Сборник " " [Борис Федорович Иванов] (fb2) читать онлайн

Борис ИВАНОВ Юрий ЩЕРБАТЫХ ДУШИ РЫЖИХ

Способ, каким соединяются души с телами, весьма поразителен и решительно непонятен для человека, а между тем это и есть сам человек.

Блаженный Августин

Пролог

Легенды — приемные дочери истории.

Э. Понсела

Не верьте сказкам. Они были правдой.

Станислав Ежи Лец

— Упаси Господи, мистер!

Бармен огорченно опустил на стойку перед собой чисто протертую кружку.

— Нет, что вы, конечно, на лице у вас ничего нет, не написано Вы, мистер, наверное, с «Дункана»? С пересадкой на «Гром»? Нет, нет — я вовсе не ясновидящий. Просто в это время, в мертвый сезон, только пассажир с отмененного рейса может сюда забрести. А последним из рейсовых лайнеров здесь был именно «Дункан». Летите по казенной надобности, мистер? Нет, и это тоже у вас на лице не написано… Просто пассажирских рейсов на ближайшую неделю не предвидится… Вас, наверное, должен подобрать какой-нибудь из служебных рейсов? «Гром-14» скорее всего. Ребята с «Грома» как раз сейчас могли бы уже вот за этой самой стойкой пропускать по второй кружечке — кстати, что закажете для себя, сэр?

Ну вот видите: только мы вдвоем коротаем здесь этот вечер. Да, это вы верно заметили, мистер, — два старых чудака… Два чудака, одному из которых некуда податься из-за стойки своего бара, и другой, за которым не прилетел корабль… Одобряю ваш выбор — это лучшее темное, что у меня есть. Светлого я и сам не уважаю: всегда вызывает у меня воспоминания о верблюдах. Точнее, об их моче. Я ведь четыре года был погонщиком верблюдов на Харуре. Там это единственный вид наземного транспорта на дальних перевозках. Эко-диктатура — чего вы хотите… Местные умельцы из инженеров-генетиков, извините за выражение, вывели там породу этих тварей, устойчивую к тамошним морозам. Отменно нерадивые и злобные создания — поверьте мне…

Старина Хенки задумался. Видно, ему было о чем вспомнить.

— Думаю, — продолжил он, тщетно выискивая изъян в проделанной над общеупотребимым сосудом работе, — там у них опять что-то серьезное. Нет, не у харурских верблюдов, конечно, — у ребят с «Грома»… Вы ведь, наверное, в курсе: «Гром» — спасательная посудина. Чуть где ЧП, и весь их график — коту под хвост. Хотя ЧП иногда имеет и свои положительные стороны.

Вот взять, хотя бы, Ржавого Русти… Уж на что не повезло человеку: в историю с «Констеллейшн» влип… Как мальчишка влип — а и то ведь с замечательными людьми знакомство свел…

Да, вы не ошиблись — с «Констеллейшн». Там, в этой истории, такие, извините, лбы сошлись — взять, например, господина Санди… Да-да, того самого. Про которого те два чудака книжки написали… Да, известный человечек. И — Русти говорит — интереснейшего характера… Что? Да нет, конечно, с первого взгляда этого незаметно было, говорит. Такие вещи, как вы выражаетесь, на лбу ни у кого не написаны.

Все, мистер, познается в деле…

Глава 1 КОШКИ И ПИРАТЫ

Кошка — это существо, которое играет с мышью и при этом думает, что она играет с человеком.

Леонард Левинсон

Оно и верно — тут Хенки был прав на все сто — на лбу Федерального Следователя Пятой категории Кая Санди не было написано ровным счетом ничего. Даже возраст этого сухопарого, чуть тронутого грустной сединой человека плохо читался в его стандартизированном до предела за годы службы Системе облике.

«Вот и Управление свою шестерку пригнало, Груз сопровождать», — подумал Рекс Раусхорн, боцман Федерального Космического Судна «Констеллейшн», в миру известный как Ржавый Русти. О «дополнительном пассажире» он был поставлен в известность, как это всегда бывает с такими вот специальными агентами, в самый последний момент перед стартом.

Нельзя, однако, сказать, что и для Федерального Следователя знакомство это не имело никакого значения. Всю жизнь он был любопытен к людям. Должно быть, это качество и привело его когда-то — теперь уже давно — в Академию Спецслужб. К каждому из членов экипажа он старался присмотреться как можно внимательнее. Капитан Даниэльс, например, явно тяготился этим, так не вовремя — перед самым долгожданным шестимесячным отпуском — пришедшимся внеплановым рейсом. Вряд ли его досада была наигранной.

А вот Русти все было нипочем. Именно рейс и был для него — человека, ответственного за вопросы чисто хозяйственные, — временем «дольче фар ниенте», временем самопознания и отдохновения. Если не считать пары-другой идиотств, что случаются всякий раз — без того и рейс не рейс, — ну, например, потерянных ключей от капитанского сортира, никаких забот ему в полете не предвиделось.

«Хочешь — спи весь день, хочешь — пьесы пиши, — рассказывал он старине Хенки. — Только у кэпа с секондом под ногами не крутись…»

Конечно, в реальности дело обстояло сложнее. В далеком рейсе неприкрытое ничегонеделание доброй половины экипажа не проходит незамеченным для вечно задерганного своими сугубо специфическими проблемами — в каждом полете разными — высшего командного состава и влечет за собой уйму мелочных придирок и изобретение массы головоломных заданий. Бессмысленных и пустых по сути своей. Именно поэтому каждый уважающий себя боцман или другая «шестерка», его замещающая, имеет в подобном полете четко разработанный план ИКД — Имитации Кипучей Деятельности, — долженствующей отвратить внимание руководства от той нирваны, в которой надлежит пребывать их — работников хозяйственной сферы — душам перед тем, как ввергнуться в ад предстартовых и послепосадочных забот по погрузке, разгрузке, регистрации, списанию и текущему ремонту всего того, что подлежало погрузке, разгрузке, регистрации, списанию и текущему ремонту на всякой порядочной космической посудине, преодолевшей положенные ей миллионы миль в скучнейшей пустоте межзвездного вакуума.

Теперь, стоя перед панорамным экраном грузовой диспетчерской, Русти потягивал через пластиковую соломинку солоноватый «Минеракс» — безалкогольный и отвратительный, но бесплатный и полезный — и прикидывал в уме «план полетных мероприятий», который надлежало отправить на капитанский дисплей не позднее двух часов пополудни. Было уже два тридцать.

«Маразм, какой маразм…» — думал он, глядя, как громадный контейнеровоз втягивает на приемную аппарель последнее, что должно было быть погружено на борт «Констеллейшн» и ради чего и должен был состояться этот чрезвычайный рейс: огромный, с дачку средних размеров, без какой-либо маркировки стальной сундук.

Груз.

— Могли что-нибудь и написать на чертовом сундуке, — рассказывал потом Русти. — Например: «Все — тут, ребята!» А еще лучше — попросту «Операция «ПЕПЕЛ»… Все равно каждая дрянь на «Транзите-200» знала, что именно отсюда и именно на «Констеллейшн» отправляют к Нимейе Миссию Спасения…

— Дрянь, может, и знала, — всякий раз соглашался с Русти в этом месте его рассказа старина Хенки, — но для кэпа Даниэльса этот полет был сюрпризом. И неприятным сюрпризом, доложу вам… Он, бедняга, помнится, так и сказал: «укатают меня эти «чрезвычайники»… И как в лужу глядел…

В лужу капитан Даниэльс, вообще говоря, не глядел. Просто, заскочив в последний свой свободный вечер в заведение Хенки (старая дружба связывала знаменитого капитана с не менее знаменитым в Секторе специалистом по недоливу спиртного), кэп обмолвился, что чувствует себя последним дурнем, когда приходится тащить на другой конец Галактики свору уполномоченных, каждый из которых считает себя главным на судне, а капитана использует как простого наемного водилу… Ну и добавил, конечно, что-то о том, что этак вот и до беды недалеко.

До беды действительно было недалеко. Правда, дело заключалось не в тех двух пассажирах, что числились в стартовой ведомости сверх программы.

Один из них — та самая «шестерка», на которую Русти не счел нужным обращать особого внимания, — сидел в кабинете у кэпа и методично капал ему на мозги обещаниями новых и новых передряг.

— Того, что я должен сообщить вам сейчас и здесь, вовсе не надо знать больше никому из команды «Констеллейшн» и никому из команды сопровождения Груза, — говорил Федеральный Следователь капитану, устало изображавшему максимум внимания. — Вообще никому из лиц, находящихся на борту. Дело не только в том, что «Констеллейшн» может подвергнуться нападению с целью захвата Груза. Дело в том, что мы имеем данные оперативного характера, которые позволяют думать, что операция по такому захвату уже спланирована и проводится всерьез. И серьезными людьми, поверьте.

— Так почему же вы не запихнули этих серьезных людей в каталажку? — поинтересовался кэп. — Почему мне надлежит заниматься в полете еще и играми в «своих и чужих»?

— Не думайте, что я предлагаю вам бороться с пиратами в одиночку, — успокоил его Кай. — Скорее всего вам не придется с ними бороться вообще. — Управление свою работу знает и постарается свести эту игру с приличным счетом и без всякого шума. Но нам с вами предстоит обеспечить свой участок фронта…

— На борту размещена дюжина дармоедов из охраны, с полковником Кортни во главе, — вздохнул кэп. — Команда прошла инструктаж и проверку. Если надо, я раздам оружие и своим людям… В полете с экипажем проведут беседу полковник и док Сандерс — тот, что командует Миссией…

— Имеется в виду не это… Я не сомневаюсь, что табельные режимные мероприятия вы обеспечили, капитан, — Кай сделал успокаивающий жест. — Однако м-м… оперативные данные и опыт расследования такого рода преступлений — я говорю о захвате космических судов, — Кай кашлянул несколько смущенно, — дают основания предполагать, что по крайней мере один из находящихся на борту людей будет работать на противника. На Мафию, если быть точным.

— В своих людях я уверен на все сто! — Кэп решительно выпрямился в кресле.

— Я не сомневаюсь, что экипаж «Констеллейшн» состоит из порядочных людей, не раз проверенных в деле, — глядя в сторону, стал терпеливо объяснять Кай. — Но для того чтобы оказаться соучастником преступления, к сожалению, не надо обязательно быть вором или наркоманом. Или вообще носителем какого-нибудь м-м… порока. Вовсе нет. Можно быть прекрасным семьянином — некурящим и отцом шестерых детей — и тем не менее верой и правдой отрабатывать задание Мафии, если Мафия даст вам понять, что жизнь и здоровье этих самых ваших деток напрямую зависят от того, как вы с ее заданием справитесь. Это, как вы понимаете, — пример из хрестоматии. Возможны гораздо более сложные варианты…

— Вы подозреваете кого-то персонально? — нервно осведомился кэп.

Разговор становился все более и более неприятен ему.

— Если бы я заподозрил кого-либо, то не ходил бы вокруг да около… На это просто не остается времени…

— Спасибо, вы здорово меня утешили, Следователь, — капитан откинулся в кресле. — Теперь я только и буду ждать того, что мой секонд впилит мне в затылок из своего красивого «кольта» или кок добавит крысиного яда в кофе всему экипажу…

— Я думаю, что агент Мафии будет действовать умнее, — понимающе улыбнулся Кай. — Если план захвата корабля будет сорван, а люди Управления не просиживают штаны зря, то ему просто не удастся как-либо проявить себя… Все, что требуется от нас с вами, это проанализировать и постоянно держать под контролем действия людей, которые имеют доступ к жизненно важным системам корабля, к принятию решений, существенных для…

— В команде не бывает лишних людей… — кэп нервно начал перебирать карандаши в магнитном держателе. — Вы хотите, чтобы я перебрал на ваших глазах грязное белье всей команды? Всех шестнадцати человек? Доступ к жизненно важным системам корабля — хорошо сказано, черт побери! Любой кретин может угробить самую надежную космическую посудину, если постарается как следует. За примерами ходить не приходится: Марек Дудоров — на что уж безвредный член экипажа — ну что, подумайте, худого может сделать людям корабельный юрист?

— Юрист? Не скажите… — задумчиво возразил Кай.

— Да нет, как юрист Марек — на своем месте! — Речь капитана становилась все более запальчивой. — Горько, конечно, сознавать, что приходится таскать по Галактике человека, который не отличит дюзу от клизмы даже после повторного инструктажа, но вы попробуйте ни разу не влипнуть в какую-нибудь историю, осуществляя навигацию между шестнадцатью населенными мирами, каждый из которых имеет свою собственную конституцию, налоговый и таможенный кодексы, а в дополнение к ним — религиозные и уголовные традиции, порядки и уймищу служителей закона, бестолковых, как джинн из бутылки!

Вот сейчас мы с вами сидим и ничего худого не делаем, а с точки зрения какого-нибудь их дурнями понапридуманных законов наверняка совершаем какое-нибудь преступление — не уголовное, так еще какое… А с Мареком мы проходим все барьеры и рогатки без сучка и задоринки… Нет такой запятой во всем этом ворохе бумаг, о которой он не знал бы всю подноготную… И вот из-за этого-то законника экипаж неделю страдал поносом и галлюцинациями! Еще немного и… Да что и говорить, кто мог ожидать, что старина Марек подведет нас всех под этакую колокольню своим увлечением светописью?

— Светописью? — удивился Кай.

— Фотографией Той, для которой нужны не цифровые сканнеры и программы обработки изображений, а всякая чертова химия, которая, попав в систему вентиляции, может наделать всяких бед! Я лично выкинул все запасы нашего милого юриста в гальюн! По-моему, он так и не простил мне этого. По крайней мере, в шахматы со мной больше не играет… Но, видит Бог — я спас его от линчевания!

— Понятно… — заметил Кай, лихорадочно пытаясь сообразить, каким образом их разговор заехал в столь отдаленную от заявленной темы область.

Но волны красноречия раздосадованного капитана вновь подхватили его, увлекая, как щепку, в совершенно непредсказуемом направлении.

— Поубивал бы людей, у которых бывают такие вот, извините за выражение, хобби! — продолжал капитан, расценив реплику собеседника, как стимул к продолжению своих излияний. — Каждый раз, когда Русти — наш боцман — притаскивает из увольнительной новый ворох электронных игрищ — это я про хобби, — нам приходится чистить память бортового компьютера от полусотни — не меньше — новых вирусов, которые безмозглые бараны сочиняют от нефига делать в день по сорок штук! Вы знаете, когда у меня вылезла на макушке седина? Нет, не тогда, когда я сажал посудину системы «Кактус» на Галилею. А «Кактусы» не предназначены для посадок вообще, это орбитеры. Вовсе нет. И не тогда, когда по кораблю разбежались эти твари с Гринзеи… И не тогда, когда мы попали под мятеж на Харуре, — нет! Я поседел, когда мы торчали в самом центре «угольного мешка», в миллионах миль от обитаемых планет, и я набрал на бортовом компьютере команду на подпространственный бросок, а чертова машина написала мне в ответ кириллицей: «ПРИВЕТ ИЗ ВОРОНЕЖА»! Это — не на Шараде, это город такой в Метрополии. На Земле — где-то между Данией и Китаем… Там у них народный промысел такой процветает с двадцатого аж века, оказывается, — рожать такие вот гадости… Наш программист — деликатнейший был мужчина — и то просто необыкновенными словами ругался. А вы говорите — Мафия…

Вспомнив об исходной цели визита, который нанес ему Федеральный Следователь, капитан смолк, сосредоточив внимание на сложенных домиком пальцах.

— Я, собственно, закончил, — откашлявшись еще раз, уведомил его Кай. — Попрошу вас только внимательно продумать поведение и занятия всех членов экипажа. Если что-нибудь покажется вам странным — не стесняйтесь побеспокоить меня. У вас есть еще что-то, что следует сказать мне?

— Есть, — коротко проронил капитан и, поднявшись, подошел к своему сейфу. — Вы, господин Следователь, включены в список лиц, которых я должен ознакомить с устройством системы уничтожения Груза. Сами понимаете, триста тонн «Пепла» — это триста тонн «Пепла»… В чужие руки его никогда не отдадим…

Он достал из сейфа черный пакет и протянул его Каю. Федеральный Следователь не первый раз встречался с инструкциями такого типа, и чтение не заняло у него много времени. Расписавшись, он вернул листок капитану. Тот пожал ему на прощание руку и, оставшись один, нахохлившись, впал в задумчивое оцепенение.

* * *

«Плачевное зрелище представлял наш кораблик, — рассказывал потом Русти. — Я сразу понял, что добра от этого не жди. В пассажирскую посудину мы превратились с этим «Пеплом», в туристический комплекс с массовиком-затейником в виде меня! На третьем уровне — при полном комфорте — рассовали шестерых спецов по эпидемии. Собственно, Миссию Спасения как таковую. Шесть отдельных боксов. Такое на «Констеллейшн» еще было предусмотрено. Хотя, конечно, и не «люкс», но получше, чем типовые каюты экипажа. Господа врачи — все профессора, никак не меньше — ужасный на судне свинарник развели, не отходя от кассы, как говорится…»

Свинарник был еще тот в общем салоне висел портрет Флоренс Найтингейл, дополнявший импровизированную доску объявлений, на которой сообщение о вечере знакомства с экипажем — еще относительно приличной формы и содержания — соседствовало с написанным, судя по всему, губной помадой извещением о том, что доктор Ульцер очень устала с дороги и просит не приставать к ней с глупостями до восемнадцати ноль-ноль послезавтра, а также с пришпиленной скотчем упаковкой слабительного с надписью: «Кто посеял?»… Под электронную имитацию аквариума, украшавшую табельный «уголок отдыха», был вызывающе небрежно запихнут идиотского вида рюкзак, а самих электронных рыбешек кто-то всерьез пытался накормить мотылем — далеко не электронным. Кроме того, на стилизованной под каминную полку панели демонстрационного экрана пристроилась сиамская кошка совершенно нехарактерной для этой породы рыжей масти. Это был последний штрих, повергший Русти в полное уныние.

Кошка — да еще и р-ы-ж-а-я — на борту перед самым стартом — визитная карточка Князя Тьмы, это и дураку известно…

* * *

Сверившись с записью в полетной ведомости, Русти определил, что не приставать с глупостями следует к пассажиру бокса номер четыре. Дверь упомянутого бокса была не загерметизирована, и из-за нее доносились отчетливые чертыхания.

Откашлявшись, Русти все-таки постучал в полуприкрытую дверь и, дождавшись неопределенно-агрессивного возгласа в ответ на такое посягательство на покой доктора Ульцер, просунул голову в бокс. Доктор Ульцер оказалась плотной, крепко сбитой брюнеткой с явно разрушительными наклонностями, преобладавшими в ее настроении. Она с остервенением пыталась вкрутить здоровенный шуруп в вакуумированную переборку, отделявшую пассажирские боксы от слоя противометеоритного «вскипающего» пластика, закачанного в систему защиты под давлением в шесть атмосфер.

— Извините, мисс… сис, — молвил Русти, сдерживая первый порыв — схватить дуру за руку и оттащить ее подальше от переборки. — Вас… Вас не устраивает этот, как его… дизайн вашего бокса?

— Это не дизайн бокса, — деловито ответила доктор Ульцер, не прерывая своих попыток продырявить переборку. — Это — дизайн каталажки. И вообще — дерьмо. Занавеску повесить не на что.

— Если вы прокрутите в этой стенке дырку, мисс, вы выведете из строя весь уровень, — осторожно пояснил Русти, пытаясь сообразить, на кой ляд в индивидуальном пассажирском боксе сдалась занавеска. — А старт через час с небольшим… «Констеллейшн» — маленький кораблик, мисс, и его легко поломать. Если вам нужно, то я принесу крючок на присоске, а стенку ковырять не стоит. Она из сплава, мисс, и выдерживает, пожалуй, выстрел из винтовки, в упор.

— То-то я и смотрю! — Мисс с досадой отшвырнула отвертку и шуруп. — Где тут у вас моют руки?

— Между каждыми двумя боксами — душевая. Это написано на табличке справа от вас. Там же и другие, гм… удобства. Но на предстартовый период вода из системы откачана… Мы — не лайнер, мисс. Судно экстренной доставки… Кстати, это не ваша кошечка спит в салоне? И потом — вещи… Было бы неплохо, если бы хозяин затащил тот вон рюкзак к себе и закрепил как следует… Старт — это всегда много «ж», мисс.

— Все тут не как у людей, — заявила сердитая докторша, выглядывая в салон. — Вещи оставили на проходе двое очкариков из вон тех боксов, а кошек я не переношу — уберите эту тварь и марш за крючками, немедленно! А где, собственно, кошка?

Кошки не было нигде.

— Как только закончу обход судна, мисс. — попытался вернуть себе мгновенно потерянный авторитет Русти и поспешил надавить сенсор соседней двери. Сенсор ему пришлось давить минуты три — дверь так никто и не открыл

Русти плюнул и перешел к следующему боксу. Однако позвонить он не успел — откуда-то со второй палубы раздался яростный вопль, в котором озадаченный боцман узнал голос старшего помощника капитана Марчелло Борджиа, правда, исполненный в такой необычной тональности, которой в его вокальных характеристиках пока не числилось. Поспешив на этот крик, Русти без труда обнаружил эпицентр скандала, находившийся, судя по шуму, грохоту и изысканному букету ругательств, прямо в каюте секонда.

Недоумевая, Русти деликатным постукиванием означил свое присутствие. Мало ли с кем там мог сражаться сеньор Борджиа…

— Осмелюсь доложить, господин Марчелло, это я, боцман. Вы там как, в порядке? Помощь не нужна?

— Нужна, еще как нужна! — заорали за дверью, после чего Русти счел возможным осторожно приоткрыть дверь и бочком протиснуться в каюту помощника капитана.

Ошеломленный взгляд Рекса Раусхорна еще не успел оценить всю глубину открывшегося перед ним разгрома, посреди которого с ботинком в руках возвышался Марчелло, напоминавший цветом лица, позой и общим габитусом ошпаренного краба, как что-то стремительное и рыжее бросилось под ноги боцману и с яростным визгом исчезло за поворотом корабельного коридора.

— А-а-а. зачем это вы-вы… зверька сюда подманили? — только и смог потрясение вымолвить Русти.

Русти всегда умел задавать вопросы вовремя и к месту.

Секонда чуть не хватил паралич.

— Это я вас хочу спросить, боцман, откуда на корабле взялась эта тварь?!! — заорал сеньор Борджиа нечеловеческим голосом. — Кто разрешил пронести ее на борт судна?!!

* * *

— В общем, — старина Хенки добродушно подмигнул своему собеседнику, — сиамская кошечка этого французика здорово достала как секонда, так и нашего Русти. Подготовила их, так сказать, психологически к предстоявшим стрессам. Потом выяснилось, что, вернувшись в свой кубрик после приемки Груза и оформления всех этих калькуляций-накладных, помощник капитана, приняв стаканчик «Чинзано», с размаху плюхнулся в кресло, где уже мирно дремала невесть как пробравшаяся в его каюту тварь. Последствия — сами представляете, мистер… А протащил зверька на борт тот лягушатник… Это уж потом Жан Лемье возненавидел кошек, когда стал большим начальником в этом… ЮНЕСКО, что ли? Что было с кошкой дальше, говорите? С какой кошкой? А-а-а… с кошкой француза? Если по большому счету — это совсем уж другая история. Погодите — и до нее дойдет очередь…

А тогда выкинуть ее хотели напрочь с корабля — да так бы и взяли такой грех на душу: ведь поэтому кошек в космосе и не терпят, что худая очень примета — на корабле во время полета кошку убить… А не убить эту тварь порой трудно бывает — в полете в них сам черт, судя по всему, вселяется… Но Бог миловал: тут и Русти заступился за животину — он по части примет бо-о-оль-шой дока, скажу я вам, да и пока секонд нашел капитана, пока настучал на столь разозлившую его тварь, да пока нашли самого Лемье, включилась процедура предстартовой подготовки… А это, сами знаете, какая штука — хоть бы тигр живой был на борту, — во время старта никто разгерметизировать шлюзы не будет… Хотя однажды кэп Хувайло, с «Незалежности», правда, не во время старта, а при стыковке, выкинул-таки за борт весьма редкую животину из этой же породы. Плохое, говорю вам, дело, ну да «Незалежность» — она «Незалежность» и есть. Точнее была… Как, вы про это ничего не слышали?

Старый Хенки от удовольствия даже зажмурился, ибо эту историю он обычно рассказывал по три раза каждому свежему посетителю, пока те не начинали прерывать и поправлять его уже на полуслове.

— Так вот, собирается кэп Хувайло провести стандартный причальный маневр к геостационарному орбитеру, чтобы откантовать им кое-какой груз и подзапастись топливом, как вдруг в рубке вырубается освещение. Такое, естественно, могло случиться только с «Незалежностью». Еще той постройки суденышко было — времен постимперского кризиса, когда народ на бревне верхом в Космос отправляли… Петро — по селектору — главного электрика, а тот, как у нас уж принято, вместо того, чтобы дело свое делать, давай виноватого искать. Как вы понимаете — чрезвычайно важная информация: это — за считанные минуты до того, как в борт орбитера въехать на маневровом ускорении… Чтоб потом, значит, разбираться — кого за чей счет хоронить придется… И нашел-таки, но не в том дело…

Ну, капитан, само собой, матюгается, однако хладнокровности не теряет — пан Хувайло, скажу я вам, и не в такие ситуации попадал со своим замечательным судном и порядком попривык, что кругом, кроме ахинеи, ничего толком не происходит, — он дует прямо в аварийную рубку, чтобы успеть причальную скорость сбросить и на всем ходу в орбитер этот чертов не вписаться. А в аварийной рубке — темень, что у негра под мышкой, только сенсор зеленый на пульте светится. Ну, кэп с размаху в этот огонек и въехал, бедолага…

Не повезло ему, короче, а еще больше — тому здоровенному сибирскому коту, который на этом пульте дремал, приоткрыв один глаз. Потому что когда Хувайло пальцем-то котяре в глаз засветил, тот в ответ, недолго думая, ему к этому пальцу так зубами приложился, что капитан наш пять минут тварюгу бешеную с руки стряхнуть не мог — так и мотал его вокруг себя, пока электрик не подоспел и капитана своего не спас.

Затормозить-то тогда они успели, только вот коту не повезло — пустил его Петро без скафандра в автономное плавание. Хозяйку, правда, пожалел — ограничился краткой характеристикой ее предков по материнской линии и своим к ним интимным — в потенции, как вы сами понимаете, — отношением.

Про случай этот потом весь сектор трепался год как минимум. Хувайло даже к Альтаиру подался — замучили его ребята смехуночками на эту тему. А я так считаю, что лучше бы он того электрика к Богу в рай спровадил, чем на кошачью душу руку поднял, — не было с тех пор счастья ни ему, ни «Незалежности» его: суденышко года через два Малая Колония для своих нужд приобрела и так с «Трансгэлакси» за нее и не расплатилась, а только исками и рекламациями замучила: и то там не по стандарту, и это не фурычит, и вообще — название не выговаривается… Впрочем, переименовали посудину в «Индепенденс» — и дело вроде пошло… А Хувайло потом в секондах долго ходил, пить начал… Так и катился он все ниже и ниже, пока не стал директором банка на Океании. А там его покусал бешеный лосось… Мрачная история… Мрачная… Не стоит, одним словом, на кошачью душу руку поднимать — нет, не стоит…

Это я все — про любовь к животным… А кошку француза — ее, как выяснилось, Марго звать — доктор поймал. Нет, не тот, что Миссию возглавлял, а другой — длинный, здоровый такой, в очках роговых и всегда в черном костюме — ну вылитый черт, который является к слабым людям, чтобы заполучить их души. Правда, лысый, что для чертей не очень характерно, ибо — сами понимаете — им же антенны свои скрывать нужно, как, впрочем, и копыта. Что? Нет, сам я его не видел, но у друга моего, Ржавого, этот доктор всю жизнь теперь в печенках будет сидеть, так что он его в мельчайших подробностях описал — не в пятницу будь сказано, если встречу — сразу узнаю. Да и Марго он тогда тоже, видно, колдовством приманил, не иначе…

* * *

Ловили они Марго и вправду долго. К делу был привлечен дополнительный контингент — те из пассажиров, что собрались на невероятный гвалт, и свободная от несения вахты часть экипажа. Обезумевшая и явно не привыкшая к такому обращению кошка ошалело металась по тесному объему кают-компании, не даваясь в руки экстренно вызванного из своего бокса Жана Лемье. До старта оставалось чуть более десяти минут, и все возможные последствия перемещения по кораблю незакрепленного живого груза, как обычно, тяжкой ношей должны были лечь на беззащитные плечи боцмана.

В отчаянии Русти отбросил в сторону трубу пылесоса, которой только что пытался выгнать из-под намертво привинченного к полу дивана до смерти напуганную зверюгу, и оглянулся на остальных участников сафари. Что и говорить, толку от них было маловато.

Хозяин Марго беспомощно хлопотал у дивана, пытаясь выманить свою любимицу, используя самые нежные и порой, как показалось Русти, не лишенные оттенка интимности выражения, на которые кошка никак не реагировала. Только Следователь подал было здравую мысль о колбасе, с ходу отвергнутую господином Лемье, заверившим, что его киска предпочитает исключительно диетического лосося, которого, как назло, поблизости не обнаружилось.

Вот в этот момент Русти и познакомился с Колдуном, как позже прозвали между собой в команде доктора Маддера. Сначала никто не обратил внимания на долговязую фигуру в черном, возникшую в дверном проеме и молча наблюдавшую за хлопотами боцмана и его помощников. Лишь когда странный незнакомец так же беззвучно прошел в середину салона и как ни в чем не бывало уселся в кресло, взоры присутствующих обратились к необычному гостю. В одной руке — левой — он сжимал ручку небольшого металлического кейса, прикрепленного к наручнику на запястье стальной цепочкой, а другую держал в кармане длинного пиджака, покроем напоминавшего пасторский сюртук. Не говоря ни слова, пришелец тяжело прикрыл веки, медленно опустил к полу правую руку, затянутую, равно как и парная ей конечность, в черную кожаную перчатку, — мало кто потом мог похвастаться тем, что видел, как снимал Колдун эти перчатки, — и стал то ли гладить, то ли легонько почесывать ворс ковра, устилавшего пол салона. И через несколько десятков секунд в наступившей тишине тоже бесшумно, как привидение, из-за дивана показалась треклятая кошка. Она боязливо приблизилась к доктору и стала тереться о его запястье. Русти еще успел заметить удивленное выражение во взгляде, которым одарил доктора дотоле невозмутимый человек Управления, за миг до того, как сигнал предстартовой готовности разогнал честной народ по своим каютам.

— Вот так и пошло в том рейсе все наперекосяк — с самого что ни на есть начала, — мрачно продолжал рассказывать леденящую кровь историю Хенки, задумчиво разглядывая интерьер своего заведения сквозь толщу безукоризненной чистоты сосуда для возлияний. — Не дело это, когда не дают боцману до старта обойти корабль и с каждым, кто на борту, хоть парой слов переброситься… Так что пришлось Русти продолжить свое с чудаками этими знакомство уже на орбите подкачки, перед самым броском к Фомальгауту…

* * *

«Охрану, как водится у нас, рассовали в грузовых отсеках — на четвертой палубе — к Грузу поближе. И к реакторам тоже, — в этой части своего рассказа Русти вздыхал — чуть притворно, конечно, — чтобы означить свое понимание того, что спецназ — тоже люди. — Ну, там дополнительную защиту поставили, а полковнику обеспечили аж бокс из капитанского резерва — а в резерве-то их всего два. Так что Джозеф Кортни был не в обиде…»

Полковник Кортни был не в обиде. Он был в бешенстве.

— Вот эти лычки, — он намеренно небрежно провел пальцами по серебряному шитью витых полковничьих погон, — я заработал отнюдь не на штабной должности. И когда я берусь выполнить какое-то задание, я вправе полагать, что мне при этом полностью доверяют… Что ни говорите, капитан, а я чувствую себя униженным. На одной чаше весов дюжина прекрасно подготовленных коммандос, которыми руководит заслуженный боевой офицер, а на другой — какая-то штатская ищейка, сующая нос в личные дела моих лихих ребят, за каждого из которых я хоть сейчас могу поручиться головой!

— Успокойтесь, полковник: никто и не думает сравнивать или, тем более, противопоставлять вашу команду и человека Управления… Он действует строго в рамках имеющихся у него полномочий. А они, скажу вам по секрету, таковы, что значительно превышают наши с вами скромные возможности.

Кэп достал из сейфа бутылку бренди и плеснул понемногу — себе и гостю.

— Вот все, что я могу вам предложить для успокоения нервов. За знакомство…

Он аккуратно водрузил принадлежности для возлияния на место.

— Это из моего личного запаса. Как-нибудь зайду к вам на полчасика после всей этой послестартовой суматохи. Промочим горло и поболтаем…

С этими словами кэп деликатно и вполне по-дружески, но твердо обхватил полковника за плечи и направил его и свои стопы к выходу. Дверь за гостем он закрыл с видимым облегчением.

* * *

Что до Русти, то никакого облегчения он в этот момент не испытывал. В этот момент боцман распекал младшего механика, Джека Янга. Тот вяло и неуверенно оправдывался, и по лицу его было видно, что он малость не в себе.

Из его достаточно бессвязного рассказа выяснилось, что, возвращаясь из кают-компании в свою мастерскую, он повстречал кого-то из Миссии — «ну, белесый такой очкарик в клетчатой рубашке — что в облаве на сволочную Марго участия, кажется, не принимал». (Джек при этом попытался трясением членов и выпучиванием глаз описать внешность упомянутого субъекта.) Машинально ответив на какой-то его пустяковый вопрос (что-то насчет расписания ленчей), младший механик спустя минуту завернул за угол и… СНОВА встретил того же типа, который СНОВА спросил его, Джека, о чем-то вроде того…

— А я, Русти, между прочим, шел по главному периметру второго яруса, и обогнать меня хмырь этот белый никак не мог!

Русти всерьез воспринял постановку задачи.

— А если он на грузовом лифте на четвертый ярус быстренько спустился, а потом бегом по аварийной галерее, а там по лестнице вверх? Тогда он снова аккурат тебе навстречу мог выйти.

— Так я ж тебя и ищу поэтому! — не сдержавшись, заорал Джек. — Ключи-то от грузового лифта только у кэпа и у тебя. Так это твоя работа? Ты что, хочешь таким образом доказать мне, что старине Янгу пить пора завязывать? Что ты мне следующий раз подкинешь? Чертики зеленые из пластика уже были… С писком и щекотанием. Фальшивый кран на присоске мне в гальюн приделывал И я прекрасно помню, что из него полилось, когда я крутанул эту клятую хреновину! А сегодня шуточки у тебя прямо-таки размах приобрели, боцман! Ассистентов из пассажиров привлекать начал… За деньги или за какие другие услуги?

Возмущенный столь нелепым обвинением, Русти послал механика отсыпаться — скажем так: «отсыпаться», — а сам с планшетом регистратора в руках пошел продолжать знакомство с пассажирами.

Народ на «Констеллейшн», конечно, любил подшутить друг над другом, чего тут скрывать: полет — дело скучное и тягомотное. И нельзя сказать, что Джеки Янг натерпелся от приятелей больше других, хотя и представлял благодатный материал для разного рода «примочек» и розыгрышей. Самого Русти Бог тоже не миловал в этом отношении — ему до сих пор памятно было, как его чуть не посетил Кондратий, когда лист распечатки очередного приказа дирекции «Трансгалактик» по интендантским службам под его руками неожиданно свернулся трубочкой и весьма неприлично присвистнул, оказавшись на деле листом-хамелеоном «дерева слепых» с Шарады. Да всего и не упомнишь — репертуар корабельных шуток был обширен, — но, видит Бог, доводить Джеки до умоисступления Русти вовсе не собирался.

«Плох малый, плох…» — думал он, по второму заходу пытаясь познакомиться с пассажиром пятого бокса. Опять безрезультатно. Индикатор на двери показывал, что температура, пульс и дыхание обитателя бокса не нарушены, а ремни безопасности активированы и застегнуты. Дверь же бокса и не думала открываться, сколько Русти ни давил на чертов сенсор и ни отбивал костяшки пальцев об отделанный под дерево дюралюминий. Оставалось предположить, что пассажир, доктор Эльза Шарбогард — Русти уже с третьего захода осилил чтение этой фамилии и немало этим гордился, — плевать хотел (хотела, уж если на то пошло) на предстартовые формальности и, приняв снотворное, дрыхнет с отключенным дверным сигнализатором. В этом было что-то подозрительное, но поднимать тревогу оснований не хватало.

Русти перешел к шестому боксу. Здесь он застал ни более ни менее как самого дока Сандерса — главу Миссии Спасения.

Док вполне соответствовал критериям человека, способного удержать в узде ту компанию подозрительных пентюхов обоего пола, которую, по первому впечатлению Русти, представлял личный состав упомянутой Миссии. Массивный, серьезного вида тип, увенчанный жестким ежиком седых волос, мрачно взирал на боцмана из-под таких же, как его шевелюра, — седых и колючих — бровей. Казалось, док заполнял собою весь скромный объем пассажирского бокса. На откидном столике перед ним, на пластиковом подносике, располагался сандвич с основательным ломтем ветчины, который док сурово мельчил в нуль походным ножом — из тех, что вызывают уважение у бывалых людей. Этим делом он и продолжал заниматься, пока Русти представлялся ему и осведомлялся, не будет ли у Миссии каких-либо пожеланий и просьб к экипажу «Констеллейшн».

Подождав, пока боцман закончит, док мрачно кивнул тому на место напротив себя и, когда тот принял необходимое для продолжения беседы положение, направил на Русти взгляд, от которого тот сразу почувствовал себя обладателем повестки в уголовный суд Сектора.

— В команде, что выполняет рейс, есть новые люди? — спросил док напрямую. — Такие, которых вы, боцман, плохо знаете?

— Н-нет, — чуть поперхнувшись словами, ответил Русти. — Что вы имеете в виду?

— Я имею в виду то, что капитан, беседуя со мной, так настоятельно просил быть внимательным к поведению людей на борту, что даже младенцу ясно, что он кого-то подозревает. За своих людей я спокоен. А вот в охране и в команде может вполне оказаться кто-то, кому платят те, что спят и видят триста тонн «Пепла» в своих закромах. Чужой среди своих. Миссия Спасения везет очень опасный груз, боцман…

— Будьте спокойны, сэр, — заверил Русти мрачного типа. — Команда «Констеллейшн» — народ проверенный… Или вы, может, и меня уже на заметку взяли?

— Вас — в последнюю очередь, боцман. Вижу, что напрасно вас потревожил…

«Не то чтобы док Сандерс прямым текстом окрестил меня непроходимым бараном, — вспоминал Русти в узком кругу особо доверенных слушателей, — но дал, блин, понять, что горько во мне обманулся и собирается в дальнейшем держать исключительно за олуха Царя Небесного… Ну а я из этого нашего короткого разговора тоже извлек кое-какие умозаключения: как, например, я спрашиваю, можно полагаться на подбор людей в чертову Миссию, если подбор этот осуществлял надутый фрукт, который может этак вот ошибаться в людях? Как, черт побери?!»

Выйдя из бокса дока Сандерса, Русти твердо решил к народу, набившемуся в пассажирский отсек «Констеллейшн», присмотреться повнимательнее. Если уж сам кэп считает, что дело нечисто…

Под номером три в стартовой ведомости у него числился некий Питер Финнеган — врач-вирусолог.

Войдя в третью каюту, боцман понял, почему Янг назвал встретившегося ему незнакомца «белесым», — вирусолог был чистым альбиносом, и даже ресницы, обрамлявшие его красные глаза, казались усыпанными сахарной пудрой.

— Это ваш, прошу прощения, рюкзак в салоне перед стартом валялся, господин э-э… Финнеган? Вы уж на будущее постарайтесь свои вещички перед стартом и посадкой как-то ну, фиксировать, что ли, в одном месте.

— Вы в шахматы играете? — невпопад перебил его собеседник. — А то мне иногда хочется сменить партнера.

— Больше с компьютером, когда «Блэк-джек» надоедает, — несколько растерянно ответил боцман. — Я про вещи вообще-то говорю, чтоб вы их крепили…

— Да-да, я понял: перед взлетом и посадкой. У вас еще что-нибудь ко мне?

— В общем-то нет. — Русти счел за благо ретироваться. «Странный все-таки народ они загрузили, — сказал он себе. — Ну да ладно — рейс не должен быть долгим — до Нимейи и обратно. Потерпим».

С этой утешительной мыслью боцман нажал сенсор двери соседнего бокса, отодвинул ее и вошел. И тут же, попятившись, вышел назад, в кольцевой коридор, и воззрился на номер двери, решив, что, видно, задумавшись, второй раз вошел в одну и ту же каюту. Но нет — на двери была четко обозначена двойка, а минуту назад он входил в дверь, на которой была укреплена так и не надраенная бездельником дневальным — Русти это запомнилось — латунная тройка.

«Значит, я увидел привидение, — заключил он. — Бывает…»

Подавив желание перекреститься, Русти повторил маневр входа в каюту.

Привидение не исчезло. Оно по-прежнему сидело в противоперегрузочном кресле за столом и пялило на него свои нахальные красные зенки, обрамленные белыми ресницами.

«Ну вот, и у меня началось! — подумал боцман обреченно. — А ведь на этой стоянке я вроде пил только пиво. А если и усугублял его шнапсом, так пару раз — не более».

— Вы, если не ошибаюсь, будете Ник Флаэрти? — спросил он как можно увереннее.

— Да, офицер, к вашим услугам. В шахматишки, случаем, не играете?

Русти ответил — чисто машинально:

— Больше с компьютером, когда «Блэк-джек» надое… — И тут до него дошло. — Это в третьей каюте не братец ли ваш — тот, что по фамилии Финнеган? А вы, почему-то — э-э… Флаэрти…

Тип, носящий фамилию Флаэрти, воззрился на Русти как на человека, место которому в богадельне для сирых и убогих. Но ответом его не удостоил.

— Вот что, — решительно изменил тему разговора не желавший окончательно спятить Русти. — Меньше чем через час — бросок, так что будьте, так сказать, готовы. А то, — он сурово нахмурился, — многим после перехода плохеет, так что не пугайтесь… Это быстро проходит. Примите…

— Я, наверное, не меньше вашего, боцман, напрыгался от звездочки до звездочки… — альбинос, вздохнув, снова уткнулся в свой ноутбук с выведенным на экран шахматным тренажером. — Шесть лет стажа судового врача… А потом — постоянно в таких вот командировочках… Так что не беспокойтесь за меня…

Русти и не стал беспокоиться и двинулся дальше.

Дверь бокса номер один отодвинулсам его обитатель — слава Богу, уже знакомый Русти кошковладелец Жан Лемье. Он был в компании. Кроме Марго, ее составлял Федеральный Следователь. Что до Марго, то она, видно, более благосклонно отнеслась к новому знакомому и, положив голову гостю на колени, как должное воспринимала его скупую, но вполне искреннюю ласку, выражавшуюся в почесывании за ухом и в скармливании умеренных количеств какой-то дряни, вроде соленых крекеров.

«У плохих людей кошки не едят из рук», — вспомнил Русти очередное старое поверье.

Так или иначе, разговор в боксе номер один происходил вполне мирный.

— Кошечка-то ваша, месье Лемье, — как можно более миролюбиво начал беседу Русти, — вроде не так уж и туго сходится с новыми знакомыми, как нам показалось тогда — в кают-компании… — промолвил он и протянул руку, чтобы погладить рыжую тварь. Та моментально окрысилась.

В отличие от Марго Лемье прямо-таки расцвел от не ему, собственно говоря, сделанного комплимента.

— Кошечка эта, как вы изволили выразиться, — поведал он, приглашая Русти присаживаться и сам усаживаясь на довольно скромном пространстве, оставшемся свободным, — знает много такого, что, как говорится, и не снилось нашим мудрецам… Это не простая кошечка — это кошка с легендой… Тот шаромыжник, у которого я ее, гм-м… выкупил незадолго до нашего отправления, рассказывал, что Марго была ни более ни менее как корабельной кошкой людей Оранжевого Сэма… Ну то есть — Банды Рыжих, от которых когда-то стонал весь здешний Сектор… Это сказывалось, помнится, даже на страховках…

— Так ведь у Рыжих своего корабля никогда не было… — заметил Кай. — А уж коли нет корабля, то откуда тогда — корабельная кошка?

— Тот тип… Мистер Шапиро, по поводу Оранжевого Сэма, конечно, врал, набивал Марго цену, — благодушно махнул рукой Лемье. — Но животное повидало виды… Это было заметно по его поведению… Кошечка очень исхудала…

В голосе сердобольного вирусолога прозвучала такая горечь, что слушатели, без малого, принялись точить слезу.

«Этот тип вообще был слаб до всякой живности, — уже много недель спустя характеризовал Русти Жана Лемье своим собутыльникам и выразительно вздыхал при этом. — Он и в науку подался из-за того, что канарейка его — птичка такая в Метрополии водится… — уточнял он самому внимательному из своих почитателей — Золли, что вырос на Чуре и птиц видел лишь на картинках, притом всегда очень пугался их, — поменьше павлина… так вот, пернатое это сдохло, как Лемье тогда — в детстве — решил, от вирусов… Через то бедным зверькам этим и досталось, когда Жан вырос и выучился… Не то чтобы уму-разуму, а как раз молекулярной биологии…»

Видно было, что Русти до боли сочувствовал этим вирусам. Несправедливо, быть может, пострадавшим.

А Лемье он до сих пор недолюбливал.

«Кто же, ребята, знает, от чего на самом деле дохнут канарейки?» — сурово спрашивал он, ставя недопитую кружку на стойку и задумчиво обводя собравшихся взглядом. Те всякий раз крепко задумывались.

Вопрос — хорошо и вовремя поставленный — половина дела в искусстве повествования. Это вам любой подтвердит.

В тот раз, правда, за беззащитных тварей Русти не вступался, а от в бозе почивших канареек, на которых неведомо как вынесло дружеский разговор, завязавшийся перед самым подпространственным броском в пассажирском боксе номер один корабля экстренной доставки «Констеллейшн», попытался вернуться хотя бы к небезразличным ему кошкам.

— Вот тут вы не правы, господа! — решительно и невпопад заметил он. — Про кошку точно такую вот — рыжую и сиамскую одновременно — извиняюсь, весь Сектор наслышан… Это у них вроде как талисман такой был, и таскали они его — ее то есть — с одной захваченной посудины на другую… Талисман и знак: любили они, знаете, подсунуть своего рыжего дьявола на корабль, на который глаз положили. Обычно кому-нибудь из пассажиров, мол, довезите дотуда-то за умеренное вознаграждение… Чаще всего студенточки соглашались подработать таким образом — и сумма какая-никакая обламывается, и спутница, по их разумению, ласковая — в дороге хорошее подспорье. Психологическое…

Народ знающий — так те, как завидят тетку с рыжим зверем на руках, что прет по трапу на борт, так с этого борта — прямиком к портовому лекарю мчались — чтоб только за-ради Бога с рейса их списал. До членовредительства дело доходило… Потому что каждый, кто не совсем салага, знал, что где-то поближе к концу рейса за кошечкой и ее хозяева явятся. И хорошо, если измордуют и оставят на каком-нибудь перевалочном орбитере на автоматике. А то бывало — и в «свободный полет» лишний народ отправляли. А перед тем клятая зверюга еще команде всей кровь поперепортит как сможет.

— Да, — задумчиво заметил Лемье, — животное, наверное, ужасно страдало от постоянной перемены среды обитания и окружавших ее людей…

— А куда смотрели господа офицеры? — поинтересовался Кай.

— Господа офицеры — спрашиваете? Не буду про них худого говорить — бывает, что и среди начальства то один, то другой не совсем дурак попадется, — но гордые они слишком, чтобы тварей четвероногих бояться и к мнению подчиненного им состава прислушиваться. И человеческого языка не понимают, когда с ними про такие вещи говорят, а только бесятся невероятно… Тем более что шутников развелось в Большом Космосе — не в меру. И у каждого — ума палата: то живьем кота рыжего на борт пронесут, а потом гогочут, когда такой вот, как я, боцманюга, под хвост твари заглянуть наконец догадается, а то шерсть рыжую повсюду на корабле понацепляют-понавешают…

Эти шуточки Русти знал не по рассказам.

— Так господа офицеры от шуток этих прямо звереют, — продолжил он с тяжелым вздохом. — Уж и Рыжих к себе прибрал Старый Джентльмен, что там — за Неподвижными Звездами — проживает, а попробуй только, подкатись с таким вот разговором — про кошку рыжую — к секонду или, не приведи Господи, к самому кэпу, и они вам тут же покажут, где, как говорят русские, живет мать Кузьмы… Так что вы не удивляйтесь, месье Лемье, что зверь ваш весь народ на «Констеллейшн» на уши поставил… Да и то — взять хотя бы Роже Лапорта — вашего, месье Лемье, извините, соотечественника, с Террамото. Ему четыре раза подряд Рыжие физиономию чистили. Последний раз — чуть не убили. Решили, что он спецагент какой-то — особо тупой и идиотский — и по следу за ними привязался…

Ну сами подумайте: только Роже из очередного полугодичного отпуска в рейс на «Колумбе» вторым штурманом заступил, как после первого же броска в рубку забредает такая вот четырехногая шалава, рыжая, как тысяча чертей, и начинает дико орать и рвать когтями обивку. Он ее — под брюхо: вынести по-человечески хотел из командного отсека, а эта тварь ему всю морду располосовала — и ходу. Неведомо куда. По кораблю куролесить. Тоже дура-аспиранточка с собой на борт затащила — не усмотрели… Так вот, не успела у Роже физиономия в норму прийти, как ее ему лично Лейшмановски в порядок привел — Польский Лис… При захвате судна на промежуточной орбите системы Стелла.

Когда я говорю «в порядок», господа, то я имею в виду сотрясение мозга второй степени.

Ну просидели они с экипажем и теми из пассажиров, кого Рыжие в заложники брать не стали, на платформе, что над Стеллой-12 крутится — не помню ее названия, — а дальше он — как пострадавший — уже пассажиром, за казенный счет, на «Марко Поло» — ему на мореплавателей великих везло как утопленнику — шпарит на этом «Марко» в порт приписки, пьет дармовое пиво с сухариками, молодых стюардесс разглядывает, как вдруг у него сухарик-то торцом поперек горла поворачивается и становится там на манер ка-пе-пе и всю его потенцию тем самым в абсолютный нуль сводит, потому что заходит в бар следующая идиотка с рыжей стервой на руках и подсаживается мило поболтать с бывалым — по виду судя — космическим волком. С Роже то бишь. Медсестра по сезонному найму. Ноги — ну прямо от зубов, и масса свободного времени… А у космического волка язык не поворачивается от ужаса и от сухаря того чертова. И не только язык, сами понимаете. И вот он, объятый ужасом этим и полной импотенцией, — к капитану так, мол, и так… Ну а высший командный состав — я тут уже на этот счет выразился, — так они все — нет, не думайте — я не про нашего кэпа — упаси Господь, — а только все они мозгами кастрированные и в приметы если и верят, так никому в том не признаются. Кэп его — в санчасть. Там — рады стараться, особенно медсестричка та, что обиженной осталась. Оно и понятно, если у человека в истории болезни черным по белому записано, что с мозгами у него были проблемы… Вкатили нашему Роже транквилизатор, а когда оклемался он на корабле этом оказалось пусто, как Мамай прошел. Пока он под кайфом был, подвалил к «Марко» курсом сближения — дело на маневровой орбите у звездочки с хреновым таким номером по каталогу Мессье — не кто-нибудь, а его старый знакомый — «Колумб». Но уже с гамма-лазером на борту: пока Роже медики от сотрясения пользовали, друзья его — те, что оранжевого окраса, — времени не теряли и ломанули склады на Новой Колыме — а там, сами знаете, черта живого найти можно, не то что боевой аппарат.

Ну вот, подваливает, значит, «Колумб» к «Марко» и, говорит ему, как великий мореплаватель великому мореплавателю: «Сгружайте к едрене фене на транспортный монитор валютные запасы Кассы Ветеранов, что у вас на борту — мы это точно знаем, — и двенадцать заложников с ними вместе, потом стравливайте на хрен маневровый запас химгорючего и ждите далее прибытия тех, кто прибудет вас из сложившейся параши вытаскивать. Времени на размышление не даем».

Роже все это, естественно, ушами прохлопал, будучи в счастливом забытьи и пытаясь понять, что же за хреновина вокруг него творится, принялся шататься по судну и выбрел в стыковочный отсек, как раз к тому времени, когда вся команда с пассажирами, там собравшаяся, и теми из Рыжих, что на мониторе подвалили, как раз решали, кому быть двенадцатым заложничком. Ну, люди Оранжевого, понятно, приятно удивились старому знакомому, наскоро его отдупелили, и следующие четыре недели соотечественник ваш, месье Лемье. провел снова на родном «Колумбе» в обществе такой вот приятной четвероногой спутницы… И двуногой — той, что четвероногую на борт «Марко» затащила, — она тоже в заложницы загремела…

Марго завороженно слушала Русти, не сводя глаз с его украшенных усиками уст.

— Ну, — продолжил тот, вознаградив благодарную слушательницу осторожным почесыванием между ушей, которое не вызвало на этот раз столь драматической реакции, — за это время Космофлот наконец раскачался, взял «Колумба» в кольцо где-то у черта на куличках и благополучно выторговал заложников в обмен на возможность для Рыжих валить на все четыре стороны вместе с награбленным.

Роже снова подлечили и после проверки — там у них мысли возникли, что, может, наводчик он, — полетел он на казенном коште снова в порт приписки… На лайнере нашей «Трансгалактик» — «Васко да Гамма». Когда ему в палату билет принесли и глянул он на него, то скривился, говорят, словно от уксуса и спрашивает: нельзя ли, мол, кораблик-то поменять. Ну на рейдер, что ли, списанный — на каких зеков до мест назначения довозят, хотя бы, а то у него — Роже Дапорта — на великих мореплавателей аллергия проклюнулась.

Ну, пошутил он этак вот, а полететь-то Роже — полетел, хоть и нехотя, а как миленький… Назло глупым суевериям… Только вот Старый Дед — там, наверху — здорово любит троицу, а раз так, то уже на четвертый — от силы — на шестой день полета, на «Васко» этом, отсек целый без малого угорел или удушился — слава архангелам, не насмерть. Причину аварийщики прежде чем нашли, так крышей слегка поехали: по всему судну визг откуда-то разносится, ор нечеловеческий, скрежет и все такое. Ну, точно Серые Карлики разгулялись — дело аккурат после броска было. В воздухопроводах у «Тристаров» — а «Васко» как раз из той серии — еще та акустика…

И все потому только, что в туннель воздухоочистителя кошка запала. Вы уже понимаете — какая. Без малого по всей посудине куролесила, а как ускорением ударило — в кишку-то эту и въехала. И там в узости какой-то и заклинилась… О чем молчать не стала. Нет, не знаю, как твари эти типовые решетки минуют, — и не спрашивайте… Забыл кто-то что-то на место задвинуть — и весь сказ. А уж шалава эта рыжая тут как тут окажется — можете не сомневаться… Шмыг — вот она уже там, где ей и в страшном сне быть не положено… Вот и Роже — тоже ни минуты не сомневался, с каким делом его снова свела судьба-индейка, — когда его кэп «Васко» Богом, извините, попросил в туннель этот за зверем слазить — больше, получается, для такого дела никто на судне по комплекции не вышел…

Пробовал, правда, мальчишка какой-то, китаец, за зверюгой в трубу эту влезть, да только чуть без глаз не остался… Ну и хозяйка очередная твари этой — тут же под ногами путается и то большие бабки обещает тому, кто зверушку бедную из кишки железной вызволит, то капитана засудить к хренам за жестокое обращение с одушевленными существами клятвенно обещает… Делать, однако, нечего: нацепил Роже шлем от гермокос-тюма — чтобы, значит, не сразу зрения лишиться, а сперва высказать Марго все, что он о ней думает, напялили на него куртку из чертовой кожи — одолжил кто-то из крутых со своего плеча, — перчатки надел, от гермокостюма высшей защиты тоже — и полез в шпигат этот подлый…

Но сперва, честь по чести, всех и каждого предупредил так, мол, и так, летать «Васко» по его маршруту осталось не больше чем неделю. И не ошибся — как в лужу глядел…

— А кошка? — осведомился Лемье, подозрительно глядя на Марго.

— Кошка? Да вытащил ее Роже, разумеется. К тому времени они с Марго уже не разлей вода друзьями заделались… Ко всеобщему, скажу вам, удивлению, а то — и ужасу… Но — за кошкой вскоре явился ее хозяин…

— И снова командный состав корабля не внял предостережениям месье Лапорта? — с сочувствием в голосе предположил Лемье.

— Да нет, вроде как внял… Только вот толку от того было — всего-то чуть малая с добавкой… Нет, самого Роже нормально по новому заходу в госпиталь уложили, под транквилизаторы… Но и сами — ушки на макушке. Перешли в режим радиомолчания — никому ни гугу, вооружили народ на борту — всем чем попало, чуть не дрекольем каким, и ждать стали… День ждут, другой, и дождались: из их собственного грузового отсека вылезают, погруженные туда с самого начала — угадайте кто? Правильно — наши рыжие друзья. Экипаж несчастного «Васко» сильно расстроился, потому что такого варианта никто не предусмотрел… А люди Оранжевого Сэма как в госпитальном боксе старину Роже вместе с кошечкой обнаружили, так просто прослезились. А хозяин тезки вашей, месье, Марго — тот, который известен был как Рыжий Гиммлер, даже допрос с пристрастием учинил — нет, конечно, не животине, а Роже, — никак не мог поверить, что третий раз подряд такая вот петрушка получилась сама собою… Как вы, конечно, знаете, с «Васко» у Рыжих номер не прошел, чуть было не сцапали всех. Однако ушли, все-таки, не без стрельбы, но ушли. После чего за Роже уже вплотную взялась контрразведка… Тоже в его везенье никак поверить не могла… В общем, света Божьего человек невзвидел. Однако после всяческих проверок и перепроверок снова чин чином получает он казенный билет до места работы и жительства и уже в Космотерминале перед самой посадкой — на эскалаторе — спрашивает, кем, мол, был тот немец, в честь которого назван лайнер, на котором ему лететь предстоит? Ну эрудит какой-то ему и объясняет, кто такой был Крузенштерн и чем он знаменит… Тут Роже зеленеет и руками и ногами начинает сопротивляться движению эскалатора. И кричит, что больше с ним этот номер не пройдет… Ну, дальнейшее — ясно. Медпункт, успокоительный укол и встреча с Марго на гостеприимном борту «Крузенштерна», а затем — и с ее хозяевами. На геостационаре Парагеи. В общем, я считаю, что это был уже перебор… Так что Роже никуда больше летать не стал. Перевелся на работу куда-то в службу Проекта Заселения. И с Парагеи — ни ногой. Потому что членом экипажа его ни один нормальный капитан на борт не возьмет, а за деньги оттуда можно только лайнером убраться, а Парагею всего два лайнера и обслуживают — «Фернандо Магеллан» и «Витус Беринг». Сами понимаете, так рисковать семейный человек не может…

— Хотя Господь и прибрал Рыжих, — вставил Федеральный Следователь.

— А это точно — что Господь таки их прибрал? — поинтересовался Лемье.

— Темная была с ними история и стремно закончилась, — вздохнул Русти. — Многие рассказывают, что видели их потом живыми, только внешность, мол, поменяли… Правда, не наяву чаше всего видели…

— Господин Шапиро изложил мне очень убедительный вариант гибели их банды — в качестве бесплатного приложения к этому созданию, — Лемье осторожно погладил Марго по шерстке.

— Кстати, — чуть замявшись, заметил Кай, — если вы имеете в виду старого антиквара с «Транзита», то рассказанное им вполне может быть в большей степени правдой, чем вам показалось. Мне приходилось разбираться в делах этого джентльмена. Могу сказать, что он весьма и весьма близок был с Оранжевым Сэмом. Так что и Марго ваша вполне может оказаться той самой Марго…

* * *

— Здорово это вы пошутили… — заметил Русти Федеральному Следователю, прикрывая за собой дверь бокса, приютившего светило вирусологии. — Лягушатник теперь ночами спать не будет — животины своей бояться начнет… Его аж так и передернуло…

— Самое смешное, боцман, что я вовсе не шутил… — Кай грустно улыбнулся. — Другое дело, что мне не следовало болтать на тему, опасную для репутации почтенного антиквара. Прошли годы, и о его былых связях с криминальными типами не стоило бы вспоминать без веских на то причин.

— Ну вы, ей-Богу, чересчур щепетильны…

Они дошли до тамбура перехода на второй уровень, где, кроме холодильных камер, в диаметрально противоположных секторах были с чуть меньшим комфортом, чем состав Миссии Спасения, но зато гораздо более укромно размещены два «внештатных» пассажира. Собственно, формальный визит, касательно благоустройства, Русти задолжал только доктору Лоуренсу Дж. Маддеру. Второй «внештатник» — Кай Санди — был перед ним и претензий и пожеланий к экипажу «Констеллейшн» явно не имел. Тем не менее он как-то не спешил закончить разговор с благодарным слушателем. Кай тоже хотел дать собеседнику возможность немного потрепать языком. Из чисто профессиональных соображений.

— Скажите, — как раз вовремя спросил он, тоже затягивая момент расставания, — я краем уха слыхал, что ваше хобби — электронные игры? Нет, это не служебный интерес. Я сам неравнодушен к подобным вещам, и, может, мы могли бы как-нибудь…

— Уж не скромничайте, — нахмурился Русти, — видно, все личные дела экипажа перерыли и даже мой любимый сорт пива знаете?..

Боцман огляделся с наигранной осторожностью.

— Признаюсь, признаюсь… — шепотом сообщил он следователю. — Электронные игры — это только крыша… Да, да…

— А на самом деле, — тоже переходя на заговорщический шепот, осведомился Кай, — ваш конек — это наркотики?

— Хуже, гораздо хуже… — Русти виновато пожал плечами. — Я коллекционирую вирусы. Это очень забавные штуки… В Секторе у меня самое большое собрание компьютерных вирусов… Не смейтесь — за некоторые из них коллекционеры готовы отдать большие деньги… Самые ценные, — Русти коснулся нагрудного кармана, — я постоянно ношу с собой. Космос, знаете, такое место, где, выходя из своей каюты, не знаешь, когда в нее вернешься…

Он продемонстрировал Каю отделанную под платину магнитную мнемокарту и сделал приглашающий жест в сторону двери тамбура.

— Только не говорите кэпу, — добавил Русти, спускаясь по узкой лестнице. — Его хватит кондрашка, если он узнает, какие звери тут ошиваются в двух сантиметрах от его драгоценных компьютеров…

Дверь переходного тамбура с мягким шипением отъехала в сторону, и они вышли на второй уровень. Огибая по периметру огромную главную холодильную камеру, они нос к носу столкнулись с доком Маддером, поворачивающим ключ в двери своей каюты. Увидев Кая, он выпрямился и вроде вознамерился что-то сказать ему. Да и Федеральному Следователю тоже было о чем спросить Колдуна. Оба они на несколько секунд замерли, разглядывая друг друга. Мелодично зазвучал первый предупредительный сигнал стартовой готовности, и Русти так и недосмотрел конец этой любопытной сцены.

Торопливо пробегая по коридорам третьего уровня, он чуть не налетел на зазевавшихся Лемье и Сандерса — ученые мужи скармливали Марго давешний бутерброд, что так заботливо крошил своим тесаком глава Миссии. Это крайне несвоевременное действо чуть улучшило мнение Русти о доке Сандерсе.

* * *

Джентльмены, собравшиеся сегодня за одним из столов отдельного кабинета портового комплекса досуга «Эйнштейн и корона», на первый взгляд вовсе не выглядели отъявленными бандитами. И верно — с чего бы? Бандиты — это те, кто мешает людям делать бизнес. А эти — делали свой. Они и на убийство-то шли с крайней неохотой — только тогда, когда к этому их толкали крайние обстоятельства, идиотизм партнеров или нужда в деньгах.

В тот неурочный час мирная игра была прервана приходом невысокого рыхлого типа, внешний вид которого вполне оправдывал его кличку.

— Привет, Боров, — сделал ему ручкой, не поднимаясь с места, человек, единственной особой приметой которого был нервный тик, обусловивший и его nom de profession: Дерганый Клаус.

Он здесь был за главного.

— Мы тебя заждались. Что с кораблем?

— Все о'кей, ребята! Топливо загружено, к вечеру на борту будет все снаряжение и продовольствие. «Леди Игрек», как истинная дама, готова принять у себя джентльменов… Джентльменов удачи — это я про нас, парни!

Шутка в староанглийском стиле успеха не имела. Здесь не читали Стивенсона, а себя держали за людей при специальности. Все собравшиеся знали толк в астронавигации, и работу на Папу считали лишь вовремя подвернувшейся халтуркой. Случайным заработком в плохие времена. Хотя уже и привыкли к своим кличкам. На лестнице в преисподнюю — много ступенек…

Только Боров считал себя тем, кем он и был на самом деле.

— Твой дружок ничего не подозревает? — поинтересовался Клаус.

— С чего бы это? Он полагает, что водит нас за нос. Продолжает с загадочным видом талдычить про сейфы Брошенной, набитые иридием и платиной.

— Он же в прошлый раз говорил просто про кредитки. — заметил придирчивый Зануда Клайв.

— Ему показалось этого мало… Мне же как-никак все-таки пришлось разыграть сомнение…

Присутствующие покатились со смеху. Зануда Клайв решительно определил:

— Дурень решил, что мы ему поверили и только поэтому ссудили его топливом Полный кретин…

— Ну что ты, Клайв. Вспомни, как любит говорить Папа: «О покойниках или ничего, или только хорошее». А Чики одной ногой уже на небесах, — вздохнул Боров. — В прямом и в переносном, так сказать, смысле… Жаль мне его — не всякому попадается такой друг, на которого можно положиться в подобном деле… И который сам на тебя полагается… Не скоро найду второго такого…

— Ну и юмор у тебя, Эрни… — нервно поморщился Дерганый Клаус. — С тобой — только в разведку ходить…

Борову — в миру Эрни Бишопу — подобное замечание вовсе не резало слух.

— Только вот что, — он поднял руку, призывая к тишине, — до поры парня не трогать. Да постарайтесь не лыбиться, когда он снова заведет свою бодягу про кредитки и иридий — не совсем дурной, может и просечь что-нибудь. Так что держитесь поаккуратнее. Пусть сначала доставит нас на место и выдаст коды к корабельному компьютеру. Такие вещи он не выложит даже под химией. Так что мне с ним придется повозиться — мне как старому другу уж шепнет на ушко. Но не сразу. Тут форсировать опасно. А то зависнем на полдороге, и Папа нам яйца поотрывает, если останется, что отрывать. А они нам еще пригодятся по возвращении. В отличие от бедняги Чики. А сейчас пора промочить глотку.

— Точно, Эрни, выпьем за предстоящую операцию! — радостно поддержал предложение Салага Черник. — Лишь бы Громила не подкачал, а уж мы-то постараемся!

— За него не беспокойся. За те бабки, что нам светят, он и собственную бабушку заживо нашинкует. Мелко и со знанием дела.

— Да, приятно идти на дело, когда по ту сторону двери есть свой парень, — заметил Клаус. — Только не хочется оказаться на месте его бабушки…

— Кто на чьем месте окажется — решает только Старый Джентльмен — там, наверху… — рассудительно заметил Боров. — Человек предполагает, а он располагает…

Боров не был фамильярен и никогда не называл ни Бога, ни черта просто так — по имени. Точно как Русти — боцман с «Констеллейшн».

Глава 2 ДОГАДКИ И РОССКАЗНИ

Человек не так уж одинок — кто-нибудь всегда следит за ним

Станислав Ежи Лец

— Одним словом, сэр, вы понимаете, что в смысле попутчиков боцману Русти в том рейсе повезло немногим больше, чем утопленнику… — Хенки поставил кружку на стол, но, подумав, подвинул ее собеседнику и осведомился: — Сдается мне, что вы не откажетесь пропустить еще немного нашего фирменного. Все равно сегодня вам кемарить тут всю ночь. «Гром» болтается где-то за карантинной орбитой и заберет вас не раньше, чем пройдет профилактику и перезаправится… Так что, если вам не скучно, послушайте еще немного старика Хенки. Так вот, Русти сразу, как говорится, просек, что этот мистер Санди по долгу службы стал присматриваться к народу на корабле. Ну и взял кое-кого на заметку…

Федеральный Следователь действительно не собирался прохлаждаться. План его действий предусматривал своим первым пунктом чесание в затылке над перечнем присутствующих на борту корабля, включавшим, согласно стартовой ведомости, ровным счетом тридцать человек. На каждого в базе данных его ноутбука имелся приличный файл, и компьютер по стандартной программе стал разбивать подозреваемых на категории — по степени вероятности их участия в предстоящей акции Капитана Кай сразу вычеркнул из списка — не потому, что он был чист, словно ангел, а из соображений целесообразности — если уж сам кэп решит сдать корабль бандитам, то считайте — он это уже сделал Спустя час работы «фильтров отсеивания» Кай обнаружил, что большая часть членов Миссии Спасения и экипажа «Констеллейшн» означилась как одна большая «фигура неопределенности».

Взять хотя бы доктора Шарбогард, которую пока никто на корабле еще не видел. Почему она не выходит из своей каюты? Она ли там находится вообще? Не будешь же с криком «Стоять! Лицом к стене, руки за голову!» врываться в каюту мирно отдыхающей и, возможно, совершенно непричастной к готовящемуся криминалу женщины только потому, что в его усталую после двухчасовых размышлений голову лезут глупые подозрения.

«Ладно, — решил Следователь, — дадим доктору Шарбогард еще немного времени на со, а потом — если она все-таки не порадует нас своим появлением — перейдем к более активным действиям».

Кто там дальше? Господин Жан Лемье — восходящее светило вирусологии. По мнению коллег и руководства, достаточно эксцентричный и, по их же оценке, весьма талантливый тип. Правда, его счастливая звезда почему-то все время запаздывает с восходом: дважды Лемье был на пороге открытия, и оба раза его слава доставалась другим, более удачливым и настырным. В последнее время у него отмечались экстравагантные выходки и ссоры с руководством Института. Гм, у любого может испортиться характер, когда из рук с завидным постоянством ускользает ни более ни менее как Нобелевская премия. Так, из-за чего там у него вышел спор с начальством? Отказ в приобретении оборудования, сокращение вспомогательного персонала, вето на эксперименты с «Пеплом»… Стоп! Интересно, мальчику не дали поиграть с любимой игрушкой, а теперь триста тонн этого самого «Пепла» находятся за стальной переборкой в тридцати ярдах от его каюты… И эта сентиментальная любовь к рыжей стерве из семейства кошачьих — не слишком ли она наиграна, не слишком ли акцентирована приплетенной к ней историей Рыжего Братства? Для серьезных подозрений этого мало, но поставим в этом месте списка жирную галочку…

Спустя еще минут сорок-пятьдесят подобных размышлений Кай откинулся в кресле и строго сказал себе — мысленно, но голосом сэра Барни Литтлвуда, своего непосредственного шефа: «Вы слишком большую ставку делаете на анализ, Санди… Анализ мертв там, где не хватает фактов! Больше психологизма! Ваше слабое место — неумение войти в образ противника»

Что ж — с этим Кай был согласен: в образ такого малопредсказуемого противника, как Папа — в миру Франческо ди Ровере, для конкурентов — Ядовитый Франческо, войти ему было и впрямь трудно.

Размышления Федерального Следователя прервал мелодичный звук интеркома Экипаж, свободный от несения вахты, и желающие принять участие в «вечере знакомства» пассажиры приглашались в кают-компанию.

* * *

Кэп мог быть доволен долгожданный «вечер знакомства» наконец благополучно начался — отсутствовала только штурманская вахта и назначенные на боевое дежурство люди колонеля Кортни. Нет — не было еще кого-то из членов Миссии. Дам должно было быть две. Наличествовала же лишь одна. Ну что же — дама с дилижанса — пони, как говорится, легче. Провозгласив тост за столь счастливую встречу всех присутствующих на борту гостеприимного «Констеллеишн» — для членов экипажа бокалы безалкогольного «Кьянти» и местное красное для всех прочих, — кэп круто повел официальную часть вечера по стальным рельсам намеченной программы.

— Думаю, — поставил он собравшихся в известность о плодах своей мыслительной деятельности, — что уважаемые члены Миссии Спасения не сочтут за труд скрасить наш э-э скромный ужин рассказом о своей нелегкой и полной опасностей службе и о той задаче, которую предстоит выполнить этим отважным и э-э достойным людям в Федеральной Колонии Нимейя. Думаю, что этот э-э рассказ не будет лишним и еще раз заставит всех нас — небольшую, но — дьявол побери — дружную команду «Констеллейшн» вспомнить о важности выполняемого нами рейса и о той ответственности, которая лежит на э-э каждом из нас. Поэтому прошу приветствовать руководителя Миссии Спасения, уважаемого профессора Сандерса, в честь которого, перед тем как передать ему слово, попрошу присутствующих поднять тост.

Русти не без удовольствия (только слегка поперхнувшись) осушил бокал кисловатого пойла, которое минуту назад верный своим привычкам и своему боцману старшина технарей Роб Мак-Интайр щедро разбавил ему под столом из объемистой фляжки, и, крякнув, приготовился выслушать осточертевшую ему историю Нимейской эпидемии. Чтобы не терять времени зря он стал из-под прикрытия своей подперевшеи голову длани рассматривать собравшийся вокруг стола народ — давешние слова Сандерса о «чужом среди своих» запали Русти в память и заставляли теперь с подозрительным вниманием всматриваться в лица окружающих. Вскоре он заметил, что Федеральный Следователь и колонель Кортни заняты тем же. Виновник его тоскливой тревоги — профессор и вечный странник Дан Сандерс, тем временем добросовестно выполнял вверенную ему кэпом функцию.

Он изложил старательно внимавшей ему аудитории краткую историю трагедии Нимеии. Тамошняя колония — один из старейших Населенных Миров Федерации за пределами Солнечной системы — с первых лет своего существования слыла центром биологических исследований по интродукции земной фауны и флоры на землеподобных планетах. Планет таких в те времена — как, впрочем, и сейчас — было раз-два и обчелся, однако проблем с их освоением тоже, как сейчас, по горло.

Причиной разразившейся эпидемии был довольно коварный вирус, сконструированный лет сорок назад, по другим сведениям, вирус затащили в Миры Федерации с Шарады. Самый экзотический вариант легенды утверждал, что вирус был похищен то ли из какого-то мавзолея, то ли еще какого-то захоронения кого-то из великих адептов террористической политики двадцатого века — вместе с мощами. Коварство проклятой заразы заключалось в том, что пораженные ею люди, после некоторого инкубационного периода, вовсе не стремились излечиться от своего недуга.

Вирус с жутковатым названием «Каббала» не убивал. Вовсе нет. Он стимулировал расположенные в мозгу центры выработки «внутренних опиатов». Без всяких уколов, не рискуя «отовариться» СПИДом, не расходуя ни цента на покупку дорогого зелья, человек, подхвативший «Каббалу», начинал регулярно получать свою порцию «жидкого неба». Получать, однако, не совсем даром «внутренние опиаты» вырабатывались в нервной системе пораженного вирусом не «просто так», а в ответ на определенный тип поведения. У разных групп людей этот тип поведения мог быть различным — но всегда значительно отличался от нормы.

К сожалению, инициатива контроля за событиями администрацией Колонии напрочь утрачена. В результате правительственные силы контролируют в настоящее время лишь разрозненные островки территории Нимейи. Выведены из строя основные системы жизнеобеспечения. Разграблены склады продуктов питания и оружия… Ежедневно на планете прибавляется несколько десятков тысяч инфицированных «Каббалой» и почти столько же гибнет в кровавых стычках. Единственная реальная перспектива спасения Нимейской Колонии — массированное применение средства молекулярной инактивации психотропных вирусов, известное под кодовым названием «Пепел»…

Тут док Сандерс не без облегчения передал слово Жану Лемье, которого лестно характеризовал как лучшего из известных специалистов по защите от этой заразы вообще и по препарату «Пепел», в частности.

Док сел было, но спохватился и предложил присутствующим выпить за здоровье светила вирусологии Робби под столом толкнул Русти, чтобы тот не зевал, а подставлял емкость. Тот не замедлил исправить свое упущение.

Лемье в несколько отрешенной манере пять или шесть минут объяснял собравшимся принцип действия «генных вакцин» и заодно обрисовал перспективы применения гаммы препаратов типа «Пепел». Потом он со вздохом сожаления оставил любимую тему и, пояснив, что хотя для излечения всех пораженных «Каббалой» на Нимейе было бы достаточно нескольких десятков килограммов «Пепла» — при его целевом «кинжальном» использовании, в реальных условиях охваченной смутой Колонии, при применении в составе боеголовок ракет и распыляющихся зарядов фанат, для надежного связывания всего вирусного материала, придется пустить в дело гигантское количество препарата — практически треть его годового производства. Конечно — такое топорное применение препарата чревато целым спектром побочных эффектов, с которыми придется смириться ввиду полной неуправляемости событий в Колонии.

Воздев глаза горе и разведя руками, в одной из которых не очень к месту трепетала белоснежная салфетка, а в другой — серебряная вилка, Лемье закончил свое выступление, забыв объявить следующего оратора и означить этот акт соответствующим тостом.

Ни в том, ни в другом, впрочем, уже не было необходимости: освоившиеся с обстановкой гости и хозяева вовсю обсуждали друг с другом вопросы, весьма далеко отстоящие от темы произносимого спича, перейдя в свободный режим потребления еды и питья. Следующий оратор — колонель Кортни, — не дожидаясь, пока наконец спохватится бестолковый вирусолог, взял слово сам и, заглушив посторонние разговоры, громовым голосом разъяснил собравшимся, что те просто не ведают, на какой пороховой бочке все они тут, черт их раздери, выпивают и закусывают. После чего, чтобы и без того подпорченная идиллия и вовсе не казалась уважаемой аудитории медом, он напомнил ей, сколько стоит на черном рынке унция пресловутого «Пепла» (целое состояние) и почему (а потому что, хотя он и блокирует те самые психотропные вирусы, сам «Пепел» служит идеальным сырьем для синтеза широкого спектра наркотических и боевых отравляющих веществ). А еще — за «Пепел», как за таковой, готовы заплатить немалые денежки пара-другая сомнительных политических режимов, которые имеют все основания ожидать, что против них будет тайно применена «Каббала» или подобное ему средство. А еще — Мафия и сама не прочь запастись большим количеством «Пепла», чтобы в зародыше давить распространение «бесплатной» наркомании, которую гарантирует «Каббала».

Убедившись, что аппетит собравшихся надежно испорчен, колонель поспешил заверить их в том, что только полный недоумок может полагать, что Мафия и ей подобные структуры находятся в неведении относительно планов проведения операции по перевозке рекордного объема такого вот товара в пределах далеко не благополучного Сектора. Последовали леденящие кровь примеры. Убедившись еще и в том, что спокойно спать никто из аудитории уже не будет, колонель удовлетворенно перешел к основной части своей речи, ради которой, собственно, и было обрушено на уши и головы все вышесказанное. Кортни велел подняться всем четырем, не занятым в несении караульной службы бойцам своего подразделения — до этого момента те смущенно жались в углу — и в коротких — скупых, но выразительных — словах поведал своим попутчикам, каких замечательных парней послал им Бог для того, дабы все они — беззащитные непрофессионалы — могли чувствовать себя на этом суденышке как за каменной стеной. Последовали примеры героического исполнения людьми колонеля их профессиональных обязанностей в обстоятельствах, вовсе к тому не располагавших. Бедные спецназовцы совсем стушевались в лучах всеобщего внимания. Закруглив свой спич чем-то напоминающим табельный инструктаж по поведению в условиях нападения вооруженного противника, колонель провозгласил тост за находящихся на боевом посту.

Вконец затравленная публика стала послушно давиться выпивкой.

Кэп Даниэльс мог быть доволен вечер удался на славу.

* * *

Пожалуй, именно такое вот пробуждение Чикидара и мог назвать кошмарным. Настолько кошмарным, что верить в реальность происходящего не хотелось. Это было просто продолжением дурного сна, бунтом его подсознания, измученного страхом того, что рано или поздно, а все равно будет так ты продираешь никак не желающие раскрываться гляделки, голова твоя раскалывается, во рту нагадили кошки, под задницей у тебя вместо мало-мальски приличной простыни — залитый машинным маслом цемент, одна рука твоя завернута за спину и крепко там принайтована к чему-то удивительно прочному, а другая — без малого напрочь вывернутая из сустава — продета в сталь наручника, наручник вторым своим браслетом защелкнут на титановой опоре крыши мастерских, а на ящике из-под ЗИПа сидит перед тобой твой лучший друг, Эрни Бишоп, и целит тебе в лоб из своей «дуры».

Чикидара попробовал даже рассмеяться, но вырвался у него из горла только довольно жалкий всхлип. На черное очко пистолета Эрни он уставился, как кролик на удава.

— Очень хорошо, Чики — похвалил его друг детства — Здорово у тебя получается — глазенки-то со страху таращить.

Он щелкнул предохранителем.

— Эрни — в ужасе выдавил из себя Чикидара — Неужели из-за моей паршивой доли в этом дурном деле ты?

— Я, Чики, самодеятельностью не занимаюсь — веско сообщил Эрни своему поверженному в дерьмо Другу.

— Я слышал, Боров, — с глубокой обидой в голосе произнес Чикидара, — что ты ни за грош угробил Map-вина и его ребят, но, знаешь, до сих пор никогда не верил в это.

— И правильно что не верил, — заверил его Эрни — Боров за грош не убивает. Только за большие деньги. Или по приказу — как вышло с ребятишками Марвина. Или вот с тобой. Напрасно ты себя считаешь умнее Папы. Никто в твою брехню про сейфы и не думал верить. От тебя одного хотели — чтобы ты нашу команду на своем летающем сундуке до Брошенной в целости и сохранности доставил. С работой ты справился. Мавр, как говорится, сделал свое дело. Дальше ты по плану в игре не участвуешь.

— В какой ЕЩЕ игре? — остолбенело осведомился Чикидара.

— Не твоего ума дело — Боров задумчиво заглянул в ствол своей пушки. — Папа считает, что тут твоя ария закончена. Велено несчастный случай храброму Чики организовать. В том смысле, чтоб долго не мучился. Но вот тут у меня с Папой мнение и разошлось.

— Стремно говоришь, Боров, — грустно заметил Чикидара, пытаясь уяснить себе весьма двусмысленную сентенцию друга.

— По секрету скажу тебе, Чики, — продолжил тот, — что дурень наш Папа… Сказкам не верит… И себя умней тебя считает. Тоже неверно, так же, как обратное, замечу сразу: вы оба — те еще козлы… Но грешен — тут я ему помог. Чтоб не слишком старик голову ломал — зачем это Чикидара на самом деле снова на Брошенную рвется. В его возрасте много думать вредно. «Дурень, — говорю, — потому и рвется. Карту ему жулик Аганесов продал — с кладами да шифрами, он в нее и верит, на голубом глазу.» А по-моему, так вы друг друга и одурачили, умники хреновы. А вот сказки иногда слушать полезно. Я, например, сказочку про клад Рыжих очень даже уважаю. И знаешь от кого я ее в последний раз слыхал? От старика Шапиро. И что же я в той сказочке нашел? А друга своего Чикидару. Чуть не в главных героях. Ты прикинь: из живых-то кто-нибудь остался — из тех, что клад хоронили и перепрятывали? Кроме твоей дурной башки с глазами?

— Гос-с-споди, ну и язык же у старого Марка! — Чикидара попробовал сесть хоть чуть поудобнее. — Какую гадость ты мне в джин насыпал?

Боров сочувственно наблюдал за его потугами.

— На тебя, Чики, яд тратить — только себя не уважать, — сообщил он другу детства свое мнение. — Пить не надо до охренения — вот и все. Тогда и не попадешь в дурную историю — тебя этому мама не учила?

— Моя мама учила меня верить друзьям… — зло и печально проронил Чикидара, утратив напрочь чувство юмора и жизнерадостность, столь свойственные ему в лучшие времена. — А вот твоя, верно, тебя учила совсем другому чему-то…

— Не обижай мою маму, — строго остановил его Боров. — Ты вот что лучше сообрази: я из-за тебя, идиота, против Папы иду, приказ нарушаю — и что имею в благодарность?

— Т-ты все равно не сможешь пройти к к-кладу. — нервно заикаясь, сообщил Чики. — Даже если заставишь меня рассказать все. Там биозашита. Только я и только живой могу…

— Будь спокоен. За кладом сходишь в одиночку — я башку под твои фокусы подставлять не собираюсь… И ровно половину от, как говорится, суммы реализации будешь иметь. А вот другая половина, ты уж прости, но это то, что старине Эрнесту причитается — и за жизнь храброго Чики, им спасенную, и за то, что хорошего покупателя на товар уже сыскал. Не много беру, ей-Богу: как-никак двадцатьлет в дружбанах ходим… А про биозащиту и тому подобное я уж понаслышался — это твоя епархия… По рукам?

— Послушай… — совершенно неожиданно для себя Чикидара вдруг озаботился судьбой коварного друга. — Тебя же Папа на том свете сыщет. За такое ослушание… Да и меня — грешного, — добавил он, чуть помедлив. — Если уж Папа кого приговорил, так мимо него не проскочишь…

— А для Папы ты уже, можно считать, покойник. И я постараюсь, чтобы думал он так подольше. Видишь эту камерку? Так вот, она наведена на тебя и перед тем, как «Мастерские» взлетят на воздух, мы с борта «Леди Игрек» отследим, чтобы ты из поля зрения никуда не делся. Так что, кроме меня, еще без малого два десятка ребят клятвенно заверят Папу, что оставили твой труп под обломками «Мастерских Кносса». Точнее — среди этих обломков. И не труп, скажем, а прах. Потому что, прости меня, когда разносит типовую энергоустановочку — такую вот «Полынь-четыреста», что тут в подвале фурычит, трупов как таковых уже и не остается. Оно и для дела лучше, и чище как-то…

Чикидара недоуменно икнул. Да и что он мог еще предпринять при сложившемся раскладе?

— Установочку я уже на форсированный режим вывел, на разгон, — успокоил его Боров. Затем взял с верстака десантный штык и развернул свою жертву спиной к себе.

Чикидара взвыл.

— Ничего с твоей рукой не станется, — продолжал ласково гудеть старый друг, — а если что и случится, так ничего страшного — левая она у тебя. А вот правую я тебе сейчас, — тут Боров стал рассекать штыком стягивающие упомянутую конечность витки кабеля, — освобожу. Только ты, братец, давай без фокусов…

Проверив возможность шевелить хотя бы одной из рук, благодарный Чики проворно ухватил оставленную кем-то рядом тяжелую ножовку и засветил ею в лоб другу детства.

— Напрасно это ты инструмент мечешь, — сурово заметил Боров, утирая кровь из рассеченной брови. — Ты не делай больше так, Чики, — продолжил он, второй раз прикладывая неразумного Чики под дых, — а лучше — слушай меня внимательно… Нагрузка с энергоблока скинута… А сам он — второй раз говорю тебе — в разгонный режим выведен. Через минут сорок, через час от силы реактор пойдет вразнос. Ты — того, за пультом следи…

Он поднялся и вернул ножовку в исходное положение. Воспользоваться ею вновь скорчившийся в три погибели Чикидара пока решительно не мог.

— Напрасно, говорю тебе, инструментом швыряешься, — повторил Боров. — Он тут со смыслом положен. Ты сейчас, как я уйду, хватай предмет и живенько пили цепочку-то. Вот здесь — на соединении. Железо хреновое, в срок уложишься — только за пультом следи. Если увидишь, что не укладываешься, — руку пили. Как Миллер тогда… А как отцепишься — с пультом не колдуй — управление заблокировано, — а дуй туда вон, через склады, на хоздвор. Там флаер заведенный тебе оставлен. С ключом. Ворота открыты. Так что ты и шпарь прямо по осевой на газах, чтоб за сопки успеть уйти до того, как рванет… До флаера так добежишь, здесь воздух нормальный, а уж в машине маска кислородная тебя ждать будет и пара баллонов — дня три ты с этим продержишься… А больше тебе и без надобности — я вообще-то послезавтра сюда вернуться собираюсь. И в целину не уклоняйся — чтоб с корабля машину не засекли. Корпуса на всю дорогу вид заслоняют — я проверял. Ну, дошло?

До Чикидары дошло.

— Забираешь, одним словом, захоронку своих рыжих друзей, — продолжал Боров импровизированный инструктаж, — и ждешь меня в Больших Корпусах, в цехе сборки боевых роботов: там тебя ни одна сука не найдет, кроме меня, конечно. А там уж я за тобой заявлюсь — больше некому, это ты учти — и как миленького в края обетованные доставлю — живым и здоровым… За мной не заржавеет. Да — радио я все тут поломал. На починку время не теряй… На встречу выйдешь по сигналу — три ракеты… Две красные и одна зеленая. С интервалом в тридцать секунд… А у меня к тебе на прощание еще вот только один вопрос и будет…

— Да ваша братия «Леди» угробит! — заорал капитан-пилот Чикидара. — Вы же в навигации — ни бум-бум, ни один человек.

— Вот тут я тебя огорчу, — вздохнув, Боров поднялся. — Дурили мы тебя, Чики. Народ на дело взяли тертый — у каждого, считай, по сотне часов активной вахты налетано. Каждый любого заменит и подменит. Папа специалистов уважает…

— Я так и догадывался… — застонал Чики. — Уж больно толково вели себя Папины люди. Ушами не хлопали…

— Ну вот, — подвел итог сказанному Боров. — Видишь — и без тебя, извини, с корабликом управимся. Я и так уж тебя всю дорогу заслонял, чтоб раньше времени за борт не отправили. За ненадобностью. «Кремень, — говорю им, — мужик. Ключевой код, — говорю, — ни под какими пытками, ни под каким скипидаром не выдаст…» — Боров вздохнул. — Врал, конечно… Но чего ради друга не сделаешь… Так или иначе, а не стали тебя ребята раньше времени кончать… Ну а мне-то — по старой дружбе — ты цифирьки-то или словечки для ключа врубания на ушко шепнешь…

Боров стал задумчиво перебирать железочки на верстаке…

— Номер телефона Лин-Лин… — уныло удовлетворил его любопытство Чикидара. — Небось тоже наизусть знаешь. Только надо вводить цифры в обратном порядке, в том смысле, что задом наперед. А как же камера? Она ж включена.

— Видик включен. И еще час показывать будет, как ты на цепочке тут с перепою рыгаешь да с перепугу глаза таращишь. Так что — пока, друг! Будь здоров, не пукай. Ножовочкой пошуровать не забудь. Не ленись.

Шаги Борова стихли в полутьме Лязгнули, отворяясь и вновь захлопываясь, главные шлюзовые ворота мастерских.

Чикидара лихорадочно заработал ножовкой.

* * *

— Да, — Хенки вздохнул и начал энергично переставлять с места на место нехитрые предметы своего ремесла — У Русти душа с самого начала полета была не на месте, и делал он все, что мог, чтобы предотвратить предстоящую беду. Он мне потом не раз прямо так и говорил: «Было бы у нас с господином Санди времени побольше — хотя бы дня три, мы бы тогда точно предателя раскололи». Да-а не успел боцман дело до конца довести. Но пару умных мыслишек полицейскому все-таки подкинул.

* * *

Первой гениальной мыслью, которой поделился с Федеральным Следователем Русти, было прозрение насчет миссис Ульцер из четвертого бокса. Он и сделал это, найдя время сразу после «вечера знакомства», незаметно добравшись до его каюты и надавив на сенсор входной двери за несколько секунд до того, как Федеральный Следователь окончательно погрузился в объятия сна.

— Вот вы ее, Следователь, не видели, а я самолично наблюдал, как она, вернее — он, в металлопластиковую переборку чуть шуруп не ввинтил, — сообщил боцман, заняв предложенное ему место в кресле — От которой, между прочим, алмазное сверло отскакивает. Разве такое дамочке под силу?

— Не понял — Следователь хмуро уставился на боцмана — Вы это о ком?

— О нем же, о шпионе, который тут на корабле диверсию замышляет. Он уже противометеоритную переборку сломать пытался, но я помешал. Да вы не беспокойтесь, — добавил боцман, правильно расшифровав мученическое выражение на лице Следователя — Кроме нас с капитаном, об этом никто не знает. Так вот, эта доктор Ульцер никакая не Ульцер, а человек Мафии, переодетый в женщину. Вы б его видели — плечи квадратные, морда суровая, все замашки — чисто мужские. И сигареты курит соответствующие — не какой-нибудь «Кент» с ментолом, а самое что ни на есть мужское «Мальборо» — я пачку на столике разглядел.

Санди обреченно вздохнул и попытался рассеять подозрения своего непрошеного помощника. Правда, он знал, что это практически бесполезно. Единственной возможностью сделать так, чтобы очередной добровольный советчик не путался под ногами, было дать боцману какое-то задание, которое заняло бы его мысли на достаточно долгий срок. Кроме того, Каю порядком мешало сосредоточиться то, что файл его компьютера и Русти явно имели в виду двух каких-то разных мисс Ульцер.

— Ну хорошо, мистер Раусхорн, я поручаю вам присматривать за этой подозрительной личностью из четвертой каюты. Только — Кай сделал многозначительную паузу и демонстративно оглянулся вокруг, — полная тайна и НИКАКОЙ самодеятельности. Обо всех подозрительных вещах будете докладывать мне при тачной встрече. Помните, что интерком может прослушиваться.

— Господин Следователь, а может, обыскать четвертый бокс пока этот мнимый доктор Ульцер будет, скажем, обедать?

— Ни в коем случае, — быстро перебил его Кай — Это могло бы насторожить наших противников. Только осторожное наблюдение, боцман! Главное — не спугнуть их раньше времени и не дать заметить, что мы что-то знаем. Полная тайна!

Приложив для пущей важности палец к губам, Санди расстался с боцманом и высказал Богу все, что он думал о режиме секретности на вверенном его заботам корабле. После чего наконец накинул на себя плед. Надо было выспаться перед Броском.

«Надеюсь, на сегодня — это все», — с облегчением подумал Кай.

Людям свойственно принимать желаемое за действительное.

* * *

Сразу после Броска, чтобы стряхнуть с себя характерное оцепенение, связанное с подпространственным переходом, Кай вышел в кольцевой коридор своего уровня. Первое, что он там увидел, был Ржавый Русти. Полный свежих идей.

— Согласен, Следователь, — начал он с места в карьер, — может, с этой Ульцер я и дал маху… Но, как говорит наш кэп, «падает только тот, кто бежит. Тот, кто ползет, — не падает» Я ж старался вам помочь и не виноват, что все так вышло…

— Ладно, — чуть более вяло, чем следовало бы, попытался остановить его Кай, — не берите в голову, и забудем об этом. У вас полно своих дел, у меня — своих.

— Нет, постойте, у меня тут возникла одна мысль, — Русти вежливо, но неотвратимо зацепил Кая за локоть и увлек в свою каюту — Я вот все думал про того человека на борту, что норовит захватить наш Груз. А почему вы решили, что он один?

Кай раскрыл было рот, чтобы вежливо послать боцмана куда подальше, но вдруг задумался…

— У вас что, есть конкретные факты, что на борту скрываются несколько тайных агентов? И вы кого-то подозреваете конкретно?

— Да! — Русти важно надул щеки и многозначительно кивнул головой. — Это белобрысые ребята, что поселились во втором и третьем боксах. Вы их видели? Я как увидел, так сразу догадался.

— Догадались о чем?

Русти сделал многозначительную паузу и сел поудобней в кресло, показывая собеседнику, что разговор предстоит долгий.

— Скажите, Следователь, что вы слышали про операцию «Стручок»? Вы обратили внимание, как похожи эти двое — Финнеган и Флаэрти? А фамилии-то разные! И я вам скажу, что, будь вы хоть близнецами, хоть раздвойняшками, такого сходства во внешности, поступках и, обратите внимание — особенно в мыслях, в реальной жизни НЕ БЫВАЕТ! Это вовсе не близнецы!

И в двести двадцать пятый раз в своей жизни Федеральный Следователь выслушал достойную, конечно, лучшего литературного воплощения, чем корявый пересказ Русти, историю про «клонированных магов» или, иными словами, про «роковое двадцать одно» История сия восходила, как, впрочем, и большинство подобных баек, корнями своими ко временам великого Краха Империи и последующей конспиративной деятельности ее адептов. Где-то у черта на куличках — то ли на Джее, то ли в каком-то из анклавов Мира Шарады, был якобы осуществлен ужасно засекреченный проект, лежавший где-то на стыке генетической инженерии и прикладной эзотерики: путем длившегося несколько поколений сканирования геномов лиц, проявлявших паранормальные способности, и отбора перспективных в этом отношении комбинаций генов какие-то весьма авторитетные в кругах, близких к верхушке законспирированной науки, маньяки намеревались получить гибридную человеческую особь, наделенную необыкновенно ярко выраженными сверхчеловеческими способностями — начиная от простой телепатии, телекинеза и ясновидения, вплоть до совсем уж редко встречающейся способности изменять прошлое. Слухи утверждают, что началу этих работ предшествовало некое пророчество, известное как «проклятие Лоу», которое инициаторы всей этой колдовской затеи тщательно скрывали до тех самых пор, пока оно не сбылось с ужасающей точностью.

Предания гласили, что было осуществлено два различавшихся по каким-то принципиальным подходам синтеза магического генома. Первый закончился ужасной катастрофой одни утверждают, что на свет явилось существо, наделенное разумом и эмоциями ребенка и — в то же время — почти божественной властью над материей, другие — что «это» просто обладало чудовищной мощности телепатическими способностями, благодаря чему «оно» сразу овладело всеми богатствами памяти и сознания всех находившихся в той тайной лаборатории людей, превратило их в свои послушные марионетки и учинило — с их же помощью — над ними такое, такое — тут версии знатоков вопроса расходились в зависимости от их способности к фантазии. Согласно наиболее трезвой версии этой истории, те — чисто сверхъестественные — события, которые происходили в секретном центре, наполовину, если не более того, были всего лишь глюками, индуцированными в сознании несчастных, воля и разум которых были подчинены ими же самими вызванному на свет «злому гению». Так или иначе, секретный центр этот был взорван или еще каким-то ужасным способом искоренен с лица Вселенной. Говорят — с большими жертвами и потерями.

А со вторым вариантом проекта вышло так, что вместо одного организма, наделенного сверхъестественными способностями, стал развиваться сразу двадцать один — из-за чего срочно сконструированная для такого случая биомеханическая плацента и получила название «заколдованного стручка» Все двадцать один близнец — кстати, действительно все — мальчики-альбиносы — были сразу после рождения разлучены друг с другом и развезены в различные части Обитаемого Космоса, так как по мнению авторитетов эзотерической генетики и согласно каноническому тексту «проклятия Лоу» каждый из близнецов является вполне обыкновенным человеческим существом, но встретившись и взаимодействуя друг с другом, они дополняют один другого в части своих — до поры до времени скрытых возможностей и приобретают нечеловеческое могущество, в частности, начинают изменять вероятности исхода случайных процессов. Стоит встретиться двоим «из стручка» — и жди беды. Когда такие встречи все-таки приключались — в результате бардака, наступившего после краха Империи, — всякий раз это знаменовалось какой-нибудь — с виду беспричинной и потому особенно жуткой — катастрофой или катаклизмом. Люди, глубоко проникшиеся сутью этой проблемы, в конфиденциальных беседах, содержание которых народ попроще с содроганием пересказывал друг другу и непосвященным за кружкой пива или чего покрепче, утверждали, что встреча в одной точке пространства и времени всех «братьев из стручка» будет знаменовать если и не полный и окончательный конец света, то уж наверняка — вселенскую битву сил Добра и Зла, всеобщее умопомрачение Рода Человеческого и другие подобные неприятности. То там, то здесь (как правило, в период парламентских каникул и в сезоны отпусков в соответствующих частях Федерации) подозрительные пары, а то и тройки двойников-альбиносов имели в результате распространения в средствах массовой информации подобной ерунды неприятности далеко не виртуального характера.

Среди летного состава кораблей, обслуживающих «дальнобойные» рейсы, и среди профессиональных странников по Мирам Федерации эта байка по популярности уступала разве что комплексу легенд и россказней о Серых Карликах — обитателях (вполне мифических) Подпространства, проникающих на совершающие Бросок космические корабли. Утверждали Даже, что порой Карлики умудрялись «зацепиться» за возвращающийся в «нормальное» пространство корабль, были и такие, кто клялся, что, будучи в трезвом Уме и добром здравии, встречал и самих Карликов и (или) их пыльные следы — изображение в различных Потайных уголках вышедших из Подпространства кораблей, или, на худой конец, видел сам — или видел тех, кто видел сам — пылью начертанные пророчества неуловимых, но весьма злокозненных существ.

Чувствуя, что скоро Русти доберется и до Серых Карликов, Кай аккуратно вклинился в его сбивчивый монолог.

— Я должен огорчить вас, боцман, — сочувственно вздохнул он. — По секрету поделюсь с вами конфиденциальной информацией: Ник Флаэрти и Питер Финнеган на самом деле — вполне нормальные однояйцевые близнецы. Их разлучили сразу после рождения. Весьма трагическая история: отец и мать их, кстати, по фамилии Шеннон, попали в автомобильную аварию, когда малыши только собирались появиться на свет. Детей удалось спасти… Но никаких близких родственников у них не было. Их усыновили разные семьи — отсюда и разные фамилии. И развезли их в разные концы Федерации.

А уж дальше — это была просто хрестоматийная история из учебника по генетике человека. В разных концах Вселенной оба брата в одно и то же время болели одними и теми же болезнями, получали одни и те же отметки в школе, оба — увлеклись биологией, оба с отличием окончили университеты: Питер — в Стокгольме, Ник — на Сендерелле. Оба получили второе — медицинское — образование. Оба вместо того, чтобы открыть практику или занять место в ординатуре, завербовались в Службу Спасения. И встретились во время акции на Террамото — восемь лет назад. В документах отмечено, что встреча их была весьма э-э… драматична и трогательна. В свое время история эта даже попала в прессу… Но для них обоих довольно тяжело было… узнать подлинную историю своего детства. Случилось так, что, пока они не выросли, ни у одного из них не возникло ни малейшего сомнения в том, что воспитавшие их люди — не их подлинные родители. Так что легко понять, почему они не любят расспросов на эту тему.

— Господи, мозги свихнуть можно… — признал во здравом размышлении Русти. — Вы меня прямо от желтого дома уберегли, мистер…

— В таком случае… — Кай откашлялся, искоса посматривая на Русти. — Не откажитесь, мистер Раусхорн, оказать и мне м-м… аналогичную услугу… Если вы чувствуете, что вам не стоит отвечать на мой вопрос, — начал он, — я не обижусь — честное слово…

Некоторое время Русти вникал в суть сказанного Следователем.

— Это как же получается, мистер? — поразился он. — Ну понятно, что у меня, простого интенданта, крыша едет от такой вот истории. Но у вас-то все козыри на руках, сэр… Ума не приложу — чем тут могу оказаться вам полезен…

— Просто я попрошу вас просветить меня, — объяснил ему Федеральный Следователь, — относительно маленькой особенности нашего рейса… Впрочем, если вы имеете на этот счет распоряжение капитана или гм… иных инстанций, то я — повторяю — не обижусь, если вы откажетесь отвечать на мои… несколько досужие вопросы…

Русти почесал в затылке.

— Я, мистер, никогда не нарушаю одиннадцатой заповеди Господней и поэтому прямо скажу вам, что ни от кого не получал распоряжения что-либо скрывать от вас или вообще водить за нос порядочных людей…

— Вот и отлично, — вздохнул Кай. — Если вы еще напомните мне, что там Господь имел в виду в той одиннадцатой заповеди, считайте, что мы с вами нашли общий язык…

— Одиннадцатая заповедь, — пояснил Русти Федеральному Следователю, — это то, что Господь напоследок сказал Моисею на горе Синай: «Иди, Мойша, — выдал он ему на прощание, — иди и не морочь больше голову ни мне, ни людям.» Моисей, правда, это, похоже, прослушал — если судить по последовавшим событиям… Но, видно, у разговора были свидетели, они и рассказали…

— Неплохой м-м… императив, — заметил Кай. — Главное — до сих пор актуальный. Так вот, мне показалось, что маршрут нашей Миссии организован чуть-чуть э-э… непривычным образом… Я имею в виду нашу задержку здесь — на траверсе Фомальгаута. Мне почему-то думается, что это связано с присутствием на борту «Констеллейшн» э-э еще одного пассажира — как мне кажется, не связанного с Миссией Спасения.

— Это вы точно, — признал Русти, — насчет Колдуна.

— Какого колдуна? — удивился Каи

— Ну так мы тут за глаза зовем вашего, можно сказать, соседа. — пояснил Русти — Того, что поместили во второй каюте на одной с вами палубе Лысый такой, в очках.

— И зовут его Лоуренс Маддер? — осведомился Кай.

— Вот-вот — Русти понимающе ухмыльнулся — Кэп сам чуть не облысел, когда этот тип прибыл к нам с предписанием.

— Предписанием от какой э-э инстанции? — ненавязчиво поинтересовался Кай.

— Не стану врать, — почесал в затылке Русти, — на этот счет в команде разное говорят. Факт один после того, как этот тип с полчаса этак пробыл тет-а-тет с кэпом Даниэльсом, тот битый час ругался как чумной, а потом отправил обоих наших штурманов на всю ночь сушить яйца над бортовым компьютером — пересчитывать параметры Броска с учетом пересадки у Фомальгаута.

— Пересадки? — переспросил Кай

— Ну да, — Русти недоуменно воззрился на него — Разве вы не в курсе? На траверсе Фомальгаута нас должен встретить арендный орбитер «Тюльпан-8». И взять на борт господина профессора Мадера. Для доставки в какой-то следующий пункт его маршрута.

Каи потер лоб.

— В следующий пункт. Подскажите мне Русти… Извините, что я так вас называю.

Русти ответил одобрительным жестом

— Подскажите мне, — продолжал Кай, — планета Боумена — так называется Брошенная это ведь единственная планета в этом субсекторе.

— Верно, мистер — снова задумчиво прикрякнул Русти — Но тут Стремно все тут. Глухой, как говорится, угол. Бог его ведает, может, орбитер. Колдуна вовсе и не на планету его доставить должен. Может, его там где-нибудь целый крейсер дожидается.

Кай пожал плечами.

— Тогда уж логично было бы принять пассажира на шаттл того самого крейсера. Однако и вам, и мне пора возвращаться к своим непосредственным обязанностям. Маневр — меньше чем через два часа, а я хотел бы отправить в информационную сеть еще пару запросов.

Русти задумчиво кивнул Следователю и побрел к своему терминалу, скребя в затылке и прикидывая — с какого же торца все-таки ждать беды.

Федеральный Следователь испустил сдержанный вздох облегчения и поспешил в свой бокс. Помассировав виски и плеснув себе из термоса в пластиковый стаканчик глоток крепкою кофе, он бросил на стол перед собой блокнот со сделанными за утро пометками и, вооружившись электрокарандашом, стал один за другим вычеркивать пункты по которым собирался направить запросы в информационную сеть Федерального Управления Расследовании. Сложившаяся картина не слишком радовала его за истекшее время у него практически не возникло вопросов, для решения которых требовалась бы некая дополнительная информация. Другими словами, ничего существенного на борту «Констелтейшн» за период, предшествующий отправке корабля экстренной доставки, Федеральному Следователю выявить не удалось. Сам он это рассматривал как неважное начало предстоящей партии.

Набив на панели терминала запросы на пару не слишком значительных справок и поколебавшись немного, Кай ввел в компьютер свой последний запрос.

«Прошу передать на мой терминал текст показаний генерала Лоуренса Маддера Парламентской Комиссии по расходованию работ, проводившихся в секретном Учебно-Тренировочном Центре Специальных Исследовании на объекте планета Боумена, за январь сего года».

Отправив запрос, Кай, морщась налил себе еще кофе и стал пить его маленькими глотками, словно отраву. Он всегда мерзко чувствовал себя, когда в противоречие приходили его интуиция и профессиональный долг, строго-настрого запрещавший совать нос не в свое дело…

Впрочем, Судьба вовсе не собиралась давать Федеральному Следователю слишком много времени для размышлений на морально-этические темы: он еще не покончил со своим кофе, когда на померкшем было экране его терминала светлым прямоугольником зажегся сигнал «капитанского вызова» — кэп Даниэльс просил Федерального Следователя немедленно явиться к нему в кабинет.

* * *

В кабинете кэп был не один. Встревоженное и сосредоточенное состояние, в котором застал его Кай, разделяли полковник Кортни и док Сандерс. Предложив Следователю коротким, но энергичным жестом занять место за столом заседаний, кэп протянул ему листок распечатки только что полученного экстренного сообщения. Космическое судно типа «суперклипер» — «Леди Игрек» терпело бедствие в субсекторе «Фомальгаут-14».

— Это то, чего и следовало ожидать! — Кортни бросил свой экземпляр распечатки на стол — Самая простая ловушка из всех возможных.

Кэп тяжелым, словно налитым свинцом, взглядом смотрел куда-то сквозь полковника.

— Самая простая… — признал он. — И самая — замечу вам — надежная. Может быть, это будет для вас новостью, полковник, но любой командир посудины, не отозвавшейся на SOS в Большом Космосе, может по возвращении из рейса искать себе работку поспокойнее. И — поверьте мне — ни на что получше, чем должность кладбищенского сторожа, рассчитывать всерьез не сможет. Алан Пембертон, к примеру, кончил именно так. И старику никто не зачел того, что на нем полный десяток лет держались все конвои до Желтых Лун и обратно, — никто, ни одна живая душа. Да и из экипажа такой вот посудины, что бросит товарищей в беде, ни у кого уже совести не хватит сесть за один стол с другими летунами — пропустить кружечку светлого…

— Оставьте в покое эти сантименты! — жестко оборвал его полковник. — Это же очевидно! Это почти арифметика, капитан: ни для кого не секрет, что в отношении нашего рейса потенциальный противник, Мафия — будем называть вещи своими именами, — информирован достаточно хорошо. И вот, стоит нам только выйти из Подпространства в изолированном от систем оказания экстренной помощи участке Космоса — в стороне от баз Космофлота и вообще от обитаемых поселений, как сразу, без малейших промедлений, — нате вам! Извольте спешить на помощь «Леди Игрек»! Именно сейчас у леди приключились если не понос, то золотуха! Этому не поверит и сосунок, даже из тех, которых при родах уронили аккурат темечком! Но капитан судна экстренной доставки, видите ли, — колеблется! Бог мой! Знаете, что ждет «Констеллейшн» в случае сближения с милой госпожой? Думаю, мне не стоит этого говорить — сами знаете лучше меня, кэп! Удар гамма-лазером или, на худой конец, — угроза такового! То-то и будет вам ваша «кружечка светлого»!

Кай не спешил войти в разговор. Уж кому-кому, а ему было лучше любого другого известно, что большая часть из тридцати с лишним случаев удавшихся за последние десять лет нападений на космические суда были выполнены именно по той схеме, которую столь выразительно описал собравшимся полковник Кортни. И все-таки. Что-то не устраивало его в том, что говорил колонель.

— Даже меня, — заметил он, чтобы заполнить наступившую паузу и мучительно ощущая, что говорит все-таки совсем не то, что следовало бы, — даже меня — лицо, ответственное за доставку Груза, — не сочли нужным информировать о деталях нашего промежуточного маневра в субсекторе Фомальгаута. Не слишком ли полную информированность наших противников подразумеваете вы, полковник?

— По крайней мере, — колонель с тревогой выкатил налитый кровью глаз на Федерального Следователя, заподозрив, очевидно, в нем знание чего-то ему, Джозефу Кортни, неизвестного, — по крайней мере я не склонен держать наших противников за идиотов, как это кажется некоторым здесь находящимся!

— Послушайте, капитан, — налег на стол в явном намерении примирить участников столь несвоевременной дискуссии док Сандерс. — В конце концов, корабль экстренной доставки, выполняющий особой важности задание Федерального Директората, пользуется и особым э-э… статусом. Вы имеете полное право — тьфу, Господи, да что я говорю, вы как раз НЕ ИМЕЕТЕ ПРАВА ни при каких обстоятельствах отклоняться от предписанного вам курса доставки Груза федерального значения!!! О чем мы здесь с вами рассуждаем, черт возьми!

В голосе дока отчетливо ощущалось облегчение как-никак, а Федеральная Инструкция снимала с него самую тяжелую из задач, выпадающих человеку в сей юдоли: от задачи в-ы-б-о-р-а…

— О, я очень хорошо знаю, как работает этот ваш особый статус! — в сердцах махнул на него рукой кэп. — Если выясняется, что действительно имела место инсценировка, то ты — на коне, и все хвалят и превозносят твою — гром ее разрази — предусмотрительность и осторожность. Ну а вдруг получится, что ты просвистел мимо терпящего бедствие судна и — не приведи Господь — некому, кроме тебя, было бедолагам помочь, — пиши пропало! Для офицерского состава — Суд Чести и аннулирование лицензии, а это равносильно тому, что в петлю лезть, а рядовой состав потом — если кто дознается, из какого они экипажа, — век приличной работы себе не сыщет… И кто за тебя заступится? Уж конечно — не те господа, что сочиняли всякие умные инструкции…

Кэп откашлялся, прочищая горло.

— Вот что! Как высшее должностное лицо на судне, я — властью, данной мне Законом, приказываю осуществить маневры сближения и стыковки с терпящим бедствие космическим судном Вам, господа, приказываю привести в полную готовность вверенные вам контингенты личного состава и обеспечить безопасность проведения операции по оказанию помощи терпящему бедствие судну. Действовать приказываю немедленно.

Капитан поправил галстук, словно ставя точку на дискуссии.

Все собравшиеся поднялись из-за стола. Похоже, что все — с видимым облегчением.

— Мне надо обсудить с вами пару чисто технических моментов, капитан, — глядя в сторону, уведомил капитана колонель Кортни.

— В таком случае — задержитесь на минуту, — милостиво согласился кэп. — Вы же свободны, господа… Слушаю вас, — добавил он, когда за вышедшими Каем и Сандерсом закрылась гермодверь.

— В конце концов, — Кортни старался говорить сухо и без эмоций, — я не вправе обсуждать ваш приказ после того, как он уже отдан. Хотя и не согласен с ним.

Кэп не ответил, набирая на пульте команды вызова штурманской рубки и узла связи

— Однако я бы попросил вас, — Кортни кашлянул, привлекая внимание капитана, — оказать мне содействие в выполнении моей задачи.

— Вот это — уже деловой разговор, — признал кэп — Вот тут я весь к вашим услугам.

— Я попрошу вас только распорядиться о принятии необходимых мер предосторожности — не более, — полковник сцепил пальцы рук и рассматривал их так, словно видел впервые. — Первое, чего мы можем ожидать после сближения с э-э. судном — в том случае, если мы имеем дело с провокацией, — это удара лучом гамма-лазера. Если удар будет боевой — говорить не о чем. Погибнут все. Но нападающие хорошо представляют себе, что в таком случае лишатся и самого э-э… приза…

— Это уж точно, — подтвердил кэп. — Через тридцать минут после того, как система уничтожения Груза перестанет получать сигналы моего пульса с браслета, — он тронул металлическое кольцо, охватывающее его запястье, — сработает панель уничтожения — направленный удар антиплазмой. А сначала контейнер будет отстрелен в Космос. Так что от «Пепла» — простите за каламбур — даже пепла не останется…

— Поэтому нападающие, видимо, на первом этапе столкновения ограничатся угрозой и предупредительными ударами, от которых надежно защищает антирадиационный блок. Учитывая это, при первых признаках тревоги весь экипаж должен сосредоточиться именно там… Все, кроме дежурного по рубке. «Прием» бандитам окажут мои люди — можете на них положиться…

— Разумно, — согласился кэп, — но люди дока Сандерса…

— В первую очередь должна быть гарантирована безопасность экипажа — без этого Груз просто не сможет быть доставлен на Нимейю… — Полковник расцепил пальцы и провел ладонью по короткой щетке волос. — Повторяю: нет оснований полагать, что нас попытаются сразу же уничтожить. Поэтому острой необходимости загонять всех людей на корабле в один отсек — нет. Если говорить по-хорошему, лучшее, что сможет сделать в этой ситуации весь этот детский сад под командой своего академика, — это оставаться пристегнутыми к противоперегрузочным лежанкам и не мешать вашим и моим людям… В каютах, в конце концов, есть средства индивидуальной защиты… Поверьте, это не первая операция такого рода, в которой мне приходится участвовать.

— Что ж — вам виднее, — согласился поостывший уже кэп Даниэльс. — Я отдам соответствующее распоряжение. Теперь займемся делом — я своим, вы — своим…

* * *

— Ч-черт — жутко мне, — признался Робби. — Словно не на помощь идем, а на абордаж… Что нам делать-то теперь — после маневра сближения? Кэп распорядился всем, не занятым в процессе управления судном, сосредоточиться в антирадиационном отсеке… На нас это распространяется?

Русти тоже было не по себе на вмиг опустевшем «Констеллейшн», каким он вдруг застал родной корабль, поднявшись из противоперегрузочного кресла. Коридоры были безлюдны и наполнены шорохом расширяющихся после удара шестью «ж» уплотнительных соединений. Полупригашенное освещение только добавляло жути. На всех мониторах коммутаторов, развешанных по коридорам, была выставлена одна и та же картинка с бортового телескопа — на ней медленно вращалась надвигающаяся из пустоты безмолвная, ажурная, но и зловещая в то же время конструкция «Леди Игрек» — судна типа «суперклипер» сомнительной принадлежности.

Выполнить капитанское распоряжение относительно укрытия в противорадиационном отсеке Русти не торопился — он нутром чуял, что нужен здесь, а не в герметически запертом получулане защитного блока. Нет, не то чтобы Русти не боялся гамма-удара — боялся, и еще как, но чувствовал он в ситуации этой какой-то подвох. А чутье редко обманывало его. Чутье… Ощущение тревоги… А налетевший на него из-за угла Роб Мак-Интайр еще более уверил его в правильности этого ощущения.

— Понимаешь… — растерянно зашептал тот. — Как дали сигнал тревоги, я сразу растерялся: какой там противорадиационный бокс, когда по Уставу техдежурный при объявлении тревоги должен следовать в рубку управления и получить задание… Ну я — поколебался, поколебался и ломанул в рубку… А там — понимаешь — ни-ко-го! Ни-ко-го! Там же ведь дежурные по штурманской вахте должны находиться… Христо и Беннигсен… А там — ни-ко-го! Пустые кресла… И — и — кровь…

Русти понял, что жареным уже не пахнет. Жареным несло вовсю. Он поправил на поясе табельный шпалер.

— Кажется, влипли мы… — он снял оружие с предохранителя — Дуй на второй уровень — поднимай Следователя из амортизаторов и излагай ему все. Дальше — поступаешь в его полное распоряжение Я обхожу коридор по периметру, и встречаемся у стыковочного. Понял?

Робби понял. Он тоже снял свой «узи» с предохранителя и припустил к переходному тамбуру.

— Кэп? — осведомился в микрофон коммутатора Русти — Кэп? Вы слышите меня?

Коммутатор молчал как мертвый.

Выставив перед собой ствол, Русти двинулся по коридору Дойдя до дверей осевой холодильной камеры, он вдруг остановился как громом пораженный. Господи — да ведь там идеальное место для засады диверсанта, о котором они толковали с Федеральным Следователем! Как он забыл про эти сотни кубометров бесконтрольного пространства на борту «Констеллейшн»?

Догадка показалась ему столь блестящей, что про осторожность он и вовсе забыл. Прокрутив маховик запорного устройства, боцман рванул в сторону как можно более резко — настолько, насколько возможно резко рвануть выполненную из нескольких слоев теплонепроницаемого композита плиту, и влетел в пронизанную жутким холодом тьму. Которую тут же рассеяли огни автоматически врубившегося освещения. Мир вокруг Русти засверкал миллионами отраженных в кристалликах изморози огней, и на минуту он полностью утратил ориентацию, беспомощно выставив перед собой оружие и бестолково вертя головой в разные стороны.

«И в этот самый момент, мистер, — грустно усмехаясь, продолжал свою историю Хенки, — в этот самый момент дверь номера пятого — того самого, обитательница которого не соизволила даже явиться на «вечер знакомств», наконец-то отворилась, и из нее в коридор выпорхнуло удивительной, знаете ли, хрупкости белокурое создание в пушистом белоснежном халате, с перекинутым за шею полотенцем, с тюбиком зубной пасты в одной руке, косметичкой — в другой и с зубной щеткой — естественно — в зубах Создание было заспанное и до крайности возмущенное. И было чему возмущаться — продираешь ты глаза после почти полутора суток крепкого сна, и на тебе! Хочешь, как человек, умыться и почистить зубы, набиваешь себе полон рот зубной пасты, а в кране — ни капли воды. Вода, как вы сами понимаете, благополучно из системы спущена на время Броска и последующего маневра. Ты спросонья всего этого не знаешь и выходишь в коридор. В коридоре — ни души и все двери напрочь заперты. Ну, лезешь ты этажом ниже — посмотреть куда подевался весь честной народ. При этом — напоминаю — у тебя полон рот лучшей в мире зубной пасты со фтором и ментолом, что настроения заметно не улучшает».

На втором уровне белокурая сомнамбула прежде всего крепко навернулась об оставленную каким-то дурнем открытой дверь холодильной камеры. Окончательно потеряв самообладание, белокурая дамочка неожиданно крепким для ее сложения пинком вернула дверь в надлежащее положение, и сервомотор услужливо закончил учиненное ею непотребство, наглухо подтянув гермозапор и вдвинув титановые щеколды в пазы. Свет в камере тут же погас, и в полной темноте Русти ночным мотыльком заколотился в шершавую дверную плиту. Замка она изнутри не имела. Крики, которые испускал он при этом, были хотя и отменно многоэтажны, но абсолютно бесполезны холодильная камера «Констеллейшн» имела не только прекрасную термо-, но и такую же звукоизоляцию.

Сделав свое дело, белокурая сомнамбула двинулась дальше, и не думая оглядываться. С чего бы, в самом деле?

* * *

Полковник Кортни еще раз отрепетировал сигнал оповещения экипажа и, убедившись, что команда, четко выполнив распоряжение капитана, сбилась в отсеке радиационной защиты, бегом кинулся в стыковочный отсек. Там он закончил загодя начатую работу — с помощью небольшого плазменного резака срезал основные крепления, удерживающие панель с капсулами антиплазмы на корпусе суперконтейнера. Теперь только хлипкие сочленения точечной сварки соединяли снабженный — словно самостоятельный космический объект — собственным мини-тамбуром гигантский сундук-контейнер и панель, предназначенную для его уничтожения. Последнее, что оставалось выполнить Кортни, — это укрепить заранее заготовленные растяжки-держатели на стенах отсека и соединить их с наиболее прочными элементами системы уничтожения.

Теперь не оставалось сомнений, что, как только сработают пороховые ускорители, предназначенные для выброса подлежащего уничтожению Груза, Груз этот будет напрочь оторван от системы направленного взрыва и уйдет в Пространство, где и пребудет цел и невредим, оставив взрывчатый гостинец на память «Констеллейшн».

Справившись с этой — не требовавшей присутствия лишних глаз — работой, Кортни по своему блоку связи окликнул подчиненных — все были на положенных местах и только слегка удивились, получив от командира приказ сосредоточиться в блоке радиационной защиты. Отдав эту команду, он напоследок осмотрелся и неприятно вздрогнул с порога отсека на него немигающим скептическим взглядом смотрела рыжая кошка по кличке Марго. Он прикрыл глаза, перекрестился и снова открыл их разумеется, никакой кошки в отсеке не было.

Глава 3 УБИЙЦЫ И КАРТЕЖНИКИ

Дьявол коварен — он может явиться к нам просто в образе дьявола.

Станислав Ежи Лец

— Да, вы верно угадали, мистер, — Хенки тяжело вздохнул и сосредоточил взгляд на своих ладонях, уютно пристроенных на облаченном в кипенно-белый фартук чреве.

Пальцы, несмотря на внешнюю их неуклюжесть, он переплел, довольно замысловатым образом взяв в замок, и только два из них — оба больших — совершали взаимовращательное движение, как бы наматывая на себя или, наоборот, вытягивая из недр его существа нить рассказа. Сейчас, подойдя к довольно сложному моменту изложения, повергающему самого рассказчика в тяжкие раздумья, он замедлил вращение этих своих членов, что свидетельствовало о крайнем напряжении его душевных сил.

— Верно вы догадались, мистер, не ангелом-хранителем, вообще не ангелом оказался полковник Джозеф Кортни, а — прямо вам скажу — сукою — Хенки со значением посмотрел на собеседника.

Тот задумчиво рассматривал сырный крекер, выражая всем своим видом согласие со словами хозяина заведения.

— Потом в прессе было, — продолжил Хенки, — кое-что насчет того, что полковник имел на своем счету делишки, за которые его далеко не погладили бы по головке даже те — прости мне, Господи, такие слова — проститутки и прохиндеи, что обычно покрывают таких типов и делают из каждой попытки разобраться в их подноготной настоящий цирк. Коли вас, мистер, мотает по таким закоулкам, как наш «Транзит», у вас, наверное, нет иллюзий относительно этих героев из «Альф», «Омег» и Десанта? — Хенки слегка наклонился к собеседнику и понизил тон. — Не так уж далеко они ушли от наемников из Легиона. Тут и наркотики, что в гробах — вместо покойников, а то и в покойниках — вместо потрохов, и заказные убийства — под шумок, знаете. И ничего удивительного нет в том, что полковник уже давно и прочно висел на крючке у Папы.

Так вот всегда и бывает, мистер начинает человек с простого, как мыло, убийства, а там — приходится связываться с контрабандой оружия, дело осложняется растлением малолетних, потом ему уже надо врать на судах, еще шаг, другой — и начинает он в приличной компании за покерным столом карты передергивать.

И тут уж дальше идти, как говорится, — некуда… Так портятся порой неплохие люди.

Вот и получилось так, что с самой первой минуты этого проклятого рейса «Констеллейшн» оказался фактически полностью в руках человека Мафии. И, конечно, на таком посту ему были все карты в руки, какие бы хитрые системы защиты ни понавыдумывали господа там — в своих кабинетах… А чертов предатель, конечно, рассудил по-своему: Миссия — люди хорошо известные и безоружные — прямо-таки идеальные заложники. А его собственные подчиненные да команда «Констеллейшн» — совсем другой коленкор… Тут и на сопротивление нарваться недолго. А как заложники — прямо скажем — для дела материал третьесортный… Так что их Джозеф Кортни и определил сразу — в расход… И первое, что сделал, так это обеспечил, чтобы согнать их всех, словно баранов, взаранее подготовленный отсек радиационной защиты. Все там и собрались, кроме дежурного по кораблю, которому по уставу положено быть на своем посту, да Русти, которого Господь уберег — тот, в своем рефрижераторе запертый, ничего и не знал о том, что вокруг творится…

* * *

— Вы уверены, что здесь все? — уточнил полковник. — Весь экипаж? Кэп нервно огляделся.

— Нет дневального. И, как всегда, где-то ошивается боцман… Так зачем вы нас всех?..

— Момент, — прервал его Кортни, протискиваясь в проход. — Сейчас вам все станет ясно, — Добавил он уже из коридора.

И сталь гермодвери гильотиной отсекла его от сгрудившегося в отсеке народа. Последовавший взрыв петарды, прикрепленной к заглушке системы герметизации отсека, был почти не слышен в основном корпусе корабля, так же как дьявольский свист и шипение воздуха, покидавшего отсек радиационной защиты. Может быть, кто-то из запертых в стремительно лишающемся атмосферы стальном ящике и успел вдавить в стену кнопку аварийной сигнализации, но та, заботливо отключенная колонелем еще час назад, исправно промолчала.

Кортни промокнул платком чуть вспотевший лоб и, уже не заботясь о том, как он выглядит со стороны, бросился вниз — в стыковочный отсек, четко и по-спортивному преодолевая нагромождения искусственных препятствий, которыми были, с точки зрения профессионала-десантника, тесные проходы, коридоры и тамбуры корабля экстренной доставки «Констел-лейшн».

