Национализм и промышленная цивилизация [Сергей Городников] (fb2) читать онлайн

ВОПРОСЫ И ОТВЕТЫ НА ВНУТРЕННИХ СТОРОНАХ ОБЛОЖКИ

«1. Когда же наконец закончится нынешний кризис?

Тогда только, когда завершится буржуазная революция.

2. И сколько же ещё ждать этого?

Буржуазная революция не может быть остановлена произвольно, выборами Президента или сменой правительства. Буржуазная революция это длительный процесс появления первичного класса городских собственников и политических оснований для последующего становления буржуазного государства. К примеру, классическая Великая французская буржуазная революция продолжалась десять лет, и об её окончании официально объявил ставший первым консулом генерал Наполеон Бонапарт. Если учесть, что Россией уже почти три года заправляет диктатура коммерческого космополитизма, то есть режим нашей Директории, - и этот режим привёл страну к глубокому политическому кризису, - то можно делать вывод, что объективно вызревает Национальная революция, начало которой и закончит нашу буржуазную революцию.

3. Если во время буржуазной революции появляется класс собственников, почему же эти собственники не в состоянии обеспечить экономический подъём и тем самым поднять уровень жизни людей, обеспечить их работой и сделать ненужной Национальную революцию со всеми её жестокостями?

Во-первых, объявлять Национальную революцию жестокой - это всё равно, что объявлять жестокими льва, тигра или другого зверя. Она неизбежна по объективным, не зависящим от чьей-либо воли причинам, а потому бессмысленно и бесполезно давать ей осуждающие определения. А во-вторых, во время буржуазной революции возникает особый класс собственников. В обстановке хаоса и беспорядка первых лет этой революции капиталы делаются только спекулянтами, ворами, казнокрадами, ростовщиками, взяточниками, бандитами. Ими захватывается, скупается за бесценок или разворовывается бывшая государственная и общественная собственность, и они быстро приобретают политические инстинкты частных собственников. 3-4 октября 1993 года в России именно такие собственники захватили полный контроль над исполнительной властью и установили свою диктатуру, - диктатуру коммерческого политического интереса. Их кровные политические интересы чужды интересам производства, и поэтому, пока они у власти, они никогда не дадут встать на ноги промышленному и сельскохозяйственному производству России.

4. Почему они не желают заниматься производством?

Дело ни в желании или нежелании. Этот первичный класс собственников,  появляющийся во время буржуазной революцией, не в состоянии заниматься производственным предпринимательством, даже если бы этого очень захотел. Его порождает коммерческий политический интерес, который рвётся к власти и устанавливает  диктатуру этого интереса, устанавливает такую систему власти и такие силы у власти, которые создают самые благоприятные условия для получения спекулянтами сверхприбылей. Они  создают аморальные,  чуждые социальной культуре, безнравственные политические отношения в обществе, которые подрывают этику труда. Коммерческому капиталу для быстрого роста нет нужды в такой этике, ему нужны постоянные торгово-спекулятивные сделки. Нарождающимся частным банкам тоже выгоднее иметь дело с такими сделками, и они взвинчивают проценты на кредиты до ростовщических цифр, которых производство не в состоянии выплачивать. Владельцам коммерческих капиталов невыгодно поддерживать внутреннее производство, им невыгодны общественные идеалы, невыгодны социальные цели, то есть то, без чего эффективное промышленное производство невозможно. Они заинтересованы в том, чтобы в некоторых странах был недостаток товаров, тогда их можно дёшево закупать в государствах с развитым производством и продавать втридорога там, где производство находится в упадке. Режим диктатуры коммерческого интереса тем и отличается, что он создаёт условия для упадка производства в стране, в которой осуществляет свою диктатуру, чтобы спекулянты в этой стране продавали импортные товары по наивысшей спекулятивной цене.

5. Так в  этом и заключается причина нынешнего кризиса в России?

Именно в этом. Режим неотвратимо ведёт Россию к политическому кризису, углубляет общегосударственный кризис, который начался ещё при коммунистическом режиме. Верхи всего господствующего класса собственников вскоре будут не в состоянии управлять страной, а Низы, то есть огромное большинство тех, кто живёт производством и обслуживанием производственных отношений, больше не в силах будут жить в условиях безработицы, нищеты, разгула коррупции, бандитизма, в условиях умирающей надежды на улучшение жизни.

6. Неужели нынешний класс собственников не понимает этого?

Отдельные его представители прекрасно понимают и явно встревожены грядущим социальным взрывом, Национальной революцией, которая перераспределит собственность ради интересов ускоренного промышленного развития страны. Но весь первичный класс собственников живёт не разумом, а интересами, эгоистическими интересами роста спекулятивного, ростовщического, бандитского, воровского капитала - и роста  любой ценой, любыми средствами. «

Национал-демократия и национал-социализм

I.

Кажется, русский национализм начинает, наконец-то, выходить из состояния бездумной зачарованности немецким национал-социализмом в его мифологизированном обличье. И даже предпринимает попытки осмыслить его как историческое явление. Действительно, хватит нам подстраиваться под цели и задачи немецкого национал-социализма, выступая послушниками с веригами на ногах, с веригами канувшего в лету прошлого. Обращение к опыту и достижениям партии, осуществлявшей Национальную революцию в Германии, очень полезно, однако, лишь с позиций разумного анализа отечественных и мировых проблем конца ХХ века, анализа, не опускающегося до уровня проблем и политических мифов его первой трети.

Для того чтобы оценить, что же возможно взять из опыта национал-социалистического движения в Германии, а что лучше сдать в музеи политического хлама, надо посмотреть на политэкономический фундамент, на котором зародилось и набрало силу вышеуказанное движение.

Имеющий много общего с итальянским фашизмом немецкий национал-социализм был движением по осуществлению немецкой Национальной революции; а Национальная революция - одно из проявлений социальных революций вообще. Социальная революция как таковая, всегда и везде происходила в исторические эпохи качественного усложнения производительных сил. В такие эпохи сложившиеся на прежнем мировосприятии, на прежней этике и морали производственные отношения оказываются не приспособленными изменяться необходимыми для развития производства темпами. Поэтому и происходит революционная смена всей системы обуславливающих производственные отношения идеологических, юридических и политических отношений, приводящая к смене правящих классов в целом ряде стран, где быстрое усложнение производительных сил имеет место.

В стране, в которой разворачивалась индустриализация, численность организованных общими производственными интересами наёмных рабочих и связанных с производством прослоек предпринимателей и инженеров, учителей и учёных, политиков возрастала до такого значения, когда они превращались в политически самую влиятельную часть взрослого населения этой конкретной страны. Их политические настроения и действия начинали определять социальную устойчивость государства, его политические позиции в мире. Под воздействием их интересов во всех странах, в которых начиналась индустриализация, неуклонно вызревала необходимость коренного изменения культуры производственных отношений всего общества. Эта необходимость революционной, прорывной замены общественных этики и морали, способствующей индустриальной социологизации всех проявлений общественных и политических отношений и приводила к острейшим и затяжным политическим кризисам в целом ряде европейских стран в первой трети ХХ века. И в Италии, и в Германии затяжные политические кризисы, как предвестники социальных революций, проявились вследствие бурной индустриализации этих стран, которая разворачивалась в них со второй половины девятнадцатого столетия. И кризисы эти явно нарастали буквально с каждым десятилетием индустриализации, о чём можно судить по развитию политической борьбы в этих странах и её непрерывному ужесточению.

Политические режимы и правящие классы в европейских странах были так или иначе наследниками феодальных традиций, так или иначе отражали существенные интересы этих феодальных традиций. С эпохи средневековья христианский феодализм выстраивался на основаниях полного господства интересов земледельческого производства над всеми прочими видами деятельности, земельной собственности над прочими видами собственности. Поэтому сложившиеся на традициях феодализма режимы государственной власти, их правящие классы, народные отношения с началом индустриализации оказывались неспособными отвечать совершенно новой политической действительности, в которой происходило быстрое сокращение относительной численности земледельческого населения и значения сельскохозяйственного производства. Им не удавалось изнутри себя осуществить решительное преобразование, реформацию отживших политических учреждений и традиций для соответствия новым требованиям к общественно-производственным отношениям, к их всеохватной урбанизации и буржуазной социологизации, сопровождавшейся постепенным подчинением земельной собственности интересам городского, буржуазного капитализма. А потому, в целом ряде стран вызревала неспособность феодально-бюрократических верхов управлять по-старому, а городских низов – нежелание больше существовать по-старому, - то есть вызревала революционная ситуация.

Эта революционная ситуация не могла разрешиться иначе, кроме как через буржуазную революцию, завершавшуюся затем той или иной социальной революцией. В России, например, февральская буржуазная революция 1917 года быстро завершилась большевистской социальной революцией, которая была одновременно политической контрреволюцией, совершавшей социалистическую реформацию народных общественных отношений и феодально-бюрократической государственной власти. Тогда как в целом ряде стран Западной и Центральной Европы буржуазные революции завершались национальными революциями, создававшими национальные капиталистические государства.

Экономическое существование одних стран больше зависело от развития промышленного капиталистического производства, других – меньше. А потому в Европе и имело место такое многообразие идеологий и внешних политических форм режимов осуществления Национальных революций. Чем всеохватнее оказывалась индустриализация, тем глубже и существеннее становились социальные и политические противоречия, которые вызывали особо острую необходимость в решительном разрыве с христианско-феодальными пережитками общественного бытия. Для разрешения политических кризисов в странах с наибольшей индустриализацией нужны были наиболее радикальные Национальные революции. Именно поэтому Национальная революция в самой индустриальной державе Европы начала ХХ века, в Германии, оказалась столь великой по задачам, по историческому значению, по тому, каких самобытных деятелей она выдвинула в руководство государством, как перевернула судьбу страны и немцев, и больше того, судьбу остального мира.

Советская же Россия пережила такую тотальную индустриализацию, какой не было и у немцев. Это, во-первых. А во-вторых, в конце ХХ века эпоха индустриального промышленного развития переходит в эпоху постиндустриального промышленного развития. Поэтому для осуществления объективно предстоящей русской Национальной революции понадобится идеология, приемлемая уже не рабочему классу, а занятому на постиндустриальном производстве среднему классу.

II.

Начавшись в крупных государствах, индустриализация вела к устойчивому росту в них абсолютной и относительной численности индустриального пролетариата и рабочего класса. В Германии, самой индустриальной державе Европы начала ХХ-го века, численность этих социальных слоёв во времена Веймарской республики была преобладающей среди всего населения страны.

Немецкий рабочий класс и пролетариат были быстро растущими слоями горожан, отличались высоким политическим самосознанием, имели традиции борьбы за мифы марксистского социализма, согласно которым класс собственников производства должен стать подконтрольным рабочим или устраняем от производства вообще вследствие обобществления собственности. После большевистской социалистической революции в России давно вызревавшие в социал-демократической партии Германии противоречия между пролетариатом и рабочим классом привели к её расколу. Немецкий пролетариат стал объединяться вокруг коммунистической партии Германии, а рабочий класс – вокруг социал-демократов. Немецкий рабочий класс в 20-х годах уже был в основном городским во втором-третьем поколении, он приспособился к мелкобуржуазным городским отношениям и неосознанно тянулся к врастанию в такие отношения. Поэтому настроения ожесточающейся борьбы против режима диктатуры коммерческого интереса в Веймарской Германии, превращаясь в главные политические настроения связанных с промышленным производством слоёв горожан, перетягивали часть представителей рабочего класса из социал-демократической партии в ряды сторонников мелкобуржуазно революционного национал-социализма!

Рабочий национал-социализм развился из мелкобуржуазного анархо-синдикализма, а не из близких малоквалифицированным пролетариям теорий революционного марксизма, как это имело место, например, с немецкой социал-демократией и с русским большевизмом. Как раз этого принципиального положения не поняли и не желали понимать наши отечественные “национал-социалисты”, вроде Баркашова и прочих национал-патриотов, твердолобо и невменяемо воспринимающих немецкий национал-социализм в надуманных образах, приспосабливая к постсоветской России, как некую разновидность большевизма или доморощенного, "национал"-коммунистического социализма. И не поняли они этого именно потому, что в России до сих пор не было собственной интеллектуально-духовной среды, осмысливающей коренные материальные и политические интересы горожан.

С упрямством лишённых творческого воображения и недалёких людей они начисто отказывались и отказываются видеть очевидное. А именно, что первый идеолог и политический практик родственного национал-социализму фашизма, политический лидер первой Национальной революции в ХХ столетии, имевшей место в Италии, Бенито Муссолини подчёркивал своё политическое происхождение от мелкобуржуазного анархо-синдикализма, а не от пролетарского “национализма”, какого в природе нет и быть не может. Суть пролетарского мировоззрения действительно отражена лозунгом: “Пролетарии всех стран, соединяйтесь!” Пролетариат потерял связь с земледельческой собственностью своих предков, но не стал городским собственником; ему нечего передать в наследство своим детям, а потому у него нет прочных связей с определённой страной, с определённым общественным мировосприятием, с определённой культурой.

Это очень важно уяснить для понимания причин, почему идеологически и политически субъектный или партийный фактор предстоящей русской Национальной революции только-только ещё вызревает в России, и вызревает как прямое следствие бурно набирающей опыт и политические инстинкты мелкобуржуазной среды русских горожан. Идеи коммунистического социализма близки и понятны, в первую очередь и главным образом, малоквалифицированным, пролетарским слоям индустриальных рабочих. Пролетариат представляет собой первое поколение оказавшихся в городе крестьян, во многом наследует народно-феодальным традициям христианского мировоззрения, и он, в общем-то, плохо воспринимает буржуазные идеи национально-общественной корпоративности и демократического самоуправления. Коммунистический режим в СССР семь десятилетий осуществлял в России диктатуру пролетариата, тоталитарными мерами воспитывал в нескольких поколениях русских пролетарское мировосприятие, чуждое городскому национализму. И рассчитывать, что в России сейчас возможно возродить национал-социализм или фашизм, могут только очень недалёкие, политически малограмотные люди.

Немецкий национал-социализм в жесточайшей внутренней борьбе подчинял идеи рабочего социализма идеям мелкобуржуазного национализма, что нашло блестящее отражение в непримиримом конфликте Гитлера с братьями Штрассерами. Мелкобуржуазные националисты просто использовали идеи социализма для расширения социальной базы поддержки в борьбе с наступавшим в 20-х годах коммунизмом, без чего партия проведения Национальной революции в Германии просто не выжила бы, не пришла бы к власти. Но придя к власти, национал-социалисты начали целенаправленное идеологическое и материальное разложение индустриального пролетариата и рабочего класса, запретив их собственные партии, как коммунистическую, так и социал-демократическую. А чтобы сокращать численность пролетариата, они проводили политику законодательного и практического запрета для немцев заниматься малоквалифицированным трудом, привлекая к такому труду инородцев и военнопленных.

Немецкий национал-социализм проводил жёсткую политику ускоренного создания мелкобуржуазного среднего класса, главным образом за счёт преобразования индустриального рабочего класса в рабочую аристократию. Режим разрушал социальную базу, на какой основывалась поддержка идей рабочего социализма. И по большому счёту, при Гитлере создавался не национальный социализм, а закладывались основания для становления национально-корпоративного общества с высокой социологизацией общественного сознания, общественных этики и культуры. То есть, с помощью авторитарных мер управления проводилось углубление концептуальных задач протестантской Реформации на качественно новом историческом этапе усложнения производительных сил. Ибо причины, которые порождали социальные революции, как протестантскую Реформацию, так и Национальную революцию, – эти причины, вообще-то говоря, одни и те же, они различаются лишь степенью социологизации общественного сознания, какую нужно осуществлять для создания условий прогрессу промышленного производства, росту производительности городского общественного труда.

III.

Спрашивается, на какой социальной базе намерены были возрождать русский национал-социализм его пропагандисты и приверженцы? Опять же на профсоюзном движении, на анархо-синдикализме, как реальном сопернике коммунистов в борьбе за пролетарское сознание? Но это наивно. Пролетарский рабочий класс и его коммунистические партии в современных промышленных державах сокращаются численно и политически вымирают. Рабочие повсеместно теряют интерес к профсоюзам, да и анархо-синдикализм давно уже выродился в малочисленное сектантство. Профсоюзные движения повсюду переживают кризис.

Современное промышленное производство уже безоговорочно держится не на пролетарском рабочем классе, а на среднем образованном слое горожан, в том числе на высококвалифицированной рабочей аристократии! Численность средних слоёв горожан, занятых на производстве, в развитых странах уже перевалила за половину трудоспособного населения, и эта тенденция развивается повсеместно. Эта же тенденция наметилась и в России. И собственно, главная задача русской Национальной революции – прорывным образом ускорить эту тенденцию, революционно разрушить и уничтожить все пережитки социал-феодальных коммунистических традиций организации труда, создать идеологическую и политическую систему воспитания и формирования национально-корпоративного самосознания производственного среднего класса. И Национальную революцию, поэтому, в наших обстоятельствах может проводить только и только откровенный революционный авангард среднего класса и ради кровных интересов, эгоистичных мелкобуржуазных интересов среднего же класса.

Но зарождающийся русский национальный средний класс не поднимешь на социальную, на Национальную революцию призывами и мифами немецкого национал-социализма тридцатых годов. Средние слои горожан вообще чужды идеям социализма без личного предпринимательства и без частной собственности. Да, они выступают за социологизацию, причём за радикальную, революционную социологизацию общественных отношений, за широкие социальные программы и за националный государственный эгоизм, однако не за обобществляющий всё и вся бюрократический социализм.

Русские националисты, если они хотят победы Национальной революции, должны искать собственное идеологическое и политическое лицо, а не пытаться оживить умирающие идеи прошлого. Именно в этом они приобретут право на особую историческую миссию в судьбе России. Глобальные экологический и энергетический кризисы не за горами, кризисы эти вызовут потребность в самом эффективном производстве. Такое производство немыслимо без национально-корпоративных, без расовых общественно-политических отношений, и осознание этого вывода в развитых странах должно проявиться уже в ближайшие десятилетия. Поэтому и острые проблемы, какие придётся разрешать партии осуществления очередной русской социальной революции, революции Национальной, неизбежно заставят её искать, разрабатывать самые эффективные и действенные, самые перспективные способы корпоративной социологизации общественного сознания, давая пример остальному миру. И не через вчерашний национал-социализм, а через завтрашнюю национал-демократию.

Непреходящей заслугой немецкого национал-социализма останется то, что он показал, каким должно будет стать будущее национальное корпоративное общество, какими способами оно будет изменяться и создаваться с помощью государственной власти. Ибо что же имело место в Германии при режиме национал-социалистов? Страна накануне их прихода к власти оказалась в глубочайшем сырьевом, энергетическом, а отчасти и в экологическом кризисе. Для выхода из такого кризиса эмпирически, в большей мере посредством интуиции вождей Рейха создавалось сословно-иерархическое общество, примером для которого служили языческие европеоидные цивилизации дохристианского прошлого! Соединённые Штаты Америки начали перестраиваться в том же направлении только с семидесятых годов, когда мировую экономику потряс нефтяной кризис, – но следуя примерам неевропейских, симитизированных, олигархических тоталитарных цивилизаций древнего мира! – а объединяющаяся Европа до сих пор ещё и не подошла к этому. Германия же (не столь явно это пытались делать фашистская Италия и милитаристская Япония) начала такую трансформацию уже в тридцатых годах текущего столетия. И немецкие национал-социалисты были первыми в практической разработке основ принципиально новой глобальной цивилизации, какой ей предстоит стать в ХХI веке.

По этому пути сейчас ускоренно и наиболее последовательно движется Япония, явно под воздействием творческого осмысления опыта режима немецкого национал-социализма и тоже по причинам острого сырьевого, энергетического, экологического и демографического кризисов, которые она испытывала и испытывает при своём индустриальном и постиндустриальном развитии. По этому же пути поведёт Россию и режим русской Национальной революции, русской Национальной Реформации, которому придётся осуществлять переход от экстенсивной модели экономки к предельно интенсивной. И подчеркнём, обязательно опираясь на достижения немецкого национал-социализма по Реформации немецкого общества. Но, не копируя, не повторяя эти достижения, а творчески осмысляя их, используя во благо как позитивный опыт национал-социалистов, так и их теоретические, практические ошибки, которые показывают, какой политики надо избегать русской национал-демократии.

