Рыбаки (очерки) [Аннамухамед Клычев] (fb2) читать онлайн

ПЯТИДЕСЯТИЛЕТИЮ ВЕЛИКОГО ОКТЯБРЯ ПОСВЯЩАЮ

От автора

После выхода моих очерков «Челекен» жители Челекена, Красноводска и других районов Западного Туркменистана при встречах со мной выражали просьбу — написать книгу о жизни рыбаков. Помню, один из них высказал даже обиду, что о туркменских рыбаках до сих пор нет ни одной книги. Я был согласен с ними, ибо трудовые дела туркменских рыбаков действительно заслуживают того, чтобы они были отражены в советской литературе, и понимал, что эта просьба вызвана запросами их духовного роста. Поэтому я решил по мере сил восполнить этот пробел» В этой книге я и сделал попытку показать историю развития рыболовства и рыбоводства в Туркмении в прошлом и настоящем, тяжёлую жизнь рыбацкого населения побережья Каспийского моря до установления Советской власти и, наконец, расцвет туркменской нации, как и всех народов Советского Союза, после Великой Октябрьской социалистической революции.

При написании книги мною использованы материалы Главного архивного управления ТССР, Академии наук ТССР, Территориального управления треста «Туркмен рыба», Всесоюзного научно-исследовательского института морского рыбного хозяйства и океанографии (ВНИРО) и рассказы (воспоминания) старых рыбаков Гасан-Кули, Чикишляра, Челекена и Кизыл-Су. Я воочию видел, какую роль играло в прошлом и играет ныне рыболовство в жизни прибрежных туркмен. Я слышал от рыбаков, совершивших далёкие многодневные рейсы в самые различные районы лова Каспийского моря, много интересных эпизодов из их жизни. Всё это помогло мне в какой-то мере осветить историю развития рыбоводства и рыболовства восточного побережья Каспия, жизнь туркменских рыбаков.

Автор заранее приносит искреннюю благодарность всем, кто своими замечаниями поможет дополнить и улучшить этот исторический очерк.

Как возникло Каспийское море и его название

С давних времён Каспийское море привлекало к себе внимание людей — и просвещённых исследователей, и непросвещённых завоевателей, и купцов. Какова же история Каспийского моря — самого большого озера в мире, что происходило с областью, занятой Каспийским морем на протяжении около двухсот миллионов лет?

Учёные установили, что в триасовый период — самый ранний период формирования остывшей массы земли — ныне Каспийское море расстилалось в виде гигантского залива какого-то восточного океана. Этот бассейн находился на территории современных горных хребтов Кавказа, Памира, Гималаев и Альп, а ранее огромное Средиземное море, названное геологами Тетис, широкой полосой тянулось от Испании до Зондского архипелага. Об этом свидетельствуют находки морских моллюсков, характерные для того периода, в Закавказье и на Кубани.

На протяжении юрского периода, следующего за триасовым, продолжавшегося примерно двадцать пять миллионов лет, то есть столько же, сколько и триасовый, существенных изменений в районе Каспия, занятом, как и прежде, морским бассейном, не произошло.

За вторую половину юрского периода и в течение мелового времени, то есть в последующие шестьдесят миллионов лет, море Тетис продолжает опоясывать Европу и Азию. В этот период почти вся Европейская часть СССР и Западная Европа, ранее представлявшие сушу, завоёвывается водной стихией.

В начале мелового периода в водных просторах Тетиса огромные толщи осадков — глинистых илов, песков и известняков, накопленные за десятки миллионов лет вследствие сжатия оболочки земли, начали вспучиваться, образуя складки, и выступили из воды. Появились архипелаги из островов. Это были первые предвестники одного из самых могучих горообразовательных циклов, охвативших нашу землю несколько позже — в третичном периоде, который вместе с четвертичным составляет кайнозойскую эру.

Учёные с полным основанием предполагают, что к третичному периоду на месте Главного Кавказского хребта уже существовал ряд островов или один большой остров, постепенно увеличивающийся в связи с новым подъёмом суши.

В раннюю эпоху третичного периода весь юг СССР заливался ещё водами Тетиса. Среди водных пространств в виде островов выступали Кавказский хребет и Крым. Однако все прогрессирующие горообразовательные движения продолжали свою борьбу с морем и поднимали со дна всё новые и новые участки суши. Примерно в середине третичного периода (то есть в миоценовую эпоху) область, занятая сейчас Чёрным и Каспийским морями, отделилась от Тетиса горными хребтами, возникшими на юге. На обширной территории от Вены до Аральского моря образовался замкнутый бассейн, получивший название Сарматского моря. Этот гигант, опреснённый многими реками, спускавшимися с Русской равнины и Центральной Европы, был предком современного Каспия.

В результате горообразовательных процессов Кавказский остров слился с ранее образовавшейся Закавказской сушей. С этого момента Чёрное и Каспийское моря, представлявшие единый бассейн, разделились на два самостоятельных водоёма, соединённых широким проливом в районе Манычско-Сальских степей.

Во второй половине плиоценового периода осушенные новые площади, ранее занятые морем, совершенно изолируют Каспийский бассейн от Черноморского. Превращается в сушу и область к северу от Апшеронского полуострова. Лишь на юге сохраняется большое Южно-Каспийское море. Сюда несли свои воды крупные реки. Большая, многоводная река — далёкий предок Волги, спускалась с севера. С запада в озеро впадала древняя Кура, а с востока — река, бравшая своё начало среди хребтов Средней Азии и проложившая себе путь в Каспийское море задолго до легендарного Узбоя.

В конце плиоценового периода Каспий из небольшого замкнутого бассейна снова превратился в обширное море, простиравшееся от Ирана до города Куйбышева. Этот бассейн был снова соединён с Чёрным морем узким проливом. Такое превращение произошло вследствие погружения под воду в Среднем и Северном Каспии больших участков. Теперь в районе Апшеронского полуострова, где среди песков разливалась дельта Палеоволги (то есть древней Волги) расстилалось глубокое Акчагыльское море.

Спустя много тысяч лет, в результате сильного сокращения Акчагыльского бассейна, появился новый бассейн — Апшеронский. Его очертания очень близки к современному Каспию. Так складывалась история Каспийского моря до рубежа четвертичного периода, во время которого на земле начался ледниковый период. Эпохи похолодания сменялись эпохами потепления. Во время потепления начиналось таяние снегов, похолодание же приводило к расширению ледникового покрова. В Каспии эти смены вызывали колебания уровня. При таянии сток талых вод прибывал, при похолодании — уменьшался. Вследствие этого Каспий дважды соединялся с Чёрным морем через пролив.

Но очертания Каспия менялись не только в результате притока талых вод. Его контуры менялись также вследствие продолжавшегося подъёма Кавказской горной цепи. И ныне по побережью нередко встречаются следы недавних береговых линий в виде террас, которые говорят о том, что и в наши дни уровень Каспия продолжает колебаться, хотя и не в таких размерах, как в более ранние эпохи.