* * *

— Старый Джентльмен — там наверху — привередлив, и трагедию в нашей земной юдоли любит основательно замешать на чем-то уморительно смешном. И наоборот… И вот так получилось, мистер, — Хенки облокотился на прилавок, перенеся на него весь свой вес, — и вот так получилось, что, пока у его товарищей в разгерметизированном противорадиационном отсеке вскипала кровь в сосудах, рвались легкие и лопались глазные яблоки, Русти в темноте рефрижераторной камеры занимался тем, что поднимал и опускал на вытянутых руках попавшийся ему под руку подходящего размера и веса бочонок. Выломал его из противоперегрузочных фиксаторов и «качал» что есть мочи. Чтобы не замерзнуть к хренам…

Бочонок Русти действительно «качал» усердно. Немного согревшись, он вновь обрел способность связно мыслить и задался естественным вопросом: а в бочонке-то что? Вообще дубовый, на полсотни фунтов, в чеканных с рельефом обручах бочонок — не самый типичный груз из тех, что можно обнаружить в рефрижераторной камере космического корабля экстренной Доставки… Он нашарил в кармане зажигалку, затеплил малый огонек и попытался прочесть, что же понаписано в маркировке столь необычного груза. Результат превзошел все ожидания. В бочонке оказался особой выдержки коньяк, адресованный Дж. У. Финчли, Портсбург, Нимейя Кому что вез «Констеллейшн» на охваченную эпидемией планету. Кому — «Пепел», а вот Дж. У. Финчли заплатил за экстренную доставку ему еще и пяти галлонов отменного коньяка в именном бочонке.

— Бывают такие чудаки, — комментировал этот факт Хенки, — бывают. То им коньяки подавай прямо из Метрополии, из Еревана или, на худой конец, с Прерии, то устриц с Океании, то фиг его знает чего еще с другого конца света. Так что деликатесные товары занимают, мистер, не последнее место в космических перевозках. Самое смешное — так это то, что, доберись «Костеллейшн» до Нимейи без всяких приключений, из-за того бочонка крупные неприятности у старины Русти непременно бы вышли. Потому что — сами, наверное, знаете — хранение и перевозка этой выпивки при низких температурах напрочь лишают ее букета или чего-то там еще такого. Знатоки в этом разбираются. Видывал я таких — готовы весь вечер в веселой компании просидеть трезвыми, как сволочи, только потому, что коньяк на стол им подали из холодильника. А Русти при погрузке не обратил внимания на спецификацию и определил все продовольственные грузы — в бочках они там или в контейнерах — в холодильную камеру. Как пить дать, пришлось бы неустойку платить, да Бог, как говорится, миловал. Всего этого Русти, понятно, не знал. Да если бы и знал, то плевать ему было на это. Дело шло о том, чтобы выжить в камере этой подлой.

И действительно, речь шла о спасении жизни. Поэтому Русти, не задумываясь, решительным движением вышиб дубовую заглушку и приложился к содержимому бочонка. Алкоголь несколько прочистил его замутненные отчаянием мозги, и боцмана наконец осенило.

Ощупью проложив себе путь к узкой лестничке, ведущей в нижний ярус камеры, он добрался до выхода в стыковочный отсек. Как и двери камеры, соединяющие ее с коридором второго уровня, этот выход тоже отпирался лишь извне, однако, в отличие от них, был представлен дверью гильотинного типа, механизм запора которой располагался не в промежутке между титановыми стенками корпуса, а почти открыто — внутри камеры, будучи изолирован от влаги и других воздействий только легким пластиковым коробом.

Короб этот Русти снял довольно легко, слава Богу, предмет его мужской гордости — нож-универсал, на пари выигранный у стервоидного десантника, с которым боцман познакомился в довольно ужасненьком рейсе к Гринзее, был при нем (первый раз в жизни пригодившись по-настоящему), а вот, чтобы разобраться в электрической схеме сервопривода — в трепещущем свете время от времени пускаемой в дело зажигалки — ему потребовался чуть ли не час и несколько походов к заветному бочонку, содержимое которого он урывками закусывал подвернувшейся кстати палкой салями.

Так что на место действия, развернувшегося за треклятой дверью, Русти явился в полной форме — выпив и закусив.

* * *

— Как это вам легко представить, мистер, «Леди Игрек» состыковалась с осиротевшим «Констеллейшн» без малейших затруднений, — подойдя к этому месту своего рассказа, Хенки привычно и горестно заломил бровь — План Папы разворачивался без сучка и без задоринки. Вся неполная дюжина головорезов ждала своего выхода в переходнике ее стыковочного узла. Выход объявил Громила. Вы уже поняли, мистер, кто фигурировал под этим милым именем.

— Готово! — провозгласил колонель Кортни — В вашем распоряжении, ребята, двадцать одна минута на все про все. Очко Систему инактивировать невозможно. Можно только отсоединить, так что — торопитесь! Как говорится — кто не успел, тот опоздал.

— Вы, двое, — распорядился Клаус, — помогайте полковнику с контейнером, а вы — на корпус. Подстрахуйте Борова. Вы.

И тут стальная дверь за его спиной с дьявольским шипением стала отъезжать в сторону. Эффект был не-предусмотрен сценарием.

Клаус резко обернулся, вскинув перед собой ствол. Если бы глаза вырвавшегося из рефрижератора Русти не были застланы чудовищным — и справедливым, надо сказать, — гневом, то, прежде чем приступить к активным военным действиям, кроме этого дула «беретты», он успел бы заметить еще, по меньшей мере, четыре направленных на него ствола и тогда бы уж никаких действий вообще предпринимать он не стал. Но, на беду, он был настолько пьян, обморожен и разгневан, что действовал строго по инструкции.

«И можете, ребята, представить, как я обалдел, — рассказывал он завороженно вперившимся в него завсегдатаям заведения старины Хенки, — когда вместо дуралея Роба я вижу перед собой колонеля Кортни и чуть не дюжину гнуснейших харь, каких только природа понаделала, пока Бог был в отлучке. Ну так и смотрим, как бараны, — я на них, они — на меня. Ну, у меня с мороза, однако, реакция была что у твоего хоккеиста — да и то, если рассудить здраво я хоть на вид и не Рэмбо, а десятерых таких вот дегенератов все-таки стою».

Если рассудить здраво, то уже через пару секунд после своего драматического появления на сцене Русти полагалось быть изрешеченным почище, чем дуршлаг его любимой бабушки, с помощью которого он в далеком детстве изображал на потолке и стенах детской звездное небо. Однако неведомо откуда — из того же далекого детства, по всей видимости — взявшаяся отличная сноровка бросила его, сгруппировавшегося в довольно увесистый комок, под ноги нетвердо державшемуся на скользком стальном полу Клаусу. На ногах Клаус правда, устоял, но вот оружия своего лишился. Чертова «беретта», вышибленная из его рук, закрутилась по полу, а сам он, влекомый за правое предплечье и левое ухо твердыми ручищами Русти, превратился в живой щит, на миг продливший так нужное этому последнему мгновение растерянности бандитов Кроме того, Русти подошвой тяжелого походного ботинка въехал в предохранительное стекло «общей тревоги», и весь корабль наполнился истошным воем сирен и квакающим улюлюканьем разнообразных сигнализаторов, предназначенных для того, чтобы довести до самого тупого члена экипажа тот факт, что с «Констеллейшн» приключилась очередная беда.

И тут началось. Как в кинопостановке, одновременно отдернулись в разные стороны двери запасных ходов первой и четвертой аварийных систем, и в них ошалевшим взглядам нападавших предстали два работающих вовсю ствола один — парализатора повышенной мощности, которым довольно умело орудовал Федеральный Следователь, и второй — табельного «узи» дневального Роба.

Пятеро бандитов выбыли из игры сразу — двое без малейших надежд в нее вернуться заново, «узи» есть «узи». Остальные, подняв руки, начали бьло нестройно тесниться к стене.

Игра была проиграна. И тут…

«Да, Русти, — всегда вставлял в этот драматический момент рассказа своего приятеля о звездном часе его похождений старина Хенки, — десятка этих уродов ты безусловно, стоишь, но, дьявол побери, что тебе, Русти, было делать, когда пришел одиннадцатый?»

В этом месте Русти, по сценарию, всегда с досадой ставил недопитую кружку на стойку.

«Да никакой не одиннадцатый бандюга все под откос пустит! Снова ты путаешь, Хенки! — воскликнул он в сердцах — Все дело порушила чертова сонливая падла!»

«Чертова сонливая падла», наконец пронзавшая зенки после почти двух суток здорового сна, никому решительно на борту «Констетлейшн» незнакомая яркая блондинка лет двадцати с небольшим, с зубной Щеткой в зубах, появилась из-за спины Федерального Следователя, была мгновенно ухвачена за шею колонелем Кортни и обращена в заложницу посредством вставления в ее ушную раковину дула писготета.

Русти, словно играя с противником в какую-то идиотскую карточную игру, демонстративно выставил перед собой зло огрызавшегося Клауса похоже, он пытался этой картой побить внезапно вылезшею на свет Божий «козырную даму» полковника. Но тот твердо знал ставки игры и спокойно кивнул парню слева от себя, а бандит, не моргнув глазом, разрядил «дуру» в спину своего — теперь уже бывшего шефа.

— Падла, — проронил Клаус и отдал Богу душу. Русти спас бронежилет бандита, позволивший себя пробить только по одному разу.

Блондинка укусила полковника и заорала благим матом — в помощь аварийной сирене. Колонель сдал ее на руки ближайшему из своей команды — тому, что помог ему решить проблему с Клаусом, — и переложил пистолет в другую руку.

— Сэр?! — обратился он к Федеральному Следователю.

Все решали доли секунды, тысячные, может, даже миллионные: многого ли стоила в получившемся раскладе бестолковая крашеная блондинка? Это — по сравнению с таким количеством «Пепла», которым можно было спасти или уничтожить население Федеральной Колонии? И все-таки реакция Кая была приторможена как раз на эту злосчастную долю секунды: он так и не вспомнил никогда потом — никто не может вспомнить таких вещей уже через секунду после того, как они произошли, — как кто-то из бандитов успел вскинуть свой ствол.

Дальнейшее определила следующая идиотская случайность: выстрел пробил панель противометеоритной защиты — сразу за спиной Роба (пуля, верно, прошила его плечо).

Русти, оказывается, немного преувеличивал прочность проклятой железки: несколько кубометров ярко-красной, мгновенно застывающей пены выхлестнуло в отсек, прежде чем кто-либо из «игроков» успел сдвинуться с места.

— Ребята, как у вас там? — спросил по рации Боров.

* * *

«Так, из-за проклятой шлюхи они нас всех и скрутили, — пояснял Русти в этом месте и подкреплялся любимым «Будвайзером». — Всегда, честно говоря, знал, что нет на земле иных бед, чем от баб, но так, как нас доктор Ульцер задницей в лужу посадила, так старину Русти в жизни никто не сажал».

Что и говорить, удовольствия в этом не было никакого: у банды еще оставалось в запасе с десяток минут, а пассажиры «Констеллейшн» были согнаны в стыковочный отсек, где присоединились к Каю и Русти, которым удалось-таки вовремя уклониться от струй идиотской замазки, и к Робу, застрявшему в ней, словно муха в кексе. Все — кроме утратившего подвижность Роба — были энергично повернуты носом к стенке и небрежно обысканы. С Русти тут приключилась запинка.

— Руку, руку с пупка убери! — распорядился взявший на себя командование колонель Кортни и сам походя рванул ворот боцману, затем завернул ему руку за спину, и на пол — ко всеобщему вниманию собравшихся — грянулась обычная магнитная карточка — из тех, что постоянно болтаются по карманам у делового народа.

— Нет!.. Нельзя!!. — попытался воспротивиться Русти изъятию у него этого сокровища и даже цапнул за палец бандита, завладевшего-таки «Магниткой», не хуже, чем давешняя блондинка — полковника. Схлопотал поддых и в зубы, и продолжил клясть татей уже с Франко-португальским прононсом: в нос и отчаянно шепелявя. Чем только дьявольски заинтересовал полковника. Тот взял услужливо протянутую ему находку и секунду задумчиво рассматривал ее, досадливо морщась: возможно, агрессивная баба до того, как получить укорот, впрыснула-таки ему в укус какой-то сугубо специфический, исключительно бестолковыми стервами выделяемый яд.

— Вали на корпус, — распорядился он одной из уцелевших «шестерок». — Поддержишь Борова. И пусть он разберется с этим — до того, как мы отвалим от этой посудины, — колонель небрежно бросил подручному столь дорогой для Русти красивый кусочек пластика.

— Может, на борту есть еще что-то стоящее… Вот пусть Боров и разберется, покуда ему делать нефига. Бандит схватил карточку и поспешно рванул в тамбур. На секунду в переходном отсеке только и были слышны завывания сигнала тревоги да ругательства раненого Роба, пытавшегося высвободиться из герметизирующей пены. Да еще Боров по рации осведомлялся — который уж раз — «как там у вас, ребята?»

Колонель подошел к влипшему в пену Робу, который не мог пошевелить ни рукой, ни ногой, и с видимым удовольствием избавился от источника досаждавшего ему шума, разрядив в него осиротевший пистолет покойного Клауса — благо «пушка» валялась под ногами.

Белокурая дура ужасно завизжала второй раз.

— Все в порядке, — успокоил Борова колонель — Принимай человека — но только одного у нас здесь убыль в личном составе. Так что считай — твоя доля возросла. Вдвоем справитесь? А ты и ты, — это относилось уже к тем из присутствующих, что нервно поигрывали своими стволами, — марш в пассажирский отсек — одного черта тут не хватает все-таки. Объявите по интеркому, что мы стравим давление во всем корабле. Вылезет как миленький — колонель снова поморщился, глянул на укушенную ладонь и, зло зыркнув на отчаянно отбивавшуюся от изо всех сил удерживающего ее бандита пленницу добавил.

— Угомони ее наконец, парень! А вы, — он повернулся к основной массе пленников, — пожалуйте сюда господа.

С иронической услужливостью он отворил перед ними гермодверь мини-тамбура отделяемого отсека.

— По крайней мере, господин Федеральный Следователь, вы не покидаете вверенный вам Груз — добавил он вслед Каю.

Тот согнулся в три погибели и вслед за Русти полез в стальной ящик, не обернувшись на язвительное замечание. Драматических эффектов люди Управления не ценили, и Кай Санди не был среди них исключением.

Не прошло и трех минут, как последний из боевиков втолкнул в отсек последнего из пассажиров сжимая в затянутом в черную кожу кулаке ручку своего так и оставшегося его неизменной принадлежностью титанового кейса, перед набившимся в полузатопленном дурацким пенопластиком отсеке народом предстал полковник медслужбы Маддер — смертельно бледный, но по-прежнему абсолютно невозмутимый.

— В гальюн забился, сука! — доложил боевик, вытаскивая из пристегнутых к поясу гермокостюма ножен десантный виброштык и намереваясь отсадить кисть Колдуна, затруднявшую отнятие черного чемоданчика. — И табличку вывесил «Неисправно. Ремонт»! Хитер, зар-р-раза! А кейс не отдает. Ключ проглотил, кажется. Или в сортир спустил — не признается.

— Вам это не пригодится, — не повышая тона, но необыкновенно доходчивым, сверлящим голосом сообщил колонелю Колдун. — Без этого, — он деликатно постучал пальцем свободной руки по своему впалому виску.

— Интересный подвернулся кораблик, — отметил колонель, жестом показывая боевику, что не стоит «портить товар».

Тот понятливо, энергичным толчком отправил пленника вслед за Каем Чертов чемоданчик больно пришелся по коленке коренастой брюнетке. Та непарламентски прошлась насчет манер новейшего времени и последней дала втолкнуть себя в тамбур контейнера.

С дьявольским мявом, вымахнув неведомо откуда, вскочив по дороге на плечо одного из татей и располосовав на ходу когтями физиономию другому, через отсек пронеслась верная Марго и отважно кинулась в темный проем — разделить судьбу своего хозяина. И гермодверь захлопнулась за девятью заложниками. За десятью.

* * *

— Готовы, ребята? — спросил с корпуса Бишоп — Петер закрепил лебедку на корпусе. Начинаю отводить затвор.

— Готово, — спокойно отозвался колонель, задраивая гермозапор разгрузочного тамбура суперконтейнера. — Действуй по счету «три» — и побыстрее в контейнере — девять рыл и кошка, а кислород им не подведен. Еще задохнутся.

— А-а а экипаж? — чуть растерянно осведомился Боров — Ведь договорились брать их.

— Не управимся. Нас слишком мало, — сухо оборвал его полковник.

Боров заткнулся. Можно было подумать, что масштаб предстоящей мокрухи потряс его. Но это было не совсем так.

Колонель энергично скомандовал своим.

— Задвинуть шлемы! В укрытие!

Налетчики, выполняя приказ, торопливо полезли в пассажирский отсек Никто и не подумал оттаскивать за собой обездвиженных зарядами парализатора подельников. На той войне, на которую они нанялись, не было раненых — только живые и покойники. Доля выигрыша, что приходилась на покойников, доставалась живым. До срабатывания панели самоуничтожения Груза оставались считанные минуты.

Послушно и надрывно — по счету «три» — взвыли сервомоторы силовой лебедки, и титановая «лапа», не без натуги срывая замки, отодвинула подвижную плиту корпуса в сторону. С мгновенно затихшим звонким шипением воздух покинул отсек. Тускло мерцающая звездами бездна разверзлась в расширяющейся щели покореженного корпуса. И в эту щель пороховые ускорители, укрепленные Кортни, вытолкнули гигантский сундук без надписей на боках. На миг движение стальной туши контейнера замедлилось последние — на точечной сварке — крепления прочно удерживали панель с зарядами самоуничтожения на его задней стенке. Принайтованная к стенам дока панель сопротивлялась напору ускорителей как могла. В отсеке творился ад кромешный. Пламя упиралось в стены. Горел пластик горели скафандры погибших, горела их плоть. А потом — одно за другим, со звонким, бьющим по ушам звуком, пронзившим весь корпус корабля, крепления лопнули, и громадный закопченный стальной параллелепипед, словно снаряд из пушки, вырвался из искалеченного тела «Констеллейшн» в пустоту и мрак.

* * *

— Я чувствую себя лягушкой в мяче, — хмуро констатировал Жан Лемье слое понимание ситуации, сложившейся в тесной железной коробке, освещенной изнутри только фонариком, который до поры бесполезно болтался на поясе Федерального Следователя. Впрочем, лучше бы он погасил его в зеленоватом свете галогеновой лампочки и без того далеко не радостные физиономии пленников выглядели совсем уж жутко.

Исключение составлял, пожалуй, только сам Лемье — его лицо выражало стремление всеми силами утешить и успокоить свою четвероногую спутницу. Это не давало ему впасть в отчаяние.

Впрочем, еще физиономия доктора Маддера не выражала никаких эмоций. Но тем она и была особенно жутка. Колдун хранил напряженное молчание.

Толчки и неожиданные подвижки на какое-то время стихли.

— Становится душно, — проронила в наступившей тишине удачно заклинившаяся между опорными скобами по-боевому настроенная брюнетка. — Я готова была отдать Богу душу на Нимейе при исполнении своего долга, но вот так — на манер сардины в банке — нет. Господь несправедлив! И все из-за того, что на корабле оказалась кошка!

— Ушпокойтешь, мишшь Ульцер — попытался утешить ее Русти — Ешшли бы они хотели умершвищщь нас, то они бы наш прошшто рашштреляли.

— Мисс Ульцер не нуждается в успокоении, — ледяным тоном сообщила давешняя блондинка, пытаясь даже в сложившейся обстановке поправить что-то в своей прическе — Я совершенно спокойна. И оставьте в покое бедное животное — это же глупое существо.

В металлический бок контейнера что-то с силой. Ударило, и он загудел — низко и угрожающе. Все замолкли.

— Эшто как? — недоуменно уставился Русти на брюнетку — Ражве вы не Генриетта Ульцер.

— При крещении меня нарекли Эльзою Шарбогард, — просветила его собеседница. — А фрейлейн Ульцер находится визави профессора Лемье.

В стену контейнера опять что-то бабахнуло раза четыре подряд, что помешало фрейлейн с надлежащим достоинством представиться честному народу, набившемуся в тамбур.

— Так какого ше дьявола вы шебя за нее выдавали? И еще пошелилищщь в ее бокше? — возмутился Русти, словно именно в этом крылся источник обрушившихся на «Констеллеишн» бед.

— И вообще, — теперь он уставился на прихорашивающуюся фройлен, — кой шерт принеш ваш в штыковочную в шамыи неподходящий момент?

— Фрейлейн, видите ли, терпеть не может розового цвета, — взяла на себя инициативу Эльза с невыговариваемой фамилией — А мне на это ровным счетом наплевать. Вот я и заняла четвертый бокс, а фрейлейн Ульцер — пятый. Там все — хаки. Я и не думала называться чужим именем, вы просто.

— А в самом деле — начал Кай, прервался на секунду из-за очередного «бум-м-м-м!!!» в стенку и продолжил, — зачем вам понадобилось врываться в стыковочную, когда там шла стрельба?

— Со страху, — пояснила белокурая Генриетта. — Я только что смыла ночную витаминную маску и начала чистить зубы. Когда заорала эта ваша тревога и все начало пищать, квакать, мигать светом, я и кинулась по направлению этих как там они у вас называются — ну, такие стрелы по всем переходам, которые загораются и гаснут.

— Нишего умнее вы шделать не могли! — раздосадованно зашепелявил Русти. — Проблешковые укажатели покажывают направление на отшек, из которого подан шигнал оповещ-щ-щения. Это — не для паш-шажиров! Это для охраны! А вам по инштрукции полагалось жакрепиться в противоперегружочном уштрой-тве — на лежанке на вашей то ешть, и ждать дальнейших рашпоряжений!

— Все равно я оказалась бы здесь, — расстроенно возразила доктор Ульцер.

— Это еще как шкажать! — зло встрепенулся Русти.

— Боже, что они с нами делают! — охнула Эльза.

И было от чего — пол камеры (он же пототок, или любая из стен, в условиях невесомости) дернулся, поехал куда-то в сторону, и чертову каталажку стало к тому же закручивать вокруг ее оси.

— Это были магнитные присоски, — прикинул док Сандерс — Эти удары по корпусу. Бандиты нас заарканили и теперь буксируют к своей посудине.

— Дышать уже почти нечем. Скорее бы пришвартовали и выпустили — наивно прощебетала скисающая на глазах белокурая Генриетта.

— Вы думаете, в заложниках у этих бандюг нам будет значительно лучше? — подал наконец голос кто-то из близнецов-альбиносов — Бедного боцмана отделали по первое число. Боюсь, что и всем нам, грешным, достанется прикладом в зубы.

— Кстати — «Меня зациклило на «кстати», — подумал Кай, — кстати, Русти, за что это вы вздумали бороться, как лев? Что там было — на вашей Магнитке? Копия бортовою журнала? Ведомости зартаты за десять лет? Страховой полис?

Задавал он эти вопросы больше для того, чтобы отвлечь себя от мысли об устройстве самоуничтожения. Которое должно было вот-вот сработать. И сделать свое дело. Или нет.

Русти рассеянно приоткрыл расквашенный рот и вдруг, выпучив глаза, захихикал. Довольно по-идиотски. Принимая во внимание обстоятельства, можно было подумать, что нервы у бедняги не выдержали.

— «Ш-шпиллер» — выдавил он сквозь мученическое прихихикивание — «Шпиллер»

«Понимаете, — говорил Русти много позже своим внимательным слушателям в заведении Хенка, — как стали меня обыскивать эти, — тут эпитеты, характеризующие людеи Папы, варьировали — так меня и осенило».

Осенило его честно говоря, немного позже. Именно сейчас — в предбаннике суперконтейнера.

— «Шпиллер» — бессмысленно повторял Русти — «Щпиллер».

* * *

— Хорошая работа, Черник! — похвалил Петера Боров — Пролезай в причальный узел и подсоедини воздухопровод к патрубкам. Не хотелось бы потерять заложников. Я приму ребят с корабля.

Он, неудобно задрав голову, убедился, что ярко-оранжевая фигурка напарника скрылась в башенке стыковочного устройства «Леди Игрек», и осведомился по рации.

— Ну как там у вас, ребята?

— Выходим в стыковочную — чуть сдавленным голосом — время поджимало — отозвался Кортни — У тебя все готово? Без сюрпризов?

— У меня-то — готово. А вот вы-то, ребята, свое дело помните? — строго парировал столь нелепое подозрение Боров — Программа на возвращение в бортовой компьютер загружена? Или за двадцать суток полета там у вас еще, как говорится, конь не валялся?

Тон папаши-покровителя очень шел ему, скрадывая даже полную неуместность заданного вопроса. Этим приемом Боров часто пользовался и всегда — с гарантированным успехом.

— Не беспокойся, — заверил его колонель, — покатим домой как на рельсах

— Ну что ж, — вздохнул Боров и отключил прием — не стоило слушать то, что пойдет в эфир теперь. — Мне очень жаль, ребята, что ваша гнедая сломала ногу.

Он отжал кнопку выносного пульта, и лапа лебедки обратным ходом задвинула подвижной плитой корпуса проем, пропустивший через себя трехсоттонный контейнер с «Пеплом». Взглянул на часы до срабатывания зарядов оставалось меньше двух минут. Он не стал смотреть, как на поверхности металла начали появляться вмятины от выпущенных изнутри пуль. Игра была сыграна. Оставалось зачистить мелочи.

Боров запустил ранцевый двигатель, и к тому моменту, когда он преодолел небольшую бездну, отделявшую его от шлюзов «Леди», «Констеллейшн» тряхнуло изнутри. Часть выхлопа взрыва, сорвав какие-то заглушки, ударила в пустоту, закрутив угловатую тушу корабля вокруг оси — выжженную скорлупу обитаемых и грузовых отсеков и не шибко пострадавший блок силовой установки и двигателей. Ничего живого уже не было в этой, покрывшейся цветами побежалости руине.

* * *

— Ну как там? — спросил Петер, довертывая вентиль патрубка воздухопровода и кивнув на стенку разгрузочного тамбура суперконтейнера.

— Зашевелились. А то я уж думал, что приморили мы заложничков. Как там ребята?

— Посмотри сам, — Боров кивнул на проем люка и, подождав, пока Черник, подтянувшись за фал, направит себя туда, выстрелил ему под стык шлема с воротником скафандра. Черник дрыгнул ножками и продолжил свое движение в открытый Космос уже обмякшей куклой, мертвой, как дверная ручка.

Боров, констатировав, что работа и тут сделана чисто — вся кровь осталась в скафандре и не придется тратить время на отмывание тамбура и гермокостюма, задраил шлюз, включил сервопривод и проследил за тем, чтобы переходник суперконтейнера был герметично поджат к шлюзу «Леди». Потом окончательно подровнял давление в системе воздухопроводов и, не торопясь впускать пленников в корабль, поднялся в рубку — пора было заняться предполетной подготовкой. Он даже не стал выглядывать в иллюминатор, чтобы бросить последний взгляд на ставший братской могилой разбойников и их жертв остов «Констеллейшн» и болтающегося в стороне от него — отправленного в «автономное плавание» Петера. Все это было уже в прошлом. Останки и обломки могли теперь годы и годы продолжать свое бесконечное падение в фиолетовое зарево огненных океанов Фомальгаута — Эрику Бишопу предстояла другая дорога.

* * *

Мечтательно вздохнув, Эрни снял шлем. Торопиться больше не имело смысла. Настало время продумывать каждый шаг если он не оступится сейчас, то впереди — только приятные заботы о том, как распорядиться той горой баксов, что теперь безраздельно принадлежит только ему — Эрику Бишопу по кличке Боров. Кому-то может не нравиться такая кличка, а вот по нему — в самый раз… Ведь унижает она вовсе не его — человека, шестой год работающего на Папу, — а тех, кому придется теперь лизать его в пояс и ниже: «Боров приказал», «Боров заказал», «Боров — то, Боров — это»… «Извольте приготовить для господина Борова чистую салфетку — только льняную, никакой синтетики! — и не забудьте подтереть ему задницу…» Вот так будет теперь!

Бишоп вздохнул еще раз — чуть менее мечтательно. Конечно, если Папа и не приказал открытым текстом «зачистить» «Леди» после выполнения операции, то подразумевал это. Во всяком случае — останется ему, Борову, за это благодарен и не забудет пропорционально увеличить его долю. Неплохо было бы «пробросить» на этом деле и самого Ядовитого Франческо, но эти пустые мечтания слишком опасны. — Боров мгновенно откинул их в сторону, — мимо Папы не проскочишь. Впрочем, в рукаве у него неплохой козырь, о котором Папа и не догадывается: дурень Чикидара и клад Рыжих! Только бы не проколоться на какой-нибудь идиотской мелочи. Будет обидно. Поэтому — осторожность и еще раз осторожность! Особенно при работе с заложниками — их без малого десяток, а он — бедный, маленький Боров — один на всю «Леди». Так что в отсек к ним — ни ногой. Уж он-то знает, каким хитрым и находчивым может оказаться человеческое отродье… А пока — пусть помаринуются при «Пепле». Это полезно.

Он снова вздохнул, на этот раз тяжело, и стал стягивать с себя гермокостюм. Какая-то дребедень шлепнулась на пол из остававшегося расстегнутым наколенного кармана, когда он начал закреплять скафандр в держателях. Та самая мелочь, на которой ему предстояло проколоться: магнитная карточка. Та, что через покойника Петера передал ему покойник Кортни. Надо глянуть, что их заинтересовало там…

Проходя через «бытовку», Боров сполоснул лицо холодной водой и протер лосьоном — отменную дрянь держал у себя на борту Чики. Прихватил из холодильника банку «Карлсберга» и, поднявшись в рубку, поудобнее устроился в командирском кресле. Отхлебнув пива, сунул карточку в щель вспомогательного терминала. Дисплей сообщил ему, что на карточке «сидит» единственный, средних размеров файл: «Шпиллер» — игровая программа. Пожав плечами, Боров на пробу запустил игрушку. На экран вылез колоритный, прекрасно сработанный мультипликаторами старый дед и затрещал симпатичной потертой колодой карт.

— Сыгранем, братишка? — предложил он низким басом.

— В другой раз, папаша, — с ироничной брезгливостью ответил Боров, отключил терминал, вытащил из него карточку и, не глядя, бросил ее в мусороприемничек по правую руку от командирского кресла. После чего перевел взгляд на главный экран.

С экрана ему ухмылялся старый картежник.

* * *

— Нехорошо бросать, коли уж начал, — попенял он Борову. — Партию-другую — и порядок! Как только твоя возьмет, так и быть, отопру тебе твой компутер… Начали?

Боров был достаточно грамотен, чтобы понять, на что он нарвался. Когда главный терминал начинает вот так шутить, это означает, что бортовому компьютеру — крышка. Вирус. Очередной! Подлыми безмозглыми скотами сочиненный вирус, который не «взяла» старенькая защита ворованного софтверва, что установил на «мозгах» своей «Леди» экономный сукин сын Чикидара.

Ставшими враз непослушными пальцами он начал набивать на кейборде команду на загрузку маршрутной программы — экран главного терминала «икнул», но и не подумал очиститься.

— Напрасно ты это… — с укоризной посетовал чертов фантом с колодой. — Пара сетов — и готово! Не обижай старика Шпилли. А то — расстроюсь и снесу вам весь «винт» к едрене кочерыжке.

«Винт» на «бортовике» «Леди» был, конечно, чисто виртуальный — подвижных частей корабельная электроника избегала, но вот угроза стереть все хранящиеся на нем программы представлялась Борову вполне реальной. Подумав, он ткнул пальцем в Y — йес, мол, согласен…

— Это ты зря. — успокоил его старый картежник. — Старина Шпилли и с голоса команды принимает… Сдаю, значит, сдвинь… Курсорчиком, курсорчиком…

Через четыре часа Боров поднялся из кресла и стал долго и ожесточенно бить ногами ни в чем не повинный мусороприемник, в недрах которого бултыхалась коварная Магнитка и пара еще Чики оставленных окурков. Потом сел на ручку кресла штурмана и обхватил голову руками. В карты ему сегодня не везло. И, получается, не только в карты, черт побери!!!

Мобилизовав все свои не слишком обширные знания в области программирования и вычислительной техники, Бишоп угробил еще половину рабочего дня на попытки сладить со злокозненным Шпили. Тот меланхолично перетасовывал на экране свою колоду, периодически нахально предлагая перекинуться еще парочку сетов то в «Покер», то в «Канасту». И намекал, что готов «отпереть машинку», но только после того, как его партнер одержит над ним, Шпилли, честную победу…

Борьба была бессмысленна. Собственные навигационные знания Борова позволяли ему более или менее толково оперировать полетными программами, но именно к ним и закрывал доступ чертов вирус. Что до навигации вручную — тут познания Эрни равнялись нулю. Оставалось одно — думать.

Чтобы не видеть больше гнусную рожу Шпилли — экран главного терминала не мог быть выключен ни при каких обстоятельствах, — Боров спустился в бытовой отсек, вынул из кладовки бутылку текилы и одним глотком ополовинил ее. Это основательно помогло его мыслительному процессу.

«На борту у меня почти полный десяток людей с «Констеллейшн», — прикинул он. — Не может быть, чтобы никто из них не фурычил в астронавигации. Даже новичок из провинциального училища должен уметь вручную дотянуть такую классную посудину, как «Леди», до Брошенной. А там уже пойдет другая игра.

Конечно, если дать им свободу, то непременно кто-то попытается подать SOS, но для того, чтобы врубить чертову подпространственную связь, надо привести в действие главный энергетический ресурс корабля. А он — точно так же, как навигационная система, — поставлен под управление с «бортовика». Другое дело, если среди этой компании найдется кто-то, кто сможет сладить со Шпилли. Например, та скотина, что подсунула дураку колонелю проклятую Магнитку. Ба! Действительно, он должен быть в тамбуре контейнера — вместе с остальными заложниками, этот дегенерат, что таскает по карманам такие вот подарочки. Тогда соотношение сил может радикально измениться. Но все равно мимо Брошенной они не проскочат — там как-никак главный запас топлива и все такое. Да и полетная программа составлена именно в расчете на транзит через Брошенную… Нет — шансы выкрутиться есть. Есть шансы. Военная хитрость — вот что требуется тебе сейчас, Эрни…»

Боров допил текилу, потратил с час на то, чтобы рассовать по надежным тайникам оружие, поколдовал с радиопередатчиком, сунул в наплечную кобуру «томпсон» попаршивее и пошел в стыковочный отсек — сдаваться.

* * *

— Вот так, не имея на руках даже перочинного ножичка, Русти положил на обе лопатки целую уймищу самых серьезных мужиков из всех, которые только брались чистить кораблики в нашем секторе, — не без гордости за своего постоянного клиента завершил Хенки эту драматическую часть своего рассказа. — Ну, конечно, дело не обошлось и без мистера Санди. Русти так и говорит, что без него у них все могло сорваться в любой момент, если бы не геройское его поведение — не Русти, в смысле, а Следователя. Напрасно вы усмехаетесь, мистер Русти этими, как их эпитетами просто так не бросается. Ежели он сказал мне, что Следователь проявил себя геройски, значит, так оно и было. Хотя я понимаю — храбрецом не каждому дано быть — мы люди грешные, иногда и в штаны наложим — взять хотя бы того парня с «Леди Игрек», с фамилией такой мудреной. Ведь как потом он Ржавому рассказывал, чудом тогда гибели избежал — когда ядерный энергоблок рванул. Только и спасло парня, что ножовка острая рядом случайно оказалась да флаер заправленный.

Флаер, как Боров и обещал, был и вправду заправлен.

Честя на всех ему известных диалектах и тупую пилу, которой за шесть — как потом ему казалось — минут до взрыва, обдирая в кровь пальцы, Чикидара еле-еле успел перепилить перемычку цепи дьявольски прочных наручников, и флаер, с кем-то переделанной панелью управления, в которой ключ зажигания почему-то оказался по другую сторону штурвала, и, само собой, лучшего друга детства — проклятого Борова, — Чики за минуту до взрыва поднял машину над землей и с трудом успел набрать хоть какое-то подобие крейсерской скорости.

А потом позади оглушающе шандарахнуло, и ударная волна догнала и легко, словно сухой лист, взметнула вверх хрупкий летательный аппарат Флаер перевернуло и подбросило так, что Чики чудом удалось выровнять и удержать в воздухе машину, которая на короткое время почувствовала себя стратосферным истребителем и попыталась вести себя соответственно.

И только потом, захлебываясь от сухого, раздирающего грудь кашля, Чикидара понял, что дышит разреженным воздухом планеты, которым, в общем-то, дышать не следовало бы — присутствие в атмосфере паров аммиака в сочетании с почти полным отсутствием влаги не очень благоприятно действовало на легкие. Да и кислорода в здешней атмосфере было маловато — процентов пятнадцать от силы, если не меньше. Вспомнив, что вот-вот с угрюмых, залитых фиолетовым, трепещущим сиянием небес посыплется выброшенная в них дьявольским взрывом начинка ядерного энергоблока, Чикидара судорожно задвинул фонарь кабины и как мог затянул рычаги герметизации. Потом потянул за ручку «бардачка», извлек оттуда кислородную маску — разумеется, на размер меньше, чем надо бы, как же иначе — и судорожно сделал глубокий вдох, просто прижимая загубник ко рту.

Жизнь вместе с воздухом постепенно возвращалась в его истерзанное тело, а мозг вроде бы возобновил нормальную мыслительную деятельность. Итак, если верить Эрни — хотя верить этой сволочи теперь, получается, нельзя, — Боров вернется сюда через день-два. За это время Чики должен выковырять клад Рыжих ОТТУДА, и тогда, Тогда надо будет думать, как выбраться живым из ситуации, когда, будучи держателем клада, он станет желанной мишенью как для людей Папы, так и для своего комрада.

А если Чики клад не выковыряет? Тогда Боров его уж точно пристрелит, зараза. С досады. Впрочем, скорее всего тогда пристреливать будет просто некого. Боров воображает, видно, что клад просто прикопан в укромном распадке между заброшенными могилами первопроходцев, — как бы не так. Более жуткого места, чем то, где Рыжих угораздило запрятать свой клад, и выдумать было трудно. УР он и есть УР.

Чики с ожесточением сплюнул густую, с кровью пополам, слюну и принялся мучительно соображать, как ему выпутаться из того дерьма, в которое его в очередной раз ввергла придурковатая фортуна.

Чикидара отвлекся от трансцендентных размышлений и посмотрел вниз. Там, за стеклом фонаря кабины, торопливо бежали назад невысокие холмы, покрытые где — тонким слоем снега, где — чахлыми побегами чего-то вроде пустынного багульника или иссиня-зелеными пластами ядовитого ленточного лишайника Короче — картина здешней природы глаз особо не радовала.

Угрюмая, прямо скажем, была картина Брошенная она и есть. Брошенная — чудовищно удаленная от родного Фомальгаута планета умудрялась отапливать свою атмосферу, отсасывая энергию магнитного поля быстро вращающейся звезды и сжигая ее в негаснущем, ионосферном разряде, заливавшем поверхность Брошенной мертвенным, вечно дрожащим светом. Феномен, до крайности интересовавший физиков и наблюдавшийся, правда, в совсем иных формах — еще только в проклятом Богом, загадочном Мире Молний. Сам же Фомальгаут, пронзительно-ледяной иглой вогнанный в здешний небосвод, только каким-то недобрым блеском отличался от еще нескольких, почти равных ему по яркости звезд, пробивавших своими лучами трепещущее в небе марево фиолетового плазменного пламени.

Как ни странно, светом этого скудного, неровного огня умудрялись перебиваться несколько десятков видов организмов, которые экзобиологи числили по графе «флора» Фауна же Брошенной была представлена только мифическими Пушистыми Призраками, завезенными якобы сюда с Шарады. Сам Чикидара ни одного из них никогда сроду не видел, за что только благодарил Бога — такая встреча считалась отменно дурным предзнаменованием.

Всего здесь было в обрез Край вечной магнитной бури и удушающе низкого содержания кислорода в атмосфере — достаточного, чтобы не отдать Богу душу сразу, но и не позволяющего протянуть долго. Чтобы такая жизнь и вовсе не казалась медом, букет газов, составлявших местную атмосферу, удачно дополняла солидная доза аммиака. Того из лишенных по какой-либо причине кислородной маски гостей Брошенной, кого слишком долго не могла вогнать в гроб хроническая гипоксия, добивала прогрессирующая эмфизема.

Что и говорить, райское это было местечко.

Тем не менее Империя воздвигла в этих неуютных краях несколько мощных, роботизированных производственных комплексов, содержать которые Директории оказалось не по силам, и теперь гигантские громады мертвых корпусов этих технологических монстров украшали самые неожиданные уголки здешнего ландшафта. Легенды о сохранившихся в их подземельях запасах дорогостоящего сырья, оружия или просто валюты, пережившей все пертурбации истории истекшего века — баксов Метрополии и строжайше запрещенных к обращению и потому особенно ценных самоумножающихся «листьев золотого дерева» из Мира Ку, — привлекали к ним авантюристов со всего Обитаемого Космоса. Ландшафт местами украшали остовы посадочных модулей кораблей кладоискателей и изыскателей, искавших здесь в былые времена упомянутые выше несметные сокровища, но нашедших толькособственную гибель, — военное производство, даже поставленное на консервацию, умело защитить себя и свои секреты.

Плохая планета с дурной славой.

И вдобавок ко всему на ней Чикидару вот уже второй раз подряд пытались убить.

* * *

Все — и собственный здравый смысл, в первую очередь — предупреждали его, что связываться с компанией Оранжевого Сэма — просто изощренно-глупая разновидность самоубийства, но очередной взнос «Гартману и Уиндему» за аренду «Леди» было необходимо платить сейчас. Или уж не платить никогда больше. Конечно черта с два «Гартман и Уиндем» когда-нибудь еще увидят эту посудину в своем стойле. Да и не хотят они ее там видеть — вряд ли их явно липовая контора наскребет в своих закромах достаточно баксов, чтобы оплатить хотя бы месяц простоя судна такого класса (как и откуда оно попало в их распоряжение — вопрос темный) Чикидара знал, что с «Леди» он не расстанется. Однако переходить из категории систематических должников в таковую профессиональных угонщиков со всеми вытекающими из этого осложнениями ему вовсе не хотелось. Да и сделка, предложенная ему почтенным Самюэлом Кови, выглядела сперва вполне невинным космокаботажем. Если не считать что каботаж на орбите Брошенной преследовался на равне с прямой уголовщиной.

Впервые он почуял недоброе, когда поймал нацеленный на него, Чикидару, сумеречный взгляд Чорри — Рыжего Гиммлера — взгляд палача, оценивающего, какой длины веревку подобрать для клиента данного роста и веса, чтобы вышеупомянутый клиент ее не оборвал, но и не трепыхался в петле без дела битых полчаса. А когда тот как-то раз, не спуская с Чики этого, вызывающего озноб взгляда, еще и сотворил знакомый всем, кто более или менее хорошо знал Чорри Лумиса, жест словно снял невидимую паутину со своего узкого, на ацтекскую маску похожего лица. На долю секунды пальцы Чорри всегда задерживались на длинном — через веко и угол рта пересекающем все его лицо — шраме. Скверный был это жест. Ничего хорошего не предвещавший. Это было еще в самом начале полета. Холодок пробрал тогда спину Чикидары он совершенно неожиданно задумался над тем обстоятельством, что каждый из Рыжих оттрубил в свое время не один год за пультом управления космических судов самого разного пошиба и, случись чего, не моргнув глазом заменит его — Чики — в командирском кресле «Леди». И то, что коды запуска основных групп полетных программ этого суденышка знал только он сам — арендатор и командир-пилот, — могло обернуться только излишним пристрастием людей Оранжевого Сэма при допросе несчастного хранителя всех этих бес помощных секретов, если уж они решат взять его в оборот.

Еще хуже была только одна привычка Рыжего Гиммлера — поигрывать стальными шариками-подшипниками, что в изобилии водились у нею по карманам. С виду — безопасное чудачество. Но только не для тех кому посчастливилось словить такой шарик в висок лоб или затылок. Эту манеру Чорри Лумиса расправляться со своими жертвами хорошо знали в Секторе, и привычка его пассажира постоянно перекатывать между пальцами три-четыре увесистые поблескивающие сферы — черт его знает, как ему удавалось удерживать их в одной, пусть даже очень широкой ладони, — радости Чикидаре отнюдь не доставляла. Говаривали, что у Чорри неплохой талант гипнотизера, и у того, кто засматривался на перекатывание сверкающих шариков, потихоньку ум заходил за разум, что только облегчало Чорри дальнейшее. Разное говорили. Во всяком случае, в метании шариков Чорри тренировался систематически, переколотил на борту «Леди» массу предметов, к тому не предназначенных, и держал в состоянии постоянного ожидания удара своим снарядом несчастную Марго — числившуюся за ним невероятно рыжую и невероятно озлобленную кошку, доставлявшую Чикидаре все неприятности, которые только можно ожидать от такого рода зверя, помещенного на борт космического судна, и еще множество — совершенно неожиданных.

Косвенно опасения Чикидары подтверждало и то, что сразу после старта наглая рыжая свора стала вести себя на «Леди» по-хозяйски, не обращая на Чики больше внимания, чем он того заслуживал. Никто и не думал убирать со стола в кубрике остатки когда попало устраиваемых попоек и сеансов жратвы. Из не слишком обильных запасов Чики рыжие падлы брали все, что хотели и когда захотели. Притом всегда и все бросали на столе недоеденным и недопитым. Ни о каком дежурстве по кораблю или хотя бы по камбузу и речи не заходило.

Оранжевый Сэм почти всю дорогу сидел запершись с хитромудрым Чорри в самом комфортабельном — «для ОВП» — боксе «Леди», производил там немыслимое количество вонючих, в крошево разжеванных сигарных окурков и обмозговывал со своим верным пособником какие-то стратегические планы. Выходил он оттуда лишь раза два в день, когда то Стив Гогиа, то буйный Пот Стек начинали чистить морду невозмутимому Ингеборгу. К подобной неприятности флегматичного Йенса приводили его подобный компьютеру, вечно трезвый холодный аналитический ум да еще пристрастие к карточной игре.

Йене Ингеборг не был шулером — он просто очень хорошо умел играть. Почти так же, как палить из «дуры».

Йене никогда не мазал и почти никогда не проигрывал. В результате уже к середине полета почти по половине еще только в проекте означенной доли трех из шести Рыжих обратилось в долговые расписки, на него, Йенса, выписанные Стив и Пол этого вынести не могли и лезли в драку, а Лейшмановски — Польский Лис только ругался по-славянски и наливался черной злобой. Все больше и больше, что само по себе не предвещало ничего хорошего Сэм, обыкновенно, бил морды обеим сражающимся сторонам — так что в сумме Йенсу перепадала тройная доза этого воспитательного воздействия, — затем выпивал баночку «Гиннеса» и вновь уединялся с Рыжим Гиммлером. Созданию дружеской, раскованной атмосферы на борту «Леди» все это, само собой, способствовало мало.

В свободное от проигрывания Йенсу все новых и новых — виртуальных пока что — запасов валюты Пол неустанно тренировался в боевых искусствах Империи Зу, используя в качестве тренировочных снарядов все и всех, кто имел неосторожность попасться ему под руку и прилагал все усилия к тому, чтобы свести на нет запасы провианта и вина на борту. Вацлав осваивал шотландскую волынку, а Стив разъяснял всем кого мог за ставить себя слушать, что жизнь на этом свете была бы просто раем, если бы какой-то древний государь по имени Иосиф прожил хотя бы до тысяча девятьсот пятьдесят седьмого года.

Другой страстью Стива было прихватывать по пути своих малопредсказуемых перемещений по судну все что плохо лежит. В нем сочеталась чисто патологическая клептомания и незаурядный талант карманника. На претензии, которые Чики, набравшись духу высказал по этому поводу самому Оранжевому Сэму, ему было велено не приставать к людям с придирками по поводу их маленьких слабостей. Что и пришлось принять к исполнению.

Чтобы «Леди» окончательно не превратитась в летучий свинарник, Чики пришлось взять на себя сверх навигаторских функций еще и обязанности дневального-подметалы. Когда он хотел толком без нервов, проглотить кусок пищи и запить его глотком кофе, ему приходилось запираться на камбузе. Невзгоды эти с ним делил похожий на бухгалтера из старых кинофильмов — плюгавый и очкастый — профессор Самуэлли — единственный не рыжий пассажир «Леди» в этом очаровательном рейсе.

Впрочем, трудно было сказать что-то определенное о цвете волос ученого мужа, которого неведомо для какой цели волокли с собой на дело люди Оранжевого Сэма, — настолько седыми были его уныло обвисшие серо-пегие усы. В разговоре с ним Чики не только такой сугубо интимной подробности, но и ничего путного вообще установить не удалось — настолько тот был запуган и молчалив. Так и провел он почти весь рейс на камбузе на пару с лысой молчаливой загадкой.

Со временем их молчаливые трапезы стала в качестве непременного участника разделять Марго. Здесь, на камбузе, она, как и Чики с профессором, могла хоть несколько минут чувствовать себя в безопасности, и это породило если не дружбу, то какой-то своего рода молчаливый союз между тремя изгоями.

И за себя, и за кошку, и за профессора Чики было обидно «Ну ладно, — говорил он себе — Мы с Самуэлли цветом не вышли, а животина за что страдает? А и то — если с другой стороны подойти — можно по думать, я виноват, что не уродился морковного или апельсинового окраса — все чаще думал он, судорожно глотая наскоро подогретую в микроволновке жратву. — Это прямо расовая сегрегация какая-то. По цвету ворса. Так и до геноцида недалеко».

До геноцида в отношении нерыжего населения «Леди» дело, однако, не доходило.

И это было еще одной загадкой этого рейса.

* * *

Обе загадки получили свое разрешение здесь — на Брошенной. Вон там — впереди, в сорока милях отсюда далеко за Большими Корпусами, где он должен встретиться с Боровом, начинались предгорья невысоких Северных гор.

Сказали тоже какие-то чудаки — гор. Уж скорее — холмов Или — сопок. Казалось бы, ничего страшного не было в очертаниях этих пологих холмов, простиравшихся там — у здешнего зыбкого горизонта, куда, свернув наконец с полузанесенного песком шоссе, погнал свой флайер Чики. Но для него принять такое решение было актом героизма. Потому что путь его вел к небольшому распадку, приютившемуся за лощинкой, пролегающей между двух заросших «каменным мхом» склонов. Тогда — о, как давно это было — когда пара вездеходов, на которых люди Оранжевого Сэма доставили его и вконец скисшего профессора Самуэлли к этому — не самому угрюмому на Брошенной — месту, он еще подобострастно хохотнул в ответ на замечание Пола, что здешняя местность смахивает на женскую грудь.

— Не на женский груд, а на коровий зад! — безжалостно оборвал наметившееся было взаимопонимание между конвоируемыми и конвоирующими мрачный Стив. — И вытряхивайтесь на грунт, суки. Приехали!

— Вы уж простите нашего друга, — с издевательской вежливостью добавил Чорри, — Стив у нас по отцу грузин и человек темпераментный. Как говаривал один древнеиудейский автор, «даже среди портовых грузчиков слывет большим грубияном».

Он снова «снял паутину» с изуродованной шрамом рожи и стал натягивать кислородную маску, которая превратила его и без того противный голос в карканье робота из мультфильмов.

— Так или иначе, — добавил он этим голосом, — ваша дорога, несчастные жлобы, к жизни и свободе ведет через этот самый задний проход Войцех, проинструктируй клиентов.

В тот день Чорри был в особо мерзком настроении сразу после посадки — не успели, кажется, отпереться затворы тамбуров — с «Леди» удрала Марго — предпочтя, видимо, верную гибель в заснеженной пустыне мучениям в руках такой паскуды, как ее хозяин Рыжие восприняли это как исключительно опасный, даже жуткий признак.

* * *

Долинку, вновь раскинувшуюся перед ним, Чикидара знал как свои пять пальцев Укрепленный Район — УР Охранная Зона Хотя и побывал в ней один только раз. Этого раза было вполне достаточно. И для того, чтобы навек невзлюбить Брошенную, и для того, чтобы так же навек приобрести аллергию к увлечению своей молодости. Когда-то никто не мог переиграть Чикидару на электронном поле брани. Польский Лис знал об этом.

— Ты, говорят, знаешь толк в электронных играх? — осведомился Лейшмановски, присаживаясь на явно искусственного происхождения каменный гриб у подножия выступающих из песка скал — а может, тоже остатков какого-то взорванного железобетонного заграждения.

За этими непонятными скалами простиралась узковатая лощинка, словно поросшая какой-то смесью здешнего сверхсухого кустарника и железной арматуры, торчащей из почвы. То тут, то там на корявом грунте виднелись гнусной окраски пятна — словно разводы ядовитой плесени. В наступавших сумерках стало заметно, что кое-где все это подсвечено откуда-то, словно из-под земли, каким-то зловещим сиянием. У Чи-кидары этот мрачный пейзаж не вызывал ни малейшего энтузиазма.

— Ну как? — спросил Войцех — Похоже?

— На что? — сдавленно спросил Чики

— На то, что ты привык видеть, нацепив шлем «дейта-сьюта». Профессор постарался, когда проектировал этот небольшой аттракцион. Вы ведь вдохновлялись чем-то в этом роде, Самуэлли?

Самуэлли только нервно дернул головой. Он горбился, будто ежась от ветерка, гонящего по сопкам зябкую поземку. Пальцы его нервно перебирали отвороты утепленной куртки, словно ища там что-то.

— И не думай что профессору не хватало воображения, — пояснит Лис. Ему хватало — ты в этом убедишься. До какого уровня ты проходишь типовую «виртуалку»? Здесь надо будет идти до конца. Если свернете с полпути… — он подкинул на руке хорошо подогнанный ручной бластер дальнего боя.

— И зачем вам все это нужно?! — растерянно спросил Чики. — Что это за место такое?

— Место это называется Третий Лабораторный Комплекс. Здесь на Брошенной одна компания с таким неприметным названием — «Дженерал Трендс» проводила по государственному заказу разные интересные исследования… Между прочим — на людях. Это — еще в те времена… А потом дело это прикрыли, лаборатории — законсервировали. Ты зря смотришь на пустырь этот свысока — там под землей с десяток этажей. На миллиарды оборудования. Уникальная информационно-поисковая система… Многое там подустарело, конечно… А кое-что — и нет. За это кое-что мы можем получить хорошие бабки… Беда одна — Комплекс не только законсервирован, но и хорошо заминирован. Вот от этой стены, рухнувшей, начинается Смерть УР… Ты мог не заметить — то, что валяется вдоль того вон э-э… ограждения, это не два мешка. Полтора года тому назад один из этих мешков назывался Алекс. О'Тул. А второй… Эй, Чорри, не помнишь, как звали второго?.. Короче — смелые были ребята. Но вот пришли сюда — и лежат… И долго пролежат. Земная органика здесь не разлагается, шакалы — не водятся… Это ваша, профессор, заслуга. Профессор Самуэлли, как ты мог заметить, — очень умный. Он не только доктор и профессор — он у нас и полковник еще… Самую совершенную охранную систему в мире сгондобил. Пропустит только того, чьи показатели биополя введены в компьютер… Правда, закавыка в том, что ни один из тех, под кого всю эту машинерию сооружали, до наших дней живым не добрался… Но мы еще умнее, чем господин профессор… Мы его на краю света сыскали и сюда привезли. Вот он тебя, дорогой, в Комплекс и поведет. Впереди себя. Погонит — скажем так… Ты уж поосторожнее будь. Потому что если не пройдешь, то вытаскивать тебя никто не станет — где застрянешь, там и будешь подыхать…

— И что же я должен буду оттуда вам вытащить? — поинтересовался Чикидара, которому, как и профессору становилось все более и более зябко и так же все меньше и меньше хотелось говорить…

— Вот когда дойдешь и когда выключишь всю эту музыку… тогда по радио получишь распоряжения… Раньше времени ничего тебе знать не полагается… Теперь вы, профессор, инструктируйте парня…

* * *

Заколдованная земля ни на йоту не изменилась с тех пор, как после прощального тычка стволом бластера, которым угостил его Польский Лис, Чикидара ступил на эту зыбкую твердь. Если уж быть совершенно точным, то не столько ступил, сколько шлепнулся, прижавшись как можно крепче к мерзлому грунту. Самуэлли, который принял то же положение несколькими секундами раньше, энергично ткнул его под ребра и зашипел:

— Вперед — ползите под прикрытием вон той трубы, к воронке… И не останавливайтесь ни на секунду… И не вздумайте поворачивать назад! Туда — видите те железные бочки? Быстрее, иначе вы сейчас и сами погибнете, и меня угробите!

Чикидаре достался очень беспокойный спутник и очень решительный проводник…

С профессором Самуэлли они забрались довольно далеко в глубь Охранной Зоны. Профессор оказался вовсе не таким уж вконец забитым интеллигентом, как это казалось Чикидаре после двух с лишним месяцев совместного полета на борту «Леди Игрек». Самуэлли оставался таким же молчаливым, но стал проявлять качества, продемонстрировать которые до того не позволяли обстоятельства он был довольно ловок, по-своему смел и как-то по-крестьянски смекалист. Он прекрасно понимал, что чем раньше он лишится своего невольного спутника, тем более долгий — и уже в одиночку — путь предстоит ему проделать по страшной земле Охранной Зоны, полагаясь только на себя самого. Поэтому он то и дело удерживал охваченного смелостью отчаяния Чики от очередного — «была не была!» — рывка, то и дело устраивал под прикрытием оплавленных обломков чего-то взорванного и полуразрушенного короткие привалы-рекогносцировки и на клочках кальки, разрисованных почти неразличимыми линиями и значками, по очереди извлекаемых из разных карманов комбинезона, прикидывал маршрут дальнейшего движения к цели. В эти минуты он становился даже близок Чикидаре. Во всяком случае, за несколько этих страшных часов Джон-Ахмед лучше узнал своего спутника, чем за многие и долгие сутки, в которые лениво укладывались их молчаливые трапезы и редкие шахматные партии на камбузе «Леди» под строгим, пылающим неусыпным рыжим пламенем взором Марго Хреновое это было место — хреновое место, заколдованная земля УР. То сторожевые лазеры постреливали в них, то невзрачными с виду облачками взрывались химические ловушки, то голографические призраки донимали как могли, то инфразвуковые «уколы» повергали в тоску и депрессию. Но профессор-полковник неплохо знал свое дело. Вовремя помешав Чикидаре наложить на себя руки, он продолжал настойчиво, сложным «противолодочным» зигзагом, гнать его вперед.

Они петляли, время от времени даже отступали вспять, но неуклонно приближались к приземистому пересеченному узкой горизонтальной щелью сооружению, которое на схеме профессора было обозначено как «горловина». Когда в эту щель, казалось бы, уже можно было безнаказанно заглянуть, Чикидара приподнял кислородную маску и, собрав в пересохшем рту остатки загустевшей слюны, смешанной с набившейся в респиратор пылью, сплюнул через левое плечо. Мучительно перекосившись, что должно было в сложившихся обстоятельствах изображать ироническую улыбку, он повернутся к Самуэлли.

— Тьфу! И еще раз — тьфу! Чтобы не сглазить. Кажется, мы уже почти на месте, док.

Вместо радости на лице профессора — насколько позволяла об этом судить великоватая для него маска — изобразилось нечто похожее на ужас.

— Чтоб вас черт побрал, капитан! — картонным голосом прокаркал он через съехавший набок раструб — Черт бы вас побрал, Джон-Ахмед! Нельзя говорить такого на этой земле. Вы подманиваете Смерть!

И как в воду глядел Костлявая сцапала профессора в двух шагах от горловины — в зарослях того, что издали казалось нагромождением разнокалиберной колючей проволоки. Впрочем, тоже весьма причудливой.

Гибели профессора предшествовал недобрый знак он задумался.

До этого он был уверен в себе — порой выжидал чего-то, замирая, что-то бормотал про себя, сверяясь с показаниями целой сбруи приборов, украшавшей его комбинезон, закидывал то вперед, то в разные стороны бусинки капсул-датчиков, а то и просто гайки или пуговицы. Иногда он цепенел, вжавшись в мерзлый грунт. Но никогда не терял уверенности в себе. Теперь же та часть его лица, которую Чикидара мог видеть из-под раструба маски, побледнела, зрачки за стеклами очков скосились куда-то вбок, пальцы стали — словно четки — перебирать шнуровку комбинезона.

— Память — удалось разобрать Чикидаре, прижавшемуся к земле чуть поодаль. — Господи, как подводит память.

Самуэлли жестом приказал спутнику подобраться поближе. Тому пришлось подзадержаться — снова над казавшимся безопасным клочком земли между ними поползла призрачная «сеть». Когда наваждение исчезло, Джон-Ахмед коротким рывком преодолел открытое пространство — только дважды невидимый лазерный луч «ужалил» землю рядом с его следом. Плюхнувшись в раздирающие своими колючками его одежду «заросли», рядом с Самуэлли, он понял, что профессор совсем плох — видно, подхватил-таки по дороге порцию какой-то, по его же собственной задумке бродящей здесь гадости. А может, нервы сдали под конец рокового маршрута.

— Слушайте меня внимательно капитан, — горячечно зашептал Самуэлли, словно кто-то мог их подслушать, — слушайте и не перебивайте… Память подводит меня… Здесь нельзя идти напрямую… Только по обходным траншеям — справа или слева… И — только один раз. Проход открывается на тридцать секунд — вот по этой комбинации…

Он содрал маску с посеревшей физиономии и глотал бедный кислородом воздух планеты, словно выброшенная на берег рыба.

— Мы… Мы не можем задерживаться, капитан… Система защиты уже активирована. Если… Если… О Господи — остается меньше четверти часа… Если за это время не будет набран код на… — профессор судорожно дернулся, пытаясь поглубже вздохнуть, — на внешней двери Горловины… врубится система защиты второй степени… И нас… нас с вами просто поджарит Джон-Ахмед… Высокочастотное поле… Здесь… Здесь нет защиты. Слушайте меня внимательно… У меня у меня нет уверенности… Идите левой траншеей… Тяните за собой фал… Если что-то…

— Нет! — зло ответил Чикидара и тоже содрал маску — Это вы, док, идите по левой траншее. И тяните фал! И если что-то с вами стрясется — клянусь, я из кожи вон вылезу, чтобы вас выручить! Но гнать меня вперед — как скотину на убой — я не позволю! Видит Бог — не позволю! В конце концов, вы сами придумали всю эту петрушку. Я на это не подписывался.

Ни у одного из них не было оружия — не так глупы были люди Оранжевого Сэма, чтобы дать своим пленникам — заложникам Судьбы — хоть малейший шанс на спасение. Но соотношение сил и без того было ясным Чикидара был вдвое моложе профессора и почти вдвое тяжелее Самуэлли еще пару раз глотнул воздух и криво усмехнулся.

— В конце концов, вы правы… — хрипло прокаркал он и, подчиняясь Судьбе, полез в окопчик.

Развязка наступила почти молниеносно едва Чики успел досчитать до двадцати, как фал судорожно задергался, а потом подозрительно ослаб Джон-Ахмед перекрестился и, стиснув зубы, по-пластунски пополз выполнять данное профессору обещание. Как ни странно, страшно ему почти не было. Должно быть, потому, что подсознательно он уже записал себя в покойники. Он не сомневался в том, что, выберись он из проклятой ложбинки живым, наградой ему будет пуля в лоб от Польского Лиса или увесистый стальной шарик в затылок — наповал — от Чорри.

Доползти до окопчика ему удалось без затруднений. Там он заклинился в ржавых зарослях и принялся вытягивать фал. То, что ему удалось вытащить, совсем недавно было рукой профессора Самуэлли. Точнее — частью его руки. Рот Чикидары заполнила горькая слюна, горло сжал спазм. Он, стараясь вжаться в мерзлый грунт, рывками, ругаясь худшими словами, подтянулся к тому месту, где окопчик заворачивал и открывал возможность увидеть — что же стало с профессором. Живым или мертвым.

Чикидара перешел в положение сидя и, осторожно наклонив корпус, выглянул в просвет траншеи. Профессор был на месте — скомканным кулем стыл в луже крови в дальнем торце окопа. А над ним на изготовку стоял «боевой паук» — робот типа «Свободный охотник-310». Такие стерегут обычно ядерные объекты на милых планетках вроде Харура.

Память не подвела профессора — левая траншея действительно была свободна от всяческих ловушек. Ему просто не повезло «Свободный охотник» на то свободный охотник и есть, что куда хочет, туда и идет. В пределах охраняемой зоны, разумеется. Вот он и забрел в оставленный без ловушек проход. Там и встретил старого хитреца. И поступил в точности согласно заложенной в нем коварной программе: кинжальным уколом плазмы обездвижил первого из двух объявившихся противников и стал ждать, пока на помощь тому придет второй. Как это водится у людей.

С этим он не ошибся — Чикидара приполз как миленький. Приполз и высунулся под удар. Промашка вышла с другим робот, как предусматривала его программа, выстрелил и прыгнул. Но выстрелил и прыгнул туда, где Чикидара должен был находиться по логике вещей. Но не туда, где тот оказался на самом деле. Это был известный конструктивный недостаток «охотников» — они были задуманы чуть умнее их «дичи». По всем правилам, управляющим поведением людей в таких вот диких ситуациях, Чикидара в долю секунды должен был шарахнуться назад, пытаясь укрыться за осыпающейся стенкой окопа, и уж никак не оставаться стоять столбом на месте, отвесив челюсть и выкатив глаза. По каковой причине «паук» вместо того, чтобы отправить Джона-Ахмеда прямой дорогой к праотцам, пребольно уделал его корпусом в плечо и на пару с ним обрушился на дно окопа.

Далее произошло нечто и вовсе уж дикое: Чикидара ухватил «паука» за заднюю пару конечностей, которой тот не мог причинить ему существенного вреда, — и с размаху хватил металлической тушкой о вколоченный в стену траншеи крепежный стальной рельс. Еще и еще раз!!!

Затем он отшвырнул металлическую погань как можно дальше от себя и сам рухнул навзничь, содрав с лица кислородную маску и тут же — после первого судорожного вздоха в «пустом» воздухе Безымянной — зашелся разрывающим легкие кашлем. Не без труда взяв себя в руки, он вновь натянул раструб маски на физиономию и завертел головой, пытаясь разобраться в обстановке.

Непривыкший к такому обращению «паук» валялся поодаль, хищно и сумбурно перебирая в воздухе членистыми лапами, и в корпусе его что-то искрило. А Самуэлли?! Чикидара повернулся в его сторону, и ему сделалось дурно: профессор был еще жив… Чики встал на четвереньки и подобрался к своему неудачливому партнеру. Неумело стал накладывать жгут…

Профессор-полковник застонал, слабыми жестами уцелевшей правой руки давая понять, чтобы Чикидара снял с его окровавленного лица респиратор. Поколебавшись долю секунды, тот просьбу эту выполнил. Задыхаясь и дико пуча единственный уцелевший глаз. Самуэлли выдавил из себя еле слышное:

— С-слушайте…

— Момент, — прервал его Чикидара, — я вколю вам стабилизатор… Д-держитесь…

— Г-глупости, — коснеющим языком вымолвил профессор. — Г-глупости… Это — конец… П-повторите шифр д — двери…

— «Арес», — машинально повторил Чикидара затверженный еще в начале их пути код. — «Арес», сто четырнадцать — пятьсот двадцать». Клад — в сейфе «Z» — на двенадцатом, подземном…

— В-все верно… — прошелестел профессор — Спуститесь в П-подземелье… Сейф вскроете плазменной горелкой. Там есть — в мастерских — на четвертом… Не бойтесь, не… не заминировано… И не вздумайте… Не вздумайте выбираться оттуда… Мы все равно обречены… Они… они нас не отпустят живыми… Просто не выходите оттуда… Там — узел связи… Вызывайте помощь… Ч-чтобы настроить Зону на свое биополе… Чтобы настроить… Надо… надо пройти на четыре уровня вниз… Там найдете «блок кодирования»… Там кресла такие, как… Похоже на кабинет дантиста Вы… вы сможете сами настроить… Там… Инструкции в компьютере… Код — тот же… «Арес» и цифры… Только…

Профессор смолк. Чикидара растерянно тряхнул его за то плечо, что пострадало поменьше, потом, сообразив, постарался поплотнее прижать к залитому кровью, сожженному лицу раструб кислородной маски. Самуэлли спазматически глотнул живительный кислород, слабым движением снова освободил губы и с трудом выговорил:

— В-вызывайте помощь… Все время… Это для вас — единственный способ спастись…

— Шифр… — стараясь говорить как можно доходчивей, спросил его Чикидара — Вы говорили, что инструкции по настройке пропуска через Зону. По настройке на индивидуальное биополе. Вы сказали — точно такой же код. как на главной двери, только… Только что?

Профессор снова пару раз с хрипом глотнул воздух и выдавил из себя:

— Дату… Надо ввести еще и дату текущего дня по Галактическому календарю. Прибавив к цифрам постоянного кода… И — обязательно… Обязательно вызывайте помощь… Вам ничего не грозит… Ну — лицензию отнимут… Зато останетесь жить…

— Сделаю, — заверил его Чикидара, неумело впрыскивая явно загибающемуся профессору наугад выбранную дозу фиксатора.

Самуэлли облегченно вздохнул:

— Все-таки я их…

И с непристойным словцом на устах испустил дух…

Убедившись, что профессору уже не нужна помощь, Чикидара прикрыл покойнику единственный уцелевший глаз, перекрестил его дрожащей рукой и, скрючившись в три погибели, помолился Богу — не католическому, не православному, не тому, которому служил Магомет, а просто так — Богу. Своими словами. Потом поднялся и, не боясь уже ничего, на плохо слушающихся ногах направился к двери в Подземелье.

Глава 4 ТУПИК И ИНСТАЛЛЯЦИЯ

Привычка — вторая природа, которая разрушает первую.

Блез Паскаль

— Одним словом, мистер, волей-неволей, а пришлось Борову, задрав лапы, идти на мировую с заложниками… — Хенки призадумался и стал переставлять бутылки на иконостасе своего бара. — Понятно, — он всю компанию объегорить собирался — ума-то до хренища… Но обманулся в первую очередь сам: ни один, извините, дурак из тех, что оказались сведены нос к носу на борту «Леди», не имел ни малейшего представления о том, как дотащить кораблик до ближайшего космодрома, не то что куда дальше. Надо сказать, досталось ему основательно, хотя, конечно, Русти и Следователь — да и док Сандерс тоже, как могли, силились не допустить самосуда. Заслугу Русти в этом деле, надо сказать, все оценили…

— Так это из-за тебя, придурок, я поимел в компьютере эту сволочь? — осведомился прикованный наручниками к креслу, что попрочнее, Боров, дергая подбитым рукой миссис Шарбогард глазом и кивая себе за спину, где на экране меланхолично тасовал свою колоду мерзавец Шпилли.

— Я т-тебе покашшу пш-придурка!!! — гневно зашепелявил удерживаемый за локти доком Сандерсом Русти, ожесточенно растирая в кровь стесанные о скулу Борова костяшки пальцев.

— В самом деле, — с некоторым недоумением осведомилась мисс Ульцер, — зачем вы таскали с собой эту ужасную штуку?

— А не ташкал бы я ш шобой эту штуку — так хрен бы этот тип к нам на поклон пошел! — резонно парировал Русти. — Так бы и шидели мы в шортовом шундуке до морковкина жаговения!!!

— Да, — признал профессор Сандерс, счищая с плеч кошачью шерсть. — Шуточка у вас отменная вышла. И — главное — к месту… Однако, — тут док с досадой опустился в кресло и принялся основательно наводить порядок в своем, порядком пострадавшем за время пребывания в мини-тамбуре наряде, — однако шутка затянулась: отключайте вашего «Шпиллера», и пора брать курс на Нимейю…

— Тут ешть пара трудноштей… — Русти поскреб в затылке и чуть виновато глянул — почему-то не на обращавшегося непосредственно к нему дока Сандерса, а на сосредоточенно молчавшего Кая. — Во-первых, выключить Шпилли невозможно… Только путем полной очистки диска…

Док поперхнулся неведомо чем — во рту у него вроде ничего не было…

— Во-вторых… — Русти пожал плечами, снимая с себя ответственность уж за этот-то недосмотр, — во-вторых, ни для какого брошка энергорешурша на борту «Леди» прошто нет… Да и тот, что ешть, — жаблокирован! Он управляетшя только череж главный бортовой компьютер… Работает только автоматишешкая подпитка шиштем жизнеобешпечения… Так ведь никто не прошил болвана этого пихать картощку ш ходу прямо в терминал?

— Запасы антиплазмы для Броска складированы на Брошенной… — вставил Боров. — В смысле — на Планете Боумена…

Наступила общая пауза. Потом доктор Сандерс откашлялся и, тяжело глядя на Русти, осведомился:

— Ну а SOS-то вы, в таком случае, почему не торопитесь давать? Надо немедленно выходить в эфир…

— На подпроштранштвенную мы подклюшиться шразу не можем… — пояснил Русти. — А штобы дооратьшя до ближайшего радиобуя, надо врубить обышное радио А оно — не фурычит…

На этот раз пауза была более долгой. Прервал ее Федеральный Следователь.

— Теперь — пару вопросов господину Бишопу… — он откашлялся. — По документам, капитаном и арендатором этого судна является Джон-Ахмед Чикидара, гражданин э-э… Республики Джей. Это лицо тоже находилось среди тех, кого вы м-м… обезвредили на «Констеллейшн»? Или…

— Джон-Ахмед не имеет к нападению на «Констеллейшн» никакого отношения… — подумав, начал выдавливать из себя Эрни. — Капитан Чикидара только доставил нас на Брошенную… Якобы с целью проведения там изысканий…

— Так они еще и мародеры!.. — с чувством заклеймила ненавистных бандюг миссис Шарбогард.

— И все-таки — какова же судьба этого джентльмена? — постарался вернуть разговор в колею Кай — Нам бы очень пригодился сейчас его э-э… опыт космонавигации.

— Чики вместе со своим опытом загорает сейчас на Брошенной, — объяснил Боров. И добавил, чуть покривив душой:

— Он не согласился принять участие в полете, когда узнал о его м-м… целях.

— А вы — согласились? — зло спросил док Сандерс.

— Только для того, чтобы пресечь действия бандитов, — с достоинством ответил Боров. — И, как видите, отчасти мне это удалось… Лишь с этой целью я делал вид, что вошел с ними в долю…

— Если ты, скотина, хотел пресечь преступление, то почему попросту не заложил их еще на «Транзите»? — ядовито поинтересовалась миссис Шарбогард.

— Попробовали бы вы сами так сделать, мадемуазель… — многозначительно парировал столь необоснованное обвинение Боров. — На «Транзите» все мы ходили у Папы под колпаком.

— Капитан остался на Брошенной живым или в виде э-э… трупа? — осведомился молчавший все это время Лемье.

У него был самый озабоченный вид из всех присутствующих: состояние и поведение Марго стали предметом его почти панического состояния. Кошка, видимо, перенесла жестокий шок — она забилась под стол и, крупно дрожа, сопротивлялась всем увещеваниям и призывам — лишь изредка испуская премерзкие звуки, выражавшие крайнюю степень отчаяния.

— Живым, — заверил его Боров. — Но он скрывается. Там есть много мест, где можно укрыться надолго… Он будет контактировать только со мной.

— Мы можем связаться с капитаном по радио, чтобы получить от него… гм… консультацию по управлению кораблем? — стараясь не обращать внимания на то и дело возникающую перепалку между допрашиваемым и третьими лицами, спросил Кай — больше для проформы.

— Вы же слышали, что сказал этот ваш… — Эрни опасливо глянул на Русти — Радио выведено из строя. Клаус… Короче, бандиты сняли частотные генераторы. И то ли унесли с собой на дело, то ли спрятали здесь — на «Леди»…

— За каким же дьяволом? — почти не шепелявя, но с огромной досадой в голосе осведомился Русти

— А за таким, что не доверяли они мне… — пожал плечами Боров.

И тут же покривился от боли. По части нынешнего состояния его боков постарались неразлучные ныне, некогда разлученные близнецы — Ник и Питер.

— Кстати, — произнес он мстительно, — не надейтесь, что ваше сообщение о том, что вы изменяете курс и идете по вызову на помощь «Леди», поймано на буе. Так же, как и наш SOS. «Леди» сигналила не в белый свет как в копеечку, а узконаправленным лучом — в вашу сторону — и только. И при этом — вы, должно быть, не придали этому значения — «Леди» находилась между вами и буем. Так что ваш рапорт мы они — бандиты — перекрыли другим своим направленным лучом — шумовым. А без радио нас будут искать неопределенно долго.

И еще раз все стихли.

— Ну не так уж неопределенно, а, скажем, недели две — с неуверенным оптимизмом предположил Русти. — Вон «Королеву Звезд» как раз примерно за такой срок и сыскали.

Произнося это, он вспомнил, правда, что сыскали «Королеву» столь быстро в основном потому, что радиоактивное облако из ее взорвавшегося реактора, кометным хвостом тянувшееся за мертвым кораблем, само по себе служило неплохим сигналом.

И вообще — лучше бы ему было не поминать к ночи «Королеву Звезд». Та история все еще была памятна многим.

— Итак? — Мрачный, словно тысяча висельников, доктор Сандерс движением головы делегировал полномочия резюмировать столь содержательную беседу и распоряжаться в сложившейся ситуации Федеральному Следователю.

Тот глянул на него, на хранящего внимательное и тоже угрюмое молчание Мадера, окинул взглядом собравшихся и определил.

— Я попрошу вас, господа Сандерс и Маддер, расквартировать Миссию в свободных помещениях судна. И вообще — определиться с точки зрения наших запасов пиши и ресурсов жизнеобеспечения. Вам с этим поможет мистер Раусхорн — как только мы пристроим нашего гостеприимного э-э хозяина в помещение с запорами покрепче. Чуть попозже мы с ним побеседуем не столь э-э конспективно. Затем собираемся здесь — в кают-компании — и распределяем обязанности. Необходимо будет прочесать корабль на предмет спрятанных деталей от передатчика или как-то отремонтировать его, установить дежурство в рубке и на кухне. И пусть еще кто-нибудь непрерывно сражается с этим — со Шпили. Рано или поздно — он сдастся.

Русти вздохнул. С сомнением и надеждой.

* * *

Собрались все часа через два. Лемье был до крайности озабочен — Марго наотрез отказывалась принимать корабельную пищу и с трудом пережила вселение в выделенный для Жана бокс. Когда же он в процессе уборки вытянул какими-то идиотами оставленный под доставшейся ему противоперегрузочной лежанкой ящик с разнокалиберными шарикоподшипниками — таскают же разные чудаки в Космос такую вот ерунду, — с Марго началась настоящая кошачья истерика, унять которую не смогло и невиданное количество валерьянки из корабельного медбокса. Обеим женщинам хлопоты по уборке и возня с кошкой пошли на пользу — мирские заботы вытеснили из их сознания трансцедентальный ужас перед одиночеством в бездне Космоса. Оба профессора — и Сандерс, и Маддер — были невозмутимо спокойны. За карты — в наказание за грехи — был посажен Русти.

Впрочем, удача не шла ему сегодня. Если честно говорить, то он почти не смотрел на выпадавший ему при сдаче расклад и только морщился в ответ на плоские шутки и прибауточки, на которые был горазд Шпили. У боцмана голова болела о своем.

Мигрень эта началась, когда он снял с умолкшего теперь на неопределенное время принтера последнюю осмысленную распечатку, сделанную уже где-то перед самым абордажем «Констеллейшн», — текущий отчет по состоянию бортовых систем «Леди».

«Как только Русти прочел ту цидульку и вник в ее смысл — рассказывал Хенки, — так он аж позеленел весь и даже как бы пупырышками пошел — что твой корнишон. Потом сорвал проклятую бумагу с каретки и в карман поскорей засунул — озираясь, чтоб не увидел кто… И из-за того, что прочитал он в бумажке этой у него карты, что называется, из рук валились. Благо что они были на экране…»

— Да… — заключил подошедший к «рабочему месту» боцмана сзади док Сандерс. — Я вижу, ваше же, так сказать, порождение на вас действует крайне деморализующе… Вы напрасно пытаетесь крыть бубновый валет шестеркой крестей…

— Это еще посмотрим — кто тут «порождение», — скептически заметил Шпилли с экрана. — И вообще — сгинь и не подсказывай тут, старый козел…

— С бубей ходить надо, — тут же посоветовала заинтересовавшаяся партией миссис Шарбогард.

— Господи, с каких бубей! — возмутился случившийся тут как тут Лемье. — У него же — одна мелочь. Тем более что козыри у вас — червы…

— А еще раз подсказки будут — колодой по носу, — угрюмо предупредил Шпилли. — И «винт» — на хрен!..

— Мне кажется, вас надо подменить, — вздохнул док Сандерс. — По-моему, Ник с трудом подавляет зуд в кончиках пальцев…

Эта его реплика вызвала в рядах Миссии легкое оживление. Дело было связано, видимо, с каким-то неизвестным Русти комическим обстоятельством. А Ник Финнеган действительно — не отрываясь, даже несколько побледнев, наблюдал за неумело разыгрываемой Русти партией и характерным жестом потирал упомянутые доком кончики пальцев.

— Вы же знаете… — вспыхнул он.

Русти впервые увидел, как краснеют альбиносы.

— Я лучше буду меняться с кем-нибудь вахтой по кухне…

— Ну-ну — я шучу, — поспешил успокоить его Сандерс. — Для вас, Ник, — конечно же — исключение…

— Дайте-ка сяду я… Вы тут совсем скисли, — миссис Шарбогард, с нетерпением потирая руки, заменила охотно передавшего ей карты Русти.

Ник — впервые Русти видел его проявляющим нервозность — рывком встал и, буркнув нечто вроде того, что желает всем присутствующим приятных сновидений, ему же завтра рано вставать на дежурство, быстрыми шагами удалился из отсека.

— Господи! Как вы не понимаете? — неожиданно подала голос занятая до той поры попытками скормить вконец загнанной и офонаревшей от валерьянки Марго крошки бисквита мисс Ульцер. — Это же просто садизм! Изощренный садизм! Никто и никогда не переиграет этого вашего Шпилли, и мы будем висеть над дурацким Фомальгаутом до тех пор, пока на Нимейе все не свихнутся окончательно и не перебьют друг друга! А у меня там работает племянница. По контракту. Только что закончила колледж! Боже мой! Наше положение — безвыходно! Нас не отыщут во веки веков! Решат, что мы просто не вышли из Подпространства…

— Уймитесь, мисс… — неприятным, скрипучим голосом остановил поток ее излияний Колдун. — Наш друг, — он коротким жестом указал на Русти, — заверяет нас, что Шпилли никогда не передергивает… Ну а если положение и впрямь станет безнадежным… — тут Маддер опустил взгляд на по-прежнему прикованный к его руке кейс, — то я попробую… Я попробую сделать его менее безнадежным. И Бога ради, прекратите крошить на ковер…

На минуту все — и даже, кажется, Шпилли — воззрились на Колдуна. Но тот, ничем не означив какого-либо желания продолжать разговор, поднялся с места и, пожелав всем приятных сновидений, удалился.

Окончательно обалдевший от событий этих не самых спокойных в его жизни суток и твердо решивший, что утро вечера мудренее, Русти последовал примеру дока Маддера.

* * *

Дойдя до крохотного — словно на детей рассчитанного — камбуза, он застал там Ника, задумчиво сидящего перед рюмкой сливовицы: «Леди» была основательно загружена спиртным — прямо-таки летучий винный погребок какой-то, что, однако, было и неудивительно, учитывая перевозимый ею контингент пассажиров последнего рейса. Русти молча уместился на второе свободное место за откинутым разделочным столиком, взял свободную — хрустальную вроде емкость и нацедил и себе немного «огненной воды». На строение у него было из рук вон.

— Так вы в карты не играете, гошподин Флаэрти? — спросил он у молчаливого альбиноса, произведенного им «де-факто» в собутыльники — У меня был одинжнакомый — на «Георгии Победоношце» — навигатор по имени Михаил… Он вот тоже — карты в руки — ни-ни. То ли из баптистов был, то ли из этих… штароверов… Обштоятельный мужик — хотя и по фамилии Шебутной. «Шебутной» — это по-рушшки ожначает што-то вроде «рашторопный», в шмышле — наоборот. Шложное, одним шловом, понятие… Один раж только, говорят, в карты глянул — и то: кэпу Тоцкому шерез плечо — когда он в плену на Харуре с Кривым Шайтаном на жизнь и швободу твоего экипажа в «покер» режалшя. Туг уж у каждого в рашкладе интереш был, шоглашитешь, миштер. «Дурень, — говорит, — вот ровно, как миссис Шарбогард давеча — Ш бубей ходи! И што же — кэп его пошлушал и отыграл-таки кораблик швой назад, да и Шайтана шамого еще чуть без шганов не оштавил… А Майкл так год потом грех жамаливал — вше поштом да молениями. Ребята от него вше дожнавались: как это он про бубны допер, ешли шроду карт в руки не брал? Одного джину на него бочку извели — на разговение — так нет! Кремень мужик: так и не призналшя. «Божье, — говорит, — Шлово мне было». Вот так, жначит. А вы тоже из этих?

Тут Русти скосился на налитую стопку и кашлянул. В образ истово верующего страстотерпца сей предмет как-то не вписывался… Разве что — на разговение…

Ник, проследив его взгляд, молча подхватил емкость со стола и, буркнув «Прозит!» — отсалютовал ею боцману и опрокинул в себя. Русти последовал его примеру.

Принятая толика живительной влаги сообщила угрюмому молчуну чуток разговорчивости.

— Нет, я не баптист, — сообщил он, раз уж все равно пришлось раскрыть рот, чтобы поместить в него закуску. — Протестант — по крещению. А вообще-то — безразличен к таким материям… Пусть доказательством бытия Божия занимаются те, кому за это деньги платят… А что до карт — извините, офицер, — у меня с ними связаны неприятные воспоминания. Чисто личного характера…

— Ну — ижвините, миштер, ешли я жадел ваши щувштва. — придав своему голосу должную глубину, процедил боцман.

Такой прием обычно сразу заставлял собеседника ощутить себя бесчувственным злодеем, причинившим старшему интенданту Раусхорну своими психологическими вывертами море страданий.

Сработало и сейчас.

Николас Флаэрти зарделся — второй раз за этот вечер — и снова налил сливовицы — себе и Русти.

— Видите ли, мистер Раусхорн, — подумав, начал он, — азарт карточных игроков — это, пожалуй, самый большой недостаток мой и моего брата — Питера… Вы, наверное, уже слышали от кого-нибудь нашу с ним историю?

Русти кивком подтвердил это предположение и с достоинством отпил сливовицы.

— Только вот, в отличие от меня, Пит и до сих пор не прочь перекинуться в картишки, а для меня это развлечение — теперь навек под запретом. Видите ли, когда я еще только стажировался в Службе, мне пришлось как-то быть ночным дежурным в полевом госпитале на Седых Лунах. Служба любит именно там «обкатывать» новичков. И действительно — там уж действительно с человеком случается все, что только может случиться…

Именно там я и проспал атаку москомортов. Знаете — такие твари — не больше обычного комара. Только Укус у них смертелен. Мы всю ночь дулись в «преф» — затягивает, знаете ли. Нет, я вовремя вставал из-за стола, делал обход, проверял состояние больных и аппаратуры. Но к утру меня сморило — и перед сдачей Дежурства я не проверил. Не проконтролировал систему «электрозанавеса», одним словом. Она постоянно включалась на ночь и в предрассветные часы — когда моски особенно активны…

По всей видимости, кто-то из ходячих больных — из новичков, которые еще, как говорится, пороху не нюхали на Лунах, наверное, вырубил «занавеску». Когда она работает — духота и, знаете, запах… Горит мелкая мошка… Ну, там, разумеется, имелись предупреждающие надписи, предохранители… Но этот несчастный со всем этим благополучно справился. Ну а моски, как им и положено, налетели на рассвете. Шестеро погибших — как на зло, все — из палаты выздоравливающих. Меня признали невиновным — ограничились тем, что аннулировали стаж, загнали на Ведьмины равнины, — но я-то знаю, кто виноват. И что виновато…

Оба помолчали.

— Вы, пожалуй, шлишком штроги к шебе, миштер Флаэрти… — утешающе заметил Русти, наливая по третьей.

Но на этот раз не достиг того психологического эффекта, на который рассчитывал: Ник прикрыл свою стопку ладонью и, еще раз сославшись на необходимость раннего подъема завтра, оставил Русти наедине со сливовицей.

Та иссякла довольно быстро, проявив затем свои — весьма дурные — качества: всю ночь собравшийся было по-человечески выспаться перед принятием важных решений Русти то кемарил судорожным полусном, то просыпался в холодном поту, стряхивая с физиономии пригрезившихся ему в изобилии москомортов…

* * *

— Так что и спать Русти в ту ночь не спал, и бодрствовать не бодрствовал… За ночь — даже лицом осунулся и всю шепелявость от распухших губ у него как рукой сняло — Хенки примерился и аккуратно наполнил кружку собеседника, не забыв и о себе. — Ну вот — едва продрав глаза. Русти долго пытался понять, на каком свете он находится или, по крайней мере, на каком корабле. Вспомнив, на каком, черт бы его — этот корабль — побрал, он вскочил и, отмывшись от остатков ледяного пота, которым обливался всю ночь, отправился проверять на «Леди» все, что имело отношение к той бумажке, которую вчера торопливо, чтобы никто не заметил, он сунул в карман. Проведенная проверка довела его до ручки. Дела обстояли плачевно — плачевнее некуда… Приготовление завтрака для всей честной компании, которое ему выпало по наспех составленному графику, заняло у боцмана минимальное время, тем более что после вчерашних треволнений к завтраку в кают-компанию все тянулись поодиночке и в основном молчали, приветствуя друг друга лишь полусонными кивками. А вот за обедом его кулинарные достижения подверглись жестоким поношениям со стороны пребывавшей не в духе мисс Генриетты.

* * *

— Я не могу есть ЭТО! — Доктор Ульцер с таким отвращением отодвинула от себя стандартный эскалоп, полчаса назад извлеченный Русти из корабельного морозильника и в меру прожаренный в гриле микроволновки, словно это был, по меньшей мере, фаллос пожилого павиана в соусе из змеиного яда.

— Но почему, Генриетта? — Доктор Сандерс воззрился на свою подчиненную словно отец семейства на непослушную дочь, истомившую его бесконечными капризами — Если ваши э-э… религиозные традиции не позволяют вам есть свинину, то вы могли бы заранее попросить боцмана приготовить вам, ну, скажем, хороший говяжий ростбиф.

— При чем тут религия, доктор?! Я ведь, кажется, предупреждала вас еще на «Транзите», что я вегетарианка и не употребляю мяса. Вы только посмотрите на это! — Она ткнула вилкой в свою тарелку. — Здесь же сплошной холестерин с канцерогенами в придачу. А уж про содержание жирных кислот я вообще молчу!

— Боже мой, с того времени, когда мы с вами на «Транзите» беседовали на кулинарные темы, произошли некоторые события, которые немного заслонили в моей памяти наш разговор… — с грустью произнес в признание своей вины и в свое же оправдание руководитель Миссии. — Что касается холестерина, то…

— «Кто умножает познание, тот умножает и скорбь», дорогая, — уплетая вторую порцию свиной отбивной, бодро процитировала Большую Книгу госпожа Шарбогард. — Бросьте вы свои причуды к такой-то матери и ешьте что вам дают. У меня лично после всей этой заварухи с абордажем в Открытом Космосе прорезался зверский аппетит.

— Лучше буду голодать, чем изменю своим принципам, — демонстративно выходя из-за стола, заявила капризная Генриетта — Человек есть то, что он ест!

— Как знаете, милочка, — флегматично проигнорировала оскорбительный намек ее коллега, перекладывая нетронутый эскалоп в свою тарелку — В «Савое», согласна, готовят получше, но мы с вами не в том положении, когда можно привередничать.

В каком они действительно находятся положении, знал или считал, что знает, только Русти. Знал и молча рассматривал свою порцию мяса, которая не вызывала у него ни малейшего аппетита, несмотря на румяную корочку и богатые жизнерадостным холестерином нежные жировые прослойки. На холестерин ему было наплевать. Ничего не лезло Русти в желудок, потому что Русти знал, что желудок этот скоро станет желудком покойника. Слишком — по его мнению — скоро.

Усевшийся напротив него явно оптимистически настроенный Лемье сообщил боцману, что честно отработал свои четыре часа у терминала, пытаясь обдуть Шпилли, проиграл шесть партий и был этим очень доволен, так как по всем правилам статистики так не бывает, и, следовательно, следующую партию он непременно выиграет. Еще он был доволен тем, что у кошечки наконец восстановилось нормальное пищеварение.

— Это корабль на нее так подействовал, — радостно чирикал лягушатник, уписывая гарнир. — Особенно ей невзлюбилась та кабина, что по жребию досталась мне. Пришлось ее хорошенько вымыть и опрыснуть дезодорантом — кошечка сразу перестала грустить.

При мысли о кошечке у Русти начались колики.

Он встал и, поставив свою тарелку в холодильник нетронутой, проследовал к выходу из кают-компании. За его спиной док Сандерс строго выговаривал Лемье, что вымыть кошечку и обрызгать ее дезодорантом следовало бы еще намедни, так как корабль уже провонял этой животиной насквозь, а рассудительный Флаэрти уточнял, что мыл и опрыскивал Жак скорее всего не кошку, а помещение. Лемье же сделал Русти ручкой и радостно крикнул вдогонку.

— Не забудьте, что через часок ваша очередь забавляться со Шпили. Не продуйте ему своего «краба» с фуражки.

Русти не ответил ничего.

* * *

В приборном отсеке все так же, как до обеда, маячил белый затылок Финнегана и подмигивал с экрана осточертевший всем Шпилли.

— Послушайте, боцман, — крикнул Питер не оборачиваясь, — Русти он уже узнавал по шагам — Вы, говорят, обожаете «Блэк-джек». Не подмените ли меня? У меня эта игра разжигает нездоровый азарт, — он вздохнул — Еще мать ругала за это пристрастие. Раньше — мать, теперь — брат.

— Потерпите немного, — сочувственно посоветовал ему Русти, — мне надо покормить и выгулять нашего пленника. И побеседовать кое с кем.

Боров встретил его, не поднимаясь с лежанки, — кислой улыбкой и неточно посланной в глаз косточкой от маслины. Русти утерся и запустил в Борова пакетом с причитающимся тому харчем, метя по лбу.

— Вставай, бандюга! — скомандовал он — Пора на горшок!

На горшке Боров провел немало времени в кают-компании успел закончиться обед, и мимо боцмана проследовала принципиально вегетарианская Генриетта, которой услужливый Лемье скармливал в награду за принятые страдания неведомо откуда взявшееся яблоко, а затем док Сандерс, что-то оживленно обсуждавший с Федеральным Следователем. В каюту этого последнего и направился Русти, сдав Борова под наблюдение занявшего свой пост в радиорубке Флаэрти — для отбывания принудительных работ по установлению связи с внешним миром.

* * *

— Я ждал вас, боцман, — Кай кивнул на кресло v стола, а сам присел на противоперегрузочную лежанку. — Вы и куска в рот не взяли за обедом. Да и за завтраком кисло выглядели. Не обнаружили ли вы на кухне пустой пузырек из-под крысиного яда?

— Кое-что похуже, господин Следователь…

Русти обескураженно опустился на предложенное ему место и протянул Каю вчерашнюю распечатку — порядком помявшуюся в его кармане.

— Я не знаток технических терминов… — Кай почесал левую половину своего носа, потом правую. — Но, насколько я понимаю, последнее донесение бортового компьютера, перед тем как милейший Шпилли лишил народ удовольствия общаться с этим прибором, содержит сводку данных о состоянии систем и механизмов «Леди Игрек». На первый взгляд — ничего угрожающего. Нет — вот, выделено шрифтом. В связи с выработкой ресурса некоего э-э элемента бортового м-м конвертера антиплазмы… Это то, что в просторечии называют реактором подпитки — да? Так вот, вскоре этот конвертер будет отключен. Насколько я понимаю, — попробовал пошутить он, — компьютер нам сообщает что за неуплату отключает электричество… Это серьезно?

— Это очень серьезно. Я не пилот. К сожалению. Но судовое хозяйство знать обязан. В реакторе выгорает сегмент отражающей оболочки. Их ставят новые в каждый рейс, но капитан Джон-Ахмед Чикидара просто придурок какой-то. Отправился в дорогу с изношенным отражателем силовой установки. Естественно, автомат его отключит. И нам — крышка. Аккумуляторы протянут еще несколько десятков часов, и мы останемся без единого ампера во всех главных сетях… И заранее предупреждаю ваш вопрос, сэр: в комплекте ЗИПа сектора отражателей с собой никто не возит… А регенератор кислорода на «Леди» — электролизный. Есть аварийный комплект химпатронов, но это — еще на сутки, не больше.

— А снять блокировку с реактора невозможно? — осведомился Каи, понимая, что предлагает полную глупость

— Это точно то же самое яйцо, сэр. Только в профиль. Я в своей жизни видел отражатели, которые выгорали раньше срока гарантии. Но чтобы позже — такого еще не бывало.

— И в таком случае.

— Самое лучшее тогда будет, если реактор рванет. Отмучаемся, считайте, мгновенно. Но он, зараза, скорее всего просто сдохнет. А следом и мы — вы уже поняли от чего. Может, еще облучимся для разнообразия.

— Таким образом… — Кай почесал правую ноздрю.

— Таким образом, я с вашего, господин Следователь, разрешения иду в слесарную кладовку, беру оттуда зубило и начинаю вышибать господину Бишопу зубы по одному. До тех пор, пока радио не заработает на передачу. Поверьте, этому свиному рылу скоро надоест дурачиться. А вы бы тем временем взялись хорошенько за вашего старого знакомого — что обожает щеголять в черных перчатках. Если вчера, когда он сказал, что знает выход, но боится, что выход этот чересчур радикальный, он имел в виду предложить нам всем выпить по чашечке кофе с мышьяком и закусить все это цианидом, то — милости просим, пусть начинает первым. Но мне кажется, он не настолько идиот, чтобы шутить этак вот…

— Думаю, что Бишопу будет достаточно просто уяснить себе ситуацию. Только сделать это следует конфиденциально. Паника нам ни к чему. А относительно господина Маддера — вы правы Длительная разработка тут неуместна. Я беру его на себя.

Кай встал.

— Как только я закончу с Маддером, ведите Бишопа ко мне. Мы с ним мило побеседуем втроем.

Они вышли в коридор и, коротко кивнув друг другу, разошлись в разные стороны. Перед каютой Маддера Кай остановился и нащупал в кармане брелок — серебряную пулю здоровенного калибра — память об одном смешном деле. Плюнул через левое плечо и костяшками пальцев постучал в дверь.

* * *

— Нам давно уже стоило обсудить между собой кое-что.

Колдун выразил свое согласие, коротким жестом указав Федеральному Следователю на сиденье напротив. Сложил кончики пальцев прямо перед собой и через них вперился взглядом в переносицу Кая.

— Вы ведь следуете отнюдь не на Нимейю. — не столько спросил, сколько констатировал Кай. — Ради вас даже программа Броска была модифицирована. И расстаться мы с вами должны были где-то примерно там — на траверсе Брошенной.

— Если бы «Констеллейшн» не погнался за сигналом бедствия, мы расстались бы с вами через несколько часов после того, как закончился первый Бросок. — согласился Маддер.

— Вас должен был забрать «Тюльпан-8». Это рядовой орбитер. Если не считать Брошенной, то больше ему лететь было некуда.

— Вы правы. Я должен был руководить операцией по… м-м… По эвакуации с планеты некоего оборудования… Затем нас должен был забрать… с условленного места встречи нас должен был забрать рейсовый «дальнобойный» корабль…

Маддер нервно поправил какую-то из разложенных на столе бумаг.

— Простите, что я затрагиваю сферу высшей секретности… — Кай старался поточнее подбирать слова, — но… но у меня сложилось впечатление, что… что заданию, которое предстояло выполнить вам, в определенных кругах придавалось не меньшее значение, чем собственно Миссии Спасения, курировать которую по линии Федерального Управления приходится вашему покорному слуге.

Маддер молчал. Но молчанием означил согласие со сказанным.

— Нас ищут? — спросил Кай. — Вы понимаете, что я имею в виду не обычный набор экстренных мероприятий Службы Спасения…

— Безусловно… — Маддер наконец перевел взгляд с переносицы собеседника на его глаза — И нас непременно найдут. Но нет никаких оснований полагать, что до нас доберутся раньше тех сроков, которые и в вашем задании и в моем означены как критические… Если вы рассчитывали, что я располагаю какими-то дополнительными возможностями в этом отношении, то вы ошиблись. В моем кейсе — вовсе не подпространственный транслокатор или аппарат сверхдальней связи. Еще не придумали таких аппаратов, способных уместиться в багаже простого смертного… Рассчитывать мы можем только на себя…

— Я не строил иллюзий в этом отношении, доктор… — словно боясь спугнуть большую черную птицу, усевшуюся перед ним, Кай осторожно изменил позу, чуть подобрался и выпрямился. — Я не сомневаюсь, что все, чем мы располагаем в данный момент, — это, только мы сами. Но… но — зная определенную специфику ваших предыдущих работ, доктор, я хотел бы надеяться, что вы сможете предложить нам нечто… Нечто, что способно было бы изменить нас самих. Точнее — что-то в нас…

Доктор решительно выпрямился в кресле и с уважением посмотрел на Федерального Следователя

— Вам… Вам известна какая-то дополнительная информация по программе «Тени»? Вы… Наша встреча на борту «Констеллейшн» — неслучайна?

— Увы, док. Все-таки — случайна… Управление Расследований не уполномочивало меня заниматься еще и вопросами военно-медицинских исследований. Безопасность трехсот тонн «Пепла» — вполне достаточная работа для нормального специалиста в моей м-м… области Треть мировой продукции за год как-никак.

— Значит, вы просто догадливы… Это хуже. — Доктор позволил себе чуть улыбнуться. — Все беды мира — от чересчур догадливых людей…

— Постараюсь не раздражать вас больше этим своим качеством, — Кай тоже чуть улыбнулся. — В том смысле, доктор, что я рассчитываю на то, что мы перестанем ходить вокруг да около, а ясно изложим друг другу свои э-э… предложения…

Маддер встал и за неимением в боксе избытка свободного пространства сделал полтора шага в одну сторону, ровно столько же — обратно и задумчиво уставился в имитацию иллюминатора, терпеливо демонстрирующую всем желающим бесконечность звездного неба — что же еще? За бортом корабля ангелы небесные могли летать хоть стаями, или Серые Карлики играть в хоккей, но фальшокно выходило только на звездное небо и никуда больше.

— И ситуация и вы, Следователь, все это заставляет меня нарушить обязательства, взятые на себя перед другими людьми… Весьма влиятельными — поверьте… Я вынужден буду открыть вам… И не только вам, Следователь, информацию сугубо закрытого характера… И я боюсь… Боюсь двух вещей, господин Санди…

— Ну, во-первых, того, что поставите всех нас под удар со стороны лиц, не желающих, чтобы информация, которой вы хотите поделиться, получила бы дальнейшую огласку… Я вас понимаю. Как раз мне-то хорошо известно, как далеко могут зайти эти люди…

— Вы обещали не проявлять догадливость, Следователь… — Маддер снова черной птицей сгорбился над столом. — Но ваша догадка совершенно справедлива. Заметьте, что я не говорю уже о собственной ответственности перед… Не будем об этом. Второе — я абсолютно не уверен, что та м-м… мера, которую я предложу принять, принесет успех. Нескольким людям будет причинен существенный вред, а «Пепел» так и не будет доставлен на Нимейю в срок, и я — не попаду на Брошенную раньше, чем…

Тут Колдун снова вороном вспорхнул со своего насеста и молча воззрился в иллюминатор

— Таким образом, док, вы хотите предложить нам использовать нечто… Нечто еще не опробованное… Проделать своего рода эксперимент?

— Вы угадали слово… Эксперимент. Все дело в этом… Если разобраться — именно в этом… Мне не так страшны все эти бойскаутские клятвы, которые мне придется нарушить… Нет! Мне просто тошно подумать о том, что мне предстоит снова участвовать в э-т-о-м…

— Жаль, что вас не слышат члены Парламентской Комиссии… — вздохнул Кай. — У них бы исправилось мнение о вас… А так — половина этих господ считает вас хладнокровным вивисектором…

— Вот как? — Маддер снова повернулся к Каю. — Вы все-таки знаете о моих делах больше, чем я — о ваших. Мне вы, кстати, уже тогда запомнились… Правда, я не знал точно, что вы — человек Управления…

— Управление контролировало тогдашние слушания по своей линии… — пояснил Кай. — Мы обеспечивали отсутствие давления на членов Комиссии. И их безопасность. И только… Но — в ходе работы — пришлось переварить немало информации, как говорится, и не по существу дела… В том смысле, что как раз по его существу… Если хотите, я чуть облегчу вашу задачу, док. Постараюсь сформулировать то, что вы с таким трудом собираетесь нам предложить…

— Не уверен, что нам обоим не стоит еще раз подумать над этим, Следователь.

Маддером опять овладели тяжкие раздумья. Должно быть — при воспоминании о его показаниях Комиссии по расследованию злоупотреблений в области научных исследований и технологических разработок.

— Не уверен в этом и я… — Кай потер лоб. — Но дело в том, доктор, что времени на колебания ситуация нам не оставила… Во-первых, я уже обращал внимание нашего… экипажа на то, что ищет нас не только Служба Спасения. И я бы не стал заключать пари, что именно она доберется до нас первой… Но даже это — не решающий фактор… Энергоустановка «Леди Игрек» автоматически отключится через тридцать часов — выгорел один из секторов экранировки разряда. Почти до предела. Запасного на борту нет. Да и будь он у нас — мы все равно не смогли бы ничего сделать. А если мы снимем блокировку с реактора — что тоже почти невозможно, — он выйдет из строя через пару часов, когда защитный сегмент догорит до конца. При этом вполне вероятна масса неприятных последствий. Так что менее чем через двое суток мы останемся только с тем, что запасено в резервных аккумуляторах. Среди всего прочего это означает отключение системы жизнеобеспечения. Регенерации воздуха, в частности. Если до нас доберутся через неделю, это будет уже слишком поздно. Резервные запасы кислорода невелики… Пока обо всем этом знаем только боцман и я…

Маддер помолчал с минуту. Потом криво улыбнулся.

— Вы обещали почитать мои мысли… Пожалуй, пора это сделать…

Кай вздохнул еще раз.

— Судя по тому, что я знаю о ваших исследованиях, проводившихся на Брошенной, вашей задачей была разработка способов быстрого и эффективного обучения и переобучения людей — военных, прежде всего — определенным специальностям, подготовка специалистов по которым в обычной жизни дорога, трудна и требует много времени. Были якобы достигнуты обнадеживающие результаты… Но «Дженерал Трендс» инкриминировали то, что для проведения экспериментов она вербовала лиц, осужденных на длительные сроки заключения. В качестве добровольных подопытных кроликов, так сказать. С той только разницей, что кролики после таких экспериментов не исчезают бесследно, а где-нибудь обнаруживаются. Например — на кухонном столе… Впрочем, покопавшись немного в деле, компетентные службы нашли, что кое-кто из ваших добровольцев благополучно пережил опыты и под чужим именем и с прекрасно оформленными документами зарабатывает огромные деньги, сделавшись вдруг классным специалистом в таких, например, редких областях, как добывание экзотической дичи для гурманов и зверья для зоопарков — где-нибудь на Северном полушарии Квесты, например. Или налаживает боевые киберсистемы в Империи Харур… И каждый такой «заново родившийся» спец отстегивает от своих доходов кабальный процент — на основании договора — вполне законного и вполне бессмысленного — в пользу некоей страховой компании, связь которой с работами, проводящимися на Брошенной, доказать не удалось… Я это к тому, доктор, что способ сверхбыстрого обучения, надо полагать, существует, но, возможно, не отработан до конца. Рискован… Это все — во-первых. А во-вторых: нас десять вполне дееспособных лиц на вполне способном перемещаться в космосе судне. В пределах досягаемости находится пригодная для жизни планета. На ней — резерв топлива и материалы для текущего ремонта. Для смены того же злополучного сектора защитного отражателя. Там же обретается и капитан нашей «Леди». Там же и цель вашей м-м… командировки, доктор. К сожалению, никто из нас не имеет ни малейшего представления о том, как вручную управлять такой вот космической посудиной. Всех наших знаний в этой области — вместе взятых — хватит только на то, чтобы посоветовать Русти повернуть ракету носом куда следует и, по возможности, запалить ее сзади. Этого явно мало. Следовательно, наша проблема — проблема знаний. Обучения. То есть — классический случай предмета ваших разработок… Нам нужны знания и навык космонавигаторов. Вы можете дать их нам?

— Ну что же, прекрасный случай дедукции, мистер Холмс. Поздравляю. Что касается навигационных знании, то и тут вы правы. Как говорил мой лучший программист — Мойша Дольштейн, «их есть у меня».

* * *

— Нет, тренажеры, гипноаппаратура и мнемотехника тут ни при чем, — доктор поставил свой загадочный кейс перед собой, чуть заметным движением открыл потайной шифрозамок — оказывается, никаких ключей чемоданчику и не требовалось — и стал, прикрыв глаза, набирать код. — Вся эта машинерия не дает человеку знания. Она помогает ему — помогает, не более — с-о-з-д-а-в-а-т-ь их. Ибо знание, навык — это не картинки и не буковки. Это с-п-о-с-о-б р-а-б-о-т-ы мозга. Даже не структура его, способ ее работы. Сама работа…

Чемоданчик открылся. В нем не было волшебной палочки. Не было и других чудес. Только стандартная клавиатура переносного компьютера и уложенные в пазы детали довольно причудливых очертаний. И в отдельном гнезде — шкатулка. Черный Ларец.

Колдун коснулся матово-черной, массивной крышки ларца и с легким усилием поднял ее. Потом один за другим стал вынимать и расставлять перед Федеральным Следователем плоские лотки с покоящимися на них тускло окрашенными кристаллами неправильной формы. Протянув руку, Маддер нащупал выключатель и погасил в каюте свет.

Кристаллы светились. Каждый — чуть заметно, но все вместе — вполне ощутимо, делая видимыми очертания окружающих предметов, отбрасывая волшебный отблеск на низкий потолок…

— Хотите стать врачом? Или химиком? Монтажником-водолазом, на худой конец? Но я рекомендую эти — янтарные. Это обучающие программы по космонавигации. Их у меня ровно шесть.

— Можно потрогать? — спросил Кай. — Так это что — спрессованные, так сказать, знания и навык? Записанные на кристаллах?

— Я только что объяснил вам, что знания — это работающие нейронные сети. Функциональная голограмма части нервной системы человека. Мы просто переводим пространственное распределение возбужденных участков мозга — не только его коры — в возбужденное состояние различных точек поля Ланга. Затем поле сворачивается в минимальный объем и «встраивается» в синтетический кристалл. И так хранится. Продолжая функционировать. Вот обратная операция — наложение этой сети возбуждений на адекватные структуры мозга-реципиента — сложная и деликатная процедура. Но и с ней мы справляемся… Вот этот блок…

— Поле Ланга… — задумчиво пробормотал Кай — Это то, что называют «электронной пеной»?

— Да, разумеется. Система ячеек пространства, в которых циркулируют самоподдерживающиеся вихревые токи… В обычных условиях макроаналог такой ячейки — шаровая молния. Страшно нестабильная штука. И потребляет массу энергии на свое самоподдержание. Но зато прекрасно «запоминает» внесенные возмущения. Принцип голограммы… И продолжает их помнить в наиболее энергетически выгодном — «свернутом» состоянии. В таком виде поле можно «привязать» к кристаллической решетке определенного типа и сохранять довольно долго…

— А-а обучаемый? Его мозг не страдает, когда в нем генерируют такое поле?

— Вообще-то «развернутое» поле Ланга слабо взаимодействует с материей… А те возбуждения, которые оно вызывает в мозгу реципиента, можно уподобить микроожогам… Опасность тут как раз минимальна — при инсталляции голограммы знаний мы используем гораздо меньшую мощность поля, чем при ее первичной записи у донора…

— А как же мозг этого донора? — слегка ошелом-ленно спросил Кай. — Он-то?

— Мозг донора, разумеется, сильно страдает. Поэтому мы вынуждены работать только с умершими… Пока они еще находятся в состоянии клинической смерти…

— Но ведь клинически умерших в наше время благополучно оживляют? — Кай осторожно положил на место похожий на кусочек янтаря кристалл — так, словно это было что-то ядовитое.

— Именно поэтому нам приходится работать с теми, кого уже нельзя вытащить с того света… Наши агенты бессменно дежурят в травматологических пунктах, плетутся в обозах воюющих армий… И все такое… Мало того, что надо успеть перехватить перспективного покойничка. Надо еще и твердо знать, является ли он ценным специалистом, чтобы избирательно активировать соответствующие структуры его мозга. Целиком его содержимое мы «списать» не можем, но это тот рубеж, к которому…

— Да, ваш метод еще заметно недоработан, — ошалело пробормотал Кай. — А что же чувствует тот, у кого вы «избирательно активируете соответствующие структуры»? — живо поинтересовался он тут же. — Боль? Надежду? Горе? Или просто необычайно ярко вспоминает азы своего дела? На сон грядущий…

— Не знаю, — пожал плечами Маддер. — Но надеюсь узнать…

— Вы имеете в виду… — Кай поднял на него взгляд.

— Я имею в виду то, что я — на случай — гм… соответствующей кончины — составил и заверил по всем законам завещание, в котором прошу использовать мои бренные останки именно для такого рода целей…

— А это… — Кай кивнул на разложенную перед ним коллекцию минералов, помнящую и умеющую столь многое, — на ярмарку, что ли, возили?

— На тестирование. Самая лучшая аппаратура для этого находится на Земле, в Рокфеллеровском центре. Что до ярмарок, то в них мы не нуждаемся… Товар весь продан. Продан и сам центр на Брошенной.

— И кому же, если не секрет? — Кай постарался уловить в лице Колдуна хоть малейшее изменение.

— Пожалуй, я не смогу ответить на этот вопрос… Это уже секрет «Дженерал Трейдс». Сама фирма продолжать эти разработки не собирается… Подействовал тот публичный скандал и…

Кай выдержал паузу, сделанную собеседником, не задавая ожидавшегося от него вопроса.

— И, — нехотя закончил Колдун, — так или иначе, но за долгие годы работа не достигла цели… Мы имеем не столько способ обучения, сколько способ сохранения знаний… Поле Ланга не поддается копированию. Проблема считается принципиально неразрешимой. Исходя из высоких соображений теории информации… и устройства Мироздания вообще.

— Так что же, — прикинул Кай, — эти ваши функциональные голограммы могут существовать только в одном экземпляре на одного носителя? Как бессмертная душа? И вы научились всего-навсего такой вот кусочек души…

— Только не называйте это пересадкой душ! Эти слова Маддер почти выкрикнул.

* * *

— Уберите отсюда, Бога ради, эту тварь, — в голосе Борова звучало искреннее отвращение, — она перегрызет какой-нибудь провод, и мы останемся — вдобавок ко всему — еще и без электроэнергии, — он вопрошающе поднял взгляд на вошедшего в бокс связи Русти.

— Мне Марго не мешает, — в пику Борову, не пользующемуся доверием ни у кого из собравшегося на борту «Леди» народа, тут же довел до общего сведения Питер. — Смотрите, чтобы она не проглотила ту дрянь, с которой играет… Она ее вот уже битый час катает по рубке… Откуда только вытащила…

— Тогда почему вы не даете мне отобрать у нее эту гадость? — раздраженно спросил Эрни.

— Потому что она к вам все равно не подойдет, а отстегивать вас от кресла я не собираюсь… — резонно объяснил Питер.

— Вы это… — задумчиво оборвал разгоревшуюся было дискуссию Русти. — На минуточку оставьте нас вдвоем с мистером Бишопом.

Пит понял его буквально, с несколько обиженным видом подхватил под брюшко зазевавшуюся Марго и вышел. Марго только и успела, злобно глянув на Борова, ухватить зубами предмет своих развлечений и, извернувшись самым дьявольским образом, задеть Борова по уху когтями левой задней.

Когда дверь за Питером закрылась, а Боров, чертыхаясь, закончил оказывать себе первую помощь, Русти, сидевший на рукояти кресла напротив, сурово глянул на пленного и протянул ему изжеванную распечатку.

— Восьмая строка снизу, — хмуро прокомментировал он. — Прочти и вникни.

Вник Боров довольно быстро. Минуты три он выражал свое мнение о капитане Чикидаре и о тех идиотах, что выдали ему лицензию, потом перешел к делу.

— И много времени у нас в запасе? — осведомился он.

— Меньше суток, — утешил его Русти. — Так что переходим в режим строгой экономии кислорода. И начнем с тебя. Сейчас я запру тебя в твоем блоке и перекрою крантик. Есть предложения?

— Есть, — быстро ответил Боров. — Я… прилагаю все усилия для того, чтобы радио заработало… Для этого вы запираете меня здесь. Один на один с аппаратурой. Когда радио зафурычит…

— А оно точно зафурычит? — строго прервал его Русти.

Боров тяжело вздохнул и подтвердил:

— Зафурычит… А вот когда оно зафурычит, я требую после посадки на Брошенную предоставить мне респиратор, запас кислорода на шесть часов, выпустить меня на все четыре стороны и не устраивать погони…

— А кофию в постель вам не желательно? — зло осведомился Русти.

— Больше разговоров не будет, — сухо обрубил Боров и замкнулся в гордом молчании.

— Ну тогда — считай, не договорились, — мрачно проронил Русти. — Я пошел, значит, у начальства санкцию просить на то, чтобы тебе, сука, яйца резать, — уведомил Русти высокую договаривающуюся сторону, встал и покинул радиорубку.

* * *

В коридоре он задержался, чтобы пресечь насилие, которое озабоченный поведением Марго Питер пытался учинить над ожесточенно сопротивлявшейся кошкой, и отобрал у обоих предмет раздора — уже порядком пожеванную упаковку из-под какого-то желудочного средства.

— Глупая ты животина, — сказал он кошке. — Заглотаешь, дура, и кто тебя лечить станет?

Он заглянул в упаковку — там вместо таблеток лежала пара микроэлектронных «чипсов». Пожав плечами, перед тем как отправить эту дрянь в утилизатор, он осведомился у Питера:

— Вы, мистер, кажется, в этих делах разбираетесь Что это за штуку такую выудила наша подруга на свет Божий?

— Я — официально ответственный Миссии за связь, — пояснил Питер, крутя чипе перед веснушчатым носом. — Вторая специальность… Эти штуки называются FG-A516680 — типовые частотные генераторы для бортовых радиостанций…

* * *

— Так что — сами понимаете, мистер, Боров и тут обмишурился. Правда, не до конца, — Хенки, за неимением другого приложения своих забот, принялся благоустраивать временно пустующую клетку над стойкой.

В клетке планировалось разместить гринзейского хамелеона — тварь довольно привередливую.

— Не до конца, — продолжил Хенки. — Кэп Чикидара — там, на Брошенной — по разумению Борова, слышать их не мог — его радио взлетело на воздух вместе с «Мастерскими Кносса», а ждать, пока радиоволны доползут до радиобуя, подвешенного по другую сторону от Фомальгаута, а буй — в порядке строгой очередности поступающих сообщений упакует их SOS в пакет сообщений для подпространственнои связи и соизволит этот пакет закинуть в Систему… Короче — до Брошенной надо было добираться своим ходом — благо забрезжила надежда, что такое все-таки возможно. А там Боров решил сыграть на своей монополии на Чикидару и его секреты относительно того, где запрятаны контейнеры с антиплазмой и программное обеспечение к Броску от Фомальгаута до мест более обитаемых…

Так или иначе, мистер, но Колдуну пришлось взяться задело. Федеральный Следователь, натурально, провел разъяснительную беседу с личным составом Миссии — отдельно с доком Сандерсом и Русти — с каждым на его, разумеется, уровне, — и приняли они решение. Сами понимаете — какое… Тут, конечно, возникла масса проблем — ну, например, кого сажать под это вот мгновенное обучение, а кого — в резерве попридержать. Порешили пустить в дело все шесть «обучающих программ» — так их для конспирации окрестил док Маддер.

Гадать долго — кого оставить вне игры, по правде говоря, конечно, не пришлось: сам Колдун подставляться под действие собственного устройства, естественно, не мог — если у него крыша поедет, то уже никто не сможет справиться с возможными накладками, буде такие возникнут. Федеральный Следователь тоже не должен был идти на подобный риск — его дело было обеспечивать безопасность Миссии и Груза, а свихнув себе мозги, он для такой задачи уж никак не сгодился бы. То же, практически, можно было сказать и о доке Сандерсе. Но тот пожелал разделить судьбу своих подчиненных. «Иначе, — заявил он, — в трудную минуту я их могу не понять. А они — меня».

Что до Русти, то Колдун забраковал его, как психологически травмированного — оно и легко понять если члены Миссии всего-то и виделись с экипажем «Констеллейшн» считанные часы, а кто и того меньше, то для Русти осознать, что за несколько минут он навек лишился своих товарищей, с которыми не один год провел бок о бок в тесной скорлупке «судна экстренной доставки» — и хороших, и плохих, и верного Робби, и грозного кэпа Даниэльса, и бестолкового Джеки, и вечно надутого Марека Дудорова… Всех сразу. Это, мистер, не такая потеря, о которой можно забыть, пропустив пару рюмочек чего покрепче, — бывает, после такого с людьми случается и что пострашнее… Русти, конечно, кивнул на мадам Ульцер — мол, если уж у кого и нервы, то у меня все-таки покрепче будут… Но мадам предварительный тест прошла, не чихнув даже, а Русти в этом раскладе только и выпало, что Колдуну ассистировать в его представлении.

Как все это выглядело — наверно, спросите. Лучше бы, конечно, было, если бы не я, а Русти вам про то излагал…

* * *

Излагал сцену инсталляции Русти и впрямь с истинным пафосом и вдохновением, необычно литературным для него языком — убедившись перед этим, что все кружки — слушателей и его — наполнены по новой.

«А походило все это на сеанс то ли у медиума, то ли мастера-иллюзиониста… — начинал он обычно свой рассказ. — Мое дело было маленькое, но от-вет-ствен-ное: надо было каждому из полудюжины «интенсивно обучаемых» пробрить на башке по десятку проплешин — хоть бы один лысый попался! — для крепежа датчиков и инжекторов этого самого поля Ланга. А потом, пока док возился с каждым, сидеть в темноте — дело делали у дока в каюте, — напялив электронные очки-дисплеи, которые нарисовали в пространстве перед ним чертову уймищу экранчиков, стрелок и индикаторов и всяких виртуальных приборов, которые, конечно, в материальной своей ипостаси сроду не влезли бы в тот самый черный чемоданчик дока, и отслеживать, чтобы процесс не вышел из-под контроля. Натурально, док сперва прогонял со мной всю эту забаву на модельной своей системе — до тех пор, пока у меня, с одной стороны, не стало все более или менее выходить, а с другой — дым из ушей не повалил… Образно, конечно, выражаясь…»

Тут Русти охлебывал из своей кружки и, расслабив воротничок, крутил головой.

«Ну а док, — продолжал он, — тот нацепил специальные — знаете, как от дейта-сьюта — перчатки и, что называется, «вызывал духов»… В самом деле — жутковато это было: когда в темноте кабины, над раскрытым кейсом дока, установленным на столе, в воздухе начинало из ничего лепиться изображение мозга погруженного в электросон «обучаемого». То есть — это мне док объяснил — для удобства манипуляций запускался голографический дисплей, который изображал показания прилепленных к пролысинкам на головах обучаемых датчиков в виде такой вот схемы. А потом начинались вещи жутковатые…»

По сценарию тут снова Русти отхлебывал пива.

«В это призрачное облачко такие же призрачные Руки, повторявшие все движения рук Колдуна, сидевшего чуть поодаль, вносили такую… Ну янтарную сеть, что ли. Искрящуюся медным и бронзовым отливом тень другого — ч-у-ж-о-г-о мозга. И начиналось темное колдовство: руки-призраки — что твое тесто — мяли и лепили схему мозга «обучаемого» — то сжимали в нуль одни ее части, то растягивали, раздували — другие, и к ним, к этим искаженным, перекрученным — так, как Колдуну надо было, — словно «пристегивали» тонкую золотисто-медную тень чужой души, впечатывали ее в новый материал… Это теперь я так говорю — спокойно и вроде даже красиво, — а тогда… Поверьте, ребята, — жутко было это смотреть… Аж настоящий мороз по коже продирал… Недаром док тогда не велел мне господам из Миссии — ну, «обучаемым» нашим — особо распространяться о том, как все это… Ну как это все выглядело, в общем.

Ну а потом, когда док заканчивал с очередным «клиентом», то и призраки эти сворачивались — юрко так, как снятая рапидом улитка прячется в свой домик — и наступала темнота кромешная. Я врубал ночничок, и мы с господином Санди — он там же кемарил, за плечом у Колдуна, на подхвате — уносили клиента этого в его каюту — баиньки… Всего на каждого по часу уходило, а то и по два… Ну, само собой, не все без сучка без задоринки прошло — миссис Шарбогард мы чуть заикой не оставили, а Ник Флаэрти — док потом говорил — мог и зрения напрочь лишиться… Но — обошлось…

А потом? А потом дали мы всем нашим «скорообученным» миссионерам выспаться по три часа — не больше — и стали их пробуждать к жизни. Новыми людьми, ядрен поползень!»

Глава 5 МЕТАМОРФОЗЫ И КОНСПИРАЦИЯ

Воскреснуть могут только мертвые. Живым — труднее

Станислав Ежи Лец

— В общем, мистер, тут бы нашим скитальцам и перекреститься, а сделав это — всегда полезное, скажу вам — дело и ломануть что есть тяги к Брошенной, да тут, понимаете, перед тем как поднимать из сна «скорообученных», Федеральный Следователь собрал маленький военный совет. И разъяснил им — то бишь Русти и Колдуну, — что креститься, может, и надо, но не о том: потому что по его — человека в организации преступлений смыслящего — прикидке не будет им ни сна ни покоя отЯдовитого Франческо до тех пор, пока они «Пепел» с рук на руки под расписку не передадут получателю. В связи с чем и попросил их держать ушки на макушке.

* * *

Франческо ди Ровере действительно слишком много вложил в операцию «Сендера», чтобы забыть о ней хоть на секунду, и поэтому, когда секретарь положил на его стол перехваченное сообщение, выразил отнюдь не удивление, а лишь сдержанное нетерпение. Это выразилось у него в сердитом взгляде и клубе табачного дыма, направленных в физиономию верного секретаря-вышибалы Поджо, словно именно тот был повинен в задержке новостей.

Предусмотрительность была второй натурой Папы, которая его, собственно говоря, Папой и сделала. Имея дело с фруктами, подобными Эрни Бишопу и колонелю Кортни, грех было не подстраховаться трижды одну из страховочных акций успел, с благословения Папы и без ведома двух ранее упомянутых субъектов, выполнить покойный Черник. Кроме всяческого металлолома, оставленного там «Леди» перед промежуточной посадкой, на орбите вокруг Брошенной крутился и компактный ретранслятор-перехватчик, который — через свой кодированный канал — надежно держал мозговой трест «Сендеры» в курсе всех радиопереговоров в зоне проведения операции.

Сейчас, прочитав расшифровку радиоперехвата, Папа удовлетворенно скривился — он не обманулся в своем мнении о людях: Ровере всегда подозревал, что люди — это скоты, норовящие при первом удобном случае вцепиться в глотку своему ближнему, а уж те, кто окружает его лично, полагал он не без основания, особенное дерьмо и мразь. Так оно и оказалось.

Но «не удивляться» и «сохранять спокойствие» — это все-таки разные вещи. Одно дело — подозревать подчиненных в заговоре и совсем другое — убедиться в его наличии. Франческо держал под подозрением всех своих людей без исключения, но мало кто из них действительно осмеливался пойти Папе поперек. Поэтому когда он прочитал перехваченное послание Борова, то был вне себя от ярости и гнева.

При виде выражения лица своего патрона и дальнего родственника, Поджо невольно сжался в комок и даже слегка пожалел, что не уродился четырех футов ростом, как Малыш Мако — их главный специалист по адским машинкам. Тогда бы он мог спрятаться от безумного взгляда Папы за спинкой кресла, а не торчать одиноко, как дерево висельников с планеты Шарада, перед взбешенным шефом. Папа есть Папа — мог и замочить в порыве гнева гонца, принесшего дурную весть. Правда, по слухам, потом он быстро отходил и не скупился на шикарные похороны и компенсацию семье покойного, но Поджо, несмотря на католическое образование, как на грех, в душе был самым бесстыдным атеистом и думал только о сохранности своей шкуры. Ему было как-то наплевать, какого сорта будет у него гроб. Без колебаний он предпочел бы стандартный пластиковый мешок мраморному саркофагу, лишь бы выбор этот пришлось делать как можно позже. Поэтому он поспешил перевести ярость босса в другом направлении.

