КулЛиб - Классная библиотека! Скачать книги бесплатно 

Вернуться навсегда [Джан Макдэниел] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Джан Макдэниел Вернуться навсегда

Об авторе

«Вернуться навсегда» — двадцать первый любовный роман Джан Макдэниел.

Она родилась в Детройте, штат Мичиган, но теперь живет в Чаттануге, штат Теннесси, с мужем Брюсом, двумя детьми-подростками и большим количеством собак и кошек.

До того как заняться только написанием романов, Джан работала в газете репортером и редактором.

Джан всегда радуется письмам своих читателей, так что, пожалуйста, пишите ей по адресу:

Общество романистов Восточного Теннесси, почтовый ящик 22193б Чаттануга, Теннесси 37422-2193б США.

Глава 1

Мэтт Роллинз поднял голову как раз вовремя, чтобы заметить медленно едущую по проселочной дороге белую старенькую «вольво», резко выделяющуюся на фоне темнеющего техасского неба. Когда машина подъехала ближе, его голубые глаза потемнели, сравнявшись с цветом джинсовой рубашки.

Что теперь? — раздраженно подумал он. На сегодняшний день ему неприятностей хватало. Он узнал машину, которую видел сегодня припаркованную в городе, в ней — Сьерру с красивым темноволосым мальчиком.

Она должна была бы сообразить, что не стоит сюда приезжать. С другой стороны, со здравым смыслом у Сьерры всегда было туговато. В противном случае она никогда бы не спуталась с таким, как он. Мэтт не мог позволить себе думать о ней. Он выбросил ее из головы десять лет назад и не собирался снова впускать.

Резкий порыв холодного ветра взъерошил ему волосы и едва не унес шляпу. После теплого ноябрьского дня налетел холодный арктический ветер, способный за несколько минут снизить температуру воздуха градусов на сорок. Перемена в погоде как нельзя лучше гармонировала с его дурным настроением.

Он продолжал смотреть на дорогу, надеясь, что машина проедет мимо. Но она замедлила ход и замигала подфарниками.

— Погода портится, — заметила стоящая рядом с ним у забора сестра. На Лиэнн все еще было воскресное платье, которое она надела, чтобы навестить лежавшего в больнице мужа. От одежды слегка пахло антисептиком.

— Иди в дом, — с отсутствующим видом распорядился Мэтт, бросив взгляд на играющих за домом племянницу и племянника. — Забери детей.

Лиэнн нахмурилась и испытующе взглянула на брата. Она тоже узнала машину и насупилась.

— Черт бы меня побрал! — изумленно воскликнула Лиэнн. — Она думает, что может сюда приехать? Поверить не могу такому нахальству. Ведет себя, будто все ей принадлежит. Ну ладно, у меня есть некоторые новости для миссис Давенпорт…

— Иди, Лиэнн. Я сам от нее отделаюсь.

— После всего что она тебе сделала, Мэтт? Понять не могу, как ты сможешь с ней разговаривать. Ты иди в дом. Ты приехал из-за меня, так что я не позволю ей тебя беспокоить. Скажу, что-нибудь.

Мэтт тяжело вздохнул:

— У нас маленький городок, Лиэнн. Если я здесь на время останусь, рано или поздно столкнусь с ней. Лучше сразу с этим покончить.

Но Лиэнн не отступала:

— Она изменила тебе, Мэтт, сделала выбор, даже не сказав, что полюбила другого, а теперь, когда он умер, она заслуживает свое одиночество.

Он бросил на нее взгляд, так напомнивший отца, что она отпрянула.

— Никто не остается один, потому что этого заслуживает, — заявил Мэтт, но, заметив реакцию Лиэнн, понял, что напугал ее, и смягчил тон. — Уж не думаешь ли ты, моя полоумная сестренка, что после десяти лет брака и рождения ребенка она пришла умолять меня вернуться?

Лиэнн пнула ногой палку.

— Если у нее есть хоть капля здравого смысла, то наверняка. Ты слишком хорош для нее, Мэтт. Так было всегда. Говорила же тебе, ничего, кроме неприятностей, не будет, если путаешься с богатенькими. Неважно, зачем она приехала, я не хочу, чтобы она здесь торчала. Знаешь, когда мы встречаемся в городе, она даже со мной не разговаривает.

— А ты встречаешь ее с распростертыми объятиями?

— Не верю своим ушам, ты ее защищаешь!

— Я хочу лишь все забыть. Видит Бог, если смог я, ты наверняка справишься. Все быльем поросло, стоит ли вспоминать. Мое возвращение не имеет к ней никакого отношения. А теперь иди к детям. Хочу поговорить с ней наедине. Я приду через минуту.

Лиэнн скептически посмотрела на него и неохотно двинулась к дому.

— Будь осторожен. А то она заставит жалеть себя.

Мэтт выпрямил плечи. Ему никогда не хотелось снова видеть Сьерру Давенпорт или представлять ее в объятиях Бена Давенпорта, вспоминать, что он зачал ей ребенка. Но машина уже остановилась в нескольких ярдах от забора. Какого черта она приперлась?

Поборов внезапное желание закурить, он глубоко вздохнул и пошел к машине. Каждый шаг приближал прошлое, то самое, которое, как он считал, осталось далеко позади.


Сьерра остановила машину и уставилась на приборную доску, сомневаясь, сможет ли она пройти через все это. Черт бы побрал Сэма! Зачем только он ей сегодня позвонил? Наверняка хотел как лучше: мол, никто не разбирается в лошадях так, как Мэтт Роллинз. И Сэм слышал о ее затруднениях. Он здорово расстроился, когда его внук отказался взять на работу такого трудолюбивого человека, как Мэтт, тем более что все в городе знали, что муж его сестры лежит в больнице святого Антония с перебитыми ногами. Но он не стал спорить с Данканом, который утверждал, что Мэтт просто визитер и нанимать его не стоит. Кроме того, Сэм уже почти передал ранчо в руки Данкану, да и дела шли ни шатко ни валко, и к тому же все нужные работники были уже наняты.

Сэм не стал бы звонить ей из Хьюстона, кабы это не было для него чрезвычайно важно. Она чувствовала себя обязанной помочь старику выполнить данное Мэтту обещание. Да и выбора у нее, по сути, не было.

Последние восемь месяцев она во всем полагалась на своего управляющего, Тома Уэйлинга. Для нее было настоящим потрясением, когда вчера приехал шериф Боулдер и арестовал его. У нее до сих пор сжималось в груди при мысли, что она пригрела самого известного на юго-западе уголовника и позволила ему жить рядом с собой и Уиллом. Воспоминание об этом заставило ее поежиться. После трагической смерти Бена она и без этого чувствовала себя достаточно уязвимой.

К счастью, она все еще находилась под впечатлением внезапной смерти Бена, чтобы обратить внимание на такого красивого мужчину, как Том. Сьерра могла думать лишь о сыне и о том, как управиться с конюшнями. Меньше всего ей был нужен еще один мужчина в жизни. Том же, по-видимому, выбрал ее ферму, чтобы спрятаться. Она не знала, что он увивался за богатыми женщинами, пользовался их деньгами, и восприняла предположение шерифа насчет того, что он надеялся поиметь что-то и с нее, как дурную шутку. Все ее достояние — пустой кошелек, таящий счет в банке, старая машина и несколько акров земли.

После ареста Тома она осталась с конюшней, полной лошадей, требующих постоянного ухода, с группой обучающихся верховой езде — уроки должны начаться завтра — и с недоверием к посторонним.

Такое больше не повторится. На этот раз она сама изучит дело и не будет ни от кого зависеть. Всю жизнь она от кого-то зависела — от отца, Бена, Тома, чувствуя себя беспомощной перед их причудами. Но теперь все! Ее единственным настоящим богатством был Уилл, и она твердо собиралась сама содержать себя и своего сына.

Но пока ей снова придется еще раз поклониться людям, на этот раз Мэтту. Как он, наверное, ее презирает. Она боялась встречаться с ним. Но ему она доверяла, а с незнакомыми людьми связываться страшилась. Когда-то давным-давно Сьерра не задумываясь доверила бы ему свою жизнь. Но что сейчас об этом — только осложнять себе задачу. Любовь к Мэтту была ее самой большой ошибкой. И не потому, что, по словам отца, семья Мэтта была неприемлемой с социальной точки зрения. Нет, она знала, прежде чем отдалась ему сердцем, душой и телом, что ей его не удержать. Но Сьерра тогда была молода и беспечна, будущее ее не волновало.

Она выросла в стерильном отцовском доме с чередой безликих экономок, и ей всегда хотелось иметь много детей. Когда она рассказала о своей мечте Мэтту, тот возразил, мол, ее воображаемая большая и любящая семья — чистая фантазия. И вообще поклялся никогда не иметь детей. Тогда между ними возникла стена. Но Сьерра понимала, что вряд ли сможет выйти замуж за Мэтта, так что по молодости его заявление ее не остановило. Сьерру слишком привлекали его грубая мужская аура, нежность, которая проявлялась лишь в самые интимные моменты, целеустремленность и решительность. Она могла думать лишь о тех украденных часах, когда он посвящал ее в тайны любовных игр, давал то, чего не могло дать все богатство ее семьи.

Когда же Сьерра поняла, что не может представить будущего без Мэтта, она стала молиться, чтобы, открыв ей свое сердце, он понял, сколько в нем любви, которой можно поделиться. Но ее время быстро истекло, возникли непреодолимые помехи. Возможно, самой судьбой им предопределено быть врозь.

Теперь, резко подняв голову, она смотрела на приближающегося Мэтта. Он был мрачен, но весь его вид пробудил в ней противоречивые эмоции, на которые, ей казалось, она давно была не способна. Несмотря на страх, тело потеплело, будто в нем жили отдельные воспоминания.

Ее поразила перемена в его внешности. Если бы Сьерра не узнала Мэтта по решительной походке и высоко поднятой голове, то вполне могла бы принять за бродягу. Красивое лицо закрывала кустистая борода, скулы заострились. Рубашка и джинсы — поношенные и выгоревшие. Погас свет в глазах.

Когда он приблизился к машине, Сьерра ощутила его силу и мужественность. Здесь ничего не изменилось. Мэтт Роллинз сохранил в себе то ценное и гордое, что редко кто давал себе труд заметить. Она всегда это чувствовала и не понимала, почему он старается скрыть свое благородство.

Внезапно она почувствовала, что больше не может просто сидеть и ждать. Открыв дверцу, Сьерра вылезла из машины.

Несмотря на внешнюю невозмутимость, она дрожала, когда Мэтт подошел. От такого знакомого запаха мускуса и кожи с небольшой примесью табака у нее закружилась голова. В быстро остывающем воздухе она ощутила жар его тела, увидела презрение в ясных, как весенняя вода, глазах, которые когда-то смотрели на нее с удовлетворением и гордым обожанием.

Ей стало жарко. Она знала, что заслуживает все то презрение, которое он готов на нее излить. Ей лишь хотелось, чтобы скорее все осталось позади.

— Сьерра, — безразлично приветствовал он несколько хрипловатым голосом, но не коснулся полей своей шляпы, надетой слегка под углом поверх вьющихся каштановых волос.

Налетел резкий порыв ветра.

— Привет, Мэтт, — ответила Сьерра, напомнив себе, зачем сюда явилась. Она не должна ничего чувствовать после целой жизни в качестве жены Бена Давенпорта. Но, наверное, от первой любви что-то остается с тобой навсегда, как бы печально она ни закончилась. Тоска по прошлому — что-то вроде старой песни по радио. Впрочем, как бы ни хотелось, она не могла делать вид, что он всегда был ей безразличен.

Мэтт рассматривал стоящую перед ним изящную женщину с внимательными карими глазами, обрамленными пушистыми ресницами, овальным хорошеньким личиком и губами Цвета спелой малины. Густые темные волосы с рыжим отливом уже не струились по ее спине, а были модно подстрижены и едва доходили до плеч. Она напомнила ему маленькую девочку, старающуюся казаться взрослой, — туфли на низком каблуке, серая юбка и серебристая блузка, слишком тонкая, чтобы защитить ее от холодного ветра. На золотой цепочке висел круглый кулон с бриллиантовой крошкой, хорошо видный в вырезе ее блузки. Он уловил исходящий от нее аромат жасмина и имбиря.

Обжигающий жар в паху убедил его, что физически он хочет ее не меньше, чем раньше. Господи, отказаться от нее труднее, чем от наркотиков. Но у него были свои принципы и гордость. И, как он сказал сестре, вдова Давенпорт наверняка приехала в такую даль не в поисках развлечений.

— Ты классно выглядишь, — заметил он без воодушевления.

Чтобы защититься от холода, Сьерра сложила руки на груди. Соски затвердели, и она не была уверена, что виной тому лишь резкое похолодание.

Она оценивающе посмотрела на него.

— А ты выглядишь как старый тертый геолог, слишком долго пробывший в поле.

В его глазах появился огонек, уголки губ слегка изогнулись. Он поднял руку и потер заросший подбородок. Она всегда отличалась прямотой и ехидством. Но он не намерен сегодня играть в эти игры.

— Вряд ли ты приехала, чтобы обсудить, как я слежу за собой, — заметил он.

Встретившись с ней взглядом, он понял: что-то в ней изменилось, кроме новой прически и одежды, которая ее старила. Она всегда легко смеялась, была открытой и любящей, импульсивной, как дикий мустанг. Теперь же была подавленной и тихой, как наказанный ребенок.

— Верно, — согласилась она. — Сэм Бурк сказал, что ты ищешь работу.

Он воинственно поднял подбородок:

— Сэма даже в городе нет.

— Данк сказал ему, что ты сегодня будешь здесь. А Сэм звонил мне из Хьюстона.

Мэтт пожал плечами:

— Ну и что? — Да, ему не удалось получить работу, на которую уверенно рассчитывал. Зачем напоминать? Разве не обещал ему Сэм, что, если потребуется, даст ему эту работу? Сэм был одним из двух людей, кто когда-либо что-то обещал ему, и уж точно не был первым, кто его подвел. Сэм остался для него единственным человеком, на которого, он думал, можно положиться. Наверное, давно пора перестать полагаться на честное слово.

— Ну так у меня есть работа. — Она поежилась от холода.

— Шутить изволишь.

— У нас неприятности — мой управляющий исчез. Нужен кто-то вместо него. Никто не знает лошадей лучше тебя.

Он сжал губы:

— Да нет, Сьерра, вряд ли ты думаешь, что я пойду к тебе в наемные работники. Мне не нужны подачки и деньги Давенпортов. И будь я проклят, но не собираюсь облегчать тебе муки совести, работая на тебя. Я вернулся лишь из-за сестры и ее семьи. Как только буду уверен, что Лиэнн и дети в порядке, уеду. Не надо меня оскорблять. И себя. А теперь уезжай. Лиэнн не хочет тебя здесь видеть.

Сьерра не тронулась с места. Она и не надеялась на сердечную встречу.

— Высказался, теперь послушай меня. Я знаю, что ты должен обо мне думать, и не приехала бы, будь у меня другой выход. Я не в состоянии сейчас заниматься благотворительностью. Бен нам почти ничего не оставил. Мне уже пришлось продать двух лошадей. Больше не хочу продавать. Все изменилось в моей жизни. Мне надо растить сына. Как ты не понимаешь, я прошу от отчаяния, а не по прихоти? Думаешь, мне нравится стоять здесь и выдерживать твои презрительные взгляды?

Кожа ее приобрела синеватый оттенок. Пусть стоит пока не замерзнет, если ей так хочется, решил Мэтт. Его самого холод почти не беспокоил. Он сомневался, что ей действительно туго приходится, ведь в ее распоряжении деньги отца и семейства Давенпортов.

И все же он слегка смягчился:

— Почему ты не попросишь помощи у семьи?

Она нетерпеливо вздохнула и переступила с ноги на ногу.

— Я здесь сама по себе. Никого просить не собираюсь.

Мэтт хорошо знал, что это значит. Сам почти всю свою жизнь бился в одиночку.

— Почему?

— Длинная история, да и все сугубо личное.

— Почему ты не обратишься в бюро по найму?

— Потому что не могу допустить, чтобы кто попало жил на нашем ранчо. Уилл сейчас очень впечатлителен. Кроме того, мне нужен человек, у которого достанет терпения научить меня управлять фермой. На этот раз я не могу позволить себе нанять не того человека.

Мэтт смотрел, как бьется пульс в ямочке на ее шее. Он знал: она говорит правду, иначе ни за что бы не стала умолять его. И он не мог забыть о мальчишке, совсем недавно потерявшем отца. Но Мэтт не собирался поступаться своими принципами из жалости. Это не означало, что он все еще к ней неравнодушен. За эти годы у него было много женщин. Он говорил им, что любит, потому что им хотелось это слышать, но никогда не спал с женщиной, к которой не чувствовал влечения. Сьерра была единственной, кому он признавался в любви всерьез. И Мэтт подозревал, что, несмотря на все старания выбросить ее из сердца, она все еще жила там, мешая полюбить другую. Позволить себе полюбить Сьерру было для него равнозначно прыжку в пропасть, на дне которой он в результате оказался. Наверное, он был слишком наивен и верил в ее любовные клятвы. Молодости кажется, что все возможно. Теперь же он считал, что есть ошибки, а есть грехи. Грехом, по его мнению, являлось повторение ошибок. Ему определенно нет необходимости видеть ее каждый день, вспоминать, как ему было с ней хорошо и как она его обманула.

Нет, он не может работать на человека, которому не доверяет. Ему лучше держаться подальше и не видеть этого высокого бюста, обтянутого тонкой блузкой, не поддаваться дурману тропических ароматов, не смотреть на ее губы и не вспоминать, каковы они на вкус.

— Надеюсь, ты кого-нибудь подыщешь, — сказал он, касаясь рукой полей ковбойской шляпы и поворачиваясь. — Но не меня.

— Мэтт, пожалуйста, — взмолилась она, следуя за ним.

Он остановился, не желая, чтобы Сьерра зашла за ним в дом, где на нее может наброситься Лиэнн. Сейчас его младшая сестренка напоминала львицу в клетке, ищущую, на ком бы отыграться. Она беспокоилась, удастся ли ей справиться с домом и семьей до выздоровления мужа. Это никак не касалось Сьерры, так что Мэтт не собирался позволить сестре отвести на ней душу.

Сьерра легко коснулась его рукава. Он взглянул на нее с тем же спокойным раздражением, с каким посмотрел бы на ползущего по рукаву тарантула. Она быстро убрала руку.

Глядя на это ангельское личико, Мэтт чувствовал, что начинает сдаваться. Но он помнил о предостережении сестры.

— Я тебе сочувствую. Но, во-первых, я должен быть здесь, чтобы помочь сестре с детьми, пока она сидит у мужа в больнице. Во-вторых, если учесть наше прошлое, мне кажется, нам с тобой не стоит жить в одном доме без посторонних.

Сьерра старалась держаться спокойно, только щеки порозовели.

— Если тебя это беспокоит, то квартира для управляющего в отдельном доме. После того как лошади будут ухожены и уроки верховой езды даны, ты сможешь идти куда вздумается. Ученики приезжают после ленча, но их немного. У меня два работника и мальчик-конюх. Они будут работать под твоим руководством.

— Не кажется ли тебе, что там одной слишком одиноко? — насмешливо спросил он. — И ночи скоро будут холодными.

Увидев ужас на ее лице, Мэтт немедленно пожалел о сказанном. Он вовсе не был таким грубым, каким хотел казаться. Он внезапно понял, что любил ее еще очень долго, после того как потерял. Сьерра наверняка любила Бена, раз вышла за него замуж, и все еще о нем тосковала. По правде говоря. Мэтт весь кипел при мысли о том, что Бен пользовался правами, которые он когда-то считал своими.

Сьерра отвела руку, и Мэтт понял, что сейчас она залепит ему пощечину. Он успел вовремя перехватить ее руку.

— Прости, Сьерра, — быстро сказал он, все еще держа ее за запястье.

В темных глазах Сьерры стояла боль, боль не физическая. Видит Бог, он не хотел превратиться в монстра, набрасывающегося на каждого, кто когда-то его обижал. Он не станет таким, как отец, этот гроссмейстер словесной пытки.

Она выдернула руку, но продолжала смотреть ему в глаза.

— Не удивляюсь, что ты обо мне плохого мнения. Ты ничего не забываешь и не прощаешь. Но ты никогда не был жестоким. Ты не тот человек, которого я когда-то знала. Зря я сюда приехала. Мне казалось, мы можем быть друзьями. Я знаю, как все выглядело в твоих глазах, но собиралась рассказать тебе о Бене. Его мать поместила объявление о свадьбе в газете, ничего не сказав мне.

— При таких благих намерениях зачем вообще было выходить замуж за Бена? — спросил он.

Сьерра сжала руки в кулаки. Не могла же она ему сказать, что надеялась на чудо, которое избавит ее от необходимости делать это. Она никогда не сможет ему объяснить.

— Я любила мужа, — заявила она, не отводя глаз. — После его смерти я не взглянула ни на одного мужчину и не собираюсь. Так что не бойся, не стану тебя соблазнять. У меня хватает других забот.

— Бояться? Вряд ли. Я просто ставлю все на свои места.

— Если бы я искала мужчину, чтобы согреть свою постель, уверяю, мне не пришлось бы слишком усердствовать, чтобы найти менее заносчивого. Неужели за все это время тебе ни разу не приходило в голову, что не одна я виновата?

Мэтт передернул плечами:

— Значит, ты хочешь, чтобы я вытащил тебя из неразберихи, в которую ты попала, Делая вид, что мы случайные знакомые?

— Вот именно. Слушай, я не хочу спорить. И полагаю, тебе тоже не хочется. Мы оба совершили ошибки. Я предлагаю тебе работу. Не собираюсь к тебе приставать как к мужчине. Я понимаю, ты пытаешься помочь сестре, а в это время года я не знаю ни одного хозяина ранчо, который бы искал работника.

Мэтт прислонился к машине и поправил шляпу.

— Допустим, я подумаю над твоим предложением. Хочу только, чтобы ты мне кое-что прояснила. Чертовски трудно забыть то, чего не понимаешь.

Она глубоко вздохнула, заставив себя смотреть ему в глаза.

— Например?

— В последний раз мы встречались с тобой у ручья как раз накануне того дня, когда в газетах появилось объявление о свадьбе. Ты занималась со мной любовью так, будто завтра конец света, а сама уже пообещала Бену Давенпорту выйти за него замуж. Это всегда мучило, Сьерра. Пришла ли ты ко мне от него или направилась к нему позже?

Глаза Сьерры горели, но оставались сухими. Упоминание о том, как забывалась она в его объятиях, действовало ей на нервы. Ей не хотелось об этом вспоминать. Теперь она знала: то, чего она боялась все эти годы, было правдой. Он уехал из города, считая ее шлюхой.

Но она постаралась не подать виду, насколько глубоко это ее уязвило. Она давно выплакала все слезы и поступила так, как должна была поступить.

— Я с ним не спала.

— Да какая разница? Ты ведь уже решила выйти за него. Это что, какая-то игра, правил которой я не знаю? Вы с Беном вращались в другом обществе. Тебе, верно, просто захотелось проникнуть в запретную зону?

— Знаешь, я никогда не была легкомысленной.

— Ну, как бы там ни было, я ко всему относился серьезно. Если тебе требовались только развлечения, так бы и сказала. Я бы тебя ублажил.

— Хочешь дать понять, что, как только накопишь денег, уедешь из города? Если ты делал мне предложение, то я его не расслышала. Кончай, Мэтт. Не собираюсь извиняться за свой выбор. Ты меня уже достаточно унижал, будет. Сейчас ты зашел слишком далеко. Считаешь меня испорченной принцессой, всегда получающей желаемое? Возможно, я действительно легко относилась к жизни. И заплатила за это. Но клянусь, все было не так, как ты себе представляешь! Другие люди были замешаны — мой отец…

— Тебе было двадцать. Если отец или кто другой заставлял тебя выйти замуж за Бена, могла отказаться. Я бы помог. Тогда я передвинул бы для тебя Юпитер.

Сьерра подавила горькую усмешку. Насколько она помнила, он не раз это делал. Но, Господи, сейчас не время об этом вспоминать.

Она была честной по натуре. Но вот попала в паутину лжи, где одна невольная ложь влекла за собой новую. А Мэтт заслуживал правды, но сейчас она не могла рассказать ему всего.

— Я и в самом деле очень хорошо к тебе относилась, Мэтт. Но решила выйти за Бена. Я пришла не прощения просить. У меня деловое предложение. Сэм не забыл, что обещал работу. Но тебя долго не было. Теперь он не может вмешиваться в дела внука. Полагаю, Сэм решил, что я могу помочь ему сдержать слово. Прости, что я сюда приехала. Извинись перед сестрой и передай мои соболезнования по поводу несчастного случая с ее мужем. Я бы сама ей сказала, но знаю, как она меня не любит. И несмотря на твою враждебность, мне было приятно тебя видеть.

Мэтт бросил взгляд на стоящий рядом белый щитовой дом. Сьерра предала его, и, кабы речь шла лишь о нем, он никогда не появился бы на ее ранчо и не принял денег. Но он вспомнил о морщинах на лице сестры и двух ребятишках с круглыми глазами, не устающих спрашивать, когда вернется папа. Черт, если бы ему так срочно не требовались деньги! Она права, сейчас никто не нанимает работников. И, черт побери, она выглядит такой маленькой и потерянной в этом жестоком мире. Мэтт ничего не мог с собой поделать — ему хотелось защитить ее. Они могут обсуждать свое прошлое до вечера, но правда останется правдой: он родился не в той части города, чтобы иметь на нее права. Он нутром чувствовал это с самого первого дня.

Да она и не приехала бы сюда, не подверглась бы его нападкам, не будь в отчаянном положении.

Сьерра повернулась, чтобы уйти.

— Подожди!

Он бесстрастно взглянул на нее. Она предпочла бы презрение этому холодному выражению глаз.

— Ты права. Нет оснований из-за прошлого отказываться от честной работы. Давай договоримся. Я делаю это для сестры, не для тебя. Может быть, я поработаю несколько дней, пока ты не найдешь постоянного управляющего. Но я хочу в конце каждого дня получать наличными.

Она просияла:

— Конечно. Спасибо тебе, Мэтт. Тогда увидимся утром?

— Я сказал «может быть». Надо подумать. Есть серьезные причины, чтобы отказаться.

Ее лицо потемнело. Если бы не мысль об Уилле, Сьерра тут же велела бы ему забыть о своем предложении. Но вместо этого она открыла дверцу машины, вытащила сумку, достала оттуда ручку, листок бумаги, что-то на нем написала и протянула ему.

— Обещаю, ты будешь за все отвечать. Позвони и дай знать. Пожалуйста, сделай это как можно быстрее. Мне надо подготовиться.

Принимая листок, он слегка коснулся ее руки. Сразу почему-то стало теплее. Она боялась взглянуть в его глаза. Тело реагировало на него так, будто не было связано с рассудком. Сьерра встряхнулась. Она не могла себе позволить роскошь снова попасть под его очарование, за что уже дорого заплатила когда-то. Сьерра скорее умрет, чем позволит ему считать, будто она пытается заманить его к себе в постель. Но если ей не интересно, почему же она так упорно об этом думает?

Он кивнул, задержав на ней взгляд.

— В любом случае я дам тебе знать сегодня. Мне требуется лишь слегка поразмыслить.

— Спасибо.

— Жаль, что ты потеряла мужа. Когда я говорил…

— Я знала, что ты будешь злиться. У меня шкура теперь куда толще, чем раньше.

Он проследил за тем, как она села в машину, завела двигатель, потом погрела ладони у вентилятора и переключила передачу.

Мэтту требовалась минута передышки, прежде чем предстать перед Лиэнн. Он пересек двор и подошел к белому деревянному забору, отделявшему владения Уилтонов от открытого луга. Вдали, под мрачным свинцовым небом, паслись коровы.

Черт побери, нелегко смотреть на эту женщину и не желать обладать ею. Впрочем, находиться рядом с ней опасно. После того как он, считай, обозвал ее шлюхой, она скорее согласится побороться с медведем гризли, чем подойдет к нему ближе чем на пушечный выстрел. Одно очевидно: явись она сюда поразвлечься, вряд ли стала бы терпеть его оскорбления. Видимо, он ей действительно нужен до зарезу. Если Мэтт правильно понял, она едва могла отличить у лошади зад от переда.

К тому же Сьерра упорно настаивала на том, что любила Бена. Почему он в этом сомневался? Если честно, Мэтт всегда надеялся, что есть другое объяснение ее браку. Так меньше страдала его гордость.

Она сохранила достоинство, даже когда он нападал на нее. Мэтт не мог не восхищаться ее выдержкой. И все же он представить себе не мог, как будет смотреть на нее целый день, стараться подавить безумное желание коснуться ее еще раз. Зачем, черт побери, Сэм позвонил ей? Сэм ничего о них не знал, да почти никто не знал. Мэтт решил, что Сэм таким образом пытался сдержать свое обещание. Если он не поедет к ней, старинный друг примет его отказ на свой счет.

Мэтт достал из кармана мятую пачку сигарет, вынул одну, сунул в рот и чиркнул спичкой.

До настоящего момента он не позволял себе думать, что может означать его возвращение. Теперь, стоя на земле Техаса, он вспоминал давнюю свою мечту, которая когда-то дала ему возможность выжить. Он чувствовал родство с этой землей, ему хотелось назвать несколько акров этой земли своими. Постепенно Сьерра стала частью этой мечты, а когда все рухнуло, он мечтать перестал.

Он давно понял, насколько опасны такие мечты, и смирился с необходимостью отказаться от них. Возможно, отец был прав, обзывая его дураком. Слишком болезненны связанные с этим воспоминания.

Он и сейчас, бывало, слышал голос старика:

— Беда в том, парень, что твоя мамаша внушила тебе всякую чепуху. Ты и зазнался, думаешь, что ты лучше, чем сын простого рабочего. Еще увидишь, куда заведут твои великолепные мечты. Чем раньше поймешь, где твое место, и смиришься с этим, тем легче будет жить.

Но в нем всегда горел огонь, не позволяющий сдаться или смириться с уготованным ему местом. Отец презирал его за это.

Еще несколько дней назад Мэтт был уверен, что ничто не заставит его вернуться домой. И сейчас он считал возвращение ошибкой. Ему казалось, что нетрудно будет помочь Лиэнн и детям.

Чего же он ждал? Жизнь здесь продолжалась без него. Никто не собирался менять что-либо только из-за того, что он вернулся. Разве вправе он был требовать от Сэма выполнения так давно данного обещания?

Повернув голову, он оглядел низкий квадратный белый дом, спрятавшийся в кленовой и дубовой рощице. Над окнами висели резные наличники, а на передней веранде стояли кресла-качалки и разнообразные растения в горшках. Лиэнн в отличие от него получила то, к чему стремилась. Она и ждала немногого. Теперь же она осталась с двумя маленькими детьми на руках, при полном отсутствии денег. Да еще нужно оплачивать больничные счета. Вот так стал разваливаться фундамент той жизни, который они с Джерри строили.

Он пыхнул сигаретой, держа ее в длинных, огрубевших от работы пальцах. За последние три года ему удалось сократить курение иногда до двух-трех сигарет в день. Но сегодня Мэтт не мог сдержаться. Впрочем, он воздерживался от курения при детях и всегда выходил для этого на улицу.

Хлопнула дверь, и Мэтт замер.

К нему приближалась Лиэнн. Она переоделась. Теперь на ней были джинсы и байковая рубашка мужа. Короткие светлые волосы стянуты шарфиком на затылке, делая ее больше похожей на семнадцатилетнюю девчонку, чем на мать семейства, которой скоро будет тридцать.

Когда она подошла поближе, стала заметна большая разница в их росте. Хотя Лиэнн унаследовала роллинзовский нос с горбинкой и вздернутый подбородок, ямочки на щеках и широкая улыбка смягчали эти резкие черты.

Но ничто не смягчало грубых черт Мэтта. Он внутренне морщился, когда видел в зеркале свое отражение, все больше напоминавшее ему лицо отца. Лиэнн же была больше похожа на мать, но хоть и говорила тихо и вдумчиво, выдержкой обладала воловьей. Он очень сильно почувствовал, как ему недостает матери, когда вернулся сюда. Мать умерла несколько лет назад, а он все еще переживал утрату.

Голос Лиэнн прервал его раздумья.

— Долгонько же она здесь проторчала. — Лиэнн вытерла руки кухонным полотенцем и принюхалась. — Тебе курить вредно, — сказала она, забирая у него окурок, сделала глубокую затяжку и вернула.

Мэтт бросил окурок на землю, раздавил каблуком.

— Последняя, — заявил он. — Как, впрочем, и предыдущая. Покупаешь пачку и оказываешься в плену у этого проклятого зелья.

— Здорово она тебя, верно, достала, если закурил.

Мэтт присмотрелся к сестре. Под глазами темные круги, на лбу усталые морщины. Несмотря на долгую разлуку, они сохранили внутреннюю связь. Они вместе сумели выжить в семье Роллинзов и этого не забывали. Он всегда присматривал за ней, зная, что детям Роллинза легко пропасть в битве за выживание.

— Боюсь, я с ней скверно обошелся, — признался он.

Глаза Лиэнн округлились.

— Ты? С ней? Шутишь? — Она прищурившись посмотрела на него. — Дотянулась-таки до тебя. Все еще влюблен в свою богатенькую подружку? Даже после того, как она с тобой обошлась?

Мэтт рассмеялся:

— Уважение и любовь идут рука об руку. Нет, я в нее не влюблен. Но не понимаю, чего ты так заводишься.

— Потому что я видела, как тебе было тогда больно. Твое возвращение сюда — чудо, вот я и боюсь, что она проделает все это снова и ты опять уедешь.

Лицо Мэтта окаменело, голубые глаза превратились в льдинки. Лиэнн напомнила ему то, чем когда-то он с ней поделился. Это был удар ниже пояса. Ей единственной он признался, что любит Сьерру Росс, собирается купить собственное ранчо и когда-нибудь женится на ней.

Даже тогда еще совсем молоденькая Лиэнн сказала, что все это собачий бред. Она затащила его за покосившийся дом, построенный для них отцом, и показала на луну в небе, заметив, что расстояние до нее вдвое короче, чем то, что разделяет Россов и Роллинзов в Уинтере, штат Техас.

— Она симпатична, — признала тогда Лиэнн. — Но даже у самых красивых роз есть шипы, которые жалят до крови. Ты интересен ей только потому, что ей хочется сделать что-то наперекор отцу, попробовать жизнь среди низших слоев. Ты в нее влюбишься, а когда надоешь, она сотрет твое сердце в пыль.

Но с идеализмом, свойственным молодым, Мэтт не прислушался к словам Лиэнн. Ведь она не знала Сьерру, а он думал, что знал. В конечном счете Лиэнн оказалась права. Мэтт не знал ее вовсе. Он смог продержаться все эти годы, только напрочь выбросив Сьерру из головы.

— Я не собираюсь здесь оставаться. Сьерра тут ни при чем. Просто я уже не чувствую себя здесь дома. Ясно?

Лиэнн печально улыбнулась.

— Прости, Мэтт. Зря я затеяла этот разговор. Но я каждый раз злюсь, как ее вижу, вспоминаю, что она тебя обманула. Ведь пока ты был Бог весь где, Сьерра тут разгуливала королевой.

— Если думаешь, что я начну упаковывать вещи только потому, что она объявилась, выбрось эту мысль из головы. Я обещал тебе, что буду здесь, пока Джерри не встанет на ноги, и сдержу слово.

На глазах Лиэнн показались слезы.

— Если он встанет…

Он резко повернулся к ней, положил руку на плечо:

— Встанет. Кстати, я так и не успел спросить, как он себя сегодня чувствует?

— Вспыльчивый как медведь. Он ненавидит свою беспомощность.

Мэтт кивнул. Нелегко смотреть, как быстро стареет твоя младшая сестра. Едва услышав о несчастном случае с ее мужем, он рванулся в город, который старательно избегал почти всю свою взрослую жизнь, чтобы узнать, чем он сможет помочь. Мэтт всегда заботился о Лиэнн, даже когда она была совсем маленькой, а он ходил в детский сад. От семьи остались такие крохи, и он чувствовал ответственность за сестру, добившуюся его возвращения в эти места. Он презрел осторожность и уехал из Уоминга, бросив там маленькую квартиру и работу гида, которая его вполне устраивала, если не считать необходимости подстраиваться под вечно ноющих богатеньких туристов.

Лиэнн, закусив нижнюю губу, покачала головой. Ей пришло на мысль другое.

— Этот администратор в больнице сегодня спросил, не могу ли я оплатить хотя бы часть счетов. Это надо же! Муж лежит пластом, а они гоняются за мной по коридорам, будто я хожу с пачкой денег в руке. И врачи еще говорят, что Джерри придется несколько месяцев заниматься физической терапией, чтобы окончательно поправиться.

Мэтт слушал и начинал медленно закипать.

— Ты знаешь, я пробуду здесь столько, сколько потребуется. Не надо так волноваться, а то от тебя не будет никакой пользы ни детям, ни Джерри.

Лиэнн долго молчала.

— Извини. Я просто напугана, а детям этого показать не хочу. Все не верю, что ты вернулся. Я не знала, кому еще позвонить. Ты не приехал на мамины похороны, и я уже решила, что никогда больше тебя не увижу.

— Ради кого-то другого я не приехал бы. А почему я не был на похоронах, ты знаешь.

Лиэнн закусила травинку.

— Отец тоже не приехал. И слава Богу, маме меньше всего этого хотелось бы. Я обрадовалась, когда он наконец нас бросил.

— Все держалось на маме. Как ни тяжело ей приходилось, как ни надолго исчезал отец, она всегда верила, что все образуется. Она так верила своим гадальным картам и гороскопам! Почти так же, как в Бога. Я бы рискнул навестить маму, знай я, что она больна.

Мать неоднократно говорила ему, что он у нее особенный, что ждет его счастливое будущее, потому что родился одновременно с восходом солнца. Мэтт до сих пор будто слушал, как она описывает охватившее ее прекрасное чувство в тот момент, когда он появился на свет. Она даже забыла о боли. И хотя рожала мать в палате без окон, она позднее заглянула в справочник и убедилась, что солнце взошло именно в этот момент. И хоть всю жизнь они еле сводили концы с концами, мать верила, что обязательно разбогатеет.

— Никто не знал. Она ведь никогда не жаловалась. Наливала кофе и упала в обморок. Разве не странно: такая большая семья, а мы чувствуем себя одинокими?

Мэтт взглянул на нее. Он узнал, что такое одиночество, когда за полтора года до него уехал из дома старший брат Дилан. Так что он не находил в этом ничего странного, давно привык.

— У тебя семья, дети, родители мужа.

— Родители Джерри — замечательные люди, но я с ними не росла. Знаю, я эгоистка, но мне не хочется, чтобы ты уезжал, когда Джерри поправится.

Мэтт поднял взор к небу!

— Наверное, нам, Роллинзам, не следует слишком много вспоминать. Останусь по возможности подольше. Я ведь не из-за одной Сьерры уехал.

— Знаю. Почему отец так тебя ненавидел? Он всегда был с тобой жесток.

Мэтт пожал плечами.

— Наверное, потому, что я не Дилан. Эй, перестань переживать. Мы выжили!

— Тебе не надоело мотаться по свету? — Глаза ее загорелись. — Ты вернулся… Не надо уезжать! Это ведь и твой дом, Мэтт. Разве тебе не хочется назвать какое-то место своим? Ты раньше только об этом и говорил. Оставайся, построй себе дом.

Мэтт расправил плечи. Он вернулся вовсе не затем, чтобы вспоминать свои юношеские мечты, хотя ему казалось, что ветерок с прерий нашептывает их ему на ухо.

— Легко говорить, когда не соображаешь что к чему. Мне хотелось бы чего-то получше, но пока ничего не попалось.

— Тогда кончай искать и оставайся. Сэлли и Тэннер обожают дядю Мэтта. И я по тебе скучаю.

— Это твоя жизнь, Лиэнн, не моя.

— Ты можешь обосноваться здесь, как и в любом другом месте. Отец ведь не вернется.

— Меня он больше не волнует. Полагаю, мы его никогда не увидим. Но ведь я не только из-за него уехал. Это место для меня связано с плохими воспоминаниями. Начинать надо не здесь.

Лиэнн подбоченилась, задрала подбородок и прищурилась.

— Ты это говорил десять лет назад, и с тех пор я две страницы в записной книжке исписала, стараясь уследить за твоими передвижениями. Умолять тебя, что ли? Ты мне здесь нужен. И не только сейчас, когда моя семья в беде. Может быть, мы разыщем Дилана и остальных…

— Дилан не хочет, чтобы его нашли. Ты же умная девочка, Черепашка, и не станешь предаваться мечтам о дружном клане Роллинзов, сидящем у камина и жующем курицу с картошкой.

Она не обратила внимания на свое детское прозвище.

— Пора нам перестать винить друг друга в том, как туго нам пришлось в детстве. Но дело-то не в этом. Ты не хочешь жить поблизости от Сьерры, вот и все. Кстати, что ей было нужно?

— Она предложила мне работу.

Лиэнн удивленно посмотрела на него.

— Но ведь ты собирался работать на Сэма, разве не так?

— Сэм уже довольно стар. Наймом занимается его внук, он вообще сократил дело. Данк сказал, что у него сейчас рабочих хватает, но он даст мне знать, если что-то наклюнется.

— Так ты ей отказал?

— Сказал, что, может, временно соглашусь, пока она не найдет кого-нибудь.

— Не надо, Мэтт. От нее у тебя всегда одни неприятности. В городе есть пожилая пара, которым нужна экономка на часть недели. Я могу там поработать, пока ты ищешь.

Он потряс головой:

— Нет.

— Не могу же я взвалить все на тебя.

— Ты должна заниматься Джерри и детьми, а не рваться на части.

— День-два значения не имеют. Поищи другое ранчо.

— Я уже не мальчишка. На меня не действует ее потрясная внешность и происхождение. Нам нужны деньги. Я решил заработать их побыстрее, а если удастся при этом еще и доказать, что она мне теперь безразлична, я убью сразу двух зайцев.

— И все же я против, — с беспокойством сказала Лиэнн.

— Придется с тобой не согласиться.

— Тогда пошли в дом, здесь холодрыга, как на Северном полюсе. Дети смотрят по видео мультфильмы. Ужин уже в духовке. Потом я бы вернулась в больницу, если ты присмотришь за детьми. Мне бы не хотелось тащить их снова к родителям Джерри, они и так за ними весь день приглядывали.

— Я присмотрю, — пообещал он.

Позднее, уложив племянницу и племянника, он набрал ее номер. У нее сын на руках, у него — семья Лиэнн. Мэтт зажал свою гордость в кулак, как это сделала раньше Сьерра.

Ему казалось, он достаточно ожесточился, но ее голос сразу же проник в душу. Она рассказала, как доехать до ранчо, а он пообещал быть к десяти, потому что до того должен выполнить поручение Лиэнн в городе. Мэтт попросил лишь об одном — держать сына от него и лошадей подальше. Он не сказал, что думает не только о безопасности мальчишки. Как не уверяй себя, что безразличен к ней, ему не выдержать присутствия их сына — этого постоянного конкретного напоминания о ее счастливой жизни с Беном.

Он поклялся себе, что не допустит ее в свое сердце. Как всегда проповедовал его папаша, богатые держатся вместе и редко покидают свой круг, равно как и не допускают туда посторонних. Мэтт до сих пор слышал скрипучий голос Лестера Роллинза, предупреждающий его:

— Ты подальше держись от холмов, парень. Эти люди сдерут с тебя шкуру живьем. — Но Мэтт не обращал внимания на доморощенного философа. Как обычно случалось, ему пришлось во всем убеждаться самостоятельно и самым болезненным образом.

Он лег спать, размышляя, как завтра будет вести себя со Сьеррой. Когда закрыл глаза, нахлынули воспоминания…

Глава 2

Мэтт, насвистывая, вел машину по проселочной дороге в направлении дома Сэма Бурка. Естественным кондиционером в машине служили опущенные стекла по обеим сторонам. Ветер лохматил его длинные волосы, приносил запах дикой мяты и травы, умытой летним дождем. Снова вышло солнце, высушило влагу, и воздух стал горячим и липким. Уроки только что закончились, и он ехал на работу. Сегодня у него было на редкость хорошее настроение. Отец все еще приставал к нему, требуя, чтобы он учился на ветеринара, но он все реже появлялся дома. Мэтт давно привык к презрительному отношению отца, невзлюбившего его еще больше после отъезда Дилана, будто винил в бегстве старшего брата.

Сейчас он мог на время забыть о домашних делах и подумать о Сьерре. В последнее время она занимала все его мысли. Через несколько часов они снова увидятся с ней у ручья. Мэтт никогда не встречал такой странной женщины. Как-то в дождь он помог ей завести машину, у которой сел аккумулятор. Сьерра отнеслась к нему по-дружески, хотяМэтт и старался держаться от нее подальше.

— Я тебя по колледжу помню, — сказала она, наклонившись к нему, когда он сунулся под капот, чтобы соединить провода. — Ты, верно, меня не замечал. Я была на первом курсе.

Мэтту хотелось, чтобы она отодвинулась, хотя ее близость скорее отвлекала, чем мешала физически. От нее исходил такой чистый запах, как от сада после дождя.

— Я помню, что видел тебя в зале, — осторожно признался он. Такую красотку нельзя было не заметить. Но ее всегда окружали богатые первокурсники, так что он никогда не думал, что к ней можно приблизиться. — А раньше почему тебя не было видно?

— Отец отсылал меня в интернат. Он не хотел, чтобы я вообще ходила в общественную школу.

Он прищурился.

— А ты хотела?

— Мне хотелось здесь с кем-нибудь подружиться. Я прожила в Уинтере всю свою жизнь и почти никого не знаю. Отец желает как лучше, но иногда я чувствую себя фарфоровой куклой в стеклянной витрине.

— Может, тебе повезло? — заметил он, хотя ему трудно было поверить, что можно жить в особняке и чувствовать себя несчастной.

— Теперь, когда я хожу в колледж, все по-другому. Мне уже не кажется, что за мной постоянно следят.

— У тебя каникулы?

— Да. А зачем книги в машине?

— Я летом хожу на занятия. Хочу стать ветеринаром. — Он не собирался этого говорить. Слишком уж амбициозная мечта для студента двухгодичного колледжа.

— У тебя хорошие руки. И ты умеешь ими работать.

— Возможно.

— Ты всегда добиваешься поставленной цели? — спросила она.

— Иногда. Нужно самому о себе заботиться.

— Что ты обычно делаешь после колледжа?

Он пожал плечами:

— Работаю.

— А после работы?

— Иногда иду в библиотеку. Или на рыбалку. Когда мой старик надолго отваливает, помогаю по дому.

— А сегодня?

— Скорее всего порыбачу на озере.

— Ничего, если я пойду с тобой?

Он повернулся и внимательно посмотрел на нее. Мэтт любил быть один, потому что сколько себя помнил, за ним вечно таскались либо братишка, либо сестренка. Сьерра, хорошенькая и веселая, заставляла его кровь бурлить, но он не собирался с ней связываться. Богатые девушки вообще не для него. А Сьерра из тех, кто начнет задавать вопросы, интересоваться его семьей, которая, как он давно к своему стыду понял, сильно отличалась от других.

— Зачем тебе это? — наконец спросил он.

— Меня никто не учил ловить рыбу, и ты мне нравишься.

Мэтт не знал, что и сказать.

— Не бойся, — добавила она. — Я не стану болтать и распугивать рыбу.

— Тебе придется трогать червяков, — предупредил он.

— Если я сказала, что мой отец относится ко мне как к фарфоровой кукле, это не значит, что я такая. Меня противными червяками не напугаешь.

Но он все равно заметил на ее лице отвращение.

— Тогда как хочешь. Приезжай по старой дороге к озеру в половине девятого. Но сначала надо проверить аккумуляторы.

— Спасибо. Обязательно.

Мэтт не верил, что она объявится. Но, к его удивлению, когда он приехал, Сьерра уже ждала на пляже. Когда он попытался надеть ей червя на крючок, она сказала, что он нарушает их договор и что все будет делать сама. Он едва удержался от смеха, наблюдая, как Сьерра с явным отвращением держит червяка в вытянутой руке. Но ему нравилась ее решительность. Или она хочет произвести на него впечатление?

Червяк стал энергично извиваться, Сьерра взвизгнула и швырнула его в озеро. Мэтт не мог больше сдерживаться и расхохотался. Он подумал, она рассердится, но Сьерра лишь слегка нахмурилась, а потом тоже рассмеялась. Они никак не могли успокоиться, и Сьерра зарылась лицом в его рубашку, не подозревая, как подействует на него этот невинный поступок.

Мэтт показал ей, как закидывать удочку. Он стоял за спиной Сьерры, обнимая стройное тело, и двигал ее руками. Внезапно его охватило желание прижать ее к себе и поцеловать. Он послушно отстранился.

С тех пор они встречались почти каждый вечер у ручья, так было ближе и удобнее. Они уже не делали вид, что собираются ловить рыбу, а подолгу разговаривали и следили за появлением первых звезд.

Однажды Сьерра заметила падающую звезду и загадала желание.

— Что ты загадала? — спросил он.

Сьерра лежала на одеяле, расстеленном на покатом берегу, закинув руки за голову. Волосы рассыпаны веером. Она выглядела спокойной и счастливой, глаза сияли. Мэтт сидел напротив. Он смотрел на ее стройное тело и томился желанием прикоснуться к ней.

— Чтобы лето никогда не кончалось, — сказала она. — Мне нравится лентяйничать.

— Я думал, тебя тянет в колледж.

— Мне нравится, что я там сама по себе. Интересно изучать искусство, но длинные скучные лекции меня утомляют. И они не учат меня ничему такому, что может пригодиться в жизни.

— Ты избалована, — заметил он.

Ее глаза гневно вспыхнули.

— Вовсе нет. Я просто знаю, что для меня важно.

— Остынь, Сьерра. Ценишь только то, что дается с трудом.

Она приподнялась и посмотрела ему в глаза так пристально, что у Мэтта перехватило дыхание. К его удивлению, Сьерра наклонилась вперед и спрятала лицо в его коленях.

— Обними меня, Мэтт, — пробормотала она.

Он опустил руку на ее плечо. Она прижалась теснее. Он гладил ее волосы, пропуская между пальцами шелковые пряди. Потом провел большим пальцем по щеке.

— Ты прав, — вздохнула она, — хорошее легко не дается.

— Это неважно. Загадывать на звезды — предрассудок. Что бы ты делала, если не надо было бы ходить в колледж?

— Поехала бы в Мексику и нашла бы место, где родилась моя мама. Ты знаешь, я ведь наполовину мексиканка.

Он улыбнулся:

— Достаточно взглянуть на тебя.

— И хорошо, потому что я этим горжусь. Но мама умерла, когда я была совсем маленькой. Я росла с отцом и ничего не знаю о ее семье. Наверное, у меня куча теток, дядей, двоюродных сестер и братьев к югу от границы.

— Так почему ты сейчас не там, amada?

Она подняла голову:

— Ты говоришь по-испански?

— Слыхал несколько слово от работников Сэма. Матерщина в основном.

— Но «amada» не мат. Это слово ты тоже услышал от них?

— А ты знаешь испанский?

— Конечно, учила в школе. Иначе как я буду общаться с моими вновь обретенными родственниками?

— Но ты так туда и не поехала.

— Отец говорит, слишком опасно забираться в глубь Мексики. Думаю, ему просто не хочется будить воспоминания о маме. Он редко о ней говорит. Мама умерла молодой. Кажется, он до сих пор не оправился. Я — вся его семья. Не хочется противоречить ему в таком деликатном деле. — Ее голос задрожал. — Дело в том, что она похоронена в Мексике. Я бы хотела положить цветы на ее могилу.

— Значит, ты матери не знала?

— Я ее не помню. Видела фотографии. Она была очень красивой.

— Тогда ты пошла в нее.

— Спасибо. Отец говорит, что иногда я и веду себя как она. Приходится верить ему на слово. Я люблю отца, но он часто мрачен и суров.

— Ну, раз нельзя поехать в Мексику, придется ходить в колледж.

— Мне хотелось бы иметь собственный дом, полный ребятишек. Они бегали бы по комнатам и шалили. Я хочу иметь шумный дом. В доме отца все разговаривают тихо, с придыханием, как в церкви.

— Сколько ты хочешь детей?

— Двух или трех собственных. А потом можно брать сирот, пока дом не станет полным.

— Вряд ли ты захотела бы этого, если б жила в тесном доме, не имела собственной комнаты и ночью прислушивалась к ругани родителей. — Он смутился, что рассказал так много о своей семье, не желая, чтобы она ему сочувствовала.

— Но иногда должно было быть и хорошо, — возразила Сьерра.

Он покачал головой.

— Вот сейчас мне хорошо. Я научился смиряться.

Она рассказала про напыщенное поведение своего отца, преувеличивая и приукрашивая. Мэтт рассмеялся. Тогда он почти верил, что когда-нибудь сможет посмеяться над своим собственным отцом. Почти. Когда он был со Сьеррой, все остальное теряло значение.

Особенно когда они целовались. Сьерра казалась такой маленькой и теплой в его объятиях, сердечко ее билось под его ладонью как пойманная птичка. Ее вкус напоминал ему шоколад, которым маму угощали посетители на Рождество. Но каждый раз Мэтту все труднее было прощаться. Начав целоваться, они уже не могли остановиться.

Часы, проведенные с ней, тянулись бесконечно, как небо Техаса. Но сегодня, когда подъехал к дому Сэма и кривоногий седой человек выбежал ему навстречу, Мэтт сразу понял: что-то не так.

— Привет, — заикаясь, вымолвил Сэм. Он был много ниже Мэтта, но все его тело состояло из сплошных мускулов.

— Что случилось? — спросил Мэтт.

Сэм отвел глаза:

— Да дело в Звездочке. Я знаю, тебе нравится эта кобылка, но в нее сегодня ударила молния. Такое уж несчастье.

— Где она?

— Мгновенно погибла. Не страдала.

— Вот как. — Мэтт уронил яблоко, которое держал в руке. Оно ей теперь не понадобится.

Сэм засунул большие пальцы в карманы джинсов.

— Я видел, как ты разговариваешь с лошадьми. Не знаю, кто еще так здорово ладит с животными. Но они всего лишь лошади, Мэтт, не стоит к ним слишком привязываться.

Мэтт кивнул.

Сэм положил руку на его плечо:

— Иди сегодня домой. Я сам вычищу конюшни.

Мэтт поглядел через плечо на пастбище.

— Не надо тебе туда, сынок, — предупредил Сэм. — Ты ей уже ничем не поможешь. Придется рыть бульдозером яму, чтобы ее закопать.

— Хочу видеть!

Сэм кивнул и отступил в сторону, пропуская его.

На пастбище Мэтт встал на колени около безжизненного животного и пожалел, что не послушался совета Сэма. Он прощально погладил ее гриву и прижал пальцы к белому пятнышку на лбу. Куда исчезли ее изящество и красота? Остался лишь остов.

— Прощай, девочка, — прошептал он, в последний раз похлопав лошадь по шее.

Он быстро уехал, стесняясь своей печали и слез. Мэтт привык к молчаливому обществу Звездочки. Они хорошо понимали друг друга. Она всегда знала, куда повернуть, еще до того, как он натягивал поводья. По каким-то необъяснимым причинам Звездочка стала его любимицей. Он верил, что у животных есть душа и чувства.

Мэтт подъехал к дому и сразу заметил грузовик отца. Не останавливаясь, он развернулся и уехал прочь.

Он направился прямиком к ручью и там оставил машину на обочине, откуда ее никто не мог видеть. Они со Сьеррой никогда не обсуждали, почему не могут встречаться в городе. Оба знали.

Мэтт вспомнил, пока шел через лес, что Сьерре, единственному близкому ему существу, придется возвращаться в колледж в конце лета. Он и ее потеряет. Ему ничего не дается надолго, тем более навсегда, так что нечего на это надеяться. Мэтт ушел бы, не дождавшись, только вот идти ему было некуда.

Он расстелил потрепанное шерстяное одеяло на мокрой траве, растянулся на нем, прислушиваясь к журчанию воды, к пению птиц и наблюдая за тем, как просачивается сквозь листву солнце. Он не помнил, сколько так пролежал, и заснул беспокойным сном.

Когда проснулся, солнце почти село. Над ним стояла Сьерра.

— Ты давно здесь? — спросил он приподнимаясь.

— Несколько минут. Мне нравится наблюдать, как ты спишь. Такой спокойный вид. Когда бодрствуешь, ты никогда не выглядишь счастливым.

Она уселась по-индейски рядом, Мэтт рассказал, что случилось на ранчо Сэма, и объяснил, почему не может поехать домой.

— Ты так ненавидишь отца? — спросила она.

Волосы Сьерры были заплетены в длинную косичку. Она перебросила конец косы через плечо и принялась расплетать ее.

— Да нет. Брат Дилан был его любимчиком. Отец винит меня в том, что Дилан уехал. Что-то во мне всегда его заводит. С другими детьми отец ведет себя нормально, с большим терпением. Мама говорит, я должен его понять, но, думаю, это вряд ли удастся. Иногда мне и не хочется. Вообще я считаю, ему плевать, что я делаю, если это не причиняет ему неудобств. Он ненавидит собственную жизнь и винит за это всех и вся.

Сьерра вздохнула:

— А где твой брат?

