КулЛиб - Классная библиотека! Скачать книги бесплатно 

Зеркало-2. Файл №381 [Даниил Шиханов] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Даниил Шиханов (Андрей Измайлов) Зеркало-2 Файл № 381

«Все детективы занимаются расследованием, но не все, кто занимается расследованием, являются детективами.

Человек, ведущий расследование, должен построить цепочку важных для расследования фактов, которая приведет его к следующей цепочке фактов, и так — до успешного завершения дела.

Но если фактов нет, расследование рассыпается.

Тогда в игру вступает детектив — человек, способный, не выходя из темной комнаты, нарисовать пейзаж, которого ранее не видел. В этом то и разница между ремеслом и искусством».

Джеймс Барнетт. Из учебно-методических материалов ФБР

1

Разница между просто чифаном и большим чифаном солидная.

Как разница между забегаловкой «Пельмень» на Брайтоне и роскошным рестораном «Русский самовар» на том же Брайтоне.

Как разница между лотком с шиш-кебабом в арабском квартале и экзотичным рестораном «Птица Рух» в том же арабском квартале.

Как разница между заведением на три столика в Чайна-тауне и умопомрачительным рестораном «Зеркальный карп» в том же Чайна-тауне.

Почувствуйте разницу.

Абсолютно противоположные реноме!

С одной стороны — заскочить на минутку, чтобы перекусить.

С другой стороны — посидеть с чувством, с толком, с расстановкой, а заодно показать себя знатоком-гурманом и от души расслабиться.

Итак, чифан по-китайски — просто немножко покушать.

А большой чифан по-китайски — устроить банкет.

«Зеркальный карп» в нью-йоркском Чайна-тауне изначально приспособлен для клиентов, предпочитающих именно большой чифан. Обстановка располагает и просто-напросто обязывает.

Стены, от пола до потолка сплошь забранные зеркалами, отчего и без того просторный зал кажется вдвое просторней. Низенькие столики натурального черного дерева вокруг декоративного бассейна, в котором лениво шевелят усами поблескивающие червонной чешуей рыбины. Задрав голову, обнаруживаешь аналогичных рыбин в аналогичном бассейне — ах да, потолок тоже зеркальный.

Столовая посуда — не одноразовая бумажная или пластиковая. Лакированные блюда ручной росписи. И даже палочки-куайцзы — палисандр.

Лучшая китайская кухня от лучших китайских поваров. Ежедневная поставка продуктов непосредственно из Поднебесной. Суп из псилоцидов муэр с цветами хуан-хуа! Медузы-шуйму! Мусюй-чжоу — мясо с нежными стеблями бамбука, баоцы — пельмени с начинкой по выбору… Всего не перечислить. Пятьсот блюд! Более пятисот! На любой самый взыскательный вкус.

И если клиенту вдруг вздумается ткнуть пальцем в бассейн: «Хочу вон ту золотую рыбку!» — в считанные секунды указанный зеркальный карп будет выловлен, в считанные минуты будет приготовлен и подан на стол — с непременным бай-ми, то есть рисом на пару, и вкуснейшим цзян-ю, то есть соевым соусом.

Желание клиента — закон. Если на кредитной карточке у клиента достаточно средств. Вопреки распространенному заблуждению, будто в Чайна-тауне всегда можно дешево и разнообразно поесть, «Зеркальный карп» — заведение дорогое. Так ведь на то он и «Зеркальный карп» — единственный в своем роде. Здесь не увидишь клерков, спешащих проглотить порцию экзотики в рабочий перерыв. Здесь, есть смысл повториться, место неспешного отдохновения и продолжительного праздника души и желудка. Идеальное место для двоих, решивших связать свои жизни воедино. Для желающих отметить помолвку, например — без лишних глаз, без толпы идиотически вопящих друзей и подруг, без надувных шариков-сердечек и детских дуделок. Нас лишь двое, мы одни во всем мире, и сей мир только для нас.

Э-э, уважаемая обслуга, нельзя ли устроить нам большой чифан?

Конечно, можно, мисс! Даже нужно, мистер! Сейчас все будет, и будет все, и даже сверх того!

Настоящие и долговечные браки, допустим, совершаются исключительно на небесах, но настоящий изысканный чифан совершается исключительно в «Зеркальном карпе».

Не угодно ли мисс и мистеру выбрать блюда, которые им будут угодны, и подождать буквально некоторое время. Можно пока рыбок покормить — вот бронзовая плошка с экологически чистым кормом. Можно заодно желание загадать, когда рыбка к поверхности поднимется. В Поднебесной существует поверье: желание, загаданное зеркальному карпу, непременно сбывается. Даже озвучивать не надо, просто подумать, когда губастый карп втянет в себя первый катышек.

Спасибо. Мисс и мистер так и поступят. А желание — ну какое еще, если не: жить долго и счастливо, а умереть в один день, но чем позже, тем лучше. Это желание у них у обоих на лицах написано столь явственно, что обслуга, не будь она по-китайски хрестоматийно бесстрастна, прослезилась бы в умилении.

Однако обслуга хрестоматийно бесстрастна. И вообще ненавязчива, почти незаметна. Тоже, между прочим, признак высочайшего уровня — персонал готов для вас, гости дорогие, на все! В том числе, стать невидимым-неслышным. Верно ли персонал уловил невысказанную мысль дорогих гостей?

О да! Безукоризненно верно. Оставьте нас одних. Мы одни во всем мире, и сей мир только для нас.

Будет исполнено… Остается, правда, загадкой, каким манером обслуга определяет, что пора произвести смену блюд. И безошибочно определяет. Только-только гость сполна вкусил нечто и захотел другого, как вот оно, другое, перед тобой!.. Или в дырочку подглядывают узкоглазые исподтишка — пора, не пора? Или еще проще — зеркальные стены с тем самым секретом: позади каморка, вы нас не видите, а мы вас видим. Всякий, знакомый хоть бы и по кино со спецификой дознавательской работы известных служб, скажет: да у них, у этих хитро-желтых, каморка за зеркалом!

Нет. Никаких каморок. Стены, сплошь забранные зеркалами, — да. Но по ту сторону — никаких каморок. Проверено!

А как тогда? В смысле, своевременная смена блюд?

Так ведь сказано — высочайший уровень. Бесшумность, незаметность, «чего изволите?» — но ни намека на вмешательство в личную жизнь, типа подглядывания. Право клиента на легкий интим обсуждению не подлежит.

И правом этим гости «Зеркального карпа», заказавшие большой чифан, пользовались вовсю. То есть, само собой, не вольничали в неразумных пределах — страстные лобзания, трения ноги об ногу, обоюдное бурное дыхание. Нет-нет. Однако зачастую взгляд способен выразить много больше, чем иные вербальные и невербальные проявления. Потому при всей светскости беседы, при всей пустячности затрагиваемых тем, при всей нейтральности реплик, при всей нарочитой ироничности обращений друг к другу… эти двое — очевидные возлюбленные.

— О, Фокc, дорогой! А вон в той тарелке что?

— О, Дэйна, дорогая! В той тарелке — вэйсюй-чжоу.

— Как интересно, милый! А что это?

— Грибы, милая.

— Ты так думаешь, Фокc, дорогой?

— Я не думаю, я знаю, Дэйна, дорогая.

— Совсем не похоже на грибы.

— И тем не менее, Дэйна, дорогая. Что-что, а любые грибы я чую за милю… и никогда не прикоснусь к ним.

— О, Фокc, дорогой! Почему?

— Так сложилось. Исторически. Причуда организма. А запах!

— Даже трюфели, милый?

— Даже трюфели, милая.

— Жаль. А я обожаю!

— Дэйна, дорогая! Пусть это станет нашим единственным разногласием на всю оставшуюся жизнь.

— О да, Фокc, дорогой! О да! Пусть!

— Но ты пробуй, пробуй. Не обращай внимания на мои причуды… организма. Нравится?

— Пальчики оближешь!

— Пальчики не надо, милая. Возьми куайцзы. Нет, не так, не сжимай сильно.

— У меня не получается, Фокc, дорогой. Они все время вываливаются.

— Ничего-ничего, Дэйна, дорогая. Научишься. Это очень просто. Смотри, куайцзы держим вот так. Не как авторучку, а как… куайцзы. Легонько. И подцепляем!

— О, у тебя замечательно получается, милый! Я, наверное, никогда так не смогу.

— Сможешь, милая. Практикуйся, практикуйся. Времени у нас здесь и сейчас более чем достаточно. Все-таки большой чифан! К концу большого чифана, уверен, будешь управляться с палочками-куайцзы не хуже, чем я.

— Ой, не знаю, милый!

— Я знаю, милая.

— Ты такой умница, Фокc, дорогой!

— Всего лишь стараюсь соответствовать тебе, Дэйна, дорогая!

— Комплимент?

— Информация. Если бы комплименты были правдой, то были бы не комплиментами, а информацией.

— Спасибо… за информацию, Фокc, дорогой.

— Всегда пожалуйста, Дэйна, дорогая…Окажись здесь и сейчас кто-нибудь из коллег сладкой парочки Дэйна-Фокс, то-то быть неподдельному удивлению:

— Сюрприз! Сюрприз! Мы всегда полагали, что отношения у вас чисто деловые! Партнерские отношения, в самом почтенном смысле слова! А оно, выясняется, вот как! Отдаем должное таланту конспираторов! И вашему таланту, агент Малдер, и вашему, агент Скалли! Нет, но надо же! Служебный роман! И давно это у вас, агент Малдер и агент Скалли?

И отвечали бы Фоке Малдер и Дэйна Скалли:

— Не ранее сегодняшнего весеннего утра, когда переступили порог гостеприимного «Зеркального карпа». Не раньше, не позже.

— Вот как?! — искренне поразились бы коллеги. — Никогда бы не подумали! Впрочем, поздравляем, поздравляем! Однако, если действительно «не ранее», то… не чересчур ли стремительно развиваются события по части взаимного влечения?

Будь агент Малдер звездой популярного сериала, а хотя бы и небезызвестным Дэвидом Духовны, врасплох застигнутым таблоидами, ответил бы многозначительной шуткой в стиле Дэвида Духовны:

«Многие говорят, что события развиваются чересчур быстро. Что ж, по человеческим меркам, вероятно, быстро. А вот по меркам моржей, у которых всего один месяц для спаривания, перед тем как они отправляются в плавание по студеным волнам, — в самый раз».

Но агент Малдер — не красавчик Дэвид Духовны.

И агент Скалли — не внезапная жена красавчика, не Теа Леони.

От назойливых таблоидов они гарантированы просто по определению. Всего лишь агенты ФБР…

Да и от жеребячьего «поздравляем, поздравляем!» со стороны коллег — гарантированы. Тоже по определению. Ибо: «Коллега! Вы ведь тоже из ФБР? — А как же, коллега! — Тогда мы вас не знаем, а вы — нас. Доступно? — Более чем!»

И правильно. Ненароком проявишь реакцию узнавания и сорвешь оперативную комбинацию. Ну и какой ты, к дьяволу, после этого профессионал?! Федеральное Бюро Расследований — сплошь профессионалы. Дилетантам не место!

А вам, агент Малдер и агент Скалли, самое место в юго-западном районе Квинса.

Проще — в Чайна-тауне.

Еще проще — в «Зеркальном карпе».

Хотя… положа руку на сердце, не проще, а сложней.

И все сложней и сложней.

* * *
Оперативная комбинация, агент Малдер и агент Скалли.

— Все понятно?

— Так точно, сэр!

— Вопросы?

— Никак нет, сэр.

— Приступайте, агент Малдер и агент Скалли.

— Один момент, Уолтер!

— Да, Дэйна?

Именно что! Субординация субординацией, но…

Для Скалли в качестве агента, конечно, Уолтер Скиннер в качестве помощника директора ФБР — прежде всего «сэр». Ан за годы и годы совместной деятельности сложились своего рода неформальные отношения. И за глаза вышепоименованный «сэр» — Железный Винни (железный, да! но — Винни! читай, добродушный…), а в глаза — с допустимой долей панибратства: «Один момент, Уолтер!»

— Да, Дэйна?

— Там, наверное, все едят палочками, Уолтер? Никогда не пробовала. Осрамлюсь.

— Хорошая шутка, Дэйна! Малдер тебя обучит в процессе трапезы. Он у нас крупный специалист по части орудования куайцзы.

И агент Малдер, в свою очередь;

— Хорошая шутка, Уолтер!

— А я и не пошутил, Малдер. Или? Или ты воспринял мое вчерашнее пожелание как шутку?… В таком случае, агент Малдер, вы неверно поняли мое вчерашнее распоряжение.

- Никак нет, сэр. То есть не как шутку, сэр… Так точно, сэр. То есть как распоряжение, сэр…

— А подробней?

— Практиковался. Всю ночь. Палочки-куайцзы и полное блюдце яблочного желе.

— Успехи?

— Полный успех, Уолтер!

— И ни кляксы на пол?

— Ни кляксы!

— В глаза смотреть, Малдер!

— Нет, ну не все же сразу! С третьего блюдца — ни кляксы.

— Вот теперь верю.

— Что значит «теперь»? А раньше — нет?

— Придирка к словам, Малдер. И раньше, и теперь. Главное, друзья, в нашей работе — взаимное и полное доверие. Не так ли?

— Доверяй, но проверяй. Не так ли, Уолтер?

— Сдается мне, что за многие годы совместной работы мы проверили друг друга, как никто другой. Или?

— Без всяких «или»!

— Вот и славно. Тогда еще раз повторяю поставленную задачу…

* * *
Если бы перед специальными агентами ежедневно ставились такие, и только такие, задачи! Горя б не знать и о заскорузлой пицце в домашнем холодильнике не думать!

Заявляетесь в фешенебельный ресторан, заказываете всего-всего, целиком поглощаетесь процессом поглощения. Чем раскрепощенной, тем естественней. Джентльмен пригласил леди на обед. Не просто шеф охмуряет секретаршу, не просто замужняя дама тайком встречается с чужим мужем. О нет! Это любовь, народы, это настоящая любовь.

— Гм! Сможете сымитировать, агент Малдер и агент Скалли?

— Как-нибудь постараемся, сэр.

— Постарайтесь. И не как-нибудь. А чтобы этот… ну, русский… а, Станиславский!.. Чтобы даже он бы сказал: «Верю!»

— М-м. Трудно. Скалли, тебе как? Мне — трудно.

— А мне-то!

— А кто сказал, что будет легко?! И прекратите мне тут резвиться!.. Итак?

— Легко, сэр! — непроизвольно в унисон…Но «легко» — всего лишь задача. А вот насчет ее решения!.. Даже выполнив задачу, не факт, что добьешься ее решения.

В идеале, хорошо бы все-таки решить, где и почему сгинул наш коллега, специальный агент ФБР Джереми Уллман.

Дэйна, вам что-то говорит имя — Джереми Уллман? Говорит, говорит! Уолтер Скиннер в курсе, как не дергайте плечиком, агент Скалли. И вам, агент Малдер, не надо строить многозначительную мину. Ничего личного, друзья! Мистер Скиннер говорит с вами доверительно — не как помощник директора ФБР, не как «сэр», но как Железный Винни, как старина Уолтер. Исчезновением коллеги Джереми Уллмана заинтересовались не где-нибудь, но там! Там, понятно?

Где ж это самое там, если целый помощник директора ФБР тычет пальцем вверх и со значением понижает голос: «Там…»

Да понятно, понятно! Не нашего ума дело, но то-то и оно, что — наше дело, по исполнении которого не бери в голову. Следствие закончено — забудьте! Но, кстати, помните — пока оно не закончено, вас с упорством, достойным лучшего применения, будут то и дело дергать за гениталии; как там у вас следствие продвигается? докладывайте постоянно!

П-п… просто нет слов! Что прикажете докладывать?! Первый, первый! Я — второй! По-прежнему наблюдаю агента С. и агента М. За столом в «Зеркальном карпе». Очередная смена блюд. Им что-то такое снова подают. Отсюда не определить. Но вкусное что-то. Даже отсюда видно. Вернее, слышно. Включаем звук:

* * *
— О, Фокс, дорогой! А это что такое пучеглазое?! Какое-то… японское…

— Это? Просто глаза… Милая…

— Их что, тоже надо есть?

— Их можно есть. Но можно и не есть. В конце концов, пятьсот блюд… Можешь пропустить.

— Нет, почему! Все в этой жизни надо попробовать.

— Дорогая Дэйна! Между «надо» и «можно» — м-м, грань…

— То есть ты мне это пучеглазо-японское не рекомендуешь?

— Да почему! Желание дамы — закон.

— А что за тон, милый? Что-то не так?

— Да почему! Но… — и снижение тона в якобы просто интимный полушепот: — Милая, не поминай японцев всуе при китайцах.

— О?

— Да. Видишь ли, Дэйна, дорогая! — (вот-вот, громче! имеющий уши услышит!) — Японская кухня и кухня китайская — взаимоисключающие понятия.

— О?

— Да. Японцы сохраняют первичный вкус исходного продукта — рыба, птица, мясо. Без специй. Принцип — естественность. Пресно…

— Согласна, Малдер, дорогой, согласна. Но, например, суши…

— Ах, оставь, милая! Обычный рисовый комок! Отрада для стран третьего мира, вообразивших себя в первых рядах! Для них и дешевый мексиканский самогон из сорных кактусов — престижная текила «Сауза»… Нет, дорогая Дэйна, я предпочту видимость важнее сути.

- То есть, милый?

— То и есть. Предпочту кухню китайскую. Что как бы в данный момент и предпочитаю. У них, в Поднебесной, наоборот — по сравнению с Японией. Чем дальше от первичного вкуса, тем… На вид — мясо, на вкус — рыба. На вкус — птица, на вид — опарыш. Иллюзия — как вторая реальность, претендующая на звание первой.

— Поняла, поняла! На вкус — нечто, а по сути — ничто! Да, милый? Так?

— Н-не совсем…

— Не совсем?! Я сейчас обижусь!

— Н-но в общем и целом…

…Господи! Каких только глупостей ни наговоришь, будучи в образе!

Будучи при исполнении! Что, собственно, и… В образе и при исполнении.

* * *
Агент Скалли? Агент Малдер?

Да, сэр! Мы не идиоты! Мы просто в образе и при исполнении! В угоду хозяевам «Зеркального карпа». Про японцев — заранее прикидывали, как бы так ввернуть, чтобы натурально прозвучало и уничижающе. Нет бальзама бальзамной для китайца, чем уничижение японца.

А то, видите ли, родина карате — Япония! Хотя кун-фу — исконно китайское. И так далее, и так далее, и так далее. Вплоть до кулинарных рецептов. Ну, тут прощенья просим, чего не присвоить, того не присвоить. И ни прибавить, ни убавить. Разность разностей.

— И вообще, Дэйна, дорогая, к японцам у меня антипатия априори. Перл-Харбор…

— Фокс, дорогой! Ты же не отказался раз и навсегда от шиш-кебаба, после того, как арабы уничтожили башни-близнецы!

— А вот и отказался! Заметь, мы сидим здесь и кушаем… не шиш-кебаб.

— О, милый, ты во всем такой максималист?

— Во всем, милая, во всем.

— Угу. И… в постели.

— Это вопрос?

— Это информация. Комплиментарная, милый…

— Милая…

А к чему, агент Малдер вкупе с агентом Скалли, сей «белый шум»?! К чему все цирлихи-манирлихи?! Вы же, так сказать, в стране Бога и моей! То есть в своей стране! У себя дома!

Пусть тетка в балахоне с рожком мороженого в руке (иначе — Статуя Свободы) взывает буквами, высеченными на постаменте:

Отдай мне твоих обессиленных,

Твоих нищих, жаждущих глотнуть свободы,

Отвергнутых твоими берегами,

Посылай их, неприкаянных, измученных штормами…

И я освещу им путь в золотые врата!

Да пусть, пусть! Как вариант «твоих обессиленных, твоих нищих, отвергнутых, неприкаянных» вполне толкуется в пользу выходцев из Поднебесной. Вот и Чайна-Таун в нью-йоркском Квинсе, того и гляди, потеснит легендарный интеллигентский Гринвич-виллидж!

Короче, агент Малдер и агент Скалли! Почему бы просто не заявиться в навороченный «Зеркальный карп» с группой поддержки?! Почему бы не разворотить навороченное — просто чтобы душу отвести?! Эдак:

— Стоять-сидеть-лежать! ФБР!

— Вы имеете право хранить молчание… (Но не советуем!)

— Вы имеете право на адвоката… (Но он вряд ли будет кстати!)

— Вы имеете право… (Но не можете!)

Далее по процедуре, которая столь же бессмысленна, как само слово «процедура».

Почему бы и нет?

Потому что!

Потому что: никогда не задавай вопросов, ответы на которые тебе не известны заранее! Азы любого профессионала — из ФБР ли, из Моссада ли, из КГБ ли…

Для специальных агентов Фокса Малдера и Дэйны Скалли, по части ответов, — пока полный туман. Как, впрочем, и по части вопросов. Одно вытекает из другого. А другое перетекает в одно, становясь иным. Тьфу! Сплошная китайская грамота! Чайн-ворд! Почувствовать — да. Понять — нет.

* * *
Так чувствуйте, агент Малдер и агент Скалли, чувствуйте! Насчет «понять» — не вашего ума. По исполнении надлежит доложиться, что чувствовали. И — отдыхайте! Далее — уже не вы. Вы — уже не…

— Простите, сэр? Верно ли мы вас поняли?…

— Ну-ну, друзья! Не становитесь буквалистами настолько!

— И все же мы были вам очень признательны, Уолтер, если нам четче обозначить границы наших «отдохновенных» полномочий. А также — где кончается отдых и начинается непосредственно работа?

— Работа?! Ваша работа, агент Скалли и агент Малдер, на данном этапе — взять мула с поличным.

– Мула?

– Мула. Да, так. Прекрасно вы оба поняли! Да, 3 именно! Мул — переправщик груза. Надо пояснять, что за груз? Или мы все здесь профессионалы? Или?…

— Профессионалы, сэр! Так точно, сэр!

— Ладно вам, Малдер!

— Так точно! «Ладно мне», сэр!

— Малдер!

— А я что? Я ничего! Слушаю и повинуюсь, сэр! Вот и агент Скалли не даст соврать!.. Скалли?

— Слушаю и повинуюсь, сэр!

- Друзья, прекратите, пожалуйста!

— И это уже приказ?

— Просьба.

- Так и быть, Уолтер. Так и быть… Но! Давайте начистоту. Всю подноготную. Всю базу данных.

— Вам надо? Уверены?

— Мы уверены, что иначе нам и не надо.

— Извольте. Вам — исключительно как своим… Желаете устно? Под диктофон? Хотя тут все равно «глушилки». Или — дискета? С монитора прочитаете? Ну-ну! Зачем так жадно? Зрение портить… Дам я вам дискетку, дам. На досуге ознакомитесь досконально. И это, к слову, уже приказ, а не простая просьба. Руководство к действию, если угодно.

— Угодно, сэр!

Ну, если угодно, то…

2

Три брата их было, три брата.

Было и есть.

Три брата, уроженцы Поднебесной.

Старший — И-Ван.

Средний — Э-Ван.

Младший — Сань-Ван.

Так и переводится, если строго. От «Ван» — прародитель. «И» — старший отпрыск, «Э» — средний, «Сань» — младший.

Старший, И-Ван. На территории США не зарегистрирован. Не въезжал. Место пребывания — Тайвань. Точнее — данные отсутствуют. Возраст — предположительно под сто. Что-что? Да-да, под сто. Но бодрячком. Умом не сдвинулся. Более того, является мозговым центром в семье. Руководящая и направляющая сила. Фотография? Отсутствует. Да, какая разница! Все китайцы для нас на одно лицо. Короче, старец.

Средний, Э-Ван. Официальный хозяин заведения в Чана-тауне. Имеет Грин-карту. Фактически безвылазно — в «Зеркальном карпе», на втором (и последнем) этаже ресторана, в апартаментах. Изредка, впрочем, появляется на люди. Но очень изредка. Практически никогда. Фотография — вот. Удалось разок щелкнуть. Несколько размыто, но расстояние было… сами понимаете… О, суровый дядя, суровый!

Даже на таком расстоянии. Непосредственный координатор-исполнитель. Короче, монах.

Младший, Сань-Ван. Тоже имеет Грин-карту. Снимает комнату в Гринвич-Виллидж. Полубогема-полустудент. На то и младшенький, чтобы исполнять функции курьера (лулд?!), забивать «стрелки», обсуждать «темы» и так далее. Короче, солдат.

Три ипостаси в этой их загадочной хитро-желтой иерархии, по восходящей — солдат, монах, старец. В деле, которому они служат. Дело — поставка галлюциногена.

Что за галлюциноген, толком пока не ясно. Но не химия, не героин, не крэк, не слег… Нечто натуральное, предположительно растительное. На первых порах вызывает прилив энергии и резкое обострение интеллектуальных способностей потребителя — причем без побочных негативных эффектов. Впоследствии же наступает…

* * *
А кто его знает, что наступает впоследствии! Спросить бы агента Уллмана, но то-то и оно, что проблема возникла — исчез агент Уллман. Казалось бы, нет человека, нет проблемы. Но в данном случае как раз наоборот. Был — и нету! Бесследно.

Считать ли единственным следом на квартире Джереми Уллмана размашистую надпись — маркером по зеркалу в ванной: «Дэйна! Жду тебя».

Вот-вот! Без знака препинания после «Жду тебя»! То ли не успел (не позволили) дописать — где и когда.

То ли просто границы зеркала кончились — надпись впритык к раме.

То ли еще проще — с синтаксисом у агента Уллмана нелады. Хотя… университетское образование. И вообще обострение интеллектуальных способностей в последнее время — последнее, в смысле, до исчезновения. За месяц, за полтора до…

Агент Малдер должен признаться (и самому себе, и напарнику Скалли) — за последние месяц-полтора коллега Уллман несколько раз очень помог… всего-то репликой — как бы случайной, как бы мимоходом брошенной. Но, странное дело, аккурат эта реплика вдруг оказывалась волшебным ключиком к раскрытию дела. Например, дела «Бесплатный сыр». Или дела «Форс-мажор — навсегда». Или дела «Тайм-аут». (Подробности? Без комментариев! Для служебного пользования!)

Сказать, что агент Малдер взревновал к неожиданно возросшему IQ коллеги Уллмана? Не сказать. Хотя где-то обидно. Пашешь-пашешь, роешь до воды, изводишь единой версии ради галлоны черного кофе… Все — monkey-busines! И тут, походя, тебе от щедрот кидают реплику. И все — o'key! Обидно, да…

Сказать, что агент Малдер обеспокоился демонстративным вниманием коллеги Уллмана к напарнику Скалли — вниманием, граничащим с бесцеремонностью? Не сказать. Хотя тоже обидно. Суть не в соперничестве двух бизонов за самочку, нет! У Малдера со Скалли издавна и теперь уже, скорее всего, навсегда — чисто служебные отношения. Напарник напарнику — друг, товарищ и брат (сестра). Но! Скалли — напарник Малдера! А коллега Уллман то и дело недвусмысленно давал понять: почему бы тебе, Дэйна, не сменить этого неудачника — на известного тебе Джереми? Мол, мы с тобой вместе горы свернем! Обидно, да…

Да чтоб тебе пусто было, коллега Уллман! Сгинь!

То-то и оно, агент Малдер и агент Скалли. Ваш коллега Уллман так и поступил.

Точнее?

Сгинул.

При обстоятельствах?

