники, и, тем не менее, согласилась выйти за него замуж. Потому что ждала от него ребенка. Но в стране, откуда он был родом и куда ей предстояло отправиться, царили отнюдь не европейские традиции и обычаи и не все близкие мужа жаждали встретить новоявленную родственницу с распростертыми объятиями. И только тогда, преодолевая козни недругов и собственные сомнения, они поняли, что всеми их действиями руководит отнюдь не расчет, как они полагали вначале, а искренняя любовь друг к другу…

1

12 марта 1971 года, 21.30. Модерн арт гэллери.


– Эрика, поздравляю, небывалый успех!

– Мисс Феррмонт, вы настоящая деловая женщина. Я в восторге от вашего профессионализма и чутья.

– Эрика, дорогая, дай-ка я тебя поцелую! Ты просто молодчина!

– Девочка моя, вот это потрясающая удача! Где тебе удалось откопать такой талант? Какая самобытность, какой взгляд на действительность! Поистине современная живопись!

– Эрика, думаю, доходами от этой выставки нам удастся покрыть все долги. Куда только деньги будем складывать? Ты молодец, сестренка!

Молодая женщина с копной ярко-рыжих волос повернулась к тому, кто произнес последние слова, – тихо, на ухо, так чтобы слышала только она, – и ослепительно улыбнулась. Кузен и партнер Майкл Парсонс протягивал ей высокий бокал со светло-золотистой пузырящейся жидкостью.

– Майки, дорогой, – радостно произнесла Эрика, принимая шампанское и поздравление, – ты даже не представляешь, как я счастлива! Перри – несомненный талант, и я горда, что мы смогли помочь ему. Но в общем ты прав, дорогой. С финансовой стороны наш успех несомненный. Долги мы точно покроем и прибыль, пожалуй, получим немалую. Ко мне уже подходили двое заинтересованных в покупке…

– Мисс Феррмонт, позвольте выразить восхищение вашей находкой. – Седовласый господин лет шестидесяти прервал негромкую беседу компаньонов. – Перри Сестон будет, без сомнения, самым громким открытием года. – Мистер Уорден слегка повернулся к сопровождающему его мужчине и произнес: – Разрешите представить вам сеньора Алехандро Миландро, моего делового партнера из Перу. Он глубоко впечатлен талантом художника и хотел бы обговорить с вами условия приобретения некоторых его произведений. Сеньор Миландро – мисс Эрика Феррмонт и мистер Майкл Парсонс, владельцы этой замечательной галереи.

Миландро почтительно поцеловал руку высокой рыжеволосой женщины и обменялся рукопожатием с ее компаньоном.

– Господа, поверьте, ваш художественный вкус вызывает во мне глубокое почтение и восхищение. И, если не возражаете, мне бы хотелось обсудить возможную покупку прямо сегодня. Я улетаю завтра на рассвете!

– Благодарю вас, мистер Миландро, за добрые слова, и, конечно, мы поговорим сегодня же, – приветливо улыбаясь, ответила Эрика. – Через пятнадцать минут начнется банкет, прошу почтить его своим присутствием. А обсудить сделку мы сможем, скажем, через час, если вам это подходит. В приемной на третьем этаже.

– В любое удобное для вас время, – с полупоклоном произнес южноамериканский гость и отошел со своим пожилым спутником к выставленным картинам.

Эрика взбежала на третий, офисный этаж "Модерн арт гэллери", не замечая здоровающихся с ней людей, распахнула дверь приемной и направилась мимо секретарши в кабинет.

– Мисс Феррмонт, вас ожидает посети… – Это было все, что успела выговорить пожилая миссис Кэрридж до того, как Эрика захлопнула за собой дверь.

Только здесь, оказавшись наконец в одиночестве, она позволила себе расслабиться. Официальная улыбка моментально слетела с губ, а из глаз потекли слезы. Прислонившись к двери, Эрика невидяще уставилась в окно на зеленый, залитый летним солнцем Монреаль. Дверь балкона была приоткрыта, и легкий ветерок трепал занавески, принося с собой легкий аромат цветущих роз. Чудесный день, полный тепла и радости, но для Эрики он казался самым несчастным, самым мрачным в ее жизни.

Полно, полно, сказала она себе, надо утереть слезы и успокоиться. От плача пока еще никому никакой пользы не было. Нужно взять себя в руки, сесть в кресло и все обдумать. Пока мною правят одни эмоции. А ситуация требует хладнокровного, трезвого обдумывания. Надо принять решение и построить дальнейшие жизненные планы с учетом новых обстоятельств. Но мысли невольно возвращались к выставке Перри Сестона, прошедшей почти три месяца назад. И к мужчине, с которым совершенно случайно она встретилась на ней… Эрика так ясно видела его, будто все это случилось только вчера. Будто всего сутки прошли с того мгновения, как он притянул ее к себе и показал, что такое настоящая страсть. Они провели вместе не более полутора часов, но сколько неожиданных, совершенно восхитительных чувств разбудил в ней мужчина, проявивший к ней отнюдь не случайный интерес. Увы, выяснилось, что это только казалось…

Резкий, нетерпеливый стук в дверь прервал ее печальные воспоминания. Спустя мгновение, не дожидаясь ответа, ее деловой партнер, двоюродный брат и лучший друг, вошел в кабинет.

– Эрика, я видел, как ты зашла к себе. С тобой… все в порядке? Ты странно выглядишь.

Комментарий Майкла был довольно сдержанный. Ее припухшие от слез глаза, размазанная по щекам тушь и покрасневший от плача нос говорили сами за себя. И Эрика, отвлекшаяся было от неприятностей дня сегодняшнего, погрузившись в воспоминания о двенадцатом марта, снова разрыдалась, услышав участливый тон кузена.

Майкл плотнее закрыл дверь, опасаясь, что звук ее отчаянного плача просочится в приемную, и подскочил к Эрике.

– Малышка, ты пугаешь меня. Последний раз я видел тебя в таком состоянии, когда мы лет в пять ходили на "Белоснежку".

Мисс Феррмонт подошла к своему столу, плюхнулась в кресло и, всхлипывая, простонала:

– Прости, Майки, я совершенно не планировала лить слезы. Все в полном порядке. – И тут же снова разрыдалась, не в состоянии справиться с эмоциями.

Майкл присел на ручку ее кресла, погладил по рыжим волосам и тихо произнес:

– Ну-ну, малышка, поговори со мной, расскажи, что случилось. В чем бы ни было дело, мы вдвоем справимся с ним, как и всегда раньше.

– Не-е-ет… – прорыдала молодая женщина. Она настолько глубоко погрузилась в жалость к самой себе и бесплодные сожаления, что ей было уже почти все равно, что случится с ней дальше. – Нет, Майки, никто не в силах мне помочь.

– Да ладно, Эрика, не может быть, что все так плохо.

– Хуже, чем плохо… Непростительно! Постыдно!

– Постыдно? – Майкл причмокнул, будто попробовал странное слово на вкус, потом сказал: – Слушай, я знаю, что ты ходила сегодня на встречу с кем-то в городе. И до нее все было в полном порядке. Так что же случилось после? Почему ты теперь вдруг испытываешь стыд? Выяснила, что следующая выставка с треском провалится? Или покупатели отказываются платить и мы на пороге банкротства?

– Насколько мне известно, с нашим делом все отлично, Майки. Лучше, чем когда бы то ни было. Это всего лишь моя личная жизнь разваливается на кусочки и я не знаю, как склеить ее снова…

Она видела недоумевающее выражение лица Майкла и, безусловно, отдавала себе отчет в его беспокойстве, хоть он и пытался говорить легко. Усилием воли Эрика взяла себя в руки, выдернула из коробки салфетку, вытерла глаза, высморкалась. И решила сразу перейти к сути, поскольку окольные намеки все равно не ослабят удара. Вздохнув, она сказала, будто с размаху бросилась в холодную воду:

– Майки, мое состояние к нашим делам отношения не имеет. И встреча у меня была не с клиентом, а с врачом. – Она сделала паузу, чтобы кузен проникся серьезностью ее слов, и закончила: – Я беременна.

– Беременна? – чуть не засмеялся Майкл. – Да брось ты, Эрика, не придумывай! У тебя в жизни времени не было на серьезные отношения. Я тебя прекрасно знаю, старушка, ты никогда не вступаешь в мимолетные связи.

Эрика ничего не ответила, потому что была слишком смущена, чтобы даже смотреть Майклу в глаза, не то что говорить. Увы, ее молчание сказало много больше, чем любые слова, и ее друг и брат проникся серьезностью того, что оно значило.

– Великий Боже! Эрика, не может быть! Неужели… неужели ты и правда переспала с кем-то?

– Угу. – Эрика тяжело сглотнула. Слава Богу, она может говорить с Майклом совершенно откровенно. – И это не самое худшее. Есть кое-что еще…

Но ей не удалось рассказать про это "кое-что". В кабинете гинеколога оно не показалось ей таким уж ужасным, но стоило только расстаться с врачом, как Эрику стали одолевать дурные предчувствия.

Майкл был слишком взволнован тем, что услышал от любимой кузины, что не обратил внимания на "еще".

– Эрика, а ты… абсолютно уверена?… Ну, я имею в виду, что ты беременна?

– Да, Майки, абсолютно.

Врач сообщил, что ее беременности уже одиннадцать недель. И добавил, что если ей повезет и если она будет должным образом заботиться о себе, то к следующему Новому году сделает себе чудесный подарок.

Если повезет…

– Но… – Майкл заколебался, не зная, как задать вопрос. У него было ощущение, будто приходится ступать по минному полю, – но кто же отец?

Эрика открыла рот, чтобы ответить, но слова не шли. Она вдруг перепугалась. А что, если осложнения, о которых предупреждал врач, все же возникнут?

– Эрика… – Майкл обнял взволнованную сестру за плечи, но она продолжала молчать. Черт, как же задать вопрос? – Ну, ты ведь знаешь, кто отец?

Его слова пробились в ее замутненное сознание, и она вспыхнула.

– Конечно, знаю. За кого ты меня принимаешь, Майкл? Может, я и набитая дура, но уж никак не дешевая потаскушка!

– Ну-ну, детка, успокойся, я сказал не подумав. Мне и в голову не приходило намекать на нечто подобное. Просто вдруг пришло на ум, что тебя могли… ну, принудить. – Майкл понизил голос, будто ему было страшно вслух высказывать ужасное подозрение, вдруг закравшееся в его душу. – Если ты не знала мужчину… если он заставил тебя…

– Брось, Майки, никто меня не насиловал, если ты это имеешь в виду, – поспешно сказала Эрика. – Я знала его и сама уступила… без принуждения.

Какое уж там принуждение! Она была полна энтузиазма, чуть ли не сама на шею кинулась.

– Так у него все же есть имя…

И несчастной Эрике ничего не оставалось, как ответить. Она вытерла лицо тыльной стороной ладони, глубоко вздохнула и решилась:

– Конечно, есть имя. Это… Алехандро Миландро…

Она еле слышно прошептала свое признание, будто боялась, что у стен есть уши и секрет станет известен всем. Майкл, однако, ничего подобного не опасался. Он гневно вскричал:

– Алехандро Миландро?! Тот самый Миландро?!

– Почему бы не передать эту новость по селектору, раз уж ты не намерен скрывать то, что я открыла только тебе? – раздраженно спросила Эрика. Ее тошнило, и было практически безразлично, в каком свете она себя выставляет. Куда уж хуже, в конце-то концов?

Майкл слегка поостыл и сбавил тон.

– Прости, малышка. Не сердись на меня, я не собирался кричать. Просто если бы мне предложили угадать, кому же удалось заманить тебя в постель, Алехандро Миландро был бы последней кандидатурой. Он вел себя так… сдержанно, был так корректен.

Гмм, усмехнулась Эрика, едва ли ему подходит такое описание, особенно если знать, что произошло между ними в приемной. Слава Богу, хоть не здесь.

Она вспыхнула, вспомнив обстоятельства их деловой беседы, обратившейся в страстную схватку двух незнакомых, но будто магнитом притянутых друг к другу людей.

Майкл все никак не мог прийти в себя от потрясения.

– Но, Эрика, этого не может быть. Да ты после той выставки была так занята, работала с утра до ночи даже в выходные! Ты просто физически не могла с ним встретиться. К тому же я хорошо помню, как он сказал, что улетает на, следующее утро…

– Поэтому-то я и говорю, что совершила нечто постыдное. Не сердись, что рассказываю тебе все как на духу, но ты у меня самый близкий человек на свете, Майки. Перед кем же и исповедоваться, как не перед тобой. Нет, дорогой, никаких последующих встреч не было. Все случилось той же ночью, после банкета…

– Той же ночью?… – Майкл хотел сказать что-то еще, но от изумления позабыл что и так и замер с раскрытым ртом.

– Ну да, – с трудом выдавила из себя его милая кузина и потупилась, залившись яркой краской. – Я чувствую себя такой… идиоткой, просто не передать! – И слезы брызнули из ее глаз с удвоенной силой. Майкл достал еще салфетку, подал ей и легко похлопал по плечу.

– Ну-ну, Эрика, ну, будет. Перестань. Это совсем не в твоем стиле. Ты же никогда не падаешь духом, а собираешься с силами и бросаешься в бой. Не сдаешься, не рыдаешь, не стонешь как слабонервная девица, а идешь навстречу трудностям и справляешься с ними.

– Нет, Майкл, нет, теперь это выше моих сил! – И она снова разразилась потоком слез.

– Перестань! В конце концов ты не первая и уж конечно не последняя женщина, которой случилось неожиданно забеременеть. У тебя есть все возможности воспитать малыша самостоятельно. Но даже если ты чувствуешь, что не можешь взять на себя такую ответственность, хотя я готов всячески тебе помочь, то есть еще два варианта: отдать малыша на усыновление и сделать… аборт.

– Неужели ты так плохо знаешь меня, что предлагаешь такое? – простонала Эрика, моментально закрыв руками живот, будто кто-то норовил отнять у нее малыша.

Господи, неужели я собираюсь прорыдать все следующие шесть месяцев? – в ужасе подумала она.

– Тогда почему ты так раскисла? Из-за Алехандро? Он что, отказывается признать ребенка? Неужели оказался жалким негодяем? Да я…

Эрика моментально услышала в его голосе плохо скрытую угрозу и, собравшись с силами, воскликнула:

– Нет, не из-за Алехандро! – Что было ложью, поскольку составляло половину ее горя. Ей так и не удалось за прошедшие одиннадцать недель забыть знойного южноамериканского бизнесмена и обстоятельства их страстной встречи, но вот он, похоже, без малейшего труда выкинул из головы и их пылкую близость, и ее саму. – Нет, это… это из-за папы.

– Ну, милая, – голос Майкла смягчился, – знаю, как тебе не хватает его, особенно сейчас, но ты же не одна. Я и Джина, мы всегда с тобой, и хотя мы, конечно, не заменим Нила, но ты можешь рассчитывать на нас в любой ситуации.

– Дело даже не в этом. А в том… – И снова полились слезы, будто открылся невидимый шлюз. – Это потому что ребенок… ребенок должен родиться семнадцатого декабря.

Майкл кивнул с пониманием и глубоким сочувствием.

– День смерти Нила?

– Угу. Не знаю даже, почему я так расстроилась. Казалось бы, наоборот, это скорее знак, что папа присматривает за мной оттуда. Будто он одобряет и взамен себя посылает дар другой жизни, чтобы я не так тосковала по нему. Знаешь, Майки, я сразу решила, что у меня будет мальчик. – Эрика наконец-то вытерла глаза и неожиданно улыбнулась. – Не смотри так, милый. У беременных женщин бывают самые разные фантазии. Подожди, скоро и ты узнаешь.

– Возможно. Просто мне вдруг пришло в голову, что последнее время ты была ужасно занята со всеми этими выставками, что шли одна задругой. Масса стрессов, масса нагрузок. А теперь еще и это. – Майкл посмотрел на расстроенную кузину с любовью. – Может, тебе стоит взять несколько свободных дней, встретиться с сеньором Миландро где-нибудь на нейтральной территории и все обсудить? Как, думаешь, он отреагирует на твою новость?

– Никак! – отрезала Эрика. – Я не собираюсь ничего ему говорить!

– Но он же имеет право знать! Этот ребенок в такой же степени его, как и твой. И двое родителей лучше, чем один. Почти всегда.

– Я же выросла без матери, и мне это не повредило.

– Нет, милая, повредило, и еще как. Просто ты еще малышкой научилась скрывать свои чувства. Но это совсем не значит, что твой ребенок должен пройти через то же самое. Особенно если это будет мальчик. Парню нужен отец, поверь мне, дорогая. Не могу сказать, что хорошо знаю этого сеньора, но он произвел на меня впечатление человека нравственного, с высокими моральными принципами. Мне кажется, что, как человек чести, он поведет себя достойно в этой ситуации.

– Что-то он не очень беспокоился о чести, когда занимался со мной любовью.

– Рискну вызвать твой гнев, милая, но в этом деле всегда участвуют двое. К тому же ты сама намекнула, что не дала ему достойного отпора.

– Не дала, верно, – неохотно подтвердила Эрика. – Но все это исключительно его вина. Он был слишком… слишком обольстителен, чтобы я могла отказать.

Майкл усмехнулся.

– Должен сказать, что, учитывая твою и его внешность, у вас наверняка родится удивительно красивый малыш.

Красивый, да. При условии…

– Но, мне кажется, Эрика, – продолжил ее, собеседник, – что сеньор Миландро признает его своим, даже если он и не будет красавцем. Ты просто обязана поставить его в известность.

Так, они снова вернулись к исходной точке!

– Майкл, давай договоримся раз и навсегда: я ничего не сообщаю Алехандро, и ты тоже. То, что я сейчас сказала, останется в этой комнате. Я прошу тебя не говорить даже Джине.

– Я и не собирался давать развернутое объявление в "Монреаль трибун", так что меня можешь не опасаться. Но не забывай, это не тот секрет, который тебе удастся хранить бесконечно долго.

– Это мой первый ребенок. Может, будет не очень заметно.

– Может, и не будет. Но не забудь, в сентябре у нас новая выставка Пери, и, судя по тому, какой интерес сеньор Миландро проявил к его творчеству, он непременно появится. Как ты представляешь вашу с ним встречу?

– Я возьму отпуск на это время. И заправлять всем в галерее придется тебе. Но ты справишься, Майки.

– Вот уж нет. Подбор и оценка экспонатов, переговоры с клиентами – это твое дело. Мне никогда не удавалось продавать все эти картинки за такие деньги, как тебе. Мы потеряем часть доходов, если ты выкинешь такой фокус.

– Отлично, тогда я буду разговаривать с авторами и клиентами по телефону, а встречаться только по предварительной договоренности.

– Перестань, Эрика, не веди себя как капризное дитя. Теперь уже наше финансовое благополучие касается не только тебя. Ты должна думать о ребенке, а дети в наше время стоят кучу денег.

– Да брось, Майкл, я, в общем-то, не нищая.

– Но и не миллионерша. И позволь напомнить, что если ты собираешься стать матерью-одиночкой, то тебе лучше не пренебрегать бизнесом и не пускать дело на самотек, пока это не будет совершенно необходимо. Не забудь, что тебе придется оплачивать врачей, частные детские садики и школы, давать малышу уроки тенниса, танцев, верховой езды, не знаю, чего еще. Уверяю, тебе всего этого захочется, да еще как!

– Прекрасно, – отозвалась Эрика, слишком подавленная свалившимися на нее настоящими проблемами, чтобы думать о том, что произойдет спустя много лет. – Что-нибудь придумаю, устрою так, чтобы не столкнуться с Алехандро.

– Сколько же ты собираешься хранить свой секрет?

– Столько, сколько понадобится, чтобы никто не интересовался, когда и от кого я забеременела.

Майкл с трудом удержался от смеха.

– Да ты просто мечтательница, моя маленькая Эрика! Если бы я не опаздывал на встречу, то остался бы и втолковал тебе, какую чепуху ты несешь. И не считай, что наш разговор окончен. Тема никоим образом не закрыта.

– Закрыта, и навсегда, – твердо ответила Эрика, откинувшись на спинку кресла и закрыв глаза. А услышав, как закрылась за двоюродным братом дверь, добавила: – Все уже решено. Говорить больше не о чем.

Внезапно у нее появилось странное ощущение, будто она в кабинете не одна. Но этого же не могло быть: Майкл только что ушел! И услышала звучный баритон с еле заметным испанским акцентом:

– Все действительно уже решено, Эрика…

Не веря собственным ушам, она открыла глаза, и… Да-да, именно Алехандро Миландро собственной персоной стоял на пороге смежной с ее кабинетом маленькой приемной.

– Но не совсем так, как ты думаешь, – продолжил он, пересекая комнату неторопливой, вальяжной походкой. – Вернее, совсем не так.

Было совершенно очевидно, что он слышал каждое слово ее разговора с Майклом. И услышанное ему абсолютно не понравилось. Даже незнакомый с ним человек мог взглянуть лишь раз и тут же понять, что властный перуанец в полной ярости. И не намерен играть ни в какие игры.

Но мисс Феррмонт сама пребывала в бешенстве, чтобы замечать подобные пустяки. Она выпрямилась в кресле и высокомерно заявила:

– Не знаю, о чем ты говоришь, но мне очень хотелось бы узнать, каким образом ты попал в мой кабинет. Я жду объяснения, и немедленно, иначе вызову охрану и прикажу вышвырнуть тебя отсюда.

– Помолчи! – приказал он, игнорируя ее горячую тираду. – Ты никого не позовешь.

Подумать только, она была близка с ним. Он видел ее с обнаженной грудью. С юбкой, задранной до пояса и широко раздвинутыми ногами. Он прикасался к самым интимным ее местам. Знал, как она желала его. Как восхищенно взирала на свидетельство его желания. Как приняла его в себя.

Она настолько доверяла ему тогда…

Но, глядя на этого же мужчину сейчас, испытывала только страх. Потому что жгучее, яростное чувство по-прежнему было здесь. И объектом его снова была она. Только вот чувство это было противоположной полярности.

2

Эрика оторвала глаза от лица Алехандро, кинула быстрый взгляд в сторону закрытой двери, потом на телефон. Если двигаться быстро, то есть шанс проскочить мимо него в кабинет секретаря. А если наклониться и протянуть руку, можно схватить телефонную трубку и позвать на помощь.

И то, и другое выглядело предпочтительнее ее нынешнего затруднительного положения. И то, и другое, однако, оказалось невыполнимым…

– Даже не думай, Эрика, – прервал ее лихорадочные мысли Алехандро, с жутковатой точностью угадав их. – Ты не покинешь эту комнату и не позовешь на помощь. Но, может, тебе хочется обсудить нашу ситуацию в присутствии посторонних? Тогда, пожалуйста. – Он поднял трубку и любезно протянул ей. – Можешь пригласить всех и каждого, кто есть в здании. Или мне это сделать, чтобы ты себя не затрудняла?

– Положи проклятую трубку! – простонала она и тут же пришла в ярость от своего молящего тона. И от того, что, несмотря на его поведение, все же находит Алехандро неотразимо привлекательным. Ее тянуло к этому мужчине, как мотылька на открытое пламя. Яркое, обжигающее пламя.

– Конечно, querida, дорогая. Я совершенно не хочу расстраивать тебя больше, чем уже сделал. – Алехандро мягко опустил трубку на рычаг, потом сел в одно из кресел, вытянул ноги и спокойно продолжил: – Итак, оказывается, будет ребенок. И как же ты предлагаешь нам действовать в этих непредвиденных обстоятельствах? Услышав его спокойный и рассудительный тон, Эрика немного успокоилась и ответила:

. – Мы никак не будем действовать. Это не твоя проблема, Алехандро. Тебя это не касается.

– Ребенок никогда не проблема. Но поскольку я все-таки отец, то меня, безусловно, касается все. – Он внимательно посмотрел на нее глубокими черными глазами, пытаясь заметить нерешительность, колебания, следы обмана. – Это ведь мой ребенок, правда, Эрика?

Чего бы только она ни отдала, чтобы уверенно ответить "нет". Но он все равно уже слышал ее разговор с Майклом. Что толку неуклюже и неубедительно лгать?

– Да, твой.

– Ну, в таком случае, совершенно понятно, что делать дальше. Мы должны пожениться как можно скорее. – Пожениться? – Эрика едва не задохнулась от изумления и полуистерично вскричала: – Да ты шутишь!

– Я никогда не шучу серьезными вещами. Особенно сейчас, когда у нас будет ребенок.

– Значит, ты ненормальный. Это… это абсолютно невозможно… Ты и я… пожениться? – бессвязно пробормотала она.

– Возможно, у тебя уже есть супруг, о котором ты позабыла упомянуть при нашей первой встрече?

– Конечно нет!

Алехандро экспрессивно вскинул руки.

– Ну вот видишь. У меня тоже нет жены, поэтому брак между нами возможен.

– Господи, Алехандро, мы и были-то с тобой вместе всего один раз. Три месяца назад. Больше я тебя не видела и не слышала.

– Я был за пределами Канады.

– Зато я – нет. Я была здесь, в этом самом офисе, каждый Божий день с утра до вечера. И телефоны все это время прекрасно работали. А почту доставляли регулярно дважды в день. Но ты предпочел не пользоваться ни тем, ни другим. И это заставляет меня сделать единственно возможный вывод: с глаз долой – из сердца вон. Поэтому, надеюсь, ты поймешь, что у меня нет ни малейшего желания даже обсуждать возможность брака с тобой, не то что пойти на такой шаг.

Алехандро опустил глаза, внимательно оглядел свои безукоризненно начищенные ботинки и, судя по всему, остался доволен увиденным. Только после этого он удостоил Эрику еще одним взглядом.

– Речь не идет о желаниях, querida. Я считаю своим долгом жениться на тебе в таких обстоятельствах.

Даже не ужасные слова, но тон, каким они были произнесены – сдержанный, почти холодный, – ранил взвинченную женщину в самое сердце. И если бы не гордость, она бы снова разрыдалась. Да, поистине ей случалось заключать сделки с людьми, которые условия соглашения обсуждали с большей теплотой и душевностью.

– Мне не нужен муж, который женится только потому, что считает это своим долгом, – выплюнула она, когда обрела наконец дар речи.

– Так чего же ты ищешь в будущем супруге?

– Любви, тепла, сердечности, дружбы, страсти – всего того, что едва ли найду с тобой.

– Едва ли найдешь со мной? – приподняв густую черную бровь, лениво поинтересовался Алехандро. – Разве ты забыла нашу прошлую встречу в соседней приемной.

Забыла? Она чуть было не расхохоталась ему в лицо, чтобы в полной мере выразить свое презрение. Но под влиянием его голоса проклятое воспоминание нахлынуло и захлестнуло ее с головой. Нежное лицо запылало то ли от смущения, то ли от возбуждения. Уж чего-чего, а страсти в ту ночь было в избытке.

– Нет, – безразличным голосом, победив минутную слабость, ответила мисс Феррмонт, – я все помню. И повторю снова: это было всего один раз.

– И все же даже сегодня, почти три месяца спустя, одно упоминание об этом волнует тебя… Я думаю, что с уверенностью могу пообещать неоднократное повторение того вечера. В конце концов я совершенно нормальный мужчина, со здоровыми страстями и сексуальными аппетитами. А ты, Эрика, хотя и не девственница, но настолько невинна и наивна, что и понятия не имеешь о власти секса над людьми. О том, как он способен спаять самый невероятный союз, приручить самое дикое сердце. – Алехандро указательным пальцем медленно провел по ее щеке, по подбородку и шее. – И я почту величайшей честью научить тебя всему.

Эрика ощутила, как лицо мгновенно вспыхнуло, как краска стала медленно распространяться, заливая шею, грудь, потом жар охватил все тело. Конечно, врач предупредил ее и о такой возможности протекания беременности. Когда она поинтересовалась, чего же ей ожидать в ближайшие полгода, если все будет благополучно, он в числе прочего сказал:

– Все зависит от индивидуальных особенностей каждого организма. Некоторые женщины полностью теряют интерес к сексу, другие, напротив, никак не могут насытиться.

Господи, в тоске подумала Эрика, неужели я принадлежу к последней категории? Неужели не будет конца моему унижению? Разве не достаточно того, с чем и так приходится справляться?

Она заерзала в кресле, пытаясь избавиться от пульсирующего возбуждения, и случайно взглянула на Алехандро. Он… он улыбался! Он знал!

– Я не желаю обсуждать это с тобой, особенно здесь и сейчас! – заявила Эрика.

– Понимаю, – спокойно отозвался ее собеседник и легко поднялся из кресла. – В таком случае, мы продолжим разговор вечером. Что ты предпочитаешь: обед в моем номере в отеле или у тебя дома?

Будь у нее право выбора, она бы отказалась и от того, и от другого. Но железная воля и решимость, написанные на лице соблазнившего ее мужчины, подсказали, что это бесполезно. Он просто подстережет ее, когда она завтра появится в галерее. И вполне возможно, тогда уже не будет склонен к осторожности.

Делать нечего. Эрика взяла ручку, поспешно написала адрес на листе бумаги и протянула ему.

– У меня дома, – процедила она сквозь зубы. – Вот адрес.

По крайней мере, на своей территории она будет в безопасности и в любой момент сможет указать ему на дверь.

– Когда?

– В восемь. И не рассчитывай ни на какие кулинарные изыски. Еда и готовка для меня сейчас серьезное испытание.

– Понимаю. – Он вежливо кивнул.

Но вместо того, чтобы, как ожидала эмоционально измученная женщина, направиться к двери, Алехандро обогнул стол и устремился к ней. Эрика вскочила так быстро, как позволяли непослушные ноги. Довольно уже! Больше ему не воспользоваться ее слабостью!

– До свидания, – сказала она и протянула руку.

Смешной жест, учитывая, что она беременна его ребенком и он только что сделал ей предложение. Но так казалось безопаснее. У Алехандро же были другие идеи по поводу того, как следует прощаться. Он повернул протянутую ему руку другой стороной и прижался губами к тонкому запястью.

Кровь бешено запульсировала в висках, Эрика сдавленно вскрикнула. Но он не обратил внимания. Вместо этого расправил ее пальцы и поцеловал еще раз – в ладонь. Медленно, значительно. Потом поднял голову, взглянул на пылающую Эрику и произнес:

– Adios, querida. До свидания, дорогая.

Спустя мгновение она услышала звук закрывшейся за ним двери.

Солнце медленно спустилось к горизонту, и стало немного прохладнее. Молодая женщина прошла по комнате, закрыла окна, задернула шторы и обвела гостиную придирчивым взглядом.

Комната освещалась тремя настольными лампами. Свет был мягкий, почти интимный. На журнальных столиках с прихотливо изогнутыми ножками стояли вазы со свежими мелкими кустовыми розами, испускающими необыкновенно нежный, сладостный запах.

В следующей комнате стоял обеденный стол, украшенный такими же мелкими кремовыми розами, свечами в старинных серебряных подсвечниках и тончайшим китайским фарфором, доставшимся Эрике от прабабки.

Рагу по-арльски в кухне источало умопомрачительный аромат мяса и разнообразных свежих приправ, а на столе ожидала заранее вытащенная бутылка бордо.

Похоже, она несколько перестаралась. Будто безумно беспокоится, что подумает о ней и ее доме Алехандро Миландро. Может, стоило отнестись к его визиту небрежнее? Заказать пиццу, подать ее в гостиной перед включенным телевизором вместо всех этих изысков, включая тихую, льющуюся из скрытых динамиков классическую музыку. Возможно, и самой ей стоило одеться в джинсы и рубашку, а не в шелковый костюм с длинной, до самого пола, широкой юбкой и уж конечно отказаться от украшений.