— Мы о нем ничего не слышали.

— Так отец, вероятно, волнуется.

— Нет. Он заявил, что никогда не позволит Дилану вернуться. Брат может о себе позаботиться. По правде, я завидую его самостоятельности.

— Но нельзя убежать от самого себя. Да и трудно представить, что этого можно желать. Отец хочет знать обо мне все. Он слишком беспокоится, наверное, потому, что я — единственный ребенок. Когда он женился на маме, ему было за сорок. Вряд ли у него будут еще дети. Иногда слишком большую любовь так же трудно переносить, как и безразличие.

Он встретился с ней взглядом.

— Не думаю, что может быть слишком большая любовь. Тут трудно мерить, — возразил он, а сам снова вспомнил о Звездочке.

Сьерра подняла голову. Аромат ее тела сливался с запахом мокрых листьев и мха.

— Значит, ты не боишься быть любимым?

— Может, любовь сродни гаданию по звездам, что-то такое, что люди придумали, чтобы легче жилось.

Она вскинула темные брови:

— Ты не веришь, что есть какая-то магия, связывающая двух людей? Что, если суждено, они будут вместе, несмотря ни на что?

Он улыбнулся ей:

— Наивная. Что ты творишь с волосами? Меня это сильно отвлекает. Ты же говорила, что носить их распущенными слишком жарко.

Она тряхнула головой, и темные пряди рассыпались по плечам.

— Но тебе так больше нравится?

— Да.

— Ты хороший человек и заслуживаешь быть счастливым, Мэтт. Я знаю, тебе трудно принять что-то от кого-либо.

— Мне бы не хотелось, чтобы из-за меня ты терпела неудобства, — поправил он.

В ее глазах плясали чертики. Протянув руку, она пробежала пальцами по мускулам его груди. Все тело Мэтта горело. Он постарался подавить возникающую страсть, но было поздно, — Сьерра легла рядом с ним.

Мэтт застонал.

— Может, тебе лучше отодвинуться? — заметил он.

Но Сьерра прижалась теснее, все еще гладя ему грудь. Он вздрогнул, почувствовав ее теплое тело и сообразив, что она не надела лифчик под тонкую хлопчатобумажную блузку.

— Сьерра? — спросил он, внимательно глядя на нее.

— Да, я пытаюсь тебя соблазнить.

— О Господи! Ты не представляешь, как я хочу тебя. Но думаю, мы не должны.

— Я кажусь тебе недостаточно привлекательной?

— Неправда.

— Я тебе не нравлюсь?

— Сьерра, ты значишь для меня больше, чем кто-либо в жизни. Но мы каждый вечер, возвращаясь домой, попадаем на разные планеты. Нет смысла все усложнять.

— Ха! Я-то думала, ты не из тех мужчин, которые сажают женщину под стеклянный колпак, и если что-то чувствуешь — действуешь. Так положено в природе. Разве тебе не важно мое желание? А я хочу видеть тебя бодрым и счастливым.

— Твой отец не одобрит.

— Одобрил бы, знай тебя. Я женщина, не марионетка, и знаю, чего хочу. Например, чтобы между нами было нечто такое прекрасное, чего никому не отнять. Я хочу дать тебе то, что будет твоим до скончания века.

— Господи, солнышко, ты терзаешь меня. Ничто не бывает вечным.

— Разве мы оба уже несколько недель не знали, что этому суждено случиться? Позволь мне доказать, как я в тебя верю.

Его захлестнула нежность, захотелось прижать ее к себе и никогда не отпускать. Он наклонился над ней и поцеловал в губы. Джинсы, казалось, вот-вот треснут. Мэтт раньше иногда спал с женщинами, которые охотно шли на это, и всегда носил в кармане квадратный пакетик, без которого, по совету Дилана, никогда не выходил из дому. Но он никак не мог перестать думать о том, что Сьерра — женщина, живущая в доме с забором, через который пропущено электричество, и что она не для него.

— Я хочу, чтобы тебе было хорошо.

— Я знаю.

— Сьерра, я хочу тебя. — Прекрасно.

— Ты уверена?

— Я чувствую это сердцем. Вот здесь. — Поймав его руку, она приложила ее к груди. Ему показалось, что он держит в руке бесценную фарфоровую статуэтку.

— Не здесь, — запротестовал он хрипло. — Не как ребятишки в лесу! Позволь найти более удобное место.

— Нет. Ты к тому времени передумаешь. Здесь наше место.

Впрочем, Мэтта уже нельзя было остановить. Он опустился на нее, рука скользнула под подол широкой юбки. И медленными вращательными движениями он стал гладить ее подрагивающий живот, поднимаясь все выше и выше.

Мэтт внимательно следил за лицом Сьерры, за тем, как изгибаются от удовольствия губы, как дрожат ресницы вокруг ее темных глаз. От ее кожи исходил душистый жар.

Потом он нашел рукой ее тугую, округлую грудь, слегка сжал, наблюдая, как закрылись глаза и приоткрылись слегка губы. Она выгнула спину, волосы рассыпались вокруг головы. Его пальцы коснулись соска, ставшего сразу же твердым.

Мэтт снова поцеловал ее, проведя языком по нижней губе и наслаждаясь пьянящим вкусом. Он чувствовал влагу ее кожи, слышал запах ее желания, неловко пытаясь расстегнуть пуговицы блузки.

Она помогала ему, касаясь нежными пальцами его загрубевших ладоней. Мэтт не мог насытиться ощущением ее бархатной кожи. Ему хотелось видеть Сьерру всю.

Расстегнув пуговицы, так и не сняв блузки, она уронила руки. Мэтт распахнул кофточку и с удовольствием уставился на два розовых холмика, увенчанных рубинами.

Сьерра машинально прикрыла грудь руками.

— Нет, — возразил он, удивленный ее внезапной застенчивостью. — Ты так прекрасна! Дай на тебя наглядеться.

Она поколебалась, прежде чем убрать руки, но тут неожиданно засомневался Мэтт. Она ведь была в колледже, ездила в Европу. Он считал само собой разумеющимся, что такая привлекательная женщина…

Мэтт отстранился, сел и укоризненно посмотрел на нее.

— С тобой ведь уже случалось такое, дорогая? — спросил он.

— Не злись. Разве я сделала что-то не так?

— Да нет. Но ты должна была сказать. — Ему хотелось принять ее дар, но он не был готов взять так много, больше, чем кто-либо давал ему.

— Мне с трудом удалось уговорить тебя заняться со мной любовью и без дополнительных проблем. Не хотелось, чтобы тебе меньше понравилось.

— Не в этом дело. Ты ведь не случайно так долго ждала.

— Я ждала мужчину, с которым чувствовала бы себя в безопасности. И нашла его.

Мэтт ласково коснулся ее щеки:

— В первый раз все не так замечательно.

— Я слышала.

— Сьерра, ты видишь во мне не то, что есть на самом деле. Я ничего не могу тебе обещать.

— Поверь, я просто хочу быть с тобой. Сердце говорит, что я поступаю правильно. Прислушайся к своему сердцу…

— У меня одна просьба.

— Завязать глаза?

— Ни в коем случае!

— Тогда что?

— Как бы ни было сегодня, второй раз обязательно будет.

— Я на это рассчитываю. — Она провела рукой по его ширинке, заставив застонать.

Мэтт прижал ее к себе и осыпал поцелуями до тех пор, пока не показалось, что сердце вот-вот взорвется, потом зарылся лицом между ее грудями, целуя и слегка покусывая их. Руки Сьерры впились ему в плечи. Потом он поцеловал ей живот, провел рукой по бедру, приподнял подол юбки, под которой оказались белые кружевные трусики. Рука скользнула под прозрачную ткань, остановившись на пушистом холмике.

С ее губ слетел тихий стон, и Мэтт почувствовал, как она напряглась.

— Amada, — прошептал он, целуя ее в губы, в закрытые глаза до тех пор, пока не почувствовал, что она снова расслабилась в его объятиях. — Похоже, я нашел самое сокровенное твое местечко…

Она снова замерла и вскрикнула. Он остановился, чтобы снять с себя одежду и достать презерватив.

Сьерра улыбнулась. Он осторожно опустился на нее. Медленно гладил, уговаривал, ласкал одной рукой грудь, другой помогал ей открыться.

Мэтта сжигало желание, но он не торопился. Медленно он начал покачиваться в такт журчанию ручья. Она подхватила его движения, подводя все ближе к тому месту, откуда нет возврата. Мэтт будто попал в такт с природой, со Вселенной. Темп убыстрялся. Голова шла кругом.

Когда открыл глаза, перед ним было лицо женщины, только что сделавшей ему самый замечательный дар. Впервые в жизни он нашел любовь, любовь только к нему одному.

Сьерра смотрела на него.

— Я сделала тебе больно? — спросила она.

Он усмехнулся:

— Вот нахалка! — Но тут же стал серьезным. — Ты в порядке?

— Я поступила мудро. Ты выглядишь счастливым, и это тебе идет, — сказала она. — Ты счастлив?

Он поцеловал ее.

— Как черепаха на солнце.

— Ты был добр и терпелив. Теперь видишь, почему я не могла не влюбиться в тебя?

— Сьерра, я это почувствовал. — Что почувствовал? Скажи.

— Магию. Такого никогда бы не случилось, если бы я тебя не любил.

— Знаю. Но я рада, что ты сказал.

— Сьерра…

— Что?

— Спасибо.

Она прислонилась к его груди. Мэтт прижал ее к себе, гладя шелковистые волосы. Сердце распирало от счастья. Сьерра на самом деле дала ему то, чего никому у него не отнять. И впервые в жизни он поверил: если чувство искренне и чисто, оно может длиться вечно…


Мэтт проснулся как от толчка и с изумлением обнаружил, что лежит на узкой постели в комнате, наполненной игрушечными пластмассовыми грузовиками и плюшевыми зверушками. Ветер, задувавший в наполовину открытое окно, парусил синие шторы.

Мэтт прижал ладонь ко лбу и вспомнил, что находится в комнате племянника. Откинув одеяло, он спустил ноги на деревянный пол, в одних трусах прошлепал по комнате, потирая шею. Первым делом закрыл окно. Когда ложился, был прохладно, но тихо. Ветер, видимо, поднялся ночью.

Мэтт стоял у окна, разглядывая залитые лунным светом поля. Интересно, что его разбудило — ветер или сон про Сьерру?

Всю свою жизнь он отходил в сторону для удобства других людей — своего отца, Сьерры, Бена Давенпорта. И куда бы ни поехал или сколько бы ни жил на одном месте, он всегда ощущал себя кочевником, вот-вот готовым отправиться в путь. Возможно, Лиэнн и права — самое время послать всех к черту и попробовать обосноваться в том месте, которое он когда-то звал домом.

Но как это сделать? Нет, только не здесь. Здесь у него, кроме Лиэнн и ее семьи, никого нет. И городок слишком мал, чтобы можно было избежать встреч со Сьеррой и ее сыном. Даже их вчерашняя короткая и не слишком дружелюбная встреча слишком живо напомнила Мэтту его прошлые чувства к ней.

Хотя, конечно, со временем впечатление может стереться. Он не станет реагировать на нее, как в свое время не реагировал на моральные пытки отца. Завтра все будет ясно. Лиэнн остро нуждается в деньгах, нельзя ему отказываться от подвернувшейся работы, как бы ни беспокоила нанимательница.

Когда задергивал шторы, заметил падающую звезду, оставившую в небе длинный яркий след. Мама обязательно сказала бы, что это знак свыше. Но будь он проклят, если знает, что это означает. Мэтт уже давно перестал верить в судьбу. Мама ошибалась в этом смысле, как и Сьерра. Он просто брал то, что давала жизнь, и старался обойтись. Человек вообще становится опасным, если хочет слишком много.

Мэтт отвернулся от окна и только тут заметил маленькую фигурку. Присмотревшись, узнал одетого в пижаму племянника.

— Привет, Тэннер. Почему не спишь?

— Пить хочу, — ответил мальчик. — А ты чего не спишь? Плохой сон?

Мэтт хмыкнул:

— Вроде того. Наверное, нам обоим стоит спуститься на кухню и напиться. Пусть мама спит, верно? Она очень устала.

Мэтт схватил со стула джинсы и натянул их.

— А у тебя нет пижамы? — спросил наблюдающий за ним Тэннер.

— Нет.

— Почему?

— Не люблю таскать за собой много вещей.

— Так ты должен держать вещи дома, в шкафу.

— Ну, у меня ведь и дома тоже нет, такого, как у тебя.

— Ты поэтому живешь у нас?

— Что-то ты слишком разговорчив для полуночника.

— Когда я увижу Санта-Клауса, я попрошу у него для тебя пижаму и дом.

Доверчивость ребенка была приятна. Сам Мэтт не мог припомнить, верил ли вообще когда-нибудь в Санта-Клауса. Но верил ведь в другое, столь же неправдоподобное.

— Что же, я буду рад. А теперь пойдем и попьем воды, пока не разбудили весь дом своей болтовней.

Тэннер вложил свою маленькую ручонку в руку дяди. Чего бы это ни стоило, поклялся про себя Мэтт, он не подведет этого малыша.


На следующее утро Мэтт шагал по больничному коридору, где запахи лампы дневного света напомнили ему те времена, когда мать приводила их, пятерых детей, на прививки. Лиэнн и Гейдж всегда хныкали, а Дилан, он и Дарси воспринимали это испытание со стоической покорностью.

Он внимательно смотрел по сторонам, не желая встретить Лиэнн. Она и без того разозлилась по поводу его работы у Сьерры. После ужина они долго спорили. Сестра заявила, что он упрям как осел. Мэтт шел, повинуясь указателям, к кабинету заведующего. В приемной он наткнулся на надменную блондинку, перебирающую бумаги на столе.

— Чем могу вам помочь?

Мэтт понял, что она моложе, чем можно было судить по ее строгому костюму и высокой прическе.

— Где кабинет заведующего?

Она показала на дверь за спиной.

— Благодарю, — сказал Мэтт.

— Туда нельзя, — раздраженно заметила она.

Мэтт не останавливаясь холодно взглянул на нее и толкнул дверь.

За столом с кружкой кофе сидел сильно загоревший человек с вьющимися волосами, в коричневом костюме и пурпурном галстуке в крапинку и просматривал утреннюю газету. Его очки в толстой оправе сползли.

Женщина пробежала мимо Мэтта.

— Мистер Хатауэй, прошу меня простить…

Мэтт снял шляпу.

— Извините, но я вижу, что вы не заняты, а мое дело долго не займет. — Он сел в одно из кресел.

Мистер Хатауэй с беспокойством смотрел на него.

Мэтт откинулся в кресле и вытянул длинные ноги.

— Я хочу поговорить о счете моей сестры. Ведь я должен обсудить его с вами, мистер Хатауэй, не так ли?

Человек внимательно посмотрел на Мэтта и кивнул.

— Все в порядке, Мэгги, — обратился он к все еще торчавшей на пороге секретарше.

Она вышла, но дверь оставила открытой.

Заведующий поправил пальцем очки и уставился на Мэтта.

— Итак, — начал он, — чей счет вы собираетесь оплатить?

Мэтт рассмеялся:

— Я не сказал, что пришел платить. Я лишь хочу заверить вас, что по этому счету будет уплачено.

— Это само собой разумеется. Здесь не кредитная компания.

Глаза Мэтта потемнели.

— Муж моей сестры лежит здесь — гипс на обеих ногах. В таком состоянии ему трудновато работать. Сестра страшно беспокоится, изо всех сил старается поднять его настроение, да еще присматривает за двумя детьми и пытается свести концы с концами без его зарплаты.

— Мы понимаем, что любой семье сложно, когда кормилец попадает в больницу…

— Мне плевать на «любую» семью, я говорю о сестре. Хочу, чтобы вы знали, если после уплаты страховки она останется вам должна, вы эти деньги получите. Но вам не удастся получить их раньше. Так что не приставайте к ней, когда она приходит в больницу к мужу.

— Мистер…

— Роллинз.

— Мистер Роллинз, мы не просим заплатить сейчас все…

— Ее муж здесь, а не на работе. Ей надо платить по счетам, кормить детей…

— Возможно, соцпомощь…

— Ей не нужна милостыня. Я прослежу, чтобы вы получили свои деньги. Но чтобы я не слышал, что вы терроризируете ее или мужа. У них без вас хватает забот.

— Это естественно, что у нее повышенная чувствительность. Мы лишь спросили…

— Так больше не спрашивайте! Я вам уже ответил. Оставьте ее в покое и пришлите счет. Возможно, вам никогда не приходилось лежать плашмя и беспокоиться о том, в чем вы бессильны.

По пухлому лицу заведующего было ясно, что он понял скрытую угрозу Мэтта.

Он прочистил горло, как будто начиная задыхаться.

— Вы все сказали, мистер Роллинз? Я вызываю охрану.

— Не утруждайтесь. Я закончил.

По дороге к двери он взял мятную конфетку из корзинки на столе.

— Благодарствую, — сказал напоследок и вышел.

Глава 3

Уилл, сгорбившись, сидел за столом, добирая остатки каши с молоком и задумчиво глядя в миску.

— Не тяни, а то опоздаешь на школьный автобус, — укорила его Сьерра, открывая холодильник в поисках джема.

— Я готов, — возвестил он, вскакивая и хватая висящую на спинке стула куртку.

Этот красивый, стройный мальчик со смуглым лицом, миндалевидными, фисташково-зелеными глазами казался старше своих лет. Ее это огорчало. Она уже поняла, что родовые боли, которые быстро забываются, не идут ни в какое сравнение с необходимостью терять его понемногу день ото дня.

Уилл сунул руки в рукава куртки, и солнечный свет из окна высветил его волосы, образовав над головой нечто вроде нимба.

— Ты плохо поел, — заметила Сьерра.

— Почему ты делаешь все время одну и ту же кашу?

— Я полагала, тебе нравится.

— Не-а. Теперь я ее не люблю.

Она вздохнула.

— Куплю что-нибудь другое, когда вырвусь в город.

— А сегодня поедешь?

— Мне надо побыть здесь. Новый управляющий конюшнями приедет.

— Ничего, если Люк придет со мной после школы?

Она взъерошила ему волосы, но Уилл отодвинулся.

— Не порти мне прическу, мам.

— Прости.

— Так как насчет Люка?

— Если его родители не возражают.

По правде, она обрадовалась этой просьбе. Если в доме будет его приятель, сын обратит меньше внимания на нового управляющего.

— Спасибо.

— Подожди, я возьму жакет и провожу тебя.

— Автобус останавливается прямо у калитки. Сам справлюсь, мама.

Сьерра знала, что он мог дождаться автобуса, постоянно находясь на виду у конюхов, которые уже начали чистить стойла. Ей не хотелось слишком опекать его.

— Ладно. Иди.

— Пока.

— Я тебя люблю.

— Я тебя тоже люблю, — услышала она, и дверь за ним захлопнулась.

Сердце Сьерры сжалось. Ему здорово досталось за последний год. Смерть Бена, переезд на ранчо, необходимость обходиться без дорогих шмоток и игрушек, которые она больше не могла ему покупать, внезапное отчуждение дедушек и бабушки. Она знала, Уилл сильный, как и его отец. Но сколько может выдержать маленький мальчик? Почему ей иногда кажется, что он во всем винит ее?

Возможно, Уилл чувствует, что она неудачница и презирает за это. Ее неспособность полюбить Бена, безусловно, способствовала появлению у мужа дурных привычек, в конце концов приведших к его смерти. Это тяжелым камнем лежало на ее совести.

Сьерра посмотрела в окно. Сын садился в желтый автобус. Гром, пес Уилла, сидевший у калитки, поднялся и затрусил назад к дому. Это средних размеров коричневая с белым дворняжка появилась однажды в субботу, как раз когда началась гроза и раздался удар грома. Бен никогда не соглашался взять в дом собаку. Они с Уиллом вечно об этом спорили. Но Уилл сразу влюбился в это полудохлое от голода существо, и Сьерра, надеясь, что животное отвлечет сына от печальных мыслей, выкупала пса и отвезла к ветеринару, которому пришлось заплатить кругленькую сумму. Но она никогда об этом не жалела. Во дворе Уилл всегда находился под внимательным присмотром Грома.

Автобус, рыча, скрылся за поворотом, а Сьерра принялась прибирать на кухне, потом сложила белье в прачечной. Она слышала, как перекликались во дворе конюхи, выводящие на прогулку лошадей. Обычно Сьерра после ухода Уилла обходила конюшни, навещала животных, похлопывала их по холкам, а потом возвращалась доделывать домашнюю работу. Сегодня же она старалась держаться подальше от лошадей. Презрение Мэтта было невыносимым.

Ей пришлось сказать ему, что она любила Бена. Не лучше ли было во всем признаться и покончить с этим? Но Сьерра защищала себя и Уилла как могла. Однако правда мучила ее. Она никогда не любила Бена, как когда-то Мэтта, но отдала себя мужу и, Бог ей свидетель, старалась выполнить клятвы, данные у алтаря. Но в ее сердце было всегда такое место, куда она его не пускала. Сьерра ничего не могла с собой поделать. Это место прочно занимал Мэтт Роллинз.

Неужели она была когда-то такой молодой и любила его свободно, страстно? Но эта часть ее жизни уже в прошлом. Она никогда снова так не полюбит, нечего даже мечтать об этом.

Теперь, разглядывая поношенные, но еще крепкие джинсы Уилла, которые стали ему слишком коротки, Сьерра с улыбкой вспомнила, как когда-то была убеждена, что ей никогда не придется зарабатывать себе на кусок хлеба, ну, разве сидеть в правлении нефтяной компании отца. Она воображала себя художницей где-нибудь на тропическом пляже, старающейся уловить на холсте игру света и тени.

Что ж, Сьерра никого не может винить — ни себя, ни отца, ни Бена, ни его родителей. Она все сделала умышленно. И никогда впредь не позволит себе поверить в то, что кто-то о ней позаботится. И никому не доверит благополучие своего сына. За него в ответе только она.

Люди отшатнулись от нее непонятно почему. Отец, который сначала верил, что Бен — идеальная для нее партия, умыл руки, когда муж не оправдал его ожиданий, а Сьерра отказалась с ним расстаться. Ведь как она понимала брак — в радости и горе… Бен никогда не был с ней груб, он просто перестал любить. Ее, во всяком случае. С Уиллом Бен был близок со дня рождения мальчика, так что несмотря на безразличное к ней отношение, отцом он оставался хорошим.

Родители Бена всегда относились к ней со сдержанной прохладцей. После похорон Сьерра их не видела и ничего о них не слышала. Эта их отстраненность не только от нее, но и от единственного внука ее сильно огорчала. Сьерра представить не могла, что такого они с Уиллом могли сделать, чтобы заслужить подобную враждебность. Возможно, со смертью Бена они перестали представлять для них какой-либо интерес?

Со стыдом она думала, что родители Бена просто-напросто догадались о правде и поняли: их сын был бы жив, расплатись она с ним сполна. Но все равно Сьерра не могла уразуметь, как можно сегодня любить, а назавтра отобрать эту любовь. Она понимала, что именно в этом и винит ее Мэтт.

Впрочем, ей надо перестать думать о Мэтте.

И тем не менее Сьерра подошла к окну и раздвинула занавески, чтобы посмотреть, не приехал ли он. Она не станет порицать Мэтта, если он не сдержит слова и не объявится, просто не сможет. Потому что не стоит его уважения и заботы. Возможно, Мэтта отговорила сестра. Сьерра могла понять, почему Лиэнн к ней так относится. Она не оправдывала себя, вспоминая, как обошлась с Мэттом. Но переделать ничего уже было нельзя.

Сьерра опустила штору. Если он до одиннадцати не появится, придется позвонить ученикам и отменить занятие. Конюхи неплохо справлялись с лошадьми, но она сомневалась, можно ли доверить им людей.

К одиночеству Сьерра привыкла, хотя ей и хотелось иметь кого-нибудь рядом. Она не скрывала своих симпатий и антипатий. Уилл давал ей силы жить. Кроме него, у нее никого не было. Но сейчас он все больше отдалялся, и она ничего не могла с этим поделать.

Не зная чем заняться, Сьерра достала из шкафа пылесос и принялась за ковры. Потом пошла в кухню, составила чистую посуду в шкаф и протерла все столы. Наконец, заварила себе чашку чая, добавила сахар, молоко и уселась за стол.

Смотрящее в окна солнце согревало кожу. Как получилось, что она стала такой холодной и скучной? Почему потух горевший внутри нее огонь?

С ужасом думала Сьерра о надвигающемся Рождестве. Когда-то она обожала этот праздник. Ради Уилла ей придется заставить себя поставить елку, купить и упаковать подарки, что-то испечь. Но все это лишь увеличивало ее домашние хлопоты.

— И-яяя! — Выкрик во дворе прозвучал как выстрел.

Узнав голос, она вскочила со стула, едва не опрокинув чашку с остатками чая, ринулась к окну, раздернула занавески и увидела знакомую, высокую фигуру Мэтта, скачущего через поле на Вспышке, самой зловредной из пяти оставшихся у нее лошадей. Кобылка выглядела великолепно и вела себя так, будто он был ее хозяином, будто давно ждала, что он придет и возьмется за нее. Все, к чему Мэтт прикасался, принадлежало ему, а он даже об этом не догадывался.

Они похожи, подумала Сьерра. На глаза навернулись слезы. Если бы Мэтт не сдержал слова, ей не во что было бы дальше верить.


Еще рано утром Сьерра распорядилась, чтобы конюхи все показали Мэтту, объяснили, какие лошади принадлежат ранчо, а какие взяты в конюшню на постой. Пусть поймут, что он здесь теперь главный. Она надеялась, что, если будет держаться в тени, подальше от Мэтта, он задержится на более долгий срок. Ей очень трудно будет найти постоянного работника. Скорее всего, снова придется рискнуть и нанять незнакомого человека. Если только Мэтт не останется. Черт побери! Он ей нужен, а ему нужна работа. Вдруг через несколько дней его злость пройдет, старые раны затянутся… Может быть, он в конце концов согласится с решением, которое она приняла давным-давно, и прислушается к голосу разума.

Остаток утра она пряталась в доме, разбирая бумаги и занимаясь бесконечными домашними делами, только изредка выглядывая из-за занавески, чтобы убедиться, что все в порядке.

В ворота въехала машина шерифа. Сьерра уронила картофелину, которую чистила, схватила жакет и кинулась к дверям.

Когда она вышла, шериф Боулдер и его помощник уже нашли Мэтта.

— Что происходит? — запыхавшись, спросила она, повернулась к шерифу, избегая смотреть на Мэтта.

— Мэтт говорит, что на вас работает. Это так?

Она сердито прищурилась:

— Совершенно верно.

— В больнице сегодня утром произошел неприятный инцидент. Заведующий утверждает, что Мэтт ворвался к нему в кабинет и угрожал.

Сьерра перевела взгляд на Мэтта и увидела, что тот медленно закипает. Она знала, разозлить его нелегко, но, распалившись, отходит он долго.

Она поправила воротник жакета и вытерла влажные ладони о джинсы.

— Он что-то не так понял. Я ходила с Мэттом в школу, он никогда никого не обижал.

— Послушайте… — вмешался Мэтт.

Сьерра внутренне сжалась. Она надеялась, что Мэтт промолчит, потому что знала, что он, верно, ездил в больницу и что-то там наговорил, и что врать он не станет. Лучше бы вообще молчал, а уж она заставит шерифа уехать.

— Я сказал ему, чтобы отвязался от сестры. Она имеет право навещать мужа без того, чтобы ее постоянно дергали насчет денег. Кроме того, большую часть счета и так оплачивает страховое общество. Я что хочу сказать, он со всеми так себя ведет или только с теми, кому, по его мнению, трудно заплатить?

— Заведующий заявил, что ты пригрозил уложить его на больничную койку.

— Это наглая ложь. Я только предложил ему представить, как бы он себя чувствовал на месте мужа моей сестры. Если он вложил в мои слова что-то еще, это его трудности.

Сьерра подняла глаза к небу. Она могла себе представить, как именно высказался Мэтт в больнице.

— Вы пришли его арестовать?

— Нет, если вы за него поручитесь, миссис Давенпорт. Но пусть держится подальше от больницы.

Сьерра перевела взгляд с Мэтта на шерифа.

— Возможно, не лишним будет напомнить заведующему, что он должен относиться к своим пациентам с большим сочувствием и не делать из мухи слона. Лично мне кажется, что ему стоит быть более профессиональным и не лезть в душу к Уилтонам.

— Я обязательно ему передам, миссис Давенпорт.

— Вы можете также напомнить Эрику, что моя свекровь — член правления больницы. Не хотите ли зайти в дом и выпить чашку кофе?

— Нет, спасибо, мэм.

— Ну, если не возражаете, нас ждут дела. Всего хорошего, шериф.

Полицейские удалились, а Сьерра почувствовала на себе взгляд Мэтта.

— Спасибо, что пришли мне на помощь, миссис Давенпорт, но, мне кажется, я бы и сам справился.

Она упрямо подняла подбородок и встретилась с ним взглядом, тут же удивившись сразу возникшей в теле дрожи. Шесть с лишним футов мускулов, волосы цвета вечернего заката, светло-синие глаза и как из камня высеченные черты смуглого лица. Даже потный и при этой кустистой бороде он привлек бы внимание любой женщины. Во всяком случае, такой, которая не чуралась мужчин.

— Я не могла позволить, чтобы тебя отвели в тюрьму хотя бы на день, — возразила она, вовсе не стыдясь того, что прибегла к любимой тактике своего отца.

Сьерра не солгала, заявив о том, что ее свекровь — член правления больницы, лишь нарочно забыла упомянуть, что вряд ли та стала бы заступаться за нее, не говоря о Мэтте.

— Я уже решил, ты пригласишь этих копов на ужин.

— Они делают свою работу, Мэтт. Нет смысла относиться к ним враждебно. Может, пора перестать ходить с лицом, которое годится только на этикетку капель от кашля, и улыбаться людям, а не смотреть на них, будто ненавидишь. Так было бы легче в этом городе.

— Наверное, мне следует прислушаться. Ты всегда знала, как получить от людей то, что тебе требуется.

Она рассердилась, но сдержала себя.

— Из тюремной камеры тебе Лиэнн не помочь.

— Мне казалось, ты поверила, что я ничего не сделал.

— Верно. Но в жизни мало справедливости. Будь осторожен, Мэтт. Я знаю, что ты на взводе.

— Ну, во всяком случае, от шерифа есть некоторая польза. Вытащил тебя из дома. Я все думал, когда же ты появишься.

— Я дала все инструкции работникам…

— Ты же сказала, что хочешь сама научиться делу.

— Да, верно, но…

— Ты ничему не научишься, выглядывая из-за занавески. Пошли в конюшню, покажу, как плохо ухаживали за твоими лошадьми.

— Плохо?

— Копыта потрескались.

— И что мне делать?

— Лечить. Я научу…

Она тяжело вздохнула и последовала за ним.


Проезжая по проселочной дороге с грузом корма на своем пикапе, несколько более поздней модели, чем та консервная банка, на которой он ездил парнишкой, Мэтт притормозил, заметив на заборе впереди двух мальчишек. Поездки в город обычно входили в обязанности конюхов, но после двух часов уроков верховой езды и необходимости улыбаться ученикам под внимательным взглядом Сьерры из-за занавески он чувствовал, что должен расслабиться.

Мэтт наклонился, чтобы получше рассмотреть мальчиков, занимавшихся чем-то странным. В том, кто повыше и потемнее, он сразу узнал сына Сьерры. Второй был на голову ниже и светловолосый.

Глупо вел себя сын Сьерры. Он свесил ноги в загон и размахивал палкой перед мордой черного животного, стоящего от него всего в пятнадцати футах.

— Глупая корова! — дразнил мальчик неподвижно стоящего быка. Он спрыгнул с забора в загон.

— Мууу! — завопил его приятель, но через забор не полез.

Мэтт повнимательней присмотрелся к животному, и его глаза округлились, когда он понял, как ошибался мальчик. Нажав на газ, он быстро подъехал и остановился рядом.

Блондинистый парнишка оглянулся. Мэтт не обратил на него внимания.

— Выметайся оттуда, — приказал он сыну Сьерры.

Мальчик поднял голову и раздраженно и презрительно взглянул на него.

— Это ваша корова, мистер? — спросил он с видом богатого, испорченного ребенка, обращающегося к прислуге.

Мэтт откашлялся и потер щеку.

— Как хочешь, парень, — сказал он и пожал плечами. — Но когда бык нападет на тебя спасать не стану.

Мальчик побелел и в ужасе быстро оглянулся на животное. Палка выпала из его рук, он быстро перелез через забор, и не оглядываясь побежал вслед за своим другом.

Мэтт, покачав головой, сел в машину, и поравнялся с бегущими пацанами.

— Подвезти? — предложил он.

Но они продолжали молча бежать. Мэтт нажал на газ и уехал.

Вернувшись на ранчо, он поначалу хотелсказать Сьерре, что ее сыну не помешало бы узнать кое-что, если они собираются жить за городом, но передумал, пошел в конюшню и принялся разгружать пикап. Парень и так здорово перепугался и вряд ли еще раз приблизится к быку. Если рассказать, с ней может случиться сердечный приступ, а потом Сьерра еще разозлится на него за то, что он учит ее воспитывать сына. Лучше при случае поговорить с самим мальчиком.

Мэтт выбросил это приключение из головы и помог конюхам покормить лошадей на ночь. Солнце садилось.

Только он поставил Вспышку в стойло, как почувствовал на себе чей-то взгляд. Это был мальчик. Коричневый с белым пес сидел рядом.

— Тебе нравится ездить верхом? — спросил Мэтт, не прекращая работу.

— Я ездил с папой. Мама одного не пускает.

— Давай завтра вместе. Мама разрешит.

— Вы ей про быка не расскажете?

— Наверное, нет. Какой смысл волновать ее по поводу того, что уже прошло?

— Правда?

— Если только еще раз не поймаю тебя за подобными глупостями. Во-первых, ты мог пострадать. Во-вторых, стыдно мучить животное, которое тебя не трогает.

— Мы шутили.

Мэтт ехидно взглянул на него.

— Тебе надо относиться к окружающему с большим уважением. И нельзя разговаривать с людьми, как с прислугой. Я не буду учить тебя ездить верхом, если мы сразу же не достигнем взаимопонимания.

Мальчик покраснел.

— Гм, да, сэр. Как вас зовут?

— Мэтт. А тебя?

— Уилл. Это от Уилльяма. Меня так назвали в честь прадедушки и дедушки. Мой прадед приехал в Техас и нашел здесь нефть. А вас в честь кого назвали?

— Неверное, святого Матфея.

— Что он сделал?

— Не знаю.

Мэтт помолчал и протянул мальчику руку.

— Приятно познакомиться, Уилл, — сказал он.

Мальчик пожал ему руку, явно гордый таким отношением к себе. Он расправил грудь и вроде стал выше, но пожатие маленькой руки странно напомнило Мэтту Тэннера, цеплявшегося за него накануне.

— Что ты там делаешь, Уилл? — донесся сквозь сумерки голос Сьерры. — Я же не велела тебе беспокоить мистера Роллинза.

— Он мне не мешает, — спокойно отозвался Мэтт. — Мы как раз обсуждали, не стоит ли завтра вместе поездить верхом.

Мэтт заметил, как она сжала руку в кулак.

— Можно, мам? — взмолился Уилл. — Я не просил. Мэтт сам предложил.

Мэтт кивнул, подтверждая слова мальчика.

— Посмотрим, — сказала она. — А теперь иди в дом и помойся перед ужином.

Мальчик неохотно послушался. Она уже давно не видела у него таких сияющих глаз.

— Славный малец, Сьерра, — заметил Мэтт. — Я бы с удовольствием поучил его ездить верхом.

— Не хочу, чтобы он тебе мешал, — упрямо заявила она. — Дети иногда такие приставучие.

— Он мне не мешает, — повторил он.

Она мрачно кивнула:

— Пусть только понимает, что ты здесь не задержишься. Уилл все еще грустит о Бене, и мне не хочется, чтобы он привязывался к кому-то, кто скоро уедет. Я знаю, ты хочешь как лучше, но ему нужен мужчина, с которого можно брать пример. А так легко принять легкую дружбу за нечто большее.

— Почему ты сама с ним не ездишь?

— Это ранчо всегда было одной из игрушек Бена, как и самолет, яхта. К лошадям я и не приближалась до нашего с Уиллом переезда сюда. Вообще на них ни разу не сидела.

— Шутишь!

— Жаль, но это так.

— Почему бы и тебе не брать уроки, раз уж наняла инструктора?

Сьерра сложила руки на груди.

— Я слишком занята.

— Ничего подобного. Ты боишься лошадок, ведь так? Я успел заметить. Тебе даже они не слишком нравятся, черт побери. Надо же, я и не думал, что ты можешь чего-то бояться.

— Люди меняются.

Он пожал плечами:

— Если передумаешь, я тебя научу. Так ты и мальчику станешь ближе. Да и как ты можешь заниматься этим делом, если трусишь в конюшне? Лошади чувствуют страх лучше гончих.

Она опустила взгляд, а Мэтт не мог оторвать глаз от глубокого выреза ее белой вышитой блузки. Даже сейчас он помнил, что на ощупь ее кожа напоминает бархат. В холодном воздухе аромат ее духов, смешанный с запахом скошенной травы, будил в нем воспоминания. Сьерра выглядела усталой, но от этого не казалась менее красивой.

Ему дико хотелось протянуть руку, приподнять ее подбородок и посмотреть в глаза. Раньше она сама охотно поднимала к нему лицо.

Животное начало в нем готово было отбросить гордость и взять ее здесь, не сходя с места, заставить бормотать его имя, доказать, как она ошибалась, думая, что любит Давенпорта.

Но Мэтт понимал, что не может этого сделать.

— Сьерра, если ты не доверишь мне мальчика…

Она покачала головой, не дав ему закончить.

— Нет. Не в этом дело.

— Мне нравится твой сын, Сьерра. Ребенок не выбирал себе отца. Что с того, что он сын Бена? И наши с тобой дела его не касаются. Как он напоминает меня в его годы!

— Знаю, — тихо сказала она, опустив руки, потом повернулась и скрылась в доме.

Собака, которая все время сидела рядом и наблюдала за Мэттом, пошла за ней.


Следующий день выдался таким ясным и теплым, что в ноябре напомнил о лете. О глубокой осени говорили лишь голые ветви деревьев. Мэтт поднялся рано. Увидав его пикап и услышав голос, разносившийся по полям, Сьерра снова ушла в домашнюю работу. Потом достала кулинарную книгу, купленную однажды на благотворительном базаре в школе Уилла, и отыскала нужный рецепт.

Она старательно смешала тесто для яблочного пирога с корицей, осторожно выложила его на смазанную жиром сковородку, уложила яблоки, залила все заранее приготовленной смесью и сунула в нагретую духовку. Довольная результатами, она включила таймер и поставила вариться кофе.

Хотя она поклялась себе, что не будет этого делать, выглянула, заслышав знакомый ковбойский вопль, в окно. Мэтт снова оседлал Вспышку. Он был без куртки, в обтягивающей грудь футболке. Здорово выглядит, подумала она. Просто замечательно. Обтянутые джинсами бедра покачивались в такт движениям лошади. Сьерра предусмотрительно не отодвигала занавески. Вчера он ее на этом поймал, а ей не хотелось внушать ему вздорные мысли. Она вздохнула. Как давно ее не касался мужчина. Из-за такого долгого воздержания трудно было не вспоминать тот восторг, который когда-то вызывали в ней прикосновения Мэтта. Он умел касаться ее с такой осторожностью, будто она сделана из хрупкого стекла.

На ее губах появилась улыбка, но Сьерра тут же осознала, что слишком долго смотрит не туда, куда нужно, а мысли принимают опасное направление, и отошла от окна. Для вдовы, матери глупо и по-детски подсматривать за ним в окно. Тем более что он даже не хотел у нее работать. Вполне вероятно, что Мэтт сожалеет о тех мгновениях, что они провели вместе. Хорошо бы он остался в городе на достаточно долгий срок, чтобы она могла все ему объяснить. Откуда ей было знать, что ее будущая свекровь так поспешит и даст объявление в газете без ее согласия? Но если честно, то даже не появись это объявление преждевременно и Мэтт не уехал бы не попрощавшись, ей все равно пришлось бы лгать ему.

Надо забыть, что он когда-то для нее значил, и убедить задержаться, по крайней мере не уезжать до конца каникул. Она пригласит его на кофе с пирогом и будет умолять остаться. В доме приятно пахло яблоками, корицей и свежим кофе. Все готово. Она посмотрела, как Мэтт ведет Вспышку в конюшню, и дала ему время привести себя в порядок.

В тот момент, когда Сьерра вышла, чтобы пригласить его в дом, к калитке подъехал знакомый красный автомобиль. Алисон. В другой день она обрадовалась бы. Удивительно, как ее старая подруга всегда неудачно выбирает время. Сьерра оглянулась на Мэтта, который явно ее не замечал, отдавая распоряжения конюхам, повернулась к машине, помахала рукой и заставила себя улыбнуться.

Глава 4

— Это надо же, кофе с яблочным пирогом, — воскликнула Алисон, сидя в гостиной Сьерры и помешивая свой кофе. — Похоже, я вовремя приехала. Но пирог, Сиси? С чего бы ты взялась печь?

— Просто захотелось, — соврала Сьерра. В последнее время она действительно почему-то стала печь очень часто.

Алисон попробовала кусочек еще теплого торта.

— Повезло мне. Жалко бы было скармливать всю эту прелесть работникам.

Сьерра почувствовала, что краснеет.

Алисон обежала взглядом просторную комнату с потолочными стропилами и огромным камином. Она скорее напоминала комнату в охотничьем доме, чем те элегантные гостиные, к которым они обе привыкли. Но Сьерра себе жилье не выбирала. Когда Бен покупал этот дом, жить с семьей он в нем не собирался.

— Здесь по-своему мило.

— Алисон, зачем ты приехала?

Подруга пожала плечами.

— Кто-то должен за тобой присматривать.

— У нас с Уиллом все хорошо, Алисон. Впрочем, я тебе рада.

Алисон мотнула аккуратно причесанной головой. С ушей свисали длинные бирюзовые серьги под цвет ее глаз. Черты лица вполне аристократические — прямой нос, высокие скулы, высокий лоб, но хорошенькой ее нельзя было назвать. Однако держалась она так, что создавалось впечатление красивой женщины. Ее родители жили в полумиле от отца Сьерры.

В детстве они были близкими подругами. Алисон осталась единственной, кто не бросил Сьерру во время загулов Бена и после его смерти. Ее присутствие напоминало Сьерре о навсегда потерянном для нее мире.

— Это Мэтта Роллинза я видела у конюшни? Слышала, он вернулся, но не поверила.

Вот что так неожиданно привело сюда подругу.

— Да, это Мэтт. И что?

Глаза Алисон блеснули.

— Да будет тебе, Сиси, ты хоть и вдова, но еще совсем молодая женщина. Ты ведь сходила по нему с ума в свое время, а сказать тебе правду, выглядеть хуже за эти годы он не стал. Немного грубоват, возможно, но посмотреть приятно.

Сьерра покачала головой. После двух неудачных браков Алисон поступила в колледж, чтобы защитить диссертацию, а также устроилась на работу — руководить местной благотворительностью. Она осталась в хороших отношениях с обоими бывшими мужьями и, будучи неизлечимым романтиком, все еще верила, что когда-нибудь встретит своего прекрасного принца.

— Муж его сестры попал в больницу. У них двое маленьких детей и, как я поняла, с деньгами туго. Мэтту нужна работа, а мне заведующий фермой. Вот и все. Тебя ведь интересует, не возобновились ли наши былые отношения… Так нет.

— Да ладно, Сиси, разве он не великолепен? Эти мускулы!..

— Слишком многое между нами случилось. Я не ищу ни мужа, ни любовника, Алисон. Меня волнует одно — как без Бена вырастить сына.

— Тогда у тебя впереди много одиноких лет. Ты же всегда хотела еще детей. Разумеется, с последними достижениями можно обойтись и без любовника, но ведь такая тоска.

Сьерра тяжело вздохнула. Стоит Алисон во что-то вцепиться, ее с места не сдвинешь.

— Понимаю, расти единственным ребенком в семье… Я бы не хотела такого для Уилла. Но, похоже, ничего другого не смогу предложить. Большой семьи, о которой я мечтала, не будет.

Алисон оставила шутливый тон.

— Ты еще долго сможешь рожать, милая.

— Я не собираюсь снова выходить замуж. Хотя всегда в воображении рисовала большую и шумную семью. Мэтт однажды сказал, что такого не может быть. Тогда я ему не поверила, но сейчас начинаю думать, что он был прав.

— У меня не слишком большая семья, но мы с братом и мама с папой всегда хорошо ладили. Я знаю, у Мэтта были семейные проблемы, но ведь он тогда был так молод и циничен. Уверена, с возрастом его отношение к семье изменилось.

Сьерра покачала головой.

— Отец Мэтта был невежественным эгоистом, не мог смириться с тем, что сын лучше его, вот и вымещал на нем свою злость, старался унизить. Сэм Бурк дал Мэтту подходящую работу. В нем Мэтт нашел человека, которому хотелось подражать. И все же мы все боимся, что станем такими же, как наши родители. Когда брат Мэтта, любимчик отца, уехал из дома, отец прямо в лицо Мэтту заявил, что хотел бы, чтобы он не рождался на свет. Мэтт даже поклялся никогда не иметь ребенка, поскольку тот мог унаследовать что-то от Роллинза.

— Но это было до того, как он в тебя влюбился.

— И после тоже. Сначала я считала, что, пока мы вместе, ничто не имеет значения. Потом поняла: если собираюсь провести с ним всю жизнь, от мечты придется отказаться. Я думала, если буду сильно любить, Мэтт привыкнет к этой мысли, поймет, что он лучше, чем отец. Но у меня не хватило времени. Я забеременела, а требовать чего-то от него было все равно что отправить его прямиком в ад. Я слишком его любила, чтобы так поступить.

— Мэтт не знает, что он — отец Уилла?

Сьерра чуть не подавилась кофе.

— И никогда не узнает!

— Даже теперь, когда нет Бена?

— Бен — вот кого Уилл знал как отца. Сказать правду — значит разбить его сердце. Да и Мэтт не собирается здесь оставаться.

— Лапочка, я смотрю на Уилла и вижу Мэтта. Не думаешь ли ты, что твой ковбой кое-что подсчитает и обо всем догадается? Удивляюсь, как это не пришло ему в голову при первом же взгляде на мальчика.

Сьерра покачала головой:

— Хоть мы и были молоды, Мэтт серьезно относился к своим обязанностям. Мы всегда предохранялись, когда занимались любовью. Ему и в голову не приходило, что может быть осечка.

— Но ведь именно так и вышло.

— Конечно, он понимал, что нет стопроцентной гарантии. Но уж раз мне так и не довелось рассказать ему… Уилл — это судьба. Он должен был родиться, и все наши с Мэттом усилия не могли этому помешать. Так или иначе, я рада, что он у меня есть.

— Разве и Мэтт не был бы рад, если б узнал? — Алисон перешла почти на шепот.

— Нет.

Алисон долго и пристально смотрела на нее.

— Я помню то лето, когда мы приехали домой на каникулы, ты пришла вся сияющая, как новогодняя елка, и сказала, что встречаешься с Мэттом Роллинзом.

— А ты решила, что я сошла с ума.

— Мне казалось, тебе просто хочется пойти наперекор отцу. Ну, знаешь, запретный плод и все такое.

— Ты говорила, что нужно дать задний ход, пока окончательно не увязла.

— Но ты была слишком упрямой и не послушалась.

— Не могла. Да и не хотела.

— Я все думала, что ты потеряешь, если отец узнает. Наверное, я завидовала, что ты посмела следовать своему сердцу, чем бы тебе это ни грозило. Снобизм, но мы ведь обе так воспитаны. Я была не права, что не поддержала тебя.

— Алисон, сейчас я уже не могу все рассказать Мэтту. Он и так меня презирает за то, что я поспешно выскочила за Бена, но если все учесть, выбора у меня не было. Если бы Мэтт знал, он бы остался, принял бы на себя свою долю ответственности, но всегда бы ненавидел меня за то, что я навязала ему жизнь, которой он для себя не хотел.

— Вы оба были так молоды. Может, Мэтт изменился.

— Я сейчас его совсем не знаю. Это риск. Если я скажу ему, Уилл тоже может узнать. И еще боюсь, что Мэтт разозлится и не захочет у меня работать. Я и так его с трудом уговорила.

— Он имеет право знать.

Сьерра покачала головой.

— Бен принял Уилла как родного сына и всегда прекрасно к нему относился. Все остальное — биология.

Алисон критически посмотрела на подругу.

— Ты говоришь так, будто лишилась сердца. Разве то, что Бен оказался неспособным обеспечить жену и сына, говорит о его хорошем отношении?

Сьерра наклонилась и поставила на стол чашку.

— Тебе не пора ли на работу?

— В это время года все норовят открыть свои сердца и бумажники нуждающимся, так что я принимаю взносы практически круглосуточно. Кстати, через две недели праздник города. Цель самая благородная, да и повеселиться можно будет.

— Потанцевать? Нет, это не для меня. Но я обязательно куплю билет.

Алисон подняла руку.

— Я не прошу тебя о пожертвовании. Честно говоря, у меня есть несколько лишних билетов, вот я и подумала, не возьмешь ли ты один. Не пора ли тебе снова появиться на людях? Ведь прошел почти год, хватит ходить в трауре.

— Я не могу оставить Уилла одного.

— Моя мама с радостью за ним присмотрит.

— Нет, Алисон, не стоит.

— Ты состаришься раньше времени, Сиси, если не будешь никуда выходить. Никто ведь не заставляет тебя влюбляться или снова выходить замуж. Даже мы, работающие женщины, нуждаемся в какой-то общественной жизни. Разумеется, я не виню тебя за желание сидеть дома, особенно если из окна такой замечательный вид. Тебя это удерживает?

Сьерра выглянула в окно и увидела на пастбище Мэтта, стоящего к ним спиной. Он наклонился, разглядывая копыто лошади.

— Алисон! — укоризненно воскликнула она, покраснев как школьница. — У тебя грязный умишко.

— Раньше ты бы первая его заметила. Мне кажется, Бен разуверил тебя в себе. А что касается Мэтта, то он оставляет свое клеймо на женщине. Он так же хорош, как выглядит?

Сьерра густо покраснела:

— Ты заставляешь меня пожалеть, что я когда-то тебе все рассказала. Кофе еще хочешь?

— Нет, пора в офис. Я хотела сказать, что несколько дней назад видела твоего отца.

Последовала напряженная пауза.

— И как он?

— Несчастен, но не признается. Спросил меня о тебе и Уилле.

У Сьерры подступил комок к горлу. Для Уилльяма Росса и это было много.

— Я не виновата в его несчастьях. Это его рук дело.

— Да я знаю. Но уже канун Рождества, а он совсем один. Он такой упрямый! Уверена, он сожалеет, что так разозлился из-за Бена.

Сьерра распрямила узенькие плечи:

— Если он сожалеет, то может об этом сказать. Где нас найти, знает.

Алисон встала и поправила розовую юбку. — Никогда не думала, что ты такая же упрямая, холодная и мстительная.

— Алисон, я никогда не переставала любить отца. Видит Бог, я хочу, чтобы он был с нами. Уиллу нужен дед. Но отец во гневе манипулирует людьми. Я долго потакала всем его желаниям, но не могла же я бросить Бена только потому, что он этого требовал. Я была в долгу перед Беном, несмотря на его проблемы, и, думаю, будь я ему лучшей женой, все бы так не повернулось. Отец должен понять, что теперь я сама принимаю решения, вне зависимости от его одобрения или неодобрения.

— Перестань брать на себя вину за все. Родители Бена Давенпорта нянчились с ним всю жизнь. Он никогда не работал, не принимал никаких решений. Он так и не повзрослел и потому не мог позаботиться о тебе и Уилле. Удивляюсь, как ты его не бросила.

— Он на мне женился, зная, что я беременна от другого. И никогда меня этим не попрекал. Несмотря ни на что, я ему благодарна и обещала быть верной.

— Никто в наше время не принимает брачные клятвы так буквально.

— Тогда я ископаемое.

— Ты ведь знаешь, отец примет тебя с распростертыми объятиями, стоит только обратиться.

— Вот именно! Думаешь, я не пыталась с ним поговорить? Он согласен примириться, но на своих условиях, а это означает, что мы с Уиллом не сможем здесь жить самостоятельно. Я не могу на это пойти. Если уступлю, он снова станет руководить моей жизнью.

Алисон вздохнула и поправила прическу.

— Делай как считаешь нужным, но не забывай, что твой отец может дать Уиллу многое, чего ты сейчас не можешь себе позволить — частные школы, летние лагеря, хорошие связи.

Сьерра прищурилась:

— То есть все, что было у меня? Уж так ли это ценно?

— Он твой сын, тебе решать.

Алисон повернулась и в последний раз пристально посмотрела в окно.

— Так что мне сказать твоему отцу, если снова увижу?

— Скажи, у нас с Уиллом все замечательно и мы его любим. Но я не собираюсь делать вид, будто жалею, что не бросила мужа.

— Просто скажу, что ты шлешь привет.

— Ты попала в неловкую ситуацию. Уж извини, Алисон. Мне очень жаль.

— Мне просто противно смотреть, как вы с Уиллом перебиваетесь, когда все могло быть по-другому. Но должна признаться, мне нравится, что ты не ищешь легких путей. — Она снова взглянула в окно. — Мэтт знает про Сэма?

— Не думаю. Сэм ясно дал понять, чтобы ему не говорили.

— Ну что же, Сьерра, раз Мэтт тебе больше не интересен, ты не станешь возражать, если я приглашу его поужинать со мной?

Онемев от изумления, Сьерра уставилась на подругу горящими от ярости глазами. К ее удивлению, Алисон торжествующе улыбнулась.

— Так я и знала. Не расстраивайся, думаю, он вряд ли на кого-нибудь взглянет, если ты будешь в радиусе сотни миль.

— Это было грубо и нечестно, — обиделась Сьерра.

— И очень показательно. Ты не так безразлична, как утверждаешь. Перестань притворяться.

Когда Алисон уехала, Сьерра собрала посуду со стола и отнесла на кухню. Не успела она отвернуть кран, как раздался звонок в дверь.

— Ну что еще? — пробормотала она, все еще переживая, что так глупо купилась. Вытерла руки о кухонное полотенце, пошла к двери и открыла ее. На пороге стоял улыбающийся Нил Адамсон. Ощутив острое разочарование, она поняла, что ждала Мэтта.

— Великолепный день, не правда ли? — спросил он.

Молодой детский врач приехал в город откуда-то с севера, как ей казалось из Огайо, и говорил быстро и с легким акцентом. У него было гладкое круглое лицо, темные брови, желто-зеленые глаза и хорошая улыбка, которая всегда располагала к нему маленьких пациентов. Густые, вьющиеся, темные волосы аккуратно причесаны на пробор.

— Здравствуйте, доктор Адамсон, — приветствовала Сьерра. — День действительно замечательный.

— Простите, что врываюсь без приглашения, но у меня свободное утро и захотелось проехаться на Белом Клыке. Решил, раз уж я здесь, то и заплачу, что должен, за его содержание.

— Никаких проблем. Я велю оседлать жеребца, а вы пока выпишите чек.

— Чудненько. Пройдусь с вами до конюшни.

Она давно собиралась установить интерком для связи с конюшней, но все отвлекали более срочные дела, да и приходилось ждать, когда ферма начнет приносить доход.

— Здесь всегда так в ноябре? — спросил он, идя за ней следом.

Сьерра засмеялась:

— Наша погода настолько непредсказуема, что завтра вполне может пойти снег.

— Вот как, — огорченно заметил он.

— Я преувеличиваю, доктор Адамсон. У нас действительно иногда выпадает снег, но это случается крайне редко.

— Зовите меня Нил, пожалуйста. — Пусть будет так.

Она слегка улыбнулась.

Он вытащил руку из кармана и потер шею.

— Я слышал, вашего менеджера арестовали?

— Да, мне пришлось найти ему замену, Но за лошадьми хорошо ухаживают, увидите сами.

— Что ж, прекрасно. Клык — хорошая лошадь, я о нем сильно беспокоюсь. Боялся, придется переводить его в другую конюшню.

— В этом нет абсолютно никакой необходимости.

Когда подошли к конюшне, она увидела, что Мэтт ведет Фантазию на пастбище. Он смотрел на Сьерру и вовсе не выглядел счастливым. Его пристальный взгляд так отвлек ее, что она споткнулась о ком земли и едва не упала. Доктор Адамсон успел подхватить.

— Осторожно, — предупредил он. — Вы в порядке, миссис Давенпорт?

— Да. Благодарю вас, — ответила она, зардевшись от смущения.

Даже не глядя на Мэтта, Сьерра чувствовала его горящий взгляд. Сначала она никак не могла понять, почему он на нее так сурово смотрит, потом сообразила, — верно, решил, что доктор Адамсон не просто клиент.

Как Мэтт смеет так на нее смотреть? Ее жизнь — ее забота. И еще Сьерра поняла, что Алисон права. Чем больше она изолируется от мира, тем сильнее ее будет тянуть к Мэтту. Возможно, тут какой-то тайный голод, ностальгия по прошлому? А если ей просто нужен мужчина? Но она не может позволить себе совершить еще одну ошибку.