Да ни при каких! Следов борьбы нет. В квартире полный порядок (в понимании убежденного холостяка). Окна закупорены. Входная дверь на цепочке изнутри. А Джереми Уллмана — нет. Извечная загадка «запертой комнаты», психологический практикум для классиков детектива с туманного Альбиона.

Да! На зеркале в ванной: «Дэйна! Жду тебя»… Прокомментируете, агент Скалли?

Без комментариев, сэр.

* * *
Ладно, Дэйна, для нашего Железного Винни, для старины Уолтера у тебя не нашлось комментариев. Но своему давнему напарнику, другу-товарищу-брату Малдеру могла бы…

Что, прямо здесь, в «Зеркальном карпе»? Почему нет? Сыграем на грани! Разведка боем. «Мы знаем, что вы знаете, что мы знаем». Разумеется, никаких имен! Просто Он. Поговорим, милая, о твоем бывшем? Нельзя же часами и часами сотрясать воздух исключительно на тему куацзы! Поговорим о нем? Как он?…

Ни малейшей передержки. Все логично. Одна возлюбленная пара вволю насладилась трапезой, обменялась воркованием — и самое время затронуть прошлое, дабы не осталось недомолвок на будущее.

— А скажи мне, Дэйна, дорогая, как он?

- Кто, милый?

— Ты прекрасно поняла, о ком речь, милая. Но если хочешь, не отвечай.

— Ах, ты о нем, Фокс, дорогой?! Ну ты вспомнил!

— Никогда не забывал.

— Забудь, милый.

— И все-таки?

— Право, пустяк! Главное, я-то при чем?! Ну, хорошо, хорошо… Мы с ним познакомились еще на первом курсе Мэрилендского университета. Потом выяснилось, что он специально записался на курс лекций по политологии, который я тогда посещала. Сначала приметил меня на вечеринке, потом проследил — и, выяснив, где я учусь, поступил туда же.

— У тебя с ним возникла интрижка?

— О нет, милый! Он, конечно, был всем хорош! Спортсмен, умник… Наконец, просто красавец!.. Но не мой типаж, милый. Я не люблю глянцевых суперменов.

— Ага. Предпочитаешь тусклых недоумков. Наконец, просто уродов. Вот, скажем, я…

— Прекрати, Малдер, дорогой! Даже в шутку не надо так.

— Не буду, не буду.

— Да, ну так вот… О чем это я?

— О нем, о нем.

- А что еще о нем? Более нечего! Он, не скрою, пытался меня неоднократно… м-м… покорить. Но…

— Ты была холодна, как лед.

— Я была холодна, как лед. И, Малдер, дорогой, твоя ирония неуместна.

— Это самоирония, Дэйна, дорогая.

— Ладно, разве что так. Да, ну так вот… И мы расстались. То есть он бросил курс. И пропал в неизвестном направлении.

— Не оставив ни весточки?

— О, милый, ты знал, ты не мог догадаться! Он оставил в кампусе прощальную записку — маркером на зеркале в моей ванной комнате: «Дэйна! Жду тебя».

— И каким образом он проник в твою ванную, милая?

— Знаешь, милый, вот это для меня до сих пор остается загадкой!

— Так-так. И через десять лет он вдруг откуда ни возьмись объявляется у нас на службе! В качестве коллеги. Ах, какая неожиданность! И возобновляет попытки затеять интрижку!

— Малдер, дорогой, ты ревнуешь? Какая прелесть!

— Это не ревность, Дэйна, дорогая. Это нечто большее.

— Поверь, милый, у тебя нет ни малейшего повода. Хотя бы потому, что после глянцевых суперменов я больше всего не люблю скрытых наркоманов.

— Вот как? Он еще и наркоман? Никогда б не подумал!

— А я и говорю — скрытый. Сама бы ни за что не заподозрила, если бы он однажды не предложил мне попробовать…

— Попробовать — что?!!

— Не знаю. Я же не попробовала. Помнишь, когда мы вместе работали над… Ну, ты наверняка помнишь! Трое суток не сомкнув глаз. Голова чугунная. Спроси нас тогда про «дважды два»…

— Помню. Ответили бы: «Без комментариев!»

— Вот-вот. А он вынул из кармана маленькую шкатулочку… лакированную такую. Открыл. А там…

— Порошок?! Вот бастард!

— Н-нет, милый. Что-то растительное. Комочки. Сушеные финики представляешь? Вот что-то вроде.

— Сушеные финики? Не представляю.

— Да, господи!.. Ну вот… вот… А, вот! Что-то вроде этих… которые я здесь ела.

— Которые из пятисот блюд, милая?

— Ну, которые ты не ешь.

— А! Вэйсюй-чжоу?

— Ну да. Грибы!

— Терпеть не могу!

— Потому, милый, может быть, я и выбрала тебя, а не его.

- То есть ты все-таки выбирала между нами?

— Прекрати, Малдер, дорогой! В конце концов, уже даже не смешно! И потом, он ведь снова исчез, ты же в курсе.

— В курсе, в курсе. И снова записочка на зеркале: «Дэйна! Жду тебя». Ну-ну!

— Успокойся, милый. Не дождется. Успокойся.

— Я спокоен. Я абсолютно спокоен.

Легко сказать — «спокоен»!

Да нет же! Туго натянутые нервы отнюдь не по причине словесной перепалки «сладкой парочки». Мы-то с вами знаем, агент Малдер и агент Скалли — это просто игра. Убедительная, но игра.

И туго натянутые нервы именно от подспудного опасения, как бы не переиграть. Слишком много сказано вслух. Пусть завуалировано. Пусть по принципу «мы имели в виду совершенно иное, а вы, простите, о чем подумали?» Но, чем дольше балансируешь на грани, тем больше вероятность сорваться.

* * *
Изначальная вводная от мистера Скиннера, то бишь от Железного Винни, то бишь от старины Уолтера:

— Ресторан «Зеркальный карп» — перевалочная база, друзья. Из Поднебесной в Нью-Йорк — регулярная поставка неуточненного галлюциногена. Из Нью-Йорка в Поднебесную — регулярная оплата за каждую поставку в наличных. По нашим данным, очередная сделка в «Зеркальном карпе» состоится сегодня.

— Сделка?

— Галлюциноген в обмен на кругленькую сумму наличности. На втором этаже заведения. Не там, где принимают посетителей, а там, где обосновалась эта с позволения сказать, «Триада» как таковая.

— «Триада», сэр?

— Фигурально выражаясь, агент Скалли. Три брата. И-Ван, Э-Ван, Сань-Ван. Выходцы из Китая. Гм, «Триада». На втором этаже, по идее, должен быть Э-Ван, средний. А к нему, по идее, должен явиться Сань-Ван, младший. Сегодня.

— Простите, сэр. Сегодня — утром, днем, вечером?

— Знать бы загодя, друзья! Вы и нужны, чтобы, набравшись терпения, отнаблюдать, дождаться… и в момент передачи взять их всех!

Задача не проще любой другой. Смешаться с толпой. Ничем не выделяться. Быть как все. Но в нужное время оказаться в нужном месте, и: «Стоять-сидеть-лежать! ФБР!»

— Один нюанс, друзья. В «Зеркальном карпе» не бывает толпы, «Зеркальный карп» фактически постоянно пустует…

— Мистер Скиннер! За счет чего тогда заведение существует?! Если посетителей нет? Или налоговое ведомство на них напустить?

— Не надо налоговое ведомство, агент Малдер! Эта, с позволения сказать, «Триада» занимает ФБР не как злостный неплательщик налогов, но как поставщик неуточненного галлюциногена.

— Они уже были в нашей разработке, мистер Скиннер? Хоть как-нибудь?

— О чем вам и толкую, друзья! По косвенным признакам, агент Уллман как раз и занимался… разработкой.

— Почему «по косвенным»?

— Потому что не единожды бывал в «Зеркальном карпе». Один и без оружия.

— Ха! Может, он туда повадился за порциями того самого галлюциногена!

— Прекрати, Малдер!

— Что прекратить, Скалли? Всего лишь версия! Мы не имеем права отказываться ни от одной возникшей… Пока она не будет опровергнута, не так ли? Простите, мистер Скиннер, агент Уллман посещал «Зеркальный карп» по заданию?

— Задания он не получал. Личная инициатива. Но с многозначительной миной давал понять, дескать, еще немного, еще чуть-чуть, и вы, колеги, все будете приятно удивлены.

— Простите, мистер Скиннер, кому давал понять?

— В частности, мне. В частности, как-то предложил составить ему компанию, когда очередной раз посетил вышеупомянутое заведение в Чайна-тауне.

— И вы…

— Согласился, само собой. Там неплохая кухня, знаете ли! Не большой чифан, но просто чифан, — а выбор блюд чуть ли не безграничен.

— Простите, мистер Скиннер, агент Уллман, когда вы с ним пребывали в «Зеркальном карпе», хоть намекал вам, в чем суть дела?

— Я ведь уже сказал: давал понять. Не намекал, нет. Но давал понять: галлюциноген, миллионные обороты, место сделки изменить нельзя. Более чем туманно. Может, хотел преподнести нам на блюдечке… Вы же знаете… знали агента Уллмана!

— Я толком нет, не знал. Много чести для него. А вот агент Скалли…

— Прекрати, Малдер!

— Что прекратить, Скалли?

— Оба прекратите! Нашли время и место!

— Извините, сэр.

— Итак! Наш коллега Джереми Уллман бесследно исчез. Это первое… Завтра, то есть уже сегодня, в «Зеркальном карпе» состоится сделка. Вы должны пресечь второе, попутно выяснив, что выяснится, про первое. Вот такая, гм, изначальная вводная. Далее — по ситуации.

* * *
По ситуации — если ее нельзя к себе применить, то следует действовать применимо к ней.

Откуда и легенда о двух воркующих голубках. Нет варианта скрыться из виду в толпе (за неимением таковой), используй вариант «быть на виду». Большой чифан, милый-милая, теперь попробуй это… И так не до бесконечности, но до того момента, пока в «Зеркальный карп» не заявится мул, фигурант Сань-Ван с чемоданом наличности…

— А он заявится? Сань-Ван?

— Должен! Куда он денется! Заявится и поднимется на второй этаж к фигуранту Э-Вану, чтобы обменять тот чемодан на галлюциноген.

— А он там, на втором? Э-Ван?

— Должен. Если верить вводной Скиннера. Да и где ж ему еще быть!

— А мы, значит…

— А мы, значит, тут-то их и возьмем!

— А возьмем, Малдер? А если окажут сопротивление? Не вызвать ли нам группу поддержки?

— Зачем?

— Кун-фу, говоришь?

— Нет такого кун-фу, Скалли, которое повлияло бы на скорость пули.

— Будем стрелять?

— О, только если вынудят!.. Да нет же, Скалли. Думаю, вполне достаточно будет предъявить свой знак ФБР, и…

— Джереми Уллман, не исключено, тоже так думал.

— Да пропади он пропадом, твой Джереми!

— Уже…

Но — стоп! Внимание! Кто-то прибыл?!

Прибыл! Наконец-то! А то, знаете ли, при всей разнообразности китайской кухни заворот кишок недолго получить — если долго…

— Милый?

— Да, милая. Вижу.

Видеть, сидя спиной, — не фокус, если вокруг тебя сплошные зеркала.

Шелохнулась бамбуковая занавеска, отгораживающая зеркальный зал от коридора с лестницей на второй этаж.

Легкий скрип ступенек — наверх, наверх. По звукам — мул Сань-Ван не один, с ним еще двое. Ну да, массивные телохранители. Все-таки чемодан наличности. Ничего! В массивную мишень проще попасть, если вдруг что…

- Милый?

— Да, милая. Сейчас. Дадим им паузу. Считай до десяти.

— …восемь, девять, десять.

— Пора! Встали! Значит, остаешься внизу, перекрываешь вход на кухню, чтобы обслуга носа не показала!

— Малдер! Я тебя не оставлю одного!

— Сказал, перекрываешь кухню! Страхуешь! Будем спорить?

— Не будем. Все, пошли!

А что это за шаги такие на лестнице?

А это нас арестовывать идут.

А, ну-ну!

Все дома…

* * *
Аналогичным идиотом специальный агент Малдер чувствовал себя очень давно. Пожалуй, будучи тинэйджером. Когда, подражая киношному ковбою Ронни Рейгану, часами тренировался перед домашним трюмо — выхватываешь из-за пояса игрушечную «пушку» и наставляешь на злодея… то бишь на собственное отражение.

Аналогичный случай произошел на втором этаже ресторана «Зеркальный карп»…

Специальный агент Малдер ногой распахивает дверь!

Прыгает внутрь! Утверждается на полусогнутых!

Выхватывает из наплечной кобуры натуральную «пушку»!

— Стоять! Сидеть! Лежать! ФБР!!!

Однако… Сколько вас тут! И впереди, и слева, и справа! И — позади?! Да! И позади!

На рефлексе ловишь на мушку всех и каждого, целясь всего из одного «ствола». Мгновенный холодный пот! И…

…по истечении медленно-медленно проползших секунд (двух-трех?), наступает осознание: опусти «пушку», специальный агент Малдер, никого здесь нет.

Как — нет?

Как — другой вопрос. Но чего нет, того нет. И никого! А целишься ты в самого себя, в собственное отражение, размноженное в зеркалах, коими забраны все стены от пола до потолка — и впереди, и слева, справа… Да-да, и позади…, И характерный звук взводимого оружия. Не одиночный звук, а… будто тот звук тоже отразился — и впереди, и слева, и справа, и позади.

Абсолютно пустое помещение. Аб-со-лют-но.

Пол, потолок, стены в зеркалах. И все… У-у-упс! Не бывает! А окна, окна?! Окна есть. Имеют место быть. Количество — одно.

Заперто. Изнутри.

А двери, двери? Еще хотя бы одна дверь! Помимо той, что агент Малдер выбил ногой! Типа «черный ход», ну!.. Что мы знаем о разновидностях черного хода!

Нет. Нету. Да, но тогда как?! Сюда же только что поднялись перед агентом Малдером, как минимум, трое. И чемодан еще… Чемодан хоть есть?

Нет. Нету.

А… а вот этот… средненький, Э-Ван?…

Тоже нету. Ни-ко-го. Ни-че-го. Один Фокс Малдер, дробящийся в отражениях.

Да спрячь ты «пушку», Малдер! А то пальнешь в сердцах по зеркалам…

О! Мысль! Зеркала все-таки с секретом! Проворачиваются вокруг оси, а за ними — каморка!

Отставить, Малдер! Проверено. Предварительно проверено. Ресторан «Зеркальный карп» в Чайна-тауне — отдельно стоящее строение. Стены ни к чему не примыкают.

— Малдер?! У тебя все в порядке?! — глас Скалли снизу.

У Малдера не все в порядке. Во всяком случае, с головой… наверное. Или?

— Все в порядке, Скалли. В порядке.

— Тебе помочь?

— Чем?

— Ну… не знаю.

— Вот и я не знаю…

* * *
Провал, напарники?

Провал.

Хотя… отрицательный результат — тоже результат.

Хотя…

Да, провал, провал! Чего уж тут!

— Малдер! Но ведь должно быть какое-то объяснение! Чисто научное!

— Скалли, я не раз слышал и еще чаще убеждался на практике: все, что называется наукой, ею не является.

— Ты хочешь сказать…

— Чего не хочу, Скалли, того не хочу. Спать хочу, вот что!

— Устал?

— Не отдохнул.

— По домам?

— По домам, по домам. Мы славно поработали и славно отдохнем!

— А… завтра?

— Остается надеяться, что завтра будет лучше, чем сегодня. Точнее, уже вчера.

— Обнадеживающе! Вот счастье-то!

— Довольствуйся малым, Скалли.

— Того же и тебе желаю, Малдер…

3

Что есть счастье? Когда с радостью идешь на работу и с радостью же возвращаешься домой. Древняя аксиома. Вернее, древний постулат, который еще надо бы доказать. И каждый доказывает по-своему — элементарным собственным существованием, прислушиваясь к себе; в гармонии я с миром или в дисгармонии?

Скалли — в постоянной гармонии. Просто-таки патологически счастливая — в соответствии с упомянутым постулатом, давно ставшим для нее аксиомой. Однако «постоянно» не означает «непрерывно». Бывают, случаются критические дни, если можно так выразиться.

Сегодня, например… Натужное, на форсаже, давящее воркование джентльмена Малдера — шоу не для слабонервных. Равно как и большой чифан для леди, которая триста шестьдесят четыре дня в году сидит на диете. Плачевный результат не замедлил сказаться.

Пока упражнялись в любовном остроумии, отражаясь в зеркалах, организм героически держался. Но по пути к дому-крепости неожиданно дал сбой. Именно по пути. Словно не мог дождаться более комфортных условий. Язык мой — враг мой. Да? А что тогда говорить об остальных «деталях» организма?!

Первой просигнализировала печень. Пришлось резко затормозить. Дэйна охнула и согнулась. Вот та последняя плошка с непонятно-влажно-бежевым-вкусным явно оказалась лишней. Существует же аксиома, не менее древняя, чем о сущности счастья! Существует и то и дело подтверждается на практике: из-за стола надо вставать с легким чувством голода, Ах, если бы человечество училось на своих ошибках!

Запоздалое раскаяние облегчения не принесло. Ох, худо! Ох, до чего вдруг худо! Давай-ка, Скалли, быстренько из салона! И — до первых куцых кустиков!

Череда утробно-животных звуков. Бурное извержение. Как там сказано в Библии? «Теплого изблюю из уст своих». Вот книга — всем книгам Книга! На все случаи жизни!

И возникший тут как тут случайный свидетель физиологического позора, «наш цветной брат» в слаксах, майке, бейсболке:

— О! Леди надралась! Помочь, леди? Недорого возьму! — Нож, «бабочкой» трепыхающийся в черных пальцах. — Вашу сумочку, леди. Быстро, ты! Пьянь!

С-сумоч-чку? Сейчас-сейчас! Она в машине. Сейчас-сейчас. Она сама-сама… Бледна, всклокочена, в последней стадии накатившего страха. Где-то же здесь была сумочка, на сиденьи. Сейчас-сейчас! А, вот она…

А вот — он! Ствол револьвера, выхваченного из «бардачка», уставился черным, бездонным зрачком в черную переносицу «цветного брата» в слаксах — аккурат меж двух блеснувших и моментально расширившихся зрачков.

— Леди! Не надо, леди! Я все понял, леди! Понял-понял! Ухожу-ухожу! — пятясь и пятясь задом подальше от психопатки с оружием наголо.

Ведь пальнет, психопатка! По глазам видно! Рука у нее дрожит, но надо ли испытывать судьбу? Не ровен час, пальнет и — ладно бы в лоб угодит (пуля просто срикошетит), а ну как из-за дрожи в руках она промахнется и попадет в пах?! Прости-прощай, гордость «цветного брата»! Да ну вас, леди! И — прыжок в сторону, в непроглядную ночь. Очень трудно ловить негра в темном квартале. Особенно если его там нет. Уже нет. Он уже за несколько кварталов отсюда. Знай, с кем связываться, «цветной брат». Спецагент Скалли — всегда спецагент, даже в состоянии «наизнанку».

Оно, конечно,попусту грозить оружием — отнюдь не показатель высокого профессионализма, как-никак! Но не станешь ведь растолковывать случайному свидетелю этого самого состояния «наизнанку»: видите ли, мистер, я агент ФБР, мы с напарником выполняли секретное задание в одном элитном ресторане, в процессе чего обожрались и облажались. Не поверил бы. И правильно бы сделал. Общественный стереотип — с ним не поспоришь. А поспоришь — проспоришь. У народа страны Бога и моей устоялся общественный стеореотип: агент ФБР — это… агент ФБР. Но никак не субтильная дамочка, которую выворачивает в придорожных кустиках.

* * *
Между тем, агенты ФБР тоже люди. Простые человеческие радости им не чужды.

Радости? Вы сказали, радости?! Это вы называете радостью?! Да чтоб наши заклятые враги по гроб жизни так радовались!

Ну-ну. Это — просто издержки. Сказано вам, леди, вашим напарником: «Довольствуйся малым». Излишества до добра не доводят. А если игнорируешь разумный совет, руководствуясь лукавой мыслью «если нельзя, но очень хочется, то можно», — терпи. Каждый из нас кузнец своего здоровья. Терпи — мигрень, депрессию, истерию… синдром ленивого желудка.

Вот последний, то есть синдром, для Дэйны оказался в диковинку. Доковыляв до квартиры и поскуливая от жалости к себе, проглотила две таблетки.

Не помогло. Что бы еще попробовать такое, более радикальное?

Попробуй сон, отозвался-подсказал внутренний голос. Здоровый сон — лучшее лекарство от любого недуга, в том числе и от обжорства!

Да-а, если б здоровый! В любом положении — дикий дискомфорт: сидя, стоя, лежа. Впрочем, лежа чуточку легче… Кое-как устроившись на кровати, попытаться заснуть.

Не тут-то было! Трель телефона! Какого дьявола! Кому не спится в ночь глухую?! Помимо бедняжки, скорбной животом! Кому не спится?!

Кому же, как не замечательному напарнику, другу-товарищу-брату!

— Скалли, ты?

Замечательный вопрос позвонившего в квартиру одинокой Скалли!

— Малдер! Какого дьявола!

— Хотел спросить, ты добралась? Еще один замечательный вопрос!

— Нет! С тобой говорит автоответчик! А я сплю!

— Спишь? Почему? Как ты можешь спать! Третий замечательный вопрос! Во втором часу пополуночи!

— Никак! Никак не могу! Не сплю! Уже нет!

— Вот и я… Еще нет. Понимаешь, меня не оставляет одна мысль… Она меня просто мучает! Держу пари, тебя тоже.

— Малдер, ты проиграл пари. Я мучаюсь не мыслью.

— А… чем?

— Желудком, черт побери! Доволен?! Услышал?!

— М-да. Что и следовало ожидать… Большой чи-фан, знаешь ли…

— Теперь знаю. Охо-хо…

— М-да. Плохо представляю, чем тебе помочь.

— Элементарно, Малдер! Не звонить во втором часу пополуночи, как раз тогда, когда еле-еле стала задремывать.

— Извини. Тогда не стану тебе мешать.

— О, нет! Теперь уже все равно. Уже разбудил… Охо-хо. До чего паршиво!

— М-да. Понимаю… Вот что, у тебя в доме есть виски? А еще лучше — водка. Еще лучше — русская.

— Разве что «шерри», ликер. Бр-р-р!

— Н-нет. Надо бы покрепче.

— Покрепче не держу… Малдер? Это надо понимать как навязывание в гости? Ты что, собрался ко мне? С визитом? Вот сейчас? Напомню тебе, напарник, — амплуа «воркующие голубки» мы оставили на выходе из «Зеркального карпа».

— Скалли! При чем тут «голубки»! Какой еще визит! Просто пытаюсь тебе помочь.

— Чем?

— Хоть чем-нибудь. Советом… Большой чифан, знаешь ли… Тяжелая пища. Водкой надо было запивать. Спирт расщепляет жиры.

— Спасибо, подсказал! Мы же там у них пили только этот… как его… «Дракон».

— Да, байдзю. Черное пиво… А тебе там не помешало бы водки.

— Если такой умный, заказал бы!

— Я? Даме? Водки? Дурной тон!

— Правила хорошего тона тебе, значит, дороже моего здоровья.

— Да нет! Просто мы бы тогда автоматически выпали из имиджа. Кавалер, отмечая помолвку, предлагает даме водку! Вся оперативная комбинация насмарку!

— А так она не насмарку?

— Вот! Эта мысль меня и мучает. Об этом я и хотел с тобой поговорить. Но если тебе сейчас невмоготу меня слушать…

— Попробую…

— Попробуй. Сосредоточься… Итак, Скалли, ты, конечно, согласна с тем, что профессионализм детектива определяется умением обнаружить множество фактов и, сопоставив их, придти к выводу. Предположим, для постройки хижины нужно сто восемьдесят бревен. Сто восемьдесят бревен, сваленные во дворе, так и останутся бревнами, пока не появится некто, пожелавший построить дом и знающий, как должным образом сложить бревна…

— Малдер! Ты о чем?

— Это как бы преамбула.

— Не надо преамбулы. Пощади. К делу, Малдер, к сути! Ради бога!

— Легко сказать, к сути. Надо подумать…

— Как и о чем думать?! Малдер!

— Вот именно! Скалли! Вот именно! Не только и не столько «о чем», сколько «как»! Мы с тобой, изучив массу специальной литературы о технике расследования, имея многолетний практический опыт, можем ответить на вопрос «как» следующим образом… Нам сначала нужно увидеть все деревья в лесу. Затем — лес как сосредоточение деревьев. А затем — каждое отдельное дерево, чтобы вернуться к концепции леса.

— Охо-хо… Не удивительно ли, что пособия по детективному делу издаются вовсе не Службой охраны лесов США?!

— Скалли?

— Извини, Малдер. Я сейчас попробовала, и у меня сейчас не получается.

— Не получается что?

— Слушать тебя. Ощущение, как на лекции в Мэриленде — по правоведению. Слышу, но не понимаю. Проще можешь?

— Проще — сложно. У меня сейчас процесс артикуляционного мышления. Я говорю и одновременно соображаю.

— Давай все-таки не сегодня, Малдер. У меня — полный даун.

— Понимаю. Понимаю, извини… Значит, водки в доме нет?

— Нет! Не-ту!

— Н-ну, тогда… Тогда просто постарайся лечь и заснуть.

— Твоими молитвами, Малдер!

— Н-ну, извини.

— Не обижайся, Малдер. Но очень худо.

— Не обижаюсь. Постарайся заснуть. К утру должно полегчать.

— Охо-хо… Только и остается надеяться.

— Но ты запомни, на чем я остановился. Завтра я тебе эту мысль разовью. Скалли? Завтра на службе появишься?

— Если жива буду.

— Будешь, будешь!

— Охо-хо… Только и остается надеяться.

Все. Отбой. Тягуче-короткие гудки, будто сигналы «SOS».

Вот напасть! Голос Малдера, казалось, излучал нормальное человеческое участие. Но под синдромом ленивого желудка волей-неволей заподозришь напарника в изощренном издевательстве. Зачем звонил-то, Малдер?! Просто зла не хватает!

Охо-хо… До чего ж худо!.. Или еще таблетку принять? И по возможности вытянуться, баюкая и усыпляя тошноту.

Нет. Нынче у тошноты явная бессонница. Дурнота не унималась. Ага, и познабливать стало. Вот и беспричинный страх липкими пальцами ритмично сжимал желудок.

Беспричинный? А вдруг она отравилась в этом треклятом «Зеркальном карпе»? Отравили, точнее… Вряд ли. Малдер ел вместе с ней. Просто дело привычки. Большой чифан…

Озноб, однако. Холодно, холодно, холодно. Бисеринки пота на лбу. Или согреться? Лучший способ согреться — принять ванну!

* * *
Своей ванной комнатой Дэйна по праву гордилась.

Пожалуй, это было единственным местом, где она проводила часы с удовольствием, не замечая их.

Когда она показала дизайнеру первоначальный проект, тот недоуменно переспросил:

— Вы действительно хотите так, мисс?

— Да.

Дизайнер тут же привел десятки доводов, почему так нельзя.

— Я убедил вас, мисс?

— Нет.

Заказала другому дизайнеру. Америка — свободная страна. И каждый может оформлять свой дом так, как хочет. Мисс хочет так.

Правда, второй художник несколько перестарался. Вместо одного большого, установил зеркала во все четыре стены — от пола до потолка. Впрочем, Скалли осталась довольна. Теперь, принимая душ, она не единожды отражалась в стеклах, что существенно повысило ее самооценку. Да и бороться с целлюлитом стало намного проще. Борьба на опережение. Вся фигура, как на ладони.