Эрика разрывалась от противоречивых эмоций и, пройдя все стадии неуверенности, нервозности и раздражения, уже собралась отправиться в спальню и сменить наряд, как услышала звонок. Она кинулась к окну, выходящему на парадный вход, и увидела Алехандро, который внимательно изучал список жильцов. Похоже, на нем все тот же костюм, в котором он приходил к ней в офис. Может, он и рубашку с галстуком поленился сменить? Да, хоть сеньор Миландро и выказал желание жениться на ней, но не предпринял ни малейших усилий, чтобы произвести на невесту благоприятное впечатление. Эрика еще раз пожалела, что не успела переодеться.

– Изумительный запах, – потянув носом, сообщил он, появившись на пороге. И чтобы у нее не оставалось сомнений, что он имеет в виду рагу, а не ее духи, добавил: – Похоже, у тебя кулинарный талант.

– Пустяки, – притворно-скромно ответила польщенная хозяйка. – Я все купила по пути домой. Единственное, что сделала сама, это овощи для салата нарезала.

Приглядевшись, она поняла, что костюм все-таки не тот, что утром, но похожего покроя. Рубашка цвета сливочного масла и дорогой шелковый галстук дополняли безупречный ансамбль. Надо отдать ему должное, Алехандро выглядел великолепно, и ей придется приложить немало усилий, чтобы противостоять его неотразимому обаянию и сексуальности. Чтобы отвлечься от тревожащих ее мыслей, Эрика зарылась носом в принесенный Алехандро букет чайных роз.

– Какая прелесть! – воскликнула она. – Ты словно знал, что я больше всего люблю именно такие.

– Что-то подсказало мне, – уклончиво ответил он, не вдаваясь в подробности. На самом-то деле Алехандро пришлось выложить десять долларов, чтобы получить эту информацию у мальчишки-посыльного на выходе из галереи.

– Спасибо. Они прелестны.

– De nada. Пожалуйста! – И Алехандро широко улыбнулся.

Эрика ощутила, как сильнее забилось сердце, а по спине поползли мурашки. Улыбаясь, он казался на порядок привлекательнее, и это выводило ее из состояния неустойчивого равновесия. Она указала рукой в сторону гостиной и сказала:

– Располагайся с удобством. Пойду найду вазу.

– Надо было бы принести вина, но я решил, – спокойно сообщил гость, игнорируя жест хозяйки, и последовал за ней в кухню, – что ты скорее всего сейчас предпочитаешь безалкогольные напитки.

– Правильно решил. Но это не означает, что ты должен отказывать себе в паре глотков перед обедом. У меня есть коньяк, виски, мартини, вино.

– Пожалуй, выпью бокал вина за обедом. А пока с удовольствием понаблюдаю за тобой.

Эрика снова ощутила горячую волну, окатившую ее тело и зажегшую едва успевшую сойти с лица краску, и посмотрела в сторону.

– Я бы хотела, чтобы ты не говорил таких вещей.

– Почему же? Мне в высшей степени приятно смотреть на тебя, а это хорошо, раз ты будешь моей женой и мы станем видеться с тобой постоянно.

– Послушай, Алехандро, ничего еще не решено, – повернувшись к нему, заявила предполагаемая невеста. – Я пока совершенно не уверена, что в твоем предложении есть хоть какие-то плюсы.

– Есть, есть, не сомневайся, – ответил Миландро. Его едва заметный певучий испанский акцент внезапно стал явственнее. – Мужчине полагается жениться на матери его детей. Все предельно просто. И это правильно.

– Может, так полагается в твоей стране. Но мы в Канаде. Здесь другие нравы и обычаи.

– Возможно, и другие, согласен. Но отличия не делают их лучше или правильнее. – Он легонько, кончиками пальцев коснулся ее щеки. – Тебя беспокоит, что мы не влюблены. Но в той стране, где я родился и вырос, когда дело касается брака, на первое место ставятся другие вещи. Такие, как уважение к спутнику жизни и совместная работа над тем, чтобы создать достойное будущее детям. А любовь, о которой ты столько говоришь, считается чем-то второстепенным. Она, безусловно, возможна и является приятным и счастливым дополнением в семейной жизни, но не основным.

– Другими словами, ты говоришь о браке по расчету, – вскинув голову, презрительно прокомментировала Эрика. – Что ж, очевидно, найдутся женщины, которые не возражают быть предметом домашнего обихода. Но лично я к их числу не отношусь.

– Да, по расчету, но такие браки заключаются на всю жизнь. Разводы у нас дело неслыханное, Эрика. На первом месте всегда стоит преданность семье, а любовь и привязанность супругов идут после. Кстати, в предыдущем поколении вдова крайне редко вторично выходила замуж. Согласись, это неплохое подтверждение крепости такого брака в отличие от основанных на любви и романтике.

– Это один взгляд на вещи. Но возможен и другой. Женщина, которая освободилась наконец-то от жизни под башмаком ненавистного супруга, может и не спешить повторить горький опыт. Такое тебе в голову не приходило?

Он рассмеялся, и сексуальный звук его смеха заставил ее вздрогнуть.

– Так ты боишься оказаться у меня под башмаком, так, querida?

– Ни в малейшей степени.

– Это радует. Потому что я знаю много более приятных способов удержать молодую супругу при себе.

– Что ж, надеюсь, они придутся ей по вкусу. – Эрика подхватила вазу и понесла в гостиную, предоставив гостю самому решать, следовать за ней или нет. – Но тебе придется смириться с тем, что я ею не буду. Я не собираюсь вступать в брак по расчету, каким бы хорошим этот расчет ни был.

Алехандро последовал за ней и уверенно произнес:

– Ты выйдешь за меня замуж. Единственное, что еще может вызывать сомнения, это время, которое мне понадобится, чтобы убедить тебя принять мое предложение.

Эрика поставила цветы и повернулась к настырному перуанцу.

– В твоем распоряжении не больше полутора часов. Ровно в десять я собираюсь лечь в постель, одна.

– Ты плохо себя чувствуешь?

– Превосходно, если не считать небольшой тошноты временами, – легко солгала она, не желая посвящать его в свои проблемы. – Мой врач говорит, что все протекает наилучшим образом.

На самом-то деле пожилой гинеколог сообщил, что, по его мнению, особенности строения ее организма могут осложнить ход беременности. Если результаты исследований подтвердят это, то надо будет принять ряд превентивных мер, чтобы свести к минимуму риск выкидыша или преждевременных родов.

Два месяца назад, когда Эрика поняла, что забеременела, она отнеслась к этому факту весьма двойственно. Но позднее, услышав о возможном выкидыше, пришла в ужас. Она моментально осознала, насколько за последние недели привязалась к зреющей внутри нее новой жизни… Если все протекает хорошо, то почему у тебя такой обеспокоенный вид? – прервал ее невеселые мысли Алехандро. – Ты что-то скрываешь от меня, Эрика?

– Ничего. Я просто подумала, не пора ли снять с плиты рагу, вот и все.

– Едва ли пристальное изучение букета поможет найти ответ на этот вопрос, – усмехнулся он.

– Да, ты прав. – Эрика без всякой необходимости поправила цветы и подчеркнуто вежливо добавила: – Надеюсь, ты извинишь меня. Обед требует внимания.

На этот раз Миландро не последовал за ней, а остался в гостиной. Вернувшись, Эрика обнаружила, что он с интересом изучает картины на стенах.

– У тебя в доме есть несколько по-настоящему стоящих вещей, querida.

Молодая женщина легко отмахнулась от комплимента.

– О, большинство достались мне в наследство.

– А остальное?

– Купила. Профессия, знаешь ли, обязывает посещать художественные салоны, чтобы быть в курсе того, что творится в мире искусства. Мне обычно трудно бывает удержаться и не купить понравившуюся вещицу.

– У тебя исключительный вкус.

– Спасибо.

Эрике всегда казалось, что у нее просторная гостиная, но присутствие Алехандро сделало ее тесной, душной, жаркой. Он стоял так близко к ней, что его дыхание касалось пышных рыжих волос. Ее это тревожило намного сильнее, чем хотелось признаться даже себе.

– Думаю, мы можем перейти в столовую.

Когда они заняли свои места и Эрика разлила по тарелкам холодный суп из шпината с мятой, Алехандро заметил:

– Я искренне ценю твои усилия. Ресторанная кухня довольно часто бывает неплохой и, безусловно, служит своей цели во время путешествий, но даже отдаленно не сравнится с домашней.

Следующие четверть часа они вели легкую, непринужденную беседу, будто старые добрые знакомые. Эрика расслабилась и, несмотря на некоторые опасения, справилась и с супом, и с небольшой порцией овощного салата.

Когда же дело дошло до рагу, все резко изменилось. Густой аромат мяса и пряных приправ был практически невыносим для ее желудка, что Алехандро немедленно заметил.

– Ты ничего не ешь, Эрика, – сказал он, глядя, как молодая женщина лениво передвигает вилкой по тарелке кусочки мяса.

– Я уже наелась.

– Сейчас уже поздновато для утренней дурноты.

– К сожалению, это не мой каприз. Поверь, я не испытываю ни малейшего удовольствия.

– Ты обсуждала это с врачом?

– Да.

– И что?

– И ничего. – Она сделала глоток ледяной воды и помолилась, чтобы не пришлось поспешно кинуться в ванную. – Знаешь, проблемы моего пищеварения едва ли подходящая тема для застольной беседы. Не могли мы поговорить о чем-то другом?

– Как пожелаешь. Но мне хотелось бы знать имя твоего врача.

– Это еще зачем? – возмутилась Эрика, и желудок немедленно откликнулся грозным предупреждением.

– Чтобы убедиться в его компетентности.

– Но он специалист, не обычный терапевт. Беременности и роды – его профиль.

– Это ты так говоришь.

– А ты что, мне не веришь? Алехандро молча взирал на нее почти целую минуту, потом ответил:

– Мне кажется, ты чего-то не договариваешь. Я волнуюсь за тебя, Эрика.

– Вот уж совсем ни к чему. Поверь, я в надежных руках. – Желудок уже не предупреждал, а приказывал. Эрика с трудом удержалась, чтобы не вскочить с места.

– Я должен убедиться, что все именно так, как ты говоришь. И побеседую с твоим врачом, хочешь ты того или нет.

Осторожно отпив еще воды, Эрика подавила закипающий гнев и спокойно ответила:

– Нет. Тебя это не касается.

– Меня это очень даже касается. Не заблуждайся на мой счет, querida.

– Возможно, в вашей стране ничего не слышали о конфиденциальности отношений между врачом и его пациентом. У тебя нет права на получение какой-либо информации обо мне и состоянии моего здоровья.

– Нет права?! В качестве отца твоего ребенка я имею абсолютно все права и, заверяю тебя, твердо намерен воспользоваться ими.

Резкость его тона встревожила Эрику. Осторожные расспросы привели к тому, что она узнала о его богатстве и влиятельности на международном уровне. Он представлял интересы семейного бизнеса, занимался экспортными операциями. Привык вести переговоры с серьезными деловыми людьми и одерживать над ними верх.

Что она могла противопоставить ему? Решительно ничего, ведь ее бизнес был существенно более мелкого масштаба и имел отношение к искусству. А уж в ее нынешнем состоянии о каком-то серьезном противостоянии вообще речи не шло, особенно в том, что касалось его отцовских прав.

В этот момент рагу резко выразило свое нежелание дольше оставаться с ней. Эрика схватила салфетку, прижала к губам.

– Извини, – пробормотала она и выскочила из столовой.

Вернувшись через двадцать мучительных минут, Эрика обнаружила, что в столовой темно, и решила, что гость ушел, не дождавшись ее. Усевшись в просторное кресло в гостиной, она попыталась проанализировать свои чувства. Облегчение, безусловно, присутствовало, ибо Алехандро подавлял ее своей уверенной, властной манерой, но и сожаление тоже было немалым. Что это? Неужели ей все-таки нужно его внимание?

Уверенные шаги развеяли сомнения: Миландро все же не покинул ее. Спустя несколько секунд он появился в дверях с подносом, на котором стояла чашка с дымящейся жидкостью.

– Я приготовил мятный чай и тост, – сообщил он, ставя напиток на столик рядом с ее креслом. Голос его был полон такой искренней, неподдельной заботы, что Эрика ощутила, как на глаза навернулись слезы. – Я немного завозился, потому что не знал, где чтолежит у тебя в кухне. Надеюсь, ты не возражаешь, что я немного похозяйничал?

– Нет, конечно нет, – благодарно ответила она. – Как ты догадался, что именно это мне и надо сейчас?

– Моему младшему брату всего двадцать один, так что я прекрасно помню его появление на свет и все мучения, что он доставлял маме до этого. Мятный чай с тостами был ее единственным спасением, она всегда говорила об этом.

Пока Эрика пила успокаивающий напиток, Алехандро внимательно наблюдал за ней, не упуская ни малейшей смены выражений на ее прелестном лице.

– Что с тобой, querida? Ты выглядишь несчастной. Неужели я приготовил такой плохой чай?

И снова ее потрясло сострадание, прозвучавшее в его голосе. Эрика стиснула зубы, пытаясь собраться с мыслями и с силами. С трудом, проглотив снова подступившие слезы, она ответила:

– Чай замечательный. Но все остальное…

– Прости меня за ребенка, мне очень жаль. То есть не того, что он есть, а того, что мы зачали его так беззаботно. – Он взял ее чуть дрожащую руку в свои ладони. – Целиком и полностью виню в этом себя. Мне казалось, что я уже вышел из возраста, в котором такие порывы понятны и простительны, поэтому и прошу позволить искупить вину наилучшим известным мне способом.

Алехандро провел ладонью вверх по ее руке, погладил плечо, легко притронулся к шее. Эрика вздрогнула от прикосновения – нежного, неуловимо-сексуального. Как, ну как ей оставаться безразличной, если он так с ней обращается? Как не позволить своей решимости раствориться под влиянием такого убеждения?

– Ты боишься меня? – спросил он.

– Да, – признала она, глядя в глубокую черноту его глаз.

– Почему?

Она молчала, боясь назвать причину. Ее неодолимо влекло к нему, этому исключительно сексуально возбуждающему представителю сильной половины человечества. Он долго и пристально наблюдал за ней, продолжая ласкать стройную шею.

Видя, что Эрика не собирается отвечать, спросил:

– Как получилось, что ты выросла без матери?

– Мои родители не были женаты, когда зачали меня. Мать была влюблена в другого, но он был в армии. Она отдалась отцу, не любя его. А когда забеременела, они поженились. Незадолго до моего рождения пришло сообщение, что тот, другой, ранен и скоро вернется домой. Отец говорил, она будто с ума сошла. На следующий день после моего рождения мать сбежала из больницы, бросив меня там. Вскоре после этого отец перебрался в Канаду и забрал меня с собой, вытребовав у нее бумаги, дающие ему право на единоличную опеку.

– С нами и нашим малышом ничего подобного не произойдет. Мы поженимся, и я стану свято соблюдать мои обещания. Буду заботиться о тебе и о ребенке.

– Я не нуждаюсь в заботе, – ответила Эрика, хотя понимала, что говорит неправду. Какая-то часть ее существа отчаянно желала принять его предложение. Как, должно быть, замечательно сознавать, что рядом всегда есть сильный мужчина, на которого можно опереться. – Если отец, молодой мужчина, сумел один вырастить меня, то я тоже справлюсь.

– Неужели ты не понимаешь, что тебе этого не нужно? Это наша общая ответственность, Эрика.

– О, не волнуйся, я же не говорю, что не позволю тебе принять участие в воспитании малыша. Это будет нечестно как по отношению к тебе, так и к нему.

– Но ты совсем другое говорила Майклу сегодня днем. Я ведь слышал, не забывай, и ты заявила, что тебе ничуть не повредило, что ты выросла без матери. И еще сказала, что не намереваешься ставить меня в известность о своей беременности.

Пока они говорили, он продолжал гладить пальцами ее шею, потом начал массировать, разминая тугие, напряженные мышцы. Ощутив несказанное облегчение, Эрика сказала:

– Что ж, теперь, когда я узнала, что ребенок и ответственность перед ним и за него тебя не пугают, как это было с моей матерью, я чувствую себя по-другому.

– Я не боюсь ответственности ни за него, ни за его мать, – прошептал ей на ухо Алехандро, не убирая пальцев с шеи.

Чувствуя нарастающее возбуждение и уже неуверенная в собственных силах, Эрика отодвинулась и с деланным спокойствием сказала:

– Не дави на меня, Алехандро. Мне и так вполне достаточно моральных нагрузок на один день.

– В таком случае оставим сейчас этот разговор и продолжим, когда ты отдохнешь. Спасибо за превосходный обед, за то, что позволила мне прийти.

– Какой уж там превосходный, – с горечью ответила хозяйка. – Я даже не предложила тебе ни кофе, ни десерта.

Алехандро поднялся.

– Ты предложила мне нечто гораздо более ценное, querida. Позволила заглянуть в твою душу. Это важнее любого десерта.

– Сколько ты пробудешь в Монреале? – подавив волнение от этих его слов, спросила она, идя следом за ним в прихожую.

Алехандро открыл дверь, повернулся к Эрике и согрел ее теплым взглядом.

– Столько, сколько потребуется, чтобы ты научилась доверять мне, – ответил он и прижался приоткрытыми горячими губами к ее бархатистой щеке.

Ощущение было таким волнующим, таким неподражаемо эротическим, что ей захотелось приказать ему перестать, и она даже открыла рот, чтобы сделать это. Алехандро немедленно воспользовался этим, поймал ее губы, накрыл их своим ртом и совершенно недвусмысленно скользнул языком внутрь. Этот поцелуй не говорил ни о почтении, ни о нежности, а только о страсти, необузданной, с трудом сдерживаемой страсти. Жар и сладость этого восхитительного, такого сексуального поцелуя растопили решимость Эрики, украли еще один кусочек ее сердца. И намерение остановить Алехандро испарилось, не выдержав зноя этой страсти.

– Столько, сколько потребуется, mi amor, любовь моя, – повторил он, оторвавшись, повернулся и легко сбежал по лестнице, оставив совершенно ошеломленную и едва дышащую Эрику.

Она закрыла дверь, постояла, прижавшись к ней спиной, потом на подкашивающихся ногах побрела в гостиную. Увидев приготовленный тост, который так и не попробовала, внезапно ощутила приступ голода. Съев все, что было на подносе, и допив чай, Эрика поняла, что не наелась, и пошла в кухню.

И там обнаружила, что Алехандро действительно хозяйничал, пока она была в ванной, пытаясь победить тошноту. Он убрал в холодильник остатки еды, вымыл посуду, навел порядок.

Да, непросто сопротивляться мужчине, который проявляет столько внимания, думала Эрика, доставая яйца и молоко, чтобы приготовить яичницу-болтунью. Может, напрасно я так поспешно отвергла его предложение? Может, тот вечер в галерее был не концом, а только началом чего-то невероятного. Может, я в конце концов нашла мужчину, что уготовила мне судьба?

О, если бы она могла поверить в то, что Алехандро говорил ей о прочности брака, основанного на доверии, заботе и ответственности… Добавив к этой смеси немалую долю обжигающей страсти, которую она изведала в недавнем поцелуе, можно было надеяться, что постепенно придет и любовь, настоящая, одна на всю жизнь. Тогда стоило подумать о том, чтобы рискнуть и согласиться.

Взбив яйца с молоком и добавив щепотку нарубленной зелени, Эрика вылила смесь на горячую сковороду, помешала, перевернула на другую сторону и переложила готовое блюдо на тарелку. Намазывая тонким слоем масла ломтик хлеба, она продолжала размышлять.

Алехандро проявил себя добрым и внимательным. Выказал желание принимать участие в жизни ребенка. Проявил беспокойство о ее здоровье. Неплохие качества для будущего отца и мужа. Ей вполне мог бы попасться и много худший кандидат.

"Сколько ты пробудешь в Монреале?"

"Столько, сколько потребуется, чтобы ты научилась доверять мне… Столько, сколько потребуется, mi amor…"

Сколько же это может быть?

Эрика разрезала яичницу на тонкие клинья, положила на кусочки хлеба. Аппетит разыгрался не на шутку. Снова сложив все на тарелку и налив большой стакан томатного сока, понесла поднос на столик у окна, за которым обычно ела. Там лежал ежедневник, открытый на сегодняшней странице, с записью времени визита к врачу, его фамилии и номера телефона. А на полу – маленький белый прямоугольник. Визитная карточная Алехандро Миландро. Он, очевидно, уронил ее и не заметил.

Эрика моментально сложила два и два и поняла, что же именно происходило в кухне в ее отсутствие.

"Надеюсь, ты не возражаешь, что я немного похозяйничал?"

Да уж, похозяйничал, горько подумала Эрика. Сунул нос в мои личные записи, узнал имя и телефон моего врача и записал их на своей визитке, не заметив, что обронил другую.

Аппетит моментально исчез, запах яичницы показался отвратительным, вид – таким же склизким, как и сам Алехандро. Вот тебе и его хваленая забота! Как он, должно быть, злорадствовал по пути в отель, что с такой легкостью обманул ее.

– Сколько времени мне понадобится, чтобы научиться доверять тебе, Алехандро? – пробормотала она, выбрасывая еду в мусорное ведро. – Да целой вечности и то не хватит!

3

– Ты должна отдать ему должное, Эрика, у него есть воспитание и вкус, – произнес Майкл, разглядывая большой, нет, огромный букет чайных роз, не меньше пяти дюжин, на столе в их приемной.

– Пропади он пропадом со своим воспитанием, вкусом и цветами! – взвилась Эрика.

– Не уверен, что он пойдет навстречу этому твоему пожеланию, – усмехнулся ее кузен. – Почему-то у меня есть предчувствие, что он не остановится ни перед чем, лишь бы жениться на тебе.

– Если это так, то должна сказать, что он идет совершенно неправильным путем. Если Миландро полагает, что может безнаказанно рыться в моих личных вещах даже с благими, по его мнению, намерениями, то глубоко заблуждается.

– Всемогущий Боже, Эрика, подумаешь, заглянул в раскрытый ежедневник! Можно подумать, украл фамильное серебро! Судя по твоим рассказам, ты сама довела до этого. Думаешь, любой нормальный мужчина не обеспокоился бы состоянием здоровья будущей супруги в таком положении? Я бы точно волновался.

– Так и знала, что ты примешь его сторону, – упрекнула его Эрика. – А как же семейная солидарность?

– Послушай, малышка, я не принимаю ничьей стороны. Если ты пытаешься убедить себя в том, что ненавидишь Миландро, все равно это не так. Тебя тянет к нему, и еще как. Это заметно невооруженным глазом. И мне совершенно ясно, что и его влечет к тебе не меньше. Все его поступки, могу сказать тебе как мужчина, говорят именно об этом.

– Оставь, пожалуйста. Алехандро сам сказал, что его интересует только ребенок. А я для него просто контейнер, в котором тот находится, не больше.

– О, прекрати, Эрика! Если бы это было так, то что же привело его в галерею вчера, когда он и понятия не имел о твоей беременности?

Но она лишь упрямо пожала плечами.

– Не знаю и знать не хочу!

– Ладно, в конце концов тебе придется взглянуть в лицо фактам. Уверен, Миландро не собирается услужливо исчезнуть из твоей жизни, особенно на этом этапе. Он появился по неизвестной нам обоим причине, нашел другую, более вескую, чтобы остаться, и так оно и будет. – Майкл провел ладонью по чашечкам роскошных цветов. – И это явное свидетельство того, что останавливаться на полпути он не собирается.

– Это просто цветы, Майки! О чем ты говоришь? Просто благодарность за вчерашний обед.

– Вот уж нет. Опять болтаешь ерунду.

– И что же ты предлагаешь? Чтобы я уступила только потому, что он скупил целый цветочный магазин?

Майкл вздохнул, явно утомленный этим ребяческим, на его взгляд, упрямством.

– Я предлагаю, чтобы ты проявила себя взрослым человеком, каковым и являешься. Тебе двадцать шесть, милая, пора уже начать вести себя сообразно возрасту. Сейчас твой черед сделать шаг навстречу, показать, что ты способна внять доводам разума, пойти на серьезный разговор и компромисс. Прямо сейчас, потому что, каким бы сдержанным ни показался тебе Алехандро, едва ли он потерпит, чтобы с ним обращались как с зеленым юнцом. – И Майкл протянул ей телефонную трубку.

Эрика давно почувствовала, что ее начало мутить. И вид провода, напоминающего дождевого червяка, нисколько не помог преодолеть подступившую тошноту.

– Я не знаю, где он остановился, – слабо запротестовала она.

– Но на карточке есть телефон местного отделения его фирмы, – возразил Майкл.

– Вряд ли ему понравится, что я отвлекаю его от дел. Наверняка я не единственная и исключительная причина того, что он в городе, раз тут есть отделение его фирмы…

– В таком случае можешь передать сообщение через секретаря.

– Да, и что же я скажу?

– Ну, не знаю. Что-нибудь страшно интеллектуальное и содержательное. Например: "Добрый день, Алехандро, это Эрика. Перезвони мне, пожалуйста, когда будешь свободен".

– А если я это сделаю, ты отстанешь от меня?

– Клянусь! – И Майкл подал ей трубку.

Эрика схватила ее, раздраженно набрала номер, приготовившись к разговору с безликим секретарем.

Алехандро ответил на первом же звонке. Глубокий, сексуальный тембр его голоса так потряс ее, что она готова была швырнуть трубку, но Майкл, который внимательно наблюдал за ней, сурово покачал головой и прошептал:

– Говори что-нибудь, Эрика.

– Эрика? Это ты, Эрика? – мягко спросил ее собеседник.

– До… добрый день, – промямлила она в ответ.

– О, – ответил Алехандро. Только "о", за которым последовала многозначительная пауза.

Не в состоянии вынести всего, что стояло за этим "о", она начала быстро говорить, лишь бы заполнить паузу:

– Спасибо за цветы, Алехандро. Они просто прелестны. Но тебе не надо было… Это совсем не обязательно… – И, смутившись, замолчала.

Майкл отвернулся в сторону, стараясь не засмеяться.

– Это было обязательно, Эрика, – откликнулся ее собеседник мягким тоном, в котором слышалась улыбка. – Кроме того, выбирать цветы для тебя оказалось большим удовольствием. – Алехандро подождал ответа, не дождался и спросил: – Но ты ведь позвонила не только поблагодарить?

– А… нет.

Последовала еще одна пауза, длиннее предыдущей и более напряженная.

– Так что же ты хотела сказать?

– Я не… Мне бы… мне бы не хотелось делать это по телефону.

Великий Боже, это прозвучало почти непристойно: то ли намеком, то ли предложением!

И, судя по тому, как Майкл зажал рот руками и побагровел, пытаясь сдержать душащий его хохот, ему показалось так же.

Усилием воли Эрика взяла себя в руки и почти небрежно пояснила:

– Мне хочется обсудить кое-что с глазу на глаз.

– Claro, конечно, – немедленно отозвался Алехандро. – Только на этот раз тебе не придется терпеть неудобства и готовить для меня. Я отведу тебя в мой любимый ресторан. Тебе понравится. Он тихий, уютный…

– Нет! – поспешно выкрикнула Эрика, взволнованная звучанием его голоса, который самое обыденное предложение превращал в любовную музыку. – Только не обед!

– Ну, тогда ланч?

– Хорошо.

– Сегодня?

– Да.

– Прекрасно. Я заеду за тобой…

Но Эрика снова перебила его, не желая и побаиваясь оказаться с Алехандро в замкнутом пространстве автомобиля:

– Нет, напротив галереи есть маленькое кафе. Называется "Мартас деликатессен снэкс". Давай встретимся там. В час дня подойдет?

– Как хочешь, – протянул южноамериканец таким тоном, будто она предложила увидеться в сомнительном клубе, посещаемом геями или проститутками.

– Да, я так хочу.

Когда разговор окончился, Майкл иронично заметил:

– Что-то ты раскраснелась, милая. Эрика схватила со стола пачку договоров и начала судорожно обмахиваться.

– Не понимаю, что в нем заставляет меня так вести себя, – пробормотала она.

– Наверное, ты все-таки находишь его привлекательным, хотя и стараешься скрыть это от себя. Как тебе кажется?

– Не понимаю, как такое возможно. Меня сроду не тянуло к опасным мужчинам.

– Ты считаешь его опасным, малышка?

– Да, Майки. Не в обычном смысле, конечно. Он не убийца и не насильник, но есть в нем нечто… железное и несгибаемое под пленительной внешней оболочкой.

– Не понимаю, чему ты удивляешься? Едва ли он достиг бы такого положения в международных деловых кругах, не будь у него твердости и решительности. И к тому же не забывай, что я знаю тебя как свои пять пальцев. Ты не позволила бы себя соблазнить какому-то безвольному смазливому повесе. Или… – Майкл внимательно всмотрелся в раскрасневшееся лицо Эрики, – или это все-таки была твоя инициатива?

Молодая женщина молчала, вспоминая…

Алехандро стоял возле накрытых столов со всевозможными деликатесами и напитками и ни на мгновение не отводил от нее глаз. Или это только так ей казалось? Эрика разговаривала то с одним из гостей, то с другим, переходила от одной группы восхищенных ценителей современной живописи к другой, чокалась бокалом шампанского, но постоянно ощущала на себе взгляд темных, почти бархатных глаз. И внезапно оказалась лицом к лицу с их обладателем. Алехандро слегка поклонился и произнес:

– Изумительный вечер, сеньорита Феррмонт.

– Спасибо, сеньор Миландро, – ответила Эрика, испытывая необъяснимое смущение. Никогда еще мужчине не удавалось привести ее в замешательство, просто глядя в лицо. Но этот, казалось, не смотрел, а целовал нежную кожу щек своим взглядом. – Очень рада, что вам нравится у нас. А сейчас, извините, вынуждена покинуть вас. Кое-какие организационные вопросы.

Но Алехандро не дал ей уйти, взял за руку и галантно произнес:

– Включите меня в круг ваших организационных вопросов, сеньорита. Я ведь тоже клиент и нуждаюсь в вашем безраздельном внимании.

Эрика чувствовала, как начинает гореть ее тело: каждое произнесенное им слово, казалось, несло другой, более глубокий, интимный смысл… Ей хотелось поскорее покончить со странной, подавляющей ее ситуацией, которую с трудом удавалось контролировать, и то лишь пока.

В соседнем зале раздались звуки музыки, и Эрика решила, что это самый подходящий момент для бегства.

Но Миландро будто знал, что собеседница готова покинуть его.

– Окажите честь потанцевать со мной, сеньорита, – сказал он и притянул ее к себе немного ближе. Не настолько, чтобы окружающие обратили на них внимание, но достаточно, чтобы дать ей почувствовать, в чем именно он нуждается.

И что же? Она дала резкий отпор? Щелкнула самоуверенного самца по носу? Указала на его место? Ничуть не бывало. Эрика покорно растаяла в его объятиях и позволила провести себя в соседний зал. И там, забыв обо всем на свете, закачалась в ритме танца, прижимаясь к партнеру и наслаждаясь этим.

Когда музыка кончилась, она медленно, неохотно высвободилась из крепких объятий и, прикасаясь к его руке лишь кончиками пальцев, выговорила:

– Спасибо за танец.

Эрика вся пылала, еще не остыв от потрясающего, почти фантастического ощущения, пережитого во время танца.

Алехандро ответил, не изменив своей галантной манере:

– Спасибо? Это я должен благодарить вас, Эрика. Я искренне наслаждался танцем и жалею лишь о том, что удовольствие было столь быстротечным. – И он слегка поклонился.

Она уже не доверяла себе. Боялась, что если задержится еще хоть на минуту, то кинется ему на шею, не обращая внимания на окружающих. Поэтому покинула Миландро и следующие полчаса переходила от одного гостя к другому, перекидываясь парой фраз то с одним, то с другим, но ее мысли постоянно возвращались к нему и к предстоящей их встрече в приемной на третьем этаже.

Что ждет ее там? Не показалось ли ей, что его так же влечет к ней, как и ее к нему? Да что

с ней вообще творится? Что заставляет все время думать о совершенно незнакомом мужчине? Но попытки уговорить себя в нелепости неожиданного влечения и заставить успокоиться не увенчались успехом. Когда подошло назначенное время, Эрика с бешено бьющимся сердцем прошла в слабо освещенную приемную. Алехандро Миландро сидел на уголке стола для переговоров, на котором стояли бутылка шампанского и два бокала, и наблюдал за ее появлением.

