КулЛиб - Классная библиотека! Скачать книги бесплатно 

Переворот [Валентин Александрович Егоров] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Валентин Александрович Егоров Переворот

Глава 1

Сейчас, оглядываясь назад на прожитые годы своей жизни, должен откровенно признаться, что в жизни мне пришлось много испытать, но мне везло, удалось достичь больших высот. Я всегда занимался любимым делом, у меня имеется много хороших и верных друзей, отличная жена и замечательные дети. Нет, я никогда не был тем счастливчиком, кому судьба все жизненные блага преподносила на блюдечке с голубой каемочкой, за все мне рано или поздно приходилось платить, каждый шаг вперед по жизненному пути доставался дорогой ценой. Много учился, работал, служил в армии, чтобы разобраться в том, что же это такое человеческая жизнь и какое место в этой жизни я занимал. Учился в Военно-космической Академии и, получив диплом военного летчика, служил в истребительной авиации. Дослужился до полковника, стал неплохим летчиком истребителем, неоднократно выполнял секретные и не секретные задания правительства, за что награждался правительственными орденами и медалями. Погиб в воздушном бою, когда лунный патруль по случайному стечению обстоятельств нос к носу столкнулся с боевыми летательными аппаратами пришельцев, которые охраняли свою временную базу на обратной стороне Луны.

Даже сейчас я не знаю, была ли это мою судьба или злой рок, который сохранил мою суть, мой разум и перенес их на другую планету, под названием Гардель[1], звездной системы Желтого Карлика. Меня клонировали или, если быть более точным в выражениях, регенерировали из клетки ДНК, вернув меня к активной жизнедеятельности. Сейчас, находясь на вершине властной структуры Кирианской Империи[2], обладая практически неограниченными правами и возможностями, я так и не знаю, кто были эти существа, которые инициировали мой Перес на Гардель и зачем они это сделали. В течение довольно-таки длительного времени лечения, пока осуществлялся процесс регенерации моего организма, меня содержали в жестких, практически тюремных условиях существования, лишив свободы на общение и на передвижение.

Совсем недавно моя имперская служба безопасности обнаружила особняк, в котором находилась лечебная палата, в которой я провел очень долгое время, но до сих пор не знаю, был ли это год, а может быть и два года. По документам местной префектуры в этом особняке должен был находиться частный пансионат, якобы, для престарелых кирианцев[3]. Особняк располагался в ближнем фешенебельном пригороде одного провинциального городка под названием Арль. Этот городок был хорошо известен в Кирианской Империи тем, что в нем находился Большой университет Кирианской Империи, главой попечительского совета которого был сам Император Иоанн. А что касается особняка, то его двери и окна всегда были наглухо закрыты, окна зашторены плотными занавесками, а во дворе никогда не наблюдалось ни малейшего движения. Уважаемые кирианцы, проживавшие неподалеку от этого особняка, впоследствии утверждали, что никогда в этом дворе не видели ни врачей или санитаров, ни престарелых кирианцев, которых должны были находиться под присмотром в пансионате.

Имперская служба безопасности, обнаружив особняк, тут же провела в нем тщательный обыск, но, разумеется, ничего серьезного или заслуживающего внимания в нем не обнаружила. В одной комнате особняка, оборудованной под лечебную палату, сохранилось покрытое пылью и ржавчиной современное медицинское оборудование, которым давно уже не пользовались, в которой мог разместиться только один пациент. Все остальные комнаты и помещения этого трехэтажного особняка не использовались. Агенты имперской службы безопасности обратили внимание и на другое обстоятельство, пациент находился по постоянным присмотром, если судить по мини видеокамерам, которые находились в его палате. Но они так и не смогли в особняке найти второго помещения, которое использовалось бы в качестве технической аппаратной, откуда велось видеонаблюдение за пациентом, осуществлялся курс лечения. Таким образом, следовал естественный вывод о том, что больного лечили и наблюдали посредством удаленного доступа. Имперская служба безопасности, разумеется, поинтересовалась и попыталась установить лицо, которое было владельцем особняка, кто был лечащим врачом, каким образом проводился курс лечения, кого лечили, куда исчез пациент? Но на эти вопросы и по сей день никто не знает правильных ответов. Полковник Филипп, руководитель имперской службы безопасности, в тот момент, когда докладывал о результатах проведенного расследования, инициированного мною, внимательно всматривался в черты моего лица. Он, видимо, очень хотел знать, почему я обратился в его службу с просьбой провести подобное дознание, какое отношение мог бы сам иметь к этому делу, но ни один мускул так не дрогнул на моем лице.

Во время пребывания в палате этого особняка мне пришлось много помучаться, как в моральном, так и в физическом плане. Как только я начал осознавать себя и мыслить, то все время ожидал, что в палату войдет лечащий врач и все мне объяснит. Но этого так и не случилось за все время моего пребывания в этой палате. Несколько позже я сам догадался о том, что меня не просто лечат, а мой организм восстанавливают. Причем, восстановление началось с одной единственной клетки ДНК. Я даже не могу себе представить, сколько времени продолжался процесс регенерации организма, так как в то время был не в состоянии вести учет времени. Когда наступил момент, и я смог встать на свои регенерированные ноги, то этот день стал днем моего второго рождения.

В палате были созданы все условия для того, чтобы, помимо лечения, пациент мог умственно развиваться и заниматься другими делами, а не лежал бы на койке, бессмысленно вперив взор своих глаз в потолок. Я занялся проектированием истребителя, который назвал «Беркутом», и которым прикрывал свою другую разработку «Космический истребитель». Мои хозяева-инкогнито всячески способствовали осуществлению этого проекта. Повторяю, я никогда и ни с кем не общался за все время пребывания в этой палате, но эти хозяева, словно между нами существовала определенная договоренность, взяли на себя техническую сторону и финансовые расходы по обеспечению проекта. Через информационную сеть мне своевременно предоставляли справочную информацию по существующим в этом мире истребителям, а когда возникала в этом необходимость, то выполняли производственно-механические работы. Когда проект подошел к завершающему этапу, то на имперском машиностроительном предприятии они заказали изготовление необходимых механизмов, узлов и агрегатов истребителей, а я эти детали доводил до ума и собирал в конструкцию.

* * *
С того времени минуло вот уже более семи лет.

Сегодня, оглядываясь назад, шаг за шагом просматривая возможные варианты своих действий по организации побега, я все больше убеждаюсь в том, что этот побег был осуществлен не мною, что меня со стороны подтолкнули на его исполнение. Можно было бы сказать, что его идею мне подсказали, помогли с подготовкой и его осуществлением. Видимо, к тому моменту, по мнению хозяев, истек срок моего пребывания в лечебной палате, поэтому мне удалось «бежать», забрав с собой незаконченную конструкцию «космического истребителя». Этот истребитель тогда имел одну только базово-опорную раму с закрепленным на ней двигателем и сиденье для пилота. Не было самой пилотской кабины, передней панели управления, внутреннего салона и многого другого, чтобы этот полуфабрикат можно было бы назвать истребителем. А неизвестные кукловоды продолжали вводить меня в эту новую для меня жизнь, контролируя и подсказывая, какие шаги мне следует предпринимать.

Еще во время лечения они, по всей очевидности, проводили некоторые операции над моим головным мозгом для развития паранормальных способностей. Меня научили, как можно услышать мысли других кирианцев, как свои мысли передавать на большие расстояния, как усилием воли создавать порталы переноса из одной точки в другую, независимо от расстояния между точками. Я могу вызывать природные катаклизмы, в случае необходимости лечить живых существ и многие другие способности, о которых в то время не знал.

Чтобы завершить работу над космическим истребителем, меня свели и познакомили с кирианскими гномами, которые в те времена спивались в своих резервациях. Подгорный народец уверенно катился по наклонной наркотической плоскости, к тому времени он уже исчезал, уходил из жизни Кирианской Империи! Гномы по доброте своей души выделили одаренных специалистов и искусстных мастеров, чтобы доукомплектовать мой истребитель. В течение короткого промежутка времени эти мастера и специалисты произвели такой объем работы, что в это было трудно поверить, но тогда на свет появилось новое чудо космической техники — мой космический истребитель. А с гномами я не только сработался, но и подружился, в их лице приобрел множество друзей.

Клан гномов предоставил мне еду и кров, сделал богатым человеком, но мой несносный характер не позволил мне даже в то время скрываться и прятаться от жизни в гномьих подземельях и пещерах. Однажды, во время испытательного полета на своем любимом детище «космический истребитель», я встретился с полковником Филиппом, по своему рождению настоящим аристократом Кирианской Империи. С этим аристократом голубых кровей мы нашли общий язык и понимание, он стал моим самым близким другом и гидом-экскурсоводом в этом новом для меня мире планеты Гардель. Филипп ввел меня в высшее общество Кирианской Империи, познакомил и представил меня своим друзьям, приятелям и товарищам.

Филипп познакомил меня и с летчиками истребителями 5-го имперского истребительного полка, которым в то время командовал. В его полку я встретился со своим детищем, с имперским истребителем-перехватчиком «Беркут», которым только что полк Филиппа был перевооружен. Я встречался и рассказывал летчикам 5-го истребительного полка о конструкции этого истребителя, его технических параметрах и характеристиках, о тонкостях его пилотирования. На учебных «парках» часто поднимался в воздух с офицерами полка, чтобы наглядно продемонстрировать возможности этой боевой машины. Филипп был глубоко признателен мне за такую работу с летным составом его полка. Благодаря совместным усилиям, 5-й имперский истребительный полк стал лучшим истребительным полком в вооруженных силах Кирианской Империи. А я в свою очередь был очень благодарен Филиппу за то, что он предоставил мне такую свободу общения с его летчиками, что впервые за время пребывания на этой планете я себя почувствовал востребованным и нужным человеком, многие летчики его истребительного полка стали моими друзьями.

* * *
А затем мне посчастливилось встретиться, познакомиться и полюбить симпатичную кирианскую девушку, которая стала моей супругой, и которая к моему великому удивлению оказалась настоящей принцессой, родной и единственной дочерью Императора Иоанна, императора Кирианской Империи. Когда я впервые встретился с этой кирианкой, ее полюбил, она вошла в мою жизнь, но в то время я ничего не знал о ее родственных связях. А эта «простая» кирианская девушка решительно взяла меня в оборот и также решительно вышла за меня замуж. Она родила мне Артура, которому сейчас шесть лет, и малышку Лану, которую только что оторвали от груди кормилицы. Сейчас эта малюсенькая кирианочка на окружающий мир смотрит такими восторженными и серьезными глазенками, что дух захватывает!

Я продолжал работать за своим письменным столом, просматривая накопившуюся кипу имперских документов. Все эти бумаги мне приходилось прочитывать от корки до корки, чтобы разобраться в их содержании и понять суть поднимаемого на рассмотрение вопроса. Накладывая резолюции на документы, я высказывал свое мнение по тому или иному вопросу имперской значимости или сообщал о своем решении. По мнению министров имперского правительства, эти документы носили срочный характер и требовали немедленного монаршего решения, поэтому мне частенько приходилось задерживаться в кабинете до позднего вечера. Но эта, большей частью, механическая работа не мешала мне вспоминать о своих первых шагах, сделанных на планете Гардель.

Осторожный стук в дверь прервал работу и течение моих воспоминаний. В кабинет вошел слуга в дворцовой ливрее и подал мне конверт с большой ярко-красной сургучной печатью имперской службы безопасности. Я осмотрел печать, потрогал ее пальцем и, убедившись в целостности и сохранности этой печати целомудрия, вскрыл конверт. Наличие подобной печати означало, что имперская служба безопасности произвела проверку письма на присутствие в нем ядов, взрывчатки или других смертельных веществ. В конверте была короткая, всего на две страницы рукописная записка от принцессы Лианы, моей супруги. Принцесса Лиана вчера внезапно даже для самой себя взбунтовалась против мужа. За ужином она громко объявила, что она и дети устали от моего деспотизма и, чтобы от меня отдохнуть, завтра семья уезжает на океанское побережье. Моя жена любила тонко пошутить и, разумеется, считала себя свободной и независимой кирианской женщиной феминисткой, все время в отношениях со мной подчеркивала, что я в семье после жены — дело второе, и что в этой связи я должен всегда и во всем следовать ее примеру.

Свободная и независимая кирианская женщина!

Это с двумя детьми-то?!

Мыслит принцесса Лиана всегда прямолинейно и всегда в одну сторону, муж ее любит, за это она подарила ему двух замечательный детей. Но муж обязан, скажем, к примеру, в том случае, когда она хочет отдохнуть семьей на океанском побережье, срочно забросить служебные дела и, сломя голову, мчаться вслед за ее подолом. При этом принцесса всегда забывала о том, что Кирианская Империя — это вам не младенец на руках кирианской женщины, покормила его грудью, и он спит, себе посыпает, а нечто большее, грозное и ужасное, которое тяжелейшим бременем лежит на плечах монарха! Дела Кирианской Империи нельзя отложить в долгий ящик, они требуют немедленного, без промедления рассмотрения, принятия ответственных решений. Просмотришь чего-нибудь, упустишь время на рассмотрение важного вопроса, и на здоровом теле Империи появляется гнойный фурункул, последствия которого непредсказуемы, может пролиться кровь тысячей невинных кирианцев.

Кирианскую Империю ни на секунду нельзя оставлять без присмотра!

Поэтому вчера я спокойным и выдержанным голосом ответил принцессе Лиане, что не смогу бросить на произвол судьбы имперские дела, поэтому завтра не поеду с ней и детьми на океанское побережье, где, кроме купаний в океане, мне делать было абсолютно нечего. Таким образом, я вежливо отказался идти «наповоду» у своей собственной супруги и утром следующего дня снова отправился в свой рабочий кабинет в императорском дворце. А тонкий расчет моей супруги, принцессы Лианы внезапно, поставив мужа перед дилеммой «или я и мои дети» или «она», то есть Кирианская Империя, то он обязательно выберет любимую супругу и любимых детей, к великому моему сожалению, провалился. Но принцесса отличалась оптимизмом и никогда не признавала своих поражений или провалов планов. Сегодня утром она с детьми и матерью специальным имперским авиарейсом, как доложили мне, вылетела в имперскую резиденцию, расположенную на южном побережье Внутреннего океана.

В записке-отчете принцесса Лиана в мельчайших подробностях расписывала, как прошел перелет, как вели себя дети во время перелета. По прибытии в резиденцию Артур, разумеется, убежал купаться в океане, где в течение полутора часов не вылезал из воды. Сын купал в океане, разумеется, под строжайшим присмотром гвардейцев охраны и профессиональных пловцов. А Лану выкупали в специальной ванночке с подогретой океанской водой под присмотром мамы и бабушки, моей тещи Императриссы. Странная, однако, это кирианская женщина, Императрисса. Давно уже замужем за Императором, в свое время родила ему Лиану. А больше ни-ни, ни одного ребенка, хотя могла подарить жизнь многим детям. Однажды вечером за столом после ужина, когда все остальные члены императорского семейства разошлись по спальням, она прямо мне заявила, что этим своим решением она расчищала мне дорогу к императорскому престолу, так как очень не хотела, чтобы мои руки оказались бы по локоть в крови ее ближних родственников. Что теща под этими словами имела в виду, я так не понял, но на всякий случай замял этот разговор, проявлением своего горячего интереса к детям.

Да, эти кирианские женщины — странные существа!

Неугомонные они какие-то и всегда хотят, чтобы их желания исполнялись, даже тогда, когда эти желания совершенно неисполнимые по своей сути! То им детей подавай кучу, то они отдыхать желают без мужей! Но как только их желания исполнялись, так вдруг оказывалось, что они этого не говорили и не хотели, а отдых без мужей-деспотов для них это уже никакой не отдых. Я взглянул на настенный календарь, посчитал дни недели, получалось, что вырваться к Лиане с детьми смогу лишь дня через три — четыре, да и задержаться на побережье у меня получится только на пару дней. Честно говоря, мне очень не хотелось отпускать на побережье и Лиану, и детей, но им действительно требовался отдых и свежий воздух океанского побережья, чего им тут без дела сохнуть в этой душной и знойной столице Киренской Империи.

В памяти всплыло лицо сына Артура.

Парню совсем недавно исполнилось шесть лет.

Волею судьбы он стал моим сыном, моим наследником. Совершенно случайно он воспринял мой жизненный опыт и знания в свое юное и неокрепшее сознание. Невообразимым образом сын сумел усвоить этот гигантский блок информации и сейчас Артур физически и психологически развивался такими быстрыми темпами, что только диву можно было даваться. В иных случаях этот парнишка мыслил, рассуждал и принимал решения, как взрослый кирианин! Но он хорошо понимал, эдакий паршивец, что не стоит свои таланты демонстрировать всему честному народу.

Вот он какой, мой сын!

Взглянув на электронный слайд, на котором Артура сфотографировался в обнимку с моим закадычным другом Ирреком, бывшим ИскИном истребителя, за короткое время научивший сына азам пилотирования истребителя. В свое время Артур вместе с Ирреком приступил к созданию собственной, облегченной версии космического истребителя. Правда, в итоге у друзей получился космический квадроцикл, но этот квадроцикл отрывался от земли, поднимался на высоту и даже выходил в космос. В космосе и в атмосфере планеты квадроцикл мог осуществлять простые маневры и выполнять упрощенные фигуры высшего пилотажа. Представляете, этот космический квадроцикл с полного ноля разработал и построил шестилетний ребенок! Работая над квадроциклом, Артур заделался постоянным визитером и стал своим человеком в истребительном полку Филиппа, летчики которого полюбили парнишку и с огромным удовольствием помогали ему в строительстве космического квадроцикла.

Принцесса Лиана — замечательная и умная кирианская женщина, многое знала и умела. В качестве супруги отличалась быстротой принятия решений и остротой мышления. Родив нашего первенца Артура, она три года промаялась с его воспитанием. Когда парню стукнуло три года, то принцесса Лиана пару раз не смогла дать правильных ответов на вопросы своего подрастающего поколения. Это ввело супругу в глубокие размышления о причинно-следственных связей и возможных последствиях имевшего места казуса. Принцесса Лиана была женщиной, абсолютно уверенной в себе, в глубине своего жизненного опыта и своих знаний. Причину проблему в возникшей неловкости с сыном она, разумеется, увидела не в себе, а в том, что второе по значимости лицо семейства так ловко и так долго уклонялось от выполнения супружеского долга. В кирианском обществе было общепринятым правилом считать, что сын является естественным продолжением мужской линии семейства. Исходя из этой общественной догмы, принцесса Лиана полагала, что в казусе с ребенком виновата не она, а отец ребенка, который должен был нести бремя ответственности за воспитание сына. По ее мнению, это означало, что отец должен играть с ребенком и правильно отвечать на его каверзные вопросы.

С тех пор, поздно вечером возвращаясь усталым и разбитым с работы, я целый час играл с Артуром и отвечал на его заранее подготовленные вопросы. Принцесса Лиана же, как жена и мама Артура, внимательно присматривала за моим поведением, меня же отчитывала за ошибки и ляпсусы, совершенные нашим общим сыном. Что впоследствии оказалось для меня удивительным, так это было то, что подобный способ решения проблемы понравился и мне самому. Жаль только, жена категорически запрещала мне иногда забирать Артура на работу, где я мог бы на наглядных примерах демонстрировать ребенку примеры поведения и характеры различных кирианцев.

Что касается дочери Ланы, то мне позволяли пару раз в день взглянуть на ее личико и кончиком пальчика потрогать розовую пяточку, а все остальное время Лана проводила вместе с матерью и бабкой. Наша дочь получилась нежным и ласковым ребенком, она практически не капризничала, отличалась серьезным и весьма вдумчивым и молчаливым характером. Очень не любила шумных и громкоголосых людей. Императрисса боготворила внучку Лану и вместе с дочерью, принцессой Лианой днями и ночами ею занималась.

Помассировав усталые глаза и веки кончиками пальцев, я снова принялся за нудную работу с документами. Сегодня вечером уже не надо было спешить возвращаться в свои покои, можно было задержаться в кабинете, чтобы подольше поработать с имперскими бумагами.

* * *
Через четыре дня я все-таки полетел в летнюю императорскую резиденцию, где отдыхала моя семья. Супруга только фыркнула при моем появлении и заявила, что я мог бы несколько раньше вспомнить о ее существовании и о том, что у меня имеются дети. Но по выражению ее глаз можно было бы судить, что она была бесконечно рада моему появлению. Лана в этот момент была на руках у бабки и не обратила на меня никакого внимания. А Артур выскочил из-за стола, вспрыгнул мне на шею, и, глядя мне в глаза своими честными мальчишескими глазами, начал говорить о том, что у него тут все схвачено и мы можем, хоть сейчас, отправляться на отличную рыбалку.

Последующие два дня жена и дети ни на шаг не отходили от меня. Мы вместе плавали в океане, ходили на рыбалку, завтракали, обедали и ужинали. По вечерам, когда оранжевое дневное светило погружалось за линию терминатора, мы семейной гурьбой взад и вперед наперегонки носились по океанскому побережью. Любовались набегающими на галечный берег фиолетовыми океанскими волнами. Собирали на берегу выброшенные океаном чудесные раковины, в которых, если приложить их к уху, можно было услышать звук океанских волн, набегающих на берег.

По вечерам, когда императорское семейство в полном составе собиралось на ужин, на открытой веранде резиденции, то мы с Артуром, быстро умяв свои блюда, забирались в дальний угол веранды, где начинали отрабатывать приемы рукопашного боя. Я также учил сына, как пользоваться холодным, огнестрельным и энергетическим оружием. Показывая какой-либо один прием рукопашного боя, я старался от сына добиться того, чтобы его тело автоматически выполняло бы этот прием. Чтобы Артур научился применять указанный прием на уровне подсознания и в зависимости от сложившейся ситуации. Принцесса Лиана неодобрительно и косо поглядывала на эту нашу возню, но ей все-таки хватало ума не встревать со своими советами и рекомендациями, как следует выполнять тот или иной прием. Императрисса к этим занятиям относилась одобрительно, она всегда поддерживала меня морально. А Лана, удобно устроившись на руках матери или бабки, с восхищением в глазках наблюдала за тем, как я иногда крепко наподдаю ее братишке.

Однажды, когда мы вдвоем с Артуром прогуливались по океанскому побережью, то я показал сыну свое личное оружие — наплечный энергомет, от вида которого сын пришел в дикий восторг. Чтобы продемонстрировать мощь этого оружия, из энергомета я обстрелял цель в океане, торчащую из воды скалу. Скала разлетелась на мелкие кусочки, а сынуля был в полном восторге от такой демонстрации. Он тут же потребовал, чтобы я и ему подобрал личное оружие. Мне пришлось долго убеждать сына в том, что ему сначала требуется подрасти, стать настоящим воином, только тогда ему можно будет доверить оружие. Но ребята в таком юном возрасте не умели прислушиваться к советам и мнению взрослых, они всегда хотят иметь все сейчас и сразу. После долгих уговоров, мы пришли к обоюдному согласию, по которому Артур начинает занятия в рамках армейской программы подготовки одиночного бойца, а я ему подберу хорошего инструктора.

Больше всего мне запомнился семейный ужин в последний вечер моего пребывания в резиденции. Из столицы ради этого ужина прилетел Император Иоанн.

Принцесса Лиана, никого заранее не предупредив, явилась на ужин в великолепном вечернем платье, которое на фоне моих рваных джинсов и скромной тенниски смотрелось как нечто невообразимо прекрасное. В нем принцесса Лиана выглядела не какой-то там принцессой, а настоящей королевой этого вечера. Она блистала красотой, сводя с ума не сводящих с нее глаз мужчин. Артур в такой же простой, как и моя, одежде сидел за шикарно сервированным столом и, широко раскрыв рот и глаза, смотрел на маму, которую он еще не видел такой красивой.

Но, когда вслед за принцессой Лианой на веранде появились Император и Императрисса в соответствующей вечерней одежде и при регалиях власти, то мы с Артуром собрались бежать переодеваться. Но жена остановила мой порыв своей милой и мягкой улыбкой. На глазах родителей и наших детей, она бесстыдно прижалась ко мне и прошептала на ухо, чтобы я не уходил, что я ей дорог и в этих рваных джинсах, что она на фоне этого рванья будет неплохо смотреться. Когда наши объятия, по времени, разумеется, стали переходить все дозволенные приличием пределы, принцесса Лиана, целуя меня, тихо добавила, что папа, то есть Император Иоанн, после ужина хотел бы переговорить со мной наедине по очень важному вопросу.

Если бы меня тогда спросили, люблю ли я свою жену, которая красива до безумия, которая при детях и родителях бесстыдно прижималась ко мне, то в тот момент не смог бы дать прямого ответа. Потому, что в тот момент я умирал от желания обладать своей женой, мне так хотелось схватить ее на руки и, на глазах ее же родственников, утащить в постель.

Ужин прошел в неторопливой беседе, одно изысканное блюдо неторопливо сменялось другим, блюда были вкусно и с большим кулинарным искусством приготовлены. Но есть мне совершенно не хотелось, в тот момент я думал только о том, как бы на пару минут уединиться со своей женушкой. У Артура тоже не было аппетита, эта вкуснейшая пища не лезла ему в рот, так как в этот момент он строил планы о том, как бы завтра улететь вместе с отцом в столицу.

Принцесса Лиана давно уже заметила, что ее мужчины потеряли аппетит и даже не смотрят на блюда, на приготовление которых она потратила весь вечер. Она негромко рассмеялась этим своим глупым мыслям, демонстрируя ослепительно белозубую улыбку. А я боялся повернуть голову и просто посмотреть в ее сторону, чтобы случайным, неосторожным прикосновением или одним только взглядом глаз не выдать своего желания, продолжающего терзать мою душу и плоть. Принцесса Лиана, видимо, сумела уловить это мое желание, так как ее горячее бедро плотно прижалось к моей ноге, я почувствовал, как в месте соединения тепло ее тела начало перетекать в мое тело. Я уже совсем не знал, куда деваться, аппетит пропал навсегда и надолго, даже сама мысль о том, что необходимо что-то жевать и проглатывать, только ухудшала мое общее состояние.

Тогда я поднял глаза к звездному небу и занялся изучением расположения и подсчетом количества звезд на ночном небосводе.

И настолько увлекся астрономией, что не заметил, как ужин подошел к завершению, прислуга унесла освободившуюся посуду. Император поднялся из-за стола и вежливо предложил мне пройтись вместе с ним в курительную комнату, расположенную неподалеку от его кабинета. Принцесса Лиана громко вздохнула, когда мое бедро оторвалось от ее бедра, а я направился вслед за Императором.

Только в тот момент до меня дошло понимание того факта, что мою супругу одолевали те же мысли и желания, с которыми я всеми силами боролся.

Этой женщине я был также нужен, как и она нуждалась во мне!

* * *
С того момента, когда я появился в императорской семье и Император Иоанн попросил ему помочь разобраться с имперскими делами, то он дал мне понять, что дела и проблемы Кирианской Империи всегда и во всем должны иметь приоритет перед семейными делами. Вот и сейчас мы с Императором предстоит разговор о делах особой имперской важности. Поэтому я так послушно и без лишнего брюзжания брел за ним в курительную комнату. Принцесса Лиана, по всей очевидности, знала предмет нашего разговора, поэтому не настаивала на своем присутствии. Артуру, естественно, хотелось поприсутствовать на столь высоких имперских переговорах. Поэтому, как только я с Императором Иоанном поднялся из-за стола, то он сделал стремительный рывок с веранды, чтобы проскользнуть в дверь и раньше нас оказаться в курительной комнате, тогда у деда не хватит наглости выпроводить внука за пределы помещения. В тот момент сыну было наплевать на дым от императорской сигары, запах алкоголя, моему парню страшно хотелось услышать, о чем Император Иоанн собирается говорить с его отцом.

Артур правильно рассчитал свои силы, скорость и направление рывка, но, к сожалению, не учел женской предусмотрительности. Его мама заранее продумала свои контрдействия, чтобы не позволить сыну помешать отцу и деду пообщаться в тишине курительной комнаты. Ее рука перехватила Артура на самом пороге веранды и не выпускала до тех пор, пока мужчины не скрылись в курительной комнате и не закрыли за собой ее дверь. Парень, даже, взвыл от своего бессилия и такой предусмотрительности своей мамы, не будешь же бороться, вырываться из рук собственной матери из-за им же самим упущенного шанса.

Император Иоанн не сразу приступил к разговору.

Он неторопливо снял пиджак и галстук и, бросив их в свободное кресло, засучил рукава рубашки и расстегнул ее ворот. Затем налил себе большую чашку кофе и подошел к раскрытому окну с красивой панорамой на океан. Видны были накатывающиеся на берег фиолетовые океанские волны, а вдали на рейде виднелись несколько больших катеров береговой охраны. Следуя примеру тестя, я налил чашку кофе, после чего расположился в одном из глубоких кресел, смотрящих на изумительную океанскую панораму. Император Иоанн забрал свою чашку кофе и, по дороге прихватив с другого стола пепельницу и громадную сигару, направился ко мне. Уже расположившись рядом в кресле, он продолжил паузу, успев дважды затянуться сигарой, и только тогда произнес первые слова:

— Барк, моя дочь принцесса Лиана счастлива в замужестве с тобой. О твоем появлении в ее жизни мы узнали тогда, когда наша беременная дочь возвратилась во дворец, чтобы нам подарить твоего Артура. По возвращению она сказала, что влюбилась в тебя с первого взгляда, что ты навсегда мужчина ее жизни. Мы с супругой посоветовались, Императрисса переговорила со своими Предтечами, которые подметили специфику твоего происхождения, но, в принципе, они не отвергли тебя, как полностью отрицательную личность. И тогда мы с женой решили, принять возвращение дочери, предоставить ей возможность родить сына. Хотя этим своим действием наша дочь нарушила древнейшие традиции и законы Кирианской Империи, которые мог бы позволить себе крестьянин или гражданин Кирианской Империи, но не дворянин или тем более член императорской семьи. — Начал издалека разговор Император Иоанн.

— На некоторое время принцесса Лиана была вынуждена исчезнуть с глаз кирианской общественности и журналистов. Наша дочь уехала в провинцию и там под присмотром имперских акушеров, но под чужим именем, родила сына. Имперская служба безопасности, по моей просьбе, разумеется, провела негласное расследование этого обстоятельства, собрала возможную информацию о неком Барке. Таким образом, произошла наша с тобой первая, но пока негласная встреча и знакомство, Барк. К сожалению, мои контрразведчики так и не смогли установить, где ты родился, кто твои родители, что ты так долго делал в пансионате для престарелых кирианцев. Когда они появились в этом лечебном учреждении, то там обнаружили одни пустые стены, мертвую офисную технику. Имперским специалистам по кибертехнике удалось восстановить терминал, на котором, предположительно, ты работал, и который выдал нам распечатку чертежей истребителя «Беркут». Два имперских конструкторских бюро занялись чертежами, быстро в них разобрались, внесли кое-какие изменения, и вскоре на свет появился первый прототип твоего «Беркута». Конструкторские бюро, по моему указанию, провели испытания опытных моделей, а затем передали «Беркут» в серийное производство. Ваша встреча и установление дружеских контактов с маркизом Филиппом порадовала нас, меня и мою супругу. Принцесса Лиана в то время не имела допуска к этой информации, она была слишком занята выхаживанием своего первого ребенка.

Я внимательно слушал своего тестя Императора Иоанна, одновременно размышляя над тем, что при нашей первой встрече, я никогда бы не подумал, что случайно встреченная мною студентка Лиана — самая настоящая принцесса и к тому же дочь самого Императора Иоанна. В момент той первой встречи мне были абсолютно до лампочки все ее родственные связи, так как я полюбил девчонку, которая мне понравилась с первого взгляда.

— Если уж откровенно признаваться и говорить честно, то ты меня, Барк, совершенно не интересовал, — продолжал говорить Император Иоанн, — но твоя связь с моей дочерью, рождение внука — все эти обстоятельства вынуждали меня интересоваться твоими перемещениями по империи и твоими контактами. В то время я еще пытался разобраться, что же ты за кирианин, чем собираешься заниматься и каких политических взглядов придерживаешься в жизни. Одновременно я старался делать все возможное, чтобы принцесса Лиана больше с тобой не встречалась, даже случайно. Когда мне донесли, что оборудование выделенной тебе авиабазы и огромные денежные средства, которые оказались в твоих руках, ты передал гномам, то я сразу догадался о том, что эти хитрецы с гор уговорили тебя вложить свои средства и капиталы в восстановление производственных мощностей своего клана. Но решил не вмешиваться и не противиться твоему решению. Главным для меня в тот момент было, чтобы принцесса Лиана больше тебя не видела, мне хотелось, чтобы ты оставил мою дочь и внука в покое, забыл об их существовании. Но судьба, как это всегда бывает, разрешила эту ситуацию несколько по иному. А я со своей стороны допустил непростительную глупость, позволив принцессе Лиане принять приглашение маркиза Филиппа, и пойти на офицерскую вечеринку, устроенную по случаю празднования Дня 5-го истребительного полка. Лиана тогда столько времени проводила со своим первенцем, что забыла о радостях и развлечениях светской жизни, эта офицерская вечеринка могла бы стать для нее первым днем отдыха в серой череде будней императорского дворца. А мне в тот момент и в голову не могло прийти, что маркиз Филипп и тебя пригласит на эту же вечеринку. Но, так или иначе, ваша встреча, несмотря на все мое противодействие, состоялась… Тогда ты, Барк, снова оказался в нужном месте и в нужное время час… мою дочь силой вытаскиваешь из рук ее похитителей, этих гнусных мерзавцев. С того времени, вы не расстаетесь и счастливы. У вас уже два замечательных ребенка. Что касается меня и моей супруги, то и мы счастливы внуками. Но этот рассказ затронул только одну сторону вашей жизни, имеется и другая ее сторона, о которой ты, Барк, вероятно, ничего не знаешь, но тебе следует о них узнать. — В этот момент Император Иоанн задумался, сделал глоток из бокала с оранжевой жидкостью и выпустил изо рта черный клуб сигарного дыма.

* * *
— Я уже говорил, что ты, Барк, обладаешь хорошим качеством, появляться там, где тебя совершенно не ждут, но успеваешь совершать героические поступки. Так ты спас мою дочь и свою будущую супругу, тебе даже удалось захватить живыми нескольких, так называемых, музыкантов-похитителей. Похитители, разумеется, были мелкими сошками исполнителями, они не обладали какой-либо серьезной информацией об истинных организаторах этого похищения, но они в своих показаниях упомянули слово «заговор», Слово было упомянуто только один раз, но этого хватило, чтобы я догадался о том, кто стоит за этим покушением и его истинную подоплеку. Но шесть лет назад я чувствовал себя усталым кирианцем, столько времени находиться под тяжким бременем верховной императорской власти не каждый на такое способен. Я чувствовал, что еще пару лет похожу под этим бременем, и со мной все будет окончено. В то время я даже мечтал о том, чтобы иметь небольшой домик вдали от столицы, и вместе с Императриссой растить в нем детей и внуков. И когда я узнаю о том, что на монаршую должность появились претенденты, то я очень обрадовался и стал ожидать, когда ко мне придут и предложат передать власть и императорские регалии в другие руки. Если бы тогда заговорщики предложили бы мне покинуть императорский престол, то я немедленно принял бы это их предложение. Но, разумеется, добровольная передача верховной власти должна была бы осуществиться только при соответствующих гарантиях сохранения жизни членам моего семейства.

После этих слов Император Иоанн глубоко затянулся сигарой и тут же выпустил большой клуб сигарного дыма к потолку. Я понимал, что эти воспоминания сильно волновали Императора Иоанна и курением сигары он маскировал свое волнение. Я чувствовал, как во мне растет симпатия к этому кирианцу, не только потому, что он был Императором Иоанном, моим тестем и отцом принцессы Лианы. Мне нравилась его манера разговора, а во дворце я часто становился свидетелем его общения с министрами имперского правительства и простыми кирианцами. И с теми и с другими он был выдержан, вежлив, разговаривал в спокойных тонах и никогда ни на кого не кричал и не ругался.

Эта пауза продолжалась не очень долго.

— Но, Барк, — вновь зазвучал ровный голос Императора Иоанна, — наш мир всегда состоял и состоит из одних только условностей. Таким образом, в то время я был готов уйти с престола и превратиться в незаметного и добропорядочного гражданина Кирианской Империи, если ты не тогда не подвернулся и не женился бы на моей дочери, принцессе Лиане?! Если принцесса Лиана не родила бы тебе детей, моих внуков?! Если ты не стал полноправным членом императорского семейства. Видишь, как много слов «если» появилось в моем рассказе. Одним словом, за время, прошедшее с того времени, многое изменилось. Кардинальным образом изменилось и мое отношение к этому вопросу, к тому же заговорщики не сочли нужным встречаться со мной. Имперской службе безопасности удалость тогда установить, что по Империи идут разговоры о готовящемся заговоре, во главе которого, якобы, встал магистр одного из старейших имперских родовых кланов. Это был клан Медведей, который по своему богатству значимости и влиятельности занимал второе, после клана Ястребов, место среди родовых кланов Кирианской Империи. Тогда я связал воедино два, казалось бы, между собой не связанных события. Но ты, Барк, не знаешь другого, случилось так, что в молодости я подружился с одним молодым Медведем. Будучи в те времена молодыми и по-своему глупыми кирианцами, мы и минуты не могли провести друг без друга. Чтобы еще больше укрепить нашу дружбу, мы поклялись друг перед другом в том, что, когда у нас появятся свои дети и, если они будут разнополыми детьми, то мы их поженим, чтобы укрепить нашу дружбу и породниться. Со временем я взошел на императорский престол Кирианской Империи, а мой друг Гароб неожиданно для всех стал Магистром клана Медведей. Со временем у нас появились дети — у меня принцесса Лиана, а у него сын Ольг. К глубокому нашему несчастью, Ольг оказался слабоумным ребенком и не развивался, как обычные дети. Поэтому я предположил, что наша клятва в этом случае недействительна. Когда дети подросли, то сэр Гароб, оказывается, об этом не забыл и в свое время мне напомнил об этой клятве, потребовав руку и сердце принцессы Лианы своему сыну Ольгу. Моя дочь, узнав о требовании Магистра Медведей, обвинила меня в двуличии и предательстве. Она покинула императорский дворец и поступила учиться в Большой имперский университет провинциального городка Арлья, где под контролем имперской службы безопасности проучилась два года. Затем, к моему великому сожалению, а может быть и к счастью, встретилась с тобой, Барк. Тогда я еще надеялся, что эта ваша встреча случайна, рано или поздно вы разойдетесь. Ну, по ее просьбе, разумеется, я прислал тебе социальную карту и небольшую сумму денег.

Последовала очередная пауза. Иоанн поднялся из кресла, прошел к барной стойке и два бокала наполнил янтарной жидкостью. Вернувшись обратно в кресло, один из бокалов он протянул мне. Коньяк оказался выдержанным и обладал отличным букетом ароматов. Сделав большой глоток, Император Иоанн некоторое время задумался, затем поднял свои глаза на меня и продолжил рассказ.

— Узнав о том, что принцесса Лианы родила на свет малыша и императорская семья скрывает имя отца этого малыша от общественности, Магистр Медведей в отвратительно грубой форме потребовал от меня, чтобы я выполнил свое клятвенное обязательство и передал ему принцессу Лиану и ее незаконнорожденного ребенка. Сэр Габор подписал это письмо и имел к тому же наглость по официальным каналам отправить его в адрес имперской канцелярии. Каким бы я в то время ни был императором либералом, но подобного отношения к членам своего семейства я не мог позволить даже лучшему другу и приятелю. Впервые за многие века имперская бомбардировочная авиация поднялась в воздух, она нанесла бомбоштурмовой удар по центральному замку клана Медведей, превратив его в руины. После бомбардировки Медведи замолчали, их представители больше не появлялись ни на больших имперских празднованиях, ни на официальных мероприятиях. Как сейчас выясняется, Медведи затаили злобу, и все эти шесть лет занимались планированием покушения и заговоров против меня, но по каким-то причинам им этого не удалось осуществить. По информации имперской службы безопасности, год назад они снова активировали своюдеятельность по подготовке заговора, возобновили контакты с кланом Ястребов и Муравьев. После чего по Империи пошли слухи о военном перевороте. — Было заметно, что эти воспоминания сильно волнуют Иоанна, он все чаще и чаще затягивался сигарой.

* * *
Во время очередной паузы, я рассказал Императору Иоанну о том, что я не кирианин и волей случая оказался на планете Гардель, а также упомянул о некоторых своих паранормальных способностях, в частности, об умении общаться на ментальном уровне. Император Иоанн спокойно воспринял информацию о моем инопланетном происхождении, видимо, его в какой-то мере уже проинформировали о существовании такой возможности. Он лишь поинтересовался, нет ли рядом со мной других инопланетных существ с паранормальными способностями, предположив, что Иррек, как и я, телепат. Я только кивнул головой ему в ответ и после короткой паузы назвал имена его внука и внучки, Артура и Ланы. Имя внука произвело на Императора Иоанна эффект разорвавшейся бомбы, он поперхнулся дымом сигары и долго откашливался, а потом рассмеялся и смеялся так заливисто и долго, что в курительную комнату заглянула обеспокоенная Императрисса. Продолжая смеяться, Император посмотрел на супругу и, успокоительно махнув в ее сторону рукой, попросил оставить нас в покое.

— Ну, Барк, ты меня и насмешил, одновременно поставив в тупик своими инопланетными откровениями. Я полагал, что наш разговор ведется в строгой секретности, тайне и изоляции, а тут, понимаешь ли ты, выясняется, что многие кирианцы принимают в нем активное участие и слышат каждое сказанное мною слово. У меня нет возражений в отношении твоего друга Иррека, раз ты ему доверяешь, то и я могу ему доверять. Но, что касается внука, в котором течет и моя кровь, ну, как можно доверять государственные тайны малышу шести лет?! Я даже не знаю, как к этому отнестись?! Да и то, что в моем внуке течет инопланетная кровь, к этому тоже еще надо привыкнуть?! Кто мог бы представить, что на престол Кирианской Империи взойдет император, в котором течет инопланетная кровь. Этот парадокс не укладывается в моей голове, Барк. Опять таки, подтверждается то, о чем моя Императрисса не раз мне говорила, что ее Предтечи не раз предупреждали о том, что после меня какой-то инопланетянин взойдет на императорский трон Кириании, который будет долго и счастливо править, пока он не передаст престол свому сыну и моему внуку Артуру. Так, это не ты ли, станешь инопланетным императором Кириании?!

— Ваше Императорское Величество, — начал я говорить, но меня снова прервал Император Иоанн, который продолжал высказывать свои мысли:

— Слушай, Барк, в нашем семействе не принято обращаться друг к другу по официальному имперскому протоколу. Сейчас мы с тобой находимся не на глазах имперской публики! Так, что с этого дня можешь обращать ко мне по имени Иоанн, мне будет приятно подобное обращение.

— Иоанн, — снова начал я, — но в Артуре течет и моя кровь. В наследство от меня он получил некоторые другие паранормальные способности, о которых мне не хотелось бы даже упоминать, а то сынишка может зазнаться, и родного отца признавать откажется. Но, сейчас я хотел бы, Иоанн, сказать только одно, что, не смотря на его юный возраст, Артуру можно доверять.

— Хорошо, Барк, — Император Иоанн охотно согласился с моим мнением о своем внуке. — давай, продолжим наш мужской разговор, который, в принципе, пора было бы завершать. Сейчас мне хочется коснуться той бойни, которую ты устроил в гостинице и на ее крыше, где проходила офицерская вечеринка по случаю Дня 5-го истребительного полка. Когда один воин убивает семнадцать других воинов, ты, только себе представь, Барк, как это тяжело. Я сказал бы, что это даже невозможно, одному отправить на тот свет семнадцать специально обученных, подготовленных и вооруженных до зубов профессионалов своего дела. Один только этот факт опозорил клан Медведей в глазах всего кирианского общества, над Медведями повсюду подшучивали и посмеивались. Этим ты своим деянием ты нанес личное оскорбление сэру Габору, Магистру клана Медведей. Возможно, ты об этом не знаешь, но на следующий день после этой бойни клан Медведей никому в то время неизвестному полковника Барка объявил своим официальным и злейшим клановым врагом. Но более того, этот воин Барк в ходе боя сбивает бронированный глайдер имперских ВВС. Первый и второй пилоты этого глайдера были выходцами из клана Ястребов, а на его борту находилось целое отделение кланового спецназа Ястребов, которое спешило на помощь собратьям Медведям. Таким образом, Барк, твое невольное участие и победа в этом бою, сделала тебя злейшим врагом обоих наиболее влиятельных родовых кланов Кирианской Империи. Теперь ты только себе представить, что творилось в этих кланов, когда имперские средства массой информации объявили о предстоящей помолвке и бракосочетании дочери Императора Иоанна, принцессы Лианы с полковником имперских ВВС Барком. Да, кстати, молодой человек, насколько я понимаю, имя Барк — это что-то вроде твоей клички, а какая же у вас настоящая фамилия? — Император сделал паузу, ожидая ответа на свой вопрос, но так его и не дождался.

После паузы он продолжил свои воспоминания.

— Хорошо! Барк, так пусть будет, Барк! Все, что я знаю на данный момент о заговоре, так это то, что переворот должен произойти месяца через три-четыре, в настоящий момент кланы решают вопрос, кто из имперских военных встанет во главе переворота. Магистры кланов, присоединившиеся к заговору, провели несколько встреч, в ходе которых договорились, что Император Иоанн во время переворота будет арестован и предан гражданскому суду. Обвинив его в государственной измене, суд приговорит его к казни, которая свершится на следующее утро после вынесения судебного вердикта. Затем суд примется за ближайших родственников бывшего императора, которые будут приговорены или к казни, или получат пожизненные сроки, независимо от пола и возраста этих родственников. Ты, Барк, отсутствуешь в списке ближайших родственников, Поэтому гражданский суд Кирианской Империи тебя судить не будет. Клан Ястребов проявил нескромный интерес к твоей личности, ему ты буден выдан сразу же после ареста. Теперь несколько слов о моей позиции в этом вопросе. Я не хочу, не желаю жертвовать своими родственниками, женой, дочерью и любимыми внуками, поэтому власть в Империи никому добровольно передавать не буду! Но в этому случае ты, Барк, должен понять и принять это, как догму, что я, Император Иоанн, не умею, не могу и сейчас прямо говорю тебе, что не стану во главе своих сторонников, когда развернется борьба за власть. Так как считаю, что для этого не обладаю достаточными способностями, умениями и знаниями. Верховная власть в Кирианской Империи перешла в мои руки по династическому наследию, поэтому я не имею опыта участия в военных действиях, плохо ориентируюсь в этих вопросах. Это в свою очередь означает, что я не имею морального права, становиться во главе борьбы с заговорщиками, так как не хочу своими неправильными действия, привести мою Империю к гражданской войне, в которой побеждает тот, кто проливает больше всех крови. Таким образом, в нашей семье заниматься этим чрезвычайно важным вопросом придется тебе, Барк. Если ты захочешь, то я могу сложить свои императорские полномочия и передать их в твои руки. Так, как не желаю, чтобы в случае своей победы заговорщики могли бы лишить жизни и казнить мою дочь, супругу, внуков, я также не хочу, чтобы и тебя принц Барк кто-то повел бы под расстрел.

Глава 2

В летней резиденции мне пришлось задержаться еще на одни сутки, так как после ночной беседы с Императором, которая завершилась под утро, нужно было приниматься за дела по организации борьбы с заговорщиками. Но, прежде всего, требовалось заняться 27-м гвардейским полком, который нес охрану летней императорской резиденции. В этом полку было много офицеров, которые помимо того, что были выходцами из кланов Медведей, Ястребов и Муравьев, имели сильные продемократические настроения. В любой момент они могли призвать гвардейцев к оружию и арестовать Императора Иоанна и членов его и моего семейств. Поэтому требовалось немедленно заняться разрешением ситуации с полком, поэтому я отложил на сутки свое возвращение в Саану[4].

Рано утром мысленно пообщался со своим другом гномом сэром Гийомом, чтобы попросить его о срочной отправке в летнюю резиденцию роты гномьего спецназа и роты РЭБа[5] капитана Эпсилона. Сэр Гийом давно уже привык к тому, чтобы не задавать вопросов в отношение того, почему я так рано его разбудил, не дав выспаться старому гному. Он молча выслушал мою просьбу, буркнул, что все будет выполнено, и со стоном и кряхтением стал подниматься с кровати, чтобы отдать соответствующие распоряжения. Затем по интеркому уже из императорского кабинета, куда перешел, чтобы не разбудить принцессу Лиану, позвонил Императору Иоанну, поднял его на ноги, вежливо попросив спуститься в его же кабинет и вызвать туда для переговоров командира 27-го гвардейского полка. Удивительно, но с Иоанном повторилась та же картина, что и с сэром Гийомом, он особо не возражал по поводу моего утреннего звонка, и вскоре появился в кабинете. При мне он позвонил офицеру, дежурному по полку, и вежливым тоном попросил его, разбудить командира полка и направить его для беседы в императорский кабинет резиденции. Затем Иоанн улыбнулся мне, подошел к открытому окну и стал дышать пропитанным йодом водорослей воздухом.

А я тем временем уже разговаривал с полковником Филиппом, который уже давно привык к утренним звонкам. Он невозмутимо выслушал мою просьбу-приказ об организации истребительного прикрытия резиденции. Моя просьба была вызвана тем обстоятельством, что, что Император в своем рассказе о дружбе с магистром клана Медведей упомянул, что он в свое время их родовой замок сравнял с землей. Мне часто приходилось просматривать имперскую статистику, и я всегда обращал внимание на те цифры, которые утверждали, что треть все армейских офицеров представлены выходцами из клана Медведей, а большинство этой трети служило именно в имперской авиации. Так, что само собой напрашивался соответствующий вывод! Полковник Филипп на мой вопрос ответил очень коротко, что организация воздушного прикрытия императорской резиденции, для его полка это не проблема. Через час дежурная пара истребителей начнет патрулирование воздушного пространства над этой резиденцией. В заключение разговора я попросил полковника Филиппа найти свободное время и обязательно встретиться со мной сегодня, и положил трубку на рычаг интеркома.

Скрипнула дверь императорского кабинета, даже не оборачиваясь я знал, что в него серой мышью проскользнул мой сын Артур. Парень осторожно, чтобы не попасть в поле моего зрения, прошмыгнул к деду, который к этому времени уже сидел в кресле. Император Иоанн любил внука, страшно его баловал и позволял этому юнцу вытворять все, что тому не заблагорассудится. Наследный принц часто использовал это отношение к нему царственного деда в своих корыстных целях. Вчера Артур так и не смог принять участия в ночной беседе, хотя по моей мысленной трансляции прекрасно знал, о чем шла речь, но сегодня наследный принц решил не упускать своего шанса и, пока его мама досматривала утренние сны, он уже был в императорском кабинете.

Только я завершил разговор с Филиппом, как со мной мысленно связался Иррек, который сказал, что сейчас прогревает двигатель космического истребителя, и через пару минут пойдет на взлет. Иррек решил патрулировать воздушное пространство над резиденцией до того момента, пока не появятся «Беркуты». Затем мне по обычному разговорнику перезвонил сэр Гийом и сообщил, что рота спецназа с полковником Герцегом и рота капитана Эпсилона только что покинули базу и через час прибудут на площадку подскока, расположенную неподалеку от главных ворот императорской южной резиденции.

Император Иоанн в этот момент о чем-то увлеченно беседовал с Артуром, но было заметно, что он внимательно прислушивается к моим переговорам. Когда я сделал паузу, то Иоанн ни словом их не прокомментировал и даже не поинтересовался, чем они завершились. Император Иоанн все же имел железную выдержку.

Послышался вежливый стук в дверь кабинета, Император Иоанн негромким голосом разрешил войти, на пороге кабинета появился офицер, плотного телосложения в мундире и с погонами гвардейского полковника. Гвардейский полковник лихо отрапортовал Императору о том, что 27-й гвардейский полк несет охрану императорской летней резиденции, что за время дежурства никаких происшествий не происходило. В момент рапорта полковник стоял вполоборота ко мне таким образом, я хорошо видел только его щеку и рукав мундира, на котором отчетливо просматривалась овальная эмблема с изображением парящей в небе хищной птицы, родового знака клана Ястребов. Закончив рапорт, полковник, без разрешения Императора, отступил на шаг назад. Я не сразу догадался, почему он сделал этот шаг, но меня заинтересовал факт этого поступка. Присмотревшись, я понял, что с этой новой точки полковник теперь видит меня и то, чем я в данный момент занимаюсь. Но этим своим шагом назад, гвардейский полковник нарушил строгое правило дворцового протокола, согласно которому в присутствии Императора Иоанна офицеры все внимание обязаны были уделять одному только Императору, но не мне. Тем более, что полковник был офицером гвардии, командовал гвардейским полком, и это правило дворцового этикета должно было быть ему хорошо знакомо.

Одним словом, своим шагом назад гвардейский полковник меня насторожил. После ночного разговора в курительной комнате все кирианцы из клана Ястреба превратились для меня в подозрительных личностей, которым нельзя подставлять спину. Я мысленно связался с Артуром, и попросил его, не побеспокоив деда, перейти к окну. Сын тут же выполнил мою просьбу и, когда он оказался у окна, то я увидел, как зрачки глаз полковника снова беспокойно заметались из стороны в сторону. Гвардейский полковник и в этот момент, по всей очевидности, искал в комнате новую точку, с которой мог бы видеть всех в ней присутствующих кирианцев — Императора Иоанна, меня и моего сына Артура. Я уж было собрался подняться на ноги, подойти к полковнику и, дружеским хлопком руки по плечу охладить его служебное рвение, но в этот момент заговорила рация, миниатюрный наушник от которой торчал у полковника из уха. Мне было хорошо слышно, как дежурный офицер по полку сообщил командиру, что над резиденцией появился и начал кружить неизвестный летательный аппарат. Наш офицер выслушал информацию, задумался и ответил дежурному офицеру, что скоро вернется в штаб полка, и тогда они разберутся, что это за аппарат.

Я поднялся на ноги, поставил на стол пустую чашку из-под кофе и, как можно более спокойным голосом, попросил полковника, чтобы он и его люди особо не волновались по поводу этого неизвестного летательного аппарата, через паузу добавив, что это мое персональное средство передвижения. А сам в этот момент ломал голову над тем, что это за имперская охрана, которая не предпринимает решительных действий даже в тот момент, когда происходит прямое нарушение воздушного пространства над императорской резиденцией. Гвардейский полковник все же обеспокоился информацией о неизвестном летательном аппарате, а, может быть, он еще больше обеспокоился моей дополнительной информацией?! В любом случае в его глазах появилось напряжение и нечто похожее на испуг. Мне со стороны было хорошо видно, как усилием воли полковник взял себя в руки и немного успокоился. Но непонятности в его поведении меня настораживали, поэтому я решил до поры до времени не отпускать его из императорского кабинета.

Заработала рация командира гвардейского полка, дежурный офицер по ней сообщил, что прилетевшая пара истребителей «Беркут» сменила неизвестный летательный аппарат. 5-й гвардейский истребительный полк Филиппа приступил к боевому дежурству и патрулированию воздушного пространства над летней императорской резиденцией. Через короткий промежуток времени по рации поступило новое сообщение о том, что замечены четыре десантных глайдера, двигающихся по направлению к резиденции. А чуть позже пришла информация о том, что глайдеры запрашивают разрешение на посадку.

* * *
Все это время Артур провел у окна, внимательно вслушиваясь в наши разговоры, обмен репликами, своим детским умом пытаясь разобраться в том, что же происходит в этом кабинете. События в кабинете развивались своим чередом, снова послышался вызов по рации, дежурный по штабу полка доложил о прибытии полковника Филиппа с двумя сопровождающими офицерами. Гвардейский полковник эту информацию воспринял инертно, свой вопросительный взгляд перевел на меня, ожидая моей реакции. Я вежливо попросил его, пригласить маркиза Филиппа пройти в кабинет, а сопровождающим офицерам подождать в приемной императорского кабинета.

Дверь кабинета распахнулась, на пороге показался полковник Филипп, который выглядел настоящим офицером аристократом, мундир выглажен, на нем не было ни единой складочки, седой ежик волос на голове тщательно ухожен. По внешнему виду Филиппа нельзя было даже предположить, что он в кабине сверхзвукового истребителя провел больше часа. Небрежно козырнув гвардейскому полковнику, он крепко, по-дружески пожал мою руку. Затем маркиз Филипп вытянулся по стойке смирно перед Императором Иоанном, чтобы отрапортовать ему о своем прибытии. С моим сыном Артуром он поздоровался довольно-таки своеобразно, столкновением ладоней, сжатых в кулак, а затем хлопком раскрытых ладоней.

Демонстрируя высочайший дворцовый этикет, маркиз Филипп попросил у Императора Иоанна разрешения на приватный разговор со мной. Мы отошли в дальний угол кабинета, где я в нескольких словах описал ему создавшуюся ситуацию и попросил его взять на себя командование охраной летней императорской резиденции. Филипп вытянулся по стойке смирно и отрапортовал, что готов в любую секунду приступить к выполнению приказа его императорского высочества. Ко мне впервые обратились со столь высоким титулом, ведь я даже не был наследным принцем, и во мне не текла голубая кровь аристократа. Я удивленно и одновременно несколько грустно посмотрел на своего друга Филиппа, который только что бросил свой любимый полк, отложил в сторону личные, семейные и другие дела, чтобы, словно деревенский мальчишка, умчаться на океанское побережье и начать помогать мне разгребать накопившееся дерьмо в имперских делах.

А в этот момент с нашим гвардейским полковником произошли разительные перемены, он вдруг и совершенно неожиданно для себя сообразил, что только что в этом кабинете летней императорской резиденции произошли события, которые кардинальным образом изменили его положение. Всего час назад он, как командир 27-го гвардейского полка, был главным распорядителем жизни или смерти всех членов императорского семейства, которые отдыхали в этой южной резиденции. Одним коротким приказом своим гвардейцам он мог бы арестовать самого Императора Иоанна, его зятя и всех членов их семей, бросить их в камеры полковой гауптвахты, чтобы затем после переговоров, выторговав себе почетные условия, передать арестованных в руки заговорщиков. Всего какой-то час назад он имел реальный шанс кардинальным образом изменить свою жизнь и, как офицер, арестовавший самого Императора Иоанна, он мог рассчитывать на то, чтобы, войдя в переговоры с заговорщиками, навсегда забыть о жизни бедного гвардейского полковника, перебивающегося от жалования к жалованию.

Полковник понял, этот шанс только что выскользнул из его рук, а завтрашняя встреча с генералом из клана Ястребов уже не состоится по той причине, что он больше не командует полком и не распоряжается жизнями членов императорского семейства. Глаза гвардейского полковника злобно засверкали, а руки начали бессильно сжиматься в кулаки, у него не было личного оружия, чтобы покончить с собой. Я молча встал из-за стола и подошел к полковнику, чтобы протянуть ему однозарядный дамский фазер[6], это было все то, чем я в данную минуту я мог помочь этому гвардейскому полковнику, который стал никому не нужен. Гвардейский полковник взял предложенное оружие, привычно бросил правую руку к черному берету на голове и, тяжело ступая, навсегда покинул императорский кабинет, чтобы сделать последний выстрел в своей жизни.

В этот момент у меня не было жалости к этому гвардейскому полковнику, который прожил долгую жизнь, но так до конца и не определился со своей жизненной позицией. Когда я прочитал его мысли, то некоторое время не знал, как с ним поступить. Мне совершенно не хотелось марать руки его убийством, поэтому я подсказал ему достойный для гвардейского офицера выход из этого положения.

* * *
Мы все четверо вышли во двор, чтобы наблюдать за прибытием гномьего десанта, прямо с крыльца резиденции было хорошо видно, как десантные глайдеры один за другим приземлились на площадке подскока, которая находилась прямо у центральных ворот и КПП резиденции, а один из глайдером грузно опустился во внутреннем дворике. Распахнулись десантный отсек этого глайдера и из него двумя ручейками побежали гномы десантники и спецназовцы, которые расходились веером, чтобы флангами охватить и окружи ть здание резиденции. Десантники были низкорослыми солдатами, из-под тактических шлемов которых спереди торчали большие бороды, а с затылка свисали длинные конские хвосты, умилительно перетянутые детскими бантиками. Но действовали они профессионально, буквально через минуту здание было окружено гномами. Все десантники были одеты в серые спецкомбинезоны, туго перепоясанные широким армейским ремнем, на котором висели десантные ножи, гранаты и всякая другая военная мелочь. Гномы были вооружены штурмовыми фазерными винтовками[7], автоматами и пулеметами, которые жестко крепились в специальных наспинных зажимах.

Десантники из других глайдеров окружили казарму гвардейцев, запрещая им свободно передвигаться по территории резиденции. На наших глазах они поменяли караул у ворот и сменили гвардейцев на пулеметных вышках, расставленных в различных секторах периметра высокой ограды. Демонстрируя отличную строевую подготовку, к нашей группе, чеканя шаг, приблизился гном, на комбинезоне которого не было погон и знаков различия. Офицер доложил о том, что в распоряжение полковника Барка прибыла рота специального назначения. Этот офицер был небольшого росточка, но выглядел весьма жилистым и накаченным гномом. Он стоял перед нашей группой собранным, готовым на любое действие. Тело офицера гнома было напряжено, колени полусогнуты, сейчас собой он очень напоминал тигра, готового броситься на очередную жертву. Таким образом, состоялась моя первая встреча с полковником Герцегом, с которым судьба связала меня на много лет вперед, так как вскоре этот гном полковник стал командиром моей личной охраны.

Наблюдая за действиями гномов десантников, в глубине души я прекрасно понимал, что это только первый и, вероятно, совсем маленький шаг на долгом пути борьбы с заговорщиками. Но пока на этот путь встали только я и Филипп, сейчас к нам присоединились гномы. А теперь нам с Филиппом предстояло заполучить нового союзника, но для этого нужно было поработать с 27-м гвардейским полком. Под предлогом дальнейшего роста и продвижения по служебной лестнице, а в иных случаях, досрочно повышая их в воинских званиях, мы должны были избавиться от наиболее подозрительных офицеров этого полка. А на освободившиеся офицерские вакансии продвигать старших унтер-офицеров и штаб-сержантов полка, которые служили с незапамятных времен, честно и, по-солдатски, добросовестно выполняя свой воинский долг. Причем, основная работа с полком ложилась на плечи моего друга Филиппа, так как на следующее утро я вместе с Ирреком истребителем вылетел в столицу. Я уже не так боялся за принцессу Лиану и детей, так как сейчас их жизнь охранял мой друг полковник Филипп и мои гномы, которым я доверял.

По возвращению в столицу, каждый день по разговорнику я общался с Филиппом по часу и более и он меня в подробностях информировал, как у него продвигается работа по реформированию 27-го гвардейского полка. На третий день по этой его информации офицерский состав 27-го гвардейского полка коренным образом изменился. В полку не осталось офицеров выходцев из кланов Ястребов и Медведей, а батальонами, ротами и взводами командовали те офицеры, которых раньше обходили по службе, и которые только что были возведены в офицерские чины. Уже на второй день этих перемен, как рапортовал мне Филипп, в полку резко повысилась воинская дисциплина, настроение солдатского и офицерского состава полка стало промонархическим. Таким образом, охрана летней императорской резиденции, благодаря одним только небольшим перемещениям офицеров полка, стала благонадежной. Вместе с гномами гвардейцы полка несли караульную службу по охране отдыха императорского семейства. В рамках реорганизации 27-м гвардейского полкВ, в нем был сформирован дополнительный батальон быстрого реагирования, из пятисот гномов. Батальон был оснащен современными транспортными средствами, которыми в случае необходимости и в кратчайший срок могли бы осуществить мгновенную переброску роты или взвода этого батальона в любую точку или населенный пункт Кирианской Империи.

Таким образом, уже к концу первой недели после разговора с Императором Иоанном мы предприняли определенные шаги по реорганизации воинских подразделений, несших охрану императорских резиденций. В нашем резерве появился первый полк гвардейцев, который был полностью на нашей стороне. Но все это была каплей в море, впереди еще предстояла большая работа.

Полковник Филипп еще раз продемонстрировал свою полную готовность работать со мной, но я был несколько недоволен тем, что наши контакты носили ограниченный характер из-за технического состояния средств связи. Поэтому в глубине души решил, помочь полковник принять решение, перешагнуть через себя и стать таким же паранормальным существом, как я сам.

* * *
Мне представилась возможность, и на истребителе я слетал в летнюю резиденцию, чтобы проведать жену и детей, а также пообщаться с Филиппом, который, по моему мнению, слишком уж долго там засиделся. Ему было пора найти нового командира 27-го гвардейского полка и возвращаться в столицу, где его ожидало много других дел. Император Иоанн очень многое мне рассказал о заговорщиках, заговоре, о его подготовке, но ни словом не упомянул о тех кирианцах, на которые можно было бы положиться в борьбе с этими заговорщиками. К тому его информация о заговорщиках носила личностный характер, что ее было невозможно рассматривать в качестве объективной или имеющей место быть. Мне хотелось бы, чтобы полковник Филипп занял должность руководителя имперской службы безопасности. В этой должности он должен был бы собирать информацию не только о противнике и его планах, но и о тех общественных и военных деятелях, имперских сенаторах, министрах правительства и просто кирианцах, которые встали бы на нашу сторону, когда наступит решающая минута.

Тем же вечером, когда моя благоверная удовлетворилась моей ненасытностью и заснула, я поднялся с постели и отправился в кабинет тестя, где провел остаток ночи за работой над планированием своих действий против заговорщиков. Сначала я подумал над тем, кого сейчас можно было бы привлечь на нашу сторону, не привлекая при этом внимания вражеских глаз и ушей. Когда время уже приблизилось к рассвету, мысленным щупом я разбудил полковника Филиппа, спавшего в гостевой комнате резиденции, и также мысленно вежливым голосом слуги попросил его пройти в императорский кабинет.

Через минуту заспанный Филипп тихо стучал в дверь кабинета императора. Когда я открыл дверь, то мой дружище Филипп стоял за порогом кабинета и смотрел на меня явно ошеломленными глазами, он не ожидал увидеть меня. К тому же он был одет в ночную аристократическую пижаму в фиолетовую полоску, на голове во все стороне торчали непричесанные клочья волос. Одним словом, такого Филиппа я никогда еще не видел и не встречал.

Позже Филипп рассказал, что его разбудил слуга и попросил его пройти в рабочий кабинет, где с ним хотел бы переговорить император. Филипп совершенно не помнил того, как он вставал с постели или шел по ночным коридорам резиденции. В тоже время в его памяти сохранились такие детали, как большое количество караульных гномов, которые были повсюду. Он проходил так близко от них, чуть ли их не касаясь их плечами, но они его не замечали и не останавливали. Только, когда перед ним сама собой распахнулась дверь кабинета, в которую он даже не стучал, и за ней увидел меня, то только тогда Филипп сообразил, где он находится. Только тогда он понял, что все еще одет в спальную пижаму, совершенно не по дворцому протоколу, Филипп хотел вернуться в свою комнату и переодеться, но я не позволил сделать этого.

Я молча взял Филиппа за руку и, словно маленького ребенка, провел его в глубь кабинета и усадил на заранее приготовленный стул. Когда он немного успокоился, мысленным щупом проник в его сознание, прошелся по извилинам головного мозга, кое-что подправил и добавил к его способностям и талантам. А затем начал перекачивать в его память информацию о себе, о своих дарованиях и способностях, а самым последним блоком перегнал ему информации по заговору. С этого момента Филипп стал паранормальным кирианцем, стал обладателем и пользователем таких же паранормальных способностей, что и я.

С этого момента Филипп о существовании заговора и замыслах заговорщиков знал столько же, сколько и я. Ему потребовалось целых десять минут, чтобы осознать и принять произошедшие с его организмом перемены, а так же «переварить» полученную информацию, разложить ее по полочкам памяти и прийти к тем же выводам, к которым я пришел незадолго до его прихода. Но первым делом Филипп должен был сообщить мне, как он отнесся к моему вмешательству в работу своего организма, будет ли дальше дружить и сотрудничать со мной. Принятие Филиппом этого решения в немалой степени осложнялось тем обстоятельством, что он сам был не последним представителем клана Ястребов, выбрав дружбу и сотрудничество со мной, ему предстояло вести борьбу не на жизнь, а на смерть со своими собратьями по клану.

Меня очень волновало, какое же решение примет Филипп. Закурив сигарету, я отошел в сторону и, наблюдая со стороны за Филиппом, стал ожидать его решения. Сначала лицо Филиппа выражало огромное удивление, затем удивление сменилось на некую отрешенность и грусть. Видимо, в этот момент Филипп понял, что он уже не простой кирианский аристократ из-за своих новых способностей головного мозга и организма. Затем отрешенность исчезла, мелькнуло подобие улыбки, которая моментально сменилась на серьезное выражение лица, что могло означать только одно, Филипп принял окончательное решение.

Он повернулся лицом ко мне и неожиданно для меня то ли спросил, то ли просто сказал, что, принимая во внимание то обстоятельство, что мы ничего не знаем о заговоре и заговорщиках, то ему придется занять пост главы имперской службы безопасности. За минуту до его прихода, я как раз размышлял над этим вопросом и пришел к мнению, что другого пути у нас нет. К настоящему времени в моем окружении не было кирианцев, которым бы я доверял так же, как и Филиппу. А служба имперской безопасности в этой ситуации становилась краеугольным камнем по организации и сбору информации по заговору, заговорщикам и их замыслам. Генерал Морил, нынешний глава имперской службы безопасности, был хорошим другом Императора Иоанна по гольф клубу, но столько времени занимать этот пост и ничего на этом посту не предпринимать было верхом неприличия. Эти слова Филиппа о своем предстоящем назначении на пост главы имперской службы безопасности означали, что он принял окончательное решение и готов стоять вместе со мной, плечом к плечу, чтобы бороться с заговором и не дать осуществиться перевороту.

До глубины души я был рад решению Филиппа, который преодолел узкую межклановую сопричастность, поднялся над повседневностью бытия и принял достойное уважения решение. Очень приятно, когда поведение твоих друзей отвечают твоим ожиданиям и мыслям. Мне, правда, было стыдно за то, что я полез в сознание друга, наградил его паранормальными способностями, не испросив на то его предварительного согласия. Но сейчас мне было понятно, что Филипп ожидал от меня нечто подобного, поэтому воспринял свои новые качества именно так, как я и надеялся.

* * *
На следующий день после возвращения в столицу, как и ранее планировалось, я отправился в рабочую поездку по задворкам Кирианской Империи. Меня сопровождала небольшая группа имперских служащих, в которую вошли представители обеих начинающих враждовать сторон. Одни, чтобы помогать мне во время поездки, а другие, чтобы следить и сообщать своим хозяевам о том, чем я занимался в тот или иной день. Однако, следует признать, что присмотр осуществлялся на дилетантском уровне. Я в любую минуту мог бы провести секретную встречу и никто бы этого не заметил, но не делал этого по одной простой причине, мне очень хотелось, чтобы заговорщики воспринимали бы кирианцем, совершенного не разбирающимся ни в политике, ни в политических интригах.

Два дня мы метались по городам и весям Кирианской Империи, нигде подолгу не задерживаясь. Встречались с наместником провинции, переговорил с ним, затем посетил промышленное, или сельскохозяйственное предприятие, переговорил с его руководством и сотрудниками. Заехал на минуту в местный гарнизон, встретился с офицерами, выслушал их мнение о своей службе в этих местах, посетовал вместе с ними на бытовые проблемы. И вот мы уже летим в новую провинцию, где все это повторялось до совершенного однообразия.

Официально, в ходе этой поездке я знакомился и устанавливал деловые контакты с наместниками провинций и выяснял их насущные проблемы и потребности. Неофициально, я встречался с местным обществом и офицерством, по ходу дела выясняя, какие настроения, превалируют в данной провинции и отношение населения и офицеров к демократии и монархизму. Иными словами, занимался выяснением позиций наместников и офицерства по отношению к Императору Иоанну и проводимой его имперским правительством социально-экономической политики. Собранная информация позволяла мне прогнозировать, какую возможно сторону примет та или иная провинция в том случае, когда заговорщики начнут осуществлять военный переворот.

В городах, расположенных вблизи Сааны, были популярны лозунги о демократии, которая должна была спасти кирианскую Империю от стагнации и загнивания, и которые кружили головы, как молодым, так и пожилым жителям этих имперских городов. Средства массовой информации этих городов подпитывали своих читателей и зрителей дозированными материалами, в которых говорилось о том, что приход к власти «нового» императора принесут положительные изменения в жизнь кирианского общества. Аналогичного мнения придерживались и молодые офицеры, служба которых проходила в гарнизонах этих городов. К тому офицеры были очень недовольны тем обстоятельством, что очень медленно продвигались по службе. Слишком много в столичных и пристоличных гарнизонах отслуживало свой век старых и пожилых полковников и генералов, которым не желали покидать свои денежные и высокие посты недалеко от столицы. Эти два обстоятельства во многом влияли на негативное по отношению к монархии настроение офицеров этих пристоличных провинций, которые корень зла видели в «старом» Императоре.

Я обратил внимание и на тот факт, что этот офицерский контингент крупных пристоличных провинций и городов формировался в основном из молодого поколения таких родовых кланов, как Ястребы, Медведи и Муравьи. Богатые и влиятельные папочки из этих кланов прилагали невероятные усилия, чтобы своих сыночков устроить служить неподалеку от родного дома или замка. Так, им было удобно строить офицерскую карьеру сына. Имперское министерство обороны располагалось рядом в столице, да и сыночек был под самой рукой. Пару раз встретился с уважаемым военным чиновников из имперского министерства, а сыну новая звездочка на погоны упала, да и присматривать за ним было, не в пример, легче.

Но по мере нашего удаления от столицы положение в умах граждан Кирианской Империи заметно менялось, чем дальше мой самолет отлетал от Сааны, тем более ослабевали, так называемые, продемократические настроения. Наместники этих провинций уже не произносили напыщенных фраз о гражданских свободах, а просили реальных денег на осуществление реальных проектов. В этих провинциях войска размешались не в благоустроенных городских казармах, а дислоцировались по военным базам или учебным лагерям вдали от населенных пунктов, где офицеры занимались реальной боевой подготовкой солдат.

Имперская глухомань имела таких же молодых офицеров, что и столичных и околостоличные гарнизоны, но отличие между этими офицерами заключалось в том, что провинциалы не думали и не говорили о фасонах форменной одежды, или о том, как они будут в ней смотреться. Провинциальные офицеры думали, прежде всего, о том, как научить бойцов своих взводов и рот стрелять и ходить в атаку. Население этих удаленных имперских провинций и офицеры всех рангов были стопроцентно промонархистки настроены, были душой и телом верны идеалам старой и доброй Кирианской Империи.

Уже на второй день своей поездки я начал обращать внимание и на тот факт, что, чем дальше мы отлетали от столицы, то тем меньше нам встречались офицеры кланов Ястребов, Медведей. Словно производился естественный отбор, офицеры Ястребы, Медведи и Муравьи большей частью кучковались в столице родной империи, а в провинции служили офицеры родовых кланов Кабанов и Серн. Эти два клана были многочисленными, но не очень-то элитными и богатыми родовыми кланами. По крайней мере, в списках приглашаемых на официальные имперские мероприятия имен офицеров Кабанов и Серн я никогда еще не встречал.

Во время поездки произошел один интересный казус, один из моих сопровождающих, такой незаметный служащий имперской канцелярии, передавая мне очередную бумажку на подпись, неожиданно нагнулся и шепнул мне на ухо, что магистры кланов Кабанов и Серн хотели бы встретиться и переговорить со мной. Разумеется, я сделал вид, что не расслышал этого шепота. Служащий оказался умным кирианцем, он не стал повторять своего предложения, а, гордо подняв голову, понес ее на заклание. Покидая мой салон на борту самолета, он, видимо, полагал, что за дверью салона его уже поджидают агенты имперской службы безопасности, чтобы арестовать и впоследствии расстрелять.

Расстрелять-то этого парня не расстреляли, да и вообще агентов имперской службы безопасности на борту этого самолета не было. Но чуть позже с этим имперским служащим с глазу на глаз, разумеется, переговорил новый глава имперской службы безопасности. Когда полковник Филипп получил от служащего требуемую информацию и, убедившись в том, что она достоверна и правдива, то он уже предметно переговорил со мной. Подумав, мы с Филиппом пришли к единому мнению, что такого шанса, как возможность деловой контакт с руководителями офицерских родовых кланов, упускать не стоит. Затем мы обсудили и разработали целый план мероприятий по организационной стороне проведению встречи с магистрами кланов Кабана и Серн, который предстояло мне выполнить. Эта встреча предоставляла нам возможность с руководством двух старейших родовых кланов провентилировать и такой важный вопрос, какую сторону они могут принять в случае военного переворота. В тот момент я и Филипп были уверены, что магистры этих родовых кланов не знают о существовании заговора, а хотят встретиться со мной по каким-либо другим межклановым причинам.

Имперский служащий, который вышел со мной на контакт, нарушая при этом субординацию, подписал бумажку о том, что будет хранить вечное молчание по этому поводу. В скором времени его перевели на работу писарем в личную канцелярию полковника Филиппа в его же имперской службе безопасности, его я никогда не видел и не встречал.

* * *
Встреча с магистрами кланов Кабанов и Серн должна была произойти в тот день, когда по рабочему графику группы, перед возвращением в столицу она должна была остановиться и день отдохнуть в летней императорской резиденции, в которой сейчас отдыхала моя семья. Подобным планированием, мудрецы из имперского правительства, работавшие над графиком поездки, одним выстрелом убивали двух зайцев — виляли хвостиком передо мной и не забывали самих себя. Мне было приятно целый день провести с принцессой Лианой и детьми, а сопровождающие лица могли отдохнуть на океанском берегу. Их разместили в гостевых домиках императорской резиденции, которые располагались за оградой резиденции, но обеспечивали трехразовым питанием и возможностью вволю накупаться в фиолетовых волнах теплого океана.

Крепко поцеловав принцессу Лиану, я тут же пересек здание резиденции и на противоположной стороне направился к выходу, который вел к ангару, в котором укрывался от непогоды и от любопытных глаз мой космический истребитель. Именно истребителем, не привлекая глаз любопытных сопровождающих, я должен был добраться до припортового городка, расположенного на северном берегу Внутреннего океана, где и должна была произойти встреча.

Принцесса Лиана мрачно и, сердито поджав губы, смотрела вслед своему мужу, который уже выходил из здания резиденции. Сейчас этот муж нанес жене смертельную обиду, заявив, что вынужден на пару часов слетать на какую-то важную встречу. Если бы этот муж был настоящим кирианцем, то он, наверняка, подумал бы и о том, что его жена вот уже целых две недели не выходила за ограду резиденции, за все это время не посетив одного магазинчика в близь лежащим городке. Принцесса решила данную минуту особо не возмущаться наглым поведением своего мужлана, но вот вечером…

Но, когда следом за мужем к истребителю устремился и ее шестилетний сын Артур, стальное сердце супруги не выдержало такого безобразия и такой наглости со стороны своих мужиков. В этой ситуации принцесса Лиана не могла оставаться в полном бездействии, когда любимые ей мужчины, муж и сын, бросали ее на произвол судьбы. Она решительно рванула вперед и также решительно преградила им путь, незабыв при этом, продемонстрировать гибкость и прекрасные формы своего тела. Затем хорошо поставленным, но не терпящим возражений, голосом профессиональной супруги, принцесса Лиана потребовала объяснений, на каком основании ее муж, не посоветовавшись с женой, берет в опасный полет ее малолетнего сына?!

Я никогда не умел, не мог, и избегал входить в противоречия с принцессой Лианой по какому-либо вопросу, всегда и во всем ей уступал, считая, что она абсолютно права даже и в этом случае. Я не планировал брать с собой Артура, но этот, негодник, благодаря своей плохой наследственности, прознал, куда и зачем сейчас я вылетаю на истребителе. Мыслил Артур очень просто, он считал, что в предстоящей встрече он может сыграть несколько большую роль, чем быть моим сыном, и этим может хорошо помочь ходу переговоров. Все члены моей семьи носили наследственные титулы — «принцесса», «наследный принц» и «наследная принцесса». За исключением, разумеется, меня, главы семейства, я был «с боку припека» или, если говорить простым народным языком. Артур, услышав мои мысли, мгновенно сообразил, что в данной ситуации от меня никакого прока и, отстранив в сторону, взял принцессу Лиану за руку, отвел ее в сторону и полминуты ей что-то втолковывал. После чего принцесса Лиана согласно кивнула головой, поцеловала сына в щечку и прошла мимо меня, словно я превратился в уличный столб освещения, но при этом так мазнула меня в бок своим нежным бедром в мой бок, что я едва не улетел за угол коридора.

Но, слава богу, семейная размолвка благополучно разрешилась, путь к истребителю был свободен!

Артур нахально занял кресло второго пилота, а в кресле первого пилота уже находился Иррек, мой друг и личный пилот. Мне же пришлось ютиться в пассажирском салоне, где одному было скучно и тошно, никаких тебе дел, и поговорить не с кем. Обзорные экраны демонстрировали оранжевое небо и фиолетовый океан, от чего я вскоре сладко задремал.

Посадка в аэропорту назначения Ирреком была произведена с таким искусством, что я даже не проснулся в момент касания истребителем взлетно-посадочной полосы аэропорта. По опущенной аппарели спустился на пластобетон ВПП, где истребитель кольцом окружила группа кирианцев в гражданском платье, Своей осанкой, выправкой и манерой держаться эти парни напоминали бывших военнослужащих имперских вооруженных сил. Они уже собрались сопровождать меня к глайдеру, который стоял всего в нескольких шагах от нас. Но я попросил их немного подождать, ожидая появления Артура, который задержался в кабине истребителя. Но вот и он появился на аппарели и, словно деревенский мальчишка, вприпрыжку поскакал по наклонной плоскости аппарели, внизу которой я едва успел подхватить его на руки.

Появление моего сына, вызвало нечто вроде небольшой паники среди встречавших нас местных охранников. Один из них по рации связался с начальником и что-то долго и горячо ему объяснял. Получив ответ командира, охранники успокоились, плотным кольцом сомкнулись вокруг нас, и быстрым шагом, Артуру пришлось даже немного пробежаться, провели к глайдеру, двери которого уже были распахнуты.

Иррек остался в аэропорту охранять истребитель, поддерживая со мной мысленную связь. По обзорным экранам пилотской кабины он наблюдал картину нашей встречи, ехидно поинтересовавшись, а не похищают сейчас Артура со мной. Я был неплохо знаком с правилами охраны и сопровождения монарших лиц, поэтому видел, что охранники работали в полном соответствии с этими правилами. Да и к тому же в мыслях у них, помимо восхищения и преклонения перед наследным принцем Артуром, никаких враждебных помыслов не было. Мысленно ухмыльнувшись, я успокоил Иррека, сказав ему, что с нами все в порядке. Добавив, что эта паника и некоторое ужесточение действий охраны было вызвано тем, что встречающая сторона не ожидала появления моего сына, и в этой связи несколько нервничала.

* * *
Наш глайдер покинул летное поле аэропорта и практически сразу вылетел на многоярусную автостраду, впереди и сзади наш глайдер сопровождали другие глайдеры с красными проблесковыми огнями на крышах и завывающими сиренами. Кортеж из трех глайдеров скользил над полотном дороги на скорости более двухсот километров в час. Слава богу, что, в это время дня на автостраде было не так уж много транспортных средств, водители которых, услышав звук сирене и увидев проблесковые огни, поспешно уступали нам дорогу. Когда кортеж вошел в вираж, то сбоку от автострады я увидел тяжелый пушечный глайдер, который, по-видимому, охранял кортеж от воздушного нападения. Да, с серьезными магистрами нам с Артуром предстояло встретиться! Устроить такую встречу и выделить столь серьезное сопровождение, имперский наместник не каждой провинции позволял себе подобного.

Когда впереди показались городские здания, то в этот момент наш кортеж мчался по верхнему ярусу многоуровневой магистрали. Водители глайдеров перешли на нижний ярус, снизили скорость и по одному из съездов с автострады вылетели на городскую улицу. Это была небольшая улочка маленького курортного городка, со всеми своими курортными атрибутами и двух-трех этажными коттеджами из белого известняка по обеим ее сторонам. В обычное время по ней с большим трудом разъезжались два встречных глайдера или флайера, а сейчас наш кортеж по одной из них с шумом и завыванием сирены летел на скорости под сотню километров в час. То, что кортеж нарушил тишину и покой этого курортного городка, было ясно по выражению лиц кирианцев, которые мелькали за затемненными стеклами глайдера и по тому, как они махали нам вслед руками и кулаками.

Через пару городских кварталов кортеж круто повернул налево и снова выехал на магистральное шоссе, тянувшееся вдоль океанского побережья. Двадцать минут бешеной гонки по шоссе и, когда слева от него показался большой массив зеленых насаждений, глайдеры, практически не снижая скорости, резко повернули налево. На скорости они слетели с автострады, чтобы через пару минут бешеной гонки по дороге, утонувшей в зеленой листве деревьев и кустарника, через распахнутые ворота влететь и резко затормозить у входа трехэтажного особняка с колоннами, к которому вела шикарная в четыре ступени мраморная лестница. Поднимаясь по ступеням лестницы, я обратил внимание на то, что двор и прилегающая территория особняка заполнены кирианцами в гражданской одежде, но с оружием в руках. По той небрежности, с которой они держали в руках свое оружие, становилось понятным, что эти парни хорошо знали, как с ним обращаться.