8 янв. 1996г.

Коммунизм и буржуазное государство

I.

Ещё раз подчеркнём мысль, которая высказывалась нами не раз прежде. Коммунисты, а вернее приверженцы "коммунистической идеологии", как здраво указывает Г.Зюганов, – так вот, коммунисты, как носители коммунистической идеологии, добившись несомненного успеха на выборах в Госдуму, пошли в гору именно сейчас по единственной причине. Только коммунистическая идеология на нынешнем этапе политического развития преобразований страны оказалась способной отразить интересы промышленных регионов, выразить требования к власти со стороны определённой части участников промышленного производства, а именно индустриальных малоквалифицированных рабочих, и зависящей от промышленного производства нищающей региональной интеллигенции. Коммунисты единственные показали начало той борьбы с диктатурой коммерческого космополитизма, идеологически бросая вызов ей под розовеющими знамёнами пролетарского “интернационализма”, – той борьбы, сказать последнее слово в которой способен лишь русский национализм.

То, что от последних выборов в Государственную Думу правящие круги режима власти растеряны, занервничали, не вызывает никакого сомнения. Уже за полгода до выборов В.Черномырдин высказывался о мрачных, на его взгляд, прогнозах по поводу смены расстановки политических сил в Думе после декабря 1995 года. Но если тогда партии власти портили настроение прогнозы, то теперь придётся иметь дело со случившимся событием, с политическим противостоянием, а это несколько иная ситуация во всех отношениях. И в первую очередь она иная потому, что приходится открыто показывать истинное лицо режима, как оголтелого и непримиримого защитника диктатуры коммерческого политического интереса, чуждого демократии, ибо такой режим является диктатурой абсолютного меньшинства. Уже в ближайшие полгода, ко времени президентских выборов станет ясным для многих, что на нынешнем этапе развития преобразований форм собственности и юридических способов её оформления в России ни о какой демократии не может быть и речи. Рассуждения о ней есть либо ложь, либо глупость. Всю политику будут определять разворовавшие основную коммерчески прибыльную собственность олигархи.

В чём суть демократии? Кому она необходима в первую голову по кровным интересам? Средним, так называемым, мелкобуржуазным слоям горожан. Демократический контроль над исполнительной властью в развитых странах есть прямое следствие утверждения в них политического господства связанного с производством среднего класса, главного организатора современного капиталистического общества. Именно через демократию национальный средний класс осуществляет контроль над верхами и над низами, не позволяя ни тем, ни другим навязывать государству их крайние эгоистичные политические позиции. Современное укрепление демократии Запада есть следствие роста политической силы и политической организо­ванности национального среднего класса, благодаря чему идеи демократии победили идеалы рабочего социализма, стали действенными, влияющими на мировую политику, как никогда прежде. Ибо в национальных обществах западных стран средний класс с конца семидесятых годов стал численно преобладающим.

В известном смысле современная демократия Запада утверждает ставшую там за последние два десятилетия естественной диктатуру национального среднего класса, – потому-то эта демократия обеспечивает высокую политическую действенность социально-экономического развития и высокую социальную устойчивость при самых широких свободах доступа к самой разной информации. Как раз “студенческие” социальные революции конца шестидесятых, начала семидесятых годов, происходившие в ряде экономически самых развитых стран Запада, и привели к коренному изменению расстановки политических сил в этих странах и утверждению в мировой рыночной экономике диктатуры среднего класса как такового. Проходившие под знамёнами марксизма, они дали новое дыхание капитализму, преобразовав его в социал-капитализм, чем подорвали мессианский характер коммунистических доктрин и сделали их политически не привлекательными для новых связанных с производством слоёв горожан. Ибо эти доктрины основывались на том идейном и идеологическом фундаменте, что в будущих обществах индустриальных стран будет абсолютное преобладание индустриального рабочего класса, а потому будет иметь место его постоянная и ненасильственная диктатура, как естественное состояние общественно-политических отношений. В действительности же за последние десятилетия наука и информатика произвели такой революционный прорыв в производительности труда, что промышленное производство оказалось у порога эпохи постиндустриального развития, в которой индустриальному рабочему классу нет места, он обречён социально и политически отмирать, уступать свои позиции в общественно-производственных и политических отношениях постиндустриальному среднему классу.

Надо ясно отдавать себе отчёт в том, что средний класс чужд и враждебен как олигархическому правлению, так и коммунистической догматике во многих её проявлениях. Идеологическая борьба большевиков и их практика контрреволюционного террора были направлены едва ли не главным образом на уничтожение русского среднего класса горожан, каким он складывался с начала века, быстро набирал политический вес, создавая особую традицию контроля над исполнительной властью – зарождавшееся национальное общественное мнение, национальное общественное сознание. Но общественное мнение как раз и немыслимо вне демократии, как немыслимо и самоуправляемое общество вообще. (Что понимали под обществом большевики, Россия смогла убедиться на собственном опыте и вряд ли согласится вернуться в то политическое состояние ещё раз).

России надо готовиться к молодёжной по духу русской Национальной революции. Сейчас только молодые поколения русских горожан способны к социально направленной культурной революции своего городского бытия, к восприятию интересов связанного с производством среднего класса и могут становиться членами демократически самоуправляющегося национального общества. А иного пути выжить, затем догнать уровень экономического и социального развития современного Запада у России нет. Встав же на такой путь посредством Национальной революции, революционно изменяя производственные и общественно-политические отношения, Россия обязательно окажется во главе общемирового цивилизационного развития, так как националистический режим сможет наследовать накопленному при коммунистической форме правления политическому опыту организации страны под задачу мобилизационного, ускоренного достижения мирового лидерства, только и позволяющего сохранить баланс экономических и военно-стратегических сил в Евразии и в мире в целом.

После “студенческой” социальной революции семидесятых годов, когда в ряде промышленных стран Запада установилась фактическая диктатура среднего класса, в США начало набирать силу и приобретать законченный образ новое, параязыческое состояние англосаксонского коммерческого капитализма. Именно в США был самым многочисленным, самым политически влиятельным национальный средний класс, а потому эта страна первой совершила прорыв экономики к всеохватному переходу на новые, информационные технологии. Этим воспользовались самые могущественные в англосаксонском мире американские олигархические группировки. С помощью новейших информационных технологий они укрепили контроль над мировой торговлей, над мировыми финансовыми спекуляциями и посредством своих огромных доходов снизили накал расовых, социальных противоречий, добились политической власти в самих США. Используя американскую государственную власть, они стали быстро распространять своё политическое влияние на всех континентах, захватывая идеологический и политический контроль над большинством государств, объявляя начало исторической смены типа цивилизаций в глобальном масштабе на единую общемировую цивилизацию. Это и сделало коммунизм политическим анахронизмом, не выдержавшим гонки борьбы за мировое господство.

Ибо коммунизм был соответствующей индустриальной эпохе модернизацией христианского мировоззрения и предпринял попытку повернуть историю вспять, остановить всемирное наступление прагматического рационализма англосаксонского капитализма посредством политической диктатуры индустриального пролетариата. Он взял у христианства идею неэтнического имперского мессианства, с помощью теории антагонистической борьбы классов обосновал буржуазно-городскую реформацию земледельческого феодального монотеизма, как общемировую, призванную создавать всемирную социалистическую империю индустриального пролетариата. Однако информационно-технологическая революция, превратив средний класс в главного участника производственных отношений, повернула современную цивилизацию к постиндустриальному развитию, в котором индустриальный пролетариат как таковой обречён на прогрессивное отмирание, а потому и коммунизм оказался обречённым на идеологическую гибель, что вызвало новый виток глобального наступления буржуазно-капиталистического рационализма, обусловило нынешнее положение дел в России.

II.

На начальном этапе всякая буржуазная реформация средневекового христианского мировоззрения кровавыми мерами, революционным террором уничтожала собственно феодальную иерархию сословно-кастовых отношений, а как следствие разрушала традиции и ценнейшие памятники культуры, которые отражали дух средневекового мировосприятия. Все буржуазные реформации народно-земледельческого феодализма были движимы фанатичным стремлением их сторонников восстановить чистоту и простоту человеческих отношений, сделать их такими, какими они описывались в евангелие, то есть с братской взаимопомощью посвящённых, без стяжательства, без личного эгоизма, без требующей десятину церкви. И всякая буржуазная реформация таким образом выступала против феодального государства и была в сущности международной, в том смысле, что требовала искреннего равенства, братства всех людей и народов в некоем общем имперском пространстве. Но парадоксы истории таковы, что всякая буржуазная реформация, нанося сокрушительный удар по феодализму, невольно расчищала основание под становление новых, не феодальных прав собственности, возникающих при рыночных хозяйственных отношениях, которые приводили к рыночной оценке полезности людей и которые, в конечном итоге, признавали их биологическое неравенство.

Начальный этап буржуазной реформации в Западной и Центральной Европе огромной кровью утверждал евангелическое, абсолютное равенство всех перед Богом, но затем, через два-три поколения происходило коренное изменение отношения к идее равенства. Набирал политическую силу и в той или иной форме становился главным в идеологическом протестантизме принцип Предопределения Августина об изначальном, от рождения, человеческом неравенстве. В кальвинизме это Предопределение на уровне учения было развито до признания, что неравенство людей является абсолютной Волей Бога, которую не изменить никакими добрыми делами, никаким аскетизмом, никакой исповедью и раскаянием.

Признание изначального, от рождения неравенства людей было необходимым для иерархического выстраивания рациональных в своей основе буржуазных общественных отношений, для возникновения капиталистического государства как государства национально-корпоративного и максимально действенного, максимально профессионального, с максимально прибыльной экономикой. Без признания биологического неравенства людей невозможной была буржуазная представительная власть и городская демократия, контролирующая исполнительную власть, её действенность.

Принцип Предопре­деления позволял протестантизму признать независимое от человеческих чувств, желаний естественное состояние вещей, а именно, что всякое общество от природы представляет собой сложное единство противоборствующих отношений четырёх сословий, трёх общественных и одного необщественного. И в природе каждый человек рождается предрасположенным к определённой судьбе, заполнить определённое место в одном из этих сословий. Уже родоплеменные общества были однозначно четырёх сословными. Ибо только когда люди предопределены для выполнения разных задач, они объединяются для разделения труда и можно всерьёз говорить об обществе.

Изначальное евангелическое христианство набрало силу и влияние именно потому, что отвергло исторически разлагавшиеся общества рабовладельческих языческих цивилизаций Римской империи и объявило всех людей равными во грехе перед Иррациональным Абсолютом, оправдывающим необщественное, гражданское имперское бюрократическое правление. Оно поставило себя над природой, над биологическими законами, стало в принципе не от мира сего. Поэтому исходивший из рационально-прагматичного взгляда на мир буржуазный капитализм не мог не придти в антагонистическое столкновение с христианством, с монотеизмом, о чём свидетельствуют все буржуазные революции. Капитализм шёл от природной сути человечества, как продукта Природы, отталкиваясь от страстей и потребностей биологического человека, опираясь на них в своём экономическом и политическом становлении. Тогда как христианство, как и всякий монотеизм, утверждало о существовании некоей всесильной, стоящей над природой воли Абстрактного Бога, давшего человеку представления о Добре и Зле и сословно-кастовую политическую и правовую организацию человеческих отношений, а именно – народный феодализм. В известном смысле протестантизм появился вследствие “восстания” родоплеменных общественных Архетипов против намерения христианства вырвать человека из состояния биологического отбора, навязать ему исключительно идеологический и политический отбор.

Коммунизм для России и для ряда других отставших в капиталистическом развитии от западной Европы стран стал осовремененной модернизацией городской протестантской реформации, которая имела место в католической Европе несколькими столетиями раньше. Он явно носил в себе замес как буржуазного рационализма в форме философского материализма середины ХIХ века, так и евангелического иррационального догмата о Человеке вообще, об “интернациональном” человеке и о братстве простых народных низов. Он проповедовал левомасонские идеи, опираясь на умозрение вырываемого из деревни в городскую среду народного крестьянства, которое сложилось при феодализме и, вопреки средневековому христианству, накопило в себе вызванный биологическими первопричинами непримиримый классовый антагонизм к привилегированным кастовым сословиям церковных священников и землевладельцев феодалов, которые защищались феодальным государством.

Коммунизм, как и изначальный протестантизм, в своей сути был принципиальным врагом капиталистических отношений и государства. И если Советский Союз стал мощнейшей державой, то стал таковой вопреки коммунистической догматике; его создатели оправдывались тем, что надо сначала победить капиталистический империализм, а затем распустить и уничтожить государство. При такой идеологии происходил распад русского народного феодального умозрения, но одновременно идеи равенства людей и народов не позволяли русским формировать общественную власть, опирающуюся на бессознательную архетипическую память о родоплеменной общественной власти, расовой и этнической по природе. Не поняв этого, нельзя осознать весь трагизм нынешней нашей политической ситуации, в которой после краха коммунистического режима о буржуазно-капиталистической демократии невозможно говорить всерьёз и на здоровую голову именно потому, что у русских, подавляющего большинства населения страны, не сложились этнические городские общественные отношения, нет русской городской общественной власти. У нас может быть только и только диктатура тех или иных групп интересов, но не может быть демократии в её изначальном смысле, как способа общественного самоуправления в условиях городской среды обитания. Чтобы демократическое самоуправление заработало, нужно завершить коммунистическую реформацию тем, что окончательно признать первичность биологического естественного отбора по отношению к политическому, биологической сущности человека по отношению к политической. Иначе говоря, надо окончательно признать необходимость этнической общественной власти для демократического самоуправления. Буржуазная революция и режим диктатуры коммерческого космополитизма лишь подготавливают условия для поворота к демократии, но сам поворот совершается вследствие Национальной революции государствообразующего этноса.

Задачи Национальной революции предельно прогрессивны. Она должна конституционно и политически узаконить общественные сословные отношения, в своей совокупности создающие общественную власть русского этноса, а так же заложить основания для развития национальных этики и культуры, на которых станет возможным ускоренное становление связанного с производственными отношениями среднего класса и собственно капиталистического промышленного государства. Но этого нельзя сделать без ясного и воинственного утверждения принципа неравенства людей от рождения, неравенства расового, этнического, эволюционно-культурного. Люди биологически не равны, и как раз поэтому зависят одни от других, объединяясь в общественные организмы, в общественное бытие. Но только радикальный национализм в нынешней России имеет политические идеологию и Волю для ясного, недвусмысленного признания этого обстоятельства de facto. Только провозглашающий демократическое общественное самоуправление национализм способен установить диктатуру, призванную отброситьпережитки хлама Православия и коммунизма и начать создавать сильное государство, сильное общество, ускоренно и революционно изменяемое для вхождения в глобальную параязыческую цивилизацию следующего столетия.

Комму­нистическая диктатура подавляла любые проявления самосознания городского среднего класса, и после её краха Россия оказалась перед проблемой заполнения идеологического вакуума в русском сознании православным мировоззрением, которое отбросило русских к архаично народному мировосприятию ХVII века, а власть к боярско-чиновничьему умозрению допетровской эпохи. Единственной альтернативой православному мировоззрению стал новый подъём влияния коммунистического мировосприятия, что сейчас и происходит. Страна оказывается заложницей политических колебаний русского умозрения от плохого к худшему, и вырвать её из такого гибельного состояния способен лишь русский революционный национализм посредством национального государства.

Коммунизм был исторически прогрессивен, пока осуществлял раскрестьянивание и индустриализацию страны. Но теперь он становится исторически реакционным, а потому преступным. И преступен он не перед массами трудящихся, как пытались и пытаются уверить страну либеральные демократы. Он преступен не перед народом, ибо является самим порождением политических инстинктов народа, – нет, коммунизм преступен перед историческим временем, которое хочет повернуть назад, перед традицией государства, так как борется против его прогресса, который в ближайшей перспективе однозначно обусловлен ускоренным становлением в стране буржуазно-общественных и капиталистических отношений! Коммунизм не может не быть для русского национализма врагом номер один, и именно потому, что национализм есть единственная политическая сила, которая осознанно нацелена на ускоренное движение вперёд, на создание национального сословно-иерархического общества как основы основ демократии, основы основ становления национально-корпоративного государства научно-промышленной постиндустриальной цивилизации ХХI века.

Из этого вытекает нынешняя тактика русского политического национализма в отношении коммунистов. Если понадобится, надо выступать против всяких видов коммунизма и неокоммунизма для беспощадной борьбы с ним. При этом национализм имеет моральные права и даже обязан идти на временные компромиссы с любыми политическими силами, вплоть до поддержки нынешнего режима, объединения с ним на платформе откровенного антикоммунизма. Большего Зла для Государства в нынешней ситуации, чем Зло коммунизма, отвлекающего русских горожан от восприятия идей национализма, дающего им ложные, неосуществимые политические задачи, – большего Зла сейчас для Государства, а поэтому и для русского национализма, нет!

15 января 1996г.

Сначала национальное Государство. Затем Империя

I.

Так национальное Государство или Империя?

Вероятно, более запутанного вопроса для русских националистов сейчас нет. На него пытаются ответить и деятели нынешнего режима диктатуры коммерческого политического интереса, и коммунисты, и патриоты, и национал-патриоты, – но только не националисты. Хотя в арсенале националистов и вызревают идеи разного рода в отношении евреев, кавказцев, некоторых других народов, однако в целом не просматривается никакой концепции. Попытаемся ответить на него с позиций политэкономии и социологии.

Перво-наперво, определимся, что же такое есть нация, как особый субъект современного миропорядка, и на чём основывается её субъективная историческая и социально-политическая индивидуальность.

Современная нация есть особая форма городской общественно-политической самоорганизации государствообразующего этноса, общество с высокой социальной организацией труда, возникающее с появлением мануфактурного производства и переходом мануфактурного производства к производству промышленному. Её общественное и социальное самосознание развивается в каждой конкретной стране как эволюционно, по мере роста промышленного рыночного производства, усложнения производственных отношений и углубления их особых политических требований к организации государственной власти, так и революционно, при прохождении через общегосударственные кризисы и социальные революции, когда происходит решительное уничтожение, отрицание всех исторических, культурных и прочих пут и пережитков, мешающих прорыву общественного сознания в новое качество этики корпоративного труда и препятствующих необходимому для дальнейшего роста производства изменению всей системы политических и юридических отношений.

Первые социальные революции при феодализме происходили в мировой практике именно с появлением мануфактурного производства и имели характер протестантских революций. Что особенно важно, - они, в общем и целом, были следствием отчётливо проявившихся расовых первопричин, а именно побуждались природными склонностями Архетипа северной ветви белой расы. Макс Вебер так описал это проявление расового характера естественного или органичного протестантизма на примере пуританства: “Еврейство находилось в сфере политически или спекулятивно ориентированного “авантюристического” капитализма: его этос был, если попытаться охарактеризовать его, этосом капиталистических париев; пуритантизм же был носителем этоса рационального буржуазного предпринимательства и рациональной организации труда. И из иудейской этики он взял лишь то, что соответствовало этой его направленности”.

Средневековое христианство идеологически и политически создавало из родственных этносов народные формы земледельческих производственных и экономических отношений, весьма рыхлые, однако чрезвычайно жизнеспособные. А социальные революции начинали создавать из народных земледельческих отношений городские производственные отношения, которые требовали особых качеств социальной организации городских обществ, каких прежде не знала мировая история. Революционно социологизируемые и рационально организуемые для корпоративной трудовой деятельности на промышленном производстве народные общества и стали собственно нациями, которые создавали предпосылки для появления единой промыш­ленной цивилизации, состоящей из этнократических наций, политически имеющих чётко выраженные национально-эгоцентричные особенности мировосприятия.

Окончательное превращение народных обществ в национальные происходило после буржуазных революций, которые завершались Национальными революциями. В ХХ веке такие революции получили наименования фашистских и национал-социалистических. Национальные революции различались по характеру их протекания, и их особенности в каждой конкретной стране обуславливались глубиной противоречий, какие надо было разрешать для ускоренного развития промышленного капитализма в этой пережившей буржуазную революцию и диктатуру коммерческого интереса стране. Так, национал-социалисты Германии осуществили радикальнейшую социологизацию городского общественного сознания именно потому, что для политического выживания государства понадобилось создать условия для превращения промышленного производства страны в самое конкурентоспособное в мире, для чего необходимой оказывалась высочайшая национально-корпоративная самоорганизация немцев.