– Что… что это означает? – Молодая женщина указала на шампанское. – Я никому не говорила…

– Это я распорядился, Эрика. Мне необходимо побыть с вами наедине, – спокойно ответил гость.

– Очень лестно, – чуть насмешливо отозвалась она, ощущая, однако, ликование от услышанных слов. – Но, сеньор Миландро, я не могу позволить себе проводить время в неспешной беседе за шампанским с одним клиентом, когда меня ждут многие другие.

Алехандро встал, подошел к Эрике, взял обе ее руки в свои и крепко сжал.

– Послушайте! – властно сказал он, качнув головой. – Ваши гости и клиенты веселятся вовсю. К тому же у вас есть компаньон, который в состоянии занять их!

– Не понимаю, какое это имеет значение, – слабо возразила она.

– Никакого, – подтвердил Алехандро, обнимая ее за талию. – Зато вот это имеет.

И поцеловал Эрику прямо в губы. Долго… Упоенно…

А она? Разве она возражала? Нет, только прильнула к нему, стремясь быть как можно ближе, приоткрыла губы и ответила. Ибо в то мгновение, когда его губы коснулись ее, ощутила такой голод, такое желание, какого не испытывала за всю свою жизнь.

К счастью, Алехандро лучше владел собой. Он оторвался от ее рта и чуть отстранился.

– Надеюсь, мое поведение не покажется вам недопустимой и непростительной дерзостью, querida. Я не намеревался…

– О… – почти разочарованно протянула Эрика, хотя это отнюдь не входило в ее намерения. – Почему же здесь шампанское и бокалы?

– Мне хотелось поговорить с вами, узнать вас в неофициальной обстановке.

– Но это невозможно, совершенно невозможно! – воскликнула она. – Там гости. Они ожидают моего возвращения!

– Но не через пять минут же! Не забывайте, мы собирались обсудить мою покупку картин с выставки, – заявил Алехандро, ловко открывая бутылку и наливая вино в бокалы.

Золотистая жидкость пенилась и кипела, как и кровь в жилах молодой женщины. Она приняла протянутый ей бокал и пробормотала:

– Право, я не должна.

– О, это небольшой грех – выпить шампанского с состоятельным клиентом, querida, – бархатным голосом утешил ее он. – Que tengo suerte, желаю удачи, Эрика, в завершении выставки.

– Спасибо, – полушепотом ответила та, не поднимая глаз. Потому что не могла. Не смела… – Вы всегда так ведете деловые переговоры?

– Вовсе нет, – покачал головой Алехандро. – Как правило, я вообще избегаю разговоров о делах на вечеринках. Но сейчас меня больше интересует не договор, – добавил он и немедленно подтвердил это, снова прижавшись губами к ее рту.

Не в состоянии сдержать себя, Эрика приоткрыла губы и впустила его ищущий язык.

Что и как произошло дальше, она не могла бы сказать, потому что утратила чувство реальности. Только помнила, что впервые в жизни мужчина держал ее будто драгоценность, крепко, боясь уронить, но нежно, чтобы не причинить боли. Она вдруг лишилась остатков разума, ибо происходящее невозможно было ни объяснить, ни понять. Им можно было только упиваться…

Алехандро провел пальцами по ее лицу, по шее, потом коснулся круглой груди. Эрика застонала в ответ и прижала его руку сильнее, поражаясь собственному поведению. Она откровенно предлагала себя мужчине, которого знала всего какой-то час…

И он ответил на это недвусмысленное приглашение, дав ей почувствовать свидетельство своего страстного желания. Затем правой рукой нашел на спине платья молнию, расстегнул ее и легким движением сдвинул тонкую ткань вниз, до талии. Восхитительные плечи мерцали в полумраке как драгоценная слоновая кость. Черный кружевной лифчик оттенял безупречность кожи… Потом наконец-то Алехандро расстегнул его и принял тяжесть груди в ладонь, наклонил голову и коснулся губами соска.

Эрика застонала мелкими, какими-то всхлипывающими стонами. Желание стало нестерпимым, почти болезненным… О, скорее бы он нашел ту спрятанную горячую и влажную точку, где сосредоточилось сейчас все ее существо, и ответил на немой, но отчаянный призыв!

Алехандро опустил руку, прикоснулся к ее упругим ягодицам, начал поднимать юбку. Это движение едва не довело Эрику до неистовства. Ее покинули все мысли, кроме единственной: хочу тебя…

Как же ей хотелось откровенно прикоснуться к нему, ощутить на ладони шелковистую тяжесть, заставить стонать и содрогаться, как она. Сказала она это вслух или только подумала? Скорее всего сказала, потому что в лихорадке страсти не отдавала себе отчета в том, что делает. Слова слетали с языка, не касаясь сознания: "О, хочу увидеть… погладить… позволь…"

Да, конечно, она произнесла это, потому что он уже крепко держал ее руку там, где под туго натянувшимися брюками ощущалась напряженная плоть. Она неловко, но нетерпеливо дергала замок молнии, и Алехандро пришел ей на помощь…

Да, он был красив, удивительно красив в своей примитивной силе – гладкий, тяжелый, пульсирующий, живой.

Эрика взирала на него как на чудо природы. Потом легко прикоснулась и, услышав сдержанное восклицание и ободренная Алехандро, обхватила обеими руками. Ответное содрогание плоти наполнило ее восхищением и ликованием.

– Я правильно делаю? Тебе приятно? – прошептала она.

Он прорычал что-то непонятное по-испански и спустя минуту опустил покорную женщину на ковер. Широкая юбка раскинулась вокруг, как упавший на землю парашют. Алехандро провел рукой вниз по ее бедрам, потом от колена вверх по ноге до той самой сокровенной, влажной долины, скрытой кружевом трусиков. Потом губы последовали за рукой, и Эрика выгнулась навстречу им. Он приподнял голову и прошептал:

– Eres marabillosa, bella.

– Я не знаю, что ты сказал, но звучит замечательно, – прошептала Эрика, едва не теряя сознание от его ласк.

Он поднял голову и медленно и любовно осмотрел ее всю.

– Ты изумительна, красавица.

Потом снова прикоснулся к тому месту, что взывало к его вниманию, заставил Эрику сотрясаться в муке желания и лишь потом вошел в нее.

Окружающий мир перестал существовать. Были только он и она. И каждый был для другого целой вселенной. И когда они достигли вершины страсти, Эрика ощутила, как ее подхватила и понесла волна ни с чем не сравнимого наслаждения…

Вынырнув из бурного прилива страсти, она неожиданно услышала доносящиеся снизу громкие аплодисменты, крики и смех – чествовали виновника торжества, молодого талантливого художника Перри Сестона.

– Господи, мы пропустили главный тост! – в ужасе воскликнула Эрика, приходя в себя. Алехандро пожал плечами.

– Не думаю, что кто-то заметил. А если и так, то мы ведь собирались поговорить о деле.

Какими холодно-прозаическими показались ей его слова. Совсем не таких ждала она от своего пылкого любовника. Смутившись, Эрика отвернула голову, и Алехандро, моментально поняв намек, скатился с нее и вскочил на ноги. К тому времени, когда она тоже встала, хотя и куда менее охотно, он уже привел одежду в порядок. И если бы не слегка растрепавшиеся волосы, никто бы никогда не догадался, чем он занимался в приемной на третьем этаже.

Эрика же являла собой довольно жалкое зрелище. Трусики болтались на щиколотке, одна туфля валялась под столом, прическа напоминала стог рыжего сена. А чудесное бирюзовое платье выглядело так, будто она занималась в нем именно тем, чем и занималась.

Алехандро откашлялся и начал:

– Эрика…

– Не надо! – резко перебила она, отказываясь смотреть ему в глаза. – Не говори ничего. Пожалуйста, уходи и не пытайся сделать вид, что случившееся имеет отношение не к обычной похоти, а чему-то другому.

– Уйти и оставить тебя в полном беспорядке? Не самый джентльменский поступок…

– Джентльменский? – Эрика едва не расхохоталась. – Боюсь, сейчас уже немного поздно говорить о таких вещах, сеньор Миландро.

– Да и поздновато для формальностей, querida. Мое имя, как тебе известно, Алехандро.

– Вот и прекрасно. А теперь, Алехандро, пожалуйста, спускайся на второй этаж, пока никто не заметил твоего слишком долгого отсутствия и не отправился искать. Я не должным образом одета для чьей-то компании. – И не побеспокоившись даже выслушать ответ, Эрика подобрал белье, прошла в туалетную комнату и заперлась там.

Когда она вышла спустя минут двадцать, приемная была пуста. О разыгравшейся здесь сцене напоминали только полупустая бутылка шампанского с двумя бокалами и чек на солидную сумму за три картины молодого художника с подписью Алехандро Миландро…

Майкл с любопытством смотрел на свою кузину, которую всего несколько дней назад считал маленькой девочкой, хотя и восхищался ее деловой хваткой. Теперь же перед ним была взрослая женщина, погруженная в воспоминания о первой в ее жизни любовной связи.

– Ты не ответила на мой вопрос. Это была твоя инициатива, с Миландро? Ты соблазнила его?

– Если даже и так, то вышло все совершенно случайно. Я совершенно не предполагала, что мы с ним займемся сексом, да и он, полагаю, тоже.

– Очевидно, нет, иначе хоть одному бы из вас пришло в голову подумать о возможных последствиях и ты не оказалась бы в нынешнем положении, – заявил Майкл с неоспоримой логикой. – Как думаешь, Эрика, ты сможешь полюбить его?

– Возможно.

– Так ты не против брака с ним? В принципе?

– В принципе нет. Просто я боюсь.

– Боишься? Но чего?

– В первую очередь того, Майки, что Алехандро – воплощение мужественности, причем в каком-то средневековом смысле. То есть он – хозяин и повелитель, а я – слабая женщина и, следовательно, раба.

– С одной стороны, это замечательно, с другой – просто отвратительно, – прокомментировал Майкл и пожал плечами. – Но, в конце концов, идеальных людей нет. А тебя, малышка, я как-то не вижу в роли слабой женщины.

– Я тоже. Потому что не собираюсь влюбляться в человека, который не ответит мне взаимностью. И не собираюсь повторять печальный опыт отца, который женился без взаимной любви.

– Но-но, это нечестно переносить на Алехандро то, что случилось в твоей семье. Он заслуживает, чтоб его судили по собственным делам.

– Знаю, – нетерпеливо ответила Эрика. – Потому-то и согласилась встретиться с ним снова.

– В таком случае не позволяй мне задерживать тебя. Уже половина первого, а тебе, пожалуй, стоит привести себя в порядок. Некоторым женщинам бледность к лицу, но ты не из их числа.

4

Да, Майкл прав, я на самом деле неважно выгляжу, решила Эрика, разглядывая себя в стекле галерейной витрины. Придя к такому выводу, она вытащила из сумки косметичку,

попудрила нос, наложила немного румян, подкрасила губы, слегка поправила прическу, и все это, не замечая, что Алехандро наблюдает за ней.

Увы, приложенные усилия не намного улучшили ее вид. Под глазами по-прежнему лежали тени, а бледность пробивалась сквозь слишком тонкий слой косметики. Критически оглядев свое отражение, Эрика пришла к выводу, что с румянами походит на старую, уставшую от жизни проститутку, и начала поспешно тереть щеки платком.

Алехандро тихо приблизился сзади и взял ее за локоть. Она вздрогнула и резко повернулась.

– Ах, ты уже здесь! – воскликнула Эрика с нервным смешком. – Давно ждешь?

– Достаточно, чтобы понять: тебе надо хоть ненадолго отвлечься, отдохнуть от суеты. – И он решительно повел ее прочь от здания, через дорогу к небольшому магазинчику невдалеке. – Мы отправимся на пикник. Посидим на берегу пруда. Мемориал-парк всего в четверти часа ходьбы.

– Там нет ни одного кафе, – возразила Эрика, с трудом передвигая ноги. – К тому же я не могу позволить себе рассиживаться в парках. Работы полно. В моем распоряжении не больше сорока минут.

– Придется найти лишний час, querida, – строго сказал Алехандро. – Нам понадобится время.

Но Эрика вырвала руку и остановилась на пороге магазинчика кулинарии.

– Терпеть не могу самовлюбленных диктаторов! – заявила она.

– Мне тоже не очень нравится отдавать приказания, и я поступаю так крайне редко. Но когда женщине отказывают разум и природное благоразумие, иногда приходится применять крутые меры. И я смиряюсь с необходимостью. – Он снова взял ее за локоть и ввел в магазин. – Что ты будешь есть?

– Ничего! – огрызнулась она, сжала губы и отвернулась от прилавка с разнообразными закусками.

– В таком случае я сам закажу для нас обоих.

– Ты не поверишь, – едко заявила Эрика, – но я совершенно не удивляюсь твоему решению.

– Кто-то же должен проявлять заботу о твоем здоровье. А есть ли хоть один человек, заинтересованный в нем больше, чем я? – возразил Алехандро.

– Ладно, поступай, как знаешь, – сдаваясь, слабым голосом ответила она. Вид и запах еды вызвал очередной приступ тошноты, Эрика покорно отошла к столику у окна и села.

Алехандро недолго колебался и выбрал все самые легкие и диетические закуски и минеральную воду. Получив заказ, подошел к ожидающей его женщине и сказал:

– Если ты не хочешь никуда идти, можем перекусить тут.

Но Эрика покачала головой.

– Нет. Мне, пожалуй, и впрямь лучше посидеть где-нибудь на свежем воздухе, у воды и в тишине. Этот запах… последнее время…

– Понимаю, – кивнул Алехандро. – Пойдем пешком или вызвать такси?

– О, нет-нет, только пешком, – поспешно откликнулась Эрика и буквально выбежала на улицу. – Давай перейдем и свернем налево, так короче.

Алехандро положил руку ей на талию и направил к переходу, невольно обратив внимание не только на ее нездоровый вид и бледность, но и на худобу и слабость. Совсем не такой была эта женщина всего два с лишним месяца назад.

Тогда, несмотря на высокий рост, все положенные округлости были на месте, а теперь, теперь остались только кожа да кости. Она выглядела такой хрупкой, что, казалось, вот-вот разобьется, и все же красивой, такой красивой, что дух захватывало. Не было в ней только внутреннего сияния, присущего большинству беременных. Одним словом, Эрика казалась совершенно больной.

– Все еще тошнит? – спросил Алехандро, направляясь по лабиринту мелких улочек к упомянутому парку.

Вскоре вдали показались деревья с позолоченными солнцем кронами.

– Нет, – раздраженно ответила она. – Хватит суетиться вокруг меня. И не смотри так, будто ждешь, что я в любую секунду упаду замертво.

Напускная бравада не обманула его. Он видел, как Эрика буквально увядает у него на глазах, и сожалел, что не пошел ей навстречу и не встретился с ней в том кафе, которое она назвала.

– Садись, – сказал Алехандро, когда они достигли берега маленького пруда, и расстелил на земле свой пиджак.

На этот раз Эрика и не подумала возражать, а с заметным облегчением опустилась на предложенное место и приняла у него бутылку воды.

– Спасибо. Ты очень любезен.

– Эрика, я очень беспокоюсь о тебе. Ты такая бледная, такая… такая худая, на мой взгляд. Что твой врач говорит по этому поводу?

– О! Хочешь сказать, что еще не успел посетить его и узнать все из первых рук?

– Каким образом? Ты же отказалась сообщить мне его имя и адрес.

Эрика вспыхнула от ярости, и румянец только подчеркнул нездоровую белизну лица.

– Сейчас у меня нет настроения выслушивать твое вранье, Алехандро.

– Вранье? Какое вранье? – ровным голосом спросил он, подавив приступ гнева, вызванный ее обвинением. – Я никогда не лгу, да будет тебе известно.

– Понять не могу, как у тебя хватает совести отрицать, да еще с таким возмущенным видом, хотя мы оба знаем, сколько усилий ты приложил, чтобы узнать адрес моего гинеколога.

Алехандро произнес, с трудом усмиряя бешенство:

– Не знаю, на что ты намекаешь, Эрика, но мне решительно не нравится твой тон.

– Пожалуйста, брось эту игру! – Она окинула его презрительным взглядом. – Хватит лицедейства! Ты давно вырос из того возраста, когда принято изображать оскорбленную невинность.

– Мне тридцать восемь, querida, если желаешь знать, и я немалого достиг в жизни. Но вот читать мысли пока не умею. Поэтому соблаговоли, пожалуйста, посвятить меня в свои подозрения, пока я окончательно не потерял терпения.

– Ты хозяйничал в моей кухне как у себя дома, – возмущенно заявила Эрика.

– Да, признаюсь, так и было. Но ведь я объяснил почему. Хотел, чтобы тебе не пришлось наводить порядок после обеда. А что, моя помощь не удовлетворяет твоим стандартам?

– Еще как! – едко засмеялась она. – С такими талантами ты мог бы стать кому-то прекрасной женой… или международным шпионом!

Если бы Алехандро сказали, что хрупкая, слабая женщина способна будет довести его до белого каления, он никогда бы не поверил. Однако последнее оскорбление переполнило чашу его терпения.

– Никогда бы не подумал, что ты, Эрика, можешь вести себя как обычная, недалекая домохозяйка. Неужели желание помочь будущей матери моего ребенка в домашних делах умаляет меня в твоих глазах? Если так, то мы, пожалуй, оба заблуждаемся в отношении друг друга. Ибо я полагал тебя женщиной умной, неординарной, а ты приняла меня за дурака.

Надо отдать ей должное, Эрика выглядела пристыженной.

– Извини, я… я не должна была говорить… про чью-то жену. Но это не мешает мне быть уверенной, что из тебя вышел бы отличный шпион.

– Это еще почему?

– Ты видел мой ежедневник!

– Да, – ответил Алехандро. – Разве это преступление?

– Ты читал его! Намеренно разыскивал информацию, которая тебя не касается!

– Осторожнее, – предупредил он и по чуть испуганному взгляду широко открытых зеленых глаз понял, что она заметила угрожающую холодность его тона. – Я готов пойти на некоторые уступки, принимая во внимание твое положение, но лучше не заходи слишком далеко. У меня нет ни желания, ни намерения терпеть необоснованные обвинения и сомнения в моей порядочности. Не вынуждай меня на резкие действия, mi hermosa.

Эрика подозрительно посмотрела на него.

– Что такое mi hermosa? – спросила она.

– Моя красавица. А ты что подумала?

– Что раз я позволила себе недопустимые оскорбления в твой адрес, то ничто не мешает тебе поступить так же.

– Нет, Эрика. У меня есть другие способы поквитаться с женщиной.

– Верю, но мы отвлеклись от темы разговора. Если ты не выискивал информацию, то как на полу оказалась твоя визитная карточка? Рядом со столиком, где лежал мой ежедневник?

– Я собирался уйти, не дожидаясь твоего возвращения. Тебя долго не было, и я решил, что ты плохо себя почувствовала и прилегла. Достал одну из своих визиток, заметил на столе карандаш, хотел написать, что позвоню сегодня, но тут услышал, что ты возвращаешься, и занялся приготовлением чая и тостов. Наверное, тогда она и упала на пол, мне было не такой ерунды, когда ты нуждалась во внимании. Не понимаю, что такого ужасного ты нашла в простом кусочке картона?

Эрика сорвала стебелек и надкусила его. Она казалась такой несчастной, что раздражение Алехандро быстро сменилось искренним состраданием.

– Ничего, – тихо ответила молодая женщина. – Кроме того, что я выставила себя идиоткой. Увы, в последнее время это случается со мной постоянно.

– Сейчас у тебя непростой период в жизни, – ответил он.

Хоть бы она не вызывала в нем такого волнения! Уверенная в себе, преуспевающая, талантливая и в высшей степени очаровательная женщина не нуждается в защите. И все же он испытывал непобедимое стремление заботиться о ней. Или его так сильно трогает ребенок, которого она носит?

Трудно сказать. Мать и дитя неразрывно связаны друг с другом. Сейчас и потом, на всю жизнь.

Эрика коротко взглянула на сидящего рядом с ней прямо на траве Алехандро.

– Не только у меня, – заметила она. – Еще три дня назад у тебя не было ни малейшего намерения жениться на мне.

– Это верно. Три дня назад моя голова была занята многими серьезными вещами, но женитьба в их число не входила.

– Вот видишь? Теперь понимаешь, почему это совершенно неправильно? Я имею в виду наш брак. Мы никогда не были любовниками в полном, настоящем смысле этого слова. Даже друзьями не были. Да что там друзьями, мы встречаемся-то с тобой сегодня третий раз в жизни. Так, случайные знакомые…

– Нет, мы еще взрослые, ответственные люди. И наш ребенок не виноват в том, как был зачат. Это наше с тобой дело, и мы должны разрешить ситуацию наилучшим способом.

– Ты так говоришь, будто все просто, как один плюс один равняется двум. Но это не так.

– Ты, безусловно, права, – улыбнулся он. – В нашем случае один плюс один равняется трем. Если только не родится двойня.

– Этого еще не хватает! Хватить шутить, Алехандро!

– Не вижу никакой трагедии. – Он легко поднялся, подтянул ее к себе, провел пальцами по щеке, посмотрел на восхитительные губы. Удивительно, но именно этим губам он и обязан был нынешней сложной ситуацией. – Посмотри на меня внимательно, Эрика. Неужели я настолько отвратителен, что ни капельки не нравлюсь тебе? Вызываю отвращение? Мысли о моих прикосновениях и поцелуях порождают приступ тошноты?

И увидел, что ее разрывают противоречия. Увидел, как покраснело красивое лицо. Как запульсировала на шее жилка.

– Нет, – неохотно ответила она. – Конечно нет. Иначе мы бы не занимались с тобой любовью…

– Ну так давай тогда начнем строить наши отношения на этой основе. Между нами есть искра, querida. И если приложить усилия, то она может разгореться в настоящее пламя.

– Все не так просто. Для серьезного брака требуется много больше оснований, чем полчаса даже самого страстного секса.

– Ты недооцениваешь мою настойчивость, – ответил Алехандро. – Уж если я устремляюсь к какой-то цели, то ничто не остановит меня, пока я не добьюсь желаемого.

– Очевидно, я должна быть польщена, что женитьба на мне является твой целью. Увы, мы оба знаем, что шаг этот вынужденный. Не будь я беременна, тебе и в голову бы не пришло сделать мне предложение.

– Ты уверена?

– На сто процентов! И давай не будем притворяться, будто я не права.

– Отлично, оставим притворство. Будем предельно честны друг с другом, вплоть до жестокости. Моя позиция такова, Эрика. – Он взял ее руки в свои, сжал их и, глядя в зеленые глаза, серьезно сказал: – Я считаю тебя интересной и красивой женщиной. Душой и телом в равной степени. Восхищаюсь твоим характером, настойчивостью, самостоятельностью. Уверенностью в себе и деловыми способностями. Нахожу тебя прекрасным сексуальным партнером. По-моему, неплохие качества для людей, стремящихся к прочному союзу на всю жизнь. Как тебе кажется?

– Да, но…

Алехандро притянул хрупкую молодую женщину к себе.

– Но это еще не все, ты права. Я верю в святость семьи и брака. Считаю их неприкосновенными и священными. Никогда не позволю себе поставить под угрозу их благополучие. И несмотря на то что стану отцом и супругом несколько раньше, чем полагал, признаюсь, что отношусь с почтением к обеим ролям. И буду всю жизнь уважать тебя, гордиться тем, что ты мать моего ребенка. Ты никогда и ни в чем не будешь нуждаться. – Он отступил на шаг, стараясь разглядеть ее реакцию, понять, что она думает, что чувствует. – Ну вот я высказался. Теперь твоя очередь.

– О, – взволнованно прошептала Эрика, – после твоих слов я даже не представляю, что можно сказать.

– Ну, например, что не веришь мне.

– Да, но я верю, – печально ответила она. – И в этом половина неприятностей.

– Нет, это половина выигранной битвы. Если ты веришь настолько, что согласишься выйти за меня замуж, то разве брак не свяжет нас еще крепче?

– Ты так уверен…

– Конечно. Потому что не сомневаюсь, это – основное.

– Но мы ведь совсем не знаем друг друга.

– Не беда. У нас впереди вся жизнь на то, чтобы научиться любить и ценить один другого. Брак не статичное состояние. Онразвивается, становится крепче, эмоционально богаче.

– Допустим, я соглашусь. А как мы будем решать… гмм… организационные вопросы? Ты же знаешь, у меня дело здесь, в Монреале, а у тебя… Видишь, я даже не знаю, где ты живешь постоянно.

– У меня много деловых представительств в разных странах. В большинстве из них я имею квартиры. Но поскольку теперь надо думать не только о себе, но и о жене, и о ребенке, то, пожалуй, переберусь в Монреаль.

– Только ради того, чтобы быть со мной? – недоверчиво спросила Эрика.

– Естественно, ведь теперь мои приоритеты поменялись. И в конце концов мир не так уж велик. Южная Америка, Северная, Европа, какая разница? Если для тебя важно жить именно здесь, то почему же нет? Более того, уверен, что, если бы ситуация была обратной, ты поступила бы так же. Иначе какой смысл в нашем браке, что мы сможем предложить нашему малышу?

– О, Алехандро, – вздохнула Эрика, прислоняясь к его плечу. – Ты все сделал так, чтобы я не могла отказать тебе.

– Значит, мы поженимся? Я правильно понимаю?

Она задрожала, напомнив ему почему-то бабочку, запутавшуюся в сачке.

– Почему бы и нет, – прошептала наконец Эрика. – В конце концов, что мы теряем?

Да, не сказать, что ее ответ был полон энтузиазма. Не на такой он надеялся. Алехандро Миландро не терпел половинчатых решений, компромиссов, не выносил людей, которые не могут или не хотят отвечать за последствия своих поступков. Брак – вещь серьезная, одна из самых серьезных в жизни. Но, по крайней мере, Эрика теперь не отказывалась наотрез. Поэтому он решил не давить на нее, не заставлять ее дать больше, чем могла в настоящий момент, и безмятежно сказал:

– Решительно ничего, querida. Зато выиграем очень много. А теперь не пора ли перекусить?

– С удовольствием.

Эрика присела на колени, расстелила салфетки, развернула еду, разложила ее на бумажные тарелки.

– Когда же ты считаешь нам надо будет… ну, пожениться?

– Не знаю. Тебе надо заказать платье, цветы, разослать приглашения. Десяти дней хватит?

Впервые с их вчерашней встречи Алехандро увидел, как Эрика засмеялась – по-настоящему, звонко и весело.

– Господи, только мужчина может задать такой вопрос! Да на это надо не десять дней, а десять недель, а то и больше, Алехандро. Но с учетом наших обстоятельств белое платье и цветы несколько неуместны. И я не хочу большой торжественной церемонии. Нет-нет, скромной свадьбы с двумя свидетелями будет вполне достаточно.

– То есть ты не хочешь никакой романтики -музыки, цветов, поздравлений, шампанского, столь дорогих женскому сердцу?

– В моем положении, безусловно.

– Тогда как насчет медового месяца? В Перу?

– Нет, не хочу.

С нарастающим раздражением Алехандро уже собрался сказать ей, что если она будет относиться к их браку с таким же энтузиазмом, как к свадьбе, то он заранее обречен на провал, но передумал. Ясно, ей надо совсем чуть-чуть, чтобы отступить на исходные позиции и категорически отказаться.

– И тем не менее я настаиваю. Тебе путешествие пойдет только на пользу. Кроме того, обстоятельства сложились так, что мне надо вскоре быть в Икитосе. Требования семейного бизнеса.

Эрика взяла почти прозрачный кусок нежирной ветчины, положила в рот, прожевала и спросила:

– Икитос? Где это? Прошу простить мое невежество, но я имею весьма смутное представление о географии Южной Америки вообще и Перу в частности. Боюсь, на карте смогу отыскать только Лиму, и то, если будет подписана.

– Это примерно в восьмистах милях к северо-востоку от Лимы. У нас там большая деревообрабатывающая фабрика в бассейне Амазонки, неподалеку от границы с Колумбией.

– Колумбией? Но там же… там же все эти картели, наркобароны…

– Эрика, ты насмотрелась фильмов по телевидению. Моя семья живет там больше ста лет, и до сих пор пока никаких неприятностей не было. Картели и бароны есть, но наши интересы никак не пересекаются.

Она выбрала персик, надкусила и задумчиво произнесла:

– Ну, не знаю. Не сомневаюсь, что когда-нибудь я с удовольствием посещу твою родину, но сейчас, на мой взгляд, не время. К тому же ты сам говоришь, что у тебя там дела. Совершенно ни к чему мне путаться под ногами. Может, лучше отложим женитьбу до твоего возвращения в Канаду?

– Полагаешь, я позволю тебе одной переносить тяготы беременности? Ни в коем случае! Уверяю тебя, я в состоянии справляться с делами и уделять время тебе, моей жене.

Эрика посмотрела на Алехандро и тихо ответила:

– Я не совсем уверена, что мне следует сейчас путешествовать. Врач может не одобрить.

– В таком случае обговорим это с ним немедленно. Если он запретит, я отложу поездку до тех пор, пока ты не окрепнешь. – Но он явно не убедил ее, поэтому решил спросить: – Чего ты боишься, querida? Может, тебя пугает перелет?

– Нет, вовсе нет. – Эрика покачала головой. – Просто первые недели беременности совершенно лишили меня сил. Я вся какая-то сонная… вялая…

– Тем более надо вырваться из города, отвлечься от напряженной работы. Поверь мне, Эрика, тебе понравится у нас дома. Хотя сейчас и зима, но погода стоит чудесная. И дом вдали от города, тихо, спокойно, комфортно. Тебе надо будет только отдыхать, а тетка и кузина будут тебя опекать и баловать. А потом мы поедем на побережье, там у меня уединенный дом. Океан чудесен даже зимой. Впрочем, зимы там и не чувствуется.

– А твои родители? Как они отнесутся к тому, что ты смешиваешь отдых и бизнес?

– Мама умерла пятнадцать лет назад, отец -через полгода после нее. Дядя Эсторио и тетя Хуанита приняли на себя заботу о бизнесе и моем маленьком брате. Я в это время еще учился в Европе.

– Прости.

– Ничего, ты же не знала.

– Это-то меня и пугает так сильно: то, что я столько всего не знаю о тебе. Даже главных фактов твоей жизни. А уж о членах семьи совсем ничего. И о деле, которым ты занимаешься. Экспортом морепродуктов и древесины, да?

– Ну вот видишь, а говоришь, не знаешь. Да, мы владеем крупнейшим в Перу консервным заводом по переработке анчоусов в Чимботе. Девяносто пять процентов продукции отправляется на экспорт, в Штаты, Германию, Швейцарию.

– Вот это да! А я, признаюсь, в жизни живого анчоуса не видела.

– Не беда. Увидишь и попробуешь. Пуньяда отлично их готовит. И всегда только свежайшие, выловленные утром, это самое главное. Их доставляют в Икитос вертолетом два раза в неделю.

Эрика запрокинула голову и задумчиво посмотрела в почти безоблачное небо.

– Значит, твоя семья занята серьезным бизнесом.

– На жизнь хватает.

Алехандро взглянул на Эрику. В солнечных лучах ее зеленые глаза вспыхивали как настоящие изумруды. Нежная кожа порозовела. Да, хороша, удивительно хороша. В другое время и в более уединенной обстановке он доказал бы ей, насколько она обольстительна.

– Я вовсе не хочу выпытывать, Алехандро, сколько у тебя денег, если ты так понял мой вопрос. "Модерн арт гэллери" приносит хороший доход, даже очень хороший, и я могу позволить себе воспитать малыша самостоятельно. Так что если считаешь, будто я выхожу за тебя ради денег…

– Побойся Господа, Эрика, мне и в голову такое не приходило! Мы вступаем в брак, потому что оба хотим сделать все возможное для нашего ребенка.