— Шеф, — проронил он горестно, — я вижу, Боров подвел вас… А ведь Поджо (в данной ситуации стоило упоминать о себе уничижительно — в третьем лице) предупреждал вас о Борове, еще тогда — после истории с ребятами Марвина, которых он угробил на Красной Станции. Говорил, что нельзя ему доверять…

— Заткнись, кретин! Марвина и его умников он положил по моему приказу… — Папа еще раз перечитал расшифровку и крепко задумался. «Почему «Леди» лишилась управления? Они что — разнесли этой посудине электронные мозги в клочья? Это уж явный перебор. Перебор и непотребство… И как получилось, что из всех моих людей в живых остался только Бишоп, — ума не приложу… Как он мог вывести из строя Громилу? Впрочем, — прикинул Папа, — это я как раз ему еще мог бы простить — он только ускорил и без него спланированные события… Но вот то, что Эрни тащит с собой на Брошенную десяток чужаков, да еще с Федеральным Следователем в придачу, — это уже смахивает на предательство. Предательство и провокацию! Хотя какого черта ему могут предложить федералы, кроме замены четырех пожизненных сроков на два, — не знаю, а Боров из тех, что даром даже воздух не испортят… И потом, выходит, что или Боров общается при помощи радио напрямую с раем Господним, где и положено пребывать блаженному дурню Чикидаре, или летун этот жив… Несмотря на мой приказ убрать его вчистую… Что-то тут неладно, как сказала моя бабушка, когда дедушка повесился… Ясно как Божий день, что наш поросеночек ведет свою игру, хотя непонятно какую. Ладно, подобьем баланс: в активе у нас контейнер с «Пеплом», в пассиве — чертова уймища людей на корабле, из которых положиться явно не на кого; сальдо в итоге не в мою пользу. Хотя… пилот-то пока жив, и если удастся привлечь его на свою сторону, то есть шанс переломить ситуацию.

— Ну, что ты там спрятался у меня за спиной, мой дорогой троюродный племянничек? Неужели не знаешь, что я этого терпеть не могу, — Франческо круто развернулся в кресле и вперил озверелый глаз в окаменевшего Поджо. — Не трясись так, твое время еще не настало. Раскрывай-ка свой ноутбук и стучи. Срочно отправишь сообщение этому недобитому астронавту на Брошенную тем же шифром, что и перехваченное письмо. Я думаю, он сообразит, на чьей стороне ему следует находиться, если он хочет сохранить свою вонючую шкуру. — Папа поднял глаза к потолку, как будто бы там вспыхнули видимые только ему одному письмена. — Так, значит… «Дорогой, — как его?.. Чикидара. Я узнал, что мерзавец Боров предал тебя и своих товарищей, подло их уничтожив. Зная его лживый характер, предполагаю, что он бесстыдно обманул и тебя, приписав мне приказ насчет твоей ликвидации. Уверяю тебя, что это — гнусная выдумка, не имеющая ничего общего с правдой. Я срочно высылаю тебе на подмогу моих лучших ребят. Постарайся задержать на Планете до их прибытия Борова и его спутников. Не сомневайся в моей награде за верность. Искренне твой…» Надеюсь, ты все понял? Тогда дуй к Рикардо и скажи ему, чтобы тот срочно завернул на Брошенную бот с теми ребятами, что я обещал Редки. Редки потерпит. Сделав это, пусть идет ко мне. Надо потолковать… А сейчас оставьте меня в покое на полчаса — мне надо все обдумать.

* * *

Смерть профессора Самуэлли Чикидара вспомнил, разглядывая наполненное зыбкой смертью и страхом пространство, простиравшееся перед ним так, словно все это происходило только вчера. Потом он тяжело вздохнул, сплюнул через левое плечо и, выпрямившись в полный рост, пошел вперед.

Сейчас — пересекая проклятую землю Охранной Зоны уже без малейших предосторожностей, Чикидара ощущал себя раздетым донага и выставленным на всеобщее обозрение дурнем, которому вот в этаком виде предстоит преодолеть, допустим, Трафальгар-сквер.

На Трафальгар-сквер Чики не бывал никогда, но почему-то именно это сравнение лезло ему в голову. Все время — так же, как тогда, когда он решился наконец покинуть «подземелье демонов» и вернуться на осиротевшую «Леди», — ему упорно хотелось пригнуться и начать передвигаться от укрытия к укрытию короткими перебежками, втянув голову в плечи и крепко за-жмурясь… И только суеверный страх перед тем, что вся эта жуткая машинерия, которой была по-прежнему напичкана Зона, вдруг учует этот страх, п-о-й-м-е-т, что это ее потенциальная жертва, трепеща и обливаясь холодным потом, пробирается по зыбкому покою заколдованной земли. И т-о-г-д-а… И тогда — в глубине души Чикидара был в этом твердо убежден — кибернеческие демоны Зоны перестанут играть с ним в ту игру, которую ведет обыкновенно пресыщенный лукавый кот с трепещущим в смертном страхе мышонком, сменят милость на свой непередаваемо ужасный гнев и весь этот гнев обрушат на него — Джона-Ахмеда Чикидару… Этот страх настолько помутил его зрение, что он даже чуть не свернул себе шею, споткнувшись о раскорячившегося под ногами и ни малейшего внимания на прохожих не обращающего «боевого паука» — точь-в-точь такого же, как тот, с которым он разделался в то — теперь уже давнее время. «Паук» возмущенно дрыгнул жвалами-инжекторами и нехотя подался в сторонку. Джон-Ахмед перекрестился и продолжил свой путь, держась неестественно прямо и даже натянуто улыбаясь незримому режиссеру — вы же видите, что мне не страшно… совсем не страшно, мистер…

Он подавил в себе зашевелившееся было темное, жутковатое любопытство и не стал сворачивать с прямого пути и заглядывать в уже почти совсем заметенный песком окопчик, где время продолжало медленно стирать в ничто, в нуль то, что когда-то было бренными останками полковника-профессора Конрада Самуэлли, и прошел прямо к низкой щели Горловины. Постоял немного перед стальной плитой двери, сглотнул горькую слюну и, снова зажмурившись, набрал заколдованный номер. Дверь послушно и бесшумно съехала в сторону — как и в тот раз. И как в тот раз, начав вновь прихрамывать на левую, Чикидара стал шаг за шагом опускаться в недра проклятого Подземелья. Которое словно только и ждало его, чтобы показать, что ничего не изменили прошедшие годы. Даже просыпанный кем-то давным-давно попкорн все так же продолжал украшать ковровую дорожку перед застекленным боксом-столовой второго уровня. Даже им — Чикидарой — скомканная распечатка валялась у кресла в узле связи — так, как он ее оставил т-о-г-д-а… И все же что-то изменилось. Что-то все время не так было в этих пасмурных пределах, обители странных демонов военной науки. Кто-то заботливо погасил лампадки иконостаса Богов Пестрой Веры — или это Чики сам задул их, уходя? И кто-то заботливо прикрыл двери в ту комнатенку, в которой он провел столько жутковатых ночей, — т-о-г-д-а. Или сам он прикрыл их?

Здесь, как никогда, ему верилось в сказки о Серых Карликах. Нет, конечно, это Подземелье не ныряло в подпространство и до Космоса отсюда — из утопленных в толщу скалы бункеров — было далеко, но уж если где и хозяйничать этим зыбким творениям Небытия, так это — здесь, в этих проклятых — вне пространства и вне времени — казематах, чуждых всему земному, человеческому. Чики казалось, что вот-вот — стоит только чуть больше обычного напрячь слух — и услышит он серое шушуканье где-то не за первым, так за вторым поворотом коридора, царапнет ему уши серый шелестящий смех. Стоит чуть быстрее скосить глаз, и не успеет шмыгнуть за угол серый, призрачный комок пыли…

В одной из лабораторий, в которую вломился Чики, странствуя по этому ночному, подземному миру, он нарвался на опасность куда более реальную — чуть было не влез в стеклянный бункер, в котором по стенам медленно-медленно ползли безобидные с виду существа, оставлявшие за собой еле заметный след «Слюны Шайтана» — паутины, вырабатываемой личинками какой-то гринзейской твари и успешно используемой тамошними партизанами в их бесконечной войне с карательными экспедициями землян. Несколько личинок Чики отловил найденным по случаю невероятной длины пинцетом и таскал с собой в портсигаре с опилками, накрепко замотанным изолентой. Могло пригодиться, а за оружие не считалось. Кто и зачем разводил эту дрянь в подземном сумраке, было всего лишь одной из многих загадок УРа.

Чтобы взять себя в руки, он подошел к давешнему алтарю и, пощелкав зажигалкой, затеплил огрызочек свечи перед оловянной фигуркой с разбитым зеркальцем — отдал дань уважения Ник-кан-Наку — Шустрому Богу Неудачников.

Потом он вздохнул и отправился проверять свой клад.

Чего-чего, а захоронок в Подземелье было полно. По всей видимости, перед эвакуацией здесь прятали многие и многое. Организованно и вразброд — каждый что-то свое. Так что Чики не был оригинален. Он запрятал два стальных кейса-контейнера из сейфа «Z» на втором подземном уровне в безымянный сейф на шестом, а ключи сунул в банку с сухими дрожжами в холодильнике того самого блока-столовой Серые Карлики их не тронули. Не тронули они и самого клада.

Облегченно вздохнув, Чикидара вновь запер сейф, вернул ключи в банку и отправился на узел связи.

Это было единственное место в клятом Подземелье, где он чувствовал себя в своей тарелке. Аппаратура здесь и расположена была почти так, как располагается она обычно на борту космической посудины. И даже кресло оператора чем-то напоминало пилотское…

Откинувшись в нем и включив камеры перископов внешнего обзора, он ощутил себя так, словно и не было этих лет унылого каботажа и осторожных расспросов, что минули с тех пор, как он последний раз сидел вот так и смотрел — теперь уже с э-т-о-й с-т-о-р-о-н-ы на щель меж сопками — на одураченных таки им Рыжих. Одураченных от себя лично и от имени покойного Конрада Самуэлли. Все было точно так. И даже оба глайдера стояли там же, где стоят они теперь — только уже мертвые, — простреленными и выгоревшими остовами…

А тогда они были просто машины, проделавшие в тесном грузовом отсеке «Леди» некороткий путь сюда и доставившие Рыжих, Самуэлли и его — Чикидару — к этому недоброму месту. И фигурки Рыжих можно было разглядеть отсюда. Кто-то — Лейшмановски, что ли, сидел на камне-грибе, умудряясь смолить в здешнем дохлом воздухе вонючий «Галуаз» и с этой целью временами задирая респиратор, кто-то от нечего делать пошвыривал камушки в Зону, забавляясь тем, как рассыпались они пачками искр под ударами невидимого луча боевого лазера охранения. Они еще не начали тревожиться, эти субчики.

И Чикидара — тоже еще не успел встревожиться, когда бесшумно и непререкаемо, пыльными ангелами встали над сопками боевые геликоптеры. «Г-господи, да откуда же это?..» — только и успел спросить Бога Чики — а все уже началось и кончилось. Микрофоны донесли сверху далекий хрип очередей, а экран показал, как, скошенные, падали, не успев добежать до глайдеров, фигурки в походных комбинезонах. Облако пыли на мгновение скрыло происходящее, а потом Чики увидел, как выпрыгнувшие из приземлившихся машин люди в пятнистой униформе забрасывали уже неподвижные, изрешеченные тела Оранжевого Сэма и его людей в люки геликоптеров, поджигали выстрелами в упор из разрядников глайдеры — и те горели неярким, коптяшим пламенем… Потом десантники и сами запрыгнули в «вертушки», те еле слышно взвыли движками, зависли над опустевшим полем боя и в мгновение ока исчезли, как и появились, оставив Чики только сопки, копоть горящих глайдеров и зыбкую жуть Зоны.

Должно быть, ему повезло. Должно быть, ТЕ — кто, собственно говоря, ТЕ? — и не подумали, что, кроме попавших в их ловушку шестерых, был еще кто-то. Кто-то, прошедший Зону и теперь ошалело смотрящий на них оттуда — с т-о-й с-т-о-р-о-н-ы… Капитан Джон-Ахмед Чикидара.

Все, что было после — до того, как он снова оказался на борту «Леди», плохо запомнилось ему. Точнее, запомнилось-то хорошо, но каким-то непрерывным, абсолютно лишенным логики кошмаром. Страх гнал его все глубже под землю. Ему мерещилось, что за ним уже пришли ТЕ — с вертолетов, что они уже ищут его по ярусам и уровням Подземелья, что — вот уже топчутся над ним у стола, под который он забился, смеются над ним… Вот-вот прошьют беспощадными автоматными очередями. Со страху Чики глушил бутылку за бутылкой спиртное, которого в Подземелье хватало, и почти не закусывал. Да и почти не пьянел. Он просто бредил наяву. И в этот бред — вывести его из безумия — пришла за ним Марго.

«Конечно, это был бред — чем же еще это могло, быть?» — так и сказал себе Чикидара, когда рыжее отродье Сатаны неторопливо перешагнуло заблеванный порог отсека, в котором он тихо балдел среди полчища опустошенных емкостей из-под виски, джина, русской и финской водки и всего такого.

Он сам потом удивлялся, как это он умудрился за относительно короткое время принять в себя такое количество жидкости? Но факт остается фактом: стеклотара — вот она — как валялась по всему Подземелью, так там и лежит, где была опустошена и брошена им — Чикидарой. Видно, не пригодилась Серым Карликам.

Впрочем, не о стеклотаре речь. Тогда — после появления Марго — чувство реальности окончательно покинуло его. Он натянуто улыбнулся исчадию своего подсознания и даже вымолвил что-то вроде «кис-кис-кис…», на что Марго ни малейшего внимания не обратила, а злобно-игривой походкой приблизилась к Джону-Ахмеду и, оставляя следы рыжей шерсти, потерлась о его штанину. Затем, всем своим видом показывая, что капитану следует идти за ней, мистическая животина двинулась к выходу. Чикидара не посмел ослушаться.

Объясняя самому себе тогдашнее свое состояние и поведение, Джон-Ахмед почему-то грешил в основном на обряд программирования системы управления Охраняемой Зоны его — Джона-Ахмеда — биополем. Порчу какую-то навела на него проклятая машинерия. Иначе трудно объяснить все то, что было потом: и то, как плелся он вслед за рыжим дьяволом, воплощенным в гибком, коварном зверьке, по заколдованной лощине, уже невидимый, неслышимый, невоспринимаемый злыми духами этой земли. А вот Марго Зона норовила обидеть: стегала электрическими разрядами, пыталась укусить злой вспышкой лазерного луча, пугала мерзкими наваждениями… Но в хитрости Марго не уступала покойному Самуэлли — все ей в Зоне было нипочем. Только когда совсем уж припирало, она бросалась в ноги капитану и, прижавшись к его башмакам, пережидала очередную напасть — Чикидару демоны Зоны зацепить опасались.

Еще страшнее, еще несуразнее был их путь потом — после того, как миновали они дотла выгоревшие остовы глайдеров банды Рыжих, — по занесенной редким снежком корявой пустыне — туда, где далеко за горизонтом ждала их «Леди». Похоже было, что нехватка кислорода была Марго совершенно нипочем — да и что ей могло сделаться от этого — галлюцинации, что ли? А вот Чикидаре приходилось туго. Кислород он экономил как мог. Делал привалы через каждые двести метров, когда позволял себе несколько глотков живительной обогащенной смеси из раструба респиратора. Потом он стал останавливаться каждые сто метров… каждые пятьдесят… И все это время, сворачивая шею, Чикидара озирался на пылающее трепещущим, призрачным пламенем небо Брошенной, ожидая, что вот-вот из-за обступивших его путь низких сопок немым знаком смерти поднимутся геликоптеры — те, что, придя ниоткуда и отняв жизнь у людей Оранжевого Сэма, в никуда и сгинули вместе с шестеркой изрешеченных трупов… Но тех все не было. Да и были ли они на самом деле? Откуда им взяться на Брошенной? В конце концов ему стало казаться, что все это было сном. Бредом. И этот кошмарный рейс, и Рыжие, и Подземелье, и Марго. И он сам.

Окончательно сознание вернулось к нему только тогда, когда он, почти не сознавая, что делает, четкими автоматическими движениями начал готовить «Леди» к аварийному старту…

В стенах уже ставшего ему родным корабля к Чикидаре вернулось самообладание и способность здраво воспринимать окружающее. И только островком рыжего бреда шаталась по переходам и тамбурам опустевшей «Леди» чувствующая себя здесь как дома Марго… Они окончательно сдружились за те долгие недели, что корабль окольными путями, минуя крупные перевалочные базы с их ордами любопытствующих таможенников и федеральных агентов, добирался до ничем не примечательного космопорта «Мобил-11», что приютился на слабонаселенной Террамото — порта приписки «Леди». Но проклятая тень Подземелья, тень мистической чертовщины, была уже навек неразлучна с рыжим зверьком — по крайней мере, в глазах Джона-Ахмеда.

Ночь за ночью просыпался он от одного и того же кошмарного видения, приходившего к нему в прерывистом, нервном мире сна: страшного желтого огня, пылающего в глазах изменившейся вдруг до неузнаваемости рыжей бестии, взгромоздившейся ему на грудь. И как тогда — во время жуткого пути по мерзлой пустыне — он, словно выброшенная на песок рыба, глотал и глотал ставший вдруг снова «пустым» воздух. И просыпался в холодном поту с пересохшей глоткой и вылезающими из орбит глазами. Шатаясь, брел на камбуз — глотать холодную воду из бачка рефрижератора. И снова цепенел, встретившись в темноте глазами с застывшим в глубине погруженного в темноту отсека рыжим сфинксом. И… просыпался вновь. Снова и снова — каждый раз в предчувствии чего-то ужасного…

Чикидара вздохнул с облегчением, хотя и почувствовал себя предателем, когда, добравшись наконец до «Транзита-200», сбагрил-таки проклятую животину Марку Шапиро — в придачу к износившемуся в рейсе сменному оборудованию «Леди», вместе с кое-какими, строго дозированными сведениями о том, что было (а может, только приснилось ему) там — на Брошенной…

Все это ясно — до тошноты ясно — вспомнилось Чикидаре теперь, когда он вновь положил руки на панель управления упрятанного в глубь Подземелья узла связи. Пора было делать то, на что он не решился тогда — насмерть испуганный нападением неведомо откуда взявшегося вертолетного десанта. Впрочем, не только страх удержал его в тот раз от выхода в эфир — мысль о том, что осиротевший теперь клад Рыжих остался неожиданно в его личном распоряжении, удерживала тогда, пожалуй, не хуже, чем страх накликать на свою голову таинственных соседей по Брошенной. Теперь ему было не до этого — сам Господь глаголет ему, что пора заканчивать опасные игры с Брошенной. Это Господь спас Чикидару от верной смерти, когда он доверился людям Оранжевого Сэма. И уберег второй раз — когда он имел глупость снова довериться бандитам. Хватит! Достаточно того, что он уже практически потерял «Леди». Оказаться еще зачисленным, скорее всего посмертно, в соучастники какой-то черной авантюры ему не улыбалось. Хорошо еще, что Боров был достаточно туп, чтобы не сообразить, что клад Рыжих — это не идиотская захоронка — сундук, присыпанный мерзлой землей, а упрятанное в глубь смертоносной, заколдованной Охранной Зоны Подземелье, в котором Чикидара годами может отсиживаться от Эрни и целого взвода вооруженных придурков. Да еще и позвать на помощь кого надо…

Он осторожно — один за другим — ввел в действие контуры приема — следовало прослушать эфир перед тем, как выдавать себя подачей сигнала. Почти сразу эфир «зазвучал». Чикидара обомлел — говорила его «Леди»! И «Леди» звала на помощь!!! Но время удивляться еще не закончилось для Чики. Система поиска приняла второй «пакет». И «пакет», адресованный лично ему — Джону-Ахмеду Чикидаре.

* * *

«Ну, вы сами понимаете, мистер, — тут Хенки задумчиво вперил взгляд в недопитую и вроде как — давно уже — выпавшую из поля зрения его собеседника кружку и тяжело вздохнул. — Сами понимаете: долго дрыхнуть новому экипажу «Леди» не дали: Колдун начал по одному — не дожидаясь, пока проспятся последние из «скорообученных», — поднимать тех, кого обработали первыми…»

* * *

— Итак, — сурово спросил Колдун, вперив взгляд в почти утонувшую в кресле пилота мисс Ульпер, — вам что-нибудь говорит это? — Доктор Маддер сделал широкий жест, очерчивающий пульт управления «Леди».

Мисс пожала плечами.

— Мне… — начала она.

Все окружающие напряглись.

— Мне кажется, — задумчиво, ни на кого не обращая внимания, продолжала чем-то завороженная мисс — будто все это… Мое место там, — она ткнула расслабенной рукой в сторону размонтированного кресла штурмана, кэп Чикидара, видимо, обходился без этого высокооплачиваемого члена команды. — А пилотом сидеть должен… — мисс Ульцер подняла руку к лицу и тыльной стороной потерла лоб и глаза — не свойственным ей и вообще каким-то неженским жестом. Доктор Маддер прервал ее:

— Не напрягайтесь, вы все равно этого не вспомните… Мистер Раусхорн! — энергично распорядился Колдуд. — Позаботьтесь о том, чтобы рабочее место для мисс было приведено в порядок…

И Русти отправился добывать из грузового трюмчика, в котором, надо думать, не один черт ногу сломал, снятые и уложенные туда Бог весть когда части штурманского кресла и так и не узнал, по каким причинам от чести править «Леди» были отстранены Питер и Николас. Его поразили только слова Ника, сказанные им с порога доку Сандерсу:

— В конце концов, я использую это время для того, чтобы еще раз попробовать обштопать нашего дорогого Шпилли… На него все тут махнули рукой, а напрасно… Я ведь зарекался садиться за карты с людьми — фантомы не в счет!

Шагнув в дверь, он налетел на Русти.

— Вот и боцман подтвердит, — весело подмигнул он, — что даже старообрядцы и баптисты, бывает, да и заглянут в картишки, когда дело идет о жизни и свободе…

— Давай-давай, — хмуро посоветовала ему нетерпеливо занимающая место пилота миссис Шарбогард. — А вы, боцман, не стойте дурнем с этими причиндалами в руках! Монтируйте кресло штурмана и быстренько займите народ крепежными работами — пойдем на трех «ж», с большими перепадами, а по всему судну хлама — навалом…

— Вы уверены, миссис?.. — с опаской глядя на нее, осведомился Колдун.

— Полную уверенность, док, дает только своевременная эксгумация. С последующим вскрытием и опознанием… Но посудина нам досталась роскошная. Панель управления, правда, упрощенная, спортивная модель, ну да нам не исследовательский полет предстоит, а просто скоростной драп в один конец… Вы, док, — она круто развернулась к Сандерсу — тот, прошедший все процедуры «скоростного обучения», был придержан Колдуном в резерве летного состава как лицо более руководящее, нежели пилотирующее, — вы, раз уж нами командуете, так распорядитесь отстрелить сундук с чертовой отравой. А то идти на трех «ж», да еще с вариациями, имея на борту триста тонн груза, — это, знаете, не очень грамотно. А на обратном пути сундук заберем — в Космосе ничего не пропадает…

Несмотря на кажущуюся дикость такого предложения, оно было вполне логично: в Космосе действительно ничего не пропадает. Надо только точно знать координаты и скорость пущенного «по течению» предмета, и хоть через сто лет вы, прибыв в нужную вам точку, примете ваш груз в распростертые в нужное время и в нужном месте объятия… Если, разумеется, траектория вашего клада не проходит через хромосферу случившейся окрест звезды или не упирается в поверхность не вовремя подвернувшейся планеты. Так что предложенное было достаточно логично и безопасно. Более того — как раз тащить «Пепел» до базы пиратов на Брошенной было значительно опаснее.

— Извольте управиться за час, — уведомила миссис Шарбогард руководство. — Чтоб в пять пятнадцать все лежали по амортизаторам… У Брошенной выходим на низкую орбиту, отсоединяем большой движок и садимся на планетарных. Пусть та сволочь, что у вас заперта в цугундере, толком на карте покажет, куда сажать птичку…

* * *

Чикидара млел: мониторы рубки наблюдения УРа показывали ему картинку с орбитального телескопа — его родную «Леди» совершенно по-хамски, даже «без никаких» сигналов оповещения, выходящую на бреющую орбиту прямо на тормозных движках, игнорируя обязательный маневр промежуточного разгона… Зрелище было захватывающее — в жизни бы Джону-Ахмеду не пришло в голову, что его посудина — как бы хороши ни были ее номинальные показатели — способна на такое.

На посадку «Леди» стала заходить, не закончив и четверти витка вокруг Брошенной. Без малейшего толчка, серебристым призраком отделился от основного корпуса спускаемый модуль — он казался сверкающим дротиком, отцепившимся от нависшего над ним воздушного змея. Только размером этот дротик был со средний межконтинентальный реактивный лайнер — в нем умещалась почти вся жилая часть «Леди» — и рубка управления, и боксы экипажа, и кают-компания с камбузом, и даже цугундер с запертым в нем Боровом.

Все это крылатой стрелой ушло из поля видимости «орбитальника» через считанные секунды после разделения модулей. Переключиться на следующий Чикидара так и не смог — то ли за долгие годы вращения в пустоте без всякой профилактики система наблюдения стала сбоить, то ли Чики не разобрался в хитростях ее управления. Впрочем, надобности в этом и не оказалось: спускаемый модуль «Леди» яркой звездочкой вынырнул из-за мглистого горизонта и стремительно понесся над промерзшими песками — все ниже и ниже… Чики увидел его сразу, как только догадался глянуть в оптический перископ.

«Дьявол побери, они садятся где-то совсем рядом… Да на той полосе, что у Больших Корпусов, разумеется», — сообразил он, невольно вжав голову в плечи: на УР рушился с неба гром планетарных движков корабля и дикий, дьявольский посвист атмосферы, раздираемой его мчащимся на сверхзвуковой скорости телом.

Гром и свист смолкли в считанные секунды, сменившись глухим, но мощным — где-то в инфразвук забравшимся ударом-толчком и вибрацией стен. Из-за горизонта стали карабкаться в небо облака рыжей пыли…

«Сели, — определил Чикидара. — Точно — в десятке километров от Корпусов… Но — только вот — как сели?»

* * *

— Оно, мистер, и к лучшему было, что самой посадки Чики не видел. — Хенки мрачно приспустил уголок рта. — А то ведь могло бы и сердце не выдержать при виде того, как лихо миссис Шарбогард загнула последний маневр…

* * *

Корабль госпожа Шарбогард посадила, помяв-таки слегка левый стабилизатор о причальную мачту космопорта, раскинувшегося рядом с сиротливым параллелепипедом единственного на всю округу здания — администрации, силовой установки и всех служб заброшенного космотерминала, обслуживавшего некогда комплекс Больших Корпусов. Когда, после выключения основных двигателей, Эльза чуть замешкалась, переходя на маневровые, и корабль «повело», Питер, посаженный вторым пилотом, хотел было взять управление на себя, но мадам Шарбогард уже справилась с ситуацией, хотя и снесла при этом какую-то космодромную железяку.

Самое странное, что авария не произвела на нее никакого впечатления. Как ни в чем не бывало, она расстегнула ремни и направилась к выходу.

— Хватит ворчать, — на ходу бросила она возмущенному альбиносу — Подумаешь — слегка помяла колымагу. Вот, помню, на Проционе. — Она замолчала на полуслове, пытаясь извлечь что-то из глубин памяти, но, так и не вспомнив, ретировалась, не тратя времени на принятие поздравлений.

— Надеюсь, к работе штурмана нет претензий? — скорее констатировала, чем спросила страшно помрачневшая неведомо от чего мисс Ульцер, также спеша освободиться от предохранительных ремней

— С посадкой! Правда, не совсем мягкой, — в рубку заглянул Русти, потирая ушибленное плечо. — Мистер Сандерс просит собраться всех в кают-компании, будем обсуждать дальнейший план действий. Ой, что это?

Из рубки связи донесся восторженный вопль Ника.

— Ие-е!!! — орал Ник, пытаясь исполнить перед резервным терминалом победный танец какого-то африканского племени, чему порядком мешали не до конца отстегнутые ремни безопасности. С экрана на него скептически взирал Шпилли. Русти с трудом осознал, что пока весь остальной «контингент», прижатый ускорением к сиденьям и лежанкам, гадал, чем закончится их полет, Ник отводил душу, продолжая — партия за партией — свой турнир со Шпилли

— Ладно, твоя взяла, парень, — добродушно пробурчал треклятый фантом — Ну, мастера, обштопали вы таки старого Шпили. Получайте теперь ваш компутер в полное пользование…

Последовал ряд цветомузыкальных эффектов, и на экране вместо гнусной рожи Шпилли возникло самодовольное сообщение:

СИСТЕМА ПОЛНОСТЬЮ ГОТОВА К РАБОТЕ В МАРШЕВОМ РЕЖИМЕ.

— Ничего не скажешь, вовремя ваш братец мою игрушку одолел — ровно через минуту после посадки, — укоризненно заметил боцман расслабленно вытянувшемуся в кресле второго пилота Питеру. — Чтоб ему этого раньше не сделать?

— И это ТЫ мне пеняешь, пся крев? — неожиданно взвился столь тихий прежде Питер, цепко хватая Русти за отвороты кителя. — Ты ж сам, паскуда, этот вирус гаду Борову подкинул, из-за чего мы у Колдуна вместо кроликов лабораторных под эксперимент пошли. — Он успокоился также внезапно, как вспыхнул, и, извиняясь, отпустил лацканы ошеломленного таким бурным натиском боцмана. — Прошу прощения, мистер Раусхорн, на меня накатило что-то такое. Это, наверное, от нервного напряжения во время посадки. Я так переживал, что мы не сможем посадить «Леди Игрек», извините… — Он бочком протиснулся мимо удивленного боцмана и направился в кают-компанию, где уже собрались остальные члены экипажа.

* * *

В кают-компании было шумно и, несмотря на строжайшее запрещение доктора Сандерса, изрядно накурено. Кай докладывал информацию, полученную в результате допроса Борова.

— Итак, господа, преодолев всевозможные препятствия, мы сели. Как утверждает мистер Бишоп, здесь мы можем пополнить запасы топлива, необходимые для продолжения полета к Нимейе.

Угрюмо сидевший в углу с наручниками на запястьях Боров кивком подтвердил свое согласие с данным заявлением.

— Кроме того, мистер Бишоп утверждает, что на планете находится пилот этого корабля, охраняющий запасы этого самого топлива. Стало быть, нам необходимо его найти и осуществить заправку. На все уйдет сутки-двое.

— Только если он не зарылся куда со страху, когда посадку нашу засек. Он-то ведь полагает, что это бандиты сюда нагрянули полный карачун ему делать. Поэтому я и прошу вас одного меня отпустить на встречу с ним, чтобы не сорвать все дело. А то увидит он вас и рванет в Подземелья — их тут хватает, а потом ищи-свищи его тут полгода.

— А может, тебе еще и бот десантный с полной заправкой и вооружением предоставить? — ехидно поинтересовался у зарвавшегося бандита Питер.

— Вот-вот, и бутылку «Цинандали» в придачу, — неожиданно для себя добавила Генриетта. — Обойдется, наглец.

— Я тоже полагаю, что предложение господина Эрнеста Бишопа лишено достаточных оснований, — спокойно и веско произнес доктор Сандерс. — Мы постараемся заранее сообщить пилоту о том, что представляем Федеральное Правительство. И потом, вы, кажется, говорили, — обратился он к пленнику, — что этот Чикидара знает всех бандитов в лицо. Мы же не входим в их число?

Боров уже открыл рот, пытаясь выдать новый аргумент в пользу предоставления ему свободы действий, но попытка его была пресечена в зародыше.

— Ну, хватит болтать! — Кай взял руководство дискуссией на себя. — На встречу с пилотом, кроме меня и нашего пленника, пойдет еще один человек. Волонтеры имеются?

Поигрывая отнятым у Борова «томпсоном», неожиданно поднялся Жан Лемье.

— Я, пожалуй, прогуляюсь с вами, Следователь.

— Я тоже, если не возражаете, — черная фигура Колдуна нависла над другим краем стола.

Кай на секунду задумался. Оба претендента были из тех кого бы он, была б его воля, взял с собой в последнюю очередь. Экстравагантный и инфантильный француз и загадочный, мрачный доктор. Он предпочел бы напарников понадежнее — доктора Сандерса или боцмана на худой конец. Но Сандерс является главой Миссии и не имеет права рисковать собой, а Русти в этот раз не выявил стремления к героическим поступкам.

Кай встретился глазами с неожиданно твердым, почти стальным взглядом Лемье и сделал свой выбор.

— Хорошо, вы идете со мной. А вам, — он повернулся к Маддеру, — лучше находиться рядом с вашими пациентами. Вдруг не дай Бог возникнут какие-то осложнения, связанные с инсталляцией… Боцман займется наведением порядка на корабле, остальные подготовят корабль к дозаправке.

Он повернулся к Бишопу.

— Каким сигналом вы должны вызвать капитана Чикидару на встречу?

— Три ракеты… — тяжело вздохнув, сообщил Боров. — Две красные и одна зеленая. С интервалом в тридцать секунд…

* * *

Вообще-то у Русти давно чесались руки навести хотя бы подобие порядка на «Леди Игрек», но качать права на чужом корабле не принято в Обитаемом Космосе, и он до поры до времени сдерживал свои позывы к хозяйственной деятельности. Теперь же, после официального, так сказать, посвящения в Администраторы, боцман рьяно принялся за дело.

Правда, очень скоро он понял, что вся тяжесть хозяйственных забот ляжет исключительно на него самого — члены Миссии Спасения, и раньше не выказывавшие хотя бы толику организованности, последнее время совершенно отбились от рук. Деморализованные вынужденным бездельем интеллигенты без толку болтались по узким корабельным коридорам, активно поглощая оставшиеся после бандитов запасы пива. У холодильника боцман застукал с баночкой «Гиннеса» в руках даже утонченную задавалу мисс Ульцер, чем поверг ее в сильное смущение.

Следующим номером программы оказалось явление Питера Финнегана с жалобой на пропажу любимого перочинного ножика, без которого он, видите ли, чувствует себя не в своей тарелке. Еще через час каюту боцмана почтил визитом братец-близнец с заявлением о пропаже галстука. Разъяренный Русти посоветовал им произвести обмен позаимствованными вещами и впредь в подобных ситуациях ставить в известность лишь друг друга Белобрысые братцы-кролики, не сговариваясь, обругали боцмана и пообещали подключить к расследованию пропаж Федерального Следователя.

Оскорбленный до глубины души Русти все-таки решил отправиться на поиски исчезнувшего имущества, но, кроме двух пистолетов, автомата, набора метательных ножей и полудюжины шумовых гранат, заботливо рассованных чьей-то рукой по разным корабельным закоулкам, ничего не обнаружил. Он предложил было один из метательных ножей Питеру взамен утерянного, но тот обиженно заявил, что в его инкрустированном малахитовыми пластинками ножичке было семь лезвий, не считая маникюрных ножниц, а ему взамен предлагают всего лишь грубо обработанную полоску металла.

Неплохо разбирающийся в метательных ножах, Русти хотел было объяснить непонятливому очкарику, что один метательный нож ручной выделки с Парагеи стоит дюжины перочинных безделушек, но лишь обиженно махнул рукой и отправился восвояси. Найденный арсенал он под роспись сдал Каю (впрочем, оставив себе один из пистолетов), после чего по памяти занялся классификацией сгинувшей на «Констеллейшен» любимой коллекции вирусов, кои теперь ему предстояло собирать вновь практически с нуля.

* * *

Ветер жутко завывал в металлических стропилах Больших Корпусов, взметая блестки ледяной пыли, медленно оседавшей на землю. Фиолетовые сполохи атмосферных разрядов призрачным светом скупо освещали цех сборки боевых роботов, где Боров назначил встречу Чикидаре. Поеживаясь от холода, легко проникающего сквозь тонкую прокладку его далеко не новой куртки, пилот ждал гостей.

Три ракеты — две красные и одна зеленая, с интервалом в тридцать секунд взлетевшие над местом посадки «Леди» спустя два часа после приземления, — добавили Чики головной боли, мучившей его с того самого момента, когда он принял сообщение Папы. Вот уж была новость так новость — типа «мы по ошибке ампутировали вам не ту ногу, так не беспокойтесь, нужную мы отрежем бесплатно». Плохо быть покойником в глазах Франческо ди Ровере, но гораздо хуже числиться в его списке «пока еще живых».

Конечно, Чикидаре было очень страшно тогда — на цементном полу мастерских — под дулом пистолета Борова, но, когда он представлял, что произойдет, если сюда нагрянут головорезы Папы, у него просто мурашки бегали по коже. То ли от холода, то ли от кислородного голодания, а всего вернее — надо быть честным с собой — от страха, мысли в голове путались, едва лишь Чикидара пытался связать в голове все известные ему факты.

Он отвинтил крышку термоса и одним глотком влил в себя смесь спиртного и отменно горячего кофе. От резкой боли на обожженных губах в голове немного прояснилось. Итак, что мы имеем.

Факт номер раз: Боров ведет свою игру против Папы и хочет завладеть кладом Рыжих. Факт номер два: что-то произошло в Открытом Космосе, раз вместо людей Франческо на Брошенную спускаются федералы, причем на его, Чики, корабле.

Промежуточный вывод неоднозначен: или федералы грохнули людей Папы, что маловероятно — зеленых юнцов на подобные дела Мафия не посылает, или, что еще более маловероятно, Боров играет на людей Управления. Учитывая его подлый характер и то, что он единственный остался в живых, можно предположить, что Эрни столкнул лбами людей Папы и федералов, надеясь погреть руки на их войне… Ну что ж, Боров, по крайней мере, понимает, что и Чики знает о его игре, а, стало быть, появляется способ давления на лучшего друга детства.

И второй вопрос: насколько сильны люди, прилетевшие на «Леди Игрек»? Сколько у них боевиков, какое оружие? Смогут ли они противостоять коммандос Мафии, когда те нагрянут на Брошенную? Вопросы, вопросы, вопросы… И ни одного четкого ответа. Пока у него есть единственный страховой полис — маленький титановый контейнер, за который положили свои грязные жизни люди Оранжевого Сэма. Пока этот полис находится в надежном месте, Чики будет жить. Может быть, хреново, но все-таки жить…

Три яркие вспышки галогенового фонарика, прорезавшие сумрак из дальнего угла цеха, дали понять, что он уже здесь не один. Чики от греха подальше спрятался за бетонную колонну и просигналил в ответ. Потом тяжело вздохнул, сунул фонарик в карман и, широко расставив руки, чтобы было видно, что он «чист», вышел на открытое пространство.

Навстречу, из-за громад исполинских станков, так же медленно и осторожно двинулись три фигурки, в одной из которых Чики признал Борова. Вид стянутых наручниками конечностей приятеля пролил чуточку бальзама на истерзанную мрачными мыслями душу Джона-Ахмеда. «Это тебе за издевательство в «Мастерских Кносса», — ехидно подумал он, вглядываясь в приближавшихся спутников плененного гангстера. Один из них, высокий и чуть сутулый, с невыразительным лицом, был, очевидно, за старшего. Второй, вооруженный ручным пулеметом, прикрывал всю троицу, и по злой морде его было видно, что стрелять он станет без предупреждения. Что-то до боли знакомое и явно нехорошее промелькнуло в его повадке, в том, как он держал себя, но, когда он подошел поближе, Чикидара понял, что никогда прежде не видел этого человека.

— Вы капитан-пилот «Леди Игрек»? — Долговязый вперил в лицо Чикидары пронзительный взгляд.

Чики сглотнул вдруг застрявшую в горле слюну и коротко кивнул.

— Будем знакомы, — перед носом Джона-Ахмеда возник жетон-идентификатор, удостоверяющий личность и права Федерального Следователя.

— Должен принести вам извинения за то, что мы вынуждены были без вашего на то согласия воспользоваться вашим э-э… судном… — без всякого выражения в голосе произнес Кай.

Чики так и не понял, шутит тот или вполне серьезен.

— Уверяю вас, что я не имею отношения к тому, что этот господин, — Чики кивнул на отчаянно подмигивающего ему Эрни, — и его друзья устроили после того, как угнали «Леди»…

— В настоящий момент, — Кай сухо откашлялся, — я, как представитель органов следствия, рассматриваю вас в качестве свидетеля по делу о разбойном нападении на корабль экстренной доставки «Констеллейшн». Все что вам может быть вменено в вину — это нарушение запрета на полеты в зоне планеты Боумена.Но это — вопрос, находящийся в компетенции Навигационного Комитета. Надеюсь, что своим поведением вы э-э… не заставите меня пересмотреть мое отношение к вам… Будьте знакомы… — он кивнул на своего вооруженного спутника, — доктор Лемье. Жан Лемье…

Лемье не сводил пристального взгляда с лица Чики и как-то нехорошо поглаживал указательным пальцем спусковой крючок своей «пушки».

— Перейдем к делу, — продолжил Федеральный Следователь, — топливо у вас?

— В трех километрах отсюда… — Чики облизнул пересохшие губы. — Четыре стандартные капсулы…

— В обрез для Броска к Нимейе, — сухо сообщил Лемье, подтвердив тем, что и для него «скоростное обучение» не прошло даром. — Понадобится грузовой транспорт…

— Они там, на передвижной платформе… — пояснил Чики. — Вы на флайере? Можем отправиться сразу.

— Что ж — не будем терять времени, — согласился Кай и с облегчением натянул на лицо маску дыхательного аппарата.

Чикидара сделал то же самое, предварительно скорчив рожу Борову. Тот, похоже, окончательно скис.

* * *

В том, что никто и не собирался делать из места хранения контейнеров с антиплазмой большого секрета, Кай убедился, как только они подъехали к полузанесенным песком воротам ангара, в который была загнана груженная этой небезопасной поклажей платформа. Индикатор СВЧ поля тут же взвыл — защитное поле какого-то из контейнеров «сифонило». Найти такой, практически даже не замаскированный запас топлива прибывшие на «Леди» смогли бы и без посторонней помощи. В принципе, особой возни с готовой к транспортировке платформой не предвиделось бы, если б не аккумуляторы ее движков, которые за время отстоя основательно сели. Чикидара отправился в глубь ангара, где должен был располагаться вполне исправный генератор дозарядки.

— Вы посторожите этого типа, — вполголоса посоветовал Лемье Каю, а я пойду с тем, — он кивнул на Чики. — Я не слишком доверяю ему. Одна шайка…

Джон-Ахмед по-своему воспринял проявленное к нему внимание и тут же нагрузил француза тяжеленной «чушкой» подлежащей дозаправке батареи. Уже на обратном пути от генератора, присматриваясь со спины к никогда ему раньше в жизни не встречавшемуся месье, он мучительно пытался понять, отчего этот, в сущности, совершенно безобидный мужичок вызвал у него при первом взгляде на него судорожный спазм страха и неприязни.

Загрузив-таки аккумуляторы в надлежащие гнезда, они на пару минут присели на край готовой теперь к отправлению глатформы, утирая пот с физиономий Чикидара снова покосился на Лемье. Лемье — на Чикидару. Чисто машинально он провел пальцами по лицу, словно снимая с него невидимую паутину. На щеке пальцы эти задержались, и легкое недоумение появилось во взгляде француза, словно он не нащупал на своем лице чего-то привычного, ставшего почти родным. Шрама…

— Вам дурно, капитан? — Кай заглянул в лицо Чикидаре. — Хлебните — это ваш кофе…

* * *

Вид одиноко стоявшего на космодроме родного корабля с чуть погнутым стабилизатором выдавил у Чикидары неожиданную слезу, впрочем, незамеченную его спутниками. Проклятый ветер Брошенной начисто вылизывал не защищенные кислородной маской участки лиц, иссушая глаза и яростно шлифуя кожу мелкой, как нулевой наждак, пылью Чики на миг остановился, охватывая жадным взглядом свою «Леди Игрек» Если говорить честно, в душе он уже попрощался с кораблем, как, впрочем, и со своей бестолковой жизнью. И вот теперь судьба дарит ему призрачную надежду. Всего-то дел — навешать лапши на уши федералам, охмурить Борова и увернуться от пуль людей Франческо, когда они заявятся сюда за грузом. А потом — когда он выгодно загонит клад Рыжих, ему останется только думать, как поинтереснее потратить денежки. Чикидара иронически усмехнулся своим наивным мечтам и шагнул вслед за Следователем и его молчаливым спутником, вызывающим теперь уже вполне ясные, но явно недобрые ассоциации

— Спускайте грузовую аппарель! — крикнул Кай видневшемуся в просвете люка Русти — Прошу познакомиться — наш гостеприимный хозяин — капитан Джон-Ахмед Чикидара.

— Очень приятно, капитан, — несколько сварливым тоном отозвался Русти — Объясните мне ради Бога, кэп, почему вас угораздило тронуться в рейс, имея в конверторе погоревшие сегменты отражателя?

— Погоревшие сегменты? — недоуменно переспросил Джон-Ахмед. — Откуда вы это взяли? Отражатель в конверторе — новенький.

— Мы это взяли с распечатки контрольного отчета вашего «бортовика», кэп… — столь же недоуменно объяснил Русти.

— Вы больше читайте такие глупости! — возмутился Чикидара. — У меня в компьютере выставлены данные по износу специально для налоговой инспекции… Знаете — чем выше процент амортизации, тем меньше отчисления за простой…

Русти открыл рот, потом — закрыл.

Из-за его спины, из тамбура выглянула и бесшумно спрыгнула на причалившую встык к борту «Леди» платформу пламенно-рыжая Марго. Прошлась вдоль ограждения и стала тереться о брюки Джона-Ахмеда.

Мир поплыл перед глазами у Чикидары.

* * *

Федеральный Следователь энергично потер освободившийся наконец от кислородной маски нос. Поведение кэпа Чикидары вызывало у него определенное недоумение. Кэп был не просто перепуган — это как раз было бы только естественно при сложившемся раскладе, — нет, Джон-Ахмед Чикидара выглядел в точности, как один старый знакомый Кая, в тот момент, когда тому въехали поленом по темени, вслед за чем без промежутка поднесли чарочку за здоровье государя императора. Шок Чикидара испытал явно во время их встречи. И этот шок не был простым страхом перед законом.

Не успел Кай окончательно сформулировать для себя суть озадачившей его странности в поведении Джона-Ахмеда, как его подхватил под локоть Русти и, захлебываясь сбивчивым шепотом, поволок к себе в каюту.

— Кэп, что-то делается с людьми… — начал он с места в карьер, едва успев прикрыть за собой дверь. — Очень скоро может дойти до смертоубийства… Похоже, эта самая инсталляция скверно повлияла кое-кому на мозги…

— Без эмоции, Русти… — чуть раздраженно, но твердо распорядился Федеральный Следователь. — И по порядку, пожалуйста.

С эмоциями Русти совладать не мог. И порядка в его рассказе в тот раз было не больше, чем в дамской сумочке. Лишь много позже эта часть истории отлилась у него в те канонические формы, в которых он преподносил ее своим слушателям в заведении Хенки.

«За те десять-двенадцать часов, — рассказывал он почтенной публике, — что Следователь с лягушатником потратили на то, чтобы разыскать кэпа нашей «Леди» и склад с горючим, а потом, чтобы довезти контейнеры до нашего кораблика, народ, что остался под присмотром старины Русти, — тут боцман предпочитал упоминать самого себя в третьем лице, — успел таких дров наломать, ребята, что, как говорится у русских, ни в сказке сказать, ни пером описать…

Что дело не к добру идет, я еще до того, как вещички пропадать стали, понял — когда Ник Флаэрти вдруг на зарок свой плюнул и запросто начал со Шпилли партию за партией дуть. Да добро бы только со Шпилли! Он после — когда Шпилли уже и помину не было — с Лемье пульку расписывать стал… Ну, я — понятное дело — подивился: мол, несерьезно это как-то — после того нашего с ним, на ночь глядя, разговора про ту историю на Седых Лунах… А потом — за шахматы сели они… Сразу, как обед порубали…

С едой, надо сказать, тоже петрушка какая-то вышла… В обед дежурство было самого дока Сандерса. Не скажу, чтоб он Бог знает каким кулинаром был, но принял-таки во внимание печальный опыт старины Русти и специально для капризной своей мадам Ульцер умудрился вместо гуляша, которым всю остальную компанию отоварил, запеканку какую-то особенную сгондобить из риса с авокадо, что ли… Чтобы, значит, без холестерина и без канцерогенов…

Так вот: мадам Ульцер на запеканку эту — ноль внимания, а наваливает себе тушеного мяса с соусом, так, замечу вам, наперченным, что глаза на лоб у многих вылезли, рубает все это за милую душу и еще намекает, что по такому случаю, как спасение от лихой смерти, неплохо было бы еще и бутылочку красного раздавить — из тех, что у кэпа Чикидары в огромном почему-то количестве запасены были… С нечеловеческими названиями все — вроде «Мукузани»… И миссис Шарбогард ее в этом активно поддерживает… Ну я, естественно, диву даюсь, но молчу.

Вслед за чем — уже после того, как я — совершенно напрасно, как выяснилось, — всю честную компанию отмобилизовал, чтобы от здешнего стационарного генератора силовую подводку к «Леди» организовать, братья Флаэрти — Финнеган за шахматы сели и чуть друг друга на том не порешили… Короче, как я понял, тот из них, который Ник, то ли пешку спер, то ли не на свое место слона двинул, а Питер, уже почуяв, что его братец шельмует, а может — просто по природной вредности, все ходы систематически записывал и на том братца и ущучил.

Короче: только я нацелился часок покемарить в своей норе — слышу фрейлейн Ульцер верещит, что, мол, убивают кого-то. Я, натурально, думая, что ее-то, собственно, и убивают, в кают-компанию тороплюсь, но не то чтобы очень. И на входе чуть сам жизни не лишаюсь. Потому что аккурат в этот момент взбешенный Питер пускает в череп своего братца ту самую декоративную — литого стекла — бутыль, из тех, что там торчат для украшения этого как бы бара, словно ничего более полезного и не стоит таскать по Галактике. Так вот бутыль эта летит в башку Нику, а миссис Шарбогард выделывает номер, чтоб я помер, — за долю секунды разворачивается через всю каюту и движением руки бутыль эту — к ней, ей-Богу, не прикасаясь, — заворачивает в ее стремительном полете прямо старине Русти в лоб. Не со зла, конечно, а просто, не расчухав ситуации. Я лично такие номера только через видак — в фильмах о боевых искусствах Империи Зу — наблюдал.

Что? Шрам этот? Нет, это я заработал гораздо раньше, когда — гм, принимал роды у дракоидного козла Его с альфы Цефея экзозоологическая экспедиция в Метрополию транспортировала. Человек шесть чудаков на одного козла. Точнее — козлиху. Хотя и наделенную, как говорится, драконьим норовом, приметами и повадкой. И все эти ученые мужи — чтоб их, дурней, отродясь не видеть — его самцом считали, только вот очень упитанным…

А в тот раз реакция старину Русти не подвела — вовремя пригнулся… Ну потом док Сандерс себя на высоте проявил — обоих братцев за загривки оттрепал и определил на хозработы — мне в помощь… Но только — далеко не случайность все это…»

Русти осторожно постучал в дверь.

— Не заперто! — раздалось в ответ.

— Можно войти, миссис Шарбогард?

— Надо же! Вы научились правильно выговаривать мою фамилию, это впечатляет. Заходите, заходите, не стесняйтесь, а то я от скуки скоро с ума сойду.

— Ну, соскучиться у нас тут трудно… — возразил Русти, — временами приходится и бутылки в полете перехватывать — здорово вам это удалось, миссис. Прямо как у заправского волейболиста.

Он с опаской посмотрел на собеседницу.

В этот раз хозяйка каюты была настроена более миролюбиво.

— Присаживайтесь, боцман, и угощайтесь пивком. К сожалению, наш новый капитан сообщил мне сегодня, что его запасы заканчиваются.

— Не мудрено… — неодобрительно буркнул Русти, искоса оглядывая горку пустых банок, торчавшую из-за кресла. Не то чтобы он был таким уж пуританином, но вот вид дамы, лихо поглощавшей пиво, слегка нарушал цельную картину его мировоззрения.

— Я вот по какому поводу, надо бы дежурство на камбузе организовать. Все-таки без женской руки на кухне как-то неуютно, — сделал неуклюжую попытку подольститься к суровой венгерке Русти — Вы бы хоть изредка могли помочь мне с готовкой, миссис.

— Ну что ж, — Эльза мечтательно закатила глаза — Пожалуй, вам пора попробовать настоящую мадьярскую кухню. Что вы скажете, например, насчет «телятины по-геллертски»? Для этого надо, предварительно хорошенько отбив мясо, обвалять его в муке и поставить жарить с малым количеством жира. Потом отдельно в сливочном масле поджарим мелко-мелко нарезанные грибы и ветчину, польем их молоком и сметаной, добавим соль и молотый черный перец, а потом, когда снимем с огня, — зеленый горошек. И нужно не забыть посыпать все это тертым сыром, прежде чем ставить блюдо в духовку для подрумянивания…

У бедного Русти, который за последние четыре часа в хлопотах не успел перехватить даже корочки хлеба, начала выделяться обильная слюна, и он с тихой ненавистью посмотрел на чертову докторшу.

— Миссис, не надо издеваться над бедным боцманом. Если вы поджарите мне парочку оладьев с вареньем, я вас расцелую. Но на худой конец я не стану возражать, если завтра в качестве дежурного по кухне вы хотя бы разогреете стандартный завтрак для всей команды.

— Какие проблемы, мой дорогой Русти, — низким контральто проворковала Шарбогард, — не забудьте только разбудить меня пораньше. — И она ненавязчиво подтолкнула к двери несколько смущенного такой удивительной уступчивостью боцмана.

Обрадованный, что он нашел хоть одного дневального на столь ответственный участок работы, Русти бодро заспешил к Федеральному Следователю узнать у него новости об их предполагаемом отбытии с планеты. Господин Санди днем говорил, что освободится к шести вечера, и уже на пороге его каюты Русти мельком глянул на свои часы, проверяя, не рано ли он пришел. Однако, к его огромному изумлению, левое запястье было пусто. Он на всякий случай взглянул на правую руку и быстро проверил карманы. Часы исчезли бесследно!

«А я, понимаете, — излагал обычно этот эпизод Русти, — развесив уши, миссис Шабро… Шарбо… Шарбогард, одним словом, комплимент отвешиваю, что мол, этак вот при ее-то комплекции не всякий и простую баскетбольную подачу примет… Миссис на слова мои о комплекции вовсе не обижается, разрешает ее до своего бокса сопроводить, угощает пивком и рецепт «телятины по-геллертски» рассказывает, а потом вдруг стремительно этак старину Русти выставляет в коридор — мол, пора бы после такого вот дня и передохнуть… Старина Русти хвать — а часиков-то и нет! На левом, на запястье… Хорошие, между прочим, часики были — настоящая швейцарская работа, сорок функций ну и так далее… Ну уж тут Русти не знает, что и подумать. Слава Богу, как раз к тому времени из своего похода господин Следователь с лягушатником возвращаются и с собою тянут четыре контейнера с антиплазмой, Борова-Бишопа живого и невредимого, только кислого очень, и чудака этого — кэпа Чикидару, Джона-Ахмеда…»

Сбивчивый рассказ боцмана добавил примесь легкой мигрени в сложный коктейль, что к тому моменту уже наметился в черепной коробке Кая.

— Я постараюсь поработать с людьми… — наметил он диспозицию на ближайшие часы. — А вас попрошу запереть Бишопа покрепче и не спускать глаз с нашего теперешнего капитана. Юридически у меня нет оснований сажать его под замок, да и заправку горючего и ремонтные работы мы без него не осилим в нужные сроки… Но с ним что-то не в порядке… Кстати, надо освободить его каюту — в нее свалили все что ни попадя… Нехорошо. Капитан не должен чувствовать себя нашим пленником. Но, повторяю, не спускайте с него глаз! Действуйте!

* * *

Осмотр поврежденного стабилизатора не прибавил Чикидаре оптимизма. Безусловно, в Больших Корпусах или в каком-либо из разбросанных окрест законсервированных цехов можно было найти все необходимое. Для ремонта чертовой железки — не так уж она и пострадала. Но надежды на то, чтобы смыться с гостеприимной Брошенной до того, как сюда нагрянут мальчики Папы, становились иллюзорными. Правда, нет худа без добра — под обеспечение поисков потребного для ремонта материала можно было выцыганить у федералов свободу передвижения по окрестностям. Да его, впрочем, никто и не арестовывал, чтобы так уж сидеть взаперти на собственном судне…

Загружать контейнеры с антиплазмой в грузовой отсек пришлось ему вдвоем с боцманом: мрачный, словно император Харура, Лемье счел свой долг выполненным и удалился к себе в каюту, и не подумав предложить им свою помощь в этом деле.

Пребывать в мрачном состоянии духа для Жана Лемье было, вообще говоря, делом не новым — всякий раз, когда какой-нибудь энергичный тип — из молодых да в ранние — успевал опубликовать результаты — так похожие на те, что года три назад получил и только еще намечал со вкусом перепроверить он — Жан Лемье, — мрачная депрессия накатывалась на вирусолога, и единственным выходом из ее объятий было — резко изменить направление поиска и двинуться к новым сияющим вершинам… Чтобы в конце пути снова увидеть на них чье-то чужое седалище, водруженное туда благодаря наспех сварганенным, а то и из пальца высосанным и быстренько доложенным на очередном престижном форуме плодам научного онанизма. После чего цикл начинался заново.

Но сейчас чувства, охватившие Лемье, не шли ни в какое сравнение с той хандрой, что овладевала им после очередного щелчка по носу, нанесенного рукой судьбы. Тоска и углубленный мазохистский самоанализ уступили место неожиданно подкатившим ему под самое горло злобе и жажде справедливого возмездия.

Жан вскочил с лежанки, на которой расслабился было, как любил это делать всегда во время очередного приступа самобичевания, и выскочил в коридор, который хотя бы можно было мерить шагами — взад-вперед. Под ноги ему тут же попался давешний идиотский ящик, вытащенный им из своего бокса. Он остервенело пнул деревянную емкость, и по коридору россыпью полетели разнокалиберные стальные шарики.

«Правильно! Вот то, к чему ты пришел! — сказал себе Жан, или это кто-то внутри сказал ему. — Сидишь на поломанной посудине у черта на куличках и развлекаешься катанием шариков-подшипников… Тебя все обошли — и те молодчики, что еще у тебя же на экзамене получали свои «ниже среднего», когда ты уже публиковался в «Нейчер», и подлые сучки, на которых ты тратил время и сокровища своей души — они-то быстро сообразили, что с таким пентюхом, как ты, им светит только прозябание в роли супруги провинциального доцентишки, и деловитые мальчики, которым ты втолковывал перспективы внедрения в производство все того же «Пепла»… Они сейчас делают на «Пепле» миллионы, а ты таскаешь на горбу аккумуляторы для поломанной космической галоши, и чертов легавый норовит помыкать тобой!

Нет! Больше такого не будет! Кто, как не ты — Жан Лемье, может заглянуть вперед и предсказать следующий шаг в своей науке? А раз так, то почему бы тебе и не объявить об этом шаге раньше тех старательных засранцев, что строят свои графики по одной экспериментальной точке и с одной-единственной не слишком достоверной цифрой в зубах торопятся разослать свои статьи в пяток журналов, а тезисы — на дюжину конференций? Почему бы тебе и не подбросить себе пригоршню циферок — не с лабораторного стола, а из собственного воображения? Интуиция тебя никогда не обманывала, Жан…»

«Господи… — попытался он взять себя в руки. — Куда это меня понесло?.. Это же… Это даже не плагиат, это… Уж не пьян ли я?..»

«Ну-ну… — ехидно сказало ему его новое «я». — Продолжай в том же духе… И лет через пять-шесть с тобой перестанет считаться даже твоя любимая Марго! А насчет того чтобы выпить — неплохая идея: в кладовке «Леди» полно отличного пойла…»

Не ко времени помянутая Марго тут же вывернула в коридор из камбуза. Вид у рыжей твари был наинесчастнейший. Рассыпанные по полу шарики она обходила так, словно они были под напряжением. Под напряжением была и сама Марго — вот только искры с шерсти не сыпались.

Для Жана в этот момент клятая кошатина предстала воплощением всех его жизненных неудач вместе взятых. Чисто рефлекторно он подхватил с пола шарик по-увесистей и с неожиданным для себя самого умением пустит его через весь коридор прямо в рыжий кошачий лоб.

Марго, упредив его на долю секунды, с диким мявом отскочила за угол.

Новое занятие понравилось Жану, он подобрал второй шарик и стал прикидывать его в руке, дожидаясь, пока из-за поворота снова выглянет его жертва. И чуть не учинил «мокруху».

Вместо Марго из камбуза вышел слегка ошалелый кэп Чикидара. Увидев перед собой поигрывающего стальным шариком Жана, он превратился в соляной столб.

— Добрый вечер, — произнес Лемье, вспомнив правила хорошего тона.

Глава 6 КЛАДЫ И КЛАДОИСКАТЕЛИ

Во всяком деле, чтобы добиться успеха, нужна некоторая доля безумия

В. Шекспир

— Должен вас порадовать, мистер покуда вы э-э освобождали место для следующей кружечки нашего темного, пришло сообщение, что «Гром» уже в ангаре. И часа не пройдет, как ребята из экипажа посыплются в бар к старине Хенки, словно горох из мешка. А пока сие не началось, закончука я вам историю знакомства боцмана Русти Ржавого и Федерального Следователя Кая Санди — благо один из них вот-вот ввалится сюда со всей оравой. Нет, конечно, не господин Санди — его, говорят, после той истории то ли в отставку угнали, то ли чином повысили. Нет — я про Русти. Он, знаете, так в боцманах и ходит — но уже на «Громе». Кораблик как-никак классом повыше, чем «Констеллейшн» кэпа Даниэльса — чтоб ему ТАМ было получше, чем нам ЗДЕСЬ.

Да ладно вам, уберите кредитку — это за счет заведения. При чем тут мое жалованье? Общий баланс, уважаемый, как пить дать сойдется, и на моем кармане эти полпинты никак не отразятся. Я ведь не автомат какой-нибудь паршивый с микрометром внутри. Где-то каплю недолил, где-то перелил — ежели человек хороший. Вот вы мне понравились чем-то, мистер, слушать умеете здорово, душевно так. А есть такие стервецы — только им рассказывать начнешь, а они уж все наперед знают и рассказчика перебить норовят, аж противно. А с вами беседовать приятно, потому как вы профессионально все воспринимаете. Вы, часом, не из попов будете или, извините за выражение из этих — психоаналитиков? Нет? Ну да ладно, был бы человек хороший.

Я так думаю, вы уже поняли, что, кроме новой профессии, генерал-академик Маддер одарил Миссию и еще кое-чем. В уплату, так сказать, за обучение, ибо бесплатно, мистер, в нашем мире можно получить только в зубы Пиво от старины Хенки — не в счет.

* * *

Что верно — то верно, после пересадки профессиональных знаний неведомых космонавигаторов в головах членов Миссии Спасения начался полный сумбур. У кого это происходило полегче, у кого — потяжелее. Питеру Финнегану, например, было совсем невмоготу. В его голове, раскалывающейся от тяжелой давящей боли, бились, накатывая и вновь отступая, две волны сознания. Одна часть его мозга по-прежнему осознавала себя вирусологом Питером Р. Финнеганом, бакалавром медицины, 32 лет от роду, женатым и несудимым. И эта половина глубоко страдала от воспоминаний о дикой и непотребной сцене в кают-компании. Другая же — скрытая пока в темных глубинах подсознания, горячо шептала, что все это лишь глупое недоразумение, не имеющее никакого отношения к его истинной личности, до поры вынужденной скрываться.

Он вдруг понял, что больше не может доверять Нику. Да… с братом тоже явно что-то происходило. Он изменялся, причем не в лучшую сторону. Впервые за последние годы Питер с раздражением и злобой подумал о своем близнеце. Он стал каким-то чужим. Раньше они с полуслова понимали друг друга, а теперь Ник долго думает, прежде чем ответить, да и смотрит как-то подозрительно странным, оценивающим взглядом.

Что происходит с ними, он не понимал и не знал, что делать. С одной стороны, на корабле было полно врачей, да и он сам — врач, но тут явно был нужен хороший психиатр, а не специалист-эпидемиолог. Единственный же человек, который хоть немного разбирался в этих проблемах, внушал ему мистический ужас. Нет, к доктору Маддеру он не обратится ни в коем случае. Каким идиотом он был, что доверил ему свой мозг!

Питер запустил руку в маленький бар-холодильник, что стоял справа от его стола, и вытащил оттуда объемистую баночку пива. Продолжая думать о своих проблемах, он машинально вскрыл ее и присосался к приятно холодящей емкости. И только когда он опустошил ее, до него дошло, что желание выпить пива исходило не от него, Питера Финнегана, а от чужака, поселившегося в его душе. Он застонал от отчаяния и отбросил опустевшую банку.

— Брось ломаться, словно кисейная барышня, — урезонил его внутренний голос. — Подумаешь — пивка принял… Плоть-то у нас едина, так что кайф поймаем вместе.

— Кто ты такой? — дрожащим от ужаса голосом спросил он свое неожиданно проявившее норов alter ego. Почему-то вслух.

— Какая тебе разница? Не бойся — нормальный мужик. Привыкнешь, еще понравится. Ты о другом голову ломай… Здесь где-то пилот этой колымаги болтается. С ним связано одно важное дело, к которому мы с тобой имеем прямое отношение. Только вот я не помню какое. Надо выяснить. И не стоит с ним церемониться — если будет увиливать, нужно дать ему в морду, и он расколется как миленький… Вспомнить бы еще, что нам от него надо…

На негнущихся ногах Питер добрел до аптечки, вытряс из банки сразу шесть таблеток успокоительного и одним движением руки забросил их себе в рот. Потом так же машинально подобрал с пола жестянку с остатками пива и запил застрявшие в горле проклятые пилюли.

«Спать, спать, спать, — подумал он устало. — Мне просто надо хорошо отдохнуть. Когда я проснусь, этот кошмар исчезнет».

— И не надейся, курва матка, — сурово приструнило его второе «я».

Проваливаясь в тяжелый, полный кошмаров сон, Финнеган слышал, как кто-то долго и тщетно звонил, стучал и долбил в запертую дверь его бокса, но сил встать и открыть уже не было.

* * *

Не достучавшись до Питера, Русти повернул «налево кругом» и отправился в кают-компанию, где уже вовсю шло вечернее совещание. Кроме Питера, отсутствовал еще Боров, но тот — по понятным причинам.

— Господа, — подытожил свой краткий доклад о сложившейся ситуации Кай. — Мы с вами успешно осилили одну из угрожавших нам бед. Но нет ни малейшего смысла закрывать глаза на другую. Лица, организовавшие нападение на «Констеллейшн», не таковы, чтобы бросить дело на полдороге. Нам с вами не следует сидеть без действия и ждать, кто первым явится к нам в гости — пираты или крейсер Космофлота. Это тем более нежелательно, что каждые сутки промедления обходятся Нимейе в тысячи человеческих жизней. К счастью, мы располагаем всем необходимым для совершения Броска. Я думаю, капитан Чикидара не будет против того, чтобы предоставить свои услуги и свое э-э… судно в распоряжение Миссии Спасения? Тем более что Службой Спасения в подобных случаях предусмотрена выплата соответствующей компенсации владельцам транспортных и иных средств, задействованных в операциях Службы по форсмажорным обстоятельствам…

Чики хотел заметить с места, что с него будет достаточно одной джентльменской договоренности о невозбуждении против него уголовного дела, но промолчал. Компенсация от Службы — не Бог весть какой куш, но тоже — деньги. Если до того вообще дойдет… Поэтому он лишь утвердительно кивнул в ответ на обращенные на него взоры.

— Единственное препятствие, которое, как уверяют специалисты, может быть легко устранено, — это повреждение аэродинамической части корабля… Я лично склонен был бы настаивать на проведении работ в ночное время — чтобы снизить риск быть застигнутыми Мафией, — но состояние э-э… психики нашего экипажа оставляет желать лучшего. Об этом свидетельствует достойный сожаления эпизод, имевший место в мое отсутствие, и еще ряд менее значительных происшествий. Поэтому я прошу всех вас, кроме двух ночных дежурных, я имею в виду мисс Ульцер и себя самого, приложить все усилия к э-э… тому, чтобы ночной отдых пошел вам на пользу. Кроме нас, на вахте изъявил желание остаться капитан Чикидара, который хочет воспользоваться несколькими часами ночного времени для того, чтобы произвести необходимые для совершения Броска к Нимейе вычисления… Все остальные должны быть готовы к весьма раннему — в шесть ноль-ноль по корабельному времени — пробуждению и не позже половины седьмого приступить к работам по составленному нами с доктором Сандерсом при участии капитана судна плану. Ваши вопросы?

* * *

Нельзя сказать, что Чикидара сильно наврал Федеральному Следователю относительно своих намерений. За ночь — точнее еще с вечера — он и впрямь подготовил расчеты Броска. Даже — впервые после окончания Академии — в нескольких вариантах. Но основную часть ночного бдения он рассчитывал посвятить тщательному обмозговыванию своего поведения в сложившейся дикой ситуации. Не то чтобы для этого требовался бортовой компьютер, но размышлять в одиночку ему было довольно жутко. А «бортовик» он привык считать почти что одушевленным другом и в присутствии его мягко светящихся терминалов уже не ощущал в душе пустоты и страха.

Все возможные в данной тупиковой ситуации решения сводились к двум вариантам: всячески оттягивая время, дождаться людей Папы и сдать им федералов вместе с «Пеплом» — и тогда на его совесть тяжким грузом ляжет гибель тысяч людей на Нимейе. К тому же, вероятнее всего, его самого прикончат заодно со всем экипажем «Леди». Глупо будет предстать перед Господом, взяв на душу столь тяжкие грехи и при том еще по-дурацки обмишурившись…

Можно все-таки попытаться удрать с Брошенной до прибытия ребят Франческо. Но тогда рано или поздно его настигнут киллеры Папы. Что и говорить — выбор небогатый. С другой стороны, если он поможет федералам выполнить Миссию Спасения, можно будет рассчитывать на содействие со стороны Управления и Космоинтерпола. Они могут включить его в программу защиты свидетелей, изменить внешность, дать деньжат на первое время — Чики слышал про такие случаи, и бывало, что перекроенный в новую ипостась человек мирно доживал свои годы, так и не узнанный наемными убийцами. Впрочем, Чикидаре доводилось слушать подобные истории и с куда более печальным концом…

Но больше всего ему досаждала мысль о втором пришествии Рыжих на «Леди». Ледяной взгляд этого — совсем вроде непохожего на Рыжего Гиммлера — француза. Стальные шарики… Оброненное кем-то в каютах «пся крев»… И — Марго! Несмотря на то, что все люди Дальнего Космоса считаются суеверными, Чикидара был более склонен поверить в расстройство собственных мозгов, нежели в то, что души расстрелянных неведомыми десантниками людей Оранжевого Сэма надумали обживать «Леди».

«Может быть, на самом деле я просто сижу в чертовом Подземелье УРа и тихо так размазываю сопли по полу? — подумал он. — А «Леди», Рыжие, Марго и все это вообще мне только мнится-кажется? Интересно, будут ли меня доставать люди Папы в желтом доме? Место по сравнению с Брошенной — неплохое. Главное — туда добраться…»

— Вы позволите? — странно знакомый отрешенно-вкрадчивый голос за спиной заставил Чикидару вздрогнуть и сжаться от ужаса. «Только дьявола помянули, а он уже на пороге, — суеверно подумал пилот. — С психиатрами, видимо, — та же история…»

За этот день он уже узнал и кличку доктора Маддера, и его земную ипостась.

— Я посижу у вас немного, — скорее в утвердительной, чем в вопросительной форме бросил Колдун опешившему от такой бесцеремонности пилоту. — Здесь так хорошо и уютно. Эти лампочки на пульте, — он указал на главную панель управления, — светятся так расслабляюще и успокаивающе… А цифры во-о-он на том приборе — посмотрите, с каким завидным постоянством они появляются и гаснут на табло…

«О чем это он? — сквозь накатывающую на мозг дрему подумал ошеломленный Чикидара. — Какие цифры? Что за чушь он несет?»

Колдун удобно расположился напротив Чики. Что-то сверкнуло в его уютно сложенных на животе руках. Чики вздрогнул — шарики? Да нет — четки… Из дьявольски дорогого «живого жемчуга» с Океании. К тому же — из жемчуга черного. Магического…

— Как приятно видеть хорошо налаженный механизм, — продолжал между тем странный посетитель, казалось, не замечая реакции пилота. — В отличие от нашей суетной, беспокойной жизни он работает почти без усилий, позволяя нам отдохнуть и расслабиться. Ведь согласитесь, что, когда вы глядите на эти огоньки на пульте, все ваше тело расслабляется, каждая мышца, каждый нерв успокаиваются…

Сумеречно поблескивающие, неправильной формы бусины ритмично перетекали из одной ладони Колдуна в другую…

Чики показалось, что они уже много часов сидят вот так — в уютном объеме рубки, в котором остановилось время… Он из вежливости попытался сосредоточиться на вкрадчивом голосе Колдуна.

— Вам хорошо-о-о… ваше дыха-а-ание становится глубо-о-оким и равноме-е-ерным… — кажется, уже не в первый раз повторял тот нараспев. — Теперь для вас больше ничего не существу-у-у-ет, кроме этих разноцветных огоньков и моего голоса…

Сознание Чикидары еще сделало пару вялых попыток освободиться от липкого морока колдовского голоса, а потом стало медленно тонуть в трясине глубокого расслабления, затопившего комнату. Он сидел в кресле пилота, свесив голову чуть вбок, и осоловевшими глазами следил за бессмысленно вспыхивающими на пульте огоньками.

— Вы хорошо слышите меня? — спросил доктор Маддер.

Чикидара чуть заметно кивнул головой.

— Я знаю, что вы спрятали клад Оранжевого Сэма. Это замечательно… Я даже благодарен вам за это — никто, кроме меня, не должен его получить… Вам хорошо, вы отдыхаете и расслабляетесь… Где спрятан клад?

— Шестой уровень Секретной лаборатории, третий бокс… сейф в углу за масс-спектрографом, — равнодушно произнес Чики, чуть двигая губами. — К-клю-чи — в банке…

— В какой банке? — продолжал расспросы Кол-лун — Ты ведь помнишь — в какой?

— Д-да, — признал Чики. — В банке с сухими дрожжами… В холодильнике… В столовой — на втором Уровне…

— Очень хорошо… — констатировал док Маддер. —

А теперь вы немного поспите… И когда проснетесь, то забудете о нашем…

— Доктор Маддер?! Я вас везде ищу. — Голос Сандерса прервал инструкцию гипнотизера. — Куда вы делись из своего бокса?

Досадливо скривившись, Колдун быстро встал и направился к выходу, стараясь загородить собой бессильно поникшего в своем кресле пилота от взора возникшего на пороге рубки шефа спасателей.

— В чем дело? — строго спросил Маддер, оказавшись в коридоре визави с профессором Сандерсом.

— Похоже, что ваши процедуры вредно повлияли, по крайней мере, на одного из моих людей, доктор… — раздраженно и желчно сообщил ему глава Миссии. — Как вы помните, Питер Финнеган учинил безобразную выходку… Вовсе непохожую на него…

— Я снабдил его транквилизатором… — парировал Маддер.

— В том-то и дело… Сколько таблеток вы дали ему на руки?

— Полную упаковку — двенадцать… — Маддер пожал плечами. — Я инструктировал его, что принимать их следует по одной в сутки… Максимум — по две…

— Меня, — прервал его Сандерс, — обеспокоило то, что Питер не появился на вечернем м-м… инструктаже. Это не похоже на него. Боцман подтвердил, что тот не отпирает своей каюты… Я позволил себе воспользоваться резервным ключом господина Следователя…

— Отмычкой?.. — презрительно осведомился Колдун.

— Отмычкой, — Сандерс нервно пожал плечами. — Питер находится без сознания… И в упаковке осталось только шесть таблеток…

— Препарат не токсичен, — успокоительным тоном заверил его Маддер. — Неужели у парня — кома? — добавил он обеспокоенно.

— Я бы не назвал это комой. Он… не может проснуться… Точнее — может, когда к этому прилагает усилия господин Санди, но находится в чем-то вроде делириума и порет всякую чушь про переселение душ и раздвоение личности…

— Секунду… Мне надо прихватить кое-что из моего багажа… — Маддер энергично направился к своей каюте и через секунду появился оттуда с достославным чемоданчиком в руках.

Усталый и злой как черт, Федеральный Следователь с нетерпением ждал их в каюте пострадавшего. Питер, привалясь к его плечу, буровил что-то вконец нечленораздельное, временами переходя на какой-то из славянских диалектов. Маддер пару раз ткнул в одному ему известные точки организма жертвы передозировки хитро устроенным зондом, оттянул Питеру веко и проверил состояние роговицы и хрусталика — чему тот живейшим образом, но крайне неэффективно воспротивился — и пневмошприцом вколол пострадавшему нечто бесцветное.

— К утру будет в порядке, — сухо сообщил док. — Можете не беспокоиться.

Он повернулся к Сандерсу.

— Лекарство заберите и выдавайте ему теперь сами. Утром я займусь парнем…

Не дожидаясь ответа, он повернулся и почти бегом кинулся в рубку. Надо было закончить работу с Джоном-Ахмедом.

Но Чикидары в рубке уже не было.

* * *

Утро бывает разным. Когда-то давным-давно на родной планете оно начиналось для Даниэля Сандерса пением птиц и яркими лучами солнца, бьющего сквозь белые жалюзи их загородного дома. С тех пор ему пришлось сменить много мест, скитаясь по Галактике, но то радостное ощущение чудес нового дня, которое он вынес из детства, уже не повторялось. Были в его жизненном багаже мутные, наполненные снегом сумерки зимнего утра на Новой Колыме и багровое зарево рождающегося дня на Шараде; ему доводилось просыпаться под скрежет жабо-ящериц на безымянной планетке у альфы Цефеи и под грохот каменных осыпей на Террамото — и много других рассветов — чужих, словно взятых напрокат. Но самым тоскливым для доктора было просыпаться в тесных каютах корабельных лабиринтов, всюду и всегда до тошноты одинаковых. На любой планете утро, каким бы мерзким оно ни было, все же несло в себе неповторимую частицу своего мира, здесь же — в царстве металла и пластика — пробуждение, как правило, было стандартным и бесцветным.

Но Седой Джентльмен там, наверху, что, по слухам, несет ответственность за устройство сего забавного мира, поставил дело так, что не бывает правил без исключения. В этом доктор Сандерс убедился, услышав истошный вопль, судя по тембру, принадлежавший мисс Генриетте Ульцер.

Рывком оторвав от подушки тяжелую от недосыпа голову, доктор наскоро накинул одежду и поспешил в центр управления кораблем.

Новость, которую он там услышал, была не из приятных.

За эту — недолгую и чересчур богатую событиями — ночь был вскрыт грузовой отсек «Леди». Напрочь отсутствовали два топливных контейнера из четырех. Этим дело не ограничивалось: не оставив следа, пропали транспортная платформа и корабельный флайер. А еще отсутствовали на корабле и в его окрестностях капитан Джон-Ахмед Чикидара, генерал-академик Лоуренс Маддер, боцман Рекс Раусхорн по кличке Ржавый Русти и рыжая кошка Марго.

* * *

— А было все дело так, мистер, что из двух дежуривших по кораблю — а дежурили Следователь и славная своим капризным норовом Генриетта — оба благополучно проспали сие событие, как говорится, без задних ног, — пояснил Хенки, покидая место за стойкой и придирчиво осматривая состояние столиков и сидений своего заведения, в преддверии наплыва посетителей — Как позже выяснилось, мистер, оба они имели неосторожность при сдаче поста Каем — Генриетте, где-то в первом часу ночи, угоститься кофе из термоса, что был заботливо оставлен в радиорубке, выбранной местом диспозиции дежурного. Они тогда решили, что о дежурных позаботился их предшественник на этом посту. Но таковой — Русти — не мог ни подтвердить, ни опровергнуть это предположение по той причине, что его нигде не было. Но факт, что в кофе не пожалели насыпать — или, там, накапать — снотворного, в количестве вполне достаточном, чтобы спалось с него крепко…

Первой, кстати говоря, оклемалась Генриетта — она, собственно, и подняла тревогу. Сейчас она, индифферентная ко всему, сидела, забившись в угол кают-компании, и, обхватив голову руками, лишь время от времени отхлебывала из громадной чашки крепчайший «Мокко» (надо полагать, уже без снотворного), которым ее пытался напоить сердобольный Ник.

А вот Федерального Следователя пришлось еще долго трясти, хлопать по щекам и даже основательно сбрызнуть холодной водой, прежде чем он начал, как говорится, лыко вязать…

Ситуация, как вы и сами, наверное, поняли, складывалась преотвратительная. Даже не смыслящим в космонавигации дурням — а члены Миссии после того, как доктор с ними основательно поработал, уже за таковых сойти не могли — было ясно, что Бросок к Нимейе поставлен под срыв…

Доктор Сандерс обвел присутствующих тяжелым взглядом, в котором медленно, но неотвратимо закипала глухая злоба.

— Леди и джентльмены. — Он поднял над столом чуть скомканную распечатку — Надеюсь, все здесь присутствующие уже знают смысл сообщения, которое похититель или похитители оставили на терминале центра управления кораблем. На всякий случай зачитываю его вам еще раз.

«Энергоресурс, на который вы рассчитываете, принадлежит не вам. Будет только справедливо, если Служба Спасения оплатит его по десятикратному тарифу. Как только соответствующая сумма будет переведена на счет АСТРОН-515270 в центральном филиале «Трансгэлэкси кредит» (Хайтаун, Республика Мелетта), вы будете поставлены в известность о местонахождении необходимых вам контейнеров».

— Без подписи, естественно — пояснил доктор Сандерс — Что скажете? — обратился он к притихшим присутствующим и, не дождавшись ответа, продолжил — Мы, безусловно, поставим руководство Службы Спасения в известность о выставленных нам требованиях, но, сами понимаете, реалистическими их не назовешь. Скорее Директорат пойдет на посылку второго экспедиционного судна. Однако не будем впадать в отчаяние. Мы далеко не безоружны перед преступниками. Работы по ремонту корабля будут продолжены, несмотря на сложившиеся затруднения. Не надо создавать помех следствию. Прошу всех разойтись по своим каютам с тем, чтобы дать ответ на вопросы, которые мистер Санди, как я полагаю, задаст вам относительно ночного происшествия. После этого без промедления приступаем к выполнению намеченных по графику работ.

Федеральный Следователь согласно кивнул головой.

— Да, господа, дело складывается серьезно, — подтвердил он слова главы Миссии, чувствуя себя свадебным генералом, притом генералом, порядком обмишурившимся прямо на поле брани. — Мне не надо объяснять вам, во сколько жизней жителей Нимейи могут обойтись каждые сутки нашего опоздания. Поэтому попрошу вас оказать следствию максимальное содействие.

— Пока мы будем устраивать допросы и очные ставки, — с неожиданным металлом в голосе прерван его Лемье, — эти суки будут уже далеко. А между тем над планетой подвешена стереотипная «люстра» — система орбитальных сателлитов наблюдения. Как над всеми планетами, на которых осуществлялись интенсивные промышленные разработки.Ничего со спутниками этими за сорок-пятьдесят лет не сделалось. «Люстры» рассчитаны на века. Надо только подключиться к системе их активации, и мы сможем прозондировать всю окрестность. Говорю это вам, — тут он косо усмехнулся, — как навигатор со стажем больше суток. Нужно вычислить паскуду с контейнерами и организовать погоню.

— Ну что ж, вы говорите дело, — признал Сандерс, продолжая злобно сверлить вирусолога взглядом — Инициатива, как известно, наказуема ее исполнением ступайте в рубку связи и прихватите с собой миссис Шарбогард или кого сочтете нужным и беритесь за дело. О результатах, если таковые будут получены, доложите без промедления!

— Уи, мон женераль, — несколько развязно означил свое согласие подчиниться поступившему распоряжению Жан и направился туда, куда его послали.

* * *

Кай ругал себя последними словами.

Позволить кому-то травануть его элементарными допотопными барбитуратами (судя по последействию, что-то именно из этой оперы) — надо уметь! И ведь видел же, что нечистое вокруг творится. Правда, смену он сдал мисс Ульцер, и все претензии вроде бы к ней, но, ей-Богу же — проспать такие отнюдь не бесшумные события, как погрузка и отбытие грузовой платформы на воздушной подушке, Кай бы не смог, не находись он под действием проклятой химии. Кстати, почему не проснулись Сандерс, Лемье, Шарбогард и, по крайней мере, один из близнецов-альбиносов?

Кай скрепя сердце начал реализовывать вариант криминалистического экспресс-анализа под многозначительным названием «Робинзон». Никто не мог вернуть ему спаленный адским пламенем в недрах «Констеллейшн» багаж — комплект мини-тестов и портативный универсальный прибор для криминалистического лабораторного анализа. Приходилось действовать подручными средствами, распотрошив запасной комлект корабельной экспресс-лаборатории, для подобных целей меньше всего предназначенной. Этот номер, в общем, удался ему — третий раз в жизни. Первый был на выпускных экзаменах Академии. О втором он не любил вспоминать… В ассистенты себе он, по здравом размышлении, определил дока Сандерса — если и доверять кому, то только руководителю Миссии. Если же тот «играет черными», то и в этом случае лучше иметь его под рукой для постоянного наблюдения… Терпеливо возясь с наспех расставленными на откидном кухонном столике приборами, Кай благословлял воцарившийся на «Леди» за последние двое суток свинарник: уцелели в своей девственной неприкосновенности объедки не только прошлого ужина, но и обеда. И еще Федеральный Следователь пытался хоть как то смоделировать в уме происшедшие события в ночь накануне и заодно — разговорить командира спасателей.

— Я еще допускаю, — в меру недоуменно начал он, приглядываясь к строчкам листинга, ползущим по экрану монитора, — что Чикидара, Маддер или они оба, сговорившись, угнали платформу с нашим энергоресурсом. Можно представить — зачем. Нас хотят любой ценой удержать на планете для встречи с людьми милейшего Папы Франческо, которые, вне всяких сомнений, уже где-то рядом… Но каким боком к такому делу причастен наш боцман?..

— Меньше всего это похоже на Маддера… — мрачно заметил Сандерс. — Этот господин — явно из другой э-э… группы риска. Разве что он стал случайным свидетелем, и наш любезный кэп его прикончил по ходу дела…

Он пододвинул Федеральному Следователю кювету с обработанным материалом.

— А заодно — и бедного Русти… — Кай ожесточенно почесал нос и начал аккуратно вводить подготовленные образцы в приемник анализирующей системы. — А мы — проспали этакое побоище и даже гильзы стреляной нигде не нашли…

— Может быть, дело не в Мафии… — задумчиво прикинул Сандерс. — Насколько я понял, именно Брошенная — конечный пункт путешествия профессора Мадера. И наша антиплазма понадобилась ему для выполнения какого-то задания именно здесь… Допустим — для уничтожения какого-нибудь объекта…

— Тогда мы скоро увидим фейерверк, — угрюмо заметил Кай.

На мониторе стали бесшумно появляться первые результаты анализа проб.

— Однако, — продолжал Федеральный Следователь, — это нетипично для такого рода операций. Что-что, а взрывчатка и тому подобное бывают заготовлены для таких дел загодя и в избытке… Другое дело, что наш Колдун, должно быть, на этой планете не один. Вы, верно, не знаете, что его должен был забрать с «Констеллейшн» орбитер класса «Тюльпан»? Это — к вашему сведению…

— Со вчерашнего дня я неплохо разбираюсь в таких материях, — махнул увесистой дланью док Сандерс. — «Тюльпан» — космический паром средней дальности, тонн на двести полезной нагрузки… Обычно используется для перевозки человек по сорок-пятьдесят с боевой техникой и приданым в виде оборудования и снаряжения. Это — на войне. Если этих «коммандос» не завернули с их орбиты после того, как «Констеллейшн» разминулся с ними, то очень может быть…

— Очень может быть, что мы с ними скоро встретимся, доктор. И не уверен, что встреча будет приятной. Мы с вами — в логове Комплекса. А Комплексу — очень мало дела до того, как скоро попадут на Нимейю какие-то триста тонн «Пепла»… Но все это не объясняет того, почему Русти не поднял тревоги, и того, почему для похищения всего двух контейнеров с антиплазмой, кроме грузовой калоши, понадобился еще и корабельный глайдер. Та-а-к… а вот и результаты анализа остатков пищи… Нет… Снотворного она не содержит.

— А зачем ей их содержать? — мрачно спросил давно уже подпиравший стальной косяк входной двери камбуза Ник Флаэрти. — Вы бы лучше поинтересовались обычным отчетом контроллера систем жизнеобеспечения. Он — на самописце. Начиная с часу ночи в вентиляционную систему «Леди» поступала закись азота… Из того баллона, что в киберкулинарном синтезаторе. Это я уже установил. Автоподача сигнала о нарушении режима и автоблокировка на газосмесителе отключены. Просто оборваны проводки и завязаны кукишем… Радуйтесь, что у преступника под рукой не было угарного газа или цианистого водорода…

— Проводите-ка меня к этому баллону… — решительно сказал Кай, подхватывая со стола свой табельный регистратор. — И к этому газосмесителю. Надеюсь, вы стерли не все отпечатки, что могли на них быть…

За осмотром дурацкого баллона его и застал Лемье, успешно наладивший обмен информацией со спутниками наблюдения. Он помахивал в воздухе парой распечаток.

— К вашему сведению, господин сыщик… Радиомаяк флайера прослушивается в тринадцати километрах от нас — на норд-вест. Это… Это какое-то нехорошее место, доложу вам… Вот на схеме — прямо у края «слепого пятна»… Зона подавления сигналов… Что до платформы, то не могу поклясться, но что-то очень на нее похожее ходит кругами вот здесь. Это ложбина в восьми километрах к югу… Инфракрасная съемка… Кстати — место тоже не из лучших. Вот видите: как и предупреждал нас кэп Чикидара — на месте обозначенных на карте «Мастерских Кносса» имеем свеженький кратер… Воронку. И отсюда по направлению господствующих ветров тянется язык радиоактивного загрязнения. Как раз на этом языке и крутится эта штука…

— Доктор… — Кай воззрился на подтянувшегося к месту действия Сандерса. — Если я не ошибаюсь, в блокгаузе обслуживания взлетной полосы на консервации стоит кое-какая техника… Мобилизуйте народ, чтобы как можно быстрее запустить хоть что-то ездящее или летающее…

— А вот это, — Лемье помахал листком с парой строчек на нем, — пришло на имя нашего Джона-Ахмеда… Или в наше время джентльмены не читают чужой корреспонденции?

Кай, который (по причине оставшейся после действия снотворного тяжести в голове) не склонен был к юмористическому восприятию действительности, хмуро взял листок, прочитал и молча вернул Жану.

— Единственное, что можно об этом сказать, — заметил тот, не дождавшись от «господина сыщика» никаких комментариев, — так это то, что письмо состоит из кодовых фраз. Только полный остолоп станет тратить энергию, чтобы за миллион километров передавать нашему кэпу привет от какой-то Лин-Лин и спрашивать о том, как идет подготовка к пикнику. К какому пикнику, собственно говоря?

— Можно догадаться, — хмуро пожал плечами Кай. — Я бы это не назвал кодом… Вам не удалось засечь передатчик?

— Нет, — тон Лемье стал чуть ближе к его обычному меланхоличному воркованию. — Но, судя по характеристикам сигнала, это достаточно далеко, хотя и в зоне уверенного приема… Если вас интересует, когда нам ждать э-э… гостей — ведь я вас правильно понял насчет «пикника»? — то, думаю, на сутки мы еще можем рассчитывать. Кроме того, они еще не получили от капитана Чикидары ответа на этот свой запрос…

— В этом я не уверен… — Кай потряс все еще достаточно тяжелой головой. — Вот что… Надевайте респиратор, берите пушку и ждите меня у блокгауза… Приготовьте на всякий случай еще пару комплектов радиационной защиты и бронежилеты…

— Я пошел организовывать транспорт, — мрачно известил Кая док Сандерс. — Мы зря теряем время…

— Минуту… — Кай попридержал его за локоть. — Я как-никак собираюсь отлучиться на поиски пропавших и свои заботы намерен, вы уж извините, свалить на вас, доктор. Прежде чем мы все возьмемся за дела, примите к сведению следующее: в любой момент «Леди» может подвергнуться нападению. Если это будет Мафия — план действий вам ясен. Если люди Комплекса… Их, я думаю, не будут интересовать секреты Миссии. Сделаете поправку на это… Важно как можно скорее уйти с этой милой планеты… Если что-нибудь приключится со мной или с кем-либо из… отсутствующих — не дожидайтесь. Вариант с Броском к Нимейе отпадает, но постарайтесь дотянуть хотя бы куда-нибудь до мест дислокации Космофлота. Контейнер с «Пеплом» тогда заберет другой корабль. Думаю, сюда направят эсминец. А бандиты могут искать этот сундук до второго пришествия — не зная его координат… Правда…

Он запнулся, но Сандерс понимающе кивнул, продолжая болезненно кривиться от слов Федерального Следователя.

Тут слов не требовалось — запоздание с доставкой «Пепла» и Миссии на Нимейю становилось предельным, выходило за черту, до которой катастрофу еще можно было удержать в каких-то спасительных рамках.

— Теперь — второстепенное. — Кай поморщился, преодолевая остатки головной боли — Согласно тем анализам, что выдала наша импровизированная лаборатория, кофе, к которому было подмешано снотворное, был натуральным. Все то, что я нашел в кладовках и на камбузе «Леди», — растворимая дрянь. Логично думать, что натуральный «Арабика» происходит из каких-то тайных запасов кэпа Чикидары: ведь никто из нас при захвате в плен не позаботился прихватить с собой пакетик кофе… Так что автор преступления просматривается однозначно. Но на всякий случай, пока я буду мотаться по окрестностям в поисках без вести пропавших или их следов, — сравните все же данные газ-хроматографии остатков этого милого напитка из термоса и того, что есть лишнего в моей пробе крови. Тут нужна твердая уверенность.

— Ну и, наверное, — в пробе крови мисс Ульцер, — дополнил Федерального Следователя обстоятельный Сандерс.

Кай глянул на него с легким удивлением. Но и с пониманием.

— Вас, Следователь, траванули барбитуратом, нас — закисью азота. Вдруг для Генриетты нашли что-нибудь изысканное — в ее вкусе, — криво усмехнулся Сандерс. — Меня просто слегка удивило, что чувство долга подняло Генриетту ото сна на пике действия препарата. Вас-то, извините, пришлось будить из пушек.

— Если отыщете для этого время… — согласился Кай. — Но помните, главное — как можно раньше уйти с планеты… И еще — найдите возможность отправить подпространственной связью мое сообщение на адрес Управления. Это не потребует слишком большого расхода энергии.

Кай извлек из пристегнутого к поясу планшета свой служебный ноутбук и, пристроившись на камингсе межсекционного тамбура, принялся быстро, лишь на секунды задумываясь, набивать текст.

— Господа! — в проеме двери появилась энергично настроенная миссис Шарбогард. — Вы окончательно решили переделать камбуз в филиал химического факультета? Я лично — не против, но подскажите тогда, где мне готовить еду на всю ораву? Вы, надеюсь, не забыли, что человеку надо подкрепляться двадцать один раз в неделю?

* * *

Мысль о необходимости регулярного приема пищи посетила не только миссис Эльзу. Для Русти эта идея была в данный момент актуальна как никогда. Согнувшись в три погибели на донце неглубокого окопчика у разрушенной железобетонной стенки, до которой ему удалось проследить путь Джона-Ахмеда Чикидары, Русти клял на чем свет стоит свою непредусмотрительность.

Поглядывая на датчик баллона кислородной подпитки, он прикидывал, долго ли еще сможет прокуковать в таком вот положении, и пытался проанализировать путь, приведший его от ставшего уже родным камбуза «Леди» сюда — на эту помесь строительной свалки и полосы препятствий.

Нет, бдительности ему хватило в самый раз — он ни секунды не сомневался в том, что кэп Чикидара отнюдь не заслуживает того доверия, с которым Миссия и даже Федеральный Следователь отнеслись к версии о его непричастности к захвату «Констеллейшн». Как бы не так! Если капитан «Леди» отсиживался на Брошенной, покуда доставленные им к Фомальгауту головорезы рисковали шкурой во время абордажа, так скорее всего это указывает как раз на то, что он-то и стоял во главе всей шайки. А как на пару с Боровом они провернули дельце, избавившись под занавес от своих подельников! А когда Джон-Ахмед, на ночь глядя, заперся с Колдуном в своей рубке — что должен был подумать об этом Русти?

Поэтому вечером он заварил себе растворимого «Мокко» покруче, проглотил без малого пол-литра этой дряни, чтобы не так слипались глаза, и затаился в диспетчерской блокгауза, что высился в сорока метрах от кормы «Леди». Там было достаточно тепло, был подведен кислород и, главное, оттуда хорошо просматривалось в бинокль все, что происходило в рубке корабля. Жаль только, услышать нельзя было решительно ничего. При появлении на сцене доктора Маддера — незадолго до полуночи — Русти замер в ожидании дальнейшего.

Дальнейшее, однако, развивалось слишком стремительно. Заседавших в рубке Чикидару и Колдуна накрыл — тоже, видимо, не утративший бдительности — док Сандерс, который поволок коварного Маддера куда-то за собой — должно быть, раскалывать. Но при этом, хоть вроде и не дурень, начисто упустил из виду главного злодея. Капитан же «Леди», не став дожидаться, пока и за ним придут, прямо через резервный люк рубки выбрался на корпус, с него сиганул на грунт и скрылся в оставленном без присмотра корабельном флайере.

Русти стремительно метнулся в гараж блокгауза и отчаянными усилиями стал приводить в действие присмотренный им загодя — в совсем других, правда, целях — одноместный «Бархан». Тут-то он предусмотрительность проявил — еще днем снял с профилактики эту — на его взгляд, самую подходящую для передвижений по Брошенной машину. Напрасно только он не дал сразу знать о происходящем Федеральному Следователю. На то, впрочем, была серьезная причина — любой вызов через носимый коммутатор — вроде того, что болтался на поясе у Русти, — принимался всеми остальными такими же приборчиками. В том числе — и тем, что был у Чикидары.

Тот сидел во флайере, пожалуй, больше часа, видимо, не решаясь ничего предпринять. А затем — неожиданно рванул с места и блохой понесся к смурному горизонту на северо-запад.

Тут уж пришлось плюнуть на конспирацию.

Запуская много лет простоявший без дела движок, Русти как сумасшедший лупил по кнопке вызова своего коммутатора, пытаясь дозваться Федерального Следователя или вообще хоть кого-то на борту клятой «Леди». Но все словно уснули! Преследовать мерзавца-капитана Русти отправился один.

Уже где-то посреди дороги ужасная мысль заставила его похолодеть: а не оставил ли Джон-Ахмед в той же рубке управления или где-нибудь под брюхом «Леди» адскую машинку, которая вот-вот отправит к праотцам всех без просыпу дрыхнущих на борту? А мог ведь и без всяких машинок — вывести на блок управления двигателем «отсроченную» команду, скажем, на экстренный старт, снять блокировку безопасности — и дело с концом: маршевый движок просто размажет корабль по пейзажу вместе с его пассажирами… Точно — чертов бандюга решил пожертвовать своей посудиной, а сам отсидится в какой-нибудь норе, которых на Брошенной — видимо-невидимо… Дождется своих сообщников и сдаст им «Пепел» в полной целости и сохранности… Эх вы, мистер Санди, а еще туда же — Федеральный Следователь!.. А Колдун, видно, продал Чикидаре координаты и параметры выгрузки контейнера… И как-то парализовал действия экипажа — а сам смылся, он на такие штучки мастер… Недаром же с «Леди» никто не ответил на его — Русти — отчаянные сигналы. Все сходится, ядрен поползень!

Надо было выработать какой-то план действий: возвращаться к кораблю и поднимать тревогу или продолжать преследование — благо радар «Бархана», хоть и дерьмовенький, а сечет-таки норовящий ускользнуть и невидимый в зыбкой мгле горизонта флайер.

Русти выбрал последнее — если «Леди» заминирована, то рванет она где-то через считанные минуты — иначе такие дела не делаются. И Русти с его благородным порывом спасти друзей, в лучшем случае, останется в буквальном смысле этого слова у разбитого корыта, с полусуточным запасом кислорода, один на всей планете… Нет, не один — как минимум, на пару с озверелым бандитом, имеющим чистое позиционное преимущество. А то и вообще — костей не соберет, вернувшись к «Леди» как раз к моменту срабатывания «сюрприза» Джона-Ахмеда.

А вот если он немедленно задержит и «прокачает» подлого шкипера, то можно будет, по крайней мере, спасти одно из двух — или «Пепел», или собственную жизнь. А если не телиться слишком долго и ущучить мерзавца немедленно — может, и «Леди» уберечь удастся. Открытого боя Русти не слишком опасался — на сиденье рядом с ним был свален весь арсенал найденного по сусекам «Леди» оружия. Кроме того, на его стороне был фактор неожиданности.

Ущучить мерзавца немедленно не удалось. Едва разогнавшись до крейсерской скорости, «Бархан» чуть не проскочил мимо брошенного на обочине пустого флайера с эмблемой «Леди Игрек». Русти, чертыхаясь, сдал назад и довольно неумело замаскировал свой «корабль пустыни» в первых же попавшихся развалинах. Потом прихватил удобно ложащийся в ладонь парализатор, автомат, с примотанным изолентой запасным рожком, сунул в карманы куртки пару свето-шумовых гранат и, пригибаясь как можно ниже, короткими перебежками побежал к флайеру.

Тот стоял «под парами» — с ключом в замке, тихо вибрируя движком. То ли подлец Чики собирался вскорости снова быть здесь, то ли, наоборот, — в спешке наплевать ему было на то, в каком виде бросил он свое транспортное средство. Следы Джона-Ахмеда, четко оттиснутые в мерзлом песке, вели от флайера в сторону узкой ложбинки между двумя угрюмого вида сопками. Русти поначалу не придал внимания второй — еле заметной — ниточке следов, частых и мелких, перевившейся с цепочкой следов капитана «Леди».

Потому-то Русти чуть и не расстался с перепугу с жизнью, к когда путь ему заступила, вывернувшись из-за обломков рухнувшей стены, рыжая, тощая до облезлости и предельно наглая Марго.

Бока клятой твари заходились обморочно глубокими вздохами, словно она задалась целью прорвать-таки ребрами собственную шкуру.

Конечно, взятый сам по себе расклад сил — увешанный оружием мужик против облезлой кошки — делал ситуацию скорее забавной, нежели серьезной. Однако, когда при попытке Русти пересечь некую невидимую линию, вдоль которой уверенно барражировала Марго, рыжая тварь испустила невообразимый («Прямо нечеловеческий», — пояснял впоследствии Русти своим слушателям) вопль, боцман злодеями погубленного «Констеллейшн» призадумался. При попытке приложиться по ней из относительно бесшумного парализатора Марго с невероятной быстротой скрылась за той же руиной, из-за которой появилась, и, как только Русти опустил ствол, возмущенно заорала оттуда с удесятеренной силой.

Пускать в ход автомат, лишенный, как назло, глушителя, или хвататься за гранаты для того только, чтобы заткнуть глотку одуревшей животине, означало бы выдать себя и тут же из охотника самому превратиться в дичь.

«Леди» не торопилась ни взлетать на воздух, ни выходить на связь. Так что смысл происходящего не становился яснее. Проклиная все на белом свете, Русти залег в ложбинку под обвившими остатки стальной арматуры зарослями здешнего кустарника и принялся углублять свое ложе, превращая его в разновидность окопа.

Осмелевшая Марго выползла из своего убежища, скосилась на Русти сверху и снова — укоризненно на сей раз — заорала.

Уже чисто машинально, словно по карманам своей домашней куртки, он похлопал по многочисленным закоулкам — с клапанами и без — рабочего комбинезона и не без удивления обнаружил припасенный еще с обеда сандвич, содержащий неплохой кус филе какого-то несчастного плода успехов генетической инженерии и такой же шматок сыра. Все это — с небольшими примесями хлеба и кетчупа. При виде содержимого порядком раздавленного пластикового пакета Русти во всей ее полноте испытал упомянутую выше необходимость в регулярном питании. Но дело было превыше всего: он начал отламывать от сандвича кусочек за кусочком и посвистыванием и поскребыванием подманивать Марго к себе.

Когда рыжая тварь соизволила-таки отведать сыр-но-мясного крошева, Русти с облегчением подумал, что надобность в том, чтобы свернуть шею ставшей ему уже как-то родной твари, пожалуй, отпала. Еще он подумал, что Марго, неожиданно прекратив принимать пищу из рук Лемье и Сандерса, судя по всему, не жрала уже вторые сутки. С момента посадки на Брошенную. Нет, раньше… С момента проведения инсталляции…

К сожалению, Марго избрала на редкость стервозную линию поведения в отношении Русти. С охотой, а лучше сказать — с оголтелой жадностью проглотив очередную дозу жратвы, она принималась тяжело дышать, пытаясь, наверное, как можно скорее спалить принятые внутрь жиры, белки и углеводы в бедном живительным кислородом воздухе. Приведя свою дыхалку в порядок и набравшись сил, рыжая бестия отступала на всякий случай за кусты и оттуда принималась в полный голос критиковать очередную попытку Русти выдвинуться вперед.

Долго продолжаться так не могло.

Так что Русти возблагодарил Господа, когда как «Бог из машины» из-за нависшего над спасительным окопчиком обломка стены появился подлый Джон-Ахмед.

* * *

Чертов клад Рыжих чуть не оборвал руки Чикидаре — проклятые контейнеры, казавшиеся сначала вполне подходящей поклажей, превратились к тому моменту, когда перед ним замаячила призрачная граница УРа, в стопудовые сундуки, норовящие вывернуть ему суставы наизнанку.

Но куда больше его истомил страх — вполне обоснованный страх перед появлением на месте действия жуткого Колдуна. Чики не сомневался, что тот пустится за ним в погоню, только вот хрена он его возьмет в Охранной-то Зоне. Но стоило отступить этому страху, как на его место заступал другой — иррациональный, до костей пробирающий — страх перед тем, что, дождавшись его — Чики — появления, из-за мглистого горизонта ангелами смерти восстанут пыльные силуэты ТЕХ боевых машин, что перемолотили людей Оранжевого Сэма и сейчас только затаились, ожидая, когда Чики забудет про них и почтет себя спасенным…

«Хитер, хитер ты, конечно, со своим гипнозом и прочими штучками… — вел Джон-Ахмед свой мысленный спор с Колдуном. — Тут и спорить нечего: кабы не принесло типа этого мрачного, что в начальниках у людей Миссии ходит, так не видать Чикидаре с кровью добытого клада как своих собственных ушей… А раз уж подсобил Бог, а может, и черт — кто его знает, по чьему ведомству Брошенная проходит, — то последним дурнем будет он — Джон-Ахмед, если клад по-умному не перепрячет… И тогда уж — фигу вам, господа яйцего-ловые. Придется вам с Чики поторговаться И крепко поторговаться… А вот как уберется он подальше от УРа этого кошмарного — приходите, ваша милость, генерал-академик. В том сейфе, о котором вам удалось ловко так допытаться у наивного Джона-Ахмеда, вас ждет небольшой сюрприз. Вы долго его не забудете, профессор…»

Тут славно наладившийся ход его размышлений был грубо прерван над смертоносной пустошью УРа разнесся полный неизбывного страдания и острого, всему мирозданию адресованного скепсиса, вопль заждавшейся его Марго.

Проклятый зверь словно ждал его тогда — во флайере, который Чики дрожащими от пережитого испуга руками, плохо еще понимая, что творит, запустил, чтобы бежать как можно дальше от попавшей в полон призракам людей Оранжевого Сэма его «Леди». Ни сил, ни отваги избавиться от с Того, надо думать, Света явившейся твари у Чики уже не было. Так они и прибыли к УРу и занялись: Чики — своими делами, Марго — своими…

Сейчас вопли рыжего фантома — а они повторялись с настойчивостью, достойной лучшего применения, — насторожили Чики. Он сначала пригнулся, а потом перешел к движению по-пластунски, подволакивая проклятые титановые чемоданы за собой по очереди.

Причины беспокойства заколдованной кошки оставались, однако, совершенно непонятными для него. Похоже, Марго поругалась с каким-то незаметным издалека представителем местной фауны. Может, с Пушистым Призраком. Достигнув наконец долгожданной границы УРа, Чикидара тихим посвистыванием попытался успокоить своего странного партнера, а затем, со словами: «Ну будет, тебе, Сатана бестолковая…», подхватил нечеловечески тяжелые сундуки и поднялся в полный рост.

Дальнейшие события развивались молниеносно. Чертом из коробки, с обиженным воплем «Я тебе покажу бестолкового!..» перед Чикидарой предстал изгвоздавшийся в мусоре и пыли балбес — тот, которого на «Леди» величали боцманом. Чертов дурак пер прямо через границу зоны, выставив перед собой общевойсковой «успокоитель».

Чики среагировал быстро, но не слишком адекватно. Едва не порвав себе мышцы, он метнул оба контейнера в кусты слева от себя, а сам с криком: «Куда ты, болван!!!» — ласточкой сиганул в переплетенные кустарником заросли колючей проволоки — справа.

Видя, что дичь уходит, Русти выпалил ему вслед и ломанул вперед. Жертвуя собой, с душераздирающим мявом под ноги боцману метнулась Марго. Заряд парализатора настиг Джона-Ахмеда в прыжке. Успев лишь невнятно чирикнуть, он, как был в полете, так в нем и пребывая, лишился сознания и уже нечувственно для себя заклинился в отменно колючем, но хорошо скрывшем его бездвижное тело от посторонних глаз заграждении. Поминая — далеко не в лучшем контексте — родных своего четвероногого друга по материнской в основном линии, Русти пролетел метра два вперед и приземлился на четвереньки, став также малозаметен для предполагаемого противника. Однако в этой позе ему пришлось находиться гораздо дольше, чем он предполагал.

* * *

— Тут-то, понимаете, мистер, не то чтобы нашего Русти скрутило, а скорее как бы параличом разбило, — пояснял Хенки своему слушателю смысл происшедшего далее. — Да нет, «успокоитель» его тут был ни при чем… Он его еще, так сказать, на старте выпустил из рук. Дело было в том — вы об этом, наверное, помните, — Зона эта, Охранная, по периметру своему была огорожена ловушками, которые еще и не такое могли учинить над любым, кого угораздит на них наткнуться. Так что Русти еще дешево отделался, скажу я вам. Очень дешево!

* * *

Сам Русти так не считал. По крайней мере к тому времени, когда вдали послышался шум второго «Бархана», он был уже не против того, чтобы из этой машины вылезли все бандиты, о каких ему только приходилось слышать, и поскорее покончили с его мучениями. Вот уже который час он стоял в неудобной позе, неестественно раскорячившись, не в силах пошевелиться. Как будто он вновь перенесся в давно забытое детство, где играют в «замри-отомри», только вот некому было сказать волшебное слово и расколдовать вдруг разом оцепеневшие мышцы. Его охватило чудовищное ощущение, что его, боцмана Русти, уважаемого в здешнем Секторе человека, какой-то гад просто опустил в прозрачную эпоксидную смолу, превратив из живого человека в жуткий экспонат музея Мадам Тюссо.

Заметив-таки скрытно припаркованный «Бархан» — точно такой же, как тот, на котором прикатили они сами, Кай и Лемье последовали примеру еще не вычисленного ими угонщика и, замаскировав по мере сил свою машину, принялись осторожно двигаться по следам, в изобилии оставленным Русти.

Первой они увидели Марго. Не подавая особых признаков жизни, она обессиленно лежала на капоте флайера «Леди». Русти обнаружился вторым.

— Чего он там ждет, черт побери? — с живым интересом спросил Лемье, указывая на несколько комическую фигуру, замершую перед ржавой путаницей проволоки и здешней растительности. Со стороны могло показаться, что единственный уцелевший член экипажа «Констеллейшн», окончательно чокнувшись, силится взять низкий старт для забега по более чем пересеченной местности или собрался попугать притаившихся в кустах детишек, прикидываясь злою собачкой. Лемье подал пару звуковых сигналов и озабоченно замер. Снова потянулся к управлению, но Федеральный Следователь остановил его жестом руки.

— Погодите, — приглушенным голосом приказал он и сверился с распечаткой данных спутникового зондирования местности. — Здесь не все чисто. Надевайте-ка лучше защиту и тащите из багажника трос…

Накинуть — с довольно большого расстояния — лассо на Русти и вытянуть оного из его подозрительного места пребывания, притом так, чтобы не удавить при этом боцмана совсем уж насмерть, было делом не столько сложным, сколько колготным и требующим многократного терпеливого повторения в разной степени удачных попыток. Все это время тот с жуткой невозмутимостью манекена сохранял исходную — подобающую скорее речному ракообразному в определенной жизненной ситуации — позу, чем, с одной стороны, облегчал своим избавителям труд по набрасыванию петли лассо на его отдельно торчащие конечности, а с другой — доставлял им массу неудобств, норовя по дороге зацепиться этими конечностями за все что ни попадя.

К определенному изумлению Федерального Следователя, после того, как туша боцмана пересекла некую невидимую черту, подвижность членов вернулась к нему и воскресший к жизни Русти, чертыхаясь и с трудом управляясь с отвыкшими повиноваться конечностями, бросился к спасителям с благодарным: «Где ж вас хрен носил?!!» на устах. Вслед за этим силы оставили Русти Раусхорна, и, только влив в его судорожно хватающие воздух губы толику коньяка из фляги, Кай подвиг боцмана на членораздельную речь. О чем тут же пожалел.

— Ох!.. Что это было?.. Где вас носило?! Там… Еще один… В кустах… — начал выдавать Русти текст, слабо поддающийся логическому анализу. — И — эти!.. — возбужденно продолжал он. — На вертолете!.. Пр-р-рок-лятая Мар-р-рго!!!

Лихая на помине рыжая бестия была уже тут как тут — с несколько виноватым видом она притулилась у колес «Бархана». Долгие часы вдыхания скудного воздуха Брошенной все еще не доконали ее.

— Давайте по порядку, Русти, — постарался внести хоть какую-то ясность в этот поток звуков и эмоций Федеральный Следователь. — Во-первых: попробую объяснить, что приключилось с вами. Как я понимаю, вы попали под луч мезогенератора, настроенного на резонансную частоту мезонцефального отдела мозга, регулирующего тонус мышц. И у вас наступила полная каталепсия, как при сеансе гипноза. «Человек-дерево» — был в свое время, знаете ли, весьма популярный трюк. Вы бы в этой роли имели определенный успех у провинциальной публики. Хуже было бы, если бы вы нарвались на обычную противопехотную мину… А теперь — ответьте мне: там, в кустах, вы говорите — есть еще кто-то… Он — этот кто-то — еще живой?

— Да друг ваш закадычный — Джон-Ахмед, вот кто! Живой — с чего б ему загнуться? Пора бы уж ему и оклематься — я всего-то что стандартный заряд из парализатора ему, извините, в ягодицу определил… Больше всего боялся, что вылезет он сейчас и шею мне набок свернет — он-то по этому месту заколдованному как ни в чем не бывало шлепает, а я на него — на Чики этого — только и могу, что глаза таращить, от чего вреда людям обычно не случается…

— Так вы говорите, что капитан Чикидара беспрепятственно передвигался по этой территории? — озадаченно спросил Кай. — Вы, как я понимаю, последовали за ним, когда капитан, не предупредив никого из нас, покинул корабль…

— Контейнеры он куда дел? — резко спросил Лемье. — Капсулы с антиплазмой?

— С к-какой антиплазмой? — ошалело спросил Русти.

— Да с той, что мерзавец увел с «Леди»!!! — в сердцах заорал француз в совершенно ему не свойственном бешенстве.

— Н-никаких к-контейнеров он не уводил… — растерянно парировал Русти. — Это точно… Глаз не спускал с него. Так у вас еще и энергоресурс стибрили?! Весь?!

— Нет, только половину… — мрачно успокоил его Кай. — Кстати, я мог бы сообразить, что на флайере это сделать невозможно. И на одном «Бархане» — тоже…

Тем временем ставший неожиданно невероятно инициативным Лемье подхватил с сиденья вездехода скорострельный автомат, развернул его ствол в сторону упомянутых в разговоре кустов и, сдвинув кислородную маску на лоб, грозно заорал:

— Эй, ты!!! Шкипер Чикидара — выходи!! Считаю до…

Чики не стал дожидаться уточнений. Он вывалился из кустов, тоже не слишком хорошо справляясь с сохранением равновесия и курса.

— Н-не стреляй, Чорри! — с трудом поворачивая язык и норовя обрушиться в подвернувшуюся неровность под ногами, заорал Чики.

Вслед за ним из ржавого кустарника выпрыгнул «боевой паук» и стал задумчиво наблюдать за дальнейшими эволюциями капитана-арендатора «Леди», сопровождая свои размышления шевелением ствола инжектора плазмы. Наконец, решив, что кэп все-таки свой, дал ему уйти.

Чики с облегчением пересек границу УРа и сверзился в давешний окопчик, вырытый Русти. От кинувшегося ему на помощь Лемье он шарахнулся как черт от ладана и чуть было не вернулся в Зону. Но силы вовремя вновь покинули его, и Кай при помощи Русти благополучно оттащили Джона-Ахмеда в кабину «Бархана». Кай впустил вслед за собой невозмутимую Марго, врубил систему герметизации кабины и снабжения кислородом — на всю катушку — и накапал коньяку себе и Чикидаре. Жан остался на стреме.

Чики наконец порозовел, с натугой принял позу, более или менее располагающую к светской, непринужденной беседе и уставился на Федерального Следователя как кролик на удава.

Но первым в атаку пошел Русти.

— Ты скажи мне, какого дьявола ты раньше не вылезал, когда я у тебя перед носом корячился, как лобстер от запора? — возмущенно потребовал он. — Ждал, что ли, пока я окончательно там загнусь?!

— Т-так откуда я знал, что т-тебя п-парализовало?! — резонно, хотя и срываясь на что-то вроде овечьего блеяния, возразил Чики. — Я-я п-прихожу в себя, а ты на м-меня у-уставился, к-как… Я и п-прикинулся, что все еще в о-отключке т-торчу… Аж н-ноги-руки з-затекли… Т-только глаз открою, а ты снова на меня з-зенки п-пялишь…

— Чтоб у тебя так затекло, как у меня, от резонанса этого подлого! — с чувством пожелал ему Русти.

— Что вы, собственно, здесь делали, капитан? — наконец вернул разговор к сути дела Федеральный Следователь.

Некоторое время Чикидара боролся с одолевавшими его — весьма противоречивыми, должно быть, позывами и, наконец, придя к чему-то среднеарифметическому между имитацией паралича речи и полным и чистосердечным признанием, неожиданно разразился потоком горячечно путающихся между собой слов.

За считанные минуты Кай услышал о том, что такое УР, и о том, как отдали Богу души люди Оранжевого Сэма. А еще — о том, как Чики обрел свободу передвижения в страшной Зоне, как подлый Боров втянул его в историю с мокрухой на «Констеллейшн», и об ужасной опасности, которая угрожает его подруге Лин-Лин, и много чего еще. Только о двух титановых кейсах-контейнерах, что неприметно валялись в кустах, всего-то в сотне метров от «Бархана», в котором происходила трогательная сцена признания, Федеральный Следователь не услышал ни слова.

Дождавшись минутной паузы в происходящем словоизвержении, он наконец вкрадчиво осведомился:

— Так все-таки почему мы встретили вас здесь, капитан?

Чикидара молча сглотнул слюну.

— «Р-рыжие»… — выдавил он из себя и спазматически дернул головой в сторону лобового стекла, за которым, нахохлившись, маячил Лемье. — 3-зомби… Призраки…

Слушая дальнейший текст, выдаваемый капитаном-арендатором «Леди Игрек», Кай мучительно решал для себя вопрос о состоянии мозгов натерпевшегося всевозможных стрессов капитана. Получить немедленное медицинское заключение о психическом состоянии Чикидары не представлялось возможным. Принимая во внимание это обстоятельство и некоторые накопившиеся у него самого наблюдения, Кай склонен был воспринимать показания Джона-Ахмеда с известной степенью серьезности.

— Вы никакую не Миссию сопровождаете, господин сыщик. Это все — зомби! Ожившие мертвецы… Их оживили где-то здесь. В тайной л-лабларатор… лабро-ларот… Заколдовали, в общем. И они по всему Космосу искали м-меня и «Леди»!.. И кошку с-свою…

Чики сделал попытку подобрать ноги под себя — подальше от жуткой Марго…

— Ч-чтобы…

Тут Чики чуть было не брякнул: «Чтобы забрать свой клад!», но вовремя прикусил язык.

— Лемье этот, — чуть задыхаясь и косясь на фигуру за стеклом, торопливо продолжал Джон-Ахмед, — это на самом деле Чорри! Чорри Лумис!! Рыжий Гиммлер!!! Вы что — о таком не слышали?! А один из этих… красноглазых — это же Польский Лис! Войцех Лейшмановски! Тоже, скажете, не слыхали? А баба эта — черненькая, квадратная вся из себя, — я с ней и парой слов не обмолвился, как она у меня колечко стибрила! Перстень, в смысле.

— А зачем же ты, дурень, его снимал? — живо поинтересовался Русти.

— А ты, боцман, часики свои — которые вчера весь день искал — снимал?.. То-то и оно: что миссис ваша на ходу подметки рвет! И не миссис она вовсе, а Стек, Пол — по имени! Его привычка — тибрить все, что ни попадя!.. Их у вас на борту — полный комплект — Рыжих-то!!!

— Я ж говорил, помнится, — снова не ко времени встрял в разговор Русти, — что не баба она вовсе…

Кай одарил его выразительным взглядом, заставившим ненадолго смолкнуть проницательного боцмана.

— Еще раз обращаю ваше внимание, капитан, что все вами сказанное никак не объясняет вашего ночного м-м… демарша…

— Еще как объясняет! — взметнулся Чики. — Скрыться я решил! Спрятаться от вас всех! Ведь это ж не «Леди» теперь, это Летучий Голландец какой-то… Я, честно говоря, уже на всех вас грешить начал… Один Колдун этот ваш чего стоит… Оно, может, и вам, господин Следователь, неясно еще, с какого света принесло сюда с мертвяками ожившими в полном составе…

— Ты, это… Не позволяй себе!.. — остановил Джона-Ахмеда Русти.

— А назад — сюда — вы подались, видно, потому, что соскучились по Марго… — предположил Федеральный Следователь.

— Просто п-передумал я… — лихорадочно соображая, как придать своим действиям хотя бы видимость логики, стал объяснять Чикидара. — Ну, решил, что нет смысла снова в Подземелье лезть…

— Да он вам голову морочит!!! — неожиданно прозрев, заорал Русти. — За нос водит!! Про Летучих Голландцев тут заливает… Вы его еще часок послушайте, так он вам и сказочку расскажет про Деда Щекотунчика! Бомбу он отсюда пер, чтоб нас всех на воздух поднять!

— К-какую бомбу? — вконец ошалев, спросил Чикидара.

Кай почувствовал, что до рассказов о Щекотунчике и впрямь недолго осталось.

— А такую, которую ты в те вон заросли зашвырнул, перед тем как задницу свою мне под ствол подставить! Два ящика с ручками!

— Сам ты задница с ручками! — панически заорал Чики, чувствуя, что вся так дорого ему обошедшаяся затея с кладом трещит по швам. — Бомбы тебе мерещиться начали! На чем же я выбрался бы потом из мышеловки этой?

— Да за тобой уже приятели твои небось на всех парах шпарят. Говоришь, там — в Подземелье этом, и радиопередатчик имеется? Вот ты им сигнал подавать туда и лазил, бродяга!

— К-какие такие друзья? — чуть неуверенно завозражал Джон-Ахмед.

— Я думаю, те, — пошел с козырей Федеральный Следователь, — что передают вам привет от Лин-Лин… Расскажите нам о них.

Чики скис — неожиданно и окончательно.

Русти, не совсем понявший намек на какую-то Лин-Лин, ухватил, однако, суть резкого изменения в настроении Чики и поспешил закрепить успех:

— И не темни, темнила!.. И про разговоры свои с Колдуном выкладывай, и про вертолет… Чики совсем поплохело.

— Вертолет? — с трудом выговорил он, уставившись на Русти как на привидение. — Были в-вертолеты?

— Один — как минимум. Чуть ли не над нами прошел. Туда и обратно, пока я перед кустиками этими лобстером стоял… По звуку сужу — головой крутить не получалось…

— Эт-то те! — в панике затараторил Чики. — Которые Рыжих покрошили… Точно — они!!!

— Ближе к делу! — попридержал Кай развитие приступа истерики. — Вы хотели рассказать нам о своих друзьях и их намерениях…

— А чего и рассказывать! Они здесь будут. Точнее — на месте посадки «Леди»… Человек тридцать — не меньше… Не позже двадцати ноль-ноль по общегалактическому… Только сигнала от меня ждут… Я вот что вам скажу… Папе вы все — на фиг сдались… Вы вместе с «Леди» уматывайте… Прячьтесь где-нибудь… Да и я с вами… А Папе «Пепел» сдайте — и дело с концом. Они времени терять не станут — вас здесь днем с огнем разыскивать… Так хоть людей спасете…

— Слушайте меня внимательно… — Кай утратил остатки добродушия и выглядел сейчас так, как должен был выглядеть человек Управления в представлении простых смертных: решительным и беспощадным служителем Закона. — Первое: вы сейчас же и немедленно отправляетесь в Зону и выносите сюда тот груз, за которым пришли. Не вздумайте попытаться бежать. Зона в вас стрелять, судя по всему, не будет, но мы откроем огонь не задумываясь! Вы поняли меня? Вы доставите оба контейнера, о которых шла речь, сюда. И никуда больше.

Русти выразительно пошевелил стволом автомата.

— П-понял, — подтвердил Чики. — Я доставлю сюда два контейнера… Это нетрудно.

— С ручками, — уточнил Русти.

— Второе, — Кай внимательно присмотрелся к дергающемуся и омраченному испугом лицу Чикидары, пытаясь понять, доходит ли все им сказанное до капитана. — После того, как вы выполните первую нашу м-м… просьбу, вы снова пойдете в Зону.

Чики передернуло.

— Спуститесь в подземное убежище, о котором нам рассказали, — невозмутимопродолжал Федеральный Следователь, — и попробуете добиться одного из двух: отключить хотя бы часть охранных систем УРа, обеспечить возможность прохода в убежище нескольких человек одновременно….

— Вы что — хотите укрыть здесь всю ораву с «Леди»? — с некоторым даже восторгом от столь безумной затеи спросил Чикидара.

— Это — программа-максимум… — тяжело вздохнул Кай. — А как минимум, вы должны выйти в эфир и морочить голову Папе и его людям до тех пор, пока это будет возможно. Сообщите им, что мы никак не можем установить координаты Груза, что «Леди» заминирована, что на Брошенной действуют неизвестные вооруженные коммандос… Что угодно, лишь бы оттянуть высадку банды…

— А вы представляете, что будет, если Папа или кто-то из его окружения сообразит, что я пытаюсь водить их за нос? — обреченно осведомился Чики.

— Вы рассчитываете, что за верность Папе дождетесь чего-нибудь, кроме пули в затылок? — поинтересовался Кай.

— А вы знаете, что означает, когда Папа передает вам привет от кого-нибудь из ваших близких? — вопросом на вопрос ответил Чикидара.

— Догадываюсь, — сознался Кай. — Вы, я вижу, серьезно озабочены судьбой вашей знакомой с «Транзита»? Вы… довольно близки с мисс Лин-Лин?

— Это не ваше дело, господин сыщик… Во всяком случае, мне очень не хочется, чтобы ей свернули шею по моей вине…

— Лучше уж пускай вся Нимейская Колония загибается — так, что ли? — возмущенно перебил его Русти.