Таким образом, национально-корпоративная организация общества, национальное общество, нация – возникает на двух основополагающих предпосылках. Во-первых, на расовом и этническом Архетипе, как природной предпосылке, и, во-вторых, на завершающем историческое развитие народном самосознании. При этом государственно-историческое народное самосознание органично включает в себя культурное воздействие конкретного монотеизма, который собственно являлся духовным стержнем земледельческого народа.

Этно-расовая предпосылка оказывалась основополагающей для формирования национально-корпоративной этики рационально организованного труда. Необходимость идеологически выявлять её и обнажать при политической борьбе в обстановке общегосударственных кризисов как раз и порождала глубочайшие потрясения государств, в которых происходила крупнопромышленная индустриализация, а с нею вызревала объективная неизбежность преодоления через радикальную социальную революцию наиболее серьёзных и масштабных противоречий между производительными силами и производственными отношениями.

II.

Россия огромная страна, чрезвычайно богатая сырьём. Именно торговля сырьём на промышленно-развитом Западе помогала ей при режиме коммунистов проводить крупнопромышленную индустриализацию без соответствующего этому роста городского общественного сознания государствообразующего этноса. Россия в семидесятых годах текущего, двадцатого столетия уже стала вполне городской, русская деревня была раскрестьянена и подавляющее большинство русской молодёжи рождалось в городах. Но по навязываемой коммунистическим режимом духовной и социально-политической культуре страна оставалась народно-крестьянской, социал-феодальной. По этой причине рентабельность промышленного производства, в особенности крупного, оказывалась низкой, а по мере укрупнения промышленных предприятий производство постепенно становилось нерентабельным. Противоречие между постоянно усложняющимися производительными силами, которые создавались уже главным образом за счёт продажи сырья, с одной стороны, и практически не развивающимися, не становящимися по культуре городскими, производственными отношениями, - с другой, достигло в 70-е годы предельной глубины и остроты, обозначив кризис доверия к коммунистической идеологии и советскому имперскому государству. Стоило добыче сырья начать резко дорожать, как Советский Союз стал сваливаться в пропасть экономической нерентабельности и общегосударственного кризиса. Буржуазная революция в России стала следствием роста неверия русских горожан в коммунистические идеалы, она расшатала основания советского имперского государства, и оно рассыпалось, вроде карточного домика.

Однако именно потому, что Россия огромная страна, которая просто не может не быть державой в силу своего геополитического положения, она должна быстро развиваться как крупнопромышленное государство или же погибнуть, причём требование этому политически императивное, самодовлеющее. Либо промышленное производство будет продолжать разваливаться, пока не опустится до уровня соответствия архаично-народному самосознанию русского умозрения, в котором корпоративно-национальные мотивы поведения проявляются в весьма зачаточной форме, – но при этом произойдёт и развал государства на несколько региональных государств и рухнет вся система сложившихся балансов сил в Евразии, она поглотится хаосом. Либо в России произойдёт Величайшая социальная революция, как революция Национальная, призванная историей создать чрезвычайно организованное национально-корпоративное общество, этнократическое и социал-капиталистическое в высшем смысле этих слов, способное создать условия для самого ускоренного развития промышленного капитализма. Но такая социальная революция просто немыслима без идеологически целенаправленного, политически узаконенного северного расизма в качестве составной части государственной политики. И надо честно отдавать себе отчёт в том, что из-за крайне сложных внутренних задач преодоления общегосударственного кризиса русский режим проведения Национальной революции будет радикальнее того, что был в нацистской Германии.

Без социальной революции, без Национальной революции страна уже не в состоянии выйти из нынешнего экономического и политического кризиса, движется к коллапсу и не имеет шансов выжить. И задача задач сейчас – отбросить все бессмысленные рассуждения об империи, но сконцентрироваться на проблеме ускоренной Реформации русского народного сознания в расистское национально-корпоративное общественное сознание. Национальному государству, которое возникнет после Национальной революции, сначала нужно будет создать русскую промышленную нацию для собственного выживания, для выживания в рыночных отношениях отечественной промышленности, в том числе и ВПК. А уже после того, как станут необратимыми процессы этнократической социологизации общественного сознания, начнёт создаваться русская нация и станет устойчивым быстрый рост капиталистического промышленного производства, – только после этого надо будет возвращаться к проблеме, нужно ли нам имперское государство. И обсуждать этот вопрос только под углом зрения жёсткого приоритета русского национально-корпоративного политического интереса над всеми прочими интересами. Иначе невозможно развивать современную постиндустриальную промышленность и сохранять социальную устойчивость накануне глобальных экологического, энергетического и демографического кризисов.

Да, действительно, по своему геополитическому положению, Россия не может не быть державой с особыми жизненно важными геополитическими интересами и не может не стремиться к экономической и политической экспансии. Но отныне возможен только качественно новый характер экспансии России. В современном мире стратегическая экспансия осуществима лишь с позиции национальной экономической и военно-политической силы, то есть она зависит от расового национально-корпоративного эгоцентризма, как основы основ промышленной мощи и научно-технологического динамизма развития, а потому основы основ и экономической, и военно-технологической, и моральной мощи государства.

К тому, что существует единственный, а именно вышеизложенный путь выхода производства из всеохватного распада и страны из хронического кризиса, политическая борьба в стране приведёт обязательно, неизбежно. Иной альтернативы просто не существует, – во всяком случае в действительном, обусловленном предметными противоречиями мире, а не в кухонных грёзах разных шарлатанов, оказавшихся у власти и вблизи неё и в силу своей бездарности искренне преданных либо чуждому промышленному капитализму, заигрывающему с имперскими идеями режиму диктатуры коммерческого космополитизма, либо отжившим своё коммунистическим имперским догмам.

17 января 1996г.

Гиперинфляция и власть

Гиперинфляция уже не скрыта густым туманом времени, после второй декады декабря 95-го года черты её вырисовываются вполне отчётливо.

Выборы в Государственную Думу углубили политический кризис власти, усугубили её проблемы в управлении экономическими и финансовыми реформами. Главная из этих проблем не в том, что партия власти при всей раскрутке пропагандистской машины правительства, администрации президента и непосредственно олигархов набрала лишь десять процентов голосов на прошедших выборах. Главная проблема совсем в ином. Победа коммунистов означает, что низы больше не желают терпеть и не желают верить обещаниям либеральным реформаторов, не желают больше затягивать пояса, мучиться неопределённостью, что ожидать от завтрашнего дня, – они не желают больше ждать! У партии власти фактически уже нет ни интеллектуальных, ни моральных сил убеждать народ терпеть ещё несколько лет бездарный и ничтожный режим диктатуры клики прислужников коммерческого политического интереса, отдавших страну на растерзание ворам и бандитам, спекулянтам и ростовщикам, взяточникам и террористам, как внутренним, так и международным.

Потому-то все благие, разработанные в кабинетной тиши программы правительства о контроле над инфляцией, – программы так или иначе связанные с невыплатами зарплат, с ростом безработицы и политическими махинациями, – оказались подходящими лишь для того, чтобы быть выброшенными в корзину. На это указывает и отставка А.Чубайса, едва ли не последнего в правительстве представителя гайдаровской команды ярых реформаторов, сторонника чисто либерального понимания целей реформ.

Клика власти ради сиюминутного политического выживания вынуждена будет в ближайшее время начать вместо сокращения, увеличивать правительственные расходы – платить социальным низам и государственным служащим, как зарплаты, так и выплаты компенсаций за потери от либеральных преобразований в экономике. То есть эта власть больше не в состоянии даже делать вид о некоем планировании развития реформ, а скатывается к политике балансирования, к политике выживания. Политически она уже больше не способна на проведение реформ, не способна на проведение более-менее перспективных экономических преобразований. Всё отныне будет носить отпечаток недоделанности, – правительство будет хвататься то за одно, то за другое и ничего не сможет доводить до конца. А это главный признак углубления политического кризиса власти! Страна устойчиво сползает к общегосударственному политическому кризису. В такой ситуации политическое выживание власть предержащих, в конце концов, обязательно становится зависимым от скорости работы печатного станка, выбрасывающего денежную массу в обращение. А в случае начала очередного ухудшения положения дел на мировом рынке финансов, при кризисе доверия к краткосрочным ГКО печатный станок неизбежно будет запущен! В нынешней, переживающей развал промышленного производства России это приведёт только к одному – к гиперинфляции, а затем к стагфляции с хронической опасностью сорваться в новый виток гиперинфляции.

Неспособность режима проводить дальнейшее реформирование отношений собственности в промышленном производстве станет уже в ближайшее время очевидной, окажется причиной резкого ухудшения отношений с международными кредиторами, что тоже будет играть на обвал рубля, его постоянное обесценивание. А постепенный износ инфраструктуры добычи нефти и газа и их транспортировки за границу приведёт к политическому осознанию зависимости спасения центральной исполнительной власти от промышленного производства, резко подорвёт возможности лоббирования политики коммерческими и банковскими структурами, в первую голову теми, которые связаны с растаскиванием иностранных ссуд, нефте- и газодолларов.

Такой ход событий будет способствовать росту влияния сил, связанных с силовыми и промышленными кругами, подталкивать их к представлениям о неизбежной необходимости для выхода из политического кризиса выведения производственных отношений на принципиально новый уровень социологизации, - что немыслимо на нынешнем этапе развития страны без социальной революции в форме революции Национальной. Вызревающий же политический паралич власти нейтрализует значительную часть тех сторонников режима в исполнительных ведомствах, которые не прекращают попыток задавить или держать под своим контролем русское националистическое движение. Националистическое движение, которое провозгласит своей целью проведение социальной революции, в таких обстоятельствах способно будет быстро стать серьёзным субъектом политической борьбы и создать перспективную партию исторического значения.

20 января 1996г.

Россия у ловушки Большой Войны

Нынешний бездарный, преступно безответственный, по основным интересам создавших его сил антигосударственный режим, режим диктатуры коммерческого космополитизма, готовит России Большую Войну с Западом и в то же время разрушает средства ведения такой войны. Полное подчинение промышленного производства интересам спекулянтов, вызываемый этим распад производства страны приводят к тому, что теряется смысл существования армии, ВПК, и мы теряем сферы экономического и политического влияния, добытые огромными жертвами двух предыдущих поколений. Бывшие советскими сферы влияния захватываются западными компаниями, а затем там создаются такие режимы, которые враждебны или недружественны России. И проблема в том, что у Запада укрепляются, укореняются кровные интересы – ни в коем случае не дать России поднять промышленное производство, и главным образом крупное промышленное производство, которое позволило бы возродиться отечественным силам, способным вести внешнюю экономическую и политическую экспансию.

Россия сможет выйти из нынешнего политического и экономического кризиса единственным путём, через прорывный подъём товарного производства, возможного лишь при установлении жёсткой диктатуры промышленного политического интереса. Нарыв растущего недовольства средних социальных слоёв горожан внутренней политикой режима прорвётся в ближайшие годы малой гражданской войной в борьбе за власть, борьбе промышленных регионов за установление строжайшего и безусловного контроля над столицей ради спасения производительных сил страны. Собственно, победа коммунистов на прошедших в декабре выборах уже отразила нарастающую тенденцию конфронтационного противостояния промышленных регионов, с одной стороны политических баррикад, и номенклатурных нуворишей Москвы, в меньшей мере, Санкт-Петербурга – с другой.

У нас сложилась влиятельная прослойка бюрократии и чиновничества, тесно связанная с крупным взяточничеством, то есть с всевозможными поборами в иностранной валюте, получаемой от продажи на Западе ценного сырья, главным образом нефти и газа, и привлекаемой во внутренние спекулятивно-финансовые операции в виде всевозможных не инвестиционных ссуд. Эту прослойку воров и взяточников в исполнительной власти совершенно не интересует население России, вымрет оно или будет влачить нищенское существование, – и при покорном или терпеливом молчании социальных слоёв горожан прослойка эта никоим образом ничего не теряет. Она не задумывается о завтрашнем дне, живёт сиюминутными интересами личной выгоды, и ей даже выгоднее, чтобы остальное население вымирало, поскольку тогда уменьшаться расходы на бюджетные социальные программы, на которые приходится-таки идти под политическим давлением снизу. Именно к такой прослойке, вольно или невольно, но принадлежит нынешний премьер-министр В.Черно­мырдин. По политической сути это сейчас самые антигосударственные силы, самые беспощадные в борьбе за недопущение промышленного политического интереса к власти. Они самые верные проводники и прислужники западных геополитических и экономических интересов, так как их больше всего заботит доступ сырья на западные рынки сбыта.

Есть и другая группа торгово-спекулятивных интересов, связанная не с экспортом сырья, а с импортом западных товаров, с завозом в страну западной продукции самого различного вида и предназначения. Она не столь явно антигосударственная, потому что, вследствие зависимости своего навара на спекулятивно-прибыльных сделках от объёма продаваемых в России товаров, желает, чтобы покупательская способность в стране была достаточной для постоянной скупки тех товаров, какие эта группа импортёров предлагает и навязывает населению. Она признаёт, что России нужно некоторое развитие, нужно создание условий, при которых население имело бы возможность получать доходы для покупок потребительских товаров. Но при этом и она не проявляет желания создавать в России конкурентоспособное, нацеленное на завоевание внешних рынков производство, так как делать долгосрочные капиталовложения и потом пробивать продукцию такого производства на внешние рынки неизмеримо менее выгодно, чем контролировать импорт и спекулятивно взвинчивать цены, получая сотни процентов годовых дивидендов. Политическим неформальным лидером этой группы стал мэр Москвы Ю.Лужков. Собственно, все склоки между правительством Черномырдина и московским правительством Лужкова вызваны именно столкновением вышеприведённых групп спекулятивно-коммерческих и порождаемых ими политических интересов.

Совершенно очевидно в этой связи, что Запад явно и скрытно обеспечивает всяческую поддержку как раз и в первую голову той политической линии, какую проводит премьер Черномырдин. Почему? Да просто потому, что такая политическая линия устойчиво привязывает условия развития промышленного производства России к кровным интересам процветания промышленного сектора в капиталистических державах, преобразуя российское правительство в гаранта превращения страны в сырьевой придаток западной экономики. Можно ли удивляться тому, что Россия всё определённее слабеет и всё очевиднее становится покорным сателлитом Запада, а правительство не делает ничего, чтобы изменить эту ситуацию и гордится своим невмешательством в дикий базарный беспредел в стране, почему-то называемый рынком.

Однако продолжаться бесконечно долго такое положение дел не может. За советский период истории страны у подавляющего большинства населения сложились традиции восприятия России великой промышленной державой, а огромная масса людей стала зависеть от работы на промышленном производстве, в том числе, – что очень важно, – на военном высокотехнологичном производстве, связанном с передовой наукой. Ради ускоренного превращения Советского Союза в военно-промышленную сверхдержаву в России создавалась система первоклассного высшего и среднего образования, налаживалось массовое здравоохранение, социальное строительство. Поэтому традиции связи главных экономических интересов с промышленным производством укоренились в самосознании большинства населения России, от восстановления промышленного производства зависит материальное и моральное благополучие большинства горожан, и связанные с производством социальные слои невозможно бесконечно долго обманывать и удерживать от взрыва массового политического недовольства. Никакие полумеры не смогут разрешить проблем промышленных регионов и армии, - а на действительные меры поворота к рыночному промышленному развитию страны режим диктатуры коммерческого космополитизма не способен. Страна поэтому сползает к малой гражданской войне промышленных регионов против господствующего и поддерживаемого Западом режима. А победит в ней только та сила, которая окажется морально и организационно готова к установлению военно-политической диктатуры промышленного политического интереса.

Установление жёсткого политического приоритета промышленного производства будет немыслимо без Национальной революции, то есть без всеохватной чистки исполнительной и законодательной власти, без смены поколения в правящем классе страны и без резкого поворота всей политической линии на укрепление власти для спасения России посредством создания национально-корпоративного этнократического общества. В странах, где по сходным причинам происходили Национальные революции и устанавливались диктатуры промышленного политического интереса, всегда начинался бурный промышленный и интеллектуальный подъём. Примеры фашистской Италии 20-х годов, национал-социалистической Германии 30-х прекрасно подтверждают такую закономерность. Однако подъём экономической, духовной, культурной жизни державного государства, каким станет после Национальной революции Россия, на определённом этапе просто немыслим без восстановления экономического и военно-политического контроля над расположенными за границами регионами, где было советское влияние. Но согласятся ли уйти из этих регионов другие державы, которые успели укрепиться в них?

Ответить на вышеприведённый вопрос не трудно: без силового давления нет! В этом мире все признают только силу, и это нормально, это естественно. Только сила вызывает страх и уважение, признание исторических преимуществ страны и нации, которым удалось стать сильными. Поэтому все великие Национальные революции порождали военную силу для возвращения прежних сфер экономического и политического влияния, без чего оказывалось невозможным восстановление промышленной мощи, достижения внутреннего примирения разных социальных и политических сил.

Национальная революция в России обеспечит условия для предельно быстрого роста промышленного производства. На определённом этапе это создаст проблему необходимости увеличивать сбыт части продукции на внешних рынках, без чего нельзя будет достичь наивысшей производительности и прибыльности предприятий, в особенности там, где будет происходить дорогостоящая модернизация. Поскольку восстановление экономики страны после нынешнего развала станет возможным лишь при наивысшей прибыльности предприятий, сама устойчивость режима националистической диктатуры промышленного политического интереса будет зависеть от того, насколько ему удастся проводить соответствующую политику. Поэтому руководящая страной политическая партия вынуждена будет наращивать военную модернизацию, внутриполитическую организационную и мобилизационную пропаганду для начала экономической экспансии в Европе и в Азии, как непременного условия для обеспечения внутреннего промышленного развития.

Подобные вышеприведённым причины и привели ко Второй Мировой войне. Ускоренный подъём промышленного производства в Германии после прихода к власти национал-социалистов, проводивших немецкую Национальную революцию, заставлял ставить вопрос о возвращении сфер прежнего экономического и политического влияния Прусской империи. Вначале правящие круги Франции и Великобритании признали неизбежность такого поворота обстоятельств и ради сохранения европейского мира вынуждены были пойти на частичные уступки на встрече глав европейских правительств в Мюнхене в 1936 году. Однако промышленная мощь нацистской Германии нарастала столь быстро, что этих уступок уже оказывалось недостаточно. Вызревала неотвратимая необходимость принципиального пересмотра сфер мирового влияния или же вхождения Франции и Великобритании с их собственными сферами влияния под военно-политический контроль германской внешней политики, – ибо Германия вновь, как и в начале века, становилась главной промышленной державой Европейского континента, в среде её правящего класса вновь возрождались глобальные амбиции. И на каком-то этапе западные по отношению к Германии державы отказались примиряться с такими перспективами.

С точки зрения исторической объективности, именно Великобритания и Франция несут основную ответственность за развязывание Второй Мировой войны. Германия защищала рост своего промышленного производства и для этого проводила экономическую экспансию. Тогда как вышеназванные державы потеряли динамизм промышленного развития и защищали сложившееся status-quo, отстаивали стагнацию общемирового промышленного производства, препятствуя становлению общемировой промышленной цивилизации, – то есть, они встали на пути цивилизационного прогресса, тормозили его.

Когда Русская Национальная революция сметёт нынешний режим власти в России в историческую помойку и установит диктатуру промышленного политического интереса, восстановление промышленного производства в стране будет более быстрым, чем в Германии тридцатых годов. В отличие от Германии, у России есть собственные сырьевые ресурсы, очень велики неотложные задачи по освоению восточных земель, – а потому задачи по обеспечению роста энерговооружённости труда для достижения его наивысшей производительности будут сами по себе самодовлеющими. Чтобы обеспечить благоприятные внешние условия для ускоренного экономического подъёма, Новой России понадобится возвращение прежних сфер экономического и политического влияния. Чем глубже произведёт развал страны нынешний режим диктатуры коммерческого космополитизма, чем ближе к нашим границам окажутся зоны влияния государств НАТО, тем выше шансы, что у России не будет иного выбора, как готовиться к военно-стратегическому противоборству, в том числе и с Западом. Россия окажется в ловушке неизбежных обстоятельств, которые поставят перед ней дилемму: либо погибнуть, сгинуть с мировой сцены, либо выстоять в Большой Войне в том случае, если Запад откажется идти на уступки в возвращении всех сфер экономического и политического влияния, какие были прежде у Советского Союза. И лгать в этом вопросе, скрывать неизбежные последствия нынешней политической линии режима диктатуры коммерческого космополитизма есть верх преступной безответственности.

