Полуброненосные фрегаты «Генерал-Адмирал» и «Герцог Эдинбургский» (1869-1918) [Сергей Валерьевич Несоленый] (fb2) читать онлайн

Сергей Валерьевич Несоленый
Полуброненосные фрегаты «Генерал-Адмирал» и «Герцог Эдинбургский» (1869–1918)

Боевые корабли мира

Историко-культурный центр АНО «ИСТФЛОТ»

2011 г. С-Пб.: Издатель P.P. Муниров, 2010. — 76 с.: илл.

Научный редактор: кандидат исторических наук К.Ф. Нефедова

ISBN 978-5-98830-050-3

Текст, С.В. Несоленый. 2011. Макет, В.В. Арбузов. 2011.

Обложка: на 1-й, 2-й и 3-й стр. Фрегат "Герцог Эдинбургский” на 4-й стр. На "Генерал-Адмирале" в дальнем плавании.

На 1-й стр. текста. Фрегат "Герцог Эдинбургский”

(Из альбома рисунков лейтенанта В. Игнациуса “Русский флот’’, изданном в С.-Петербурге в 1892 г. под редакцией великого князя Александра Михайловича)

Редактор В.В. Арбузов Лит. редактор Т.Н. Никонова Корректор Т.С. Карпова

Полуброненосный фрегат “Генерал-Адмирал”

Зачислен в списки 14 июня 1869 г. Заложен 15 ноября 1870 г на Невском механическом и судостроительном заводе в Санкт-Петербурге. Спущен на воду 26 сентября 1873 г. Вступил в строй в 1875 г. С 1906 г. учебный корабль. С 1909 г. минный заградитель.

Вверху: Полуброненосный фрегат “Генерал-Адмирал” (Из альбома рисунков лейтенанта В. Игнациуса "Русский флот”, изданном в С.-Петербурге в 1892 г. под редакцией великого князя Александра Михайловича)

ВВЕДЕНИЕ

Крейсера “Генерал-Адмирал” и “Герцог Эдинбургский” занимают совершенно особое место в истории Российского военно-морского флота. Созданные по русскому проекту, на российских заводах и из русских материалов, они стали первыми в мире крейсерами с броневым поясом по ватерлинии и послужили образцом для подражания даже в Англии, которая в то время была самой экономически развитой страной мира и флот которой по праву считался лучшим.

“Генерал-Адмирал” и “Герцог Эдинбургский” находились в строю более 30 лет, успев побывать за время своей долгой по меркам военного корабля жизни в ранге корветов, полуброненосных фрегатов, крейсеров 1-го ранга, минных заградителей и блокшивов. Построенные в 70-х гг. XIX века, они участвовали в первой мировой войне 1914–1918 гг. — случай вообще уникальный в истории. И тем удивительнее является то обстоятельство, что в отечественной историографии нет ни одной серьезной работы, посвященной истории проектирования, постройки и службы этих уникальных кораблей за единственным, пожалуй, исключением. Выдающийся российский историк P.M. Мельников написал статью, посвященную “Генерал-Адмиралу”, которая была опубликована в 4-м номере журнала “Судостроение” за 1979 год. Кроме того P.M. Мельников касается истории создания и постройки “Генерал-Адмирала” и “Герцога Эдинбургского” во 2-м томе “Истории отечественного судостроения” (СПб., 1996), но, к сожалению, очень кратко. Выдающийся отечественный ученый-кораблестроитель А.П. Шершов в своей монографии “История военного кораблестроения” (впервые опубликована в 1940 году) уделяет этим кораблям лишь несколько строк 1*.

В данной работе автор попытается, в меру сил, на основании материалов Государственного Российского архива военно-морского флота и ранее опубликованных работ восполнить этот досадный пробел в отечественной историографии и более подробно рассказать об истории создания проекта крейсеров “Генерал-Адмирал” и “Герцог Эдинбургский”, их постройки и службы.

ПРОЕКТИРОВАНИЕ

История человечества написана кровью. Это истина несомненна и пересмотру временем не подлежит. Война является обязательным атрибутом человеческой цивилизации. И именно в совершенствовании средств уничтожения себе подобных человек достиг наибольших успехов: за тысячелетия плуг земледельца мало изменился, но от боевого каменного топора мы за это же время пришли к атомной бомбе.

Над совершенствованием средств уничтожения работали лучшие умы и всегда вооруженные силы вбирали в себя все лучшие достижения науки и техники, причем до появления авиации военно-морской флот был самой наукоемкой частью вооруженных сил. При этом в ее многовековой истории бывали периоды, когда качественное развитие шло необычайно бурно, когда закладываемые на верфях корабли начинали устаревать еще на стадии постройки и порожденные научно-техническим прогрессом новые средства и способы борьбы на море приводили в смятение военно- морскую науку, опрокидывая и разрушая казавшиеся незыблемыми взгляды.

Вторая половина XIX века была как раз таким периодом. Причем войны, как всегда, наглядно показывали эффективность технических достижений. Крымская война 1853–1856 гг. не только окончательно утвердила паровой двигатель на военном корабле, но и дала миру первый успешный опыт применения бронированных судов. 18 октября 1855 года против батарей Кинбурна французы применили недавно построенные ими три бронированные плавучие батареи. Это были корабли водоизмещением около 1460 тонн, длиной 53 метра, покрытые 102 мм железными плитами и вооруженными 18-ю крупнокалиберными орудиями. Маломощная паровая машина обеспечивала ход кораблям лишь в 3–4 узла, мореходность их была крайне низкой.

Но эти три небольших корабля 6 часов выдерживали перестрелку с батареями Кинбурна (крепость имела 62 орудия). Разрушив береговые укрепления, сами они остались невредимыми: в них попало около 200 бомб и ядер, но ни одно не смогло пробить броню, а из экипажей было убито лишь 2 человека. Весь огромный флот союзников (более 50 судов, в т. ч. 10 линейных) был лишь безучастным свидетелем этого поединка.

Убедившись на таком наглядном примере в эффективности бронированных судов, Франция в 1858 году начала строить свой первый броненосный корабль “La Gloire” по проекту Дюпюи де Лома, Англия в 1859 году приступила к постройке однотипных броненосцев “Warrior” и “Black Prince” 2*. В России в 1861 году также приступили к постройке первого броненосного корабля — канонерской лодки “Опыт”.

Разразившаяся в том же году на другом конце света Гражданская война в США дала яркие примеры эффективности броненосцев против деревянных кораблей и неуязвимости брони против снарядов существовавших тогда орудий. Самый яркий пример несокрушимой мощи броненосца — это бой на Хэмптонском рейде 8 марта 1862 года. В этот день броненосец конфедератов “Вирджиния” атаковал флот северян. Броненосец был переделан из захваченного у северян деревянного фрегата “Мерримак”. Корабль не имел мачт и походил, по словам современников, на “сарай, из которого валил дым” или на “огромную черепаху”.

Слабые паровые двигатели обеспечивали кораблю максимальный ход в 9 узлов и были очень ненадежными, корабль плохо слушался руля, но броня закрывала все жизненно важные части, в носовой части был установлен таран весом в 1,5 тонны, на палубе за надежной броневой защитой установлены 10 орудий, а команда состояла целиком из отчаянно храбрых добровольцев. Под ураганным огнем кораблей и береговых батарей северян “Вирджиния” ударом тарана потопил корвет “Камберленд” (22 9-ти дюймовых орудия), а затем артиллерийским огнем вынудил капитулировать фрегат “Конгресс” (50 орудий).

Несмотря на множество попаданий снарядов “Вирджиния” не получил серьезных повреждений, его броня ни разу не была пробита. И только нехватка времени спасла оставшиеся корабли северян от уничтожения. “Час был уже поздний, день близился к завершению и лоцманы поставили командира броненосца в известность, что если не убраться восвояси сейчас, то они не могут ручаться за безопасность возвращения” 3*. Командир броненосца решил не рисковать и повернул назад.

Именно бой на Хэмптонском рейде окончательно убедил всех в необходимости постройки броненосцев. П. Мордовии в своем обзоре “Русское военное судостроение в течение последних 25 лет” (1855–1880) оценивал бой “Вирджинии” как “совершивший огромный переворот в способах ведения морской войны” и главный его итог видел в том, что “сделалось несомненным, что деревянные паровые суда не могут вступать в бой с броненосцами; что винтовые деревянные суда потеряли свое боевое значение и дни их уже сочтены, подобно парусным судам при введении винтового двигателя” 4*. “Теперь вопрос о деревянных судах решен окончательно в самых тупых и непредусмотрительных головах… Итак, броня, башни и тараны”. Этот радикальный лозунг броненосного романтизма, прозвучавший в 1862 году в одно из приказов начальника броненосной эскадры контр-адмирала Г.И. Бутакова, характеризовал ход и содержание судостроения в развитых странах мира 5*.

Приступая к созданию броненосного флота, русское Морское министерство находилось в крайне неблагоприятных условиях из-за нехватки средств, вызванных значительным сокращением морского бюджета. Потому оно было вынуждено переходить к броненосному судостроению с бережливой осмотрительностью. Русские не могли позволить себе роскошь рискованных и дорогостоящих экспериментов по переделке деревянных кораблей в броненосцы, как это было в Англии и Франции 6*.

Однако уже в 1869 году Балтийский броненосный флот занимал третье место в мире — 23 корабля общим тоннажем 61930 т. Менее чем за 8 лет была проделана огромная работа, — обеспечена надежная оборона столицы с моря и создана промышленность, способная самостоятельно строить современные броненосные корабли для русского флота. Однако созданные корабли были пригодны лишь для береговой обороны. В 1869 году приступили к строительству первого в мире мореходного башенного броненосца “Петр Великий” (первоначально числился монитором и назывался “Крейсер”). По совокупности боевых качеств он являлся сильнейшим кораблем в мире, но из- за высокой стоимости долгое время оставался единственным в русском флоте мореходным броненосцем — Морское министерство не имело средств для серийной постройке подобных кораблей.

В то же время успешные действия рейдеров южан во время Гражданской войны в США и особенно знаменитой “Алабамы”, на счету которой было 68 призов, в очередной раз убедительно показали, какой вред неприятельской торговле могут нанести действия одиночных крейсеров.

При этом надо учитывать, что наиболее вероятный противник России — Англия, полностью зависела от поставок сырья и продовольствия из своих многочисленных колоний и обладала чрезвычайно протяженными, а потому легкоуязвимыми морскими коммуникациями. В сложившихся условиях крейсера для России становились единственным реальным инструментом внешней политики в отношении Англии и Франции. Тем более, что дорогостоящие мореходные броненосцы обладали очень низкой автономностью и не годились на роль “истребителей торговли”. Возможно из-за перечисленных причин, в Морском ведомстве в 60-70-х гг. XIX в. возобладала концепция “двух флотов” — оборонительного и наступательного. Наступательный флот как раз и должны были представлять крейсера 7*.

В 60-е гг. XIX века очень бурным был прогресс в строительстве крейсеров. И именно в России впервые в мире пришли к пониманию необходимости защиты крейсеров броневым поясом. И в этом главная заслуга принадлежит, несомненно, адмиралу А.А. Попову.

Это был высокообразованный и деятельный человек, герой Крымской войны, прекрасно знакомый с кораблестроением ведущих европейских стран — он 19 раз был в зарубежных командировках и досконально изучал заводы, верфи, теорию и практику судостроения, был лично знаком с рядом известных зарубежных специалистов, в т. ч. с главным кораблестроителем британского флота Д.Э. Ридом.

Как отметил P.M. Мельников: “В 70-80-е гг. XIX века развитие судостроения в значительной мере связано с именем А.А. Попова. Его деятельность продолжалась более 15 лет, и как всякое крупное явление, имело целый ряд неоднозначно оцениваемых последствий. Она совпала с одним из критических периодов в истории русского флота, и не могла не повлиять на закрепление и развитие доктрины крейсерской войны, обогатила судостроение страны двумя прогрессивными конструктивными типами боевых кораблей и примерами комплексной (в единстве ходовых, мореходных и боевых качеств) оценки достоинств кораблей, заставила обратить внимание на приобретавшую хронический характер проектную и строительную нагрузку корабля” 8*.

Надо сказать, что историки В.А. Золотарев и И.А. Козлов в своей книге “Три столетия Российского флота, XIX-начало XIX вв.” (СПб., 2004) утверждают: “В военно-исторической морской литературе установилось не совсем правильное представление о том, что первым идею о постройке броненосных крейсеров выдвинул А.А. Попов. На самом деле это сделал капитан 2-го ранга Н.В. Копытов” 9*. Однако, идея броненосного крейсера прозвучала уже в 1867 году в отчете великого князя Константина Николаевича: “Поприще деятельности броненосных судов расширяется и в настоящее время настойчиво преследуется цель создать тип броненосного крейсера”.

Действительно, первый проект броненосного крейсера был предложен на рассмотрение Кораблестроительного отделения МТК Н.В. Копытовым в начале 1868 года 10* (сам проект он разработал раньше — в 1867 году). Водоизмещение крейсера по его проекту -7718 тонн, корпус целиком из железа, по ватерлинии броневой пояс шириной не более 7 футов, мощное вооружение — 12 9-ти дюймовых орудий, высокая скорость — 14,48 узла при мощности энергетической установки 7200 л.с., большой запас угля (1800 т), что обеспечивала крейсеру большую дальность плавания. Кроме того, для повышения автономности крейсер имел полный рангоут. Таран не предусматривался 11*.

Но из прилагаемой Н.В. Копытовым записки видно, что А.А. Попов был осведомлен о его проекте, т. к. проект был вынесен на рассмотрение МТК по рекомендации А.А. Попова, и, кроме того, Н.В. Копытов пишет, что для своего проекта воспользовался, с разрешения А.А. Попова, наружной подводной деревянной обшивкой — хотя сам выступал за целиком железный корпус, т. е. Попов консультировал изобретателя при его работе над проектом.

Кораблестроительный отдел МТК очень внимательно рассмотрел проект Копытова, и хотя отметил его несомненные достоинства 12*, все же не утвердил его для практической реализации. Причиной этому, помимо справедливо отмеченных МТК ряда недоработок, была, очевидно, и высокая стоимость корабля водоизмещением почти 8000 т. Тем не менее, ряд предложений Копытова затем был реализован в проекте “Генерал- Адмирала”.

Очень интересно отметить, что доклад кораблестроительного отделения МТК, датированный 23 сентября 1869 года среди прочего отмечал: “Тараны само по себе представляют средство для поражения равно опасное как для нападающего, так и для противника. Ими можно пользоваться и в броненосных судах — с крайней осторожностью, а не считать надежным орудием для истребления неприятеля; в крейсерах же таран составляет приспособление не только полезное, но и положительно вредное” 13*. К сожалению, это справедливое замечание так и осталось гласом вопиющего в пустыне — русский флот (как, впрочем, и все другие) не избежал повального увлечения таранами — призрак Лиссы довлел над моряками до начала XX века.

Даже такой выдающийся ученый и флотоводец как С.О. Макаров в начале XX века считал возможным применение тарана в генеральном сражении! Удачный таран австрийского броненосца “Фердинанд-Макс”, потопивший итальянский броненосец “Италия” стал тем гранитным монументом, на который оборачивались все представители военно-морской науки и который своим величием давил все попытки отказаться от этого архаичного оружия времен античности, несмотря на быстрый прогресс в развитии артиллерии и появления принципиально нового вида оружия — торпед.

Увлечение таранной тактикой даже привело к появлению специальных кораблей — таранов. В Англии в 1881 году был построен миноносец-таран “Полифемус” водоизмещением 2650 т, а в США 1893 году — “Катадин” (2100 т), причем если первый имел на вооружении 5 торпедных аппаратов, то единственным оружием второго был таран 14*.

В то же время когда МТК рассматривал проект Копытова, А.А. Поповым был представлен проект кардинальной переделки деревянного фрегата “Генерал-Адмирал”. По его поручению корабельный инженер подполковник Свистковский составил проект замены существующей на фрегате многочисленной гладкоствольной артиллерии (64 орудия) нарезною калибром 8 и 9 дюймов 15*. Кроме того, планировалось заменить механизмы, снабдить фрегат броневым поясом по ватерлинии и уменьшить экипаж 16*. Однако выяснилось, что только на тимберовку (корпус фрегата был поражен гнилью) и новые машины понадобиться 960 тысяч рублей.

Вместе с тем у А.А. Попова уже был готов проект железного броненосного крейсера. Потому, в приказе управляющему Морским министерством Н.К. Краббе от 14 июня 1869 года, государь-император высочайше повелел: “…состоящий же в Балтийском флоте фрегат “Генерал-Адмирал” исключить из списка судов флота, по неблагонадежности дальнейшей службы, а вместо него построить корвет, наименовав оный “Генерал- Адмирал” с употреблением годного с фрегата леса на имеющий строиться корвет “Генерал-Адмирал” 17*.

Незадолго до этого (2 июня 1869 года) Канцелярия морского министерства отметила, что “чертеж предложенного к постройке железного корвета составляется Свиты Его Величества контр-адмиралом Поповым, а сама постройка будет производиться в Петербурге” 18*. В ранг корвета корабль отнесли по одной простой причине — его артиллерия была установлена на верхней палубе и он нес три мачты. Это была дань эпохе парусного деревянного кораблестроения.

На основании вышеизложенного можно утверждать, что не столь уж и важно, кому первому пришла в голову идея защитить крейсер броневым поясом. Важно то, что без А.А. Попова с его энергией и авторитетом (А.А. Попова ценил и уважал не только “покровитель флота” генерал-адмирал Константин Николаевич, но и его брат — император Александр II) в России идея броненосного крейсера не была бы реализована так быстро (если вообще была бы реализована).

Вообще же следует согласиться с мнением известного историка P.M. Мельникова: “Создание в 60-х годах прошлого столетия первого в мире океанского броненосного крейсера “Генерал-Адмирал” явилось результатом совместных творческих усилий русских инженеров и моряков” 19*.

Военный корабль 60-70-х гг. XIX века уже был настолько сложной боевой машиной, что для своего создания требовал труда многих специалистов — и не только кораблестроителей. А.А. Попов с его организаторскими способностями, знанием людей и авторитетом мог собрать коллектив способных профессионалов и сделать так, чтобы они смогли в наибольшей степени реализовать свой потенциал. При создании проекта русские специалисты ориентировались на английский железный фрегат “Инконстант”. “При разработке проекта… Морское министерство руководствовалось теми соображениями, какие обусловили постройку в Англии фрегата “Inconstant”, но поставило задачею, чтобы проектируемый крейсер был сильнее последнего и ввиду этого было признано необходимым покрыть крейсер поясом брони по ватерлинии шириною 7 футов и толщиною 6 дюймов” 20*.

Проект “Генерал-Адмирала” поставил перед его создателями ряд труднейших задач: кораблю нужно было обеспечить максимально возможную скорость хода, высокую мореходность и автономность, броневую защиту корпуса по ватерлинии, достаточно мощную артиллерию — и все это в пределах минимально возможного водоизмещения (сказывалась нехватка средств!).

Как отмечал строитель крейсера корабельный инженер капитан Н.А. Субботин: “Фрегат “Генерал- Адмирал” представляет собою совершенно своеобразный тип морского крейсера для нанесения вреда непри ятельской торговле в открытом море, имеет поясную броню по грузовой ватерлинии, чем он и отличает от современных ему крейсеров Англии и Франции. Бесспорно, что броня эта усиливает оборонительную силу противу выстрелов тех орудий, которые носят иностранные купеческие суда. Понятно, что введя броню в корпус такого судна с водоизмещением только в 4603 т и средним углублением в 21 фут, — система постройки его корпуса, машины и прочие грузы — непременно должны быть облегчены до возможной степени” 21*.

Для обеспечения необходимой прочности и максимально облегчения корпус корабля выполнялся по так называемой “клетчатой” или бракетной системе. Эта система была изобретена выдающимся английским кораблестроителем Э. Ридом и впервые реализована им на казематном броненосце “Беллерофон” (заложен в 1863 г.) 22*. Эта система с теми или иными изменениями применяется до настоящего времени (так называемая продольно-поперечная). Суть ее в том, что набор корпуса состоял из продольных непрерывных связей (стрингеров), между которыми были поставлены шпангоуты из отдельных кусков листовой стали (бракетов).

Поверх набора настилалась внутренняя обшивка, так что получалось междудонное пространство, обеспечивавшее непотопляемость кораблю при повреждении наружной обшивки. Водонепроницаемые шпангоуты и стрингеры, поставленные через определенные промежутки, разделяли междудонное пространство на отдельные клетки, отчего эта система набора и получила свое название 23*. В русском флоте эта система впервые была применена на двухбашенной броненосной лодке “Смерч”, а затем на фрегатах “Минин” и “Князь Пожарский”.

Корпус корабля был железным, верхняя палуба деревянной, а нижняя (жилая) — стальной. Длина корпуса по проекту — 285 футов, ширина с обшивкою — 48 футов, углубление в полном грузу — носом 19 футов, кормою — 23 фута. Водоизмещение в полном грузу предполагалось 4607 тонн 24*. Набор корпуса составляли 72 шпангоута и 10 стрингеров (шесть днищевых и четыре бортовых) т. е. на борт 3 днищевых и 2 бортовых. Шпангоуты отстояли один от другого на расстоянии 3 фута 6 дюймов. Корпус делился на восемь поперечных водонепроницаемых переборок.

Наружная обшивка состояла из железных листов длиною 17,5 и 14 футов, соединенных по пазам край на край. Пазы и стыки крепили двумя рядами заклепок. Листы наружной обшивки также имели различную толщину: килевой пояс состоял из листов толщиною 5/8 дюйма, между нижнею палубою и нижним шельфом брони — два слоя толщиною по 1/4 дюйма, между нижней и верхней палубами наружная обшивка состояла из трех поясов — нижние по 7/16 дюйма, а верхний — 3/4 дюйма.

Броневой пояс шел по всей ватерлинии корабля и состоял из двух рядов плит — верхнего и нижнего. В нижнем было 17 плит, причем 1, 2, 3 плиты имели толщину 4 дюйма, с 4 по 14-5 дюймов и с 15 по 17 — 4 дюйма. В верхнем ряд)' было 15 плит, причем 1 и 2 имели толщину 4 дюйма, 3-я — 5 дюймов, с 4 по 13-6 дюймов, 13, 14 и 15 — 5 дюймов.

Десять плит платформы имели толщину 6 дюймов. Общий вес брони составлял 406 тонн.

Нижняя палуба состояла из двух слоев стальных листов толщиною 1/8 дюйма каждый, верхняя палуба была деревянной с толщиной сосновых досок 4 дюйма а около шпилей и от них до клюзов по направлению хода цепных канатов настил был дубовый.

Корпус от вертикального киля и до нижнего шельфа броневого пояса покрывался двумя рядами деревянной обшивки: внутренний ряд составляли короткие вертикальные сосновые брусья — чаки, причем Z-образные наружные крепления не только служили опорами для плотно загонявшихся между ними чаков, но и будучи непрерывными и склепанными по всей длине с корпусом корабля, выполняли роль продольных ребер жесткости и дополнительно обеспечивали продольную прочность корпуса 26*. Наружный ряд первоначально по проекту должен был состоять из типовых досок толщиною в 2 дюйма, расположенных в продольном направлении, который шел от киля до верхнего шельфа броневого пояса и обшивался медью.

Мощность паровой машины планировалась в 6300 л.с., что должно было обеспечить крейсеру ход не менее 14 узлов. Запас угля — не менее 700 тонн (по расчетам это должно было обеспечить дальность плавания под парами 1800 миль). Кроме того, для повышения автономности предусматривалось полное парусное вооружение фрегата (3 мачты, общая площадь парусов 2450 м 2).

Вооружение первоначально планировалось из 6 8-дюймовых орудий 27*. Затем его решили уменьшить до 4 8-дюймовок. Однако небольшое число вынесенных на верхнюю палубу орудий компенсировали увеличением углов их обстрела за счет того, что каждая пушка устанавливалась на выступающем за борт спонсоне; кроме того, при необходимости орудия переводились вместе со станками по специальным рельсам и сосредотачивались для стрельбы с одного борта.

Корабль решено было строить на отечественном заводе целиком из материалов, произведенных в России (закупки за границей допускались лишь в виде исключения). Надо отметить, что на стадии проектирования в проект постоянно вносились изменения. Так, в 1869 году “Его Императорское Величество Константин Николаевич” утвердил вооружить корвет “Генерал-Адмирал” 4 8-дюймовыми орудиями и 4 8-фунтового калибра, но в том же году восьмифунтовые орудия решили заменить двумя 6-дюймовками — по одной в носу и корме, на поворотных платформах с возможностью стрелять на оба борта.

Но еще больше изменений было внесено в конструкцию уже непосредственно в ходе постройки. Во многом это объяснялось стремительным научно-техническим прогрессом и желанием конструкторов и военных путем частичных изменений улучшить корабль. К чему это привело — будет рассмотрено в следующей главе, посвященной строительству “Генерал-Адмирала” и “Герцога Эдинбургского".

Устройство для подъема гребного винта на фрегате «Герцог Эдинбургский» (продольный разрез в корме и сечение подъемного блока с траверзой)

I — рудерпост; 2 — бортовая стенка колодца для подъема винта; 3 — подъемная рама винта в направляющих: 4 — двухлопастный гребной винт в обойме рамы; 5- траверза рамы с двумя подвижными блоками талей; 6 — палуба полуюта; 7 — опорная траверза над окном колодца с двумя неподвижными блоками талей для подъема рамы с винтом; 8-ходовой конец талей; 9 — шток-наметка, поддерживавший поперечину для крепления подъемной рамы с винтом в верхнем положении; 10-поперечина, поддерживавшая подъемную раму в верхнем положении; 11 — хвостовик подъемной части гребного вала для ввода в зацепление с дейдвудным валом; 12-обойма подъемной рамы с подшипником вала и нижними штифтами для центровки валов при опускании винта; 13 — концевая часть дейдвудного вала со шлицом для ввода хвостовика подъемной части вала; 14-отверстия в приливах старнпоста и рудерпоста для центрующих штифтов; 15-старнпост; 16-гак для крепления концевого звена шкота- наметки; 17-стационарная тяга, поддерживавшая поперечину

Из отчета Кораблестроительного отделения Морского технического комитета за 1869 г.

(Корветы “Генерал-Адмирал" и “Александр Невский”)

По приказанию управляющего Морским министерством переданы на кораблестроительное отделение, для рассмотрения и поверки вычислений, представленные свиты его императорского величества контр-адмиралом Поповым чертежи корвета для дальних крейсерств.

Кораблестроительное отделение нашло, что очертание линий подводной части проекта соответствует цели предназначаемой корвету службы в океанских плаваниях. Но так как вес назначенной ему машины в 900 нариц. сил, должен доходить до 900 т, а вес броневого пояса при грузовой ватерлинии (с подкладкой), с таковым же поясом на шкафуте, будет иметь около 520 т, что составляет 1420 т постоянного груза, то приняв в соображения эти тяжести вместе с весом полного фрегатного рангоута и парусности, которую корвет должен будет иметь соответственно цели своего назначения в продолжительных океанских плаваниях — снабжение его расходуемым грузом, при данном ему водоизмещении в 4604 т должно заключаться в весьма ограниченном количестве, а именно: провизии по числу 320 порций, он может взять на 2,5 месяца, воды на 3 недели, артиллерийских принадлежностей — как то: зарядов, снарядов и запасов по числу 125 выстрелов на каждое орудие, угля для полного действия машины около 4 суток.

Затем дальнейшее рассмотрение и вычисления проекта, привело к следующему заключению:

1) Так как водоизмещение кормовой части проектированного корвета, на 210 т более водоизмещения носовой части (считая от средины грузовой ватерлинии), то назначено на чертеже помещение паровых котлов и артиллерии, следует изменить, подвинув то и другое к корме, настолько, чтобы восстановить надлежащее равновесие между кормовой и носовой частью; с тем вместе, подвинув также к корме грот и бизань-мачту, для того, чтобы достигнуть известного отношения передних парусов к задним к вертикальной линии, проходящей через центр тяжести судна, ибо в противном случае, момент передних парусов, будучи слишком велик в отношении момента зад них парусов, сделает корвет увальчивым во время хода, отчего он постоянно должен будет иметь руль под ветром, чего не должно быть в мореходном судне.

2) Для того, чтобы устранить и малейшую причину, могущую замедлить ход корвета, кораблестроительное отделение полагало более полезным, приспособить гребной винт подъемным. В противном случае, он, во время хода под парусами, оставаясь на месте, будет буровить ко вреду скорости хода.

3) Из чертежа миделевого сечения видно, что ту часть борта корвета, которая находится под броней, полагается не покрывать наружной обшивкой, но плиты брони накладывать непосредственно в ребрах шпангоутов и на подкладку между ними. Предположение это кораблестроительное отделение нашло неудобоприменимым на практике, потому что шпангоуты, оставаясь не связанными внешней оболочкой (обшивкой) могут, во время качки судна в море, дать движение, которому плиты брони, инерцией своего веса, будут еще содействовать, вследствие чего, произойдет общее расслабление в этой части судна и затем откроется повсеместная течь, возможность которой, при такой системе постройки и без того неизбежна, ибо деревянная подкладка, вставленная между шпангоутами, в соединениях железа с деревом, не может быть прокопчена столь благонадежно, чтобы устранить всякую возможность течи.

4) На том же чертеже миделевого сечения показано крепление бимсов с бортом посредством углового железа, приклепанного одним полем к внутренней обшивке, а другим к бимсу. Такого рода крепление бимсов, по мнению кораблестроительного отделения, не должно быть допускаемо ни в каком мореходном судне, потому что действия разрываемой силы разлагается в таком случае, на одни только шляпки заклепок, которые не принимая участие в своем поперечном отношении, не будут в состоянии выдерживать напряжения, производимого на них силой.

В заключение кораблестроительное отделение дозволило себе объяснить свой взгляд на значение судов, исполняющих крейсерскую службу. По его мнению, достоинство крейсеров, предназначенных собственно для преследования и захвата неприятельских купеческих судов во время войны, независимо от главного условия в достижении наибольшей скорости, должно заключаться также в вооружении сильной артиллерией и в возможности иметь продовольствие и запас топлива на более продолжительное время.

Американцы, в начале своей междоусобной войны построили серию океанских крейсеров, которые при гораздо меньших размерениях против проектируемого корвета, были вооружены артиллерией более сильной как в числе, так и в калибре. Затем, в самый разгар войны, когда вероятность европейского вмешательства в их домашнюю распрю представлялась неизбежной, они построили другую серию океанский крейсеров класса “Idaho” и “Wampanoa”, которые, имея тяжелую артиллерию, отличались такой скоростью хода, какой никогда еще не имело океанское судно. Но ни одно судно из приведенных классов, не имело, хотя бы частной броневой защиты.

Этого факта, кораблестроительное отделение коснулось под влиянием того убеждения, что вводимый на проектированном корвете пояс брони едва ли придаст ему более значения в общем кругу его действий; ибо такого рода судно, пользуясь быстротой своего хода, всегда может иметь возможность избегать невыгодного боя с военными судами — особенно с броненосными; между тем, как само оно, своими тяжелыми орудиями, будет причинять неизмеримый вред торговли. Лучше воспользоваться большей силой машины, чтобы достигнуть наибольшей скорости в ходе, чем увеличивать вес корпуса тяжелой броней, защищавшей небольшую только поверхность его при грузовой ватерлинии, оставляя затем всю надводную часть борта непокрытой ею. С уничтожением броневого пояса, уменьшается водоизмещение, а следовательно и очертание линий в подводной части примет иной вид, более соответствующий остойчивости и быстроте движения.

В разрешении этого вопроса последовала резолюция управляющего Морским министерством.

Его императорское высочество генерал-адмирал, выслушав отзывы управляющего морским министерством адмирала фон Шанца, вице-адмиралов Беренса, Воеводского и Бутакова, генерал-лейтенанта Дмитриева, контр- адмирала Шварца, полковника Окунева и главного инженер-механика флота, по проектированным свиты его императорского величества контр-адмиралом Поповым чертежам корвета “Генерал-Адмирал", одобрил эти чертежи, как в отношении общего очертания корпуса судна, так и предложенной контр-адмиралом Поповым системы постройки. По этому управляющий морским министерством предложил:

Передать чертежи на кораблестроительное отделение технического комитета для дальнейшей их разработки согласно указанию его высочества и представления установленным порядком на утверждение вместе со спецификацией корвета.

Затем рассмотрена кораблестроительным отделением и по одобрении им, утверждена управляющим морским министерством спецификация на построение этого корвета, в ней потом, с согласия его высокопревосходительства, сделаны некоторые изменения, которые, отделение со своей стороны допустило.

Корвет “Александр Невский", приказано строить по тем же чертежам и спецификации, по каким будет строиться корвет “Генерал-Адмирал”.

Из отчета Кораблестроительного отделения Морского технического комитета за 1874 г.

(О новом расположении портов и погонов на корвете “Генерал-Адмирал”)

Главный командир C-Петербургского порта сообщил артиллерийскому отделению, что по донесению строителя корвета “Генерал-Адмирал”, вследствие надстройки над колодцем гребного винта, среднего порта для кормового орудия сделать нельзя, а равно должно быть изменено положение боковых портов и самых погонов. Вследствие этого, препроводив чертеж корвета “Генерал-Адмирал” на рассмотрение артиллерийского отделения технического комитета, вице-адмирал Андреев просил отделение о назначении на этом чертеже портов и погонов.

По сделании надлежащих соображений, артиллерийское отделение назначило на доставленных чертежах корвета “Генерал-Адмирал”, новое расположение портов и погонов, вызванное надстройкой над колодцем гребного винта названного корвета и чертеж этого сообщило главному командиру Санкт-Петербургского порта.

Проектные рисунки носового и кормового украшений полуброненосных фрегатов Генерал- Адмирал”и “Герцог Эдинбургский”

ПОСТРОЙКА И ИСПЫТАНИЯ

Итак, в июне 1869 года было решено строить броненосный корвет “Генерал-Адмирал” по проекту А. А. Попова. Но только 14 ноября 1869 года командиру Санкт-Петербургского порта передали теоретический чертеж и миделевое сечение корвета, а 18 ноября — спецификацию его корпуса 28*.