— Надеюсь, на «Транзите» не так уж много различных Лин-Лин? — озабоченно осведомился Кай. — Во всяком случае, всеми ими и их безопасностью сейчас занят тамошний филиал Управления. Господин ди Ровере очень своевременно упомянул вашу э-э… подругу в своей радиограмме…

Некоторое время Чикидара, судорожно глотая воздух, безмолвствовал, потом машинальным движением поправил крепления своего кислородного прибора.

— Ну что ж, господа, вы не оставляете мне выбора… Я, с вашего позволения, пошел. Только… поверьте — все то, что я говорил вам о ваших… подопечных, правда. Не миссионеры они…

— Бога ради — пусть суп будет сам по себе, а мухи тоже — сами по себе… — определил Кай. — Давайте за контейнерами. Кстати — что там в них? Поделитесь уж перед тем, как на дело идти — на тот случай, если…

— Типун вам на язык! — Чики передернуло. Он помолчал секунд семь-восемь и все-таки решил, что собеседник по-своему прав:

— До конца я не знаю, что за начинка в этих контейнерах, но я — там, в Секторе и рядом — вычислил тех, кто заказал Оранжевому Сэму этот товар…

Кай наклонил голову к плечу — в знак внимания.

— Вы встречались с этими людьми? — теперь он старался не упустить даже малейшего оттенка чувств, сменяющих друг друга на лице Джона-Ахмеда.

Тот снова судорожно глотнул воздух.

— Нет… Раньше времени я к черту в зубы соваться не стал… Но, судя по всему, за эти «ящики с ручками» очень хорошие деньги дают люди Комплекса…

* * *

Один из таких «людей Комплекса» как раз в это время именно по вине капитана «Леди» переживал далеко не лучшие моменты своей жизни. Звали его Лоуренс Дж. Маддер.

Чикидару генерал-академик ругал словами, от которых заколдобился бы и типовой вертухай с Седых Лун. И было от чего. Колдуну уже который час приходилось стоять, согнувшись в три погибели, глубоко запустив правую руку в недра низко расположенного сейфа, что находился за масс-спектрографом в третьем блоке шестого уровня треклятого подземелья. Рука его, которой он имел неосторожность ухватиться за рукоятку металлического контейнера — в точности такого же, как тот, что должен был содержать клад Рыжих, — была намертво стянута нитями «Слюны Шайтана». Сам же контейнер был неведомо как, но довольно прочно закреплен глубоко в недрах сейфа, рядом со своим двойником — также, надо полагать, обильно окропленным чертовой «Слюной».

Все попытки Колдуна избавиться от мертвой хватки клейких нитей — хотя бы ценой потери своей неизменной перчатки, привычно охватывающей его кисть, — пошли насмарку. Теперь ему оставалось лишь ждать своей участи. Которая могла оказаться и вовсе безрадостной: на вторые сутки после активации «Слюна» начинала высыхать и все глубже врезаться в плоть жертвы, рассекая ее на весьма, надо полагать, аппетитные для будущей личинки ломтики. Лоуренса Дж. Маддера такая перспектива мало устраивала. Поэтому даже предвещавшие мало хорошего шаги и шмыганье носом, раздавшиеся наконец в коридоре за его спиной, вызвали у него определенный прилив энтузиазма.

— Эй, кто там?! — заорал он властным голосом. — Давайте сюда — есть о чем поговорить!

Осторожно выдвинувшись в проем двери, Чикидара скомандовал:

— Бросайте оружие, док! И постарайтесь не делать глупостей!..

— Глупости делаете пока что вы, капитан! — скрипучим голосом начал пререкаться док, но «парабеллум» свой — не без труда вытянув его левой рукой из наплечной, на левом же плече укрепленной кобуры — все-таки кинул к ногам Джона-Ахмеда.

— Куда вы дели товар? Вам не справиться с этим одному…

Чикидара, не удостоив пленника ответом, недоверчиво похлопал его по карманам и, придерживая стволом благоприобретенного трофея подальше от себя, соизволил наконец вручить ему пузырек с «отклеивающим» ферментом.

— Здорово! — констатировал Чики, отойдя от Колдуна подальше и наблюдая за его усилиями по освобождению из плена. — Все-таки получилось у меня с паутиной этой! Бог, видно, и впрямь Троицу любит: похоже, всю ночь эту мы втроем с вами да с боцманом на рогах стояли — кто в отрубе, кто в параличе, а вы, док, извините, — в соплях этих… Как вы сюда забрались, кстати? — с интересом спросил он. — На вас что — тоже защита настроена?

— Вы осел, господин Чикидара! — сварливо прервал его вовсе не утративший гонора пленник. — Вы даже не представляете себе, у каких сил вы путаетесь под ногами! На планете проводится спецоперация Комитета Оборонных Исследований, и вся эта мышиная возня с «Пеплом» и с игрой в казаки-разбойники не доведет вас до добра! Немедленно верните товар и сматывайтесь к чертовой матери прочь с планеты! В двух часах полета отсюда расквартирован отряд вооруженной поддержки. Вас просто перестреляют к чертовой матери…

— Если бы вы со мной тогда по-человечески поторговались, док, так и не сидели бы в дерьме по уши. Чемоданчики ваши теперь вы у Управления торгуйте. А если что, так господин Санди рванет их к шутам — боевой гранатке ваши сундуки не помеха…

— Идиот! Вы сдали товар человеку Управления? — Вот теперь в голосе Колдуна зазвучал ужас.

— Лучше вам со мной сейчас не ссориться, — Чикидара уперся стволом куда-то под ухо Колдуна. — Лучше скажите, как добрались сюда?..

— Меня доставил вертолет нашей группы… — нехотя объяснил Маддер. — Я вызвал его, как только освободился от этих… от господ Сандерса и Санди с их проблемами. И как только понял, что вы м-м… покинули корабль… К сожалению, пришлось потратить время на то, чтобы м-м… конспиративно последовать за вами…

— Вертолет — это понятно… — раздраженно прервал его Джон-Ахмед — Но почему тебя Зона не сшибла? Заколдованный твой вертолет, что ли? И где он сейчас?

— Геликоптер вернулся на базу — ожидать моего вызова… — Колдун нервно дернул щекой. — Мне здесь предстоит еще выполнить кое-какие… задачи. Что до свободного доступа в Зону, то я — как один из директоров исследовательского Комплекса — располагаю кодом, инактивирующим систему защиты Зоны…

— Отлично, — остановил его Чикидара. — Вам придется повторить этот номер на «бис», профессор…

Глава 7 СЛУЧАЙНОСТИ И ЗАКОНОМЕРНОСТИ

Кто не умеет лгать, тот не знает, что есть истина

Ф. Ницше

Вот так они и мучились, мистер: все время за шаг до спасения и за полшага до полной гибели. А когда и осталось-то всего-навсего, что спасательного корабля дождаться или фюзеляж в порядок привести, то, как вы можете заметить, мистер, зажало всю компанию (вместе с боцманом) между молотом и наковальней. Одно только и было о чем гадать: то ли банда Ядовитого Франческо до них первой доберется, то ли люди Комплекса, где-то в бункерах укрытые, вылезут на свет Божий и всех замочат на предмет сохранения своих секретов… Ждать оставалось. Ждать и молиться. И, видно, молитвы их до Бога дошли. Потому что спасло их чудо… Истинное чудо — иначе такую счастливую случайность, такое совпадение не назовешь…

Выслушав реплику собеседника, Хенки пожал плечами:

— Вы говорите, что случайность — это непознанная закономерность?.. Ну, мистер, вот послушайте…

Мистер слушал, прихлебывая пивко. Но мнения своего о случайностях не изменил. Потому что только ему были известны некоторые закономерности того, о чем с таким увлечением рассказывал ему старина Хенки.

* * *

— Внимание! — разнесся по переходам и кабинам «Леди Игрек» охрипший голос командира спасателей. — Внимание! — повторил док Сандерс в микрофон селектора. — Всем немедленно прекратить ремонтные работы и собраться в кают-компании. Повторяю…

Многократно повторять это распоряжение, собственно говоря, не требовалось. Эльза Шарбогард уже пребывала на месте сбора — с листком радиограммы в руках, оба близнеца Финнеган — Флаэрти тоже ждать себя не заставили. Игнорировали распоряжение дока только пребывавшая в глубокой депрессии Генриетта и накрепко запертый в цугундере Боров. Мнение последнего явно никого не интересовало, а мисс Ульцер, ввиду ее состояния и срочности дела, дожидаться не стали. Суть же этого дела док Сандерс довел до сведения собравшихся коротко и энергично:

— Только что Федеральный Следователь и отправившийся с ним Жан сообщили, что на место посадки «Леди» предстоит нападение. К Брошенной приближаются десантные боты наших старых знакомых. Нам всем, естественно, немедленно следует это место покинуть и присоединиться к господам Санди и Лемье. Они настигли нашего капитана…

— С горючим? — поинтересовался Ник.

— Без, — коротко и огорченно уведомил его Сандерс. — Найдены и локализованы также господин Маддер и наше э-э… корабельное животное… Никто из них к исчезновению контейнеров с антиплазмой отношения не имеет… Зато обнаружили некое убежище, недоступное, по их мнению, для незваных гостей…

— Спутниковое сканирование местности на СВЧ-излучение ничего не дало… — уточнила миссис Шарбогард, брошенная с утра на поддержку связи и информационного обеспечения жизнедеятельности остатков Миссии. — То есть, — уточнила она, — конечно, сама «Леди» сигналит как полагается, но ни по курсу движения угнанной платформы, ни где-либо еще окрест — ни малейших признаков… Впрочем, здесь такие помехи, что…

— И сколько же времени предстоит нам отсиживаться в том убежище? — уныло спросил Пит.

Мисс Шарбогард помахала в воздухе листком распечатки.

— Получен ответ на наш первый SOS и на послание господина Санди, отправленное ночью. Эсминец «Мюрид» достигнет Брошенной в течение двух суток… Вопрос только в том, как до их убежища добраться… Это — к вам, Питер…

— Всех нас — впятером и нашего пленного в придачу — можно погрузить на два оставшихся в блокгаузе гусеничных транспортера. Не самый быстроходный транспорт, но…

— Короче — немедленно забирайте с собой все необходимое и направляйтесь в блокгауз, господа. Вам, Питер, я поручаю охрану и транспортировку бандита, хотя — видит Бог — с радостью оставил бы того Борова на память его друзьям. Вы, миссис Шарбогард, дайте радиограмму Санди и обеспечьте загрузку продовольствия и воды — сколько позволит вместимость транспортеров. Мы с Ником поможем вам в погрузке. И приведите в чувство мисс Ульцер. Не время раскисать…

* * *

Ходовая часть обоих транспортеров оставляла, как говорится, желать лучшего. Это, впрочем, было не самой неприятной неожиданностью, обнаружившейся в ходе скоропостижной подготовки к эвакуации. Первым к занятым ожесточенной борьбой с техникой позапрошлого поколения Нику и Сандерсу подбежал бледный и порядком перепуганный Питер.

— Бишоп смылся, — без особых предисловий сообщил он. — Замок вскрыт изнутри… Ч-черт! Еще в обед был на месте…

— Правильно… — провел ладонью по лицу Сандерс. — Они не от воров сделаны — эти замки на спортивной посудине… Если он добрался до оружия…

Плюнув на продолжение собственного монолога, он схватил коммутатор и заорал:

— Эльза! Генриетта! Быстрее в блокгауз! Бишоп вырвался из-под замка. Он где-то на корабле! Быстро — сюда!

— Чертова Генриетта и не думает отпирать свой бокс!!! — По голосу миссис Шарбогард было видно, что ее паровой котел находится на грани взрыва. — Боюсь: все ли с ней в порядке?!! Как хотите — я ломаю дверь!..

— Обождите! — Сандерс ожесточенно потер виски. — Мы сейчас подойдем к вам. Ничего не предпринимайте в одиночку…

Он повернулся к Нику.

— Вы слышали? Возьмите инструмент, Ник…

* * *

До оружия Боров не добрался — хозяйственный Русти начисто опустошил все его тайники. Можно было попытаться подкараулить кого-либо из пентюхов, беспривязно бродящих по «Леди», но те с самого утра были чем-то невероятно переполошены и в одиночку не появлялись. Притаившись в опустевшей нише из-под резервных регенераторов кислорода, Боров напряженно прислушивался к наполнявшим корабль звукам. Впечатление было такое, что проклятая посудина опустела, и только попискивание контроллеров и мягкая вибрация вентиляционной системы и рефрижератора наполняли ее корпус.

Потом внизу протопал кто-то из двух братцев-альбиносов и разразился заковыристой руганью — обнаружил, что замок цугундера сломан и птичка улетела. Чуть позже на весь корабль принялась надрывать горло квадратная брюнетка, требуя, чтобы Генриетта — «белая моль», как окрестил ее про себя Боров, — кончала валять дурака и вышла из бокса. Потом некоторое время продолжались невнятные переговоры по коммутатору, и вскорости по трапу загрохотали подошвы, похоже, сразу трех или четырех мужиков. Последовали звуки, издаваемые то ли дрелью, то ли электроотверткой, тишина, а затем — жуткий женский крик, от которого Боров чуть не вывалился из своего убежища.

«Господи, что у них там еще?» — Он попытался проникнуть в смысл происходящего в пассажирском отсеке. Но понять что-либо было решительно невозможно. Все собравшиеся там говорили одновременно, подняв невероятный гвалт. Потом все говорившие так же одновременно смолкли и с грохотом и треском устремились по трапу. Взвыли сервомоторы, и снова наступила деловитая, наполненная лишь тихими проявлениями жизнедеятельности корабельной машинерии тишина.

Еле слышно — за бортом корабля — заревели движки транспортеров и тут же стихли вдали.

«А ведь, пожалуй, я один на борту остался, — с некоторым даже испугом подумал Боров. — Куда же это все они?»

Он осторожно покинул свое убежище. Прошел по превратившемуся после посадки в низкий коридор аварийному колодцу, тянущемуся вдоль хребта «Леди», опасливо спустился в основной — сдвоенный — проход.

Да — корабль был пуст.

«Неужели ожидают нападения? — Боров поежился. — Нападения «Леди» может ждать только с одной стороны — выходит, проклятые пентюхи засекли приближение десанта Папы Франческо. И куда же они подались? Уж не чертов ли хитрец Чикидара указал им местечко, где можно отсидеться? Тем более что на Брошенную следом за людьми Папы — с разрывом в сутки-другие непременно пожалуют десантники. А до этого спасатели и мафиози будут играть здесь в кошки-мышки… Так что на планете станет весело». А веселее всех — ему, Эрни Бишопу. И Груз он упустил, и своих угробил, и к заложникам сам в плен загремел, и куда они — заложники эти — в конце концов делись, понятия не имеет. Похоже на то, что за жизнь Эрни никто и ломаного гроша не даст — по положению дел на сегодня…

«Что ж — не впервой… Главное — сориентироваться в ситуации, и он еще всех их — дурней самоуверенных — продаст и купит…»

Одного взгляда на панорамный экран рубки управления было достаточно, чтобы понять, почему «Леди» сразу после загрузки на борт энергоресурса не рванула с Брошенной: аэродинамические характеристики хвостового оперения спускаемого модуля были явно не в порядке. Ничего смертельного — но без смены пары стандартных фрагментов не обойтись… Значит, и ему — Эрни — этот выход из положения отрезан… Дожидаться на лишившемся способности стартовать корабле визита людей Папы было, конечно, не слишком приятной перспективой, но и в промерзших песках, залитых призрачным фиолетовым светом негаснущего трепетного пламени небес, долго скрываться — сначала от своих, потом от десанта и все время от озверевших спасателей, усиленных приставленным к ним легавым, — было делом безнадежным… Особенно когда у тебя нет на руках ствола. Оружие надо было заполучить любой ценой. А оно появится на борту «Леди», как только новоприбывшие — безразлично, свои или чужие — захотят осмотреть корабль. Если удастся убедить их, что посудина покинута, то, пожалуй, бдительность у кого-нибудь из них и поубудет, а там — посмотрим…

Круто повернувшись, Бишоп покинул рубку. Надо осмотреть внутренние помещения «Леди» и прикинуть складывающиеся возможности. Движимый не слишком осознанным любопытством, он направился к уже примеченному чуть раньше боксу с явными следами торопливого взлома на двери. По дороге прихватил на всякий случай универсальный нож, оставленный каким-то разгильдяем на столе в импровизированной мастерской, оборудованной наскоро в резервном стыковочном отсеке.

Осторожно подкравшись к двери со сломанным замком, он рывком открыл ее, заранее отведя руку с ножом для возможного удара. Осторожность оказалась излишней. Заглянув в бокс, Эрни сначала ничего не мог разглядеть в темноте. Затем щелкнул выключателем и витиевато выругался.

— Теперь эти дураки повесят это на меня! — с досадой заключил он.

* * *

— Уверен, что это — дело рук Борова! — Чикидара зло ударил кулаком в ладонь. — Его почерк — тут и думать нечего!..

Почти в полном составе экипаж злосчастной «Леди» держал боевой совет в относительно просторном зале на втором уровне Подземелья УРа. Лишь белокурая Генриетта не украшала своим присутствием собравшееся вокруг тяжелого металлического стола общество. Для этого у нее, наконец-то, имелась весьма серьезная причина.

— Еще раз опишите, — попросил Кай дока Сандерса, — в каком состоянии вы обнаружили э-э… покойную мисс Ульцер?

— В самом ужасном — ей на голову был натянут пластиковый пакет. Упаковка — не помню из-под чего… — начальник спасателей передернул плечами. — Лицо — черное, как… Ни пульса, никаких рефлексов, естественно… Полное окоченение… Она была мертва уже несколько часов… При этом дверь — заперта изнутри…

— Ну — с замками Боров фокусничать горазд!.. — заверил аудиторию Чики. — Не сомневайтесь…

— Что-то уж очень ты в этом уверен… — проворчал Русти.

— Тут у меня алиби — лучше некуда! — взметнулся Чикидара. — Сам с меня глаз не спускал… Разве что отлучился мадам придушить…

— Ты думай, что говоришь!.. — подскочил на сиденье уязвленный боцман.

— Как я понимаю, — Колдун не без удовольствия откинулся в кресле, — фактически никто, кроме нашего капитана, не имеет твердого алиби… Если, конечно, считать, что любой из нас может запросто проходить через запертые гермодвери…

— Если не все, то некоторые… — мрачно заметила миссис Шарбогард. — Я имею в виду разных фокусников… И еще — лиц, имеющих запасные ключи от помещений судна.

— Господа, — Федеральный Следователь резко откашлялся, — наш разговор непродуктивен. Разрешите мне действовать так, как это принято в подобных случаях у гм… специалистов…

Даже в этой ситуации у Кая слишком сильно было сдерживающее начало, не устававшее напоминать ему, что профессионалом своего дела является разве что Всемогущий, а все прочие — какую бы категорию им ни присвоила Квалификационная Комиссия — больше чем на «любителей со стажем» не тянут.

Тем не менее его реплика произвела надлежащее действие, и в помещении воцарилось всеобщее напряженное внимание, острием своим устремленное к его — Федерального Следователя — устам, из которых должна была незамедлительно исторгнуться истина в своей конечной инстанции.

Истину в конечной инстанции Кай провозглашать не стал. Это было вообще не в его правилах — покушаться на прерогативы Господа Бога. Он просто попросил на четверть часа — не более — оставить его наедине с профессором Сандерсом.

* * *

Убедившись, что они остались одни, Кай молча двинул по столу к своему собеседнику неопрятную пачку сколотых листков распечатки, самим этим собеседником и принесенную, собственно говоря, из его довольно поспешного странствия.

— Мне не очень хочется ставить под сомнение репутацию э-э… покойной… — начал Федеральный Следователь после короткой паузы. — Тем более над, так сказать, открытой могилой… Но нам не дано времени на…

— На глупые сантименты. Со мной вам не стоит миндальничать! — Док Сандерс решительно выпрямился в кресле. — Если вы хотите сказать, что в отношении мисс Ульцер у вас есть определенные подозрения, то я не стану закатывать по этому поводу истерику…

— Ну что ж — без сантиментов так без сантиментов… — Кай с некоторым облегчением перешел на чуть более живой тон. — Первое… — он снова тронул сколотые листки — Вас весьма удивили результаты анализа крови вашего покорного слуги и м-м… ныне покойной мисс Ульцер — те, что вы взяли у нас сразу после э-э…

— После того, как вы очухались от кофейка, который, как выяснилось, заваривал вовсе не кэп Чикидара и не мистер Раусхорн… Кстати, покуда вы отлавливали наших беглых друзей, я позволил себе потратить немного времени на то, чтобы разобраться с происхождением отравы, — уведомил Федерального Следователя Сандерс. — Как вы правильно заметили, кроме личных запасов капитана, другого источника натурального кофе на борту «Леди» не было. Его апартаменты мы в первые сутки пребывания на корабле использовали попросту как чулан. Потом придется принести извинения господину Чикидаре… В том числе и за пропажу пары пакетов его любимой «Арабики»… Хотя ситуация глупейшая: приносить извинения соучастнику пиратского нападения по случаю несанкционированной траты его питья… Тем не менее в ближайшее время нам с вами придется провести воспитательную работу в нашем, так сказать, коллективе. Для вас, я думаю, не секрет то, что в нем разгулялась м-м… клептомания…

— Так, значит, дурацкий кофе присвоила миссис Эльза… — судя по тону, каким это было сказано, для Кая услышанное не было такой уж неожиданностью.

— Но из этого не следует, что она и контейнеры с антиплазмой решила приобщить к мелким сувенирам, до которых вдруг стала такой охотницей… Клептомания у нее не сопровождается обострением скупости, так что своим трофеем она щедро поделилась с единственным ценителем натуральных продуктов в нашем экипаже — с мисс Ульцер… Другие следы, мистер Санди, также замыкаются на покойную… В той пробе, что я взял у мисс сразу после столь неожиданного э-э… пробуждения, конечно, содержались производные барбитуровой кислоты — из набора, которым укомплектован медблок «Леди», — точно так же, как в тех пробах, что были взяты у вас. Но вот продуктов разрушения этой гадости… У вас они представлены в полном наборе, а у мисс их почти не было. Она глотнула препарат много позже, чем вы… Под самое утро, скорее всего — перед тем, как поднять тревогу… Я не присутствовал при том, как вы разливали кофе по чашкам, но…

— Во всяком случае, я не держал действия мисс под наблюдением… — Кай пожал плечами. — Вы хотите добавить что-то к тому, что уже сказали?

— По-моему, теперь — ваша очередь, Следователь…

— Ну что ж, начну с того, что более актуально… Но закончить мне придется весьма сложным м-м… умозаключением. Уж простите — ситуация, в которой мы находимся, не из простых…

— Ну — начнем с того, что вам кажется попроще…

— Тогда ответьте мне — вы верите, что Генриетта Ульцер была агентом Мафии?

— Если бы могли отыскаться иные объяснения — я, не глядя, принял бы любое из них… Я охотнее поверю, что мисс попросту спятила от всего происшедшего… Но это требование выкупа… Все это просто не укладывается в какую-нибудь разумную картину…

— Второй вопрос — могла ли мисс Ульцер в одиночку управиться с погрузкой, разгрузкой, трудами по укрыванию или маскировке довольно тяжелых и громоздких контейнеров с антиплазмой? И еще — потом пешком добраться до «Леди», за каким-то чертом оставив транспортную платформу «гулять» по местности?

— Погрузку контейнеров при наличии автомата-манипулятора мог бы выполнить и ребенок… Но автомат намертво смонтирован на корабле. На платформе его нет… Максимум, на что способна была мисс в одиночку — это сбросить контейнеры на грунт в каком-нибудь укромном месте. И — потратив много часов и в кровь сбив руки — засыпать их песком, что ли… Тут что-то не так… Не верится, что мисс всю ночь вкалывала землекопом… M-м… Вы уверены, что доктор Маддер?..

— Боюсь, что у доктора — надежное алиби на большую часть ночи… Сандерс потер лоб.

— Да, контейнеры было бы легко засечь по СВЧ-излучению…

— По крайней мере, если покойной не было известно какое-нибудь место, где такой «сигналящий» груз можно было бы надежно укрыть… Предполагать у нее такие знания о Брошенной — трудно… — Кай внимательно посмотрел на собеседника. — Мне кажется, что контейнеры находятся там, где излучение все-таки фиксируется.

— Черт! Вы думаете, что их и не увозили далеко от «Леди»? — остолбенело уставился на него Сандерс.

— По логике вещей — не дальше, чем на расстояние, равное радиусу действия автомата-манипулятора… — пожал плечами Кай. — Скорее всего — просто закопали в песке. Конечно, это только гипотеза…

— Будем надеяться, что у нас еще будут возможности ее проверить… — с некоторым недоверием пробормотал док.

— Теперь — еще один вопрос… — Кай сосредоточил внимание на сложенных «домиком» кончиках своих пальцев. — Я думаю, что для вас уже не секрет, что в психике ваших подопечных, прошедших «ускоренное обучение» по методу доктора Маддера, появились ярко выраженные м-м… изменения. По крайней мере, это можно утверждать в отношении…

— Полностью с вами согласен. И спешу предвидеть ваш следующий вопрос: не ощущаю ли я сам нечто…

Док осуществил массивными, неуклюжими с виду пальцами некое сложное вращательное движение возле своего левого виска. Кай осторожным кивком подтвердил это предвидение.

— Ну что ж, — Сандерс тяжело вздохнул. — Не знаю, очень ли это заметно со стороны…

— Именно в отношении вас, доктор, я и не могу отметить каких-либо м-м… ярко выраженных изменений… Не могу сказать, что слишком хорошо знал вас в период э-э… предшествующий инсталляции.

— Я уже предупреждал вас, что со мной не стоит миндальничать… — док снова потер лоб. — Понимаете, я был готов к тому, что этот процесс… «скоростное обучение»… что его будут сопровождать некие м-м… побочные явления. У меня были и свои сведения относительно тех секретных слушаний в парламенте, после которых, как я понимаю, и был отправлен в свою миссию наш э-э… попутчик… Я говорю о Лоуренсе Мад-дере…

Кай вздохнул. Секреты парламентской говорильни никогда не составляли сколько-либо серьезной тайны для заинтересованных и просто достаточно компетентных лиц.

— Так что, когда начали проявляться некие ложные воспоминания, странные, неожиданные ассоциации, я был психологически готов к этому. И думал, что достаточно хорошо поддерживал в этом отношении своих людей… Настолько, насколько это было возможно в данной ситуации… Но я совершенно не ожидал, что изменится нечто в том, что я всегда считал… В самой основе моего отношения к жизни… Хотя проявилось это в мелочах…

— Лучше приведите какой-нибудь пример… Я не силен в метафизике, — попросил Кай.

— Ну, пожалуйста, — Сандерс поджал губы. — Меня вовсе не удивило, что во время того инцидента между нашими близнецами мною овладело желание до полусмерти отделать обоих… Я поборол в себе этот импульс. Хуже то, что в глубине души я жалею об этом… О том, что не сделал из физиономии Ника котлету… Есть и другое… Не далее как сегодняшним утром я присел к столу, чтобы наскоро перелистать свои заметки, которые сделал за эти дни в своем блокноте… И поразился — это были записи, сделанные кем-то, совершенно чуждым мне… Я никогда не употреблял таких странных словооборотов… Даже почерк… — это почерк совершенно другого человека…. А уж то, что произошло с Генриеттой… Эта трансформация Эльзы…

Некоторое время док, казалось, прислушивался к чему-то внутри себя…

— Меня преследуют — особенно в минуты утомления — некие… некие попытки вспомнить нечто чрезвычайно важное… Нечто, связанное с Брошенной… Это нечто должно было обогатить меня… Того меня, который поселился теперь в моей душе… И еще я беспрерывно и мучительно пытаюсь припомнить некие номера каналов связи, какие-то несуществующие счета, имена, адреса…

— Вам незнаком тот номер счета, на который похититель нашего энергоресурса потребовал перевести выкуп? — переменил тему разговора Кай. — В той радиограмме, что вы приняли по подпространственной связи перед тем, как покинули корабль, содержится ответ филиала Управления на мой запрос…

— Вот как? Меня поразило, что преступник вот так, в открытую выдает вам свой след…

— Не забывайте, что это — банк Мелетты. Планетка эта пользуется правом полной юридической автономии. То, чем мы располагаем относительно списков вкладчиков тамошних э-э… финансовых структур — это, мягко выражаясь, неофициальная информация. — Кай поморщился, словно от горького лекарства. — Так вот, счет АСТРОН-515270 в центральном филиале «Трансгэлэкси кредит», что в Хайтауне, на Мелетте, перестал быть секретом только в той связи, что числится он за покойником… За Стивом Гогиа — по кличке Красный Горец — одним из людей Оранжевого Сэма… Сандерс выпрямился, словно от удара.

— Мы немедленно должны… — начал он, с каким-то трудом выговаривая слова, запинаясь. — Маддер… Мы должны внести полную ясность в отношении того, что, собственно, он вложил в… в головы людей, которые ему доверились…

— Пожалуй, вы правы, — времени на размышления у нас не остается, — Федеральный Следователь поднялся, машинально проверяя свое табельное оружие.

«Надеюсь, что в нашем разговоре применять придется только регистратор, — подумал он. — А возможно — и того не потребуется. Разговор может получиться из тех, что идут не под запись…»

* * *

Но добраться до пребывавшего под полудобровольным арестом (впредь до выяснения обстоятельств ночной эпопеи) дока Маддера было не так просто. Сперва Каю пришлось выдержать атаку взвинченного до состояния почти полной невменяемости Чикидары. Того с трудом удерживал от вторжения в разговор шефа спасателей и Федерального Следователя только Петер — порядком помрачневший и обозленный. Каю не оставалось ничего другого, как попросить еще более мрачного и злого Сандерса задержаться на две минуты, а самому вновь уединиться теперь уже с основательно сбледнувшим с лица шкипером «Леди».

— Нам крышка, — уведомил Джон-Ахмед Кая, судорожно задвигая за собой дверь. — Я вышел на связь — как вы и говорили… Только все получилось наоборот: они идут на форсаже… И будут на месте в двадцать-двадцать по универсальному… Они думают, что я здесь крышей поехал — это когда я про то, что… что не одни мы здесь… Думают — я труса праздную… Это — точно!

— Мы более или менее надежно укрыты от обнаружения, капитан, — пресек зарождающийся приступ истерики Федеральный Следователь. — И достать нас здесь довольно трудно… Вы сами говорили мне, что Укрепленный Район — это вам не…

— У них заряд с собой!.. Они нас и рвануть могут! — Чикидара сглотнул воздух, словно его уже ухватили за горло костлявые руки Безносой, спущенной на него с цепи Ядовитым Франческо.

— Вы, как я понимаю, более всего волнуетесь о судьбе вашего судна… — постарался определить позицию собеседника Кай.

— Не без этого, только… — Чикидара покрутил головой, словно ему мешала дышать невидимая удавка, и зашептал, кося по сторонам испуганным глазом:

— Не выбраться нам отсюда! Не одни мы здесь! Не одни!.. — Чики, похоже, уже пришел к твердой уверенности, что те из окружающих его на проклятой Брошенной типов, что не являются выходцами с того света, представляют собой просто сборище зомбированных придурков, которым следует простейшие вещи объяснять с предельной натугой в голосе, по возможности закрепляя сказанное вращением зрачков и судорожными попытками ухватить собеседника за грудки и потрясти его как грушу. — Проклятое место! Нас не выпустят отсюда с этим чертовым кладом, да еще и с дурацким «Пеплом» в придачу!!! Все это было на моих глазах! Вы же сами видели — я вам их показывал — глайдеры, на которых мы сюда прикатили, в самый первый раз! Может, мне и привиделись вертолеты, да только повсюду отметины от пуль, — отметины и дыры в корпусах… И сами пули — немаленького, кстати, калибра… Они кому приснились? Нам с вами вдвоем?

— Возьмите себя в руки, кэп, — негромко, но твердо приказал Кай, и, как ни странно, именно такое — банальное и почти невыразительное заклинание возымело гораздо большее воздействие, чем громогласная выволочка, которой кэп вполне заслуживал. — Первое, что я хочу услышать от вас, — действительно ли люди Папы высаживаются в двадцать часов двадцать минут в месте нынешней дислокации «Леди»? Именно тогда и именно там? Подумайте хорошенько — вы лучше знаете этих людей… Вы уверены, что это — не ловушка? Вы сами сказали, что они не поверили некоторым вашим предупреждениям…

Чики думал минуты три. Потом потряс головой и убежденно подтвердил:

— В этих вещах Папа точен. Будут на месте как часы. А нас они попросту не боятся. В расчет не берут — как военную силу… И правильно делают.

— Ну что ж. Продолжайте ваши сеансы связи. Теперь уж постарайтесь не вспугнуть их… Кстати, о Лин-Лин. Трех девиц, что отзываются на это э-э… имя, агенты Управления на «Транзите» временно изолировали… Они это умеют делать без лишнего шума. Надеюсь, что одна из трех — ваша подруга. В таком случае — она сейчас в относительной безопасности…

Чикидара не стал выражаться в том смысле, что хрен редьки не многим слаще, а только испустил звук, который Кай решил засчитать за вздох облегчения. Он кивнул Чики, словно отпуская его грешную душу на покаяние, и устремился вон из бункера. Время не ждало.

* * *

— Присаживайтесь, присаживайтесь, — Маддер жестом хозяина даже не предложил, а как бы повелел обоим своим гостям расположиться на угловом диванчике у низкого стола, на котором были разбросаны бумаги, придавленные массивными антикварными очками генерал-академика — безусловно, предметом его гордости. — Очень любезно, что вы позволили мне занять этот блок — в течение многих лет он был моим э-э. кабинетом здесь… было бы неплохо, если бы еще этот ваш оболтус — боцман — перестал воображать себя моей классной дамой и перестал ходить по моим следам и торчать в холле. Впрочем, это, видно, — наименьшее из зол, которые возможны в моем положении…

— Профессор, — взял быка за рога Сандерс. — Давайте говорить начистоту: будьте добры объяснить, что за э-э… трансформацию вызвало в сознания моих людей ваше «скоростное обучение»…

— Вы говорите это так, словно я заманил вас в палатку фокусника и заставил спустить ваши денежки за удовольствие заглянуть в немытый хрустальный шар, а теперь вы сообразили, что старина Маддер вас облапошил, и пришли требовать денежки обратно, — профессор откинулся на спинку дивана и сложил руки на груди.

— Мы меньше всего склонны сваливать на вас ответственность за принятое решение, — успокаивающе вошел в разговор Кай. — Действовать так нас вынудили обстоятельства. Но это не относится к вашему молчанию относительно всего дальнейшего. Разве вы не заметили, что с каждым из членов Миссии, кроме, пожалуй, уважаемого доктора Сандерса, произошли страннейшие превращения, с которыми связаны опасные для всех нас события. Есть весьма веские основания полагать, что вся нервотрепка с исчезновением половины нашего энергоресурса тоже результат изменений в сознании мисс Ульцер. Ныне, кстати, — покойной.

Лицо Маддера болезненно дернулось. Словно для того, чтобы замаскировать нечто человеческое, что, казалось бы, вот-вот должно было мелькнуть на нем, оно привычно, словно окно дома — жалюзи, задернулось непроницаемой маской презрительного высокомерия.

— Я заранее признаю все обвинения, которые вы готовы выдвинуть против меня, — морщась, глухо выдавил из себя он — Но, увы, не имею права сказать вам что-либо о происшедшем. Все мы — люди Системы, и вы должны хорошо понимать меня.

— В том-то и дело, профессор, — резко оборвал его Сандерс, — не знаю, как уважаемый Следователь, но я, грешный, теперь благодаря вашему подарочку вовсе не чувствую себя чем-то обязанным Системе. И не собираюсь принимать безропотно ни смерть, ни безумие ради того, чтобы вы смогли гордиться тем, что остались верны подписи, что поставили под какой-то цедулькой с грифами секретности…

Маддер был потрясен таким открытым небрежением к основам основ, которое явил не кто иной, как глава Миссии Спасения. Он остекленело смотрел на собеседника, словно узрел гостя с того света. Так оно было: вместо почтенного доктора Сандерса перед ним стоял им же самим выпущенный в этот мир злой дух. Призрак кого-то совсем иного… Кай поспешил добить генерал-академика:

— Моя задача, док, состоит всего лишь в том, чтобы обеспечить доставку на Нимейю Миссии Спасения и Груза. Обеспечивать выполнение задач, которые ваше ведомство поставило перед вами, я вовсе не обязан. И поэтому, — тут Федеральный Следователь зафиксировал взглядом ставшие без привычной брони очков странно беспомощными зрачки Маддера, — я без тени смущения сброшу в коммуникационный колодец оба сундука, что утащил из-под вашего носа кэп Чикидара, и добавлю вслед им пару плазменных гранат. К этому, кстати сказать, меня вынуждают обстоятельства. Мы находимся в преддверии вторжения бандитов… Вы ведь не хотите, чтобы ваши секреты достались им?

Маддер резко встал, стиснув кулаки так, что его знаменитые черные перчатки без малого разошлись по швам. Теперь самоконтроль окончательно изменил ему.

— Вы даже не понимаете, какую глупость и чушь городите!!! — даже не выкрикнул, а почти взвизгнул он. — Бандитам этот товар ни к чему! Они и не знают о нем. Они свихнулись на вашем «Пепле»! А если ЭТО попадет к ним в руки… Они… Они… Они просто продадут его нам же! Это не самое страшное, что может случиться! А если вы, идиот, исполните свою угрозу, то… то просто лишите себя возможности исправить то, что произошло…

— Ну, мне кажется, что у клада Рыжих могут найтись и другие покупатели… — задумчиво, вроде сам себе, заметил Кай. — А вот ваши слова относительно возможности исправить то, что произошло… Послушайте, давайте все-таки договоримся о каком-то, ну, взаимопонимании, что ли… Допустим так: вы получаете на руки ваши сундуки и в конечном счете доводите свою миссию до конца. Но при этом исправляете то, что еще можно исправить в отношении людей Миссии. И мы благополучно расходимся… До следующих парламентских слушаний… Я думаю, что моего слова и слова профессора Сандерса вам достаточно, чтобы вы спали спокойно и в снах не видели господ телевизионщиков…

Последовавшую паузу Федеральный Следователь оценил как самую важную часть состоявшегося разговора. Заняла она секунд семьдесят. Потом Маддер вздохнул и занял свое место на диване.

— Я готов ответить на ваши вопросы, господа… Только выключите свой регистратор, господин Следователь. И включите глушение. Спасибо… Рассчитывая, что вы все-таки сохраните чувство меры, удовлетворяю ваш м-м… интерес…

— Который я бы не назвал досужим… — откашлялся Сандерс. — Разрешите предположить, что лица, послужившие донорами тех знаний, что вы соблаговолили вложить в наши черепа, были отнюдь не ангелами… и что знания эти были порядком засорены… посторонним материалом.

Маддер фыркнул:

— Засорены! Вы уж должны были бы знать, а господину Следователю я объяснил — как мне кажется, весьма доходчиво, — что знания — это работающие нейронные сети. Функциональная голограмма части нервной системы человека. А голограмма обладает тем свойством, что каждая ее точка несет в себе информацию о всей картине, что на ней записана. Образно выражаясь, один и тот же синапс вашей нервной системы участвует в запоминании и формул из учебника астронавигации, и первого поцелуя матери, и Бог знает чего там еще, чем набито наше бедное сознание… И хотя мы переносили в головы обучаемых лишь часть этой информации, отфильтрованной по весьма сложным алгоритмам, принципиально невозможно было избавиться от этой ее полноты! Чем больше мы ограничиваем спектр ассоциаций… чем больше мы пытаемся очистить информационный массив, который подлежит записи и переносу, тем большие искажения мы вносим в него. Так что приходится идти на разумный компромисс. Который, разумеется, связан с определенными издержками…

— Вот-вот: об издержках, пожалуйста… — подтолкнул увязшую было в трясине академического красноречия телегу разговора Сандерс.

— Видите ли… — Маддер нервно встал и, подойдя к столу, начал сосредоточенно рыться в одном из ящиков.

Кай напрягся. Но док всего лишь извлек на свет черт-те какую древность — глиняную трубку и кисет. И принялся раскуривать порядком пересохший табак.

— Видите ли, — продолжил он, слегка поперхнувшись первой затяжкой, — особенности материала, с которым мы работали, не позволяли в полной мере выявить, насколько ускоренное обучение изменяет характер психики реципиента… И как это зависит от личности донора… Так что наш с вами эксперимент по-своему уникален…

— Спасибо, вы здорово меня утешили! — зло крякнул Сандерс, развеивая энергичными взмахами ладони облако ароматного дыма, пахнувшее ему в лицо.

— Дело в том, что экспериментальному воздействию подвергались обычно лица, рекрутированные из э-э… исправительных заведений, или добровольцы, которым, как говорится, терять было нечего… А донорами выступали люди Легиона или других подобных м-м… структур. Тоже в основном — опустившийся сброд… И понять, ухудшилось ли то, что изначально было плохо, — нелегкая задача… Впрочем, эффект, который мынаблюдаем в вашем случае, удалось в какой-то мере изучить и описать даже на таком материале… Он получил название «прогрессирующей оккупации личности»…

— П-р-о-г-р-е-с-с-и-р-у-ю-щ-е-й? — с дьявольским шипением в голосе переспросил док Сандерс, приподнимаясь на полусогнутых.

— К сожалению, да, доктор, — Маддер сосредоточил все свое внимание на забарахлившей трубке. — Мне бы очень хотелось избежать этого момента в нашем разговоре, но вы сами проявляете настойчивость… Так вот: в тех случаях, когда м-м… инсталляция знаний…

— Пересадка душ, — жестко поправил его Сандерс. — Знаю, вы не любите этого термина: его вовсю использовали ваши оппоненты. Но он гораздо более верен, чем ваше словоблудие…

Маддер закашлялся табачным дымом, прервав издаваемыми звуками весь разговор.

— Так вот, — продолжил он, не слушая собеседника, словно пытаясь быстрее покончить с чем-то очень неприятным для него, — голограммы… или, если хотите, души не уживаются на одном э-э… субстрате… В одном мозгу то есть. Происходит самоисправление — автокоррекция этих структур… Та из них, что самовосстанавливается быстрее, вытесняет другую… Ну, и в тех случаях, когда инсталляцию приходилось проводить в жестких условиях, — а когда такое выполняется переносным прибором и без длительного предварительного обследования, как было в нашем случае, — то внесенная в ваш мозг искаженная голограмма нейронной активности проявляет большую способность к автокоррекции, чем э-э… ваша собственная… Ну, понимаете: установленная вот таким жестким методом голограмма как бы вбивается в клеточные структуры вашего мозга зубилом, гвоздями приколачивается… А ваш собственный мозг себя жалеет — свою информацию наносит как бы акварелью, мягкими кисточками… Весь процесс полного переключения на программу «гостя» занимает от полутора месяцев до трех лет… Иногда, впрочем, он протекает ураганно…

— Так что же… В кого предстоит мне по вашей милости превратиться?! — Теперь Сандерс встал в полный рост и готов был, видимо, получить ответ на свой вопрос самыми неджентльменскими методами.

— Вы должны понять, — несколько отрешенно взглянул на него Маддер, — что восстановленная в вашем э-э… сознании голограмма донора, конечно, сильно искажена и неполна… Но она доминирует… Те неспециальные знания, которые так и не восстановятся, будут заменены вашими… Это может сопровождаться и сохранением некоторых черт вашей исходной личности…

— Какого же черта вы молчали об этом?! — Сандерс сделал шаг к Маддеру.

Кай приготовился остановить предстоящий сеанс рукоприкладства. Но, слава Богу, обошлось без этого…

— Если бы я поставил вас в известность о всех возможных осложнениях, — Маддер пожал плечами, — это далеко не способствовало бы стабилизации вашей психики…

— Подумать только, какая забота! — ядовито заметил Сандерс.

— Я имею в виду — психики всех членов Миссии… — тут генерал как-то торопливо отвел глаза в сторону. — А по прибытии сюда — на Брошенную — я рассчитывал э-э… привести все в норму…

Кай готов был поклясться, что последний аргумент посетил черепную коробку Колдуна только что…

— Так эту — как вы выразились? — «прогрессирующую оккупацию» можно остановить? — Сандерс рефлекторно сделал еще один шаг вперед.

— Мы в силах полностью устранить последствия инсталляции у всех вас… кроме, конечно, мисс Ульцер… — снова вернув голосу некоторую профессиональную надменность, ответствовал генерал от науки, отступая, в свою очередь, на шаг — от греха подальше. — Все будет достаточно просто. И было бы сделано раньше — если бы у вас хватило ума сразу вернуть мне полный инсталляционный комплект…

— Так это он находится в тех двух контейнерах? — уточнил Кай. — Прибор, способный осуществить как инсталляцию, так и э-э… деинсталляцию чужого сознания в мозг человека?

— Частичную инсталляцию, — с раздражением уточнил Маддер, — я уже говорил вам, что полная пересадка сознания еще невозможна… Пока…

— Но деинсталляцию — стирание чужой личности из моего мозга — ваша техника осуществляет полностью? — живо поинтересовался Сандерс.

— Да, — вздохнул Маддер. — Это я вам обещаю.

— Тогда приступим к этому сразу после того, как закончим наш разговор, — глава спасателей сел на место. — И постараемся сделать это побыстрее…

— Меня, как лицо, вынужденное вести чисто импровизированное следствие, — сменил тему Кай, — интересует ваше мнение о том, как могла повлиять инсталляция на гм… криминальные наклонности тех, кто ей подвергся… В этой связи — повторю вопрос уважаемого доктора: кем были лица, чьи стереотипы навыков космонавигации использовались вами в процессе «скоростного обучения»? Если вам трудно начать, могу высказать предположение — вам останется только подтвердить его… Или — опровергнуть…

— Ну что же… Пожалуй, так действительно будет легче… — Маддер тоже сел и пристроил свою трубку среди всякой всячины, наваленной на столе.

— Более полутора лет назад на Брошенной при м-м… невыясненных обстоятельствах бесследно пропали шестеро довольно известных преступников — так называемый Экипаж Рыжих, или просто Рыжие… — напомнил генералу Кай. — Называли их еще людьми Оранжевого Сэма… Последовало весьма краткое, но категоричное сообщение по этому поводу, не слишком понятное даже для компетентных служб… И вот мы сталкиваемся с целым рядом весьма странных совпадений… Капитан Чикидара утверждает, что именно он доставил этих людей на Брошенную и что именно на его глазах, на подступах к той самой Охранной Зоне, где расположено наше с вами убежище, Рыжие были расстреляны неведомо откуда взявшимся вертолетным десантом. Он же клятвенно утверждает, что в поведении членов Миссии ему э-э… видятся черты его погибших э-э… пассажиров. При других обстоятельствах я без колебаний отнес бы эти заявления за счет какого-то сдвига в психике капитана. Но все, о чем мы с вами поговорили и чему стали свидетелями, заставляет принять его утверждения более серьезно… Маддер откинулся на спинку дивана.

— Вы совершенно правы. Банда Рыжих была ликвидирована отрядом защиты нашего исследовательского Комплекса… Убитые были доставлены в одну из наших лабораторий — уже вне Брошенной… И подвергнуты стандартной процедуре частичной реанимации и сканирования ассоциативных полей… Их показатели в отношении навыков космонавигации были найдены весьма близкими к оптимальным… Именно такого рода поведенческих программ и не было в нашей коллекции. Как вы понимаете, когда погибает космонавигатор, его останки редко могут быть вовремя получены нами. Если о них вообще может идти речь… Так что голограммы Рыжих стали жемчужинами нашей коллекции. Я с удовольствием верну их туда… В нее. К сожалению, уже не в полном составе…

— Если принять во внимание, что прибыли они на Брошенную, чтобы забрать из якобы покинутого исследовательского Комплекса именно ту аппаратуру, с помощью которой… — Кай чуть дернул щекой. — Судьба иногда зло шутит… Вы, я вижу, принимали участие в этих э-э… событиях?

Маддера передернуло. Он не ответил на вопрос Федерального Следователя.

— А от чьего имени действовали Рыжие? Кто навел их на Брошенную? — поинтересовался Сандерс. — И как получилось, что кэп Чикидара остался в живых?

— Я думаю, что люди Оранжевого Сэма работали на наших конкурентов с Дальних Баз. К сожалению, охрана исследовательского Комплекса поторопилась… Им просто не пришло в голову искать кого-то внутри Зоны… Лишь позже, когда полуреанимированных бандитов подвергли неоднократному ментоскопированию… Но, как я уже сказал, происходило это вне планеты, когда поздно было возвращаться… Собственно, мы находились в состоянии эвакуации. Рыжие тоже поторопились… Или были введены в заблуждение… Типичный случай в подобного рода ситуациях… Еще несколько часов — и мы разминулись бы с этой бандой… Никто не знал, что Шварц… Маддер запнулся.

— Вы не про того ли доцента Эрвина Шварца, который скоропостижно скончался, получив вызов на слушания в Комитете? — осведомился Кай.

— Про какого же еще! Никто не знал, что он оставил действующий образец инсталлятора здесь, в Зоне… Видимо, он был агентом Дальних Баз… Не исключено, что двойным агентом… Что до кэпа Чикидары, то он просто оказался вне игры… Мне и в голову не приходило, что вся эта история э-э… воскреснет в виде такого вот ужаса…

— Чьей же душой вы отоварили меня, док? — раздраженно вмешался в разговор Сандерс. — И что за тип достался на долю несчастной Генриетты?

Маддер чуть расслабился.

— Вам это может показаться дурной шуткой, господа, но я как раз занимался, — тут док кивнул на бумаги, разбросанные по столу, — анализом проблем, возникших в нашем коллективе, в связи с происшедшей инсталляцией… Вот тут уж у меня нет от вас секретов: вам, доктор Сандерс, досталась голограмма сознания самого Оранжевого Сэма…

— Это логично, — только и ответил на это док.

— А вот мисс Ульцер предельно не повезло… Видите ли… Нами было замечено этакое — пока необъяснимое, эмпирическое — правило… Чем больше разница между личностями донора и акцептора, чем сильнее конфликт между их психологическими характеристиками, тем быстрее развивается процесс вытеснения старой личности. Мисс Ульцер достался как раз максимально несхожий с ней партнер — Стивен Гогиа, Красный Горец… Этакий импульсивный бонвиван, пройдоха, любитель шашлыков и красных вин и в дополнение к тому — поклонник одного из древних диктаторов — родом с гор… Вполне допускаю, что психика избалованной и капризной мадемуазель — воспитанницы одного из старейших пансионатов Метрополии — была сломлена в несколько часов. Странно, что человек с такими психологическими характеристиками оказался в вашей команде, док Сандерс… Док Сандерс пожал плечами.

— Я всего три года знал Генриетту. Из них два с половиной она была лишь стажером Миссии… Но… В деле она отличалась невероятной самоотверженностью и необычным чувством сопереживания к пострадавшим. На Кипперсе она… Впрочем — не будем об этом… Мисс Ульцер была способна на подвиг — если обстоятельства бросали ей вызов… Обстоятельства, но не собственная натура. В душе она всегда оставалась капризным, аристократическим ребенком, которому так не хватало в детстве родительского тепла… Такие души плохо гнутся, но легко ломаются… Мы — Спасатели… У нас не бывает внутренних коллизий. Только внешние — ты и Судьба. Остальное — чудачество…

— Могла ли эта, как вы выразились, автокоррекция голограммы сознания Красного Горца быть настолько совершенной, чтобы в голове мисс Генриетты возникло нечто конкретное из жизни этого человека? — стараясь подбирать слова поточнее, стал расставлять точки над «и» Кай. — Ну, например, номер телефона, марку вина…

— Что до марок вина, то здесь — поле для разного рода догадок… — Маддер пожал плечами. — А что касается цифровой информации… Это один из критериев полного перерождения психики. Если субъект инсталляции начал вспоминать столь конкретные данные из памяти донора, то… то процесс его превращения… перехода уже практически завершен. Именно тогда к пострадавшим приходит максимальный суицидальный импульс…

— То есть этому… превратившемуся наиболее сильно хочется повеситься? — конкретизировал научный термин док Сандерс.

— Если действия, на которые его толкнуло это второе «я», идут вразрез с его представлениями о жизни и о самом себе, то — именно так! — подтвердил Маддер. — Впрочем — не обязательно именно повеситься…

— Да куда уж больше вразрез! — всплеснув огромными ручищами, заголосил док Сандерс. — Девица, воспитанная в идеалах Возрождения, привыкшая считать человека и его стремление к совершенству высшими целями бытия, вдруг оказывается неким внутренним демоном спровоцирована на кражу идиотских ящиков с ядерной горючкой, из-за чего обреченными на смерть и кровопролитие оказываются тысячи и тысячи людей на планете, охваченной катастрофой, на планете, где обитают, между прочим, ее родные… Для меня теперь ясно, почему мисс Ульцер решила оставить этот мир столь диким и ужасным способом…

— Вот тут я не согласен с вами… — Маддер высоко поднял плечи. — Тут, по-моему, прав наш шкипер… Скорее всего мисс, претерпев э-э… изменение своего существа, решила заполучить сообщника в лице истомившегося взаперти господина Бишопа… Видимо, она и освободила его с этой целью. И пала его жертвой…

Все помолчали еще немного.

— Может быть, мы никогда не узнаем правды… — Кай пожал плечами. — Но я склонен разделить версию мистера Сандерса. Это не только психологически вернее… Это вернее и статистически.

Оба профессора недоуменно воззрились на него.

— Видите ли… — Кай пожал плечами. — Самоубийства бывают двух принципиально разных типов… Демонстративные и истинные. В первом случае человек жаждет не смерти, а сострадания. Подобная попытка — это что-то вроде обмороков или сердечных приступов, до которых так охочи невротики. Тогда смерть, если она случается, это — скорее всего — несчастный случай. Повторяю: человек не хочет умереть. Он оставляет своим ближним возможность спасти его… Выходит на карниз небоскреба и ждет, пока его уговорят и снимут с верхотуры пожарники… Или глотает таблетки за пять минут до того, как должны вернуться из гостей его родственники, и обязательно оставляет записку… И, как правило, никогда не повторяет свою попытку… Если, конечно, это не становится его хобби. Во втором — человек ищет не сострадания, а действительно смерти. Небытия. Тогда он работает всерьез. Глотает снотворное и перед тем, как наступит отключка, — гарантируется: натягивает на голову как раз такой вот пластиковый мешок, что привезли с собой вы, док… Чтобы не дышать больше одним воздухом с живыми… Или вырубает сигнализацию и пускает газ… Это не такой уж редкий случай… Похоже, что мы именно с ним имеем дело. Хрупкая мисс Ульцер скорее сломалась, чем согнулась… Впрочем, это только моя, личная точка зрения… Что до нашего друга Бишопа… Доктор Сандерс, вы не могли бы на пару минут оставить нас наедине с э-э?..

Доктор Сандерс не стал противиться. С него было достаточно чужих секретов.

* * *

— А теперь — главное, — сухо определил Федеральный Следователь. — Какую судьбу вы уготовили нам, док?

— Хм… Я не очень понял, что вы имеете в виду? — чуть картинно заломил бровь генерал-академик Маддер.

— Бросьте! — Голос Кая стал напоминать рвущееся по шву сварное железо. — В одном вы правы: все мы — люди Системы и другими уже не станем. Так неужели вы думаете, что я хоть на секунду поверю в то, что вы собрались нас вот так просто отпустить — на все четыре стороны, да еще провести курс лечения для нейтрализации последствий ваших занимательных экспериментов?.. И это — после вашей несколько странной ночной эпопеи?

— Чего вы хотите от меня? — устало спросил Маддер

— Да немногого, док… Убраться живыми с Брошенной. И довезти до места назначения Груз… Это — всего-навсего мой долг. Его следует исполнить. Вы ведь не возражаете против такой естественной потребности?

Генерал не возражал. Хотя и не ценил ерничества в подобных вопросах. Что и продемонстрировал всем своим видом. Кай, впрочем, и не думал ерничать. Он был абсолютно серьезен.

— Вы, насколько я полагаю, не с самого начала имели в своих планах провести гм… ночь в том капкане, что на вас расставил мстительный капитан Чикидара? — холодно спросил он. — Я полагаю также, что, выполнив свою, так сказать, миссию по обнаружению и возвращению в свои руки Клада Рыжих, вы не собирались вернуться на «Леди»…

— Я должен был присоединиться к э-э… группе ликвидации и принять командование операцией по окончательному свертыванию нашего здешнего филиала…

— И давно эта «группа ликвидации» кукует здесь, дожидаясь своего руководителя? — поинтересовался Кай. — И какова ее численность?

— Тридцать два человека. Они были доставлены сюда в прошлом месяце…

— Наемники?

Маддер неприятно поморщился.

— Нет — группа «Гамма-14». Вы, наверное, слыхали.

Теперь поморщился Кай.

— Публика та еще… Клейма ставить негде… Они же в розыске — после Новой Колымы…

— Это — в Метрополии. А здесь — Дальний Космос.

— Работают пока под невидимок?

— Вся их аппаратура работает только на прослушивание… Им запрещено выходить в эфир или вообще чем-то выдавать себя. Прошлой ночью я вызвал кодовым сигналом вертолет, и он доставил меня сюда. Предполагалось, что я проведу здесь несколько часов — предусмотрены были некоторые э-э… операции, которые я должен был провести здесь. Я думаю, группа встревожена тем, что я не вышел на связь…

— И что же вы предполагали предпринять в отношении «Леди» и ее экипажа?

— Видите ли… По чисто объективным причинам вам… я имею в виду всех людей, прибывших на корабле, стало известно слишком многое о работах, проводившихся нашим… нашим Комплексом здесь. В таких случаях принято э-э… изолировать непредусмотренных носителей информации.

— И что можно сказать об их дальнейшей судьбе?

— Только то, что в данном случае ее решал бы не я…

— И у нас были бы гарантии, что не повторилась бы странная история с исчезновением группы Лоррифельда? — Теперь Кай взглядом держал собеседника, не давая тому отвести глаза в сторону. — Помните — очень похожая ситуация: законсервированный объект Комплекса в джунглях, аварийная посадка исследовательского корабля в том же районе… Серия не слишком ясных радиограмм и потом — полное исчезновение двадцати человек и частичная потеря памяти у троих уцелевших… Как я понимаю, такая вот «частичная потеря» — это минимальное, что нам угрожает. Я лично против этого — хотя бы как профессионал. С потерей памяти у нас отправляют на пенсию… Когда вы намерены были осуществить захват «Леди»?

Наступило тягостное молчание. Доктор Маддер решал — кто у кого в руках находится в сложившейся ситуации.

— Я намеревался отправить команду своих людей к кораблю сразу по прибытии в группу. Они примерно в курсе дела и ждут только приказа.

— Эти «ваши люди» все еще считают, что мы находимся на борту «Леди»? — с сомнением в голосе предположил Кай.

— Вряд ли… — Маддер пожал плечами. — Они прослушивают радиопереговоры…

Он снова занялся неполадками в функционировании своей трубки и, казалось, с головой ушел в это занятие.

— В таком случае, у меня будет к вам убедительная просьба — Кай встал. — Свяжитесь со своей группой и передайте им, что вся наша компания перебазируется к кораблю. И что в двадцать-двадцать по общегалактическому вы ждете их там в гости.

— Вы навязываете мне… — рука Маддера так стиснула трубку, что глиняная вещица треснула и по бумагам на столе разлетелся дымящийся пепел. — Я не знаю, что за игру вы затеяли, но не позволю…

— Я всего лишь делаю свое дело, — сухо отрезал Кай. — Обеспечиваю своевременную доставку на Нимейю Миссии Спасения. И Груза. Наши с вами планы расходятся только в этом отношении. Ваши работы и ваши секреты останутся всецело при вас. Но если вы будете препятствовать мне, то, боюсь, не выполните своей задачи даже частично.

Маддер тяжело вздохнул.

— Итак, группу захвата вы приглашаете к кораблю на двадцать-двадцать… Это — ловушка?

— Да, — пожал плечами Федеральный Следователь. — И пусть они будут точны.

* * *

Боров посмотрел на индикатор времени, высвеченный в углу экрана внешнего обзора. Десантные «Сиэттлы» с людьми Папы должны были быть уже где-то в стратосфере. Но радар безмятежно булькал каждые тридцать секунд и не думал засекать в небесах хоть какое-то движение. Радар радаром, а следовало быть во всеоружии. Что в данном случае означало — не обпиться пивом до начала представления. Ничего иного предпринять он не мог.

Эрни глотнул «Гиннес», задумчиво прикрыл глаза, стал на ощупь — чтобы не видеть осточертевшего пейзажа на экране — раскуривать сигарету. И чуть не пропустил начало!

С дьявольским грохотом раскололось над головой небо, вспыхнули и повисли в нем люстры осветительных ракет, положив на мерзлый песок медленно плывущие тени всего, что только могло возвышаться над равниной взлетной полосы, а уж затем — чертом из коробки — вывалились в поле зрения два десантных «Сиэттла». На мгновение все утонуло в тучах пыли. По корпусу хлестнуло песком, а потом загремели команды — из нескольких мегафонов сразу. Экипажу «Леди» обещали сохранить жизнь. В случае правильного поведения.

Видимость восстановилась, и секунд двадцать Эрни любовался тем, как из люков «Шаттлов» на песок скатываются и выстраиваются в редкую цепь люди в бронежилетах — первая волна атаки. Пора было убираться в тайник. Боров встал из кресла, прикончил пиво, бросил последний взгляд на экран и остолбенел.

Над полем боя шли вертолеты — три боевые машины. И намерения у них были, видно, серьезными. Цепь наступавших остановилась, и смахивающие на черепашек-ниндзя боевики разинув рты уставились на неожиданное явление в небе над ними. Народ на бортах геликоптеров тоже был, надо полагать, немало изумлен. Благодаря чему и пропустил первый гол: две машины вспыхнули сразу, получив каждая по заряду из бортовых пушек «Сиэттлов». Одна из подбитых машин рухнула и рванула ослепительным плазменным разрядом. Тяжелый удар обрушился на корпус «Леди», и Эрни еле устоял на ногах. Потом сломя голову кинулся в свой тайник и уже не увидел, как второй горящий вертолет, с которого шутихами вылетали на ранцевых движках боевики, врезался в один из «Сиэттлов». На этот раз удержаться на ногах не удалось — сдвинутая ударной волной «Леди» встала поперек взлетной полосы.

Боров махнул рукой на идею с тайником — по таким делам не хватало еще заживо сгореть в корабле — и снова кинулся в рубку. Ее оглашал торопливый хрип пулеметных очередей и завывающий свист разрядов плазменных пушек. Ничего живого уже не было на грунте окрест. Даже на века сработанный блокгауз, рядом с которым догорал остаток фюзеляжа «Сиэттла», был закопчен и перекошен. Второй «Шаттл» горел и огрызался огнем бортовых пушек на беспрерывно сыплющий в него молниями разрядов геликоптер. Потом из него стали выпрыгивать и, спотыкаясь, разбегаться казавшиеся издалека крошечными человеческие фигурки. Но никто не отбежал далеко. Вертолет завис над коптящей тушей десантного бота, и снова захрипели пулеметные очереди. И тут экран на мгновение ослеп — рванул движок второго «Шаттла».

Когда изображение восстановилось, Боров машинально поискал глазами глупый геликоптер и с удивлением обнаружил, что тот — дымя и перекосившись — пытается дотянуть до призрачного горизонта. Но не дотянул.

«Быстро они…» — Боров сверился с часами. Считалочку про десять негритят он рассказывал бы дольше.

— Уровень радиоактивного загрязнения за бортом, — доложил ему компьютер, — превышает допустимое значение. Рекомендую провести дезактивацию корпуса…

* * *

Некоторое время взлетная полоса была воплощенным царством смерти и разрушения. Дым стлался над нею, и песок заносил то, что еще недавно было людьми, способными стрелять и ходить в атаки под небом чужих миров. И над всем этим, разумеется, завывал ветер.

Но люди живучи — приглушенно ругаясь, из-за отброшенного взрывом в сторону куска обшивки выполз и встал на ноги относительно целый — только сильно помятый — дылда. Подкинул на руке автомат и, хромая, двинулся к «Леди». Нечто, сильно напоминавшее кучу обгорелого тряпья, зацепившегося за какую-то неровность пейзажа, окликнуло его:

— Эй, Родни! Помоги-ка…

Родни помог приятелю встать на ноги, закинул его руку себе на плечи, и вдвоем они продолжили путь.

Из рубки управления за их продвижением задумчиво наблюдал Боров.

«Сюда, сюда, дорогие мои…» — приговаривал он.

Достигнув входного люка, оба боевика поупражнялись в выкрикивании довольно бессмысленных вопросов, затем с натугой сдвинули его незафиксированную крышку и один за другим вошли внутрь.

И еще некоторое время над искореженной взлетной полосой выл ветер смерти.

Потом из ложбинки поодаль вынырнул и, объезжая воронки и обломки, покатил к «Леди» корабельный флайер. Правил им Чикидара. Рядом с ним, судорожно вцепившись в рукоять сиденья, застыл бледный Лемье. Слева от него на сиденье свернулась в калачик Марго. На заднем сиденье, сгорбившись, застыл Кай. Лицо его было неподвижно. Русти к финальной сцене этой истории допущен не был: оставленный наедине с просыпающимися после деинсталляции. Маддер нуждался в присмотре.

— Вы, я вижу, порядком огорчены? — бросил Чики через плечо. — Ей-Богу, господин Следователь, — напрасно! Я на вашем месте записал бы этот номер себе в актив. В чистую прибыль — надо же им вот так налететь друг на друга! И свести счет почти всухую! Нам повезло, как новичку в казино!

— Бог с вами, Джон-Ахмед, — глухим голосом остановил его восторженную речь Лемье. — Десятки людей погибли… Надо осмотреть местность — может, уцелел еще кто-нибудь…

Он первым прошел деинсталляцию, и все его комплексы рафинированного интеллигента снова взялись за свое. Из остальных четырех бывших обладателей чужих душ еще только миссис Шарбогард пробудилась от последовавшего за манипуляциями Колдуна сна. Но в разведку ее не взяли.

— Дозу получите, а то и пулю — от тех, кто, может, и цел остался… — рассудительно заметил Чикидара.

— Но местность надо будет прочесать, как только мы установим… — глухо сказал Кай. — Установим, в чьих руках корабль…

— Не буду подгонять флайер чересчур близко, — сообщил Чики. — Их там, как минимум, двое, — он похлопал по биноклю, болтавшемуся у него на шее, — я их разглядел… У обоих по автомату. И, я думаю, внутри — третий. Наш упитанный друг.

— Почему вы так думаете? — осведомился Лемье. — На радиовызов корабль не отвечает…

— Да где ему быть еще? И потом — кто-то ведь открыл люк. Не покойная же мисс Ульцер! Эти его не взламывали. Сдвинули крышку — и все дела. А док Сандерс — я у него узнавал — поставил все ходы-выходы на внутренний запор. Перед тем, как ломануть в Зону. Теперь вы, господин Следователь, посидите в машине и подстрахуйте нас, если что… А мы с Жаном… С господином Лемье… проведем рекогносцировочку…

— Рекогносцировочки — это, знаете ли, моя прерогатива… — недовольно возразил Кай.

— Нет! — жестким голосом остановил его Лемье, сдвигая «фонарь» кабины и решительно соскакивая на песок. — Единственного представителя закона в этом сумасшедшем доме надо беречь.

Он похлопал себя по карманам, вытащил несколько увесистых стальных шариков, вздрогнул, уставившись на них, снова рассовал по местам, нашел наконец то, что искал, — белоснежный носовой платок, нацепил его на заранее припасенную хворостину и, помахивая этим импровизированным символом добрых намерений, двинулся к кораблю. Образ миротворца только чуть портила кобура пистолета, оттопыривавшая его левый локоть. Чикидара последовал за ним, тоже не забыв про свой ствол. Третьей двинулась Марго.

«Сюда, сюда, дорогие мои… Цып-цып-цып…» — Боров проследил, как еще две маленькие фигурки исчезли из поля зрения камер внешнего обзора, зайдя под фюзеляж «Леди», прикинул в руке автомат и тихим, кошачьим шагом направился к входному люку. По дороге ему пришлось перешагнуть через своего давнего знакомого. Потом — через другого. Этого он знал похуже.

Глядя вслед своим спутникам, Кай никак не мог стряхнуть с себя, выбросить из головы странный морок — ему представилось, как по пустым, темным коридорам «Леди», склонив голову набок и прислушиваясь к чему-то внутри себя, бредет черная лицом и безнадежно мертвая Генриетта Ульцер.

«Нервы сдают, — сказал он себе — И есть от чего. Странно — ведь я так и не видел ее мертвой…»

— Вот что… — тихо проронил Чики. — Мне это молчание очень не нравится. Там — в брюхе у кораблика — три здоровых лба. И почему-то они предпочитают играть в прятки… Давайте и мы поиграем, месье Лемье… Допустим, один из них блокирует основной люк. Еще один — грузовой. Третий — резервный. Но сторожить заглушку системы космодромного обслуживания не додумается ни один дурак, даже если он — профессиональный таможенник. К тому же, проникнув через эту заглушку — вон она, в полусотне метров от нас, под соплами маневрового движка, — я окажусь в выгодном положении — за спиной у того, кто стережет главный люк…

— Не вы окажетесь, а я, — совершенно безапелляционно определил Лемье. — У вас комплекция не та. Вы будете отвлекать их здесь. Пошебаршите крышкой, покричите, мол, кто там есть живой…

Насчет комплекции Чикидара мог с Лемье и поспорить. А планировку корабля знал, безусловно, лучше. Но спорить не стал. Если лягушатнику надо чувствовать себя героем, то пусть будет по-вашему, месье. И Чикидара принялся шебаршить крышкой люка. Временами он выкрикивал разную чушь, предлагая обитателям «Леди» вступить в диалог с ее капитаном-арендатором.

С того момента, когда сначала рыжий хвост Марго, а затем — сухопарые ноги Лемье скрылись в отверстии почти беззвучно снятой заглушки, прошла уже не одна минута, когда заныли сервомоторы и крышка люка съехала в сторону, открыв перед Чики вход в недра корабля. Вход этот загораживала только слегка пошатывающаяся фигура Лемье. Вирусолог был бледнее смерти. После неудачной попытки пройти сквозь Чикидару, он решительно отодвинул кэпа в сторону и, путаясь в собственных ногах, побрел к флаеру. Ничего не понимающий Чики двинулся за ним. Кай выскочил из кабины и помог Жану забраться на сиденье.

— Меня сейчас вырвет… — уведомил Жан своих спутников.

И слово свое сдержал.

— Это ужасно… — сказал он Чикидаре.

— Ужаснее не бывает! — согласился тот. — Вы мне всю обивку уделали!

— Можете идти… — продолжил Жан. — Туда… Там — никого нет. Они п-поубивали друг друга…

— Как? И эти? — У Джона-Ахмеда волосы встали дыбом.

Кай молча снял пистолет с предохранителя и двинулся к кораблю. Заглянул внутрь люка, вошел.

Первого покойника он увидел почти сразу: Боров лежал посреди отсека и пучил мертвые глаза в потолок. Причина смерти господина Бишопа с первого взгляда не диагносцировалась. В придачу к трупу на полу валялся десантный автомат облегченного образца. Его Кай подобрал — от греха подальше. Второго мертвеца пытались убрать — чтобы не мешал на дороге, задвинули под трап, ведущий в главный коридор. Этот был задушен ремнем. Третий — аналогичным образом был пристроен под трапом рубки управления. Умер он от выстрела в висок. Для порядка Кай заглянул в каюту мисс Ульцер. Нет, покойники сегодня не воскресали… Никто не отпустил бедную Генриетту на побывку с того света… Кай вернулся в рубку. На пульте сидела и чувствовала себя как дома Марго. Кай включил радио и связался с флайером.

— Капитан, — спросил он, — Лемье оклемался?

— Не совсем, — отозвался Джон-Ахмед.

— Дайте ему коньяку и оба идите быстрее сюда. Хватит загорать под радиацией. И надо разобраться с покойниками…

Марго спрыгнула на пол и отправилась куда-то по своим делам. Следуя за ней, Кай машинально подумал, что дезактивацию надо будет начать именно с рыжей бестии. И не мешает освятить воду. Жаль, что на борту нет капеллана.

Кошка привела его снова к бренным останкам Борова. Симпатичнее тот за это время не стал. Кай проверил для порядка — включен ли фиксатор, потом не без усилия перевернул покойника. Под ноги ему со стуком выкатился тускло поблескивающий стальной шарик.

Эпилог

А может быть, мы — только чье-то воспоминание?

Станислав Ежи Лец

— Тут, мистер, мне и пора закругляться. Если вас интересует экипаж «Грома», с которым вы должны по своим делам двинуться дальше, то обернитесь — вот они заваливают к старику Хенки в полном составе… А с милейшим Русти я вас познакомлю через пару минут — как всегда, где-то застрял бродяга… Чем, спрашиваете, все завершилось? Да забрал всю компанию «Мюрид» через пару дней. Миссия на Нимейе со своими задачами справилась… Там же и похоронена та бедная девица… Кстати — не ошибся сыщик — классический случай самоубийства… Даже письмо посмертное нашли — в спешке никому в голову не пришло на доску объявлений в кают-компании взглянуть. Там оно и висело — в конверте, скотчем прилепленном, помадой надписанном.

Лемье в науку подался и, сами говорите, в больших шишках ходит.

Колдун — как в воду канул. Хотя временами имя его всплывает… Но я, видно, не в тех кругах вращаюсь, чтобы мне о его здоровье докладывали… Ко всему, сдается мне, что надул он таки своих клиентов. Что-то у каждого из них в мозгах так и зацепилось из рыжих-то душ. Какие-то корешки пустили им души эти в кору-подкорку…

Доктор Шарбогард, хоть все добро, что по причине клептомании наворовала, народу вернула, да только, говорят, все одно привычку эту не позабыла. В состав Миссии по Сектору она входит, и видят ее временами общие с боцманом знакомые… Как завидишь эту мадам, советуют, так прячь предметы. Мелкие и блестящие… Из братьев-альбиносов один в гроссмейстеры вышел, а другой банк сорвал в казино. В самом Монте-Карло… Один только док Сандерс, говорят, ни на йоту не изменился… Даже лучше людьми командовать стал. Про Лемье уже говорил я вам… В общем — Бог ему судья, но кошки его больше не любят. А он — их.

Федеральный Следователь Санди, говорят, в отставку после этой истории подавал, хотя я так считаю, что вины его никакой в том, что чертова уймища народу друг друга, а заодно и массу посторонних переколотила. Не стану врать — не знаю, приняли у него отставку эту или нет…

А Марго, спрашиваете? Характерно, мистер, что вы не забыли про малую тварь — какую-никакую, а все-таки живую, — что затесалась в путаной той истории. Оно — хоть и нарушение, а покажу вам ее… Эй, Марго!.. Ну вот видите — жива-здорова рыжая зараза. Куда ей, бедной, деться, как не прибиться к заведению старины Хенки?.. Кэп Чикидара ее в подарок от лягушатника взял, но на судне своем, понятно, не держит. Отдал мне на содержание… А сам редко в этих местах бывает… Кэп Чикидара от нашего Сектора держится в сторонке — Папы, как известно, с нами считай что нет, а все одно — от греха подальше. Да, кстати, горючее краденое нашлось — тут все было, как мистер Санди вычислил… Чуть не под самым брюхом у «Леди» контейнеры притаились…

А зверек-то вас за своего признал — смотрите, как старому знакомому рад… Кстати, о старых знакомых — вот и Русти подвалил… Пожалуйте-ка сюда, офицер Раусхорн… Познакомьтесь с новым вашим пассажиром. Скоро уж сутки будут, как на «Транзите» кукует, вас, бродяг, дожидается. Я тут его с историей той занятной, от которой у тебя чуть в свое время крыша не съехала, знакомлю…

Что? Не перебрал ли я часом? Ты про что это, Русти?! Я еще помню какое сегодня число…

Как-как, говоришь, зовут мистера? Кай Санди? Вот это номер, чтоб я помер! Как говорил тот русский, что научил тебя, Русти, не по делу «ядреного поползня» поминать. А вы тоже хороши, мистер… Знай только поддакивали старому дурню… Ну да дурень этот не в обиде — получил, так сказать, байке своей подтверждение на высшем уровне!..

Так если вы в дороге по казенной надобности, мистер, значит, не принята ваша отставка? Разное бывало? Ну да — я понимаю…

Я вот смотрю, мистер, как кошечка-то вас признала, и все хочу вот о чем спросить: дело, на которое вы на «Громе» отправляетесь, — оно, часом, с этими слухами о «цивилизации фелисов» не связано? Ф-е-л-и-с-о-в, Русти, а не то, о чем ты подумал…

Да, мистер, кошек… Якобы где-то там — за Фомальгаутом — была планетка, населенная брошенными кошками. В период Изоляции народ там повымер, а вот кошки со временем ума набрались и чуть ли не письменность изобрели, телекинез и все такое… А когда люди заново на ту планетку вернулись, так они мимикрию устроили… В смысле — фелисы эти… Ну, снова нормальными кошками прикинулись и потихоньку во всю нашу цивилизацию Тридцати Трех Миров просачиваться стали… Ходят теперь между нами и потихоньку на всю нашу политику и экономику влияют… В свою пользу… Вот гляжу я на Марго временами и думаю…

Что, мистер? Да, пожалуй, вы правы: это — уже совсем другая история…

Борис ИВАНОВ Юрий ЩЕРБАТЫХ ПОСЛЕДНИЙ ВАГОН В РАЙ

«Все они созданы из глины и золота, – подумал он. – Из лжи и потрясений. Из жульничества и бесстыдной правды».

Э.-М. Ремарк «Триумфальная арка»

Глава 1

КОТОРАЯ ТРАКТУЕТ О ТОМ, ЧТО В КАЖДОЙ ХИМЕРЕ ТАИТСЯ НЕЧТО ХИМЕРИЧЕСКОЕ

– Вы уверены, что мы говорим без свидетелей, мисс Фуллер?

– Разумеется, вручение взятки – вы ведь это имеете в виду? – дело серьезное…

Худощавый, загорелый человек, одетый в строгом соответствии с неписаным регламентом, царившим в этих стенах, картинно озираясь, поставил перед коротко стриженной, не слишком уже молодой секретаршей миниатюрную фигурку, смахивающую на присевшего подумать гиппопотама.

– Это с Харибды, Мэгги. Из того немногого, что осталось от Палеовизита. Имитация, конечно. Но тамошние антиквары продают их с такой серьезной миной, что просто грех обидеть их подозрением… Тамошний «Мыслитель» тамошнего Родена. Обменял на блок «Мальборо».

Мэгги долго, со знанием дела осматривала сувенир, затем он сподобился быть присоединенным к небольшому стаду его соплеменников, воплощенных в самых разных материалах – от лоскутков и перьев до способной выдержать термоядерное пламя металлокерамики, – расположившемуся на полке по правую руку от его новой хозяйки, а его даритель был снова замечен.

– Проходите, Кай, – добродушно кивнула мисс Фуллер. – Шеф ждет вас.

При этом она выразительно покосилась на еще одного представителя славного племени, притулившегося справа от терминала, оформленного под полированный гранит.

Дежурный бегемот курил сигару. И был лукав.

* * *

«Черт бы побрал все это! – подумал Кай, войдя в кабинет. – Черт бы побрал все эти фокусы видеотехники!» – уточнил он свою мысль, вежливо приветствуя находящихся в кабинете.

Собственно говоря, в кабинете этом находился только его хозяин – Шеф Сектора Барни Т. Литлвуд. Остальные двое были представлены голографическим миражом. Мираж основательно увеличил объем кабинета старины Барни, и Каю сперва показалось, что он ошибся комнатой – отчего он и помянул в мыслях черта.

Если не считать почти незаметной зыбкости стен и пола на грани перехода, можно было подумать, что кабинет Шефа Сектора Федерального Управления Расследований непосредственно переходил в апартаменты Федерального Министра, что могло бы вызвать довольно ядовитые инсинуации со стороны безответственных шутников.

– Я думаю, что нет необходимости представлять вам, господин Санди, Министра Фогеля, нашего, так сказать, главного казначея, – начал, как всегда, в чуть неофициальном тоне Шеф. – Да и вы достаточно хорошо известны тем, кому следует, чтобы тратить время на излишние формальности…

Вообще-то говоря, они оба имели друг о друге весьма слабое представление. Восседавший под чеканным гербом Министр финансов и член Высочайшего Директората Федерации Тридцати Трех Миров, Кристиан-Ганс Фогель столь же мало стремился к широкой известности, как и стоявший перед ним Федеральный Следователь пятой категории Кай Санди. Тем не менее они оба изобразили на лицах нечто соответствующее моменту, а Министр даже вышел из-за стола.

Стол Министра был огромен до неприличия. С массивными ножками, отделанными натуральным ореховым шпоном, и покрытый темно-зеленым сукном, он цветом и размерами напоминал только что зазеленевшее пшеничное поле. Чтобы обойти его, Министру потребовалось немало времени. У Кая появилось странное ощущение, что он смотрит на господина Министра в перевернутый бинокль: настолько маленькой была фигура главного финансиста по сравнению с этим предметом меблировки и со столь же непропорционально огромной властью, которой Министр был наделен.

«Как бы он еще и руку не протянул для пожатия, – подумал Кай. – Пожимать руки призракам всегда неловко».

До рукопожатий, слава Богу, дело не дошло. Министр на ходу коснулся локтя третьего участника разговора – молодого человека в безупречно сшитом костюме последнего покроя.

– Моррис Де Жиль – Главный Инспектор контрольной службы Министерства. Прошу любить и жаловать вашего напарника в предстоящей операции…

– Как я понимаю, – Де Жиль слегка откашлялся, сообразив, что пришла его очередь что-то сказать, – на мою долю приходится получение и анализ информации, в основном финансово-экономического плана…

– Да, я думаю, что мне не стоит самому браться за такие вопросы при наличии специалиста уровня Главного Инспектора Министерства, – резонно заметил Кай.

– Перейдем, однако, к нашей работе, – чуть форсировал разговор Шеф Сектора. – Мне кажется, что господин Министр лучше изложит суть дела, которым вам – видимо, придется заняться в ближайшие дни, Санди…

Министр заложил руки за спину и принялся вышагивать из угла в угол по кабинету-миражу. Теперь он, в полном соответствии со своей фамилией, напоминал какую-то птицу, озабоченную проблемами государственной жизни.

– Вы знаете, господин Следователь, с чего начался конец Империи? – осведомился он, наклонив голову так, словно ее свернул ему набок лихой человек, и этак – снизу вверх и наискосок глянул на слушателя.

Вообще-то Кай считал, что конец каждой людской глупости коренится в самом ее начале, но решил не блистать парадоксами и ограничился тем, что слегка развел руками:

– Это вопрос скорее философский, господин Министр…

– Это вполне деловой вопрос, Следователь, – сурово произнесла озабоченная птица. – Другое дело, что каждый отвечает на него по-своему: военные считают, что с того, как не удалось подавить мятеж на Харибде. Политики – что с того, как Триумвират допустил сбор Полномочного Вече. Думаю, что у психиатров и дантистов найдутся для этого вопроса свои ответы. Но тот, кому приходится всерьез иметь дело с деньгами государства, не задумываясь, скажет вам, что все началось с того дня, когда на содержание колоний ушло на цент больше, чем было с них получено. С неуплаты налогов все началось…

«Итак, меня сдают в аренду Налоговой Гвардии, – с досадой подумал Кай. – Лучший способ замять какой-то скандал – подсунуть его Управлению Расследований. Самой Гвардии дьявольски мешает необходимость отчитываться за каждый свой шаг перед всеми, кому не лень читать парламентские хроники».

Еще он попытался припомнить недавние неясные слухи о скандале в руководстве Гвардии и обеспрецедентных усилиях Министра финансов замять приключившийся конфуз.

– Так вот, – продолжала грустная птица, – именно поэтому крейсера Федерации годами не уходят от таких Миров, как Харибда или та же Океания. Мы идем на многие уступки – вроде Мелеттской юридической автономии, – но только не на уступки в налоговой политике… Что же вы скажете о скромном таком – миллионов на двадцать жителей – Мирке, который год за годом снижает сумму выплат в Федеральный бюджет, а теперь и вовсе докатился до того, что всерьез ставит вопрос о получении от Фонда Поддержания дотации для обеспечения своей социальной стабильности?

– Я что-то не слышал о том, что где-нибудь в Мирах Федерации наступил экономический крах и массовый голод, – решил вставить словечко Кай. – На Таунсенде – воюют, в двух Мирах – эпидемии, но до полного падения производства, как мне кажется, никто еще не дошел… Из Мира, который запросил дотации на социальные нужды, должны были бы хлынуть к соседям и в Метрополию потоки беженцев…

– Из того Мира, о котором говорю я, – ядовито просветил собеседника Министр, – уехали многие, но вовсе не в результате обнищания. Отнюдь. Теперь туда едут. Стремятся попасть любыми путями. Речь, правда, идет об определенной категории населения…

– Вы говорите, наверное, о Химере-II? – догадался наконец Кай.

– Похвально видеть, что сотрудники вашего Управления не ограничиваются лишь оперативной информацией, но еще и слушают политических комментаторов, – отвесил Министр несколько двусмысленный комплимент старине Барни. – Вы правы, именно об этой милой планетке и идет речь. Ваша помощь стала необходима нам, поскольку вопрос перешел из чисто финансовой сферы в область высокой политики: речь идет об учреждении над Химерой Федеральной Опеки.

– Представляю себе, как всполошился проклятый курятник… – не без удовольствия комментировал новость Шеф Сектора и достал из резной шкатулки основательных размеров сигару. Обрезал он ее и раскуривал, получая особое удовольствие от того, что физически лишен возможности предложить другую собеседнику.

– Да уж, можете представить… – Министр Фогель сурово посмотрел на дымящего всласть Бегемота Барни (титул, известный лишь узкому кругу лиц). – К сожалению, имела место утечка информации… Идея состояла в том, что инспекция Парламентской Комиссии и Налоговой Гвардии, которой, разумеется, тамошние чины постараются продемонстрировать полный крах своей экономики и ужасные страдания населения, составит отчет. Совет Великих Матерей – это у них так называется правящий Триумвират – утвердит этот отчет не глядя и попадется тем самым в ловушку. Под шум дискуссии о предоставлении Химере дотации пройдет решение о взятии планеты под Федеральную Опеку. Две трети голосов нам были почти гарантированы, что сняло бы вопрос о согласии самих проклятых куриц на введение опеки. А уж потом в ход пойдут крейсера – и конец разговорам!

Только упоминания о «проклятом курятнике» и Великих Матерях вызвали наконец из глубин подсознания Федерального Следователя воспоминание о том, что Материальная Республика Химера-II являла собой Единое феминистское государство, в котором женщины на данный момент составляли если не сто, то как минимум девяносто пять процентов. Это сейчас. А когда-то все было по-другому. Начали осваивать ее во времена Империи, и служила Химера одним из центров арабской фундаменталистской диаспоры. Были там, помнится, некогда аборигены, так и не признанные разумными и загнанные в резервации, и какие-то таинственные, со времен Предтеч сохранившиеся сооружения – в детстве Кай увлекался книжками о Мирах Предтеч. Однако о новейшей истории этих Миров знал немногим больше любого человека с улицы.

Империя в исторически короткие сроки плохо кончила, но население Химеры сохранилось и даже до поры до времени относительно процветало. Процветание это основывалось на торговле всякой гастрономической экзотикой, которую тамошние мастера изготавливали из живности, завезенной со всей Галактики.

На десятилетия установилась теократическая исламская Неоджамахерия. Эта политическая конструкция рассыпалась в конце концов в результате войн между сторонниками Истинного Учения, с одной стороны, и Пути Единого Аллаха с другой. В ходе этих сражений, кстати говоря, мужское население планеты почти поголовно истребило себя на корню, уступив место слабой половине человечества. Установившаяся феминистская республика огласила мужское начало источником всех зол, а роды – нездоровым и травмирующим психику процессом. После чего общество Химеры, благословясь, перешло к пробирочному самовоспроизведению. Ясно, что при столь экзотическом подходе к основам общественной жизни половина законов Федерации на Химеру не распространялась, да и вообще отношения с внешним миром у планетки были, мягко выражаясь, натянутые…

– Вы, я вижу, – заметил в развитие разговора Шеф Сектора, – настолько серьезно настроились возвратить бедную Химеру в лоно Налогового Ведомства, что готовы насесть – извините за выражение – на почтенных матрон силами всего Объединенного Космофлота… Неужели вы надеетесь в короткое время вернуть денежки, которые на это уйдут?..

– Дело не в Налоговом Ведомстве, – поморщился Министр и, продолжая морщиться, надавил кнопочку у края своего стола.

Кай ожидал, что на свет Божий появятся какие-то сногсшибательные доказательства необходимости военной миссии на Химеру. Однако просто-напросто скользнула вверх одна из малахитовых панелей, окаймлявших кабинет. В образовавшийся проход въехал сервировочный автомат-тележка с подносиком, на котором имел место высокий стакан молока: Кристиан-Ганс Фогель, видимо, с почтением относился к режиму питания. Подхватив стакан, он стал маленькими глоточками отхлебывать молоко с таким видом, словно это был яд. Все присутствующие с интересом наблюдали за этим процессом. Исключение составил робот, тут же убывший восвояси.

– Мне приходится говорить с вами, господа, не только как Министру финансов… И не столько… Напомню, что вы имеете дело с членом Директората Федерации. И, соответственно, с чуть более осведомленным человеком, чем обычный прохожий…

Фогель поднял глаза на собеседников, проверяя, произвели ли его слова должный эффект, и продолжил:

– Химере-II в кругах специалистов давно уже придается гораздо большее значение, чем просто поставщику экзотических биопродуктов… Это э-э… небесное тело, как вы знаете, обладает совершенно уникальными планетологическими характеристиками…

– Помню-помню, – слегка подтолкнул разговор старина Барни. – Диаметр планеты в два с чем-то раза меньше земного, при силе тяжести на поверхности, равной земной… Кислородная атмосфера…

– Во времена Империи, – довольно бесцеремонно прервал его Фогель, – Химеру интенсивно изучали. Ей придавали большое значение, расходовали огромные деньги. Действовала секретная База. Она, кстати, по всей видимости, сохранилась… А вот материалы этих исследований не пережили последней войны. Остаются одни лишь предположения… Из них главное – недра планеты могут содержать вкрапления неких сверхплотных субстанций, обладающих совершенно аномальными физико-химическими свойствами… Они составляют значительную часть массы планеты. Возможно – ее ядро. Предполагают, что такие вещества уже удавалось извлечь и изучить. Не исключено, что в обычных условиях они теряют стабильность и могут служить источниками энергии… Однако после распада Империи правительство Материальной республики, а до него режим Неоджамахерии не допускали проведения на Химере никаких изысканий… И дело, как вы можете догадаться, не только в религиозных предрассудках… Короче: возвращение Химеры к статусу рядового Мира Федерации представляется более чем целесообразным и своевременным…

– Вы изложили нам великолепный план учреждения Опеки… – с чуть фальшивящей интонацией в голосе заметил Шеф Сектора, сосредоточившись взором на дымящемся кончике своей сигары…

Все сказанное явно не было для него такой уж большой новостью.

– Утечка, господа, – неприязненно произнес Министр, – все дело испортила утечка. Длинные языки – главная беда нашего мира. Осознав надвигающуюся опасность, недоделанные амазонки круто изменили свою тактику и смазали весь ожидаемый результат работы. Отчет Комиссии Парламент не утвердил – и был полностью прав. Более противоречивого и бестолкового документа я не читал в жизни. А главное – эти дамы обратились с воззванием ко всем феминистским движениям Обитаемого Космоса. Ну а те, естественно, спустили на Парламентскую Комиссию собак. Так что позиции наши в Большой Говорильне на сегодняшний день выглядят слабо.

– Каким же образом этим м-м… дамам удалось запутать Инспекцию? – Интерес Федерального Следователя отнюдь не был праздным. Он уже вполне точно вычислил свою предстоящую роль.

– Отчет передан в вашу базу данных. Но, чтобы не затягивать, обрисую основное… Прежде всего Инспекция, затратив на работу три месяца, полностью подтвердила факт катастрофического падения производства во всех отраслях народного хозяйства Химеры. За последние четыре года экспорт с планеты упал. Добывающие отрасли простаивают пять дней в неделю, а оставшиеся два действуют неполный рабочий день… Собственным продовольствием планета обеспечена на три-пять процентов… Осьминоги-буйволы в экваториальных питомниках передохли. А из их шкур, кстати, изготовляли…

– Мы помним, что изготовляли из их шкур… – заверил Министра старина Барни. – Скажите лучше, каким чудом они там еще живы, бездельницы эти? И почему забросили всю работу? Неужели только затем, чтобы не платить налогов?

– Яйценоские нетопыри разлетелись из галерей и теперь одичали и представляют немалую опасность… – с упорством продолжал Министр так, словно одичание несчастных тварей нанесло ему лично глубочайшую травму.

Потом махнул рукой и закончил перечисление словами:

– И так далее… Второе, – продолжил он, – никаких признаков голода или массового исхода с планеты не наблюдается. При наличии огромной потери рабочих мест в производстве муниципальные власти повсеместно обеспечивают всех нуждающихся заработками в сфере обслуживания… Что до причин кризиса, то вразумительного ответа на этот вопрос Инспекция не получила. В каждом отдельном случае им приводили сразу несколько вполне исчерпывающих объяснений. Но в целом мы имеем здесь типичный порочный круг. На решение проблем сельского хозяйства нет ни средств, ни техники, потому что простаивает промышленность, а поставить на ноги промышленность нельзя, так как все средства уходят на решение продовольственной проблемы… Если вы меня спросите об источниках финансирования прожиточного минимума населения, то я могу предложить вам два ответа на выбор…

– Многовато для совершенно неразрешимой проблемы… – Шеф Сектора даже издал какой-то хрюкающий звук, не в силах выразить свои чувства иным путем. – Если существует способ прокормить двадцать миллионов бездельников, вернее – бездельниц, собранных на одной планете, на которой к тому же нет сорока миллионов безропотных рабов, то я подамся, пожалуй, в монастырь. Поскольку ничего не понимаю, в таком случае, в мирской жизни…

– Первое из объяснений приведено руководством Материальной республики… – Министр косо улыбнулся. – Постарайтесь не умереть со смеху… Великие Матери всерьез утверждают, что им удается решать все социальные проблемы республики за счет помощи основных феминистских движений Федерации. Да-да, за счет благотворительности и еще за счет пожертвований бесчисленного множества всяких близких к ним групп и движений, вплоть до сумм, поступающих от частных лиц. Все тамошние средства массовой информации мгновенно переполнились бесконечными благодарностями сестрам со всех концов Обитаемого Космоса и трогательными историями на подобные темы. Никакой, впрочем, отчетности. Очень мало подтверждающих документов. Делом занимаются наши специалисты по бухгалтерскому анализу. Но вы сами знаете, что проконтролировать денежные потоки на Периферии – дело почти безнадежное… Наши аудиторы выдвинули, впрочем, свое объяснение – гораздо более приемлемое и лучше проверяемое. Вот на нем-то я и попрошу сосредоточить ваше внимание, господин Следователь… И ваше, Моррис…

Кай, молча выслушивавший легкую пикировку высоких руководителей, оживился. Де Жиль, наоборот, особого оживления не проявил, продолжая изучать авторскую копию «Занятий фавна», украшавшую стену за спиной Министра. Без сомнения, отнюдь не занятия фавна – сомнительные, сами по себе, – а цена картины определяла ее местонахождение в столь неподходящем месте.

– Я уже упоминал чуть раньше о неких сверхплотных материалах, которые могут встретиться на Химере… Так вот, есть все основания так считать, что на планете начата их добыча. Специалисты приходят к выводу, что вывоз незначительных по массе – в несколько тонн, и тем более по объему – доли кубических сантиметров – сверхплотных веществ может вполне окупить годовой бюджет Химеры. Мы начали систематическое исследование черного рынка Обитаемого Космоса на предмет поступления такого рода товара…

– До сих пор монопольным производителем сверхплотных материалов были лаборатории Дальних Баз, – кашлянув, заметил Санди. – По крайней мере только они выбрасывали такие вещи на свободный рынок.

– Но анализ рынка сам по себе – не ваша забота, – несколько резко уточнил Министр. – Ваше дело – проработать эту версию на самой планете. К счастью, свойства материалов, о которых идет речь, таковы, что их нельзя спрятать подобно иголке в стоге сена…

– Вы предлагаете нашей группе действовать именно в рамках этой версии? – осведомился Кай.

Он всегда был внутренне уверен, что самые надежные и очевидные на первый взгляд версии, навязанные руководством, непременно чреваты самыми невероятными сюрпризами. И вообще, к предстоящему делу он успел проникнуться подсознательным отвращением.

– Наши эксперты, – продолжал, уклоняясь от прямого ответа, Кристиан-Ганс, – подготовили для вашей группы базы данных по вопросам, на которых я заострил ваше внимание… У вас будет время ознакомиться с этими данными. Они уже перекачаны в память компьютера Управления… На Химере вы будете выступать в качестве группы, расследующей возможности предоставления целевых субсидий отдельным предприятиям Планеты и Материальной республике в целом. Так что отказывать вам в информации по большинству вопросов, вас интересующих, нашим милым курочкам будет невыгодно. Вам, воленс-ноленс, придется поддерживать имидж богатых дядюшек. По каковой причине для вас предусмотрена несколько большая, чем обычно, смета на представительские расходы. Постарайтесь, однако, поставить дело так, чтобы возникла необходимость расследования неких криминальных обстоятельств… В случае чего – мы вам подыграем. Отсюда, с небес…

Давая понять, что разговор окончен, Министр принялся огибать свой стол в обратном направлении – к напоминающему трон креслу. Шеф Сектора, наоборот, из своего кресла поднялся, а Моррис совершенно приятельским жестом попрощался с Каем.

– Встретимся с вами вечером, Следователь! – жизнерадостно воскликнул он. – На Терминале…

Кай поклонился будущему напарнику и через секунду, вместо нечеловеческих размеров стола господина Министра, уже созерцал стеллажи с памятными реликвиями разного рода славных дел Сектора и аквариум с грустными рыбешками. Кай повернулся к шефу…

* * *

– Надеюсь, вы усвоили, что именно потребовалось от нас господину Министру? – осведомился сэр Барни, подхватывая Кая под руку и увлекая под сень солидного вида книжных полок, уставленных не менее солидными, сработанными в духе старинных фолиантов держателями дискет. – А теперь ознакомьтесь кое с чем, что вам следует знать сверх того…

Усадив Следователя в кресло, сам он возвысился над ним всей своей, напоминающей древний воздухоплавательный аппарат легче воздуха громадой, протянул Каю пачку распечаток и с чувством высморкался в белоснежный платок.

– Ничего не остается, как выразить вам мои соболезнования, Санди, – трубно провозгласил шеф. – За вашим будущим напарником на сегодняшний день числится лишь одно несомненное достоинство – он не берет взяток. Это, кстати, не значит, что честность является его самой отличительной чертой… Однако и злонамеренной лжи от него не ждите – скорее гусарскую браваду…

– Тогда, надо полагать, его нелюбовь к м-м… подношениям – просто изысканное чудачество?..

– Нет, дело обстоит еще проще: единственный наследник рода Де Жилей достаточно богат, чтобы не думать о деньгах вообще.

Кай перевернул пару страниц и вновь воззрился на шефа.

– Читайте, читайте, – подбодрил его тот. – Вам следует хорошо знать, кого вы имеете в тылу. Милейший Моррис – прекрасный спортсмен, любимец женщин, знаток вин, коллекционер эротической живописи и еще Бог его ведает чего… Ах, да – вспомнил: цыганских романсов… Благополучно в младые года сделался Главным Инспектором контрольной службы Министерства финансов… Провалив, заметьте, все поручавшиеся ему серьезные расследования.

– Какого черта он вообще делает в Министерстве? Почему бы ему не проводить время в местах повеселее? Я уже не настолько наивен, чтобы спрашивать, зачем его держат на службе…

– Он уверен, что призван служить Добру. С большой буквы. Только вот исполнять ему эту миссию постоянно мешают различные обстоятельства. Связанные с женщинами, как правило… А что касается столь быстрого продвижения по службе, так что же вы думаете: разве солидное Министерство среди других классных специалистов не должно иметь еще одного – особого, – который, при случае, запорет такое расследование, которого никто другой запороть не сможет, даже если очень захочет?

– Вы меня сильно вдохновили, Шеф, – вздохнул, поднимаясь с кресла, Кай. – Господину Фогелю, стало быть, угодно, чтобы это дело с Химерическими налогами было полностью провалено? Послать меня на планету феминисток с бабником на пару – это, ей-богу, оригинальный ход…

– Вы плохо обо мне думаете, Санди, – укоризненно вздохнул сэр Барни, настойчивым нажимом пухлой ладони усаживая Федерального Следователя на место. – Я уверен в вас как в себе самом. Даже больше – как в некоем э-э… амулете. Это не вам придется впервые провалить дело, это господину Де Жилю придется впервые справиться с порученной работой… В конце концов, высшим чинам Министерства просто необходимо иметь хоть какие-то аргументы в пользу вознесения господина Де Жиля на достаточно высокий пост… Если хотите знать, то ваше участие в деле – конфиденциальная просьба господина Фогеля… Он просил поставить в пару с Моррисом…

– Человека, который утирал бы упомянутому Моррису сопли… Простите, шеф, но… – Кай вновь сделал попытку подняться, протянул шефу папку и вежливо наклонил голову набок. – Согласно шестому пункту Служебной инструкции сотрудник Управления имеет право…

– Так вы, Санди, и вправду хотите, чтобы это дело с Химерой развалилось еще до начала расследования?

– Я не считаю себя незаменимым, сэр…

– Поверьте, я тоже не питаю подобной иллюзии. Обычно. Но не в этом случае.

Шефу удалось снова усадить Кая в кресло.

– Видите ли, у этого парня бзик. Он прочитал отчет о той истории с яичком Фаберже и еще набрался каких-то слухов от кого-то из наших людей, кто расхвалил ему ваши методы работы. Теперь, когда речь пошла о формировании совместной группы, он высказался в том духе, что не видит иной кандидатуры…

– Неужели именно его мнение сыграло решающую роль?

– Нет, разумеется. Решающим было мнение людей рангом повыше. А оно свелось к тому, что господин Де Жиль прекрасно отвлечет внимание всеми нами уважаемых амазонок от вашей деятельности… Тем более что вращаться вам придется в несколько различающихся сферах… Все сошлись на той точке зрения, что при ином составе э-э… делегации самый смысл ее будет сведен на нет…

– Боже мой, так недолго заработать и манию величия, – грустно констатировал Кай. – И, однако, кандидатура господина Де Жиля представляется столь уж незаменимой?

– Не забывайте, что эту музыку заказывают господин Фогель и его контора, так что… Неужели вы считаете, что я не использовал хотя бы один шанс для того, чтобы облегчить вам вашу задачу?

– Нет, в этом я не сомневаюсь, – совершенно искренне, но довольно неохотно согласился Федеральный Следователь.

– Тогда попрошу вас облегчить и мою. Хотя, конечно, шестой пункт Инструкции остается в вашем распоряжении…

Который раз соображения такого вот рода служили надежным способом втравить Федерального Следователя в самые головоломные истории…

– Я повременю с обращением к данному параграфу. Когда отправление?

– Вот это – прежний Федеральный Следователь Санди, которого я привык видеть перед собой! – воскликнул воодушевленный сэр Барни, вновь дирижаблем нависая над Каем. – Информация к размышлению, как говорили древние, разумеется, уже на вашем терминале. У Мэгги получите подорожную. До Земли – «Звездным экспрессом», оттуда – с «Самбуру» – рейсовым до Системы Цвингера. Ну а там – отправитесь вообще с посольскими почестями: вас должен ждать курьерский эсминец от правительства Химеры… И помните – в вас я надеюсь увидеть не только проницательного аналитика, но и… э-э… предусмотрительного психолога…

– Ну что ж, постараемся оберечь хрупкую психику и карьеру господина Де Жиля от излишних потрясений…

Кай встал. Кажется, все-таки последний раз за время этого разговора.

– Не ожесточайтесь против парня, – добродушно посоветовал ему шеф, бережно укладывая сигару на край ощетинившейся кристаллами горного хрусталя пепельницы. – Он неплохой человек. По крайней мере, в свое время не стал писать рапорт на нашего э-э… коллегу, который – был такой случай – выдрал его армейским ремнем – и за дело… Кстати, если вы думаете, что речь идет только о его карьере, то вы основательно ошибаетесь, мой друг. Дело обстоит тоньше. Нам не стоит задевать деликатную душу Министр-Директора еще и потому, что в конце расследования нам предстоит преподнести почтенному государственному мужу основательную клизму со скипидаром…

Кай заинтересованно приподнял бровь.

– Да, Следователь, – со скипидаром и патефонными иголками, как выражались древние, – удовлетворенно продолжил сэр Барни. – Вот напоследок ознакомьтесь с этим… – он протянул Каю тоненькую папку. – Да-да, не удивляйтесь, типичный случай утечки информации на самом высоком уровне. Это к тому, чтобы вы не особо полагались на конспирацию, когда ею занимаются господа из Министерства Финансов… К сожалению, мы не располагаем данными о том, кем на самом деле является эта милая особа с такой очаровательной кличкой…

– Неужели Министр-Директор слаб по женской линии? – недоуменно предположил Кай, просматривая листки распечатки. Судя по кличке – особа, втирающая очки Министру и его людям, – не из тех, кто вызывает симпатию…

– Насколько нам известно, господин Фогель – просто оплот супружеской верности… Думаю, какое-то лицо – хорошо, если только одно, – вкралось в доверие нашего партнера каким-то иным путем. Но и та информация, которой мы располагаем, кое-что значит: вот круг материалов, доступ к которым оказался открыт для Химеры, вот ориентировочный график перемещений предполагаемого осведомителя по четырем из Тридцати Трех Миров за последние два года. Я распорядился, чтобы эти сведения были переброшены на вашу базу данных… Без ссылки на источники, конечно…

Сэр Барни вздохнул.

– Но, принимая такое участие в карьере своего партнера, не забывайте и о своей собственной, Следователь… Вопрос о вашем переводе на э-э… руководящую работу уже давно находится в стадии решения. Если мнение господ из Министерства ляжет на весы, можете считать этот вопрос наконец решенным.

Подумав, шеф добавил с двусмысленной улыбкой:

– Он давно бы и был решен, если бы не ваше небрежное отношение к своим биографическим данным… Вы знаете, как «любят» у нас повышать закоренелых холостяков… Возможно, – улыбка шефа стала игривой, – визит в столь интересный мир, как Химера, поможет вам сделать наконец свой выбор…

Старина Барни умел быть таким бестактным, как никто другой. Причем выходило это у него совершенно непроизвольно.

– Не думаю, – ответил Кай уже от двери.

* * *

Горизонт был так близок, что казалось, башня просто высится над обрывом. Только под обрыв этот торопливо убегали облака – отменно низкие и под завязку нагруженные снегом в этот поздний вечер.

– Щука готова поклясться, – сказала Леди Сью, молитвенно сложив перед собой кончики пальцев и разглядывая сквозь них огонь в камине. И повторила почти по слогам: – Щу-ка го-то-ва по-клясться… – Потом повернулась к Халимат:

– Итак – эти двое. Клюнуло?..

– Щуке можно верить, – прохладным тоном определила ситуацию Леди Халимат и отвернулась от окна, за которым все бежали и бежали снеговые облака.

– Черта с два клюнуло! – Леди Сью выпрямилась в кресле и чуть опустила уголки сухих губ.

В свои девяносто три – стройная, как балерина, с пронзительно ясным умом, рентгеновскими лучами, струящимися из ее глаз, она словно воплощала Материальную Идею в ее самой свирепой форме.

– Вы со Щукой посвятили все силы тому, чтобы протолкнуть на роль инспектора этого мотылька, и воображаете, что одержали победу. Черта с два старый какаду попадется на такой крючок!

– Имеешь в виду Министр-Директора Фогеля? – нарочито фамильярно осведомилась Леди Халимат.

– А по-твоему – папу римского? – язвительно проронила Леди Сью, воткнув в угол рта тонкий, слоновой кости мундштук, и, не глядя, стала шарить на столике в поисках зажигалки.

– Он, в конце концов, тоже неплохо соответствует такому определению, – пожала плечами Леди Халимат.

Для своего возраста она выглядела слишком молодо. И, по мнению Леди Сью, не всегда была достаточно серьезна.

– Поразительное легкомыслие проявили наши сестры в Метрополии. Похоже, их совершенно не интересует тип, которого хитромудрые господа Фогель и Литлвуд вставили в пару нашему протеже. – Леди Сью одарила собеседницу взглядом, сочетающим глубокое осуждение с тенью надежды на то, что та еще способна стать на путь истинный. – А это, между прочим, еще тот экземпляр: мягко стелет, но спать, поверьте, жестко.

– В конечном счете денежные бумаги будет подписывать Де Жиль, и это расставляет приоритеты. А на работягу из Управления найдется, думаю…

– Не найдется! Стоило бы повнимательнее отнестись к его биографии…

– Можно подумать, что Управление выдает жизнеописания своих сотрудников по первому запросу…

– На белом свете есть и другие источники информации. Галактическая Мафия, к вашему сведению, неплохо зарабатывает, приторговывая своими досье на государственных служащих…

Леди Сью коснулась небольшой карточки, примостившейся рядом с зажигалкой.

– Будьте любезны, Халимат, вставьте это в терминал…

Правильное, не лишенное привлекательности, но профессионально невыразительное лицо Федерального Следователя глянуло на них с огромного демонстрационного экрана.

– Пропускаем всякую чушь о политике… Обратите внимание, что для сорокалетнего сотрудника Управления не быть примерным семьянином – основательная помеха в продвижении по службе… Причем наш друг не потому не соответствует этой характеристике, что гуляет налево и направо, а потому, что не заходит в общении с женщинами дальше чисто дружеских отношений… Поверьте, Мафия такие вещи рассматривает под микроскопом… Как вы думаете – с чего бы это? Надеюсь, вы понимаете, что с мальчиками он не балуется и свинку с осложнениями в детстве не переносил…

– Значит, какой-то зажим… Травма…

– Подобными догадками следовало бы заниматься раньше. Вот деталь биографии: «Помолвлен с Гердой Хансен…» Одиннадцать лет назад. Как, по-вашему, не затянулась ли помолвка?

– По всей видимости, Герда оставила нашего приятеля с носом…

Леди Сью поморщилась:

– Тогда была бы пометка: «Помолвка расторгнута». Такой нет. Фрау Хансен не изменила своего решения. Она просто умерла. Погибла при исполнении служебных обязанностей. Вот смотрите…

Сухая рука Леди Сью пошевелила «мышь», и по экрану пополз текст справки. В левом верхнем его углу пошли сменять одна другую фотографии, иллюстрирующие текст.

– Причина смерти – взрыв напалмовой бомбы, подложенной в автомобиль… – сухо пояснила Леди. – Только мужчины способны на подобную жестокость… Это был период, когда Метрополия всерьез взялась за сепаратистов… Похоже, они оба в качестве агентов были внедрены в разных структурах… Бедняга сгорела заживо. Из обстоятельств дела можно заключить, что это произошло на глазах господина Санди…

– Они… были коллегами? – осведомилась Леди Халимат.

– Практически – да. Правда, работали в разных секторах… Были знакомы около четырех лет… До помолвки. Помолвка длилась около пятидесяти дней… Для Герды… В принципе это был бы типичный счастливый брак. И умри госпожа Хансен госпожой Санди от какой-нибудь сердечной недостаточности лет через пять, травма не была бы столь глубокой… А в том варианте, как это случилось…

Леди Сью выключила дисплей.

– Боюсь, что это – слишком глубокая заноза… У вас есть мысли на этот счет?

Леди Халимат снова отвернулась к проваливающимся за низкий горизонт облакам…

– Мои предки, – сказала она, – считали, что подобное надо исцелять подобным… Хотя у нас с вами речь идет не об исцелении…

Леди Сью щелкнула сухими, изящными пальцами.

– Хороший совет, Халимат! – воскликнула она. – Хороший, черт возьми, совет!!! Без вас я бы и не подумала о Джейн Гранж…

– Я вовсе не имела в виду Джейн…

– Я и не говорю, что вы ее имели в виду. Просто без вашего совета я не подумала бы о ней…

– Вам не кажется, что этот… вариант небезопасен? Джейн – взрывчатый материал…

Леди Сью поднялась с кресла и, немного ссутулившись, подошла к другому окну.

– Нам требуется нейтрализовать всего лишь двух мужчин всего лишь на пару недель… – сказала она. – После этого кто угодно может взрываться как ему угодно… Как любит говорить мой лучший после геморроя друг Серж Плотников: «За неимением гербовой пишу на простой». В переводе, Халимат, это значит, что выбора у нас нет…

* * *

– Ну кто бы мог подумать, что и на старушке Земле существуют такие заштатные космотерминалы! – с раздражением произнес. Де Жиль, энергично меряя шагами номер гостиницы.

Занятый приготовлением нехитрого коктейля, Кай отреагировал на это замечание недоуменным и нечленораздельным звуком. У него космотерминал «Самбуру» не вызывал особо отрицательных эмоций. Утопающие в зарослях бугенвиллеи здания были оборудованы по последнему слову техники, а расписание вылетов челноков к отбывающим с заатмосферных орбит лайнерам соблюдалось неукоснительно. В тот вечер им не удалось повстречаться с Де Жилем на Терминале – Морриса задержали обстоятельства личного характера. Так что на Землю он прибыл всего за шесть часов до отправки последнего челнока на идущий к системе Цвингера «Декарт». Поговорить друг с другом членам Смешанной Комиссии удалось только сейчас. Правда, предстоял еще долгий путь, но начало его уже было многообещающим.

– Мало того, что каждые четверть часа бьет по нервам инфразвук от очередного «Шаттла», – с досадой произнес Моррис, – так еще никакого выбора пейзажных заставок на окнах. Извольте любоваться на проклятую саванну, пока не придет ваш черед улетать…

– Ну, вообще-то говоря – не самый неприятный пейзаж, – утешил его Кай. – Вот на Лоуренсе – вам не приходилось бывать там? У меня в окне была заставка «Дождь в Санкт-Петербурге». А снаружи лил самый настоящий дождь в Нью-Дублине. Вот это как раз я назвал бы отсутствием выбора…

– Они не смогли найти для Лионеллы номер с кондиционером… – продолжал сетовать на африканский сервис Моррис. – И парикмахера. Впервые сталкиваюсь с подобным хамством… В конце концов, я плачу из своего кармана…

– По всей видимости, вы не указали вашу подругу в заказе, который оформляли для транзита через «Самбуру»… – предположил Кай. – Да и стоило ли входить в расходы – проще было бы попрощаться заранее… Простите меня за то, что я касаюсь столь деликатных вопросов.

Моррис высоко поднял плечи:

– Я привез эту суку сюда, чтобы они с Элиа наконец встретились… Не могу же я таскать ее через всю Галактику…

– Вы уверены, что ваша подруга заслуживает такого э-э… эпитета? – недоуменно спросил Кай, протягивая Моррису его порцию смеси, рекомендованной ему на Святой Анне под названием «Белый медведь».

Тот еще выше поднял плечи.

– А какого, по вашему мнению, эпитета заслуживает трехлетняя породистая самка колли? – недоуменно спросил он. – Не Леди Баскервиль, надеюсь?

– О Господи! – поперхнулся забористой смесью Федеральный Следователь. – Наше с вами взаимопонимание с первых минут заслуживает восхищения… А Элиа, как я понимаю, это – кобель, заждавшийся своей суженой?..

На этот раз очередь поперхнуться «Белым медведем» настала для Морриса.

– Вот Элиа Майссен – это как раз моя подруга… Конечно, имя ее можно принять за… Собака, собственно, принадлежит Элиа, и я вот уже второй год не могу от нее избавиться… От Лионеллы я имею в виду… Неплохо и повторить… – Моррис оценивающе рассмотрел на свет опустевший бокал.

– Если отвлечься от проблем кинологии, – попробовал уйти от щекотливой темы Кай, отмеряя новые порции нехитрых ингредиентов древнего напитка, – то я хотел бы поделиться с вами некоторыми предварительными соображениями относительно сути проблем, которые ждут нас с вами на гостеприимной Химере-второй…

– Химера – не Химера, но нечто химерическое нам предстоит. Охотно вас выслушаю, – тоном, несколько не соответствующим смыслу произносимого, отозвался Де Жиль. – Хотя я, честно говоря, не люблю рассуждений, не базирующихся на непосредственном знакомстве с фактами…

Моррис воззрился на прозрачный потолок номера. В темнеющей глубине неба начинали загораться первые звезды. Но ту, к которой им предстояло лететь, не было видно с Земли…

– Именно это я и имею в виду… – пояснил Кай. – Все, что я прочитал в дороге и здесь, в ожидании э-э… «Декарта», не внушает мне особого доверия к версии господина Министра…

– Он излишне оптимистично оценивает количества сверхплотных материалов, потребные для компенсации дефицита бюджета Химеры, – вяло согласился с ним Моррис.

– Во всяком случае, сверхплотные материалы не относятся к категории таких, которые можно спрятать в карман. – Кай тоже задумчиво уставился на все увеличивающиеся в числе звезды. – Мы имеем дело с каким-то специфическим товаром или с какими-то особыми услугами…

– Надеюсь, не сексуальными, – пошутил Моррис. – Значит, надо искать нечто, умещающееся в кармане… И может прокормить целую планету…

Тон его оставался не слишком серьезным. Возможно, виной тому был опрометчиво быстро принятый двойной «медведь».

– А вот и Элиа, – добавил Де Жиль, опустив взор на подъездную дорожку, по которой к гостиничному блоку подруливал последней модели открытый «Порше». За рулем его виднелось нечто весьма элегантное, цвета эбенового дерева.

– Ну что ж, счастливо вам решить проблемы Лионеллы и ее хозяйки… – Кай отвесил Де Жилю легкий поклон.

– Вы не хотите познакомиться с одной из самых очаровательных претенденток на «Оскара» этого сезона? – с огорчением спросил тот.

– О, это будет слишком высокий стиль для скромного путешественника по казенной надобности, – улыбнулся Кай чуть грустно.

В этот момент на открытом, неспособном что-либо утаить лице Морриса отразился невероятный, какой-то инфернальный ужас. Взгляд его сфокусировался на чем-то, что находилось за спиной Кая. Тот обернулся.

За односторонне-прозрачной дверью номера нетерпеливо топтались двое. Один – коренастый, крепко сложенный негр лет под пятьдесят, отменно хорошо одетый и отменно лысый. Вид у него был угрожающе натянутый. Портрет его дополняла основательная бамбуковая трость. Второй – одетый с чуть меньшим вкусом рыжий дылда, оснащенный коллекцией веснушек, бакенбардами и типичным адвокатским кейсом.

Потоптавшись перед дверью Кая, оба дружно принялись стучать и звонить в двери соседнего номера, в котором должен был находиться господин Де Жиль. Видимо, предполагалось застать негодяя на месте преступления.

– Это мистер Майссен… – пояснил Моррис, возвращая своей физиономии более-менее естественный цвет. – И его адвокат. Вы позволите?

С этими словами он распахнул высокую створку окна и примерился сигануть с полутораметровой высоты.

– Не ушибитесь, – посоветовал ему Кай.

– Ну что ж… Постараюсь. Встретимся на борту «Декарта». Наши каюты – рядом. Или вы тоже отбудете последним «Шаттлом»? Тогда…

Не дожидаясь ответа, он удачно приземлился в куст бугенвиллеи, стрелой метнулся к «Порше», лихо забросил себя на переднее сиденье и вместе со своей спутницей скрылся за углом гостиничного блока. Немного спустя в поле зрения Кая появился стремительно мчащийся вприпрыжку черный крепыш, преследуемый отменно породистой колли. В арьергарде следовал рыжий адвокат, пытающийся отвлечь Лионеллу от ее жертвы. Большого энтузиазма в этом занятии он, впрочем, не проявлял.

– У меня – предубеждение против последних «Шаттлов»… – ответил в пространство Кай на вопрос, убывшего собеседника. – С ними всякое случается.

Глава 2

ИЗ КОТОРОЙ ЧИТАТЕЛЬ УЗНАЕТ ТО, ЧЕГО НИКАК НЕ МОГ БЫ УЗНАТЬ ИЗ ГЛАВЫ ПЕРВОЙ, И В КОТОРОЙ БЬЮТ БАРАБАНЫ ПОБЕДЫ

Лики отбросил книгу и сжал ладонями голову. Это не помогло.

«Чушь, Чушшь, Чушшшь!!» – Это метелки по барабанам.

«Ер-р-р-р-р-ун-да!!!» – Это палочки по зубцам жвал жуков-носорогов.

Победный звон литавр ввинчивался в мозг, а на них накладывалась ликующая барабанная дробь: «Др-р-р-рянь – дре-бе-день! Др-р-р-р-р-рянь – дре-бе-день!! Др-р-р-р-р-р-р-рянь – дре-бе-день, дре-бе-день, дре-бе-день!!!»

И снова: «Чушь! Чушшь!! Чушшшь!!! Е-р-р-р-р-р-р-р-р-р-рунда!!!! Чушь – ер-р-рунда! Чушшь – ер-р-р-рунда!! Чушшшшь – ер-р-рунда!! Ер-р-р-рунда!!! Ер-р-р-р-р-рунда!!!!»

Ярость душила его. «Все пропало! Все пропало!» – казалось, скандировала толпа снаружи.

Он отнял руки от ушей.

«Виктис Вае! Виктис Вае! Виктис Вае! Вае!! Вае!!!» – неслось с улицы. Стадо кастратов. Лики горько усмехнулся. Ну вот, мир стал немного проще. Вместо шести Священных Родов страной будет править только один – Большой Виктис и его семейство. Но это не радует… Наоборот: надеждам на скорый отъезд пришел конец. Хана… Труба… Кранты… – он задумался на мгновение, подбирая рифму, и, не найдя, длинно выругался, упомянув недобрым словом недавнего правителя Города.

В аккомпанемент его мыслям щетки и палочки за ставнями надрывались:

«Чушь – ер-р-рунда! Чушшь – ер-р-р-рунда!!»

Как ни странно, ему стало немного легче. Раньше он не мог себе позволить и намека на поношение Высокородного Тоода, а теперь оскорбления в адрес Деррила будут поощрять как проявления лояльности по отношению к новой власти. Ну что ж, поупражняемся в этом полезном искусстве: «Вонючий венценосец, не мог продержаться еще недельку! Шесть поколений Вечной Войны Шести Родов – прямым ходом в задницу! Господи, а народу-то сколько загубили из-за этой бездари, а сколько недоели-недоспали…»

Словно одобряя его недовольство низложенным правителем, барабаны отчеканивали за окнами: «Др-р-р-р-рянь – дре-бе-день! Др-р-р-р-р-рянь – дре-бе-день!! Др-р-р-р-рянь, др-р-р-р-рянь, др-р-р-р-рянь, др-р-р-р-рянь – дре-бе-день!!!!»

Лики вскочил со стула и принялся мерить шагами комнатку. Шесть шагов вперед, шесть назад… Попавшийся некстати под ноги чемоданчик с инструментами, жалобно хрустнув, отскочил к стене, а его содержимое рассыпалось металлической мелочью по полу.

В душе царили пустота и отчаяние. Жизнь казалась бессмысленной и нелепой. Ведь все уже было схвачено, еще несколько дней – и Лики был бы Наверху… Чертов метеоритный дождь! Чертова, на соплях державшаяся Система Защиты. Чертова армия – орава некормленых бандюг…

Толпа за окном подтвердила это: «Виктис Вае! Виктис Вае! Виктис Вае! Вае!! Вае!!!»

Кастраты.

Лики резко остановился. Сел на кровать. Достал из сумки пакет с остатками пайка и свистом подозвал Злюку. Кормление любимца всегда успокаивало его. Заботиться о других всегда приятнее, чем решать свои проблемы… Он вздохнул.

И дверь тут же открылась, чуть не слетев с петель. Можно было подумать, что в нее не был врезан надежный государственный замок. Проклятое гнилье!

А через порог, нимало не смущаясь, перешагнул и был радостно атакован Злюкой капитан Дирк, командир Второго Особого взвода личной гвардии высокородного Тоода Деррила, Правителя Города. Бывшего.

– Здравствуй, Мастер, – как ни в чем не бывало приветствовал он старого друга. – Переночевать пустишь? Куда тут ствол поставить?..

Оркестр за окном подтвердил кошмар ситуации: «Чушь – ер-р-рунда! Чушшь – ер-р-р-рунда!! Чушь! Чушшь!! Чушшь!!! Е-р-р-р-р-р-р-р-р-рун-да!!!!»

Происходила действительно чушь и ерунда.

– Здравствуй, смертник, – голос Лики чудом не дал фальшивого «петуха». – Пушку спрячь в шкаф. Дурную воду пить будешь?

Сам Лики выпивку не одобрял, но сейчас ничего другого изобрести просто не мог. Уже само присутствие в его квартире офицера гвардии Деррила «при полных вензелях» в разгар торжества победителей было порядочной причиной для головной боли. Наличие в той же квартире еще и «ствола», и, судя по характерно оттопыренному локтю капитана, – не одного, переводило дело в чисто уголовную плоскость. Да какую там уголовную – в плоскость Государственного Преступления.

Но сирота и беспризорник Дирк стал курсантом Дирком только потому, что его взял на воспитание род Лики. А мастер Лики не лишился в свое время вида на жительство в столице только потому, что за него замолвил кому-то словечко тогда еще сержант Дирк… И много чего еще было… Деваться им друг от друга просто некуда.

– А есть? – с изумлением спросил Дирк. Ошалевший Лики не сразу сообразил, что речь – про дурную воду.

– А ты что, не помнишь: сам заносил – на черный день…

День, и впрямь, выдался черный…

Барабаны за окном давали ему верную оценку: «День – др-р-р-р-рянь! День – дре-бе-день! Др-р-р-р-р-рянь – дре-бе-день!! Др-р-р-р-р-р-рянь – дре-бе-день! Дре-бе-день!! Дре-бе-день!!!»

– Кто бы вырубил это радио… – сурово глянул гвардии капитан на забранное ставнями окно. – Наливай!

Он расстегнул заплечную сумку и положил на стол пару свертков со снедью. Гвардейский паек. Лики наполнил стаканы и, только когда Дирк чуть не пронес свой мимо рта, понял, что тот и так вдрезину пьян.

– З-за нашу п-победу! – коротко и к меступровозгласил гость.

Очень своевременно за окном раздалось: «Виктис Вае! Виктис Вае! Виктис Вас! Вае!! Вае!!!»

Кастраты!

Осушив стакан, гвардеец, не закусывая, налил второй. Лики тупо смотрел ему в рот, забыв о своей выпивке.

– За Великого Тоода – светлая ему память, и гореть ему ясным пламенем в у-утробе Вечного Огня! – выдал Дирк следующий тост.

«Чтобы проклятому ублюдку гнить в заднице у Зловонного Червя до Пришествия Богов Оттуда Сюда!» – дополнил его Лики – мысленно.

Чертовы идиоты за окном добавили стройным хором: «…Виктис Вае! Вае!! Вае!!!»

Кастраты!!

Выглушив вторую дозу дурной воды, Дирк вроде ожил.

– Что бы там ни говорили про Деррила, – стал развивать он начатую тему уже более связным слогом, – Тоод прямой потомок Великой Матери в сто тридцать втором колене. А предок поганого метиса Виктиса в седьмом колене был Уборщиком! Я лично видел досье на этого ублюдка в Службе Безопасности Деррила. И после этого вы хотите, чтобы я сидел сложа руки или пошел к нему на службу?

Лики давно обратил внимание на тот факт, что никто не придает такого громадного значения вопросам, связанным с родословной, как безродные дворняги, к разряду которых принадлежал Дирк. Что, кстати, не делало его плохим гвардейцем или плохим другом. Сам Лики был потомственным Мастером – во всех поколениях, сколько их мог насчитать – и все чаще с ужасом понимал, что не придает этому факту ни малейшего значения…

Он задумчиво подобрал инструмент и принялся приводить в порядок замок.

– Да, – продолжил Дирк стеклянным голосом, – вся наша жизнь покатилась к чертям вонючим именно оттого, что некоторые особо умные члены нашего общества начали нарушать старые добрые традиции. И до чего мы теперь докатились? Воители работают Сборщиками, а члены Рода Вершителей занимаются незаконными операциями на черном рынке!

– Послушай, – Лики воспользовался минутой просветления, наступившего в мозгах друга детства, – что же в конце концов случилось на самом деле?

– Где? – осведомился Дирк и налил по третьей. Собственно, самому себе. Стакан Лики оставался нетронутым.