Такова, коротко, история возникновения Каспийского моря.

Не менее интересна история происхождения названия моря.

Ни одно из морей земного шара, в том числе и морей, омывающих берега исторически наиболее культурных и экономически развитых стран, не имело столько названий, сколько имело Каспийское море.

В большинстве случаев Каспий получал названия по имени государств, княжеств, областей, расположенных на его берегах, или по имени народов, населяющих его побережье, а иногда по действительным или воображаемым свойствам.

Незнание истинной природы Каспия приводило к неверным, а порой фантастическим представлениям о нём. Письменных документов, по которым можно было бы установить степень познания этого моря народами, жившими на его берегу в эпоху до посещения прикаспийских стран древними исследователями Ирана, Греции, Рима и других, не осталось.

Первое название моря можно найти в священных книгах Авесты, относимых различными авторами примерно к 1100–1200 годам до нашей эры. Так, в переводе одной из книг Авесты, сделанном Вольфом в 1910 году со среднепехлевийского языка на немецкий, говорится: «Как море Воуру Каша — сборное место вод…», где «Воуру Каша», по предположению некоторых учёных, означает «обширный бассейн», «обширный водоём». Таковым они имели в виду нынешнее Каспийское море, ибо автор этих стихов, как предполагают исследователи, обитал в Бактрии, находившейся на юго-востоке от Каспийского моря.

Можно предполагать, что когда полулегендарный герой Гомер в своих стихах говорит о «пруде солнца», куда дневное светило каждые сутки «уходит на покой», то под «прудом солнца» он имеет в виду район нынешнего Каспийского моря, то есть место на востоке от Греции и Малой Азии, где обитал Гомер.

По ассирийским клинописным надписям VIII–VII веков до нашей эры — первым, известным исследователям документальным данным — море называлось Восточным.

Наиболее частые названия моря в древних сообщениях — Гирканское, Ирканское — по имени области Гиркания, что означает «страна волков». Первое же название «Каспийское», как считают некоторые исследователи, морю дал Геродот — великий древний историк и географ, по имени народов каспиев, живших некогда на его юго-западном берегу. Плиний Секунд называл его Албанским в честь албанского народа. Гораций Флокс — Бурным. Средневековые писатели Ибн Хордабле, Ибн Якуб — Джурданским, Масуди Истахри, Казвини — Хазарским; позднее, также по одноимённым названиям провинции, мест, областей — Хвалынским, Саранским, Хоросанским, Табаристанским, Гилянским, Дербентским, Туркменским. Один из исследователей, занимающихся этим вопросом, приводит пятьдесят восемь названий, данных морю в течение многих столетий учёными, поэтами, народами. Он считает, что это, однако, далеко не полный перечень его наименований. Лишь начавшееся систематическое гидрографическое освоение моря утвердило за ним название «Каспийское», существующее поныне.

О природе восточного побережья Каспия и истории его заселения

В далёком прошлом в Каспийское море несла свои воды река Узбой, ныне Аму-Дарья, дававшая жизнь плодородным землям в этих краях. И тогда люди сеяли здесь пшеницу, рис, джугару, сажали бахчи, а на тучных пастбищах пасли скот. Поймы рек Кара-Су, на границе с Ираном, впадающие в Каспийское море, тоже были густо населены, а жители этих мест тоже занимались земледелием и скотоводством. Об этом свидетельствуют сохранившиеся до наших дней остатки древних ирригационных каналов, водохранилищ и других сооружений.

Но длительные завоевательные нашествия монголов, иранских каджаров и хивинских ханов за овладение пространствами и богатствами чужого края вынудили население оставить обжитые места и уехать в поисках убежища от ига иноземцев, а когда Узбой изменил своё русло и его плодородные земли стали мёртвыми, жители покинули эти места совсем.

Так туркмены были вытеснены захватчиками из пойм плодородных рек к безжизненным берегам Каспийского моря. Часть из них поселилась на южном плодородном побережье Каспия в провинции Ирана. Но Недир-шах создал им невыносимые условия жизни и здесь. С переселенцев взимались огромные налоги и подати. Те, кому эти налоги были не под силу, подвергались пыткам и истязаниям. Это продолжалось не одно столетие. Но вот в 1744 году чаша народного гнева переполнилась, и недовольство народа налоговой политикой шаха привело к восстанию в районе Астрабада.

Первым восстало кызылбашское племя каджар. К нему присоединились туркменские иомуды Астрабадской и Ма-закдеранской провинций.

Однако и после восстания туркменам жилось не легче. И большая часть туркменских племён, обитавших на южном побережье Каспийского моря, вынуждена была покинуть богатые, но негостеприимные места и уйти в прикаспийские степи на север — в Мангышлак, Астраханскую губернию — на безводные, бесплодные земли.

Само побережье Каспия, где беженцы осели на некоторое время, хотя и было весьма изрезанным, с массой островков, банок и отмелей, имело земли солонцеватые и иловые, непригодные для занятия земледелием, острова были покрыты большей частью камышом. На побережье и островах были лишь сложенные кучами из сухого камыша гнёзда птиц, водившихся здесь когда-то в изобилии. И каждую весну острова покрывались стаей птенцов в несколько тысяч. Здесь во множестве обитали и черноголовые чайки, весьма замечательные, как по красоте, так и по особенному, одним им свойственному голосу, маленькие морские ласточки, встречались разных пород гуси, утки, лисухи. По берегам у воды бегали маленькие кулики и даже розовые скворцы, с малиновыми крыльями и грудью. В мягких и топких бухтах и заливах водились большие каспийские лебеди, а на высоких камышах гнездились почти на метр от земли белые пепельные и глинистые колпицы. Но охота на пернатых здесь промыслового значения не имела. Промысел птиц был лишь дополнительным подспорьем в жизни прибрежных туркмен. Кроме того, в результате сильного обмеления вод, следы которых во множестве виднелись по берегам, пернатого населения здесь с каждым годом становилось меньше — птицы перелетали на более далёкие от берегов острова.

Прибрежные горы Каспия обнажены и скалисты. Вследствие того, что берега их с каждым годом всё более обнажаются, они уже давно стали недоступны для человека. На них не было и пресной воды.

Густой и весьма рослый камыш широко окантовывал и берега. У берегов островов и самого побережья, в большинстве случаев обмелевшего, весьма охотно и в большом количестве водилась красная рыба. В обилии водились здесь и тюлени, питаясь воблой, которой было тоже в достаточном количестве. Однако в местах, где остановились переселенцы, море было недоступно даже для малых лодок, и поэтому заниматься широко рыболовством люди не могли.

В конце концов, натерпевшись нужды на севере, переселенцы снова повернули на юг и после долгих скитаний окончательно обосновались на свободных землях юго-восточного побережья Каспийского моря.