22 ноября Морское министерство сообщило в Кораблестроительное отделение МТК, что “корвет “Александр Невский”, который предложено строить на суммы сметы 1870 г., строился бы по одним чертежам с корветом “Генерал-Адмирал”, так как оба этих судна предназначались для одной цели” 29*. Так у “Генерал-Адмирала” появился брат-близнец (в 1874 году “Александр Невский” по высочайшему указу переименуют в “Герцог Эдинбургский”). Еще на этапе постройки корабли переквалифицируют в полуброненосные фрегаты.

Но заключение контрактов на строительство кораблей затягивалось, во многом из-за постоянно вносимых в проект изменений — так, 18 марта 1870 года Попов признал необходимым поставить ют и закрытый бак до фок-мачты, т. к. это кроме удобства для размещения команды улучшит мореходность корабля. 13 апреля 1870 года Государь-император повелел постройку “Генерал-Адмирала” осуществлять Невскому механическому и судостроительному заводу, а “Александра Невского” — Балтийскому механическому и судостроительному заводу за сумму 973 тысячи рублей за каждый корвет.

Но лишь 10 августа 1870 года был заключен официальный контракт на постройку “Александра Невского”, а с 7 ноября 1870 года — “Генерал-Адмирала” 30*. Таким образом, от принятия решения до заключения контракта на постройку прошло больше года — в условиях стремительного научно-технического прогресса последней трети XIX века и быстрого усиления флотов это было непозволительно долго.

Ответственным за постройку “Генерал-Адмирала” был назначен инженер Н.А. Субботин, а “Александра Невского” — Н.Е. Кутейников. Оба эти человека войдут в историю нашего военно-морского флота как выдающиеся инженеры-кораблестроители. Сын Н.Е. Кутейникова будет достойным продолжателем дела отца и прославится при обороне Порт-Артура в 1904 году как талантливый инженер, способный в тяжелейших условиях организовывать ремонт поврежденных кораблей.

Оба корабля планировали ввести в строй в 1873 или, в крайнем случае, к весне 1874 года. Однако этим планам не суждено было осуществиться. Их постройка проходила в исключительно тяжелых условиях и сильно затянулась. Тому было несколько причин. Во- первых, из-за резкого сокращения бюджета Морского министерства. Во-вторых, заводы оказались не вполне готовы к строительству таких крупных современных кораблей (в первую очередь сказывалась нехватка оборудования).

Кроме того, финансовое положение Балтийского и Невского заводов было не блестящим, их дела расстроились и во время строительства крейсеров они поменяли своих владельцев. Строительство “Александра Невского” пришлось даже законсервировать с 30 мая 1872 года по 20 ноября 1873 года. В-третьих, в конструкцию кораблей вносились постоянные изменения и усовершенствования, что вызывало порой серьезные переделки по корпусу. Кроме того, выяснилось, что в первоначально определенную стоимость — 973 тысячи рублей — уложиться никак не удается. Постройка обошлась гораздо дороже.

Как вспоминал строитель “Генерал-Адмирала” Н.А. Субботин: “Контрактная цена определена была в 973000 р., но уже в 1873 году сметная стоимость фрегата оказалась недостаточной и последовало решение по увеличению контрактной цены на 334000 р…. Затем исключительные обстоятельства, каковы: замедление изготовления механизма, установленного только осенью 1877 года, изменение системы и числа паровых котлов и необходимые улучшения и изменения во внутренних скреплениях корпуса, совершенно необходимые при новом своеобразном типе фрегата, были причиной продолжительности постройки и дополнительного платежа Русскому обществу в 295000 р., утвержденного Адмиралтейств-советом 5 мая 1877 года. Кроме сего сверхконтрактных работ по корпусу фрегата произведено кругло на 182000 р. Все вышеизложенное увеличило стоимость постройки фрегата на 784000 р.” 31*

Окончательная стоимость составила: “Генерал- Адмирала” 2639701 руб. (в том числе 1999801 руб. — корпус, 639900 руб. — машина), “Герцога Эдинбургского” — 2219505 руб. (в том числе 1463505 руб. — корпус, 756000 — машина) 32*.

Ряд важных вопросов не был решен в проекте до начала постройки и их приходилось решать по ходу дела: например, только в октябре 1874 года были готовы чертежи фундаментов под паровые котлы на “Генерал-Адмирал” и в марте 1875 года — чертежи фундаментов под машину и паровые котлы на “Герцог Эдинбургский”. Надо сказать, что машины на корабли заказывались лишь по смете 1871 года, при том что А.А. Попов в ноябре 1870 года указывал, что он не может окончательно завершить детальную разработку чертежей по корпусу, прежде чем ему не будут представлены чертежи машин заводами, которым будет поручено их строить 33*.

Машину для “Генерал-Адмирала” заказали заводу Берда, а для “Александра Невского” — Балтийскому. Однако завод Берда сильно задержал поставку, причем вес механизмов значительно превышал оговоренный в контракте — 1110 тонн вместе 900 34*, при этом вместо 4-х котлов по первоначальному проекту стало 8 котлов. 900 тонн — это та масса, в которую обещали уложиться разработчики машины, и на которую ориентировались при составлении проекта.

В докладной записке от 12 апреля 1874 года главный инженер-механик флота, изучив чертежи машины “Герцога Эдинбургского” усомнился в возможности достижения ею мощности в 6300 л.с. — и это впоследствии оправдается. На испытаниях машины на обоих кораблях не разовьют контрактной мощности, соответственно и скорость хода крейсеров окажется меньше запланированной.

Работу по корпусу также не всегда велись достаточно добросовестно. Уже в начале строительства, осенью 1871 года, А.А. Попов отметил некачественную работу Невского завода при изготовлении корпуса “Генерал-Адмирала”. МТК, рассмотрев замечания, пришел к выводу: “Замеченные Генерал-адъютантом Поповым неисправности в строении корвета “Генерал- Адмирал”, заключающиеся главнейшие в дурной обработке железа, употребленного на замеченные неисправными части корпуса. Корабельное отделение Морского технического комитета признает вполне основательными и относит все это к невниманию и небрежности завода в изготовлении самим им углового и листового железа.

Подобных неисправностей нельзя оправдать… Принимая на себя обязательства строить для правительства военные и всякого рода суда, завод должен озаботься о том, чтобы не было недостатка в средствах и во всех приспособлениях для надлежащего выполнения дела, согласно заключенного им контракта” 35*. Кроме того, было сделано замечание наблюдающему за постройкой инженеру (т. е. Субботину), который допустил некачественное выполнение заводом работ по корпусу. Надо сказать, что жесткий контроль во многом способствовал тому, что в конечном итоге корпуса обоих кораблей были выполнены превосходно: они отличалисьнеобычайной крепостью и при этом вес их не превышал 30 % от проектного водоизмещения (у “Инконстанта”, который являлся гордостью судостроительной промышленности Англии, масса корпуса составляла около 50 %).

Работу осложняли также многочисленные изменения и исправления, которые вносились в проект уже непосредственно в ходе постройки. Правда, инициатором некоторых отступлений от первоначального проекта был сам А.А. Попов, но изменения, вносимые по его инициативе, не тормозили постройку корабля, не являлись причиной дополнительной весовой нагрузки и были экономически выгодны. Например, в 187! году Попов предложил тиковую обшивку заменить сделанной из лиственницы — она была легче и дешевле (тик закупали за границей) 36*, что и было впоследствии исполнено.

А.А. Попов, учитывая опыт английского кораблестроения, предлагал медную обшивку подводной части заменить цинковой, указывая, что в Англии все корабли, предназначенные для крейсерства, обшиваются не медью, а цинком. Это предложение также было принято, хотя и вызвало некоторые сложности. Так, 30 апреля 1875 года Попов докладывал управляющему Морским министерством С.С. Лесовскому: “Применяя обшивку цинком к нашим фрегатам “Генерал-Адмирал” и “Герцог Эдинбургский”, которые ввиду предполагавшейся обшивки их медью покрыты уже двумя слоями дерева, я, по совету английского инженера г-на Рида, полагаю необходимым для возбуждения гальванического тока между цинком и железом, в наружном ряде деревянной обшивки этих фрегатов в досках прикрывающих Z-образные железные полосы, просверлить дыры диаметром 3/4 дюйма и в расстоянии одна от другой 1 фут…” 37* На этой записке С.С. Лесовский наложил резолюцию “исполнить и то же сделать на “Крейсере” 38*.

Плохо было то, что инициатива по внесению тех или иных изменений исходила от людей, малосведущих в специфике постройки современных боевых кораблей. Часто инициатива исходила лично от “покровителя флота” великого князя Константина Николаевича. 9 октября 1875 года, посетив “Генерал- Адмирал”, он "изволил приказать железную палубу обшить досками или клеенкой” 39*. 7 сентября 1877 года при очередном посещении “Генерал-Адмирала” “изволил изменить устройство коечных крючков” и приказал “сделать вместо оных съемные бруски, вкладывающиеся в медные башмаки, укрепленные на стойке из таврового железа” 40*.

28 сентября управляющий Морским министерством С.С. Лесовский лично отдал приказ произвести эти работы! Но Константин Николаевич был инициатором и более серьезных доработок проекта: Н.А. Субботин в рапорте от 20 марта 1878 года докладывал, что Константин Николаевич “приказал сделать соображение о постановке на юте 6-ти дюймовой мортиры” 41*. Конечно, мортира существенно повышала ударную мощь корабля, но вызывала дополнительную перегрузку и, кроме того, требовала дополнительного крепления юта, верхней палубы и борта — т. е. весьма существенных работ по корпусу. Генерал-лейтенант Пестич срочно спроектировал круглую платформу для мортиры и вместе с Поповым определил место на юте для ее установки.

Было решено увеличить запас угля, вдвое увеличить боезапас орудий (с 125 до 245 снарядов), увеличить команду (с 320 до 495 человек). Многочисленные переделки не только задерживали ввод в строй кораблей и удорожали их постройку, но и являлись одной из причин серьезной перегрузки кораблей.

Несмотря на все трудности, 26 сентября 1873 года был спущен на воду “Генерал-Адмирал”, а 29 августа 1875 года в присутствии Александра II — “Герцог Эдинбургский”. “Герцог Эдинбургский” имел после спуска небольшую течь, так как его днище не было залито цементом.

6 сентября 1878 года Н.А. Субботин докладывал о замеченной перегрузке фрегата "Генерал-Адмирал” — она достигла 334,59 тонн и вызвала переуглубление на 13 дюймов 42*. Как с тревогой писал Н.А. Субботин: “Увеличивать углубление такого судна — значит прямо отнимать драгоценное его качество — быстроту хода, уменьшать высоту подводного броневого пояса” 43*.

Таблица перегрузки выявившейся на полуброненосном фрегате “Генерал-Адмирал” после вступления в строй

	По проекту, т	Фактически,т	Более расчетного, т
Машина с котлами	900	1110	210
Снаряды	68,5	105	36,5
Заряды	19	30	11
Уголь	736	820	84
Мортира	не предусм.	5	5
Якоря и цепи	54	76	22
Такелаж, рангоут	123	155	32
Шлюпки и катера	12	28	16
Команда с багажом	46 (320 чел.)	72 (495 чел.)	26
Плиты машинного люка	не предусм.	8,5	8,5
Пушки Энгстрема, электрич. фонари	не предусм.	4	4
Дополнит, скрепления корпуса, погонов 8-дюйм, орудий и пр.	не предусм.	54	54
Шкиперские запасы	20	41	21
		Итого перегрузки 530 тонн

Дальнейшие расчеты показывали, что перегрузка корабля будет еще больше и достигнет 530 тонн.

Перегрузка привела к тому, что почти весь броневой пояс ушел под воду (переуглубление достигло 2 фута 2 дюйма) и “Генерал-Адмирал” лишился своего главного преимущества перед крейсерами противника. Кроме того, стало ясно, что это отрицательно скажется на скорости и мореходности корабля.

Обеспокоенный таким положением дел А.А. Попов раздраженно писал: “перегрузка наших судов случается именно потому, что в дело вооружения и снабжения вмешиваются лица, вовсе не знакомые с теми задачами, которые имелись ввиду при составлении чертежей” 45*. Это был камень в том числе и в огород великого князя Константина Николаевича, однако А.А. Попов был не только талантливым, но и смелым человеком и никогда не боялся отстаивать свою точку зрения.

Настойчивые требования специалистов о снижении перегрузки вынудили Морское министерство принять меры к облегчению кораблей. 18 октября 1878 года управляющий Морским министерством приказал уменьшить число снарядов до 125. В тот же день Константин Николаевич приказал число команды по возможности уменьшить до 320 человек (как это было в проекте 1872 года).

15 мая 1880 года главный командир Кронштадтского порта вице-адмирал П.В. Козакевич доложил управляющему Морским министерством, что фрегат “Генерал-Адмирал” готов начать пробу машин на ходу. 19 мая фрегат вышел в море. По докладу командира “машина ходила очень спокойно, в кочегарнях воздух прекрасный, в машине немного жарковато”.

При переходе до Ревеля планировали постепенно увеличивать число оборотов машины. При 50 оборотах скорость достигла 10,5 узла, но при увеличении числа оборотов до 55 выявилась неисправность в работе подшипников гребного вала, поэтому дать больший ход не рискнули. После устранения неисправностей число оборотов довели до 64, скорость достигла 13,13 узла, машина работала спокойно, но после 15 минут стал греться упорный подшипник — ход опять пришлось снизить.

Возвращаясь в Кронштадт, пройдя меридиан острова Гогланд, крейсер произвел первые стрельбы из 8-дюймовых орудий зарядами 35 фунтов призматического пороха и снарядами из закаленного чугуна. Эти орудия имели длину ствола в 22 калибра и были установлены на станках системы Чернова. Выстрелы направлялись вдоль борта и постепенно приближали дуло орудий к борту так, что углы, составляемые осью орудий с диаметральной плоскостью были у кормового в 20, 16, 13 и 6 градусов, а у носового — 15, 11, 6 и 5 градусов.

При первых выстрелах оказались трещины во внутренней деревянной обшивке борта, при вторых эта обшивка в местах, ближайших к дулу орудий, отошла. При третьих выстрелах она оторвалась окончательно, а при последних выстрелах (углы 6 градусов у кормового и 5 градусов у носового) железные листы наружной обшивки фальшборта между ближайшими к дулу орудий шпангоутами оказались вдавленными вовнутрь, но незначительно: у кормового орудия на 5/8 дюйма, у носового на 7/8. Других повреждений не было. На работу машины выстрелы не оказали никакого влияния 46*. Надо сказать, что еще на стадии постройки поднимался вопрос об усилении борта в местах воздействия на него дульных газов, но лично Константин Николаевич отверг это предложение, так как это вызывало дополнительные затраты.

27 мая “Генерал-Адмирал" вернулся на Кронштадтский рейд, при этом обнаружилось, что воды в трюме набралось 4 дюйма и она прибывает в сутки на 2 дюйма 47*.

26 июня 1880 года состоялись официальные испытания “Генерал-Адмирала” на мерной миле. Водоизмещение при испытаниях было 4749,47 тонн, наибольшая достигнутая скорость 14,4 узла, средняя — 13,57 при средней мощности машины 4472,31 л.с. (наибольшая — 5329 л.с.). При этом температура окружающего воздуха была +17 °C, в машинном отделении +31 °C, а в кочегарке +42 °C.

Результат не радовал, так как фрегат выходил на испытания максимально облегченным, водоизмещение полностью оснащенного корабля составляло 5300 тонн (на 700 больше проектного!) — при таком водоизмещении скорость корабля должна была оказаться еще меньше. Кроме того, серьезное беспокойство вызывала течь на абсолютно новом корабле.

По возращении председатель Кораблестроительного отделения МТК лично исследовал причину возникновения течи и 8 июля 1880 года в своем докладе управляющему Морским министерством писал: “Я пришел к тому заключению, что главную причину этой течи следует приписать значительному углублению фрегата (на 2 фута 2 дюйма) против назначенной по чертежу грузовой ватерлинии, так как при этом углублении фрегата верхний шельф брони в носовой и миделевой частях входит в воду, которая просачивается под шельф, по внутренней железной обшивке (рубашке за броневою подкладкой), и показывается через заклепки, в особенности в тех местах, где концы от бимсов стальной (жилой) палубы приклепаны сквозь рубашку к набору” 48*. Стало ясно, что нужны более кардинальные меры по снижению перегрузки корабля.

А.А. Попов, который в это время находился в командировке в Англии, предлагал для уменьшения перегрузки “Генерал-Адмирала” уменьшить на 300 тонн запас угля, уменьшить до 320 человек число команды, а также снять две 6-ти дюймовые пушки и мортиру, которых не было в первоначальном проекте (телеграммы от 15 и 23 июля 1880 г.).

Запас угля уменьшили до 500 тонн, мортиру по личному указанию Константина Николаевича сняли, но носовую и кормовую шестидюймовки оставили.

Принятые меры позволили уменьшить перегрузку фрегата (переуглубление стало на 9 дюймов меньше), течь также стала меньше и не превышала 1 дюйма воды в сутки 49*.

Предлагалась и более кардинальная мера: снять с корабля броневой пояс, но от этого отказались, так как это лишило бы фрегат его главного преимущества перед кораблями вероятных противников.

Надо сказать, что на “Герцоге Эдинбургском”, чья степень готовности была ниже, ориентировались на печальный опыт “Генерал-Адмирала” и принятыми мерами смогли ограничить строительную перегрузку 224 тоннами, а с дополнительными 150 т угля общая перегрузка достигала 374 тонн — значительно меньше, чем на “Генерал-Адмирале”, но и это было много для крейсера проектным водоизмещением 4600 тонн — 374 тонны лишнего веса вызывали переуглубление на 15 дюймов! 50* Меньшая перегрузка и лучше изготовленные машины позволили “Герцогу Эдинбургскому” на испытаниях развить скорость в 15,3 узла.

Фрегаты “Генерал-Адмирал ” (вверху) и “Герцог Эдинбургский” на Большом Кронштадтском рейде во время визита кайзера Вильгельма II. 7 июля 1888 г.

Заказ орудийных станков для “Герцога Эдинбургского” решили отложить до испытания орудий в море на фрегате “Генерал-Адмирал”. Практика показала, что очень трудно переводить 8-ми дюймовые орудия фрегата на один борт (а на волнении это было сделать практически невозможно) и совершенно невозможно было стрелять во время этой операции даже орудиями, стоящими уже на своих местах.

Артиллерийское отделение МТК уже в 1878 году предвидело это: “Весьма вероятно, что от перевода орудий с борта на борт придется отказаться, потому что быстрого их передвижения не представляется возможным” 51*. Отделение предлагало вооружить “Герцог Эдинбургский” сразу шестью 8-ми дюймовками на постоянных местах, ликвидировав рельсы для перемещения орудий. Кроме того, было предложено вместо 8-ми дюймовых установить 9-ти дюймовые орудия. Однако от последнего варианта отказались, так как выяснилось по расчетам, что это увеличит переуглубление фрегата еще на 25 дюймов.

В 1879 году решили вооружить “Герцог Эдинбургский” десятью шестидюймовыми орудиями, но от этого предложения также отказались — в конечном итоге “Герцог Эдинбургский” вступил с вооружением, аналогичным “Генерал-Адмиралу”.

В конце 1879 — начале 1880 годов на крейсерах форсировали работы по их вводу в строй. Сложная внешнеполитическая обстановка требовала присутствия этих мощных кораблей на океанских просторах — именно русские крейсера были тем “пугалом”, которое охлаждало воинственный пыл военных и политических деятелей Англии. Иных средств воздействия на "владычицу морей” у России тогда не было. Кроме того, в начале 1883 года стремительно стали ухудшаться отношения России с Китаем. 17 марта 1880 года лично император повелел подготовить к дальнему плаванию фрегаты “Генерал-Адмирал” и “Герцог Эдинбургский”, клипера “Стрелок”, “Пластун” и “Забияка”, а также крейсера “Европа" и “Африка” 52*. После этого сразу же приступили к вооружению кораблей.

Спуск фрегата “Герцог Эдинбургский” и клипера “Крейсер”

(Из журнала Морской Сборник № 10 за 1876 г)

29 августа, в присутствии государя императора, происходил спуск на воду винтового клипера “Крейсер”, строившегося в новом адмиралтействе. К 11 ч утра все было приготовлено к спуску, и начали съезжаться генералитет и лица свиты его императорского высочества и его высочества герцога Эдинбургского. Множество дам и лиц военного и гражданского ведомства, стояли плотной стеной на левой дамбе эллинга и на балконах, в два яруса, опоясывавших стены эллинга, в котором строился клипер. Правая дамба эллинга была занята царской палаткой, роскошно убранной флагами; позади палатки устроена была, на плоту, пристань, с которой все присутствовавшие на спуске клипера “Крейсер” должны были отправиться на спуск фрегата “Герцог Эдинбургский”.

В 11 ч 45 мин государь император, во флотском вицмундире и в ленте английского ордена Подвязки, прибыл в коляске, вместе с его королевским высочеством герцогом Эдинбургским, который был в русском морском вицмундире и в ленте ордена св. апостола Андрея Первозванного. Выйдя из коляски, его величество принял рапорт от главного командира Петербургского порта, и дежурного по адмиралтейству штаб-офицера, затем изволил поздороваться с караулом гауптвахты, и подошел к почетному караулу, который встретил государя императора и августейшего гостя английским национальным гимном. Поздоровавшись с почетным караулом, музыка которого заиграла при этом русский гимн, его величество изволил пройти на клипер “Крейсер”, где приняв рапорт от командира клипера, капитан-лейтенанта Назимова, удостоил своим вниманием первый русский железный клипер.

После осмотра судна, его императорское величество, вместе с его королевским высочеством, проследовал на правую дамбу эллинга, в царскую палатку, куда проследовала и вся свита. Подпорки из-под клипера были выбиты и задержники обрублены за несколько секунд до полдня и клипер “Крейсер” плавно тронулся, при оглушительных криках “ура”, раздававшихся из-под навеса эллинга и с дамбы, занятой публикой, и под звуки английского гимна, исполненного двумя хорами. Клипер легко сошел на воду, и, затем, летел в воду его якорь.

Когда “Крейсер” встал на якорь, государь император изволил перейти на пристань и сесть на паровой катер “Птичка”, для следования на Балтийский железо-судостроительный завод. За катером его величества следовал белый паровой катер клипера “Крейсер” с главным командиром порта, а затем десятки паровых и гребных катеров, речных пароходов, вельботов и других шлюпок со свитой и морскими офицерами.

Прибыв к пристани, его величество, поздоровавшись с караулом гвардейского экипажа, изволил подняться на палубу фрегата, где приял рапорт от командира фрегата, адъютанта великого князя генерал-адмирала, капитана 2 ранга графа Литке, и обратил внимание на работу фрегата, приготовленного к спуску двумя месяцами ранее срока, обусловленного контрактом. Окончив осмотр, его величество прошел в царскую палатку. Выколачивание подпор заняло около шести минут, и, в 12 ч 34 мин, фрегат быстро скатился в воду при восторженных криках присутствовавшей толпы заводских рабочих, собравшихся на соседнем дворе. Когда с фрегата отдали якорь он стал по течению. Его величество и его высочество направились через дворы на улицу, где ожидали коляски. Его императорское высочество изволил оставить завод в 12 ч 45 мин.

Броненосный фрегат “Герцог Эдинбургский” имеет 4510 т водоизмещения, длину 285,5 фут, ширину 48 фут; углубление по вычислению в полном грузу 23 фута ахтерштевнем; машину в 900 нарицательных сил. Вооружить фрегат предполагается: четырьмя 8-дм стальными нарезными орудиями и двумя такими же 6-дм пушками. Фрегат “Герцог Эдинбургский” построен из железа, с медной обшивкой по дереву, клетчатой системы, с двойным дном, по чертежам, проектированным генерал-адъютантом А.А. Поповым, на эллинге Балтийского завода в Чекушах. Строителем был корпуса корабельных инженеров подпоручик Кутейников. Фрегат начат постройкой 15 сентября 1870 года, после чего 30 мая 1872 года работы по постройке были приостановлены и снова возобновились 20 ноября 1873 года, а 29 августа 1875 года фрегат был приготовлен к спуску. Броня фрегата в количестве 54 плит и весом до 24 тысяч пудов изготовлена от казны на Адмиралтейских Ижорских заводах.

На постройку фрегата, кроме железа и листов шведской стали на настилку нижней палубы, употреблены тик и лиственница на подкладку под броню, а также лиственница и сосна на подводную обшивку. До спуска фрегата на воду, употреблено на постройку корпуса до 65 тыс. пуд. железа и стали, и 3 тыс. пуд. медного сплава на штевни.

Паровой механизм для фрегата в 900 нарицательных сил, совокупной (Compound) системы, изготовляется на том же заводе, индикаторная сила механизма должна быть в 6300 сил.

Из отчета Артиллерийского отделения Морского технического комитета за 1878 г.

(О вооружении артиллерией фрегата "Герцог Эдинбургский”, а также и о станках на это судно)

Канцелярия министерства просила сообщить: по каким чертежам следует заказать железные станки для фрегата “Герцог Эдинбургский”.

Что касается станков для 8-дм орудий на фрегат “Герцог Эдинбургский”, то решение вопроса о чертеже будет зависеть от того, что окажется на фрегате “Генерал- Адмирал" при испытании на море. Весьма впрочем вероятно, что от перевода орудий с борта на борт придется отказаться, потому что быстрого их передвижения не представляется возможным достигнуть, вследствие как значительной тяжести орудий, и потери времени на перекатывание орудий по платформе и четырехкратное перекладывание штыров. Постановка орудий на роульсы при передвижении с борта на борт, по тесноте помещения, не везде представляется удобною и также ведет к потере времени.

Принимая все это во внимание, предпочтительно казалось бы вооружить фрегат шестью 8-дм орудиями, вместо четырех и назначить им постоянные места. Станки для них могут быть изготовлены по чертежу Чернова, подобно станкам фрегата “Минин”, — или же для фрегата “Герцог Эдинбургский” можно воспользоваться заказанными и уже на половину изготовленными шестью станками Скотта, которые назначались для батарей, но были заменены другими. Станки эти будут достаточно прочны для зарядов призматического пороха плотностью в 1,75, которые вероятно достигнут веса в 44 фунта и дадут начальную скорость около 1460 фут, вместо 1353, получаемых при ныне принятом боевом заряде в 35 фунтов обыкновенного призматического пороха.

Мнение это подтверждается тем опытом, который был произведен над орудием, переделанным из 8-дм в 9-дм калибр и показал, что станок Скотта и станок подполковника Чернова, первоначально изготовленный для фрегата “Генерал-Адмирал", выдержали без повреждений стрельбу зарядом в 52 фунта, и последний был поврежден только при разрыве опытного орудия.

К упомянутому выше увеличенному заряду, необходимо перейти для усиления действия наших 8-дм орудий, но при этом следует иметь ввиду, что все наши 8- дм станки прежнего изготовления, построенные для зарядов в 31,5 фунтов, могут оказаться слабыми. К производству опытов с целью определить заряд призматического пороха увеличенной плотности, артиллерийское отделение положило приступить по окончании кампании нынешнего года, для чего нужно будет доставить на Волково поле 8-дм орудие со станком, прежней заготовки, с одного из судов флота.

Относительно постановки 6 орудий на “Герцог Эдинбургский” вместо четырех, представить ему соображение совместно с председателем кораблестроительного отделения технического комитета.

Вследствие приказания управляющего министерством об усилении артиллерии на фрегате “Герцог Эдинбургский” двумя 8-дм орудиями и последовавшего потом дополнительного приказания, о соображении совместно с кораблестроительным отделением, вопроса о возможности постановки на фрегат 9-дм орудий, подобно тому как это сделано на английском фрегате “Shannon”, предложно было командиру фрегата “Генерал-Адмирал” доставить сведение, об углублении фрегата и о том, какие еще предстоит взять грузы до выхода фрегата на рейд.

Из сведений, доставленных капитаном 1 ранга Серковым оказалось, что фрегат “Генерал-Адмирал" в настоящее время уже погрузился почти до определенной по чертежу грузовой ватерлинии, а между тем находится далеко не в полном грузу. Расчет представленный командиром показывает, что фрегат должен перезагрузиться против чертежа около 20 дюймов, когда примет все запасы и нальет водой котлы.

Рассмотрев доставленные сведения, председатель кораблестроительного отделения, признав невозможным увеличивать артиллерию фрегата “Герцог Эдинбургский”, против первоначально предложенной, — обратил также внимание на необходимость облегчить фрегат “Генерал- Адмирал”, на котором запас зарядов и снарядов, согласно штатному положению по артиллерийской части, значительно увеличен против того, что предлагалось отпускать на фрегат в 1869 году, при рассмотрении чертежа этих судов.

На это необходимо заметить, что в то время положение о снабжении судов запасами по артиллерии, еще не было утверждено и как видно из отчета корабельного отделения за 1869 год, запас зарядов и снарядов для фрегатов “Генерал-Адмирал" и “Герцог Эдинбургский”, был назначен на 125 выстрелов, т. е. на немного меньше того что теперь следует отпускать на бортовые орудия.

Несмотря на это, крюйт-камера и бомбовый погреб на фрегате “Генерал-Адмирал" были рассчитаны на полный боевой запас по штату, в который введено усиленное снабжение судов для продолжительных плаваний, на основании приказа управляющего министерством от 29 сентября 1865 года за № 135 и приложенных к нему правил о расходе снарядов и зарядов на практическую стрельбу, а этими правилами, ежегодный расход, на каждое переводное орудие, определен в 50 выстрелов.

При обсуждении вопроса об уменьшении веса артиллерии, артиллерийское отделение нашло, что общий вес четырех 8-дм и двух 6-дм орудий, с полным количеством запасов, составляет 170 т, следовательно погружать фрегат не более 7 дм. Если число зарядов и снарядов будет уменьшено согласно начальному предположению, то вес артиллерии уменьшится на 50 т, вследствие чего уменьшится и углубление фрегата на 2 дюйма.

Для того чтобы еще больше облегчить фрегат от артиллерийского груза, пришлось бы переменить на нем артиллерию, но даже и в таком случае, если поставить на него восемь 6-дм орудий и отпустить для них только по 100 выстрелов на каждое, вес артиллерии составит около 82 т и фрегат поднимется из воды на 3,5 дюйма, против настоящего своего углубления, — следовательно, уменьшением одного только артиллерийского груза, значительного облегчения фрегата достигнуть не представится возможности.

В случае, если будет признано необходимым принять эту последнюю меру, в таком случае, для ускорения перевооружения, 8-дм пушки с фрегата “Генерал-Адмирал” могут быть поставлены на фрегате “Минин", а из снятых с него восьми 6-дм орудий, шесть нужно будет передать на фрегат “Генерал-Адмирал", а остальные два назначить на “Герцог Эдинбургский”, для которого потребуется изготовить еще 4 орудия 6-дм калибра.

Управляющий морским министерством приказал оставить прежнюю артиллерию.

Из отчета Артиллерийского отделения Морского технического комитета за 1879 г.

(О снабжении фрегата “Герцог Эдинбургский” снарядами и зарядами для 6-дм пушек)

Передав в артиллерийское отделение, утвержденный его императорским высочеством великим князем Генерал-Адмиралом. чертеж расположения восьми 6-дм орудий на фрегате “Герцог Эдинбургский”. Управляющий морским министерством приказал иметь в виду вооружение этого фрегата дальнобойными пушками. В настоящее время, за неимением таких орудий, управляющий министерством приказал сообразить представляется ли возможным, при установке 6-дм орудий нынешнего чертежа на железных станках, снабдить фрегат усиленными зарядами, весом в 30 фунтов призматического пороха, плотностью в 1,75.

При стрельбе на Волковой поле из 6-дм орудия, ныне принятого чертежа, усиленными зарядами, указанный выше заряд был употреблен и давление пороховых газов не превосходило при опытах 2500 атмосфер.

Давление это было, впрочем, определено только при 5 выстрелах и нельзя поэтому ручаться за то, что оно не могло значительно увеличиться, так как из опытов над другими калибрами, мы знаем, что разнообразие давлений бывало очень велико. Не признавая вследствие этого возможным принятие 30-фунт, заряда, в виду того, что предел сопротивления казенной части 6-дм орудий наших не превосходит 2900 атмосфер, отделение перешло к рассмотрению результатов, полученных при стрельбе 28-фунт, зарядом Охтинского призматического пороха, плотностью в 1,75, и нашло, что заряд этот сообщал начальную скорость снаряда в 1575 фут, при давлении 1895 атмосфер. Принять этот заряд, по-видимому, было бы возможно, но вряд ли это будет полезно в виду тех результатов, которые были получены при опытах, произведенным сухопутным ведомством. Опыты эти показали, что 6-дм снаряды со свинцовыми оболочками, даже при заряде в 19 фунт., уступают по меткости и потому для больших начальных скоростей их необходимо заменять снарядами с медными поясками. Вследствие этого артиллерийский комитет проектировал для орудий нынешнего чертежа особые снаряды с 3 медными поясками.

Заказ таких снарядов, испытания их и определение скорости и давления, которые получаться при стрельбе ими, зарядом в 29 фунтов, потребуют значительного времени, а раньше этого испытания нельзя сказать может ли быть допущен 28-фунтовый заряд, так как давление газов при новых снарядах может увеличиться.