Она опустила голову и потянулась за грушей.

– Что ж, по крайней мере, в этом мы едины.

– Безусловно! Не хочешь ли немного сыру к фруктам?

– Знаешь, – удивленно ответила Эрика, – пожалуй, и правда съем. Свежий воздух явно пошел мне на пользу, привел в порядок желудок.

– Полагаю, это скорее уверенность в будущем оказала свое благотворное влияние.

Она взяла кусочек сыру, положила в рот и с наслаждением прожевала. И только потом сказала:

– Вообще-то мысль о том, чтобы стать членом большой семьи, кажется мне привлекательной. После смерти отца я чувствую себя очень одинокой… Конечно, есть Майки и Джина, но… Расскажи мне о своих родных.

– Я уже говорил тебе, что у меня есть младший брат, Рикардо, ему двадцать один, но он уже женат. Кармелита – девушка совсем молодая, но с сильным характером и очень мне нравится. Поэтому я одобрил его выбор, несмотря на такой юный возраст. У них недавно родился сынишка Энрике. Чудный мальчик, мой первый племянник. Рики оканчивает университет в Лиме и скоро отправится на год в Сорбонну. Он готовится быть банкиром, чтобы править семейными финансами.

– Ого, – покачала головой Эрика, – я смотрю, братья Миландро весьма серьезные мужчины независимо от возраста.

– Не только братья, все Миландро, – заверил ее Алехандро. – Женщины в нашей семье отличаются деловой хваткой и стремлением участвовать в бизнесе. Например, Розита, моя любимая двоюродная сестра, ей двадцать семь, но она работает не меньше тети Хуаниты, помогает вести дела фабрики под Икитосом, заведует всей бухгалтерией. А ее старший брат, мой кузен Моррандо, управляет заводом в Чимботе.

– Вот это да! А ты уверен, что им есть время развлекать гостью? Такие занятые люди…

– Не волнуйся, querida, увидишь, они будут вне себя от радости, – сказал Алехандро, в душе надеясь, что не погрешил против истины. – Все давно мечтают, чтобы я женился и произвел потомство. Чем больше, тем лучше. А то Рики уже женат, а я вот задержался.

– Ну, насчет большого потомства пока не знаю, – сообщила Эрика. – Сейчас мне бы хоть одного родить и не забросить при этом полностью все свои дела. Кстати, о делах… У меня через полчаса встреча с одним скульптором.

– Я провожу тебя до галереи, – тут же предложил Алехандро.

И она не стала спорить, а спокойно собрала остатки ланча, закрутила бутылку с недопитой минеральной водой, сложила испачканные тарелки и салфетки в пакет, поднялась, встряхнула пиджак и протянула его спутнику.

– Знаешь, а хорошо, что я согласилась прийти сюда. Чудесное место и к тому же вода так приятно плещется.

– В доме под Чимботе ты будешь просыпаться и засыпать под шум океана, – сказал Алехандро, подходя к ней сзади и обнимая за талию. – Даже в шторм его грозная песня изумительна, а в тихие дни напоминает колыбельную. Ночью на небе встает огромная ярко-желтая, как хороший выдержанный сыр, луна, а утром почти всегда светит солнце.

Эрика откинула голову, позволила ему положить подбородок ей на макушку. Она была высокой – пять футов семь с половиной дюймов, но он сделал это совершенно спокойно, без напряжения.

– Звучит почти идиллией, – мечтательно произнесла молодая женщина. – А ты можешь гарантировать, что и наш брак будет таким?

– Нет, querida, – тихо ответил Алехандро и медленно повернул ее лицом к себе. – Могу только обещать, что приложу все возможные и невозможные усилия, чтобы он удался. А бури… они неизбежны в любой семье, но за ними неизменно приходят штили. И многие дни согреваются другими страстями.

– Какими это, например? – кокетливо поглядывая из-под длинных ресниц, спросила Эрика.

– Такими, которые лучше не описывать, а показывать.

И он припал к ее губам, как мечтал сделать с той самой минуты, как увидел ее выходящей из галереи почти полтора часа назад. Целовал сильно, долго, пока не ощутил, как она растаяла в его объятиях и ответила на поцелуй. И тут же испытал прилив другого волнения.

Ему до боли хотелось прикоснуться к ней, к тайным уголкам ее молодого тела, приложить руку к еще плоскому животу, где внутри зрела будущая жизнь. Его семя, его дитя.

Эрика почувствовала его возбуждение, не могла не почувствовать, но не отодвинулась, а, наоборот, обхватила руками сильную шею, прижалась всем телом и прошептала:

– Ах, вот какими…

– Это залог, обещание, если хочешь, того будущего, что непременно придет.

Эрика полувздохнула-полувсхлипнула.

– Мне почему-то вдруг расхотелось встречаться с тем скульптором…

– Ничего, – сказал Алехандро, неохотно отстраняясь от ее такого желанного тела. – Когда мы в следующий раз займемся любовью, это произойдет за закрытыми дверями и в надлежащей обстановке, а не в общественном парке, где нас в любой момент могут прервать.

Эрика кивнула и стерла крохотное пятнышко в уголке его рта.

– Помада, – игриво сообщила она. – А этот оттенок тебе совсем не к лицу.

Они побрели к выходу из парка, на шумную людную улицу. Оба молчали, но теперь легко, без напряжения и смущения. Оказавшись у входа в здание галереи, Алехандро спросил:

– Наверное, бесполезно просить тебя работать не в полную силу?

– Обещаю не перенапрягаться. Правда. – И она одарила его короткой, но пленительной улыбкой.

Алехандро неожиданно повернулся, оставив изумленную Эрику, пробежал до соседнего дома, в подъезде которого находился крошечный цветочный магазин, и тут же вернулся с несколькими белоснежными цветками.

– Господи, лилии! Как ты догадался? – И она зарылась лицом в букет, вдыхая чудесный запах.

Он залюбовался изгибом ее шеи.

– Повезло. Они чем-то напомнили мне тебя, такие же стройные и нежные.

– Ты иногда говоришь очень приятные вещи. – Немного поколебавшись, она добавила: – Прости мои неуместные подозрения.

– Уже простил. Давай лучше думать о будущем.

– Да. – Эрика немного помешкала, прикоснулась пальцами к его руке, вздохнула. – Мне все-таки пора. Я и так опаздываю.

– Мы еще поговорим, – пообещал Алехандро. – И скоро.

– Хорошо. – Эрика повернулась было уходить, но неожиданно остановилась и поцеловала его в щеку. – Спасибо. И за ланч, и за все… – прошептала она.

Алехандро остался стоять, глядя ей вслед. Голова гудела от тревожных мыслей. Скоро, очень скоро они будут дома, в Перу. И там его ждут серьезные проблемы. Прав ли он, честен ли по отношению к Эрике, везя ее с собой? И в то же время она носит его ребенка, разве можно оставить тут одну?

Нет, невозможно. На это он не пойдет. Никогда. И тут же вставал вопрос: каким же образом представить семье молодую жену, чуждую всем их обычаям и традициям?

5

Эрика откинула сиденье, вытянула ноги и закрыла глаза. Обед уже закончился, фильм -тоже, свет стал приглушенным. Мягко напевали моторы авиалайнера, несущего ее и новоиспеченного супруга к столице Перу Лиме.

– Тебе удобно? – спросил Алехандро.

– Угу, – промычала Эрика и уютно завернулась в легкое, предоставленное авиакомпанией одеяло.

– Может, отдохнешь?

Она кивнула и попыталась погрузиться в дремоту. Увы, желанный сон ускользал от нее, хотя последние недели Эрика спала при любом удобном случае. Но сейчас перед внутренним взором крутились события последних десяти дней, не давая расслабиться…

– Что же такого Миландро сделал, что сумел переубедить тебя? – с интересом спросил Майкл, когда Эрика, вернувшись в галерею после ланча в парке, сообщила, что приняла предложение.

– О, он привел убедительные аргументы, – ответила его кузина и неопределенно помахала в воздухе рукой.

– Неужели такие же, как и в первый раз? – усмехнулся Майкл.

– Да, и их в том числе. – И Эрика снова уткнулась носом в белоснежный благоухающий букет. – По-моему, ему удастся уговорить кого угодно на что угодно, если он этого захочет.

Алехандро принялся за дело весьма энергично. В течение ближайших четырех дней он приобрел брачную лицензию, зарезервировал время церемонии в городской ратуше, заказал билеты на самолет до Лимы и позвонил врачу-гинекологу. Тот, услышав о предполагаемом путешествии, велел Эрике немедленно сдать анализы и показаться ему на следующий день.

При личной встрече с женихом и невестой, ознакомившись с результатами и осмотрев будущую мать, он вынес заключение:

– Две-три недели отдыха сейчас пойдут мисс Феррмонт только на пользу. Однако есть кое-какие косвенные причины, указывающие на то, что ее организм не слишком хорошо переносит беременность. Пугаться нечего, это часто бывает, когда первый ребенок появляется у женщины после двадцати пяти лет. Когда вы вернетесь, мы проведем новую серию обследований, а пока, к сожалению, должен порекомендовать вам воздержаться от супружеских отношений. Понимаю, это не лучшая новость для молодоженов на период медового месяца, но риск слишком велик. Вплоть до угрозы выкидыша…

– Я впервые слышу об этой угрозе, – медленно произнес Алехандро, бросив укоризненный взгляд на покрасневшую невесту. – Будьте добры, доктор, введите меня в курс…

Позднее, за обедом, Эрика предложила перенести свадьбу на более позднее время, когда они смогут спокойно и в полной мере насладиться медовым месяцем. Но Алехандро категорически отказался.

– Брак касается не только секса, querida. А в нашем случае – не только тебя, меня и наших отношений. Безопасность малыша важнее всего и всех, помни об этом.

С этого момента он стал относиться к ней почти по-деловому, как к бизнес-партнеру, а не молодой супруге. Эрика печально вспомнила о подарке Джины к свадьбе – чудесном прозрачном неглиже персикового цвета с валансьенскими кружевами. Тяжелое обручальное кольцо, казалось, так же давило на палец, как мысль о том, что сидящий рядом с ней мужчина, ее муж, – на смятенную душу. Сколько бы она ни повторяла себе: "Я – миссис Алехандро Миландро", – это представлялось ей невероятным. Даже вчерашняя брачная церемония, и та прошла будто во сне, в полукошмаре…

– Я же ничего о нем не знаю, – рыдала Эрика, оказавшись наедине с Майклом. – Ни его дня рождения, ни второго имени, ни размера рубашек и носков. Понятия не имею, как он спит – голый или в пижаме. На чем ездит, что любит есть на завтрак…

Но вечно практичный Майкл отмахнулся от ее страхов и сомнений.

– Если тебя интересует дата рождения и имя, то посмотри их в брачной лицензии. Что касается всего остального, у тебя целая жизнь впереди, чтобы найти ответы на интересующие вопросы. Лично я считаю, что Алехандро имеет небольшой парк машин – от "роллс-ройса" до джипа, включая спортивные модели. Думаю, и персональный самолет у него есть. По поводу же того, в чем он спит, ты узнаешь сегодня вечером. А теперь хватит хныкать. Лимузин уже у порога. Пудри нос – и поехали. Нельзя заставлять жениха ждать.

– Не могу, – в панике простонала Эрика. – Подожди, не могу. Меня снова тошнит.

– Потерпи до окончания церемонии. – Майкл сурово посмотрел на зареванную кузину. – Если ты затеешь это сейчас, то испортишь костюм и макияж.

– Ты сговорился с ним. Все вы, мужчины, заодно, – продолжала всхлипывать Эрика.

Тошнота не отступала уже второй день, но виной тому была не беременность и даже не воздушные ямы. Нет, причиной ее мук являлось нервное потрясение от внезапного осознания, что она связала судьбу с практически незнакомым человеком. Сколько должно пройти времени, чтобы она перестала вздрагивать, когда к ней обращаются как к сеньоре Миландро? Когда отступит паника?

Эрика услышала тихий шелест бумаг, потом щелчок замков дипломата, шуршащий звук откидываемого кресла и ощутила прикосновение локтя мужа. Он поудобнее устроился и спустя несколько минут задышал ровно и расслабленно.

Новобрачная прислушалась. Многие мужчины в салоне самолете громко всхрапывали и как-то противно булькали во сне. Многие, но не ее муж. Если он и спал, а, судя по недвижности его тела, так оно и было, то совершенно беззвучно.

Наконец она решилась и осторожно приоткрыла глаза. Верно, Алехандро спал, удобно откинувшись на сиденье, спокойно сложив на коленях руки. Эрика внимательно разглядывала его. Да, он все тот же сильный, собранный, решительный мужчина, что вчера днем дал клятву быть с ней в горе и радости, богатстве и бедности, покуда смерть не разлучит их. Даже легкомысленные сны, и те не решались тревожить его покой.

Смуглая кожа и орлиный нос придавали его лицу суровый, но такой привлекательный вид. Припорошенные на висках сединой черные блестящие волосы слегка растрепались. А рот…

Один взгляд на его губы – и молодая супруга ощутила, как все тело заливает жар неутоленной страсти, наполняя тоской по горячим поцелуям и объятиям…

Да, этот рот знаком ей больше, чем любая другая часть его тела. Именно его прикосновение доводило ее до безумного, сумасшедшего желания. Но является ли оно надежной основой для прочного брака?

Она еще продолжала обдумывать этот вопрос, когда Алехандро внезапно открыл глаза и поймал ее задумчивый взгляд.

– Ну как, – низким голосом спросил он, – удовлетворена результатом? Я подойду?

Эрика вдруг чего-то испугалась и пробормотала:

– Я думала, ты спишь. Алехандро улыбнулся, еле-еле приподняв уголки рта.

– Такой пристальный осмотр и мертвого разбудит, querida, не то что спящего. Но ты не ответила на мой вопрос. Подхожу ли я тебе? Или ты уже готова раскаяться, что вышла за меня?

– Ты очень красив, – попыталась уклониться от прямого ответа Эрика. – У тебя благородные, я бы сказала, аристократичные черты лица. Ни одна женщина в здравом уме не стала бы раскаиваться в том, что назвала тебя своим мужем.

– Понятно, просто ты сейчас сомневаешься в здравости своего рассудка, так?

Больше всего ей хотелось увильнуть от вопроса. Но что-то удерживало ее. Искренность, светящаяся в этих черных глазах и звучащая в голосе?

– Признаюсь, я пока еще немного подавлена… Все произошло слишком быстро, – не решаясь обидеть мужа, ответила Эрика, хотя он совершенно точно угадал ее мысли.

– Мне бы хотелось развеять твои сомнения, – медленно произнес Алехандро, – но, боюсь, сделать это сможет только время. Со своей стороны могу предложить тебе только заверения, что я именно тот, за которого выдаю себя, – человек, считающий долгом благодаря многовековым традициям и собственной чести уважать брачные обеты и заботиться о благополучии жены и детей. И еще, знаешь, думаю, мне повезло, что удалось найти такую прекрасную и умную женщину, которая даст жизнь моему ребенку.

Он потянулся через подлокотник, разделявший их кресла, и легко коснулся рукава ее дорожного костюма, светло-бежевого, с длинной мягкой юбкой и модным жакетом, который она купила пару дней назад. Ей хотелось выглядеть хорошо при встрече с семейством Миландро.

– У нас была скромная свадьба, но, тем не менее, ты затмила всех других невест, Эрика, заставила их позеленеть от зависти.

– Ты ни разу не сказал, как отнеслись твои родные к известию о свадьбе? Что сказали по поводу нашего приезда?

– Примерно то, что я и ожидал услышать. От нее не ускользнула двусмысленность ответа.

– Звучит не очень-то обнадеживающе, – обеспокоенно заметила Эрика.

Алехандро довольно небрежно похлопал ее по руке, как несмышленого ребенка, который пока еще не понимает всех премудростей взрослого мира.

– Это мое дело, querida, – беспокоиться о семействе Миландро. Ты думай только о том, чтобы дать жизнь, здоровье и силу нашему малышу.

– Пожалуйста, Алехандро, не надо отмахиваться от меня. Если ты хочешь, чтобы наш брак был прочным, то будь добр посвящать меня в свои проблемы, а я обещаю делать то же.

Он глубоко вздохнул – то ли от усталости, то ли в раздражении.

– Ну хорошо. Скажу честно, они были удивлены.

– И рады за тебя?

– Не спрашивал.

Эрика еще больше забеспокоилась, услышав его довольно резкий ответ.

– Почему нет?

– Звонок был кратким, связь довольно плохой. К тому же мы пробудем в Перу дней десять, максимум пару недель. Так что удовольствие или неудовольствие семейства Миландро едва ли должно беспокоить нас обоих.

Эрика не могла не признать, что он прямо ответил на поставленный вопрос, но чувствовала еще и много недосказанного.

– Они не одобряют, да? – спросила она. – Не хотят, чтобы ты привозил с собой жену?

– Какое это имеет значение, Эрика? Важно, что я хочу этого, и им придется смириться, даже если ты им не понравишься. – Его ледяной тон окончательно лишил ее покоя. – Мы с тобой уже поженились, и никто и ничто не в состоянии изменить этого.

В полном отчаянии Эрика уставилась в иллюминатор. Любой другой муж, везя молодую жену на первую встречу с новыми родными, сказал бы: "Они обязательно полюбят тебя так же, как и я". Увы, Алехандро Миландро в отличие от большинства счастливых мужей не был опьянен своей супругой.

Впрочем, надо было отдать ему должное: он не притворялся. Сказал "я хочу этого", имея в виду женитьбу, а не "я хочу тебя". Что ж, Эрика с самого начала знала, что Алехандро стал ее мужем лишь потому, что она забеременела. Так откуда эта острая, колющая боль? Горькое чувство, будто ее обокрали, лишили чего-то драгоценного?

– Они встретят нас в Лиме? – поинтересовалась она.

Лучше бы нет, долгий перелет утомил ее, а последние дни оказались для нее слишком эмоционально напряженными, чтобы стремиться сейчас к немедленной встрече с новой родней.

– Нет, только Рикардо с Кармелитой. Ты всех увидишь в свое время. Нет смысла срывать с места Хуаниту с Розитой, раз мы отправимся в Икитос на следующий день. А в Чимботе заедем потом, там познакомишься с Моррандо. – Алехандро зевнул и закрыл глаза. – Постарайся немного поспать, Эрика. Ты, наверное, совсем вымоталась за последние дни.

Вымоталась? – с горечью подумала молодая женщина, снова отворачиваясь к иллюминатору. Нет, дражайший супруг, не вымоталась, а обижена, обескуражена, оскорблена. Что о себе воображают твои родственники, коль скоро решаются судить меня прежде, чем увидели?

– Эрика совсем не говорит по-испански? – спросил Рикардо.

– Нет. Она, конечно, знает несколько слов – hola, gracias, adios, не более того. Достаточно, чтобы быть вежливой, но поддерживать разговор не может.

– Скажи мне, Алехандро, ты в своем уме? Зачем привез сюда жену в такое время? Разве не знаешь, как ее примет тетка?

Но старший из братьев лишь пожал плечами и пошел вперед. Сад, окружающий городской дом молодой семьи, нравился ему обилием деревьев и выложенными прихотливой плиткой дорожками. Вечер был теплый, мягкий.

– Пожалуйста, Рики, дай мне насладиться тишиной и покоем этой ночи. О тетке не поздно начать беспокоиться завтра. Как бы она ни отнеслась к Эрике, ты прекрасно знаешь, я с ней справлюсь.

– Но на сей раз не с такой легкостью, как обычно, брат, – сказал Рикардо, дружески хлопнув Алехандро по плечу. – Я не хотел говорить тебе, когда ты звонил, но она с каждым днем становится все более неуправляемой. Ситуация сейчас много хуже, чем когда ты видел Хуаниту в последний раз.

– Не понимаю, как такое может быть. В последний приезд я рассчитался с долгами, заплатил всем рабочим и пообещал хорошие премиальные при возвращении.

– Насколько я в курсе, на сегодня остались самые преданные работники. Остальные сбежали. Хуже того, всеобщее недовольство распространилось на домашнюю прислугу. Сейчас там остались только двое – старик Гарсиа и верная Пуньяда. Боюсь представить, во что Хуанита превратила их жизнь. Благодарение Господу, Гарсиа почти глух.

– Это совершенно недопустимо! – взорвался Алехандро.

Действительно, Гарсии в прошлом году исполнилось восемьдесят и он продолжать жить в имении на средства семьи, а Пуньяда, его жена, младше всего на четыре года, не в состоянии была выполнять всю работу по дому, которой обычно занимались пять молодых, здоровых женщин, да еще и присматривать за стариком.

– Естественно. – Рикардо вздохнул. – Как такое могло произойти, Лехандро? Так быстро? Почему именно с Хуанитой? Всего год назад все

шло гладко, рабочие и прислуга были довольны и счастливы. А теперь мы перед лицом катастрофы, полномасштабной катастрофы. Я боюсь того, что работы остановятся со дня на день. Если ты не сумеешь быстро что-то исправить, большинство контрактов останутся невыполненными. Сейчас даже продать дело и то не представляется возможным. Мы рискуем потерять не только деньги, но и наше доброе имя. А что произойдет, если Хуаните придется перебраться в Чимботе? Поближе к Моррандо и заводу?

– Этого не случится, Рики, – твердо пообещал старший брат. – Я все налажу.

– В медовый месяц? Едва ли ты сможешь заниматься делами, – с усмешкой возразил Рикардо. – Помню я свой…

– Эрика поймет, – перебил Алехандро. – Мне придется работать, но она поймет.

– Признаться, она выглядит такой хрупкой и бледной, твоя милая жена. И честно говоря, немного печальной. Да и ты сам, Лехандро, не светишься счастьем. Может, вам двоим надо сосредоточиться друг на друге, а не на делах? – обеспокоенно спросил Рики.

– Не обращай внимания, мы просто оба устали. Последние десять дней были перегружены событиями, подготовкой к путешествию и свадьбе.

– Не возражаешь, брат, если я спрошу, почему ты в твоем возрасте вдруг так скоропалительно решил жениться?

Алехандро грустно усмехнулся.

– Думаю, ты догадываешься. Да, Эрика беременна.

– Черт, Лехандро, ты изумляешь меня. Не ты ли несколько лет назад наставлял меня на путь истинный в отношении женщин?

– Знаю, знаю, ты всегда считал меня образцом для подражания. Но так уж получилось, малыш, и я должен выйти из этой ситуации с честью. Что и делаю по мере возможностей.

– Так ты не любишь ее?

– Она привлекает меня, очень. Иначе не носила бы моего ребенка.

– А Хуанита знает об этом?

– О ребенке – нет. И я не собираюсь ставить ее в известность, пока не разберусь, что к чему. И тебе, Рики, я не мог не признаться. Мы всегда были и будем близки, и я знал, что и ты, и Кармелита примете Эрику с распростертыми объятиями.

– Естественно. Она очаровательная женщина, Мне нетрудно понять, что ты так сильно увлекся ею. Я приветствую ее в качестве сестры. Только… – Рикардо замолчал и так расстроено глянул в сторону, что Алехандро все понял.

– Только я разочаровал тебя? Кумир пал с пьедестала, проявил себя обычным смертным так? – с грустной усмешкой спросил он.

– Нет, совсем нет! Ты – мой единственный брат, мой старший и любимый брат, я никогда не буду осуждать тебя и твои поступки. – Нола дон Миландро снова вздохнул. – Нет, Лехандро, я имел в виду трудности в Икитосе, они слишком значительны и не ограничиваются проблемами с теткой. Дело в том, что и тех оставшихся америдианов ‹Америдианы – коренное население Перу. (Прим. пер.).›, которые еще не сбежали, запугивают. Кое-кто связанный с картелями по ту сторону колумбийской границы подбивает их бросить все и уйти. Похоже, они заинтересованы в нашей земле, но только в земле, не в деле. Представители наркомафии действуют изнутри. Будь жив дядя Эсторио, он бы в жизни таких не нанял. Алехандро ощутил, как по спине пробежал холодок. Он никогда не был трусом, но мысль о вражде с кокаиновыми картелями за территории пугала. Такой противник никогда не стесняется- в средствах, готов пойти на все вплоть до киднепинга, чтобы добиться своей цели.

– Черт, в таком случае ситуация действительно критическая, – медленно ответил он, спрашивая себя, прав ли был, взяв Эрику в поездку. – У них нет морально-нравственных критериев, как у других людей. Трудно даже предугадать, к каким мерам они прибегнут.

– Именно, – подтвердил Рикардо. – Мы выросли, слыша всякие ужасы об исчезнувших людях, об изувеченных трупах. За последние годы ничто не изменилось. Скажу честно, я серьезно беспокоюсь за тетку и Розиту. И за тебя, Алехандро.

– Не стоит. Я в состоянии о себе позаботиться. И о Хуаните и Розите тоже. Но Эрика – совсем другое дело. Мне бы хотелось знать, что, если обстановка станет угрожающей, я смогу послать ее к тебе.

– Безусловно! В любой момент и на сколько потребуется!

– Спасибо, малыш. – Алехандро остановился и крепко пожал ему руку. – Хорошо, что я всегда могу положиться на тебя.

– То, что мы с тобой теперь оба женаты, не меняет того, что мы – родные. И всегда будем, Лехандро.

Братья пошли дальше. Алехандро обернулся на дом и в сгущающихся сумерках отыскал темные окна гостевой спальни. Значит ли это, что Эрика уже уснула? Хотелось бы надеяться, ибо сегодня у него не было сил смотреть ей в глаза и прятать растущее беспокойство.

Эрика стояла у открытого окна, спрятавшись за полупрозрачными занавесками, и смотрела в сад. Медленно поднимающаяся луна освещала две мужские фигуры – ее мужа и его младшего брата. Они с головой ушли в беседу, будто забыли о ее существовании.

Следовало отдать Рикардо должное: встретив их в международном аэропорту Лимы, он обнял и расцеловал ее в обе щеки, шутливо хлопнул по плечу Алехандро и сказал на безупречном английском:

– Эрика, я счастлив познакомиться с вами и необыкновенно рад, что мой брат наконец-то решился расстаться со своим холостым положением и подарил мне такую чудесную невестку. Добро пожаловать в Перу!

Миниатюрная Кармелита в свою очередь обняла высокую Эрику и приветствовала ее с не меньшей теплотой. Малыш Энрике остался дома под присмотром няни. Возможно, эта встречай ободрила бы смятенную новобрачную, но Алехандро сразу стал еще более озабоченным и отстраненным. Прибыв домой, он немедленно удалился в кабинет брата, предоставив жене развлекаться самостоятельно.

– Семейный бизнес, – прокомментировала Кармелита, заметив смущение Эрики. – У Миландро так всегда: сначала дело, потом отдых. Пока наши мужчины будут изучать бумаги и терзать телефон, пойдем, я покажу тебе мою гордость – маленького Энрике.

Она провела гостью в просторную, залитую солнцем детскую, где в кроватке лежал крошечный младенец и довольно пускал пузыри.

Кармелита кивком отпустила молодую мулатку-няньку, подхватила сынишку на руки и повернула к Эрике.

– Вот твоя новая тетя, родной мой, – проворковала она, и малыш немедленно заулыбался беззубым ртом.

Комната была обставлена дорогой мебелью и завалена самыми разными игрушками на все возрасты. Заметив недоуменный взгляд Эрики, брошенный на роскошную детскую железную дорогу, молодая мать сказала:

– Это все подарки Алехандро. Он просто без ума от Энрике, удивительно заботливый дядя. И не сомневаюсь, что будет таким же заботливым мужем…

Возможно, Кармелита ошибается, если судить по нынешнему его поведению, подумала Эрика и отошла от окна. Но преданное отношение к племяннику гарантировало, по крайней мере, равную преданность и ее ребенку. Впрочем, это-то она знала с самого начала, поскольку Алехандро не уставал повторять, что они обязаны в первую очередь обеспечить благосостояние их малыша.

Внизу негромко хлопнула входная дверь, послышались мужские голоса, говорящие по-испански с почти сверхзвуковой скоростью. Разобрать ей не удалось ничего, кроме собственного имени и пары знакомых испанских слов "ребенок", "малыш". Эрика пообещала себе, что завтра же приобретет разговорник и изучит его во время короткого перелета в Икитос. Возможно, и удастся запомнить несколько повседневных выражений, которые помогут ей расположить к себе тетку Алехандро и двоюродную сестру.

А Алехандро? Смогут ли ее усилия по изучению хотя бы основ его языка и культуры вернуть ту теплоту, с которой он обращался с ней, когда уговаривал выйти замуж? Или нынешняя вежливая, почти чопорная сдержанность будет отныне неизменной спутницей их супружеской жизни? Конечно, нельзя отрицать, что он по-прежнему бесконечно добр и внимателен, но искра острого сексуального влечения исчезла в какой-то момент времени между его предложением и ее ответом "я согласна". Не было больше с его стороны никаких попыток притронуться к ней, не считая формального поцелуя на ночь и вежливого поддерживания под руку при переходе улицы.

Сначала Эрика отнесла эту перемену на счет загруженности делами. Слишком многое одновременно требовало его безраздельного внимания. Говорила себе, что стоит им оставить позади всю суету и спешку и оказаться вдвоем в Перу, как все изменится словно по мановению волшебной палочки. Алехандро снова станет самим собой, и вернется их взаимное влечение.

Увы, так не случилось. Более того, за сегодняшний день он стал почти по-отечески снисходителен к ней. Как же она ненавидит такое обращение!

Эрика забралась в постель и уныло уставилась в окно. Луна поднялась в небе, растворив его черноту, посеребрила мебель в их спальне, сделав окружение холодным и мертвенным. И внутри у нее все было таким же холодным и мертвенным Она в собственный медовый месяц лежит на широкой супружеской кровати в полном одиночестве…

Не в силах побороть охватившего ее уныния, Эрика не включила свет, чтобы развеяться захваченным с собой романом, а тихо тосковала, вспоминая свою уютную квартиру, Майкла, галерею, друзей… Сон все не приходил.

Сколько времени провела она так в полной темноте и отчаянии, сказать было невозможно. Да это и не интересовало ее особенно. Дом постепенно затих, и спустя минуты… или часы раздался тихий щелчок открывающейся двери. Повернув голову, Эрика увидела в дверях Алехандро.

Он вошел, совершенно очевидно намереваясь на цыпочках пройти в ванную, чтобы не побеспокоить ее. Но она была готова и холодно заявила:

– Можешь включить свет. Я не сплю.

От неожиданности он уронил ботинки, которые держал в руках, тихо выругался себе под нос, нащупал выключатель лампы и спросил:

– Почему тогда сидишь в темноте? Эрика заморгала от яркого света.

– А как ты думаешь? – с плохо сдерживаемой горечью ответила она. – Жду моего мужа, как и положено новобрачной в медовый месяц. Или в Перу другие обычаи?

6

Алехандро медленно снял пиджак, галстук, повесил их в шкаф и расстегнул манжеты шелковой белой рубашки.

– Если бы я знал, что ты до сих пор не спишь, то…

– То – что? – воскликнула она, прожигая гневным взглядом его спину. – Остался бы посидеть со мной вместо того, чтобы гулять с братом?

Он резко обернулся и с хмурым видом посмотрел на нее.

– Откуда ты знаешь, что мы выходили? Ты наблюдала за нами?

– Я видела вас, а это не совсем то же, что наблюдать. И думала о том, почему ты отправил меня в постель, а не пригласил присоединиться к вам.

– Эрика, – произнес Алехандро столько ненавистным ей увещевательным тоном, – ты так устала, что едва не уснула за столом. Мне просто в голову не пришло позвать тебя на прогулку.

– Послушай, я беременная, а не смертельно больная, пойми это. К тому же достаточно взрослая, чтобы самостоятельно решать, когда пора спать.

– Превосходно! – Он пожал плечами и принялся раздраженно закатывать рукава рубашки. – Извини, что проявил излишнее беспокойство о тебе! В будущем поступай, как нравится.