Но на голых песках и камнях, окружавших побережье островов, прилегающих к Каспию, заниматься выращиванием сельскохозяйственных культур и разводить скот переселенцы тоже не могли. Лишь незначительная часть из них на крайне скудной растительности занималась скотоводством. В основном же все жители от речки Кара-Су, с границ Ирана, Гасан-Кули, Чикишляра, Челекена, острова Огурчинского, Красноводска, Кизыл-Су, Киянлы, Джафара, Карши, Кара-Богаза, включая и жителей Мангышлакского полуострова, занимались рыболовством.

Население Западного Туркменистана состояло, в основном, из иомудов, геокленов и човдуров. Наиболее значительным племенем были иомуды, которые расселялись на обширной территории от речки Кара-Су, разделяющей Туркмению с Ираном, до юго-западных окраин Хивинского ханства. Речка выходит из Астрабадских гор на восток от Астрабада. Ранее она, не доходя примерно пяти километров до залива, разливалась в болотистое озерце, из которого выходила опять узкой нитью и, беспрестанно расширяясь, выливалась в Астрабадский залив. Ныне её дельта ушла ещё выше, теряясь в грунте, а у залива образовались заросли камыша. Берега её также заросли густым камышом. Дно вязкое, тинистое, отчего вода кажется чёрной, и потому сама речка получила название Кара-Су, что означает «чёрная вода». Вода в ней, хотя и совершенно пресная, но к употреблению непригодна. В прошлом здесь водились сазаны и мелкая рыба, а весной сюда из Гасан-Кулийского залива во множестве устремлялась красная рыба.

Коса Гасан-Кулийского залива, прикрывающая вход в него, простирается далеко за море и судам обходить её трудно. В самый залив могут проникнуть только мелкие суда. Восточный берег низменный. Вода в заливе солёная. Колодцы от моря находятся на далёком расстоянии, и с берега доступ к ним затруднителен. Ранее гасан-кулийские жители употребляли воду прямо из залива, которая несколько опресняется непрерывным потоком из устьев Атрека.

В районе Гасан-Кули водились дикие звери — шакалы, лисы, дикие кабаны, джейраны. Ныне эти места стали многолюдными — здесь идёт интенсивная разработка богатейших месторождений нефти и газа, — и животный мир заметно поредел, а некоторые представители его совсем исчезли.

В глубокую осень со всех сторон сюда слетаются зимовать птицы и совершенно покрывают берега Астрабадского залива. В это время здесь можно видеть большую часть голенастых и водяных птиц Европы и в особенности российских и сибирских. Много и таких, которые обитают исключительно в Средней Азии.

В годы Советской власти в Гасан-Кули создан заповедник для прилетающих на зимовку птиц. Весной Гасан-Кулийский залив наполнен воблой, которая устремлялась в него в таком невероятном множестве, что казалась необозримым сплошным валом. Устремлялась к его берегам и красная рыба. Огромные белуги, исполинская масса которых иногда даже не закрывалась малой глубиной, простирались в илистом грунте, стремясь насколько можно ближе пробраться к устьям Атрека.

Гасан-Кулийский залив в виде мешка вдаётся на юг. В этом месте с востока впадает в него шестью переплетёнными между собой рукавами река Атрек. Устья — мелкие, болотистые — заросли высоким камышом. Несколько выше берега идут обрубом и тоже окантованы камышом. Болотистая часть залива, принимающая устье Атрека, прежде продолжалась на юг и, обогнув дугу, соединялась с морем.

Атрек вытекает из небольшого, но глубокого озера в горной курдской провинции Кучан. С правой стороны принимает соединённые реки Чандыр и Сумбар. Длина её около пятисот километров. В вершинах лесиста, левый берег очень плодоносен. Течение быстрое, но благодаря чрезмерной отмели устьев, занимающих обширные пространства, вода её испаряется или всасывается густыми камышами, мало мешаясь с заливом. Наоборот, в глубокую осень, когда не бывает сильных морян, или весной во время разлива, Атрек опресняет воду залива и делает её сносной.

Туркмены называют Гурген — отцом, а Атрек — матерью. И не удивительно. Земли, заклиненные между этими реками и речкой Кара-Су, в прошлом были так плодоносны, что с избытком могли бы прокормить значительно большее количество населения против имевшегося в то время. Приатрекские иомуды были, в основном, кочевниками. Их зимовки и небольшие посевы находились в долинах Гургена и Атрека, а на лето они обычно откочёвывали на север, вплоть до гор Кюрен-Даг и Балхан или Бал-Акан — «медоточивых гор».

Ак-Патлаук и Геок-Патлаук, расположенные ныне далеко на побережье, ближе к Чикишляру, в прошлом также были островами. Ак-Патлаук (Белый бугор), если смотреть издали, имеет вид широкого конуса с усечённой вершиной. Берег его окаймлён в три ряда высокими сыпучими буграми с кустарниками наверху: За ними стелется гладкая равнина. Грунт солонцеватый и рыхлый. На бугре, возвышающемся среди рыхлой солончаковой равнины, бьют горячие солёные ключи и во многих местах на вершине пучится грязная вода. Эти ключи вулканического происхождения. В прошлом в окрестностях водилось множество джейранов.

В средней части восточного побережья расположено множество островов. Наиболее крупный — Огурчинский. Он отделялся от материка глубоким судоходным проливом.

Остров Огурчинский, который туркмены называют Ай-дак, в северной части имеет очень спокойную бухту. Берега острова со всех сторон удобны для подхода судов. С восточной стороны отличные якорные стоянки для больших судов.

Тюлений банк, или, как его называют, остров, подобно островам Оресту и Евгению, лежащим при входе в Астрабадский залив, то исчезает, то вновь появляется, смотря по направлению и продолжительности ветров. Это место и северная оконечность острова Огурчинского — притоны бесчисленного множества тюленей. В начале 30-х годов XIX столетия у самой южной оконечности полуострова Дервиш на юге Челекена образовался также островок, находящийся на уровне поверхности моря.

Островом был и Челекен, и уже в наши дни соединился с сушей. За исключением незначительного пространства на севере, был совершенно пустынен. Его берега возвышаются отвесными скалами, сложенными из синей затверделой глины. Близ полуострова под водой тянутся грядами каменные рифы, состоящие из раковистого известняка. При вступлении на остров слышен запах нефти. В годы посещения острова Карелиным (в 1832–1836 годах) в обрывах берегов была видна широкими полосами выступающая нефть. В некоторых местах она даже капала. Поднимаясь выше по мучнистой сыпучей глине с пеплом и мелким песком, в бесчисленных водомоинах пробирается солёная вода, увлекая на поверхность нефтяные частицы, или скопляется в стоячих лужах, покрытых кругами нефти в виде застывшего грязного сала. Почва на Челекене солонцевата и носит явные признаки постоянно убывающего моря. Обилие рыбы в близлежащих водах, удобные берега, позволяющие подходить к острову различным судам, издавна давали возможность его жителям заниматься рыболовством.