На основании всего вышеизложенного, и имея в виду необходимость готовить артиллерию для фрегата “Герцог Эдинбургский”, к осени будущего года, артиллерийское отделение положило отпустить на фрегат имеющиеся у нас снаряды со свинцовыми оболочками и 20-фунтовые заряды призматического пороха обыкновенной плотности, а опытный станок испытывать небольшим числом выстрелов, 30-фунтовым зарядом призматического пороха, плотностью 1,75, в виду того, что на железные станки, впоследствии, будут заложены дальнобойные пушки. Вместе с тем отделение признает необходимым, для 6-дм пушек прежнего чертежа, заказывать впредь горным заводам, снаряды с тремя медными поясками, как это и принято уже в сухопутной артиллерии, так как эти последние снаряды имеют значительное преимущество, в отношении меткости стрельбы, над снарядами со свинцовыми оболочками. Заготовленные уже 6-дм снаряды со свинцовыми оболочками следует затем расходовать для стрельбы из мортир, а также из пушек, при практической стрельбе.

С заключение отделения управляющий морским министерством согласился.

Полуброненосный фрегат «Генерал-Адмирал»

(продольный разрез, конструктивный мидель-шпангоут и конструктивные узлы соединения деталей корпуса)

1- кормовой балкон; 2-колодец гребного винта; 3 — 152-мм орудие; 4-мортира на круговой поворотной платформе; 5- световой люк; 6- штуртрос: 7-штурвалы рулевого устройства; 8 — шпиль; 9 — вспомогательный котел; 10 — 203-мм орудие; 11 — деревянный настил верхней палубы; 12 — стальная палуба; 13 — камбуз; 14 — битенги; 15-орудийный порт; 16-бортовые якорные клюзы; 17-цепной ящик; 18-котельное отделение; 19 — машинное отделение; 20 — гребной винт в раме для подъема его талями; 21 — верхний шельф (горизонтальная полка) броневого пояса; 22- плиты верхнего броневого пояса; 23-плиты нижнего броневого пояса; 24- нижний шельф броневого пояса; 25 — вертикальные брусья (чаки) внутренней деревянной обшивки; 26-железная наружная обшивка; 27 — Z — образные связи для крепления чаков; 28 — доски наружной деревянной обшивки, покрывавшейся медными листами; 29-наружный деревянный вертикальный киль.

СЛУЖБА

Осенью 1880 года “Генерал-Адмирал” вышел в свое первое океанское плавание. В Атлантике в течение недели ему пришлось выдерживать жестокий шторм. Корабль вышел из Бреста 30 октября 3 ч 15 мин пополудни. 31 октября при довольно сильном встречном ветре и волне фрегат уверенно держал ход в 7,5–8 узлов при 41–44 оборотах винта, хотя и принимал при этом много воды полубаком. 1 ноября шторм усилился, размахи корабля доходили до 28 градусов. Машина работала исправно, но от сильной качки и ветра стали один за другим обрываться цепные бакштаги, удерживавшие дымовую трубу — труба свалилась на правый борт, смяв бортовые вентиляторы. На другой день шторм еще более усилился, размахи “Генерал- Адмирала" доходили до 30 градусов, свалившаяся труба стала биться о вентиляторы, разрушая их все больше и угрожая обрушиться на палубу. Видя это, командир корабля капитан 1-го ранга Серков приказал обрубить последние удерживающие ее цепи, причем это было сделано так умело, что труба моментально улетела за борт, не причинив фрегату никакого вреда.

Во второй половине 2-го ноября шторм еще более усилился, размахи корабля доходили до 32 градусов, фрегат брал очень много воды обоими бортами, по верхней палубе перекатывались волны. Грот-мачта, поврежденная дымовой трубой, расшаталась, и была опасность ее вообще потерять. Был утерян утлегарь — его обломки, повисшие на обрывках такелажа, тащились в воде вдоль корпуса. Фрегат все больше стягивало в Бискайский залив, 4-го ноября размахи доходили до 45 градусов. Вечером того же дня было замечено, что у четырех котлов срезаны болты, скрепляющие их с фундаментами, но несмотря на исключительно тяжелые условия, кочегары во главе со старшим механиком поставили новые болты.

Еще до прихода в Брест командир “Генерал-Адмирала” с тревогой отмечал усиление течи, теперь же, во время шторма, течь верхним шельфом брони и обоими бортами выше стальной палубы постоянно увеличивалась, поэтому день и ночь одно отделение вахты постоянно собирало воду ведрами из жилых помещений. Во время шторма верхняя палуба тоже расшаталась и потекла, весь багаж команды, всю мебель промочило и целую неделю вся команда, не исключая и офицеров, буквально жила в воде. Кроме того вода проникала через задраенные иллюминаторы и полупортики жилых помещений. Ниже стальной палубы, т. е. в трюме, течь также увеличивалась.

Из-за серьезных повреждений решено было вернуться в Брест. Сначала поставили паруса, а вечером 6-го ноября развели пары. В ночь с 6 на 7 ноября шторм утих и под машиной, малым ходом, имея ход в 5–6 узлов “Генерал-Адмирал” утром 7 ноября подошел к Бресту, и встал на якорь около 3-х часов дня 53*. Здесь фрегат вынужден был встать на продолжительный ремонт.

Страшный шторм был серьезным испытанием и для корабля и для его отважной команды. Русские моряки показали не только мужество, но и высочайший профессионализм, а фрегат — высокое качество постройки. Корпус корабля не получил никаких повреждений во время шторма. Инженер- полковник Самойлов 20 января 1881 года докладывал управляющему Морским министерством: “По приказанию Вашего Превосходительства мною осмотрен находящийся в Бресте полуброненосной фрегат “Генерал-Адмирал”, при осмотре его, я не нашел никаких видимых изменений и повреждений в составных частях корпуса, а именно в железных обшивках, шпангоутах, стрингерах, шельфе, бимсах, палубах и вообще во всех скрепления корпуса и столярстве; рулевое устройство, проводка штуртроса и штурвала находятся в исправности” 54*.

Командир корабля капитан 1-го ранга Серков по опыту этого тяжелого плавания также был высокого мнения о корабле: “Крепость корпуса, при сравнительно легкой системе постройки фрегата, не оставляет желать ничего лучшего. Руля слушает хорошо. Качка плавная. Под парусами — качества имеет прекрасные. Поворачивает очень хорошо. Дрейф умеренный — не увальчив, не рысклив, не вертляв. Остойчивость вполне достаточная, причем порывистых качаний нет” 55*. Единственный отмеченный недостаток — фрегат, идя против ветра, сильно брал воду полубаком. Кроме того, необходимо было ликвидировать течь.

По опыту плавания командир корабля предложил уменьшить высоту дымовой трубы и усилить крепления котлов к фундаментам, что и было исполнено. Кроме того, во время ремонта в Бресте были проведены достаточно обширные работы по ликвидации течи и восстановления поврежденного рангоута. Ремонт затянулся до весны 1881 года — лишь 26 марта “Генерал-Адмирал” вновь покинул Брест и направился в Средиземное море, оттуда вернулся в Кронштадт — планируемый переход фрегата на Дальний Восток отменили. В Средиземном море 20 апреля на рейде Неаполя “Генерал-Адмирал” встретился со своим братом — “Герцогом Эдинбургским”, а также с клиперами “Жемчуг” и “Опричник”.

Фрегаты “Генерал-Адмирал" (вверху) и “Герцог Эдинбургский” на Большом Кронштадтском рейде во время визита кайзера Вильгельма //. / июля 1888 г.

“Герцог Эдинбургский” в первое свое океанское плавание вышел чуть позже “Генерал-Адмирала” — Балтику корабль покинул в первых числах января 1881 года. 10 января 1881 г. фрегат был в Шербуре и 17-го пришел в Гибралтар и далее направился в Средиземное море. Во время перехода корабль показал прекрасные мореходные качества, машина работала отлично, течь в корпусе была очень слабой, хотя в Атлантике “Герцог Эдинбургский” попал в шторм и размахи корабля доходили до 42 градусов, единственный недостаток — он зарывался носом в воду (как и “Генерал-Адмирал”).

По первому океанскому плаванию “Генерал-Адмирала” МТК постановил (21 августа 1881 г.) серьезно изменить состав артиллерийского вооружения: “…иметь на фрегате шесть таких же 8-дюймовых орудий… два же 6-дюймовых орудия в оконечностях фрегата заменить шестидюймовыми дальнобойными… общее число снарядов и зарядов не увеличивать и на каждое 8 дм орудие иметь их не по 125-ти, а только по 85-ти… средние пушки Гочкиса вовсе снять” 56*.

Кроме того, МТК принял решение для уменьшения перегрузки частично разбронировать корабль. “Чтобы не лишать фрегат броневой защиты, не разбронировать его совершенно, но снять в носовой части по 6, а в корме по 7 броневых плит с каждой стороны, всего 26 плит, при этом машинное и котельное отделения и крюйт-камера останутся под броневой защитой. С разбронированной части борта снять деревянную броневую подкладку и заделать железными листами и ребрами из углового железа…” 57*

Было также решено укоротить на 5 футов мачты и уменьшить площадь парусов. Управляющий Морским министерством утвердил эти предложения МТК. Было также признано необходимым заменить машину на “Генерал-Адмирале” более современной. Известная английская фирма Модзлея предложила более сильную (7000 л.с.) и совершенную вертикальную паровую машину (на “Генерал-Адмирале” стояла машина с горизонтальным расположением цилиндров), которая меньше весила (950 т) и могла обеспечить фрегату ход до 15 узлов. Но управляющий Морским министерством отклонил это предложение, скорее всего по причине элементарной нехватки средств (новая машина с котлами стоила 1 155 000 рублей).

На "Герцоге Эдинбургском” также уменьшили высоту мачт и площадь парусов, провели перевооружение аналогично “Генерал-Адмиралу” и частично разбронировали.

В следующем 1882 году “Генерал-Адмирал” и “Герцог Эдинбургский” поодиночке совершили переход на Дальний Восток. “Генерал-Адмирал” стал флагманским кораблем командующего эскадрой Тихого океана контр-адмирала Н.В. Копытова.

Все 80-е гг. XIX века оба корабля являлись одними из самых активных судов русского флота, проведя значительную часть времени в длительных плаваниях.

С целью увеличить ударную мощь фрегатов, в 1884 году принимается решение установить на них более мощные 30-ти калиберные 8-дюймовые орудия (вместо прежних с длиной ствола в 22 калибра). Неоднократно менялся и состав мелкокалиберной артиллерии: например, в 1885 г. “Генерал-Адмирал” помимо 6 8-дюймовых и двух шестидюймовок имел 6 87 м/м, 2 64 м/м и 8 37 м/м 58*. Вооружение фрегата дополняли два торпедных аппарата.

В 1892 году оба фрегата переклассифицировали в крейсера 1-го ранга.

В 1893 году “Генерал-Адмирал” возглавил отряд русских кораблей в составе международной эскадры, которая пришла в Нью-Йорк для празднования 400-летия открытия Америки.

В августе 1893 года управляющий Морским министерством Н.М. Чихачев приказал изучить вопрос о капитальной переделке фрегатов “Генерал-Адмирал”, “Герцог Эдинбургский”, “Минин” и “Память Азова” в быстроходные безрангоутные крейсера с современною артиллериею. В начале февраля 1894 года МТК приступило к исследованию возможности реализации этого плана и пришло к выводу, что “Боевое значение этих старых судов можно в значительной степени увеличить, снабдив их более сильною артиллериею и механизмами новейшего типа” 59*. При этом указывалось, что англичане уже давно усвоили практику наравне с постройкой новых судов модернизировать старые.

МТК предлагал по утверждению проекта модернизации уже в этом же году приступить к переделке “Герцога Эдинбургского”, котлы которого к тому же пришли в полнейшую негодность.

Современная артиллерия, новые машины (с ними скорость должна была достигнуть 16,5 узлов) и ликвидации рангоута (весивший 10 700 пудов, он был признан “бесполезным обременением”) существенно повысили бы боевые возможности старых крейсеров. Но эти переделки, во-первых, требовали больших средств (а денег как всегда не хватало), а во-вторых, все равно не дотягивали указанные корабли до уровня современных крейсеров. Кроме того, лично Генерал-Адмирал Алексей Александрович приказал оставить на крейсере “Генерал-Адмирал” рангоут для учебных плаваний под парусами. Потому сначала решили оставить “Генерал-Адмирал” без изменений для практических плаваний с учебными командами строевых квартирмейстеров. А чуть позже отменили и план модернизации других крейсеров.

В журнале МТК по механической части от 11 октября 1894 года записано: “Крейсера 1-го ранга “Минин” и “Герцог Эдинбургский” не обращать в быстроходные крейсера, а в виду благонадежности их корпусов, иметь их как учебные суда, установив для этой цели на крейсер “Минин” одну машину с парохода “Опыт”, но без котлов, а на крейсер “Герцог Эдинбургский” — машину с паровыми котлами того же парохода” 60*.

В 1898 году “Генерал-Адмирал” вошел в состав учебно-артиллерийского отряда, числясь при этом по-прежнему в ранге крейсеров 1-го ранга. Крейсер получил новую артиллерию (4 152 мм орудия длиной стволов 45 калибра и 6 47 мм). С 1897 года его в плаваниях с учебными командами сменил “Герцог Эдинбургский”.

В 1906 году оба корабля перевели в ранг учебных судов. К тому времени они уже не представляли никакой ценности как боевые корабли. Однако затем в их судьбе произошел резкий поворот. Русско-японская война 1904–1904 гг., практически уничтожившая весь Балтийский и Тихоокеанский флоты Российской империи, в то же время серьезно обогатила морскую науку.

Именно эта война показала, насколько эффективными могут быть минные заграждения.

А учитывая страшный разгром флота в войне с Японией, после которого у России на Балтике практически не осталось тяжелых современных кораблей (из броненосцев в 1906 году были лишь “Цесаревич”, “Слава” и абсолютноустаревший “Александр II”), становилось ясно, что только минные заграждения могли обеспечить сколь-нибудь эффективную защиту русского побережья, и в первую очередь безопасность столицы от угрозы с моря. Постройка трех спешно заказанных верфям минзагов — “Амура”, “Енисея” и “Волги” не могла полностью решить проблемы — все вместе взятые, они брали на борт чуть более 1000 мин.

По мнению Морского генерального штаба, для создания мощной минно-артиллерийской позиции, способной защитить столицу государства со стороны моря требовались дополнительные корабли специальной постройки. При этом главным элементом заградителя должна была стать не скорость, а “миноподъемность” 61*. Однако постройка новых минных заградителей требовала времени и денег. Ни того, ни другого у Морского министерства катастрофически не хватало. Поэтому возникла мысль переоборудовать в минзаги устаревшие корабли сравнительно большого водоизмещения.

Как отмечал начальник Кораблестроительного отдела Главного управления кораблестроения Морского министерства генерал-майор Пущин: “Осенью 1908 года определилась острая нужда в плавучем складе для большого количества, около 1000 штук, мин заграждения в Балтийском море, с которого заградители могли бы принимать мины для их постановки. Переходы с места на место этот склад мог бы совершать с малой скоростью. Так как постройка такого специального судна потребовала бы значительного времени и больших кредитов, которых не имелось, то остановились на мысли приспособить для указанной цели учебное судно “Минин” 62*.

Работы по переустройству затянулись до осени 1909 года и после выяснившейся в первое же плавание способности корабля самому быстро и эффективно ставить мины, к весне 1910 года “Минин”, переименованный уже к тому времени в “Ладогу”, вошел в состав Балтфлота в качестве минного заградителя, став рекордсменом по числу принимаемых на борт мин (1080 штук). Переоборудование “Минина” обошлось казне в 380000 рублей, тогда как постройка нового корабля с такой миновместимостью обошлась бы в сумму около трех миллионов'’ 63*.

Однако на маневрах флота и по планам операций выяснилось, что даже с вводом в строй “Ладоги”, наличных минных заградителей недостаточно, и что иметь еще два корабля подобного класса, причем возможно в кратчайшее время, совершенно необходимо 64*.

Как отмечал крупный специалист Российского военно-морского флота в области минного дела капитан 2 ранга Шрейбер (отличившийся в русско-японскую войну 1904–1905 гг.): “На постройку новых судов не было времени, учебные же суда “Герцог Эдинбургский” и “Генерал-Адмирал” были недавно отремонтированы и представлялись вполне подходящими судами для приспособления под заградители. Других настолько подходящих и более новых судов для заградителей — не было” 65*.

“Герцог Эдинбургский” в дальнем плавании

19 июля 1909 года корабельным инженером Благовещенским был представлен предварительный проект переделки “Герцога Эдинбургского” в минный заградитель. По этому проекту на батарейной палубе размещалось 456 шаровых мин, на жилой палубе — 382 (то есть всего 838); если же для помещения мин воспользоваться помещениями для хранения тросов и парусов, то общее количество принимаемых на борт мин могло стать более 1000 штук. Для приема мин на жилую палубу предусматривалось 4 грузовых люка размером 6x4 фута. Около каждого люка должны были стоять две грузовых стрелы. Грот-мачту убирали. Снимали всю артиллерию, рельсовую подачу снарядов, торпедный аппарат. Артиллерийские погреба использовались для хранения принадлежностей к минам. Сброс мин осуществлялся с кормы по двум рельсовым путям* 66*.

12 октября 1909 года распоряжением Морского министерства “Генерал-Адмирал” и “Герцог Эдинбургский” получили соответственно новые названия — “Нарова” и “Онега”.

Более тщательная проработка проекта Минным отделом МТК привела к значительному снижению количества принимаемых на борт мин: 20 февраля 1910 года Минный отдел сообщил в Корабельный отдел МТК, что “число мин на заградителях в настоящее время определяется около 600, причем на заградителе “Нарова” доступ к минам свободнее, а на заградителе “Онега” теснее. Морским Генеральным штабом была высказана необходимость помещения от 600 до 700 мин. “На заградителях может быть помещено и более 600 мин, особым устройством стеллажей, но это будет несколько стеснять удобство осмотра, приготовления и подачи мин" 67*.

Предметом споров стал вопрос об артиллерийском вооружении “Наровы” и “Онеги”. Командующий отрядом заградителей балтийского флота капитан 1 ранга Иванов в своем рапорте от 16 февраля 1910 года главному инспектору морской артиллерии писал: “По докладу командиров “Онега” и “Нарова” выяснилось, что на означенные заградители не предполагается установка орудий среднего калибра. Не находя возможным допустить на заградителях столь ненормальное явление, как отсутствие средств самозащиты, даже при встрече со столь слабым противником, как миноносец, я прошу об установке на них орудий среднего калибра: желательно 120 мм или, за неимением таковых, — 6-ти дюймовых количеством не менее 5 на каждый заградитель, причем кормовое орудие может быть установлено в капитанском помещении над колодцем гребного винта; в этом случае обстрел его будет 180 градусов. Остальные орудия поставить по бортам сообразно местным условиям” 68*.

Однако Минный отдел МТК отметил, что “таковое вооружение может стеснить не только подачу и распределение мин и их принадлежностей, но потребует и сокращения общего количества мин; кроме того, по мнению Минного отдела такие суда, с большим количеством мин, с ходом двенадцать узлов, нельзя послать в море, где могут встретиться хотя бы неприятельские миноносцы; поэтому вооружение их шестидюймовыми пушками, по мнению Минного отдела, не имеет оснований. Можно предположить достаточным установку нескольких 75 мм пушек и пулеметов” 69*.

10 марта 1910 года начальник МГШ вице-адмирал А.А. Эбергард уведомил МТК, что МГШ считает необходимым вооружить каждый заградитель 4-мя 120 мм или 4-мя 100 мм орудиями, но только в том случае, если это не повлечет за собою уменьшение числа принимаемых на них мин. Если это условие не представлялось возможным выполнить, разрешалось ограничиться установкой 4-х 75 мм орудий и 4-х пулеметов 70*.

В конечном итоге артиллерийское вооружение “Наровы” и “Онеги” составили 4 75 мм орудия у каждого, причем в третьем томе “Истории отечественного судостроения” (СПб., 1995) утверждается, что по причине недостатка 120 мм и 102 мм орудий 71*.

Хотя МТК утвердил чертежи и смету для переоборудования “Наровы” и “Онеги” 9 ноября 1909 года, работы были закончены лишь к маю 1911 года. Нехватка средств и жесточайшая экономия были причинами не только задержек в работе, но и порой установке на минзаги такого оборудования, которое вызывало у командиров кораблей шок. Например, на “Онегу” предназначалась паровая машина для подъема якоря, снятая с броненосной лодки “Чародейка” (там она приводила в движение орудийную башню).

Командир заградителя представил обстоятельный рапорт, пытаясь доказать абсолютную непригодность столь древнего “механизма”, сконструированного и построенного более 35 лет тому назад не только из-за его почтенного возраста, но и из-за несоответствия технических характеристик (машина была сконструирована на рабочее давление в два раза меньше котельного давления заградителя) 72*. Однако Кораблестроительный отдел МТК, рассмотрев рапорт, посчитал возможным оставить все без изменений.

Для определения состояния корпусов “Нарова" и “Онега” были введены в июле и августе 1911 года последовательно в сухой док и осмотрены комиссией.

Осмотрев “Онегу” комиссия нашла “корпус заградителя достаточно прочным, могущим прослужить до 10 лет, при условии тщательного ухода, очистки, своевременной окраски и поддержки имеемой цементовки под машиною, котлами и в малодоступных местах трюма” 73*. Осмотрев корпус “Наровы”, комиссия пришла к выводу, что корпус корабля может прослужить до 7 лет при условии тщательного и своевременного ухода.

19 августа 1911 года были проведены испытания механизмов заградителя “Онега” на ходу в море. При этом, принимая во внимание состояние паровых котлов корабля вследствие их долгой службы, решено было не доводить ход машины до полного, а ограничиться 2-х часовым испытанием при 50 и 60 оборотах вала в минуту. По результатам испытаний корабль развил скорость 11,6 узла при 60 оборотах, причем для продления срока службы котлов, комиссия, проводившая испытания, рекомендовала давление в котлах “ни в каком случае не держать свыше 45 фунтов на квадратный дюйм” 74*. Паровая машина на испытаниях работала исправно.

“Нарова” (б. “Генерал-Адмирал”) в годы первой мировой войны

22 августа 1911 года прошли испытания “Наровы” — при тех же условиях (60 оборотов в минуту, давление пара 45 фунтов на квадратный дюйм) корабль развил скорость 11,3 узла, причем машина работала также исправно. Надо отметить, что решение переоборудовать старые корабли в минные заградители не всеми во флоте было воспринято положительно. Специалисты обращали внимание, что эти старые корабли абсолютно не отвечают современным требованиям и их переоборудование является нецелесообразным и убыточным для казны 75*.

Однако последующие события показали, что это решение было правильным. Если даже не принимать во внимание, что у Морского министерства просто не было средств на постройку новых кораблей такого класса, нужно учитывать, что не было даже готового проекта современного быстроходного минзага, отвечающего стремительно растущим требованиям. На разработку такого проекта, его согласование и затем воплощение в металле ушло бы много времени и скорее всего в Первую мировую войну русский Балтийский флот вступил бы только с тремя минзагами — “Амуром”, “Енисеем” и “Волгой”. Пример с проектированием и постройкой первых российских дредноутов типа “Севастополь” и турбинных крейсеров типа “Светлана” ни один из которых не вступил в строй к началу военных действий служит тому доказательством.

В 1913 году на “Нарове” заменили котлы, настил 2-го дна, линию вала 76*.

На практических занятиях было установлено, что “Нарова” на скорости 9 узлов мог выставить 650 мин менее чем за 2 часа. Больше времени занимала погрузка: так, “Онега” 600 мин принимал при помощи двух электрических лебедок за 5 часов 77*.

Оба корабля интенсивно занимались боевой подготовкой, при этом иногда не обходилось без чрезвычайных происшествий: так 14 июня 1913 года "Онега” идя по обозначенному на карте 24-футовому фарватеру, коснулся ахтерштевнем необозначенного на карте камня и повредил корпус — к счастью, незначительно (течи не было) 78*. Командир “Онеги” капитан 1-го ранга Энгельман 28 февраля 1914 года докладывал: “В общем заградитель вполне исправен, по мобилизации может выполнить свое назначение, но дальнейшей службе нужно переменить котлы и перебрать главную машину” 79*.

Однако “Онега” к началу Первой мировой войны остался не отремонтированным и использовался в качестве минного блокшива (блокшив № 9). Корабль сумели капитально отремонтировать и ввести в строй лишь только зимой 1915 года 80*.

31 июля 1914 года “Нарова” совместно с “Ладогой” (бывший “Минин”), “Амуром” и “Енисеем” выставил 2124 мин на Центральной позиции. Это заграждение перекрывающее весь Финский залив и находившаяся под защитой орудий береговых батарей и кораблей Балтийского флота, надежно защитило подступы к столице с моря. В дальнейшем “Нарова” неоднократно привлекался к постановкам минных заграждений в Финском заливе — участвовать в более дальних операциях этот тихоходный и слабовооруженный минзаг не мог.

После революции 1917 года оба корабля сначала были захвачены немцами в Гельсингфорсе, а затем по условиям Брестского мирного договора переданы Советской республике. В августе-ноябре 1918 года “Нарова” участвовал в постановках минных заграждений в Финском заливе.

С 1921 года оба корабля числились в составе Морских сил Балтийского моря. “Онегу” в 30-х гг. исключили из состава флота и разобрали на металл (к тому времени он назывался “блокшив № 5”). “Нарова” прожил дольше. С 1924 года он был переименован в “25 октября”, в качестве плавучей базы участвовал в Советско-финляндской, Великой Отечественной войнах и лишь 28 июля 1944 года исключен из состава ВМФ. Корабль был поставлен в Угольной гавани Ленинградского морского торгового порта на прикол, где впоследствии затонул из-за течи в корпусе. В 1953 году он был поднят и сдан “Главвторчермету” для разборки. И никому из руководства нашей страны не пришла в голову мысль сохранить этот уникальный корабль для потомков.

На “Онеге” (б. “Герцогоге Эдинбургском”) перед минной постановкой

Из отчета Кораблестроительного отделения Морского технического комитета за 1882 г.

Отправление фрегата "Генерал-Адмирал” осенью 1880 года в состав эскадры Тихого океана, выдержавшего на пути из Шербурга в Ферроль семидневный шторм, послужило достаточным испытанием его качеств как морского крейсера, прочности корпуса и вместе с тем выказало недостатки деталей. По отзыву командира фрегата, крепость корпуса, при сравнительно легкой постройке фрегата, не оставляет желать ничего лучшего, руля слушает хорошо, качка плавная. Поворачивает очень хорошо. Дрейф умеренный, не увальчив, не рысклив и не вертляв. Остойчивость вполне достаточная, причем прерывистых качаний нет. Машина по своей необыкновенной системе в 900 нарицательных сил с двумя опрокинутыми цилиндрами, при осторожном обращении с нею, служить может, но не употребляя полных паров и не рассчитывая никогда, даже при благоприятных обстоятельствах, на ход более 10,5 узлов. Пустота в холодильнике мала; полного контрактного количества 6300 сил машина никогда не достигала, самое наибольшее было 5329 сил один только раз, на мерной миле, при 69 оборотах, тогда вес машины и котлов, превышающий контрактный, влечет за собой перегрузку фрегата. Перемена машины с уничтожением броневого кожуха машинного люка, доставила бы, по мнению бывшего командира, важный, в гигиеническом отношении, простор помещению для команды, даже при составе ее в 406 человек.

Облегчение фрегата и уменьшение его углубления, хотя на 10 дюймов, значительно уменьшило бы доступ воды на стальную палубу и течь верхним шельфом брони.

Кораблестроительное отделение, в соединенном собрании с артиллерийским отделением и главным инженер- механиком флота, по обсуждению вопроса об изменени ях на фрегате, с целью устранения в нем недостатков, обнаруживавшихся в плавании 1880 и 1881 года, пришло к следующему заключению:

1) Чтобы не лишить фрегат броневой защиты, не разбронировать его совершенно, но только снять с носовой части по 6, а в кормовой по 7 броневых плит с каждой стороны, всего 26 плит, при этом машинное и котельное отделения и крюйт-камера останутся под броневой защитой. С разбронированной части борта снять деревянную броневую прокладку и заделать деревянными листами и ребрами из углового железа. Дыры от броневых болтов в железной броневой обшивке закрыть круглыми планками. Пазы в оставшейся броне у нижнего шельфа и на средине, а равно и все стыки, также накрыть железными планками, как это сделано в Бресте с пазом у верхнего шельфа, и тщательно их прочеканить, прочеканив при этом шляпки броневых болтов. Этим способом можно устранить течь броневыми шельфами.

2) Вследствие обнаруженного на практике неудобства перевода всех четырех 8-дм орудий для стрельбы с одного борта, иметь на фрегате шесть таких же 8-дм орудий, расположив их таким образом, чтобы можно было действовать тремя орудиями с борта, два же 6-дм орудия на оконечностях фрегата заменить 6-дм дальнобойными. При этом, вследствие больших затруднений, вызываемых увеличением и переделкой крюйт-камер и бомбовых погребов, общее число снарядов и зарядов не увеличивать и на каждое 8-дм орудие иметь их не по 125-ти, а только по 85-ти. Средние вентиляторы из кочегарных отделений разнести, как этого потребует постановка артиллерии. Средние пушки Готчкиса вовсе снять, а буксирные кнехты и клюзы перенести на другое место, где окажется удобным, причем, само собой разумеется, деревянную настилку верхней палубы, на всем протяжении батареи, необходимо заменить новою.

Из отзыва главного инженер-механика флота видно, что если оставить на фрегате старую машину, которая, при значительном весе (1150 т), развивала при последнем испытании, на мерной миле, около 2850 индикаторных сил и если сделать в ней возможные исправления и улучшения, то ход фрегата, при облегчении его предполагаемыми переделками в корпусе, будет не более 11,5 узлов.

При этом перегрузка фрегата против чертежа будет до 16 дюймов. Если же поставить новую вертикальную машину в 7000 индикаторных сил, весом в 950 т, предполагаемую заводчиком Модзлеем, то, при тех же условиях, среднее углубление фрегата уменьшится на 12,5 дюймов, перегрузка его против чертежа будет только 8,5 дюймов и скорость хода фрегата достигнет 15 узлов. При этом, хотя центр тяжести фрегата несколько поднимется, но получится метацентрическая высота в 2,76 фута, которая, по сравнению с другими судами, может вполне гарантировать остойчивость фрегата и даст ему плавную боковую качку.

Так как в помещении, которое занято ныне машиной, нельзя поставить горизонтальной машины такой же большой силы и малого веса, как вертикальная машина, то броневого кожуха у машинного люка, во всяком случае, снимать не придется, потому что опрокинутые цилиндры вертикальных машин не могут не выступать выше броневой палубы.

Для увеличения устойчивости рангоута, укоротить мачты на 5 фут, а размерения остального рангоута оставить прежние. Двойные марса-реи заменить одинарными. Хотя от этих изменений настоящая площадь парусности (26 328 кв. фут) и уменьшится до 25 470 кв. фут., но во всяком случае ее вполне будет достаточно для фрегата.

Вследствие недостаточного числа гребных судов, снабдить фрегат теми же шлюпками, паровыми миноносными катерами, и в том комплекте, как это назначено для вновь строящихся фрегатом журналом кораблестроительного отделения от 24 декабря 1881 г. за № 175. Подъем же миноносных катеров в полном вооружении и с разведенными парами устроить так, как это будет сделано на фрегатах “Владимир Мономах” и “Дмитрий Донской”.

Устранения вкатывания воды на шкафуты при больших размахах боковой качки, фальшборт открытой батареи сделать одинаковой высоты с носовым и кормовым бортами, из железа, в фальшборте прорезать порта для шести 8-дм орудий, устроить на нем коечные сетки и обшить его деревом.

Для возможного недостатка, по которому фрегат черпает носом, отчасти послужат меры, указанные в вышеприведенных параграфах, но независимо от сего полезно увеличить уклон бушприта к горизонту до 24° и на баке, вокруг по борту, устроить фальшборт вышиной 3,5 фута на железных стойках, пропустив последние на 2,5 фута ниже бокового стрингера и приклепав их к ребрам шпангоутов, по верхней же кромке фальшборта, на продольном угловом железе, положить дубовый обшитый медью (толщиной 1/16 дюйма) планшир в 7x3,5 дюйма.

За сим отделение остановилось на следующих соображениях:

Если в решении вопроса о мерах к устранению недостатков фрегата “Генерал-Адмирал”, последовать одним лишь экономическим соображениям, оставив на нем старую машину, — то с затратой, приблизительно, на необходимые переделки в корпусе и рангоуте судна 225 тыс. руб. и на исправлении в машине около 20 тыс. руб., всего около 245 000 руб., в результате фрегат все-таки мало выиграет в отношении морских качеств и особенно в скорости хода, как судно предназначенное для крейсерской службы. Кроме сего, по заявлению главного инженер-механика флота, настоящие паровые котлы фрегата выслуживают окончательный срок и через два года понадобится заменить их новыми, на сумму около 504 000 руб., тогда как с постановкой на фрегате новой машины, вышеупомянутая затрата 225 тысяч руб. будет мерою вполне целесообразной и в результате получиться хорошее морское судно, как крейсер, каким в действительности может сделаться фрегат, если в тоже время будут исполнены все вышеупомянутые переделки и исправления в корпусе и рангоуте. Посему собрание по преимуществу склонялось в пользу мнения, что полезнее было дать фрегату новую более легкую и сильную машину Модзлея с новыми котлами (машина с котлами обойдется приблизительно около 1 155 000 руб.), тем более, что тогда фрегат может ходить со скоростью, соответствующей потребностям действительного океанского крейсера (15 узлов).

Рассмотрен и утвержден представленный из Кронштадтского порта чертеж парусности фрегата “Генерал-Адмирал”, при укороченных мачтах, увеличенном угле бушприта и одинарных марса-реях.

Управляющий морским министерством, в резолюции своей, приказал машину на фрегате оставить прежнюю, исправив ее и котлы. Относительно же других переделок на фрегате изволил согласиться с мнением собрания.

Фрегат “Герцог Эдинбургский”

Рассмотрена полученная от начальника эскадры Тихого океана, контр-адмирала Копытова, докладная записка о мореходных качествах фрегата "Герцог Эдинбургский".