Руки Нила задержались на ее обнаженном локте. Это прикосновение лишь напомнило, как ласкали ее руки Мэтта, и на сердце сразу потеплело.

Выпрямившись, она улыбнулась Нилу.

— Зовите меня Сьерра, пожалуйста.

Она приблизилась к Мэтту, стараясь не обращать внимания на его мощную, обтянутую футболкой грудь. Странно, как может этот сильный человек быть таким бесконечно нежным? Ей надо покончить с воспоминаниями.

— Мэтт, не мог бы ты оседлать Белого Клыка для доктора Адамсона? Он хочет проехать верхом.

— Слушаюсь, мэм, — насмешливо ответил он.

Лицо — суровая маска. Она услышала, как Мэтт приказал одному из конюхов оседлать лошадь.

Сьерра вернулась к Нилу, и они направились к дому.

— Хотите кофе? — предложила она.

Ей показалось, будто Мэтт что-то пробурчал, но поклясться в этом не могла. Если Нил что и слышал, то не обратил внимания.

— Прекрасная мысль. Спасибо, — ответил он. — Кофеин мне сегодня не повредит. Я вчера поздно лег, задержался в Хьюстоне.

— Ездили по делу?

— Да нет, ради удовольствия. Там открылась новая картинная галерея, вот я и пытался подобрать несколько картин для дома. Надоели голые стены.

— Искали что-то определенное?

Он пожал плечами:

— Я покупаю, когда вижу что-то для себя интересное. У меня разнообразные вкусы. Люблю искусство, но чаще его не понимаю.

— Порой бывает, глаза разбегаются. Лучше верить своему инстинкту.

— Но на этот раз я ничего не купил. А вы разбираетесь в искусстве, Сьерра?

— Я изучала историю искусства в колледже.

— Если бы знал, попросил бы вас поехать со мной и дать совет.

— Я теперь редко уезжаю с ранчо.

— Вижу, у вас тут полно дел. А вы сами искусством не занимаетесь?

— Немного рисовала. Ничего серьезного. Давно бросила.

— Скверно, правда, что мы, взрослея, бросаем наши юношеские увлечения? Ну тогда, возможно, вы сможете мне помочь в другом.

— В чем именно?

— Купил два билета на городской праздник. Я слышал, там будет весело — танцы, игра на скрипке и все такое. Вот и подумал, не составите ли вы мне компанию. Если, конечно, у вас нет других планов.

— Да нет, пока я ничего не планировала. — Нил был привлекателен и дружелюбен, а ей обязательно надо выбраться из дома, перестать постоянно думать о Мэтте. — Я бы с удовольствием пошла. Но надо кого-то найти, кто присмотрел бы за сыном.

— У меня в офисе есть список людей, закончивших семинар для нянь при больнице.

— Мне бы не хотелось оставлять его с чужим человеком. С него и так достаточно потрясений.

— Да он крепкий парень. И уж точно здоровый. Знаете, Сьерра, иногда дети способны вынести куда больше, чем мы думаем.

— Я знаю человека, который с ним останется.

— Вот и хорошо. Я позвоню вам в конце следующей недели, и мы договоримся окончательно. Теперь насчет кофе…

Сьерра усмехнулась:

— И насчет чека…

— Надо, чтобы она все время о тебе помнила, — учил Мэтт мальчика, сидящего на лошади. — И не сжимай так поводья.

Уилл послушался.

— Уже лучше. Потихоньку-полегоньку.

Уилл гордо ухмыльнулся.

Сегодня Мэтт оставил Вспышку в стойле и предпочел ей более спокойную и надежную Фантазию. Солнце грело ему спину, впереди открывался бескрайний простор прерий.

— Нет ничего лучше, чем проехаться верхом в такой денек, — сказал он, протянул руку и потрепал Фантазию по холке. — Для лошади тоже очень полезна длинная пробежка.

— Откуда вы столько знаете про лошадей? — спросил мальчик.

— Вырос среди них. Если правильно обращаешься с лошадью, она станет тебя уважать. Я был чуть старше тебя, когда начал чистить стойла, чтобы заработать денег на карманные расходы.

— Я тоже могу чистить стойла, но мама не разрешает.

— Она за тобой внимательно присматривает, верно?

Уилл кивнул.

— Постоянно. Я знаю, я ей нужен, чтобы о ней позаботиться, раз мой папа умер.

Мэтт присвистнул.

— Да, на тебе большая ответственность.

— Она теперь совсем не развлекается. А раньше меня всюду водила.

— У нее теперь много работы, голова другим занята.

— Вы хотите сказать, теперь так будет всегда?

— Да нет, наверное. Рано или поздно она перестанет скучать по твоему отцу.

— А я по нему перестану скучать?

— Не знаю.

— Вы мне покажете, как заставить лошадь прыгнуть?

— Не сегодня.

— Если вы научите меня ухаживать за лошадьми, мама не будет так волноваться.

— А она волнуется?

— Ага. Вы уверены, что вас назвали в честь святого Матфея?

— Да нет. Не думаю, чтобы меня назвали в честь кого-либо. А что?

— Матфей значит Божий дар.

Мэтт хмыкнул:

— Чтоб меня повесили. Где ты это узнал, в воскресной школе?

— Нет. Я посмотрел на Матфея в моей компьютерной энциклопедии.

— Черт.

— Простите?

— Ничего. У тебя свой компьютер?

— Папа купил. Мама сказала, что можем его оставить, но у нас нет денег, чтобы его усовершенствовать.

— Ты весьма смекалист, если тебе надо что-то узнать.

Уилл погрустнел:

— Боюсь, к животным это не относится.

— Кое-что из компьютера не узнаешь.

— В школе я участвую в пьесе…

От того, как он перескакивал с одной темы на другую, у Мэтта едва ли не кружилась голова.

— Рождественские живые картины?

— Рождественские хоралы. Я буду Скруджем. — Он набрал в грудь воздуха и произнес низким голосом. — Ба! Хамбаг!

— Замечательная роль. Будешь звездой.

— У меня есть два билета. Бесплатных. Один для мамы. А второй я бы хотел отдать вам.

— Мне?

— Вы ведь придете, правда?

— Не знаю, Уилл. Может быть, лучше отдать билет кому-нибудь из дедушек-бабушек?

— Они не пойдут. Они больше меня не навещают.

— Никто?

— Никто.

— Ну, я бы с удовольствием посмотрел представление, но не знаю, как долго здесь пробуду.

— Вы можете остаться. Мама ничего в лошадях не понимает, а старого менеджера арестовали. Она повеселела, с тех пор как вы появились, верно говорю.

— Арестовали?

— Полиция увезла.

— Уилл, ты не сочиняешь?

— Нет, сэр.

Выходит, Сьерра не преувеличивала, когда говорила, что они с Уиллом брошены на произвол судьбы. Мэтт не мог понять, почему все ее покидали. Впрочем, он не бросит Сьерру, пока не убедится, что она справится и с лошадьми, и с бизнесом. Так ему будет спокойнее. Она сама выбрала себе жизнь, но мальчишка заслуживает лучшего. И лошади тоже.

Энтузиазм мальчика по поводу его дебюта в качестве актера напомнил Мэтту первое родео, в котором он принимал участие. На свои деньги он купил родителям билеты и с гордостью вручил за ужином. Отец сразу же стал пилить за то, что он транжирит деньги. Разумеется, на родео родители не пришли. Если отец бывал дома, мать не могла никуда выйти без его разрешения.

Он помнил, как гордость уступила место душевной пустоте. Тогда он понял раз и навсегда, что завоевать одобрение отца ему никогда не удастся. Но Сэм был на трибуне и громко его поддерживал. Он часто жалел, что его отец не похож на этого битого ветрами старика.

Спасибо Господу за Сэма! Надо будет поехать и навестить его.

И теперь еще этот потерявший отца, разнесчастный малыш, на которого наплевали родственники, а мамаша относится к нему как к несмышленышу, и нет никого, кто бы объяснил ему жизненные тайны, ну, например, чем корова отличается от быка. С него не убудет, если он побудет Сэмом для этого мальчика хотя бы на один вечер.

— Надеюсь, место в первом ряду? — спросил Мэтт.

— Надо будет прийти пораньше, чтобы занять места получше.

— Я приду.


Почти стемнело, а Уилла и Грома все не было видно. Стало прохладно, так что Сьерра накинула на плечи кофту и пошла искать сына. Было тихо, только изредка слышалось лошадиное ржание.

Она обошла конюшни и удивилась, услышав звуки музыки кантри, доносившиеся из квадратного белого строения в конце участка.

— Что такое?.. — пробормотала она, приближаясь.

Сьерра знала, Мэтт здесь жить отказался. Может, Уилл туда как-то пробрался? Не должен бы вроде, но в последнее время она не знала, что от него ожидать.

Подойдя к двери, она легонько постучала и позвала:

— Эй?

Не получив ответа, Сьерра нажала на дверь и обнаружила, что та не заперта. Она нерешительно открыла ее.

— Есть кто дома? — снова позвала Сьерра.

Ни ответа, ни привета. Комната была пуста.

Она зажгла верхний свет. В маленькой комнате, совмещавшей гостиную и столовую, все было как в последний раз, сразу после ареста Тома. Сьерра заглянула в кухню, в спальню. Квартирка имела облезший вид, явно нуждаясь в ремонте. Мебель тоже старая. Но она принесла сюда свое лучшее постельное белье и занавески, которые привезла с собой из дома на Даллас-авеню. Развесила также цветные литографии и поставила цветы в горшках, чтобы хоть немного оживить интерьер.

Радио стояло около кровати в спальне. Сьерра сделала шаг в комнату, чтобы выключить его, как вдруг в дверях возникла высокая тень.

Она вздрогнула от неожиданности.

— Тебе не нравится такая музыка? — спросил Мэтт.

Сьерра прижала руки к груди. Сердце бешено колотилось.

— Прости, — ответила она. — Я думала, ты уехал домой.

— Просто решил посмотреть что и как и вышел наружу покурить. Мне подумалось, тебе не понравится, если твои замечательные шторы пропахнут табаком.

— Спасибо. Я тебя не заметила. Ни за что не вошла бы, если б знала…

— Ничего страшного не произошло. Ты дала мне ключ, вот я и не стал говорить тебе, что зайду сюда.

— Разумеется, все правильно. Я только думала… ты решил, что не будешь здесь жить.

Колени у нее дрожали, но она не хотела садиться, потому что сесть можно было только на кровать.

Он потер щеку. За последние несколько дней она возненавидела этот жест. Он так красив, когда чисто выбрит. Зачем же прячется за густой порослью? Ей хотелось видеть его лицо.

— Я подумал, не стоит ли что-нибудь сюда забросить на случай, если придется остаться, вдруг что случится с лошадью или уж слишком трудно станет с детьми и Лиэнн. Ведь эта квартира полагается мне по должности?

— Конечно. — Сьерра изучала его лицо, не обращая внимания на учащенное биение сердца. — Это значит, ты остаешься? — недоверчиво спросила она.

— На некоторое время. Ничего постоянного. Я уеду из Уинтера, как только у Лиэнн и Джерри все наладится. Если хочешь, все это время буду у тебя работать. Устраивает?

— Еще как! Спасибо, Мэтт.

Он подошел поближе. На нем все еще были обтягивающие джинсы и футболка. Она чувствовала, что от него пахнет мускусом, потом и лошадьми. В комнате было прохладно, но Сьерре внезапно захотелось открыть окно. Комната такая маленькая! Она оказалась зажатой между стеной и кроватью. Чтобы выйти, надо было пройти мимо него.

Он внимательно следил за ней.

— И если ты всерьез хочешь научиться делу, я готов помочь. Но ты должна перестать шарахаться от меня и быть в конюшне каждое утро.

— Я лишь старалась не путаться у тебя под ногами.

— И тебе придется научиться ездить верхом, Сьерра.

Она тяжело вздохнула:

— Ладно.

— Ты не должна со мной хитрить.

Она напряглась.

— С чего ты взял?

— Расскажи, почему твой отец и Бен вынудили тебя пытаться прожить, занимаясь делом, в котором ты ничего не понимаешь, когда у них самих денег куры не клюют. Что произошло? Почему они от тебя отказались?

Плечи Сьерры опустились. Внезапно она почувствовала, что устала быть сильной.

Мэтт нависал над ней. Его горячее дыхание обдавало ее лицо. Она ощущала жар, исходящий от его кожи, закрыла глаза, попыталась забыть лицо Бена, старающегося продлить свои любовные старания, чтобы унести ее туда, куда она отказывалась отправиться. Он понимал, что она притворяется. Трудно было винить Бена в том, что он обижался и злился.

— Когда это случилось? — сдаваясь, грубо спросил он как-то. — Когда ты перестала любить секс?

Она так привыкла притворяться, что потеряла все инстинкты нормальной женщины. Но сейчас, хотя Мэтт ее даже не касался, она ощущала страстное желание.

— Бен играл, залез в долги. Отец сообразил, потребовал, чтобы я его бросила. Он вообще хотел, чтобы мы с Уиллом перебрались к нему.

— И ты не могла оставить Бена даже тогда?

Он наклонился. Сьерра посмотрела ему прямо в глаза и медленно покачала головой.

— Нет.

— Но теперь-то отец наверняка передумает.

— Мэтт, ты не знаешь его. Отец никогда не передумает. Я обойдусь без него. Выживу как-нибудь.

— А родители Бена?

— Мы никогда не были близки. И они совсем забыли про нас, когда Бен умер.

— Почему?

Сьерра пожала плечами:

— Понятия не имею. — По глазам Мэтта она поняла, что он ей не верит. — Миссис Давенпорт говорит, что тяжело видеть меня и Уилла. Мы слишком напоминаем ей о потерянном сыне.

— Чушь! Тем больше причин за вас держаться, — заметил он и замолчал.

На короткое мгновение она растерялась. Он стоял так близко, а ей надо было на кого-то опереться. Господи, ей надо было много больше! За прошедшие годы они стали почти чужими. Но сейчас Сьерра чувствовала вновь возникающую близость. Когда-то она отдавала ему себя безоглядно. И сейчас поняла, что эту связь не сотрешь из памяти. Сегодня днем она флиртовала с мужчиной, который ее ничуть не интересовал, чтобы удержаться и не начать флиртовать с Мэттом. Но предательское тело вне зависимости от здравого смысла инстинктивно ждало его.

Мэтт схватил ее руку и поднял к глазам, провел мозолистыми пальцами по когда-то гладкой ладони. Теперь она загрубела и потрескалась. Сьерра смущенно попыталась вырвать руку, но он держал крепко, потом поднес к губам и поцеловал. Ей показалось, что все тело пронзил электрический разряд.

Он обнял и прижал ее к себе. Сьерра прильнула к нему, закрыв глаза, положила голову на мощную грудь, вдыхая чисто мужской запах. Ей так хотелось какой-нибудь уверенности.

Разве не просто будет завалиться с ним в постель? Видит Бог, он ей нужен не только в качестве менеджера. Сьерре безумно хотелось почувствовать все его тело. Сердце бешено колотилось. В ней просыпалась женщина, жаждущая любви, которую мог дать только он. Она почти хотела, чтобы ее способность показать мужчине свою любовь, возродилась.

Но Сьерра понимала, что время легкомысленных поступков давно прошло. Мэтт не жеребец, которого можно взять на ночь. Видит Бог, она уже достаточно причинила ему боли и теперь сама должна распоряжаться своей судьбой.

Сьерра отодвинулась.

— Ты и в самом деле хочешь сделать свою ферму доходной? Ты все еще самая красивая женщина из всех, кого я знал, — сказал он, оглядывая ее. — И ты всегда была сильной. Только не знала, что твой старик тебя сильнее.

Она рассмеялась:

— Представить не могу, что бы он сделал, если б услышал, что ты называешь его «стариком».

Мэтт пожал плечами:

— Даже если он сам дьявол, ты по нему скучаешь.

— Верно. Я и по тебе иногда скучала. — Она снова лгала, потому что скучала по нему постоянно.

Сьерра опустила глаза.

Мэтт с беспокойством взглянул на нее, потом оглядел комнату.

— Это что, кукольный домик?

— Здесь когда-то жила прислуга.

— Сойдет. Закрою дверь, чтобы ты снова не вломилась.

— Мэтт, что заставило тебя передумать и решить задержаться?

— Уилл.

Она отпрянула, будто он вонзил ей нож в сердце. Боялась услышать именно это слово. Уилл больше был похож на нее, чем на отца, но если он начнет проводить много времени с Мэттом, тот обязательно заметит, как похож сын на него и статью и манерами.

Она кивнула.

— Ты не так уж ошибаешься насчет меня, хотя я могла бы и возразить, — сказала она. — Я рада, что ты остаешься, но лучше держаться от меня подальше.

— Сьерра…

— Уилл! — воскликнула она, вспомнив, что привело ее в этот дом. — Ты его видел? Я искала Уилла, когда услышала радио.

— Нет, но он вряд ли далеко. Наверняка играет в лесу.

— Он знает, что должен вернуться домой после захода солнца.

— Мальчишки его возраста не всегда обращают внимание на время.

— Ты специалист по воспитанию детей?

— Просто помню себя мальчишкой. Наверное, у меня память лучше, чем твоя.

Через пятнадцать минут они нашли Уилла. Он был дома и делал домашнее задание. Когда возбужденная Сьерра ворвалась в его комнату, он спокойно спросил, скоро ли ужин. Мэтт покачал головой и пожелал им обоим спокойной ночи.

Глава 5

Уилл издал громкий захлебывающийся звук, когда лошадь перешла в галоп.

— Нет! — крикнул ему Мэтт. — Работай легкими. Как настоящий ковбой.

— И-яяя! — завопил мальчик, тряся кулачком в воздухе.

Сьерра сидела на заборе и, смеясь, наблюдала за ними. Мэтт работал на ранчо уже неделю. Уилл, как завороженный, все время после школы ходил за ним следом. Мэтт разрешил мальчику чистить стойла, и Уилл теперь появлялся за ужином, благоухая навозом.

Он даже заявил Сьерре, что она может уволить младшего конюха. Сын перестал напоминать обиженного маленького старичка. Щеки порозовели, глаза блестели. Сьерра вынуждена была признать, что появление Мэтта — лучшее, что произошло в их с сыном жизни за последнее время. Она иногда даже забывала беспокоиться о будущем и вспоминать о прошлом. Но когда оставалась одна, нерешенные проблемы донимали ее, и Сьерра становилась раздражительной.

К ее радости, Мэтт не сомневался в отцовстве Бена. Догадайся он и спроси, ничего ведь не останется, как признаться.

Она всего лишь хотела новой жизни для себя и сына, свободной от прошлой путаницы. Если бы только ее сердце не трепыхалось, как лист на ветру, когда Мэтт был рядом. В школе он ей нравился. В двадцать она посмела в него влюбиться. Стараться сдержать эмоции, которые он пробуждал в ней, было равносильно попыткам повернуть вспять водопад. Со временем тяга не уменьшилась. После той встречи в квартире она старалась не оставаться с ним наедине, не подходить чересчур близко. Слишком велик был шанс оказаться в его объятиях.

Мэтт повернулся, заметил, что Сьерра следит за ними, улыбнулся и помахал рукой. Он так прекрасно смотрелся на фоне бескрайнего пастбища. Жаль, что он сам не понимает, какой на самом деле человек. Если бы Мэтт мог посмотреть на себя глазами собственного сына… Нет. Он не должен знать, что она его обманула. Сколько раз Сьерра воображала себе такую картину, как сегодня, — он вместе с сыном? Ее сердце разрывалось от невозможности сказать ему правду, но эту тайну она должна хранить вечно. Он никогда не простит ей такой лжи.

Улыбнувшись, она тоже помахала рукой, потом сжала ладони в перчатках. Настоящая зимняя прохлада, небо серое, того и гляди пойдет дождь.

— На сегодня хватит, — крикнул Мэтт Уиллу и направился к Сьерре. Поднял глаза к свинцовому небу. — Пора заводить лошадей.

— Ты учишь его вопить по-ковбойски? — спросила она. — Что дальше? Пить пиво из бутылки?

Тут как раз подбежал Уилл.

— А можно, мам?

Глаза Сьерры сверкнули:

— Ну как же — лет эдак через десять-одиннадцать.

Уилл повернулся к Мэтту.

— Можно, я поставлю Фантазию в стойло, Мэтт?

— Нет, погоди. Раз твоя мама в таком хорошем настроении, придется ей прокатиться.

Она испугалась.

— Не сейчас. Того и гляди пойдет дождь.

— Еще есть время, — настаивал он, берясь за поводья.

— Давай, мам, — поддержал его Уилл. — Это легко.

Сьерра перевела взгляд с Мэтта на сына и обреченно пожала плечами.

— Ладно.

Мэтт улыбнулся и игриво провел тыльной стороной ладони по ее подбородку. Сьерра вздрогнула, встретившись с его взглядом.

Он быстро отпустил ее руку.

— Когда окажешься в седле, сразу поймешь, что ничего тут нет сложного. Фантазия — очень смирная лошадка.

Он подвел Сьерру к лошади с левой стороны.

— Сунь ногу в стремя, затем рывком перекинь другую ногу, — велелон.

— Что ты сказал?

Мэтт крепко взял ее за талию и посадил на лошадь. Он не сразу убрал руки, и Сьерра подивилась, насколько знакомым было ощущение. Она опустила глаза и прочитала в его взгляде желание.

Ее охватили противоречивые чувства. Вдруг показалось, что ему противно будет снова до нее дотрагиваться. Но Мэтт обращался с ней так, будто она всегда принадлежала ему. Сьерра сообразила, что желание в его глазах может быть отражением ее собственного, и смутилась. Она не имела права сдаваться. На мгновение она забыла, что сидит в седле.

Но тут Фантазия двинулась вперед. Сьерру охватила паника, затем она услышала голос Мэтта, спокойный, ласковый, каким он говорил с лошадьми и… в некоторых других случаях. Но не время сейчас об этом вспоминать. Хотя ей с трудом удавалось выбросить эти мысли из головы в любое время. Мэтт был не из тех, кто долго будет обходиться без женщины. Есть у него кто-нибудь сейчас? Он редко остается ночевать на ранчо. Может быть, он встречается с кем-нибудь в городе? Сьерра надеялась, что помощь Лиэнн занимает все его свободное время. Ей неприятно было в этом признаться, но мысль о том, что он может заниматься любовью с другой женщиной, была ей противна, хотя она сама уже давно на него не претендовала.

Даже когда был ее любовником, Мэтт никогда не впускал ее в свою жизнь, не знакомил с друзьями. Странный же у них был роман — буйная смесь взаимной тяги и желания бунтовать. Неудивительно, что все так печально закончилось.

— Расслабься, Сьерра. Ты слишком напряжена. Держи бедра свободнее.

Сьерра покраснела и послушалась, позволив телу следовать за движениями лошади.

Мэтт вел кобылу в поводу, и она чувствовала себя ребенком, которого катают на пони.

— Дождь начинается, — заметила она, ощутив первые капли на лице.

— Ладно, — кивнул он. — В другой раз.

Обрадовавшись концу испытаний, она попыталась слезть, но Мэтт поймал ее за талию и поставил на землю. Долю секунды Сьерра стояла нос к носу с ним, чувствуя, как стучит сердце, но тут же одернула себя — не следует придавать слишком большого значения вежливым жестам. Она вспомнила, что за ними наблюдает сын.

Мэтт выпрямился и отпустил ее.

— Мама, какао сваришь? — спросил Уилл.

— Конечно. — Она взглянула на Мэтта. Почему она его так боится? Нет, не его. Своих глубоко запрятанных чувств. Он тут ни при чем. Он просто вел себя вежливо. — Ты тоже приходи, Мэтт.

— Хорошо, — согласился он и повел Фантазию в конюшню. — Я скоро.

Гром побежал за ним.

— Пойду с Мэттом, — пробормотал Уилл и рванул за ним, не дожидаясь ответа.

— Тебе еще надо собрать вещи! — крикнула Сьерра вслед.

Когда Уилл догнал Мэтта, тот отдал ему поводья.

— Путешествовать собрался, Уилл? — спросил он.

— Нет. Я на выходные должен ехать к Люку. Это мой друг. Вы, вроде, его видели.

— Второй охотник на коров?

— Ага.

Они вошли в конюшню, и Уилл завел Фантазию в стойло.

— Я бы хотел, да и мама не возражает, но я не люблю оставлять ее одну.

— Уилл, твоя мама — взрослая леди. Полагаю, с ней за одну ночь ничего не случится.

Уилл покачал головой.

— Она нервничает. Особенно после того, как папу убили.

Мэтт присмотрелся к мальчику и понял, что тот говорит правду. Он так и не потрудился спросить, как умер Бен. Думал, если будет нужно, кто-нибудь да скажет. Но ведь Бен был всего на несколько лет старше него. Никто ни разу не говорил об убийстве.

Мэтт наклонился, чтобы заглянуть в лицо мальчика. У Уилла были по-девчоночьи длинные ресницы и цвет лица матери, так что первое впечатление создавалось, будто он похож на Сьерру. Но теперь Мэтт разглядел: на самом деле это не так.

— Ей, верно, трудно привыкнуть к его смерти.

— Да нет. Он ведь редко бывал дома. Она боится, потому что в дом влез бандит и застрелил его.

Мэтт не знал, что сказать, потому промолчал.

— Не в этом доме. Мы переехали.

— Знаешь, Уилл, я буду рядом в своей квартире, так что не беспокойся за маму. Так тебе спокойнее?

— Вы не оставите ее здесь сегодня одну?

— Нет, не оставлю.

Мэтт вздрогнул от неожиданности, когда мальчик порывисто обнял его за шею.

— Спасибо! — сказал Уилл.

— Да ладно, не стоит…

Мэтт неловко высвободился из рук Уилла. Что за проклятый мир, где даже детям приходится помнить о бессмысленном насилии? Есть повод порадоваться, что у него никогда не было детей. Что может быть хуже постоянного страха за их жизнь? Он почувствовал внезапное восхищение Сьеррой, которая решила воспитать сына одна. И некому ей помочь за ним присматривать. Хорошо, что он не рассказал еще, как Уилл гонялся за быком. Повезло, что сам оказался рядом. А может, неплохо, что вообще здесь?

Мэтт выпрямился.

— Надо позаботиться об этой лошадке, а то не видать нам какао.

Он наблюдал за тем, как Уилл расседлывал лошадь.

— Тебя напугало то, что случилось с отцом? — спросил он.

Уилл пожал худенькими плечами:

— Я ничего не боюсь.

Мэтт присмотрелся к мальчонке. Странно, подумал он, как сильно, черт побери, сын Бена Давенпорта напоминает его самого в детстве. Мальчику всего девять, а он уже научился бороться с переживаниями, не давать им причинить себе боль.


Вообще-то Мэтт предпочел бы холодное пиво, но все равно было приятно сидеть, вытянув ноги, в ярко освещенной кухне Сьерры и наблюдать, как она деловито достает из шкафчика кружки, наливает в них горячую воду из чайника. На ней были джинсы и белый, отороченный кружевом свитер, который подчеркивал ее приятные формы. В присутствии Уилла она держалась значительно свободнее.

— Мило у тебя тут, — заметил Мэтт, оглядывая обшитую деревянными панелями кухню. На окнах висели прозрачные зеленые занавески, а к потолку был привязан медный горшок с землей, где рос плющ. Шляпу свою Мэтт бросил на соседний стул. — Уютно.

— Это еще что! — возразил Уилл. — У нас был хороший дом с балконом и витражами. Папе бы не понравилось, что мы живем в такой лачуге.

— Уилл! — укорила его Сьерра.

— Он бы не позволил нам здесь жить, и ты это знаешь!

Мэтт опустил глаза.

— Знаешь, Уилл, есть люди, которые рады и спальному мешку, где можно спрятаться в такую холодную ночь.

— Ясное дело — бродяги. Люди бывают бедными, потому что ленятся и не хотят работать.

Мэтт потер щеку:

— Значит, если муж моей сестры не работает, ты скажешь, что у него нет денег по его собственной вине?

— Ну да…

— Но видишь ли, ты ведь не знаешь, что у него сломаны обе ноги. Ты вообще ничего о нем не знаешь, чтобы делать выводы. Ты не можешь судить о людях, с которыми ты даже не знаком.

— Это другое. И вы меня надули, не сказали, что он калека.

Тут вмешалась Сьерра.

— Уилл, иди и собери свои вещи. Люк с матерью вот-вот за тобой заедут. — Говорила она не допускающим возражений тоном, и Уилл послушался, но перед уходом бросил сердитый взгляд на Мэтта.

— Ты должен его извинить, Мэтт. Что на него нашло? Наслушался всякого от Бена, а тот был не слишком милосердным человеком.

Мэтт старался говорить потише.

— Мне думается, я знаю, в чем дело. Он как раз рассказывал, как умер его отец. Вероятно, на него это подействовало сильнее, чем кажется.

— Уиллу здорово досталось.

— Может быть, ему чаще надо об этом говорить, освободиться от воспоминаний.

— Он так и сделает, когда будет готов.

— Мне кажется, когда ребенку больно, он держит это в себе, потому как считает, что никому не хочется его слышать.

Сьерра круто повернулась к нему и оперлась ладонями о стол.

— Думаешь, все так просто? Воспитывать детей немного сложнее, чем ездить верхом. И хотя это не твое дело, могу сказать, что водила Уилла к психиатру.

— Ты таскала его к врачу?

— К профессионалу, который понимает, что переживает Уилл.

— Хоть это и не мое дело, но что сказал тот профессионал?

— Что Уиллу прежде всего нужна стабильность. Именно это я и пытаюсь ему дать. — Она посмотрела ему в глаза. — Он пробует тебе подражать, Мэтт. Пожалуйста, не обещай ему того, чего не сможешь дать. Дети ведь не лошади. Их кусочком сахара или яблоком не успокоишь.

Лицо Мэтта потемнело под стать небу за окном.

— Полагаю, разницу между детьми и лошадьми я знаю. Ты можешь вспомнить хоть один случай, когда я не выполнил своего обещания?

Сердце ее упало. Сьерра понимала, что, с его точки зрения, это она не умеет выполнять обещания.

— Нет. Ты мне никогда ничего не обещал.

Это было правдой лишь частично, но в данный момент она не собиралась напоминать ему, что он когда-то поклялся любить ее всю оставшуюся жизнь. Впрочем, ее замужество освобождало его от этой клятвы.

— Хозяин — барин. Если хочешь, я буду держаться от него подальше.

— Нет, ты на него хорошо действуешь. Правда. Ему нравится быть рядом с тобой. Я тебе благодарна, Мэтт.

— Боишься, что он слишком привяжется к кому-то ниже вас по общественному положению?

От удивления Сьерра открыла рот. Но тут же спохватилась.

— Для меня это никогда не имело значения.

Он прищурился. Казалось, глаза его жгут ей кожу.

— Разве в наших отношениях все не свелось к этому? Сегодня вечером я держу в объятиях теплую и любящую женщину, а на другое утро читаю, обрати внимание, читаю, что она выходит замуж за представителя одной из лучших семей города. Ты сказала, что поступила так, потому что любила его, а я никак не могу разобраться. Не то чтобы ты не могла его любить… Но тогда какого черта мы с тобой делали все лето у ручья?

— Мэтт, мне казалось, я все объяснила…

— Ты много чего говорила, Сьерра, но я так и не понял. Я начал копить деньги, складывал их в банк, чтобы мой старик не мог наложить на них лапу, мечтал о дне, когда смогу купить землю и построить для нас дом. Ты была для меня утренней звездой, с тобой моя жизнь приобрела смысл. Да, у меня были мечты. Но ты их у меня отобрала. Ты просто играла со мной, Сьерра? Вот что мне надо знать.

Она закусила губу.

— Если я была частью твоих планов, мог бы и меня просветить. Бен предложил мне выйти за него замуж. Ты этого не делал.

— Разве я мог? Какую жизнь я мог тебе предложить? У меня Ничего не было. Фантазии, но ничего реального. Может быть, я должен был пригласить тебя домой на воскресный ужин, чтобы ты посмотрела на отца, сидящего в нижнем белье и плюющегося пережеванным табаком?

Сьерра так впилась зубами в нижнюю губу, что поморщилась от боли.

— Я всегда знала, кто ты и какая у тебя семья, может быть, даже лучше, чем ты сам. — Она тряхнула волосами. — Наверное, я была слишком молода и восторженна, чтобы понять, что нам невозможно быть вместе. Но я никому не хотела причинить боль.

Мэтт слабо улыбнулся:

— Не невозможно — невероятно.

Она вопросительно взглянула на него:

— Не поняла.

— Нет ничего невозможного. Если только не убедить себя в этом.

Сьерра принялась убирать посуду.

— Думается, хватит об этом.

— Наверное, нам надо было об этом поговорить давным-давно. Господи, мы вели себя так, словно находимся в сказке, не обращали внимания на наше происхождение. Как будто оно не имело значения. Здесь-то и была собака зарыта. Вот мы стоим тут, каждый занимает свое действительное место в мире. Тебе кажется, у тебя сейчас трудности, но ведь у тебя есть дело, дом, дорогая машина. С точки зрения таких, как я, бедность — это таскать морковку с грядки и готовить из нее обед, потому что папочка не явился домой в конце месяца и не принес зарплату. Если бы моя сестра была на твоем месте, ей бы казалось, что она умерла и попала в рай.

— Ты не знаешь, что значит быть на моем месте, пока не попробуешь. Я пытаюсь вести дело на деньги от страховки Бена, а от нее уже почти ничего не осталось. Так что с финансовой точки зрения я от Лиэнн недалеко ушла. По крайней мере, у нее есть Джерри и ты.

Сьерра покраснела. Знала, что жалость к себе унижает человека, да и пользы от нее никакой. Она редко позволяла себе эту роскошь и смутилась, что так распустилась в присутствии Мэтта.

Гудок машины у калитки заставил ее вздрогнуть.

— Уилл, Люк за тобой приехал, — крикнула она сыну.

Из спальни с сумкой в руке появился Уилл. Сьерра с явным облегчением пошла за ним к двери, наклонилась и поцеловала сына.

Он попытался вырваться.

— Мам, они увидят.

— Желаю хорошо провести время. Зубную щетку взял?

— Да. — Он было вышел, но задержался и взглянул на нее. — Не бойся, Мэтт обещал остаться здесь на ночь.

Она повернулась, удивленно взглянула на Мэтта. Уилл захлопнул за собой дверь. Распрямив плечи, Сьерра вернулась на кухню.

— Ты остаешься сегодня на ранчо? — тихо спросила она.

— Завтра выходной. Мне бы пришлось ранним утром возвращаться, чтобы вывести лошадей на пастбище…

Мэтт знал, признайся он, что знает от Уилла о ее страхах, Сьерра станет настаивать, чтобы он вернулся в дом Лиэнн.

— Хочешь еще какао? — Его чашка была наполовину полной.

Он отрицательно покачал головой.

— Лучше бы пива, — признался он.

— У меня есть вино.

— Нет, спасибо. Я, пожалуй, вернусь в квартиру.

— Там еще недостаточно утеплено. Дам тебе побольше одеял.

— Не стоит. Меня холод не беспокоит.

— Посмотрю, что можно наскрести на ужин.

— Валяй.

Она потянулась к чашке, но он перехватил ее руку. Сьерра сразу почувствовала, как жар от его ладони распространяется по всему телу.

— Извини, я тут всякого наговорил. Ты здорово трудишься. Уилл должен тобой гордиться.

— Он еще мальчик, не понимает, что иногда приходится от чего-то отказываться… — Она с трудом отвела взгляд.

Мэтт наконец отпустил ее руку, потянулся за шляпой, надел и встал.

— Постепенно научится. Иногда отказываясь от одного, ты приобретаешь другое, — заметил он.

Сьерра проводила его до порога. В открытую дверь ворвался поток холодного воздуха. На улице моросил дождь.

— Мэтт, все же взял бы одеяла, — попробовала настоять она.

— Я не боюсь холода. — Он слегка приподнял шляпу. — Спасибо за какао. Если что-то нужно, знаешь, где меня найти.

Мэтт ушел, не дав ей возможности поинтересоваться, что он имеет в виду.


Сьерра сидела задумавшись одна в темной гостиной на диване. Она думала о Мэтте в его холодной, тесной квартирке. Клянет ее, наверное, за то, что пришлось остаться ночевать. Ну, она его об этом не просила. Хотя и подозревала, что остался он из-за нее.

Сьерру мучила вина. Если бы он поехал к Лиэнн, наверняка сейчас бы ужинал. И Мэтт прав, черт побери. Она должна найти разумное объяснение своему поведению.

Сьерра решительно поднялась с дивана, на ощупь подошла к камину, где на каминной доске нашла фонарь, чиркнула спичкой, зажгла, прошла в кухню, открыла холодильник и соорудила два толстых бутерброда с ветчиной. Уложив их в пакет, достала из стенного шкафа два толстых одеяла. В ящике разыскала огарок свечи.

Ухватив все, она накинула куртку на голову, как шаль, открыла дверь и выбежала в холодную ночь.

К двери Мэтта Сьерра подбежала вся мокрая, дрожа от холода. Неожиданно ей захотелось вернуться в дом. Но раз уж пришла, надо оставить принесенное, это займет не больше минуты.

Сьерра постучала в дверь и услышала бормотание Мэтта.

— Какого черта?..

После нескольких секунд возни с замком он появился перед ней на пороге.

— Навеса над дверью не было, так что она стояла под ледяным дождем.

— Я тут принесла… — начала она.

В этот момент Сьерра сообразила, что он стоит перед ней в нижнем белье. Она так смутилась, что можно было подумать — никогда не видела раздетого мужчину. И тем не менее не могла отвести глаз от сильного, мускулистого тела рабочего человека, поросли волос на груди, образующей коричневатую полоску, ведущую к выпуклости в плавках.

Она почувствовала теплую руку на своем плече, тянущую ее в дом.

— Бог мой, Сьерра! Ты же замерзнешь.

Он захлопнул за ней дверь.

— Не ожидала, что ты откроешь дверь голым.

Мэтт опустил взгляд, будто только что сообразил, как мало на нем надето.

— Прости. Не ждал гостей. Услышал стук, решил, что-то случилось.

Сьерра стояла перед ним в темноте, ощущая исходящую от него теплоту. Чувствовала запах мыла и шампуня, смешанного с запахом пива. Подняла глаза и увидела, что он заметил, как она на него смотрит.

— Тебе в таком костюме не холодно?

— Нет, если никто не открывает дверь и не впускает вьюгу с улицы.

— Вот как, — заметила она, отступая, и тут же уперлась спиной в дверь. — Я тебя разбудила?

— Нет. Я только что вылез из душа, хотел почитать, но погас свет.

Она услышала звуки радио, доносящиеся из спальни. Снова музыка кантри, только на этот раз что-то более современное. Хэнк Уилльям-младший, решила Сьерра.

Она мягко улыбнулась:

— А радио работает.

— На батарейках. У тебя губы посинели, дорогая, да и зубы стучат. Какого рожна тебе понадобилось высовываться в такую мерзкую погоду?

Сьерра протянула сумку.

— Электричества скорее всего до утра не будет. Я принесла свечу, бутерброды и одеяла. Одеяла, очевидно, тащила зря.

Мэтт снова взглянул на себя.

— Слушай, не могу разговаривать с тобой в таком виде. Располагайся. Я только надену джинсы.

— Не беспокойся. Я все оставлю и пойду.

— Ты вымокла до нитки. Тебе сейчас нельзя выходить. Немного будет Уиллу от тебя пользы, если схватишь воспаление легких.

Ей показалось его упоминание о благополучии Уилла запрещенным приемом.

— У меня дома есть сухая одежда.

— Найду что-нибудь.

Она не успела возразить, как Мэтт исчез, но тут же снова появился уже в джинсах и протянул ей сухую рубашку.

— Кроме того, — добавил он, — я бы не возражал против твоего общества. Здесь в темноте нечего делать, разве что говорить с самим собой. Скучное занятие.

Сьерра рассмеялась.

— В доме тоже довольно тоскливо, — призналась она.

— Не предполагал, что что-то, кроме пожара, может привести тебя сюда. Я рад тебе. Давай зажгу свечу, ты сможешь взять ее с собой в ванную.

— Мне, правда, надо возвращаться.

— Можно подождать, пока не кончится дождь. По крайней мере, здесь есть музыка.

Сьерра дрожащими руками протянула толстую оранжевую свечу. Мэтт зажег ее. Наклонившись над мерцающим язычком пламени, она встретилась с ним взглядом, и сердце ее затрепетало. Глупо было приходить сюда, но вот не смогла удержаться.

— Пойду переоденусь, — быстро сказала она. — Там в пакете бутерброды с ветчиной. Бери, если есть хочешь. Я знаю, что ты проголодался.

Держа перед собой свечу, Сьерра направилась в ванную комнату и там поставила ее на край раковины. Стянула мокрый свитер и лифчик, повесила их вместе с курткой на перекладину для полотенец. Когда надела и застегнула рубашку, уловила чуткими ноздрями тот же свежий аромат мыла, который несколько минут назад исходил от Мэтта.

Хлопчатобумажная рубашка была очень велика, но хоть сухая. И она пахла Мэттом, так что у нее закружилась голова.

Сбросив мокрые туфли и носки, но оставив мокрые джинсы, Сьерра взяла свечу и вернулась в гостиную. Мэтт сидел на полу, прислонившись к дивану, и жевал бутерброд.

— Ты все же проголодался, — заметила она, ставя свечу на кофейный столик и садясь рядом с ним.

— Немного, — согласился он. — Ты делаешь вкусные бутерброды. — Потянулся он за свечой и поднялся. — Сейчас вернусь.

Мэтт исчез в кухне и тут же снова появился с двумя открытыми бутылками пива. Одну поставил перед ней.

— Спасибо, — сказала Сьерра, затрудняясь вспомнить, когда в последний раз пила пиво.

Подняв бутылку, она с удовольствием отпила глоток холодной, горьковатой жидкости.

— Тебе не обязательно было здесь оставаться, Мэтт.

— Я пообещал мальчику.

— Зря он вытянул у тебя это обещание. Я не нервничаю, оставаясь одна. Убийца Бена получил, что хотел. Сомневаюсь, чтобы он вернулся.

— Что украдено?

— Ничего. Уилл думает, будто отца убил вор. Он слишком мал, чтобы понять, в какую беду попал Бен. Он ведь играл, много задолжал. Превратил нашу жизнь в хаос. Все эти телефонные звонки среди ночи. Иногда Бен уходил и не возвращался до утра. Чужие люди приходили к нам, искали его. Он связался с дурной компанией.

— Думаешь, его убили из-за долгов?

— Это единственное приемлемое объяснение. Тот, кто это сделал, представил дело так, будто Бен случайно вспугнул грабителя. Слава Богу, мы с Уиллом были тогда у отца.

Мэтт отложил остаток бутерброда.

— Ты действительно должна была его любить, чтобы позволить втянуть себя и мальчика во всю эту неразбериху.

Сьерра глубоко вздохнула.

— Все уже позади. Я уплатила долги Бена после его смерти. Именно поэтому мне и пришлось продать дом и некоторые вещи. Я привыкла думать, что мое будущее обеспечено, что у меня всегда будет хороший дом и достаточно денег. Больше мне ничего не требовалось. Теперь все изменилось. Я поняла, что положиться можно лишь на свою способность себя прокормить. Ты, верно, знал это с детства. Мне всегда импонировала твоя внутренняя сила.

— У битой лошади самая твердая шкура.

Сьерра отпила глоток пива. Ей нравилось ощущение тепла внутри.

— Надеешься, я тебя пожалею? Ты всегда был способен о себе позаботиться.

— Нет, мне твое сочувствие никогда не требовалось.

— Прекрасно. Потому что я и не собираюсь тебя жалеть. Только мне хотелось бы иметь хоть половину твоей решительности. И еще я завидую твоей свободе.

— Насчет решительности у тебя всегда все было в порядке, Сьерра. Тебе просто не было нужды ею пользоваться. Ты проявила завидную смелость, пойдя против отца. Немногие мужчины в этом городе решились бы на такое.

— Не слишком-то я смелая.

Он легко провел пальцами по ее волосам. Она наклонилась к нему, прислушиваясь к стуку дождя по крыше.

— Я пришла, потому что должна объясниться.

— Ничего ты не должна. Тебе не надо оправдываться ни передо мной, ни перед кем-то еще за тот выбор, который ты сделала. Я ведь всегда знал, что рано или поздно тебя потеряю. Это случилось быстрее, чем я успел себя подготовить.

Он уверенной рукой массировал ей плечо. Сьерру охватил жар.

— Я знаю, как это выглядело в твоих глазах. Я ведь не говорила тебе, что продолжаю встречаться с Беном. Я бы сказала, если бы это хоть что-то для меня значило.

— Сьерра, все это уже не имеет значения. Много воды с той поры утекло. Хотя как не значило? Ты ведь вышла за него замуж?

— Я хочу, чтобы ты понял. Не хочу бросать тень на то, что когда-то было между нами. Наши отношения были для меня дороги. В то лето я начала встречаться с Беном еще до знакомства с тобой. Отец постоянно следил за мной. Даже если он был в отъезде, экономка обо всем ему докладывала. Мне пришлось продолжать назначать свидания Бену, иначе отец бы догадался, что я встречаюсь с кем-то другим. Уж он обязательно бы выяснил, с кем именно.

Мэтт впился в нее внимательным взглядом, в оранжевом свете свечи она увидела, как исказились при воспоминании о прежней боли его красивые черты. Он положил ей руки на плечи.

— Перестань, Сьерра, — потребовал он. — Разве ты не поняла? Я не хочу слушать про тебя и Бена.

Она моргнула, чтобы спрятать набежавшие слезы.

— Все не так, как ты думаешь. Мы с Беном ходили вместе на вечеринки. Наши отношения были… совсем не такими, как у нас с тобой. Я о нем в этом смысле вообще не думала.

— Если все было так невинно, отчего ты не рассказала мне, что встречаешься с ним?

— Ты бы не понял.

— Нет, но, возможно, не было бы ощущения, что мне дали хорошего пинка. Что произошло? Ты решила, что раз уж вы всюду ходите вместе, почему бы не пожениться?

— Разумеется, нет. Бен сделал предложение, и когда отец узнал, что я ему отказала, пришел в бешенство.

Мэтт скептически взглянул на нее.

— Ты ему отказала?

— Да. Отец потребовал объяснений, и я все рассказала. Я рассказала ему про нас, Мэтт.

В комнате повисла тяжелая тишина. Мэтт изумленно смотрел на нее.

— Твой отец все знал?

— Я думала, он смирится, когда узнает тебя, но все вышло из-под контроля. Отец потребовал, чтобы я вышла за Бена, и я сдалась.

— Тому, кто предложил больше?

— Нет. Отец гневался. Я была расстроена. Ты должен понять, Мэтт, всю жизнь он был для меня семьей. Отец человек жесткий, меня часто возмущало его явное давление. Но он также и умный, компетентный человек. Я с уважением относилась к его суждениям и доводам. Я была молода… запуталась и позволила убедить себя.

— Ты можешь говорить до посинения, радость моя, но для меня это все полная чушь.

— У меня с отцом были другие отношения, чем у тебя со своим. Мне нелегко было идти против него.

— Я безмерно уважал свою мать, но я не позволил бы ей указывать, на ком мне жениться. Да она бы и не стала этого делать.

— Но если бы сделала, ты призадумался бы, понимая, что у нее есть веская причина.

— Возможно. Но поступил бы так, как считал нужным.

— Ты привык решать за себя, когда был таким маленьким, как Уилл, или даже раньше. Мэтт, всю жизнь отец говорил мне, в какую ходить школу, в каких магазинах делать покупки, приглашения на какие вечеринки принимать. Я была воспитана слабой, неспособной жить самостоятельно и боялась лишиться поддержки, на которую привыкла рассчитывать.

— Я бы сумел о тебе позаботиться.

— И я превратилась бы для тебя в слишком тяжелый груз. Я не хотела тебе мешать, Мэтт, никогда не хотела, чтобы ты думал обо мне плохо. Смешно, правда?

— Недавно ты сказала, что любила Бена.

— Я по-своему хорошо к нему относилась. Он старался быть хорошим отцом, хотя идеального мужа из него не вышло. Были отдельные нюансы в нашем браке, о которых Уилл не подозревает, и я сделаю все, чтобы он не догадался, что мы с Беном не были безоблачно счастливы.

Мэтт покачал головой:

— Наверное, люди в больших, красивых домах живут по другим правилам, чем мы, простые работяги. Ты сделала то, что считала правильным, Сьерра. Я бы не смог жить в мире с самим собой, если бы вынудил тебя от всего отказаться.

— Но ты сам от всего отказался. Почему ты уехал, Мэтт?

— Не хотел болтаться здесь и смотреть на тебя с Беном. Но не только из-за этого. По сути дела, если бы не ты и Сэм, да еще школа, я бы уехал намного раньше. Мы с отцом разве что не дрались, так что я уже дошел до предела. Мне казалось, он с каждым днем все больше меня ненавидел.

Сьерра протянула руку к бутылке, как потерявшийся человек в пустыне тянется к фляжке с водой, но Мэтт удержал ее.

— Только опьянеешь, а это ничего не решит, — предупредил он. — Ты ведь не привыкла к пиву?

Она согласно кивнула головой.

— Тогда зачем ты пытаешься напиться?

Сьерра не ответила, и он пристально посмотрел на нее, потом наклонился и поцеловал ямочку на шее между отворотами рубашки. От прикосновения его губ у нее перехватило дыхание и потеплело в груди. Она откинулась на диван, когда губы Мэтта завладели ее губами, и, закрыв глаза, провела пальцами по его густым волосам.

Давно подавляемая тоска вырвалась наружу. Она так долго отказывала себе в мужских ласках, так долго пыталась забыть, что Мэтт умел заставить ее почувствовать себя самой красивой и желанной женщиной на земле. Видит Бог, сегодня он был ей нужен. Ей хотелось снова испытать взлет.

Теперь Сьерра поняла, зачем на самом деле пришла сюда.

Глава 6

Мэтт осыпал поцелуями ее лицо, слегка покусывая за подбородок, прижимался к ней обнаженной грудью. Она выгнула спину, чтобы прильнуть к нему еще теснее. Он крепко держал ее за талию. Борода щекотала кожу, но совсем не царапалась, как она предполагала.

Сьерра позволила себе унестись на волне блаженства. Каждый нерв ее тела оживал под его прикосновениями.

Тут Мэтт отодвинулся, приподнял ей подбородок и заглянул в глаза. В его взоре были нежность, тоска и неуверенность. Он провел большим пальцем руки по ее щеке и улыбнулся, не отводя взгляда. Сердце ее оборвалось. Она улыбнулась в ответ.

— Ты знаешь, к чему это нас приведет, — предупредил Мэтт.

Сьерра легонько кивнула.

— Что в этом страшного? — спросила она.

Все как-то вылетело у нее из головы.

— Не хочу, чтобы ты потом винила пиво, — заметил он низким и хрипловатым голосом. — Не хочу заниматься любовью с женщиной, которая не соображает, что делает.

Он молчал в ожидании ответа.

— Ты знаешь, что это не так. Да ты не дал мне допить и одной бутылки. — Она протянула руку и запустила пальцы ему в волосы. — Никогда не надеялась, что наступит день и я снова прикоснусь к тебе. Боялась, что ты после всего не захочешь.

Он усмехнулся.

— Ты уверена, Сьерра? Я даже не знаю, насколько давно…

Она приложила два пальца к его губам.

— Ничто за стенами этой комнаты не существует. Только мы, здесь, сейчас.

Мэтт поцеловал ее пальцы.

— Ты так и не ответила на мой вопрос, — напомнил он.

— Какой?

— Ты любила Бена? Я не имею в виду последние годы. Ты его любила, когда выходила за него замуж?

— Я старалась относиться к нему хорошо. Ничего другого я не могла ему предложить.

Мэтт кивнул:

— У вас все было так же, как и у нас?

— Никогда ничего не было так, как у нас.

Одним сильным движением руки он отодвинул кофейный столик к стене.

— Мэтт, — начала она с бьющимся сердцем, изнывая от желания.

— Да?

— Я не хочу, чтобы ты разочаровался.

Он помедлил и взял ее за плечи.

— Я могу разочароваться, только если ты передумаешь.

— Пожалуйста, не надо шутить по этому поводу.

— По какому поводу, дорогая? — Мэтт провел ладонью по ее животу, и она почувствовала тепло и влагу в самом сокровенном своем месте.

— Так, как раньше, не может быть.

Он дышал ей в ухо, потом коснулся его губами и языком. Сьерре показалось, что через нее пропустили электрический ток.

— Ты о чем? — спросил он.

Если бы он на мгновение перестал ее трогать, она смогла бы получше соображать.

— Со мной что-то случилось, Мэтт. Я уже не такая, как раньше.

— На ощупь ты такая же, на вкус тоже. Еще слаще, я думаю.

Сьерра взяла его лицо в ладони и отодвинула от себя. Мэтт взглянул на нее удивленно.

— У меня внутри что-то не так.

Он откинулся назад и сложил руки на груди.

— Думается, тебе лучше выражаться конкретнее.

Она испуганно посмотрела на него и опустила глаза. Он взял ее хрупкую руку в свою.

— В чем дело? Что-то случилось, когда ты рожала Уилла?

— Нет. Сама не знаю. Я могу и хочу заняться с тобой любовью, Мэтт. Не хочу, чтобы ты считал себя виноватым. Тут нет ничего физического. Я стала холоднее, жестче.

Сьерра поняла, что Мэтт злится.

— Что он с тобой сделал?

Она сообразила, что он говорит о Бене.

— Ничего. Все дело во мне.

— Почему ты решила, что виновата ты, а не твой муж?

Она отвела глаза:

— Бен был искусным любовником. Он очень старался.

Мэтт прищурился:

— Тогда зачем заводиться, если ты ничего не чувствуешь?

Она сжала руку в кулак:

— Просто не так сильно, как надо бы. Мне приятно, когда ты меня обнимаешь.

— А все остальное — ради меня? Предлагаешь мне себя, как многострадальная мученица?

— Ты мне дорог, Мэтт.

— Из-за прошлого. В этом все дело? Так знай, ты мне ничего не должна.

— Нет, все дело в настоящем.

Он пристально смотрел на нее, и Сьерра вдруг испугалась, что он уйдет. Но Мэтт обнял и прижал ее к себе.

— Не волнуйся, — пробормотал он, покачивая ее как ребенка.

Она прильнула к нему, закрыв глаза и вдыхая его запах.

— Тебе все еще трудно что-то взять? — спросила она. — Ты всегда был упрямым. Знаю. Но я не хочу, чтобы ты думал, будто тебя надули.

Она вздрогнула, почувствовав его руку на своей груди. Он пальцем коснулся соска, который тут же затвердел.

— Я взял за правило не позволять надувать себя, — возразил Мэтт.

Он видел в темноте, как Сьерра откинула голову на диванную подушку. Желание преследовало его с того самого момента, как впервые увидел ее после стольких лет.

Господи, да один ее аромат сводил Мэтта с ума. Ему нравилось чувствовать Сьерру в своих объятиях, ощущать, как бьется под рукой ее сердце. За эти годы он понял, что жизнь коротка, а путь испытаний длинен. Надо хватать то, что можешь, на этом пути и наслаждаться, а остальное пусть идет к черту. Не в его характере отказывать привлекательной женщине, если она приглашает его в постель. Но именно с этой женщиной он не мог вести себя так.

Для него Сьерра была редким лакомством, которое он когда-то попробовал и о котором никогда не переставал мечтать. Что с того, что он не принимает причин, по которым она вышла замуж за Бена. На этот раз он уже не попадется в ее сети. Он давно не тот юнец с сияющими глазами, мечтавший о семье и доме в деревне. Нет, он свое место знает. Она уже однажды предпочла ему деньги и роскошный образ жизни. Больше он ей такой возможности не даст. Он всего лишь наемный работник, который пробудет здесь ровно столько, сколько понадобится Джерри встать на ноги.

Но это не мешало ему желать ее. Сьерра была такой мягкой, нежной, податливой. Мэтт отказывался верить, что эта теплая, любящая женщина потеряла способность чувствовать то наслаждение, которое он готов был дать ей.

Он осторожно положил Сьерру на жесткий пол, все еще не размыкая объятий, протянув руку, взял подушку с дивана и положил ей под голову.

— Ты все говоришь, не волнуйся о прошлом, а сама принесла его сюда, — сказал он, перекатываясь на нее и прижимая мощными бедрами к полу. Она беспокойно смотрела на него расширенными глазами. — Как я могу любить женщину, которая думает о другом мужчине?

Сьерра провела ладонями по выпуклым мускулам его груди.

— Я не о Бене думаю, — возразила она.

— Тогда забудь о том, что с ним случилось. Разве ты не понимаешь: мне противна сама мысль о том, что он до тебя дотрагивался? Мне нужно все твое внимание.

Она благодарно улыбнулась.

Мэтт взялся за отвороты рубашки и рывком распахнул ее. Пуговицы полетели в разные стороны. Он восторженно смотрел на открывшиеся его взору упругие розовые холмики.

— Милая! — прошептал он, наклонился и прижался губами к атласной, смуглой коже, с глухим стоном вобрал в рот сосок, почувствовал, как она замерла, потом расслабилась, и продолжал ласкать ее грудь. — Не будем торопиться.

Мэтт расстегнул все еще мокрые джинсы Сьерры, стянул их и медленно начал ласкать самые интимные ее места, пока не почувствовал под пальцами влагу.