За порогом входа в особняк нас встретили два пожилых кирианца, которые представились нам, как Серхио, Магистр клана Серн, и Борге, Магистр клана Кабанов. После представления оба магистра опустились на колени перед Артуром и склонили головы. Правила императорского протокола требовали, чтобы граждане Кирианской Империи, приветствуя наследного принца императорского престола, перед ним опускались на колени и склоняли головы. В ответ на этот императорский прием мой сыночек проявил мамин характер, неожиданно заявив, что с этого момента сэры Серхио и Борге могут обращаться к нему по имени, Артур. Сынуля имел в виду другое правило императорского протокола, подобное обращение к наследному принцу говорило о том, что эти уважаемые сэры вошли в узкий круг его близких и доверенных друзей, что теперь они могут обращаться к нему по любому вопросу и за любой помощью, когда им заблагорассудится. Оба седовласых магистра еще раз опустились на колени и преклонили головы перед моим шестилетним сыном, признавая его своим сюзереном, а себя его верными вассалами. Я стоял чуть в стороне, не мешая сэрам магистрам проявлять свои верноподданнические настроения, а сам в этот момент размышлял над тем, в кого все-таки пошел мой сыночек, в меня или в свою маму?! Если судить по тому, что он проделывал сейчас с уважаемыми магистрами, то, разумеется, в маму, мне бы и в голову не пришли подобные вещи, я то вырос в обществе, в котором и думать забыли, что это такое монархизм?!

Переговоры должны были проходить в небольшом зале, красиво украшенным множеством букетов цветов, которые, видимо, выполняли и некоторые другие специфические функции. Как только мы переступили порог зала переговоров, то тут же исчез мой мысленный контакт с Ирреком. В этой связи я был вынужден попросить хозяев особняка слегка понизить плотность защитного волнового излучения. Технические устроители переговоров удивились моей просьбе. Они не могли себе представить, как это могло случиться, чтобы кирианин без специальной аппаратуры, мог бы определить наличие волнового защитного поля данного помещения. Но инженеры кланов с пониманием, отнеслись к моей просьбе, мощность защитного волнового излучения была понижена на двадцать процентов и ментальная связь с Ирреком возобновилась. В благодарность за оказанную услугу я горячо пожал инженерам руки и отправился на свое место за столом переговоров. А оба инженера Кабана некоторое время постояли на месте, задумчиво посматривая мне вслед и почесывая затылки. Они так и не поняли, как это мне удалось определить, что зал защищен от прослушивания защитным полем, причем, сформированным на базе рентгеновского излучения.

* * *
Переговоры с магистрами кланов Кабанов и Серн получились интересными, познавательными и результативными. С первых же минут высокие переговаривающиеся стороны не скрывали своих намерений и того, чего бы они хотели получить от этой встречи и переговорам. Родовые кланы Кабанов и Серн зародились в седой древности, когда Кирианской Империи еще не существовало. Они бы образованы сообществами или артелями охотников на дикого зверя, почему кланы и получили такие названия. С зарождением феодализма, охотники вынуждены, помимо занятия основным ремеслом, подрабатывать наемными солдатами у мелких феодалов и земельных лендлордов. С формирование Кирианской Империи члены кланов Кабанов и Серн шли служить в имперскую армию и в ней служили так усердно, что выслуживались до унтер-офицеров и средних командиров, из которых со временем сформировалось мелкое военное дворянство. История развития цивилизации Гарделя слегка посмеялась над этим военным дворянством, предоставляя им широкую возможность честно и добросовестно тянуть лямку солдатами и унтер-офицерами, но, не позволяя им перешагнуть границу своего сообщества, чтобы превратиться в зажиточных крестьянам или купцов. Бывшие охотники и рыбаки и сегодня оставались такими же честными и добросовестными младшими и средними командирами в имперских вооруженных силах Кирианской Империи. Во время поездки по провинциям я обратил внимание на то, что офицеров и унтер-офицеров из Кабанов и Серн было невозможно встретить в гарнизонах и на военных базах, расположенных вблизи или в самой столице. В заключение своих исторических экскурсов, магистры обоих кланов открыто говорили о своих промонархистских настроениях и убеждениях, подчеркивая, что только в Императоре Иоанне видят спасителя отечества, которое сегодня погибает из-за политических разногласий, возникших среди имперских родовых кланов.

В свою очередь я пару слов сказал о себе и о моем сыне Артуре, а затем затронул отдельные вопросы политической ситуации, сложившейся на настоящий момент в Кирианской Империи, надеясь, что сэры Серхио и Борге выскажут по ним свои мнения. Разумеется, я не мог, открыто говорить о заговоре или о планах заговорщиков, но эзоповым языком поведал собеседникам о враждебной позиции в отношении Императора Иоанна, занятой родовыми кланами Ястребов, Медведей и Муравьев. Сэры магистры Кабанов и Серн оказались умными и проницательными политиками, они были неплохо информированы по всем поднятым мною вопросам. Не смотря на то, что сэры магистры проживали в дальних имперских провинциях и редко появлялись в имперской столице, они прекрасно разбирались в столичном раскладе клановых и политических сил. По их встречным вопросам я понял, насколько мы с Филиппом оказались наивными, когда, планируя встречу, думали, что я встречусь с политиками, которых нужно будет вводить в курс дела. Сэры Серхио и Борге были прекрасно обо всем осведомлены и знали, как о конфликте, назревающим между императорским семейством и столичными кланами, так и о том, что мы очень нуждаемся в союзниках.

Сэр Серхио впрямую поинтересовался тем, как Император Иоанн собирается разрешать возникшую проблему с кланом Медведей. Через паузу, пояснив этот свой вопрос, заявив, что в данной политической ситуации клан Медведей ни на йоту не уступит в своем ультимативном требовании о выдаче принцессы Лианы и ее детей. Медведей не интересует, замужем ли принцесса или нет, для них сейчас главное, чтобы их ультиматум был выполнен, тогда они вправе будут претендовать на верховную власть во всей Кирианской Империи. Как только прозвучал этот вопрос, то я понял, что время дипломатических слов и оборотов закончилось, на этот вопрос следует отвечать тем же открытым языком, которым он был задан. Я поднялся на ноги, чтобы пройтись по залу, подыскивая в памяти жесткие, но достаточно вежливые слова, которыми можно было бы выразить свою точку зрения по этому личного для меня вопроса. Душой и сердцем хорошо понимал, что, если сейчас я просто скажу, что из-за Лианы и своих детей под корень вырежу и целиком выжгу весь доминион Медведей, то это прозвучит чересчур жестко, а другие выражения пока не шли в голову.

— Если Медведи вовремя не одумаются, не откажутся от своих намерений или не изменят свои позиции по этому вопросу, то папа уничтожит и выжжет доминион Медведей и, как второй по значению этот родовой клан Кирианской Империи, прекратит существование. Папа не решается произнести слова о море крови и огня, так как опасается, что вам, сэры Серхио и Борге, они не понравится. К тому же мой папа не понимает, что, моя мама, принцесса Лиана никогда не пойдет на то, чтобы предать его любовь! — Внезапно послышался детский голосок, это Артур высказал свое мнение.

Слова наследного принца произвели огромное впечатление на обоих магистров, они синхронно вскочили на ноги и, не стесняясь присутствующих на переговорах других членов клана, опустились на колени и склонили головы перед будущим императором Кирианской Империи. Вслед за магистрами на колени встали и склонили головы все остальные участники переговоров. В зале воцарилась тишина выражения верноподданнических настроений. Затем магистры поднялись на ноги, клятвенно заверяя меня в том, что родовые кланы Кабанов и Серн будут до конца служить интересам и до конца оставаться верноподданными защитниками Императора Иоанна и членов его семейства.

В заключении переговоров сэр Борге пригласил нас пройти в другое помещение особняка, где мы могли бы встретиться и пообщаться с членами обоих кланов. Как только Артур, а вслед за ним я вышли на сцену небольшого актового зала, то в партере зала послышалась команда:

— Господа рядовые, унтер-офицеры и офицеры, прошу вставанием приветствовать наследного принца Артура и члена императорской семьи, принца Барка! — Послышался командный голос.

Таким образом, унтер-офицеры и офицеры Кабанов и Серн, присвоили мне придворный титул «принц»!

Глава 3

Дорога домой всегда коротка!

Возвращение и путь домой означает, что не будет томительного ожидания, ну, когда же придет конец этому, казалось бы, бесконечному путешествию, когда ты, наконец-то, окажешься в конечной точке своего маршрута, где никогда до этого не был. По дороге домой подобного ожидания не происходит. Ты прекрасно знаешь, где в данный момент находишься, сколько времени еще осталось добираться до дома. После завершения переговоров с Кабанами и Сернами мы снова летели над Внутренним океаном, но путешествие уже не было таким долгим и утомительным. Артур, по-прежнему, пилотировал машину под чутким руководством Иррека, а я вновь расположился во внутреннем салоне, но на этот раз у меня ни в одном глазу не было ни капли дремоты.

Прямой и откровенный разговор с кланами Кабанов и Серн принес положительные плоды, на которые мы с Филиппом рассчитывали, но особо не надеялись. Кабаны и Серны открыто заявили о том, что принимают нашу сторону, клятвенно заверив, что в любую минуту их кланы будут готовы силой оружия поддержать нашу сторону. Сэры Серхио и Борге в продолжение наших переговоров называли номера полков и дивизий вооруженных сил Кирианской Империи, которые по первому зову встанут под наши знамена и начнут вооруженные действия против сил заговорщиков. Я тогда внимательно прислушивался ко всему тому, что говорили наши новые друзья. Одновременно размышлял о том, что, сколько еще работы нам с Филиппом предстоит, чтобы имперское министерство обороны и имперский Генштаб очистить от Ястребов, Медведей и Муравьев и их сторонников. Еще требовалось всем этим офицерам найти достойные замены, а среди них выделить офицера, который под своим командованием смог бы объединить названные сэрами Серхио и Борге полки и дивизии.

Во время встреч и бесед, проведенных в актовом зале особняка, мне хорошо запомнился один полковник Серн в мундире имперской панцирной пехоты, который высказал здравую мысль о том, чтобы в состав столичного гарнизона ввели бы провинциальный полк панцирной пехоты. По мнению полковника, дислокация в имперской столице полка тяжелых пехотинцев, если и не стабилизирует растущее напряжение и антиимператорские настроения, то, по крайней мере, укрепит позиции проимператорской стороны, лишит врага возможности внезапного захвата императорского дворца. Полковник Валдис также мне порекомендовал, подумать над тем, чтобы Императора Иоанна, его супругу и других членов императорской семьи, при этом, он многозначительно посмотрел на Артура, заранее эвакуировали бы в хорошо защищенное убежище, подальше от рук заговорщиков. Подобный маневр, по его мнению, развяжет руки проимператорской стороне и позволит ее сторонникам действовать более решительно и без дополнительной оглядки за спины, в случае начала военных действий в столице.

В этот момент моих размышлений Иррек сообщил, что на экране бортового локатора появились две засветки, которые свидетельствуют о появлении истребителей. Истребители проигнорировали наш запрос в отношении своей национальной принадлежности, а выполняемые ими маневры говорили о том, что они преследуют нас с враждебными намерениями, так как осуществляли заход на нас в атаку. Еще перед вылетом на встречу с Кабанами и Сернами, я приказал Ирреку все летательные аппараты, которые встретятся нам по пути и которые не отвечают на запрос «свой — чужой», рассматривать в качестве враждебных летательных аппаратов.

Чтобы не позволить вражеским истребителям произвести прицельного залпа ракетами, Иррек ушел на глубокий вираж, а затем начал набирать высоту. Когда неизвестные истребители сократили дистанцию, то электронная аппаратура нашей машины произвела опознание преследующих нас истребителей. Это были имперские истребители «Менуэт». Я даже вздохнул с облегчением, слава богу, что были не «Беркуты» полка Филиппа! «Менуэт» были имперскими планетарными истребителями-перехватчиками третьего поколения, они не могли выходить в космос и, если сравнивать с «Беркутами», то имели меньшую скорость «маха», поэтому вскоре начали отставать, когда Иррек начал увеличивать скорость нашего истребителя, собираясь идти на отрыв.

В этот момент электронная аппаратура нашего истребителя проинформировала о появлении на встречном курсе еще двух истребителей-перехватчиков «Беркут». По всей очевидности, враг, устроивший нам воздушную ловушку, имел большой вес и влияние в министерстве обороны и в главном штабе ВВС Кирианской Империи. Не так то просто получить доступ к секретной информации под грифом «высший имперский приоритет» в этих двух имперских военных учреждениях, куда заблаговременно я отправил информацию о маршруте нашего следования над Внутренним океаном, правда без указания целей и задач этого полета. Видимо, враг хотел нанести удар по императорской семье, уничтожив в небе двух ее членов. Зная о том, что потолок имперских истребителей четвертого поколения, равен высоте в двадцать тысяч метров над уровнем моря, Иррек начал имитировать лобовую атаку на «Беркутов», одновременным набирая высоту. «Беркуты» произвели пуск ракет класса «воздух — воздух», из-под удара которых Иррек ушел, выполнив противоракетный маневр, но, так, не открыв ответного огня. Мы вышли в верхние слои атмосферы планеты Гардель, где оказались в относительной безопасности. Глубоко под нами два «Беркута» продолжили попытки вскарабкаться на нашу высоту, но силенок их двигателей не хватало.

Только в этот момент я на обзорном экране обратил внимание на то, что истребитель пилотирует Артур, а мой персональный пилот Иррек, развалившись в своем кресле, дает ему советы. Таким образом, воздушный бой и все его маневры осуществлял мой шестилетний отпрыск, что меня сильно разволновало и рассердило!

Я не стал бранить или высказывать своего мнения в отношении поведения Иррека, но Артуру, как заботливый отец, постарался мысленно внушить, что несмотря на то, что он уже большой мальчик, ему еще рановато пилотировать истребитель во время воздушного боя. Так, как считал, что возникающие перегрузки во время осуществления боевых маневров, могут негативно сказаться на его детском, растущем организме. Артур выслушал мою мысленную тираду, немного подумал и утвердительно кивнул головой, видимо, соглашаясь с моим, отцовским мнением. Затем он, слегка съязвив, мысленно сказал, чтобы в следующий раз пассажиров не заставлять говорить очевидных глупостей, ему следует, как можно быстрее, самому научиться летать без этих пассажиров. Малыш правильно ухватил суть моего замечания и, творчески развив и переработав, намекнул на упущенное мною в тираде одно серьезное обстоятельство. Что наш истребитель оборудован специальными гравитационными компенсаторами, которые способны нейтрализовать любые возникающие в полете при маневрах истребителем перегрузки. Проглотив горькую пилюлю и, вспомнив, как принцесса Лиана повела себя в аналогичном случае, я решил промолчать, в душе окончательно решив, что мой сын все-таки пошел в своего отца, а не в мать!

* * *
Поездка по имперским провинциям оторвала меня от повседневной рутинной работы в своем дворцовом кабинете, на рабочем столе которого скопилось множество документов, которые требовали своего рассмотрения и срочного принятия по ним решений. Утром следующего дня сразу же по прибытию в столицу я отправился в кабинет, чтобы разобраться с этими делами. Сейчас я шагал по дворцовым коридорами и переходам, пытаясь продумать, как бы быстро рассмотреть накопившуюся документацию, но мысль постоянно возвращалась к вчерашнему инциденту над Внутренним океаном. Служебное дознание, произведенное по моему приказу, по факту использования имперской истребительной авиации в качестве инструмента покушения на наследного принца и члена императорской семьи, не принесло никаких положительных результатов. Имперское министерство обороны тут же сформировало свое понимание произошедшего события и в хроникальном порядке изложило его в официальном письме на имя Императора Иоанна. Официальная версия, изложенная в письме за подписью самого министра обороны, говорила о том, что истребители-перехватчики были подняты по боевой тревоге и действовали в полном соответствии с приказами вышестоящего командования.

Имперская противовоздушная оборона первой зафиксировала появление над Внутренним океаном неизвестного самолета, следовавшего курсом по направлению к южному морскому побережью Кирианской Империи, где находился секретный объект имперского приоритета. По боевой тревоге в воздух были подняты четыре истребителя-перехватчика. Подозрительный самолет не ответил на запрос «свой — чужой», он так и не был опознан по каталогам имперских ПВО ВВС. Самолет не отреагировал на предупредительный обстрел ракетами имперскими истребителями, поэтому снова был атакован и уничтожен. В письме министра обороны выдвигалось предположение о том, что это был самолет-разведчик халифата Магриб, наиболее враждебного Кирианской Империи государства, границы которого проходили по восточному берегу Внутреннего океана.

Придраться было совершенно не к чему, пилоты истребителей, дежурные офицеры службы опознавания и оповещения имперских ПВО и ВВС, офицеры пограничники слово в слово повторяли информацию, приводимую в письме имперского министерства обороны. За исключением одного, все эти офицеры были Медведями, только имперский министр обороны, да и оба пилота «Беркутов» были Ястребами. Филиппа специально съездил в свой бывший 5-й истребительный полк, чтобы встретиться и переговорить с пилотами, чьи истребители были непосредственными участниками инцидента. Один офицер, когда приехал в полк, оказался в краткосрочном отпуске, а беседа со вторым пилотом прошла в непосредственном присутствии нынешнего командира полка, майора Ясеня, который оказался махровым Ястребом. Разумеется, этот пилот слово в слово повторил рассказ об имевшем в небе Внутреннего океана инциденте, изложенном в письме имперского министерства обороны. Посоветовавшись, мы с Филиппом пришли к единому мнению, что больше нечего ворошить это осиное гнездо, что пока это дело спустим на тормозах, а несколько позже снова вернемся к его рассмотрению. Собранную же информацию по делу решили хранить в терминалах специальной канцелярии имперской службы безопасности, которая находилась под непосредственным подчинением Филиппа, в ней работал только им набранный офицерский персонал.

Я настолько углубился в свои размышления, что не заметил, как спустился в подземный переход, который проходил из жилой половины в офисную часть дворца, где располагались кабинеты членов имперского правительства, а также кабинет Императора Иоанна и мой кабинет. Обычно этот переход всегда был заполнен придворными или спешащей по делам дворцовой прислугой, но сейчас в переходе никого не было. Внезапно мне показалось, что за спиной промелькнула какая-то странная серая тень и тут же пропала из моего поля зрения. Безлюдье в переходе и эта странная тень меня насторожили, несколько раз я оборачивался и внимательно всматривался в яро освещенный пустынный переход. Но глаза не улавливали ни малейшего движения, переход отлично просматривался в оба конца. Тогда я расширил диапазон восприятия звуков и напряг свой слух. Сначала мне показалось, что я сзади послышался странный отзвук то ли шагов, то ли шаркающих звуков. Я увеличил силу восприятия своего аппарата слуха, и тогда ясно услышал, что за моей спиной слышаться шаги двух кирианцев, но, сколько бы я не оборачивался, но так и никого не мог заметить в этом переходе.

В памяти тут же всплыла информация, о только что поступивших в имперские части специального назначения новых боевых комбинезонов «хамелеон» для незаметного проникновения во вражеские тылы перемещения по этим тылам врага. Спецназовцев в комбинезонах, преломляющие свет, можно было бы увидеть только в тот момент, когда они окажутся с тобой на расстоянии вытянутой руки, когда жертва будет не в состоянии обороняться. Само собой разумеется, что я не мог допустить, чтобы двое кирианцев, скрывающие свои лица и преследующие меня с неизвестными намерениями, могли бы вплотную приблизиться ко мне. Я остановился, развернулся лицом в обратную сторону, привел в боевую готовность наплечный энергомет и его электронным визиром прицела попытался зафиксировать цели. Но на этот раз электроника энергомета меня подвела, по ее информации в подземном переходе не было целей. Мне ничего не оставалось делать, как криком предостеречь и остановить преследователей, но в ответ полыхнул красный луч автоматического фазера, который прошел над моей головой. Усилием воли я нажал спуск энергомета и произвел короткую, всего из трех выстрелов, очередь, прицеливаясь, примерно в то место, где только что появлялся красноватый луч фазера. Первый энергетический сгусток пронзил переход на всем его протяжении и в самой дали взорвался в потолочном перекрытии, а второй и третий сгустки выстрелов, встретив на своем пути препятствия, взорвались в тридцати шагах от меня.

Эти выстрелы и разрывы энергосгустков произвели определенный шум и грохот, которые разогнали тишину подземного перехода и, наверняка, привлекли внимание охраны столичного императорского дворца. Вот уже более тысячелетия в Кирианской Империи не совершались покушения в императорском столичном дворце, который в последнее время считался цитаделью спокойствия, уверенности и непоколебимости власти императорской власти.

Я остался стоять в центре прохода и, широко расставив ноги, наблюдал за обстановкой в этом подземном переходе, а посредством визира электронного прицела, проецировавшегося на сетчатку глаза, выискивал новые цели. Вскоре послышался громкий топот многих ног, обутых в сапоги с железными подковками. Как я и предполагал, ко мне бежало целое отделение гвардейцев во главе с лейтенантом полка, которые несли охрану столичного дворца. Приблизившись на достаточное близкое расстояние, чтобы хорошо разглядеть кровавые останки двух тел и меня, стоявшего в боевой готовности и с оружием на плече, лейтенант остановил отделение и стал медленно приближаться ко мне. Он громко говорил, что они гвардейцы и из охраны дворца, руками делал успокаивающие и примирительные жесты. Увидев, что я адекватно реагирую на его поведение и призывы, гвардейский лейтенант приблизился ко мне и сказал, что он рад, что я остался жив и здоров.

Гвардейский лейтенант еще продолжал широко раскрытыми глазами рассматривать мой энергомет, закрепленный на правом плече, когда я, почувствовав симпатию и обеспокоенность в его голосе, расслабился. Затем, осторожно переступая, чтобы сапогами не попасть в лужи крови и останки тел убитых, разбросанных по всему переходу, прошел ближе к убитым, чтобы внимательно осмотреть останки. То, что убитые были бойцами специальных подразделений, теперь не вызывало никаких сомнений. Каждый из них был одет в комбинезон «хамелеон 23», самую последнюю и все еще секретную разработку имперской военной промышленности. Рядом с убитыми спецназовцами на полу переходы валялись автоматические фазеры с укороченным стволами, которые еще не были приняты на вооружении имперской армией. Выстрелом из энергомета я одного спецназовца я поразил в грудь, энергосгусток прожег в его теле большую дыру, после такого ранения не выживают. А второму спецназовцу энергетическим сгустком оторвало голову.

Гвардейский лейтенант стоял рядом со мной и, с ужасом в глазах, смотрел на тела убитых, его губы шевелились, но, как я ни напрягал слух, так ни одного слова не услышал. Видимо, лейтенант молился за упокой души таких же, как и он молодых парней, которые сложили головы и навсегда покинули этот мир. Все было кончено, я мог уже покинуть это проклятое место, наплечный энергомет сложился и исчез с плеча, но я на пару мгновений задержался, чтобы проследить за дальнейшими действиями гвардейцев охраны. Лейтенант уже не обращал внимания на мое присутствие, негромким голосом приказал своим бойцам оградить место покушения. Гвардейцы тут же принялись расстанавливать невысокие столбики, перевязанные между собой яркой лентой, чтобы огородить место, где лежали два трупа. Я уже шагал в сторону выхода на лестницу, которая поднималась в офисную половину дворца, когда на рукаве куртки лейтенанта заметил небольшой овальный значок с парящей в небе хищной птицей. Незадолго до этого, точно такие же значки я видел на рукавах комбинезонов «хамелеон 23» убитых мною спецназовцев.

* * *
Перед тем, как войти в свой кабинет, я окончательно решил, принцессу Лиану и детей отправить куда-нибудь подальше от столицы, где им не будет угрожать опасность нападения или покушения. Сегодняшний случай наглядно продемонстрировал, что заговорщики от разговоров переходят к делам, теперь им в голову может прийти мысль убить или похитить любого члена моей семьи. И какая бы охрана не была бы крепкой или надежной, за всем она не в состоянии будет уследить. Офицер охраны встретил меня у кабинета, поприветствовал и своим ключом его открыл, при этом, он сделал вежливый шаг в сторону, чтобы я мог пройти. За время отсутствия в кабинете мало что изменилось, рабочий стол, по-прежнему, был завален письмами, документами и различными деловыми бумагами. Но я не успел дойти до стола и присесть за него, чтобы приняться за работу, как мелодично прозвонил дворцовый интерком. Взглянув на дисплей, я считал номер вызывающего абонента, мне сразу стало понятно, что звонит Император Иоанн и что сейчас достанется на орехи, предстоят несколько минут неприятного разговора.

Иоанна только что проинформировали о покушении на меня, поэтому он был взбешен и ругался по поводу моего безразличного отношения к личной охране. Император требовал, чтобы я больше и шага не мог бы делать без охраны. Я молча выслушивал брань тестя, размышляя о том, что же на деле представляет собой эта хваленая гвардейская охрана дворца, офицеры которой сплошь и рядом были выходцами из клана Ястребов или Медведей. Эксперимент с 27-м гвардейским полком, проведенный мной совместно с Филиппом в летней резиденции, показал, что на гвардейцев можно положиться только в том случае, когда офицерский состав этого полка будет полностью заменен доверенными офицерами. Но то, что у нас с Филиппом так хорошо получилось с охраной летней императорской резиденции, по многим объективным причинам было невозможно повторить с охраной столичного императорского дворца. А то, что Император Иоанн предлагал мне сейчас, усилить свою личную охрану гвардейцами, могло бы привести к тому, что я окажусь «под колпаком» секретной службы клана Ястребов или Медведей. В трубке интеркома все еще слышались гневные высказывания Императора Иоанна, я время от времени вставлял ничего не значащие восклицания и междометия, поддерживая разговор, а сам в этот момент просчитывал свои шаги и действия на ближайшее время. Потерпевшее провал покушение в подземном дворцовом переходе показало, что у нас появился враг, который ради достижения поставленной цели уже не перед чем не остановится.

Когда Император Иоанн окончательно иссяк и захотел послушать мои оправдания по поводу покушения, то я заверил его, что обязательно последую его советам и рекомендациям, предприму необходимые шаги для обеспечения собственной безопасности. Довольный результатами общения с зятем, Император Иоанн положил трубку интеркома, а я тут же набрал три цифры номера дежурного офицера Генерального штаба Империи. Дежурный майор начал заикаться, когда увидел мое лицо на экране дисплея монитора интеркома, он выслушал мою просьбу и попытался объяснить мне, что для выполнения такой просьбы потребуется специальное предписание начальника Генерального штаба или приказ министра обороны Империи. Но я грубо и с ясно слышимой злобой в голосе заявил дежурному майору, что это была не просьба, а приказ, который подлежит немедленному исполнению, и бросил трубку интеркома на рычаги аппарата.

К этому времени Кирианская Империя забыла о том, что это такое война!

Но в тоже время Кирианская Империя выделяла солидные средства на содержание имперских вооруженных сил из-за того, что рядом с нею соседствовали государства, тот же халифат Магриб, о котором упоминалось в письме имперского министра обороны, которые питали не совсем дружественные отношения к своему великому соседу. Сколько времени прошло, а они так и не решились эти свои недружественные отношения, хоть один раз перевести на рельсы ведения военных действий.

Поэтому Империя была вынуждена боевую выучку своей армии и профессионализм своих солдат и офицеров поднимать и совершенствовать в основном на парадах, смотрах по большим имперским праздникам, и раз в год проводить большие военные учения. За эти годы со стороны имперского гражданского общества по отношению имперских вооруженных сил выработалось двоякое отношение — вооруженные силы нужны, но кирианцы, которые в них служат, потенциальные лентяи и бездельники. Армия, военно-морской флот и авиация Кирианской Империи своеобразно отреагировали на это отношение к ним гражданского сообщества, они незаметно для себя превратились в закрытое военно-патриотическое сообщество, которое, мало интересуясь событиями, происходившими в гражданском обществе, жило и развивалось по своим собственным внутренним законам. Таким образом, в Кирианской Империи установился своеобразный паритет, имперские граждане всеми силами стараются не обращать внимания на имперское офицерство и на то, что происходит в имперских вооруженных силах, а военное дворянство, в свою очередь, старается не совать нос в дела имперского гражданского общества.

Только Император, оставаясь гарантом сохранения Кирианской Империи, был вправе вмешиваться во внутренние дела и определять пути развития того и другого имперских сообществ. Но за последние годы дела военного дворянства, по многим причинам, резко пошатнулись. Оно переставало играть определяющую и положительную роль в политической, экономической и социальной жизни и в развитии Кирианской Империи. Поэтому уход в настоящее время в отставку Императора или военный переворот, в результате которого Император все равно уходит со сцены политической власти, мог бы только означать начало эры беззакония и безвластия. Что грозило привести к столкновению двух сообществ, гражданского и военного, а это означало бы гражданскую войну, в которой не было бы победителей, но могли бы погибнуть миллионы граждан и сама Кирианская Империя.

* * *
Утром следующего дня полковник Валдис, держа в руках армейский баул со своими вещами, стоял перед дверьми моего служебного кабинета.

Я уже мило беседовал с полковником, когда в мой кабинет, словно фурия-молния, влетела заплаканная и одновременно разгневанная кирианка, которая, не обращая внимания на присутствующего в кабинете друго офицера, надавала мне оплеух, а затем, громко рыдая, бросилась на грудь. Только одна кирианка во всем этом мире могла себе позволить столь вольное обращение с моей физиономией — бить по лицу и одновременно его целовать! Разумеется, этой кирианкой была быть только принцесса Лиана, моя прелестная жена и мать моих детей! Вероятно, до супруги, как я полагаю, дошли новости в форме слухов об имевшем вчера месте покушении. Жена тут же забыла о отдыхе, похватала подмышку детей и очередным авиарейсом вылетела в столицу, не сообщив мне ни полслова об этом своем внезапном решении. Принцесса еще некоторое время истерически ощупывала мое тело, пытаясь еще и еще раз убедиться, что все конечности и голова находятся на своих местах, что я цел и невредим. Одновременно продолжая меня, как малого ребенка, целовать то в губы, то в нос. В этот момент мне очень не хотелось от жены получить новую оплеуху, поэтому я стоял вытянувшись по стойке смирно, прикусив язык и терпеливо ожидая, когда принцесса Лиана завершит досмотр собственности и успокоится. Дверь кабинета распахнулась, первым через порог перешагнул Артур, а вслед за ним в кабинет вплыла дородная нянька с Ланой на руках.

Мое семейство снова было в полном сборе!

Я глазами отыскал глаза притаившегося полковника Валдиса, улыбнулся ему и взглядом попросил извинение за не отвечающее дворцовому протоколу и этикету поведение принцессы Лианы.

Чтобы окончательно успокоить, я крепко прижал к груди и контрпоцелуями попытался успокоить так разволновавшуюся кирианскую принцессу. Удивительно, но мои поцелуи и ласковые слова оказали свое положительное воздействие, принцесса Лиана начала успокаиваться, только временами всхлипывая своим аристократическим носиком. Она была мне так дорога и нужна в этот момент, что у меня не хватало слов, чтобы ей выразить это. Я слегка коснулся ее сознания нервным щупом, нежно и ласково прошелся по основным линиям мозга, пытаясь этой прекрасной кирианке внушить, какая она красивая и восхитительная и что нужно прекращать истерику. В момент этого нежного общения с женой я почувствовал, как сын Артур и дочь Лана мысленно тоже осуждают меня за фанфаронство и легкомысленное отношение к самому себе. Артура я понимал, парню уже шесть лет, к тому же он многое знал и во многом неплохо разбирался. Вчера вечером, когда мы общались по разговорнику, то я ни словом не обмолвился об этом покушении. Находись я сейчас на месте Артура, то так же, как и он сердился бы на отца за эту проявленную «забывчивость». Позиция Артура мне была ясна и понятна, но я так и не понял, почему доченька Лана, которой всего годочек, была на меня сердита и очень обижена!

Когда я смог вернуться в свой кабинет, то среди офицеров, собравшихся на совещание и сейчас ожидавших меня, увидел Императора Иоанна, который устроился в одном из кресел в дальнем углу кабинета и курил свою любимую сигару. По всей очевидности, он пришел, послушать, о чем будут говорить мои офицеры, которые в настоящий момент занимались вопросами организации и осуществления переезда членов императорского семейства в новую резиденцию. Полковник Герцег в деталях доложил о том, как проходили работы на месте, в заключение сообщил, что особняк готов к приему гостей, ни словом не упомянув о том, где будет находиться новая императорская резиденция. В заключение доклада полковник гном сказал, что у него остался один пока еще нерешенный вопрос, а именно, каким транспортом будет осуществляться переезд на новое место проживания членов императорской семьи. Я на секундочку прервал полковника Герцега, сказав, что этот вопрос решен, что уже имеется специальный транспорт для перевозки членов императорской семьи.

На ноги поднялся майор Фабио, командир 3-го истребительного полка, которого нам рекомендовал полковник Филипп, по ряду причин не сумевший принять участия в этом совещании. Майор Фабио доложил о том, что его истребительный полк со всеми аэродромными службами уже передислоцировался на военную базу, которая имеет прекрасную взлетно-посадочную полосу, и полк приступил к тренировочным полетам. От военной базы до зоны ответственности полка истребителям десять минут полета, поэтому майор Фабио предложил рассмотреть и утвердить новую тактику прикрытия зоны ответственности. Воздушное пространство данной зоны прикрывать не постоянным патрулированием истребителей с ежечасно сменяемыми друг другом парами, что вызывает определенное напряжение в работе летчиков истребителей полка. Рано или поздноместное население обратит свое внимание на то, что истребители регулярно появляются над одной и той же точкой, к которой закрыт доступ гражданского населения. Эти обстоятельства послужат основанием для возникновения слухов об этой точке, которые когда-нибудь достигнут вражеских ушей. Вместо патрулирования, майор предложил в зону ответственности выдвинуть несколько мобильных постов наблюдения за воздушным пространством, поставить две — три станции РЛС, которые своей мощностью перекроют заданную зону. Тогда в зависимости от боевой обстановки, полк по тревоге поднимет в воздух или пару дежурных истребителей или все эскадрильи полка. Офицеры единогласно поддержали разумное предложение майора Фабио, которое, по нашему мнению, было рациональным и продуктивным.

Полковник Валдис по военному лаконично проинформировал нас о том, что завтра утром в столицу прибудет его 234-го полк панцирной пехоты, но без тяжелого вооружения и бронетехники. Мне нравился подход к делу и образ мышления этого провинциального полковника. Я поинтересовался, где он разместит полк тяжелой пехоты? Полковник поднялся с места, подошел к карте города, висевшей на стене за моей спиной, и некоторое время внимательно ее рассматривал.

— По дороге в столицу я всю ночь ломал голову над этим вопросом, — начал говорить полковник Валдис, — но так и не пришел к окончательному решению. Разумеется, полку помимо казарм для пехотинцев, нуждается в помещениях для мастерских по ремонту бронекостюмов, вооружения, а также в ангарах для бронетанковых и транспортных средств. Но главное, полк панцирников должен дислоцироваться в таком месте, чтобы он всегда находился под рукой. Мы должны избегать возникновения такой ситуации, в которой враг мог бы нас отрезать от взаимодействия с полком в ту минуту, когда он станет нам совершенно необходим. Вывод из этого напрашивается один, 234-й панцирный полк должен размещаться непосредственно в дворцовом комплексе!

Полковник Валдис напомнил о том, что под южным флигелем дворцового комплекса имеется неиспользуемое подвальное помещение, где свободно могли бы разместиться пятьсот тяжелых пехотинцев. В ремонтных мастерских дворца после некоторое технического переоснащения можно было бы организовать ремонт полковой техники и вооружения, а дворцовый гараж использовать под размещение грузовых, десантных и боевых глайдеров и флайеров полка.

По мнению полковника Валдиса, подобный вариант введения в столицу и размещения полка панцирной пехоты в дворцовом комплексе, позволил бы, хотя бы на время, скрыть от журналистов появление в столице такого большого числа тяжелых пехотинцев. Он также позволит этому полку по ночам заниматься сооружением фортификационных укреплений и огневых точек вокруг дворцового комплекса, маскируя сооружаемые объекты под уличные киоски, лавки и различные коммерческие объекты. Полковник Валдис предложил, тяжелых пехотинцев его полка еще до прибытия во дворец переодеть в форму гвардейцев, которые сейчас несут охрану дворца, чтобы они, как можно дольше, не привлекали к себе внимания. Это также, по его мнению, позволило бы произвести рокировку дворцовых охранных подразделений, со временем передать в руки панцирников охрану всего дворцового комплекса.

Все эти вопросы мы с полковником Валдисом успели обговорить до появления принцессы Лианы, поэтому полковник сейчас, как бы, высказал и мою точку зрения по этому вопросу. Я взглянул на Императора Иоанна, чтобы понять, как он воспринял доклад полковника Валдиса. Иоанн, почувствовав мой взгляд, повернулся лицом в мою сторону и утвердительно кивнул головой. Тем самым, выразив свое императорское удовлетворение, проделанной мною работой и подобранными кандидатурами офицеров, привлеченных для исполнения наших действий против заговорщиков на ближайшее время. Да, и мне понравились эти офицеры, правда, майора Фабио я воспринимал не совсем однозначно.

* * *
Пока я переглядывался с Императором Иоанном, среди моих офицеров возникла и разгорелась небольшая перепалка из-за слов полковника Валдиса о необходимости организации истребительного прикрытия дворца, когда заговорщики двинут на него свои штурмовые отряды. Майор Фабио, не подумав, бросил, что в этот момент его полк будет занят прикрытием зоны ответственности и будет не в состоянии осуществлять эффективное воздушное прикрытие сразу двух объектов, находящихся на столь дальнем расстоянии друг от друга. Эти его слова вызвали резкое возражение со стороны полковника Валдиса и полковника Герцега, но майор Фабио упорно стоял на своей позиции. Офицерам потребовался третейский судья для разрешения создавшейся ситуации. К тому же они еще не работали со мной, не знали моих прав и полномочий, поэтому решения ожидали от Императора. Но Иоанн был уже не вправе вмешиваться в сферу выделенных мне полномочий. Он сконфужено посмотрел на меня, этим взглядом передавая в мои руки разрешение возникшей спорной ситуации, все три офицера моментально обратили на это внимание и они, по всей видимости, для себя сделали соответствующие выводы.

Я задумался над проблемой, обе стороны в определенной мере были правы. Во время штурма дворцового комплекса нельзя допустить свободного действия авиации противника, но в тоже время один истребительный полк был не в состоянии эффективно прикрывать два объекта, находящиеся друг от друга на расстоянии в тысячу километров. В этот момент я свой взгляд совершенно случайно задержал на полковнике Герцеге, который по-своему понял значение моего взгляда, лихо вскочил на ноги и помчался к карте на стене, где также лихо развернулся лицом к аудитории и, замерев по правую от меня руку, громко откашлялся и начал говорить. Первое, на что я обратил внимание, это был его голос. Полковник Герцег был гномом, но у него был приятный мужской баритон. Второе, что привлекло мое внимание, это была тему его выступления. Герцег заговорил о том, что некое производственное предприятие гномов приступило к выпуску облегченной модели фронтового истребителя, разработанного на базе серийного гражданского флайера.

После этих слов я почувствовал, как огромная тяжесть свалилась с моих плечей. Кончиками пальцев помассировал глаза, было еще утро, а чувствовал я себя усталым, разбитым и выжатым лимоном, видимо, все-таки это моя старость надвигалась. Я уже не вслушивался дальше в то, что говорил полковник Герцег, а размышлял о том, когда мне стоило бы переговорить с сэром Гийомом. Друзья мы друзья, но скрывать от своего партнера такую важную коммерческую информацию ему не стоило бы. Ведь именно я вместе с Гийомом, разумеется, являюсь главным акционером, этого производственного предприятия родового клана гномов. Тем временем полковник Герцег говорил, что его батальон прибудет в столицу именно на таких флайерах, которые можно было бы использовать в качестве фронтовых истребителей.

Когда вопросы совещания были рассмотрены и по ним были приняты решения, то я поблагодарил офицеров, за проделанную работу и выразил надежду на то, что мы образуем команду, которая будет в состоянии осуществить на практике принятые решения. Затем попросил Иоанна на пару минут задержаться, а офицерам сказал, что они свободны. Они один за другим покидали мой кабинет, с удивлением посматривая в мою сторону, не каждый раз они видят кирианца, который командует императорами, но Иоанн спокойно воспринял мою просьбу.

Он продолжил куривать свою сигару, только пересел поближе к моему столу. В нескольких словах я рассказал Императору Иоанну о том, что полк майора Фабио будет контролировать воздушное пространство зоны ответственности, в которой нет, и никогда не будет императорской резиденции. В этой точке горной местности клан гномов завершают строительство рудника по добыче серебра, Вот заговорщикам, чтобы выяснить, где скрываются наши семьи, не за забором ли этого рудника, придется немного повозиться в этом месте. А рудник будет охранять роте специально натасканных для этих целей гномов волкодавов. По всем остальным вопросам, да и по кандидатурам офицеров в целом у меня не было каких-либо проблем, с ними я начал находить взаимопонимание, с ними было легко и приятно работать. Я задумался и пальцами руки начал выстукивать по поверхности стола какой-то мотивчик. Император Иоанн сидел, молчал и терпеливо ожидал, когда я соберусь с мыслями, чтобы продолжить разговор.

* * *
Тогда я, аккуратно и осторожно подбирая слова, заговорил о том, что генеральный прокурор Кирианской Империи своим прокурорским решением только что прекратил проведение дознания и расследования по делу о покушении на жизнь члена императорской семьи, которое вчера произошло в подземном дворцовом переходе. Он закрыл дело своим волевым решением и, якобы, на основании того, что в деле отсутствовал состав преступления. Меня настолько поразила подобная формулировка закрытия дела, что я попросил одного из своих знакомых юристов связаться с генеральным прокурором и выяснить у того, на каком основании тот подписал прокурорское решение с подобным толкованием прекращения дела. Генеральный прокурор сухо объяснил моему юристу, причем, разговаривая с этим юристом, он хорошо знал, что тот звонит ему по моей личной просьбе, что на телах убитых не было обнаружено ни удостоверений личности, ни опознавательных знаков кланов, ни личных номеров военнослужащих. В этой ситуации он посчитал целесообразным прекратить дело, так как не понимал, против кого именно будет вестись расследование.

Следует иметь в виду, что этот генеральный прокурор уже давно вышел из наивного юношеского возраста, но и не превратился в старого и дряхлого маразматика, а был полон сил и здоровья. Так, что имперский генеральный прокурор прекрасно знал и осознавал, что он делает! Он хорошо понимал, что, принимая такое решение, ему впоследствии придется отвечать на некоторые неудобные вопросы, но, независимо от этого, генеральный прокурор поставил свою подпись под этим письмом-решением о закрытии дела. Может быть, он рассчитывал на свои дружеские отношения с Императором Иоанном? Когда я произнес эту фразу, то внимательно следил за выражением лица Иоанна, на нем не дрогнул ни один мускул, он ни слова не произнес, чтобы подтвердить эти дружеские отношения.

Еще вчера вечером Филипп положил на мой стол две странички тестовой информации о генеральном прокуроре, его семействе, его связях и положении в кирианском обществе. Выходец из деревенского клана Лошади некий Яков, после окончания университета стал преуспевающим юристом, заимел свою клиентуру и у него появились первые деньги. Долгое время этот Яков на вторых-третьих ролях вращался в высших кругах клана Ястребов, где на него обратил внимание Магистр клана, сэр Роберт. Когда наступило время, то сэр Роберт посодействовал бедному юристу Якову занять место имперского генерального прокурора. На этом поприще у Якова вкривь и вкось поехала голова, он потерял политический нюх, о себе и своих друзьях Ястребах возомнил «черт знает что». Вчера вечером генеральный прокурор много кому звонил и ему звонили бесчисленное количество раз, все разговоры касались только одного покушения на члена императорской семьи. Среди звонков был и звонок из штаб-квартиры клана Ястребов, с генеральным прокурором Яковым разговаривал сам сэр Роберт. Когда полковник Филипп поинтересовался, хочу ли я прочитать полную расшифровку их разговора, то я спросил своего друга в ответ, стоит ли мне ее вообще читать этот перехват?! Филипп долго молчал, смотрел на меня, а потом устало произнес только два слово, когда понял, что судьба генерального прокурора мною уже решена.

— Не стоит!

Император Иоанн внимательно выслушал меня до конца и, ничего не произнеся, начал подниматься из-за стола. Разговор был окончен, ему нечего было добавить к тому, что я уже ему рассказал. Он, как и Филипп, понял, что ничего больше я ему уже не расскажу, что сейчас ничто меня не остановит от осуществления уже принятого решения. А я в свою очередь надеялся, что в эту минуту Иоанн прекрасно понимал, что этим своим отказом говорить в защиту генерального прокурора ставит свою подпись под принятым вердиктом о смертном приговоре.

Глава 4

Когда я поднял вопрос о необходимости переезда семьи в безопасное место, щебетавшая перед этим принцесса Лиана замолчала, отстранилась от меня, и я тут же превратился в предателя семейных интересов. Она перестала меня замечать и со мной разговаривать. Я снова попал впросак, так как не понял, почему женщины, когда говорят или упоминают слово «семья», то под этим понимают, прежде всего, себя, в крайнем случае, детей, но никогда не включают в это понимание своего мужа, своего любимого мужчину. Пришлось мне, подобно змее, изворачиваться и уговаривать жену не делать глупостей, что детей необходимо спрятать подальше от заговорщиков. Она равнодушно выслушивала мои слова и, когда я лез целоваться, то также равнодушно отмахивалась от моих губ и моих объяснений причин о необходимости ей с детьми покинуть столицу.

Когда наступил день отлета, принцесса Лиана с Ланой на руках входила на борт истребителя, не замечая моего присутствия, а я увивался вокруг нее и детей, пытаясь уловить момент и поцеловать ее в щечку. Но она была смертельно холодна и неприступна. Принц Артур в этой ситуации повел себя настоящим мужчиной. Без особых протестов он молча выслушал мои объяснения по поводу предстоящего смены жительства, а также информацию о том, что сегодня вместе с мамой, сестрой и бабушкой должен покинуть столицу и улететь в одну из дальних резиденций императорской семьи. Маленький наследный принц прекрасно понимал и знал, почему семья Императора Иоанна тайком покидает столицу своей Кирианской Империи. Но он был подрастающим мужчиной, далеко не трусом, поэтому его душу коробила скрытность отлета, но он старался этого не выдавать своими внешними эмоциями. Внутри себя Артур был горд тем обстоятельством, что на его плечи возложили ответственность за защиту и охрану вылетающих вместе с ним женщин. Я хорошо чувствовал, как этот маленький наследный принц хотел бы остаться в столице вместе со мной и дедом!

Немногие в мире мужчины уважают или любят своих тещ, но моя теща, Императрисса на целую голову была выше семейных ссор и свар. Она с достоинством расцеловалась с супругом, Императором Иоанном, царственно кивнула мне головой и, не торопясь, взошла на борт истребителя. Иррек стоял наверху аппарели и образцово-показательно привествовал гостей, вступающих на борт истребителя, а наследного принца Артура лично проводил в пилотскую кабину, вежливо уступив ему кресло-кокон первого пилота.

Край Желтого Карлика еще не всплыл полностью над горизонтом, когда истребитель поднял грузопассажирскую аппарель, загерметизировал двери и, слегка вздрогнув, стремительно рванулся в только что осветившиеся оранжевым рассветом небеса. Император Иоанн подошел ко мне, взглядом побитой собаки посмотрел мне в глаза и, крепко пожав мою руку, сказал:

— Дай бог, Барк, чтобы мы с тобой выстояли в трудную минуту и удержали бы Кирианскую Империю от кровопролития, от ее провала в бездну гражданской войны! — Этот царственный семидесятилетний старик в своем сердце все еще хранил надежду на то, что заговорщики не решатся на переворот и ограничатся одними угрозами в его адрес.

Только Император Иоанн со своей охраной скрылся за углом здания, как рядом со мной возник полковник Герцег с взводом бородатых гномов. Со стороны было любопытно наблюдать за тем, как ловко эти бородатые, но маленькие ростом мужики управлялись со своими фазерными автоматами, винтовками и пулеметами. Полковник Герцег вполголоса доложил, что все готово к приему панцирной пехоты. Я кивнул ему головой и продолжал стоять с открытой головой, наблюдая за восхождением дневного светила на оранжевый небосвод. Это было красивое зрелище, желтый Карлик медленно и величественно вползал на свой дневной постамент. В этот момент по нижней части его оранжевого лица пошла редкая рябь, что очень походило на то, что сегодня наше дневное светило забыло побриться и с этой щетиной-рябью появилось на людях. Эта щетина-рябь придавало лицу Желтого Карлика выражение крепкого настоящего мужика.

Но вскоре щетина-рябь ожила, зашевелилась и ожила своей жизни, на глазах превращаясь в мошки, которые вдруг заскользили между шпилями городских зданий, чтобы затем прямо на глазах превратиться в тяжелые десантные глайдеры. Подлетев к дворцу, они один за другим стали приземляться во внутреннем дворике дворца, выстраиваясь ровными рядами на площадке, где минут двадцать назад стоял в одиночестве мой космический истребитель. Мне больше было нечего делать во дворе, пора было возвращаться к своим делам. Полковник Герцег и его гномы и без чужой помощи прекрасно справятся с порученным им делом, разгрузкой во дворце панцирной пехоты, ее размещением в казармах подвала южного флигеля дворцового комплекса.

Рабочий стол в кабинете был завален утренними газетами, которые аршинными заголовками кричали о внезапной смерти имперского генерального прокурора Якова, который внезапно скончался от приступа инфаркта в своем рабочем кабинете во время приема посетителей. Эта сенсация была настолько горячей, что ни газета не упоминала о передислокации в столицу полка панцирной. Прочитав и просмотрев газеты, я их скомкал и швырнул в угол кабинета, затем нажал кнопку интеркома и вызвал нового секретаря. С этого дня гномы со всех сторон и повсюду окружали и сопровождали меня, они стали моей личной охраной, ни один кирианин не мог подойти ко мне ближе десяти шагов. Я не мог принять ни одного гостя или посетителя, если он не прошел проверки моей охраны из гномов. На таком положении дел настоял полковник Герцег, который с этого дня стал отвечать за мою личную охрану.

Гном секретарь доложил, что полковник Валдис просит аудиенции и, когда тот вошел в кабинет, то выглядел довольным кирианцем. Передислокация его полка прошла без сучка и задоринки, пехотинцы были сразу же размещены в казарме, расписаны по боевым постам. Их накормили, и сейчас они приводят в порядок свое оружие. Затем пехотинцев познакомят с расположением помещений дворцового комплекса, покажут схему огневых позиций и укреплений, к строительству которых они приступят этой же ночью. Инженеры полка уже приступили к разработке этой схемы и предварительным работам.

Прибежал слуга с запиской от Императора, в которой говорилось, что он хотел бы, чтобы я встретился и познакомился бы с интересным человеком, с министром имперского правительства. Я не успел ответить на императорскую записку, как в моей приемной появился тот человек. Видимо, Иоанн решил не ждать моего ответа, а направил этого человека в мою приемную. Я вынужден был извиниться перед полковником Валдисом из-за прерванной беседы, но полковник правильно понял создавшуюся ситуацию, в которой императорам нельзя отказывать по пустякам, он поднялся на ноги, откланялся и ушел заниматься своим полком.

* * *
Имперский министр оказался кирианцем высокого роста, плотного телосложения, на его голове ярко-рыжим огнем сияла густая шевелюра. Вернее, это была настоящая львиная грива волос, которые, видимо, имели свободолюбивый характер, так как торчали самыми причудливыми прядями во все стороны. Рыжие волосы сильно омолаживали лицо этого кирианца, ему можно было бы смело дать тридцать — тридцать пять лет. Этот имперский министр чувствовал себя уверенно и хорошо знал себе цену, когда я с ним здоровался, то он держался с большим достоинством. В момент нашего рукопожатия секретарь по интеркому сообщил, что только приехал полковник Филипп и хотел бы переговорить со мной. Я попросил его пригласить Филиппа в кабинет.

Имперский министр Юнис, так звали моего нового знакомого, и Филипп оказались старыми знакомыми и были искренне и рады друг друга видеть. Появление в кабинете полковника Филиппа раскрепостило имперского министра Юниса, мужик почувствовал себя среди друзей и взглядом своих голубых глаз попросил у меня разрешения начать разговор. Я утвердительно кивнул головой.

— Около трех лет назад мне позвонил Император Иоанн и предложил войти в его имперское правительство министром финансов. Я долго колебался, хотя прекрасно понимал, что этот пост снимает барьеры для дальнейшей карьеры в политике или в бизнесе, а близость к Императору открывала двери многих домов кирианской аристократии и знати. Но тогда у меня было свое интересное дело, да и в тоже время мне не хотелось переходить дорогу другим влиятельным кирианцам. До определенного момента имперское министерство финансов курировал клан Ястребов, магистр клана принимал решение о том, кто станет очередным имперским министром финансов, а Император только утверждал это его негласное решение. Но каково было мое удивление в отношении того, когда мне сообщили, что сэр Роберт в личной беседе с Императором Иоанном назвал мое имя в качестве кандидатуры на пост имперского министра. Интересная была ситуация, как говорится, меня женили, не спрашивая на то моего согласия и не объясняя причин такой женитьбы. Не смотря на то, что мне уже далеко за сорок, я никогда до этого момента не интересовался такими вопросами, как политическое и социальное устройство Империи, роль и место родовых кланов в этом устройстве. Мы, простые граждане Империи принимали за догму, что в Кирианской Империи существуют различные родовые кланы, которые через посредство своих представителей участвуют в руководстве Империей. Ну, разумеется, я принял предложение Императора и стал имперским министром финансов. Дело оказалось интересным и увлекательным, дни и ночи я проводил в министерстве, разбираясь в хитросплетениях финансовых потоков Кирианской Империи. На это ушло два года, первоначально я ничего не понимал, прежде я полагал, что, делая банковский перевод, то деньги со счетов одного банка уходят на счета другого банка, не принося никому ни прибыли, ни затрат по техническому осуществлению этого перевода. К тому же меня разбирало желание разобраться и понять, почему Ястребы отказались от такого теплого местечка. Время не шло, а летело семимильными шагами. Я постепенно приобретал знания и накапливал опыт, иногда я казалось, что все, наступил конец, а дальше пути нет, но каждый раз я оказывался не прав. Все ближе и ближе подбирался к тому, чтобы разобраться, а что все происходит с деньгами в Империи?

Имперский министр Юнис говорил уже минут пятнадцать, но то, о чем он говорил, было настолько интересно, что ни я, ни Филипп не прерывали его рассказ. В одну из логических пауз Юниса я попросил секретаря принести кофе, молоко и сэндвичи. Министр Юнис продолжил свой монолог.

— Примерно, неделю назад мне удалось проследить за одним интересным банковским трансфертом. Казалось бы, что в этом трансферте ничего особенного, один банк пересылает другому банку деньги, правду, весьма солидную сумму денег, но при внимательном его изучении, оказывалось, что деньги снимались с государственного счета и исчезали бесследно, так никуда и не оседая. Наша Кирианская Империя — великое государство, в ее промышленности, социальной и экономической сферах вращаются миллиарды, сотни миллиардов, тысячи миллиардов кредитов, потерю, скажем, сотни миллионов кредитов Кирианская Империя может и не заметить. Но я тогда я уже не был дилетантом в этой области и обращал внимание на то, что профессионалы финансового ремесла пропустили бы мимо глаз. С дуру я решил проверить, сколько денег крали у государства до моего назначения и сколько после моего назначения министром финансов. Как вы понимаете, ответ оказался не простым, до моего назначения на пост министра финансов крали, но не так регулярно и целеустремленно. Поэтому цифра украденных миллионов кредитов была не столь уж высокая. Но кражи имперских денег пошли резко вверх с момента моего назначения министром финансов Империи. Сколько и кто крал у Империи с этого времени, было достаточно легко определить после того, как я проделал подготовительную работу и четко обозначил рамки, в которых осуществлялись кражи. Десяток экстра специалистов моего министерства проделали эту работу в течение одной недели. Вот результат их работы и Юнис протянул мне листочек бумаги.

Я глянул на листок, который протянул мне Юнис, первой строкой таблицы проходил клан Ястребов с цифрой в восемьдесят миллиардов кредитов.

* * *
Нам так и не удалось обменяться мнениями с Филиппом по некоторым важным вопросам государственной политики, так как в кабинете постоянно раздавались звонки интеркома и разговорника. Филипп все это время провел со мной, он работал, засучив рукава рубашки и отвечая на звонки своего разговорника, а порой вмешивался в мои переговоры и предлагал решения, которые в полной степени выражали мои задумки и мысли, мое понимание проблемы или ситуации. Каждый раз я соглашался с мнением друга, а иногда воспринимал его видение решения той или иной проблемы. Пресса и галовидение, наконец-то, проснулись и атаковали дворец звонками и вопросами по поводу того, а что за военная суматоха поднялась во дворце. Но это был слабый и временный интерес, вскоре такие звонки прекратились…

В середине дня со мной связался Император и сказал несколько слов в отношении того, что не ожидал от меня, что вопрос о генеральном прокуроре будет так быстро и так кардинально решен. Слова Иоанна, произнесенные по интеркому, услышал Филипп, он заметно насупился и сделал стойку, словно охотничья собака, увидевшая дичь. По реакции Филиппа я догадался, что именно по этому вопросу он приехал ко мне. «Случайная смерть» от инфаркта генерального прокурора, разумеется, не прошла мимо глаз и ушей имперской службы безопасности. Но в тот момент я притворился и сделал вид, что ничего не заметил реакции Филиппа.

Незаметно пробежали рабочие часы. К вечеру мы с Филиппом проголодались и решили тайком сбежать из дворцового кабинета, чтобы на стороне поужинать, а также поговорить вдали от чужих ушей. Гному секретарю сказали, что нам нужно отлучиться неподалеку и перед самым его носом захлопнули дверь, когда он схватил фазерный автомат и попытался броситься нас сопровождать. По ходу дела Филипп связался со своими людьми и поинтересовался у них, где поблизости находится хороший и приличный ресторанчик, чтобы могли поужинать. Ему вскоре перезвонили и назвали адрес ресторана, сказав при этом, чтобы он не беспокоился, так как местное отделение имперской службы безопасности выделило своих людей для нашего прикрытия.

По дороге в ресторан я все время пытался связаться с принцессой Лианой, которая категорически не брала разговорник, соединение с номером принцессы происходило, но никто не отвечал на звонки. Артур ответил на второй звонок и тут же стал рапортовать о состояние дел в семье на данную минуту. Парень отлично был осведомлен о том, что мама обижена на меня и не отвечает на мои вызовы, и сейчас под ее контролем вещал о том, как пилотировал истребитель по пути в новую резиденцию. По его словам можно было догадаться, что перелет прошел отлично, что во время перелета Лану не рвало, что новый особняк, где они будут жить, всем очень понравился. Парню хотелось рассказать и о том, что гномы охранники ему тоже понравились, что они отличные мужики, которые дали ему пострелять из фазера. Мама постоянно вмешивалась в разговор ребенка и его поправляла, заставляя говорить о том, что фазерный автомат пока еще тяжел для него, что из десяти сделанных выстрелов, только один энергосгусток попал в мишень. Ни один мальчишка в мире, даже под страхом смерти, не признается в том, что сейчас мне говорил Артур! А вот, когда говорила мама, а сынок повторял ее слова, то всякое могло произойти. Меня очень интересовало, как там принцесса Лиана и чем она занимается, но сынуля, словно и не слышал этих вопросов, он под строгим оком мамы продолжал говорить о себе очередные глупости. Разумеется, до разговора с Артуром у меня была подробная информация о том, как прошел перелет, и как чувствуют себя его участники, но это была сухая документальная информация, а мне так хотелось узнать, что по этому поводу думает принцесса Лиана.

К входу в ресторан мы подошли, когда уже на улице начало темнеть. Швейцар, при виде нас, засуетился, замельтешил, пропустил в внутрь и тут же запер входную дверь. В зале сохранялся полусумрак, на каждом столике стояли зажженные свечи, сверху накрытые разноцветными абажурчиками. Официант пригласил нас к одному из столиков, за которым могли свободно разместиться до десяти человек, но я отрицательно покачал головой и направился к столику на двоих, который приютился в дальнем углу зала. Филиппу также понравилось месторасположение этого столика, мы за ним и расположились. Я попросил официанта принести холодного пива, а Филипп заказал себе свою любимую «Bloody Mary», которую очень уважал.

Сегодняшний день получилось весьма удачным днем, все прошло так, как мы и планировали. Только принцесса Лиана показала свой характер, но от этого никуда не денешься, это уже дела семейные!

В этот момент мои мысли о сегодняшнем дне были прерваны появлением официанта, который принес заказанные нами блюда. Я был очень голоден и обрадовался, когда на тарелке передо мной появился громадный ломоть средне-прожаренного стейка из говядины с картофельным пюре. Этот ресторан, видимо, имел хорошего повара и хорошо вышколенный персонал, стейк был прожарен до такой степени, которую мне хотелось, а официант не забыл к мясу принести «кетчуп» и «табаско».

Минут пять мы с Филиппом молча поглощали пищу, утоляя первый голод. Но в этот момент я хорошо чувствовал, что Филипп серьезно чем-то обеспокоен и сейчас мысленно решает поднимать или не поднимать беспокоящий его вопрос для выяснения. Мне лично такая ситуация совершенно не нравилась, слишком напряжен был мой друг Филипп, хотя старался этого не показывать. Я мог бы залезть ему в сознание, узнать о том, что его так беспокоит, сгладить углы и дать ему такое разъяснение, которое Филипп хотел бы от меня услышать. Но с настоящими друзьями так не поступают, если будешь с ними решать конфликтные ситуации подобным образом, то не заметишь, как они превратятся в твою марионетку. Друзья на то и существуют, чтобы говорить тебе все, что они о тебе думают! Филипп мне был нужен именно таким, каким он был, честным, придерживавшимся твердых жизненных принципов кирианцем с аристократическими манерами. Мне он был дорог, я не хотел терять Филиппа, поэтому решил не тянуть волынку, а разъяснить Филиппу то, что произошло с генеральным прокурором?!

* * *
Услышав мой прямой вопрос, Филипп поперхнулся и долго откашливался, видимо, в этот момент он старался продумать тактику своего дальнейшего со мной разговора. Но его природная честность и достоинство дворянина возымели свое действие, полковник Филипп решился, вытер салфеткой губы, отложил ее в сторону и заговорил:

— Это не имперская служба безопасности раскрыла, что генерального прокурора Кирианской Империи убили. Причем, убили неумело, не профессионально, так как убивает дилетант. Когда мне позвонила жена прокурора и между истерическими всхлипами заявила, что ее мужа только что убили на ее глазах, то первоначально я не поверил ее словам. Этот никчемный человечек на должности генерального прокурора доживал свои последние дни, он никому не был нужен и с ним никто уже не считался. Клан Ястребов уже подыскал ему замену и просто выжидал, чтобы официально и требуемым порядком оформить уход генерального прокурора в отставку. А его супруга продолжала плакать и рассказывать, что, когда она вошла в служебный кабинет мужа, то увидела, что посетитель находится рядом с мужем, что-то пытался ему объяснить. Муж громко кричал, чтобы его не трогали, что он ни в чем не виноват, что ему приказали, поэтому он и закрыл дело. Что он не знает и не желает знать, что же там произошло. А посетитель, не обращая внимания на эти крики, достал из кармана шприц и его иглою ткнул в шею мужа. Генеральный прокурор дернулся всем своим телом, а затем его голова со стуком упала на поверхность стола.

Полковник Филипп сделал паузу, поднялся из-за стола, подошел к барной стойке и заказал себе бокал коньяку. В этот момент он развернулся ко мне лицом и вопросительно поднял брови, но я отрицательно покачал головой, пить мне совершенно не хотелось. Филиппу задержался у стойки, он явно не спешил возвращаться за стол и продолжать разговор, который был ему неприятен. Когда Филипп все-таки вернулся за стол, то я уже доедал свой стейк. По глазам Филиппа я понял, что другу не понравилось это мое внешнее спокойствие. Он присел за стол, одним глотком покончил с коньяком и вернулся к продолжению рассказа.

— Я попросил жену генерального прокурора успокоиться и начать свой рассказ сначала. Женщина послушалась моего совета, перестала всхлипывать и вернулась к началу рассказа. Повторив его практически слово в слово, она негромко прошептала в трубку, что убийца мужа все еще находится в кабинете мужа и роется в его бумагах. Мне ничего не оставалось делать, как перезвонить в полицию и попросить их направить полицейский наряд в прокуратуру для ареста подозреваемого. Вскоре мне доложили, что подозреваемый кирианин арестован, и сейчас находится в камере полицейского участка. Я запретил полицейским допрашивать арестанта, направил в полицию своих людей, чтобы его перевезли в имперскую службу безопасности. — Здесь Филипп сделал новую паузу, но уже не поднимался на ноги, а продолжал сидеть за столом и задумчиво вертеть в руках двузубую мельхиоровую вилку. Затем он поднял голову и внимательно посмотрел мне в глаза, словно хотел в них найти объяснение всех своих беспокойств и сомнений и продолжил говорить.

— На первом же допросе обвиняемый или подозреваемый, как вам будет угодно называть этого кирианца, принц Барк, потребовал встречи с генералом Валдисом. Он назвал себя, свое воинское звание и свой идентификационный армейский номер. Мы проверили информацию, — она была абсолютно точной и правильной. Я приказал прекратить допрос, изолировал подозреваемого и офицеров, которые его допрашивали. Но в заключение всего сказанного хотел бы добавить, что мои офицеры умные кирианцы, они много лет проработали в системе внутренней безопасности и научились сопоставлять очевидные факты. Одним словом, они разобрались в подоплеке убийства генерального прокурора и установили, по чьему приказу действовал этот молодой человек, убийца. А что касается допрашивавших убийцу офицеров безопасности, то они мне достались от предыдущего руководителя, и я не знаю, насколько им можно доверять. Вы понимаете, принц, что я имею в виду, одно их слово и такая шумиха начнется в прессе и на галовидении Империи, что не позавидуешь. В тоже время я не смогу отдать приказа о закрытии этого дела, да, и главное, я никогда не соглашусь принимать в отношении своих людей каких-либо кардинальных мер, чтобы прекратить дело или убрать лишние языки. Принц, если вы думаете, что я не правильно трактую этот случай и веду себя не совсем так, как вы этого ожидаете, то готов в любую минуту подать в отставку. — Филипп замолчал и выжидательно посмотрел на меня.

В чем-то Филипп и офицеры его службы были правы относительно смерти генерального прокурора, когда говорили о ее связи с только что прекращенным делом о покушении. С вечера вчерашнего в столице только и говорили о том, что генеральный прокурор Яков своим волевым решением прекратил расследование дела о покушение на члена императорской семьи. Поэтому, когда появилась новость о внезапной смерти самого генерального прокурора, то, естественно, многие кирианцы не поверили в официальную информацию о его смерть от инфаркта. Генеральный прокурор был хорошо известен тем, что постоянно занимался и заботился о своем здоровье, посещал спортивные клубы, благодаря чему выглядел гораздо моложе своих лет.

В этот момент у входа в ресторан началась странная возня. Группа мужчин маленького роста хотела пройти вовнутрь, но их не пропускал швейцар и пара неизвестно откуда появившихся мужиков. Я собственными глазами видел, как самый маленький в группе низкоросликов мужичок, высоко подпрыгнул, словно у него в ногах были пружины, и своим маленьким кулачком вмазал по носу швейцару, а гномы вслед за ним тоже начали махать своими кулачищами. Трое мужчин у входа не смогли бы долго противостоять гномам, а то, что это были именно гномы моей охраны, можно было бы легко догадаться. Но в это время на помощь защитникам подошли еще несколько рослых амбалов. И пошла кулачная потеха, которая вскоре распространилась и на зал, в котором я и Филипп ужинали. Не смотря на подавленное настроение и важность разговора, Филипп тоже обратил внимание на эту потасовку с азартом начал наблюдать за ее развитием. Он достал из кармана маленький радиопереговорник и бросил в него несколько слов, но никакого ответа не последовало. Потасовка продолжалась своим чередом. Я с интересом наблюдал за тем, как Филипп пытался заставить работать внезапно вышедшее из строя переговорное устройство, и за тем, как дрались офицеры гномы и имперской службы безопасности.

Мой главный охранитель полковник Герцег взобрался на один из столиков, с которого увлеченно и азартно бил по лицу официанта, ставшего грудью на защиту нашего столика. Гномы постепенно брали вверх, они дрались профессиональными тройками, один, самый драчливый и сильный гном, шел напролом впереди, а двое других прикрывали его спину. Применение подобной тактики действия штурмовых групп позволило гномам шаг за шагом завоевывать один квадратный метр площади ресторана за другим. А амбалы действовали разрозненно, они были слишком здоровыми и накаченными парнями с большими кулаками, чтобы думать тактической стороне организации драки. До этих ребят не сразу дошло, что их умный и хитрый противник применил и победил десятки раз проверенной тактикой, а когда они сообразили и это поняли, то было уже поздно что-либо менять. В конце концов, эти развлечения охранников мне надоели, я вскочил на ноги и сержантским голосом проревел на весь зал:

— Всем стоять смирно!

Герцега, Филиппа, швейцара, официанта, гномов и всех людей, находившихся в зале, стальной пружиной подбросило на ноги и все они тут же замерли по стойке смирно. Я зло посмотрел на полковника Герцега, демонстративно покрутил пальцем у виска головы, головой кивнул Филиппу, приглашая его следовать за собой, и не давая общей команды «вольно», направился к выходу из ресторана.

Что ни говори, но день удался, да и вечер был неплох, ужин прошел отлично, несмотря на все старания полковника Герцега подсластить его кулачной потасовкой с офицерами имперской службу безопасности Филиппа. У выхода я попридержал шаг, дождался Филиппа и спросил его:

— А если я направлю к тебе полковника Герцега, — и кивнул головой в сторону плетущегося за нами, словно побитая собака, начальника своей охраны, — сможешь ли передать ему материалы по делу генерального прокурора? Мне потребуются материалы, кто в этот день звонил супруге генерального прокурора, кто ее посещал, и кто ей посоветовал звонить тебе и рассказывать о том, как, якобы, погиб ее муж? Мне хотелось бы переговорить с твоими офицерами, которые вели допрос подозреваемого офицера полковника Валдиса, которого ты назвал убийцей, то можешь его, извинившись, отпустить. Никакой он не убийца генерального прокурора и никакого шприца при нем и быть не могло. Я думаю, Филипп, что твои люди уже его обыскали и никаких шприцев не нашли. Поверь мне, Яков, генеральный прокурор Кирианской Империи умер, разумеется, не от инфаркта, и совершенно не таким образом, как рассказывала его супруга. Извинись и верни это дело в имперскую полицию, пусть у них болит голова, когда будут иметь дело с истеричной супругой генерального прокурора. А тебе большое спасибо, Филипп… спасибо за то, что ты вначале переговорил со мной, а не пустил дело на самотек. Я прекрасно знаю, что это тебе стоило — отложить дела и приехать ко мне. Мне приятно знать, что у меня есть друг… настоящий друг, которому я могу всецело доверять. — И я пожал руку своему другу, после чего Филипп, обрадованный таким решением сложного, по его мнению, вопроса, уселся в поджидавший его флайер и отправился на службу.

А я продолжил свой путь в императорский дворец, размышляя над тем, что же делать с этим маленьким гномом, который мне нравился, но уж очень он был задиристым и драчливым гномом. Но при одной только мысли о том, что на старом месте он встретится с сыном Артуром и они, найдя общий язык, начнут вытворять безобразия, охладила мое рвение, я решил никуда этого гнома не отправлять.

А гном полковник, видимо, обладал внутренним чутьем, как только я принял окончательное решение, он воспрял духом и грустно прогудел в свою жиденькую бороденку.

— Нечего им была нас недоросликами обзывать, вот за это и получили по носам?!

Глава 5

Неделю спустя средства массовой информации Кирианской Империи обратили внимание на события, развернувшиеся внутри и за стенами столичного императорского дворца. Вначале на страницах газет и журналов появились первые статьи, репортажи и заметки о тяжелых пехотинцах, которых даже переодетые в форму гвардейцев, ни с кем нельзя было перепутать. Затем журналисты начали обыгрывать свои же материалы, задавая в них себе и читателям риторические вопросы, зачем Император Иоанн передислоцировал в столицу тяжелую пехоту, чем именно она будет заниматься в городе? Журналисты сами же отвечали на эти свои вопросы, цитируя в материалах известных, но никогда не воевавших генералов. Те же рассказывали о том, что, если панцирная пехота со своим тяжелым вооружением будет применена в Саане, то во время боевых действий будет разрушено множество городских зданий, нарушена целостность инфраструктуры городской жизни. А главное, в ходе военных действий погибнет неисчислимое множество мирных жителей столицы. Итак, всего боящегося столичные жители, читая материалы о наступающих бедах и несчастиях, начинали еще больше бояться и ненавидеть имперскую армию, ее простых солдат и офицеров. В них городские обыватели видели основную причину своего беспокойства и основных проблем, далеко стороной обходя императорский дворец, рассматривая его источником зла.

В планах борьбы с заговорщиками мы предусматривали возможность резкой критики и нападок со стороны средств массовой информации, но реальной работы в этом направлении не вели. Имперские средства массовой информации любили сенсацию, чтобы резко повысить рейтинг своего издания иувеличить количество своих постоянных читателей. Поэтому они не упускали любой возможности, чтобы привлечь внимание своих читателей, либо черной хроникой, описанием катастроф, кровавых убийств, либо нижним бельем членов императорской семьи, не забывая рассказать что-либо особо скабрезное в отношении самого Императора Иоанне в качестве изюминки этого материала. Любая информация о «нижнем белье» членов главного семейства Кирианской Империи вызывала интерес не только у захудалого столичного обывателя, но и у читателей газет и журналов, независимо от пола и возраста и их социального положения. На этом «интересе» заговорщики построили свою тактику борьбы, как бы сказать, на идеологическом фронте. Обо мне, принцессе Лиане и Императриссе в прессе и на галовидении стали появляться самые невероятные новости.

Иногда мне казалось, что освещение событий в прессе и на галовидении, имеющих отношение или непосредственно связанных с моим именем, носило случайный характер. Но едва став членом императорской семьи, я проанализировал работу некоторых органов средств массовой информации. Анализ позволил мне прийти к выводу, что в средствах массовой информации все взаимосвязано и в этом на первый взгляд невозможно было бы разобраться.

Сначала в периодике появляется первичная информация, которая обычно носит нейтральный характер. Затем эта информация перерабатывается в нужном ракурсе и уже в форме другой статьи или видеорепортажа появляется на страницах других газет, журналов и на других галоканалах. Таким образом, отсеивался ненужный материал, а требуемый материал подавался в переработанном и в нужном ракурсе. Когда возникала дальнейшая необходимость, то материал классифицировался, дозировался, оттачивался и начинал звучать именно в той тональности, которая требовалась заказчику. Любому материалу руками искусстных журналистов можно было бы придать ту или иную тональность, чтобы затем предоставить на чтение или просмотр читателей или зрителей галоканалов. Иногда эти материалы подносились, как независимые или общественные критические материалы. Причем, делалось это таким профессиональным образом, что ни один читатель газет, журналов и ни один зритель галовидения был не в состоянии заподозрить направленность такого материала.

Три дня назад мне перезвонил полковник Валдис и попросил разрешения на то, чтобы в своем полку принять одну ему знакомую журналистку и помочь ей подготовить материал о тяжелой пехоте. Тогда я, занятый большим количеством срочных дел, даже не поинтересовавшись, для какого издания будет готовиться материал и кто это такая женщина-журналист, разрешил Валдису помочь журналистке в подготовке материала. Как и было обещано, журналистка точно в срок прислала мне материал на рецензирование. Он был написан таким прекрасным языком, что мне не пришлось даже править ошибок. Я перезвонил полковнику Валдису и поблагодарил его за прекрасную работу с журналисткой. Вчера один из сменных секретарей гномов подсунул мне под нос красивый глянцевый журнал, имевший специфичную мужскую аудиторию читателей. На обложке журнала была размещена фотография тяжелого пехотинца при полном обмундировании и вооружении, а в статье рассказывалось о тяжелой жизни этих пехотинцах в казармах и только в одном абзаце, который я не видел в присылаемом на рецензию материале, расписывалась «крепкая мужская любовь». Статья, разумеется, не прошла незамеченной, уже сегодня многие газеты и галоканалы немало говорили о ней, правда, со своими несколько своеобразными комментариями и выводами, в которых не раз поминалось имя Императора Иоанна и о «его настоящей любви к тяжелой пехоте».

Из различных источников до меня дошла информация, в которой говорилось, что вся политическая, социальная и общественная информация в Кирианской Империи, прежде чем появиться на страницах газет и журналов, или прежде чем пойти в эфир, проходит обработку в информационно-аналитических службах имперских родовых кланов. Эти же источники утверждали, что кланы Ястребов и Медведей уже ведут переговоры с кланами Лис и Волков[8] о создании информационно-аналитического холдинга, в который помимо аналитических служб кланов войдут органы, издания средств массой информации, принадлежащие, как частным владельцам, так и имперским организациям. В последнюю фразу я сначала не поверил, как это возможно, чтобы средства массовой информации, принадлежащие Кирианской Империи, могли бы войти в частный холдинг. Но в памяти всплыла некая информация, и в этот момент в моей голове впервые родилась и начала созревать идея о том, как противостоять родовым кланам в использовании имперских средств массовой информации, вернув их под юрисдикцию Кирианской Империи.

* * *
Немало газет, журналов или каналы галовидения в Кирианской Империи создавались при непосредственном организационном и финансовом участии имперских ведомств, министерств и департаментов. Имперские организации активно становились учредителями и акционерами, способствуя появлению в свет новым изданиям, газетам, журналам и каналам галовидения. Они регистрировали их в официальных поднадзорных органах имперской власти, вносили уставной капитал. Ежегодно отчисляли значительные финансовые средства на повседневные расходы, на заработную плату сотрудникам, приобретение новой техники и многое другое. Представители имперской власти принимали участие в ежегодных собраниях советов директоров, чтобы в очередной раз инертным поднятием руки подтвердить полномочия генерального директора, но не вели наблюдения за повседневной проводимой редакционной политикой данного издания и ли канала галовидения. Их даже не интересовало тираж издания, или какое количество зрителей имел тот или иной галоканал, финансово рентабелен он или нет. А ежегодно переизбираемые генеральные директора жирели на своих хлебах, некоторые доходили до того, что на время, позабыв, кто именно в действительности является главный распорядителем его организации, начинали рассматривать себя полными, как в творческом, так и в финансовом плане хозяевами этого органа массовой информации. Более того, отдельные генеральные директора настолько заработались, что официально объявляли себя оппозиционерами политического курса, проводимого Императором Иоанном, критически воспринимали любое заявление или действие имперской власти.

Всему этому безобразию настало время положить конец!

Особенно в тот момент, когда родовые кланы проявляли свой характер, пытаясь дестабилизировать положение в Кирианской Империи и, низложив Императора Иоанна, захватить верховную власть в Империи. Попытка переворота, наверняка, приведет к временному периоду смуты и безвластия. В такой период нельзя было бы допустить того, чтобы имперские средства массовой информации, содержащиеся на полновесные имперские кредиты, поддерживали бы заговорщиков и путчистов. В частности, в этом случае меня интересовал имперский Третий канал галовидения, имевший галоаудиторию в несколько миллионов кирианцев, его галопрограммы уверенно принимались на всей территории Кирианской Империи.

Главный редактор этого канала, некий господин Жарко, своим волевым решением определял редакционную политику и политическую направленность галоматериалов об Императоре Иоанне, имперском Сенате и имперском Правительстве. Галоматериалы нескончаемым потоком шли в эфир галоканала, а Кирианская Империя в этих галоматериалах, чем она только не называлась или обзывалась, от нищенки на погосте до проститутки на панели. С имперскими интересами и государственной политикой журналисты этого галоканала не считался. Называя себя истинными патриотами, о будущем Кирианской Империи они готовились такие жуткие по драматизму репортажи, что у зрителей стыла кровь, а на экранах галовизоров кадр один страшнее другого рассказывал о недееспособности Императора Иоанна и далее нести на своих плечах бремя государственной власти. Дело доходило до того, что появились политические обозреватели, которые давали советы Императору, как поступать в том или ином случае.

По реальному положению дел, Третий галоканал на сто процентов принадлежал Кирианской Империи, в частности, имперскому Министерству труда. Но в уставе канала имелась маленькая оговорка, в которой говорилось, что только член императорской семьи может собирать и распускать совет директоров галанакала, назначить членов совета директоров Третьего канала, который в свою очередь и выбирал генерального директора галоканала. Разумеется, Император Иоанн об этой оговорке и понятия не имел, поэтому никогда не опускался до того, чтобы поприсутствовать на совете директоров Третьего канала. А сотрудники Министерства труда к этому времени уже забыли о том, что именно их министерство обладает лицензией на частоты, на которых вещает Третий галоканал. Но аккуратно и в срок выделяли финансовые средства своего министерства на содержание творческого и технического персонала галоканала, регулярно оплачивали счета по закупкам современного технического галооборудования.

Пару дней вместе с опытным юристом из гномов я изучал уставные документы Третьего канала и совершенно случайно обнаружил, что в архивах имперского Министерства труда хранились копии, а не оригиналы этих документов. Таким образом, складывалась ситуация, в которой Кирианская Империя, затрачивая миллионы кредитов на содержание этого галоканала, не могла снять господина Жарко с поста главного редактора галоканала Третьего галоканала, который за время своего правления на галоканале превратился в маленького диктатора. Проведенное служебное расследование в имперском министерстве показало, что по устной договоренности, разумеется, неизвестно кого и с кем, оригиналы уставных документов должны были храниться в архивах Третьего галоканала. Попытки моего юриста созвониться и переговорить с юристом Третьего канала ни к чему не привели. Нет, он несколько раз говорил с галовизионным юристом, они даже подружились, но когда речь заходила об уставных документах, то внезапно оказывалось, что они в работе и их невозможно, даже на минуту, нам показать.

Убедившись в бесперктивности контактов на этом уровне, а также то, что добром уставные документы нам никто не передаст, я начал подумывать о том, что еще можно было предпринять в этом деле. Третий канал должен был изменить свою редакционную политику и перейти под юрисдикцию Императора, давать в эфир правдивую информацию о повседневной жизни Кирианской Империи, о существующих проблемах в социально-экономических областях и о том, как они решаются.

* * *
В иные моменты в голове мелькала мысль о том, а не послать ли мне на галоканал своих гномов, чтобы они там навели должный порядок. Но каждый раз меня останавливала мысль о возможном сопротивлении со стороны журналистов, об убитых и раненых. К тому же я совершенно не хотел в глазах имперского общества выглядеть воинствующим идиотом-монстром. В этот момент приоткрылась дверь кабинета, и в дверях появился полковник Герцег. Наблюдая за тем, как гном бодро вышагивал по ковровой дорожке, у меня родилась идея. Я вышел из-за стола, пригласил Герцега попить со мной чайку в комнате отдыха. Если вам приходится иметь дело с гномами, то при деловой встрече с ними никогда не спешите сразу же начинать деловой разговор, а попейте с ними чайку, поговорите с ними о жене, детях. Только после того, когда они выпьют чашек десять чая и слегка разомлеют, переходите к деловому разговору. С первого же слова полковник Герцег уловил суть моей идеи и всеми гномьими святыми поклялся претворить идею в жизнь.

Обычный трудовой день имперского Третьего канала галовидения подходил к завершению, можно было бы уже расходиться по домам, но журналисты не спешили покидать рабочих мест. Готовился очередной вечерний выпуск новостной программы, самой популярной среди жителей столицы и провинциальных регионов Кирианской Империи. По установившимся на галоканале правилам эта программа новостей должна была быть предварительно отсмотрена руководителем галоканала, главным редактором Жарко, а он пока еще отсутствовал. С утра его вызвали в имперскую службу безопасности для очередного собеседования и предупреждения. Час проходил за часом, но от главного редактора Жарко не было никакой информации, время неуклонно приближалось к критическому моменту, когда вечерняя программа новостей должна была пойти в эфир галоканала. Сначала заволновались репортеры, которым оставалось слишком мало времени на перемонтаж материала, если главный редактор попросит внести изменения в материал. Затем к репортерам присоединились обозреватели, которые вели отдельные рубрики, дикторский текст которых не был согласован с руководством. В последнюю минуту заволновались заместители господина Жарко, ни один из этих заместителей не хотел брать на себя ответственность и подписывать галоматериалы к эфиру.

За двадцать мин до выхода программы новостей в эфир главный редактор Жарко все-таки появился в своем кабинете, проклиная все на свете, а также идиотов из службы госбезопасности. Они его вызвали, неизвестно по какой причине, и пять часов продержали в приемной одного кабинета, а разговор так и не состоялся. Что ни говори, но господин Жарко был настоящим асом галовизионной журналистики, он моментально разобрался со всеми сюжетами, репортажами, рубриками, внес необходимые замечания, программа новостей в точно назначенное время вышла в эфир.

Посмотрев выпуск программы, журналисты канала стали собирать вещи, готовясь расходиться по домам. Но в этот момент перед зданием Третьего галоканала затормозили десантные глайдеры, из отсеков которых начали выскакивать вооруженные до зубов гномы. Их современное фазерное оружие находилось в специальных зажимах-креплениях за спинами, а в руках гномы держали древние секиры и топоры. С леденящими душу криками и с секирами и с топорами в руках гномы влетали внутрь здания и, заблокировав все входы и выходы, стали подниматься на верхние этажи здания по лестницам. Четверо имперских охранников галоканала ошеломленно застыли в вестибюле и, разинув рты, наблюдали за тем, как гномы хозяйничают в здании. На этажах возникла настоящая паника, лифты были заблокированы, по лестницам бегом поднимались цепочки страшных гномов, журналистам и техническим рабочим галоканала совершенно некуда было бежать и скрываться.