Обсудив предложение контр-адмирала Копытова, кораблестроительное отделение пришло к заключению, что замеченный на фрегате “Герцог Эдинбургский” порок зарываться носом следует отнести к тому, во-первых, что носовая оконечность фрегата, вследствие остроты горизонтальных и крутизны вертикально-продольных сечений, не обладает достаточной плавучестью. Это особенно невыгодно отражается на надводной части, которая, при отсутствии бортового развала, не представляет сопротивления подступившей волне. Во-вторых, что из сравнения, например, элементов парусности фрегатов “Герцог Эдинбургский" и “Минин”, оказывается, что у них отношения площадей парусности к площадям грузовых ватерлиний почти одинаковы (2,23-2,41), а отношения площадей парусности на каждую тонну водоизмещения выражается: у “Минина” 4,51, а у фрегата “Герцог Эдинбургский” 5,71. Кроме сего, центр парусности находится впереди центра величины: на первом — 3,95 ф., а на втором — 15,28 ф.

Таким образом, если принять во внимание, что влияние подобных соотношений между названными элементами не может, главнейшим образом, не отражается, на носовой оконечности и при этом носовые обводы фрегата “Герцог Эдинбургский” острее, чем на “Минине”, то очевидно что момент давящего действия парусов на острую и мало плавучую носовую часть первого должен чувствоваться настолько, чтобы лишать фрегат способности открываться от волнения и всплывать носом раньше, чем подступившая волна успеет пройти в корму. В третьих, самая перегрузка фрегата “Герцог Эдинбургский” против чертежа (около 8 дм), не может не усиливать неблагоприятного влияния приведенных двух причин на плавучесть его носовой части.

По сим соображениям отделение находит, что для восстановления, по возможности, плавучести переднего отсека фрегата, а следовательно и возможного ослабления порока зарываться носом, представляется следующая наиболее рациональная мера, для осуществления которой не потребуется больших переделок и расходов, а именно: уменьшить высоту рангоута и парусности, как на это указывал уже командир фрегата “Генерал-Адмирал", капитан 1 ранга Серков, и снять с обоих рядов броневого пояса в носу и корме, не по одной, как предполагает контр-адмирал Копытов, а по две плиты со стороны, оставив две конечные кормовые плиты на месте, для защиты рулевой головы.

Во всяком случае и предложение контр-адмирала Копытова в принципе не противоречит делу, и на приведение его, в виде опыта, в исполнении отделение с технической стороны препятствий не встречает, но не может только разделять мнение о пользе хранения снятых плит в судне, на случай постановки их вновь на место в военное время. Военные суда и строятся собственно для военных целей, а потому едва ли правильно заботится об улучшении их морских качеств в мирных плаваниях, а в военное время ставить вновь в невыгодные условия относительно этих качеств. По сему отделение признает совершенно необходимым снятые плиты вовсе удалить с фрегата, как лишний груз, который признается обременительным для судна. Места, с которых сняты плиты, заделать чаками, проконопатить и закрыть наружною деревянную обшивкою.

Из отчета Артиллерийского отделения Морского технического комитета за 1884 г.

(О постановке на фрегате “Герцог Эдинбургский” 8-дм пушек, длиной в 30 калибров)

Главный командир Кронштадтского порта препроводил в артиллерийское отделение проект постановки 8- дм пушек длиной в 30 калибров, на станках системы Вавассера, по борту фрегата “Герцог Эдинбургский”.

При составлении этого проекта, главным образом, было обращено внимание на то, чтобы достичь возможно наибольшего горизонтального угла обстрела, т. е. воспользоваться самым лучшим качеством станков Вавассера и, вместе с тем, дать возможность убирать орудия при креплении по-походному внутрь судна, чтобы не подвергать дула орудий, выходящих далеко за борт, действию сырости и других случайностей во время плавания. Означенный проект постановки 8-дм пушек, на фрегате “Герцог Эдинбургский”, был рассмотрен в артиллерийском отделении совместно с кораблестроительным отделением морского технического комитета.

Задавшись разрешением, весьма существенного в боевом отношении, вопроса, составители проекта размещения 8-дм пушек на названном фрегате, приняли ширину порта в 19 фут. 7 дм, причем горизонтальный угол обстрела получился 130°, и оказалось возможным орудия, для крепления по-походному вдвигать внутрь судна.

К осуществлению этого встречается важное затруднение — невозможность, при столь широких портах, укрепить мостик и разместить минные катера, даже длиной в 37 фут. Собрание вынуждено было пожертвовать проектированным углом горизонтального обстрела, уменьшив его до 110° и положило допустить крепление орудий по-походному с выдвинутым, за борт дулом орудия. Это обстоятельство, уже допущенное на фрегате “Дмитрий Донской”, не может иметь существенного значения, так как до предохранения орудий от влияния морской воды, дуло орудия будет закупориваться пробкой и на всю дульную часть могут быть надеваемы непромокаемые чехлы. Вследствие этих изменений, ширина порта уменьшится до 13 фут и явится возможность укрепить мостик и разместить минные катера и упростится и упрочнится защита портов ставнями.

С заключением отделения временно управляющий морским министерством согласился.

Из отчета Артиллерийского отделения Морского технического комитета за 1887 г.

(Фрегаты: "Минин”, “Генерал-Адмирал” и “Герцог Эдинбургский")

Вопрос о перевооружении этих фрегатов обсуждался предварительно в особой комиссии, под председательством контр-адмирала Копытова (по минному делу в этой комиссии участвовал член комитета капитан 2 ранга Тикоцкий и после него и.д. главного минера Кронштадтского порта капитан 2 ранга Петров. Комиссия решила вооружить каждый фрегат: 2 носовыми, 4 бортовыми и 1 кормовым аппаратами. Затем вопрос этот обсуждался в общем собрании морского технического комитета и по докладу управляющему Морским министерством журнала по кораблестроению от 3 июня 1887 года за № 94, его высокопревосходительство утвердил следующие постановление комитета по минному вооружению:

Постановление комитета по установке носового аппарата, на фрегате “Минин" утверждено управляющим морским министерством и в отношении фрегатов “Генерал-Адмирал" и “Герцог Эдинбургский". На эти фрегаты предположено поставить носовые аппараты, снятые, по приказанию управляющего морским министерством, с фрегата “Память Азова”.

Кроме перечисленного, комитет по минному делу испросил разрешение управляющего Морским министерством:

1) Установить на фрегатах “Минин”, “Генерал-Адмирал” и “Герцог Эдинбургский”, в добавок к имеемым насосам, еще по одному малому Уайтхеда, из запаса Кронштадтского порта и

2) Установить на этих фрегатах по одному запасному воздухохранителю, состоящему из двух цилиндров. Воздухохранители заказать Обуховскому заводу вчерне, а отделать и собрать Кронштадтской мастерской самодвижущихся мин.

В комитете составлены технические условия и ведомости для заказа минного вооружения фрегатов. Аппараты и их принадлежности заказаны C-Петербургскому металлическому заводу с установкой на место, для фрегата “Минин” за 28150 руб., а для фрегатов “Генерал-Адмирал” и “Герцог Эдинбургский” по 8725 рублей.

Проекты минного перевооружения фрегатов "Генерал-Адмирал” (вверху) и “Герцог Эдинбургский”. 1888–1889 гг.

(Из отчета Артиллерийского отделения Морского технического комитета за 1888–1889 гг.)

Из отчета Артиллерийского отделения Морского технического комитета за 1888–1889 гг.

(Фрегаты “Память Азова”, “Герцог Эдинбургский” и “Генерал-Адмирал”)

По журналу Морского технического комитета по минному делу от 23 июня 1887 года за № 38 было постановлено вооружить фрегат “Память Азова" пятью минными аппаратами. Впоследствии управляющий Морским министерством, посетив фрегат 12 декабря 1887 года, приказал не ставить двух носовых минных аппаратов, а установить их новыми же на фрегаты “Герцог Эдинбургский” и “Генерал-Адмирал”, согласно журнала комитета по кораблестроению от 3 июня 1887 года за № 92. Установка носовых минных аппаратов, проектированных для фрегата “Память Азова”, на другие суда, вызывала необходимость в некоторых изменениях станков аппаратов и в переделках на фрегатах “Герцог Эдинбургский” и “Генерал-Адмирал”, что было предметом журнала по минному делу от 7 января 1888 года за № 1.

Составленный комитетом проект установки носовых аппаратов на упомянутых фрегатах был отправлен в Кронштадтский порт для соображений на месте.

Полученный отзыв главного минера и главного корабельного инженера порта, от 13 февраля того же года за № 125, рассматривался в техническом комитете 23 февраля, при участии командиров обоих фрегатов и главного корабельного инженера Кронштадтского порта.

Технический комитет, соглашаясь с мнением, изложенным в отзыве упомянутых выше техников Кронштадтского порта, что для установки аппаратов следует переставить камбузы и перенести входные двери в переборках, со своей стороны полагал необходимым сделать на фрегатах добавочное укрепление наружной обшивки вокруг отверстия в порту для минного аппарата, по причине близости этого отверстия к канатным клюзам.

Вследствие тесноты помещения в камбузном отделении командиры фрегатов заявили о необходимости сделать аппараты съемными, комитет нашел такое устройство возможным, но более дорогим.

На разрешение управляющего морским министерством было представлено:

1) Установить на фрегатах “Генерал-Адмирал” и “Герцог Эдинбургский”, по одному носовому 19 фут. выдвижному аппарату, взяв для этого аппараты, заказанные для фрегата “Память Азова”, сделав их съемными. В виду особого назначения фрегата “Генерал-Адмирал” в кампанию 1888 года и установить на нем аппарат после кампании, а на фрегате “Герцог Эдинбургский” приступить к работам по установке аппарата весной 1888 года.

2) Сообщить главному командиру Кронштадтского порта чертежи расположения минных аппаратов на фрегатах с показанием на них перестановки камбузов и дверей и просить обратить внимание главного корабельного инженера порта на укрепление наружной обшивки вокруг отверстия в борту для минных аппаратов.

В начале 1889 года, в виду особого назначения фрегата “Генерал-Адмирал”, его императорское высочество великий князь Алексей Александрович изволил разрешить не ставить на этом фрегате носовой минный аппарат, а потому управляющий морским министерством приказал изготовленный аппарат поставить носовым на фрегат “Владимир Мономах”.

Из отчета Кораблестроительного отделения Морского технического комитета за 1890 г.

(Фрегат "Герцог Эдинбургский”)

В компанию 1889 г. фрегат плавал в составе практической эскадры Балтийского флота, командующий которой вице-адмирал Копытов, в записке на имя управляющего морским министерством, докладывал о необходимости:

1) иметь на фрегате два минных катера.

2) метательный аппарат на катере Крейтона и

3) установить боевой фонарь Манжена взамен фонаря Сименса.

Управляющий Морским министерством первое предложение приказал отклонить, а по двум остальным технический комитет, по журналу от 7 марта отчетного года за № 15, представил управляющему Морским министерством, что

1) метательный аппарат на катер Крейтона будет установлен, по изготовлению этих аппаратов на Ижорских заводах и 2) на фрегате поставить 60-см боевой фонарь, с чем согласился и его превосходительство Николай Матвеевич. Кроме того, по журналу от 20 февраля отчетного года за № 10, вследствие возбужденных вице-адмиралом Копытовым постановил:

а) для устранения попадания воды в минные порта на волнении устроить в них мамеринцы, по образцу сделанных на корвете “Витязь".

б) заменить в бортовых аппаратах старые задние крышки с французским замком, новыми, на шарнирах с задрайками (тоже сделать на аппаратах фрегата “Генерал-Адмирал”), потому что было два случая срывания старых крышек с резьбы.

в) для подачи мин с воды в палубу поставить над минными портами мин-балки.

г) поставить на фрегате, в дополнение имеемому большому насосу, один средний (тоже на фрегате “Минин” и “Генерал-Адмирал”).

Об освидетельствовании корпуса заградителя “Нарова” (бывшего крейсера “Генерал-Адмирал”) РГАВМФ. Ф. 421. on. 1. Д. 1822. Л. 202-202об.

1911 года, Августа 4 дня

Комиссия, назначенная приказом Главного корабельного инженера Кронштадтского порта от 1-го Апреля с.г. за № 7, при участии представителя Кораблестроительного отдела морского технического комитета генерал-майора Оффенберга, освидетельствовала корпус заградителя “Нарова" (бывший крейсер “Генерал-Адмирал”), введенного в Александровский док, при чем нашла, что во вскрытых, по три с каждого борта местах наружной обшивки, вблизи ГВЛ доски деревянной обшивки и чаки имеют зачатки дряблости, а зетовые полосы сильно разъедены действием гальванического тока, вследствие попадания морской воды под наружный слой деревянной обшивки и чаки, что доказывается нахождением воды под обшивкой.

При просверливании дыр сквозь обшивку и чаки, листы медной обшивки найдены в удовлетворительном состоянии, заменив до 60 смятых и испорченных листов. Железные части корпуса: шпангоуты, флоры, стрингера, переборки, наружная обшивка и внутреннее дно найдены достаточно прочными, хотя носят местами следы оборжавливания, особенно в кормовом кочегарном отделении и поперечной угольной яме, где внутреннее дно требует исправления. Магистральная и осушительная трубы были исправлены в текущем году и, по заявлению командира судна, действовали исправно.

Особенного испытания водонепроницаемости не производилось, но междудонные отсеки, заполненные пресной водой, а также и носовые отсеки держали воду, не пропуская в соседние отделения. Внутренние деревянные части корпуса: палубные настилки, переборки, выгородки и т. п. найдены в удовлетворительном состоянии.

На основании вышеизложенного Комиссия признала, что наружная деревянная обшивка и чаки, вследствие слабости зетовых полос и дряблости дерева, может прослужит, без капитального ремонта еще не более 2-х кампаний. Что же касается до железного корпуса, то он может прослужить еще до 7 лет, при условии обстоятельного осмотра, очистки и окраски набора трюмных отсеков, при поддержке цементной обмазки железной наружной обшивки и внутренне годна в котельных и машинном отделениях и в малодоступных местах.

Председатель комиссии: полковник Соколов Члены: корабельный инженер А.И. Петров, корпуса корабельных инженеров подпоручик С. Насонов.

Участвующие: корпуса корабельных инженеров Капитан Благовещенский, подполковник (подпись неразборчива), капитан 2-го ранга Степанов 2-й, полковник (подпись неразборчива)

Генерал-майор В. Оффенберг

Об освидетельствовании корпуса заградителя “Онега” (бывшего крейсера “Герцог Эдинбургский”) (РГАВМФ. Ф. 421.0п. 1.Д. 1822. Л. 203-20Зоб.)

1911 года, июля 27 дня

Комиссия, назначенная приказом Главного Корабельного Инженера Кронштадтского Порта от 1-го Апреля с.г. за № 7, при участии Представителя Кораблестроительного Отдела Морского Технического Комитета генерал-майора Оффенберга, осмотрела и освидетельствовала корпус заградителя “Онега" (бывший крейсер “Герцог Эдинбургский”), введенного в Александровский док, при чем нашла, что деревянная наружная обшивка, по вскрытии в трех местах при ГВЛ с обоих бортов, оказалась в удовлетворительном состоянии, равно и чаки, и зетовые полосы. Листы медной обшивки также оказались хорошо сохранившимися с заменою до 40 листов. На форштевне имеются две выбоины, не имеющие значения на прочность штевня, прежнего происхождения.

По осмотре корпуса изнутри, в машинном и котельных отделениях, а также в оконечностях, обшивка, шпангоуты, флоры, стрингера, внутреннее и наружное днище, после отбивки ржавчины и отскабливания, найдены в удовлетворительном состоянии, причем толщина метала оказалась достаточно обеспечивающей прочность корпуса. Что же касается водонепроницаемости отделений и отсеков, то комиссия лишена возможности высказаться за непроизводством испытаний таковым, хотя между донные отделения, где хранится вода для питания котлов, по заявлению г. Командира судна, держали воду хорошо.

Магистральная труба в междудонном пространстве, после ее осмотра, очистки и окраски, действовала вполне исправно, заливая дальние отсеки и откачивая через нее воду из последних. Также была испытана и осушительная труба и результат оказался удовлетворительным. Кингстоны осмотрены и найдены исправными. Руль действовал исправно. Деревянные части корпуса: палубные настилки, переборки, выгородки, стеллажи, и т. п. оказались также в хорошем состоянии.

На основании вышеизложенного, комиссия признала корпус заградителя достаточно прочным, могущим прослужить до 10 лет, при условии тщательного ухода, очистки, своевременной окраски и поддержки имеемой цементовки под машиною котлами и в малодоступных местах трюма.

Председатель комиссии: Полковник Соколов

Члены: Корабельный инженер А. Петров, подпоручик С. Насонов.

Участвующие: инженер-механик (подпись неразборчива), корпуса корабельных инженеров капитан Благовещенский, капитан 2-го ранга Энгельман. полковник (подпись неразборчива).

Генерал-майор В. Оффенберг

ЛИТЕРАТУРА И ИСТОЧНИКИ

1 См.: Мельников P.M. Полуброненосный фрегат “Генерал-Адмирал” // Судостроение. Л. 1979. № 4. С. 64–66; Он же. История отечественного судостроения. Т. 2. СПб., 1996. С. 96–101; Шершов А.П. История военного кораблестроения. СПб., 1994. С. 230.

2 Арбузов В.В. Броненосец “Петр Великий”. СПб., 1993. С. 3; Шершов А.П. История военного кораблестроения. СПБ., 1994. С. 111–112.

3 Маль К.М. Гражданская война в США (1861–1865). Минск, М., 2000. С. 561.

4 Мордовии П. Русское военное судостроение в течение последних 25 лет (1855–1880) // Морской сборник. 1881. № 7. С. 132.

5 Цит. по: Мельников P.M. История отечественного судостроения. Т. 2. СПб., 1996. С. 109.

6 Мельников P.M. История отечественного судостроения. Т. 2. СПб., 1996. С. 18.

7 Кондратенко Р.В. Морская политика России 80-х гг. XIX века. СПб., 2006. С. 13–14.

8 Мельников P.M. История отечественного судостроения. Т. 2. СПб., 1996. С. 75.

9 Золотарев В.А., Козлов И.А. Три столетия Российского флота, XIX — начало XX века. М.-СПб., 2004. С. 437.

10 РГА ВМФ. Ф. 421. Оп. 1. Д. 92. Л. 1-11.

11 РГА ВМФ. Ф. 421. Оп. 1. Д. 92. Л. 7.

12 РГА ВМФ. Ф. 421. Оп. 1. Д. 92. Л. 23.

13 РГА ВМФ. Ф. 421. Оп. 1. Д. 92. Л. 26.

14 Шершов А.П. История военного кораблестроения. СПБ., 1994. С. 181–182.

15 РГА ВМФ. Ф. 421. Оп. 1. Д. 121. Л. 4.

16 Мельников P.M. Полуброненосный фрегат “Генерал-Адмирал" // Судостроение. Л. 1979. № 4. С. 64.

17 РГА ВМФ. Ф. 421. Оп. 1. Д. 121. Л. 33.

18 РГА ВМФ. Ф. 421. Оп. 1. Д. 121. Л. 25.

19 Мельников P.M. Полуброненосный фрегат “Генерал-Адмирал” // Судостроение. 1979. № 4. С. 64.

20 РГА ВМФ. Ф. 417. Оп. 1. Д. 1206. Л. 7.

21 РГА ВМФ. Ф. 421. Оп. 1. Д. 470. Л. 26.

22 Бочаров А.А. Броненосные фрегаты “Минин” и “Пожарский”. СПб., 1999. С. 4.

23 Шершов А.П. История военного кораблестроения. СПБ., 1994. С. 117.

24 РГА ВМФ. Ф. 421. Оп. 1. Д. 121. Л. 60.

25 РГА ВМФ. Ф. 421. Оп. 1. Д. 121. Л. 258.

26 Мельников P.M. Полуброненосный фрегат “Генерал-Адмирал” // Судостроение. 1979. № 4. С. 65.

27 РГА ВМФ. Ф. 421. Оп. 1. Д. 121. Л. 60.

28 РГА ВМФ. Ф. 421. Оп. 1. Д. 121. Л. 44–45.

29 РГА ВМФ. Ф. 421. Оп. 1. Д. 121. Л. 46.

30 РГА ВМФ. Ф. 421. Оп. 1. Д. 121. Л. 64, 82.

31 РГА ВМФ. Ф. 421. Оп. 1. Д. 470. Л. 55–56.

32 РГА ВМФ. Ф. 417. Оп. 1. Д. 1206. Л. 7.

33 РГА ВМФ. Ф. 421. Оп. 1. Д. 121. Л. 77.

34 РГА ВМФ. Ф. 421. Оп. 1. Д. 470. Л. 123.

35 РГА ВМФ. Ф. 421. Оп. 1. Д. 121. Л. 132.

36 РГА ВМФ. Ф. 421. Оп. 1. Д. 121. Л. 147.

37 РГА ВМФ. Ф. 421. Оп. 1. Д. 121. Л. 299.

38 РГА ВМФ. Ф. 421. Оп. 1. Д. 121. Л. 308.

39 РГА ВМФ. Ф. 421. Оп. 1. Д. 121. Л. 356.

40 РГА ВМФ. Ф. 421. Оп. 1. Д. 470. Л. 5, 7.

41 РГА ВМФ. Ф. 421. Оп. 1. Д. 470. Л. 12.

42 РГА ВМФ. Ф. 421. Оп. 1. Д. 470. Л. 25, 28.

43 РГА ВМФ. Ф. 421. Оп. 1. Д. 470. Л. 26.

44 РГА ВМФ. Ф. 421. Оп. 1. Д. 470. Л. 123.

45 Цит. по.: Мельников P.M. Полуброненосный фрегат “Генерал-Адмирал” // Судостроение. 1979. № 4. С. 66.

46 РГА ВМФ. Ф. 421. Оп. 1. Д. 470. Л.93–94.

47 РГА ВМФ. Ф. 421. Оп. 1. Д. 470. Л. 90.

48 РГА ВМФ. Ф. 421. Оп. 1. Д. 470. Л. 108.

49 РГА ВМФ. Ф. 421. Оп. 1. Д. 470. Л. 169.

50 РГА ВМФ. Ф. 421. Оп. 1. Д. 470. Л. 126.

51 РГА ВМФ. Ф. 421. Оп. 1. Д. 470. Л. 234.

52 Кондратенко Р.В. Морская политика России 80-х годов XIX века. СПб., 2006. С. 38.

53 РГА ВМФ. Ф. 421. Оп. 1. Д. 470. Л. 186–190.

54 РГА ВМФ. Ф. 421. Оп. 1. Д. 470. Л. 212.

55 РГА ВМФ. Ф. 421. Оп. 1. Д. 470. Л. 244.

56 РГА ВМФ. Ф. 421. Оп. 1. Д. 470. Л. 267.

57 РГА ВМФ. Ф. 421. Оп. 1. Д. 470. Л. 266.

58 Мельников P.M. Полуброненосный фрегат “Генерал-Адмирал” // Судостроение. Л. 1979. № 4. С. 66.

59 РГА ВМФ. Ф. 417. Оп. 1. Д. 1206. Л. 8.

60 РГА ВМФ. Ф. 417. Оп. 1. Д. 1206. Л. 15.

61 Цветков И.Ф. История отечественного судостроения. Т. 3. СПб., 1995. С. 125.

62 РГА ВМФ. Ф. 421. Оп. 1. Д. 1822. Л. 219.

63 РГА ВМФ. Ф. 421. Оп. 1. Д. 1822. Л. 219об.

64 РГА ВМФ. Ф. 421. Оп. 1. Д. 1822. Л. 205.

65 РГА ВМФ. Ф. 421. Оп. 1. Д. 1822. Л. 205об.

66 РГА ВМФ. Ф. 421. Оп. 1. Д. 1822. Л. 43.

67 РГА ВМФ. Ф. 421. Оп. 1. Д. 1822. Л. 90.

68 РГА ВМФ. Ф. 421. Оп. 1. Д. 1822. Л. 126.

69 РГА ВМФ. Ф. 421. Оп. 1. Д. 1822. Л. 91 об.

70 РГА ВМФ. Ф. 421. Оп. 1. Д. 1822. Л. 100.

71 Цветков И.Ф. История отечественного судостроения. Т. 3. СПб., 1995. С. 128.

72 РГА ВМФ. Ф. 421. Оп. 1. Д. 1822. Л. 167.

73 РГА ВМФ. Ф. 421. Оп. 1. Д. 1822. Л. 203-20Зоб.

74 РГА ВМФ. Ф. 421. Оп. 1. Д. 1822. Л. 200об.

75 РГА ВМФ. Ф. 421. Оп. 1. Д. 1822. Л. 185об.

76 Апальков Ю.В. Боевые корабли русского флота. 1914–1917 гг. СПб., 1996. С. 102.

77 РГА ВМФ. Ф. 551. Оп. 1. Д. 103. Л. 11.

78 РГА ВМФ. Ф. 551. Оп. 1. Д. 103. Л. 12.

79 РГА ВМФ. Ф. 551. Оп. 1. Д. 103. Л. 12.

80 Цветков И.В. История отечественного судостроения. Т. 3. СПб., 1995. С. 128.

В приведенных материалах использовались следующие меры длины и веса:

1 дюйм = 25,4 см; 1 фут = 0,305 м; 1 сажень = 1,83 м (морская шестифутовая): 1 миля = 1852 м; 1 кабельтов = 185,2 м; 1 пуд = 16,38 кг; 1 фунт = 0,41 кг.

ПРИЛОЖЕНИЯ

Приложение № 1 Заграничные плавания фрегата “ГЕНЕРАЛ-АДМИРАЛ”

(Из рапортов командиров кораблей, РГА ВМФ Ф.417. Главный морской штаб)

Из рапортов командира капитана 1 ранга Серкова

От 11 ноября 1880 г. Брест.

30 октября, в 9 ч утра был доставлен из порта ключ, для подвинчивания гаек штоков поршней, и как только была окончена эта работа фрегат снялся с бочки в 2 ч 15 мин пополудни, при умеренном ветре от W. Барометр стоял 30,21, но погода пасмурная. Пар держали в 8 котлах при 45–50 фунтах и 42–45 оборотов винта имели ходу от 7,5 до 11 узлов; последний с косыми парусами.

По выходе в океан взяли курс не прямо на Ферроль, а держались наставления лоции — к W. 31 октября и 1 ноября машина работала удовлетворительно, и несмотря на противный, довольно свежий ветер и океанское волнение при 41–44 оборотах винта и 50 фунтах пара, ходу давали от 7,5 до 8 узлов. Фрегат довольно много принимал воды полубаком.

1 ноября, в полдень, по наблюдениям находились в расстоянии от Ферроля 306 миль. Барометр стал быстро понижаться, ветер свежел от W, волнение увеличивалось. В 4 ч пополудни взяли курс на Ферроль. Около полуночи начали обрываться один за другим цепные бакштаги дымовой трубы, вырывая скобы. Приказано было, соединив по два оборванных бакштага, спустить их с марса по грот-штагам, чтобы накинуть шлаги и затем вытянуть хват-талями, но труба освободившись от бакштагов, начала сильно раскачиваться, ударяясь о грот-штаги, между которыми она проходила почти вплотную. Ударившись несколько раз она оборвала сначала левый и вслед затем и правый штаг, и вырвав с частью дымового кожуха железные стопора, и разорвав левую подъемную цепь и паровыпускную трубу, свалилась на правые бортовые вентиляторы и измяв их и себя, и обломив нок правого выстрела, засела между вентиляторами, удерживаемая у дымового кожуха тремя оставшимися подъемными цепями. В это время розмахи фрегата доходили до 28°. Машина при 44 оборотах и 45 и 50 фунтов пара давала ходу от 7 до 8 узлов. Тотчас прекратили пары и фрегат лег в дрейф под глухо зарифлеными бизанью и грот-триселем, имея руль на борту закрепленный. Немедленно было приступлено к укреплению грот-мачты временными из 12-дюймового кабельтова штагами.

На другой день ветер все крепчал, волнение увеличивалось, розмахи фрегата доходили до 30°. Часть трубы, выходившая за борт, подымаемая волнением, начала биться о вентиляторы, раздавливая их все более и более, угрожала сломать фальшборт и обрушиться на палубу. Видя невозможность сохранить трубу и непригодность употребить ее измятую и изломанную, хотя временно, в дело, я приказал обрубить удерживающие ее подъемные цепи, а чтобы при розмахе в обратную сторону она не могла свалиться на палубу, приказано было под коренную ее часть подвести конец, который был вытянут талями с фор и грот-марсов. По отделению от цепей труба моментально вылетела за борт, не причинив вреда фрегату.

В полдень 2 ноября фрегат находился от Ферроля в 225 милях. Барометр понизился до 29,54, ветер свежел, волнение увеличивалось, розмахи доходили до 32°, фрегат брал очень много воды обоими шкафутами и волнение ходило по палубе. 8-дм орудия, укрепленные, сверх обыкновенных походных найтовов, еще перлинями к бортам, и между собой, выдержали довольно хорошо, хотя буруны ходили через них.

Грот-ванты, ослабленные при разрыве штагов, с увеличением розмахов фрегата до того ослабли что болтались как отданные, мачта расшаталась и я очень опасался за целостность ее, тем более, что она утверждена только в одной палубе (степс ее непосредственно под стальной палубой). Фок-мачта также расшаталась. Железные бейфуты нижних фор- и грот марса-рей не выдержали качки, сломались железные подставки и штыри. Гротовая подставка свалилась на передний мостик, обломив поручень и пробив палубную доску, вылетела за борт, к счастью не задев никого. Полагаю, что железные бейфуты, для таких значительных размеров рей, как фрегатская — длина 84 фута, диаметр 17,5 дюймов — непригодны, по крайней мере такой системы, какая имелась на фрегате и не безопасны для эзельгофтов, на которых бейфуты были утверждены. Полагаю завести обыкновенные тросовые, подобно бейфутам нижних рей, с проволочными боргами на топы стенег, если только не удастся высмотреть что-нибудь лучше.

С 3-х часов пополудни 2 ноября барометр стал понемногу повышаться и ветер перешел к WSW, но с 5 часов утра 3 ноября барометр начал снова падать и ветер свежел с сильными шквалами и дождем. В полдень 4 ноября барометр показывал 29,23 и понижение его было от 0,03 до 0,08 дюймов в час. По обсервации находились в широте N 48°14,5’ и долготе W 8°47’, от Ферроля в 272 милях. И чем более фрегат втягивало в Бискайский залив, тем волнение делалось не правильнее и розмахи доходили до 45°. Вечером этого числа было замечено, что обе носовые, затем левый кормовой и правый пятый котлы имеют колебания до 1/8 дюйма, и оказалось, что болты, скрепляющие котлы с блоками, срезаны. Тотчас же старшим механиком были укреплены котлы упорками и затем поставлены новые болты. Вода из котлов была выпущена до половины, на другой день, по прекращении паров.

После полудня ветер начал понемногу стихать, но барометр продолжал понижаться и к полудню показывал 29,17. Ветер стихал и перешел к N, но волнение не улегалось. В4 ч, имея ветер NNW, поставили все косые паруса, фок, крюйсель — словом все, что было возможно поставить на расшатавшемся и поврежденном рангоуте, и взяли курс на Брест. Между тем, вместо сломанных бейфутов, заводили тросовые, л разводили пар в одном котле для испытания паропроводных труб, и когда убедились, что они не повреждены, начали разводить пары в 10 котлах.

Чтобы не сжечь тросовые грота-штаги, сделали из парусины обшитые войлоком рукава и надели на них. и посредством шлангов от пожарной помпы, проведенных на грот-марс, пускали в них воду.

В 6 часов вечера, 6 ноября, пары были готовы, закрепили паруса при стихнувшем совершено ветре, и дали ход машине, имея от 8 до 9 узлов, при 34 оборотах винта и 45 фунтах пара.

Ночью прошел дождь, ветер перешел к SO, и к утру засвежел. С восходом солнца приблизившись к маяку Уэсан, и с подъемом лоцманского флага сделали несколько выстрелов, но лоцмана не было. Горизонт был чрезвычайно пасмурный, дождь все время не прекращался.

В 9 ч утра ветер перешел к SW, тогда пошли снова в океан. Барометр снова стал понижаться, ветер свежел, заходил к W, и развел большое волнение; но, несмотря на противный ветер и волнение, машина давала до 9 узлов хода, при 40–42 оборотов винта и 42–45 фунтах пара, — и пар держался очень хорошо без форсуна, хотя дымовой трубой служил кожух, возвышавшийся над палубой только на 19 фут, и потому полагаю возможным новую трубу сделать ниже на 10 или 12 фут.

В этот день понижение барометра было значительное, от опускался до 0,1 дюйма в час, а к 1 часу пополудни состояние его было 28,55. Ветер постоянно переходил через SW и N к NO, не останавливаясь долго на ни на одном румбе, приносил с собой шквалы с дождем, градом и пасмурностью; более продолжительно и свежо дул от N и NO. С часу пополудни барометр стал медленно повышаться, но ветер не стихал. В 4 ч пополудни взяли курс снова к острову Уэсан.

В 6 часов вечера фрегат, идя против волнения, сильно черпнул баком, — утлегарь ушел в воду и сломался, оборвав такелаж и обломав блинда-гафеля и мартин-гик.

Волнением поломало носовое украшение.

Вообще замечено, что против волнения фрегат берет много воды полубаком, хотя расходуя уголь, я старался всегда держать дифферент более теоретического около 5 фут, что считаю вполне выгодным для фрегата. Полезно было бы увеличить уклон бушприта.

Каждый раз по выходе в море течь на фрегате, верхним шельфом и обоими бортами выше стальной палубы, увеличивалась, на переходе из Шербурга течь эта была гораздо сильнее. При килевой качке и во время лежания в дрейфе, фрегат выдерживал значительные удары в кормовой подзор. Ниже стальной палубы, т. е. в трюме, в море течь постоянно увеличивается, но не так значительно кроме арсенала, и в особенности верхнего отделения шкиперской каюты, где помещаются тросы и часть больших чемоданов, откуда постоянно во время похода выбирают воду, и которая вытекает по стрингеру в шкиперскую каюту, — тоже явление что было замечено и в Кронштадте.