— Ох, Сьерра, — прошептал он, на мгновение оторвавшись от нее.

Она тут же принялась за пуговицы его джинсов. Через несколько секунд джинсы валялись у стены. Мэтт стащил с нее рубашку, тоже отбросив ее к стене, и теперь мог ощутить своей кожей все ее тело.

Он гладил ее по волосам и, прижавшись щекой к щеке, вдыхал ее цветочный аромат, смешанный теперь с ароматом желания.

Сьерра обвила его руками, гладила ягодицы, и животом ощущала всю силу его желания. Его жар передался ей. Она протянула вниз руку и коснулась его члена. С удовлетворением отметила, как он замер, услышала вырвавшийся стон. Она и не представляла себе, что может так желать его. Ее пожирало пламя, напоминающее ей, как давно она одна.

Мэтт слегка отодвинулся и коленом раздвинул ей ноги. Наблюдая за ним, Сьерра поняла, что он единственный человек, которому она может доверить свою жизнь, свою душу, свое тело. В этот момент она не прятала от него ничего.

И все же Сьерра думала, что не может дать ему столько, сколько нужно. Она безумно желала его, ее покрывал пот, внизу все горело. Ей даже казалось, что она взорвется, если он ее не коснется.

Мэтт заглянул ей в лицо и улыбнулся. И она успокоилась. Он всегда был таким, доводил ее до безумия и заставлял верить, что это вполне естественно.

— Я таких красивых женщин никогда не видел, — прошептал он хрипло. — Я не устаю смотреть на тебя. Не стесняйся, покажи мне себя всю.

Он, казалось, не замечал, что после рождения Уилла бедра ее слегка раздались, или не придавал этому значения. Бен постоянно ей об этом напоминал. На глаза Сьерры навернулись слезы, она видела лицо Мэтта перед собой как в тумане. Только полная идиотка могла отпустить такого мужчину.

Мэтт наклонился. Почувствовав вес его тела, она вскрикнула от наслаждения, а он, пробормотав что-то, продолжал ее целовать. Она открылась ему, как распустившийся цветок открывается пчеле. Ее, словно на волнах, уносило все выше и выше.

— Потерпи, милая, — прошептал он.

Она схватила его за плечи. Огонь внутри пожирал ее. Его пальцы коснулись внутренней стороны бедра, а затянувшийся поцелуй уносил все дальше в бездумный, крутящийся омут наслаждения. Не успела она ни о чем подумать, как с губ сорвался вскрик и один спазм за другим сотрясли ее тело.

Сьерра не сообразила, что же произошло, как уже почувствовала его внутри себя. Слезы наполнили ее глаза. Она почти ничего не видела. Да и не было нужды. Она приподняла бедра ему навстречу. Мэтт схватил ее за руку.

Он целовал ее, а бедра тем временем двигались в медленном, ровном ритме, который она так хорошо помнила. Ей даже казалось, что в темной, холодной комнате слышно журчание ручья, чувствуется тепло солнечных лучей на плечах.

Сьерра закрыла глаза, думая лишь о том, как доставить ему такое же наслаждение, какое он доставлял ей.

Мэтт прижал ее к себе крепче, погружаясь в нее все глубже и глубже. Ей казалось, что она уносится все выше и выше в темноту, становится невесомой.

Сьерра вскрикнула и услышала ответный возглас Мэтта, прижалась к нему, ощущая внутри горячий поток его семени.

Потом стало совсем тихо. Время остановилось. Они лежали обнявшись на полу. Теперь она уже не сдерживала слезы, и они свободно сбегали по щекам. Все эти годы вдали от него, несмотря на попытки убедить себя, что все забыла, Сьерра ни разу по-настоящему не была ни к кому привязана. До сегодняшнего дня. Впрочем, она не заслуживала такой любви.

Мэтт посмотрел на нее, отвел волосы со лба.

— Не надо плакать, — прошептал он, целуя ее веки. — Жалеешь?

— Ты что, шутишь? — Она смеялась и плакала одновременно.

— Хорошо, — заключил он. — Только это еще не все.

И сразу же Сьерра снова почувствовала желание и надежду. Она вскрикнула, когда он неожиданно подхватил ее на руки и отнес в спальню, где положил, совершенно голую, на кровать. Сьерра поняла, что эта ночь, как, наверное, и вся ее жизнь, только началась.


Когда на следующее утро Сьерра открыла глаза, то обнаружила, что лежит одна в постели Мэтта под грудой одеял. За окном было пасмурно и холодно.

Она лениво потянулась. Тело все еще было наполнено им. Его запах ощущался на простынях. Хотя этой ночью Сьерра мало спала, она чувствовала себя отдохнувшей и спокойной и впервые за долгие годы проснулась с надеждой в сердце.

Но почему он ее оставил здесь одну?

Отбросив тяжелые одеяла, она села и поняла, что совершенно голая. Сьерра обмотала одно одеяло вокруг себя и, ступая босиком по холодному полу, вышла из спальни.

Мэтт стоял спиной к ней в кухне у маленького квадратного окошка, уставившись на простирающиеся перед домом пастбища. На нем были лишь джинсы. Одну руку он держал в кармане, в другой была кружка с дымящимся кофе.

Несколько минут она с наслаждением смотрела на него — такого красивого, стройного, сильного, и невольно задумалась: что если бы все сложилось иначе, смогла бы она прогнать мучивших его демонов?

— Я удивилась, куда это ты делся, — сказала Сьерра.

Мэтт повернулся к ней и улыбнулся.

Она улыбнулась в ответ, при дневном свете вдруг оробев в присутствии мужчины, хоть и провела в его объятиях всю ночь.

— Не хотел тебя будить. Ты так спокойно спала. Прости, что не давал тебе спать полночи.

Она покраснела, как школьница.

— Не извиняйся. Я ни о чем не жалею.

— Иди сюда.

Сьерра подошла, волоча за собой одеяло. Волосы всклокочены. Глаза все еще сонные, кожа порозовевшая — она выглядела как женщина после очень удачной ночи любви. Мэтт снова хотел ее. Вынув руку из кармана, он обнял ее за плечи и прижал к себе.

Она положила голову ему на плечи и закрыла глаза. Вряд ли он догадывается, как много значит для нее прошедшая ночь.

— С чего это я проснулась под тонной одеял? — спросила она, стараясь говорить беспечно.

Он хмыкнул:

— Боялся, ты замерзнешь, на тебе ведь ничего не было. А что, слишком жарко?

— Да нет, просто тяжеловато. Со мной все в порядке.

— Взгляни, — кивнул он в сторону окна.

Сьерра послушалась. Мир, представший ее взору, был замерзшим, молчаливым и странно прекрасным. Ледяной коркой были покрыты трава, голые ветви деревьев.

— Будь я художником, — сказала она, — я бы перенесла все это на холст.

— Так нарисуй.

— Да я даже не знаю, с чего начинать. Все растает, прежде чем я сделаю набросок.

— Запомни, потом нарисуешь по памяти.

Она покачала головой.

— Мои художества для богатых бездельников. На жизнь этим не заработать. Надо заниматься фермой и Уиллом, а не предаваться пустым мечтам.

Мэтт протянул ей кружку с кофе. Она отпила глоток горячей, горьковатой жидкости.

— Наверное, это и называется взрослением, — заметил он. — Научиться отказываться от своих мечтаний без лишних эмоций. Я всегда дивился, чего это мой папаша злится на всех и вся. Теперь начинаю понимать, и меня это пугает. Он много работал, но тем не менее оставался бедняком. Награда, на которую он рассчитывал, так ему и не досталась, а жизнь проходила мимо.

— Это не давало ему права вымещать свою злость на тебе.

Сьерра погрустнела.

— Так же как богатство не давало права твоему отцу давить на тебя.

— Он делал это не от злости. Я его единственный ребенок.

— Если он тебя так сильно любит, Сьерра, почему же сейчас держится в стороне?

— Уверена, ему это нелегко дается. Он считает, что поступает правильно. Хочет заботиться обо мне и Уилле, но по-своему. Просто отец не смирился с тем, что я выросла и способна сама принимать решения.

— Ты ищешь ему оправданий, дорогая. По сути, с твоим воспитанием дело обстоит не намного лучше, чем с моим.

— Иногда мне кажется, что мы выросли такими не благодаря, а вопреки нашим семьям.

Она прислонилась к нему. Ей казалось, что они находятся в окруженной со всех сторон льдом стеклянной башне, в которой ничего не может измениться.

— Давай не будем говорить о наших семьях, — попросила Сьерра. — Пожалуйста. Не сегодня.

Он усмехнулся:

— Есть хочешь? Свет снова включили, а в этой развалюхе-холодильнике вполне может найтись пара яиц.

Она отрицательно покачала головой:

— Я не голодна.

Он пожал плечами:

— В такую погоду лошадей не стоит выводить. Телевизора у меня здесь нет, так что я и не знаю, чем бы заняться.

Отступив на шаг, Сьерра выпустила концы одеяла, и оно соскользнуло на пол.

Мэтт с удовольствием посмотрел на нее:

— Похоже, у тебя уже есть кой-какие идеи, — заметил он.

— Хороший, горячий душ.

— Неплохо звучит.

Она на мгновение перестала улыбаться.

— Мэтт…

— Что?

— Ты многое для меня изменил прошлой ночью. Я хочу, чтобы ты знал, как я тебе благодарна.

Потому что я вытравил из тебя Бена? Так уж случилось. Ничего бы мне не сделать без твоей помощи.

— Не только это. После всего, что случилось, нам все еще хорошо вместе… Даже лучше. Я этого не заслужила после того, как обошлась с тобой…

— Слушай, как ты рассчитываешь позаботиться о себе и сыне, если не можешь сказать про себя ничего хорошего? Кроме того, как не противна мне мысль о том, что ты жила с другим мужчиной, Бен, по крайней мере, подарил тебе замечательного сына, чего я никогда не смог бы сделать.

Он взглянул на нее. Что-то мелькнуло в ее глазах. Мэтт не успел разобраться, потому что Сьерра быстро отвела взгляд.

— Ты мне не поверишь, но у меня были обязательства перед мужем. Я хотела, чтобы мы были счастливы. Я полагала, что в постели с другим мужчиной буду чувствовать то же, что и с тобой. И ошиблась. Он никогда не мог дать мне того, что ты.

— Не собираюсь ревновать к мертвому.

— Я лишь боялась, что ты меня ненавидишь.

— Ненавижу? Да ты, возможно, избавила нас обоих от ненужных страданий. Признайся, мы с тобой никогда не смогли бы быть вместе, во всяком случае, не в этом городе. Почему бы нам просто не получить удовольствие от того, что есть, и не возвращаться постоянно к прошлому? Все сейчас иначе. Мы оба это понимаем. Успокойся, я не собираюсь тут надолго задерживаться. Только по суровой необходимости.

Сьерра открыла рот от неожиданности. Он поставил кружку на стол и поцеловал ее. От его прикосновения все мысли вылетели у нее из головы.

Несколько часов спустя Сьерра стояла у раковины в своей ванной комнате и умывалась теплой водой и пахнущим гарденией мылом. На ней были светло-бежевые джинсы и свитер крупной вязки цвета хаки. Волосы зачесаны назад. Она даже подумывала, не стоит ли их отпустить.

Присмотревшись к своему порозовевшему лицу с сияющими глазами, Сьерра пришла к выводу, что она выглядит как женщина, проведшая ночь в объятиях любовника. Уилл должен был вот-вот вернуться, и она надеялась, сын не заметит в ней никакой перемены. Разумеется, он еще ребенок, ему не догадаться, отчего мать так изменилась, хотя, в принципе, от его внимания мало что ускользало.

От кастрюли с соусом, который она готовила, приятно пахло красным перцем и жареным луком. Уилл обожал острые приправы.

Прошлой ночью Мэтт дал ей все, но тут же и отнял. Но чего же можно было ожидать? Она давным-давно лишилась всяких прав на него. То, что она не переставала его любить, не помешало Мэтту измениться. Не мог же он изменить свой образ жизни только потому, что она залезла к нему в постель?

Да и хотела ли она этого, даже если бы у нее был шанс? Он доставил ей наслаждение, позволил поверить, что она все еще осталась женщиной. В жизни не все сводится к постели, а ей надо продолжать жить дальше. Если Мэтт останется, она наверняка привяжется к нему, он станет ей необходим. И в конечном счете он узнает правду об Уилле и будет презирать ее сильнее, чем раньше.

Нет, Мэтт был прав. Пока есть время, они могут насладиться друг другом. По крайней мере, у нее будет небольшое утешение, что она приятна ему физически. Она ведь перед ним в долгу. И когда он уедет на этот раз, не будет боли, сожалений, навязчивого чувства предательства. Неудивительно, что он не собирается дать ей больше того, за чем она, в сущности, и пришла.

Сообразив, что как только растает лед, Уилл вернется домой, что он может позвонить и будет волноваться, если она не ответит, Сьерра наконец вырвалась из крошечной квартирки и объятий ее обитателя. Мэтт тоже оделся и отправился на конюшню. Немного погодя она услышала, как отъехал его грузовик. Хоть и знала, что он, скорее всего, поехал к Лиэнн, чтобы помочь с детьми и по хозяйству, Сьерра испытывала острое чувство брошенности. Было время, когда он выполнил бы любую ее просьбу, но оно давно прошло.

Послышался шум подъехавшей к дому машины. Сьерра кинулась к двери, решив что это родители Люка привезли Уилла.

Разглядев на дорожке серебристый «линкольн», она побледнела. Водитель открыл заднюю дверцу, и из машины появился высокий мужчина с темными глазами и густыми, тщательно подстриженными волосами почти того же цвета, что и машина. Одет он был в темно-синий костюм с жилетом и белую рубашку.

— Здравствуй, Сьерра. Ты так и будешь на меня таращиться или пригласишь войти? — с нетерпением спросил он.

Сьерра, все еще не пришедшая в себя от изумления, шире распахнула дверь.

— Тебе не надо ждать приглашения, — ответила она. — Ты же знаешь, в моем доме тебе всегда рады, папа.

Она сделала шаг в сторону, дав ему возможность войти.


Проезжая мимо домов, Мэтт заметил венки на дверях и окнах, но приближающееся Рождество не имело никакого отношения к его хорошему настроению. Рождество для него было еще одним выходным днем. Если ему везло, в этот день находилась работа, и время пролетало быстрее. В противном случае приходилось прилагать усилия, чтобы попасть в какой-нибудь мало-мальски приличный ресторан.

Нет, он был в хорошем расположении духа после ночи, проведенной со Сьеррой. Она подарила ему его Рождество. Ни одна женщина не вызывала в нем такого томления. Даже сейчас, после неоднократных занятий любовью этой ночью, все в нем сжималось при мысли о ней. Она была как редкий цветок, расцветший зимой и наполнивший холодный воздух своим экзотическим, тонким ароматом. Мэтт никогда не уставал смотреть на нее, наблюдать, как становится мягче лицо в моменты страсти, слышать, как губы произносят его имя.

На этот раз Мэтт не дурил себе голову идиотскими идеями насчет совместной жизни с нею, не хотел любить ее. Не смел. Теперь, когда Сьерра осознала, что Бен умышленно заставил ее поверить, будто она замерзла внутри, она найдет себе другого мужчину, какого-нибудь богатого денди, вроде этого доктора, хозяина арабского скакуна.

Он же должен смотреть фактам в лицо: они лишь вместе проводят время. Сьерра осталась одна, испугалась и вернулась на время туда, где чувствовала себя в безопасности, — к старому доброму Мэтту. Всегда заботлив, отзывчив, внимателен. Но на этот раз он знает: надо уйти прежде, чем она решит, что больше в нем не нуждается.

Он нутром почувствовал беду сразу же, как приехал. А меньше всего ему сейчас хотелось влипать в какую-то историю. Возможно, он подошел слишком близко к краю, переспав с ней, но ведь он всего лишь человек.

Всю неделю Мэтт наблюдал за ней, все в нем сжималось при виде ее, и ему было почти невозможно держаться от нее на расстоянии. А когда она сама пришла, сопротивляться было бесполезно.

Он постарался забыть о слезах, которые видел на ее лице вчера ночью. Сначала он испугался, что каким-то образом причинил ей боль, но она разуверила его. И все же Мэтт заставил ее плакать, и это его беспокоило, хотя ведь он представления не имел, что именно сделал не так.

Жалела ли Сьерра, что импульсивно отдалась ему, снова спустилась с высот своего общественного положения, чтобы получить то, что ее папочка не мог купить ей за деньги?

Любопытно, придет ли она снова к нему в постель? Когда он вернется, Уилл уже будет дома, а Мэтт знал: она скорее умрет, чем позволит сыну заподозрить, что близка с каким-либо мужчиной, кроме его отца.

Он уважал ее за это. Ему нравился мальчишка и то, что ребенок любил своего отца. Мэтт видел Бена несколько раз в городе. Тот ездил на дорогих машинах, носил тщательно выглаженные костюмы и казался Мэтту полным идиотом, потому что, имея обожающего его сына и такую женщину, как Сьерра, не сумел о них как следует позаботиться. Но это их проблема, не его. Он слишком хорошо знал себя, чтобы думать о семье. У него никогда не было собственной, и он не собирался брать на себя ответственность за чужую. Когда-то Мэтт было решил, что Сьерра может все изменить. Она любила его, и хотя он считал себя недостойным такой любви, начал понемногу думать, что Сьерра не стала бы к нему так относиться, будь он слишком похож на своего отца. Если бы у них родился ребенок, он был бы наполовину ее и унаследовал бы добрый и мягкий характер Сьерры, который смог бы побороть свойственную его семейству грубость.

Но все это было только иллюзией. Теперь Мэтт это знал. Нет смысла думать о том, что могло бы быть. Не он дал Сьерре ребенка и никогда не даст, так что их расставание было неизбежным. В конечном счете хорошо, что не он дал жизнь ребенку, который вырос бы и презирал отца, так и не смирившегося с его существованием. Мэтт не забыл, как его самого ненавидел отец.

Как же он презирал себя за то, что так относится к отцу! Больше всего Мэтт хотел бы избавиться от этого чувства. Но в своем сердце он не мог отыскать даже малейшего намека на любовь к старику.


Мэтт забился в угол потертого дивана, наблюдая за отцом, мерящим комнату большими, резкими шагами. На руках отец держал младенца, причем вид у него был такой, будто кто-то сунул ему мешок гнилого картофеля.

Лестер Роллинз повернулся и бросил гневный взгляд на Мэтта. Было еще рано, но на улице уже смеркалось. Желтоватый свет ламп падал на старую полированную мебель и потертую обшивку кресел.

Мэтт чувствовал, как сердце от страха поднимается к горлу. Ему было всего шесть лет, он был невероятно худ и ниже всех сверстников в классе. Отец, возвышаясь над ним, как небоскреб, остановился и впился в него ненавидящим взглядом. Мэтт знал, что ни в чем не виноват, но уже понимал: у папы свои законы. Виновен, не виновен — это зачастую ничего не меняло.

— Где Дилан? — грубо спросил отец.

— Еще не приходил, — ответил Мэтт и глубже вжался в подушки. — Он повел Дарси с ребятами Маршаллов на спектакль.

Взгляд отца стал жестче, и Мэтт попытался сообразить, что сказал не так. Наконец отец велел:

— Вытяни руки.

Удивленный, Мэтт послушался. Он еще не научился бунтовать и продолжал мечтать, что когда-нибудь доставит отцу удовольствие, как это удавалось Дилану, просто своим появлением.

Отец положил крошечного извивающегося ребенка ему на руки.

Мэтт оцепенел, глядя на маленькую и хрупкую сестренку. Он часто все ронял. Особенно в присутствии отца, потому что слишком нервничал.

— Забери ее, папа, — взмолился Мэтт.

Лестер Роллинз рассмеялся.

— Кончай ныть. Сиди и не шевелись.

Мэтт и не смел пошевелиться. Он даже дышать боялся.

Отец направился к выходу.

— Пойду позову мать из столовой. Гейджа возьму с собой. И чтобы ты не двигался с места, пока я не вернусь, иначе шкуру спущу. — Он хихикнул. — И не урони ее. Эти маленькие легко бьются.

Мэтт, не веря своим глазам, смотрел, как отец уходит, оставляя его одного с малышкой, услышал рев старого пикапа и понял, что остался один.

Он беспомощно сидел, боясь пошевелиться и прижав дрожащими руками крошечную сестренку к груди. Он слышал стук собственного сердца, тиканье часов. Руки вспотели, и Мэтт боялся, что Лиэнн выскользнет.

За окном совсем стемнело. Ему стало казаться, что он остался один на всей земле. Господь никогда не простит его, если с сестренкой что-нибудь случится…


— Дядя Мэтт! — Тэннер выскочил из дома и повис у него на шее.

— Привет, ковбой, — приветствовал его Мэтт, взъерошивая мальчику волосы. — А мама где?

— В кухне. — Тэннер радостно затопал за ним.

Лиэнн жарила лук.

— Надеялась, что ты вчера объявишься, — заметила она, не поднимая головы.

— Решил там заночевать, все равно рано надо было вставать к лошадям.

Лиэнн бросила на него взгляд, ясно говорящий о том, что она ни на минуту не поверила, будто он остался там из-за лошадей.

— Тэннер, поиграй в своей комнате до ужина. Мне надо поговорить с дядей Мэттом.

Эта просьба не обрадовала Тэннера. Мэтт протянул руку и похлопал его по плечу.

— Иди, — попросил он. — Я потом приду и расскажу тебе историю.

— Про родео?

Мэтт с серьезным видом кивнул, и Тэннер побежал к себе.

Когда мальчик скрылся из виду, Лиэнн повернулась к брату.

— Черт бы все побрал, Мэтт. Я знала, что тебе нельзя туда ездить.

— Ничего страшного не случилось. — Он заглянул ей через плечо. — Что готовишь?

— Тушеную капусту. А в духовке мясо с макаронами. Если побудешь дома, я съезжу в больницу и покормлю Джерри. Раньше бы уехала, да этот лед на дорогах… Я немного беспокоилась, когда ты не сразу приехал домой.

— Наверное, надо было позвонить, но у меня там в квартире нет телефона.

Она кивнула:

— Я ей недавно звонила, чтобы узнать, где ты. Она сказала, что ты уехал, скорее всего сюда. Вполне цивилизованно поговорили.

— Сьерра — воспитанная женщина. Она не испытывает к тебе никакой враждебности.

Лиэнн закусила нижнюю губу:

— Надеюсь, она не чересчур хорошо воспитана. Ты не говорил, что собираешься работать и в выходные. Пожалуйста, будь осторожен. Я понимаю, тебя долго не было, но в Уинтере все меняется куда медленнее, чем в других местах. Я не хочу, чтобы ты снова страдал, особенно из-за нее.

— Я могу о себе позаботиться. Хватит тебе собственных забот, Лиэнн.

— Подыскал бы себе хорошую женщину и женился на ней. У приятеля Джерри есть сестра, не замужем. Могу пригласить… Я бы так не волновалась.

— Брось, Черепашка. Я не собираюсь жениться, и в Уинтере не хочу оставаться. Ты ведь этого хочешь, не я.

— Не спорю. Я так рада, что ты вернулся. Но уж лучше я сама выгоню тебя из города, чем буду смотреть, как эта чертовка снова тебя охмуряет, играет с тобой, как кошка с мышкой.

— Ты переоцениваешь влияние Сьерры на меня. Считаешь, я такой дурак, что попадусь в ту же ловушку повторно?

Мэтт сам удивился, отчего не сказал сестре правды, как делал обычно. Впрочем, он боялся, что она решит, будто он влюбился в Сьерру снова, раз переспал с ней. Зачем добавлять сестре волнений, даже по воображаемому поводу?

— Она ужасно красивая. Я понимаю, перед ней трудно устоять. Да еще вы там одни на этом ранчо.

— Я же не идиот, Лиэнн. Мы оба уже взрослые, у каждого своя жизнь. У тебя своя… Извини, что не приехал вчера и не помог с детьми. Мне казалось, тебе неплохо от меня слегка отдохнуть.

Не желая больше спорить, Мэтт прошел в гостиную. Там его внимание привлекла толстая книга в твердом переплете, лежащая на столе. Он без интереса взял ее в руки. Наверное, Лиэнн запаслась ею, чтобы коротать длинные часы в больнице. Мэтт никогда не видел, чтобы сестра читала что-то, кроме любовных романов и детективов. Но прочитав заголовок, он немедленно рассердился.

— Какого черта?.. — пробормотал он. — Лиэнн!

Она появилась на пороге и покраснела, заметив в его руке книгу.

— «Найди свою семью»? — спросил он, размахивая книгой. — Кого… Черт, я даже боюсь догадаться… Кого ты там ищешь?

Она опустила глаза:

— Для меня все иначе, чем для тебя. Вся моя жизнь сосредоточена на семье. Когда Джерри попал в беду, мне не к кому было обратиться, я даже не была уверена, что разыщу тебя. Тогда я поняла, как же мы одиноки. Мне кажется, я могу связаться с Дарси и Гейджем, Мэтт. А они, может быть, смогут помочь найти Дилана. Ведь скоро Рождество, и ты уже здесь. Надеюсь, Джерри тоже будет дома, пусть хоть в инвалидной коляске. Разве не замечательно будет, Мэтт, если все дети Роллинзов соберутся вместе на Рождество?

— Нет! — воскликнул он громче, чем хотел.

Испуганная неожиданным яростным гневом брата, Лиэнн сделала шаг вперед.

Мэтт понял, что напугал ее, и понизил голос:

— Только без меня, Лиэнн. Я серьезно говорю, сестренка. Оставь эту идею. Или я уеду.

— Только мы, дети, Мэтт. Вот и все. Мы же всегда любили друг друга.

— Начнешь искать Дилана, а там, глядишь, и папаша появится. Можешь не сомневаться. Я не желаю его видеть.

— Мэтт, да, может, он уже давно помер.

— Ну уж нет. Он так тихо не уйдет. Он где-то есть, Лиэнн. Не могу объяснить, но я чувствую это так же ясно, как если бы он стоял за моей спиной. Меньше всего я хочу на Рождество присутствовать при воссоединении семьи.

Он пошел к двери. Его остановил голос сестры.

— Ладно, Мэтт. Я просто предложила. Совсем не обязательно. Куда ты идешь?

— Наружу. Хочу покурить.

Он вспомнил, что в доме дети, и тихонько притворил за собой дверь.

Глава 7

Сьерра изумленно смотрела на отца, входящего в ее дом с видом гостя, приглашенного к воскресному ужину.

— Что-нибудь случилось? — спросила она, войдя следом и закрывая дверь.

Отец повернулся, и внезапно Сьерра сама почувствовала себя гостьей, но постаралась держаться прямо и делать вид, что его присутствие ее не подавляет.

— Почему что-то должно случиться? Ты выглядишь на удивление прилично… имея в виду все обстоятельства. — Он неодобрительно оглядел комнату. — Где мой внук?

Она сжала руки:

— Уилл ночевал в доме приятеля. Они скоро должны его привезти. Вообще-то я рада, что ты пришел его навестить. Если хочешь, подожди.

— Хорошо, что его пока нет. — Он уселся, не дожидаясь приглашения. — Сядь, Сьерра. Нам надо кое-что обговорить.

Она насупилась:

— О чем нам говорить? Если ты снова пришел спорить, то у меня неподходящее настроение.

— Пожалуйста, выслушай меня.

Услышав столь непривычное для Уильяма Росса слово «пожалуйста», она внимательно присмотрелась к нему и заметила, как он постарел и устал.

Сьерра безропотно села, стыдясь, что поторопилась подыскать самые худшие мотивы для его визита к ней.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила она.

Он отмахнулся.

— Не хочу тратить время на пустую болтовню, Сьерра. Я пришел в надежде, что мы сможем договориться. Мы слишком долго молчали, ты не находишь?

— Я нахожу это бессмысленным, но ведь не я так решила. Я никогда этого не хотела.

— Ты слишком упряма, причем себе во вред. Оставаться с человеком, за которым гоняется каждый бандит в городе, и подвергать себя и сына опасности.

— Я не думала, что мы с Уиллом в опасности, пока не убили Бена. Если бы я догадывалась, то, возможно, ушла бы от него. Но теперь ничего не поправишь. Ты собираешься вечно попрекать меня за это? Папа, ты сам разве никогда не делал ничего такого, о чем потом сожалел?

— Все в городе считают, что ты свихнулась, живя здесь и пытаясь заработать на лошадях. Да ты лошадь от барсука не отличишь!

— Я учусь. И, по-моему, ты всегда всем в городе указывал, что они должны делать. Я — одинокая мать, которая хочет жить по-своему в собственном доме. Это у тебя значит свихнуться?

Он покачал головой.

— Ты и Уилл могли бы жить лучше и легче. Стоит тебе сказать лишь одно слово.

— Смуглое лицо Сьерры потемнело.

— Значит, Уилл может все иметь на блюдечке и вырасти таким, как Бен? Я хочу научить его заботиться о себе, когда будет нужно, а не ждать, что кто-то все сделает за него. Хочу, чтобы он умел отвечать за свои поступки. Мы в твой дом не вернемся.

— С такими упрямыми людьми мне еще не приходилось сталкиваться, — заметил он.

Сьерра улыбнулась:

— Интересно, откуда это у меня?

— Вне сомнения, от матери. Ты с каждым днем становишься все больше на нее похожа.

— Прекрасно. Я рада, что похожа на маму.

— Ты и внешне почти такая же, какой я ее помню…

— Становишься сентиментальным! Это тебе несвойственно, папа. Ты уверен, что ничего не случилось?

— Последние дни хватало времени для раздумий. Пройдет. У твоей матери были свои недостатки. Конечно, ты ее не помнишь, но не торопись радоваться, что ты на нее похожа.

Сьерра пристально посмотрела на отца. Она всегда считала смерть матери своей утратой, ни разу не задумавшись о тех долгих годах, которые отец провел в одиночестве. Наверное, ужасно любить кого-то и знать, что никогда его больше не увидишь.

Заметив фото Бена на стене, Сьерра покраснела. Ведь ее собственный муж тоже умер, и нужно горевать о нем. Но она уже редко вспоминала Бена. В свое время она куда больше тосковала о Мэтте, да и сегодня она думала о нем, о блаженстве, в которое погружалась в его объятиях, о чуде его возвращения, о прошедшей ночи любви, пусть даже это никогда не повторится. Одна мысль о возможности потерять его навсегда наполняла ее пустотой. Неужели она виновата в радости, данной ей человеком, которого она любила до того, как Бен получил на нее права?

— Тебе дать что-нибудь выпить? — спросила Сьерра.

— Нет, спасибо. Ты лишь скажи, что мне разрешено видеть тебя и внука.

— Я никогда тебе этого не запрещала. И не собираюсь впредь.

— Я скучал по Уиллу. И, разумеется, по тебе. Он славный мальчуган. Даже удивительно, если учесть, что он сын Мэтта Роллинза.

Она густо покраснела:

— Никогда так не говори!

— Так ведь это правда.

— Что, если Уилл услышит, или еще кто-нибудь и передаст ему?

— Кроме нас здесь никого нет, верно? Чего ты так расстраиваешься? Я последний человек, раз признаю что у моего внука такой неподобающий отец.

— Ничего нет позорного в том, чтобы быть сыном Мэтта. Я горжусь, что он так на него похож. Но Уилл придет в отчаяние, узнав, что Бен не его отец, вот и все.

— Не понимаю, как ты можешь защищать это отребье, после того как он сделал тебе ребенка и сбежал из города.

— Он не уехал бы, знай, что я беременна.

— Ему повезло, что я его не достал.

— Папа, меня ведь никто не насиловал. Я не хочу об этом говорить. Если бы не Мэтт, у нас не было бы Уилла, верно?

— Скорее всего. И все же, если я встречу этого подонка…

— Я послушалась тебя, папа. К счастью, Мэтт уехал и избавил тебя от необходимости защищать мою честь. Сейчас я думаю, что мне надо было выйти за него замуж. Давенпорты продолжали бы со мной разговаривать, их сын, возможно, был бы жив, а Уилл знал, кто его настоящий отец.

— Я бы предпочел, чтобы ты умерла, — проворчал Уильям Росс.

Она вздрогнула и побледнела.

— Ты не можешь так думать!

— Почему из всех парней в городе ты выбрала его, Сиси? Его папаша мотался по городу, хвастаясь всеми бабами, с которыми переспал. В этом городе ни одна женщина, кроме его жены, не согласилась бы жить с ним, да и у нее при пятерых ребятишках просто не было выбора.

— Это его отец, а не он. Он не такой!

— Ты не знаешь, что из него получилось. Ты его уже много лет не видела, и слава Богу.

Сьерра сообразила, что отец, часто выезжающий из города по делам и вращающийся в узком элитарном кругу, представления не имеет о том, что Мэтт вернулся, и тем более, что работает у нее. В его загородном клубе вряд ли заходит разговор о Мэтте. Она подозревала, что ее подруга Алисон отчитывается перед отцом после визитов к ней, но даже Алисон не зайдет так далеко, чтобы сообщить Уилльяму Россу, что Мэтт Роллинз живет на ферме его дочери и прекрасно смотрится на фоне ее лошадей.

— Пожалуйста, никогда больше не произноси этого вслух. Отец Уилла Бен. Как ты прекрасно знаешь, только поэтому я вышла за него замуж. И это все, что я получила от своего брака. Пусть так и остается.

— Справедливо. Ты права. Видит Бог, я бы тоже не хотел, чтобы кто-то узнал правду. И все же он прежде всего Росс. Я бы хотел свозить его в Нью-Йорк в следующие выходные.

— Нью-Йорк?

— Там в это время года очень интересно. Все украшено, яркие огни…

— Он никогда еще так далеко от меня не уезжал.

— Почему бы нам не поехать втроем?

— Не могу оставить лошадей. У меня полно работы.

— Нет резона наказывать за это ребенка. Да и тебе не мешало побыть одной.

— Возможно, но… Послушай, я хочу, чтобы ты дал мне слово, что не будешь снова вмешиваться в нашу жизнь. Уилл тебя и так любит, не обязательно его баловать.

— Рождество ведь. Но обещаю — ничего особенного.

— Хорошо.

Сьерра знала щедрость своего отца. Он осыпал тех, кого любил, всяческими благами, к которым люди быстро привыкали, а потом командовал ими под угрозой все отобрать. Отец представлялся ей кем-то вроде торговца наркотиками, и не хотелось, чтобы Уилл попал от него в зависимость. Сын вырастет и станет самостоятельным, как Мэтт. Но в отличие от него, Уилл не будет сомневаться в своей способности любить.

Если бы в те далекие годы она была сильнее, сумела бы прожить одна. Но по слабости она позволила отцу решать за себя. Он тогда говорил, что скорее сгниет в аду, чем станет кормить и поить сына Мэтта Роллинза. Но отец знал больницу, где все можно спокойно и без шума решить. Мол, Сьерра даже ничего не почувствует.

Оставалось лишь обратиться к Бену, ведь она знала, что Мэтт не хотел детей. Но убить ребенка, растущего под сердцем, Сьерра не могла. Так что Бен оказался единственным приемлемым вариантом.

Входная дверь распахнулась, и в дом влетел Уилл. Он швырнул на пол сумку, с изумлением заметил деда и стремглав бросился к нему.

— А мама сказала, что ты на нас злишься, — тут же сообщил он дедушке.

Сьерра со слезами на глазах смотрела на их встречу. Ей всегда хотелось иметь настоящую семью. Она так старалась, чтобы у них с Беном было все нормально. Сьерра вздохнула. Иногда приходится довольствоваться тем, что дает жизнь. И какое бы чудо не привело сюда сегодня Уилльяма Росса, пусть это будет началом чего-то нового в их отношениях. Возможно, с возрастом отец стал мягче.

— Мы просто неправильно друг друга поняли, Уилльям, — сказал он внуку и похлопал его по спине. — Мы с твоей мамой во всем уже разобрались.

— Приятно видеть тебя здесь, папа, — согласилась Сьерра. — Ужинать останешься?

— Нет. Мне надо вернуться домой и кое-куда позвонить. Но почему бы тебе не разрешить мне взять с собой Уилла? Уверен, кухарка готовит что-то вкусное.

Лицо Уилла просияло. Сьерра нахмурилась.

— Он же только что вернулся домой.

— Да ну, мам.

— И вы с Люком наверняка поздно заснули, так ведь?

— Я не устал.

Несмотря на уговоры сына, она отказалась отпустить его.

— Ничего страшного, Уилльям, — уверил дед. — Хочешь поехать со мной в Нью-Йорк на следующие выходные?

Сьерра не смогла сдержать улыбки, увидев, как округлились глаза сына. Уилл быстро повернулся к ней.

— Мам, можно?

— Посмотрим. — Она взглянула на отца. — Нам надо все обсудить, прежде чем я решу.

— Прекрасно, — согласился тот и поднялся. — Я тебе позвоню.

Сьерра обняла его и улыбнулась. Он всегда смущался, когда кто-либо вел себя эмоционально.

— Не забывай про нас, — сказала она.

Потом они с Уиллом стояли у окна и наблюдали, как Уилльям Росс идет к машине.

— Почему дедушка Уилльям приехал сегодня? — спросил Уилл. Несмотря на свой возраст, он, похоже, понимал, что люди не перестают злиться просто так, что должна быть какая-то причина.

Сьерра положила руку на плечо сына.

— Может быть, он устал от одиночества.

— А может, к нему пришел призрак Рождества… как в моей пьесе.

Она мягко улыбнулась и покачала головой.

— Не думаю, чтобы дедушку навещали призраки.

Сьерра посмотрела вниз на сына — смуглое, красивое лицо, гордый профиль. С каждым днем он становился все больше похожим на Мэтта.

Даже такой холодный человек, как ее отец, не мог не любить этого мальчика — своего внука и единственного наследника. Она знала, что отец вспоминал о своем предложении сделать аборт с большим сожалением. Когда-то Уилл будет богатым, но ей хотелось, чтобы к тому времени он научился управлять своим состоянием.

Так почему же он все же приехал? Сьерре еще не приходилось видеть, чтобы отец сдавал свои позиции. И его сегодняшнее появление беспокоило ее. Если он забыл о своей гордости, чтобы примириться с внуком, как далеко это может зайти? Неужели отец задумал просто заманить Уилла к себе в дом и отнять у нее? Сердце ее билось беспокойно, и Сьерра сильнее сжала плечо мальчика.

Но вряд ли даже ее отец способен на такое. И все же теперь, когда Бена не стало, а его семья отвернулась от них, она была бессильна против такого могущественного человека, каким был отец. Потом Сьерра никак не могла забыть, что отец не возражал, чтобы она вышла замуж за нелюбимого человека. Но как только Уилл стал Давенпортом, нужда в Бене отпала, и Уилльям Росс искренне не мог понять, почему она за него держится.

Сьерра закусила губу. С практической точки зрения брак с Беном был лучшим выходом для нее и сына. И отец предусмотрел все заранее. Возможно, для мужчины любовь имеет очень небольшое значение в жизненных планах. Вот и для Мэтта теперь она уже ничего не значила.

И еще — вполне вероятно, что дочь для Уилльяма Росса потеряла всякое значение, в сравнении с внуком. Что бы отец ни задумал, сердце подсказывало: если бы не Уилл, он бы с ней не примирился.

Сын взглянул на нее с надеждой.

— Так ты разрешишь мне поехать в Нью-Йорк, мам?


Понедельник выдался холодным, но солнечным. После ухода Уилла в школу Сьерра постаралась сосредоточиться на домашней работе. Вычистила кухню так, что та засверкала, бросила грязное белье в стиральную машину и протерла мебель.

Сердце ее сжалось, когда она услышала во дворе голос Мэтта, отдающего распоряжения работникам. Накатили воспоминания о той ночи, когда он любил ее так страстно и самозабвенно. Она не хотела, чтобы это случилось, не могла себе позволить еще раз отдать ему свое сердце. И все же он забрал его без всяких усилий. Взял то, в чем не нуждался.

Выглянув в окно, Сьерра увидела знакомую высокую фигуру. Мэтт выгонял лошадей на пастбище. На нем была тонкая джинсовая куртка — единственная уступка с его стороны холодной погоде. Она вспомнила, как он навалил на нее груду одеял, и невольно улыбнулась.

Мэтт всегда заботился о том, чтобы другим было хорошо. Возможно, он на собственной шкуре убедился, что это значит, когда ты никому не нужен. Сьерра поморщилась. Все в округе знали, каким человеком был Лестер Роллинз. Но делали вид, что ничего не замечают, потому что его жена была самой любимой официанткой в городе. Почти все называли ее по имени. А она его любила, нуждалась в нем. Он даже не бил детей.

Сьерра наслушалась рассказов о семье Мэтта еще до того, как с ним познакомилась. Но он оказался совсем не таким, как она ожидала, и вел себя со спокойным достоинством. В нем чувствовалась целеустремленность, унаследованная явно не от старика, как он называл отца.

И Сьерра не ожидала, что сердце ее потянется к нему в тот летний день, когда она стояла на цыпочках и наблюдала, как Мэтт копается в моторе ее машины.

Твердая мускулистая рука слегка коснулась ее локтя, и по всему телу побежали мурашки. Еще в последних классах школы она начала встречаться с мальчиками из хороших семей, но ни на одном из них ее внимание не задержалось дольше, чем на несколько дней, включая и того парня, который тщательно пытался заманить ее на заднее сиденье своей машины. Но в тот летний день она почувствовала связь с Мэттом, посланную ей небесами и не имеющую никакого отношения к земным делам.

Сьерру это заинтересовало, хотелось понять, в чем дело, быть рядом, пока не разберется. В отличие от других парней Мэтт был джентльменом, относился к ней с уважением, причем до такой степени, что она иногда недоумевала, не боится ли он ее. Она поняла, что встретила мужчину, способного открыть ей тайны любви без страха и стыда. Ведь она почти никому не доверяла, винила отца в том, что он заронил в ней подозрение к людям. Постоянно твердил, что всех интересуют только деньги Россов, а точнее — его нефть, его компания, его акции.

Сьерра поставила локти на подоконник, положила на ладони лицо и прильнула к стеклу, наблюдая за своим ковбоем и не боясь быть замеченной. В глубине души Мэтт имел потайное место, где сосредоточилась вся его боль. Он мог помочь ей изгнать из души Бена, но не пускал в этот заветный уголок, не давал ей облегчить свою душу. Да и она в конечном счете только добавила ему страданий.

Неужели у нее вновь появился шанс или она обманывает себя и им просто хорошо вместе в постели?

Тупая боль в груди напомнила ей, как она его хочет!

Сьерра потупила взор. Может физическая любовь приносить радость, если за ней нет любви духовной? Кто знает, возможно, Мэтт относится к ней лучше, чем готов признать. Но ей нужно больше, нужно, чтобы он ее простил. А как этого добиться, не открыв ему правды?

Через несколько недель Мэтт снова уедет. Ее же забота — благополучие сына. Уиллом она не пожертвует ни для кого. Наверное, надо пользоваться минутами счастья с Мэттом и не мучиться никакими вопросами…

Выгнав лошадей на пастбище, Мэтт прислонился к забору, наблюдая за ними и жуя соломинку.

Сьерра схватила куртку, накинула поверх свитера. Внезапно ей стало мешать даже окно, разделявшее их. Она выскочила на солнце, волосы рассыпались по плечам. Гром, сидевший у двери, потопал за ней. Мэтт все еще стоял у забора.

— Доброе утро, — равнодушно приветствовал он.

Она остановилась рядом и облокотилась о забор.

— Чудесный день, — протянула Сьерра, дивясь тому, как неловко себя чувствует рядом с мужчиной, которому с такой готовностью отдавалась предыдущей ночью.

— Замечательный, — согласился он, надвигая поглубже шляпу.

Сердце Сьерры упало. Чего, собственно, она ждала? Что он возьмет ее в объятия при всем честном народе? Нет, конечно, но он казался таким чужим. Наверное, Мэтт все обдумал, вспомнил, как она его предала, когда он подпустил ее слишком близко.

— Пасешься? — спросила она, кивнув на травинку в его зубах.

Он сплюнул на землю.

— Как обычно, стараюсь бросить курить. Но это чертовски плохая замена.

Сьерра тихо рассмеялась:

— Насколько я смогла заметить, ты уже близок к тому, чтобы бросить.

— Я постоянно близок, но никак не брошу.

— Хочешь кофе? Могу принести сюда термос.

Он покачал головой:

— Нет, спасибо. У меня сегодня утром полно дел. Надо гнать у лошадей глисты, так что придется съездить к ветеринару за лекарством.

Сьерра кивнула. Вдруг ей стало очень тревожно. Она заметила, как лицо его потемнело. Он смотрел на нее так, будто собирался сказать что-то важное.

— В чем дело? — спросила Сьерра.

— Они интересовались, когда ты заплатишь по счету.

Она покраснела:

— Я дам тебе чек, отвезешь.

— Плохо с деньгами?

Как ни смущена она была, снова врать не собиралась.

— Понятия не имела, что держать лошадей — такое дорогое удовольствие. Особенно в сравнении с доходами…

— Ты недостаточно стараешься. Несколько лошадей на постое, маленькая группа обучающихся верховой езде… тебе надо расширять дело.

— Меня спрашивали, нельзя ли поставить еще двух лошадей на конюшню. Но есть ли место…

— Могу построить пару стойл в углу загона. Доски обойдутся недорого. Если не возражаешь… Мы могли бы перевести туда на время наших… твоих лошадей.

— Да, разумеется…

— Как насчет желающих поездить верхом?

— Не думаю, что можно что-то сделать в этом смысле, во всяком случае до Нового года. Но честно говоря, Мэтт, я не вправе предлагать людям то, что вряд ли смогу обеспечить. Я ведь не знаю, как долго ты здесь пробудешь.

— Договаривайся. Джерри еще не скоро встанет на ноги. И я не уеду, не предупредив тебя заранее. Успеешь найти мне замену.

— Хорошо, — согласилась она.

Он пристально вгляделся в нее. Голубые глаза поблескивали на утреннем солнце. Воздух был свеж и чист.

— Сьерра, ты серьезно хочешь заняться этим ранчо?

— Безусловно?

— Потому что я не хочу помогать тебе здесь все наладить, а потом смотреть, как ты бросишь дело, кинешься к папочке или выскочишь замуж за миллионера. Я-то знаю, как быстро ты можешь передумать.

Она возмущенно задрала подбородок.

— Я уже говорила тебе, что снова замуж не собираюсь. — Тем более, что не могу иметь одного-единственного мужчину, чьей женой мне хотелось бы быть, — молча добавила она.

Откуда у него этот сарказм?

Мэтт снова оценивающе посмотрел на нее:

— Прости. Не хотел тебя обидеть. Не сдержался.

— Ладно, проехали. Так о чем ты говорил? Что задумал?

— Прогулки в коляске.

Она высоко подняла брови:

— Прогулки?

— Один мой знакомый в Уоминге этим занимался. У него была коляска, которую он сдавал напрокат. Возил народ на прогулки. Сама знаешь, какими сентиментальными люди становятся в праздники. Могут заплатить хорошие деньги за несколько часов прогулки и пикника.

— Так ты серьезно?

— Вполне. Мне кажется, это для тебя самый быстрый способ заработать достаточно денег, чтобы продержаться на плаву зиму.

— Одна проблема — нет у меня коляски.

— Я знаю, у кого она есть. Во всяком случае, была, а Сэм Бурк, насколько мне известно, никогда ничего не выбрасывает.

— Сэм? Ты думаешь, он нам ее даст?

— Всегда можно спросить. Мне все равно надо повидать старика. Он, верно, решил, что я надулся на него из-за внука, который отказал мне в работе. Но Сэм просто неспособен сделать ничего такого, чтобы я на него долго злился. Я его чертовски люблю, всегда любил и буду любить.

Сьерра открыла было рот, чтобы предупредить Мэтта, но вовремя вспомнила, что Сэм просил не рассказывать Мэтту о своих проблемах, и сжала губы.

— Кто будет держать вожжи?

— Я. Ты займись рекламой и заказами. Какие-нибудь из твоих лошадей привыкли к упряжи?

— Понятия не имею. Почему ты это делаешь? — спросила она.

— Это моя работа.

— Это больше чем твоя работа.

Он прищурившись посмотрел на солнце.

— Мне будет спокойнее, если не придется волноваться, когда я уеду, как вы тут с Уиллом, — признался он.

— Да?

— Но есть одно условие. — Какое?

— Поскольку работа дополнительная, то, если я достану коляску, хочу иметь долю в доходах. Мне и о сестре не хотелось бы беспокоиться после отъезда.

— Сколько?

— Тридцать процентов.

— Двадцать пять.

— Тридцать, или я не стану заводиться. И ты получишь семьдесят процентов от нуля.

— Ладно, тридцать, — уступила она.

Он торгуется так, будто никогда и не снимал с нее трусики, заметила она про себя.

Быстрым движением руки он поймал ее руку и сжал. Сьерра, удивленная и обрадованная этим прикосновением, улыбнулась, подняла на него глаза. Мэтт смотрел на нее внимательно, и она уловила нежность, отблеск желания и молчаливое обещание продолжения, почувствовав себя так, будто он положил руку ей на сердце.

Он наклонился ближе:

— Мы говорим о бизнесе, Сьерра. Не надо путать одно с другим. Я не могу себе этого позволить.

Его тактика вызвала в ней беспокойство, поскольку уж очень напомнила приемы отца. В ней зародился страх при мысли, что произойдет, если эти двое встретятся. Она все еще помнила слова отца, сказавшего, что он бы предпочел видеть ее мертвой, чем с Мэттом Роллинзом. Уилльяму Россу не свойственно было делать пустые заявления. Конечно, Сьерра понимала, что он не убьет ни ее, ни кого-то еще. Потом отец уже не имел над ней большой власти. Но Мэтту пришлось бы выдержать всю силу его ярости. Он умел заставить людей предпочесть смерть.

Сьерра кивнула в знак понимания. Мэтт лишний раз подчеркивал свою независимость. Но он зря волновался. Она давно все поняла и смирилась и не считала, что заслуживает местечка в его сердце.


По дороге к ранчо Сэма Мэтт чувствовал себя так, будто вернулся назад во времени. Подойдя к двери, он вспомнил тот день, когда Сэм встретил его и сказал, что Звездочка умерла, и снова на душе стало горько. Глупости! Он просто волнуется — ведь так давно не видел Сэма.

Мэтт постучал в дверь. Открыла молодая незнакомая блондинка. Он приподнял шляпу в знак приветствия.

— Я хотел бы видеть Сэма.

Она не пошевелилась.

— Кто вы?

— Скажите ему, что Мэтт Роллинз приехал.

Настороженное выражение на лице женщины сменилось широкой улыбкой. Она была куда симпатичнее, чем показалось сначала.

— Значит, это вы? Много о вас слышала. Входите, мистер Роллинз. Я позову Сэма.

— Спасибо. И если можно, зовите меня Мэтт.

— Пусть будет так. — Она провела его в теплую кухню, отделанную в красно-белых тонах, где вкусно пахло печеным тестом. — Кофе хотите?

— Не возражал бы.

Она нашла кружку и наполнила ее.

— Сахар, молоко?

— Лучше черный.

Сняв шляпу, он уселся за овальный деревянный стол лицом к окну. Женщина поставила перед ним кружку.

— Вы живете здесь с Сэмом? — спросил Мэтт.

Она прижала руку к груди и нервно рассмеялась.

— Простите. Я так удивилась вашему появлению, что забыла про свои манеры. Джеми Бурк, жена Данка. Мы теперь живем здесь, присматриваем за домом и Сэмом.

— Насколько я помню, Сэм в присмотре никогда не нуждался.

Она пожала плечами:

— Многое изменилось за время вашего отсутствия. Сэм постарел. Я рада, что вы приехали. Ему нужна встряска. Он все время о вас говорит. Надеюсь, вы не слишком огорчились, что Данк не смог нанять вас. Сейчас тяжелые времена для скотоводов. Мы стараемся продержаться, но постоянно теряем деньги.

Мэтта охватило чувство вины. Надо было с самого начала приехать к Сэму и не ждать, когда возникнет необходимость. Но в прошлый приезд его внук сказал, что Сэм на несколько дней уехал.

— Я понимаю, — промолвил он.

Она вытерла руки о кухонное полотенце. Мэтт взглянул на нее поверх кружки с кофе и подивился: отчего она смотрит на него с видом почтальона, принесшего телеграмму с дурными вестями?

Женщина вышла. Нервная, подумал он, но кофе варить умеет. Смешно как-то — Данкан и вдруг женился. Мэтт помнил его мальчишкой — вечно путался под ногами. Клайд, единственный сын Сэма, ранчо не интересовался, закончил колледж и уехал в город, где стал журналистом. Это случилось еще до того, как Мэтт познакомился с Сэмом. Тот никогда не признавался, что сильно разочарован, но Мэтт все равно догадывался по его глазам, когда разговор заходил о Клайде.

Сэм учил его тому, что человек может быть крутым и сильным, не будучи злобным. Он заставил его в это поверить. Подростком Мэтт часто мечтал о том, чтобы его отцом был Сэм, а иногда даже воображал, что так и есть на самом деле, особенно когда его старик появлялся в доме и жизнь становилась невыносимой.

Через несколько минут появился Сэм в болтающихся джинсах и байковой рубашке. Выглядел он так же жизнерадостно, как всегда. Мэтт с широкой ухмылкой поднялся и протянул руку для рукопожатия.

— Неплохо выглядишь, — оценил Сэм, оглядывая его с ног до головы. Потом схватил руку Мэтта, но не пожал, а притянул его к себе и обнял. — Я уж решил, ты совсем меня позабыл.

Он отодвинулся и ухмыльнулся, как кот, который только что проскользнул мимо спящей собаки. Мэтт изумленно смотрел на него. У Сэма было много достоинств, но сентиментальность не входила в их число.

— Приятно тебя видеть, Сэм.

— Долгонько ты сюда добирался.

— Тебя не было, когда я в последний раз заезжал. Я работаю на Сьерру Росс и пытаюсь помочь Лиэнн.

Сэм отмахнулся от него:

— Она давно Давенпорт, а не Росс, да и я в курсе, чем ты занимаешься. Рад слышать, что вы смогли друг о друге позаботиться! Я слежу за всем.

— Как ты, Сэм?

— Что привело тебя сюда в середине дня?

— Приехал посмотреть, не стоит ли все еще у тебя в сарае старая коляска. Подумал, не разрешишь ли ты Сьерре попользоваться ею пару недель.

— Гмм. Вполне может быть. Джеми варит хороший кофе, верно?

— Замечательный, — согласился Мэтт.

Сэм прищурился.

— Так садись и допивай, а потом потолкуем, преждечем осмотрим коляску.

Тон Сэма явно не понравился Мэтту. Он нутром чувствовал, что услышит что-то не то, и напряженно ждал, не прикасаясь к кофе.

Сэм сел напротив, облокотился о стол и посмотрел ему в глаза.

— Я почти надеялся, что ты не приедешь, Мэтт, и мне не придется ничего тебе говорить. Я много лет думал о тебе, как о сыне. Сколько раз мне хотелось отнять тебя у этого придурка, который тобой помыкал, да вот только оснований у меня никаких не было, никаких прав. Если бы ты был моим сыном, я вырастил бы тебя по-другому.

— Я это всегда знал, Сэм. Но мы не выбираем себе родителей.

Сэм кивнул:

— Иногда посторонние люди становятся тебе ближе, чем те, в ком течет твоя кровь. Шутка природы, так я считаю. И нам не дано изменить прошлое. Дело в том, что у меня не осталось времени сожалеть об этом. Врачи говорят, что я умираю, сынок.

В глазах Мэтта почернело, ему показалось, что бык угодил ему копытом в живот.

— Нет, — тихо прошептал он.

— Ты уж меня не подведи. Они все тут вокруг меня на цыпочках ходят, делая вид, что этого не произойдет. Мы всегда друг с другом были честны, ведь так, Мэтт? И не вздумай посылать мне незабудки. У меня еще хватит пороху угнаться за тобой, если будет нужно.

Мэтт не знал, что делать, плакать или смеяться. Ему трудно было представить себе Сэма с букетом незабудок.

— Пошли взглянем на эту таратайку, — сказал Сэм.

Он пулей вылетел из дома. Мэтт, все еще не пришедший в себя, встал и поплелся за ним. Старик вовсе не выглядел больным.

Коляска нуждалась в небольшом ремонте и хорошей чистке.

— Не вижу, почему бы не дать ее Сьерре, — сказал Сэм.

— Нам обоим, — поправил Мэтт, нагибаясь, чтобы осмотреть спицы. — Это совместное предприятие.

— Годится. Тебе самому придется выволакивать ее отсюда. Думаю, Данкан будет рад от нее избавиться.

— Давай, я тебе что-нибудь заплачу, Сэм.

Сэм покачал головой.

— Мне теперь на деньги плевать. И ни к чему мне брать их у тебя или Сьерры. Рад, что у вас все налаживается, раз даже общее дело затеяли. — Он вытер ладони о штаны. — Ну, с этим покончено. Так чего мы стоим и смотрим на свои сапоги? Хороший денек, почему бы не оседлать пару лошадок и не прокатиться?

— Ты уверен, что тебе это не повредит?

— Я сказал, что умираю, сынок. Но еще не умер.

Мэтт покачал головой и пошел за ним. Он все еще не мог поверить. Врачи наверняка ошиблись. Такое случается сплошь и рядом.

Они с Сэмом проехались до самого северного конца его владений, наиболее красивого места, где луг плавно переходил в холмы и то там тот тут виднелись развесистые дубы.