Страшными, леденящими душу и сердце криками, взмахами секир и топоров, а иногда грубыми пинками под зад, гномы выгоняли клерков, журналистов и технический персонал галоканала из офисных помещений, технических аппаратных и студий в коридоры, выстраивая всех вдоль стен. Журналисты и технические сотрудники галоканала с тихим ужасом поглядывали на топоры, которыми страшные гномы размахивали так сноровисто и ловко, что не один сотрудник галоканала не получил пореза или просто царапины. Вскоре весь персонал галоканала, находился в коридорах и длинными шеренгами стоял лицами к стенам.

Грозные и ужасные гномы расхаживали за спинами сотрудников галоканала, орали дурными голосами, требуя, чтобы никто не оборачивался и не оглядывался. В этот момент я в сопровождении полковников Филиппа и Герцега шел по коридору четвертого этажа редакционного здания Третьего канала, с ужасом в глазах посматривая на эту картину насилия над свободными журналистами, которым приходится так страдать и мучаться из-за политических ошибок своего главного редактора. В тот момент всей своей душой я сострадал вместе с этими кирианцами и кирианками, но сердцем понимал необходимость проведения подобных нравоучительных мер. Вскоре мы подошли к кабинету господина Жарко. Подобную роскошь его приемной мне не приходилось встречать ни в одном помещении имперского дворца, даже тронный зал не был таким шикарным. Секретарша главного редактора галоканала спиной подпирала дверь кабинета господина Жарко и своей грудью преграждала гномам проход в кабинет. Когда мы вошли в приемную и все трое также молча направились к двери, секретарша сильно побледнела и, рукой схватившись за сердце, видимо, узнала меня и полковника Филиппа, чье имя сегодня стало нарицательным в Империи, отошла от двери.

— Господин Жарко, — сказал я переступая порог кабинета, — не были бы вы столь добры собрать совет директоров Третьего галоканала. В вашем распоряжении десять минут, чтобы обзвонить членов совета директоров и попросить их срочно прибыть на галоканал на внеочередное заседание. Я буду ждать их тридцать минут, понимаете, — я мило улыбнулся господину Жарко, — у меня мало свободного времени и я не могу позволить себе более долгого ожидания. Что касается вас, господин Жарко, то вы свободны, я полагаю, что совет директоров изберет другого главного редактора Третьего галоканала. Поэтому, не могли бы вы оставить меня и моих сопровождающих офицеров одних в кабинете, а сами можете его покинуть, оставив на столе ключи от сейфов и столов. Сюда вы больше не вернетесь.

* * *
Совет директоров имперского Третьего галоканала, на внеочередном заседании которого смогли присутствовали четыре из семи членов совета директоров, единогласно проголосовал за увольнение главного редактора господина Жарко. Также единогласно он принял решение о назначении господина Иррека генеральным директором имперского Третьего галоканала.

Ошеломленные новостями, поступающими с четвертого этажа здания, с внеочередного совета директоров, журналисты Третьего канала со слезами на лицах выслушивали сообщение за сообщением, сначала об увольнении их любимого главного редактора, а затем об назначении никому ранее неизвестного нового генерального директора Третьего канала. Первоначально они хотели организовать политическую забастовку, выйти на городские улицы с лозунгами о правах человека, но когда им разъяснили положение дел с юридической точки зрения, то они отказались от этой идеи. Среди них нашлись мужественные журналисты, которые поднимались на трибуну и во весь голос заявляли о своей преданности великому журналисту и бывшему главному редактору галоканала Жарко. Они говорили о том, что в знак протеста против противоправного решения никому неизвестного совета директоров, прекращают сотрудничество и покидают творческий коллектив Третьего канала.

К своему великому сожалению, эти молодые журналисты не знали того, что господин Жарко, спешно покидая здание «своего бывшего галоканала», забыл поинтересоваться о том, а что же происходит с творческим коллективом галоканала, с которым он проработал немало лет. В тот момент Жарко интересовал только один момент, будут ли ему выплачены полагающиеся по контракту имперские кредиты. Черт бы меня тогда побрал, в то время я еще не знал, какая у него была заработная плата, поэтому с безразличным видом утвердительно кивнул головой. А гномы в галостудии с журналистами, решившими покинуть Третий канал, поступали очень просто. Хочешь уйти и протестовать, пожалуйста, пиши заявление об уходе по собственному желанию и протестуй за дверьми здания галоканала. Они тут же забирали у журналистов пропуска на проход в здание, а касса галоканала выплачивала им выходные пособия.

Я очень боялся этого момента исхода творческого персонала, боялся того, что как бы не уволился весь журналистский коллектив, тогда галоканал вынужден был бы на время приостановить свою работу и не выдавать в эфир материалы, которые было бы невозможно подготовить без этих молодых и пожилых журналистов. Но внутреннее чутье меня не подвело меня и в этом случае. Через час после официального объявления о смене руководства Третьего канала поток заявлений на увольнение иссяк, ушло восемьдесят шесть правдолюбов, а на галоканале работало двести шесть журналистов. Технический персонал галоканала вообще не отреагировал на смену руководство, ни один инженер или техник так и не подали заявления об увольнении.

В этом момент я с Филиппом и Герцегом все еще находился в кабинете бывшего главного редактора Третьего канала, ожидая появления Иррека, который пока еще не знал о своем новом назначении. Но вот снизу поступила информация о том, что вот уже некоторое время никто больше не пишет заявлений об уходе. Ради проформы я поинтересовался, а кто последним подал заявление на увольнение, мне ответили, что заявление поступило от бывшей секретарши Жарко. Я тут же распорядился о том, чтобы девушку доставили бы ко мне.

Когда в кабинет ввалились два гнома полковника Герцега, которые со своими секирами и топорами в руках очень походили на мясников и живодеров с скотобойни. Они за локоть с обеих сторон придерживали знакомую нам девушку, которая была в совершенно расстроенных чувствах. Слезы так и лились из ее глаз, а губы возмущенно тряслись из-за такого насилия над ее свободной личностью.

Одновременно с девушкой и гномами в кабинете влетел и Иррек, который радостно доложил мне о своем прибытии. Не обращая внимания на девицу с заплаканными глазами, я попросил Иррека пройти и устраиваться за главным столом кабинета, чтобы начать подготовку парня к ожидавшей его новости о новом назначении. Вкратце пересказал ему историю создания имперского Третьего канала, об участии в этом предприятии имперского министерства труда, а затем на ярких примерах продемонстрировал ему неопровержимые доказательства того, как на канале велась подрывная работа по дискредитации Императора Иоанна и имперской власти в глазах кирианской общественности. Подчеркнув при этом, что главный редактор Жарко был постоянным гостем информационно-аналитической службы клана Медведей. По глазам Иррека я видел, что парень не совсем понимает того, что происходит, почему я так долго и нудно его просвещаю по вопросам имперского галовидения, но он особо не протестовал против этого, а с вежливым и умным видом выслушивал мои бредни. Наступил момент истины, когда я иссяк, говорить мне больше было нечего, я был вынужден выложить перед ним новость о только что состоявшемся его назначении генеральным директором Третьего канала. Реакция Иррека, как я того и опасался, оказалась неоднозначной, сначала он глупо заржал, затем задумался, затем снова заржал, и, в конце концов, нагло поинтересовался, а согласовал ли я вопрос о назначении с его непосредственным начальником и лучшим другом.

Это был умнейший ход с его стороны, теперь мне пришлось чесать затылок. Торопясь с назначением Иррека и одновременно сохраняя его в глубокой тайне ото всех, я не переговорил с Артуром и не согласовал вопрос о назначении с Иррека с сыном. Глазами я поискал на столе, где-то завалявшуюся трубку разговорника, чтобы, не откладывая дело в долгий ящик, переговорить с Артуром. В этот момент перед моими глазами возникла женская рука с трубкой стационарного телефона, в которой слышался голос оператора телефонного коммутатора императорского дворца. После серии переключений телефонный оператор соединил меня с Артуром, которому я быстро рассказал о возникшей проблеме. Артур пару минут терзал меня вопросами о галовидении, об его структурной организации, а затем сказал, что дорожит и ценит Иррека, но пост, на который его назначают, чрезвычайно важен для императорской семьи. Я слушал сына и внутренне удивлялся тому, как он быстро и правильно оценил ситуацию, рассматривая Третий канал в качестве инструмента идеологического воздействия на население Кирианской Империи. Иррек по параллельной линии переговорил с Артуром и сейчас ошеломленно поглядывал на меня и Филиппа. Своему младшему другу он ни в чем не противоречит, и сейчас был совершенно в расстроенных чувствах, поменять небо на кабинет, это был тяжелый для него психологический удар. Чтобы скрыть свое смущение, я взял пачку уставный документов и бросил их на стол перед Ирреком, говоря, чтобы он хранил эти уставные и регистрационные документы канала, как зеницу око, а их оригиналы передал бы на вечное хранение в имперский архив.

Когда Иррек понял, что ему так или иначе придется руководить Третьем галоканалом, то он первым делом решил избавиться от нас и в вежливой форме предложил нам покинуть его рабочий кабинет. Мы уже уходили, когда я вспомнил о бывшей секретарше Жарко, но ее уже не было в кабинете, она сидела за своим рабочим столом в приемной и деловито перебирала документы. Я остановился у стола и спросил, как ее зовут и из какого она клана.

— Нанио, — ответила девушка и, помадой быстро поправив губы, деловито добавила, — из клана Муравьев, разумеется.

Повернувшись к Ирреку, который сопровождал нас на выход, я, подбородком указал на Нанио, предложив ему взять девушку на работу своим первым заместителем. По моему мнению, Нанио давно уже работала на галоканале, знает всех его сотрудников и свободно ориентируется в производстве программ. Услышав мои слова, у Нанио дрогнула рука, и помада прочертила красную дорожку от уголка губ через весь подбородок.

* * *
Всю последующую неделю столичный общественный бомонд только и говорил о том, как происходила смена главного редактора Третьего канала. О назначении Иррека говорили мало, он был никому не известен в этом обществе, о нем знали только то, что он входил в мое ближнее окружение. Но весть о том, что бывшая секретарша по моему прямому указанию стала его первым заместителем, не сходила с уст говорунов и болтунов, причем с каждым разом этот слух обрастал дополнительными и с невероятными подробностями.

Политическая ситуация в столице Империи медленно, но ухудшалась день ото дня, все чаще и чаще на улицах и площадях столицы проводились политические митинги и собрания, на которых слышались голоса о низвержении императорской власти. Городская полиция не обладала необходимыми правами для разгона таких провокационных собраний, тем более что они проходили под лозунгами и политическими зонтиками родовых кланов. В такой ситуации мне требовалась большая уверенность в том, что имперская служба безопасности в обстановке политического хаоса не подведет и будет верно и до конца выполнять свои обязанности на службе Императору Иоанну.

День выдался особо тяжелым, в тот момент, когда я на флайере подлетал к зданию имперской службы безопасности, мне позвонила принцесса Лиана. Сначала по разговорнику слышались одни только ее всхлипывания, а затем родной голос, прерываемый этими всхлипываниями, еле слышно поинтересовался, правда ли, что мужчины не могут долго обходиться без женщин? Сказать, что я был ошеломлен этим вопросам, значит, ничего не сказать. Принцесса Лиана не общалась со мной вот уже три недели, на мои ежедневные вызовы не отвечала. Все это время мы общались только через Артура. И вот за долгое время я впервые слышу ее родной голос жены, и она задает глупейший вопрос?! Если уж честно признаваться, то я немного растерялся, сразу не мог собраться с мыслями и дать жене вразумительный ответ. А ее всхлипывания продолжались и немного даже усилились. Мы уже подлетели к зданию имперской службы безопасности, но я не мог выйти из флайера, не переговорив с принцессой Лианой, поэтому терпеливо ждал, когда она перестанет всхлипывать и будет в состоянии продолжать разговор.

Моя гномья охрана выскочила из флайеров сопровождения, плотным кольцом окружила мой флайер, угрожающе выставив во все стороны стволы фазерных винтовок, автоматов и пулеметов. Такое несколько неординарное поведение гномов охраны принца обратило на себя внимание охраны здания имперской службы безопасности, которая тут же доложила об этом своему руководству. Из центрального подъезда выскочил встревоженный Филипп с группой офицеров своей службы и направился ко мне, чтобы выяснить, что со мной происходит. Но полковник Герцег издали начал отчаянно размахивать руками, грозить Филиппу кулаком и одновременно ребром ладони проводить по своему горлу, подобным образом гном пытался объяснить Филиппу, что у меня важный разговор, который я не могу прервать.

Наконец-то, принцесса Лиана прекратила всхлипывать, чтобы поделиться со мной своей великой женской тайной. Оказывается, будучи предусмотрительной женщиной и перед тем, как покинуть столицу, она оставила пару своих знакомых дам из высшего света, которых наделила полномочиями, присматривать за моим поведением. Дважды в день эти дамы созванивались с принцессой и передавали ее собранную информацию о том, чем я занимался в тот или иной день, с кем встречался и о чем вел переговоры. Эта система некоторое время великолепно функционировала, в определенной степени удовлетворяя женское любопытство супруги и ее тоску по мужу. Но вчера поздно вечером раздался звонок дамы-разведчицы, она сообщила сногсшибательную новость о том, что по столице широко бродят слухи о моих любовных похождениях и моих любовницах. Одну из которых я даже назначил первым заместителем генерального директора на имперском Третьем галоканале. Обе подруги долго и детально обсуждали этот слух и пришли к единому мнению, что я не виноват в супружеской измене, а виновата в этом извращенная мужская сущность, мужики не могут жить долго без секса. Поэтому, когда супруга отсутствует по делам, то они вынужденно набрасываются на каждую попавшуюся юбку, случайно встретившуюся на пути.

Разумеется, принцесса Лиана всю ночь не смыкала глаз, плакала и думала только об этом, не зная, как ей выйти из положения. От принцессы Лианы можно было бы ожидать многого, на то она и женщина, но чтобы моя жена поверила бы в этот дикий бред о любовнице, такого я не мог себе представить. А принцесса Лиана продолжала говорить о том, как она страдает без меня, что ей совсем плохо и, если бы не дети, то она давно сбежала бы ко мне в столицу. Как только мог, я успокаивал свою принцессу, говорил ей слова любви и о том, что ради нее и детей, ради нашего совместного будущего вынужден находиться в столице. Одним словом, после пятнадцати минут разговора о любви, мне удалось успокоить принцессу Лиану, но пришлось долго извиняться за столь длительную задержку с прибытием перед Филиппом и его офицерами.

* * *
Имперская служба безопасности существовала с незапамятных времен, она всегда была и остается важным устоем императорской власти. Во все времена она собирала, сортировала и анализировала информацию, поступающую от населения, политических партий и общественных организаций, партийных и имперских министерств и учреждений. На основе этой информации готовились аналитические записки, в которых отражались настроение и реально существующее положение дел в различных областях жизни народа, социально-общественных групп населения Кирианской Империи. Имперская служба безопасности всегда держала руку на пульсе политической, социальной и общественной жизни народа, чтобы своевременно реагировать, предотвращать проявление агрессивных намерений или террористических вылазок внутреннего противника. На основе этой же информации имперская служба безопасности готовила прогноз на то, как будет развиваться общество и сама Кирианская Империя на ближайшую неделю, месяц, полугодие и год, чтобы соответствующим образом готовить и проводить профилактические мероприятия.

Так вот, с того момента, как полковник Филипп возглавил имперскую службу безопасности, в аналитических записках, подготовленных аналитической службой имперской службы безопасности, стала прослеживаться интересная тенденция. В них четко и ясно говорилось о том, что основное недовольство существующим политическим строем и руководством Кирианской Империей родилось, созревало не в гражданском имперском сообществе, а в военной дворянской среде, среди молодых гвардейских и армейских офицеров. Офицеры-технократы считали, что в последние годы императорская власть начала деградировать, из-за чего окажется неспособной разумно править великой Кирианской Империей. Одним из последствий деградации верховной власти Империя может стать раздробление Кирианской Империи на множество маленьких государств, в которых начнет процветать самоуправство и самодурство управителей этих государств. В этой связи офицеры-технократы начали планировать организацию заговора и проведение военного переворота с целью смещения с престола Императора Иоанна. Они хотели из своих рядов выдвинуть нового национального лидера, объединить вокруг него имперские народы и поставить его во главе вновь образованной демократической республики, которая сохранила бы основные черты Империи.

В аналитических записках имперской службы безопасности указывалось на то, что недовольство Императором Иоанном и методами его правления распространилось и на высшие эшелоны имперского гражданского общества. И сейчас эта наиболее образованная и прогрессивная часть гражданского сообщества Кирианской Империи выступает за устранение Императора Иоанна посредством организации заговора и осуществления военного переворота.

Документы, поступавшие из службы Филиппа, я всегда прочитывал от корки до корки и с огромным вниманием, стараясь разобраться в том, что в ним сообщалось. Частенько по вечерам, а то и ночи напролет, мы с Филиппом обсуждали аналитические записки, стараясь разобраться в ситуациях, которые в них анализировались. В конце концов, мы пришли к единому мнению о том, что эти документы подготовлены на уровне высокой штабной культурой, каждое слово в них тщательно выверено, взвешено и корректно озвучено. Но… всегда, когда появляются эти проклятое «но», то это лишь означает, что что-то не совсем так, как этого хотелось бы.

Так и в нашем случае с аналитическими записками имперской службы безопасности, в которых, при внимательном прочтении, начинала прослеживаться интересная, но мало заметная тенденция. Посредством этой тенденции меня и Филиппа пытались ввести в заблуждение, причем, делалось это очень осторожно. Старались, если не увести нас в сторону от основной линии, развивающихся событий в рамках набирающего силу заговора, то, по крайней мере, на время отвлечь внимание и немного запутать в понимании реальной ситуации. Мы убедились, что в аналитических записках внимание нужно было уделять не языку или используемым словам, а сути анализируемых событий или ситуаций. На к этому можно было прийти и понять только в том случае, когда ты досконально знал, как в реальности обстоят дела в той или иной ситуации, по которой производится анализ.

В аналитических записках имперской службы безопасности ни слова не говорилось о родовых кланов Ястребов, Медведей и Муравьев, словно действия развивались в такой реальности, где родовые кланы вообще не существовали. В них также не говорилось, откуда или из каких кланов вышли офицеры технократы, кто их сторонники и почему именно имперские граждане оказались такими кровожадными кирианцами, что потребовали низложения Императора Иоанна военным переворотом?! Меня интересовало, почему имперская служба безопасности не замечает того, что у нее происходило под носом. ЕЕ высшие офицеры точно так же, как и имперский генеральный прокурор Яков, не обратили внимания на попытку покушения в дворцовом комплексе? На моем рабочем столе уже давно лежала информация о том, что сэр Габор, Магистр клана Медведей, станет тем «национальным лидером», о котором говорили офицеры-технократы, в письменном виде изложил свои мысли о том, какой новый порядок он введет в «демократической республике». Будет введена паспортная система и ограничено передвижение граждан по территории республики, введен ценз оседлости и ремесла, запрещена политическая деятельность и свобода слова и печати.

Когда эти вопросы я задал напрямую руководителю аналитической службы имперской службы безопасности, то полковник в гражданском костюме сильно побледнеем, злобно посмотрел на своего заместителя, и пошел писать заявление об отставке.

Встреча проходила в кабинете Филиппа и на ней присутствовали руководители и их заместители отдельных департаментов, служб и подразделений имперской службы безопасности. Филипп хотел уступить мне свое место во главе громадного стола, но я устроился за боковым столиком так, чтобы оттуда наблюдать за его офицерами руководителями, которых он пригласил. После того, как кабинет покинул руководитель аналитической службы, то я уже не говорил, а в основном слушал, что нам с Филиппом рассказывали его подчиненные офицеры. Они производили именно то впечатление, которое, в принципе, я от них ожидал, в большинстве своем выходцы из высших родовых имперских кланов, они в тоже время производили адекватное впечатление. Они прекрасно понимали, что сейчас, когда наступают тяжелые времена для Империи, им нет, и не будет большого доверия с нашей стороны. Некоторые из них потихоньку собирали вещички, а некоторые продолжали служить, как ни в чем не бывало.

Полковник Филипп слишком короткое время руководил имперской службой безопасности, у него еще не сложилось собственного мнения по своим сотрудникам, поэтому он попросил у меня недельную отсрочку, чтобы сейчас не начинать большой чистки аппарата. Что касается меня, то у меня вообще не было намерений залезать в дела своего друга, я только его попросил, сделать так, чтобы к смутным временам имперская безопасность подошла подготовленной и сплоченной.

В данный момент меня интересовала встреча с четырьмя офицами безопасности, которые были вовлечены в разбирательство гибели генерального прокурора Империи. Когда общая встреча с руководством службы Филиппа завершилась, участники встречи разбрелись по своим служебным местам, то в кабинет Филиппа вошли четыре офицера. Я в этот момент стоял у окран и всматривался в панораму столицы, мне хотелось вначале услышать голоса этих офицеров и только затем увидеть их лица. Они гуськом прошли к столу, а которым сидел Филипп, и отрапортовали о своем прибытии. На некоторое время возникла неуклюжая пауза. Филипп знал, что в этот момент я сканировал сознание этих молодых людей на предмет того, в какой степени им можно было бы доверять. Но он не знал о чем дальше говорить с этими офицерами. Закончив сканирование, я подошел к молодым людям и каждому из них пожал руку, этим действием прервав затянувшуюся паузу.

Эти четыре майора оказались умными парнями, они хорошо разбирались общей политической ситуации, складывающейся на тот момент в Кирианской Империи. Они были достаточно свободными офицерами имперской службы безопасности, чтобы прямо сейчас решить на какой стороне сражаться, если возникнет таковая ситуации.

Полковник Филипп нашел себе сотрудников, на которые мог бы положиться в трудную минуту!

* * *
Однажды, мне и Филиппу пришлось целый вечер провести в дворцовом кабинете Императора Иоанна, обсуждая проблему разворачивающегося заговора. Он, как и я, еженедельно получал аналитические записки, подготавливаемые имперской службы безопасности. Когда мы с Филиппом опустились в креслах, стоящие перед его столом, то я со своего места рассмотрел, что одна из таких записок лежит перед ним на столе. Увидев, что мы устроились в креслах, Император Иоанн прекратил чтение записки, снял очки с переносицы и начал пальцами ее массировать. По всему было видно, что Иоанн сильно устал, что он находится на грани нервного истощения и срыва.

Затем Император Иоанн негромко произнес, сказав, что записка интересная, но неполная, в ней ничего не говорится о кирианцах, которые спят и видят себя на императорском престоле. Затем Иоанн стал называть имена этих кирианцев, имперский министр обороны — Ястреб, имперский министр внутренних дел — Медведь, начальник имперского Генерального штаба — Ястреб. Все они являются вернейшими представителями своих родовых кланов. Эти кирианцы по первому указанию своего магистра будут готовы Кирианскую Империю затопить в потоках крови простых кирианцев и «предателей» Империи. Чтобы низложить Императора Иоанна, они будут готовы Империю назвать «демократической республикой», но сделают все, чтобы имперская верховная власть перешла бы в руки их родовых кланов. Сейчас эти оппозиционные родовые кланы планируют руками офицеров-технократов нанести первый удар по Кирианской Империи. По мнению Иоанна, эти молодые офицеры ничего не знают о стратегии переворотов и ведения крупных войн. Они еще не командовали крупными подразделениями войск. С заговором офицеров-технократов можно было бы легко покончить, арестовав заговорщиков или договорившись с ними. Но вопрос в том, что, когда начнется переворот, то в дело вступят другие силы, другие воинские подразделения покинут казармы, выйдут на улицы и поднимут оружие против Императора. Командовать этими подразделениями будут уже опытные офицеры, которые к этому времени научились водить в бой полки, дивизии и армейские корпуса.

После этой беседы Император Иоанн внезапно заболел, где-то сильно простыл. У него появились сильные хрипы в груди, поэтому он отправился лечиться к своей Императриссе, временно передав в мои руки руководство Кирианской Империей.

На меня сразу навалилось такая уйма дел, — заседания имперского правительства, присутствие на слушаниях имперского Сената, аудиенция имперских высших чиновников и придворных сановников и многое другое, что у меня не было времени заниматься заговором и заговорщиками. Основная работа по этому направлению легла на плечи полковника Филиппа, который не жаловался и старался, как можно лучше, делать эту работу и выполнять обязанности руководителя имперской службы безопасности.

* * *
Заседание имперского Генерального штаба было в самом разгаре, в зале, где оно походило, не было ни одного свободного места. С большим трудом мне с полковником Валдисом удалось найти два места в самом дальнем от президиума ряду, на которых мы и расположились. На этот раз я запретил полковнику Герцегу и его небритым гномам сопровождать меня на это заседание Генерального штаба. Полковник Герцег, не смотря на мои увещевания, и слова на то, что здание имперского Генштаба является место сосредоточия имперской власти, что заместителю императора в нем ничто не может угрожать. Только на десятый раз, полковник Герцег злобно, мрачно и вынужденно согласился отпустить меня в сопровождении полковника Валдиса на это заседание имперского Генерального штаба. Он, правда, попытался полковнику Валдису всучить фазерный пулемет, как говорил, на всякий случай, но, когда это дело не прошло, то заявил, что вместе со своими гномами будет дислоцироваться у центрального входа имперского Генштаба. В любом случае охрана Генштаба, при виде моих гномов, была сама вежливость и чуть ли не предложила проводить до зала, но во время вспомнила о своих караульныхобязанностях.

В президиуме находились два крупных имперских военноначальника, которые и вели это заседание имперского Генерального штаба. Один из них был имперским министром обороны, который своим телосложением напоминал лесного кабана, он был в гражданском костюме и сидел спокойно, не вертелся на своем стуле и ни на кого не обращал внимания. Начальником же Генерального штаба был генерал полковник, щуплого телосложения и который был великой непоседой. Он все время чем-то занимался, что-то писал и постоянно обращался с вопросами к имперскому министру обороны, на что тот мрачно огрызался и старался долго не разговаривать с начальником Генерального штаба.

На заседании обсуждался вопрос расформирования штурмовых бригад прорыва. Когда получил приглашение на это заседание, то я проштудировал всю доступную информацию об вооруженных силах Кирианской Империи. В настоящее время они состояли из пехотных и воздушно-десантных сил, военно-воздушных сии, военно-морских сил, ракетной и противоракетной обороны и, к моему большому удивлению, и военно-космических сил. В общей сложности в имперских вооруженных силах служило более миллиона кирианцев и кирианок. Не смотря на то, что вот уже тысячелетие, как Кирианская Империя ни с кем не воевала, на ее границах время от времени происходили пограничные конфликты.

Штурмовые бригады прорыва предназначались для взлома тяжело укрепленных позиций противника с тем, чтобы войска могли бы выйти оперативный простор. Последний раз штурмовые бригады использовались более пятисот лет назад, когда они прорывали оборону вражеских войск и штурмом брали столицу соседнего княжества Фукус. В то время это княжество осуществляло подрывные действия в приграничных районах Кирианской Империи, поставляя большие партии наркотиков. В ходе боев в княжестве Фукус имперские войска понесли тяжелые потери в живой силе и бронетехнике, но введение в бой бригад штурмовых бригад прорыва с их мощной артиллерией позволило быстро взломать систему оборону княжеской столицы и подавить сопротивление противника. Таким образом, штурмовые бригады завоевали себе право на существование.

Но начальник имперского Генерального штаба генерал полковник Шафер, по всей видимости, плохо знал историю вооруженных сил Кирианской Империи и выступал за их расформирование. Имперский министр обороны с улыбкой, которая зловеще смотрелась на его кабаньем лице, поддерживал мнение своего коллеги. Но мне даже издали было заметно, что его мысли были заняты другими проблемами, а сейчас он хотел, чтобы это заседание, как можно быстрее, завершилось. На заседании Генштаба присутствовало много полковников и генералов, которые не поддерживали мнения своего руководства. Начальник генштаба корпусный генерал Шафер допустил ошибку и дал выступить одному из оппонентов. С места поднялся немолодой уже генерал, который поднялся в президиум и, подойдя к микрофону, начал говорить:

— Господа офицеры, большое спасибо за то, что мне предоставили возможность высказать свое мнение. В последние годы в нашей Кирианской Империи начали происходить непонятные вещи, нарушается система военного строительства, принимаются непонятные и часто непродуманные решения. Вот и сегодня нас собрали для обсуждения важного дела о стратегии и тактике применения штурмовых бригад прорыва. А сейчас выясняется, что обсуждения не будет, так как неизвестно кем принято решение о расформировании этих бригад. За короткое время они убедительно доказали свое право на существование, мощью своей артиллерии прокладывая дорогу к победе пехотным и десантным подразделениям наших вооруженных сил. А что же сейчас получается, наши военные руководители без предварительного обсуждения с нами, приняли весьма спорное решение о расформирования штурмовых бригад, мотивируя принятое решение тем, что Кирианская Империя в дальнейшем не будет воевать, и эти бригады ей больше не нужны. Сегодня в составе имперских вооруженных сил осталось четыре таких штурмовых бригад прорыва, которые следует сохранить только радио того, чтобы вероятный противник знал, что они существуют и всегда могут быть применены. Решение имперского министерства обороны и имперского Генштаба о расформировании штурмовых бригад прорыва скоропалительны и не несут в себе разумного начала. Если штурмовые бригады все же будут расформированы, то пехотные и десантные части вооруженных сил Империи будут нести большие и неоправданные потери в живой силе и технике при тяжело укрепленных фортификационных и укрепленных узлов и линий обороны противника. В заключение хотел бы задать нашему руководству вопрос о том, знает ли и поддерживает ли Император Иоанн решение имперского министра обороны и начальника имперского Генерального штаба?

В этом месте корпусный генерал полковник Шафер отключил микрофон выступавшего офицера, в довольно-таки грубой форме попросил его занять место в зале.

После того, как заседание Генштаба закончилось, и офицеры начали покидать зал, я успел разыскать генерала, который только что выступал с критикой позиций руководства имперских министерства обороны и Генерального Штаба и говорил о необходимости сохранения штурмовых бригад прорыва. Обменявшись парой слов и даже не познакомившись, я пригласил его пообедать вместе со мной.

* * *
Городское такси-флайер быстро доставило нас в небольшой, но уютный ресторанчик, расположенный в деловом центре Сааны. Швейцар ресторана, по всей очевидности, узнал меня, когда мы выходили из такси, и успел предупредить хозяина заведения. Он нас встретил в зальчике, где стояли столики и, расточая любезности, проводил к одному из столиков в глубине зала. Мы с генералом сделали окончательный выбор столика, за которым можно было бы поговорить, не привлекая к себе любопытных глаз посетителей, которых сейчас не было.

Сделав заказ официанту, мы некоторое время просидели молча, посматривая друг на друга. Генерал, видимо, все еще переживал то грубое отношение к нему, которое себе позволил генерал полковник Шафер. Он был мрачен, не улыбался и был погружен в мысли. Мне показалось, что генерал еще не узнал меня и не знал, как в дальнейшем вести беседу и о чем говорить со мной. Тогда я протянул ему руку для рукопожатия и заново представился. По выражению лица моего собеседника было видно, что названное мною имя особо ничего ему не говорило, поэтому генерал продолжал сомневаться и не знал, как он должен вести себя со мной. Тогда я решил особо не прессинговать провинциального генерала и разговор начал с пустяков, о погоде и о слухах, бродивших по столице.

После первой моей фразы генерал, словно очнулся от сна, спохватился и назвал свое имя и звание, бригадный генерал Мольт. Он с удовольствием поболтал со мной о погоде, но о столичных светских новостях разговор не поддержал, так как был не в курсе новостей и слухов. Очевидно, я был прав, предполагая, что бригадного генерала Мольта на заседание генерального штаба выдернули из имперской глубинки, надеясь, что он поддержит уже принятое имперскими министерством и Генштабом решение, создав тем самым видимость легальности принимаемых Генштабом решений. Незаметно друг для друга мы перешли на обсуждение животрепещущих военных вопросов — расформирование штурмовых бригад прорыва. Вот уже десять лет бригадный генерал Мольт командовал одной из таких бригад, которая считалась лучшей воинской частью Империи. В бригаде сложился замечательный офицерский и рядовой коллектив, который усердно учился, исходя из предположения, что тяжело в учение — легко в бою. Так уж случилось, что штурмовая бригада никогда не принимала участие в боевых действиях, но однажды с честью и без излишних жертв выполнила задание имперского правительства, без выстрелов и насилия погасила студенческий бунт в одном из соседних государств. Когда молодые сорвиголовы были гитовы начать погромы своего же университетского городка, то по его центральной площади прошли колонны боевых штурмовых и десантных глайдеров, легкой и тяжелой артиллерии, продемонстрировав высокую подготовку и дисциплинированность бойцов. Сорвиголовы без выдвижения дополнительных условий сели за стол переговоров, чтобы мирным путем решить свои проблемы. Из рассказа бригадного генерала становилось понятным, что этот пожилой офицер все свою жизнь отдал имперской армии, по уши в нее влюблен, без армии не мыслит своей дальнейшей жизни. Генерал Мольт до сих пор не обзавелся семьей, да и какая из женщин пойдет замуж за кирианина, который помешан на армии.

Беседа получилась такой интересной, что мы забыли о еде, говорили и говорили о проблемах вооруженных сил Кирианской Империи, об их развитии. Мольт был весьма лаконичен в своих высказываниях, да, проблемы в имперских вооруженных силах существуют, имперские министр обороны и начальник Генштаба больше думают о генеральских привилегиях, чем о простом солдате. Вооруженные силы Кирианской Империи медленно, но верно теряют боевой дух и превращаются в имперских нахлебников.

В этот момент наш разговор был прерван появлением группы молодежи, которая только перешагнула порог ресторана, а уже кричала, что они голодны и хотят есть. В группе были четыре девицы и два парня, которые, сделав заказ, тут перешли на обсуждение какого-то неизвестного мне «ди-джея». Молодые люди заняли столик неподалеку от нас и некоторое время не обращали на нас внимания. Внезапно я заметил, что одна из девиц внимательно к нам присматривается. Я недоуменно передернул плечами, девушка была мне незнакома.

Беседа с генералом подошла к завершению, мы стали собираться, чтобы покинуть ресторан, нам осталось только расплатиться по счету. В этот момент девица поднялась на ноги и, красиво покачивая бедрами, направилась к нашему столику. Только сейчас бригадный генерал Мольт заметил, что, помимо нас, в ресторане появились и другие люди. Его взгляд упал на идущую к нам девицу, по мгновенно заблестевшим генеральским глазам, я понял, что эта девица чем-то привлекла его внимание.

Девушка подошла к столику и без разрешения присела на свободный стул, продолжая внимательно меня рассматривать, не замечая при этом бригадного генерала Мольта, который в генеральском мундире.

— А ты не трус, полковник и принц Барк, — заговорила девушка, — трус никогда не покажется один и без охраны, да еще в самом центре города, который тебя ненавидит! Это весьма непредусмотрительно с твоей стороны подвергать свою жизнь такой опасности, когда сегодня тебя готов убить любой демократически настроенный гражданин Кирианской Империи. За короткое время нахождения у власти ты заставил замолчать столько свободолюбивых голосов и нанес такой вред нашему движению за свободу, как ни один другой имперский сановник. Ты ногами пытаешься затоптать ростки демократии, которые только начали пробиваться в нашем закостенелом имперском обществе. О тебе сейчас знаю только очень немногие, но вскоре о тебе заговорит весь кирианский народ. Тебе не спрятаться в императорском дворце, кто нужно, о тебе уже знает. Они знают, что именно ты и твои громилы гномы ущемляют наши гражданские свободы.

* * *
Девушку я, наконец-то, признал, это была известная журналистка Поли, которая написала красивую статью о «настоящей мужской любви» тяжелых пехотинцев и которая была популярной ведущей ток-шоу на Третьем галоканале. Она еще продолжала говорить, какой я нехороший кирианин, но в этот момент я краем глаза заметил несущийся по улице на большой скорости городской такси-флайер. Что-то с этим такси-флаером было не в порядке, он летел прямо на витрину ресторана, за которой в этот момент я и Мольт слушали болтовню красивой девчонки. Такси-флайер не собиралось сворачивать, а летело прямо на нашу витрину. Не дав Поли завершить мысль, я схватил ее в охапку и вместе с ней рухнул сторону от витрины, чтобы оказаться не раздавленным этим сумасшедшим городским такси-флайером. В момент соприкосновения спины с полом ресторана я услышал звон, разбиваемого стекла, крошка и мелкие осколки от которого посыпалась на меня и девушку. Я лежал на полу, а мои глаза фиксировали, как через витрину внутрь ресторана медленно заползает городское такси-флайер желтого цвета. В этот момент мое внимание привлек дымящийся окурок сигары, который незадолго до появления флайера бригадный генерал Мольт швырнул в пепельницу нашего столика, а сейчас этот окурок почему-то был оказался на полу прямо под моим носом.

В тот момент я плохо соображал и сразу не мог правильно осмыслить или оценить изменившуюся в ресторане обстановку. Сознание просто регистрировало то, что происходило перед глазами. Когда к окурку протянулась темная дорожка темной жидкости, то я машинально вытянул вперед руку и коснулся этой жидкости, кончики моих пальцев окрасились в цвет вишневого варенья. Сердце сделало всего два удара, когда до меня дошло, что это не варенье, а кровь. В голове тотчас что-то щелкнуло, появились ассоциативные мысли, способность размышлять и осмысливать ситуацию вокруг себя снова вернулись ко мне.

Поли лежала на спине неподалеку от меня, видимо, в какой-то момент ей удалось вырваться из моих объятий и откатиться в сторону. Она не была ранена, по крайней мере, на ее лице не было заметно ссадин или царапин. Судя по круговерти ее зрачков, девушка пока была еще в состоянии шоке и была не способна ориентироваться в окружающей обстановке. Бригадный генерал Мольт лежал у самого порога в ресторан, пытаясь, перевернуться на другой бок. А на том месте, где только что стоял наш столик, за которым мы только что обедали, находилась носовая часть такси-флайера. Память мне напомнила, что генерал Мольт успел заметить надвигающуюся опасность и вовремя на нее отреагировать. Как молодой салабон первого года обучения, он скакнул из-за столика, пинком ноги под зад придал мне вместе с Поли дополнительное ускорение, а сам отпрыгнул к входу в ресторан. Через мгновение наш столик вместе со стульями был раздавлен носовой частью такси флайера.

Не повезло друзьям Поли, которые сидели через столик от нас. Флайер погреб под собой одну из ее подруг вместе рядом сидевшим с ней парнем. Две другие девицы были отброшены флайером по другую сторону от нас. Одна из них громко стонала и руками держалась за живот, а другая все время пыталась отползти подальше от такси-флайера, но ее ноги были переломаны в коленях. Мое внимание все еще привлекал к себе этот ручеек крови, я проследил взглядом, откуда он берет начало. Мой желудок тут же начало выворачивать наизнанку. Я увидел мужскую ногу в спортивной кроссовке, торчащую из-под днища флайера, а из-под нее вытекал этот ручей.

Послышались голоса и в проем витрины, сбоку от флайера показалась голова человека. Мне сразу же не понравились глаза этого кирианина, они были стального цвета, с неподвижными зрачками. Глаза ничего не выражали, кроме полного безразличия и деловитости. Я понял, что это были глаза убийцы. Этот кирианин внимательно осмотрел обстановку внутри ресторанчика. Затем он из-за спины достал длинный предмет, направил его в сторону громко стонущей девушки, послышался еле слышный щелчок. Девчонка вздрогнула всем своим телом и прекратила стонать.

— Слушай, Грэг, прекрати стрелять направо и налево. Зачем ты убил эту девчонку, она была еще молодой, и нам за ее жизнь никто не заплатил? Ищи и скорее кончай этого здорового парня вместе с генералом, ведь за них заплатили так много кредитов, сколько ты в жизни не видал. — Послышал другой мужской голос, рядом с головой убийцы появилась голова второго кирианина.

Второй кирианин перешагнул подоконник витрины и уже в зале ресторана выпрямился во весь свой немалый рост, длинноствольный пулевой пистолет он держал в правой руке дулом вниз. Увидев меня, лежащего на полу, его щербатый рот раздвинулся в подобие улыбки. Я еще очень удивился тому обстоятельству, что в этом рту было не так много зубов. Кирианин, все еще улыбаясь, начал медленно поднимать свой пистолет, направляя его в мой лоб. Наступала последняя минута моей жизни, у меня не было оружия и мне нечем было защитить свою жизнь.

Я попытался вспомнить какую-либо молитву во спасение души, но в этот момент так и не смог ни одной молитвы вспомнить!

Глава 6

Где-то прогремел выстрел, я только удивился, во-первых, мертвые ничего не слышат, а во-вторых, пистолет убийцы был с глушителем!? Поэтому я не должен был слышать этого выстрела! Я увидел, как Поли удивленно раскрыла свои глаза, начала озираться по сторонам, одновременно пальцами рук прочищая ушные раковины. Видимо, она услышала звук выстрела, который немного ее оглушил. В этот момент до меня дошло и понимание того, что, если убийца стрелял в меня, то я ни о чем не должен был думать! Я перевел взгляд на то место, где секунду назад находился кирианин, собиравшийся меня убить. Он, по-прежнему, находился на своем месте, но медленно оседал на колени, заваливаясь телом назад. В его лбу краснело большое пулевое отверстие, словно этому кирианину только что прострелили лоб из крупнокалиберного пулевого пистолета.

Последовал звук еще одного выстрела, второго по счету, который позволил мне, наконец-то, окончательно сориентироваться в ситуации. Из крупнокалиберного доисторического кольта стрелял бригадный генерал Мольт, которому все-таки удалось перевернуться на бок, достать из кобуры свое личное оружие, из которого пристрелил обоих убийц. Генерал крепко стоял на ногах, обеими руками держа кольт, грозно посматривая по сторонам. Этот кирианский генерал только что двумя выстрелами разобрался с обоими убийцами. Этот бригадный генерал Моль оказался одним из тех имперских генералов, которым не пришлось повоевать и свою удаль продемонстрировать на поле боя, но они умели и знали, как следует обращаться с оружием.

Эта черта характера мне понравилось в бригадном генерале, я с выражением глубокой благодарности посмотрел на Мольта, который своими двумя выстрелами из кольта только что спас мне жизнь!

Я напряг мускулатуру тела и одним рывком поднялся на ноги, чтобы по наручному браслету связаться с полковником Герцегом и ему приказать:

— Герцег, ты, врач и четверо твоих гномов срочно нужны мне. Жду вас через пять минут в ресторане, который находится по адресу…

Продиктовав в микрофон браслета адрес ресторана, я направился к бригадному генералу Мольте, чтобы поблагодарить его за свое спасение. Но в это момент в зале ресторана появился его хозяин, который с тихим ужасом в глазах начал рассматривать поле побоища, разбитую мебель и посуду, городское такси-флайер в зале ресторана, а также мертвых и живых кирианцев. Я изменил траекторию, подошел к нему и, протянув свою визитную карточку, его попросил:

— Пожалуйста, после посещения полицией вашего заведения, обратитесь по этому адресу, там вам возместят расходы по причиненному ущербу. Но я был бы признателен вам за то, что, когда будете отвечать на вопросы полиции, ничего не выдумывайте, говорите только по существу. Да и, пожалуйста, постарайтесь, как можно реже упоминать моего имени. — После моих слов и прочитанного текста на визитной карточке, лицо хозяина ресторана посерело и он, словно марионетка, утвердительно закивал головой.

Подошел бригадный генерал Моль, с достоинством пожал мне руку и, жестом попросив хозяина ресторана оставить нас вдвоем, быстро проговорил.

— Полковник Барк, вы так не успели до конца сформулировать предложения, которое хотели мне сделать. Пока у нас есть минута до прибытия вашей охраны, то я решил опередить вас и сообщить, что готов дать положительный ответ на любое ваше предложение. Повторяю, я согласен работать с вами в любом качестве и на любых условиях, даже, и в том случае, если мне придется покинуть имперскую армию. Но я хотел бы вас попросить, если вы можете это сделать, то не расформировайте штурмовые бригады прорыва, сохраните их в составе вооруженных сил Кирианской Империи, они вам еще пригодятся.

Послышались звуки сирен приближающихся полицейских флайеров. Полковник Герцег и его гномы пока еще не прибыли. Приближаясь к ресторану, полицейские флайеры разворачивались веером, чтобы полукругом охватить ресторан и нас с генералом Мольтом. Мы покинули разгромленный ресторан, чтобы встретить полицию. Полицейские неуклюже выскакивали из флайеров, через секунду перед нами образовать полукольцо из полицейского оцепления и флайеров. Мне не понравилось то, как полицейские сразу же повели в отношении нас. Их поведение говорило о том, что с самого начала полицейские были настроены действовать жестко и решительно. Не смотря на то, что бригадный генерал Мольт был в форме имперского генерала, полицейские явно принимали нас за уголовный элемент. Мы с генералом Мольтом в этот момент стояли, открыто, рядом с нами находилась девушка, мы никак и ничем не угрожали этим битюгам в полицейской форме. А полицейские вытащили свои ручные фазеры и, угрожающе поводя их дулами, были готовы в любую минуту открыть огонь на поражение. Полицейский офицер, командовавший этой группой, выступил на пару шагов за оцепление, через рупор мегафона потребовал, чтобы мы сложили оружие, встали на колени и, заложив руки за голову, ожидали бы полицейского офицера.

Поли толкнула меня плечом в грудь, злобно прошептала.

— Ты только попробуй встать на колени и поднять руки, Барк! Я сразу же перестану тебя уважать. Принц не может стоять на коленях перед этой мразью?! — Сказала эта совсем еще девчонка-журналистка, а затем она обратилась к Мольту. — А ты чего собрался делать со своим кольтом, генерал. Не будешь же стрелять по имперской полиции полицейским?!

— Почему нет! Прикажет, буду! — Просто ответил старый генерал.

Я не собирался становиться на колени, но мне также очень не хотелось приказывать генералу Мольту открывать огонь по имперским полицейским. В этот момент, в воздухе послышался звенящий гул стремительно приближающихся глайдеров. Четыре десантных глайдера с опознавательными знаками дворцовой охраны с диким грохотом и скрежетом приземлись на мостовую, останавливаясь за полицейским оцеплением и их флайерами. Десантные люки раскрылись еще в воздухе, из них кулями выпадали гномы, которые, словно кошки, цепко приземлялись на ноги и с фазерным оружием в руках атаковали полицейских. Прикладами фазерных автоматов и винтовок они выбивали ручные фазеры из рук полицейских. Тем же полицейским, которые попытались оказать сопротивление, доставалось гораздо больше, чем простая пара ударов прикладом по рукам. Гномы действовали жестко и решительно. Вскоре обезоруженные полицейские были согнаны в общую кучу, а вокруг них начали прохаживаться злобные гномы. Полковник Герцег по-своему интерпретировал мое распоряжение, вместо приказанных четырех гномов, он прибыл с полной ротой вооруженных до зубов маленьких маньяков-разбойников.

Полицейскому офицеру, который продолжал держать в руках рупор, сильно не повезло, на него совершенно случайно наткнулся полковник Герцег. Он слегка подпрыгнул и ткнул кулаком в жирный подбородок полицейского командира. К тому этот полицейский офицер оказался не очень высокого роста, и Герцег кулаком спокойно дотягивался до его подбородка. Удар получился хлестким и сильным, но офицер сумел устоять на ногах. Полковник Герцег был не в духе, он швырнул свой фазерный карабин на землю, и с обеих рук начал избивать полицейского босса.

Вскоре полковник Герцег уже крутился вокруг меня, виновато заглядывая в глаза, всем своим видом показывая, что виноват, что исправится и что никогда не позволит, чтобы со мной могло бы произойти подобное недоразумение. Я сухо бросил ему, чтобы бойцы осмотрели и помогли раненым, а в ресторане навели бы относительный порядок. А сам направился к полицейскому офицеру, все еще продолжающему взывать о какой-то справедливости. Рядом со мной плечом в плечо вышагивал бригадный генерал Мольт. Вокруг уже начали собираться потревоженные появлением полиции и десантников жители окружающих домов и просто городские зеваки. Вскоре должны были появиться вездесущие журналисты. Нам уже было пора покидать это место, но мне очень хотелось переговорить со старшим полицейским офицером, Меня интересовало, какой именно приказ он и его полицейские получили перед выездом на задание, а также кто отдал этот приказ?

* * *
Меня и Поли десантным глайдером доставили во дворец.

Только в дверях своих покоев я сообразил, что Поли нуждается в отдельном помещении для отдыха, где она также могла бы привести себя в порядок. Я вызвал дворецкого и попросил его заняться девушкой, разместить в гостевых покоях, снабдить всем необходимым и приобрести ей новую одежду. Сейчас Поли выглядела отвратительно, спутанные и грязные волосы, порванное в лоскутья платье, ссадины, порезы на лице, руках и коленях ног. В данную минуту эта несчастная девушка ничем не напоминала ту ухоженную и популярную журналистку Поли, которая появлялась на экранах галовизоров. Дворецкий тут же подлетел к Поле и вежливым голосом предложил сопроводить ее в гостевую комнату императорского дворца.

Когда отмытый и переодевшийся в свежую одежду я вышел из своих покоев, то чувствовал себя заново рожденным человеком. Но по дороге в рабочий кабинет мне бросились в глаза нововведения полковника Герцега, на каждом углу и в любом затемненном месте красовались его гномы разбойники. Императорский дворец сейчас напоминал стойбище гномов, повсюду были выставлены караульные посты. Когда я проходил мимо одного поста, то караульные гномы подозрительно осматривали меня с головы до ног. Ухмылялись в бороды и усы, провожая своими строгими взглядами, что я поеживался, спиной ощущая тяжесть взглядов этих громил. В кабинете находилось четыре караульных гнома, два автоматчика и два пулеметчика, последние расположились у окон, заложенных мешками с песком, всем своим видом демонстрируя готовность в любую секунду открыть огонь на поражение. Правда, окна кабинета выходили во внутренний дворик дворца, и стрелять там, в принципе, было не в кого, разве только отстрелять часть прислуги, которая за последнее время сильно расплодилась.

Я устроился в кресле за рабочим столом и с интересом понаблюдал за действиями караульных гномов. Я готовился к разговору с полковником Герцегом по этим его нововведениям, но, чтобы сурово разговаривать с этим симпатичным полковником гномом, мне требовался внутренний разогрев. Когда объем накопленной злости превысил норму и начал переливаться через края чащи терпения, то я решительно нажал кнопку интеркома, вызывая секретаря, чтобы тот пригласил бы на ковер главу моей охраны.

Вместо секретаря мне ответил, знаете кто, правильно, полковник Герцег!

Когда я снова посмотрел на настольные часы, то не поверил своим глазам, целых семь с половиной минут я орал на своего друга, не позволяя полковнику и слова молвить в свою защиту. Столь длительного ора ранее не случалось, обычно меня хватало на три — четыре минуты, а сейчас, видимо, слишком много нехорошего накопилось в душе относительно караульных пулеметчиков в рабочем кабинете. Когда мой доморощенный запас бранных выражений иссяк, то полковник Герцег, как ни в чем не бывало, заявил, что я зря так кричу на него. Он не чувствует за собой никакой вины, так как в последнее полковник Барк, а не полковник Герцег, становился целью наемных убийц. Поэтому он был вынужден ужесточить меры охраны этого полковника, теперь его бойцы охраны будут повсюду меня сопровождать. Тогда я перешел на нормальный кирианский язык и попытался убедить своего друга гнома в том, что охрана не должна быть столь назойливой или столь демонстративной, а должна осуществляться такими скрытыми методами, чтобы люди со стороны этой охраны не видели бы. Последний довод пронял полковника Герцега, он задумался и при мне отдал приказ об отмене предыдущего приказа по организации круглосуточной караульной службы по охране принца.

Когда гномы караульные покинули мой кабинет, я связался с полковником Филиппом и попросил его службу заняться трупами убийц, мне очень хотелось знать, кто они и кто мог бы их нанять для выполнения заказа на убийство. Затем я поинтересовался у Герцега, как бригадный генерал Мольт добрался до своей гостиницы, мой друг гном неожиданно покраснел и застеснялся, он спрятал глаза и честно признался, что понятия не имеет. Генерал ни к кому из его людей не обращался за помощью и, видимо, до гостиницы добирался собственными силами.

Укоризненно посмотрев на Герцега, я лично набрал справочный телефон имперского Генштаба, и поинтересовался у дежурного, в какой гостинице остановился бригадный генерал Мольт. Юный голос дежурного генерала браво отрапортовал, что генералу была заказана гостиница «Семейный отдых». Поблагодарив юного генерала за информацию, я отключил интерком и укоризненно посмотрел на полковника. Тот в настоящий момент больше напоминал созревший помидор, а не настоящего и боевого гнома полковника.

Гостиница «Семейный отдых» находилась в трех шагах от императорского дворца, поэтому я решил пройтись до гостиницы, посмотреть, как устроился старый генерал и завершить начатый с ним разговор. Без бригадного генерала Мольта на нашей стороне было бы трудно или даже невозможно консолидировать военную сторону борьбы с заговорщиками. Офицеры Ястребы, Медведи и Муравьи заполонили имперские министерство обороны и Генеральный штаб, кланы имели наемные армии, которые могли в любую минуту бросить против нас. Нам срочно был нужен военный руководитель. Сэры Серхио и Борге во время встречи называли немало воинских частей и подразделений вооруженных сил Кирианской Империи, которые могли бы встать на нашу сторону, но эти части и подразделения требовалось свести под единое командование. Бригадный генерал Мольт идеально подходил для этой цели, оставалось только создать условия для его работы и поставить перед ним эту задачу.

Увидев, что я готовлюсь покинуть дворец, полковник Герцег страшно разволновался и заметался по кабинету, посматривая на мои сборы и одновременно на свой наручный браслет. Я решил, что наш разговор прошел достаточно жестко и многому научил моего друга, поэтому решил больше не мучать неизвестностью этого честного служаку. Вкратце я объяснил, куда собрался и цель своего визита к генералу. В заключение разговора, я благосклонно разрешил полковнику Герцегу, установить за собой скрытое наружное наблюдение в гостинице, где остановился генерал. Полковник гном вздохнул с облегчением и тут же углубился в разговор по браслету, предварительно пообещав, что на его парней ни один кирианин не обратит внимания.

Гостиница располагалась на пересечение двух улиц в одном блоке от дворца. Кивнув на прощание панцирникам, которые стояли в охранении у главных ворот, мы вместе с полковником Герцегом зашагали по широкому городскому проспекту.

День клонился к вечеру, рабочие часы и время ужина прошли, поэтому на улицы находилось много народа, который решил прогуляться перед ночным отдыхом. Пожилые граждане, парами или небольшими группами расхаживали взад и вперед по улицам, останавливались перед ярко освещенными витринами магазинов и лавок. Некоторые городские жители предпочитали провести время в парках или сквериках, где листва деревьев и кустарников очищали городской воздух от токсичных примесей. Молодежь спешила по своим делам на очередную тусовку, дискотеку или просто покуралесить куда-нибудь с друзьями. Стайки ребятишек беззаботно носились по улицам и проспектам под строгим присмотром родителей. Сегодня в столице не ощущалось никакого напряжения, люди улыбались, смеялись, здоровались с соседями и знакомыми, вели себя просто и естественно. Это был обычный вечер города, жители которого от всей души и сердца веселились еще одному спокойно прожитому дню. Сейчас ничто не говорило о том, что когда-нибудь это все может измениться, что над Кирианской Империей собираются мрачные грозовые тучи.

На меня прохожие не обращали внимания, а вот полковник Герцег стал объектом народного внимания и любопытства. О гномах в кирианском народе бродило немало слухов и вымыслов. Одно было достоверно известно, что подгорный народ существует, и благоденствуют, но его представители не любили появляться в больших городах и в местах большого скопления кирианцев. Поэтому появление полковника Герцега вызвало настоящий фурор, но только среди подрастающего поколения. Если взрослые кирианцы чинно и вежливо раскланивались с гномом, молодежь не обращала на него никакого внимания, то детвора, радостно крича, бежала по нашим пятам. Это преследование продолжалось до тех пока, пока Герцег не останавливался и, весело скаля зубы, руками делал им козу. Коза приводили детвору в неописуемый восторг, мальчишки и девчонки громко смеялись и визжали от восторга. Так под смех и восторженные крики детворы мы добрались до гостиницы «Семейный Отдых», которая представляла собой высокое и красивое по архитектуре здание, выложенное красным кирпичом и с белыми окнами.

* * *
В фойе гостиницы звучала приглушенная музыка, в дальнем углу за фортепьяно сидел красивый юноша. Пианист не смотрел по сторонам, не перелистывал листы с нотами на пюпитре, а, чуть наклонившись вперед, что-то наигрывал на фортепьяно, кончиками пальцев нежно касаясь клавиш музыкального инструмента. Только в этот момент я догадался, что пианист слеп и нот не видит, что музыкальное произведение исполняет по памяти. Но он дела это с такой отточенной и филигранной техникой исполнения, а музыка, рожденная его пальцами, звучала настолько волшебно, что я остановился и ею заслушался. Я не был меломаном. К музыке относился легко и просто, была музыка, которая мне нравилась, но была и другая музыка, которую я не понимал и не принимал. Но сейчас я слушал музыку, которая находила отзвук внутри меня. Рядом с фортепьяно за столиком сидела немолодая женщина с аристократическими чертами лица. Она выглядела, как настоящая дама высшего света. Эта дама внимательно слушала музыку, временами посматривая вокруг.

Я подошел к столику и, вежливо попросив у дамы разрешения, присел за ее столик. Дама утвердительно кивнула головой на мою просьбу, но своих глаз не отрывала от пианиста. Не ожидая моего вопроса, дама начала свой рассказ:

— Фредерик родился слепым ребенком. Он никогда не видел белого света, лица кириан и связь с жизнью поддерживал через посредство звуков. Совершенно случайно наш сосед оказался музыкантом, с малых лет он стал заниматься с мальчиком и научил его нотам и нотной грамоте. Фредерик оказался способным учеником и уже через пару лет неплохо играл на пианино нашего соседа. Он мог годами повторять отдельные ноты, гаммы, аккорды, но однажды на этом стареньком и разбитом пианино Фредерик исполнил нечто такое, что его учитель заявил, что мальчика ожидает великое будущее. Но два года назад наш сосед музыкант умер, старое пианино забрали родственники, а мы теперь ходим по различным местам и заведениям, хозяев которых из милости разрешали нам поиграть на их музыкальных инструментах.

В этот момент Фредерик прекратил игру и сделал матери жест рукой, Дама мгновенно поднялась на ноги и подошла к сыну. Они о чем-то пошептались. Юноша поднялся на ноги, мать подала ему куртку, по которой можно было судить, что они не очень-то хорошо живут. Взявшись за руки, мать и сын пошли к выходу из гостиницы. Я внимательно посмотрел на полковника Герцега, который в этот момент мучительно боролся с дремотой. Гном почувствовал этот мой взгляд, встрепенулся, несколько секунд хлопал веками, соображая, что могло означать эта пронзительность моего взгляда. Затем, видимо, до гнома дошло понимание момента, он громко хлопнул себя ладонью по лбу и, сломя голову, помчался к портье гостиницы.

Людей в фойе было немного, но с большой уверенностью можно было утверждать, что в основном это были агенты службы наружного наблюдения полковника Герцега. Ребята сидели в баре, пили зеленый чай, с тоской поглядывая на пиво, с деловым видом парами и поодиночке мотались взад вперед по фойе гостиницы. Когда я поинтересовался у портье, в каком номере проживает бригадный генерал Мольт, то он, не заглядывая в терминал, сообщил номер генерала. А его глаза были наполнены мукой и страданием, портье постоянно оглядывался за спину. Когда я уже собрался идти к лифтам, то он тихо прошептал, чтобы я был осторожным, но, увидев неподалеку полковника маленького роста, замолчал на полуслове, а его лицо побелело до синевы. Я не удивился этой его реакции, парень и должно был быть перепуганным до полусмерти. Фойе гостиницы в этот день было переполнено одними только гномами. Полковник Герцег, в жестких рамках исполнении приказа об организации наружного наблюдения и сопровождения, направил в гостиницу всех своих десантников гномов, переодев их в гражданское платье.

Но, вы же хорошо понимаете, что, если гнома переодеть в цивильный костюм, то он все равно останется гномом.

Мы поднимались в лифте на этаж, на котором находился номер генерала Мольта. Я, для пользы дела, разумеется, слегка пожурил полковника Герцега за его безголовую исполнительность, а в завершении нотации добавил, заявив, что гномам пора кончать пугать детей своими бородами. Если бы вы только видели, во что превратились глаза моего полковника, когда прозвучали эти слова, они стали такими большими, печальными и беззащитными. Но Герцегу не удалось взять меня на жалость, так как двери лифта бесшумно разъехались и мы вышли на требуемый нам этаж. Красная ковровая дорожка проходила по центру коридора, а по ней навстречу нам двигалась пара громил, одетые в униформу гостиничных служащих, тащившие на плечах свернутую в рулон ковровую дорожку.

Герцег, как обычно, первым поприветствовал этих громил и вежливым голосом поинтересовался, куда они несут дорожку. Громилы его просто не заметили, они прошли мимо нас с высоко поднятыми головами, затем вошли в наш лифт и двери за ними бесшумно закрылись.

Номер бригадного генерала Мольта находился сразу же за поворотом коридора. Но первое, что мне бросилось в глаза, что к двери его номера не вела ковровая дорожка, а на по центру коридора хорошо просматривалась чистая лакированная полоса паркета. Дверь генеральского номера была приоткрыта. Полковник Герцег моментально превратился в активного гнома следователя, он ужом просочился через маленькую щель приоткрытой двери в номер. Я в жизни не смог бы повторить подобного трюка, но гном полковник уже находился в номере. Бригадного генерала Мольта в номере, разумеется, не оказалось. Обстановка в номере, перевернутая мебель, разбитая ваза с цветами, свидетельствовала о том, что в номере совсем недавно произошла небольшая потасовка. Причем генерал Мольт принимал в ней пассивное участие, судя по тому, что его любимый кольт, валялся на полу у кровати. А вазу с цветами, по всей очевидности, разбили о его голову, так как подушка была залита водой, на ней краснели капельки крови, лежали черепки от вазы, а цветы образовали нечто вроде ореола вокруг подушки. Видимо, бригадный генерал Мольт дремал в постели, когда в его номер ворвались неизвестные кирианцы, вазой с цветами лишили генерала сознания и…

Что-то громко щелкнуло в браслете Герцега, а в моей голове сформировалось изображение двух громил, встретившихся с нами перед лифтом и на плечах несших рулон ковровой дорожки. Теперь и дураку было понятно, что генерала лишили сознания и вынесли из номера в этом рулоне ковровой дорожки. Я пальцем ткнул в пол, желая подсказать полковнику Герцегу, что генерала Мольта лишили сознания, завернули в ковровую дорожку и сейчас выносят из гостиницы. Я хотел также сказать, что необходимо поторапливаться, догонять громил и спасать нашего генерала. Полковник Герцег моментально догадался, что я имел в виду и бросился из номера.

Кабины лифта, разумеется, на этаже не было, ждать ее появления, означало, что мы потеряем драгоценное для спасения генерала время, поэтому мы с Герцегом ринулись вниз по лестнице. Я бежал, перескакивая несколько ступеней сразу, а у гнома полковника с его короткими ножками возникли проблемы. Он спотыкался, оступался и часто падал, иногда в падении пролетая целый лестничный пролет. В какой-то момент мне пришлось догонять своего гнома. Только через этаж я догадался, что мой друг изобрел и тут же осуществил на практике новую методику спуска по гостиничным лестницам. Однако, преодолевая последний пролет лестницы, полковник Герцег не учел полученное ускорение и большую массу своего маленького тела, он кубарем выкатился в фойе гостиницы, на много опережая меня.

В фойе гостиницы было по-прежнему тихо и спокойно, никто никуда не спешил и не торопился, гномы благочинно занимались наружным наблюдением. Появившись в фойе, первым делом я увидел, что за стеклом гостиничьих дверей громилы рулон ковровой дорожки загружали в грузовое отделение глайдера с эмблемами ВВС Кирианской Империи. Они, по всей очевидности, слишком торопились, а, может быть, ковровый рулон в этот момент заупрямился и не захотел спокойно проходить в грузовое отделение глайдера. Еще лежа на полу фойе гостиницы, полковник Герцег произвел два пистолетных выстрела, оба громилы, схватившись руками за головы, бесформенными кулями легли на пластобетон перед гостиницей. Глайдер, взревев двигателем, оторвался от земли и начал набирать высоту, а рулон ковровой дорожки, опасно раскачиваясь, торчал из его грузового отделения.

* * *
По-видимому, я совершил ошибку, взяв на борт глайдера Герцега и трех его гномов. Они хоть и низкорослики, но весят, дай тебе боже!

Вот уже час мы преследовали глайдер с имперскими опознавательными знаками на борту, из багажного отделения которого торчал конец рулона ковровой дорожки. Пилоты преследуемого глайдера были великолепными и очень воспитанными пилотами, они не лихачили, как это делаю военные летчик, а четко, вовремя и корректно выполняли виражи, маневры и те ограничения по скорости, согласно правилами безопасности полетов в воздушном пространстве имперской столицы. К тому же этих пилотов совершенно не беспокоил тот факт, что вот уже в течение часа за ними следует другой глайдер. В это время дня над Сааной сновало бесчисленное множество пассажирских, грузовых, глайдеров, флайеров и транспортеров, может быть, поэтому, они не обращали на нас никакого внимания. Пилоты ни не форсировали скорость полета глайдера, не предпринимали попытки оторваться или скрыться от нас, а летели своим маршрутом, строго соблюдая правила безопасности полетов и придерживаясь своего направления.

В любую минуту у меня имелась возможность догнать этот глайдер, но не делалэтого по очень простой причине. Пускай, бригадный генерал Мольт меня за это простит, но мне хотелось узнать конечную точку маршрута следования этого странного глайдера. Куда именно везут нашего генерала? Конец ковровой дорожки, с закатанным в нее генералом Мольтом, продолжал торчать из багажного отделения глайдера. Мы летели сзади этой машины на расстоянии в четыреста — пятьсот метров, с этого расстояния красный цвет дорожки был великолепно заметен и служил нам отличным маяком.

Неожиданно глайдер с эмблемами ВВС Кирианской Империи и торчащим сзади концом рулона ковровой дорожки пошел на снижение, очевидно, намереваясь сесть на крышу одного из городских зданий, которые проплывали под нами внизу. Пилоты глайдера выбрали здание, которое, в принципе, ничем особенным не отличалось от других зданий. По крайней мере, это так казалось мне, но полковник Герцег при виде здания, на крышу которого опускался глайдер, заскрежетал зубами и злобно просипел:

— Это здание Городского управления имперской полиции Муниципального Совета Сааны. Те парни, с которыми мы тогда здорово сцепились, когда ты с Филиппом обедал и беседовал в ресторане, работаю во втором главке этого управления.

Тем временем, преследуемый нами глайдер имперских ВВС совершил посадку на глайдерную площадку, расположенную на крыше здания Городского управления полиции. В тот момент, когда он своими посадочными полозьями коснулся поверхности площадки, от полученного толчка ковровая дорожка выпала из багажного отделения. Мы с Герцегом тяжело вздохнули, представив, с какой силой Мольт хлопнулся о посадочную площадку, правда, он падал не со столь большой высоты и материал ковровой дорожки, наверняка, предохранил его от сильного удара. Но в любом случае, а может быть, из-за того, что генерал находился без сознания, а, может быть, из-за того, что при падении его все-таки сильно ударило и на некоторое время оглушило, рулон ковровой дорожки лежал не раскатанным у самых посадочных полозьев глайдера. Когда ковровая дорожка с генералом Мольтом, совершила кульбит в воздухе и шлепнулась о площадку, то в моей голове промелькнула мысль о том, что, слава богу, что генерал вывалился только сейчас, а не несколькими минутами раньше!

Экипаж глайдера, не торопясь, покинул пилотскую кабину машину и, даже не посмотрев в сторону рулона ковровой дорожки, направились к лифтовым кабинам. Через мгновение, словно по волшебству, перед рулоном возникли четыре фигуры, одетые в салатового цвета форму имперских полицейских. Полицейские, грубо действуя ногами, раскатали рулон, подняли и поставили на ноги нашего генерала, а на голову ему стали натягивать черный мешок. Бригадный генерал Мольт, по всей очевидности, находился в неадекватном состоянии, его шатало и бросало из стороны в сторону, он не сопротивлялся и не мог самостоятельно держаться на ногах. Трое полицейских крепко удержали генерала стоя, а четвертый торопливо натягивал ему на голову черный мешок. Когда процедура, натягивания мешка на голову была завершена, то полицейские завели руки генерала за спину и заковали их в наручники.

Когда полозья нашего глайдера коснулись посадочной площадки, то трое полицейских уже волокли генерала Мольта к лифтам, а четвертый остался и со злобным выражением лица ожидал, когда наш глайдер приземлится и мы выйдем из его кабины. Этот молодой и начинающий полицейский был еще совсем неискушенным полицейским и не знал, что к жертве нельзя близко подходить. Он нарушил это правило и слишком близко подошел к полковнику Герцегу, который из-за своего роста выглядел наиболее слабой жертвой. Полицейскому очень хотелось в очередной раз продемонстрировать свою власть над кирианами, словесно и действием наказав пилотов и пассажиров глайдера, совершившего посадку в неположенном месте. Когда расстояние между этими двумя существами сократилось до критического, то полковник Герцег, не произнося ни слова, ударом кулака решил проблему полицейского.

На некоторое время крыша здания Городского управления имперской полиции оказалась в нашем полном распоряжении. Из серой мглы наступавших сумерек вырисовывались десантные глайдеры, до отказа заполненные гномами десантники. Когда требовалось быстро принимать решения и действовать, то полковник малорослик работал на славу и на опережение. Вот и сейчас, без моего разрешения, он пустил по нашему следу роту спецназовцев. Все бойцы роты были одеты в черные комбинезоны, а на их лицах были маски. Имели штатное фазерное вооружение, которое было закреплено в спинных зажимах. Гномы моментально разобрались с обстановкой на крыше и первым делом заблокировали обе лифтовых шахты. Мы с Герцегом подошли к тому лифту, которым только что увезли нашего Мольта. Через некоторое время кабина лифта снова поднялась на крышу и уже перед нами раскрыла свои объятия. Мы с Герцегом и еще четырьмя гномами десантниками спустились на восьмой этаж здания, где и располагались кабинеты руководства столичного управления полиции.

Официальные рабочее время уже давно завершилось, но во многих кабинетах управления горел свет.

* * *
Всегда приятно наблюдать за тем, как работают профессионалы, они не делают ни одного лишнего движения, при работе сохраняют полную тишину, заранее просчитывая каждое свое действие, а спецназовцы полковника Герцега были истинными профессионалами своего дела. Они работали тройками, бесшумно открывали двери кабинетов и в зависимости от ситуации внутри рабочего помещения применяли те или иные методы, чтобы обездвижить, без нанесения увечья, работавших в помещении офицеров полиции.

Столица Саана была большим мегаполисом Кирианской Империи, в ней проживало и работало более пяти миллионов кирианцев. Городская полиция насчитывала около пятидесяти тысяч штатных и не штатных сотрудников, которые с утра и до поздней ночи, круглые сутки, несли патрульную службу, охраняя покой своих сограждан и порядок на городских улицах. Полиции удалось этот антисоциальный элемент выгнать с улиц и загнать в подворотню, подальше от глаз и соприкосновения с городскими обывателями. Криминалитет в таких условиях старался работать внутри самого себя, решать проблемы финансового, экономического и социального порядка не выходя за пределы своего влияния. Только, когда между различными криминальными сообществами возникали крупные разборки, переходящие в криминальные войны, то это становилось достоянием глаз и ушей городской общественности.

Я с большим уважением относился к труду полицейских во благо имперского общества и Императора Иоанна. Но не любил, когда возникали в отношении с полицейскими различные непонятности. Когда мне было непонятно, чем же в действительности занимаются отдельные офицеры полиции. Сегодня такая непонятность возникла, когда я так и не разобрался в поведении полицейского офицера, который командовал патрулем, прибывшим к ресторану, где меня с Мольтом пытались убить. Кирианцы, проживавшие по соседству с рестораном, услышав звуки перестрелки, позвонили и вызвали полицию. Моя попытка у этого командира патруля выяснить, почему его полицейские повели себя столь враждебно по отношению к нам, закончилась неудачей. Офицер замолчал и ни на один вопрос не отвечал, в его глазах мелькало выражение озлобленности и оскорбленного достоинства. Я уж совсем собрался, просканировать его головной мозг, даже в присутствии генерала Мольт, который в те минуты ни на шаг не отходил от меня со своим старым кольтом. Но в эту минуту появились первые журналисты, мне же совершенно не хотелось светиться перед ними, чтобы мое лицо показали в выпусках новостей галовидения с очередными выдумками и измышлениях о членах императорской власти. Поэтому пришлось на полуслове прервать разговор с капитаном полиции Жени и срочно возвращаться во дворец.

А теперь мы расследуем похищение бригадного генерала Мольта, с которым я только встретился, а его уже крадут у меня, заковывая в наручники, словно он преступник, а не армейский генерал. И что я вижу, в похищении боевого генерала участвуют экипаж глайдера ВВС Кирианской Империи, полицейские работают вместе с бандитами!? Только всесильные родовые кланы способны объединить в единое эти столь различные социальные силы, поэтому с уверенностью можно сказать, что и покушение и похищение, совершенные сегодня, имеют одного заказчика, которым мог быть клан Ястребов, Медведей или Муравьев. Да, то и в том, что эти покушение и похищение имеют непосредственную связь с готовящимся заговором, я был уверен. Поэтому хотелось сейчас эти дела довести до их логического завершения, узнать, кто отдавал приказы капитану Жени и кто поручал бандитам похищать генерала Мольта.

Между тем, гномы спецназовцы без единого выстрела погрузили в бессознательное состояние всех обитателей кабинетов на восьмом этаже здания Городского управления полиции. Чтобы операция на восьмом этаже проходила в спокойных условиях, на девятом и седьмом этажах были проведены аналогичные операции. А на восьмом этаже остался только один кабинет, куда гномы еще не заглядывали и где, предположительно, должен был находиться бригадный генерал Мольт, так как в других кабинетах седьмого, восьмого и девятого этажей генерал отсутствовал.

Кабинет начальника управления полиции генерал-полковника Низами, который, как я знал, был доверенным лицом Императора Иоанна, располагался в торце здания и занимал треть площади восьмого этажа. Когда полковник Герцег получал информацию о том, что седьмой и девятый этажи здания Городского управления зачищены и находятся под нашим контролем, то он вопросительно взглянул на меня. Я на секунду призадумался, представляя, какое впечатление на Низами произведет мое внезапное появление, но отступать уже было нельзя, речь шла о спасении генерала, который уже спасал и защищал меня сегодня днем.

Мои отношения с Императором Иоанном носили весьма специфический характер. Мы уважали и во всем помогали друг другу, но старались делать все возможное, чтобы курируемые нами дела не соприкасались и не пересекались, по крайней мере, чтобы они не входили в противоречие с друг другом. Принцесса Лиана полюбила меня и стала моей женой. Неожиданно для самого себя я вошел в состав императорской семьи, стал зятем самого Императора Иоанна и отцом наследного принца и принцессы. Или, как часто говорил об этом своей любимой принцессе Лианке, вынужденно стал членом императорской семьи на правах «бедного родственника». Это был выбор дочери, с которым Император был вынужден согласиться и смириться, как говорил мне позже сам Император Иоанн. А я в свою очередь особо не претендовал на какое-либо другое понимание Императором Иоанном и Императриссой моих с принцессой Лианой отношений, я очень ее любил и люблю, так же как и наших детей. Недавно Иоанн все ночь пробеседовал со мной и рассказал о назревающем заговоре, он наделил меня значительными полномочиями, чтобы я разобрался с заговорщиками и вернул покой и порядок в Кирианскую Империю. А сейчас, когда он заболел, то я стал вроде как бы его заместителем, получил неограниченное право предпринимать и осуществлять любые шаги во благо Кирианской Империи и Императора Иоанна.

Так, не доведя до конца размышлений о бренности своего существования в рамках императорской семьи, я посмотрел на полковника Герцега и утвердительно кивнул головой. Гном моментально вытянулся в струнку и взял под козырек, чего до этого момента он в жизнь не делал из-за глупого принципа, что гномы не обязаны и не должны тянуться перед кирианами. Бесшумно распахнулись двери главной полицейской приемной, через секунду секретари, дежурные полицейские офицеры лежали на полу и с кляпами во ртах. Вскоре обитатели приемной начальника Городского управления полиции были аккуратно связаны и также аккуратно переложены в дальний угол, чтобы не мешались под ногами. Когда спецназовцы сгруппировались, готовясь к прорыву в кабинет начальника полицейского управления, то полковник Герцег встал на острие штурмующего клина спецназовцев и первым влетел в распахнутую сильным ударом гномьего сапога дверь генеральского кабинета. Вслед за ним в кабинет влетели и шесть других его бойцов.

Дав несколько секунд для того, что спецназовцы навели в кабинете соответствующий порядок, я перешагнул порог кабинета и замер на месте от удивления, когда перед моими глазами во всей красе и одновременно пошлости раскрылась незабываемая картина. Три кирианский генерала застыли под дулами фазерных автоматов и карабинов гномов. Генерал полковник полиции Низами, генерал полковник и начальник Генерального штаба Шафер сидели в удобных кожаных креслах и держали в руках бокалы с янтарным напитком. Бригадный генерал Мольт сидел перед ними в специальном кресле с высокой прямой спинкой, к которой его тело было притянуто ремнями, а руки и ноги были закованы в стальные браслеты этого кресла. Мои гномы появились в кабинете именно в тот момент, когда первые два генерала, по всей очевидности, вели сердечную беседу с бригадным генералом Мольтом. Но тот в отличие от своих собеседников не получал наслаждения от такой беседы, под глазами у него наливались цветом огромные синяки, а губа генерал была только что разбита, из нее сочилась кровь, которую он слизывал языком. Два молодых здоровяка майора в форме имперских десантников боролись со спецназовцами, всеми силами пытаясь вырваться из их стальных объятий, но это уже были последние потуги их сопротивления моим маленьким богатырям.

Взглядом я поблагодарил полковника Герцега за проделанную работу и также взглядом попросил его, освободить от кандального кресла нашего бригадного генерала Мольта, что было тут же претворено в жизнь его бойцами.

Только в этом момент я реально начал понимать, что натворил этим вторжением в кабинет высокого полицейского начальника и какую затронул струну паутины кланового заговора. Шафер и Низами были высокопоставленными Ястребами. Я подошел к столику, рядом с которым в креслах рассиживались близкие друзья и приятели Императора Иоанна. С большим трудом мне удалось согнуть свои колени, которые совершенно не гнулись и не желали этого делать, в принципе, из-за внезапно охватившего меня страха, Когда мне все жу удалось это сделать, то секунд двадцать мы молча сидели, внимательно разглядывая друг друга. По выражению лиц своих визави можно было бы сказать, что мое появление в этом кабинете и вторжение спецназовцев не произвело на них большого впечатления, оно их не испугало и даже не смутило. Сейчас высокопоставленные генералы сидели, рассматривая меня через донышки своих бокалов, изредка делая маленькие глоточки. Генерал полковник Шафер первым нарушил молчание:

— Принц Барк, какими судьбами! Наконец-то, вы решились встретиться с нами в неофициальной обстановке. Теперь мы можем и поближе познакомиться. А то без предварительного уведомления являетесь на заседание Генштаба, просидели все это время среди рядовых офицеров и ушли, не попрощавшись, и не представившись, как положено. Так, в вооруженных силах Кирианской Империи высокопоставленные офицеры не поступают, следует всегда в предварительном порядке представиться начальству, а затем уж поднимать вопросы, которые вас беспокоят. — Было заметно, что генерал полковник тянул время, надеялся на помощь с других этажей здания.

Генерал полковник Шафер прекрасно понимал, что в данную минуту его жизни ничто не угрожает, мои гномы не посмеют поднять на него, одного из столпов Империи, карающую руку. Но генерал полковник чувствовал себя чуть-чуть неуверенно, все-таки было неприятно, даже несколько минут, ему находиться под стволами фазерных винтовок и автоматов спецназовцев, которые ему не подчинялись и могли случайно нажать на курок. Это обстоятельство несколько приободрило меня, но я продолжал хранить молчание, так как своей речью не хотел прерывать того, что мне говорил сейчас Шафер. Мне было нужно, чтобы оба генерала заговорщика, как можно больше, рассказали бы о себе и своих планах на ближайшее будущее.

— Ты зачем со своими паршивыми гномами появился в этом кабинете? Без году неделя новичок в жизни нашей Кирианской Империи! Чего ты хочешь получить от нас? Мы и только мы являемся истинными хозяева этой Империи и этой планеты. Здесь мы можем делать все, что захотим или пожелаем, а тебе не место среди нас. Неужели ты этого не понял, мальчишка! Ты ведь достаточно взрослый кирианин, чтобы это понять, а если не сможешь этого принять, то мы поможем тебе разобраться и правильно оценить ситуацию. Император Иоанн давно превратился в старого маразматика, который не справляется со своими обязанностями, поэтому должен покинуть этот мир, а вслед за ним должны уйти и все его «родственнички». Если Император не способен сделать этого самостоятельно, то мы, вооруженные силы Кирианской Империи, поможем ему принять окончательное решение. А ты, щенок, не мешайся под ногами, ты уже ничего не можешь изменить. А то привязался к этому старому маразматику в генеральских погонах, — генерал полковник Шафер кивнул подбородком в сторону бригадного генерала Мольта, — и теперь думаешь, что этот он провинциал тебе что-нибудь поможет. Ни твой Император, ни твой бригадный генерал в этой ситуации ничего сделать не смогут, машина заговора запущена и скоро она сделает первый оборот, после которого заговор никто не остановит…

Послышался звук двух негромким щелчков, речь бывшего генерал полковника и бывшего начальника Генерального штаба Кирианской Империи прервалась на полуслове. Во лбу генерал полковника Шафера расцвела маленькая звездочка, из которой не вылилось ни капли крови. Аналогичное отверстие появилось и во лбу генерал полковника полиции Низами, который за все это время так и не сказал ни одного слова. Оба высокопоставленных имперских сановника остались сидеть в своих креслах, но их головы упали к груди, а янтарная жидкость медленно полилась из бокалов.

Генерал полковники Низами и Шафер были мертвы!

В мерзавцев от власти стрелял я, небольшой ручной фазер все еще находился в моей правой руке, с которой я забыл снять тонкую кожаную перчатку. Я разжал пальцы руки, фазер с глухим звуком свалился на пол. Затем я посмотрел на полковника Герцега, который правильно понял значение моего взгляда. Посерев лицом, трудно преодолевать себя, когда приходится убивать невинных жертв, но обстоятельства дела сложились таким образом, что свидетелей нельзя было оставлять. Гномы, присутствующие при экзекуции, связанные по рукам и ногам клановой порукой, промолчат, но в кабинете генерал полковника Низами находились и другие свидетели. Тяжело шаркая сапогами по ковру, полковник Герцег побрел к спецназовцам, удерживающим имперских майоров десантников. Эти два кирианских солдата оказались настоящими имперскими офицерами десантниками, они правильно оценили ситуацию и достойно встретили смерть, глядя ей прямо в глаза. Полковник Герцег два раза взмахнул десантным ножом, в кабинете начальника полиции стало на два трупа больше.

Перед тем, как покинуть кабинет главного полицейского начальника Кирианской Империи, я набрал Филиппа по своему разговорнику и попросил его, направить следственную группу имперской службы безопасности в здание Городского управления полиции Сааны. Полковник Филипп хотел поинтересоваться деталями того, что же там произошло, но, увидев мое лицо и застывшие зрачки глаз, вежливо промолчал. Отключив разговорник, я направился к выходу из кабинета, спецназовцы бесшумно и на расстоянии трех шагов сзади следовали за мной. Полковник Герцег по наручному браслету отдал приказ о завершении операции и о том, чтобы спецназовцы срочно покинули здание Городского управления полиции.

Рядом со мной брел, спотыкаясь, весь избитый и поцарапанный брел бригадный генерал Мольт, который улыбался чему-то своему. Время от времени он бросал на меня оценивающий взгляд и что-то прикидывал. По всей очевидности, генерал начал догадываться о сущности моего предложения, а сейчас размышлял о том, какую же должность в вооруженных силах Кирианской Республики я предложу ему занять завтра.

* * *
В дворцовых покоях, куда я вернулся незадолго до полуночи, я снова принял душ и переоделся, но на душе было отвратительно и мерзко. Хотел перезвонить принцессе Лиане, чтобы в разговоре с ней отвести душу. Но, посмотрев на часы, передумал, принцесса к этому времени уже досматривала утренние сны и сейчас ее будить, то она этого не поняла бы. В эти часы по галовидению шли программы для холостяков, одиночек для тех, кто ни с кем не спит. Шел очередной выпуск новостей. Я случайно поднял глаза на экран включенного галовизора, и от неожиданности внутренне ахнул. В этот момент с экрана галовизора на меня смотрела Поли своими громадными серыми глазищами. Когда я уходил из дворца на встречу с генералом Мольтом, девчонка еще отмывалась в душе от грязи и переживаний покушения в одной из гостевых комнат дворца. А сейчас она в новом образе работала в студии галовидения, девушку было невозможно узнать. Поли и по жизни была красивой девушкой, а на экране выглядела просто сногсшибательно, особенно хорошо под пудрой просматривались синяки, ссадины и царапины, покрывавшие ее красивое лицо. Я включил звук на галовизоре и стал прислушиваться к тому, о чем она рассказывала.