Обломки утлегаря с кливером и такелажем болтавшиеся в воде легко могли оборваться и запутаться в винте, поэтому была застопорена машина. К полночи, убравшись с обломками, пошли малым ходом от 5 до 6 узлов при 30 оборотах винта. Ветер стихал и барометр повышался. В 8 ч утра 7 ноября подошли на 3 мили к маяку Уэсан, и в 9 ч, приняв лоцмана, пошли в Брест. В 2 ч 15 мин вошли на рейд, а в исходе 3-го стали на мертвый якорь, по указанию портового начальства.

На рейде кроме учебных судов никаких нет.

На “Генерал-Адмирале ” в дальнем плавании

Здесь представляется необходимым произвести следующие работы:

Сделать подъемное колено дымовой трубы с исправлением оставшейся нижней части трубы и кожуха, исправить паровыпускную трубу (когда свалившаяся дымовая труба лежала на вентиляторах, то паровыпускную трубу, хотя с риском удалось высвободить). Сделать часть трубы от свистка и исправить свисток и ревун. Укрепить надежно паровые котлы. Сделать новые две головки к вентиляторам, сломанным дымовой трубой и исправить одну медную от вентилятора на юте, сломанную упавшим гиком и переставить некоторые палубные болты, которыми подавалась течь.

По приходе в порт я обратился с просьбой к префекту произвести главнейшие исправления аварии от порта, которые он весьма предупредительно разрешил и на другой же день приехал главный инженер, г. Клеман, для осмотра исправлений. Г. Клеман относительно течи отказался высказывать свое мнение, пока не будет снят, хотя бы в некоторых местах весь цемент. Он полагал что это средство хорошо только в спокойном состоянии судна, но не в качку; кроме того, он находит необходимым снять верхний брус наружной деревянной обшивки. Так как на эту работу необходимо произвести на более спокойной воде и кроме того постановка трубы потребует крана, поэтому префект разрешил перейти в аван-порт, но для этого потребуется свезти порох. На рейде же производить эту работу во время осеннего сезона, когда часто прекращается сообщение с берегом, — будет невозможно.

Этот первый серьезный шторм молодая и неопытная команда выдержала бодро и молодцами. В первый день шторма, во время больших розмахов, было несколько ушибов, но большей частью легких, один только был серьезный, но окончился весьма счастливо. Рулевой молодой матрос, Яков Эмме, проходя по шканцам, во время большого розмаха подскользнулся, и потерял равновесие, упал в открытую раму машинного светлого люка, на крышу малого цилиндра, откуда соскользнул в машину на нижнюю площадку и был поднят без чувств с рассеками в двух местах на голове и ушибом левого бока, но на третий день больной уже ходил, и в настоящее время совершенно здоров. Вообще здоровье команды удовлетворительно.

От 12 апреля 1881 г. Гибралтар.

26 марта, в 8 ч утра, фрегат снялся с бочки Брестского рейда при тихом ветре имея пары в 8 котлах. В 11 ч, пройдя траверз маяка Пьер-Наур, спустили лоцмана и вязли курс по компасу NW62°. В 12 ч 30 мин пополудни увидели к N идущий с моря коммерческий пароход, под французским флагом, у которого поднят был сигнал “терплю бедствие и имею надобность в помощи”, тотчас вяли курс к нему и, подойдя под корму послан был катер под начальством мичмана Снарского узнать какую помощь можем дать ему. Оказалось, что это был пароход французской трансатлантической компании, на пути из Нового Орлеана в Брест, имел постоянные противные и свежие ветры, потому израсходовал весь запас угля, которого оставалось всего только на два часа, а за последние двое суток поддерживали пары употребляя топливом все, что было возможно сжечь, как-то трапы и тому подобное. Поэтому просил дать три тоны угля, что и было немедленно передано на присланные с парохода шлюпки. В 2 ч пополудни подняли катер дали ход машине, поставили все косые паруса, и имели ходу от 9 до 10 узлов. Машина делала от 40 до 46 оборотов, при 40 и 50 фунтах пара.

Пар держать было трудно, так как употреблялся уголь кардиф прежних погрузок и несколько раз перегружаемый, а потому очень мелкий.

27 марта, в 8 ч утра, изменили курс и в полдень по счислению находились от мыса Финистер в расстоянии 281 мили. Генеральное плавание 190 миль. За это время пар держался легче, потому что уголь пошел крупнее, число оборотов машины было от 40 до 45, при давлении пара от 40 до 45 футов. Температура кочегарных отделений 35° R, наружного воздуха +11°; ночью пар держался труднее, потому что топки и трубки приходилось чистить чаще. Труба была поднята на средний стопор, высотой 57 футов от колосниковой решетки.

После потери дымовой трубы осенью прошлого года, подъем новой трубы сделан на три взвода, таким образом, что при полном подъеме, ее высота от колосниковой решетки 60 фут. Труба может быть приспущена на 3 фута, возвышаясь над колосниковой решеткой на 57 фут, и еще на 3 фута и высота ее будет 54 фута. На пути из Бреста до Финистера труба было выстрелена на 57 фут, а от Финистера до Гибралтара возвышалась на 54 фута от колосников. В обоих случаях пар при 8 котлах и среднем ходе держался довольно хорошо и только на вторые сутки, когда приходилось часто чистить трубки и топки, иногда употребляли форсун. Оба эти последние подъема будут испытаны еще, и можно надеяться, что на волнении, когда не требуется полного хода от машины, можно будет ограничиться наименьшим подъемом, в случае же надобности всегда можно будет выстрелить трубу до полной высоты.

28 марта в 9 ч утра остановили машину, подняли винт и вступили под паруса: поставили марсели, брамсели, фок, и все косые паруса, ходу имели от 4 до 5 узлов. Через три часа по прекращении паров, когда была спущена дымовая труба, поставили грот. Грот в первый раз еще был привязан; при высокой дымовой трубе, чтобы не сжечь его совсем, не привязывался. Боковые ликтросины его, еще новые, не обтянулись, поставленный в бейдевинд он всею нижней шкоториною галсового угла ложится поперек кожуха дымовой трубы, перемалываясь на нем; когда же его ликтросины обтянутся, то грот в таком виде ставить будет совсем невозможно.

В полдень по обсервации находились от мыса Финистера в расстоянии 102 мили. Плавание 180 миль. В 6 часов поворотили овер-штаг на левый галс. Это был первый поворот фрегата овер-штаг. Обстоятельства были самые благоприятные: ровный ветер почти без волнения, ход 6,5 узлов. Поворот был очень хорош и так быстр, что обоих вахт, без машинной команды, которую, чтобы не отрывать от чистки и уборки машины после паров, не вызывали, оказалось недостаточно, чтобы успеть переносить паруса, но тем не менее фрегат поворотил без потери хода. Нельзя судить о качестве судна по одному лишь повороту, но это подает надежду, что фрегат будет поворачивать хорошо, в особенности когда команда приобретет навык бойко управляться в маневрах с парусами.

С заходом солнца ветер стал свежеть; закрепили брамсели, а в 4 ч утра, 29 марта, ветер усилился до 6 баллов со шквалами и дождем, барометр опустился до 29,89. Убрали нижние паруса и взяли риф у бизани. К полудню ветер от W дошел до 9 баллов, барометр 29,8. По обсервации находились от мыса Финистера в расстоянии 27 миль, плавания 15,5 миль, крен до 9°, розмахи доходили до 25°. В 3 ч пополудни, при усиливавшемся ветре, закрепили фор-марсель и крюйсель и держались под нижним грот-марселем, зарифленным грот-триселем и бизанью; к полуночи ветер начал стихать и барометр подниматься.

30 марта, в 6 ч утра поставили марсели фок и грот. В полдень по обсервации находились от мыса Финистера в расстоянии 93 мили; генеральное плавание 36 миль, ходу до 7 узлов. В 3 ч поворотили через фордевинд на правый галс. С заходом солнца ветер начал снова свежеть, взяли по два рифа у марселей, а в полночь ветер усилился до 9 баллов, закрепили верхние марсели и нижние паруса, барометр 29,96.

В полдень, 31 марта, по обсервации, от мыса Финистера в расстоянии 10 миль. Генеральное плавание 34 мили. К вечеру ветер стихает до 2 баллов, барометр поднимается. В 8 ч подняли трубу, спустили винт и начали разводить пары. Нижняя часть рамы поднятого винта, во время плавания под парусами, ударяясь о кремольеры при зазоре около 3/4 дюйма, производила сильный стук. Пробовали заколачивать дубовые клинья, но они тотчас же раскалывались. Резиновые прокладки между рамой и кремольером держались не более 2 ч, прокладка же из пеньковой пряди держалась несколько долее, но стук не прекращался. В Гибралтаре будут сделаны угольники в колодце, через которые нажимными винтами будут укреплять раму винта.

В 1 ч ночи, 1 апреля, дали ход машине. При продувании машины сломался медный шток регулятора парового привода для пускания машины в ход. Пар держался от 38 до 46 фунтов, машина делала от 38 до 50 оборотов, ход от 8,5 до 9,5 узлов. В полдень, 1 апреля, по обсервации от мыса Финистера в расстоянии 45 миль. В 1 ч 30 мин застопорили машину, чтобы заменить временно сломанный медный шток регулятора железным. В это время не поднимая винта, поставили все прямые паруса и держались на курсе при тихом ветре имея ходу от 2,5 до 4 узлов, а в 5 часов, по исправлении регулятора, закрепили паруса и дали ход машине. С опущенным винтом, который оставался в наклонном положении, фрегат руля совсем не слушал.

2 апреля, в полдень, по обсервации, находились от мыса C-Винцент на NW19°, в расстоянии 197 миль, генеральное плавание имели 169 миль. Пар держался труднее: часто приходилось чистить топки и продувать котлы.

3 апреля, ветер тот же, пар на котлах держался лучше, давление было от 35 до 44 фунтов, число оборотов машины от 37 до 44, ход имели от 9 до 10 узлов. В полдень по обсервации находились от мыса С.-Винцент на в расстоянии 23 мили, плавание 210 миль.

С рассветом, 4 апреля, открылся мыс Спартель. При входе в Гибралтарский пролив встретили довольно свежий Qst. В 3 часа пополудни стали на якорь на Гибралтарском рейде, на глубине 18 сажень. На рейде застали четыре броненосца эскадры Английского канала под флагом вице-адмирала Худа, которые стояли уже три недели и рассчитывали выйти отсюда 7 (19) апреля, к о-ву Мадера, но дурные погоды задержали эскадру, и только 10 (22) апреля, в полдень, суда вышли с рейда.

По приходе на рейд отсалютовали нации и флагу вице-адмирала, на которые были получены ответы тотчас же, равным числом выстрелов.

После обычных официальных визитов адмиралам и сделав визит губернатору, было приступлено к погрузке 100 т угля, но дурные погоды со шквалами и дождем, причем разводило большое волнение, часто прекращали эту работу, приходилось баржи отсылать от борта. 9 (21) апреля, приведенная баржа к борту с 90 тоннами угля и очень загруженная, по невозможности выгружать из нее уголь, при засвежевшем ветре, была сдана за корму и пошла ко дну, залитая волнением, людей при барже от поставщика успели снять. Мною назначена комиссия для расследования обстоятельств и причин сопровождавших гибель баржи.

8 (20) апреля пришел на рейд шведский корвет, пробывший зиму для практического плавания в Средиземном море и возвращавшийся в Швецию.

В понедельник, 6(18) апреля, я и офицеры фрегата были приглашены на бал к губернатору, но по случаю глубокого траура отказались от бала, поблагодарив за сделанное приглашение. Погрузка угля была закончена только в субботу, к вечеру. Остаюсь на якоре в воскресение и понедельник, на первые два дня праздника, а во вторник, 14 апреля, с рассветом, рассчитываю выйти в море для следования в Неаполь.

На “Генерал-Адмирале” в дальнем плавании Во время обеда

Во время хода под парами стальная палуба над котлами нагревается до такой степени, что руку держать на ней долго нельзя, и температура в жилом отделении этой части поднимается у передней части, где нет паровых котлов, от 20 до 22° R, у середины или дымового кожуха 35° и у переборки ближайшей к корме до 28° R, при температуре наружного воздуха +16° R.

Здоровье команды удовлетворительно, больных нет. На фрегате все благополучно.

От 11 июля 1881 г. Неаполь.

Во исполнение предписания начальника отряда судов в греческих водах, от 29 июня, вверенный мне фрегат снялся с якоря в 1 ч 45 мин дня под парусами, при ветре NO с порывами. Почти одновременно снялся также и корвет “Аскольд”. Идя с ним одним курсом до параллели мыса Малеа на расстоянии 90 миль, полный бакштаг под всеми прямыми парусами, без лиселей, имея ходу от 6,5 до 9,5 узлов, суда держались почти борт о борт и настолько ровно, что только изменившаяся сила неровно дующего ветра и частью умелость рулевых давала возможность тому или другому выдвигаться вперед и то не более как на длину судна.

В 3 ч ночи корвет “Аскольд” сигналом уведомил, что он желает идти в сторону о-ва Цериго, а фрегат направился каналом по N в сторону того же о-ва. В 9 ч утра 1 июля прошел меридиан мыса Матапан. Разные направления, принятые судами, разлучили их, хотя не теряли друг друга из вида во время плавания под парусами. С проходом меридиана мыса Матапан, ветер стих, продвигая фрегат по курсу со скоростью от 3 до 5 узлов. Копившиеся в продолжении дня в NO части горизонта тучи, после захода солнца, разразились шквалом с сильным дождем, после чего ветер снова установился от NO, с переменой силой от 1 до 4 баллов и уклоняя иногда фрегат от прямого пути.

В 11 ч ночи прошел мимо нас под парами корвет “Аскольд”, держа курс в Мессинский пролив. 4 июля, в 4 ч утра, при стихнувшем совершенно ветре, начали разводить пары в 8 котлах, а в 8 ч утра спустили винт и, закрепив паруса, дали ход машине. В 7 ч утра 5 июля вышли из Мессинского пролива, где и нагнали корвет “Аскольд”.

К полуночи подошли к о-ву Капри, горизонт покрыт был туманом и, чтобы не придти на рейд ночью, от Капри шли малым ходом, и в 5 ч утра 6 июля стали на якорь на внутреннем Неапольском рейде за молом, где застали фрегат “Светлана”. В 7 ч утра пришел туда же и корвет “Аскольд”. Под парусами находились 90,5 часов и пройдено 322,5 миль со средней скоростью 3,56 узла, а под парами 44,5 часа и 389 миль со средней скоростью 8,75 узла.

"Генера-Адмирал” в дальнем плавании Якорная стоянка в Средиземном море

27 июля 1881 года. Кадикс.

В 4,5 часа пополудни снялся с бочки в Алжирской гавани и вышел из порта при тихом ветре имея пар в 8 котлах. Около получаса раньше вышел из порта фрегат “Светлана”. С заходом солнца ветер стал стихать и 10 ч вечера заштилело. Всю ночь шли под парами, имея от 42 до 44 оборотов при 42–50 фунтов пара, что давало ход от 9,5 до 10,25 узлов С утра следующего дня ветер задул и в 8,5 ч прекратили пары, подняли винт и вступили под паруса, имея ходу от 4,5 до 6 узлов с лиселями. Следующие сутки, 25 июля, шли также под парусами, со скоростью от 3 до 4,5 узлов. 26 июля ветер с утра стал стихать, ход фрегата постоянно уменьшался; к вечеру развели пары в 7 котлах и в 9,75 ч, считая себя в 30 милях от Гибралтара, дали ход машине.

В 8 ч вечера открылся маяк Сеута. Определившись по нему оказалось, что течением подало фрегат на 10 миль к NO. В полночь вступили в Гибралтарский пролив, пройдя меридиан мыса Европа и только тогда открылся огонь его маяка, так густо были покрыты туманом оба берега пролива. В 3 ч ночи прошли меридиан мыса Спартель. В 7 ч 15 мин утра открылся маяк Св. Себастьяна и собор в Кадиксе. В 9 ч утра приняли лоцмана и вошли на рейд, где стали фертоингом. В Кадиксе застали корвет “Аскольд” и клипер “Джигит”; последний в тот же день, в 2 ч пополудни, ушел в море.

Пройдя фрегатом под парусами 234,75 мили в 59,25 ч, со средней скоростью 3,96 узла и под парами 291,75 миль в 30,75 ч, что дало среднюю скорость 9,45 узла. Угля израсходовано 91 т на сумму 990 руб. 50 коп. На переходе из Алжира, пользуясь тихими погодами, производились парусные учения.

На фрегате все благополучно. Состояние здоровья команды весьма удовлетворительно.

10 августа 1881 года. Шербург.

30 июля, сделав запасы свежей провизии и воды, фрегат в 4,5 ч пополудни снялся с фертоинга и имея пар в 8 котлах вышел в море, и так как ветер стал стихать и заходить к W, то всю ночь шли под парами. В8 ч утра, пройдя меридиан мыса C-Винцент, которого за пасмурностью не видели, перестали подбрасывать уголь и, поставили все паруса, легли на бейдевинд правым галсом имея ходу от 2 до 5 узлов. До 4 августа ветер, дувший постоянно из NO четверти хотя и тихо, уклонял фрегат значительно к W-ту, так что 4 августа в полдень находились в 300 милях от португальского берега. С утра 4 августа ветер дуя с переменной силой, в направлении от бейдевинда до фордевинда, провожал фрегат до Английского канала с суточной скоростью от 75 до 169 миль.

9 августа, при порывистом ветре дававшем ходу от 9 до 11,75 узлов, в полдень лопнул штуртрос, который и был вскоре заменен запасным. В 9 ч вечера открылись огни маяков Лизард. Ночью ветер стал стихать и ход фрегата постепенно уменьшился до 5 узлов. По утру 10 августа развели пары, а в 10,75 часа дали ход машине, закрепили паруса. С заходом солнца открылись Шербургские маяки, а в 10 ч ночи стали на якорь на рейде за маяком. На рейде застали клиперы “Джигит” и “Наездник”.

На другой день, в 8 ч утра, обменявшись салютом, получили предложение от портового начальства перейти на бочку, и так как на фрегате пары были прекращены, то очень любезно был предложен буксирный пароход от порта.

Переход от Кадикса до Шербурга был сделан преимущественно под парусами, с помощью которых пройдено около 1200 миль. Ветры стояли большей частью тихие, что давало возможность познакомить команду с лиселями и производить парусные учения. Приближаясь к Английскому каналу, шквалистый WSW заставлял иногда убраться с парусами, но рифов брать не приходилось.

Под парами пройдено всего 256,5 миль в 28 ч, со средней скоростью 9 и 1/3 узла, угля сожжено на этом переходе 93 тонны 54 пуда, на сумму 1017 руб. 33,5 коп.

Отсюда иду в Киль, где, если позволят обстоятельства и не будет особых приказаний, полагал бы окрасить фрегат.

В Шербурге получил отношение командира корабля “Петр Великий”, чтобы согласно распоряжению канцелярии Морского министерства передать с фрегата гидравлический пресс для мин Уайтхеда, который будет мною отправлен отсюда в Глазго.

Здоровье команды, несмотря на быструю перемену после жаров Средиземного моря, на холодные и сырые погоды Атлантического океана и Английского канала, весьма удовлетворительно.

Капитан 1 ранга Серков

На “Генерал-Адмирале ” в дальнем плавании Перед раздачей вина команде

Из рапортов командира, капитана 1 ранга Тыртова

5 октября 1884 г. Киль.

30 сентября с вверенным мне фрегатом, в 3 ч пополудни, снялся с якоря с Кронштадтского рейда, имея пары в 8 котлах. Финский залив прошел при свежем SW, который близ Дагерорта усилился до того, что фрегат имел от 3 до 4 узлов ходу, при частых шквалах и дожде, барометр упал до 29. Вероятно в Балтийском море дул шторм и мы захватили только кончик его.

Подходя к Готланду получили ровный NW, который дозволил нести косые паруса и довел фрегат до Борнгольма, затем ветер снова перешел в SW, постепенно свежея, с частыми шквалами, с дождем и градом. В промежутках между ними удалось увидеть маяк Аркона, по которому определились. Так как ночью приходилось проходить между островами Лаланд и Фемерн и состояние погоды не обещало улучшиться, то я близ острова Фемерн бросил якорь на глубину 12 сажен. С рассветом 5 октября снялся с якоря. Около 2 ч пополудни, на правом траверзе, сквозь пасмурность, видели фрегат, по всем признакам “Владимир Мономах”. В 5 ч вечера, подойдя по счислению на 8 миль, ко входному маяку на Киль, и имея видимый горизонт не далее одной мили, при жестоких шквалах с дождем и градом, доходящих силою до 10 баллов, взял курс от берега и пройдя 10 миль остановил машину и стал держаться под бизанью и грот-триселем в 2 рифа. Около полуночи увидели маяк Факериерг, в огнях которого и держался до рассвета.

В 5 ч 6 числа, взял курс в Киль, куда и пришли в 9 ч утра и стали на бочку. Проходя крепость Фридрихскорт салютовал нации 21 выстрелами получил равный ответ, придя же на рейд салютовал флагу контр-адмирала Викеде, поднятому на фрегате “Hansa”. Кроме его на рейде стоит авизо “Blitz". Приехавший вице-консул доложил мне, что живущий в Киле, для слушания курса морской академии, второй сын наследного принца Германии, его высочество принц Генрих Прусский, желает чтобы я был ему представлен. Я конечно, тотчас же воспользовался и имел честь быть приглашенным на официальный обед в тот же день, даваемый принцем по случаю тезоименитства его августейшего отца. За обедом, на котором я был вместе с лейтенантом бароном Штакельбергом, я сидел по левою сторону принца и его королевское высочество был очень внимателен ко мне. Я поздравил его высочество с чином капитана корвета, который он получил сегодня.

От 13 октября, 1884 г. Киль.

7 октября посетил фрегат его королевское высочество принц Генрих Прусский, предварив меня, что придет неофициально и просит не оказывать ему всех почестей, так что я принял его высочество только с офицерами во фронте и по съезде его салютовал 21 выстрелом, с подъемом флага на грот-брам-стеньге.

С разрешением морского министерства все, свободные офицеры ездили осматривать порт. Главное внимание было обращено на магазины для хранения судового имущества. Действительно они содержатся в блистательном порядке: видели имущества судна, которое только 8 дней кончило кампанию и уже все было разложено по местам, пришедшее в негодность заменено новым, на самом же судне производились усиленные работы по дефекту. При подобном порядке конечно не может потребоваться более 7 дней времени от отдачи приказа к началу вооружения до выхода на рейд.

Затем офицеры ездили на корвет “Hansa”, где им показали все судно и на “Blucher" — учебное минное судно, куда их дальше верхней палубы не допустили, извиняясь, что по их правилам даже и свои офицеры береговых команд не допускаются к осмотру их судна.

Все время стоянки здесь была сырая и мокрая погода, только один день ясный, когда и удалось просушить вымытое и висевшее двое суток белье и койки. Погрузка угля заняла четыре дня, так что команду мог занимать только учением на шлюпках, чем и практиковались по два раза в день, пользуясь удобством превосходного рейда.

Только сегодня, к полудню, все исправления в машине будут окончены, так что завтра с рассветом, предполагаю сняться с якоря.

Во время стоянки здесь нами было поставлено два памятника, — посланные на фрегате бывшим командиром фрегата контр-адмиралом Серковым, на могилах двух нижних чинов из команды, умерших здесь в 1881 году.

От 25 октября. Плимут.

Дувший в продолжении 3-х дней, 14, 15 и 16 октября шторм не позволял мне с вверенным фрегатом выйти из Киля ранее 17 числа, и в это утро ветер дул еще свежо и конус не был спущен, но по крайней мере прояснило и горизонт был чист.

С рассветом 18 числа снялся с якоря и продолжал плавание. Так как лоцмана нужно было ссадить на станцию при маяке на о-ве Хирстхольм, то, подойдя к нему, в бухте за мысом Скаген, в 1 ч ночи, стал на якорь. Лоцманский бот пришел только в 8 ч утра, то есть когда рассвело.

На последнем переходе крышка золотниковой коробки очень парила, и я не хотел выходить в Немецкое море с неисправной машиной; а потому воспользоваться остановкой, чтобы переставить крышку. Таким образом 19 октября я простоял на якоре. 20 октября, в 4 ч утра, машина была готова и в 7 ч разведя пары, под 8 котлами снялись с якоря; в 10 ч обогнули Скаген. В море встретили очень большую зыбь от WSW, так что позволил нести косые паруса. На другой день около 11 ч утра увидели английский пароход, стоящий на якоре с поднятыми тремя шарами, что означает: “не могу управляться”.

Я подошел к нему и в это время поднял сигнал: “не имеет ли он какой-нибудь надобности?" — Он ответил: “нет”. Пароход же оказался “Milo-Hull”. Придя в Плимут, я сообщил об этом Ллойду. 22 прояснило что было очень важно, так как ночью должны были входить в Английский канал. Счисление наше оказалось очень верно. Во время перехода для измерения глубины я употреблял чрезвычайно удобный для этого лот Томсона, который я выписал их Лондона в Киль.

Около полуночи вошли в канал. Галлопера не видели. На South Foreland маяки оказались простые, не электрические и горели тусклее. К утру нагнало пасмурность, так что с рассветом мы ни берега, ни маяков не видели, но уже все узости были пройдены. Около полудня несколько прояснило и мы увидели отвесный мыс Beachy-Head.

К ночи 22 октября ветер от SW очень посвежел и шла большая, но короткая зыбь, так что фрегат имел ходу от 3 до 4 узлов. Килевая качка была порядочная, но воды брал носом немного. В эту ночь смыло всю носовую фигуру с левой стороны. 24-го в 6 ч 30 мин вечера, при сильной пасмурности и дожде подошли за 5 миль к Плимутской моле, где приняли лоцмана и под его проводкой, в 8 ч, стали на якорь на Плимутском рейде. Здесь застали германскую эскадру из 4 судов, под командой контр-адмирала Кнорра, которая сегодня в полдень ушла по назначению — к западному берегу Африки.

Всего под парами были 136 ч 30 мин. Средняя часовая скорость 7–8 узлов, пройдено всего 1060 миль.

Капитан 1 ранга Тыртов Из рапортов командира, капитана 1 ранга Ломена

“Генера-Адмирал" в дальнем плавании На якоре

От 23 июля 1889 г.

В 9 ч утра 11 июля снялся с якоря и пошел под парами. Пройдя 150 миль, 12 июля, в 6 ч утра, прекратил пары и при том же ветре поставил паруса и лег в бейдевинд на правый галс. Рассчитывая встретить продолжительный северный ветер у берегов Испании и Португалии, решил пройти правым галсом к западу, увеличивая в то же время широту.

Следующие затем дни, с 12 по 16 июля, имел тот же ветер. Ветер по мере удаления к западу постепенно стихал. За эти дни погода стояла ясная, состояние барометра 30. Каждый день имел обсервацию, плавание от 50 до 150 миль в сутки. В полдень 16 июля ветер стих. Проштилевав всю ночь, утром 17 июля, с восходом солнца, получил слабый SW. После полуночи 18 июля ветер усилился до 5 баллов при этом ходу имел бакштаг до 9,5 узлов и плавание по курсу за эти сутки 129 миль. 21 июля находясь на параллели Виго, взял курс прямо на вход. 22 июля, в полдень, по случаю высокоторжественного дня ее императорского величества государыни императрицы, произвел салют по уставу и поднял стеньговые флаги. 23 июля, в полночь, заштилел, а в 6 ч утра, находясь в виду берегов, закрепил паруса и дал ход машине и в 12 ч дня стал на якорь в бухте г. Виго.

В Vigo намерен простоять около 10–12 дней для производства рейдовых учений и постановки минного заграждения. Здесь разрешено иностранным судам заниматься минными учениями, без взрыва мин.

От 12 августа 1889 г. Виго.

Стоянку в Виго употребил на производство учений и для разоружения и вооружения бизань-мачты. При этой работе принимал непосредственное участие его императорское высочество великий князь Георгий Александрович.

25 июля в Виго пришла итальянская эскадра морского училища, под командой контр-адмирала Labrano. Эскадра простояла до понедельника, занимаясь преимущественно обучением воспитанников управлению на шлюпках. В 10 ч утра 5 августа снялся с якоря под парами. Выйдя из бухты Виго, взял курс в расстоянии 15 итал. миль от мыса Finisterre. По выходе в океан, встретил ветер N до 5 балов.

8 августа с полночи задул шквал от NW. Не рискуя при усилившемся ветре войти в Шербург, взял курс на Portland. Для уменьшение качки поставил глухо зарифленный фока-стаксель, фор-трисель и бизань. С 4 ч ночи ветер дул с силой шторма до 10 баллов и развел крупную волну. Вершины волн, срываемые ветром, обдавали фрегат с носа до кормы. В 7 ч утра для уменьшения качки привел в бейдевинд и продолжал идти так до 10 ч.

В 10 же ч обогнув плавучий маяк Shambles стал на якорь за молом в 12 ч 8 августа. Пройдено под парами 675 миль в 3 суток и 2 ч 15 мин.

Выжидая погоду, погрузился углем, а 12 августа, в 8 ч утра, снялся с якоря и пошел в Шербург, куда прибыл того же числа в 5 ч 29 мин пополудни и стал на бочку.

В 9 ч утра 23 августа снялся с якоря под парами для следования в Копенгаген. Не решаясь идти в Дуврский пролив ночью при тумане взял курс по меридиану на Brighten. Уменьшив ход и определяя себя по лоту Томсона, в 8 ч 25 мин, придя на глубину 9 сажен, стал на якорь. Ночь и следующий день за туманом оставался на якоре, с рассветом же 25 августа поднял пары и в 6 ч утра снялся с якоря и продолжал плавание вдоль Английского канала. В 10 ч вечера прошел траверз маяка Галлопер в 8 милях и взял курс вдоль Немецкого моря в расстоянии 30 миль от ютландского берега, румба.

27 августа в 4 ч склонил курс к маяку Hanstholweri в расстоянии от него 10 миль. В 8 ч вошел в его горизонт и продолжал плавание вдоль ютландского берега.

В 7 ч утра 28 августа получал телеграмму с лоцманской шлюпки с приказанием государя императора стать на якорь в Гельсиноре. В 8 ч обогнул Скаген и пошел в Каттегат. Плавание Каттегатом продолжал при ясной погоде. В 9 ч вечера принял лоцмана, и в 11 ч вечера стал на якорь у Heisinger’a.

Командир капитан 1 ранга Ломен

На “Генерал-Адмирале ” в дальнем плавании Во время корабельных работ

Из рапортов командира, капитана 1 ранга Безобразова

От 7 ноября 1892 г.

27 октября, в 3 ч дня, крейсер снялся с якоря для следования по назначению, произведя салют крепости и напутствуемый сигналом от главного командира Кронштадтского порта с пожеланием счастливого плавания и благополучного возвращения. 28 октября, на меридиане Наргена, SW засвежел до 5 баллов, и ход крейсера уменьшился до 6 узлов. 29 октября, около 1 ч ночи, определясь по Верхнему Дегерортскому маяку, взял курс в огонь маяка Эстергарн на Готланде, который открылся в 5 ч пополудни. К этому времени SW стих намного и крейсер получил свой рабочий ход в 9,5 узлов, который я считаю пока ходом самым экономичным. 30 октября, в 2 ч вечера, открылся маяк Аркона, а через полчаса маякХидензе. 31 октября к рассвету туман не рассеялся, потому, по снятии с якоря, взял курс прямо на маяк Хидензе.

В 7 ч вечера при входе в большой Бельт, у маяка Факебьерг, стал на якорь. С рассветом 1 ноября снялся с якоря и вошел в Большой Бельт при совершенно ясной погоде.

2 ноября, в 3 ч ночи вступил в Немецкое море. Плавание Немецким морем совершалось при пасмурной, отчасти дождливой погоде и большом волнении, причем ход был не более 6 узлов.

6 ноября, в 12 ч дня, открылся маяк Ouessant в близком расстоянии, по случаю большой пасмурности. Подходя к острову, поднял лоцманский флаг, но пройдя траверз и обогнув остров с южной стороны, лоцмана не дождались. Не желая входить на Брестский рейд в темноте и при полной пасмурности, продержался ночь под триселями, изредка давая малый ход машине, когда проливным и отливным течением подносило крейсер к маяку, или относило от него.

7 ноября, с рассветом, по южную сторону острова выехал лоцман, под проводкой которого пошли в Брест. Лоцман объяснил, что накануне по требованию от пробовал выходить, но неправильная зыбь от S и W, при свежем ветре от первого румба, заставили его отказаться от попытки попасть на крейсер. В 12 ч дня, войдя на Брестский рейд, стали на мертвый якорь, для подачи якорной цепи была выслана шлюпка. На рейде застали учебные корабли “Borda” и “Austerlitz” и учебные корветы при “Borda”. В аванпорту находились: фрегат “La Flore” под флагом морского префекта вице-адмирала De la Jaille, “Suffren” под флагом начальника северной эскадры вице-адмирала Lefevre.

Салютовал нации и, получив ответ равным числом выстрелов, салютовал флагу морского префекта, на что также последовал ответ выстрел за выстрел. Машина крейсера за все время перехода работала вполне исправно.

От 24 января 1893 г.

На Лиссабонском рейде 12 декабря, около 9 ч вечера, начали находить порывы с дождем с силой до 8 баллов, а так как ветер дует вдоль реки, то развел пары в 4 котлах на всякие случайности.

13 декабря, утром, пришел военный германский корвет “Marie”, отправляющийся на станцию в Тихий океан. В 9 ч утра при стихнувшем ветре прекратил пары.

14-го пришел на рейд военный парусный учебный корвет Северо-американских Соединенных Штатов “Monongahela”. Того жечисла посетили крейсер, отвечая на мой визит, вице-адмирал Bartestod’Andrada и свиты его величества короля Португалии контр-адмирала Nascimento Perreira Sampaio, при съезде которых был произведен салют по уставу. На салют этот ответил стоящий на рейде броненосец “Vasco da Gama”. 17 декабря германский корвет “Marie” ушел в море.