Северный берег Красноводского залива состоит из бурого порфира, возвышающегося огромными пёстрыми скалами, промежутки между ними занимают уступы кирпичного цвета, которые имеют слоистые образования. За этими то соединёнными, то разорванными утёсами тянется высокий хребет Кюрре, который идёт от западного берега Каспийского моря к Балканам. Плоская окраина берега состоит из морского песчанника, отдельными глыбами устилающего на некотором расстоянии дно залива. Главные массы гор, образующие северный берег Красноводского залива, состоят из порфира тёмного цвета, переходящего в совершенно чёрный. Между ними поднимаются отвесными скалами возвышения гранита, в котором изредка вкраплена слюда. Наибольшие толщи порфира выходят двумя выступами в Красноводский залив и, таким образом, образуют две довольно пространные бухты.

Красноводская коса или полуостров простирается далеко на юг. В северной, самой широкой половине своей, он каменист и только местами песчанен. Южная его половина состоит из песка. Здесь в 1717 году было выстроено трагически погибшим князем Александром Бековичем-Черкасским укрепление, остатки которого сохранились до наших дней. Горы обнажены совершенно. У подножья растут саксаул, солянки, некоторые породы журавлинника. В заливе много раков. В прошлом берега и скалы были пустынны и необитаемы. Из зверей здесь водились лисицы, корсаки, джейраны, изредка попадались каракалы, а в скалах — архары, или, как их раньше называли, горные бараны. Из птиц в ущельях гнездятся и ныне красные куропатки и горные голуби.

На берегу Красноводской косы у самой подошвы утёса в двух местах ранее находились Балкуинские или, как их ещё называют, Медовые колодцы. Самые западные колодцы в южной части полуострова содержали очень хорошую воду, однако в них, если они долго не посещались, водилось множество водяных змей. Два других колодца, на северо-восток, Кулияр и Шагадам носят названия по имени скалы, у подошвы которой они находятся. Отсюда до мыса Умга простирается низкий берег из песка и ракуши. Ранее зимой сюда прикочёвывали йомуды. Немногим менее километра от колодца Кулияра по направлению к северо-востоку в трещине порфировой скалы имелся родник Чапан-Ата. Вода в колодце пресная, чистая и холодная. Однако, в нём тоже находили своё убежище змеи, если им долго никто не пользовался. Источник расположен в углу узкого, довольно длинного и совсем неприступного ущелья, имеющего вход только со стороны залива. Сюда на время предполагаемых нападений от враждебного племени иомуды скрывали свои семьи. В двадцати километрах от Кара-Богаз-Гола имелись колодцы с прекрасной питьевой водой. Из колодцев выходил длинный, в Кара-Богазский залив очень узкий, наполненный водой, култук этого же названия. Берег здесь понижается и, сколько можно усмотреть, состоит из больших песчаных холмов. Сейчас, от времени, от этих колодцев остались лишь следы, а родники иссякли.

Побережье Каспийского моря между Тюб-Караганским заливом на Мангышлаке и Кара-Богаз-Голом, как и ныне, населяли туркмены родов абдал, ходжа, игдыр и човдур. Все они тоже были кочевниками, потому что пустынная местность не давала возможности заниматься другими видами промысла. Здесь находится пристань Сарыташ (Жёлтый камень), получившая наименование от небольшого известкового камня, пожелтевшего от времени, на котором грубо вырезана до сих пор сохранившаяся туркменская печать. Камень этот туркменами считался священным. Когда-то он лежал у самой воды, а теперь, из-за обмеления, находится метрах в трёхстах или более от берега. Окраины берега солонцеватые и покрыты селянками. За полосой солонцов следует каменистый к морю пологий скат, образованный огромнейшими отвесно стоящими утёсами. Высота их до пятисот футов. Они известкового характера и образуют часть непрерывной стены Усть-Уртского плато, огибающего урочище Онгудже и тянущегося к Тюб-Караганскому мысу, который является её северо-западной окраиной.

Как видим, природно-географические условия восточного побережья Каспийского моря лишь в некоторых местах позволяли жителям заниматься земледелием, либо скотоводством, да и то в незначительных размерах. Основным же источником существования населения тех мест в прошлом являлся рыбный промысел.

Как жилось рыбакам восточного побережья Каспия до Октября

Рыболовство у восточных берегов Каспия является очень древним промыслом. По преданиям туркмен, когда Аму-Дарья ещё впадала в Балханский залив, рыбные промыслы в устье реки хивинские ханы отдавали на откуп.

Восточную прибрежную полосу Каспийского моря, с точки зрения рыбоводства, можно разделить на два основных района: северный — от Мангышлакского полуострова до южной оконечности острова Огурчинского, и южный — от острова Огурчинского до границы с Ираном, включая побережье между устьями речек Кара-Су, Гургена и Атрека. Такое деление обусловливается контуром берегов и характером морского дна, от которых, в свою очередь, зависит состав рыб в этих районах.

Южное туркменское побережье в прошлом — богатейший рыбный район, является центром морского рыбного промысла Туркмении. Здесь береговая линия изрезана сравнительно слабо, рельеф дна у берегов песчаный, однообразный, благоприятствующий занятию рыбным промыслом.

Их известных пород рыб Каспийского моря нет почти ни одной, которая бы не подходила к берегам Туркмении. Кутум и даже шамая показывались здесь осенью, однако редко в другое время года. Особенно же богат рыбой Гасан-Кулийский залив. Поэтому не случайно промысловая жизнь в этой части побережья была сосредоточена в заливе Гасан-Кули — в аулах Гасан-Кули, Чагал-Бурун, Чикишляр и других.

Пространство прибрежья, заключающееся между устьями речек Кара-Су, Гургена и Атрека, по рыболовству ранее не имели себе подобных, превосходя даже волжские устья. Примечательно, что в противоположность рыбным промыслам северной части Каспия, где относительно к другим породам рыб девять десятых ловилась севрюга, здесь, напротив, попадали только осетры. Близ туркменских берегов держалась необыкновенно крупная белуга, иногда весом до шестидесяти пудов и более. В марте, в период путины, Гасан-Кулийский залив наполнялся красной рыбой: белугой, осетром, севрюгой и шипом. Её ловили уже не сетями, а прямо с берега, стоя по колено в воде, таскали баграми. Ныне, в связи с падением уровня моря, на площади Гасан-Кулийского залива располагается один из участков Гасан-Кулийского заповедника — самой крупной зимовки водоплавающей птицы на восточном побережье Каспия.

Однако до появления русских рыбный промысел здесь был крайне примитивным и неразвитым. Местное население ограничивалось ловлей недалеко от берегов. У них тогда для выхода в море не было дальноходных лодок, а на кулазах, являвшихся единственным средством передвижения по морю, можно было плавать лишь вдоль берегов. Рыболовные снасти были тоже очень примитивными. Грубые, с самодельными двузубыми крючками, очень тяжёлые, они рвали и рыбу и снасти. Белугу они ловили, например, наживляя привязанный на длинной верёвке железный самодельный крючок бычком или куском тюленя. Белуга, осётр, шип, севрюга, водившиеся у берегов, были основным предметом их промысла. Добытый улов они сбывали либо иранским, либо русским (астраханским) купцам.