Сэм спешился, Мэтт последовал его примеру. Посмотрев за деревья, Сэм показал в этом направлении пальцем, скрюченным от долгого общения с лассо.

— Там ручей, — сказал он.

Мэтт кивнул. Он хорошо знал этот ручей.

— Вот отсюда и до конца — все твое, сынок. Около пятидесяти акров.

— Что? — Сэм не умирал, он просто с ума соскочил!

— Ты правильно расслышал. Я оставляю тебе эту землю в своем завещании.

— Сэм, мне не нужна твоя земля. Я только хочу, чтобы ты поправился.

— Ну, тут уж ничего не поделаешь. У меня все поражено раком.

— Господи, Сэм!

— Да ничего такого страшного. Я привел тебя сюда, потому что наверняка найдутся такие, кто скажет, что у тебя нет прав, так что я тебе сейчас прямо говорю — земля твоя и не слушай никого. Это кусочек Вселенной. У нас у всех в ней свое место. Не всем удается приладиться там, где хочется, и весь секрет в том, чтобы попасть в точку.

— Но она принадлежит твоей семье, внуку.

— Им и так хватит. А Клайда земля никогда не волновала. Если я и встречал человека, которому нужна почва, о которую можно упереться каблуками и задержаться, так это ты. Делай с ней что хочешь, построй дом или продай и двигай дальше. Я ничего от тебя не требую, слушай только, что тебе говорит твое нутро.

— Эта земля стоит целое состояние.

— Если сумеешь заставить ее на себя трудиться. А ты знаешь, как это сделать. Господи, жаль, что твоя мама не дожила, не видит тебя таким взрослым. Ты совсем не похож на своего отца, Мэтт. И никогда так не думай. Это проклятие досталось Дилану.

— Ты очень щедр, Сэм. Но я не могу взять твою землю. Меня не было возле тебя, когда ты заболел. Твой внук был рядом, занимался ранчо, присматривал за тобой.

— Он славный малый и получит все, что ему нужно. Если хочешь, считай, что я делаю это из угрызений совести, что это плата за все те годы, которые твой отец мучил тебя, а я ничего не мог поделать.

— Это ведь не твоя проблема, Сэм.

— Я так не думаю. Теперь, если ты повторишь то, что я тебе скажу, хоть одной живой душе, я поклянусь, что ты все выдумал. Ты тогда еще не родился, так что знать ничего не можешь, но ведь я был неравнодушен к твоей маме.

— Моей маме? Но…

— Я по возрасту годился ей в отцы? Не имело значения. Когда родился Дилан, твой папаша начал шляться с приятелями, а она после работы сидела дома с ребенком. Нет печальнее зрелища, чем хорошенькая молодая одинокая женщина. Я ходил в закусочную пару раз в неделю. Прошло уже два года, как умерла Энни, но я все еще горевал. Она задерживалась у моего столика поговорить о своих делах, а я сидел и слушал. Она и сюда приезжала пару раз. И не смотри на меня так, я помню, что говорю о твоей матери. Ничего не было, и не потому что я этого не хотел. Несколько раз поцеловались, а потом скумекали, что, если быстро с этим не покончим, дело зайдет далеко. Она уже подозревала, что снова забеременела, да и верила, что твой папаша изменится, если она не понаделает глупостей. Женщина она была честная, богобоязненная, вот и призналась ему во всем и покаялась, умоляла простить. Но такой твердолобый придурок, как Лестер, не мог поверить, что она рассказала всю правду. Когда ты родился, причем был так не похож на него, он сразу решил, что ты мой сын. Дилан всегда был трудным ребенком, а когда появился ты, такой тихий и покладистый, твоя мама, естественно, больше привязалась к тебе. Это еще больше разожгло ревность Лестера. Я наблюдал за ним. Да, я постоянно наблюдал за ним. Мне так хотелось, чтобы ты на самом деле был моим сыном, тогда бы я мог хоть попытаться забрать тебя у него. Но он был хитрым, этот Лестер. Он ведь мучил, не оставляя синяков, верно?

— Так мой отец всю жизнь относился ко мне как к коровьему дерьму, считая, что я твой сын?

— Он знал, что это не так. Но не отказался от этой мысли даже тогда, когда уже мог разглядеть в тебе свои черты. Слепой мало что узнает. Думается, ты напоминал ему, каким он был дураком — чуть не потерял жену. Он ведь любил ее, иначе бы не простил, хоть и не верил, что она ему изменила. Я тебе все это говорю, потому что знаю, как было между вами, и знаю, ты всегда недоумевал, чем же ты ему так досадил. Теперь ты знаешь. Это делал я, а не ты. Он верил, что у него есть причина ненавидеть тебя. Черт бы меня побрал, я не собираюсь искать для него оправданий. Поверь, ему самому было хуже всех. Я таких повидал, считают, что раз ты мужчина, тебе все позволено, а беспокоиться о других — это распускать нюни. И еще я тебе одно скажу. Повторять не стану, что-то я от этой говорильни подустал. В конце концов все приводит к ненависти, а это тяжкий груз, так что, когда подойдешь к концу пути, обнаружишь, тащил все это зря. Я надеюсь, когда-нибудь ты найдешь в себе силы простить Лестера и освободиться от него навсегда. В жизни слишком много хорошего, не стоит тратить ее на ненависть.

— Сомневаюсь, что я когда-нибудь смогу простить его, Сэм. Слишком глубоко все проросло.

Сэм пожал плечами.

— Жизнь тебе дал Господь. Не он. Позволь мне сделать это для тебя, Мэттью. Ты заслуживаешь лучшего, чем получил.

— Земля должна принадлежать твоей семье.

— Ты для меня — семья. Как я уже сказал, можешь ее продать, но она достанется тебе, потому что я не изменю завещание, а когда ты ее получишь, спорить уже будет не с кем, я ведь помру.

— Шантаж тебе не идет, Сэм.

— А у меня нет времени тебя уговаривать.

Мэтт повернулся к нему.

— Боишься, Сэм?

— Чертовски, но другого пути у меня нет. Я свое отжил.

Глава 8

С луга доносился стук молотка и завывание электропилы. Сгущались ранние зимние сумерки. Сьерра взглянула из окна кухни, стараясь рассмотреть Мэтта. Он казался темной точкой с этого расстояния, возился с досками в углу загона.

Она принялась ходить по кухне. С того момента, как Мэтт упомянул о своем намерении навестить Сэма, Сьерра беспокоилась, как он воспримет новость о его болезни. Теперь она наверняка знала, что Сэм ему все рассказал, и понимала, как Мэтт сейчас переживает. Ей хотелось его утешить, заглушить боль. Но он не пришел к ней, как она надеялась.

Ну и черт с ним. Под трактор угодит и откажется от обезболивающего. Он привык держать боль внутри, не давая ей выхода. Она оставила его наедине с собой, но больше уже не могла выдержать. Молчаливый дом раздражал ее. Уилл задержался в школе на репетиции, оставив ее мучиться всякими мыслями.

У нее не было права лезть в душу к Мэтту. Но ведь он вернулся сюда, на ранчо, не так ли? Мог пойти куда угодно, туда, где он был бы один среди незнакомых людей. Может быть, он таким образом просил ее?..

Совсем стемнело, когда она решительно накинула на плечи куртку и вышла во двор.

Мэтт стоял на коленях на грязной земле, во рту дымилась сигарета. Он коротко взглянул на нее, но ничего не сказал, продолжая работать.

— Уже совсем темно. Почему бы тебе не закончить? — мягко поинтересовалась она.

— Я установлю переносной свет, — сообщил он.

— Поздно уже, ты, наверное, устал.

— Не всегда можно бросить работу, если устал. Ты хочешь иметь дополнительные денники или нет?

— Хочу. — С поля налетел холодный ветер, растрепав ее волосы.

— Тогда не мешай. Ты знаешь, чем я занимаюсь.

— Я не могу помочь?

Он склонил голову и искоса взглянул на нее.

— Умеешь плотничать?

— Нет.

— Тогда только будешь болтаться под ногами. Иди в дом, Сьерра, оставь меня в покое.

— Я быстро все схватываю. — Она понизила голос. — И мне надо научиться сбивать доски. Потому что, когда ты уедешь…

— Он недовольно взглянул на нее.

— Сейчас у меня нет настроения давать уроки, Сьерра. Ты давно уже должна была научиться заботиться о себе.

Она знала, почему он в таком дурном настроении, и решила не спорить. В любой момент может взорваться. Она повернулась, чтобы уйти, но ее остановил его голос.

— Сьерра?

Она повернулась и увидела, что он отбросил недокуренную сигарету.

— Ты прости меня. Просто я в дурном настроении. Не стоило вымещать его на тебе. Не хочется ни с кем разговаривать, знаешь как это бывает.

Она подошла на шаг поближе. В темном звездном небе, напоминающем синий бархат, сияла полная луна.

— Ты сегодня был у Сэма, верно? — спросила она.

Его глаза сузились.

— Ты знала?

Она кивнула:

— Могла бы что-то сказать, подготовить меня.

— Я уважала желание Сэма. Он не хотел давать пищу местным сплетницам. И не хотел, чтобы ты знал, если он сам тебе не скажет.

— Хорошо хранишь секреты?

— Когда мы в последний раз были вместе, я как-то забыла о Сэме. — Она покраснела, припомнив, что именно занимало ее мысли.

Прекратив свои строительные усилия, Мэтт отбросил в сторону молоток и уселся на твердую влажную землю.

— Черт возьми, ты тут ни при чем. Очень даже похоже на Сэма. Ему не хочется, чтобы все вокруг него суетились, смотрели на него с жалостью. Я только кляну себя за то, что не поддерживал с ним связи, не поехал к нему сразу же, как вернулся. Обиделся, видишь ли, что он нарушил свое обещание. Думал только о себе, понятия не имея, что с ним творится.

Его лицо исказилось от боли.

— Сколько себя помню, Сэм всегда был на ранчо, жил и работал в своем маленьком мирке. И мне казалось, так будет всегда. — Он пожал плечами. — Но ведь ничто хорошее не длится долго, так ведь, дорогая? Мне давно пора это понять. Только успеешь порадоваться, глядь, все исчезло, как грязь после дождя.

Как бы хотелось Сьерре сказать ему, что он сделал нечто, что будет длиться очень долго, — сына по имени Уилл. Она подняла голову:

— Я в это не верю, да и ты тоже. Мы живем, умираем, но тем больше оснований, пока можем, ценить то хорошее, что у нас есть.

Он окинул ее взором:

— Как я припоминаю, у тебя не было привычки за что-то держаться.

Она почувствовала его горящий взгляд и опустила глаза.

— Я теперь другая, Мэтт. Не та легкомысленная, испорченная, богатая девчонка, которую ты знал. Все давалось мне легко. Мне и в голову не приходило за что-то держаться. Может быть, именно это и привлекло меня тогда к тебе. Несмотря на все что с тобой случилось, ты всегда верил — лучшее впереди. И, возможно, я в душе надеялась найти это лучшее вместе с тобой. Когда ты перестанешь искать?

Сьерра ощущала его пристальный взгляд в темноте, опустившейся подобно тяжелому занавесу.

— После всего, что произошло в твоей жизни — брака с мужчиной, который промотал состояние и позволил себя убить, — ты все еще не сдалась?

— Нет, и никогда не сдамся.

— Да ты уже сдалась. Говоришь, что никогда больше не выйдешь замуж.

— Нам с Уиллом и так хорошо.

— Признай, Сьерра, годы меняют людей. Они становятся более реалистичными, отказываются от своих мечтаний, как ты отказалась от рисования, а я — от надежды стать ветеринаром.

— Может быть, то были пустые мечты.

— Сэм сделал для меня больше, чем любой другой человек на земле. Не знаю, что бы со мной было, если б не он. Мой старик насмехался надо мной, считал ничтожеством. Сэм же научил делать то, что я умею делать хорошо, заставил поверить в себя, в то, что я человек, а не бельмо на глазу отца. Я хотел стать точно таким же, как Сэм. Он сам не пытался стать для меня чем-то большим. Сомневаюсь, что он может причинить боль даже гремучей змее, разве что она запустит свои зубы ему в руку. Все эти годы я постоянно думал о нем, каждый раз, когда оказывался рядом с лошадью. Я обязан ему всем, и все же у меня не нашлось времени, чтобы позвонить или послать рождественскую открытку.

Сьерра опустила голову. Это из-за нее Мэтт сбежал так быстро и так далеко. Если бы не она, он не чувствовал бы себя сейчас таким виноватым.

— Ну, возврата к прошлому нет, того, что было, не переделать. Уж такая штука жизнь. Пока сообразишь, что к чему, оказывается, уже поздно.

Мэтт удрученно покачал головой.

— Ума не приложу, что и делать.

— Останься здесь, с ним рядом, — мягко сказала она.

— Смотреть, как он умирает? Не знаю, смогу ли. И Сэму это не нужно.

— Уверен? Неужели ты думаешь, что он любил тебя меньше, чем ты его? Да, я знаю, такие люди, как вы с Сэмом, не употребляют этого слова для описания своих чувств друг к другу. Слишком упрямы, так я думаю. Тогда почему он тебе все рассказал? Он ведь мог и промолчать. Хоть раз перестань все прикидывать на себя. А вдруг он рассказал тебе, потому что скучал, потому что ты нужен ему здесь, и он хочет, чтобы ты ему помог?

— Сэм всегда терпеть не мог, когда кто-нибудь над ним трясся.

— Ты спроси его. Спроси, не хочет ли он провести хотя бы часть оставшегося у него времени с тобой? Или не спрашивай. Всегда можно забыть и дать деру. Так ведь куда легче для тебя, верно?

Она сжала ворот куртки обеими руками, наклонила голову и кинулась к дому наперерез яростному ветру.


На узкой кровати Тэннера Мэтт чувствовал себя Гулливером. Он лежал на спине с широко открытыми глазами, закинув руки за голову, в одних трусах. Все остальные в доме Лиэнн давно спали, но ему сегодня не спалось.

Хотелось чувствовать рядом с собой стройное тело Сьерры. Господи, как же он ее хотел! Он хотел быть в ней, медленно двигаться и ощущать себя живым и счастливым. Неужели он думал, что сможет заниматься с ней любовью, а потом забыть? Ведь он помнил ее все эти десять лет. Ему не надо было спать с ней. Слишком трудно разделить физический акт и любовь. Слишком много остается в душе нежности. Он не хотел снова зависеть от того, рядом она или нет.

Достаточно было лишь подумать о ней — о темных, как ночь, волосах, о завораживающих глазах, о полных, ярких губах, таких податливых и теплых, о смуглом теле, отзывающемся на каждое его прикосновение… Он ощутил острое желание, вспомнив ее блестящее от пота тело, дрожащее от его ласк, отдающееся ему. Он помнил, как стонала она от наслаждения, как двигалась в такт с ним, как вздрогнула, когда он довел ее до экстаза.

Сьерра снова сумела проникнуть в его душу. Он с трудом заставил себя думать о другом.

Надо решить, что делать с Сэмом. В Уоминге, а еще раньше в Монтане, Мэтт выполнял свою работу, и большего от него не требовалось. Он вернулся, чтобы помочь сестре, заработать денег для нее и ребятишек и снова уехать. Он забыл, что дом — не просто место, где можно немного пожить, а потом двинуть дальше. Дом там, где живут люди, которых ты знал и, возможно, любил. И когда ты возвращаешься, они ждут от тебя больше, чем просто работы.

Сьерра хотела, чтобы он научил ее управляться с конюшнями и зарабатывать на жизнь. А еще — чтобы скрашивал одинокие вдовьи ночи. Уилл хотел научиться тому, что положено знать мальчику его возраста и чего он не может узнать от матери. Лиэнн — чтобы он участвовал в воссоединении семьи, а Сэм — чтобы он забыл жестокого отца, которого до сих пор видел в кошмарных снах.

Мэтту стало казаться, что он задыхается. Он встал и открыл окно. Маленькую комнату наполнил холодный воздух.

Он чувствовал, что грядет беда, большая беда. Куда лучше ему было бы сейчас спать в спальном мешке под звездным небом где-нибудь в безвестном месте, где его никто не знает и где он не может никого разочаровать.

Но Мэтт не мог их бросить — Сьерру, Уилла, Лиэнн с детьми и Сэма, своего учителя. Он не мог заснуть, стараясь догадаться, знал ли его старик, что Сэм следит за ним, и не была бы его собственная жизнь легче, если бы отец знал, что никому не нужен. Скорее всего именно поэтому Лестер Роллинз никогда его не бил, хотя Мэтту иногда казалось, что он может и убить.

Возможно, Сьерра права, Сэм действительно хочет, чтобы он был поблизости. Но она ошибалась, предполагая, что Сэм в этом признается. Да, он пробудет здесь сколько нужно, как бы Сэм ни возражал. И черт бы его побрал за то, что вздумал умереть. Верно, Сэм стар, он уже был старым, когда Мэтт его впервые увидел. Как это жить, не имея надежды на большее, чем еще один восход солнца, не зная, будет ли этот день последним? Но разве у остальных больше надежд?

Он должен убедить Сэма изменить завещание. Он не хотел брать землю старика. Все, что было у Сэма, досталось ему большим трудом, и Мэтт не имел права наследовать. А если он согласится, придется остаться, потому что не сможет продать эту землю.

Мэтт зевнул и потянулся. Устроившись поудобнее, он обнял подушку и закрыл глаза. Мысли постепенно угасли, потом снова появились против его воли…


В то Рождество подарком ему стало открытие: он не просто не в состоянии угодить отцу, старик ненавидит его и всегда будет ненавидеть, а теперь еще винит в том, что лишился Дилана.

В то хмурое, дождливое Рождество ему было тринадцать. Таких мрачных дней он не припомнит. Мама поздно работала. Отца не было несколько недель, и они ничего о нем не слышали. И денег он не присылал. Мама выглядела очень усталой и постоянно беспокоилась, удастся ли расплатиться с долгами из своего жалованья официантки и чаевых. На предыдущей неделе она их всех предупредила, чтобы не ждали на это Рождество подарков. Дилан, которому уже исполнилось пятнадцать, направился прямиком в лес и срубил сосну. Потом он вытащил из кладовки украшения и фонарики. Мама расплакалась и сказала ему, мол, сосна только напомнит детям, что больше нечего ждать.

Мэтт и Дилан сидели с детьми на веранде. Сквозь окно виднелись огоньки единственной гирлянды. Мэтт уже начал думать, что мама права. Они вышли на веранду, стараясь сделать вид, что никакого Рождества нет. Дарси было одиннадцать, высокая и худенькая, с коротко стриженными темными волосами. Она была самой тихой и самой умной из детей. Отец говорил, что она лентяйка, потому что всегда сидела с книгой. Гейджу было девять — светловолосый, похожий на Лиэнн веселый безобразник. Он постоянно что-то придумывал, изображал из себя клоуна. Младшей была восьмилетняя Лиэнн. Дети в школе забили ей голову рассказами о Санта-Клаусе и дорогих подарках, поэтому она особенно сильно переживала. Отказывалась верить, что Санта-Клаус сегодня к ней не придет.

Мэтт замер, услышав звук едущей по дороге машины.

— Папа приехал! — радостно вскрикнула Лиэнн. Потом повернулась к Мэтту. — Видишь?

Она пустилась по двору вслед за остальными. Мэтт держался сзади. Машина остановилась перед домом. Из нее величественно выбрался Лестер Роллинз. Гейдж и Лиэнн повисли у него на шее.

— В чем дело? — спросил отец с видом вернувшегося с войны воина.

Мэтт отвел взгляд, удивляясь, почему папа заставил маму так волноваться. Он заметил на лице старшего брата такое же настороженное выражение и понял: брата тоже это удивляет.

Отец обошел грузовик, открыл дверь со стороны водителя, и все увидели груду пакетов. Глазенки Лиэнн и Гейджа так округлились от восторга, будто сам Санта-Клаус только что въехал к ним во двор на санях.

— Купил тут для вас кое-что, ведь все же Рождество, — сказал отец.

Сунув руку в машину, он начал по одному доставать пакеты прямо здесь, под дождем. Лиэнн получила куклу, Гейдж — железную пожарную машину, Дарси — книгу.

Мэтт следил, как Дилан рвет фольгу на своем пакете и вынимает красивый синий с белым свитер.

— Уф! — воскликнул он, бросая коробку и бумагу на землю и размахивая свитером как флагом. — Спасибо, папа!

Видимо, его перестало беспокоить внезапное возвращение отца.

Мэтту никогда не забыть, какими сияющими глазами отец смотрел на Дилана. Казалось, он сейчас лопнет от гордости.

Неожиданно Лиэнн отвлеклась от куклы.

— А где подарок Мэтта, папа? — спросила она.

Мэтт заглянул в грузовик и увидел, что на сиденье больше нет пакетов. Он почувствовал, что в горле образуется огромный комок. Время, казалось, замерло. Лестер Роллинз переступил с ноги на ногу, перевел взгляд на своего второго по старшинству сына и откашлялся.

— Извини, Мэтт, ничего для тебя не сыскал, да и времени было мало. Я потом куплю.

Мэтт чувствовал, как таращатся на него братья и сестры. Он не знал, что сказать. Ему хотелось, чтобы земля разверзлась и поглотила его, так как ни на секунду не поверил, что его обошли случайно.

— Не имеет значения, — пробормотал он, не желая показать отцу, насколько ему больно и боясь вот-вот расплакаться.

Мэтт не хотел портить другим Рождество. В том, что отец не собирается ничего ему дарить и позже, он был так же уверен, как и в том, что завтра — Рождество. И отец это знал. А говорил он так, потому что хотел, чтобы другие не догадались, насколько он жесток.

— Нет. Имеет значение.

Мэтт и отец резко повернулись и увидели, что это сказал Дилан, который встал за спиной брата и протянул ему свитер.

— Вот, возьми, Мэтт, — предложил он. — Я старший, так что если одного подарка не хватает, обойтись придется мне.

Отец всегда ревниво относился к близости между братьями, иногда даже пытался их поссорить, он так взглянул на Мэтта, что тот отшатнулся — такая жгучая ненависть горела в глазах отца.

Мэтт оттолкнул руку брата.

— Нет, — возразил он спокойно. — Свитер предназначался тебе.

Мэтт знал, что даже если он только помыслит о том, чтобы взять подарок, отец заставит его жалеть об этом всю оставшуюся жизнь. Не глядя ни на кого, он повернулся и с высоко поднятой головой ушел в дом.

На следующее утро свитер все еще валялся в грязи.

Мэтт проснулся весь в поту. Внутри у него жил дьявол, и куда бы он ни пошел и что бы ни делал, старик никуда не денется. Может быть, Сэм и прав, он должен сделать все, чтобы изгнать его. Но он, честно говоря, понятия не имел, с чего начать.

Повернувшись на бок, Мэтт натянул простыню до подбородка и предпочел мучиться желанием, впустив Сьерру в свои мысли.


Сьерра сгорбившись сидела за кухонным столом и, высунув от усердия кончик языка, пыталась разобраться в сложностях портативной швейной машинки, взятой на время у матери Люка. Когда Элен показывала, как надо действовать, все выглядело просто. Сьерра никак не могла понять, почему у нее стежки получались свободными и неровными, а не аккуратными и прямыми. Скоро у Уилла спектакль. Ему нужен костюм, причем костюм хороший.

В былые времена она бы просто нашла по справочнику адрес ателье, завезла бы туда материал и выкройку. Но теперь такая роскошь была не по карману. Она ведь росла без матери, где ей было научиться шить?

В дверь влетел Уилл.

— Уилльям, сколько раз тебе говорить, чтобы не бегал по дому… — машинально начала она.

— Идем быстрее, мам, — еле выговорил он. — Фантазия ударила Мэтта копытом, мне кажется, он умер.

— Что! — воскликнула она, резко вскочив со стула.

— Скорее, мам, — торопил он, выбегая за дверь.

Сьерра последовала за ним. На полпути к конюшне сообразила, что сначала следовало вызвать «скорую помощь». Ее охватил страх. Она никак не может снова остаться без Мэтта. Причем испуг не имел никакого отношения к конюшням. Только к ее сердцу.

Секунду она колебалась — вернуться или бежать дальше? Нет, сначала к Мэтту. В дом она может послать кого-нибудь из работников. Сьерра побежала дальше.

Мэтт лежал на спине, но уже пытался подняться, стряхивая солому с куртки. Она с огромным облегчением увидела, что сын несколько преувеличил опасность.

— Держись подальше, — предупредил он, кивая на Фантазию.

— Тебе нужен врач? — спросила она.

— Нет, но ветеринару позвони.

— Слушай, Мэтт, не дури…

— Да не для меня, для Фантазии! У нее клещ в ухе, а она меня не подпускает. Ее придется усыпить, чтобы снять клеща.

Сьерра вдруг расхохоталась.

— Что нашла смешного? — спросил Мэтт.

— Да вот сидишь в грязи.

Он встал и усмехнулся:

— Что ж, тебе крупно повезет, если еще раз такое увидишь.

Она улыбнулась:

— Время покажет. По крайней мере, я теперь знаю, что ничто человеческое тебе не чуждо.

— Разве я дал тебе повод сомневаться? — Он взглянул на Уилла. — Все равно спасибо, что спас мою жизнь, Уилл. Ты быстро среагировал. И правильно поступил.

Уилл смотрел на него как на икону.

— Вы целы-невредимы? — недоверчиво спросил он.

— Немного опешил. Буду в порядке, как только мозги перестанут трястись.

— Ух, надо позвонить Люку и все ему рассказать!

Он выбежал из конюшни, оставив Сьерру и Мэтта одних среди лошадей.

— Ты и в самом деле в порядке? — настойчиво спросила она.

— Нормально.

— Мэтт, Уилл на эти выходные уезжает. Не знаю, какие у тебя планы, но…

Он уже качал головой.

— Возможно, нам еще меньше стоит встречаться сейчас, чем много лет назад, Сьерра. В ту ночь нам скорее всего просто хотелось выяснить, как это будет после стольких лет.

Она обиженно отодвинулась:

— Я ничего не требую, мне только хочется побыть с тобой. Ты высказался предельно ясно.

Его лицо помрачнело.

— Но я вовсе не уверен, что смогу продержаться, ничего не чувствуя. — Он взглянул на нее. — Не могу не вспоминать былые времена, когда касаюсь тебя. Давай забудем о той чехарде в прошлом и пойдем своими отдельными путями. Я благодарен тебе за ту ночь. Ты заставила меня почувствовать себя живым. Уж это как было, так и осталось. Что бы я для тебя по твоему разумению не сделал, для меня все значило куда больше. Но все произошло слишком быстро. Наверное, нам все же не следовало работать здесь вместе.

Он прошел мимо нее.

Но душа Сьерры пела, она расслышала лишь, что он испытывает к ней не только физическое влечение. Она и сама чувствовала значительно больше. Сьерра также знала — он полюбил Уилла. Даже Мэтт не устоял перед обаянием этого чудесного ребенка. Смогут ли они быть счастливы? Мэтт будет любить Уилла, как сына, а когда сообразит, что способен на такую любовь, что вовсе не какой-то монстр, он, может быть, захочет еще детей… Но Сьерра понимала, что скрывать правду будет практически невозможно.

Нет, они не смогут быть вместе навсегда. Мэтт приехал, заранее решив, что уедет при первой возможности, и навязываться ему нельзя. Но хоть эти выходные она хотела быть с ним. А он никак не соглашался.

— Наверное, ты прав, — сказала Сьерра, хотя думала иначе, и направилась к дому, решив-таки победить швейную машинку.

Уилл был на кухне.

— Милый, почему ты сказал, что Мэтт умер? — спросила она.

— Он сначала не шевелился, мам. Наверное, мне вспомнился папа.

— Я знаю, тебе его не хватает.

— Ага. Мэтт столько всего знает про лошадей, растения и индейцев. Я рад, что он здесь с нами.

Сьерра мягко улыбнулась.

— Он здесь ненадолго, сынок, и скоро уедет.

— А зачем? Ему здесь нравится. Он учит меня ухаживать за лошадьми. И ты ему нравишься, мама. Я вижу, как он на тебя смотрит. Готов поспорить, Мэтт останется, если ты попросишь. У многих ребят в школе не один отец.

— Уилл, Мэтт не такой человек, чтобы сидеть на одном месте. И нельзя самому выбирать себе отца.

Уилл сморщил лоб, обдумывая слова матери, и в этот момент так напомнил ей Мэтта, что сердце ее сжалось.

— А вдруг никто раньше не просил его остаться? Я попрошу, если ты не хочешь.

— Нет! — произнесла она таким угрожающим тоном, какого никогда от себя не слышала. Сьерра никогда не разговаривала с сыном так резко.

Он отшатнулся и посмотрел на нее расширенными глазами, будто она вдруг превратилась в инопланетянку.

— Я думал, он тебе нравится.

— Верно, нравится, но, Уилл, не всегда можно обращаться к людям с такими просьбами. Мэтт решит здесь остаться, только если сам захочет, а не потому, что он нам нужен.

— Ладно…


Уилльям Росс сидел в кожаном кресле и звенел кубиками льда в стакане с виски и водой.

— Очень мило с твоей стороны заехать, Джейк. Уверен, что не хочешь выпить?

Джейк Эверхарт пошуршал бумагами в своем кожаном портфеле.

— Нет, благодарю вас. Извините, что так поздно, Билл.

— Неважно. Давай скорее к делу. Какие у меня шансы?

Джейк, сидящий в кресле с зеленой в золотую крапинку обивкой напротив старого магната, постучал пальцами по подлокотнику.

— Обычно трудно забрать опеку над ребенком у матери. И в наши дни тоже. Я уже давно ваш адвокат, и мне бы хотелось спросить. Зачем вам в ваши годы и с вашим здоровьем брать на себя ответственность за девятилетнего мальчика?

— По правде говоря, Джейк, я плачу тебе не за то, чтобы ты задавал мне вопросы.

Адвокат, похоже, смутился, потом глубоко вздохнул.

— Учитывая ваше положение, не думаю, что возникнут проблемы.

— Прекрасно. Вот это — прекрасно!

— Билл, мне нужно знать, что вы видели в доме, когда заезжали туда на прошлой неделе. Какие-нибудь признаки отсутствия родительской заботы?

— Моя дочь никогда не позволит себе такого. В доме идеально чисто. И она сама убирается.

— Как насчет морального облика? Вы сказали, отец мальчика умер? Нет ли в доме посторонних мужчин?

Уилльям Росс пришел в негодование.

— Ты о моей дочери говоришь, не забывай. Она вдова, все еще горюющая по мужу. Хорошая мать, и я не собираюсь в суде доказывать другое. Я лишь хочу обеспечить мальчика, а она не позволяет мне сделать это никаким другим путем. У нее нет возможности дать ему хорошее воспитание. Она мало зарабатывает. Можешь этим воспользоваться.

— Постараюсь.

— И запомни, ничего не начинай до Рождества. Она наверняка расстроится.

— Ваша сентиментальность поражает меня, Билл.

Старик хмыкнул.

— Мягчаю к старости. Когда Уилл будет жить здесь, она тоже приедет, никуда не денется. Месяц, два, и все наладится. Не стоит из-за этого портить мальчику каникулы.

Джейк поднял руку и взглянул на часы.

— Мне пора возвращаться в Хьюстон. Свяжусь с вами после Нового года. А пока, если заметите какие-то поступки, на которые мы можем сослаться в суде, все запишите. Полагаю, мы не хотели бы сделать попытку забрать мальчика и потерпеть неудачу.

— Я тебя нанял не для этого.

— Сделаю все. Может быть, во время праздников вы сумеете поговорить с дочерью и прийти к более миролюбивому решению. Я понимаю, вы не хотите это слышать, Билл, но ведь он ее сын. С моральной точки зрения ей в первую голову решать, как его воспитывать.

Росс отмахнулся от него.

— Ее упрямство, решимость держать этих вонючих лошадей и жить среди них показывает, что она плохо соображает. Если бы Сьерра прежде всего думала о благополучии Уилла, она вернула бы его сюда, в мой дом. Бен вовсе не рассчитывал, что то маленькое ранчо сможет стать доходным. Наверняка она все еще в шоке после его смерти.

— Похоже, муженек не оставил ей достаточно, чтобы можно было безбедно жить.

— Печально, что все так обернулось. У него имелись прекрасные возможности.

— Билл, вы же понимаете, ваша дочь — взрослая женщина. Ей может не понравиться вмешательство в ее жизнь, какими благородными ни были бы ваши мотивы. Я знаю, что кроме вас у нее никого нет. Вы подумали о том, что она может разозлиться и вообще порвать с вами всякие отношения?

— Сьерра не посмеет так поступить. Вздор! Со временем она станет смотреть на все моими глазами. Так было всегда. Кроме того, у меня будет ее сын, а уж его она не бросит. Смирится, никуда не денется. Сьерра всегда полагалась на меня. Ты только добудь мне парня. Давай, я провожу тебя до двери, Джейк.

Глава 9

Мэтт проходил мимо дома, когда заметил Сьерру в джинсах и белой блузке на верхней ступеньке лестницы. Она изо всех сил старалась дотянуться до желоба. Он приостановился, чтобы полюбоваться ее стройным телом и развевающимися по ветру волосами. Снова в нем пробудилось желание. Ничто и никогда не заставит его перестать хотеть ее.

Дело шло к вечеру, лошадей уже развели по денникам, работники разошлись по домам. Мэтт и сам собирался уйти, но ему показалось, что лестница под Сьеррой не слишком надежна.

Внутренний голос подсказывал ему не обращать на нее внимания. И без того она всегда делала то, что хотела, черт побери. Пусть сломает шею, если уж ей так вздумалось. Он не может нести ответственность за все людские глупости. Но вдруг она свалится, а вокруг никого не будет? Он оглядел двор и вспомнил, что сегодня не видел Уилла. Собака же сидела внизу у лестницы.

Внезапно Сьерра обернулась.

— Чему ты усмехаешься? — спросила она, едва не оступившись. Для равновесия пришлось ухватиться за желоб.

Проклиная себя за то, что он с каждой минутой все больше осложняет свою жизнь, Мэтт направился к лестнице.

— Любовался, как ты мило выглядишь. Решил насмотреться в последний раз, потому что ты сейчас грохнешься и убьешься, — крикнул он. — Ты что, совсем спятила? — Мэтт схватился за лестницу. — Какого черта ты тут делаешь?

Она посмотрела вниз, и он разглядел гирлянду с цветными фонариками в ее руке. Мэтт уже заметил, что на веранде тоже стояло несколько коробок. Сначала он принял их за мусор, но теперь разглядел пластмассового снеговика в одной из них. Мама родная! Рождественские украшения. Предпраздничная суета. Вот что заставило ее потерять всякое соображение. Но он знал: Сьерра старается для Уилла.

— Хочу немного принарядить дом, — ответила она.

— А отсюда это сделать нельзя?

Она не ответила, и Мэтт неохотно предложил.

— Помочь?

— Спасибо, сама управлюсь.

— Ты ведь хочешь повесить их до Рождества? — спросил он.

— Разумеется.

— Тогда лучше слезь и пусти меня.

С тяжелым вздохом она начала спускаться. Мэтт стоял внизу, придерживая лестницу и наслаждаясь Сьеррой. Желание стремительно нарастало. Он протянул руки, чтобы удержать ее за талию, но ладонь неожиданно легла ниже, чем планировал.

Сьерра замерла, неожиданно почувствовав его руку на ягодицах. Ее пронзило такое жгучее желание, что она едва не свалилась с лестницы. К счастью, до земли оставалось не больше двух футов.

Последние несколько дней были для нее настоящей пыткой. Мэтт был близко, и она постоянно наблюдала за ним, мучилась желанием. Та чудесная ночь не насытила ее, лишь разожгла аппетит.

Сьерра понятия не имела, как долго сможет владеть собой, один раз уже поступившись своей гордостью. Но как бы она ни мучилась, навязываться ему не собиралась. Ей нужно было больше, чем он, по его словам, мог предложить. По крайней мере, он должен был признаться, что хочет ее.

Сердце колотилось. Сьерра прерывисто дышала. Поскольку Мэтт стоял внизу, она волей-неволей оказалась в его объятиях и как бы невзначай положила ладонь ему на грудь.

Его лицо было совсем близко.

— Сьерра, извини, я не собирался…

Но она уже почувствовала его желание, когда прижалась к нему, легонько вскрикнула и приоткрыла губы.

Повинуясь порыву, Мэтт наклонился и припал к ее рту губами, сначала осторожно, потом все смелее завладевая губами, дразня и наслаждаясь знакомым ощущением.

Перед глазами завертелись цветные искры, когда она почувствовала его язык на своем нёбе. Сьерра впитывала его мускусный запах, наслаждалась его вкусом и ощущением прижатых к ней твердых мускулов груди.

От ее цветочного запаха у него закружилась голова, и Мэтт ни о чем не мог думать — он хотел ее. Ему так нужно было что-то хорошее, за что можно зацепиться. А Сьерра всегда уносила его в самые мирные дали. Он горячими ладонями гладил ее тело.

Сьерра теснее прильнула к нему, с ее губ слетел слабый вскрик. Она чувствовала, что трусики стали влажными, и все мысли о рождественских украшениях вылетели у нее из головы. Сьерра плохо притворялась, что любит Бена, с годами все хуже и хуже. Но ей легко было любить Мэтта. Все разумные мысли покинули ее перед натиском желания. Колени подкашивались.

Когда рука Мэтта коснулась ее груди, Сьерру охватил жар. Она выгнула спину и закрыла глаза.

— Ох, Мэтт…

Внезапно Сьерра вспомнила, что они стоят во дворе у дома. Если кто-то подойдет к калитке… Похоже, та же мысль пришла в голову Мэтту.

— А где Уилл? — спросил он.

— Репетиция, — выдохнула она. — Его еще несколько часов не будет.

— Ты читаешь мои мысли.

— Ты говорил, мы не должны…

— Ты мне так нужна, Сьерра. Я всячески старался себя убедить, что это не так. Наверное, ты чувствовала то же самое, когда появилась в тот вечер на моем крыльце.

— Мы можем зайти в дом.

Он схватил ее за руку и повел к дому, но зайдя в него, заколебался. Сьерра потянула его через холл к спальне. Мэтт остановился в дверях, осматривая рыжее с синим покрывало на кровати, легкие занавески в тон, наволочки, обшитые кружевом. На подоконнике в медных горшках стояли роскошные растения, а тяжелый комод вдоль стены был накрыт квадратными салфетками, на которых расположился ряд маленьких цветных бутылочек с косметикой.

Сьерра подошла к кровати и стянула покрывало, под которым оказались лиловые простыни.

— Ты правда считаешь, что так нужно?

Сначала она удивилась, почему этот сильный человек, который так легко доводит ее до экстаза, мнется в дверях ее комнаты. Потом сообразила, что хоть и любила его так, как умела, никогда ведь не впускала в свой мир.

До сегодняшнего дня. Сьерра наконец поняла, что самой ее большой ошибкой была попытка скрыть их чистую любовь друг к другу. Она гордилась тем, что была с ним, и впредь должна делать это открыто — пусть те, кому это не по душе, катятся ко всем чертям.

Повернувшись к нему, она улыбнулась и начала раздеваться.

— Пожалуйста, Мэтт, — сказала она, — заходи ко мне. Я не собираюсь заниматься с тобой любовью на пороге.

Он увидел, как она тянет через голову узкую блузку, и почувствовал, что джинсы скоро не выдержат. Сьерра завела руки за спину и расстегнула бюстгальтер, обнажив прекрасную, тугую грудь. Он закрыл за собой дверь и подошел к ней. Весь остальной мир перестал существовать.

Сьерра, оставшись в одних трусиках, встряхнула волосами. С каждым его шагом сердце билось все сильнее. Она встретилась с ним взглядом и улыбнулась. Он лениво и чисто по-техасски окинул ее одобрительным взором и поднял на руки.

Держа на весу, Мэтт склонился к ее груди и взял губами красный твердый сосок. Сьерра обвила руками его шею и закрыла глаза, сосредоточившись на том наслаждении, которое он ей доставлял. Он помедлил, немного отодвинулся, чтобы убедиться, что ее темные глаза горят страстью.

— Ох, дорогая, как же я по тебе скучал.

Он осторожно положил ее поперек кровати и провел огрубевшей ладонью по мягкому животу. Наклонился над ней, вдыхая аромат ее кожи, поцеловал живот, радуясь ее мгновенной реакции на ласку, снова поднял голову и заглянул в глубину ее карих глаз, горевших страстным желанием.

Мэтт улыбнулся. Губы ее тут же изогнулись в ответной улыбке. Не сводя с нее глаз, он скользнул рукой под резинку кремовых атласных трусиков и коснулся самого ее сокровенного места. С удовлетворением заметил, как по телу Сьерры пробежала дрожь наслаждения. Мэтт осторожно, с нежностью продолжал ласкать ее. Затрепетали и опустились ресницы. Она слегка раздвинула ноги, чтобы полнее ощутить его прикосновение.

Мэтт был всем, чего она только могла желать. Сьерра посмела так свободно отдаться ему, потому что знала, что нужна ему не меньше, чем он ей, нужна телом, сердцем и душой.

Наклонясь над ней, Мэтт тем временем думал, что никогда еще не встречал такой душистой, гладкой и мягкой кожи. Он вдыхал ее женский аромат, усиленный жаром желания.

Одним движением руки он стащил с нее трусики.

— Нет, — возразила она.

Он помедлил и вопросительно взглянул на нее, удивленный той нерешительностью, которую не сразу заметил в ее глазах. Если она передумала, то время для сообщения об этом выбрала не самое подходящее.

Отвечая на молчаливый вопрос, Сьерра приподнялась и стала расстегивать его рубашку. Только тогда Мэтт сообразил, что все еще полностью одет.

— Это нечестно, — пояснила она, тряхнув головой. — Я тоже хочу тебя видеть. Хочу чувствовать.

Она медленно раздела его, оттолкнув руки, когда он попытался помочь.

— Пожалуйста, позволь мне, — взмолилась она.

Когда с рубашкой было покончено, Сьерра стащила с него джинсы, освободив распухший и пульсирующий член. Она протянула руки и взяла его в ладони, заставив Мэтта застонать.

— Сьерра, милая, что ты со мной делаешь? — пробормотал он, проведя руками по ее телу. Потянулся было к ней, но она оттолкнула его.

— Ты всегда отдавал. Теперь лежи и позволь мне любить тебя. Дай мне показать, какое наслаждение ты мне доставляешь. — Мэтт скептически взглянул на нее. — Пожалуйста, — попросила она, толкая его к постели. — Доверься мне.

Он упал на спину, сразу же ощутив чудесный запах, исходящий от простыни. Матрас оказался на удивление мягким.

Мэтт напрягся, когда она легкими, как у бабочки, движениями стала ласкать его бедра, с каждойсекундой становясь все смелее. Он опустил голову на подушку, протянул руку и запутался пальцами в копне ее густых волос. Сьерра наклонилась над ним, осторожно целуя его живот, щекоча кожу кончиком языка.

Перед глазами все поплыло, когда он почувствовал ее губы на своем пульсирующем члене.

Сьерра улыбнулась и уселась на его бедрах.

— Нравится? — прошептала она.

— Ты не перестаешь меня удивлять.

— Я хочу, чтобы ты был счастлив, Мэтт.

Его одолевали эмоции, с которыми он едва справлялся. Так мало людей на свете интересовалось, счастлив ли он.

Мэтт заглянул в эти бездонные глаза и подивился, как может эта женщина отдавать так легко и свободно, а потом в одно мгновение отобрать все, что ему было дорого и во что он верил. Было ли это ошибкой, которую они когда-нибудь смогут исправить?

Он напрягся, когда она приняла его в себя.

— Ох, Сьерра, — пробормотал Мэтт, двигая бедрами в такт ее движениям.

Приподнявшись он поймал губами набухший сосок. Она закрыла глаза, глубоко вздохнула и запрокинула голову, испытывая настоящее блаженство. Его руки скользнули по ее животу, задержались на пушистом бугорке. Сьерра застонала — никогда она не испытывала ничего подобного.

Мэтт крепко взял ее за бедра, ускоряя темп. Она помогала ему изо всех сил, восторженно произнося его имя горячим шепотом.

Когда тело начали сотрясать сильные спазмы, Сьерра громко вскрикнула. В этот момент он перевернул ее, оказавшись сверху, и продолжил двигаться в том же яростном ритме. Наконец он задрожал, голова упала ей на грудь.

Долгое время Сьерра лежала не двигаясь. Мэтт все еще был в ней, и ей не хотелось отпускать его. Он дышал глубоко и ровно, грудь опускалась и вздымалась.

Только однажды в далеком прошлом она испытывала такое счастье. Ей хотелось, чтобы оно длилось вечно.

Он легонько поцеловал ее за ухом. Шея ее блестела от пота.

Мэтт взглянул в окно.

— Слишком темно. Уже поздно развешивать фонарики.

— Я стараюсь для Уилла.

— Понятно. Повешу их завтра, — пообещал он.

Интересно, есть ли что-то на свете, чего он не сделает для ее сына? Но Сьерра знала, что Мэтт позволил себе полюбить мальчика, считая это безопасным, раз Уилл — сын другого человека. Неужели он не понимает, что испытывал бы те же чувства, если бы был отцом?

Мэтт скатился в сторону, обнял ее за талию и прижал к себе.

— Уж извини, Сьерра. Не могу удержаться, чтобы не касаться тебя. Я вовсе не хотел, чтобы это случилось.

Он поцеловал ее плечо.

— Пожалуйста, не извиняйся, Мэтт. Между нами что-то есть… Мы не должны жить врозь.

— Когда-то и я так думал.

— Может быть, нам снова надо попробовать? Кто знает, вдруг между нами нечто большее, чем несколько уворованных минут в постели.

Он сел и потянулся за рубашкой.

— Что-то тянет и тянет меня к тебе. Но не вижу, что еще мы могли бы друг другу дать. Ты забываешь, что я не собираюсь надолго здесь оставаться. Я полагал, мы понимаем друг друга, Сьерра. Разве нельзя просто получать удовольствие и не пытаться анализировать?

— Не думаю, что тебе именно этого надо, — укорила она, боясь, что он прав, что их время прошло. Но не может быть, чтобы такие чувства… Нет, должен быть выход!

Он натянул плавки и повернулся к ней.

— По правде говоря, дорогая, я сам не знаю, чего хочу, так что нет никакого смысла втягивать тебя.

Мэтт взглянул на Сьерру, лежащую на боку, все еще розовую после любви. Он обожал формы ее тела, смуглый оттенок кожи. И снова ощутил желание. Наклонившись, Мэтт накрыл ее простыней.

— С тобой я чувствую себя так, как ни с кем другим, — признался он. — Но ты заслуживаешь лучшего. Так было всегда. И мы оба это знали. Не потому ли ты плакала в прошлый раз? Вот отчего я не хочу, чтобы все повторилось.

Она схватила его за руку.

— Мэтт, я плакала вовсе не из-за этого! — Я плакала, потому что забыла, как мне хорошо с тобой. Потому что никто никогда не относился ко мне так, как ты… Для меня ты — лучше всех, — продолжила она настойчиво. — Ты честен, трудолюбив, и у тебя есть идеалы. Я не знаю лучшего человека, чем ты, Мэтт Роллинз. Ты самый замечательный. Я смело могу доверить тебе свою жизнь. Это я недостойна…

— Я не хочу брать на себя ответственность ни за чью жизнь. Мало доставить тебе удовольствие в постели, Сьерра. Тебе нужен мужчина, который всегда будет с тобой и Уиллом, у которого много денег, который сможет дать тебе кучу детей. Ты всегда о них говорила.

— Мне наплевать на деньги. И нужен мне лишь один человек.

— Не говори так. Ты просишь у меня больше, чем я когда-либо смогу тебе дать. Разве не видишь, что делаешь мне больно.

— Черт, до чего же ты несговорчивый. Я знаю, что ты горд, что я когда-то глубоко уязвила твое самолюбие. Но ведь прошла уже целая вечность. Если я ничего для тебя не значу, если ты в постели испытываешь ко мне только те чувства, какие вызывает у тебя любая другая женщина, скажи, и я смирюсь.

Он промолчал, и сердце ее заколотилось.

— Мэтт, в тот раз мы даже не знали, как мы молоды. Теперь я вижу, что должна была поступить иначе. Я должна была прийти к тебе, прежде чем позволить отцу заставить меня что-то сделать. Но теперь тебе уже за тридцать. И я верю, что тоже изменилась. Дай мне шанс в этом убедиться.

Он так сдвинул брови, что они сошлись на переносице.

— Зачем было приходить ко мне? Ты знала, как я к тебе относился. И сама все решила.

Сьерра поняла, что едва не проговорилась.

— Отец пригрозил выгнать меня из дома, если я немедленно не выйду замуж за Бена.

Глаза Мэтта расширились.

— Порядочная свинья, верно? Я могу еще понять, что ты привыкла жить в большом доме, есть в ресторанах, путешествовать и носить красивые платья…

Она мрачно взглянула на него:

— У меня не было выбора. Я не умела о себе позаботиться. Так уж меня воспитали. Бен сделал мне предложение. Ты — нет.

— Почему твой отец так разозлился?

Она отвела взгляд:

— Я призналась, что спала с тобой.

— Зачем? Просто позлить его? Какой в этом был смысл? Или ты хотела хоть на время отвлечь его от дел и заставить обратить внимание на себя, бедную маленькую дочку?

Сьерра съежилась под его презрительным взглядом. Знай он, что она была беременна, понял бы, что это был не каприз. Но откуда ему знать? А она не может сказать.

Сьерра подняла голову.

— Тебе не понять отношений между мной и отцом. До нашей встречи я ничего от него не скрывала. Надо было прежде чем говорить, познакомить вас. Тогда бы отец не пришел к таким неверным выводам относительно тебя.

Мэтт насмешливо рассмеялся:

— Вроде того, что у меня нет ни цента за душой и моя семья пользуется дурной славой? Что мой отец не появляется месяцами, и только в это время я чувствую себя спокойно? Милая, он был прав на все сто. Я действительно не мог прокормить даже мышонка. Черт побери, да если бы у меня была дочь, я бы тоже не захотел, чтобы она вышла замуж за бедняка. Зачем нужно было так торопиться? Я откладывал каждый цент, чтобы купить землю. Плохо это или хорошо, но я со временем собирался предложить тебе стать моей женой. Постоянно об этом думал. Если бы ты так не поспешила…

— Ты говорил, что хочешь уехать, но никогда не упоминал о браке.

— Не люблю болтать, пока не могу предложить что-то реальное.

Она снова опустила голову на подушку.

— Отец жутко боялся, что я сбегу с тобой. Он ведь должен абсолютно все держать под контролем. Ты в самом деле этого хотел, Мэтт? Чтобы мы поженились, чтобы у нас был дом и семья?

— Я про семью ничего не говорил. Ты знаешь, как я к этому отношусь.

— Знаю, но не уверена, что ты на самом деле так чувствуешь. Разве годы тебя не изменили? Я вижу, как ты относишься к Уиллу. Ты любишь племянника и племянницу. Твои глаза светятся, когда ты о них говоришь. Я приняла твои условия, Мэтт. Никаких уз, никаких обязательств. И я не прошу тебя мне что-то обещать. Но мы же не пленники прошлого. Может быть, нам стоит попробовать…

— Тут все иначе. Я не должен заботиться об их будущем. Не собираюсь делать никакого ребенка несчастным лишь по своей прихоти. У моего старика было пятеро, а любил он только Дилана, да и то по-своему, по-уродски. Почему он после него не остановился? Ведь Дилан был первым. Он продолжал делать детей, верно думая, что осчастливит их. Ведь и тридцать с лишним лет назад можно было предохраняться.

— Но ты ведь не твой отец.

Что-то в его словах зацепило ее, но немного подумав, она пришла в ужас и едва не вскрикнула. Сьерра сжала руку в кулачок и ударила по простыне.

— Бог мой, Мэтт, мы же с тобой никак не предохранялись!

Ее щеки покрылись румянцем. Она чувствовала себя полной идиоткой. Может быть, он решил, раз она достаточно долго была замужем и не имела детей, то принимала таблетки? А как она могла сказать ему, что Бен был стерилен, не открыв тайны рождения Уилла?

И все же Мэтт настолько против детей, что не должен был полагаться только на нее. Он всегда брал ответственность на себя.

Мэтт натянул джинсы.

— Не беспокойся. Пару лет назад я сделал вазэктомию.

— Не может быть!

— Я начал думать, что вовсе не хочу из-за этого попасть в глупое положение, так что принял меры.

Сьерра подозревала, что должно было произойти что-то, толкнувшее его на такой шаг, но ей не хотелось ничего слышать о другой женщине. Кто бы она ни была, Сьерра радовалась, что Мэтт не захотел на ней жениться.

— Так непоправимо, — пробормотала она. — Так навсегда. А вдруг ты когда-нибудь передумаешь?

— Такого не может быть.

— Мне бы хотелось, Мэтт, чтобы ты узнал, какую особую любовь вносит ребенок в твою жизнь. Необыкновенное ощущение — иметь человека, за которого готов отдать жизнь. Уилл научил меня любви, о которой я раньше не знала.

Он прищурившись посмотрел на нее, и Сьерра поняла, что у него возникло легкое подозрение. Не слишком ли много она наговорила? Уж она-то знала, какие тесные узы существуют между родителем и ребенком. Может быть, Мэтт инстинктивно полюбил Уилла, сам не понимая, почему? Не стал ли он вспоминать и подсчитывать? Рано или поздно он догадается. Она с ужасом представляла себе, какое презрение он будет к ней испытывать за такую ложь. Возможно, никогда не захочет снова прикоснуться к ней…

Сьерра отвернулась, избегая его взгляда.

Мэтт наклонился и поцеловал ее.

— Ты хорошая мать, Сьерра. Я следил за вами. Но не все умеют так глубоко чувствовать. Не все годятся в родители.

— Я знаю тебя слишком хорошо и не верю в твою бесчувственность.

— Я всегда был с тобой честен, Сьерра. Ты знаешь, как я не терплю ложь и лжецов. Мой отец придумывал столько оправданий своим поступкам, что иногда казалось, он сам путал правду с ложью. Ты очень мила, но сомневаюсь, что даже ради тебя я останусь в этом городе. — Он сел на край кровати и погладил ее по волосам. — Если и передумаю, то только из-за тебя. Но я продолжаю вспоминать, как все начиналось и чем закончилось. Здесь у меня все идет наперекосяк. И так будет всегда.

Ее мучила вина. Мэтт заслужил правду. Он, пожалуй, не скажет Уиллу, не захочет, чтобы мальчик страдал. И все же ее страшил гнев, который наверняка закипит в нем, узнай Мэтт о ее обмане. А разве могла она поступить иначе? Если бы пришла к нему десять лет назад и сообщила, что беременна, он поступил бы как порядочный человек, но всегда бы ненавидел за это ее и Уилла. Возможно, в результате стал бы походить на своего отца, чего больше всего на свете боялся. Сьерра слишком сильно его любила, чтобы так рисковать.

— Как насчет этих выходных? — спросила она.

— Ты все еще хочешь, чтобы я был здесь?

— Хочу сейчас быть с тобой. Вне зависимости от твоих планов.

— Сьерра, не заставляй меня снова влюбляться в тебя.

— А тебе это угрожает?

— Мне пора идти. Надо помочь Лиэнн и ребятишкам. К тому же тебе ведь не хочется, чтобы Уилл, вернувшись, нашел меня здесь?

Она не ответила.

Мэтт взглянул на нее с нежностью, смягчившей суровые черты.

— Ты и вправду умеешь сделать меня счастливым, — прошептал он. — Я уже давно не чувствовал себя так хорошо. Но счастье всегда дается мне малыми дозами и гаснет, как сгоревшая петарда. А хочется, чтобы все было иначе, чтобы я сам был другим и мог дать тебе то, в чем ты нуждаешься.

Сквозь слезы, выступившие на глазах, она смотрела, как Мэтт уходит, и знала, что он уносит с собой ее сердце.


Тэннер весело хихикал, устроившись на сиденье для младенцев в продуктовой коляске, которую дядя Мэтт катил к машине от супермаркета.

— Вперед, лошадка! — командовал Тэннер.

— Мэтт, прекрати! — взмолилась Лиэнн, идущая следом вместе с Салли. Она изо всех сил хмурилась, стараясь не рассмеяться. Ее старший брат, скачущий как дикий жеребец, являл собой то еще зрелище. — Вас может сбить машина!

Мэтт огляделся по сторонам.

— Нет никого! — крикнул он.

Тэннер взвизгнул, когда Мэтт резко остановил коляску у пикапа. Ярко светили фонари.

— Признаться, — пробормотала Лиэнн, когда они с Салли поравнялись с ними, — ты иногда ведешь себя как дикий человек. Какой пример ты показываешь детям?

— Мне все показалось забавным, — сообщила Салли.

В свои семь лет она была стройной и хорошенькой блондинкой. Вся в мать. Только посерьезнее. Интересно, как ухитрилась Лиэнн распорядиться своими способностями, если в семье никто даже не позаботился отправить ее в колледж?

Мэтт одобрительно кивнул племяннице.

— Сдаюсь, — поднял он руки вверх.

Лиэнн забеспокоилась.

— Поосторожнее, а то уедет!

Он кивком показал на сапог, подпирающий колесо коляски.

— Все схвачено. Давай вылазь оттуда, Тэннер.

— Он слишком большой, еле уместился, — заметила Лиэнн.

Мэтт вытащил племянника из коляски.