20 декабря, согласно просьбе с броненосца “Vasco da Gama” в Новый год по новому стилю, в полдень расцветился флагами и произвел салют в 21 выстрел. В этот же день, в 2 ч дня, я и пять офицеров крейсера имели честь быть представленными нашим посланником их величествам королю и королеве, а также вдовствующей королеве. Представление произошло на общем новогоднем приеме дипломатического корпуса.

21 декабря, на второй день Нового года по новому стилю, состоялось открытие парламента его величеством королем и по этому случаю, по просьбе с броненосца “Vasco da Gama” салютовал в 2 и 3 ч пополудни по 21 выстрелу каждый салют. Моменты эти означали время вступления его величества в парламент и время оставления его. В то же время батарея полевой артиллерии у здания парламента произвела такой же салют.

25 декабря и день Нового года праздновали согласно уставу.

1 января 1893 г. пришел английский военный транспорт “Humber” за бывшим английским послом в Португалии и в тот же вечер ушел в море.

6 января из местного адмиралтейства на барже был доставлен бушприт, который с помощью стрел в тот же день был поставлен на место.

12 января посетил крейсер наш посланник в Португалии, действительный статский советник Шевич, которому при съезде салютовал по уставу.

15 января были доставлены последние цепи к бушприту и к 17 числу вооружение бушприта, тяга его такелажа и фор-стеньги были окончены.

17 и 19 января кончил все счеты с берегом, а 20 числа вывел фертоинговую скобу, поднял правый якорь и рассчитывал в тот же день выйти в море, но с утра надвигающийся туман сгустился и простоял целый день, почему я должен был отложить уход до следующего дня.

21 января, в 10 ч, при наличии прилива, имея пары в 4 котлах, снялся с якоря и под проводкой лоцмана вышел с Лиссабонского рейда. Пройдя южный канал, на баре спустил лоцмана.

23 числа в 7 ч вечера, при полной темноте, стал на якорь на Фунчальском рейде. Все плавание от Лиссабона до Мадеры сделано при штиле, изредка и не надолго сменявшимся маловетрием.

24 января с подъемом флага салютовал нации и с форта Loorock получил равный ответ.

Здоровье гг. офицеров и команды вполне удовлетворительно. На крейсере все обстоит благополучно.

26 января посетил крейсер, отвечая на мой визит губернатор о-ва Мадера, которому при съезде произвели салют. В продолжении всей стоянки крейсера на Мадере дули свежие и порывистые ветры заставляя иметь пары готовыми на всякий случай. Во время якорной стоянки вытянут стоячий такелаж и перебрана вся провизия, находившаяся в погребах. 23 января, около 11 ч утра, снялся с якоря, имея пары в 3 котлах, для следования на о-в св. Фомы.

16 и 17 февраля плавание пассатом сопровождалось неправильной волной и большой зыбью. Зыбь улеглась не надолго, но затем возобновилась, сообщая крейсеру большую боковую качку, при которой затруднительно было нести лиселя. Для облегчения рангоута, приходится убирать бром-брамсели. 23 февраля, в 5 ч утра, с левой стороны по траверзу открылся о-в St. Mitin, а в ч утра маяк на о-ве Sombrero.

24 февраля, в 6 ч утра, вступил под пары, а в 9 ч утра, стал на якорь на рейде St. Thomas. На рейде застал итальянский броненосец III класса “Bausan” и германский учебный фрегат “Gneisenau". Салютовал крепости и получил равный ответ.

Здоровье гг. офицеров и команды вполне удовлетворительно.

На "Генерал-Адмирале ” в дальнем плавании На баке и в машинном отделении

От 27 марта 1893 s.

Во время стоянки крейсера на рейде острова св. Фомы. 26 февраля, высокоторжественный день рождения его императорского величества государя императора праздновали согласно устава и несмотря на то, что в этот день расцвечивания флагами и салюта не положено, командиры всех иностранных судов прибыли ко мне и поздравили меня с праздником. Я в тот же день ответил визитом.

27 февраля пришел с моря бразильский учебный корабль “Primeira de Marco”, плававший с юнгами.

28 февраля в 4 ч дня, на рейд пришли крейсера Северо-американских соединенных штатов “Newark, под флагом адмирала Benham, и канонерская лодка “Benington”, имея на буксире каравеллы “Ninja” и “Pinta”. Каравеллы приведены из Испании, где они строились для того, чтобы принять участие на выставке в Чикаго. С острова св. Фомы каравеллы должны были быть отведены в Гавану и сданы испанцам, которые уже доставят их в Чикаго. Салютовал флагу американского адмирала и получил ответ равным числом выстрелов. 2 марта вверенный мне крейсер посетил контр-адмирал Benham, отвечая на сделанный мною визит.

2 марта, высокоторжественный день восшествия на престол государя императора, праздновали согласно устава. В тот же день по случаю рождения короля Италии, по приглашению с броненосца “Gioranni Bausan”, в 8 ч утра, в полдень и перед заходом солнца произвел салют в 21 выстрел и расцветился флагами. Сделал салют командиру броненосца и поздравил его с днем рождения короля, на что в этот же день получил ответный визит. В тот же день крейсер “Newark” и лодка “Benington" с каравеллами на буксире ушли в Гавану.

3 марта бразильский корвет “Primeiro de Marco” ушел в море. 4 марта германский учебный фрегат “Gneisenau” ушел в море. Пришел с моря учебный фрегат Северо-американских соединенных штатов “Portsmouth". 17 марта вверенный мне крейсер посетил губернатор датских островов в Вест-Индии, которому при съезде произвел салют.

За время стоянки крейсера на рейде св. Фомы производил учения и занятия по расписаниям и программам, стараясь дать возможность ученикам квартирмейстерам практиковаться в управлении гребными судами под парусами. Часто налетавшие с гор шквалы с силой до 6 баллов очень затрудняли парусные учения. Приходилось нередко с поднятыми до половины марса-фалами спешить убирать паруса, оберегая канат отданного якоря, которого на клюзе было до пяти глубин. 10 марта в 6 ч, ушел с рейда крейсер “Рында”, а в 8 ч утра и вверенный мне крейсер снялся с якоря и оставил рейд. Отойдя от острова на значительное расстояние и пользуясь спокойным состоянием моря, спустил пирамидальный щит и произвел стрельбу в цель из всех орудий, включая и скорострельные пушки. В 11 ч утра поднял щит. С 2 до 3,5 ч определял девиацию, после чего дал рабочий ход машине, имея пары в 4 котлах. Отойдя от острова св. Фомы на 27 миль, вступил под паруса. В это время крейсер “Рында” находился впереди в милях десяти. 21-го с рассветом, крейсера “Рында” уже не было видно.

24 марта, в 9 ч утра, при продолжавшемся маловетрии, вступил под пары. 27 марта в 4,25 ч утра открылся маяк Halleras, в 2 ч пополудни открылся маяк на мысе Henry. 3,75 ч дня приняв лоцмана, под его проводкой пошли на Hampton рейд и в 6 ч вечера стали на якорь. На рейде застал следующие суда: Северо-американских соединенных штатов крейсеры “Philadelphia”, под флагом старшего контр-адмирала Gherardi, “Newark”, под флагом контр-адмирала Benham, “Chicago”, под флагом контр-адмирала Walker, “San Francisco”, “Baltimor”, канонерские лодки: “Yorktown”, “Charleston" и динамитный крейсер. Салютовал нации и флагу старшего адмирала, на что получил ответ равным числом выстрелов.

Весь экипаж говел и причащался на страстной неделе.

Здоровье гг. офицеров и команды вполне удовлетворительно. На крейсере все обстоит благополучно.

От 25 июня 1893 г.

По приказанию начальника эскадры Атлантического океана вверенный мне крейсер 2 мая был готов. В 3 ч дня, с разрешения начальника эскадры снялся с якоря при конце отливного течения в реке Гудзон. Поднимаясь вверх по реке без поворота пройдя крейсер “Дмитрий Донской”, салютовал флагу адмирала и получил ответ. По сигналу начальника эскадры салютовал флагу адмирала Герарди, поднятому на крейсере “Philadelphia”. Сделав поворот, прошел между стоящими и строящимися в реке военными судами, причем на каждом из них посылали людей по вантам и стали на борту кричать “ура”. С крейсера отвечали посылкой людей по вантам на обе стороны, что приходилось делать почти одновременно. На адмиральских судах поднимали сигнал с пожеланием благополучного плавания.

6 мая, высокоторжественный день рождения его императорского высочества великого князя наследника цесаревича, праздновали согласно устава. 7 мая, в 6 ч утра, крейсер вступил в Гольфстрим. 9 мая, по случаю полного штиля, в 2 ч дня вступил под пары, имея их в 3 котлах. 15 мая, день священного коронования их императорских величеств, праздновали согласно устава. Проштилевав с 9 ч вечера 13 числа, в 1 ч 15 мин дня вступил под пары, имея их в 3 котлах. 28 мая, в 9 ч утра, при установившимся StW, вступил под паруса. Высокоторжественный день тезоименитства его императорского высочества генерал-адмирала праздновали согласно устава. 24 мая в полночь, открылся маякЛизард. В 11 ч утра открылся маяк Start Point. В виду того, что засветло к Шербургу крейсер придти не мог, уменьшил парусов, оставшись под одними марселями из расчета подойти к Шербургу утром на другой день.

25 мая в 3 ч ночи, по случаю засвежевшего ветра, чтобы не иметь большого хода, привел в бейдевинд. В 9 ч ЗОмин утра, войдя на Шербургский рейд под проводкой лоцмана, со шлюпки высланной от порта принял цепь мертвого якоря. Военных судов на рейде не застал. Салютовал нации и получил равный ответ.

Во время перехода был произведен экзамен ученикам, готовившимся в квартирмейстеры.

Здоровье гг. офицеров и команды вполне удовлетворительно. На крейсере все обстоит благополучно. От Нью-Йорка до Шербурга пройден 3265 миль в 22 суток и 4 ч 30 мин. Шел под парусами 2065 миль

Капитан 1 ранга Безобразов

Из рапортов командира, капитана 1 ранга Берга

От 9 декабря 1893 г.

6 октября спустили карантийный флаг, днем ранее назначенного срока, по особому разрешению, присланному из Мадрида. Спустив карантинный флаг, поехал на берег делать официальные визиты: отъехав к дому главного командира, генерала Lionio de Postiila, я был встречен у крыльца почетным караулом и оркестром музыки, игравший наш национальный гимн. Также и в продолжении всей нашей стоянки крейсер пользовался большим вниманием со стороны испанцев, которые видимо старались показать свою симпатию к нам.

Превосходный рейд Виго дал мне возможность пройти с учениками все рейдовые учения. На шлюпках они катались три раза в день, но число шлюпок на крейсере далеко не достаточно, так что на каждую из них приходится потри смены учеников. Необходимо будет на будущий год прибавить число шлюпок.

3 ноября ушел, согласно расписанию, из Виго в Мадеру. При выходе в океан я встретил очень крупную зыбь и легкий ветер от SW. Скоро после выхода нашел густой туман и ветер стал свежеть, почему я считал не безопасным при подобных обстоятельствах вступить вблизи берега под паруса и остался до рассвета под парами. 4 ноября в 7 ч утра, вступил под паруса, но так как имел противный ветер, то пришлось лавировать. 5 ноября получил NW, который уже не менялся до Мадеры.

10 ноября, в 7 ч вечера, в расстоянии 12 миль от острова вступил под пары, а в 9 ч вошел на рейд.

Всего пройдено от Виго до Мадеры 837 миль в 7 суток и 11 ч. Из них под парами 191 мили и 646 миль под парусами, со средней суточной скоростью 100 миль.

14 ноября, вдень рождения государыни императрицы, на рейд пришла французская учебная эскадра в

составе крейсеров “Naiade" (под флагом контр-адм и рала) Nielly и “Rigault de Genoilly". По окончанию благодарственного молебствия, поздравив команду и дав по чарке- по случаю радостного дня, я отправился с визитом к французскому адмиралу, который через несколько часов отдал мне визит, приехав со своими командирами. 16 ноября был приглашен адмиралом на обед с нашими офицерами, а на другой день адмирал, его штаб и командиры завтракали у меня на крейсере. Наш консул в Мадере, Т. Welsh, сделал визит адмиралу и пригласил его со штабом к себе на обед, на котором присутствовали я и наши офицеры, оба губернатора и другие высшие власти города.

За обедом хозяин дома, Т. Welsh, провозгласил тост за здоровье государя императора, государыни императрицы и всего царствующего дома, который был принят всеми присутствующими с большим энтузиазмом.

Во время стоянки крейсера благодаря предупредительности и аккуратности Т. Welsh, все приемки и погрузки производились весьма быстро, что очень важно здесь вследствие открытого рейда с постоянной океанской зыбью. 18 ноября снялся с якоря и, обойдя суда французской эскадры, в 1 ч 20 мин пополудни вышел в море. Отойдя на 15 миль от берега, прекратил пары и вступил под паруса при ветре SO, который вскоре перешел в SW и, согнав крейсер с курса, не дал возможности держаться в желаемой долготе, чтобы получить скорее пассат.

После продолжительного и переменного маловетрия, крейсер только 24 ноября, в широте 28°9’ N и долготе 21 °48’ W, получил довольно свежий пассат, который уже не ослабевал во все время перехода до Вест- Индии. Пассат упорно держался фордевинда, вследствие чего крейсер сильно качало, так что розмахи достигали 20° и более. Эта постоянная качка очень ослабила и раздергала весь стень и нижний такелаж. Пришлось на ванты делать сломы и заводит в помощь стень-штагам и фордунам перлиня и бегун-тали. От постоянного дергания перелопались все марса- и брам- шкоты.

На “Генерал-Адмирале” в дальнем плавании На баке во время отдыха

Несмотря на такие вредные последствия, переход этот имен хорошую сторону, потому что ученикам представилась возможность на опыте увидеть, какие меры принимаются в подобных случаях и, кроме того, приходилось крепить и ставить паруса при такой качке, при которой не всегда послали бы людей без особой нужды на реи.

26 ноября, в день тезоименитства его высочества Георгия Александровича и Георгиевского праздника, занятий не производилось, а после молебствия поздравил команду с двойным праздником.

6 декабря, в день тезоименитства государя наследника цесаревича, отпраздновали с подобающей торжественностью. После благодарственного молебна и провозглашения многолетия августейшему имениннику, произвел салют и расцветились стеньговыми флагами.

9 декабря, в 20 милях от острова Барбадос, погода сделалась пасмурной, ветер стих до штиля и так как здесь течение довольно сильное, то закрепил паруса и вступил под пары, а в 3 ч пополудни встал на якорь в бухточке Bridgetown — на острове Барбадос. Весь переход с Мадеры в 2871 милю сделал в 21 сутки 0 ч 45 мин; из них под парусами 2822 и под парами 49 миль. Во время перехода обучение производилось без перерыва.

От 25 января 1894 г.

Первые дни якорной стоянки у Барбадоса употребил на тягу вант и тировку такелажа, а затем ежедневно производил авральные и сменные занятия. В этом отношении, здешний рейд оказался очень хорошим. Барбадос, будучи мало возвышенным и почти плоским островом, не останавливает NO пассата, который умеряя здесь тропический зной, дает возможность производить учения во всякое время дня.

Дождавшись европейской почты, которая приходит сюда только два раза в месяц, я 21 декабря, в 7 ч утра, снялся под парусами и пошел на Тринидад, на другой день, в расстоянии 12 миль от входа в Gulf of Paria, совершенно заштилел, вследствие чего закрепил паруса, вступил под пары и в 2 ч пополудни стал на якорь в 3 милях от Port of Spain. От Барбадоса до Тринидада расстояние 198 миль пройдено в 1 сутки 7 ч 30 мин. Из них под парусами 176 и под парами 22 мили.

22 декабря, став на якорь в заливе Paria у острова Тринидад, я сделал на берегу требуемые уставом визиты и на все их получил ответы. Якорные занятия с учениками производились неукоснительно, согласно программам, только время их пришлось изменять в зависимости от местных климатических условий, т. е. от бризов и температуры воздуха.

29 декабря снялся с якоря под парусами, для практики команды и, пролавировав день по заливу, к ночи стал на якорь у St. Fernando. На другой день, в 6 ч утра, снова снялся под парусами, спустив щит и под парусами же произвел стрельбу из орудий. После обеда развел пары и, закрепив паруса, продолжал под парами пальбу. Пары развести необходимо было для возвращения на якорное место, так как против противного ветра и течения, идущего прямо из бухты, крейсеру нельзя было вылавировать. Располагать же курсами, чтобы находиться на ветре, не позволяет очертания берега. Коммерческие парусники, обладающие несравненно лучшими парусными качествами, употребляют несколько дней, чтобы пройти это расстояние в 20 миль. Того же дня, в 5 ч вечера, стал на якорь у Port of Span.

15 января на рейд пришла английская канонерская лодка “Partridge”, а 19 января — крейсер III класса “Mohawk”.

21 января снялся с якоря под парусами для следования на о-в св. Фомы. 22 января, под парами, определил девиацию всех компасов и в 11 ч утра вышел в Караибское море. Отойдя от берега 10 миль, прекратил пары и вступил под паруса.

На переходе к о-ву св. Фомы имел пассат вследствие чего, крейсер не мог держаться на курсе и к тому же было западное течение, которое местами доходило до 70 миль в сутки, так что за трое суток отнесло крейсер на 109 миль к западу.

25 января, в 6 ч вечера, находясь в ближайшем расстоянии от о-ва св. Фомы в 120 милях, вступил под пары. Лавировкой же против свежего пассата и сильного противного течения, я не приближался, а только отдалялся бы от острова. 26 января, в 8 ч утра стал на якорь на рейде о-ва св. Фомы. Расстояние 558 миль от Тринидада до св. Фомы пройдено в 3 суток 21 ч 45 мин. Из них под парусами 423 мили и под парами 135 миль.

Во время нашей стоянки у Тринидада, губернатор острова и все местное общество относилось крайне любезно и предупредительно ко мне и офицерам крейсера. Для нас беспрестанно устраивались обеды и вечера, в которых не обходилось без оваций. Хотя это и мешало несколько правильности учебных занятий, но, имея в виду, что суда наши заходят в эти места чрезвычайно редко, я не считал возможным отклонять эти приемы и выражения симпатий к нам и тем более, что во всем этом видно одно лишь желание искреннего чувства не Росси и.

“Генерал-Адмирал” на Балтике В ожидании адмирала (вверху). Адмиралы С. О. Макаров и Ф.К. А велан убывают с корабля

От 12 апреля 1894 г.

2 апреля, в 10 ч утра, отдав швартовые цепи, вышел из гавани Ponta-Delgada под парами, для следования в Шербург. В 12 ч пополудни прекратил пары и вступил под паруса. 6 апреля заштилел и так как по карте ветров, в это время года здесь господствуют NO ветры, то в 5 ч пополудни, закрепив паруса вступил под пары, чтобы перейти несколько севернее, где мог бы ожидать южных ветров. На другой день, 7 апреля в 7 ч утра, при слабом SW, вступил снова под паруса.

8 апреля, в 5 ч утра, встретил трехмачтовый парусный барк “Antwerpen”, под норвежским флагом, который приблизившись поднял сигнал: огонь быстро распространяется снимите людей. Я немедленно лег в дрейф и, спустив катер, послал на барк снимать людей. Катер скоро возвратился, привезя только одного человека, который оказался, капитаном парусного барка “Estrella” (приписанного к Гамбургу), который шел из Кардифа в Магеланов пролив, с грузом 1500тугля, но в 5 ч 30 мин утра 7 апреля произошел взрыв и уголь загорелся. Барк же, который был железный, в нескольких местах дал большие трещины и быстро наполнясь водой стал тонуть. Успели спустить две шлюпки и на них разместился капитан и весь экипаж погибшего судна.

Едва успели шлюпки отвалить, как “Estrella” пошла ко дну. Потерпевшие крушение пробыли на шлюпках 10 ч, пока их заметил проходивший поблизости норвежский барк “Antwerpen”, который и принял их к себе. Теперь же он просит меня принять его и 15 человек команды “Estrella” на крейсер, так как “Antwerpen” идет в Вест-Индию и провизии имеет только на свою команду, и кроме того, один человек из его команды очень тяжело ранен ожогами и если мы их не возьмем, то они неминуемо погибнут от голода.

Согласившись принять на крейсер, мне пришлось еще два раза посылать катер на барк, пока не перевез всю команду, так как при бывшей в тот день зыби, нельзя было его перегружать. Из прибывших 16 человек, четыре были с различными ожогами и один настолько сильно обожжен, что двигаться не мог и его пришлось поднять на штанах спасательного круга. Офицеры и команда, по своей собственно инициативе, увидев бедственное положение потерпевших крушение, снабдили несчастных одеждой и деньгами. На крейсере было собрано 800 фр., так что каждый из них получит столько, что может пропутешествовать первое время до получения нового места.

10 апреля имел шторм от SW, который вскоре стих и 11 апреля, находясь в расстоянии 60 миль от о-ва Sciily совершенно заштилел. Положение состояния здоровья привезенного с потерпевшего крушения барка было настолько серьезно, что я опасался, чтобы он не скончался на судне, вследствие чего, в 3 ч пополудни вступил под пары и на другой день, 12 апреля в 8 ч вечера, стал на бочку на рейде Шербурга.

От Азорских островов до Шербурга расстояние в 1321 милю пройдено в 10 суток 9 ч 30 мин.

От 27 апреля 1894 г.

Во время стоянки на Шербургском рейде, я, офицеры и команда получили приглашение присутствовать в театре на одном из представлений, на котором нам были отведены почетные места, В одном из антрактов оркестр сыграл наш гимн, который был выслушан всеми присутствующими стоя. По окончанию спектакля, муниципалитетом города был устроен “пунш". Кроме того был приглашаем с офицерами на обед к главному командиру и на вечер к начальнику штаба.

22 апреля, в 5 ч утра, снялся с якоря для следования в Карлскрону и в 10 ч вечера того же дня вышел в Немецкое море, где встретил северный ветер, который сразу же понизил температуру воздуха до 3° R.

25 апреля встретил германскую эскадру под вице- адмиральским флагом, которому отсалютовал 15 выстрелами, на что получил ответ ровным числом. Того же дня в 8 ч вечера, за невозможностью идти далее, стал на якорь в Большом Бельте у о-ва Sprogo. На другой день 26 апреля, в 6 ч утра, снялся с якоря и в 10 ч 30 мин вошел в Балтийское море, которое прошел при совершенном штиле. 27 апреля, в 6 ч 30 мин утра, стал на якорь на рейде Карлскрона

Офицеры “Генера-Адмирала ”. 1903 г.

От 19 сентября 1894 г.

13 сентября, идя по Большому Бельту к NNO от города Kossor в 5 ч вечера, в виду того, что не представлялось возможности пройти засветло Каттегат, я решил встать на якорь.

Подходя к якорному месту, увидел под берегом тычки, приготовленные для сетей. Желая отойти от тычков, я положил лево на борт и дал машине малый ход вперед, так как перед этим продвигался видимо вперед с застопоренной машиной. Крейсер покатился вправо, но тотчас остановился; в это время из машины дали знать, что винт за что то задевает. Лотовые дали глубину 24 фута.

Дал задний ход и крейсер медленно пошел назад, но пришлось остановить машину, потому что винт задевал за грунт. Произведенный по борту обмер показал, что крейсер только коснулся отмели кормой: глубина форштевня 22 фута, у шкафута 23 фута и у ахтерштевня 24 фута; углубление же крейсера форштевнем 18,8 фута, ахтерштевнем 23,3 фута. Отдал якорь и приступил к завозу стоп-анкера и двух верпов, чтобы стянутся. В следствие наступившей полной темноты, не мог спустить водолаза для подробного осмотра, точно также не мог произвести дальнейший завоз верпов.

Чтобы не оставаться на ночь в таком положении, я послал офицера на маяк с телеграммой в ближайший город о присылке буксирного парохода. Чтобы крейсер не било об дно от волнения, я приказал до прибытия парохода наполнить все междудонное пространство водой, чтобы посадить его крепче в ил и действительно, легкие удары, которые по временам чувствовались до этого, совершенно прекратилось. Вместо буксирного парохода, в 11 ч пришел спасательный пароход “Heisinger” и стал около крейсера на якорь. Шкипер переехал ко мне и после того, как я с ним условился, подал мне 4-дюймовый стальной перлинь и пароход, стоя на якоре, стал давать задний ход. Утром, когда спущенным водолазом было определено, что крейсер свободен и только кормой касается грунта и то только незначительно на расстоянии 3 или 4 сажень от ахтерштевня, я начал облегчать корму, перенеся грузы в нос и выбрасывая из кормовых угольных ям уголь.

В 8 ч утра показались два германских броненосца, идущих ко мне. Вероятно, в это время крейсер всплыл, потому что он легко пошел назад, как только я начал выбирать кабельтовы от завезенных верпов. Когда один из броненосцев подошел ко мне, то я был уже на глубокой воде. Поблагодарив его сигналом, что не имею надобности в помощи, броненосец ушел обратно по направлению к Каттегату, так что приготовленная мною шлюпка с офицером не могла быть послана и мне не известно, какой именно броненосец подошел ко мне, по-видимому это был “Kaiser” или “Deutschland”.

Вечером того же дня приехал из Копенгагена наш генеральный консул, действительный статский советник Гор. Крейсер, слава богу, от этого случая не получил ни малейшего повреждения.

От 6 октября 1894 г.

19 сентября, встав на якорь в Плимутском рейде, отсалютовал нации и флагу главного командира адмирала Lyons, поднятому на броненосце “Devastation”. В этот же день пришли с моря: германский крейсер “Moltke”, плавающий с юнгами и английские учебные корветы “Liberty” и “Pilot”.

20-го, главный командир и другие лица ответили мне на визиты, которые я обязан был сделать.

24-го, пришли германские учебные крейсеры: “Gneisenau”, отправляющийся в Вест-Индию и “Stein”, отправляющийся в Средиземное море. От адмирала Lyons и командующего войсками генерал- лейтенанта Harrison получил приглашение на обед. На обоих обедах отрадно было видеть — с какой искренностью хозяевами было предложен тост за здоровье нашего государя императора.

25 сентября, намеривался идти с рассветом из Плимута, чтобы засветло пройти Канал, но густой туман помешал мне выполнить это и только в 11 ч туман настолько рассеялся, что я мог выйти из Плимута. Вследствие такого позднего выхода, я только ночью вышел из Канала и, встретив в океане мертвый штиль, был принужден остаться под парами до утра.

27 сентября, в 6 ч утра, находясь от Л изарда на расстоянии 129 миль, вступил под паруса. Рассчитывая на господствующие западные и северные ветры пробовал лавировать, но в результате получил, что за сутки вылавировал к востоке 12 миль.

3 октября ветер начал свежеть и вогнал крейсер в 4 рифа.

4-го имел обсервацию, не имея ее уже несколько дней и я убедился, что если обстоятельства погоды не переменятся, то я и на следующий день буду уже южнее Виго.

6 октября, в 4 ч 15 мин утра, находясь от выхода в бухту на расстоянии 35 миль, вступил под пары. В Виго застал на рейде английскую эскадру, состоящую из 6 кораблей и 3 минных крейсеров, под флагом вице-адмирала Fitz-Roy, отправлявшуюся в Гибралтар.

Здоровье офицеров и команды удовлетворительно.

Капитан 1 ранга Берг

Фото на память на “Генерал-Адмирале ”. Балтика 1907 г. Во втором ряду третий слева лейтенант А.Н. Сполатбог, четвертый — капитан 1 ранга Н.О. фон Эссен.

Из рапортов командира, капитана 1 ранга Плаксина

От 3 октября 1895 з.

Согласно данной инструкции, 10 сентября, в 3 ч пополудни, снялся с якоря с Кронштадтского рейда для следования в Плимут. По мере удаления от Кронштадта, ветер свежел, а подходя к Соммерскому маяку, он дул силой 7 бал. причем крейсер подавался вперед только со скоростью 6 узлов, имея 50 оборотов винта.

11 сентября, после полуночи, обогнув южную оконечность острова Готланд, ветер значительно стих по мере того как подавались на запад он стихал. Верхний Дагерортский маяк прошли в 9 ч 30 мин. Располагая курсами вдоль острова Готланда и обогнув южную его оконечность, взял курс на северную оконечность острова Борнгольм, а затем следовал переменными курсами ко входу в Большой Бельт.

13 сентября, в 8 ч вечера, за темнотой стал на якорь у южной оконечности острова Лангеланда на глубине 8 сажень. На следующий день, в 6 ч утра, лишь прояснило, пошли Большим Бельтом и Каттегатом, а вечером в 9 ч, когда нужно было открыться Скагентскому маяку, нашел густой туман, почему обошли маяк по лоту.

17-го, около 3 ч пополудни, прошли Galloper в расстоянии одной мили и от него располагали курсами ко входу в Английский канал, в который вошли в 9 ч вечера, а в 10 ч вечера стали на якорь на Плимутском рейде.

19 сентября, в 8 ч утра, с подъемом флага, салютовал по уставу нации, а затем главному командиру — адмиралу Lyons, флаг которого был на броненосце “Devastation”. На мой визит адмирал лично ответил на другой день, причем при съезде его с крейсера, я салютовал по уставу. На всем переходе и на якоре производили занятия с учениками посменно.

Погода во время стоянки была настолько плохая, что только 24 сентября, т. е. накануне ухода, возможно было уволить одно отделение команды на берег. 23 числа пришел на рейд германский корвет “Gneisenau”, отправляющийся с кадетами и юнгами через остров Мадеру на Антильские острова; туда же ушел стоящий на рейде в день нашего прихода корвет “Stein”.

Сегодня, закончив все дела на берегу, снимаюсь с якоря для следования на порт Vigo.

25 сентября, в 4 ч пополудни, снялся с якоря с Плимутского рейда под парами для следования в Vigo.

Первоначально предполагалось сняться под парусами, но ко времени съемки с якоря ветер изменился к SW, при котором нельзя выходить с рейда иначе, как под парами. В 6 ч вечера, пройдя Эдистонский маяк, взял курс SW. Барометр 29,76 и постоянно падал.

26 сентября в 11 ч утра были прекращены пары и легли на SW, под марселями, фоком и брамселями, находясь в удалении от мыса Лизарда в 115 милях. 26 сентября, идя по курсу, весь день ветер свежел, зыбь увеличивалась, розмахи стали доходить до 29°, а потому в 9 ч 30 мин вечера привел на правый галс в бейдевинд, имея фор-марсель в три рифа, фока-стаксель, фор-трисель и при том руль на ветре. К 10 ч утра 27 сентября, ветер стал стихать.

30 числа в 7 ч утра, когда совершенно стихло и находясь от входа в бухту Vigo в 50 милях, развел пары, закрепил паруса, дал ход машине и в 3 ч дня стал на якорь перед городом Vigo. Занятия, заключавшаяся в парусном учении у бизань-мачты и теоретические, не прерывались на всем переходе. При входе на рейд салютовал нации по уставу и получил с крепости надлежащий ответ. На другой день я был с визитами у губернатора и капитана над портом, которое ответили визитами сегодня..

От 29 ноября 1895 года

30 сентября, придя на рейд города Виго, приступили было к якорным занятиям с учениками согласно данной программы, причем эти занятия продолжались без перерыва до 23 октября. В этот день начали тянуть стоячий такелаж, который вытянуть удалось только 1 ноября, вследствие частых дождей. Со дня прихода на рейд погода стояла прекрасная.

5 ноября, в 10 ч 55 мин утра, при штиле снялись с якоря под парами и, пройдя 10 миль на SW от выхода прекратил пары, вступил под паруса имея ходу отб до 7 узлов. Одновременно с крейсером ушли из Vigo французские миноносцы №№ 192 и 193, зашедшие в порт из-за свежей погоды. Идут они в Алжир, с заходом в порты по мере надобности. С 10 до 14 числа дули легкие переменные ветры из южных четвертей, а 14-го дул SSW. В этот день, по случаю дня рождения ее величества государыни императрицы Марии Федоровны, после богослужения салютовал по уставу и крейсер расцветился стеньговыми флагами.

С 15 до 18 числа, опять дули легкие южные ветры, к полудню 19-го ветер начал стихать, а к 5 часам пополудни совершено стих, вследствие чего развел пары и 20 ноября, в 7 ч 35 мин утра стал на якорь на рейде Funchal. От Vigo до острова Мадера пройдено всего 982 мили. На всем переходе занятия шли обычным порядком и стреляли из ружей в буксируемый щит. Вскоре после постановки на якорь пришел с моря датский корвет “Fyen”, на котором плавает мичманом его высочество принц Карл. С командиром корвета обменялся обычными визитами. По приходе в порт, обменялся визитами с губернатором и с капитаном над портом.

15 ноября, в Ючутра, снялся с якоря под парусами, для следования на остров Тенериф.

28 ноября, в 7 ч 25 мин утра открылся северный мыс острова Тенериф и в 9 ч утра, стал на якорь под парусами на рейде города St. Cruz. На рейде застал английский учебный отряд, состоящий из четырех корветов, под флагом коммодора Allinson. Отряд, обыкновенно, в это время года бывает в Вест-Индии, но, в виду осложнений на Востоке, он задержан здесь и в продолжении 4 месяцев переходит от одного острова к другому в группе Канарских островов. По приходе на рейд, я обменялся визитами с военным и гражданским губернаторами и со всеми командирами военных судов, стоящих на рейде.

Во время стоянки здесь тировали стоячий такелаж и увольняли команду на берег.

От 17 января 1896 года

Закончив к вечеру 6 января все расчеты с берегом, 7 числа, в 8 ч 35 мин утра, снялся с якоря под парусами для следования на остров св. Фомы. После полудня находясь от острова Барбадос в 13 милях, развел пары, произвел стрельбу, положенную сделать учениками из 8-дм и 4-фунтовых орудий. В 6 ч загребли в котлах жар, вступили под паруса.