А говорила она о покушении, произошедшим этим днем в ресторане в центре города, о покушении на принца Барка. Крупный план Поли сменился на отснятую хронику, кадры полуразрушенного ресторана, планы хозяина и официанта, наводящие порядок в зале. Хозяин ресторана руками и ногами отбрыкивался от журналистов, отказываясь давать интервью, а те атаковали их все новыми и новыми вопросами. Неизвестный голос за кадром поинтересовался, что это были за люди, которые обедали у него в ресторане и почему именно они стали целью покушения. Кадр задержался на луже крови, а голос Поли начал рассказывать об ужасной гибели ее подруги и знакомого. В конце сюжета Поли вскользь упомянула о том, что по данным полиции неизвестные убийцы покушались на принца Барка, которому удалось избежать смерти. В целом этот ее сюжет получился интересным и сбалансированным. Может быть, впервые в истории имперского галовидения меня в этом сюжете показали вполне вменяемым кирианином.

Я поинтересовался у полковника Герцега, который в настоящий момент спиной обтирал стены моего кабинета, где Поли сейчас находиться?

— Только что вернулась с галоканала и спит в одной из гостевых комнат дворца. — Ответил Герцег.

Я уже собрался идти в спальню, как позвонил полковник Филипп, который начал докладывать об убийстве генерал полковника полиции Низами и генерал полковника Шафера:

— Следователи имперской службы безопасности через пятнадцать минут после твоего звонка, ваше императорское высочество, уже находились на месте преступления. — Начал свой рапорт Филипп. — Ими был установлен факт убийства и обнаружены тела высокопоставленных офицеров Кирианской Империи, генерал полковника полиции Низами, генерал полковника Шафера. Убийство произошло в кабинете генерал полковника полиции Низами выстрелами из дамского фазера «Ланчетта», который обнаружен валяющимся на полу вблизи тел убитых офицеров. После проведения соответствующей баллистической экспертизы, я полагаю, будет установлено, что именно этот фазер и был орудием двойного убийства, но следует дождаться результатов официальной экспертизы и только тогда делать окончательный вывод. Помимо тел вышеупомянутых высокопоставленных военных чиновников в кабинете начальника Городского управления полиции были обнаружены двух офицеров-телохранителей генерал полковника Шафера. На месте преступления, помимо трупов, других существенных улик не обнаружено, хотя есть косвенные свидетельства о том, что убийц было несколько человек. — После этих слов Филипп долго и нудно перечислял, что было и что не было обнаружено его следователями.

Я хотел спросить Филиппа, связывался ли он по этому вопросу с Императором Иоанном. Тот был болен, но для звонков подобной важности был доступен. Но в этот момент по интеркому пришел новый вызов, Меня вызывал Император Иоанн, которому только что доложили о смерти двух его ближайших друзей. Я попросил Филиппа не отключаться и не уходить с линии, а сам начал разговор с Императором. Но разговор, как таковой, с Иоанном не получился. Император некоторое время всматривался в мое лицо, а затем коротко спросил:

— Участники заговора?

Я только кивнул головой в ответ. Император Иоанн помолчал, о чем-то, видимо, размышляя, затем удовлетворительно кивнул головой и отключился.

Филипп все еще оставался на линии, я попросил его отключиться, затем вышел с ним на контакт на ментальном уровне и несколькими мыслеобразами перегнал ему подробную информацию о событиях сегодняшнего дня.

Глава 7

Сюжет Поли о неудавшемся покушении на принца Барка наделал много шума в столице. На следующий день его повторили все частные и имперские каналы галовидения, а Поли проснулась еще более знаменитой журналисткой. К ее славе непревзойденной ведущей ток-шоу, добавилась слава лучшего репортера. Ее цитировали, у нее брали интервью и ее постоянно разыскивали собратья по перу, а иногда звонили очень серьезные кирианцы, предлагая ей заняться подготовкой того или иного материала. Но девчонка оставалась девчонкой! Часто совершенно по непонятной причине, она отказывала или бралась за такую работу, которая ей, как мне казалось, была ей не по плечу. Одним словом, дворцовые операторы с удовольствием соединяли журналистку с вызывающими ее абонентами, подслушивали, о чем она с ними говорила, а затем слухи, один замысловатее другого с быстротой молнии разносились по императорскому дворцу.

Было еще рано, когда я пригласил Поли позавтракать вместе со мной и моими друзьями — генералами Валдисом, по которому вчера имперский министр обороны подписал приказ о присвоении звания «генерал майор», и Мольтом. Завтрак прошел в любимой принцессой Лианой и детьми малой дворцовой столовой. Утром в столицу, несмотря на то, что по-прежнему себя плохо чувствовал, прилетел Император Иоанн и тоже хотел позавтракать вместе с нами. Но вчерашнее убийство высокопоставленных имперских военных чиновников, заставило его, не заезжая во дворец, мчатся на внеурочное заседание, проводимое в имперском Генеральном штабе.

Валдис был голоден и сметал со стола все, что попадало ему под руку, поэтому завтрак он вынужденно промолчал, но внимательно слушал, что говорят его коллеги. Генерал Мольт, остаток ночи, проведший в гостевой комнате дворца, мне больше не хотелось рисковать этим бравым генералом, оказался настоящим «бабником», Он настолько разошелся, делая комплименты Поли, что в этом деле заткнул меня и всех других за пояс. Поли, это внимание и комплименты генерала Мольта понравилось, она с удовольствием выслушивала его провинциальные неологизмы. Лицо ее раскраснелась, временами она искоса погладывала на меня, интересуясь, как я реагирую на это поведение генерала. К тому же к этому моменту она настолько вошла в роль знаменитой, но капризной дамы, что обнаглела и попросила разрешения на то, чтобы покурить за чашкой кофе. В принципе, я и сам изредка покуривал, но на дух не воспринимал курение в дворцовой столовой, где часто обедали мои дети, но в данную минуту не мог отказать этой капризной девчонке. Я утвердительно кивнул головой, но тут же демонстративно пересел на дальний угол стола, подальше от курившей Поли.

Позвонила принцесса Лиана, которая давно проснулась, но до нее только сейчас дошли новости о новом на меня покушении. Она была по настоящему взволнована, рвалась ко мне в столицу, чтобы ограждать и защищать, я всеми силами старался ее успокоить. Хорошо, что принцесса не видела кроваво-сусального сюжета Поли, тогда одними успокоительными словами мне бы не удалось бы отделаться. Затем принцесса Лиана перешла на разговор об убийстве Низами и Шафера, которых хорошо знала и которых считала честными, достойными уважения кирианцами, близкими друзьями своего отца. Честно говоря, я не ожидал подобного поворота дела, когда моя умная супруга, наших врагов, которые планировали под корень вырезать всех членов императорской семьи, причислила к сонму близких друзей. Я не знал, в каком тоне с женой продолжать разговор на эту тему. Впервые за время проживания с принцессой Лианой между нами возникло небольшое недопонимание. К слову сказать, жена почувствовала эти мои колебания и тут потребовала, чтобы я говорил ей только одну только правду, но, оставаясь при этом абсолютно убежденной в том, что погибшие имперские офицеры были настоящими друзья императорской семьи. Поэтому она считала, что я должен бросить все дела и заняться расследованием их убийства. Чтобы уйти от дальнейшего разговора на эту тему, я прибегнул к своему испытанному методу, поинтересовавшись здоровьем и поведением детей. В течение двадцати минут я выслушивал подробностях поведения Ланы и Артура.

В этот момент я почувствовал на себе взгляды друзей и, слегка приподняв голову, увидел, что Поли, Мольт и Валдис допили кофе и сейчас сидели за столом, ожидая завершения моего разговора по разговорнику.

Но только я закончил говорить с принцессой Лианой, как дисплей разговорника вспыхнул новым вызовом. На этот раз меня вызывал Император Иоанн, я извинился перед друзьями и соединился с Иоанном. В этот момент в столовую протиснулся ужасно голодный полковник Герцег, который скользнул за стол и стал доедать оставшиеся бутерброды, запивая их кофе с молоком, куда бухнул весь сахар из сахарницы. Император поинтересовался, свободен ли я и не мог бы в течение десяти минут прибыть в имперский Генеральный штаб, чтобы поучаствовать в обсуждение кандидатуры нового начальника Генштаба.

Через восемь минут два глайдера с эмблемами дворцовой службы безопасности, это название своему отряду гномов от нечего делать придумал полковник Герцег, он же саморучно разработал эскиз этой эмблему, приземлились на крыше здания имперского Генерального штаба. Под конвоем двух штаб-сержантов военной полиции мою небольшую группу сопроводили в зал заседаний, где я только вчера познакомился с бригадным генералом Мольтом. А новая дворцовая служба безопасности во главе с ее командиром полковником Герцегом была задержана, слишком уж подозрительно выглядели мои гномы, для выяснения обстоятельств. Они были задержаны по личному распоряжению начальника караульной службы имперского Генштаба, который даже не появился, чтобы меня встретить. Проходя к лифтам, я вежливо попросил полковника Герцега особо не буйствовать, чтобы не было никаких трупов или покалеченных военнослужащих. А тот, только в сторону отводил свои хитрющие гномьи глаза.

В этот раз меня сразу же провели в президиум и усадили рядом с Императором Иоанном, генералов Валдиса, Мольта и журналистку Поли усадили на места где-то в задних рядах. Президиум собрания был переполнен генералами с тремя или даже с четырьмя звездочками на погонах. Ну, знаете, все эти генералы выглядели подобно отъевшимся на дешевых имперских хлебах боровами, габаритами своих тел они не уступали имперскому министру обороны!

В связи с преждевременной кончиной генерал полковника Шафера, а также в связи с предстоящими выборами нового начальника Генерального штаба Кирианской Империи внеочередное заседание имперского Генштаба вел имперский министр обороны Кабанофф. В доисторические времена существования Кирианской Империи один из императоров династии Иоанидов в особую группу выделил министров силовиков имперского правительства и напрямую подчинил их себе. В число этих министров вошли министр обороны, имперский министр, имперский министр внутренних дел и руководитель имперской службы безопасности. Министры силовики стали столпами имперского общества, на которых стояла и держалась имперская верховная власть. По своей значимости и положению в обществе один министр силовик превосходил всех министров имперского правительства вместе взятых. Вот и сейчас имперский министр обороны всем своим видом и манерой ведения собрания пытался продемонстрировать свою значимость, влияние и независимость мышления. А что касается самого Императора Иоанна, то он тихо сидел в президиуме собрания и слушал то, что ему говорят умные генералы. По регламенту проведения собрания, выступление Императора по этому вопросу не предполагалось, и, если судить по его организации и проведению, то очень походило на то, что имперский министр обороны мнением Императора по новой кандидатуре начальника имперского Генштаба даже не интересовался.

* * *
Иоанн легким кивком головы поприветствовал меня, улыбнулся и снова впал в дремоту своего величия, я же всеми фибрами своей души почувствовал напряжение, которое в ту минуту от него исходило. По всей очевидности, Император Иоанн сдерживал свой характер, хотя ему совершено не нравилось то, каким образом было организовано и сейчас проходило это заседание имперского Генерального штаба. Император оказался в положении, когда не имел права вмешиваться в обсуждении новой кандидатуры или навязывать своей мнение по какой-либо другой кандидатуре, именно поэтому пригласил меня, чтобы я помог ему в решении этой деликатной проблемы. Удобно устроившись в кресле рядом с Императором, я взглядом пробежался по лицам офицеров в зале, пытаясь разыскать своих друзей. Но это оказалось безнадежным делом, зал был так переполнен, что свободных мест не было. даже в проходах между кресел стояло много офицеров.

Тем временем имперский министр обороны, стоя на трибуне, разливался соловьем и вешал своим слушателям лапшу на уши вот уже целых тридцать минут. За все это время в своем выступлении имперский министр умудрился не затронуть ни единого вопроса по существу дела, а говорил вокруг да около. Генералы вслушивались в произносимые им слова, пытаясь отыскать в них скрытый смысл или тайный подтекст. Они с нетерпение ожидали, когда же имперский министр обороны назовет имя кирианского генерала, который станет новым начальником имперского Генерального штаба, станет вторым человеком в вооруженных силах Кирианской Империи. Когда имперский министр обороны сделал очередную паузу, чтобы водой слегка промочить подсохшее горло. Министр никуда не спешил и по манере его поведения собирался еще долго лить воду на колесо мельницы славословия. Я тихо поинтересовался у Императора Иоанна, разумеется, забыв о том, что передо мной, как и перед другими членами президиума, находился включенный микрофон, поэтому этот мой вопрос был услышан офицерами всего зала:

— Иоанн, а что здесь происходит?

По тому, как моментально засуетился имперский министр обороны и рукой потянулся к микрофону, мне стало понятно, что не Император, а он собирался отвечать на мой вопрос. Этот боров не мог оставить без внимания вопрос, заданный членом императорской семьи самому Императору. Поэтому он начал отвечать, по-отечески, тихо и слащаво:

— В настоящий момент, ваше высочество, идет внеочередное заседание имперского Генерального штаба, в ходе которого на обсуждение присутствующей коллегии имперского министерства обороны и присутствующих в зале офицеров будет вынесена кандидатура нового начальника имперского Генерального штаба.

— А кто именно выдвинул эту новую кандидатуру, когда и кто обсуждал другие кандидатуры, почему было решено остановиться именно на этой кандидатуре, да и кто конкретно участвовал в принятии решении об их выдвижении на освободившуюся вакансию? — Играя под дурачка, поинтересовался я.

В зале установилась тишина, офицеры замерли в неподвижности, отслеживая перипетии словесного поединка. Сейчас было невозможно понять, чью сторону в конечном итоге примут офицеры, находившиеся в зале, мою или сторону имперского министра обороны. Впервые, я заметил, что Император Иоанн несколько смущен своим положением из-за возникшей ситуации и ни коем образом не собирается вступать в перепалку с имперским министром обороны. Имперский министр обороны не был простофилей, он хорошо понимал, что ему лучше бы не стоило в присутствии такого количества офицеров отвечать на поднятые мною вопросы, так как этим продемонстрирует несколько своеобразное понимание им лично и его имперским министерством основ императорской власти. Но пауза слишком затянулась, поэтому имперский министр обороны решил контратакой восстановить status quo и собрание вернуть на старые рельсы.

На этот раз имперский министр обороны решил идти напролом и весом своего авторитета и личности меня задавить, переломив ход заседания в свою сторону. Он был представителем клана Ястребов, да и генералитет Кирианской Империи на две три, если не больше, состоял из представителей этого родового клана. Поэтому, понадеявшись на автоматическую поддержку своей позиции со стороны зала, имперский министр уже не в отеческой, а, я бы сказал, несколько в грубоватой форме поинтересовался тем, а кто я вообще такой, почему задаю вопросы в ходе заседания офицеров имперского Генерального штаба. Со стороны имперского министра это была серьезная промашка, непростительно для руководителя такой имперской структурной организации совершать подобную политическую ошибку. Оскорбление члена императорской семьи в общественном месте, такое не позволительно даже для имперского министра! Кабанофф слишком долго руководил вооруженными силами Кирианской Империи, свысока посматривая и покрикивая на убеленных сединами генералов и маршалов. Кабанофф давно превратил в собственную вотчину имперские вооруженные силы, направо и налево повышая в офицерских званиях своих лизоблюдов и приближенных. Министр отвык, чтобы ему перечили даже по несущественному вопросу, поэтому потерял политический нюх и гибкость.

Этой ошибки, совершенной министром, было более чем достаточно для принятия соответствующих мер, поэтому я немедленно прекратил пререкания с зарвавшимся имперским министром и по браслету вызвал дворцовую службу безопасности. Микрофон передо мной, по-прежнему, оставался включенным, поэтому генералы в зале отлично слышали отдаваемые мною распоряжения и с напряжением ожидали дальнейшего развития события. Полковник Герцег с взводом вооруженных до зубов гномов охраны мгновенно объявился в президиуме зала, подошел ко мне со спины и вытянулся по стойке смирно, ожидая дальнейших распоряжений. Я небрежно кивнул головой в сторону имперского министра обороны, который продолжал стоять и обеими руками держаться за трибуну, коротко ему приказав:

— Арестуйте этого кирианина за превышение полномочий, нарушение имперской субординации и оскорбление члена императорской семьи.

Зал ахнул в едином порыве, но никто не поднялся с мест и не бросился грудью на защиту имперского министра обороны. За время нахождения на своей имперской должности, Кабанофф самодурством и явным попустительством испортил кровь и нервы многим подчиненным ему офицерам, что теперь они с нетерпением ожидали минуты, когда Кабанофф навсегда лишится этой должности. Император Иоанн, имперские генералы и маршалы. Находившиеся в президиуме и в зале с непонимающими лицами следили за ходом отставки имперского министра обороны, но продолжали хранить величавое молчание и не препятствовали моей охране выполнять приказ. Полковник Герцег, не колеблясь ни секунды, подскочил к имперскому министру обороны и за полу пиджака сдернул его с трибуны. Подбежавшие к полковнику гномы плотным кольцом окружили упитанного министра борова, чтобы под конвоем увести из зала.

* * *
Дав немного времени на то, чтобы офицеры в зале пришли в себя и успокоились, переварив сенсационную новость, я поднялся из кресла и, неторопливо, выдерживая шаг, перешел к трибуне. Там, постучав карандашиком по микрофону, начал привлекать к себе внимание офицеров в зале и в президиуме, которые в этот момент вели оживленные между собой переговоры, обмениваясь мнениями и впечатлениями. Стук карандашика, в конце концов, был услышан и возымел свое действие, в зале наступила тишина. Офицеры в генеральских и маршальских погонах с удивлением и, может быть, недоумением смотрели на меня, им еще не приходилось бывать в таких сложных ситуациях, поэтому они вели себя, как дети, которые, будучи наказаны родителями, ждут, когда родители разъяснят, за что же их наказали. Но я не оправдал родительских надежд зала, а сразу же заговорил о значении вооруженных сил для существования Кирианской Империи, о тех целях и задачах, которые они должны решать на данном этапе своего развития. Но в отличие от предыдущего оратора свое выступление я не отягощал заумными фразами и надуманными формулировками, а говорил простым и понятным языком.

Я старался этим кирианским генералам и маршалам внушить мысль о том, что с военнослужащими имперских вооруженных сил нельзя обращаться, как с вотчинными холопами, что хочу, то и творю. Что военные руководители не должны превращаться в крепостников самодуров, что во главе имперского Генерального штаба должен стать умный генерал, который известен не только своим авторитетом, но и способностями. Такой генерал должен обладать способностями, чтобы руководить войсками, превратить их в эффективно действующий механизм продолжения имперской политики. И, завершая мысль, сказал, что всеми этими качествами, по моему глубокому убеждению, обладает бригадный генерал Мольт, который мог бы стать имперским начальником Генерального штаба. Я пригласил бригадного генерала Мольта подняться на трибуну и поделиться своим мнением об имперских вооруженных силах.

Пока генерал Мольт пробирался к трибуне, генералы и маршалы в зале перешептывались и обменивались мнением по воду ареста министра обороны, моего выступления и новой кандидатуры на пост начальника имперского Генерального штаба. Причем, на ментальном уровне я ощущал, как в зале формируется общее, в основном положительное мнение в отношении моих действий и предложенной мной кандидатуре. Генерал Мольт всю свою жизнь посвятил службе в имперских вооруженных силах. Знал минусы и плюсы военной службы. К тому же он был представителем клана Медведей. Все это позволяло ему в своем выступлении затрагивать вопросы, которые более всего волновали умы его коллег по службе. Минут пять старый генерал говорил о необходимости сохранении штурмовых бригадах прорыва. Затем он перешел на разговор об общеармейских проблемах, которые не в меньшей мере волновали и генералов, находившихся в зале. Одни только трех и четырех звездные генералы президиума хранили угрюмое молчание и пока ничемособенным не реагировали на выступление Мольта. Но офицеры в зале на молчание и насупленность бровей президиума мало обращали внимания, они почувствовали свежий ветерок свободы и безбоязненно высказывали свое мнение. Они все более активно и положительно реагировали на выступление старого армейского ветерана. Когда бригадный генерал Мольт закончил говорить и отошел от микрофона, то зал поднялся на ноги и офицеры, стоя, начали бурными аплодисментами выражать поддержку высказанным им словам и мыслям о необходимости реформировать имперские вооруженные силы.

Имперские чиновники в генеральских погонах президиума не так активно одобряли кандидатуру генерала Мольта, они, прежде всего, думали о своей личной выгоде, что они получат, когда этот генерал займет кресло начальника имперского Генерального штаба. Отставка имперского министра обороны и то, что новый начальник имперского Генерального штаба генерал из провинции, по их мнению, благоприятствовали их росту по службе, а также расширению их влияния и авторитета. Медленно и по одному они принимали решение о том, чтобы поддержать назначение бригадного генерала Мольта начальником имперского Генерального штаба.

Итоговый подсчет голосов показал, что за генерала Мольта проголосовали 47.5 процента присутствующих офицеров, 32.4 процента при голосовании воздержались, а 15.6 процента голосовало против.

Как только были подсчитаны и объявлены окончательные итоги голосования, то сразу же была организована и проведена церемония утверждения бригадного генерала Мольта в егоновой должности. Прозвучал гимн Кирианской Империи, бригадный генерал Мольт, стоя перед своими коллегами и товарищами, держа правую руку на толстом томе имперских законов, поклялся служить во славу и доблесть вооруженных сил, Императора Иоанна и Кирианской Империи.

* * *
После завершения церемонии Император Иоанн подошел ко мне, чтобы поздравить, как он сказал, с блестящим успехом моего выступления, пожал мне руку и, пытливо вглядываясь в глаза, поинтересовался, не собираюсь ли я сам занять освободившуюся должность имперского министра обороны. Не дожидаясь ответа на вопрос, Император Иоанн развернулся и в сопровождении небольшой свиты приближенных сановников направился к выходу из зала. По его глазам, я успел понять, что, в принципе, Иоанн остался доволен результатами этого заседания имперского Генерального штаба и был не против назначения генерала Мольта начальником имперского Генерального штаба. Но последний его вопрос, меня озадачил, я так и не понял, шутил ли Император по этому поводу или всерьез делал мне официальное предложение? Мои планы несколько отличались от его мыслей, поэтому я решил обдумать ситуацию.

Растерянный и ошеломленный стремительным развитием событий и своим назначением, новый начальник имперского Генерального штаба бригадный генерал Мольт прошел практически рядом со мной, но меня даже не замети, в окружении большого количества офицеров. Как я понял, нового начальника повели в его рабочий кабинет, чтобы там он мог приступить к исполнению своих обязанностей и приниматься за руководство такой громадной военной организацией.

На какое-то время я остался в одиночестве. Валдис, Поли и Герцег куда-то запропастились, поэтому я, чтобы не стоять столбом на одном месте и не выглядеть полным идиотом в этой офицерской толчее, зашагал в направлении, в котором двигалось большинство офицеров. Этот поток привел меня в центральный вестибюль здания и я спокойно покинул его пределы имперского Генерального штаба. Пройдясь по широкому проспекту, через два блока я свернул на узкую улочку. Невдалеке от перекрестка увидел маленькую кофейню и решил туда заскочить, так как мне хотелось посидеть, подумать и попить хорошего кофе.

В кофейне, помимо столиков для любителей кофе и сладкого, имелось несколько экранов, на которых демонстрировались программы разных галоканалов. Хозяйка радостно встретила меня у порога и поинтересовалась, что я хотел бы заказать. Я долго не мог определиться с заказом, и тогда она собственноручно отобрала лакомый кусочек торта на блюдечке и вместе с чашкой кофе поставила его передо мной. Кофе и торт были хороши, хозяйка все это время пыталась занять меня светским разговором, но я вежливо извинился перед ней, сказав, что мне хотелось побыть в одиночестве. Я сидел, делая глоток за глотком замечательного кофе, ложечкой отламывая лакомые кусочки торта. Давненько я не бывал в такой домашней обстановке, когда был полностью предоставлен самому себе. Хозяйка сидела при входе в кофейню у кассового аппарата, временами поглядывая на меня, и укоризненно покачивала головой. Иногда она подходила и подкладывала мне новые кусочки торта, но больше не пыталась со мной заговорить.

Несколько раз оживал браслет и голос Герцега что-то требовал от меня, но я не отвечал. Мне давненько не было так хорошо, поэтому я старался, как можно дольше пробыть в таком состоянии. Но хорошего много не бывает! Сначала мимо кофейни прошмыгнул незнакомый мне гном, через минуту на этом же месте объявился полковник Герцег, который долго стоял у входа в кофейню и смотрел на то, как я наслаждался тортом и кофе. Потом он, покрутив пальцем у виска, видимо, что-то хотел мне этим сказать, и стал говаривать по браслету. Через мгновение волшебство моего одиночества стало нарушаться, улица, на которой располагалась кофейня, была оцеплена тяжелой пехотой. Пару раз вдали мелькнул знакомый силуэт генерала Валдиса, который еще не воспитал в себе того нахальства и неуважения к начальству, как скажем, полковник Герцег. Валдис все прекрасно понимал и в этот момент старался близко ко мне не приближаться. Затем над головой прогудели флайеры. Ближнее охранение, состоящее из Герцега и его гномов, никого не подпускало к дверям кофейни, из-за чего хозяйка чуть ли не заплакала. Старушка давно догадалась, кто я такой, но ни разу не посмотрела на меня с какой-либо опаской, она лишь искренне сожалела о том, что другие клиенты ее кофейни не могут пройти и попробовать ее свежей выпечки и кофе.

Я уже готовился вышибить мозги этому маленькому полковнику гному за то, что он нарушил мое столь прекрасное одиночество, но в этот момент мое внимание было отвлечено картинкой на одним из экранов. На нем крупным планом красовалась моя знакомая Поли, вслед затем замелькали кадры, отснятые в зале заседаний имперского Генерального штаба, лес поднятых рук, а затем вновь появилась Поли, на это раз интервьюирующая бригадного генерала Мольта. Я попросил хозяйку включить звук, чтобы услышать, о чем говорит журналистка, но Герцег, словно змея, скользнул к столику, где лежали пульты управления, моментально отыскал требуемый и нажал кнопку громкости. В последних словах заключительного комментария журналистка говорила, что, следуя древнейшей имперской традиции, принц Барк провел совещание в имперском Генеральном штабе и назначил бригадного генерала Мольта начальником имперского Генерального штаба Кирианской Империи.

* * *
По дороге во дворец, прямо из флайера связался с сэром Гийомом и поинтересовался, как идут его дела по организации производства легких флайеров. Старый гном долго, нудно и в малейших подробностях рассказывал о производстве нового типа флайеров. Производство росло не по дням, а по часам, спрос на эти флайеры на имперском рынке неожиданно оказался чрезвычайно высоким. Гномы только что подписали миллиардный контракт на поставку этих флайеров вооруженным силам Кирианской Империи. Сэр Гийом внезапно прервал рассказ и замолчал, по дисплею он заметил, что меня совершенно не интересует этот его рассказ о производстве флайеров. Наша детская игра, кто кого переглядит, продолжалась не очень долго, почувствовав себя ее игроком, я тут же победил, когда первым нарушил молчание и заявил:

— Спасибо, дружище, за информацию. А теперь собирайся и вылетай в столицу первым же авиарейсом. Завтра ты должен вступить в должность имперского министра обороны! — Я тут же отключил разговорник, когда заметил, что глаза сэра Гийома начали увеличиваться в объеме.

Во дворце все шло своим чередом, часа два мне пришлось просидеть над документами в кабинете, малая часть которых несла в себе определенную информацию, большинство же документов можно было бы смело отправлять в корзину для бумажных отходов. Но эти документы специально готовились для того, чтобы они дошли до меня и несли в себе определенную информацию. Поэтому мне приходилось читать все бумаги подряд и разбираться в том, что же в них хотели сообщить мне.

За два часа работы я успел снова проголодаться и в сопровождении Иррека и Герцега отправился в малую столовую дворца пообедать. Когда мы втроем входили в столовую, то я замер на пороге, увидев картину, за обеденным столом расположились генералы Валдис и Мольт, полковник Филипп, сэр Гийом, Поли, Иррек, министр Юнис и первый заместитель Иррека Нанио. Они пришли без приглашения и я не ожидал их появления. Друзья при виде меня поднялись на ноги и, слегка склонив головы, поздоровались со мной. При виде друзей сначала я растерялся, затем взял себя в руки и, опускаясь на свой стул, кивком головы попросил друзей занять свои места. В этот момент в голове металась одна мысль о том, что, если полковник Герцег знал о том, что друзья решили пообедать со мной вместе, но меня не предупредил об этом, то завтра его накажут шпицрутенами, прогнав через строй тяжелых пехотинцев. Но, заметив, что маленький полковник, ошеломлено, оглядывается вокруг, понял, что эта встреча в столовой и для него оказалась совершенно неожиданной, я мысленно извинился перед ним и сменил гнев на милость.

Друзья голодны и первое время в столовой слышался лишь стук ножей и вилок о тарелки. Через некоторое время, когда друзья заморили голодного червячка в своих желудках, за столом зазвучали их голоса. Когда подали десерт и кофе, то первым слово взял бригадный генерал Мольт, который кратко и лаконично, как истинно военный человек, сделал следующее заявление:

— Сегодня я вступил в должность начальника имперского Генерального штаба, полдня разбирался с делами и знакомился с подчиненными офицерами. У меня шесть заместителей по различным родам войск, вооружению и развитию вооруженных сил. Пока мои отношения с подчиненными не выходят за рамки нормативных отношений, я получаю полную и не препориванную информацию с флотов, из военных округов, армий для анализа и принятия соответствующих решений. Но даже в свой первый день своей работы в новом качестве, чувствую настороженность и недосказанность со стороны отдельных имперских маршалов, адмиралов и генералов. Мне потребуется неделя, чтобы окончательно разобраться со всеми делами и утвердиться в новой для себя должности начальника имперского Генерального штаба. Думаю, что я сумею справиться с этой работой.

Вслед за Мольтом заговорил Иррек, который сообщил, что журналистами Третьего галоканала успешно преодолен кадровый кризис, вызванный уходом с галоканала части известных журналистов. Но сейчас на галоканал потянулась творческая молодежь, которая принимает активное участие в формировании новой редакционной политики галоканала. И в этой связи предлагает неординарные решения программных проблем. Сегодня молодежь работает над формированием новой программой сетки галоканала, в которой произойдут большие изменения и появиться множество новых программ и передач. В эфир пойдут программы, рассказывающие о властных структурах Кирианской Империи, как эти структуры функционируют и взаимодействуют между собой.

В этот момент тихо скрипнула дверь, в столовую вошел Император Иоанн, который кивком головы и мягкой улыбкой поприветствовал присутствующих кирианцев и кирианок, а мне поджал руку. Он не сел за общий стол, а устроился в одном из глубоких кресел, откуда отлично просматривалась столовая, и достал свою любимую сигару. Словно по волшебству, появился слуга и подал ему кофе в большой кружке. Прикурив сигару от длинной спички, угодливо протянутой этим слугой, Император кивком головы отпустил его и выжидательно посмотрел на нас.

Иррек продолжил свое выступление. Он сказал о том, что Третий галоканал только что подписал соглашение с известной журналисткой Поли о подготовке и выходе в эфир еженедельных часовых ток-шоу, в которых она будет освящать наиболее острые политические проблемы и вопросы. Из выступления Иррека и поведения его первой заместительницы Нанио, которая регулярно подсовывала шефу различные информационные записки, мне стало понятно, что они еще лично не встречались с Поли. Поэтому, как только Иррек прекратил говорить, Иррека и Нанио я познакомил с Поли, что приятно удивило эту сработавшуюся пару руководителей Третьего галоканала.

Поли, подобно бригадному генералу Мольту, была лаконичной в своих высказываниях. Разумеется, девушка говорила, не сидя на стуле, а поднявшись на ноги, чтобы еще раз нам продемонстрировать великолепие и богатство своей точеной фигуры. Она говорила по существу вопросов, выделяя только самое главное и самое интересное. Довольно резко она высказывалась по отношению того, что на пропагандистском фронте Кирианская Империя проигрывает аналитическим службам родовых кланов. Официальные органы печати, журналы и галоканалы, принадлежащие Империи, так и не научились простым языком говорить с кирианцами, иметь дело с интеллигенцией. Что касается взаимоотношений с журналистами, то им следует предоставить свободу выражения мысли, а они уж сами сумеют найти слова и выражения, которые затронут сердца и души народов Кирианской Империи. Поли подтвердила информацию о подписании контракта и переходе на работу на Третий галоканал. Она тут же воспользовалась ситуацией. Попросила генерала Мольта принять участие в ее первой программе, которая пойдет в эфир на этом галоканале в ближайшую субботу. У генерала от неожиданности отвалилась нижняя челюсть, в поисках спасения он посматривал, то на Императора Иоанна, то на меня, но мы хранили железное молчание. Бригадный генерал Мольт, скрипя сердцем, вынужден был согласиться и дать согласие на участие в программе этой настырной журналистки.

Полковник Филипп кратко рассказал об общественно-политической обстановке, сложившейся к настоящему моменту в Кирианской Империи. Добавил, что заговорщики не угомонились, а перешли к завершающему этапу подготовки военного переворота. Планы заговорщиков в некоторой степени были спутаны убийствами генерал полковника полиции Низами и генерал полковника Шафера. Последний осуществлял и поддерживал контакты с главами кланов Ястребов, Медведей и Муравьев. Примерно через месяц заговорщики планируют начать регулярные нарушения общественного порядка в крупных имперских городах, проведение массовых антиимператорских манифестаций и митингов в Саане, которые затем должны перекинуться на провинциальные города. В настоящее время проводится весьма активная работа со студентами старших курсов столичных колледжей и высших учебных заведений, которым отводится роль зачинщиков беспорядков и наиболее активных участников антиимператорских мероприятий. Служба имперской безопасности сейчас занимается определением местонахождения координационного центра заговора и штаба военного переворота, но пока неизвестно, где этот центр или штаб находится, какие лица входят в его руководящий состав.

На вопрос сэра Гийома, в какой мере применение вооруженных сил Кирианской Империи можно было бы противостоять этому опасному развитию политической, Филипп кратко ответил, что, мнению аналитиков его службы таково, имперские армия и флот являются неразрывными частями этих событий. Если вооруженные силы Кирианской Империи бросить на подавление политического инакомыслия, то это приведет к обратному результату, появятся диссиденты, которые станут народными героями, вокруг которых начнут концентрироваться народные массы. Если вооруженные силы останутся в стороне от этих событий, то рано или поздно в имперские войска проникнет революционная агитация и крамола, что в свою очередь обязательно приведет к резкому падению воинской дисциплины и к частичному разложению подразделений армии и флота. И в первом и во втором случаях, вооруженные силы Кирианской Империи потеряют боеспособность и перестанут сдерживать, как внутреннего, так и внешнего врага. С потерей вооруженных сил Кирианская Империя прекратит свое существование. В заключение Филипп добавил, что имеются свидетельства того, что руководители готовящегося заговора и переворота имеют аналогичную аналитическую информацию, но несколько с другими выводами. Они полагают, что смена имперского руководства и своевременное подключение вооруженных сил Кирианской Империи к подавлению возникающего гражданского неповиновения приведет к стабилизации гражданского и военного обществ, к укреплению Кирианской Империи, что позволит ей сохранить государственность и суверенитет.

Затем я предложил высказаться сэру Гийому, с которым не успел пообщаться по его приезду в столицу. В выступление сэр Гийом заговорил на свою излюбленную тему о возрождении и становлении родового клана гномов. Но в этот раз ему пришлось говорить перед кирианами, а не перед гномами, поэтому, увидев смешинки в глазах окружающих, гном неожиданно застеснялся, покраснел и полностью смял выступление. Тогда я пояснил друзьям, что завтра будет издан императорский указ о назначении сэра Гийома на должность министра обороны Кирианской Империи.

Присутствующие за столом друзья, которые таким неожиданным образом образовали мой ближний совет, тут прекратили насмешки над будущим имперским министром, замолчали, по всей очевидности, внутренне переваривая эту сногсшибательную новость. Только истинные журналисты не теряются в любой ситуации или обстановке, Поли подняла свои ярко синие глаза, утром они мне казались ярко зелеными, на Императора Иоанна и, ласково улыбаясь, сказала, что это неординарное решение. На что Император благосклонно кивнул в ответ головой, выражая согласие с мнением настырной журналистки. Только тогда Поли и остальные друзья догадались, что и Император Иоанн еще не знал о предстоящем назначении сэра Гийома на эту должность.

Глава 8

Беспорядки в Саане, которых мы ждали и так надеялись, что они не произойдут, начались незаметно и на начальной стадии не носили массового характера! Разумеется, каждый столичный житель имел свою собственную точку зрения на то, как это начиналось и происходило. Так, и я хорошо помню, что внезапно полицейские отчеты запестрели сообщениями о мелких хулиганских выходках. Разбивались стекла в окнах домов законопослушных жителей города, взламывались двери квартир в отсутствие проживающих в них добропорядочных кириан. В вечернее время участились нападения на граждан с целью разбоя или грабежа. Снова появились и быстро начали размножаться уличные банды.

Здесь следует заметить, что имперская полиция в своей борьбе с уличным криминалом лет двести назад достигла больших высот, уличный и бытовой криминал были полностью искоренены. Ну, скажем, зачем было тогда простому кирианину, которому после завершения обучения в школе гарантировалась высокооплачиваемая работа, нужно было бы заниматься уличным разбоем и грабежом. Любая работа приносила высокий денежный оклад, возможность, за счет Империи, продолжить обучение или получить специализацию по другой специальности, если та, которую получил в школе, тебе не понравилась. Даже, если бы ты был полной сиротой, то Империя тебе гарантировала возможность проучиться в школе и получить хорошую рабочую специальность.

Поэтому этот всплеск насилия привлек не только мое внимание, но и внимание многих независимых имперских аналитиков. Этот вид уличного насилия они разобрали на причинно-следственные связи и практически единогласно пришли к неожиданному выводу, что эта новая волна уличного насилия носит искусственные и спланированный характер. Казалось бы, какое отношение мелкие уличные хулиганы могли бы иметь к планам заговорщиков?! Но, когда постоянные обращения граждан в полицию не приносят положительного результата, то, естественно, в среде этих граждан зарождается недовольство действиями имперской полиции. Но, когда и после этого, число хулиганских росло и увеличивалось, то граждане начинали выражать недовольство существующей государственной властью, что, в конце концов, приводило к мысли о неспособности Императора руководить Кирианской Империей.

Обратив внимание на эти опасные тенденции развития уличного насилия, я потребовал от Городского управления полиции усилить работу по этому направлению, а заодно готовить и направлять мне полную информацию о хулиганстве на улицах, какими методами осуществляется с ним борьба, а также о гражданах, пострадавших в результате его проявления. Теперь, получая ежедневную информацию по данному вопросу, я все больше убеждался в том, что допустил серьезную ошибку, сосредоточив внимание в основном на армии, имперской безопасности, борьбе с заговором и готовящемся военном перевороте.

Имперская полиция всегда была и оставалась основным устоем сохранения общественного порядка, подчинения отдельных хулиганских личностей общегражданским правилам поведения. Сотрудники полиции, которыми становились выходцы практически из всех родовых кланов Кирианской Империи, служили честно, верой и правдой Императору, в иные времена добивались значительных успехов в своей работе. Именно поэтому я принял ошибочное решение, полагая, что имперская полиция до последней капли крови будет исполнять свои служебные обязанности перед имперским обществом и Императором. Но, когда из имперской службы безопасности Филиппа приходили тонны донесений о том, что руководство имперской полиции дезориентирует своих рядовых сотрудников, давая невыполнимые приказы или ставя их в такие условия, в которых рядовые сотрудники вынуждены сами нарушать общепринятые правила общественного поведения. К тому же начальник столичного управления полиции, генерал полковник Низами был напрямую вовлечен в заговор, то я серьезно призадумался. Получалась полная несуразность, руководство имперской полиции всеми силами стремилось дискредитировать рядовых служащих полиции в глазах имперских граждан. Я почувствовал необходимость в целях разъяснения ситуации с полицией встретиться с министром внутренних дел империи, но ни одна из моих попыток напрямую связаться с имперским министром не привела к положительному результату.

Тогда я придумал, как решить проблему встречи с имперским министром, и попросил Поли, пригласить его принять участие в ее субботнем ток-шоу, которое с зашалившими рейтингами шло в эфир Третьего галоканала. К тому же я попросил ее прямо в эфире этому имперскому министру задать пару вопросов, так как мне было чрезвычайно важно, чтобы галозрители Кирианской Империи услышала ответы на эти вопросы. Поли ознакомилась с моими вопросами, подумала немного и согласилась пригласить имперского министра внутренних дел на ток-шоу. Прямо при мне по своему разговорнику она связалась с министром внутренних дел и он, разумеется, не устоял перед чарами этой обаятельной женщины, согласился в эту же субботу посетить студию Третьего галоканала.

За неделю нашего знакомства Поли еще больше расцвела, стала более красивой и стройной женщиной, одевалась у лучших модельеров в строго классическом стиле, Но сохранила в себе присущую ей яркость, привлекательность и сексуальность, мужчины обязательно оборачивались ей в след. Она продолжала жить в одной из гостевых комнат дворца, ей так нравилось по утрам завтракать со мной и получать последнюю информацию о политической ситуации в Кирианской Империи. Весь остальной день девушка проводила по своему усмотрению, в основном на рабочем месте на Третьем галоканале. По столице вновь поползали слухи о том, что я обзавелся новой любовницей, но мы не обращали на эти слухи внимания. А что касается принцессы Лианы, то в этом случае я поступил мудро, познакомил женщин и предоставил им возможность самим объясниться по данному вопросу.

* * *
Министр внутренних дел Кирианской Империи господин Карло выглядел великолепно, имел стройную фигуру атлета, ходил с джентльменской тростью. Любил носить легкие спортивные костюмы, которые великолепно сидели на его ладно скроенной фигуре. Карло не был ни тонким, ни толстым мужчиной, имел приятное лицо и внешне выглядел весьма симпатичным ловеласом. Но этот цепкий, умный взгляд его глаз тут же хоронил на месте идею о его, якобы, легкомысленном характере.

Министр вовремя появился в студии, оставив свою многочисленную охрану, состоящую из представителей горского племени, за дверьми студии в коридоре. Как только он появился в студии, к нему тут же подлетела ассистентка гримера и потащила на макияж. А в этот момент Поли носилась по студии, раздавая последние перед эфиром указания своим коллегам и техническому персоналу. На ней было простенькое платье зеленого цвета, держащееся тоненькими бретельками на ее плечах и которое идеально подходило к ее фигуре. Платье было в цвет ее на этот раз изумрудных глаз. Но вот прогудел гонг пятиминутной готовности до выхода в эфир, студия мгновенно замерла, творческий, технический персонал и участники программы разбежались по своим рабочим местам. Поли напряжено замерла перед галокамерами студии в ожидании сигнала о выходе программы в эфир, а имперский министр внутренних дел вальяжно прошелся через центр студии к креслу гостя программы и устроился в нем.

Когда программа пошла в эфир, я тронул полковника Герцега за плечо и тот, не оборачиваясь, утвердительно кивнул головой, поднимаясь на ноги и направляясь к ожидающим его гномам спецназовцам. Герцег, несомненно, был по настоящему увлечен Поли и всегда, когда мы встречались с ней, не отрывал от нее своего взгляда. Вот и сейчас, уже исчезая за задником оформления студии, он восхищенно на Поли. Она, словно почувствовав его взгляд, обернулась, увидела нас двоих и, приподняв руку, помахала нам кончиками пальцев, приветствуя то ли меня, то ли Герцега.

Министр внутренних дел, профессионально избегая журналистских ловушек, отвечал на вопросы ведущей программы. Тридцать минут ток-шоу пролетели незаметно, было интересно наблюдать за ходом словесного поединка ведущей Поли и Карло, которые великолепно смотрелись на камеру. Поли хорошо подготовилась к встрече с имперским министром, задавала не совсем простые вопросы, но министр оставался в седле, уверенно и галантно и, как по написанному заранее тексту, давал ответы на вопросы Поли, ловко и вежливо, незаметно для галозрителей, уходя от особо назойливых вопросов. Он пару раз проявлял небольшую нервозность, когда Поли вскользь спрашивала его о том, что в настоящий момент происходит с имперской полицией, почему она стала хуже исполнять свои обязанности по сохранению общественного порядка и почему граждане начинают терять к ней доверие. Почти пять минут Карло объяснял галоаудитории, что в полиции произошла смена поколений. Ушло на пенсию старое поколение сотрудников, а с ним ушли в прошлое приобретенные этим поколением знания и опыт. Сегодня в полицию пришло новое поколение сотрудников, которым потребуется определенные время, чтобы обрести временно утраченные знания и опыт.

По бурному всплеску аплодисментов в студии можно было бы понять, что присутствующей в студии публике, понравился и вопрос любимой ведущей, и ответ имперского министра внутренних дел. Эта галоаудитория явно симпатизировала Карло и всерьез принимала его болтовню о, якобы, имевшей место смене поколений в имперской полиции. Но, когда Поли задала вопрос о том, не были ли связаны между собой убийство генерал полковника полиции Низами, смена поколений полицейских и всплеск уличного насилия? То в этот момент лицо имперского министра внутренних дел омертвело, он мертвенно-стальными глазами убийцы смотрел на журналистку, ведущую ток-шоу, а затем улыбнулся и снова понес чушь о смене поколений.

Именно в этот момент полковник Герцег доложил, что гномы готовы приступить к ликвидации охраны имперского министра внутренних дел. Горцы охранники, поступая на работу, всегда приносили клятву на крови в том, что до последней капли крови обязуются защищать жизнь и достоинство своего нанимателя. Поэтому нам пришлось принять решение о ликвидации двадцати горцев, которые составляли охрану имперского министра внутренних дел. А в студии в этот момент завершался словесный поединок красивой и умной ведущей программы с Карло. За дверьми студии, прямо в проходном коридоре галоканала разгорелся настоящий ножевой бой. Слава богу, что горцы не ожидали нападения гномов, поэтому их огнестрельное оружие находилось в заплечных зажимах. Бой пошел на ножах, в первую минуту которого гномы из-за неожиданности своего нападения положили на землю шесть горцев, но остальные горцы четырнадцать успели обнажить кинжалы и ножи, чтобы вступить в бой.

Это ужасное зрелище, когда взрослые мужики ножами и кинжалами режут друг друга. Первыми от страха увиденного завизжали и едва не свалились в обморок две женщины из других подразделений галоканала, которые случайно проходили по коридору и чуть не оказались в самом центре резни. Они впали в шоковое состояние, когда увидели, как гном небольшого росточка свой десантный нож всадил по рукоятку в живот горцу, а горец не хотел умирать, он голыми руками отбивался от гнома, пытаясь пальцами выдавить ему глаза. Через две минуты восемь оставшихся в живых горца образовали атакующий клин, чтобы через гномов проложить себе дорогу в студию. Попытка горцев чуть ли не увенчалась успехом, они были отличными бойцами на ножах, но и гномы прекрасно владели ножами, поэтому горцам удалось прорваться до двери студии и приоткрыть тяжелую дверь. Но гномы, которые впервые за время своего пребывания в столице, к этому моменту потеряли шестерых своих боевых товарищей, озверели от крови и ненависти к своему извечному врагу. Они усилили нажим и на плечах четырех оставшихся в живых горских охранников влетели в студию.

* * *
Программа Поли подошла к концу, в эфир шли заключительные титры. Поли и министр о чем-то мирно беседовали, стоя перед галокамерами. Когда рукопашный бой гномов с охраной имперского министра распространился и на студию, то первой, увидев размахивающих ножами и всех в крови гномов и горцев, громко завизжала ассистентка режиссера. Она была небольшого росточка и рыженькая, но ее визг был настолько пронзительным, что проникал повсюду. Трое пока еще живых горских охранников уже больше не могли сдерживать натиск гномов. Они в этот момент хорошо понимали, что не успеют пробиться к своему нанимателю и взять его под свою защиту своих кинжалов. Поэтому, чтобы выиграть время и дать ему возможность бежать и скрыться от гномов, горцы разделились на две группы. Двое продолжили смертельную схватку с гномами, не позволяя последним большим числом прорваться студию и захватить нанимателя, а третий горец схватил рыженькую ассистентку за волосы и свой кровавый кинжал прижал к ее горлу. Захватом заложницы он хотел отвлечь внимание преследующих их гномов, а также предупредить имперского министра об угрожающей ему опасности. На эту картину было страшно смотреть, кинжал с кровью, капающей с острия лезвия, у белоснежного горла всхлипывающей и икающей от испуга девушки.

Гномы спецназовцы, добив ножами двух горцев, все это было проделано на глазах присутствующих в студии кирианцев, затем молчаливой толпой окружили последнего горского охранника и его заложницу. Гномы хотели продемонстрировать этому горцу, что у него не осталось шансов на спасение и лучше сдаться. Хотя все знали, что горцы, в каком бы положении они не оказались бы, не сдаются.

Поли находилась в шоковом состоянии и широко раскрытыми глазами наблюдала за происходящим кровопролитием, смотрела на трупы гномов и горцев, большие лужи крови на полу студии и на ее разбитое галооборудование. Карло, крадучись, мелкими шажками подбирался к Поле, он правильно оценил обстановку и прекрасно понимал, что галостудия — это своего рода ловушка, из которой ему просто так и одному не выбраться, а его охрана на данный момент вырезана. Поэтому, естественно, первым делом, оценив ситуацию, он принял единственное правильное решение, захватить в заложницы ведущую программы Поли, а затем дожидаться вооруженной помощи из своего министерства. Но имперскому министру сильно не повезло в этот день. Кулак полковника Герцега снова доказал, что ему нет равных в драках в темных переулках. Он, словно ракета, вынырнул из-под галокамеры и с хрустом врезался в министерскую правую скулу. Карло еще секунду удивленно таращил глаза к потолку, а затем завалился на пластобетонный пол студии. А в этот момент мой десантный нож со свистом рассек студийное пространство и пронзил горло последнего остававшегося в живых горского охранника.

Все было закончено, имперский министр находился в бессознательном состоянии, а его охрана уничтожена. Но эта операция стоила нам десятерых гномов, два гнома получили тяжелые ранения, а остальные отделались легкими порезами, ссадинами, ушибами и синяками. Полковник Герцег по браслету вызвал санитаров с носилками и машины скорой помощи столичного гарнизона. Министра связали, накинули на голову мешок и увезли во дворец, чтобы поместить в соседнюю камеру, в которой на тюремной диете находился бывший министр обороны.

Персонал студии выглядел ужасно, кирианцы и кирианки медленно приходили в себя. Многим из них пришлось преодолевать психологический шок. Шатаясь, они бесцельно бродили по студии, испуганно бросаясь в стороны при виде гномов, которые перетаскивали и складывали в одной стороне трупы своих погибших товарищей, а в другой стороне трупы горских охранников. Появилась внутренняя охрана канала, которая горела желанием помочь гномам в наведении порядка и чистоты в студии, но ее представители тут же разбежались по туалетам, так как они выдержали вида убитых и раненых бойцов. Можете себе представить, в каком состоянии находились эти кирианцы и кирианки, которые о насилии давным давно забыли. Если они и видели насилие над кирианином, то только в фильмах, которые изредка крутили галоканалы.

Я вышел на середину студии и громким голосом потребовал общего внимания. Персонал студия узнал меня и стал собираться вокруг меня. Поли стояла рядом, своим плечом я ощущал тепло ее плеча. Девушка нервно замерзала, прикрывая обнаженные плечи своими руками для согрева. С пробегавшего мимо полковника Герцега я содрал его куртку десантника и набросил на плечи Поли. Она благодарно улыбнулась в ответ. А кругом слышались вздохи, охи и ахи, но я сурово оглядел людей и в нескольких словах разъяснил произошедшие событие. От имени Императора Иоанна и своего имени я попросил этих кирианцев в течение недели хранить молчание о том, что здесь произошло, не рассказывать об этом ни друзьям, ни родителя и ни своему начальству. Разумеется, в я отлично понимал, душа кирианина потемки, что он, в принципе, не способен сохранить тайну этой резни в студии. Галовидение всегда было центром рождения и распространения слухов и новостей в столице и во всей Кирианской Империи. Но данный момент я нуждался всего в нескольких часах молчания этих кирианцев, чтобы за это время успеть захватить в свои руки имперское министерство внутренних дел.

Полковник Герцег сообщил, что прибыли первые санитарные машины и трупы гномов и горцев сейчас загружают в них. Поблагодарив за информацию, я повернулся к Поли и обнял ее за плечи. Глаза девчонки затуманились, тело ее стало таким мягким и послушным. Глядя в ее громадные глаза, я тихо спросил легенду журналистики, не хочет ли она стать министром внутренних дел Кирианской Империи. Услышав эти слова, глаза легенды журналистики внезапно вспыхнули яростным огнем, словно ее в этот момент наотмашь хлестнули ладонью по лицу, но тут же мгновенное напряжение ее тела спало, и передо мной снова появилась хорошо знакомая мне журналистка Поли. По изменившемуся выражению лица этой женщины я понял, что она будет имперским министром внутренних дел, но в тоже время она никогда мне не забудет и не простит этой минуты своей слабости и ожидания любви.

Покидая здание Третьего канала, я приказал полковнику Герцегу выяснить имена и звания убитых горских охранников, похоронить их по воинскому уставу, а в их роды направить письма за моей подписью, в которых описывалась бы их славная гибель во имя Кирианской Империи. У выхода на галоканал нас ожидали три тяжелых глайдера со взводом панцирной пехоты и мой личный флайер. Услужливый сержант-водитель открыл дверцу флайера, я позволил Поли пройти вперед и занять наиболее комфортабельное место, а потом рядом со мной начал устраиваться Герцег, который к тому же в салон флайера притащил и двух других гномов спецназовцев.

Сержант неодобрительно посмотрел на гнома полковника, укоризненно покачал головой, по всей видимости, он не вполне одобрял действия моего друга гнома.

* * *
Здание имперского министерства внутренних дел было простроено двести пятьдесят лет тому назад, внешне оно выглядело угрюмым, недовольным и обликом напоминало тюремное здание. Его окна были сильно затонированы, что, только внимательно приглядевшись, можно было различить освещение в кабинетах имперского министерства. Редкие пешеходы старались далеко стороной обходить это всем недовольное здание и к нему особо не приближаться.

Когда флайер и глайдеры с панцирной пехотой приземлились на крыше имперского министерства внутренних дел, то нас, разумеется, никто не встретил. Хотя перед вылетом мы связывались с дежурным по министерству генералом и заранее его предупреждали о своем прибытии. Я угрюмо посмотрел на Герцега и. исподтишка, чтобы никто не видел, показал ему кулак, если уж ты работаешь со мной, то встречу в этом имперском министерстве должен был организовать на самом высшем уровне. Герцег сделал вид, что не заметил моего кулака, и мрачно озираясь через прозрачные окна флайера, попытался с кем-то связаться по своему браслету. Но тут выяснилось, что на крыше этого министерского здания связь по браслету вообще не функционировала. Теперь полковник ни с кем не мог связаться, чтобы прояснить ситуацию. Поли и генерал Валдис вышли покурить и тихо о чем-то переговаривались рядом с флайером.

Мы уж собрались идти напролом, как вдали тяжело и навязчиво проскрипела дверь, и на крыше появился старый полковник, который, издали, помахал нам рукой, призывая следовать за ним. Когда мы спускались по одной из лестниц здания, мне удалось более внимательно рассмотреть этого старого служаку. По моему мнению, если судить по возрасту, то он был уже отставником, на пенсии. А пот ночам подрабатывал ночным дежурным себе на старость. Я поинтересовался, где и кем он служил. На что, полковник долго и монотонно рассказывал, что в основном работал оперативным офицером. Искал насильников, бандитов и убийц. Жизнь на службе в полиции пролетела незаметно, семьи не сумел завести, все время было некогда, а когда захотел, то было уже поздно. Вот на старости лет и работает ночным дежурным по зданию министерства.

Пехотинцы генерала Валдиса, спускаясь по лестнице, неистово и громко грохотали своими сапогами по ступенькам лестницы, иногда казалось, что по лестнице спускается стадо слонов. Мы с таким грохотом прошли два этажа, но ни одна поэтажная дверь не раскрылась, никто не вышел и не поинтересовался, что это за слоны спускаются по лестнице. Видимо, старый полковник догадался об этих моих мыслях. Он всеми силами постарался убедить меня в том, что нас сейчас никто не слышит только потому, что мы спускаемся по внутренней лестнице, ведущей в кабинет ночного дежурного. А посты охраны в основном расположены на этажах здания вблизи лифтов и других лестниц. То, как старый полковник говорил об этом и то, что он сумел догадаться о моих мыслях, мне не понравилось. Я сделал незаметный жест рукой полковнику Герцегу, чтобы он и его гномы были бы настороже. Руководитель мой охраны пинками и тумаками тут принялся приводить в боевую готовность своих гномов. Со стороны эта процедура выглядела несколько потешной, но генерал Валдис догадался о причине подобной активности своего друга полковника. По встроенным в шлемы пехотинцев микрофонам предупредил их о возможной опасности. Пехотинцы занялись своим оружием, деловито приводя его в боевую готовность.

Дежурным по имперскому министерству внутренних дел оказался пожилой генерал-майор, возраст которого приближался к пенсионным годам, но выглядел он бодрым и подвижным кирианцем. Генерал узнал меня и, когда моя группа расположилась в его кабинете, продемонстрировал хороший строевой шаг. Он подошел ко мне, козырнул и доложил о том, что в данную минуту имперский министр внутренних дел отсутствует, но министерство продолжает функционировать по ночному графику. Что за время его дежурства на территории Кирианской Империи никаких опасных эксцессов не происходило.

Пока дежурный генерал рапортовал мне, пехотинцы Валдиса разбрелись по кабинету, занимая стратегические точки и позиции. А гномы во главе с Герцегом вообще обнаглели, они, не обращая ни на кого внимания, заглядывали во все дыры и щели кабинета. Из приемной за шиворот притащили секретаря в чине капитана полиции, усадили его в кресло, запретив покидать кабинет дежурного генерала. Дежурный генерал не стерпел творимого произвола и потребовал объяснений. Он стоял передо мной красный лицом, насквозь пропотевший из-за переживаемых волнений из-за подобного обращения к принцу, к члену императорской семьи. Честно говоря, генерал был близок к инфаркту или инсульту, но я не хотел его смерти, сейчас мне были нужны его знания о имперском министерстве внутренних дел и о работающих в нем сотрудниках.

Жестом руки я предложил генералу присесть за стол, чтобы могли бы переговорить по интересующим меня вопросам. И, когда генерал был готов повиноваться мне и начать свой рассказ, именно в этот момент на него прыгнул старый полковник. Все, что рассказывал о себе этот старый хрыч, когда спускались по лестнице, было враньем от начала до конца. Он не знал, да и не мог знать того, что я из-за своих паранормальных способностей, я хорошо знал, когда он мне говорил правду или когда лгал. Старый полицейский до своих старых лет сохранил силу и ловкость тела, а главное собачью преданность своему хозяину, только что нами арестованному Карло, имперскому министру внутренних дел. Эта полицейская ищейкавнутренним чутьем догадалась о том, что хозяину угрожает смертельная опасность, и что его положение сейчас напрямую связано с моим неожиданным визитом в имперское министерство.

Старик выбрал слабую жертву и, чтобы окончательно заткнуть ей рот, набросился на дежурного генерала, чтобы тот не наговорил бы чего лишнего. Его атака была хорошо просчитана, в этот момент гномы ушли вперед. Панцирники и генерал Валдис отвлеклись вопросами организации обороны. Женщина была не в счет, а меня он принял за изнеженного барчука. Он прыгнул высоко вверх, чтобы ногами вперед упасть на дежурного генерала и переломать его позвоночник. Я интуитивно сделал сальто, чтобы своими ногами защитить от нападения генерала, ими же встретить падающего сверху противника. А своими руками сильно толкнул в грудь дежурного генерала, чтобы он отлетел в сторону из-под удара противника. Старый полковник, находясь в верхней точке прыжка, мгновенно сообразил, что избранная жертва ушла из-под удара, и уже в падение попытался извернуться, изменить его траекторию, чтобы свалиться поближе к жертве, получив шанс ее добить. Но в этот момент блеснул и коротко грохотнул разряд армейского фазера. Один из бойцов Валдиса, когда полковник мелькнул в визире его прицела, нажал курок своей тяжелой фазерной винтовки, мощным разрядом которой испарил голову старого полковника. Старый полковник добился своей цели и погиб, как этого хотел, до последней минуты жизни и до последней капли крови защищая своего хозяина.

Поднявшись на ноги, я отряхнул мундир от пыли и грязи, но руками еще больше размазал по лицу капельки крови старого полковника. На черном материале мундира эти капли были не особенно заметны, но лицо зарябило красными точками. Рядом со мной стояла Поли, которая наблюдала за тем, как я очищаюсь, но не двинулась с места и не взяла платок в руки, чтобы помочь мне вытереть лицо от капель крови. В этот момент я неожиданно ощутил, что эта девушка внутренне изменилась, стала более расчетливой и, я бы сказал, более прагматичной. Я прекратил очищаться и попытался заглянуть в глаза легенде журналистики, чтобы убедиться, что новая Поли действительно перестала быть той юной, симпатичной и наглой девчонкой, с которой мы с Мольтом встретились в городском ресторане. Его три дня она повращалась в моем окружении, общалась со мной и моими друзьями, стала надежным членом моей команды, но все это сказалось на ее внутренних качествах. Холодная, жесткая и расчетливая женщина была готова войти на руководящий олимп имперской власти.

* * *
По словам дежурного генерала, имперское министерство внутренних дел является огромной имперской структурой организацией, которая свои крылья распростерла над всеми городами и провинциями, над всей территорией Кирианской Империи. В каждом городе, даже в самом захолустном населенном пункте, министерство имело своего представителя или свои офисы, департаменты, которые беззастенчиво вторгалось в личную, семейную, рабочую, общественную и культурную жизнь гражданина великой Империи с целью получения информации. Оно получало, добывало, впитывало и анализировало любую информацию обо всем, что происходило в прошлом, что происходит в настоящее время и что будет, планируется, происходить в будущем Кирианской Империи. В аппарате этой организации работали многие сотни тысяч сотрудников, которые носили или не носили военную форму, осуществляя защиту государственного строя и поддерживая общественный порядок в Кирианской Империи. Это имперское министерство функционировало двадцать четыре часа в сутки, в нем ни на минуту не затихало биение жизни. Вот и сегодня в субботу, когда время приближалось к полуночи многие его сотрудники все еще оставались на рабочих местах.

А что касается имперской полиции, то по рассказу дежурного генерала, то по этому вопросу многое было неясно. Получалось, что в настоящее время департамент полиции имперского министерства внутренних дел вроде бы возглавляет генерал-лейтенант Сази, который до недавнего времени был первым заместителем генерал полковника Низами. После убийства Низами, имперский министр внутренних дел Карло предложил генерал-лейтенанту Сази возглавить этот департамент полиции, но тот категорически отказался принимать этот пост и вообще подчиниться имперскому министру. С тех генерал-лейтенант Сази ни разу не появлялся в министерстве, а Карло, не желая выносить внутренний сор из министерства, тщательно скрывал этот факт от имперской общественности и Императора Иоанна.

Сегодня этот министерский департамент полиции работает большей частью по инерции, ничего и никакого не контролируя. Все большее число провинциальных департаментов полиции явно или скрытно переходит в подчинение Городского управления полиции столичного муниципалитета, которое возглавил генерал-лейтенант Сази. Таким образом, имперская полиция всеми силами старается, выйти из подчинения имперского министерства внутренних дел, чтобы образовать самостоятельную имперскую структурную организацию, подвластную непосредственно Императору Иоанну.

Что касается других департаментов и служб министерства внутренних дел, то там, по мнению дежурного генерала, сохраняется нормальная рабочая обстановка, главы служб и департаментов справляются со своими должностными обязанностями. Он несколько задержался, рассказывая об одном из таких самостоятельных начальников, которым стал молодой парень, только что ставший руководителем информационно-аналитической службы министерства и получивший чин генерал-майора полиции. В течение короткого промежутка времени он сумел хорошо наладить работу информационной службы. Вначале министр Карло проявлял к нему большое внимание и тот практически не покидал его кабинета. Но в последнее время министр избегает встречаться с этим молодым генералом, постоянно перенося встречи на более позднюю дату или время. В этот момент я сделал засечку в своей памяти о необходимости встретиться с этим молодым генерал-майором и узнать, что там его служба такого нарыла, чтобы министр Карло начал его избегать. Дежурный генерал продолжал перечислять имена, звания и должности сотрудников имперского министерства, давая им краткие характеристики.

Дав время дежурному генералу на то, чтобы он выговорился и, когда я заметил, что он в своем рассказе иссяк, то я попросил его проводить нас в кабинет имперского министра внутренних дел, а также чуть позже пригласить в кабинет на беседу некоторых генералов и служащих из руководства министерства. Когда я назвал четыре фамилии из общего генеральского перечня, то Поли кивком головы подтвердила правильность моего выбора. Эта женщина медленно, но верно осваивалась с новой для себя профессией, входя в должность руководителя крупнейшей имперской организационной структуры.

Во время прохода из одного кабинета в другой, я собственными глазами убедился в том, как много сотрудников имперского министерства в эти поздние часы находилось на рабочих местах и продолжало работать. Двери кабинетов были распахнуты настежь, в них входили и из них постоянно выходили молодые и пожилые кирианцы и кирианки в военной форме и в гражданских костюмах. Но по выправке и уверенному поведению кириан в цивильном платье, становилось понятным, что и они имели офицерские звания.

Некоторые из офицеров, кто встретился нам в коридоре, останавливались и удивленно смотрели нам в след. Разумеется, для них было большим сюрпризом в такое позднее время в коридоре своего министерства увидеть принца в сопровождении взвода тяжелых пехотинцев и охраны из гномов. Но, заметив дежурного генерала, сопровождающего нашу группу, то успокаивались, к нам не подходили и нам лишних вопросов не задавали. Недоуменно пожав плечами, офицеры возвращались на свои рабочие места, где с товарищами обмениваясь информацией о только что встретившимся в коридоре министерства принцем.

* * *
В приемной имперского министра нас встретили два офицера порученца и дежурный ночной секретарь, они резво вскочили на ноги и вытянулись во фрунт при нашем появлении. Неохотно, офицеры не понимали, в каких целях это все делается, они по приказу дежурного генерала открыли министерский кабинет нашу группу пропустили в «святая святых» имперского министерства внутренних дел. Кабинет был великолепно отделан, над головой тысячами ламп горела большая люстра, заливавшая помещение ярким, но бестеневым светом. Широкое и длинное окно было закрыто плотными белыми шторами, и вдоль него стоял громадный стол, за которым могли расположиться не менее пятидесяти кириан. Он использовался для проведения министерских летучек и рабочих совещаний. Рабочий стол министра с лампой под зеленым абажуром стоял у задней стенки, с правой руки от которого располагался громадный пульт с большим количеством стационарных телефонных аппаратов. У стола имелся небольшой приставной столик с четырьмя кожаными креслами для гостей и посетителей. На стенах кабинета были развешаны много живописных картин, на которых изображались эпизоды охоты, быта средневековых крестьян и лендлордов. Большинство картин имели подписи именитых имперских художников. Я даже позавидовал министру Карло, что у него такой шикарный кабинет, в котором можно было бы жить, не выходя на улицы.

В отличие от такого министерского шика мой кабинет в дворцовом комплексе выглядел неказисто, представлял собой две маленькие комнатки- клетушки, одну из которых занимал гном секретарь, а во второй я работал.

Поли по-хозяйски расположилась за рабочим столом бывшего имперского министра и, немного поерзав на кресле, которое было слишком большим и неудобным для ее маленькой фигурки, принялась рассматривать пуль с телефонами. Офицеры порученцы и дежурный ночной секретарь с недоумением в глазах наблюдали за ее действиями, только мое и дежурного генерала присутствие удерживало их от вопросов, на каком основании она хозяйничает не в своем кабинете. Да и наш экскурсовод, дежурный генерал стал проявлять явное беспокойство по этому поводу.

Я собрал молодых офицеров и дежурного генерала в небольшую группу и, приглушенным шепотом, разъяснил ситуацию по министерству, сообщив, что Император Иоанн принял решение об отставке министра Карло и о назначение на его пост известную общественную деятельницу и журналистку Поли. Молодые офицеры ошеломленно выслушали эту новость, а дежурный генерал схватился за сердце и согнулся в три погибели, дало себя знать его больное сердце. Генералу требовалась срочная медицинская помощь, рука Поли потянулась к одной из кнопок на пульте, но, увидев выражение моих глаз, она быстро отдернула от кнопки свою руку, словно получила по ней удар электрическим током. Ситуация складывалась не в пользу нашего генерала, к этому моменту он слишком многое узнал, чего пока не знали даже высокопоставленные сотрудники и руководство министерства. Его контакт с врачом или с медицинской бригадой нес в себе угрозу утечки секретной информации об изменениях, в настоящий момент происходящих в имперском министерстве внутренних дел. Я глазами разыскал полковника Герцега, которого аж зашатало от этого моего взгляда, но он молча кивнул головой и пошел оказывать помощь генералу срочную медицинскую помощь.

К сожалению, укол промедола так не помог дежурному генералу!

Чтобы информация случайно не выскользнула за дверь кабинета министра и не распространилась по коридорам и служебным кабинетам имперского министерства, к каждому офицеру порученцу и ночному секретарю приемной были приставлены гномы десантники, которые ни на шаг от них не отходили и не позволяли им общаться между собой.

Тело дежурного генерала вынесли из кабинета.

А в этот момент рота панцирной пехоты генерала Валдиса оцепляла здание имперского министерства. Внутри здания, на первом этаже расположились две роты маленьких головорезов Герцега, готовые в любую минуту схватить в руки оружие и начать штурм здания.

Дежурный генерал умер, не успев выполнить нашей просьбы, тогда Поли, уже в качестве хозяйки положения и министерского кабинета вызвала обоих офицеров порученцев и распорядилась, чтобы они срочно созвонились с генералами по ее списку, протянув им листок со своими каракулями, пригласили бы их на беседу. Пока молодые офицеры в приемной созванивались с генералами, я прошел в комнату отдыха бывшего министра и ее осмотрел. Должен признаться, что Кирианская Империя создала идеальные условия и для отдыха и работы имперского министра внутренних дел. Его служебный кабинет имел второй рабочий кабинет с большой ванной комнатой, туалетом, спортивными тренажерами, небольшой кухонькой и громадной спальней. Но помимо второго рабочего кабинета в другие помещения я не заходил, мое внимание привлек громадный сейф в полстены. Все попытки найти ключ к сейфу оказались напрасными. Дежурный секретарь предположил, что ключ у министра, но я прекрасно помнил, что, прежде чем, скрутить министра и засунуть его в мешок для транспортировки во дворец, гномы тщательно его обыскали, и никакого ключа при нем не было. Я набрал номер Филиппа и попросил его срочно найти и направить в имперское министерство внутренних дел взломщика сейфов. К этому времени полковник Филипп уже перестал удивляться моим вопросам. Но он сильно разволновался, когда услышал о месте, куда следовало бы доставить взломщика сейфов, но сдержал волнение и дополнительных вопросов задавать не стал.

Вскоре в комнате отдыха появилась Поли, ей захотелось освежиться, принять душ и переодеться. При этом они пристально смотрела на меня, девушка была совершенно не против того, чтобы принимать душ вместе со мной. Но я извинился и, оставив, Поли одну в комнате отдыха, вернулся в министерский кабинет.

Первым из приглашенных генералов в дверях кабинета появился генерал-лейтенант невысокого росточка, который всего на полголовы был выше моего Герцега, но крепкого телосложения, да и к тому же он был совершенно лысым. Генерал-лейтенант Рашид представился командующим внутренними войсками имперского министерства внутренних дел. Затем появился молодой генерал-майор Ботти, начальник информационно-аналитической службы, о котором так много и положительно рассказывал умерший дежурный генерал. Оба генерала заняли места за столом для совещаний, заняв стулья, расположенные через стул друг от друга. По-видимому, этот факт свидетельствовал о том, что генералы хорошо знали друг друга, но не были близкими приятелями. Сейчас их генеральские лица ничего, кроме деловитости, не выражали, но время от времени острые взгляды, бросаемые ими по сторонам их, свидетельствовали, вероятно, о том, что их смущала атмосфера и некоторые обстоятельствами проведения этой встречи. Да и оцепление панцирной пехоты вокруг министерского здания, гномы на этажах, отсутствие имперского министра Карло и присутствие в его кабинете члена императорской семьи, — все эти обстоятельства наводили на определенные размышления, будоражили и волновали души генералов. Через очень короткое время к нашим гостям присоединился генерал полковник Лекок, первый заместитель имперского министра внутренних дел, последним прибыл генерал майор Зибель, начальник главного управления имперских тюрем. Все приглашенные генералы были уже в сборе, но Поли не спешила выходить из комнаты отдыха, женщины всегда остаются женщинами, они позволяют себе опаздывать даже на срочные оперативные совещания.

* * *
Новый имперский министр внутренних дел эффектно выпорхнула из комнаты отдыха. Она переоделась в черный комбинезон спецназовца внутренних войск, который элегантно облегал ее тело, подчеркивая так волнующие мужской глаз изгибы женского тела. Поли строгим взором своих глаз посмотрела на генералов, попросив присутствующих занять места за столом для совещаний. В основном эта ее просьба была направлена лично ко мне, так как я был единственным кирианином в кабинете, кто не сидел за общим столом для совещаний. Высказывая одну только эту просьбу, новый имперский министр Поли продемонстрировала своим подчиненным генералам, что распоряжается отдельными членами императорской семьи, что, разумеется, не осталось ими незамеченным. Не, торопясь, я поднялся на ноги, выбрал место за общим столом и, придвинув к себе стул, опустился на него. Поли заняла кресло, председательствующего, а затем хорошо поставленным артистическим голосом проинформировала генералов о неожиданной кончине имперского министра внутренних дел. Через небольшую паузу, добавила, что Император Иоанн только что подписал указ о ее назначением на этот пост. Генералы буквально на глазах превратились в каменные статуи, они сидели, не моргая, и с мертвенно-бледными лицами вслушивались в каждое слово, произносимое женщиной.

Поли собиралась еще раз повторить только что ею же придуманную легенду о своем назначении, как открылась дверь министерского кабинета и на его пороге появился полковник Филипп с тремя офицерами имперской службы безопасности. Филипп, не торопясь, прошел к столу для совещаний и пристроился на стуле, который стоял рядом с моим стулом, а сопровождавшие его офицеры на цыпочках прошли в министерскую комнату отдыха. В доли секунды я перегнал Филиппу информацию по имперскому министерству внутренних дел и о том, что происходит в настоящую минуту в этом кабинете.

После небольшой паузы, вызванной появлением Филиппа и его офицеров, совещание-беседа в министерском кабинете покатилось по хорошо смазанным рельсам. Генералы докладывали о положении дел по своим департаментах, службам и секторам ответственности, а Поли внимательно выслушивала их выступления, задавая короткие и деловые вопросы. За все это время мне так и не пришлось поговорить. Поли оказалась не только талантливой журналисткой, актрисой по жизни, но подающим надежды крупным имперским чиновником-руководителем. Она так уверенно и спокойно распоряжалась своими генералами, что в иные минуты мне казалось, что эта женщина рождена для великой сцены, под названием «жизнь».

За три дня нашего знакомства я узнал о Поли столько, что казалось все об ней знаю и ничего нового в этой женщине нельзя открыть. Но с каждой новой встречей в Поли открывались новые и новые таланты и способности, которые не должны были бы в ней существовать. Вот и сейчас она одновременно исполняла не только новую для нее роль, но и основательно входила в права крупного имперского чиновника, становясь настоящим руководителем этого страшного имперского министерства. Я уже знал, что она по-своему восприняла смерть от инфаркта дежурного генерала, который столько сделал для успеха нашего предприятия, а мы даже имени его не узнали и не помогли ему в трудную минуту. Одним словом, во мне проснулось какое-то неприятное чувство по отношению к этой красавице журналистке. Но это чувство в данном случае нельзя было даже сравнивать с тем значением, которое придавалось переходу руководства имперского министерства внутренних дел в наши руки.

Наступил момент, ради которого я так долго протирал штаны в этом кабинете, когда генералы должны были сообщить о своей готовности произнести клятву верности новому имперскому министру внутренних дел или подать прошение в отставку. В том случае, если эта четверка генералов откажется произносить клятву верности, то их ожидали камеры по соседству со своим бывшим начальником, а в это кабинет для беседы была бы приглашена новая четверка других генералов. Разумеется, Поли об этих наших с Филиппом планах не знала, сейчас он действовала, как простой исполнитель задумок и планов других кириан. Но уж слишком много в эту роль «простого исполнителя» Поли вносила своего понимания ситуации и по-своему интерпретировала некоторые проблемы.

К моему удивлению, все четыре генерала поднялись на ноги и, прижив руки к левой стороне груди, начали произносить слова клятвы верности. Поли поднялась на ноги, молча, наблюдая за тем, как генералы произносили клятву, она принимала их клятвы верности. Я вместе с Филиппом стоял немного в стороне и наблюдал за церемонией. Одновременно я размышлял над тем обстоятельством, что этой поспешной церемонией произнесения клятвы Поли превращала генералов в клятвопреступников, Указ Императора Иоанна об ее назначении имперским министром внутренних дел еще не был подписан, поэтому эту церемонию сейчас не следовало бы проводить, было слишком рано, но промолчал.

Перед встречей с генералами, мы с Поли в деталях обсудили этот вопрос, и пришли к единому мнению, отложить церемонию произнесения клятвы на более позднее время, скажем, до завтрашнего утра. Я еще раз посмотрел на часы, стрелки которых показывали третий час утра. Получалось, что Поли по-своему поняла это наше взаимное решение. Но это обстоятельство меня сильно обеспокоило, только сейчас я понял, что эта женщина может по-своему интерпретировать любое другое мое распоряжение, при этом убеждая себя, что она правильно меня поняла. В этот момент я ощутил взгляд полковника Филиппа, который сидел, справа от меня и хорошо «слышал» по ментальному каналу все, что я думал о Поли. Я мысленно попросил его установить постоянное наблюдение за новым имперским министром внутренних дел. Полковник Филипп только успел кивнуть мне головой, подтверждая получение запроса, как прозвучал вызов на его браслете. Филипп поднял запястье руки к уху и через секунду его глаза весело засверкали зайчиками, я понял, что министерский сейф приказал долго жить.

Глава 9

Обстановка на улицах Сааны осложнялась с каждым часом, все большее количество жителей столицы предпочитали время по вечерам проводить в четырех стенах своих домов и квартир. Особо опасными становились улицы окраин и городских спальных районов, где местная молодежь переселилась на улицы, на глазах родителей и знакомых превращаясь в уголовный элемент. Имперская полиция в ночное время суток старалась там уже не появляться. Криминальный элемент захватывал целые городские кварталы, объявлял их зонами своего влияния и правил, самосудом подменяя имперскую префектуру, полицию и суды.

Несколько раз имперское министерство Поли демонстрировало свою решительность в борьбе с городским уголовным элементом и проводило акции его устрашения. Имперские внутренние войска на боевой технике въезжали в спальные кварталы, выставляли блокпосты и со стрельбой в воздух гонялись за малолетними преступниками. А более взрослых преступников неизвестные информаторы заранее предупреждали о готовящемся появлении в их районе имперских войск, они получали достаточно времени для того, чтобы укрыться в тайниках или вернуться на свои квартиры, где официально проживали. Через пару дней руководство министерства внутренних дел объявляло о полном уничтожении местного криминала и о возвращении на свои места имперской органов местного самоуправления. Причем, в прессе и в эфире галовидения появлялось множество статей и сюжетов. В своих материалах журналисты, захлебываясь от радости, говорили об очередной победе добра над злом, что уголовный элемент искоренен под корень, а имперский министр Поли приравнивалась к героической Жанне д'Арк, спасающей Кирианскую Империю.

Я особо не заморачивал себе голову похождениями министра Поли и ее генералов, для меня важным было то обстоятельство, что имперское министерство внутренних дел с появлением Поли начало переживать бурные дни перемен и обновления. Его генералы по уши увязли в интригах, дни и ночи проводили в очередях на прием к новому имперскому министру, при встрече, с которой, прикладывая все силы и старания, чтобы произвести на министра хорошее знакомство и сохранить свое положение в руководстве министерства. Они были настолько заняты этими своими делами, что у них просто не хватало времени ни на что другое, тем более заниматься или участвовать в заговоре. Материалы из сейфа бывшего министра внутренних дел подтвердили мое мнение по этому вопросу. В них четко и ясно говорилось о том, что министерство внутренних дел было вовлечено в клановый сговор и готовилось к участию в перевороте. Но вопросами контактов с заговорщиками и встречи с ними осуществлял сам бывший министр, который в своем министерстве никому и ничему не доверял. Карло сам контактировал с заговорщиками, а встречи с руководством заговора проводил на территории клана Зубров, выходцем из которого был. Ему, по всей очевидности, доставляло огромное удовольствие, когда сам сэр Роберт, Магистр клана Ястребов, приезжал в замок Зубров на переговоры. Тщеславие и бесконтрольное властвование погубило этого кирианина, на третий день пребывания в дворцовой темнице рано утром его труп был обнаружен в камере. Даже во дворце, который к этому времени, казалось бы, был полностью огражден от проникновения извне, так как охранялся панцирниками Валдиса и гномами Герцега, нашелся предатель, который кардинальным образом заткнул рот бывшему министру. По всей очевидности, Карло знал гораздо больше, чем успел нам рассказать.

Этот день не задался с утра, неудачный разговор с принцессой Лианой, а за завтраком бригадный генерал Мольт неожиданно заявил, что ему требуется заместитель, на которого он мог бы положиться. Это заявление мгновенно испортило мне настроение, любому кирианину требуются доверенные друзья, но почему мои друзья для решения простых вопросов обращаются ко мне. Если Мольту нужны доверенные офицеры, то пораскинь мозгами, оглянись кругом и подумай о тех офицерах, кого знаешь или с кем был долгое время знаком, попроси их помочь тебе в работе. Со временем эти люди станут и твоими друзьями, которым можно будет доверять дела и проекты, я же не могу по первой просьбам рожать друзей другим кирианам.

До глубины души раздосадованный и обиженный подобными просьбами, я через главные ворота дворца вышел на улицу, провожаемый в спину удивленным взглядами тяжелых пехотинцев и гномов, стоявших на контрольно-пропускном посту. Прошел мимо дота, замаскированного под театральную тумбу с рекламными афишами, и сразу же повернул в переулок, чтобы за мной не могли следить из дворца.

Утро было подобно моему настроению, лучи Желтого Карлика едва пробивались сквозь низкие дождевые тучи, готовые в любую минуту обрушиться на землю сильным ливнем, но дождь пока еще не накрапывал. Разумеется, полковнику Герцегу я не успел сообщить о своем намерении прогуляться вокруг дворца, так как оно внезапно родилось у меня в душе. Мне захотелось очутиться вне дворцовых стен, подышать свежим воздухом городских улиц и проспектов, своими глазами посмотреть на то, как сильно изменились городские улицы из-за разгула криминального элемента. Я был в немалой степени смущен и взволновал этим своим внезапным решением и повел себя, как школьник, сбежавший из школы с занятий.

Задрав голову к Желтому Карлику, я ловил его теплые лучи и ничего не замечал вокруг себя. Плохое настроение медленно растворялось и исчезало, я снова начал ощущать себя простым кирианином, а не машиной по исполнению просьб друзей. Переулок прошел от начала до конца с задранной кверху головой, пока животом не уткнулся в препятствие. Опустил глаза и вздрогнул от омерзения, передо мной стоял мальчишка лет тринадцати- четырнадцати. Сказать, что он был грязен, значит, ничего нельзя было бы сказать. Причем, этот парень имел светлые волосы и светлую кожу тела и лица, на фоне которых особенно выделялись грязь, синяки и царапины на видимых частях его тела и лица. А его одежда, парень был одет в такую рвань из мешковины, подобной которую я никогда и ни на ком не видел. От тела парня исходил смрад давно немытого тела, руки и колени были покрыты красными струпьями непонятного происхождения, а лицо было изборождено глубокими морщинами зеленого цвета. Это парнишка к тому мерзко подхихикал, демонстрируя, что во рту у него уже не было и половины зубов, а десны были непонятно черного цвета. Парнишка стоял передо мной, весь гнутый и ломанный, руки держал в карманах штанов, которые веревкой удерживались на поясе.

— Эй, мужик, дай закурить, — небрежно потребовал он.

Я был настолько ошеломлен его позой и столь грубым требованием, что не сразу обратил внимание на то, за спиной мальчишки высились два здоровых лба, в лицах которых невозможно было отыскать и намека на разум, но силой эти лбы были не обижены. Такие парни-буйволы рождаются и растут на экологически чистой крестьянской пище в глухих деревнях. Когда родители отправляют таких сыновей в поисках дополнительного приработка в города, то чаще всего они попадают в руки криминального мира, который использует их в качестве носителей дармовой мускульной силы. Я не успел даже двинуть губами, чтобы ответить, как два кулака столкнулись у моего носа. Было легко предугадать намерения этих увальней, поэтому я заранее отвел голову назад, чтобы избежать столкновения своего лба с крестьянскими кулаками, а перед собой поставил защитный экран. Послышались глухие удары кулаков об этот невидимый экран, а затем хруст ломающегося запястья и костей фаланг пальцев. Парни вложили столько силы в удар, что один из них сломал запястье, а другой — пальцы руки. Боль еще поднялась до их головного мозга, поэтому парни с недоумением посматривали на меня, как это, получилось, били изо всей крестьянской силы, а эта харя стоит себе, да еще и улыбается. Но я зря потратил столько времени, разглядывая этих супер силачей и омерзительного парнишку, расплата за это последовала немедленно, в затылке вспыхнул огненный шар боли и я потерял сознание.