Начало развития промышленного рыболовства на Каспийском побережье Туркмении относится к началу прошлого века, когда здесь начали происки астраханские и другие рыбопромышленники. Занимавшиеся ранее скупкой у туркмен рыбных товаров, дельцы скоро поняли, что они будут иметь большую прибыль, если сами заведут промыслы, привлекая местное население в качестве дешёвой рабочей силы. И по всему побережью, как грибы после дождя, стали расти ватаги астраханских и бакинских рыбопромышленников. Чтобы привлечь в ватаги местное население, рыбопромышленники на первых порах создавали для вступающих довольно сносные условия. Ватажник, а в последствии его посредник, под предполагаемый улов заключал с рыболовом договор. Ловец получал определённый задаток, иногда доходивший до четырёхсот-пятисот рублей, с условием, что он всю рыбу будет сдавать за определённую плату только одному ватаговладельцу, с которым заключил договор. Кроме того, рыболовов снабжали сначала ватаговладельцы, а затем подрядчики орудиями лова, стоимость которых входила в задаток. При таких условиях подавляющее большинство местных рыболовов, не имеющее лодок, входило в ватаги, чтобы иметь обеспеченный заработок. И действительно, масштаб торговли рыбой, организованный ватажниками, давал им, безусловно, значительно больший доход, нежели они его имели ранее, когда торговля носила почти полностью натуральный характер.

Рыбацкие лодки были основным средством промысла у ловцов. Наиболее имущие ватажники побережья — Морозов, Дильдаров и другие имели своих плотников и строили некоторые виды лодок сами, особенно больших и средних размеров, сдавая затем их на кабальных условиях рыбакам в аренду. Челекенскому ватажнику Морозову лодки строил плотник Нуры Дурды оглы, в то время один из лучших мастеров этого дела на всём восточном побережье.

Самым распространённым судном у ловцов была лодка ноу. Строилась самими туркменами из ветлы, без киля, бока с развалом, управлялась прямым парусом. Для промысла близ берегов в тихую погоду широко применялись кулазы. Ранее туркмены кулазы покупали у персиян, которые выжигали их из цельного дерева липы, высокогорного тополя или аффры (род клёна). Кулаз очень похож на большое деревянное корыто или водопойную колоду. Его длина до трёх метров. Ширина одинакова вверху и внизу, и в нём с трудом помещается один человек. Управляют кулаза-ми либо сидя, либо стоя, отталкиваясь шестом или веслом. Дно имеет совершенно плоское. Ходит по самым мелким местам, больше вдоль берега. Он так лёгок на ходу, что человек за ним не успевает бежать.

Для выхода в море употреблялись киржимы — плоскодонные парусные судна. Ранее, до распространения на туркменском побережье русского влияния, киржимы тоже делались из персидского леса. Они свободно ходят под парусами в море, однако недалеко от берегов. Поднимают от четырёхсот до восьмисот пудов груза.

Ватаговладельцы пользовались большими кусовыми палубными лодками. Это — двухмачтовые и редко трёхмачтовые судна, поднимающие от восьмисот до двух тысяч пудов груза.

Для рыболовства у берегов или невдалеке от них употреблялась кусовая палубная лодка, имевшая ту же конструкцию, что и предыдущая, но посредине открыта. Туркмены употребляли также так называемые подрасшивные лодки — с косыми парусами на рейках.

Более крупные рыбопромышленники имели шкоуты, которые употреблялись для перевозки грузов и товаров в персидские порты. Некоторые владельцы называли их кораблями, бригами, бригантинами, транспортными мореходными расшивами. Поднимают от трёх до семи тысяч пудов груза.

В астраханских и аральских устьях употреблялись для рыболовства и переездов в северные, то есть мелководные части Каспийского моря, судна с плоским дном и парусом, несколько похожие на шкоут, расшивы. Расшивы поднимают от двух до пяти тысяч пудов груза.

Употреблявшиеся ранее исключительно бакинскими жителями для набережного судоходства так называемые бакинки затем стали ходить на восточный берег Каспия. Это — двухмачтовые судна наподобие расшивы, но значительно меньше. Бывают разных размеров. Наибольшие поднимают до двух с половиной тысяч пудов груза.

Рыбопромышленники, имевшие на оснащении ватаг совершенные для того времени способы и орудия лова, получали огромные прибыли от их содержания. Но это вовсе не означало, что и рыболовы имели хороший заработок. Как правило, им его хватало лишь на расчёт за взятый аванс у ватажника. Нередко случалось, когда ловец, из-за плохого улова или по другим причинам, не мог рассчитаться с ватажником вообще, и тогда последний возбуждал дело по иску, которое кончалось предложением должнику уплатить долг из улова будущего года, а иногда и последующих двух-трёх лет. При этом рыболов обязан весь улов поставлять на ватаги по ценам, диктуемым хозяином.

Царское правительство не притесняло рыбопромышленников и всячески поддерживало все их начинания, касающиеся развития рыбных промыслов. При этом русских чиновников не интересовало, каким путём это будет сделано. Интересы местных рыбаков во внимание тоже не принимались. Любому желающему заняться промыслом рыбы они охотно выдавали за определённый сбор разрешение на аренду морского участка на тот или иной срок. Так, в 1895 году было выдано разрешение штурману дальнего плавания Сергею Васильевичу Михайлову на устройство ватаги на косе Кизыл-Су Красноводского уезда сроком на два года.

Подобные разрешения были выданы и другим дельцам. В конце XVIII и в начале XIX веков наиболее известными и крупными рыбопромышленниками на туркменском побережье были Мир Багиров, Александр Герасимов, Погосов, Аваков, Дильдаров, Морозов и многие другие. Прочно обосновавшись на различных участках юго-восточного побережья, они постепенно вытеснили с берега почти всех коренных рыболовов.

Царское правительство сдало в аренду русским рыбопромышленникам и участок в Гасан-Кулийском заливе, кормивший население целого посёлка Чынгылы. Однако для активного протеста против столь вопиющего бесправия политическое сознание у рыбаков было ещё незрелым и потому они не видели другого выхода, как просить русские власти не оставлять их без куска хлеба, не отнимать побережья для арендаторов. Об этом свидетельствует и нижеследующий документ.

«Властительному и почтеннейшему, высокопоставленному главному нашему начальнику вод, проживающему в Петербурге.