– Именно так я и намерена делать впредь, – заявила Эрика. – Но сейчас меня больше всего беспокоит то, что ты по отношению ко мне занял позицию опекуна, а не мужа. Десять дней назад ты горел желанием быть рядом со мной. Теперь же так старательно избегаешь меня, будто я прокаженная. – Алехандро слушал ее гневные слова с удивлением. Молча, ничего не говоря, с приоткрывшимся ртом. Потом громко расхохотался. – Нечему тут смеяться, Алехандро! И не надо притворяться, будто ты ничего не понимаешь. Поэтому прекрати, пожалуйста, свой дурацкий хохот и изволь объясниться.

Он потер ладонью подбородок, провел пальцами по глазам и приложил все усилия, чтобы принять серьезный вид. Но когда заговорил, голос его дрожал от сдерживаемого смеха.

– Я пытаюсь изо всех сил. Но если бы ты могла сейчас себя видеть, querida! Сидишь среди многочисленных подушек, как на троне, и отчитываешь нерадивого слугу, как вдовствующая королева!

Эрика изумилась, ощутив, как по щекам вдруг побежали горячие слезы.

– Очень рада, что хоть один из нас видит повод для веселья, – выдавила она.

– Эрика… – Алехандро быстро подошел к кровати и присел на край, – полно, что за ерунду ты придумала? Если тебе хотелось пойти погулять со мной и Рики, надо было только слово сказать.

– Я на самом деле не хотела, – шмыгая носом, ответила она, прекрасно понимая, как нелепо звучит ее ответ. – Я бы только мешала вам разговаривать…

– Совсем нет. Рики говорил мне, что ты очень понравилась ему и Кармелите. – Он нежно прикоснулся пальцем к мокрому следу на ее щеке. – Кто-нибудь заставил тебя ощутить себя нежеланной гостьей?

– Нет, что ты. Они оба живое воплощение приветливости и гостеприимства. А малыш Энрике – просто прелесть. Но, Алехандро, давай смотреть правде в глаза: и твой брат, и его жена в ужасе оттого, что ты появился дома в сопровождении жены, и не понимают, почему ты на мне женился. И, учитывая твое растущее безразличие ко мне, я тоже не понимаю.

Алехандро отпрянул, потрясенный этим заявлением.

– Ты что, искренне считаешь, что я к тебе безразличен? – ошеломленно спросил он.

– Может, и нет, – жалобно вздохнув, сказала Эрика. – Может, это снова мои фантазии. Прости, если ошиблась. Но я ощущаю себя здесь посторонней, человеком, которого никто не знает и о котором никто не волнуется.

– Я волнуюсь о тебе, querida.

– Только потому, что я ношу твоего ребенка.

– Не только, – ответил Алехандро, взяв ее руки в свои. – Если ты считаешь, что я держусь от тебя на расстоянии, потому что не хочу быть рядом, то ты, несмотря на беременность, безнадежно наивна.

– В таком случае, ложись со мной в постель, – умоляющим тоном воззвала Эрика. – Не повторяй прошлой ночи.

Он замер.

– Не понимаю тебя.

– Может, я и наивна, но не склонна к заблуждениям. В нашу первую брачную ночь я легла с постель одна, проснулась посреди ночи и обнаружила, что по-прежнему одна. И утром то же самое.

– Я не хотел тревожить тебя, – ответил Алехандро. – День был длинный, утомительный, перед ним деловая и суматошная неделя. Когда я пришел в спальню, ты уже спала, поэтому решил переночевать в гостиной на кушетке.

– Сейчас я не сплю.

– Но должна. Твой врач не одобрил бы такого нарушения его предписаний.

– Мой врач не одобрил бы, если бы узнал, как я расстроена тем, что муж игнорирует меня!

Алехандро пристально вглядывался в ее лицо. Нерешительность не была свойственна его сильной натуре, но в этот момент Эрика разглядела в глазах мужа мимолетную муку и внутренне затрепетала, не понимая, что это означает. Неужели она уже кажется ему отталкивающей со своей беременностью и приступами тошноты? Или он наконец-то осознал последствия своего поспешного шага и горько раскаивается, что женился на ней?

Но как бы то ни было, он молча встал и прошел в ванную. Немедленно раздался звук льющейся из душа воды. Когда спустя полчаса Алехандро появился в спальне, свет был выключен, а Эрика, напряженно замерев, лежала под простыней.

Луна с любопытством заглядывала в окно и освещала его путь к брачному ложу. Без единого слова Алехандро забрался под простыню и вытянулся рядом с женой, закинув руки за голову. Не раздавалось ни звука, кроме равномерного тиканья часов…

Всего несколько дюймов разделяли их тела, но для Эрики они казались пропастью. Не в состоянии вынести этой пытки, она прошептала его имя, повернулась на бок и положила руку мужу на грудь. Холодная гладкая кожа, мягкие волоски, выпуклые мышцы. Если бы не ровное сердцебиение, ей могло бы показаться, что рядом лежит мертвец, настолько безучастно Алехандро отнесся к ее прикосновению.

Задыхаясь от подступающих слез, она умоляюще прошептала:

– Алехандро, я чувствую себя такой одинокой…

– Ты не одна, Эрика, я здесь, рядом.

– Тогда обними меня. Дай ощутить твое тепло.

Он покровительственным жестом положил руку ей на плечи. Изголодавшаяся по ласке Эрика немедленно прильнула к нему и прижалась губами к шее.

Алехандро тут же отодвинулся.

– Прекрати, – пробормотал он придушенным голосом.

– Что? – изумилась она.– Ты совсем не хочешь меня?

– Ужасно хочу, – ответил он. – Но ты можешь делать все, что угодно, чтобы соблазнить меня, однако я не совершу ничего, что поставит под угрозу твою беременность.

– Но мы же можем трогать друг друга? – Легко, одним пальцем Эрика начала рисовать круги на его груди. – Ласкать, целовать?

– Я поцеловал тебя, – ответил Алехандро. – Перед тем как ты поднялась наверх, помнишь?

– Да, но не так, как раньше. Не так, будто не можешь насытиться. – Она приподнялась на локте и наклонилась над его лицом. – Не так. – И медленно провела языком по его нижней губе.

Алехандро резко отвернул голову и выругался. Во всяком случае, она решила, что это испанское ругательство, судя по краткости и выразительности.

– Ты заходишь слишком далеко, – хрипло сказал он. – Давай довольствоваться тем, что мы женаты.

– Не могу, – призналась Эрика, обрадованная и обнадеженная неровностью его дыхания. – Что, если ты тоже устанешь быть мужем только по званию?

– Неужели ты считаешь меня животным, которое не в состоянии контролировать свои плотские аппетиты?

Она провела рукой по его груди, животу, сдвинула резинку трусов и кончиком пальцев скользнула ниже…

– Нет, – ответила Эрика, улыбаясь чопорным английским словам, столь неуместным в обстановке спальни, тем более что заявление, скрытое в вопросе, контрастировало с истинным положением вещей. – Нет, я считаю тебя мужчиной, заслуживающим большего, чем ночь с женой, которая не может удовлетворить тебя.

– Эрика, умоляю…

Он был огромный, твердый. Пульсирующий, живой. Стремящийся к ней!

– Помолчи, Алехандро, – нежно приказала она и опустила голову.

Боже, как упоительно! Ей хотелось отведать всего, что он мог дать.

Алехандро вцепился пальцами ей в волосы. Он застонал и задрожал. Выгнулся ей навстречу. Проклял ее. Простил. Снова проклял.

Он боролся, как только способен мужчина с железной волей, боролся, пока не обессилел в этой неравной борьбе с игривыми губами и чувственным языком и сдался на милость победителя…

– Ну и стоило проводить полчаса под ледяным душем с риском заболеть? – мрачно спросил себя Алехандро, когда был уже в состоянии говорить. – Полагаю, ты довольна собой?

Эрика подняла голову, игриво облизнула блестящие губы и взглянула на хмурого мужа.

– О да, Алехандро, – ответила она, как подобает покорной супруге. – А ты?

В ответ он снова выругался, но в этот раз слова прозвучали плавно, как музыкальная фраза. Как любовная песнь.

Алехандро притянул ее к себе.

– Иди сюда. Слушай меня, querida. Так не должно быть между мужчиной и женщиной, понимаешь? Чтобы он получал удовольствие, а она – нет.

– Не знаю, кто придумывал такие правила, но уверена, что он ничего не понимал в любви.

– И, тем не менее, так полагается вести себя южноамериканскому мужчине, особенно потомку испанских конквистадоров.

Удивительно приятная томность охватила все ее существо, измученный дух замурлыкал, как пушистый котенок, и Эрика довольно произнесла:

– Тогда забудь на время о своем происхождении и национальности. Просто скажи спасибо и пойми, что иногда женщине больше всего нужно удовлетворить своего мужчину. – И почувствовала, как он улыбнулся.

– Прости, querida. Gracias у buenas noches. Спасибо и спокойной ночи.

7

Эрика полагала, что хорошо подготовилась к встрече с сеньорой Миландро. Во время долгого перелета из Лимы в Икитос ей удалось выучить пару фраз из разговорника: "Как поживаете, сеньора Миландро?", "Рада познакомиться с вами".

Когда самолет коснулся посадочной полосы, она была уверена, что сможет проговорить это приветствие достаточно гладко, не запинаясь и не заглядывая в книгу.

Увы, все ее усилия были напрасны.

Сначала они плыли около полутора часов вверх по Напо на мощном современном катере. Алехандро правил как бог, но резкие повороты, низко нависшие над водой переплетенные лианы и ветви деревьев, торчащие из воды коряги – все пугало молодую женщину своей непривычностью, казалось угрожающим. Причалив наконец у небольшой деревни, Алехандро соскочил с палубы, помог сойти жене, бросил несколько слов и ключи подскочившим темнокожим мужчинам и направился к машине. Еще сорок минут они ехали по невозможной дороге на джипе, и Эрика ощущала, как ей становится все хуже и хуже от тряски и духоты. Теплая и влажная атмосфера казалась удушающей, пот струился по ее лицу, а с трудом выученные фразы позабылись без следа.

Наконец машина остановилась, Алехандро галантно распахнул дверцу перед супругой и протянул ей руку.

– Добро пожаловать в поместье Миландро, querida.

Огромный мрачный особняк ничем не напоминал светлый и полный воздуха дом молодых Миландро в Лиме. Темные стены, сравнительно небольшие окна – все давило и угнетало даже снаружи и производило впечатление средневековой темницы. Вокруг раскинулся неухоженный сад с многочисленными дорожками. Вдалеке виднелись какие-то хозяйственные строения.

Ни одна живая душа не вышла приветствовать прибывшую чету. Но Алехандро вроде бы и не удивился этому обстоятельству.

– Я потом вернусь за вещами, – сказал он, проводя Эрику в холл, отделанный темным деревом. – Давай сначала устроим тебя.

По массивной лестнице навстречу им спускалась пожилая женщина с закрученными в пучок темными волосами и хмурым лицом. Один взгляд на ее монументальную фигуру – и Эрика похолодела. А раздавшийся низкий голос и вовсе заставил ее содрогнуться. Хотя женщина говорила по-испански, но неприветливый тон не скрывал, а только подчеркивал ее недовольство. Алехандро выглядел невозмутимым.

– Хуанита, я привез жену, чтобы познакомить с моей семьей. Она не говорит по-испански. Поэтому в ее присутствии мы будем говорить исключительно по-английски. Эрика, это моя тетя Хуанита.

Молодая женщина тщетно боролась с предательской памятью, а сеньора Миландро тем временем подошла ближе и окинула ее полным невыносимого пренебрежения взглядом.

– Так это и есть та женщина, о которой ты говорил по телефону, Алехандро?

Но Эрика не готова была признать поражение, даже не вступив в бой. Она смело посмотрела в лицо женщине. Резкие, почти мужские черты, тонкие губы, орлиный нос, высокий лоб производили пугающее впечатление, которое лишь подчеркивалось черным одеянием. Элегантное шелковое платье с длинными рукавами, кожаные мягкие туфли. В ушах – бриллиантовые серьги, на пальцах – многочисленные кольца.

Черные глаза излучали презрение к тому бледному и хрупкому созданию, которое привез с собой наследник всего состояния семейства Миландро.

– Это моя жена, и ее зовут Эрика, – ледяным тоном повторил Алехандро. – И я рассчитываю, что ты создашь все условия, чтобы она чувствовала себя как дома, Хуанита.

– Я не волшебница, – полупрезрительно ответила Хуанита. – Это наша земля, и давно известно, что иностранцам почти никогда не удается приспособиться к нашим требованиям и обычаям. Но… – она величественно повела плечами и вскинула глаза, будто взывая к богам, – я сделаю все, что в моих силах.

В настоящий момент в ее силах было наклониться к Эрике и едва коснуться ее щеки своей. Та с трудом удержалась, чтобы не попятиться. Поистине у остывшего трупа и то было больше тепла, чем у этой… ведьмы.

– Итак… – "ведьма" отступила на шаг и критично оглядела незнакомку, – не желаете привести себя в порядок, прежде чем пройти к столу?

Эрика немедленно почувствовала себя так, будто ее ударили по лицу. Сегодня утром она уделила своей внешности особое внимание, подкрасилась и надела новый брючный костюм, тщательно уложила непокорную рыжую копну волос и выглядела не менее элегантно, чем Хуанита. Тем не менее под пристальным недоброжелательным взглядом последней ощутила себя жалкой замарашкой, пропыленной и растрепанной, будто Алехандро подобрал ее где-то по пути, смилостивившись над отчаянным положением. Она пробормотала:

– Благодарю вас. Это весьма кстати.

Хуанита с достоинством отступила к стене и потянула за шелковый шнурок. Где-то в глубине дома раздался мелодичный звонок.

– Я отвела тебе и твоей жене апартаменты на втором этаже в западном крыле, Алехандро.

Там просторнее, чем в твоих бывших комнатах. Пуньяда покажет ей дорогу.

– О, это совершенно излишне, – поспешно начала Эрика. Мысль о том, что она окажется наедине с чужим человеком в отдаленной части этого мавзолея, вызвала очередной приступ ужаса. На это она не пойдет ни за что. – Я вполне могу подождать, пока Алехандро закончит дела и тоже соберется подняться наверх.

Но ее протесты были решительно отметены.

– Это произойдет нескоро. Есть немало вещей, которые я должна обсудить с племянником. Для вас они не представляют интереса, – резко заявила Хуанита и, пройдя между Алехандро и Эрикой, направилась к другой лестнице. – Те проблемы, о которых мы говорили на прошлой неделе, – произнесла она через плечо, – обострились в последние дни. Нам надо предпринять немедленные и самые решительные меры, чтобы воспрепятствовать подрыву бизнеса.

Ну а чего еще она могла ожидать? Разве Кармелита не говорила, что у Миландро так всегда: сначала дело, потом отдых. Но даже признание этого факта не помогло побороть жуткое чувство одиночества, охватившее ее посреди темного холла.

Апартаменты в западном крыле оказались тремя комнатами с низкими потолками, забитыми мебелью, и тяжелым влажным воздухом. Они располагались в самом конце длиннющего коридора.

Появившаяся на звонок хозяйки Пуньяда представляла собой маленькую, согбенную долгими годами службы старушку метиску со сморщенным как печеное яблоко лицом. Тем не менее, несмотря на возраст и болезни, она проворно вскарабкалась по лестнице и повела молодую женщину в отведенные покои. Распахнув дверь и войдя в первую комнату, указала направо и с гордостью произнесла что-то на родном языке, чего Эрика, естественно, не поняла. Взглянув, однако, в указанном направлении, она обнаружила современную комнату и радостно заулыбалась в ответ. Очевидно, старушка не знала ни слова по-английски.

– Gracias, спасибо, – сказала Эрика. Та просияла в ответ.

– De nada, пожалуйста. – Кивнув и ободряюще улыбнувшись гостье, она стукнула себя в грудь кулачком и заявила: – Soy Пуньяда.

– Вы Пуньяда?

– Si, si. – И вопросительно посмотрела на молодую женщину.

Та поняла взгляд и ответила, осторожно попробовав на языке чужое слово:

– Soy Эрика.

– Э-ри-ка. Maravilloso, замечательно. – Одобрительно усмехнувшись, старуха ободряюще похлопала ее по руке и отправилась по своим делам, оставив за собой мрачную тишину.

Интересно, заняты ли все остальные помещения этого необъятного трехэтажного здания, подумала Эрика, или они с Алехандро будут жить здесь в полной изоляции, как заразные больные?

Она подошла к окну, отодвинула занавеску, выглянула во двор… И к своему удивлению, увидела там мужа, занимающегося разгрузкой машины. Хуанита стояла рядом и что-то быстро говорила, выразительно жестикулируя. Слова ее были непонятными Эрике, но голос – гневным и настойчивым.

В конце концов Алехандро бросил что-то односложное, но повелительное, и Хуанита замерла, не закончив тирады. Отступила шага на два-три, прижала руки к вискам и закачалась, как от неожиданного сильного удара. Понаблюдав за ней пару секунд, Алехандро заговорил снова, на сей раз более спокойным тоном. Но Эрика обратила внимание, что по отношению к тетке он не выказывает ни капли той нежной привязанности, какую она заметила накануне между мужем и Рикардо.

Хуанита выплюнула в ответ что-то резкое, повернулась и посмотрела в сторону дальних гор. Неподвижная, закутанная в черное, она снова напомнила Эрике зловещую ведьму. Единственное различие состояло в осанке: Хуанита была не сгорбленной, а статной и спину держала прямо. Она всем своим видом словно давала понять, что любой, вставший на ее пути, найдет в ее лице грозного, беспощадного врага.

Внезапно, будто почувствовав, что является объектом наблюдения, она повернула голову и подняла взгляд к окнам второго этажа. Несмотря на разделяющее двух женщин расстояние, Эрика ощутила такую ненависть во взгляде Хуаниты, что испуганно попятилась. Обычно несклонная к суевериям, сейчас она вздрогнула от дурного предчувствия. Делать любезный вид, пока мы тут. Иначе мне не останется ничего другого, как немедленно вернуться в Канаду и предоставить тебе и Розите самим выпутываться из того, что тут натворили.

Хуанита моментально переменилась. Она взяла племянника под руку и произнесла:

– Когда ты стал таким жестоким, Лехандро? Как ты можешь так холодно говорить со мной? Что с тобой случилось, мальчик мой?

– Могу задать тебе тот же вопрос.

– Я – твоя родная тетя, – сказала Хуанита, и на какое-то мгновение ему показалось, что это так, что старая добрая тетя Хуанита снова с ним. – Лехандро, умоляю тебя, во имя твоих покойных отца и дяди, не унижай меня, бросая на произвол судьбы. Не уезжай, когда ты так нужен здесь!

Эта мольба имела под собой глубокий смысл. Деревозаготовительные и обрабатывающие предприятия были в состоянии полной разрухи, и все потому, что тетка не справлялась с их управлением, обращалась с работниками безобразно, доведя их практически до бунта и саботажа, – вещь неслыханная во времена управления Эсторио. И теперь на одной чаше весов лежало финансовое преуспевание и благополучие всей этой отрасли бизнеса Миландро, а на другой – непомерная гордость Хуаниты, которая взяла на себя заботу о фабрике после кончины мужа. Семья Миландро жила здесь и вела дело не одно поколение. И сейчас Хуанита готова была на что угодно, лишь бы не войти в историю края в качестве человека, доведшего фабрику до банкротства.

– Я поставил свои условия, – твердо сказал Алехандро, разрываясь между гневом и жалостью. – Относись к моей жене с уважением, и я сделаю, что смогу, чтобы привести дела в порядок.

– Конечно, мой мальчик, конечно, Лехандро, – почти простонала она, прижимая к вискам кончики пальцев. – Она будет моей любимой невесткой.

Что ж, посмотрим, мрачно подумал он, поднявшись на второй этаж и дойдя до отведенных им комнат. Если верить Рикардо, настроение тетки менялось по несколько раз на день, непредсказуемо и крайне резко, что делало ее обещание в высшей степени не заслуживающим доверия.

Оказавшись в спальне, он обнаружил, что Эрика задремала. Она лежала на боку, подложив руку под щеку и подтянув ноги, будто замерзла. Прошлой ночью Алехандро не посмел откликнуться на ее ласковое прикосновение, боясь последствий, не посмел даже посмотреть на нее как следует. Но сейчас, когда ее волшебные руки и губы отдыхали, ничто не препятствовало и не угрожало спокойному любовному созерцанию и размышлениям о том, как все будет, когда риск выкидыша останется позади.

Она казалась такой слабой и беспомощной, почти девочкой. Нежный невинный рот, гладкий лоб, небольшой аккуратный нос – все внушало желание заботиться и защищать это чудесное создание. Он осторожно присел рядом, убрал со щеки рыжую прядь и подивился шелковистости и той, и другой.

А тело… Взгляд скользнул ниже, туда, где мерно поднимались и опадали округлые груди, к сладострастному изгибу бедра, к длинным стройным ногам. Тело в отличие от лица принадлежало зрелой женщине.

Алехандро еще ни разу не видел ее полностью обнаженной, даже в ту ночь, когда они зачали ребенка. Но роскошные формы, которые не могла скрыть одежда, обещали такое блаженство, что у него пересохло во рту.

Он хотел ее. Очень…

Хотел целовать, трогать, гладить ее, пока она не начнет стонать в ответ от еле сдерживаемой страсти, пока не станет молить взять ее и положить конец сводящей с ума пытке ожидания.

Он хотел всего этого и много большего. С самой первой минуты, когда увидел ее там, на выставке. Не имело смысла задавать себе глупые вопросы, пытаться анализировать, чем именно она отличается от всех других женщин. Просто отличается, и все. И если бы он был не трезвомыслящим бизнесменом, а обычным смертным, склонным к романтичным заблуждениям, то сказал бы, что не мистер Уорден, а сама судьба свела их вместе.

Эрика пошевелилась и что-то пробормотала во сне. Вытянула ноги, повернулась на спину и обняла руками живот, где мирно спал их малыш.

Каким он будет, этот ребенок? Девочкой, такой же красивой, как мать? Мальчиком, высоким, как отец, и столь же преданным ей с первого вздоха, первого взгляда? Будут ли у них еще дети, зачатые в любви и без спешки?

Пристальный взгляд Алехандро потревожил неглубокий сон, Эрика вздохнула и заморгала. Медленно-медленно подняла ресницы, взглянула на него… И моментально милые зеленые глаза наполнились каким-то боязливым беспокойством.

– Ты давно тут сидишь? – хрипловато спросила она.

Он провел рукой по щеке – нежно, любовно.

– Секунду-другую, querida. – И снова подумал, прав ли был, привезя ее сюда, в этот угрюмый дом. Довольно и того, что ей приходится справляться с тяготами беременности. Разве стоило добавлять к этому и проблемы общения с теткой, которая, похоже, медленно, но верно сходила с ума?

Эрика облизнула пересохшие губы, обвела глазами комнату, заметила, что за окном начинает темнеть.

– Сколько времени?

– Начало восьмого.

– Так поздно? Почему ты не разбудил меня раньше? Я должна была привести себя в порядок и быть внизу почти полтора часа назад. Твоя тетка, наверное, вне себя от ярости. – Она села на кровати и быстро спустила ноги на пол.

– Ничуть не бывало, – ответил Алехандро, поддерживая ее, когда от резкого движения у нее закружилась голова. Щеки Эрики раскраснелись, и вся она пахла чем-то невыносимо трогательным, так что ему пришлось приложить неимоверное усилие, чтобы не начать целовать ее. – Она поймет.

Но Эрика взглянула на него скептически.

– Твоя тетка совсем не понимает меня. И не стремится понять. – Оттолкнув его, Эрика схватилась за спинку кровати. – Я представляю собой угрозу всему, чем она дорожит в этой жизни. Она решила, что будет ненавидеть меня еще до того, как увидела.

Алехандро с трудом отвлекся от искусительного зрелища, заставил себя думать о другом и сказал:

– Она просто верна традициям. Ей и в голову не приходило, что я могу жениться на североамериканке. Но против тебя лично она ничего не имеет.

– О, побереги свое красноречие для другого случая, Алехандро, – насмешливо ответила Эрика. – Я отлично видела выражение ее лица, когда ты знакомил нас. Да будь это в ее силах, она бы заставила землю разверзнуться и поглотить меня.

– Но это не в ее силах, – утешительно заметил он, – и ее мнение меня мало волнует. Даже моя мать, и та не могла бы заставить меня изменить решение. Эрика, querida, я женился на тебе по собственной воле. Хотя поспешность нашей свадьбы несколько потрясла Хуаниту, но теперь она уже успокоилась, и, уверяю тебя, ты увидишь, насколько тетя гостеприимна. – Алехандро слегка подтолкнул ее к ванной. – Иди, освежись немного, а потом спустимся вниз, в столовую. Тогда ты убедишься, что я говорю правду.

Эрика с сомнением оглядела мятый костюм, в котором спала, и скорчила милую гримасу.

– У вас принято переодеваться к обеду?

– Как правило, да.

– В таком случае мне понадобится некоторое время, чтобы привести себя в порядок. Не собираюсь являться Бог знает в каком виде и давать повод к насмешкам.

Учитывая недавнее поведение Хуаниты и ее странную реакцию на самые обычные вещи, он не стал спорить.

– Пожалуйста, занимайся этим сколько тебе надо. Это твой дом, Эрика, пока мы здесь. И если у Хуаниты возникнут какие-то возражения на сей счет, я справлюсь с ними… и с ней.

Она обеспокоенно взглянула на мужа.

– Я уже и так создала трения между вами, Алехандро. Мне бы не хотелось сеять новые разногласия.

– Разногласия, как ты выражаешься, querida, начались задолго до того, как мы познакомились. И к тебе лично они не имеют никакого отношения. Просто сейчас тетка ни с кем не в состоянии ужиться. Иди и не волнуйся.

Эрика провела руками по растрепанным волосам и спросила:

– Наш багаж уже здесь?

– Да, я принес его. В соседней комнате.

– Ничего, если я попрошу тебя открыть мой чемодан и выбрать то, что ты сочтешь подобающим случаю, пока я принимаю душ?

– Конечно. Любая из твоих длинных юбок и какая-нибудь легкая блузка прекрасно подойдут.

Она улыбнулась, и Алехандро мысленно поклялся себе, что сделает все возможное, чтобы видеть эту улыбку чаще.

– Спасибо тебе, Алехандро.

– За что? За то, что помогу жене разобрать вещи?

– И за это, и за понимание. – Она остановилась в дверях ванной, обернулась. – Я быстро.

– Не спеши, не стоит, – ответил он, беспокоясь, чтобы она второпях не поскользнулась.

Как бы ему хотелось помочь ей. Помыть спину, когда она распарится в ванне и будет вся розовая и расслабленная, благоухающая чистотой и мылом, вынуть из ароматной пены и завернуть в полотенце, отнести в постель. Или принять ванну вместе с ней – ее спина прижата к его груди, его руки обнимают округлые груди, собственнически скользят по животу, заставляя задыхаться от ожидания и предчувствия наслаждения…

– Алехандро,- что-то случилось? – спросила Эрика, выходя из ванной и с любопытством глядя на него.

Случилось! Он снова, в который раз хотел ее, до боли, до сумасшествия.

– Решительно ничего, милая, – недрогнувшим голосом ответил он. – Обычно мы около часа проводим в беседе за вином и закусками до начала обеда, но сегодня разговор с Хуанитой затянулся, так что она тоже не будет пунктуальной. – Взглянув на часы, Алехандро добавил: – Я разложил твои вещи на кровати и зайду за тобой, скажем, минут через двадцать, идет?

– Зайдешь? – Эрика встревожилась. – А ты куда?

– Пойду приму душ в своей старой комнате. – И это будет очень холодный душ, добавил он про себя. – Чтобы тебе не мешать.

– Знаешь, – сказала она, снова пленительно улыбаясь, – если ты будешь продолжать так баловать меня, то я решу, что мне очень повезло, что я согласилась выйти за тебя.

Решив, что промедление ставит его решимость под угрозу, Алехандро полунасмешливо сказал:

– Прибереги-ка, милая, эту грубую лесть до лучших времен. Мы попусту теряем время.

Когда супруги Миландро рука об руку вошли в столовую, то обнаружили, что облаченная в дорогое шелковое черное платье сеньора Миландро там не одна. Молодая женщина, лицом, особенно орлиным носом, немного напоминающая Алехандро и Рикардо, тоже ожидала прибытия гостей. Эрика сразу решила, что это Розита, кузина ее мужа.

– Ну что ж, – произнесла Хуанита, подходя и целуя ледяными губами Эрику в щеку, – наконец-то и вы.

– Да, наконец-то. Простите, что заставили ждать, – ответила та, – но я уснула.

– Не стоит извиняться. Вам пришлось пересечь континент, чтобы навестить нас. Сиеста оправданна, учитывая обстоятельства.

Алехандро обнял ее за талию и подвел к младшей из женщин.

– Познакомься, querida, с моей двоюродной сестрой Розитой. Рози, это Эрика, моя жена. Надеюсь, ты возьмешь ее под крыло и сделаешь так, чтобы она чувствовала себя здесь как дома.

Розита нервно оглянулась на мать, будто переадресовывая пожелание на ее рассмотрение. И Хуанита действительно ответила вместо дочери:

– Рози так же занята, как и все мы, как и ты будешь занят, Лехандро. Боюсь, твоей милой женушке придется самой себя развлекать.

– В таком случае мне придется отказаться от части обязанностей, которые я согласился принять на себя раньше, тетя, – произнес Алехандро, – и посвятить часть моего времени Эрике, поскольку не желаю, чтобы она испытывала хоть какие-то неудобства.

Он говорил спокойно, но тон его не оставлял сомнений в серьезности намерений. Хуанита капитулировала.

– Конечно нет, мой мальчик. Мы все позаботимся о том, чтобы она не скучала в нашем доме.

– Я в состоянии сама о себе позаботиться, – заявила Эрика, внезапно утомившись от завуалированных препирательств между мужем и его теткой относительно своей особы. – Мне с самого начала было известно, что Алехандро планирует много работать, и, безусловно, я не рассчитываю, что со мной будут нянчиться как с малым ребенком, пока он занят. – Но, увидев, что девушка по-прежнему смущена и не знает, как ей себя вести, протянула руку и выговорила заученную испанскую фразу: – Estoy encantada de conocerla, рада познакомиться с тобой, Розита.

Та просияла от удовольствия, но Хуанита язвительно рассмеялась.

– Ты прав, Алехандро, твоя жена действительно не говорит по-испански.

Эрика услышала, как ее муж со свистом втянул воздух, заметила, как запульсировала жилка на виске, и поняла, что он готов кинуться на ее защиту. И опередила его.

– Да, не говорю, но хочу научиться, – произнесла она, глядя на Хуаниту в упор. – Разве это так уж мало?

Несколько секунд та молча смотрела на дерзкую молодую женщину с очевидным презрением во взгляде. Потом опустила глаза и ответила:

– Конечно, немало. – Помахала украшенной кольцами рукой и добавила: – Рози, покажи нашей гостье вид из окна, а я пока прикажу подавать напитки и закуски.

– Я тоже рада познакомиться с тобой. Эрика, – прошептала Розита, отводя ее подальше от стола. – Пожалуйста, дорогая, не принимайте слова моей матери близко к сердцу. Южноамериканские женщины часто одержимы любовью к своим сыновьям, а мама относится к Лехандро как к сыну. Он – старший из нашего поколения Миландро. И у нее на него были определенные надежды. Мой брат Моррандо, он живет в Чимботе, тоже не оправдал ее ожиданий…

Эрика не успела спросить, какие же это были надежды. Дверь распахнулась, и в столовую вошла девушка. Хуанита заворковала как сумасшедшая голубка и устремилась к ней как кровожадный коршун.

– Ее зовут Керринья, – прошептала Розита.

– Это она "другая надежда"? – немедленно догадалась Эрика.