* * *
Не думаю, что я долгое время находился без сознания. Когда открыл глаза, то Желтый Карлик по-прежнему находился в зените над головой, а я валялся на траве одного из городских сквериков, вокруг меня бесцельно бродило множество ребят и парней от десяти лет и старше. Осторожно, чтобы не привлечь к себе внимания, не отрывая головы от травы и не делая лишних движений, движением только зрачков глав я осмотрелся. Неподалеку от меня на мраморном пьедестале восседал парень, который по своему возрасту был явно старше других ребят и, по всей очевидности, являлся главарем этой банды. Рядом с ним я увидел старого знакомого, этого грязного и гнусного альбиноса-мальчишку, с которым столкнулся в переулке и который сейчас крутился перед главарем, прилагая невероятные усилия для того, чтобы главарь банды обратил на него внимание. В полицейских отчетах я читал, что в новых бандах введены в действие старые уголовные законы и понятия. Согласно этим правилам младший член банды бесправен и не имеет права обращаться с вопросами или каким-либо другим образом беспокоить старшего члена этой же банды до тех пор, пока тот не соизволит обратить на него свое внимание. В данный момент этот мальчишка всеми силами старался привлечь к себе внимание главаря банды, очень уж ему нетерпелось доложить о своем успехе.

Я догадался, что, как только мальчишке удастся переговорить с главарем банды, то моему спокойствию наступит конец, главарь непременно займется моею личностью, тогда я потеряю последний шанс на спасение. Я попытался пошевелить руками и ногами, но они были туго связаны веревками, которые несли в себя нечто непонятное, веревки блокировали мои паранормальные способности, причем, эти способности были частично блокированы. Я не мог развязать веревки на руках и ногах, они не поддавались моим мысленным усилиям, но мое плечевое оружие энергомет по-прежнему остался послушен моей силе воли и разуму. Поэтому особо не волновался по поводу своей дальнейшей участи, у меня было чем защитить себя. Только решил не спешить с активными действиями, а осмотреться, разобраться в ситуации и только в случае прямой угрозы своей жизни принимать необходимые меры.

Мальчишка все-таки сумел попасться на глаза главарю банды, тот снизошел до него и сейчас гнусность в образе мальчишки что-то нашептывала ему на ухо. Пару раз главарь посматривал в мою сторону, продолжая внимательно выслушать донесение шестерки, затем он протянул руку, мальчишка с подобострастием вложил в нее мой именной пистолет с имперскими вензелями на рукоятке, десантный нож и несколько кредитных карточек. Главарь банды собрал банковские кредитные карточки и небрежно швырнул их на землю, в этом вопросе я с ним был полностью согласен, слишком опасно было бы ими пользоваться. Главарь банды оказался большим любителем оружия и мой пистолет ему страшно понравился, он увлеченно вертел его в руках, вынимал и вставлял обойму и, как деревенский мальчишка, заглядывал в пистолетное дуло. Шевеля губами, пытался прочитать надпись на рукоятке, но, видимо, грамоты не хватало, отставил это дело, а пистолет снова взял в руку и нацелил его в лоб мерзкого мальчишки. Тот первоначально льстиво подхихикивал главарю банды, но, когда процесс прицеливания слишком затянулся, то еще больше побледнел лицом, а зрачки его глаза забегали по сторонам в поисках убежища.

Но выстрела не последовало, внимание главаря было отвлечено появлением в скверике новой группы молодых бандитов, которые притащили с собой пожилую чету. Главарь банды сунул пистолет за пояс и занялся разбором нового дела. Жена тесно прижималась к мужу в поисках поддержки, а муж твердо стоял на ногах, и смело смотрел в глаза бандитов, но ему было уже много лет и у него не было сил сопротивляться малолетним бандитам. Главарь приказал обыскать чету и сопляки бандиты первым делом отобрали сумочку у жены, а затем начали ощупывать стариков, лазить по их карманам. Скоро вокруг пожилой пары сгрудились практически все члены банды, некоторые из которых давали «ценные» советы парням, обыскивающим стариков, а другие от тоски издевались над попавшими в ловушку кирианами. Старик попытался сопротивляться, но, получив жестокий удар в солнечное сплетение, как подрубленное дерево, рухнул на дорожку и долго не мог отдышаться.

В этот момент на голову женщины обрушились все горести и несчастья, ее тискали грязными руками, сквернословили и пытались, как только можно унизить словами и действиями. Скоро эти молодые шакалы ночных улиц столицы стащили с нее одежду, оставив ее только в чулках и стоптанных туфлях. Женщине было страшно и стыдно стоять обнаженной перед этой толпой жестоких молодых людей, она пыталась прикрыться руками, но, когда поняла, что все это напрасно и что ее ожидает смерть, то попыталась отхлестать по щекам одного наиболее наглого бандита. Разумеется, молодые шакалы не предоставили ей такой возможности, а завалили на спину и принялись насиловать на глазах мужа. Старик не выдержал этого зрелища, он вскочил на ноги, бандиты не ожидали такой резвости от старого человека и в какой-то момент упустили его.

Но старик сумел сделать только несколько шагов к жене, как путь ему перекрыл главарь банды. Он ухватил старика за плечо рукой и резко повернул его к себе, а другой рукой сделал движение вперед и вверх. Со своего места я не мог разглядеть, что там происходило, так как спина старика перекрывала мне поле зрения, но, когда он безвольной куклой стал завалиться на землю, то я увидел жуткую рану на его животе. Когда тело старика коснулось земли, главарь нагнулся, засунул руку по локоть в эту рану и вскоре вытащил ее, держа красный комок на ладони. Это было сердце старика, которое только что перестало биться. Главарь поставил ногу на грудь умершего старика, поднял обе руки вверх, в одной руке был десантный нож в крови, а в другой — красный комок старческого сердца, он уже раскрывал рот, чтобы издать радостный вопль, но не успел.

К этому момент энергомет был уже активирован, цель определена, и первый выстрел из него взорвал голову главаря молодых садистов. До этого момента скверик напоминал сумасшедший дом, в котором стояли вопли и крики молодых членов банды, но, когда голова главаря разлетелась на брызги крови и мозга, то наступила мгновенная тишина. Слышался только всхлипывания старой женщины, которая была осквернена этими молодыми бандитами, но еще не знала о гибели своего мужа. Второй и третий выстрелы из энергомета я направил в середину толпы молодых отморозков, группировавшихся вокруг своей жертвы. Разрывы положили на землю многих молодых насильников, но они все еще не осознавали происходящего и не разбегались. А я продолжал стрелять, перейдя на автоматический режим стрельбы и стараясь положить, как можно большее число этих шакалов, а не кириан. Хотя стрелять приходилось из очень неудобного положения, я, по-прежнему, был связан по рукам и ногам и лежал на земле. Десять выстрелов из энергомета и большинство членов молодежной банды вслед за своим главарем отправились на небо на суд небесного Творца, только немногие, прикрываясь кустами и деревьями сквериками, пытались скрыться от наказания.

Когда наступила тишина, и стрелять больше было не в кого, в живых не осталось ни одного живого молодого бандита, я прекратил стрельбу и предпринял новую попытку избавиться от веревок, но и она оказалась неудачной. Смех сквозь слезы, да и только, мне удалось отправить на суд в небеса парней тридцать-тридцать пять, но я так и не сумел освободиться и избавиться от этой проклятой веревки, которой связал меня этот мерзкий мальчишка. Только сейчас я сообразил, что мне не удалось проследить, остался ли он в живых, или нет. Несколько раз я пытался мысленно связаться с Герцегом, но этот полковник гном-осел категорически запретил мне экспериментировать с его головным мозгом, говоря, что в случае необходимости ему сердце подскажет, где я нахожусь, и что со мной происходит, но, видимо, в этот раз сердце моего друга хранило молчание. Полиции не было видно или слышно, хотя мощное эхо от разрывов энергосгустков разносилось по всему кварталу. Я попытался мысленно соединиться с Ирреком, тот моментально откликнулся на мой вызов, в это время он принимал большую группу журналистами галоканала. Иррек выслушал мое сообщение и сказал, что немедленно свяжется с Герцегом, а также он хотел бы направить ко мне съемочную группу галоканала, которая могла бы подготовить репортаж по злободневной проблематике молодежных банд.

* * *
Журналисты и гномы Герцега прибыли практически одновременно, а вслед за ними нагрянул полицейский патруль. Гномы Герцега освободили меня от веревки, которую развязали в секунду, и которую я тотчас же сложил и убрал в карман. В свободное время постараюсь разобраться, что же такого скрывается в этой веревке, которая не поддалась моим способностям. Герцег старательно и далеко обходил меня стороной, стараясь не приближаться и притворяясь, что помогает журналистам Третьего канала галовидения готовить репортаж. Этот, сукин сын, нутром чувствовавший опасность, сейчас понимал, что я с ним могу сотворить, если он приблизиться ко мне. Когда я исчез, по своей вине, разумеется, то полковник Герцег вместе со своими гномами бросился разыскивать меня по всей столице. В тот момент его сердце так и не смогло ему подсказать адреса, где я мог бы находиться. А когда послышалась стрельба вблизи императорского дворца, а затем по браслету с ним связался Иррек и сообщил ему примерные координаты моего местонахождения. Гномы в этот момент находились в совершенно другом конце столицы, а затем Иррек по браслету сообщил Герцегу, что со мной произошло, то гномы сломя голову помчались к скверику, но прибыли туда с большой задержкой.

Когда съемки репортажа завершились, съемочная группа отбыла на галоканал, я вежливо попросил командира полицейского патруля, пожилого сержанта вызвать санитаров и очистить скверик от мертвых тел. Всего убитых, не считая пожилой четы, оказалось тридцать два подростка в возрасте от тринадцати до пятнадцати лет. От вида мертвых тел такого количества подростков у меня кошки заскребли на душе, одно дело воевать с врагом на поле боя и совершенно другое видеть убитыми ребят, которые так и не успели пожить. Когда среди убитых были обнаружены и тела трех девчонок, мне совсем стало плохо, а на глазах выступили слезы. Да и буйные друзья-товарищи гномы попритихли, они начали искоса поглядывать на меня и думать, неужели я не мог обойтись без такого количества трупов детей. Но, когда на шее одной из убитых девиц, гномы случайно обнаружили большое ожерелье из отрезанных ушей мужчин и женщин, они уже по-другому воспринимали общую картину побоища. Тут из дальнего угла скверика появился шатающийся гном с вытаращенными от ужаса глазами, который вначале не мог одно слово связать с другим, а руками махал в ту сторону, откуда появился. В том углу гномы обнаружили пятнадцать тел, лежащих вповалку, кириане были убиты ножами или забиты до смерти палками или камнями. Это были мужчины, женщины, подростки обоего пола, которые, по всей видимости, стали невинными жертвами этой банды. После этого даже полицейские перестали косо посматривать на меня и не думать обо мне, как о безжалостном убийце детей. Только тогда полицейский сержант окончательно поверил в то, что меня похитили и собирались убить.

Я уже поднимал ногу, чтобы подняться во флайер, когда снова увидел старого сержанта имперской полиции, завершающего составление протокола происшествия. Я подошел к нему и поинтересовался, почему же имперская полиция так поздно отреагировала на выстрелы в самом центре столицы. Пожилой сержант мрачно усмехнулся и объяснил, что с раннего утра обстановка в столице резко ухудшилась. Некоторые полицейские участки не только в столице, но и в отдельных провинциальных городах подверглись вооруженному нападению неизвестных лиц, которые были хорошо обучены и отлично вооружены Некоторые полицейские участки были захвачены, а полицейские обезоружены и вместо преступников брошены в камеры. Сержант, подумав немного, добавил, что это информация для служебного пользования, от широкой публики она пока скрывается. Информация поразила меня до глубины души и прозвучала, как раскат грома в ясном небе. Я знал, что рано или поздно заговорщики от разговоров перейдут к действиям, но не думал, что первый удар они нанесут по полицейским участкам. Уже находясь во флайере, я посоветовал сержанту, в том случае, если ситуация в столице станет совсем плохой и перед ним возникнет дилемма выживания, то обратиться в императорский дворец, найти меня и я обязательно постараюсь ему помочь.

Мы моментально могли бы добраться до имперского дворца, но я решил заглянуть в ближайший полицейский участок, чтобы узнать, как там обстоят дела.

Имперские полицейские участки строились по единому проекту, большое четырехэтажное здание со служебными кабинетами на этажах и большим подвалом, где располагались камеры предварительного заключения для преступников и некоторые другие служебные помещения. Здание огораживалось высокой стеной сколючей проволокой поверх стены, а внутренний дворик делился на отдельные сектора. В стене для въезда транспорта имелись одни ворота с автоматическим шлагбаумом, охранявшимися вооруженным полицейским. В стене имелся отдельный вход, по которому кирианские граждане посещали в случае необходимости офицеров полиции. Этот проход никем не охранялся.

Полицейских участок, к воротам которого мы подлетели на флайере, по всей очевидности, только что подвергся нападению. Разбитые вдребезги створки ворот валялись на земле, шлагбаум не функционировал, а над зданием поднимался легкий дымок. Во дворе участка не было видно ни одного полицейского, пара трупов городских бомжей валялись у неохраняемого прохода в полицейский участок. Бойцы Герцега быстро развернулись в цепь и, сняв фазерные автоматы и карабины с предохранителей, стали осторожно приближаться к зданию полицейского участка. Я в сопровождении двух гномов автоматчиков мелкой рысцой потрусил к неохраняемому входу в участок. В этот момент краем глаза я заметил движение в одном из окон второго этажа офисного здания, расположенного напротив полицейского участка. Мое сердце забилось с удвоенной частотой, а в голове появилась мысль о приближающейся опасности. Падая на вытянутые вперед руки, я проорал своим гномам:

— Ложись.

Над нашими головами прошелестел красный шар пламени и врезался в здание полицейского участка, широко и гулко прокатился звук разрыва. Здание полицейского участка приподнялись, словно собралось взлететь в небо, а затем с глухим шипением обрушились внутрь периметра своего фундамента. Над руинами возникло большое серое облако пыли, которое массой пылевой взвеси заглушило разгоравшееся пламя пожара. Мои гномы тут развернулись и помчались в сторону офисного здания. Вскоре они вернулись, таща на плечах трубу пехотного огнеметного орудия, снаряд которого поднял на воздух здание полицейского участка. В офисном здании гномы, разумеется, никого из кириан не обнаружили. По счастливой случайности и благодаря моему своевременному предупреждению никто из гномов не пострадал при взрыве, правда, два гнома на короткое время потеряли слух, слишком близко они оказались к центру разрыва. В то время, когда мы ползали по развалинам, пытаясь определить, имеются ли живые полицейские под образовавшимися завалами, в различных кварталах Сааны послышались еще несколько похожих взрывов.

Я приказал Герцегу оставить нескольких бойцов, чтобы они продолжали раскопки и в случае необходимости оказали помощь в живых полицейским, а с остальными бойцами решил посетить здание Городского управления полиции. Мне хотелось встретиться и познакомиться с неуловимым генерал-лейтенантом Сази и выяснить, что сейчас происходит в имперской полиции, что это за нападения на полицейские участки.

Еще на подлете к зданию Городского управления полиции наш флайер был обстрелян зенитными ракетами малого калибра. Я глазам своим не поверил, когда увидел, как зенитные ракеты начали срываться с направляющих рельсов ракетных станков, стоящих на крыше здания. На все наши запросы по телефонным линиям отвечал один только автоответчик, который советовал не приближаться к зданию полицейского управления, находящемуся под охраной автоматических охранных систем. От зенитных ракет нам удалось уйти, видимо, полицейские были плохими ракетчиками или их компьютерные программы управления пусками ракет слишком устарели. Но ракеты были серьезным и весомым аргументом, с которым следовало бы считаться, поэтому мы развернули флайер и полетели в императорский дворец. На обратной дороге мы нам встретились дымящиеся развалины еще одного полицейского участка, а в спальных районах столицы заметили большие толпы мародеров, грабящих продуктовые магазины и лавки.

Уже находясь в своем дворцовом кабинете, по интеркому я связался с Поли и поинтересовался, что она может сообщить по обстановке в столице, сложившейся к настоящему моменту. Министр доложила, что сегодня положение резко ухудшалась не только в Саане, но и во многих крупных и мелких городах Кирианской Империи. Стали массовыми грабежи и насилие над гражданским населением, полиция самоустранилась от несения патрульной службы, криминальный элемент распоясался и бесчинствует на улицах городов. А в некоторых случаях, в частности, на западной границе Кирианской Империи имперская полиция принимает активное участие в уличных беспорядках на стороне бесчинствующей молодежи. По имперским городам пошли слухи, что полиция в целях повышения самозащиты городских и сельских жителей от нападений бандитов и мародеров планирует выдать на руки оружие населению. Все попытки найти и связаться с генерал-лейтенантом Сази, чтобы разъяснить ситуацию с имперской полицией, оказались безуспешными. Только по одному из его телефонов отвечает автоответчик, который проинформировал, что генерал лейтенант Сази в данную минуту занят и не может подойти к телефону. Я поинтересовался, какие конкретно меры имперское министерство внутренних дел собирается принять, чтобы нормализировать обстановку в имперских городах и возвращению полиции под юрисдикцию имперского министерства. Министр Поли пояснила, что по ее приказу войска внутренних дел Империи подняты по тревоге и вводятся в города, где занимают позиции по охране имперских учреждений и органов власти, а также по предотвращению антиимператорских манифестаций и общественных беспорядков. Начальник генерального штаба Империи генерал Мольт в рамках своих возможностей оказывает имперскому министерству внутренних дел помощь войсками, но и у него имеются свои проблемы, добавила Поли в заключение своего доклада.

Если вдуматься в слова, только что произнесенные имперским министром Поли, то получалась совершенно нерадостная картина. Общественные беспорядки начались в тот момент, когда мы оказались к ним совершенно не готовыми. Причем, основной удар заговорщики нанесли по имперской полиции, тем самым блокируя действия имперских властей по локализации и устранению беспорядков на улицах городов. Мы, по-прежнему, нуждались во времени, чтобы консолидировать свои силы и противостоять планам заговорщиков.

Таким образом, в Кирианской Империи складывалась положение, в рамках которого мы еще не могли войсками противостоять заговорщикам и были вынуждены тянуть время, чтобы нанести удар в решающий момент. Одновременно мы проводили одно за другим мероприятия, не позволяя войскам заговорщиков выйти на улицы для осуществления военного переворота по захвату верховной власти в Империи.

К моему глубокому сожалению, на данный момент наиболее страдающей и мучающейся стороной политической ситуации оказались народные массы, лишившиеся последней защиты от наступающего уголовного элемента.

* * *
В разговоре с Поли мне наиболее всего запомнилось слово «манифестация», которое резануло мой слух своей острой политической направленностью. Я всегда считал, что по складу своего характера и по отношению к реформаторским идеям развития общества, меня следует относить к умным, прогрессивно настроенным и политически активным кирианам. Мне хотелось своей деятельностью нести просвещение, стабильность и процветание народам Кирианской Империи. Я сторонился консерваторов и избегал политических мракобесов, мировоззрение которых было для меня совершенно неприемлемо. Нельзя народ заставлять жить старыми канонами, нельзя держать народ в повиновении слепым страхом перед инновациями и прогрессивным развитием общества. Даже тогда, когда мне приходилось временно замещать Императора Иоанна и становиться у руля руководства Кирианской Империей, то я никогда не препятствовал проникновению новому в различные слои имперского общества, то и тогда смело и открыто выступал за прогрессивные преобразование и новые принципы демократических начал во благо народа и Империи.

Но, как оказалось, подобное понимание своих жизненных принципов и устоев, подобной оценки своей прогрессивной роли в развитии Кирианской Империи, было только моим воображением и стоящих плечо о плечо со мной соратников и друзей, моим личным мнением о самом себе. Но как показывал практический опыт, многие кириане, в том числе и некоторые мои друзья и приятели, были не полностью согласны с этим моим мнением.

Враги и прямые оппоненты думали иначе и совершенно по-другому оценивали мою личность и мои поступки, совершаемые на государственном поприще. Они придерживались той точки зрения, согласно которой я всеми силами борюсь за сохранение давно изжившей себя системы императорской власти только из-за того, что в ближайшее время намерен сменить на престоле Императора Иоанна. По их мнению, судьба сыграла со мной злую шутку, позволив, случайной встречей и женитьбой на принцессе Лиане, императорской дочери, соприкоснуться с верховной властью в этом государстве, в результате чего я потерял разум и голову перед ее величием и безграничием, стал властолюбцем. В настоящий момент вместо того, чтобы «по-доброму» уступить власть более прогрессивным кирианам и формам правления, я предпринимаю шаги по сохранению и укреплению «старого, не прогрессивного и не демократичного» способа правления народными массами. Эти «народные представители» считают, что ради того, чтобы рано или поздно взять императорские полномочия из рук своего тестя, я уже сейчас готов развязать кровопролитную гражданскую войну, ввергнув в пучину несчастий и бедствий великий кирианский народ.

Причем, этой точки зрения, правда, в несколько иной, более слабой интерпретации, как выяснилось, придерживаются и моя самая надежная опора в борьбе с заговорщиками, — гномы полковника Герцега. Гибель бандитствующих подростков в столичном скверике они восприняли, как доказательство того, что меня ничто не оставит в борьбе за верховную императорскую власть. Они посчитали, что ради достижения этой цели я готов отправить на эшафот даже не достигших совершеннолетия подростков. Поэтому гномы в глубине своих душ осудили мой поступок, весьма неодобрительно восприняв обнаруженную в сквере гору трупов тинэйджеров. Но самым удивительным оказалось то, что гномы считали, что я в полном праве бороться за императорское наследие и в праве в этой борьбе применять любые методы и способы воздействия на противника. Только великое духовное наследие подгорного народа запрещало гномам поднимать руку и оружие на детей и женщин, вот по этой стороне дела они меня и осуждали.

Я хорошо понимал и знал о том, что все происходящие беспорядки в имперских городах, планировались, организовывались и финансировались из одного источника, координационного центра, созданного имперскими родовыми кланами. Магистры кланов хорошо понимали, что законодательство Кирианской империи не позволит им легитимным путем прийти к власти в Империи, поэтому они взбунтовали народ и его руками хотели осуществить захват этой власти. Они льстивыми словами и сладкими обещаниями демократических свобод задурили народную голову, сумели его оседлать и вывести на борьбу против Императора Иоанна. Этот Император в свое время немало сделал, провел через имперские правительство и Сенат немало законов о защите прав народа от произвола богатых промышленных и земельных магнатов. А сами промышленники и магнаты были магистрами и высшими руководителями имперских родовых кланов. Если бы народ Кирианской Империи знал о том, что выходит на улицу под руководством и знаменами имперских кланов, то свой гнев он тут же обратил бы против этих кланов.

Тысячелетиями кирианский народ боролся против засилья и угнетения средневековыми феодалами, которыми были и по настоящее время остаются родовые кланы Империи. Когда император династии иоанидов освободил народ Империи из-под власти феодалов, предоставив ему самостоятельно решать вопросы своего бытия, возможность жить, работать и богатеть в рамках имперского законодательства, то расцвела народная культура, исчезла проблема безработицы. Империя стала независимым и великим государствам. Сейчас, когда кирианский народ начал осуждать императорскую власть и вышел на улицы с антиимператорским лозунгами, то в настоящий момент требовалось организовать и провести разъяснительную работу с кирианским народом, рассказать ему о том, кто именно ведет борьбу против императорской власти и каких целей при этом придерживается. А также срочно требовалось, любой ценой, заставить имперскую полицию приступить к исполнению своих обязанностей и навести порядок в городах.

Я вызвал к себе генерала Валдиса и попросил его к вечеру подготовить реальный план захвата здания Городского управления полиции, предупредив генерала о том, чтобы захват здания осуществлялся в тишине, без выстрелов и применения артиллерии. Генерал Валдис выслушал просьбу-приказ, лихо козырнул и отправился выполнять задание.

Потом некоторое время в одиночестве посидел за рабочим столом, размышляя над тем, кто в данный момент мог бы мне помочь и взять на себя работу и руководство сектором организации и осуществления контрпропагандистской борьбы с заговорщиками. Передать это дело на исполнение в имперское министерство пропаганды было бы неразумно, имперские чиновники слишком медлительны и инертны, им потребуется слишком много времени на раскачку и организацию работы. Здесь требовалась сильная личность, которая знала бы истинное положение дел в данном секторе, которая была бы быть достаточно инициативной и самостоятельной. В руках такой личности будут значительные финансовые средства, значит, она к тому же должна неплохо ориентироваться и в финансовых вопросах.

Сколько бы я ни думал по этому поводу, рядом со мной не было такого кирианина, который свободно владел всеми этими вопросами. Поли была хорошо известна в журналистских кругах, неплохо ориентировалась в средствах массовой информации и хорошо знала владельцев галоканалов, газет и журналов, но я не рискнул бы ей доверить большие финансовые средства. Да и к тому же девушка настолько глубоко ушла в работу имперского министра внутренних дел, что сейчас ее отрывать от этой работы, да и поручать ей новой сектор было бы не совершенно разумно. А потом, кого бы я мог поставить на ее место имперского министра?! Оставался один только мой старый друг и товарищ Иррек, который почти за месяц руководства Третьим галоканалом многому научился, а его заместитель Нанио показала себя ответственным руководителем и уже сегодня может самостоятельно им руководить.

Я попросил Герцега найти Иррека и попросить его, чтобы он срочно приехал ко мне за новым назначением.

Переговорил с генералом армии Мольтом, который спокойным и размеренным голосом рассказал мне о состоянии дел в вооруженных силах Кирианской Империи. Генералу, после полумесяца пребывания на посту начальника имперского Генерального штаба Империи, удалось в той или иной мере взять в свои руки управление имперскими вооруженными силами, стабилизировать кадровую ситуацию в Генштабе Империи. Он уволил в отставку наиболее неустойчивых и политически неблагонадежных генералов и маршалов, а на освободившиеся вакансии продвинул молодых генералов и полковников из провинциальных округов и гарнизонов. В этом вопросе Мольт работал в тесном контакте с сэрами Серхио и Борге, которые отлично разбирались в этих вопросах и разумно подходили по выдвижению представителей своих кланов. В настоящий момент один только столичный округ сильно связывал генералу Мольту руки, в этом округе офицерами гвардейских полков служили дети и внуки представителей Ястребов, Медведей и Муравьев, поэтому их было практически невозможно стронуть с места или перевести на другую вакансию. Если в недавнем прошлом гвардия Империи являлась его личной опорой, стабильной, и наиболее приверженной идеям императорской власти частью вооруженных сил Империи, то сейчас гвардия представляла элитное болото фронды, крамолы и основной распространительницей антиимператорских идей. Мольт сумел вывести из столицы одну из гвардейских дивизий, первую гвардейскую бронетанковую дивизию и направить ее в летний лагерь для освоения поступающей новой бронетанковой техники. Две другие гвардейские дивизии, из которых одна десантная, по-прежнему оставались в своих столичных казармах.

Генерал армии Мольт перебросил в столицу свою бывшую штурмовую бригаду прорыва, которая должна была прибыть в столицу со дня на день. К настоящему моменту мы располагали достаточными силами, чтобы не позволить заговорщикам одним ударом захватить императорский дворец, но у нас не было достаточно войск, чтобы бороться за полное обладание столицей. В имперских провинциях наши дела были лучше, так как командование военных округов в той или иной степени поддерживали императорскую власть, но гражданское население все больше и больше поддерживало заговорщиков. В заключение разговора с Мольтом, я попросил генерала армии по возможности дальше убирать из столичного региона тяжелое и ракетное вооружение, истребительную и бомбардировочную авиацию.

Неделю назад в отсутствие Императора Иоанна я лично подписал первый императорский указ о присвоении бригадному генералу Мольту звание «генерала армии». Старик долго кочевряжился и не хотел принимать этого звания, говоря, что в качестве руководителя имперского Генерального штаба обладает достаточной властью, чтобы руководить войсками. Но, в конце концов, сдался и согласился его принять, даже немного прослезился. Все-таки он столько лет верой и правдой прослужил Императору и Кирианской Империи, и только сейчас его службу по достоинству оценили.

Принцесса Лиана выглядела превосходно, когда ее лицо появилась на экране дисплея моего разговорника, я получал огромное удовольствие, его рассматривая. Жена уже не выглядела той бесшабашной девчонкой-студенткой, с которой я так неожиданно встретился, но она особо и не изменилась, сумела сохранить девичью стройность фигуры и красоту форм. Я не сказал бы, что женственность и сексуальность после двух родов навсегда ее покинули, нет, они навсегда остались при этой прекрасной женщине. Только принцесса немного повзрослела, набралась опыта, сохраняя в себе нечто такое, что меня постоянно влекло и тянуло к ней. Я скучал без нее и наших детей. В эти полмесяца разлуки мы много и часто общались по разговорнику. Каждый разговор приносил нам обоим много приятного, но в тоже время нам так хотелось коснуться друг друга, чтобы еще раз взглянуть в глаза друг друга.

В последнее время принцесса Лиана стала много интересоваться вопросами политического характера, пытаясь выяснить, какую я позицию занимаю по тому или иному вопросу. Она обижалась и, по-детски поджимала губы, когда я ей прямо говорил, что некоторые проблемы я не могу охарактеризовать одним словом, их следует рассматривать со многих сторон и каждая сторона имеет свое собственное определение. Наши беседы по разговорнику в обязательном порядке завершалась подробными рассказами о детях. Кроха Лана была еще слишком мала, но, по словам ее мамы, девочке очень нравилось быть центром внимания взрослых, а с Императриссой она проводила все свое время. Артур постоянно находился вне дома на свежем воздухе, часто вместе с гномами охранниками ходил на рыбалку. Но и парень был обижен на меня за то, что я мало, по его словам, уделяю ему времени и внимания. Артуру очень хотелось, хотя бы на пару дней, слетать ко мне в столицу, чтобы своими глазами посмотреть на то, что там происходило. Когда я задавал принцессе Лиане вопрос о ней самой и о ребенке, которого она начала вынашивать, то принцесса уходила от ответа, произнося одно только слово «нормально».

Домашний доктор Дарио всегда находил время, чтобы позвонить мне и подробно проинформировать о здоровье принцессы и моих детей. Это он в одном из таких разговоров сообщил мне, что у нас с принцессой будет третий ребенок.

* * *
Иррек появился в кабинете таким радостным и оживленным, что у меня при виде его улыбающегося лица, болезненно сжалось сердце. Дружище очень надеялся на то, что, наконец-то, освободился от этой проклятой должности генерального директора Третьего галоканала, и теперь может вернуться на должность мое личного летчика, чтобы снова парить в небе и космосе. Он влетел в кабинет и радостно ринулся к моему столу, чтобы получить информацию о своем новом назначении. Но в этот момент я беседовал по телефону с Филиппом, обсуждая проблему возрождения имперской полиции, поэтому не мог с ним переговорить. Как только я положил трубку на рычаг телефонного аппарата, а Иррек привстал в кресле, чтобы задать свой вопрос. Но в кабинет вошел генерал Валдис с крепким кирианином среднего роста в форме имперского десантника без знаков различия. Генерал Валдис отрапортовал, что в столицу прибыла имперская штурмовая бригада прорыва со всем вооружением и личным составом. Он представил мне сопровождавшего его офицера десантника, которым оказался полковник Жека, командир только что прибывшей штурмовой бригады прорыва.

Имперская штурмовая бригада прорыва являлась оперативно-тактическим соединением и могла выполнять боевые задачи, как во фронтовой линии, так и в глубоком тылу противника. Она состояла из полка мотопехоты, двух полков бронетехники и самоходной артиллерии, двух дивизионов тяжелой артиллерии. Солдаты бригады прошли обучение и боевую подготовку в рамках различных программам, повоевали в имперском Пограничье, отражая налеты армейских подразделений или диких кочевых племен соседних государств, перехватывая караваны с наркотиками и большие группы контрабандистов. Принимая во внимание тот факт, что основной специальностью штурмовых бригад было прорыв долговременных укреплений и позиций противника, два полка бронетехники могли действовать на любой местности и даже в городских кварталах. А солдаты и унтер-сержанты бригады умели вести уличные бои штурмовыми тройками и целыми командами, блокировать и захватывать отдельные здания, кварталы и сами города.

Я выслушал рапорт Валдиса и пожал руку полковнику Жека, уже сегодня ночью бойцы его бригады продемонстрируют нам свою выучку и подготовку при штурме здания Городского управления полиции. Но до этого момента мне надо было разрешить одну небольшую проблему, поэтому я извинился перед Валдисом и Жека и попросил Иррека сопровождать меня. В лифте к нам присоединился полковник Герцег с взводом своих вооруженных до зубов проходимцев гномов. Мы поднялись на крышу дворца и направились к десантным глайдерам, которые стояли неподалеку от лифтовых шах, выстроившись в две боевые линейки.

Вечерело, на крыше было прохладно. Кожаная куртка, в последнюю минуту наброшенная на плечи, хорошо защищала меня вечерней свежести. Иррек же в своем модном тонком костюмчике и зубами выстукивал популярный мотивчик одного латиноамериканского танца. Тоже мне, а ведь в свое время Иррек был настоящим виртуальным мужиком, которому все было нипочем! Цивилизация сделала его homo sapience, но одновременно превратила в слабое, изнеженное существо, которое без благ этой же цивилизации не представляет, как может существовать. В десантном отсеке глайдера было тепло и не было никакого сквозняка. Пилот глайдера, дождавшись момента, когда последний гном захлопнет люк десантного отсека, тут же пошел в набор высоты. Воздушное пространство столицы, в отличие от городских улиц и площадей, строго контролировалось ПВО и ВВС Империи, поэтому пилоту глайдера пришлось пройти опознавание, прежде чем ему разрешили пролет над столицей и приземлиться на крыше одного из высотных зданий города.

Большой ватагой мы прошли в грузовой лифт и спустились на десятый этаж здания, превращенный в огромную приемную, где работали две секретарши, и несколько человек ожидало приема. Герцег повел себя так, как гномы всегда ведут себя на широкой публике, без особого смущения и робости он потащил меня за собой к дверям одного из кабинетов и решительно взялся за его ручку. По всей очевидности, одна из секретарш еще не встречались с гномами, поэтому не ожидали от маленького и симпатичного кирианина с большой бородой подобной наглости. Она всполошилась и бросилась преграждать дорогу Герцегу, но мы с ним уже шагали через порог кабинета. Я не успел и слова сказать, как оказался в большом кабинете, где два кирианина мирно беседовали за маленьким столиком и неторопливо пили чай.

Я вздохнул с облегчением, в одном из мужчин узнав имперского министра финансов Юниса, с которым уже встречался и мы подружились. Напротив Юниса сидел хорошо одетый мужчина интеллигентного вида в очках с оловянной оправой. На звук открывающейся двери имперский министр Юнис обернулся и, моментально узнав меня, выскочил из-за столика и направился меня встречать. Полковник Герцег явно не ожидал подобного проявления дружеских чувств и намерений. Он выдвинулся вперед меня и, многозначительно положив руку на кобуру с ручным фазером, преграждая собой тому дорогу. Но министр Юнис сделал вид, он не заметил полковника Герцега, и прямо над его головой начал пожимать мне руку. Я с интересом рассматривал лицо Юниса и думал, почему имперский министр сделал вид, что не заметил моего гнома охранника. Своим поведением он поставил его в щекотливое положение, а гномы злопамятны, рано или поздно Герцег отомстит ему за подобную недобрую шутку. Мне же подобные скандалы между своих кириан были совершенно не нужны! Полковник Герцег в этот момент походил на перезревший помидор, вставь детонатор в известное место и он взорвется. Но я был воспитанным и тактичным кирианином, поэтому сделал вид, что ничего особенного не произошло и, пожав руку с министром Юнисом, вслед за ним отправился к чайному столику.

Министр Юнис представил мне своего собеседника, которого назвал доктором Роббером, советника императора по вопросам пропаганды и агитации. А я подумал, ну, прямо, настоящий вечер чудес, ехал к министру Юнису посоветоваться и попросить помощи в финансировании одного проекта, а он нам тут же представляет кирианина, который на своем горбу тащит груз ответственности за работу имперских средств массовой информации и имперского галовидения. К сожалению, полномочия этого советника императора были весьма ограниченными. Если этот человек в оловянных очках мог делать все что угодно с имперскими средствами массовой информацией и имперским галовидением, то все вопросы, которые касалось частных СМИ и частного галовидения, были вне его компетенции. Частные владельца и акционеры средств массовой информации за своими спинами имели столько инвесторов и банкиров, которые по одной только просьбе кланов Ястребов, Медведей и Муравьев выделяли им столько имперских кредитов, что они плевать хотели с высока на мнение доктора Роббера в придачу с его Императором Иоанном.

Я вежливо попросил все еще раздраженного полковника Герцега пригласить в кабинет нашего Иррека, который из-за присущей ему врожденной стеснительности и застенчивости так и не решился перешагнуть порог кабинета министра на глазах гневной министерской секретарши.

Пока Герцег бегал за Ирреком, я подошел к бару за спиной доктора Роббера, взял небольшой бокал и налил себе клюквенного сока, цвет которого соответствовал цвету кагора, пусть собеседники думают, что я пью вино. Появился Иррек, смущенный и с красным румянцем до бровей, он настолько волновался, что чуть не пролил на стол мой же бокал морса. С большим трудом мне удалось усадить взволнованного друга в кресло, приказав ему внимательно прислушиваться к разговору и не перебивать собеседников.

* * *
Когда в кабинете окончательно восстановилось спокойствие, доктор Роббер сделал небольшое сообщение о положении дел на идеологическом фронте Империи, которые он впервых же словах охарактеризовал, что они носят отвратительный характер. Если до конца прошлого года частные владельцы СМИ и частного галовидения еще придерживались каких-то правил поведения с органами имперской власти и прислушивались к мнению официальных представителей этой власти, то сегодня ситуация коренным образом изменилась. Частные владельцы и их печатные органы и галоканалы начали петь хвалебные дифирамбы, эпохе демократии, понимая, что теперь они сами могут формировать и направлять общественное мнение Кирианской Империи. Но случилось так, что их мнение по многим аспектам стало противоречить позициям, которым имперское правительство и имперский Сенат придерживались целое тысячелетие. Все было ничего и подобное понимание свободы слова можно было бы выдержать, критика власти всегда была полезным делом для власти предержащих. Благодаря такой критике они вовремя узнавали о том, какие проблемы стоят перед народом, какие противоречия назревают в социальных, образовательных, экономических и производственных сферах жизни народных масс. Без существования такой критики со стороны четвертой ветви имперской власти и знания реальных народных проблем, имперская пропаганда не смогла бы утверждать, что императорская власть правит во имя народа и для народа.

Но критики бывают разными, так произошло и в этом случае. В частных и независимых СМИ и галовидении возникла и начала развиваться новая тенденция. Страницы газет и журналов, а также на экранах частных галоканалов начали появляться галоматериалы, в которых добропорядочная критика сменилась злопыхательством и призывами к свержению нынешнего Императора Иоанна и уничтожению членов его семейства. В таких материалах утверждалось, что лично Император Иоанн и отдельные члены его семьи виноваты в том, что рабочие получают маленькие зарплаты, а крестьяне собирают не плохие урожаи. Что имперская интеллигенция лишена свободы выражения слова, а купечество не может свободно передвигаться по Кирианской Империи. Что в Империи имеется множество тюрем, в которых страдают и мучаются тысячи и тысячи политических заключенных. Что вооруженные силы из-за императорской бездеятельности потеряли боеспособность и не в состоянии защищать границы великой Империи. Эти материалам, публикуемые изо дня в день, внушали простому кирианскому гражданину, что кирианский народ живет плохо, недоедает, страдает и мучается под императорским игом. Кириане никогда не интересовались официальной статистикой, в которой реальными цифрами и фактами опровергались все эти оплаченные имперскими кредитами измышления продажных журналистов. Но когда таких материалов была тьма-тьмущая, а каждый частный галовизионный ящик показывал голову ученого с очками на носу, который с ученым видом бубнил о низком уровне жизни кириан в Империи, то обязательно находились граждане, которые верили этим сумасшедшим бредням. Разумеется, ни один имперский гражданин не пытался разобраться в том, а какую именно жизнь можно считать хорошей, а какую жизнь плохой? Но раз ему говорили, что с уходом Императора Иоанна жизнь в Империи исправится и станет гораздо лучше, то он начинал этому искренне верить.

Разумеется, аппарат Императора Иоанна не сидел, сложа руки, только наблюдая за появлением и развитием этих негативных тенденций в средствах массовой информации и на частном галовидении. Было принято императорское решение о создании имперского министерства пропаганды, но чиновничий бюрократический аппарат нового министерства не спешил с претворением в жизнь замыслов и решений Иоанна. Прошло уже несколько месяцев с момента принятия этого решения, а воз и ныне там. Свое слишком медленное продвижение вперед имперские бюрократы мотивируют острой нехваткой финансовых средств. И это происходит в тот момент, когда родовые кланы не испытывают недостатка в таких средствах.

По собственному опыту я хорошо знал, что, когда речь заходила о деньгах или о большом гонораре, то журналисты, независимо от того, на какой орган печати или галоканал они работали, работали на совесть, выполняя полученное задание. Они, своим талантом владения пером или микрофоном, в заказанных материалах убеждали читателей или галозрителей в том, что никогда не существовало и не могло существовать. Попытки переубедить журналистов и словами доказать им, что подобное отношение к основным принципам свободы средств массовой информации угрожают существованию и независимости Империи, стабильности и процветанию имперского общества, ни к чему не приводили. Светила и простые журналисты страшно обижались подобным обращениям имперских властей и тут же начинали говорить о свободе слова и печати, в иных случаях продолжая свою работу по разрушению имперских устоев и основ.

Наша беседа проходила именно в том направлении и именно таким образом, как мне этого хотелось, затрагивались и освещались вопросы. Даже Иррек увлекся ходом этой беседы и внимательно следил за тем, к чему она клонилась. Министр Юнис первым ухватил суть нашей проблемы в этом секторе и первым предложил ее решение — скупить на корню частные и независимые средства массовой информации галоканалы. Именно этого я добивался от своих собеседников, чтобы они правильно оценили ситуацию и предложили бы, как из этой ситуации выйти. К этому времени заработал план министра Юниса по перехвату финансовых потоков заговорщиков, которые они крали из бюджета Кирианской Империи. Он эти потоки переориентировал на банковские счета банков, которые поддерживали нашу сторону. Этими финансовые средства полностью контролировались нами, никто не мог ими воспользоваться без моего на то согласия.

Но согласно действующему законодательству Кирианской Империи, имперские чиновники и министры не имели права осуществлять частную предпринимательскую деятельность. Поэтому перекупку частных и независимых средств массовой информации нельзя было бы поручить имперскому министру Юнису или имперскому советнику доктору Робберу. Настал черед и моего друга Иррека, который уловил суть ситуации и сообразил, что в самые ближайшие дни ему придется превратиться в медиамагната, который и займется практической работой.

Министр Юнис проинформировал меня о том, что по его поручению и его доверенными людьми недавно создана и официально зарегистрирована небольшая инвестиционную компания. Компания имеет небольшой офис и персонал в центре Саана и готова в любой момент развернуть свою деятельность. Акции компании он уже сейчас готов передать в мой архив, оставив себе и доктору Робберу восемь процентов. В нерабочее время он будет курировать финансовую сторону деятельность компании, а доктор Роббер будет отвечать за конкретные шаги по приобретению частных и независимых средств массовой информации. Оставалось только Иррека ввести в совет директоров и назначить генеральным директором этой компании, перевести на ее счет несколько миллиардов кредитов и пожелать компании счастливого плавания в море инвестиционного бизнеса.

Иррек включился в общий разговор, стал задавать уточняющие вопросы. А я потерял интерес к разговору, меня уже не интересовали детали сделки. Я с удовольствием прикрыл глаза, желая, немного отдохнуть в тиши министерского кабинета пока Иррек решал свои вопросы.

Глава 10

Бойцы полковника Жека были настоящими профессионалами своего дела, в течение пяти минут они отключили охранные программы главного полицейского терминала, заставив навсегда замолчать автоматические огневые точки, установленные на крыше здания и по внешнему периметру здания. Когда мы приблизились к самому зданию Городского управления полиции, то встретили новое препятствие, все его входы и выходы, а также окна первого и второго этажей были плотно замурованы мешками с песком. Попытки бойцов ломами или прикладами фазерных винтовок и автоматов пробиться во внутрь здания, ни к чему не привели.

Тогда полковник Жека отдал новый приказ и к зданию подогнали несколько глайдеров бригады. В тот момент я полагал, что командир бригады решил воспользоваться этими глайдерами, поднять бойцов на крышу и оттуда начать штурм здания, но ошибся и, раскрыв рот от удивления, наблюдал за тем, что делали его бойцы. Солдаты достали из глайдеров длинные палки и, состыковав их в еще более длинные шесты, примерно, в шесть — семь метров длиной. Затем один из бойцов вставал у навершия шеста и стремительно бежал к стене здания, а сзади двое бойцов толкали его к стене. Когда впередибегущий боец добегал до стены, то он не остановился, а продолжил свой бег… по вертикальной поверхности стены. А двое его приятелей, сзади, помогали ему преодолевать земное притяжение и шестом заталкивали к окнам третьего этажа здания полицейского управления. Десять имперских пехотинцев практически одновременно оказались на третьем этаже и, прикладами фазерных автоматов и карабинов разбив стекла окон, по одному исчезали в окнах третьего этажа.

А этот несколько своеобразный лифт по доставке бойцов на третий этаж продолжал свою непрерывную работу, поднимая одну за другой на третий этаж боевые группы. Вскоре рядом с нами осталась только группа боевого прикрытия, да и Герцег со своими гномами, которые внимательно наблюдали за профессиональными действиями бойцов полковника Жека, трясли бородами и делали вид, что они и не такое способны. Но по отдельным высказываниям и отрывкам фраз, я понял, что бородачи полковника Герцега все же оказались под глубоким впечатлением профессиональных действий имперских пехотинцев.

Здание Городского управления полиции насчитывало тридцать этажей и без единого выстрела приняло в себя батальон имперской пехоты, более пятьсот бойцов. Окна здания оставались темными и не озарялись вспышками выстрелов фазерных автоматов или карабинов, не слышалось разрывов ручных гранат или выстрелов из гранатометов. Я переживал и волновался за судьбу полковника Жека и его пехотинцев, прошло пятнадцать минут с того момента, когда последний боец исчез в оконных проемах третьего этажа здания, но все, по-прежнему, было тихо и не было видимых свидетельств, что в здание что-либо происходило. Я приготовил плечевой энергомет и уже собирался им воспользоваться, чтобы пробить вход в здание и выяснить, что там происходит с бойцами полковника Жека. Но в этот момент в замурованном кирпичом центральном входе послышался сильный треск и во все стороны полетели осколки кирпича, камня и стекла. Когда пыль улеглась, то в образовавшемся проеме я увидел улыбающегося полковника Жека, который приглашающее помахал нам рукой.

Вслед за полковником мы прошли в здание и по лестнице поднялись на второй этаж. Начальник штаба батальона доложил мне, что бойцы батальона обследовали четыре этажа здания Городского управления полиции, но пока еще не обнаружили ни одного живого или мертвого полицейского. Пехотинцы работают по следующему принципу, несколько штурмовых групп проникают на этаж и обследуют каждый кабинет или помещение. Только после полного обследования этажа группы переходят на следующий этаж. Штаб батальона десантников разместился на втором этаже в кабинете, в котором имелась телефонная кабельная подводка, подводка полицейской специальной связи и телекоммуникационных каналов для общего и служебного пользования. На столах и стульях было расставлены тактические терминалы, по которым офицеры штаба наблюдали за действиями штурмовых групп.

В настоящий момент имперские пехотинцы зачищали пятый этаж здания, контакта с противником пока еще не было. Я уж собрался приказать полковнику Жека, ускорить темпы зачистки здания, как произошел первый огневой контакт, неизвестные кирианцы из лучевого автоматического оружия обстреляли одну из штурмовых групп. Когда группа приблизилась к лестнице для подъема на шестой этаж, то ее обстреляли из двух фазерных автоматов. Контакт носил секундный характер, бойцы штормовой группы не успели открыть ответный огонь, как противник бесследно исчез. Имперские пехотинцы тщательно обследовали лестницу и подходы к лестнице, откуда велся огонь, но не обнаружили даже следов противника.

Так и осталось неизвестным, кто и почему стрелял в этом месте.

Но только бойцы успокоились и продолжили зачистку здания. Как прогремела очередь у лифта на втором этаже, но уже в противоположном от первого огневого контакта торца здания. Когда нас провожали в штаб батальона, то я собственными глазами видел, что этот лифт охранялся имперским пехотинцем. Мы с полковником Жека под прикрытием пяти бойцов с оружием наготове побежали к месту стрельбы, но у лифта увидели грустную картину, лежащее на полу коридора тело имперского пехотинца. Мы подбежали в тот момент, когда двери лифта медленно закрывались. В немыслимом прыжке полковник Герцег успел закатить в кабину лифта гранату через не успевшую закрыться дверь. Вскоре в кабине послышался негромкий хлопок взрыва гранаты, а вслед за ним более сильный взрыв. По всей очевидности, сдетонировало находившееся в лифте взрывное устройство, вдребезги разнесшее и кабину, и сам лифт. В кабине лифта кто-то находился, но от него после взрыва ничего не осталось, было много крови и какие-то обесформленные останки, по которым невозможно было установить, кому бы они могли принадлежать.

* * *
Эти два случая перестрелки и взрыв лифта свидетельствовали, прежде всего, о том, что здание Городского управления полиции не пустовало, что в нем находились живые существа. Поэтому я отказался от мысли залезать в дела полковника Жека, давать ему советы или на чем-то свом настаивать, полковник должен был сам решать проблемы, возникающие с зачисткой здания, и командовать своими бойцами. До этого момента он блестяще справлялся со своими обязанностями командира и его бойцы уже очистили от противника шесть этажей здания, не потеряв при этом ни одного бойца. Даже караульный у лифта, был не убит, а тяжело ранен в спину, он потерял много крови, но останется жить, как доложил батальонный фельдшер.

Когда я поинтересовался у полковника Жека, сколько времени потребуется батальону для полной зачистки здания полицейского управления, то полковник, подумав, ответил, что примерно около суток.

После шестого этажа участились боевые столкновения, огонь из фазерного боевого оружия по нашим бойцам вели кириане, одетые в полицейскую форму, но с заторможенной реакцией и замедленными движениями. Они открывали огонь по нашим штурмовым тройкам из укороченных фазерных автоматов и тут же отходили, стараясь не вступать в долгие перестрелки. К тому же в Кирианской Империи существовали строжайшие правила по применению оружия имперскими полицейскими, запрещающие им иметь и пускать в ход боевое фазерное оружие — автоматы, карабины и пулеметы. На полицейских участках нельзя было найти оружие ничего более серьезного, чемфазерного пистолета «Морган», который был специально разработан для имперской полиции, и являлся основным и единственным видом оружия имперского полицейского. Луч из этого ручного фазера работал на расстоянии до ста метров, он мог оглушить, обездвижить, но не убить кирианина. Поэтому своим оружием имперские полицейские пользовались в основном для устрашения преступников. В нашей же ситуации полицейские вели огонь из боевых фазерных автоматов и карабинов, оружие было устарелым, но, тем не менее, оно было боевым, а такого оружия не должно было быть у имперских полицейских.

Но даже и эти спорадически возникающие перестрелки сильно замедляли наше продвижение на верхние этажи здания. Наблюдая по тактическому терминалу за действием одной штурмовой тройки, я обратил внимание на то, что штурмовые группы полковника Жека стали драться неохотно и с большей осторожностью шли на столкновение с противником, чем этого требовала боевая обстановка. Нет, они не избегали боевого столкновения, но действовали как бы вполсилы. Не вели огня на поражение противника, а издалека открывали огонь, словно хотели предупредить противника о своем приближении. Не пользовались ручными гранатами и гранатометами, старались не входить в тесный контакт с противником и вести с ним рукопашный бой. Из такого ведения боевых действий напрашивался вывод, что бойцы полковника Жека оказались под сильным психологическим воздействием. Возможно, из-за того, что им впервые пришлось воевать против граждан и в столице своей Империи.

Когда штаб батальона переносили на два этажа выше, то я поделился с полковником Жека своими наблюдениями и выводами в связи с действиями его пехотинцев. Он на секунду задумался, затем кивнул головой, соглашаясь с моими мыслями, сказал, что и сам в последнее время чувствует тяжесть в голове и желание, бросить все и немного отдохнуть. Ему до конца не верилось, что граждане Кирианской Империи стреляют в него и в его бойцов, что они его хотят его убить. Ему все время кажется, что это недоразумение, которое вот-вот должно благополучно разрешиться. Сейчас только долг профессионального солдата удерживают его от отдачи приказа, прекратить огонь и вернуться на исходные позиции.

Перестрелки продолжались, но темп передвижения штурмовых групп постоянно падал, все больше и больше имперские пехотинцы действовали сумбурно и нерешительно. Тогда впервые в мою голову закралась мысль о том, что все, что в настоящий момент происходит с бойцами и командирами батальона, это не случайная вещь. Бойцы и командиры были профессиональными солдатами, прошедшими психологическую подготовку по предотвращению гражданских беспорядков на территории Кирианской Империи. Они умели и великолепно знали, как воевать в городских кварталах и в зданиях. Чтобы не подвергать их психику излишнему и не нужному насилию, было бы целесообразнее временно прекратить боевые действия, дать бойцам возможность отдохнуть, а самим разобраться в происходящем. Поэтому я подошел к полковнику Жека и ему предложил, приостановить зачистку этажей, закрепиться на седьмом этаже здания и дать бойцам время на отдых. В ответ полковник устало и вопросительно посмотрел на меня. Пожав плечами, я сказал, что ни я, ни Герцег, ни наши гномы вообще не ощущают какого-либо психологического воздействия. К тому же этажом выше располагаются кабинеты руководства Городского управления полиции. Пока бойцы батальона будут отдыхать, я с гномами мог бы посетить кабинет генерал лейтенанта Сази, начальника управления, и переговорить с ним. Может быть, мы с ним найдем общий язык и сумеем договориться о решении насущных проблем, тогда, возможно, отпадет необходимость кирианцам драться друг с другом.

Полковник Жека согласно кивнул головой, отдал приказ начальнику штаба батальона и тут же опустил на корточки, спиной прижимаясь к стене коридора. По всему было видно, что полковник сильно устал.

* * *
Гномы осторожно продвигались восьмым этажом Городского управления полиции. Коридор был практически не освещен, сейчас он ничем не напоминал тот коридор, которым мы опять же вместе с полковником Герцегом и его гномами шли спасать бригадного генерала Мольта. Послышался посторонний шум, гномы мгновенно рассыпались по коридору, занимая боевые позиции. Снова послышался этот же шум, на этот раз мы уловили, что это был звук храпа. В тишине коридора этот легкий храп хорошо прослушивался, мы внимательно осмотрелись и только тогда в черноте коридора на светлом фоне окна увидели кирианина, одетого в полицейскую форму и с фазерным автоматом на плече, стоявшего у окна. Герцег на цыпочках, осторожно подкрался к полицейскому и сдернул с его плеча опасную игрушку, но караульный даже не шелохнулся. Он продолжал стоять, прислонившись плечом к оконному переплету, тихо посапывая носом. Он не проснулся от двух оплеух маленького полковника, полицейский спал с широко раскрытыми глазами. Он давно свалился бы на пол, но его тело оказалось заклиненным между створкой оконного переплета и стеной. Мы с Герцегом оттащили парня от стены и осторожно уложили на пол, а он даже не шелохнулся. Быстро просканировав его сознание, я убедился в том, что парень жив, мыслит, видит, что с ним происходит, но был не в состоянии двигаться и реагировать на происходящие вокруг него события, словно у него был временно отключен мозжечок и некоторые двигательные и речевые рецепторы.

По мере нашего продвижения к главному кабинету Городского управления полиции, нам все чаще и чаще стали встречаться «живые — не живые» полицейские, в различных позах валявшиеся на полу коридора. Все они дышали, но находились в коматозном состоянии, потеряв способность самостоятельно передвигаться и говорить. У меня создалось впечатление, что все эти полицейские были совершенно нормальными и физически здоровыми кирианами, но в какой-то момент с ними что-то произошло и они оказались в этом бедственном состоянии.

Приемная генерал лейтенанта Сази располагалась в самом торце коридора, который неожиданно для меня оказался перегороженным недавно возведенной кирпичной стеной с массивными дверьми посередине. У дверей лежал молодой полицейский, приложив ладонь к шее которого, я не обнаружил биение его пульса. Молодой полицейский был мертв, хотя внешне он ничем не отличался от других полицейских, находившихся в коматозном состоянии. Закрыв полицейскому глаза, я поднялся на ноги и решительно направился к двери, но меня как всегда опередил Герцег, который уже раскрывал дверь и со своими головорезами врывался в приемную главы городской полиции.

Там мы увидели ужасающую картину. Приемная генерал лейтенанта Сази находилась в рабочем состоянии, мерцали экраны включенных терминалов, за своими рабочими столами сидели секретарши, помощники и порученцы главы городской полиции. Но по их неестественным позам и по поникшим головам сразу становилось ясным, что эти кириане были мертвее мертвых, они находились в коматозном состоянии.

Послышался трель телефонного звонка, замигал зеленый индикатор телефонного аппарата, установленного на столе одной из секретарш с платиновыми волосами. Индикатор сигнализировал о поступлении очередного вызова, но девушка, как сидела с поникшей на грудь головой, так и продолжала сидеть, а заработал автоответчик. Вскоре индикатор вызова погас. За двойными дубовыми дверьми генеральского кабинета хранилась плотная угрожающая тишина. Бойцы Герцега подготовились к очередному рывку, они сгруппировались рядом с дверью, один из них взялся за ручку двери, чтобы резко распахнуть их. Я на секунду попридержал их действие, мысленным зондом прощупывая ситуацию за закрытыми дверьми. Сколько бы раз ранее я не предпринимал подобных попыток, мне пока никогда не удавалось получить положительный результат и на ментальном уровне узнать, что происходит в другом помещении. Но на этот раз я услышал отзыв, в кабинете начальника главка находилось некое существо, обладавшее невероятными ментальными способностями. В данный момент это существо было занято организацией процесса ментального общения с великим множеством сторонних объектов.

Существо моментально обратило внимание на мое проявление ментальной активности и, без какой-либо подготовки, обрушило на меня силу и мощь своего психологического и психического воздействия. Оно стремилось подавить мою силу воли, частично подавить некоторые функции головного мозга, превратив меня в некое подобие подвластной ему марионетки. Машинально, перед началом операции зачистки в здании Городского управления полиции, я заблокирован свой головной мозг от постороннего проникновения и доступа к нему извне ментатов, благодаря чему и спас свою жизнь. Ментальное воздействие со стороны этого существа было настоль мощным и целенаправленным, что мой головной мозг для того, чтобы навсегда не потерять многие свои функциональные способности и чтобы я из-за этого вмешательства не сошел бы с ума, отключился, а я провалился в беспамятство.

Полковник Герцег и гномы в этот момент уже врывались в кабинет и. словно из брандспойта, поливали впереди себя пространство очередями фазерных автоматов и пулеметов. Первые же выстрелы поразили существо, сидевшее в кресле перед рабочим столом начальника главка, расположенном прямо напротив входной двери. Существо вскочило на ноги, пытаясь уйти из-под обстрела, но, занявшись мною, оно упустило тот краткий момент времени, когда могло бы спастись от боевых лучей и энергосгустков оружия гномов. Оно было мгновенно исполосовано боевыми лучами фазерных автоматов и нафаршировано таким количеством энергосгустков, что также мгновенно отдало богу душу, если таковая у этого чудовищного ментата имелась. Оно с резким треском и едким запахом лопнуло, на пол кабинета потекла зеленоватая жидкость, в последний раз существо взвыло громким голосов, опрокинулось на спинку кресла и начало медленно сползать на пол.

Ментальное воздействие тут же прекратилось, я пришел в сознание, но в глазах продолжали вспыхивать и гаснуть яркие искорки, кружились цветные шары. С первой же попытки мне удалось подняться на ноги и пройти в кабинет, где Герцег и его вурдалаки стояли и перезаряжали фазерное оружие, но стрелять им уже было не в кого. В кабинете, помимо гномов и меня, находились еще два существа, один из них, в свое время был генерал лейтенантом полиции Сази. А вторым существом был непонятный сфероид, который полулежал в кресле. Сфероид не имел ни головы, ни рук, его было тело овальный и не имело острых выступов, имел некое подобие ног для самостоятельного передвижения.

Заметив меня, полковник Герцег дернулся в мою сторону, чтобы доложить о действиях своих бойцов гномов, но жестом руки я его остановил. Одного взгляда было достаточно для того, чтобы разобраться во всем том, что здесь происходило. В этот момент меня беспокоил другой вопрос, сейчас в здании Городского управления полиции начиналось настоящее светопреставление. Сотрудники управления, долгое время находившиеся под ментальным воздействием сфероида, начали приходить. Разумеется, они много не понимали, как оказались в том или ином место, почему они здесь и что с ними до этого происходило?! А также, почему у них так сильно болит голова?

По тактической связи я связался с полковником Жека и в нескольких словах описал ему ситуацию с психологическим воздействием, попросив полковника срочно сформировать и направить патрули из своих пехотинцев на этажи здания. Патрули должны были оказывать помощь сотрудникам полицейского управления и разъяснять им сложившуюся ситуацию. В момент завершения разговора с полковником Жека я заметил, как приоткрылась дверь кабинета, в образовавшейся щели появилось лицо незнакомого мне полицейского. Увидев меня и гномов в кабинете, лицо этого полицейского исказила гримаса величайшего удивления, он даже на моих глазах перекрестился, а при взгляде на своего бывшего начальника его затошнило, и полицейский мгновенно прикрыл дверь.

* * *
Подойдя к двери и приоткрыв ее, я заглянул в приемную кабинета начальника полицейского главка. Приемная к этому времени полностью ожила, обе секретарши пришли в себя, но продолжали сидеть в креслах, испуганно озираясь по сторонам. Полицейские офицеры порученцы, а их было трое кириан, также пришли в сознание и, сейчас недоуменно переглядываясь между собой. По всей очевидности, они пытались вспомнить, что с ними происходило. Один из офицеров, увидев меня в проеме двери, вскочил на ноги и вытянулся по стойке смирно. Оба его товарища тут же последовали его примеру. А первый офицер, приложив руку к пилотке, хотел мне что-то доложить, а докладывать ему, как оказалось, было совершенно нечего, собственная память его подвела. Офицер и его товарищи не помнили, что происходило с ними в течение последних полутора суток. Три полицейских офицера стояли, беспомощно и растерянно посматривая на меня, только сейчас до их сознания начало доходить понимание ситуации. Но они пока еще не знали, что чужая воля изъяла из их жизни большой промежуток времени, а сейчас они не могли вспомнить, что с ними происходило в этот промежуток времени.

В течение нескольких минут я разъяснить парням суть ситуации, особо не вдаваясь в детали и подробности, а затем спросил, как они себя чувствуют, могут ли продолжать работать, и что они помнят о том, какие события происходили в кабинете их начальника?!

Перебивая друг друга, порученцы начали вспоминать, как пришли на работу, как вскоре появился генерал лейтенант Сази, которого сопровождал незнакомый им гражданский кирианин. Они вдвоем прошли в кабинет, некоторое время там ничего не происходило, а затем у них появилось непреодолимое желание спать. Но прежде, чем появилось это желание, как вспомнил один из офицеров, генерал лейтенант Сази захотел чаю, и он по интеркому попросил Нелли, офицер головой кивнул в сторону платиновой блондинки секретарши, приготовить чай и принести в кабинет.

В этот момент со мной связался полковник Жека и доложил, что здание полицейского управления взято под контроль его пехотинцами, которые помогают сотрудникам главка разобраться в ситуации. В настоящий момент эти сотрудники плохо себя чувствуют, их постоянно тошнит и рвет, к тому же они мало верят рассказам его бойцов и неохотно принимают их помощь. Полковник Жека сказал, что он считает необходимым в такой ситуации, среди толпы полусумасшедших полицейских разыскать наиболее адекватно соображающих сотрудников. Собрать их вместе, разъяснить им суть произошедших событий, а затем предоставить им возможность работать со своими коллегами и товарищами по главку. Это было действительно разумным предложением, и я его поддержал. Но одновременно потребовал, чтобы бойцы полковника Жека обращали бы особое внимание на тех полицейских, которые были бы способны вспомнить детали и подробности своего пребывания в состоянии забвения.

Когда я, закончив разговор с полковником Жека, обратился к секретарше Нелли, то она, покраснев от смущения, рассказала о том, как носила чай в кабинет начальника. Рассказ ее был весьма лаконичным и не изобиловал подробностями. Но на одну деталь я все же обратил внимание. Когда, сервировав столик и подав чай, Нелли уже собиралась покидать кабинет, то услышала вопрос, с которым генерал лейтенант Сази обратился к своему ничем не примечательному собеседнику. Он поинтересовался, зачем ему потребовались дружинники клана Бобров для нанесения первого удара, а не сделал этого своей собственной рукой?! Но к этому времени Нелли покинула кабинет и не слышала ответа гостя на вопрос хозяина.

Прибыли городские санитары, которые хотели прибраться в кабинете начальника главка и забрать трупы в морг, а раненых полицейских развести по городским больницам и госпиталям. Я чувствовал себя усталым, мне не хотелось втягиваться в решение этих вопросов, поэтому я многозначительно посмотрел на полковника Герцега, взглядом и мысленно попросив его освободить меня от этих забот. При этом мысленно ему напомнил о необходимости проследить за тем, чтобы эти два важных трупа бесследно не исчезли бы в одном из городских моргов. Полковник Герцег из-за моего мысленного обращения подскочил на месте, он верил в то, что, если я могу передавать мысли в чужие головы, то и способен читать мысли в этих чужих головах, и что, разумеется, пользуясь этой способностью, я в первую очередь прочитываю его мысли. Поэтому, я не удержался и мысленно добавил своему другу, что, если он и дальше будет выкобениваться передо мной, то заложу его перед Машкой. Машка была очередной пассией моего полковника гнома. Она работала официанткой на дворцовой кухне, а он ей дарил цветы и признавался в любви.

Приемная постепенно превращалась в настоящий рабочий офис, секретарши только успевали отвечать на поступающие звонки, а офицеры порученцы, по моей просьбе и координируя свои действия со штабом полковника Жека, занялись организацией моей встречи с пришедшими в сознание начальниками главков имперской полиции. Вскоре в приемной появился полковник Жека вместе с офицерами штаба, но заметив, что приемная и так перегружена народом, то сам остался, а командира батальона со штабом отправил в освободившийся кабинет заместителя начальника полицейского главка.

Я пристроился рядышком с Нелли и просил ее соединить меня с Поли, девушка не поняла моей просьбы и вопросительно посмотрела на меня. Тогда я поправился и попросил ее соединить меня с имперским министром внутренних дел. В приемной начальника полицейского главка наступила тишина. Нелли пальчиками пальцев нажимала кнопки на телефонном аппарате, затем произнесла несколько слов в трубку. А потом, приподняв голову и посмотрев мне в глаза, сказала, что на другом конце канала связи интересуется, кто это такой из имперской полиции хочет сразу же разговаривать с имперским министром, а не переговорить первоначально с начальником департамента полиции имперского министерства. При этом девушка выглядела, сконфужено и дико краснела, из-за, якобы, проявленной ею неловкости. Я слегка шевельнул рукой, успокаивая девушку, попросил ее, передать наглецу на другом конце телефонной линии, что принц Барк сам определяет, с кем ему говорить или не говорить. А что касается имперского министра внутренних дел, то ей лучше быть у него на совещании, проводимом в здании Городского управления полиции в 16.00.

Услышав мое имя, порученцы, секретарши и только что вошедшие в приемную офицеры полиции вскочили на ноги и вытянулись в струнку. Мне стало крайне неловко от такого проявления почета и уважения. Именно в этот момент появился полковник Герцег, который, проталкиваясь среди застывших по стойке «смирно» офицеров полицейских, с удивлением поглядывал на них. Нелли шепотом повторила мои слова в трубку, положила ее на рычаг и посмотрела на часы в приемной. Стрелки показывали 15.42. Чтобы как-то замять возникшую неловкость, я попросил присутствующих людей расслабиться и более спокойно воспринимать мое присутствие.

Когда офицеры в приемной успокоились и снова вернулись к своей работе, я тихим голосом поинтересовался у Герцега, а где будет проходить встреча с полицейским начальством. Полковник гном недоуменно пожал в ответ плечами, а полковник Жека, улыбаясь, хитро посматривал на него. На этот вопрос ответила секретарша Нелли, которая сообщила, что совещания с большим количеством участников обычно проводились в малом переговорном зале, который расположен рядом с кабинетом начальника главка. Полковник Жека тут же связался с патрульными пехотинцами, приказав им срочно обследовать малый переговорный зал на предмет безопасности.

А в приемную начальника главка приходили все новые и новые полицейские чины, многие из которых были в полковничьих и генеральских мундирах. Внешне полицейские выглядели неважно, имели бледные лица, красные воспаленные глаза, трясущиеся от тремора руки и в кровь расцарапанные лица. В них не ощущалось былой уверенности, они жались по углам приемной и испуганно переглядывались между собой. А главное, эти кирианцы в полицейских мундирах выглядели потерянными, словно они утратили нечто важное в своей жизни. До настоящего момента они плохо соображали и не понимали, что же с ними недавно происходило. Имперские патрульные пехотинцы по тактической связи доложили полковнику Жека, что переговорный зал осмотрен, находится в целости и сохранности, его не коснулись кошмары забвения. Полковник Жека зычным командным басом предложил присутствующим полицейским чинам проходить на совещание в малый переговорный зал.

Нелли шепотом проинформировала меня о том, что флайер имперского министра внутренних дел только что совершил посадку на крыше здания городского управления. Для встречи министра она отправила одного из заместителей генерал лейтенанта Сази вместе с группой полицейских офицеров. Я мельком взглянул на ручной хронометр и удовлетворенно хмыкнул, Поли не опаздывала, она прилетела во время.

Имперский министр выглядела весьма импозантно, черный без погон и знаков различия комбинезон спецназовца ладно обтягивал тело красивой женщины, кобура мощного лучевого «Борга» на поясе, только подчеркивала осиный размер ее талии. Расстегнутый ворот комбинезона всем желающим демонстрировал красоту, мощь и тяжесть ее груди, практически сводя на нет воинственность фигуры этого имперского министра. Среди громил взвода спецназа, которые окружали Поли, она смотрелась примой балериной, хотя ростом мало чем уступала этим бугаям. Полковник Жека не выдержал и причмокнул губами от восхищения при виде имперского министра внутренних дел. Но Поли даже не посмотрела в его сторону, а бросилась ко мне, пытаясь повиснуть на шее и поцеловать меня, одновременно продемонстрировав красоту и доступность своей груди. Но я уже привык к подобному проявлению радости встречи со стороны этой сумасбродной девицы и имперского министра одновременно, поэтому вовремя прикрылся спинами полковников Жека и Герцега.

Малый переговорный зал был заполнен до отказа офицерами имперской полиции, сквозь которых было невозможно пробраться к подиуму с микрофонами. Но офицеры при нашем появлении, словно по единой команде, сделали шаг назад, образовав проход для нашей группы к председательскому месту. Уже стоя перед микрофоном, я еще раз всмотрелся в лица полицейских чинов и заметил, что они отходят от психического и психологического на них воздействия, становится нормальными кирианами. Поэтому я решил, немного встрянуть этих полицейских чинов, напомнить им, кем они были, кто они есть сейчас. Я кивнул головой полковнику Герцегу, который вышел вперед и громовым голосом проревел в микрофон команду «смирно». Эта команда больше напоминала рев смертельно раненого лесного кабана, он проник в сознание и в души сидевших в креслах и стоявших в проходах офицеров имперской полиции.

Сначала в зале наступила тишина, которая нарушилась резкими хлопками складывающихся сидений кресел, когда на ноги начали вскакивать сидевшие в них офицеры. Они вытягивались во фрунт, втягивая в себя свои небольшие и большие животы и выпячивая вперед свою грудь. Через мгновение зал превратился в стройные офицерские ряды и представлял собой сплошное внимание, в нем прямо-таки звучала напряженная тишина, не было слышно даже дыхания кириан.

Я начал говорить, не повышая голоса, но благодаря микрофонам голос разносился по всему залу и достигал ушей, каждого присутствующего здесь полицейского офицера.

* * *
Генерал лейтенант Сази после себя оставил четырех заместителей, которыми были двух или трехзвездочные генералы полиции, но которые, к моему глубокому сожалению, оказались кирианами преклонному возраста и не очень хорошо перенесли психическое воздействие. Они сохранили разум, но для того, чтобы восстановить здоровье им требовалось много времени, а его у меня совершенно не было. Поэтому, сохранив полагающиеся им выплаты и льготы, я отправил их по домам лечиться и набираться сил и здоровья. Имперский министр Поли, мгновенно разобравшись в моей проблеме и желая в этой сфере укрепить свои позиции, на пост начальника Городского управления полиции предложила несколько своих кандидатур. Но я помнил о проблемах с имперской полицией бывшего министра внутренних дел Карло, к тому же в последнее время у меня неоднократно возникали сомнения по отношению к самой Поли, поэтому делал вид, что не слышал ее предложений.

Предыдущие руководители имперской полиции генерал полковник Низами и генерал лейтенант Сази эту структурную организацию имперского министерства внутренних дел едва не вывели за пределы юрисдикции императорской власти. В результате чего улицы имперских городов и населенных пунктов чуть ли не на глаз обывателей превратились во владения уголовного и криминального элемента. А пару месяцев назад эти же городские улицы были эталоном чистоты и общественного порядка. Чтобы вернуть имперскую полицию к исполнению своих непосредственных обязанностей, ей требовался жесткий, но принципиальный руководитель. Только что завершившееся совещание наглядно продемонстрировало, что в полиции сохранились офицеры, болеющие за свое дело и готовые с честью и достоинством бороться за порядок на улицах имперских населенных пунктов. Им был нужен толковый руководитель!

Я сидел за столом, неподалеку от Нелли, и перебирал в памяти всех своих знакомых и приятелей, кто мог бы возглавить имперскую полицию. Уже дважды просмотрел этот мысленный список, чтобы каждый раз убедиться, что эти кириане на эту должность не подходят по одной или нескольким объективным причинам. Внутренне это меня бесило, да тут еще два полковника Герцег и Жека, видимо, нашли между собой общий язык, не отходят друг от друга и сейчас подбивают бабки к этой платиновой секретарше. Я тут же пару минут спускал пар на этих молодцов, а они на глазах похудели на пару килограмм от моего рева и тут же растворились в неизвестном направлении, под предлогом внезапно образовавшихся.

Нелли соединила меня с полковником Филиппом, которым объяснил свою проблему, но, вместо умного совета, Филипп предложил мне отложить решение проблемы до утра, мол, утро вечера мудренее. Это меня в конец разозлило, Филиппу я тут же высказал все, что о нем думал, что он обюрократился, что вскоре мне придется общаться с ним через секретарей и помощников. Пару минут я орал на Филиппа из-за своей неспособности решить простой кадровый вопрос. Покричав на лучшего друга, я бросил трубку в руки Нелли, а она, вместо того, чтобы просто повесить трубку на рычаги, что-то начала Филиппу ворковать. Я долго смотрел на платиновую девицу и начал раскрывать рот, чтобы и ее поставить на место, чтобы она вела себя, как подобает секретарше. Но вовремя вспомнил, что она не моя секретарша, поэтому не имею права на нее орать. Нелли, видимо, прочитала мои мысли в моих же глазах, поднялась на ноги и громко отчеканила, что она капитан полиции и не позволить начальству орать или думать о ней плохо. Ее напарница чуть ли со стула не свалилась от этих слов подруги, так разговаривать с членом императорской семьи, одновременно с большим удивлением в глазах рассматривая нас обоих.

В этот момент имперский министр Поли подошла к нам, осмотрела капитана полиции с головы до ног, своим пронзительным взглядом изумрудных глаз чуть ли под лифчик к ней не залезла и вполголоса пробормотала:

— Ну, ты, Барк, даешь! Находишь верных себе кириан там, где их никто не ищет! Вернее этой капитана-сучки тебе никто не будет служить.

Я не понял, что Поли под этими словами имела в виду, поэтому снова ощерился на полковника Герцега, который набрался наглости и снова объявился в приемной. Увидев мою злобную улыбку, полковник крутанулся на месте и тут же растворился в воздухе, словно его здесь и не было. На столе Нелли послышался очередной телефонный звонок. Девушка, подняла трубку и негромким голосом произнесла:

— Аппарат принца Барка, слушаю вас! — Через небольшую паузу протянула мне телефонную трубку и сказала. — Император Иоанн хочет переговорить с вами, принц. — И без сил свалилась в кресло. Вторая секретарша стремглав бросилась приводить подругу в чувство.

Император Иоанн поинтересовался, как идут дела. С громадным интересом он выслушал рассказ о штурме здания Городского управления полиции, тяжело вздыхал и явно переживал, когда я ему рассказывал о сфероиде-ментате и о полицейском руководстве, попавшем под его ментальную зависимость. Я честно признался Иоанну, что до настоящего момента, что это за ментат и откуда он появился. Сообщил только, что ищу патологоанатома для производства вскрытия останков сфероида, которое хотел бы произвести по возможности скорее. Затем излил Императору свою душу по поводу нехватки рабочих кадров. Пока я разговаривал с Иоанном, Нелли что-то записывала в свой блокнот, лежащий перед ней. В конце разговора я спросил Императора, нет ли у него на примете полицейского, которому он мог бы доверить имперскую полицию. Император Иоанн помолчал, что-то вспоминая, несколько мгновений я слышал одно только его причмокивание губами, затем он произнес:

— Полковник Уокер! Поговори с ним, может быть, он тебе понравиться! — И повесил трубку.

* * *
Имперский министр Поли первой нарушила молчание, повисшее в приемной в момент моего разговора с Императором, сказав, что ей пора возвращаться в министерство, где ее ждут неотложные дела. Ее охрана подтянулась и плотным кольцом окружила министра, проводить группу вызвался один из офицеров порученцев. Когда приемная опустела, я, вслух, ни к кому непосредственно не обращаясь, задал вопрос, а кто такой полковник Уокер?! На мой вопрос ответил один из офицеров порученцев. Он вспомнил о том, что его отец, который тоже был полицейским, рассказывал об одном удачливом оперативнике столичной полиции, фамилия которого была Уокер. Этот оперативник прославился тем, что был способен раскрыть любое преступление. На учебу и обмену опытом к нему приезжали полицейские изо всех уголков Империи, но высокое начальство имперской полиции этого оперативника не любило и не давало ему ходу в продвижении по служебной лестнице. Практически всю свою сознательную жизнь Уокер проходил в капитанах имперской полиции и только перед уходом на пенсию его повысили до полковника полиции. Где сейчас полковник Уокер, продолжает ли он служить в имперской полиции или ушел в отставку по пенсионному возрасту, офицер порученец не знал.

Я, по-прежнему, находился в приемной и не переходил в кабинет бывшего начальника главка, хотя там было уже давно прибрано, кабинет можно было бы использовать по назначению. Но мне нравилось находиться в этой приемной и то, как кириане в ней работали. Я посмотрел на Нелли, будучи уверен, что она по справочнику уже разыскала нужного мне полковника, но Нелли была занята. Мне пришлось свой вопросительный взгляд перевести на вторую секретаршу, которая схватилась за трубку телефона, произнесла два-три слова, затем следовало соединение, снова два-три слова… и новое соединение по коммутатору. В какой-то момент она, по всей очевидности, нашла нужного мне кирианина и протянула трубку телефона. В трубке послышался приятный мужской баритон, я поинтересовался, могу ли поговорить с полковником Уокером, в ответ услышал:

— Полковник Уокер слушает!

Взглядом, поблагодарив секретаршу, подругу Нелли, я представился полковнику и попросил его подняться в кабинет начальника главка.

Минут через десять полковник Уокер входил в приемную. Это был человек чуть выше среднего роста, поджарый телосложением, с сильными плечами и крепкими руками и быстрым взглядом серых глаз. В мгновение ока он осмотрел приемную, чтобы оценить ситуацию и принять решение. Секретарши и порученцы были на местах и не отрывали глаз от экранов терминалов, занимаясь выполнением моих заданий. Один только я своим ничегонеделанием выделялся из их общей рабочей массы. Моя черная униформа контрастировала с общим салатовым фоном окраски полицейской униформы. Возможно, то, что я сидел в дальнем углу приемной, не позволило полковнику сделать правильное предположение. Он решил, что принц, с которым он только что разговаривал, все же находиться в кабинете и ожидает его за закрытыми дверями. Поэтому Уокер направился к столу секретарш, чтобы представиться, но, увидев хитрую, лисью ухмылку Нелли, остановился на полпути и вновь начал просчитывать ситуацию. Затем он резко развернулся и, печатая шаг, направился в мою сторону, за три шага до меня остановился и, дождавшись, когда я поднимусь на ноги и, бросив руку к фуражке, представился. Несколько секунд я рассматривал полковника, который не выглядел кирианином пенсионного возраста. На первый взгляд ему было лет сорок не больше, да и двигался он пружинистыми шагами, готовым к любой неожиданности. У полковника было приятное лицо, с крупными чертами, острый аристократический нос, и неожиданно полные губы. Это лицо напоминало мне лицо одного знакомого из прошлой жизни, который по своей жизни был армейским генералом. Единственное, что совершенно не шло полковнику, так это его полковничий мундир, который на этом кирианине сидел, словно седло на корове.

Некоторое время мы постояли, молча и внимательно рассматривая друг друга, затем я предложил полковнику Уокеру присесть за столик порученца, который отправился провожать Поли и ее свиту, чтобы мы могли спокойно переговорить. Нелли, без предварительной просьбы, поднялась на ноги и скрылась за дверьми кабинета, чтобы вскоре выплыть оттуда с подносом, установленным кофейными чашками и кружечками для чая, а также кофейником, чайником и печеньем. Вместе с подругой, второй секретаршей, они быстро все расставили по местам, превратив приемную кабинета начальника главка в настоящую переговорную комнату с истинно домашним уютом. Полковник Уокер добродушно улыбнулся красивым девчонкам, взглядом поблагодарив их за гостеприимство, а затем настороженно посмотрел на меня. По быстрой смене выражения глаз и настороженному отношению ко мне, можно было бы понять, что полковник Уокер не очень то любил встречаться с большим начальством.

С полковником Уокером мы проговорили до раннего утра, кое в чем наши взгляды расходились, но по основным принципиальным вопросам у нас было полное взаимопонимание. Главное, полковник Уокер не уходил от прямых ответов и прямых вопросов. Полковник долго не соглашался возглавить имперскую полицию и стать одним из заместителей министра Поли. Когда я перезвонил имперскому министру внутренних дел и сообщил ей, что у нее появился новый заместитель, который будет заниматься имперской полицией, то Поли с деланным безразличием восприняла эту новость.

Все это время приемная начальника полицейского главка работала без каких-либо перерывов на обед или ужин, выполняла любое мое поручение. Когда я попрощался с полковником Уокером и снова вернулся в приемную, то, немного подумав, сообщил присутствующим в ней офицерам полиции, что им придется поменять место работы. Что с этого момента они становятся сотрудниками дворцовой службы безопасности и моим личным аппаратом, а через четыре часа должны снова приступить к работе, но уже в моем дворцовом кабинете.

Глава 11

Впервые я летел военно-транспортным самолетом простым пассажиром. Мне предстояло добраться до императорской резиденции, чтобы повидаться со своим семейством.

Уже на второй день после утверждения полковника Уокера главой имперской полиции обстановка в городах и населенных пунктам Кирианской Империи начала стабилизироваться и нормализоваться. Полицейские патрули снова заработали и стали активно и решительно наводить порядок на улицах. Первое время уголовный элемент еще сопротивлялся, но пара хорошо организованных и отлично проведенных полицейских операций, восстановили status quo, вернули все на прежнее место. Безобразия на улицах имперских городов прекратились и города вернулись к нормальному образу жизни. Поэтому у меня появилась возможность на время оставить свой дворцовый кабинет, и на день слетать к ближайшим родственникам, по которым сильно соскучился.

В полете меня сопровождал полковник Герцег с отделением отважных гномов. К этому времени я уже настолько привык к этому маленькому полковнику, что и минуты не мог без него пробыть, он стал мне родным и своим гномом. Однажды он настолько развеселил меня, что я даже захотел присвоить ему воинское звание «генерал майор», которое Герцег давно заслужил. Но в этом вопросе Герцег встал буквально на дыбы и категорическим тоном мне заявил, что звание «полковник» его вполне устраивает и другого, даже более высокого звания ему не нужно. Пришлось мне недоуменно пожать плечами, так как я впервые встретился с таким честный и честолюбивым гномом, который был способен отказаться от заслуженного поощрения и награды. Правда, несколько позже мне стала известна истинная причина, почему Герцег так решительно отказался от генеральского звания. Оказывается, все дело было в том, что звание «полковник» было наивысшим воинским званием подгорного народа, оно приравнивалось к верховному воеводе, командиру известному всему миру несгибаемому гномьему хирду.