Само собой, напарник Малдер, впервые увидев обновленную ванную комнату, хмыкнул и неловко погладил напарника Скалли по голове:

— У тебя было тяжелое детство.

— Почему? — мгновенно взвилась Скалли.

— Потому что зеркальным аттракционом увлекаются обычно лет в шесть-семь. Потом это проходит. С возрастом. Так что… либо у тебя запоздалое развитие, либо тяжелое детство. Какой вариант выбираешь?

Скалли тогда рассердилась почти всерьез. Но ненадолго. Разве можно всерьез и надолго сердиться на Малдера! А, кстати, сегодня в «Зеркальном карпе» она просто-напросто непроизвольно прыснула — когда они оба вошли-огляделись и Малдер неподвижными губами процедил полушепотом: «О! И у них было тяжелое детство!»

…Набрав ванну и всыпав в воду успокаивающие ароматические соли, она осторожно погрузилась в обволакивающее тепло. Закрыла глаза.

Так-то лучше! Заметно лучше. Иррациональный страх отступил. Ему на смену-удивительная легкость. Впрочем, что удивительного! На тело, погруженное в воду, действует… далее по Архимеду.

Нет, и впрямь лучше! Словно и не было бессонной изнурительной ночи!

Скалли потянулась за мочалкой и…

…замерла.

Что-то не так!

Что не так?

Что-то!

Странная тишина, когда даже капля воды из крана падает бесконечно, неправдоподобно долго.

Нет, не поэтому.

Подмигивание света в плафоне.

Нет, не поэтому.

Оседающая пена, как причудливые облака из иллюминатора аэроплана.

Нет, не поэтому.

Вот!!! Отражение! В зеркале! Вот, прямо напротив, она, Скалли.

Скалли, ты ли это?

Я…

Влажные рыжие волосы, схваченные на затылке заколкой-крабом.

Бледное лицо, пунцовый рот, тени под глазами — свидетельство тяжелой ночи.

Изящная линия шеи и плеч.

Родинка на правой ключице?

Груди, холмиками выступающие над водой.

Все так. И… не так Не так!

У Скалли, как она себя ощущает, одна рука под водой, другая удобно покоится на краю ванны.

А Скалли в зеркале… увлеченно читала, манерно листая глянцевые страницы. Судя по обложке, у нее в руках журнал «Cosmo».

(Вот напасть! «Cosmo» из тех изданий, которые она даже и в руки-то ни разу не брала. Младшенькая сестренка — та да, с нетерпением ждала каждого нового номера и, получив, зачитывала до дыр. Попытки младшенькой приобщить к миру «Cosmo» и старшую успехом не увенчались. Скалли подавай какой-нибудь медицинский вестник с последними докладами ведущих патологоанатомов страны.)

«Зеркальная» Дэйна, «двойник», тот, что прямо напротив, перевернул очередную пеструю страницу, исподлобья глянул на Дэйну и — подмигнул!

Ой!

А что у нас слева?! Скалли, фактически не шелохнувшись, покосилась влево.

Ой!

Левое отражение… набирало номер по мобильному телефону.

Ой!

А правое? Опять же, не шелохнувшись, боковым зрением…

Ой!

Правое отражение уже, судя по кивкам головы с прижатым к уху мобильником, уже дозвонилось. Ку…куда?!

Любопытно, а что делает Скалли позади самой Скалли? Эта мысль отрезвила. Бред! Скалли затрясла головой, и все ее «клоны» будто нехотя повторили движение. Она может поклясться, что нехотя, словно через силу!

Вода подостыла. Накатила свежая волна страха. Предчувствие, предчувствие, предчувствие…

Скалли вздрогнула и резко ушла под воду — с головой. Вынырнула. Из зеркал на нее смотрела она сама. Мокрая, перепуганная. Ни журнала «Cosmo», ни мобильника. Нет и в помине.

Вот-т-т напасть! Галлюцинация!

Да, проще всего и логичней всего предположить — просто галлюцинация! Иначе — какая-то чертовщина! А от просто галлюцинаций можно избавиться. Контрастный душ — неплохое средство…

Она поспешно выпустила воду из ванны, включила душ. Ледяная струя. Теперь кипяток, почти кипяток. Снова ледяная. Снова кипяток… Намылила губку, принялась неистово растираться — сильно, до боли, пока не засаднило.

Вся троица «клонов»-Скалли временами вела себя вполне пристойно: четко-синхронно повторяли все движения за «подлинником». Но стоило ей ослабить внимание, выпустить кого-то из виду, как «клоны» начинали резвиться! То выгнутся, принимая соблазнительную позу. То почешутся. То направят струю душа прямо на Дэйну. Ч-ч-чертовщина! В то время, как «подлинник» намыливал левую ногу, «клон-первый» тер спинку, «клон-второй» — живот, «клон-третий» — руки. Нервы не выдержали. Зажмурившись, Дэйна нащупала полотенце, встала на коврик, быстро обтерлась и накинула халат. Только после этого нашла в себе силы снова открыть глаза.

Пар окутал относительно просторную, но, в общем-то, небольшую, как все ванные, комнату. Стекла запотели. Брошенное белье покрылось теплой росой. Влага. Духота.

Дэйна осторожно подошла к зеркальной стене и провела рукавом по туманной поверхности.

Сердце каучуковым мячиком подпрыгнуло и ухнуло вниз.

Пустота.

Или?

Из белого облака проступила агент ФБР Дэйна Скалли. И! Погрозила наманикюренным пальчиком: мол, сюда нельзя, дорогая. Губы сложились в коралловое колечко, дунули. Зеркало вновь запотело.

Дэйна озадаченно посмотрела на свои обкусанные ногти, без намека на вызывающий алый лак, и — провалилась в пустоту. Да, вот теперь пустота. Ветер и пустота. И более ничего?

Как сказать…

Да никак не сказать! Не — выразить! Ибо — невыразимо…

* * *
Босые ступни ощущали мягкий, словно меховой, ковер.

Дальше, дальше, дальше. Длинный извилистый коридор, будто чешуйчатое тело дракона — вид изнутри. Изнутри?! Кошмар какой! Дэйна упиралась, но шла, словно на незримом поводке. Иногда поводок натягивался, и в воздухе раздавался мелодичный звук китайской музыки ветра. Иногда ослабевал, и тогда она запиналась, теряя силы и направление. Нет уж. Вперед и только вперед! Так надо. Кому?! Кому надо! Мне — не надо!

А вас никто не спрашивает, агент Скалли! Вперед! Шаг. Еще шаг…

И вот она, голова Дракона. Нефритовый зал, с гладкими полированными стенами, в которых, если приглядеться, клубится нечто. Мелькание теней. Лица… Лица? Лица! Чуть сплюснутые и потому ирреальные. Зародыши будущих зеркальных отражений. Боишься, Скалли?

Боится, да. Но не хочет в этом признаться.

Впрочем, тот, кто в центре зала, не нуждается в ее признании. Ему по душе страх и дрожь, пронизывающая тело агента ФБР. Да и агент ли вы, мисс Скалли? А кто вы, м-м… мистер… Простите? Не мистер. Зовите меня просто — И-Ван.

Ах, вот вы какой… мистер И-Ван! Каркающий смех в ответ, почти добродушный. Но с ноткой металла. Старцу И-Вану не привыкать к чужеродному политесу Пусть будет мистер, хотя он предпочел бы просто — И-Ван.

Старец И-Ван пригласил мисс Скалли…

Это называется приглашением?!

Это называется приглашением.

Старец И-Ван пригласил мисс Скалли лишь потому, что она ему симпатична. Старец И-Ван питает некоторую слабость к умным женщинам. Слабость, в которой источник силы…

Женщина, обладающая умом, — драгоценность уже сама по себе. Так старец И-Ван думает.

Вот Э-Ван, средний, — тот ценит лишь поступки, действия.

А Сань-Ван, младший, — тот не сможет устоять перед видимостью. Красивая картинка затмевает суть. Молод еще. Не понимает, что без ума красота — иллюзия.

Мисс Скалли умна, но ее разум спит. Мисс Скалли тоже молода.

О! Утонченная лесть?

Нет. Объективная данность. Во всяком случае, по сравнению со старцем И-Ваном, она молода.

О! А это что? Утонченное хамство?

Нет. Снова объективная данность… И в силу этой данности мисс Скалли подчиняется видимости, не замечая сути, главного. И тем не менее она может быть полезна Триаде. Не может не быть полезна. В ней есть то, что было, допустим, в императрице Ци-си.

Не допустим! Мисс Скалли не допустит! Ци-си? Которая умертвила мужа и сына ради престола?

О, мисс Скалли знакома с китайской историей? Похвально. Но мисс Скалли допускает досадную ошибку. Впрочем, простительную для американки. Императрица Ци-си совершала умертвия не ради престола. Ради ЦЕЛИ. Что значит жизнь двух никчемных людей, когда речь идет о жизни великой империи?! Ци-си была умна, божественно умна. Ей удалось пробудить свой разум. Благодаря ей, зеркало китайской империи не рассыпалось на тысячи мелких осколков. Оно раскололось на три части, выпустив на волю мощь древних богов. После смерти Ци-си наступила новая эпоха — эпоха Триады.

Эпоха насилия, мистер И-Ван! Насилия, насилия, насилия!

Эпоха справедливости, мисс Скалли.

Хороша справедливость!

Какая есть… В мире действует закон справедливости: каждый получает то, что заслуживает. Иногда через тьму и несчастья. Иногда через зло. Победить Триаду, мисс Скалли, невозможно, и не пытайтесь. Оставьте реку времени в покое. Идти против предопределения глупо. Вы согласны идти вместе с нами? Неважно, куда. С НАМИ.

Зачем бы вы мне нужны?

Вы нам нужны. Ум и интуиция — качества, необходимые Триаде. Второе «я» сильнее первого. Третье сильнее второго. Но первое превзойдет третье. Выбирайте, мисс Скалли! С кем вы?

Хитро-желтое лицо старца И-Вана бесстрастно. Слова холодными серебряными монетками падают в сознание.

Скалли пытается за них уцепиться, но — тщетно. Готовый ответ рассыпается на гулкие звуки. Тени в нефритовых зеркалах беснуются, пытаясь подсказать. Старец И-Ван по-прежнему невозмутим.

Так что, мисс Скалли? Понимаю, сделать выбор всегда трудно. В исходе из себя и в уходе в себя нельзя не быть бдительным… Хотите, погадаем на Книге Перемен? Хотите?

Да ей как-то все равно. То есть… она послушно опускается на пол. Я не сказала «да»!

Пустяк! Главное, вы не сказали «нет».

Нет! Нет!

Поздно. Мы уже начали…

В ее руках три монеты. Шесть раз она выбрасывает их на каменный пол.

Старец И-Ван удовлетворенно улыбается, предугадав результат.

Да, так и есть! Слушай меня, Скалли:

Гексаграмма «Бо» — разрушение. Твое внимание слишком долго было сосредоточено на внешнем, поэтому сущность пришла к упадку. В гексаграмме «Бо» пять черт тьмы, и только одна говорит о свете. Тьма надвигается. Она почти рядом.

Первая черта говорит о твоей неуместной стойкости. Она лжива. У ложа разума разрушены ножки, ты испытываешь пренебрежение к миру. Стойкость приведет к несчастью. Ты упряма, и твое упрямство во вред. Об этом говорит вторая черта: у ложа разрушены перекладины. Ты проявляешь удивительную стойкость к несчастью… Еще немного, и ложе твоего разума будет окончательно разрушено. Далее придет черед обивки, несчастье непременно накроет твою душу.

Накроет?!

Непременно. Но если преодолеешь страх, то через женщин, похожих на тебя, получишь милость. Помни, благородный человек получит воз, у ничтожного разрушится жилье… Еще есть время, выбирай. Доверься круговороту, его правде, и тебе откроется лестница ввысь.

Лестница? Мне еще и по лестнице взбираться? Отстаньте! Устала! Устала сегодня! Дайте, наконец, поспать!

Ты спишь, Скалли.

Да? И во сне меня изнуряют благомудростями! Мало мне благоглупостей Малдера наяву!

Он не глуп, Скалли.

Знаю, знаю! Но, позвольте мне хотя бы во сне поспать. На сегодня достаточно!

Спи. Ты, собственно, и так спишь.

Да? Тогда… не могли бы вы оказать любезность, мистер И-Ван — не сниться мне? Никогда!

Никогда — нет. Мой альтруизм не безграничен. И дело — прежде всего. Но сегодня — ладно, так и быть.

Как — быть?

В смысле, не быть. Ухожу. Но!

Но?

Но еще вернусь к тебе.

О, знали б вы, сколько миллионов мужчин скольким миллионам женщин говорят то же самое.

Знаю. Я-знаю. И… вернусь. Спи.

4

— «У пятой чашки кофе всегда противный вкус. У пасмурного утра — морось дождя. У раздраженной женщины — повышенная нервозность и неадекватные реакции». Где-то так, где-то так…

— Что ты такое читаешь, Малдер?!

— Какую-то муру, Скалли. Человек-«бутерброд» сунул на входе. Какой-то новоявленный таблоид. Рекламная раздача. Машинально взял.

— Малдлер! Быстро пошел, использовал бумагу по назначению, вымыл руки и вернулся!

— Нет, но ведь есть смысл! Похоже, похоже.

— Не похоже!

— Оп! Попалась! На что похоже, Скалли?

— Ни на что! Ни на что не похоже!

— И отлично! Тогда почему ты занервничала?

— Я занервничала?! Я?!

— Ты. Повышенная нервозность и неадекватные реакции.

— Ничего подобного! Просто не выспалась толком.

— А, ну как же, как же!

— Да! Сам перекормил меня вчера какой-то дрянью. Плюс разбудил среди ночи!

— Ты же сказала, что не спишь…

— Мало ли, что я сказала! Из-за тебя промучилась!

— Из-за меня…

— Из-за кого же! Только под утро отключилось! И…

— Скалли? Начистоту, а? Сразу полегчает.

— Думаешь?

— Знаю. Итак? Отключилась — и?…

— И отключилось! Да! Вот так!

— Нет не так.

— Ну, не так, да! Лучше бы и не отключалась!

— Кошмары?

— Кошмары.

— М-да… Видок у тебя… Вообще в зеркало сегодня смотрелась?

Плесь!!!

— Скалли! Скалли, какая муха тебя укусила?!

У пятой чашки кофе не только противный вкус, но и цвет.

Особенно, если этот кофе — безобразным мокрым пятном на светлом пиджаке.

Особенно, если этот кофе запущен в тебя собственным напарником.

Особенно, если, метнув в тебя чашку, напарник вдруг взрывается истеричными слезами.

Сядь-ка, Скалли, сядь. Успокойся, успокойся, успокойся. Ничего-ничего. В конце концов, сей пиджак у Малдера — не последний пиджак. Он сейчас, на минуточку. На минуточку, сказал! Просто сменить пиджак! Тс-с-с, Скалли, успокойся. Нет, не надо замывать. Он просто сменит. А этот оставит как есть. На память. На долгую и нудную память. Как платьице Моники… Шутка, шутка!

Мужлан ты, Малдер! И шуточки у тебя мужланские!

Мужланские, мужланские. Согласен!

Иногда с ней лучше не спорить…

* * *
Однако что-то здесь не то и не так Напарник Скалли вся какая-то дерганая, нервная. Сколько он ее помнит, впервые без макияжа. На голове рыжее гнездо. Костюм мятый… Словно спасалась от кого-то бегством. А, может, действительно спасалась? Что мы знаем о жизни ближнего своего? И чего она завелась?! Последствия вчерашнего «отравления»?

Азы науки расследования: после этого — не обязательно вследствие этого. Впрочем, «отравление» — лишь эпизод во вчерашнем столь насыщенном дне. Малдеру с самого начала не понравилась идея Железного Винни — насчет «голубков». Одно дело, когда Малдер и Скалли — напарники, служба есть служба — Другое дело — имитация пылкой страсти, пусть и в интересах той же службы. Как говаривают биологи-циники, если поместить огурец в соленую воду, то хочет он того или не хочет, но все равно станет соленым. Вот и Скалли… Соленой ей, конечно, не стать, но где-то малосольной… В контексте чувств…

Нет. О, нет! Малдер отнюдь не переоценивает собственную неотразимость. Однако недооценивать — значит, самоуничижаться. Истина посередине. Даром ли вчера пять часов сплошь про любовь, про любовь, про любовь!

Агент Малдер умеет быть убедительным. И не как агент, а просто как Малдер, мужчина в полном расцвете сил. Мудрено устоять, Скалли…

Вот и не устояла, поверила. Плюс «Дракон» в голову ударил. Она вчера смотрела нежно… Нежно, нежно! Если то была игра, Скалли — Сара Бернар! Взгляд и нечто. «О, Фокс, дорогой!»

Или Малдер сам виноват? Увлекся. Переувлекся. В соответствии с девизом-слоганом на постере в собственном служебном кабинете. Размытая, как всегда бывает при максимальном увеличении, тарелка-НЛО, зависшая в пространстве, и девиз-слоган: «Хочу поверить!» Хочешь? Верь. Не хочешь — не верь.

Поверил. Оба поверили. Каждый по-своему и каждый в свое. В наше. Наше с тобой, милая! Наше с тобой, милый!

А утром — пробуждение. Напарник Скалли — женщина умная, все понимающая. И если что-то и было…

Да не было ничего, не было! Совесть Малдера чиста! Ну, почти чиста. Чего не скажешь о пиджаке. В чистку отдавать? Придется. Про платьице Моники — тут он переброщил. Фу, мсье! Извинитесь перед дамой!

* * *
— Скалли! Извини…

— За что?

— Просто… За все.

— Без проблем. Забыли. Все забыли.

— А вот этого не надо.

— Чего — этого?

— Забывать. При том, что очень хочется… Я про вчерашнее. Про наше фиаско в Чайна-тауне.

— Фиаско, да…

— Скиннер назначил на полдень. С отчетом. О вчерашнем.

— Что ж, отчитаемся, Напарник.

— М-м… Я к чему, Скалли… Я к тому, что фигурантов, получается, упустил я. Ты была внизу, на подстраховке. Может, я один схожу — «на ковер»?

— Напарник! Мы напарники или нет?! Вместе пойдем!

— И что скажем?

— Скажем, как было… Дьявол! Знать бы, как было!

— Скажем что-нибудь.

— Что-нибудь!.. Хочешь шутку, Скалли? Жизненную.

— Не до шуток Ну, жизненную давай.

— Сколько нужно агентов ФБР, чтобы заменить электрическую лампочку?

— Ну?

— Двое. Один уверяет начальство, что все в порядке, а второй тем временем ввинчивает лампочку в водопроводный кран.

— Смешно. И кто из нас станет уверять старину Уолтера? А кто «ввинчивать лампочку»?

— По обстановке… Обстановка, черт побери! Прости, Скалли, это по ассоциации. Вчерашний «Зеркальный карп», проклятые зеркала!.. Слушай, напарник, ты вчера, еще раз прости, ванну не приняла?

— Малдер!

— Да я так… Просто мысль пришла.

— Мысль?! Малдер!!!

— Если бы я, после «Зеркального карпа» вернулся домой, а у меня такая ванная…

— Малллдер!!!

— …не сдержался бы, расколотил вдребезги!.. Скалли? Скалли?! С тобой все в порядке?

— Да. Да!

— Ты просто вдруг даже позеленела…

— В порядке, в порядке, напарник. Знаешь, а ведь ты, пожалуй, прав.

— Насчет?

— Насчет расколотить вдребезги!

— Уф! Позволь, отмечу в календарике? Знаменательный день! Хоть в чем-то я прав, по мнению напарника!

— Не паясничай.

— Просто стараюсь тебя отвлечь… развлечь…

— Бессмысленно. Абсолютно бессмысленно, Малдер.

— Да уж вижу, Скалли…

— Что ты видишь?! Нет, вот что ты видишь?!! М-да. Прав новоявленный таблоид! «У раздраженной женщины — повышенная нервозность и неадекватные реакции».

Пиджаков не напасешься…

* * *
Вот как, да? Неадекватные?! И предложите приемлемый адекват, очухавшись голышом на кафельном полу! Во рту — пустыня Сахара, впору песок сплевывать. В голове — каша. А на часах — ой-ой, опаздываешь, Скалли.

Собиралась быстро и не глядя по сторонам. Не думать о белой обезьяне, не думать!.. Не думать о ночном кошмаре, не думать!.. Эффект прямо противоположный. Везде мерещится старец И-Ван.

…Даже когда вдвоем с напарником вошла к Скиннеру, почудилось — знакомая музыка ветра, перезвон китайских колокольчиков.

Даже склонилась к Малдеру с немым полувопросом: что-нибудь слышишь, напарник?

Напарник Малдер слышит только босса. Лучше бы не слышать! Тон у Скиннера… Впору подавать в отставку…

«Провал! Дилетанство! Вас, как детей! Ма-алчать!»

И это старина Уолтер? Это старина Уолтер. Доподлинно?

Доподлинно. Будто подменили босса! За неудачу, конечно, по головке подчиненных гладить — только портить. Но раньше вы, мистер Скиннер, любую неудачу подчиненных (редкую, заметьте, очень и очень редкую, по пальцам одной руки пересчитать!) воспринимали, гм, творчески. То есть позитивно, если можно так выразиться, — на перспективу. То есть: «Бывает! Никто не застрахован. Работаем дальше. Давайте подумаем, друзья…»

У-упс! Железный Винни осекся. Как услышал всплеск недоумения Скалли. Секундно замешкался. И — сменил пластинку. Теперь — с точностью до наоборот!

— Прошу прощения, Малдер. Прошу прощения, Скалли… Бывает. Никто не застрахован. Работаем дальше. Давайте подумаем, друзья…

Слишком быстро, мистер Скиннер. Слишком вдруг.

Слишком…

Повисла пауза. Скользкая, но прочная. На которой и повеситься недолго.

— А то по пиву, друзья? Чтобы снять напряжение? Чего-чего?! Железный Винни, мистер Скиннер, помощник директора ФБР, в собственном кабинете предлагает подчиненным «по пиву»?! И не просто на словах! На деле! Распахнул дверцу бара-холодильника, замаскированного под служебный сейф. Замялся, словно решая, как прихватить три бутылки одновременно, какой рукой. Левой! Прихватил. Выставил на стол.

— «Будвайзер», друзья! Это вам не пойло «Дракон» в Чайна-тауне! «Будвайзер»! Очень рекламируют!

Нет. Так не бывает. Да не бывает же! Настолько не в вашем характере, мистер Скиннер, что — просто не бывает!

Скалли чуть не брякнула вслух: «Вы в порядке, босс?!» Благо, не брякнула. Напарник Малдер перехватил на взлете, заговорил-заговорил. Впрочем, говорил чушь. Чушь собачью.

Впрочем, с боссом, вдруг понесшим собачью чушь, надлежит общаться на одном с ним языке. Во избежание…

— Видите ли, Уолтер. Я пил пиво на всей планете — в гостях, барах, ресторанах, практически везде, где предлагали. Часто сорта, наиболее рекламируемые. Но ни разу потребление пива не сделало меня красивым и сексуальным в собственных глазах и в глазах окружающих вопреки обещаниям ТВ-рекламы. И сколько бы раз я ни заказывал «Будвайзер», это не привлекло внимания ко мне красотки, на что однозначно намекала реклама. Нет, должен признаться, когда принятая норма значительно возрастала, почти до границ общественного приличия, я замечал, что окружающие становились гораздо симпатичней, но не до той степени, как это показывает ТВ-реклама. А значит…

— А значит, дружище?

— Всего лишь значит, что реклама пива — это визуальная гипотеза, логически противоречащая установленным фактам.

— Что вы имеете в виду, агент Малдер?

— Ничего особенного. Только то, что имею.

— В смысле?

— Я могу от рассвета до заката жевать мятные таблетки, носить костюмы от Хуго Босс, нижнее белье от «Фрут оф зе Лум», но от этого моя популярность в любой конторе, кроме моей собственной… то есть нашей совместной, разумеется… не станет больше, если я заявлюсь без пропуска. Меня просто проводят к выходу как незваного гостя. Но разве к этому всех нас мысленно готовят, отбирая наши денежки в супермаркете?

— Как-то не улавливаю… Вы о чем, Малдер? Я всего-то предложил по пиву.

— Рекламируемому!

— И что?

— Повторяю. Следите за артикуляцией! Визуальная гипотеза, логически противоречащая установленным фактам.

- Вы забываетесь, агент Фоке Малдер!

— А вы? А вы, господин помощник директора ФБР, Уолтер Скиннер?

— Я… Я вас более не задерживаю, Малдер!

— Честь имею, Скиннер!

— А вас, Скалли, я попрошу остаться.

— Да, мистер Скиннер.

— Нет, мистер Скиннер! Мой напарник, агент Скалли, не останется. Мы вместе вошли, вместе выйдем! У нас впереди большая работа. Мы продолжаем расследование. Не до пустой болтовни даже и с номинальным начальством.

— Что вы себе позволяете, Малдер! Я запрещаю!

— Чего именно? Продолжить расследование? Попробуйте!.. Скалли? Ты со мной? Или?

— Сэр?… Мистер Скиннер?… Я, право…

— Идите. Идите, агент Скалли. Раз так, то… идите.

— Сэр?

— Идите!

* * *
— Господи, Малдер! А тебя-то какая муха укусила?! Или лучший способ защиты — нападение?

— Никто меня не кусал. И защищаться нужно не мне, не нам.

— А кому?

— Кому? Как тебе показался Железный Винни?

— Будто подменили.

— Вот ты и ответила на свой же вопрос!

— Не понимаю, нет.

— Всему свое время, Скалли, всему свое время. И место.

— А что за белиберду ты нес? Или снова артикуляционное мышление? Нет, про пиво я поняла. В общих чертах. Но про «популярность в любой конторе»…

— Кодовая фраза, Скалли: «если я заявлюсь без пропуска».

— Все равно не понимаю!

— Почему бы нам вчера было не нагрянуть сразу на второй этаж к Э-Вану, к среднему? Почему бы сразу не сунуть ему в нос «пропуск», то есть значок ФБР? Почему бы не составить ему компанию в ожидании Сань-Вана, младшего. Почему бы не повязать их всех сразу по появлении?

— Малдер! У нас была иная вводная!

— Я о том и… Не будь у нас такой вводной от старины Уолтера, все получилось бы иначе! И ты была бы избавлена от… Как, кстати, чувствуешь себя, напарник?

— Лучше. Лучше, чем ночью.

— Оно и к лучшему. А то впереди у нас большая работа, напарник.

— Объяснись?

— Позже. Все-таки тебе сначала надо окончательно придти в форму.

— Я не в форме?

— Выглядишь ты, как всегда! А всегда ты выглядишь как никогда. Но все-таки…

— Заметно, да?

— Тому, кто плохо тебя знает, — нет. Мне — да.

Отдохни.

* * *
Она и сама себя знает неплохо. Всяко не хуже Малддера. Ну-ка? Да вроде ничего, в порядке.

И вообще при свете дня все воспринимается иначе. В перерыв навела макияж, глядясь в карманное зеркальце. Никто пальчиком не грозил, никто не подмигивал.

В лифте тоже все прошло гладко. Отражалась только она и так, как положено. Щелкнула пальцами — отражение тоже щелкнуло, поправила прическу — зеркальная Скалли сделала то же самое. В общем, все вернулось на круги своя.

А что же вчера?

О, вчера — всего лишь результат обжорства. На ночь глядя жирная пища в изобилии не рекомендуется. Да и Малдер, если честно, в изобилии противопоказан. Все хорошо в меру.