24 января 1996г.

МЕМОРАНДУМ Оргкомитета конференции “ГОСУДАРСТВО И НАЦИОНАЛЬНАЯ ИДЕОЛОГИЯ”

27 января 1996 года в г. Москва состоялась I-я конференция основных сил русских националистов России. По её результатам был принят настоящий документ.

1.

Конференция стала историческим событием в политической жизни России. Она подвела итог предыдущему этапу становления русского националистического движения, оценила его достижения и просчёты, наметила определённые долгосрочные цели и предложила формы объединения различных течений для решения ближайших задач, в том числе и в связи с предстоящими в июне выборами Президента РФ.

То есть национализм заявил о себе как особой политической силе с собственным видением политической ситуации в стране. Произошло ясное и недвусмысленное размежевание националистов и патриотов.

2.

Конференция закрепила те тенденции, которые наметились в становлении русского политического национализма с лета 1995 года. Она показала, что произошёл качественный прорыв в сознании той исторической миссии, которую должен выполнить политический национализм в преодолении страной острейшего экономического и духовного кризиса. В приветственном выступлении Координатора конференции подчёркивалось, что главной причиной кризиса стало отсутствие у России современной концепции бытия и только национализм способен теоретически и идеологически предложить такую концепцию на ближайшую историческую перспективу. В основании концепции бытия должно быть заложено понимание, что современная, передовая цивилизация есть постиндустриальная цивилизация, которая зародилась и развилась в Европе и на духовной основе северных расовых традиций выстраивания общественных отношений. Чтобы вписаться в развитие этой цивилизации в XXI веке, добиться в ней положения субъективно выражающего свои интересы государства, России предстоит пройти через национальную революцию и национальную Реформацию, целью которых будет создание соответствующего требованиям постиндустриальной цивилизации общества, а именно национального общества или нации.

3.

Важнейшим показателем уровня политического взросления национализма стал тот факт, что ни в одном из выступлений не было опоры на мифы немецкого национал-социализма. Таким образом было показано, что русский национализм переболел этими мифами и встал на собственные концептуальные позиции. Это является предвестием подъёма русского национализма в качестве идейного вдохновителя белых национальных движений Европы, Северной Америки и Японии.

4.

Очень важным показателем выхода национализма на новый уровень политической субъективности стало осознание частью участников факта, что именно конструктивные цели национальной революции должны быть той силой, которая сможет объединить здоровые течения в единый политический блок. Предложения о создании Координационного Совета партий и Высшего Национального Совета самых дельных представителей национально ориентированных течений означали, что приближается время появления политического движения, построенного на принципиально новой для русского национализма основе демократического централизма.

5.

На конференции выявились предпосылки к появлению в ближайшее время развёрнутой и творчески развивающейся идеологии. В разработке современной идеологии русского национализма наметились тенденции разделения тем на стратегические и тактические, показывающие, что становление идеологии поднялось на качественно новую ступень развития. В результате конференции очевидным образом проявилось то, что Москва устойчиво превращается в центр появления и освоения новых идей в русском национализме. То есть начинается процесс неформального структурирования русского национализма по всей России.

Итоговый вывод!

На конференции произошёл прорыв в новое качество понимания национализмом своих задач и целей на нынешнем этапе развития политических процессов в России. Русским национализмом начинает вырабатываться концепция бытия грядущего государственного режима власти, который единственный будет способен создать условия для подъёма отечественного производства, продолжить и углубить экономические и социально-политические реформы, необходимые для стабилизации экономической и политической жизни страны. Национализм впервые показал, что осознаёт всю полноту ответственности за становление государства, как развитого и экономически самостоятельного. Национализм объявил о себе, как единственном политическом течении, способном вести идейную борьбу с коммунистическим реваншизмом и нынешним режимом диктатуры коммерческого космополитизма.

ОРГКОМИТЕТ. 29 янв. 1996 г.

Национальная Реформация как объективная необходимость ( февральские тезисы)

1. Народный патриотизм или национальный корпоративизм?

Выбор ответа на этот принципиальный вопрос в конечном итоге подводит к тому или иному краю непреодолимой пропасти между патриотами и националистами, то есть силами реакции, с одной стороны, у которых осталось два-три года политического влияния, и с другой – силами прогресса, которым надо готовиться, засучив рукава, строить национальное государство.

Народ не есть общество, и даже не подразумевает общественного сознания как такового. Народ это особое конкретно-историческое состояние этноса, политическое единение которого контролируется мифами общей Земли Отцов, или патриотизмом, иррационально освещаемых Абсолютным Авторитетом монотеизма, в нашей истории – Православием.

Народ – это общность людей, возникающая на духовном фундаменте иррационального посвящения монотеизмом с его общечеловеческим мировоззрением и скрепляемая патриотизмом с его культом Отечества, дым которого в любом случае сладок и приятен. Эта общность не обязательно этнически и расово однородна. Диалектическое противоборство патриотизма с общечеловеческой моралью монотеизма главным образом и определяет развитие и становление народа, формирование его умозрения и культуры.

2. Нация как общественный организм

Тогда как нация есть нечто иное. Нация – это организованное общество, имеющее свой рациональный идеал в виде жёстко выстроенной сословной иерархии. Внутренние причины развития и становления нации порождаются в результате диалектического противоборства между собой общественно-сословных интересов, отчётливо обозначенных юридическими и иными отношениями к собственности.

Все древние цивилизации в той или иной форме подчёркивали различие между не общественной однородностью подвластного государству земледельческого населения как такового и сословно-иерархическим городским обществом государствообразующего этноса, рационально управляемого через эзотерические знания первым сословием. Изучение расовых, этнических, культурных, биологических особенностей поведения людей по отдельности и в толпе было основополагающим в эзотерике. Эзотерика изначально подразумевала биологическое отличие каждого конкретного человека от прочих, каждого конкретного общества от прочих, – и искала подходы к воздействию на него и именно на него в самых разных ситуациях, в том числе и в кризисных.

Народ исторически первичен, он близок к первобытной природе, и основа его хозяйственной деятельности - земледельческое производство, а потому он патриотичен. Нация есть форма существования этноса на определённом этапе исторического развития, когда им порождается городская цивилизация. Чрезвычайно важно подчеркнуть: не всякий этнос способен вызреть в нацию, то есть вызреть в сословно-иерархическое городское общество. Не всякий этнос способен породить городскую цивилизацию.

3. Идеальное общество

Современная цивилизация есть европейская капиталистическая цивилизация, развивающаяся вследствие развития промышленного производства. И промышленная нация, как соответствующее этой цивилизации городское общество, имеет свои серьёзные особенности в сравнении с городскими обществами прежних цивилизаций.

Городские общества прежних цивилизаций были замкнутыми в пределах города, их производственные отношения были ремесленными, предельно местническими. Тогда как современное промышленное производство невозможно вне становления конкретно-государственной формы городских производственных отношений государствообразующего этноса одновременно во всех городах страны. То есть современное промышленное производство невозможно вне становления соответствующего этой форме цивилизации национального общества, и общества явно или неявно четырёх сословного.

Возникновение национального общества немыслимо, не реально без недвусмысленного политического признания факта, что все люди не равны по их значимости для общественного существования; ценность для промышленной цивилизации каждого человека, каждого народа, каждой нации, каждого этноса и каждого сословия – не одинакова, но наоборот, чрезвычайно различна. Как раз в том, что люди не равнозначны и проявляется их потребность в общественной организации, именно это и объединяет людей в городские общества, – и чем выше тип цивилизации, тем большая подразумевается зависимость каждого члена общества от общественного сознания, от чёткого положения в определённом сословии.

Особенности современной ступени развития промышленной цивилизации обусловлены следующими закономерностями. Чем в действительности определённее конкретная нация приобретает вид идеального общества, каким его описал Платон, то есть состоящего из трёх общественных и четвёртого необщественного сословий, чем большую нация при этом выказывает способность к социальной корпоративности своего умозрения, тем более сложное промышленное производство она всостоянии развивать в условиях рыночных отношений. А в наше время только это обеспечивает государству экономическое и политическое могущество, стране процветание и социальную устойчивость.

4. Цели Национальной революции

Всякая Национальная революция есть одна из форм социальной революции, и её цель и смысл состоит в создании политических и юридических условий формированию конкретного национально-корпоративного общества, способного развивать прибыльное промышленное производство в условиях мирового рыночного товарно-денежного обмена.

Однако появление политических традиций сословных и межсословных национальных общественных отношений требует смены поколений и, как показывает исторический опыт других промышленно развитых ныне стран, закрепляется лишь в третьем поколении. То есть, лишь в третьем поколении после начала Национальной революции появляются предпосылки для возникновения собственно национального общества. Поэтому для возникновения традиций городских общественных отношений, необходима целенаправленная долгосрочная политика национального государства. Эти-то 50-60 лет создания национальным государством традиций сословно-иерархических отношений национального общественного существования и являются эпохой Национальной Реформации. Ныне она завершилась или завершается в Японии, в Германии, в Италии, в Испании и так далее, – в странах, которые прошли через Национальные революции в 20-х, 30-х годах ХХ века.

Коммунистический режим завершил превращение феодальных отношений в России в неполитические кастовые отношения номенклатурных Верхов и остальных Низов. Доведя политический курс на раскрестьянивание русской деревни и уравнивание всех людей до предела, он тем самым ускорил и довёл до конца процесс исторического старения русских народных земледельческих отношений, зародившихся в XVII веке. Русское народно-патриотическое умозрение сейчас знает только два полюса политических интересов: интересы Верхов и интересы Низов. Демократический же контроль над властью невозможен без развитого городского общественного сознания. В России нет демократии, и она в принципе невозможна в стране, где господствует народное земледельческое умозрение государствообразующего этноса, тем более в условиях приближающейся исторической смерти народной формы бытия этого этноса. Поэтому рассуждения оказавшихся у власти либералов об их борьбе за демократию лицемерны и лживы, они призваны отвлечь социальные слои горожан от русской Национальной революции, имея целью узаконить нахождение на Верху клики воров и спекулянтов, скрыть циничную и бездарную диктатуру, которую та осуществляет. Но как раз по этим причинам в стране продолжает углубляться общегосударственный кризис и вызревает неизбежная Национальная революция, прогрессивная в самом своём существе как раз потому, что именно она и совершит исторический поворот к становлению национального общества с демократическим самоуправлением.

2 февраля 1996г.

О банковском капитале

I.

C второй половины девятнадцатого столетия и до сих пор господствует теоретически никак не обоснованное представление о том, что противоречия между владельцами банковского и промыш­ленного капиталов, возникающие вследствие разной направленности их интересов, определяют общий характер противоречий внутри порождённого капитализмом класса собственников. Из чего следует вывод, будто слияние банковского и промышленного капиталов устраняет противоречия внутри класса капиталистов, делает этот класс единым в своих политических интересах.

Политическое развитие России после буржуазной революции 1989 года, связанное с ростом влияния банкиров при одновременном упадке производства, привело к тому, что об этом противоречии заговорили широко и открыто, и едва ли ни как о главном противоречии сложившихся в стране интересов собственности. И чтобы преодолеть его, будто бы нужно дать возможность банкирам скупать промышленность, создавая финансово-промышленные группы. Одновременно появились и подстрекатели классовой борьбы, которые вновь начали обсуждать банальную тему о происходящем на Западе и сейчас у нас слиянии промышленного и банковского капитала, слиянии в огромные финансово-промышленные группы, которые-де показывают, что весь класс капиталистов объединился против наёмных рабочих и служащих.

Такие выводы делались и делаются на основании ложных посылок, а потому приводят к неверным политическим предсказаниям и заключениям, что и доказывается опытом политического развития государств в новейшей истории. На основаниях данных выводов в ХIХ-ом и ХХ-ом столетиях главная мировая идейная и политическая борьба проходила под знамёнами ожесточённо непримиримого характера отношений класса наёмных индустриальных рабочих и капиталистических собственников промышленного производства, а так же противоречий интересов банковского и промышленного капиталов. В конечном итоге оказалось, как только постиндустриальное производство стало вытеснять индустриальное производство, борьба эта завела возглавлявшие её политические силы в идеологический и политический тупик, хотя сущность капитализма ничуть не изменилась. Причина в том, что теоретически было совершенно не понятым главное противоречие буржуазно-капиталистических государств, противоречие антагонистическое, собственно побуждающее к развитию капиталистических обществ. А именно, противоречие между промышленным и коммерческим политическими интересами.

Идеи утопического социализма, преобразованные революционными теориями классовой борьбы в политические учения, оказались способными на целый век вывести вторичное по значимости противоречие между промышленными капиталистами и наёмными рабочими на авансцену идеологических и политических битв, привели к поляризации политического мира, распаду его на два главных враждебных лагеря. Лагерь, который возглавил СССР, потому и проиграл холодную войну, потому и развалился от малейшего толчка исторически новых проблем, вызванных переходом от индустриального производства к постиндустриальному, что его скрепляла идеология именно вторичного противоречия. Противоречие это смогло лишь на исторически временный срок стать двигателем становления мировой промышленной цивилизации. В 80-х годах текущего столетия стало очевидным, что представителей советского блока союзных стран объединяли не долгосрочные причины, не объективные цели промышленного цивилизационного развития, - ибо такие цели до сих пор нигде и никем не провозглашены, - а во многом субъективные цели и интересы вполне определённых, возникших в эпоху индустриализации социальных политических сил. А они, эти силы, исчезали с началом информационно-технологического совершенствования промышленного производства.

И вот теперь в России вновь провозглашается в качестве основного противоречия на данном этапе истории страны вторичное противоречие между банковским и промышленным интересами, тем самым нас вновь подталкивают на ложный путь поиска пути своего развития, туда, где в действительности окажется новый тупик.

II.

Банковский капитал сам по себе мало что значит. Деньги в качестве универсального товара не могут возрастать от одного лишь перемещения в банк, на банковские счета. Они останутся омертвелым, постепенно гниющим товаром, закопанными в большой банковской кубышке сокровищами и ценными бумажками, если только не будут помещены в дело, – дело дающее прибыль, то есть в торговлю или же в производство, промышленное либо сельскохозяйственное. Поэтому банковский капитал в действительности и не имеет собственного политического лица, как порой пытаются представить его отношение к политическим проблемам. Поэтому-то как раз банковский капитал в принципе и не в состоянии быть самостоятельным политически, создавать собственные политические партии борьбы за власть. Он всегда и везде выступает или в качестве банковско-коммерческого, или в качестве банковско-промышленного капитала. И его политические интересы зависят от того, что в данной стране даёт, либо может дать в ближайшее время наибольший процент прибыли на вложенные денежные средства, коммерция или же промышленное производство.

Банковский капитал есть лишь аккумулированные средства, которые необходимо помещать в коммерцию или в производство для их увеличения за счёт обращения на рынке труда и товаров. Поэтому банки кровно заинтересованы в аналитических прогнозах о состоянии дел в экономике каждой страны и в мировой экономике в целом, и стараются влиять на политический истеблишмент, как адвокаты того интереса, который по прогнозным оценкам аналитиков даст прибыль наибольшую. Если наибольшую прибыль обеспечит коммерция, то есть различного рода посредничество в мировых или внутригосударственных торговых сделках, в тесно связанной с коммерцией сферой услуг, банковский капитал станет поддерживать требования и политические силы коммерческого капитала, коммерческого интереса. Но если же в конкретной стране в ближайшей перспективе наибольшая прибыль ожидается от вложений в промышленное производство, то банковский капитал выступит в ней вернейшим союзником промышленного политического интереса.

К примеру, в США со времени президентства последнего Рузвельта, а именно с середины 30-х и до начала 70-х годов текущего столетия роль смычки банковского и промышленного интересов во влиянии на политику было очень большим, с ним могло лишь отчасти поспорить влияние банковского капитала, связанного с торговлей нефтью. Однако в результате затяжного экономического и политического кризиса, продолжавшегося почти десятилетие после поражения во Вьетнамской войне и резкого роста цен на нефть из-за появления ОПЕК, политический истеблишмент США в конце концов был вынужден признать, что выход из кризиса возможен только через принципиальное возрастание роли коммерции в общей экономической деятельности, и лишь в том случае, если страна станет основным посредником в мировых торговле и сфере обслуживания. С этого времени и по наши дни политическая значимость сближения коммерческого и банковского интересов возрастает в Соединённых Штатах год от года, порождая и закрепляя вполне определённые, соответствующие этому сближению социальные, внутри- и внешнеполитические, морально-культурные и нравственные отношения. А в силу того обстоятельства, что США являются военно-политической Сверхдержавой, эта страна, естественно, навязывает свою эгоцентрическую экономическую политику остальному миру, в том числе и через щедро финансируемую американскую культуру, закрепляя во всём мире политическое влияние коммерческого космополитизма, тесно связанных с ним идей либерализма и Прав Человека вообще.

Отношения банковского капитала с промышленным и коммерческим интересами есть всегда и везде важнейший показатель здоровья и характера экономики. Когда преобладает сближение банковского и промышленного интересов, то есть, когда банковский капитал выступает в качестве агента требований к государственной политике со стороны промышленного интереса как такового, тогда страна находится в состоянии промышленного подъема, высокого социального и нравственного порядка. В таком положении ныне оказываются Япония, ряд других стран Дальнего Востока, Германия. Но если банковский капитал начинает сближение с коммерческим интересом, тогда страна постепенно перестаёт быть передовым промышленно развитым государством, теряет национально-корпоративное и расовое лицо, в ней рано или поздно побеждают тенденции экономического и морального упадка, в особенности, если она имеет возможности жить на дивиденды от посредничества в межгосударственной торговле.

Россия сейчас переживает буржуазную революцию. А во всех странах, в которых происходила буржуазная революция, наибольший рост капиталов обеспечивали спекуляция, финансовое спекулятивное ростовщичество, и на основаниях их интересов устанавливались абсолютные диктатуры коммерческого космополитизма. При таких диктатурах банковско-ростовщический капитал сливался с коммерческим интересом ради соучастия в борьбе за то, чтобы всеми способами навязывать населению переживающей буржуазную революцию страны самую выгодную для разнузданной спекуляции политику. Такая политика разрушала промышленное производство, социальную инфраструктуру промышленных регионов, всячески способствовала разложению этики и морали производственных отношений. Выход из вызываемого диктатурой коммерческого интереса затяжного экономического и политического кризиса оказывался возможным только через установление военно-политической диктатуры промышленного интереса национального государства, при которой узаконивались жёсткие требования к поведению владельцев банковского капитала. Им приходилось разрывать связи с мировой банковской системой для обеспечения самых выгодных условий развитию промышленного капитализма.

Диктатура промышленного интереса всегда и везде устанавливалась в результате Национальной революции. Используя власть, она осуществляла такое совершенствование производственных отношений государствообразующего этноса, которое делало производство привлекательным для капиталовложений, обеспечивающим большую прибыль, чем коммерция. Стремление банков привязаться к интересам промышленного производства наблюдалось во всех странах, которые, пройдя через Национальную революцию, вступали в эпоху Национальной Реформации, эпоху становления национальных обществ с демократическим самоуправлением.

В соответствие с этой закономерностью Россия в ближайшие годы объективно обречена и на Национальную революцию и на непримиримое противостояние с западными банками, выражающими интересы мирового спекулятивно-коммерческого капитала. К подобному противостоянию приходили и режим Наполеона I во Франции, и режим Линкольна в США, и режим Гитлера в Германии, и режим Муссолини в Италии, и режим генерала Тодзио в Японии и другие режимы осуществления Национальных революций. И везде это было вначале связанно с теми колоссальными долгами, которые делались в этих странах предшествующими Национальным революциям режимами диктатуры коммерческого политического интереса, режимами обслуживания владельцев банковско-ростовщических и коммерческих капиталов, родственными тому режиму, что обеспечивает самые благоприятные условия для спекулятивного разграбления России на наших глазах.