– Да.

– Она влюблена в Алехандро? – спросила молодая женщина, глядя, как Керринья по традиции без стеснения целует ее мужа в обе щеки.

– Думаю, все местные девушки немного влюблены в него, – усмехнулась Розита. – И, кстати говоря, большинство замужних женщин тоже. Но ты не волнуйся, Керринья тебе не угроза. Она – хорошая девушка.

К тому же очень симпатичная, отметила Эрика, с искренней дружелюбной улыбкой.

– Вы – Эрика нашего Алехандро, а я Керринья, – сообщила та на безупречном английском. – Рада познакомиться с вами! – И, усевшись на стул, немедленно начала расспрашивать о перелете, о том, что Эрика видела в Лиме, как ей понравилось Перу. – Если у вас появится желание поездить по окрестностям, не стесняйтесь, обращайтесь ко мне, я покажу вам все, что захотите.

Очень скоро Эрика поняла, что эта девушка действительно ничем не угрожает ее супружеству. Опасность исходила от тетки. Почувствовав на себе ее холодный взгляд, она передернула плечами.

Спустя несколько минут появилась Пуньяда, с трудом толкая перед собой сервировочный столик с винами и разнообразными закусками, включая холодную рыбу в копченом и соленом виде, маринованные овощи и странного вида сыр.

– Это все местные блюда, – сообщила Розита. – Анчоусы с завода в Чимботе, а остальное – с нашей земли здесь. Мы и вино сами давим, немного для себя. У нас есть отличная лоза, из одной испанской провинции.

Все выглядело так аппетитно, так нарядно! Но своеобразный пряный аромат, исходящий от рыбы, и вид сыра вызвали у Эрики очередной приступ дурноты.

Хуанита немедленно заметила ее состояние, но истолковала по-своему:

– Что, Эрика, вам не по вкусу наше угощение?

– Что вы, что вы, – поспешила ответить несчастная женщина, промокая платком выступивший пот. – Все просто замечательно, только сейчас…

Алехандро, благодарение Господу, понял, что с ней творится, налил в бокал минеральной воды, бросил туда ломтик лимона и протянул ей.

– Вот, querida, выпей, это должно помочь. Но зоркий взгляд Хуаниты не упускал ничего.

– Что, наше вино тоже вам не нравится? Позор!

– Не могу сказать, что дело именно в вашем вине, – ответила Эрика. – Я не пью никакого.

– А, так у вас проблемы с алкоголем! – Хуанита была не в состоянии сдержать злорадного ликования, обнаружив, как ей казалось, постыдный порок у женщины, которую племянник легкомысленно выбрал в жены.

– Если вы намекаете, что я бывшая алкоголичка, то глубоко заблуждаетесь, – собрав остатки сил, возмутилась Эрика. – Просто сейчас я избегаю спиртного, и, думаю, вы могли бы понять почему.

– Каким образом? – высокомерно пожала плечами Хуанита. – Вы для меня чужой человек. Неделю назад я и понятия не имела о вашем существовании. Как же я могу знать, что вам нравится, а что – нет, пока вы не соблаговолите сами рассказать мне?

– Хватит! Довольно, тетя! Раз Эрика отказывается от вина, значит, удовлетворись этим и найди другую тему для беседы.

Алехандро моментально вмешался и встал на ее защиту. Этот факт должен был бы согреть сердце Эрики, если бы она вдруг не заподозрила, что он рассказал тетке далеко не все. Судя по обмену репликами, Хуанита была не в курсе ее беременности.

Но что показалось ей еще более удивительным, так это эффект, произведенный резким отпором Алехандро. Хуанита, властная Хуанита расслабилась в кресле и спустя несколько мгновений заговорила совсем иным, мягким и мелодичным голосом, не придирчивым и злобным.

– Надеюсь, дитя мое, комнаты вам понравились. Мы нечасто теперь используем второй этаж, но я подумала, что вам, новобрачным, уединение придется по вкусу.

– Это… это очень любезно с вашей стороны, – пробормотала Эрика, озадаченная внезапной сменой настроения.

– А как же иначе? Вы ведь жена моего дорогого Лехандро. – Хуанита отпила вина и подвергла молодую женщину столь пристальному осмотру, что Эрике стало крайне неуютно. – Это подвиг с вашей стороны – отправиться в страну, языка и обычаев которой вы не знаете, – заявила она.

Дорога была долгой, и, я вижу, вы очень утомились. Мне надо было подумать и организовать легкий ужин в ваших апартаментах.

Эрика решила, что настал подходящий момент упомянуть о своем интересном положении, и начала:

– Видите ли, это не то чтобы тяготы перелетов так повлияли на меня. Просто…

Но тут она заметила предостерегающий взгляд Алехандро, который догадался о ее намерении и едва заметно покачал головой.

– Просто она устала, – ответил он за жену. – У Эрики успешный и процветающий бизнес в Монреале, и ей непросто было найти время для подготовки к свадебной церемонии и одновременно устроить все так, чтобы дела не пострадали в ее отсутствие.

Если он намеревался перевести разговор в другое русло, то, надо отдать ему должное, преуспел в своем стремлении. На протяжении ближайших сорока минут Розита и Керринья забрасывали Эрику вопросами о Канаде вообще и Монреале в частности, о ее бизнесе, о течениях в современном изобразительном искусстве.

Когда снаружи совсем потемнело, был накрыт огромный обеденный стол, за которым спокойно могли бы разместиться двадцать четыре человека. Столовое серебро восемнадцатого века, серебряные подсвечники той же эпохи, сервиз тончайшего фарфора, тяжелые хрустальные бокалы – все потрясало богатством и великолепием.

Разговор оживился. Беседовали в основном молодые. Эрика несколько раз ловила на себе взгляд Хуаниты, в котором не было ни прежней враждебности, ни неожиданной недавней доброты, а только удивление: что делает за ее столом эта незнакомка? Наконец перед десертом пожилая женщина резко поднялась и, ни слова не говоря, пошла к двери.

– В чем дело, тетя? – раздраженным голосом спросил Алехандро. – Куда ты?

– В постель, – ответила Хуанита, сжимая пальцами виски. – У меня безумно болит голова, мне необходимо прилечь.

– Она в последнее время постоянно жалуется на головные боли, – произнесла Розита, когда ее мать покинула столовую. – И как правило, они начинаются после этих странных вспышек ярости по самым незначительным поводам.

– Она была у врача? – поинтересовался племянник.

– Нет, хотя я предлагала не раз. Она всегда заявляет, что это все от стрессов, и, честно говоря, мне трудно не согласиться. Чего-чего, а стрессов ей хватает. Ситуация становится хуже день ото дня.

– Я в курсе последних событий, – ответил Алехандро, бросив на кузину предостерегающий взгляд. – Но нет необходимости отягощать Эрику местными неурядицами.

– Не понимаю почему, раз я теперь тоже член семьи, – моментально вмешалась та.

– Потому что тебе хватает и других забот, querida. Достаточно того, что Хуанита из-за всего происходящего находится в таком взвинченном состоянии. Не стоит и тебя заставлять волноваться.

– А вдруг я смогу чем-то помочь…

– Нет. – Ответ Алехандро был мгновенный и категоричный.

– Будь добр, прекрати обращаться со мной как со стеклянной вазой, – попросила Эрика мужа, пытаясь скрыть смешком свое раздражение. – Как ты сам недавно говорил, я преуспевающая деловая женщина, так что не отказывайся заранее от моей помощи. По крайней мере, не объяснив причин.

– Ты – моя жена, – бесцеремонно ответил он. – И в качестве мужа заявляю, что не желаю твоего вмешательства во все эти дела. Разве этого мало?

У Эрики от потрясения даже рот приоткрылся. Прошла целая минута, пока она оправилась настолько, чтобы проговорить:

– Прости?

– Это не Северная Америка, не Канада, Эрика, – заявил Алехандро. – Здесь жена всегда знает свое место.

– Знает свое место?! – Она недоверчиво уставилась на него, не в состоянии поверить собственным ушам.

– Именно, – спокойно подтвердил он. – И оно совершенно необязательно рядом с мужем, когда речь идет о бизнесе.

– Правда? Какая жалость, что ты не соблаговолил сообщить мне этого до свадьбы. Очевидно, твой идеал жены – это вечно беременная особа у кухонной плиты или стиральной машины. Знай я это раньше, никогда бы не приняла твоего предложения. Клянусь!

– Мне кажется, сейчас уже поздно обсуждать это.

– Поверь мне, Алехандро, слишком поздно никогда не бывает.

Керринья смущенно кашлянула и сказала:

– Идем, Розита, выпьем кофе в гостиной. – Но Эрика уже вскочила со своего места, оттолкнув стул, и швырнула салфетку.

– Не стоит! – в ярости заявила она, чувствуя, что могла бы задушить мужа голыми руками. – Это мне лучше удалиться!

– Но у вас же медовый месяц, Эрика! – попыталась воззвать к благоразумию обоих супругов Розита. – Алехандро, скажи что-нибудь!

– Все в порядке, не волнуйся, – ответила за него Эрика. – Твой кузен высказался предельно откровенно. С меня на сегодняшний день более чем достаточно хваленого гостеприимства семейства Миландро! Господин и повелитель в вашем распоряжении, леди, и я надеюсь, вы обе насладитесь его обществом!

8

Алехандро вошел в комнату полчаса спустя. Эрика уже приняла душ, переоделась в самую длинную закрытую ночную рубашку с множеством пуговок на груди и сидела перед туалетным столиком, расчесывая волосы.

– Нам надо поговорить, – сообщил он, подходя к ней сзади и пытаясь забрать щетку. – Я понимаю, что манеры Хуаниты показались тебе несколько резкими…

Эрика вырвала щетку и едва не ударила его ею.

– Резкими? – насмешливо повторила она, прилагая все мыслимые усилия, чтобы не завизжать от ярости. – Властными, высокомерными, грубыми, отвратительными! Любой из эпитетов, если не все вместе, подойдет прекрасно!

Красивое лицо Алехандро исказила гримаса почти физической боли.

– Знаешь, дорогая, – сказал он, – не у одной тебя сегодня выдался тяжелый день. Я сам едва сдерживаюсь и абсолютно не в настроений иметь дело с еще одной истеричной женщиной. Так что будь добра, заткнись ненадолго и выслушай меня. Если у тебя и после этого останется желание впиться ногтями мне в лицо…

– Не надейся, – усмехнулась Эрика. – Ногтями пусть пользуются местные женщины, очевидно, у них нет лучших средств. А мы, североамериканские леди, знаем более изощренные способы выразить свое разочарование.

– Не могу дождаться познакомиться с ними, – сухо ответил Алехандро. – Пока же позволь мне пояснить, что я начал говорить, когда ты покинула столовую.

– Не покинула, а выскочила оттуда, – ядовито сказала Эрика. – И если бы ты был человеком чутким, то заметил бы, в каком бешенстве я пребывала, если позволила так вести себя при посторонних. Я советую тебе несколько пересмотреть свое отношение ко мне, если, естественно, ты хочешь, чтобы я продолжала оставаться твоей женой.

– Не надо угрожать, – предупредил он. – Мы с тобой женаты, и так будет впредь. По крайней мере, до тех пор пока ты носишь моего ребенка.

Ей удалось скрыть дрожь беспокойства, вызванную его последней фразой, и она язвительно спросила:

– А после что? Отправишь меня в монастырь? – Алехандро пожал плечами.

– Возможно, и раньше, если возникнет нужда.

– Что ж, это избавит тебя от необходимости объяснять твоей тетке, по какой причине я воздерживаюсь от вина. Почему ты не рассказал ей о моей беременности, Алехандро? Неужели потому, что стыдишься признаться в собственной слабости?

– Я защищаю тебя, Эрика. Когда Хуанита примирится с фактом нашего брака, тогда будет достаточно времени сообщить миру радостную новость. Ты слишком умна, чтобы не заметить: она не в восторге от моей женитьбы. И незачем ухудшать и без того сложную ситуацию, особенно если отразится все на тебе.

– Почему это на мне? Мы вместе зачали ребенка, дорогой, не забывай этого.

– Я не забываю, – резко ответил он, – и не желаю продолжать этот бессмысленный спор. Будь добра, утихни ненадолго и выслушай, что я хочу сказать.

– Хватит! – вспыхнула Эрика. – Прекрати обращаться со мной, как повелитель с рабыней-наложницей!

– Гмм… – задумчиво произнес Алехандро, – а это неплохая идея, насчет рабыни-наложницы. Стоит ее обдумать на досуге. А теперь все же давай перейдем к делам насущным. Итак, что я пытался объяснить, когда ты взвилась петардой… – Она готова была снова проделать это, но он не дал ей такой возможности, продолжив: – Здесь не Монреаль, Эрика. И даже не Лима и не Чимботе. Здесь глухая провинция Лорето со столицей Икитос. Со своими обычаями, традициями и разногласиями. Сложностями с местным населением. И здесь не принято, чтобы женщины занимались делом и преуспевали, как их современницы в Северной Америке. Особенно в таких крупных предприятиях, как наше, с международными связями.

– Да? – Она метнула на него испепеляющий взгляд. – Похоже, кто-то позабыл рассказать об этом твоей тетке.

– Хуанита не занималась активно делами, пока не овдовела. Если бы Моррандо не был так занят заводом в Чимботе или будь Рикардо постарше, один из них взял бы на себя управление местной фабрикой. Или Розита вышла бы замуж, тогда ее муж… Словом, так получилось, что тетя Хуанита, которая лучше всех знает особенности местного производства, решила занять место покойного мужа.

– Ага, и ты находишь это вполне допустимым. Тогда как своей жене не даешь…

– Поначалу я действительно считал это допустимым, потому что работники-америдианы оставались с нашей семьей не одно поколение, росли и умирали вместе и были верны делу и семейным интересам, – произнес Алехандро тем тоном, который она ненавидела. – И верил, что с их помощью дело будет идти так же гладко, как и раньше.

– Но Хуанита ухватила больший кусок, чем смогла проглотить, так?

Алехандро помедлил с ответом. И Эрика заподозрила, что он собирается не то чтобы соврать, но несколько приукрасить правду.

– Похоже на то. За последние месяцы выработка древесины сократилась на шестьдесят процентов. Более того, кое-какое оборудование было умышленно испорчено, что поставило под угрозу выполнение важных контрактов. Думаю, не надо пояснять последствий таких действий.

Так вот почему Алехандро так беспокоился, поняла Эрика.

– Нет, не надо пояснять, – подтвердила она. – Намеренное уничтожение собственности – дело серьезное, и не только в финансовом отношении. Оно говорит о преступных намерениях и представляет собой серьезную опасность для того, кто захочет положить конец безобразиям.

– Именно. Я беспокоюсь не о своей безопасности, Эрика, а о твоей, поэтому и не хочу, чтобы ты находилась в центре внимания. Чем меньше интереса к тебе, тем лучше.

Ее раздражение поуменьшилось, когда она поняла искренность его тревог.

– А ты в курсе, кто ответственен за вандализм?

– Есть у меня некоторые подозрения. Неудовлетворенные и не очень честные служащие.

– И что ты собираешься делать?

– Восстановить старый порядок. – Алехандро посмотрел на нее почти виновато. – Это значит, что наше пребывание тут затянется.

Эрика пришла в ужас.

– Ты… неужели ты хочешь сказать, что мы переедем сюда навсегда? И ты займешь место Хуаниты? – не пряча своих негативных эмоций, спросила она.

– Нет, – твердо ответил Алехандро. Достаточно твердо, чтобы она поверила. – Ты знаешь, как мы в семье поделили ответственность. И мое место не здесь, не на уровне локальных операций. Но эта отрасль бизнеса приносит немалые деньги, и если мы лишимся ее, то придется искать другие источники дохода.

– Господи, мне и в голову не приходило, что все так скверно! – воскликнула Эрика и задумалась. – Послушай, если у тебя проблемы с наличностью, то я, наверное, смогу помочь. И никто не будет об этом знать, только ты и я.

– Никогда! Я женился на тебе не ради денег, так же как и ты вышла за меня по другим причинам.

– Конечно нет, потому что ты не знал, что именно у меня есть. Но так уж получилось, что мне осталось от деда приличное наследство.

– Меня это не касается, даже если ты унаследовала половину алмазных копей в Южной Африке, – резко заявил Алехандро. – То, что происходит здесь, в Лорето, дело не твое, и я не допущу, чтобы ты ввязывалась в это.

– Да, но к кому ты собираешься обратиться за помощью? К полиции? Откуда тут полиция?

– Полиция есть везде в мире, querida, но я не намерен прибегать к их услугам. – Он взял щетку и начал расчесывать столь любимую им рыжую гриву. – Люди тут живут тесным кругом. Все друг друга знают, все друг с другом в родстве. Если кто-то и согласится выдать нарушителей, то мы ничего не выиграем, обратившись к властям. Человек за решеткой не может обеспечивать семью, а семья в этом уголке мира – святыня. Накажи одного члена – накажешь всех. – Эрика повернула голову и с тревогой взглянула на мужа.

– Так ты позволишь преступникам остаться безнаказанными? Бессмыслица! Ты только подстрекнешь их к продолжению противоправных действий.

– У Миландро давно сложилась репутация хозяев, которые заботятся о своих работниках. И они же заботятся о правосудии, не обращаясь к местным властям. До недавнего кризиса служащие всегда знали, что мы обращаемся с ними честно и с уважением. И я обязан сейчас доказать им, что традиция жива.

– Почему ты думаешь, что они поверят тебе?

– Я вырос здесь, понимаю этих людей, а они -меня. Раньше они всегда доверяли мне, поэтому моя основная задача восстановить их доверие. А когда это произойдет, тогда уж я займусь теми, кто продолжает вставлять палки в колеса и помогает разрушать наше дело.

– Ой, что-то мне все это не нравится. Ты очень рискуешь…

– О, не больше, чем когда вызываю твою вражду, querida, – легкооткликнулся Алехандро.

Слишком легко! Он, конечно, временами держится жутко властно и раздражает ее, но все-таки это ее муж, и Эрика уже осознала, как сильно привязалась к нему, дорожит им. Мысль о том, что он может оказаться в опасности, привела ее в уныние.

Раскаявшись, что вышла из себя и вспылила, она сказала:

– Тебе надо было рассказать мне все это раньше.

– Я бы предпочел не говорить вовсе. – Алехандро положил щетку на столик и обхватил руками хрупкие плечи жены. – У нас и так довольно проблем, не хотелось бы обременять тебя еще и этой ношей.

Она откинула голову назад, коснулась его широкой груди. От него веяло какой-то удивительной надежностью. Ничего странного, что служащие полагаются на него. Он излучает силу и порядочность, вызывающие доверие и уверенность в том, что все возможно.

– Участие во взаимных проблемах – это и есть смысл настоящего брака, Алехандро, – пробормотала она, закрывая глаза.

Минуту-другую он только молча массировал ей плечи, разминал шею, потом нежно провел пальцами по шее.

– Смысл брака не только в этом, mi amor, – хрипловато произнес он.

И в этих словах прозвучало такое долго сдерживаемое желание, что Эрика ощутила бешеное сердцебиение.

– Знаю, – прошептала она, взяла его руку и опустила к своей груди.

И он так собственнически, так чувственно обхватил предложенный ею спелый плод, что все тело внезапно заныло, а кровь прилила к низу живота.

Задохнувшись от наслаждения, Эрика открыла глаза, взглянула в зеркало. И встретилась с ним глазами. Он, не отрываясь, смотрел на ее отражение, зачарованный частым дыханием, порозовевшими щеками, часто пульсирующей на шее жилкой. В черных глазах горел жаркий огонь, и она поняла, что не только ее сердце рвется из груди.

Она опустила глаза и наблюдала, как мужские руки медленно двинулись вниз, расстегнули первую пуговицу, вторую, еще и еще, сняли рубашку с ее плеч и позволили ей упасть к талии. И все это время черные глаза ни на мгновение не отрывались от зеленых оценивая ощущения. Он понимал, что сводит ее с ума.

– Только не останавливайся, – взмолилась Эрика, задыхаясь.

В ответ Алехандро склонил голову, поцеловал шею, что-то прошептал на ухо. И ей уже не нужно было знать испанский, ибо он говорил с ней на языке ненасытной страсти, на языке мужчины и женщины.

Он склонился еще ниже. Губы прикоснулись к белой коже груди, потом язык нашел розовый набухший сосок, лизнул…

Эрика застонала и задвигалась на низком пуфе. Почувствовала, как восхитительное ощущение прокатилось по всему телу. Попыталась повернуться, но он прижал ее спиной к своей восставшей плоти, сдвинул рубашку еще ниже и накрыл ладонями живот.

– Алехандро… – умоляюще простонала она, потянулась рукой назад, нашла то, что хотела найти.

На этот раз застонал он – это был звериный, первобытный рык. Алехандро поднял голову и встретился в зеркале с ее глазами. Грудь его тяжело вздымалась, но сегодня он не собирался уступать ее коварству и поддаваться на уловки.

Сдвинув рубашку еще ниже, провел пальцами между длинных стройных ног. И прикоснулся. Всего один раз.

Этого было достаточно. Она содрогнулась. В глазах поплыли цветные круги и ослепили ее. Тело сжалось, расслабилось. Снова сжалось. И снова, и снова, пока ей не показалось, что она вот-вот потеряет сознание от сладостной пытки освобождения.

Но он был в ужасе от того, что произошло. Отняв руку, обнял ее за плечи, прижал к себе и держал крепко-крепко, будто боялся, что она вот-вот рассыплется.

– Не волнуйся, – прошептала Эрика, ощутив его страх, желая успокоить… и желая, честно говоря, много большего. – Со мной все хорошо.

– Нет, – ответил Алехандро неожиданно-несчастным голосом. – У меня нет права так поступать.

– У тебя есть абсолютно все права, – выдохнула она и нежно коснулась его щеки. – Я твоя жена. И то, что произошло сейчас между нами, совершенно нормально.

– Нет, – снова повторил он, отпуская ее и отступая на безопасное расстояние, подальше от искушения. – Так глупо. У тебя может случиться вы…

– У меня ничего не случится. У нас родится прекрасный здоровый малыш.

Но молодой муж угрюмо мерил шагами комнату.

– Ты… ты что-нибудь чувствуешь?

Эрика улыбнулась его вопросу, хотя понимала, что он не в настроении для легкомысленных ответов.

– Я чувствую себя удовлетворенной.

– Никаких судорог? Неудобств? Боли?

– Решительно ничего, кроме удовольствия.

– Я женился на тебе не ради секса, – мрачно заявил Алехандро. – Я женился, потому что ты носишь моего ребенка. Если ты потеряешь его, причем по моей вине…

– То что? – спросила она, внезапно похолодев, хотя секунду назад была теплой и расслабленной. – На следующий день потребуешь аннулировать брак?

– Никогда не прощу себе.

– Ну хорошо, Алехандро, – сказала Эрика, надевая рубашку и застегивая все пуговицы, – что касается беременности, то мне кажется, мы тут не властны. Природа сама о себе позаботится. И ты не должен обращаться со мной как со стеклянной вазой, готовой разбиться в любую секунду, лишь потому, что какое-то время надо побыть осторожными.

– Я не собираюсь рисковать. И говорю тебе твердо, Эрика, этого больше не повторится, пока твой врач не разрешит.

Лучше бы уж и этого не было! Та страсть, с которой он до сих пор едва справлялся, превратилась в холодную сдержанность, напоминающую ей о зимних туманах над заливом Святого Лаврентия.

Совершенно подавленная Эрика встала, прошла в ванную и едва не расплакалась. Она-то хотела отдаться ему вся, без остатка, душой и телом, и ждала того же и от него…

Разве она много просит? Разве эмоциональная щедрость, которую она готова была излить на мужа, присуща только женщинам? Мужчины не испытывают и не понимают такого?

У нее не было опыта, чтобы ответить на эти вопросы, а Алехандро не мог помочь ей, потому что, возвратившись в спальню, Эрика обнаружила, что его нет. И единственным ее утешением в унылом одиночестве была мысль, что он не знает иного способа держать в узде. свое сексуальное стремление к ней, кроме как находиться на значительном расстоянии от нее.

Следующее утро выдалось солнечным и жарким. Заканчивая завтракать, Эрика невзначай упомянула, что собирается дойти до деревни и сделать кое-какие покупки.

– Нет, – твердо сказал Алехандро.

– Что ты имеешь в виду под этим "нет"? – Она была потрясена решительным запретом и негодующе уставилась на мужа.

– Я имею в виду "нет", – повторил он. – Иными словами, запрещаю тебе.

Господи, да неужели это тот же мужчина, что прошлой ночью одним прикосновением довел ее до экстаза сладострастия? Тот, который на несколько мгновений показал такие глубины душевной доброты, что она почти полюбила его?

– Алехандро, – начала Эрика, старательно выговаривая каждое слово, чтобы он не сомневался в серьезности того, что она собирается произнести, – во-первых, я не позволяю тебе запрещать мне что бы то ни было. А во-вторых, здесь мне совсем нечем заняться.

И она была права – действительно нечем. Разве только бродить по огромному пустому и мрачному дому, но кто же почтет это занятием? Розита и Хуанита удалились в офис на первом этаже, причем последняя снова одарила ее странным взглядом, будто никак не могла понять, кто это такая. Алехандро собирался уехать на фабрику и куда-то еще в поисках тех, кто еще хочет работать.

– До деревни довольно далеко. Ты не можешь идти пешком, к тому же сегодня очень жарко, – не поднимая глаз от документов, сказал Алехандро. – И даже если бы не это, ничего интересного ты там не найдешь.

– Тогда я возьму машину и доеду до ближайшего города.

– Нет.

– Что, боишься, крыло помну? – спросила Эрика, пытаясь не дать воли гневу. – Или автоинспекция остановит за превышение скорости?

Не обращая внимания, а может, и не замечая ее растущего раздражения, Алехандро перевернул страницу, отпил глоток кофе и только тогда снова уронил:

– Нет.

– Черт побери, Алехандро! – Окончательно выйдя из себя, Эрика изо всех сил хлопнула рукой по столу. Это возымело желанный эффект: он поднял глаза. – Ты что, так и собираешься твердить "нет" как попугай, что бы я ни сказала?

– Если тебе хочется прокатиться за покупками, – мягко ответил он, – то я свожу тебя, как только появится время. Не забывай, что ближайший город здесь Икитос. Вспомни, сколько мы добирались от него.

– Мне не нужно, чтобы меня возили, – огрызнулась Эрика, украдкой потирая отбитую ладонь. – У меня есть международные права, я умею править катером и в состоянии читать карту. Что ты можешь возразить?

– Не хочу, чтобы ты выходила за пределы поместья.

– Это еще почему?

– Мне казалось, я все объяснил тебе вчера вечером.

– Что касается бизнеса и вмешательства в него – безусловно. Но ограничение моих передвижений – это уже чересчур. Господи, да я спокойно могу сойти за туристку.

– Дорогая моя, здесь не бывает туристов. К тому же у тебя настолько необычная для здешних мест внешность, что тебя обязательно заметят.

– Но…

Тут уже Алехандро разозлился и хлопнул пачкой бумаг по столу.

– Но ничего! Говоря прямо и откровенно, я волнуюсь о твоей безопасности, Эрика. Не хочу, чтобы ты стала жертвой какой-то случайности.

– Случайности? Какой это, например? Уж не хочешь ли ты сказать, что кто-то из недовольных может скрыться, прихватив меня с собой?

– Да, – ровно ответил он, – именно этого я и боюсь.

Подавив смех, потому что увидела, что муж говорит серьезно, Эрика недоверчиво спросила:

– Думаешь, меня могут… похитить?

– Такая возможность существует, и я не собираюсь рисковать.

– То есть я обречена сидеть взаперти в этом мрачном доме?

– Ну, если тебе так неприятно быть внутри, то вокруг многие акры огороженного сада, где ты можешь гулять и даже загорать, если считаешь, что это невредно. – Он допил кофе, решительно поставил чашку на блюдце и поднялся. – Мне пора. Пожалуйста, Эрика, прошу тебя, не будь безрассудной. У меня и так забот по горло, чтобы еще о тебе волноваться.

– И несмотря на твое беспокойство, что меня похитят, ты не провел ночь в моей постели, – с горечью заметила она.

Алехандро замер, не дойдя до двери, и взглянул на нее как затравленный зверь.

– В доме ты в полной безопасности. К тому же ты прекрасно знаешь, почему я не спал с тобой прошлой ночью.

По правде говоря, было не похоже, что он вообще спал. Красные, воспаленные глаза, глубокие складки у уголков рта – Эрике стало стыдно, что она пристает к нему с пустяками, когда он озабочен чем-то очень серьезным.

– Да, знаю, – с раскаянием тихо ответила она. – Но мне бы хотелось, чтобы ты передумал, Алехандро. Даже если мы и не можем пока заниматься любовью. Но если ты будешь хотя бы проводить со мной ночи, мне проще будет перенести твое отсутствие в течение дня.

– Спать в одной постели с женой и знать, что не можешь к ней прикоснуться, требует нечеловеческих усилий. Я далеко не уверен, что в состоянии вынести такое испытание. Но если для тебя это так важно, можем попробовать. А пока, пожалуйста, querida, не думай, что я строю из себя сурового мужа, лишь бы сделать тебя несчастной.

– Да… я понимаю, что ты беспокоишься. Алехандро легко прикоснулся к ее губам.

– Тогда будь осторожна и оставайся здесь, никуда не уходи. Ты вчера сама видела, что и дороги далеко не в лучшем состоянии, когда они вообще есть.

– О да! – Она шутливо вздрогнула. – Я замирала от страха каждый раз, когда ты нажимал педаль газа.

– Вот видишь. Не надо ездить по незнакомым дорогам в чужом месте. Поверь мне, Эрика, я действительно думаю только о тебе.

Она взяла его под руку и пошла рядом с ним к двери. Этим утром на нем были джинсы, обычная футболка, рабочие сапоги, но даже в этом наряде он умудрялся держаться с королевским достоинством.

– Я верю тебе, – мягко шепнула она. – Положись на меня, Алехандро. Обещаю не выходить за границы поместья. Правда.

– Спасибо! – На короткое мгновение ей показалось, что он снова поцелует ее, но в последнее мгновение Алехандро отстранился. – Увидимся вечером за обедом.

– За обедом? А раньше? А ланч?

– Я поем с рабочими. Если мне удастся сделать все, что я задумал, в ближайшие три дня, то на уикенд полетим в Чимботе. Потерпи, скоро вернешься в Монреаль.

Увы, этого не произошло. Не только ожидаемой поездки на Тихоокеанское побережье, но и возвращения домой тоже. Их предполагаемое двухнедельное пребывание растянулось сначала на три недели, потом на четыре… Слыша обрывки разговоров за столом, Эрика знала, что ее мужу предстоит провернуть еще горы работы, прежде чем лес начнет идти прежним потоком, поэтому старалась не докучать ему вопросами, когда же придет пора заказывать обратные билеты.

Алехандро со своей стороны подумал о том, как тягостно его деятельной жене пустое времяпрепровождение, и попросил Кармелиту прислать все необходимое для шитья и вязания, включая образцы кофточек, чепчиков, штанишек, а также указания, как самой сшить нарядное одеяльце для колыбели. Эрике приходилось заниматься рукоделием тайно, чтобы не выдать своей беременности, но, по крайней мере, это было хоть какое-то дело. И оно же помогало ей сохранить здравый рассудок, ведь последнее время она так редко виделась с мужем, что начала подозревать, не намеренно ли он избегает ее. В те редкие моменты, когда они оставались наедине, он был так озабочен, что, даже лежа в постели, Эрика не чувствовала с ним связи.

Да, конечно, он прекрасно заботился о ней. У нее была крыша над головой, еда на столе, небрежный поцелуй в щечку утром и вечером. Но как насчет теплого тела, к которому можно прижаться ночью? Она могла бы с тем же успехом лежать с мраморной статуей!