Лики, продолжая колупаться в замке, неопределенно указал в потолок:

– Ну, дождь этот метеоритный, который разнес всю систему защиты… С детских лет такого не припомню… Как это получилось?.. Правду говорят, что это Спонсоры устроили?

– Хрен их поймет, Всеблагих Спонсоров, а насчет метеоритного удара – точно. Ионосфера в-возбудилась. И системы раннего предупреждения оглохли. И ослепли. В таких случаях обычно объявляли всеобщую б-бое-вую и…

Взгляд гвардейца постепенно стекленел, и сам он начал крениться куда-то вбок. Лики отвлекся от возни с дверью и встряхнул друга детства за плечо.

– Обычно, ты сказал, всеобщую боевую объявляли и…

– И ждали. Неведомо ч-чего… Второго пришествия Богов Оттуда Сюда… А в этот раз, какой-то м-м-м… м-му… Чудак, какой-то, одним словом… Из тех, что у Виктиса на кнопках сидел…

Толпа словно откликнулась на упоминание имени победителя: «Виктис – Вае, Вае!! Виктис – Вае, Вае!!!»

Кастраты!!!

– Из тех, что на к-кнопках у Виктиса сидел, – продолжил после легкого потряхивания за плечо Дирк, – взял, да и дал Залп. По полной программе… И все!

– Что – все?

– Да все – во всех трех Воюющих Родах всем ракетным шахтам – хана. И п-преславная армия Виктиса, хошь не хошь, а победным маршем входит во все три столицы. А в двух других она и так уже стоит постоем… Еще с прошлой войны… Чудака этого, конечно, в Вечный Огонь спустили, но толку – чуть… Все равно, как Виктис из этого дерьма выползет – одному Богу известно.

– Из дерьма, – резонно заметил Лики, заканчивая прикручивать массивную металлическую планку на место вылетевшего куска древесины, – предстоит выбираться нам, а не Виктису. Он – победитель…

– С-самого себя он п-победитель… Сколько он п-продержится без войны? Б-без Большой Войны? Запомни без Войны всем – хана! У об-бщества д-должна быть цель… А кроме Войны, никакой цели Бог не придумал!!! Ни Там, ни Здесь… Без войны все, как один, захотят сладко жрать и мягко дрыхнуть… А ПОЧЕМУ БЫ И НЕТ? И что станет с г-государством?.. И зачем тогда Великий и Мудрый Виктис? Нужен-то он был, как и наш Деррил – чтобы вести подданных от п-побе-ды к п-победе… А после ПОБЕДЫ, после САМОЙ ПОСЛЕДНЕЙ ПОБЕДЫ – на хрена он? Б-большая к-ка-тастрофа впереди… Г-глад и с-смерть…

– Получается, что пока все мы тут друг друга режем и стреляем – это благо. А в мире жить – большое горе…

– Для п-побежденных – особенно, Лики, друг мой… А ты разве не знал, что между Шестью Родами испокон веку сговор был… О Вечной Войне. Чтоб никому, значит, верх не взять…

За такие речи при Дерриле публично расчленяли. Но, видно, не гвардии капитанов.

Оркестр за окном продолжал давать свою оценку жизни в этом мире: «Чушь – ер-р-рунда! Чушшь – ер-р-р-рунда!! Чушшшшь – ер-р-рунда!! Ер-р-р-рунда!!! Ер-р-р-р-р-рунда!!!!»

Интересно, какое наказание за разглашение общеизвестных фактов будет предусмотрено при Виктисе?

– Но он поплатится… За нарушение Сговора Предков – видит Бог, поплатится, сука! – огласил свой вердикт Дирк и взял в руку стакан.

Поднес его ко рту и, неожиданно передумав, решительно поставил на стол. Встал и строевым шагом проделал путь до постели Лики. Сделал поворот «налево кругом». Потом – еще раз. После чего навзничь рухнул поперек койки. Лики прислушался к его ровному и глубокому дыханию и благословил Богов за то, что Дирк не храпит во сне.

Злюка лег на страже гостя и давнего друга.

Вздохнув, Лики закончил ремонт замка и надежно запер дверь.

В нее тут же шумно заскреблись. Злюка зарычал. Лики прислушался. Кто-то тяжело сопел за дверью, а потом два раза икнул. Запахло дурной водой. Лики, вздохнув, отодвинул запор и впустил Руждана, – как всегда, растрепанного и под хмельком.

* * *

– Заходи, я уже начал беспокоиться. Почему задержался?

– Изъявлял, понимаешь ли, чувства по поводу великой победы Отца Нации Виктиса над тираном и узурпатором Деррилом. Перед камерами вечерней хроники. Пришлось изобразить из себя полный восторг и истечение слезами радости. Понюхали и отпустили…

– Патруль задержал?

– Служба Почтения.

– У Виктиса она тоже так называется?

– Да нет же – наша родная, старая, жуком закаканная Служба Почтения Великого Деррила. Нашего обожаемого. Отца народа и Сына Богов. Перестроились, суки. Еще вчера за полшепота против Вождя отрывали конечности, а сегодня трясут прохожих и требуют корчить из себя жертв преступного режима.

– Да, придуряться ты умеешь.

– Тем и держусь! Иначе давно б турнули из Дома Развлечений за пьянку. Кстати – дурную воду пить будем?

Руждан широким жестом извлек из-за пазухи мутную бутыль. Похоже, все запреты на пьянство стремительно рухнули вместе с тоталитарным режимом Деррила. У всякого минуса есть свои плюсы.

Узрев на столе два непочатых стакана, закуску и недопитую бутыль, старый комик остолбенел. А вот вид гвардии капитана, в полной боевой выкладке покоящегося на ложе закадычного друга, оставил его совершенно равнодушным. Не в свои дела Руждан не лез. Никогда. Он осторожно водрузил свою бутыль среди имеющего место великолепия и протянул стакан Лики. Тот послушно взял его.

– Как с эшелоном? – задал Лики самый неприятный из всех возможных в данной ситуации вопросов.

Руждан помрачнел, выглушил свой стакан и плюхнулся на диван.

– Можно сказать, никак. Парни из клана Виктиса оседлали все туннели… кроме одного. Эмиграция будет резко сокращена, а цены соответственно взлетят до небес. Ведь теперь Виктис, имаго ему в задницу, м-о-н-о-п-о-л-и-с-т и будет единолично диктовать всем условия! Точно известно только одно: последний вагон в Рай уходит через неделю, а дальше – мрак.

В глазах Лики мелькнула надежда:

– Может, успеем?

Руждан печально улыбнулся.

– Ты знаешь, сколько теперь стоит билет?

– Нет. Но догадываюсь.

– Триста оборотов! Иридием, – конечно.

Лики обреченно поморщился. У него не было и четверти этой суммы.

– Что же нам делать? Как говорили Великие: «Делать-то что?»

– Думать! И действовать! Но сначала – выпить. Лей больше. Неизвестно, что ждет нас завтра. Да хватит хандрить! Я, думаешь, не переживаю? Но не раскисаю же! А ведь мне тоже обрыдло ежедневно корчить из себя идиота в Доме Развлечений, пока нашу национальную культуру добивают свои продажные ремесленники, а теперь – еще иноземные выродки…

Лики почти не слушал его. Все его радужные надежды на изменение жизни лопнули в одночасье. Это был уже не первый крах в биографии Мастера из рода Мастеров. Судьба благоволила к нему в ранней юности – он был лучшим учеником самого Ларса, – лучшим из клана бесчисленных Лики, различающихся лишь номерами, данными при рождении. Ларса – единственного, удостоившегося чести избрать себе новое имя. Ему, Лики, вместе с секретами мастерства должны были достаться после утверждения в правах и собственная мастерская, и именная стипендия из немалых доходов Учителя. Но на Ларса донесли – черт дернул его лезть в политику. И только Всеблагие Спонсоры, видно, заботой своей спасли Учителя и его друзей от Вечного Огня. Учитель успел уйти в Большую Эмиграцию, цех его пошел с молотка в пользу двора Высокородного Деррила, а Лики пришлось встать к конвейеру. Это ему-то – Мастеру, знающему в совершенстве технику филигранных работ… Чего стоило ему усвоить совсем другую технику – технику выноса на черный рынок ходовых «изделий» и «компонентов», технику получения и укрывания с риском заработанных виточков. И вот наконец и ему замаячил свет в конце унылого туннеля – накопленная сумма уже только чуть-чуть не дотягивала до той, за которую Тайный Народ спроваживает ко Всеблагим подданных Царей Вселенной. И теперь – за считанные часы все рухнуло. Снова сборочный цех, ряды микросхем, с утра до позднего вечера бегущие по конвейеру, и всевидящий телеглаз, следящий за каждым движением. Две минуты без работы – а это вовсе не от тебя зависит, если, скажем, опять не завезли нужные шаблоны и мало ли еще какая напасть приключится у смежников, – штраф, пять минут без работы – удар током, десять минут без работы или повышенный процент брака – карцер и лишение еды на сутки. Кстати, теперь, под оккупацией, все еще похреновеет – можно голову давать на отсечение…

И: «Виктис Вае! Виктис Вае-Вае!!!»… Он с силой сжал пальцы и повернулся к другу.

– Мы должны достать деньги любой ценой, – выдохнул он. – Любой!

Раскрасневшийся от выпитого Руждан иронически усмехнулся.

– Хочешь пойти на панель? Ты знаешь – я с удовольствием составлю тебе компанию. Но вот большого притока клиентов – не гарантирую…

Наступила невеселая пауза. Барабаны из-за ставен утешали их: «Др-р-р-рянь – дре-бе-день! Др-р-р-р-рянь – дре-бе-день!!» Гвардии капитан завозился на койке, чуть изменил позу и, не просыпаясь, с большим чувством вполне членораздельно сообщил: «Мир должен иметь форму… стакана!»

И вновь отключился.

Руждан в задумчивости крутил в руках упомянутый сосуд. Пустой. Потом осторожно спросил:

– А ты давно виделся с Поко? Он еще продолжает мечтать об эмиграции?

Лики не сразу понял, о ком его спрашивают.

– Поко? Из Рода Блюстителей? Не знаю… Я как-то не относился к этому серьезно. Во-первых, у него никогда не было достаточно денег, чтобы всерьез думать о взятке Проводникам. А во-вторых, Блюстители и так живут получше прочих. И потом, они все жуткие консерваторы – в их Семье… Они ни за что на свете не бросят Вечный Огонь.

Клоун плеснул себе еще дурной воды и теперь задумчиво смотрел на лампу сквозь зеленоватую опалесцирующую жидкость. После долгой паузы он поставил стакан на пол и, понизив голос до шепота, многозначительно сказал:

– А ведь Поко не из Блюстителей. Он из безымянных ячеек. Так-то, друг.

Вообще-то Лики впервые услышал, что к Вечному Огню подпускают кого-то, кроме членов жреческой касты. А уж какую пользу смогут из этого извлечь двое, задумавших податься в Большую Эмиграцию, понять было и вовсе трудно.

– И чем он нам может помочь? – спросил Лики, с ужасом ощущая, что его собственная трезвость становится непреодолимой преградой для понимания того пьяного бреда, на который стал так похож окружающий его мир.

– Да так, есть у меня одна Мысль… Мыслишка… – Руждан вперился взглядом в глаза Лики, как бы взвешивая в который раз надежность своего старого приятеля. – Пре-вра-ще-ние субстанций… Т-р-а-н-с-м-у-т-а-ц-и-я…

Лики понял, что разрыв между теми уровнями, на которых болтались его и Руждана замутненные сознания, стал уж чересчур велик, и молча, как лекарство, проглотил содержимое своего стакана. Поперхнулся и зашелся кашлем.

– Сам знаешь, я не из Собирателей и не из Много Знающих, – продолжил Руждан, – но вот якшаюсь со многими и слышал кое-какие байки про Храмы. В реакторных шахтах знающий народ давно уже медные виточки в иридиевые превращает. И не так уж много за работу берет… Сколько у тебя виточков в наличии?

Лики не надо было спрашивать дважды. Всю свою многократно пересчитанную наличность он знал наизусть. Хотя мир и слегка плыл перед глазами.

– Шестьдесят иридием, сто двадцать три серебром и около двухсот медью. Только – сказки это все, про трансмутацию…

– А представь себе, что твой старый знакомый Поко твои медные обороты в иридиевые переделает? По курсу четыреста тысяч к одному? А? Каково?

Лики боязливо передернул плечами.

– Использование Вечного Огня в корыстных целях. Преступление Третьего разряда. Если загремим…

– Ах ты, Господи!.. Святая невинность! – Руждан расхохотался. – Дурашка… Кража микросхем, которой ты два месяца занимался ради своих иридиевых оборотиков, под Второй канает, но конец один – Вечный Огонь. Только и разница-то: до смерти шкурку сдерут или после. Мне лично плевать. Так что дуй к нашему дорогому Поко и объясни ему ситуацию. Что, мол, нужно рискнуть, зато есть шанс получить билет в Рай. Он-то сам давно намылился, но выхода на Жвалу у него нет. Зато есть у нас…

Дирк неожиданно, без всякого перехода, очнулся и мгновенным, бесшумным движением перешел в положение сидя.

– Не о том болтаете, ребята! Мозги у вас дерьмом забиты. Р-родина под вражьим сапогом, а вы все с виточками химичите… Надо брать банковский броневик!

* * *

– Этот наглец так и не явился с докладом? – осведомилась Леди Сью.

Леди Эльсбет пожала плечами.

– Он никогда не покидает Пещерной страны, Леди… Но он просил сообщить, что всегда готов выслушать вас по кодированному каналу…

– Они там что, начисто лишены способности понимать, что означают чрезвычайные обстоятельства?

– Боюсь, что да… К сожалению, мы не можем диктовать им условия. Монополия на ТОВАР… – Леди Эльсбет протянула Леди Сью трубку блока связи.

Та взяла ее, словно гадюку, и, раздраженно кривясь, набрала номер вызова. Секунд через сорок голос с сильнейшим акцентом осведомился, кому и кто, собственно, понадобился к телефону…

– Леди Сью понадобился Серж Плотников, – уведомила Леди невидимого нахала.

Еще через пару минут слегка запыхавшийся, но ничуть не виноватый голос сообщил, что Плотников у телефона – ждал, ждал вашего, Леди, звонка, да и навострился на рыбалку… Слава те, Господи, недалеко ушел…

– Немедленно – вы слышите, господин Плотников, немедленно доложите мне о мерах, принятых вами в связи с происшедшими событиями и с прекращением поставок ТОВАРА, – пронзительным голосом произнесла Леди в трубку. – Доложите также причину вашего отказа явиться с отчетом на внеочередное заседание Материального Совета…

– Так ведь, Леди, дорогая вы моя, – это ж ведь, только гороху объевшись, с Советом вашим дело иметь возможно… – совершенно искренне изложил свою точку зрения господин Плотников. – Меня как в тот раз – когда о ремонтных работах на внутренней сфере вопрос решали – чуть, понимаете, Кондратий не посетил, так я, простите, и зарекся в Совет ваш ездить… Вы уж лучше сразу мне готовое решение спускайте, потому как баб, простите милосердно, все равно не переспоришь, не переубедишь…

– О каком Кондратии идет речь? – осведомилась в пространство Леди Сью, прикрыв микрофон ладонью.

– Это что-то образное, – подумав, ответила Леди Эльсбет. – Из славянской мифологии…

Серж Плотников добавил между тем, в развитие своих мыслей, что, как он в тот раз говорил, так и вышло, и случилось осыпание, и из-за этого ТАМ, У ЭТИХ такой шурум-бурум и начался, и ремонтные работы надо срочно финансировать…

– В этом он прав, – заметила Леди Эльсбет, несколько нелояльно по отношению к позиции, которую, вполне очевидно, занимала Леди Сью.

– А с придурком этим, который ТОВАР гнать не может аль не хочет, мы все очень даже просто и решим, – закончил Плотников. – Мы им с нашей стороны, по части снабжения, кислород перекроем, и, как миленькие, они все на свои места за неделю поставят… А вообще – пора бы у них все там обустроить, как у людей, и тогда…

– Я очень благодарна вам за ваши советы, – процедила сквозь стиснутые зубы Леди Сью. – Принимаю под вашу ответственность обещание восстановить поставки Товара в течение недели. Вопрос о финансировании ремонтных работ во внутренней сфере мы рассмотрим на ближайшем заседании кабинета…

Она с ненавистью сделала Леди Эльсбет знак внести соответствующую пометку в память органайзера.

– И, надеюсь, вы воздержитесь, – ледяным тоном продолжила она, – от того, чтобы вносить свои субъективные коррективы в область межцивилизационных контактов…

– Это уж, Леди, как получится… – успокоил ее бас с того конца линии.

Нажав «отбой», Леди Сью некоторое время сидела неподвижно, закрыв глаза и стиснув рукоятки кресла.

– Мисс Гранж к Леди Сью, по ее вызову, – доложила по интеркому почтительная секретарша.

* * *

Торжества по поводу Великого Объединения шли на убыль. Удвоенный по случаю праздника паек был съеден, и голодные обыватели вяло слонялись по улицам, ожидая проявления дополнительных щедрот со стороны нового Правителя. Ветер, залетающий с Верхних Ярусов, мел по улицам обрывки плакатов и лозунгов, катал по полу пластиковые стаканчики из-под пунша и трепал громадные транспаранты, развешанные по стенам. Где победно-торжественно, где пристально-укоряюще, а в некоторых местах и отечески-ободряюще взирала со стен на прохожих физиономия Отца Нации, Победителя Тирании и Освободителя – Виктиса Вае.

А производственные линии в Дворцах Труда намертво стали.

Что, впрочем, позволяло Мастеру Лики нанести визит старому знакомому в неурочное время. В городе ему временами попадались то полицейские патрули, то разъезды жандармерии, но сейчас они казались не такими страшными, как прежде. Да и сами солдаты, растерянные и напуганные бесславным поражением, не особо старались приставать к прохожим. Гораздо больший страх вызвали у Мастера мелькнувшие за углом синие мундиры гвардейцев Виктиса, но те явно спешили по своим делам и не обращали на прохожий люд никакого внимания. Теперь они были настоящими хозяевами Города. Правда, было их мало – тяжело оккупировать пять держав сразу.

Первый раз Лики остановили у границы Внутреннего Периметра, но, проверив документы, пропустили без особых разговоров. Второй патруль у входа непосредственно на территорию Храма притормозил его более серьезно. Это был сдвоенный патруль храмовой стражи и гвардейцев Виктиса, и строгие черного хитина мундиры охранников, отделанные серебряными позументами, не очень гармонировали с помятыми и покореженными в недавних боях бирюзовыми кирасами гвардейцев, богато украшенными золотым шитьем и чем-то полудрагоценным – цветным стеклом скорее всего.

Тут Лики неожиданно для себя попал в самый эпицентр спора, который вели между собой изнывавшие от скуки патрульные. По-видимому, до его появления они решали вопрос приоритета. Хотя люди Виктиса были из победившего клана и делали в городе все что хотели, Храм Вечного Огня – не город. Своя епархия, своя стража, свой Закон. И даже здесь, еще за воротами, храмовая стража хотела продемонстрировать чужакам свою значимость и компетентность, в то время как гвардейцы, в свою очередь, искали случая показать охранникам, за кем должно остаться последнее слово. Лики подошел как раз кстати.

Первым его документы взял начальник караула. Документы вообще-то были липой. Но не стопроцентной. Изображенный на фото и честно пребывающий в очередном запое кузен Лики действительно очень походил на Мастера. Так что мудрить пришлось только с обонятельной меткой. Риск был, но уж по удостоверению Мастера, пусть даже самого высокого разряда и пусть даже настоящему, в Храм ломиться было бессмысленно.

– С каких это пор Собиратели топчут пыль у границ Вечного Огня? – презрительно вопросил высокий чин, прочитав в удостоверении о месте работы кузена Лики. – И метка у тебя выветрилась. Восстановишь в пятидневный срок!

– Я из рода Много Знающих, ваша храбрость. У меня контракт кое с кем из Блюстителей… а на Ленте работаю временно…

– Значит, за тобой водится грех, и немалый. Ты позоришь свой род. Что тебе здесь надо?

– Я же говорю – у меня контракт… Я должен встретится с одним из Блюстителей. С Посвященным Поко… На меня должен быть оформлен вызов… Он просил меня подготовить для него в библиотеке список литературы по одному вопросу… и некоторые расчеты. – Лики протянул перед собой заранее припасенные бумаги.

– Он, видите ли, из рода Слишком Много Знающих… – традиционно съязвил начальник поста. – И Слишком Много Хлебающих… Раз на своем месте не удержался…

Сменив гнев на милость, он пробухтел что-то скороговоркой в радиофон, выслушал ответ и дозволительно махнул подчиненным – мол, пропустите засранца.

Тот благодарно произнес ритуальную формулу:

– Да не погаснет Вечный и Светлый! – и приноровился юркнуть в Малые Ворота.

– Во веки веков! – нестройным хором отозвались стражники и расступились, пропуская его.

Лики с облегчением перевел было дух, но к нему шагнул лейтенант гвардейцев:

– Не спеши, парень. Пока ты находишься на территории Города, я буду решать, куда тебе идти и зачем. Сначала предъяви пропуск на выход из Внутреннего Сектора.

Свеженькая новость. Но формально офицер был прав: Храм – не город. А значит, и не Внутренний Сектор. Получается, чтобы в Храм попасть, надо и Город и Сектор покинуть. Оставаясь внутри их.

– Какой пропуск? – прикинулся дурачком Лики. – Я ничего не знал… Ведь Храм, господа, находится…

– Приказ коменданта города, дубина, – прервал его тарахтение гвардеец. – И заруби себе на шнобеле: «Неведение не избавляет от ответственности, ибо незнание закона есть знание беззакония», – ехидно процитировал он Священную Книгу. – Капрал, возьми двух солдат и сведи нарушителя в дежурную часть.

– Э, нет, – теперь уже начальник караула, взбешенный тем, что его столь бесцеремонно проигнорировал оккупант, решил показать свои зубы. – Он пойдет куда направлялся. Если Блюстителю нужны эти бумаги, то он их получит. Интересы Огня превыше всего!

Его декоративная алебарда тактично, но твердо оттеснила капрала гвардейцев от Лики, подтолкнув последнего в сторону ворот.

Лейтенант картинно схватился за пистолет и стал клясться усами Великого Виктиса, что это не сойдет с рук проклятому святоше.

Лики энергично забормотал, что глубоко сожалеет о своем незнании распоряжения господина коменданта и о том, какие неприятности ждут его, Много Знающего, на контракте, в случае если он не исполнит своих обязательств перед господами Блюстителями…

По-видимому, в планы гвардейцев не входила серьезная драка – в конце концов, их не для того поставили в наряд, чтобы они портили иллюзию полного спокойствия и порядка на Освобожденных Землях, – и, поломавшись для виду, лейтенант легким пинком направил Лики на территорию Храма.

Тот рванул быстрее ветра.

* * *

Странное это было место. Тихое, чистое и загадочное. Кажется, в одиночестве идешь по усыпанной разноцветным гравием дорожке мимо мраморных фонтанчиков и причудливых каких-то, временем изъеденных изваяний, и нет никого окрест, а заглянешь за неприхотливую дверцу любого из скромных павильончиков – а там… Тьма народу – в белом и в оранжевом. Толкутся тихо так вокруг поблескивающей стеклом и металлом аппаратуры в святилищах-лабораториях и изредка только словом перекидываются – вполголоса, по-деловому… И туннели уходят под землю – ТУДА, наверное, к Вечному и Светлому…

Лики пробрал озноб. Как всегда здесь…

Поко он нашел там, где и условились, – в почти пустом – в отличие от всех других – святилище, за лабораторным столом.

Тот выглядел усталым и озабоченным.

– Что случилось, Лики? Зачем я тебе понадобился? У нас тут большая заваруха. Топливо для Священного Огня поступает с перебоями. Скоро с улиц мусор собирать начнем. Наш Верховный вне себя от ярости и цепляется к нам по любому пустяку. Так что излагай свои дела побыстрее.

Лики на секунду задумался, как лучше начать столь деликатный разговор, а потом решил прямо взять быка за рога. Единственное, в чем можно было быть уверенным на территории Храма, – так это в том, что тебя не подслушивают.

– Мы как-то раз говорили о… об одной возможности… Ты спросил меня – не шучу ли я, а я ответил, что не шучу… Помнишь?

Поко криво усмехнулся:

– Я думал, что ты давно забыл о нашем разговоре.

– Отнюдь… – Лики испытующе посмотрел на собеседника и понизил голос до шепота:

– Ты поможешь и мне, и себе. Наверное, понимаешь, о чем я… Есть шанс попасть ТУДА… в Рай. Но уже – последний.

– Если ты про ту байку, будто бы Блюстители умеют превращать один металл в любой другой… ну, скажем, медь в золото или… иридий, то для этого нужно работать в реакторной шахте…

– Значит, все-таки это правда?

Поко пожал плечами:

– Блюстители высшего ранга иногда пользуются реакторами для получения нужных веществ, но… Это далеко не так просто. Необходимо очень точное знание технологии… Хотя попробовать я могу… Доступ к Внутренней Зоне, где располагаются реакторы, у меня есть. Но надо многих подмазать… Из технического персонала…

Лики вытряхнул из нагрудного кармана стандартную катушку с медными витками.

– Если ты сможешь превратить медные кольца в иридиевые, то наш капитал возрастет в четыреста тысяч раз, и этих денег с избытком хватит на билет.

Поко вяло улыбнулся:

– Оставь это себе. Меди здесь хватает. Один перегоревший трансформатор ее дает столько…

– Разве вы не обязаны сдавать все отходы?.. – Лики был как громом поражен.

– Здесь – не Дворец Труда. Храм – полузакрытая система… Внести сюда что-нибудь – нетрудно. Трудно вынести… Скажи мне лучше, почему ты решил…

– Потому что… Потому что видел, какую жизнь прожили мои мать и отец. И как загибались по очереди братья и сестры… И вижу, как живут те, кто пьет нашу кровь.

– Ты им завидуешь?

– Нет! Мне такого не надо. Но здесь можно быть только рабом или сволочью… Впрочем, рабы – тоже сволочи порядочные, по природе своей… А теперь к тому же мы – бывшие подданные клана Деррила – и вообще второй сорт. Рабы рабов Виктиса. Дурнем надо быть, чтобы не уйти, если есть щель… А ты-то – как?..

– Не знаю, что и сказать… К тому, о чем мы много раз говорили, пожалуй, и добавить нечего… Здесь для меня не жизнь. Я ведь изгой из другого Рода, и не проходит дня, чтобы мне не напомнили об этом. Я думал, может быть, наверху жизнь будет другой. Но все боялся… Нет, не того, что схватят, будут пытать… А того, что вдруг все это – обман. Что вся наша эмиграция – это просто способ избавиться от недовольных, вроде нас с тобой… Да еще и прикарманить наши последние денежки… Дорога в никуда…

Вопрос, затронутый Поко, был далеко не праздным. Что их ожидало там, Наверху, Лики точно не знал, ибо Эшелоны Спасения уходили только в одну сторону, но он твердо верил, что там ждало счастье. Да и как же могло быть иначе? Ради чего тогда он работал как проклятый, унижался перед Смотрителями и воровал микрочипы из Дворца Труда? При мысли о микросхемах живот схватила судорога и не отпускала несколько секунд. Рвотные спазмы противной холодной лапой схватили кишечник, стремясь вывернуть наружу содержимое. Ему приходилось глотать их дюжинами, а потом отрыгивать обратно. Пент, паскуда, постарался на совесть. Рефлексы установил что надо! Хрен избавишься. Неужели все, что он пережил за последние полгода, напрасно?

– Меня тоже мучает эта мысль, – выдавил он из себя. – Но ведь Спонсоры существуют?

– Да, существуют. Но в том, что они пускают нас в Рай, я сомневался, и сильно.

– А теперь?

– А теперь – нет. – Он наклонился к уху товарища: – Ты знаешь, с каких пор я мечтаю о побеге? Это было полгода назад. Оттуда, – он указал пальцем вверх, – прибыла очередная партия топлива для Вечного и Светлого… Я как раз дежурил на сортировке Сырья. Иногда там попадаются… – Поко замялся, подбирая слова, и, не найдя их, махнул рукой, – …довольно необычные вещи. Некоторые из них мы должны относить Верховным. Они потом решают, что с ними делать – оставлять в Храме или спускать в Огонь. И вот в куче всякого хлама я нашел пенал. Стандартный пенал для вычислительной машинки, которыми обычно пользуются для расчетов Много Знающие… – Поко сделал многозначительную паузу, проверяя, какое впечатление его слова произвели на собеседника. Видя, что Лики не очень понимает, в чем тут фокус, он повторил: – НАШ пенал. ОТТУДА. С письмом внутри.

До Лики наконец-то дошло:

– Послание из Рая?

Он недоверчиво вытаращил глаза. О таких вещах ходили многочисленные легенды, и частенько приходилось слышать невнятные истории, как некий тип говорил, что ему рассказывали, что однажды его знакомый… А тут перед ним сидел его товарищ, который ЛИЧНО держал в руках Послание из другого мира.

– Что же ты молчал столько времени, гад?

– А мне жизнь дорога. Да и зачем? Ты к тому времени уже окончательно решил драть отсюда когти. А я с тех пор и призадумался.

– И что там было? От кого оно?

– Представь себе, от Собирателя. Да-да, незначительного представителя ничтожнейшего из Родов… Имя разреши не называть… Кем он был здесь – можешь представить. А там этот парень устроился круче некуда. Ему предоставили возможность пройти курсы, затем стажироваться. Он теперь – спец по биомонтажу… Работает в хирургической бригаде… Представляешь – Спонсоры доверяют ему свое здоровье… Это тебе не штаны просиживать на рутинной сборке микросхем. А они его так ценят, что платят ему кучу денег и выполняют все желания. В пределах разумного. Но он слегка заскучал и послал письмо своим родным, чтоб тоже к нему отправлялись. Хочет семью создать – это там поощряется. Ссуду дают, то-се, пятое-десятое… Пишет, мол, работы там хватит на всех и свободного места – он особенно это подчеркнул – полно. Я, конечно, этому не очень верю, но он пишет, что в его распоряжении целый дом с десятью комнатами. Могло быть и больше, но, пишет, – зачем? И никого не интересуют его политические взгляды. Сочинения еретика Хая всем уже осточертели – там их тридцатью пятью изданиями издали, и больше никто не покупает – неактуально… Только новички зачитываются до тошноты.

Лики, всю жизнь ютившийся в комнатенке о шести шагах и видевший, в какой тесноте живут все жители Города, недоверчиво покачал головой. Еретика Хая он читал урывками, в рукописях – апокрифах и, честно говоря, не одобрял.

– Ну ты, Поко, и даешь! Я всегда мечтал, как там будет все, Наверху, но твой рассказ словно из книжки с картинками… А можно мне взглянуть на письмо?

– Нет, конечно! Я его передал – кому адресовано. Анонимно, разумеется. А копии таких вещей лучше не хранить… Конечно, может, и это – провокация, но хочется верить… С тех пор мечтаю об эмиграции. Меня останавливало только одно соображение: захотят ли Посредники связываться с Блюстителем. Ведь сам знаешь, чем это грозит… Да, я понимаю, за деньги все можно купить – и в Рай «билет» тоже, но… когда я попробовал только намекнуть, ОНИ столько запросили за риск, что я отступился…

– Ты просто не с теми связался, Поко… – вздохнул Лики. – Слушай, а много ТАМ наших? Что писал этот…

– Писал, что много, только разбросаны все. Однако встречаются, устраивают разные… землячества, клубы… Но, говорит, слишком велик ТОТ мир… И еще жалуется – к еде тамошней долго привыкнуть не мог… Но зато – не по жетонам. В свободной торговле… И цены терпимые… – Поко умолк.

– Как же ты о реакторных шахтах не подумал, если действительно…

– Думал, еще как думал… Да все надежных людей вокруг не видел… Ведь до черта таких вот случаев: навострил некто лыжи, наскреб как-нибудь денег, нашелся тип, что Посредником назвался, и берет недорого, и вроде все гладко прошло – исчез наш некто с концами… Кто в курсе дела, думают, что уже вкушает этот некто нектар и амброзию у Спонсоров под крылышком… А потом, при плановом, допустим, осмотре остановленных шахт – глядь, и находят все, что от нашего «некто» осталось… А Посредничка – поминай, как звали. В другом месте других дурачков в Рай вербует… И ведь не один случай такой, не два… Ты, часом, не с такими чистоделами связался?

– Жвала имеет репутацию…

– Ого… Жвала… – Поко успокоил нервную дрожь в руках и выдержал паузу. – Берусь за дело. Только не таскай сюда металл – своего хватает, не в нем дело… Настоящий иридий потребуется на первых порах – заплатить кому надо. Сотня оборотов, не меньше…

– Сотню – обеспечим, – пообещал Лики.

– Скажи лучше – сколько надо товару наварить? – мрачновато осведомился Поко.

– Две тысячи оборотов осилишь? – без особой надежды в голосе ответил вопросом на вопрос Лики.

– Еще не знаю. Но теперь – начну пробовать… – Поко сжал руку старого знакомца в локте и, не оглядываясь, ушел в глубь сумеречного коридора.

Лики не знал, что – навсегда.

* * *

Великий Виктис дослушал доклад Секретаря Оккупационного Совета и в полной тишине молча продолжал водить пером по листу бумаги, вложенному в роскошный бювар. Закончив портрет своего собеседника в профиль – в виде переполненного ночного горшка, – он отложил перо и, вздохнув, произнес:

– Вы совершили непростительную ошибку, допустив арест этого типа… Единственное, что от вас требовалось, – это наблюдать события в их развитии… Мы держали в руках нить весьма спокойного варианта такого развития, а что теперь? Скажите, кому хуже стало бы от того, что какой-то провинциальный алхимик сотворил бы в своем Храме несколько сот витков иридиевой проволоки? Она все равно оказалась бы в казне. А теперь мы загнали эту компанию в тупик. А в тупике даже ангелы звереют. Вполне возможно, они пойдут на какую-нибудь авантюру. А вы ко всему еще и потеряли их след…

– Но Совет не может приказывать Храму, – попытался оправдаться господин Секретарь. – Для нас самих явились неожиданностью их действия… У этих фанатиков – все свое: свои шпики, своя жандармерия, свой трибунал и свои палачи… И большой-пребольшой собственный крематорий – там, у всех нас под ногами…

– Приказывать – не может, – с ядом в голосе смиренно согласился Властитель Вселенной. – Но вот советовать… Совету свойственно советовать, генерал… Вы могли бы вовремя дать понять Верховным жрецам, что в интересах упрочения нашего сотрудничества…

– Да, это – упущение со стороны моих людей… – признал Секретарь, почтя за лучшее не напоминать Великому, что именно сам Виктис Вае предупреждал спецслужбы против какого-либо обмена информацией с местным Храмом. – Что до местонахождения искомых лиц, то оно будет установлено в ближайшие несколько дней…

– В ближайшие сорок восемь часов они сами заявят о себе! – с раздражением прервал его диктатор. – Потому что через шестьдесят четыре часа Последний Вагон уйдет! И мы останемся с носом!

Великий Виктис откинулся в кресле и прикрыл глаза. Дела развивались как нельзя хуже. Идиотский метеоритный дождь. Идиотский залп. Идиотская Победа, пришедшая на смену такой уютной и привычной позиционной войне… И полному кретину ясно, что уже через несколько недель Империя будет охвачена мятежами и ересью. А Эшелоны Спасения были необходимым клапаном для того, чтобы сбросить хотя бы часть чудовищного избытка давления, которое с каждой секундой все сильнее и сильнее распирает этот котел. Это был гениально задумано – не бредень тупой тайной полиции, не репрессии ненавистного всей Империи – он в этом не сомневался – оккупационного режима, а естественное стремление к счастью и свободе, словно волшебная дудочка из той сказки, которую он слышал от Всеблагих, уводит тысячи и тысячи вольнодумцев, бунтарей, асоциальных типов прочь из этого мира – к черту и дьяволу, в объятия Спонсоров. И чудесно – ни один из беглецов еще не вернулся… Зато за каждого заплачено в твердой валюте, и немало витков иридия и платины легли в банки всех Шести Родов в уплату за свободу режима и его врагов друг от друга. Деррил умел делать деньги. И Лост умел. И вот теперь – где Деррил, где Лост? И где их исправные терминалы? Согласно агентурным сведениям один еще работает, именно с него в ближайшее время уходит Последний Вагон Спасения. Не упустить, поймать за хвост эту великолепную возможность… Раскрутить ее так, как ни Деррилу, ни Лосту не снилось!!! Но чего можно добиться, имея в помощниках банду кретинов?

Великий Виктис застонал от злости.

– Мы можем прибегнуть к активным методам поиска, – робко предложил Секретарь.

– Что вы имеете в виду?

– Я подумал об использовании опытных провокаторов… – пояснил Секретарь. – Правда, мы не предвидели столь молниеносного успеха наших боевых действий и не разместили в этой части планеты достаточно…

– Короче, сколько внедренных агентов вы имеете в кругах здешней оппозиции? Я не говорю о людях Деррила. Я имею в виду нашу агентуру…

– Только одного… – скромно сообщил Секретарь. – Правда, он был ориентирован на совершенно другие задачи…

– Это ваш достославный Философ, если не ошибаюсь? – уточнил Властитель.

– Именно он… – признал Секретарь. – И это далеко не то, что…

– Это именно то, оккупационный вы мой. То – поверьте мне… Немедленно подключайте его к делу, – распорядился Виктис.

Спорить не приходилось.

* * *

В отличие от типичного жаворонка Кая, Моррис Де Жиль оказался ярко выраженной совой. Эти различия, однако, не помешали им установить единственный, пожалуй, общий элемент их распорядка дня – совместный завтрак в буфете третьей пассажирской палубы «Декарта». Моррис при этом был расслаблен спросонок, Кай тоже – после ставшей его утренним обрядом пары часов возни с документальными файлами. Обсуждались исправно поступающая на их терминалы текущая информация по Химере и стратегические вопросы начавшейся миссии. Часть времени уходила на всякое разное. Как вот сейчас.

– Господи, – вздохнул Моррис, аристократическим жестом снося верхушку укрепленного в фарфоровой рюмочке яйца, – никак не могу поверить, что завтра мы наконец выгрузимся с этого летучего лазарета…

– Да, – согласился Федеральный Следователь, задумчиво измельчая кончиком ножа ломтик ветчины. – На «Декарте» поразительное количество пассажиров, находящихся на госпитальном режиме. А из тех, что обходятся без помощи сиделки, половина глотает капсулы и таблетки. И осаждает процедурные кабинеты.

– Они все проследуют на Изиду, – пояснил Моррис. – После того как сгрузили компанию этих подозрительных ювелиров на Валенсии-4, только мы и еще пара-другая пассажиров следуем до Системы Цвингера. А на Изиде сейчас – бум микрохирургии. Тамошние медики обштопали даже Метрополию по этой части…

– Ну, нанотехнику в сосудистой и нейрохирургии стали широко применять в медицине еще во времена, когда мой дед под стол пешком ходил… – заметил Кай, с подозрением рассматривая стакан с чем-то, заменяющим собой апельсиновый сок. – А микророботы – далеко не последнее слово в современной медицине.

– Как я понимаю, речь здесь идет о расценках. На Изиде и вообще на Периферии цены на такие способы лечения полетели вниз… – о ценах, ссудном проценте и фьючерсах Моррис говорил с не меньшим пылом, чем о женщинах.

– Точно так же, как на ювелирную работу на Валенсии, – продемонстрировал свои познания в этой области Кай. – И на микроэлектронику на Цирцее… В регионе бум. Одна лишь Химера не в состоянии выкарабкаться из э-э…

– Кстати, на Цирцее к нам подсели две вполне дееспособные женские особи. Хорошая замена компании перекупщиков краденого, которую мы сгрузили на Валенсии, – уведомил Кая Моррис.

– Вы несколько поспешны в своих суждениях… – обиделся за давешних ювелиров Кай. – Что до того…

– В этих вопросах можете на меня положиться, – Моррис выразительно похлопал кончиком пальца по ноздре своего прямо-таки античного носа. – В ювелирном деле сейчас более всего ценится тонкая работа. Собственно в нее и вкладывают деньги. А на Валенсии товар идет почти по цене сырья… Рано или поздно грянет скандал… Но не будем о грустном: должен вас заверить, что знакомство с этими двумя пташками с Цирцеи рассеет ваши мрачные предчувствия относительно характера химерянок. Я заказал на вечер столик – в ресторане на второй палубе.

– Так это – жительницы Химеры? – Кай заметно насторожился.

Морриса это рассмешило. Он даже слегка прыснул в свой стакан.

– Да, конечно, – сказал он, вытирая с рукава апельсиновый сок, – аспирантки. Повышали свою квалификацию… И ни одна из них не пыталась присобачить мне «жучка» под воротник, поверьте…

– Удивительно, что нашими попутчицами оказываются сразу именно две, как вы выразились, женские особи, жаждущие знаний, если принять во внимание то, что самый высокий уровень безработицы на Химере – именно среди выпускников тамошнего Университета…

– О, это весьма обеспеченные особи, – заверил его Моррис. – Они и не думают зарабатывать себе на жизнь службой. Просто предпочитают в качестве развлечения не туризм, обжорство и все такое, а космопсихолингвистику… или палеоэкзофилологию – не помню… Интеллигентные кавалеры – из той же богемной среды, конференции на экзотических курортах. Элитарное общение, легкий привкус тайны… Это вам не служба аудита…

* * *

Лики залпом хлебнул ядовитое пойло и зашелся в хриплом кашле.

– Из чего ты ее здесь гонишь? Из клопоморов?

– Обижаешь, друг… – отозвался из полутьмы полузасыпанного давним обвалом штрека Дирк. – Последнее время я пользуюсь новым штаммом Зеленой Плесени с повышенным содержанием сахара. Микологи вывели… Сорт еще в стадии разработки и не прошел промышленных испытаний… теперь и не пройдет, верно, а мы уже пользуемся им вовсю…

Лики не думал, что изготовление разных сортов дурной воды входит в программу обучения десантных спецучилищ, но, видно, Дирк многое усвоил сверх программы.

В заброшенных выработках Дирк чувствовал себя как рыба в воде. Раздобытые для него Лики слегка поношенные куртка и комбинезон Собирателя в сочетании с общей небритостью делали капитана гвардиинеузнаваемым. Судя по небольшому арсеналу, чисткой и смазкой которого Дирк занимался во время их разговора, связи с боевыми друзьями капитан восстановил и спокойно доживать до старости здесь, в подполье, не собирался. Условный стук прервал эти тревожные размышления Лики, и он пошел открывать потайную дверь. Занятие это было не из простых. Лишь только Руждан появился на пороге, Лики понял, что что-то стряслось. Комику можно было уже не наливать.

– Закрыт последний тоннель?

– Нет, случилось другое, и, клянусь усами моего дедушки, я еще не решил, что было бы лучше.

– Поко?

– Да… Филк только что звонил мне. Номер, чтоб я помер… – как всегда, туманно и путано начал излагать новости Руждан. – Сомнений нет – Поко взяли Стражи Вечного Огня. За что и как – не знаю. Ясно одно – во-первых, этот способ добычи денег накрылся бесповоротно вместе с сотней оборотов, впрочем, это пустяки, а во-вторых, нам надо переходить на нелегальное положение. Если они возьмутся за него серьезно, Поко долго не продержится. Полиция может прибыть к тебе домой с минуты на минуту.

– И куда мы? – Лики нервно обернулся, словно ища выход.

– А сюда – в старые выработки, больше некуда, – вошел в разговор Дирк, любовно изучая просвет ствола здоровенного карабина. – Тут я вас заодно кое с кем познакомлю… А вы – меня… А вообще – у нас очень мало времени. Не позже чем через неделю начнут эти места зачищать. Регулярные войска, с огнеметами и всем таким…

И тут Лики неожиданно даже для себя сказал:

– Мы грабим банк. Другого выхода нет.

– Неграмотно, – поправил его Дирк. – МЫ не банк грабим, мы броневик возьмем… Банковский. Оккупанты вывозят из страны валюту. Святое дело – им хвост прищемить. Второй раз предлагаю. И последний.

* * *

– Довольно ловко они управляются с кораблем. – Кай кивнул на дисплей, имитирующий старинный иллюминатор внешнего обзора. – Глядя на их маневры, начинаешь понемногу верить феминисткам.

– Вы это о чем? – Голос Де Жиля был не очень тверд – видимо, сказывались труды по дегустации содержимого корабельного бара.

– Вон о том кораблике, которым так лихо и вместе с тем деликатно управляют наши амазонки. Ведь, насколько я знаю, на борту эсминца находятся только женщины. Служба в космофлоте, полиция и сфера безопасности согласно конституции Химеры – области, отданные в безраздельное пользование слабого пола.

В пересадочный отсек Моррис порядком запоздал: судя по следам помады на щеке, прощался с какой-то из давешних аспиранток и слегка задыхался. Впрочем, его физическая форма не вызывала нареканий. Уже через пару минут он вполне восстановил дыхание, предпринял попытку представиться стюардессе и удостоился за это отменно ледяного взгляда.

Чего и следовало ожидать. К слову, это произвело на него воздействие, обратное ожидаемому. Чего тоже следовало ожидать.

– А она хорошенькая, – тихонько толкнул он в бок Следователя. – Жаль, что не провожает нас до Химеры. Но если и вся команда эсминца в том же духе, то боюсь, что на меня ляжет тяжелое бремя нелегкого выбора.

– Корабль – это лишь временный этап, дорогой Моррис. У вас впереди вся планета, – насмешливо заметил Санди. – Так что я вам не завидую. Печальней участи буриданова осла может быть только судьба Тантала.

– Ну уж нет. Какой-нибудь водицы я испью.

– Вы по-прежнему уверены, что это не осложнит нашу миссию?

Тема пикировки была не из новых. Новой пока становилась только обстановка.

– Бросьте, Следователь, не стоит относиться к женщинам как к досадному препятствию на пути к какой-то цели. Гораздо выгоднее и, заметьте, приятнее считать их средством в достижении этой цели. Прокляни меня Бог, если эти милые пташечки сами не выболтают нам свои секреты, вот увидите. Я не думаю, что амазонки на Химере так уж принципиально отличаются от своих сестер на Земле.

Каю, не раз вдоль и поперек изучившему архивный файл по Материальной Республике, ничего не стоило привести добрую дюжину доводов против такого легкомысленного заявления напарника, но он решил предоставить событиям идти своим чередом. Не хотелось быть слишком серьезным с этим парнем.

– Не так громко, Моррис, мадам может нас услышать. В конце концов – мы единственные пассажиры. Кстати – ваши знакомые э-э…

– Роззи и Фатима…

– Да. Они будут ждать рейсового орбитера?

– Что поделаешь – они не почетные гости Материальной Республики, а ее рядовые гражданки.

– Думаю, на родине им придется забыть о вольных нравах Обитаемого Космоса. Чадру на них, конечно, там не наденут, но…

– Я знаю, – вздохнул Моррис. – Чадру там надевают на мужиков. Немногих оставшихся… Надеюсь, что нам не предложат дополнить свой туалет этой пикантной деталью…

– Хорошо, – вздохнул Кай. – Не будем, как вы это называете, о грустном… Давайте заключим пари. Я полагаю, что не пройдет и суток, как вы почувствуете разницу между химерянками и дамами из остальной части Обитаемого Космоса.

– Идет! На что спорим?

– На бутылку хорошего коньяка, если вы сможете его достать на Химере. Я имею в виду земного розлива… Армянский.

– Годится. А если проиграете вы, то… дадите слово не вмешиваться в мою личную жизнь во все остальное время нашей миссии.

– Господи, да я и так не собирался…

– О, Следователь! Внешне – да, но про себя вы наверняка меня осуждаете, сознайтесь… Ну вот, – добавил Де Жиль, приглядевшись к мимике собеседника, – я был прав. Значит, если я удостоверюсь, что обитательницы Химеры такие же обыкновенные женщины, что и сестры по полу из остальной части Вселенной, то вы станете смотреть сквозь пальцы на мои маленькие слабости. По рукам?

– Если это не будет выходить за рамки закона и приличий. – Кай с неохотой пожал протянутую ему тонкую кисть. – И если вы больше ни разу не назовете меня Следователем. Существует же все-таки конспирация. Я – Второй Аудитор, не более…

– Насчет приличий вам лучше было бы поучиться у древних персов.

Смеясь, Де Жиль разбил рукопожатие.

– У них считалось чрезвычайно приличным и учтивым рыгать в гостях. У каждого общества существуют свои понятия о пристойном. Но по части конспирации – безусловный приоритет за вами, Сле… господин Второй Аудитор….

* * *

Руждан расслабленно сполз с самодельного топчана и попытался в очередной раз образумить закусивших удила приятелей:

– Вы с ума посходили… Как? У нас нет ни оружия, ни подходящих парней. И никто из нас ни разу не был под огнем. Может быть, ты собираешься привлечь для этого дела Жвалу и его ребят? Опасное, доложу тебе, дело – с этой швалью связываться. Да и что мы им можем предложить такого, чего они сами не могли бы взять?

– Оружие у нас, считай, есть. – Дирк кивнул на разложенные перед ним орудия убиения и устрашения. – И главное – есть план. Стереотипный. В спецшколе такому во втором семестре обучают…

– А, а?.. – попытался противопоставить свою растерянность железному авторитету гвардейца пьяный Комик.

– А Жвала нам не нужен – справимся сами, – коротко определил Дирк. – Его дело – обеспечить нам переезд ТУДА… Хотя, если понадобится, – я стану работать и с бандитами. Но времени в альянсы вступать у нас нет.

– Пойми, если ты прав и Поко в тюряге, отступать нам некуда… – вдруг с изумительной для самого себя доходчивостью стал растолковывать Лики Руждану. – Нам уже дышат в спину. Да и я дошел до ручки: или я достаю денег на Последний Вагон в Рай и уматываю отсюда, или… – Он помедлил с ответом на самому себе же поставленный вопрос, соображая, какая у него осталась альтернатива отъезду, и мрачно закончил: – Или мне не жить… здесь.

Клоун посмотрел на товарища протрезвевшими вдруг глазами.

– Ну, хорошо, Лики. Допустим, у нас есть оружие, хотя я не знаю, из какого конца у него пуля вылетает… Но охрана? Как нам справиться с ней?

– А как обычно, – успокоил его выпускник десантной школы. – Я в городе даром времени не теряю – про филиалы Центрального банка справки навел. Мне пара пареньков помоложе нужна и вас подрессировать хоть немного. И – вперед. Все у нас получится. Во-первых, только что рухнули держава и армия. На улице полно дезертиров и раскисших солдат. Которым никто и не думает платить жалованье. Мы можем просто купить чего недостает из хлопушек – деньги в минимуме у нас еще есть. Второе: сейчас какое-то время в банках так же, как всюду, будут царить бардак и сумятица из-за смены власти. Виктис меняет старых чиновников на новых, охрана тоже меняется, а нам остается только с умом воспользоваться этой неразберихой. Сейчас два из трех броневиков отправляют в рейс без прикрытия с воздуха… И в-третьих, охране всегда есть чего терять, а нам терять – нечего.

– Злюка… – тихо пробормотал Лики. – Мне надо увести с квартиры Злюку.

* * *

Звук пощечины звонко разнесся по пассажирскому салону эсминца. Смущенный Де Жиль, потирая розовую щеку, вернулся из своей вылазки в проход между креслами и стал поправлять крепления противоперегрузочных ремней. Обгоняя его, мимо пронеслась радистка с побелевшим от праведного, надо полагать, гнева лицом.

– Благодарите Бога, что вы имеете статус Федеральных представителей, – на ходу бросила она Каю. – А то бы вашему дружку несдобровать!

Кай насмешливо оглядел незадачливого донжуана и демонстративно взглянул на часы.

– У вас осталось три с половиной часа.

– На что?

– Как, вы позабыли наше пари? На то, чтобы признать, что жительницы Химеры отличаются от тех дам, с которыми вы встречались прежде.

Моррис озадаченно покачал головой:

– Не все так просто, дорогой Кай. Что-то здесь не так. Вы не поверите, но я пару минут назад получил оплеуху за вполне банальные комплименты… Правда, потом я поинтересовался сексуальными пристрастиями, распространенными на ее планете. Реакция же была совершенно неадекватной.

– Ладно, признаюсь вам, что когда я заключал пари, то был уже стопроцентно уверен в успехе. Пока вы были заняты вашей шоколадной красавицей, ее собакой и мужем, у меня было время внимательно ознакомиться с соответствующей информацией. Так вот, я вынужден вас огорчить: на Химере-II секса нет! А посему ваши вопросы и комплименты были совершенно естественно восприняты этой леди как гнусное оскорбление ее человеческого достоинства со стороны никчемного, развращенного и похотливого существа, к которым, по их мнению, относятся все мужчины.

– Постойте, я знаю, что размножение у них происходит при помощи пробирки. Но удовольствие от секса они должны получать. Ведь остались же у них соответствующие рецепторы, эрогенные зоны, врожденные психические реакции, наконец! Ну хоть лесбиянство-то у них распространено?

– Досадно, что даже такие информированные и высокопоставленные Федеральные чиновники иногда повторяют глупые небылицы, которыми полна желтая пресса. Нет у них лесбиянства. А если и есть, то скорее как исключение. С самого раннего детства жительницы Химеры подвергаются мощному психологическому, а затем и социальному воздействию, направленному на то, чтобы убедить их в порочности и низменном характере полового влечения.

– Так что же, они и не пытаются искать сексуальных наслаждений?

Кай с жалостью взглянул на растерянное лицо молодого коллеги:

– Они им отвратительны. Априорно. Плюс специальные меры воздействия для снижения либидо.

– Какие именно?

– Медикаментозные, психологические и… некоторые другие. Так что не тратьте свой пыл понапрасну, а ищите проигранный вами коньяк. Причем я предупреждаю: пью я редко и мало, но исключительно качественные напитки. Меллетского суррогата я не приму.

– И все же я пока не считаю себя проигравшим в нашем споре. Весь мой жизненный опыт подсказывает, что женщина, как ее ни воспитывай и ни перевоспитывай, в душе останется прежней. То есть всегда будет искать внимания, любви и ласки. – Моррис расправил плечи и с улыбкой посмотрел на Кая. – А где еще, как не у меня, эти чертовы амазонки раздобудут такой деликатный товар? В давние века в России – при демократии или при республике, не помню точно – секса тоже не было. Я сам видел видеозапись какого-то идиотского «телемоста» тех времен. Тем не менее я до сих пор встречаю живых коммунистов, даже в Директорате: значит, они все-таки исхитрились размножаться…

Кай развел руками:

– Ну, Моррис, вас не переговоришь. Давайте отложим окончательное решение нашего пари до Химеры. Там решим, кто из нас был прав. А сейчас пойдемте спать. Я мечтаю об этом уже пару суток. Нам желательно показаться перед Большой Тройкой по крайней мере хорошо выспавшимися.

Глава 3

КОТОРАЯ НАПОМИНАЕТ ЧИТАТЕЛЮ О ТОМ, ЧТО КАЖДОМУ ЛАБИРИНТУ ПОЛАГАЕТСЯ СВОЙ МИНОТАВР

Кай первым шагнул на площадку подъемника и на несколько мгновений задержался, оценивая новый мир. Это была старая привычка, неизжитая многими, годами бесчисленных путешествий. Вступая на новую планету, пусть и освоенную до него другими людьми, Кай всегда испытывал чувство первопроходца. Он подсознательно, по неведомым ему самому признакам определял, что его ожидало в новом мире. Причем интуиция редко подводила Федерального Следователя.

Он вспомнил чувство, которое охватило его, когда он впервые попал на Гринзею. Их «Шаттл» разнесло ракетой, и они с Гвидо болтались на стропах над джунглями в густом воздухе, пряно пахнувшем ароматами неведомых цветов и перегнившей листвой. Кая поразило тогда странное ощущение защищенности, которое он испытывал, падая в зеленый океан тропического леса. И действительно, лес и его обитатели на удивление миролюбиво приняли их.

Потом в Океании ощущение зыбкости с первого шага на поверхности Эбисс-Айла превратилось в действительную иллюзорность бытия в городе-призраке.

Кай вдохнул полной грудью холодный и сухой воздух Химеры и огляделся. Пологий горизонт в миле от них круто убегал вниз, справа и слева виднелись верхушки густых зарослей, подступающих к космодрому, а внизу, на бетонных плитах, у небольшого серебристого кара странной формы стояли две женщины и в упор разглядывали Федерального Следователя. И в этот момент у Кая промелькнула тоскливая мысль, что данная командировка будет совсем не простой, а скорее трудной и мучительной, причем доставит много хлопот не только Управлению, но и лично ему.

– Ну, что вы там застряли, Следователь? – раздался за спиной жизнерадостный возглас Де Жиля. – Не слышу оркестра и приветственных речей.

– Будьте любезны, – Кай посторонился, пропуская Морриса вперед. – Что касается оркестра, то его для финансовой инспекции вбрасывают в игру обычно только при проводах. И хорошо, если он не будет похоронным… А вот торжественный караул для встречи Полномочной делегации Федерации Тридцати Трех Миров, я вижу, выстроен. Двух представительниц прекраснейшего пола вам хватит?

– На первый случай – да.

Кай Санди и Моррис спустились по трапу и двинулись на сближение со встречавшими. Та, что пониже, с восточными, но довольно изящными чертами лица и прекрасной фигурой, сделала шаг вперед.

– Добро пожаловать на территорию Материальной Республики Химера, господа. Советом Великих Матерей я уполномочена встретить вас, а в дальнейшем оказывать вам необходимое содействие во время пребывания на нашей планете. Меня зовут Мариам Хуссейн Задех, но так как мы будем работать вместе две недели, то называйте просто Мариам. Мои предки были в числе первых колонистов Химеры, а дед возглавлял Меджлис и был ярым сторонником Истинного Учения, как тогда это называли…

– Погодите, погодите. – Морис Де Жиль понял, что его собеседница не из породы молчаливых, а стоять на продувающем ветру после теплой каюты крейсера было довольно неуютно. – Я предлагаю лекцию из истории Химеры перенести на другое время и место, ну, скажем, в ресторан или кафе. А сейчас доведем представление до конца. – Он пригладил взъерошенные волосы и отвесил элегантный полупоклон. – Моррис Де Жиль, Главный Инспектор контрольной службы Министерства финансов, к вашим услугам, прошу любить… – он сделал чуть заметное ударение на этом слове, – и жаловать. А это – Кай Санди, Второй Аудитор того же Министерства… – И он повернулся к оставшейся не представленной молодой женщине, выжидательно глядя на нее.

– Джейн Гранж, секретарь по особым поручениям Министерства экономики. – Ее низкий голос звучал глуховато, но не был лишен своеобразного очарования. – Сейчас мы отвезем вас в гостиницу, там пообедаем, а завтра утром намечена встреча в Совете. Если до визита вам понадобится какая-либо информация, мы вам ее предоставим.

Кай обратил внимание на то, что, хотя на лице девушки была дежурная вежливая улыбка, ее печальные серые глаза смотрели сквозь собеседников. Она была довольно высокой, но все-таки чуть ниже Кая. Ее фигура сохраняла в себе что-то от худощавой угловатости подростка. Во время пути Джейн молчала. Разговаривали в основном Мариам и Де Жиль. Сосредоточенно замкнутая Джейн представляла собой полную противоположность улыбающейся и оживленно болтающей напарнице.

– Сейчас вы увидите один из наших наиболее перспективных объектов, господа! – довольно многообещающе провозгласила Мариам.

Феноменом, выплывшим из-за близкого горизонта, было возвышающееся над пересеченной местностью циклопическое сооружение, напоминающее чудовищно деформированную виноградную улитку.

– А это что такое? – поинтересовался Кай. Мариам пожала плечами, выказывая удивление подобным невежеством гостей.

– Это осталось от Предтеч. В настоящее время Совет собирается построить там туристский комплекс с теплыми источниками.

– Там есть гейзеры? – спросил Моррис.

– Нет, воду мы подведем. Все дело в тепле. Его излучает башня. Наши эксперты рекомендуют организовать здесь курорт федерального значения. А имя Предтеч послужит неплохой приманкой… Леди вообще считают, что туризм является единственно приемлемой статьей доходов для нашей планеты.

Де Жиль насмешливо прищурился:

– В этом я ваших Леди одобряю. Судя по тому, какие очаровательные создания встречают здесь гостей, я полагаю, что многие мужчины Федерации были бы не прочь отдохнуть здесь две-три недели от своих дел… и жен.

Молчаливо сидевшая рядом с Каем Джейн вспыхнула при этих словах.

– Вы не так поняли слова Мариам, Инспектор. Мы собираемся сделать здесь исключительно женский курорт. Мужчины могут отдыхать в других местах.

– Например, посещать Лабиринт, – хихикнула Мариам.

Кай сделал вид, что не знает местного эвфемизма: «посетить Лабиринт» означало тронуться умом. Или пойти к черту. В зависимости от контекста.

– Кстати, где он располагается? – осведомился Моррис. – Поистине странное место – не означен ни в путеводителях, ни даже на картах, а как только речь заходит о Химере, так сразу только и слышишь: «Лабиринт, Лабиринт, Лабиринт…»

– Все, что связано с Предтечами, – странно, – пожала угловатыми плечами Джейн. – Мне самой многое хотелось бы узнать о Лабиринте. Когда-то. Но не рассчитывайте найти среди нас проводницу в те места. Это – занятие отверженных. Только опустившиеся мужики… Простите – мужчины занимаются этим. Вы могли видеть таких в Городе – в полосатых балахонах и с красно-белыми шестами…

Мариам закашлялась, то ли глотнув пыли из приотворенного окошка глайдера, то ли намекая напарнице на то, что она сболтнула лишнего. Та ответила ей довольно холодным взглядом.

– Так кого же водят в Лабиринт эти проводники? – недоуменно осведомился Кай. – Если такого рода прогулки считаются предосудительными, то…

– То, само собой, находятся и те, которые готовы платить втридорога за запретный плод. В последнее время развелось немало любительниц выдавать себя за адепток разных ложных учений и сект, а то и просто за ведьм. А для посвящения в такой сан непременным условием считается посещение Лабиринта. Там даже справляют шабаши…

– На которых иногда присутствуют некие мужчины… – вставила Мариам. – Якобы постоянно обитающие в Лабиринте. Но скорее всего – это какие-нибудь типы из Пещерной Страны. Согласно общему мнению, постоянно жить в Лабиринте невозможно… Но уж вам, господа, искать в Лабиринте приключений не стоит. Совершенно не стоит… Лабиринт не имеет к экономике Химеры никакого отношения. Решительно ни-ка-ко-го!

– Участники этих м-м… шабашей преследуются вашим законом? – участливо спросил Кай.

– Вы плохо представляете себе наши законы, – усмехнулась Джейн. – В них ни словом не упомянут Лабиринт. Для закона он не существует… Так что все, что там происходит, может получить только моральную оценку, но никак не юридическую…

– Моральная оценка выражается иногда в избиении камнями… – не без яда подала реплику Мариам. – А вот, кстати, и наш лучший загородный ресторан.

– «Кстати» – это вы насчет такого рода моральной оценки? – сухо спросил Кай, открывая дверцу перед Джейн. – Она ждет нас тут авансом?

– Нет, ее получают не там, – ответила Джейн и впервые едва заметно улыбнулась. – И, конечно, получают ее только за подобающие заслуги. Не надейтесь поучаствовать в таком аттракционе на дармовщинку…

* * *

В перерыве между блюдами Моррис вдруг решил ознакомиться с меню. Пробежав глазами карточку, он разочарованно отложил ее в сторону, словно она была неплатежеспособным чеком.

– Мадам, оказывается, вы нам предлагаете стандартный набор любого заштатного космопорта, – сказал он, разыгрывая обиженного ребенка. – А где же изысканные экзотические блюда, коими в прошлом так славилась Химера?

Кай очередной раз поразился тому, как легко сходит с рук его напарнику непосредственность, которая другому стоила бы дипломатического скандала.

– Увы, – Мариам весело рассмеялась, – нам приходится довольствоваться импортными концентратами. Это значительно проще, чем пытаться поддерживать внеземной экологический баланс в оранжереях – они выработали все сроки… К тому же большинство из них законсервировано… Да и какие, собственно говоря, у вас претензии к этому бифштексу?

Она лихо подцепила вилкой кусок жареной говядины.

– В общем-то, никаких, – согласился Моррис, отдавая должное столь критикуемому им блюду, – если не считать того, что Божья тварь, у которой позаимствовали сей кусок плоти, щипала травку за миллиарды километров отсюда, где-нибудь на Мирабелле или Оствайзе, а потом ее замороженное мясо долго-долго летело на транспортнике… Через миры и века. К тому же я обожаю экзотические блюда. Когда я вернусь в Метрополию, друзья первым делом спросят меня, что подают в здешних ресторанах. И что я им отвечу? Что отведал говяжьего бифштекса?

– Ну почему же? – Джейн едва заметно улыбнулась. – В салат, который вы только что уплетали с таким завидным аппетитом, добавлены местные вяленые земляные черви. Такие водятся только на Химере. Хотя и завезены откуда-то издалека… Где они уже успели повымереть за период колонизации.

Моррис слегка изменился в лице.

– Так это не были сушеные лангусты?

– Разве что в прошлом своем воплощении…

Джейн, конечно, не была садисткой, но подтрунивать над Моррисом доставляло ей явное удовольствие… Кай поймал себя на странном чувстве зависти к своему напарнику.

– А вот пиво, которое вы с таким удовольствием пьете, – это тот самый знаменитый «птичий мед», о котором вы, наверное, наслышаны… – внесла свой вклад в защиту местной кулинарии Мариам. – Прекрасно очищает почки…

– Я уже понял это… – Кай поднялся из-за стола. – Извините, я оставлю вас на минутку.

Он прошел среди столиков под перекрестным огнем женских взглядов, с интересом рассматривающих столь редкого в здешних краях представителя Homo Sapiens, и направился в вестибюль в поисках двери со ставшим теперь благодаря подвигам нескольких поколений крутых звездопроходцев, отважных первооткрывателей и стойких пионеров космоса достоянием всей Галактики обозначением 00. Долго искать ему не пришлось.

Дверь со свежеприсобаченной вывеской «Джентльмены» охраняли две амазонки при погонах, бластерах и аксельбантах. Зайдя внутрь, Кай с облегчением увидел ряд писсуаров, уже позабытых после восхождения на борт «Марии Кюри». Они были смонтированы «на живую нитку», не иначе как вчера. Это трогало.

Взявшись за язычок «зиппера», он услышал вполне отчетливое покашливание у себя за спиной.

Резко обернувшись, Кай встретился взглядом с парой порядком испуганных глаз, выглядывавших из-за дверцы ближайшей кабинки.

В мыслях обычно хладнокровного Следователя в очередной раз наступил сумбур.

– Кто вы и что здесь делаете? – спросил он раздраженно.

– Тише, ради Бога, не кричите! – Голос, к вящему облегчению Кая, был мужской.

– Что вам надо? – спросил он уже менее возмущенно. Но более сурово.

– Сейчас объясню, мистер…

Человек, показавшийся из-за двери, был коренаст, пуглив, как дикий голубь, багров рожей и облачен в комбинезон сантехника с накладным, надо полагать, бюстом. В одной руке он держал самую настоящую швабру, а в другой, протянутой к Каю, помещался небольшой кожаный мешочек.

Логика подсказывала Федеральному Следователю, что его втягивают в примитивнейшую провокацию. Чутье же убеждало, что т-а-к провокации не делают…

– Здесь ювелирных украшений на пятьдесят тысяч федеральных кредиток, – уведомил странный пентюх Кая. – Это задаток. Остальное перед отлетом. Можете не сомневаться, мистер, – камни настоящие, а уж про работу я вообще не говорю – уникальная техника. Только вытащите меня отсюда. Я уже по горло сыт и Сержем, и проклятыми бабами…

– Купите себе на эти деньги билет в каюту-«люкс» на ближайший лайнер и немного успокоительного, – резонно посоветовал ему Кай, уклоняясь от кожаного мешочка, – и летите хоть к…

Благодаря гладко забранным на затылке волосам странный тип действительно мог сойти за довольно несчастную – надо же, так рожей не вышла – перезрелую девственницу восточного типа. Мешали такому восприятию только чесночный перегар и заметная небритость. Последнюю скрывала вуаль – ну что же еще могло быть натуральнее для имиджа сортирной работницы…

– Да вы не поняли, мистер… Я же из Помпейской Колонии… Мне же запрещено… Меня же, мистер, в порошок сотрут…

– Если вы не под судом или следствием, то никто не может запретить вам покинуть любую из планет Федерации… – начал пояснять Кай психу его гражданские права. – Что до того, чтобы вытащить вас отсюда, – так в чемодан мой вы просто не поместитесь и за домашнюю собачку не сойдете без справки о прививке…

– Ну что, мистер, я буду вас учить? – искренне возмутился тип. – Оформите требование на мой арест. Вот и все. На Моргуле на меня вот такое дело заведено… За…

– Мистер Санди, – послышался за дверью голос Мариам, – с вами все в порядке?

Лицо пентюха перекосило. Он судорожно ухватился за рукав Кая.

– Так вы заберете меня отсюда? Это мой единственный шанс! Только ничего не говорите своим спутницам. Если люди Халимат пронюхают, что я обращался к вам, мне крышка! Как Бог свят – крышка! Вы верите в Бога, мистер?

– Э-э… – чуть было не вступил в теологический спор Кай, но место действия как-то не располагало его к этому.

– Я вот – нет, – с огорчением заметил тип. – В черта – еще туда-сюда, а с Богом у меня дела натянутые. Я бы за него свой голос не отдал…

Тут он осекся – в дверь деликатно, но настойчиво долбили.

– Камушки уж лучше пусть побудут у меня, – сменил он тему разговора. – Если вас с ними застукают, мистер, вам это боком выйдет, да и мне – все одно – хреново обернется… Гуд бай! Еще увидимся… Ты за это время ситуацию просеки, мистер, а то я вижу – не врубился еще… Скорей врубайся, друг… Э-э-эх!!!

С этими словами незнакомец доверил Федеральному Следователю свою швабру, решительно поднял раму окна и отчаянно грянулся куда-то вниз, на что-то далеко внизу расположенное, весьма хрупкое и многочисленное.

Почти одновременно входная дверь распахнулась. На пороге стоял слегка озабоченный Де Жиль.

– С тобой все в порядке?

– Да, надеюсь… – Кай потер виски, почти машинально провел по рукояти швабры сканнером регистратора, пристроил ее в угол и направился к выходу, только на полдороге вспомнив, зачем он сюда приходил.

* * *

Остаток дня господа члены Высочайшей Инспекции провели, осматривая достопримечательности Дизерты, зимней резиденции Верховной Администрации Материальной Республики – сначала в несколько навязчивом сопровождении обеих членов делегации принимающей стороны, а затем, после вручения ключей от номера в наиреспектабельнейшем из закрытых отелей – «Уолдорф-Маргарита», – в одиночку. В эпоху скрытых видеокамер и сверхчувствительной аудиотехники в примитивной наружной слежке за дорогими гостями, конечно же, не было никакого смысла.

Прощаясь («Извините, у нас, как говорится, «закончилось детское время», господа…»), Джейн выразила надежду, что болтающиеся по улицам обитательницы ночной столицы не будут докучать выделяющимся несколько необычным видом – без чадры и в мужском наряде – гостям из Метрополии излишним вниманием.

– Здесь, слава Богу, не деревня, тут народ ко всему приучен, – успокоила Морриса сомнительно лестным аргументом Мариам, и обе амазонки в штатском растворились в наступающем сумраке.

Как было условлено, господа Аудиторы поболтались по городу каждый в одиночку и встретились в холле «Маргариты» ближе к полуночи.

– Согласно программе нашего пребывания на этой благословенной планете завтрашний день у нас посвящен «самостоятельному ознакомлению с условиями жизни и труда аборигенов», – откашлявшись, напомнил Моррис.

– Весьма относительно самостоятельному, – заметил Кай. – В восемь утра – вы помните, сколько часов в здешних сутках? – за нами заедет Мариам.

– Ей придется утешиться тем, что мы оставим ей соответствующую записку. В шесть утра, когда покинем отель.

– И куда же вы намерены меня потащить, господин Первый Аудитор? Неужели разыскали все-таки тайный дом свиданий? – иронически предположил Кай. – Но почему там открывают так рано?

– Нет, всего лишь несколько мест, где можно встретить людей в полосатых балахонах и с красно-белыми шестами… Кстати, я уже присмотрел тут неподалеку одного такого. И договорился на завтрашнее утро. На сегодняшнее, – поправился Де Жиль, справившись по часам.

– Проводник в Лабиринт?

– Конечно, – Моррис сделал неопределенный жест рукой. – Ведь нас туда настойчиво приглашают. Загоняют прямо-таки хворостиной… Или я ничего не смыслю в психологии.

– Мне показалось, – Кай пожал плечами, – что, наши спутницы, наоборот, настойчиво отговаривали нас от подобной экскурсии…

– И вы намерены устоять перед искушением, господин Второй Аудитор? – Моррис чуть подмигнул воззрившемуся на него Каю. – Впрочем, если вы против, я могу оставить вас в наиприятнейшей компании сестры Мариам… И ее наставницы Джейн. Что ж, у каждого свой метод…

– Вы низко котируете сотрудников нашего ведомства, господин Первый Аудитор, – с некоторой обидой в голосе оборвал его Кай, не совсем понимая, почему его задело за живое это замечание. – По крайней мере я не думаю, что нас попытаются отправить на тот свет. Это не в интересах милейших Леди…

– Господин Второй Аудитор, черт возьми! Вы наконец становитесь мужчиной! – с энтузиазмом воскликнул Де Жиль.

– А пока – выспимся хоть немного, – чуть охладил его пыл Кай.

* * *

В огромном заброшенном сарае было довольно темно, до отвращения пыльно и воняло мышами. Летучими.

Барух опасливо поежился. Так бывало с ним каждый раз, после визитов в Лабиринт: двое или трое суток нервы – ни к черту. А тут вместо отдыха и успокоения – извольте явиться на срочный вызов к их милости резиденту. В эту чертову халупу с ее тьмой, пылищей и подпритолочными обитателями. Еще не хватало, чтобы такая вот одичавшая тварь вцепилась ему, ну, скажем, в волосы… Правда, и сам Барух Р. Р. Циммерман, и чертов конспиратор, Айман Ибрахим – оба лысы, как пасхальные яйца, несмотря на разницу в религиозной, политической и, сдается Баруху, еще и половой ориентации… Нашел господин резидент, где назначить встречу! Не иначе как второпях, со страху. Перед кем только?.. Приятно, конечно, представить себе, что настырный Серж Плотников нацелился нарезать ремней с задницы верного слуги Шайтана (не Аллаха же, если уж разбираться в здешних ересях) – что и говорить: давно пора… Но в том-то и дело, что Айман уже неделю как чего-то боится, а Сержа Плотникова долго бояться бессмысленно: он не говорит «я с тебя спущу шкуру!», он ее спускает. Или не спускает. А страх нагонять любит Старуха… Ну, ладно, скоро узнаем, в чем дело.

В носу отчаянно защипало, и через пару мгновений, не сумев преодолеть позыв природы, Циммерман оглушительно чихнул, вызвав переполох среди дремавшей на стропилах большой стаи летучих пиявок. Пронзительный шелест крыльев потревоженных бестий вкупе с рухнувшей с потолка на голову грудой трухи и вонючей пыли заставил Баруха помянуть Аймана Ибрахима в совсем уж плохом контексте.

– Будьте здоровы, папеле Циммерман! – неожиданно громко прозвучал в наступившей тишине скрипучий голос Торговца. – Да пошлет вам ваш Элохим долгих лет благоденствия.

Циммерман отпрянул в сторону, ударился коленкой о какой-то железный агрегат и отметил:

– Не приставайте с просьбами о здравии ваших клиентов к чужому Богу, Айман! У вас есть собственный, вот он пусть и попотеет в конце концов. А эти шуточки с подкрадыванием – вообще оставьте для своих резвых херувимчиков с розовыми попками. Если вы затащили меня в эту дыру из-за пустяков, я больше никогда не дам вам ссуду, какие бы проценты вы мне за это ни сулили! Короче, или вы сейчас же излагаете дело, или ищите себе другого компаньона для ваших сомнительных коммерческих проектов! – Барух решительно встал и начал демонстративно собираться в дорогу, отряхивая с костюма пыль и краем глаза пытаясь оценить реакцию Торговца на свою гневную тираду.

– Ладно, не горячитесь. – Айман загородил проход и примирительно коснулся плеча собеседника. – Речь идет о больших деньгах. Вы ведь собираетесь рвать когти с Химеры, как любит говаривать мистер Плотников. Так почему бы вам заодно не подработать в качестве курьера?

– Откуда вы взяли эту наглую ложь? – Циммерман сбросил с плеча ладонь Торговца и сделал новую попытку пробраться к выходу. – Вы прекрасно знаете, что у меня нет ни желания, ни реальной возможности сделать это.

Айман с неожиданной элегантностью присел на загаженный многими поколениями здешней фауны станок и с такой же неожиданной проворностью крепко схватил Баруха за лацканы пиджака.

– Ты что, за дурака меня принимаешь? А кто «прозванивал» Аль-Хатима из транспортного отдела? А кто из нас за последнюю неделю лихорадочно скупал камешки, избавляясь от местной валюты? А может быть, не ты клеился к Платиновой Линде из космопортовской столовой? Так что лучше помолчи и выслушай мое предложение. И не советую тебе особенно торговаться…

Циммерман заметно скис и стал мысленно просчитывать, где он прокололся. По всему выходило, что Торговец плотно пас его последние дни, вопрос только – с какой целью? Хорошо еще, что он не пронюхал о его попытке выйти на контакт с Федералами там, в «кабинете для джентльменов»…

– Так вот, – продолжал араб, – полагаю, что тебе удастся удрать с Химеры. Может быть, я тебе даже помогу в этом. В конце концов – это ли не подарок Аллаха: не видеть здесь твою мерзкую рожу? Не знаю, куда ты навострил лыжи, но, полагаю, самый прямой путь в Метрополию – через Валенсию или Цирцею. В обоих случаях тебе нужно будет всего лишь передать послание моим друзьям. За это ты получишь шестьдесят тысяч монет. Федеральными кредитками, естественно, а не местной макулатурой. Как предложение?

Барух задумчиво пожевал губами. Или он ничего не понимает в людях, или Айман затеял какую-то пакость. Неужели араб дознался о судьбе своего чемоданчика?

Он зябко повел плечами, благодаря Бога, что Торговец не заметил этот невольный жест в темноте. Не надо было иметь семь пядей во лбу, чтобы догадаться о предназначении пульта связи и шифраторов, открывшихся его взору в тот – будь он неладен – день, когда на четвертые сутки дьявольских мучений, затребовав за работу черт-те какие бабки и выжрав практически все (для больших людей предназначавшееся) спиртное, припасенное у Баруха, «Ювелир» Берендеев отпер-таки тот злополучный кейс. «Помогла мне твоя жидовская Яхве, – совершенно не желая оскорбить ни Циммермана, ни его религию, сообщил тогда «Ювелир», аккуратно рыгнув в сторонку перегаром. – Словно изнутри поднажал кто… В общем, оставь себе премиальные – не моя, Богова заслуга…» И честно ушел в запой, так и не поняв, в какое положение поставил отвалившего ему неплохой аванс нанимателя, оставшегося у себя на хазе тупо созерцать то, за созерцание чего снимали голову, сперва пооторвав кое-что другое.

Тогда, разглядывая шпионские «фенечки», Циммерман так и не смог решить для себя мудреную головоломку – то ли кидала Альхен действительно по незнанию сплавил ему злополучный чемоданчик (в конце концов, что возьмешь с «голубого»), то ли это была тонко продуманная провокация самого Ибрахима Аймана, цели которой Барух не мог раскусить. И только теперь он догадался, что в натуре проколовшийся и оставшийся без элементарных средств связи Торговец хочет теперь с его помощью передать весточку своим хозяевам Наверху.

На первый взгляд – ничего страшного, но эти лихие ребята из спецслужб почему-то постоянно норовят сократить любую цепочку на звено-другое. По использовании, конечно. Для чего Торговцу достаточно добавить в конце послания то самое – из «Гамлета»: «Подателей сего немедля обезглавить»… Ох уж этот Принц Датский – нордическая скотина: ведь с лучшими друзьями такую штучку отмочил: бедные, бедные Гильденстерн и Розенкранц – фамилии говорят сами за себя, – шила в мешке не утаишь: в конце концов, ни за хрен собачий пострадали опять-таки предки Баруха, хоть и дальние. И вот, традиция найдет свое продолжение: Барух Циммерман обретет скромное место на погосте, где-нибудь неподалеку от места вручения «товарчика», а у разведки Комплекса появится реальная возможность сэкономить обещанные денежки.

Альтернативная гипотеза была намного ужасней: Айман, Альхен и Старуха (вариант – Серж Плотников) играют с Барухом, как кошки с мышкой. Единственным положительным моментом в этом случае был бы быстрый и почти без страданий конец…

Тем временем заждавшийся ответа Айман включил фонарик и в его мертвенно-зеленоватом свете успел, видимо, разглядеть бурю эмоций, придавших лицу его «делового партнера» еще более трупную гамму окрасок, чем позволял надеяться спектральный состав падающего света.

– Не переживайте так, господин Циммерман, – поспешил он успокоить потенциального курьера. – Вот аккредитив в федеральный банк Цирцеи на ваше имя. Деньги уже переведены, и вы сможете снять их, как только мой человек подпишет накладную на груз.

– Какой еще груз?

– Ну, это я так, фигурально. Чтоб не было вопросов у банковских клерков. На самом деле это будет микрочип с «зашитой» информацией. Вы получите его за день до отлета. Только, умоляю вас, Барух, ради Всемогущего Аллаха не вздумайте пытаться прочитать послание. Ибо в этом случае вы подпишете себе смертный приговор без права на кассацию. Мы так много лет знаем друг друга, и мне будет горько услышать, что папеле Барух умер как дурак.

Айман сунул в трясущиеся руки собеседника пластиковую карточку федерального аккредитива и, подняв столб пыли, исчез в темных недрах огромного помещения. Как, впрочем, и положено слуге Шайтана.

* * *

Проводник запросил с них не так уж много. Скорее подозрительно мало, как отметил про себя Кай. Хотя не такое это и удовольствие – провести полдня в обществе закутанного в грязный балахон немытого полуараба. Свой возраст Проводник изрядно преувеличивал за счет длинной бороды, придававшей ему сходство с козлом (уж не из тех ли, что ведут стадо овец на бойню?), величественных манер и повелительных интонаций в голосе.

– Сегодня не самый лучший день для таких затей, – буркнул себе под нос псевдостарец, поднимаясь со своего насеста под мостом Святой Джеральдины, где происходила встреча. – Далеко ехать придется: Врата только в Распадках откроются. И то – ненадолго…

– Получается, – прикинул Моррис, – что наша экскурсия будет довольно краткой?

Старец зашелся кашляющим смехом:

– Господа, коли уж в Лабиринт гулять собрались, знать бы не помешало заранее: это войти в Лабиринт – проблема, а выйти из него – можно когда угодно… В любое время дня и ночи. Если, конечно, знать выход. Если знать…

Моррис с брезгливой опаской впустил Проводника в салон кара и повел машину, руководствуясь указаниями старца, которые тот подавал величественными жестами сморщенной и довольно грязной длани. Кар быстро выскочил из жилой части города и помчался по трассе, пересекавшей сначала заросшие бурьяном покинутые кварталы промышленной зоны, а затем нырнувшей в скалистое ущелье, полуутонувшее в тумане. Близкий горизонт делал эту смену ландшафтов несколько комической. Вообще в езде по дорогам Химеры было что-то от катания на Американских горках. Все казалось до смешного близким, все появлялось и исчезало слишком быстро.

– А теперь подайте вправо, на проселок, – скомандовал старец из глубины своего балахона. – Заброшенную Обитель зрите?

Честно говоря, Кай сначала принял столь торжественно поименованное сооружение за руины очередной разорившейся фермы, но, выбравшись из кара, убедился, что капитально ошибается. Это был довольно хорошо сохранившийся остов монастыря явно христианского толка. По стенам шла строгая, скупая резьба, в проемах стрельчатых окон уцелели еще остатки витражей. Все еще высились над провалившимися крышами позолоченные кресты.

Проводник не забыл помянуть недобрым словом вездесущих гяуров, не ведающих даже обряда омовения, которые здесь, на землях некогда чисто исламской неоджамахерии, понагородили свои мерзкие молельни. Впрочем, свергнувший неоджамахерию материальный режим даже не стал превращать эти языческие памятники в кинотеатры и отхожие места, как поступили они с мечетями (Аллах еще припомнит это мерзким блудницам, пришедшим к власти не без помощи Шайтана и его слуги плешивого иудея Зигмунда Фрейда), а просто предал эти варварские капища забвению, которого они и заслуживают…

«А внутри, на стенах, наверное, еще и фрески с ликами святых целы», – тоскливо подумал Кай.

Шагавший рядом Моррис тоже притих и погрустнел. Возможно, при мысли о том, что и сам он, с точки зрения проводника, – гяур, предпочитающий туалетную бумагу священной процедуре омовения…

– Выше идут пещерные скиты, – сообщил Проводник. – Там сегодня и будут Врата. Где-то до полудня продержатся…

Тропа к пещерным скитам тонула в тумане, который, медленно рассеиваясь, плыл в сторону под напором еле заметного утреннего ветерка, асами скиты – точнее входы в них – напоминали логова каких-то доисторических чудищ. Морриса передернуло. Он покосился на Кая – тот невозмутимо поспевал за их Вергилием, только слегка выдавая напряжение неприязненным выражением лица, словно что-то горькое проглотил…

Проводник неожиданно остановился, дал своим спутникам знак держаться в стороне и принялся собирать в кучку всякую дрянь, валявшуюся на широком уступе скалы, до которого дошли путники: сучья, пучки сухой травы, затейливой формы камушки… Сложив из всего этого хитрой формы костерок, старец добавил в него еще несколько странноватых предметов, извлеченных им из недр своего необъятного балахона: засушенные части каких-то тварей, порошки и, наконец, экономно полил все это густой темноватой жидкостью из каменной бутылочки. После этого он укрепил чуть поодаль свой полосатый шест и принялся шаманить вокруг него.

«Будет обидно, если старый обманщик сейчас заявит, что планеты сегодня расположились не так и фокус не удался», – подумал Моррис.

В этот момент костерок вспыхнул. Сам собой. Терпкий, красноватый дымок встал над ним, вытянулся струйкой, потянулся в узкую щель в скалах, заросшую еле видимым в туманной мгле кустарником.

«Ну, фокус с самовоспламеняющимся костром – из репертуара кружка любителей занимательной химии, – прикинул Моррис. – Досадно вот только то, что дым у него поперек ветра идет…»

Проводник махнул им рукой, призвал следовать за собой. И «туристы» тронулись вслед за зыбкой струйкой дыма, которая все норовила затеряться в волнах ползущего совсем в другую сторону тумана. Дымная полоска изогнулась и нырнула в жемчужный сумрак провала, в который уходила почти невидимая в тумане тропа.

Каю показалось, что они входят в теплую, неторопливую реку – настолько плотен был этот уже не такой, как тот, что остался позади, – жемчужный туман. Вот они вошли в него по щиколотку, по колени, по пояс, по горло – чуть жутко стало, словно и действительно предстояло с головой уйти в мутные воды Стикса. Вокруг только чуть подсвеченная изнутри мгла. И гипнотическое колыхание теней, из которых воображение создавало все, что ему заблагорассудится.

Проводник затянул монотонный речитатив-заклинание, и, только ориентируясь на этот малоприятный звук, Кай и Моррис поспевали за старцем – вперед и вниз, вниз, вниз, время от времени натыкаясь то друг на друга, то на невидимые кусты.

– Запомните, – каркнул из мглы Проводник, – никогда не упускайте друг друга из виду, никогда не откликайтесь на зов, никогда на зов не идите сами и никогда никого не зовите в Лабиринте.

Туман окончился довольно неожиданно. Просто остался колышущейся стеной позади. Теперь вокруг были только красноватый гранит и такие же с медным отливом стволы редко стоящих деревьев с высокими рыжими кронами. Под одним из них их ждал Проводник.

– Добро пожаловать! – торжественно произнес он. – Вот вы и в Лабиринте.

* * *

Моррис пожал плечами:

– Ущелье… Только-то и всего?

Проводник не удостоил его ответом и лишь снова величественно взмахнул заскорузлой рукой, призывая господ туристов следовать за ним. Идти приходилось по тропе, заросшей непривычной, словно из кованого металла сделанной травой. К удивлению и даже к некоторому разочарованию обоих «туристов», в Лабиринте существовала не только флора, но и фауна: вдалеке свистели и чирикали какие-то птицы, дорогу под самыми ногами перебегали смахивающие на обыкновенных земных ящерок создания.

– Места эти зовутся медными проходами, – сообщил Проводник. – Редко посторонним являются. Еще раз налево завернем…

Кай, обладавший чисто профессиональной пространственной ориентацией, прикинул, что этот поворот должен вывести их аккурат в отправную точку их странствий по Лабиринту. Но ничего похожего не произошло: они вышли на скалистую террасу, обрывавшуюся в затянутую мглой пропасть. Водопад шумел неподалеку, образуя над тропой крутую арку. И здесь, по эту сторону скального прохода, над ними высилось небо, в котором таяли утренние звезды и вяло тлели три лунных полумесяца – мал мала меньше. Никаких лун у Химеры отродясь не было. Они прошли под аркой водопада, и облако водяной пыли освежило лица и чуть-чуть отодвинуло ощущение предутреннего кошмарного сна. Проводник, продолжая кудахтать о том, что приключилось в этих местах с тем или иным из Первопроходцев, повел их за собой в узкий проход, стены которого вскоре сомкнулись над головами путников в низкий, давящий свод. Проход превратился в туннель, который вывел их на небольшую сумеречную поляну, точнее – на дно скальной воронки, пологие склоны которой, поросшие черным лесом, уходили в серый туман. У бокового скального выступа был кем-то уже разложен еще один – неразожженный – костерок, а за ним темнел проход в глубь мрачноватой пещеры. Чуть поодаль высился белый камень, похожий на мраморный усеченный пилон – явно дело человеческих рук.

– Памятник Первопроходцам, – не без гордости пояснил Проводник, начиная колдовать над костерком.

Кай подошел к пилону и попытался прочесть высеченный на нем текст. Судя по всему, после нескольких торжественно-поминальных слов шел список сгинувшего в этой части Лабиринта народа. К сожалению, надпись была исполнена по-арабски – и даже не на новоарабском, в нем еще мог более или менее разобраться каждый, кому приходится постоянно мотаться по Обитаемым Мирам, а классической арабской вязью, в которой ни Кай, ни Моррис не смыслили абсолютно ничего.

Костерок исправно возгорелся – на этот раз дым от него послушно поднимался столбиком в неподвижном воздухе, а Проводник, наказав обождать его, скрылся во тьме пещеры.

Как выяснилось – навсегда.

* * *

На втором часу ожидания гениальная догадка осенила Морриса:

– Вы были правы, Санди! Нас заманивали в ловушку. И заманили-таки, черт побери!! Какого же рожна вы потащили меня прямо к черту в зубы?

– Это не я сказал, что у каждого – свой метод, – с сухой усмешкой ответил Кай. – Что, однако, не извиняет остальную мою глупость. А пока давайте попробуем сами найти нашего чичероне или хотя бы выход из этих гостеприимных мест.

Пещера оказалась входом в каменный лабиринт. Лабиринт в Лабиринте…

– Будем бросать монетку, или у вас есть какая-либо система угадывания – когда поворачивать направо, а когда налево? – поинтересовался Моррис.

– Если судить по рассказам бывалых людей и по газетным байкам, то ничего случайного в Лабиринте не происходит – в том числе и выпадения орлов и решек. Я, к сожалению, не силен в эзотерических познаниях. Давайте просто сворачивать каждый раз по вдохновению. Это ничуть не хуже, чем любой другой метод. И еще – вы, конечно, помните, что сказал нам наш верный гид? «Никогда не упускайте друг друга из виду, никогда не откликайтесь на зов, никогда на зов не идите сами и никогда никого не зовите в Лабиринте»… Мне подобные вещи про эти края приходилось слышать и раньше. Вам, думаю, – тоже… Так же, как и что-нибудь прямо противоположное. Молва тем и хороша, что предоставляет возможность выбора…

Редко Федеральному Следователю приходилось так проклинать собственную непростительную снисходительность к авантюристическим выходкам партнера. Уже какое-то время он ощущал все нарастающую потребность разобраться в странностях движущих сил, которые стали подсознательно определять его поведение здесь, на Химере. Но ничего, кроме хорошей мины при плохой игре, на его долю не оставалось.

Он прислушался к тревожной тишине окружавших их каменных сводов, щелкнул зажигалкой и по едва уловимым колебаниям зыбкого язычка пламени попытался определить направление движения воздуха. Тянуло куда-то в левый, круто уходящий вниз проем. Туда они и двинулись. Как ни странно, в этой неизвестными силами проеденной в тверди скальных пород путанице ходов и коридоров отнюдь не царила, как можно было того ожидать, кромешная тьма. Слабо мерцали прожилки какой-то напоминающей кварц породы, пронизывающие тут и там толщу скалистых стен. Путники шли молча, лишь изредка перекидываясь парой слов.

– Есть хочется просто нечеловечески, – признался вдруг Моррис. – Как насчет того, чтобы пустить в дело наш НЗ?

– А вы не задумались над тем, почему приступ голода овладел вами именно сейчас? – с легкой издевкой в голосе осведомился Кай.

Моррис секунд на сорок углубился в некое подобие самоанализа и вдруг заорал чуть ли не в полный голос:

– Пахнет жареным! Будь я проклят, если откуда-то не несет свежим барбекью!..

– Знаете, Моррис, – задумчиво произнес Кай, – пожалуй, запах пищи можно не считать зовом в том смысле, который этому придают здешние – будь они трижды неладны – проводники… Так что будет не таким уж большим грехом двинуться туда, где готовятся или уже вкушают что-то…

– Или кого-то, – мрачновато предположил Де Жиль.

Тем не менее, он без особого сопротивления последовал за Федеральным Следователем.

* * *

Кай осторожно продвигался под все снижающимися сводами, вполне логично полагая, что, кем бы ни были те, кто там, впереди, предавался чревоугодию, выставить охрану они не позабыли. В этом он ошибался.

То, что они с Моррисом без всякого предупреждения вошли в круг пирующих, оказалось сюрпризом не только для самих участников застолья, но и для обоих незваных гостей. Хозяев, правда, ничем особо изумить было невозможно. Скорее они сами могли удивить кого угодно. Были среди них и до пояса обнаженные, вооруженные кривыми клинками янычары, и в пятнистую форму наряженные офицеры, и рядовые разных родов войск – тоже все при оружии, были и какие-то приблудные разношерстные типы. Все они – всего числом неполные две дюжины – сгрудились в просторной пещере. Свод ее радовал глаз с довольно обширным отверстием, без которого здесь можно было и Богу душу отдать – столько дыму и вони производили догорающий посреди каменного зала огромный костер и закрепленный над ним огрызок довольно мерзкой на вид туши. Представительниц прекрасного пола в пещере не наблюдалось.

– Давно блуждаете? – поинтересовался старший среди этого сброда тип в до предела заношенной форме полковника Планетарного Десанта Малой Колонии. Вопрос сопровождался протянутой на обгорелых сучьях огромной отбивной, покрытой золотисто-коричневой корочкой.

– Не слишком, – деловито отозвался Моррис, принимаясь за шматок пожирнее. – Скажите, а соли или перца у вас здесь не водится?

– Со специями у нас напряженка. Тут, знаешь, правило такое – жри что дают. Если дают, конечно… По виду вашему, вы здесь не дольше суток ошиваетесь… Все еще надеетесь выбраться на свободу?

– Не скрою, – заметил присевший на подходящий валун Кай, с помощью карманного ножа пытаясь придать своей трапезе некое подобие благопристойности. – Если вы нам поможете в этом деле – я имею в виду, поможете выбраться отсюда на свет Божий, мы сумеем отблагодарить вас…

Должно быть, он брякнул что-то уж очень смешное, потому что по нестройным рядам пирующих прошло веселье, а некоторые особи, видимо в более полной мере наделенные Господом чувством юмора, даже покатились по полу, не выпуская, впрочем, из рук и зубов своей доли съестного.

– Ну ничего, братцы, – продолжил старший. – Очень скоро вы смекнете, что не там – в бабском мире – свобода, а здесь она – в Лабиринте, слава его Камням и его Богу! Скоро вы это поймете… Если успеете, конечно. А сейчас, Фогги, давай выпивку и выпускай баб. По полной программе.

Выпивка оказалась чем-то средним между отвратительного качества самогоном и недобродившей медовухой, бабы же были представлены разношерстным ансамблем из шести по-разному размалеванных красоток, исполнивших, к вящей радости быстро захмелевшей компании, нечто вроде «танца живота».

«Ну вот и они – запретные оргии Лабиринта, – тоскливо подумал Кай, мученически морщась от первого глотка проклятой бурды. – Как же все-таки в разумные сроки покинуть это гостеприимное местечко?»

Моррис, начавший тем временем не лишенную приятности беседу с одной из плясуний, явно не страдающей каким бы то ни было комплексом и устроившейся на его коленях, был грубо остановлен в этом занятии тем самым Фогги – видимо, правой рукой вожака – и ввергнут в мрачную пучину реальности.

– Ну ладно, голубь, – обратился к Моррису Фогги, сметая небрежным движением волосатой лапы продолжавшую что-то щебетать красотку, словно она была не более чем завалявшейся на столе использованной салфеткой. – Ты, друг, выпил, закусил, бабу пощупал – пора все эти дела отрабатывать… Так что иди отоспись: к полуночи и начнем.

– Что, собственно, начнем? – спросил мгновенно протрезвевший Де Жиль.

– Охоту – вот что, – веско разъяснил волосатый Фогги. – Ты, браток, кого сейчас кушал?

– Не знаю, походило на несоленую баранину или…

– Терразавра здешнего ты кушал. Их здесь полно бродит. Ночами – так просто до чертовой матери… В полночь вы со своим дружком и пойдете на испытание. Пукалок вы с собой не прихватили – ну что ж, ваша вина, ваша беда. Но с голыми руками вас не оставим: и пики дадим, и крючья. И инструктаж ихнее благородие с вами проведет. А там – к утру ближе – или вы зверьком полакомитесь: вам, охотникам, лучший кус полагается, с самой что ни на есть задницы, либо, уж извините, – зверек этот вами закусит… И уж с какого куска начнет – это его что ни на есть приватное дело… За все платить надо, брат!

– Вы слышали? – повернулся Моррис к Каю.

– Слышал, – холодно ответил Кай. – Я всегда подозревал, что на каждый Лабиринт приходится, по крайней мере, один Минотавр. Здесь их просто побольше.

– И называются они здесь по-дурацки, – заметил от себя Моррис. – Терразаврами. Глупость какая… Кстати, здесь проклятая радиосвязь и не думает работать… Как мы вызовем помощь? Что вы вообще собираетесь предпринять?

– Очень кстати – это я о радиосвязи. Мы упускаем редкую возможность предстать полными идиотами перед местными спасателями… Точнее – спасательницами. Нам пока ничего не остается для начала, как немного выспаться. До полуночи у нас осталось не так уж и мало времени… Или расстояния. По слухам, здесь, в Лабиринте, эти понятия временами путаются…

Фаталистом Федеральный Следователь не был, но в то, что устроенный для гостей из Метрополии спектакль, явно имевший цель отнюдь не угробить, а скомпрометировать их, будет вовремя прерван властной рукой постановщиков (точнее – постановщиц), он не сомневался. Не склонен он был и недооценивать здешних Минотавров, но и изображающий из себя дешевенькую туристическую видеокамеру боевой лазер, болтавшийся у него на плече, был неплох в деле – Кай знал это не только по инструктажам. Иногда с его помощью можно было даже заснять вполне приличный видовой фильм. В виде исключения, конечно.

* * *

Сколь бы это ни было странным, но, видимо, сочетание нервного стресса с долгожданным наполнением желудков и действием местного самогона довольно быстро погрузило обе заблудшие в Лабиринт души, подотчетные Федеральному Директорату, в глубокий сон.

Кажется, его потрясли за плечо. И, кажется, он проснулся. Во всяком случае, сильно вздрогнув, легко сгруппировался и осторожно поднялся на ноги. Сыроватая мгла застилала окрестность… Вечерняя или предутренняя?.. К утру, впрочем, ему полагалось бы уже поближе познакомиться с обещанными зверьками… Так ведь и вечеру пора бы миновать…

Кай сделал шаг вперед и различил в слегка истаявшем над теплой землей тумане привалившегося к корням громадного дерева Морриса. Нагнулся к нему и, в свою очередь, потряс его за плечо.

«А кто тогда, черт возьми, будил меня самого?» – как-то лениво проплыл в его мозгу вопрос, показавшийся совсем уж праздным.

Де Жиль нехотя приоткрыл левый глаз.

– Ну, чего вам надо от меня, ребята?.. – утомленно спросил он, явно не намереваясь перегружать свой мозг излишними зрительными и слуховыми впечатлениями.

– Господин Аудитор, – с легкой иронией в голосе напомнил Кай Моррису о его служебной принадлежности, – господин Аудитор… Нас здесь всего только двое – вы и я. Нам стоит поторопиться.

– Трое… – с трудом ворочая языком, буркнул господин Аудитор и приноровился было снова отдаться в объятия сна, но вдруг, моментально протрезвев, сел, выпрямился и уставился на что-то, находящееся за спиной Кая.

Это походило на детский отвлекающий прием «погляди-ка назад, приятель», и вдобавок что-то внутри – Каю не хотелось признаваться себе, что это «что-то» слишком походило на давно забытый детский страх – мешало ему повернуть голову.

– Трое, это верно, – глухо подтвердил тот, кто был там – сзади. – Только вам действительно стоит поторопиться… Хотя далеко не радость ожидает вас…

– Но и не прогулка с терразавром под ручку? – осведомился Моррис, осторожно поднимаясь на ноги.

«Черт возьми, неужели у меня не хватит духу обернуться на этого типа – там, сзади? Смотрит же прямо на него господин Аудитор…» – раздраженно спросил себя Кай и поднатужился, чтобы действием ответить на свой вопрос.

– Нет, – проронил тип за спиной. – Вам предстоит сделать выбор. Это самое неприятное, что может случиться с человеком…

Кай зачем-то зажмурился, резко обернулся и, с трудом открывая глаза, очнулся от глубокого сна. Господи, да он всего лишь продолжал кемарить в теплом, примятом мхе, прикрыв голову скинутой курткой. И не утро – глухая, туманная ночь клубилась вокруг. «Nachi und Niebel». Очень мокрый «Niebel» – почти моросящий дождик. Он снова – так же, как в минувшем сне – странно легким движением поднял себя на ноги.

Почти вслепую, спотыкаясь о мертвецки пьяные туши охранников и просто гостеприимных хозяев, Кай принялся высматривать в чертовой тьме хоть что-либо, напоминающее его напарника.

Подошвы Де Жиля торчали из мрака там, где им и полагалось – согласно привидевшейся все в том же сне диспозиции – из расщелины между несколько эротически раскоряченными корнями дерева. Кай дотянулся до плеча Морриса и отвратительно повторяющим уже «пройденное» движением потряс Аудитора за левое плечо. Тот всхрапнул, не открывая глаз, закопошился, пытаясь перейти в положение сидя. За правое плечо его потряс кто-то третий.

Кай включил фонарик и некоторое время рассматривал внимательное лицо сухощавого типа, подобравшегося к Де Жилю с другой стороны. Потом все-таки узнал самого себя.

«Ну вот и снова пошли спецэффекты…» – подумал он.

– Здравствуйте, господин Следователь, – произнес он вслух.

– Аудитор… Здесь следует говорить «господин Второй Аудитор», – совершенно справедливо поправил его двойник. – Вам необходимо поторопиться…

– Ага… Вероятно, для того, чтобы сделать выбор, – зло подсказал ему Кай.

До него стало доходить, что если он и проснулся, то только условно. Такое уже проделывали с ним – далеко отсюда, в городе над бездной…

Де Жиль открыл-таки оба глаза и тут же закрыл их, болезненно перекосившись. Потом снова открыл.

– Правильно, – согласился двойник. – Вам обоим предоставляется случай… Такое бывает только раз…

– Какой такой случай? – спросил Моррис, переводя остекленевший взгляд с одного собеседника на другого.

– Случай сделать бывшее небывшим, господа… Но об этом вы будете жалеть всю жизнь. И всю смерть… Что бы вы ни выбрали…

И тут Моррис дико заорал. От этого крика у Кая должны были лопнуть барабанные перепонки. Но они и не собирались лопаться. Только это и позволило Каю окончательно понять, что он просто снова видит сон.

Из которого Кая вывел запомнившийся ему еще с первого дня пребывания на Химере шепот:

– Вы что, господа, будете все-таки смываться или так и собираетесь дрыхнуть здесь, пока вас польют кетчупом и подадут на стол с редькой и петрушкой? Для милых зверьков? Слышите – они как раз рычат неподалеку…

– Для зверьков лучше уж пусть подают меня с хреном! – зло огрызнулся полупроснувшийся Моррис пытаясь сфокусировать зрачки на добродушно выглядывающей из недалеких кустов небритой роже. Кай эту физиономию узнал сразу. Это уж точно не было сном.

– Мой друг несколько капризен в этом вопросе, господин Циммерман, – чуть улыбнулся он.

Снятые регистратором с давешней непотребной швабры «пальчики» уже были оперативно прокачаны через его базу данных по Химере, и таинственного незнакомца можно было считать представленным Федеральному Следователю.

– Вот на это не рассчитывайте! – вполне серьезно предупредил Де Жиля неведомый доброжелатель. – Хрен они вам не оставят… Терразавры – исключительно разборчивы в этом отношении. Я бы назвал их высокоморальными плотоядными… Кстати, где это старый Барух Циммерман так прокололся, что мы с вами теперь уже совсем знакомые, господин Санди?

– Да провалитесь вы со своими плотоядными и их моралью, хреном и кетчупом! – оборвал Баруха Моррис. – Где эти дубины, что сторожили нас?

– Я не понимаю, вам нужны ваши сторожа или вам нужно попасть домой, мистер? – спросила небритая рожа. – Что до сторожей, то вон они – вповалку валяются. Тоже выпить не дураки – на шармачка. Это вы включите в счет, господа. Виски-то я им скормил неказенное… И вообще, давайте быстренько за мной…

* * *

– Кто это? – хрустальным стаккато спросила Леди Сью, не отводя глаз от экрана. – Что за непредвиденный коверный? Ровно за полчаса до того, как телевизионная группа должна была отснять непрезентабельную сцену позорного бегства наших гостей от пары приру-ченных, да еще и кастрированных терразавров – это очень помогло бы нам потом найти общий язык с этими господами, – так вот, ровно за полчаса до этого появляется какой-то клоун и… – Немедленно вмешайтесь, Эльсбет!

– Это – человек Сержа… Барух Циммерман. Могут возникнуть крупные неприятности… – осторожно молвила Леди Эльсбет.

– У вас… В первую очередь неприятности будут у вас… – Леди Сью щелкнула переключателем и, опустив веки, воплотила собой ледяное изваяние злого разочарования в способностях своих подчиненных.

* * *

– Здесь нам придется разойтись. У каждого из вас – свой путь из Лабиринта… Да – это так, и только так, господа… Не бойтесь ничего и слушайте только голос своей души. Вам придется пережить нечто неприятное… Каждому. Никто не предскажет заранее – что именно. Только безгрешные дети уходят из Лабиринта легко… Да и те почему-то плачут…

– Деньги… – начал Кай.

– Неужели вы не поняли, что мы еще встретимся с вами, господа? И уж тогда вы не забудете о той маленькой услуге, которую оказал вам ваш покорный слуга. Не знаю про вас, мистер, – Циммерман повернулся к Моррису, – но вы, – тут он повернулся к Каю, – кажется, делаете успехи… Вы, я вижу, собираетесь отдать свою пушку, – он кивнул на «видеокамеру» Кая, – напарнику… Не советую… Оружие – это не то, что помогает тут… Возьмите лучше вот этот подарок от старика Циммермана. – Барух сунул в ладонь Каю миниатюрную трубку блока кодированной связи. – Благодаря этой игрушке вы сможете говорить с вашим покорным слугой там – в городе – и не бояться, что нас будут слушать все, кому захочется узнать – о чем мы с вами так интересно разговариваем…

Кай повертел приборчик перед глазами. Дорогая была вещь. Характерная для оснащения агентуры Комплекса. Чего и следовало ожидать. Но представить в роли агента такой серьезной структуры суетливого Баруха он не мог.

Тот тем временем поторапливал новоприобретенных подопечных:

– Вперед, господа, каждый по своей тропе! И запомните: не оборачивайтесь, не зовите, не идите на зов… И еще… Потом, если сможете… простите старого Баруха…

– За что? – спросил Моррис.

– Ты поймешь, когда останешься жив… – негромко ответил Циммерман. – Когда и если… Не оборачивайтесь, не отзывайтесь, не идите на зов…

* * *

– Здесь техника не работает. Это Зона Искажения Причинности. – Леди Эльсбет пожала плечами. – Предтечи были давно, Предтеч нет, но с Предтечами не повоюешь. В конце концов, они не нанимались строить для нас аттракцион с подглядыванием. Всякая эта голография на небе, лабиринты с изменяемой геометрией и прочие… эффекты – это одно… Наполовину мы, понимаем, как это работает… Наполовину мы сами это построили и отремонтировали… Но Зона Искажения, это – Зона Искажения. Ее сотворили Предтечи… с какой-то своей целью… А может, она сотворила их… Это вне нашей компетенции. Чтобы работать в Зоне, нужен Дар. А Дар – как деньги. Или он есть, или…

По всем экранам ползла «ведьмина шаль»…

– Почему это ничтожество… – начала формулировать свой вопрос Леди Сью, но Леди Эльсбет неожиданно позволила себе оборвать ее:

– Барух Циммерман – агент трех разведок. И врет всем трем. И еще он работает на Сержа. Конечно… он большой мошенник. Это не Испорченность, скорее – своеобразный талант… Не называйте его ничтожеством хотя бы в этот раз, Леди…

Последовала пауза, длительность которой свидетельствовала о грандиозности допущенного нарушения субординации. Но, когда Леди Эльсбет заговорила снова, голос ее оставался прежним. Не изменился. У нее было право. Никто из находившихся в этой узкой комнате не заходил в Зону. И не платил за то, чтобы выйти из нее. Кроме Леди Эльсбет.

– Он просто хочет выжить в этом мире, Леди. У него есть Дар, и сейчас он честно продал его… Это не так мало – выжить ЗДЕСЬ, когда знаешь слишком много…

– Мы должны были скомпрометировать этих шутов, Леди Эльсбет… (Господи, как высок и ломок стал голос Леди Сью!) Мы должны были показать им же кукольное представление, которое они разыграли бы в этом шутовском аттракционе. А они уходят. Уходят, оставив нас при наших картах… Оставив нас с носом…

Леди Халимат ссутулилась у окна, спиной к свету. И промолчала.

– Этим шутам придется очень плохо, пока мы не встретимся с ними снова… – тихо сказала Эльсбет. – Очень плохо, поверьте… И знаете – они не шуты вовсе – эти трое. Если они выйдут, конечно… Лабиринт впускает всех, Леди… И Зона Искажения – тоже впускает всех… Но выпускает только тех, у кого есть чем платить… И вы знаете, что платить приходится не деньгами. Самым дорогим, что есть в душе, платить приходится.

– Я знаю… – Леди Сью сгорбилась в кресле.

Воспоминание о чем-то из совсем других времен посетило ее.

– Я знаю, что за выход приходится платить. Отказом от себя… Отказом от возможности исправить – один-единственный раз в твоей жизни что-то там – в своем прошлом. Выбором повторения судьбы… Шутам обычно платить нечем… Им там нечего менять в их жалкой судьбе… Лабиринт им такой возможности и не дает… Они остаются там – охотиться за Минотаврами, друг за другом… – Леди Сью помолчала, сглотнув горькую слюну.

Леди Эльсбет пожала плечами:

– Мы хотели еще и посмеяться над ними… Ну – не вышло. Это же такая мелочь по сравнению с тем, чем приходится платить… Так что не расстраивайтесь, Леди…

Им удалось не встретиться взглядами.

* * *

В тумане пришлось идти Каю, в мороси… А потом эта морось запахла бензином… Да – тем самым, на котором ходили «Мерседесы» и «Порше» на той смешной планетке, где никакого спасения не было от жидких углеводородов… Где дешевле было качать не требующий даже перегонки бензин из земли, чем жечь дейтерий в реакторах…

Господи, как же он забыл название этого смешного мира! Но вот чего он не забыл, так это неоновую рекламу автозаправки и то, что там будут стоять два подержанных полугрузовых кара. А еще дальше – под углом к тротуару, у лавки с ночным товаром, – рыжий «Фольксваген». Из лавки выйдет женщина – такая же рыжая, как ее кар. В руках у нее будет… Ах, ну-да, в одной – в трубку свернутая «Люцифер иллюстрирте» – вспомнил! «Люцифер-1» – вот как назывался тот смешной мирок… В котором теперь не живет никто, кроме сотни-другой постоянных наблюдателей… Его; эвакуировали целых десять или двенадцать лет… Но тогда, когда рыжая женщина, впрочем, какая там женщина – девчонка, год стажировавшаяся в их отделе, – так вот, тогда, когда она шла, помахивая сумкой и той газеткой на немецком – на «Люцифере» государственным был немецкий, об эвакуации еще только говорили в высших кругах. А радиоактивное облако от расстрелянных антиматерией сепаратистских станций (тогда их называли «сепаратистами» – тех, кто теперь ходит в героях Сопротивления) еще только начинало медленно стягиваться вокруг планетки. Никому, в общем-то, не нужной… Но только это было ТОГДА! Когда еще не утвержденный в своей категории, еще только собиравшийся где-то в Трансваале купить для будущей семьи домик Следователь Кай Санди ни за что на свете, ни при каких обстоятельствах не должен был выдать себя. И он никогда и ни при каких обстоятельствах себя и не выдал бы… Если бы не был столь старателен в выполнении своих служебных обязанностей всего пару часов назад…

Потом, уже много времени спустя, как-то раз молодой стажер спросил его:

– Почему, шеф, у вас в кабинете под стеклом на столе лежит этот заголовок?

Это действительно был заголовок из газеты – слегка обгоревший клочок бумаги. «Никогда, – было написано там по-немецки, – не подсматривай за Богом в замочную скважину. И ты будешь жить счастливо. Или умрешь счастливым». Слово «счастливым» читалось уже с трудом.

– Просто как напоминание, – ответил тогда Кай. – Мне как-то раз пришлось проверить это. Правда, я тогда не знал этого правила до конца.

– Монахи Ордена Хаки начинают учить свои заповеди с чего-то очень похожего, – заметил стажер. – На китайском, кажется…

– Никогда не слышал о таком ордене, – чуть удивился Кай. – Но китайцы – умный народ…

– Это – светлая ветвь Учения Эйч-Эрн. Чтобы прийти к ним, не надо быть китайцем… – растерянно проронил стажер.

Они потом больше не говорили на эти темы…

Каю не стоило так детально прорабатывать план той операции. Ему достаточно было только знать свою задачу. Тогда он сделал бы то, что надо было делать ему и сейчас – в этом кошмарном повторении СЛУЧИВШЕГОСЯ… Ему надо было броситься вперед – Герда, наверное, просто решила бы, что он сошел с ума, – и оттолкнуть ее от дурацкой рыжей малолитражки. И тогда, по крайней мере, один из тех двух, что дежурили в поставленных у стоянки карахв, успел бы понять, что Кай знает о том, что должно случиться, что это он – Кай Санди – внедренный агент, что он спасает коллегу… И, разумеется, кто-то из этих двоих – скорее всего оба – разрядили бы в него свои стволы. Но времени у них хватило бы только на то, чтобы убить о-д-н-о-г-о. У Герды была достаточно хорошая реакция и прикрытие – дурацкий рекламный щит был почти рядом. Операция была бы, безусловно, сорвана. Это стоило бы жизни еще трем внедренным агентам Управления. Их похоронили бы с большими почестями, чем Кая. На похоронах дураков не играет оркестр Управления. Хотя Герда, конечно, положила бы на скромный холмик цветы – Кай не помнил, какие подходящие растения продавали в киосках на Люцифере, – что-нибудь скромное и со вкусом. И рядом – обручальное кольцо. Именно это, наверное, называется «умереть счастливым». Но Кай нарушил заповедь монахов Хаки, о которой тогда не знал.

Он заглянул Господу через плечо – так это формулировалось по Эйч-Эрн (он узнал это потом): он проработал операцию на уровне регионального комзвена. Имел на это право. Более того, это было отмечено похвалой. Потом. И он знал, что, спасая одну, убивает четырех. Троих, если не брать в счет себя. Странно: если бы к рыжему «Фольксвагену» подходила совершенно незнакомая ему женщина, он, пожалуй, совершил бы ТУ ГЛУПОСТЬ. Но поступить так, когда в смерть входила та единственная, которую он любил (мать умерла годом раньше), было для него странным, чудовищно вывернутым наизнанку эгоизмом. Не слабостью, не растерянностью – нет: нечестной игрой. И он даже не ускорил шаг. ОН И ТЕПЕРЬ ЕГО НЕ УСКОРИЛ. И Герда просто не успела узнать Кая в вечерней мороси… Она взялась за ручку дверцы своего кара, которому только доли секунды оставалось быть ярко-рыжим. И бросила на сиденье пакет с покупками. Затем села сама. И уже не успела закрыть дверь. Взрывом ее выбросило на колонку. Которая вспыхнула словно факел. Вспыхнуло и горело вообще все – даже витрина ночной лавки.

ТОГДА он не помнил, как подбежал к ней. Он пришел в себя только в тот миг, когда напарник-сообщник из успевшего отрулить от живого костра кара похлопал его по плечу.

– Тут нечего проверять, парень, – успокоил он Кая. – Суке своротило полчерепа. Уходим.

Потом в кабине, отжимая педаль газа и кивнув на оказавшуюся каким-то образом (он тоже не запомнил этого) в его руке обгорелую «Люцифер иллюстрирте» с ТЕМ САМЫМ текстом, напарник спросил иронически:

– Собираешь такие сувениры? Я-то поначалу думал, тебя вывернет наизнанку… А у тебя нервы – ничего…

Ту операцию они так и закончили с одной потерей. Второго сообщника и еще девяносто трех заговорщиков освободили по амнистии сразу после выборов. А похваливший крепкие нервы Кая лежит в национальном пантеоне Освободителей «Люцифера-1». Пантеон, так же, как вся планета, сейчас заброшен, и одичавшие голуби украшают бронзовое чело героя радиоактивным дерьмом…

Кай, словно в бреду, взглянул на свои пальцы. ТОГДА на могилу Герды он не положил ни цветов, ни кольца. Надо было вместе с заговорщиками убираться подальше. Кольцо он променял на бутыль виски и набрался так, что даже сильные по части психологии друзья из банды не раскололи его.

Легкий порыв ветра упруго прошелся по лицу, взлохматив волосы, а спустя мгновение чья-то осторожная рука бережно поправила сбившуюся прядь. Воспоминание, казалось бы, навеки забытого ощущения тепла и нежности ярким всполохом опалило сознание, и только что очнувшийся Кай замер, не решаясь открыть глаза. Ему казалось, как только он подымет веки, сон исчезнет вместе с Гердой, на коленях которой покоилась сейчас его голова. Пусть это был мираж, фантазия его воспаленного мозга, загадочным образом извлеченная из-под напластований памяти, но это был сладостный мираж, из которого не хотелось уходить.

Он накрыл своей рукой узкую ладонь, лежавшую у него на лбу, и по ее теплу вдруг окончательно осознал, что женщина у него в изголовье была из плоти и крови и не являлась порождением Лабиринта. Кай рывком поднялся – настолько резко, что закружилась голова, – и столкнулся глазами с печальным взором Джейн Гранж. Она отвела взгляд и несколько смущенно отряхнула платье.

– Вы спали очень беспокойно, господин Второй Аудитор, но я боялась вас будить – по нашим поверьям, часть вашей души в это время путешествовала по Лабиринту и могла в этом случае остаться там навсегда.

Кай неловко кашлянул и тоже поднялся на ноги. Рядом возвышались развалины давешнего храма, а полуистлевший костерок, дым от которого завел их в страну миражей, еще хранил остатки тепла.

Странно, а Каю казалось, что они пробыли в Лабиринте как минимум несколько суток. Впрочем, не исключено, что несколько минут – теперь он уже сам потерял счет времени.

– А где Моррис? – спросил он, чтобы выйти из неловкого положения.

– Он уехал с Мариам на своем каре. Господин Де Жиль, не в пример вам, гораздо легче перенес посещение Лабиринта. Хотя я не назвала бы его состояние слишком бодрым. А я осталась, чтобы дождаться, когда вы очнетесь. Скажите, мистер Санди… – она слегка запнулась, словно произнесение последующей фразы давалось ей с большим трудом. – Вам было очень плохо там, в Лабиринте?

Кай обратил внимание на то, как побледнели стиснутые в кулаки пальцы ее рук. Он удивленно поднял брови, и Джейн, словно торопясь высказать что-то очень наболевшее, быстро продолжила:

– Понимаете, я чувствую долю своей вины в том, что приключилось с вами. Боюсь, что своими глупыми разговорами мы с Мариам подтолкнули вас к посещению Заповедных Мест. А Лабиринт… – она замолчала, подбирая слова, – он часто воскрешает самое сокровенное. Это удача, если человек повстречает того, кто когда-то был источником наивысшего счастья в его прошлой жизни. К сожалению, чаще бывает так, что там воскрешаются ситуации, причинившие человеку наибольшую боль и страдания. И вот я боюсь, что невольно подтолкнула вас именно к этому…

– Ну что вы, мисс Джейн, все в порядке. – Кай уже почти полностью пришел в себя, и только чуть дрожавшие руки никак не могли успокоиться. – Просто повстречал Минотавра. Он ведь положен вашему Лабиринту?

Джейн дернула плечом:

– Стараемся не отставать от прочих, господин Второй Аудитор…

Кольцо, проклятое кольцо было там же – на безымянном пальце. Или это – невероятно устойчивая галлюцинация? Он осторожно снял кольцо с руки. Подбросил в воздух – больше, чтобы проверить: для него ли одного оно продолжает существовать? Странно – Джейн подставила ладони, словно собираясь поймать подброшенный предмет, но закончила это движение обычным, жизнерадостным хлопком в ладоши. И грустной усмешкой.

Надо было что-то сказать.

– Все было достаточно забавно, но, как говорят на Святой Анне, «делу время, потехе час», что в вольном переводе с русского означает, что час развлечений несколько затянулся. А между тем, – Следователю удалось наконец справиться, с проклятой дрожью, – мы уже изрядно выбились из графика ознакомления с промышленностью Химеры.

– Хорошо. – Джейн приняла предложенный ей деловой тон и сухо кивнула Каю, приглашая его в машину. – Тогда, если вы не против, мы можем прямо отсюда отправиться на гелиоэлектростанцию. Вы ведь, кажется, с нее хотели начать ознакомление с нашей экономикой?

Кай шагнул к машине, и его голова болезненно отозвалась на резкое движение тошнотой и звоном в ушах. Видимо, еще давали о себе знать последствия проклятой экскурсии.

– Нет, Джейн, сначала мы заедем в отель. – Он по чисто профессиональной привычке занял левое заднее, не просматривающееся с места водителя сиденье. – Мне и вправду требуется небольшой отдых после осмотра ваших достопримечательностей. Да и с Моррисом нужно потолковать. А промышленностью займемся завтра. И заменим гелиостанцию горно-обогатительным комбинатом. Мы ведь имеем такое право?

– Как скажете, господин Второй Аудитор, – с чуть заметным сарказмом произнесла она, и Кай почувствовал, что настроение его спутницы заметно испортилось.

Он извлек из бокового кармана свой блок связи и, вконец прикинувшись носорогом, стал набивать на клавиатуре очередной запрос в невинное информационное бюро «там, Наверху».

Глава 4

В КОТОРОЙ ПРОИСХОДЯТ СОБЫТИЯ, БЕЗ КОТОРЫХ НИКАК НЕ МОГЛО БЫ ПРОИЗОЙТИ ТО, ЧТО, ОДНАКО, ПРОИЗОЙДЕТ В ПЯТОЙ, ШЕСТОЙ И ПОСЛЕДУЮЩИХ ГЛАВАХ

Лики так и не поверил, что ему это удалось. Когда много раз прокручиваешь в голове какое-нибудь предстоящее событие, перестаешь верить в реальность его осуществления…

Да, вывернувший из ущелья броневик-многоножка снизил скорость перед следующим поворотом и, словно сам собой, вошел в перекрестие прицела. Да, спусковая скоба, словно сама собой, заскользила под рукой. Да, злой огонек бронебойного «РС» стремительной мухой преодолел расстояние, отделявшее Лики от машины, и, словно сам собой, юркнул под крышку капота. А второй заряд ударил подброшенный взрывом броневик под дно и, словно игрушку, повалил его набок. Все получилось как надо, но в то, что это сделал он – Мастер Лики, ему не верилось ни в малейшей степени…

Лежа на боку, броневик, словно гигантская жужелица, продолжал сучить механическими ногами. Бронированная дверь водительской кабины, ставшая теперь люком, отворилась, и из нее выполз дымящийся, ошалевший охранник. Стрелять в него не пришлось – бластер он, судя по всему, так и оставил в кабине и сейчас попросту пустился наутек. Лики с удовольствием отметил, что трус носит цвета дома Виктиса.

Водитель из кабины не появился. Пятеро налетчиков, выбежав из своих окопчиков, кинулись к броневику и окружили машину. Наклонившись к лобовому стеклу, Лики увидел нечто крайне опасное – водитель, словно диктор на экране выключенного телевизора, активно шевелил губами – это могло означать только одно: рация броневика работает, и проклятый коп вызывает подмогу. Надо было спешить.

В кабину полетел парализатор, брошенный Ружданом, и водитель заткнулся. Конечно – слишком поздно. Дирк уже закончил укреплять радиомину на задней двери фургона и, отскочив за корпус машины, махнул Курцу и Варри – двоим свежезавербованным парнишкам, искренне воображающим себя героями начинающегося Сопротивления. Те кинулись выводить из укрытия угнанную час назад «скорую». Связанный по рукам и ногам водитель с укоризной следил за их действиями с заднего сиденья. Выразить свое отношение к происходящему с помощью звуков ему мешали кляп, грамотно вставленный ему в рот, и Злюка, неусыпно стороживший пленника.

Мина начисто вынесла створки задней двери фургона, и взорам нападавших открылись плоды их усилий – без всяких катушек, в комья спрессованные и безнадежно перепутанные тысячи и тысячи витков стандартной иридиевой, платиновой, золотой проволоки… Лики схватился за голову…

Видел бы такое мастер Ларс…

Проклятые скоты вывозили национальную валюту второпях – навалом… Конечно – там, в Виктисполе, у них будет время распутать, перемотать и разложить по полкам сейфов все это великолепие, но подумали ли они о том, каково работать с таким продуктом рядовому грабителю?..

– Быстрее, быстрее!!! – скомандовал Дирк, и все разом кинулись перетаскивать чертову канитель в салон «скорой».

Быстро не получалось – проклятая проволока цеплялась за все, за что только было возможно, путалась в ногах, не пролезала в дверь… «Даже половину взять не успеем!» – с досадой застонал Руждан, и словно накаркал.

Бог его знает откуда, чертом из бутылки, в узкий просвет неба над ними выскочил патрульный вертолет. Никак не полагалось ему появляться так быстро… Должно быть, пролетал над ущельем по другому совершенно поводу и поймал сигнал…

Очередь с небес скосила Варри, а заодно прошила «скорую», словно картонную игрушку. Тут же огненной мухой в небо ушел РС, пущенный Дирком, и вслед ему – второй, от Лики. Вертолет отвалил за верхушки скал.

«Ушел, скотина! – подумал Лики. – Сейчас пойдет на второй заход, и нам – крышка…»

Но там – за скалами – полыхнуло, грохнуло, и тарахтение геликоптера оборвалось судорожным кашлем, ударом и скрежетом сминаемого металла. Какой-то из самонаводящихся снарядов сделал свое дело…

– Ходу! – скомандовал Дирк.