От жителей Чынгылы около Гасан-Кули

ПРОШЕНИЕ

Просьба к господину главному начальнику нашему состоит в том:

Сто лет прошло с тех пор, как мы пришли и поселились здесь. Отцы, деды наши и мы, платя налог, ловили рыбу в устьях реки Атрека в этом заливе. Теперь до нас дошёл слух, будто эту часть залива отдадут в аренду. Но так как земля, на которой мы теперь живём, представляет из себя солончак, где нет ни пресной воды, ни дров, ни пахотной земли (пресную же воду мы получаем из Персии, дорога куда от пятидесяти до шестидесяти вёрст и где за бурдюк воды платим четыре копейки), то мы, ввиду всего вышеизложенного, надеясь на справедливость и милость начальника нашего, просим его: не отдавать в аренду сильному человеку вод этого залива при устье реки Атрек, дабы место это навсегда осталось в наших руках. Мы, бедные люди, поселившиеся в солончаке Чынгылы, охотились в водах этого залива при устье реки Атрек, платили подати, и другой земли у нас нет, хлеба собираем мало. Если изволите быть, милость вашего превосходительства, на принятие сего прошения, то тогда и его императорскому величеству, великому государю, владетелю справедливости, бедных покровителю, сострадательному и милосердному Белому Царю нашему, быть может, также снизойти к сей просьбе угодно будет. Да воздаст за то господь всем его подданным милость и сострадание.

МОЛИТВА:

Боже правый. Да будет вечно над нами тень твоего величия. И сохрани, о боже правый, от зависти вражеской и злости людской всех нас, которые находимся на всём пространстве земли, начиная от самого свода небес и до городов земных.

Мы, люди далёкого края, но близкие сердцем, шлём сие наше прошение в канцелярию главного нашего начальника вод.

Написано сие прошение (по христианскому летоисчислению) 1904 года в конце мая месяца.

(Далее следуют подписи просителей).

Верно: столоначальник — подпись».

По документам не удалось проследить, приняло ли во внимание царское правительство просьбу рыбаков, но факт остаётся фактом: местные жители, хозяева побережья, должны были идти к арендаторам работать по найму. Но даже и в этих случаях рыбак в переговоры с рыбопромышленником об условиях найма сам не вступал. За него договаривался посредник-подрядчик. Подрядчики нанимали ловцов туркмен, снабжали их лодками со всеми принадлежностями, снастями. Занимаясь наёмом рабочей силы, подрядчики тоже наживались за счёт рыбаков. В 1884 году условия рыболовства были следующие: ватажник платил подрядчику за пуд белуги один рубль тридцать пять копеек, а подрядчик рассчитывался с ловцом только по рублю за пуд. За пуд севрюги или осетра ватажник платил подрядчику по одному рублю тридцать копеек, а подрядчик ловцу — по рублю. За пуд икры ватажник платил подрядчику пятнадцать рублей сорок копеек, а подрядчик ловцу — только четырнадцать рублей.

С целью выжать из рыбаков как можно больше прибыли, рыбопромышленники шли даже на различного рода махинации. Например, они заключали между собой тайные соглашения о снижении цен при приёмке рыбы и у запод-ряженных, и у незаподряженных ловцов. Об этом свидетельствует множество архивных документов. В одном из них говорится о том, как состоятельные скупщики из Астрахани тайно договорились с гасаи-кулийскими рыбопромышленниками о снижении цен при скупке рыбы у ловцов.

Рыбаки в заявлении на имя начальника Закаспийской области просили принять меры к зарвавшимся дельцам. Подполковник Карпинский, которому было поручено изучить достоверность фактов, описываемых в заявлении, в рапорте на имя начальника Закаспийской области в 1913 году сообщал, что действительно между главными скупщиками рыбных товаров с гасан-кулийских и чикишлярских промыслов астраханскими дельцами Свиридовским, Ройтманом, Ландо и Заславским с одной стороны, и Гасан-Кулийским товариществом, в которое входили местные рыбопромышленники Бабаев и астраханские купцы Казбинцев, Мазандеранцев, Печёнкин с другой, состоялось тайное соглашение о скупке рыбы во время её хода — путины по заранее сниженной цене. Это был не единичный случай. От продажи по таким ценам ловцы получали доход, которого не хватало даже рассчитаться за задаток с ватажником.

Не учитывая интересов местного населения, промышленники могли закрыть ватагу вообще, и иногда рыбаки вынуждены были доставлять рыбу в другие отдалённые ватаги.

В том же рапорте подполковник Карпинский писал, что в 1913 году рыбопромышленники закупили рыбу только с одной туркменской ватаги (Караева), тогда как до этого они договорились о закупке рыбных товаров со всех ватаг. Это делалось также с целью оказать давление на ловцов. Не имея договорённости с ватажником о приёмке им рыбы, рыбаки вынуждены были продавать её по любой цене скупщикам. Например, купец Дильдаров собирался закрыть ватагу, находящуюся на Кизыл-Су, куда по договору доставляли рыбу весь рыболовный год многие туркмены. На другие ватаги в постоянные сильные осенние штормы доставлять её было нельзя, потому что выходить в открытое море было опасно. Рыбакам пришлось ходатайствовать перед начальником Закаспийской области о том, чтобы Дильдаров ватагу на Кизыл-Су не закрывал. Закрытия ватаги могло бы лишить их заработка. На этот раз правительство пошло навстречу рыбакам и предложило купцу Дильдарову ватагу в Кизыл-Су в зимний период не закрывать.

Рыботорговцы, договорившись между собой о понижении цен при скупке рыбы с целью повысить их затем при продаже, свои действия объясняли якобы угнетённым состоянием рыбного рынка в Астрахани. Если даже в какой-то момент обстояло дело именно так, то секрета не составляет, что астраханский рынок по скупке и продаже частиковой рыбы (сельди, воблы, сазана, судака), главного источника существования населения Гасан-Кулийского района, находился в руках сплочённых крупных фирм и что Гасан-Кулийский район составляет только одну из ячеек, подвергавшихся воздействию этих фирм, в смысле установления цен на рыбу, а вошедшие в согласие на настоящее время в Гасан-Кули рыботорговцы действовали тоже под давлением материальной зависимости от подобных фирм и компаний. Наглядно это можно представить в виде пресса, на верхней крышке которого находятся астраханские дельцы-рыбопромышленники, под прессом, в самом низу, рыбацкое население, над последним — последовательно — подрядчики, мелкие скупщики, отдельно работающие на месте промышленники. Всё выжимаемое этим прессом попадает в их руки, а случайно, недожатое, прогрессивно уменьшаясь от фирмы к подрядчикам, перепадает некоторым из них. Ловцам остаются какие-то крохи».

Основные промысловые породы рыб Восточного Каспия:

«В 1893 году, — пишет он далее в своём донесении о сложившемся положении в Гасан-Кули — основном рыболовецком районе восточного побережья Каспия, — этот пресс был нажат с полной силой, а поэтому прошу принять на месте в пределах Гасан-Кулийского района меры, направленные к расслаблению вредного воздействия астраханских рыбопромышленников на участь рыболовецкого населения».

Как видим, царскийчиновник довольно объективно изложил положение дел в Гасан-Кули, а таким оно было на всём побережье. Он просил вышестоящие власти принять необходимые меры к эксплуататорам, но меры приняты не были. Скупщики рыбы и рыбопромышленники по-прежнему жестоко эксплуатировали ловцов, а те по-прежнему жаловались на них, но безуспешно.