Естественно, ей и в голову не приходило, что он изменит свое решение. Но если они не могут заниматься любовью, разве это значит, что не должны выказывать друг другу заботу и нежность? Похоже, что так. Во многих отношениях сейчас Алехандро казался ей более незнакомым, чем в тот вечер, когда они зачали дитя. Однако если с Алехандро она виделась крайне редко, то с Хуанитой, к сожалению, постоянно. Когда бы Эрика ни покидала свои комнаты, тетка неизменно появлялась из тени – молчаливая, неодобрительная, не спускающая с нее глаз.

О чем она думала, что подозревала? Что жена ее племянника стащит столовое серебро? Снимет со стен картины? Изрежет гобелены маникюрными ножницами?

В попытке избежать удушающей атмосферы дома Эрика старалась как можно больше времени проводить в саду. Он стал ее убежищем, ее тихой гаванью, дарил временное ощущение свободы.

Но постепенно жара стала невыносимой, и ей пришлось больше времени проводить в доме, сидя на балконе. Именно тогда, изнывая от духоты и скуки, она больше всего тосковала по дому и друзьям.

Периодические звонки Майклу помогали справиться с гнетущим чувством одиночества, но единственный телефон находился внизу, в холле первого этажа. Вести частный разговор там было практически невозможно, ибо Хуанита всегда маячила где-то неподалеку.

– Ну как, развлекаешься? – спрашивал Майкл.

– Едва ли, – бормотала Эрика, косясь через плечо. – Еще немного, и я начну выть на луну.

– Все никак не можешь ужиться с новой родственницей?

– Даже уже и не надеюсь. По большей части она ведет себя как ядовитая гадюка. В остальное же время напоминает наколовшегося наркомана.

– И ей до сих пор в голову не приходит, почему ты толстеешь?

– Очевидно, нет.

– А как насчет новой кузины?

– О, Розита просто прелесть, и Керринья тоже. Если бы они не служили буфером между мной и Хуанитой, уже, наверное, разразилась бы открытая война. Но они обе так заняты семейным бизнесом, что я вижу их ненамного чаще, чем Алехандро.

– Ладно, держись, малышка! Раз уж все работают чуть ли не круглые сутки, чтобы привести дела в порядок, это долго не продлится. И не беспокойся о нас. Мы тут все скучаем по тебе, но бизнес процветает.

Да, процветает – без нее!

А потом, будто всего этого было мало, в один прекрасный день Алехандро вдруг заявил:

– Я должен оставить тебя одну, Эрика, на несколько дней. Есть одно дело, которым надо заняться в другом месте.

Сердце ее усиленно забилось от внезапного страха. Она немедленно поняла, что "дело" связано с теми, кто занимался вандализмом и саботажем. И с правосудием Миландро, о котором говорил муж.

– Я не могу больше, Алехандро! – закричала она. – Не могу! Я сыта по горло! Ты женился на мне и привез меня сюда ради ребенка, потому что веришь, что семья – это святое. И вот я сижу в этой дыре, полнею день ото дня и скрываю это всеми правдами и неправдами, лишь бы не взволновать твою полоумную тетку известием о моей беременности! А теперь, будто этого мало, должна еще терзаться мыслями о том, что тебя могут убить! Да тут Колумбия рядом, может, до твоего бизнеса оттуда добираются? Почему ты не обратишься в полицию?

– Нет, я обязан сделать это сам.

Он попытался прижать ее к себе, но она оттолкнула его и разрыдалась.

– Нет! Я не хочу! Не желаю сидеть тут и дожидаться, когда принесут твой труп и я стану вдовой прежде, чем настоящей женой.

Алехандро присел на край туалетного столика и, преодолев сопротивление Эрики, притянул к себе достаточно близко, чтобы она ощутила исходящий от него жар.

– Подожди, querida, не отказывайся, не ставь на нас крест, – попросил он. – Как только покончу с этим делом, я отвезу тебя домой. Ты вернешься в знакомую обстановку задолго до рождения малыша. Клянусь тебе!

– Но можешь ли ты обещать, что будешь рядом?

– Естественно. Это же и мой ребенок.

О, если бы только он сказал: "Естественно, ведь я же люблю тебя!", – она согласила бы на что угодно. Но что толку желать луну с неба, когда с самого начала он поставил ее перед фактом, что любовь к их браку отношения не имеет.

Стиснув зубы, чтобы не разрыдаться, Эрика прошептала одними губами:

– Пожалуйста, отпусти меня, Алехандро. – Но он не отпустил.

– Нет. Слишком давно я не держал тебя в объятиях. – И Алехандро перевел взгляд на ее губы. – Слишком давно не целовал тебя, – добавил он, и рот его последовал за глазами.

Одного поцелуя было достаточно. Эрика моментально сдалась. Она знала, что потом будет ненавидеть их обоих: его за искусные ласки, себя за безволие и неспособность противостоять им. Но пока… пока отдалась утолению терзающего ее отчаянного голода.

Еще раз ощутить его страсть, почувствовать себя драгоценностью, отдаться его губам и рукам – больше она не думала ни о чем. Завтра, когда Алехандро покинет ее, времени хватит на все – и на воспоминания, и на сожаления, и на ненависть…

9

Алехандро уехал на следующее утро. И следующие четыре дня и ночи Эрика провела, терзаемая страхом и дурными предчувствиями. Наконец, на пятый день утром, не в состоянии дольше терпеть пытку одиночеством и неизвестностью, она нашла свой англо-испанский разговорник и отправилась разыскивать Пуньяду – единственного человека, который относился к ней с откровенной добротой.

Светлое просторное помещение с высоким потолком напомнило Эрике кухню в доме ее бабушки. Так же по стенам висели связки чеснока и стручков сушеного острого перца, так же один угол занимала старинная плита на шесть конфорок, так же на открытых полках сияли медные тазы и сковороды. Удивительно приветливая, веселая комната. Жаль, что она не нашла ее раньше.

Пуньяда стояла у длинного стола в окружении многочисленных блюд с овощами и что-то сосредоточенно нарезала. Но, услышав звук открывающейся двери, отложила угрожающих размеров нож, просияла и что-то приветливо произнесла, сделав приглашающий жест рукой.

Эрика вошла и произнесла по-испански старательно заготовленную фразу:

– Я вам мешаю?

– No, no. – Старуха подошла к молодой женщине, взяла ее за руку и подвела к удобному плетеному креслу у окна.

Эрика благодарно уселась и начала перелистывать разговорник в поисках подходящих фраз. В конце концов она сказала со смущенной улыбкой:

– Боюсь, я совсем не говорю по-испански. No hablo espacol.

Пуньяда энергично закивала и с интересом стала ожидать продолжения.

Чувствуя себя чертовски глупо, Эрика помахала руками и произнесла:

– Я пришла, потому что чувствую себя там, наверху, совершенно одинокой. Sola.

– Sola, si. Да, одна. – Старуха снова ободряюще улыбнулась и кивнула.

– Да, и я подумала, что мы могли вместе попить кофе. – Тут Эрика разыграла целую пантомиму: прижала пальцы к груди, потом указала на Пуньяду, потом на кофейник и сделала жест, будто пьет. – Кофе?

– No, no cafe. – Старуха неодобрительно зацокала языком, кинулась к холодильнику и достала глиняный кувшин. – Leche – para nесо. Молоко – для ребенка, – сказала она, налила стакан молока и подала его гостье.

Совершенно озадаченная Эрика взглянула на Пуньяду.

– Алехандро сказал вам про ребенка?

Видимо, та все-таки достаточно понимала по-английски, чтобы уловить смысл вопроса, но слишком мало, чтобы ответить. Это не смутило ее. Она покачала головой, постучала скрюченным пальцем по виску и улыбнулась.

– Вы… вы догадались? – воскликнула пораженная Эрика.

Снова последовали радостные кивки и широкие сияющие улыбки.

– О… – Молодая женщина была подавлена нахлынувшими на нее разнообразными эмоциями и с трудом сдерживала слезы. – Если бы вы только знали, какое удовольствие для меня поговорить об этом вслух! Видите ли, никто еще не знает. Алехандро ничего не рассказал. Не понимаю почему. Наверное, он стесняется меня и ребенка… – Она полистала разговорник и с трудом перевела последнюю фразу.

Пуньяда, казалось, пришла в ужас от такого предположения, схватила книжицу, полистала ее и с трудом выговорила:

– Нет, сеньора. Сеньор Алехандро… он очень горд.

– Не знаю, Пуньяда. – Эрика нежно провела руками по животу и взглянула на старуху. – Он ведь и женился на мне только из-за ребенка, из-за nесо.

На этот раз, похоже, смысл фразы не дошел до собеседницы, и, судя по понимающей усмешке Пуньяды, ответ имел больше отношения к мужским достоинствам сеньора Миландро, нежели к его представлениям о чести.

Эрика печально кивнула, не желая показать, что нить разговора временно утрачена, и продолжила:

– Но вся проблема в том, что я никак не могу понять, относится ли он ко мне хорошо просто из-за беременности или действительно любит меня, несмотря на ребенка.

Она понимала, что изливает сердце тому, кто не в состоянии понять, о чем идет речь, но испытывала невыразимое облегчение только оттого, что получила наконец возможность выплеснуть накопившиеся чувства. Что из всего этого поняла Пуньяда, сказать было невозможно, но она постоянно сочувственно цокала языком, задумчиво поглядывала на молодую женщину, а когда поток ее слов иссяк, взяла руку Эрики, повернула ладонью вверх и внимательно осмотрела.

Потом подтолкнула нетронутый стакан молока поближе к Эрике, согнула в локте сморщенную руку и заявила:

– El hijo – сын. Пейте, сеньора, para nесо. Чтобы мальчик был fuerte, сильным, как папа.

Непонятно почему-то ли из-за искренней радости в глазах старой служанки, то ли представив удивительно твердые бицепсы младенца, но Эрика вдруг засмеялась. Впрочем, было неважно, почему именно, главное, впервые за долгое время что-то показалось ей забавным.

– Ох, Пуньяда, – вытирая глаза, пробормотала она, – вы даже не представляете, как это здорово – смеяться.

Увы, веселье оказалось недолговечным. Оно умерло так же быстро, как и родилось, убитое резким и острым, как лезвие бритвы, голосом.

– Итак, что же именно, Эрика, вы находите таким потешным, что решаетесь отрывать мою прислугу от обязанностей?

Молодая женщина оглянулась. Хуанита стояла в дверях кухни с перекошенным от ярости лицом, и это зрелище мгновенно омрачило только что радостную атмосферу кухни.

Давно ли она была тут, как гриф-стервятник, выискивая добычу, в которую можно запустить когти? Слышала ли разговор о ребенке? И какую цену Пуньяда заплатит за то, что приветила врага хозяйки? Эрика уже давно не сомневалась, что тетка мужа расценивает ее как своего злейшего врага.

– Пожалуйста, не вините Пуньяду, – начала она, вскочив с плетеного кресла. – Меня никто не приглашал, я сама забрела сюда, хотела кофе выпить. Не собиралась никому мешать.

Но Пуньяда, казалось, даже не обратила внимания на раздражение хозяйки. Она окатила Хуаниту потоком испанских слов, сделала не очень пристойный жест, повернулась спиной и спокойно продолжила свои дела, методично взмахивая тяжелым ножом. Похоже, такие стычки были ей не в новинку.

Проигнорировав тираду служанки, Хуанита указала на стакан молока, стоящий рядом с Эрикой на столе.

– Это еще что такое? Неужели вы такая деликатная особа, что не в состоянии пить нормальный черный кофе, как все остальные?

Так она все-таки не слышала о ребенке! Эрика чуть не расплакалась от облегчения, но оно было кратковременным, потому что злобная фурия задала тот же вопрос Пуньяде, уже по-испански. Не раздумывая ни мгновения, старая служанка ответила пулеметной очередью слов, среди которых ясно прозвучало "песо".

Хуанита замерла, будто в камень обратилась. Эрика внешне ничем не отличалась от нее, только сердце колотилось так громко, что ей казалось, все в комнате слышат его удары. Кроме этого, тишину не нарушал ни единый звук.

Вскоре напряжение стало невыносимым, и Эрика решилась уменьшить его, сказав:

– Ну вот теперь вы знаете то, что мы с Алехандро пытались скрывать, хотя зачем, до сих пор не понимаю.

Она собралась покинуть ставшую негостеприимной кухню, но для этого надо было пройти мимо Хуаниты. Эта женщина и в лучшем-то своем расположении духа казалась странной, а сейчас так просто внушала страх.

– Puta! – прошипела она, даже не пытаясь сдвинуться с места, когда Эрика приблизилась к двери. – Шлюха!

С бешено колотящимся сердцем молодая женщина скользнула мимо разъяренной мегеры, собираясь скрыться в своих комнатах. Может, это и не было ее любимым местом в доме, но, по крайней мере, являлось своего рода убежищем. Хуанита никогда не поднималась наверх, предпочитая обитать на первом этаже.

Сегодня, однако, она так же стремилась не расставаться с женой племянника, как та мечтала отделаться от нее. Не в состоянии справиться с охватившим ее беспокойством, Эрика остановилась на лестничной площадке после первого пролета и повернулась.

– Оставьте меня в покое! – выкрикнула она. – Мне нечего сказать вам!

– Зато мне есть что сказать, – насмешливо заявила Хуанита, догнав ее. – Ты думала, что сумеешь привязать к себе Алехандро этим ребенком, который будто бы от него? Не надейся, не выйдет!

– Я не пытаюсь привязывать его к себе, как вы выражаетесь, сеньора Миландро. Он сам хочет быть со мной, – с достоинством ответила молодая женщина и попыталась пройти мимо противницы, но та преградила ей путь.

– Да он просто мечтает отделаться от тебя! Почему, ты думаешь, он проводит столько времени вне дома? Потому что пытается скрыться от твоих постоянных приставаний.

– Я никогда не делала ничего, чтобы помешать его работе.

– Нет? – Хуанита прижала к груди кулаки, якобы передразнивая ее манеру говорить с мужем. – О, Алехандро, мне тут так скучно! Мне бы хотелось прокатиться на катере. Свози меня куда-нибудь. Я скучаю по друзьям, Алехандро! Ну давай хоть в Икитос съездим. Покажи мне, в какую школу ты ходил. – Она уронила руки и продолжила обычным тоном: – Это продолжается каждый Божий день, час за часом.

– А вам не кажется, что я беспокоюсь о том, что он слишком устает?

– Ерунда! Чушь! Ты просто хочешь, чтобы он непрерывно плясал под твою дудку, ты, испорченная девчонка. Но Алехандро не нужен избалованный ребенок, ему нужна взрослая женщина.

– Ага, вот оно что. Ему нужен кто-то вроде Керриньи, правильно я понимаю?

– Не кто-то вроде. – Хуанита смерила ее непримиримым взглядом. – Ему нужна именно она.

– Но Керринья не хочет быть с Алехандро. В отличие от вас она с уважением относится к нашему браку.

– Она понимает Алехандро. Знает его так, как ты никогда не узнаешь. Дополняет его. А ты… ты просто отравляешь его жизнь.

Неужели это правда? Разве она на самом деле постоянно ноет и жалуется? Просит слишком многого? Или дает слишком мало?

– Я никогда не собиралась… Просто хотела… – неуверенно, прерывисто начала Эрика. Хуанита наступала, зловеще улыбаясь.

– Ты хочешь всего, и постоянно! Ты хочешь его только для себя, одной себя, но он не будет принадлежать тебе. Не получится у тебя, не выйдет!

– Прекратите! – закричала Эрика, похолодев от немигающего взгляда, излучающего неумолимую ядовитую ненависть. – Если бы Алехандро знал, что вы тут мне говорите…

Хуанита подошла еще ближе.

– Да? И что тогда было бы, канадская шлюха? – спросила она и с силой ударила ее по лицу.

Эрика покачнулась больше от неожиданности и обиды, чем от самого удара, попыталась схватиться за перила, но упала, покатилась по ступеням. Раздался отчаянный крик, очевидно ее собственный, потому что Хуанита стояла на лестничной площадке и смотрела на падение своей жертвы с крепко сжатыми губами.

Молодая женщина расцарапала колени, подвернула кисть руки и потянула мышцы живота, пытаясь зацепиться ногой за столбики балюстрады, пока вторая продолжала скользить вниз. Но, благодарение Господу, падение замедлилось и ей удалось остановиться, схватившись обеими руками за перила.

– Да ты могла бы убить меня, ведьма, – с трудом переводя дыхание, прошептала она, потрясенная до глубины душа.

Хуанита взирала на происходящее совершенно бесстрастно, и на долю секунды Эрике даже показалась, что она готова закончить начатое. Но только показалось. Она прошла мимо молодой женщины с высокомерным безразличием к ее положению и важно прошествовала в сторону офиса.

Эрика не переставала дрожать и лежала, боясь отпустить столбики перил, боясь двинуться с места, боясь узнать, что произошло с ней, с ее малышом…

Потом, опасаясь возможного возвращения ужасной Хуаниты, заставила себя подняться на ноги. Правая щиколотка побаливала, но не сильно, внизу живота немного горело. В общем, ничего страшного, если бы не ребенок…

Ее снова захлестнул страх. Кто знает, как падение может повлиять на плод в этой стадии развития? Может ли стать причиной повреждения мозга? Или деформации позвоночника?

– О, Алехандро, – простонала она, чувствуя себя такой несчастной, такой одинокой, и по ее лицу потекли слезы. – Почему, ну почему тебя нет рядом, когда ты больше всего нужен?

Но плачь не плачь, а ситуации не изменить, а это значило, что ей самой надо срочно позаботиться об их ребенке. Единственный же путь оградить и его, и себя от дальнейших инцидентов – это немедленно покинуть поместье, где обстановка из неприятной стала откровенно опасной.

Сердце ее разрывалось от мысли, что она пообещала Алехандро дождаться его возвращения, но благополучие малыша значило больше, чем спокойствие мужа. А раз так, то первым делом ей надо добраться до города, найти врача, который сможет оценить ее состояние, и решить, не принесет ли вреда долгая дорога до дома. Более того, врача, который говорит по-английски.

И тогда, если все будет в порядке, отправиться домой, в благословенный Монреаль, за тысячи миль от полоумной Хуаниты. Довольно издевательств! Она сыта по горло сеньорой Миландро и ее выходками.

Первым делом ей было необходимо добраться до Икитоса, где находится местный аэропорт. Поэтому Эрика вернулась в свои комнаты, нашла паспорт и бумажник, убедилась, что деньги на месте, и открыла тумбочку Алехандро, надеясь, что ключи от машины лежат там…

Утомленный и пропыленный Алехандро подъезжал к старым конюшням, давно уже перестроенным в гараж. Загнав грузовик на привычное место у дальней стены, соскочил на землю и с шумом захлопнул дверцу. Наступила звенящая тишина.

Ничего необычного в этом, в общем-то, не было. Хуанита с Розитой скорее всего еще в офисе, а Эрика, наверное, гуляет по саду. Тем не менее что-то казалось необычным, не таким, как всегда.

Он вышел наружу, надеясь, что там скорее поймет причину странного ощущения, но безуспешно. Все выглядело привычным. Алехандро пожал плечами и направился к дому.

Он отсутствовал пять дней. Большую их часть он провел на границе с Колумбией, ведя переговоры с представителями дона Боррильо. Хуанита, не разобравшись в обстановке, умудрилась нанять управляющим фабрикой брата одного из мелких приспешников могущественного наркобарона, после того как в приступе необъяснимой ярости уволила прежнего, прослужившего семейству Миландро верой и правдой без малого тридцать лет.

Выбор был глупым. Ганьядо оказался прохвостом, наглым типом, чувствующим за собой поддержку брата и надеющимся в случае чего на помощь дона. Он быстро расшатал остатки дисциплины среди работников и, когда Хуанита уволила и его, немедленно отплатил тем, что подбил их перепортить половину фабричного оборудования и бежать под крыло могущественного Боррильо.

Ганьядо требовалось наказать, дона – успокоить, работников – вернуть. Как ни противно общаться с такой нечистью, но делать было нечего. Алехандро отправился на переговоры. И вот сейчас, полностью преуспев в задуманном, возвращался домой, мечтая о горячей ванне, чистом белье, отличном ужине с бутылкой молодого вина и вечере с Эрикой.

Как же он истосковался по ней! Днем, когда пробирался тайными тропами к северу, и позже, когда вел переговоры, скучать было некогда, но вот ночами… лежа на земле под звездным небом, вспоминал теплое, нежное тело и щедрый рот, слышал ее голос, ощущал аромат ее кожи. Ему не терпелось снова увидеть ее, прижать к себе, зарыться лицом в непокорную копну волос и почувствовать растущего в животе ребенка.

Приняв долгожданную ванну, Алехандро обнаружил, что их апартаменты по-прежнему пусты. Спустился вниз, на первый этаж, – тоже самое. И тут понял, что его смущает тишина, полная, почти гробовая тишина.

Деловой человек, живущий точными понятиями, контрактами, денежными переводами, поставками, закупками, он не был склонен к суевериям, но сейчас ощутил, как в душу неожиданно закралось дурное предчувствие.

Алехандро обошел все комнаты одну за другой, громко зовя Эрику, тетку, Розиту и слыша в ответ лишь гулкое эхо.

В гостиной он случайно наткнулся на Хуаниту. Та с отсутствующим видом сидела в большом кресле, повернутом к окну, и безучастно смотрела в сад.

– Тетя… – он осторожно приблизился, дотронулся до тонкой руки, неподвижно лежащей на подлокотнике, – ты слышишь меня?

Хуанита не отвечала, только продолжала неподвижно сидеть, так неподвижно, что закралась мысль: а жива ли она? Но потом женщина двинула рукой, едва слышно вдохнула и произнесла так тихо, что ему пришлось нагнуться, чтобы услышать:

– Я так боюсь состариться и стать ненужной, обузой вам всем, Алехандро.

– Тебе пятьдесят шесть, – ответил он. – Еще рано говорить о старости.

Хуанита расправила пальцы, посмотрела на них, потом прикоснулась к волосам.

– У меня иногда что-то странное происходит здесь, в голове. Будто я не знаю или не помню того, что должна знать…

Алехандро почувствовал нарастающее беспокойство. Никогда раньше Хуанита не выглядела такой неуверенной, такой почти беспомощной.

– Ты здорова, тетя?

– Нет, это не я. Эрика… – Она прикрыла дрожащие губы такими же дрожащими пальцами, но он расслышал слабый стон. – Мне кажется, с ней не все в порядке, Алехандро. Она… упала. По-моему, я ударила ее.

Он взревел как разъяренный бык, которому вся кровь кинулась в голову:

– Но почему, во имя всего святого?

– Не… не помню, – ответила Хуанита, умоляюще глядя на племянника.

Алехандро попытался говорить спокойнее, не пугать тетку еще больше:

– Где она сейчас, тетя? Ты знаешь?

Она пожала плечами. От безразличия? От высокомерия? Этого стерпеть он уже не мог и, даже не пытаясь справиться с приступом бешенства, схватил ее за плечи обеими руками и встряхнул.

– Отвечай мне, Хуанита, отвечай немедленно! Где моя жена?

– Я искала, но не нашла, – как-то отстранение ответила та. – Ее здесь нет.

Здесь нет…

И тут все встало на свои места. Так вот что показалось ему странным в гараже. Место, где он всегда парковал джип, пустовало!

Алехандро моментально покрылся липким холодным потом. Если Эрика, вне себя от страха и боли, помчалась по незнакомым дорогам через предательские речушки и притоки, то может сейчас лежать мертвой на дне любого из них. И куда она могла направиться? Неужели к пристани? Конечно, они же прибыли сюда на катере! Так она и будет выбираться. Хорошо, если наймет кого-то, а вдруг решит, что справится с управлением сама

Он попытался ухватиться за последнюю надежду.

– Хуанита, ты слышишь меня? Розита повезла ее в деревню, да? Показать врачу?

Тетка не успела осмыслить вопрос и ответить, как хлопнула входная дверь и раздался веселый голос:

– Привет! Кто-нибудь дома?

Спустя секунды три Розита появилась на пороге гостиной и мгновенно оценила мрачные лица находящихся там.

– Ого, а теперь-то что стряслось?

Алехандро понимал, как по меньшей мере странно они выглядят: сгорбившаяся в кресле пожилая женщина и он, чуть ли не с кулаками нависший над ней. С усилием взяв себя в руки, он повернулся к кузине и напряженно произнес:

– Хуанита заявила, что ударила Эрику и та вроде бы упала. Ты что-нибудь знаешь об этом?

Выражение ужаса на лице Розиты ответило ему яснее любых слов. Сердце его сжалось от боли: он потерял ее, свою Эрику. Привез сюда, хотя разум и подсказывал не делать этого, потом отстранился и держал на расстоянии, хотя должен был прижать и не отпускать. И теперь… теперь она, может быть, умерла… или ребенок… Алехандро резко повернулся на каблуках и направился к выходу.

– Подожди, Лехандро, – обрела дар речи Розита. – Ты куда?

– Куда? А ты как думаешь? Искать мою жену, конечно, и молиться Господу, что найду ее и ребенка живыми и невредимыми.

– Ребенка?! – Розита поперхнулась словом. – Эрика беременна, а ты ни словом не обмолвился об этом?

– Давай не начинай! – рявкнул он, обходя ее. – Я сейчас не настроен на объяснения. Мне и так хватает о чем беспокоиться.

– Собираешься носиться по окрестностям как сумасшедший? – Она удержала его за руку. – Подожди, подумай минутку. Может, Эрика никуда и не делась. Может, она отдыхает наверху?

– Нет. Ее нет в доме, а из гаража исчез джип. Розита побелела как полотно, но попыталась сохранить спокойствие и трезвость мысли.

– Тогда надо позвонить в полицию. Здесь не слишком много машин, тем более таких, как твоя. Если она где-то в округе, ее легко заметят.

– А если нет? Если она отправилась в Икитос? Или, того хуже, разбилась? – Он в ярости взглянул на безучастно сидящую тетку.

– Мы позвоним местному врачу, выясним, не обращалась ли Эрика за помощью, – продолжала Розита. – И на пристань, расспросим, не нанимала ли она катер до города. Перестань, Алехандро, ожидать худшего и подумай разумно. Если бы с ней что-то случилось, мы бы уже знали об этом. Всем известно, что ты привез с собой жену, поэтому о любом происшествии с незнакомкой нам сообщили бы в первую очередь. Так что давай свяжемся с властями и будем ждать. Если Эрика решит вернуться, лучше, чтобы ты был здесь.

Что ж, в словах кузины был смысл. Надо организовать поиски, пока еще не стемнело. Если к наступлению вечера у него не будет известий об Эрике, то как же ему пережить ночь?

Эрика вышла на улицу и вдохнула глубоко и с удовольствием. Впервые за много часов она чувствовала себя совершенно спокойной, а не придавленной гнетущим страхом. И даже горячий, влажный, насыщенный выхлопными газами воздух столицы провинции Лорето благоухал для нее, как весенний луг.

Ее ребенок жив и здоров. Она слышала биение его сердца.

Позади нее высилось четырехэтажное здание больницы, но оно уже казалось не угрожающим, как два часа назад, а, наоборот, местом спокойствия и умиротворения. Главный гинеколог – единственный врач, говорящий, к ее счастью, по-английски, заполнил историю ее болезни, выспросив все подробности, провел кое-какие анализы, внимательно осмотрел и выслушал ее.

– Сеньора, – заявил он по завершении всех процедур, – ваш малыш прекрасно развивается и совершенно здоров так же, как и вы сами. У вас осталось от падения несколько синяков, но они скоро пройдут. Для беременности же угрозы нет. Ни малейшей.

– А как с проблемой выкидыша? Ну, то, о чем мой врач в Монреале упоминал?

– Не волнуйтесь, сеньора, если на ранних стадиях опасения и существовали, то сейчас вы в полном порядке. Повторяю, никаких угроз исходу беременности. Так что и вы, и ваш супруг можете расслабиться. – Сорокалетний гинеколог подмигнул и похлопал ее по руке. – Думаю, он будет счастлив услышать это. Я бы на его месте был.

– Спасибо, доктор.

Но Алехандро был далеко и не мог порадоваться, и, как бы ей ни хотелось сообщить ему новости, она не собиралась рисковать еще раз. Если полоумная Хуанита захочет еще раз попытаться расправиться с ней, то пусть потрудится добраться до Монреаля.

Думать о дальнейшей дороге сегодня у нее не было ни сил, ни желания, ни возможности. Сейчас главное найти отель с телефоном, отдохнуть и забронировать место на рейс до Лимы. А уж оттуда и до дома.

Освободившись от гнетущего присутствия сеньоры Миландро, Эрика чувствовала себя будто заново родившейся на свет. Все радовало, все наполняло ликованием. Заметив проезжающее мимо такси, она махнула рукой, села и, используя разговорник, попросила отвезти в отель.

Водитель оказался веселым разговорчивым парнем, которого не смущало, что пассажирка не понимает ни слова. За десять минут он лихо докатил ее до лучшего отеля Икитоса, ни на минуту не прерывая одностороннего разговора, и так же лихо укатил, получив щедрые чаевые.

Ей предложили светлый номер с кондиционером, большой удобной кроватью, ванной со всеми современными удобствами и, самое главное, с телефоном. Приняв душ, Эрика почувствовала, что голодна, и спустилась в ресторан. Сидя под веселым полосатым зонтиком, она, используя свой верный разговорник, бойко заказала молочный коктейль, выпила его и попросила второй. Потом, вспомнив, что приехала лишь с маленькой дамской сумочкой, прошлась по улице и зашла в ближайший магазин, где купила шампунь, зубную пасту, щетку, разные необходимые мелочи. Возвращаясь в отель, заметила крошечную лавку, специализирующуюся на товарах для будущих матерей, и заглянула в нее. Теперь, когда исход беременности больше не вызывал сомнений, она купила два наряда, соответствующие ее положению, – легкомысленное шелковое платье цвета морской волны и более строгий, но крайне удобный костюм цвета ржавчины.

Проходя мимо ресторана, поддалась искушению и снова присела за столик под полосатым зонтиком. Темнело, в воздухе соблазнительно пахло какими-то экзотическими приправами. Эрика расслабилась, заказала спагетти с оливками и местным томатным соусом, овощной салат, фрукты. Наслаждаясь покоем и вкусной едой, она сожалела только о том, что рядом нет

Алехандро, чтобы разделить удовольствие. Как же ей не хватает его!

Эрика просидела за столиком полтора часа, попиваяледяную минеральную воду, слушая двух гитаристов и разглядывая прохожих. Обнимающиеся влюбленные парочки снова напомнили о муже, о том, что и она могла бы быть сейчас в его объятиях, если бы все пошло по-другому…

Ближе к вечеру она вернулась в отель и вскоре легла спать. В половине пятого утра Эрика проснулась от странного, незнакомого ощущения. Спустя две минуты оно повторилось снова, и она поняла, что это шевелится ее малыш.

Телефон зазвонил в семь тридцать утра, спустя почти восемнадцать часов после исчезновения молодой сеньоры Миландро.

– Ее нашли, – сообщил шеф местной полиции Алехандро, и тот наконец смог свободно вздохнуть. – Она зарегистрировалась в отеле "Эксклюзиво" в Икитосе. И если не скрылась, не заплатив, то и сейчас еще там.

– Скажите, чтобы ее ни за что не выпускали! – прокричал в трубку Алехандро, поспешно записывая адрес.

Он домчался до пристани на Напо в рекордное время, за двадцать семь минут против обычных сорока. Катер уже ждал, заправленный горючим. Поворот ключа – и мотор взревел…

В девять пятнадцать Алехандро сидел в холле отеля "Эксклюзиво" и ждал, нетерпеливо поглядывая в конец коридора. В девять сорок пять он уже было решил, что Эрика как-то проскользнула мимо незамеченной, но тут увидел ее. Высокая, с зачесанными наверх и уложенными огненно-рыжими волосами, в платье цвета морской волны, не скрывающем полноту ее стана, с растрепанным разговорником в руках и совершенно безмятежным видом, она направилась к входу в ресторан. Ему не надо было задавать вопросов – весь ее вид говорил о том, что ребенок в полном порядке. Он наблюдал, как его пышущая здоровьем жена прошла между веселыми зонтиками, выбрала столик, села, раскрыла меню и разговорник и погрузилась в изучение и того, и другого.