Тесаками обрубая перепутанные тяжи драгоценной проволоки, мешающие затворить двери, они полезли в медицинский кар. Кабина была залита кровью – очередь из крупнокалиберного пулемета, пробив крышу, изрешетила и плененного водителя. Помощь ему уже не требовалась. Да и время позволяло лишь без всякого уважения к покойному вытолкнуть его останки из кабины.

«Надо было просто оставить несчастного парня где-нибудь на обочине, а не тащить сюда связанным…» – с запоздалой горечью подумал Лики.

Весь в крови был и Злюка. Но не в своей – пули пощадили любимца Мастера. Впервые в его глазах Лики увидел такой неподдельный ужас. Вытащить Злюку из-под сиденья былопопросту невозможно.

Дирк рванул с места и, не вписываясь в зигзаги шоссе и сшибая столбики ограждения, погнал машину выше, в горы.

* * *

Глайдер на воздушной подушке мчался по раздолбанному шоссе, оставляя за собой облако пыли. Кай отметил про себя явное запустение, царившее вокруг. По обе стороны дороги виднелись развалины причудливых зданий и заброшенные фермы, заросшие густой растительностью, пожухлой под первым дуновением, накатывающейся на Северное полушарие зимы. Природные зоны меняли друг друга на Химере с той же быстротой, что и выскакивающие из-за близкого горизонта пейзажи. В Дизерте уже бушевали вьюги, а в сотне километров к югу еще только кончалась осень. Впрочем, снеговые облака уже громоздились в низком и тусклом небе.

– Коровы! Забодай меня Господи – коровы! – вдруг воскликнул Моррис, указывая на стремительно пролетающее мимо поле. – А вы говорили, что бифштексы вам доставляют с Мирабеллы… Кто же пасет бедных животных в такую холодину?

«Слава Богу, господин Аудитор отошел от вчерашнего, – вздохнул про себя с облегчением Кай. – После Лабиринта, конечно, и мне самому было бы не грех надраться до того состояния, в котором Морриса доставила в номер верная Мариам… Не так уж легко пережил господин Аудитор то, что выпало ему повстречать на пути из Лабиринта».

– Это говорили вы… – сурово заметила Джейн. – Про бифштексы с Мирабеллы. Впрочем, стоит притормозить – вам полезно будет ознакомиться с проблемами наших фермеров…

Фермеры были представлены плечистой и конопатой девицей лет шестнадцати, не по летам суровой, но довольно симпатичной. Она шпарила на велосипеде от сарая к их причалившему у обочины глайдеру. Моррис живо отворил дверцу и двинулся ей навстречу. Мариам поспешила за ним. Кай, досадливо морщась, выбрался тоже и протянул руку Джейн. Та иронически улыбалась про себя, видимо, ожидая чего-то забавного от предстоящего знакомства.

«Славянка, должно быть…» – подумал Кай, разглядывая россыпь веснушек и русую челку хозяйки фермы. Девица, поставив свое средство передвижения на выдвижную опору, с деловым видом обошла вокруг глайдера, не особо обращая внимания на прибывших.

Кай ошибся: на карточке, пришпиленной к груди комбинезона славной земледелицы, было означено «Минни Арнольд».

– Машину торгуете, мэм? – обратилась Минни к Каю, не вынимая изо рта соломинку и пиная сапогом амортизатор.

– А вы сможете заплатить наличными? – моментально встрял в только начавшийся диалог Моррис.

– У меня кредит открыт – на кафе. Придорожное. – Минни наконец перенесла центр внимания с амортизаторов глайдера на физиономии гостей. – А чего это с тобой, сестра?

Она удивленно оглядывала франтоватую фигуру Де Жиля.

– Это не сестра, – сурово и наставительно изрекла Джейн. – Извините, господа, юное поколение у нас совершенно не имеет представления о мужчинах…

– Мужик? – поразилась Минни. – Без чадры?

– Это – гости планеты… – пояснила Мариам. – Ты смотришь Ти-Ви, сестра?

– Ага – телекроссворд… И оба сериала про Люсинеллу…

– А следовало бы смотреть еще и хронику, – посоветовала Джейн. – От этих вот… братьев зависит, будут ли наши фермеры получать кредиты для развития хозяйства, или…

– На трактор – все равно ни хрена не дадут, – уныло заметила Минни, на глазах теряя интерес к приезжим и снова обращая взгляд на глайдер. – Даже на обычный кибер. И на корма – тоже. Такой процент хотят, что удавишься… Я вот тачку думаю купить и на «Катерпиллер» сменять… Так почем тачка?

– Это же очень дорогая модель… – заметил Моррис. – «Роял-Флайт» тебе не по карману, девочка…

– Это мне лучше знать, – резонно заметила Минни.

– Тебе, должно быть, хорошо платят на бойне за этих милых крошек? – Моррис игриво кивнул на продолжавших деловито пережевывать пожухлую траву животных, маячивших невдалеке. – Им не холодно, бедным? Снег скоро пойдет. В столице – зима уже вовсю…

– Скажешь тоже, сес… тьфу! Скажете тоже, брат… Мясо в магазине вдвое дешевле, чем у Фредди на приемке… Они у меня для этого… Ну – полупродукт производят… А на зиму их у меня забирает Общество Охраны Животных. У них там теплые стойла…

– Полупродукт? – поинтересовался Моррис.

– Ну – дерьмо. Навоз. И молоко иногда – что с ним делать, ума не приложу…

– А пить его вы не пробовали? – осторожно спросил Кай.

– Только и остается… – вздохнула Минни. – Но «Лактомакс» вкуснее. И дешевле в сто раз получается…

– А что же ты получаешь из э-э… этого своего полупродукта?

– Ясное дело, что – продукт. Его по хорошей цене берут. Для туристов. Экзотика…

– А-а… – Де Жиль обратил взгляд на Кая.

Тот разглядывал ставшее совсем уж зимним небо.

– Ладно, значит, тачку не продаете, я так поняла?

– Мы не торгуем машинами. – Джейн решительно откашлялась.

– Ладно – возьми, угостись, – Минни протянула Моррису коричневый пакет, взятый из контейнера, притороченного перед рулем ее железного коня.

– Это что? – осторожно спросил тот.

– Продукт, – сказала Минни и вновь оседлала велосипед.

Окинула взглядом свое хозяйство и добавила:

– Эх, взорвалось бы оно тут все, что ли… Или провалилось бы… А тачку жаль, не торгуете. Мы бы договорились…

С тем юный фермер женского пола и убыл восвояси.

– Бедная девочка, – вздохнула Мариам, усаживаясь не без помощи Морриса в глайдер. – Обречена весь свой век возиться в дерьме… И даже не может получить кредит на кибер…

– Хотел бы я знать того кретина, который так мудро планирует ссудный процент, что можно получить деньги на придорожное кафе, которого наша «бедная девочка» строить, сдается мне, и не думает. Но нельзя выбить деньги на трактор, который ей позарез нужен?.. – задумчиво спросил Моррис.

– Верховный Материальный Совет… – сказала Джейн, трогая глайдер с места.

– Не понял… – озадаченно повернулся к ней Де Жиль.

– Ставки ссудного процента утверждает Верховный Материальный Совет. С подачи Трех Леди.

– Великих Матерей?

– Это слишком официально, чаще говорят – Три Леди. Или просто – Леди. Ссудный процент – не самое удивительное в нашей финансовой системе, господин Инспектор. Например, наша бедная девочка могла бы провести остаток жизни где-нибудь на лучшем курорте Метрополии, если бы ее ферма сгорела, была бы разграблена злодеями, взорвалась, на худой конец. У нас очень щедрая страховка.

– И очень много сгоревших ферм, надо думать? – предположил Кай.

– Хватает. И почти никогда пострадавшие не возвращаются к труду в аграрной сфере.

– Ч-черт – сосиски это, что ли? – спросил Моррис, ощупывая давешний пакет. – О Господи, Санди, – оно шевелится!..

Пакет со знаменитыми земляными червями полетел в окошко, а Мариам захлебнулась от смеха.

* * *

– Я слышал, – поддержал разговор на столь решительно пресекаемую тему Моррис, – что Обитающие в Пещерной Стране немногочисленные мужские колонии пользуются на Химере каким-то особым статусом…

– Называть их мужскими колониями неправильно. У нас принят термин – Патриархальные Территории. Там поддерживается практически тот же уклад, что и за Геостационарной орбитой… Моногамные семьи, засилье мужчин в руководстве… Поэтому мы законодательно ограничили их контакты с Основной Территорией Химеры.

– То есть с поверхностью планеты? – уточнил Кай.

– Это не совсем так… – Джейн, кажется, запальчиво возразила самой себе. – Их ведь не держат там силой… Всегда можно покинуть планету, если вас не устраивает образ жизни, который вам приходится вести…

– И что же их удерживает – там, в этих норах? – осведомился Моррис.

– В основном – вера, – пояснила Мириам. – И вообще – предрассудки. Знаете, как сказано у кого-то из древних: «Любовь к отеческим гробам, любовь к родному пепелищу…» Вот мы и приехали… Здесь вы проведете встречу с нашими Леди, поужинаете с ними и переночуете.

– Не с ними, разумеется…

Ответом на эту шутку Морриса было ледяное молчание.

Перед ними (как всегда, на Химере) неожиданно – из-за непривычной близости горизонта – вырос корпус правительственного санатория.

* * *

До ужина оставалось еще около полутора часов, которые гостям предложили провести в прохладном просмотровом зале наедине с огромным окном-экраном голографического проектора. Аудиторам решили продемонстрировать специально к их приезду приготовленный телесюжет, освещающий основные направления предполагаемого бурного роста экономики Химеры – при условии утверждения Федеральным Директоратом Дотационной Программы, о каковом (утверждении) говорилось как о чем-то само собой разумеющемся.

Представление гостей Трем Леди несколько затягивалось из-за очередного приступа недомогания Леди Эльсбет. По этой, – собственно говоря, причине прием Федеральной Инспекции и проходил в здании лечебно-профилактического заведения, а не в официальной резиденции Верховного Материального Совета.

– Они, по-моему, ничем, кроме гостиничного бизнеса, заниматься не намерены… – заметил в середине просмотра Де Жиль. – Возможно, о других видах вложения капитала они просто не имеют представления…

– Притом при проектировании гостиничных комплексов их вдохновляли, пожалуй, женские монастыри – вроде тех, что встречаются на Парагее, например, – добавил Кай. – Почему они воображают, что народ валом повалит на Химеру, на которой полгода дождливое лето, а затем столько же – бесснежная зима?

– Это на одном полушарии, – справедливости ради заметил Моррис, – а на другом, как видите, все наоборот… Что, конечно, тоже не легче. И все это при общей площади планеты с Европу, считая вместе со здешним Великим Океаном. Кстати, в качестве бесплатной консультации могу посоветовать Трем Леди не особенно афишировать то, что они собираются доверить деньги инвесторов таким «строителям», как «Трансгалактик Стоунбридж инкорпорейтед». Вся Периферия с этими шутами гороховыми судится уже лет сорок… Хотя вот это – весьма достойное сооружение…

На экране величественно проплыли, как потом выяснилось, компьютерные имитации довольно своеобразного, словно из какого-то детского сна, города, точнее – зданий, слившихся воедино с девственным пейзажем местного леса в красивом горном распадке.

– Господи! Да это же – проект самого Кэссиди! – ахнул подкованный в вопросах архитектуры и зодчества Де Жиль. – Маэстро на закате лет собрал призы по всей Федерации… Так вот кто, оказывается, был заказчиком…

Тут, к его разочарованию, прекрасные имитации сменились на экране суровой явью в виде раскуроченных техникой гор грунта, траншей, котлованов, черт его знает каких времянок, уродующих ландшафт прекрасного уголка дикой природы. Зрелище казалось злой пародией на предшествующие идиллические кадры. Бодрый, хотя и несколько сверлящий голос дикторши довел до сведения дорогих гостей тот грустный факт, что строительство Детского реабилитационного центра, которому будет со временем придан статус Федерального, находится в настоящий момент в плотной увязке с вопросом об утверждении Дотационной Программы. Тревога, выраженная по этому поводу, несколько не вязалась с твердо обозначенной ранее уверенностью в том, что дело, по своей сути, уже находится в шляпе.

На такой вот ноте и закончился «сеанс хмурежа», как его определил вполголоса Моррис. Последовала наконец процедура официального представления членов Федеральной Инспекции Трем Леди, на редкость, вообще говоря, бессодержательная. Пребывавший в течение всего обряда в глубокой задумчивости Кай сослался на личный режим, изжогу и что-то еще в этом духе и на ужин не остался. В конце концов, Второй Аудитор Федеральной Инспекции имел право на режим питания, изжогу и, допустим, на бережно лелеемую язву желудка. Или гастрит – по выбору. Этим Второй Аудитор и отличается от Федерального Следователя. А почему ему не захотелось провести ужин в относительно приятном обществе, Кай и сам не мог себе объяснить. Словно испугался каких-то перемен в своей жизни…

* * *

– Здешние фермеры не пьют молока, – зло пробурчал Моррис, лежа на диване и разглядывая расписанный листьями потолок, – а коров содержат для того, чтобы получать навоз. В магазинах я впервые увидел очереди – вы видели в своей жизни настоящую очередь, Санди?

– На «Шаттлы» спасения. Когда эвакуировали Ксантис… – Кай кашлянул, смутившись непроизвольной бравады.

– Так вы там были? И загоняли народ в ракеты?

– Нет, ловил мародеров. После того как ракеты ушли… Там, как вы помните, было чем поживиться…

– И что – оставались там, когда ударило?

– В убежище, само собой, в убежище…

Они помолчали. Моррис тактично не стал спрашивать, насколько жутко было тогда на пустом Ксантисе…

– Так вот, – продолжил он немного спустя. – Здесь я впервые в жизни увидел очередь. За золотым шитьем. Парчой с Земли. А безработным тут дают бесплатные талоны в дорогие рестораны. Раз в месяц. Чтобы у них не развивался комплекс неполноценности.

Кай, который тоже занимал горизонтальное положение на диване в другом углу номера, сосредоточенно рассматривал голографическую проекцию участка галактической карты, которую выдавал покоившийся у него на животе ноутбук. Какие-то из планетных систем он выделял цветом по ему одному известным признакам, и они сияющими жемчужинками переливались перед его лицом.

– Забавно, – сказал он несколько не в тон текущей беседе. – Вот посмотрите: ближайший к Химере очаг цивилизации – Изида. До сих пор даже самостоятельным Миром не считается… Но какой рост деловой активности. Тамошний Институт Экспериментальной Медицины превратился в федерального значения центр микро– и нанохирургии… Казалось бы, на пустом месте выросла монополия на лечение сложнейших травм и расстройств… А теперь – вторая по удаленности от Химеры населенная зона – Глоб-8. Точнее – неполная сотня обитаемых спутников на его геостационарной орбите. На поверхности – девятнадцать «ж» и болота из жидкого метана. Так что ни о какой колонизации и речи нет. А надо же – околопланетная зона процветает: четырехкратный рост производительности труда в производстве биокибернетических имплантантов… При двукратном снижении цен. Все это – за три-четыре года… Теперь – Валенсия и ее ювелиры…

– Короче, Кай, вы хотите мне лишний раз доказать, что регион процветает. Я вижу, у вас еще полдюжины поселений отмечено оптимистическим зеленым огнем… И только Химера осталась в прошлом десятилетии. И все – из-за засилья баб…

– Нет, я хочу, чтобы вы оценили те же факты с иной точки зрения, Моррис… Почему бы не взглянуть на Химеру как на центр всего этого великолепия?

– Загнивающий центр цветущей периферии? – задумчиво заломил левую бровь Моррис.

– Гниет-то он гниет, мой друг, но зато как пахнет… Я бы, впрочем, сказал, что Химера не просто загнивает. Гниение кончается распадом. Нет, Химера по-своему процветает… Процветает, потребляя, но не производя. Или, может, все-таки производя что-нибудь? Какой-то невоспринимаемый нами продукт… Знаете, у ботаников есть такой термин: «флориген» – гормон цветения. Не продает ли Химера своим соседям такой вот флориген? Почему-то ненужный ей самой…

– Ф-л-о-р-и-г-е-н, – задумчиво попробовал слово на вкус Моррис. – Скажем проще – товар. О, Господи!

Он вдруг сел на своем диване.

– ТОВАР!

– Чем это слово так вас поразило? – меланхолично поинтересовался Кай.

– Да тем, что из-за этого самого слова я провожу вечер здесь с вами, а не в обществе прелестной Мариам… Бедняге чуть не пришлось вызывать «скорую помощь», – горестно констатировал Де Жиль.

– Господи, что это вы с ней сотворили? – все еще рассеянно поинтересовался Кай.

– Помянул черта к ночи… – Моррис сделал неопределенный жест. – За ужином… Одним словом, речь зашла о том, что здешние моды слишком дороги даже на взгляд жителей Метрополии, и я сказал, что, судя по всему, формула ТОВАР – ДЕНЬГИ – ТОВАР на Химере обходится без среднего элемента, раз уж при острой нехватке в бюджете денег на планете вдосталь товаров. Точнее, я сказал не «товаров», а «товара»… Я собирался пошутить в том смысле, что единственным товаром Химеры, который стоит всех остальных, является обаяние ее обитательниц…

– Весьма оригинальная мысль… И что за этим последовало? – несколько живее поинтересовался Кай.

– Тут Мариам и подавилась этой проклятой маслиной… Нет, точнее, она спросила меня, как-то очень уж серьезно… А я брякнул что-то в том духе, что для Налогового Управления секретом не являются даже самые деликатные виды товара… Я еще успел сказать «такие, как…», и тут бедняга и…

– Ну и как, чем же сестра объяснила э-э… охватившее ее чрезвычайное волнение?

– Ничего она не объяснила… Битых полчаса мы выбивали из нее проклятый плод, пока Джейн не приложилась ей по спине что есть силы – это в зале пятизвездочного ресторана-то, – она, кажется, была сильно раздосадована этим проколом… И вашим отсутствием за ужином, кстати. А потом Мариам сказалась больной. И весь вечер порушился… Я, признаться, не увидел тогда в происшедшем ничего, кроме забавной стороны дела… А теперь вы со своим «флоригеном» навели меня на мысль… Что милые дамы как-то не так поняли мою реплику…

– Здесь вообще трудно правильно понимать друг друга… – пробормотал Кай, впадая в задумчивость. – Кстати, я вот уже почти сутки не могу решиться задать вам этот вопрос… Вы тогда выбрались из Лабиринта… благополучно?

Де Жиль молчал, отвернувшись в сторону.

– Вам это… тоже дорого обошлось? – чуть жестоко, но довольно настойчиво продолжил подобие допроса Кай.

– Этот наш благодетель… Барух, кажется… – Моррис поднялся с дивана и вытянул из бара бутыль чего-то весьма изысканного. Посмотрел на свет и вернул на место. – Он не зря просил простить его, когда мы выйдем на свет Божий. Когда и если… Кстати, откуда он знает нас, Санди? Это что – ваша агентура?

– Нет. – Кай слегка нахмурился. – Агентура, но не моя. Но вы не ответили на мой вопрос…

– Я же не спрашиваю вас, господин Следова… Тьфу, я же не спрашиваю вас о том, каким грехом молодости пугнули вас там – на обратном пути… Что касается меня, это, как ни странно, не связано с женщинами… Просто… Просто не так уж легко войти в права наследования дома Де Жилей и не чувствовать себя всю жизнь дерьмом, Санди.

– Но все же вы решили… – Кай замялся. – Вы решили остаться при своем, Моррис?

– Противоположный вариант тоже был далеко не пирожным, господин Второй Аудитор, – поморщился тот. – Или вы бы предпочли видеть меня в роли малоизвестного непризнанного гения от живописи без копейки в кармане, а деньги Де Жилей – собственностью секты мошенников Дага Мезонье?

О секте Мезонье – ныне покойного – Кай кое-что знал не понаслышке и, вздохнув, решил не углубляться в тему.

– И потом, – явно выйдя из равновесия, продолжил Моррис, – что в конце-то концов изменилось бы, если бы в этом… наваждении я и впрямь поступил иначе, чем поступил на самом деле? Ведь не изменил бы я того, что было?

– Да, – с отсутствующим видом согласился Кай. – Даже боги бессильны сделать бывшее небывшим.

* * *

Леди Сью поморщилась, прочитав листок рапорта.

– Мне кажется, что сестры, назначенные в сопровождение милым гостям, не сумели как следует развить мою идею использования Лабиринта для того, чтобы притормозить инициативу Федеральных Ревизоров. Постарайтесь активизировать Джейн. Мне представляется, что она стала слишком уж интеллигентной в своих методах…

Сестра-секретарша склонилась, записывая ценные указания Великой Матери.

– Теперь я готова выслушать вашу новость, леди – Халимат, – повернула Леди Сью великолепной формы голову в сторону старой боевой подруги.

– Есть некая конфиденциальная информация из «Помпеи», от нашего лучшего друга, господина Плотникова…

– Надеюсь, не очередное требование снизить налог на спиртное? – осведомилась Великая Мать.

– Ну, эти требования давно перестали быть конфиденциальной информацией… – Ее собеседница вскинула плечи. – Речь о другом… Нам снова следует ожидать высоких гостей… Слишком, пожалуй, высоких…

– О Боже… Однако к этому все шло… Великий Тоод Деррил собственной персоной, надо полагать?

– Как не поразиться вашей проницательности, Яеди… Именно он. Со всеми чадами и домочадцами…

Наступила наполненная возвышенной тишиной пауза. Леди Сью мыслила.

– Внесите этот вопрос в повестку вечернего заседания…

Она сделала соответствующий знак сестре-секретарше и принялась массировать уставшие веки. Потом отрешенно добавила:

– Джейн все еще в приемной? Пусть ее примет Халимат.

* * *

Замысел Аймана-Торговца, под каковой кличкой Мустафа Халиль значился в файлах отдела Промышленной Информации «Дженерал Тренде», был гениально прост. Зародился он более трех недель назад, когда при очередной проверке тайника с Универсальным блоком у него возникли кое-какие подозрения. Подозрения эти укрепились, когда Центр подтвердил наличие в поступающих от Торговца сообщениях «примеси». Долго раздумывать над автором этой проделки не приходилось: если кто из здешних и мог мудрить с его тайником и блоком, так это лишь бесхитростный мошенник Циммерман. Территория Помпейской Колонии надежно охранялась от происков Контрразведки Материальной Республики и личных агентур всех трех Леди благодаря суровому норову бессменного атамана Колонии Сержа Плотникова и его присных. Сами же они интриг не плели по причине полупохмельного состояния и твердой уверенности, что воду в Зоне мутят только два вольнонаемных басурмана: подпольный ростовщик Борька Циммерман – шельма большая, но в делах необходимая, и «челнок» Айман Ибрахим – говорят, что «голубой», но с огромными связями человек. Если и интересуется мальчиками – так только залетными, вроде «кидалы» – Альхена, что крутятся в обеих столицах, прикрыв морду чадрой, и обслуживают приезжих с «особыми запросами». Оба – у всех на виду, и оба есть то, что они и есть. Не более.

Правда, Айман Ибрахим был еще и Мустафой Халилем – выпускником Исламского Университета, майором Контрразведки Метрополии в отставке, работающим сейчас на вышеупомянутую «Дженерал Тренде» – и да продлит Аллах ее дни. Образцовым семьянином и болезненно чистоплотным просвещенным мусульманином. Еще куда ни шло – четыре года изображать из себя грязного проходимца – и, собственно говоря, быть им все эти четыре года подряд, – но постоянно корчить из себя вдобавок к этому еще и педераста, бывало, порой выше его сил. Хотя и полезно бывало тоже. Иначе трудно было бы объяснить посторонним многое в поведении Аймана Ибрахима – ну, например, постоянные контакты со связником Альхеном и другой шушерой, крутящейся в основательно набитых заезжими авантюристами столицах. Такие столицы, как Дизерта, не могут жить, не притягивая к себе всяческую мразь со всей Федерации и не порождая ее, коли не случится таковой вовремя поблизости. А среди кого еще прикажете вербовать «шестерок» вот в таком вот чокнувшемся мире, как Химера-II?

Но вот Барух Циммерман, чью душу Айман до поры считал столь же невинной, как душа дитяти, что лезет пальцем в без надзору оставленную банку с вареньем, такой «шестеркой», как выяснилось, не был. Гадом, по сути дела, оказался Борька-ростовщик и должен быть за это наказан. Забарахливший блок был той самой каплей, которая переполнила чашу терпения Торговца. Четыре года угробил Айман на попытки раскрыть тайну существования – и не просто существования, но и совершенно загадочной неприкосновенности этих подземных мужских колоний и их роли во всем том, что происходит на этой дурацкой планете и окрест. И все эти четыре года Барух чудовищно путался у него под ногами.

Начал он с того, что охотно пошел на вербовку – в тот период пройдоха казался весьма подходящей кандидатурой на роль информатора – и в качестве такового долго морочил голову целому сектору разведки Комплекса. Барух вообще легко шел на вербовку – дело не особенно доходное, но и не пыльное. Об этом знали все, кроме особо секретных резидентов, разумеется. Потом, искренне помогая Торговцу поддерживать репутацию коммерсанта, Циммерман попил из «Дженерал Тренде» немало кровушки и чуть не довел здешний ее филиал до долговой ямы. Потом… Всего не перечислить.

Теперь Аллах назначил время расплаты. Раз господин Циммерман – кому же еще – проявил интерес к его маленькому кейсу, он его и получит. С помощью пройдохи Альхена. Ну не совсем его, а в точности такой же… Только не с аппаратурой связи, а, скажем, с героином. Здесь, на Химере, Барух его вскрыть не сможет и, конечно, захочет переправить «наверх», своим хозяевам. Ну что ж: и в этом Айман готов подсобить – отправить осточертевшего ростовщика под хорошим наблюдением и при надежном попутчике с «грузом» на Цирцею. Там Барух сдаст микрочип с информацией людям «Дженерал Тренде» и проследует дальше – прямо в лапы таможенников. Вместе с двумя килограммами наркоты, которые обеспечат незадачливому курьеру практически бессрочный отдых на Фронтире или в другом федеральном исправительном учреждении. Для этого нужно будет только организовать анонимный звонок по «номеру, гарантирующему конфиденциальность» и – для особо бестолковых чинов полиции – радиомаячок в «чемоданчике». Так что Барух вынужден будет прийти к выводу, что ворованное добро на пользу не идет…

Настоящий же «засвеченный» чемоданчик тихо-мирно уйдет с «кидалой» Альхеном куда положено – пусть эксперты Компании разберутся со своей забарахлившей электроникой и пришлют исправный комплект.

Вернувшись с конфиданса на заброшенном складе, Айман долго отмывался под комбинированным душем, приоделся чуть лучше обычного и направился через все спецпоселение на свой ежевечерний чай к доктору Глебову. Доктор был порядочным чудаком, любил пользоваться в своей практике народными средствами всех времен и народов и выслушивать всяческие хрипы и бурчания в утробе пациентов, прижимая к их чреву или спине свое основательных размеров ухо – мягкое и волосатое. Это не мешало ему пользоваться непререкаемым авторитетом в спецпоселении и далеко за его пределами. Вершиной его профессионального признания была история с излечением одним из древнейших народных способов (испугом) запора у самой Старухи – Леди Сью. История, разумеется, огласке не подлежала, но ходила в народе из уст в уста. Казавшаяся всем несколько странной близость слегка фанатичного и весьма корыстного поклонника ислама и атеиста-бессребреника проистекала из тщательно скрываемого от мира родства их душ и взаимной теплой заботы о состоянии предстательной железы Торговца, которая была для доктора любимым коньком и неиссякаемой темой для застольных бесед – а тут, согласитесь, требовался сведущий собеседник. Для Аймана же сей придаток был предметом легкого, но постоянного беспокойства, которое его как раз в такого собеседника и превращало.

* * *

После окончания деловой части встречи и омовения рук оба приятеля двинулись к чайному столу. Чай для Аймана был, по уже сложившейся традиции, представлен приготовленной по старому, как мир, рецепту чашечкой крепкого кофе, с которой он рядом с доком и устроился перед экраном – наступил час, когда местные студии гнали в эфир новости с комментариями. Программу новостей в семье дока Глебова почитали словно вид божественного откровения. Тут уж ничего не оставалось, кроме как проявить дружелюбное терпение.

Ничего, что касалось бы его лично, Айман от телевизора не ждал. Однако – дождался.

– Сегодня, во время проведения тщательно подготовленной силами планетарной полиции и таможенной службы Трассы операции, – торжествующе сверкнув глазами, сообщила спортивного вида дикторша после чего-то нудного и не запомнившегося Айману, – на орбитальном причале «Биг Мак» были произведены задержание и арест ряда лиц, намеревавшихся серьезнейшим образом нарушить планетарное и федеральное законодательство, касающееся циркуляции наркотических средств и нелицензированных биологически активных соединений. Надо ли останавливаться на том, что все задержанные принадлежат к тому самому полу, что за долгие годы своего господства на нашей планете привел экономику, культуру и идеологию Химеры в то состояние…

– Опять мужиков с наркотой захомутали, – комментировал новость Глебов самый младший. – Бабы-то ее килограммами таскают…

После чего ему было велено не болтать глупостей.

– Наиболее впечатляет, – продолжала тем временем злорадно вещать дикторша, – груз, который пытался провезти некий гражданин Океании Густавссон.

Показалась картинка упомянутого груза.

– Вот этот небольшой скромный чемоданчик был укрыт в его багаже. Он содержит…

Сначала Айман узнал чемоданчик, затем – с легким усилием – вспомнил, что фамилия «кидалы» Альхена вообще-то – Густавссон. «Кидалу» тем временем предъявили зрителям – прикованного цепочкой к задержавшей его скромной и молоденькой девице сержанту Китико Накамура.

В голове резидента случилось на минуту некое расстройство мышления.

«Спутать чертовы чемоданы «кидала» не мог: полным кретином он все-таки не был, – сказал себе Айман, к которому не без усилия вернулась способность рассуждать. – И метки были сделаны на грузе… В конце концов, я лично инструктировал его – что отдать Баруху, а что везти самому. С другой стороны, не мог он знать, что там находится – в каждом из кейсов… Должно быть, проклятый жулик просто решил обобрать меня и смыться… Предположил, скотина, что после полутора лет сотрудничества настала пора навострить лыжи… И весьма логично предположил. Знал он достаточно много и вполне мог догадаться, что нераскрывающийся чемоданчик содержит что-нибудь такое, от чего орбитальный лайнер, с которым ему предстояло убыть за геостационар, может и не прибыть никуда…

Поэтому, видимо, и сбыл чересчур хитрый чемоданчик с рук. Только куда: продал-таки Баруху или бросил в Океан? И вот ведь что смешно: если первый кейс не мог быть откупорен никакими силами, то в отношении второго он – Торговец – сам предпринял все, чтобы даже самый глупый из легавых мог догадаться о его содержимом. И замок был поставлен практически фиктивный, и упаковка груза повреждена – чтобы элементарный газохроматографический анализ выявил присутствие наркотика в багаже… До Цирцеи Барух мог добраться только по хорошо оплаченной «зеленой улице». А «кидалу» Бог догадливости не лишил. Вполне мог он поковыряться в грузе для Баруха. С его точки зрения, там было целое состояние… И он решил оставить его себе… А заодно и билет поменял, дубина. Теперь благодаря встрече с мисс Накамура о своем будущем он может не беспокоиться довольно долго. Будем надеяться, что не закладывать Аймана у него ума хватит. Но все равно меры принять придется…»

– У нас, русских, говорят: «Не рой другому яму…» – заметил доктор Глебов, со вкусом выкушав немного чаю.

– Что вы имеете в виду? – спросил Айман несколько нервозно.

– Эти типы думают, что их зелье принесет вред кому угодно, – охотно отозвался док, – только не им. Как видите – они ошибаются… Вы чем-то расстроены? Ах, да… Ведь этот Густавссон… – с запозданием припомнил доктор довольно существенное обстоятельство.

– Да, – сказал Айман. – Кто бы мог подумать…

И тут же подумал: «И все-таки как в эту историю вписывается Барух?»

Словно в ответ на его мысли зазвонил телефон.

Док немного послушал щебетание трубки, что-то посоветовал невидимому собеседнику и принялся напяливать башмаки.

– Придется заехать к Циммерманам, – сообщил он больше жене, чем Айману. – У отца семейства что-то вроде сердечного приступа. Его дочка звонила. Младшая. Говорит, что папа вечно так расстраивается «от этих глупостей по телевизору», а сейчас – совсем слег… Но он выкарабкается – он везучий, наш Борюсик. Недаром Лабиринт прошел. И не один раз… Вас надо как-нибудь познакомить: такие истории излагает…

– Да, – согласился Айман. – Баруху Циммерману везет…

* * *

– Я прочитала ваш рапорт, – голос леди Халимат был на удивление мягок, и даже в глазах, обычно бесстрастных и холодных, казалось, таилось понимание и сочувствие. – Вы прекрасно справляетесь с заданием. Кстати, вы совершенно правы в своей трактовке этого неожиданного каприза наших гостей – идеи посетить горно-обогатительный комбинат. Однако я полностью осознаю, что использовать вас на «сопроводиловке» – глупо… Но эти господа прибыли так внезапно, что у нас никого не было под рукой… Из тех, кто имеет хоть какой-нибудь опыт общения с мужчинами. Поэтому пришлось экстренно вызывать вас из отпуска. Но ничего – в ближайшее время мы подберем вам замену.

– Леди Халимат, я готова работать и дальше… если этого требуют интересы Химеры.

– Стоит ли? – В голосе Старшей Сестры звучало столько неподдельной заботы и участия, что Джейн и впрямь на мгновение почувствовала себя маленькой девочкой, доверительно делящейся своими наивными секретами с доброй мамочкой. Только вот матери у нее никогда не было, как, впрочем, и у подавляющего большинства жительниц планеты. Были лишь настоятельницы в монастыре да учительницы в лицее, из которых мало кого можно было бы назвать по-настоящему добрыми к своим юным воспитанницам… Доброта как-то не одобрялась на Химере, тем более в том специнтернате, в который Джейн попала из монастыря святой Дианы.

– Стоит ли, милая, общаться с этими мужиками? Ведь они наверняка невольно бередят ту занозу… Да-да, я о Майкле. Вчера я просмотрела файл с твоим личным делом и именно поэтому настаиваю на отзыве тебя с этой работы. Ведь они лгуны и подлецы через одного. А каждый оставшийся второй – отъявленный мерзавец! Они такие же аудиторы, как я папа римский! По крайней мере, один из них – Кай Санди – работает на Управление. Именно такие ребята из спецслужб отправили твоего гм… суженого в «далекий рейс»…

– Не стоит валить в одну кучу всех, Сестра. Вы ведь их совсем не знаете! Это вполне достойные люди.

– Ого! Я думала оградить вас от этих мужланов, а вы их же и защищаете! – Леди Халимат вновь перешла на официальный тон. – Хотя… Я, наверное, действительно погорячилась со своей характеристикой наших гостей. Действительно, мистер Санди вряд ли относится к числу «ликвидаторов», тем более что у него самого в свое время произошла личная трагедия… Он не рассказывал вам о ней?

– Нет. – Голос мисс Гранж оставался почти спокойным, хотя ее собеседница со злорадством отметила в нем несомненное напряжение.

«Волнуешься, голубка, значит – зацепило! – умозаключила Леди. – Старуха будет довольна – все идет по ее плану».

– Ну, тогда я не знаю, стоит ли рассказывать вам об этом… Все-таки это достаточно личная история. Ну да ладно. Вот, ознакомьтесь у меня в приемной, – она протянула Джейн дискетку, – а потом верните. И никаких копий, конечно, сами понимаете – информация сугубо конфиденциальная. Где-то я могла бы даже пожалеть его – все-таки погибла наша сестра, если не по вере, то по полу и предназначению… Вот что случается с теми, кто доверяется мужчинам, – совершенно некстати добавила она почти каноническую фразу из Большого Катехизиса.

* * *

Великий Виктис был не в духе и потому явно жаждал крови. Их Милость Секретарь Оккупационного Совета, явно не желавший попадаться под горячую руку Властителя Вселенной, вовремя подсунул ему отчет шефа Сектора Секретных Операций. Последнему и приходилось в настоящее время отдуваться за все происшествия минувших суток разом. На свою беду, он был специалистом своего дела, но никак не коверного политеса, и поэтому мучиться ему пришлось необыкновенно.

– Все должно было обойтись без жертв, – заверял Великого Вождя плотный коротышка, больше похожий на содержателя провинциального трактира, нежели на шефа региональной спецслужбы. – Стрельбу поднял шедший в свой район патрулирования с дозаправки шальной геликоптер Внутренней Службы.

– Вы должны были предусмотреть все. И не мне вас этому учить!.. – Диктатор Обитаемого Мира, якобы в задумчивости, принялся отбивать по глади письменного стола нечто маломелодичное.

«Опять коготочками застучал, – подумал с досадой без вины виноватый генерал. – Есть ли, интересно, под Крышей Миров наказание более изощренное, чем начальник, лишенный музыкального слуха? Впрочем, он мог бы еще и петь… Или, скажем, дирижировать. Усами. Нет, в трудные минуты всегда надо помнить, что могло бы быть и хуже…»

– Так где они сейчас? – наконец прервал паузу Самодержец Вселенной.

– В морге… – ответствовал Шеф Отдела. Недоумение придало глазам Великого Виктиса сходство с пуговицами от кальсон.

– Позвольте напомнить Вам, Ваше Величество, что по предложению агента под кличкой Философ, – поспешил предупредить каскад не заданных еще вопросов генерал, – в качестве убежища преступной группы Дирка используется расположенный под храмовым комплексом в горах столичный морг… Никому не должна прийти в голову даже мысль о том, что возможно подобное святотатство…

– Не позволю! – гневно одернул зарвавшегося службиста капризный Самодержец Вселенной. – Великий Вождь, – добавил он, имея в виду себя, но взятого в третьем лице, – ничего и никогда не забывает… Двойное святотатство… – уже задумчиво проскрипел Великий Виктис после некоторой паузы. – Надо позаботиться и о том, чтобы погибшие не были забыты… Пишите: «Экипаж вертолета э-э… одной из частей Оккупационной Армии, попытавшийся осуществить измену Родине в форме э-э… предательства ее интересов – в общем, тут сочините сами, – подвергнут позорной казни, семьи предателей отправлены…»

– Не сочтут ли товарищи погибших по оружию, что враг еще слишком силен?.. – осмелился снова прервать Великого генерал.

Судьба семей погибших пилота и стрелка вообще-то мало волновала его: «Все б тебе подвергать да отправлять, – ворчливо прикинул он в уме, – а на моем Отделе еще один случай Измены повиснет…»

– К тому же, – осмелился добавить генерал вслух, – в деле фигурирует еще и один погибший штатский… И один бандит.

Великий воспринял замечание на удивление спокойно:

– Тогда пишите так: «Сегодня в горах, прилетев по вызову машины «Скорой помощи», из-за неполадки в системе управления…»

– Лучше будет написать «из-за неблагоприятных погодных условий…» – снова рискнул встрять в слова Великого генерал.

Погода в горах стояла чудесная, но «неполадки в системе управления» наводили на мысль о необходимости проведения хлопотного служебного расследования возможного случая вредительства с последующим снятием голов и понижениями в должностях, а техников в войсках и так не хватало.

– Не мне вас учить! – решительно определил Великий, которому явно успела надоесть им же и затеянная возня вокруг четырех покойников. – Семьи покойных…

«Казнить, озолотить, предать собственной судьбе?» – меланхолично загадал про себя генерал.

– Семьи покойных пожаловать именной пенсией, – закончил Великий.

– Всех? – уточнил генерал.

– Всех, – поставил в деле точку Виктис.

Только то, что у погибшего бандита, так же как у всех подданных мерзавца Деррила, семьи быть не могло – здесь практиковали воспитание в государственных интернатах, – лишило приказ Великого доли черного юмора, чуть было туда не закравшейся помимо его воли.

– И пусть Философ не хлопает попусту ушами… – вернулся к сути дела Великий. – Строить гениальные планы – все мастера, а вот когда доходит до дела – прокол за проколом… Если он упустит хоть одного из мерзавцев, я уж не говорю о… то столичный морг ему пригодится еще раз… И не ему одному, генерал… Не мне вас учить.

– Я полагал, что господин Секретарь Оккупационного Совета остановил свое внимание именно на Философе, поскольку на все сто уверен в том, что он выйдет на «Бюро путешествий»… На «тайный народ», я имею в виду… – воспользовался случаем, чтобы хоть неуклюже, но вполне недвусмысленно перегрузить бремя выбора чем-то не потрафившей Великому кандидатуры внедренного агента на Их Милость, Большого Начальника.

Великий скривился, словно от слабительного.

– Это только вам, генерал, могло взбрести в голову этакое идиотское предположение… Будто Их Милость способны предложить толковую кандидатуру для подобного дела. Их Милость Секретарь способны только представлять при нашем дворе интересы своей многочисленной островной родни. Бросить в дело Философа предложил, к вашему сведению, лично Великий Вождь… – Великий Виктис упорно продолжал именовать себя в третьем лице… – И вовсе не потому, что хоть на грош верит в его сыскные способности! Вашему Философу вовек не выйти на «Бюро»…

Шеф Отдела Секретных Операций впал в некое состояние, напоминающее то, которое охватывает существо, обнаружившее в кошмарном сне, что явилось в присутственное место, забыв дома голову. Он решительно не мог понять логики Великого.

Виктис насладился видом своего опытнейшего профессионала хитрых делишек, повергнутого в полнейший ступор, и наконец снизошел до объяснения недалекому подданному:

– «Бюро путешествий» найдет нам капитан гвардии их бывшего величества Деррила Дирк. К вашему сведению, генерал, гвардейские части Правителя Тоода Деррила меньше всего занимались шагистикой и построениями в почетные караулы. Гвардия Тоода проворачивала спецоперации… И до капитана господину Дирку дослужиться в этих частях было несравненно труднее, чем вам с Их Милостью Секретарем, вместе взятым, до ваших чинов и регалий… У этого бандита прекрасная профессиональная репутация. Широкие связи в преступных кругах и среди мастеровщины… Не было такого задания, с которым бы он и его люди не управились. Всегда хотелось, чтобы такие люди работали на Великого Вождя… И, как видите, генерал, он на него и работает… Не зная об этом, естественно. До поры до времени не зная, разумеется… До поры до времени…

Последовала нравоучительная пауза, после которой Великий перешел к вопросам на закрепление пройденного.

– А теперь, – он склонил набок свой череп, увенчанный тонкой, черного хитина повседневной короной, – скажите мне, генерал, зачем в эту колоду затесался агент Философ? И именно он?

«Это-то ясно. Потому что хитрая бестия, хоть не семи пядей во лбу, но уж что-что, а себя обжулить «тайному народу» ни в какую не даст», – подумал генерал, но, чтобы не показаться чересчур уж умным, промямлил:

– Насколько я осведомлен о содержании личного досье Философа, этому э-э… сотруднику свойственна более мудрая осторожность, нежели…

– Х-хе! – Великий прямо-таки воспрянул гордым соколом над своим безмерно серым подданным, двух слов связать не умеющим как надо и когда надо. – Агент Философ – просто патологический трус. Но он-то нам и нужен в этой ситуации. Гвардии капитан Дирк находчив, смел и решителен. Но прост по натуре своей. А «Бюро путешествий», которое отправляет завтра свой Последний Вагон в Рай, – еще та сектамошенников. Заманят на фальшпричал, да и бросят там наших искателей свободы. Хорошо, если живыми. Хотя, впрочем, нам они тогда ни живыми, ни мертвыми не нужны. Так же, как и фальшпричалы. Сколько их обнаружили ваши люди, генерал?

– Шесть… Виноват – семь, Ваше…

– Короче – полдюжины. И ни одного, ни одного настоящего. А нам нужен, ох как нужен, хотя бы один, хотя бы и поврежденный, но н-а-с-т-о-я-щ-и-й причал. И хотя бы один вагон… Вы представляете, какого источника дохода лишился Мир над Огнем, после того как Деррил упустил из рук монополию на Дорогу в Рай?

«Упустил – хорошо сказано про низложенного оккупационным войском государя, которому и двадцати четырех часов не дали, чтобы смыться куда глаза глядят…» – Генерал медленно кивнул с видом глубочайшей скорби, подумав про себя еще о том, что если бы не дурацкая затея с оккупацией Всея Вселенной, то с Правителем Деррилом еще можно было бы договориться насчет отстегивания соответствующего процента от нелегальной эмиграции, а выгодный промысел этот не остался бы на откуп ушедшему в глухое подполье «тайному народу».

Понятно, Великий хотел положить в свой – и только в свой (не путать с имперским) карман весь доход от вышвыривания в Рай бесконечно плодящихся инакомыслящих и иных озорников. Империи досталось бы от этого промысла лишь счастье жить в вечном покое и свободе от тех, кто жить в ней не хочет – ведь было же время, в период расцвета подпольных «бюро путешествий», когда по всему Миру наполовину пустыми стояли бараки лагерей, и не чаще двух-трех раз на неделе отправлялся к Вечному Огню очередной жертвенный конвой освобожденных от своих сезонных одежд особо опасных преступников, – а политических среди них, и вообще, было раз-два и обчелся… Было такое, было… И само по себе являлось благом для Всея Вселенной. Так нет – Великому было мало того, что его враги за свои собственные денежки избавляли его и от себя самих, и от народного ропота насчет жестокости имперской живодерни, – ему понадобились и сами денежки: будто недостаточно «тайный народ» и государи – владетели причалов – отстегивали ему, ни одним из причалов совершенно не владевшему и что это такое совершенно не представлявшему. Вот и сидим у разбитого корыта, дожидаясь милости от бандита Дирка и пройдохи Философа… Зато владеем теперь всей Вселенной. Со всеми ее проблемами…» – Генерал вздохнул еще раз.

– Агент Философ не позволит себя надуть, – заверил он Великого. – Ни себя, ни, следовательно, всех остальных пассажиров Последнего Вагона…

* * *

– Ну, вот и очередной сюрприз, – Леди Халимат по глади стола двинула к собеседнице распечатку с отчетом Джейн. – Им понадобился наш горно-обогатительный…

Ее собеседница – в этом кабинете ставшая вдруг неузнаваемой – Мариам, вовсе не обольстительная чаровница, а подтянутая, готовая идти в сражение с неприятелем воительница, даром что в легкомысленном наряде – не на шутку удивилась:

– А разве где-нибудь на планете еще добывают руду?

– Для того чтобы обогатительные установки работали хотя бы на четверть их мощности, вовсе не надо руду добывать, – несколько туманно ответила Шеф Планетарной Контрразведки своей подчиненной. – Собственно, это сейчас всего лишь один из центров трудотерапии. Народное акционерное предприятие «Сизиф». Их расплодилось дьявольски много – поразительное число наших сестер жить не может без того, чтобы не изображать перед собой и своими знакомыми какой-либо вид деятельности. Ради этого они даже у станка без программного управления поторчать готовы. А еще больше любительниц покомандовать друг другом, сидя в рабочем кабинете с селектором, и чтобы кнопочек на нем была – тьма…

– Ну… Я сама порой нахожу, что кофе пить на своем рабочем месте и в рабочее время не в пример приятнее, чем просто за столиком кафе или перед экраном Ти-Ви… – несколько легкомысленно подтвердила мнение руководства Мариам.

– Ах, молодость молодость!.. – с легким осуждением вздохнуло руководство. – У вас, оказывается, находится время не только для работы, но и для посиделок с чашечкой кофе перед телевизором… Но – к делу. За оставшееся время мы просто органически не сможем придать этому чертову курятнику хотя бы вид нормально действующего предприятия… Надо было предвидеть такой простой и очевидный ход противника. Еще один прокол милейшей Эльсбет… Странный прокол…

На этот раз Мариам предпочитала хранить молчание: речи неофициального куратора всех разведслужб Химеры были, как всегда, полны ей одной дозволенной ереси – ну, например, только Леди Халимат могла ввернуть в свою речь святотатственную метафору касательно курятника: всем известно, что метафора эта почерпнута из лексикона сторонников патриархата. Да и назвать куратора промышленности и финансов просто милейшей Эльсбет могла только одна из трех Леди…

После чуть заметной паузы Леди Халимат продолжила:

– Нам хорошо известно, что в высших сферах Федерации циркулирует вздорная мысль о том, что недра нашей планеты могут содержать вкрапления неких сверхплотных субстанций, обладающих совершенно аномальными физико-химическими свойствами… Они-де составляют значительную часть массы планеты и тайком идут на рынок с засекреченных шахт или чего-то в этом роде… Им – этим крохоборам – кажется, что мы тут слишком хорошо живем, дурача их таким вот способом…

«Интересно, а каким же способом Великие Матери дурачат Директорат на самом деле? И всех нас – тоже…» – меланхолично подумала Мариам, преданно глядя в рот Леди Халимат. Но задумываться всерьез над природой и свойствами ТОВАРА дисциплинированной сотруднице контрразведки не полагалось.

– Так что, – продолжала Леди, – можно было и предусмотреть такой вот неожиданный визит на одно из немногих у нас предприятий, связанных с переработкой ископаемых. То, что Высочайшая Инспекция почует неладное, еще полбеды. Но «Сизиф» имеет несчастье находиться непосредственно в окрестностях Помпейского Спецпоселения. Очень нежелательно, чтобы о таковом стало известно «Наверху». Поэтому надо взять наконец события под контроль. Сестра Гранж, думаю, сумеет как-нибудь укротить рвение мистера Санди. Их мы отправим на Южное полушарие вдвоем. Вы же должны заблокировать вашего подопечного – он уже, похоже, дошел до той степени готовности, когда из него можно будет веревки вить. Он должен остаться в Дизерте. Закапризничайте, устройте, если надо, хорошую истерику…

– Достаточно будет пригласить его на ту выставку – ну, с экзотическими тварями… Он, кстати, страшный любитель всякой живности – Моррис… – несколько меланхолично заметила Мариам. – Большой ребенок, в сущности…

– Отлично. Вам зарезервируют пару пригласительных билетов… – Энергичная рука Леди потянулась к трубке блока связи.

– Не утруждайтесь, Ваша Девственность, – торопливо остановила ее Мариам. – Пригласительные у меня уже есть. Мне их передала сестра Кац. От Леди Эльсбет.

Леди Халимат чуть нахмурилась.

– Ох уж эта энергичная милашка Эльсбет… Кстати, будьте предельно осторожны, дорогая. Боюсь, что скоро последует попытка вывести вас из игры… Уже вторая.

Мариам не скрыла своего удивления:

– Мне кажется, что наши гости не столь уж агрессивны… И потом… Меня пока никто не пытался гм… вывести из игры, как вы изволили выразиться…

– Не знаю, не знаю… Может быть, дело вовсе не в гостях… – Леди достала из ящика стола и бережно положила на стол перед собой прозрачный пластиковый мешочек, снабженный биркой с номером и содержавший нечто довольно маленькое и обгрызенное. – Узнаете?

– Господи, – далась диву Мариам, – косточка от маслины…

– Той самой, что стала вам поперек горла во время приятнейшей беседы с господином Де Жилем. В ресторане… – пристально следя за реакцией подопечной, продолжала Леди. – Только создал эту косточку не Господь Бог и не Мать-Природа, а блудливые человеческие руки. Это – штучка вроде древней «кремлевской таблетки». Генератор электрических импульсов. Радиоуправляемый. По сигналу выдает разряды разной мощности. Тот, что достался вам, пока вы не успели выплюнуть эту штуку, вызвал непроизвольное сокращение глотательных мышц и еще кое-какие эффекты. Сложись дело чуть серьезней, вы в лучшем случае были бы госпитализированы из-за последствий асфиксии… Причем предусмотрено самоуничтожение устройства.

Хорошо, что Джейн вышибла его из вашего горла и незаметно сунула эту гадость в сосуд с жидким азотом, который таскают за вами следом ассистенты – для взятия проб пищи в случае отравления гостей. В вашем же случае таким ассистентом была сестра из охраны…

– А я-то думала, что это разговор о ТОВАРЕ, который затеял вдруг Моррис, на меня так подействовал…

– Возможно, что он подействовал так на кого-то, у кого в кармане лежал блок управления вашей «косточкой»…

Обе собеседницы помолчали. Потом Леди энергично подвела черту под разговором:

– Идите, сестра. Идите и будьте осторожны.

Подождав, пока двери кабинета сомкнутся за превратившейся в дичь для неизвестного пока охотника подчиненной, Леди вздохнула:

– Надеюсь, что Джейн отвлечет своего шпика от Спецпоселения… Бог ей помогает… Но, надеясь на Бога, постараемся не оплошать и сами.

Она взяла трубку блока и набрала номер канала связи.

– Сестра Будур у аппарата, – раздался в наушнике хрипловатый голос.

* * *

– Да, холод здесь – не гость, а хозяин… – порадовал старина Муг дюжину бойцов капитана Дирка, увешанных оружием, но довольно плохо защищенных от царящей в подземелье стужи. – Клиенты мои х-хе не любят тепла… А их сейчас много – Вечный Огонь насытится теперь надолго… В эту часть лабиринта не забредают обычно даже самые любопытные из моих работников… В иное время я провел бы вас по интересным местам и показал бы вещи, стоящие того, чтобы посмотреть на них… Пещеры Вечного Покоя пережили не одно царствие и не одну эпоху… Это ведь только сейчас Пещеры – просто перевалочный пункт от смертного одра к Вечному Огню. В былые времена здесь было и место вечного упокоения мумий и мощей великих святых, злодеев, царей и еретиков… Даже историки не знают, какая цивилизация первой начала сооружать этот паноптикум…

Он успокаивающе возложил руку на плечо Дирка, и тот с очевидным усилием воздержался от того, чтобы брезгливо сбросить ее – фамильярности гвардейские офицеры не терпели ни в строю, ни в подполье.

– Однако не волнуйтесь, – продолжал Муг, – эту ночь вы проведете в комфорте. Хотя, конечно, и в относительном…

Он посветил фонариком в открывшийся перед ними провал в стене.

– Вот это – ниши, в которых должны были покоиться цари Мира Седьмой Династии, известной, как Порченая. Цвег-Горбатый и его наследники эти ниши подготовили в расчете на сто поколений, но не заполнили и полудюжины… Пусть ваши люди укладываются тут. А от холода защитятся вот этим – видите: в глубине ниши навалены различные меховые гм… одежды. Их хозяева ходили в свое время в высоких чинах…

– Вы предлагаете нам заняться мародерством? – резко осведомился Дирк и, дернув плечом, освободился-таки от чуть ли не отеческих объятий верховного смотрителя древней покойницкой.

– Можете не волноваться. Большая часть этих роскошных одеяний никогда не красовалась на плечах своих хозяев… Просто господа, что побогаче, тянут с собой в Вечный Огонь чуть ли не весь свой скарб, включая и гардероб… Должно быть, рассматривают это как своеобразное вложение капитала… Мои предшественники после здравого размышления пришли к мысли, что эти замечательные наряды могут еще послужить нам, задержавшимся на какое-то время в сей мирской юдоли… Я и сам не чужд этой мысли… В конце концов, традиции нашего м-м… института – старейшие в Мире над Огнем… Стоит их уважить. Особенно если речь идет о том, чтобы сберечь здоровье людей, стоящих того…

Дирк, морщась, словно от зубной боли, отмахнул рукой рубящий повелительный жест:

– Хватит рассуждений. Пусть люди отоспятся под царскими мехами. Не дерьмо, в конце концов. Я иду на встречу с нашими друзьями из «Бюро путешествий». За себя оставляю… – на мгновение он задумался, – вас, Руждан. А ты, Мастер, проводи-ка меня немного до выхода на поверхность – хочу спросить тебя кое о чем…

Чуть покоробленный странной отчужденностью Дирка, почудившейся в его голосе, Лики бросил за плечо уже прислоненный было к стенке ниши карабин и молча двинулся вслед за другом детства.

Умученные минувшим – поистине кошмарным – днем, начавшимся со стрельбы, продолжившимся игрой в кошки-мышки с войсковыми блок-постами в обступивших столицу горах и закончившимся блужданием по ледяным туннелям Пещер Вечного Покоя, беглецы один за другим вползали в уютное место несостоявшегося упокоения кого-то из так и не явившихся миру царей Порченой Династии. Только Злюка нервными кругами петлял по пещере, ожидая хозяина.

– Эх, только бы не задремать тут у тебя, Муг, сном вечным… – кряхтя, вздохнул Руждан, устраиваясь, как положено лицу, поставленному за старшего, ближе к краю ниши и подтягивая к себе бластер.

– «Ничто не вечно» – любят говаривать люди недалекого ума, – поучающе заметил Муг, протягивая Руждану извлеченную из какого-то укрытия здоровенную оплетенную флягу дурной воды. – Между тем пред каждым из нас со всей очевидностью пребывает ярчайший пример вечного: вечность небытия, что уготована каждому из нас…

– Веселый ты малый, – отметил Руждан, утираясь после нескольких глотков из Муговой фляги и передавая ее дальше по кругу. – И то верно – что говоришь, – добавил он с не свойственной для него меланхолической задумчивостью, – одно правило говорит, что, мол, ничто не вечно, а другое – ик! – правило – что нету, мол, правил без исключений… Вот, стало быть, и есть исключение…

– Глубокая, глубокая мысль… – поощрил сие упражнение в логике Муг, зорко следя за тем, как переходит из рук в руки его щедрый дар. – Однако если небытие есть отсутствие субъекта бытия, то существует ли оно само, даже если оно вечно? Парадокс…

Ответа не последовало. Усталость в совокупности с действующим началом дурной воды сделали свое дело почти мгновенно. Муг подождал еще немного, прислушиваясь к дружному похрапыванию, и, устроившись неподалеку от всей честной компании – за поворотом туннеля, извлек из складок одежды пульт устройства дистанционного контроля, досадливо отогнал заинтересовавшегося его действиями Злюку, вкрутил в заросшее серым мхом ушное отверстие наушник и меланхолично стал подкручивать верньер настройки. Это, впрочем, было излишне: совсем незаметный мини-передатчик, прицепленный двадцать минут назад к подходящему ремню из амуниции Дирка (на спине), работал идеально. Слух напрягать не приходилось. Кое-что Муг, однако, услышать опоздал.

* * *

– Сейчас ты повернешь назад, – строго наказал Дирк Мастеру Лики. – Переждешь немного, побродишь вокруг. Присмотрись: у меня эти места доверия не вызывают. Постарайся не заблудиться. Потом пристройся к этому вашему кладбищенскому мыслителю и не отходи от него ни на шаг… На вот, разгрызи: всю ночь будешь как часы. В Раю отоспишься.

– Старик обидится… Чуткий он очень… – неуверенно возразил Лики, опасливо вертя в руках капсулу со стимулятором. – Руждан в нем уверен – знает с черт-те каких времен…

– И хрен с ним – пусть обижается. А надуть вас с Ружданом, прости, легче, чем у малыша свистульку отобрать… Если я задержусь хоть на минуту, приступайте к резервному варианту – и долго не чешите закрылки. Мы с вами влезли в дело, в котором никто времени не теряет… В том числе и люди Виктиса, и проходимцы, что облепили «Бюро путешествий». Ты все понял?

* * *

Приемник сообщил Мугу, что Лики все понял. Вот только что все? Слишком поздно было включено прослушивание.

Вздохнув, кладбищенский мыслитель прикрыл глаза и предался прослушиванию скрипа шагов и немузыкальному посвистыванию капитана Дирка. С некоторым усилием можно было догадаться, что исполняется «В огонь, Сыны Мщения!».

Когда прием резко ухудшился – Дирк выбрался во внешние туннели, ведущие к поверхности, Муг переключил прием на наружные антенны-ретрансляторы. В наушнике еще минут десять слышалась шаги и дыхание пробиравшегося по тесным проходам капитана гвардии, а затем – звуки придорожного леска, стрекотание проносящихся по шоссе – где-то неподалеку – редковатых каров.

Второе – свободное от наушника – ухо донесло до Муга некое шевеление воздуха неподалеку. Приоткрыв один глаз, Муг обнаружил, что он не одинок: наискосок от него на повороте туннеля, в груде мягкой рухляди примостился вернувшийся к группе Лики. В нишу он лезть не стал: похоже, Мастеру не спалось – он в свете почти притушенного фонарика вертел перед носом какую-то хреновнику, смахивающую на «магический кубик» – запретную игрушку-амулет. Муг укутался получше в складках своего плаща, поглубже надвинул капюшон и грустно улыбнулся Лики. Тот ответил чуть напряженной, как бы извиняющейся улыбкой. В наушнике раздались приглушенные голоса.

* * *

Приглушенный голос не давал покоя и Каю. Хриплый, приглушенный голос Баруха Циммермана.

Этому предшествовало нелегкое пробуждение от сна, наполненного какими-то темными и кошмарными намеками о том прошлом, которое было, и о том, которого не было… Кай почти на ощупь схватил со стола зуммерящий аппаратик; только поднеся его к уху, сообразил, что это не его блок связи, а та трубка-терминал кодового канала, которую сунул ему перед расставанием в Лабиринте их небритый Вергилий.

– Что с вашим аппаратом, господин Санди? – торопливо зашептал тот откуда-то, где было довольно шумно и гулко. – Он совсем не принимает радиоволны или вы его уже испортили сами?

– Я просто спал, господин Ци…

– Бога ради, не надо никаких имен! Я понимаю, что это кодированный канал и что вы говорите свои слова под глушитель, но, знаете, у меня совершенно расшатана нервная система от той жизни, которой здесь живут люди. И каждый раз, когда вы называете человека его собственным именем, у него делается припадок…

– Хорошо, я не буду называть вас по имени, мистер… Тьфу! Извините, это не к вам относится, Ба… мистер…

– Да, я вижу, как здорово у вас все получается, и, знаете, никак не могу понять, чему вас учили, господин начальник, там, где вас учили… Это же так просто – ну, называйте меня как-нибудь, как вам нравится, например, один мой хороший знакомый – хотя он и большая сволочь – я честно говорю это вам – постоянно называет меня знаете как?

– Надеюсь, не Эсмеральдой? – поинтересовался Кай.

С этим словом у него связывались воспоминания о чем-то крайне нелепом, только вот он не мог вспомнить – о чем…

– Откуда вы взяли, что меня могут называть именем цирковой лошади? – возмутился Барух («Извините, – я неудачно пошутил», – успел вставить в его речитатив Кай). – Этот негодяй называет меня Б-о-р-ю-с-и-к, по-моему, это – по-русски: как вам это нравится?

– Это неважно, – вяло вздохнул Кай и сел на диване. – Борюсик так Борюсик…

Он врубил пристроенный на стуле у изголовья ноутбук, посмотрел на доставленный в ответ на последний его запрос текст справки по Б. Циммерману – предпринимателю. По содержанию своему справка напомнила ему древнюю ученическую промокашку от пресс-папье из музея криминалистики: одна информация громоздилась на другую, не придавая ни малейшего значения предшествующему тексту, запечатлевшемуся на ней. Вчитавшись в текст, Кай обхватил голову руками.

– Я не хочу занимать вас долго, – напомнил о себе Барух, – я понимаю, что, когда я говорю долго, у вас может не хватить времени выслушать меня… Я хочу вам сказать немногое. Но это немногое, что я хочу вам сказать, очень сильно меня беспокоит…

– Надеюсь, что это не простата, Борюсик, – вздохнул Кай, окончательно проснувшийся и понявший, что выспаться ему уже не дадут. – В этом случае я бессилен. И не забудьте, что вы ни в коем случае не тот, кем вы себя только что назвали.

– А кем мог, по-вашему, назвать себя Барух Цимм?.. – последовали звуки, сопровождающие прикушение языка. – Не морочьте мне голову, в конце концов, Господин Начальник! Простата – это у Аймана. У меня к вам серьезное дело…

– Не буду, – пообещал Кай. – Я не буду морочить вам голову. Я все понял: серьезное дело – у вас, у Аймана – простата. Ясно даже ежу. Продолжайте. В чем состоит это «то немногое», что вас беспокоит?

«Проклятье, – подумал Кай. – Я начинаю говорить, как комик с Брайтон-Бич».

– Это совсем не немного, это просто черт знает что – вот как это называется… – озабоченно поправил его Барух. – Меня очень беспокоит то, что мой чемодан мне сигналит… Это, знаете, не шутки, когда ваш кейс начинает посылать вам сигналы по радио…

– Да, это совсем не шутки, – признал Кай. – Но вы, должно быть, принимаете меня за психиатра… Это не так, Борюсик. Простите, но мне через сорок минут надо отправляться на Южное полушарие…

– Вы решили погубить меня, – грустно заметил Барух. – Скажите: зачем мне было всю ночь ехать оттуда сюда, когда вы тут же уезжаете туда отсюда? И потом, вас там поймают, как мальчика, – вы же ничего не знаете о том, как охраняют они Спецпоселение…

– Постарайтесь понять, – стараясь говорить как можно доходчивее, изложил свою позицию Кай. – Я не собираюсь совершать ничего такого, за что меня следовало бы ловить. Намечается вполне официальный визит на комбинат «Сизиф». В полном согласии с местной администрацией…

– «Сизиф»!! Шма Израэль!.. – Барух просто ничего не мог сказать в ответ на услышанное. – Честное слово, мистер Санди, вы все делаете, как барон Осман. Французы так говорят в тех случаях, когда им все делают шиворот-навыворот! Мне во столько нервов обошлось вытащить вас из Лабиринта, а вы не даете мне даже поговорить с вами как следует и вместо этого снова лезете, куда не надо лазить совсем! Мне, как висельнику от веревки, надо избавиться от этого чемодана с сигналом, а вы его мне оставляете на память на целые сутки, а может, и больше! За это время его хозяин может меня вычислить как миленького…

– Послушайте, если вам достался какой-то кейс или контейнер, который начал испускать сигналы, рекомендую вам выкинуть этот предмет подальше, а то может сработать устройство самоуничтожения… Как служитель закона, рекомендую вернуть предмет его владельцу… Если вам не снесет голову встроенной миной, то ее оторвет он, когда поймает вас с поличным… И, наконец…

– Что? Вы хотите, чтобы я вышвырнул на помойку э-т-о ДАРОМ? Я намерен получить от вас за этот предмет компенсацию, о которой вы не пожалеете!

– Я не собираюсь скупать краденое, – начал терять терпение Кай. – И, видит Бог, арестую вас за торговлю этим самым краденым, если…

– Это тоже будет неплохо – я же вам без конца толкую, что вам как можно скорее надо оформить мой арест и забрать меня как важного свидетеля отсюда куда-нибудь подальше. Или вы приехали сюда не для того, чтобы разобраться с ТОВАРОМ? В конце концов, если вы не берете за свои услуги денег, то чем я могу расплатиться с вами, кроме секретов?

– Проклятье! – Кай мучительно сморщился, пытаясь оценить ситуацию. – В вашем чемодане ТОВАР? – спросил он почти наобум. – Образцы? Почему вы молчали до сих пор?

– Только этого еще не хватало, мистер Санди, чтобы ТОВАР забрался ко мне в кейс!!

Что-то невероятно рассмешило Баруха в словах Федерального Следователя. Но смех его тут же прервался чем-то вроде икоты («Уж не маслиной ли подавился наш Вергилий?» – спросил себя Кай).

– Я срочно сворачиваюсь, – вдруг торопливо затараторил Циммерман. – Тут… Я свяжусь с вами… Если я не свяжусь с вами до… До завтра в то же вре… Тогда требуйте расследования в Помпейской Колонии. В спец…

Чпок! – канал связи вырубился.

Минуту-другую Кай слушал наступившую в наушнике тишину, рассматривая аппаратик связи, который все еще сжимал в руке, потом выключил его и со вздохом побрел под ионный душ. Пора было браться за дела.

* * *

– Как мы и договаривались, я пришел один. Деньги, вижу, нашли где условлено, – сказал капитан Дирк Жвале, и радиоволны послушно передали эти слова напряженно вслушивающемуся в легкое шипение наушника Мугу.

– Ну что ж. – Характерный скрипящий голос Жвалы Муг не мог спутать ни с каким другим. – Ребята, почему не обыскали господина гвардии капитана перед тем как?.. У господина капитана ствол в кобуре к ремню прицеплен, или не видите?

– Об обыске у нас с тобой разговора не было – вот я и не позволил твоим людям залезать ко мне под надкрылья. А если капитан Дирк чего-то не позволяет, то, значит, этого никто и не сделает. Так что не греши на своих подручных. Не их прокол. И давай – говори по делу.

– По делу так по делу, – с явным неудовольствием согласился Жвала. – Хромой, считай виточки. Денежки любят счет… А деловой разговор у нас будет коротким…

Муг нервно поправил наушник и напряг слух.

– Сам бы ты попробовал витки считать в такой темнотище… – прошипел себе под нос тот, кого Жвала поименовал Хромым.

«Темнотища – это хорошо», – отметил про себя Муг и выполнил следующий пункт намеченного плана – набрал команду на своем пульте, нажал «Ввод», и от ремешка портупеи Дирка неслышно отделилась и, никем не замеченная, упала на пол резервная капсула-«жучок».

Муг поиграл клавишами, сравнил прием по обоим каналам и, чуть сдвинув балахон плаща, проверил – чем там занимается подозрительный Мастер Лики.

Тот был всецело поглощен магическим кубиком.

– А дел-то и всего осталось, – скрипел в ухо Мугу голос Жвалы, – что Дылда вас встретит за час до смены Ночных Страж в корчме на Заброшенной. Он вас и проводит куда следует. Без фокусов придете, без фокусов улетите. А с фокусами…

– Меня пугать не стоит, – на чуть повышенных тонах парировал Дирк. – Лучше сам не ходи с крапленой карты. А мне пора. До Заброшенной да по ней самой пилить долго – ни одного моста целого. Если до рассвета тронемся, то только и успеем уложиться – копейка в копейку…

– Ну, прощай, гость дорогой. Дай Бог больше не свидеться… – напутствовал Дирка Жвала.

Что-то зашуршало и заскрипело. Потом в наушнике, постепенно вырастая из неровного дыхания, возник мотив «В огонь, Сыны Мщения» – на этот раз в несколько нервозном исполнении: капитан Дирк в одиночку возвращался к своим подопечным.

Муг переключил прием на микрофон, «посеянный» на месте встречи. К своему удивлению, он услышал знакомый стрекот несущего механизма. Должно быть, встреча, подслушанная им, происходила в стоявшем на обочине каре. Теперь тот мчал по дороге.

– …ная выпала работка Дылде, – с полуфразы услышал он голос Хромого. – Гвардии капитан крут будет, когда просечет, куда его со всей компанией завел проводничок наш…

– Не впервой ему. На то у него и доля побольше, чем у некоторых, что только и умеют, что виток-другой иридия в штанах припрятать…

– Жвала, ты несправедлив… Ты мне лучше вот что скажи, – с н-а-с-т-о-я-щ-и-м пассажиром нашим сам не думаешь ли в Рай сигануть? А то хреново дела пойдут, чует мое сердце, под мудрым руководством Великого Виктиса… А у т-е-х – аккурат одно местечко лишнее… Не для себя ли выторговал?..

Муга охватила паника.

«Так я и знал, так я и чувствовал, – застонал он про себя, – что надуть нас задумала эта из яйца глисты родившаяся сволочь. А Дирк, дубина армейская, все за чистую монету принял! Заведет нас Дылда в волчью яму, да и бросит. Плакали и денежки, и личное задание Большого Начальника… А Дирку признаться, что их со Жвалой разговор прослушивал, – убьет на месте… Как быть, как же быть-то?»

– А вот, чтобы у тебя, скотина трехногая, таких мыслей не рождалось больше, – отчитывал тем временем Жвала своего бухгалтера, – получи-ка вот это! И это вот еще – получи!!!

Судя по воплям Хромого, сопровождавшим монолог Жвалы, получал Хромой от него отнюдь не благодарность в письменной форме.

– Ты меня на всю жизнь калекой оставишь!!! – визжал Хромой. – Второй раз!!! Я не… Я ни… Никогда, никому… Больше ни….

– А еще, чтобы мыслишки глупые в твоем идиотском черепке успокоились, – продолжал Жвала, отдуваясь после проведенной воспитательной работы, – на Крутую Свечку поведешь клиентов ты. И лично за отправку вагона ответишь…

– П-почему… Это ведь дело такое…

– Потому!!! Чтобы ты хоть раз в жизни понял, что значит сделать н-а-с-т-о-я-щ-у-ю проводку клиента, сволочь. Как дурня затащить на фальшпричал да пристрелить или просто смотаться вовремя – это даже такой остолоп, как Дылда, знает. А вот как после старта н-а-с-т-о-я-щ-е-г-о вагона смыться при таком раскладе, что сейчас вышел, – для этого голову надо иметь. При Дерриле распустились мы все – отстегнул кому положено и сколько положено, и гуляй себе – а Виктис сейчас землю задницей ест, чтобы причал вычислить и нас ухватить за все усики и членики… Сам увидишь – как только вагон верхние слои пройдет, вмиг имперские ВВС всю Заброшенную прочесывать начнут… И куда тебе, и как от них деться – твоя забота…

В отчаянии Муг, видно, чем-то выдал себя, и Мастер Лики оторвался от магического кубика и – то ли и вправду, разминаясь, то ли для отвода глаз – стал вразвалочку расхаживать взад-вперед, периодически заглядывая через плечо Муга. А заснувший было Злюка проснулся и стал подозрительно принюхиваться.

Муг выключил прием. От греха подальше. «Крутая Свечка, – сказал он сам себе. – Крутая Свечка. Это ж надо…»

Глава 5

В КОТОРОЙ РЕЧЬ ПОЙДЕТ О ТЕХНОЛОГИИ ОБОГАЩЕНИЯ РУДЫ, О ПРИГОТОВЛЕНИИ КОКТЕЙЛЕЙ И НЕМНОГО О СЕКСЕ

– И вот здесь добывается большая часть металла Химеры? – Кай безуспешно старался перекричать грохот порядком изношенного транспортера, влекущего руду к дробильной машине.

– Да! – Джейн подтвердила свой потонувший в лязге железа ответ энергичным кивком головы. – Добыча, конечно, невелика, но нам хватает.

– А где же обслуживающий персонал?

– Часть на верхних ярусах, другие – в административном корпусе. Здесь работает автоматика и…

Огромный ковш с рудой, обрушивший в приемный бункер водопад камней, похоронил окончание фразы в дьявольском грохоте. Кай прочистил ухо и обреченно махнул рукой.

– Ладно, пойдем к вашему руководству – посмотрим документацию, – он только сейчас обратил внимание на то, что проклятая необходимость напрягать голосовые связки заставила его перейти на «ты» с мисс Гранж. – В этом грохоте все равно не удастся поговорить по-человечески. Да и смотреть тут нечего – мне приходилось уже бывать на подобных фабриках.

Они вышли на свежий воздух, и Следователь с облегчением отметил, что к нему возвращается почти утраченный в цеху слух.

В административном корпусе все было не в пример тише и спокойней. В душу Кая даже закралось сомнение, что эта часть предприятия имеет хоть какое-то отношение к грохоту и пыли перерабатывающего цеха. Изредка попадавшиеся им на пути женщины занимались самыми разнообразными делами, весьма далекими от рудной промышленности. У входа в компьютерный зал две спортивного вида химерянки с ожесточением сражались в пинг-понг, в самом зале шла оживленная дискуссия-семинар о вариантах выпечки торта «Снежные облака», а в механическом цехе посреди полуразобранных машин и раскуроченных, с торчащими наружу проводами и микросхемами агрегатов на импровизированном подиуме проходил показ мод. Так, по крайней мере, определил это мероприятие Кай, столкнувшись при входе с полуодетой брюнеткой, пытавшейся вправить внушительных размеров грудь в крохотный, переливающийся всеми цветами радуги соответствующий предмет женского туалета.

– Ты не поможешь, сестра? – обратилась она с ходу к вконец обалдевшему Следователю.

– Нет, – отрезала Джейн, вклиниваясь между ним и пышнотелой восточной красавицей. – Я думаю, что тебе вообще никто не сможет помочь, кроме хирургического вмешательства, если ты не возьмешь тряпочку на два размера больше этой.

Она чуть бесцеремонно потеснила местную «топ-модель» и за руку потянула Следователя к выходу.

– Нам – направо, я вспомнила – приемная директора на следующем этаже, за углом. Я просто давно здесь не бывала.

– Производственная дисциплинка у вас что надо, – недоуменно покачал головой Кай. – Когда же они работают?

– Успевают, – поморщилась Джейн. – Объемы производства постоянно сокращаются, а переход на радикально урезанный рабочий день не одобрили наши психологи. И так уровень социальной напряженности достиг семидесяти двух пунктов. Приходится чем-то занимать сестер.

– Я обратил внимание на обилие конкурсов на вашем Ти-Ви… – заметил Кай.

– И этим тоже… Ведь, по сути, жизнь на Химере до чертиков скучна.

– Хм, а я полагал, что ваши сестры по вере наслаждаются свободой от мужчин. От их руководящей роли, их самомнения и сексуальных домогательств.

Джейн стрельнула в Кая подозрительным взглядом:

– Иронизируете, мистер Санди?

– Нет, мисс Гранж, просто хочу разобраться в происходящем. Ведь мне вскоре предстоит писать отчет о командировке.

– Я думала, этот отчет будет касаться налогов, а не социологии.

– Кто знает, кто знает… в этом мире все крепко связано между собой. Может, жительницы Химеры плохо работают, потому что не видят стоящей цели для своего существования, и, как следствие, ваша планета не платит налогов… А может быть, они потеряли интерес к этой жизни потому, что им нечем заняться. – Кай пожал плечами. – Казалось бы, от перестановки слагаемых результат не должен меняться, но так бывает в арифметике, а отнюдь не в психологии. Скука, доложу я вам, самый взрывчатый материал в мире. Ведь в остальной части Населенного Мира у женщин куча дел, которые не позволяют им скучать.

– Ну да, – Джейн даже остановилась от возмущения. – Семья, дети, работа по хозяйству, стирка и готовка… Слава Богу, мы избавили наших женщин от этого.

– И от любви, нежности, заботы и знаков внимания тоже, – с невинным выражением вставил Кай. – Может быть, именно этого не хватает вашим сестрам? Кстати, от кухонных забот хорошо освобождают итальянские ресторанчики – вполне по карману рядовой семье в большей части Федерации… Жаль, что не могу пригласить вас в такой.

– Вы так считаете?

– Ну, вообще-то все это – мысли моего коллеги, но я полагаю, что в соображениях господина Де Жиля есть определенная доля истины. Понимаете, Джейн, чистая свобода без обязанностей быстро приедается, более того, становится опасной для ее обладателя.

– Интересно, где вы понабрались таких взглядов? – поинтересовалась Джейн.

– На Святой Анне. Там народ уже не одно тысячелетие мечется между свободой и тоталитаризмом – как начали у себя в России «при царе Горохе» – это у них поговорка такая, – так и не остановятся до сих пор… Поэтому они хорошо знают цену тому и другому.

– А вот и приемная директрисы… – прервала философский диспут Джейн. – Здесь вы сможете получить все необходимые разъяснения по нашей рудной промышленности. – Она толкнула украшенную инкрустацией массивную дверь и посторонилась, пропуская Кая вперед.

– …А я говорю, что его надо кастрировать! Его и всех ему подобных, Лейла, и ты напрасно переживаешь по этому поводу…

Обрывок услышанной фразы намертво пригвоздил Следователя к порогу. Высокая, явно крашенная блондинка сидела спиной к ним за журнальным столиком, ведя оживленный телефонный разговор. Другая рука с зажатой в ней сигаретой описывала в такт с беседой дымные загогулины.

– Господи, ну при чем тут характер!.. Он будет еще больше любить тебя после этого. Да он, в конце концов, ничего и не поймет. Будет только впредь поспокойней – и все. Хочешь, я сама позвоню Далиле? Она сотворит это за полчаса. Это ее конек. Операция проводится под нембуталовым наркозом. Старо, как мир. И так же надежно. Вечером дашь ему незаметно пару таблеток с молоком, а когда твой Ахмед проснется – все будет сделано. Одним самцом на Химере станет меньше!

Кай обратил на Джейн недоуменный взгляд, не лишенный оттенка ужаса, и деликатно постучал в дверь приемной, находившуюся у него уже за спиной.

Девица мельком оглянулась через плечо и продолжила разговор:

– Значит, решено, я звоню Лейле? Ну вот и прекрасно, дорогая… Ну чуть-чуть растолстеет после этого – и все дела. Зато перестанет бегать за кошками и орать по ночам. Чао, тут у нас, кажется, посетители. Я перезвоню потом.

Секретарша положила трубку, решительным жестом затушила о край стола сигарету и выжидательно посмотрела на вошедших.

– Вы к кому, сест… – она не договорила последнее слово и подозрительно уставилась на Кая, который как раз испускал вздох облегчения, поняв, что обсуждавшаяся в его присутствии незавидная судьба ждет все-таки четвероногого, а не двуногого Ахмеда.

– Да, да, это представитель Федеральных Властей – вам должны были звонить из канцелярии Совета, – сгладила неловкость момента Джейн. – Сестра Дэвидсон на месте? – Она кивнула головой в сторону двери директрисы.

– Да, она ждет вас, проходите, – подтвердила секретарша, пропуская их в кабинет.

Памелла Дэвидсон выглядела на редкость легкомысленно для руководителя такого ранга. Коротенькие шорты с бахромой, открывающие соблазнительные ножки, и яркая блузка подчеркивали ее молодость и безмятежный вид. Увидев посетителей, она выключила хитроумную ультрафиолетовую лампу и повернула раскрасневшееся лицо к гостям.

– Привет, я предполагала, что вы появитесь чуть позже. Вы уже осмотрели фабрику?

Ожидавший некоторых формальностей Кай ответил не сразу:

– Да, мы посмотрели обогатительный и плавильный цеха, но мне необходима некоторая документация по заводу: план, технологическая схема и накладные по отгрузке товара.

– Нет проблем, господин Аудитор. Располагайтесь в моем кабинете, а мне надо на часок отлучиться. У меня сегодня встреча с Руфь. Я обожаю ее…

С этими словами директриса проскользнула мимо Следователя и скрылась из виду. Тот с безмолвным вопросом в глазах повернулся к Джейн.

– Руфь Данной – лучший куафер Химеры, победительница конкурса парикмахеров этого года, – кривовато улыбаясь, пояснила мисс Гранж. – Я же говорила вам, мистер Санди, что для жительниц Химеры победители планетарных конкурсов намного важнее инспекторов Федерации, даже такого уровня, как ваш. Но ничего, разберемся сами – мисс Дэвидсон оставила нам все необходимые документы, – Джейн показала рукой на легкомысленно распахнутый сейф, заключавший в себе беспорядочно раскиданные дискеты вперемежку с предметами женского туалета. – Изучайте все что сочтете нужным, а я, с вашего позволения, оставлю вас на полчаса. Мне нужно решить кое-какие вопросы с местной администрацией.

* * *

– Ну как, на ногах еще держитесь? – спросил Дирк Мастера Лики, окидывая его критическим взглядом. – Нечего раскисать. Поднимай народ и командуй полную готовность в три свистка – выступаем немедленно.

– Да не раскис я…

Лики нервно обернулся и продолжил:

– Мудрит что-то мудрец наш… Видение, говорит, у него было…

Злюка подоспел к ним из дальнего угла и всем своим видом выразил солидарность с тревогой хозяина.

– Это смотритель-то наш кладбищенский? А у него часто этак бывает – чтобы видения? – настороженно осведомился Дирк. – Ну-ка, давай сюда философа своего – пусть душу изольет.

– Он и сам к тебе рвется, – Лики оглянулся еще раз. – Но видений у него раньше не было. Бред разный городил часто, а чтобы видения – так нет…

* * *

– А сейчас, – голос Распорядительницы зазвенел в предвкушении радостной новости, которой она собиралась одарить присутствующих, – торжественное открытие выставки домашних экзотических животных произведет… – Распорядительнице пришлось перевести дыхание, чтобы завершить излишне длинную фразу, – … произведет Действительный Член Верховного Материального Совета Леди Эльсбет.

Присутствующие – а были они все дамами избранными и приближенными – дружно захлопали в ладоши, приветствуя одну из Трех Леди. Присоединился к аплодисментам и единственный из приглашенных на открытие, которого Господь не сподобил родиться или хотя бы по здравом размышлении стать женщиной. Меланхолично похлопывая в ладоши, Моррис от нечего делать задался вопросом, может ли быть Членом, тем более Действительным, особа женского рода. Высокая, изящная, в длинном переливающемся платье, подчеркивающем серебряный отлив ее великолепных волос, Леди Эльсбет выглядела достаточно эффектно, чтобы взоры присутствующих скрестились на высокой гостье.

Она подошла к микрофону и сделала паузу, пережидая, когда смолкнет гул голосов, наполнивший огромный выставочный павильон. Домашние животные всегда были слабостью жительниц Химеры, с избытком выплескивающих на своих любимцев нерастраченные запасы нежности и внимания. Все стихли, и только пронзительный крик обезьяно-кошки, явно не желающей уступать право первой речи одной из Великих Матерей, еще несколько долгих секунд нарушал торжественную тишину.

Смущенная хозяйка редкой твари устремилась к своей любимице и принялась энергично почесывать брюшко изумительного создания, стараясь успокоить возбужденное аплодисментами животное. Ее более сообразительная подружка догадалась сунуть в пасть зверюге горсть земляных червей, и та смолкла, торопливо поглощая любимое лакомство, вызвавшее у Морриса своим видом легкий спазм желудка.

– Наверное, вам досадно, что ваш друг вынужден сейчас торчать в удушающей духоте Южного полушария и рыться в заплесневевших файлах какой-то шахты, в то время когда вы здесь… – неверно истолковала его гримасу стоявшая рядом Мариам и сама постаралась на секунду-другую скроить мину, исполненную постного сострадания.

Моррис, однако, не был уверен, что тропическая жара хуже вот уже второй день длящейся метели. Здешние метеорологи обещали снежные заносы на дорогах. До сих пор он считал, что подобные вещи существуют только в романах Агаты Кристи и других авторов седой старины.

Леди Эльсбет почти незаметным усилием воли водрузила на лицо приличествующую случаю дежурную улыбку и эффектным жестом перерезала атласную ленточку, отделяющую холл от целого лабиринта милого вида загончиков, клеток, террариумов и прочих мест содержания в неволе любимых созданий. Их любящие хозяйки скромно держались неподалеку. Толпа посетительниц хлынула вдоль проходов, образуя местами водоворотики у особо интересных объектов. Зал наполнился восхищенными охами, озабоченным щебетаньем и расспросами по поводу кормления, ухода и условий содержания крылатых, хвостатых, зубастых и прочих тварей, услаждающих досуг милых дам. Помимо уймы традиционных и давно надоевших кошек, собак и канареек, химерянки держали в своих домах корзинчатых тушканчиков, зонтичных опоссумов и даже карликовых сумчатых слонов откуда-то из-за пределов Фронтира – кошмар пожарного инспектора: эти розовые с перламутровым отливом псевдомлекопитающие дышали исключительно метаново-водородной смесью, и их приходилось держать в специальныхгерметичных аквариумах.

С трудом подавляя скуку и нарастающее раздражение, Леди Эльсбет быстро шла по проходу, выискивая глазами нужное лицо. Она чуть не прошла искомый вольер, и только совершенно невыносимый, режущий ухо полускрип, полускрежет цефейской жабо-ящерицы подсказал ей, что она попала куда требовалось.

Стараясь не смотреть на отвратительную тварь, Леди Эльсбет увлекла в закуток коридора ее хозяйку, громко выражая ей свое восхищение редким экземпляром и на ходу интересуясь рационом ящерицы. Тем временем между дамами произошел быстрый и безмолвный – одними губами, – но весьма содержательный разговор:

– Завтра ты заменишь Мариам на ее боевом посту в постели нашего жеребчика.

– А как это воспримет Старуха?

– Не беспокойся, все произойдет достаточно спонтанно. «Аннушка уже пролила свое подсолнечное масло», как любит говорить Серж. Ты лучше позаботься о передаче.

– Все готово, пленка уже на телевидении. Ретроспективный показ вставлен в расписание и подписан самой Халимат.

– Отлично! Эта стерва, как всегда, подмахнула план, не читая. Теперь Старуха надерет ей хвост….

– Что? Секция говорящих собачек желает, чтобы я почтила своим присутствием вручение призов? – Леди Эльсбет повернулась к почтительно ожидавшей ее секретарше, мгновенно переходя на обычную громкость разговора. – Да, иду, иду, пусть не начинают без меня. – И снова, одними губами, бросила своей собеседнице: – Мы не должны упустить этот шанс.

* * *

Кай смахнул пот со лба и еще раз попытался сопоставить карты технологического процесса. Получалась порядочная ерунда. Еще на борту «Декарта» он основательно проработал сразу неполюбившуюся ему версию Фогеля о сверхтяжелых материалах и попытался вычислить показатели производственных процессов, которые применяются при работах с такими материалами. Компьютер почти сразу дал отрицательный результат. На данном обогатительном комбинате подобные технологии явно не применялись. Дело обстояло еще интереснее: методы, которыми пользовались для очистки руды химерянки, вообще не соответствовали общепринятым в остальном мире нормам. С точки зрения как технологии, так и экономики они были абсурдны. Некоторые технологические процессы зачем-то неоднократно дублировались, в то время как другие, вроде бы необходимые, – вообще отсутствовали.

Сейчас Кай получил наконец возможность подойти к проблеме с другого конца и попытаться вычислить «скрытые» процессы переработки руд на основании базы данных самого предприятия, и тут его компьютер кое-что нащупал. В нижнем ярусе комбината, в самом дальнем углу территории существовало некое довольно объемное помещение, не обозначенное на технологических картах производства. И тем не менее через этот склад или цех шли ощутимые грузопотоки руды и готового металла. При таких объемах перевозок химерянкам не составило бы труда спрятать довольно много сверхтяжелых изделий.

Никто из местного начальства не спешил нарушить уединение Кая. Однако это не должно было снижать его бдительность. Разыграв перед отсутствующей аудиторией мучения страдальца, которому не слишком впрок пошла местная пища, он покинул пустой кабинет и двинулся по коридору к выходу во внутренний двор предприятия.

Там он вызвал на мини-дисплей своего блока связи план комбината и, ориентируясь по нелепой башне допотопного подъемника, возвышавшейся над унылым безлюдным пространством двора, быстро направился к таинственному складу – большому приземистому зданию, оснащенному широкими воротами и двумя сонливыми девицами-часовыми по обе стороны от них. В ворота эти как раз в это время въезжал автоматический погрузчик с обогащенной рудой. К сожалению, управляемый кибером погрузчик представлял собой сооружение, не имевшее никаких «архитектурных излишеств», которые дали бы возможность укрыться от охранниц. С деловым видом зайдя к складу с торцевой стороны, Кай вскоре наткнулся на ленту транспортера, тащившую в склад груды отработанной породы. Убедившись, что угол помещения надежно загораживает его от часовых, Следователь после недолгого раздумья вскочил на ленту и спрятался за кучей камней.

Его, конечно, беспокоило, сумеет ли он вовремя спрыгнуть с ленты, если транспортер ссыпает породу в камнедробильную машину. Каю вовсе не улыбалась перспектива попасть на фрезы перерабатывающего комбайна. То, что он увидел в помещении, привело его в полное недоумение. Вместо таинственной перевалочной базы или лаборатории по извлечению из руды сверхтяжелых элементов Следователь увидел в центре зала огромный агрегат, напоминающий некое подобие древней бетономешалки, в которую поступало два потока: отработанной породы с ленты транспортера и обогащенной руды – с отпускного цеха комбината. В «бетономешалке» все опять смешивалось и по пневмопроводам вновь подавалось в первый – приемный цех завода. Комбинат имел замкнутый технологический цикл. Если это и был секрет, то совершенно абсурдный. Настолько, что Федеральный Следователь чуть было не зазевался и едва успел покинуть свое подвижное укрытие.

Побродив еще четверть часа по замусоренной территории двора и несколько раз сверившись с показаниями миниатюрного гравиметра, вмонтированного в наручные часы – что, вообще-то, было вопиющим нарушением здешнего законодательства, запрещавшего ввоз на планету геолого-разведочного оборудования, – Кай убедился, что микроаномалии гравитационного поля, характерные для мест сосредоточения сверхплотных материалов, здесь напрочь отсутствуют.

Зазуммерил его блок связи. Несколько затянувшееся отсутствие Федерального Следователя не осталось незамеченным.

* * *

– Господи, мир действительно тесен! – воскликнула Роззи, возникшая из недр толпы разряженных посетительниц выставки прямо перед Моррисом. – Я в обиде на вас – тогда, на «Декарте», вы так и не попрощались с нами…

– Признаю, признаю свою вину, – Моррис нервически покосился на Мариам.

Та, к его счастью, была отвлечена видом похожей на огромного ангорского кота твари, дремавшей в своем вольере неподалеку.

– Вы можете покормить ее, – хозяйка экспоната протянула Мариам пакетик с жареными орешками. – Моя Ли-ли не кусается. Очень смирное животное…

– Эсминец забрал нас тогда слишком рано – мне не хотелось будить вас… – извиняющимся тоном уточнил меру своего прегрешения Моррис.

– Разумеется, рядовая служащая не заслуживает внимания такой шишки, как господин Аудитор… – с чуть игривой интонацией в голосе оборвала его Роззи.

Разговор этот, надо полагать, мог бы иметь и совершенно нетривиальное продолжение, если бы его не прервал короткий вскрик госпожи Распорядительницы. Кричала, впрочем, не только она одна.

– Господи!!! – пронзительно разнеслось по лабиринту клеток, вольеров, аквариумов. – Гос-споди, кто допустил сюда ЭТО?!

Все головы повернулись в сторону вольера, содержавшего в себе продолжавшую оставаться совершенно невозмутимой Ли-ли. Истошный крик исходил от коренастой загорелой дамы, оснащенной очками и видеокамерой. Продолжая голосить, она прилагала все усилия, чтобы оттащить странно апатичную Мариам от невозмутимого зверька. Машинально все рядом стоящие подались назад. Возникла легкая давка.

Моррис, двигаясь против течения взбудораженной толпы, подобрался поближе к эпицентру паники и с тревогой попытался добиться объяснений от Распорядительницы. Та, в свою очередь, силилась добиться ответа от трубки сотового телефона, по которому без особого успеха вызывала «скорую».

– Травма! – орала она в трубку. – Ожог шерстью псевдоциветты! Немедленно присылайте бригаду реанимации!..

Мариам тем временем становилась все бледнее и бледнее. Она безвольно опускалась на руки очкастой активистки, которая одновременно пыталась подхватить пострадавшую и пятилась от нее как от зачумленной. Моррис перехватил теряющую сознание девушку и оказался в кругу опасливо расступившихся химерянок.

Энергично раздвинув этот круг, к нему приблизились трое санитарок в респираторах и защитных комплектах. Еще двое девиц в защите покруче погрузили в бронированный контейнер скромную виновницу переполоха – псевдоциветту Ли-ли, одну из самых опасных тварей, водящихся в обитаемых Мирах. Зверек продолжал оставаться невозмутимым. Моррис помог уложить оцепеневшую Мариам на носилки, получил в предплечье дозу защитной сыворотки и все это время тщетно искал глазами хозяйку проклятой твари. Но этой ничем не запомнившейся дамы не было нигде – только легкий сквознячок гнал по полу пакетик из-под жареных орешков.

* * *

Муг горестно поднялся навстречу гвардии капитану.

– Нам не будет счастья в нашем начинании, – начал он, упредив вопрос Дирка. – Не будет, если этот мой сон – вещий.

– А что приснилось-то тебе, голубчик? – ледяным голосом спросил Дирк.

Поднятые стараниями Лики попутчики уже сгрудились вокруг них, образовав непроницаемое кольцо, сквозь которое – под ногами столпившихся – пролез только Злюка, ощетинившийся и уставившийся теперь на смотрителя с откровенной враждой.

– Мне привиделось, словно наяву, – не возвышая и не понижая тона, продолжал Муг, – что проводник с глазами разного цвета завел нас на ложный причал и бросил там… Если это вещий сон…

– И как прикажешь угадать, что это тебе в голову вступило свыше, а не от запора привиделось? – все так же холодно продолжал выпытывать Дирк.

Пристроившийся за ним Злюка грозно заворчал.

– Будущее всегда отбрасывает тень, – наставительно пояснил Муг. – Если действительно разноглазый поведет нас на Заброшенную…

– А Заброшенную ты тоже во сне увидел? – поинтересовался Дирк.

Муг чуть запнулся, сообразив, что перестарался.

– Старик перегнул палку насчет ясновидения, – неожиданно вступил в разговор уже успевший опохмелиться Руждан, по глазам Дирка сообразив, что Муг «попал в точку».

– Интересно, – холодно заметил Дирк, не сводя глаз с Муга, – засыпал ты в полном спокойствии и неведении, а проснулся полностью обо всем осведомленным. И о цвете глаз проводника, и о Заброшенной… Ты не сводил с него глаз, Лики?

– Нет.

– И когда отошел поговорить со мной?

– Я «сдал дежурство» Руждану, – пояснил Мастер.

– Старый господин очень тщательно прятал свой плащ в нишу… – тут же выдал имеющуюся на сей счет информацию бывший комик. – Я еще удивился – неужели ему стало жарко?

– Лики, сбегай! – повелительно распорядился Дирк. – Ты, – это адресовалось Руждану, – покажи ему где… А ты, – он кивнул Курцу, – обыщи «старого господина»…

Курц еще не успел исполнить приказ, как Лики торжественно представил окружающим блок управления системы подслушивания. Конструкция была знакома Дирку. Стараясь не сбить настройку, он включил питание аппарата.

– Свяжите шпиона! – распорядился гвардии капитан.

– Вы совершенно неправильно представили суть… – наконец выдавил из себя Муг.

Злюка подал голос, и смотритель испуганно заткнулся.

Дирк его не слушал. Он переключил звук с наушника на динамик.

Бешеное стрекотание несущегося аппарата заполнило узкие своды.

– «…мою долю… – донесло до них радио голос Хромого. – Ты сам сказал, какое это рисковое дело, и хочешь теперь, чтобы я делал его за те же деньги, что и рядовую проводку блатных? Ты можешь свернуть мне шею, но… Нет! Не надо!! Ты не понимаешь шуток, Жвала!!

– Понимаю, еще как понимаю!.. – скрип голоса Жвалы был ласково-ужасен. – И зачем вы с Плешивым завели свой собственный канал связи со Спонсорами, я тоже хорошо понимаю…

Все слушали с интересом. Даже Муг.

– Не надо, Жвала! – вел свою, уже привычную партию Хромой. – Не надо!! Не отвлекайся!! Не на… Ты ведь за ру…»

Ужасный скрип и скрежет, завершившиеся гулким ударом, подтвердили, что Жвала действительно находился за рулем и что ему действительно не стоило бы отвлекаться.

– Кажется, эти порождения глисты влипли в аварию, – в ужасе предположил Муг. – Как теперь…

Характеристика принимаемого звука резко ухудшилась – верно, досталось и «жучку». Зато исчезло стрекотание механических ног кара. Но галдеж, слава Богу, возобновился. Тихо и уходя вдаль.

– Если бы ты смотрел на дорогу… – ныл неутомимый Хромой.

– Нет, если бы ты не…

Голоса смолкли.

– Так, – сказал Дирк, выдержав паузу. – Тому, что идти на Заброшенную не стоит, я верю, господин смотритель. А вот куда идти следует? Кто теперь нам подскажет?

– Н-на… – заверещал Муг, уклоняясь от кляпа, который норовил засунуть ему в рот ретивый Кунц.

Дирк поднял руку, призывая к вниманию.

– Н-надо… – выдавил из себя отплевывающийся Муг, – надо идти к Крутой Свечке!

* * *

– Вы сегодня явно не в духе, господин Аудитор. Столько яда в голосе… Чем, интересно, вас смогла так достать очаровательная мисс Дэвидсон?

– Своей очаровательной тупостью… или наглым притворством – я не могу решить точно. – Каю надоело скрывать свое мнение о происходящем, да и не входила в его «легенду» слава страстотерпца или полного идиота…

– Фу, как вы грубы, – с удовольствием констатировала Джейн. – Разве можно так говорить о женщине?

– Возможно, я погорячился, но, если двадцать маленьких кусков обогащенного урана соединить вместе, произойдет ядерный взрыв. Так и я за последнее время, кажется, переобщался с прекрасным полом, и теперь меня просто мутит от разговора со здешними красавицами, особенно столь очаровательными, как мисс Памелла Дэвидсон. Скажите мне честно, Джейн, она имеет хоть малейшее отношение к горно-обогатительному комбинату?.. Ну что вы отвели глаза? Я и сам об этом давно догадался. Почему вы не свели меня с настоящими специалистами в области металлургии?

– Вам легко обвинять во всех грехах бедных женщин. – Джейн потихоньку стала переходить в наступление. – А между тем что прикажете делать нам, если мужчины бросили планету на произвол судьбы? Не женское это дело – руда, порода, плавильные печи… Сами поставили нас в такое положение, а потом еще предъявляете претензии!

– Позвольте, – Кай был слегка ошарашен неожиданным напором. – Но ведь это именно вы вышвырнули представителей сильного пола с планеты. А теперь их в этом еще и обвиняете! Вот она – женская логика в чистом виде! Именно это выводит меня из себя на Химере – полная невозможность логичной беседы. В конце концов, все сводится к эмоциям.

– А как вы хотели? Мы ведь не бездушные механизмы.

– Спасибо за сравнение, – обиделся Кай, – но я тоже не веду свой род от «Ай-Би-Эм». Однако же в споре предпочитаю аргументированные доказательства сумасбродству и неожиданным переменам настроения. Взять хотя бы вашу прелестную Памеллу. Я ее спрашиваю, зачем они смешивают обогащенную руду с отходами, а она мне в ответ: «Нам пока металл не нужен, так зачем простаивать механизмам». Я ей: «Поберегли бы энергию, планета и так в долгах», а она мне: «Нельзя быть таким занудой». Ну, как вы прикажете дальше продолжать разговор?

– Сменили бы тему. Рассказали о себе, о своей работе… – с невинным видом предложила Джейн. – Или лучше – что носят сейчас в Метрополии…

– Джейн?!!

– Что Джейн, Джейн? Я ведь тоже женщина, черт побери! И мне надоедает говорить с вами только о работе. Мы с вами выбрались наконец сюда. Я уже тысячу лет не бывала за геостационарной, и вот, когда в кои веки появляется свежий человек Оттуда, я вынуждена рыться в счетах, балансах, отчетах и накладных!

Кай смущенно крякнул, наконец поняв, что с ним просто-напросто шутят.

– Ладно, мисс Гранж. Будем считать, что вы меня сразили. Я хочу предложить вам отвлечься от службы. Давайте свернем вон на ту живописную просеку и устроим себе небольшой пикник. Мне кажется, мы его сегодня заслужили. Я – потому что похоронил одну дурацкую мертворожденную версию моего руководства, а вы – потому что вот уже третий день безропотно возитесь с эгоистичным кретином, не замечающим рядом с собой столь очаровательной женщины. – Неожиданно для самого себя и тем более для Джейн он взял ее тонкую изящную кисть и неумело прикоснулся к ней губами.

– Так как насчет пикника?

– Ну, если вы этого хотите…

– Не просто хочу, но даже настаиваю. Осторожней сворачивайте – вот туда, за дерево. Какие у него огромные листья и запах – что же он мне напоминает?

– Не догадываетесь? Сразу видно, что вы некурящий! Это же наше сигарное дерево. Между прочим, по содержанию никотина втрое превышает знаменитый вирджинский табак с Земли. А аромат какой! При полном отсутствии канцерогенов в продуктах сгорания.

– Почему же его не выращивают? Табачные плантации – что может быть выгоднее?

– К сожалению, к нашему табачку почти мгновенно возникает сильнейшая зависимость. Еще тот наркотик! Первые колонисты погорели именно на этом. Жуткая абстиненция плюс необходимость ежедневного повышения дозы. Мало кого удалось вылечить. Потом хотели уничтожить заросли, да оказалось слишком дорого. Решили махнуть на табачок рукой. Кроме того, и это, наверное, самое главное, – пристрастие к сигарному дереву возникает только у мужчин! У женщин – другой метаболизм мозга. Иная система внутренних опиатов… Там, кажется, замешан тестостерон… Ну вот и требуемая полянка. Вы знаете, Санди, я хочу костер! Не вспомню уже, когда я сидела у огня – наверное, в монастыре святой Дианы.

– Вы воспитывались в монастыре?

– По-вашему – не в настоящем. Здесь просто говорят так… Это – нерелигиозная воспитательная структура. Что-то вроде военизированной спортивной организации для молодежи. Типа ваших скаутов. Их много видов. Есть с более мягким уставом, бывают и пожестче… Кстати, вам я поручаю набрать веток для костра, а сама займусь приготовлением сандвичей. У нас есть два сорта паштета, сыр и булка. Особого разнообразия не обещаю, но будет съедобно.

Кай послушно встал, легким взмахом руки к виску лихо отдал честь и отправился на поиски топлива. Однако элементарная на первый взгляд задача оказалась не столь простой в выполнении. Лес был сыроват – очевидно, после недавнего дождя, да и валежник что-то не попадался. Гибкие зеленые ветки, которые он с трудом отломал от ближайшего дерева, явно не годились для растопки. Санди встретился глазами с насмешливым взглядом Джейн и понял, что ему придется изрядно потрудиться для того, чтобы сдать экзамен на образцового бойскаута. Он пожал плечами и углубился в чащу.

Солнечные блики плясали по изумрудно-зеленой листве, ветер раскачивал верхушки деревьев, напевая монотонный усыпляющий мотив, неведомые твари чирикали, скрипели и посвистывали в кустах, и Кая вдруг охватило такое полное ощущение покоя и внутренней свободы, какого он не испытывал уже много лет. От неожиданности он даже остановился. Что-то надломилось в безупречном автомате, предназначенном исключительно для распутывания преступлений. Его уже не интересовали недоимки Химеры, ему было глубоко наплевать на Министра Кристиана-Ганса Фогеля и даже на конфиденциальное задание родного Управления. Всё! Ведь он же человек в конце концов, а не механизм, как выразилась сегодня Джейн. При всей банальности этого умозаключения… Господи, неужели после стольких лет иссушающей тоски и злых воспоминаний его душа еще не очерствела окончательно и сохранила способность любить? Кай слегка вздрогнул от последней мысли. Он уже давно старательно избегал этого слова, а особенно в приложении к себе, считая себя неспособным на столь неразумные эмоции. И вот – пожалуйста – от сумы, тюрьмы и любовного недуга не стоит зарекаться… Свистящий шелест оборвал его мысли, и короткая стрела с ярким оперением вонзилась в дерево в двух дюймах от его лица.

* * *

– Стой, где стоишь, и не двигайся, – раздался из кустов трагический шепот, довольно странного тембра. То ли низкий дискант, то ли басовитое сопрано. – И лапы вверх, да побыстрее!

Вторая стрела, вылетевшая из-за куста напротив, недвусмысленно указала, что стрелявшие настроены вполне серьезно. Кай хлопнул по красной кнопке своего блока связи и зычно заорал:

– Джейн! Осторожнее!!! Здесь…

В рот ему вошел малоаппетитный кляп, а на голову был наброшен сзади грязный и пыльный мешок, исключивший возможность что-либо видеть в дальнейшем. Блок связи был энергично содран с его пояса. Затем несколько рук быстро и умело спеленали Федерального Следователя и, не без труда подняв, потащили куда-то в лес. Попытка издать хоть какой-либо звук была сразу же пресечена тычком кулака – неумелым, но энергичным – в область губ, после чего, выплевывая изо рта обрывки мешковины и остатки сухих листьев, Кай решил молча покориться судьбе и ждать продолжения этого странного похищения. Несли его с четверть часа, так что туго стиснутые конечности успели онеметь в путах. По пути его трижды передавали с рук на руки и разок уронили, слава Богу, на достаточно мягкую лесную подстилку. Похитители старались сохранять молчание, но до ушей Кая все же доносились невнятный шепот, покряхтывание от тяжелой ноши и сопение. Иногда дело разнообразили отрывочные реплики. По всему выходило, что рост похитителей составлял 4-5 футов. Санди мысленно представил себя мини-Гулливером, плененным какими-то макси-лилипутами. Оставалось надеяться, что здешние коротышки не имеют привычки закусывать залетными великанами.

Похоже, что чиновники или чиновницы, составлявшие отчеты о полном исчезновении одичавших аборигенов (что завелись здесь в период Изоляции), проявили недопустимую халатность. Пожалуй, придется составить на сей счет докладную – если, разумеется, Господь сподобит его вернуться живым и невредимым после этой заварушки.

* * *

Тем временем его похитители остановились и по короткой команде плюхнули Федерального Следователя оземь, после чего освободили его голову от мешковины. Жмурясь от яркого света, льющегося на небольшую полянку сквозь редкие ветви деревьев, Кай изумленно огляделся. Он стоял в центре импровизированного круга, образованного дюжиной девиц-подростков в пятнистых комбинезонах с голубыми шевронами на рукавах. Их физиономии, вымазанные коричнево-зеленым кремом, выглядели довольно устрашающе, как, впрочем, и взведенные арбалеты, стрелы которых были нацелены прямо в голову Федерального Следователя. Кай прочистил враз предательски онемевшее горло.

– Вы бы, девочки, опустили свои игрушки, а то, не дай Бог, у кого-нибудь тетива сорвется… – порекомендовал он.

– Перетопчешься, мужик, – голос за спиной был на пару октав пониже, чем у юных фурий, и тоже не сулил ничего хорошего. Стараясь не делать резких движений, Кай осторожно повернулся и встретился взглядом с малосимпатичной, но здорово накачанной бабой фунтов под двести весом, которая презрительно взирала на него, подперев ладонями мощные бедра. На шее у нее болтался бинокль, а за плечами торчал ствол автомата.

– Кто такой, куда идешь, с каким заданием?

И, не дожидаясь ответа, моложавая мегера энергично ткнула мясистым пальцем в солнечное сплетение своего пленника. Тот послушно согнулся в три погибели.

– Вот, сестры, типичный представитель выродившихся самцов, некогда населявших нашу планету, – поучительно сообщила она дружно и угрожающе сопящей аудитории. – Судя по всему, шпион, засланный с Патриархальных территорий. Или связист, туда пробирающийся. Сейчас вы увидите, – последовал новый умелый тычок, на этот раз под ребра, – как он будет врать и изворачиваться, стараясь спасти свою шкуру. Ты ведь будешь врать? – сурово обратилась она к Каю.

– Нет, – зло ответил тот. – Но шкуру спасать собираюсь.

* * *

– Пора бы господину Второму Аудитору заканчивать свою затянувшуюся шутку, – промолвила в пространство Джейн, несколько неуверенно окидывая взглядом нависший над нею полог тропического леса.

Мысль о том, что ее подопечный опять воспользовался случаем, чтобы порыскать окрест, обидно кольнула ее. Но, с другой стороны, бойскаутский энтузиазм Кая, кинувшегося на сбор валежника, был настолько мальчишески искренним, что просто не хотелось верить в то коварство, с которым он выбрал для пикника именно этот участок леса, изобиловавший норами-проходами в подземелья Помпейского Спецпоселения.

Невнятный крик, донесшийся до ее ушей издалека, заставил Джейн насторожиться. Он явно не укладывался ни в какую схему предполагаемого поведения Второго Аудитора. Джейн коснулась сенсоров настройки своего блока связи – канал Кая не отвечал. Более того, блок Второго Аудитора работал в режиме автопеленга. Пожалуй, у господина Санди сработал тот самый рефлекс, который прививают с младых ногтей выпускникам спецшкол – при первых признаках опасности врубай SOS. Сама она поступила бы точно так же. Поразмыслив еще с минуту, Джейн привела в готовность свой разрядник и легким шагом поспешила туда, откуда пришел подозрительный сигнал.

Она не ошиблась в выборе направления. Правда, голос Кая она больше не слышала, но издалека донеслись другие звуки – разноголосый галдеж, треск ломаемых веток, звуки погони. Джейн стала двигаться осторожнее, короткими, легкими перебежками, от укрытия к укрытию, стараясь оставаться неслышной. Это принесло свои плоды уже через несколько минут: из чащобы, чуть не угодив ей головой в живот, вылетела обтрепанная, но дьявольски решительная девица-подросток, вооруженная грозного вида арбалетом. Джейн успела схватить несущуюся во всю прыть пешую амазонку за руку и простейшим приемом уложить ее носом в рыхлый мох.

«Господи, – сообразила она наконец, разглядев болтающийся на шее пленницы образок, – послушницы святой Фатимы снова взялись за свое…»

– Кого гоните, девочки? – как можно более грозно спросила она, поднося к глазам девицы жетон планетарной Секретной Службы.

– Тройная Охота, мэм… – выдавила из себя горе-амазонка. И пояснила: – Младшие сестры выследили какого-то типа в двух шагах от пещерного лаза. Он, видно, оттуда – из Спецпоселения… Как несомненный шпион, он заслуживает смерти, мэм… Но ему милостиво заменили казнь на Тройную Охоту.

С обрядом Тройной Охоты Джейн была хорошо знакома. Смысл ее заключался в том, что приговоренного, буде он того заслужил, развяжут и отпустят на все четыре стороны. А через три минуты начнут догонять. Если убежит – его счастье. Если же нет – его снова отпустят и вновь догонят. Так будет продолжаться трижды. Во время охоты девочки могут использовать арбалеты, лассо и метательные ножи. Наконечники стрел и ножей – облегченные, так что у него есть шанс выжить при прямом попадании. Сам же грязный шпион, естественно, будет безоружен. Обряд, что и говорить, увлекательный. Именно из-за пристрастия послушниц Лесного Монастыря, как еще именовал себя орден святой Фатимы, к таким вот бесхитростным забавам их община и была в свое время объявлена вне закона – в конце концов, надо соблюдать некое реноме перед лицом остальных Миров Федерации. Впрочем, как видно, местная администрация сквозь пальцы смотрела на нарушение этого строгого повеления Трех Леди. Тем более что самозваные амазонки надежно блокировали неконтролируемые ходы в Спецпоселение.

Джейн подальше отшвырнула арбалет, пристегнула свою пленницу титанитовым наручником к довольно надежному стволу и, наказав ей не распускать сопли и сидеть тихо, взялась за блок связи – надо было срочно связаться с кем-нибудь, кто имел влияние на чертову ораву юных идиоток. Но, опередив ее действия, аппарат разразился журчащей трелью: поставленный на SOS передатчик Кая был где-то рядом – метрах в двухстах. Сориентировавшись по индикатору приборчика, Джейн устремилась в направлении сигнала.

* * *

«Сейчас главное – не дать волю эмоциям», – очередной раз напомнил себе Кай. Словно наблюдая за происходящим со стороны, он точно представил, что, как только он осознает себя жертвой погони, ему конец. Страх затуманит мозги, и его, несомненно, поймают – ведь на стороне девиц молодость, тренированные мышцы и хорошее знание местности. А у него – всего лишь опыт и сообразительность. Кай старался бежать ровно, в меру экономя силы и не давая сбиться дыханию. Ветви хлестали его по лицу, а колючий кустарник цеплялся за ноги, обдирая колени и щиколотки. Возле толстого кряжистого ствола табачного дерева он на секунду остановился, пытаясь определить, как далеко ему удалось оторваться от преследовательниц. Воткнувшаяся в дерево с чмокающим звуком стрела недвусмысленно сообщила Следователю, что отрыв маловат. Милые девочки наступали ему на пятки. Он повернулся, чтобы рвануть в спасительную чащу, как вдруг почувствовал резкую боль в левой ягодице: вторая арбалетная стрела все-таки достала его на излете. Морщась от боли, Кай потратил десяток секунд на то, чтобы извлечь древко из столь неудобного для хирургических манипуляций места, и, прихрамывая, бросился наутек, благодаря Бога, что у проклятых дур, видимо, не принято пользоваться кураре.

Дело принимало дурной оборот. Виляя, как заяц, между стволами, Санди лихорадочно пытался найти выход из идиотского положения. Хотя рана была неглубокая, все равно бежать было трудно, а форы у него почти не осталось – от девиц его отделяло не более ста метров, а может быть, и меньше. Это просто смешно – Следователь пятой категории убегает от монашек. Если об этом узнают в Управлении, ребята его засмеют. Хотя здесь и сейчас ему – видит Бог – не до смеха. Обидно после стольких передряг пасть жертвой обезумевших кретинок… Впрочем, пока еще потенциальной жертвой – сдаваться он не собирается… Кстати, где самое безопасное место для жертвы? Кажется, за спиной у охотников.

Кай внезапно остановился – это был его последний шанс.

* * *

Сестра Будур размеренно и быстро бежала по лесу, успевая глядеть по сторонам. Отличный денек выдался сегодня. Девчонки неплохо гонят пентюха. Наглец забрался слишком далеко от Спецпоселения, и надо проучить его за это. Пусть надолго запомнит, чью планету он топчет своими грязными лапами. А может, сподобиться и завалить придурка – ведь многие девчонки еще не нюхали крови, а им давно пора – хоть Великие Матери и не поощряют подобные забавы.

Она остановилась и огляделась кругом. Девчонки унеслись вперед – за деревьями в отдалении звонко звучали их голоса. А парень шустро бегает – не ожидала такого от мужской особи не первой свежести. Пора бы воспитанницам уже догнать его. Настоятельница остановилась под высоким деревом и сняла с ремня рацию.

– Мэгги, сестра Будур на связи… Мы в миле от просеки, гоним «кабана» к дороге. Вернемся от силы через полчаса. Готовь обед!

Она задвинула антенну и собиралась убрать рацию обратно, как вдруг тяжелая рубиновая капля звонко шлепнулась ей на щеку. Сестра недоуменно посмотрела вверх. И еще успела увидеть нечто растопыренное, летящее на нее сквозь ветви.

В последнее мгновение Кай успел сгруппироваться и основательно приголубил дородную матрону подошвами тяжелых походных ботинок. Та на удивление послушно сложилась вся сразу – как складная плотницкая линейка, порядком смягчив падение Следователя с пятиметровой высоты, и лишилась сознания.

Кай не успел еще ни оценить ущерб, причиненный его прыжком с ветвей неприятельнице, ни даже подняться с четверенек, когда услышал треск кустарника под ногами очередного противника. Тот, впрочем, не стал наносить ему удар, но остановился и ахнул. Кай неловко сел, переместив центр тяжести со спины на колени, и с упреком заметил:

– Ну и пикничок у нас с вами получился, мисс Гранж…

* * *

– Надеюсь, я не свернул шею этой… как бы поэлегантнее выразиться? – заметил Кай, проверяя состояние сестры Будур и снимая с ее пояса свой блок связи.

– Черепа у послушниц Лесного Монастыря крепкие, – скептически заметила Джейн. – Но не вместительные. Дыхание и пульс у нее в порядке – я это и так вижу. Сюда через пару минут прилетит полицейская «вертушка» и во всем разберется. Давайте поспешим к машине. У меня нет желания ни подворачиваться под горячую руку взбесившимся соплячкам, ни объясняться с полицейскими чинами. Так что поторопимся. – Она энергично стала прокладывать дорогу назад, к полянке, на которой остался их кар. – С этой стервой все будет в порядке… А вот вы – весь в крови. И хромаете. Куда это вас угораздило? – осведомилась Джейн, пропуская Кая вперед к забрезжившей впереди поляне.

– В слишком интересное место, чтобы демонстрировать его дамам… Вот, кстати, и машина. Ничего, я сам управлюсь. Подайте мне аптечку. – Кай достал тюбик с биогелем и попытался дотянуться до раны.

– Место не столь интересное, сколь неудобное, чтобы самому наложить толковую повязку, – деловито заметила Джейн, не без сострадательной иронии. – Не валяйте дурака! – Она молча отобрала у Федерального Следователя тюбик, уложив Кая животом на сиденье, и принялась деловито обрабатывать рану. Лежа на мягком ворсе сиденья «Роял-Флайта», Кай обреченно осознавал, что его любовное приключение закончилось, еще не начавшись, – нельзя ведь рассчитывать на серьезный роман с женщиной, на первом же свидании подставив ей свою задницу…

– Вот и готово, – не без профессиональной гордости объявила Джейн. – Натягивайте брюки. И когда следующий раз будете входить в роль Аудитора или другой какой канцелярской крысы, нагуляйте себе седалище пожирнее. Силиконовый протез сделайте, что ли…

Она лихо тронула машину.

– Дипломатические извинения, – Джейн скосила глаза на мученически скривившегося Кая, – вам, разумеется, принесут позже. Но простите и меня лично за такой неудачный выбор места для пикника.

– Ничего, – усмехнулся Кай. – «Без алкоголя, но зато с приключениями» – как в девизе Диснейленда. Кстати, что это были за девицы в камуфляже с голубыми шевронами? Они еще упоминали свою покровительницу – Фатиму, если не ошибаюсь.

Джейн досадливо закусила губу:

– Это «Юные воительницы Химеры», они же – послушницы ордена святой Фатимы, они же – «дети Лесного Монастыря»… В общем, одна из сект фанатиков времен Преславной Революции… Но их деятельность запретили после заключения Хартии Миров.

– Ваши запреты работают здесь не лучше, чем ваша промышленность! Мне от них не легче, и вообще – я сыт этой планетой по горло! Я готов сражаться с мафией, дезертирами, монстрами, наконец, но я не подряжался драться с женщинами! Я только что, кажется, покалечил одну стерву, о чем почему-то совершенно не жалею, хотя это и не соответствует моим принципам.

Еще несколько минут Кай потратил на горестный рассказ о том, как все его попытки объяснить девицам, что он является официальным представителем Федерации Тридцати Трех Миров, были встречены ехидным смехом местных амазонок. Возможно, судя по их изрядно заношенной и потрепанной одежде, они уже давно обитали в джунглях и могли просто не знать о визите Налоговой Инспекции, а может, просто и не имели понятия о подобного рода материях. Как бы там ни было, его заявление еще больше распалило предводительницу юных партизан. Она разразилась гневной тирадой, в которой дала весьма нелестную оценку «придуркам Наверху, тянущим свои грязные лапы к последнему бастиону чистоты и невинности, оставшемуся в этом прогнившем сволочном мире». Из ее дальнейшей, весьма эмоциональной и обильно пересыпанной ругательствами речи Каю удалось узнать, что жительницам Химеры приходится не только кормить беспомощных паразитов из Патриархальных Территорий, но еще содержать дюжину феминистских движений в Метрополии.

– Это была основательная новость! – заметил Кай. – Триумвират убеждал нас в обратном.

Мысль о том, что Моррису следует более скрупулезно отследить направление денежных потоков между Химерой и остальным миром, он, правда, оставил при себе.

Несколько минут оба они молчали. Затем почти одновременно зазуммерили их блоки связи. Джейн выслушала короткое сообщение от секретарши Леди Сью об инциденте на открытии выставки. Леди не сомневалась, что происшедшее – заранее подстроенная провокация, и срочно требовала от Джейн немедленно «явиться к ноге», а до того – утроить бдительность. Кай, судя по выражению его лица, принял аналогичную информацию, но только в гораздо более сумбурном и эмоциональном изложении господина Первого Аудитора. Выключив блоки, оба некоторое время с пониманием смотрели друг на друга. Машина послушно мчалась на автопилоте. Затем Кай откашлялся и осведомился, какой очередной аттракцион предусмотрен программой визита для членов Федеральной Инспекции.

– Мне кажется, что наше э-э… меню немного перегружено острыми приправами, – заметил он, машинально потирая поврежденную стрелой часть тела. – Этот ожог у Мариам – серьезная штука? У меня, знаете, нет опыта в обращении с псевдоциветтами…

– Гораздо более серьезная, чем ваша сувенирная отметина, – с досадой проронила Джейн. – Эти твари – самые мирные создания во Вселенной. Их никто не обижает. Но и не ласкает тоже: стоит дотронуться до их шерсти, и сработают стрекательные нити с мощным нейротоксином. На разные существа он действует по-разному, но – всегда ужасно. У людей развивается прогрессирующий паралич. А затем начинает происходить автоиммунное отторжение клеток собственной нервной системы. Если для Мариам не успеют достать подавляющую сыворотку, она – в лучшем случае – останется на всю жизнь калекой… Это – в лучшем…

– Что значит – «успеют достать»? – Кай удивленно поднял бровь. – Разве на всей планете не найдется?..

– Может и не найтись. Никаких псевдоциветт здесь отроду не бывало, господин Второй Аудитор. Их разводят неоассассины на Харуре. Для своих целей. Там же и производится сыворотка для всех типов поражения. – Голос Джейн наполнился горечью. С Миром Харура у нее были свои счеты.

– Откуда же взялась эта тварь на выставке? – раздраженно, но логично спросил Кай.

– Из какого-нибудь спецпитомника… – Джейн уже не старалась изображать из себя мирную овечку-экскурсовода. Овечкам не положено знать ни про спецпитомники, ни про секты наемных убийц в других Мирах.

– Вот что, – тоже уже вполне профессиональным, жестким голосом произнес Кай. – Пусть ваше начальство не валяет, как вы выразились, дурака. Яснее ясного, что эта история – работа специалистов своего дела. Такие вычисляются легко. А у специалиста, раз уж он возится с подобным ядовитым «инструментом», должно быть под рукой и противоядие…

– Наше начальство – не полные идиотки, – не без обиды парировала Джейн. – И азам сыскного дела их учить не стоит.

Она тут же пожалела, что приняла слишком резкий тон. Кай замолчал и отвернулся к пролетавшему за окном пейзажу, в котором ядовитая зелень местных мини-тропиков начинала сменяться умеренными красками «средней полосы» Химеры – узкой, как плавки «мисс Пляж» трехлетней давности. Впереди, в четырех часах езды, их ждали слякоть и снежные завалы зимней Дизерты.

«Обиженный бойскаут, – подумала она с какой-то грубоватой нежностью. – Только еще губы бантиком не сложил. Хотя и нервы мы господам инспекторам потрепали гораздо больше, чем собирались. Синдром неизжитого детства. «Хобби – собирание детских головоломок», как сказано в личном файле. Грех с таким играть втемную. Вот и мысль – знаю, каким подарком его утешить…»

* * *

– А теперь осторожненько, вот так – по лезвию ножа добавляем коньячку, и чтоб он, не дай Бог, не вздумал смешаться с ликером. Готово! – Де Жиль отступил на шаг и горделиво осмотрел свое произведение.

Выглядело это и впрямь неплохо – золотистый слой благополучно проспоренного Каю коньяка удачно гармонировал с насыщенным изумрудом мятного ликера, густым облачком дымящимся под выдержанным бренди.

– Не спорю, дизайнер из вас хоть куда, – мрачновато заметил Кай. – Ну а пить это можно?

– Обижаете, господин Второй Аудитор, – обидчиво надул губы Моррис. – И через пару секунд вы поймете, почему обижаете. Только извольте пить залпом – тут не более унции, справитесь.

Кай нерешительно пожал плечами.

– Мне все же кажется, что вы напрасно испортили хороший коньяк, Моррис. Я никогда не был особенно расположен к мятному ликеру. Вас сегодня почему-то упорно тянет в алхимию – это уже четвертый коктейль, который вы сооружаете…

– Седьмой, если быть честным. Три было до вас. Так пьете или нет?

Кай, обречено, одним глотком отправивший двухэтажный напиток в рот, и впрямь подивился необычной гамме полученных ощущений. Теперь он понял, почему Моррис окрестил этот коктейль «Колибри» – навевающий прохладу мятный ликер, проследовавший в горло вслед за обжигающим коньяком, действительно вызывал ассоциации с маленькой птичкой, порхающей в летнем зное где-то на уровне пищевода.

– Согласен, это было неплохо, но не хватит ли на сегодня?

– Ах, дорогой Санди, у меня депрессия, а это занятие хоть как-то отвлекает меня от грустных мыслей.

– Вы о Мариам?

– И о ней тоже.

Кай удивленно выгнул брови.

– Дело даже не столько в ней… а скорее во мне самом. Я очередной раз убеждаюсь, что мне патологически не везет с женщинами, Санди.

– Вот это новость, – Кай иронически хмыкнул. – Мне жалуется на судьбу человек, о котором ходит слава донжуана, меняющего подружек чаще, чем иные меняют носовые платки. Неужели это – всего лишь сплетни завистников? Я буду жестоко разочарован…

– Оставьте свой сарказм, коллега, для меня это все достаточно серьезно. Количество, увы, не переходит в качество. Вы думаете, что я такой записной бабник и Казанова, что получаю удовольствие исключительно от процесса?

Моррис нетвердой рукой отодвинул в сторону загремевшую по столу бутылку.

– Молчите… Значит, вы и вправду так считаете. И напрасно! Все эти бесконечные, давно утомившие меня любовные приключения – не что иное, как порядком затянувшиеся поиски идеала… в которых я не очень-то преуспел.