Лететь нам предстояло на военно-транспортном самолете, так как космический истребитель находился в распоряжении Артура. Руководителю имперской службы безопасности полковнику Филиппу очень хотелось слетать вместе со мной, повидаться с принцессой Лианой и Артуром, но неотложные дела по службе не позволили ему покинуть столицу. Наш рейс вылетал не из столичного аэропорта, полковник Герцег посчитал, что для меня опасно появляться появление в таких месте, где, по его словам, находилось слишком много неконтролируемого народа.

Рано утром флайером в сопровождении двух глайдеров мы отправились на авиабазу под Сааной. Было ранее утро и улицы столицы были безлюдными, изредка встречались редкие прохожие и полицейские патрули, которые останавливали всех подозрительных кириан, проверяли документы и досматривали их груз. Крупные уличные банды имперской полицией были разгромлены, а всякая шушера пыталась укрыться на окраине столице в спальных районах или в городских трущобах. Генерал Уокер обещал в ближайшее время заняться этой мелочью, а лысый мэр столицы — покончить с трущобами. Наши кортеж из флайера и двух глайдеров мчался над улицами, нигде не задерживаясь, в течение двадцати минут мы проскочили городские кварталы и выскочили на скоростную магистраль, по которой на дикой скорости понеслись к авиабазе, которая располагалась в сорока километрах от столицы.

Майор Ассури, командир авиабазы, в свое время заменивший майора Фарио на этом посту, который пошел на повышение, встретил наш кортеж у въезда в военный городок. Хитроумными тропинками и лесными дорожками он, минуя основные магистрали авиабазы, проводил нас прямо на летное поле к транспортному самолету, который уже стоял, готовый к полету и с прогретыми двигателями. Майор подвел к трапу самолета, где познакомил с командиром корабля, капитаном лет тридцати, и отошел в сторону, наблюдая за тем, как сначала я, а затем полковник Герцег со своими гномами поднимались по трапу на борт самолета.

Вскоре бортинженер закрыл и запер двери транспортника, это был молодой парень могучего телосложения, но на нем был уж очень грязный промасленный летный комбинезон. Двигатели транспортника завыли и он медленно, покачиваясь и поскрипывая соединениями, постукивая шасси на стыках пластобетонных плит, начал выруливать на взлетную полосу. В этот транспортнике не было мягких пассажирских кресел, нам пришлось устраиваться на жестких дюралевых сиденьях, которые тянулись вдоль стен его грузового отделения. О том, что мы рулили на взлетную полосу, можно было только догадываться, так как в грузовом отсеке этого транспортника и не было намека на какие-либо иллюминаторы отсеке. Внезапно толчки и постукивания прекратились, транспортник начал плавно двигаться. По всей очевидности, мы уже находились в воздухе и брали курс на конечную точку полета.

К этому времени я уже подремывал вместе с бородатыми малоросликами. Один только полковник Герцег бодрствовал, он, и минуты не мог усидеть на одном месте, ему требовалось куда-нибудь засунуть свой нос в поисках приключений на свою задницу. Вот и сейчас, полковник уже столько времени не выходил из пилотской кабины, что я начал удивляться великому терпению этих летчиков. Правда, вскоре пилоты, поставив управление транспортника на автопилот, принесли его вдребезги пьяного и лыка не вяжущего, с уважением сдав гнома мне на руки. По их молчаливому поведению легко можно было догадаться, что этот маленький гном с полковничьими погонами на плечах им очень полюбился, но так же сильно и надоел. Поэтому они решили избавиться от него испытанным методом, напоив до полусмерти, а теперь вернули его мне невменяемым. Сидеть на холодном сиденье, держать на коленях пьяного гнома полковника было накладным делом. Герцег был миниатюрным гномом, но очень тяжелым по своему весу. Поэтому я осторожно скатил его с колен в проход на пол, сбросил на него пару каких-то чехлов, и по-новому попытался задремать.

Посадка нашего транспортного самолета в местном провинциальном аэропорте прошла без проблем. Мы просто упали с неба, немного пробежались по взлетно-посадочной полосе, а потом долго тормозили, чтобы случайно не протаранить здание местного аэропорта. Администрация аэропорта, по всей очевидности, была своевременно проинформирована о нашем рейсе, ее представители испуганно сидели в своих кабинетах и наблюдали за тем, как военный транспортник в последнюю секунду затормозил и остановился всего в нескольких метрах от окон их офисов. Когда я спускался по трапу, то невооруженным глазом видел, как скорая помощь увозила кого-то из административного здания аэропорта. Видимо, сердечко у местного чиновника оказалось слабоватым, думал я, спускаясь по трапу.

Прямо у трапа уже стояли три глайдера и несколько гномов с фазерными тяжелыми пулеметами наперевес. Городок был маленьким, и делать здесь было нечего, я приказал отправляться сразу же в резиденцию. Пока мы летели над улицами провинциального городка, то в нем было тихо и спокойно. Аэропорт и улицы городка были безлюдными, кириане никуда не спешили и вообще никуда не торопились, занимались своими делами или отсиживали положенное время на работе. Большинство кириан, которых мы видели или встретили на своем пути, в большинстве своем проводили время в кафе, попивая кофе, или просто читая газеты и журналы на лавочках городских скверов и парков.

Перелет до резиденциизанял пятнадцать минут, пару минут провели у ворот КПП, где местные охранники, демонстрируя выучку, провели опознание наших личностей, используя самые современные средства техники — взяли дактилоскопические отпечатки пальцев, обследовали радужную оболочку и сетчатку глаза, брали кровь для генной идентификации и так далее. Когда процесс опознания завершился, и электронные средства все же нас признали своими, то мы уже собственными ногами мы протопали через КПП, в свое время я строго настрого запретил движение любого транспорта на территориях императорских резиденций. Встречавшие нас у КПП охранники выглядели ухоженными гномами, своим внешним видом они резко отличались от гномов полковника Герцега. Я бы даже сказал, что мои гномы выглядели более озлобленными, жесткими и готовыми в любую секунду хвататься за оружие.

На входе в резиденцию нас никто не встречал! У меня екнуло в сердце, но я вовремя вспомнил, что полковнику Герцегу категорически запретил посылать информации или какими-либо другими способами информировать о нашем прибытии охрану и проживающих в резиденции кириан.

Я посмотрел на наручный хронометр, было время обеда для императорской семьи. Тогда я резко развернулся и направился к флигелю, чья зеленая крыша высилась над окружающими кронами деревьев. За время разлуки с родными я часто рассматривал фотографии резиденции, изучал схему расположения жилых и хозяйственных зданий и, в конце концов, назубок выучил эту схему. Императрисса и принцесса Лиана кормили детей на открытой веранде. Если Артур, как взрослый мальчик, без сопротивления и безоговорочно съедал приготовленные ему блюда, то Лана капризничала, то она не вообще не хотела, или хотела съесть один только банан, который любила до самозабвения. По всей очевидности, кормежка Ланы приближалась к победному завершению, а с этим и обед в целом. Я поднялся по ступеням веранды и остановился, плечом прислонившись к одному из опорных столбов, за которым меня не сразу могли разглядеть, и пару минут понаблюдал за своей семьей, вслушивался в музыку их голосов. Принцесса Лиана и Артур молчали, размышляя о чем-то своем, личном. Императрисса продолжала разговаривать с Ланой, которая уже по инерции продолжала капризничать.

Сделав несколько шагов в сторону, я вышел из-за столба, подошел к столу и сел на первое свободное место, которое было рядом с принцессой Лианой. За столом воцарилась тишина, можно было услышать монотонное гудение комаров, При виде меня принцесса Лиана побледнела, схватилась за сердце и начала медленно оседать со стула. Я настолько растерялся от этой тишины, что не сразу сообразил, что нужно помочь жене. Вынырнувший из-за спины полковник Герцег, он считал, что мне нельзя доверять важных дел мне и меня всегда следует контролировать, подхватил падающую принцессу Лиану и помог ей удержаться на стуле. Императрисса, в отличие от своей дочери, спокойно восприняла мое неожиданное появление. Правда, ее руки слегка дрожали. Артур, широко раскрыв рот, смотрел на меня и не верил, что я сижу рядом с его мамой.

* * *
Принцесса Лиана тут же забыла о своем несостоявшемся обмороке и с громадной энергией начала хлопотать, чтобы покормить меня и полковника Герцега. Принцесса и моя супруга Лиана быстро и по-женски красиво отомстила за мою медлительность и несообразительность, усадив этого пьянчугу полковника рядом с собой за стол. Она постоянно поворачивалась к нему, демонстративно ухаживала за ним и постоянно предлагала ему то один, то другой лакомый кусочек. Вот и пришлось мне в течение всего обеда сидеть, уткнувшись носом в тарелку, и почти со слезами на глазах глотать домашние щи, которые я был готов вылить Герцегу за ворот рубашки. А этот гном жрал лакомства, причмокивая губами, просил добавки, чтобы потом в казарме похвастаться перед боевыми товарищами, что его с рук кормила сама принцесса, настоящая дочь Императора. При супруге я и пальцем не мог тронуть эту грязную свинью, но обед рано или поздно окончится, и тогда мы посмотрим, кто из нас прав, старше по званию и по должности.

А мне так хотелось уткнуться носом в ложбинку груди принцессы Лианы, вдохнуть ее уже почти забытый запах тела, обнять за талию и так плотно ее прижать к себе, чтобы раствориться в ней. Но после облома с обмороком мне оставалась надеяться только на то, что супруга меня простит, и ночь мы проведем вместе в одной спальне. А до этого момента меня передадут в полное распоряжение детей.

Дочка Лана покинула руки бабушки и, по-хозяйски, расположилась на моих коленях, требовательно засовывая мне в рот бабушкин банан. А Артур приткнулся ко мне с боку и, нетерпеливо, теребил карман комбинезона, ожидая, когда женщины накормят меня, и я, наконец-то, освобожусь из-под их опеки. Императрисса по-прежнему сидела на своем месте и, с хитринкой в глазах, наблюдала за интригами своей дочери и тем, как голодные мужики поглощают обед. Ей немало пришлось повидать на своем веку, поэтому Императрисса легко разгадывала все хитрости и уловки своей дочери, якобы, сильно обиженной принцессы Лианы, которая своим поведением заставила мужа ревновать, а красотой пыталась превратить его в сумасшедшего самца, готового наброситься на нее в любое мгновение. Императрисса хорошо знала, что ее дочь принцесса прибегнула к проверенной многими поколениями женской тактики обуздания слишком самостоятельных мужей. Этой тактике женщины не учились, а впитывали с молоком матери, и эта их тактика поведения всегда приносила быстрый и полный успех.

После обеда усталость все-таки свалила меня и, не успев разобраться с этим гнусным гномом, как мы вместе заснули на диване курительной комнаты, сказалась прошлая ночь и утренний перелет с дремотой. Принцесса Лиана вызвала гномов охранников, которые раздели нас и разнесли по отдельным спальням резиденции, мне очень повезло, я отсыпался в постели принцессы Лианы, но пока, разумеется, без нее. Жена занималась детьми, вернее, дети занималась матерью. Вечно капризничающая Лана вырабатывала свой будущий характер, она постепенно приручала маму и бабушку к мысли о том, что она, как маленькая и слабая девочка, всегда права и все, чтобы она не попросила, должно ей немедленно подаваться или исполняться. И что вы думаете, эта нехитрая тактика маленькой девчонки отлично срабатывала, взрослые женщины приучались танцевать под ее дудку.

Артур за время проживания в этой загородной резиденции повзрослел и превратился в крупного огольца с развитой мускулатурой. Каждое утро вместе с гномами он выходил на утреннюю зарядку и бегал кросс, вот и пошла сила в парня. А сейчас он крутился неподалеку от спальни, его съедало нетерпение, когда же я проснусь и займусь с ним делом.

Проснулся я, когда уже начало темнеть, время ужина прошло, но на кухне меня ждала курица, два больших бутерброда с мясом и стакан молока. Быстро разобравшись с едой, я вышел на веранду и замер от удивления, вся семья — принцесса Лиана, Артур и Лана, сидела на лавочке, ожидая моего появления. Я подсел к ним, хотел их всех обнять и расцеловать, но в этот момент зазвонил разговорник. Звонил Император, поэтому мне пришлось ответить на вызов, а рукою я делал успокоительные жесты, мол, сейчас поговорю, а потом все вместе отправился погулять, чтобы успокоить начинающих медленно возмущаться членов своей семьи. Иоанн вкратце проинформировал меня о том, что после того, как полиция начала снова функционировать и их патрули появились на улицах городов, то общая обстановка на территории Империи и общественный порядок стали улучшаться. Народ, увидев полицейских на улицах, стал чаще покидать дома и выходить на улицы, возобновили работу рестораны, кафе и другие предприятия общественного питания. Император решился побеспокоить и созвониться со мной из-за того, что в столице появилось неизвестное лицо, которое стало на корню скупать частные и независимые средства массовой информации и каналы галовидения. Причем, это лицо выплачивает такие суммы кредитов, что владельцы СМИ сдаются при первом же контакте с его агентом и, не глядя, подписывают договор о продаже. Никто с этим лицом не встречался и не видел его, что очень беспокоит Императора. На его памяти еще не было такого случая, чтобы в Империи появился бы подобного масштаба человек, капитал которого позволял бы ему расходовать такие громадные средства. Я внимательно выслушал Императора и попросил его особо не волноваться по этому поводу, так как ситуация в финансовой сфере контролирую через посредство имперского министра финансов Юниса. Пока я еще не мог ознакомить Иррека с Императором, хотя они не раз встречались друг с другом, но с Ирреком в качестве финансового воротилы император еще не был знаком. Я тут же созвонился с Филиппом и попросил, чтобы он особо не суетился, если Император его попросит найти и доложить, что за таинственное лицо занимается скупкой средств массовой информации в Империи. Филипп удивился просьбе, но пообещал особо не реагировать.

Закончив деловые переговоры, я размахнулся и зашвырнул разговорник, куда глаза глядят. Вскоре послышался звук вдребезги разлетевшегося переговорного устройства, оказывается, я случайно попал в фонарный столбик пешеходной дорожки. Первой на мои руки перешла Лана, которая, болтая ножками в воздухе, стала громко требовать, чтобы я покачал ее на ручках. Артур, уступив младшей сестре, прижался к моему боку. Принцессе Лиане было невозможно поступиться ко мне, но я обнял ее другой рукой и крепко прижал ее к себе. Ребятишки болтали безумолку, рассказывая о своих проблемах и достижениях. С ними было все в порядке, да и какие у них могли быть проблемы, когда постоянно рядом с ними находилась такая мама, как моя жена принцесса Лиана. На пороге мелькнул силуэт Императриссы, но, увидев семейную сцену, она застеснялась и быстро покинула веранду. В этот момент Артур пытался рассказать о полетах на космическом истребителе, я встревожено посмотрел в лицо принцессы Лианы. По выражению глаз любимой женщины я догадался, что она пропустила мимо ушей слова сына об истребителе, так как была полностью поглощена радостью встречи со мной. Глаза супруги лучились счастьем. Дети и муж были рядом с ней, да ей ничего больше не было нужно. Время с женой и детьми летело незаметно, минут пятнадцать мне пришлось Лану катать на спине, она же была подрастающей женщиной и на практике училась укрощать мужчин. Стреляли из лука по птицам с Артуром, разумеется, ни разу и ни в птицу не попали, но разбили пару придорожных светильников и едва не выбили глаз Герцегу, который крутился неподалеку. Принцесса Лиана громко смеялась вместе со мной и детьми. Когда вечер был в полном разгаре, то к нам присоединилась Императрисса, чей грудной смех ни на секунду не прекращался и смешивался с нашим смехом. Но меня поразили глаза Императриссы, они были грустными и совершенно не смеялись, в них таилась тревога. В ту минуту мне показалось, что жену Императора и мать принцессы Лианы что-то сильно беспокоит, причем теща знала, что именно ее тревожит, но она не хотела делиться этой тайной с нами.

Вместе с принцессой Лианой мы сначала уложили спать Ланочку, девчонка перевозбудилась, капризничала и не хотела спать, но мамина ласка и теплая постель сделали свое дело, как только ее головка коснулась подушки, глаза ребенка закрылись, и она крепко заснула. Артур уже переоделся в ночную пижаму и ожидал нас в постели, когда мы с женой ворвались к нему и принялись его безжалостно тискать и щекотать пятки. Даже такие крепыши, как Артур, не могли долго выдержать родительских пыток на ночь, к тому же парень получил твердые заверения отца, что весь следующий день он проведет с ним, поэтому он не стал бороться с наступающим сном, а вскоре сладко посапывал на своей подушке. Свой первый поцелуй Лиана подарила мне, как только мы покинули спальню Артура. В этот момент в коридоре я увидел Императриссу, которая тенью скользнула в свою спальню. В этот момент мне казалось, что мать принцессы Лианы хочет переговорить со мной, но каждый раз мы встречались, когда я был не один, а в этом случае целовался с ее дочерью.

Лиана уже не отрывалась от моих губ, а, может быть, это я не отрывался от ее губ и притягательного тела, один только запах, который сводил меня с ума. Так мы и шли в спальню, обнимаясь, и не отрываясь друг от друга, роняя по пути различные предметы своей одежды.

* * *
Ночь получилась изумительной, три луны одновременно посылали свои лучи в окна спальни принцессы Лианы, перемешивая цвета и превращая ее в волшебное место любви. В какой-то момент Лиана не выдержала борьбы со вновь обретенным мужем, устала, откинулась на подушки и задремала. До этого момента она была неутомимой и, взвалив на свои нежные плечи всю тяжесть боя в постели, заставляла меня овладевать ею в различных позах и положениях. Но больше всего на свете ей нравилось, как это часто случалось и в ее студенческую пору, скакать на мне во весь опор. Она не останавливалась до тех пор, пока мы оба не взрывались одновременным оргазмом. Меня удивляло, как это у нас получалось, чтобы оргазм обоих наступал практически одновременно. По всей вероятности, мы были созданы друг для друга, а в постели жена вела себя так, словно она была не взрослой женщиной, дважды рожавшей и ожидающей третьего ребенка, а девушкой только, что переступившей порог своей взрослости. Меня это смущало и одновременно притягивало с огромной, неземной силой, мне хотелось еще и еще раз овладеть этим чудом природы, которое возбуждало и требовало любви. Когда наши тела соприкасались, чтобы слиться в единое целое, мое сердце сжималось от страха и желания. От страха потому, что не хотелось в пылу страсти нанести травму или сделать больно самому любимому человеку, а желание обладать ею только крепло от каждого раза, когда мы сливались в единое целое.

Когда принцесса Лиана, устало, откинулась на подушку, я долго смотрел на эту неземную красоту, ласкал ее грудь, целовал вверх устремленные соски. Ее животик уже начал подрастать, и выглядел таким миленьким и привлекательным. Только я собрался его поцеловать, как Лиана грубо схватила меня за волосы, поцеловала в губы и сказала:

— Десять минут на отдых, а после продолжим… — И тут же мило и ритмично засопела носиком.

А мне совершенно не хотелось спать, я поднялся на ноги и подошел к окну. На вечернем небосклоне остались только две луны, полнолицая Риоли и истощавшаяся донельзя — Риори, а третья — Маури уже скрылась за горизонтом. Одна из них была оранжевой луной, другая — фиолетовой, причем, на обоих жили какие-то приматы, которые в течение долгого времени могли обходиться без живительного кислорода. Третья луна, скрывшаяся за горизонтом, была аквамаринового цвета, она была сплошь покрыта океаном, на ней существовали только маленькие островка.

Несмотря на ночную свежесть, было приятно стоять у окна и чувствовать, как ветерок, чуть-чуть охлаждая кожу, обдувает твое тело. Двор императорской резиденции был безлюден, только время от времени вдали проходили патрули гномов, которые несли внутреннюю охрану. Вдали виднелись несколько пулеметных вышек, там находился еще один строго охраняемый объект, который выполнял отвлекающие функции. Капитан Эпсилон, работая над электронной системой охраны и опознавания для имперской резиденции, предложил, в целях введения возможного противника в заблуждение, в этом же районе образовать и несколько других секретных объектов. Он исходил из того, что существование только одного секретного объекта, обязательно привлечет внимание местного населения и вскоре все люди в этом краю, а потом вся Кирианская Империя будет знать, где находится резиденция Императора, в которой скрываются члены его семейства. Рано или поздно информация об этом дойдет и до возможных вражеских соглядатаев.

Прошел в угол спальни, где находился небольшой бар, из одной бутылки налил себе в бокал немного янтарной жидкости, на пару глотков. Я не был большим любителем выпивки и в прошлой, и в настоящей жизни, но всегда с удовольствием выпивал бокал или два хорошего вина или, как и сейчас, коньяку. А сейчас мне просто захотелось прочувствовать, как эта живительная и теплая влага потечет по сосудам тела, согревая его. В этот мгновения я почувствовал, как рука принцессы Лианы коснулась моего плеча, а затем ее тело прижалось ко мне. В спальне, помимо нас двоих, разумеется, никого не было, но было так приятно сохранять ночную тишину, не нарушать ее. Поэтому принцесса Лиана, чтобы не нарушить эту волшебную тишину, прошептала мне на ухо:

— А мне выпить чего-нибудь? Ты, вероятно, не очень любишь меня или думаешь только о себе?! Налей мне, пожалуйста, вон из той бутылки вина с Риоли, оно так здорово пьянит! — Лиана еще плотнее прижалась ко мне.

Я почувствовал мягкость форм тела своей жены, во мне вспыхнуло безумное желание, схватить, бросить ее на постель и овладеть ею, но я сдержал свой порыв. С трудом оторвался от нежности ее теля, сделал шаг к бару, достал и раскупорил указанную бутылку вина с Риоли, наполнил бокал до половины и подал его своей девчонке. Принцесса Лиана взяла бокал в обе руками, чтобы чуть-чуть подогреть вино их теплотой и, делая небольшие глотки, храбро направилась в сквозняк из открытого окна. Какие бы женщины не были самостоятельными и смелыми, в аналогичных ситуациях они всегда ведут себя по-разному, одни страшно боятся и не выносят мышей, другие любят тепло и на дух не выносят ни малейшей прохлады. Так и моя жена, оказавшись на сквозняке, чихнула, зябко повела обнаженными плечами и умоляюще посмотрела в мою сторону. Сделав небольшой глоток коньяку, я быстро приблизился к принцессе Лиане, обнял и плотно прижал ее к себе. Почувствовав со спины тепло моего тела, Лиана поерзала немного, как шаловливая девочка, ей захотелось, чтобы мое тепло перетекало в ее тело, но добилась, сами понимаете, чего.

Я поставил бокал на подоконник и обеими руками стал ласкать ее грудь, безудержно целуя сзади плечи и шею жены. Вначале принцесса Лиана не особо обращала внимания на мои ласки, но в какой-то момент, свободной рукой захватила хвост своих шелковистых волос и задрала их к верху, освобождая мне большую площадь для поцелуев и слабых укусов. Я шел верным и давно уже проверенным путем, принцесса Лиана страшно любила заниматься сексом со мной, но не терпела спешки в этом деле, ее вначале было нужно разбудить, затем возбудить и только после этого она охотно принимала в гости желанного дружка. Но в этом случае, я решил не гнать лошадей и не проявлять мужской инициативы. Жена стопроцентно знала, что я ее хочу, для этого ей не нужно было оглядываться, соприкосновение наших тел раскрывало все наши секреты и тайны.

Лиана сходила с ума от поцелуев и слабых укусов в шею и плечи, соски груди отяжелели и налились приятной тяжестью, мне очень хотелось перейти непосредственно к делу, но я помнил о том, что мог бы получить от жены и особо не активничал. А принцессу Лиану было уже не остановить, она изогнулась всем телом вперед, а ее ягодицы с силой уперлись в мое достоинство, которое неожиданно почувствовало влажность, скользнуло в нем и с головою провалилось в перламутр глубины. Лиана вздрогнула всем телом, которое стало приобретать определенный ритм движения, но я решил сохранить рваное движение, то ускоряясь до бесконечности, то снижая до минимума его темп.

* * *
Весь следующий день я провел с Артуром. С утра, позавтракав, мы на космическом истребителе облетели имперскую провинцию от края до края. Пока Артур демонстрировал чудеса пилотажа, я зрительно и инструментально обследовал прилегающую к нашей резиденции территорию.

Эта провинция ничем не отличалась от других имперских провинций, ее столица была таким заспанным провинциальным городком, в котором отсутствовало промышленное производство, и люди в основном занимались работой на себя или на более богатых соседей. В зависимости от размера имперской провинции имперский наместник располагал соответствующим воинским контингентом, который гарнизоном стоял в столичном городке или в других крупных городах провинции. Наша провинция имела пару университетов, которые располагались в городках на океанском побережье. Население этой провинции отличалось от населения других имперских провинций. здесь в основном проживали пожилые и старые люди, которые, получив имперскую пенсию, уезжали на лоно природы доживать свой век. А другую, малую ее часть составляла студенческая молодежь, которая училась и веселилась в своих университетах, а, получив диплом, тут же покидала это место, и уезжала в крупные промышленные центры Кирианской Империи. Городское население составляло только малую долю населения провинции, в ней процветали крупные крестьянские хозяйства, которые выращивали прекрасную пшеницу, рожь, ячмень, а также имелись крупнейшие в Империи хозяйства по выращиванию овощей. Крестьяне мало интересовались большой политикой, считали большие города рассадниками нечисти и зла, по субботам и воскресениям посещали храмы и безоговорочно выступали за власть Императора.

В соседней же провинции располагался учебный центр имперской бомбардировочной авиации, мы с Артуром и туда направлялись. Этот военный центр ничем не отличался от других учебных армейских центров, боевые бомбардировщики были выстроены в линии вдоль взлетно-посадочной полосы, а пара бомбардировщиков, отрабатывая какой-то маневр, кружилась чуть в стороне. Курсанты вместе со своими инструкторами отрабатывали программу «взлет и посадка бомбардировщиков».

Удовлетворенный результатами полета, я предложил сыну возвращаться домой, чтобы пообедать, но Артур ответил, что не устал, а что касается обеда, то мы могли перекусить в столице провинции.

Я не возражал.

Через двадцать пять минут мы с Артуром входили в одну из городских харчевен, на вывеске которой красовался аппетитный поросенок. Артур признался, что до этого времени ему не разрешалось покидать территории резиденции, поэтому он еще никогда не обедал в других местах. Доктор Лацио, помимо того, что был хорошим доктором, оказался и строгим комендантом резиденции. Он пунктуально, как истинный врач, соблюдал режим секретности и не допускал нарушения этого режима на территории резиденции. Мой парнишка, не смотря на то, что перед этим утверждал, что не устал и не голоден, выглядел усталым. Не обращая внимания на посетителей харчевни, он выбрал столик и начали устраиваться за ним. А я, изучив меню, сделал заказ для себя и сына из овощных салатов, фруктов и немного мяса для обоих мужчин. Блюда оказались отлично приготовленными и великолепными на вкус, Артур в секунду уплел за обе щеки все мною заказанные блюда, он оказался все же настолько голоден, что ему все понравилось, но особое удовольствие у него вызывало то обстоятельство, что он обедал вместе с отцом, и даже мамы рядом не было.

Мы ели и болтали обо всем на свете, нам было интересно общаться друг с другом и мы не замечали, как летело время. Сынишка рассказывал мне о том, что он делал в мое отсутствие, что не успел сделать и какие у него появились проблемы. Разговор был настолько интересен, что я не обращал ни на кого внимания и не прислушивался к разговорам посетителей кафе. Когда Артур извинился и отправился в туалет облегчиться, то только тогда я осмотрелся вокруг. Если судить по количеству посетителей, то эта харчевня, по-видимому, была популярна в городе, в ней было много посетителей, которые сидели за столиками и что-то ели, многие пили кофе с тихо между собой переговаривались. Я обратил внимание на то, что посетителями были не просто кириане с улицы, а лица среднего достатка и интеллигентного вида. Вот один из таких посетителей и решил со мной пообщаться, увидев, что я на время освободился и сижу один.

Этому кирианину было лет сорок пять, он был одет в строгий костюм и с галстуком бабочкой на шее[9]. Он извинился и попросил разрешения присесть к моему столику и тут же поинтересовался, что я бы делал, если бы оказался бы принцем, членом императорской семьи, в той ситуации, когда весь столичный свет выступает против его реформистских начинаний. Честно говоря, меня удивил тот факт, что этот кирианин с таким двусмысленным вопросом обратился именно ко мне, вызывало удивление подтекст этого вопроса. Может быть, этот провинциальный интеллигент еще не узнал меня, а его вопрос требовал уточнения, поэтому я спросил кирианина, что конкретно он имел в виду. Кирианин в бабочке оживился, поправил очки и пояснил, что сегодня имперское общество начало осознавать, что дни Кирианской Империи сочтены, тысячелетнему правлению династии иоанидов приходит конец, она должна уйти и дать дорогу к власти другим кирианам, которые смогли бы лучше управлять Кирианской Империи. Сегодня же императорская власть низведена до положения, когда Император руководит несколькими имперскими министерствами, которые мало что значат в повседневной жизни народа Империи. Император Иоанн шаг за шагом отходит на второй план, без его участия происходит назначение имперских министров силовиков, председателя имперского правительства, выборы в имперский сенат. Единственное, что ему остается сделать, это оформить передачу императорской власти тому ответственному лицу, которое изберут и предложат кирианскому народу родовые кланы Ястребов, Медведей и Муравьев.

Интеллигент с бабочкой разошелся не на шутку, ведь не каждый день можешь встретить незнакомого кирианина, который окажется внимательным слушателем твоих бредней!

По его словам получалось, что появившийся неизвестно откуда принц, который самым непонятным для имперской общественности образом втерся в доверие к Императору Иоанну и стал членом его семьи, заставил Императора Иоанна изменить свой характер, стол более активно вмешаться в ход развития естественного политического процесса мирного передачи в другие руки верховной власти. Теперь Кирианский Империи предстоит гражданская война из-за какого-то неизвестно откуда появившегося проходимца. Император под его нажимом поменял наиболее верных ему имперских министров внутренних дел, обороны, имперской безопасности и начальника генерального штаба, расколов имперское общество на два противоположных лагеря. Первый выступал за мирное разрешение конфликта общественных интересов и мирную передачу имперской власти родовым кланам. А второй лагерь требовал сохранения изжившего старого строя правления в Империи и выступает за разжигание гражданской войны.

Мне хотелось узнать мнение этого человека, как будут развиваться события в Империи и в дальнейшем. Но в это время из туалета вернулся Артур и я больше не мог участвовать в этом одностороннем обмене мнениями. Я поблагодарил собеседника за его точку зрения и оставил ему свой столичный номер телефона, чтобы он мог связаться со мной, когда он будет в Саане. Затем поднялся на ноги, и вместе с Артуром отправились из харчевни.

Принцесса Лиана была рассержена, мы не позвонили и заранее не предупредили ее о том, что будем обедать в городе, этой нашей инициативой она была более чем недовольна, так как, по ее мнению, ребенку в этом возрасте требовалось домашнее питание. В глубине души я хорошо понимал, что моя ненаглядная больше ругается из-за упущенной возможности, хоть и на секунду, вырваться из концентрационного лагеря, под названием императорская резиденция. Я смотрел на нее и глупо улыбался, а в голове мелькали ночные кадры поведения этой милой, красивой женщины. Она вытворяла такие вещи, что сейчас уши краснели. Принцесса Лиана по красной окраске моих щек и ушей догадалась, о чем я думаю в данный момент, чему так странно улыбаюсь. Женщина хитро подмигнула мне правым глазом, хищно провела языком по своим губам, улыбнулась и, приобняв меня за талию и взяв Артура за руку, который так и не понял, чему улыбались его родители, потащила мужиков на веранду пить чай с тортом.

Глава 12

К сожалению, повторить то, что было прошлой ночью, нам так и не удалось. Позвонил Император Иоанн и, ничего не объясняя, вежливо попросил меня вернуться, как можно скорее, в столицу. Жаль, но Императору в хороших обществах не принято противоречить, а мне так хотелось бы послать его, куда подальше, и провести еще одну веселую ночку с его дочкой. Я переодевался в офицерский комбинезон имперского десантника, когда в комнате появился вымытый и отстиранный полковник Герцег со своими гномами молодцами. Герцег сообщил, что связывался с летчиками, так что транспортник в аэропорту и уже успел прогреть двигатели. Перецеловав детей и несколько раз принцессу Лиану, я, как настоящий офицер-джентльмен, легко коснулся губами ладони Императриссы, прощаясь с ней. Она поцеловала, чего никогда не делала, меня в лоб, перекрестила и тихо так, чтобы принцесса не слышала, прошептала:

— Храни тебя, бог! Помни о нас и, когда наступит время, отомсти!

По дороге в аэропорт наша маленькая колонна, наверняка поставила рекорд скорости передвижения. В местном аэропорту мы были через пять минут. Меня только удивило то обстоятельство, что наш транспортник находился в окружении имперских пехотинцев, которые никого к нему не подпускали. Только я вышел из глайдера, как ком мне подбежал пехотный капитан и, вытянувшись, отрапортовал о том, что его рота с середины ночи охраняет военно-транспортный самолет, за это время никаких происшествий не произошло. Капитан был очень молод и производил приятное впечатление, в ответ на рапорт я крепко пожал его руку и прошел к трапу.

Перед тем, как войти в салон самолета, я остановился на верхней площадке трапа и осмотрелся кругом. Если бы я тогда знал, что в последний раз вижу мирное небо Кирианской Империи, что в последний раз в жизни видел своих родных и близких…, то просто так из этого богомерзкого городка не улетел бы, а я, дурак, просто повернулся и прошел в грузовой салон самолета.

Через шесть часов мы были в Саане.

Некоторые кварталы столицы были покрыты пожарами. Горели кварталы городской бедноты и граждан среднего достатка.

Из аэропорта эти пожары были хорошо просматривались на общей городской панораме. Уже с первого взгляда создавалось общее впечатление, что эти пожары не случайны, а происходили именно в тех местах, которые имели стратегическое значение и они недобро выглядели. Мои гномы привычными движениями рук фазерное оружие привели в боевую готовность, поменяли магазины в фазерных автоматах и пулеметах. Радостные улыбки, которые вначале возникли на их бородатых лицах, возвращение домой всегда приятно и радостно, стали исчезать одна за другой.

Полученная передышка закончилась!

Персонал столичного аэропорта обеспокоено посматривал на меня и на то, как гномы снаряжали свое оружие в ожидании столкновения с противником. Ко мне подошел начальник комплекса и спросил, что им ожидать и к чему готовиться, но у меня не было готовых ответов на такие вопросы. Я зло посмотрел на него и сказал, вооружите службу охраны аэропорта настоящим боевым оружием, а не теми детскими «пукалки», которые сейчас у них висели на поясах. В случае нападения противника, они не спасут жизнь даже этого охранника, а не то, чтобы спасти жизни пассажиров. С этими словами я развернулся и направился к служебному выходу, где нас ожидали четыре глайдера — два десантных и два пушечных. На меня по ментальному каналу вышел Иррек и сообщил, что с раннего утра обстановка в столице резко ухудшилась. На улицах неизвестно откуда появились кириане, которые призывают городских жителей выйти на улицы и потребовать, чтобы Император Иоанн и его политическая клика подобру-поздорову убирались из столицы. Имперская полиция попыталась арестовать этих агитаторов, призывающих к насилию и свержению законной власти, но встретила вооруженное сопротивление. Каждый такой агитатор, помимо того, что был сам вооружен, имел вооруженную охрану, которая открыла огонь по полицейским. Перестрелки начали возникать в различных кварталах столицы, они вносили больший дезорганизацию в жизнь такого громадного мегаполиса, как Саана. Сейчас городские жители не знают, что делать, как спасаться и где искать убежища своим семьям. Вновь активизировались молодежные банды, которые с оружием вышли на улицы и пытаются взять под свой контроль целые кварталы. С этими бандами имперская полиция ведет настоящие бои, но пока с ними справляется и их сдерживает.

Гномы уже сидели в десантных отделениях глайдеров, когда ко мне подбежал полковник Герцег, на ходу протягивая свой разговорник. Звонил сэр Гийом и начал говорить о том, что столица Саана, по его пониманию, для нас на данный момент потеряна. Гарнизон столицы отказался подчиняться имперскому министерству обороны и имперскому Генеральному штабу. Из разведисточников пришла информация о том, что сэр Роберт, Магистр клана Ястребов, лично приказал, чтобы в целях дестабилизации обстановки в мегаполисе, ввести в Саану клановую армию наемников. В заключение нашего разговора сэр Гийом предложил провести совещание для координации совместных действий по отражению сил противника в одном из императорских особняков, находящихся в ближнем пригороде Сааны. Я был не против проведения координационной встречи, но попросил сэра Гийома, чтобы на встречу были приглашены Филипп, Поли, Мольт, Юнис, Иррек, Валдис и Жека. Через паузу добавил, что прибуду в особняк после того, как лично ознакомлюсь с положением в столичном мегаполисе.

В самый последний момент решил передвигаться не десантным глайдером, а на месте командира-наводчика пушечного глайдера. Такой глайдер, помимо того, что имел отличное вооружение, обладал современным тактическим терминалом, который мог воссоздать любую объективную ситуацию или фронтовую обстановку, а также позволял поддерживать связь с любым военным или гражданским объектом. Из-за своего решения пришлось произвести некоторые перестановки в экипаже машины, механиком-водителем оставил старого сержанта, который немало лет прослужил в армии, а командира машины и заряжающего погнал к гномам в десантный отсек. Полковник Герцег, как обычно, полагая, что он маленький и везде поместиться, полез ко мне в башенку командира и управления огневыми средствами, но там и один с трудом разворачивался. Поэтому мог личный охранник, трезво оценив ситуацию с нехваткой площади, переполз на свободное место заряжающего, которое я ему заранее подготовил.

Два десантных глайдера пылили по направлению к городу на небольшой высоте. Один пушечный глайдер прикрывал их продвижение, а мой глайдер выступал в роли скаута-разведчика. Мы уходили, то вперед, то отставали сзади, в то вообще уходили далеко в сторону, но все глайдеры постоянно находились в общем поле видимости. Не смотря на метания нашего глайдера разведчика, колонна продвигалась к городу на высокой скорости, которая в иных случаях переваливала за сто двадцать километров в час.

На автостраде аэропорт — Саана нам не встретилось ни одного пассажирского или транспортного средства, в обычные дни на этой автостраде было бы невозможно протолкнуться. Без особых проблем мы достигли окраины столицы, но не стали продвигаться к центру города, где располагался императорский дворец, а повернули на городскую улицу, которая вела к одному из пожарищ. Я приказал сержанту поднять глайдер на большую высоту, отойти в сторону и продвинуться немного вперед от нашей колонны, тот моментально выполнил мое приказание. С новой высоты я заметил, что впереди нашей же улицы движется еще одна транспортная колонна, составленная из старинных грузовиков на колесном ходу. Имперские вооруженные силы давно уже отказалась от подобных неуклюжих грузовиков, сегодня войска и техника транспортировались на грузовых глайдерах или флайерах или гравитационных грузовиках. Поэтому было естественно, что появление в городе целой колонны устарелой военной транспортной техники, привлекло мое внимание.

* * *
Нагнав колонну, я увидел, что грузовики заполнены вооруженными кирианами, одетыми в черные комбинезоны, а в руках у них были старые армейские фазерные винтовки. Увидев имперский глайдер над своей колонной, кириане в кузовах зашевелились и открыли огонь из винтовок по глайдеру. Вслед за фазерными винтовками огонь открыли фазерные пулеметы, чтобы уклониться от пулеметного огня, механик-водитель глайдера совершил несколько нехитрых маневров уклонения от наземного огня. А я тем временем ожидал ответа тактического терминала, который никак не мог определить, что это за колонна и какие войска находятся в кузовах грузовиков? Он так и не ответил на мой вопрос, враги под нами или нет, я имел в виду кириан в грузовиках, а дал сбой и просто завис. Я видел, как сержант водитель маневрами глайдера продолжал сбивать прицел этим неумехам с оружием в руках, чтобы они не могли хорошо прицелиться и попасть в глайдер. К тому же все это время мы демонстрировали этим горе стрелкам в черных комбезах наши опознавательные знаки, черные имперские кресты ВВС Кирианской Империи, чтобы они видели по кому стреляют. Но кириане внизу не обращали на опознавательные знаки глайдера внимания и продолжали вести огонь, выпуская в воздух магазин за магазином. Создавалось впечатление, что у этих парней в черных комбезах имелся неисчерпаемый запас боеприпасов.

По внутренней связи глайдера я передал Герцегу, чтобы он связался со своими гномами, чтобы те приготовились к атаке на противника. Мне ужасно хотелось выяснить, что это были за чудаки в колесных грузовиках, кого они представляли, кто им разрешил, открыто носить и пользоваться армейским оружием и почему они открыли огонь по имперским вооруженным силам? Чтобы остановить движение колонны, я выпустил короткую пушечную очередь, снаряды которой взорвались перед колесами переднего грузовика, но колонна не поняла значения предупредительных выстрелов и продолжила свое движение. А кириане в кузовах только усилили свой огонь по глайдеру. Слава богу, что они не имели ни боевого опыта, ни опыта пользования оружием, а то бы их крупнокалиберные фазерные пулеметы, закрепленные на турелях крыш кабин грузовиков, давно бы уже расстреляли наш глайдер, превратив его в решето. Чтобы кириан в черных комбезах заставить реально воспринимать действительность, во втором заходе глайдера я длинной пушечной очередью прошелся по головным грузовикам колонны. Когда три грузовика полыхнули жаркими пламенем, которое своими жирными огненными руками стал хватать и обнимать кириан в кузовах грузовиков, то послышались дикие вопли заживо горящих кириан. Моментально прекратились стрельба по глайдеру, колонна замерла на месте, словно вкопанная.

С визгом и грохотом снижались десантные глайдеры, из десантных отсеков выскакивали гномы десантники, которые со стрельбой воздух плотным кольцом окружили колонну грузовиков. Затем, продолжая держать кириан в кузовах грузовиков под прицелом своих фазерных автоматов и пулеметов, гномы вежливо попросили их покинуть кузова, спуститься на землю, аккуратными кучками сложить оружие и с руками за головами собраться в группу. Когда оружие было сдано, кириане с руками за головой образовали довольно-таки большую группу пленных, кириан пятьдесят, не меньше. Гномы полковника Герцега, на всякий случай, решили их еще раз обыскать, чтобы найти спрятанное оружие.

Когда этот процесс завершил, я негромко поинтересовался тем, кто является командиром этих кириан, которым от силы было восемнадцать — двадцать лет. Совершенно не удивился тому, когда гномы ко мне вытолкнули дюжего молодца с разорванной до пояса рубахой и наливающимися синяками под глазами. Парень гордо выпрямился, и смело посмотрел в мои глаза. Знаете, в свое время имперские средства массовой информации часто пользовались таким хорошеньким плакатным мальчиком, изображая трудовой энтузиазм. Этот парень был точной копией этого «плакатного мальчика», к тому на его плече красовалась только что выжженное тату парящей высоко в небе птицы, кланового клейма Ястребов. Вопросов этому парню можно было бы больше не задавать. Старейший и богатейший родовой клан Кирианской Империи только что принял в свои ряды нового члена и в роли молодого вождя революционной молодежи послал его в бой с узурпаторами императорской власти.

Общая ситуация начала потихоньку проясняться, родовые кланы Империи решили вступить на тропу войны с законным Императором. Я подошел к молодому Ястребу и, глядя ему в глаза, сказал:

— Я очень сожалею, что сегодня нам пришлось встретиться на тропе войны! Таких, как ты кириан, преступивших закон и взявших в руки оружие, согласно действующим законам нашей великой Кирианской Империи, я могу расстреливать на месте пленения, без суда и следствия. Иными словами, я могу тебя расстрелять, и впоследствии никто не сможет обвинить меня в том, что я преступил закон. Но решил этого не делать. Только не подумай, пожалуйста, что я пожалел твою молодость, или твою глупость. Я отпускаю тебя только с одной целью, чтобы ты донес до своих родителей и клановым сородичей, что в этой войне им пощады не будет, что они выбрали неправильный путь достижения императорской власти. Если вы сегодня не остановитесь, то завтра клан Ястребов ляжет под стволами фазерных автоматов моих гномов. Клан Ястребов будет уничтожен до единого кирианина. Уходи! — Произнеся последнее слово, я повернулся к нему спиной и пошел к гномам, а за спиной послышал удаляющийся топот бегущих ног.

Когда я обернулся, то парень уже отбежал на пару сотен метров. Он бежал, падал, снова поднимался на ноги, старался, как можно быстрее, скрыться долой с моих глаз. А я смотрел вслед этому молодому трусу, который даже не поинтересовался, а что будет с его боевыми товарищами, которых своими революционными лозунгами взбунтовал, вооружил и бросил на смерть.

Затем я повернулся лицом к молодым кирианам, которые начали догадываться об ожидавшей их участи. Многие парни упали на колени, моля бога о спасении, другие безмолвно глотали слезы и сжимали руки в кулаках, сожалея о той минуте, когда поддались уговорам «плакатного мальчика» и взяли фазерную винтовку в руки, а третьи с ненавистью в глазах смотрели на меня. При всем желании я не мог оставить живыми этих молодых кириан, не наказав их за то, что взяли в руки оружие и преступили закон, обязательный для всех граждан Кирианской Империи. Ситуация была абсолютно ясной, нам предстояла долгая и кровопролитная борьба, в которой каждый кирианин должен был разобраться и решить о том, на какой стороне он будет сражаться. Оставляя этих кириан живыми, не исключалась и такая возможность, что они снова возьмут в руки оружие и, получив соответствующую военную подготовку, будут воевать на вражеской стороне,убивая моих друзей и боевых товарищей. В гражданской войне нет места проявлению жалости или послабления, если не они, то следующим будешь ты, поэтому я не мог оставить живыми этих врагов. Я безнадежно махнул рукой и, когда прогремели первые очереди фазерных винтовок и карабинов, повернулся спиной к месту расстрела и тяжело зашагал к глайдеру.

Когда все закончилось, собранное в кучи оружие, которое еще хранило заводскую смазку, гномы небрежно пошвыряли в кузова грузовиков, и колонну с оружием отправили их в одну из императорских загородных резиденций. В этот момент полковник Герцег и его гномы старались на меня не смотреть и обходили далеко стороной. Пожилой сержант, механик-водитель пушечного глайдера, стоял у борта машины и горько плакал, но он не отказался помочь мне взобраться в командирскую башенку глайдера.

В тот момент я дико себя ненавидил!

* * *
Этот городской квартал Сааны возник сам по себе, независимо от воли и желания городских властей. Несколько сотен лет назад в этом месте за городской стеной поселились разорившиеся и безземельные крестьяне, которые по различным причинам потеряли свои земельные наделы. Прокормить свои семьи в деревнях они уже больше не могли и были вынуждены перебираться в столицу Империи, где имелся шанс немного подзаработать. Саана, разумеется, прохладно отнеслась к появлению подобных социальных изгоев и членов их семей, но позволила им перебиваться с хлеба на воду, выживать. У изгоев, разумеется, не было денег на то, чтобы арендовать или строить нормальное жилье для семьи, вот и приходилось им устраивать временные жилища за городской чертой, где не действовали городские законы. Некоторые изгои рыли для семьи землянки, другие из любого подсобного материала строили лачуги.

Появившиеся на пустом месте трущобы изгоев разрастались невиданно быстрыми темпами. Городские власти несколько раз пытались силой уничтожить, снести с лица земли этот квартал трущоб. Но, предпринимая силовые действия, городские власти ничего взамен изгоям не предлагали, у них не было альтернативного решения этой проблемы. Поэтому, как только имперская полиция покидала очищенный от картонных зданий и землянок участок земли за городской чертой, то на его месте уничтоженных халуп возводились новые лачуги и рылись новые землянки. Убедившись в невозможности решения этой проблемы силовым путем, городские власти в течение пятисот лет более не вторгались на территорию этого квартала, оставив его жителей в покое и позволяя им жить по своим законам.

Кириане этого квартала самостоятельно поддерживали закон и порядок на улицах и кривых переулках своего квартала. В последнюю сотню лет в этом квартале действовали очень простые правила поведения — живи сам и дай спокойно жить другим кирианам. Был создан совет старейшин трущобного квартала, который регулярно собирался для решения насущных проблем. Иногда совет старейшин принимал жесткие меры по предотвращению насилия, выдавая на суд городским властям серийного маньяка или убийцу.

Сейчас квартал бедноты был покрыт несколькими пожарами, всполохи пламени от которых вздымались то тут, то там, а в небо поднимались громадные клубы дыма. Я уж подумал, что этот квартал бедноты выгорел дотла, и там не осталось ни одного живого кирианина. Но я глубоко ошибался, как только наши глайдеры приблизились к границе квартала, то были остановлены молодыми парнями, у которых не было в руках оружия в руках, но они сами были настроены весьма решительно. Один из них вышел вперед и встал поперек дороги, преграждая движение вперед нашей колонне. Разумеется, мы могли бы подняться на высоту и проскочить над головами этих парней, чтобы продолжить движение колонны, но уж очень решительно эти ребята были настроены. Поэтому я отдал приказ остановиться и выяснить, в чем дело?!

— Они не разрешают нам пересечь границу их квартала. — По внутренней связи сообщил полковник Герцег. — Ребята говорят, что имперским десантникам в этом квартале делать нечего, здесь пока все в порядке, а нам было бы лучше наводить порядок в городе.

Не обижаясь на эти слова, я, молча, вылез из глайдера и направился к оцеплению. Только при близившись к парням, я рассмотрел, что эти ребята были вооружены, бедно и плохо, но они имели холодное оружие — парой десантных ножей и какой-то уникально старый кинжал. Я направился к парню, преградившему колонне дорогу, и остановился перед ним. Внимательно его рассматривая. К тому же, по мере моего приближения к нему, на лице парня появилось выражение величайшего удивления, которое сменилось изумлением.

Привет, — небрежно бросил ему я, — очень похоже на то, что ты узнал, кто я такой. — Парень в ответ только головой кивнул. — Хорошо. Мы совершаем рекогнистировку города, хотим выяснить, что происходит на городских улицах. Но в вашем квартале было больше всего пожаров, поэтому изменили маршрут движения и прибыли сюда, чтобы помочь в меру своих сил. Да, кстати, как тебя зовут?

— Джошуа, я командир отделения внутренней охраны нашего квартала. Мое отделение отвечает за охрану этого участка, северо-западного направления. Мы давно заметили вашу колонну, поэтому мое отделение было усилено дежурным взводом. А что касается пожаров, то рано утром в квартале вдруг объявились какие-то хмыри с оружием, которые призывали нас выйти на баррикады, чтобы свергнуть власть проклятого Императора Иоанна и бороться за мировую революцию. А нам, что есть Император или то, что его нет — все едино, мы живем по своим законам, а не по имперскому законодательству. Вот, и послали этих дураков с оружием куда подальше. Так они, по дороге из квартала, забросили несколько наших домов зажигательными бомбами. Пришлось этим парням накостылять по шеям и вышвырнуть их за пределы квартала. Пожары почти все давно потушены, но дым мы оставили, чтобы другие революционеры подумали, что с нами покончено.

Мне понравился этот парень, его рассудительная речь и тот юношеский юмор, с которым он рассказал о только что произошедших событиях, имевших весьма глубокий политический характер. По всему получалось, что городская беднота, социальные изгои нашего общества, которые больше всего пострадали от негативных проявлений императорской власти, отказалась поддержать представителей имперских кланов в их борьбе за имперскую власть?!

— Джошуа, у меня очень мало времени, мне нужно продолжить разведку по городу, поэтому мы не будем заезжать в ваш квартал, а сразу направимся в центр Сааны. Но мне все хотелось бы переговорить с кем-либо из совета старейшин. Можешь ли ты организовать такую встречу, скажем, в течение десяти-двадцати минут?

— Не знаю, — ответил парень, — но попытаюсь.

Парень отошел в сторону и переговорил со своими бойцами, один из которых тут же сорвался с места и стремглав понесся в сторону пожарищ. А я отошел в сторонку и задумался, веточкой постукивая по голенищам сапог. Из слов сэра Гийома было понятно, что наемные армии кланов захватили или пытаются захватить столицу. Сейчас у нас нет достаточных сил, чтоб сдержать заговорщиков в мегаполисе, чтобы сражаться за каждый городской квартал. Но рано или поздно уличные беспорядки перерастут в столкновение военных частей и подразделений, в которых стороны обязательно применят бронетехнику и тяжелую артиллерию, а это будет означать, что большая часть Сааны превратиться в руины и будут большие жертвы среди ее жителей. И в этой общей картине судьба квартала бедноты непредсказуема. Пока силы родовых кланов разъединены, квартал может держаться и противостоять их натиску. Но дня через два — три, когда будут задействованы подразделения столичного округа, то мятежники, наверняка, попытаются уничтожить этот квартал и вырезать его жителей.

В момент этих размышлений Герцег слегка толкнул меня кулаком в бок, обращая мое внимание на то, что гонец возвращается в сопровождении пожилого кирианина.

* * *
Кирианин был стар годами, но бодро шагал рядом с молодым гонцом, его лицо было испещрено множеством морщинок, но глаза смотрели вызывающе бодро. Приблизившись к нам, старик сразу же подошел ко мне, и смело протянул руку для рукопожатия. Этот кириан был уверен, что я отвечу на его предложение и пожму ему руку. Дождавшись момента, когда рукопожатие закончилось, старик пробасил:

— Никифор, один из членов совета старейшин квартала бедноты, несу ответственность за охрану границ квартала.

Я сделал паузу и, не называя своего имени, предложил ему отойти в сторонку и перемолвиться словом наедине. К моему удивлению старик мое предложение воспринял спокойно и без каких-либо возражений. Мы отошли в сторону от парней и гномов, и я, без обиняков, поделился с Никифором своими мыслями в отношении того, что ожидает его квартал и его жителей через пару — тройку дней, или максимум через неделю. По лицу Никифора было хорошо заметно, что он не ожидал от меня подобной открытости. По его реакции я догадался о том, что старейшина был проинформирован гонцом о том, с кем ему предстоит переговариваться.

Никифор долго смотрел мне в глаза и спросил, не отрывая своего взгляда, почему член императорской семьи так плохо думает о жителях и о совете старейшин квартала бедноты? Честно говоря, вопрос для меня оказался неожиданным, до этого момента я никогда не задумывался над тем, существует ли или нет совет старейшин квартала бедноты, и чем он занимается. Пожав плечами, я так и ответил Никифору, на что он громко и весело рассмеялся. Его смех привлек внимание моих гномов и молодых парней из охраны квартала. С одной стороны на нас удивленно смотрели молодые кириане, а с другой стороны — бородатые гномы, совершенно неожиданно для себя мы с Никифором оказались в кольце внимательных кирианских и гномьих глаз.

Именно в эту минуту на дороге показались захваченные нами ранее грузовики с оружием. Оказывается, из-за блокпостов на дорогах колонна так и не смогла прорваться за пределы столицы, а сейчас она направлялась в императорский дворец. Никифор еще смеялся, а я протянул руку в сторону колонны грузовиков, пафосно заявил, что готов презентовать его кварталу оружие, которым загружены эти грузовики, но при условии, что оно никогда не будет поднято против имперского солдата. Кругом стала сгущаться тишина, нарушаемая подвыванием двигателей грузовиков, все собравшиеся кириане и гномы хорошо слышали мои слова и сейчас смотрели, ожидая ответа, на Никифора. Переговоры наши не задались, старейшина так и не успел рассказать мне о планах совета на ближайшее время. Никифор надолго задумался, затем поднял голову и, посмотрев на стоящих в отдалении кириан и гномов, прошептал мне на ухо.

— Через три дня в нашем квартале не останется ни одного жителя. Совет старейшин квартала давно понял, что в случае прихода к власти мятежники не дадут нам спокойно жить. Рано или поздно они обрушат на нас такие силы, против которых мы не сможем устоять, поэтому было принято решение о том, что мы покинем этот квартал и свои жилища. Эвакуация населения продлиться три — четыре дня. Об этом решении совета пока еще никто не знает, но ваше оружие и сами грузовики нам очень пригодились бы. Они помогут ускорить процесс эвакуации и сдержать вражеские силы. Совет старейшин квартала решил, что мы не присоединимся к клановым заговорщикам, и будем придерживаться вашей стороны, принц Барк.

Бойцы Джошуа, которому я на всякий случай сообщил номер своего разговорника, расселись по грузовикам с оружием и вскоре колонна скрылась за поворотом дороги. Я стоял у дороги и думал о том, правильно ли поступил, передав столько оружия совершенно незнакомым мне кирианам, с которыми и пообщался то всего пару минут. Никифор, видимо, догадываясь о том, о чем были мои мысли, добродушно улыбнулся, хлопнул ладонью меня по плечу и сказал:

— Не печальтесь, принц, у вас появились новые друзья, которых вы только со временем сможете по-настоящему оценить.

* * *
За короткое время нашего отсутствия столица Империи сошла с ума.

Всего два дня назад, когда я покидал этот город, улетая на встречу с семьей, то он был величав и спокоен. Его улицы и проспекты после недавних беспорядков и бесчинств молодежи были приведены в порядок, по ним чинно и спокойно разгуливали жители. А сейчас город полностью изменился, на его улицах творились непонятные вещи. Когда мы на глайдерах летели по направлению к императорскому дворцу, то на одной из центральных площадей собралось много кириан, которые слушали выступление оратора. Когда наши глайдеры пролетали над площадью, митингующие неожиданно подняли правую руку и стали грозить нам кулаками. На другой площади, кириан было не так уж много, как на первой, но они были вооружены старинными пулевыми винтовками, из которых двое или трое стрелков начали обстреливать наш глайдер.

По городским улицам метались странные молодчики в масках, которые громили какие-то здания с вывесками, маленькие продуктовые лавки, а то с громкими воплями и криками гонялись друг за другом. Простых жителей города на улицах не было видно, по всей очевидности, они заперлись по квартирам и домам, чтобы с утра до ночи смотреть по галовидению за творящимся безобразием на улицах и площадях столицы. В это время, пролетая над городом, я не видел ни одной женщин и ни одного ребенка на его улицах.

Я попытался связаться с полковником Уокером, никто долго не брал разговорник в руки, но затем послышался усталый голос старого полковника.

— Что происходит полковник? — Спросил я, не представляясь ему.

— Кто говорит? — Спросил Уокера, мы не так часто общались с ним по телефонным линиям связи, поэтому мой голос был ему не знаком.

— Полковник Барк.

— Какой еще к черту полковник Барк…, - начал поднимать голос Уокер, но затем все же вспомнил, кто я такой, и уже более спокойным голосом продолжил, — вы думаете, нас подслушивают? Может быть… — Произнес он задумчиво и протяжно. — Здесь в полиции такое твориться, что я не знаю, что делать и как мне поступать. Одни звонят и требуют, что я более активно подключался к разворачивающимся событиям в городе и поддержал нарождающуюся демократию. Другие просят, приложить все усилия и покончить со всем этим безобразием, творящимся на улице. Но не могу же я своих парней, которых итак осталось всего несколько сотен человек, бросить на улицу в лапы оголтелых демонстрантов-демократов, требующих положить конец культу Императора и гномов. А мои ребята вообще не имеют оружия и с ними можно в одну минуту покончить. Ну, а что вы хотите сказать, Барк?

— Я хочу, чтобы столица была всегда спокойной и красивой, чтобы по ее улицам гуляли с женами и детьми добропорядочные граждане. Мне не нравится сейчас то, что там творится, — начал говорить я.

Но меня перебил полковник Уокер:

— Этого же хочу я, Барк. Так уйдите вместе со своим тестем, спрячьтесь где-нибудь, переждите эти события и живите там спокойно и долго, растите детей. Чего вы тут торчите в столице, заставляете своих противников нервничать и убивать людей?!

— А вы, Уокер, уверены, что именно так будет! Дайте мне гарантии, что Кирианская Империя не погибнет, что ее граждане после нашего ухода не будут столетиями страдать, мучаться и умирать под новой властью, которая сегодня вывела городской сброд и криминал на улицы. Назовите мне, хоть одно достойное имя с той стороны, которому можно было бы доверить верховную власть в Империи и мы тогда уйдем.

Полковник Уокер надолго замолчал, я даже подумал, что наше соединение прервалась, но послышался его усталый голос:

— Ты прав, полковник Барк. Никто не может дать гарантии, что Кирианская Империя под новой властью долго просуществует. Кланы воют за единоличную власть, их коалиция — дело временное и долго не просуществует, следующий шаг после захвата власти — гражданская война. Я тебе поверил еще при первой встрече и до конца пути пройду с тобой, но сегодня имперская полиция не имеет сил для того, чтобы справиться с наемниками кланов и хулиганами на улицах. Поэтому я сегодня на улицы города полицию не выведу, а буду набираться сил, сражаясь до последней капли крови за жизнь каждого отдельного полицейского. Ты понял меня, сынок, я с тобой, но не сегодня. — И отключил разговорник.

Когда дворец показался в зоне прямой видимости, то мы увидели, что он окружен войсками мятежников. В основном это были молодчики из наемных армий родовых кланов. Но среди молодчиков мелькали и гвардейские мундиры солдат и офицеров имперских вооруженных сил. Клановое или родовое родство — это страшное и ужасное дело. Вожди кланов и родов определяют и ставят перед своими родственниками стратегические цели и задачи, которые часто являются ошибочными, так как принимаются в узком кругу и без широкого обсуждения. Из-за этих родственных связей многие умные кириане, вопреки своей воле и положению, вынуждены подчиниться «зову родной крови» и идти на решение стоящих перед ними целей и задач, как государственные преступники, нарушая имперское законодательство и часто при этом погибая.

Генерал Валдис оказался на своем посту, когда я позвонил ему. В этот момент наши глайдеры приземлились на одной из городских улиц, где особенно шуровали мародеры и молодчики в масках. Они грабили большой универсальный магазин. Пока гномы разбирались с «революционерами» в масках, я переговорил с Валдисом.

— Господин полковник, — начал свой рапорт генерал Валдис, — гарнизон императорского дворца поднят по боевой тревоге, бойцы занимают места по боевому расписанию, в любую минуту они готовы отражать вражескую атаку. Вокруг дворца создано несколько колец вражеского оцепления, но противник, еще ни разу не выстрелил и не начинал штурм дворца. В виду сложившихся обстоятельств гражданская прислуга распущена по домам, в настоящее время во дворце находится панцирная пехота, бойцы штурмовой бригады и охранные подразделения гномов.

В этот момент мой разговор с Валдисом был прерван сильным взрывом. Я увидел, как здание, расположенное на соседней улице, начало осыпаться вовнутрь. Взрыв оказался таким мощным, что до нас докатилась его взрывная волна, а наши глайдеры, словно ожившие вещи, переместились с места на место. Вскоре гномы разведчики доложили, что было взорвано здание имперского министерства финансов. Глайдеры поднялись в воздух, и через минуту мы были на площади у центрального входа в имперское министерство. От полуразрушенного здания в панике разбегались кириане и кирианки. Многие кириане были в порванной и испачканной одежде, с кровяными ссадинами и порезами на теле и на лице. Эти кириане все еще находились в шоке от взрыва, а сейчас в панике метались по площади в поисках безопасного места или убежища, чтобы найти там спасение.

Гномы выгрузились из глайдеров, разбрелись по площади, оказывая медицинскую помощь пострадавшим, но большей частью успокаивая кириан. Полковник Герцег с двумя бойцами ринулся в центральный вход здания, чтобы выяснить причину взрыва и его последствия. Появились первые кареты скорой и санитарной помощи, врачи которых тут приступали к работе с пострадавшими кирианами. Сами кириане начали подходить к врачам, чтобы они сделали им перевязку или дали бы необходимые лекарства. Герцег с бойцами пока еще не вернулся, но из здания имперского министерства все чаще и чаще стали на носилках выносить кириан, которые были не в состоянии самостоятельно передвигаться. Этот гном всегда отличался тем, что везде умел находить себе заботу, вот и сейчас, находясь в здании, организовал вынос пострадавших и раненых.

Сколько бы я ни присматривался в лица кириан, но ни одного знакомого не встретил. Имперский министр Юнис, по всей очевидности, был на выезде, когда в нем прогремел взрыв. Вернулся Герцег и сообщил, что здание имперского министерства финансов взорвали молодые криминальные отморозки, которые почему-то решили, что в здании министерства хранится много денег.

В момент разговора мне бросилось в глаза, что обстановка вокруг нас вдруг изменилась. Неизвестно откуда появилось множество молодых и здоровых парней, одетых в черные комбезы имперских внутренних войск и с фазерными карабинами в руках. Они, под видом оказания помощи пострадавшим от взрыва, занимали позиции для скрытого ведения огня по глайдерам гномов. Не теряя времени, я мысленно приказал Герцегу срочно вернуть гномов под защиту брони глайдеров. Когда последний гном укрылся в десантном отсеке глайдера, прозвучали очереди из фазерных карабинов. Отморозки хотели подстрелить гномов, но попали в молодую женщину, которая совершенно случайно попала под боевой луч одного их фазеров. От полной неожиданности и внезапной боли, разлившейся по телу, женщина громко закричала и заплакала. Слезы струились ручьем по ее грязным от каменной пыли щекам, оставляя светлые протоки. Женщина медленно завалилась на землю, плача и беспомощно протягивая ко мне руки. Я уж находился в башенке командира глайдера, когда увидел эти умоляющие глаза женщины и ее слезы.

Не обращая внимания на крики и мат полковника Герцега, а также на огонь из фазерного оружия, я выскочил из глайдера и бросился к раненой. Но я не успел оказать ей помощи. Я не успел даже добежать до нее, как женщина умерла из-за болевого шока, а молодой гаденыш, который только что подленько стрелял в нее из-за угла, перебегал в другое укрытие. Энергомет на плечах находился в боевой готовности, на глазной сетчатке глаза начали вырисовываться цифры дальномера, но я уже открыл огонь.

Десять энергосгустков в пух и прах разнесли окружающие площадь руины и здания, в которых укрывались эти молодые отморозки. Выстрел из энергомета беззвучен, но эхо разрывов энергосгустков разнеслось по всему городу. На площади прекратились шевеление, перестали стонать раненые, врачи и санитары прекратили работу — все с удивлением смотрели на меня.

А я стоял над убитой женщиной и по моим щекам текли слезы.

Полковник Герцег схватил меня в охапку и с силой затолкал в глайдер. Через мгновение четыре глайдера поднялись в воздух и на большой скорости исчезли в северо-западном направлении.

* * *
На место встречи, мы прибыли последними, когда все собрались и уже находились в особняке. Это была еще одна загородная резиденция Императора Иоанна, которая располагалась в глухой местности, вдали от основных магистралей, но всего в двадцати километрах от столицы. Император пользовался ею только для встреч с людьми, знакомство с которыми не афишировал, или вообще не хотел, чтобы о такой встрече кто-нибудь знал или слышал. К особняку резиденции подходила асфальтобетонная дорога, которую в случае кризисной ситуации можно было бы использовать в качестве взлетно-посадочной полосы для легких истребителей и штурмовиков. Резиденция находилась под охраной спецподразделений имперских внутренних войск, а за дорогой велось постоянное наблюдение, чтобы никто из посторонних в нее не проникнул. Поэтому я не удивился, увидев во дворе, фланирующих взад и вперед спецназовцев имперского министерства внутренних дел в черных беретах и черных комбезах, а также спецназовцев имперской службы безопасности в зеленых беретах и в серых комбезах. Мои гномы на фоне этих накаченных громил выглядели не столь впечатляюще, деревенскими мальчишками с бородами и фазерными автоматами в руках, но я хорошо знал, что на них всегда можно положиться.

Сразу же по нашему прибытию на место глайдеры загнали в крытый гараж, о чужих глаз и воздушной разведки противника подальше, а гномов вместе с полковником Герцегом отправили мыться в парную, затем они перекусят и отдохнут, а я прямиком отправился в особняк. У его дверей не было ни часового, ни караульного, когда я брался за ручку двери входа. Перешагнув порог особняка, носом сразу же уперся в стеклянную стену. Голос над головой потребовал от меня сделать шаг в сторону и в открывшуюся перед глазами щель вставить удостоверение личности. У меня и так были напряжены нервы, за это день всякое происходило, и это требование продемонстрировать удостоверение личности, которого у меня не было, взбесило меня до крайности. Голосом, срывавшимся от гнева, я проревел:

— Ты, кто такой, чтобы требовать от меня удостоверения личности? Вам, что недостаточно моей фотокарточки?! — И рукой ткнул в свое лицо.

После секундного колебания, тот же голос произнес:

— Нет, сэр! Я не знаком с вами и ваше лицо мне не знакомо. Будьте добры, сэр. В щель перед вашими глазами вставьте карточку удостоверения личности.

Я находился на грани истерики, но в этом месте было бесполезно махать кулаками, или барабанить по этому толстенному стеклу, которое не взял бы и луч фазерной винтовки. На плече появился энергомет, но я вовремя остановил самого себя, выстрел из него привел бы, прежде всего, к моей гибели, поэтому усилием воли, я убрал с плеча энергомет.

Из этой стеклянной ловушки меня спас обыкновенный швейцар в синей дворцовой ливрее и с императорскими орлами и крестами на рукавах. Швейцар открыл левую боковую дверь и вежливо у меня поинтересовался, почему я не прохожу в особняк, а застрял в служебном входе. Ну, что в этот момент я мог ему ответить? Поэтому, не отвечая на вопрос швейцара, я поинтересовался, все приглашенные гости прибыли на место. Швейцар поклонился и сказал:

— Да, ваше императорское высочество! Все приглашенные гости прибыли своевременно и ожидают вашего прибытия. Позвольте мне проводить вас в комнату, где вы можете привести себя в порядок, переодеться и пойти на совещание. — Швейцар услужливо застыл в поклоне.

Таким образом, у меня появилось несколько свободных минут, которые я с удовольствием провел в душе, где поплескался под контрастными струями воды, затем натянул на себя ослепительно белый мундир с эполетами и золотыми орлами и крестами на них, вышел в коридор, чтобы идти в совещательную комнату. Швейцар уже ожидал меня и тут же зашагал передо мной, но чуть в стороне, показывая дорогу. Мы задержались перед двухстворчатыми дверьми из темного дуба, швейцар, сделав паузу, сильным толчком руки одновременно распахнул обе створки двери. Прошел вперед, где громким голосом объявил:

— Его императорское высочество, принц Барк!

Слегка смущенный этим дворцовым церемониалом, меня никто заранее о таком не предупреждал, я прошел в помещение и на долю секунды замер на месте от изумления перед открывшейся картиной. В небольшом зале, который был прекрасно освещен, стены которого сверкали позолоченными обоями, собрались мои друзья и соратники, одетые в полном соответствии с требованиями императорского протокола. Среди мужчин яркой розой выделялась единственная женщина в нашей кампании, имперский министр внутренних дел Поли. На ней было вечернее платье бирюзового цвета, с высокой талией, которая подчеркивала красоту ее женской фигуры и величие ее бюста. Полковник Филипп был в голубом парадном мундире полковника императорских ВВС, сэр Гийом щеголял в черном смокинге, а медиамагнат Иррек натянул фрак и белую манишку. Генерала армии Мольта было трудно разглядеть под тем количеством золота и бриллиантов, которые покрывали его мундир, но характер старика мало чем изменился, он просто подошел ко мне и пожал руку, не склонив при этом головы. А имперский министр финансов Юнис была сама рыжая учтивость и почтительность. Мне всегда удивляло то обстоятельство, откуда только у кириан подобной комплекции появляется такая гибкость тела. Ведь этому требуется специально учиться и много тренироваться, чтобы уметь одновременно выполнять столько движений — кланяться, кивать головой, делать умильными глаза, да и к тому же еще подобострастно улыбаться. Когда, я поздоровался со всеми своими друзьями, за моей спиной возникла маленькая, но очень знакомая тень гнома, полковник Герцег заступил на очередное дежурство по охране моей драгоценной личности.

Перед выходом к друзьям, я созвонился с Императором Иоанном и вкратце рассказал ему о том, что видел собственными глазами на улицах Сааны. Не таясь, рассказал ему о расстреле молодых революционных бунтарей, о встрече со старейшиной Никифором, взрыве в имперском министерстве финансов. Мы долго и много говорили о возможных последствиях тех или иных событий, а также поговорили о том, к чему следует готовиться и на чем следует концентрировать свои силы в борьбе с заговорщиками и мятежниками. Затем Император Иоанн задумался, после чего сказал, что в связи со сложившейся ситуацией в имперской столице и невозможностью в таком городе вести работу по управлению Кирианской Империей ему, видимо, придется покинуть столицу и вместе со свитой переместиться в какой-либо провинциальный городок.

Прежде чем сесть за стол, я поинтересовался у имперского министра Юниса, что стало известно и что он лично думает по поводу взрыва здания его имперского министерства. Он выдвинул интересную версию этого взрыва. По его мнению, циркулирующая по городу версия о том, что имперское министерство взорвали криминальные отморозки, является дезинформацией и прикрытием другой, более серьезной версии. Имперский министр Юнис полагал, что один родовой кланов заметил, что на его банковские счета значительно сократился поток поступлений, краденных из имперского бюджета денег. Поэтому спецназ клана атаковал и взорвал здание министерства в поисках документов, объясняющие обстоятельство дела. Во время взрыва у здания министерства были замечены спецназовцы клана Медведей, которые пытались проникнуть в секретные архивы имперского министерства финансов, но натолкнулись на гномов и те, походя, уничтожили этих молодчиков. К сожалению, в тот момент он находился в имперской канцелярии, поэтому вынужден о тех событиях рассказывать только со слов очевидцев.

Совещание началось и, как обычно, каждый из моих друзей поделился информацией и своим мнением о событиях, происходивших в этот день в Саане. Я внимательно слушал выступающих и одновременно размышлял о том, говорить ли или не говорить своим друзьям о расстреле пятидесяти «революционеров». Когда уже перед расставанием я набрался смелости и своими угрызениями совести поделился старейшиной Никифором, то этот кирианин мудро мне ответил, что народ настанет время и кирианский народ сам рассудит этот случай и определит, кто виновен или нет.

Имперские министры в той или иной форме рекомендовали императорской власти не прибегать к применению открытой военной силы, а набраться терпения и наблюдать за развитием событий. В такой позиции не сомневался и я сам после сегодняшнего дня, проведенного на улицах Сааны. Но меня смущал совет генерала армии Мольта, который требовал, сдать заговорщикам императорский дворец, предварительно выведя из него штурмовую бригаду прорыва, полк панцирной пехоты генерала Валдиса. Затем галовидению предоставить возможность вести прямые трансляции из дворца, чтобы они показывали бы, как мятежники там безобразничают. Я понимал, что генерал армии Мольт смотрит на ситуацию в столице и в Империи с точки зрения военного стратега, когда бои в невыгодных условиях приводят к ненужным потерям и утрате военной инициативы. Ведь, по генеральскому мнению, рано или поздно войска, оказавшиеся окруженными противником, либо погибнут, любо вынуждены будут сдаться в плен. Мы с генералом армии здорово поспорили и покричали друг на друга, каждый из нас отстаивал свою точку зрения, но я сумел настоять на том, что гарнизон столичного дворца будет держаться до тех пор, пока оборона дворца не превратиться в фарс. Только после этого наши войска покинут столицу. Я также настоял на том, что обороной дворца будет командовать только один старший офицер — генерал Валдис, а полковник Жека будет переведен в распоряжение кадровой службы имперских вооруженных сил. Мне не хотелось расставаться с этим обещающим офицером, поэтому я попросил Мольта дать ему пехотную дивизию в той провинции, где располагалась императорская резиденция с моей семьей. Генерал армии поморщился и ушел от прямого ответа, уж очень не любил старый вояка, когда посторонние кириане совали носы в сферу его ответственности.

Имперский министр внутренних дел Поли настаивала на ввод в города имперских внутренних войск ее министерства для стабилизации обстановки и наведения общественного порядка. Она и генерал Рашид, командующий этими войсками, считали, что имперские внутренние войска получили достаточную подготовку и навыки, чтобы корректно подавлять уличные беспорядки без применения бронетехники и тяжелого вооружения. Но в моей душе продолжала накапливаться настороженность к поведению и словам Поли, так что это предложение я принял в штыки. Ну, скажите мне, какой джентльмен из имперских внутренних войск сможет вежливо уговорить среднего имперского гражданина вернуться домой и не показывать своего демократического носа на городских улицах! У этих джентльменов кулак и фазерная винтовка являлись основными аргументами убеждения простых кириан. Поэтому совещание единогласно приняло решение, воздержаться от введения имперских внутренних войск в города и населенные пункты Кирианской Империи.

Совещание продолжалось, в его ходе, поднимались, рассматривались, обсуждались и тут же принимались соответствующие решения по насущным вопросам и проблемам. Оно завершилось далеко за полночь.

Глава 13

Императорский дворец содрогался от разрывов снарядов, его обстрел вели пушки дивизионного калибра. Разрывы ложились вблизи стен дворца, но из-за своего малого калибра не могли нанести им серьезного ущерба.

Вчера командование второй гвардейской пехотной дивизии заявило, что вышло из подчинения Императора Иоанна, имперских министерства обороны и Генерального штаба, что дивизия переходит на сторону революционных масс. Таким образом, гвардейские офицеры выполнили свои родовые обязательства, перешли на сторону заговорщиков. В дивизии первоначально прошли организованные и контролируемые родовыми кланами «революционные» митинги, на которых давали возможность высказываться рядовым солдатам. Но говорить свободно они могли только о своей «ненависти» к Императору, императорскому правительству.

Затем представители кланов, поверив в то, что дивизия находится в их руках и завтра пойдет в атаку на императорский дворец, упустили инициативу из своих рук. Ночью, когда они спали, была проведена новая серия митингов, на которых гвардейцы выразила недоверие командиру дивизии и революционным поднятием рук на его место назначили своего брата гвардейца. Гвардейский унтер-фельдфебель, первым же делом, арестовал всех офицеров дивизии и тут же приказал их расстрелять на дивизионном плацу. Несколькими часами позже он и сам был убит наемными килерами клана Ястребов, который поднял по тревоге свой спецназ и отправил его в дивизию выправлять ситуацию.

Таким образом, двадцать тысяч гвардейцев второй гвардейской дивизии оказались полностью деморализованными, а только что назначенному новому командиру дивизии утром удалось с громадным трудом наскрести батальон боеспособных бойцов и бросить их в атаку на императорский дворец. Вот уже три раза этот гвардейский батальон поднимался в атаку на наши позиции, и три раза цепи гвардейцев ложились под кинжальным огнем фазерных пулеметов тяжелой пехоты Валдиса. Обратно на позиции после каждой такой атаки возвращалось все меньше и меньше гвардейцев, а трупов в серых шинелях оставалось все больше и больше на брусчатке придворцовой площади. Гвардейский офицер, командир батальона, даже не догадался первоначально провести разведку боев, выявить наши огневые точки, подавить их артиллерийским огнем, а уж после этого бросать гвардейцев в атаку. Он поступил проще простого, выполняя приказ своих командиров, гвардейцев батальона погнал под убийственный огонь наших фазерных пулеметов.

Гномы полковника Герцега и пехотинцы бригады полковника Жека в этот момент отсиживались в укрытиях и наблюдали за ходом боя, не принимая вне активного участия. Я вместе с генералом Валдисом находился в штабе панцирного полка, по обзорному экрану тактического терминала наблюдая за неуклюжими атаками гвардейцев. Неподалеку полковник Жека о чем-то беседовал с полковником Герцегом, гном и кирианин подружились и теперь старались держаться друг друга. Завтра полковник Жека покидал столичный дворец, он получил новое назначение в глубокую имперскую провинцию на должность командира имперской пехотной дивизии, вот ему и приходилось дела по своей бригаде сдавать генералу Валдису. Полковнику очень не хотелось нас покидать, но приказы в армии не обсуждаются.

Я обсудил боевую обстановку с генералом Валдисом и мы пришли к общему мнению о том, чтобы пушечными глайдерами атаковать вражеские позиции и разведать, что у противника творится в тылу. Используя данные и показания тактических терминалов, определили маршрут следования глайдеров, а также цели задачи, которые они должны были выполнить. Я только собрался залезать в башню на командирское место одного из глайдеров, как на мне повис полковник Герцег и плачущим голосом попросил меня не высовываться. Мне было одновременно смешно и грустно, оказывается, за моей же спиной, меня лишили права принимать самостоятельные решения. Я чувствовал, как во мне зарождается чувство гнева, в связи с такой несправедливостью, и гнев начинает всего меня захватывать. Полковнику Герцегу сама судьба давно уже определила быть постоянной и основной целью моего гнева или плохого настроения, но в этот момент полковник Жека решительно заявил, что это не дело верховному командующему по ерундовым вопросам соваться под огонь противника. Для таких дел, сказал он, и существуют младшие и средние командиры офицеры, с этими словами он плечом решительно отодвинул меня в сторону от глайдера и полез на командирское место, которое я перед этим собирался занять.

Появление наших глайдеров над позициями, для противника оказалось полной неожиданностью. В этот момент гвардейцы обедали, даже не выставив боевого охранения, они практически все полегли под пулеметно-пушечным огнем глайдеров. Полковник Жека действовал смело и решительно, уничтожив остатки батальона гвардейцев, он по центральному проспекту рванул в центр Сааны, по пути уничтожая отдельные группы противника. Глайдерам удалось добраться до второй кольцевой площади, где в этот момент разворачивалась колонна третьей гвардейской моторизованной дивизия. Первоначально гвардейцы моторизованной дивизии действовали неорганизованно и не оказывали сильного противодействия нашим глайдерам, но через пять минут их ответный огонь по глайдерам усилился и принял организованный характер. За это время дивизия потеряла три десантных глайдера, один пушечный и до роты гвардейцев. Но и глайдеры полковника Жека понесли потери, один глайдер был сбит и сгорел вместе с экипажем, второй — получил серьезные повреждения, а полковник Жека осколками от разрыва снаряда получил ранение в плечо и шею.

Когда гномы уносили полковника в лазарет, Жека находился без сознания, рядом с его носилками вприпрыжку бежал Герцег и по-мальчишески всхлипывал, он сильно переживал за своего друга. Дворцовый кибер-доктор был не особенно сильно загружен работой, за весь этот день он получил всего одного серьезно раненого бойца, которым и оказался полковник Жека, так что немедленно занялся его ранениями.

* * *
Мы воспользовались информацией, полученной полковником Жека, о разворачивании третьей гвардейской моторизованной дивизии, и по ее расположению выпустили несколько десятков тяжелых ракет, произвели несколько залпов из тяжелых орудий. Проспект от дворца и до кольцевой площади, затянуло серым дымом от горящих глайдеров, а в районе площади полыхнуло несколько взрывов, возникли пожары. Командир третьей гвардейской дивизии генерал майор Серсу слыл большим умницей и не полез, сломя голову, к стенам императорского дворца, чтобы своих гвардейцев на наши фазерные пулеметы. Первым делом, он плотным кольцом окружил дворец подразделениями своей дивизии. Причем, его гвардейцы, чтобы не подвергаться обстрелам с нашей стороны, старались действовать скрытно и не попадать в зону прямой видимости с наших позиций. На дальних подступах к дворцу гвардейцы построили несколько сильно укрепленных точек, которыми со всех сторон окружали дворец. Когда через полтора дня это строительство было закончено, без выстрелов и незаметно для нас гвардейцы продвинулись на триста метров вперед и снова занялись строительством фортификационных сооружений.

Тогда я сообразил, почему генерал армии Мольт так настаивал на том, чтобы заблаговременно покинуть дворец, вывести из него войска. Он, по всей вероятности, действовал такой же манерой, что генерал майор Серсу, пытаясь своими войсками задушить сопротивление противника в императорском дворце. Окружением, а затем медленным сужением окружения, применяя сильный артиллерийский огонь.

Посовещавшись с генералом Валдисом, мы решили еще более укрепить наши позиции созданием дополнительных долговременных пулеметно-пушечных огневых точек, а для того, чтобы уменьшить наши потери в живой силе, эти огневые точки связать подземными переходами и тоннелями. Мои гномы забыли о своих фазерных автоматах и пулеметах, день и ночь роя переходы от одного дота к другому. Вскоре под землей начал функционировать подземный лабиринт ходов, переходов и тоннелей. В результате подземного строительства снизилась потребность в общем количестве солдат, требуемых для обороны императорского дворца, поэтому мы решили эвакуировать штурмовую бригаду прорыва с ее техникой и артиллерией.

Провели тщательную подготовку эвакуации, каждый батальон, каждая рота и взвод бригады были четко проинструктированы, и каждый боец знал, как и в какой ситуации, он должен был поступать так, или иначе. Нам не хватало полковника Жека, который к этому времени уже находился в имперском госпитале за тысячу километров от Сааны. Во главе бригады встал его заместитель майор Ульсен, который отличался от своего командира, разве что своей молодостью, да и только. Именно майор предложил по ходу эвакуации провести небольшую операцию, осуществить налет на штаб третьей гвардейской дивизии. Даже мне, предложение майора Ульсена показалось верхом наглости, напасть на штаб активно действующего и отлично выученного гвардейского подразделения… это было бы смерти подобно! Ни одно армейское подразделение по степени своей подготовки не может сравниться с подготовкой гвардейцев, которые на смотрах и парадах вытворяли такое, что глазам не верилось.