От подобных действий рыбопромышленников страдали не только мелкие рыболовы из местного населения. Состоятельные туркмены Якши Мамедов, Черкез Аман Клыч оглы, Мамед Анна Нуры оглы, Айваз Багдад оглы по примеру русских тоже пытались содержать ватаги. Но со временем пришлые рыбопромышленники при расчётах поставили их в такие условия, что те вынуждены были отдать свои ватаги в аренду последним. Самим же владельцам они предложили работать у себя в качестве подрядчиков. Таким образом, пришлые рыбопромышленники устранили со своего пути конкурентов и из числа местного населения. Кроме того, все дела по покупке рыбы у местных рыболовов обсуждались доверенными на гасан-кулийской ватаге крупного дельца всего побережья Бабаева, который диктовал, в частности, и цены на рыбные товары.

В 1897 году по соглашению Астраханского рыбного и тюленьего промыслов с начальником Закаспийской области генерал-лейтенантом Куропаткиным основан Красноводский рыболовный участок, отданный в ведение чинов Астраханской рыболовной полиции; этот участок всецело включал в себя морские берега Красноводского уезда. В Красновод-ском уезде была введена продажа рыболовных билетов сначала для пришлых рыбопромышленников и ловцов, а затем и для коренных жителей побережья. В 1898 году всем рыбопромышленникам и ловцам уезда было объявлено требование рыболовной полиции об обязательном представлении сведений об улове рыбы, а всем ловцам уезда — иметь на каждой лодке продольную верёвку под руль и киль. Такой контроль был введён с целью определения длины лодки, в зависимости от которой определялась величина налога на судно.

Положение рыбаков — туркмен, русских, киргизов и других национальностей побережья из года в год ухудшалось. Годы, когда рыбаки не могли рассчитаться с ватажниками, повторялись всё чаще и чаще. А тут всё новые и новые притеснения со стороны рыбопромышленников и со стороны властей: то менялись сроки лова различных пород, то запрещалось ловить прежними орудиями лова и снастями, то менялась стоимость билетов на право ловли.

В 1905 году жители местностей Челекен (Айдак) Огурчинский и Дарджа Закаспийской области из-за плохой погоды совсем не имели средств на содержание своих семей.

И рыбаки снова писали царскому правительству прошения. Они просили удлинить сроки лова рыбы, освободить от налогов или дать льготы по ним, помочь продовольствием голодающему населению в годы, когда заработка совсем не было.

В письме от 12 июля того года на имя Туркестанского генерал-губернатора они просят отменить постановление номер 3457, согласно которому запрещается лов рыбы с 15 июня до 1 августа. Этим же постановлением запрещено производить лов рыбы теми снастями, которыми они до сего времени пользовались, повышена стоимость билетов. И жители этих местностей просят распоряжения о предоставлении им права заниматься рыболовством прежними снастями, равно и разрешить им платить за билет на право ловли по-старому, то есть по одному рублю двадцать три копейки.

По документам не удалось проследить, что ответил им генерал-губернатор. Судя по многочисленным другим письмам и прошениям, положение их не изменилось.

Посредниками между царскими властями и населением были старшины племён, которые, казалось бы, должны защищать интересы народа, но это не всегда было так. В одних случаях, как говорят, «сытый голодному не разумеет», в других — боялись навлечь на себя немилость царских чиновников. Чаще было, когда рыбаки, не дождавшись от аксакалов никакой помощи, как мы уже знаем, сами писали просьбы начальнику уезда в Красноводск, а иногда и в Ташкент к генерал-губернатору. Или, собрав последние сбережения, отправляли нарочного в Санкт-Петербург к царю.

С пожелтевших от времени листов с ходатайствами рыбаков к царским властям слышны стоны простого народа, мольбы о защите…

Мне, как сыну рыбака, особенно понятны их переживания и надежды, выраженные в этих письмах. В одном из таких документов рыбаки Красноводского уезда в надежде найти справедливое решение вопроса, имеющего жизненно важное значение, подробно описывают состояние рыбацкого населения в один из многих тяжёлых сезонов.

Они пишут о том, что небывало суровая зима 1910–1911 года тяжело отразилась на ловцах Красноводского морского участка и на их семьях. Вследствие бурной непогоды они были вынуждены бездействовать в продолжении четырёх месяцев, проживая последние крохи и забирая в долг необходимые припасы. Особенно тяжёлое положение в конце той зимы создалось у туркмен, лишившихся почти всего скота. Голодное ловецкое население, перенося лишь благодаря способности, свойственной кочевникам, все ужасы продолжительной зимы, питало надежду на весну, когда можно было бы заняться ловом рыбы и когда рыбаки вздохнули бы немного легче. Но этим надеждам не суждено было сбыться: затянувшаяся зима отдалила начало лова рыбы почти на месяц. И хотя лов частиковой рыбы (исключительно судака) к северу от Красноводска начался в апреле, тем не менее ход этой рыбы всё время был слабый и только в начале мая улучшился. Но уже 5 мая на частиковое рыболовство наступил запрет. Насколько был неудачный лов судака у ловцов северного побережья Красноводского уезда, настолько был плох лов красной рыбы у ловцов-красноловов по всему побережью Каспийского моря. Было ясно, что все ловцы-красноловы Красноводского уезда в будущем году останутся в громадном недолове против прежних лет. Ведь даже в лучшие годы они могли только поддерживать своё существование, обходясь без долгов. Весна 1911 года отличалась особыми от прежних лет климатическими явлениями: температура воды держалась всё время пониженной, в воздухе не только тропической жары не чувствовалось, но по ночам приходилось одевать тёплую ватную одежду; во второй половине мая на море появились туманы — совершенно небывалое явление для южной части Каспия, которые тоже мешали лову. Безусловно, неулов рыбы явился прямым следствием плохих климатических условий того года, и поправить дело можно было лишь с наступлением более тёплой погоды, когда лов красной рыбы может улучшиться. Но 15 июня наступил запрет и на лов красной рыбы, и столь дорогое для ловцов время, когда лов может происходить в благоприятных климатических условиях, рыбаки находились в вынужденном безделье.

«Вы вполне поймёте наш ужас перед надвигающейся на нас бедой, если ходатайство останется без ответа, ибо осеннее рыболовство из-за штормов большого заработка не даёт, на него трудно надеяться. Поддерживает же наше существование в течение всего года лишь весенне-летний лов рыбы. Поэтому мы не только не оплатили сделанных за зиму и весну долгов, но и не заработали для своих семей даже на кусок хлеба» — пишут в заключение рыбаки в прошении на имя начальника Закаспийской области.