– Не понимаю, – Кай с некоторой долей сочувствия взглянул на своего напарника, – неужели за все это время вам не удалось подыскать женщину по душе?

– А я вам о чем толкую! В этом-то и дело! Как только наш роман достигает кульминации, или я разочаровываюсь в своей избраннице, или какие-то непреодолимые обстоятельства мешают нашей совместной жизни.

Как в этот раз, например, – ни с того ни с сего мою девушку атакует какая-то залетная тварь, место которой за миллиарды миль отсюда. И мне теперь нужно привыкать к новой женщине… хотя не спорю, Роззи по-своему очаровательна и где-то даже нравится мне… Но не могу же я ухаживать за ней, в то время как Мариам прикована к больничной койке!

– Ах, вот что вас беспокоит. – Кай вновь насмешливо посмотрел на слегка набравшегося Первого Аудитора. – Нашего несчастного донжуана раздирают противоречия между доводами совести и желанием затащить в постель новую подружку… А что же вы ждете от меня? Снять с вас тяжкое бремя выбора?

– Ну, знаете! – Моррис резко встал, опрокинув-таки себе на колени бутылку с остатками мятного ликера. – Я к вам с самым личным, как к другу, а вы читаете мне мораль. Нехорошо, Следователь…

* * *

– Господа! – Они разом повернулись к двери, у которойстояла очаровательно улыбающаяся Роззи. – Вы, кажется, немного повздорили в мое отсутствие? Нет, воистину права была святая Фатима, утверждавшая, что у мужчин только две забавы – война и женщины. Я предлагаю вам из этих двух зол выбрать второе. Вы не против?

Кай бросил на Морриса укоризненный взгляд, хотя уже давно прикинул, что местная служба безопасности перевела его из Аудиторов в совсем другое ведомство. Но пока это были лишь подозрения, которые благодаря невоздержанности на язык его напарника имели тенденцию превратиться в твердую уверенность.

– Мы вовсе не ссорились, мисс, – просто излишне громко обсуждали последний рецепт коктейля, – поспешил исправить положение Кай. – Не хотите попробовать? Господин Де Жиль – большой мастер по этой части. Коктейль называется «Колибри».

– Нет уж, увольте. – Девушка весело плюхнулась на диван и достала из сумочки сигареты. – Я достаточно отведала его сегодня утром, когда учила Морриса делать это прелестное снадобье. Он что, не говорил вам об этом?

– Я просто скромно умолчал, дорогая… И вообще, Господи, что это все взъелись на бедного Первого Аудитора? – капризно подал реплику Де Жиль. – Меня сегодня склоняют по любому поводу. Расскажите лучше что-нибудь новенькое из местной светской хроники, Роззи. Какие-нибудь сплетни, слухи, скандалы… Боже мой, как я тоскую по свежему номеру «Титтл-тэттл мэгэзин». Как можно жить без светских новостей о свадьбах, разводах, интрижках и сексе? О чем вообще пишут ваши газеты?

Девушка сморщила очаровательный ротик и выпустила к потолку струйку дыма:

– О чем пишут… Как будто не читали! О нравственности, о дисциплине, о сознательности и женской солидарности… И о коварных происках м-м… сторонниц и сторонников патриархата.

– Хотите я напишу статью о лесбиянстве? Сестрам наверняка будет весьма интересно познакомиться как с историей этого вопроса, так и некоторыми техническими подробностями. Поверьте, у меня есть чем поделиться с почтенной публикой – одну из ярых приверженок этого учения я, помнится, как-то обратил в истинную веру, – иронически напыжившись, уведомил собеседницу Моррис.

– Ну, вы скажете, мистер! – Роззи чуть не подавилась дымом, и Каю даже пришлось постучать ее по спине, чтобы она откашлялась. – Так вам и позволит Цензурный Комитет! Две вещи на нашей планетке никак не поощряются, но зато хорошо рифмуются – биология и геология.

Кай, в двадцатый раз за короткое время их пребывания на Химере выслушавший эту сентенцию, постарался изобразить живейшее удовлетворение остроумием новой подружки Морриса.

– Ну почему же, надо ведь когда-то начинать сексуальное просвещение здешнего народа. Я согласен нести нелегкое бремя этой тяжелой миссии. – Господин Первый Аудитор встал в горделивую позу и накинул на голову салфетку наподобие тюрбана. – Пусть я буду здешним Иоанном Крестителем.

– Ладно вам, Моррис, – усмехнулся Кай. – Вспомните, чем кончил тот проповедник. Вам что, голова не дорога?

– Не пугайте меня, Санди. Мы проведем этот проект в качестве образовательного. Есть же здесь какой-нибудь Департамент Просвещения?

– А как же без просвещения, господа? – оживилась аспирантка по космопсихолингвистике. – Я как раз могу познакомить вас с нашей новой образовательной программой. Она идет через спутниковое телевидение – ведь часть населения у нас разбросана по фермам и поселкам, и бедные девушки не имеют возможности посещать лицеи и монастыри, воспитанницы которых получают более разностороннее и систематическое образование.

«Ну да, особенно в монастырях, – подумал Следователь, потирая раненую ягодицу. – Настолько разностороннее, что в него включено умение охотиться с арбалетами на людей…»

Однако вслух он ничего не сказал.

– Вот, посмотрите – весь шестой сектор программ выделен под образование. – Роззи щелкнула переключателем. – Это, например, физика.

На экране телевизора дородная матрона в старинных, давно вышедших из моды роговых очках что-то занудно талдычила о законах механики, потрясая для наглядности пружинками с подвешенными к ним золотыми сердечками.

– А это, кажется, – продолжая щелкать переключателем, пояснила Роззи, – биология.

Перед ними возникла схема огромного цветка, окруженного множеством цифр и стрелочек. Приторно-слащавый голос за кадром, явно стараясь избегать таких языковых неприличий, как «яйцеклетка» и «спермий», пытался объяснить зрительницам, как происходит размножение растений.

– Может быть, вы интересуетесь историей нашей планеты, если у вас, конечно, есть на это время и желание? – продолжала упорно просвещать господ Аудиторов Роззи, мельком взглянув на часы. – Для этого существует сорок шестой канал. – Она отключила ботанические изыскания, и перед Каем возникла широкая панорама девственных джунглей Химеры.

Полный непонятной еще патетики голос за кадром торжественно возвестил, что перед взором зрительниц проходят легендарные места, в которых начинался Великий Поход за свободу Химеры от власти мужчин. Именно в этих горах более тридцати лет назад зародилось партизанское движение против официального мусульманского режима, которое затем распространилось на всю планету.

Из дальнейшего рассказа дикторши Кай с нарастающим интересом узнал, что в десятилетнюю годовщину Преславной Материальной Революции на этом месте был заложен Планетарный Детский реабилитационный центр, строительство которого пришлось впоследствии отложить в связи с неблагоприятной сейсмической обстановкой.

Кадры были до боли знакомы обоим Аудиторам: один раз это уже показывали им. Церемония начала строительства – разрезание атласных ленточек было, видимо, любимым занятием всех Трех Леди – только вот до сих пор господа аудиторы считали, что все это происходило в прошлый понедельник, а не четырнадцать лет назад.

* * *

У Морриса хватило ума ограничиться выразительным взглядом, брошенным на столь же выразительно скосившегося на него Кая.

«Вот как, – определил для себя Кай. – Я осторожно, тихой сапой, с черного хода пытаюсь спровоцировать наивную милашку на какую-нибудь рискованную откровенность, а она открывает нам секрет Полишинеля прямо с парадного входа. Бьюсь об заклад, что ее случайное включение этого телеурока истории так же случайно, как явление народу псевдоциветты на давешней выставке…»

– Вы, я вижу, совсем загрустили, господин Санди?.. – осведомилась Роззи, чуть опечалившись в знак солидарности. – Мне тоже невесело вспоминать о том, что сейчас бедная Мариам… Кстати, она пришла в сознание и очень благодарна вам за то, что вы для нее сделали, Моррис…

Кай не без удивления глянул на Морриса.

– Вы как-то поучаствовали в судьбе нашей несчастной подруги? – осведомился он.

– А вы и не в курсе того, что ваш друг разбился в лепешку, добывая какой-то препарат… – Роззи удивленно заломила тонкую бровь.

– Сыворотку, – поправил ее, кажется, впервые смущенный Де Жиль.

– Ну, сыворотку… Без нее бедняга уже веселилась бы в райских садах, в гостях у Боженьки… А не страдала бы в спецклинике. Не Старухи же разорились на лекарство! От них только гроб казенный дождешься! – в сердцах выпалила Роззи. – Признайтесь, кстати, – обратилась она к Моррису, – сколько вы отвалили типчику, который добыл вам эту химию?

– Нам еще предстоит с ним расплатиться… – как-то неопределенно ответил Де Жиль, которому явно не по вкусу пришлось то, что единственный, делавший ему честь поступок стал достоянием гласности. – Кстати, вы его знаете, Кай.

Кай почувствовал себя чем-то на редкость бесчувственным, толстокожим и малоинформированным. Боже, стоило отлучиться на сутки – и половина действующих лиц на сцене меняется…

– Знаете ли, – попытался он сменить тему разговора, – как-то неуютно себя ощущаешь в мире, где на одном полушарии из тебя пытаются сделать подушечку для булавок, а на другом – просят погладить ядовитую тварь с Харура…

– С Харура? – почему-то удивилась Роззи. – Почему вы думаете, что эту гадость привезли именно с Харура?

– Мисс Гранж любезно просветила меня, – пожал плечами Кай.

– Удивительно… – Роззи задумчиво покрутила ножку фужера, уровень жидкости в котором так и не уменьшился за все время разговора. – Джейн терпеть не может говорить о Харуре… Для нее это больная тема…

– Она бывала там? – с надлежащей наивностью осведомился Моррис.

Кай подумал, что порой Первый Аудитор может все-таки и подыграть в разговоре.

– Да… Хотя, возможно, и не стоит об этом говорить… Она… Она выполняла что-то вроде дипломатической миссии…

– Я не знал, что вы знакомы с мисс Гранж… – констатировал легкую неестественность происходящего Кай.

– Химера – маленький мирок, мистер Санди! – невозмутимо парировала его реплику Роззи. – И все мы здесь живем сплетнями друг о друге… А сплетен вокруг той истории было много – Джейн ведь загубила свою карьеру… Гранжи – клан очень высоких кровей, к вашему сведению, господа… Джейн могла бы даже рассчитывать на место в Триумвирате – разумеется, после того, как загнется какая-нибудь из Старух. Но у нее вышел совершенно головокружительный роман с каким-то Майклом Донованом… Короче, с капитаном разведывательного эсминца Федерации. И все пошло прахом. Как назло, этот Донован, оказывается, работал на какую-то из спецслужб. Его же коллеги его и пришили там – на Харуре. И Джейн осталась, как говорится, вдовой до свадьбы… Ее тогда уже почти лишили нашего гражданства. Но она сумела оправиться после всего этого – мужественная женщина…

«Вы, Роззи, пожалуй, тоже… – подумал Кай. – Так самозабвенно играете роль наживки, что вот-вот на сцену снова явится псевдоциветта… Или что-то вроде».

– Пожалуй, мне пора немного отдохнуть. Денек у нас с вами выдался не из легких. – Кай поднялся и с легким поклоном шагнул к выходу.

Никто особенно не возражал против его ухода. Намерения Морриса были вполне очевидны, а что до Роззи, то она, должно быть, сочла свое задание по загрузке информации в мозг Федерального Следователя полностью выполненным. Информации, исходящей от кого?

Уже взявшись за ручку двери, Кай неожиданно для самого себя спросил:

– Фамилия того… капитана была именно Донован? Не Донахью?

– Господи, – удивилась Роззи. – Действительно – Донахью… Вы тоже о нем слышали?

* * *

В своем номере Кай потратил еще десятка два минут на составление и отправку в информационную сеть Управления кодированных запросов, опорожнил так и не тронутый с утра термос с кофе, подержал голову под краном с ледяной водой и, утираясь полотенцем, поспел к заливающемуся трелью вызова блоку связи. Предстать перед Джейн ему пришлось несколько взъерошенным.

– Извините меня, – голос ее был довольно усталым. – Я пыталась дозвониться из вестибюля, но вы находились у своего коллеги, поэтому я не решилась вас тревожить. Я оставила вам небольшой сувенир на память о сегодняшнем дне – он у портье. Может быть, эта вещица поможет вам легче понимать нас – химерянок… Это местная традиция – мастерить такие безделушки… Она неплохо помогает нам жить. В большей степени, чем может показаться… Спокойной ночи. Боюсь, что завтра нам некогда будет выехать на пикник…

Экран погас.

Кай слегка потряс головой и набрал на монументальном пульте сервисной системы соответствующую команду. Не прошло и трех минут, как панель доставочного лифта издала утробное гудение и отворилась. Кай подхватил с подноса небольшую коробку и, немного помедлив, открыл ее.

Подарок Джейн был не лишен смысла. Маленький, снабженный всеми необходимыми аксессуарами – вплоть до мельчайших деталей, – исполненный из очень прочного сплава макет многоквартирного жилого дома. Кай потратил довольно много времени, разглядывая его, открывая кончиком остро заточенного карандаша крохотные дверцы, закрывая их и пристраивая игрушку у себя на столе. Потом еще раз потряс головой.

Ну что же: намек был понятен. Даже такой секрет его – Кая Санди, Федерального Следователя пятой категории, как пристрастие к замысловатым игрушкам не был секретом для его кураторов. Домик стал довольно тактичным предложением вести игру в открытую. Не нарушая, разумеется, принятых условностей.

Прикрыв глаза и запустив чуть слышно Ти-Ви (полная тишина всегда мешала ему думать), Кай попытался взвесить в уме «сухой остаток» событий этих дней.

Партнеры, с которыми шла игра, не были едины – это ясно вытекало из противоречивости происходящих событий и их чрезмерного изобилия. Кто-то толкал господ аудиторов в Лабиринт, но кто-то и посылал им проводника-спасителя. Кто-то один тщательно сооружал вокруг них непроницаемую стену дезинформации, водил за нос планами расцвета курортного бизнеса Химеры, а кто-то другой рушил эту стену, подсовывал вопиюще противоречивые факты процветания идиотически организованного хозяйства. Наконец, кто-то приставил к Моррису очаровательную, профессиональную молчунью Мариам, а кто-то собрался отправить ее на тот свет. Похоже, только затем, чтобы заменить на не менее профессиональную болтушку-провокатора Роззи.

История с ядовитым зверьком была предметом особой головной боли Федерального Следователя: имел место ярко выраженный случай использования экзобиологического оружия, отягченный, по всей видимости, его контрабандой или подпольной репродукцией. Все это подпадало под прямую юрисдикцию Федерального Директората и подлежало расследованию силами Управления, сотрудником коего Кай не переставал быть, даже будучи оснащен прекрасными липовыми бумагами Министерства финансов. Впрочем, как всякое преступление, совершенное профессионалами, дело о покушении на Мариам потенциально легко «раскручивалось» профессиональными же методами. Профессионалы ходят по узкому коридорчику своей судьбы, и разминуться друг с другом им трудно. Вот если бы девицу оглоушил кирпичом пьяный хулиган – где-нибудь на окраине, – шансов быстро расколоть дело было бы поменьше. Кстати, это свидетельствовало еще и о том, что подлежащие розыску профессионалы в чем-то были все-таки дилетантами. Точнее, скажем так: действовали профессионалы по приказу дилетантов. Такое сочетание характерно для людей власти… Сделаем зарубку.

Теперь – вот этот домик-намек… Впрочем, эта часть «материала» была слишком окрашена для него личными эмоциями. Не будем форсировать события.

Ясно одно: кто-то заинтересован в том, чтобы режим Трех Леди публично сел в лужу. Ведь не сами же они? Хотя – как знать… Ведь кто-то из Трех – Первая, а кто-то – Третья… Еще одна зарубка.

А еще кто-то заинтересован в том, чтобы безнаказанно унести отсюда ноги – этот персонаж, по крайней мере, известен: Б.-Р. Циммерман, спецпоселенец Помпейской колонии: нарушает направо и налево хартию о передвижении – то есть челноком снует на поверхность и обратно. Но хорошо платит кому надо и остается нетронутым. Кай уже понял, что на таких «полезных» нарушителей здесь смотрят сквозь пальцы. Что-то тебя давно не слышно, Борюсик…

* * *

– Ты делаешь это потрясающе, дорогой. – Роззи обвила его шею руками и нежно укусила Морриса за ухо.

– Да и ты, как мне кажется, тоже не новичок в сексе. – Первый Аудитор подозрительно взглянул на свою подружку. – Интересно, откуда ты понабралась опыта? На Химере вроде бы негде, или… вы все же держите здесь небольшой испытательный полигон для обучения спецагенток? – Он шутя повалил девушку на кровать и придавил к подушке. – А ну-ка, признавайся, где вы прячете моих братьев по полу? Наверное, в каком-нибудь мрачном подземелье, и раз в год, за примерное поведение, даете им возможность порезвиться с женщиной. Бог мой, у меня от подобной переспективы мурашки по коже.

– Фу, глупый. – Роззи ловко высвободилась и поцеловала Морриса в шею. – Ты же знаешь, что у нас не-е-ет мужчин. За исключением тех, из Патриархальных Территорий. Но ты не можешь серьезно ревновать меня к этим придуркам.

– При чем тут ревность, дорогая, я преисполнен чувства солидарности к своим собратьям. И потом, речь сейчас не о них, а о вас. Сказки о партеногенезе оставьте для кретинов, выгнанных из гимназии за академическую неуспеваемость. Ведь в этом случае вы были бы похожи одна на другую – я имею кое-какие представления о клонировании! Да и выродились бы вы, прелестные мои, за короткое время, поверь мне…

– Ну… в принципе ты прав, оплодотворение все-таки происходит в «пробирке» – это не секрет… Но предварительно идет селекция сперматозоидов с женской Х-хромосомой.

Де Жиль усмехнулся:

– Знаешь, есть такой анекдот. Сидят два рыболова. У одного все время клюет, а у другого – нет. Вот второй и спрашивает: «Послушай, друг, почему? Ведь червяки у нас одинаковые – в одном месте копали». – «А ты на кого ловишь, на самцов или на самок?» – «А разве не все равно?» – «Нет, конечно. Я, например, – на самцов. Рыба их обожает». – «Как же ты их различаешь?» – «Засовываю в рот и вытаскиваю сквозь стиснутые зубы. Если цепляется, – значит, самец».

Моррис насмешливо посмотрел на свою собеседницу:

– Вы и сперматозоиды так же различаете? Или у них на головке написано, мужской он или женский?

– Ну, знаешь! – Роззи вырвала руку и с возмущением отвернулась от него. – Болтаешь, сам не знаешь что. Я, конечно, не в курсе всех деталей, но для этого есть специальная аппаратура. Кажется, их сортируют по массе. Или по этой… электрофоретической подвижности…

Поразительно, но с хитрым термином Роззи справилась без запинки. Это наводило на определенные мысли.

– Нет, ты подожди. – Де Жиль вдруг о чем-то задумался. – Насколько я знаю, точность селекции в таких опытах никогда не достигала ста процентов. А что вы делаете с неудачными зачатиями? Ведь пол ребенка определяется не сразу? Не убиваете же вы их, этих несчастных мальчиков? Это, милая моя, – разновидность аборта. Вашим же местным законодательством трактуется, как тяжкий грех…

– Что-то ты подозрительно много знаешь в этой области для Федерального Аудитора, пусть даже и Первого ранга.

Моррис самодовольно ухмыльнулся:

– Половой вопрос всегда был моей слабостью, хотя половой слабостью, как ты уже могла заметить, я никогда не страдал. Ну так что вы делаете с неудачниками?

Роззи замялась и, встав с постели, начала рыться в сумочке, которую взяла с каменной тумбочки поодаль.

– Сигареты? – расслабленно поинтересовался Моррис. – Возьми мои.

– Зажигалку, – из сумочки она почему-то достала электронную записную книжку.

– Я жду ответа…

– Это не самый удачный вопрос, милый. Давай лучше займемся любовью. Я обожаю делать это под одеялом, в полутьме. Это так романтично – словно мы с тобой в пещере. – Она быстро постучала пальчиком по клавишам, и Моррис прочитал на экране:

«ЭТИ ВЕЩИ ПОДПАДАЮТ ПОД КОМПЕТЕНЦИЮ СЛУЖБЫ БЕЗОПАСНОСТИ. ЗАЛЕЗАЙ ПОД ОДЕЯЛО».

Она снова забаранила по клавишам и ознакомила Морриса с плодами этой деятельности:

«ГОРМОНАЛЬНАЯ ТРАНСМУТАЦИЯ. ЛЕЗЬ ПОД ОДЕЯЛО».

Моррис нырнул вслед за Роззи в душную полутьму. И там он узнал…

* * *

– Нет, это отвратительно, – возмущался Де Жиль двумя часами позже, расхаживая по номеру Кая, которого он за минуту до этого намеревался разбудить, чтобы разделить с ним свои чувства.

Если бы тот спал. Но господин Второй Аудитор был застигнут им за бдением перед дисплеем, по которому бесконечными вереницами ползли сведения, освещающие случаи контрабанды харурских циветт, законодательные положения о спецпоселениях, уголовную статистику Химеры и т. д. Теперь он выслушивал своего напарника, созерцая мутный, сумеречный рассвет за окном и горестно вопрошая Бога о том, почему каждая из обитаемых планет Федерации имеет свой, непременно отличающийся от других период обращения вокруг оси? Сегодня Кай охотно верил, что проклятое непостоянство светового дня, сопутствующее его перемещениям по казенной надобности из одного Мира в другой, способно довести человека до полной профнепригодности. На столе тихо надрывался глушитель систем подслушивания.

– Представляете себе, наличие X– или Y-хромосом еще не определяет появление младенца мужского или женского пола, – сообщил Де Жиль Каю новый для себя медицинский факт. – Первоначально – первый месяц внутриутробного развития ребенок еще «бесполый» – точнее, несет в себе зачатки обеих половых систем. Только со второго месяца начинает вырабатываться особый такой гормон, прекращающий возникновение зачатков женской половой системы.

Если нейтрализовать этот гормон, то развитие вместо мужского пойдет по женскому типу. Вот они так и поступают: подавляют его действие путем иммунизации на ранних стадиях зародышевого развития. Оно же здесь протекает в «пробирке»…

Причем, что особенно мерзко, – при этих словах Моррис даже побледнел, – носительницам мужского хромосомного набора ничего никогда не сообщалось и не сообщается об их биологической природе. За сохранение тайны отвечает специальный отдел в здешней службе безопасности… Чтобы избежать психических аберраций… Говорят, что нарушение этого правила приводило к случаям убийств, самоубийств и даже – вот ужас-то – неожиданной измены делу Преславной Революции. Даже среди очень высокопоставленных особ! Как вам это понравится?

– Да, – рассеянно отозвался Кай, – это, пожалуй, похуже, чем остывший растворимый кофе в шестом часу утра…

Он с отвращением посмотрел на свою чашку, словно в нее была нацежена отрава.

– Да вы ничего не понимаете, Следователь! Точность селекции сперматозоидов в стандартной клинической установке не превышает 75 процентов. Соответственно примерно четверть населения Химеры – мужчины! С полуторамесячного возраста от дня зачатия перестроенные на женский тип развития.

– Прискорбно, – заметил Кай. Казалось, это маленькое открытие Морриса его ничуть не удивило. – Вопрос следует поставить перед Всемирной организацией здравоохранения. Скорее всего, такая практика дает массу побочных эффектов… Думаю, однако…

– Не знаю, о чем думаете вы, а я вот думаю о том, что, возможно, переспал сейчас с мужиком! Когда до меня это дошло, я из-под одеяла вылетел чертом! Меня чуть не вырвало…

Минут пять Моррис потрясенно молчал. Он представил себе бедных женщин, которые и понятия не имеют, кем являются на самом деле. Предназначенные совсем для другой жизни, они, должно быть, мучаются непонятной для них тоской, в то время как их подсознание раздирается темными, непонятными для них подспудными желаниями, подавленными всяческой химией и постоянным промыванием мозгов. Он тяжело вздохнул.

– И что, – поинтересовался Кай, – внешне они никак не отличаются от настоящих женщин?

Моррис отрицательно покачал головой:

– Не только внешне, но даже поведением и манерами.

– А вдруг они узнают правду о себе, находясь где-нибудь за пределами Химеры?

– Это невозможно. Роззи говорит, что секрет индивидуального зачатия хранится даже строже, чем тайна ТОВАРА. Кстати, она этим словом подавилась – почти как Мариам…

Оба помолчали.

– Бедные несбывшиеся мужики – всю жизнь проходить в юбке… Но даже не это самое обидное. Ходить в сауну в окружении хорошеньких ангелочков и даже не ощущать всей прелести этого времяпрепровождения… – Моррис тяжело вздохнул. – Будь я проклят, если засмотрюсь еще хоть на одну из здешних красоток!..

– Хотите проспорить еще одну бутылку коньяку? – иронически поинтересовался Кай, но его шутка пропала втуне.

Моррис слишком серьезно относился к возможности оказаться «голубым» помимо собственного желания. Известный в веках своей галантностью и многочисленными амурными похождениями род Де Жилей весьма косо смотрел на подобные сексуальные эксперименты.

Кай вздохнул, подошел к бару и плеснул напарнику виски.

– Я вижу, из вас выветрились все семь «Колибри», – сказал он. – Выпейте, придите в форму и подумайте вот о чем: в старину англичане говаривали: «Не важно, что тебе говорят, важно – зачем!» Вот и подумайте о том, зачем за последние сутки нам так легко открывают самые сокровенные секреты Химеры…

– Н-налейте мне еще, – попросил Моррис, проглотив «успокоительное», – а то что-то не забирает… Как вы думаете – психогенную импотенцию легко излечить?

– Не берите в голову, – посоветовал Кай, выполняя его просьбу.

Моррис удалился, двигаясь подобно сомнамбуле и погруженный в свои размышления, а Кай, с отвращением допив проклятый кофе, согнал с экрана терминала малозначащий информационный мусор и снова вызвал текст, повергший его в раздумья, не позволившие оценить душевные терзания Де Жиля.

Глава 6

В КОТОРОЙ ПОПЫТКА ПОНЯТЬ НЕМНОГОЕ В ОДНОЙ СУДЬБЕ ЗАСТАВЛЯЕТ УЗНАТЬ МНОГОЕ О СОВСЕМ ДРУГОЙ

Когда-то в былые годы старина Фогг заставлял их – курсантов Высшей Школы – состязаться в составлении отчетов по делам самых разных времен, описанных классиками мировой литературы и драматургии: Каю пришлось в свое время составить отчет по «Венецианскому Мавру», а вот Карлу Гёте, который так глупо погиб позже, во время вооруженного инцидента в зоне «Малая Колония», достался вовсе не «Фауст», как можно было бы предположить, а нелепый эпизод с русским нигилистом, занявший у Достоевского не одну сотню страниц и уложившийся у старательного Карла в две трети странички формата А4, через полтора интервала. Полковник Фогг искренне считал, что в жанре криминалистической бюрократии существуют шедевры, являющие миру образцы ясности изложения и краткости слога, всячески призывал следовать им и даже издал подборку восхитивших его документов в приложение к своему курсу делопроизводства. До какой-то степени он заразил этой верой и не лучшего своего воспитанника – Кая Санди.

Кай вспомнил об этом, в третий раз перечитывая довольно бездарный образец справки, выжатой бездушным компьютером из прорвы торопливо набросанных и коряво составленных текстов, написанных занятыми по горло людьми с огрубелыми от монотонной службы мозгами. А может, просто настроение у Федерального Следователя было паршивое в эту ночь…

МАЙКЛ ДОНАХЬЮ, – гласила справка, – АГЕНТ «АРТУР». ИСПОЛЬЗОВАЛСЯ В РАЗРАБОТКЕ «ЛЕСНОЙ ПОЖАР» НА ТЕРРИТОРИИ ИМПЕРИИ ХАРУР. НАПРАВЛЕНИЕ: НЕЛЕГАЛЬНАЯ ЦИРКУЛЯЦИЯ ЭКООРУЖИЯ. НЕОДНОКРАТНО ОТМЕЧЕН В ПРИКАЗАХ ПО УПРАВЛЕНИЮ. ПОГИБ ПРИ ИСПОЛНЕНИ ЗАДАНИЯ – СМ. ДЕЛО 14/5006 «ПТИЦЫ».

Плохо умирать при исполнении, а умереть в ледяных пустынях чертовых владений одноглазого императора – должно быть, совсем паршиво. Кай потер лоб и продолжил чтение:

ВЫПИСКА ИЗ ЕДИНИЦЫ ХРАНЕНИЯ 12-12-AAR (К ДЕЛУ 14/5006 «ПТИЦЫ»): ТРИБУНАЛ ПРИ РЕГИОНАЛЬНОМ КОМАНДОВАНИИ КОСМОФЛОТА ЗОНЫ «ИМПЕРИЯ ХАРУР» ПРИГОВОРИЛ АГЕНТОВ ВНЕШНЕЙ РАЗВЕДКИ МАТЕРИАЛЬНОЙ РЕСПУБЛИКИ ХИМЕРА АЛЬБЕРТС АННУ (АГЕНТ «ЧАЙКА») И АГЕНТА «ЗИМОРОДОК» (ИМЯ НЕ УСТАНОВЛЕНО, ДАЛЕЕ УПОМИНАЕТСЯ КАК АГЕНТ «ЗИМОРОДОК») ЗА РЯД ДЕЙСТВИЙ, НЕСОВМЕСТИМЫХ С ДУХОМ И БУКВОЙ ФЕДЕРАЛЬНОГО СВОДА ЗАКОНОВ И ПОДПАДАЮЩИХ ПОД СТ. 15 И СТ. 21-1 УК ИМПЕРИИ ХАРУР, ПРИВЕДШИХ К ЧЕЛОВЕЧЕСКИМ ЖЕРТВАМ (СМ. ОТЧЕТ «ЛЕСНОЙ ПОЖАР-19»), К 15 ГОДАМ ЛИШЕНИЯ СВОБОДЫ ОБОИХ (АГЕНТ «ЗИМОРОДОК» – ПОСМЕРТНО) С ВЫСЫЛКОЙ В ИСПРАВИТЕЛЬНУЮ ЗОНУ «ФРОНТИР-11» И ПОСЛЕДУЮЩИМ ПОНИЖЕНИЕМ В ПРАВАХ НА СРОК ПО УСМОТРЕНИЮ АДМИНИСТРАЦИИ ПО МЕСТУ ЖИТЕЛЬСТВА (АГЕНТ «ЗИМОРОДОК» ПОСМЕРТНО). ПРИГОВОР ПОДПИСАН ТРОЙКОЙ В СОСТАВЕ: ЛИ ЯН – ПРЕДСЕДАТЕЛЬ, ЛИХТМАН Я., ЧИСТЯКОВ И. П. – ЧЛЕНЫ. ПРИГОВОР УТВЕРЖДЕН И. О. КОМ. КОСМОФЛОТА-4 КОНТР-АДМИРАЛОМ РИТТЕРОМ А.

Паршивое, видно, было дело и склочное: статьи УК – политические и не к месту приведенные – харурских судей к делу явно и не думали подпустить, а Свод Законов помянут и вовсе туманно. Не зря командующий спихнул утверждение приговора на своего и. о. А тупая ярость, с которой Система продолжала втаптывать в лагерную пыль и без того как-то упокоившегося «Зимородка», по-своему впечатляла. Кай заглянул на дно чашки, в которой, слава Богу, уже не было кофе, и снова обратил взгляд к дисплею.

ВЫПИСКА ИЗ ЕДИНИЦЫ ХРАНЕНИЯ 34-1-ЛР (К ОТЧЕТАМ ПО РАЗРАБОТКЕ «ЛЕСНОЙ ПОЖАР», ОТЧЕТ 19): «По существу дела о гибели разведэсминца Космофло-та-4 Р-40 следствие установило, что при выполнении посадочного маневра после завершения планового вылета, разведэсминец Р-40, имея на борту экипаж в полном составе – 19 человек, пилотировался штурманом-навигатором П. Лундом. В результате происшедшего в момент выполнения маневра срабатывания (раскрытия) находившейся на борту разведэсминца капсулы, содержавшей галлюциногенный состав «Ребус», в системе вентиляции кабины пилота создалась токсическая (боевая) концентрация упомянутого препарата, что и явилось причиной ошибочного исполнения маневра штурманом. В результате разведэсминец пришел в соприкосновение с поверхностью планеты в районе Параллельных хребтов, имея скорость относительно последней 3,1 км/с. Аварийное срабатывание системы катапультирования экипажа не дало положительных результатов. Разведэсминец Р-40 признан полностью разрушенным, суммарное радиационно-химическое заражение района падения аппарата оценивается как экологическая травма средней тяжести. Число жертв – 19 человек…»

Следовал список погибших, возглавленный капитаном М. Донахью.

Далее выписка сообщала: «В результате следственных действий, предпринятых оперативной группой под руководством Федерального Следователя третьей категории 3. Кунца, было установлено:

1. Минирование разведэсминца галлюциногенной капсулой было произведено техником военного космотерминала «Харур-200» П. Николаи по заданию преступной группы в составе агентов Внешней Разведки Материальной Республики Химера «Чайка» и «Зимородок». Обвиняемый П. Николаи в совершении преступления сознался, подвергнут аресту, и дело передано в ведение прокуратуры Космофлота-4. Агенты разведслужбы МР Химера в совершении преступления изобличены, приняты меры к их задержанию. В отношении обоих агентов дело вынесено в особое производство, как часть операции «Птицы».

2. Поскольку авария и связанная с ней экотравма территории Империи Харур вызваны действиями третьих лиц, признано, что нанесенный ущерб не может быть взыскан с командования Космофлота-4»…

Судя по всему, этот вывод был едва ли не основной целью проведения расследования. Кай в который раз заметил про себя, что мир явно тесен – харурских «птиц» ловил тот самый, лысый, как бильярдный шар, Лохматый Кунц, который пару недель подменял куратора Кая на стажировке перед получением диплома.

Далее документ занудно на протяжении еще трех пунктов трактовал непричастность Космофлота ко всем связанным с катастрофой неприятностям и заканчивался неожиданным пассажем:

«6. Фигурантку по делу «Птицы» Д. Гранж (агент разведслужбы МР Химера «Дрофа») следует считать непричастной к совершению действий преступного характера. Ввиду ясно выраженного отказа в помощи органам следствия целесообразно рекомендовать МВД Империи Харур прекратить действие визы Д. Гранж на территории Империи и выслать упомянутую Д. Гранж за пределы зоны «Империя Харур» в течение 48 часов. Принять меры к неразглашению обстоятельств, связанных с гибелью разведэсминца Р-40. В предоставлении материалов, запрошенных компетентными службами Империи, целесообразно полностью отказать, в связи со спецификой задач, выполнявшихся экипажем разведэсминца Р-40».

Имеющий уши да услышит. Канувший в небытие эсминец явно занимался не только навигационной разведкой. Но зачем агентам Химеры потребовалось угробить этих ребят? Почему наказание недотянуло до вполне оправданной «вышки»? Был прямой смысл связаться прямо со стариной Кунцем – он, кажется, преподает что-то в Академии Управления Расследований.

И еще одна справка завершала всю эту словно сквозь зубы рассказанную историю:

ИЗ ХРОНИКИ ОТСЛЕЖИВАНИЯ ФИГУРАНТА ПО ДЕЛУ 14/5006 «ПТИЦЫ» АЛЬБЕРТС АННЫ: В СВЯЗИ С ПРИМЕРНЫМ ПОВЕДЕНИЕМ И КАК АКТИВНОГО УЧАСТНИКА АКЦИИ СПАСЕНИЯ НАСЕЛЕНИЯ КОЛОНИИ «ФРОНТИР-11» АДМИНИСТРАЦИЯ ЗОНЫ СВОВОДНОГО ТРУДА СТРОГОГО РЕЖИМА АК-995 ХОДАТАЙСТВУЕТ О ДОСРОЧНОМ ОСВОБОЖДЕНИИ ЗАКЛЮЧЕННОЙ ОР-8456 АЛЬБЕРТС АННЫ С ВЫЕЗДОМ ПО МЕСТУ ГРАЖДАНСКОЙ РЕГИСТРАЦИИ. ХОДАТАЙСТВО УДОВЛЕТВОРЕНО. Следовали дата освобождения и дата прибытия на Химеру.

«Пять лет назад, – прикинул Кай. – Довольно быстро. На амбразуру мисс Альберте кидалась, что ли? Впрочем, на Фронтире этим никого не удивишь… Что же сталось с вами, мисс, на свободе?»

На свободе мисс дали орден «Зеркала Венеры» и причислили к лику Сестер-страдалиц. Как выяснилось, в значительной мере авансом. Гуляла Анна на свободе чуть больше года. Далее:

ЗА РАСПРОСТРАНЕНИЕ ЗЛОСТНЫХ КЛЕВЕТНИЧЕСКИХ ИЗМЫШЛЕНИЙ, ПОРОЧАЩИХ ИДЕИ ПРЕСЛАВНОЙ МАТЕРИАЛЬНОЙ РЕВОЛЮЦИИ, ВНЕШНЮЮ И ВНУТРЕННЮЮ ПОЛИТИКУ МР, ОКАЗЫВАЮЩИХ ТЛЕТВОРНОЕ РАССЛАБЛЯЮЩЕЕ ВЛИЯНИЕ НА ПСИХИКУ МОЛОДОГО ПОКОЛЕНИЯ СЕСТЕР, СУД ТРЕТЬЕГО ОКРУГА Г. ДИЗЕРТА ПРИГОВОРИЛ СЕСТРУ АННУ АЛЬБЕРТС К ПОЖИЗНЕННОМУ ПОКАЯНИЮ В ПРЕДЕЛАХ ОРБИТАЛЬНОГО МОНАСТЫРЯ ИМЕНИ СВ. СТЕЛЛЫ. ВСЕ СУЩЕСТВУЮЩИЕ В ПРИРОДЕ ЭКЗЕМПЛЯРЫ ТЕКСТА СОЧИНЕНИЯ ВЫШЕУПОМЯНУТОЙ СЕСТРЫ АННЫ «ЧАЙКА ПО ИМЕНИ АННА», ИЗДАННОГО ТАЙНО, ВНЕ ПРЕДЕЛОВ РОДИНЫ, СУД ПОВЕЛЕЛ ПРЕДАТЬ ПОЗОРНОМУ УНИЧТОЖЕНИЮ. В ШКОЛАХ, МОНАСТЫРЯХ И РЕВОЛЮЦИОННЫХ ЯЧЕЙКАХ НАСТОЯТЕЛЬНО РЕКОМЕНДУЕТСЯ ПРОВЕСТИ РАЗЪЯСНИТЕЛЬНУЮ РАБОТУ С ЦЕЛЬЮ ЗАКРЕПЛЕНИЯ ЗАБВЕНИЯ СЕСТРЫ АННЫ И ЕЕ СОЧИНЕНИЯ.

К приговору компьютер подверстал замётку из «Book review» о присуждении книге А. Альберте возрожденной Пулитцеровской премии. После чего делом занялись лично Три Леди, издавшие отдельным рескриптом призыв усилить и углубить работу по упрочению забвения гадкой книги, взятой на вооружение агентами патриархата на Химере и за ее пределами. Сестру Анну лишили ордена и исторгли из сонма Сестер-страдалиц. Попутно был ужесточен внутренний режим орбитальных монастырей с целью направить ко благу мысли и дела Кающихся Сестер.

«РАЗОБЛАЧЕНИЯ СЕСТРЫ АННЫ», – сообщала хроника планетарных новостей уже через полгода. Файл содержал текст выступления сестры Анны по телевидению обеих (летней и зимней) столиц Химеры, в котором она описывала способы вербовки нетвердых в преданности Материальным идеалам сестер, к которым прибегают враги нового общества. Ее лично изверги по ложному обвинению бросили сначала в подземную тюрьму бесноватого Одноглазого Императора на Харуре (там же сжили со свету ее лучшую подругу) за то, что она несла свет Учения в массы туземцев, а затем, введя в заблуждение недалеких представителей Федерации (что взять с мужиков), обвинили в шпионаже и отправили на строительство ужасного сооружения под названием «продуктопровод» на Фронтир, известный своими дикими нравами. Но и там сестра Анна не дрогнула и осталась верна идеалам Химеры и всем Трем Леди лично, что, в конечном счете, и заставило Федеральные власти прозреть и вернуть ее на родную планету. Но тут же под ее именем был опубликован грязный пасквиль, в котором она якобы рассказывала о своей карьере супершпионки при дворе харурского Кривого Тирана и приписывала себе все смертные грехи вплоть до соучастия в диверсиях против Космофлота. Правда, с начала и до конца всей этой печальной истории оставалось неясно, кем и чем были представлены проклятые изверги – многочисленные и могучие, но так и не названные по имени, равно как не была названа и сгинувшая подруга – и за каким чертом им все это сдалось. Впрочем, это было уже не женской постановкой вопроса.

В заключение сестра Анна настоятельно рекомендовала всем и каждому стереть из своей памяти мерзкое сочинение, пятнающее ее жизненный путь. Чтобы у сестер это получилось побыстрее, она упомянула его название без малого дюжину раз. В Метрополии книжку тут же выпустили четвертым изданием. Правда, чисто символическим тиражом – в знак моральной поддержки. Мал золотник, да дорог: Три Леди с огорчением немедленно отменили рескрипт об амнистии, подготовленный было к стодвухлетию Первой из них.

Кай снова сверился с датами: времена в ту пору явно начали меняться, и никто на Химере уже не хотел ссориться ни с Космофлотом, ни с Директоратом. Вообще ни с кем. Разве что Кривого Тирана разрешалось пнуть очередной раз – этого в Федерации не делали только очень ленивые. Образ врага как-то абстрагировался от его прежних носителей, но не исчез. Химера втягивала идеологические иглы, но на смену им пришел панцирь все более глубокой изоляции.

«И снова СЕСТРА АННА РАЗОБЛАЧАЕТ, – удивился Кай. – Кого-то из нас зациклило…» Но на сей раз – уже только два года назад – сестра Анна рассказала корреспонденту «Галактических новостей» о том, как местные реакционеры-фанатики не мытьем, так катаньем – начиная с умышленно неправильного чередования снотворного и слабительного при лечении у нее – Анны Альберте – катара желудка, осложненного бессонницей, в монастырском лазарете и кончая отсутствием в орбитальном монастыре горячей воды для омовения – исторгли из нее лживое интервью, которое восемь или десять раз в неделю показывали по планетарному Ти-Ви целых полгода. Впрочем, поскольку вообще половину эфирного времени «в тот период» занимали всем осточертевшие публичные покаяния разного рода, сильного раскаяния по поводу своего, отдельно взятого выступления в этом жанре сестра Анна не ощущала. Затем следовал лапидарный текст справки о снятии с А. Альберте пожизненного покаяния – в числе сорока других Кающихся Сестер. В связи с юбилеем Преславной Революции и началом капитального ремонта системы Орбитальных Монастырей.

Монастыри действительно отремонтировали. Ровно наполовину каждый. Так теперь и крутились вокруг планеты – ни Богу свечка, ни черту кочерга…

Это уже была снова другая эпоха. Состав Триумвирата обновился на две трети. Изгнанницы возвращались из мест не столь отдаленных, хотя никто не отменял грозных рескриптов. Списки запрещенных сочинений как-то сами по себе исчезли из публичных мест, а сами злокозненные сочинения перестали отнимать на таможнях, хотя никто запрета и не отменял. Но не спешили и размножать их на месте. Родившаяся как военный лагерь и ставшая со временем каким-то осиротевшим, наглухо запертым гаремом без калифа Материальная Республика все больше скатывалась в состояние проходного двора. Необъяснимо богатея, зарастала бурьяном. Утрачивая врагов, как-то постепенно забывала и о том, на кой ляд она этим врагам сдалась… Но это было все еще тенденцией.

Все эти метаморфозы, словно в капле воды, отразились в биографии бывшей шпионки и уголовницы А. Альбертс. Нестарая еще, довольно энергичная сестра Анна уже не воевала со здешними ветряными мельницами и не переиздавала ранних мемуаров. Содержала частный спорткласс, только и всего. Последней строкой в файле, пришедшем на запрос Кая, шел ее нынешний адрес – в двух кварталах от гостиницы, на север.

* * *

Глаза у Дылды действительно были разные: один – зеленый, другой – васильковый. И оба они сошлись на переносице, сфокусировавшись на дуле шестизарядки, которую капитан Дирк держал перед его носом.

– М-мы просто не успеем… – как можно убедительнее заныл проводник.

– На этой тачке – успеем как раз, – успокоил Дылду Руждан.

– И потом, как я могу там найти этот п-причал? – продолжал гнуть свою линию Дылда.

– Не советую тебе быть героем, парень, – мрачно порекомендовал ему Муг с заднего сиденья «скорой». – Этот тип, что говорит с тобой, – из гвардии Деррила… А дохлые герои выглядят совершенно так же, как прочие покойники – ничуть не лучше, чем дохлые трусы, поверь…

– Я настоящей проводки н-никогда не делал… – продолжал кочевряжиться разноглазый. – Я, конечно, знаю, что п-причал где-то у Крутой Свечки, но ведь он так замаскирован, что…

– Тогда мне очень жаль тебя, парень, – задумчиво заметил Дирк и щелкнул предохранителем.

Злюка, вертевшийся между сиденьями, под ногами действующих лиц, стал в стойку и издал угрожающий скрежет.

На Дылду все это подействовало, как реальный выстрел в упор: он икнул и обмяк, закатывая глаза. Привести его в чувство было делом нелегким, но небесполезным. Дылда сломался: посаженный за руль Курц только успевал следовать его слабым голосом подаваемым командам. У самого подножия Свечки ватага спешилась и двинулась рысцой по узким тропам, укрываясь в неровностях местности. Тут, воспользовавшись минутным ротозейством Руждана, разноглазый Дылда попытался дать тягу, но был бит по загривку и водворен в голову колонны.

Говоря по правде, он и впрямь не помнил толком деталей двух – не больше – ходок к Причалу. Бестолковость его, однако, в мгновение ока сменилась резким обострением интуиции, граничащим с гениальным осенением, как только до него полностью дошло, что с гвардии капитаном Дирком не пройдет никакой номер. Только этим можно было объяснить его дальнейшее поведение. Проведя всю ватагу подземными ходами и добравшись до каменной глыбы, сдвигающейся под легким нажатием руки, он не поспешил рваться вперед. Нет, сопровождаемый неотрывно к нему прилепившимся и копировавшим все его уловки с точностью профессионального клоуна Ружданом, он, только прикоснувшись к послушно двинувшейся в сторону тверди, рванул назад и вжался в дно туннеля. Следовавший в авангарде колонны Злюка тут же смотался «в обоз» и затих.

И недаром. Чуть ли не над их головами в слабо мерцающем сумраке подходил к концу последний этап торга. Торга довольно несправедливого.

– Я вовсе не собираюсь ожидать, пока соизволит открыться ваш сейф с часовым механизмом, – выдавал Хромой свою коронную, отрепетированную на многих десятках высокопоставленных особ, заключительную арию. – И тем более ожидать подтверждения вашего прибытия туда, откуда не возвращаются. Тем более что все ваши, с позволения сказать, реквизиты выписаны на фиктивные лица.

– Вы не полагаетесь на мое слово?! – стеклянным, ломающимся голосом аристократа возмущался его собеседник. – Вы имеете хоть малейшее представление о том, ЧЬЕ слово вы ставите под сомнение?

К изумлению Лики, Дирк, до этого момента спокойный, как скала, неожиданно кинулся вперед и короткой перебежкой преодолел расстояние до ближайшего скального уступа. Не дожидаясь команды, его примеру последовал Руждан. Лики рванул за ними. Последним успел стартовать Курц.

– Ваше слово, господин хороший, – успел произнести за это время Хромой, – стоит ровно столько же, сколько вы заплатили за свой ярлык купеческой гильдии. Вы такой же купец, как я – бла…

– Проход! – резко выкрикнул один из четырех боевиков, охранявших периметр утопленной в скальной воронке платформы, на которой и происходила беседа настоящего проводника с настоящими подпольными эмигрантами в Рай. – Чужие в проходе!!!

И развернул ствол разрядника туда, где треть секунды назад еще находилась бренная и до чертиков перепуганная плоть Мастера. Бессмертная же его душа пребывала, надо полагать, где-то совсем в другом месте, потому что даже самыми страшными усилиями воли он не мог никогда потом вызвать в памяти событий, последовавших в те четыре-пять секунд, что прошли после выкрика боевика.Разве только то, как он споткнулся о пришедшегося аккурат под ногами Злюку и полетел головой вперед, на что-то очень твердое, стремясь в то же время накрыть телом своего бестолкового любимца. Все было похоже на бой профессионалов-фехтовальщиков. Раз-раз, и готово. Это только в кино герои долго-долго обмениваются очередями из своих «стволов» и сокрушительными ударами в самые невероятные места чужих организмов. На деле ни один дурак не успевает понять, что произошло, а уже существа с крылышками (или с рожками) увлекают его в свои пределы, и схватка считается законченной. В пользу того, кто остался жив, если таковые имеются.

Лики осознал себя на этом свете только, когда зло ругающийся Руждан (ему пуля досталась в то место, на котором принято сидеть, – куда еще могло ранить профессионального клоуна?) поправлял его – Лики, торопливо накладывавшего повязку на раздробленную двумя пулями руку Муга. Злюка тоже старался помочь хозяину, чем повергал кладбищенского смотрителя в состояние, близкое к обморочному. Потери составляли: замешкавшийся при втором броске Курц, Дылда – его угробила, а Муга покалечила граната, запоздало брошенная в открывшийся просвет тайного прохода, двое из свиты «настоящего» беглеца, только что пререкавшегося с Хромым, все четыре боевика и, увы, оба пилота «последнего вагона» – черт угораздил их торчать пеньками на поле боя. Руждан и Хромой отделались мелкими увечьями.

Теперь обе сражающиеся стороны были надежно скрыты друг от друга уродливыми скалами и не имели представления о том, что произойдет в следующую секунду.

– Ну, что – очухался? – деловитым шепотом осведомился Руждан у Лики. – А то, смотрю, не соображаешь, что делаешь… Сам чуть шею не свернул и тварь свою без малого не придушил…

Со Злюкой у Руждана были определенные счеты.

– Не теряй зря времени, Мастер, – деловито бросил из-за спины Руждана Дирк.

Лики поднял на него глаза: гвардии капитан, нахмурившись, вперил взгляд в философа-провокатора и неторопливо подкручивал регулировку своего бластера на ближний бой.

– Н-не… Не надо! – заголосил Муг раньше, чем Лики, разобравшийся в намерениях Дирка. – П-помо-гите мне. – Теперь он вцепился мертвой хваткой, не щадя покалеченную руку, в Мастера, норовя заслониться им от неминуемого выстрела. – М-мастер! Я заслонил вас от осколков… Я не…

– Он заслонил меня, Дирк… – машинально пробормотал Лики, по правде говоря, совершенно не запомнивший этого момента сражения.

Злюка тоже выразительно глянул в глаза Дирка. Пес всегда поддерживал хозяина, когда считал, что тот прав.

– Пусть проваливает на все четыре стороны, – сплюнув, с неохотой согласился Дирк.

И, продолжая подкручивать верньер бластера, он повернулся к охромевшему и на вторую нижнюю конечность Хромому. Лежать бы тому сейчас между перестреливающимися из-за скал командами, рядом с невезучим Курцем и своими подручными, скошенными прежде, чем успели выпустить хоть пару зарядов, но раненный в непотребную часть своего организма Руждан героически втянул его под укрытие скального навеса – в качестве ценного приза военной кампании.

– Капитан, – засипел Комик, – капитан, этот тип – последний, кто имеет представление о том, как отправить «вагон»…

– Да, – живо подтвердил Хромой. – Только я знаю это… А через пять минут сюда прибудет Жвала с полусотней наших…

– Ладно, будешь жить, – коротко резюмировал Дирк. – Лики, сооруди из бинтов белый флаг. Я иду на переговоры с клиентом…

Но их опередили.

– Капитан Дирк! – раздался из-за похожих на нагромождение детских кубиков камней высокий голос. – Капитан Дирк, я узнал вас! Соблаговолите объясниться!

– Прикажите вашим людям не стрелять! – с неожиданно смятенной интонацией в голосе заорал в ответ гвардеец. – Вам ничего не угрожает, Ваше Величество!

* * *

Кай умылся ледяной водой и долго растирал занемевшее лицо. Ощущение того, что каким-то своим неосторожным действием – а сколько их было, начиная с идиотского похода в Лабиринт! – он привел в действие некий механизм, запустил какой-то процесс, который сейчас разносит вдребезги планы всех, кто связан с проклятой загадкой ТОВАРА, – теперь он не сомневался, что дело упирается в природу той таинственной субстанции, что осыпала золотом элиту Химеры, превращая планету в бестолковый рай дураков.

Он вышел в пустынный утренний коридор гостиницы и решительно пересек его. Постучал костяшками пальцев в дверь номера Де Жиля. Потом надавил сенсор вызова. Подождал минуту. Никакой реакции. Конечно, можно предположить, что Моррис пренебрег их незыблемым правилом – держать друг друга в курсе своих перемещений – и, скажем, подался с Роззи на побережье. Но…

Кай тоскливо поискал взглядом камеры наблюдения, но те были слишком хорошо замаскированы. Достав разрядник и держа его в правой руке, он левой извлек универсальный электронный ключ, в который был введен запирающий код номера Морриса, и сунул его в прорезь замка. Тот послушно и еле слышно щелкнул. Зажегся зеленый огонек «открыто». Пинком Федеральный Следователь отворил дверь и прислушался к звукам, доносившимся из глубины помещения. Там что-то сипело, булькало и клокотало. Кая мороз продрал по коже. Он взял оружие на изготовку и рывком влетел в номер.

Просторная гостиная была пуста. Подозрительные звуки неслись из ванной. Чтобы достичь ее, надо было миновать спальню. Там Кая ждал очередной сюрприз. Поперек широченной кровати растянулся совершенно незнакомый Каю, строго одетый и мертвецки пьяный тип. Особь явно мужского пола. Длинная, как жердь. Кай ухватил запястье незнакомца, пытаясь определить, жив ли тот. Особь тут же села, сбросив с кровати тощие ноги в дорогих мокасинах из кожи пещерного хряка, что водится на Малой Колонии, выпрямилась, будто кол проглотила, выкинула вперед костлявую длань, словно кардинал для поцелуя, и попыталась выговорить что-то вроде «к ваш-ш-ш-шим услугам». Между средним и безымянным пальцами вытянутой руки незнакомца была вставлена белоснежная визитная карточка. Кай осторожно извлек ее (незнакомец тут же облегченно рухнул в исходное положение, словно на картонке этой и держался в вертикальном положении) и прочитал, что видит перед собой Карла-Фердинанда Шнобеля – лицо, представляющее интересы президента Независимой Планетарной Республики Мелетты в пределах юрисдикции Материальной Республики Химера. Физиономия упомянутого лица напоминала морду крупной рыбы. Хищной и давно не бритой. Кай тут же мазнул по карточке сканнером своего регистратора. Тот молниеносно выдал подтверждение – Карл-Фердинанд числился в носимой базе данных. И не только по рубрикам, означенным в предъявленной бумаге.

Из ванной комнаты снова раздались зловещее завывание и клекот. Кай осторожно толкнул в сторону створку двери и воззрился на согнувшегося над раковиной Морриса. Тот поднял голову и уставился на Федерального Следователя. Узнав его, он тихо застонал:

– О-о-о… Моя голова, Кай… Если бы вы знали, как может болеть голова…

Кай молча протянул ему упаковку «Миметракса». Моррис зубами разорвал ее и, бросив на Федерального Следователя благодарный взгляд, проглотил сразу две капсулы. Постепенно приходя в себя, он побрел в спальню, там минуты три удивленно рассматривал лицо, представляющее интересы президента Мелетты, затем вздохнул и прошел в гостиную, где оглядел следы вчерашнего пиршества, поднял одно из перевернутых кресел, сел на него и, снизу вверх посмотрев на Кая, спросил:

– А где же Роззи?

* * *

– Где же, черт возьми, Роззи?

Леди Сью внимательно созерцала сведенные встык кончики своих сухих и длинных пальцев, делая вид, что не замечает нервического тика на лице собеседницы.

– С меня достаточно этого компота! Внешняя разведка блокирует каналы внутренней, внутренняя – внешней. И вдобавок каждая из Трех Леди позволяет себе роскошь иметь свою собственную агентуру, которая не считает нужным ни перед кем отчитываться, кроме своей «мадам»! Кто на белом свете объяснит мне, сгинула эта шлюшка в действительности, или милейшая Эльсбет только морочит нам голову, разыгрывая тайные поиски своего провокатора? Кто теперь может доложить Совету толком, о чем именно беседовали всю ночь наши голубки? И каким образом агент Федерации вышел на эту продажную шельму с Мелетты?

– Мы в два счета возьмем Карла-Фердинанда за… – уверенно начала отбиваться Леди Халимат.

– Мы не можем ставить под удар людей, посвященных в высшие тайны государства, – резко оборвала ее Старуха, – посвященных в операции с ТОВАРОМ…

– Уверена, что рыльце у этого господина…

– Но мы не можем и позволить Федеральным Инспекторам бесконтрольно контактировать с такими людьми. Достаточно того, что проходимцы, ошивающиеся вокруг Помпейского Спецпоселения, вроде Циммермана или Аймана Ибрахима, знают, на мой взгляд, уже гораздо больше, чем мы наивно полагаем.

Старуха выпрямилась. Подумав, отказалась от мысли встать и продиктовала свою волю, глядя на второго члена Триумвирата снизу вверх:

– Я не должна забивать себе голову судьбой рядовых агентов вроде Роззи! В течение суток она должна быть найдена и, главное, должна дать показания относительно преступных инструкций, полученных ею от одного из членов Президиума Материального Совета.

Окрестив Триумвират его официальным именем, Леди Сью словно вывела его членов из неписаного круга неприкасаемости. Знающий должен был сделать из этого выводы.

– Второе…

Старуха с удовольствием убедилась, что во всем – кроме возраста – формально равная ей Леди Халимат, как заурядная секретарша, воздела над своим блокнотом золотой электрокарандаш.

– Второе, – строго продолжила она, – пусть кто-нибудь из людишек помельче шепнет Айману о том, что милейший Барух стучит на него в Секретную Службу. Пусть ему передадут в вольном изложении это и вот это. – Леди двинула по столу к своей собеседнице две магнитные карточки. – Думаю, этого будет вполне достаточно, чтобы толкнуть чертова шпика на мокрое дело. После чего Баруха останется схоронить, а господина Ибрахима выслать, а может, и укатать на каторгу. Такой вот дуплет…

Леди Халимат зябко повела плечами.

– Их Величество Тоод Деррил вот-вот тронется в путь, – сказала Старуха в пространство, словно себе самой. – Не хочется, чтобы именно сейчас произошли неприятности с ТОВАРОМ…

* * *

– Приготовьтесь, господа, – хрипло скомандовал Хромой. – Как только мы получим сигнал подтверждения, «вагон» стартует автоматически.

Лики с немым восторгом смотрел, как за толстыми стеклами иллюминаторов, из расколовших безжизненную толщу скал пазов, словно в дурном сне – бесшумно и неотвратимо, все выше и выше выдвигаются, громоздятся, вздымаются в небо рельсы стартовой эстакады. Именно по ним разгоняемая электромагнитным полем капсула с заточенными в ней беглецами должна была вот-вот устремиться туда – к вечно молчаливому своду Небесной Тверди. Тверди, за пределом которой встретят их Всеблагие Спонсоры…

«Так вот почему – «вагон», – подумал он, на ощупь проверяя крепления ремней. – Рельсы… Рельсы уводят нас под чужие небеса…»

Впрочем, рядом с этими удивленными, словно какими-то детскими мыслями в голове его копошилась и сугубо суетная, потная от страха мыслишка: «Только бы Жвала со своими людьми припозднился, только бы не сорвалось! Всеблагие Спонсоры, ТОЛЬКО БЫ НЕ СОРВАЛОСЬ!!!» Заклинившийся аккурат под сиденьем Высокородного Тоода Злюка – времени выгонять его оттуда просто не было, да и сам Высокородный – вот оно истинное, от генов, благородство – снисходительно молвил: «Оставьте зверька в покое» – испуганным посапыванием давал хозяину знать, что вполне разделяет его опасения.

Ускорение ударило неожиданно и жестоко. Раненый Руждан взвыл дурным голосом, не разжимая стиснутых челюстей. Злюка завизжал. Но это не могло испортить величественности момента. С усилием приподнимая наливающиеся свинцом веки, Мастер ошалело смотрел, как сразу после того, как резко оборвалось полотно эстакады, вниз, вниз, вниз стала проваливаться Обитаемая Вселенная. Сузился, на глазах выгнулся, переставая быть самим собой, горизонт. Рельефную карту уходящей в бездну громады Скального Хребта затянула дымка. Глянули из-за сплющивающихся, в ниточки стягивающихся Пограничных гор непогашенными кострами огни городов, в которых он, Мастер Лики, теперь уже никогда не побывает. Теперь уже совсем чужих городов… Свою родную Столицу он так и не успел узнать в этом молниеносно тусклеющем созвездии… Громадным каменным шаром, грозно ворочающимся под каменными сводами Тверди, предстала перед ним Обитаемая Вселенная. Шаром, становившимся все меньше и меньше. Локальное разгонное поле уступило место планетарному, а затем пришла невесомость.

– Прошу вас, не покидайте своих мест, господа, – глухо проронил Хромой. – Предайтесь своей Судьбе и ждите…

Все так и поступили. Даже Злюка. Только Руждан, как ни в чем не бывало, травил окосевшему от ужаса Мугу анекдоты про тот свет.

Лики не сводил глаз с медленно-медленно – почти незаметно теперь – уменьшавшего свои размеры шара Вселенной.

И где-то там теперь грозный Жвала со своей оставшейся с носом бандой… И Великий Виктис – где там он?..

Впрочем, за неимением Виктиса августейший Тоод Деррил был с ним – своим недавним подданным, а теперь просто попутчиком. Ох, да так ли уж это? Одетый простым купчиной, Высокородный Деррил, который по стечению обстоятельств покоился в противоперегрузочном кресле со Злюкой под ним, прямо напротив Лики, продолжал оставаться если не монархом, то уж главой Ордена Мечей, это точно. Третьим среди Древних Родов, неотделимым от турниров и рыцарской охоты. Неотделимым от стальной крепости своего слова и от воздуха всеобщего повиновения, который окружал его с самого рождения. И все, даже циник и приверженец радикальнейших идей свободы и демократии пропойца Руждан, даже бандюга, забывший при рождении данные ему имя и номер, Хромой, не могли не ощущать этого.

Опальный монарх и не думал подчиняться приказаниям ничтожнейшего из своих подданных. Высокородный Деррил расстегнул ремни безопасности и поднялся с явным намерением преодолеть те неполных полтора шага, что отделяли его от панорамного иллюминатора. Только верный слову гвардейца Дирк осмелился придержать своего сослуживца – по традиции Деррилов с рождения записывали в гвардию рядовыми, – хоть и стоял монарх в строю на его, Дирка, памяти ровно два раза, но дорос на сегодняшний день до тех же капитанских звезд, что и его отважный подданный. Поняв, что парить над честной компанией вверх тормашками – не совсем то, что от него, как от монарха, ожидают бывшие подданные, Деррил, сохраняя величественность позы, вновь закрепился понадежнее в своем сиденье и, откашлявшись, осведомился, продлится ли странствие в Рай, как ему было обещано, меньше дюжины часов или же…

– Еще как «или»! – угрюмо заверил его Хромой. – Откуда вы взяли, что мы до этого Рая долетим?

Наступило общее недоуменное молчание.

– Ты что хочешь сказать, отродье глисты? – воскликнул ничем до сих пор не выделявшийся и тихо благодаривший Бога Муг.

Злюка высунулся из-под кресла Деррила и оскалился на бандита.

– А то и хочу, – не глядя ни на кого, громогласно объявил Хромой, – что команды стартового этапа я знаю как свои пять. Обещал вам, что стартуем, – и стартовали… А вот с техникой причаливания – там, Наверху – дело похуже. Я лично – ни бум-бум. Я же не пилот… А канал связи со Спонсорами и причальные программы только Жвала знает. И летуны наши. Так ведь их обоих господин гвардии капитан из «дуры» своей и приложил. Аккуратнее воевать надо было…

– Так, значит?.. – начал уяснять себе ситуацию Высокородный Деррил.

– А то и значит, что летим мы в белый свет, как в копеечку… Хорошо, если долго на орбитальной проболтаемся, да и задохнемся по-простому иль с голодухи поумираем, а то ведь всего скорее о твердь небесную размажемся или назад, о Вселенную Обитаемую задом, извините, вдолбимся… Прибор-то – ишь какую относительную скорость показывает. Знать бы еще, относительно чего…

– Чертов придурок! – неожиданно услышал Лики свой собственный голос. – На что же ты рассчитывал, когда затащил нас сюда?!!

– А на то и рассчитывал, – продолжил во взятом им с самого начала ключе Хромой, – что тут – надежда какая-никакая или отсрочка, а там – внизу – Жвала вас на кусочки бы порезал! Вас на кусочки, меня – на ленточки…

– Какая же такая надежда? – вкрадчиво, словно у больного, осведомился у него Дирк, начиная расстегивать одновременно и ремни безопасности, и кобуру бластера.

Злюка опасливо вжался под монаршье кресло.

– А та и надежда, господин гвардии капитан, – со злой досадой захрипел Хромой, – что хоть на Спонсоров Всеблагих у меня выхода сроду не было, так ведь народ, что с Магическими Науками делишки крутит, нам с Язвой о-с-о-б-ы-й канальчик запродал. До нас Прорва, покойник, со своими людьми его потихоньку пользовал. Уж не знаю, к Богу или к Демонам, а почти навели мы свой мостик. О Черном Спонсоре не слыхали, что ли? И канал у этих Других Спонсоров есть, и причал свой… Черный опять же Терминал. Правда, дурная слава о Черном Спонсоре ходит, дык ведь не сами же мы лететь собирались… Налево, так сказать, работать захотели… Да теперь один черт, все – прахом…

«Черный Терминал, – подумал Лики. – Тогда, перед тем как сгинуть, Учитель Ларс как раз о Черном Терминале говорил – в том смысле, что ему теперь выбирать не приходится… Может, и встречусь я с ним. Не Здесь, так Там, как говаривали в семинариях».

– Бери свой костыль, скотина трехногая, – выразительно приказал Дирк и навел на Хромого пушку, – и марш за пульт! Наяривай на кнопочках, пока Спонсор твой Черный или Серо-буро-малиновый не примет управление капсулой!

– Вы со стволом-то потише, господин гвардии капитан, – чувствуя, что его акции снова пошли вверх, захорохорился Хромой. – Чего радио-то тревожить, когда мы еще там, внизу, связь с Черным Спонсором потеряли к чертям! Все как по маслу шло, а тут вдруг сигнал как ножом обрезало! Может, Жвала какую палку нам в колеса вставил, может, Магия подвела, а только – крышка нам…

– Как обрезало, так и сошьется, – твердо заявил Дирк. – Не знаю, как мы, а ты, зараза, если и сдохнешь в этой коробочке, так только за пультом связи!

– Я повелеваю! – громовым голосом оборвал начатую было Хромым ответную реплику Высокородный Деррил.

Злюка подтвердил волю Высокородного выразительным порыкиванием.

* * *

Зеленый огонек вызова, словно одноглазый фамильярный кот, уже в который раз подмигнул Леди Сью с блока селекторной связи, вырвав ее из тяжких раздумий. Она рассекла сизый воздух кабинета тонкой струей дыма и придавила сенсор коммутатора.

– Ну, в чем дело, Мэри? Я же просила меня не беспокоить…

– Здесь Второй Секретарь канцелярии. Она говорит, что дело срочное.

Леди Сью поморщилась.

Визит Второго Секретаря (то бишь куратора Секретной Службы Материальной Республики) – сестры Лизи, как правило, означал кучу неприятных, а то и просто отвратительных новостей, требующих к тому же срочных решений, в отличие от визитов ее личного кассира – Софьи Глипштейн, регулярно радовавшей Леди Сью внушительными суммами от продажи Товара соседям по Сектору. На этот раз, видимо, опять что-то стряслось, если Рыжая Лиса сподобилась заявиться в столь неурочное для доклада время. Леди Сью переключила кондиционер на полную мощность, чтобы разогнать окутавшие ее клубы ароматизированного дыма, и слегка помассировала виски, пытаясь прогнать пульсирующую в них боль.

– Леди, я пришла по поводу той самой злосчастной телепередачи. Мои девочки буквально по крупицам восстановили всю информацию, что прокачивалась по компьютерным сетям телецентра за сутки до эфира. И вот на кого мы вышли. – Злорадно улыбаясь, сестра Лизи торжественно водрузила на резном пюпитре перед Великой Матерью листок распечатки с выделенной красным маркером фамилией. – Я ведь давно предлагала вырвать с корнем источник этой заразы, и только ваш не совсем понятный мне гуманизм помешал моему отделу применить к этой особе надлежащие меры воздействия.

Бурная вспышка эмоций кураторши Секретной Службы, однако, не нашла поддержки у Леди Сью. Та лишь задумчиво пожевала губами:

– Ли Джень… Это было бы слишком просто и логично, моя дорогая. А жизнь давно уже научила меня, что самые простые на первый взгляд способы решения проблем в итоге оказываются ошибочными. Я ведь и сама вначале грешила на наших диссиденток – на ту же Хильду, к примеру. И о Чайке нашей сизокрылой думала – кому, как не этой авантюристке, казалось бы, интересно было столкнуть лбами Триумвират и Федерацию… А стало быть, и подружку ее Ли – язык у меня сестрой ее назвать не поворачивается – я на заметку взяла еще в тот самый день, когда господа Аудиторы на Планету пожаловали… Только вот не сходятся в этой версии концы с концами, моя дорогая Лиз.

– Но, Леди… видеофайл с учебной передачей ушел на телестудию именно с ее компьютера.

Леди Сью лишь снисходительно улыбнулась.

– А если ее лишь использовали? В качестве своеобразного «ретранслятора»? Вы можете гарантировать, что отследили все адреса, по которым к Ли могли попасть те злополучные кадры хроники?

– Почти все, Леди, и это ПОЧТИ меня беспокоит больше всего. За день до передачи Ли Джень получила некое кодированное сообщение. Мои шифровалыцицы сделали все, что было в их силах, но код пока не удалось расколоть.

Рыжая Лиса положила на стол еще один листок и подивилась странной реакции своей непосредственной начальницы.

Обычно сдержанная в проявлении эмоций, Старуха на этот раз побелела как полотно, лишь только взглянула на лежащие перед ней колонки цифр.

– Надо думать, компьютеры Внутренней Сети вы еще не проверяли? – зло спросила она Лису, опалив ее яростной волной неприкрытой ненависти.

– Великая Матерь… Неужели измена идет отсюда, из Внутренней Канцелярии?

– Рыба гниет с головы – пора бы уже запомнить азбучные истины. Этим кодом, – Леди Сью с отвращением ткнула длинным сухим пальцем в листок бумаги, – шифрует свои сообщения одна в-е-с-ь-м-а высокопоставленная особа. – Она замолчала на мгновение, потирая внезапно простреленный острой болью лоб, после чего разразилась переходящим на визг криком: – Шлюха, которую я на свою голову вытащила из гарема халифа Омара за год до Революции и вознесла на самый верх власти. А теперь эта стерва осмеливается ставить мне палки в колеса! Ведь если бы не я, она так бы и осталась младшей наложницей и кончила бы свои дни на кухне!

Леди искренне считала Преславную Революцию своим личным достижением.

– Вы полагаете, что виза Леди Халимат на расписании телепередач?..

– К черту Халимат вместе с вашей кретинской Спецслужбой, неспособной выявить измену в самом сердце Руководства Химеры! Я говорю о Леди Эльсбет! – Леди Сью опять страдальчески сморщилась и обхватила голову руками. – О, черт, как сегодня болит голова. Кажется, сейчас расколется…

– Может, вызвать врача, Леди?

– Потом… Что у тебя еще? Выкладывай смелее, завтра может быть поздно.

– Не знаю, как и сказать. – Рыжая Лиса осторожно, словно болотную гадюку, достала из своей папки снимок и, с опаской косясь на собеседницу, водрузила на край стола.

– Вот, это снято монитором слежения через окно в номере господина Второго Аудитора. Я уже говорила, что внутренние следящие устройства находятся под воздействием какой-то подавляющей аппаратуры. Что-то новомодное, чего мы пока не можем отключить… – Перед потрясенной леди Сью лежала увеличенная голограмма подаренного Каю сувенира.

При взгляде на лицо Великой Матери сестра Лиза пожалела, что не приберегла злополучную фотографию для другого дня – похоже, что сегодняшний комплект черных новостей добил-таки Железную Старуху. Лизи ждала взрыва, а услышала лишь слабый, как дуновение ветерка, безжизненный шепот:

– Ну хорошо, Лизи. Эта стерва Эльсбет хочет занять мое место – по крайней мере сие можно понять. Но выдать чужакам тайну ТОВАРА? Не понимаю… Почему она решилась рубить сук, на котором сидим мы в-с-е?..

Впервые за многие годы Леди Сью почувствовала, что теряет контроль над событиями. У нее возникло пугающее ощущение, что ситуация начала ускользать из ее прежде таких цепких пальцев, словно кто-то смазал их маслом. Еще куда ни шло, если за всем этим стояли конкуренты – с врагами у нее хватит сил справиться. Но если в игру против нее вступила Судьба… Ей стало зябко.

– Соедини меня с Джейн Гранж. – Она непослушными руками поднесла трубку к пергаментному уху и снова продолжала отчитывать главу Секретной Службы: – Сестра, вы отвечаете за все внешние контакты мистера Санди. Как вы могли пропустить передачу ему Изделия от наших врагов?

Та не успела ответить. Прервав сигнал вызова, в трубке вместо голоса Джейн раздался бесстрастный голос компьютера, сообщавший, что включает первоочередной канал связи Центра со Спецпоселением «Помпея-12».

– Сорок минут не могу связаться с вами, Леди! – загремел в ушах Старухи ненавистный голос Сержа Плотникова. – Тут такая петрушка получается, что без вашей санкции – ни в какую не сладить!

– Что еще? – с тихой ненавистью спросила Леди. – Что, черт возьми, еще?

Напряженно прислушивавшаяся к этому разговору сестра Лизи вдруг увидела, как после ответа далекого собеседника лицо Леди Сью залила мертвенная бледность и Правительница стала медленно заваливаться на бок…

* * *

Бессонные ночи все труднее давались Айману, но эта превзошла все, что до сих пор случалось ему испытывать на злокозненной Химере.

Где-то ближе к полуночи с ним связался наконец-то соблаговоливший добраться до Дизерты связник, – который должен был доставить ему новый комплект средств кодированной связи взамен того, что Айман так необдуманно подарил клятому Баруху. Вместо этого придурки из Цирцейской резидентуры прислали ему полную гневных упреков шифровку и, ссылаясь на большое количество провалов и накладок, приключившихся в Сети за последние год-полтора, рекомендовали до наступления более безопасных времен использовать стационарную установку связи. Старательно составленный и глубоко аргументированный им план перехвата ближайшей партии ТОВАРА был явно оставлен в небрежении и отправлен коту под хвост. Это, видимо, была штрафная мера, принятая руководством в отношении сотрудника, осмелившегося утратить вверенное ему ценное оборудование.

На этом неприятности и не подумали прекратиться. Не успел Айман смириться с новым и довольно неприятным положением вещей, как в двери его Помпейской обители – довольно скромной на вид виллы, почти у самого Северного Туннеля, – поскребся Том Гвишиани, его осведомитель из ближайшего окружения Большого Сержа, пьяный, как джинн из бутылки, и столь же взволнованный. Был Том – точнее Томаз – мастером золотые руки по части компьютерных штучек, но любил красные вина, ценя в них – по прошествии многих лет знакомства с предметом – не столько качество, сколько количество. В Спецпоселении же этот продукт был редкостью. И стоил денег.

– Привет, – сказал Том и задумчиво поскреб небритый подбородок. – С тебя причитается, Айман…

– Мы договорились четко, – попытался поставить его на место Торговец. – Седьмого и двадцать второго – через «Кассу Ветеранов». И не здесь, а в столице…

– Ты, дорогой, за экстренные сообщения обещал подкладывать сверху… – все так же задумчиво упрекнул его Том.

В последние дни Торговец и сам ощущал характерную напряженность, которая всегда повисала в воздухе Спецпоселения перед прибытием очередной партии ТОВАРА. Пренебрег еженедельной рыбалкой на Глубокой Речке сам Серж, из бильярдной напрочь – словно корова языком слизнула – исчезли два-три завсегдатая, работавшие, как хорошо знал Торговец, ВНИЗУ. А все остальные попадавшиеся ему особи из посвященных – а других в Спецпоселении, почитай, и не было – молчали со значением. То, что ему так или иначе, а предстоит идти к стационарному блоку связи, замаскированному на полпути ВНИЗ, Айман уже понял и сейчас только просчитывал варианты.

– Если ты хочешь мне сказать, что «птичка вылетает», то это – далеко не экстренная новость, – осадил он Тома. – Это здесь за версту видно.

– Питичка уже часа три как летает, – хитро прищурившись, заявил тот, не давая сбить себя с толку. – И оч-чень хитрая птичка… Не такая, как всегда… А теперь – самое главное…

И Том потер большой палец об указательный.

«Сейчас он скажет мне, что у Сержа прыщ на заду вырос, и поэтому прием ТОВАРА будет осуществлять какая-нибудь «шестерка», – подумал Айман. – Вот и все самое экстренное…»

Так уже бывало.

– Ты меня знаешь, – сказал он как можно более веско. – Если новость стоит того, я деньги зажимать не стану.

Томаз вздохнул. Посмотрел в пол, потом – в потолок. Вздохнул еще раз и наконец родил:

– Доставка аварийная, Айман. Сразу после старта связь – как ножом отрезало…

Это действительно было большой новостью. Томазу было невдомек, н-а-с-к-о-л-ь-к-о большой. Айман молча отсчитал деньги и строго воззрился на гостя.

– Детали, Том. За эти деньги я жду много деталей.

– А что детали? Отправка – не в срок прошла: в шесть сорок шесть. Почти, но не в срок. Без полного стартового протокола. А дальше – Серж за управление, а команды не проходят. Никаких подтверждений. Трык-трык – и ни хрена! Сейчас там, внизу, все из основной бригады и из запасной – тоже. Серж у Старухи санкцию на запуск управляемых перехватчиков затребовал. Бабке, говорят, аж поплохело… Все. Мне пора. А то хватятся…

Оставшись один, Айман, помянув Шайтана, вытащил из тайника здоровенный рюкзак с гермокостюмом и проверил обмундирование. Навьючил на себя и подземным ходом выбрался в Нижние Ущелья. Часа за два добрался до считавшихся заброшенными еще при Предтечах шахтных стволов. Приходилось идти «сопутствующими» треками, и времени это забирало массу. До замаскированной пещеры, где находилась законсервированная стационарная установка связи, он добрался к пятому часу утра. Там он угодил в один из недавно расставленных по указанию сурового Сержа Плотникова – «чтоб не шастали тут всякие» – медвежьих капканов.

* * *

Барух разрывался на части. Он то проклинал себя за то, что поспешил пообещать чертов Айманов кейс Большому Легавому из Метрополии, как раз перед тем как вышел на мастера Роговски, то, наоборот, у него замирало сердце при мысли о том, что он передумал в последний момент открыться Федералам – надежный был вариант: господин Санди был бы ему признателен за ценную информацию о Торговце и его делишках в Спецпоселении, а франт, что прилетел на пару с легавым, – за уникальный препарат, который он, Барух, из-под земли – в буквальном смысле этого слова – добыл для его захворавшей подруги. Так ведь этим бы дело не кончилось, – снова отдавался он в объятия сомнений. Ведь вытянул бы из него господин Санди тайну ТОВАРА – как пить дать вытянул бы… А такого Три Леди могут и не простить. На краю Галактики ведь разыщут…

В отличие от него мастер Роговски был невозмутим. На Химеру его занесло чисто случайно, лет пять назад, когда многие рассчитывали, что слухи о намечающемся здесь промышленном подъеме оправдаются и дел специалистам по информатике будет по горло. Узким специалистам свойственно питать иллюзии… Теперь задачей номер один для мастера было собрать деньги на дорогу до Метрополии – подальше от дурацкой Химеры и ее проблем. Если чудак, который на него свалился со своей халтуркой, готов платить, то наплевать ему на все волнения клиента: он – мастер Роговский – свое дело знает, и этого достаточно. Правда, халтурка оказалась такого рода, что мастер сразу пожалел о том, что за нее взялся. Или не запросил за работу в двадцать раз больше.

– Ну вот, – сказал он, отложив в сторону хитрого вида тестер и набор не менее премудро устроенных отверток. – То, что вы мне принесли, – очень дорогая и специально изготовленная вещь. Штучная, можно сказать. Имеет массу встроенных функций – может быть, например, автопилотом или, наоборот, – заменять целый диспетчерский центр полевого аэропорта… В той сборке, что у вас, это скорее всего устройство для дистанционного управления неким довольно сложным процессом. Вы, может быть, догадываетесь, что это такое, я – нет.

Барух догадывался, еще как догадывался. О намерениях Аймана перехватить по заданию своих шефов – кто бы они ни были – партию ТОВАРА из-под носа у Большого Сержа он очень хорошо догадывался. И поэтому хорошо представлял, ЧЕМ управляет его чемоданчик «в той сборке, что у него». Каким именно сложным процессом.

– Теперь вы сможете отслеживать процесс прямо на встроенном дисплее, – продолжал мастер. – Кстати, система активирована и работает. Вы этого не знали? Если в чем захотите разобраться – тут есть приличный хелпер. Разберетесь сами, если это вам будет нужно. Должен предупредить вас. Этот чемоданчик может быть уничтожен дистанционно. Вот этими двумя шашками. Снимать их и трогать контуры, с ними связанные, я не стал. Запараллелил только схему отсрочки – за пять минут до того, как… Одним словом, за пять минут до того, как вещь сработает, вы получите предупреждение. И постарайтесь убраться в какое-нибудь э-э… укрытие. Или хотя бы отбежать, – тут Роговский прикинул взглядом комплекцию клиента и безнадежно вздохнул, – ну, на сотню метров, что ли… И ничего не пытайтесь ковырять здесь сами… Это – очень нездоровое занятие…

И в этом Барух тоже склонен был верить специалисту.

– Возьмите деньги, – сказал он Роговскому, – и забудьте, что вы делали эту работу.

– Всегда к вашим услугам, – заверил его мастер и, только когда заказчик вместе со своим жутковатым кейсом удалился, по его расчетам, достаточно далеко от сооруженной в бывшем гараже мастерской, с облегчением вытер со лба мелкие бисеринки пота и начал считать баксы.

* * *

В крытом зимнем саду, окаймлявшем «Комплекс здорового досуга» на территории бывшего медресе, Барух присел на лавочку у тихо журчащего фонтанчика и осторожно включил дисплей. Снаружи тяжелые снежные хлопья лупили по притемненным стеклам заведения. По экрану колонкой поползла, бесконечно повторяясь, одна и та же строка запроса: ДОСТАВКА 2453-А ЗАПРАШИВАЕТ ПРИЧАЛЬНЫЙ МАНЕВР НА ЧЕРНЫЙ ТЕРМИНАЛ ДОСТАВКА 2453-А ЗАПРАШИВАЕТ ПРИЧАЛЬНЫЙ МАНЕВР НА ЧЕРНЫЙ ТЕРМИНАЛ ДОСТАВКА 2453-А ЗАПРАШИВАЕТ ПРИЧАЛЬНЫЙ МАНЕВР НА ЧЕРНЫЙ ТЕРМИНАЛ ДОСТАВКА 2453-А ЗАПРАШИВАЕТ…

Пальцы Баруха стали холодными и влажными. А мозг заработал с производительностью буровой установки. Уже через сорок минут он преуспел в вызове меню-подсказки. ПРОГРАММА ПРИЧАЛЬНОГО МАНЕВРА АКТИВИРОВАНА, – сообщил компьютер и добавил: – ДЛЯ ВЫПОЛНЕНИЯ НАЖМИТЕ ENTER. ПЛОХОЙ ПРИЕМ.

Еще бы приему быть хорошим – это здесь-то, в Дизерте, на другом полушарии, у черта на куличках… Вообще никакого приема быть не должно.

Мозг Баруха чуть не вскипел. Он судорожно пересчитал наличность и справился у своей электронной кредитки о ее платежеспособности. Заказать авиарейс было ему не по карману.

«Тоже мне – новость!» – фыркнул Барух и засунул кредитку в потертый бумажник. Подхватил кейс и очумело понесся к «Гаражу проката самодвижущихся механизмов матушки Деспериди».

* * *

Ругаясь на чём свет стоит и волоча проклятую железяку за собой, Айман добрался до потайного лаза и вломился наконец в подземное святилище информатики. Врубил программу расконсервации стационара и только тогда вытащил из засунутого под пульт ящика с инструментами электроножовку.

Покалечившись еще и пилой, он минут за пятнадцать избавился от подарка Большого Сержа и с грохотом швырнул остатки капкана о каменную стену. Еще минут двадцать он останавливал кровь и оклеивал покалеченную ногу биогелем. Затем воззрился на оживший наконец дисплей и остолбенел.

Причальный маневр шел вовсю. Точнее, подготовка к нему. Доставка 2453-А жаловалась на плохой прием. Однако кто-то третий – осторожно и неумело – одну за другой активировал программы работы Черного Терминала – любимого детища и тайной надежды Торговца.

Впрочем, гадать не приходилось – источником управляющего сигнала мог быть только украденный иудой-Альхеном спецкейс.

Забыв об искалеченной щиколотке, забыв обо всем на свете, Айман забарабанил пальцами по клавишам. На экран выплеснулась карта Западного полушария Химеры. Выросла, отсекая рамками дисплея ненужное. И показала Торговцу медленно ползущий по ниточке шоссе мигающий крестик. Крестик еще не так далеко ушел от столицы, но уверенно двигался на юг. Сюда – к Спецпоселению.

Даже полному идиоту, инструктированному по азам агентурной работы, было ясно, что делать. Но Торговец совершил последнюю попытку обойтись без «мокрухи». Он отдал команду на блокирование программного обеспечения спецкейса.

Команда не прошла. Кто-то уже помудрил с коробочкой.

Тяжело вздохнув, Айман стал плохо слушавшимися пальцами набирать команду на самоуничтожение устройства.

«Я не хотел этого, Барух, – сказал он экрану. – Ты сам заставил меня. Аллах видит – я не хотел этого…»

* * *

«Возьми себя в руки, Барух, – уговаривал себя Циммерман, пытаясь выжать все, что можно, из автопилота громадного – класса «люкс» – глайдера, то и дело норовящего не вписаться в довольно плавные повороты обледеневшего Южного шоссе. – Мамаша Деспериди не была бы настоящей гречанкой, если бы не всучила тебе, Барух, этот скоростной гроб с музыкой и баром. Должно быть, раз в месяц находятся в Дизерте чудачки, которым приходит в голову нанять на сутки настоящий «Роял-Флайт»… На час-другой – пустить пыль в глаза приезжим инвесторам и спонсорам – разве что. Но только не очень-то стремится такая публика на планету, которая ходит в банкротах скоро уже десяток лет…»

Автопилот старался как мог, а Барух то и дело с тревогой поглядывал на дисплей раскрытого на сиденье аймановского кейса. Надо было успеть на Черный Терминал к моменту прибытия Доставки. Или сразу после – во что бы то ни стало. Доставка могла быть и последней.

«Роял-Флайт» тем временем плавно сбросил скорость и высветил на табло интерактивного программирования:

СНЕЖНЫЕ ЗАНОСЫ ДАЛЬШЕ ПО КУРСУ. МАРШРУТ НЕВЫПОЛНИМ. РЕКОМЕНДУЮ ПЕРЕСЕСТЬ НА МОНОРЕЛЬС. ДО ПАРКОВКИ 32 КМ.

Барух скрипнул зубами. Все шло прахом. Впрочем, совет бортового компьютера насчет монорельса был не лишен смысла. Его скоростная линия шла параллельно шоссе, по другую сторону жиденького лесного массива, и где-то совсем недалеко должен был находиться перекресток, с которого можно свернуть к остановке «Дальние фермы». Как человек, неустанно болтающийся между обеими столицами и тремя-четырьмя Спецпоселениями, Циммерман имел расписание монорельса у себя в печенках. Можно было успеть. Барух отчаянно заколотил по клавишам блока навигации и сподобился узреть на экране карту-схему с указанием текущей дорожной обстановки. Утешала она мало. Короткий проселок, связывающий шоссе с монорельсом, был непроходим. Барух круто свернул на обочину и заорал, окликая одинокую девичью фигуру в легонькой куртке «аляске», маячившую у обочины на девственно-чистом фоне снега, сливающегося с блеклой белизной зимнего неба над близким горизонтом:

– Послушайте, сестра! – Барух кокетливо поправил паранджу и приветливо помахал рукой. – Скажите, здесь есть проезд до монорельса? До станции?

– Это запросто! – бодро отозвалась весьма самостоятельного вида конопатая, юная и белобрысая пейзанка, бесстрашно пролезая в услужливо открытую перед нею дверь роскошного глайдера. – Рулите вон туда, где сараи… Это моя ферма. Там остановитесь.

Впрочем, дальше проехать мог, пожалуй, только глайдер высокой проходимости, а то и танк. Франтоватый «Роял-Флайт» занесло над кочковатой снежной целиной и воткнуло задним бампером в огромный сугроб, который послушно обрушился на машину, оказавшись при ближайшем рассмотрении горой «полупродукта», приготовленного к вывозу и припорошенного свежим снегом. Барух, поминая черта, заглушил движок.

– А теперь – пешком, вон по той дорожке, – бодро объяснила конопатая фермерша. – Минут через сорок будете на месте. За машиной я присмотрю. Загоним ее в хлев. Все равно пустой. Скотину Охрана Животных на зиму забрала.

– Через сорок минут?! Шма Израэль! – возопил Барух. – Девочка, мне надо быть там через четверть часа, не позже!!!

Девица на секунду задумалась, наморщив лобик и что-то считая про себя.

– Сейчас я вам выкачу велик, – все так же бодро возвестила она, закончив этот процесс. – С вас за все про все – тридцать два семьдесят. Прокат велика и присмотр за тачкой. Я ее еще и от дерьма отмою.

– Там же снег, девочка… – растерянно пробормотал Барух. – К-какой тут велосипед?!

По экрану в крышке аймановского кейса, все это время лежавшего на сиденье между ним и пейзанкой, прошла помеха. Он отчаянно зазуммерил.

– А ничего! – уверенно заявило белобрысое создание, выбираясь из глайдера. – У меня получается – и у вас выйдет, мистер!

Она, вдруг придумав нечто новое, засунула конопатую мордашку в боковое окошко салона.

– Послушайте, мистер, а вы не продадите мне тачку? За наличные…

– Ты знаешь, сколько стоит такая машина, девочка? И что ты с ней будешь делать в таком месте?

– У меня – кредит. На открытие кафе. А тачку я поменяю на трактор. С полным комплектом запасника…

Барух задумался на минуту. Кейс исходил сигналом.

– Это – прокатный глайдер. От мамаши Деспериди… Договаривайся с ней, девочка. И, пожалуйста, дуй скорее за своим великом!.. Я плачу вдвое!

Конопатое создание, оскорбившись, дунуло, однако, за великом, а Барух вперил взгляд в дисплей, по которому, вспыхивая и погасая, чтобы привлечь его внимание, ползло сообщение:

ПРИНЯТА КОМАНДА НА САМОУНИЧТОЖЕНИЕ. ДАЮ ОТСРОЧКУ. СПАСАЙСЯ.

ОСТАЛОСЬ 2 МИН. 42 СЕК…

ПРИНЯТА КОМАНДА НА САМОУНИЧТОЖЕНИЕ. ДАЮ ОТСРОЧКУ. СПАСАЙСЯ.

ОСТАЛОСЬ 2 МИН. 41 СЕК…

ПРИНЯТА КОМАНДА НА САМОУНИЧТОЖЕНИЕ. ДАЮ ОТСРОЧКУ. СПАСАЙСЯ.

ОСТАЛОСЬ 2 МИН. 40 СЕК…

Внутренности Баруха похолодели и устремились куда-то вниз живота. Он пулей вылетел из глайдера, растянулся на густо унавоженном снегу и, спотыкаясь, ринулся по направлению к вытаскивающей из хлипкого сарая велосипед пейзанке.

– Стой, девочка! – закричал он. – Не подходи к машине! Пожалуйста, не подходи!!!

Чуть не сшибив ее с ног, он впихнул в руки юной земледелице комок баксов, второпях вынутый из кармана. Выхватив у нее велосипед, попытался тут же оседлать его. Грохнулся еще раз, снова закинул свою тушу в седло и с криком: «Не подходи к машине, девочка!!! Не подходи!!!», зарулил сперва по снежной целине, а потом – по накатанной дорожке вниз, по крутому склону, ведущему к дороге на станцию. Пейзанка удивленно пялилась на баксы. Их было слишком много.

Барух не успел еще грохнуться второй раз, когда мир вокруг стал намгновение нестерпимо белым, словно средь зимы ударил десяток молний сразу, а затем, удивленно ухнув, попытался вывернуться наизнанку. Перелетев через руль, Барух принял на себя взвившийся в воздух велосипед, с ходу вернул его в колею, с неожиданной грацией влетел в седло и снова энергично закрутил педалями. Выброшенный взрывом чуть ли не в стратосферу полупродукт теперь обильно сыпался с неба, заставляя предпринимателя судорожно облизываться.

– Господи! – воскликнул он, обратив очи в небо. – Ну и снежок сегодня в этих местах!.. Ну и снежок выпал…

И, стараясь не оглядываться, вжав голову в плечи, добавил уже самому себе:

«Из-за тебя, Барух, погибла бедная девочка… Бедная девочка!.. Бог не простит тебе этого, Барух… Ты в дерьме! Ты снова в дерьме…»

Далеко за его спиной, среди развалин и без того разоренной фермы, зашевелился изменивший под действием нового вида атмосферных осадков свой цвет снег, и из-под снесенного ударной волной пластикатового щита на свет Божий выбралась бедная девочка Минни Арнольд.

– Мужик-то, выходит, диверсантом оказался, – задумчиво отряхиваясь и отплевываясь, умозаключила она. – Выходит, правда все, что рассказывают про эту породу…

Минни обвела взглядом руины своего аграрного предприятия и приободрилась.

– Черт возьми! – радостно вскричала она. – Кажется, мне все-таки обломилась страховка!!!

И стала подбирать рассыпанные вокруг баксы.

* * *

– Вы умудрились поставить следствие в нелепейшее положение, – сказал Федеральный Следователь, стараясь глядеть мимо глаз Морриса, наполненных обидой на несправедливость окружающего мира вообще, и на своего бездушного и черствого партнера в частности. – Я не дам за жизнь вашей Роззи и ломаного гроша! – жестко продолжал Кай. – Мало того, я не могу даже поднять вопрос о ее исчезновении – ни у меня, ни у вас нет ни малейших оснований полагать, что милейшая аспирантка или, как там ее, не послала попросту к чертовой матери домогательства пьяного в стельку ухажера и не убыла по своим текущим делам…

– Но вы-то знаете, что это не так, Следователь! – возопил Первый Аудитор.

– Даже этого я не могу вам гарантировать! – Кай сурово поджал губы. – Мало того – поднимать вопрос об исчезновении вашей очередной пассии означает уже вполне официально спустить на нее всех собак здешних спецслужб.

– Неужели в душе у вас нет ни капли жалости? – простонал Моррис, обводя полузакатившимся взором номер Кая. – А в холодильнике у вас – ни капли пива? Таковы вы все – люди Управления…

Кай молча достал на свет Божий пару объемистых банок «Хайникена» и через комнату бросил одну из них своему непутевому напарнику, распластавшемуся в кресле у книжных полок, заботливо уставленных – к вящему удобству дорогих гостей – томами финансовых отчетов Материального Совета – чтивом, способным повергнуть в ступор даже видавших виды сутяг.

– Думаю, следующее, что придет вам в голову, – Кай с выражением обреченности на лице вскрыл жестяную емкость и наполнил янтарной влагой высокий стакан, – это попросить вашего покорного слугу привести в действие каналы Управления…

На секунду он осекся: тень испуга, скользнувшая по лицу Де Жиля, не осталась для него незамеченной.

– Угадали, – как-то нетвердо произнес Моррис, отхлебнул из своей банки и слегка поперхнулся. – Хотя я понимаю, что не могу просить вас сделать из себя посмешище для всех ваших коллег…

– Ничего, бывало и хуже… Я, с вашего позволения, все-таки позволил себе озадачить своих коллег поисками информации о милой аспирантке. Как я подозреваю, структуральная лингвистика – это не основная специальность девицы. Так что дело не в вашей личной просьбе, Моррис. Учитывая, что, наломав немало дров, мы не достигли ни одного сколько-нибудь стоящего результата…

– Вот тут-то вы не правы, Санди! – По голосу Морриса можно было догадаться, что уж в этом-то вопросе он возьмет реванш. – Если вы думаете, что я напрасно всю ночь таскался по кабакам с пройдохой, который дрыхнет сейчас в моем номере, то вы глубоко заблуждаетесь!

– Откуда вы вытащили этого жулика? – устало спросил Кай. О Мелетте, ее президенте и «лице, представляющем интересы» последнего, он имел вполне обоснованное и далеко не благоприятное мнение.

– Нас познакомила Роззи. – Моррис откашлялся и уверенно, с оттенком горделивости в позе, выпрямился – в своем кресле. – После того как я излил вам тут душу, я ощутил необходимость э-э… разрядиться, и мы направились в э-э… По-моему, мы начали с «Карамболины»… Роззи разомлела и пообещала свести меня с человеком, который замешан в операции с ТОВАРОМ. Она… – На мгновение Моррис прикусил язык, но тут же продолжил: – А Карла мы встретили в «Странном страннике»…

– Вас аж в кабаки Космотерминала занесло? – дался диву Федеральный Следователь. – Там вы могли нарваться… Это уже не зона юрисдикции планетарных властей…

– Эта Роззи оказалась рисковой женщиной… – чуть виновато объяснил Де Жиль. – Знает тут всех и вся… Когда она заметила Карла, мы разыграли настоящее представление…

Кай представил себе, что это было за представление.

– Дело в том, что мне приходилось иметь дело с этим типом, – увлеченно продолжал Моррис. – Из-за него мой хороший знакомый чуть не вылетел из Министерства. Но мы оформили тот кар, что ему всучил Карл в обмен на какой-то пункт в контракте, как приз в лотерее…

Тут Де Жиль смутился и, несколько скомкав повествование, продолжил:

– Мы заранее договорились, и Роззи, якобы случайно, заметила меня… А я изобразил дело так, будто бы собираюсь вложить черный нал в операции с ТОВАРОМ.

– Моррис, – как можно более ласково попросил его Кай. – Обещайте мне и поклянитесь на Библии, что никогда больше не будете играть в специального агента. Даже в присутствии бесстрашной Роззи…

Моррис тяжело вздохнул.

– Может быть, я излишне рисковал, Санди. Может быть, я мог подвести вас и всех вообще… Но – победителей не судят!.. Я узнал главное, Санди, ГЛАВНОЕ!!!

– И в чем же состоит это ГЛАВНОЕ? – сухо спросил Федеральный Следователь, рассматривая опадающую пену над заманчиво поблескивающей поверхностью пива в стакане.

Ничего содержательного он услышать не рассчитывал. Тем более того, что услышал в действительности.

Моррис пересек комнату и нагнулся к лицу Кая, расплескав малость пива ему на брюки.

– РА-БО-ТОР-ГОВ-ЛЯ!!! – произнес он, вытаращив глаза. – Работорговля!

* * *

– Проклятье! – хрипло заорал Хромой. – Сигнал опять накрылся!! Чтоб черт побрал эту машину!! Поймите, я не пилот, не пилот!!! Я ничего не смыслю в технике причаливания НА ЭТОМ КОНЦЕ. И пусть ваша зверюга не таращится на меня, как на кусок жаркого!

– Без истерик! – оборвал его Дирк. – Не отрывайся от пульта! Пилот ты или не пилот, а ничего другого нам не остается. Если за шесть минут сигнал не восстановится, мы вместо причала вмажемся в Твердь – и точка, будешь ты здесь разоряться или нет.

Она действительно существовала – Твердь небесная. Лики с немым восторгом смотрел на мир, выплывший из тьмы и подсвеченный призрачными огнями, тлеющими в его складках – в щелях ли, пропастях, рассекающих горные массивы? Масштаб опрокинутого над ними и все наползающего ближе и ближе ландшафта оставался темен для него. Одно только было ясно Мастеру Лики – мир этот был невероятно чужд и странен, словно лик самого Небытия…

* * *

Айман расширившимися от недоумения глазами созерцал светящиеся строчки сообщений, которые одна за другой выползали на экран. Раз за разом команда, которая должна была выпустить на волю демона раскаленной плазмы, притаившегося в двух капсулах на дне уворованного кейса, давала осечку. Наконец дисплей выбросил «флаг»:

КОМАНДА ИСПОЛНЕНА.

ОК,

СЛЕДУЮЩАЯ КОМАНДА?

Мелкие бисеринки пота выступили над густыми демоническими бровями Торговца.

«Аллах, – попросил он, – будь милостив к душе этого иудея. Он был большим пройдохой, но злым человеком он не был никогда…»

Айман переключил свой дисплей на управление Черным Терминалом, но мысли его продолжали крутиться вокруг дурацкого, не существующего больше чемоданчика.

«Я так и предполагал, что с машинкой поколдовали, – в который раз сказал он самому себе. – Если это не так, то я – папа римский, глава необрезанных гяуров…»

Потом, плюнув на логику и здравый смысл, он с лихорадочной быстротой, путаясь в клавишах, стал набирать одну за другой команды причаливания.

Вторая за многие недели ожидания партия ТОВАРА сама шла ему в руки. Упустить такой шанс мог только полный идиот.

* * *

– Если это и вранье, то вранье неординарное, – признал Кай, второй раз выслушав уже более связное изложение сведений, исторгнутых Моррисом из недр Карла-Фердинанда Шнобеля. – Это никому не приходило в голову – торговля специалистами в области уникальных технологий… Передвижение людей по Мирам, как это ни странно, гораздо труднее контролировать, чем перевозки самых закамуфлированных материалов… Но эта гипотеза требует очень многих дополнительных предположений. Почему эти люди так охотно идут на кабальные сделки? Почему выбрали местом для подпольного «рынка мозгов» именно Химеру? Как удается скрывать такую уйму интеллектуальных рабов? Ведь не в карманах же и не в дамских сумочках? И главное – откуда они берутся? Инкубатор у них припрятан где-нибудь в Лабиринте, что ли?

Кай машинально взял со стола игрушечный домик и стал задумчиво крутить его в руках, словно надеясь, что игрушка-намек превратится в «кубик Рубика» или какую-нибудь другую головоломку, решение которой подскажет ему ответы на все вопросы.

«Изготовлено мастером Кантемиром Святкиным, марта девятнадцатого дня, – какого там года?.. – рассеянно попробовал он прочитать надпись на строгого вида табличке, врезанной в дно игрушки, – в Спецпоселении «Помпея-2…». Кай потряс головой, стараясь выбросить из нее посторонние мысли.

Потом, оторвавшись наконец от миниатюрного изделия, сурово посмотрел на Морриса.

– Боюсь, что мне придется потратить не знаю уж сколько времени на поиск той козы, на которой, как выражаются обитатели Колонии Святой Анны, можно будет подъехать к вашему новому другу. И если все то, на что он так прозрачно намекал вам, окажется пьяным бредом, то Карл-Фердинанд пожалеет, что бредил так увлекательно. Вас же я попрошу…

Легкий на помине носитель интересов президента Независимой Планетарной Республики тут же нажал сенсор входной двери и возник на пороге. Был он мучительно трезв, до синевы выбрит и чопорно-фамильярен.

– Вы сказали мне, Моррис, что можете отлучиться в номер напротив… – произнес он, с тревогой вглядываясь в лицо Кая. – Я приношу извинения вашему другу…

– Не стоит, не стоит, – с чуть преувеличенной снисходительностью взмахнул руками Федеральный Следователь.

И поставил на стол мешавшую ему сосредоточиться безделушку. С этого момента оси зрачков Карла-Фердинанда сошлись на этом предмете и больше не покидали его.

– Мне кажется, что мы закончили обсуждать с Моррисом все нас интересовавшие вопросы, – продолжал Кай, отнесший этот феномен к разряду эффектов последействия токсических доз алкоголя. Систематически принимаемых. – Так что он в полном вашем распоряжении. Но через четверть часа я жду вас в вестибюле, Моррис.

Кай постарался вложить в эти слова, обращенные к Де Жилю, как можно более ярко выраженную мольбу обойтись без дальнейших экспериментов: было ясно как Божий день, что вся неумело слепленная Первым Аудитором при помощи бесследно сгинувшей Роззи легенда рухнет к чертовой бабушке в ближайшие часы – если не минуты, – и суровая криминальная действительность возьмет свое.

Однако реакция Карла-Фердинанда не укладывалась ни в одну из предусмотренных на этот случай моделей поведения: он с трудом перевел взгляд с игрушечного домика на Морриса, затем на Кая.

– Черт возьми! – потрясенно воскликнул он. – Да вы, господа, времени зря не теряете! Кто это из моих лучших друзей-конкурентиков успел подрезать мне подметки на полном ходу? А вы хороши, Моррис, – морочили мне голову, в то время когда уже все, – тут он выразительно кивнул на безделушку, – знаете про наши игры с Тремя Леди.

Гость на секунду запнулся. Затем заломил бровь в знак озарившей его догадки.

– Старые перечницы решили от вас откупиться и взяли в долю – ведь так?

– Все вы переиначили, Карл, – с укором произнес неожиданно проявивший недюжинные способности к игре втемную Де Жиль. – Встретимся лучше, как договорились, вечером. Там, где договорились. И вы поймете, что никто у вас этого дела не перехватил и не перехватит…

Карл-Фердинанд стремительно, с некоторой даже спешкой повернулся к двери и только на пороге обернулся и бросил через плечо напряженно привставшему с кресла Моррису:

– Хорошо, но Боже вас упаси темнить, мой мальчик. Помните, какой козырь вы оставили у меня на руках!

Дверь стремительно закрылась за Лицом, представляющим интересы президента Мелеттской Республики, и Кай спросил у все еще не пришедшего в себя Морриса:

– Какой такой козырь вы дали этому жулику, Моррис? Надеюсь, вы не подписывали никаких бумаг?

– Не пойму, что все это значит… – растерянно произнес Де Жиль. – Не волнуйтесь, Следователь, я ничего не подписывал. Старый шарлатан просто берет меня на пушку…

Кай подумал, что сейчас не время цепляться к шероховатостям, явно проскальзывавшим в поведении его партнера, и снова поднял к глазам подарок Джейн.

– Мы сегодня же едем в Спецпоселение. Но перед этим придется уважить личную просьбу Леди Эльсбет, – он коснулся продолговатого конверта, лежавшего в серебряном лотке для писем, украшавшем его рабочий стол. – Нас просят просмотреть от начала до конца сегодняшние утренние парламентские дебаты. Их крутят только по столичному кабелю. По мнению Леди, они будут чрезвычайно интересны. Хотел бы я хоть наполовину знать заранее, что имеет в виду наша знакомая.

Он взял конверт кончиками пальцев и вознамерился вытряхнуть из него записку Леди Эльсбет, чтобы снова пробежать глазами ее текст.

Но из кремового конверта на серебряный лоток высыпались только щепотки две серого, похожего на пепел порошка.

* * *

Лики надоело это метание из ледяной купели ужаса и ожидания неминуемой смерти в душную парную, возвращения веры в спасение, к жизни, с которой уже успел попрощаться, – и обратно.

«Черт побери, мне просто не о чем будет поразмышлять на смертном одре, – с досадой, но без тени иронии, подумал он. – Все подходящие к случаю мысли я уже передумал в этой чертовой бочке, из магнитной пращи пущенной в Рай…» Поэтому он как-то вяло воспринял радостные вопли Хромого и присоединившегося к нему молчаливого доселе ратника из свиты Высокородного. Парень, видимо, сек в программировании и навигации. Может, был кем-то из ранее побывавших в Большом Зазоре между Обитаемой Вселенной и Небесной Твердью космонавтов. Хотя ересь космонавигации была осуждена и занимавшийся ею ученый люд давно сгинул. Ходили по миру упорные слухи, что не всех Летавших предали Вечному Огню… Далеко не всех.

Мастер меланхолично очередной раз выслушал новость о том, что причальный маневр возобновлен, и снова отвернулся к иллюминатору. Огромные, древние, наверное, древнее Вселенной, хребты надвигались оттуда, с того направления, которое он решил считать «верхом». Тьма – черная, как гнилая вода Мертвых Болот, была разлита в долинах, над которыми, посверкивая в упершемся в нее откуда-то издалека лазерном луче наведения, пролетала капсула-вагон. Потом верх и низ поменялись местами. Привычная сила тяжести налила тела беглецов. Корпус «вагона» завибрировал – пошли в дело двигатели коррекции.

Любопытный Злюка, посчитав, что основной ужас уже закончился, покинул свое убежище.

И тут же поплатился за это.

«Вагон» дико тряхнуло. Лики, несмотря на все ремни и постромки, удерживавшие его в кресле, чуть не вылетел в потолок макушкой, а затем оказался вбит в кресло вторым, столь же могучим, но противоположно направленным ударом ускорения. Потом мир перевернулся вокруг него. Еще и еще раз. И наступила тишина.

Руждан сообщил куда-то в пространство перед собой, что у него, кажется, осколок вышел из того места, куда он ранее вошел, но ни у кого не было сил поздравить его с этим.

Только сдержанно стонал травмированный грохнувшимся на него Злюкой Высокородный. Злюка понимающе и сочувственно подвывал ему из своего прежнего убежища.

Тьма смотрела на них через иллюминаторы.

Сначала Мастеру показалось, что тяжесть снова исчезла. Но потом он понял, что она – здесь, только ослабленная и… и какая-то «не такая». Беглецам потом долго приходилось привыкать к этому, «не такому» тяготению Рая.

Никто из них не успел сказать – да и подумать – чего-либо путного, когда тишина оборвалась. На беглецов обрушился грохочущий лязг, капсула зашаталась, плавно мотнулась из стороны в сторону, на мгновение-другое слепящий свет хлынул в иллюминаторы и тут же погас – Лики так и не понял, что он успел увидеть ТАМ, за стеклом. А потом, когда это видение снова и снова возвращалось к нему во сне, долго не хотел ему верить. И снова наступила тьма. Надолго – Лики подумал сперва, что теперь уж – навсегда…

Толчки и качка, однако, продолжались. Правда, были они теперь не столь жесткими. Бережными даже какими-то были они… Потом снова лязг и грохот, но уже приглушенный, донесся до них через стенки капсулы. Теперь тьма и тишина наконец объединились в единое нечто, и это нечто – без границ, без формы и очертаний – поглотило все вокруг.

Глава 7

ПОВЕСТВУЮЩАЯ О ПРИШЕСТВИИ МАСТЕРА ЛИКИ В РАЙ И О СОБЫТИЯХ, ТАМ ПРОИСХОДИВШИХ

Нервно посматривая на часы, Моррис еще раз постучал кончиками пальцев по клавишам выносного пульта.

– Дьявольщина! По всем каналам – одно и то же! Словно вернулись последние дни Империи…

– Должно быть, не только Леди Эльсбет придает большое значение сегодняшним парламентским слушаниям… – неопределенно заметил Кай и потер тыльной стороной ладони кончик носа – тот чесался всегда к неожиданным неприятностям.

Будь у господ инспекторов возможность заглянуть в кабину операторов Ти-Ви, они сподобились бы лицезреть сцену более занимательную, чем шествие по залу парламента неторопливо рассаживающихся по своим местам Дам-Законодательниц.

– Святая Фатима! – Режиссер телевизионной программы «Хроники Материального Совета» Далила Мейн уже второй раз за сегодняшнее утро споткнулась о сетевой кабель. – Я же просила проложить провода в-д-о-л-ь стены, а не бросать их где попало! Чем ты занимаешься, Хельга?

Исполняющая обязанности ответственного редактора была сверх обычного озабочена и явно скрывала какое-то – немало досаждавшее ей – внутреннее напряжение.

– Борюсь как могу с этим барахлом! – Атлетически сложенная блондинка легким движением руки отодвинула мощную стационарную телекамеру и отпихнула ногой к стене жгут переплетенных проводов, опутавших комнату. – Ты лучше скажи, как пойдет передача, в записи или в живую? Антенну будем подключать? Или о нас просто позабыли?

Далила возмущенно встряхнула плечами:

– Если бы я знала точно! Через десять минут начало заседания, а они, – она ткнула пальцем куда-то в потолок, – еще не удосужились решить.

– Значит, в записи. – Хельга равнодушно и чуть огорченно переключила тумблер коммутатора в верхнее положение. – А что говорит Марджана? Когда не надо – спасенья от нее нет, а сейчас вот, как назло, неизвестно где черти носят нашу цензоршу…

– Она сама ничего не знает точно. Я только что с ней столкнулась на лестнице, – наверное, побежала в Секретариат, получать инструкции.

Ситуация была не слишком типичной, и обе ответственные за программу специалистки начинали «заводиться».

– Вот уж зараза так зараза! – констатировала всем хорошо известный факт Хельга. – Не приведи Господи! То ей не так, это ей не нравится… Это вырежьте, то переснимите. Уж на что терпением Бог меня не обидел, но и я иногда дурею от ее указаний.

– Тогда представь, каково мне – с моим-то характером, – поддержала ее Далила. – Откуда они только набирают таких язв в свой Цензурный комитет?

Операторша выразила мнение, что таких язв выращивают специально – в спецпитомнике.

– Ну ты, потише там насчет питомника, а то загремишь куда следует…

– Ерунда, – операторша лениво перекинула за другую щеку жевательную резинку и начала отрабатывать крупный план на пустой пока еще трибуне президиума. – У меня генератор сейчас тестовый сигнал такой мощности гонит, что любой «жучок» забьет. И потом… – она запнулась на полуслове, краем глаза успев заметить входящую начальницу.

Та с порога посыпала ценными указаниями:

– Сестра Ландскрун, живо подключайте антенну! Первая часть передачи пойдет сразу в эфир, а потом – строго по моему сигналу – врубите новости, а камера начнет работать на запись. Смонтируем позже. Я скажу как.

– Не поняла… – Режиссер даже не пыталась скрыть своего удивления. – Мы так еще не работали.

– Это приказ Председательницы. Слушайте сценарий. Первой будет выступать Леди Халимат. Ее речь идет в живую. Потом – ответное слово Эльсбет. – Далила автоматически отметила, что цензорша пропустила обязательное для лиц такого ранга «Леди…». – У руководства есть мнение, что зрителям слышать ответ Серебряной Бетти не обязательно.

Тут уж полезли глаза на лоб у ничему не удивляющейся сестры Ландскрун. Первый раз за почти трехлетний срок совместной работы они с Далилой слышали, чтобы всегда подобострастная с начальством и обладавшая виртуозной способностью в любых обстоятельствах держать нос по ветру цензорша так фамильярно отозвалась об одной из Трех Леди. Они многозначительно переглянулись. По всему было видно – в верхних эшелонах власти Химеры заваривалась крутая каша интриг.

Раздался зуммер начала съемки, и очнувшаяся Хельга навела камеру на выходящих из-за кулис к президиуму Трех Великих Матерей.

Странное это было зрелище. И непривычное. Хотя бы потому, что старшая из них, которую сестры привыкли видеть всегда гордо выпрямленной, на этот раз сидела в инвалидной коляске. Коляску толкала перед собой Второй Секретарь Материальной канцелярии, больше известная под прозвищем Рыжая Лиза. Необычным был и наряд леди Эльсбет, сменившей на этот раз ее любимое длинное серебристое платье на зеленый комбинезон времен Первой Освободительной.

Да и с Леди Халимат тоже что-то явно произошло – это было видно по ее слегка растерянному лицу и тяжелой походке.

Поэтому без лишних слов, еще до энергичного кивка Марджаны, Хельга ловко перевела камеру на средний план, а потом пустила панораму рядовых членов Материального Совета. Руководство сегодня явно было не в ударе и фотогеничностью не блистало.

Как только Леди Халимат начала свою речь, и Далила, и наблюдавшие трансляцию телезрительницы узнали интонации Железной Старухи. Это был ее стиль, ее манера: Халимат всего лишь повторяла чужие мысли. И от того, что привычные по прежним речам и выступлениям фразы на этот раз исходили из уст другого человека, пусть и члена Триумвирата, делало их немного фальшивыми. А уж сам смысл речи был и вовсе непонятен. Ибо, хотя общие пассажи выступления – о необходимости укрепления единства перед лицом скрытой агрессии остального мира, об угрозе морального разложения и предательстве интересов Химеры – сестры слышали не раз до этого, сам предмет обвинения был весьма непривычен. В этот раз Леди Халимат ясно и недвусмысленно давала сидящим в зале понять, что вышеназванное предательство свило себе гнездо именно в стенах высокого Собрания и даже более того – в самом Триумвирате.

А остальное мог вычислить и олигофрен. Если обвинение произносит Леди Халимат – правая рука Старухи, и притом ее словами, то объектом его может быть только один человек. Тот, что сидит сейчас с внешне спокойным лицом в овеянной романтикой давних битв военной форме и, словно бы не замечая сгустившихся над головой туч, с показным интересом слушает докладчицу, делая заметки в своем блокноте.

Однако это спокойствие как ветром сдуло, стоило оратору закончить свою последнюю гневную тираду. Не дожидаясь, пока сидящая в кресле спикера, добродушная и простая, как яблочный пирог, старейшина Материального Совета соблаговолит предоставить ей или кому-либо еще слово, словно подброшенная пружиной, Серебряная Бетти решительно пересекла считанные метры, отделявшие ее от микрофона, и с места в карьер бабахнула в замерший зал свой первый козырь:

– Только что на ваших глазах, сестры, кучка воров пыталась захватить власть на нашей планете! Но это не выйдет!!! Смотрите сюда, сестры! Все мы привыкли к мысли, что источником благополучия нашей родной Химеры стало некое таинственное нечто, что мы шепотом называем – друг дружке на ушко – ТОВАРОМ. Но вряд ли кто, помимо посвященных – да, да, я о вас, сестра Глипштейн! – знает, что же это за штука на самом деле! И вряд ли кто-нибудь из вас, сестры, знает, что если одна четвертая часть получаемых от ТОВАРА доходов приходит сюда – на нашу несчастную планету, то остальные три четверти ложатся на секретные счета уважаемых членов Триумвирата и их прихлебателей в Метрополии и на Океании!!! Вот только те номера таких счетов, что стали известны мне!

По огромному дисплею за ее спиной поплыли ряды цифр.

Хельга азартно панорамировала камерой вытягивающиеся лица Уважаемых Дам и крупным планом давала в эфир изображение пальцев сестры Софьи, нервно ломающих карандаш.

Сестра Марджана остолбенело уставилась на сложившую руки на груди Далилу и сама решительно положила руку на переключатель режимов трансляции. И тут произошло нечто неслыханное: рука самого правительственного Цензора была резко сброшена с панели управления. Кощунственный акт этот совершила неожиданно для себя самой сестра Ландскрун, спровоцированная вызывающим бездействием своей непосредственной начальницы.

– Молодец! – констатировала та и выбросила перед собой руку, сжимавшую баллончик с «Аутом».

Так и не успевшая прийти в себя, сестра Марджана кулем осела на пол. Хельга чисто рефлекторно подхватила ее под мышки.

– Оттащи суку в угол! – распорядилась Далила, поспешно отодвигая стекла панели, чтобы самой не лишиться сознания от рассеивающихся по тесной операторской остатков «вырубателя».

– Ага! – весело бросила Хельга, выполняя поручение. – Откуда это у вас?

– От нашего оратора, – Далила кивнула на трибуну, с которой в этот момент доносилось:

– Это не дворец бывшего императора, это – всего лишь скромное поместье, приобретенное в Метрополии на имя уважаемой…

В огромном окне голографического дисплея, служившего фоном гранитной балюстрады президиума, сменяли друг друга прекрасно снятые кадры, являющие миру и Парламенту образцы архитектурного и садово-паркового искусства и дорогого кибердизайна.

– Я не позволю устраивать!.. Превращать!.. – Визг из инвалидного кресла перекрыл голос Серебряной Бетти.

Неожиданно преодолев свою хворь, Леди Сью выпрямилась в полный рост и, казалось, вот-вот извергнет в ненавистную Бетти огненную молнию. По крайней мере, волосы старой мегеры, наэлектризовавшись, готовы были сыпать искрами. Перекосившееся, со странно неподвижной левой половиной лицо Старухи только делало картину еще более устрашающей. Члены Парламента без малого под столы не полезли, справедливо полагая, что если дело дойдет до метания молний, то и им, грешным, перепадет от такого натиска отрицательной энергии.

– Работай, работай, – подтолкнула Далила сестру Ландскрун. – Я не зря тебя поставила на сегодняшний репортаж: ты повела себя правильно. Если ребята с центральной студии не подведут, то после того, как заварушка окончится, – сидеть нам в отдельных кабинетах, в Большой Башне!

Сестра Ландскрун не заставила себя упрашивать: не то чтобы ей по душе была крутая интрига, в которую ее, не спросясь и не предупредив, втащила коллега, но скандальный репортаж из застарелого болота, каковым всегда являлся Материальный Совет, был ее профессиональной мечтой. Наконец сбывшейся – и наплевать, что там будет потом. Главное – дерьмо взболтали! Да не позолоченной ложечкой, а осиновым колом!!!

У Федерального Следователя происходящее на экране вызывало несколько иные ассоциации.

– Господин Фогель недаром поминал курятник… – сухо заметил он, подсоединяя штекер регистратора к антенному входу Ти-Ви.

– Материальный Совет должен немедленно пресечь провокационную вылазку Ле… сестры Эльсбет! – стала наконец озвучивать застрявшие в горле у Старухи мысли Леди Халимат.

И резко добавила уже от себя:

– Следовало бы вам подумать, Бетти, что будет, если я на виду у всех начну считать денежки из вашего кармана!..

– Свои деньги я полностью отдаю в Фонд Спасения Отечества! – гордо парировала ее Эльсбет. – А вот вашей хозяйке будет небезынтересно узнать, что вы, сестрица, за ее спиной крутите сделки со своей долей ТОВАРА с такими личностями, как представители правителей Мелетты и даже с эмиссарами Харурского Кривого!!! Даже исламские лидеры с Малой Колонии ходят у вас в клиентах!!!

– Что?!! – Голос обескураженной Старухи дал «петуха».

Леди Халимат на мгновение растерялась.

Воспользовавшись всеобщим минутным оцепенением, слово с места взяла сестра Мелани – депутат от Бог весть какого округа, признанный борец с коррупцией. Этого, конечно, следовало ожидать.

Говоря горячо и бестолково, она поведала Высокому Собранию, что даже те жалкие гроши, которые достаются сестрам, населяющим Благословенную Химеру, вытаскивают из их кармана всякие жульнические структуры вроде «Анастасии Пирамиди»…

Сестра Мелани не успела толком изложить свою мысль, а уже с горячей ее поддержкой откуда-то из задних рядов поднялась – точнее вскочила – так и оставшаяся никем не узнанной полная блондинка и понесла всеми чертями проклятых ворюг, – безусловно, ставленников Патриархата и разрушителей Великих идей Материальной Республики…

– На вашем месте… – Леди Халимат наконец обрела голос и использовала его, чтобы обрушиться на не имеющую, собственно, к делу никакого отношения неугомонную болтунью. Побагровев, Леди заорала во всю силу своих легких:

– На вашем месте я заткнулась бы, депутат Дуппельцвишен!!!

Депутат Дуппельцвишен не замедлила с реакцией на эту реплику. Взревев обезумевшей сиреной «А-а-а-а-а!!!!» и вытянув вперед ярко накрашенные когтищи, она устремилась к месту дислокации Президиума. Две амазонки, выступающие в роли приставов, попытались остановить разгневанную избранницу народа, но, врезавшись скулами друг в друга, только порядком усугубили возникшее в зале Парламента замешательство. И лишь змеевидно вытянувшаяся в проход между креслами нога депутата Арутюнян – никто потом не смог объяснить, злой ли умысел имел место, или просто неудачная попытка взять слово – остановила обезумевшую фурию. Но всем было уже не до того.

Полуживая, но не сломленная Леди Сью, оттеснив свою бестолковую союзницу, с трибуны обвиняла Серебряную Бетти в том, что у нее еще со времен Преславной Революции не переводились любовники. Та в ответ сыпала мужскими именами, приводя каждое из них в соответствие с той или иной приближенной к Старухе особой. Старуха же, явно скиснув, энергичным жестом велела застывшим с каменными лицами за спинкой ее кресла амазонкам увлечь себя за кулисы, что те и не замедлили исполнить. Тут же, словно ветром, вынесло из зала и ее главную соперницу. Вне всякой зависимости от этого, Леди Халимат ожесточенно переругивалась с кем-то из сестер, громогласно утверждая, что только она может знать – и знает! – истинную цену «условной единицы» ТОВАРА…

– Ну до чего похожи бабы в любой части Вселенной! – заметил Моррис. – Это удивительно напоминает мне сцену выяснения отношений двух моих подруг, которым я по ошибке назначил свидания на один и тот же час… Обидно будет, если…

– Черт бы побрал! – Кай мучительно скривился, пытаясь разобраться в несущемся из динамиков галдеже. – Кажется, все в этом балагане знают о том, что ТОВАР существует, но хоть бы одна шлюха обмолвилась, о чем же именно идет речь! Впрочем, кажется, основное действие происходит уже не в Совете…

По экрану прошла рябь, и прямо по изображению бушующего зала заседаний поползли строки экстренного сообщения: комендатура Зимней Столицы вводила в городе чрезвычайное положение…

* * *

– Что с вами, Барух? – не без удивления осведомился разбуженный задолго до рассвета почтенный доктор Глебов, опасливо принюхиваясь к неожиданному гостю. – Вас опять отделали «Юные воительницы»? Знаете, это уже превосходит всякие пределы…

– Вроде того, – неопределенно означил происшедшее с ним Циммерман, запыхавшийся и до предела растрепанный – это были следы попыток привести себя в порядок в вагоне монорельса в компании дюжины мегер, доведенных до состояния невменяемости его появлением на последнем до Южного полушария перегоне, когда покинуть мчащуюся со скоростью звука кабину невозможно было никакими силами. – Где Серж? Где Капелюх? Где весь народ? Отправились вниз?

– Мало того, что эти дуры рушат все договоренности насчет пропуска лиц, означенных в комендантском списке, – продолжал чуть наигранно кипятиться доктор, неумело пропуская мимо ушей предположения Баруха относительно местонахождения Сержа Плотникова, – они дошли до того, что забрасывают дерьмом невооруженного человека! Пойдемте в душ, немедленно, дорогой, я так сочувствую вам… И вот это…

Доктор заботливо, по старинке начал капать в хрустальную стопку лекарство из коричневого пузырька.

– Азохенвей! – завопил Барух. – К черту ваши капли! К черту душ, к черту и к его уважаемой бабушке всю эту вашу конспирацию!! Говорю вам, что если Серж и его компания отправились ВНИЗ, на причал, то мне надо немедленно быть там!!! Свяжитесь с ними! Предупредите!!!

– Какой причал? Куда вниз?

Артист из доктора был такой же, как из Баруха – гинеколог.

– Поймите вы, что сейчас у вас из-под носа уводят ТОВАР! И я знаю, кто его уводит и где этого мерзавца найти! Боже! Боже!! И я еще давал этому поцу в долг!!! А он дождался момента и хотел изжарить меня заживо! Шма Израэль!! И еще из-за него погибла та девочка… Где ваш гермокостюм, доктор?!

Доктор Глебов сдался, плюнул на конспирацию и, не пытаясь больше понять смысл происходящего, распорядился через головы высунувшихся в сени многочисленных потомков:

– Люба, сходи в кладовку за скафандрами… И принеси еще мой садовый костюм… – И, обращаясь к Баруху, добавил: – Вы все-таки успеете принять душ и переодеться, мой дорогой…

Барух залпом выпил валерьянку.