14 марта 1996г.

Россия и западноевропейская цивилизация

1.

Пожалуй, нет в истории общественной мысли России более запутанной и более болезненной проблемы, чем отношение русского бытия, “русской идеи” к западноевропейской цивилизации. Два главных противоборствующих лагеря, “западники” и “славянофилы”, ведут ожесточённую идеологическую и политическую войну уже не одну сотню лет, начав её ещё в ХVI веке. И хотя “западники” в конечном счёте побеждают, но ни те ни другие так и не смогли выработать рациональной, практически пригодной и убедительной методологии теоретического анализа, которая позволила бы доказывать правоту собственной позиции закономерностями развития экономики, общества и государства.

Отнюдь не случайно, что ведётся эта война разных воззрений на мир с ХVI века, то есть с века западноевропейской Реформации. Западноевропейская цивилизация как таковая зародилась как раз в шестнадцатом веке, и становление этой цивилизации напрямую связано с причинами протестантской Реформации и её следствиями. Самобытность западноевропейской цивилизации, какой она предстаёт в последние столетия, проявилась в том, что цивилизация эта возникла на основаниях мануфактурного производства, а затем стала развиваться благодаря развитию промышленного производства. Мануфактурное производство, возникая, как первое в мировой истории капиталистическое производство, потребовало особой этики становящегося наёмным труда, социологизации и рационализации производственных отношений, позволявших произвести существенные изменения в разделении труда, вывести разделение труда на качественно новый уровень развития. Столь существенное изменение производственных отношений сделало необходимым появление соответствующих им идеологических и политических отношений, которые начали изменять общественные отношения, привязывая их развитие к развитию городского производства. Социологизация духовных поисков смысла человеческого бытия, рост научно-познавательных практически направленных знаний для прямых нужд мануфактурного и промышленного производства рождали представления о будущем человечества с особым, промышленным городским мировоззрением, чего не было даже в сколько-нибудь зачаточном виде ни в одной из цивилизаций прошлого, античных и азиатских. Это собственно и послужило толчком к Реформации или, по-русски сказать, к коренному изменению средневекового христианского умозрения. Реформация была рождена новыми потребностями городской жизни, побуждавшими приспосабливать земледельческую по духу христианскую идеологию к усложняющимся особенностям буржуазно-городских производственных отношений, – и как раз потому, что эти производственные отношения неуклонно становились основной всего материального и общественного развития целого ряда стран Северной Европы. Реформация была ересью, влияние которой росло по мере расширения городского капиталистического производства, вследствие чего она добилась в кровавых войнах права на политическое существование.

Политическая роль европейского христианства сложилась в Средние века, и его священство стало первым из двух привилегированных сословий феодализма, приспособившим посредством теологии монотеистическую систему идеологического насилия для иррационального обоснования феодальных отношений, феодального крепостного права. Средневековое земледельческое христианство было органично нетерпимым к гностическому мировосприятию, к усилению городского общественного сознания, в котором возрастало стремление к рационалистическому познанию мира, к свободам выбора образа жизни каждым человеком, что подрывало привилегии церкви и феодалов. И тем более оно опасалось развития промышленного производства, которое нуждалось в решительном разрыве со средневековой схоластикой в любом её проявлении, побуждало горожан требовать политического диктата прагматического рационализма, в особенности в вопросе рациональной организации рынка труда, и утверждения в общественном сознании корпоративной этики производственных отношений. Только социологизируемая и корпоративная, рационально принимаемая конкретным обществом этика производственных отношений обеспечивала постоянный рост производительности труда на капиталистических предприятиях и таким образом обеспечивала устойчивое возрастание товарной массы для потребностей внутри конкретного же общества и для товарообмена с другими странами и народами.

Уже ожесточённый характер гражданских войн в периоды Реформаций, длившихся десятилетия и десятилетия, показал, сколь принципиальные изменения должны были произойти в общественном умозрении, чтобы оно оказалась способным соответствовать потребностям промышленного производства даже на том, мануфактурном, самом начальном этапе его развития. Победа Реформации в некоторых странах Западной Европы, затем вынужденная контрреформация, то есть принципиальная модернизация церковного католицизма - в других, вызвали принципиальные изменения западноевропейского общественного сознания, качественный скачок в организованности общественно-производственных отношениях. Эти изменения материально и культурно укрепили, сделали самобытной западноевропейскую цивилизацию, обеспечили изумляющий размах её материального, научно-технического, культурного развития и мировой экспансии.

2.

Проблемы взаимоотношения русского народного, формируемого соборным представительством общественного сознания с западноевропейским буржуазно-правовым сознанием были прямым следствием того факта, что пережившая протестантскую Реформацию Европа стала творить собственную цивилизацию, как цивилизацию, основываемую на промышленном производстве. Тогда как Россия по целому ряду исторических и геополитических обстоятельств не смогла включиться в общеевропейский процесс созидания этой цивилизации, а потому всё определённее во взаимоотношениях с расово и духовно родственной Западной Европой становилась объектом её интересов и целей, но никак не равноправным партнёром.

Осознание растущего отставания в материальном производстве от соседних протестантских стран впервые проявилось в Московской Руси при царствовании Ивана Грозного. Он впервые выразил болезненную раздвоенность русской идеи в отношении западной Европы, как порождаемую духовными противоречиями православного мировоззрения и протестантизма. С одной стороны, красноречиво убеждая себя и других в преимуществах средневекового православного отношения к миру, царь, с другой стороны, стал предпринимать попытки приспособить страну к происходящему в Европе, преобразовать Русь посредством любых, пусть и самых радикальных средств государственного насилия. Однако использование физического насилия без опоры на соответствующее мировоззрение обречено было на провал, что и произошло на деле. Породивший Великую Смуту общегосударственный кризис не был непосредственно связан с этой частью деятельности Ивана Грозного, он был следствием завершения процесса исторического объединения великорусских земель, уничтожения феодальной раздробленности и выхода к прямому военно-политическому взаимодействию с соседними государствами. Но на его глубину повлияло то обстоятельство, что русское земледельческое умозрение, войдя в непосредственные сношения с городским умозрением протестантских стран, оказалось неспособным отстаивать свои кровные торговые и политические интересы в необходимой мере даже при мобилизации всех наличных у московской царской власти ресурсов.

В силу ряда причин, на которые мы подробно указывали в других работах, – здесь отметим лишь, что не в последнюю очередь из-за отсутствия на Руси теологических и философских школ и университетов, – во время Великой Смуты никак не обнаружили свои интересы идейные течения, имевшие целью городскую Реформацию православия. Поэтому у православной церкви не возникло необходимости осуществлять какую-либо контрреформацию, и она в неизменном виде сохранила средневековую ортодоксальную догматику чисто земледельческого феодального мировоззрения. По этим причинам в Московской Руси не происходило городской социологизации умозрения русского народа, который создавался православием после Великой Смуты, – вследствие чего на русской почве не возникало духовной среды для появления городских производственных отношений. Весь ХVII век доказывает, что всяческие попытки государственной власти сверху привить народу этику городского корпоративного труда, этику промышленных, – да что там промышленных! – всего лишь ремесленных производственных отношений каждый раз проваливались, так что государственная царская власть была вынуждена постоянно и во всё большем числе нанимать за большие деньги мастеровых людей, военных профессионалов в Западной Европе. И оказывалось, что приставленные к наёмным мастерам русские ученики по своим православным мировосприятию и этике не в состоянии были необходимым образом перенимать культуру и этику производственных отношений в промышленном и ремесленном производстве!

Именно в то время, к середине семнадцатого века стала набирать силу традиция болезненной раздвоенности “русской идеи” в её отношении к Западной Европе уже в широких кругах московской знати. Как следствие произошёл политический раскол внутри знати на: с одной стороны, прагматичных “западников”, сторонников модернизации государства любой ценой, вплоть до коренной замены исторически самобытной концепции бытия на западноевропейскую; а с другой – на косных защитников русской мессианской замкнутости, заводивших страну в исторический тупик схоластическими спорами, уходом в наполненные метафизикой дебри абстрактных рассуждений, бегством от сути животрепещущих проблем, перед которыми оказывалось государство. “Русская идея” тогда не только ничего не предлагала по существу проблем, она отвлекала русских горожан от рационального поиска средств и способов их разрешения.

Пётр Великий, с детства подталкиваемый политическими обстоятельствами нового витка общегосударственного кризиса к поискам средств его разрешения, оказавшись у руля самодержавной власти и под грузом ответственности за государственную власть, вынужден был разрубить этот гордиев узел самым решительным образом. Он поставил стратегическую цель выживания государства через прорыв земледельческого умозрения правящего класса страны к уровню соответствия городскому умозрению правящих классов протестантских государств западноевропейской цивилизации, что неизбежно направляло внутренний дух Преобразований, которые радикальными мерами проводили царь и его приемники, к революционному реформированию мировоззрения России сверху. То есть посредством государственной машины в стране не только словом, законами, но при необходимости подавлением сопротивления народа огнём и мечом, утверждался бескомпромиссный режим самодержавной военной диктатуры императорской власти по укоренению на русской земледельческой почве западноевропейской протестантской цивилизации, западноевропейской городской рационализации всех сторон государственного бытия России. За счёт чего и была достигнута главная цель государства: в правление Екатерины Второй появилось целое поколение русских дворян, которые прониклись по отношению к народному земледельческому православию духом городского рационального цинизма и атеизма, а организуемое и направляемое государственной бюрократией промышленное развитие достигло таких успехов, что Россия обошла по промышленному производству остальные мировые державы и стала Сверхдержавой Европы, непоколебимо уверенной в своём праве на мировое могущество, на изменение миропорядка в своих геополитических интересах.

3.

Если с политэкономической точки зрения оценить главное, против чего выступали и идейно воевали славянофилы и патриоты, народники всех мастей, то этим главным окажется городское промышленное производство. Всё безмерное словопрение о непримиримом противостоянии “русской идеи” и западноевропейской цивилизации, самобытного духа русской общинности и западноевропейского капитализма лишь прикрыло дымовой завесой изощрённой схоластической метафизики суть вопроса, – что земледельческая патриотическая “русская идея” была направлена против городского промышленного развития России. Она узколобо отстаивала народно-феодальное мировосприятие, а под коммуно-патриотическим флагом или флагом языческо-патриотическим, тоже земледельческим по своей сути, продолжает заниматься этим до сих пор.

Именно городское промышленное производство требовало решительной буржуазно-капиталистической рационализации общественных отношений, юридических отношений в вопросах частной собственности. Оно требовало жестокой и бездушной, – с позиций всех народников, – дисциплины поведения от пролетарских масс и от народной интеллигенции (чего та не могла стерпеть), ухода от столь любимого патриотами метафизического словоблудия к выучке рациональной дисциплине мысли, то есть оно требовало Духа развитого западноевропейского капитализма. Вне городского капитализма и вне юридически жёсткой защиты интересов собственности эффективное промышленное производство невозможно, что доказала и доказывает мировая историческая практика. Капитализм же немыслим вне соответствующей этики производственных и интеллектуальных отношений. И именно неприспособленность исторически сложившегося, обработанного ортодоксальным земледельческим православием умозрения русского народа к требуемым в промышленном производстве городским социальным и юридическим отношениям стало основной причиной возникновения со времени Петра Великого противостояния государства в его отношении к русским народным традициям, а позже причиной появления политического большевизма и прихода его к власти.

Ортодоксальное православие, как и всякое монотеистическое мировоззрение вообще, поощряло любовь к человеку как таковому, в известном смысле вырывая его из мира реального бытия и устанавливая между ним и некоей мистической Сущностью прямую душевную связь, выступая при этом в качестве посвящённого медиума между этой Сущностью и человеком. Но тем самым в конечном итоге способствуя укоренению в массовом сознании тех или иных форм солипсизма и индивидуализма, – причём индивидуализма безвольного и бесхарактерного, покорного окружающему естественному миру, как неглавному и временному, являющемуся лишь трамплином перед вечной встречей с божественной метафизической Сущностью. Такое сознание принципиально антагонистично городской рациональной морали как таковой, тем более антагонистично городскому корпоративному и общественному сознанию, его не трогают идеалы личной предприимчивости, ответственности за принятые рациональные обязательства, оно чуждо идеалам городской социальной организации общества, то есть оно оказывается непримиримо враждебным промышленному производству как таковому.

Нельзя понять, почему стали возможными политические цели революционных Преобразований Петра Великого и позже большевизма, направленные против традиционного мировосприятия огромного, подавляющего большинства русского населения, если не видеть причины в средневековом земледельческом умозрении русского народа. Преобразования эти стали возможными вследствие острейших общегосударственных кризисов, выход из которых был только на пути постановки недвусмысленной государственной задачи осуществить проведение Реформации православного умозрения русского народа. Если смотреть в корень вопроса, то так или иначе приходится признать: и Пётр Великий и большевизм боролись за революционное создание в России необходимых условий для городского промышленного развития, как единственного средства предотвращения краха государственности. Поэтому они и получали доступ к рычагам управления государством. И они вынуждались обстоятельствами посредством государственной власти насильственно утверждать в России социально-политические, культурные достижения западноевропейской цивилизации, а при необходимости беспощадно подавлять сопротивление земледельческого народно-православного сознания населения страны. Различия лишь в том, что Пётр Великий смог обозначить и начать стратегию Реформации православного мировоззрения Верхов, и его Преобразованиями удалось добиться реформирования традиций мировосприятия только боярской аристократии и дворянства, отчасти разночинцев, – но к началу ХХ века этого уже было недостаточно для выживания государства. А большевизм идеологически подготовил и провёл революционную городскую Реформацию земледельческого мировоззрения Низов, то есть насильственную рационализацию умозрения собственно огромных масс русского народа, тем самым обеспечивая ускорение индустриализации России за счёт быстрого вовлечения в индустриальное производство огромного притока крестьян из русской деревни.

“Русская идея” до сих пор проигрывала все идеологические и политические сражения западникам именно потому, что она ни единожды в трудах главных своих мыслителей не поднялась до осознания причинно-следственной зависимости выживания Государства в мире постоянного роста могущества промышленных держав от накопления промышленного могущества в России. Славянофилы ни разу не поставили вопроса о зависимости выживания Государства от динамизма промышленного развития России, о средствах преобразования земледельческого, почвеннического умозрения русских в городское.

Не одна только Россия державной волей государственной власти изменяет земледельческое умозрение своего народа ради ускоренного промышленного развития. И Китай, и Индия, - древнейшие цивилизации напряжённо и мучительно реформируют своё мировоззрение, меняют сами себя. Не говоря уже о других странах. Но удаётся это лишь там, где сложились исторические традиции сильного государственного сознания государствообразующего этноса. Только такие этносы, насилуемые Государством ради выживания в качественно новых исторических условиях существования, только они доказали, что, подстраиваясь под европейский капитализм, способны сохранить свою существенную, архетипическую идентичность в объективно складывающемся мире полного господства западноевропейской цивилизации, не поглощаясь ею в качестве колоний или полуколоний.

И лишь когда “русская идея” политически сольётся с насущной потребностью российского государства в быстром прорыве к современному качеству промышленного развития, когда она даст прогрессивную и перспективную идеологию создания городского общественного сознания, адекватного требованиям постиндустриального промышленного производства, – только тогда она окажется жизнеспособной и политически воплощаемой. Но в таком случае, что же останется от противопоставления “русской идеи” и западноевропейской цивилизации? Где в таком случае та пропасть, которая должна якобы их навечно разъединять?

Не противопоставление, а наоборот, слияние с этой цивилизацией и обгон того застойного качества её, какой наблюдается ныне в Европе, превращение России, русской постиндустриальной цивилизации в лидера грядущей научно-промышленной цивилизации, в её локомотив, – вот единственная возможная цель “русской идеи”, если она намерена стать чем-то большим, нежели метафизическое кабинетное или кухонное словоблудие.

4.

Государственная самостоятельность России, материальное и общественное развитие страны уже исключительным образом зависят от ускоренного совершенствования промышленного производства и создания его новых мощностей. Не видеть этого по меньшей мере безответственно. Однако как раз такой безответственностью грешат почти все сторонники “русской идеи”. “Русская идея” в её традиционном почвенническом понимании, как идея славянофилов и народных патриотов, сейчас, после раскрестьянивания русской деревни, питается только надеждой, или вернее сказать, мистической верой в возможность выжить в завтрашнем мире за счёт огромных сырьевых ресурсов России. И что самое непостижимое в таких взглядах, только за счёт сырьевых ресурсов оставаться державой и даже управлять миром, указывать ему мессианский путь исторического движения. То есть “русская идея” славянофилов и народных патриотов пока ещё выказывает себя близоруко реакционной, паразитической и страшно, безрассудно отсталой, какой и была прежде. Её проповедники видят связанные с нефтью богатства и финансовое влияние некоторых арабских стран, которые благодаря продаже сырья на Западе замкнулись в состоянии средневекового феодализма, и полагают, что в России тоже можно вернуться к феодальному народному умозрению и благоденствующему укладу жизни. Подразумевается при этом, что они станут духовной и политической элитой в народном обществе, построенном на “русской идее” в таком её понимании.

Обсуждение с нашими патриотами и народниками проблем экономического развития страны всегда приводит к их безапелляционным заявлениям об огромных сырьевых запасах России, которые-де грабятся Западом, а если бы не грабились, если бы правительство было народным, то мы стали бы процветать. Они откровенно не желают задуматься о том, что арабские нефтедобывающие страны из-за паразитизма существования их народов, основанного на сырьевой ренте, практически перестали развиваться как социальные общества, всё дальше и дальше отстают от требований к обществам современной городской цивилизации. А это отставание обязательно приведёт богатые только из-за запасов сырья народы к культурному и духовному краху, за которым последует и крах политический. Ибо их благополучие держится лишь на том основании, что промышленные державы пока не объединились в своих интересах, а потому позволяют нефтедобывающим странам играть в независимость. Когда же промышленным державам вследствие подступающих энергетического и экологического кризисов понадобится изменить правила игры, они договорятся, возьмутся за сырьевые страны, раздавят их средневековые верхушки как тараканов, отнимут их богатства, установят собственный надзор над нефтью и прочими ресурсами и даже не примут после этого в свои общества Золотого Миллиарда из-за дикой отсталости социального сознания в арабском средневековом мире.

Нет! России нужна не такая убогая и жалкая, зависящая от сырьевой ренты участь! Да история и не позволит русским превратиться в паразитов на сырьевых запасах Сибири.

Геополитическое положение России таково, конкретно-исторические обстоятельства такие, что Россия для собственного выживания обязана будет стать промышленной сверхдержавой, то есть возглавить борьбу за превращение западноевропейской цивилизации в глобальную научно-промышленную цивилизацию. Сама западноевропейская цивилизация этого сделать не сможет, она исчерпала возможности промышленного развития, неизбежно потеряет темпы экономического и социально-политического развития и будет раздавлена мировым хаосом после определённой ступени обострения всемирного экологического, энергетического, продовольственного и демографического кризиса.

Западная Европа в нынешнем качестве теряет характерные черты собственно основанной на господстве интересов промышленного производства и промышленных производственных отношений цивилизации. Её экономика во всё большей мере зависит от коммерческих сделок, а её население привыкает подчиняться идеям либерализма и политическому диктату транснационального коммерческого капитала. По существу вопроса сейчас только о Германии можно говорить как о промышленном капиталистическом государстве на европейском континенте. Однако размеры Германии, численность немецкой нации не достаточны для перевода промышленного производства на рельсы технологического усложнения и укрупнения, необходимого для постиндустриального развития. Вывоз капитала и создание дочерних предприятий немецких концернов в других странах не только не разрешают углубляющихся противоречий, но и приводят к неизбежному упадку социальной культуры немецких производственных отношений, угрожая будущим упадком германской промышленности. Американские транснациональные компании, например, всего в течение нескольких последних десятилетий привели к упадку бывшую ещё в недавнем прошлом великой промышленность США.