Отдыхай, сказал напарник? Что ж!

Молочная диета. Пушистые тапочки. Телевизор — мыльный сериал «Даллас». И — сон, сон, сон. Тишина и уют. Решено!

…Только дома решимость куда-то испарилась. Повинуясь неконтролируемому порыву, ругая себя на чем свет стоит, Скалли начала тихий уютный отдых с того, что занавесила все зеркала в доме. Вот жуть-то! Словно покойник в доме.

Сквозняк топорщил легкую ткань. Казалось, зеркала по мере сил пытаются освободиться от внезапного плена.

Скалли забилась в угол дивана и включила на полную мощь телевизор. Пальцы механически нажимали на кнопки, на экране мелькали лица, до слуха долетали обрывки слов, слова складывались во вполне осмысленные фразы:

ДЕЛАЙ. ВЫБОР. ОДИН. ДВА ТРИ. В ВОСТОРГЕ. ОТ ТЕБЯ. КОГДА ТЫ ПРИДЕШЬ.

Не думай о белой обезьяне. Чье изречение? Китайское? Тьфу! Куда ни плюнь — всюду след Поднебесной. Еда, одежда, обувь… Все яркое, пестрое. Красивая упаковка, затмевающая суть. Суть открыта избранным, но вот вопрос: хочет ли Скалли стать избранной?

Не хочет! Ее вполне устраивает минимальный объем счастья: из дома — на работу, с работы — домой. А философские изыски с удовольствием оставим другим!

Она раздраженно стукнула по поручню дивана, и в тот же момент оказалась на полу. Озадаченно уставилась на свое обезноженное лежбище — все четыре ножки одновременно подломились.

Тьма надвигается. Она почти рядом Первая черта говорит о твоей неуместной стойкости. Она лжива. У ложа разума разрушены ножки, ты испытываешь пренебрежение к миру.

Вздохнула. И направилась в кладовку. За спальным мешком. Вечер не удался. Отвлечься не удалось. Может, удастся поспать?

* * *
Розовые облака Поднебесной.

Аккуратные игрушечные пагоды.

Глянцевые листья лимонника.

Всполохи бумажных фонарей.

Придуманная страна, отражающаяся в выпуклом стекле. Проведи ладонью, изображение станет четче и. больше. Можно даже заглянуть в раскосые глаза людей, чтобы увидеть в них розовые облака Поднебесной.

Нравится, Скалли?

Кто здесь?! О-о. Снова вы! Снова в моем сне, мистер И-Ван!

Почему бы не предположить иное, Скалли: это ты в моем сне. Я пригласил. Но если тебя это смущает, то мы можем перейти в твои грезы…

Так просто?

Просто, когда знаешь путь. Но любое знание требует страдания. Я могу только подсказать, искать путь тебе придется самой.

Загадками говорите, мистер И-Ван.

Жизнь состоит из загадок. Ты, например, сегодня весь день пыталась разгадать одну из них.

Какую?

Что скрывается по ту сторону зеркала. Действительно хочешь знать?

Не знаю. А чего хотите от меня вы, мистер И-Ван?

Тебя, Скалли.

Зачем?

Представь себе гигантскую мозаику. Каждый кусочек — это конкретный человек. Без него общей картины не получится. Нам нужен этот кусочек. Нам нужна именно ты, Скалли.

А зачем вам понадобился Джереми Уллман?

Рябь улыбки… Чуть позже, Скалли, чуть позже. Хочешь, снова погадаем?

Не хочу.

Зря. У меня есть предчувствие, что сегодня тебе выпала бы гексаграмма «Фу» — Возврат. Она следует сразу после разрушения. Когда разрушение кончается, ничто не может стоять к нему в более тесной связи, чем Возврат. В выходе и входе нет торопливости. Когда ты обретешь друзей, то вернешься на свой путь, и через семь дней наступит прозрение.

Твой разум вновь обретет ясность. Но если применишь силу, тебя ждет поражение.

…Облака стали пурпурными. Скалли прикоснулась к пульсирующему стеклу.

— Дэйна! Дэйна! Дэйна!

* * *
С детства Скалли терпеть не могла замкнутого пространства. И в лифтах-то ездила только по служебной необходимости. И вдруг — узкая кабина, несущаяся вниз. Попыталась открыть дверь, да где там! Сказано — замкнутое пространство.

— Дэйна! Дэйна! Дэйна!

Так! Она здесь не одна. Три сестрички Скалли тянут к ней руки прямо из зеркального плена. Ум, интуиция и красота. Так, кажется, говорил старец И-Ван?

— Дэйна! Дэйна! Дэйна!

Выбери меня!

Нет, меня!

Меня!

И в глазах такая мольба, словно от этого выбора зависит жизнь и смерть Дэйны Скалли. Вот только которой из…

А кабина несется вниз, и сквозь вопли клонов-сестричек можно расслышать шорох песка в гигантских часах.

ДЕЛАЙ ВЫБОР!

Да, внешне очень схожи. Но только внешне. Видимость важнее сути?

У Скалли-первой — воля, жестокость. Все ради Цели. Императрица Ци-си, да и только. Она не умоляет, она приказывает. Почудилось ли, что за ней мелькнул старец И-Ван? Наверное.

У Скалли-второй — наитие. Решимости не хватает, но в плане интуитивных решений равных нет.

Скользкая, как змея, подстраивающаяся под любого. Уболтает, уговорит, настоит на своем. А почувствовав заведомый проигрыш, отойдет в сторону. За ней тень — Э-Вана.

И Скалли-третья. Та, самая игривая. С алыми коготками. Секс плюс эмоция. Красота спасет мир, красоте подчиняются ум и интуиция. Временно, но подчиняются. Эта Скалли полностью поработила Сань-Вана.

ВЫБИРАЙ!

Если объединить всех трех, получится настоящая Скалли, подлинная. Если! Но Триаде хочется ум, интуицию и красоту по раздельности.

А лифт несется вниз, песчинок почти не осталось.

ВЫБИРАЙ!

— Себя! Я выбираю себя!!!

Удар и боль.

Приехали.

Остановка в аду.

* * *
Тик-так-тик-так. Пять утра.

Скалли очнулась в собственной постели, в любимой шелковой пижаме. Первым делом прошлепала в гостиную и проверила диванчик: стоит, как и стоял. Гнутые ножки прекрасно держат вес. Вот только деревянные поручни чуть треснули и кое-где лопнула обивка.

Кофе. Душ. Все, как обычно. Даже зеркала встретили утро без экцессов: в них только Скалли. Настоящая.

Подставив воспаленное лицо под холодный душ, приняла решение: отныне не спать. Как бы ни хотелось, не спать. Хватит ходить по ночам в гости. В чужие сны. И в свои собственные она никого не пустит! Мой сон — моя крепость! А Триада…

У Триады возникнут проблемы. Ой, возникнут! Или она плохо знает напарника Малдера.

Она хорошо знает напарника Малдера! Дров, положим, он способен наломать немало. Зато потом способен из тех дров сложить вполне приемлемое строение. Чуть ли не крепость! Ну, хижину, в крайнем случае.

Хижину, в которой можно укрыться и с успехом выдержать любую осаду… Что он там такое говорил ей в ночи по телефону?

Сто восемьдесят бревен, сваленные во дворе, так и останутся бревнами, пока не появится некто, пожелавший построить дом и знающий, как должным образом сложить бревна…

Считать ли наломанные дрова бревнами? Почему нет? Вопрос масштаба. И… это не вопрос! Что-что, а гигантомания, в принципе, не болезнь, но применение, примеривание окружающего мира к собственным возможностям.

Возможно все! Для них, для напарников Малдера и Скалли ничего невозможного нет! Они повяжут Триаду! Повяжут! Ну, и заодно… так, между прочим… побочно… добьются ответа, куда все-таки подевался коллега, агент Уллман… который когда-то умел хорошо целоваться.

Что-о-о?! Что-что?!

Да. Было. Ну, было, было! Напарнику Малдеру совсем не обязательно об этом знать. Но память Скалли хранит восторженную дрожь, которую она, первокурсница Мэрилендского университета, испытала, когда Джереми… О, нет-нет! Больше ничего не было. Один лишь поцелуй. (Да, но какой!) А более — ничего! Это ведь даже не повод для знакомства. Согласен, Малдер? Впрочем, Скалли почему-то догадывается, что ты, напарник, не согласен. Ну и не обязательно тебе, напарник, знать об этом. Давно было. Значит, считай, и не было вовсе. Быльем поросло.

Лучше вернемся к нашим баранам…

5

Вернемся. На службу. Именно что к баранам. Не в смысле глупости, допустим. Но в смысле упрямства — точно. И звуковое оформление — под стать…

Помощник директора ФБР мистер Скиннер типично блеял — не жалобно, а напористо, на агрессивной истерике, с заиканием от избытка эмоций. Уставившись на Малдера, как на новые ворота. Готовый боднуть.

— Бе-е!.. Бе-е!.. Бе-е-ез моей санкции вы, агент Малдер, не имели права на подобную самодеятельность!!!

— Самодеятельность? Вы сказали самодеятельность, мистер Скиннер?! Вы сами это сказали! Самодеятельность априори подразумевает игнорирование какой бы то ни было санкции! — агент Малдер угрюмо упрям, упрямо угрюм.

— Бе-е!.. Бе-е!.. Бе-езумец!!! Вы категорический безумец, агент Малдер! Вы сорвали оперативную комбинацию! Сорвали!!! Хоть это-то вам доступно?!

— Мне доступно многое, мистер Скиннер. А туда, куда у меня нет доступа, я иду… без доступа! И дохожу до конца!

— Бе-е!.. Бе-ешеный! Бешеный! Да вы просто взбесились, агент Малдер!

— О, если бы!

— Что?!

— Если б я взбесился! Тогда просто укусил бы вас, мистер Скиннер, тебя, Уолтер, за нос! И полсотни уколов в твою необъятную задницу гарантировано! Чтоб стоять тебе и не сесть!

— У меня необъятная задница?! У меня?!

— Судя по тому, чем ты думаешь, — необъятная! Они, «наши бараны», оба-два настолько увлеклись перепалкой, что и не заметили вдруг присутствующую леди. Ладно, не леди, просто коллега. Однако все-таки дама! Эй, джентльмены! Если она вам мешает, то сейчас же уйдет.

Скалли всего-то зашла в кабинет к напарнику, дабы с утра пораньше скоординировать совместные действия на предстоящий рабочий день, но, судя по имеющей место быть сваре, Малдер уже многое успел… Когда? За ночь? Успел без согласования со Скалли и, страшно подумать, без согласования с непосредственным руководством в лице Железного Винни. Хотя назвать лицом багровую, искаженную гневом физиономию мистера Скиннера можно с большой натяжкой. Что ж ты такое натворил, напарник?

— Джентльмены! Прошу прощения, но если я помешала…

— А, Дэйна! Весьма кстати! Я как раз собирался тебе звонить, но тут как раз ввалился этот… ополоумевший бизон и…

— Я — бизон?!! Вон отсюда, агент Малдер!

— Я — вон?! Вы находитесь в моем кабинете, Скиннер. Так что па-а-апрашу вас!.. Отсюда, отсюда!

— Ваш кабинет?! Ясделаю все, чтобы вы лишились не только кабинета, но и вылетели из Бюро без выходного пособия!

— Подавись своим выходным пособием! Но пока это мой кабинет!

Нет, это может продолжаться до бесконечности. И мужчины еще смеют называть женщин истеричками! Скалли взяла со стола опустевшую чашку с напластованием кофейной гущи, резко и без замаха швырнула об пол — аккурат между «нашими баранами».

Кряк! Осколки — веером! И кофейная жижа — веером!

Дальше тишина. Мгновенная и отрезвляющая.

Так-то лучше!

А крапинка вам идет, джентльмены. Бежевая, мелкая, кофейная крапинка.

— Джентльмены? Кто из вас мне объяснит, что послужило причиной вашего легкого разногласия? Джентльмены?

— Он взял Сань-Вана! — Скиннер обвиняюще ткнул пальцем в Малдера. Прозвучало как ябеда обиженного большого ребенка. — Представьте, Скалли! Взял Сань-Вана!

Малдер демонстративно крутанулся в кресле, закинув руки за голову, ни дать ни взять — большой ребенок-хулиган, безнаказанно играющий собственной силушкой:

— То ли еще будет! Пока всю Триаду не повяжу, не успокоюсь. Следующий — Э-Ван!

— Представьте, Скалли, сорвал тщательно разработанную, многоходовую комбинацию! И еще доволен! Героем себя чувствует! — ябеда-ябеда-ябеда.

— А там и до И-Вана достану! Ох, я их всех доста-а-ану! — хулиган-хулиган-хулиган.

Густой флюид. Кажется, намечается новый виток мужского скандала. Новый раунд бодания.

Скалли взяла со стола вторую чашечку с испитым кофе, брезгливыми пальчиками отлепила присохшую бумажную салфетку, стряхнула на пол. И многозначительно принялась ее рассматривать, вертя в ладони. Джентльмены, вам не жаль посуды?

Да бог с ней, с посудой! Хотя, конечно, жаль. Все-все, успокоились, продышались носом — по йоге. Выдохнули. Итак?

* * *
Итак, у агента Малдера, извольте приветствовать, появилась гипотеза.

Еще раз об азах профессии! Проверка гипотезы осуществляется в три этапа:

1) умственной гимнастикой на рабочем месте;

2) сопоставлением с показаниями людей «на улице»;

3) изучением документов, которые либо подтверждают гипотезу, либо опровергают ее.

Все это требует попросту тяжелой работы, чтобы установить имеющиеся основания верить или не верить…

Самая длительная часть расследования, сократить которую мы можем только на свой страх и риск.

Что он, агент Малдер, и сделал. То есть сократил. То есть на свой страх и риск.

То есть?

Агент Малдер, извольте приветствовать, взял фигуранта!

То есть?

Сань-Вана! Взял! Да, Сань-Вана!.. Нет, не с поличным.

То-то и оно, что не с поличным.

Просто целеустремленно отправился в Гринвич-Виллидж, где фигурант Сань-Ван снимает комнату.

Просто целеустремленно вломился в ту комнату среди ночи.

Просто дал по голове полупроснувшемуся постояльцу, взвалил на плечо, ссыпался по лестнице, сунул обмякшее тельце в багажник и… привез сюда.

Сюда?

К нам. В Бюро.

Ой! И где он теперь? То есть Сань-Ван?

Где-где! В камере временного содержания.

Хотя Уолтер Скиннер с превеликим удовольствием поместил бы туда вашего напарника, агент Скалли.

Вот так-так! Малдер, ты что, и впрямь рехнулся? Скажи мне, своему напарнику, пока мы остались одни: зачем ты это сделал?! Зачем?!

— Я не рехнулся, Скалли. Я, напротив, в полном уме и добром здравии. Чего, к слову, не могу сказать о Железном Винни. Он ведет себя не как железный, а как… яблочное желе. Согласна?

Нет, но…

* * *
…согласна.

А действительно! В деле пресловутой Триады помощник директора ФБР и впрямь придерживается принципа «шаг вперед, два шага назад».

Сначала посылает лучших агентов (Малдер и Скалли ведь лучшие?) на операцию по взятию фигурантов в Чайна-таун.

Потом устраивает разнос за неудачу.

Потом распоряжается лучшим агентам держаться от «Зеркального карпа» подальше — мол, ситуация под контролем, под личным контролем мистера Скиннера, а вам, друзья, строго возбраняется проявлять инициативу. Каждый шаг — согласовывать! Никакой самодеятельности!

Подспудное ощущение, что помощник директора ФБР внутренне весьма доволен развитием событий с пресловутой Триадой. Хотя с чего бы ему быть довольным?! Дело развалилось, еще не начав складываться, и перспективы… сказать туманны, значит, ничего не сказать!.. Нет, внешне Уолтер Скиннер вполне соответствует имиджу начальника после провала — то есть рвет и мечет, в пух и прах разносит подчиненных, мрачен и насуплен. Однако, однако… Подспудное ощущение, которого не выразить словами, но, тем не менее, оно есть и крепнет день ото дня.

А между тем день ото дня (ночь от ночи) хитро-желтый старец И-Ван только и ждет момента, чтобы очередной раз навестить Дэйну Скалли и окончательно ее извести!

Черт побери! Она галлонами поглощает черный кофе, чтобы только не заснуть. Она включает свет по всей квартире и кабельный канал ТВ с оглушительным, бьющим по нервам рэпом — на всю ночь, чтобы только не заснуть. Она, в конце концов, перестала моргать! Из опасения, что, смежив веки на мгновение, сдастся и не найдет сил поднять их-а тут и старец И-Ван! Тут как тут!.. Она то и дело внутренне сжимается, когда к ней кто-то обратится. А уж внешне! О-о, внешне, наверное, просто беда. Наверное — ибо для того, чтобы убедиться, в какую страхолюдину превратилась, надо глянуть на себя в зеркало. Тьфу-тьфу-тьфу Не надо. В зеркало на себя — не надо. Где гарантия, что в зеркале — ты?… И ноги гудят, ой, как ноги гудят. Лифт ею игнорируется по определению — там, в нем, зеркала. И по черной лестнице — топы-топы, топы-топы. Отдохнуть бы, вытянуть ножки, прилечь… Нет! Прилечь — значит, заснуть! Не спать, Скалли! Не спать, не спать, не спать!.. Да, но сколько можно! Силы любого человека не безграничны, даже если тот человек — агент ФБР.

Угу. И при всем при этом, непосредственное руководство агента ФБР, как нарочно, тянет резину: спешить не следует, дорогу осилит идущий, медленно и последовательно. И глаза добрые-добрые, испытующие такие, словно диагностирующие: насколько вас еще хватит, мисс Скалли? еще на сутки? еще на двое?

Право слово, если бы она не знала старину Уолтера, то в сердцах решила бы, что нынче он — гармоничное сочетание глупости и вредительства. Словно вознамерился нанести сознательный удар по ФБР в лице агента Скалли и ее напарника. Словно вознамерился, вместе с тем, максимально обезопасить треклятый «Зеркальный карп» от ФБР в лице агента Скалли и ее напарника.

Малдер, похоже, так и решил уже — насчет «гармоничного сочетания». До сегодняшнего дня не озвучивал, но про себя довольно давно решил. Ну, верно. Одно из важных правил любого агента ФБР: убеждения можешь иметь какие-угодно, вплоть до самых крамольных, но не доводи их до окружающих. Азы профессии, азы. А вот, поди ж ты, сорвался, довел… до окружающих: «Необъятная задница!»

Скалли непроизвольно хихикнула. Смешок получился довольным.

Нет, конечно, Малдер, сморозил глупость, взяв И-Вана в Гринвич-Виллидже. И дилетанту понятно, что предъявить фигуранту абсолютно нечего. Какой мул?!. Какой галлюциноген?! Какой чемодан с наличностью?! Если на то пошло, то какой «Зеркальный карп»! Да не был там Сань-Ван, никогда не был! Заведение слишком дорогое для полустудента-полубогемы!.. А вот вам, фараоны проклятые, мало не покажется, когда потерпевший от вашего произвола законно потребует компенсации за причиненный физический и моральный ущерб. И то верно! Спал сном праведника, никого не трогал. Тут врывается верзила, трясет значком ФБР, применяет силу, бьет по голове, запихивает в багажник, увозит в неизвестном направлении. Налицо превышение служебных полномочий! Да и статью «похищение человека» приплюсуйте!

— Каких служебных полномочий, Скалли? — напарник Малдер сама невинность.

— Малдер, прекрати. Нет, правда, я ценю твой порыв — ради меня…

— Угу. Хорошо хоть, догадалась, что я все это — ради тебя. Нет, и ради дела, само собой. Но прежде всего, ты права, ради тебя. Должно было это сдвинуться с мертвой точки! А то превратилась бог знает во что. Себя со стороны не видишь!

— Спасибо, Малдер. Нет, я без сарказма. Правда, спасибо. Но ведь, по большому счету, глупость, глупость!

— Иной раз, напарник, лучше совершить глупость… которую впоследствии можно исправить… чем не совершать ничего.

— Сомнительная доктрина. Не для агента ФБР, превышающего служебные полномочия.

— Ска-а-али! Я ж тебе и толкую! Откуда ты взяла, что я тряс перед этим хитро-желтым значком ФБР?!

— Т-то есть? А кем ты представился?

— Никем… — невинность, сама невинность. — Просто вошел, увидел, дал по башке. И вот… привез.

— К нам! В Бюро!

— А откуда и зачем ему знать, что он, бастард, у нас, в Бюро? Я ему тряпочку на глаза, узенькую такую. И скотчем поверх… А камера временного содержания — она просто камера, без табличек «ФБР». Табурет, тумбочка, топчан, зеркальце…

— Малдер!

— Скалли? Да не вздрагивай ты! Все о'кей!

— Что о'кей?! А допрашивать? В качестве кого ты, например, станешь его допрашивать?

— Да не буду я его допрашивать! Пусть просто посидит! И пусть его начнут искать. Скажем, братик средний начнет искать. А начнет. По моим прикидкам, очередная сделка должна случиться через три дня. Галлюциноген на чемодан. За три дня младший братик в камере и проголодаться по-настоящему не успеет. Во всяком случае, с голода не помрет. А Э-Ван готов принять чемодан только от Сань-Вана. Брат от брата. Слишком много у них, у Триады, поставлено на карту, чтобы довериться постороннему. Так что известное шевеление мы будем наблюдать. И действовать соответственно. Расследование-то продолжается!

— Твоими бы устами, Малдер! По-моему, расследование давно и сознательно свернуто. И не по нашей воле.

— Но в нашей воле продолжить наше расследование, невзирая на…

— И это ты называешь нашим расследованием?

— Знаешь… Можно ли сделать вывод, что наше расследование подобно порнографии — мы не можем дать ей определения, но узнаем, когда ее видим?

— Конечно, нет!

— А вот и да! Конечно, да!

— И в итоге? Имею в виду, через три дня, которые ты обозначил.

— Что — в итоге?! Триада расшевелится, наделает глупостей. Мы их всех хватаем — на законных основаниях.

— А Сань-Ван? Узник, так сказать?

— А… выпускаем! Через те же три дня. Никаких официальных извинений, к черту формальности. Захожу в камеру, даю ему по башке, запихиваю в багажник, вывожу на пустырь, вышвыриваю. И подоспевшие агенты ФБР, совершенно случайно оказавшиеся неподалеку, тут же берут его за шкирку. Теперь уже на законных основаниях, основываясь на оперативных данных, обретенных в эти три дня. Ну, далее по схеме: вы имеете право хранить молчание, вы имеете право на адвоката, вы имеете право… Имеете, имеете. Но! Не можете.

— И помощник директора ФБР, мистер Скиннер заранее санкционирует весь твой, с позволения сказать, план действий.

— Да пошел он!

— Он не пойдет. А вот послать… и тебя, и меня — проще простого.

— Не-ет, теперь уже не просто! Теперь ему сложно послать — и тебя, и меня! Я как его подопечный наломал столько дров, что теперь он вынужден ждать и надеяться — вдруг да сложит агент Малдер из них какое-то подобие хижины. Тогда можно доложиться в штаб-квартиру, в Вашингтон: операция успешно завершена, особо отличившиеся будут, как минимум, прощены. А если не сложится хижина, то рухнувшие бревна-дрова погребут под собой и старину Уолтера. Так станет ли он форсировать собственное погребение? Нет. Дождется финиша. Пусть промежуточного.

— Да ты психолог, Малдер!

— Ты. сказала, Скалли.

— Что ж. Не убедил, но эрудицией подавил. А насчет узника…

— Ну? Ну?!

— Ты сейчас будешь долго смеяться, однако… Я бы его все же допросила.

— Я бы, по совести, тоже. Но… Почему ты?

— А кто? С тобой, с похитителем, он наверняка замкнется. Скиннер и вовсе отпадает. Зачем ему усугублять беспредел подопечных собственным участием? Остается…

— Но тебе-то это зачем, Скалли?

— Чисто профессиональное. Расследование есть расследование. И — не порнография. Мне надо держать марку, напарник. Понимаешь?

— Пока смутно.

— Видишь ли, Малдер… Манера сначала закончить расследование и собрать все свидетельства против подозреваемого, а в последний момент оглушить его фактами — оставим все-таки дилетантам-сыщикам, придуманным дилетантами-беллетристами.

— Типа?

— Типа Пуаро. Типа Марпл… В реальности — девяносто девять процентов из ста, фигурант будет знать все о расследовании к тому времени, когда ты войдешь в его кабинет… или в камеру. Если он действительно виновен, ты предоставил в его распоряжение энное количество времени… скажем, те же три дня… чтобы сочинить удобоваримый сценарий, а ты не смог припереть его к стенке фактами, которые легко проверить.

— Нет, почему! Я сначала припер его к стенке. Там, в Гринвич-Виллидже. Но он, гадюка, так больно щиплется! Кун-фу, смертельные удары, ки-ийя! Т-тоже мне, ниндзя! Ну и… дал ему по башке!

— Я фигурально, Малдер.

— А я чисто конкретно!

— Давай все-таки фигуральна.

— Ладно, давай. Желание дамы…

— Я не дама! Я напарник! Или?

— Напарник, напарник. Ладно, давай, напарник, продолжай.

— Продолжаю. Если фигурант и впрямь виновен, то не склонен признаваться. Будет лгать. Качество лжи прямо пропорционально наличию времени на ее подготовку.

— Из чего следует, Скалли…

— Из чего следует, Малдер, — оперативный допрос фигуранта Сань-Вана… если не поможет, то и не повредит. И чем оперативней, тем продуктивней.

— Что ж, не убедила, но эрудицией подавила. Одна загвоздка, Скалли… Скиннер!

— А куда он денется!

— И я о том же. Даже если согласится, чтобы ты допросила Сань-Вана, то куда он при этом денется? Не фигурально. Конкретно. Не присутствовать он просто не имеет права. Присутствовать — тем более.

— К чему ты клонишь, Малдер?

— К тому, к тому. Надо понимать, Скиннер будет контролировать ход допроса из «каморки». Захочет контролировать. Так? По ту сторону зеркала?

— Н-ну, в общем… Наверное…

— А я?! Я ведь тоже буду там. Да-да, Скалли, не спорь. Буду! Хочу проконтролировать.

— Так я и не спорю, Малдер.

— Угу. Агент Скалли с блеском «раскалывает» фигуранта. После чего из «каморки» извлекают парочку бездыханных наблюдателей, в экстазе перегрызших друг другу глотки.

— Ну, Малдер! Или эмоции, или работа.

— Видишь ли, Скалли… Разумеется, работа. Эмоции побоку. Для меня. А вот для так называемого старины Уолтера…

— Так называемого? Железный Винни раньше всегда умел держать себя в руках. Железный…

— Именно. Раньше. А нынче… В общем, Скалли… Как бы тебе сказать…

— Говори, говори, напарник! Словами!

— В общем, если по окончании твоей беседы с фигурантом по имени Сань-Ван в «каморке» окажется труп, не удивляйся. Мой ли труп, или труп так называемого старины Уолтера… не удивляйся.

— Малдер? И шуточки же! Ты сардоник?

— Не сардоник. Не шуточки. Просто учти…

— Малдер? Ты не договариваешь!

— А, все равно не поверишь. Я и сам пока не верю до конца. Но проверить — почему бы и нет. Одна просьба, напарник. Даже пожелание!

— Да, напарник?

— Не дави на фигуранта… Не дави, Скалли! Я же тебя хорошо знаю, Дэйна. Не надо. Не пережми! Если этот хитро-желтый упрется-замкнется, не настаивай! В наших интересах, поверь!