Находясь 8 числа, в 7 ч утра от острова St. Lucia в расстоянии 11 миль вступили под пары для продолжения вчерашней стрельбы из орудий, которая к полудню была окончена. За два раза ученики и комендоры сделали положенное для них число выстрелов. После полдня прекратили пары и вступили под паруса и продолжали путь к острову св. Фомы.

10 января, в 3 ч дня, открылся остров св. Фомы. 11 числа, в 1 ч 15 мин утра, находясь от берега в 10 милях, вследствие нашедшего шквала с дождем и пасмурностью, легли в дрейф на левый галс. Пролежали в дрейфе до 6 ч утра, снялись с оного и в 9 ч встали на якорь на внешнем рейде. От острова Барбадос до острова св. Фомы пройдено 452 мили. На пути из Барбадоса, производили экзамен ученикам квартирмейстерам.

Вчера пришла с острова Порто-Рико испанская канонерская лодка “General Concha” и в тот же день она была подведена на плавучий док, для окраски подводной части.

Здоровье офицеров и команды вполне удовлетворительно

Капитан 1 ранга Плаксин

Приложение № 2 Заграничные плавания фрегата “ГЕРЦОГ ЭДИНБУРГСКИЙ”

(Из рапортов командиров кораблей, РГА ВМФ Ф.417. Главный морской штаб)

Из рапортов командира, капитана 2 ранга Новосильского 4-го

От 28 января 1881 г.

10 января, в полдень, оставил Шербург. Выйдя в океан, пошел парусным путем и 16-го вечером, войдя в Гибралтарский пролив, при крупной зыби и свежем ветре SW и полной пасмурности, стал на якорь близ мыса Карбонеро, на глубине 7,5 сажень. 17-го перешел в Гибралтар, так как стоячий такелаж, вытянутый в Ревеле в мороз, не покидавший фрегата до выхода в океан, сильно ослаб при розмахах, доходивших до 42°. Во все время перехода, в продолжении которого средняя скорость была 9,31 узла, пользовался парусами, причем фрегат выказал хорошие качества. Все исправления произведенные в Шербурге, оказались вполне удовлетворительными: машина работала отлично, течь в носовом отделении почти прекратилась. Здесь по пополню немного запас угля и пойду в Алжир, чтобы осмотреть рангоут и вытянуть такелаж. Больных только несколько человек береговыми болезнями и легкими ушибами; такой же больной оставлен мною в морском госпитале в Шербурге.

22-го, в 9,5 ч утра, вышел из Гибралтара, имея пары в 8 котлах. Ночью, получив в ветер от W вступил под паруса и прекратил пар, скорость доходила до 13 узлов. 24-го, в 6 ч утра, дал ход машине и в 7 ч стал на бочку на Алжирском рейде. Здоровье команды отличное.

От 24 февраля 1881 г.

16 ноября, в 3 ч 30 мин вышел на Ревельский рейд, имея пары в 8 котлах от 40–45 фунтов и 45–48 оборотов. Пройдя траверз Наргенского маяка, взял курс WSW, ходу имел 9–9,5 узлов, качка 20°. Изменяя курсы, проходя маяки, пользовался случаем ставить косые паруса. Проходя вдоль Готланда, ветер засвежел и развел волнение; частые порывы с дождем и снегом заставили уменьшить ход до 5 узлов. 19-го к вечеру, подошел к маяку Дарсерорт, по случаю пасмурности шел по лоту и придя на глубину 7 сажень отдал даглист, вытравив 40 саж. канату. Заметив, что фрегат дрейфует, отдал плехт и выходил левый канат; он оказался без якоря. Тотчас перенес запасной якорь на место потерянного. К ночи ветер стал свежеть и дуть порывами. Отдали запасной якорь. После полудня поднял оба якоря, при густой пасмурности шел далее, бросая диплоты.

21-го, подойдя к маяку Булок в 5 ч, остановил машину и ожидал прибытия лоцмана; приняв его вошел на Кильский рейд и стал на бочку. Проходя форт, салютовал 21 выстрелом, на что получил ответ. Обменявшись салютами с городом и адмиралом Kinderling, я сделал визиты всем властям. Отсюда отправил всех мастеровых Балтийского завода. 27-го ноября развел пары в 8 котлах, снялся с бочки и направился в море Бельтом.

3 декабря ветер отошел, поставил все прямые паруса, а 5 декабря, в 5 ч открылись огни Галлопер; в 8,5 ч вошел в канал, 6 декабря, в 3 ч подошел к маяку, принял лоцмана и вошел на Шербургский рейд, где застал на рейде французский броненосец “Fulminant”.

Сделав официальные визиты властям, я просил морского префекта, вице-адмирала Allemand, прислать инженера для осмотра фрегата. По осмотру оказалось, что обшить медью попорченные листы нельзя не входя в док, потому фрегат 8 числа выгрузив порох, вошел в бассейн, а 11-го в док. Работы произведены следующие: вся попорченная медь заменена новой; часть фальшкиля в 15 фут поставлена новая; проконопачена наружная деревянная подушка у клюзов, давшая течь; поставлены фланцы во внутренней части клюзовой трубы, заклепаны 16 дыр, оказавшимися пустыми, в верхней наружной обшивке, около фок-вант. Кроме того подчеканили внутренние швы и переменили венчики у броневых болтов. По выходе из дока, с разрешения вице- адмирала Allemand, оставался в бассейне, дабы погрузку угля, материалов и прочего не производить на рейде. Погода стояла холодная, снег выпал до 2 футов.

8 января 1881 года погода поправилась и была возможность приять порох. 10 января, в 10 ч, вышел в море, имея пары в 8 котлах. Поставил марсели и фок. Ходу от 11 до 12 узлов. 11-го поднял брам-реи и поставил бром-брамсели.

15-го прекратил пары и вступил под паруса, ложась в дрейф. Вечером все заволокло. Не желая входить на рейд ночью, подошел по лоту по восточную сторону Гибралтарской скалы, где и бросил якорь. Оставался до рассвета и при свежем ветре от W вошел на Гибралтарский рейд; там застал большое число паровых и парусных судов, зашедших в Гибралтар укрыться от свежего SW.

Став прямо на два якоря, по случаю свежего ветра был задержан в Гибралтаре до 21-го. Покончив прием 400 тугля, вышел в море под парами, имея 8 котлов, держал 50 фунтов пару и 50 оборотов, ходу 12,5 узлов. В 4 ч 23 января прекратил пары и вступил под паруса, ходу от 6,5 до 8,25 узлов. 24-го в полночь лег в дрейф имея руль прямо. С рассветом развел пары и приняв лоцмана вошел на Алжирский рейд. Обменявшись салютами, был с визитом у адмирала Vicary и у губернатора А. Grevy.

Алжир был первый порт после выхода из Кронштадта, где температура наружного воздуха была +14°R. Воспользовавшись этим, приступил к тяге всего такелажа, расклинив мачты. Когда все было окончено, принял немного угля и отпустил по очереди команду на берег. 2 февраля пришел французский броненосец “Friedland”.

При посещении этого броненосца его императорским высочеством великим князем Константином Константиновичем он был встречен у трапа адмиралом Vicary, командиром, капитаном 1 ранга Le Cardinal и всеми офицерами. После осмотра мельчайших подробностей фрегата “Friedland”, его императорскому высочеству великому князю, при съезде был произведен салют 21 выстрелом и люди, поставленные по реям, кричали три раза Vive la Republique. С фрегата было отвечено равным числом выстрелов, а с катера при поднятых веслах на валек, прокричали три раза “ура”!

3 февраля посетил его императорское величество великого князя Константина Константиновича алжирский губернатор, А. Греви. При съезде его поставили людей по реям и салютовали 19 выстрелами; такие же почести ему были оказаны с французского броненосца. 10 февраля, в 8 ч утра, вытравив цепь из бочки и, имея пары в 8 котлах, вышел в море, взяв курс NO 80, ходу от 10,5 узлов до 12-ти, когда обороты доходили до 50. Желая испытать фрегат при увеличенном дифференте и возможность держать 50 оборотов, следовал под парами при леком O-st ветре.

11-го, около 10 ч утра, стал ощущать крупную зыбь и ветер стал свежеть; зыбь быстро увеличивалась, так что пришлось уменьшить ход до 6 узлов; бак резал волны и принимал воду так, что на палубе нельзя было производить подготовительных работ для входа на другой день в Неаполь, где рассчитывал застать адмирала. В 11 ч увидели маяк Спартивенто и в 6,5 он скрылся, зыбь стала уменьшаться и я дал опять ход в 48 оборотов, имея 10–11 узлов, а когда подходили к Неаполю, то последние 7 ч шли по 12 узлов, пар 50 фунтов держался хорошо. В 10 ч вечера открылся маяк острова Капри. Продержавшись до утра у входа вошел на рейд и отшвартовался рядом с фрегатом “Светлана” под контр-адмиральским флагом.

Короткий переход, совершенный фрегатом из Ревеля до Неаполя, не мог мне дать случая хорошенько определить его качества. Жаловаться на качество преждевременно, не всегда виноват бывает фрегат: под парусами — не вовремя отданная снасть изменяет весь маневр, молодые кочегары — под парами, если их укачает не могут держать должного числа фунтов пару, неопытные рулевые не скоро привыкают к компасу, который ходит на три румба (что и было, когда рулевой рыскнул и качнуло фрегат на 42°). Расхваливать тоже не могу, может потом придется отказаться от своего мнения.

В общих чертах фрегат обладает морскими качествами, слушается руля отлично, даже при малом ходе, качка плавная, толчков не бывает, килевая более стремительна, до 11 колебаний в минуту, но винт при дифференте 4,6 футов не выходит из воды. Течь, которая значительно уничтожена, появляется только в самом полном грузу и то, продолжая подчеканивать в швах, надеюсь вовсе уничтожить.

По вооружению, утлегарь слабо укреплен по случаю слишком острых носовых линий, кливер нужно носить при нижних марселях, иначе два шлага руля на ветер; теперь сделал маленькое улучшение, может быть придется просить сделать бизань-мачту без реев. Машина работает отлично, вентиляция превосходна, в передней кочегарной, на третьи сутки ходу, температура +17°R, наружный воздух + 15°R. Размещение угольных ям совсем не годится: на вторые сутки посылается 15 человек с вахты, а на 4-е почти отделение. Помещение команды весьма удобны, воздух хороший.

Все механизмы были испытываемы. Мина Уайтхеда, пущенная с парового катера на 600 фут, прошлахорошо. Яблочкова освещение действует исправно и употребляется на рейде почти ежедневно с 6 до 8 ч. Боевые фонари работают отлично, ровно и нагнетательный насос. Быстро разводящий по тревоге котелок, дает пар через 17 минут и помпа работает хорошо. Вся отливная система исправна; когда приходилось наполнять 2-е отделение водой для пробы, то через 5 минут действия центробежной помпы уже не было воды.

Здоровье команды весьма удовлетворительно: больных, кроме наружных и береговых, нет.

Капитан 2 ранга Новосильский 4-й

“Герцог-Эдинбургский ” в дальнем плавании В Суэцком канале. 27 июля 1897 г.

Из рапортов командира, капитана 2 ранга Гирса 2-го.

От 20 июня 1881 з.

По окончании погрузки угля, которого приняли 500 т, и по окраске фрегата, 15 июня перешли из Пирея во Фалерскую бухту. 17-го числа в 4 ч пополудни, начали разводить пары в 8-ми передних котлах. В 7 ч их королевские величества король и королева Эллинов, с их императорским высочествами Сергеем и Павлом Александровичами, прибыли на фрегат. В 8 ч вечера, по съезде короля и королевы, снялись с якоря и взяли курс по карте S.

19 июня в 6 ч вечера, пройдя маяк Даль Арми, вошли в Мессинский пролив, встретив очень свежий N, что заставило спустить брам-реи и брам-стеньги. В 8 ч 25 мин вечера вышли из Мессинского пролива. В 10 ч утра 20 июня прошли между островом Капри и берегом, уменьшили ход, чтобы дать время команде пообедать. В 12 ч 45 мин стали на якорь на Неапольском рейде.

За весь переход от острова Капри, имея пары от 36 до 48 фунтов и при оборотах винта от 42 до 48, имели ход от 9,5 до 12,75 узлов. Средний ход за весь переход от Капри вышел 10 узлов. На этом переходе, вследствие мелкого угля, часто в котлах засорялись трубки и кочегарам трудно было держать пары. Я вынужден был приказать развести пар в четырех задних котлах и в это же время приступить к чистке труб в четырех передних котлах, а по очистке их приступил к чистке труб остальных котлов. Но не пришлось долго пользоваться задними котлами, вследствие очень важного неудобства, состоящего в том, что над котлами проходит кожаной штур-трос, который в такой степени разгорячается, что рулевой едва в состоянии выносить жар во время смазки штур-троса. Как только передние котлы вычистили, я немедленно прекратил пары в задних котлах.

В2 ч пополудни их императорские высочества великие князья Сергей и Павел Александровичи изволили съехать с фрегата в Неаполь. При съезде их высочеств спустили брейд-вымпел, люди по реям кричали “ура” и с фрегата произведен был салют в 21 выстрел.

На фрегате все благополучно.

От 6 июля 1881 года

28 июня, в 5 ч пополудни, имея пары в 6 котлах, перешли с Неапольского рейда к мысу Позилипо и стали на якорь против дачи великих князей в 5 кабельтовых от берега. 29 июня, по случаю тезоименитства его императорского высочества великого князя Павла Александровича, в 8 ч утра расцветились флагами. В 11 ч, по прибытии на фрегат их императорских высочеств великих князей Сергея и Павла Александровичей, начали богослужение и в 12 ч дня, по окончании молебствия, произвели салют в 21 выстрел. В 1 ч 30 мин их высочества изволили съехать с фрегата.

В 5 ч пополудни, 30 июня, имея пары в 6-ти передних котлах, снялись с якоря от Позилипо для следования в Пирей. Пройдя пролив между островом Капри и берегом Сорренто, пользуясь тихим попутным ветром, вступили под паруса, прекратив пары и подняв винт. До 8 ч утра 1 июля ветер менялся в силе от 2 до 5 баллов, и наибольший ход доходил при бейдевинде до 8 узлов.

Паруса имели марсели, брамсели, фок, кливер и бизань. Затем, стояли все время тихие ветры и к вечеру совсем заштилело.

Находясь от входа в Мессинский пролив в 30 милях закрепили паруса и пошли под парами в 6 передних котлах. В полночь с 1 на 2 июля начали разводить пары в 6 передних котлах, находясь от находясь от маяка Спартивенто в 30 милях к востоку вступили под паруса, прекратив пары. В этот день, в исходе 7-го ч вечера, встретившись с фрегатом “Светлана”. 5 июля ночью совсем заштилели, почему в 10 ч утра начали разводить пары в 6 передних котлах, находясь от Матапана в 50 милях В 2 часа спустили винт и пошли под парами.

В 5 ч вечера прошли мыс Матапан, закрепили паруса и пошли проливом Чериго. В 8 ч 15 мин вечера 5 июля прошли меридиан маяка Чериго. 6 го прошли траверз острова Белло-Пуло и в 10 ч утра стали на якорь против бухты Манихия, около клипера “Забияка”, стоящего под контр-адмиральским флагом. Всего под парами находились 34 ч, сделав 306 миль, или 9 узлов среднего хода, а под парусами 103 ч, сделав 402 мили, или 3,75 узла среднего хода.

Вообще плавание под парусами принесло большую пользу команде, которая ознакомилась с парусными учениями настолько, что начинает понимать и привыкать к своим обязанностям.

“Герцог-Эдинбургский" в дальнем плавании Богатый улов (вверху). В ожидание шлюпки на пристани

При пяти узлах фрегат хорошо поворачивает оверштаг, но при двух узлах с зыбью не поворотил и я полагаю причина этому та, что фрегат не в полном грузу, вследствие небольшого запаса угля, которого в Неаполе не принимал. К сожалению, относительно качеств фрегата под парусами ничего не могу сказать, не испытав его в свежий ветер, в ровный же ветер шел совершенно спокойно, плавно, без всякой качки, при этом температура на фрегате была все время отличная и ровная.

Офицеры “Герцога-Эдинбургского”

От 20 мая 1881 г.

В 7 ч утра 17 мая начали разводить пары в 8 передних котлах. Убрали проволочные перлини и подтянули канаты. По изготовлении паров начали поднимать правый якорь, причем оказалось, что канаты перепутаны, цепь левого якоря накинулась двумя шлагами на цепь правого. По очищении канатов снялись с якорей против бухты Минихия, для принятия великих князей.

В 9 ч 45 мин вечера прибыли на фрегат их королевские величества король и королева Эллинов с их императорскими высочествами великими князьями Сергеем и Павлом Александровичами и Константином Константиновичем. Фрегат в это время освещался боевым электрическим фонарем и правый борт фальшфейерами. В 10 ч 45 мин их королевские величества съехали с фрегата, причем опять борт фрегата освещался фалшфейерами. В 11 ч начали сниматься с якоря, а в 11 ч 45 мин убрав якорь, дали ход.

В 8 ч утра, 19 мая, увидели на горизонте на левом траверзе клипер “Жемчуг”, вышедший из Пирея 17- го числа. Взяли курс для сближения с ним. В 9 ч утра “Жемчуг” показал свои вымпела, тогда мы опять взяли курс на Яффу.

В 9 ч утра, 20 мая, стали на якорь у города Яффа. Во весь переход погода благоприятствовала. Западные ветры, доходившие в силе до 5 баллов, дозволяли поставить все прямые паруса и тогда ход фрегата, державшийся под парами около12,25 узлов, доходил временно до 14 узлов. Поставили паруса в 10 ч утра, 18-го числа.

Весь переход сделали в 57,25 ч, пройдя по курсам 693 мили, что составляет средний ход фрегата 12,1 узла. За весь переход среднее давление пара было 43 фунта и среднее число оборотов 49, при этом машина работала безукоризненно хорошо, плавно и совершенно спокойно, к тому же погода все время стояла тихая, носовая часть не зарывалась (и впоследствии того течь в носовых отделениях была значительно меньше). По приходе в Яффу я предполагал для пополнения запасов угля идти в Порт-Саид, в том предположении, что как сначала было решено, великие князья пойдут отсюда в Неаполь и тогда угля не хватило бы. Но намерение это изменилось, так как из Яффы великие князья назначили идти в Пирей и следовательно запас угля оказался достаточным.

На переходе делали артиллерийское учение с выстрелами боевых катрузов.

Как только бросили якорь, явился на фрегат адъютант Султана Риза-паша, назначенный состоять при великих князьях во время пребывания их в Иерусалиме. В 1 ч дня великие князья отправились на берег, где у пристани были встречены массой народа, сели в приготовленные экипажи и отправились в сопровождении паши и турецкого конвоя, состоящего из одного взвода, в Иерусалим. Великий князь Сергей Александрович пожелал, чтобы для поклонения гробу господню все офицеры, гардемарины и команда побывали в Иерусалиме, вследствие этого я разделил команду на две части, и первая половина сегодня выступила в 4 ч дня.

На фрегате все благополучно; больных 5 человек.

От 20 марта 1882 г.

29 января, в полночь, снялись под парами с Палермского рейда для следования в Порт-Саид. В 10 ч утра подошли к Мессинскому проливу. 30 января, в 10 ч утра, постави вследствие задувшего попутного ветра, прямые паруса, но ветер начал стихать и вплоть до Порт- Саида мы имели штиль.

Матросы “Герцога-Эдинбургского ”

31 января, в 2 ч 30 мин по полуночи, открылась Кандия.

1 февраля, в полдень, определившись по обсервации, увидели, что фрегат снесло к югу на 24 мили.

В 8 ч утра пришли на вид плавучего маяка, приняли лоцмана; но он не решился вести в Порт-Саид, по случаю большого скопления судов. По полученным сведениям вчера из Суэца вышло в канал 23 парохода и кроме того 30 пароходов ждут очереди, за неимением лоцманов. В 4 ч пополудни дали знать, что место для нас очистились, мы вошли в Порт-Саид и отшвартовавшись на двух бочках. Переход этот один из удачных: мы прошли от Палермо до Порт-Саида, 1090 миль, в 99 ч, имея среднюю скорость 11 узлов. В воскресение утром предполагаю войти в канал, и так как угля взял здесь до полного запаса, то не останавливаясь в Суэце, думаю идти в Аден.

На рейде стоит станционером французский броненосец “Reine Blanche”, и египетская шхуна “Dongolo” занимает брант-вахтенный пост По принятому здесь обычаю салюта не произвел.

21 февраля, в день ухода фрегата, прибыл в Аден фрегат “Князь Пожарский”, с которым дружески встретились, успели поделиться морскими впечатлениями и в 5 ч пополудни, дружески простившись, пожелали друг другу счастливого и благополучного плавания и вышли под парами в море. Обогнув маяк Адена по средине Аденского залива, встретили ветер от 4 до 5 баллов и ходу имели до 8 узлов. 22 февраля, определившись по обсервации, взяли курс на NO 83° по карте, с тем расчетом, чтобы выбраться на ветер.

24 февраля с рассветом, открылся остров Сокотора, прекратили пары и вступили под паруса на левый галс. Ветер правильно с восходом свежел, а к вечеру стихал и позволил по временам лежать выше курса. Суточное плавание до 28 числа доходило до 130 миль, а затем сделалось маловетрие часто доходившее до штиля.

6 марта в 3 ч пополудни дали ход машине и пошли проливом, делая суточное плавание около 250 миль. 8 марта, для проверки хронометров, пошли в виду острова Minikoi и пройдя его взяли курс на Коломбо. 10 марта с рассветом открылся остров Цейлон. Около 9 ч утра, придя на вид Коломбо, приняли лоцмана и встали за молою. Всего ходу было 16 суток и 14 ч 30 мин. Расстояние от Адена до Цейлона 2140 миль; под парами пройдено в 6 суток и 12 ч 30 мин 1459 миль, под парусами 680 миль. Средняя скорость под парами 9,5 узла, под парусами 2,8 узла. Плавание под парусами для всех нас было чисто отдохновением. Вследствие наступивших жаров на фрегате стоит довольно высокая температура, а пары производят положительно невыносимый жар. К счастью погода дозволяла весь переход иметь полупортики открытыми; кроме того плавание это принесло для всех свою долю пользы: насколько возможно мы занимались различными маневрами, делали повороты, брали рифы, меняли марселя, ложились в дрейф со спуском шлюпки, и с каждым днем работа видимо исполнялась скорее и лучше. Производили также и другие различные учения, при этом команда заинтересовалась грамотностью и занимается ею с большой охотой и выказывая удивительное старание.

Мы теперь начинаем сознавать пользу от перенесения опреснительных аппаратов в поперечную угольную яму и прибавления цистерн в носовые отсеки. Благодаря цистернам мы пьем постоянно хорошую прохладную воду, и несмотря на большой расход, по случаю жаркого времени, имеем десятидневный запас.

Машина весь переход работала очень хорошо: шли под 5 котлами, пару держали до 45 фунтов, имея обороты винта от 42 до 45, ход доходил до 10,5 узлов. Температура в кочегарном отделении стояла довольно высокая — 48°, а одни сутки, когда был мертвый штиль, доходила до 53° и тогда пришлось одного кочегара вынести в бесчувственном состоянии, но он скоро поправился. Выдача чарки красного вина для питья с водой каждому машинисту и кочегару во время вахты благодетельно действует на здоровье их. Команда вообще здорова. На этом переходе, вследствие большого сопротивления воды от работы винта, сорлини перетерло в количестве 31 звена от рулевого сектора с каждой стороны и именно в том месте, где они между собой прикасаются.

Предполагаю простоять в Коломбо дней шесть; необходимо механику очистить котлы: от накипи соли и приступили уже к приему угля для полного запаса и затем думаю следовать в Сингапур.

В Коломбо нет военных судов, но рейд очень хорош и для больших судов при устройстве в настоящее время отличной молы. Работы хотя и продолжаются, но они подходят к концу.

На четвертой неделе офицеры и команда говела, в среду причастились.

От 23 марта 1882 года 16 марта снялись с якоря для следования в Сингапур. В 12,5 ч пополудни, обогнув молу, взял курс на S, вдоль западной стороны острова Цейлон. 21 марта в полночь подошли к Суматре, определившись, взяли курс в Малакский пролив, при этом имели ясные лунные ночи и продолжали идти все время полным ходом. Течение замечено противное и отливное. 23 марта, обогнув маяк Raffles, приняли лоцмана и пошли на рейд и в 6 ч вечера бросили якорь на рейде. Всего от Коломбо до Сингапура 1575 миль; расстояние это пройдено в 7 суток и 5 ч, средняя скорость 9,1.

На этом переходе замечено, что фрегат начинает терять ход и я это приписываю стоянке в Александрии где вся подводная часть обросла травой. Предполагаю нанять ныряльщиков (местные водолазы), которые за небольшую цену исполняют скоро и хорошо. На рейде застал крейсер “Африка” под флагом начальника отряда, которому отсалютовал по уставу, и клипер “Вестник”. Затем, по сигналу адмирала, на другой день в 8 ч утра отсалютовал нации и получил ответе крепости равным числом выстрелов.

На батарейной палубе

От 24 апреля 1882 г.

В Сингапуре фрегат простоял долее чем предполагалось. Задержка произошла в пересмотре штоков, поршней паровых цилиндров и разрубке двух поршневых гаек и высверливание одной шпонки от гайки поршня в паровых цилиндрах. 14 апреля, в половине 9 ч утра, снялись с Сингапурского рейда и перешли в гавань New Harbour для погрузки угля. На другой день, окончив погрузку в 4 ч пополудни, вышли из гавани и пошли прямо в море для следования в Гонконг. С полночи 19 числа задуло маловетрие и к утру прекратили пары, и в 6 ч поставили все паруса, при этом ветер постепенно усиливался, давая ходу под лиселями до 7 узлов; суточное плавание доходило до 150 миль.

21 числа взяли курс на NW1° прямо по восточному входу в Гонконг. 23 апреля с утра ветер стал стихать до того, что ходу был один узел; принуждены были с 4 ч пополудни разводить пары и к рассвету подошли к о-ву Tamkan, В 6,5 ч утра приняли лоцмана и, так как немного прочистилось, пошли на рейд. В 11 ч 24 апреля стали фертоингом на Гонконгском рейде.

Всего от Сингапура до Гонконга пройдено 1510 миль. Под парами 993 мили в 4 суток 3 часа, средняя скорость 10 узлов. Под парусами 517 миль в 4 суток 13 ч, средняя скорость 4,7 узла. На рейде застали крейсер “Африка”, под флагом начальника отряда и клиперы “Вестник” и “Пластун”.

20 апреля, около полуночи, с бака крикнули, что человек упал за борт, несмотря на то, что шли под всеми парусами, имея ходу 5,5 узлов, моментально бросили спасательный круг и несколько концов и таким образом благополучно подняли его на фрегат Оказалось, что сидя на полупортике под полубаком, он от своей собственной неосторожности, перевесился и упал за борт.

В последнее время гребной винт стал не сразу подниматься, когда стоит на центре, и во время малого хода, а также когда приходится останавливать машину — винт стучит. Это происходит по той причине, что шип гребного винта сбит настолько, что наружная кромка шипа имеет на передний ход слабину около одного дюйма, а часть шипа, которая касается внутренней кромки круга муфты, сбита около половины дюйма. Вследствие этого лопасти гребного винта не приходятся вертикально, когда муфта на валу, в которую входит шип, стоит на центре, от этого стопор не попадает в назначенном месте на лопасти, в особенности на волнении, при этом замечено, что после каждого продолжительного хода под парами слабина у шипа все более и более увеличивается и этим может поставить фрегат в серьезное и затруднительное положение.

Об этом случае я донес начальнику отряда и просил назначить комиссию, дабы она могла решить каким способом удобнее исправить столь важный недостаток. Комиссия единогласно решила, что следует фрегат немедленно ввести в док и только там основательно исправить столь важный недостаток. Согласуясь с этим, начальник отряда приказал мне следовать в Нагасаки и там войти в док. Кроме того, у носовой дымовой трубы подъемный шкив сорван с заклепок с одной стороны обломилось ушко вместе с куском перегоревшего листового железа от кожуха. Затем я просил адмирала разрешить сделать три новых вентилятора для постановки двух в передней кочегарной, около четвертых котлов, где температура доходит до 52° R, а третий в задней кочегарной, под кормовыми котлами, где температура доходила до 59° R.

Несмотря на удушливый зной, который теперь наступил, здоровье людей удовлетворительно.

В машинном отделении".Герцога-Эдинбургского”

От 17 мая 1882 г.

30 апреля начальник отряда произвел смотр вверенного мне фрегата: поставлены и убраны все паруса, переменены все марсели и нижние паруса, переменена фор-марса-рея, спущены и подняты брам-стеньги и брамреи, произведена абордажная, артиллерийская, пожарная и трюмная тревоги, изготовлены все мины и паровые катера вооружены шестовыми минами, подняты и спущены все гребные суда, вызван и отправлен десант. Адмирал нашел, что многие из маневров были исполнены весьма удовлетворительно, а некоторые, в особенности уборка и постановка парусов и спуск гребных судов, очень хорошо. На другой день, в 8 ч утра, по сигналу адмирала, все суда снялись под парами с якоря.

Выйдя в море и простившись с клипером “Стрелок”, взял курс NO 80°, по которому шли до мыса Cheiand. 2 мая в 3 ч утра, вошли в горизонт маяка Kamaek. 3-го числа, в 3 ч ночи, адмирал сигналом приказал идти по назначению в Нагасаки и сам отделился от эскадры; дал полный ход, так как шли все время средним ходом и взял курс по карте NO 48°. К утру ветер отошел к О, но с большой пасмурностью и по временам лил сильный дождь, остановили машину и вступили под паруса. Чем шли далее, тем ветер все усиливался и ход доходил до 10 узлов. На ночь пришлось взять у марселей один риф и во время уборки брамселей изорвало грот-брамсель и он не может быть годным для дальнейшей службы. Вообще весь комплект парусов пришел в преждевременную ветхость вследствие сырости, которая была в парусной каюте, а гротовые паруса, кроме того, подвергаются постоянному жару от дымовой трубы.

6 мая, в 9 ч утра, увидели группу островов Meosima; в 10 ч вечера ветер зашел настолько, что должны были уменьшить паруса и начали разводить пары. Во 2-м ч ночи дали ход машине и взяли курс на входной маяк В 4 ч открылся маяк и в 8 ч утра, 7 мая, стали на якорь на Нагасакском рейде. Всего от Гонконга до Нагасаки пройдено 1066 миль; под парами 564 мили, средняя скорость 9,1 узла; под парусами 502 мили, средняя скорость 6,2 узла.

На рейде застали английскую эскадру, под флагом старшего на рейде: броненосец “Iron-Duke”, корветы: “Curacoa”, “Encounter”, лодки: “Albatross”, “Daring”, “Foxhound”, “Kestrel”, “Swift” и американский пароход “Monocacy”. На другой день пришли на рейд французский броненосец, под контр-адмиральским флагом, “Victorieuse" и авизо “Kesaint”.

Отсалютовав нации, получили в ответ равным числом выстрелов с береговой крепости. На переходе адмирал, 1 мая в 11 ч вечера, произвел тревогу с одним холостым выстрелом из каждого орудия и затем пожарную и трюмную тревогу. На другой день, в 9 ч вечера смотрел освещение электрического боевого фонаря и отличительных фонарей.

В настоящее время можно сказать, что фрегат под парусами имеет плавную и спокойную качку, требует хорошего ветра, руль постоянно шлаг на ветре, так, что бизань вовсе не приходится ставить, а иногда уменьшить крюйсельные паруса. Вступивши под паруса, я до утра не поднимал винта, чтобы убедиться — какое оно будет иметь влияние на руль и оказалось, что в это время руль ходил 2,5 шлага на ветре. Идя в одно время с клипером “Пластун” и “Стрелок”, мы убедились, что реи на фрегате гораздо круче брасопятся, чем на клиперах.

17 мая наступит полная вода и в это только время фрегат может войти в док для исправления винта. Пользуясь этим случаем приступили к тяге стоячего такелажа и капитальной окраски всего фрегата. Такого случая еще не было с выхода из Кронштадта.

От 13 февраля 1883 г.

15 января, в 8 ч утра, по сигналу адмирала, снялись под парами с якоря и соединенно с крейсером “Африка” и клипером “Пластун” пошли в море восточным выходом. В 1 ч пополудни адмирал, имея свой флаг на крейсере “Африка”, сигналом приказал поставить все паруса, прекратить пары и идти фрегату и клиперу “Пластун” по назначению и сам отделился от эскадры. Отсалютовав флагу и подняв винт, взяли курс на Маниллу. 19 января, в 1 ч пополудни, клипер “Пластун”, который все время держался соединенно, скрылся из виду. В полдень ветер отошел и дул настолько ровно, что фрегат шел по курсу до 5 узлов. В 1 ч 30 мин пополудни “Пластун” нагнал фрегат под парами и поравнявшись вступил под паруса и фрегат шел до 7 узлов. К полудню 20-го числа снова заштилело и только к вечеру ветер задул, позволив взять курс в бакштаг, который привел нас до Филиппинских островов. Придя 22-го на вид их, начали разводить пары и в 5 ч утра дали ход машине. В 3 ч пополудни стал на якорь на Манильском рейде. В 3 ч 30 мин пополудни “Пластун” также стал на якорь.

“Герцог-Эдинбургский” на Балтике.

Всего от Гонконга до Манилы пройдено под парусами 552 мили, под парами 98 миль в 7 суток 6 ч 45 мин; средняя скорость 3,7 узла. На переходе занимались ежедневно согласно расписанию и в особенности было обращено внимание на парусные маневры.