Алехандро тихо подошел и занял место за ближайшим столиком так, что спинки их стульев почти соприкасались. Откинувшись, он произнес:

– Я вижу, сеньорита, вы завсегдатай этого ресторана. Не порекомендуете ли, что заказать на завтрак?

Эрика ойкнула, узнав его голос. Пленительный звук прозвучал почти музыкой для его истосковавшегося слуха, но она быстро пришла в себя и чопорно ответила:

– Я не сеньорита, а сеньора. Замужняя дама.

– А я – женатый мужчина, оказавшийся в затруднительном положении. Моя жена, знаете ли, покинула меня, и я отчаянно пытаюсь вернуть ее.

– Что же вы такого сделали, что она решилась покинуть вас?

– Боюсь, что я пренебрегал ею самым постыдным образом и даже рискнул ее здоровьем и благополучием, считая, что привез в безопасное место. Если бы с ней что-то случилось, не знаю, как я смог бы жить дальше.

– А она… она знает о ваших чувствах?

– Не уверен. Я никогда не говорил об этом в основном потому, что сам не понимал полностью до вчерашнего дня, когда потерял ее.

– Женщинам надо говорить такие вещи, сеньор. Они в этом нуждаются.

– Неужели уже слишком поздно? Неужели у меня не осталось шанса переубедить ее?

Эрика не отвечала. И он, полный непривычной робости, протянул руку, чтобы коснуться ее. Но не коснулся, потому что разве можно таким неубедительным жестом исправить то, что он сломал своим бездумным отношением?

– Собирается ли она вернуться ко мне, как вам кажется? – спросил Алехандро. – Или планирует продолжить свой путь домой и жить дальше без меня?

Секунды тянулись, складываясь в минуты, позволяя ему вспомнить и горько пожалеть обо всех своих ошибках. Она много раз показывала, что готова любить его, если он позволит. А он опасался, что не сможет удержать в узде свой темперамент, и отвергал знаки ее внимания.

И, наконец, когда Алехандро уже готов был смириться с тем, что пропасть между ними непреодолима, тонкие пальцы нашли его руку и крепко сжали.

– Думаю, она предпочтет остаться с мужем.

10

– Не думай, что я хотела оставить тебя, Алехандро. Просто не было другого выхода, – сказала она, когда смогла говорить, проглотив вставший в горле ком. – И не считай, что я тебя обвиняю в случившемся. Ты не в ответе за действия твоей тетки.

Не выпуская ее тонких пальцев, Алехандро пересел на другой стул. Он был одет в, легкие светло-бежевые брюки и рубашку с открытым воротом и выглядел привычно элегантно. Но вот от его хваленого самообладания не осталось и следа.

– Нет, querida, но я отвечаю за тебя, – ответил Алехандро. – И за моего ребенка.

– Ты не можешь постоянно быть рядом, чтобы вовремя встать между мной и возможной опасностью. И никто не может. Между прочим, я и сама в состоянии о себе позаботиться, если ты не заметил.

– Заметил, заметил, – буркнул Алехандро. – Много лучше, чем я подозревал, судя по тому, что ты добралась сюда.

– О, ты не представляешь, как я боялась, что не смогу найти ключи от машины. Тогда мне и в голову не приходило, что, возможно, не удастся нанять катер. С твоим я едва ли справилась бы самостоятельно, а главное, не нашла бы дорогу сквозь все эти притоки. – Она взглянула на него со странным выражением лица. – Надеюсь, ты нашел машину там, где я ее оставила?

– Черт побери, Эрика, неужели ты думаешь, что я способен сейчас волноваться из-за какой-то железки? Ты и только ты волновала меня. Я могу купить еще сотню других машин, но тебя… разве кто-то способен заменить тебя? А я чуть было не потерял…

– Успокойся, Алехандро, я ведь сказала, что это не твоя вина.

– Может, и не прямо, но моя, – сумрачно ответил он. – Мне раньше надо было признать, что я напрасно привез тебя сюда и заставил жить под одной крышей с Хуанитой. Видит Бог, ты пыталась сказать мне это, но я не слушал. Если бы я только вовремя сообразил послать тебя к Рики и Кармелите… Там ты была бы в полной безопасности.

– Я бы ни за что не поехала, неужели не понимаешь? Мне хотелось быть с тобой… по крайней мере, до вчерашнего дня. – Она протянула свободную руку и легко прикоснулась к щеке мужа. – Я так рада, что ты приехал за мной. У меня есть отличные новости для нас обоих.

Алехандро недоверчиво покачал головой.

– Как ты умудрилась найти что-то отличное в этой почти трагедии?

– Очень просто. Я обратилась вчера в больницу сразу, как только приехала в Икитос, чтобы убедиться, что ребенок не пострадал.

– И?

– И врач сказал, что малыш в полном порядке, здоров и развивается как положено.

– Правда?

– Да. А сегодня ночью я почувствовала, как он зашевелился. Кстати, знаешь, Пуньяда сказала, что у нас будет сын, сильный, как ты.

– Господи, Эрика, querida, какое счастье! Как же нам повезло, что все обошлось!

– Да, очень. И это еще не все, – с нежностью в голосе добавила Эрика. – Проблемы, которые были… ну, с риском выкидыша… так вот они перестали быть проблемами. Врач сказал, что больше нам нечего опасаться.

– Ты ему веришь?

– Конечно, ведь это специалист. Думаю, он знает, что говорит, к тому же он был очень внимателен, занимался мной почти полтора часа.

– Значит, у меня не только здоровый ребенок, но и здоровая жена?

– Да.

– Я мог бы быть самым счастливым мужчиной на свете… – начал Алехандро и не договорил.

Эрика почувствовала, как сердце ее упало.

– Но ты не счастлив?

– Как я могу, querida, учитывая все то, что произошло с Хуанитой? – Впервые за все время их знакомства Эрика заметила на его лице признаки вины. – Не знаю даже, что и сказать тебе. Хотелось бы хоть как-то объяснить ее поведение, но, честно признаюсь, я теряюсь в догадках. Я, конечно, спрашивал ее, но она не смогла внятно ответить. Может, ты понимаешь, что с нею творится?

– Думаю, я сама спровоцировала ту вспышку. – Пытаясь быть предельно честной, Эрика пересказала события предыдущего утра. – По-моему, она расстроилась, когда случайно узнала о ребенке. Но меня потрясло то, что она с такой легкостью поставила под угрозу его жизнь. Прости меня, Алехандро, но я нахожу ее поведение непростительным.

– Не извиняйся, – угрюмо ответил он. – Не думал я, что мы все доживем до такого, но она совсем не та тетка, которую я любил и уважал. Это совсем другая, чужая… даже не женщина, нет. Просто монстр какой-то! Раньше я подозревал, что она потихоньку сходит с ума, но теперь совершенно в этом уверен. У нее появились опасные замашки. Она представляет угрозу для окружающих!

Он говорил с жаром и искренней убежденностью, но Эрика видела, какую боль причиняют ему эти слова. Ей не хотелось усиливать ее, но делать было нечего, Алехандро должен знать, что возврата к прежнему нет.

– Я бы рада была не согласиться, – грустно сказала она, – но, увы, не могу. И еще скажу сразу: я не вернусь туда. Никогда больше я и мой ребенок не окажемся с ней рядом, клянусь.

– Понимаю. Мне и в голову не приходило предлагать тебе вернуться. Но все же прошу тебя, querida, не улетай пока в Канаду. Пожалуйста, поедем в "Ла фиесту", в мой дом под Чимботе. Мы будем там одни, не считая прислуги, начнем все заново так, как и должны начитать новобрачные, с медового месяца.

– Полно, у меня и нарядов-то никаких нет для медового месяца, – засмеялась Эрика. – Я так спешила, что оставила все в поместье.

– Тогда после завтрака мы сразу отправимся по магазинам, а потом уже на самолет.

– Но как же твоя работа? Ты же не можешь все бросить, когда от тебя зависит благосостояние семейного бизнеса?

– Я могу! – воскликнул Алехандро, хватая ее руки и крепко сжимая их. – Ты и наш ребенок – вот теперь моя семья! Не стану утверждать, что мой брат и кузина и даже тетя мне безразличны. Но отныне я считаю главным нашу семью – тебя и меня. Отныне твои интересы и интересы нашего брака занимают приоритетное место в моей шкале ценностей.

Алехандро говорил с чувством. Со сдержанной страстью. Эрика задрожала от его невысказанного обещания, от внезапно открывшегося ей того счастливого будущего, на которое уже и не надеялась.

Да, он не произнес заветных слов: "Я люблю тебя", – но после всего случившегося сказанное почти равнялось им. Эрика готова была довольствоваться и тем, что услышала.

Следующие два часа прошли в походах по магазинам и в разговорах. Алехандро накупил ей кучу шелкового белья и такое количество одежды для беременных, будто думал, что она останется в таком состоянии ближайшие три года. Потом они перекусили все под тем же полюбившимся Эрике зонтиком и отправились в аэропорт.

А к вечеру добрались до уединенного загородного дома под Чимботе, в который Эрика мгновенно влюбилась. Бело-розовый каменный особняк стоял на небольшом холме над океаном. Все в нем отличалось от мрачного дома под Икитосом. Сама атмосфера казалась какой-то праздничной.

Алехандро провел ее по всем помещениям. Двери и окна были раскрыты, комнаты наполнены свежим солоноватым воздухом. Легкие шелковые занавески колыхались от слабого ветра, полы устилали светлые ковры, мебель была легкая и тоже светлая.

Огромная хозяйская спальня выходила окнами на океан. К ней примыкали две роскошные ванные комнаты и гардеробная.

– Если ты думаешь о том, скольких женщин я привозил сюда до тебя, – сказал Алехандро, заметив ее удивление при виде двух ванных при спальне, – то сразу скажу: ты – первая. И последняя. Я не строил этот дом, а купил у супружеской четы. Они переехали в Сингапур.

Эрика смутилась, что он с такой легкостью угадал ее мысли, и ответила:

– Ты не обязан рассказывать мне все это.

– Нет, обязан. Слишком уже много было у нас всяческих неприятностей. Я не допущу еще даже малейших. Ты – моя единственная женщина, querida. И единственная хозяйка этого дома.

Солнце медленно катилось вниз, в океан, окрашивая все вокруг в фантастические цвета.

Алехандро прошел в ванную освежиться и переодеться перед обедом, и его взгляд сказал ей, что скоро, очень скоро ничто не будет разделять их – ни стены ванной, ни тонкая ткань одежды, ни гнетущее присутствие его тетки. Эрика вздрогнула в ожидании и предчувствии.

Этим вечером они ели на террасе над тихо шепчущим океаном при свете свечей. Откуда-то из дома доносилась нежная музыка – все старые танго, говорящие о потерянной и вновь обретенной любви. Свежая рыба, многочисленные легкие салаты, сыр, десерт и бутылка охлажденного шампанского.

С каждым словом, с каждым взглядом, с каждым прикосновением нарастало напряженное ожидание продолжения чудесного вечера.

Эрика отпила крошечный глоток вина и снова в который уже раз посмотрела на мужа. Последние недели напряженной и часто физической работы укрепили его мышцы, сделали фигуру еще более атлетической. Чуть посеребренные сединой волосы только подчеркивали классическую красоту гордого лица.

– О чем ты думаешь, querida? – спросил Алехандро, поглядывая на нее поверх бокала.

– О том, как здесь замечательно, Алехандро. Просто не понимаю, как ты соглашаешься уезжать отсюда.

Он улыбнулся, встал, поднял ее и закружил в ритме медленного танго.

– Очень рад, что тебе здесь нравится. Потому что это мое любимое убежище. Нью-йоркские апартаменты, конечно, хороши, комфортны и удобны, когда дела приводят меня в Штаты. Так же как и дома в Бонне и Цюрихе. Но когда мне надо отдохнуть и прийти в себя, я всегда приезжаю именно сюда.

Оглушенная этим небрежным перечислением дорогостоящей недвижимости, Эрика сбилась с ритма и наступила ему на ногу.

– Сколько всего у тебя домов, Алехандро?

– Все, что я перечислил, – невозмутимо ответил он. – Дела, знаешь ли, требуют частых разъездов, а я не очень люблю отели.

– Ага. А катеров сколько?

– О, всего два. Тот, которым мы пользовались в Икитосе, и небольшая яхта. Я держу ее здесь неподалеку, в гавани.

Эрика сглотнула.

– Не сочти за нахальство, но… ты очень богат?

– Полагаю, да. – Он беззаботно пожал плечами и провел рукой вниз по ее спине. – Это имеет значение?

– Как тебе сказать? Я чувствую себя такой идиоткой… Ты, наверное, хохотал до колик, когда я предложила помочь тебе деньгами.

– Вовсе нет. Я был тронут до глубины души твоей щедростью, – произнес он.

– Это лишний раз показывает, насколько плохо мы знаем друг друга.

Остановившись, но не выпуская ее из объятий, Алехандро нежно поцеловал пушистые рыжие волосы.

– Но ведь у нас впереди целая жизнь, чтобы узнать, правда?

– Правда, – согласилась она, ощущая твердые мышцы его тела, прижимающегося к ней.

– И мы можем начать это знакомство, – чуть дрогнувшим голосом продолжил он, – совсем скоро. Я слишком долго ждал, Эрика, когда же смогу стать тебе настоящим мужем. Боюсь, что терпению приходит конец.

Эти слова опалили ее как огнем, заставили задрожать.

– Тогда, возможно, нам стоит отправиться в постель, пока мы не выставили себя на всеобщее обозрение прямо здесь, на террасе…

Больше ему ничего и не требовалось. Подхватив ее на руки, Алехандро направился через весь дом в спальню.

– Мне нравятся женщины, которые прямо говорят, что думают, – сказал он. – Мне нравишься ты, Эрика. Очень.

Он спланировал все заранее, не пренебрегая ни малейшими деталями, и искренне полагал, что сможет приказать своему телу и посвятить настоящему началу их супружеской жизни целую ночь, дать и себе, и Эрике упиться каждой секундой, вкусить неземного блаженства.

Но этого не произошло. Он слишком истосковался по ней, а она… она была так прелестна, так обольстительна… Им едва удалось добраться до дверей спальни, когда желание захлестнуло обоих. Она гладила пальцами завитки волос на его груди, шептала его имя, лишая остатков самообладания.

Алехандро захлопнул ногой дверь и припал губами к ее благоуханному рту в таком поцелуе, на который прежде не отваживался, – слишком уж он напоминал любовный акт. Эрика застонала и приоткрыла губы, впустив его требовательный, ищущий язык. Ее реакция так потрясла его, что он даже не в состоянии был продолжать путь до кровати и, не прерывая поцелуя, поставил Эрику на пол. Обезумев от долго сдерживаемой страсти, начал расстегивать многочисленные пуговицы ее платья, а затем припал губами к ее груди, еще скрытой от него шелковым бюстгальтером.

Эрика прерывисто вздохнули, ощутив легкое прикосновение зубов и языка к соску, потом снова застонала, когда он приподнял край платья и скользнул рукой вверх по голой ноге.

И в это мгновение игра окончилась. Оба принялись срывать друг с друга одежду. Кровать была совсем рядом, но с тем же успехом могла бы находиться на другом этаже. Добраться до нее казалось невозможным. Они не сумели бы столько сдерживать рвущуюся из-под контроля страсть.

Алехандро прислонился спиной к стене, обхватил обеими руками ее упругие ягодицы и приподнял. Эрика обвила ногами его талию и прижалась к нему животом.

– Ты… ты уверена, что мы можем? – в муке прохрипел Алехандро. Еще секунда, и обратной дороги не будет. Он и так боролся с собой сверхчеловеческим усилием воли.

Она вцепилась пальцами ему в плечи.

– Уверена, да.

Что ж, он всего лишь обычный смертный и имеет право на человеческие слабости. А она – она воплощенное искушение.

На краткое мгновение Алехандро позволил своей восставшей плоти замешкаться, подразнить ее, пока Эрика не начала умолять положить конец утонченной пытке.

И тогда он вошел в нее. Ему хотелось, чтобы их единение длилось и длилось, но, сбыться этому было не суждено. Эрика вцепилась руками ему в волосы и застонала, содрогаясь в судорогах оргазма.

Больше он не мог вынести и отдался ей весь, без остатка, дрожа от столь острого несказанного наслаждения, что готов был, казалось, умереть.

И потом, прижимая к себе любимую, прошептал слова, которых не произносил еще ни разу в жизни:

– Те quiero, mi amor, Эрика.

– Что… что ты сказал? – задыхаясь, спросила она, поднимая затуманенные пережитой страстью глаза.

– Я люблю тебя, Эрика, люблю. Ты – вся моя жизнь, все мое счастье, и я никогда больше не буду пренебрегать тобой.

И она заплакала – тихо, молча, удовлетворенно. Слезы стояли в прекрасных зеленых глазах, дрожали на кончиках ресниц и медленно скатывались вниз.

– О, дорогой, – выдохнула она так, будто сердце разрывалось в ее груди, – я так долго ждала этих слов. Так долго… Потому что я давно полюбила тебя и уже не надеялась, что ты ответишь мне тем же.

– Не бойся ничего, mi amor, все дурное осталось позади. И я клянусь, что нас ждет впереди только хорошее.

Четыре дня она верила ему. Четыре дня и ночи он посвящал всего себя тому, чтобы доставить ей наслаждение. Полные взаимного упоения, они позабыли о той долгой дороге, что прошли к медовому месяцу, и занимались любовью долго и часто. То нежно, то яростно, не сдерживая и не стесняясь своих желаний, то игриво, посмеиваясь и болтая любовные глупости.

А потом… потом они гуляли по берегу океана, держась за руки, купались, визжа и резвясь как дети, подолгу загорали, слушая шум океана, катались на яхте и возвращались домой к накрытому незаметной и ненавязчивой прислугой столу.

Все закончилось вечером пятого дня. В половине шестого неожиданно раздался телефонный звонок. Это была Розита, и, хотя трубку снял Алехандро, Эрика через всю комнату услышала ее расстроенный голос. Видя, как муж сразу помрачнел, она тут же поняла, что дело снова в Хуаните.

– Ты снова должен возвращаться? – спросила она безжизненным голосом, когда разговор закончился. Яркий, радостный, солнечный день немедленно померк.

– Да, – ответил Алехандро. – Но теперь, Эрика, обещаю, что положу конец этой бессмыслице раз и навсегда. Я не позволю Хуаните ломать нашу жизнь.

– Не знаю, как ты собираешься помешать ей. Она не следует общепринятым правилам.

– Найду способ, – ответил он, беря ее лицо в ладони. – Так или иначе, но, клянусь, это закончится. Если понадобится, я устрою ее в соответствующее учреждение. Видит Бог, все говорит о том, что она теряет рассудок.

– Но если ты уедешь, дорогой, я с тобой не поеду. Я понимаю, как тебе сложно, даже признаю, что Розита сама не может справиться с ситуацией. Но категорически отказываюсь рисковать здоровьем и благополучием нашего ребенка, категорически!

– Да я и не прошу тебя ехать. – Притянув ее ближе, он дал ощутить бешеное биение его сердца. – Я прошу тебя, Эрика, побыть у Рикардо и Кармелиты.

– Нет, – твердо ответила Эрика. – Неизвестно, насколько ты застрянешь там в этот раз. А я и так забросила свои дела слишком надолго. Если я не могу быть с тобой, а похоже, что так, то мне лучше отправиться домой.

Алехандро прижал ее еще крепче.

– Я не вынесу, если ты будешь так далеко от меня!

– Мне тоже это не кажется идеальным решением, но, принимая во внимание все обстоятельства, следует признать, что я нечестно себя виду по отношению к Майклу, сваливая на него мои прямые обязанности. Так что, как бы ни приятно мне было общество Рики и Кармелиты, мое место в Монреале, не в Лиме.

Алехандро отпустил ее, подошел к окну и уставился на океан.

– Ты моя жена, Эрика! – воскликнул он. – Ты должна быть со мной! Мы не можем все бросить сейчас, когда стало ясно, что наше семейное счастье возможно, более чем возможно. Разве нельзя найти компромисс, который позволит нам не разлучаться?

Его искреннее страдание тронуло ее, но не настолько, чтобы поколебать решимость.

– Я отказываюсь снова быть объектом ненависти и жестокого обращения со стороны твоей тетки. Мне очень жаль, дорогой, но она перешла границы дозволенного, когда ударила меня. Обратной дороги нет.

– Хорошо. Тогда вот что я предлагаю. Завтра утром я посажу тебя на самолет до Лимы, побудь с Рики два дня и дай мне возможность разобраться с этими неприятностями. Два дня – все, о чем я прошу. Разве ты не можешь пойти мне навстречу?

– Да разве ты сможешь что-то сделать за такой срок? А если не успеешь? Что тогда? Сколько времени я должна думать о проблемах твоей семьи, а не своей – тебя, меня и малыша?

– Всего два дня, mi amor. – Алехандро снял трубку, набрал номер и минут пять о чем-то говорил по-испански. – Вот и все. Я забронировал билеты до Монреаля на четверг, через два дня, как и обещал. Самолет вылетает в пятнадцать двадцать. Я встречу тебя в зале международных вылетов за полтора часа до назначенного времени.

Все казалось таким простым, вполне возможным. Но в случае с Хуанитой ничто не было просто.

Видя сомнения жены, Алехандро продолжил:

– Эрика, родная, клянусь, что ничто не помещает мне сесть в этот самолет. В пятницу мы пообедаем дома, в субботу я поведу тебя в ресторан, а в понедельник начнем искать новый дом, больший, чтобы там было просторно семерым парням и трем симпатичным девчушкам. Жизнью клянусь, я не позволю больше семейству Миландро встать между тобой и мной!

Она слышала глубокую убежденность в его низком, таком любимом голосе, видела ее в черных сверкающих угольках глаз. И согласилась. Согласилась, потому что любила его, хотела верить. Похоронила мрачные опасения и согласилась.

– Ладно, Алехандро, два дня. Но если ты меня подведешь…

Он прижал палец к ее сочным губам.

– Молчи. Не подведу. Я буду с тобой в этом самолете, клянусь.

Они покинули "Ла фиесту" на следующее утро. Спустя полтора часа Рикардо и Кармелита встретили Эрику в аэропорту Лимы.

– Не волнуйся, сестренка, – произнес черноволосый Рикардо, – мы устроим тебе тут настоящий праздник, ты еще не захочешь уезжать послезавтра. Лехандро придется умолять тебя, вот увидишь. – И уже серьезно добавил: – Не сомневайся в нем, Эрика, он – человек слова.

Этим же вечером Алехандро позвонил выяснить, как добралась его жена, и рассказать ей, чего достиг.

– Я договорился, что завтра с утра Хуаните сделают полное обследование в больнице в Икитосе, – сказал он. – Как бы то ни было, делами она больше заниматься не будет. Розита выходит замуж за своего давнего приятеля. Он и возьмет на себя управление фабрикой. Если первые результаты обследования окажутся неутешительными, я немедленно вызову Моррандо, несмотря на всю его загруженность. – И он добавил: – Те quiero, mi amor. До встречи послезавтра.

На следующий день он не позвонил, и Эрика бродила по дому как тень. Напрасно Кармелита пыталась утешать ее, приводя сотни причин, мешающих Алехандро добраться до телефона, объясняла, что все его внимание сейчас уделено передаче дел жениху Розиты. Ничто не помогало: время тянулось невыносимо медленно, а сердце Эрики сжималось от дурного предчувствия. Она знала, что не поверит, что кошмар остался позади, пока не окажется на борту авиалайнера рядом с мужем.

Наконец настал долгожданный четверг. От Алехандро по-прежнему не было никаких известий. Сгорая от нетерпения и беспокойства, Эрика заставила Рикардо привезти ее в аэропорт не за полтора, а за четыре часа до рейса, к прибытию самолета из Икитоса. Пассажиры спешили к выходу, но Алехандро среди них она не увидела.

– Наверное, мы пропустили его, – сказал Рикардо, обнимая невестку за плечи. – Не забывай, он рассчитывает встретить тебя в зале отправлений, а не здесь. У него вообще транзитный рейс, он мог пройти в другой коридор и уже ждет тебя.

Нет, он не ждал. И никто в поместье не ответил на звонок, когда Рикардо решил выяснить, отправился ли его брат в аэропорт.

– Но это хороший знак, – заявил он, отказываясь признать, что Алехандро не приедет. – Наверное, Розита помогает своему парню с делами, а Лехандро уже здесь… А, знаю, он скорее всего покупает какие-нибудь приятные пустячки своей любимой женушке… ну, или опоздал на самолет. Тогда прилетит со следующим. Да успокойся, Эрика, ради Бога, до вашего рейса еще больше трех часов. Увидишь, он успеет.

– Почему-то я тебе не верю, Рики, – ответила она, с трудом сдерживая подступающие слезы.

Но Рикардо продолжал настаивать:

– Я знаю, он не может подвести тебя. Верь ему, Эрика, прошу.

Она верила. Снова и снова. Вышла за него замуж, поверив на слово. Позволила привести ее в эту страну, поверив на слово. Оставалась в доме сумасшедшей тетки. Она доверила ему свою жизнь и жизнь своего ребенка.

И поверила, что он сдержит данное ей слово.

А он не сдержал, и поэтому, когда репродуктор в последний раз пригласил на посадку вылетающих в Монреаль, Эрика знала, что ей надо делать.

– Ты не можешь улететь без него, – горячо убеждал ее Рикардо. – Он твой муж. Он рассчитывает, что ты будешь ждать его. Так у нас полагается: жена всегда рядом с мужем.

– Прости, Рики, но мне все равно, как у вас полагается. Отныне я поступаю так, как считаю лучшим для меня.

– Но есть ведь какое-то объяснение его действиям!

– Безусловно. Есть и всегда будет. Алехандро не может отделить себя от проблем вашей семьи. Каждый раз, когда что-то происходит, он считает, что именно он должен все уладить. Почему-то сын Хуаниты ни разу не показался в поместье. Знаю, знаю, он не может оставить завод. – Эрика подняла дорожную сумку. – У него есть еще пять минут, чтобы появиться. А если нет, значит, нашему браку пришел конец.

Самолет взлетел спустя двадцать минут, и Эрика сидела в нем одна.

А еще через десять разгоряченный Алехандро столкнулся с выходящим из здания аэропорта Рикадро.

– Она улетела, – тихо сказал младший брат. Старший замер, не веря своим ушам, потом выругался. – Это не поможет, – ответил Рикардо. – Я сделал, что мог, Лехандро. Она… она сказала, что вашему браку пришел конец. Как ты мог так поступить с ней? Не понимаю, ведь это же твоя жена.

– У меня не было другого выхода, Рики, поверь. Вчера днем выяснилось, что Хуаните срочно необходима операция на мозге. Она была в крайне тяжелом состоянии. Им пришлось вызывать специалиста из Штатов. Он прооперировал ее сегодня утром. Все закончилось только в двенадцать. Согласись, я же не мог все бросить в такой ситуации. Как только врачи сообщили, что на девяносто процентов гарантируют выздоровление, я тут же нанял частный самолет. Ты же видишь, я опоздал всего-то…

– Да, всего-то на полчаса… – произнес Рикардо.

– Я объясню ей все, и она поймет.

– Нет. Она сказала, что у тебя всегда найдется объяснение и ты никогда не сможешь отделить себя от проблем семьи. Если бы ты только успел на этот чертов рейс! Даже не представляю, что теперь делать… – Рикардо замолчал, увидев, что брат замер.

– Дьявол, а ведь это мысль, малыш! Я должен попасть на борт. Если мы прилетим вместе, как я и обещал, все будет в порядке.

– Ты в своем уме, Лехандро? – поинтересовался Рикардо. – Самолет улетел полчаса назад, понимаешь? Ты не можешь уже сесть на него.

– Ошибаешься, дорогой. Иначе ради чего я столько работал в жизни? Деньги могут решить очень много проблем. Все, местные проблемы остаются на твоей совести и Моррандо, а я отправляюсь за своей женой.

– Леди и джентльмены, по техническим причинам наш самолет производит посадку в международном аэропорту О'Хара, Чикаго. Просьба пристегнуть ремни безопасности. Полет будет продолжен через сорок минут. После приземления просьба всем оставаться на своих местах.

Услышав голос стюардессы, Эрика открыла глаза. Полет длился уже больше шести часов, а теперь еще и это. Голова болела и гудела. Она провела все это время, пытаясь понять, как же ей жить дальше, и сейчас уже была не в состоянии ни думать, ни решать, пребывая в полной прострации. Только временами мелькали воспоминания об Алехандро, и тогда приходила боль – то острая, то ноющая.

Ее предали, лишили радости жизни, унизили. И все это он, Алехандро Миландро. Эрика с горечью думала о том, что когда-то, кажется, будто в прошлой жизни, он любил ее, но было это так недолго. А потом… потом обманул, позволил улететь, хотя обещал, что они вернутся в Монреаль вместе. Что ничто не помешает ему сесть в этот самолет.

Не думать, только не думать, приказала себе Эрика, ощущая, как по щекам потекли слезы. Ничего уже не вернуть, он не выполнил своей клятвы, не сел в этот чертов самолет… Она снова закрыла глаза.

Шасси мягко коснулись посадочной полосы, лайнер помчался с бешеной скоростью, потом затормозил, вздрогнул и остановился.

Пассажиры вокруг зашевелились, заговорили, гадая, что же произошло, стюардесса прошла по рядам, успокаивая, говоря, что они производят дозаправку горючим. Эрике все было безразлично. Она могла думать только об одном, а эта мысль несла с собой невыносимую боль. Нет, лучше попытаться уснуть…

– Сеньора, это место свободно? Не возражаете, если я составлю вам компанию? – услышала она такой знакомый голос и тряхнула головой.

Ну вот уже галлюцинации начинаются, до чего себя довела, подумала молодая женщина и открыла глаза. И увидела прямо перед собой улыбающегося Алехандро.

– Но… но как ты сюда… – Она не договорила.

– Я же обещал, что сяду на этот самолет, querida, – ответил он, – а я всегда держу слово.

– Но… как ты узнал… Нам только что объявили… Технические причины… дозаправка… – запинаясь, бормотала не верящая своим глазам Эрика.

Алехандро опустился в соседнее кресло, взял ее тонкие пальцы и шепнул на ухо:

– Признаюсь тебе по секрету, что "технические причины и дозаправка" – это я.

– Ты?!

– Тсс… не кричи. Мне и так эта посадка обошлась в целое состояние. И я пообещал выплатить авиакомпании штраф и компенсировать неустойки пассажирам, недовольным задержкой. Так что не шуми, может, не все догадаются предъявить иск и разорить меня, – счастливо улыбаясь, произнес влюбленный муж.

– О, Алехандро, – прошептала Эрика, расцветая своей чудесной улыбкой, и подставила ему полураскрытые губы.


17 декабря 1971 года, 12.47.


– Рики, Рики, поздравь меня, малыш, я стал отцом!… Да! Да! Полчаса назад… Да, с Эрикой все отлично… Кто? Умри от зависти, никогда в жизни не догадаешься!… Нет-нет. У нас двойня – мальчик Нил, а девочку еще не назвали. Она – вылитая мать: глаза правда еще голубые, но на голове оранжевый пушок. Красавица! А он такой крупный парень, в меня будет… Да, оба здоровы. Спасибо, Рики. Спасибо! Ты даже не представляешь, как я счастлив… Как же мне повезло, что вице-президент той авиакомпании дружил с дядей Эсторио. Если бы не он, кто знает, чем бы все кончилось…


Оглавление

  • Аннотация
  • 1
  • 2
  • 3
  • 4
  • 5
  • 6
  • 7
  • 8
  • 9
  • 10