— В наших — в чьих?

— Прежде всего, в твоих. Если угодно, и в моих. А равно, если угодно, в интересах так называемого старины Уолтера… если он хочет прожить подольше.

— Малдер? Малдер! Ты трижды, даже четырежды пропедалировал «так называемого». В чем дело, напарник?

— Так скажу тебе, напарник… Я не из тех, кто подставляет правую щеку, получив по левой. Или наоборот? Левую, получив по правой?

— Не мудри, Малдер! Проще, проще!

— Куда проще! Если получил по левой — получил от правши. А по правой — от левши. Встану-ка я в «каморке» по левую руку от так называемого старины Уолтера.

— Н-не улавливаю, извини.

— Гипотеза, напарник. Пока гипотеза… Ладно! К делу. Заодно и проверим! Гипотезу… Так ты не дави, Скалли, очень прошу, не дави.

— Не стану.

— И последнее… Гм!.. Зеркало. В комнате для допроса-зеркало. Не смущает?

— Нет. Нет! Уж тут-то я буду знать, что в нем, то есть за ним — свои!

— Свои — кто?

— Ты. И… Скиннер. Ну, как обычно! В первый раз, что ли!

— Я — да. И Скиннер — свой, говоришь?…

6

Допрос?

Глупо слушать!

— Имя?

— А ты кто, зеньсина?

— Здесь вопросы задаю я.

— Кто — ты? Где — здесь?

— Повторяю, здесь вопросы задаю я. Имя?

— Э-э, я по-английски немнозько плехо…

— Свое имя — тоже по-английски? Тоже плехо?

— Мое имя? Посему мое?

— Потому что не мое!

— А какое твое?

— Здесь вопросы задаю я.

— Ты — кто? Здесь — где?

Снова здорово! И так до бесконечности. Замкнутый круг.

Достаточно. Или Сань-Ван полный дебил. Или весьма удачно играет дебила. Или… агент Скалли, гм, теряет квалификацию.

Все. Допрос окончен. Забирай его, Малдер. Где ты там, напарник?

Напарник Малдер, как и положено, за стеклом. За непроницаемым для допрашиваемого стеклом, но мы-то с вами знаем…

А и допрашиваемый знает. Знает?! Скалли поднялась, давая понять, что допрос окончен. Стараясь ни в коем случае не бросить взгляд в обширное зеркало во всю стену.

Чтобы не расшифровать наблюдателей? Да, и поэтому тоже. Но главное — просто потому, что… зеркало. Насмотрелась она, знаете ли, в зеркала за последнее время!

А вот допрашиваемый Сань-Ван, похоже, не насмотрелся. Встав, в свою очередь, с привинченного к полу кресла, мягко, по-тигриному шагнул вплотную к непроницаемому для него стеклу, расплылся в тонкой ухмылке, постучал костяшками пальцев по гладкой поверхности — в манере «позвольте войти?» И еще, бастард, ручкой на прощанье сделал Малдеру!

Малдер готов поклясться — именно ему фигурант Сань-Ван сделал ручкой! Не наугад блуждая взглядом по зеркальной поверхности, а безошибочно встретившись глазами.

И! И Скиннер, до того злобно пыхтящий по правую руку от Малдера в тесной «каморке», при этом явственно хмыкнул. Хмыкнул, хмыкнул! С чувством глубокого удовлетворения! Малдер готов поклясться!

* * *
И еще раз хмыкнул помощник директора ФБР, мистер Скиннер, уже при, так сказать, «разборе полетов», в собственном кабинете. Когда довел до сведения агента Малдера и агента Скалли свое решение, и оба напарника, не сговариваясь грянули: «Вот уж нет!»

— Не возражать! Выполнять! И Скалли, вдруг отстранившись от Малдера в самозащитном приступе, умоляюще мяукнула:

— А меня-то за что?!

— За профнепригодность, мисс Скалли! Я пошел у вас на поводу, а вы, как выяснилось, элементарный допрос не в состоянии провести!

Нет, надо было Малдеру в «каморке» дать волю своим эмоциям и перегрызть глотку начальству, то бишь Скиннеру. То бишь теперь уже бывшему начальству. А потом, напрягшись интеллектом, представить случившееся как несчастный случай…

Стоп! Постфактум сожалеть о несовершенном — только нервные клетки тратить. Но! «Бывшему начальству», ты сказал (или подумал), Малдер? Почему — бывшему?

Потому что! Мистер Скиннер, хмыкнув с чувством глубокого удовлетворения, объявил агенту Малдеру и агенту Скалли, что данной ему властью он, помощник директора ФБР, освобождает вышеназванных напарников от служебных обязанностей. Раз и навсегда. Представление об увольнении будет немедленно отправлено в штаб-квартиру, в Вашингтон — по факсу. Свободны, господа!

Цугцванг, однако. Любой ответный ход заведомо ведет к проигрышу. Подчинишься руководству как образцовый служака — вперед, на выход. Не подчинишься как взбунтовавшийся анархист — вытолкают в шею, ибо ты здесь отныне никто и звать никак.

Что так, что эдак.

— Да! Последняя к вам просьба, мистер (не агент!) Малдер! Прежде чем вы навсегда покинете эти стены, будьте добры!.. Наведайтесь в камеру временного содержания, куда вы только что препроводили незаконно задержанного после столь бессмысленного и беспощадного допроса мисс (не агента!) Скалли. Заберите его с собой.

— Куда?!

— Отсюда. ФБР — воплощение закона и порядка. И никогда не содержит законопослушных граждан в подведомственных ему камерах — беспричинно.

Извольте выполнять.

Дать бы тебе по необъятной заднице, Скиннер — с оттяжкой, хлестко и звучно! По необъятной заднице, которой ты думаешь, ошибочно считая ее головой! Но распускать руки в присутствии дамы (Скалли?) — это окончательно потерять лицо.

Потому — холодный, подчеркнутый кивок. И дверью — хлоп! Уходя — уходи. Не оглядываясь.

Зря не оглянулся, Малдер. Заметил бы напоследок, как напарник Скалли, обессилев, мягко валится, на ковер, теряя сознание.

Обморок?

Скорее всего. Спровоцированный нервный стресс, усугубленный долговременной бессонницей. Да, вот так. Агенты ФБР — тоже люди. Бывшие агенты ФБР — еще более люди.

* * *
Не далее как полчаса назад, после неудавшегося дознания Скалли, Малдер втолкнул хитро-желтого Сань-Вана обратно в камеру временного содержания. И вот снова и опять: с вещами на выход! Вы бы определились, что ли, большие белые человеки! Тебя не спросили, хитро-желтый! Прежде чем открыть тяжеленную дверь камеры, надлежит состроить зверскую мину. Особенно лицедействовать не пришлось. Зверская мина застыла на лице Малдера, пожалуй, с момента скиннеровского объявления об отставке. Так что с лицом — без проблем. А вот с хитро-желтым узником…

По инерции, повинуясь выработанному за годы и годы рефлексу, Малдер предварительно заглянул в глазок. Машинально!

Что за черт! Глюк!

В камере-одиночке — двое. Их двое! Два Сань-Вана! Два китайца! Стоящих друг напротив друга в ритуальном китайском приветствии — полупоклон; руки, прижатые к груди; правая ладонь сверху накрывает левую, собранную в кулак.

Малдер отпрянул от дверного глазка. Крепко зажмурился. Мысленно сосчитал до десяти. Аутогенная тренировка, «…девять, десять». Это не черт. Это не глюк. Оптический обман. Выпукло-вогнутое стекло дверного глазка, телескопическое, дающее обзор на все сто восемьдесят градусов. Оптика — штука забавная, иногда способная подшутить над здравым смыслом. Не так ли?

Гарантии ради он еще раз сосчитал до десяти, вдыхая и выдыхая по йоге, носом. Сейчас он откроет тяжеленную дверь, без лишних разговоров даст по башке узнику Сань-Вану (количество узников — один! один!), взвалит на плечо… И — в багажник. И — до ближайшего пустыря. Такова, узник, осознанная необходимость. Она же свобода. Ты свободен, Сань-Ван. Хотя, конечно, жаль: Да и Малдер отныне свободен. Что еще более жаль. И Малдер, и Скалли…

О! Не забыть мимоходом завернуть-вернуться в кабинет к так называемому старине Уолтеру. Для:

«Скалли, я уезжаю. Ты со мной?»

Он открыл тяжеленную дверь. Не сразу после этого ступил внутрь, но профессионально отпрянул на шаг, держа дистанцию. А ну как узник набросится?! Кун-фу и все такое…

У-упс! Лучше бы кун-фу, чем такое…

Камера была пуста. Пуста…

Черт! Глюк!

Ведь только что…

Ведь буквально десять секунд назад… Ну, двадцать (он дважды считал до десяти)…

Ведь вот же, вот…

Соображай, Малдер! Быстро соображай! Все-таки доморощенное кун-фу? Оно! Иного не дано. Хитро-желтый узник, заслышав дверной лязг, прыгнул и прикипел пятками к потолку! Не иначе как затаился аккурат над дверным проемом. И стоит Малдеру войти в камеру, как сверху на него, на затылок падет коварно-тигриная тень!

Не на того напал, хитро-желтый!.. Малдер отступил на полшага, сгруппировался и — нырок-кувырок внутрь! Оп! И оружие из наплечной кобуры — наголо! Вверх, туда, где над дверным проемом завис Сань-Ван! Ты думаешь, ты такой умный, Сань-Ван? Ты не такой умный, как думаешь, Сань-Ван! Ты на мушке, Сань-Ван!

У-упс! Никто не на мушке, Малдер. Потому что некому. Над дверным проемом — никого. И в камере — никого. Так-таки никого… Что за… То сразу двое, то ни одного! Э, где спрятался, хитро-желтый?! Я уже иду, я пришел. Ты где?

Где-где! Не зде…

Стул, тумбочка, топчан, зеркало. И — никого. За исключением, само собой, бывшего (теперь окончательно бывшего!) агента ФБР Фокса Малдера. Ну, и его собственного отражения в небольшом зеркале. Зачем в камере временного содержания зеркало на стене? Так ведь мы ж не изверги, не людовики-одиннадцатые, чтобы узников содержать в нечеловеческих условиях. Какой-то минимальный комфорт — побриться там, причесаться, да просто в глаза себе заглянуть…

Малдер поднялся с пола, отряхнул с себя пыль, просто заглянул себе в глаза. Очумелые глаза, ничего не скажешь! Погрешить бы на алкогольный токсикоз. Но ничего, кроме пива…

А в зеркале, в глубине зеркала — чуть заметная тонкая полоска. И цвет этой полоски не похож ни на какой иной цвет… Или почудилось?

Почудилось! На Малдера очумело смотрит Малдер. И никаких тонких полосок.

Или, как ни прискорбно, прав мистер Скиннер? Пора вам на покой, Фокс Малдер. В отставку, в отставку, в отставку. И мисс Скалли с собой непременно прихватите, Дэйну Скалли.

Пошли-ка отсюда, Дэйна! От греха подальше!

* * *
Да уж, лучше подальше. Ведь согрешил бы Малдер, согрешил — войдя напоследок за напарником в кабинет так называемого старины Уолтера! Убийство — первый грех, возбраняемый первой библейской заповедью. Не убий…

— Р-р-руки, Скиннер! — рявкнул Малдер с порога. — Р-р-руки, сказал! Выше! Еще выше! Теперь в. стоpoнy! В сторону от нее! В сторону!!! Лицом к стене. Плотней! Еще плотней! Вот та-ак. И не двигаться! Шелохнешься — пуля в затылок!

— Малдер! Ты все превратно понял!

— Заткнись!

Тьфу. Довольно противное занятия, обыскивать-обхлопывать со спины тучного и мгновенно вспотевшего господинчика. Мокрые пятна, проступившие на белой сорочке под мышками. Хлюпающая спина. Малиновый с прожилками загривок. Перья волос, вставшие дыбом вокруг обширной лысины. А запах! Скунсы велели кланяться…

Та-ак. Ваше оружие, мистер Скиннер, из наплечной кобуры — позвольте. Еще что-нибудь есть при вас? Позвольте обхлопать и пониже. Пониже спины. Надеюсь, не обделались?… Ото! Что-то новенькое! С каких пор помощник директора ФБР имеет при себе еще и «ствол», закрепленный ремешком на голени?

— Малдер! Все не так…

— Заткнись!

Ну, кажется, теперь пуст так называемый старина Уолтер. Обезоружен и безопасен. Впрочем, во избежание эксцессов…

— Быстро сел! Скиннер, я не стану дважды повторять! Сел и подложил руки под свою необъятную задницу. Сел! Всей тяжестью! Не в кресло! На стул!.. На стул, сказал!!!

— Малдер! Дай же мне сказать! Я объясню!

— Вот теперь говори, старина. Объяснись… Так что? Ты ее убил? Или временно обездвижил? Или, скажешь, она сама?

«Не обманывайтесь нашими улыбками…» — говорят китайцы (и тут они!). Но сие предупреждение годится и в устах большого белого человека Фокса Малдера. А равно и: не обманывайтесь нашим задушевным тоном…

О, какая у Малдера улыбка! И тон задушевней некуда! И — палец на спусковом крючке. Нажать?

Иной другой, с нервами чуть послабее, сразу бы нажал. С порога! Потому что напарник — это святое. И вот, чуточку воображения! Ты, слабонервный, входишь в кабинет и фиксируешь — твой друг лежит в изломанной неестественной позе на ковре (впору по контуру маркером обводить!), а над телом громоздится туша недруга.

Нажать! Конечно, нажать! На курок. А после разберемся.

Считай, повезло тебе, старина Уолтер, с нервами Малдера. Особенно если присовокупить перенесенную Малдером нервную встряску в камере временного содержания пять минут назад.

— Я слушаю, старина. Что ты с ней сделал, пока меня не было? И что собирался с ней делать дальше? Ты некрофил, старина? Внимательно слушаю.

Поведение ваше, Фокс Малдер, — мимо всех стереотипов! Согласно стереотипу, вы должны прежде всего броситься к распростертому телу и возопить, трясся за плечи: «Что с тобой?! Скалли! Слышишь меня?! Скалли?!»

Ага! И получить по затылку тяжелым тупым предметом от выпущенного из виду злодея. Не дождетесь!

Если партнер Скалли мертва, то ее не вернуть. Логично?

Логично.

Если она в беспамятстве, то рано или поздно очнется. Логично?

Логично.

Наилучший способ помочь — это не мешать. Логично?

Да, да! Логично все! Но существуют же какие-то элементарные человеческие… чувства, что ли…

А кто сказал, что Малдер их не испытывает? Именно сейчас и еще как! Другое дело, что не проявляет, прячет. Но на курок нажмет не моргнув глазом. Вот выслушает внимательно и непременно нажмет.

— Внимательно слушаю, старина.

— Да ничего я с ней не делал, Малдер! Поверь! Сама рухнула, как только за тобой дверь закрылась!

— Хочу поверить… — и это уже сарказм. Ставший притчей во языцех слоган с постера про НЛО. Проще поверить в НЛО, чем твоим словам, Скиннер.

— Я пытался привести ее в чувство! Это искусственное дыхание! Рот в рот!

— Хочу поверить…

- Но она, мне кажется, просто заснула. Спит!

— Хочу поверить…

- Поверь, Малдер! Просто спит. И, посмотри, улыбается! Во сне! Ты же профи, ты знаешь: насильственно лишенные сознания, насильственно обездвиженные — никогда не улыбаются. Это не оскал, Малдер! Улыбка!

— Хочу поверить…

- Да сам разбуди и спроси!

— М-да? Что ж ты ее не разбудил, старина?

- Я пытался! Пытался! И никак… А тут ты: «Р-руки, р-руки!»

Гм! Настолько неправдоподобно, что сойдет за правду.

— Никак, говоришь?

— Сам попробуй!

Отчего ж! Только как бы так… Не склоняясь над Скалли, не похлопывая ее по щекам, не тормоша щекоткой. Не выпуская Скиннера из поля зрения, не отводя нацеленного на него ствола, не ослабевая давления на курок…

Некоторые условные рефлексы подчас срабатывают безотказней рефлексов врожденных.

— ФБР!!! — рявкнул Малдер! — Напарник!!! Помощь, Скалли!!!

— А?! — подпрыгнула с ковра, будто ударенная током. — Всем стоять!!! ФБР!!!

И отсутствующий пистолет в напряженно вытянутых руках. И пристальные глаза со специфическим прищуром.

Слава тебе, господи! Жива. Здорова. Мобилизована. Уф-ф-ф…

— Скалли… — позвал уже вполголоса, с внезапной, проступившей нежностью.

— М-м… Малдер? Где я?

— В кабинете Скиннера. Как и я. Как и Скиннер.

— Что это было?

— Вероятно, обморок.

— Обморок?! У меня?! Я просто спала!

— Тише-тише… Ты просто спала.

— Что это было, напарник? Во сне?

— Тебе видней, напарник Твой сон — твой сон.

— Да… Сколько это продолжалось?

— Твой сон? Где-то с полчаса. В общей сложности…

— Всего полчаса?!

— Ну, пока я туда, пока сюда… Полчаса.

— Невероятно! Невероятно, Малдер!

— Очевидно, Скалли. Очевидно.

— Э, друзья дорогие! Я вам не мешаю? Малдер, могу я теперь освободить руки?

— Отсидел, старина? Можешь. И на, забери свои пукалки. Без обид, Скиннер?

— О, само собой, без обид, Малдер. А теперь повторяю: я вам не мешаю, нет? А вы мне — да. И весьма! Покиньте помещение!

— Пойдем-ка, напарник. Больно здесь воняет.

— Пойдем, напарник.

— Минутку, Малдер! А где незаконно захваченный вами… субъект? Вы же за ним отправлялись! Где?

— Понятия не имею!

— Куда вы его дели?

— Я? Никуда.

— Что вы с ним сделали?!

— Съел! С потрохами! Обожаю все китайское! А вы, Скиннер?

— Вон отсюда!

* * *
— Может, поменяемся, Малдер? У тебя челюсть ходуном. Я сяду за руль…

— Не надо! Ты, по-моему, толком еще не проснулась.

— Проснулась! А жаль… Ты своим гарканьем и мертвого поднимешь!

— Упрек?

— Как хочешь, так и толкуй.

— То есть ты бы еще полежала на коврике у Скиннера? Улыбаясь и посапывая! Сон не дал досмотреть?

— Я улыбалась?

— До ушей! Что там тебе все-таки снилось?

— Малдер! Сам сказал: мой сон — это мой сон.

— Не поделишься?

— Пожалуй, н-нет. Сегодня-нет.

— У тебя появились тайны от меня?

— Как хочешь, так и толкуй.

— Нет, мне это нравится! Нас вышибли со службы! Скиннер сошел с ума! Вокруг происходит черт-те что, исчезают-появляются, появляются-исчезают! Сама брякается в обморок! И у нее, видите ли, тайны от меня! Еще и с претензией!

— Малдер! Не бросай руль!!! Банннг!

* * *
— Скалли!!! Скалли!!! Слышишь меня?! Скалли! Что там про искусственное дыхание? Рот в рот?… Ф-ф-фу! Почему твое дыхание насыщено вэйсюй-чжоу Скалли?! Грибы Малдер чует за милю, а тут и дюйма нет — губы к губам, рот в рот! Откуда грибы, ч-черт! Или очередной глюк?… Плевать! Только очнись, напарник, только приди в себя!

— О-о-о, Ма-а-алдер… — и это уже вздох страсти.

— Скалли! Слава богу!

— А?! Кто тут?! А, Малдер… — и это уже вздох разочарования.

Женская непредсказуемая логика!

— Да. Я. Малдер. Ты как?

— Темно… Что это было?

— Это было фонарный столб. Потому и темно, что фонарный столб было. Ты в порядке? Покажи-ка зрачки… Помотай головой…

— Ну?

— Разве что легкое сотрясение. Ничего, при твоем нынешнем состоянии души встряска только на пользу.

— Замолчи!!!

— С-скалли? Я просто вынуждено пошутил. Хотел подбодрить…

— «Пошутил»! «Подбодрить»! Запомни, Малдер, если ты мне сбил… если сбил!.. За себя не отвечаю!

— Скалли, приди в себя! Я сбил фонарный столб. Ты что!

— Я? Ничего… Но если ты мне сбил!..

Отвезет-ка тебя напарник Малдер до дому! До твоего. Прямо сейчас. Машина вроде осталась на ходу. Поспи, отдохни.

ВЫСПИСЬ!

А то: «За себя не отвечаю!»

Есть такое, наблюдается. Невооруженным глазом.

7

Мир сей пребывает в состоянии пусть неустойчивого, но равновесия. И замечательно. Иначе бы рухнул. А так — если что-то где-то убыло, непременно что-то где-то прибавится. И любой человек, будучи составной частичкой мира, должен усвоить — если все и все против него; не следует впадать в черную меланхолию. Просто значит, все и все буквально через некоторое время примут твою сторону. А пока? А пока черпай оптимизм, составная частичка мира, из того, что есть. В любом негативе всегда отыщется позитив. Нужно только хорошенько поискать. Или взглянуть под другим углом. Да, Фокс Малдер, плохо, что тебя вместе с напарником вышвырнули из ФБР. Но! Зато теперь появилось свободное время на дополнительное расследование. По собственному усмотрению! Уолтер Скиннер больше не начальник, и — поступай, как вздумается.

Твоему напарнику, Фокс Малдер, вздумалось предоставить себе продолжительный отдых. Сон, сон, сон. Глубокий, целительный. И это, по совести, можно и нужно только приветствовать. В последние дни она таяла на глазах. Так что спи, бедняжка, восстанавливайся.

А твоему напарнику, Дэйна Скалли, вздумалось продолжить расследование, проверить возникшую гипотезу всеми имеющимися силами и средствами.

Сказано, три этапа? Три.

Первый — умственная гимнастика на рабочем месте. Этот этап Малдером, пожалуй, пройден. Больше вопросов, чем ответов. Но правильно поставленный вопрос — уже половина ответа.

* * *
Итак:

Откуда, из какого источника мистеру Скиннеру стало доподлинно известно о точном времени и самой сущности сделки в Чайна-тауне? И, между прочим, попутно — про второй этаж в «Зеркальном карпе»…

Откуда, из какого источника, мистеру Скиннеру известно о наличии на втором этаже фигуранта Э-Вана, ожидающего фигуранта Сань-Вана? Допустим, старина Уолтер мельком обронил, что как-то посещал «Зеркальный карп» за компанию с ныне исчезнувшим агентом Уллманом. Однако, если они там были под видом обычных посетителей-гурманов, вряд ли им устроили обзорную экскурсию по заведению: тут у нас бассейн-прудик с рыбками, а тут кухня, а тут сам хозяин заведения. Пройдемте, посмотрим. И, между прочим, попутно — про кухню…

Откуда и как осуществляется ежедневная поставка продуктов для «лучшей китайской кухни от лучших китайских поваров»? Непосредственно из Поднебесной? Ежедневно? Чем? Аэропланом? Ежедневно? Даже аэропланом — перелет более десяти часов. Или полуфабрикаты необходимо подвергать заморозке, или они пусть и не протухнут, но свежего вида иметь не будут. А в «Зеркальном карпе» действительно все свежее.

Далее. С какой стати мистер Скиннер был удовлетворен результатом операции, то есть фактическим провалом? Нет, устроенный разнос подчиненным получился знатным, но что-то подсказывает агенту Малдеру — в глубине души мистер Скиннер облегченно выдохнул, заслушав их доклад. «Что-то» — оно и есть, отличающее рядового обывателя от профессионала, много лет состоящего на службе ФБР.

Далее. Возможно, мелочь. Но мелочей в нашей работе не существует… С каких пор наплечная кобура у мистера Скиннера — слева! И второй «ствол» был закреплен на левой голени! С каких пор вы, мистер Скиннер, стали левшой? Да-да, извлекая «Будвайзер» из сейфа-холодильника и выставляя бутылки для подчиненных, мистер Скиннер орудовал правой рукой, но с заминкой, с заминкой. И… чуть неловко. Как бы ненавязчиво показывая: правша он, правша! А оружие скрыто под пиджаком и под брючиной. Не показывая; левша, левша! Будто какая-то «зеркалка»! И, между прочим, попутно — про «зеркалку»…

Зеркала, зеркала. Куда все-таки, черт побери, делись фигуранты со второго этажа ресторана?! Или их всех и впрямь черт побрал?! И, между прочим, попутно — про исчезновение и появление…

Допустим, хитро-желтые в «Зеркальном карпе» были, так сказать, на своей территории и, так сказать, знали что-то, чего не знаем мы. Но в камере-то временного содержания?! Это уже не их территория, это наша территория! А хитро-желтые особи то раздваиваются, то вовсе дематериализуются. Что общего между вторым этажом ресторана в Чайна-тауне и камерой временного содержания? Ответ… Ответ… Зеркало! Вот! Бинго! Конечно, зеркало!

Да, это уже ответ! Ну, половина ответа — в качестве правильно поставленного вопроса.

* * *
Переходим, Малдер, ко второму этапу. Сопоставление собственных умозаключений с показаниями людей «на улице».

Прогуляться? Вот очевидное преимущество бывшего агента ФБР перед действующим агентом ФБР! Есть редкостная возможность просто прогуляться по городу, заглядывая в различные местечки не потому, что надо, а потому что хочется. Ни о чем не думая, а глазея. Впрочем, сказано, агенты ФБР бывшими не бывают (как бы того ни хотелось мистеру Скиннеру в отношении мистера Малдера!). И «глазеть» — не отменяет «думать».

…У каждого города есть душа. Вглядись, и ты ее увидишь. Вслушайся, и услышишь биение городского пульса.

Город, отраженный в тысячах зеркал. Они, зеркала, повсюду. От сверкающих, слепящих небоскребов, до зеркальца заднего вида в нескончаемом потоке автомобилей. И — несмолкаемая музыка ветра… Город в зеркальном кольце, если угодно. И кольцо это сжимается на глазах. Иллюзия? Если бы!

Отражение как вторая реальность, претендующая на первую. Ничем не отличимая…

Ничем? А заглянет-ка Фокс Малдер в «кривые зеркала»! Центральный парк, немудреный аттракцион «Кривое зеркало». Доллар за вход…

Пузатый коротышка с ушами на зависть африканскому элефанту.

Тщедушный долговязый доходяга на изгибающихся ножках-макаронинах.

«Яйцеголовый» пришелец — глаза без зрачков в пол-лица и лягушачий рот.

Крутобедрый трансвестит — бюст-«арбуз», ресницы в пять дюймов.

Калека без рук и без ног, зато с неимоверно вздыбленным мужским достоинством, достигающим подбородка.

…Это все ты, Фокс Малдер, все ты. Видимость важнее сути? «Кривое зеркало»… Нет уж, это — не он! На волю, на волю!

Куда теперь? Салон «Антиквар»!..

Тысячи натуральных зажженных свечей.

Состоятельные клиенты. В дорогих тяжелых рамах — не картины. Но эти самые клиенты.

Стекло взрывается искрами бриллиантов и сапфиров, поблескивает натуральными мехами, подчеркивает безупречные линии прет-а-порте.

Ножки, обутые в туфли из крокодиловой кожи. Дорогие оправы очков на холеных лицах. Пена кружев, ласкающая женскую грудь…

Грудь?

— Что угодно мистеру? Подарок для жены? Для невесты? Вам помочь сделать выбор?

У-упс! Увлекся ты, Малдер. Умудрился забрести и в отдел дамского нижнего белья.

— Спасибо, нет, мисс. Хотя… Нет ли у. вас… зеркал с Востока?