Но, подумав немного, я предложил майору поделиться своими мыслями со мной, и мы вдвоем уселись за тактическийтерминал. В спорах родилось решение, для подтверждения которого нам требовались точные и объективные разведывательные данные. В разведку ушла группа гномов, с которой рвался и мой полковник Герцег, но в этот раз я проявил твердость своего характера и не позволил этому гному покидать императорский дворец без моего разрешения. Из пяти гномов разведчиков вернулся только один, он не знал, что случилось с его товарищами. Гном очень спешил рассказать нам, где находиться штаб дивизии, о подступах к нему, а сам в этот момент истекал кровью. Гном умер на половине слова, но мы уже знали, точное месторасположение штаба третьей гвардейской моторизованной дивизии, которая свои действиями пытается нас задушить своими смертельными объятиями. Полковник Герцег, охваченный гневом, яростью и злостью из-за смерти своих гномов, схватил фазерный автомат умершего и весь его магазин выпустил в сторону позиций противника. Но гвардейцы хранили молчание, ни одним выстрелом не ответив на эту длинную очередь, они были слишком уверены в себе.

* * *
Центр Сааны, где располагался императорский дворец, был охвачен огнем, пожарищ и клубами черного дыма. Офисные здания напротив дворца были пустынны и полуразрушены, гвардейцы использовали их в качестве укрепленных огневых точек. Защитники дворца постоянно обменивались выстрелами с гвардейцами, часто возникали перестрелки и в дело вступали тяжелые фазерные пулеметы. Изредка стороны обменивались артиллерийскими выстрелами, тогда столица вздрагивала от разрывов снарядов.

Жители столицы дни и ночи проводили за экранами галовизоров, с сэндвичами в руках и со страхом в глазах наблюдали за тем, как в боях у стен императорского дворца гибли их собратья кириане. Не смотря на то, что число погибших корреспондентов, репортеров и операторов галоканалов росло изо дня в день, галоканалы регулярно выдавали в эфир новые и новые материалы об обороне дворца. Галозрители своими собственными глазами могли наблюдать за тем, как гвардейские части столичного округа, которые присягали Императору служить ему верой и правдой, готовились к новой атаки на императорский дворец, где в настоящее время, по утверждениям самих же журналистов, и находился Император. Они также видели, как дворец пушечным и пулеметным огнем отплевывался от наступающих цепей гвардейцев и что на его куполе гордо развивался императорский штандарт с орлами и крестами. Фигуры гвардейцев и их лица галоканалы показывали крупным планом, а защитников дворца только упоминали по имени. Галозрители хорошо запомнили, что обороной императорского дворца командует какой-то генерал Валдис. Галоканалы по несколько раз на дню демонстрировали фотографии и старые архивные кадры принца Балка, говорили о его жестокости и каннибализме. Одна журналистка разыскала в одном месте множество трупов молодых людей, со слезами на глазах она в подробностях рассказывала о том, как по приказу принца Барка злые гномы расстреляла эту революционную молодежь. Городской обыватель пока не знал, верить или не верить этим россказням журналистов, он только зябко поводил плечами от ужасов, показываемых на экране галовизора, но ни на шаг от него не отходил.

Мы во дворце также не выключали галовизоров и по ящику постоянно наблюдали за происходящими вокруг нас, за линией обороны, событиями. Один галорепортаж мне хорошо запомнился, репортер показал неразбериху, творящуюся в центре Сааны, затем перевел камеру на длинную колонну глайдеров имперской полиции. Колонна медленно и торжественно покидала центр города, направляясь в сторону окраин. Голос за кадром проинформировал, что имперская полиция, будучи не в состоянии обеспечить порядок на улицах столицы, решила, ради сохранения жизней полицейских, вывести полицию из зоны боевых действий. Репортер так и не сумел отыскать ни одного крупного плана, так как люки глайдеров были наглухо задраены. Многие галозрители в этот момент были согласны с мнением репортером, который говорил о том, что вместе с имперской полицией Саану, столицу Кирианской Империи, покидает сама императорская власть.

Императорский дворец к этому моменту уже был полностью окружен и, казалось бы, мышь не проскочит сквозь патрули и укрепления гвардейцев, которые медленно, но верно сближались с нашими оборонительными позициями. Все чаще противником производились артиллерийские обстрелы императорского дворца, наших укреплений и огневых точек. По обстрелу легко можно было предположить, что очередная вражеская батарея заняла огневую позицию и сейчас пристреливает свой сектор.

В одну из ночей, когда дождевые тучи плотно прикрыли столицу от ночного света спутников близняшек, с внутреннего дворика императорского дворца поднялись двести десантных глайдеров и на небольшой высоте устремились на противника. Гвардейцы только что поужинали и занимались своими делами, поэтому они оказались не готовыми к такой массированной атаке с нашей стороны. Только пара — тройка их фазерных пулеметов пыталась облаять наши глайдеры, но пущенные ракеты заткнули им рот. Гвардейцы стояли во весь рост, глазами провожая эту черную массу глайдеров, которая скользила над их головами. В какой-то момент борта глайдеров озарились светом пламегасителей стволов фазерных пулеметов. Огненный дождь в одно мгновение смел с лица земли гвардейцев, окружение которых прорезала полоса, в которой не осталось ни одного живого кирианина. В этот момент батальон штурмовой бригады на пятидесяти глайдерах отвернул в сторону от общей полосы движения глайдеров и канул в темноту ночи.

Майор Ульсен по тактической связи прошептал мне, что батальон направился к штабу. В ответ я коротко подтвердил, что его сообщение принято и снова окунулся в ожидание, впервые я не был прямым участников события, а наблюдал за ним со стороны. Тридцать глайдеров совершили посадку на крышу одного городского здания, расположенного всего в полутора километрах от императорского дворца. А двадцать глайдеров в шахматном порядке сели перед входом в это здание. Ранее здесь находилось имперское ветеринарное ведомство, год назад это здание было отремонтировано и сейчас находилось в отличном состоянии. Генерал майору Серсу не раз приходилось бывать в этом здании, его жена имела болонку, которая была весьма болезненной собачкой и ее часто возили к ветеринарному врачу. Я даже предполагал, что именно по этой причине генерал Серсу и выбрал это здания для размещение штаб своей дивизии.

Пехотинцы майора Ульсена штурмовыми тройками — пулеметчик впереди и два автоматчика сзади, побежали к входу в здание. От дверей входа грянула пулеметная очередь, дежурный пулеметчик успел таки отреагировать, но очередь фазерного пулемета была прервана разрывом ручной гранаты. Одним из последних в здание вошел майор Ульсен, радист и два автоматчика прикрытия. Правда, в глайдерах оставались механики водители, которые и сформировали взвод охранения, они с водительских мест пересели к крупнокалиберным фазерным пулеметам и сейчас вели плотный огонь по окнам здания. А в здании разгорался настоящий бой с охраной и штабными офицерами гвардейской дивизии. Очень хорошо, что в архивах дворца нам удалось разыскать планы и схемы расположений помещений имперского ветеринарного ведомства. Штурмовые тройки и команды действовали жестко и решительно, целеустремленно продвигаясь вперед к кабинету командира дивизии.

В свое время, когда мы с Ульсеном приступали только к планированию этого боя, то решили провести его по следующему сценарию. Гвардейцы по действиям батальона должны были решить, что штаб мы атакуем ограниченными силами. Нам очень хотелось бы, чтобы рота охраны штаба гвардейской дивизии все свои силы бросила на атакующую снизу имперскую пехоту. В этом ключе и начали развиваться события. Генерал майор Серсу, убежденный в том, что противник случайно появился у его штаба, что он не имеет достаточных сил для того, чтобы атаковать и уничтожить роту охраны, не стал обращаться за помощью. Всех имевшихся под рукой штабных офицеров и бойцов роты охраны генерал бросил на нижние этажи здания. Но гвардейцы роты охраны с одними фазерными винтовками и офицеры штаба с ручными фазерами не смогли оказать должного сопротивления нашим бойцам. В тот момент, когда внизу развернулся напряженный бой, с верхних этажей здания на гвардейцев обрушился вторая половина батальона. В течение нескольких минут сопротивление бойцов роты охраны третьей гвардейской мотострелковой дивизии было полностью подавлено.

Генерал майор Серсу не выдержал позора проигранного боя и застрелился у себя в кабинете.

Выслушав рапорт майора Ульсена, я приказал ему не задерживаться на месте боя, а срочно улетать и уводить батальон от возможного преследования противником. Через четыре часа мне доложили, что штурмовая бригада прибыла на место дислокации и размещается в казармах, а я отправился спать в свой подземный бункер.

Прошла неделя ожесточенных боев за императорский дворец, мы выдерживали по несколько атак и артиллерийских обстрелов в день. В результате интенсивного артиллерийского огня противник разрушил стены и купол дворца, на котором ранее гордо реял императорский штандарт с орлами и крестами. Но нашелся какой-то молодец, который умудрился под покровом ночи взобраться наверх развалин, и снова вывесить императорский штандарт. Когда галовидение показало этот штандарт, то мне, показалось, что вся Кирианская Империя глубоко вздохнула в этот момент.

А ко мне пришло понимание того, что наступает момент моего расставания с этим дворцом. Противник продолжал обстрел дворца крупнокалиберными снарядами и, когда стены дворца окончательно рассыпались, то перед глазами изумленных гвардейцев обнажились стены комплекса долговременных укреплений из блиндажей, дзотов и дотов. Стены укреплений были выливались из специального армированного бетонопласта и имели метр толщины, благодаря чему могли выдержать прямые попадания двухсотмиллиметровых снарядов и тяжелых авиационных бетонобойных бомб. Пару раз тяжелые пехотинцы Валдиса совершали вылазки и далеко отбрасывали мятежных гвардейцев.

Но накал боев за императорский дворец снижался прямо-таки на глазах.

Противник на собственном горьком опыте убедился в том, что не в силах сломить сопротивление защитников дворца. Чтобы захватить дворец, он должен был бы потерять многие тысячи солдатских и офицерских жизней, но противник явно не был к этому готов.

Поэтому новое командование третьей гвардейской моторизованной дивизии было вынуждено отказаться от идеи мгновенного захвата императорского дворца, чтобы перейти к позиционному методу ведения его осады.

* * *
Оборона императорского дворца потеряла всякий смысл и значение. Старый генерал Мольт был абсолютно прав, когда говорил, что оборона таких объектов, как императорский дворец в столице, несет в себе знаковое или знаменательное значение, нежели военную целесообразность, что рано или поздна она перестает играть даже общественную роль. Столичный обыватель после двух недель галоужасов и галовосторгов, потерял всякий интерес к тому, кто с кем дерется, и кто собирается победить под стенами императорского дворца. А для меня пребывание в подземном дворцовом бункере начало превращаться что-то вроде заключения в тюремном помещении. Поэтому я начал подумывать над тем, каким образом покинуть дворец и столицу. Да и же дела в Кирианской Империи к тому начали приобретать неприятный оборот, возникли серьезные проблемы личного плана у Филиппа, руководителя имперской службы безопасности, и у имперского министра Поли.

Полковник Филипп уже давно эвакуировал имперскую службу безопасности из столицы, но по дурости своей остановился в том же провинциальном городке, где разместился двор Императора, в Эдвардсе. Вот тут и начались интриги мадридского двора! Придворным Императора особенно заняться было нечем, вот и нашелся любитель шептун, нашептавший на ухо Императору Иоанну о том, что руководитель его имперской службы безопасности полковник Филипп является ревностным представителем клана Ястребов и что многие офицеры его имперской службы также являются Ястребами. Что тут началось, Иоанн прекрасно знал об аристократическом происхождении Филиппа, но шептун любитель, видимо, сообщил еще какую-то информацию, в результате чего Иоанн потребовал немедленного ареста Филиппа и его офицеров. Но к этому моменту меня повысили до принца регента, и я приостановил действие его указа.

Когда Император Иоанн перезвонил мне и рассказал о своих подозрениях в отношении Филиппа, а также о своем намерении арестовать ренегата, то я не выдержал и обложил его матом, в ультимативной форме потребовав, чтобы он пальцем не касался моих друзей. Император был шокирован моей грубостью и отказался в таком тоне продолжать со мной разговор, отключив вызов. Впервые за долгие семь лет мы с тестем так разругались, что пару дней не звонили друг другу. Когда со мной созвонилась принцесса Лиана, то она первым же делом попыталась прояснить ситуацию с отцом, видимо, Императрисса попросила доченьку выяснить, в чем корень проблемы. Когда я высказал свое мнение, то принцесса Лиана надула губки и сказала, что мы оба дураки, оба виноваты друг перед другом, Кирианская Империя вязнет в гражданской войне, а мы, вместо того, чтобы ее спасать, ругаемся друг с другом. Кончилось тем, что я перезвонил тестю и попросил извинения, но при условии, что Филиппа он пальцем не тронет.

После моего с Императором разговора Филиппа оставили в покое, а его служба занялась личностью шептуна любителя. Мне хотелось узнать, почему этот любитель начал шептаться с Императором именно тогда, когда наши дела были не совсем хороши. Вскоре офицеры имперской службы безопасности выяснили, что придворный шептун любитель часто встречается с неким кирианином, который подозревается в контактах с неким майором Агильо, начальником службы разведки и спецназа клана Медведей. Мне прислали даже фотографию этого майора Агильо, который имел обычное лицо кирианского интеллигента. Это лицо показалось мне знакомым, но где я встречался майором, так и не пришло в голову.

С Филиппом я общался по нескольку раз на дню, его секретные агенты начали поставлять очень ценную информацию о заговорщиках и путчистах. Вот и сейчас, когда я связался с ним, то полковник мне сообщил, что мятежники создают объединенный штаб восстания для консолидации своих сил, что во главе штаба, станет имперский маршал авиации Солан.

Я хорошо знал этого имперского маршала, не раз с ним встречался и разговаривал. При каждой такой встречи меня раздирали противоречивые чувства, как только этот имперский маршал подходил ко мне. Он был кирианином сморчком, в котором все было морщинистое — кожа лица и рук, губы даже лысина. Эдакий, городской алкаш с трясущимися по утрам руками. Но под черепушкой этого алкаша работала могучая вычислительная машина, которая на двадцать шагов вперед просчитывала все его действия. К тому же этот морщинистый кирианин с детства полюбил небо, эта любовь помогла ему достигнуть больших высот в имперской авиации. Пришел поработать вольнонаемным техником в имперское летное училище, а через три года летное училище закончил лейтенантом с красным дипломом. Солан быстро дослужился до командира истребительного полка, затем лет десять прослужил в различных летных частях в имперском Приграничье. За это время генерал Солан сумел заставить контрабандистов, наркокурьеров и других нарушителей имперских границ отказаться от пользования в противозаконных целях летательными аппаратами. Летчики истребители его дивизии атаковали и уничтожали противника, где бы он не находился и когда он этого совершенно не ожидал. Два года назад при большом стечении народа Император Иоанн в торжественной обстановке собственноручно вручил генерал лейтенанту Солане маршальский жезл.

А сейчас имперский маршал Солан перешел на вражескую сторону и решил возглавить его вооруженные силы.


Следует откровенно признать, что это был правильный выбор родовых кланов, назначив имперского маршала авиации Солана командующим своими вооруженных сил. Он сумеет навести порядок в их военных делах, тем более, что все больше и больше воинских частей Империи принимают сторону мятежников. Сейчас примерно только шестьдесят процентов имперских вооруженных сил сохранили верность присяге и Императору Иоанну. В основном это провинциальные воинские части и подразделения с несколько устаревшим вооружением и техникой. Один только имперский военно-морской флот в полном составе, в силу своих древних традиций, в полном составе объявил о своей поддержке Императора, в результате чего мятежники оказались отрезанными от внешнего мира.

В заключение разговора Филипп сообщил, что верхняя палата имперского сената уже переехала под крылышко Императора, а нижняя палата пока колеблется, решает, чью сторону принять, но и в ней наблюдаются сильные проимператорские тенденции. Это была хорошая и приятная новость, я поблагодарил Филиппа за информацию и отключил разговорник. Несколько минут я просидел молча, раздумывая о складывающейся ситуации в Кирианской Империи.

Да, сейчас можно сказать, что заговорщикам так и не удалось организовать военный переворот, подготовка к нему прошла безалаберно, спустя рукава. Многие надежды и планы мятежников провалились, блиц переворот не удался, император и его семья оказались в надежном убежище. Теперь им предстоит долгая борьба за власть, которая зовется «гражданской войной». Но родовые кланы не отказались от своей цели и теперь тщательно готовятся к этой войне, о чем говорит назначение маршала Солана командующим их вооруженными силами.

Мы выдержали и выстояли первый натиск заговорщиков, не дали им захватить императорский дворец в Саане, символ императорской власти. За очень короткое время сумели консолидировать свои силы, но нам так и не удалось предотвратить переворот и захват мятежниками столицы. Сегодня Саана полностью в руках мятежников, но мы, благодаря усилиям начальника имперского Генерального штаба, генералу армии Мольту, сумели перегруппировать свои силы и вывести из столицы своих сторонников. На какое-то время стабилизировали ситуацию, но с началом нового этапа развития событий мне в столице, в бункере больше делать было нечего, настала пора выбираться в Эдвардс и приниматься за новые дела.

К тому же возникли серьезные проблемы у имперского министра Поли, нас предал ее любимчик генерал Рашид, командующий внутренними войсками. Он разоружил части внутренних войск столичного округа, их вооружение, рядовой и унтер-офицерский состав передал в распоряжение клана Медведей, тайным воздыхателем которым оказался.

* * *
Первыми удар по противнику нанесли легкие флайеры-истребители и штурмовики. Рано утром эти легкобронированные стальные птицы появились над столицей, они в четком строю, на небольшой высоте прошли над городскими спальными кварталами и всю мощь своего штурмового удара обрушили на центр Сааны. В течение сорока минут они пулеметно-пушечными огнем и малокалиберными бомбами атаковали позиции и укрепленные мятежниками вокруг императорского дворца здания, превращая их в руины или развалины. В первую же минуту удару подверглась вражеская артиллерия, прятавшаяся от нас на закрытых позициях, вскоре она была уничтожена. Пилоты штурмовиков работали, подобно ювелиры, с филигранной аккуратностью каждую авиационную бомбу, каждый пушечных снаряд, отправляя точно в цель.

Чтобы избежать больших потерь среди гражданского населения столицы, еще до этого налета, используя платные объявления в средствах массовой информации, в столице мы распространили заявление Императора Иоанна в связи с предстоящим налетом имперской штурмовой и бомбардировочной авиации на Саану. В заявлении указывались дата, точное время налета и цели, по которым предполагалось нанесение ударов авиацией. Пресса и галовидение Сааны вначале не приняли всерьез этого императорского заявления, попытались нас обвинять в разжигании гражданской войны. Но по мере приближения даты и по здравому размышлению аналитиков, городские газеты и журналы, а также галоканалы стали предупреждать кирианских граждан об опасности появления в упомянутых в императорском заявлении местах.

Еще Желтый Карлик не совсем поднялся над горизонтом, когда два «Беркута» появились над столицей. Кириане выходили на улицу и, задрав головы, следили за полетом истребителей с императорскими крестами на крыльях. Как только разведчики скрылись за горизонтом, на смену им прилетели двести легких флайеров, фронтовых истребителей и штурмовиков. На глазах уличных зрителей эта масса флайеров поделилась на отдельные группы, которые атаковали свои цели и объекты.

Мятежники пытались отбиваться от имперских истребителей и штурмовиков зенитным огнем. Заговорила их малокалиберная зенитная артиллерия и крупнокалиберные фазерные пулеметы, закрепленные на специальных турелях для стрельбы по высотным целям. Флайеры-истребители тут же атаковали позиции зенитчиков, заставив их замолчать. Флайеры-штурмовики начали штурмовку укрепленных мятежниками зданий вокруг императорского дворца. Они работали методично, обстреливали и бомбили здание. Пока оно не разваливалось или не обрушивалось, хороня под собой гвардейцев и молодчиков из наемных клановых армий.

А кириане продолжали стоять посредине улиц и проспектов своих кварталов и наблюдать за действиями имперских пилотов истребителей и штурмовиков. Отработав свои сорок минут, первая волна, потеряв пять флайеров, ушла заправляться на свои авиабазы, а над столицей снова появились разведчики. На этот раз разведчики производили фотосъемку центра города и объектов, по которым работали флайеры. Имперские разведчики обстреляны крупнокалиберными фазерными пулеметами боевых машин пехоты, колонна который в этот момент входила в город.

На какой-то момент над Сааной опустилось странное спокойствие. Все затихло.

Жители столицы, проторчав некоторое время на улицах, начали расходиться по домам. В этот момент с южного направления к городу начала приближаться стая больших самолетов. Во всей бомбардировочной авиации Кирианской Империи осталось всего тридцать тяжелых бомбардировщиков. Сейчас, грозно ревя своими двигателями, они приближались к столице, где их встретил зенитный огонь мятежников. На этот раз они для работы по имперским бомбардировщикам выставили зенитную артиллерию крупного калибра. От разрывов зенитных снарядов потемнели небеса над столицей, Но ни снаряд так и не попал ни в один бомбардировщик.

А я в этот момент вспоминал о том, сколько мы с Герцегом потратили сил и нервов, в свое время, разыскивая эти старые машины на имперских авиабазах. Кирианская Империя не воевала цело тысячелетие, нашелся чиновник в имперском министерстве обороны, который решил, что бомбардировочная авиация больше не нужна Кирианской Империи. Вот эти прекрасные машины и поставили на вечное хранение, нисколько об их состоянии не заботясь, а снова их оживить было трудно, ох как трудно! К тому же найти летчиков бомбардировщиков оказалось еще трудней! Ну, вот наши старички бомбардировочной авиации ожили и решили тряхнуть своей сединой. Сейчас бомбардировщики совершали свой первый и, возможно, последний вылет на боевое задание. Сегодня у экипажей этих кораблей было одно лишь задание, поднять бомбардировщики в воздух, долететь центра столицы, сбросить бомбовую нагрузку и вернуться на свой аэродром. Что касается зенитной артиллерии противника, то она им была не страшна, бомбардировщики летели на высоте десять тысяч метров над землей, а зенитные снаряды рвались на высоте восьми тысяч метров над землей.

Открылись бомболюки, и первые серии бомб устремились к земле. Раздался сильный взрыв и, в небо взмыло гигантское пламя огня, в Саане от такого разрыва авиабомбы содрогнулись все здания. Кириане выбегали на улицы и испуганными глазами наблюдали за тем, как над центром города вздымалось гигантское черное облако, в котором временами вспыхивали огненные разрывы авиабомб. Из-за прямого попадания авиабомбы в здание имперского Генерального штаба оно превратилось в руины. Весь центр Сааны в тот момент напоминал ландшафт фантастической планеты, руины и развалины, ни одного целого здания.

Старые стратегические бомбардировщики продолжали свою работу, медленно, степенно и размеренно превращали центр имперской столицы в сплошной ад.

Мой глайдер взлетал одним из последних. Мы поднялись с внутреннего дворика императорского дворца, у меня защемило сердце, когда я увидел, до какой степени разрушен центр имперской столицы. Восемьдесят офисных и министерских здания превращены в сплошные руины и развалины, а пятьдесят выгорело дотла, от них остались только остовы. С высоты я хорошо видел, как среди этих развалин бегали и суетились городские пожарники, разматывая рукава шлангов, готовясь тушить пожары. Но их ожидало большое разочарование, все гидранты, на которые подавалась вода, были искорежены или находились под мощными завалами из песка, камня и осколков пластобетона.

Глава 14

Эдвардс был ничем не примечательным имперским городком, находился в тысяче ста километрах от столицы, имел население в сто тысяч жителей, которые вели патриархальную жизнь провинциала. Я не знаю и никогда так и не поинтересовался у Императора Иоанна, почему он решил Эдвардс сделать временной столицей Кирианской Империей, когда со своей свитой решил переехать в этот провинциальный городок, покидая столицу. Вскоре вслед за ним в этот городок перебрались министры имперского правительства и имперские сенаторы. К тому моменту, когда я со своими гномами появился в нем, то этот городок уже страшно страдал от нехватки жилых помещений и офисных площадей. Дома в Эдвардсе были одно или двухэтажными, рассчитанными на проживание одной только семьи. Гостиница в городе была только одна, номера в которой тут же расхватали имперские министры и сенаторы, а все остальные селились и устраивались по всем известному принципу, кто и как сам устроится. В результате переезда в городок имперский учреждений и их служащих за две недели число постоянных жителей Эдвардса выросло в два раза и сейчас насчитывало около двухсот тысяч кириан. Хорошо, что строительство в Кирианской Империи велось по новым строительным технологиям и на то, чтобы построить неплохой двухэтажный домик, требовался всего один день. В течение второй недели существования Эдвардса в качестве временной имперской столицы в нем были построены около десяти многоэтажных гостиниц и целый квартал двухэтажных дуплексов для имперских служащих.

Политический и военный раскол Кирианской Империи, внезапный переезд Императора Иоанна и его имперского правительства в Эдвардс кирианским народам был встречен неоднозначно. Одни кириане считали, что Император испугался своего народа и бежал в глухомань Империи, где необразованные и патриархальные кириане поддержат императорскую власть. Другие кириане полагали, что Император отправился к настоящим кирианам, чтобы их возглавить в качестве политического, гражданского и военного лидера на борьбу с еретиками, покусившимися на императорскую власть. В народе бродило немало и других слухов и домыслов по отношению того, почему Император Иоанн все же оставил столицу и переехал в городок Эдвардс, но превалировали, разумеется, первые два варианта.

Что касается самого Императора Иоанна, то в последнее время и в связи с продолжающейся болезнью легких, хотя он продолжал, не прерывая, курить свои сигары, состояние его здоровья серьезно осложнилось. Он все реже и реже покидал свои покои и встречался с имперскими министрами и сенаторами, становился угрюмым кирианином, а дела по Кирианской Империи перекладывал на мои плечи. Из-за необходимости личного и постоянного общения с имперскими чиновниками я принял решение о своем переезде в город Эдвардс, а также о необходимости эвакуации части гарнизона столичного дворца.

Это решение Император Иоанн снова принял в штыки, так как считал, что пока принц регент находился в столичном императорском дворце, то и имперская столица находится под императорской властью. Он считал, что с моим отъездом, мы полностью теряем Саану, не смотря на то, что столичный дворец не сдался и продолжает оказывать сопротивление войскам заговорщиков. Сердцем Иоанн понимал, это не дело для принца регента сидеть в доте и вести огонь по противнику из фазерного пулемета, но душой факт сдачи мятежникам столицы Кирианской Империи он уже был не в состоянии принять. Если бы не внучка Лана, то его Императрисса давно бы забросила все дела в резиденции и примчалась бы на помощь к мужу, но мая маленькая Лана оказалась настоящим корабельным якорем, который держал ее в отрыве от мужа.

Последний раз мы с ним повздорили, когда на одном из заседаний верховного имперского совета встал вопрос о назначении главнокомандующего нашими вооруженными силами. Я, естественно, предложил этот пост возглавить генералу армии Мольту, но Император уперся и отказался голосовать за эту кандидатуру. Иоанн был совершенно не против генерала Мольта, но полагал, что эту должность главнокомандующего, как имеющую политическое значение, должен занимать принц регент. Как позднее мне рассказал сам Иоанн, на этом настаивала Императрисса, которая порекомендовала ему наделить меня дополнительными императорскими полномочиями по работе с имперским правительством и Сенатом Кирианской Империи.

В одном из телефонных разговоров с принцессой Лианой я допустил большую ошибку. Рассказывая о своем житие в Эдвардсе, я упомянул о желании построить в этом городке небольшой особняк, чтобы иметь над головой постоянную крышу. Супруга очень серьезно отнеслась к этой информации и стала давать советы в отношении того, каким этот особняк должен быть. Затем она, подумав, добавила, что из-за своей занятости имперскими делами и из-за тог, что я не очень-то практичный человек, то и особняк не смогу построить. Поэтому принцесса Лиана решила сама заняться этим строительством, сказав, что сама найдет архитектора и с его помощью разработает проект настоящего дома, в котором смогут жить дети, а подготовленный проект пришлет мне на исполнение. Когда дом будет построен, то она с детьми и мамой переедет в него.

Боже, ну, почему я не предложил принцессе с детьми и родителями переехать ко мне еще до строительства дома?!

То здание, в котором я тогда ютился, нельзя было даже назвать жилым помещением. В свое время полковник Герцег под угрозой применения оружия выгнал из этого дерьмового флигеля с дырявой крышей над головой какого-то штабного хлыста и предложил мне в нем одну ночь, а завтра он обещал подыскать более достойное для принца регента помещение. В результате, как это часто и бывает, это хлипкое здание стало моим постоянным местом проживания, куда я каждый вечер возвращался ужинать и ночевать. Свободных домов в городе Эдвардсе в то время совсем не было и, как мой полковник гном не старался найти более достойное помещение, он так и не смог этого сделать. К тому же у меня не хватило бы решимости выбросить на улицу старого имперского сенатора или крупного имперского военноначальника, чтобы занять их помещение. Поэтому каждый вечер я теперь возвращался под дырявую крышу этого малюсенького особнячка, где никто бы не смог уместиться помимо меня, полковника Герцега, который спал на пороге моей комнаты. и этого штабного хлыста, бывшего владельца этого флигеля, который приютился под лавкой в сенях. Принцессе Лиане с детьми в этом здание физически не было места, не, говоря уж, об условиях проживания.

* * *
Теперь каждое утро полковник Герцег занимался тренировкой своих голосовых связок. Угрожающе размахивая ручным фазером, он орал на штабного хлыста, требуя, чтобы тот раз и навсегда покинул сени нашего флигеля. Этот хлыщ взял себе за манеру, каждое божье утро исчезать по своим делам, но каждый божий вечер возвращаться под лавку в сени и там дрыхнуть ночь напролет. На четвертое утро я не выдержал издевательств гнома над кирианином и пригласил хлыща позавтракать со мной. Тот позавтракал, поблагодарил за кампанию и снова исчез на весь день по своим делам. А вечером нагло заявился ко мне и, не смотря на угрожающую рожу полковника, предложил вдвоем распить бутылку вина. Весь этот вечер хлыст развлекал меня последними штабными и светскими новостями о том, что происходит в городе Эдвардсе, кто и какое имеет влияние при императорском дворе, кто с кем флиртует, кто с кем спит, о чем думают Император Иоанн и принц регент Барк.

В общем, это были те новости, на которые я особо не обращал внимания, но принцесса Лиана любила по вечерам посвящать меня в такие столичные новости. Сейчас же рядом с мной не было никого, кто мог бы информировать меня по этим вопросам. Поэтому в тот вечер новости казались мне интересными и к месту. Мы много смеялись, шутили и не заметили, как пролетел этот долгий, нудный осенний вечер. К сожалению, в тот вечер я так не поинтересовался именем этого парня и чем он занимается при штабе. Правда, по отдельным его высказываниям можно было сообразить, что он работает при штабе некого бригадного генерала Адамса. Но я никогда раньше не слышал имени этого генерала и не встречался с ним лично.

Утро следующего дня оказалось еще более дождливым. Тучевые облака своими животами касались крыш городских зданий и временами опорожнялись не долгими по времени, но сильными ливнями. Крыша нашего флигелька была дырявая, не насквозь, разумеется, но текла она сильно, и провести ночь в мокрой постели дело оказалось не простым. После ночи я чувствовал себя больным и разбитым, попытался сделать утреннюю зарядку, но ее все время приходилось прерывать из-за болей и хрипов, возникающих во всем теле. В конце концов, натянув сухой мундир, я отправился на встречу с группой имперских сенаторов. Эти сенаторы сегодня вечером в прямом эфире имперского галоканала должны были рассказать о своей поддержке и приверженности императорской власти и Императору Иоанну народу Кирианской Империи. Имперский Сенат до недавнего времени находился несколько в стороне от политических катаклизмов, потрясавших Империю и расколовших ее на два противостоящих друг другу лагеря. Обе палаты имперского Сенат проводили заседания, обсуждали вопросы и принимали никому не нужные решения, словно вокруг них ничего не происходило, даже того, что Кирианская Империя стоит на пороге гражданской войны. Только нижняя палата имперского Сената такие заседания проводила в Саане, а верхняя — в Эдвардсе. Но постепенно депутаты нижней палаты все больше и больше осваивали маршрут поездов прямого сообщения «Саана — Эдвардс». Последнее время на этот поезд нельзя было купить ни одного билета, нужно было выстоять длинную очередь.

Я уже направлялся к ожидавшему меня флайеру, когда во дворе флигеля появилась ватага гномов с лопатами, топорами и кирками. Вслед за гномами появилась большая колонна тяжелых глайдеров с эмблемами на борту имперской панцирной пехоты. Вчера вечером полковник Герцег что-то мне говорил о том, что принцесса Лиана приказала начать строительство особняка для нее и для детей, и что-то упоминал генерале Валдисе и его пехотинцах. В тот момент хлыщ, развлекавший меня, рассказывал очередную бородатую хохму, поэтому я отмахнулся рукой от своего гнома рукой и продолжил слушать хлыща. А сейчас мне очень не хотелось извиниться перед Герцегом, признавать свою ошибку и просить его снова повторить информацию. Я плотнее завернулся в шинель, направился к флайеру, одновременно размышляя о том, что вечером Герцег мне все заново разъяснит и мне не придется перед ним извиняться.

К сожалению, встреча с имперскими сенаторами не получилась. Вероятно из-за того, что не совпали ожидания сторон. Мне, в принципе, оказалось не о чем говорить с имперскими законодателями, достигшими запредельного возраста и уже превратившимися в божьи одуванчики. Народ и Кирианская Империя не поверят словам старейшин, которые давным-давно пересидели все возможные и невозможные сенаторские сроки, пальцем не шевельнув для предотвращения раскола имперского гражданского общества и самой Империи. Народ давным давно перестал верить пустым словам и обещаниям и не только законодательных старцев. Примерно полчаса я выслушивал тот маразм, которым они пичкали меня и с которым они собирались обратиться к кирианскому народу. Слова-то были хорошие и верные, но те, кто произносил эти слова, были древними старцами и голоса их звучали нудно и монотонно, в этих голосах не прослушивалось понимание сложившейся на настоящий момент ситуации в Кирианской Империи.

Когда имперские сенаторы прекратили свои возвышенные речи, то неожиданно образовалась пауза, присутствующие ждали ответных слов с моей стороны, а мне нечего было им сказать. Всматриваясь в лица этих престарелых сенаторов, совершенно случайно я на лацкане пиджака одного из них заметил овальный значок клана Ястребов. Усмехнувшись, я подумал о том, что эти кириане, даже в таком возрасте готовы под чужую диктовку произнести и написать любые слова, ради сохранения своей кормушки в структурах императорской власти. Я вежливо поблагодарил благородных старцев за время, проведенное со мной, и сказал, что они свободны, что текст их заявлений будет своевременно напечатан в имперских газетах.

Когда помещение покинул последний сенатор, я стоял у окна, вдыхая прохладу наступающего вечера, размышлял о дальнейших шагах по укреплению и консолидации императорской власти на политическом, гражданском и военном уровнях. Общественно-политический раскол в Империи зашел настолько глубоко, что стал необратим. Народу Империи требовалась встряска, чтобы он понял и разобрался в том, что нельзя стоять в стороне и спокойно наблюдать за тем, как машут кулаками и дерутся представители двух социальных слоев общества, непосредственными членами которого и сами являются. Нельзя сидеть дома за галовизиром и наблюдать, как одни кириане стреляют и убивают других кириан. Рано или поздно военные действия расползутся по всей территории Кирианской Империи и тогда, стены твоей квартиры или твоего дома не защитят, ты окажешься на улице в самой гуще событий. Тогда, не дай тебе боже оказаться в ситуации, когда какая-либо из сторон не поставит тебя под дула фазерных винтовок своих солдат. В гражданской войне действует только один закон, закон «сильнейшего», в ней выживет и победит тот, кто более сильный. Кирианская Империя и власть Императора своему народу принесли образование, культуру, богатство и процветание, а также неприкосновенность личности. Даже имперская полиция не имела права, без решения судебных органов, входить в дом кирианина и его арестовать.

Имперская сторона неоднократно пыталась воздействовать на народные умы и сказать своему народу, одумайся, что ты делаешь, своим неучастием в событиях ты способствуешь росту насилия на улицах городов и населенных пунктов, нельзя понапрасну проливать кирианскую кровь. Но в тоже время императорская власть не имеет права отойти в сторону и дать возможность неофеодализму захватить верховную власть и ввергнуть просвещенный народ Империи в мрачную эпоху мракобесия и средневековья.

* * *
Я почувствовал прохладу, от которой зябко передернул плечами. Эта ужасная ночь в мокрой постели и сегодняшний дождь, что может быть еще хуже этого.

Совсем плохими были новости из Сааны!

Кланы приступили к дележу политической власти пока еще в столице. Сэр Роберт, магистр клана Ястребов провозгласил себя политическим лидером кирианского народа. Его государственный офис занял самый большой небоскреб Сааны, где он проводит совещания, направо и налево раздавая министерские должности и назначая глав республиканских служб и ведомств, формируя республиканское правительство. В ближайшие два-три дня он намеревался провозгласить парламентскую республику, где избранный народом парламент будет править новым государством. Но основную стратегию развития политической и военной жизни кирианского народа будет определять политический лидер республики, который не избирается народом на выборах, а назначается большим сбором родовых кланом.

Когда Филипп докладывал мне об этих новостях из столицы, то старался не смотреть в мои глаза, так не раз говорил, что в этот момент я напоминал ему волка бирюка, всего обложенного красными флажками, и готового на любой поступок. Филипп понимал меня с полуслова, полувзгляда, наши мысли мгновенно обменивались всеми чувствами и ощущения по любому вопросу. А я молчал. слушал и впитывал эту информацию, понимая, что момент еще не настал и я не могу бросить дивизии генерала Мольта в наступление, они пока еще не готовы.

В Эдвардсе у меня не было рабочего кабинета и прием министров и руководителей имперских ведомств и служб приходилось проводить на ходу и в нескольких, совершенно неприспособленных для этого, местах. Я уж собирался покидать помещение, где проходила встреча с имперскими сенаторами, как меня там нашел руководитель имперской службы безопасности, полковник Филипп. Войдя ко мне в комнату, он, не спрашивая на то разрешения, принялся докладывать мне эти отвратительные новости, а я замерзал душой и телом и слушал.

Император был прав, когда говорил, что Саана была полностью потеряна, несмотря на то, что кирианский народ еще мог наблюдать императорский штандарт с орлами и крестами над полуразрушенным императорским дворцом. Войска мятежников, под командованием маршала Соланы, несколькими ударами по флангам заставили генерала армии Мольта отвести наши войска от столицы на пятьсот километров. Причем, войска мятежников население имперских деревень и городов встречало хлебом и солью, улыбками и радостными объятиями. На базе воинских частей столичного округа маршал начал формировать три армии. Он объявил добровольный набор деревенской молодежи, которой и пополнял кадровые части, отправил ее в учебные лагеря, где бешеными темпами обучал тактике ведения современной боя. К чести маршала Соланы, следует отнести и то, что на офицерские должности и вакансии он выдвигал не только представителей кланов Ястреба, Медведей и Муравьев, но и других достойных офицеров.

В душе я не раз благодарил господа бога за то, что он дал мне шанс встретиться с бригадным генералом Мольтом, который в кратчайшие сроки наладил управление имперскими вооруженными силами. Он выгнал из имперского Генерального штабавсех неспособных генералов маразматиков, а на их места назначил молодых и дерзких идеями офицеров. Заодно Мольт отправил в отставку всех маршалов и генералов, которые были способны только на то, чтобы поставить подпись на ордерах по перечислению заработной платы на свои банковские счета. Сегодня эта военная машина набирала обороты, в провинциях сосредотачивались бронетанковые части, пехотные дивизии, солдаты которых в учебных лагерях обучались искусству наступления и атаки противника в самых невыгодных для нас условиях. Мольт везде успевал, его голова за день переваривала такое количество информации, что мне иногда становилось очень за него страшно. Но, повторяю, он везде успевал и принимал такие решения, о которых лучше не говорить и которые никому до этого не снились. Но эта военная махина могла обрушиться на мятежников только в определенный момент, так просчитали и решили эти капитаны из имперского Генерального штаба, за которых генерал армии Мольт стоял горой и меня ни на шаг к ним не подпускал, считая их неприкасаемыми и непризнанными гениями военной тактики и стратегии.

Имперские Военно-космические силы имели всего два маломощных корабля-звездолета, которые на второй космической скорости были способны оторваться от Гарделя и совершить несколько витков вокруг планеты. Но эти корабли оказались замечательными разведчиками, они помогли капитанам из имперского Генерального штаба планировать свои наступательные операции. К тому же аппаратура этих кораблей позволяла установить месторасположение любой воинской части мятежников. Таким образом, мы могли контролировать перемещение этих частей и часто заранее знали направление ударов войск мятежников.

Однажды генерал армии Мольт прикатил ко мне во флигель, выбросил полковника Герцега и его гномами на ночной мороз на улицу, упал передо мной на колени и изложить суть своей просьбы. Я за сердце схватился, когда услышал суть этой просьбы, старый хитрец все-таки догадался, что я иномирянин и сейчас просил космический корабль, которым я прибыл на Гардель, передать в его распоряжение. Его молодым капитанам из имперского Генштаба требовался постоянный приток информации с орбиты о передвижениях вражеских частей. Поэтому генералу Мольту был необходим мой корабль, чтобы он вышел в космос и поработал бы его молодых гениев военного искусства. Постоянно находился бы на орбите, передавая на землю разведывательную информацию. Старые имперские космические корабли совсем изветшали и требовали срочного ремонта в самый ответственный момент принятия решения.

Мы вернули гномов обратно в тепло прогнившего флигеля, а за столом с чаем продолжили обсуждение этой проблемы. Я подумал о запуске на орбиту своего космического истребителя, но пока он был гарантом безопасности моей семьи, поэтому его нельзя было трогать. Когда семья переедет ко мне в Эдвардс, тогда — пожалуйста. Поэтому предложил своему генералу Мольту следующую альтернативу, чтобы в космос летали не два корабля одновременно, по одному. Тогда, когда в космосе находится один, то второй ремонтируется, и наоборот. Но тут Мольту пришлось признаваться, оказывается, сканеры на кораблях очень слабенькие и друг без друга плохо работают. Я созвонился с Ирреком и попросил его помочь нашим космонавтам в решении этого вопроса. С генералом армии Мольтом мы расстались лучшими друзьями.

* * *
Военно-морской флот и военно-морские флотилии Империи, не смотря на то, что их старшие офицеры были выходцами из клана Муравьев, остались под рукой Императора, но подчинялись Гийому, как министру обороны Империи. В основном их задачей была не дать мятежникам связаться с внешним миров и и не дать им возможности получать финансовую поддержку и наемников из этого внешнего мира. С военно-воздушными силами у нас возникла серьезная проблема. Нам удалось сохранить материальную часть ВВС Империи, так как мы своевременно эвакуировали истребители и штурмовики на дальние от столицы авиабазы, но через неделю после начала боев в столице, началось повальное бегство летчиков из этих частей. К тому времени, когда мы стали серьезно заниматься этим вопросом, наши авиачасти, за редким исключением, оказались без пилотов, а противник имел много пилотов, но у него не было самолетов. А заводы Гийома к тому же наращивали производство флайеров, которые можно было бы использовать в качестве легких фронтовых истребителей и штурмовиков.

Тогда мы пошли проверенным путем, бросили клич по деревням и весям Империи, которые остались под нашим контролем, предлагая молодым крестьянским парням сесть за штурвалы самолетов. Причем, за обучение платил, и очень хорошо платил Гийом. За одни только полгода обучения молодой парень получал столько, что мог оплатить два году учебы в университете, а в его контракте еще говорилось, что, если эти курсы он закончит на отлично, то получит армейское звание лейтенанта и прямой путь в военное училище. Так, что очень скоро наши летные курсы набрали желающих и приступили к теоретической подготовке учлетов. Через полгода первый выпуск из этих скроенных наскоро училищ мог принести нам около двухсот пилотов.

Глава 15

Когда мой флайер и глайдеры с гномами приземлились рядом с флигелем, то я не узнал этого места и свой флигель, к которому я уже начал привыкать и считать своей резиденцией. Флигель был окружен несколькими траншеями, укреплениями с капонирами и дотами, которые занимала имперская тяжелая пехота. Везде поблескивала только что развернутая колючая проволока, которая перекрывала подступы к флигелю. Мне показалось даже, что кое-где были развернуты минные поля, потому что пехотинцы передвигались строго по тропинкам, обозначенные желтыми флажками. Глайдеры пехоты были полузакопаны в специальных капонирах, а их пулеметы и пушки использовались в качестве долговременных огневых точек со своими секторами стрельбы.

Флигель располагался на самой окраине Эдвардса, и сейчас напоминал полуразрушенную цитадель среди аккуратных одно- и двухэтажных домиков, покрашенных в различную краску. Подъезды к нему были перекрыты бетонными надолбами и, видимо, минами. Одна только дорога, асфальтобетон которой только что был уложен, проходила через строящий контрольно-пропускной пункт. КПП принимал форму бетонопластового кольца, через который мог бы пролететь только один глайдер. Таким образом, ни один нежелательный гость не смог бы проникнуть на эту окруженную колючей проволокой территорию, минуя кольцо-КПП, которое в свою очередь, как я полагаю, будет оборудовано самыми современными сканерами и рентгеновскими аппаратами, лучи которых проникнут через любую обшивку глайдеров и продемонстрируют их содержимое.

Пролетая над этим творящимся безобразием, я подумал о том, что зря не прислушался к тому, что мне хотел вчера рассказать полковник Герцег, а теперь поздно кричать и махать кулаками по этому поводу. Принято решение, только не знаю кем, но, вероятно Иофнном, о строительстве оборонительных укреплений вокруг резиденции верховного главнокомандующего и мне ничего не остается, как принять это решение, после драки кулаками не машут. Выходя из флайера, я едва не свалился в глубокий котлован, который за день появился во дворе флигеля. Полковник Герцег извернулся, словно балерина в очередном «па» на сцене, и успел перехватить меня за рукав шинели, чтобы по уложенным на землю доскам протащить меня в сени флигеля, где уже был свет.

Комната была полна гостей. Меня встречали генерал-лейтенант Валдис, это его тяжелая пехота занимала внешний периметр обороны резиденции. Полковник Жека, который после ранения вступил в командование новой дивизии. Генерал полковник Филипп, руководитель имперской службы безопасности Империи. Министр внутренних дел Поли. Министр обороны Гийом. Генерал армии Мольт, начальник генерального штаба Империи и мой заместитель. Полковник Ульсен, командир штурмовой бригады. Полковник полиции Уокер, начальник столичного управления имперской полиции. Капитан полиции Нелли с подругой и многие другие люди, с которыми я познакомился и подружился на этой планете.

Но в тот момент я чувствовал себя несколько неуютно из-за такого наплыва друзей и приятелей, и не сразу сообразил, а как же мне их принимать в таких условия, когда и шагу негде сделать, не толкнув кого-либо, и чем гостей угощать. За спиной промелькнул хлыст, которого я в грубой форме ухватил за плечо и развернул лицом к себе. Этот чудак человек выглядел деловым мужиком, но абсолютно не выспавшимся человеком, отпусти я свою руку и он свалится на пол, чтобы немного поспать. Я до сих пор не знал имени этого парня и решил с этого момента называть его Хлыщом:

— Полковник, Хлыщ, — обратился я к парню, последнее время вокруг меня вращались офицеры только этого ранга и не меньше, — мне срочно требуется угощение для всех этих лиц, я должен их хорошо накормить и напоить. Займитесь этим вопросом, а что касается помещения, то я займусь этим лично. — И отпустил новоиспеченного полковника. Парень ошалело посмотрел на меня, улыбнулся и исчез в толпе.

Я отошел в темный угол, приложил ладони к вискам и начал нашептывать заклинание превращения. Императрисса научила меня этому заклинанию в тот вечер, когда родилась ее внучка и моя дочь Лана. Принцесса Лиана долго не могла разрешиться от бремени, а я с ее матерью пока она мучалась, чтобы успокоить нервы, занимался магией. В свое время меня кое-чему из этого искусства научила мама, а Императрисса закрепила эти знания и добавила кое-чего своего. Я не стал магом, в истинном понимании этого слова, а научился отдельным заклинаниям, которые мог применять на практике. Вот и сейчас, я потерялся на мгновение в этой шумной толпе друзей и, прочитав заклинание превращения, стал ожидать результата. Долго ничего не происходило, но затем стали изменяться очертания комнаты, она расширилась по площади, появились два ряда мраморных колонн и освещение. В новом освещении передо мной была уже не комнатенка, а настоящий зал для приемов и придворных балов, с креслами и стульями вдоль стен, и накрытыми белыми скатертями столами. Столы в настоящий момент были не накрыты, на них кучками были сложены бокалы и столовые приборы, а между столами метались слуги в красных камзолах и императорскими орлами на рукавах, и суматошно сервировали столы.

В центре зала распоряжался полковник Хлыщ, который улыбался одним людям, крепко пожимал руки другим, что-то говорил третьим. Увидев меня, Хлыщ расплылся в широкой и довольной улыбке, демонстрируя прекрасное состояние своих зубов, вежливо подхватил меня под локоток и настойчиво стал пробираться к известной только ему цели. Увидев подобное панибратство по отношению ко мне со стороны, это по его же мнению, никчемного человека, полковник Герцег судорожно хватился рукой за правый бок, но кобуры пистолета там уже не было. Все гости были разодеты в старинные камзолы и платье, и ни один из них не выказывал удивление, словно для них оказаться в древних веках было обыденным делом. Прием бал набирал силу, приглушено заиграла музыка, а гости все прибывали. Приехал Император с небольшой свитой генералов и стали один за другим подъезжать сенаторы и известные в Империи люди. Многие приезжали с женами и дочерьми, по крайней мере, в зале появились женщины, которые требовали внимания к себе. Музыка стала звучать несколько громче и по паркетному полу заскользили первые пары.

Полковник Хлыщ на половине пути к неизвестной цели потерял меня или сделал вид, что потерял, его натура нуждалась в движении, к тому же он был офицером распорядителем бала. И где в центре зала слышался его баритон, которым он давал указание танцорам, как следует танцевать. Кавалеры недоуменно пожимали плечами и готовились набить ему морду, а дуры-бабы окружили его и внимательно прислушивались к его советам. В зале появилась группа гномов, которые на широких деревянных подносах несли солдатские пайки и стали раздавать их собравшимся генералам, адмиралам, полковникам, которые не отказывались от угощения, а с голодным удовольствием набрасывались на солдатскую еду. В дальнем углу был сервирован специальный стол для дам, который был завален деликатесной рыбой, мясом, овощами и фруктами. Но дамы, поклевав немного, больше не обращали на него внимания, а оловянными стопками хлестали ром, водку, виски, смешивая их с шампанским.

Мне понравилось, с какой легкостью и простотой мой новый адъютант решил стоявшие передо мной проблемы, ведь, как ни говори, но принять на достойном уровне такое количество гостей и накормить их, это не каждый сумеет. Зал стал почковаться на большие и малые группки офицеров и гражданских лиц, которые со значительными и важными лицами перешептывались или разговаривали на отвлеченные темы. Нет, все эти люди не стояли на месте и посматривали только на меня, они переходили от одной группы к другой, но эпицентром этого их коловращения была моя личность. Голос Филиппа, руководителя имперской службы безопасности неожиданно возник в моей голове и произнес:

— Барк, вот таким образом вокруг великих личностей формируются близкие и дальние круги власти. Ты это неплохо придумал с солдатским ромом и продуктовым пайком. Люди окончательно сбрендили, и с этого момента душой и телом они будут принадлежать тебе, мой принц регент Барк. Да, кстати, ты не мог бы объяснить, почему здесь командует балом всему миру известный пропойца Сашка Хлыщ. Весьма одаренный и светлого ума парнишка, да уж слишком много пьет и алкоголь разжижает его разум?

— Ты имеешь в виду моего нового адъютанта, полковника Хлыща? — Недоуменно переспросил я Филиппа.

Филипп долго смеялся, мне иногда даже казалось, что в его смехе были слышны некоторые истерические нотки. Я оторвал взгляд от носок своих грязных сапог и только тогда увидел перед собой замершего по стойке смирно Сашку Хлыща, своего нового адъютанта, который дрожащей рукой протягивал мне приказ о его производстве в полковники. Пера с собой, чтобы подписать приказ, у меня, разумеется, не было, но Сашка другой рукой уже протягивал мне только что отточенное гусиное перо. Согласно древним армейским традициям, в Империи приказы о присвоении звания полковника подписывались только гусиными перьями, я подписал приказ и поставил жирную точку, а подписанную бумагу бросил Сашке Хлыщу

* * *
Рано утром позвонил Гийом, когда я еще завтракал, и попросил меня на три дня освободить от своего присутствия флигель, в котором я сейчас завтракал. По его словам мои вечерние возвращения и ночевки сильно сдерживали рабочий энтузиазм гномов строителей, а они подписали контракт, и не хотели нарушать его положения. Я вспомнил, как вчера вечером чуть не навернулся в строительный котлован, вырытый этими же гномами, и подумал, что хочу жить и Гийом прав, мне лучше подальше держаться от них подальше. Тем более, что Император в последнее время не так уж часто появлялся в рабочем кабинете, устроенном ему в муниципалитете Эдвардса. Я схватил разговорник и набрал номер Императора, тот быстро ответил на мой вызов и поинтересовался, что случилось. Но я успокоил его, и рассказал о своей проблеме. Иофнн недолго колебался и согласился уступить свой кабинет мне на три дня.

Я посмотрел на Сашку, который с тоскливым видом уплетал аналогичную яичницу, сидя за столом напротив меня, и негромко приказал ему заняться обустройством моего кабинета. Полковник кивнул головой, поднялся из-за стола, по ходу дела свистнув с моей тарелки сосиску и быстро ее заглатывая, почти не разжевывая, отправился выполнять поручение. Быстрый звонок Филиппу с просьбой подготовить информацию по сенату, вчерашняя встреча взволновала меня и посеяла много сомнений, поэтому мне хотелось знать реальное положение дел в сенате, и как его можно было бы исправить. Появившемуся Герцегу буркнул, что на время переезжаем в муниципалитет и пусть капитан Нелли разворачивает там свою имперскую канцелярию. Гном полковник хотел возразить и сказать, что никакого разговора о канцелярии не было и что через пять минут Нелли с подругой вылетает рейсовым лайнером обратно в Саану. Но заметив, что я думаю о другом деле, опрометью бросился из комнаты задерживать вылет лайнера и уговаривать Нелли и подругу принять новое назначение.

Я дождался, когда взмыленный гном от бега полковник вернется и проводит меня до флайера, мне было страшно одному идти по этим доскам, в беспорядке разбросанным по земле.

Когда мы подлетали к городскому муниципалитету, то здание уже было окружено тройной цепью имперских панцирников. Пехотинцы стояли через два метра друг от друга в свободной позе и никого не пропускали в муниципалитет. Проходя в здание, я заметил флайер мэра и его самого перед цепью имперских пехотинцев, похоже, ребята перестарались и буквально поняли приказ о том, что там, где находится кабинет принца регента, посторонних не должно быть. Я ручкой помахал мэру, и толстяк вприпрыжку помчался ко мне, но я не успел переговорить с ним, так как передо мной предстала разъяренная Нелли, которая, словно пробка из бутылки с шампанским, выскочила из наемного флайера и последними словами поносила меня и мои шутки. Площадь перед муниципалитетом моментально замерла в молчании и неподвижности, а пехотинцы все разом повернули от меня лица и взяли свои винтовки наизготовку, вдруг какой-нибудь мерзавец со стороны захочет подслушать, о чем кричит эта дикая гюрза капитан полиции в юбке. А Нелли орала на меня, что никакой она не зав имперской канцелярии, приказа не было, и из-за моей идиотской шутки задержан лайнер, а ее сняли с рейса, на котором она возвращалась в Саану, чтобы выйти замуж. В этот момент с двумя чемоданами под рукой из наемного флайера вылезла ее подруга, которая, если судить по выражению ее лица, была бесконечно счастлива.

Кабинет Императора в муниципалитете имел все, чтобы человек мог в нем спокойно работать, только не было секретарей, офицеров порученцев, адъютантов, офицеров охраны и фельдъегерей. Поэтому Герцегу пришлось самому посидеть за терминалом и одним пальцем на клавиатуре печатать указ принца регента о назначении генерал майора полиции Нелли, внизу перед зданием муниципалитета Нелли перестала орать на меня только тогда, когда я дошел до этого звания, заведующей имперской канцелярией. Сейчас Нелли находилась в этом же кабинете и с иронической улыбкой посматривала на гнома. Когда Герцег кончил печатать, то он распечатал бумагу и швырнул ее на стол передо мной, я тут же подписал ее и протянул Нелли для регистрации и дальнейшего оформления. Генерал майор полиции взяла бумагу двумя пальчиками, прочитала ее, затем еще раз принялась ее читать и, когда смысл напечатанного, дошел до женского ума, она первым делом выбросила из кабинета гнома полковника и за крыла за ним дверь. И я осознал, что теперь никто, даже штурмом, не возьмет мой кабинет.

Первой с новым секретарем и вторым человеком в моей Империи меня ехидно поздравила принцесса Лиана. Дверь за Нелли только что закрылась, а она уже знала в деталях о скандале перед муниципалитетом, вот, что значит женская солидарность и сплоченность, агентуре Филиппа такое и не снилось. В этом вопросе я не стал пресмыкаться перед женушкой, клин выбивается клином, и предоставил Нелли уникальную возможность объясниться с принцессой Лианой. И что вы думаете, она спокойно забрала мой разговорник, и пять часов я находился без связи с внешним миром. Разговорник мне вернул полковник Герцег, который чуть ли не швырнул его мне в лицо, ну скажите, какому гному понравиться приобрести женщину начальника над своей головой, а меня Герцег считал тряпкой, который ни в какую не устоит перед этой гюрзой в юбке.

Но, тем не менее, с назначением Нелли, работа моего кабинета наладилась. Сначала появилась очередь желающих со мной познакомиться и поговорить, а затем она плавно перетекла в очередь желающих решить вопрос или проблему и, в конце концов, эта очередь выродилась в очередь имперских министров, руководителей имперских ведомств и департаментов, которые решали со мной вопросы имперской политики. Уже к концу первого рабочего дня я вызвал генерал майора полиции и зав имперской канцелярии Нелли и сделал ей втык, за кого она меня принимает, мне приходится разговаривать и общаться с неподготовленными людьми и терять на это свое драгоценное время. Нелли порывалась вскочить на ноги и снова накричать на меня, но в этот раз у нее не было твердой почвы под ногами, и она была вынуждена признать справедливость моих замечаний, потупила взор своих красивых глаз и прошептала, что исправится. Я гордо выпрямил плечи и с высоты своего роста посмотрел на полковников Герцега и Хлыща, но те перешептывались между собой и не обратили на этот пассаж внимания. К слову сказать, если Герцега зав канцелярии измотала различными просьбами, более похожими на распоряжения, на Хлыща девушка поглядывали с должным уважением.

Весь вечер я просидел над бумагами, отпустив друзей Герцега и Хлыща в ближайшую таверну, чтобы они между выпивкой заказали бы мне ужин, ведь ночевать я собирался в кабинете на черном кожаном диване, который приютился в дальнем углу. Бумаги в основном были посвящены сенату и положению дел в этом важном органе имперской власти.

Новый политический лидер Мастер «Ястребов» пытался упрочить свою власть, по крайней мере, в столице, придавая ей вид государственности. Каждый день он встречался с видным общественным деятелем и на фоне молчаливого собеседника рассказывал о своем видении нового республиканского строя. Однажды он даже упомянул о своих планах по созданию республиканского парламента. К этому времени верхняя палата имперского сената давно уже осела в Эдвардсе, сумела приобрести обанкротившийся провинциальный театр, перестроить его, и теперь там шли постоянные заседания бесчисленных комитетов и комиссий верхней палаты. Сенаторы обсуждали все, что только не приходило им в голову, но только не вопросы законодательного характера или насущные проблемы расколотой на два политических лагеря Империи. Нам эти старички не мешали и довольствовались своими окладами и не лезли в политические вопросы, поэтому мы их не трогали.

Но нижняя палата сената в свое время решила заняться охотой на императорского орла и республиканскую синицу. Они полагали, что мятежные кланы, захватив власть в Империи, обопрутся на их знания политической юриспруденции и на их политический опыт управления великой страной. Так оно в начале и происходило, Магистр «Ястребов» первое время давал слово бывшим имперским депутатам, которые со знанием дела и с серьезными лицами говорили о республике. Но, когда дело дошло до осуществления на практике политических воззрений родовых кланов, то оказалось, что для этого неофедализму не требовались человеческие умы, им достаточно было топора и костра. Топора для отрубания голов и костра для сжигания инакомыслящих. Наиболее умные, гибкие и особо не выпазившие на люди депутаты имперского сената моментально смекнули, чем это может обернутся в заключении для них, тут же собрали вещички и переехали на постоянное место жительства в Эдвардс. Некоторые из них рванулись ко мне и попытаться навешать лапши на уши, но Гюрза, эта кличка, придуманная Герцегом, намертво прилипла к Нелли, не дрогнувшей рукой занесла их имена в самый конец списка очередников на встречу со мной, так как я находился в процессе поиска решения по судьбе имперского сената.

Аналитики Филиппа подготовили блестящий прогноз на будущее имперского сената, они предлагали оставить за сенаторами и депутатами право на свой театр, в котором могли бы исполнять любые партии — от оппозиционеров имперской власти до ее явных приверженцев. Но меня беспокоил возраст сенаторов, как долго они смогут выступать на театральных подмостках, и кто ими будет режиссировать. В моем окружении такого человека пока не было.

Я задумался на секунду, затем набрал номер Филиппа и поинтересовался, насколько достоверен представленный прогноз его аналитиков по имперскому сенату. Филипп рассмеялся в ответ и сказал, что Сашка Хлыщ насмерть запугал одного из его начальников отдела и, путем шантажа, получил достоверную информацию. В заключение разговора Филипп посоветовал мне, вывести имперский сенат из Эдвардса и разместить в небольшом городке Синопе, который располагался в тридцати километрах от новой столицы Империи.

Четыре часа после разговора с Филиппом мой флайер в сопровождении четырех глайдеров с охраной приземлился на центральной площади Синопа, который действительно оказался небольшим городком с населением в тридцать тысяч жителей. В нем отсутствовали крупные производства, поэтому здесь вообще отсутствовали рабочие, и население городка в основном состояло из пожилых рантье и буржуа, которые доживали свой век на верандах и террасах домиков этого чудного городка. Несмотря на то, что городок располагался на территории, где сохранилась имперская власть, его жители оказались людьми независимыми и появление транспортных средств с имперскими крестами на борту встречали и их появление встретили больше с презрением и не очень-то дружелюбно.

Покинув флайер, я вышел на площадь и осмотрелся. Мне тут же пришлось сдерживать рьяные порывы двух полковников набить кому-то морду, за якобы проявленное не уважение к принцу регенту. И мои верные гномы тоже не сдержались, они посуровели лицом и стали демонстративно щелкать предохранителями автоматов. Именно в этот момент, когда Герцег готов был промычать команду своим головорезам о наведении порядка на городской площади, на площади показался круглый человечек, который покатился в нашу сторону. Он был маленького роста, чуть выше моего Герцега, и был абсолютно круглым, словно праздничный шарик, который мы дарим детям. Пока этот человечек катился к нам, обстановка среди моих гномов накалялась.

Когда человечек остановился в трех шагах от меня, то я смог хорошенько его разглядеть. Прежде всего, он не был гномом, а простым человеком маленького роста и большим животом. Одет он был в бархатный костюмчик, на ногах были сапоги с раструбами голенищ, кожаными штанами плотно обтягивали его чресла. Меня до глубины души поразил цветок розы, которой был украшен левый верхний карман его пиджачка.

— Милсудари, позвольте мне, мэру и бургомистру уважаемого города Синопа приветствовать вас. — Выговаривая каждое слова, заговорил этот кругленький человечек, который на деле оказался мэром этого городка. — Мы, жители городка рады видеть вас и готовы оказать вам любую услугу…

* * *
Мне понравился интерьер кофейни, куда нас пригласил мэр, в которой было всего четыре столика на восемь посетителей, а также большой выбор кофе, чая, пирожных, бисквитов и тортов. Мэр присел за средний стол, на котором все еще дымилась недопитая чашка, а рядом лежал надкусанный кренделек. Мои гномы и Сашка догадались о конфиденциальности переговоров и остались снаружи, словно случайно образовав тройное кольцо окружения данной кофейни. Я присел в кресло напротив мэра, мне сразу же захотелось чашку горячего какао с какой-нибудь вкусненькой финтифлюшкой, сзади тут же материализовался пожилой человек с трубкой в одной руке и кофейником в другой. Он наполнил горячим шоколадом мою чашку, головой кивнув в сторону буфета, в котором было выставлено множество вкусностей. Я не любил курить и не терпел запаха табака, но трубочный запах, исходивший от незнакомца, ничем не напоминал грубого запаха табачного дыма. Я спокойно поднялся с кресла, подошел к буфету, чтобы выбрать себе наиболее понравившееся лакомство. Глоток шоколада и кусок пирожного были восхитительны. Я задумчиво посмотрел на мэра, тот кивнул мне в ответ и начал говорить:

— Милорд Барк, мой принц регент, жители Синопа действительно рады приветствовать Ваше Высочество и в вашем лице императорскую власть и Императора Иофнна. Нам не нравятся, как в последние годы развиваются политические события в нашей Империи, но по здравому рассуждению жители городка решили душой, телом и, когда это потребуется, кошельком поддержать Императора в борьбе за верховную власть в Империи. Мы ожидали вашего появления в нашем городе, но нам нечего предложить вам даже в качестве ответной услуги за столь высокий визит.

Мне понравилось начало разговора, его внешний антураж и мой собеседник, хотя я не знал его имени. Человек с трубкой остался рядом с нашим столиком и внимательно наблюдал за моей реакцией на слова мэра и, по всей видимости, уловил отрывки моих мыслей, потому что вступил в разговор со следующими словами:

— Милорд Барк, все, о чем говорит наш мэр, мы жители городка долго обсуждали, прежде чем пришли к единому мнению, которое мэр ужу высказал вам. Город Синап и его жители к вашим услугам Ваше Высочество, мы довольно пожилые люди, чтобы пойти на службу в вашу армию, принц регент, но готовы служить вам своим знанием и опытом. Кстати, мэра зовут Пуро, а меня — Сигал.

В этот момент на площади послышался шум, две девицы прорывались в кофейню, Не смотря на все уговоры Сашки попить вместе с ним кофе в другом кафе, девчонки отказывались, им хотелось попасть именно в нашу кофейню. Опытный в подобных делах Герцег стоял немного в стороне и внимательно наблюдал за происходящим, ожидая негативный исход переговоров. Когда девицы были уже готовы расцарапать ногтями лицо моего ординарца, он приказал гномам пропустить их. Словно тигрицы, почувствовавшие запах свежего мяса, девчонки ворвались в кофейню готовые продолжать бороться и доказывать свою правоту, но в кофейне было тихо и мирно. Они смирненько замерли у входа, во все глаза, глядя на мэра своего городка, владельца кофейню и принца регента, сидящих за столиком и попивающих кофе. Не обращая на них внимания, Сигал, продолжил свою речь:

— Но мы готовы всеми имеющимися у нас средствами помогать вам в благородном деле недопущения кровопролития среди граждан нашей Империи. — Он произносил эти слова, направляясь к девчонкам, чтобы обслужить их.

Я тоже поднялся на ноги и, пользуясь в разговоре возникшей паузой, прошелся несколько раз по кофейне, размышляя о предложении, сделанном эти добродушными людьми, оба они были мне симпатичны. Девчонки серыми мышками прошмыгнули мимо меня, правда, одна из них была чуть похрабрее своей подруги и обожгла меня взглядом своих темных глаз. Этот чуть нагловатый и проверяющий взгляд вернул меня с небес, я подошел к Сигалу и задал ему простейший вопрос:

— Простите, дружище, а ваш город имеет какое-либо здание, в котором мог бы разместиться имперский сената со всеми своим административными службами?

Рука Сигала дрогнула и капля кофе пролилась на стол, но девчонки никак не прореагировали на эту неряшливость старого человека, слишком уж они его хорошо знали и уважали. Немедленно взяв себя в руки, этот пожилой человек выпрямился во весь свой немалый рост, из-за чего мне пришлось немного задирать подбородок, чтобы посмотреть ему в глазу. Глаза его были спокойными и не очень выразительными, но они испускали спокойствие уверенного в себе человека.

— Синап не обладает зданием подобного размера, чтобы в нем мог бы разместиться сенат Империи со всеми своими службами и канцеляриями, но некоторые граждане города имеют на своих банковских счетах достаточно кредитов, чтобы авансировать строительство подобного комплекса зданий.

Мэр Пуро вскочил на свои полненькие ножки и колобком подкатился к нам, чтобы принять активное участие в разговоре, но Сигал так и не дал ему возможности высказаться, а все договорил сам.

— Мой принц регент. — Услышав это обращение ко мне хозяина кофейни, девчонки, которые уже сидели за столиком, и пили кофе, приняли самые невинные позы дам за утренним кофе, но их уши превратились в остронаправленные антенны для улавливания малейшего звука. — Если вы действительно собираетесь строить комплекс зданий для имперского сената в нашем городке, то мы найдем местечко для строительство, собственными средствами профинансируем само строительство, но при одном условии. — Тут он сделал еще одну паузу, я молча смотрел на Сигала, ожидая продолжения. — В Синапе не будет никаких других имперских учреждений или департаментов, а тем более заводов или промышленных предприятий.

— Но строить сенатский комплекс будут компании гномов. — Добавил я, помня, как не просто Гийом прореагировал бы на упущенную коммерческую возможность.

— Хорошо, мы договорились. — успел все-таки ввернуть свое слово мэр колобок.

— В соответствии с законами Империи, как член императорской семьи, я обладаю правом, — начал медленно и торжественно говорить я, девчонки вскочили на ноги и вместе с Сигалом и Пуро приложили руки к сердцу, — назначать двух сенаторов, по одному в верхнюю и нижнюю палаты Сената. Пользуясь своим правом, назначаю вас Сигал, представителя клана Ястребов сенатором верхней палаты, и вас Пуро — членом нижней палаты Сената Империи. Прошу в срочном порядке юридически оформить предоставленные вам права на места в имперском сенате, а также немедленно приступить к проектированию, а затем к строительству комплекса сенатских зданий в Синопе и в течение трех месяцев завершить строительство первой очереди этого комплекса.

Честно говоря, я не ожидал многого от этой встречи, после разговора с Филиппом и ознакомлением с его аналитическим прогнозом. А что касается городка Синоп и его обитателями, то это был городок миллионеров и миллиардеров, которые в своем большинстве поддерживали Императора, но делали это как-то нерешительно. Вот я и, воспользовавшись случаем, посетил городок и познакомился с интересными и симпатичными миллиардерами, один из которых по имени Сигал был владельцем гигантской сети кофеин, которая раскинулась на всей территории Империи, а второй, по имени Пуро, — владелец сотни рудников, в которых добывалась платина.

Ну, а девчонки были офицерами имперской службы Филиппа, основной их задачей было застенографировать мою договоренность с этими людьми, зарегистрировать их согласие на сотрудничество, чтобы в случае возникновения возможных негативных последствий, в суде подтвердить их добровольное согласие на сотрудничество с имперскими властями. Но, как вы уже видели, встреча получилась, эти богатеи оказались разумными людьми и я не зря вылезал из своей норы — кабинета и прогулялся в этот маленький городок миллиардеров Синоп.

* * *
Я еще около часа провел вместе с Сигалом и Пуро, в деталях обсуждая их деятельность в качестве сенаторов, чего я от них и от нового имперского сената хотел бы в конечном итоге иметь. Мужики уже устали быть богатеями и мечтали о какой-либо маленькой должности на имперской службе, чтобы хоть чем-то разнообразить свое повседневное бытие, а тут им предлагают сыграть ведущие роли на публике, о таком они и не мечтали.

Получив требуемые подписи на заявлениях с просьбами о вхождении в сенаторы и депутаты от имени императора в имперский сенат, офицеры-девчонки умчались оформлять официальные документы, чтобы наши только что приобретенные друзья с полным правом встречали бы своих коллег на пороге нового сенатского комплекса в Синопе и брали бы их в ежовые рукавицы. Уже на выходе из кофейни я вспомнил вчерашних престарелых сенаторов и попросил Сигала, в первую очередь, заняться ими, перевезти и устроить их на жительство в городке, чтобы вслед за ними перетягивать в Синоп и других законодателей. Пуро решил на первых порах заняться организацией строительства комплекса зданий имперского сената — проектом и первоначальной сметой расходов, а затем отправиться в Саану, чтобы задержавшихся там депутатов нижней палаты имперского сената вывезти в Синоп. О деньгах мы не говорили, как и о стоимости всего этого проекта в целом.

Следующей остановкой моего путешествия вокруг Эдвардса стала авиационная база, куда прибыл истребительный полк Империи, которым в прошлом командовал Филипп и который единственный в Империи был вооружен истребителями «Беркут». После ухода Филиппа командирами этого полка побывали многие офицеры, которые, послужив на этом посту немного, уходили на повышение. К сожалению, нестабильная обстановка в Империи и эта рокировка командиров ослабила мощь этого полка. Многие летчики истребители, а они были выходцами из родовых кланов, которые и подняли мятеж, в конце концов бросали полк и уезжали в свои родовые имения, собираясь переждать это время смуты. Сейчас полк мало чем напоминал тот полк, который я так любил посещать и проводить свое время в нем. В эскадрильях не хватало пилотов, командиров звеньев, ухудшалась боевая подготовка. Да и сами истребители «Беркут» обветшали и приходили в непригодное техническое состояние. Авиационные заводы остановились и прекратили выпуск этих истребителей, да и производство всех других типов боевых машин было прекращено. Функционировали только частные предприятия, но и они выпускали маленькие самолеты и малыми партиями. Скоро у нас должна была возникнуть проблема с авиалайнерами, которые летали над всей территорией Империи, не смотря на принадлежность провинций к тому или иному политическому лагерю, консерваторы и демократы пользовались ими в равной степени. Как доложил мне Филипп, люди маршала Соланы решили эти лайнеры переоборудовать в бомбардировщики, они хорошо запомнили, во что превратили центр Сааны тридцать наших бомбардировщиков, и теперь мечтали о создании собственной бомбардировочной авиации. И снова передо мной возникает дилемма с этими авиалайнерами, мы ведь не можем мятежникам иметь мощную бомбардировочную авиацию, и вынуждены будем перехватить эти авиалайнеры, когда к горлу подступит мрак гражданской войны, а он уже был на нашем пороге.

На авиабазе мы приземлились затемно, никто не бежал к нашему флайеру и глайдерам и не встречал, а кругом разливалась сплошная темнота, ни единого огонька кругом. Полковник Хлыщ, по всей вероятности, мог ориентироваться на ощупь, он на время растворился в этой непроглядной темноте и вскоре вернулся с лейтенантом Спиро, который на данный момент исполнял обязанности командира полка. Лейтенант выглядел мальчишкой, который в прошлом году на отлично окончил имперскую летную школу. Он мечтал о полетах на истребителях, налетал пару часов, как его назначили командиром полка, что на практике для него означало жизнь только на земле. Лейтенант Спиро не успел придумать, где нас разместить, ведь не разместишь на одном сеновале принца регента, а с ним еще сорок гномов телохранителей. Он, как Сашка Хлыщ установил палатка для меня, а гномов телохранителей определил спать по сменам. Пока одна смена несла службу по охране моей особы, другая смена спала на сеновале. Сам же Сашка определил себе место в моей палатке.

Утром перед завтраком немного пробежался, поэтому завтракал с большим аппетитом. Была крестьянская пшенная каша, козий сыр, молоко и большой ломоть белого хлеба. После завтрака переоделся в летный костюм и направился к взлетно-посадочной полосе. Остановился перед первым же истребителем, с которым возились вооруженцы и техники, младший офицер, возглавлявший эту команду, нехотя доложил о готовности машины к вылету. Я козырнул ему в ответ и по лесенке полез в кабину истребителя. В полет мы уходили вместе с лейтенантом Спиро, так как другого летающего пилота в полку уже не было.

Пилотская кабина гостеприимно приняла меня, и фонарь с едва слышимым шелестом опустился на место, мне так хотелось услышать голос старого друга Иррека, но истребитель не имел искусственного разума для пилотирования истребитель. Иррек тоже изменил свою профессию и стал богатым меценатом, скупающим на корню частные и независимые СМИ и каналы галовидения, ему теперь е до полетов на истребителя, приходится каждый день считать затраченные денежки и отчитываться за них. А я тем временем привычными движениями рук провел диагностику двигателя и основных органов и систем истребителя, включил и прогрел движок. Когда стрелки приборов и сенсоров на приборной доске заняли положение «нормально», я отпустил тормоза и позволил «Беркуту» вырулить на взлетную полосу. Мой истребитель на старте оказался вторым, лейтенант Спиро в своем «Беркуту» уже стоял на стартовой линии.

Некоторое время истребители постояли, тихо журча силовыми установками, затем пошел в разбег истребитель лейтенанта, а следом за ним мой «Беркут». В секунду мы набрали скорость для отрыва от земли и в зону облачности уже входили с убранными шасси. Минут двадцать летели в тяжелой облачности, ориентируясь по показаниям приборов и интуиции пилотов. С лейтенантом мы летели близко друг друга, он был ведущим, ведь парень уже несколько раз летал над этой местностью и неплохо ориентировался, позволяя мне быстро восстанавливать свои навыки. Вот уже полгода я не поднимался в небо, да и космический истребитель находился у Артура, а был при них вторым пилотом, вот кое-что и утерял в пилотаже. Этот «Беркут» был уже далеко не молодым, он пережил многих пилотов, но в основном им пользовался командный состав полка, а эти командиры не так уж часто поднимались в небо, поэтому машина сохранила резервы и в скорости, и в маневре.

Мы поднялись на высоту в десять тысяч метров над уровнем моря и, на всякий случай, выполняя противозенитный и противоракетный маневры, направились к Саане, столице Империи. Воздушное пространство Сааны встретило нас полным бездействием городских ПВО и ПРО. Мы были предоставлены самим себе, делай, что не хочу! Город продолжал жить своей жизнью, по-прежнему, горели огни городской рекламы, уличное освещение позволяло просматривать, что творилось на улицах и проспектах города. Люди только что вернулись домой после рабочего дня и сейчас ужинали. Но многие жители не торопились домой, и бесцельно бродили по улицам, всматриваясь в витрины магазинов или забегая в кафе и закусочные, зажевать голодного червячка в желудке. Единственное, я бы не сказал, что сегодня вечером улицы Сааны были переполнены народом. Да, народ был, но его было не так уж много, как в прежние времена, как во времена Империи. Черным пятном выделялись развалины вокруг императорского дворца, и было слишком темно, чтобы различить, развевается ли еще императорский штандарт над полуразрушенным дворцом. Бои за него давно окончились, но еще не один солдат мятежников не ступил на эти героические развалины. Батальон панцирной пехоты больше выступал в качестве сторожа этих развалин, так как после моего отлета мятежника ни разу его не штурмовали.

Я протянул руку к разговорнику, который был укреплен в специальном замке на панели приборов управления истребителем, набрал номер и долго ждал ответа. РаньшеИррек поднимал трубку на второй или третий звонок, а сейчас, став большим человеком, не торопился отвечать на вызовы. Но, когда прогудел десятый по счету гудок, я уж, было, собрался, отключить свой разговорник, послышался чужой голос, который поинтересовался, по какому вопросу я собираюсь побеспокоить господина Иррека. Разумеется, этот голос не принадлежал Ирреку. Впервые я оказался в ситуации, когда мне нужно было уговаривать слугу соединить меня со старым приятелем. Поэтому я, зная, что прислуга привыкла беспрекословно выполнять распоряжения господ, находящихся в сильном гневе или плохом настроении, противным господским голоском протянул, что хочу говорить с Ирреком, не уточнив при этом, по какому вопросу звоню. Моя уловка сработала, отвечающий, откашлявшись, намеревался задать еще один вопрос, но передумал и уже голосом вышколенного слуги попросил секунду подождать. Пока я ожидал ответа, до мятежников, наконец-то, дошло, что над столицей летают имперские истребители.

Первой открыла огонь зенитная батарея, которая располагалась во дворе одной школы, недалеко от центра Сааны. Вслед за этой батареей, огонь по нашим машинам открыли и другие подразделения городских ПВО и ПРО. Первоначально огонь этих подразделений носил беспорядочный характер, но очень быстро появились профессиональные офицеры корректировщики и батареи начали работать, стараясь предугадать сектор, который наши истребители не могли не миновать и заливали его разрывами зенитных снарядов. И нам с лейтенантом Спиро пришлось несколько изменить нашу тактику противодействия этому огню. Мы стали незаметно для зенитчиков мятежников терять высоту и теперь разрывы снарядов происходили всегда нал нашими головами.

Минуты три прошло, прежде чем я услышал голос своего старого друга. С первого моего слова Иррек догадался, с кем он говорит и разразился радостными восклицаниями. Но я мгновенно его прервал и заявил, что хотел бы встретиться и переговорить с ним. Очередной залп зенитных снарядов и ракет разорвался вблизи бортов наших «Беркутов», грохот их разрывов услышал даже Иррек и он сразу догадался, кто это в истребителях мечется над столицей. Парень быстро продиктовал мне адрес одного из своих поместий, который имел взлетно-посадочную полосу для спортивных самолетов.

Завершив разговор с Ирреком, по рации я предложил лейтенанту Спиро завершать это бездумное кружение в воздушном пространстве столицы, и лететь по следующему адресу, который только что дал мне Иррек. Не сговариваясь, мы с лейтенантом решили прорываться из города, и по дороге атаковать одно из зенитных батарей, которая наиболее злобно тявкала на нас. Пикируя и ведя огонь из всего бортового оружия, мы, словно огненный смерч, обрушились на батарею. И пронеслись на ней, оставляя после себя тела убитых и раненных артиллеристов, поврежденные зенитки. Снаряды лейтенанта Спиро поразили боезапас батареи, который не был замаскирован и располагался на грузовиках в центре огневых позиций батареи. За нашими спинами в небо поднялся гигантский столб черного дыма, и этот взрыв услышали и увидели все жители Сааны. Когда мы пролетали над спальными районами столицы, то увидели, как торопливо отключалось уличное освещение по отдельным городским кварталам. Столица погружалась в темноту.

Глава 16

Лейтенант Спиро неплохо ориентировался в пригородах Сааны, он родился и вырос в одном из богатых пригородов столицы. После успешной атаки зенитной батареи, мы ушли на малую высоту, и он вывел нашу пару за городские пределы к небольшой пригородной деревушке, со всех сторон окруженной двухметровой бетонной стеной. Через равные промежутки на стене виднелись сторожевые башенки с крупнокалиберными пулеметами. Завершая разговор со мной, Иррек предложил «тачки» бросить у ворот, не перелетая стену и не приземляясь на аэродром, а то его внутренняя охрана, при виде истребителей, сойдет с ума и откроет огонь на поражение. Мы так и поступили, один за другим наши «Беркуты» приземлялись на магистрали, подходящей к воротам этой вычурной деревушки. Хорошо, что улица была расширена так, что мы крыльями не задели домов, стоящих по ее обочине, а также то, что был вечер, на этой магистрали не было транспорта, и мы спокойно совершили посадку на эту магистраль.

Наши славные «Беркуты» приткнулись носами с пропеллерами в стену по обе стороны этой дороги, и выключили свои движки. Пока я вылазил из пилотской кабины, ко мне подскочил лейтенант Спиро и помог спуститься по крылу на землю, где были немедленно окружены местными охранниками. Все эти парни были под два метра ростом, в черных глухих комбинезонах имперских десантников и на голову одеты тактические шлемы, поэтому сейчас они для меня все были на одно лицо. Эти ребята чувствовали себя не совсем в своей тарелке, все время пытались задвинуть нас, спрятать за своими сажеными плечами, не отрывая взглядов от окружающей местности, и страшно поводили стволами автоматов при каждом крике птички или треске сломанной ветки. Пару раз наивный лейтенант попытался заговорить с ним, объяснить, что нас должны встречать, но эти парни не реагировали на его вопросы, а все внимание уделяли окружающей местности и своему оружию. Стало немного спокойнее, когда появилась еще одна десятка охранников и с ней, по всей вероятности, пара офицеров, так как эти ребята постоянно что-то бубнили в свои переносные рации, махами рук давали указания направления предстоящего движения. Один из офицеров, на секунду прервав бубнение в рацию, внимательно осмотрелся, подошел к нам и, преклонив передо мной колено, так согласно древним имперским традициям поступали телохранители, обращаясь к членам императорской семьи, сообщил:

— Ваше Высочество, через минуту мы проследуем в особняк милорда Иррека, который с нетерпением ожидает вашего появления. Приношу свои личные и извинения нашей службы, если по какой-либо причине произошла задержка с вашим проходом. Но безопасность Вашего Высочества превыше всего! — С этими словами офицер вскочил на ноги и, приложив руку к сердцу, возглавил процессию.

Находясь внутри плотного каре гигантов-охранников, мы со Спиро ничего не видели и в течение трех-пяти минут передвигались практически в полном неведении об окружающем. Это обстоятельство несколько нервировало меня, да и лейтенант чувствовал себя не очень спокойно, к тому же этот парень еще и дня не провел вместе со мной и дня, поэтому чувствовал себя чрезвычайно скованно и неловко. Только оказавшись в прихожей особняка Иррека, охранники расступились и один за другим начали покидать прихожую, свой долг они выполнили и теперь спешили занять места по боевому расписанию на внешнем периметре обороны особняка и этой деревушки, где сегодня проживали самые влиятельные и богатые люди империи. Краем глаза я заметил направляющегося ко мне Иррека, но сам ловко ухватил за локоть пробегавшего мимо охранника и бросил ему:

— Хотел бы переговорить с офицером, командовавшим этой операцией. — Парень повернул голов ко мне, встретился с взглядом моих глаз и приложив руку к сердцу, склонил голову, подтверждая, что приказ принят и будет немедленно исполнен.