* * *

– Черный Терминал – он и есть Черный Терминал, – умозаключил Руждан, с тоской глядя на заметно потускневшие плафоны под потолком. – Владения Демонов. Нечего и ждать, что нас пригласят выйти отсюда. Вот – уже дождались: аккумуляторы садятся. Скоро и регенераторы кислорода сядут…

– Пустые хлопоты, – тихо прошелестел вконец скисший после нервного напряжения последних часов перелета Хромой. – Капсулу нельзя открыть изнутри. Только Спонсоры…

– У вас еще много таких приятных сюрпризов, мой трехногий друг? – ядовито осведомился Руждан. – Валяйте, выкладывайте все сразу…

– У нас – неплохие бластеры! – воскликнул Высокородный. – Капитан Дирк, прикажите вашим людям высадить эти дурацкие иллюминаторы.

– Номер может и пройти, – продолжал вяло шелестеть Хромой. – Но кто вам сказал, Ваше Величество, что снаружи – воздух, пригодный для дыхания, а не, скажем, хлор?

– Типун тебе на язык, бандюга!.. – от души пожелал ему Руждан.

– От бандита слышу! – возвысил слабый голос Хромой. – От убийцы и грабителя… Денежки-то на проезд вы, чай, не взаймы получили?

– Разрешите доложить, Ваше Величество, – твердым, уверенным голосом положил конец начинающейся сваре Дирк. – Среди нас есть специалист, которому вскрыть замок той сложности, что вставлен в эту консервную банку, не стоит труда.

Только исполненный гордости за своего хозяина взгляд Злюки, который даже прекратил зализывать полученные при посадке раны, дал Лики понять, что речь идет о нем – Мастере.

Не дав ему издать ни звука в свое оправдание, со словами «ну, не подведи, друг» (шепотом, на ухо), гвардии капитан подхватил одной рукой самого Мастера, другой – его сумку с «железками» и увлек и то, и другое в тамбур, к полированной металлической двери «вагона».

– Сможешь? – тихо спросил он у Лики, оставшись с ним наедине.

– Постараюсь… – Мастер сосредоточенно, прикрыв глаза, ощупывал кончиками пальцев внешне уныло-гладкую поверхность стальной плиты, преграждающей путь на волю. – Постараюсь. Ты иди к их Величеству, Дирк. И прикрой тамбур как следует. Вдруг там действительно хлор. Или что-нибудь в этом духе…

С минуту Дирк разрывался между преданностью другу и верностью низложенному монарху. Затем глухо буркнув: «Ты уж того – поосторожнее… Если что…» – неловко выскочил из тамбура. Колесо гермозапора крутанулось положенное число раз, и Мастер остался один на один с полированной сталью двери.

* * *

– Ну, и что это все значит? – Джейн с трудом держала себя в руках. – Зачем вам понадобилось меня арестовывать? Могли бы просто вызвать к себе в этот кабинет. Я – не в бегах, Леди.

– Арестовывать? Скажите еще – похищать… – Леди Эльсбет, казалось, была не меньше, чем Джейн, возмущена таким нелепым предположением. – Вы у меня в гостях – не более того.

– Это называется приглашение на чай? – Сестра Гранж насмешливо оглядела двоих мускулистых девиц с автоматами на изготовку, которые без особых церемоний доставили ее сюда прямо из дома. – А если бы я оказала сопротивление?

Леди Эльсбет досадливо поморщилась:

– Не будем впустую фантазировать, дорогая. И отбросим ненужный этикет – времени у нас в обрез. Ты знаешь, что вчера произошло в Совете, и, надеюсь, понимаешь – настало время выбора. Мы с тобой профессионалы, поэтому давай отбросим словесную шелуху и расставим все точки над «и». Итак, ты со мной?

– Я подчиняюсь Верховному Материальному Совету.

– Нельзя подчиняться стаду баранов, – Леди Эльсбет криво усмехнулась, – точнее, стаду овец. Не мне тебе рассказывать, что все серьезные вопросы решались, решаются и будут решаться внутри Триумвирата. Но в настоящий момент никакого Триумвирата больше нет. Есть Я и Старуха.

– А Леди Халимат?

Леди Эльсбет досадливо отмахнулась от столь глупого замечания и вопросительно посмотрела на Джейн:

– Так что же?

Та лихорадочно пыталась принять правильное решение, но у нее ничего не получалось.

– А вы не пробовали помириться? Найти общую точку зрения?

– Это исключено. Сью хочет оставить все по-старому, отгородившись от Метрополии колпаком из бронестекла. Но я-то вижу, что это самоубийство. Стекло, каким бы прочным оно ни было, имеет обыкновение лопаться под давлением… Федерация не потерпит сепаратистов, как бы долго мы ни пытались морочить им голову. Я не знаю, что они применят – Космофлот, скрытую агентуру или Аудиторов вроде твоего дружка, но нам придется смириться с потерей самостоятельности. Все, что мы можем, – это выторговать себе условия получше… – Леди Эльсбет яростно стукнула кулаком по ручке кресла. – И то если успеем. А времени остается все меньше. И чем позже мы признаем факты фактами, тем хуже будут карты, которые нам сдадут в этой игре. Так что решай. Я – вовсе не диктатор. Я – за разумную коллегиальность руководства. Если ты со мной – у тебя есть все данные для того, чтобы войти в Тройку, если нет, – она криво усмехнулась и сделала неопределенный жест рукой, который мог означать что угодно – от мягкого «убирайся вон» до решительного «ты покойница».

Джейн боковым зрением оценила расстояние до охранниц, прикидывая, удастся ли ей вырваться отсюда, но только усмехнулась собственной наивности. Это на Харуре можно было посостязаться в кикбоксинге с телохранителями его одноглазого величества. Здесь, на Химере, в кабинете одной из Трех Леди, без всякой прелюдии в дело пошли бы парализаторы и разрядники.

– Так что же вы предпримете, Леди, если я откажусь?

– А ничего. – Эльсбет достала длинную сигарету и выдохнула дым почти в лицо «гостье». – Правда, господину Второму Аудитору будет грустно узнать, что вы были приставлены к нему Старухой только для того, чтобы следить за ним. А он-то, бедолага, принимал ваши чувства за чистую монету.

Леди с удовлетворением отметила перемену в облике Джейн.

– Как же я вас ненавижу!

– Охотно верю, – согласилась та. – Но это не должно помешать нам работать. Или ты думаешь, что в Тройке мы испытывали друг к другу другие чувства? Нет, моя дорогая, политика – дело не для розовых кисейных барышень. Ты или давишь свои эмоции, и тогда получаешь шанс добиться успеха, или вылетаешь на обочину. – Она встала, дав понять, что разговор окончен.

– Итак?

– Что я должна делать? – Сестра Гранж старалась не смотреть на хозяйку положения.

– Для начала намекни своему дружку, что в Правительстве Химеры есть здравомыслящие люди, готовые к сотрудничеству с Федерацией. И они могут сообщить некоторые сведения о характере так называемого ТОВАРА при условии получения гарантий: а) сохранения определенной автономии Химеры в дальнейшем и б) сохранения их руководящей роли в Правительстве обновленной Химеры. Имен пока не называй. Передашь сообщение и доложишь о реакции. – Леди протянула Джейн капиллярную ручку. – Передатчик действует в радиусе полумили. Этого хватит, чтобы достать до ретранслятора. Канал кодирован. Последняя штучка наших друзей с Дальних Баз, так что не забивай себе голову опасениями насчет Старухи. Как только я получу от тебя информацию, сразу же свяжусь. Эта штука, – она показала на авторучку, – может работать и в режиме приема. – Эльсбет подала Джейн руку и не особо удивилась, что та ее не заметила.

– Ты поймешь позже, девочка, что для тебя это был лучший вариант. Клавдия, – она повернулась к охраннице, – проводите нашу гостью обратно.

Леди склонилась было над услужливо положенным ее секретаршей бюваром, но в последний момент подняла голову и добавила в напрягшуюся прямую спину Джейн:

– И если вам удастся узнать – хотя бы приблизительно, – где прячется эта сучка Роззи… Вы знаете, что делать.

* * *

Право первого шага на землю Рая Высокородный ничтоже сумняшеся оставил, разумеется, за собой. С разной степенью благоговения за шагом этим следили все пассажиры последнего вагона – у Злюки к благоговению примешивалась и изрядная доля вины: по его – неразумной твари – беспечности, приключившейся в момент торможения, Высокородный прихрамывал и бормотал себе под нос слова, мало соответствовавшие торжественности момента.

Как-то так получилось само собой, что все беглецы неровным, но все-таки строем друг за другом выбирались из проема отвореннойМастером гермодвери, приветствуя бывшего монарха уставным жестом.

Воздух здесь был прохладным и отдавал металлом и еще чем-то таким… А вообще – был почти что незаметен. Во всяком случае – им можно было дышать.

Высокородный Деррил выпрямился наконец-то в свой полный рост – даже Дирка он превосходил на полголовы – и сделал повелительный жест. Тут же каждый из двух его молчаливых спутников принялся распаковывать основательные походные тюки. Первый извлек из багажа Изумрудную Мантию – знак принадлежности к Ордену Мечей и узкий, злым металлическим блеском сияющий ободок Стальной Короны Деррилов. И то и другое было напялено на Высокородного с соответствующим почтением. Второй пришей-пристегай торопливо доставал на свет Божий и смыкал в единый длиннющий шест легкие стальные трубки. Только когда он присобачил к ним огромное зеленое полотнище, Лики сообразил, что присутствует при Водружении Знамени, и, подчиняясь уже заколоченному в гены населения Обитаемой Вселенной рефлексу, сделал равнение на священный стяг. Тут обе «шестерки», припав на одно колено, протянули его экс-величеству последний предмет тщательно охранявшегося ими на всем протяжении пути багажа Высокородного – вложенный в узкие, чеканной работы ножны Разитель – Меч Деррилов. Высокородный до боли знакомым всем его подданным, удивительно величавым движением извлек из ножен и воздел во тьму небес сей символ достоинства рода древних королей. Потом он торжественно огласил указ об основании в качестве временной своей резиденции полевого лагеря «Рай во Тьме» и введении в действие Полевого Устава со всеми из этого вытекающими последствиями. Затем более приземленным, но тоже достаточно театральным жестом повелел гвардии капитану Дирку и Мастеру Лики припасть пред ним на колени.

И проклинавший всю свою сознательную жизнь деспотию, посмеивавшийся всякий раз за стаканчиком дурной воды над феодальными пережитками, переполнявшими жизнь Обитаемой Вселенной в век электроники и мезонных технологий, Мастер Лики выполнил повеление Высокородного Тоода, Обитаемой Вселенной Соправителя в изгнании. Рядом с ним точно в таком же каноническом коленопреклонении замер друг его бестолкового детства гвардии капитан Дирк.

Злюка обалдел от гордости за хозяина и, тихонько повизгивая, подполз поближе к месту действия.

Величественным и совершенно ничего не значащим в этом ином, дьявольском мире жестом Высокородный посвятил двух рабов своих в члены Ордена Мечей, а гвардии капитан Дирк, минуя ступеньки воинской иерархии, был возведен аж в подполковничий Гвардии Его Величества чин. Всем остальным лицам, сопровождавшим Его Величество в этом удивительном изгнании, была жалована монаршая благодарность. Долгое странствие подошло к концу.

* * *

– Вы вконец рехнулись! – Айман уставился на экран своего блока связи, как на не вовремя проснувшуюся гадюку.

Не снятый до конца гермокостюм стеснял его движения и только усиливал раздражение.

– Я же говорил, что вы не должны напрямую выходить на меня по открытым каналам связи! – Он зло дернул забарахливший замок воротника.

Грустный Томаз понимающе улыбнулся ему с экранчика:

– Сейчас не время играть в игрушки, начальник. Сейчас тут все ищут тебя и ищут еще этот… – Том задумался, стоит ли называть вещи своими именами, – Черный Терминал… Твой друг приехал – злой весь, ну прямо как будто ты деньги у него украл…

– Барух? – Айман снова рванул непослушный замок.

– Ага – Барух, Барух… И теперь Серж поднял все ополочение…

– О-пол-чение?

– Я и говорю – о-п-о-л-о-ч-е-н-и-е… – оскорбленно парировал дурацкий вопрос Том. И сочувственно добавил: – Лучше будет, если тебя не найдут, все-таки… Ты слишком много знаешь, дорогой…

– Эта команда из Метрополии – ну, два чудака, которых показывали в новостях, – тоже здесь?

– Нет – зачем здесь? И, – тут Томаз криво усмехнулся, – не скоро здесь будут. Там, в Дизерте, бабы опять передрались… В обеих столицах – черезвычайное положение. Монорельс перекрыт. Шоссе, аэропорт – тоже перекрыты… Ну мне пора канал выключать, а то…

– Чрез-вы-чайное? («Я и говорю – ч-е-р-е-з-в-ы-ч-а-й-н-о-е», – снова обиделся Томаз) Положение? – Айман наконец справился с замком и начал освобождаться от гермокостюма, как Лаокоон от змей. – Какая сатана его ввела? Сью? Бетти?

– В Дизерте – комендант. Фрейлейн Глюк. А кто фрейлейн приказывает – один черт теперь знает. Ну я…

Айман разрешающе махнул рукой и задумчиво уставился в погасший экран.

* * *

«Хорошо, когда тебя ведет мудрый вождь, – подумал Лики, волоча в арьергарде нестройной колонны упиравшегося Злюку. – По крайней мере, не приходится винить себя, когда очередной раз натыкаешься на стальную стену или решетку… Однако похоже на то, что если мы и в Раю, то этот Рай – рай для очень нетребовательных душ…»

Поводок очередной раз натянулся рывком, чуть не свалив зазевавшегося Мастера с ног, прямо на спину И Их Величеству.

– Конечно, Злюка – тварь неразумная, но она очень не хочет идти туда, куда изволит идти Их Величество… – робко сформулировал свою мысль Лики.

Высокородный Тоод приостановился. После того как Мастер успешно, рискуя притом жизнью, справился с дверью «вагона», его слова заслуживали хотя бы минимального внимания Их Величества.

– А куда же хочет двигаться э-э… неразумная тварь? – поинтересовался Тоод.

– Как правило, она… оно… он хочет двигаться туда, где есть пища, – пояснил Мастер. – В смысле – чего-нибудь пожрать…

Отряд беглецов, вооруженный самодельными факелами, сгрудился кольцом вокруг всех трех – включая Злюку – участников разговора. Есть хотелось всем.

– Тогда имеет смысл, – мудро решил Высокородный, – м-м… довериться инстинкту животного.

Животное не подвело.

Уже через несколько минут запах жарящегося мяса почувствовали все. А еще через минуту – увидели костерок и кемарящего рядом с ним часового. Прилаженный на вертеле кус мяса грозил уже обуглиться. Поодаль, в неровных отсветах пламени, виднелись очертания «вагона». Этот, второй встреченный на своем веку «вагон» Лики оценил как модель более солидную, чем капсула, примчавшая в Рай его самого и Высокородного Тоода.

Последний решительно шагнул к беспечному чудаку и потряс его за плечо. Тот продрал глаза и испуганно вскинулся.

– Чур меня! – хрипло вскричал он. – И здесь Ваше Величество! Приснится же такое…

– Что поделаешь, – сухо ответил на такое своеобразное проявление верноподданнических чувств Высокородный. – Приходится вас беспокоить – у вас мясо пригорает…

Мясу, вообще говоря, уже не угрожало быть пережаренным – им, обжигаясь и повизгивая, занялся Злюка, видно считая, что справедливо вознаграждает себя за службу, которую сослужил хозяину и его спутникам.

– Господи, Тодек! – воскликнул Лики. – Что – и Учитель тоже здесь?

Бывший староста цеха в «Мастерских Ларса» Тод Большой снова протер глаза и успокоенно молвил:

– Надо же – и Лики-бездельник тоже тут, значит, все-таки сплю… Ущипнуть себя, что ли?

– Ущипнуть его, Ваше Величество? – деловито спросил Дирк.

– Лучше отнимите мясо у животины. Она не оставит нам ни крошки, – с мудростью государственного мужа распорядился Высокородный.

– Пусть его жрет, – махнул рукой Тодек. – Тут этого добра навалом… Правда, все – мороженое, и соли маловато. Вы, часом, соль с собой не… – И спохватился: – Так сплю я или не сплю?

Руждан взял инициативу на себя и ущипнул-таки старого мастерового. Тот дико заорал и окончательно очухался.

– Не будете ли столь любезны уступить нам толику ваших продуктовых запасов? – осведомился Высокородный, забирая у Тода карабин. – Мы не постоим за ценой. А заодно поделитесь с нами вашим м-м… опытом. Кто вы такие, как сюда попали, где, в конце концов, Всемилостивые Спонсоры?

– Продуктов, Ваше Величество, тут навалом, – вежливо пояснил Тодек. – Этажом выше. А деньги ваши никому тут не нужны. Спонсоров же я в глаза не видел. А кто видел, так тех тут нет…

– Где «тут»? Не темни, Тод, – попросил старого знакомого Лики.

– Ну тут – внутри! Не снаружи же…

– Так, значит, существует еще какое-то «снаружи»? – стал выяснять для себя положение вещей Высокородный. – И что же там, в этом «снаружи»?

– Еще как существует, Ваше Величество, – заверил его Тод. – Только кто его знает – что там есть… Учитель Ларс там побывал и снова подался со всеми нашими… Нам с Бирном велел в случае чего следующей Доставки дожидаться – и как в лужу глядел: сгинули они все там где-то… А мы вот вас и дождались.

– Бирн… – задумчиво произнес Высокородный. – Живописец Бирн?

– Да – он, кто же еще… – уверил Высокородного Тод. – Который Ваше Величество изобразил на этом…

Высокородный жестом прервал рассказ о том, в каком именно виде изобразил его упомянутый Бирн.

– Не со зла он это… – постарался сгладить приступ высочайшего раздражения мастеровой. – Творческий поиск у него случился – произошел, в смысле… Не поняла его критика… Оклеветала в высочайших очах – Вашего Величества то есть…

– Так ты здесь и кемаришь с тех еще пор, как вы… – постарался увести разговор от щекотливой темы Лики, но так и не закончил фразу, прикинув, что не стоит напоминать Высокородному о том, как и почему в эти края попадают такие люди, как Учитель Ларс.

– А чего ж не кемарить? – угрюмо подивился наивности новоприбывших Тод. – Воздух есть, вода подведена, пожрать чего – контейнер регулярно загружают… Напряжение вот не подведено только… А и то рассудить: на волю мы дорогу всего год как нашли… Да и рисково это – на волю вылезать.

– Кто же вам загружает э-э… продовольствие? – осведомился Высокородный. – В смысле – чего пожрать, – добавил он, чтобы быть ближе и понятнее народу.

– Да Всеблагие, верно, и загружают… – опять подивился бестолковости новичков бывший цеховой староста. – Или автоматика какая… Учитель сначала хотел через кормушки наружу выйти, но решил не рисковать… Чтоб чего не поломать к фитилям едреным, значит…

– А… а насчет, ну, удобств как тут? – несколько косноязычно спросил Руждан, опасливо принюхиваясь.

– Да вода тут проточная – все смывает и уносит… Так что с удобствами в ажуре, – заверил его Тод. – Пойду-ка я Бирна будить. То-то осатанеет бродяга, как Ихнее Величество в этих краях узрит… Награда, как говорится, нашла героя…

– Ты погоди, Тодек, – остановил его Мастер. – Говоришь, год назад только выход нашли отсюда… Так где же он?

– Да Учитель его – выход этот – не то чтобы нашел, а больше вроде как бы проточил, – почесал в затылке Тод. – Но в другом аспекте – вроде как и нашел… Долго тут все стенки простукивал-прощупывал, а где и сверлом брал… Ну и вот – на четвертом этаже…

– Как туда добраться? – лихорадочно сглатывая слова, даже чуть заикаясь, спросил Лики.

– Да не торопись ты, торопыга… – притормозил его Тод. – Сейчас съестным заправитесь на ночь, отмоетесь, отпаритесь, с дороги отоспитесь, а там все вам толком и покажем-расскажем… Будет время…

Но Мастера уже трясло. Только сейчас он понял, что ему просто-напросто страшно – очень, до боли в суставах, страшно оставаться здесь – в этом жутком «внутри», наполненном тьмой и тенями во тьме. В Замке Стального Лабиринта, как он окрестил про себя это проклятое место, в логове демонов Черного Терминала. Ему хотелось на волю – прочь из железного хитросплетения стен и туннелей! Любой ценой, пусть даже ценой жизни! Не затем, не затем он столько лет отвратительным воровством копил проклятые витки, не затем он – Мастер, которому сам вид крови был невыносимо противен, – взял в руки оружие и кровь чью-то пролил, не затем рисковал он обратиться в прах, сверзившись на Твердь Небесную, чтобы сгинуть в этом гиблом застенке!!!

– Лучше будет нам сразу пройти к тому месту… – неожиданно поддержал Мастера гвардии подполковник Дирк, отчаявшийся исполнить никем не отмененное пока повеление Высокородного и завладеть остатками провианта, узурпированными обожравшимся на нервной почве Злюкой.

Тот, видя, что старый друг добровольно прекратил свои посягательства на чужое добро, добродушно убрал лапы с извалянного в пыли недоеденного куса жаркого, всем своим видом показывая, что если так, то он – Злюка – не прочь и поделиться честно заработанным кормом. Если, конечно, гвардии подполковник не побрезгует…

– Пожалуй, вы правы, подполковник. – Высокородный задумчиво посмотрел на начинающий затухать костер. – Ничего не надо оставлять в тылу. Вы с Мастером доберитесь до… До выхода, одним словом…

– Это неблизко… – успел вставить Ход, но остался неуслышанным.

– Проверьте, не может ли что-либо проникнуть сюда ОТТУДА… – продолжал экс-монарх, – и выставьте охранение… Возьмите с собой еще человека – того же Бирна, например. Хватит этому бездельнику дрыхнуть…

Казалось, Государь уже годы и годы правит здесь, в местах, в которых сроду не бывал.

– Отважному Мастеру повелеваю, – продолжил он, с ходу прилепив Лики титул, так и оставшийся за ним пожизненно, – повелеваю на короткое время проникнуть в простирающееся снаружи пространство и ясными и недвусмысленными словами изложить высочайшему уху резюме своих похождений – по возвращении, буде такое состоится…

Мастер уже привычно преклонил колени…

* * *

– Ну вот и все. – Джейн тряхнула волосами и поднялась с кресла. – Простите, что отняла у вас столько времени на свои… излияния. И за то, что огорчила вас – если то, что я рассказала вам, вас огорчило…

Огорченный Федеральный Следователь выглядел задумчивым.

– Почему вы считаете, что ваша должность должна так шокировать меня? Вы ведь достаточно прозрачно намекнули на то, что и мое «личное дело» для вас не секрет, – Кай кивнул на игрушечный домик. – То, что мы с вами – коллеги, не было для меня секретом задолго до того, как вы сделали свой намек… Другое дело – что ваше руководство не оценит вашей… твоей откровенности, Джейн. Или вы совершили нечто, совершенно непрофессиональное, или же… Или же это просто гениальный психологический ход… Леди Эльсбет не увлекается Достоевским?

– Женщины – неплохие психологи и без всякого Достоевского. Оцените только, как симметрично они подобрали меня в пару к вам. Вам не кажется, что в чем-то наши судьбы отражаются друг в друге? Это – выдумка Халимат. Она не так проста, как вам могло показаться… – Джейн запнулась.

Потом отошла к окну, сгорбилась.

– И как же мы будем… теперь? – вдруг, совершенно не в лад сказанному ранее, спросила она.

Почти всхлип на мгновение почудился Каю в этом растерянном – самой себе – вопросе.

– Мое отношение к вам… к тебе не изменилось, – эти слова дались ему с каким-то странным трудом. Он положил руку на плечи Джейн.

Та осторожно освободилась от этого полуобъятия.

– Мне пора. Думаю, лучше всего нам ограничиться теперь чисто деловыми контактами. И так ваш друг отпускает иронические шуточки в наш адрес…

– Не стоит обращать внимания на его чудачества. А сейчас он – чуть ли не в трауре. Только что был в госпитале у Мариам…

– Моя коллега вроде бы успешно выкарабкалась из комы…

– Сейчас она в глубокой депрессии. Какая-то чертовщина в анализах. Моррису она ничего не говорит, и он извелся вконец – подозревает самое худшее… Чуть не забыл – Мариам через моего друга передает, что очень хочет видеть вас, – Кай незаметно для себя снова перешел на «вы». – «Нетелефонный разговор», как говорили во времена изобретателей Белла и Попова.

Кай помолчал, потирая нос тыльной стороной ладони.

– И, по-моему, не стоит делать трагедию из того, что мы с вами одного поля ягоды, Джейн. Вы бы еще в монастырь надумали удалиться по такому случаю…

– Вы ничего не понимаете, – казалось, девушка была в отчаянии от того, что Кай не хочет или не может ее понять. – Я избегаю вас именно потому, что вы мне… – она на миг задержалась, подбирая подходящее слово, – вы мне симпатичны, – с усилием закончила Джейн явно трудную для нее тираду. – И именно поэтому я думаю, что нам не стоит слишком часто быть вдвоем.

– Но почему? – Кай действительно ничего не мог понять. – Неужели ханжество ваших правительниц настолько велико, что наши встречи могут неблагоприятно отразиться на вашей судьбе?

– Не на моей, милый Кай, – на вашей.

– Не думаю, что Триумвират станет портить отношения с Метрополией, наказывая меня за совращение своей сотрудницы, хоть и весьма ценной, – шутливо заметил Кай. – Да и наказать-то сложновато. Разве что в угол поставить или сладкого лишить?

Джейн печально, скорее даже обреченно покачала головой, расплескав по плечам свои великолепные густые волосы.

– Вы опять меня не понимаете. Речь идет о ВАШЕМ начальстве.

– О моем?! – Кай был искренне изумлен. – Вы что, серьезно полагаете, что моему руководству больше делать нечего, кроме как следить за личной жизнью своих сотрудников?

Кай не стал уточнять, какое руководство – из Управления или Налоговой Службы он имел в виду, справедливо полагая, что сказанное в равной мере относится к обоим.

Джейн подняла голову и в упор посмотрела на Следователя.

– Это не пустые опасения, Кай. Когда-то давным-давно и очень далеко отсюда один человек уже поплатился жизнью за то, что любил меня. Видно, это расценили как слишком большую нелояльность к руководству разведслужбы Метрополии. Он, кстати, тоже, как вы, работал не торговцем подержанными автомобилями, а в более серьезной фирме.

– Вы имеете в виду Майкла Донахью? – с трудом сглотнув вдруг застрявшую в горле слюну, деревянным голосом спросил Кай. Ему вдруг подумалось, что у Джейн за время ее карьеры разведчицы могло быть гораздо больше близких знакомых, чем он предположил вначале.

– Что?!! – теперь настала очередь Джейн изумляться. – Вы знаете о нем?

– Да, в определенной мере. И, кстати, при чем тут начальство Майкла? Его же ликвидировали ваши коллеги, так сказать, сестры по вере.

– Что вы такое говорите, какие коллеги? Это была авария – корабль разбился при посадке.

– Ну да, авария, но подстроенная.

– Людьми Внешней Разведки Федерации. Я же знаю, что эсминец выполнял спецзадание, и в команде были только профессионалы спецслужбы. Наших девочек туда бы и за километр не подпустили. Ни одна из агенток Химеры при всем желании не смогла бы проникнуть на секретную базу Космофлота! Воистину, Кай, ваша неприязнь к жительницам Химеры уже достигла максимума, и вы готовы обвинить бедных женщин во всех грехах вплоть до убийства.

Кай недоуменно уставился на свою собеседницу. Ему как-то не приходила в голову мысль, что Джейн могла так и не узнать о роли «птичек» в гибели ее жениха.

– Вы что, не читали воспоминания Анны Альбертс? Ну, эту… «Чайку по имени…», по поводу которой у вас было так много шума?

Джейн недоуменно покачала головой:

– Когда вышла эта книга, я работала на Аделаиде. И потом… Мне не хотелось брать эту книгу в руки. Я и так слишком хорошо знаю, как Материальная Республика пыталась отколоть Харур от союза с Федерацией и что из этого вышло.

– Какого черта вас занесло на Аделаиду, в тот ужасный мир? – Кай подумал, что биография Джейн, пожалуй, сгодится на материал для двух-трех романов.

Та пожала плечами:

– Матерям вдруг позарез понадобился материал по тамошним мутантам, и я добывала сведения о генетическом оружии. А потом, когда я вернулась, здесь уже заканчивалась кампания по разоблачению книги Анны, и последний пепел от сожженных мемуаров был прилюдно развеян над Священными Горами. Конечно, если бы я захотела, то умудрилась бы достать экземплярчик из спецхрана, но… я не захотела. Тогда было еще слишком больно бередить незажившую рану. И потом… Понимаешь… Понимаете, Следователь, есть что-то мерзкое, гнусное – торговать вразнос своими воспоминаниями о том, как провалила дело, которое тебе поручила Родина… делать бизнес на чем-то таком, что стало частью тебя самой. Пусть даже автором движут наиблагороднейшие побуждения… Что-то есть в этом… нечеловеческое…

– А сейчас? – Кай пытливо взглянул ей в лицо. – Вы остались при своем?

Джейн кривовато усмехнулась и слегка вспыхнула:

– Вы что, хотите обвинить меня в забывчивости? Не стоит стараться – Майкл навсегда останется у меня в сердце, разве что боль при воспоминании о нем стала другой – тупой и ноющей вместо обжигающей, как прежде. Теперь я гляжу на те события словно сквозь слой воды – все видно, но как-то размыто и отстраненно… А почему вы спросили это? Из любопытства?

– Вы полагаете, я настолько толстокож, что способен ради любопытства бередить ваши раны? Нет, просто я раскопал кое-что по тому давнему делу и сейчас раздумываю, стоит ли вываливать это грязное белье на вашу голову. Проще, а главное – привычнее, винить во всем жестоких и бездушных мужчин, чем внезапно удостовериться, что твои лучшие подруги могли нанести удар исподтишка. Так, может быть, лучше прекратим этот разговор?

Кай увидел, как вспыхнули злым огнем дотоле печальные глаза его собеседницы.

– Нет, мистер Санди, чего уж там, вываливайте ваши доказательства.

Кай молча положил перед Джейн потертый экземпляр «Чайки» и, чуть поколебавшись, добавил еще один козырь «сверху» – листок распечатки письма от «Лохматого Кунца», полученный им вчера по каналу подпространственной связи.

* * *

Громко хлопнула коридорная дверь, стихли на лестнице быстрые шаги Джейн, а Кай никак не мог собрать воедино разбегающиеся, как муравьи, мысли. Внезапно, яркой вспышкой его сознание осенила догадка о причине столь поспешного ухода мисс Гранж.

– Господи, она же ее укокошит! Как пить дать убьет. Что же я наделал?

Торопясь и не попадая от волнения штекером компьютера в разъем телефона, он подсоединил к нему свой ноутбук и набрал нужный номер.

– Мисс Альбертс, вы меня не знаете, но ради Бога, послушайтесь моего совета: хотя бы на час покиньте свой спортзал. Кто я такой и почему? Я же говорю, что вы меня не знаете, но вспомните вашу книгу и то, что у некоторых людей остались обязательства по отношению к вам. А сейчас настало время платить по ним… Да убирайтесь же оттуда поскорее, если вы дорожите своей жизнью! – Кай с силой грохнул на рычаг телефонную трубку и только теперь осознал, что он наделал.

Перед его глазами до мельчайших подробностей всплыла та кошмарная сцена в Лабиринте… или все-таки на Люцифере – теперь это было уже не так важно. Гораздо важнее для него было то, что опять из-за его вывернутого наизнанку чудовищно раздутого чувства справедливости он снова подставил женщину, которую любит. История повторяется, причем на самых идиотских моментах. Господи! Что он наделал! Ведь Чайка – тертый калач, из исполнителей. Она же может запросто укокошить Джейн. Какого черта он ее предупредил?

Кай рванулся к двери, потом на мгновение замер, вернулся к столу, выдвинул ящик, потом задвинул его назад – нет, табельное оружие брать с собой не годилось: в городе – патрули, чрезвычайное положение… «Видеокамера», так и не пригодившаяся ему в Лабиринте, была в этом смысле неважной заменой – съемки на улицах были запрещены рескриптом ее превосходительства фрейлейн Глюк впредь до особого распоряжения, и мужчина без чадры, оснащенный приспособлением вроде этого, просто должен был незамедлительно очутиться «где следует». Плюнув с досады, Кай сунул в карман типовую «хлопушку» – оформленный под электрокарандаш мини-разрядник на десять выстрелов и сломя голову выскочил из номера.

* * *

Девушки в расшитых всеми цветами радуги кимоно, отчаянно крича, налетали друг на друга, лупили кулаками и ногами, валили на пол, добивая пятками. Это напоминало петушиные бои. Вот вам и курятник. Только вместо кур озверевшие цыплята.

Федеральный Следователь ухватил за рукав пробегавшую мимо девчушку лет двенадцати:

– Где ваш сенсей?

– К ней пришла посетительница, и они пошли в тренерскую комнату, – девушка указала в глубь помещения.

Кай бросился по коридору. По дороге он больно ударился коленкой о перевернутую вверх ногами тумбочку, и сердце заныло от недоброго предчувствия. Покосившееся треснутое снизу зеркало, разбитая напольная ваза и опрокинутый цветочный горшок недвусмысленно обозначали путь, по которому только что прошли, мило, надо полагать, беседуя, две бывшие коллеги-разведчицы. Кай вытащил из кармана разрядник и осторожно приблизился к последней полуоткрытой двери. Больше всего пугало то, что звуков боя не было слышно. Неужели он опоздал? Кай рывком дернул ручку на себя и остолбенело замер на пороге.

Джейн и Анна, в потрепанной и местами порванной одежде, сидели, обнявшись, на диване и тихо рыдали.

* * *

– И все же я на вашем месте выспался бы… – с глубоким унынием в голосе посоветовал Тод. – Куда вы рветесь-то? Вот Учитель рвался, рвался да так и сгинул – там… ВОВНЕ…

– Гос-с-споди, как ему удалось? – поинтересовался Дирк, заглядывая в подсвеченную услужливым факелом Бирна стальную нору.

– Собственно, отверстие это здесь уже было… – тяжело вздыхая, пояснил Тод, – в нем вкручено было вот это, – он факелом подсветил громоздящийся в темноте неподалеку цилиндр – ему по пояс – с тускло поблескивающими желобками нарезки по бокам. – Мастер соорудил это вот, – теперь пламя высветило контуры сооружения, напоминающего некий дикий гибрид конструкций из альбома Древних Мастеров и воплощенных мечтаний деревенского самоучки. – Главное было первые три-четыре оборота своротить, а потом – само, как говорится, пошло… А там дальше – мы маскировочную дверь соорудили, со своим замочком… Вы бы хоть посмотрели, как устроен замочек. Мастер, перед тем как соваться…

Лики посмотрел. Потом взглянул на Дирка.

– Позаботься о Злюке, – тихо попросил он. Злюка сыто и преданно икнул.

– Не рискуй зря, – посоветовал Дирк и похлопал Лики по плечу.

– Как я завидую вам… – с горечью в голосе произнес Бирн. – Как тягостно мне в этой тюрьме, которую я обрел вместо свободы… Я с радостью пошел бы туда – ВОВНЕ, Мастер, но обязательства перед искусством заставляют меня остаться здесь, во Дворце Тайн, до тех пор, пока я не искуплю свой грех – грех формализма… Я должен создать изображение Высокородного, достойное его… Теперь, когда Судьба подарила мне такую возможность…

«Чем были мы, тем и остались, – с тоской подумал Лики. – Муравьишками пред Стопой Величия… И даже в изгнание с собой своего монарха прихватили…»

Он вздохнул и нырнул в лаз…

Следует сразу оговориться, что воспоминания участников Великого Побега часто расходятся самым радикальным образом. Из них наибольшее доверие внушает бесхитростный рассказ Мастера Лики, который неоднократно повторяется, варьируя в мелких деталях, в изложении тех, кто удостоился чести послушать его беседы вечером, за стаканчиком-другим дурной воды, – а рассказывал он эту историю всем, кому не лень было слушать. Иногда Мастер что-то добавлял, иногда – убавлял. Будем снисходительны к нему и постараемся сохранить нетронутым его безыскусный стиль.

* * *

Лики чуть не рванулся назад, испугавшись огромной гулкой пустоты, разверзшейся вокруг. Пустота была наполнена мерцающим, пыльным сумраком, скрипами и скрежетами, приходящими откуда-то из бесконечности. «Мир без солнца? – подумал он. – Или просто ночь?» Набравшись мужества, Лики снова шагнул вперед.

Глаза его привыкли к сумраку, и Лики уже различал уходящую ввысь и теряющуюся во мраке стену скалы, к которой примыкала стальная крыша Дворца Тайн. «Дверь» глухо щелкнула за его спиной, но ему было все равно – теперь он был уверен, что справится с замком. Где-то позади слышалось басовитое гудение каких-то мощных механизмов, и Мастер решил выяснить, что это такое. Он обогнул вздымающийся вверх пилон, потом прошел по узкому проходу металлического желоба и очутился на ровной и гладкой площадке, огороженной высоким бетонным забором. За ним виднелось нагромождение чего-то, напоминающего сваленные в кучу, недоделанные, да так и окаменевшие чудовищной керамической гроздью горшки, изготовленные гончаром-гигантом – с княжеский замок размером каждый. Теперь гудело так, что у Лики заложило уши. Этот звук издавали около дюжины боевых геликоптеров весьма странного вида, медленно перемещающихся по летному полю. За свою жизнь Мастеру довелось видеть много разных летательных машин, хотя бы во время Третьей Войны, когда столицу бомбили воздушные корсары Лоста, но таких аппаратов он еще не встречал. Огромные – размером с «дальнобойный» бомбардировщик – вертолеты были вызывающе окрашены устрашающими желто-черными вертикальными полосами, над которыми возвышались две пары то ли узких крыльев, то ли широких винтов. Шесть мощных телескопических опор удивительно легко перемещали по полю тяжелые машины, а спереди, под отливающей цветным стеклом штурманской будкой, торчали почему-то загнутые, угрожающего вида турели пулеметов. Людей, однако, нигде не было видно. Одна машина неподвижно стояла неподалеку и, судя по всему, была покинута экипажем. На всякий случай пригибаясь пониже, Лики прошмыгнул за грудой странного вида контейнеров к стоящему вертолету. Чем черт не шутит, – может быть, Дирк сумеет управиться с этой штукой, и тогда у них появится шанс удрать из мрачной тюрьмы…

Вблизи машина оказалась еще больше, чем он предполагал, – в нее запросто мог поместиться целый десантный взвод с полным вооружением, да еще и броневик в придачу. Только вот входные люки были так тщательно задраены, что Лики, как он ни старался, не мог их обнаружить. Что было значительно хуже – машина медленно и неуклюже шевелилась, словно стремясь поудобнее устроиться среди окружавших ее зарослей. Поверхность машины была усеяна торчащими наружу стержнями – то ли антеннами, то ли пулеметами – хотя нет, для пулеметов их было многовато, да и дульных отверстий по крайней мере снизу не было видно. А вот залезть наверх, цепляясь за них, было Лики вполне по силам – в чем он смог вскоре не без труда убедиться. Уже оказавшись там, наверху, Мастер неожиданно почувствовал сначала чуть заметное, а потом вполне ощутимое подрагивание фюзеляжа. Это могло означать только одно – разогрев двигателя! Чертыхаясь, Лики взглянул вниз, примериваясь, как ему получше спуститься обратно, как вдруг заработали крылья-лопасти и мощный поток воздуха намертво придавил его к поверхности вертолета. Лопасти двигались все быстрее и быстрее, пока не превратились в сияющий ореол, потом телескопические шасси приподняли брюхо машины над полем, и машина взмыла в воздух.

Геликоптер мчал его вдоль сумрачных скал, под жутким – без солнца – небом, но мчал к свету! Мастер и глазом моргнуть не успел, как яркие потоки хлынули ему навстречу.

Сначала Лики подумал, что они несутся к огненному облаку – ужасно длинному, узкому и становящемуся все ярче, но почти сразу же сообразил, что это вовсе не облако. Длинная, невероятно громадная щель, ведущая из мира сумрака прочь – в мир света. Еще мгновение, и они были там!

Когда глаза привыкли к яркому свету, Мастер чуть не выпустил спасительные стержни, удерживавшие его на броне геликоптера: его ошарашил чудесный и таинственный мир, лежащий вокруг. Кроме цветов и запахов, он был полон звуками – шелестом листвы, шумом ветра в бездонной вышине неба, криком неведомых существ, обитающих здесь. Он летел один в полную неизвестность, теперь уже окончательно затерянный в таинственном мире Спонсоров. Опираясь ногами на упругий штырь внизу и стараясь не потерять при этом равновесие, Лики оглянулся, бросив прощальный взгляд на Замок, где остались его друзья. В багровых лучах заходящего светила торжественно и мрачно над лесом возвышалась гигантская громада скального мыса, рвущегося в небо. Она стремительно уменьшалась в размерах и через несколько минут окончательно скрылась из виду за густыми кронами исполинских деревьев.

Лики едва не пропустил самое впечатляющее событие в этом полете: геликоптер чуть не столкнулся с летающим танком! Лики не видел в жизни ничего подобного. Закованное в изумрудную броню чудовище с пронзительным ревом пронеслось мимо, обдав его горячим воздухом. Округлые крылья, под которыми бешено вращались несущие винты, со свистом рассекали воздух. Красные лучи заката, отражаясь от зеленой танковой брони, образовывали замысловатый узор, меняющийся словно в калейдоскопе.

В течение полета он еще несколько раз встречался с летающими машинами столь причудливой формы, что потерял способность чему-нибудь удивляться. Он понял только одно – этот мир был совсем не похож на его собственный. Между тем солнце наполовину скрылось за лесом, и как-то сразу ощутимо похолодало. Пронизывающий ветер бил по лицу, студил онемевшие пальцы, унося из стынущего тела остатки дневного тепла. Лики понял, что еще десять минут – от силы четверть часа такого полета, и он больше не сможет удерживаться на броне машины. Он не без труда освободил левую руку и заколотил ею по обшивке. Кем бы ни были сидящие внутри люди, но Мастер предпочел бы сейчас встречу хоть с самим Сатаной, хоть с Черным Вырком этому полету над бездной. Однако его стук остался безответным – он только отбил кулак о пупырчатую броню геликоптера. Тогда Лики навалился всей тяжестью на свой штырь и попытался его раскачать. Вертолет тут же сделал резкий вираж влево, и ступни Лики повисли в пустоте. Он отчаянно замолотил ногами в воздухе, пытаясь на ощупь отыскать ускользнувшую опору, но вертолет, словно взбесившись, начал мотаться из стороны в сторону так, что Лики оставил свои безуспешные попытки. Он думал только об одном – сколько времени он еще сможет цепляться ослабевшими руками за вибрирующий штырь и что будет, когда силы его оставят.

К сожалению, это произошло очень быстро. Гораздо быстрее, чем хотелось бы. Его летательный аппарат внезапно завис на одном месте, и Лики, не удержавшись, с криком провалился в темнеющую бездну под ногами. Ему казалось, что он падал бесконечно долго, хотя, быть может, падение продолжалось считанные секунды, но, как бы там ни было, любая неприятность имеет свой конец. Для Лики таким концом явилась упругая наклонная плоскость, на которую он скользнул с высоты. Гибко прогнувшись, она слегка отклонила его падение в сторону и, как выяснилось позднее, тем самым спасла ему жизнь. С ходу пробив собой невесть откуда взявшуюся в лесу сеть, Мастер почти плавно грохнулся в небольшой пруд, подняв фонтан брызг.

Проклиная свое любопытство, толкнувшее его на поиски выхода из лабиринта, сумасшедшего пилота, Всеблагих Спонсоров и всех известных ему богов как Верхнего, так и Нижнего Миров, сморкаясь и отплевываясь, Лики с трудом доплыл до берега и совершенно обессиленный рухнул на влажную землю. Если это и есть тот самый Рай, о котором он мечтал, то, пожалуй, лучше бы ему остаться в своей маленькой комнатке на Нижних Ярусах. Там хоть было тепло, да и паек… Лики почувствовал, как свело истосковавшийся по еде желудок. Он с беспокойством ощупал себя со всех сторон. Все вроде бы было цело. Рядом возвышалась огромная скала из бугристого, покрытого налетом лишайника гранита. Лики прикинул глазами траекторию своего полета с небес, и во рту вмиг пересохло от пережитого заново ужаса падения. Если бы вон тот громадный зеленый полог не оказался у него на пути, лежать бы ему сейчас бездыханным как раз на вершине этого валуна – он по детской, забытой, казалось бы, навек привычке вознес молитву Великому и Пресветлому и огляделся по сторонам.

Он лежал на берегу небольшого водоема, вокруг которого возвышались редкие заросли каких-то незнакомых растений. От мокрой земли шел запах гнилья и сырости, от воды несло свежестью. Лики поежился и взглянул в быстро темнеющее небо – надо было подумать о ночлеге. Он разглядел впереди более сухое место и направился туда, опасливо озираясь по сторонам. Солнце – совсем не такое Солнце, как т-а-м, внизу… – уже село, но верхушки громад деревьев на западе еще отливали жидким золотом, и Мастер на миг остановился, пытаясь сориентироваться, понять, откуда он прилетел. О том, сколько времени у него может занять обратное путешествие, он старался не думать – главным сейчас были хоть сколько-нибудь сносный ночлег и хоть какая-нибудь пища.

Вопрос с ночлегом решился на удивление быстро – недалеко от воды Лики обнаружил довольно просторный пустой дом. Он был построен в виде спирально завитого лабиринта и отделан весьма красивым, отливающим всеми цветами радуги камнем, напоминающим полированный мрамор. По рассказам Дирка, таким материалом был отделан дворец Деррила. Мастер набросал на каменный пол охапку листьев и без сил рухнул на импровизированное ложе. Уснул он почти сразу и первую ночь спал без сновидений.

Проснулся он внезапно – от гомона, доносившегося снаружи. В лесу на все голоса разорялись какие-то существа. Свист, скрежет и мелодичное пение сотен обитателей этого мира сливались в невообразимый шум. Дрожа от холода, Мастер выбрался наружу. Теперь, наутро, все выглядело более привлекательным, чем накануне вечером. Солнечный свет тысячами радужных бликов играл на водяных шарах, в изобилии разбросанных тут и там – на широких листьях, на стволах деревьев и просто лежащих на земле. Никогда еще в своей жизни Лики не видел столько воды – его пересохшая глотка еще помнила нормы карточного распределения этой священной жидкости. Он несмело подошел к ближайшему шару и осторожно прикоснулся к нему рукой, не исключая того, что перед ним лишь мираж. В тот же миг поток чистейшей холодной воды хлынул ему на голову и плечи. И хотя за ночь он изрядно продрог, этот утренний душ не испортил ему настроения, а лишь взбодрил. Вот только есть хотелось неимоверно.

Лики повертел головой – нос подсказывал, что где-то поблизости есть еда. Он ощущал тонкий и восхитительный аромат незнакомых фруктов. Взбежав на пригорок, в полусотне шагов от себя он увидел огромный красный шар неправильной формы, слегка покачивающийся на гибком изогнутом стержне. Поверхность шара была усеяна золотистыми зернами. Мастер боязливо приблизился к этому чуду и попытался отделить одно из зерен. Оно было твердым на ощупь и тяжелым, и, пока Лики ворочал его, пытаясь отделить от основной массы, его руки наполнились липким розовым соком. От пряного аромата кружилась голова, и голодные спазмы сжимали желудок. Махнув рукой на возможные последствия, Лики оторвал истекающую соком красноватую мякоть и отправил в рот приличный ее кусок.

Он чуть не захлебнулся собственной слюной. Вкус у этого плода был просто восхитительный! Он стал отламывать куски ароматной плоти и набивать ими рот. Минут через десять, весь измазанный липким и сладким соком, Мастер в изнеможении отвалился от чудесного шара. Пожалуй, так можно жить! Он с трудом дополз до ближайшего водяного шара и бессильно боднул его головой. Поток воды смыл с него остатки пиршества и порядком освежил. Солнечные лучи насквозь простреливали редколесье, окружавшее озеро. Кустарник светился изумрудной зеленью. Здешнее веселое и мощное солнце ничуть не напоминало их тусклое и безжизненное светило, неспособное что-либо согреть и оживить. В этот миг Лики окончательно понял, что сделал правильный выбор, рискнув сесть в Последний Вагон.

Отдохнув, он отправился в путь. Из книг, найденных в Замке, он помнил, что здешнее солнце восходит в противоположном от заката месте, и после некоторых размышлений выбрал себе ориентиром гигантский ствол огромного дерева, растущего почти на горизонте. Где-то за ним должны находиться его друзья. Он подобрал с земли обломок палки и пошел в обход озера, стараясь не терять из виду заветное дерево.

Через полчаса шум впереди заставил его притаиться в зарослях. Прямо перед ним, тяжело ворочая механическими ногами, прополз броневик, наподобие полицейского, только несколько другой формы и с необычной лобовой броней. Да и двигался он как-то уж совсем неуклюже – переваливаясь с бока на бок.

«Каково там приходится ребятам внутри? – подумал вжавшийся в землю Лики, и вдруг неожиданная мысль молнией осветила сознание. – А ведь, похоже, что внутри никого нет. Это же роботы, Мать Великая! Сдается мне даже, что биороботы. Поко, покойник, помнится, рассказывал как-то про такие штуки… – Лики еще пристальнее присмотрелся к неторопливо ползущему куда-то по своим делам броневику, и новая, на этот раз уж совсем еретическая мысль обожгла мозг: а не Спонсор ли сейчас проехал перед ним? Ведь знать-то он не знает, как эти самые Спонсоры выглядят, какой имеют облик. – А может, – тут у Лики все похолодело внутри и пот холодный на лбу выступил, – может, они вообще в другой мир попали, а вовсе не к Спонсорам? Ведь, когда та заваруха со стрельбой пошла, и экипаж из игры выбыл, наведение у них нарушилось, и Дирк еще сказал, что, мол, летим мы, ребята, похоже – в задницу…»

Он полежал еще немного, пока броневик окончательно скрылся из виду, и на негнущихся ногах продолжил свой путь. Много разных диковин встретил Мастер Лики по дороге. Иногда ему попадались белые, с грязно-бурыми потеками скалы, круто уходящие к небу. Поверх них лежали огромные темно-коричневые глыбы, влажные от покрывающей их слизи. Как заметил Лики, эти округлые скалы-столбы были излюбленным прибежищем отвратительных студнеобразных чудовищ, похожих на безобразно растолстевших безглазых змей. Один раз он встретил исполинское растение, пожиравшее обитателей здешнего мира. От высокого ствола в разные стороны тянулись толстые трубы, заканчивающиеся резервуарами со сладким соком и окруженные чувствительными щупальцами. Лики сам чуть не попался в эту ловушку, но, по счастью, его опередило какое-то местное крылатое существо, пожелавшее полакомиться сахарным сиропом. Как только оно прикоснулось к одному из щупалец, края ванны захлопнулись, и через четверть часа потрясенный Лики увидел в бассейне лишь пустую оболочку несчастного существа.

К вечеру его путешествие едва не закончилось трагически. Сеть – точно такая же, как та, что спасла ему жизнь при роковом падении с брони геликоптера, – явила себя адской ловушкой. Сначала Лики показалось даже смешным, что он никак не может выпутаться из усеянной лучезарно светлыми и громадными каплями росы сети. Но «роса» оказалась коварно-липким, сковывающим движения клеем, а каждая новая попытка Лики избавиться от проклятого наваждения приводила к тому, что он все прочнее и прочнее закутывался в чертову путаницу липких канатов. Когда же он приостановил свое барахтанье и поднял глаза на массив нависшей над ним сетчатой громады, ужас охватил его: быстро перебирая суставами несущего механизма, прямо по сети к нему стремился сам Черный Робот, тот самый – из мастерски снятых триллеров и страшных снов… Ничего разумного не было в этой восьминогой громаде, поблескивавшей глазищами-кристаллами, беспорядочно – так показалось Мастеру – раскиданными по приплюснутой, словно башня танка, голове. Внушавшие ужас, воздетые в хищном азарте клещи-манипуляторы тускло блестели.И странно – сама мысль о том, что ему придется принять мученическую смерть героя комикса для маленьких детишек, придала Мастеру сил и вернула ясный рассудок.

Лики вспомнил, что как-никак, а он является потомком многих поколений Мастеров. А Мастер никогда не расстается по крайней мере с каким-нибудь одним из своих инструментов. Лики не расставался с ножом – не боевым, а вполне заурядным, тем еще, которым его брат-наставник выстругивал ему в детстве первые игрушки. Памятным.

Удивительно, как легко далась ему, казалось бы, неразрешимая секунду назад задача – стоило только взять себя в руки. Уверенными движениями Мастер рассек несколько почти уже спеленавших его нитей и рывком откатился в сторону. Но спасенным себя не почувствовал. Уже знакомый ему зудящий гул надвинулся на него с небес. Продолжая обрубать остатки сковывавшей движения сети, Лики перекатился еще и еще раз – ближе к валуну, который мог служить мало-мальски надежным укрытием, потом обратил свой взгляд в небеса и обмер. Боевой геликоптер – тот или точно такой же, как тот, что так успешно доставил его за тридевять земель от друзей, шел на снижение прямо ему на голову! Тут уж не оставалось ничего, кроме как зажмуриться покрепче.

Однако действия воздушного пирата не понравились Черному Роботу, и какое-то время Лики, приоткрыв то один, то другой глаз, наблюдал за отчаянной схваткой гигантских существ. Досталась ли победа авиации или наземным силам, Лики так и не уяснил – жесткие захваты сошлись на его боках, и земля стремительно провалилась вниз…

Отчаяние снова охватило полузадушенного Мастера. Ему не оставалось почти никакой возможности изменить позу и освободить от захвата хотя бы одну руку. В промежутках между тщетными попытками это сделать он пытался сориентироваться в направлении полета своего похитителя и в проносящейся внизу местности.

Исхитрившись повернуться в немного более удобное положение, он тут же был наказан за это судорожным сжатием ослабевшего было захвата, но зато сумел бросить взгляд вперед, по направлению полета. И только сжатые почти до отказа бока не дали ему испустить радостный крик: прямо впереди по курсу, вырастая на глазах, возвышалась скальная гряда, рассеченная той самой щелью – проходом в мир теней и сумрака. Он заранее закрыл глаза, адаптируясь к предстоящей смене освещения. Тьма окружила его, а затем – когда отверстые глаза Мастера стали вновь воспринимать окружающий мир – вдали выросла, стремительно приближаясь, громада стального замка-лабиринта. Похоже, что он и был целью полета его похитителя.

Тот действительно сделал круг над замком, круто развернулся и пошел на снижение. Лики успел рассмотреть несущееся ему навстречу уже виденное раньше нагромождение округлых глинобитных зданий, теснившихся там, где стальная крыша замка переходила в отвесную, шероховатую скалу. Еще он успел увидеть походный шатер и знамя рода Деррилов, развевающееся чуть поодаль – там, где должна была располагаться «дверь», через которую он почти двое суток назад покинул зловещий лабиринт.

Впоследствии в своих мемуарах участники Великого Побега по-разному описывали заключительную часть отчаянного путешествия Мастера Лики. По его собственным словам, он был заточен летучим чудищем в один из глиняных шаров-гигантов, откуда и выбрался вполне самостоятельно, – орудуя своим верным ножом и полагаясь на природную смекалку, – а затем, в трезвом уме и добром здравии, только слегка помятым и извозившимся в грубой глине предстал перед радостно ошеломленными товарищами, из которых более всего его появлению был рад верный Злюка.

Высокородный Тоод Деррил в своих ядовитых «Мемуарах экс-тирана» не преминув подчеркнуть свою судьбоносную роль в истории Великого Побега, утверждал, что на второй день поисков бесследно пропавшего Мастера посланные им лично разведчики, следуя за неожиданно встревожившимся Злюкой, вдруг услышали какие-то нечленораздельные звуки, доносившиеся из чрева одного из гигантских керамических резервуаров. Взломав его верхнюю часть, они обнаружили внутри своего товарища – живого, но не вполне вменяемого. Впрочем, ушат холодной воды из источника, открытого отважными разведчиками, и содержимое сокровенной фляги Деррила быстро привели расстроенные нервы Мастера в норму.

Гвардии генерал Дирк в своих воспоминаниях просто цитирует дневник: «Наконец-то нашелся Лики. Меня крайне тяготили мысли о его судьбе». Впрочем, краткость дневниковой записи, видимо, обусловлена событиями, последовавшими почти сразу вслед за возвращением Лики, – событиями великими и ужасающими.

Глава 8

В КОТОРОЙ ТАЙНОЕ СТАНОВИТСЯ ЯВНЫМ И ВООБЩЕ ВСЕ СТАНОВИТСЯ С НОГ НА ГОЛОВУ

– Нет, я не могу вам приказать этого… – Федеральный Следователь снова потер нос – верный признак недобрых предчувствий, одолевавших его. – Но сам вынужден… пойти на несколько экстраординарные меры…

– Я в ужасе, – Моррис чуть иронизировал, но по голосу его чувствовалось, что он действительно не на шутку перепуган выбором, который ему предлагал сделать Кай. – Это вы-то – оплот целомудрия, законник из законников – сначала крутите флирт с приставленным к вам агентом – простите, агентессой, если такое слово есть в словарях, – а затем собираетесь в открытую нарушить приказ фрейлейн коменданта? Бог мой, в каком обществе приходится мне коротать свой век!!!

– Не ерничайте, Моррис. – Кай хрустнул суставами пальцев. – Уж вы-то хорошо знаете, что маленькие слабости человека могут стать непреодолимой силой… Что же касается комендантского рескрипта, то он недвусмысленно адресован гражданам Химеры, каковыми мы не являемся. Так что формально запрет на выезд из Дизерты на нас не распространяется…

– Ваше уважение к закону меня потрясает, Следователь! – Моррис демонстративно развел руками. – И впрямь, с точки зрения крючкотворов рескрипт не для нас писан. Что не помешает амазонкам-часовым пристрелить нас, как только мы поставим м-м… наш маленький правовой эксперимент… Почему вы так скептически относитесь к гораздо более надежному варианту – тому, который вам предлагают через несравненную Джейн? Боитесь, что бесплатный сыр встречается только в мышеловках?

– Я не был бы так настойчив, если бы дело не шло о жизни людей. По крайней мере одного человека. – Кай поднял со стола и задумчиво повертел в руках трубку-передатчик спецканала. – Барух не вышел на связь. А мы с вами кое-чем ему обязаны. Оба – выходом из Лабиринта, а вы – еще и дефицитным препаратом для вашей подруги… Но дело даже не в этом. Вся информация, которая просочилась к нам через наших подруг, милейшего герра Карла и предпринимателя Циммермана, содержит прямые или косвенные указания на роль Спецпоселений в обороте ТОВАРА. И похоже, что сам товар этот – не что иное, как люди…

– Я от этого ТОВАРА стану полным идиотом! – с досадой вскричал Моррис. – Согласен со всеми вопросами, которые у вас вызвала версия, подсказанная нам Карлом-Фердинандом, но не могу придумать ни одного разумного объяснения… Нет в нашем мире возможности нанимать и продавать в рабство столько специалистов в области высоких технологий, чтобы этим могла кормиться целая планета – даже такая миниатюрная, как Химера, да притом еще так, чтобы никто об этом не дознался десятилетиями… Ни в каких подземельях невозможно скрывать тайные институты и опытные производства таких масштабов… Знаете – я начал подумывать, что, может быть, тут у них – какое-нибудь окно в параллельный мир прокручено? После того, что я видел в Лабиринте… Это – не самое глупое, что мне теперь может прийти в голову…

– Я охотно поверил бы, что тут под боком у нас запрятан туннель в другие миры или на тот свет. – Кай вынес из мини-кухоньки, служившей приятным дополнением к апартаментам, выделенным для господ инспекторов, поднос с чайными чашками и начал заботливо опускать в дымящийся кипяток пакетики с заваркой. – Однако, – продолжал он, – даже добытых с того света кудесников тонких технологий надо кормить, поить, обеспечивать документами, действительными в Обитаемом Космосе, и – заметьте – доставлять в распоряжение заказчиков под носом у дюжины – не меньше – компетентных служб и весьма любопытных налоговых инспекций и просто у орды народу, в которой не так уж много лиц, лишенных зрения и слуха…

– А вот еще одна версия, – увлеченно продолжил Моррис, которому явно не хотелось возвращаться к той скользкой теме, с которой начался этот разговор. – Они их здесь клонируют – раздобыли банк генов гениальных ученых и торгуют оплодотворенными яйцеклетками направо и налево… А преступные покупатели выращивают несчастных рабов в каких-нибудь подземельях. Может быть, вообще – без рук, без ног – за ненадобностью, а одни только головы в горшках, словно кактусы – прямо у конвейера… Как вам такая версия, а?

– Вам вредно долго не употреблять спиртного, Моррис, – поставил свой диагноз господину Первому Аудитору его напарник, – острая нехватка алкоголя в организме вызывает у вас неудержимый полет фантазии… С элементами бреда. Вспомните, отправляясь с Земли, вы смело утверждали, что не любите рассуждений, не базирующихся на непосредственном знакомстве с фактами…

– Ну, знаете… – Моррис пожал плечами и принял из рук Федерального Следователя чашечку свежезаваренного «Липтона». – На милой Химере мы познакомились с такими фактами и фактиками… Теперь я убежден, что только безумная гипотеза может объяснить всю эту экономическую фантасмагорию, происходящую на этой дурацкой планете…

– И только чиновники Министерства Финансов позволяют себе забыть, что приобретенные признаки – я имею в виду технологические знания – не наследуются через гены. А то, что наследуется – способности и наклонности, – ценятся далеко не так дорого… Правда, я мог бы вам рассказать немало о случаях торговли генетическим материалом и человека, и других созданий Божьих, но все это – из другой оперы… Биопластика, пересадка органов, конструирование суперчемпионов и суперсолдат… Даже адаптация модифицированных «хомо сапиенс» к условиям иных миров. Но не то, что вы имеете в виду…

– Мне кажется, что если вы не оторветесь от ползучей эмпирики, то мы просто будем блуждать в потемках до конца пребывания на этой благословенной планетке, – вздохнул Моррис. – Вам не хватает сейчас именно умения игнорировать обыденный здравый смысл…

– Я очень ценю вашу критику, Моррис, – сухо парировал Кай. – Но я говорю о другом. Наши гипотезы должны быть по-настоящему безумными, чтобы оказаться верными на самом деле!

– Так что же вы предлагаете, Следователь? – Моррис наконец принял серьезный тон – настолько, насколько мог принять серьезный тон потомок бесчисленных поколений рода Де Жилей. – Накуриться гашишу? Принимать ванны из шампанского? Читать до одури Достоевского?

– Я уже сказал, что предлагаю нечто гораздо худшее. – Кай осторожно поставил опустевшую чайную чашку на стол. – Я предлагаю нелегально проникнуть на территорию Спецпоселения «Помпея-2». Ей-Богу, я не стал бы так назойливо настаивать на вашем участии в такого рода предприятии, но, прежде чем размораживать внедренную агентуру, я хочу все-таки до конца использовать наши собственные возможности…

– Отдаю себя целиком и полностью в ваше распоряжение, Федеральный Следователь, но заранее предупреждаю, что подземный ход до Спецпоселения рыть закончу только в следующем тысячелетии, даже с вашей помощью… И даже, если вы снабдите меня саперной лопаткой.

– Вы совершенно забываете о ваших связях, которые так нам помогли уже по части построения гипотез… – Кай отважился наполнить свою чашку вторично и с интересом наблюдал за поведением нового пакетика «Липтона», в нее опущенного. – Постарайтесь под благовидным предлогом найти вашего приятеля с Мелетты…

* * *

Поминая Шайтана, Айман короткими перебежками преодолел открытое пространство между слабо освещенными сталактитами. Впрочем, возможно, это были сталагмиты – не до подобных наблюдений было ему.

По Спецпоселению шла охота.

И охотились за ним – Айманом Ибрахимом.

Подобной прыти от Сержа и его людей он не ждал. Так же, как не ждал и такой чудовищной гадости от Баруха. Мало того, что хитрец выжил, он еще и выдал затею Аймана с перехватом Отправки. В конце концов… В конце концов, они могли бы найти и общий язык. Вполне могли бы…

Конечно, не стоило предпринимать такую прямолинейную попытку избавиться от слишком много узнавшего конкурента, но уж закладывать старого знакомого – последнее дело… Последнее…

Тяжело вздохнув, Айман вжался в на редкость неудобную ложбинку, по дну которой в былые дни весело журчал ручеек. От перехода к шлюзовым туннелям его прочно отсекала медленно, но уверенно движущаяся по Большой Пещере цепь дружинников…

* * *

– Серебряная Бетти, конечно, выиграет схватку со Старухой… – задумчиво констатировала Мариам, – но в отношении наших подопечных она допустила большой прокол…

– Ты позвала меня сюда, чтобы болтать о политике? – чуть пожала плечами Джейн.

– Просто – несколько соображений по поводу новостей, которые ты принесла мне в клювике… – Мариам поправила подложенную под спину подушку и кивнула Джейн хорошо понятным для профессионалок движением головы.

Джейн осторожно вынула из сумочки скалер-подавитель систем подслушивания и надавила кнопку включения. Мариам улыбнулась и тоже вынула (только из-под подушки) почти такой же приборчик и показала его коллеге. Включила и сунула на место.

– Политика, знаешь, хорошо отвлекает… – вздохнула она с таким видом, будто ничего не изменилось. – Я говорю: не станут Федералы торговаться ни с кем из Триумвираток. Бетти сама подбросила им слишком много информации через Роззи. А твой Кай все делал вид, что ничего не понимает… Пока и впрямь до него не дошло… А теперь они под шумок расколют этот орешек без всякой помощи… Ты в курсе того, что оба голубка упорхнули?

– Да, – кивнула Джейн, – Бет дозвонилась до меня из бункера еще ночью. И, кажется, не поверила ни одному моему слову… Похоже, она даже удивилась, что я сама еще не подалась в бега, пока в городе творится этот бардак…

– Ты сама виновата, Джейн, – поработав с тобой, каждый убеждается, что в тихом омуте водятся черти. Здоровенные и злонравные… Естественно, тебя подозревают в таких вещах, в которых ты ни сном ни духом не… Впрочем, чему тут удивляться: у меня в характере тоже такие вот чисто мужские финты… Поэтому я сразу и вспомнила о тебе, когда узнала… В общем, чего тут ходить вокруг да около – я… я кое-что заподозрила, когда Моррис раздобыл для меня эту чертову сыворотку Лонга… Вся медицинская братия, что меня тут пользует, прямо-таки роиться начала – как пчелы в улье… Ну а на меня, конечно, – ноль внимания. Все они глубоко убеждены, что уж в чем-чем, а в медицине мы – ни бум-бум. Здесь же весь народ – наемный. Порядочных медиков на Химере не учат – боятся, что сестры узнают слишком много того, чего знать не нужно. Но мы-то с тобой не один год провели «под чужими небесами», как это поется… И нахватались кое-каких знаний, которым в наших школах не обучают… Короче, мне удалось добраться до секретов нашей с тобой Тайны Рождения.

– Что, уже и этими секретами стали торговать из-под полы? – удивленно приподняла плечи Джейн.

– Да нет, – Мариам слабо махнула рукой. – На Дам-Хранительниц еще вполне можно положиться. Народ старый, закаленный и ко всему еще достаточно безграмотный, чтобы ничего не понимать в ими же охраняемых файлах… Так что из них ничего не выжмешь даже под пыткой – все равно не знают ни хрена. А специалисты в биоблоках – наемный медперсонал, большей частью из Метрополии. Их меняют каждые три года и к системе кодировки данных – на пушечный выстрел не подпускают. Но не они одни такие умные. Пока нас – побывавших за Геостационаром – было раз-два и обчелся, и речи не могло быть о том, чтобы кто-то бесконтрольно мог выполнить цитологический анализ. А теперь… Короче, я в свое время присмотрела нескольких девочек, которых можно было бы основательно прижать за тайное изучение медицины во время пребывания за пределами Химеры, но, грешна, не стала на них давить. Одна из таких вот – Аманда Велес. – Мариам, настороженно оглянувшись, нацарапала взятым с тумбочки карандашом несколько букв и цифр на клочке бумаги. – Ветеринар. Слава Богу, что на обучение ветеринарии запрет у нас снят. Но Аманда только здесь обречена возиться с милыми домашними любимцами. И любимицами. На Океании она получила неплохую подготовку по цитогенетике человека и стажировалась в лучших клинических лабораториях. Я связалась с ней и вручила кое-какие мои анализы. И кое-какие – твои.

– Почему именно мои? И откуда они у тебя? – Джейн не скрывала, что разговор все более перестает нравиться ей.

– Господи! Да это ведь очевидно! Всем, кроме тебя, разумеется. Ты ведь никогда не интересовалась тем, что о тебе говорят за глаза. Ты у нас – известная гордячка…

– Ты хочешь сказать…

– Нет, у тебя не растут усы, ты хорошо сложена, и твоей физиономии завидуют многие в отделе… – неопределенно начала Мариам. – Нет… Но – характер, образ мышления… Он нас выдает – таких, как мы… И поэтому я сразу вспомнила о тебе… А анализы… Данные сканирования мазков крови всех сотрудниц отдела, которые бывали ранены и проходили лечение – ты ведь у нас тоже из таких, – хранятся в наших архивах открыто. И до хозяек не доходит, что их можно подвергнуть не только стандартному анализу…

– Что значит – «таких, как мы»? – Джейн выпрямилась на стуле и до побеления стиснула взятые в замок пальцы рук…

* * *

Спасение пришло неожиданно – сперва Айман не понял, что происходит – под сумрачными сводами пещер Спецпоселения, нарастая и дробясь многочисленным эхом, раздался низкий рев двигателя мощного кара.

Звуку двигателя вторило спазматическое подвывание сирены – то ли на неведомо откуда взявшемся транспортном агрегате, то Ли на КПП.

Неумолимо двигавшаяся вперед цепочка преследователей запнулась. Проклятые громилы стали тревожно озираться, а откуда-то из соседнего грота донеслись крики: «Стой! Стой, стрелять будем!!!» – и ожесточенная перебранка конвойных непонятно с кем и призывы «всем дуть сюда»… Цепь, готовая было сомкнуться вокруг хлипкого убежища Аймана, рассыпалась, и грозные, вооруженные бластерами и карабинами мужики кинулись на подмогу патрулю, контролировавшему въезд в Пещерную Страну.

Айман облегченно вздохнул и руслом мелкого ручейка, а потом, почти уже не скрываясь – короткими перебежками, – снова устремился в заросшие сталактитами (а может, и сталагмитами) переходы. Большого оптимизма в отношении того, что ему удастся выбраться из Спецпоселения, он все равно не испытывал. Надо было поторопиться с ликвидацией вещественных доказательств.

* * *

– Нет, это совершенно невозможно сейчас! – втолковывал командир патруля Карлу-Фердинанду.

Карл-Фердинанд невозмутимо восседал за рулем здоровенного контейнеровоза и, как ни в чем не бывало, изображал из себя заправского водилу. Этому способствовал его наряд – строгую «тройку» он заменил на спецовку службы Космотерминала.

– В Спецпоселении облава, – разъяснял добродушный, в общем-то, ополченец бестолковому Шнобелю. – Я и так должен вас задержать за то, что вы продули мимо КПП без остановки. А у вас еще на контейнере знак «Радиоактивные отходы»… Поворачивайте оглобли и давайте отсюда как можно быстрее! Давайте, давайте!!..

Не особенно прислушиваясь к аргументам увешанного оружием бородатого мужика, Карл-Фердинанд громогласно требовал немедленно привести к нему Томаза Гвишиани, который тут же все всем разъяснит.

– Томаза?! – Тут из кучи собравшихся выделился лысый, неприятного, вида тип, вооруженный, кроме типового бластера, еще и походным дозиметром. – А может, тебе, мистер, еще и Большого Сержа к ноге подать? Вылезай и показывай патрулю, что привез. И без фокусов, дорогой ты наш…

Собравшиеся активно загудели в том смысле, что надо бы разобраться с нахальным типом. Нахальным и подозрительным к тому же. Подозрительным и на рожу противным… На рожу противным и рожей этой кое-кому запомнившимся…

– А ну – послушайте! – заорал, пробиваясь к эпицентру событий, парень, похожий на похмельного Бахуса. – Я этого пентюха по два раза на неделе здесь вижу. Это тот самый тип, который не вылезает от Торговца!

Это сообщение произвело впечатление. Наступила тишина.

– Это правда, мистер? – спросил командир, сверля Карла-Фердинанда суровым взглядом. – То, в чем тебя обвиняет Дан? А ты сам, Данила, думаешь, что говоришь?

– Я не понимаю, почему, собственно, я должен оправдываться в том, что имею бизнес с господином Ибрахимом? – чуть дрогнувшим голосом возмутился Карл-Фердинанд.

Поворот событий явно был для него полной неожиданностью.

– Да потому, что его, черта драного, мы уже почти вторые сутки днем с огнем ищем!.. – в бешенстве заорал тип с радиометром. – Ребята, это же – одна шайка! Контейнер ни миллирентгена поверх фона не светлит!! И знак с ошибкой намалеван!!! Только сегодня! Они – свиные задницы – в контейнере старую кочерыжку Аймана на Поверхность вывезти хотят!! А ну, отворяй контейнер, падла!!!

Карла-Фердинанда отличала поразительная быстрота и точность реакции. Контейнеровоз рванул с места так, что только чудо спасло с полдюжины зазевавшихся дружинников, которых он непременно размазал бы по неровностям местности. Чудо было представлено стволом бластера, который успел завести ему под подбородок проворно вскочивший на подножку водительской кабины патрульный. Другой дружинник тоже не оплошал, вовремя нажав на спуск «зуды», до того без дела болтавшейся у него на шее. Движок кара – совершенно неслышный, вдруг закудахтал и заткнулся. Заодно вышла из строя вся электроника в радиусе до полукилометра. У многих заломило виски.

Не говоря худого слова, патрульный вытряхнул Карла-Фердинанда на зеленую травку и, продолжая подпирать его челюсть стволом, потребовал:

– Открывай свою коробочку! И – без фокусов!!!

– Там – радиация… – неуверенно воспротивился Карл-Фердинанд.

– А вот сейчас и увидим: радиация у тебя там или хренация… – мрачно настоял на своем командир патруля и тычком ствола направил задержанного к заднему торцу контейнера.

Карл-Фердинанд тяжко вздохнул и взялся за рукояти сервопривода. Тот, как ему и положено было после удара импульсом «зуды», и не подумал заработать. Дружинникам пришлось навалиться на рычаги впятером. Стальная дверь съехала в сторону, и перед собравшимися предстало удостоверение Следователя Федерального Управления спецрасследований. Удостоверение держал перед собой ничуть не покоробленный пикантностью ситуации Кай Санди, а за его спиной демонстрировал еще какую-то бумагу Моррис Де Жиль.

– Дьявол побери! Мне следовало бы догадаться, с кем я имею дело! – Карл-Фердинанд Шнобель бессильно опустился на к случаю пришедшийся пенек.

– Можете не разыгрывать изумления, – сухо посоветовал ему Кай, спрыгивая на траву. – Заочно мы давно знаем подноготную друг друга… Мне необходимо видеть Сергея Плотникова, – повернулся он к командиру патрульной дружины. – И Баруха Циммермана – предпринимателя…

– А чашечку кофию вам не угодно, мистер? – осведомился компатруля, разглядывая диковинный документ. – Эй, кто-нибудь знает, что за цыдульку мне в нос тычет господин из ящика? Вы такие сами рисуете, мистер, или заказываете по почте?

– Это, по-моему, та самая штука, которую в Диснейленде вручают каждому тысячному посетителю, – сострил кто-то из собравшихся.

– Вот что, – решительно распорядился компатруля, – всю эту троицу – в комендатуру, с машиной вместе, а ты, Данила, и еще кто-нибудь, гоните за Ройфой – он в таких цыдулях толк знает… Похоже, добрались-таки до нас Федералы…

* * *

На экране монитора вспыхнула таблица лейкоцитарной формулы. Аманда повела «мышью», и ячейка с нейтрофилами выросла до размеров экрана.

– Тут вот какое дело. В принципе и у нас, и у мужчин клетки крови практически одинаковы, а, скажем, эритроциты – те вообще идентичны. Но если взять нейтрофилы – вот эти, фиолетовые, что микробов едят, – она ткнула указателем «мыши» на вспученную на весь монитор клетку с набухшим, сросшимся из трех кусков ядром, – то они отличаются в-о-о-н по тому отростку. Видишь пупырышек? Это и есть женский половой хроматин. Это – демонстрационный файл. А сейчас…

Джейн слегка перевела дух и чуть сильнее обычного сжала плечо сестры Велес.

– Теперь давай мой анализ.

Та пожала плечами и, вздохнув, сыграла на клавиатуре еще несколько гамм. На экране появилась клетка крови Джейн. Точно такая же, как та, которую они только что видели. Только вот женского полового хроматина там не было.

Некоторое время обе они молчали. Потом Аманда неуверенно протянула:

– Можно еще сделать соскоб слизистой рта. Это – стандартный тест…

* * *

– Не понимаю, что вы имеете в виду, когда говорите о нашем заочном знакомстве… – Карл-Фердинанд с досадой приналег на ставни маленького – под самым потолком – оконца, но не преуспел и в этой своей попытке проложить путь к свободе. Сложенная из стволов какого-то местного дерева скудно освещенная банька, служившая местом содержания задержанных, была сработана на совесть.

– Только то, что не считаю вас за олуха Царя Небесного, способного купиться на экспромт моего уважаемого коллеги, – пояснил наблюдавший за этим его занятием с живейшим интересом Федеральный Следователь. – Ведь это так?

– За осла меня обычно не держат, – раздраженно парировал Карл. – А если и держат, то потом об этом горько сожалеют…

– Вот и я о том же, – продолжил Кай. – Тогда зачем вам была нужна эта игра? Ведь парочка инспекторов Директората, принятая на самом высоком уровне, явно не те люди, которые станут связываться здесь с подпольной коммерцией. Разве только для того, чтобы затеять какую-то провокацию… Вы же делаете вид, что всерьез проглотили наживку…

– Не знаю, как я, а вот ваш уважаемый коллега, – Карл-Фердинанд кивнул на нервно меряющего шагами пространство баньки Морриса, – крючок проглотил и сидит на нем основательно…

– Вы не должны были!.. – взвился Моррис. – Я не позволю себя шантажировать…

– И правильно сделаете, – заверил его Кай. – Потому что и крючок, и наживка – это уже предмет головной боли моих коллег на Цирцее-Пересадочной…

– Вы хот-тите сказать?.. – Моррис повернулся к Каю.

– Я хочу сказать только то, что сразу же после нашего приятнейшего знакомства с лицом, представляющим здесь интересы господина президента Республики Мелетта, я навел справки о его – лица этого – деятельности на Химере вообще и в ту незабываемую ночь, когда вы и милейшая Роззи познакомились с Карлом-Фердинандом – в особенности… И узнал преинтереснейшую историю отправки за геостационар некоего дипломатического груза… Контейнера – метр восемьдесят, шестьдесят на сорок…

Моррис сел на подходящее бревно, обхватив голову руками.

Карл-Фердинанд досадливо крякнул.

– Ну и вас вовсе не должно удивлять то, что на Цирцее-Пересадочной груз этот… – продолжил Кай.

– Я буду протестовать! – вскипел Карл-Фердинанд. – Вы взломали дипломатическое отправление!!

– Груз был вскрыт по форс-мажорным обстоятельствам, – Кай старался говорить спокойным тоном, – на вполне законных основаниях, для составления аварийной накладной, кажется…

– Аварийной? – испуганно встрепыхнулся Моррис.

– Да, кажется – аварийной… Но – не беспокойтесь: милейшая Роззи не пострадала ничуть. Контейнер господина Шнобеля был неплохо оборудован… Должно быть, не первый раз использовался по назначению. Явно – не самоделка… милейшая Роззи выпорхнула из него, как бабочка из кокона. Здоровая и посвежевшая. Только слегка заспанная. На снотворное вы не поскупились, господин Шнобель.

– И теперь… Если Роззи вернут на планету, то Леди Эльсбет не простит ей… И Леди Сью – тем более… – Моррис пошел пятнами при мысли о том, какая судьба ждет его подругу.

– Вы напрасно не поделились со мной информацией относительно этой затеи, – заметил Кай, повернувшись к Моррису и продолжая разглядывать низкий потолок. – Сэкономили бы силы и время мне и моим коллегам, а также нервы – милейшей Роззи.

– Поймите, Следователь, – вспыхнул Моррис, – это дело носило совершенно интимный характер… Не мог же я ставить вас в неудобное положение, делая соучастником определенного нарушения некоторых формальностей?

– Неполной дюжины статей законодательства, – уточнил Кай. – Регионального и федерального. Ценю вашу деликатность. Но Роззи эта деликатность едва не вышла боком.

– Карл просто не мог не воспользоваться такой ситуацией… Я неплохо заплатил и… Неужели вы хотите сказать, что я подверг жизнь Роззи большему риску, чем если бы она оставалась на планете? Она пошла ва-банк и полностью доверилась мне…

– Да, ее положению не позавидуешь, – согласился Кай. – Когда она поняла, что одна старая ведьма использует ее для того, чтобы накакать, извините за метафору, в суп другой, а поняла она это, я думаю, сразу, ваша пассия, дражайший Первый Аудитор, – Кай сделал реверанс в сторону Морриса, нервно шагающего по их тесному месту заточения, – поняла также и то, что ее ожидает, вне зависимости от того, чья возьмет, и решила использовать эту игру по-своему: сосватала вас Карлу-Фердинанду – известному ей специалисту по части нелегального вывоза людей с Химеры. Но нарвалась только на новый вариант кабалы. Или вы думаете, что наш друг, – здесь Кай многозначительно кивнул в сторону господина Шнобеля, упорно продолжавшего биться со ставеньками, – согласился бы вернуть девице свободу, не заставив вас хорошенько поработать на него? Вы ведь не собирались забрасывать Роззи в Цирцейские поселения? Она, по крайней мере, была бы удивлена, оказавшись на «Цирцее-Пересадочной» вместо убежища на Орбитальном Монастыре. Но теперь ей уже ничего не угрожает… Если бы эти ослы не угробили своей «зудой» региональный ретранслятор, вы могли бы побеседовать с ней прямо с моего ноутбука…

– Вы в самом деле собирались меня шантажировать, Карл?!! – Возмущению, наполнившему это восклицание Морриса, не было предела. – За мои же деньги?

– Нет, дорогой, я в картишки с тобой перекинуться собирался… Первый раз такого дурня вижу! – с явным презрением к бывшему партнеру бросил Карл-Фердинанд и, отвернувшись, продолжил свои бесполезные потуги расшатать ставню.

Потом резко повернулся и заорал почти истерически:

– Не принимайте меня за ишака! Я лучше всех на этой идиотской планете понимаю, что тому бизнесу, на котором все здесь держалось со времен Изоляции, скоро конец! Я неплохо заработал на этом деле, пока оно процветало, и теперь заработал бы еще больше на его крахе, если бы вы не влезли в здешние дела, никого не спросясь! Неужели вы думаете, что я настолько рехнулся, чтобы, кокнув или подкупив пару чиновников, и дальше крутить эту аферу, которая уже трещит по всем швам?! Мне всего-то и нужны были твердые гарантии, что я не загремлю под трибунал и что у меня будет время и возможность изъять деньги из этой затеи… Знаете ли вы, чучело гороховое, – повернулся он к Моррису, – что именно с моей подачи вы попали сюда во главе этой шутовской инспекции…

– Вас случайно зовут не Господь Бог? – иронически заломил бровь Первый Аудитор.

– К сожалению, господин Шнобель знает, что говорит… – вздохнул Кай, жестом предлагая спутнику помолчать.

– Вы вернулись бы отсюда триумфатором и – что важнее – богатым человеком! И не рассказывайте мне про родовые поместья Де Жилей! Вся эта рухлядь вам показалась бы заброшенным сараем по сравнению с тем, что вам заплатили бы здесь уважаемые люди… А вы не нашли ничего умнее, чем связаться с ходячим кошмаром в виде вашего напарника! – Карл-Фердинанд Шнобель брызнул слюной и указал подбородком на впервые после их задержания улыбнувшегося Федерального Следователя. Что окончательно вывело Шнобеля из себя:

– У вас, господин Следователь, просто мания какая-то повсюду находить женщин в сундуках… Мако Тарквини до сих пор икает, когда вспоминает свое знакомство с вами… Слава Богу – заочное…

– И яйца Фаберже, – снова улыбнулся Кай, вспомнив былую минуту славы. – У вас не найдется еще парочки? А дамы в сундуках, сдается мне, неотделимы от Мелетты и ее представителей, как пиво от раков, или…

– Значит, вы все-таки хотели сторговать нам тайну ТОВАРА, для надежности подстраховавшись взятием Роззи в заложницы и нашим с Федеральным Следователем присутствием здесь? Здесь – где рассчитывали получить поддержку своих приятелей? Этого – Аймана или как его там? – зло сверля побагровевшего Карла-Фердинанда взглядом, спросил Моррис.

– Ваш, с позволения сказать, визит сюда, к черту в зубы – это ваша собственная идея… Однако если бы Айман не прокололся на какой-то глупости, мы имели бы на редкость содержательную беседу с этим пройдохой. А сейчас нас с вами, по-моему, просто скинут – туда, в тартарары…

– «Тартарары» – это вы о чем? – живо поинтересовался Кай, вызвав у представителя Мелеттского президента очередной приступ ярости.

– О Боги!!! – Шнобель бешено рванул ставню на себя. – Ну почему все легавые – такие идиоты?!

Ставня сердито отворилась, и перед присутствующими предстал заспанный краснорожий охранник.

– Ну, повоюй тут еще!.. – сурово предложил он разошедшемуся не в меру басурманину и пригрозил подопечным флотским бластером – древним, но внушающим почтение.

Ставня захлопнулась. Обессиленный Карл-Фердинанд сел на примостившуюся в углу стопку деревянных шаек.

– Только бы эти троглодиты не прикончили нас под шумок! – простонал он. – Только бы выйти отсюда живым, и, видит Бог, я выкручусь из этой гнусной истории…

– Вас, я вижу, совсем не беспокоит перспектива продолжения знакомства с нами? И встречи с коллегами господина Санди? – ехидно поинтересовался Моррис.

– Вот эта бумажка стоит всех ваших удостоверений, господа. И всей остальной макулатуры на этой вшивой планете… – Карл-Фердинанд бережно извлек на свет Божий кремового цвета конверт и взмахнул им в воздухе. – Прочитайте, господа. Это расширит ваш кругозор.

– Могу сказать вам, что это за чудо-документ, не читая его. – Кай взял конверт и, не раскрывая, протянул Моррису. – Давно уже жду, когда вы вытянете этот козырь из рукава… Думаю, что в этом письме министр-директор Кристиан-Ганс Фогель подтверждает ваши, господин Шнобель, полномочия как его доверенного представителя перед лицом Трех Леди…

– Вы – ясновидящий? – поинтересовался Моррис, вертя перед глазами листок с хорошо знакомой подписью. – Не понимаю, зачем шефу понадобились услуги этого типа?

– Ясновидение в наше время называется хорошо организованной базой данных, – сообщил ему Кай. – Если вы думаете, что члены Директората находятся вне сферы опеки спецслужб, то вы сильно заблуждаетесь – после России конца двадцатого века таких глупостей никто уже не делает… А что до услуг – как вы говорите – подозрительных типов, так вот вам же самому они и понадобились. Так что министра-директора можно легко понять…

– Браво, – вяло похлопал в ладоши Карл-Фердинанд. – Вы не такой уж непроходимый кретин. Ну и как – будете теперь разоблачать сговор двух немцев на уровне Федерального Директората? Конечно, Кристиан-Ганс будет немало огорчен тем, что ваш покорный слуга несколько злоупотребил его доверием и не поделился с ним тайной преуспеяния Химеры, как только сам до нее докопался. Но, поверьте, я немало сделал для того, чтобы…

– И еще он огорчится, когда узнает, что здесь, на Химере, среди местных птичек водятся рыбки… – устало вздохнул Кай, обращаясь более к самому себе.

– Послушайте, – Карл-Фердинанд забрал у несколько растерянного Морриса письмо шефа и заботливо определил его обратно во внутренний карман куртки. – У меня от разговора с вами крыша едет. Какие рыбки? Какие, черт вас возьми, птички? На что вы намекаете?

– Из рыбок – на щуку, – устало объяснил Кай. – Я, господин представитель, намекаю на то, что вашу работу на разведку Материальной Республики под этой кличкой вряд ли санкционировал министр-директор… А про птичек – это я так, – он снова вздохнул, – к слову…

Воцарилось гробовое молчание.

– И это что – тоже из вашей хорошо организованной базы данных? – спросил пригорюнившийся на своем бревне Моррис.

– Знаете, – Кай потер лоб и криво улыбнулся, – хотел бы я вам рассказать байку о том, как день и ночь сопоставлял характеристики утечек информации из вашего Министерства и графики перемещения предполагаемого информатора из Метрополии на Химеру и с Химеры на Мелетту. Но это не совсем так. Вообще-то все эти данные мне уже плешь проели. И вы им идеально соответствовали, Карл. Причем самым ценным в них была кличка осведомителя. Тот, кто вас окрестил этим имечком, сослужил вам плохую службу – нельзя, чтобы профессиональная кличка делала агента узнаваемым…

– Вы ничего не сможете доказать! – чуть неуверенно возразило лицо, представляющее сразу так много различных интересов. – И в конце концов…

И тут с противным скрипом распахнулась дверь, а на пороге, почти полностью заслонив просвет, возникла массивная фигура Сержа Плотникова. Из-за его широкого плеча выглядывал старый знакомый Кая – Барух Циммерман.

* * *

– Да, это они, – взволнованно тараторил Барух. – Эти двое – француз и тот, что стоит… А который в углу, это…

– Это я знаю, кто! – сурово рявкнул его спутник. – Знаю, черт его дери!.. Ну, будемте знакомы, господин Федеральный Следователь. Я – Комендант Спецпоселения Сергей Плотников. Пришел к вам сдаваться.

Был Комендант, насколько позволял судить ракурс, в котором он предстал перед удивленной троицей, плотно скроен, и некоторый переизбыток материи, что Господь употребил на сотворение сего раба своего, пошел явно не на жировые отложения. Фонды были распределены в основном в пользу мускулатуры и кучерявой, чуть тронутой сединой бороды. Настроен Комендант был решительно.

Вниз, к ногам Кая, с грохотом полетело что-то громоздкое, но не слишком тяжелое.

– Надевайте гермокостюм, Следователь, и потопали вещественное доказательство разглядывать…

– Гермокостюм? – поразился Кай. – Мы что – в космос отправляемся?

– Господи, какой болван, – прокомментировал его вопрос Карл-Фердинанд.

– А ты, немчура, не встревай! – сурово осек того Серж. – А то в курятник переведу, и никакие Леди за тебя не заступятся – не до того им сейчас… Тут – бубен-мать – дела серьезные пошли…

– Раз уж вы решили, как вы изволили выразиться, сдаваться, – заметил Кай, начиная натягивать на себя гермокостюм – типовой «облегченный комплект» для коротких вылазок в космос, – то почему бы вам не отпустить из-под стражи и второго члена инспектирующей группы, а заодно…

– Хорош командовать! – все так же сурово цыкнул на него Комендант. – Сдаваться сдаемся, да только вы, гражданин начальник, в здешних делах ни хрена пока еще не смыслите, а потому – слушайте, что вам говорят… А товарищу вашему здесь и побезопаснее будет – неспокойно у нас тут, да и скафандры надежные у нас все в деле…

– Тогда, – не без злорадства заметил Кай, – я попросил бы вас воздержаться от совместного содержания этих двух господ… У них довольно сложные отношения…

– А оно и верно… – почесал в бороде Серж. – Ладно, французику подфартило – барином, один на всю баню сидеть будет. А немчуру – еть его тарарать, – распорядился он кому-то позади себя, – в курятник! И если вы, господин Шнобель, надумаете по своему собственному желанию сообщить властям Спецпоселения, где все-таки находится Черный Терминал, то надумайте это поскорее. Самое время сейчас этот вопросик провентилировать. Потом будет поздно.

* * *

– Вот что, – Аманда поднялась со своего кресла и подошла к стенному шкафчику. – Тебе надо просто расслабиться и махнуть рукой на всю эту галиматью с генами и хромосомами. Вот тут у меня, – она извлекла на свет Божий фигурную цветного стекла бутыль, – какая-то дрянь – сладкая и липучая, но забирает неплохо. Я и сама проглочу немного – думаешь, не бьет по нервам, когда вот так приходится «радовать» людей, как это сейчас у меня вышло?

Джейн машинально повертела в руках мензурку со щедро отмеренной для нее дозой спиртного и так же машинально, не пригубив даже, поставила ее на стол.

– Послушай, – рассеянно спросила она, думая о чем-то своем. – Ты рассказывала Мариам о нашей… О том, что было в Южном полушарии? Вообще о том, что я работала с тобой?

– Н-нет… Я думала – в вашей системе…

– Если бы я доложила тогда нашей системе, что ты три года подряд водила ее за нос, то наш разговор здесь просто не состоялся бы… Но я тогда постаралась понять тебя как женщина женщину – о Господи, какая ирония получается… И закрыла глаза на то, что ты – завербованный агент, прочно сидящий на крючке, способствовала тому, чтобы с дюжину сестер грамотно симулировали свои заболевания и убыли на лечение за геостационар… Ни одна из них не проявила горячего желания вернуться на родную Химеру… К счастью для нас обеих, я слишком хорошо их понимала… И все контакты с тобой в своих отчетах заменила разной туфтой. Я сама вышла на тебя тогда – следовательно, никаких данных о нашем с тобой знакомстве в системе не существует… И вот теперь Мариам рекомендует мне тебя как свою подругу и направляет для интимной консультации. Но я-то ясно помню твой рассказ, как эта самая подруга вербовала тебя после возвращения с Океании… Довольно подлая была история…

Аманда скисла. Залпом проглотила свой ликер и нацедила еще – полную мензурку.

– Да… – сказала она. – Она мне поручила поработать с тобой. Я еще удивилась, но промолчала.

– Тебя что – прямо в госпиталь вызывали или как?

– В какой госпиталь? Разве… Нет, просто через мой обычный «почтовый ящик» передала магнитку с инструкциями… Но я – не до конца выполнила… Еще не до конца…

– Скажи мне одно: эта… эти данные моих анализов – туфта?

Аманда низко склонила голову:

– Нет… Нет, Джейн, это подлинные файлы. И соскоб это подтверждает. На генетическом уровне ты…

– А Мариам? – Джейн до побеления суставов впилась пальцами в ручки кресла. – Она – тоже?

– Нет, вот это как раз – туфта. Полнейшая…

– И зачем же это все? Что ты еще должна была мне выдать? – Джейн не отводила взгляда своих бешено сузившихся зрачков от глаз Аманды и только этим не давала ей впасть в полную прострацию.

– Ты… Ты сама должна была у меня попросить… – Аманда почти всхлипнула. – Я должна была подвести разговор к этому…

Она быстрым движением достала из выдвижного ящика упаковку невзрачного вида таблеток и, словно шпаргалку нашкодившей школьницы, перехваченную строгим учителем, отвернувшись, бросила на стол.

– Это якобыдля Мариам. Но тебе самой должна была прийти мысль… Здесь хватит на четверых… Так поступают многие, узнав, что… Если бы все шло так, как они задумали… Результат был бы почти гарантирован…

– «Экстракт семян «Древа Познания Истины»»… – прочитала Джейн нарочито мелко отпечатанную этикетку. – Знакомая вещь. В малых дозах хорошо развязывает язык, в больших – заставляет замолчать навеки… Ты сказала «они задумали»… «Они» – это Мариам и…

– И Леди Сью… Думаю, что она. Старая ведьма совсем поехала умом и мочит всех подряд. И… не держи зла на Мариам… Сама знаешь – Родина прикажет…

– Да я сама такая… – задумчиво проронила Джейн, взвешивая в руке станиолевый листок с пластиковыми пупырышками, таящими блаженную смерть. – Была такая… Давно – до Харура, до Аделаиды… Неужели Леди не проще было бы послать ко мне обычного киллера?

– Тебя считают профессионалкой, – пожала плечами Аманда. – И потом… В таких случаях предполагается, что имело место раскаяние… Предсмертная записка и все такое…

– Милые сантименты… – Джейн встала. – Вот что: Мариам передай, что я «лекарство» взяла и ушла от тебя напрочь убитая… – Джейн сунула упаковку в карман. – По сути, так оно и есть. Меня убивали уже… Раньше. И можешь особо не волноваться – обо мне теперь долго здесь никто и ничего не услышит…

– Ты решила… – Аманда прикусила губу.

– Может быть, когда-нибудь пришлю тебе открытку. Откуда-нибудь. С Аделаиды, например. Специалистов в нашем деле всегда не хватает. И платят перебежчикам неплохо. Правда – презирают, но это уж – дело вкуса… И еще вот что. Все, о чем мы поговорили здесь, ты можешь рассказать только одному человеку. Но ему расскажешь – обязательно…

* * *

Когда Джейн вышла на безлюдную, занесенную снегом улицу, впервые за эту зиму с неба столицы ушли снеговые облака, и казалось, что с огромным опозданием наступило утро. Джейн подкинула на ладони упаковочку со снадобьем, дарящим избавление от себя, и бросила ее в серый снег. Впечатала каблуком в смерзшуюся грязь – не дай Бог, подберет кто-нибудь. Весной эту дрянь унесет в стоки – пусть ее жрут крысы.

– Если я и умру, Леди, – пообещала Джейн кому-то в небе, – так только при попытке выжить!

И зашагала прочь.

Короткая зима Северного полушария кончалась, и в воздухе стоял запах близкой весны. Довольно горький.

* * *

Шорох, зародившийся в недрах скал, перешел в мощный гул, гул перерос в скрежет. Кай не сразу понял, что происходит там – внизу. Казалось, дно циклопического колодца, над краем которого они с Комендантом стояли, вцепившись в стальные поручни, охватил циклон, каруселью завертевший неровный слой красноватой пыли, покрывавший его. Только через несколько секунд до Кая дошло, что это сама материя дна пришла в движение, лепестками огромной диафрагмы сдвигаясь в стороны, освобождая чудовищный, на сотни квадратных метров объектив. Иллюминатор.

– Мы не каждый год открываем большое окно, мистер, – пояснил Серж, – но ради вас – постарались. Не заставлять же вас в перископ глазеть… А так… Впечатляет?

Это действительно впечатляло. Под их ногами, там, где по всем законам природы должны были простираться каменные недра планеты, раскрылось окно в другую Вселенную.

По крайней мере, на первых порах это казалось черной бездной Космоса. И в этой бездне, освещенная лучами невидимого светила, плыла единственная, словно с сюрреалистического полотна сошедшая планета: тяжелое, каменное, по всему судя, ядро, тонущее в голубоватой дымке атмосферы. Испещренное неровными морщинами гор и матово-синими пятнами морей. И светящееся россыпями огней – на темной его половине…

Некоторое время Кай молчал. Потом откашлялся.

– Вот как… У вас тут и своя небольшая Вселенная есть… Или я просто спятил наконец?

– Нет, пока незаметно… – Серж тоже откашлялся. – Должно быть, с непривычки все это воспринимается с трудом… Но – уж тут извините, что Предтечи соорудили, то они и соорудили… На наши вкусы не рассчитывали…

– Это… Там – внизу… Малая планета? – спросил Кай.

– Это называется – Первая Оболочка, – деловито пояснил Серж. – Или Обитаемый Мир – это ТЕ его так называют… Которые на нем живут. Девяносто шесть километров в радиусе. С копейками.

– И она обитаема… – пояснил себе самому Кай. – Ну конечно… Так вы там и разводите ТОВАР?

– Что значит разводим? – оскорбился Серж. – Присматриваем потихоньку… Материей снабжаем… А разводятся они сами собой. Несмотря ни на что. К тому же и царства-государства свои завели, войны, политику и всякое такое… Целый мир…

– И обо всем этом вы молчали?

– Мы, простите, этим хозяйством от века занимаемся… И под собой сук рубить нам не с руки… Да и Хозяйки – сильно против… Такой уж у нас с ними, с бабами чертовыми, уговор… Они нам жить спокойно дают, ну а мы – ТОВАР обиходим, проводим первичную адаптацию…

– Они… жители этой Первой Оболочки… они там находятся со времен Предтеч? – продолжал спрашивать Кай, утратив хоть какое-то подобие системы в осмыслении обрушившейся на него информации. – Это… Это – не люди?

– Это точно. Они, бедные, просто Обслуживающий Персонал… Ведь Химера-Вторая, это – по сути своей – что?

– Это вы меня спрашиваете? – изумился Федеральный Следователь.

– У меня, извините, такая манера выражаться… – пояснил Комендант. – Так вот я и говорю: Химера наша – по сути своей – что?

– Что? – покорно спросил Кай.

Другого способа вывести разговор из образовавшегося тупика, наверное, не было.

– А Химера эта, – удовлетворенно пояснил Серж, – древняя энергостанция Предтеч. На основе черной дыры. Махонькой такой… По общей массе – примерно с земной шар как раз. Но не по размерам… То ли они ее сами сотворили, то ли сыскали где-то, а потом соорудили вокруг две оболочки. И, чтоб она не бесхозная болталась и не сосала в себя абы что, стали материю туда отправлять дозировано. На Первой Оболочке – свой Обслуживающий Персонал разместили. На предмет регуляции поступления вещества в Дыру – они ее Вечным Огнем именуют – и использования того жесткого излучения, что образуется при падении в дырку эту материальных тел… А на Второй – похоже – сами жили. Во всяком случае – подходящие условия там создали… Они, видно, на людей смахивали. Так или иначе, но сгинули они куда-то с десяток тысяч лет назад… Тут оценки расходятся. А хозяйство их уцелело… Понятное дело, Обслуживающий Персонал, что там внизу все это время проживал, совсем за долгие века оскотинился, многие одичали, но присмотр за энергоустановкой не забросили… Это у них чем-то вроде ритуала сделалось… А большинство населения даже говорить и то, считай, что разучилось…

Оно, может, впрочем, и к лучшему – потому что, когда в имперские времена люди Комплекса Химеру изучать начали и на Первой Оболочке высадились, то меньше недоразумений вышло. Просто нашему языку и нашей культуре обучили тамошних бедолаг, да и стали ломать голову, к чему их приспособить можно… В смысле военного применения… Тогда же и первые Спецпоселения организовали – для работы с Ядром – ее еще так называли, Первую Оболочку… Сами понимаете, не по оргнабору, а все больше из зеков да лихих людей, так что у нас тут социум весьма своеобразный получился…

Плотников вздохнул, призывая Федерального Следователя к пониманию, и продолжил:

– Ну а пока думали да гадали – Империя прахом пошла, Эпоха Изоляции наступила, и на Второй Оболочке одна ерунда творилась целых три поколения… То монархия исламская, то Неоджамахрения, то Материальная Республика – теперь опять – еть-тарарать – неведомо чего творится… А мы как сидели, так и сидим у шлюзовых устройств словно пришитые… Ведь соображаете, что произойдет, если Вторая Оболочка разгерметизируется? Всю атмосферу засосет внутрь, в Просвет, наверху тут загнемся мы все, а на Первой Оболочке ад кромешный наступит: атмосферное давление скаканет, ихние шлюзы тоже загремят, Дыра весь воздух засосет, и интенсивность излучения вырастет черт-те во сколько… Короче – всем крышка… Так что без нас и Верхнему Народу и Нижнему – труба. А к тому же мы еще и ТОВАР принимаем… Так что на Спецпоселениях вся Химера, считайте, держится…

Так эти, прости Господи, суки, еще все на нас сэкономить норовят: пока с них фонды на текущий ремонт Внутренней Поверхности вышибешь – облысеешь. А ведь двух недель не прошло, как обрушение было. Для нас обрушение, для них там – метеорный дождь… В результате – война приключилась… Там, внизу…

– А свет… Откуда там свет? – Кай протянул руку вниз, словно пытаясь пощупать странное сияние, истекающее из недр планеты…

– Уж это просто, – радостно прогудел Комендант. – Это автономная система. От нас почти не зависит. Натурально – еще Предтечи соорудили. Жесткое излучение из центра системы преобразуется в энергию возбуждения генераторов на полюсах, а те бьют лучами по отражателям на Внутренней Поверхности. Попеременно то по одному, то по другому… Они-то у них за солнышко и служат… Часть энергии отводится в виде этакого э-э… подобия геотермального тепла… Вы видели, наверное, там – наверху – такие сооружения вроде улиток…

– Видел… – Кай почувствовал, что по части новой и вполне отвечающей критерию безумности информации на сегодня его норма явно превышена. – И вас не смущает м-м… моральная сторона операций с ТОВАРОМ? Ведь дичайший наворот получается – тут и нарушение Закона о Межцивилизационных Контактах, и элемент работорговли, и…

Он махнул рукой, осознав, что нарушения Закона в такой концентрации уже перестают быть преступлением, становясь просто неизвестно чем…

– Так ведь – мы же не на галеры Обслуживающий Персонал отправляем, – оскорбился Серж. – Все, как один, довольны, королями ходят – там у себя, по месту распределения… И потом, мы же их не слепыми котятами в речку кидаем – все программу адаптации проходят, у кого нет – специальность в руки даем…

– И где же все это… – начал Кай.

Пожалуй, он был благодарен Коменданту за то, что тот не прихватил с собой на процедуру предъявления Главного Вещественного Доказательства еще и Морриса с Барухом. Сам он себе представлялся сейчас попросту безрогим бараном, пытающимся вникнуть в смысл Извечной Тайны Бытия пред строгим ликом Вечности. В частности то, как можно укрыть от людского взгляда месторасположение учебно-тренировочного центра по подготовке негуманоидов в области высоких микротехнологий, оставалось для него полнейшей загадкой. Продолжить расспросы Каю, однако, не удалось: блок связи на поясе Коменданта завибрировал и замигал лампочкой вызова.

* * *

– Момент, – прервался Серж, переключаясь на прием, и с остервенением крякнул. – Раскололась-таки немчура чертова! То ли сам Барух его уговорил, то ли в курятнике истомился. Тут времени терять нельзя.

Он энергично повлек Кая к шлюзовым камерам.

– На Ядро наглядимся еще, а на Черном Терминале капсула с доставкой пропадает. Может, и попередохли уже все.

– Черный Терминал, – спросил Кай, – это…

– Да понимаете что, господин Следователь, – яростно заскреб в затылке гермошлема Комендант, – покуда здесь Комплекс шуровал, черти эти столько терминалов понастроили для транспортировки туда – грузов, оттуда – Обслуживающего Персонала. В капсулах, магнитными катапультами. Мы их восемь штук понаходили. Вот теперь и используем. Такие – за «белые» терминалы идут, а жулье всякое – и с той стороны, и с этой – свой бизнес наладить норовит – типа контрабанды, а то и законный груз, суки, перехватывают. Но лет шесть тому – мы ума им вложили, да, выходит, не всем. Что герр Фогель в курсе этих вот делишек был, я давно уже догадывался, да у него крепкий тыл имелся – кто-то из Леди… Думаю, он у Бойда или Сунь Ли секрет одного из «причалов» купил – в обмен на то, чтобы их потом на закрытом суде от дела этого отмазали… Так что тут наше расследование крупно тормозили. Да он и сам редко сюда нос казал – действовал через кого-то из здешних… Теперь, впрочем, прояснилось – с кем…

И тут монолог Коменданта был прерван тихим, казалось бы, но мощным звуковым эффектом: откуда-то издалека, из глубины скальной породы в шлюзовую камеру докатился короткий удар, от которого в низкой, почти инфразвуковой гамме колоколами зазвучали стены шахт, ведущих к Поверхности лифтов, перекрытия уровней герметизации, бесконечные пустоты гигантских сот Второй Оболочки…

– Терминал! – бешено заорал Серж. – Падлой буду, Черный Терминал рванули!! Айман постарался – кому еще!..

И яростно забубнил что-то, одному ему понятное, в трубку блока связи.

– Совпадение характерное… – заметил в пространство Кай. – Вы уверены, что у вас не идет утечка информации на самом высоком уровне?

– Может, и так… – набычась, ответил Комендант, – а может – и совпадение… Капелюх сверху передает – засекли они Ибрахима и сейчас брать будут. Вот он дистанционно и рванул, сволочь… Уничтожил главную улику. И всю партию Персонала – с ним вместе. За Персонал, козел, ответит!..

* * *

– Я не знаю этого джентльмена, – невозмутимо пожал плечами Айман. – Не спорю, возможно, сталкивался с ним по вопросам коммерции, но не могу же я помнить всех, кто…

Он осторожно скосил глаза на нависшего над ним здоровенного дружинника, пощупал немалый фингал под левым глазом и добавил:

– Я вообще не понимаю предъявляемых мне претензий… Господин Циммерман, видимо, одержим манией преследования… А господин Шнобель, как вы назвали этого джентльмена, повторяю, не имеет ко мне никакого отношения…

– Вы это подтверждаете? – Федеральный Следователь повернулся в сторону второго арестованного.

В кабинете Коменданта нависло напряженное молчание. Серж угрожающе скрипнул с трудом вмещавшим его креслом.

– Еще раз подчеркиваю, что даю свои показания совершенно добровольно, – не глядя в глаза Айману, отчетливо продиктовал в подсунутый ему под нос микрофон Карл-Фердинанд. – Повторяю сказанное мною менее часа назад: в начале прошлого года я в порядке обычной беседы поделился с господином Айманом Ибрахимом некоторыми соображениями относительно местонахождения принимающего узла одной из магнитных катапульт… А также другими фактами, о которых я узнал из различных гм… источников… Мне совершенно неизвестно, каким образом господин Айман намеревался использовать полученные им от меня сведения…

– Я не помню такого разговора, – высокомерно игнорировал подобное предательство Айман.

– Брешут оба, как… – начал характеризовать услышанное мрачный и порядком приуставший от почти двухдневного аврала Мэтью Капелюх – правая рука Сержа. – Бабки они собирались заработать на Черном Терминале – для Старухи лично…

– Оставим пока в стороне эти соображения… – постарался остаться в русле понятных ему фактов Кай. – Сколько бы господин Ибрахим ни отрицал свое отношение к происшедшей м-м… диверсии, на основании показаний задержанного Шнобеля я имею полное право истребовать у Федерального Прокурора ордера на арест их обоих по обвинению в причастности к умерщвлению группы представителей цивилизации внеземного происхождения. Это обвинение достаточно тяжкое, джентльмены. Оно оправдывает задержание предполагаемых преступников и содержание их под стражей до получения санкции Прокурора. Или отказа в таковой. Комендант согласен с такой постановкой вопроса?

– Еще как согласен! – заверил его Серж, угрожающе почесывая седую подпушку своей бороды.

– Вашему Коменданту самому место в каталажке! – возмутился Айман. – И потом – с чего вы взяли, что те, кто был в той Отправке, погибли?

– Признает, сука, что про Отправку знал… – вставил в разговор свое наблюдение Капелюх.

– По-вашему, можно не погибнуть, оказавшись в эпицентре плазменного разряда? – осведомился Серж.

– А кто вам сказал, – еще более высокомерным, чем раньше, тоном парировал его вопрос Айман, – что эта Отправка находилась все еще на Терминале?..

– Так ты ее оттуда забрал?! – Серж привстал на полусогнутых.

– Скажем, так… – Айман откинулся на жесткую спинку своего стула и закинул ногу на ногу. – У меня есть некоторые основания догадываться о местонахождении группы перемещенных лиц, которую вы изволите именовать «Отправкой». Той, что прибыла вчера, и другой – прибывшей намного раньше. Мне кажется, что, если мы придем ко взаимоприемлемому решению относительно моего статуса в Спецпоселении и на Химере, мне удастся более точно восстановить в своей памяти эти… данные.

– Вы уверены, что находитесь в том положении, в котором стоит торговаться? – свирепо спросил Мэтью, поднимаясь с места, с явным намерением нанести задержанному телесные повреждения.

Но Комендант, покосившись на Федерального Следователя, остановил своего помощника движением руки.

– Если ты, – повернулся он к Торговцу, – дашь следователю расписку о том, что не смоешься…

– Простите, – торопливо вмешался в разговор Карл-Фердинанд, – но я могу оказать следствию аналогичную услугу, на тех же условиях…

Айман сообщил ему, что он думает о гражданах Мелетты и о представителях ее президента – особенно. На что тот не обратил ни малейшего внимания.

– Мы слушаем вас, – повернулся Кай к Карлу-Фердинанду.

Тот уже торопливо царапал что-то в протянутом ему догадливым дружинником блокноте.

– Вот! – провозгласил он. – Это программа кодирования радиосигналов капсул доставки в системе того «причала». Если только они не экранированы металлом…

– Угомонись, задница, – успокоил его Торговец. – Они экранированы!

– Ну что же, – вздохнул Серж и протянул листок с каракулями Шнобеля одному из дружинников. – Ну-ка, Ник, снеси это на узел связи. Они там, надеюсь, уже пришли в норму? Пусть проверят сигнал и сразу дадут знать сюда. А мы посидим и посмотрим, кому из господ, – он кивнул на задержанных, – подфартило…

Наступила пауза. Сидевший в углу Моррис спросил, не удосужится ли наконец хоть кто-нибудь объяснить ему, что тут происходит?

Кай вздохнул и с пониманием поглядел на своего спутника, неплохо выспавшегося в месте не слишком добровольного содержания и вконец обалдевшего от происходящего.

– Дело в том, – сказал он как можно мягче, – что наш с вами разговор о недостаточном безумии ранее сделанных предположений относительно… относительно источников благополучия Химеры получил вполне достойное продолжение… К сожалению, события развиваются слишком быстро, чтобы…

– Так у них здесь все-таки есть окно в параллельную Вселенную? – недоуменно и полуутвердительно спросил Моррис.

Карл-Фердинанд истерически захихикал и смеялся так довольно долго – по крайней мере, до тех пор, пока на столе у Коменданта не зазуммерил блок связи.

Тот выслушал сообщение и поднялся из-за стола.

– Не соврал немчура, – похвалил он Шнобеля. – Сигнал есть. Но очень слабый. И идет с поверхности…

Теперь истерический смех охватил уже Аймана.

* * *

– Дьявольщина! Эта тварь меня ужалила! – с досадой сообщил Моррис, щека которого стремительно распухала.

Он недоуменно разглядывал приконченное запоздавшим ударом насекомое, лежащее у него на ладони.

– Откуда здесь у вас пчелы?

– Осы, – пояснил Серж. – Тут, в скалах, осы водятся. Наверное, еще первопоселенцы завезли. Мания у них была – воссоздать здесь земной биоцено… то есть геобио…

– Биогеоценоз, – помог ему мрачного вида дружинник, ожесточенно орудующий с переносным пультом локационной системы. – Тут отражения сплошные, ни хрена не понять где… Нашел Торгаш где ТОВАР прятать… Тут ведь – считай уже Поверхность… Того и гляди бабы дурные из лесу нагрянут…

– Мог бы господин Ибрахим и расколоться в конце концов, – зло пробормотал Моррис. – Все равно игра проиграна – так нет, твердит себе, что сквозь сталь радиоволны не проходят и что сигнал этот – мираж…

– Мираж не мираж, а вон там я вижу очередную пещеру, – досадливо прервал его Комендант. – Ну-ка, парень, – обратился он к дружиннику с пультом, – проверь-ка там…

– Не понимаю, – вздохнул Кай, – каким образом этот тип мог перевезти контейнер с ТОВАРОМ через все Спецпоселение, не привлекая ничьего внимания?..

– А в кармане пронес! – зло ответил ему раздосадованный Серж. – Ну, что там у тебя, парень?

– Похоже, и вправду, сигнал оттуда… – сообщил дружинник.

В пещере – довольно незаметной со стороны – царил сумрак, привыкая к которому Федеральный Следователь на минуту прикрыл глаза. И тут же вынужден был открыть их.

– Вот он, родимец! – заорал Серж. – В том вон углу! Сейф! Здесь они где-то… Ну-ка, осторожнее все… Парень, лупу гони…

Стараясь ступать как можно осторожнее, с грацией слона, заглянувшего за покупками в отдел фарфоровых изделий, Сергей Плотников стал приближаться к действительно пристроившемуся в неприметном углу скального убежища стальному шкафчику.

– Да вот они! – уже не сдерживая чувств, заорал он во всю силу своих легких.

– Где? – спросил Кай, так же осторожно приближаясь к нему и недоуменно вертя головой.

– Да на крышке! Вот – перед самым вашим носом, ваше благородие! – раздосадованно пояснил Серж.

– Это, по-моему, кладка диких ос… – решительно не понимая, о чем идет речь, пробормотал Федеральный Следователь, наклоняясь над пыльной стальной поверхностью.

– Да осторожнее вы, еть вашу тарарать! – попридержал его Серж. – Лупу, лупу вот возьмите… А ты, парень, усилитель вруби и сюда давай… Теперь видите?

Кай смотрел в увеличительное стекло словно зачарованный.

– Как? – спросил он. – Это?..

– Это и есть! – гордо констатировал Серж. И, видя изумление Федерального Следователя, добавил чуть растерянно: – А вы, что – разве не знали?..

* * *

– Да, размер микроидов не превышает полутора миллиметров, – пояснил Моррис, с превосходством знатока разглядывая собравшееся в зале скопище представителей СМИ. – Они вовсе не невидимы. Незаметны – скажем так… По природе своей они ближе к земным насекомым. Термитам или тараканам… Но с совершенно иной организацией нервной системы. По всей видимости, это – результат деятельности Предтеч в области гм… генетической инженерии… Хотя тут возможны разные толкования известных на сегодняшний день фактов…

– И эти существа, – поинтересовалась китаянка из «Гэлакси ньюс», – за время своего существования создали там, на своей Внутренней Планете, собственную цивилизацию, так похожую на нашу – земного образца?

– Следует уточнить, – Моррис страдальчески поморщился непонятливости собеседницы, – что собственно цивилизация микроидов к моменту их э-э… обнаружения землянами – теперь уже много лет назад – находилась на последних стадиях деградации в результате столь длительной изоляции, надо думать. И поэтому очень живо впитала все то, что ей преподнесли представшие в виде Всеблагих Спонсоров земляне… И как всегда бывает при такого рода контактах, внедрение новых принципов построения общества способствовало стремительному разрушению остатков прежней цивилизации. О первичной культуре микроидов мы теперь знаем, к сожалению, гораздо меньше, чем о культуре земного палеолита…

– Зато мы успешно обучаем их новейшим технологиям микроинженерии, микрохирургии, микро… – китаянка сделала неопределенный жест, долженствующий означать весь тот комплекс технологий, в которых за последние годы с успехом и в полнейшей тайне от Федерального Директората нашли приложение таланты микроидов.

– Должен признать, – Моррис вздохнул – признавать приходилось чужую вину, а это всегда приятно, – что тот э-э… скрытый, латентный контакт…

– Крипто-криминальный, – вставил мудреную дефиницию кто-то с места.

– Вопрос о криминальности взаимодействия цивилизации микроидов с обществом, которое мы имеем здесь, на Химере-II, все еще является предметом дискуссий… – осторожно определил Первый Аудитор.

– Но в то же время – достаточным поводом для введения на планету сил Федеральной Миротворческой Миссии, – ядовито заметила откуда-то из глубины зала редакторша местного «Гласа Матери».

– Так вот, – уклонился от продолжения нежелательной дискуссии Моррис, – скрытый контакт цивилизации микроидов с нашей цивилизацией Тридцати Трех Миров принес много пользы как микроидам, так и нам – грешным… На удивление всем нам, тайная эксплуатация жителей Ядра воспринималась ими как форма освобождения от засилья диктаторских, тоталитарных режимов, воцарившихся, к сожалению, на Внутренней Планете… Разумеется, незаконный, тайный характер вывоза и распределения по местам работы большого количества наших, так сказать, меньших братьев породил много неопределенности в отношении их точного числа и местонахождения в Мирах Федерации, с чем связано возникновение массы необоснованных слухов и даже поверий самого разного толка… Резкое падение цен на микросхемы и другие компоненты микроэлектроники не вполне соответствует реальному скачку в производительности труда, который обещает нам содружество с микроидами в этой сфере технологии… Однако теперь, когда Федеральный Директорат решительно…

– Кстати, о Федеральном Директорате, – поинтересовалась неугомонная китаянка. – Не будет ли господин аудитор любезен как-то прокомментировать слухи о связи событий на Химере с подачей министр-директором Фогелем заявления о его отставке?..

Моррис пожал плечами:

– Насколько мне известно, Президиум Директората после рассмотрения этого документа отклонил заявление господина Фогеля. Я думаю, что «статус-кво» в комментариях не нуждается…

Моррису пришлось-таки ответить на дюжину вопросов, в той или иной степени относящихся к осточертевшей ему проблеме микроидов и Внутренней Планеты, после чего, под шелест видеокамер и ожесточенные пререкания охраны и жаждущих эксклюзивного интервью представителей прессы, он скрылся наконец во внутренних покоях гостиницы.

У дверей номера, занимаемого Федеральным Следователем, мирно ворковала его охрана – местная амазонка при бластере и паренек в голубой каске тоже при оружии. Завидев Первого Аудитора, оба вытянулись по стойке «смирно».

– Господин Санди все еще беседует с э-э?.. – поинтересовался Моррис.

– Госпожа Аманда Велес уже полчаса как удалилась, – доложил миротворец, поправляя какую-то деталь своей униформы. – Кажется, она основательно огорчила господина Следователя…

– Почему вы так думаете? – насторожился Моррис, берясь за рукоятку двери номера и нажимая на сенсор.

Дверь была незаперта.

– Господин Следователь был очень мрачен, – пояснил солдатик. – И попросил меня сгонять за спиртным… Мне кажется, это не похоже на господина Следователя… – осмелился он добавить свое суждение.

Моррис хмыкнул и молча вошел в номер. Федеральный Следователь пребывал за письменным столом, сгорбившись над клавиатурой терминала и рассматривая совершенно пустой экран дисплея.

– Что-то не так с… с Джейн? – осведомился Моррис, опуская руку на плечо Кая. – Ведь это ее подруга приходила к вам, я не ошибся?..

– А-а… Это вы, Де Жиль, – криво улыбнулся ему Кай. – Оч-чень во-время… П-помогите-ка мне добраться до д-дивана… Комната слегка вращается… И-идиотская архитектура…

Моррис отодвинул в сторону пустую бутылку «Смирновской», болтавшуюся под ногами, и, тяжело вздохнув, подставил плечо под руку необыкновенно потяжелевшего коллеги.

Путь до дивана оказался долгим.

– Что, плохо дело? – спросил Моррис, пристраивая под голову Федерального Следователя кожаную подушку. – Она… Надеюсь, она все-таки жива?..

Кай вяло улыбнулся и махнул рукой.

– Все они созданы из глины и золота, – процитировал он, не открывая глаз, кого-то из древних мудрецов. – Из лжи и потрясений. Из жульничества и бесстыдной правды…

– Это вы про микросхемы? – чуть недоуменно спросил Моррис.

– Наверное, про них… – неопределенно ответил Федеральный Следователь.

Эпилог

Все это напоминало Каю строительство большой планетарной станции – только в миниатюре: такое же столпотворение народа, непрерывные блики камер, похожие на сверкание сварочных аппаратов, невнятный гул голосов и блестящие наряды дам, из-за обилия металлоткани мало чем отличающиеся от скафандров высшей защиты. Разве что глубокими декольте, подставляющими взорам многочисленных гостей и прессы матовые плечи, бюсты и обнаженные спины. Да, похоже, что выставка Мастера Лики удалась.

– Ого, кажется, и шеф здесь! Интересно, какого черта сюда занесло старину Барни? Впрочем, на такие акции собирается весь свет общества, а также полусвет и кое-кто с той, темной стороны. – Кай прекрасно знал, что бывают обстоятельства, когда самую неприметную конспиративную встречу легче всего организовать в огромной толпе.

Чья-то рука нежно и в то же время крепко сжала его кисть.

– Мисс Фуллер? – Кай даже не пытался скрыть своего удивления. – Вы-то здесь каким ветром? Неужели и в субботу шеф не дает вам покоя? Интересно, сколько вы запросили с него в качестве сверхурочных?

– На этот раз вы не угадали, Следователь. Я здесь не по служебным делам и более того: я еле упросила мистера Литлвуда достать мне пригласительный билет. Ну что вы так округлили глаза, Кай? Неужели вы думаете, что круг моих интересов ограничивается только распорядком дня шефа, его совещаниями и коллекцией бегемотов? Это ведь самая модная выставка ювелирных украшений сезона, а я женщина… Ну-ка попытайтесь связать эти два факта своим аналитическим умом, дорогой мистер Санди…

– Извините, Мэгги, я сегодня не в лучшей форме.

– Да ладно вам, вы неплохо выглядите… Давайте продвигаться поближе к витринам. Говорят, этот Мастер, как его… Лики, творит просто чудеса, а его украшения не отличить от…

Она замерла на полуслове, боясь пошевелиться. Сверкая алмазной пылью, медленно взмахивая крыльями, словно восточная красавица из «1001 ночи» – ресницами, на плечо Следователя опустилась потрясающей красоты бабочка.

– Ой, что это?

– Ну вот вы и сподобились, Мэгги, первой среди этой разодетой публики посмотреть на изделие Мастера Лики. Я видел эту брошь еще в работе. Кажется, она называется «Очарование ночи». Радиоуправляемая, с индивидуальной настройкой на биоритмы владельца и все такое-прочее. А вот и сам Мастер. – Кай повернулся к распорядителю выставки, который на вытянутых руках, словно величайшую драгоценность, нес блюдо с до боли знакомым Каю домиком. Он взял почтительно протянутый распорядителем ушной динамик и миниатюрный микрофон.

– Привет, Лики, я рад тебя видеть. Твоя выставка, кажется, пользуется успехом. Поздравляю!

Окна домика в ответ дважды вспыхнули огнями.

– Это Мэгги – моя давняя приятельница. – Кай пододвинул еще не пришедшую в себя мисс Фуллер поближе. – А это Мастер Лики, – он указал на домик.

Бабочка взмахнула крыльями и перелетела на платье секретарши. Окружившие их репортеры активно заработали затворами камер. Кай, всегда избегавший повышенного внимания к своей персоне, подался назад и смешался с толпой. Распорядитель, высоко подняв поднос с домиком над головой, важно шествовал обратно к ложе с почетными гостями. Молчаливые сервисные автоматы, явно считавшие себя основными действующими лицами происходящей церемонии, отчаянно путаясь под ногами, принялись разносить шампанское и пипетки с дурной водой – для гостей помельче.

– Надеюсь, вы неплохо провели время на планете очаровательных дам? – прогудел сэр Барни, умудрившись-таки неожиданно возникнуть за спиной Кая.

– Не все они так уж очаровательны… – хмуро заметил Кай, поправив на отвороте своего пиджака орден Химеры первой степени, украшенный профилем незабвенной Леди Сью.

– Ваш напарник, однако, обзавелся в этом мирке очаровательной спутницей… – сэр Барни движением бокала указал на проплывающую невдалеке Роззи, влекущую к очередному стенду покорного Де Жиля. – А вы? Скоро ли я смогу наконец внести в вашу характеристику для повышения в чине столь драгоценные слова о вашей преданности семейному очагу?

– Не скоро, – ответил Федеральный Следователь, сосредоточенно наблюдая за бегом пузырьков в бокале. – Думаю, что не скоро…

Оглавление

Борис ИВАНОВ Юрий ЩЕРБАТЫХ ДУШИ РЫЖИХ

  Пролог

  Глава 1 КОШКИ И ПИРАТЫ

  Глава 2 ДОГАДКИ И РОССКАЗНИ

  Глава 3 УБИЙЦЫ И КАРТЕЖНИКИ

  Глава 4 ТУПИК И ИНСТАЛЛЯЦИЯ

  Глава 5 МЕТАМОРФОЗЫ И КОНСПИРАЦИЯ

  Глава 6 КЛАДЫ И КЛАДОИСКАТЕЛИ

  Глава 7 СЛУЧАЙНОСТИ И ЗАКОНОМЕРНОСТИ

  Эпилог

Борис ИВАНОВ Юрий ЩЕРБАТЫХ ПОСЛЕДНИЙ ВАГОН В РАЙ

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

  Глава 6

  Глава 7

  Глава 8

  Эпилог