— С Востока? Россия? Простите, в нашем салоне все только самого высокого качества. Из России — ничего. Попробуйте на Брайтон… Или в Центральный парк. Там есть аттракцион…

— Спасибо, был, мисс. Нет, с Востока — из… Китая. И не современного, а… чем позже, тем предпочтительней.

— О, мистер настоящий эстет!.. Мы сожалеем, мистер… Все китайские зеркала, заслуживающие внимания нашего салона «Антиквар» были перебиты в стране-производителе в прискорбный для нас, для нашего салона «Антиквар», период Культурной революции… Но у нас есть чудесные венецианские…

— Спасибо, не сегодня.

— Попробуйте, может быть, в Чайна-тауне… Вряд ли, конечно… Там, в основном, дешевая китайская штамповка. Но вдруг случится так, что вам повезет…

«Вдруг» — не случилось. В Чайна-таун — хорошая мысль! Но не поэтому…

Разница между надо и хочется иной раз неуловима. В бесчисленных лавчонках — и в самом деле, исключительно дешевая штамповка. Само собой, желающий продать стремится наделить товар, на который упал взгляд желающего купить, уникальными качествами и свойствами. Мистер желает зеркало? Настоящее древнее китайское зеркало? Только здесь, только у нас, мистер!

Девочка-миниатюрка за прилавком. Изящество и призывная улыбка. Махровый пион в гладких волосах.

— О, мистер! У нас есть зеркало «Нецзинтай»! Только здесь, и только у нас! Мистер слышал легенду о Нецзинтай?… По древнекитайским представлениям, души умерших отправляются к Желтому подземному источнику. Или в местность Хаоли. Или на гору, Тайшань. Чтобы выслушать свою дальнейшую судьбу. Духи земли и гор суровы и беспощадны. Подземный ад — Диюй — состоит из десяти судилищ, в каждом из которых шестнадцать залов для наказания… В первом из судилищ, на одной из террас, обращенной к востоку, стоит гигантское зеркало — Нецзин-тай. Каждый из грешников видит в нем отражение своих дурных дел, каждый заново проживает свои грехи и познает тяжесть наказания. На раме надпись:

«Перед зеркалом нет зла, нет плохих людей». Только здесь, на грани добра и зла, душа грешника совершает свой последний выбор и следует дальше — в сторону тьмы или света. Для Нецзинтай нет ничего тайного, оно отражает суть, а не видимость. Раз в тысячу лет живущие на земле могут увидеть себя в Нецзинтай, не переступая Желтый источник. Раз в тысячу лет открываются двери зеркального мира, и сквозь них можно пройти. Путь лежит через сны. Сон — самая близкая дорога в ТОТ мир, мистер… Пожалуйста, зеркало «Нецзинтай», мистер.

Овальное стеклышко, заключенное во внушительную оправу с нитьюиероглифов по ободу. При ближайшем рассмотрении — обыкновенная штамповка.

— Берите, берите! Не пожалеете!

— Спасибо, воздержусь.

— Или тогда купите хотя бы нефритовый массажер? Снимает напряжение.

— Мне — массажер?

— Для вашей девушки, мистер.

— Нет.

И снова — девочка-миниатюрка. То же изящество, та же улыбка. Тот же пион в гладких волосах.

— О, мистер! У нас есть зеркало «Нецзинтай»!

Только здесь, и только у нас! Мистер слышал легенду о Нецзинтай?…

— Спасибо.

— Не угодно ли нефритовый массажер?

— Не угодно.

И опять та же, такая же миниатюрка:

— О, мистер! У нас есть зеркало «Нецзинтай»!..

— А массажер? Нефритовый?

— Большой выбор, мистер! Показать? Хотите испытать? Можно. Вот за этой ширмочкой из рисовой бумаги. Будете?

— Не буду

…Или все китаянки в лавчонках Чайна-тауна на одно лицо? Или белый человек Малдер просто не улавливает различий.

Вот интересно, способны ли хитро-желтые, в свою очередь, отличить одного белого человека от другого?

Это Малдер к чему? Это он к тому, что, пока прогуливался и прогуливался в хитросплетениях Чайна-тауна, изрядно проголодался. Почему бы не посетить какое-нибудь заведение, где кормят — лучшая кухня от лучших китайских поваров? В «Зеркальный карп», что ли?

Ноги сами привели. Время, правда, за полночь. Так и что? С наступлением темноты, известно, голод-искуситель как раз и просыпается — сколько ни тверди: ужин отдай врагу, ужин отдай врагу, ужин отдай врагу! Он, белый человек, так и сделает. Первый враг человеку — он сам.

В детстве Малдер мечтал оказаться ночью в магазине игрушек. Трогать все, что хочется! Сгрести в мешок все, что попадется под руку! Все, что нравится! А потом цезаметно уйти… Когда подрос, магазин — заменил ресторан. Значит, картинка! Ночь, никого, а столы ломятся от выпивки и закусок Ешь и пей сколько влезет.

Мечты сбываются. Ночь. Улица. Фонарь. Ресторан. Золотые усатые рыбины, мерцающие чешуей при свете фонарика, расписные усатые драконы на панелях.

А подать белому человеку порцию мусюй-чжоу — мясо с нежными стеблями бамбука.

А подать ему баоцы — пельмени с начинкой по выбору.

А подать фирменное блюдо этого заведения — , вэйсюй-чжоу!

…Именно! Ради чего и пришел! Белого человека хот-догом не корми — дай вэйсюй-чжоу!.. Что белый человек является агентом ФБР Фоксом Малдером, для вас, хитро-желтые, еще не факт. Будем небезосновательно надеяться, что все белые люди, для вас, уроженцы Поднебесной, на одно лицо. И еще небезосновательней будем надеяться на то, что «Зеркальный карп» в столь поздний час элементарно пуст и закрыт. Время-то какое позднее! За полночь…

Двери «Зеркального карпа», да, закрыты.

Нет таких дверей, которые не открылись бы для агента ФБР с известным стажем. Щелк!

Пусто внутри? Пусто. Тонкий, точечный луч фонарика выхватывает ленивое шевеление чешуи в придонных водах бассейна-прудика. Карасики… Более никого.

Отлично! А на кухне? Тоже пусто. И — чисто! Ни сковородок с неизбежными маслянистыми следами поджарки. Ни пластиковых пакетов с пахучими отходами. Ни выстроенной рядами лаково-деревянной посуды на просушку. Словно кухня сымитирована для выставки-продажи — в обширной выгородке. Стерильно и привлекательно. И — не функционально. Не функционально!.

Отлично! Пошли дальше. Вкрадчивыми, бесшумными прыжками — на второй этаж. Что тут у вас, хитро-желтые? Ничего, белый человек. Абсолютно ни-че-го. Ровно все то же, что ты застал в прошлый раз. Это ведь был ты в прошлый раз, белый человек? И на сей раз тоже ничего, белый человек. Видишь?

Он видит. Зеркала, зеркала. И — ничего. Но он чует! Чует он! Вэйсюй-чжоу — за милю! То есть грибы! Где?! Где вы есть, грибы?!

Нигде. Нету. Только в зеркале, в глубине зеркала — чуть заметная тонкая полоска. И цвет полоски не похож ни на какой иной цвет… Или почудилось?

Еще прыжок, Малдер, — к зеркалу, к зеркалу! Успеть, успеть! Подцепить ногтем эту полоску, сорвать со скользкой поверхности!.. Подцепил! Или снова почудилось, что подцепил? Палец промазал по твердой поверхности с тошнотворным писком, от которого мгновенно свело скулы. Ф-фу-у! Мимо? И полоски как не бывало…

Э, нет! Бывало. Было. Есть!

Зрение можно обмануть посредством зеркал. Но не обоняние. Малдер осторожно поднес палец к носу. Скривился. Запах! Оно! За милю чует. Вэйсюй-чжоу! То самое, которое не без удовольствия употребила Скалли, когда они разыгрывали здесь «милого-милую». То самое, от которого наотрез отказался Малдер, потому что… грибы… «Даже трюфели? — Даже трюфели! — Жаль…»

Кажется кое-что, если не проясняется, то брезжит, брезжит… Предрассветный сумрак, после которого — яркий луч!

Все. Спасибо этому дому, пойдем к другому. К дому напарника Скалли. Поделиться соображениями. Предварительно не мешает позвонить. Все-таки второй час пополуночи…

— Скалли?

— А? Кто это?

— Я это! Я!

— Кто — я? Мистер! Второй час пополуночи! Я сплю! Вы ошиблись номером.

— Скалли! Не узнала? Малдер, Малдер! У меня тут кое-что проясняется…

— Нет, ты не Малдер, ты другой!.. Вы ошиблись номером, повторяю. Не мешайте мне спать!

— Скал…

Отбой. Короткие гудки.

Снова набрал номер.

Короткие гудки.

Снова!

Короткие.

Снова.

Корот…

Или трубку плохо положила? Или намеренно бросила. Дескать, совесть имей, напарник, и оставь в покое. Вы понимаете намек? Да, когда знаю, что это намек. Так вот, обратите внимание, намек — перестаньте бренчать, хотя бы по телефону! Как это понимать? Как намек!

Намек понятен, напарник Скалли. Твой намек понятен…

* * *
В таком случае напарнику Малдеру ничего не остается, как от нечего делать перейти к третьему этапу.

Изучение документов, которые либо подтверждают гипотезу, либо опровергают ее. Все это требует попросту тяжелой работы.

Невозможно все знать, но нужно знать, где посмотреть.

Где же еще, как не в Интернете! Сиди в ночи у себя дома и вместе с тем броди по сокровищнице мыслей, где бесконечно много мусора… Но и ведь и жемчужины! И жемчужины…

Оно, конечно, человеку свойственно ошибаться, но чтобы вконец запутаться, нужен компьютер. Оно, конечно…

Тут главное выбрать верное кодовое слово. И при поиске прежде всего задействовать «бритву Оккама», то бишь не умножать сущностей, кроме необходимых.

Зеркальный карп. Карп — рыба. Рыба. Рыба — их-тио… И. X. Символ господа нашего Иисуса Христа. «И станете вы не ловцами рыб, но ловцами человеков». От Луки? Или от Лукавого? Нет, рыба — не есть кодовое слово. Китайцы — не христиане. Китайцы — это Кун-цзы или, на крайний случай, Лао-цзы…

Зеркальный карп — золотая рыбка Поднебесной. Зеркальный! Зеркальный… Код? Сузить поиск, задать «зеркало Китай». Черт побери! «Найдено 65000 соответствий…» Ого! Копать и копать! Ну да кто сказал, что будет легко.

…И только под утро! Глаза слипаются. От зеленого чая, более богатого кофеином, чем даже сам кофе, першит в горле. На вопрос «дважды два?» сам собой ответ «без комментариев». Полосатые солнечные лучи сквозь жалюзи обесцвечивают монитор компьютера…

Тут-то! Тут-то и!

ЗЕРКАЛЬНЫЕ СУЩЕСТВА

…В 1886 году Герберт Аллен Джайлс закончил некий труд. Согласно Джайлсу, вера в Рыбу является частью более обширного мифа, относящегося к легендарной эпохе Желтого Императора.

В те времена, в отличие от нынешнего времени, мир зеркал и мир людей не были разобщены. Кроме того, они сильно отличались, не совпадали ни их обитатели, ни их цвета, ни их формы. Оба царства, зеркальное и человеческое, жили мирно, сквозь зеркала можно было входить и выходить…

Ну-ка, ну-ка!..

Скалли! Оно! Скалли! Слышишь меня, напарник! Это крайне важно! Отзовись, Скалли!

Короткие гудки. Отстань! Не понимаешь намеков, так вот тебе, считай, открытым текстом: отстань!

Разве можно отвлекать женщину, когда она… когда у нее… когда с ней такое…

8

Известно, стрижка и визаж от известного стилиста совсем не то, что стрижка и визаж, сделанные в салоне средней руки. Вроде все то же, а разница видна невооруженным глазом.

Скалли не удержалась и украдкой взглянула на свое отражение.

О! Волосы, потеряв отчасти вульгарную рыжину, золотистой шапкой обрамляли безупречный овал лица. Кокетливая прядка спускалась на гладкий лоб, намекая о чувственном и непредсказуемом характере хозяйки. Нежный румянец. Никаких морщин и мешков под глазами. Всего полчаса в опытных руках мастера, и она помолодела лет на десять. Это утро вообще началось прекрасно! Сначала рейд по магазинам, слегка опустошивший кредитную карточку. Впрочем, подумаешь: пять тысяч туда, пять тысяч сюда… Зато гардероб Скалли пополнился полудюжиной эксклюзивных одеяний (да-да, одеяний! иначе не сказать!) от Живанши и Донателлы Версаче. На стройных ножках — мягкие туфли телячьей кожи. На запястье — изысканный браслет белого золота. Перед визитом к стилисту заглянула в бутик «Белье мое» и теперь хихикнула, представив, какое лицо будет у Малдера, когда он увидит ее в красном, полупрозрачном гарнитурчике…

Автосигнализация мяукнула, приветствуя Дэйну во всем ее нынешнем великолепии. Красивой женщине — достойный автомобиль. Серебристый «Бентли», пожалуй, самая удобная машина из всех, которые когда-либо были у Скалли. А было их, признаться, немало. Чем роскошнее леди, тем богаче список. Некоторые дамы любят бриллианты. Некоторые предпочитают богатых кавалеров. Некоторые — автомобили. Скалли из них, из последних. Ее пылкий роман с «Бентли» длится вот уже месяц. До того — стремительный «Порше». До «Порше» — манерный «Мазератти». Да, и это правильно — менять авто, как перчатки! Чувства мимолетны, жизнь быстротечна.

Грациозно скользнув на сиденье, Скалли услышала восхищенный свист. Что ж, мужское внимание тоже не стоит игнорировать. Иногда очень даже… не только приятно, но и полезно. Случай с Малдером — лишнее тому подтверждение. Отнюдь не лишнее! Приятно, когда напарник не только напарник, но и просто мужчина. И какой! Полезный… Один его поцелуй способен довести до маленькой, но очень приятной смерти.

Она уверенно вела машину. Город проснулся: солнце и радость, улыбки и музыка. Праздник, который всегда с тобой! Скалли давно своя на этом празднике. Никаких пробок, никаких столкновений. Все четко и ясно. Город только тогда может функционировать, когда есть отлаженная система.

Скалли мельком взглянула на часики «Картье»: настоящее произведение искусства. Золотой браслет, циферблат в россыпи бриллиантиков. У нее в запасе полчаса. Завернуть по пути домой? Чашечка кофе. И — в офис, в офис, в офис! Работать, работать, работать! Счастье — это когда… далее по тексту.

Дом человека — отражение его сути. Трехэтажный кремовый коттедж с колоннами почти скрыт в зелени сада. По бокам песчаной дорожки, ведущей к дому, — кусты чайных роз. Слева покачиваются качели. Справа, у столика с прохладительными напитками — шезлонг.

Прохлада гостиной — в пастельных тонах. Уютная мебель, стоимость которой может оценить лишь специалист. Восточный ковер — ноги утопают в ворсе по щиколотку. В высоких вазах — цветы, много цветов. Орхидеи, орхидеи, орхидеи.

Скалли небрежно бросила пакеты с покупками в кресло и прошла на кухню.

Тосты, шоколадное мороженое с ананасом… Лишние калории она скинет на тренировке у сэнсея И-Вана, а потом и в собственном бассейне…

Параллельно она следила за последними новостями.

Ведущая — типичная куколка Барби. А у Скалли фигурка, пожалуй, не хуже! Лучше, лучше! Чем еще порадуешь, Барби?

Порадовала. Улыбка на камеру почти искренняя:

«И сведения с валютной биржи… Продолжается рост юаня. Сегодня по отношению к доллару он составил один к четырем. Экономисты прогнозируют…»

Скалли удовлетворенно хмыкнула. Ей ли заведомо не знать о прогнозах экономистов. Состязание доллара и юаня окончилось победой последнего. Никаких чудес! Просто грамотная политика. И грамотные политики. На которых удачно и вовремя поставила.

Полчаса миновали? Да, пора-пора!

* * *
— Мисс Скалли, вы прекрасно выглядите! — секретарша Дэйны даже взмокла от восхищения.

Скалли в ответ лишь кивнула (младших по званию должно держать на дистанции):

— Надеюсь, ремонт в моем кабинете наконец закончен?

— Закончен. Мистер Малдер остался доволен.

— Главное, чтобы я осталась довольна. А не мистер Малдер. У Малдера свой кабинет имеется, — проворчала Скалли, резко распахивая дверь. — Малдер, что за сюрпризы! Ты как тут?!

— Тут как тут! Дэйна, дорогая, не будь букой! — Малдер упруго поднялся с кожаного диванчика и несколько театрально раскрыл объятия.

— Малдер, что ты здесь делаешь?

Скалли нахмурилась почти искренне. Она первая должна войти в свой только-только обновленный офис. Она, а не Малдер. И почему, вот почему он всегда оказывается на полшага впереди?! Даже в самые сладостные минуты. Впрочем, к своему легкому запаздыванию в постели, Скалли уже привыкла и научилась получать свое удовольствие. Но служба — совсем другое дело. Личный кабинет — свидетельство профессиональных заслуг агента ФБР. И каждый сотрудник Бюро ревностно относится к тому, чтобы в его отсутствие ни один посторонний не проник в святая святых. Скалли не исключение. Малдер — исключение. Поскольку он не посторонний, он — свой. И прекрасно знает об этом. Стоит ему только прикоснутся к ней, и она мигом становится мягкой и податливой. Вот как сейчас.

— Дэйна! Ты прекрасна во гневе! Боже, до чего ты прекрасна! Я уже соскучился. Право, эти цветы недостойны тебя. И все же прими их, милая!

В лице Малдера такое обожание, что Скалли не выдержала и рассмеялась. Ладно, гнев на милость. Тем более, что цветы — ее любимые. Ну да, орхидеи, орхидеи, орхидеи.

— И все-таки я тебя когда-нибудь пришибу! — игривая угроза.

— Готов! Всегда готов! Когда?

— А сегодня же! В додзе сэнсея И-Вана.

— Вызов принят, леди! Татами ждет!

* * *
Непременная тренировка, ритуально ставшая ежеутренней. Четверть часа, посвященные формальным комплексам, ката. Еще четверть часа — на избиение макивары. И последняя четверть академического часа — спарринг.

Сэнсей И-Ван, хоть и старец, но зоркость у него орлиная. И реакция. И уровень мастерства. Лучшего рефери искать и не найти.

— Хаджимэ! Коричневый пояс Скалли против черного пояса Малдера.

Каскад ударов, каскад блоков. Кувырок-полет. Полет-кувырок.

Кун-фу — это бой, это работа, это балет. Три в одном!

Маэ гери! Пяткой в лоб! Бмм! Малдер повержен!

— Малдер?! Ты как?! Извини, увлеклась… Ты как, Малдер?!

— Как после рессоры от «Тойоты». Ну, ты, милая, даешь! Победила, победила. Сдаюсь.

— Малдер! Только честно! Поддался?

— О нет!

— Нет, ученик Скалли. Ученик Малдер не поддался. Чистая победа. Иппон… И я, сэнсей И-Ван, сегодня присваиваю тебе, ученик Скалли, черный пояс.

— О… сэнсей! Я просто… Я…

— Ты растешь на глазах, ученик Скалли. У меня было несчетное число учеников, идущих по пути. Но ты проходишь дистанцию втрое быстрей. Назову тебя отныне сэмпай!

— О… сэнсей!

* * *
И после тренировки — массаж, массаж. У Малдера такие руки, такие руки. Нежные, сильные…

— М-м-м… Ма-а-алдер…

— Я прощен?

— Прощен, прощен!.. Одеваемся?

— Не хочется, но как бы надо… О, в одежде ты не менее прекрасна!

— А у меня для тебя тоже есть приятный сюрприз… — Скалли подмигнула.

— Типа сегодняшнего маэ-гери на татами? Впрочем, от тебя я готов принять любой сюрприз! Ну? Обожаю твои сюрпризы!

От нетерпения Малдер даже принялся переминаться. Галстук сбился в сторону, волосы по-мальчишески взъерошены.

Таким его Скалли любила больше всего на свете.

Даже, страшно признаться, больше новенького «Бентли».

— Вечером, дорогой. Обещаю, тебе понравится.

Она нежно чмокнула Малдера и тут же отстранилась. В дверях — Скиннер.

— Агент Малдер, агент Скалли? Прошу вас обоих — в мой кабинет.

Железный Винни резко повернулся, ударился о дверной косяк, едва не сокрушив. Быстрым шагом направился по коридору.

— Сдается, старина Скиннер не в духе. — Малдер почесал в затылке. — Наверняка опять какие-то проблемы…

— Мы обязательно их разрешим. — Скалли лучезарно улыбнулась.

* * *
Угрюмый Скиннер за необъятным столом бездумно крутил в пальцах ручку, в прозрачном корпусе которой томилась пышнотелая красотка. Раз — она одета. Два — девица скинула купальник. Ручка, между прочим, подарок от Скалли, недавно вернувшейся из Гонконга. Теперь Скиннер с ней не расставался. С ручкой, разумеется. Хотя предпочел бы другой вариант…

— Сэр? — Скалли, не дожидаясь разрешения, устроилась в роскошном кресле. По кабинету разнесся тонкий аромат ее духов «White Miracle».

— Случилось! — Скиннер походил на ребенка, которому вдруг отказали в долгожданном удовольствии. — Агент Скалли, только что подписан приказ о вашем повышении.

— О!

— Агент Малдер, я бы на вашем месте так не радовался. Вы остаетесь под моим началом. Господи, почему именно сейчас?!

— Простите, сэр?

— Скалли, я же без вас пропаду! — Скиннер пристально уставился на нее, будто призывая: «Читай мысли, Дэйна! Читай!»

Она с трудом выдержала этот взгляд. Толком не продифференцировала. Радость переполняла, рис куя выплеснуться в этот мир и затопить его в мгновение ока.

— Сэр! Я…

— Ладно, молчите, Дэйна. Одно успокаивает. Работать вы будете все-таки в нашем подразделении. Пока. Потому что если ваша карьера и дальше будет развиваться столь стремительно, глядишь, и меня подсидите.

— Сэр! Никогда!

— Никогда не говори никогда. Первый постулат агента ФБР. А второй, Малдер?

— Истина где-то рядом.

— Верно. Оба свободны. Удачи вам, Дэйна!

— Спасибо, сэр.

Дэйна по-кошачьи приблизилась к Скиннеру, от избытка чувств хотела потереться щекой о щеку. Старина Уолтер!

Старина Уолтер отпрянул, зарделся. Посмотрел жалобно. «Читай мысли, Дэйна! Читай!»

Малдер от души наслаждался картиной.

Право, жизнь регулярно преподносит приятные сюрпризы!

* * *
— Все-таки хорошо, когда есть отдельный кабинет и секретарша! Отдал распоряжение, закрыл дверь, опустил жалюзи и предаешься самому сладкому занятию на земле. Не так ли, дорогая?

— М-м?

— Дэйна, ау! Мы еще с тобой не обсудили самого главного.

— Самого главного?

— Куда поедем на уик-энд. Завтра пятница…

— А варианты?

Дэйна, как и Малдер, удобно устроилась на диванчике. Ее голова привычно покоилась на коленях напарника. Тот нежно перебирал пальцами золото шелковистых волос.

— Варианты? Уйма!.. Тибет. Таиланд. Швейцарские Альпы. Озеро Лох-Несс.

— В Тибет! Давненько там не были.

— Чудно! На завтра закажу самолет. А сегодня отметим твое повышение.

Противная трель: «Пам-парам-пам-пам!» Мобильный телефон всегда оживает не к месту и не ко времени.

Дэйна досадливо отозвалась:

— Да… Нет. Отстань. Отстань, сказала! Я сплю. Понятно тебе? Сплю! Все!

— Проблемы, милая?

— Никаких. Без проблем! — Дэйна в раздражении схлопнула мобильник, швырнула в угол, на пол. — Малдер?

— Да, милая?

— А как ты смотришь на то, чтобы я тебе сейчас показала тот сюрприз?

— Положительно! И на что я должен смотреть?

— Такое… красненькое, полупрозрачное… А догадайся!

9

Согласно науке виктимологии, человек, проживающий один в квартире, имеет несравнимо больше шансов стать жертвой преступления, чем, к примеру, глава многочисленного и шумного семейства.

Одиночки — идеальный объект для вора (в лучшем случае, если в данном контексте допустима градация на «лучше-хуже») и убийцы (да, тогда градация допустима! убийца — по определению худший вариант).

Если к тому же потенциальная жертва имеет досадную привычку то и дело забывать о незапертой входной двери…

Если к тому же имеет обыкновение крепко спать…

Если к тому же она женского пола… Тогда сам дьявол приведет к порогу кого-нибудь, кто на практике докажет, что виктимология есть наука, а не лженаука.

Мисс Дэйна Скалли живет одна. Постоянного друга у нее нет, непостоянного, кстати, тоже.

Мисс Скалли то и дело игнорирует засбоивший замок, через раз щелкающий, но вхолостую.

Мисс Скалли, наконец, спит, как ребенок Крепко и глубоко.

Случайность — непознанная закономерность.

Допустим, некто решит навестить мисс Скалли в ночи.

Допустим, по дороге он никого не встретит. Допустим, без труда откроет дверь. Допустим, проникнет в квариру Не слишком ли много «допустим»? Достаточно. Достаточно для того, чтобы осуществить их на практике.

…Подобно хрестоматийной сказочной принцессе, Дэйна спит. Внешне она, правда, менее всего схожа с принцессой. Измождена… Зато по степени летаргии — сто очков вперед любой сказочной соне.

Скрипнула дверь в прихожей. Темная тень проскользнула внутрь. Аккуратно щелкнула замком. Все! Они одни. Один на один.

Незваный гость бесшумно прокрался на кухню. Узкий луч фонарика осветил полный беспорядок. Чашки недопитого кофе с налетом плесени. Жухлые листья салата, подгнившие овощи под шалью испортившейся сметаны. Аура разрушения. Здесь уже поселился нежилой дух.

Следующая остановка — ванная комната. Желтый блик исследовал каждое из четырех зеркал. Рука в перчатке прикрутила капающий кран с холодной водой. Когда придет счет за воду, он будет умопомрачительным. Но он вряд ли огорчит мисс Скалли. Ей будет все равно.

Гостиная встретила настороженной тишиной. На канапе — ворох газет, последняя датирована позавчерашним днем. Как же долго вы спите, мисс Скалли. Последние новости вас не интересуют?

А, может, и нет никакой мисс Скалли. Исчезла. Сгинула. Как, например, агент Джереми Уллман. Был и нет. Или как агент Фокс Малдер. Что-то за последние сутки-двое тоже не проявился.

Ау, мисс Скалли?! Где вы?! Или в спальне? Квартира исследована. Более вроде вам некуда…

Незваный гость ерзнул шеей — от предвкушения: шелк рассыпавшихся волос на подушке, дрожь ресниц, чуть обнаженная грудь. Если она спит, он не станет будить сразу. Сядет рядом и пристально уставится в ее закрытые глаза.

Чужой взгляд ощутим, почти материален. Он мешает, мешает, мешает. И она очнется, вынырнет из сна, почуяв себя под прицелом. Пусть лишь под прицелом чужих глаз. Очнется, и первый непроизвольный вскрик:

— Кто тут?!!

А в ответ сдавленный хриплый полушепот:

— Тише, тише… Я не причиню тебе вреда. Просто поговорим. Только не кричи. Не кричи, договорились? И не дергайся.