— Да, взрослый парень.

Салли попыталась взять из коляски пакет с продуктами, но Мэтт опередил ее.

— Не тяжеловато для тебя будет?

— Приходилось носить и тяжелее, — просто ответила она.

— Но не в моем присутствии, — возразил он. — Никакой эмансипации! Не верю я в нее. Твоя бабушка учила меня быть джентльменом.

Лиэнн косо взглянула на него:

— Не слушай дядю, Салли. Если он найдет себе какую-нибудь старомодную красотку, то не будет знать, что с ней делать.

— А почему у тебя нет жены, дядя? — спросила Салли.

— Не хочу, — ответил Мэтт. — И так бывает.

— Не торопись, — предупредила Лиэнн. — Есть у меня предчувствие, что она у тебя появится раньше, чем ты думаешь.

— Не похоже. И ты говоришь совсем, как мама. И давно это предчувствие?

— Иногда я просто знаю, и все. У тебя никогда не бывает, что вот проснешься утром и сразу знаешь, плохим или хорошим будет день?

— Нет. Я постоянно удивляюсь.

Она покачала головой. Мэтт пригляделся к сестре и заметил скрытые за напускной веселостью усталость и обреченность. Насколько он помнил, сегодня вечером она впервые не пошла в больницу.

— Не шути. В этом твоя беда. Ты тоже видишь все, но не анализируешь. Утром того дня, когда с Джерри случилось несчастье, я видела сон — будто звонят из больницы и сообщают, что он попал в аварию. Знаешь, я весь день старалась забыть об этом, развеяться, совсем как ты. Но несчастье действительно произошло. Мне все казалось, вот проснусь и выяснится, что это всего лишь сон.

Он положил руку ей на плечо. Лиэнн натянуто улыбнулась.

— Наша мать была права, в жизни есть вещи, которые управляют людьми, и ничего нельзя поделать. Но я все думаю, если бы поверила сну, оставила бы Джерри дома…

— А он бы послушался?

— Наверное, нет. Но я могла уговорить…

— Да будет тебе, Лиэнн. Разве мало ты видела во сне совершенно бессмысленных вещей? Откуда тебе было знать, что именно в этот раз сон вещий? Кстати, там все в порядке?

— Да, замечательно. Завтра Джерри переводят в санаторий. Все в больнице так хорошо к нам отнеслись.

— А к Рождеству он домой вернется? — Мэтт знал, как много это для нее значит.

— Никто не сказал ничего определенного.

Он сложил продукты в машину.

— Эй, да все складывается хорошо. Только немного затянулось. Так часто бывает.

— Я есть хочу, мам, — нетерпеливо возвестил Тэннер.

Она кивнула:

— Ничего удивительного, нагляделся на все эти продукты на полках. Поехали домой, сделаю всем чизбургеры.

— Нет, — возразил Мэтт. — Не спеши к плите. Заедем в закусочную. Я угощаю! Потом купим видеокассету и тогда домой. Ты сможешь отдохнуть. Я уложу детей спать, а ты примешь горячую ванну и почитаешь.

— Мэттью Роллинз, ты настоящий ангел! Знаешь об этом? Если бы не ты… — На ее глаза набежали слезы.

Мэтт покраснел, смущенный таким заявлением.

— А кто сомневался? Ладно, пошли, не распускай слюни. Я ведь собираюсь вести вас в приличное место.

Лиэнн и плакала и смеялась одновременно.

Они все забились в кабину грузовика, поехали в закусочную, с удовольствием съели жирные чизбургеры с жареной картошкой. Автоматический проигрыватель играл все те же мелодии, как будто последних десяти лет не было, и Мэтту показалось, что он узнал красную гирлянду и пластмассового Санта-Клауса, которыми зал бывал украшен к Рождеству еще в те далекие годы, когда здесь работала мама. На Рождество людям свойственно терять всякое соображение, подумал Мэтт. То, что он сегодня оказался в постели Сьерры, яркое тому доказательство. Но он понимал, что время года не имеет к этому никакого отношения.

Сьерра. Самая нежная, самая милая женщина на земле, и да поможет ему Бог. Он теперь не мог отделаться от мыслей о том участке земли у ручья. Ему хотелось здесь задержаться. Сьерра его как заворожила. Все эти ее разговоры о том, чтобы попробовать еще раз. Как же! Пока они вдвоем, все прекрасно. Но для остальных их чувства были той маленькой постыдной тайной, которую Сьерра никогда не решится открыть. И если даже она посмеет, Мэтт ей не разрешит. Почему она должна лишаться того места в обществе, которое принадлежит ей по рождению? Она не выбирала свою семью, точно так же, как и он.

Ему требовалось пространство. Мэтт посмотрел на Тэннера, макающего жареную картошку в кетчуп, на Салли с чизбургером, старающуюся выглядеть взрослой, на до смерти уставшую Лиэнн, ничего практически не евшую. Он не мог их бросить, а помогая им, вынужден находиться рядом со Сьеррой.

Уходя, он попытался заплатить по счету, но хозяйка закусочной, остановила его.

— Твоя мама столько лет работала на моих родителей, Мэтт, я не могу брать с тебя деньги.

Мэтт присмотрелся внимательней и узнал хорошенькую молодую женщину с блестящими голубыми глазами и длинными русыми волосами, стянутыми в узел на затылке. Он учился с ней в средней школе. Ее родители хорошо относились к матери, разрешали брать домой коробки с оставшейся едой.

— Джиллиан, — сказал он, — извини, я подумал, что там твоя мама. Не то чтобы ты выглядела как…

Она рассмеялась:

— Многие ошибаются. Мои родители в прошлом году отошли от дел. Я вернулась из Далласа и теперь тут командую.

— Крутая перемена в жизни.

Джиллиан воодушевленно кивнула:

— А ты все ездишь верхом?

— Когда есть возможность. Но никаких родео!

— А жаль! Ты был хорош…

Он повернулся и увидел, что Лиэнн с детьми исчезли.

— Мне пора. Приятно было тебя снова увидеть. Ты уверена, что мне не нужно платить?

— Убери свой бумажник, Мэтт. И счастливого тебе Рождества. Может быть, как-нибудь покатаемся вместе верхом.

— Сейчас довольно трудно будет вырваться.

— Позвони мне, если удастся улизнуть.

— Весьма вероятно, — согласился он и быстро ретировался.

Мэтт знал, что не позвонит, он не мог выбросить из головы Сьерру. Его не интересовала даже такая привлекательная и дружелюбная женщина, как Джиллиан. Получалось, что Сьерра ограничила его свободу куда больше, чем он думал.

Лиэнн с детьми ждали в машине.

— Я даже не подумала о Джиллиан, — заявила Лиэнн тоном генерала, раздумывающего над предстоящей битвой. — Знаешь, она ведь разведена. Скорее всего поэтому и вернулась.

— Мне всегда нравилась Джиллиан.

— А ты с ней встречался?

— Ездил несколько раз верхом на ранчо Сэма. Мы были просто друзьями, Лиэнн, так что не трать силы на сватовство. О'кей? Та свадьба, которую ты себе вообразила, будет не моей.

Он остановил машину около магазина, где продавали видеокассеты.

Салли схватила Тэннера за руку и кинулась внутрь.

— Ты хоть понимаешь, что они целый час будут выбирать? — спросила Лиэнн.

— Не больше десяти минут! — заявил он, входя вслед за детьми.

Разыскивая племянницу с племянником, Мэтт обошел стеллаж и наткнулся на Сьерру и Уилла.

Сьерра подняла голову и улыбнулась. Всего несколько часов назад он целовал эти губы. Ему сразу стало жарко, сердце сжалось. Ее темные глаза были так прекрасны! Ему хотелось протянуть руку и коснуться нежной смуглой кожи. Снова он желал ее.

Появилась Лиэнн. Мэтт спиной почувствовал горящий взгляд сестры. Сьерра перестала улыбаться, по лицу скользнуло обеспокоенное выражение. Тишину нарушил Уилл, который, заметив Мэтта, расплылся в улыбке.

— Мэтт! — закричал он. — Мы с мамой решили купить фильм. Ты не можешь прийти и посмотреть его вместе с нами?

Он внезапно замолчал, заметив за спиной Мэтта незнакомую женщину.

— Нет, Уилл, не сегодня. — Он обернулся, подтолкнул Лиэнн вперед и перевел дыхание. — Сьерра, мне кажется, ты незнакома с моей сестрой…

Сьерра протянула руку:

— Приятно наконец-то с вами познакомиться.

Мэтт ничего не мог прочитать на усталом лице сестры и обрадовался, когда Лиэнн скупо улыбнулась и взяла протянутую руку. Все-таки первый шаг.

— Привет, — сказала она.

Тут из-за угла показалась огорченная Салли. Сзади плелся Тэннер.

— Дядя Мэтт, мы хотели купить «Санта-Клауса», но все кассеты уже разобрали.

— Придется поискать что-то взамен, — резонно решил Мэтт. — Эту купим потом.

Уилл взглянул на коробку в руке, потом на двух маленьких ребятишек.

— Вот, — сказал он. — Взял последнюю. Мы с мамой сегодня посмотрим что-нибудь другое.

Лиэнн уставилась на высокого, красивого мальчика. Внезапно помрачнев, она отвернулась.

— Я подожду в машине, Мэтт, — промолвила она и быстро направилась к выходу.

Мэтт не мог понять, что на нее нашло. Он виновато повернулся к Сьерре.

— Лиэнн просто устала, — пояснил он. — И разучилась себя вести.

— Все в порядке, — уверила его Сьерра. — Я знаю, что не вхожу в число тех, кого она любит, и догадываюсь почему.

Мэтт взял Уилла за плечо.

— Ты молодчина, что отдал свою кассету, — сказал он.

— Спасибо, — поддержала его Салли.

— Ага, спасибо, — присоединился к ней Тэннер. — Ты приходи, посмотришь вместе с нами.

— Хорошая мысль, Тэннер, — обратился к нему Мэтт. — Но твоя мама очень устала, ей сегодня гости ни к чему.

Он улыбнулся Сьерре. Между ними словно искра пробежала, и Мэтт пожалел, что не может поцеловать ее прямо в магазине.

— Встретимся завтра, — сказал он. — Спокойной ночи, Уилл.

Мэтт подождал, пока все уселись, потом повернул ключ в зажигании и заговорил.

— Лиэнн, зная твое отношение к Сьерре, не могу не выразить свое восхищение твоим благородным поведением. Но с чего это ты вдруг рванулась бежать?

Она повернулась к нему:

— Потому что я всегда рассчитывала слышать от тебя только правду, пусть даже и неприятную. И вдруг там поняла, что ты далеко не всегда был правдив. И я… ну, я расстроилась. Ты ведь знаешь, что бы ты ни сделал, я никогда не изменю о тебе мнения. Я знала, у тебя должна была быть основательная причина.

— Слушай, о чем ты, черт побери?

Она нахмурилась, и он вспомнил про детей.

— Прости, — пробормотал он.

Она тоже посмотрела на детей, почему-то ненормально тихих и внимательно прислушивающихся к разговору взрослых.

Лиэнн расправила на коленях пальто.

— Я все тебе скажу, когда приедем домой, — пообещала она.

Глава 10

Так вышло, что Салли и Тэннер отправились смотреть телевизор, а Лиэнн и Мэтт остались на кухне пить кофе. Тишину нарушал лишь отдаленный гул телевизора.

Лиэнн пристально посмотрела на брата. Мэтт, сидящий с противоположной стороны стола, не отвел взгляда.

— Что с тобой, происходит, Лиэнн?

Она побарабанила пальцами по столу.

— Не знаю, как и начать поделикатнее. С другой стороны, может, мне вообще лучше промолчать.

Он слабо улыбнулся.

— На тебя не похоже. Валяй, выкладывай, сестренка, давай с этим покончим и пойдем смотреть с детьми телевизор. Если тебя беспокоит что-то, нам лучше это обсудить.

Но она все еще колебалась:

— Мэтт, я знаю, ты никогда не втравишь человека в беду и не убежишь, заставив его расхлебывать.

— Хотел бы так думать. О какой беде идет речь?

— К примеру, сделать женщине ребенка.

На его лице отразилось искреннее недоумение.

— Но я никогда… Уж выскажись пояснее, а то не пойму, куда ты клонишь. Неужели кто-то утверждает?.. — Она покачала головой и глубоко вздохнула. — Так тебе поэтому не нравится, что я работаю на Сьерру? Полагаешь, что такое может случиться? С чего бы такие мысли?

Лиэнн снова покачала головой:

— Я совсем о другом. Ты к этому мальчишке хорошенько присматривался?

— Уиллу? Ну да, славный парень.

— Я взглянула на него сегодня и увидела точную копию моего брата, и, разумеется, не Дилана. Если ты не станешь обращать внимания на смуглый цвет его кожи, то увидишь, как он на тебя похож. Будь откровенен, Мэтт. Ты поэтому собрал вещички и смотался? Потому что Сьерра была беременна? Я не стану думать о тебе хуже, если скажешь правду. Знаю, ты был молод, без денег, вот и испугался…

— Я не бросал Сьерру и уж наверняка не награждал ее ребенком. Да, я был молод, но всегда соблюдал осторожность. Ради всего святого, Лиэнн, Бен Давенпорт не так уж сильно от меня отличается. И когда я уезжал, Сьерра не была беременна. Во всяком случае, от меня.

— Нет, Мэтт. У Бена Давенпорта лицо было слабое, размытое. У мальчика четкий профиль. Ты взгляни на его нос, подбородок… У него отцовские черты, твои черты.

— Только не говори, что я похож на отца.

— Так на самом деле нет, Мэтт. Трудно объяснить, это вроде двух домов с одинаковым фундаментом. У папы было жестокое лицо. Он всегда выглядел злым. Даже если улыбался, создавалось впечатление, что у него где-то болит. Он не улыбался, а ухмылялся. Твои глаза и рот от матери. Но Уилл и держится, как ты. Движется точно так же.

— Он мне подражает. Это естественно. Ведь его отца больше нет, а мы много времени проводим вместе. Он просто впечатлительный мальчик, вот и все.

Лиэнн наклонила голову и пальцами пригладила волосы.

— Такая тупость тебе не к лицу. Я что хочу сказать, не забывай о возрасте мальчика и о том, что было между тобой и Сьеррой до твоего отъезда. Ведь то, что я говорю, вполне возможно, не так ли?

Глаза Мэтта блеснули:

— Скорее нет. Как ни молод я был, я умел остеречься.

Лиэнн подняла глаза к потолку и понизила голос:

— Ну да, мы с Джерри были очень осторожны, но все равно я родила Тэннера. Сколько лет мальчику? Ты знаешь, когда у него день рождения?

Мэтт передернул плечами:

— Да нет. Ему девять или десять.

— После твоего отъезда я почти не видела Сьерру в городе, пока ребенку не исполнилось несколько месяцев. Странно, что родители Бена так торопились послать в газеты объявление о свадьбе, но в тех же газетах ни слова не появилось о рождении их внука.

— Ты могла пропустить в тот день газету. Лиэнн, этот мальчик не мой сын. Я бы ни за что не сбежал, если б это было иначе. Никогда не хотел детей, но не такой уж я трус, чтобы бросить Сьерру и дать другому мужчине возможность изображать отца моего ребенка.

— Я тоже в это не верю. Может быть, она просто предпочла не говорить тебе, чтобы ты не помешал ей выйти замуж за Бена? Как ты можешь быть так уверен?

— Сьерра бы меня не обманула.

— После того как она с тобой поступила, ты все еще доверяешь ей? Почему она поспешно выскочила за Бена? Может быть, воспользовалась ребенком, чтобы заставить его на себе жениться? Некоторые женщины так поступают.

— Но не Сьерра. Она была молодой, красивой, умной и богатой. Ей не надо было хитростью заставлять кого-то на себе жениться.

— Если ты так уверен, почему бы не спросить ее?

— Разве ты не понимаешь, как это оскорбительно? Она подумает, что я поверил. Если она утверждает, что мальчик — сын Бена, значит, так оно и есть.

Лиэнн покачала головой:

— Между вами все началось сначала, так ведь? Я видела, как вы смотрели друг на друга в магазине.

— Это мое дело, Лиэнн. Я взрослый человек, могу сам о себе позаботиться.

— Надеюсь. Мэтт, а что ты сделаешь, если выяснится, что она солгала тебе? Ведь может же такое быть.

— Не знаю. Не думаю, что смогу продолжать у нее работать, как бы ни нужны нам были деньги. Черт, скорее всего мне и глядеть на нее не захочется. Но она никогда не стала бы лгать по такому серьезному поводу. Почему женщины всегда так подозрительно относятся друг к другу? Пока меня не было, она жила своей жизнью. И у нее ребенок от другого мужчины. Я с этим смирился. Если бы ты в самом деле знала Сьерру, поняла бы, почему я ей верю.

— Ты верил, что тебя любят, а она взяла и выскочила за Бена.

— Ее отец заставил, потому что узнал про нас и боялся, что Сьерра со мной сбежит.

Лиэнн покачала головой.

— Да земля скорее бы перевернулась, чем я согласилась бы выйти замуж по приказу отца!

— Ну да, но мы ведь росли сами по себе, нас не пугала перспектива бедности и одиночества. А Сьерру отец приучил зависеть от него. Вон сколько лет ей потребовалось, чтобы вырваться.

— Если хватка у него такая крепкая, то никуда она в конечном счете не денется. Мэтт, ты из-за меня вернулся. Я не хочу, чтобы ты снова мучился. В прошлый раз казалось, она отняла у тебя жизнь.

— Мне нравится быть с ней, Лиэнн. Тут все правильно. Она знает, что я не останусь. Но пока… Я не хотел бы с тобой об этом спорить.

Лиэнн долго с беспокойством смотрела на брата.

— Отстань, ты это хочешь сказать? Постараюсь. Ты молодец, что вытащил меня и детей сегодня поужинать. Для них это много значит, а я в последнее время уделяла им мало внимания.

— Они довольно мужественно пережили историю с Джерри.

— Верно.

— Лиэнн, тебе действительно хочется разыскать Дилана и остальных?

— Не настолько, чтобы делать это против твоей воли. Я просто подумала, ну, ты знаешь, когда мы росли, нас не навещали ни тети, ни дяди. А ведь где-то они наверняка были. Мне хочется, чтобы у моих детей было иначе. Бог мой, я хочу, чтобы и у нас с тобой теперь было иначе. А для этого надо сначала хотя бы разыскать друг друга.

— Вероятно, я боюсь узнать, что из всех получилось, ведь мы были не слишком-то готовы к самостоятельной жизни. Я подумал и решил, что, пожалуй, неплохо всех повидать, если ты их найдешь.

— Ты уверен, Мэтт?

Было приятно видеть радость на лице Лиэнн. Она последнее время ходила такая грустная. Он кивнул.

— Давай воссоединимся. Но только без папаши. Он единственный человек, которого мне никогда не захочется видеть, сколько бы я не прожил.

Впервые за несколько недель она радостно улыбнулась, причем улыбка была ясной, как солнышко, вышедшее из-за туч после долгого дождя. Мэтт знал, что перспектива снова увидеть семью должна бы вызвать и в нем теплые чувства, но вместо этого что-то беспокоило его.


— Сейчас прицеплю последний, — крикнул Мэтт с верхней ступеньки лестницы. — Не понимаю, почему бы не развесить их по кустам.

Сьерра нацепила венки на дверях, установила Снеговика на веранде и отступила назад, чтобы полюбоваться украшенным домом. Эти фонарики раньше были на их прежнем, более просторном доме. Бен кого-нибудь нанимал, чтобы их развешивали. Для ее маленького дома их было слишком много, и она не хотела, чтобы Мэтт вещал все. Но опоздала, он уже закончил. Гирлянды обвивали колонны веранды, змеились по перилам и обрамляли окно. Уилл придет в восторг. Об огромном счете за электричество в январе Сьерра отказывалась думать. Она уже не помнила, когда в последний раз была в таком радостном настроении.

Самой привлекательной деталью открывшейся перед ней картины был Мэтт.

Сьерра виновато подумала, что не надо было позволять ему этим заниматься. Как много есть вещей, которым она так и не научилась, тогда как Мэтт может делать все. По крайней мере, после долгих мучений и примерок она закончила костюм для Уилла как раз перед генеральной репетицией. Но ее беспокоило то, что она во многом стала зависеть от Мэтта. Как-то само собой получилось.

Больше всего он порадовал ее тем, что снова заставил чувствовать себя женщиной в постели. Сьерра с восторгом вспоминала, с каким удовольствием Мэтт разглядывал ее всю, от макушки до кончиков пальцев. И так покойно лежать в его объятиях. Ей очень хотелось, чтобы это продлилось.

Она знала, он твердо намерен уехать. И когда это случится, ее сердце разорвется на части. Что бы она ни делала, что бы ни придумывала, ей не уговорить его остаться. Сама виновата. Нельзя переписать прошлое. Сьерра уже начала думать, что ее намерение рассказать Мэтту правду — не что иное, как подсознательная попытка заставить его остаться.

Да, он останется. По обязанности. Но возненавидит ее за то, что навязала ему ребенка, которого он никогда не хотел, и за то, что так долго обманывала его. Он останется, но никогда больше не станет с ней спать. Придется ей, видимо, молчать до конца своих дней.

Ее мысли прервал телефонный звонок в доме. Сьерра рванулась туда, чтобы снять трубку.

— Это Нил.

Она не узнавала голос.

— Нил Адамсон.

— А, Нил, как поживаете?

— Я звоню узнать, не нашли вы няню на время городского праздника в субботу.

Она вспомнила, что как бы пообещала пойти с ним на танцы. Казалось, с того разговора прошло несколько световых лет. Раз Уилл едет с отцом в Нью-Йорк, ей вовсе не надо никого искать. Только вот захочет ли она пойти?

Сьерра слышала доносящийся сверху шорох — это Мэтт прилаживал фонарики. Они с ним еще не сговаривались об этом уик-энде. Возможно, Мэтт не хочет что-то обещать. Ее сердце и душа были им переполнены. Но надо смотреть на вещи трезво: если она собирается искать мужа, еще одну замену отца для Уилла, то свидание с Нилом будет первым шагом в правильном направлении. Он довольно мил, симпатичен и дружелюбен. Однако перспектива провести вечер с ним радовала Сьерру не больше, чем визит к зубному врачу.

— Нил, извините. Я тут так замоталась, мне сейчас не до танцев.

— О, я понимаю, разумеется. Может быть, в другой раз.

— Спасибо за понимание. Пока.

Она медленно опустила трубку. Черт бы побрал Мэтта Роллинза! Из-за него она ни на кого смотреть не хочет, а он тем временем даже оставаться в городе не собирается.

Сьерра сердито распахнула дверь и едва не налетела на Мэтта, который складывал лишние лампочки.

Он внимательно взглянул на нее и спросил:

— На кого это ты злишься?

— На себя. Мэтт, когда я вышла за Бена, я не думала, что ты уедешь из города. Я испортила тебе жизнь.

Он рассмеялся:

— Сьерра, если кто и испортил мою жизнь, то никак не ты. Мне надо было убраться подальше от отца. Он меня вынудил уехать. Ты просто оказалась последним толчком.

— Но ты мог закончить школу.

— Я и закончил.

— Правда?

— Я взял документы и в разных местах ходил на вечерние занятия.

— Тогда почему ты не продолжил учиться и не стал ветеринаром, как собирался?

— Решил, что это не для меня. К тому времени, пока я заработал бы себе степень, мне надоело бы проводить половину жизни за книгой.

— А если бы ты получил диплом по менеджменту? Мог бы найти замечательную работу…

— И торчать целый день на заводе? Нет, спасибо. Для меня это как тюрьма. Мне нравится то, чем я занимаюсь. Ты даже не представляешь себе, Сьерра, как мир выглядит ночью, когда у тебя нет крыши над головой и все открыто взгляду. Наверное, многих пугает плохая погода и все остальное. Но мне нравится — будто я вижу дорогу, ведущую прямо на небеса.

— А мне покажешь, Мэтт?

— Туда нельзя привести за ручку. Искать это место надо самому. Ведь только ты знаешь, где тебе хорошо.

— Зачем было заканчивать школу, если потом этим не воспользоваться?

Он пожал плечами.

— Ты же получила образование.

— Тут другое. Отец хотел, чтобы я училась.

— А мой, наоборот, считал, что я никогда не буду учиться. Может, я сделал это назло ему. Чтобы показать, что добился большего, чем он. Десять из десяти родителей гордились бы, а он был вне себя от злости.

— Есть что-то в твоей жизни, что не связано с ним? Я хочу сказать, ты его десять лет не видел, а продолжаешь находиться под его влиянием.

— Никак он на меня не влияет.

Сьерра рассмеялась:

— Да он давит на тебя куда сильнее, чем мой отец на меня. По крайней мере, я делаю все, чтобы освободиться. Ты же все время хочешь что-то ему доказать — ходишь в школу, переезжаешь из города в город, стерилизуешь себя, чтобы, не дай Бог, не появились дети! Пусть он сам отвечает за свои поступки, Мэтт. Ты же должен стремиться к тому, что тебе действительно нужно.

На лице Мэтта появилось такое печальное выражение, что у Сьерры от жалости заныло сердце.

— Я стараюсь. И все равно мне иногда кажется, будто слышу его голос за плечом.

Она подошла поближе:

— Тогда не прислушивайся. Кончай метаться и старайся расслышать голоса тех, кто тебя любит… Сэма, Лиэнн, Уилла, меня.

Она увидела, как испуганно сверкнули его глаза. Мэтт положил руки ей на плечи и придвинул поближе к себе.

— А вообще зачем ты связалась со мной? — спросил он. — Хотела насолить своему папаше?

— Сначала, может быть. Потом произошло нечто неожиданное. Я оказалась неподготовленной.

— Сьерра, не знаю, что делать с моими чувствами к тебе.

— Ничего страшного. Я рада, что у тебя есть ко мне какие-то чувства.

— Не знаю, Сьерра, я не вижу для нас будущего.

— Если я чему и научилась, так это не бояться будущего. Страх может вынудить нас поступить неверно.

Он прижался к ней губами. Его борода щекотала ей щеки. Она прильнула к нему, ощущая, как волной накатывает желание.

Его ладонь легла ей на грудь, вызвав немедленную реакцию во всем теле. Соски ломило, грудям стало тесно в бюстгальтере, сердце тяжело билось в предвкушении. Желание почти лишило ее сознания. Она бы отдалась ему тут же, на открытой веранде, если бы вдруг не вспомнила, где должна сейчас находиться. И быстро отодвинулась от него.

— Мэтт, мне надо переодеться. Я обещала Уиллу, что приду на его генеральную репетицию.

Он отпустил ее с явной неохотой.

— Поторопись, дорогая. Потому что еще немного, и я занялся бы с тобой любовью.

Она подняла на него сияющие глаза.

— Перенесем?

— Спрашиваешь. Но долго ждать я не намерен.

— Чудно, тогда поедем куда-нибудь с палаткой на выходные. Ты мне покажешь то небо, о котором рассказывал.

— Сьерра, на дворе декабрь. Ты замерзнешь.

— У меня есть спальные мешки. Покажи мне твой мир, Мэтт. Или мне туда вход заказан?

— А как же лошади?

— Я попрошу Жюля приглядеть за ними.

Он пожал плечами:

— Ты станешь проситься в теплый дом еще задолго до утра, — предупредил он.

— Надену кальсоны.

Он засмеялся:

— Это уже интересно.

— Надеюсь. Я ведь, откровенно говоря, не за птицами наблюдать собираюсь.

Он обнял ее, прижал к себе и зарылся лицом в ее душистые волосы. Господи, как же это хорошо было! Он поцеловал ее в ухо, неохотно отпустил и начал спускаться с веранды.

— Мэтт? — окликнула она. — Уилл рассчитывает, что ты придешь завтра на спектакль.

— Я не забыл. Обязательно буду.

— Ты забеспокоился, когда я сказала, что люблю тебя?

Он пожал плечами:

— Наверное. Это еще больше все усложняет.

Мэтт повернулся и ушел, не заметив ее огорчения.

Сьерра сидела в первом ряду школьного зала, оглушенная громкими разговорами вокруг, задыхаясь от тяжелого запаха духов, и оглядывала зал. Вот-вот поднимут занавес, а Мэтта все нет.

Разумеется, он придет, раз обещал. Она весь день провела в нетерпении, ожидая сценического дебюта сына и встречи с Мэттом, оделась с особой тщательностью, радуясь предлогу принарядиться. На ней был зимний костюм, прекрасно подчеркивающий ее изящные формы и идущий к цвету лица. Верно, он прошлогодний, потому что последний год она покупала одежду только для Уилла, но он был одним из ее любимых.

Ей трудно было справиться с волосами такой неудобной длины. После многочисленных экспериментов она заколола их наверх, оставив несколько локонов надо лбом и ушами. Раньше она носила длинные волосы и распускала их вдоль спины. Мэтту очень нравилось. Он любил пропускать шелковистые пряди между пальцами. Но Бен предпочитал модную короткую стрижку. Теперь Сьерра решила отпустить волосы снова.

Ей не давала покоя мысль, не сделала ли она чудовищной ошибки, признавшись Мэтту в любви. Но уж очень тяжко притворяться. Пусть уезжает, если так ему нужно. На этот раз он будет четко знать, что здесь оставляет.

За занавесом послышался шорох, приглушенные голоса учителей, и она поняла, что юные актеры занимают свои места на сцене. К этому времени ей казалось, что она знает роль Уилла наизусть. Она снова оглянулась, надеясь увидеть Мэтта, чтобы позвать на занятое ею место.

Как странно будет сидеть рядом с отцом сына и смотреть на мальчика на сцене.

У нее замирало сердце каждый раз, когда она вспоминала, что Мэтт не знает, кем приходится Уиллу. А он имеет полное право знать. Ее чувство вины за то, что скрывает правду, все углублялось. Но Сьерра не могла рискнуть разорвать ту хрупкую связь, которая возникла между ними. Она уже как бы надеялась, что Мэтт сумеет снова полюбить ее, и боялась лишиться этого шанса.

Сидящие справа родители Люка помахали ей. Она кивнула в ответ. И тут же улыбка исчезла с ее лица при виде отца в дверях зала. Его-то Сьерра никак не ожидала сегодня.

Перед глазами все поплыло. Конечно, отца следовало пригласить. Она хотела, чтобы он увидел своего внука на сцене. Но их с Мэттом встреча накануне была такой неожиданной, что Сьерра забыла обо всем на свете. Она настолько была занята мыслями о Мэтте, что не позвонила отцу и не пригласила, хотя должна была это сделать.

Тот сразу же ее заметил, прошел по проходу и уселся на место, которое Сьерра берегла для Мэтта.

— Ты неплохо выглядишь.

— Здравствуй, папа. Уилл будет рад тебя видеть.

— Гм. Ты могла бы сказать, что он исполняет главную роль. Я пропустил бы спектакль, если бы Уилл не упомянул о нем вчера по телефону.

— Я не знала, что он с тобой разговаривал. Честно, папа, все вышло случайно. Голова другим занята.

— Уилл сказал, что отдал один родительский билет кому-то из твоих работников. Абсолютно бессмысленная щедрость, но, разумеется, я ничего не имел против того, чтобы купить билет.

Разговаривая с отцом, Сьерра краем глаза наблюдала за входом в зал. Сердце екнуло, когда появился Мэтт, держа в руках шляпу. Если бы не борода, она быне узнала его в костюме и жилете. Он явно сегодня постарался ради нее и Уилла. Ей безумно захотелось кинуться к нему.

Но, взглянув на суровое лицо сидящего рядом отца, она сдержалась. Их перемирие вряд ли заставит его отказаться от мысли разлучить ее с Мэттом. Если отец узнает, что тот в городе, если догадается, что между ними происходит!.. Он может сделать что-то ужасное, чтобы заставить Мэтта уехать. Это уж наверняка.

Мэтт улыбнулся и направился к ней. Сердце Сьерры сжалось от страха. Она незаметно показала глазами на отца. Ради собственной безопасности он не должен подходить.

«Сядь сзади!» — мысленно приказала она. Сьерра верила, что между действительно близкими людьми телепатия возможна. Ну, например, она всегда знала, что Уилл попросит бутерброд с арахисовым маслом, прежде чем он успевал открыть рот.

Мэтт приближался, и ее охватило новое беспокойство. Что, если он заметил ее знак, увидел отца, но все равно решил подойти? Она вспомнила, как Мэтт обошелся с администратором больницы. Конечно, он не привык отступать перед теми, кто пытается помыкать им или дорогими ему людьми.

Мэтт перевел взгляд на Уилльяма Росса и резко остановился. На лице появилось изумление, которое быстро сменилось гневом. Он резко повернулся и нашел себе место где-то в середине зала. Сьерра с облегчением вздохнула и виновато взглянула на него, стараясь дать ему понять, что просит прощения. Но Мэтт обиженно отвернулся.

Немного успокоившись, Сьерра посмотрела на сцену. Она ведь понятия не имела, что Уилльям Росс сегодня сюда заявится. Поверит ли он?

— В чем дело, Сьерра? У тебя такой вид, будто увидела привидение, — спросил отец. Повернулся и осмотрел публику за спиной. Она в душе поблагодарила Бога за жуткую бороду Мэтта. По крайней мере, отец его вряд ли узнает.

— Тебе никто не говорил, что неприлично так вертеться? Ты ведешь себя как ребенок.

— Ты сам только что сделал то же самое, — попробовала она защититься.

— Право, не знаю, что в тебя вселилось. После смерти Бена ты сама на себя не похожа.

— А мне кажется, что я наконец стала самой собой. Прости. Я волнуюсь за Уилла.

— Да, пусть переболеет всеми этими глупостями, пока молодой. Когда вырастет, придется заниматься более серьезными вещами.

Сьерра подняла брови:

— Это уж, разумеется, как он сам решит. Или ты хочешь сказать, что ему суждено работать в нефтяном бизнесе?

— Естественно.

— Я хочу, чтобы Уилл научился сам выбирать. Он мальчик способный. Возможно, когда он вырастет, захочет стать актером.

— Чепуха. Я не позволю… Я уверен, ты такого не допустишь.

— Он сам будет выбирать свой путь в жизни, папа. Никто не станет заставлять его принимать решения, о которых он будет жалеть всю жизнь. — Она сообразила, что повысила голос, и стала говорить тише. — Я не позволю тебе вмешиваться.

— Не дерзи, Сьерра. Я всегда прежде всего заботился о твоих интересах и собираюсь делать то же для внука.

— Он мой сын. И я знаю, как хочу его воспитать.

Свет притушили, и разговоры в зале смолкли. Ладно, решила. Сьерра, по крайней мере высказалась. Но, чувствуя затылком взгляд Мэтта, она перестала радоваться победе. Если уж такая независимая, то почему не пригласила Мэтта сесть рядом? Она уверяла себя, что боится за Мэтта, но в душе была в ужасе от того, что снова ее жизнь подчиняется воле отца. Если вопрос встанет ребром, Сьерра не знала, хватит ли у нее мужества на открытое сопротивление.

Глава 11

Во время всего спектакля Мэтту не сиделось на месте — казалось, по нему ползали муравьи. Он не привык сидеть неподвижно продолжительное время, к тому же хотелось ведь знать, что происходит между Сьеррой и ее отцом. Ничего удивительного, что Уилльям Росс решил посмотреть на дебют своего внука. Но Сьерра утверждала, что они даже не разговаривают, а теперь вот сидят бок о бок.

Когда он шел к ней, ее глаза, загнанные и испуганные, как у попавшего в ловушку котенка, умоляли его не приближаться. Почему Сьерра боится отца? И почему так отчаянно хотела, чтобы тот не догадался о его присутствии в зале? Неужели после всех разглагольствований о независимости она снова попадет под отцовское влияние?

Мэтт дернул воротник рубашки. В плотно набитом людьми зале было жарко и душно. Видно, перестарались с отоплением. Он поставил локти на узкие подлокотники. Наверное, есть вещи, которые никогда не меняются. Был ли он до сих пор лишь ее тайным пороком, который Сьерра тщательно скрывала, нечто вроде курения за сараем? Или она просто хочет отложить неизбежную сцену, которую закатит ее папаша?

Его охватило странное собственническое чувство. Разве не он настаивал на том, чтобы их отношения не влекли за собой никаких обязательств? Но он успел понять, что ему хочется быть с ней постоянно. Для него всегда было недостаточно заниматься тайком любовью. В этом смысле ничего не изменилось. Просто он не знал, что с этим поделать.

А пока он решил, что она пытается избежать неприятной сцены ради Уилла. Зачем лезть напролом? Во всяком случае сейчас. Но он не собирается ни перед кем в этом городе опускать голову. Лестер Роллинз создал ему репутацию неудачника. Но Мэтт Роллинз не будет больше с этим мириться.

Он попытался сосредоточиться и улыбнулся при виде стараний Уилла. Мэтт до спектакля заходил за кулисы, где среди маленьких первоклашек почувствовал себя Гулливером. Он нашел Уилла. Мальчик волновался. На нем был строгий взрослый костюм-тройка и седой парик. Цепочка от карманных часов свешивалась из жилетного кармана.

— Здорово выглядишь, — заметил Мэтт.

Услышав его голос, Уилл поднял голову и усмехнулся. Лицо мальчика было сильно загримировано.

— Мэтт! — Он быстро огляделся. — Сюда нельзя посторонним.

Мэтт пожал плечами:

— Решил зайти и пожелать тебе ни пуха ни пера, хоть я и не суеверный. Думаю, у тебя все отлично получится. Ты ведь столько репетировал.

— Никогда раньше не видел тебя таким нарядным. Маму встретил?

Мэтт отрицательно покачал головой. Итак, парень начал замечать, насколько близки они становятся со Сьеррой. Смышленый малый. Мэтт и раньше подозревал, что Уилл замечает куда больше, чем кажется матери. Иногда Сьерра забывает, что он уже не малое дитя.

— Спасибо, Уилл. Смотри хорошенько, потому что я надеваю этот наряд не чаще, чем ты свой сценический костюм. Пойду и усядусь в первом ряду. В животе урчит от страха, правда?

— Совсем чуть-чуть, — признался Уилл, схватившись за живот.

Мэтт хотел было взъерошить ему волосы, но вовремя вспомнил о парике и отдернул руку.

— Помни, раз ты столько трудился, теперь надо получать удовольствие. Это как родео. Перед тем как выпускают быка, сидишь и в животе все сжимается. Ничего не остается — только решить, что сейчас ты получишь самое большое удовольствие в жизни. И всякий раз срабатывает.

— Мэтт, ты тоже считаешь, что играть в пьесе — для маменькиных сынков?

— Кто-то дразнится?

— Ага.

— Наверняка те ребята, которым не досталось роли.

Уилл кивнул:

— Я стараюсь не обращать на них внимания, как мама советовала, но уже надоедает. Пристают еще больше.

— Иногда надо стоять твердо.

Уилл кивнул. Мэтт положил руку на худенькое плечо мальчика.

— Увидимся позже, — сказал он.

— Пока, Мэтт. Ты будешь здесь после спектакля?

— Обязательно.

Возвращаясь в зал, Мэтт снова задумался над предположением Лиэнн о том, что Уилл — его сын. Черт побери, зачем только она заронила эту мысль в его голову. Как обычно, сестра делала поспешные выводы из некоторых случайных совпадений. Но, надо признаться, Мэтт стал внимательнее присматриваться к парню. Поскольку не собирался заводить ребенка, он никогда и не задумывался, как может выглядеть его чадо.

Надо признать, в некотором отношении Лиэнн была права. Мальчик явно подражал его походке, манерам. Но Мэтт объяснял это детской впечатлительностью и отсутствием других мужчин в близком окружении мальчика. Ему это даже льстило.

Сьерра понаделала ошибок, да и он тоже не без греха. Но если бы она и вправду забеременела от него, то наверняка не стала бы это скрывать. Ему бы первому сказала. Он ведь уехал из города только после того, как она решила выйти замуж за Бена.

Вот только Сьерра забыла рассказать ему, что встречается с Беном, и это беспокоило. Знай он об этом, наверняка почувствовал бы, что она может его предать, понял бы, как далеко может зайти послушная дочь, чтобы угодить папочке. И все же Мэтт не верил, что Сьерра могла обмануть его и Бена в таком важном вопросе. Если она солгала по такому серьезному поводу, значит, обманет и по пустяку. Но сейчас ему нужно было верить в нее, верить ей, когда она говорила, что сдалась перед напором отца и жалеет об этом. Он так хотел ей верить!

Из ее брака с Беном, похоже, не вышло ничего хорошего, кроме Уилла, хотя тот дал Сьерре то, что Мэтт никогда не сможет дать. И будь у него сын, ему бы хотелось, чтобы он был похож на Уилла. Он сам не мог объяснить ту родственную связь, которая, чувствовал, существует между ним и Уиллом. Возможно, это просто продолжение его чувств к Сьерре. И возможно, ему жаль мальчика, оставшегося без отца, ведь он и сам вынужден был разбираться с жизнью самостоятельно. Но у него, по крайней мере, был Дилан.

Сегодня днем Сьерра сказала, что любит его, и Мэтт до сих пор пытался разобраться в своем отношении к ее признанию. Она и раньше это говорила, а замуж вышла за другого. Ему хотелось верить ей так, как он верил когда-то. Но вот же она сидит рядом с отцом, а его прогнала прочь, как муху с картофельного салата. И будь все проклято, но Уилл нисколько не похож на портрет Бена Давенпорта, висящий в гостиной Сьерры.

Визит за кулисы напомнил Мэтту его первое родео, на которое отец не соизволил явиться. Хотелось, чтобы Уилл знал, что он пришел, точно так же, как тогда Сэм, по сути заменивший ему отца.

И прочь, прочь сомнения, зароненные Лиэнн. Уилл наверняка сын Бена, как утверждает Сьерра. Если же выяснится, что это не так, он не сможет оставаться с ней в одной комнате.

Но что происходит между Сьеррой и отцом? Не приведет ли это к их новой разлуке? Мэтт с трудом сдерживался, чтобы не подойти. Нет, сейчас не место и не время выяснять отношения.

Мэтт еще раз пожалел, что вернулся. Жизнь здесь становилась слишком сложной.


С точки зрения Сьерры, она никогда не видела такого замечательного спектакля. Ее сын удивительно достоверно изображал Скруджа, декорации не падали, ни один из актеров не забыл текста.

Когда все действующие лица под шквал аплодисментов радостных родителей и друзей вышли на сцену, а в зале зажегся свет, Сьерра вдруг вспомнила, что рядом стоит отец. А где-то сзади — Мэтт.

Она оглядела зал. Мэтта не было.

По крайней мере, они хоть сегодня с отцом не встретятся. Временная отсрочка. Но рано или поздно Уилльям Росс выяснит, что Мэтт в городе и работает у нее. Ей не хотелось, чтобы отец нападал на Мэтта. А рано или поздно он это сделает, не было никаких сомнений. Отец предпочитал, чтобы Мэтт находился как можно дальше от нее и Уилла.


Когда Мэтт вернулся к сестре, чтобы поскорее переодеться, в доме было странно тихо. Это пришлось Мэтту по душе. И больше подходило его настроению.

Он так торопился переодеться в удобные старые джинсы и белую футболку, что не сразу заметил мигающий красный огонек на автоответчике. Мэтт решил, что это Лиэнн решила сообщить ему, куда подевалась вместе с детьми, и машинально нажал кнопку.

— Приветик, Лиэнн.

Мэтт узнал протяжный выговор старшего брата. Бутылка с пивом выскользнула из руки, упала на пол и разбилась. Она так быстро разыскала Дилана, что наверняка начала поиски еще до несчастного случая с Джерри. Небось знала, где все остальные еще до того, как Мэтт дал согласие на встречу.

Голос на автоответчике продолжал:

— Звонила Дарси, сказала, ты пытаешься собрать всю семейку на Рождество. Как гром среди ясного неба. Я почти забыл, что у меня есть семья, так много времени прошло. Я подумал, неплохо будет с вами снова повидаться… Позвоню позже, не хочу обсуждать мое отношение к этой встрече с дурацкой машиной. Мэтт, Дарси сказала, ты там. Как у тебя все сложилось? Но ведь куда легче не оглядываться, верно? Догадываюсь, эта идейка насчет сборища принадлежит не тебе, а Лиэнн. Столько времени прошло, правда, братишка? И я по тебе тоже скучал… Перезвоню.

Машина щелкнула и остановилась, потом взвыла, перематывая пленку.

Старший брат был единственным человеком, понимавшим, как ему было трудно. Отец души не чаял в Дилане. Старик был таким эгоистом, что не хотел видеть, насколько надоела Дилану та ответственность, которая сваливалась на его плечи каждый раз, когда отец исчезал надолго. Домашняя работа, забота о младших братьях и сестрах, о матери. Дилан относился к своим обязанностям серьезно. И еще пытался защитить мать от злобных нападок отца. А отец никогда и не пытался разглядеть, как желает сын вырваться на свободу. Дилану хотелось взбираться на горы, плавать в океане и головой касаться звезд.

Нет, даже Дилана отец не умел любить бескорыстно. Он считал, что старший сын такой же, как он, но так и не узнал, что ошибался. Помаленьку отец душил Дилана, невольно делая стариком даже в юные годы.

Мэтт никогда не винил брата за то, что тот уехал и всех бросил. Он знал, почему Дилан так поступил, и тосковал по нему. Мэтт мог найти его, но понимал, что брат объявился бы сам, если бы хотел.


Мэтт плелся к дому и совсем не торопился, потому что напротив был припаркован грузовик отца. Он сильно испугался, когда кто-то схватил его сзади и потащил в лес.

— Эй! — возмутился он, со злостью высвободился и сжал кулаки.

— Остынь, — сказал старший брат, делая шаг назад и поднимая вверх руки.

Мэтт глубоко вздохнул, узнав знакомое длинное лицо с заостренным носом, выдающимся вперед подбородком и падающими на лоб волосами.

— Совсем спятил, Дилан? — спросил он. — Всегда знал, что у тебя обязательно крыша поедет.

— Успокойся, Мэтт. Как насчет того, чтобы смотаться в киношку с кузиной Мэри Лин? Помнишь, мы ее в закусочной видели пару дней назад?

— Кудрявая блондинка? — недоверчиво спросил Мэтт, тем не менее проявив явный интерес. Эта девушка казалась ему ангелочком с рождественской елки.

— Ага, та самая. Мэри Лин заявила, что никуда не пойдет, не бросит кузину одну. Сам понимаешь, тогда мне ничего не светит. Придется кого-то тащить с собой. Уж лучше тебя. Мэри Лин сказала, что ее кузина нашла тебя симпатичным. — Он помолчал, скорчив гримасу, чтобы показать, что такая оценка якобы выше его понимания. — Ты ведь сможешь ее отвлечь, а мы с Мэри Лин тем временем побудем одни. — По выражению его лица было понятно: планируется нечто большее, чем тихая беседа.

Мэтт опустил глаза и покачал головой.

— У меня нет денег на кино.

Дилан хитро улыбнулся:

— Я уже достал. Просто попросил отца дать нам на двоих.

— Попросил у него больше, чем тебе нужно? Ты это хочешь сказать? Да он мне гроша ломаного не даст, будь у него хоть миллион.

— Плюнь. Он просто дурак.

— Дилан! — Мэтт тоже так думал, но никогда не решился бы высказаться вслух.

Брат знал, что отец его обожает. Мэтт сначала думал, что Дилан тоже к нему хорошо относится, но после случая со свитером брат умудрялся дурачить отца постоянно выцыганивая у него все, что угодно, не только для себя, но и для Мэтта, для матери.

— Он хочет, чтобы я вырос таким, как он. Да я лучше сдохну.

— Еще чего!

— Так ты идешь сегодня или нет?

— Да, пойду.

Дилан вытащил из заднего кармана брюк бумажник, отсчитал несколько купюр и протянул Мэтту.

— Держи. Девушкам нравится, когда у парня есть деньги.

Дилан был всего на два года старше Мэтта, но постоянно учил, как надо вести себя с девушками. Он также первым объяснил ему, почему родители закрывают дверь спальни, когда отец возвращается домой. Никто до этого не позаботился хоть как-то просветить Мэтта, и обширные познания Дилана всегда производили на него впечатление. Когда Мэтт спросил брата, откуда тот столько знает, Дилан бесстыдно признался, что подсматривал за родителями через щель в двери. С той поры Мэтт перестал интересоваться, где Дилан добывает информацию.

— Какая разница? — спросил он на этот раз.

Дилан пожал плечами:

— Так уж получается.

Он снова полез в бумажник, выудил оттуда смятый пакетик из фольги и протянул Мэтту.

— Тебе это понадобится.

Сообразив, что это такое, Мэтт отшатнулся, будто увидел скорпиона.

— Не надо! Я не собираюсь с ней этим заниматься.

Но Дилан силой вложил пакетик ему в руку.

— Возьми на всякий случай. Ты ведь знаешь, как им пользоваться?

— Конечно. Я только не могу себе представить, что девушка, которую я едва знаю, захочет со мной…

Дилан рассмеялся:

— Парень, неужели ты не догадываешься, что Бог наградил тебя такой внешностью, от которой девчонки сходят с ума? Мне не повезло, приходится налегать на обходительность, остроумие. А тебе достаточно мигнуть. Даже мать это понимает, потому и талдычит, что ты родился с восходом солнца и прочую чушь. И отец ненавидит, раз уж случайно одарил тебя тем, чего сам лишен. Через парочку лет ты сможешь выбирать себе любую телку. Готов поспорить, ты даже сможешь охмурить какую-нибудь из этих богатеньких хвастливых сучек с холмов.

— Да ладно, Дилан. Я не собираюсь потратить жизнь, бегая за девицами, считающими себя лучше других.

Дилан пожал плечами:

— Ты когда-нибудь с девчонкой целовался?

— Конечно.

— Просто поинтересовался. Слушай, с твоей внешностью ты лучше в ближайшие годы всегда таскай с собой такой пакетик и не забывай им воспользоваться. Не дай никому влипнуть по своей вине. Тогда застрянешь в этом городишке навечно, начнешь сам себя люто ненавидеть, как наш папаша.

— Откуда ты все это знаешь, Дилан? Не хочешь ли ты сказать, что Мэри Лин позволяет тебе…

Дилан кивнул:

— При каждом удобном случае. Вовсе не трудно их уломать, Мэтт. Говори только, что она самая хорошенькая, повторяй без конца и держи ее за руку. Если хочешь увидеть ее голой, дождись жаркого дня и предложи прогуляться до озера. Потом невинно предложи искупаться.

— Такое пройдет только с полной дурой, Дилан. Я и сам бы себя идиотом чувствовал.

Хоть Мэтт не очень разбирался в девушках, он не мог себе представить, что кто-нибудь из них так легко разденется. Особенно если за ней наблюдают.

Дилан передернул плечами:

— Подожди пару лет, сам увидишь. Но я тут так долго торчать не собираюсь. Подкоплю деньжат и рвану отсюда.

— Куда?

— Где отец меня не разыщет. И если у тебя есть мозги, сделаешь то же самое. Он считает, я не вижу, какой он придурок, думает, горжусь им. А я когда на него гляжу, с души воротит. Все в городе над ним смеются.

— Как же скопить достаточно денег?..

— Когда отец возвращается после долгого отсутствия, у него полно денег в кармане. Он напивается и отключается. Утром не замечает, что бумажник стал несколько легче.

— Ты крадешь деньги, Дилан?

— У него для себя всегда есть бабки, а мать должна гнуть спину в закусочной, чтобы оплатить счета. Он у нас в долгу, Мэтт.

Дилан достал сигарету из мятой пачки и прикурил. Мэтт знал, что сигареты он тоже стащил из отцовской комнаты. Дилан протянул ему пачку, и Мэтт взял одну. Ему не столько нравилось курить, сколько была приятна мысль, что он курит украденные у отца сигареты.

Мэтт покачал головой:

— Я тоже отсюда куда-нибудь подамся, но воровать не стану.

— Твое дело. Можешь поехать со мной, если хочешь. Я бы не хотел оставлять тебя здесь с отцом.

— Я с ним справлюсь. Я его больше не боюсь.

— Пошли. Перед свиданием с девушкой надо принять ванну. Им не нравится, когда от тебя воняет.

— Да ладно. От меня не воняет.

Мэтт зашагал рядом с братом. Дилан был его лучшим другом. Ему до смерти хотелось спросить, что чувствуешь, когда спишь с девушкой? В последнее время он много размышлял о том, как у них там все устроено. Ему трудно было представить, что это на самом деле так замечательно, как все говорят. Желание узнать все самому становилось день ото дня сильнее.

Но не мог Мэтт прямо так спросить, признавшись таким образом, что он все еще девственник. Ему хотелось казаться таким же искушенным, как и старший брат.

Предсказание Дилана не оправдалось. Мэтту не пришлось ни в тот вечер, ни в ближайшие года два воспользоваться пакетиком. Но ему понравилось целовать ту девчонку с золотистыми кудрями, напоминавшую фарфоровую куколку.

Позднее Мэтт заперся в ванной комнате и принялся изучать свое лицо. Как верно заметил Дилан, в нем не было отцовских лошадиных черт. Он выглядел нормально. А уж если волосы причесать, то и вовсе ничего. Мама всегда говорит приятные вещи, но уж если Дилан делает комплимент, это стоит многого. Мэтту раньше казалось, что в нем нет ничего хорошего, что могло бы доставить радость отцу. Теперь же он подумал, что Дилан, может быть, прав и отец просто хочет унизить его.

В дом ворвались Лиэнн с детьми.

— Фу! — сморщила она нос, входя в кухню. — Запашок как в пивной. — Она внезапно остановилась. — Мэтт, что случилось? Смотри, не порежь ноги.

Мэтт сообразил, что стоит босиком в луже пива среди осколков стекла. Он осторожно отступил в сторону.

— Прости, — сказал он. — Бутылка из руки выскользнула.

— Все бывает, но почему ты стоишь в луже как истукан? — Лиэнн подняла несколько осколков и швырнула в мусорную корзину.

— Пусти, я сам, — сказал он, опускаясь рядом с ней на корточки. — Где вы были?

— Я потащила детей навестить Джерри. И напрасно. В санаторий детей не пускают. Просидели, пока нас не прогнали.

— Тебе звонили.

Она взглянула на аппарат на столе.

— Я решил, что ты оставила для меня послание и прослушал. Это был Дилан.

Лиэнн просияла:

— Он приедет?

— Сказал, что перезвонит.

— Номер свой оставил?

— Нет.

— Что такое, Мэтт? Вы с Диланом всегда были близки. Я знаю, ты хотел его увидеть. Ты не передумал?

Он покачал головой:

— Грешным делом, я думал, никто не откликнется. А тут услышал его голос и понял, что все вполне реально.

Мэтт подтер остатки пива. Лиэнн поднялась, ополоснула руки под краном, пошла к аппарату, чтобы прослушать сообщение, но не успела нажать кнопку, как зазвонил телефон.

— Да, одну минуту, — тихо сказала она и протянула трубку Мэтту. — Твой босс.

— Сьерра? — спросил Мэтт, не сумев скрыть теплоту в голосе, хотя Лиэнн стояла рядом.

Сестра повернулась и вышла.

— Мэтт, звоню, чтобы извиниться. Я не знала, что отец придет на спектакль. Это Уилл ему позвонил и пригласил. Мне ничего не сказал.

— Я-то думал, что вы с отцом в ссоре.

— Он недавно приезжал, чтобы помириться. Как бы там ни было, Мэтт, он все еще мой отец и дедушка Уилла. А скоро Рождество.

— Мне бы твои проблемы. Ты уверена, что тебе еще не надоело возиться с конюшнями?

— Я у него ничего не беру, но это не значит, что я полностью исключила его из нашей жизни. Мэтт, если бы ты его знал, то понял бы, как трудно ему сделать первый шаг.

— Может быть, нам пора познакомиться.

— Я очень этого хочу. И спасибо за сегодняшнее тактичное поведение.

— Ты знаешь, я бы ни за что не стал портить Уиллу спектакль.

— Мэтт, я не стыжусь своих чувств к тебе. Отец тогда, давным-давно, злился, потому что я сделала выбор, который он не одобрил. Он очень медленно отходит. Но отец видел, что Бен не оправдал его ожиданий. Я не прошу тебя избегать с ним встречаться, просто мне нужно время, чтобы его подготовить.

— Не знаю, куда это все нас заведет. Но не собираюсь встречаться с тобой тайком. Мы оба помним, как в тот раз прождали слишком долго, прежде чем сказать правду.

Последовало продолжительное молчание.

— Это не значит, Мэтт, что ты подумываешь, не остаться ли тебе?

Я не могу ничего обещать, Сьерра. Но точно знаю, что не хочу быть каким-то призраком в твоей жизни. Все вроде бы гонит меня отсюда, а остаться хочется. Мне уже трудно думать о том, что придется расстаться с тобой.

— Не хочу, чтобы ты уезжал. Никогда!

Теперь он не находил слов.

— Я для тебя не гожусь.

— Ты то, что мне надо, Мэтт. Если тебе надо ехать, я не буду держать. Но, пожалуйста, сначала подумай хорошенько.

— Скажи Уиллу: я жалею, что не смог повидать его после спектакля. Мне очень неприятно, что я не сдержал данного ему слова.

— Я сказала, что произошло нечто непредвиденное. Как ему было объяснить?..

— Возможно, когда твой отец узнает, как обстоят дела, ничего и не придется объяснять.

Она долго молчала.

— Возможно.

— Спокойной ночи, Сьерра.