Создание ТНК неизбежно приводит к следующим изменениям в существе промышленного производства и политики промышленной державы. Деятельность ТНК напрямую зависит от укрепления финансовых и политических возможностей коммерческих посредников в международной торговле влиять на рынки сбыта продукции транснациональных корпораций, в связи с чем неуклонно укрепляется влияние коммерческих интересов на внутриполитическую жизнь промышленной державы. Доходы коммерческих посредников в мировой и внутренней торговле растут, позволяя этим посредникам расширять финансирование пропаганды либерализма, выдвигать своих политиков, проталкивать выгодные им законы, не только de jure, но и de facto бороться за утверждение во внутриполитической жизни промышленной державы главного политического требования космополитического коммерческого капитала – расширение Прав Человека как таковых. После чего начинается расовое разложение общественного сознания, а за ним неуклонный упадок национально-корпоративной этики труда и постепенное разложение дисциплины на производстве, - без чего невозможны высокие темпы технологической модернизации.

Интересы ТНК, так или иначе, приводят к тому, что производственные отношения в таких корпорациях становятся полиэтническими и полирасовыми. Транснациональные корпорации усредняют уровень социального и корпоративного сознания рабочих и служащих, занятых в разных взаимозависимых предприятиях в разных странах, а в самих промышленных державах ухудшают качество национально-корпоративного сознания. Но в наше время только высокий уровень национально-корпоративного сознания в производственных отношениях делает эти отношения подвижными и гибкими, что позволяет перестраивать и изменять производство так, как нужно для его быстрого научно-технологического развития.

Среди европейских государств к исходу ХХ столетия только Россия имеет исторические, демографические и территориальные условия для создания национально-корпоративного общества, по численности и по моральному духу способного осуществить возвращение в Европу лидерства в деле становления мировой научно-промышленной цивилизации. Но лишь в том случае, если приближающейся русской Национальной революции удастся утвердить в политической действительности такое качество русского национально-корпоративного самосознания, какого нет сейчас даже и в Японии, то есть более высокого, чем в Японии. И надо учитывать следующее обстоятельство, которого не в состоянии понять наши патриоты, национал-патриоты и националисты. Проблемы борьбы за экономическое и политическое выживание в условиях нарастания глобальных экологических и энергетических проблем заставят правящие круги промышленных держав искать страну и нацию, которая способна будет взвалить на себя бремя ответственности за ускоренные разработки технологического совершенствования производства, приспособленного к тревожно меняющимся внешним экологическим факторам, угрожающим существованию даже Золотого Миллиарда. Такой страной может стать Россия, а нацией – русская нация.

Свершившееся при коммунистическомрежиме раскрестьянивание русской деревни разрушает народное умозрение, а с ним и социальную среду поддержки почвеннической “русской идеи”. Национальная революция, Национальная Реформация, которые объективно приближаются в России, позволяют политической силе их осуществления поставить своей Сверхзадачей формирование самого передового социально-корпоративного самосознания русской нации. То есть по существу вопроса, такая политическая сила сможет и должна будет проводить политику полного слияния “русской идеи” и западноевропейской цивилизации на новом витке их развития для достижения русским национальным государством положения мессианской Сверхдержавы в постиндустриальной цивилизации ХХI-го века.

1 апр. 1996г.

Соредактору газеты “За русское дело”, 6 апреля 1996 года

Уважаемый Олег Михайлович!

Письмо Ваше получил. Постараюсь ответить на замечания, насколько это позволит форма ответного письма.

Еврейский вопрос для меня существует лишь постольку, поскольку мировой исторический опыт показал, что среди всех народов именно евреи оказались самыми лучшими и самыми целеустремлёнными коммерсантами, а потому вернейшими слугами коммерческого капитала, объективного коммерческого экономического и политического интереса.

Промышленное производство зародилось в Европе, отразило факт существования вполне определённых особенностей североевропейского расового Архетипа. Западная цивилизация суть промышленная цивилизация. Если мы хотим стать промышленной державой с рыночной экономикой, мы должны стать буржуазно-капиталистическим Западом на Русской почве. Это поняли в своё время боярин царя Алексея Михайловича Ордин-Нащёкин и позже Пётр Великий.

Евреи по расовым склонностям не любят промышленного производства и добровольно не выносят требований промышленного производства к качеству социального поведения. В этом смысле расовый антагонизм северных европейцев, в том числе и русских, с одной стороны, и евреев, но шире, представителей южных расовых Архетипов – с другой, определяется антагонизмом политических целей промышленного и коммерческого интересов или способов получения капиталистической прибыли.

В 99-ом номере “Атаки” главной статьёй номера была моя статья “Промышленный интерес как экономическая парадигма Севера”. В ней достаточно широко и ясно было изложено моё понимание причин этого расового противостояния, неизбежного при капитализме.

Ваши предложения о давлении снизу на режим власти мне представляются политически несколько наивными, но главное – практически невыполнимыми. Национальные революции совершаются только и только с согласия и при поддержке влиятельных сторонников усиления государства как особого организма с собственными интересами и целями существования. Русские низы сейчас представляют собой лишь исторически отмирающий народно-анархический, народно-пролетарский вне собственнический “бульон” четвёртого сословия. Народные низы, а так же их порождение, народная интеллигенция, никогда не способны ни на что конструктивное, – я имею в виду политически конструктивное. Это доказывается историей каждой страны. И вообще-то говоря, им чужды идеи действительного национализма, народные низы не националистичны. Если Вы получили мою брошюру с несколькими статьями под общим названием: “Русский национализм – движитель Реформации России”, – то можете представить, какие силы я считаю подлинно националистическими, то есть нацеленными на борьбу за создание этнократического городского общества, которое и есть собственно нация.

Я никогда не понимал наших национал-патриотов и их совершенно несовместимые цели. С одной стороны, они говорят о фашизме, о ницшеанском Сверхчеловеке, то есть по существу вопроса о господине мира, о хозяине своей судьбы. А с другой – пускают сопли по поводу бедствий оказавшегося под игом евреев народа, то есть низов, которым концепция развития человека в Сверхчеловека в принципе не приемлема. Народные низы страшно консервативны и не приемлют идею развития человека в новое качество, которое отрицает эти низы как таковые. В собственно национальном обществе действенное влияние на власть идёт не от низов, а от идеологически и политически организованного среднего мелкобуржуазного класса. И идея Сверхчеловека есть идея именно среднего мелкобуржуазного класса горожан. Народ же на политическую организованность не способен, ему всегда нужен стоящий над ним правящий класс. Поэтому делать ставку на народно-патриотические настроения сейчас бессмысленно.

Вы спрашиваете моё мнение по поводу Вашей статьи в последнем номере газеты “ЗРД”. Мне трудно судить о поднятых Вами метафизических вопросах. Я человек сугубо практических интересов. Статью я прочитал. Но проблемы эти, откровенно говоря, меня не трогают и не занимают. Я знаю одно, что я, лично, должен что-то создать для одного-двух следующих поколений. А размышлять о тысячах лет вне этой задачи я не умею.

С искренним уважением,

С. Городников.

Национализм и Национальная Реформация

(Начало апр.1996г. Конференция в Российском общественно-политическом центре "Национализм в современной России".)

Прежде чем говорить о национализме, хотелось бы сказать, что национализм для меня не является самоцелью, а служит лишь оружием служения государству на определённом этапе его развития. Для пояснения я бы сослался на замечание Наполеона, который на вопрос о причинах его величия сказал: "Je suis le serviteur de la nature des choses" - "Я всего лишь слуга природы вещей". То есть, гениальность политика, как и любая другая гениальность, состоит в том, чтобы почувствовать интуитивно или определить интеллектом объективные закономерности исторического развития и, отдавшись течению этих закономерностей, пытаться навязать им свою личностную субъективность мировосприятия, ни в коем случае их не насилуя.

Тот факт, что русский национализм сейчас усиливает и расширяет своё влияние, само по себе говорит о том, что вызревают некие объективные закономерности реформирования экономических и общественно-политических отношений, которые ведут национализм к политической власти. Можно утверждать, что русский национализм станет основной идеологией того военно-политического режима, который придёт к власти через несколько лет.

Чтобы здраво, а не голословно рассуждать о национализме на данном этапе в современной России, необходимо обозначить и оценить причины, которые позволяют ему набирать силу и влияние, и определить ступень развития объективных закономерностей, на которой мы сейчас находимся.

Что такое национализм в качестве политического основания государства? Он возникает исключительно как потребность зарождающегося городского общества выйти из затяжного экономического и политического кризиса. В действительности надо говорить не о национализме, а о социальной революции. Любая национальная революция, которая собственно и является целью организующегося в политическую силу национализма, отражая потребность преодоления глубочайшего кризиса в развитии общества и государства, есть лишь форма социальной революции.

Маркс в своё время открыл закон объективного соответствия производительных сил и производственных отношений. Если производственные отношения запаздывают с изменениями и производительные силы растут быстрее, чем изменяются культура, психологические свойства индивидуума и юридические формы существования конкретного общества, неизбежно наступает кризис производства, который можно преодолеть только через качественный прорыв к новым производственным отношениям, только через социальную революцию, только через создание качественно нового общества.

Политически такую задачу всегда решает диктатура, потому что создаётся новое общество, как правило, революционно настроенными группами. При этом резко увеличивается роль субъективного воздействия революционеров на ход исторического процесса. Почему?

Так как всякое общество само по себе консервативно, а социальные импульсы необходимости революционных преобразований способны подхватывать лишь небольшие группы жаждущих изменений личностей, то для изменения общества они должны получить абсолютную власть, чтобы иметь возможность приступать к изменениям общественных отношений посредством культурной, духовной, нравственной революции. Им приходится изменять сознание массы людей, воздействуя на их психотип, социологизируя их поведение, этику и мораль в общественной жизни.

Такую задачу предстоит совершать и в России. И выполнить её может только революционный русский национализм. А единицы теоретиков национализма её сейчас и обосновывают.

Сложное высокотехнологичное производство, современное производство зависит от корпоративного поведения множества людей. Эти люди, как участники единого производства, должны работать, словно единый социальный организм, как социальная сверхличность. И чем сложнее производство, тем более сложным должно быть общество во всех проявлениях его бытия. Современное производство требует вполне определённой общей культуры, оно не может развиваться без высокой меры ответственности человека перед обществом, закреплённой в психологии его поведения, связывающей его, как звено в цепочке, с другими людьми в единый социально-производственный организм.

Вызревший у нас всеохватный кризис, как это видно даже невооружённым точными данными взглядом, связан с тем, что культура общественного сознания русских оказалась неадекватной тем требованиям промышленного производства, которого достигла Россия при коммунистическом режиме из задач его глобального противоборства с промышленно развитыми державами капиталистического Запада. И разрешить накопившиеся противоречия между передовыми производительными силами и отсталыми производственными отношениями в России возможно только социальной революцией, революцией национальной.

Задача национальной революции состоит в том, чтобы отношения людей были выведены на уровень национально-общественного сознания. Именно эта причина толкает сейчас страну к тому, чтобы признать необходимость этой революции. Те, кто контролирует рычаги стратегического управления, будут вынуждены выбирать наиболее точно угадавших объективные тенденции из среды националистических движений. Те, кто проявят наибольшее понимание потребностей общества, и получат право на борьбу за власть. Возникающим вокруг них силам и будет предоставлен политический простор для политических действий.

В заключение отмечу, что фашизм в Германии, о котором говорится столько глупостей, был одним из проявлений национальной революции. Ведь национальные революции были во всех ныне промышленно развитых капиталистических странах. А одна из первых - проводилась военно-политической диктатурой Наполеона I во Франции. Режим Наполеона, как прежде него аналогичный режим Кромвеля, был крайне шовинистическим, но именно великого императора считают создателем и спасителем французской нации. Вполне определённые силы потому привели его к власти, что он был гением политической интуиции, понимавшим, что существуют исторически неизбежные процессы, и стал, в известном смысле, им, этим процессам, слугой.

Современная промышленная капиталистическая цивилизация по своей сути западноевропейская цивилизация. На Западе можно неплохо руководить страной будучи интуитивно гениальным политиком. Для нас же эта цивилизация не столь органична, она пришла к нам из протестантских стран. Поэтому в России самая действенная политика проведения национальной революции возможна только на основаниях сверхрационального осмысления причинно-следственных закономерностей западного опыта и возникающей для её осуществления революционной идеологии.

Большинство националистических движений современной России крайне бестолковые. У создателей таких движений нет и намёка на понимание, что России необходима рационально обоснованная концепция бытия государства, необходимо стратегическое целеполагание на ближайшие 50-100 лет. Пока не появится концептуально оформленной теории проведения национальной революции, пока теоретически не определены социальные силы поддержки националистического режима, национализм будет оставаться на уровне болтовни.

Мы переживаем сейчас этап, который соотносим с бывшим в Германии в 1920-1923 годах. Тогда первые организации послевоенного народнического национализма с его тотальным отрицанием буржуазно-демократической революции, привели их к идейному кризису. Всё дальнейшее развитие политического национализма перешло в закрытые общества, в которых постепенно создавалась концепция национал-социализма. В дальнейшем эта концепция позволила оформиться и прийти к власти третьей политической силе.

Режим, под властью которого мы живём, - это режим всесилия коммерческого капитала, коммерческого политического интереса и коммерческого космополитизма. Но этот режим вскоре рухнет, потому что промышленным производством у нас зарабатывает на жизнь подавляющее большинство населения, а промышленное производство нуждается не в космополитизме, а в политическом национализме.

Нация есть этнократическое общество

1.

Россия уже почти год живёт от выборов к выборам. Выборы как бы стали самоцелью нашего существования. Хорошо это или плохо?

Политическое значение обострения пропагандистской борьбы, вызываемой выборами, нельзя переоценить; нацеленная на борьбу за представительную власть политическая пропаганда подталкивает выявление всех социальных интересов и их классификацию, вследствие чего и появляются собственно политические партии. Прошедшие в декабре выборы в Государственную Думу и грядущие в июне выборы Президента при всей их оторванности от действительных политических проблем страны приучают нас к буржуазно-капиталистическому самоуправлению, быстро разрушают мифы “дружбы народов” советской империи. Они способствуют возрождению на новом уровне исторического развития этнического общественного сознания русских и его быстрому взрослению, постепенному обретению им собственной физиономии среди прочих в мире рыночной конкуренции, что является самой необходимой и самой прогрессивной политической тенденцией в России. Выборы очищают политическую борьбу от народной наивности, от народной надежды в доброго барина, то есть от всяческого мусора безыдейной многопартийности, выявляя главные противоборствующие интересы и закрепляя на них внимание владельцев капиталов и населения.

Благодаря декабрьским выборам в Госдуму и надвигающимся выборам Президента у нас за короткий срок из нескольких десятков партий участниками борьбы за власть остались только две политические силы. Во-первых, клика вокруг верхов исполнительной власти, власти Президента и его аппарата, которая осуществляет диктатуру коммерческого политического интереса; и, во-вторых, партия контрреволюционного реваншизма – совокупно коммунистическая, или вернее сказать, коммуно-патриотическая. Это главные политические силы нынешней, переживающей буржуазную революцию России. И каждая из них показала, что у неё нет или не осталось ничего из того, что можно было бы назвать подобием прогрессивной идеологии власти. Полная пустота в идеологических вопросах, в вопросах государственного строительства, отсутствие общественно-социальных идей приняла у них размах политического маразма: каждая партия из тактических соображений (вот смех-то, когда речь идёт о политических целях!) скрывает программу своего кандидата в Президенты до последнего момента, который она сама и будет определять.

Но как же можно от населения страны скрывать свою программу политического и экономического строительства на ближайшие годы из тактических соображений? Это же не шуточки, не забава! Разве не основная задача политической партии, заранее разъяснять свою программу, показывать всем, что ожидает страну в случае прихода данной партии к власти? Ответ на такие вопросы может быть лишь одним. Если с этих партий, партии нынешней власти и партии коммуно-патриотического реванша, сорвать флёр популистских обещаний, то окажется, что идеологически “короли-то голые!” и что рвутся они к власти ради неё самой, но не ради целей прогресса страны и государства. Ни та, ни другая не в состоянии предложить хоть один мало-мальски собственно политический лозунг, хоть одну собственно политическую идею, отвечающую проблеме преодоления острейшего общегосударственного кризиса. Не говоря уже о стратегической концепции бытия, которая жизненно необходима России. Но если таковы главные политические силы, то каковы же остальные?! Остальные много хуже своей вызывающей экономической и политэкономической безграмотностью и вопиющей безответственностью. И к такому положению дел нельзя относиться иначе, как к шарлатанству беспринципных дельцов и стоящих за ними кланов, влезших в политику ради отстаивания своих сугубо сиюминутных эгоистических интересов.

Очевиднейшее отсутствие на политической арене России действительно прогрессивной партии есть отражение того факта, что, во-первых, у нас нет среднего класса как экономического и политического субъекта политики, а во-вторых, что страна живёт в условиях беспощадной диктатуры коммерческого космополитизма, то есть режима обслуживания торгово-спекулятивного, финансово-ростовщического и бандитско-воровского грабежа её рыночно ценной собственности.

Сами по себе выборы, если воспринять их всерьёз, представляют скверный спектакль с бездарными актёрами и режиссурой провинциальной труппы. Манипуляция властью и средствами массовой информации со стороны захвативших их олигархических кланов становится день ото дня столь вызывающей, что уже только наивным людям не видно, чем закончится последний акт этого спектакля. Результат предрешён и его осталось только объявить, – о чём мы печатным словом предупреждали с сентября прошлого года. Силы, стоящие за нынешним режимом, власть не отдадут! Россией правит диктатура коммерческого политического интереса, диктатура тех, кто сделал состояния в результате приватизации доходов от колоссальной торговли сырьём, на колоссальных импортных торгово-спекулятивных сделках, на расхищении зарубежных займов, на финансово-ростовщических афёрах, казнокрадстве, взяточничестве, бандитизме разного рода! И это действительно диктатура, то есть режим, не связанный никакими законами! Кровным интересам грабителей, воров и спекулянтов просто нет действенного противостояния, потому что нет иных имеющих столь же большие финансы сил с принципиально иными политическими целями и интересами, способных насмерть противостоять коммерческому космополитизму и контролировать поведение нынешнего режима, заставлять его считаться с определёнными правилами политической игры.

Всевозможные простаки, увлечённые шумной шарлатанской вознёй вокруг выборов, смогут убедиться в сути режима как именно не сдерживаемой никакими законами диктатуры очень скоро, не далее как в июне. К тому времени нарастающее противоборство коммуно-патриотов, а вернее сказать, подпирающих их и оказывающих на них давление избирателей производительных регионов, нынешнему режиму власти, персонифицированному в лице Ельцина, приведёт к тому, что режим в борьбе за удержание власти, которая у него в руках, пойдёт не просто на любое нарушение Конституции, что давно стало для него делом привычным, которую он насиловал когда и как угодно, – но на угрозу прямого использования вооружённой силы исполнительной власти против противников, на угрозу военного переворота. И только в этом смысле предстоящие 16 июня выборы чрезвычайно полезны. Ибо режим должен потерять в глазах масс последние лохмотья мифов о своей приверженности конституционным идеалам и демократии.

2.

Политически мы сейчас живём лишь ради выборов, ради их результатов. (Если спектакль с избранием представительной власти вообще возможно назвать выборами, – ибо, повторимся, результат предрешён и известен заранее.) Но после июня, когда пропагандистская шумиха вокруг выборов утихнет, ради чего будет жить страна? Какие экономическую и политическую программы, какие идеи и идеалы могут предложить нам Б.Ельцин и стоящая за ним клика подлинной власти в лице олигархов? Всё, что они смогли предложить, - а именно воровскую приватизацию, господство интересов частной собственности, - уже в основном осуществлено и привело экономику к развалу, к краю опасного обрыва, за которым крутой склон разрушительных войн за передел собственности и гиперинфляции. А в либерализме, как основополагающей идеологии режима, никаких иных, то есть выходящих за границы интересов приватизации и господства частной собственности, концепций бытия нет.

Отсутствие прогрессивных концепций бытия, идей и идеалов очень опасно для любой страны, а для огромной России в особенности. Уже к осени начнётся новый виток роста политической нестабильности как прямое следствие разрастающегося вширь и вглубь общегосударственного кризиса. Будет становиться очевидной неспособность Верхов управлять страной по-старому, и главное – неспособность хроническая, не зависящая от перестановок на ключевых постах отдельных фигур или даже всего правительства и аппарата Президента скопом. Но дело не только в Верхах.