Почему-то каждый из расплодившихся киношных маньяков, пробравшись в дом и обездвижив жертву, первым делом вкрадчиво сообщает ей: «Я не причиню тебе вреда. Просто поговорим». В реальной жизни, конечно, довольно редко бывает как в блокбасте-ре-триллере. Но то-то и оно, что в кино зачастую бывает как в жизни.

В конце концов, кинематограф старается с большим или меньшим успехом отразить на экране реальную жизнь. Маньяки, в ночи забирающиеся в чужие дома, — увы, объективная реальность, данная их жертвам в неприятных ощущениях. И в той объективной реальности маньяки, все как один, начинают бессмысленный диалог с пресловутого «Я не причиню тебе вреда…»

И жертва должна верить?! А чего тогда пришел?! И пистолетом поводишь в дюйме от моего лица!

А пистолет, милая моя, — как лишний весомый аргумент в пользу того, чтобы ты согласилась: кричать не надо, дергаться не надо. Не будешь? Кивни!

Не буду! Не буду!

Так-то лучше. Видишь, я спрятал пистолет. Все по честному. Ты мне веришь? Да, да!

Отлично! Теперь и поговорим… Согласна? Конечно, конечно!

…Охотник и добыча — древнейший архетип. Или более современно звучащий «стокгольмский синдром». Невольное сочувствие жертвы к палачу.

Само собой, в редких случаях попадаются сильные натуры, способные противостоять гипнотическому «стокгольмскому синдрому», не идущие на поводу и дающие возможный, а то и невозможный отпор. Но подобные случаи настолько редки, что ими можно пренебречь как исключениями, лишь подтверждающими правило.

Однако мисс Скалли — именно то самое исключение. Лучше не пренебрегать. И крикнет, и дернется.

А вот на этот случай — резиновая «груша»-кляп наготове, и расщелкнутые «браслеты»-наручники наготове.

Н-ну? Просыпайся, ты! Или чужой сверлящий взгляд на тебя не действует абсолютно?! Не действует… Что ж теперь, целую вечность сиднем сидеть у изголовья «спящей принцессы»?! Вечность и один день?!

Разумеется, у незваного гостя терпение завидное, но не безграничное! Или, по наработанному веками стереотипу, поцеловать? М-да, смешно.

— Дэйна!

* * *
— Дэйна! Дэйна! Дэйна!

Опять эти голоса — тревожными звоночками в висках.

О-о, как трудно проснуться, когда совсем не хочется этого делать. Тело окутано мягкой пеленой тепла и слабости. Сознание еще под властью сладких видений. И только несколько довольно ощутимых уколов тревоги смогли ее подтолкнуть к…

Сквозь смеженные веки — мутный, близорукий взгляд. Щелка блеклого света. Где я? Кто я?… Только через несколько секунд сознание настолько прояснилось, чтобы толком соображать и чувствовать. Ваши ощущения?

Н-неприятные! В доме чужой человек! И человек опасный, готовый на все! Скалли так видит! Интуитивно!

Вот он, опасный, поднимается по лестнице в спальню! Вот он входит! Вот он, крадучись, приближается! Вот он садится на канапе — подле спящей.

Ее рука неуловимой змейкой скользнула под подушку, где всегда и на всякий случай — оружие наголо!

Похолодела… А нету! Нет никакого оружия!.. Сил подняться и оказать сопротивление — тоже.

Сколько же я спала?! В глубине сознания сверкнула молнией мысль. И пропала. Какая разница, сколько?! Когда тебе угрожает опасность! Не исключено, смертельная.

Щелка блеклого света стала шире. Дэйна лежала, закрыв глаза, изо всех сил стараясь дышать ровно. Но нюанс — ритм сбивался.

Впрочем, ночной гость благоразумно решил не вдаваться в нюансы. Не успела Скалли инстинктивно сомкнуть челюсти, как в ее мотивированно приоткрытый рот вперлась «груша» — заполняя все и тесня небо. А на запястье щелкнул «браслет» — отнюдь не белого золота. Второй «браслет» — к ножке канапе. Дергайся, не дергайся…

— Ты ведь давно не спишь, правда? — хриплый голос, казалось, вибрировал от острого наслаждения. — Конечно, не спишь. Ты меня ждала? Правду! Одну только правду! И ничего, кроме правды!.. Нет? Не ждала? Как же так?! А я вот… пришел!

Незваный гость аккуратно положил пистолет на пол у канапе.

— Если пообещаешь не кричать, я освобожу твой рот от кляпа. И мы поговорим. Спокойно поговорим.

Помнится, на лекциях по медицине (а потом и непосредственно в ФБР) учили: сумей заговорить маньяка, и у тебя появится шанс сохранить жизнь… или, по крайней мере, продлить ее… Незваный гость сам идет на контакт. Значит, есть шанс! Выкарабкаться из этой дурацкой ситуации!

— Кивни. Кротко кивнула.

Рука в черной перчатке коснулась ее лица.

— Боже! Скалли! Что ты с собой сделала?!

Звучный «чпок»! Кляп-«грушу» — долой! Добрый вечер…

Она судорожно хватанула воздуха, борясь с накатившей тошнотой.

Человек дернул шнурок вспыхнувшего бра.

Скалли зажмурилась. Снова вдохнула. Снова выдохнула. И заорала не своим голосом:

— Малдер-р-р!!! Какого чер-р-рта!

Именно, Скалли, именно! Какого именно черта. Вопрос не к напарнику Малдеру. Вопрос к тебе, напарник Скалли. Какого черта?

* * *
Малдер неторопливо стянул тонкую кожаную перчатку… Почему-то одну! А вторую? Малдер?

Дай срок, Скалли. Всему свое время, Скалли. Сейчас-сейчас, Скалли. Момент истины!

Пружинисто прошелся по ковру в спальне.

— Ну?!

— Видишь ли, Скалли…

— Не вижу!

— Вот! Не видишь. И не слышишь… Я регулярно звоню тебе вторые сутки.

— И что? Я не отвечаю?

— Лучше б не отвечала. «Я сплю, я сплю, я сплю…» — Очень похоже передразнил! Томность и неадекватность… — А в доме у тебя полная разруха.

— Это мой дом! Как хочу, так и живу!.. Как ты вошел, кстати?

— В дверь.

— Взлом? Или, скажешь, у тебя свой ключ?

— Скажу, да.

— Лжешь. И компрометируешь меня.

— Дай бог, Скалли, чтоб я был последний, кто тебя компрометирует!

— Ладно, ты — последний. А кто первый?

— Ты! Ты сама, Скалли! Хочешь посмотреть на себя в зеркало?

— Нет!!! Не хочу!! Только не это! А… что?

— Похудела. Минимум, фунтов десять сбросила. Кому другому, возможно, и на пользу. Какой-нибудь Монике… Но ты! Кожа да кости. Лицо отечное, желтое. Словно кто-то все соки из тебя вытянул!

— Я… спала…

— Попытайся отдать себе отчет, сколько ты спала?

— Ну, час… Два?… Знаешь, Малдер, все так запутано. Час здесь-жизнь там. И наоборот… Малдер?

— Не менее суток, Скалли! Более, более!.. То и дело реагируя на мои звонки однозначно: «Да пошел ты!»

— Я так реагировала?

— Знаешь, Скалли… Нет, не так!.. Вот что, Скалли! Мы либо по-прежнему напарники и друзья, либо… Но лучше первое.

— Первое, Малдер, первое.

— Тогда… Как на духу, а? Расскажи! Мне! Считай, я — твой психотерапевт.

— У меня никогда не бывало психотерапевта. Нужды в нем не возникало.

— Возникло, Скалли, возникло. Поверь!

— Хочу поверить…

- О! Шутка не хуже любой другой! Возьми ладонь в ладонь. Свою в мою. Начинай…

— Малдер! «Браслеты»-то отстегни!

— Да. Извини… Просто опасался, что ты спросонья проведешь свой коронный удар.

— «Тигриная лапа»?

— «Тигриная лапа». Видишь, не зря я…

— А пистолет зачем?

— Пистолет — не по твою душу.

— А по чью?!

— Ну… Вдруг ты оказалась бы… не одна?

— И с кем?… Малдер, ты что?! Я же всегда одна!

— К сожалению…

— Малдер! Ты о чем?

— О твоей безопасности.

— Объяснись, в конце концов!

— И рад бы… Такой клубок… Дэйна! Без тебя мне не распутать этот клубок. Ты — связующее звено.

— Слабое. Слабое звено, Малдер.

— Игра слов, Скалли. Всего-то игра слов. Наша сила в твоей слабости! Или наша слабость в моей силе. Тьфу!.. Главное, мы можем друг другу помочь. Минус на минус дает плюс. У меня — только половина информации. Вторая — у тебя. Их надо соединить. Тогда мозаика сложится.

— Мозаика… Мозаика… О ней говорил старец…

— Старец?

— И-Ван.

— О как! И где он тебе это говорил?… Тс-с-с, Скалли. Помни, я твой психотерапевт… Где! Он! Тебе! Это! Говорил!

— Во сне. В моем восхитительном сне… О-о, что за сон! Почему всего лишь сон!

— Спокойствие, Скалли. Только спокойствие… Сон, так? Подробней, напарник! Сосредоточься! Когда началось?

- После… После большого чифана…

— Тебе было… хорошо?

- Мне было… Издеваешься?! Мне было до того плохо, что я потеряла сознание. Или, скажем так, оказалась по ту сторону сознания!

— И там? По ту сторону? Скалли!

— Там меня ждал старец И-Ван… Предложил сделку… Я должна перейти на сторону Триады… Стать одной из них…

— Из них — из кого?

— Сама толком не поняла… Непростой старец. Начал с того, что показал три моих сути: ум, интеллект и красоту…

— Ни за что не заподозрил бы в тебе эти… сути! Шучу, шучу так!

— Не шути. Не шути так!

— Не буду. Больше не буду. Продолжим?

— Продолжим… Только не сбивай! Я и так-то… В общем, предложил выбрать одну, основополагающую. Если бы я согласилась, то оказалась бы в полном повиновении кого-то из трех. Либо непосредственно И-Вана. Либо Э-Вана. Либо Сань-Вана. В зависимости от выбора.

— Выбрала?

— Отказалась.

— И на том спасибо!

— Пожалуйста!.. Они стали караулить у Дверей Снов…

— Как же, как же! Легенда о Нецзинтай!

— Что-что? Малдер?!

— Не обращай внимания. Неконтролируемые ассоциации? Дальше! Дальше, Скалли!

— Тебе легко говорить «дальше»!

— Мне трудно. Мне и в самом деле трудно, напарник. Ты и не представляешь, насколько трудно. Тем не менее говорю: дальше! Пришел и говорю. Дальше?

— Дальше, дальше, дальше… Гм! Дальше… решила просто не спать! Категорически!.. Ну, ты, вероятно, отметил…

— Да-а-а! Ужасное зрелище! Душераздирающее зрелище!

— Ирония неуместна, Малдер!

— Ни малейшей иронии, Скалли!

— Хочу поверить… М-да… Выдержала, сколько получилось. Потом… отключилась. Так?

— Так, так, напарник. В кабинете Скиннера. Сразу после его объявления о нашем с тобой увольнении из ФБР.

— Согласись, Малдер, сильный удар.

— Соглашусь. Дальше? Ты впала в беспамятство и?… И?

— И целиком окунулась в ТОТ мир.

— ТОТ мир. Понимаю. Подробней, будь добра, Дэйна. Какой он, ТОТ мир?

— Такой же, как и здесь. ТАМ все реально. Абсолютно все, Малдер! Город, супермаркеты, хайвеи, сабвеи… Попрошайки и те… Продукты питания…

— Ты там ела? Пила?

— А как иначе?! Или мне с голоду помереть? Или от жажды?!

— К тому шло, Скалли, к тому шло… И как тебе тамошние продукты? На вкус?

— М-м! Непередаваемо!

— Дэйна! Это игры подсознания! И только!

— Нет, Малдер. Это не игры. Это реальность. ТОТ мир намного лучше этого. Там исполнились все мои мечты. Там у меня роскошный дом… Причем такой, о каком я всегда мечтала… И машина — «Бентли».

— Ого!

— Ого! И жалованье на порядок выше…

— При прежней должности?

— Ах да! Поздравь! Я только что получила повышение! И роскошный служебный кабинет. После ремонта.

— Только что?

— Ну… ТАМ.

— Дальше, дальше! Что еще ТАМ?

— Скиннер передо мной стелится… Там я свободней, раскрепощенной, умней… Сексуальней, наконец!.. Знаешь, чем хуже здесь, тем лучше ТАМ.

— Стоп! С этого места, будь добра, подробней.

— С какого места? Насчет «сексуальней»?

— Гм! Нет, не с этого. Впрочем, любопытно. И что насчет «сексуальней»? Спокойней, Дэйна. Я твой психотерапевт.

— О-о… ТАМ ты не только психотерапевт…

— ТАМ? Я? ТАМ и я есть?

— Ну, а как же без тебя, Малдер!

— Будь ТАМ я, давно бы привел тебя в чувство!

— Вопрос, в какое чувство…

— То есть? Скалли! То есть?

— ТАМ ты другой. Более понимающий. Более чуткий. Более… нежный, да! Тебе как психотерапевту сейчас могу сказать…

— Можешь. Сказала уже.

— Не обижайся.

— Стараюсь.

— И еще… Не обидишься?

— Смотря на что.

— В общем… ТАМ мы с тобой не просто работаем вместе, но и просто живем…

— В смысле? Правильно ли я тебя понял? Это насчет «сексуальней»?… Или?

— Не «или». Да. Живем, Малдер, живем. Вместе. И, кажется, собираемся пожениться. Ты мне уже кольцо подарил. А завтра мы отправляемся в Тибет — на уикэнд…

— Ка-а-акой завтра уик-энд?! Сегодня только среда, Скалли!

— Сегодня у нас среда?

— Сегодня у нас беда.

— Да брось ты! Все ерунда!

— Отнюдь нет, напарник Отнюдь нет! Продолжаем разговор!

— Я устала.

— Мы отдохнем, мы отдохнем. Потом. Если захочешь… Итак?

— Что — итак?

— ТАМ я более нежный… более… более… И так далее. Какое еще отличие? Сосредоточься! Не таи! Говори, напарник, говори! Это важно!

— Не знаю, как сказать…

— Как есть!

— Предварительный вопрос можно?

— Валяй!

— Малдер, твое отношение к «бондиане»?

— Это который агент 007, что ли?

— Он.

— Ерунда на оливковом масле! Полная чушь!

— Но ты ведь всю «бондиану» смотрел? Смотреть смотрел?

— Смотреть люблю. Развлечения ради. А так — нет.

— Угу… Приготовься, Малдер… Тебе как — Бонд более по душе?

— Варианты?

— О, варианты!.. Шон 0'Коннери? Джордж Лезерби? Роджер Мур? Тимоти Далтон? Пирс Броснан?

— Вообще-то я ретроград. Шон 0'Коннери. А при чем тут?… Бонд и есть Бонд. Кто бы ни играл его роль.

— Заметь, напарник, не я это сказала, а ты.

— Ну я сказал, я. При чем тут?!

— И агент Малдер есть агент Малдер, не так ли?

— Скалли!

— Кто бы ни играл его роль?

— Скалли!!

— Не так ли, напаряик?

— Скалли!!! Кто? ТАМ?! Кто?!!

— Да, Малдер, да.

— Он?

— Джереми Уллман, да…

— …

— Малдер?

— …

— Малдер!

— …

— Малдер, черт побери!!!

— Да, Скалли, да. Уверена, что обращаешься по адресу?

— Не шути так.

— Какие тут шутки!.. «Сексуальней», говоришь? Живем, говоришь?…

— Сон, Малдер! Это был все лишь сон!

— Оп! Вот! Чего я и хотел от тебя добиться! То есть ты наконец-то прониклась: ТАМ — лишь сон. Так? Так?!

— Н-ну… к сожалению…

— К сожалению?!

— О, Малдер, если бы ты знал, насколько там лучше! Если бы хоть на минуточку вкусил…

— Не беспокойся, напарник. Мне еще предстоит вкусить! Пусть на минуточку.

— Малдер?

— Тише, тише. Продолжаем разговор. И что же ты перво-наперво не спросила при встрече с ним: а куда вы, собственно, исчезли, агент Уллман? Напрямую!

— Я спросила… Почти напрямую…

— Почти?

— Ну, знаешь, в манере краснокожих вождей. В третьем лице — в присутствии первого. А то как-то неловко.

— То есть?

— Ну, мы встретились… ТАМ… И я ему, глядя в глаза, как бы непринужденно: «О, привет-привет! Слушай, а ты не в курсе, куда исчез наш коллега Джереми Уллман?»

— И?

— Усмехнулся! И говорит: «Откуда ж мне знать! Мы ведь с тобой, Скалли, как раз тут уперлись в тупик!»

— Мы? Кто — мы?

— Я. И ты, Малдер.

— Погоди. Он, что, ТАМ сразу представился тебе в качестве меня? И где вы ТАМ встретились?

— Да в кабинете Скиннера! Он нас вызвал! И с порога деловито: «Агент Скалли? Агент Малдер? Очень рад, что вы снова вместе, что мы все снова вместе. Продолжим работу! Я очень рассчитываю на вас, друзья».

— Он… так называемый старина Уолтер был… адекватен?

— В общем и целом… Ну, отчасти странен. Будь он женщиной, решила бы, что у него критические дни. Но в общем и целом…

— Будь он всего-то женщиной, Скалли… Нет, потом, потом!

— Дальше? Вы с ним вышли ТАМ от Скиннера, и…

— И я и спросила… В смысле, «ты не в курсе, куда исчез…» А он мне…

— Стоп. Повторяемся, Скалли.

— Да. Дурная бесконечность!.. О, Малдер, если так и дальше будет продолжаться, придется звонить психиатру Я схожу с ума? Да, Малдер?

— Тише, тише, партнер! Не ты сходишь, а тебя сводят… Намеренно и последовательно.

— Но кто, кто?! И зачем, зачем?!

— Терпение, напарник. Еще толику терпения. А пока… У тебя в квартире есть свечи?

— Свечи?

— Парафиновые. Восковые. Свечи, ну!

— Вроде есть. На Рождество…

— Давай сюда!

— Вот… Подойдут?.

— Вполне… Теперь пошли в твою ванную.

— Малдер?

— Скалли! Не обольщайся! В ванную, сказал!

* * *
Ему и раньше не нравилась идея Скалли украсить ванную зеркалами. Когда она рассказала ему о новом дизайне квартиры, где особое место предназначалось зеркалам, он попытался было ее отговорить.

Разве можно отговорить женщину?!

Теперь, здесь и сейчас, при дрожащем язычке пламени, убедись, женщина, — ты была изначально не права!

В каких только мифологиях ни!.. Зеркало рядом с водой — непременный признак присутствия магических сил.

Зеркало двулико. Может служить, как добру, так и злу. Определенное сочетание стеклянных отражающих панелей способно вызвать особый эффект — зеркальный коридор…

Твоя ванная комната, Скалли, — тот самый зеркальный коридор, причем усложненный. Своего рода лабиринт, в глубине которого скрывается нечто.

- Коснись поверхности, напарник. Не бойся, я с тобой!

— Ну, коснулась. Ой!

— Что — ой?

— Теплая! Она теплая!.. Вода вроде бы отключена… А теплая… Словно нагретая чьим-то телом, Малдер!

— Ага! Сейчас поглядим, чьим таким телом!

Направить свечу — для создания зеркального коридора.

Загадать желание.

Пристально вглядеться…

Свечу не на чем укрепить. Приходится держать, в руке. Поэтому коридор, отражающийся в зеркалах, — зыбкий, дрожащий, ускользающий. Черт, коптит! Глаза слезятся…

Вот! Вот! Видишь, Скалли?! Оно!.

Оно, Малдер! Оно!

Длинные тени, мелькнувшие в глубине стекла. Оно!

Черт побери! Это же ваши собственные тени, агент Малдер и агент Скалли…

Ну, не получилось…

* * *
— Малдер? Малдер, ты можешь объяснить, что ты, собственно, хотел предпринять?

— Могу. Теперь, пожалуй, могу. Если ты, напарник, — по-прежнему мой напарник.

— Я… Я твой напарник, Малдер.

— Ив роли Малдера…

— Прекрати! Ты.

— Так вот, напарник. Я хотел предпринять разведку боем.

— Поясни?

— Не ждать, когда противник предпримет очередную атаку, а упредить его. И — навстречу! На встречу. ТУДА!

— ТУДА — куда?

— Скалли, у тебя включен компьютер?

— Всегда. Круглосуточно. Никогда не выключаю.

— Пройдем. Вот дискета. Я кое-что поискал, кое-что нашел, пока ты… отдыхала. С монитора прочтешь?

— Обижаешь!

— Тебя обидишь!

* * *
…В одном из томов «Поучительных и любопытных писем», появившихся в Париже в первую половину XVIII века, О. Цаллингер из Братства Иисусова набросал план обзора заблуждений и суеверий простонародья в Кантоне. В предварительном перечне он записал, что Рыба — это ускользающее и сверкающее существо, до которого никому не удалось дотронуться, но которое многие, по их словам, видели в глубине зеркал. О. Цаллингер умер в 1736 году, и начатый им труд остался незавершенным. Сто пятьдесят лет спустя Герберт Аллен Джайлс продолжил прерванную работу.

Согласно Джайлсу, вера в Рыбу является частью более обширного мифа, относящегося к легендарной эпохе Желтого Императора.

В те времена, в отличие от нынешнего времени, мир зеркал и мир людей не были разобщены. Кроме того, они сильно отличались, не совпадали ни их обитатели, ни их цвета, ни их формы. Оба царства, зеркальное и человеческое, жили мирно, сквозь зеркала можно было входить и выходить. Однажды ночью зеркальный народ заполонил землю. Силы его были велики, однако после кровавых сражений победу одержали волшебные чары Желтого Императора. Он прогнал захватчиков, заточил их в зеркала и наказал им повторять, как бы в некоем сне, все действия людей. Он лишил их силы и облика и низвел до простого рабского положения. Но придет время, и они пробудятся от этой колдовской летаргии.

Первой проснется Рыба. В глубине зеркала мы заметим тонкую полоску, и цвет этой полоски будет не похож ни на какой иной цвет. Затем, одна за другой, пробудятся остальные формы. Постепенно они станут отличными от нас, перестанут нам подражать. Они разобьют стеклянные и металлические преграды, и на сей раз их не удастся победить. Вместе с зеркальными тварями будут сражаться водяные.

В Юньнане рассказывают не о Рыбе, а о Зеркальном Тигре. Кое-кто утверждает, что перед нашествием мы услышим из глубины зеркал бряцанье оружия.

— Что это, Малдер?!

— Ты же сказала, что читаешь с монитора! ЗЕРКАЛЬНЫЕ СУЩЕСТВА…

— Это… Икс-файл? Откуда, Малдер?!

— Если бы Икс-файл, Скалли! Если бы! Открытый источник! Где лучше всего прятать лист? В лесу!.. Это Кортасар. Или, извини,Борхес. Вечно я их, латино-сов, путаю! Просто как китайцев! Такой… латиноамериканец, беллетрист. Тиражи — за миллион.

— Но почему тогда никто до сих пор не обратил внимания?…

— Почему? Вот я обратил.

— Но ведь никто до сих пор… до тебя…

— Элементарно, Скалли! Пока что-либо впрямую не коснется тебя… или твоих близких… До той поры все воспринимается отвлеченно. Или… если угодно, версия вторая. Никто из того миллиона, раскупивших его тиражи, толком не раскрывал книгу как таковую. О, Кортасар, о!

— Борхес!

— Ну, Борхес!.. И пусть стоит на полочке… Он и стоит. На полочке. И висит. В Интернете. Где я его и… Ну? Что скажешь, напарник?

А что тут скажешь?!

Имеющий уши слышит, имеющий глаза видит, имеющий аналитический ум анализирует и сопоставляет.

Перед нашествием мы услышим из глубины зеркал бряцанье оружия…

Было? Было!

Мы заметим тонкую полоску, и цвет этой полоски будет не похож ни на какой иной цвет.

Было? Было!

Да много чего было! Вплоть до входят-выходят'.

- Скалли?

— Одного не пойму, напарник. На кой им сдалась я?! Почему именно я?! Почему, к примеру, не ты?

— А я им не нужен. Более того! Нежелателен. А ты… желательна. Извини, я бы даже выразился, желанна.

— Ну да, ну да. Старец И-Ван морочил голову: ум, интуиция, красота… три в одном.

— Не хотелось бы лишать тебя иллюзий, напарник… Но эта хитро-желтая рухлядь и впрямь морочила тебе голову. То есть… Прости! Все перечисленное у тебя, конечно, наличествует. Однако…

— Однако?… Продолжай, напарник!

— «Тигриную лапу» спрячь. Или дело, или амбиции!

— Ну, дело, дело. Ну?!

— Хитро-желтый старикан говорил тебе то, что ты хотела услышать. А на самом деле выполнял условие сделки…

— Сделки?

— Нет, не той. Сделки между потусторонними и… нашим бывшим коллегой Джереми Уллманом.

— Исчезнувшим?

— Да никуда он не исчез! То есть для нас, да, исчез. Но, по сути, предпочел ТОТ мир. И то слово! При его самолюбии, при его завышенной самооценке, при его… отношении к тебе… в прошлом… в настоящем… И в будущем, и в будущем!

— Малдер! При чем тут!..

— При том! Ты же сама мне рассказала… как стихийному психотерапевту. У вас с ним ТАМ все тип-топ…

— То там…

— А я тебе о чем? Не появись я ЗДЕСЬ и не вытащи тебя ОТТУДА… Признай?

— Признаю… Малдер! Но это же кошмар какой-то!

— Был! Был кошмар. У тебя. Кончился. А отныне начнется. Но у НИХ. Предупрежден — вооружен!

— Что ты собираешься предпринять?! Ради бога, Малдер, только не наделай глупостей.

— Куда уж больше! Но впредь — не дождетесь!

— И все-таки? Малдер! Что ты себе позволяешь?! С какой стати ты завалился на мое канапе?!

— А подремлю! Устал что-то. Утомился. Посплю… Не смотри на меня так, напарник. Просто напрашивающаяся мысль: почему бы мне не проникнуть в твой сон, Скалли? Со свечой в ванной комнате, с зеркальным коридором — не получилось. Вот и отдохну. Сосну, прикорну! И… Во-первых, окончательно на месте разберусь, что за чертовщина происходит. Во-вторых, руки чешутся задать трепку «Малдеру»-два.

— Малдер!

— Не волнуйся. Никаких необратимых действий. Нормальный мужской разговор.

— Да ради бога! Но в туфлях — на мое канапе!

— Ну, извини. А с другой стороны! Что мне там, босиком бегать? В носках?

— Тоже верно. Малдер! Но чтобы это было в последний раз!

— В первый и последний, Скалли!

— Малдер? А ты уверен, что получится?… Малдер! Ладно — туфли! Но перчатку-то сними! Вторую!

— Вот! Скалли! Вот!.. Внимание! Фокус! Снима-а-аю перчатку!

— Ой!

— Да?! Чуешь?!

— Да… Откуда?! Этот запах… Запах… Ты же терпеть не можешь грибы, напарник!

— Чего не сделаешь ради напарника, напарник! Вот… вот на этом ногте — соскоб с зеркала из «Зеркального карпа»! В последний миг успел царапнуть! И цвет этой полоски…

— Малдер! Не суй палец!.. Немедленно вынь палец изо рта! Что ты как маленький!