По приходе отсалютовал испанской нации и контр-адмиралу, имеющему флаг на корвете “Aragon” и получил ответ равным числом выстрелов с береговой крепости и с корвета. Находившийся на станции испанский корвет “Aragon” выстроен в Картагене в начале 1880 года, он весь деревянный, длина между перпендикулярами 242 ф., ширина 42 ф., средняя глубина 21 ф., водоизмещение 3650 т. У него три мачты вооружены, но парусность мала. Машина смешанной системы, с 8-ю котлами, сделана в Гринвиче на заводе Пенна в 1400 сил. Полный ход 17 узлов, но корвет обыкновенно ходит под двумя котлами, имея 9 узлов ходу. Средний ход, под половинным числом котлов 12 узлов.

Вооружен 8 16-см орудиями поршневой системы, они расположены по четыре на стороне, причем крайнее с каждой стороны дальнобойное, вращающееся в зубчатых погонах, остальные же на гладких. Кроме этих орудий на корвете 6 малых орудий Круппа 6-см и 2 скорострельных пушки системы Норденфельда. Минных приспособлений нет. Носовое образование шпиронное, корма острая с уклоном. Винт неподъемный, но разобщающийся. Корвет под парусами еще не ходил. Ружья системы Ремингтона 2-х калибров: большой калибр для матросов и меньший для морских солдат. Прицелы такие же как у Берданок, но имеются еще заплечики, чтобы поддерживать спущенный курок.

Филиппинские острова, и в особенности Манила, в настоящее время представляют из себя печальную картину, и я думаю нет другого места, которое бы преследовали веете невзгоды, которые пали в последнее время на Филиппинские острова. Два года тому назад было очень сильное землетрясение, от которого погибло много людей, солидных каменных зданий и церквей.

20 октября и 5 ноября прошлого года тайфуны дули с такой силой, что уничтожили почти половину города; наконец, во время летних месяцев от холеры погибло в одной Маниле 20 000 человек, не говоря о других островах. В этом случае нужно думать, что болезни этой способствует тяжелый климат, постоянная невыносимая жара, и кроме того, несмотря на массу рек, водой нельзя пользоваться: она вредна и не чиста; приходится для домашнего употребления собирать дождевую воду (жители ее фильтруют, имея для этого в каждом доме особе цистерны), к тому же самый город не отличается чистотой и далеко отстал от городов английских колоний.

Местные жители — тагалы, по типу походят на малайцев, народ добродушный, но крайне ленивый, не любящий трудиться и работать. Главное ремесло бедного люда состоит в собирании кокосовых орехов, которые на островах произрастают в изобилии. Они добывают из них самым примитивным образом кокосовое масло и этим трудом доставляют себе существование; имея рис и рыбу, вполне довольствуются и считают себя счастливыми. Удивительно музыкальный народ: не только в Маниле, но и везде в провинциях есть свои хоры, на подобие военных, и играют довольно сносно. Сильно подвержены азартным играм на деньги, и несмотря на меры, принятые испанским правительством, уничтожить это зло не удается.

Главная забава, которая доходит у них до страсти, это петуший бой. На этот предмет имеется за городом небольшой ипподром и почти каждый вечер собирается масса туземцев смотреть — какая сторона одержит победу, держат между собой пари, и многие доходят до того, что разоряют себя, как говорят, до тла. Суть самого дела состоит в том, что они специально для этого подготавливают бойцов и перед тем чтобы пустить их в бой, одного против другого, привязывают к одной ноге небольшой острый ножик на подобие бритвы и этим один другого или убивают на месте, или изранят так, что при общем воодушевлении народа бой считается окоченным.

Как в Европе евреи, так здесь на, востоке, китайцы изыскивают всякий уголок, где бы они могли с выгодой поселиться на Филиппинский островах и захватить в свои руки всю главную торговлю. Туземцы сначала противились, но теперь пришли к такому убеждению, что без них трудно будет им обходиться. Замечательно, что китайцы имеют особенную способность приноравливаться к нравам других народов, и скоро свыкаются так, что делаются своими, домашними людьми.

Для моряков, посещающих Манилу, нет никаких удовольствий и даже загородных поездок, где бы можно было отдохнуть после однообразной и суровой жизни и дневного утомительного зноя. Единственное развлечение городских жителей состоит в том, что они собираются по вечерам на бульваре, устроенном у самого моря, и здесь отдыхают и слушают музыку Испанцы, желая чем-нибудь услужить, предложили нам съездить внутрь страны, в провинцию Laguna, как лучшее место на Филиппинских островах по растительности и по природе, и если мы отправимся, то со стороны губернатора провинции, которого местопребывания в городе Санта Круз, было обещано сделать все распоряжения, чтобы мы могли с удобством осмотреть и объехать лучшие места.

Желая воспользоваться любезным приглашением я, вместе с некоторыми офицерами, отправился на пароходе в 7 ч утра, сначала по реке, и затем по озеру, и в 8 ч вечера прибыли в Санта Круз. Здесь губернатор приютил всех нас у себя в доме, в продолжении двух дней, что мы пробыли в Лагунах, благодаря его любезности, с полным удовольствием, несмотря на затруднительность дорог, осмотрели лучшие места и водопад. При этом должен сказать, что мы не ожидали на чужбине встретить такое радушие и гостеприимство, какое встретили в доме губернатора, и я полагаю, что поездка эта будет лучшим воспоминанием из нашего плавания.

Манила, один из самых дорогих городов и поэтому, кроме свежей провизии для команды, ничего другого не приобретали, из предосторожности команду не увольняли на берег. Несмотря на это, стоянку здесь во время двухнедельного пребывания можно считать не потерянным временем. Фрегат снабжен всеми минными приспособлениями и чтобы вполне с ними познакомится требуется постоянная практика, но, к сожалению, приходится посещать такие порта, где подобные учения производить неудобно, вследствие постоянного движения судов на рейде и только два порта дали случай фрегату, это Чифу и Манила, серьезно с ними познакомится: делали минные заграждения со взрывом мин, стреляли из минной пушки Уайтхеда и с барказа из десантного орудия в щит; производили такую стрельбу из орудий.

6 февраля, в 8 ч утра, имея пары в 7 котлах, снялся с якоря, для следования в Гонконг. Выйдя из Манильского залива, встретили штиль и потому продолжали идти под парами.

На другой день, в 6 ч утра, несмотря на полный штиль, прекратил пары, вступив под паруса, и до 11 февраля имели маловетрие, или штиль, причем плавание фрегата было от 30 до 60 миль в сутки. 11 февраля, вечером, ветер задул от ONO и к полуночи установился муссон, что фрегат шел от 5 до 6 узлов, чем далее — сила ветра все усиливалась, а к полудню 12 числа дул с порывами и с пасмурностью, при этом развело довольно крупную волну, так что должны были к вечеру убрать брамсели. Фрегат, имея розмахи на подветренную сторону, не более 14°, шел в бейдевинд очень спокойно до 8 узлов.

Утром 13-го по расчету находясь в 80 милях от входа, развели пары, в 8 ч 30 мин спустили винт и дали ход машине. В 10 ч утра открылись о-ва Lemma. Определившись, взял курс на Гонконг и в начале 6 ч вечера стал на якорь. На рейде были следующие суда: под командорским флагом корабль “Victor Emanuel”, транспорт “Himalaya”, лодки: “Svift”, “Flying Fish”, башенный фрегат “Vivern”, яхта “Vigiland”; под контр-адмиральским флагом французский фрегат “La Victorieuse” авизо “Kersaint"; под контр-адмиральским флагом американский корвет “Richmond”, пароход “Мопосасу” и германская лодка “litis”.

Фрегаты “Герцог Эдинбургский” и",Генерал-Адмирал”

(Сведения о кораблях, опубликованные в английском справочнике ‘‘JANE’S FIGHTING SHIPS”. 1900)

“Герцог-Эдинбургский” в дальнем плавании

Всего от Манилы до Гонконга пройдено 665 миль в 7 суток и 9 ч; средняя скорость перехода 3,7 узла, под парами 260 миль в 31 ч, средняя скорость 8,4 узла; под парусами 405 миль в 6 суток 2 ч, средняя скорость 2,8 узла Придя в Гонконг узнали, что американский военный пароход “Ashuelot” потерпел крушение. Идя из Амоя в Гонконг он при тумане выскочил на риф острова Lamak, причем погибло 8 матросов и 3 китайца. О крушении было дано знать в Сватау, для чего послана была шлюпка от парохода. Из Сватау пришел пароход, забрал спасенный экипаж и доставил в Гонконг на свою эскадру. Пароход затонул на 15 саженной глубине.

Согласно предписанию начальника отряда судов в Тихом океане, фрегат простоит в Гонконге до 15 марта затем должен идти в Амой, и к апрелю месяцу прибыть в Нагасаки. Было бы желательно, если бы к этому времени прибыла для команды обмундировка. В ней люди очень нуждаются и особенно новобранцы Сибирского экипажа, которых на фрегате 41 человек; они поступили вместо выбывших по болезни и на пополнение тех людей, которые выслужили срок службы и, по распоряжению адмирала, отправлены в Россию на возвращающихся судах.

От 3 апреля 1883 з. Во время стоянки фрегата в Гонконге погода стояла все время дождливая, сырая, с густыми туманами, не допускающая производить правильных занятий, и нужно было выбрать моменты, чтобы просушить паруса и как говорится, обсушиться. На первой неделе великого поста офицеры и команда говели.

4 марта американцы устроили гонку шлюпок. Офицер, который приезжал просить участвовать, объяснил мне, что англичане и французы приняли предложение, на этом основании и я согласился, но для американцев гонка шлюпок составляет их гордость и вообще с ним трудно состязаться, потому не мудрено, что в день гонок французы вовсе отказались, а англичане послали один вельбот с яхты “Vigiland”; вышло, что состязание было только с русскими шлюпками.

С фрегата участвовали в гребной гонке: гичка, баржа и офицерский катер; в парусной гонке: гичка, баржа и спасательный катер. Гонка началась в 2 ч пополудни и первыми пошли: наша гичка и с корвета “Richmond", расстояние в 2 мили. Гичка с фрегата прошло круг в 12 мин и получила первый приз, а с “Richmond” сделала круг в 12 мин 30 сек. Баржа гонялась с двумя 14-ти весельными катерами с “Richmond” и с парохода “Monocaci”, расстояние в 3 мили.

Первым пришел катер с “Richmond”, сделав круг в 19 мин, а баржа в 19 мин ЗОсек и получила второй приз. Офицерский катер также гнался с двумя американскими катерами и прошел расстояние в 3 мили вторым, сделав круг 20 мин и получил также второй приз. На парусную гонку пошли 3 американских катера и наши два катера. Первый приз взял спасательный катер с фрегата, второй приз наша баржа.

17 марта, имея пары в 7 котлах, в 1 ч 30 мин утра, снялся с якоря для следования в Амой. Выйдя в море, встретил легкий NO и довольно крупную противную зыбь и течение, спустил на палубу брам-реи и брам-стеньги и продолжал идти под парами. На другой день, в 5 ч пополудни пришел в Амой и стал на якорь на внешней рейде, пройдя 285 миль с средней скоростью 8,1 узла.

В Амой, кроме трех военных китайских лодок, других судов не было. Город очень большой, но, как вообще китайские города, недоступен по своей грязи и зловонию. Европейцы, которые там проживают, всего человек 60, составляют отдельную колонию и помещаются на отдельном острове, преимущественно англичане и немцы, ведущие торговлю с китайцами. Во время пребывания фрегата, китайцы как бы выказали воинственный вид: на берегу против фрегата собиралось войско, вооруженное бамбуковыми шестами, у которых на одном конце вставлен железный заостренный наконечник, выделывали какие-то непонятные для нас упражнения, что-то в роде фехтования.

22 марта, в 9 ч утра, имея пары в 7 котлах, снялся с якоря для следования в Нагасаки. Выйдя в Формозский пролив, встретил штиль и при этих обстоятельствах прошел пролив. На другой день, в 6 ч утра, пройдя параллель в северной оконечности Формозы поставил паруса, прекратил пары и, подняв винт, лег в бейдевинд на левый галс. 24 марта, с заходом солнца, ветер все усиливался, так что фрегат при марселях, фоке и гроте, имея крен до 15°, шел в полный бейдевинд до 9,5 узлов.

В 9 ч вечера налетел шквал и ветер от того же румба дул с порывами и силой, доходившей от 8 до 9 баллов; пришлось взять у марселей два рифа, убрать фок и грот. Во время уборки кливера его изорвало в клочки. По наблюдениям, розмахи доходили до 11°, боковые с наветра до 23° и под ветер до 32°. Фрегат держался очень спокойно и, несмотря на крупную волну, не зарывался, а отделывался тем, что влетали иногда гребни волн в носовую часть и в левый свес.

“Герцог-Эдинбургский” на Балтике

Этот ветер продолжался до полудня, 26 марта, когда отдали рифы и поставили нижние паруса. Продолжал лавировать и только 29 марта, в 6 ч вечера, когда заштилело и мы находились от о-ва Goto в 100 милях, развел пары и в 9 ч вечера дал ход машины. В полночь, 30 марта фрегат с триселями шел до 10 узлов, в 6 ч утра открылся о-в Fukai и в 5 ч вечера стал на якоре в Нагасаки. На рейде застал германский фрегат “Elisabeth”, японский броненосец, под контр-адмиральским флагом, “Fuzokan", на мортоновом эллинге лодку “Нерпа” и добровольного флота пароход “Владивосток”. Всего от Амоя до Нагасаки, 830 миль, пройдено в 8 суток и 8 ч, средняя скорость перехода 4,2 узла; под парами пройдено 347 миль в 41,5 ч, средняя скорость 8,5 узла. Под парусами 483 мили в 6 суток 14,5 ч, средняя скорость 3,1 узла.

В день прихода в Нагасаки мы имели несчастье потерять в море матроса 1- й статьи Ивана Надеждина. Около 8 ч утра, вахтенный начальник послал людей на марс поправить паруса и Надеждин, поправляя парус на верхнем фор-марсарее, у топа, на левом ноке, упал в воду и утонул. Моментально брошены были спасательные круги, которые он не взял, остановлена машина и спущен катер, но все оказалось бесполезным. По произведенному дознанию оказалось, что он, падая ударился о фока топенант, скользнул по фоковым вантам, вскользь задел выстрел и, ударившись головой о запасной якорь, свалился в воду и кода же всплыл на поверхности воды, то лежал на воде ничком и не шевелился. Нужно полагать он расшибся и был в бессознательном состоянии.

31 марта, с раннего утра, приступил к погрузке угля до полного запаса, дополнил до двухмесячного запаса провизию, взял 10 быков, и, по прошествии суток, снялся с якоря в 5 ч пополудни и под 8 котлами вышел под парами для следования в Посьет, причем ход фрегата был 11 узлов. 1 апреля в Цусимском поливе получили SO, который, постепенно усиливаясь, дошел до 8 баллов; фрегат с марселями и фоком шел до 13 узлов. После полудня, вследствие все более усиливавшегося ветра, закрепили верхние марсели и крюйсель, так как фрегат очень рыскал, а у фока взяли один риф. С 6 ч вечера развело большое волнение, фрегат сильно бросало и когда розмахи доходили до 3° стали замечать перебой винта, уменьшил ход до малого и затем вскоре пришлось вовсе остановить машину и остаться под одними парусами.

К 8 ч вечера сила ветра доходила до степени шторма, но, несмотря на это, барометр, который за целые сутки все падал, начал трогаться кверху. После 8 ч вдруг начало стихать и в 9 ч 30 мин вечера, подходя к о-ву Matusima, налетел шквал от W. Дав ход машине и закрепив прямые паруса, пошли под косыми. С полуночи все время была большая и неправильная волна, от которой палубу обдавало брызгами от срывавшихся верхушек волн. В 3 ч 30 мин утра фрегат черпнул всем полубаком и левым (наветренным) шкафутом мы должны были уменьшить ход. После выхода солнца начало стихать и волнение улегаться.

3 апреля, с рассветом, пришел вид мыса Гамова, а в 8 ч 30 мин утра стал на якорь на рейде Паллада.

От Нагасаки до Посьета, 630 миль, пройдено в 63 ч, средняя скорость 10 узлов, под одними парусами находились Зч.

По приходе в Посьет, я телеграфировал главному командиру портов Восточного океана и, вследствие полученного ответа, на другой день перешел в Новгородскую бухту и стал на якорь против поста, предварительно сделав промер и поставив на опасных местах шлюпки, так как вехи еще не были поставлены.

Здесь застал лед. Бухта Экспедиция еще замерзши и температура воздуха доходит до 1,5° тепла. Поплававши более двух лет в теплых климатах, немудрено, что все мы мерзнем.

От 15 ноября 1883 з.

Коломбо, на острове Цейлон

12 октября, в 9 ч утра адмирал перенес свой флаг на клипер “Наездник”, а в 10 ч утра, по сигналу, совместно с ним снялись с якоря. При выходе из залива Иеддо получили NO 5–6 с дождем и пасмурностью, почему сигналом приказано было: “поднять винт и поставить паруса”; затем “идти по назначению, и адмирал желает счастливого плавания”. Отсалютовал адмиралу 13 выстрелами, взял курс в Вандименов пролив, вдоль восточного берега Японии. На параллели Кобе расстались с клипером “Наездник”.

16 октября ветер начал стихать, по мере приближения к Вандименову проливу течение усиливалось, почему, в 6 ч 30 мин утра, фрегат вступил под пары и в тот же день, в 7 ч вечера, прошел пролив, причем на острове Такезима сильно действовал вулкан. Выйдя из пролива, вследствие штиля продолжал идти под парами, имел курс в Формозский пролив на маякИгпаЬои!

17 октября, в 10 ч 30 мин утра, задул легкий SSO-2; прекратили пары и вступили под паруса, с тем расчетом, что этот ветер перейдет в NO муссон, но до 18-го числа он дул маловетрием от разных румбов и тем заставил около 8 ч утра снова дать ход машине. В 5 ч пополудни нашел шквал с дождем, и в этом направлении продолжал дуть с сильными порывами, постепенно переходя к N причем развело довольно крупную волну. Розмахи по временам доходили на подветренную сторону до 32° и несмотря на это качка была плавная и фрегат шел довольно спокойно и хорошо. 19-го числа, около 7 ч утра, ветер установился от N, прекратили пары, вступили под паруса и с этого момента попали на муссон.

В 10 ч утра, 20-го числа, подошли на вид маяка Turnabout, и определившись по нему, пошли проливом, имея свежий муссон и ход фрегата до 10,5 узлов. В ночь с 21 октября на 22-е, для уменьшения хода, чтобы к рассвету подойти к входу на рейд, остался на ночь под нижними марселями. В 6 ч утра стал на якорь на Гонконгском рейде. На рейде застал клипер “Опричник”, английский корабль блокшив “Victor-Emanuel” под командорским флагом и корвет “Cleopatra”, французский фрегат “Vistorieuse” под контр-адмиральским флагом и германский корвет “Stosch" под контр-адмиральским флагом. Отсалютовав, согласно уставу, английской нации и флагманам, получил немедленно ответ равным числом выстрелов.

Всего пройдено от Иокогамы до Гонконга 1560 миль в 9 суток 23 ч. Под парами 570 миль в 57 ч 30 мин, под парусами 990 миль в 181,5 ч. Средняя скорость перехода 6,5 узла. Под парами средняя скорость 10 улов, под парусами 5,5 узла.

Во время стоянки фрегата в Гонконге пришел из Европы германский фрегат “Stein”, чтобы произвести смену командира, офицеры и команда корвета “Stosch", которые кончили срок своего пребывания в этих водах, а корвет должен остаться и будет продолжать плавать с новым составом. Корвет “Stein” шел кругом мыса Доброй Надежды и имел удивительно счастливое плавание:

в 28 дней сделал переход от мыса Зондского пролива. В Зондском проливе, вследствие происшедшей катастрофы, пришлось идти по лоту, имея впереди паровой катер. Корвет на днях оставляет Гонконг и следует за нами, через Суэц домой.

Пополнив запас топлива и взяв свежей провизии, 25 октября, в 4 ч пополудни, снялся с якоря для следования в Сингапур. Выйдя восточным проходом и пройдя траверз острова Lemma остановил машину, поднял винт и поставил паруса. Ветер был от О, ход фрегата доходил до 7 узлов, при этих обстоятельствах мы дошли до банки Macclosfield. Здесь ветер перешел к NO, 2–3 и фрегат в продолжении суток шел со скоростью от 3 до 5 узлов; затем муссон снова усилился и довел фрегат, при ходе 7,5 узлов, до параллели 5,5° N, где совсем заштилело. Проштилевав около полусуток, причем в это время налетели легкие шквалы от разных румбов с проливными дождями, 2 ноября, в 8 ч утра, вступили под пары и на другой день в 1 ч пополудни, вошли в Сингапурский рейд, отсалютовали нации и, прияв лоцмана, прошли прямо в New Harbour к угольным складам, где в 2 ч отшвартовались. На рейде были следующие английские лодки:“Pegasis”, “Maypie” и “Fly”.

Всего до Сингапура пройдено в 8 суток 22 часа 1510 миль, скорость перехода 7,1 узла. Под парами пройдено в 32,5 ч 325 миль, средняя скорость 10 узлов. Под парусами пройдено в 7 суток 13,5 ч 1185 миль, средняя скорость 6,5 узла.

6 ноября, окончив расчеты с берегом и дополнив до полного запаса топливо, в 4 ч пополудни вышли из Сингапура под парами для следования в Коломбо. Весь Малакский пролив прошли при полном штиле и почти постоянном дожде. Ход фрегата был 10,5 узлов.

9 ноября, пройдя остров Pulo-Rondo, взял курс на маяк Great-Rossus и, так как встретили маловетрие от W-та, продолжали плавание под парами до 2 ч 30 мин пополудни 10 ноября. В это время задул легкий ветер из NO четверти и чтобы дать отдохнуть кочегарам, которым при довольно высокой температуре не легко было управляться, прекратили пары и вступили под паруса, но к сожалению к вечеру этот ветер стих и начали налетать легкие шквалы от разных румбов с проливным дождем и мы подвигались очень медленно вперед. 12 ноября совсем заштилело и потому в 8 ч утра снова дал ход машине, и при таких обстоятельствах продолжал плавание до самого Цейлона.

14 ноября в 8 ч вечера пришел на вид Коломбо и не дождавшись лоцмана, в 10 ч вечера стал на якорь на внешнем рейде, на глубине 9 сажень, а на другой день с рассветом, под проводкой лоцмана перешел за моллу, где отшвартовался. Весь переход в 1550 миль сделан в 8 суток и 7 ч. Скорость перехода 7,8 узла. Под парами 157,5 ч. 1440 миль, средняя скорость 9,2 узла. На рейде застали пароход, добровольного флота “Петербург” и английский корвет “Briton”. На этих переходах команду, вследствие постоянных дождей, пришлось занимать только теоретическими занятиями, под руководством офицеров. Занимались артиллерийскими вопросами, сборкой и разборкой оружия, грамотностью; в последней команда делает большие успехи, многие занимаются арифметикой и знают твердо дроби. Из числа всей команды найдется не более двух человек неграмотных.

Благодаря сырым погодам мы не чувствовали особого зноя, но пары разводят очень высокую температуру по фрегату и несмотря на это здоровье всех служащих, благодаря бога, вполне хорошо.

Офицеры “Герцога-Эдинбургского” на отдыхе

Моряки Балтики. 1910-е гг.

От 14 декабря 1883 з. Порт-Саид

Окончив приемку угля и расчеты с берегом, 17 ноября в 4 ч пополудни, вышел из Коломбо для следования в Аден.

По выходе из-за моллы взял курс между Лакедивскими и Мальдивскими островами. Имея первоначальный штиль и затем вместо предполагаемого муссона противное маловетрие от W и течение, продолжал идти под парами до 20 ноября когда получили легкий NO, подняли винт и вступили под паруса.

При таких обстоятельствах фрегат шел до 28 ноября. За 150 миль от острова Сокотора ветер начал стихать и заходить. Чтобы не терять ходу, изменил первоначальное направление и взял курс на южную сторону острова. В это время, нужно полагать, мы разошлись с фрегатом “Минин”, который за четыре дня до нашего прихода оставил Аден.

29 ноября, с рассветом, увидели остров Сокотору.

3 декабря, в полночь, открылся Аденский маяк, а в 4 ч утра, подойдя ко входу, легли в дрейф, в 6 ч утра дал ход машине и в 8 ч стал на якорь на Аденском рейде. Всего от Коломбо до Адена пройдено 2150 миль, в 15 суток 15,5 ч. Под парами 578 миль, в 2 суток23,75 ч, средняя скорость 8 узлов. Под парусами 1572 мили, в 12 суток 15,75 ч, средняя скорость 5,1 узла. На рейде застал французскую лодку “Infernel” и итальянскую лодку “Corridi".

Весь переход имели хорошую и умеренную погоду и можно смело сказать, что это лучшее время для перехода океаном. Правда муссон не вполне еще был установившись, но, тем не менее, он настолько дул, что мы могли большую часть перехода идти под парусами и производить парусные и артиллерийские учения. Кроме того, 27 ноября была пробита ночная тревога: связавши койки, батарея через 5 мин была готова к бою, и первый выстрел с снарядом последовал через 5,5 мин.

30 ноября, около 11 ч утра, у острова Abdo-atkiri, параллельно нашему курсу, обогнал нас грузовой пароход, который шел под парами и парусами, мы шли в это время под парусами. Проходя траверз фрегата не более как в 18-ти кабельтовых, пароход не поднял флага. Для того чтобы заставить его поднять флаг, я, согласно международному праву, приказал сделать холостой выстрел, но пароход флага не поднимал; тогда я приказал пустить снаряд по направлению у него за кормой. Пароход однако же и после этого не поднял флага, прибавил ходу и хотел уходить. Видя его упорство не поднимать флаг, я привел и пустил другой снаряд впереди по его носу, после чего пароход поднял английский флаг и ушел вперед.

В Адене пополнили запас топлива и на другой день, в 6 ч вечера, снялись с якоря для следования на Суэц. В 4 ч утра, 5 числа, прошли Бабельмандебским проливом и вступили в Красное море, где получили довольно ровный попутный ветер и поставили, в 7 ч утра, прямые паруса. В полдень, пройдя узкости, остановили машину и остались под парусами, при этом ход фрегата был от 6,5 до 7-ми узлов, но такие благоприятные обстоятельства продолжались всего сутки и 6-го, в полдень, ветер начал стихать и давал ходу до 4 узлов, а 7-го утром совсем заштилело. На фрегате закрепили в 7 ч утра паруса и дали ход машине, пройдя таким образом остальной путь под парами. Машина, несмотря на довольно свежий и противный ветер, работала очень хорошо; идя под 8 котлами, при 45-ти оборотах, имея в котлах до 48-ми фунтов пару, ход все время был 8,5 узлов.

11 декабря, в 9 ч утра, стал на якорь в Суэце.

Всего от Адена до Суэца пройдено 1330 миль, под парами 1103 мили, в 4 суток 21,25 ч; средняя скорость 9,4 узла. Под парусами 227 миль, в 1 сутки 18 ч; средняя скорость 5,1 узла.

От Иокогамы до Суэца пройдено всего 8100 миль. Под парами 4016 миль, в 17 суток 18,5 ч. Под парусами 4084 мили, 31 сутки и 4 ч. В Суэце, вследствие того, что фрегат проходил уже каналом, не производили обмера и плата произведена на тех же основаниях, как и прошлый раз. Компания предложила, что если фрегат готов, то может в канал входить, так как он свободен. В 2 ч пополудни прибыл лоцман и мы пошли в канал, но пройдя 8 миль должны были на ночь отшвартоваться у берега.

На другой день, в 6,5 ч утра пошли дальше, но через полчаса пришлось отшвартоваться по случаю ставшего впереди на мель парохода, который своими средствами не мог сняться и пришлось из Суэца потребовать буксирный пароход и с помощью его он сошел только к вечеру с мели и освободил путь. Благодаря этому случаю, мы и три парохода, которые шли за нами, потеряли целые сутки.

13-го числа, в 6,5 ч утра, пошли дальше и успели за весь день пойти 34 мили. На другой день, с рассветом, тронулись с места и в 2 ч пополудни прибыли в Порт- Саид, пробыв на канале ровно трое суток.

От 30 мая 1883 з.

12 мая, в 6 ч вечера, вышел из Шербурга для следования в Киль. В канале встретил О с небольшой пасмурностью, но к утру пасмурность настолько усилилась, что, подойдя к плавучему маяку на расстояние 4-х миль, не видел его. Бросил диплот и, убедившись по глубине, что счисление верно, продолжал плавание. К вечеру заштилело и сделалась совершенно ясная погода с противным маловетрием; такие обстоятельства сопровождали фрегат до 15 мая когда находились в 150 милях от Скагерака, где получили ветер от NW. Это дало возможность до вечера нести прямые паруса. В полдень пройдя Скаген, приял лоцмана, под проводкой которого прошли Категат и Большой Бельт, и 17 мая, в 5 ч 30 мин вошел в Кильскую бухту, причем, проходя мимо крепости Friedrichsort, отсалютовал нации, на что ответили тем же числом выстрелов. В 6 ч встал на бочку и отсалютовал адмиралу.

Всего от Шербурга до Киля пройдено 920 миль в 5 суток. Средняя скорость 7,6 узла.

На рейде застали суда, под флагом контр-адмирала графа Monts: башенные броненосные корветы “Baden”, “Sachsen”, “Wurtlemberg”, “Bayern" и кроме того авизо “Blitz”. Броненосные канонерские лодки под флагом капитана 1-го ранга Deinhardt, имеющего свой флаг на авизо “Grille”. Лодки “Biene”, “Hummel”, “Crocodill”, “Hamaeleon”. Минный отряд, под флагом капитана 2 ранга Tirpitz на корвете “Biucher”, которым он сам командует. Миноноски “laeger”, “Vorwarts”, “Scharf”, “Flink”, “Tapfer” и “Shtolze". Учебные парусные суда: фрегат “Niobe”, бриги “Undine” и “Rover”.

Полуброненосный фрегат “Nansa” занимает брандвахтенный пост и на нем флаг контр-адмирала Wickede, начальника здешнего порта. Все отряды, за исключением фрегата, отправлялись в практическое плавание и, как говорят в начале августа месяца должны соединиться в Данциге, где предполагается произвести маневры.

Продолжительная стоянка в Киле произошла вследствие окраски фрегата, что вполне удалось, благодаря хорошей погоде. Как только операция эта была закончена, 26 мая, в 4 ч 30 мин пополудни, снялся с якоря для следования в Кронштадт. 27 мая, прошли все узкости, обогнули плавучий маяк Идер-Клюбель, и здесь воспользовались ясной погодой проверили компасы, у которых девиация значительно изменилась с увеличением широты.

29-го, в 11 ч вечера, пришли на вид Оденсгольмского маяка и прошел весь Финский залив при самых лучших обстоятельствах. 30-го числа, в2 ч пополуночи, между Готландом и Сомерсом встретили батарею “Кремль”.

Из Киля до Кронштадта пройдено 750 миль в 92 ч, средняя скорость 7,8 узла.

Капитан 2 ранга Гирс 2-й.

В приведенных материалах использовались следующие меры длины и веса:

1 дюйм = 25,4 см; 1 фут = 0,305 м; 1 сажень = 1,83 м (морская шестифутовая); 1 миля = 1852 м; 1 кабельтов = 185,2 м; 1 пуд = 16,38 кг; 1 фунт = 0,41 кг

Вверху, два фото внизу: “Генерал-Адмирал” в первые годы службы

В дальнем плавании. 1880-е гг.

“Г енерал- Адмирал” в Северо- Американских соединенных штатах.

Апрель 1893 г. Гавань Нью-Йорка.

“Генерал-Адмирал” во Франции (вверху) и в Северо-Американских соединенных штатах (справа). 1893 г.

“Генерал-Адмирал” дальнем плавании. Конец 1890-х гг.

Полуброненосный фрегат ‘Терцог Эдинбургский”

Заложен 15 сентября 1870 г. на Балтийском механическом и судостроительном заводе в Санкт-Петербурге. Зачислен в списки 30 декабря 1872 г. Спущен на воду 29 августа 1875 г. Вступил в строй в 1877 г. С 1906 г. учебный корабль. С 1909 г. минный заградитель.

Вверху и снизу: “Герцог Эдинбургский” в первые годы службы

Вверху: “Герцог Эдинбургский” в дальнем плавании. Конец 1890-х гг. Далее: до модернизации (вверху) и во время модернизации

Вверху и внизу: “Герцог Эдинбургский” на Балтике. 1900–1902 гг.

“Герцог Эдинбургский” на Балтике. 1900–1902 гг.

Вверху: Минные заградители “Онега” (б. “Герцог Эдинбургский") и “Нарова” (б. “Генерал Адмирал”) в годы первой мировой войны в Гельсингфорсе Учебное судно “Баррикада” (б. “Онега”, б. “Герцог Эдинбургский”) на Балтике. 1930-е гг.

1 ноября шторм усилился, размахи корабля доходили до 28 градусов. Машина работала исправно, но от сильной качки и ветра стали один за другим обрываться цепные бакштаги, удерживавшие дымовую трубу — труба свалилась на правый борт, смяв бортовые вентиляторы, На другой день шторм еще более усилился, размахи “Генерал-Адмирала” доходили до 30 градусов, свалившаяся труба стала биться о вентиляторы, разрушая их все больше и угрожая обрушиться на палубу. Видя это, командир корабля капитан 1-го ранга Серков приказал обрубить последние удерживающие ее цепи, причем это было сделано так умело, что труба моментально улетела за борт, не причинив фрегату никакого вреда.

Оглавление

ВВЕДЕНИЕ

ПРОЕКТИРОВАНИЕ

ПОСТРОЙКА И ИСПЫТАНИЯ

СЛУЖБА

ЛИТЕРАТУРА И ИСТОЧНИКИ

ПРИЛОЖЕНИЯ

  Приложение № 1 Заграничные плавания фрегата “ГЕНЕРАЛ-АДМИРАЛ”

  Приложение № 2 Заграничные плавания фрегата “ГЕРЦОГ ЭДИНБУРГСКИЙ”