— Спокойной ночи, Мэтт.

Глава 12

Сэм налил горячего кофе из термоса, насмешливо наблюдая за Мэттом, отдирающим многолетнюю грязь с коляски.

Тот чувствовал его пристальный взгляд, старался не обращать внимания и совершенно не понимал, что Сэм задумал.

— Чего ты не сбреешь свои баки, Мэтт? И эта борода… Будто стальная проволока на морде намотана.

Мэтт сосредоточенно потер щетину на щеках и хмыкнул.

— Странно, что ты об этом заговорил. Я уж сам подумывал, не избавиться ли от нее.

— Так чего ждешь? Бери бритву и убери эту собачью шерсть. Тут некоторым хотелось бы посмотреть на твое личико. Хоть ты, прямо надо сказать, и не кинозвезда.

Веселье Мэтта исчезло так же быстро, как и появилось.

— Как ты себя чувствуешь?

Сэм стоял, прислонившись к стогу прошлогоднего сена, и прихлебывал кофе.

— Бывают хорошие дни, а бывают и плохие, — пожал он плечами. — Верно, есть эти болеутоляющие лекарства. Но я стараюсь не очень думать о своем самочувствии. Время мое на исходе, чуток осталось.

— Не говори так, Сэм. Ты выглядишь потрясающе.

— Я выгляжу как усталый умирающий старик. Ты никогда раньше не умел врать, Мэтт. Не начинай сейчас. Не идет тебе.

— Я ненавижу твою болезнь.

— А я, черт побери, люблю тебя за это. Но сколько не делай вида, что все в порядке, ничего не изменится. Не думаю, что все будет так уж страшно. Мне придется через это пройти, хочу я или нет. Конечно, жаль что нельзя будет вставать рано утром и смотреть, как восходит солнце над холмами. Буду скучать по тем пустякам, которые хоть и кажутся надоевшими, на самом деле весьма приятны. Просто мы быстро к ним привыкаем. Жаль оставлять всю эту животину… Но, слушай, а вдруг есть что-то получше? Этой ночью… Ну, я наверное, спал… Я видел Энни.

— Свою жену? — переспросил Мэтт, пытаясь скрыть удивление. Он ведь знал, что она давно умерла.

На лице Сэма появилось несвойственное ему мечтательное выражение. Уже одно это взволновало Мэтта.

— Энни смотрела на меня и была такая мягкая и хорошенькая, какой я ее помню. Она говорила тише всех, лишнего слова, бывало, не молвит. Если только уж совсем необходимо. Сначала я жутко испугался. А потом успокоился. Решил, что она так хочет заставить меня смириться. Те годы, что мы были вместе, мелькнули, как вихрь в пустыне. Я никогда раньше не думал о загробной жизни, но меня вроде как утешает мысль о встрече с Энни.

Мэтт неловко переступил с ноги на ногу.

— Нам обязательно об этом говорить?

— Да. — Сэм снова остановил взгляд на Мэтте. — Потому что, когда меня здесь не будет и я не смогу тебе ничего сказать, хочу чтобы ты знал: ухожу я не без сожаления, но и не собираюсь ныть и стонать. Из меня поганый философ, Мэтт, но уж поверь, жизнь проходит, глазом моргнуть не успеваешь. Во всяком случае, лучшая ее часть. А из того, что остается, совсем мало хорошего. За него надо держаться, пока можешь.

— Сэм, допустим, у тебя внутри какая-то гниль, мешающая распознать, что хорошо и что плохо? Как быть, если чей-то давний поступок постоянно тебя грызет и заставляет ненавидеть этого человека так, что в глазах темно?

— То, что внутри тебя, можно так раздуть, что и места не останется. Я всегда шел напролом. Однажды, когда был моложе, перегонял я скот вместе с парнем, которому очень не нравилось, что меня поставили старшим. Стал замечать, что он делает мне мелкие пакости, насыплет песка в кофе, подсунет змею в спальник. Я точно знал — его работа. В конце концов дал ему пинка под зад. Как только он скрылся с глаз моих, про все забыл.

Мэтт засмеялся:

— А как быть, если этот человек не под рукой, если не вмазать?

Сэм нахмурился:

— Вроде твоего старика?

— Угу.

— Не знаю. Тут трудно сказать. Может, перестать переживать? Принять прошлое и его, такими, как они есть, и продолжать жить дальше? Одно знаю наверняка: если будешь продолжать бегать от своих бед, они тебя обязательно настигнут.

— Мои уж точно настигли. Я никогда особо не задумывался, что же из меня вышло, пока не вернулся сюда. А теперь что делать? Лиэнн хочет собрать всю семейку на Рождество.

— Старик явится?

— Не приглашали. Да мы и не знаем, где он.

— Так сколько ты пробудешь в городе?

Мэтт удивленно взглянул на него. Потом пожал плечами.

— Думаю, немного побуду. Чтобы тебе было с кем пооткровенничать.

— Сэм усмехнулся:

— Ты ведь не из-за меня здесь задерживаешься?

— Не слишком уж воображай, — пошутил Мэтт. — У меня тут всякие дела. Да и не навечно же я остаюсь.

— Знаешь, а мог бы. Тут твой дом.

— Сэм, насчет твоего завещания…

— Я его не изменю. И кончай спорить, надоело. Не считаешь, что пора и тебе получить шанс? Ты заслуживаешь своего собственного куска земли. Если хочешь здесь поторчать, милости просим, но перестань приставать ко мне насчет завещания.

— Я не хочу выглядеть неблагодарным.

— Ну, твое место здесь. С чего ты взял, что умеешь читать мои мысли? Может, я все это делаю, чтобы облегчить свою совесть? Я имею в виду те неприятности, которые причинил тебе и твоей маме? И вовсе я не собираюсь с тобой препираться!

Мэтт хмыкнул:

— Прости. Сэм, а ведь ты единственный человек, кроме мамы, который что-то для меня делал. Наверное, я и в самом деле не знаю, чего хочу.

— Угу. Скажи спасибо, и порядок. Я должен был сделать больше. Я бы предложил тебе жить у себя в доме, но знал, что ты нужен матери.

— Для меня это значило куда больше, чем ты думаешь.

— Как у тебя со Сьеррой?

Мэтт резко поднял голову. Сэм наверняка имеет в виду их деловые отношения. Не мог же он знать, что на самом деле между ними происходит. Мэтт никогда ему ничего не рассказывал. Тем не менее, похоже, Сэм знал все.

— Нормально, — рассеянно ответил Мэтт.

— А, больная тема. Может, предпочитаешь еще поболтать о моей смерти?

— Конечно нет. Ладно, выкладывай.

— Сьерра — красивая молодая женщина. И не говори, что ты этого не заметил. Все видно по твоим глазам, достаточно произнести ее имя. И сынок у нее красивый, славный малый. Никогда не мог понять, чего она вышла за этого пустозвона Бена Давенпорта. Она заслуживает парня, который умеет не только швыряться деньгами.

— Наверное, Бен ей нравился. — Мэтт старался говорить спокойно.

Сэм допил кофе и потер щетинистый подбородок.

— Догадываюсь, Уилльям Росс заставил дочь выйти замуж за человека, которого считал достойным. Я знаю старика Росса, хотя в друзья бы его не взял. Хитрая бестия! Когда я отказался сдать ему в аренду землю, где была нефть, он арендовал соседний участок и начал бурить под углом. Ты будь с ним поосторожнее. Он способен на все, если считает, что это в его интересах. Сомневаюсь, что ты среди его любимчиков.

— Почему он вообще должен как-то ко мне относиться?

— Мы оба знаем, почему, сынок. Ты давно ему как кость в горле. Из-за Сьерры.

— Ты знал?

— Догадался. В то последнее лето ты так быстро исчезал по вечерам, что я сразу смекнул — встречаешься где-то с девушкой. Но вот ведь что странно. Если у парня есть девушка, ему хочется ею похвастаться, попасться на глаза. Но тебя я никогда ни с кем не видел. Вот и решил, что, должно быть, эта девушка с холмов. Потом ты исчез сразу после объявления о помолвке Сьерры. Но все равно, это были лишь догадки. Всякий раз, когда я был в городе, она спрашивала, не слышал ли я что о тебе. Вот тогда я и понял! Иногда она переходила улицу или заходила в магазин, только чтобы спросить.

— Почему ничего не говорил?

— Не мое дело.

Мэтт нахмурился:

— Так ты поэтому попросил ее дать мне работу?

— Ей была нужна твоя помощь, тебе — работа. А я пообещал тебе давным-давно, что ты найдешь работу здесь. Но все дело в том, что я передал ранчо внуку. Я и решил: если дело зайдет дальше, это ваши проблемы. В свахи не гожусь, если ты это имеешь в виду.

— Я ее любил, а она взяла и вышла замуж за Бена. Она не такая, как другие. Все произошло случайно. Я никогда не заглядывался на холмы, Сэм. Да и никто оттуда не производил на меня впечатления. До Сьерры. А теперь все снова повторяется.

— И ты боишься, что она опять тебя разочарует?

— Ты ведь знаешь, какой была моя жизнь. Потом я подумал, что нашел что-то хорошее, чистое, что станет моим навсегда. Такого со мной никогда не было. Я всю жизнь с кем-нибудь делился. Надоело! А Сьерра заставляла меня чувствовать себя живым настолько глубоко, что было даже больно. И вдруг все исчезло…

— Ну, а теперь у тебя появился второй шанс? Это не часто бывает. Ты же знаешь, что такое давление отца. Отец Сьерры тоже держал ее в ежовых рукавицах. Считаю, он поступил мерзко, запретив матери девочки видеться с ней.

Мэтт удивленно уставился на него:

— Тут ты ошибаешься. Мать Сьерры умерла, когда она была совсем крошкой…

— Может, сейчас и умерла, но она была очень даже жива года два после того, как Росс с дочкой переехали сюда из Браунсвилля. Хорошенькая брюнетка — она выглядела почти так же потрясающе, как сейчас Сьерра. Вот только волосы у нее были длинные-длинные, всю спину закрывали. Она подошла к этой двери, спросила, в этом ли городе живет Уилльям Росс. Она очень нервничала. Мне даже показалось, что она перебралась через Рио-Гранде нелегально. Она так тихо говорила, что приходилось наклоняться, чтобы ее расслышать. Мне кажется, она стеснялась своего английского и успокоилась, когда я перешел на испанский. Сказала, что приехала навестить свою маленькую дочь, и показала мексиканскую куклу, которую привезла ей в подарок. Я объяснил, как найти дом Росса, но потом узнал, что он не пустил ее дальше калитки. Думаешь, чего он завел себе такую охрану? Да не воров он боялся! Если хочешь знать, я считаю, что это просто позор! Думаю, он уверил дочь, что ее мать вроде ведьмы, чтобы Сьерра ее не искала. Мне и в голову не приходило, что он сказал ребенку, будто ее мать умерла.

Мэтт кипел от возмущения. Судя по всему, Сьерра и представления не имела, какой на самом деле тиран ее отец. Почему он не хотел, чтобы Сьерра видела мать? Как мог он сказать дочери, что ее мать мертва, когда она стучалась у их калитки? Никто не имеет права разлучать людей, которые хотят быть вместе. Никто! Мэтт в сердцах пнул колесо коляски.

— Сьерра всегда думала, что отец слишком ее любит. А он врал ей всю жизнь. Она хотела поехать в Мексику, найти могилу матери. Поехала бы, возможно, встретилась бы с ней. Не удивительно, что папочка убедил ее в опасности такого путешествия. Понимал: узнай Сьерра правду, гнев даст ей силы вырваться из-под его контроля.

— Ты ей скажешь?

Мэтт поколебался.

— Нет, — наконец произнес он. — Не я должен говорить. Да и не могу я! Она же вообще потеряет веру в людей. Несмотря ни на что, Сьерра любит отца и верит, что он тоже ее любит. У нее есть право на правду, но пусть она услышит ее не от меня.

Мэтт мысленно поклялся добиться того, чтобы Уилльям Росс признался сам. Он так погрузился в свои мысли, что почти пропустил следующий вопрос Сэма.

— Так ты побреешься? — Когда Мэтт, так яростно полирующий коляску, что едва не сдирал краску, не ответил, старик покачал головой. — Не имеет значения, — пробормотал он. — Всему свое время.


— Ты уверена, что не передумала? — спросил Мэтт, искоса взглядывая на Сьерру в темной кабине пикапа.

— Это же моя идея, — возразила она.

Сьерра сидела, откинув голову на спинку сиденья, и выглядела спокойной и такой же прелестной, какой, по воспоминаниям Мэтта, была много лет назад. Кабину наполнял легкий аромат ее духов, и Мэтт ощутил томление в паху. По крайней мере, сегодня она принадлежит ему. Мысль о том, что он будет снова любить ее, отвлекала от дороги. Трудно было выбросить ее из головы.

— Ты будешь умолять вернуть тебя в теплую постельку задолго до утра, — предсказал он.

— Посмотрим, — возразила она. — Я круче, чем ты думаешь. Куда мы едем?

— Сюрприз.

— Да мне все равно. Просто хочу быть с тобой, Мэтт. Ты ведь мне веришь, правда?

— Верю. Ты считаешь, это удачная мысль, отпустить сына с отцом в Нью-Йорк?

— Уверена, они там неплохо развлекутся. Боюсь только, как бы старик не перестарался. Не хочу, чтобы Уилл вырос и решил, что ключ к счастью — в деньгах. Мне думается, отец хочет таким образом с нами помириться.

После рассказа Сэма Мэтту было трудно поверить, что Уилльям Росс может что-то сделать не из корыстных побуждений. Но он промолчал.

— Давай сегодня не будем говорить ни об отце, ни о твоей семье, хорошо? — попросил он.

— Ладно. — Она протянула руку и погладила его по заросшей щеке.

Мэтт улыбнулся и остановил машину.

— Приехали.

— Тьма-тьмущая. Где мы?

Он спрыгнул с подножки.

— Во владениях Сэма. Пошли.

Он обошел машину и помог ей вылезти.

— Я слышу, близко вода. Мы ведь у ручья, Мэтт?

— У меня есть фонарь, — сказал он, копаясь в вещах.

Мэтт включил фонарь и посветил вокруг. Сьерра увидела в нескольких футах палатку.

— Когда ты успел? — изумилась она.

— Днем. Пошли.

Она подошла к входу в палатку и улыбнулась, заметив висящий над ним маленький венок из сосновых веток.

— Подожди, — предупредил он, когда Сьерра собралась откинуть закрывающее вход полотнище.

Она удивилась и отдернула руку.

— Что-нибудь на меня выпрыгнет?

Мэтт неожиданно подхватил ее на руки. Она восторженно взвизгнула.

— Это наше место. Хочу все сделать по правилам, — объяснил он.

Сьерра всмотрелась в его красивые черты, схватила за шею и, немного приподнявшись, поцеловала в губы. Мэтт сразу напрягся.

Она оторвалась от его губ.

— Почему венок?

— Хочу, чтобы было рождественское настроение, — пояснил он, внес ее в палатку, поставил на ноги и включил фонарь, установленный в дальнем углу.

При этом мягком свете Сьерра осмотрела свое новое жилище. Все очень просто — два спальных мешка, сумка-холодильник напротив, рядом термос, стопка одеял.

Ее взгляд задержался на одеялах.

— Ты обо всем подумал.

Мэтт не мог стоять в палатке, выпрямившись во весь рост. Приходилось наклонять голову.

— Здесь нет обогревателя. А я не хотел, чтобы у тебя был предлог сбежать.

Она улыбнулась.

— Не собираюсь выпускать тебя из виду до воскресенья.

Он погладил ее шелковистые волосы.

Правда?

— Вообще-то мне кажется, что вряд ли мы будем следить за временем. Как ты думаешь?

— И не собирался. Никто и никогда не возбуждал во мне таких чувств, как ты, Сьерра. — Слова вырвались против его воли. — Я так тебя люблю. Что бы ни случилось, я хочу, чтобы ты это знала.

Она глубоко вздохнула:

— Правда, Мэтт? После всего, что я…

Он приложил палец к ее губам:

— Сегодня у нас нет прошлого. Только настоящее.

— Только настоящее, — повторила она.

Не сводя с нее глаз, он погладил ее нежную щеку тыльной стороной ладони. Сьерра слегка вздрогнула от его прикосновения.

Брезент задрожал под напором ветра.

Мэтт опустился перед ней на колени, и она почувствовала, как быстрые и ловкие пальцы расстегивают ее джинсы.

Она глубоко вздохнула, ощутив его руки на своих обнаженных бедрах. Он рывком стянул джинсы вниз и притянул ее к себе, уткнулся лицом в теплый упругий живот.

— Ох, Мэтт, — прошептала она. — Всегда был только ты. И всегда будешь.

Его губы скользнули по ее животу, руки ласкали гладкую кожу. Потом он просунул пальцы под резинку трусиков и стянул их, обнажив шелковистый кустик волос.

— Сьерра, — прошептал Мэтт с внезапной тоской, легко коснулся ее и застонал, почувствовав на кончиках пальцев влагу.

Он мягко провел ими по внутренней стороне бедер, и она послушно раздвинула ноги.

Мэтт положил ладони на ее ягодицы, привлек к себе и, наклонившись, поцеловал самое ее сокровенное место.

Перед глазами Сьерры все поплыло, она вскрикнула от пронзившего ее наслаждения. Если Мэтт хотел, чтобы весь остальной мир перестал сегодня существовать для нее, он добился своего.


Мэтт лежал, прижав Сьерру к своей обнаженной груди. Долгое время она ничего не слышала, кроме биения его сердца и бьющегося о палатку ветра.

— Сьерра, дорогая, — наконец произнес он, — я вот о чем подумал. Не могла бы ты мне дать еще шанс?

Резко подняв голову, она недоверчиво уставилась на него. Глаза застилали слезы.

На лице Мэтта появилось обеспокоенное выражение.

— Что я такое сделал? — спросил он.

Она тряхнула головой, слезы уже лились рекой.

— Ты не понимаешь? Это ведь я должна умолять о втором шансе.

— Нет. Я должен был с тобой поговорить, а не бежать сломя голову. Я должен был пойти к твоему отцу и все решить.

— Это я должна была сражаться с отцом, не пугаться его угроз, должна была отказаться выйти за Бена. Если бы я поняла, что отец блефует, он бы отказался от выполнения своих угроз.

Мэтт сжал ее плечи.

— Я хочу забыть о прошлом. Устал от него бегать, Сьерра. Но это нелегко.

— Я тоже хочу покончить с этим.

— Сьерра, ты ведь не все мне рассказала о причинах, заставивших тебя выйти замуж за Бена, верно?

— Что еще ты хочешь знать?

Мэтт почувствовал, что она затаила дыхание и замерла в его объятиях.

— Что ты найдешь нужным, — сказал он, проводя пальцами по ее плечу.

Сьерра не сомневалась, что Мэтт вот-вот догадается. Но не могла она признаться прямо сейчас и все испортить. У нее постоянно было ощущение, что времени остается все меньше.

Она прижалась лицом к его груди:

— Нет, больше нечего рассказывать.

Мэтт подозревал, что Сьерра что-то утаивает. Господи, как же ему хотелось ей верить. И он постарался убедить себя, что это странное чувство — лишь результат его неспособности верить людям вообще.

— Я рад, что мы сюда выбрались, — сказал он.

Она перекатилась на спину.

— Господи, как я тебя люблю.

Он легонько коснулся ее обнаженной груди.

— Я собирался провести остаток выходных, освобождая тебя от последних сомнений по поводу моего к тебе отношения. Очень может быть, что ты скоро запросишься домой.

Улыбаясь сквозь слезы, она просунула руку в спальный мешок и коснулась его, заставив застонать.

— Я здесь надолго, Роллинз. Привыкай к этой мысли.

Его снова охватило желание…

Позднее, когда она заснула, он надел джинсы и куртку на голое тело и вышел из палатки покурить. Неясное чувство портило то ощущение полного счастья, которое охватилоего. Оно не давало ему уснуть. А ведь на свежем воздухе он обычно быстро засыпал, стоило закрыть глаза.

Небо было ясным, звезды мерцали, как крошечные рождественские огни, которые богатые люди развешивают по кустам около домов. Мэтт курил и смотрел на небо, раздумывая, могут ли они начать все сначала и стоит ли вообще пытаться. Он всегда думал, что не испытывает особой привязанности к этому месту, но оказалось, забыл, сколько здесь хорошего.

Внезапно небо осветила россыпь искр. Еще одна падающая звезда. Уже две с того дня, как он вернулся домой. Что творится во Вселенной? Мэтт не мог припомнить, чтобы когда-нибудь видел две такие звезды в течение месяца, а ведь он проводил под открытым небом куда больше времени, чем многие.

Что бы это могло означать? Наверное, он просто дольше смотрит на небо, чем обычно. Мэтт не мог не вспомнить, как его мать, едва придя в себя от родов, кинулась смотреть на восходящее солнце, и как сестра недавно укоряла его в том, что он видит знаки, но не придает им значения. Знаки чего? Он швырнул сигарету на землю и придавил ее каблуком. Скорее всего, знак того, что ему следует поспать.

Он подумал о Сьерре, лежащей в палатке. Крепко ли она спит? И поторопился к ней, боясь, что она проснется от холода.

Глава 13

Когда Мэтт поцеловал ее на прощание у входной двери и сказал, что проверит лошадей, Сьерра вцепилась ему в руку.

— Что такое, дорогая? — вопросительно улыбнулся он.

Она смотрела на любимое, красивое лицо, не в силах объяснить охватившую ее внезапную панику.

— Не хочу с тобой расставаться, — беспомощно прошептала она. — У меня вдруг появилось предчувствие, что у нас осталось совсем мало времени.

— Да будет тебе, — успокоил Мэтт. — Все только начинается. Ты мне нужна, Сьерра. И на этот раз все по-другому.

— Обещаешь?

— Ничто хорошее в жизни не дается легко. Наверное, Сэму пришлось все потерять, чтобы заставить меня это понять. Я пошел бы за тобой в ад, Сьерра.

— Да я скорее умру!..

Он протянул руку и погладил ее по щеке.

— Как ты полагаешь, дорогая, не могли бы мы втроем уехать и начать новую жизнь где-нибудь подальше отсюда?

Она удивилась:

— Уехать?

Мэтт помрачнел:

— Здесь все напоминает о прошлом, о том, что нас разлучило.

— Мэтт, я хочу быть с тобой, но я уехать не могу.

— Может, на расстоянии от отца тебе будет проще?

— Да он тут ни при чем. Я могу жить хоть на Аляске, но он ведь зафрахтует самолет и явится к ужину, если заблагорассудится. Этот городишко мне дорог, Мэтт. Я здесь многих знаю, ко мне хорошо относятся. И я хочу, чтобы Уилл знал, где его корни. Я выросла без матери и внутри всегда ощущала пустоту. Наверное, поэтому мне важно знать, что у меня есть свое место в этом мире.

Мэтт кивнул.

— Смогу ли я здесь долго выдержать?

Она печально улыбнулась:

— Знаю. Но разве, будь место получше, ты бы его уже не нашел?

— Ступай в дом и делай свои дела. Я только проверю, все ли в порядке, и приду.

Он поцеловал ее и направился в сарай.

Сьерра смотрела ему вслед, любовалась прямой, гордой походкой, пока он не скрылся из виду. После двух ночей и целого дня в его объятиях ей бы следовало чувствовать себя переполненной им, а она все равно мечтала о его прикосновении. В душе царил покой, которого она доселе не знала.

Мэтт разобьет ей сердце, если снова уедет. По крайней мере, он хоть подумывает, чтобы остаться. Если в самом деле он ее любит?.. Смеет ли она надеяться, что они могут быть вместе?

И снова ей в голову пришла удручающая мысль. Мэтт должен знать правду об Уилле. Но не может она сказать ему и все испортить. Мэтт и так уже любил Уилла, как своего собственного сына. Он не знает правды, и это дало ему свободу полюбить мальчика. Разве так плохо, что они будут жить вместе и у него будет сын, хоть он об этом не узнает? Она устала от лжи, а Мэтт был тем человеком, от которого не хотелось ничего скрывать. Однако сейчас Сьерра не могла решиться. Да и в данной ситуации ее признание могло быть принято за шантаж с целью удержать его возле себя.

Глубоко вздохнув, она направилась в дом. Эти два дня уже казались ей чудесным сном. Только она и Мэтт, никого больше, никаких преград между ними. Они шутили, дразнили друг друга и то и дело предавались любви. И каждый раз все было иначе, лучше, трепетнее. Ее сердце забилось при воспоминании. Хоть они с Мэттом родились в разных по социальному статусу семьях, они все равно были рождены друг для друга.

Сьерра оставила дверь незапертой и пошла ставить кофе. Сунула в духовку полдюжины замороженных пирожков. Соскучилась по горячей пище. Собрала одежду с дивана, достала белый махровый халат и отправилась в ванную комнату. Налила полную ванну, разделась и долго отмокала в горячей воде, приятно пахнущей жасмином. Вытянувшись во весь рост, она блаженствовала в тепле, сладко переживая последние ночи.

Закрыв глаза, она с упоением вспоминала, как умело ласкал ее тело Мэтт. Только в его руках она чувствовала себя настоящей женщиной. Всю жизнь ей говорили, что она красива. Иногда Сьерра задумывалась, а разглядел ли кто-нибудь ее под красивой внешностью? Бену это точно не удалось. Но Мэтт заставил ее поверить, что она красива и внутренне. Он разбудил в ней способность любить и радоваться жизни. Да, ведь скоро Рождество. Ей так хотелось, чтобы все вокруг были счастливы!

Когда вода остыла, Сьерра неохотно спустила ее, быстро встала и вытерлась досуха. В предвкушении встречи с Мэттом она быстро расчесала еще влажные после мытья волосы, надела белье и халат. Отец привезет Уилла через несколько часов, так что, возможно, ей удастся уговорить Мэтта побыть с ней. И они снова будут любить друг друга.

Тут Сьерра виновато сообразила, что украла его у Лиэнн и детей на все выходные. Хотя, как она догадывалась, у них все налаживалось. Мэтт сказал, что Джерри вскоре возвращается домой.

Она стянула халат поясом на талии, сунула ноги в тапочки и отправилась в гостиную. Мэтт еще не приходил. Сьерра забеспокоилась, не случилось ли что с лошадьми.

Хотя в доме было довольно тепло, она разожгла камин, потом сходила в кухню проверить духовку. Хоть бы Мэтт поторопился и пришел выпить с ней кофе.

Она вздрогнула от стука в дверь.

Как похоже на Мэтта. Надо будет ему прямо сказать, что он может не стучать.

— Открыто. Входи.

Дверь распахнулась. Она приветливо улыбнулась, ожидая увидеть Мэтта.

Сьерра вздрогнула, узнав в крупном мужчине на пороге отца.

— Папа, — воскликнула она.

Он вошел в дом. Мимо него пролетел Уилл, нагруженный пакетами.

— Планы слегка изменились, — пояснил Уилльям Росс. — Мне сегодня надо уезжать в Альбукерке. Мы вылетели более ранним рейсом.

— Надо было позвонить.

— Господи, девочка. Да я оставил сообщение еще в пятницу вечером. Ты что, не проверяешь свой автоответчик?

Сьерра виновато вспомнила, что даже не подумала о телефоне. Но она не собиралась признаваться, что это ее первые полчаса, проведенные дома за последние два дня.

Уилл кинулся к ней.

— Мы ходили по магазинам. Смотри, что мне дедушка купил!

Он показал ей CD-плейер. Сьерра с отсутствующим видом кивнула. Уилльям Росс злорадно улыбнулся.

— Без возражений, Сьерра? Я удивлен.

— Мы и тебе подарок купили, мама, — заявил Уилл. — Можно, я отдам, дедушка?

Уилльям Росс кивнул. Сьерре не понравилось, как он на нее смотрит. Будто пытается определить, что такое в ней изменилось. Сердце ее трепетало, она боялась, как бы Мэтт случайно не вошел в дом, и старалась себя успокоить: он ведь наверняка заметит машину отца. И Мэтт согласился дать ей время подготовить отца к его внезапному появлению в их жизни.

Тут Сьерра услышала, что отец что-то говорит:

— Я знаю, ты всегда любила кашемир.

Она неохотно взяла коробку из рук сына и открыла ее. Там лежал дорогой кашемировый свитер цвета мяты.

— Не надо было…

— Ты не должна отказывать себе в красивых вещах. Почему бы тебе не бросить заниматься ерундой и не вернуться домой? Ты не приспособлена к такой жизни.

Сьерра повернулась к сыну:

— Отнес бы ты все новые вещи к себе в комнату, сынок? — предложила она, дождалась, когда он скроется из виду, и повернулась к отцу. — Папа, даже не начинай, не сегодня. У меня нет настроения с тобой спорить.

Распахнулась дверь. Вошел Мэтт с мрачным выражением на лице. Он мельком взглянул на Уилльяма Росса, потом повернулся к Сьерре с таким видом, будто в комнате больше никого не было.

Сердце ее перестало биться. Она умоляюще взглянула на Мэтта, но тот, похоже, ничего не понял.

— Мне пришлось напоить лошадей, но в остальном все в порядке, — доложил Мэтт.

Лицо отца Сьерры приняло пурпурный оттенок. Он негодующе взглянул на дочь, перевел взгляд на вошедшего в комнату человека, затем снова посмотрел на дочь.

— Спасибо, Мэтт, — сказала она, сжав дрожащие руки в кулачки.

Даже если бы случилось чудо, заросший Мэтт в мятой одежде в глазах ее отца не мог бы больше смахивать на бродягу.

Уилльям Росс потерял дар речи. В комнате повисла тяжелая тишина. Сьерре казалось, она слышит, как бьется в груди сердце. Как мог Мэтт так с ней поступить? Наверняка ведь заметил «линкольн» отца. Или он сделал все умышленно?

Отец смотрел на Мэтта так, будто повстречал самого дьявола.

— Что ты здесь делаешь? — заикаясь спросил он.

— Полагаю, у меня столько же прав жить в этом городе, сколько и у вас, — спокойно ответил Мэтт.

— Это мы еще посмотрим, — угрожающе заявил Росс.

Мэтт посмотрел ему прямо в глаза:

— Я не боюсь вас, мистер Росс.

Сьерра поняла, что не может позволить им спорить.

— Это мой дом, и Мэтт здесь желанный гость, — объявила она.

Отец уставился на нее горящими от ярости глазами. Казалось, он впервые заметил, как легко она одета.

— Шлюха! — бросил он.

Она отшатнулась, будто ее ударили, из глаз полились слезы.

Мэтт смотрел на него, не веря своим ушам.

— Как вы смеете так разговаривать со своей дочерью? — возмутился он. — Сьерра не сделала ничего позорного.

Росс не обратил на него внимания, не сводя взгляда со Сьерры.

— Ты ничуть не лучше своей матери.

Сьерра даже рот открыла от удивления.

— Что ты этим хочешь сказать?

Отец стал еще краснее.

— Я скажу тебе, что… — закричал он.

И вдруг побелел. Лицо исказилось. Отец схватился за грудь. Видно было, что он задыхается.

— Папа! — закричала Сьерра.

Отец опустился на колени, потом упал на пол. Сьерра бросилась к нему. Уилльям Росс лежал неподвижно и стонал.

Она повернулась к Мэтту.

— Мэтт, пожалуйста!..

Но ей не надо было просить его вызвать «скорую помощь». Мэтт уже набирал номер.


Сьерра потеряла всякое представление о времени, сидя в больничном холле и крутя в руках смятую салфетку. Она не обратила внимания на проходящих мимо людей, на издевательские рождественские гирлянды, украшающие колонны, на постоянно трезвонящие телефоны.

Все, что произошло в последние несколько часов, смешалось в ее памяти — прибытие «скорой помощи», возня врачей у безжизненного тела отца, поспешное переодевание и поездка в больницу. В суете она нацепила драные джинсы и новый, дорогой свитер, суеверно надеясь, что, если на ней будет отцовский подарок, события можно будет повернуть вспять.

Сьерра не помнила, как умирала мать, была слишком маленькой. И как-то беспечно думала, что отец всегда будет рядом. Он казался ей сработанным из камня — ведь камни не умирают. Уилльям Росс, конечно, не подарок, но он единственный ее родитель.

Ей хотелось, чтобы рядом был Мэтт, чтобы утешил, подержал за руку. Она бы ему сказала, что не винит в случившемся с отцом. Виновата она одна. Надо было сказать отцу, что Мэтт вернулся.

Когда «скорая» умчалась, Мэтт велел ей ехать следом и попросил быть поосторожнее, не попасть в аварию, пообещав побыть с Уиллом. Сьерра в суматохе почти забыла про сына. Сейчас она укоряла себя: ведь должна была прежде всего подумать о нем. Услышав шум, Уилл сбежал вниз. Наверняка, увидев лежащего на полу деда, он вспомнил жуткую сцену убийства Бена. Что бы она делала, не будь там Мэтта? Но с другой стороны, не войди он неожиданно…

Нет, она не может его винить! Он не должен прятаться от отца или кого-то еще. Отец чересчур эмоционально прореагировал, сам вызвал у себя сердечный приступ. Сьерра все еще не могла забыть, как он обозвал ее шлюхой. Мэтт — единственный мужчина, с кем она спала по собственной воле.

Если кто и вынуждал ее чувствовать себя дешевкой, так это Бен, чье раздражение от постоянных неудачных попыток удовлетворить жену было вызвано не ее холодностью, а его недостатками. Если бы он был понежнее…

Теперь Сьерра знала, что такое любовь. Но отец должен смириться с тем, что она будет жить по-своему. Не старался ли он сейчас надавить на нее единственным оставшимся способом? Угрозой оставить ее навсегда?

По крайней мере, Сьерра знала, что Уилл в самых надежных руках — в руках своего отца. Она видела, как с каждым днем крепнет между ними связь, временами даже чувствуя себя лишней и ревнуя. Наверное, матери имеют такую мистическую связь с дочерями. Но у нее, можно сказать, никогда не было матери. Возможно, будет и у нее самой дочка…

Сьерра гнала от себя эту мысль. Если она сможет сохранить Мэтта только при условии отказа от мечты завести кучу детей, то без колебаний пойдет на эту жертву. Ведь у нее уже есть Уилл.

Разве Уилл не вправе знать о своем родстве с Мэттом? Ей не хотелось, чтобы он вырос с той сосущей пустотой, которую часто ощущала она. У Бена были свои резоны, чтобы на ней жениться, и далеко не бескорыстные. Так ли уж она у него в долгу? К тому же Сьерра знала, что ничто не уменьшит любовь Уилла к нему.

Но сейчас она не задумывалась о будущем. Ей никто не говорил, но она знала, что у отца инфаркт, и понимала, что следующие несколько часов будут критическими.

Сьерра поставила локоть на узкий пластмассовый подлокотник больничного кресла и устало опустила голову на ладонь.

Когда она очнулась от размышлений, перед ней стоял Мэтт.

— О Господи, я так рада, что ты здесь. — Она встала и обняла его.

Мэтт крепко прижал ее к себе, потом отпустил и посадил в кресло.

— Что-нибудь слышно? — спросил он.

Она отрицательно покачала головой.

— Хочешь что-нибудь съесть или выпить? Я знаю, ты не ела.

— Нет, не смогу.

Он сел рядом.

— Беспокоился, что ты сидишь тут одна. Я отвез Уилла к Лиэнн.

В глазах Сьерры появилась тревога.

Мэтт обнадеживающе улыбнулся:

— Лиэнн обожает детей. Она присмотрит за ним не хуже меня, даже лучше, потому что знает как. И они с Салли и Тэннером уже нашли общий язык. Уилл останется там на ночь, я привезу его к тебе рано утром.

— Верно. Это меня она ненавидит…

— Ты не права. Ей кажется, что она защищает мою честь, относясь так к тебе. Знай Лиэнн тебя, все было бы иначе. Она — как твой отец. Один взгляд на меня — и он видит лишь парня из низшего сословия, который портит жизнь ее дочке.

— Извини. Я не должна была так говорить о Лиэнн и не хотела быть резкой. Я просто устала от того, что все вокруг пытаются устроить наши жизни, хотя представления не имеют о наших чувствах. Как ты думаешь, в состоянии этот городишко измениться настолько, что люди смогут свободно любить друг друга, забыв о своем происхождении? Может ли мир вообще измениться? Одно Рождество следует за другим, кругом полно разговоров о мире на земле, только этот мир все никак не наступает. К январю все обо всем забывают.

Он крепко сжал ее руку:

— Я никогда не обращал особого внимания на то, о чем люди думают. Меня всегда больше волновало, нравлюсь ли я им. Но знаешь, самое важное, что ты сам думаешь о себе, когда один.

Мэтт обнял ее за плечи и притянул к себе. Она положила голову ему на плечо.

— Ты смертельно устала. Почему бы тебе немного не подремать? Я разбужу, когда придет врач.

Сьерра уже закрыла глаза.

— Я замерзла, правда странно?

Мэтт потер ей руку ладонью.

— Все нервы, дорогая. — Он накинул полу своей куртки ей на плечи. — Сейчас согреешься.

— Мэтт…

— Да…

— Ты не виноват.

— Мне думается, виноват. Ворвался в дом, решил свести с ним счеты. После наших выходных я хотел, чтобы все было в открытую. Никогда не думал, что один мой вид приведет его в такую ярость. Мне очень жаль! Ты обещала поговорить с ним. Я должен был подождать.

Сьерра слышала его как бы издалека. Через минуту она заснула беспокойным сном.

Проснулась она от того, что Мэтт легонько тряс ее, и заметила, что перед ними кто-то стоит. Сообразив, что это доктор Абернати, она выпрямилась, пригладила ладонью волосы.

— Как мой отец? — спросила Сьерра, готовясь к худшему. — Наверное, плохо, раз вызвали вас.

— У вашего отца инфаркт. Это серьезно! Но я считаю, он выкарабкается. Как я сказал ему несколько недель назад, когда обнаружил неполадки с сердцем, он должен придержать лошадей. Нужна операция, так что теперь у него нет выбора и времени, чтобы откладывать.

— Он знал, что у него больное сердце?

— Да. Я полагал, что он вам сказал.

— Нет.

— Сейчас он отдыхает. Спрашивал про вас. Я бы до утра никого к нему не пустил, но он очень хочет с вами поговорить. Вы можете пройти к нему, но лишь на несколько минут.

Сьерра встала и оправила свитер.

— Спасибо, — сказала она.

— Я вас провожу.

Отец с землистым лицом лежал на кровати, накрытый тонкой простыней и окруженный мерцающими мониторами.

Доктор ушел, оставив их наедине.

— Сьерра? — позвал отец.

— Да, это я, папа. Доктор сказал, ты поправишься.

— Откуда ему знать? Я никогда себя так погано не чувствовал.

— Тебе следует быть осторожнее.

— Сьерра, ты когда-нибудь меня простишь?

— Я понимаю, ты рассердился, увидев Мэтта. Но он хороший человек. Ты уже раз ошибся по поводу Бена. И насчет Мэтта ошибаешься.

— Я всегда боялся, что ты вырастешь похожей на мать, и считал, что защитил тебя от этого. Она была такой красивой. Мужчины постоянно на нее заглядывались.

— Тебе это должно было льстить.

— Нет, потому что она выставляла себя напоказ, хотела, чтобы на нее смотрели. Я дал ей все, Сьерра. Но она была настолько моложе меня! Я надеялся, родишься ты, и она станет счастливее.

— Ты не обязан мне рассказывать. В каждой семье есть проблемы.

— Я должен рассказать, так что слушай, пока они тебя отсюда не вышвырнули. А утром меня вполне может уже не быть.

— Папа, ты поправишься.

— Поправлюсь или нет, но я должен снять с тебя этот груз. Я всегда хотел рассказать тебе правду о матери, но чем дольше тянул, тем труднее было решиться.

— Какую правду?

— Я вернулся домой из деловой поездки раньше, чем собирался, и застал ее с молодым парнем, рабочим с фабрики, прямо там, в моем доме. Я рассвирепел, Сьерра, но я ее любил. Понимал, что меня подолгу не бывает, что я уделяю ей мало внимания. Короче, хотел все наладить. Она же заявила, что возвращается в Мексику. Я сказал, что если она уедет, то без тебя.

Сьерра прижала пальцы к горлу.

— Моя мать жива? Она была жива все это время, а я ее никогда не видела?!

Она дрожала от гнева, не в состоянии смириться с таким предательством.

— Сьерра, я поступил так в твоих интересах. Она сама сделала выбор. Могла остаться.

Она боялась заговорить — в гневе могла ухудшить его состояние. Как же нечестно со стороны отца признаться тогда, когда у нее нет возможности ответить.

— Я не могу сейчас об этом говорить, — сказала она. — Увидимся утром. И ты будешь здесь.

Сьерра медленно вернулась в холл. Рассыпались все ее иллюзии насчет отца, растившего ее в одиночку, тоскующего по любимой умершей жене, любящего ее так сильно, потому что, кроме нее, у него никого нет. Верно, мать могла остаться в доме мужа, где он мог бы за ней следить и заставить сполна заплатить за неверность. Сьерре показалось, что она сейчас упадет. Как мог собственный отец так предать ее?

Дойдя до холла, она прислонилась к стене и посмотрела, где Мэтт. Не обнаружив его, Сьерра совсем упала духом. Ей так хотелось, чтобы он обнял ее, утешил и любил до тех пор, пока она не забудет обо всем и не заснет.

Но его не было. Сьерра поняла, что попала от него в зависимость, как всегда зависела от отца, а потом от Бена. Но теперь, когда Мэтт был ей так нужен, он исчез. Как это похоже на него — сбежать в самый неподходящий момент?

Сьерра чувствовала себя брошенной и одинокой как никогда, но понимала, что должна была этого ожидать.

Глава 14

Лиэнн встретила Мэтта у дверей.

— Прости, что вызвала тебя из больницы.

Он кивнул в знак того, что не стоит извиняться.

— Где Уилл?

Сестра показала на старый дуб у забора.

— Спасибо.

Мэтт никого там не видел в темноте, но все равно направился к забору и наконец рассмотрел худенькую фигурку Уилла, сидящего на суку, прислонившись спиной к стволу.

— Слышал, ты расстроил мою сестру, — сказал он.

— Нет, сэр, — ответил мальчик. — Она была со мной очень мила. И Салли с Тэннером тоже. Но мне надо было немного побыть одному.

— Я люблю побыть один, когда у меня что-то на уме, — заметил Мэтт. Он обвел рукой простор звездного неба. — Что-то есть в деревьях и звездах. Глядя на них понимаешь, что ничего не делается само собой. Если ты пообещаешь не ходить дальше этого дерева, я оставлю тебя в покое.

— Не возражаю, если ты останешься.

— Ладно.

— Ты, правда, думаешь, эти звезды имеют к нам какое-то отношение?

Мэтт задумался. Сколько раз мама повторяла ему, что все в жизни определено звездами и планетами? Может, он и не верил, что звезды или встающее солнце имеют отношение к нему, но он всегда сердцем понимал: мать считает его особенным, и радовался. Эта вера помогала ему выдержать отцовские придирки и отношение соседей к его семье. Она же помогла ему хорошо работать у Сэма, закончить вечерние курсы, дала уверенность в том, что он сможет заработать на жизнь в любом месте. Мэтту редко везло, но любовь и надежда матери не оставляли его.

— Ну, — наконец ответил он Уиллу, — иногда, если смотреть на них долго-долго, это помогает разобраться в себе.

— А как долго надо смотреть?

Мэтт хмыкнул:

— Одним дольше, чем другим. Уилл, врач сказал, твой дедушка скорее всего поправится.

— И чего он так разозлился?

— Ему не нравится, что мы с мамой подружились.

— Почему? Почему он тебя не любит?

Мэтт осторожно подбирал слова.

— Я думаю, потому что у моей семьи почти нет денег. Вот он и боится, что мама выйдет замуж за кого-нибудь, кто не сможет о ней хорошо позаботиться.

— Мама говорит, она сама сейчас о нас заботится. Дедушке это тоже не нравится.

— Пусть они между собой сами разбираются.

— Дедушка говорит, мама упрямится. Он говорит, она такая упрямая за мой счет. Я должен вернуться в частную школу, где смогу завести подходящих друзей.

— Ты сам этого хочешь?

— Мне нравится жить за городом и играть с Люком. И моя школа мне нравится.

— Что же, твой дед имеет право на свое мнение, но в какую тебе школу ходить, решать маме.

— Дедушка хочет, чтобы я жил с ним. Он взял с меня обещание не говорить маме.

Мэтт почувствовал, что начинает выходить из себя. С одной стороны, ему было совестно злиться на человека, прикованного к постели, но с другой — его возмущали попытки старика восстановить мальчика против матери.

— Ты же знаешь, мама не хочет с ним жить. Когда люди вырастают, они сами решают свою судьбу, сами выбирают свой путь.

— Дедушка хочет, чтобы я один к нему переехал.

— А ты этого хочешь?

— Не хочу, чтобы он на меня сердился. Но я не могу оставить маму одну. Она начала грустить еще до того, как папа умер. Мне иногда кажется, мама по нему тоскует. Она часто плакала. А на ранчо ей нравится, особенно после того как ты приехал.

Сьерра всегда старалась разглядеть что-то хорошее в людях. Она восприняла попытки отца к примирению как жест любви. Мэтту следовало ее предупредить о замыслах папаши, хотя пока тот в таком состоянии, не стоит беспокоить Сьерру неприятными новостями.

— Он может заставить меня бросить маму? — раздался тоненький голосок Уилла.

Мэтт не знал, что ему ответить. Хотелось разубедить мальчишку, но врать он не собирался из гордости. Уилльям Росс был человеком могущественным. Если верить Сэму, даже выгнал собственную жену из страны. Он мог себе позволить нанять хитроумных адвокатов, и тогда Сьерре придется плохо.

— Не знаю. Но твоя мама будет за тебя бороться.

— Уилл моргнул:

— Я не хочу, чтобы они ссорились. Мэтт, когда я увидел дедушку на полу, то подумал, что он умер, и почти что пожелал…

Мэтт обнял мальчика за плечи.

— Но ты это не всерьез, да и от пожеланий наших ничего не происходит. Уилл, твой дедушка поставил тебя в трудное положение, это нехорошо с его стороны. Ты тут не виноват. Люди так устроены, что у них возникают не только благородные помыслы. Имеют значение лишь поступки.

Если бы он получал кусок угля каждый раз, когда желал, чтобы отец уехал и никогда не возвращался, у него хватило бы угля отапливать ад вечно, подумал Мэтт. Его собственные слова продолжали в нем звучать. «Имеют значение лишь поступки». А может, Сэм и Сьерра правы, и он все время живет, чтобы что-то доказать отцу, а не как сам хочет? Неужели он все еще бежит и поэтому лишил себя дома и не стал бороться за единственную женщину, которую любил и будет любить?

Трудно быть ребенком. Мэтт подумал о том, кто окажется рядом с Уиллом в ближайшие трудные годы. Сьерра неспособна даже в собственном отце разобраться, а сам Уилльям Росс настолько обеспокоен имиджем семьи, что не в состоянии заботиться ни о чьих интересах, кроме своих собственных. Он потер щеку, почувствовав острое желание закурить. Но решил, что не будет.

— Пошли, — мягко сказал он мальчику. — Пора спать ложиться. Тебе придется рано вставать, чтобы поехать вместе со мной, когда я утром отправлюсь на работу.


В ту ночь Сьерра почти не спала, хоть и смертельно устала, лежала с широко открытыми глазами. Старалась выбросить из головы воспоминания о Мэтте, который совсем недавно был здесь с ней, о том, как они любили друг друга. Сейчас она не должна о нем думать, но, казалось, он незримо присутствует в комнате, в одной с ней постели. Она ударила кулаком по подушке, чтобы прогнать его.

Без Уилла в доме было странно тихо и пусто. Всю свою жизнь она не сомневалась, что отец любит ее, что бы он ни делал. Она всегда мирилась с тем, что он уезжал надолго, оставляя ее с экономкой. Считала его важным человеком, делающим серьезную работу. И он никогда не забывал что-нибудь ей привезти.

Теперь Сьерра поняла, что отец доверил воспитание дочери чужим людям, которым платил, лишив ее любви и заботы собственной матери. Когда она была маленькой, то с завистью смотрела на других девочек, вокруг которых суетились матери, поправляли им воротнички и заплетали косы. Ей же приходилось довольствоваться оплаченной безразличной заботой наемной прислуги и лишь пытаться сделать вид, что и у нее есть мать.

Может быть, поэтому ей так хотелось детей? Чтобы узнать ту сторону взаимоотношений, которой она была лишена.

— Черт возьми, — внезапно вслух произнесла Сьерра и снова стукнула кулаком по подушке.

Она понимала, что сделал с ней отец, возмущалась тем, как далеко он зашел, но одновременно у нее возникало неприятное чувство, что она смотрит в зеркало. Разве может она презирать отца за поступки, совершенные, по его словам, в ее интересах, если делает то же самое в отношении своего сына?

Неужели никогда не удастся распутать все ошибки ее жизни? В душе Сьерра признавала, что Бен женился, потому что его родители одобряли ее семью, потому что с ней он ощущал себя значительнее. Именно поэтому он сквозь пальцы смотрел на ее беременность. Он знал, что в других обстоятельствах она никогда не вышла бы за него замуж. Бен любил Уилла, так как сам, в сущности, был еще ребенком. Но у него не было сил стать настоящим отцом, поставить интересы ребенка превыше своих.

Родители Бена относились к Уиллу с некоторой отчужденностью. Миссис Давенпорт не раз прозрачно намекала, как скоро после свадьбы ее сын стал отцом. С рождения Уилла она рассматривала его крошечное личико, будто разыскивая хоть какую-то черту сына. Да, Давенпорты всегда скептически относились к Уиллу, никогда по-настоящему не считали его внуком, хотя, кроме него, у них никого не было.

Она никому ничего не должна и может покончить с ложью. Мэтт и Уилл заслуживают правды.

Сьерра вспомнила, как накануне Мэтта не оказалось на месте, когда так хотелось броситься ему в объятия. А ей еще придется выдержать его гнев, когда он узнает, что она все время лгала. Сьерра знала, как он будет расстроен, и принимала как должное. Она и сама себя за это ненавидела.

И тогда Мэтту придется разбираться, что делать с сыном, которого он никогда не хотел. Уилл уже привязался к нему, так что Мэтт вряд ли оттолкнет мальчика.

Сьерра почувствовала, что покрылась холодным потом. Она с ужасом думала о необходимости сказать правду и одновременно с нетерпением ждала возможности освободиться от лжи, в которой запуталась много лет назад из страха и под влиянием угроз.


— Что такое?.. — удивилась Сьерра, заслышав странный гудок за дверью, не похожий на автомобильный. Она поставила на стол банку с мукой и мерную чашку и, сгорая от любопытства, кинулась к двери.

Чисто выбритый — только усы остались, — в цилиндре и фраке, Мэтт сидел на козлах прелестной свежевыкрашенной белой коляски.

Она выбежала на веранду. Он усмехнулся и приподнял цилиндр.

— Мэтт… какая прелесть! Ты выглядишь потрясающе!

Сердце его сжалось при виде просиявшего лица Сьерры. Она улыбнулась впервые после того, как отец попал в больницу.

— Карета ждет вас, мэм, — пригласил он, снова приподняв шляпу.

Сьерра недоверчиво провела рукой по краю коляски. Бортики были обведены золотой краской.

— Это та старая развалюха из сарая Сэма?

— Я ее немного подправил.

Неудивительно, что она почти не видела его последние несколько дней. Он, наверное, все свободное время пропадал у Сэма.

— Откуда такой наряд?

— От Данкана.

— Но это не мои лошади, — заметила она, рассматривая впряженную пару. Их хомуты были украшены зелеными гирляндами.

— Сэм одолжил. Они приучены ходить в упряжке. На будущий год мы начнем пораньше. И к тому времени выучим твоих.

На будущий год. Будет ли он здесь на следующее Рождество?

— Ты выглядишь сногсшибательно, — сказала она. — Мне даже не жаль твою бороду.

— Мне тоже. Прыгай сюда, Сьерра. Может, это единственная возможность прокатиться до Рождества.

Она заколебалась:

— У меня печенье в духовке.

— Выключи.

— Хорошо. Сейчас вернусь.

Она исчезла в доме и вернулась уже в джинсовой куртке. Забралась рядом с ним на козлы.

Мэтт внимательно посмотрел на нее. Протянул руку и стер муку с ее щеки. Она почувствовала знакомую теплоту его прикосновения.

Сьерра с трудом отвела глаза. Она так его любила, что сердце готово было разорваться. Это уже чересчур, подумала она. Ей хотелось быть в его объятиях, заниматься с ним любовью. Но она слишком стыдилась своего обмана и не считала себя достойной его любви. Каждый раз, когда Сьерра бывала с ним и не открывала всей правды, она еще глубже погрязала во лжи.

Мэтт же недоумевал, что он такое сделал и почему она так дергается, держится отчужденно. Естественно, она беспокоится об отце, но он надеялся, что она позволит себя утешить. Он уже решил, когда отец поправится, рассказать ей о его происках и о том, что, возможно, ее мать жива. Не очень хотелось это делать — он боялся, что она ему не поверит. Но Мэтт любил Сьерру и Уилла слишком сильно, чтобы не попытаться ее предупредить.

— Как чувствует себя отец? — спросил он, пуская лошадей рысью.

— Замечательно. Он слишком непоседлив, чтобы долго торчать в больнице. Врач говорит, что, возможно, отец вернется домой уже к Рождеству.

Все жаждут вернуться домой к Рождеству. Подумаешь, большое дело! У него никогда не было дома, куда хотелось бы вернуться.

— Куда мы едем? — спросила она.

— К моему дому. — Сьерра удивленно подняла брови. — Это не слишком далеко.

— Твоему старому дому? — переспросила она.

Мэтт кивнул:

— Даже не знаю, что с ним стало после смерти мамы. Наверное, кто-то там живет. Я ведь сбежал не оглядываясь. Может быть, самое время. Ты не возражаешь, если мы туда съездим?

— Я бы хотела на него посмотреть. Он — часть тебя.

Мэтт рассмеялся:

— Нравится мне это или нет? Как и моя семья?

Сьерра ободряюще взглянула на него:

— Ты никогда не прощаешь того, кто причинил тебе боль?

— Я постоянно пытаюсь, Сьерра. Сэм заставил меня понять, что это необходимо. Мы с ним много говорили, пока я возился с коляской. Только, думаю, это очень трудно. Я впервые попытался, но все снова возвращается, оставляя горький привкус.

Сьерра подумала о своем отце. Она поняла, что ее освободит лишь прощение, но способность прощать притупилась в ней после его исповеди. Она не могла заставить себя простить или даже пожалеть его. Отец совершил недопустимое — лишил ее матери. И разлучил ее с любимым…

— А как насчет меня, Мэтт? Меня ты можешь простить?

— Я верю, что ты никогда умышленно не вредила мне, дорогая. Так что тут все иначе.

Сьерра закрыла глаза. Будет он думать так же, когда все узнает?

— Мэтт?

— Да?

— Сделай мне одолжение.

— Что именно.

— Не называй меня больше «дорогая».

Он с любопытством взглянул на нее. Странная просьба, но теперь каких только странных идей у женщин не бывает.

— Идет, — согласился он.

Сьерра удивилась и порадовалась, что он не спросил, почему. Она вряд ли решилась бы объяснить, что все время думала, к скольким женщинам за свою жизнь он обращался с этим затасканным ласкательным словом. И не хотела быть просто одной из них.

Он направил лошадей по дороге из гравия, которая когда-то скрипела под тяжестью грузовика отца и которая всегда казалась Мэтту такой длинной. У того места, где раньше стоял дом, а теперь остался лишь бетонный фундамент, он остановил лошадей.

— Черт бы меня побрал! — воскликнул Мэтт.

Сьерра молча смотрела на остатки дома, где он вырос. Интересно, о чем он сейчас думает?

Она положила ладонь на его руку:

— Мне очень жаль, Мэтт. Хочешь подойти поближе?

— Нет, — ответил он и глубоко вздохнул. — Я рад, что его нет, что здесь никто больше не живет.

— И тебе тоже не надо здесь больше жить, — напомнила она.

— Если бы так. Ты помнишь участок Сэма там, где мы разбивали палатку?

— Участок у ручья?

— Сэм настаивает, чтобы он достался мне.

— Меня это не удивляет. Сэм всегда тебя высоко ценил.

— Я сначала не хотел брать на себя эту ответственность, но сейчас идея иметь что-то от Сэма меня даже утешает.

— У меня в доме есть одна вещь, которую я хочу тебе подарить. Я собиралась подождать до Рождества, но хочу отдать сейчас.

— Сьерра, я тебе ничего не купил. Я…

— Мэтт, я и не ждала от тебя подарка. Я знаю, что ты помогаешь Лиэнн и ее семье. Давай уедем.

Он внимательно посмотрел на нее:

— Я хотел проехаться по главной улице.

В ее глазах ясно читался испуг.

— Я не так одета…

— Ты выглядишь прекрасно. Но если предпочитаешь…

— Нет-нет, поехали. Не терпится увидеть выражение на лицах прохожих, когда они увидят эту коляску.

Но она знала, что люди будут пялиться не только и не столько на коляску. Они с Мэттом впервые открыто покажутся на людях. И она испытывала гордость.

— Держись крепче, — велел он.