Причина общегосударственного кризиса в том, что Россия исторически переступила порог, за которым начались необратимые процессы распада всей системы идеологических и мировоззренческих ценностей страны, не только Верхов, но и Низов, разложения земледельческих в своей сущности традиций умозрения русского народа, как народа государствообразующего. Русские Низы не в состоянии дольше жить по-старому, деморализуются и приходят в одичалое состояние индивидуалистического понимания свобод, равенства и братства человечества, за которым видится либо гибель русского этноса, либо револю­ционный прорыв его в новое качество общественной самоорганизации, культуры, трудовой этики и морали. Либерализм стоит на страже предельного индивидуализма, а интересы частной собственности прямо опираются на эгоистический индивидуализм, поэтому нынешний режим власти не в состоянии даже поставить вопрос о необходимости преодоления общегосударственного кризиса, возможного только за счёт подъёма русского общественного самосознания, которое неизбежно начнёт борьбу за подавление индивидуализма.

При нынешнем, крайне опасном для государствообразующего этноса и страны положении дел обязательно начнут набирать силу совершенно новые для России политические течения мысли и действия, привлекающие русскую городскую молодёжь. Идейным зерном этих течений всё очевиднее становится радикальный городской национализм. Никакой иной, кроме националистической, концепции бытия никто в нынешней России предложить русским не сможет, потому что иной объективно прогрессивной концепции развития для страны не существует!

Почему?

Потому что только национализм объявляет, что решение всех жизненных проблем страны возможно, но оно непосредственно зависит от революционного перехода на новую ступень общественного развития государствообразующего этноса. Только революционный национализм оказывается способен поставить задачу создания нового вида русского общества, – а именно городского сословно-иерархического и национально-корпоративного капиталистического общества, управляемого элитой с этнократическим умозрением. И такое общество справится с разрушительным либеральным индивидуализмом, поставит под жёсткий надзор общественной политической власти. Этнократическое городское общество, осуществляющее общественную власть, собственно и есть нация. И пока такое общество не начнёт создаваться националистическим режимом государственной власти в длительном процессе Национальной Реформации, выход из общегосударственного кризиса невозможен,– а кто предлагает способы выхода из кризиса вне революционного прорыва в национально-корпоративное состояние общественной организации русских, тот либо наивный глупец, либо лицемерный подлец, заинтересованный в развале России.

Власть у стоящих за нынешним режимом собственников можно вырвать единственно посредством социальной Национальной революции; подавить отчаянное сопротивление асоциальных кланов воров и спекулянтов реально только использованием аппарата военно-политической диктатуры. Однако военно-политическая диктатура становится осуществляемой при вполне определённых, необходимых предпосылках вызревания городского сословного самосознания у офицерского корпуса силовых ведомств, и в первую очередь в армии. Пока в армии не развеются надежды в отношении нынешней диктатуры коммерческого космополитизма, пока офицерский корпус не осознает, что в условиях рыночного капитализма он в состоянии защищать собственный взгляд на роль и смысл государства лишь сословно-корпоративно, а свои особые материальные и социальные интересы лишь при утверждении непосредственного воздействия на власть, – до тех пор страна не готова к Национальной революции. А значит, до тех пор Россия не имеет политических оснований для действительного выхода из общегосударственного кризиса. Приобретение же офицерским корпусом силовых ведомств городского сословного самосознания проявится тогда, когда этот корпус выучится мыслить категориями не патриотического служения народу, который исторически умирает, а категориями служения этнократическому обществу, то есть нации, национальному государству. То есть, когда в среду офицерского корпуса силовых ведомств России проникнет идеология революционной националистической организации, ставящей целью осуществление Национальной революции!

3.

Впервые представления о городском этнократическом обществе, как обществе политическом, в отличие от неполитической языческой земледельческой народности, возникло в Древней Греции, а именно для определения той практики этнократической общественной жизни полисов-государств, которая там развивалась, закреплялась в юридических отношениях, в организациях государственных устройств. Римляне расширили это представление до понятия о городской нации вследствие того факта, что они создали самое совершенное сословное этнократическое общество-государство из всех известных в истории Древнего мира. Городские общественные отношения Древнего Рима были политически сложными, дававшими возможность проявлять свои способности каждому члену общества и одновременно воспитывавшими высокую общественную организованность, что позволило этому городу-государству завоевать огромные пространства и подчинить их целям развития величайшей национальной империи, которая до сих пор самым непосредственным образом воздействует на становление мировой цивилизации. И пока римское общество было этнократическим, то есть национальным, оно неизменно доказывало способность управлять огромным числом племён и земледельческих народностей, покорять и подчинять своим задачам другие цивилизации.

Нация остаётся таковой лишь постольку, поскольку она остаётся городским этнократическим обществом. Разложение общественного сознания, сословной общественной организации приводит к тому, что нация теряет способность не только развивать, но и удерживать на достигнутом уровне городские производственные отношения, постепенно переживает их упадок до состояния, в лучшем случае, производственных отношений земледельческого народа, как это произошло, например, с античными и прочими обществами Европы после христианизации. Потеря горожанами этнократического самосознания, этнической чистоты крови является главной причиной упадка духа нации как такового, потери нацией власти в собственном государстве, что произошло даже с римлянами.

В Древнем Мире городские нации приобрели политические лица только в античной Европе. Они создали совершенно особые античные цивилизации, в которых городские общественные сословные отношения освящались и политически утверждались посредством представительной демократии, что и стало причиной возникновения в позднем средневековье, в эпоху Великих географических открытий европейской социальной культуры мануфактурных, а затем промышленных производственных отношений. Городские производственные отношения в ряде северных европейских стран с развитым городским самоуправлением после Великих географических открытий пережили революционный скачок в своём усложнении и совершенствовании под воздействием быстрого роста заказов на товары, которые вывозились в обширные колониальные владения европейских морских держав. Новые производственные отношения позволили начать создавать предприятия на основаниях рыночных капиталистических форм собственности, которые давали возможность собственникам этих предприятий непрерывно повышать производительность труда через постоянное углубление разделения труда и получать прибыль, достаточную для непрерывного усложнения средств производства. Современная промышленная капиталистическая цивилизация зародилась в то время именно в белой европеоидной Европе потому, что только в европейской Традиции духовной жизни был античный период существования цивилизаций, созданных городскими этнократическими обществами.

К завершению ХХ века накопился достаточный опыт промышленного развития в разных странах, на разных континентах, чтобы возможным стало сделать следующее заключение. Чем сложнее промышленное производство, тем определённее оно зависит от этнократического характера общественных отношений, то есть от национальной самоорганизации общества, от социальной корпоративности национального самосознания. Самые наглядные подтверждения этому заключению даёт история стран, которые пережили буржуазные революции. При успешном развитии буржуазные революции сначала перерастали в космополитические диктатуры коммерческого интереса, в режимы полного господства коммерческого капитализма, а за тем, в обстоятельствах всеохватного разложения политических отношений завершались Национальными революциями.

Национальные революции совершались государствообразующими этносами ради своего спасения, которое напрямую зависело от ускоренного перехода к развитию промышленных производительных сил, основанных на капиталистических производственных отношениях. Ради ускоренного развития городских производительных сил, без чего нельзя было добиться политической устойчивости власти в городах, режимы осуществления Национальных революций объективно принимали характер режимов диктатур промышленного капиталистического интереса. Как таковые, эти режимы совершали политическое выстраивание этнократических общественных отношений по всей стране, то есть создавали условия для становления общегородского национального общественного самосознания. Степень проводившейся при этом режимами диктатуры промышленного интереса политики подъёма этнического шовинизма напрямую зависела от задачи превращения национального промышленного производства в такое, которое было бы способным конкурировать на мировых рынках сбыта товарной продукции с уже отлаженным промышленным капиталистическим производством других национальных государств. Национальная революция в каждой конкретной стране происходила на определённом уровне развития мирового промышленного производства. Чем сложнее оказывался при этом уровень капиталистического производства в уже сложившихся национальных государствах, тем радикальнее был политический шовинизм националистического режима осуществления Национальной революции в стране, политическая устойчивость которой зависела от развития самого высокопроизводительного, самого сложного на данный исторический момент, а потому самого прибыльного производства.

Общегосударственный кризис в нынешней, переживающей собственную буржуазную революцию России будет углубляться, а промышленное производство будет продолжать приходить в упадок, страна будет превращаться в сырьевую колонию Запада до тех пор, пока не произойдёт русская Национальная революция. И политической силе, которая осуществит эту революцию, надо будет самым решительным образом, любыми мерами ускорить создание русского этнократического общества, русской социально-корпоративной нации, способной развивать самое высокопроизводительное, самое сложное капиталистическое производство. Иначе национальному государству не выжить.

Но как раз эту подлинную причину кризиса, как нынешняя клика власти, так и их главные противники – реваншисты от неокоммунистов, даже и намёком не смеют высказать. И те, и другие мёртвой хваткой держатся за исполнительную и законодательную власть, абсолютно не умея думать и понимать время, в какое мы живём. Опасно то, что они доведут страну до предельно отчаянного положения дел, а русским националистам придётся сверхчеловеческим напряжением Воли и организованности проводить Национальную революцию и Национальную Реформацию, спасая государство и государствообразующий этнос, создавая этнократическое общество, в сложнейших внутриполитических и внешнеполитических условиях.

11 апр. 1996г.

Тезисы о главном вопросе российской действительности

1.

В стране зреют условия для непрерывного увеличения числа тех русских горожан, кто способен понимать, что вопрос вопросов о средствах преодоления всех трагических противоречий России есть вопрос о том, как именно осуществить политическое создание современного этнократического общества. Обращаясь к ним, мы с 1990 года неоднократно предупреждали, что промышленное производство будет приходить в упадок, а экономика не выйдет из летаргического состояния, пока становление городского общественного сознания государствообразующего этноса, то есть русских, начавшееся вследствие буржуазно-демократической революции, не пройдёт через определённые ступени развития. Производство будет устойчиво сокращаться, его оборудование и основные фонды изнашиваться, а общественное сознание русских горожан, развиваясь, возрастать до уровня соответствия распадающимся производительным силам страны, и в некий момент времени это соответствие будет достигнуто. Тогда только падение производства остановится, и возникнут предпосылки для его подъёма.

Почему?

Главная политическая причина затяжного экономического кризиса в России связана , с одной стороны, с сокращением численности и уменьшением влияния русского индустриального пролетариата и, с другой стороны, с тем разрушением русского городского общественного сознания, с тем политическим уничтожением условий для зарождения среднего класса участников производственных отношений, которое семь десятилетий совершалось при коммунистическом режиме. Поэтому зарождение городского общественного сознания, неизбежное в течение буржуазной революции вообще, у русских в России идёт очень болезненно, остаётся главной проблемой в политике. Пока происходит становление русской политической культуры городской общественной самоорганизации, страна и государство вынуждены убыточно растрачивать резервы и ресурсы, униженно терпеть разнузданную диктатуру коммерческого космополитизма с её особыми интересами, враждебными идее возникновения в России городского этнократического общества. Насколько эти интересы враждебны подъёму общественного сознания государствообразующего этноса можно судить по высказываниям ближайших сподвижников нынешнего Президента РФ, что “патриотизм – последнее прибежище негодяев”. То есть режиму представлялось неприемлемым даже патриотическое народное самосознание. Не следует заблуждаться, власть предержащие в России всего лишь, как приспосабливающиеся к изменениям среды хамелеоны, вынуждены втягиваться в патриотическую риторику общественного бытия страны, оставаясь цинично чуждыми даже ей, лишь уступая политической необходимости воспользоваться патриотическими настроениями для создания препятствий зарождению русского городского общественного самосознания.

Однако вследствие развития объективных процессов рыночных преобразований, продолжающийся упадок промышленного и сельскохозяйственного производства в России уже нельзя остановить земледельческой по своей сути этикой трудовых отношений русского народа, который сам переживает моральное разложение, так как не имеет после раскрестьянивания русской деревни будущего. Народно-патриотические производственные отношения в России перестали быть основой развития экономики, как было прежде, они разлагаются городским индивидуализмом, и не могут обеспечить конкурентоспособность производства в условиях вхождения страны в мировой рынок. Поэтому производительные силы России будут продолжать разрушаться, пока не появится политическая сила, которая свергнет нынешнюю диктатуру коммерческого политического интереса, чтобы затем на основе новой созидательной морали взяться за создание городского этнократического общества, то есть русской нации, с самыми современными социальными производственными отношениями, позволяющими развивать самое передовое промышленное производство.

Чудовищная путаница в понимании, что же такое есть нация, и приводит к тому удручающему словоблудию, какое раздаётся часто и повсеместно, едва речь заходит о политическом национализме. Политический национализм как раз и является идеологией революционного поворота к политике создания городского этнократического общества или социально-корпоративной нации. Вне объективно необходимого для дальнейшего исторического развития России городского общественного сознания государствообразующего этноса подъём русских националистических настроений был бы невозможным. Собственно народ при политических свободах способен к самоуправлению только в условиях сельского общинного существования, но в городской среде он теряется, его поведение становится хаотическим, направляемым то одними, то другими побуждениями и впечатлениями! А подавляющее большинство русских уже проживает в городах. Начало всякой буржуазной революции, обязательно сопровождающееся народной революцией, подъёмом народного самосознания, в том числе в городе, приводит к охлократии, которая поднимает к власти безответственных демагогов, и это показывает политическую безответственность народного патриотизма с изумительной наглядностью. Буржуазная революция в России в этом смысле не была исключением.

Национальное общество всегда и везде оказывалось необходимым не народу как таковому, а средним слоям горожан и государству. Оно возникало вследствие жизненной потребности горожан в общественной самоорганизации для преодоления народной охлократии и распада городских производственных отношений. В нём же становились заинтересованными и представители силовых составляющих центральной исполнительной власти, когда они начинали видеть единственную возможность восстановить традицию государственной власти, политический и экономический порядок лишь посредством опоры на городские общественные отношения государствообразующего этноса.

Режимы диктатуры коммерческого интереса, которые устанавливались после буржуазных революций, были всегда враждебными всякому общественному сознанию как таковому, не приемлющему власть спекулянтов, и поэтому они всегда вынуждены были начинать наступление на политические и экономические свободы. А без широких политических и экономических свобод нельзя переходить от феодальной экстенсивной модели экономики к интенсивной рыночно-капиталистической модели экономического развития. Нараставшие в связи с этим противоречия завершались резким ростом массового недовольства, создававшего условия для Национальной революции, для прихода к власти националистических сил, которые ставили цели обеспечить власти опору в городских общественных отношениях, в политическом национализме. Только так оказывалось возможным одновременно расширять экономические и политические свободы и укреплять власть законов.

Капиталистическое государство ради собственной политической устойчивости и максимальной политической самостоятельности среди других государств обязано опираться на городское этнократическое общество и быть на страже этого общества, утверждать его интересы посредством авторитета государственной силы и готовностью легитимной власти использовать эту силу, как государственное насилие. К такому выводу неизбежно придут средние слои русских горожан по мере развития процессов буржуазно-демократической революции, заводящей сейчас страну в тупики перманентного экономического и политического кризиса. Поэтому они, в конечном итоге, обратятся к идеологии русского политического национализма.

Православная церковь несколько столетий создавала из разных славянских племён великорусский народ, и удалось ей добиться этого после Великой Смуты, когда она вдохнула в них дух соборного народного патриотизма. А ныне националистическая политическая сила должна из умирающего народа, и не только великорусского, начать создавать корпоративное городское этнократическое общество для возникновения необходимых условий выходу страны из всеохватного кризиса производительных сил и производственных отношений.

2.

Основной особенностью развития политических процессов в нынешней России становится то, что интересы сохранения целостности страны, выражаемые теми силами, которые опираются на духовные и управленческие традиции патриотического государства, и кровные интересы нынешнего режима власти, режима диктатуры коммерческого космополитизма, всё отчётливее и определённее обособляются, расходятся, превращаются в полярные. Поляризация этих интересов является главной причиной учащающихся политических столкновений внутри исполнительной власти, которая не может обойтись без кадров старого, советского аппаратауправления. Непримиримые столкновения внутри исполнительной власти внешне выражаются в метаниях Президента Б.Ельцина, в его обращении к тактике беспринципного балансирования, в его уступках идее государства при очевидном ожесточающемся лоббировании коммерческих космополитических интересов стоящими за режимом кланами олигархов и казнокрадов бюрократов. Эти злобные, как голодные волки, кланы мерзавцев у власти, огрызаясь и ворча, вынуждены отступать, вынуждены прощать своего Президента, потому только, что у них нет выбора!

Противоборство между сторонниками восстановления некоторых традиций российского и советского государства, необходимых для налаживания хоть какого-то управления страной, и средой политической поддержки режима диктатуры коммерческого космополитизма будет нарастать ближайшие два-три года, пока не приведёт власть к полному параличу, к полному кризису власти. Принципиальный выход из этого кризиса станет возможным только через Национальную революцию, – через смену режима, замену его режимом соответствия новой системы власти коренным интересам силовых ведомств, смысл деятельности которых в возрождении и дальнейшем развитии военно-стратегического могущества государства. Но без политической силы, выражающей зарождающиеся националистические настроения средних слоёв русских горожан, которым нужна собственная политическая диктатура для созидания с помощью возрождаемого государственного насилия этнократического национально-корпоративного общества, для защиты и продвижения интересов этого общества, Национальная революция не произойдёт.

Русский национализм – единственное политическое течение, представители которого утверждают, что затяжной общегосударственный кризис в России обусловлен не самими по себе экономическими проблемами, проблемами отсутствия традиций предпринимательства, а сами эти проблемы оказываются лишь отражением их первопричины, – а именно, являются следствием отсутствия современного типа цивилизованного капиталистического общества, этнократического, национально-корпоративного и эгоцентричного. И пока не возникнут политические меры по созданию в России такого общества, до той поры разговоры о выходе из кризиса будут оставаться разговорами, то есть пустопорожней болтовнёй. Мировой исторический опыт однозначно показывает, что развитие буржуазной революции ведёт к политическому вызреванию внутри неё предпосылок революции Национальной. Поэтому все остальные политические силы в России, кроме набирающих влияние революционеров националистов, с течением времени неизбежно выродятся в идейных импотентов, будут постепенно приближаться к импотенции политической.

В последнее время часто и отовсюду стали раздаваться заявления об отсутствии в стране борьбы политических идей и идеологий, - иначе говоря, о кризисе всех идей в политическом поле режима. Это отражение того факта, что официозные и полуофициозные партии и их лидеры не в состоянии и близко посметь обдумать и ставить главный вопрос нынешней повестки дня российской политики. А именно, вопрос о необходимости революционной смены режима диктатуры коммерческого космополитизма, как в принципе неспособного разработать стратегию и осуществлять преобразование исторически умирающего великорусского народа в городское этнократическое общество, то есть в русскую нацию, в социально-корпоративный социум, отвечающий современным требованиям промышленного и сельскохозяйственного производства к городским производственным отношениям.

Вне появления этнократического общества, вне становления сознающей себя субъектом мировых экономических и политических отношений русской нации, в России объективно невозможна никакая цивилизованность современного типа. Отличие нации эпохи могущества промышленных держав от наций античных городов-государств, создававших земледельческие цивилизации прошлого, как раз в том, что современное этнократическое общество для соответствия промышленным производительным силам должно быть ещё и социально-корпоративным, – причём уровень социальной корпоративности обязательно должен постоянно возрастать, чтобы поддерживалось соответствие его социально-политической организации постоянному усложнению условий труда на быстро меняющемся промышленном производстве. Нация, которая теряет темп углубления социальной корпоративности этнократического общества, рано или поздно, начинает отставать в темпах модернизации промышленных производительных сил, а её товарная продукция теряет конкурентоспособность на мировых рынках. Происходит это тогда, когда по тем или иным политическим причинам, государство позволяет размываться качественным особенностям национального общества, как общества одновременно этнократического и социально-корпоративного.