Моя беседа с Ирреком подходила к концу, парень делал все абсолютно правильно и скоро вся пресса и галовидение будет принадлежать ему. Сейчас он работает над сменой руководства изданий и каналом, ему были нужны умные и гибкие люди, чем он в основном и занимается. Я рассказал ему о своих планах по изменению имперского сената, о своих контактах с Пуро и Стилом, которые в будущем станут руководителями палат имперского сената, и попросил его помочь Пуро, когда тот приедет в столицу. Узнав, что мы никуда не торопимся, Иррек предложил нам на ночь остановиться в этом особняке, принять душ, отоспаться в нормальных условиях и после завтрака возвращаться в Эдвардс.

В этом момент я почувствовал, что кто-то зашел к нам в комнату и сразу догадался, кто это мог бы быть, поэтому не разворачиваясь, спросил:

— Офицер, ваше имя, звание и должность?

— Кохлер, бывший капитан имперских войск специального назначения «Дельта», Уволен из имперской армии за участие в несанкционированной дуэли. В настоящее время заместитель командира роты охраны дачного участка «Сосновый бор».

Я медленно развернулся и затянул паузу, рассматривая этого жилистого верзилу. Одновременно со мной на Кохлера смотрели Иррек и лейтенант Спиро, который постоянно находился в комнате, но пока еще не соображал, а что именно с ним происходит в данный момент. Кохлер почувствовал эти наши взгляды, его фигура неожиданно стала меняться на наших глазах, расправились плечи, выдвинулась вперед грудь, а полусогнутые в локтях руки ладонями коснулись бедер. Ноги в коленях выпрямились, каблуками с силой уперлись в лощеный паркет комнаты, затем они громким щелчком сомкнулись. Глаза бывшего капитана потеряли былое выражение, стали прозрачными, в них исчезло что-то знакомое, человеческое — перед нами стоял солдат-убийца, готовый в любую секунду, не раздумывая выполнить приказ вышестоящего командира. В этот момент только я и он знали, что таким вышестоящим командиром для майора Кохлера стал принц регент, полковник Барк.

Пауза затянулась, но она позволила мне принять решение.

— Майор, — негромко произнес я. Бывший спецназовец вздрогнул всем телом, и чуть не упал от звука моего голоса, настолько он был внутренне напряжен и не подготовлен к такому обращению. Да и к тому же он не ожидал, что ему сейчас присвоят очередного армейское звание. Но, этот убийца-бестия отлично понимал, что люди моего ранга не ошибаются в званиях, когда обращаются к своим подчиненным, — доложи своему ротному командиру о прекращении своих должностных обязанностях в качестве заместителя командира роты, о призыве в имперскую армию в новом звании и в новом качестве офицера по специальным поручениям принца регента. В течение недели оформи все необходимые бумаги по своему возвращению в армию. Если потребуется моя помощь, то можешь смело обращаться к моему адъютанту полковнику Александру Хлыщу или ко мне непосредственно. А теперь, ты свободен, через неделю, повторяю ровно через неделю, явишься в мое распоряжение.

Майор, четко фиксируя каждое отдельно движение тела, ног, рук и головы, что очень напоминало движения андроидов, коротко козырнул, развернулся через левое плечо и, четко печатая шаг, вышел из помещения, а мы с лейтенантом отправились на второй этаж, чтобы принять душ и переодеться на ужин.

* * *
Душ в особняке Иррека ничем не отличался от душа в моем флигели в Эдвардсе. Правда, в Эдвардсе в душе часто не бывало горячей воды и приходилось мыться под струей из одной только холодной воды. В душе особняка Иррека горячая вода, разумеется, была. Когда я после душа выходил в столовую, то проходя мимо гостиной особняка, очень удивился, увидев, как много людей ожидает моего появления. При виде меня они дружно поднялись на ноги и профессионально образовали короткую шеренгу, чтобы представиться и пожать мне руку. Внутренне я был взбешен, но не подал виду, мне хотелось встретиться и переговорить с другом, а тут мне устроили куртуазный прием. Я был готов пустить в ходу кулаки, чтобы Иррек понял, что нечего из меня делать марионетку, он хотя бы заранее предупредил о появлении гостей, а не устраивать светский балаган. Но что-то в поведении Иррека меня насторожило, слишком давно мы были с ним знакомы, чтобы этот парень поступил бы против моей воли. Я попытался мысленно прибиться к нему в сознание, чтобы переговорить и выяснить, что произошло, почему эти люди появились в его особняке, но сознание Иррека была блокировано. Ничем не выдавая своих чувств, я в простой клетчатой рубашке ковбойке и до живота расстегнутым воротом, в офицерских галифе-бриджах и полусапожках на мягкой подошве, прошел в гостиную и, широко улыбаясь, повернулся лицом к ожидающим меня людям.

Их было шесть человек. В доме Иррека они объявились через две минуты после моего ухода в душевую комнату и вежливо попросили аудиенции со мной. По всей очевидности, их разведка неплохо работала, постоянно следила за Ирреком и, когда он внезапно бросив все дела отправился в загородный особняк, где вся охраны была поднята по тревоге, то были сделаны соответствующие выводы. Вот и появились эти гонцы маршала Соланы или Магистра «Ястребов» для выяснения отношений.

В группу входили все знакомы мне лица с которыми я ранее общался, вот только никак не мог вспомнить только двух из них. Мне представились два полных генерала, которые заулыбались, но ничего не ответили, когда я спросил, как маршал поживает. Два депутата нижней палаты имперского сената пожали мне руку и чуть не облобызали ее. Одному из них, а именно спикеру нижней палаты Куаро, я посоветовал собирать вещи и быстрее перебираться в Синоп. Спикер аж вздрогнул и хотел спросить, а почему в Синоп, а не в Эдвардс, но силой воли удержал себя от этого вопроса. Остались два человека, знакомые лицом, но имена, которых я не мог вспомнить. Они вежливо склонили головы передо мной и представились, как консультанты Миро и Ивио. Как только прозвучали эти два имени, то прозвенел тревожный колокольчик, С одной из полок моей памяти вспорхнул документ из двух страничек и на секунду завис перед глазами так, чтобы я мог еще раз прочитать его содержание. Ба, да передо мной стояли личные политические консультанты Магистра «Ястребов» С улыбкой, которая особо ничего не значила, я пожал руки этим шестерым неожиданным гостям и широким, хозяйским жестом руки предложил поужинать вместе со мной. По выражению лиц моих гостей это предложение оказалось несколько неожиданным для них, но чуть, промешкав, они гуськом потянулись в столовую, возглавлял их движение депутат Куаро. По всей видимости, именно он и был инициатором встречи. Я на секунду задержался, правым глазом подмигивая лейтенанту Спиро, который в компании таких сановитых гостей чувствовал себя не своей тарелке и одним своим видом и погонами лейтенанта имперских ВВС выделялся из всей этой кампании дорогих гостей, которых никто не приглашал.

Гости, приблизившись к столу, сбились в неравные кучки, Куаро прикрывали два генерала, а Ниро повсюду следовал за Миро и Ивио, они не знали, в каком порядке можно было бы располагаться за столом. Стулья не были пронумерованы, и на столах не было табличек с указанием имен, а главное не было указано место, которое должен был занять я. Переполох был вызван тем обстоятельством, что гости хотели бы знать, какое место я займу, а затем рассесться в соответствии со своим протоколом.

Когда, в конце концов, все устроились за столом в полном соответствии с имперским протоколом приема особо важных гостей, слуги Иррека в мгновение ока накрыли стол. Был подан горячий ужин, различные каши с различными мясными, овощными и фруктовыми наполнителями, иностранные круассоны с вареньем, различные местные хлебцы и тосты, сок, слабая домашняя наливка и море различного кофе. Разговор за столом во время завтрака шел в основном о столичных сплетнях. Уже на первых минутах разговора за ужином, я мог признаться себе, что со мной встретились не совсем ординарные люди. Оба полных генерала проявили невиданный для военных людей интеллект, они мастерски владели умением слушать, вовремя отвечать, давая при этом ответы, ярко свидетельствующие об их немалом опыте не только на военном поприще, но и на дипломатическом. Генералы затыкались, когда говорили сенаторы, в этот момент с их стороны не было слышно ни полсловечка, а глазами они, словно ребята первого годы службы, пожирали своих политических начальников, которые иногда забывались о месте нахождения и давали волю своим острым языкам. Куаро, просто-напросто, изощрялся в шутках об Императоре и его Императриссе, причем, в одной из шуток четко прозвучало, что Иофнн слаб и не способен управлять Империей, а Императрисса умна и способна править народами, но как женщина, по древним законам Империи она не могла управлять Империей.

Шутка была произнесена и воспринята, как одна из множества других шуток и анекдотов, обычно рассказываемых за столом, на нее никто из присутствующих за столом людей, включая и меня, не обратил особого внимания. В этот момент я доедал свой любимую овсяную кашу с беконом и был увлечен этим процессом. А Куаро продолжал шутить на императорскую тему, некоторые интимные подробности из жизни императорской четы так и сыпались из его грязного рта. Миро и Ивио с обеих сторон, словно дворовые шавки, вцепились в старика, что-то, яростно, нашептывая ему на уши. Но Куаро не обращал на них никакого внимания, он остановился и замолчал только тогда, когда увидел мое улыбающееся лицо. Нет, не саму улыбку, а мои глаза, которые пылали ненавистью!

Спикер Куаро поперхнулся и замолк, с трудом осознавая суть произошедшего конфликта. Он не еще догадывался, что, как политический лидер мятежников, он еще некоторое время он побарахтается на поверхности этого политического беспредела, но ему уже никогда не вернуться на уровень политического влияния, которое занимал до сегодняшнего дня. Впереди его ожидал только мрак старческого прозябания в глухомани. Политический консультант Ивио в тот момент, когда перестал хватать за рукав и что-то нашептывать на ухо Куаро, случайно бросил взгляд в мою сторону, его глаза пересеклись с моими глазами. Всего секунду мы смотрели друг другу прямо в глаза, но эта секунда многое рассказала нам друг о друге.

Теперь я знал, почему эти люди так торопились встретиться со мной.

Они приехали, чтобы под угрозой развязывания гражданской войны потребовать, чтобы Император и его семья, включая меня, разумеется, добровольно отказался от императорского престола, властных полномочий и навсегда покинул пределы своей бывшей Империи. До самого последнего момента мятежные кланы были убеждены, что подготовка к государственному перевороту прошла успешно, столица захвачена, поэтому они особо и не реагировали на мою возню, это по их мнению, в провинции, на перестановки в силовых министерствах, непонятные передвижения воинских подразделений в провинциях. Даже неудачу первого штурма императорского дворца мятежники воспринимали относительно спокойно, но, по их мнению, главным в этом вопросе было то, что верные Императору воинские подразделения столичного гарнизона были выдавлены из Сааны. Под давлением родовых кланов нижняя палата имперского сената в самое ближайшее время собирался принять эдикт о ниспровержении Императора. Но они еще не знали, что большинство этих политических маразматиков были уже в моих руках.

Ивио в свою очередь начал осознавать суть происходивших событий в Империи. Ему стало понятно, насколько мы, проимператорская партия, оказались подготовленными к заговору и попытке государственного переворота. В его аналитической голове все произошедшие события по персональным перестановкам, передислокации воинских частей в провинциях, перетасовке наместников провинции соединились в цепь причин и следствий. Лицо человека побледнело, глаза стали пустынными и стеклянными, только сейчас он осознал всю глупость и ненужность этой встречи. Ивио понял, что непонятным образом противная сторона сумела подготовиться ко всем неожиданностям, и вот уже которое время ведет борьбу с их стороной, которую считает мятежной.

* * *
Свой последний день пребывания в летней резиденции Артур решил посвятить рыбалке на горной речке.

Заранее и не предупреждая мать о своих намерениях, которая, наверняка, отказала бы ему в этом, весь предыдущий день он старательно готовился к вылету на рыбалку, тщательно отбирая рыболовные снасти, продукты и незаметно перетаскивая их в истребитель. Стараясь не привлекать к себе особого внимания охраны гномов, которые были замечательными дядьками, во многих играх с удовольствием поддерживали и помогали ему. Но они никогда бы не согласились помогать ему в деле неповиновения родителям, его матери, которая в долю секунду раскрывала все его тайные замыслы или планы, только взглянув ему в глаза. Но в этот день она получила весточку от мужа, в которой Барк подробно писал о завершении строительства особняка и чрезвычайно нехотя соглашался на переезд семьи к нему, поэтому Лиана была сама не в себе от охватившей ее радости скорой встречи с мужем. Именно поэтому она и проглядела частные и тайные отлучки своего шестилетнего сына, который один за другим опустошал рефрижераторы с продуктами, перетаскивая их в багажное отделение истребителя, который отец оставил в резиденции на всякий случай.

Переезд семьи в Эдвардс мать тут же запланировала осуществить через день и принялась судорожно собирать вещи для переезда.

Артур тоже очень хотелось как можно скорее увидеть отца, которого не видел вот уже несколько месяцев, поэтому в глубине души очень радовался послезавтрашнему отлету в Эдвардс, но день перед отъездом решил провести по-своему разумению, а не по желанию матери. Мать считала, что все члены семьи должны были бы готовиться к переезду к отцу под ее личным руководством, что, по мнению Артура, означало бы бессмысленное метание по комнатам и покоям резиденции. В ходе этих метаний перебирались кучи накопившейся одежды и других ненужных вещей, они тщательно осматривались, чтобы затем мама могла бы принять решение, брать или не брать эти вещи с собой. Вот Лиана, Лана и баба Императрисса метались по различным помещениям в сопровождении множества слуг, шарили по углам, доставали и тут же отбрасывали в стороны нужные и ненужные вещи.

Время от времени передавая прислуге для упаковки в багаж какую-либо вещь, Лиана с удивлением оглядывалась вокруг и думала, зачем она все это делает, переехав в город к Барку, все что нужно детям можно было бы купить, а не везти кучи ненужного мусора отсюда. Даже, если муж и будет занят своими делами, полковник гномов Герцег всегда найдет время, чтобы помочь ей приобрести необходимые вещи для детей. Но радость предстоящей встречи с мужем оказалась настоль всепоглощающей, ведь она и ее тело уже начали забывать его объятия и ласки этого, казалось бы, не человека, а демона любви, кружила голову и она не знала, как провести время до отлета в Эдвардс. Поэтому в ожидании бездны восторга единения с этим проклятым, но любимым человеком — своим мужем, Лиана не могла устоять на одном месте и заставляла свое тело носиться по комнатам и покоям, словно она была не замужней женщиной, а красной девицей на выданье.

Первой приостановила свой бег Императрисса, возраст есть возраст, устали ноги пожилой женщины, задрожали колени, и, чтобы не упасть, она в общем холле присела на кушетку передохнуть минутку, где совершенно неожиданно для себя увидела своего шестилетнего внука, с удобством расположившегося в любимом кресле отца.

Парень был полной копией отца, красивое лицо с четко очерченными скулами и чуть выдающимся вперед подбородком. Само упрямство было заложено в мальчишке еще до его появления на свет божий. Но это было благородное упрямство, ее дочь Лиана очень постаралась, вынашивая и рожая своего первенца. Да и сам доченька всегда выделялась тем, что всегда умела настоять на своем мнении или решении, практически своими руками и головой она проложила дорогу в свою взрослую жизнь, ни ее мать, ни тем более отец никогда не были большими авторитетами в ее взрослой жизни. Свое предначертание женщины она выполнила тем, что сама нашла и взяла себе в мужья человека, который ни по каким родословным не мог бы стать членом императорской семьи. Ну, а что может быть такого великого в императорской семье, где Император по своему характеру полное ничтожество, он ни разу в жизни не принимал своего решения или прислушивался бы к своему мнению, с глубоким вздохом и про себя подумала старая Императрисса!

Она тяжело передохнула и вновь посмотрела на своего внука, эту новую кровь императорской семьи, которого полюбила от всей своей души. А на память пришли дни первой встречи с ее Иофнном, когда он представал перед ней, тогда еще молодой и неопытной девушкой, с таким великим, неземным человеком. Она была простой девушкой, из не очень богатого и славного рода, одного из ответвлений славного клана Ястребов, получила великолепное образование и могла стать неплохим врачевателем людей, но посвятила свою жизнь Артуру. Молодой император ошеломил ее своим встречами и своим красноречием. Они много говорили о преобразовании Империи, ее превращении в государство высокой народной культуры, но, как впоследствии, оказалось все эти беседы… остались одними пустыми словами. Император Иофнн не обладал характером, чтобы на практике осуществить, хотя бы одну прогрессивную реформу или преобразование. Единственную вещь, которая ему удалась в их совместной жизни, — это любить, не изменять ей, зачать их единственного ребенка — своевольную дочь Лиану.

Артур слез с кресла отца и перебрался на колени Императриссе, они прижала его голову к груди, и они замерли на мгновение. В этот короткий миг перед внутренним взором Императриссы пронеслось несколько видений. Все они были неясными, расплывчатыми, но позволяли сделать вывод, что парня ожидало большое будущее. Эти видения рассказали ей также, что Кирианская Империя не погибнет, она выстоит в огне гражданской войны, станет еще более мощным и богатым государством, что муж Лианы примет императорский скипетр из рук ее мужа Иофнна, чтобы затем передать его своему сыну и ее внуку, Артуру. Что же касается ее судьбы, судьбы великой Императриссы, то ее дни на планете Желтый Дракон подходили к естественному завершению, сегодня или завтра она уйдет к Всевышнему. Усилием воли Императрисса прекратила эту кровавую череду видений, поцеловала прижавшегося к ней внука в висок и снова принялась любоваться этим красивым парнем, совместным шедевром неизвестного никому Барка и своей дочери. Мальчишке было всего шесть лет, но был таким тяжелым, что она с трудом оторвала его от своей груди и, поставив на пол, легонько хлопнула его по попке, на что Артур что-то злобно прошипел, уж очень он не любил эти женские нежности.

Багажное отделение истребителя было полностью загружено всем необходимым для рыбалки на горной речке. Единственной, кто заметил и правильно просчитал поведение Артура, оказалась его четырехлетняя сестра Лана. После ужина она в его же комнате притерла его в темный уголок и поставила условие-ультиматум, согласно которому Артур или берет ее с собой на рыбалку, или она все расскажет матери. Умный и хитрый Артур тут же согласился принять ультиматум сестры, но, отлично зная характер своей сестры, поставил свои условия на ее участие в рыбалке. Лана, разумеется, с охотой согласилась на эти условия. По ее мнению, они были такими простыми, что их ничего не стоило исполнить.

Все вышло так, как и планировал Артур, хорошо изучивший характер своей сестры. В пять часов утра Лана, разумеется, не появилась на стоянке истребителя, где уже хозяйничал Артур, который снял чехлы с двигательной установки истребителя и стало предварительно их прогревать. Через пятнадцать минут, когда все уже было готово к вылету, для успокоения своей совести Артур достал разговорник и набрал номер сестренки. Он дал ему только однажды коротко звякнуть так, чтобы разговорник сестры зарегистрировал его вызов, но и чтобы не звонил долго, чтобы случайно ее не разбудить. Теперь душа Артура была совершенно спокойна, он выполнил условия ультиматума сестры, ждал ее пятнадцать минут, звонил ей по разговорнику, но девчонка все проспала, она была не способно просыпаться в такую утреннюю рань, а в этом его вины не было.

Место для рыбалки оказалось замечательным!

Горная речка была прозрачнее юной девичьей слезы, на ее дне можно было рассмотреть каждый камушек гальки, но течение в середине русла было настолько быстрым, что в нем было трудно выстоять взрослому человеку. Именно в этом месте Артур сделал свой первый заброс спиннинга, который оказался неудачным. Тогда Артур переместился несколько ниже по течению, за самый изгиб реки, где русло реки немного расширилось, стремнина чуть замедляло свое движение, а кроны растущих по берегу деревьев несколько затенили водную поверхность. Исчезло светлое дно, появились темноты, где могла прятаться горная форель. Второй пробный заброс спиннинга подтвердил правильность выбранного, он вернулся с небольшой, размером в ладонь рыбиной, которую в рамках древних традиций, чтобы рыбная ловля была успешной, Артур отпустил на волю. Именно в этот момент за горами, с той стороны, откуда прилетел Артур, что-то прогрохотало, затем послышалось нечто вроде взрывов, но вскоре все полностью затихло. Артур оторвался от рыбной ловли, стал внимательно прислушиваться, но ничего кроме птичьего щебета на другом берегу и гулких звуков пробегающей между больших валунов воды ничего не было слышно.

Артур совсем уж, было, собрался бежать к истребителю, чтобы слетать в ту сторон, откуда ему послышались эти странные звуки, и посмотреть, что там происходит, но в последнюю минуту раздумал. Звуки больше не повторялись, кругом была умиротворяющая тишина, а второй заброс спиннинга принес большую форель, которой мог бы позавидовать даже опытный рыбак. Постепенно шестилетнего парнишку увлекла рыбалка, он бегал по берегу своей заводи, и раз за разом закидывал свой спиннинг. Не каждый заброс, но второй или третий приносил очередную рыбину, которую Артур бросал в садок и начинал снаряжение спиннинга для новой охоты на горную форель. Только в третьем часу голод, он не завтракал и не обедал, возвратил Артура в действительность, да и к тому же он почувствовал необходимость связаться с матерью и успокоить ее по поводу своего утреннего исчезновения.

* * *
На вызов разговорник матери не отвечал. Вновь и вновь на дисплее разговорника Артура появлялась одна и та же надпись: «Аппарат абонента выключен или находится вне зоны приема сети». Впервые в своей жизни Артур встретился с подобной проблемой. Обычно мама отвечала на первой же секунде после его вызова, словно она всегда ожидала одного только его звонка. Не зная, как поступать в подобной ситуации, Артур с чисто мальчишеской упрямостью вновь и вновь набирал пальцами номер матери. Но, в конце концов, убедившись, что разговорник матери не отвечает на его вызов, Артур поочередно стал набирать номера разговорников бабушки и сестренки, но и по ним получал аналогичные, негативные ответы на свои попытки соединиться с родственниками. В маленькое сердце шестилетнего мальчишки стала забираться тревога, которая заставила его забыть о пойманной форели, Артур начал с испугом озираться по сторонам.

Но все кругом по-прежнему было тихо, только внизу слышался негромкий рев горной стремнины. Артур подобрался и решительно набрал номер разговорника отца. Через пару секунд в аппарате послышался голос полковника Барка, который разносил в пух и прах ему неизвестного Сашку Хлыща.

— Пап, — тихо позвал Артур, на линии установилась полная тишина, исчезли все посторонние звуки. В глубине души Артур испугался, что его разговорник рассоединился с разговорником отца и собрался вновь набирать номер его разговорника. Но на линии что-то щелкнуло, послышался полушепот датчика автомата, кому-то докладывающему, что линия проверена, обезврежена, подслушивание прекращено.

— Артур, это ты? — Вновь послышался голос отца. — Спасибо, что перезвонил, но завтра ты прилетишь, то мы больше не будем расставаться, тогда и будем общаться по всем вопросам. — Голос отца был отлично слышен, создавалось впечатление, что он находится рядом с тобой.

Но Артур вдруг по наитию осознал, что с мамой и его родными произошла большая беда, а отец тут треплется не по поводу.

— Папа, подожди немного говорить о встрече, я тут не могу связаться с мамой и бабушкой. — Прервал отца Артур.

На линии воцарилась секундная тишина, отцу потребовалось одно только мгновение, чтобы сообразить, что с его семьей произошло что-то непонятное, требующее срочного расследования, а его сын, пока еще по непонятным причинам сумел избежать всего этого непонятного. В этот самый момент связной датчик автомат возобновил свой полушопот, сообщая своему неизвестному руководителю, что данная линия прослушивается. Последнее, что Артур услышал на этой линии, был крик отца, который потребовал, чтобы он срочно покидал свое убежище.

— Артур, скорее улетай оттуда! — Все еще слышалось в голове мальчишки голос кричащего отца.

Дальше он поступал автоматически, не раздумывая, делать или не делать этого, в секунду его тело ввинтилось в кабину истребителя, двигательная установка начала прогрев, а руки мальчишки автоматически нажимали кнопки и трамблеры на доске приборов истребителя.

Прошло пару минут, истребитель был полностью готов к взлету, но в небе над местом, где он скрывался в густом приречном кустарнике, вдруг замелькали незнакомые тени. Артур всем своим сознанием настолько углубился в подготовку истребителя к взлету, он ни на мгновение не отрывал взгляда от приборной доски машины, что совершенно упустил момент появления этих остроносых коршунов. Он заметил их только тогда, когда его машина взмыла на несколько метров над землей. Оторвав голову от приборов и датчиков приборной доски, он вдруг заметил две пары теней в небе с двух сторон устремившихся к его истребителю. Причем, их поведение было недвусмысленным, тени пытались атаковать его машину. Всем своим маленьким сердцем Артур начал осознавать, что эти тени собираются его убить.

Глава 17

Звонок Артура оказался неожиданным и раздался в тот момент, когда я в пух и прах в очередной раз разносил адъютанта Сашку Хлыща. Этот «козел» в образе кирианина детскую комнату в новом особняке превратил в непонятное помещение с рющечками, подушечками, резиновыми мячиками и гимнастическими брусьями для трехлетних детей. Я не мог представить себе Артура и Лану, находящимися или играющими в такой игровой комнате, как внезапная ярость охватила меня. Я совсем уж собрался трепать Сашку за его густые кудри, чтобы вытрясти солому из его незнамо, чем набитой головы, чтобы он думал и советовался, прежде чем принимать решения, даже по таким малым делам, как интерьер и оборудование детской комнаты. Завтра прилетала Лиана с детьми, и особняк к этому их прилету он должен был полностью готов, а у нас из-за Сашкиной халатности уже не было времени на какую-либо перестройку. Да и бригада гномов строителей вчера отвалила после хорошей попойки на строительство другого объекта. Полковник Хлыщ в целом неплохо справился с перестройкой особняка, который превратился в настоящую резиденцию будущего главкомандующего имперскими войсками, но по детской комнате он допустил некоторую слабину.

Только я собрался кулаками направить на путь истинный этого пройдоху и мошенника, как перезвонил Артур, почему-то он говорил очень тихо и осторожно, выговаривая каждое слово. Я не сразу сообразил, что именно он пытался мне сказать, но полковник Герцег, который всегда подслушивал мои разговоры, нахально утверждая, что делает это только по долгу службы, первым догадался, что какая-то опасность угрожает жизни моего сына. Он тут же запеленговал его местонахождение и знаками стал показывать мне, чтобы я посоветовал Артуру быстрее покинуть место, где он сейчас находился.

Разумеется, прошло несколько секунд, прежде чем я разобрался в том, что конкретно Герцег пытался внушить мне своим вначале непонятными махами своих длинных рук. В этот момент я никак не мог сообразить, почему Лиана и Императрисса не отвечают на звонки Артура, почему сам Артур оказался за пределами тщательно охраняемой летней резиденции императорской семьи. Только когда Герцег чуть ли не рявкнул мне в ухо, что надо спасать парня, а на дисплее своего наручного минилокатора продемонстрировал, что к тому месту, где находится мой сын, направляются несколько точек вражеских истребителей, я начал громко орать Артуру, чтобы он поскорее покинул места, где сейчас находился. Именно в этот момент связь прервалась с сыном, поэтому до последнего момента я так и не знал, слышал ли он меня или нет.

На дисплее минилокатора Герцега я, стиснув зубы, наблюдал, как в зоне, где находился сын, внезапно появилась новая отметка на экране. По манере взлета и маневров, выполненных новым истребителем, можно было догадаться, что это мой космический истребитель, который я на всякий случай оставил в летней резиденции. Вероятно, Артур именно на нем улетел на свою рыбалку и сейчас пытался оторваться от вражеских истребителей. На истребитель Артура обрушились две вражеские пары истребителей, которые до этого момента патрулировали зоны, прилегающие к летней имперской резиденции. Даже сейчас внутренне я пытался убедить самого себя, что все происходящее на моих глазах, а именно эта попытка убить моего сына, случайное происшествие, а не ранее запланированная акция. Своими глазами я наблюдал, как Артур, который, по всей вероятности, совершено не ожидал этой атаки сверху, совершил очень странный и непонятный маневр истребителем, в результате которого исчез с экрана гномьего минилокатора вместе с ведущим истребителем вражеской пары. Этот маневр оказался непонятным и второму вражескому пилоту, он долго рыскал по зоне, пытаясь разыскать исчезнувшие с экрана локатора машины своего ведущего и вражеского пилота.

Сашка Хлыщ сумел ухватить главное из случайно подслушанных моих разговоров с Артуром и Герцегом, эта бестия мгновенно сообразила, что произошло что-то не очень хорошее в летней имперской резиденции и с сыном. Поэтому, не долго раздумывая, адъютант приказал, находящимся поблизости офицерам срочно связаться с резиденцией. Через минуту мы уже узнали, что резиденция молчит и на вызовы по радио, оптико-волокну, спутниковым и телекоммуникационным каналам не отвечает. Последний раз мы общались с командиром бригады охраны резиденции всего четыре часа назад, тогда там все было в абсолютном порядке. Правда, командир бригады упомянул, что молодой принц наследник без разрешения матери удрал на рыбалку. Специальное подразделение охраны было поднято по тревоге и в течение пары минут было готово вылететь за парнем, если возникнет какая-либо угроза его жизни. С того времени из резиденции не поступало каких-либо сообщений.

Я почувствовал, как нечто холодное, змеиное стало охватывать мое сердце, оно стало реже биться, пульс падал с каждой последующей минутой. Я видел, как открывался и закрывался рот, почти скрытый под густой и длинной бородой, гнома Герцега, но не слышал его голоса. Я не заметил, когда и как перестал слышать людей, по всей видимости, произошло это совершенно неожиданно. Глухота, принесшая полную для меня тишину, обрушилась незаметно, исподволь, начисто отрезав меня от реального мира людей. Но боль в сердце оказалась настолько ужасной и всепоглощающей, что, борясь с ней, я не обратил внимания на обрушевщуюся на меня глухоту и тишину.

Лиана, Ланочка, Императрисса, что с вами могло произойти, почему резиденция молчит? Сердце сильно сжалось и медленно пульсировало, с каждой минутой замедляя свой ритм. Из глубины души появилась и стала нарастать боль в сердце.

Сердечная боль все усиливалась и усиливалась, разливалась по всему телу, захватила легкие. Широко открытым ртом я пытался вдохнуть в себя как можно больше воздуха, в легких практически не было кислорода, дышать было нечем.

Все мои попытки уйти от сердечной боли, оставались напрасными, воздуха не хватало, дышать было нечем, в голове возник сильный шум, колени начали подгибаться, и я начал медленно начал валиться на пол. И тут получил две хлесткие пощечины, чья мощная рука жестко прошлась по моим щекам, мне даже показалось, что от силы и мощи этих ударов зашатались зубы во рту. Сердечная боль прекратилась и моментально исчезла, а на смену ей появились гнев и ярость. Какая же эта сволочь решилась ударить по больному месту, бить так сильно и коварно по лицу, чего я никогда не позволял даже любимым подругам и близким родственникам. Очумелым взглядом я осмотрел окружающих меня друзей и приятелей, все лица которых выражали бесконечное беспокойство и тревогу за мое состояние здоровья. Они не понимали, что сейчас происходило со мной. Они хорошо видели только, что я уже терял сознание и готов был свалиться в обморок, поэтому среди них нашлась «добрая душа», которая помогла мне избежать обморочного состояния. Правда, немного не рассчитала силу этих дурацких пощечин, из-за чего пара зубов в моем рту явственно зашатались.

Крепко сжав ладонь в кулак, я уж совсем собрался расквитаться со своим доброхотом, полковником адъютантом Александром Хлыщом, но в последнюю секунду раздумал. Резко повернувшись к нему спиной, я зашагал в Герцегу, который высовывался из десантного отделения десантного глайдера и призывно махал мне рукой.

* * *
Реальность произошедшего в резиденции превзошла все наши ожидания!

Летней имперской резиденции больше не существовало, на ее месте была только огромная воронка, уходившая в землю на тридцать метров и с пологими откосами, превратившимися в стекла. Дно воронки было скрыто двухметровым слоем воды, от которой шел сильный радиационный фон. На краю воронки из-за этого сильного фона радиоактивности можно было находиться всего несколько минут. Поэтому мы расположились несколько в стороне от нее, ожидая доставки специальных антирадиационных скафандров, чтобы тщательно обследовать дно воронки. Но уже и сейчас нам было ясно, что и там едва ли мы обнаружим что-либо существенное.

Я отошел чуть в сторону от сопровождающих меня людей, хмуро посматривал на проплывающие в небе облака и на все эту непонятную хмарь, окружающую эту местность, где раньше слышались голоса моих детей, жены и тещи, и курил одну пахитоску за другой. На душе было гадко и тошно, стало понятно, что летней резиденции больше не существует, курение же создавало иллюзию какой-то активности. В принципе, я не любил курить или курящих людей, хотя запах хорошего табака иногда мне нравился, поэтому, отобрав пачку пахитосок у Хлыща, я курил не переставая, стараясь хоть на мгновение забыться…

Мы прибыли на это место на десантном космическом боте ТТ22 около четырех часов назад. С тех пор четыре десятка гномов десантников оползали все вокруг, пытаясь отыскать хоть одну живую душу, хоть одно уцелевшее строение, но все было напрасным. Летней имперской резиденции больше не существовал, она была уничтожена одним ударом, причем не атомной бомбардировкой, а применением энергетического оружия с высокой, но ограниченной радиацией. Сейчас можно только сказать, что этот вид энергетического оружия нам не был известен. Ведь при примененииатомной бомбы происходил сильный взрыв и беспорядочный разброс энергии, в результате которого нарушалась экология окружающей среды в радиусе пяти километров от эпицентра взрыва, происходили крупные разрушения с большими человеческими жертвами. В нашем же случае взрыв носил весьма ограниченный характер, его зона распространения была ограничена воронкой-кратером со стекловидным откосом, а радиоактивной была только вода на дне воронки. Но резиденция и людей, проживавших и работавших там — моей семьи, Императриссы, прислуги и батальона охраны, больше не было, они исчезли с лица земли.

Как только глайдеры приземлились, полковник Герцег тут же разослал своих гномов десантников по всем направлениям, в поисках оставшихся в живых людей или возможных свидетелей произошедших здесь событий. С того момента прошло немало времени, но на штабную рацию пока еще не поступило ни одного сообщения с положительным результатом поиска. С поисковыми группами поддерживалась обычная радиоперекличка, командиры партий сообщали о своем местонахождении и последующих передвижениях. Но вот пришло сообщение от одной из поисковых партий, в котором говорилось о том, что она подошла к деревне, где сохранилось население. Мы все посходили с ума, ожидая очередное сообщение от этой группы. Мы не верили своим ушам, когда командир поисковой группы сообщил, что деревенские жители живы и здоровы. Далее он говорил о том, что эти деревенские ничего не знают о произошедшем в двадцати пяти километрах от их деревни событии, они ничего не видели и ничего слышали. Не слышали взрывов, не видели пламени пожарищ, не слышали и не видели передвижений войсковых подразделений, самолетов в небе над деревней. Это сообщение гнома лейтенанта было неожиданным, но его голос продолжал звучать, а передаваемая информация была убедительной и достоверной, ведь такое количество людей, деревенских жителей не могли притворяться и лгать.

Вскоре аналогичные информации пришли и от остальных поисковых групп, передвижение которых было построено таким образом, чтобы их поиск начинался от воронки-кратера и завершался в населенных пунктах, расположенных вокруг резиденции. Многие местные жители даже и не знали, что вблизи их родных пенат располагалась имперская резиденция. Вчерашний день оставался обычным рабочим днем для большинства из них, одни работали в поле, другие по хозяйству в доме или на дворе, никто из них не слышал взрывов, не видел всполохов пожарищ или каких-либо других происшествий. Правда, пара местных охотников, совершенно случайно подвернувшаяся одной нашей поисковой партии, рассказала о том, что недалеко в горах они видели две пары самолетов, которые недолго кружили невысоко в небе над одной речушкой в горах. Покружив над этим местом, они вскоре исчезли в неизвестном направлении. К большому сожалению, эти местные парни практически никогда не покидали своей деревни и мало чего видели в своей жизни. Они, разумеется, не смогли опознать тип этих самолетов. И когда Герцег на дисплее своего разговорника показал им силуэты всех самолетов ВВС Империи, охотники не смогли идентифицировать виденные ими самолеты.

Но благодаря информации охотников, гномы Герцега быстро разыскали речушку в горах, над которой кружили эти неизвестные летающие объекты. В этом месте мы обнаружили обломки самолета, общая конструкция которого ничем не напоминала силуэты военных и пассажирских самолетов Империи. Положение обломков этого самолета говорило о том, что его, вероятно, сбили, но в нашей группе не было авиаспециалистов, которые могли бы точно определить, как этот самолет был сбит, какое оружие для этого использовалось, и что он вообще собой представляет. На мой взгляд, характер повреждений свидетельствовал, что это самолет разбился от удара об землю, но тогда получалось, что пилот этого самолета был неким камикадзе, который таким нестандартным образом решил свести счеты с жизнью. К тому же он бесследно исчез из кокона пилотской кабины, в ней мы, как ни старались, так и не обнаружили ни единой капли человеческой крови. Но такого просто не могло быть по жизни, эта машина столкнулась с землей, она упала на землю с большой высоты, что в обязательном порядке должно было бы сказаться на физическом состоянии ее пилота, его травмированию и множественным ранениям с обильным кровотечением. Но кокон и кабина пилота этого разбившегося самолета была вычищена на совесть, ни пылинки, ни грана грязи в них не было, мы никак не могли в этом чистилище пропустить пятна или кровоподтеки крови. Но Ничего этого не было, а пилот вражеской машины бесследно исчез, подобно волшебнику или колдуну, нырнувшим в магический портал.

Нашли мы место приземления и стоянки моего космического истребителя. Я был прав, Артур часто пользовался моим подарком, иначе как я мог бы удержать этого живого мальца в обществе женщин в течение столь длительного времени. Если бы не возможность время от времени полетать на этом чуде современно технику, Артур давно бы, несмотря на все протесты матери и бабки, переехал бы ко мне в город и следовал бы за мной по пятам. А так он имел возможность развлечься и поучиться пилотированию этой сложной машины. Иррек на своем пути становления человеком, навсегда покидая ЭВМ космического истребителя, вместо себя в ЭВМ истребителя оставил своего двойника, который по непонятной причине принял образ девчонки, назвал себя Илоной и занялся обучением высшего пилотажа моего сына. Артур сильно ворчал по поводу девчонки инструкторши, но вскоре привык. Они вместе начали выделывать такие кренделя в небе, что сердце Лианы не выдержало, она пожаловалась на Илону мне и, когда увидела, что я особо не реагирую на ее жалобу, лично пообщалась с этой девчонкой. Я лично не присутствовал при этом разговоре, но Лиана сумела найти общий язык с Илоной, они долго разговаривали и пришли к общему пониманию ситуации в части обучения наследного принца высшему пилотажу. После этого общения этот дикий тандем мальчишки и девчонки к всеобщему удовольствию перестал выделывать какие-либо трудные фигуры высшего пилотажа прямо над крышей над резиденцией. Они стали работать в учебных зонах, где-нибудь над горами, вне пределов видимости женского коллектива имперской резиденции.

Разумеется, ни космического истребителя, ни Артура нигде не было, одни только рыболовные снасти были беспорядочно разбросаны по берегу речушки.

* * *
В Эдвардс я вернулся далеко заполночь. Поиски Артура, выяснение обстоятельств уничтожения летней резиденции, возможная гибель членов императорской семьи — все эти вопросы или проблемы, так и остались до конца невыясненными. Из-за чего я чувствовал себя проклятым человеком, располагая властью над половиной Империей, имея в руках практически неограниченные возможности, мне так и не удалось узнать, остались ли живыми или погибли мои сын и дочь, жена и теща. Во время перелета в Эдвардс перезвонил Филипп, он долго мямлил о трагедии, но ни одним словом не дополнил информацию, которую на месте раскопали мои гномы. Правда, в завершении звонка он сказал, мятежники создали общий штаб руководством восстания по свержению императора Иофнна и его коррупционной клики сторонников. Список людей, подлежащих немедленной ликвидации, возглавил не сам Император, а принц консорт, некий полковник Барк. Я не обратил внимания на попытку Филиппа пошутить, но злобно ему посоветовал развивать агентурную сеть, чтобы быть в курсе всех событий, происходивших, происходящих или которые будут происходить в Империи. На этом телефонный разговор с Филиппом завершился, я кожей почувствовал, что Филипп предпримет все возможное или невозможное, чтобы разобраться с тем, что же произошло в летней имперской резиденции.

Сашка Хлыщ встречал нас на крыльце, я прошел мимо, коротко бросив ему, чтобы виски подали рабочий кабинет. Не раздеваясь, прямо в шинели прошел в свой кабинет, который пока еще не стал привычным рабочим местом, здесь еще попахивало краской, скрипел пол под сапогами и я, по-прежнему, наталкивался на стулья и кресла, к расстановке которых мое тело еще не привыкло. Подошел к окну и нажал кнопку подъема стекло, в кабинет хлынула прохлада вечера и садовые запахи. Перестраивая хибару на особняк, гномы строители проредили приусадебный участок, очистили его от больных деревьев и кустарника. Теперь по вечерам я мог побродить по дорожкам этого сада, вдыхая запахи яблонь, груш и садовых кустарников. Сзади послушался звук шагов, это Сашка Хлыщ принес два бокала с янтарной жидкостью. Не оборачиваясь, я сказал, чтобы он принес бутылку и один бокал. Тут же раздались два бульканья, это Хлыщ, чтобы не пропадал ценный продукт, решил пострадать и выпить оба бокала виски, после этого подвига он направился на кухню за бутылкой.

Мои нервы были на грани срыва, я просто не знал, что теперь делать, как дальше жить. Если мои дети и жена погибли, то я потерял опору и цель жизни, вся эта имперская катавасия для меня теряла какой-либо смысл. Я отошел от раскрытого окна и, не снимая шинели и сапог, сел в кресло. Дверь кабинета приоткрылась, показалась гномья борода, которая тут исчезла и дверь со скрипом прикрылась. Не помню о чем, но я, видимо, глубоко задумался и не заметил, как объявился Хлыщ, который был в пух и прах пьян, но аккуратно разливал виски в два бокала, хотя на столе передо мной стоял только один бокал. Честно говоря, Сашке нужно было бы набить морду за два потерянных зуба, но принимая во внимание тот факт, что после его пощечин зубы только зашатались и, если выпадут, то только в следующем году, я решил простить его и выпить вместе с ним.

Я поднял свой бокал, а адъютант Хлыщ — свой, оба бокала были профессионально наполнены до самых краев, чуть качнешь и тут же все прольешь. К тому же я не знал, какой из бокалов был настоящим, а какой воображаемый, но в наших руках бокалы с виски не дрожали и опустошили их мы в полный унисон с адъютантом. Когда мой бокал опустел, я почувствовал, как струйка тепла попала в желудок и тепло стала распространяться по всему телу. Сашка гордо стоял передо мной и с глубоким удовлетворением наглаживал свой втянутый живот, по всей видимости, тепло виски стало охватывать и его тело.

Не сговариваясь, мы, то есть Сашка, разлили остаток бутылки по бокалам. На этот раз они оказались наполненными всего на три четверти объема. Сашка разочарованно чмокнул губами, просчитался гаденыш, а то всегда орал, что у него не руки, а контрольно-измерительные инструменты. Сашка тут же поймал мой взгляд, нагло ухмыльнулся и что-то громко проорал в сторону двери, которая моментально открылась, перед нами объявился другой полковник, к тому же еще и гном. Герцег стоял перед нами и в обеих руках держал по большой бутылке вискаря. Полковник Герцег, в отличие от Сашки, никогда не пил, поэтому не знал, что же на практике это такое. Вот он и стоял, держа в руках бутылки и, не зная, что ему делать дальше. А этот мерзавец, мой так называемый адъютант уже расслабленно сидел за моим столом и пытался изгаляться над бедным гномом полковником, да и к тому же командовать им. Но, случайно столкнувшись своими наглыми глазами навыкате с моим твердым и задумчивым взглядом, Сашка вскочил на ноги, вытянулся в струнку, торопливо взял у Герцега одну бутылку и начал доливать наши бокалы. Потом, снова взглянув на меня, Сашка начал виски наполнять третий бокал. Тут я немного отвлекся от горестных мыслей, переполнявших мою голову, чтобы поразмышлять над тем, откуда появился третий бокал. Сашка был со мной и никуда не уходил, Герцег принес две бутылки, принести третий бокал он физически не мог.

Но тут мои мысли были прерваны стальным командным голосом, предложившим господам полковникам выпить. Не помню, набил ли я своему адъютанту морду за этот командный голос, но, по всей видимости, не набил, так как весь вечер этот подлец командовал нами, не переставая. Он уже сидел в кресле, так как стоять был не в состоянии, но его голос оставался требовательным и командным. Полковник Герцег давно уже спал в дальнем углу кабинета, его хватило всего на три бокала, после этого он начал целоваться с Хлыщом, а что было после поцелуев, то я не помню. Помню только, что приходил целый взвод гномов десантников, которые под обстрелом со стороны Сашки, он бросал в них пустые бокалы, ползком выволакивали из кабинета недвижное тело своего командира. Позже мне донесли, что, если бы Герцег еще пару часов провел бы вместе с нами, то он отравился бы запахом виски и навсегда бросил бы его пить.

Но, слава богу, гномы десантники спасли своего друга командира!

А Сашке было хоть бы что, он дал гномам уволочь своего Герцега только потому, что в мой кабинет набилось столько народа, что яблоку негде было упасть. Правда, он немного растерялся, когда слуга доложил ему на ушко, но я это слышал, что запас бутылок виски закончился. Я подумал, что пьянка окончена и попытался даже встать на ноги, чтобы перейти в спальню, но не смог даже шевельнуться, на моих коленях расположилась полураздетая Министр внутренних дел, которая по-женски пыталась успокоить мои нервы. Поли была трезва словно стеклышко, но стоять на своих красивых длинных ногах по каким-то неизвестным мне причинам не желала. Она томно полулежала на моих коленях, принимая различные позы и всячески изворачиваясь телом так, чтобы ее грудь постоянно находилась в сфере постоянного контакта с моими руками, время от времени целовала в грудь. Я не обращал особо внимания на фривольность поведения этой особы, она была сотрудником моего ближнего совета, а сотрудники, согласно одного из положений вселенного бюрократического кодекса половых различий не имеют, к тому же она не мешала мне поглощать бокал за бокалом виски. Правда, чуть смущала генерала Мольта, который сидел чуть наискосок от меня, положив одну из своих красивых ножек ему на плечо. Бедный боевой генерал, видимо, совершенно не хотел портить отношения с влиятельным Министром внутренних дел Империи, да и к тому в его Генеральном штабе подобных развратных особей никогда не было, поэтому Мольт сидел не шевелился, вперив взгляд своих глаз в одну точку перед собой. Я на секунду призадумался, а что там такого интересного Мольт обнаружил под юбочкой нашего Министра внутренних дел, но потом бросил размышлять по этому поводу, так как в этот момент в моем сознании начало формироваться видение.

Совершенно неожиданно передо мной появилось лицо некого Ивио, который был персональным консультантом и главой аналитической группы при магистре клана Ястребов. Я видел одно только его лицо, по выражению которого можно было бы судить, что мужик был сильно чем-то расстроен и разочарован. Он с кем-то беседовал, но я не видел лица его визави и не знал, кто он был таким, крупный план лица Ивио заслонял лицо другого его собеседника. Мне хорошо было видно артикуляцию губ Ивио и все слова, им произносимые проникали и оставались глубоко в памяти, словно я до этого и не выпил ведра виски.

— Нам не следовало бы прибегать к использованию этого устройства для уничтожения имперской резиденции. В последнее время мы совершаем много ошибок в области политической жизни и вооруженных сил Империи. Но, по всей видимости, эта спокойная жизнь в бесконфликтной Империи в той или иной форме или степени, но она сказались не только на делах и мыслях наших соратников и наших лидеров, но и на нашем противнике тоже. Вместо того, чтобы укреплять свою власть в столице и в провинциях Империи, он проводит непонятные перестановки в высших эшелонах власти государства. Возможно, император Иофнн из-за своего слабого характера не способен на какие-либо активные действия, но тогда его зятю, полковнику Барку, чтобы не стать простым и не легитимным узурпатором, потребуется слишком много времени, чтобы сначала войти в курс дела, найти верных соратников, произвести соответствующие расстановки кадров, чтобы взять власть в Империи в свои руки. Согласно нашему имперскому законодательству принц консорт никогда не сможет стать законным императором нашей Империи, полковнику Барку суждено всегда оставаться принцем консортом, мужем дочери Императора, даже, если она и погибла. Но его сын по праву династического наследства имеет все права законно занять императорский трон. До совершеннолетия же своего сына полковник Барк вправе занимать только место правящего регента Империи, то есть он может быть почти Императором, но не полным Императором. А быть Императором с ограниченными правами — это уже большая разница, как говорят люди. Но сначала Барку придется крепко подраться с нами, чтобы получить доверие народов Империи. — Послышалось в моей голове. Я хорошо запомнил все, что говорил мне Ивио, теперь у меня вновь появилась цель в жизни.

* * *
Утром к страдающей и тоскующей по потере родных и близких моей душе присоединилась страшная головная боль из-за количества выпитого виски прошлой ночью. Полковник Герцег, впервые за время общения со мной, из-за своей головной боли не смог подняться на ноги и явиться на утренний доклад в мой кабинет. И это только при трех выпитых до дна бокалах виски! Сейчас я не помнил, был или не был вчера Филипп, но и он без уважительной причины отсутствовал этим утром. Звонила Поли, хотела сказать, что выезжает на летучку, но по ее шалым глазам и криво намакияженому лицу можно было с большой уверенностью сказать, что до завтрашнего утра ни один мужик эту бабенку в глаза не увидит. Но она все же оказалась старательным и исполнительным сотрудником, она сумела изыскать дополнительный резерв физических сил, чтобы найти и взять разговорник в собственные руки, перезвонить любимому начальнику, это ее обычное выражение, на которое я никогда обращал внимания, чтобы он зря не беспокоился. А то сидишь тут дрожащим, как сережка ольхи, на шатком кухонном табурете, того и гляди, что свалишься с него на пол, а приходится ждать, вдруг какой-либо ненормальный псих приедет этим утром, чтобы переговорить и обсудить с тобой важные государственные дела.

Только я собрался упасть с табурета, чтобы гномы охранники отнесли меня в спальню, где я мог бы не видеть больше эту нахальную Сашкину морду, который что-то опять пил, зажевывая питие соленым огурцом, как сообщили о прибытии генерала Мольта. У меня в голове, аж, все перевернулось, ведь помимо того, что страшно страдала душа и болела голова, я потерял возможность общения с людьми человеческим языком, то есть не мог говорить. Я вчера хотел выпить бокал виски, чтобы притупить душевную боль из-за потери Лианы, дочери и тещи, чтобы затем в тишине и одиночестве подумать о новой цели в жизни, но все сложилось не так, как предполагал. Услышав о моем горе, друзья, приятели, соратники без приглашений примчались ко мне, чтобы дружеской рукой поддержать меня в трудную минуту жизни, не дать впасть в вакуум одиночества, вывести из образовавшегося жизненного тупика на простор всего братства и товарищества. Они помогли мне понять, что это действительно страшная беда и потеря, когда гибнут твоя дочь, жена и теща, но эту беду они всем сердцем хотели разделить со мной, взять на свои плечи часть моего горестного бремени. Я хорошо понимал, что и мой адъютант полковник Александр Хлыщ совершенно не желал напоить меня и моих друзей до икоты в животах, чтобы они на следующий день были бы в не рабочем состоянии, он хотел бы, чтобы я забылся и эту трудную для меня ночь провел с друзьями приятелями. Но и у него, как у многих других людей, в жизни имелась маленькая слабость, парень любил немного выпить!

Когда генерал Мольт с Министром обороны Империи, странно, никто мне не докладывал о приезде Гийома, видимо, когда размышлял о Сашке, то, вероятно, прослушал информацию об его приезде, вошли на кухню, я так и не сумел добраться до столовой залы. Теперь я сидел спиной облокачиваясь на стену, по бокам выстроились два сейфа-амбала, небольшого росточка, то были гномы десантники Герцега, а спереди стоял здоровый кухонный стол, так что, по мнению Сашки, падать больше мне было просто некуда. На фоне свежего лица Министра обороны, которое до бровей заросло густой бородой, генерал Мольт выглядел весьма и весьма болезненно и бледно. Сашка глубоко и горестно вздохнул, увидев различия в фигурах и в выражениях лиц обоих наших посетителей, один из которых был маленьким и толстым, а другой — тонким, как щепка, и весьма высоким человеком, что хорошо наблюдалось на фоне гнома, но почему-то с ужасным и ярко зеленым лицом.

Когда оба высокопоставленные чиновники уселись за кухонным столиком напротив меня, адъютант не слушая моего протестующего подвывания, ведь пользоваться языком я пока еще не мог, достал четыре больших бокала и расставил их правильным ромбом перед нами на столе. В этот момент послышалось сожалеющее цоканье языком со стороны моих подпорок охранников, парни отлично понимали, что последует после этой процедуры сервировки стола, и выражали свое личное сожаление по поводу того, что о них забыли. Сашка обладал безукоризненным слухом, он всегда слышал сплетню, запущенную в другой стороне особняка, и безотлагательно докладывал ее мне. Разумеется, он должен был каким-либо образом отреагировать и на это приглушенное возмущение, Хлыщ задумался на секунду и полез в небольшой шкафчик, откуда достал две металлические стопки, которые со звоном встали перед маленькими амбалами. По своему объему стопки в два раза были меньше бокалов. По моему мнению, Сашка и в этом вопросе оказался прав, гномы использовались в качестве моих подпорок во внеслужебное время, поэтому имели право на выпивку, но так как они были рядовыми десантниками, а мы офицерами, то и размер посуды находился в строгой зависимости от этого положения. К слову сказать, живые подпорки больше протестующе не цокали языками, они, видимо, согласились с невыраженным вслух мнением адъютантом принца консорта, но мои партнеры Гийом и Мольт смотрели на эту пантомиму широко раскрытыми от удивления глазами.

К тому же их впервые принимали не в столь торжественной обстановке, как на кухне, где царствовали запахи только что приготовленных блюд, от которых генерал Мольт едва сдерживал себя и зеленел на наших глазах. Когда зелень перешла даже на ладони его рук, то доброе сердце моего адъютанта не выдержало этого вида страданий нашего генерала, и он плесканул десять капель янтарного виски в бокал, уже вытянувшийся по стойке смирно перед Мольтом. Генерал Мольт держался и действовал на полном автомате. Его тело тряслось в ознобе лихорадки, а собственная рука, действуя абсолютно по собственным убеждениям, схватила бокал. Гийом попытался перехватить эту предательницу руку, чтобы не дать генералу принять, как он полагал, смертельную дозу янтарного яда. А Мольт лихо опрокинул содержимое бокала в свою бездонную глотку. Через мгновение генерал Мольт начал стремительно синеть, в прямом смысле этого слова, все открытые места его тела, лицо, шея и руки на наших глазах приобретали ярко выраженный синий оттенок. В этот момент мы все подумали, что Гийом был прав, и генерал кончается, даже живые подборки шевельнулись и снова сожалеюще зацокали языками. Они ведь тоже были людьми, правда, несколько маленького роста, и сожалели по поводу предстоящей кончины моего хорошего друга.

Один только Александр Хлыщ не дрогнул и спокойно наблюдал за перипетиями, приходящими с генералом Мольтом. Он даже взял генеральское запястье в свои руки и с видом профессионального врача стал изучать пульс генерала. Когда он почувствовал, что все люди, находившиеся на кухне, с уважением смотрят только на него, Сашка небрежным движением руки отпустил генеральское запястье. Вот тут то он немного переиграл, если бы не сделал этого, то навсегда приобрел бы славу медицинского светила по моментальному излечению людей от алкоголизма. Но Сашка не был бы Сашкой, если вел и поступал, как все нормальные люди вокруг. Вот он и склонился к голове генерала Мольта, пальчиками поднимая веко его правого глаза, чтобы по расширению глазного зрачка еще раз убедиться, что антиалкогольная порция виски принята пациентом вовремя и действует соответствующим лечебным образом. Разумеется, именно в этот момент генерал превратился в нормального человека со всеми присущими ему страхами и рефлексами. Мольт, увидев Сашкино зверское лицо и почувствовав, что этот гад пытается лишить его правого глаза, рефлекснул и с размаху врезал кулаком по этой противной роже. Все это оказалось полностью неожиданным не только для самого Александра Хлыща, моего боевого адъютанта и бравого полковника, но и для всех нас, которые находились в данный момент на кухне. Хлыщ абсолютно спокойно воспринял удар кулаком в свое лицо, чуть замедленно выпрямился и, широко раскинув руки, словно ласточка в свободном полете, полетел по кухне, постепенно снижаясь.

Этот полет мог бы продолжаться относительно долго, но никто не отменял закон земной гравитации, масса и вес Сашкиного тела была довольно-таки значительной, вот его тело громко приземлилось у противоположной стены, чуть-чуть не дотянув до нее самой. Мои живые подпорки слева и справа снова шевельнулись и, пока все другие люди внимательно наблюдали за полетом тела моего адъютанта, взяли в руки по бокалу с виски, один мой, а другой Гийома, и хряпнули их с усердием и старанием бывалых воинов. Когда тело Сашки, в конце концов, приземлилось, Гийом с трудом оторвался от этого увлекательного зрелища и глазами попытался разыскать свой бокал, чтобы принять эту живительную порцию янтарного снадобья, но ему оставалось довольствоваться, как и мне, металлической стопкой. Я почувствовал, как эта огненная вода мощным потоком согревающего тепла растеклась по моему телу, собрало воедино нейроны нервной системы, организовало работу головного мозга.

Я больше не нуждался в подпорах из гномов десантников, легким жестом руки отпустил их восвояси. Одновременно я с удивлением наблюдал за тем, как совершенно трезвый генерал Мольт с изумленным выражением своего нормального цвета лица рассматривает и другой рукой ощупывает распухший от удара кулак, поднялся на ноги и медленно отправился к безжизненному телу моего бравого адъютанта.

* * *
После отъезда Гийома и Мольта мне перезвонили все мои друзья и знакомые, чтобы узнать, как я себя чувствую и выразить соболезнования по поводу гибели ребенка, жены и тещи. Но я строго предупредил Александра Хлыща, что независимо от статуса звонящего ни с кем меня не соединять, всем вежливо и доходчиво объяснять, что в данный момент я обдумываю планы на будущее и приглашаю всех завтра приехать ко мне в 10 часов утра, чтобы выслушать мои предложения и высказать свои собственные.

Все время после отъезда приятелей я провел в рабочем кабинете, интерьер которого мне ужасно нравился и в котором я чувствовал себя легко и просто. Окна помещения были настежь распахнуты, в них свободно врывалась приятная прохлада дня и запахи цветущих яблонь. Я сидел в глубоком кожаном кресле, далеко вытянув ноги в шерстяных ногах. Голова, несмотря на вчерашнюю попойку, не болела, здраво рассуждала, перебирая и обдумывая одну за другой проблемы, неожиданно вставшие передо мной и требовавшие своевременного разрешения. Проблемы, разумеется, касались Лианы, Артура, Ланы Императриссы и Императора Иофнна, которого в последнее время я не видел и не слышал, а главное — будущей судьбы самой Империи. В памяти всплыли слова вражеского аналитика Ивио, который был во многом прав в определении будущего Империи и моей судьбы. Артур, мой сын, моя опара и последняя надежда Империи, подвергся вражескому нападению во время рыбалки на горной речке, после чего исчез в неизвестном направлении. Его поисками должен заняться мой новый офицер по особым поручениям майор-убийца Кохлер, который после оформления новых документом вскоре должен прибыть в мое распоряжение.

Входная дверь бесшумно раскрылась и также бесшумно захлопнула. Не поворачивая головы, я уже знал, что это только что очнувшийся после долгого и пьяного сна полковник Герцег прибыл снова охранять меня. С его прибытием мои мысли потекли более легко и свободно, свое полное одиночество я уже привык ассоциировать с присутствием рядом со мной этого интеллигентного гнома полковника.

Лиана, в памяти появилось красивое лицо прекрасной женщины, моей жены и матери моих детей. Вот уже третий день я не общался с ней по разговорнику и не слышал ее приятного грудного контральто. Ивио что-то упоминал об ее гибели, но его слова не звучали столь убедительно. В душе я совершенно не верил, что Лиана, эта женщина могла бы погибнуть или бросить меня на произвол судьбы, поэтому уже совсем собрался кликнуть Александра Хлыща, чтобы он сформировал команду по поискам и расследованию последствий взрыва вражескими лазутчиками летней имперской резиденции, но вспомнил о его занятости. Такое количество людей звонили мне сегодня с выражениями искренних соболезнований, что мой адъютант и шага не мог сделать в сторону от постоянно звонящего разговорника!

Поэтому решил, проблемами взрыва имперской резиденции заняться самому, службу Филиппа немного почистить и дать ему в поддержку кого-нибудь из гномов. Они люди строгие, аккуратные и очень старательные в выполняемой работе. Вот, к примеру, гном капитан Эпсилон, который занимался непосредственной разработкой системы электронного охранения этой резиденции, мог бы стать его неплохим заместителем и в качестве первого задания заняться расследованием всего произошедшего в тот день в резиденции. Тем более, что там во время этого проклятого взрыва погиб целый батальон гномов охранников.

В сумраке самого дальнего от меня угла кабинета шевельнулась тень полковника Герцега. Я прекрасно понимал значение этого шевеления, которое говорило о том, что Герцег захотел, чтобы я обратил на него внимание или чтобы переговорил с ним. Полковник Герцег обладал такими способностями, что мог круглыми сутками находиться рядом с тобой, а ты не совершенно замечаешь его присутствия, настолько он мог быть тихим и неприметным. Но в тоже время этот гном обладал и определенной настырностью, когда ему требовалось, чтобы на него обратили внимание. Вот и сейчас у полковника возник какой-то срочный вопрос, который требовал моего внимания и решения. Я повернул голову в сторону Герцега и слегка приподнял руку в знак согласия, что готов выслушать его. Совершенно бесшумно тень переместилась ко мне. Полковник Герцег встал по стойке смирно и кратко доложил мне вопрос, который сильно его беспокоил.

— Полковник Барк, прошу вас рассмотреть вопрос о формировании имперской Службы охраны, которая на территории Империи занималась бы охраной высокопоставленных чиновников правительств, руководства партийных фракций имперского Сената и членов и императорской семьи, — особо выделив слова, — от мала до велика.

Последними словами мой старый друг хотел вставить мне небольшую шпильку в одно место, напомнив о том, что в свое время уже говорил мне о необходимости создания такой службы, но его предложение я тогда пропустил мимо ушей. Глазами я показал ему, что согласен с его предложением и готов рассмотреть и утвердить соответствующие бумаги. Но полковник не отставал от меня.

— Ваше высочество, Император хотел посетить вас и переговорить по семейным вопросам. — Сказал Герцег и склонил голову, чтобы услышать мой ответ.

Старый прощелыга отлично понимал, что в этот горестный вечер, вечер траура по родным, мне не очень хотелось бы встречаться и разговаривать с Иофнном, поэтому этот вопрос оставил на последнее место. Я не знал, как отвечать этому опытному царедворцу, и задумался на минутку. Иофнн все был отцом моей любимой жены и дедом моим детям. Он был плохим, слабым Императором, дал ненужную волю имперскому правительству и Сенату, но народы Империи при нем неплохо жили и существовали. В конце концов, я решил все встретиться с отцом моей жены и дедом моих детей.

Когда Император проходил в кабинет, то через раскрытую дверь послышался голос Александра Хлыща, который разговаривал с очередным звонящим человеком. Дверь снова захлопнулась, привычная тишина и полусумрак вернулись в мой кабинет. Не надевая на ноги домашние тапки, я приподнялся из кресла, чтобы поприветствовать своего тестя. Даже имея на ногах только шерстяные носки, я оказался выше ростом Иофнна, который к тому же оказался слабым по телосложению. Обменявшись обычными приветствиями, мы опустились в кресла. Герцег за это время успел из одного угла кабинета вытащить аналогичное моему кресло, чтобы предложить его Иофнну. Император вполголоса поблагодарил гнома полковника за услугу и, удобнее устраиваясь в кресле, не отрывая глаз, внимательно рассматривал меня. Этот его взгляд очень смущал меня, я почувствовал себя неуверенным человеком, но не знал, что делать, чтобы выйти из этого неудобного положения. Первым начал говорить Император Иофнн.

— Перед смертью Императрисса связалась со мной и многое рассказала о том, что происходило в резиденции в последние часы ее существования. Она обладала искусством белой магии, поэтому мы часто переговаривались, не прибегая к средствам современной связи. Эти разговоры никогда и никем не контролировались, поэтому мы свободно обсуждали все вопросы. В последний звонок она сообщила мне, что накануне у нее было видение, в котором говорилось, что она, Лана и Лиана погибнут в страшном взрыве в день перед вылетом Лианы с семьей к тебе в Эдвардс. Она видела, что Лана навсегда покинет это мир и возродится в другой вселенной, где проживет счастливую жизнь женщины. Лиана погибнет при взрыве, но ее любовь к тебе была настолько сильна, что она в потустороннем мире преодолеет все препятствия, чтобы возродиться в образе другой женщины, с которой ты проведешь остаток своей жизни, и которая родит тебе еще одного сына. — Иофнн сделал небольшую паузу, не отрывая своего взгляда от моего лица…

Боль снова сжала мое сердце, пульс сократился до минимума. Мне очень не хотелось верить, что мои дорогие девчонки Лиана и Лана приняла смерть от рук моих врагов. Эти подлецы не нашли ничего лучшего, как нанести подлый удар в мое слабое место. Они напали и убили беззащитных существ, которые жили моей жизнью и любили меня. Слезы потекли по моим щекам, пробивая себе путь среди трехдневной щетины. Я сидел неподвижно и плакал, а Иофнн негромко продолжил свой рассказ.

— Императрисса подробно рассказала об Артуре. Все видели в этот день, как парнишка воровал продукты из рефрижераторов и собирал свои рыболовные снасти, совершая бесконечные перебежки от багажного отделения твоего истребителя к различным местам. Только слепой мог не заметить этих мальчишеских приготовлений. Лиана, будучи строгой матерью, хотела отказать сыну в желании слетать перед возвращением к отцу на рыбную ловлю. Императрисса встретилась с Лианой и запретила дочери в чем-либо отказывать сыну. Ранним утром она наблюдала, как Артур готовился к отлету и осторожно названивал Лане, разговорник которой Императрисса держала в своей руке, наблюдая, как на его дисплее возник и тут же исчез номер его разговорника. Видение Императриссы точно обрисовало ей ситуацию, при которой погибли бы Артур и Лана на рыбной ловле, если бы он дозвонился сестре. А так ему предоставили шанс на выживание. После разговора со мной сердце Императриссы остановилось. Она ушла из жизни, строго наказав мне не припятствать твоим деяниям, поддерживать тебя во всех делах и вовремя уйти, передав тебе или твоему сыну и моему внуку жезл Императора. — Иофнн поднялся на ноги и стал кружить вокруг моего места, продолжая свой рассказ. — Я готов уступить тебе место Императора хоть в сию минуту, но полагаю, что еще не настало время для этого. Моя жизнь, после ухода Императриссы, стала никчемной, ничего не значащей для меня, а ты, Барк планируешь отомстить нашим врагам за гибель родных и близких. А я мог бы только мстить за смерть своей дочери Лианы, но у меня никогда не было сил на подобные дела, я не могу организовывать и вести за собой людей. Поэтому постараюсь всеми силами помогать тебе в этих делать и вовремя передать Империю в твои руки, хотя она и так уже в твоих руках.

Слезы продолжали течь рекой по моим щекам и мне было совершенно не студно за эти мужские слезы.

* * *
Народу собралось столько, что все не уместились бы в гостиной особняка, а адъютант Александр Хлыщ от моего имени договорился об аренде актового зала ратуши Эдвардса. Но и туда набилось столько людей, что многие оказались вне пределов зала и слушали меня через открытые окна ратуши.

Свое выступление я начал словами о том, что, принимая во внимание слабость верховной военной и политической власти, готов принять на свои плечи обязанности главнокомандующего вооруженными силами Империи. Эти слова были встречены бурной реакцией присутствующих людей. Громко хлопая в ладоши, они поднимались на ноги и выкрикивали слова приветствия и поддержки в мой адрес. Дальше, когда народ успокоился и занял свои места, я начал конкретизировать цели и задачи, стоящие перед нами, но эта уже была история для другого рассказа

Дополнения

Однажды, Лана заболела, у нее перехватывало горлышко, она с трудом удавалось дышать, в груди у нее слышались сильные хрипы. Все императорское семейство начало заниматься ее лечением. Лучшие педиатры Киренской Империи толпами бродили по императорскому дворцу, они внимательно и тщательно обследовали ребенка, на латыни произносили научные термины. Но ни одно из научных светил в детской медицине так и не смогло простым и ясным кирианским языком объяснить, что же происходило с девочкой.

Как это было неудивительным, но именно Артур, которому вместе с моей неважной наследственностью передались и кое-какие навыки целительной магии, помог решить эту проблему. Парень до безумия любил свою сестру малышку и, когда Лана заболела, то вместе с матерью не отходил от ее постельки. В один из приступов удушья, которые регулярно происходили с Ланой, Артур обратил свое внимание на то, как девочка своими ручками хваталась за грудь, словно она хотела вырвать сердце из груди. До глубины души взволнованный увиденной картиной, Артур примчался ко мне и в мельчайших подробностях рассказал о том, что только что на его глазах происходило с его сестрой. В своей прошлой жизни я как-то слышал о существовании детского заболевания под названием сердечная астма, симптомы которого очень походили на то, о чем мне только что рассказал Артур.

Я тут же связался с Гийомом и поинтересовался, нет ли в его клане целителя, который специализировался бы на лечении сердечно-сосудистых заболеваний и болезней органов дыхания. Получив положительный ответ Гийома, я попросил Иррека на космическом истребителе слетать к подгорному народу и доставить в столицу гнома-целителя. Вскоре такой гном стоял передо мной и был готов в любую минуту приступить к лечению маленькой принцессы, но тут дело неожиданно для меня уперлось в принцессу Лиану. Жена категорически отказывалась допустить до нашей больной крошки этого грязного и, по ее словам, страшного гнома. Внешне этот гном-целитель выглядел не совсем аристократично, кряжистый, бородатый и с волосами, завязанными в конский хвост на затылке. Одет он в старомодный и долгополый кафтан, на голове топорщилась непонятного цвета и фасона шляпа, а ногах были громадные сапоги. Но я никак не мог понять, почему этот гном педиатр не может осмотреть ребенка и поставить правильный диагноз ее заболевания. Гном Лацио, так звали целителя, присланного Гийомом, спокойно стоял в моем кабинете, наблюдая за тем, как принцесса Лиана, словно белка в колесе, носилась вокруг нас, плача и вздымая к верху руки, не забывая при этом громко браниться по моему адресу.

— Женщина, остановись на секунду, прекрати бегать по кругу, а то голова начинает кружиться от твоей беготни. — Вдруг послышался густой бас этого хилого на вид гнома. — Магистр нашего клана, сэр Гийом, попросил меня посетить этот дом и осмотреть больного ребенка. По предварительным симптомам, у девочки сердечная астма. Это очень серьезное заболевание, если вовремя не заняться ее лечением, то вскоре она превратится в хроническое заболевание, и тогда будет регулярно возвращаться к твоему ребенку, принося ей мучения и страдания. Из-за этого заболевания девочка вырастит слабой и болезненной, тогда ей придется лечиться от этой болезни до конца ее дней. Было бы проще и целесообразнее вашу девочку вылечить сейчас, и тогда эта болезнь к ней никогда не вернется. К тому же, если сэр Барк правильно описал симптомы, то у твоей девочки начинает заболевать сердце, а с этим делом лучше не шутить. — После произнесенных слов Лацио замолчал и стоял, потупив взор.

Еще продолжая носиться по кабинету и ругать, кого ни попадя, принцесса Лиана внимала словам гнома-целителя Лацио. Затем она ловко притормозила и замерла на месте прямо перед Лацио, стараясь что-то прочитать в глазах этого гнома. По лицу кирианки можно было наблюдать за тем, как она по капле сквозь себя процеживает только что прочитанную ей информацию о заболевании. Любовь к дочери, страх за нее, и ее будущим взяли вверх над страхами перед страшными гномами, принцесса Лиана весьма неохотно согласилась допустить Лацио, этого страшного и грязного гнома к своему больному ребенку.

Войдя в спальню, где в кроватке лежала наша Ланочка, гном Лацио приказал прислуге настежь раскрыть окна спальни, чтобы ее хорошо проветрить. Нянька, дородная женщина сорока лет, тут же бросилась раскрывать окна. Когда свежий воздух проник в легкие Ланы, то она сильно закашлялась. Лацио взял правую ручку девочки в свою руку, а левой начал совершать пассы над левой половиной ее груди. Кашель Ланы затих и совсем ее покинул, девочка успокоилась, открыла глазки и, увидев перед собой бородатого гнома-целителя, тихо и ласково ему улыбнулась. В этот момент я почувствовал, как нос принцессы Лианы уткнулся мне под лопатку спины и послышался едва слышный плач супруги. Это сказывались постоянное напряжение из-за болезни Ланы и бессонные ночи, проведенные у постели больной дочери.

Лацио потребовались два дня, чтобы дочку Лану поставить на ноги и ее здоровье привести в порядок. После проведенного гномом курса лечения нашу девчонку было не узнать, она превратилась в непоседу, повсюду совала свой маленький носик, даже залезала в специальные проекты Артура и требовала от него постоянной ласки и внимания. С мамой Лианой она стала лучшей подругой, они часто шептались по углам. Но больше всего времени она проводила с бабкой, иногда по целым дням не появлялась из ее покоев.

Гном Лацио стал нашим дворцовым педиатром.


Истребитель пробил низкую облачность и, выскочив из облаков, бесшумно скользнул надкрестьянскими полями, нарезанными клочками, и пока еще покрытыми снегом. Был конец зимы, за бортом истребителя температура была не особо низкой. Климат планеты Гардель в целом можно было бы отнести к субтропическому климату, средняя летняя температура составляла двадцать-двадцать пять градусов тепла по Цельсию, а зимой — температура держалась в районе нуля градусов. Правда, иногда в горах она падала ниже нуля, и зимой там обычно выпадало много снега. Имперские крестьяне не очень любили холода и морозы, но селились в любом месте, где земля приносила хорошие урожаи. Иррек сидел за штурвалом и пилотировал машину, придерживаясь маршрута следования. После двух часов, проведенных за штурвалом истребителя, Артур устал и сейчас подремывал в своем пилотском коконе.


Мой рабочий кабинет в столичном императорском дворце притягивал все больше и больше кирианцев, ко мне на прием приходили министры имперского правительства, общественные деятели, журналисты, купцы и промышленники. Со всеми я старался встретиться и переговорить, а если им требовалась помощь, то помогал в рамках своих возможностей. Таким образом, придворные привыкли постоянно меня видеть в кабинете и толкающимися у него кирианцев, которые пришли на встречу со мной. Столичный императорский дворец жил слухами, но эти слухи по своей информационной насыщенности по точности и аккуратности превосходили средства массовой информации. Поэтому мое отсутствие, даже на несколько часов, обязательно вызвало бы досужие перетолки, что, наверняка, привлекло бы внимание заговорщиков. Мне же в данной ситуации моя особа привлекла бы их внимание, поэтому завтра в столицу я вернусь в точно запланированное время. Но мне срочно требовалось провернуть одно очень важное дело до своего отлета.

* * *
Принцесса Лиана встречала нас у входа в наши дворцовые покои вся в слезах и соплях. Серьезно заболела ее мама, а Император занят государственными делами, проводит одно совещание за другим и не может уделить ей внимание, поэтому попросил дочь уделить внимание матери и заняться ее лечением. Артур тут же умчался к сестре, чтобы похвастаться своими приключениями, мальчишка всегда останется мальчишкой, каким бы взрослым он не казался. А я вместе с принцессой Лианой отправился к Императриссе, которая выглядела ужасно и, из-за высокой температуры, находилась на грани потери сознания. Пока Лиана готовила и меняла охлаждающий компресс на голову матери, я переговорил и выяснил у ее личной прислуги, что три дня назад Императрисса впервые потеряла сознание и долго не приходила в себя. Когда очнулась, то отказалась вызывать придворного доктора, повторяя, что это болезнь возраста. Она еще могла подниматься с постели, передвигаться по покоям. Но по вечерам ей становилось плохо и болезнь прогрессировала день ото дня. Когда ее навещал Император, то из-за общей слабости она не могла долго разговаривать с ним с ним. Обеспокоенный ее состоянием, Император вызвал придворного врача и поинтересовался, что происходит со здоровьем Императриссы. Врач оказался придворным хитрецом и нагло заявил, что все женщины в эту пору переживают кризис, который в иных случаях проходит в тяжелой форме и при высокой температуре. Покидая Императриссу, Иоанн потребовал, чтобы доктор ни на шаг не отходил бы от больной супруги, пока она не поднимется на ноги. Но доктор, сделал вид, что выполняет решение Императора, но сам практически не появлялся в комнате больной.

Я приказал слугам найти придворного врача и доставить его в мой кабинет, одновременно попросил вызвать к больной лекаря Лацио, ставшего врачом наших детей и Лианы.

Лацио мгновенно нашелся и тут же появился в покоях Императриссы. Умный гном сразу же сообразил в чем дело и, легонько отодвинув в сторону принцессу, занялся осмотром Императриссы. Он постоянно ворчал себе под нос, выслушивая через стетоскоп биение сердца женщины, смотрел в глаза и под язык. Потом долго и с удивлением качал своей головой, на маленьком клочке бумажки написал перечень и названия лекарств, одного из слуг отправляя в ближайшую городскую аптеку. Затем он подошел ко мне и сказал, чтобы мы с принцессой Лианой не беспокоились, потому что болезнь ее матери не настолько серьезна, она несколько запущена, если Императриссе дали бы соответствующее лекарство при первом приступе, то уже сегодня она была бы на ногах.

Принцесса Лиана заметно успокоилась, и у нее повысилось настроение, она даже начала улыбаться. Императрисса откинула голову на подушку и закрыла глаза, видимо, ей захотелось отдохнуть и подремать. А Лацио, отойдя от постели больной, с лукавством посмотрел в глаза моей женушки и хитро заулыбался, отчего принцесса Лиана, на моих глазах, из уверенной в себе женщины, принцессы превратилась в маковый цветок. Я не понимал, что это такое здесь происходит на моих глазах, а Лацио неожиданно и глухо пробурчал о том, что меня пора поздравлять с прибавлением в семействе. Я не сразу сообразил, о чем он говорил этот хитрый гном лекарь, а тупо смотрел на так хорошо покрасневшую свою жену. Оставшаяся, в голове одна единственная мысль прорвалась через все искусственные барьеры и выкристаллизировалась в нечто невероятное. Я подхватил свою принцессу Лианку на руки, и мы протанцевали тур вальса. Хорошо, что покои Императриссы были большими и просторными, я ни разу не споткнулся и не упал, а мое лицо находилось в ее ладонях и она покрывала его поцелуями.

Запыхавшись, я осторожно опустил принцессу Лиану на пол, перевел дыхание, видимо, все же старею. Из детской комнаты, теща в категорической форме потребовала, чтобы детская комната и спальни дочери и сына находилась в ее покоях, рядом с ее спальней, выглянули две мордашки и с недоумением наблюдали за своими родителями, по их мнению, делать нам было нечего, как только танцевать у постели с больной Императриссой. Лацио строго цыкнул на моих деток, и они моментально скрылись за дверью детской комнаты, так как знали, что нельзя шутить с гномом, если он на тебя сердится. Появился слуга с лекарствами, гном целитель тут же их смешал и уколами ввел в тело больной Императриссы. Скоро щеки матроны приобрели нормальный цвет, да и кашель прекратился, но глаз она не открыла, может быть, и спала. Лацио подумал еще немного и какую-то микстуру влил ей прямо в рот, Императрисса послушно проглотила очередную гадость, видимо, уже не спала, и как можно спать в комнате, где танцует и целуется с мужчиной твоя родная дочь!


Полковник также хотел бы осуществить акцию дезинформации, распространив по городу слухи о намерении Императора Иоанна провести реконструкцию дворцового комплекса и окружающих его городских площадей. Подобная акция позволит, как он думал, опять-таки поможет вести сооружение фортификационных комплексов и огневых точек под официальным предлогом осуществляемой реконструкции. Подобным образом, считал полковник Валдис, нам удастся скрыть от внимательных глаз заговорщиков передислокацию воинских подразделений, смену охраны дворца и превращение дворцового комплекса в современный оборонительный комплекс.

Полковник Жека с раннего детства был военным человеком. Он родился и вырос в семье военного, командира имперского егерского полка, который погиб при случайном разрыве боевого снаряда во время одного из армейских учений. Кирианская Империя не бросила мальчика сироту и направила его учиться в детское военное училище, по окончании которого Жека прошел срочную службу в пехотном полку и вырос до ротного штаб-сержанта. Командование полка своего молодого штаб-сержанта порекомендовала к поступлению в имперское офицерское училище, в котором он прошел подготовку имперского десантника, а также программу подготовки офицера спецподразделения, которое закончил с отличием. Военная служба легко давалась этому молодому офицеру, для которого армия стала его домом, он сделал мгновенную карьеру, в течение пяти лет от капитана вырос до полковника. Все это время прослужил в имперском Пограничье, где происходили постоянные конфликты с соседними государствами, происходили. Жека пришлось немало побродить со своими солдатами по дорогам и тропинкам Пограничья, организовывать и самому попадать в засады. Он командовал так, что его подразделения практически не несли потерь, за что солдаты его полюбили и были готовы идти за ним в огонь и в воду. Именно в это время его заметил и подобрал бригадный генерал Мольт, сделав его своим первым заместителем по бригаде. А после внезапного переезда Мольта в столицу полковник Жека занял его место командира штурмовой бригады прорыва, которая была лучшим воинским подразделением вооруженных сил Кирианской Империи. Генерал армии Мольт хорошо знал, что нам требовалось в столице, вот и направил в мое распоряжение боевого командира с боеспосособной бригадой, военнослужащие которой успели вкусить радости боевых действий. Я посоветовал генералу Валдису бригаду временно разместить в казармах гвардейского полка охраны, который мы незаметно для чужих глаз расформировали.

Примечания

1

Гардель — одна из планет вселенной, на которой появилась и развилась биологическая жизнь. Герой не знает координатов этой планеты. Но предполагает, что она находится в звездной системе Желтого Карлика одной из галактик, которые во множестве рассыпаны за Магеллановым облаком. Гардель имеет такие же физические параметры, что и Земля и время на ней течет с одинаковой скоростью.

(обратно)

2

Киренская Кирианская Империя — сильное централизованное государство планеты Гардель звездной системы Желтого Карлика, население — 70 миллионов киренцев, и около 20 миллионов представителей других рас и меньшинств граничит с несколькими государствами-княжествами. Верховная политическая и духовная власть принадлежит Императору Иоанну, который по стечению обстоятельств является сотым императором династии иоанидов.

(обратно)

3

Кирианин — представитель основной расы гуманоидов планеты Гардель. Отличается от homo sapience только тем, что имеет несколько больший копчик. Во всем остальном точная копия человека, правда, история развития этой расы отличается от истории развития человечества.

(обратно)

4

Саана — столица Кирианской Империи, расположена в центре имперских территорий, в Саане проживает 5 миллионов кирианцев.

(обратно)

5

Рота РЭБ — рота радиоэлектронной борьбы и подавления радиоэлектронных средств противника.

(обратно)

6

Ручной фазер — лучевое боевое оружие, имеют следующие режимы ведения огня — «оглушить», «убить», «разогреть», «нарушить» и «дематериализировать». Дамский фазер — облегченный вариант ручного фазера, имеющий только одну функцию «убить».

(обратно)

7

Фазерная винтовка, автомат, пулемет — более крупные и более мощные версии ручного фазера, имеют различные режимы ведения огня — «оглушить», «убить», «разогреть», «нарушить» и «дематериализировать». Существуют различные модификации фазерных винтовок, включая, фазерный пулемет, фазерный автомат.

(обратно)

8

Клан Лисы — в основном состоит из журналистов полков периодических изданий. Клан Волков — из работников электронных средств массовой информации.

(обратно)

9

Интеллигент с бабочкой на шее командир спецназа клана Медведей — майор Агильо, это его команда уничтожит императорскую резиденцию. Планировали уничтожить принца Барка, но не решились.

(обратно)

Оглавление

  • Глава 1
  • Глава 2
  • Глава 3
  • Глава 4
  • Глава 5
  • Глава 6
  • Глава 7
  • Глава 8
  • Глава 9
  • Глава 10
  • Глава 11
  • Глава 12
  • Глава 13
  • Глава 14
  • Глава 15
  • Глава 16
  • Глава 17
  • Дополнения
  • *** Примечания ***