Через полчаса, когда они подъехали к ее дому, Сьерра безудержно хохотала. Столько людей оглядывались на коляску, что ей стало казаться, будто они участвуют в параде. Наклонившись, Сьерра поцеловала Мэтта в гладко выбритую щеку.

Он встретился с ней взглядом, и желание, все время тлевшее в ней, разгорелось. Но Сьерра не имела права…

— Зайди на минутку, — пригласила она.

Он зашел за ней в дом и попробовал одно из печений, пока она ходила за приготовленным подарком.

— Я не успела как следует завернуть, — протянула она плоский пакет из крафтовой бумаги.

Мэтт стал срывать бумагу. В это время зазвонил телефон, и Сьерра пошла, чтобы снять трубку.

Он слышал вдалеке ее голос. В пакете оказался писанный маслом портрет — Сэм в молодые годы на фоне великолепного техасского неба и бескрайней прерии. Мэтт проглотил комок в горле, разглядывая дорогие черты. Руки непривычно тряслись.

Вернулась Сьерра.

— Звонили, чтобы нанять коляску для завтрашнего пикника, — весело объявила она, но заметив серьезное выражение его лица, забеспокоилась. — Нравится? В архиве газеты нашлось старое фото Сэма. Они разрешили его взять. Я давно не рисовала, так что, боюсь, это не самая лучшая моя работа.

— Замечательно, Сьерра! Просто замечательно! Мне казалось, я ничего не хочу получить на Рождество, пока не увидел этот портрет. Когда ты начала над ним работать? Наверное, много времени ушло.

— Когда услышала, что ты вернулся в город. Сперва хотела сделать его для себя. Работала тайком, не была уверена, что получится. Но он только твой, Мэтт. Я постепенно это поняла.

Он покачал головой, не отводя глаз от портрета.

— Никто никогда не делал мне такого замечательного подарка. Не знаю, Сьерра, как я смирюсь с уходом Сэма.

Она бросилась к нему через комнату.

— Портрет будет напоминать тебе, что он все еще с тобой.

Мэтт обнял ее свободной рукой за плечи и поцеловал с той особенной, проникновенной нежностью, которая всегда заставляла трепетать. Ее охватило страстное желание. Он отодвинулся и взглянул на нее пристально.

— Знаю, я никогда не давал тебе оснований верить в меня. Но хочу быть для тебя тем человеком, на которого ты смогла бы рассчитывать.

Снова зазвонил телефон. Сьерра посмотрела в направлении кухни. Он взял ее за подбородок и повернул к себе.

— Не отвечай, — попросил он. — Что такое, Сьерра? Я что-то сделал не так?

— Я беспокоюсь об отце, — сказала она. — Возможно, это он звонит. Лучше бы подойти…

Мэтт не был полностью уверен, что у нее на уме лишь отец. Он внимательно следил за ней, пока она шла к телефону.

— Пойду, пожалуй, к лошадям, — сказал он и вышел.


В доме Лиэнн пахло хвоей. Почти половину комнаты занимала пушистая елка, увешенная гирляндами и игрушками.

— У нас рождественская елка, — гордо объявил Тэннер.

— И мама говорит, дядя Дилан приезжает, — сообщила Салли. — Хоть я и не знаю, кто это.

— Откуда елка? — поинтересовался он у сестры.

— Твоя подружка Сьерра прислала. Позвонила и сказала, что посылает в знак благодарности за то, что присмотрели за Уиллом. Не могла же я отказаться.

— Дилан приезжает? — спросил он.

Она откинула со лба волосы.

— Звонил и пообещал. Не уверен, что сможет вырваться. Он работает менеджером на пристани, говорил что-то о сдаче лодок в аренду для рыбалки. Представить себе не могу, чтобы кто-нибудь захотел провести Рождество с удочкой.

— Я могу.

— Они все приедут, Мэтт.

— Я рад, Лиэнн. Знаю, как ты этого хотела.

— Ты тоже будешь рад, Мэтт, когда все соберутся.

— У меня какое-то дурное предчувствие. Никак не могу от него избавиться.


Мэтт пришел в закусочную и осмотрелся, но быстро обнаружил мать за стойкой. Она наполняла пластиковые контейнеры кетчупом. На белой форме виднелись свежие пятна от кофе, из туго стянутого на затылке пучка выбились несколько белокурых прядей. Она выглядела похудевшей и усталой. И все же умудрилась улыбнуться, когда заметила приближающегося сына.

— Ты пойдешь сегодня к Сэму? — спросила мать.

Мэтт сел на стул у стойки.

— Мы уже говорили с Сэмом. Я уезжаю, мам.

Она вроде как замерла на долю секунды, потом продолжила работу.

— Знала, что это случится. Даже думала, еще раньше.

— Мне кажется, тебе будет легче, если я перестану путаться под ногами. Отец перестанет постоянно злиться.

— Он всегда был несправедлив к тебе. Но это не его вина, Мэтт. Моя.

— Не может быть!

Ее лицо смягчилось. Мать сразу стала моложе, в глазах появилось мечтательное выражение. Мэтт осознал, как много Лестер Роллинз у нее украл.

— Жаль, что ты не знал, каким был отец, когда я его впервые увидела. Красивый, веселый, жизнерадостный. Верно, он всегда много обещал. Поговорить он был мастер. Но из его мечтаний ничего не вышло. Он работал и работал, и в один прекрасный день понял, что ничего больше у него нет. Ведь как бывает — думаешь, что любишь человека, а однажды просыпаешься и понимаешь: это уже не он. Но деваться-то некуда. Я ведь что хочу сказать, Мэтт, как бы я ни хотела, я не могла заставить его вести себя иначе.

— Ты тут ни при чем. Мне здесь больше нечего делать.

— Куда поедешь?

— Еще не решил.

Она достала из-за стойки сумку, аккуратно расстегнула молнию старого пластмассового бумажника и вынула такую толстую пачку денег, что Мэтт глаза вытаращил от изумления.

Мать протянула ему все деньги.

— Возьми. Поможет в первое время.

— Мам, я не могу взять твои сбережения.

— Я копила для тебя. Больше я ничего не могу дать. Пожалуйста, возьми, тогда я не буду так сильно о тебе беспокоиться.

Мэтт неохотно принял деньги.

— Я все верну, — пообещал он.

— Если хочешь, можешь вернуть, но это вовсе не обязательно. — Она печально улыбнулась. — Знаешь, когда-нибудь ты будешь богатым и удачливым.

— Мам…

— Так карты говорят. Твой отец всегда это чувствовал и ревновал, вместо того чтобы за тебя порадоваться. Мэтт, он видит в тебе все, чего желал для себя, но не получил. Ты можешь это понять?

— Нет.

— Подумай над моими словами. Когда-нибудь ты будешь счастлив. Мне вас обоих жалко. Не становись таким, как он, Мэтт. Не воздвигай стены между собой и остальным миром.

— С тобой все будет в порядке, мам?

— Да, сынок, спасибо. Я знаю, ты никогда не вернешься. Я и не жду. Делай, что считаешь нужным. Хочу только, чтобы ты был счастлив.

Они обнялись.

Через несколько месяцев Мэтт выслал ей деньги.

Но та их встреча была последней.

Глава 15

Ночь выдалась холодной и тихой, бледный лунный свет заливал окрестности, в темном небе таинственно мерцали звезды.

Большую часть ночи Мэтт провел, катая веселящуюся публику в коляске. Все тело ныло, усталость брала свое. И все же, когда ставил лошадей на конюшню, он чувствовал удовлетворение. Они со Сьеррой прилично заработали. Мэтт даже сможет купить подарки Салли и Тэннеру. Лиэнн все беспокоилась, что в этом году ничего для них не приготовила, а она скорее умрет, чем обратится в благотворительное общество.

Сьерра появилась в сарае подобно призраку из царства теней. На ней были джинсы и шерстяное пончо.

Он вздрогнул, когда внезапно ее увидел.

— Нельзя так подкрадываться к людям, Сьерра, — укорил Мэтт, сновапринимаясь за работу. — Что ты здесь бродишь так поздно?

— Не могла заснуть.

— Беспокоишься об отце?

— Он уже скоро будет дома. Я не о нем думала. О тебе.

— Я уже почти закончил. Я тоже скучал по тебе, Сьерра.

— Ты слишком много работаешь. Я почти совсем тебя не вижу, Мэтт. Самые счастливые моменты в моей жизни — проведенные с тобой.

— Сьерра, я хочу, чтобы остаток наших дней мы провели вместе.

— Не говори так, Мэтт.

— Что-то в тебе изменилось, верно? После болезни отца?

— Это не то, что ты думаешь. Я выяснила, что мой отец всю жизнь меня обманывал.

— Насчет матери? — Она кивнула. — Откуда ты знаешь?

— В ту первую ночь в больнице, он, верно, решил, что не выживет, и рассказал мне, что мама вовсе не умерла. Они поссорились. Мама вернулась в Мексику. Он употребил все свое влияние, чтобы не дать ей возможности встретиться со мной. И каким-то образом аннулировал брак. Получается, что я — незаконнорожденная.

— Сьерра. — Он шагнул к ней, но она жестом остановила его и сложила руки на груди.

— Я не пытаюсь пробудить твое сочувствие.

— Но если ты отвлечешься от того, что он сделал, то поймешь, что дало тебе его признание. Ты теперь можешь попытаться найти свою мать. Вдруг она еще жива?

Сьерра покачала головой.

— Боюсь, уже поздно. Тридцать лет из меня делали белую американку, заставляли поверить, что так оно на самом деле и есть. Мой отец не только лишил меня матери, он лишил меня корней. Я не чувствую себя мексиканкой и никогда не думала, что я такая, как те мексиканцы, которых знала. Для меня факт, что я наполовину мексиканка, казался просто забавным, чем-то вроде родинки или ямочки на подбородке. Если мне и удастся найти свою родню, вряд ли я придусь ко двору.

— Не попытаешься — так никогда и не узнаешь. Я помогу тебе найти ее.

Она снова покачала головой.

— Если я этим займусь, то самостоятельно. Каждый день я хожу в больницу только из чувства долга. Но там, где раньше в моей душе была любовь к нему, сейчас пустота.

— Не знаю, можно ли вообще любить человека, которому не доверяешь. Он тебя предал. Такое трудно пережить.

Она тяжело вздохнула. Изо рта вырвалось белое облачко пара.

— Не хочу, чтобы ты когда-нибудь сказал то же самое обо мне.

Мэтт напрягся. Он вдруг понял, что сейчас последует то, о чем он давно догадался. Но до признания, услышанного из уст Сьерры, он упрямо отказывался верить, что она могла так чудовищно обманывать его.

— С чего бы это? — спросил он.

Сердце бешено колотилось.

Сьерра вытащила соломинку из тюка соломы.

— Хотела бы, чтобы ты был последним человеком на свете, которому я причиняю боль. Когда я рассказывала отцу правду про нас, то знала, что он найдет способ уничтожить тебя, если я не сделаю то, что он велит. Другого выхода у меня не было.

— Слушай, мы это уже проходили, — нетерпеливо перебил он. — Поздно уже, я страшно устал. Не надо еще раз объяснять, почему ты вышла замуж за Бена. Если только ты не упустила некоторые детали.

Она опустила глаза:

— Я вышла замуж за Бена, потому что была беременна Уиллом. Твоим сыном.

Его глаза вспыхнули, и Сьерра сделала шаг назад.

— Я имел право знать, — ровным голосом сказал он.

— Ты никогда не хотел детей.

— В тот момент это не должно было приниматься во внимание. Черт бы все побрал, Сьерра! Ты имела не больше права решать одна, чем твой отец — отнять у тебя мать.

— Я сейчас это знаю. Я сделала чудовищную ошибку.

Она плакала. Но слезы ее не смягчили Мэтта.

— Я защищал тебя. Лиэнн догадалась, но я сказал, что этого не может быть, что ты обязательно сказала бы, если б забеременела от меня. Ладно, могу еще допустить, что тогда ты нуждалась в отце и Бене. Но сейчас, когда Бен умер, почему ты ждала так долго? Пустила меня к себе в постель и не призналась. Ты позволила мне сблизиться с мальчиком, которого я считал сыном Бена…

Он повернулся и с такой силой ударил по стене сарая, что доски затрещали. Сьерра отшатнулась. Лошади испуганно заржали.

— Если бы не вернулся, я когда-нибудь узнал бы правду?

Она отвела глаза.

— Нет.

— Так я и думал. С меня хватит. Спокойной ночи.

— Ты повредил руку, — сказала она.

Костяшки его пальцев кровоточили.

— До свадьбы заживет, — уверил он, быстро прошел мимо и исчез в ночи.

Она услышала, как взревел мотор пикапа, и осталась стоять, переживая самый тяжелый момент в своей жизни. Только чудо теперь сможет вернуть его.


Мэтт с силой вдавил педаль пикапа, машина неслась в ночи, из-под колес летел гравий, сердце бешено стучало. Он проклинал себя за то, что вернулся в этот город и снова связался со Сьеррой, которая манипулировала людьми не хуже папаши. Все это время она скрывала от него правду! Стоило ему поверить, что он нашел человека, которому может доверять…

Он сам не помнил, как оказался у ручья. Остановил машину на обочине, вылез и пошел дальше в темноте. Дорогу Мэтт знал на ощупь. И никогда не забудет. Он сел на землю недалеко от того места, где впервые овладел Сьеррой, где открыл любовь, которая, как ему казалось, принадлежала лишь ему. И все так безбожно запуталось.

Сквозь ветви Мэтт видел усеянное звездами небо. Он глубоко вздохнул, прислушиваясь к журчанию ручья.

Черт бы все побрал, он должен был догадаться! Сьерра не права, но и он не без вины. И тут уж на собственного отца ничего не свалишь. Слишком поспешно он поверил, что Сьерра играла с ним, когда сердцем знал, что она его любит. Он сбежал, вместо того чтобы разобраться, почему она вдруг решила выйти замуж за Бена.

Мэтт машинально потер лоб. Воздух здесь пах хвоей. Этот запах всегда ассоциировался у него со Сьеррой.

Он слегка подвинулся и зарылся пальцами в землю. Тридцать два года, и ничего за душой. Он должен был чего-то для себя добиться, а не мотаться из города в город, ничего не строя, не завязывая ни с кем отношений. Сэм, когда начинал, и образования не имел почти никакого, и денег у него не было, а ведь построил целую империю. И все потому, что не метался с места на место.

Тридцать два года, и совершенно нечем похвастаться, разве что накопленными деньгами. Мэтт очень мало тратил при своем образе жизни, скопил и поручил брокеру вложить за него деньги. Он даже не знал, сколько их сейчас у него. Надо будет проверить. Может, хватит, чтобы начать какое-нибудь дело?

Он подумал о худеньком, темноволосом мальчугане, к которому успел так привязаться. Мальчик думал, что его отец — Бен Давенпорт. Обидно.

Мэтт представления не имел, каким бы мог быть отцом. Но он знал, что слишком любил мальчика, чтобы относиться к нему с тем безразличным презрением, на которое был так щедр его отец. Скажет ли ему Сьерра правду? Если скажет, то не ужаснется ли Уилл, не расстроится ли, не начнет испытывать к нему отвращение?

Или Сьерра, по примеру отца, позволит сыну продолжать жить во лжи? Теперь он знал, как далеко она может зайти в своей лжи, и сомневался, стоит ли позволять ей самой решать, говорить или не говорить Уиллу.

Наверное, мама была права. На какой-то небесной карте начертана судьба, и они со Сьеррой обречены жить врозь. Ему казалось, он не сможет смотреть на нее и не вспоминать, какой обманщицей она оказалась.

В гостиной у Лиэнн пахло полиролью, хвоей, свежевыпеченными пирогами и восковницей от свечи, подаренной ей подругой на Рождество. Все сверкало чистотой. И тем не менее Лиэнн продолжала метаться из комнаты в комнату, что-то подправляя и вытирая пыль.

— Остынь, Ли. Тут королевскую семью впору принимать, — успокоил Джерри Уилтон свою суетящуюся жену. Он сидел во взятой напрокат инвалидной коляске в углу гостиной. На колени был наброшен плед.

Джерри был красивым, жизнерадостным человеком, широкоплечим, с коротко стриженными темными волосами, несколько бледным после передряги. Он легко улыбался, а его карие глаза загорались каждый раз, как он взглядывал на жену.

— Хочу, чтобы все было в порядке, — сказала Лиэнн. — Я волнуюсь, все не могу поверить, что это действительно случится.

— Ты так измотаешься, что сил радоваться не останется. Детка, успокойся, пожалуйста, а то я расстраиваюсь, что не могу тебе помочь.

— Джерри Уилтон, хочу чтобы ты знал, для меня самое главное, что ты дома. Даже если никто из них не приедет. И запомни, впредь я с тебя глаз не спущу.

Джерри рассмеялся. У Лиэнн всегда крайности, за что бы ни взялась. Она наклонилась и обняла его, прижавшись головой к груди.

— Тебя это не напрягает, милый? Ты ведь только что вернулся домой, тебе бы отдохнуть в тишине и покое, а тут все мое семейство нагрянет.

Он пригладил ей волосы ладонью:

— Тишиной и покоем я сыт по горло. И мне всегда хотелось познакомиться с твоими близкими. Особенно, если они похожи на Мэтта. Не знаю, как смогу его отблагодарить за то, что позаботился о тебе и детях.

Она качнула головой:

— Найдем способ. Но не говори лучше об этом, смутишь его. И вообще, я о нем немного беспокоюсь.

Хлопнула входная дверь, и появился Мэтт вместе с Салли и Тэннером. Вся троица раскраснелась и запыхалась после игры в кикбол.

— О ком беспокоишься? — спросил Мэтт.

Лиэнн повернулась:

— О тебе, большой братец.

— А чего волноваться? Я же сказал, не возражаю против этого сборища. Вот только хочу, чтобы ты не разочаровалась. Дилан еще раз звонил?

— Нет. Но я пока надеюсь. Дарси и Гейдж приедут наверняка. — Она помолчала. — Мэтт, в чем дело? Ты места себе не находишь. И бросил работать на Сьерру, а ведь такие хорошие деньги начал зарабатывать с этой коляской…

— Сьерре придется самой позаботиться о себе. Она говорила, что именно этого хочет. Вот я и предоставил ей такую возможность.

Лиэнн нахмурилась:

— Это на тебя не похоже. Что-нибудь случилось?

— Не хочу об этом говорить. — Он осмотрелся. — Тут просто замечательно. Могу чем-нибудь помочь?

Зазвонил телефон. Лиэнн рванулась на кухню.

— Спорим, это Дилан, — сказала она.

— Мне, пожалуй, лучше пойти и привести себя в порядок, — заявил Мэтт. — Тебе что-нибудь подать, Джерри, пока я не залез под душ?

— Спасибо. Лиэнн ухаживает за мной поминутно. Боюсь, скоро окончательно вымотается.

Мэтт кивнул:

— У нее полно энергии, особенно когда надо позаботиться о тех, кого любит. Это от мамы.

— Твоя мать была хорошей женщиной. Я рад, что успел узнать ее до того, как она умерла.

Из кухонной двери высунулась голова Лиэнн.

— Мэтт, — позвала она, — это тебя. Джеми Бурк.

На сердце у Мэтта похолодело от дурного предчувствия. Он направился на кухню. В голову не приходило никакой причины, по которой невестка Сэма могла бы звонить ему, кроме одной. И это не предвещало ничего хорошего.

Обычно твердая рука тряслась, когда он взял трубку.

— Мэтт, я знаю, что сегодня канун Рождества. Я бы не звонила, если бы можно было подождать. Сэм уже несколько дней в больнице, но не разрешал нам никому говорить. Похоже, домой ему уже не вернуться. Он хочет с тобой попрощаться. Ты можешь сегодня приехать?

Мэтт расслышал, как женщина на другом конце провода плачет.

— Но ведь еще недавно… Я еду.

Он повесил трубку и задумался. Увидеть Сэма в последний раз — непосильная для него задача. Он как-то не верил, что такой день наступит. Несмотря на нарисованную Сэмом печальную картину, он не переставал надеяться. Теперь надежды испарились. Время вышло.

Тихо подошла Лиэнн.

— Все в порядке, Мэтт? — спросила она.

— Нет, — ответил он, поднимая голову. — Но тут никто не поможет. Слушай, Лиэнн, мне неприятно уезжать, когда все собираются, но я должен. Сэм умирает.

Глаза Лиэнн наполнились слезами. Она сжала руки и закусила нижнюю губу.

— Ох, Мэтт, мне так жаль! — сказала она.

— Да.

— Иди. Я знаю, ты должен.

Мэтт бросился к машине, даже не захватив куртку. Он знал Сэма и понимал, что тот наверняка оттягивал до самой последней минуты. Никогда он не простит себе, если опоздает.

Слезы заливали его лицо, мешая разглядеть дорогу. Мэтт краем уха слышал передаваемые по радио рождественские хоралы. Черт бы побрал Сэма за то, что надумал умереть! Хоть они и не родня по крови, но Сэм значил для него больше, чем человек, который его зачал.

Мэтт коснулся рукой щеки. Сэму наверняка не понравится, что он плакал. Мэтт не хотел его огорчать.

По радио передавали «Тихую ночь». Он расслышал слова: «Усни в блаженном покое».

Блаженный покой. Это лучшее, что Мэтт мог сейчас пожелать Сэму. Впервые в жизни он осознал то, что всегда понимала мать, — жизнь не только земля под сапогами и вещи, до которых ты можешь дотронуться. Людьми движут силы, не доступные человеческому пониманию.

И Мэтт пытался утешить себя мыслью, что Сэм и его Энни будут вместе на Рождество.

Он промерз до костей, несмотря на работающую вовсю печку в машине, и чувствовал себя потерянным, уставшим от шатаний. И, да поможет ему Бог, он хотел Сьерру.


— Уилл? — позвала Сьерра, выходя из сарая.

Становилось все холоднее, и ей приходилось разбивать лед в поилке для лошадей металлическим днищем ведра.

— Я здесь, мам, — откликнулся тот из своей комнаты.

Она сняла перчатки, прошла через холл и остановилась в дверях. Уилл сидел за компьютером, приблизив лицо к монитору.

— Тебе пора собираться, если хочешь поехать к дедушке.

— Я никуда не хочу, — пожаловался Уилл.

Она скрестила руки на груди:

— Почему так, милый? Ведь канун Рождества. Уверена, дед приготовил для тебя кучу подарков.

— Мне ничего не надо. Мам, почему Мэтт ушел?

Сьерра уставилась в пол. Последние несколько дней она изо всех сил старалась не думать о Мэтте.

— Решил, что ему больше у нас работать не нравится. Он тебе зачем-нибудь нужен?

— Мне нужно с ним поговорить.

— Боюсь, он не вернется. Ты же знаешь, что можешь говорить со мной обо всем.

Уилл нахмурился.

— Нет, об этом нельзя. Мне надо поговорить именно с Мэттом. Может, я чем-то разозлил его?

— Нет, но боюсь, что разозлила я.

— Чем?

— Это взрослые дела, не могу объяснить.

— Ты обращаешься со мной, как с младенцем. А Мэтт нет.

Сьерра глубоко вздохнула:

— Иногда люди начинают очень тепло друг к другу относиться. Но потом обнаруживают, что существуют разногласия и что на самом деле они вовсе не любят друг друга.

— Как ты и папа? — спросил он.

Сьерра вздрогнула. Чего она, собственно, ожидала? Ведь задолго до смерти Бена только слепой не заметил бы, что о любви между ними не могло быть и речи.

— Ох, Уилл. Мы так старались, чтобы у тебя был хороший дом.

— Тебе надо было выйти замуж за Мэтта. Он с ума по тебе сходит.

— Сходить с ума еще недостаточный повод, чтобы жениться.

— Ты же всегда говорила, что, если есть разногласия, надо поговорить и все уладить. Или это касается только моих неприятностей в школе?

— Ну, нельзя же лезть драться каждый раз, когда кто-то дразнит тебя насчет пьесы.

— Мэтт сказал, что я должен уметь постоять за себя.

— Мэтт же ни с кем не дерется.

— Ты по нему скучаешь, мам?

Сьерра съежилась. С тоски по Мэтту она почти заболела. Никогда она не полюбит никого так, как любила Мэтта Роллинза, никогда не испытает такой радости в объятиях мужчины, как в его объятиях.

Но Сьерра знала, что он ее никогда не простит.

Она чувствовала себя вымотанной и безнадежно усталой. Может быть, ей стоит продать ранчо и позволить отцу содержать их? Все она делала не так, возможно просто не умея дать сыну ту жизнь, которую ей хотелось бы. Над ней, как и над Беном, всю жизнь тряслись. Будь она сильнее, она смогла бы помочь ему спасти себя. Не сидела бы, сложив руки и наблюдая, как он себя губит. Или она не знает, как что-то делать самостоятельно.

Зазвонил телефон.

— Прими ванну, Уилл. Твой дед только что выписался из больницы, нельзя, чтобы он был в канун Рождества один.

Она пошла в кухню к телефону.

— Слушаю.

— Сьерра?

Сьерра сразу же узнала протяжный выговор Лиэнн. Что-то ужасное должно было случиться, чтобы Лиэнн позвонила.

— Да, Лиэнн. Как вы там?

— Послушайте, мне неловко беспокоить вас, ведь праздники и все такое. Я имею весьма смутное представление о том, что происходило между братом и вами все эти годы, и я знаю, что в последние дни у вас что-то разладилось. Могу лишь сказать, что он любит вас безмерно.

— Лиэнн, я знаю, вы меня недолюбливаете, и благодарна вам, что пытаетесь помочь, но у нас с Мэттом проблемы, которые за праздничным столом не разрешить.

— Я вас не знаю достаточно, чтобы недолюбливать, Сьерра. В других обстоятельствах мы вполне могли бы подружиться. Все дело в том, что всю жизнь я смотрела, как брат получает пинки со всех сторон, и удивлялась, как он умудряется устоять на ногах. Мэтт заслуживает по-настоящему хорошего отношения. Но он всегда хотел вас.

— Теперь не хочет. Так что успокойтесь.

— Вы ему нужны! Он только из упрямства в этом не признается. Я перед ним в долгу, вот и звоню вам. Сам он для этого слишком гордый. Что бы ни случилось, не могли бы вы на время об этом забыть? Мэтту именно сейчас особенно тяжело.

— В чем дело, Лиэнн? — забеспокоилась Сьерра.

— Он в больнице с Сэмом.

— О Господи! Спасибо, Лиэнн! Спасибо…

Сьерра положила трубку.

Она сомневалась, что Мэтт когда-нибудь снова захочет видеть ее. Но сегодня ему кто-то нужен, и нельзя оставить его наедине со своим горем. Даже если он рассердится и оттолкнет, ей следует быть с ним.

— Уилл, — позвала она. — Поторопись, сынок. Забудь о ванне. Я завезу тебя к дедушке, а мне надо по делам.

Глава 16

Резкий больничный запах раздражал ноздри Мэтта. Он смотрел на маленького, усохшего Сэма, лежащего в постели и подключенного к разным бутылочкам и мониторам.

— Я знал, что ты приедешь, — сказал Сэм еле слышным, угасающим голосом.

— Велел бы им позвонить раньше, Сэм. Я же хотел быть с тобой.

— Да не нужны мне все эти ахи и вздохи. Я прожил славную жизнь, Мэтт.

— Не знаю, что бы со мной было без тебя.

— И я рад, что ты был ее частью. Знай, ты никогда меня не подводил.

— Нет, Сэм, подводил. Я слишком долго отсутствовал…

— А мне без разницы. Сейчас-то ты здесь. Мэтт, я соврал, когда сказал, будто мне плевать, что ты будешь делать с землей. Ты ее бери и построй себе дом. Покажи этому городишке, на что ты способен.

— Сэм, я не знаю…

— Я не требую с тебя обещаний. Несправедливо бы было. Я всегда верил в тебя, Мэтт. Радовался, что ты вырастал настоящим мужчиной. Но сейчас от меня мало проку. Пора тебе самому в себя поверить.

С огромным усилием он вытащил из-под простыни скрюченную руку. Мэтт взял ее в свою. Рука была холодной, пожатие слабым.

— Теперь ступай, — сказал Сэм. — Мы с тобой всегда друг друга понимали, и оба не любили разводить нюни.

— Прощай, Сэм. Я тебя люблю.

— Я буду следить за тобой. Хорошенько позаботься о себе, сынок.

Ничего не видя перед собой, спотыкаясь, Мэтт вышел из палаты. Мимо него туда пробежали Данкан с женой.

Когда коридор опустел, Мэтт увидел стоящую перед ним Сьерру, показавшуюся ему темноволосым ангелом в пушистом белом свитере. Сначала он решил, что принял желаемое за действительное.

— Сьерра?

— Лиэнн рассказала мне про Сэма. Мэтт, мне так жаль!..

Он сделал шаг вперед и обнял ее. На мгновение вся горечь исчезла. Ему необходимо было держаться за что-то реальное, и значение имело лишь то, что она здесь. Сьерра несколько минут стояла, прижимаясь к нему, ощущая его душевную боль и желая ее как-то облегчить.

Наконец он отодвинулся и заглянул ей в глаза.

— Ты такая красивая, — сказал Мэтт. — Когда я увидел тебя в холле, ты мне показалась ангелом.

— Никакой я не ангел. Я человек, как и все, с кучей недостатков.

Он все еще обнимал ее.

— Сьерра, мне кажется, ничто на свете не заставит меня разлюбить тебя.

— Тогда и не надо. Пожалуйста, Мэтт, не надо!

Он печально покачал головой.

— Не могу забыть. Видит Бог, я пытался. Не могу.

Сьерра закрыла глаза.

— Я сделала это, жалея тебя, Мэтт. Только поэтому. Я заплатила сполна за свои прегрешения. Все эти годы с Беном…

— Дело не в тебе. Во мне. Я знаю, почему ты так поступила. Но есть во мне что-то сейчас, что удерживает меня, не пускает к тебе, и я боюсь, это не пройдет. Скажи мне, а Уилл знает?

— Нет.

— Ты ему расскажешь?

— Не знаю…

— Мне хотелось бы, чтобы он знал, но думаю, все эти годы, когда ты воспитывала его одна, дают тебе право решать самой. С чего бы это я стал вдруг вмешиваться? Ты ведь так много сил потратила, чтобы вытолкнуть меня из своей жизни. Сьерра, ты боялась, что из меня получится такой же отец, каким был мой старик?

— Нет, Мэтт.

Он кивнул.

— Ну, учитывая все, нет никаких причин мне здесь оставаться. У меня накоплено немного денег, надо будет позвонить брокеру и узнать, хватит ли их для Лиэнн и Джерри, пока он не вернется на работу. А мне пора двигать. Я свяжусь с юристом насчет алиментов Уиллу.

— У тебя нет никаких обязательств по закону.

— Я не о законе говорю. Хочу поступать по совести.

— Если ты действительно этого хочешь, то останешься поблизости. Ты нужен Уиллу. Он каждый день о тебе спрашивает. Говорит, хочет с тобой что-то обсудить, чем со мной не может поделиться.

Мэтт отпустил ее, лицо стало мрачным. Он должен ей сказать.

— Твой отец пытается забрать у тебя сына, Сьерра.

— Что?

— Когда они были в Нью-Йорке, он сказал Уиллу, что тот может жить у него, даже если ты останешься на ранчо. Уилл боится, что вас разлучат, и старик взял с него обещание ничего тебе не говорить.

— Ты знал и молчал?

— Это было в тот вечер, когда с ним случился инфаркт. Уилл страшно расстроился, и Лиэнн не смогла выпытать у него, в чем дело. А он боялся, что стал причиной трагедии, и в душе желал, чтобы с ним что-нибудь случилось такое, что помешало бы вашей разлуке. В тот момент мне не хотелось волновать тебя еще и по этому поводу. Потом ты ведь всегда принимала сторону отца. Я даже удивлен, что ты мне веришь.

Она уперлась руками в бедра.

— Ты и про мать знал. Не понимаю, откуда, но я же чувствовала, когда тебе рассказывала: ты уже знал, что услышишь.

— Когда ты была маленькой, она приезжала, пыталась с тобой увидеться. Сэм мне рассказывал несколько дней назад. Вот тогда я впервые подумал, что она, возможно, жива.

— Ты знал такие важные вещи и предпочел мне не говорить?

— Не видел смысла давать тебе ложную надежду. Кроме того, я ничего больше и не знал. Мне казалось, лучше тебя не травмировать.

Она взглянула на него сверкающими от гнева глазами.

— Ну так ты не меньший лжец, чем я, черт побери! Мы достойная парочка, верно? Уходи, Мэтт. Уезжай как можно дальше. Можешь посылать сколько хочешь денег, я все равно отправлю их назад. Мы с Уиллом ничего от тебя не примем.

Он долго укоризненно смотрел на нее. Ему хотелось снова прижать ее к себе, извиниться. Но какой в этом смысл?

Мэтт повернулся и вышел в темную, холодную ночь. В небе мелькнула падающая звезда. Он остановился и поднял голову, недоверчиво уставившись вверх. Все было тихо, как будто внезапный яркий небесный свет и не возникал. Уже в третий раз…

— Мам?

Слово сорвалось с его губ. Глаза жгло. Он потерял всех, кто в него верил. Природа устроила достойный фейерверк в честь его старого друга, подумал он. И снял шляпу.

— Прощай, Сэм, — сказал Мэтт, обращаясь к молчаливой ночи.


Он порылся в бардачке в поисках пачки сигарет, которую туда припрятал, закурил и поехал к дому Лиэнн. Ему казалось, внутри все онемело. Хоть и знал, что Сэм умер или скоро умрет, он никогда еще так не чувствовал его влияния. Человек, живущий в соответствии со своими принципами, сохраняет свою сущность и достоинство, которое не отнять никому. Сэм всегда будет с ним, и Мэтт собирался держаться за него всю оставшуюся жизнь.

Когда наконец он подъехал к дому Лиэнн, то почти позабыл о семейном сборище и вспомнил, лишь увидав несколько машин у дома. Среди них находился белый «кадиллак» последней модели. Интересно, кому из родственников он принадлежит?

Он посидел в машине, раздумывая, не стоит ли поездить вокруг, пока все не разъедутся. Потом вспомнил Сэма и его совет не пытаться убежать от прошлого. Можно начать сегодня. Кроме того, ему не хотелось огорчать Лиэнн.

Когда Мэтт поднялся на крыльцо, из дома, как чертик из табакерки, выскочила его сестра и толкнула его назад, упершись ладонью в грудь.

— Какого?.. — пробормотал он, когда она захлопнула дверь. — Здесь холодно, Лиэнн.

Она как-то странно взглянула на него.

— Впервые слышу, что ты жалуешься на холод.

— Все там? Впусти меня. Я и вправду хочу их видеть.

— Подожди, Мэтт, послушай меня. — Она загораживала дверь спиной. — Все получилось не совсем так, как мы хотели. Гейдж никогда толком не понимал, что происходило, — бормотала она. — Он не хотел ничего плохого.

— Что случилось?

— Отец в доме. — Лиэнн отступила в сторону. Мэтт недовольно взглянул на дверь, потом на нее. — Гейдж знал, где он, и позвонил. Хотел сделать нам сюрприз.

Мэтт мрачно взглянул на нее. Первым его желанием было повернуться и уйти, как бывало каждый раз, когда он замечал у дома машину отца. Но какая-то сила заставила его руку лечь на ручку двери. Может, это был Сэм?.. И он распахнул дверь.

Отец сидел за обеденным столом Лиэнн. Мэтт сам не знал, чему больше поразился, — тому, что снова видит его, или тому, как он был одет — модный костюм и куча золотых украшений на пальцах, запястье и шее. Брюхо отца украшала золотая ременная пряжка величиной с Техас. На губах играла та же усмешка, которую Мэтт так хорошо помнил, но сегодня она не произвела на него прежнего впечатления.

Казалось, в комнате все затаили дыхание. Мэтт бросил быстрый взгляд в угол, где стояли Гейдж и Дарси, мало напоминавшие тех детей, с которыми он вместе вырос. За ними толпились совсем незнакомые люди — их семьи, судя по всему.

Он улыбнулся брату и сестре:

— Вы неплохо смотритесь вдвоем.

Дарси, ставшая более строгой и изящной, чем раньше, первой бросилась к нему и обняла, смеясь и плача одновременно. Мэтт повернулся к младшему брату, протянул ему руку для пожатия, потом пробормотал: «А, черт!» — и притянул его к себе.

Все вдруг сразу заговорили. Гейдж представил свою подружку, приехавшую с ним из Остина, где он работал клоуном на кабельном телевидении. Дарси привезла с собой своего мужа-архитектора, с которым познакомилась, когда училась в аспирантуре, и троих детей — трехгодовалых мальчиков-близнецов и десятимесячную дочку.

Лестер Роллинз молча сидел у стола и потягивал пиво. Мэтт понимал, что придется с ним заговорить, но торопиться не собирался и пока огляделся.

— А где же Дилан? — спросил он.

Лиэнн пожала плечами:

— Он так и не перезвонил.

Мэтт заметил, как на лицо отца набежала тень, и понял, почему старик приехал. Он не изменился. Ничего не изменилось. И не изменится. Но Мэтт стал другим. Ему уже было почти безразлично, что думает его отец.

— Ладно, не будем ждать и сядем за стол, — предложил Гейдж. — Умираю с голоду.

Гейдж и Дарси привезли еду. Вместе с тем, что приготовила Лиэнн, стол получился обильным. Только сев за стол, Мэтт понял, насколько проголодался. Он подумал, не напиться ли сегодня, но ему не хотелось таким образом пятнать память о Сэме. Да и приятное сегодняшнее забытье назавтра плавно перерастет в страшное похмелье.

Гейдж оттащил его в сторону.

— Мэтт, ты извини, — сказал он. — Я не знал, что тебе неприятно присутствие отца. Он живет в небольшом городе на другой стороне озера Трэвис. Увидел меня по телевизору и начал время от времени заходить.

— С какой стати он смотрит детские передачи?

— Он снова женился. У него молодая жена и двое ребятишек в новом браке.

Мэтт покачал головой:

— Вроде как он должен был бы быть сегодня с ними.

— Я полагал, он их с собой привезет.

— Возможно, не захотел, чтобы новая жена узнала, как хорошо он умеет воспитывать детей. — Мэтт посмотрел на Гейджа. — Прости. Я знаю, к вам с Лиэнн он немного лучше относился. Кстати, откуда все это золото?

— Он в прошлом году выиграл в лотерее. По меньшей мере два миллиона.

Мэтту показалось это настолько смешным, что он расхохотался.

— Счастливого Рождества, брат. Давай и на будущий год встретимся.

— Ты серьезно, Мэтт?

— Почему бы и нет?

— Мне казалось, вы с Диланом не хотите иметь с нами ничего общего.

— За Дилана не скажу, но я рад вас видеть. Когда-нибудь мы сядем и подробно обсудим, почему я уехал.

Мэтт закончил с ужином и огляделся. Захотелось курить, он поднялся и вышел наружу, направляясь к своему привычному месту у забора.

Не успел он сделать первую затяжку и слегка расслабиться, как сзади подошел отец. Мэтт вздрогнул, услышав его голос.

— Я принес тебе подарок…

Мэтт повернулся и уставился на конверт, который старик держал в руке.

— Бери. Я не шучу.

Мэтт взял конверт, раскрыл, вынул чек на тысячу долларов и рассмеялся. Он не раздумывая поменял бы его на тот свитер, подаренный Дилану девятнадцать лет назад.

— Спасибо, — произнес Мэтт. — Я тебе ничего не приготовил. Не знал, что приедешь.

Он заметил, что старик смотрит на дорогу.

— Гейдж хотел устроить сюрприз.

Мэтт вдруг осознал: отцу даже не приходит в голову, что его могли не хотеть видеть. Он даже не понимал, что из себя представляет.

— Дал каждому из детей по такому чеку, — похвастал Лестер.

Угрызения совести, с горечью подумал Мэтт.

— Жаль, что Лиэнн об этом не подозревала несколько недель назад, когда ей нечем было заплатить по больничному счету и не было денег на подарки детям.

— Я потерял связь… Я не знал…

Старик все еще следил за дорогой, надеясь увидеть обожаемого сына Дилана, сына, который и не собирался приезжать. Как часто они вот так же смотрели на дорогу, ожидая отца, когда у мамы кончались деньги и она не знала, когда он вернется? Мэтт посмотрел на человека, некогда возвышавшегося над ним, и давняя ненависть растаяла, перешла в жалость.

— Ты никогда не имел связи ни с кем из нас. Мы для тебя были маленькими игрушками, с которыми можно поиграть на досуге, — сказал Мэтт, отбрасывая сигарету и затаптывая окурок каблуком. — Мне всегда хотелось только одного — иметь возможность любить тебя. А ты делал все, чтобы тебя ненавидели. Ты победил. Я тебя не люблю. Но мама любила. Надеюсь, не зря.

— Дела иногда шли туго, Мэтт, когда вы были маленькими. Есть много вещей, которых ты не понимаешь.

— Ошибаешься! Беда в том, что я всегда понимал слишком много.

Лестер достал из кармана пачку сигарет и предложил Мэтту. Тот отрицательно покачал головой.

— Я такие не курю. У тебя есть ручка? Я хочу переписать чек на Лиэнн, чтобы можно было уехать пораньше утром. — Он взглянул на отца и не разглядел в нем ни одной своей черты. — Тебе надо было побыть с новой семьей сегодня. Спросил бы меня, я бы сразу сказал, что Дилан не приедет.


На следующее утро землю покрыл тонкий слой снега. Снегом пах свежий, холодный воздух.

— Это надо же, — удивился Мэтт, выходя на улицу с кружкой кофе в руке.

Белое Рождество было в здешних местах явлением чрезвычайно редким. Мама снова бы сказала, что это знак, но у Мэтта было слишком тяжело на сердце, чтобы думать о прошлом. Лиэнн, Джерри и дети теперь будут в порядке. Сэм умер, а Сьерра и Уилл потеряны для него навсегда.

Неважно, что Рождество, ему пора отправляться в путь.

Мэтт поставил кружку на веранду и взял две свои сумки и портрет Сэма. Как обычно, он путешествовал налегке.

Мэтт сунул сумки в пикап и на случай дождя или снега натянул брезент.

Обернувшись, он увидел, что Лиэнн стоит на веранде в пижаме, халате и тапочках, прислонившись к стене дома.

— Собирался улизнуть не попрощавшись? — спросила она.

Мэтт виновато покраснел и попытался оправдаться.

— Хотел выехать пораньше. Старался никого не разбудить.

— Дети встанут через минуту. К телефону, Мэтт. Это Сьерра. Мне кажется, тебе надо с ней поговорить. Она жутко напугана.

Мэтт похолодел, кинулся в дом и схватил трубку.

— Сьерра? — спросил он.

— Ох, Мэтт, я так рада, что тебя застала. Не знаю, что делать, и мне некому больше позвонить. Уилл исчез.

— Исчез? — переспросил он.

— Проснулась, а его нет. Где только не смотрела. Я знаю, что он ушел, потому что Грома тоже нет. Боюсь, не отец ли это… Вчера вечером я сказала, что знаю о его желании забрать у меня Уилла. Мы поругались.

— Сьерра, отец еще слишком болен. Да и Уилл никогда не пойдет с ним, не предупредив тебя.

— Что мне делать?

— Сейчас приеду. Мы еще раз все обыщем. Не мог он далеко уйти. Ты родителям Люка звонила?

— Они его тоже не видели.

— Держись, Сьерра.

— Спасибо, Мэтт.

Он в полной растерянности повесил трубку. Зачем Россу красть мальчика, если можно забрать его законным путем? И Росс обязательно сказал бы Сьерре, где Уилл, чтобы она не сходила с ума от беспокойства.

Сердце его пронзил страх. Если что-нибудь случилось с Уиллом… Нет, он больше не может никого терять. Что могло заставить парнишку сбежать из дома рождественским утром, когда на кухне полно вкусных вещей, а под елкой подарки? Что-то вчера произошло, о чем Сьерра не знает или не говорит ему. Куда он мог пойти? Сам Мэтт шатался бы по лесу или спрятался бы где-нибудь в безопасном месте, например у Сэма. Но у Уилла не было такого человека.

Он положил трубку и, обернувшись, заметил обеспокоенную Лиэнн, уже одетую в джинсы, свитер и кроссовки.

— Что случилось? — спросила она, всматриваясь в лицо брата.

— Уилл пропал. Я еду к Сьерре, помогу искать.

— Я с тобой.

— Лиэнн, ты не можешь бросить детей.

— Джерри здесь. С ними ничего не случится.

У Мэтта не было времени спорить. И в поисках лишний человек не помешает.

— Поехали. — Он включил передачу и направился вверх по дороге.

Сидящая на пассажирском сиденье Лиэнн оглянулась.

— Что это за старый пес бежит за нами? — спросила она.

Мэтт взглянул в зеркало заднего вида. Разглядев догоняющую машину дворняжку, он резко нажал на тормоз.

— Что такое? — удивилась Лиэнн.

— Это Гром, собака Уилла.

Он вылез из машины, наклонился и позвал пса.

Когда собака подбежала, виляя хвостом, Мэтт выпрямился и оглядел окрестности.

— Черт, нет его нигде!

Лиэнн подошла к кузову пикапа и подняла угол брезента, которым Мэтт накрыл сумки.

— Мэтт, подойди-ка сюда.

Он заглянул в кузов. Там, как кролик в клетке, мигал глазенками Уилл.

— Какого черта ты тут делаешь? — рассердился он. — Мать чуть с ума не сошла от беспокойства. Нельзя вот так уходить, когда в голову взбредет.

Уилл откинул брезент.

— Ты же уходишь, — спокойно возразил он.

— Меня с собой не равняй. Если ты сбежишь, это разобьет сердце твоей мамы. Ты что, всю ночь здесь болтался?

Он снял куртку и накинул на плечи Уилла.

— А если уедешь ты и разобьешь ей сердце, это нормально? Она плакала вчера, когда говорила, что ты уезжаешь.

— Уилл, ты многого еще не понимаешь. Я для этого городка не подхожу и никогда не подойду.

— Тогда, наверное, я тоже.

— Это почему?

— Я слышал, как дедушка вчера говорил с мамой. Он не знал, что я подслушиваю. Они ссорились. Мама говорила, что скажет тебе, что ты — мой папа. Дедушка прямо сбесился.

— О Господи, — тяжело вздохнул Мэтт.

Он чувствовал взгляд Лиэнн, но не мог заставить себя посмотреть на нее.

— Мы ехали домой, и я спросил маму, правда ли это. Она сказала, что да, что когда-то давно она тебя любила, но дедушка хотел, чтобы она вышла замуж за моего другого папу, а ты обиделся и обо мне ничего не знал, поэтому взял и уехал.

Сердце Мэтта сжалось.

— Так оно и было, Уилл. Мама сказала правду.

Глаза мальчика наполнились слезами.

— Но теперь ты обо мне знаешь. И мама тебя любит. Почему же ты уезжаешь?

Мэтт пожал плечами:

— Сам не знаю…

— Потому что не хочешь быть моим папой?

— Уилл, тут дело не во мне или тебе…

— Но ты ведь и меня бросаешь!

Лиэнн коснулась рукава Мэтта.

— Пойду, позвоню Сьерре, — предложила она. — Почему бы тебе не отвезти сына домой?

Мэтт кивнул.

— Иди сюда, Уилл, — сказал он, помогая мальчику вылезти из пикапа. — Нам всем втроем надо как следует подумать. И никогда больше не смей так убегать, ясно?

— Да, сэр.

Когда они подъехали, Сьерра сидела на крыльце. Уилл выскочил из машины и бросился к ней.

— Почему ты убежал? — спросила она сквозь слезы.

— Чтобы Мэтту пришлось везти меня назад, — честно признался он.

Мэтт засмеялся. Надо же, какой хитрован.

— Иди в дом! Завтрак на столе. Нам с отцом надо поговорить.

Уилл оглянулся на Мэтта.

— Я буду здесь, когда ты вернешься, — пообещал он сыну.

Уилл исчез в доме, оставив их наедине. Глаза Мэтта потемнели, лицо напряглось.

— В чем дело? — спросила она тихо.

— Никто никогда раньше не пытался заставить меня остаться.

— Я бы попыталась, если бы знала как. Мой сын оказался умнее. Наш сын…

Мэтт протянул руку и коснулся ее влажной щеки.

— Я вчера видел своего папашу, — сообщил он.

— Это было ужасно? — спросила Сьерра, прижав его руку к свой щеке.

— Куда меньше, чем я ожидал. Он все ждал Дилана, а тот не появился. Мне было его просто жалко, вот и все. Думаю, пора забыть об остальном. Нет никакого смысла. Сохраняя горечь в душе, я поступаю с собой так, как когда-то поступал со мной отец.

— Я рада за тебя, Мэтт.

— Ты правильно сделала, сказав парню правду.

— Не уверена, что он полностью все осознает.

— Уилл знает достаточно. Когда утром я нашел его в пикапе, то вдруг понял, что ведь не знаю, куда собираюсь и зачем. Хочу остаться здесь, с тобой, с Уиллом, и быть для него тем, кем был для меня Сэм. Трудно остаться, но еще труднее уехать. Уилл просто вернул меня немного быстрее, чем я решился бы сам. Сьерра, я люблю тебя всем сердцем, и так будет всегда. Я считал, что защищаю тебя, когда не говорил, что знал о твоей матери и планах отца, поэтому могу понять, что и ты старалась уберечь меня, скрывая правду. Я вчера был не прав, говоря, что никогда не забуду того, что ты сделала. Если я сумел пожалеть своего старика, то смогу забыть и прошлое. Но мне нечего тебе предложить, как и десять лет назад. Я не могу дать тебе еще детей, или красивый дом, или много денег…

Она заглянула ему в глаза.

— Ты можешь дать мне все, Мэтт.

— Ты никогда не сдаешься, верно? Я хочу, чтобы ты всегда была рядом. Хочу каждую ночь держать тебя в своих объятиях и, просыпаясь, заниматься с тобой любовью.

Сьерра искоса взглянула на него:

— Это что, деловое предложение или ты желаешь, чтобы я вышла за тебя замуж?

Наклонившись вперед, он взял ее лицо в ладони и поцеловал податливые губы, потом медленно отодвинулся и тихо попросил:

— Выходи за меня замуж, amada.

По щеке Сьерры стекла одинокая слеза.

— Я уж думала, ты забыл, как когда-то называл меня.

— Ничего я не забыл. Ты всегда была моей любимой. Но мне было слишком больно называть тебя так. Ты меня простишь? Я понял, что вернуться домой можно, только вспомнив, кто ты есть на самом деле и кто тебе дорог.

— Я почту за честь стать твоей женой, Мэтт.

Теперь она уже плакала вовсю, но это были слезы радости.

Он обнял ее за плечи.

— Пойдем и скажем Уиллу. Или хочешь сама?

— Не выйдет! Скажем вместе. А потом сообщим своим семьям.

— Сьерра?

— Гмм?

— Счастливого Рождества.

— Это только начало, Мэтт.

Эпилог

Освещенный ярким апрельским солнцем луг весь пестрел цветами. Мэтту еще никогда не приходилось видеть такую толпу людей на землях Сэма. Единственное, что огорчало, так это отсутствие прежнего хозяина.

Он, вполуха слушая стоящего рядом человека, дернул тугой закругленный воротник белой рубашки и обежал взглядом толпу в надежде увидеть дорогое ему лицо.

— Ты что, никогда не читал квартальные отчеты, которые я тебе направлял? — изумленно спрашивал брокер Джефф Калпеппер, старый приятель Мэтта по колледжу. — Разумеется, ты столько мотался по стране, что, возможно, они не всегда до тебя доходили. И своей налоговой декларацией не интересовался?

Мэтт повернулся к старому приятелю.

— Да как-то не обращал внимания, — признался он. — Мне не нужны были деньги. Думал, пусть лежат, пока не понадобятся. А в чем дело?

— Ты же велел мне снова инвестировать все дивиденды, — напомнил ему Джефф. — Я так и делал.

— Я всегда тебе доверял, — с отсутствующим видом заметил Мэтт.

— Еще бы не доверял, после того как я сделал для тебя столько денег! Поверить не могу, что последние два года ты брался за все, что подворачивалось, когда вообще мог не работать.

— Деньги чудным образом влияют на людей, — сказал Мэтт, вытягивая шею, чтобы разглядеть появившегося Уилльяма Росса, чье лицо уже приобрело нормальный оттенок. Он выглядел вполне прилично, тем более что Сьерре удалось уговорить его несколько расслабиться и перестать править миром. Будущий тесть пока был с ним холодно вежлив, но Сьерра уверяла, что со временем все образуется.

Мэтт снова повернулся к Джеффу:

— Ты не шутишь? Хватит у меня денег, чтобы построить здесь дом? — Он показал рукой на облюбованное место.

Джефф покачал головой и похлопал его по плечу:

— Просматривай свою почту, Мэтт. Ты можешь себе позволить и кое-что получше.

Мэтт оглядел луг и ряды складных стульев. Лиэнн разместилась около мужа, рядом с ангельским видом сидели Салли и Тэннер, сложив руки на коленях. За ними — Дарси с семьей и Гейдж с подружкой. Лестер Роллинз прислал письмо с извинениями и чеком на крупную сумму, который Мэтт немедленно порвал.

Он помахал рукой матери Сьерры, сидевшей среди многочисленных родственников, приехавших с ней из Мексики. Мэтта охватила гордость при виде Уилла в отлично сшитом костюме и ковбойской шляпе. Он разговаривал с бабушкой, пытаясь научиться испанскому. Сын, которого он, сам не сознавая, всегда жаждал иметь. Они со Сьеррой зачали сына, который навсегда связал их. И это не было случайностью. Это была судьба.

Он должен найти способ дать Сьерре еще детей, которых она так желала иметь, потому что и ему этого хотелось. Приходилось ждать, пока врач не скажет что-то определенное. Он не боялся дать Сьерре ложную надежду. Она научила его любить, получать от этого радость. Господи, да она согласилась выйти за него замуж! Мэтт был счастлив, что вернулся, что снова впустил ее в свое сердце.

На плечо легла твердая рука.

— Пора, Мэтт.

Он обернулся и вгляделся в лицо старшего брата.

— Спасибо, что приехал, Дилан. Я рад, что ты с нами.

— Да я ни за что на свете не упустил бы шанс стать твоим шафером, Мэтт. Слушай, давай будем поддерживать связь? Мне ведь казалось, что после того, как я вас всех бросил, у меня не хватит смелости посмотреть вам в лицо.

Мэтт глухо рассмеялся.

— Мы все убегали, причем как можно дальше. Теперь вот снова обрели друг друга.

Наконец он увидел ту, которуювсе время ждал. Его темноволосого ангела в белом. На ней была блузка с оборками поверх длинной юбки, доходящей до середины высоких сапог. Со шляпы с широкими полями свисала прозрачная вуаль. Сьерра решила не считаться с условностями: хоть и вдова, замуж выйти только в белом. Пусть люди думают что хотят.

Она улыбнулась ему, и на сердце у Мэтта стало легко. Он невольно улыбнулся в ответ.

— Видишь, — прошептала Алисон, идущая за подругой, — говорила ведь, что он выглядит потрясающе.

— Да, верно, — согласилась Сьерра.

Но видела она и слышала только человека, которого будет беззаветно любить всю оставшуюся жизнь. На нем был фрак с цветастым шелковым жилетом и ковбойская шляпа. Бороду он больше не носил, но усы остались, а темные волосы все еще доходили до воротника. Выглядел он идеально. Высокий, сильный, с гордой осанкой. Она всегда его видела только таким. Бросив букет желтых роз, она кинулась к нему.

— Сьерра, что ты творишь? — изумилась Алисон. — Ты не должна к нему сейчас приближаться. Плохая примета.

— А я не верю, — крикнула она через плечо.

Мэтт обхватил ее за талию и поднял в воздух.

— Совсем одичала, — сказал он смеясь, поставил на землю и поцеловал.

— Нет терпения ждать, Мэтт. Мы и так уже вечность прождали. Я никогда не чувствовала себя такой свободной в душе.

— Пошли. Священник ждет. И у нас впереди целая ночь.


Мэтт не слышал, что говорит священник. Его слова звучали странно и где-то далеко, потому что он не отрывал взгляда от лица женщины, на которую никогда не устанет смотреть. Эти слова для других. Они со Сьеррой уже отдали друг другу души навсегда. Теперь об этом узнают все.

Легкий техасский ветерок обдувал их, и Мэтт сердцем чувствовал присутствие Сэма. Он знал, что старый друг всегда будет жить в его душе. Как и мама. Может быть, и есть что-то в том, чтобы родиться с восходом солнца. Сегодня Мэтт ощущал, что его ждет прекрасное будущее. Сьерре теперь не придется много работать и обходиться скудными средствами. Интересно, что она скажет, когда он сообщит ей, что снова надо привыкать быть богатой.

Теперь у него сколько угодно времени, чтобы все рассказать. Как говорил Сэм, все случается в свое время. Теперь наступил их час. Когда Мэтт наклонился, чтобы поцеловать свою невесту, он знал, что вернулся туда, где по-настоящему его место. Длительное отсутствие научило его радости возвращения. Он останется здесь на всю жизнь.


Оглавление

  • Об авторе
  • Глава 1
  • Глава 2
  • Глава 3
  • Глава 4
  • Глава 5
  • Глава 6
  • Глава 7
  • Глава 8
  • Глава 9
  • Глава 10
  • Глава 11
  • Глава 12
  • Глава 13
  • Глава 14
  • Глава 15
  • Глава 16
  • Эпилог