Этнократическое и социально-корпоративное общество с точки зрения опоры разума на объективную действительность, возникает тогда, когда государствообразующий этнос господствует в экономике и политике, создаёт правящую элиту. Многонациональное государство столь же очевидная бессмыслица, как и многоэтнократическое общество. Государство может состоять из многих народов, даже из нескольких, не способных к промышленному развитию цивилизационно отсталых наций, как, например, в Швейцарской конфедерации. Но становление из государствообразующего этноса этнократического и социально-корпоративного общества, как предпосылки цивилизованного промышленного капиталистического развития, неотвратимо приводит возникающую после Национальной революции национальную государственную власть, её силовые составляющие к необходимости подавления всяких попыток создания иных этнократических образований, иных наций.

Сейчас в России складывается такая ситуация, когда только русский национализм способен думать и говорить открыто и откровенно о производственных отношениях, об общественном развитии, об обществе, о том, что есть суть нация. То есть только русский национализм заявляет политически, переводит на политический язык задачи, которые предметно встают на нынешней ступени исторического развития России. А потому он неизбежно, обязательно превратится в современную “религию” всех сторонников борьбы за возрождение нашей государственности в новом историческом качестве.

17 апр. 1996г.

Союз Суверенных Республик: два непреодолимых препятствия

В.Ленин отмечал, что 99% буржуазных политиков не умеют думать. День за днём, месяц за месяцем, год за годом власть предержащие господствующего в России режима прямо из кожи вон лезут, чтобы доказать стране и всему миру, что они являются представителями как раз тех самых 99% политиков, о коих сделал нелестное замечание вождь пролетарской революции. Порой очень трудно понять, чем же они, собственно говоря, думают? Их шараханья в разные стороны при принятии политических решений обусловлены игрой различных обстоятельств, которых они не понимают, вызваны бессистемностью их мыслей. Их воззрения на страну и окружающий мир неопределённые, не опираются ни на какую солидную теоретическую стратегию, а потому попытки осуществления принимаемых решений неизменно проваливаются, подрывают и без того жалкий престиж режима.

Если не обращать внимания на весь поднятый сейчас пропагандистский трезвон о подписании руководством режима соглашения о политическом и экономическом единении с Белоруссией, о готовящихся аналогичных соглашениях с Казахстаном и Киргизией, – чему уже дали многозначительную аббревиатуру ССР (Союз Суверенных Республик), – и хорошенько поразмыслить о сути режима, то можно заранее предсказать по крайней мере два непреодолимых, как бездонные пропасти, препятствия на пути к выполнению указанных соглашений.

Первое препятствие

Нельзя осмысленно анализировать политику либеральных властей России без ясного понимания, что главными её заказчиками являются владельцы крупных спекулятивно-коммерческих капиталов, осуществляющих по всей стране диктатуру спекулянтов. Однако крупные коммерческие капиталы в нынешней России делаются разными способами, и владельцы капиталов могут быть разделены на две основные группы, каждая из которых по-своему получает коммерческие дивиденды на вложенный капитал, а потому предъявляет свои особенные требования к политике режима. Капитал, который обращается на внутреннем рынке страны в сфере торговли готовыми товарами, гораздо в большей мере зависит от уровня доходов населения России, чем тот коммерческий капитал, который связан с экспортом за рубеж дающего спекулятивную прибыль сырья. Связанным с торговлей сырьём дельцам гораздо выгоднее продавать его за границей, чем внутри России, где по политическим причинам цены значительно ниже мировых и где потребителей трудно заставить расплачиваться даже при таких ценах. Поэтому экспортёры сырья больше заинтересованы в процветании зарубежных рынков, чем России, а политическими целями они оказываются рабски привязанными к политическим целям потребляющих и перерабатывающих сырьё государств Запада. Отношение к России у них в свете таких обстоятельств и эгоистических интересов поиска наибольшей коммерческой прибыли предельно циничное. Им невыносима сама мысль о налогах внутри России, потому что они с этих налогов ничего не имеют, такие налоги для них прямой убыток, и они отстаивают идеи полного невмешательства исполнительной власти в торгово-спекулятивную деятельность с самой яростной агрессивностью. Всяческими мерами они стремятся протолкнуть во власть своих представителей, которые могли бы отстаивать соответствующую таким взглядам политику. И именно они, благодаря огромным прибылям, скупили основные средства массовой пропаганды и оказались ныне у главных рычагов власти в стране, создали её правительство, заказывают политическую музыку исполнительной власти. Эти дельцы самые беспринципные, самые беспощадные хищники по отношению к населению России.

Отнюдь не случайно, что различные эксперты, в том числе и в Госдуме, оценивают численность лишних для нынешнего правительства людей в России в 85% от её населения. Можно спорить о точности этой оценки, но не о самом выводе. Когда промыш­ленное производство разваливается, а огромная армия людей не в состоянии зарабатывать средства к существованию, так как оказываются вне сферы обслуживания коммерческого капитала, то, конечно же, появляется чрезмерное число иждивенцев социальных программ. А социальные программы сейчас оплачиваются главным образом за счёт налогов с валюты, которую получают торговцы сырьём, выступающие самыми влиятельными лоббистами правительства. Для добычи сырья и вывоза его на Запад у этих торговцев нет нужды в высоком уровне образования населения, в широкой сети здравоохранения в промышленных регионах, нет необходимости в современной армии, в её вооружении. Им оказываются необходимыми лишь некоторое количество обслуживающих их сделки, добычу и вывоз сырья чиновников, рабочих и служащих, а так же надёжные полицейских подразделения с карательными функциями, готовые защищать режим от собственного населения. Остальных людей они рассматривают, как “социальных иждивенцев”, и хотели бы многократного сокращения численности этих “иждивенцев”, опасных потенциальной угрозой взрыва недовольства своим положением. Примерно так, осознанно или нет, мыслят и чувствуют власть предержащие экспортёры сырья, бюрократы и их политические прихлебатели.

В результате естественного отбора в этой среде выживают самые асоциальные по мировосприятию дельцы и политические деятели: у них нет ни Родины, ни Отечества, ни этнических корней, никаких социально направленных эмоций. Тот, кого тревожит вымирание России, демографическая катастрофа русского народа, и кто верит, что достучится со своими тревогами до нынешней исполнительной власти, – тот наивен как влюблённая девица. Равнодушное спокойствие, с каким эта власть отправляет в Чечню на убой сотни и тысячи молодых парней, не обеспечивая их ни политической поддержкой, ни продовольствием, ни даже боеприпасами, – отправляет воевать за интересы торговцев нефтью и газом, само по себе убедительно говорит о сути режима, как режима преступной сволочи. И без организованного возмущения и выступления Низов она, эта лицемерная сволочь, и пальцем не пошевелит для изменения положения дел в стране. Только угроза их власти, явно обозначившаяся после выборов в Госдуму в декабре прошлого года и в процессе продвижения страны к предстоящим выборам Президента, – только такая угроза заставила их услышать об отчаянном положении производительных регионов, о бездарном безумии их политических методов войны в Чечне. И не следует заблуждаться, подавив сопротивление политических противников, режим опять вернётся на круги своя, его власть предержащие станут только хитрее, лицемернее и изворотливее.

Интересам экспортёров сырья противопоставляет свои интересы другая группа спекулянтов, – а именно та, что укрепилась и пустила корни широких связей в Москве, процветая на посреднических сделках с импортом товаров широкого потребления, всевозможных изделий сферы бытового и сервисного обслуживания, на торговле столичной недвижимостью. Сверхприбыли посреднических фирм, импортирующих товары, и торговцев даром полученной недвижимостью напрямую зависят от покупательной способности на внутреннем рынке. А потому владельцы импортирующих товары фирм и торговцы недвижимостью заинтересованы в достаточно высоком уровне доходов значительного числа граждан, не столь равнодушны к судьбе государствообразующего этноса, по-своему патриотичны, хотя и в собственном понимании патриотизма. Политическим лидером этой группы коммерческих спекулянтов, главным выразителем её требований к режиму является мэр Москвы Ю.Лужков. Постоянные политические стычки московского мэра с правительством Черномырдина-Чубайса, неоднократно принимавшие в последний год ожесточённый характер, отражали внутреннюю борьбу за давление на политику режима разных сил; с одной стороны, экспортёров сырьевиков, широко представленных в правительстве России, и с другой стороны, импортёров товаров и торговцев недвижимостью, определяющих политику московской власти, вложивших в инфраструктуру столицы значительные средства и кровно заинтересованные в получении спекулятивно высокой прибыли с этих вложений. Импортёры и торговцы недвижимостью последний год организованно требовали усиления мер контроля над поступлением налогов от экспортных операций сырьевиков, раздражаясь широкими льготами для нефтяных и газовых компаний в захвате недр и собственности в стране, требовали укрепления бюджета и роста статей распределения бюджетных средств, выделяемых на поддержку покупательной способности населения. И этими шагами они обеспечили себе заметно большую поддержку среди населения, чем их противники, чем и воспользовались для укрепления своего положения во власти.

Не следует преувеличивать серьёзность противоречий этих групп основных коммерческих интересов, – ворон ворону глаз не выклюет. Когда стала нарастать угроза самому режиму слева, со стороны неокоммунистов Г.Зюганова, обе группы владельцев коммерческого капитала быстренько объединились для защиты общей диктатуры коммерческого космополитизма, а Ю.Лужков стал едва ли ни самым энергичным и подобострастным организатором кампании в поддержку переизбрания нынешнего Президента Б.Ельцина, за которым стоят интересы сырьевиков. И только весьма наивные люди способны верить, что подлинные хозяева собственности страны отдадут сейчас власть в руки коммуно-реваншистов, какими бы ни оказались результаты президентских выборов.

Из этого и только из этого следует исходить при оценке осуществимости уже подписанных соглашений о создании экономического и политического Союза с Белоруссией и готовящихся подобных соглашений с Казахстаном и Киргизией. Как рекомендовали в Древнем Риме, зададимся по этому поводу вопросом: кому выгодно? Или несколько изменим вопрос: насколько выгодны сейчас такие соглашения режиму диктатуры коммерческого политического интереса вообще, и каждой группе, добивающейся своего контроля над режимом, в частности?

Все серьёзные наблюдатели событий неизменно подмечают, что в правительстве России эти соглашения воспринимаются без энтузиазма, то есть политическая интеграция идёт вопреки главным интересам режима. И это вполне объяснимо. Какой интерес может представлять для сырьевиков, к примеру, Белоруссия? Ценного сырья, по меркам потребностей внешнего мирового рынка, у неё нет, экспортное производство практически отсутствует; трудовые же ресурсы и в самой России сейчас много избыточные. Для московских спекулятивно-посреднических фирм, импортёров западных товаров, которые ищут, куда перепродавать товары, рынок Белоруссии тоже не представляется чем-то притягательным, так как уровень доходов населения там низкий. Московским торговцам недвижимостью тем более нет никакой выгоды в интеграции России и Белоруссии. То есть для основных заказчиков политики нынешнего режима власти в России Белоруссия не может не казаться паразитом, желающим сесть на часть доходов экспортёров-­сырьевиков, и можно не сомневаться, что интеграция с этой республикой будет всячески тормозиться и обрастать препятствиями именно сверху российской исполнительной власти.

Казахстан своими запасами сырья неизмеримо привлекательнее для олигархических кланов сырьевиков, однако не весь, а отдельными областями. На этом направлении потенциально возможно действительное сближение, но возникает острейшая проблема создания инфраструктуры транспортных подходов и эксплуатации с долгосрочными вложениями капитала, что для живущих как на вулкане олигархов в России вряд ли сейчас приемлемо. И опять же в Казахстане “лишние” трудовые ресурсы, от которых одна только головная боль.

Второе препятствие

Объединение России с некоторыми республиками бывшего Советского Союза в новое политическое образование возможно и даже неизбежно. Но произойти оно может только в связи с постепенным ростом в условиях рыночных капиталистических отношений политической роли промышленного интереса как принципиально антагонистического интересу коммерческому, при учёте его особых требований к качеству социально-корпоративной культуры и этики труда населения страны. Сейчас на политической карте России уже идёт позиционная война между тремя главными буржуазно-капиталистическими силами, обросшими или обрастающими на данный момент капиталами и опытом капиталистической деятельности. Две из них, это упоминавшиеся выше группы представителей коммерческого интереса, делающие прибыль на экспорте сырья и импорте зарубежных товаров и изделий сервисного и информационного обслуживания капитала, на торговле столичной недвижимостью; они первыми выделились в процессе создания частных капиталов, первыми начали борьбу за политическую власть. А в последнее время стали всё определённее проявлять особые требования к политике режима торговцы оружием от ВПК. Отличие торговцев оружием от других спекулянтов в том, что они вынуждены отстаивать интересы производителей оружия, как интересы крупного промышленного производства.

Только торговцы оружием среди обросших капиталами и средствами обслуживания торговых сделок сил действительно заинтересованы в экономической и политической интеграции с Белоруссией, потому что в ней много предприятий, связанных с российским ВПК едиными производственными цепочками. Но они сейчас не у власти, а только на подходах к ней, хотя в состоянии уже добиваться принятия некоторых решений, отражающих их особые требования к политическим задачам режима. Лишь их давление, обусловленное устойчивым ростом экономического и политического влияния ВПК, и заставило режим диктатуры коммерческого космополитизма шумно перехватить инициативу коммунистов и Госдумы, подписать соглашения об образовании интеграционного Союза с Белоруссией. Можно даже утверждать, что в этом политическом акте представители ВПК через торговцев оружием впервые заявили о своих вполне определённых интересах внутри и вне России.

В отличие от быстро растущего спекулятивно-коммерческого капитала, становление связанного с промышленным производством капитала происходит с временным запаздыванием, так как перестройка юридических отношений собственности на производстве, соответствующее им изменение производственных отношений происходят не сразу и протекают весьма болезненно. Но маховик изменений в промышленности раскручивается и усиливает давление на власть через посредство торговцев оружием. ВПК пока является единственным выразителем промышленного интереса как такового, способным принуждать власть предержащих признавать свои требования к политике реформ, продвигать эти требования на уровень политической борьбы с коммерческими космополитическими инстинктами режима. Именно ВПК в нынешних обстоятельствах становится локомотивом в накоплении промышленных капиталов и главным организатором промышленного политического интереса.

Наблюдающийся сейчас подъём влияния неокоммунистов и их политическое наступление связаны самым непосредственным образом с оказываемой ими поддержкой требованиям региональных промышленных предприятий в восстановлении прерванных связей ВПК. Никакая другая партия не может пока защищать интересы промышленного производства, ни в какой другой партии нет такого числа учёных, изобретателей, руководителей связанных с ВПК промышленных предприятий. Однако проблемы достижения конкурентоспособности на мировых рынках подводят производственников военно-промышленного комплекса страны к осознанию несоответствия нынешних производственных отношений характеру современных производительных сил даже и в самой России, в которой социальная культура производства много выше, чем в остальных республиках СНГ. На основании коммунистической идеологии, выражавшей интересы индустриального пролетариата, невозможно идеологически и политически бороться за дальнейшее совершенствование производственных отношений, в том числе в ВПК. Современное передовое производство в наиболее развитых странах держится на кровных интересах средних слоёв горожан. Чтобы отстаивать свои интересы, этим слоям нужна городская демократия в её подлинном смысле слова, как средство для получения возможности участвовать в городском политическом самоуправлении, в формировании власти; и только участие в политическом самоуправлении делает их непосредственно заинтересованными в сознательном повышении культуры производственных отношений. Демократия же нереальна без возникновения сословных отношений и городского общественного сознания; а самая широкая и действенная демократия возможна лишь в этнократическом обществе, в обществе социально-корпоративном, то есть в обществе собственно национальном, чуждом базовым политическим принципам коммунистической идеологии.

Поэтому происходящие сейчас капиталистические преобразования неизбежно приведут тех, кто связан с производством, к политическому выводу, что для спасения промышленных отраслей экономики России нужно объединение не со всякими республиками бывшего Советского Союза, а лишь с теми, где господствующий этнический Архетип является родственным великорусскому Архетипу, готов вместе с ним к созданию русского этнократического общества. Тюрский расовый Архетип вообще, и казахский, киргизский Архетипы в частности, абсолютно чужды идее первостепенной роли среднего класса, чужды европейской расовой идее производительного труда, тюрки нигде и никогда не смогли создать созидательное общество в его европейском расовом понимании. В условиях рыночных отношений, пробуждающих этническое мировосприятие, в конце концов, неизбежно произойдёт ожесточённое столкновение тюрского Архетипа с русским Архетипом за цели экономического и политического развития на тех территориях, где пересекутся их архетипические интересы. А русская Национальная революция, поворачивая Россию к господству промышленных капиталистических интересов, к резкому ускорению развития передовых производственных отношений, доведёт это столкновение Архетипов до непримиримого противоборства, немыслимого в едином государстве.

Понимание этого обстоятельства, – без чего невозможно всерьёз рассуждать о выходе из экономического и политического кризиса в России, – помогает сделать заключение, что как раз с Казахстаном и Киргизией, несмотря на большие сырьевые ресурсы на их территориях, действительное объединение в политический союз невозможно в принципе. Ибо такое объединение, будь оно произведено, придёт в непосредственное противоречие с кровными интересами борющегося в России за своё выживание ВПК, зависящей от ВПК армии и самой государственной власти.

Режим диктатуры коммерческого политического интереса не в состоянии осуществлять планирование выхода России из кризиса, в том числе в вопросах внешней политики. Принимаемые его правящими кругами решения не опираются ни на какую политическую стратегию, диктуются игрой сиюминутных обстоятельств. А все прожекты как неокоммунистов, так и прочих сил по “восстановлению евразийского пространства” исторически устарели, не отвечают реалиям новых обстоятельств, а потому будут “вязнуть” в бюрократической волоките опирающейся на спекулятивные интересы исполнительной власти, лишь время от времени цинично использоваться правящими кругами при плохой для них политической конъюнктуре. В таких условиях можно безошибочно утверждать, что пока не возникнет националистической партии осуществления Национальной Реформации, ни о каком обоснованном и реалистическом подходе к вопросу об интеграции в новый Союз ряда бывших республик СССР не может быть и речи.

Только представления о целях объективной Национальной Реформации позволяют осмысленно делать выводы о том, с кем, как и когда Россия сможет образовывать экономические и политические союзы. Интеграционное производственно-экономическое и политическое объединение ряда стран СНГ будет тогда осуществимо, когда в России вызреет настоятельная потребность в возникновении русского городского этнократического общества, соответствующего требованиям к производственным отношениям со стороны самых современных производительных сил, и станет возможным поглощение в это общество европеоидных этнических элементов других республик. Расовая совместимость титульных Архетипов будет главным основанием действительного объединения в прочный и жизнеспособный государственный союз, имеющий перспективу развития в двадцать первом столетии.

24 апр. 1996г.

Оглавление

ВОПРОСЫ И ОТВЕТЫ НА ВНУТРЕННИХ СТОРОНАХ ОБЛОЖКИ

  «1. Когда же наконец закончится нынешний кризис?

  2. И сколько же ещё ждать этого?

  3. Если во время буржуазной революции появляется класс собственников, почему же эти собственники не в состоянии обеспечить экономический подъём и тем самым поднять уровень жизни людей, обеспечить их работой и сделать ненужной Национальную революцию со всеми её жестокостями?

  4. Почему они не желают заниматься производством?

  5. Так в  этом и заключается причина нынешнего кризиса в России?

  6. Неужели нынешний класс собственников не понимает этого?

Национал-демократия и национал-социализм

Коммунизм и буржуазное государство

Сначала национальное Государство. Затем Империя

Гиперинфляция и власть

Россия у ловушки Большой Войны

МЕМОРАНДУМ Оргкомитета конференции “ГОСУДАРСТВО И НАЦИОНАЛЬНАЯ ИДЕОЛОГИЯ”

Национальная Реформация как объективная необходимость ( февральские тезисы)

  1. Народный патриотизм или национальный корпоративизм?

  2. Нация как общественный организм

  3. Идеальное общество

  4. Цели Национальной революции

О банковском капитале

Россия и западноевропейская цивилизация

Соредактору газеты “За русское дело”, 6 апреля 1996 года

Национализм и Национальная Реформация

Нация есть этнократическое общество

Тезисы о главном вопросе российской действительности

Союз Суверенных Республик: два непреодолимых препятствия

  Первое препятствие

  Второе препятствие