— Галлюциноген, Скалли. Вэйсюй-чжоу! Тот самый! Который попробовала ты, и не попробовал я. Все в этой жизни надо попробовать, Скалли, не находишь?

— Не надо!

— На-а… Ум-гм-ум-гм…

И — ничего не произошло. То есть агент Малдер на глазах агента Скалли присосался к собственному пальцу, как полуслепой котенок к мамкиной титьке… почмокал… И — ничего!

Заснуть не удалось. То есть так, чтобы р-р-раз — и ты ТАМ!

Что ж такое!!! Нет, не хочет тебя, Фокс Малдер, принимать ТОТ мир, отторгает.

— Малдер? Может, снотворного? Скалли — искренне. И потом, у нее тоже пробудился азарт охотника.

— М-м… Боюсь, собьем картинку Побочные эффекты. Противопоказания… Нет.

— Тебе спеть? Колыбельную?

— Только не это! Не обижайся.

— Не обижаюсь. Разве что потом. Малдер, но что тогда?!

— У тебя есть Диккенс? Почитай мне.

— У меня нет Диккенса…

— А что есть? Что-нибудь позанудней.

— Только специальная литература. Вот разве Бертран Рассел… «История западной философии».

— Годится!

— Но, Малдер… Ты ведь ненадолго?

— Куда?

— ТУДА… Мне как-то боязно, Малдер

— Не бойся!

— Да за тебя, за тебя боязно!

— Тем более не бойся! Ну?

— Гм… «Человек рожден свободным, а между тем везде он в оковах. Иной считает себя повелителем других, а сам не перестает быть рабом в еще большей степени, чем они…»

— О-очень кстати!

— Малдер! Или ты спишь, или я читаю?

— Читай. Сплю…

— «Проблема состоит в том, как найти такую форму ассоциации, которая защищала бы и охраняла совокупной силой личность каждого участника и в которой каждый, соединяясь со всеми, повиновался бы, однако, только самому себе и оставался бы таким же свободным, каким он был раньше. Вот основная проблема, которую разреш…» Ш-ш-ш…

— Хр-р-р… Хр-р-р… Спи, моя радость, усни.

Рыбки уснули в пруду. Зеркальные карпы — в прудике-бассейне ресторана в Чайна-тауне…

* * *
Странное забытье, где ты-участник странных событий!

То Малдер в качестве экскурсовода водил по Капитолию группу голубых гуманоидов… Не то! Проехали!

То дирижировал хором вампиров на сцене Кар-неги-Холл…

Не то! Проехали!

То, облаченный в черную кожу, на арене гонял хлыстом медведя-гризли.

Не то! Проехали!..

Хотя — стоп, стоп! Осади назад! Гризли? Мы с вами где-то встречались? Железный Винни? Старина Скиннер! Сколько лет, сколько зим!

Еще чуточку прокрутить назад! Где-то тут был выход с арены?! Вот же он! Вот же! Шаг…

И — словно провал в черную дыру. Алиса в кроличьей норе! Неуправляемый полет вниз. Падение, а не полет!

О! Дверь в стене! Чудом зацепился за ручку! Повис. А подтянуться? Да, получается! У нас получается! Получилось!!!

10

— Скалли!

— Я, я, Малдер! Я тут. Рядом.

— Сколько я был… ТАМ?

— Не знаю, где ты был. Но забылся у меня на канапе не более чем на пару минут.

— Ясно. Эффект «быстрого сна».

— Ты поспи, поспи еще.

— Не-ет уж! Время дорого, напарник. Я уже все успел!

— Не мог бы ты объяснить…

— Скалли! Сколько раз тебе говорил! Когда начинаешь фразу с «не мог бы ты…» — в девяноста случаев из ста заведомо получишь отрицательный ответ.

— А в десяти?

— Вообще никакого ответа.

— Так нечестно!

— Ладно, пошутил!

— А кроме шуток? Что-то ты подозрительно довольный!

— Да уж!

* * *
Да уж…

Он успел. Если не все, то многое. Сон прерывист. Фрагменты… Фрагменты…

Мир ТОТ — действительно более чем реален. Возможно, для Скалли он и привлекательней, но не для Малдера. Он ТАМ персона нон грата.

Да?! Персона нон грата, говорите?! Кто говорит?! Ма-алчать! Вот его рабочий кабинет. Это ЕГО рабочий кабинет! Кто тут еще?!

— Что вам угодно, мистер? — фигура, поднимающаяся из-за стола.

— Мне, Фоксу Малдеру, угодно дать тебе по морде, Джереми! Н-на!

— Уй!!!

Уже что-то. «Эффект филина» тебе, агент Уллман, обеспечен! Лиловые круги под глазами — минимум на недельку. А теперь еще — под ложечку! И рубящей ладонью — по загривку. Чтобы лежал тихо, скучал. На всякий случай, руки — скотчем, ноги — скотчем. Да, и рот, и рот! Дыши носом, бастард. Громко не сопи!

Кто следующий? В родном-то Бюро?… Кто же, как не Дэйна Скалли, напарник, друг-товарищ-брат (сестра)! Он войдет в ее кабинет, встряхнет за плечи, убедительно попросит смотреть глаза в глаза: «Узнаешь, Скалли?! Это я — твой напарник. Твой напарник — я! Пойдем! Вместе! Отсюда!»

Ах, беда какая! Отсутствует агент Скалли в своем кабинетике. А счет времени — на секунды! Тогда, может быть, оставить ей хотя бы сообщение? На рабочем столе компьютера. Да! Что-то типа: «Скалли! Это я — твой напарник. Твой напарник — я!»

Но чу? Шаги по коридору! Ближе, ближе… Скалли?! Нет. Вперевалочку. Характерные шаги. Мистер Скиннер, хоть и бывший, но начальник. Узнаю по шагам, старина Уолтер! И что понадобилось мистеру Скиннеру в чужом кабинете? В кабинете агента Скалли?

А Малдер тогда встанет за дверью и: открывай, открывай! сейчас узнаешь!

Открыл. Ступил вовнутрь. Зашарил ладонью по стене в поисках выключателя.

Кто же так подставляется? Н-на! Сомкнутыми в «замок» набрякшими ладонями — по беззащитному затылку. Да, мощный затылок. Но против «замка»…

Бряк!

Гарантия — полчаса.

…Нет! Никакой гарантии. Ни полчаса, ни лишней минуты! Ни секунды!

Сирена! Отдаленный, но все приближающийся топот по коридору!

Не было печали! Или бывший коллега Уллман исхитрился избавиться от скотча, отлепился, дотянулся до «тревожной кнопки»?

Все-таки профи! Надо было с ним кончать… необратимо. Но Малдер обещал Скалли, он ей обещал.

Черт! Ну почему фраза «Когда женщина отвечала за свои слова и тем более поступки!» звучит всего-то с простительным кокетством, а брякни такое мужчина про себя… и… застрелись!

Не трать боезапас, агент Малдер. И без тебя тебя застрелят.

Топот по коридору! Топот!!!

Выглянул. Ого! Сколько вас, хитро-желтых! Толпа! Толпою вы сильны! С каких пор нью-йоркский филиал Бюро набирает секьюрити исключительно из хитро-желтых?! Впрочем, кун-фу, многовековые традиции боевых искусств, все такое…

Прощенья просит агент Малдер! Нет у него желания именно сегодня и именно сейчас насладиться поименованным искусством. На своей-то шкуре.

Ходу, агент Малдер, ходу!..

Момент! Всего момент! На прощанье, старина Уолтер… Ничего личного…

По какому-то наитию Малдер на прощанье дважды полоснул пластиковой картой-ключом по скиннеровой щеке. Крест-накрест. Не больно, не опасно. Зато заметно. Две царапины. Икс…

Икс-файлы, знаете ли, икс-файлы.

А теперь — ходу!

Поздно…

Поздно, Малдер! Хитро-желтые секьюрити добежали, подоспели. Они уже здесь! Под дверью! За дверью! Колотятся! И ка-ак колотятся! Вся энергия «ци», собранная в кулак. Сокрушающий гияку-цки. Еще один удар, и дверь сорвется с петель.

Нет, не дамся!

Прыжок на подоконник.

Локтем — сильно:

— Кийяик!

Грохот разбитого стекла.

Мертвая пауза. Все умерли!

И далекий-далекий звон очень-очень внизу. Долетевшие до земли осколки — в крошево.

Это ж какой этаж? Двадцатый? Тридцатый? Сороковой?

Некогда считать! Входная дверь после очередного мощного удара валится внутрь. Следом за ней вваливаются мобилизованные хитро-желтые. Где тут?! Иди сюда!

Ни за что! И — нырок!

Почему люди не летают, как птицы?

Кто сказал, что не летают? Вот… летит…

* * *
…И вместо мерзкой кляксы на асфальте — пробуждение в холодном поту.

— Скалли!

— Я, я, Малдер! Я тут. Рядом. Скажи еще спасибо, что живой. Кому сказать спасибо, что живой?! Впрочем, спасибо.

* * *
— Что дальше, Малдер?

— Дай телефон.

— Зачем?

— Погладить брюки! Что за идиотский вопрос?!

— Кому ты собрался звонить?

— Да так… В русле нашего с тобой расследования… Сегодня фигурант Сань-Ван, по моим прикидкам, должен очередной раз заявиться на встречу с фигурантом Э-Ваном. У них это, я посчитал, строго раз в неделю. Сегодня среда? Мы были в «Зеркальном карпе» в прошлую среду? Значит, сегодня…

— Малдер! Ты помнишь, мы отстранены от…

— О да! Конечно! Разве такое забудешь?! Это незабываемо! Мы отстранены! Но как честный человек, даже не будучи при исполнении, не могу не позвонить! Где в твоем телефоне функция «анти-АОН»? А, вижу!

— Да куда, куда звонишь?!

— Девять-один-один, Дэйна, дорогая. А то, знаешь, террористы кругом так и роятся, так и роятся… О, нам никогда не забыть трагедии одиннадцатого сентября, крушения башен-близнецов! Никогда!..

— Малдер! Что ты несешь?!

— Разумное, доброе, вечное… Ц-ц! — Он предо-стерегаюшим пальцем осек Скалли. Дескать, помолчи. Кашлянул, прочистив горло: — Девять-один-один?…

Скалли молчала. Да что там! Она просто онемела! Потому что авантюрная жилка, да, и у нее имеется… Но чтоб столь безрассудно и беззастенчиво, как напарник Малдер, — на подобное способен только разве что… Да никто не способен, кроме напарника Малдера!

Напарник Малдер деловитой скороговоркой сообщил службе «911»:

- Сегодня в Чайна-тауне состоится передача груза, предназначенного для исламских террористов. Нет, офицер, груз — не взрывчатые вещества. Груз — некое вещество, инициирующее у здорового человека сибирскую язву, бубонную чуму, ящур и опоясывающий лишай ОДНОВРЕМЕННО! В планах исламских террористов расфасовать вещество в тысячи и тысячи конвертов, разослать по всем мало-мальски значительным адресам, не пренебрегая, впрочем, и адресами рядовых граждан страны Бога и моей. Если своевременно не взять курьера (иначе — мула), последствия непредсказуемы, офицер. Повторяю, передача груза состоится сегодня в Чайна-тауне, точнее — в ресторане «Зеркальный карп». Дельный совет, офицер, — мула-курьера лучше брать уже на выходе из ресторана, не на входе. Иначе, если группа захвата решит брать террористов в самом «Зеркальном карпе», в момент передачи, у злодеев-ками-кадзе появятся лишние секунды, чтобы вскрыть груз и… Еще дельный совет, офицер, — мула-курьера лучше брать внезапно, жестко, без соблюдения обычных формальностей. Его будет сопровождать охрана из очень серьезных бойцов. Нет, без оружия, скорее всего. Но каждый бодигард — выходец из Китая, квалифицированный мастер боевых искусств Востока. Наилучший способ захвата, офицер, — предварительное обездвиживание террористов зарядами нервно-паралитического газа. Урок русского «Норд-Оста»… Нет, более точно указать время передачи груза — к сожалению, офицер… Но сегодня, сегодня! Разместите засаду… Что? Почему Чайна-таун, почему выходцы из Китая, если исламские террористы? Вы меня удивляете, офицер! Именно потому, что у каждого дилетанта-обывателя сразу возникнет вопрос, сбивающий с толку: почему выходцы из Китая, если исламские террористы? Но вы ведь не дилетант, офицер! Вы профессионал!.. И потом! Кто как не китайцы, с учетом их многочисленности, могут в минимальный период времени расфасовать груз по тысячам и тысячам конвертов!.. Как профессионал профессионалу еще один дельный совет, офицер, — отнеситесь к моему сигналу со всей серьезностью и поспешите. Кто я? Скажем так, бывший спец силовой элиты… в отставке. Большего пока не скажу. И так сказано даже слишком много. Все. Отбой!

— Ты с ума сошел, Малдер?

— Никогда еще не был в таком добром здравии! Ив таком хорошем настроении, Скалли!

— Но в службе «911» наверняка решат, что звонил сумасшедший!.. Что ты им нагородил?! Хм, исламские китайцы! Опоясывающий лишай! «Норд-Ост»! Они же не поверят!.. Я бы не поверила.

— Не доверяй, но проверяй. Не так ли, Скалли? Самое нелепое на поверку МОЖЕТ оказаться правдой. Если бы кто-то позвонил в канун одиннадцатого сентября и сообщил, что исламские террористы возьмут на таран башни-близнецы, Пентагон и Белый Дом, как думаешь, насколько серьезно отнеслись бы соответствующие службы к поступившему сигналу? Впрочем, они так и отнеслись. И — мы имеем то, что имеем… После одиннадцатого сентября мир изменился, Скалли…

— Хорошо. Допустим. Но чего ты добьешься этим звонком? Думаешь, Уолтер Скиннер, когда узнает, чьих это рук дело, погладит по головке и восстановит на службе? За особые заслуги?!

— Не думаю. И плевать мне на так называемого старину Скиннера!

— А я бы все-таки сначала позвонила ему! Предварительно с ним согласовала…

— Так в чем же дело. Звони! И непременно! И немедленно!.. О нет, Скалли, это не милостивое разрешение. Это просьба. И не только в твоих интересах, но и в моих, между прочим!

— Малдер?

— Ну, в наших, в наших интересах! Звони!

— Что, прямо сейчас?

— Да. Только сначала отключи «анти-АОН». Пусть мистер Скиннер убедится, что звонишь ты, и звонишь из своей квартиры.

— Право, я… А что скажу?

— Вот! Ничего конкретного. Но эмоционально. Типа: Мистер Скиннер! От меня только что вышел Малдер! Он здесь устроил тако-ое, тако-о-ое!!!

— Он потребует конкретики.

— Никакой конкретики! Не телефонный разговор! Мистер Скиннер, понимаю, что, по вашей милости, я — бывший агент ФБР, но умоляю, срочно приезжайте ко мне!

— К тебе, Малдер?

— Тьфу! К тебе!

— И что я ему скажу?

— Ну, для начала можешь из вежливости поинтересоваться, что у него с лицом.

— А что у него с лицом?

— Вот и спросишь!

— А… ты? А ты, Малдер?

— А я пока где-нибудь в сторонке постою. А, вот! Вот здесь, за дверью. Не возражаешь?

— Малдер, только без глупостей! Уговорились?

— Уговорились, уговорились…

* * *
Уговор дороже денег. Но что деньги! Деньги — это всего лишь деньги. А настоящие деньги — это время. Время — деньги.

И мистер Скиннер по-настоящему ценит время, не разбазаривает.

После заполошного звонка от Скалли он объявился у нее на пороге по истечении всего-то четверти часа. Отдувающийся, кряхтящий, багрово-апоплексичный. И-с пластырем на правой щеке.

— О, мистер Скиннер! Что у вас с лицом?!

— Неудачно побрился, Скалли. Порезался. Ты позволишь мне войти?

— Конечно, конечно!

Скалли посторонилась.

Мистер Скиннер сделал шаг с порога в квартиру И рухнул на ковер в прихожей, получив сокрушительный удар — «замком» по загривку. Не исключено, его последняя мелькнувшая мысль, перед полным беспамятством: «Дежавю!»

— Малдер-р-р!!! Ты с ума сошел!!! Мы же уговорились!!! Без глупостей! А ты?!!

— А я без глупостей, Скалли! — Малдер пританцовывал на месте, дуя на ушибленные о скиннеровский загривок кулаки.

— Марлдер!.. Нет, Уолтер, конечно, поступил с нами по-свински! Но это, все же не повод, чтобы с ним вот так…

— А это не Уолтер, партнер Скалли.

— Что?!!

— Не совсем Уолтер, партнер Скалли.

— Нет, ты рехнулся! Или я рехнулась!

— Ни ты, ни я… Давай-ка бери его за ноги. А я — за руки. Поволокли!

— Куда?!

— Куда-нибудь подальше от этого зеркала в прихожей. И вообще туда, где у тебя нет зеркал.

— Они… у меня повсюду, Малдер. В каждой комнате.

— Ладно. Пусть в гостиной. Здесь вроде у тебя зеркало побольше.

— Так тебе нужно зеркало?! Или, наоборот, не нужно!

— Пока не нужно. Занавесь-ка его хорошенько! Чтобы ни щелочки… Отлично. А потом оно мне понадобится.

— Малдер, объяснись!

— Это не настоящий Скиннер, напарник. Это клон, отражение настоящего Скиннера. Этот — ОТТУДА. Сегодня под утро, когда я был ТАМ, то видел ТАМ настоящего Скиннера.

— О? Ты говорил с ним?

— М-м… Да как-то недосуг было. Дал ему по башке. И нанес метку. Гляди… — Малдер резко сдернул пластырь с щеки бездыханного Железного Винни. — Видишь?

— Икс? Что это значит, Малдер!

— Икс как такой — ничего. Если хочешь, пусть будет намек на Икс-файл. Главное в другом, Скалли! Я нанес метку на ЛЕВУЮ щеку. А у него, у этого, она СПРАВА!

— Ты ничего не спутал?

— Я — нет. А вот ОНИ нас чуть не запутали. Но — вот им всем! — и Малдер при даме позволил себе некорректный жест.

— Да? Так кто же это.

— Агент влияния, Скалли. Зеркальный клон подлинного Скиннера, помощника начальника ФБР — в качестве агента влияния.

— А настоящий где?

— Настоящий? Полагаю, ТАМ. С тех пор, как оборотень Джереми Уллман заманил старину Уолтера в «Зеркальный карп», где Железному Винни был предложен богатый выбор блюд. И вэйсюй-чжоу разумеется! Как и тебе впоследствии… После чего отключившегося старину Уолтера с помощью оборотня Джереми Уллмана доставили на второй этаж и — ТУДА, сквозь зеркало.

— Погоди, Малдер! Я еще понимаю, зачем ТАМ нужна была я. Как необходимое условие Уллмана для его сотрудничества с НИМИ.

Но Скиннер им ТАМ зачем?

— ТАМ — по большому счету, незачем. Он ТАМ был, скорее всего, на правах полупленника-полугостя — пока ЗДЕСЬ орудовал клон в качестве агента влияния. Согласись, что под личиной помощника директора ФБР можно многое сделать — для ослабления НАШЕГО мира.

— О да! И даже выгнать агентов, лучших из лучших!

— Наконец-то прозреваешь, напарник!.. Сама подумай, разве настоящий, а не так называемый старина Уолтер обошелся бы так с нами? И заметь, без существенного повода, Скалли.

— Никогда, Малдер, никогда!.. Эх, старина Уолтер, старина Уолтер… Знаешь, когда я была ТАМ, то мне все время казалось, что Скиннер хочет мне что-то сказать, что-то важное.

— Ну да. Но рядом всегда был Джереми Уллман, так?

— Так. Рядом со мной…

— Рядом с ним, Скалли. При тебе. И рядом с ним. Настороже. Чтобы Скиннер не брякнул тебе…

— М-да… Но он, то есть Скиннер, мог бы как-то по-другому дать понять мне…

— А он и пытался. В частности, например, оставить на рабочем столе твоего компьютера эдакое сообщение.

— Но ведь не оставил.

— Н-не успел. Видишь ли, Скалли, я… его аккурат тогда и обездвижил. Откуда мне тогда знать о его намерениях?!

— Малдер! Ты что же, ударил нашего настоящего Винни?!

— Да, но ведь ТАМ. Скалли! Откуда мне было ТАМ и тогда знать?! И-потом, если хочешь… отчасти он заслужил.

— Который?

— А оба!.. Но этот, зеркальный, — вдвойне… Эй! Ну, ты! Клон недоделанный! Открывай глаза! Я же вижу, ты очнулся! И рот открывай! Говори, бастард! Говори!!!

— О-о-о…

— Ну?!

— …о-отпустите! Отпустите меня!

— Куда?

— ТУДА!.. ТУДА!!!

— Только в обмен, бастард. Согласен на обмен, бастард?

— Да, да!

— Еще б ты не согласился! Теперь молись, чтобы согласились твои эти, хитро-желтые.

— Малдер! Зачем ты снимаешь гардину с зеркала?! Малдер, они же могут сейчас ввалиться ОТТУДА! И заберут с собой этого! И нас, и нас!

— Тише, тише, Скалли. ОНИ сначала выслушают наши условия, а потом пусть решают сами. Не так ли, мистер И-Ван? Готов меня выслушать?

Определенный элемент шизофрении — при беседе с зеркалом…

— Ну и? Мистер И-Ван! Обозначься. Разговор есть… Да! И вот не надо этой полосочки непонятного цвета и бряцанья оружием, не надо. Просто кивни, если слушаешь меня.

Есть элемент шизофрении, есть такое… Но!

Малдер в зеркале после томительной паузы… кивнул! В то время, как Малдер наяву не шелохнулся! Видела, Скалли, видела?! Да!

— Так вот, старик, ты немедленно… Повторяю, немедленно транспортируешь нам НАШЕГО Скиннера. После этого, но только после этого — ты и твои хитро-желтые получаете СВОЕГО. А то как-то нет более желания нырять в ВАШ мир еще раз и там гоняться за всеми вами… Если же ты, старик, не примешь моих условий, ваш младшенький из Триады… Как его? Сань-Ван?… Он проведет весь остаток дней в одиночке, где он, полагаю, сейчас уже и находится. Погоди, старик, сейчас проверим… Скалли, сестра, включи телевизор погромче. Канал Си-Эн-Эн. Новости!

— И только что нам сообщили! В Нью-Йорке, в районе Чайна-Тауна захвачена группа исламских террористов китайской национальности во главе с неким Сань-Ваном. Группа намеревалась… В результате акции никто из блюстителей закона не пострадал… Оставайтесь с нами…

— Ну, старик? Теперь-то ваш младшенький будет сидеть! Я сказал! И в камере без зеркала! Это только у нас в ФБР камеры временного содержания столь комфортны, с зеркалом на стене. А в тюрьме «Алкатрас», извини, более сурово. И даже ваш средненький… Как его? Э-Ван?… Не сможет перетащить вашего Сань-Вана обратно, ТУДА. Он же, Э-Ван этот — как бы переправщик между ТОЙ и ЭТОЙ стороной зеркала? Ты-то старик, бесповоротно врос — по ТУ сторону, и не в силах — СЮДА. Не так ли? А Сань-Ван как молодой-неопытный пока не в силах самостоятельно ОТСЮДА — ТУДА? Не так ли?…

— Малдер? Извини, но…

— Да, Скалли?

— Извини, но… сам понял, что сказал?

— Главное, чтобы мистер И-Ван понял. А сдается мне, он понял… Эй, старик! Думай сам!.. Даю десять секунд. Отсчет пошел!.. Посторонись, Скалли, на всякий случай. Наш Уолтер представительный мужчина…

Момент.

И отражение Малдера в зеркале на мгновение искажается, обретя черты старца И-Вана. В бессильном гневе.

Еще момент.

И зеркальная гладь подергивается рябью, не отражая никого.

Момент истины! Вот!

И — помощник директора ФБР вышагивает из зеркала в гостиной, запинается, валится на ковер. Но он все же профи! Группируется в воздухе, перекатывается и… оказывается нос к носу с помощником директора ФБР. Оба на четвереньках.

Подлинный Скиннер, зарычав, из полуприседа распрямленной пружиной кидается на Скиннера-клона.

Однако тот, отпрянув в животной панике, шлепается спиной к зеркалу… Нет, не шлепается! Зеркало поглощает его, как мгновенная трясина. Бульк!

А подлинный Скиннер с характерным треском стукается о стекло.

Банннг!

Желе-е-езный ты, Винни!

Зеркало треснуло. Дурная примета?

Вы верите в дурные приметы, агент Скалли?

А вы, агент Малдер?

Вот и ваш непосредственный начальник, старина Уолтер, тоже нет!

…А за Сань-Вана похлопочем, старик, похлопочем. Чтобы вернулся к ВАШИМ всем. Наше слово крепкое!

Не сразу, конечно, вернется младшенький ваш, но… Сами понимаете…

Но похлопочем. В крайнем случае, затребуем по линии ФБР, заберем к себе. Ну, в камеру временного содержания поместим… Такую, с зеркалом. М?

* * *
— Привет, агент Скалли!

— Привет, агент Малдер!

— Как старина Уолтер? Ты от него?

— От него. Переживает, конечно. Но виду не подает. Он же у нас Железный!

— Угу. Перекусить не желаешь?

— Ой, а что, уже перерыв?

— Уже, уже. Заработалась? Часов не наблюдаешь?

— Знаешь, да!

— О, надо подсказать начальству! Лучший способ повысить работоспособность сотрудников — время от времени выгонять их на улицу, а потом резко восстанавливать в должности!

— Твои шуточки, Малдер!..

— А я и не пошутил. Так ты составишь мне компанию?

— Пошли!

* * *
— Я вот о чем подумала, Малдер. Что дальше, Малдер?

— Дальше, на углу Лексингтон-авеню, вполне пристойная кондитерская. Кофе-капуччино, булочки со сливками.

— Я не о том! Ты же прекрасно понял, о чем я!

— Ну, понял, понял.

— ОНИ ведь могут повторить попытку вторжения. Что ж теперь, все зеркала перебить по всей Америке?! По всему Миру?!

— Максималистка!.. Зачем? Достаточно перекрыть пути доставки галлюциногена. Уничтожить этот катализатор как фактор. И все. Без него — ТУДА никак. И ОТТУДА — никак Редкий грибочек, химическим путем не синтезируется. Потому он у НИХ на вес золота… А главное — мы про НИХ знаем!

— Мы еще многого не знаем, Малдер.

— Да. Но кое-что, кое-что, Скалли.

— Ох-х-х…

— Что? Что с тобой, Скалли?!

— Ничего-ничего. Сейчас пройдет. Внезапно — дурнота.

— Гм! А солененького не захотелось? Ты ж ТАМ с неким Уллманом… ни в чем себе не отказывала.

— Дурак!

— Принесешь нам в мир какого-нибудь Демьена, порождение Зла!

— Дурак ты, Малдер! И шуточки у тебя дурацкие!.. Я просто как глянула в витрину… Ну?! И где твои каппучино-булочки-сливки! Здесь же китайская забегаловка! Меня при виде ее сразу затошнило!

— Да? Вот черт! Неделю назад еще была приличная кондитерская! Вот черт, эти хитро-желтые плодятся, как… как грибы!

— Прикусил бы язык!

— Ах, ну да! Ну да… Однако перекусить бы все же не мешало. Может, по шиш-кебабу? Вон, видишь, вон в ста метрах — вполне чистый лоток! И араб у жаровни вполне чистый! Попробуем?

— Попробуем!


Оглавление

  • 1
  • 2
  • 3
  • 4
  • 5
  • 6
  • 7
  • 8
  • 9
  • 10