Царю и его чиновникам было хорошо известно, что у прибрежных жителей восточного побережья Каспийского моря единственным источником существования является рыболовство. Других занятий и промыслов на пустынных берегах, лишённых растительности и воды, у них не было. Поэтому единственной мерой к поддержанию существования рыболовов в тот тяжёлый год было разрешение лова красной рыбы в течение наступающего лета. Если бы царское правительство пошло навстречу рыбакам, то этим не был бы нанесён большой ущерб рыболовству, ибо площадь воды у берегов восточного побережья слишком велика для того, чтобы опасаться вылова рыбы малочисленным населением побережья. Закон о запрете лова в летний период был издан из чисто санитарных соображений, чтобы избавить рынок от недоброкачественных рыбных товаров, так как в тот период на побережье совершенно не было ледников. Накануне сезона 1910–1911 года, то есть осенью 1909 года, в самом центре красноловья на Красноводской косе, доступной по расстоянию для сбыта уловов ловцам местностей Тарты, Авазы, Ала-Тёпе, посёлка Петровского, островов Челекена и Огурчинского ватаговладельцами были выстроены и набиты льдом три выхода ледника. Это создало возможность не только принимать от ловцов рыбу в свежем виде, но и отправлять свежемороженную рыбу на рынок в Астрахань. Таким образом, препятствие, послужившее к введению запрета лова у восточных берегов Каспия, с устройством ледников само собой отпало. Но русские чиновники по-бюрократически продолжали блюсти этот закон, фактически утративший смысл.

Неизвестно, чем закончилось ходатайство рыбаков. Если даже царским правительством на этот раз и была сделана какая-то уступка, то в целом исправить существующее положение с ловом она не могла, а в таком тяжёлом положении рыбаки побережья оказывались не один раз.

В большинстве случаев, как мы уже видели, ходатайства рыболовов об неущемлении их прав перед царским правительством не увенчивались успехом. Лишь иногда оно шло на незначительные уступки, да и то преследуя определённую цель. Например, в связи с запретом лова красной рыбы этликами в Красноводском уезде, есаул Ливкин в 1903 году в заключении о положении дел в одном из бедствующих районов писал: «Запрет лова этликами-крючками в Красноводском уезде, включая и северную часть уезда, привёл к ухудшению положения рыбацкого населения, и последнее само стало ловить рыбу этликами (крючками) без билета… Такой безбилетный лов рыбы туркменами Красноводского уезда носит более политический характер, нежели экономический».

Но тем не менее этот протест против существующих законов был слепым, стихийным. Туркменский народ побережья тогда ещё не знал, что единственно правильным выходом из тяжёлого положения было объединение для мужественной и упорной борьбы с эксплуататорами.

Гасан-Кули — центр рыбных промыслов в прошлом

Аул Гасан-Кули и прилегающие к нему районы относились к Красноводскому уезду. Здесь в основном были сосредоточены все рыбные промыслы побережья.

Аул расположен в заливе того же названия носившем имя одного из самых ранних предков жителей, который в своё время был вожаком и одним из влиятельных людей на побережье. Берега близ аула низкие, песчаные, волнистого образования, покрытые редкими буграми.

В дневниках и журналах отчётов первых русских путешественников название аула встречается как «Хасан-Кули». Старожилы и местные туркмены, а также историки XIX века называют аул «Эсен-Гулы».

Аул Гасан-Кули возник гораздо раньше, чем соседние аулы Чикишляр или Челекен и даже Красноводск.

Возникновение самого аула, по словам старожилов, относится к концу XVIII и началу XIX веков. На юго-восточном побережье Каспия Гасан-Кули по количеству населения после персидской провинции туркмен Кумиш-Тёпе (Серебряный бугор) занимал второе место. Все деловые и торговые вопросы прибрежных туркмен решались в этих двух аулах. Население аула имело тесные родственные связи с жителями персидских городов Бендер-Шах, Гурген и Кумиш-Тёпе. Персидские купцы торговали в Гасан-Кули рисом, кишмишом, апельсинами, гранатами, лимонами и т. д. Рис, в частности, обменивался у туркмен на баранов, коз, коров и даже верблюдов и разные промышленные товары.

Характерной особенностью Гасан-Кулийских промыслов является то, что все жилые и промышленные постройки — на сваях. Это объясняется тем, что уровень в заливе, и без того мелководном, постоянно снижается. На сваях устроены плоты для приёмки и обработки рыбы. На сваях и жилые помещения для рабочих и служащих, амбары, конторы, а на новейших промыслах, кроме того, и электростанции. Приёмный плот обычно расположен на стороне открытого моря, к плоту с фасада и сбоку пристроены пристани для причала лодок. На плоту установлены на особых сваях промысловые чаны, опущенные дном несколько ниже уровня плота. За плотом все прочие службы.

Главнейшие промыслы расположены напротив аула Гасан-Кули на море до десяти и более километров от берега. Вторая группа промыслов в Гасан-Кули — Чагал-Бурунская лежит у входа в залив и третья — в самом заливе.

В восточной части аула, с юга на север, несёт свои бурные воды из Ирана река Атрек. Это — житница местного населения. Атрек был местом нереста частиковых рыб, особенно воблы. Когда начиналась путина, на Атреке и в её устьях можно было наблюдать массовое скопление серебристых рыб. В отдельные годы её было настолько много, что всё устье примерно на полтора метра глубиной буквально кишело рыбой, и арбы с большими колёсами или лодки-бударки еле-еле могли продвигаться по воде. Казалось, вся река, когда смотришь на неё с берега, заполнена серебром. Особенно это зрелище красиво в полдень, когда поднимается солнце.

Путина продолжалась обычно с конца февраля до начала апреля, затем рыба уходила в открытое море. Основным промыслом гасан-кулийцев была рыбная ловля, и в период путины население аула от мала до велика выходило на ловлю воблы. Рыбу черпали прямо ковшами, заполняя ею арбы и лодки.

Гасан-кулийцы очень искусно и в то же время очень просто заготавливают воблу впрок. Сначала её немного солят. Высушенная затем на солнце, она готова к употреблению. Приготовленная таким способом, рыба может сохраняться в течение всего года и на рынках пользовалась большим спросом.

Кроме воблы, в это время в устье реки в мелководье в массовом количестве заходит сазан, который местное население называет «кепир». Его ловят сетями с применением вил. Заготавливают его так же, как и воблу, и он в пище рыбаков играет немаловажную роль в течение всего года. Однако вот уже несколько десятков лет, как уровень воды в Атреке уменьшился, и рыбы здесь стало значительно меньше.

Гасан-кулийцы употребляют в пищу также так называемый кавурдак. Кавурдак это — изрезанная в лапшу свежая красная рыба. Пережаренную и залитую жиром, её плотно набивают в глиняный кувшин или просто в пузырь и завязывают. Кавурдак являлся одним из излюбленных кушаний всех прибрежных туркмен.

В осеннее и зимнее время, благодаря естественным удобствам, в заливе Гасан-Кули собиралось огромное количество водоплавающей дичи, Здесь можно было встретить уток, нырков, морских лисух, фламинго, лебедей и других представителей пернатых. Заливы Гасан-Кули и долины Атрека были для них очень удобным местом зимовки. Поэтому большая часть местного населения, кроме рыболовства, занималась охотой на дичь. Это было дополнительным подспорьем в их жизни.

Летом жители гасан-кулийцы разводили бахчи. Тут выращивались дыни, арбузы, кое-где джугара. Джугара любит песчаную почву и при поливе растёт как нельзя лучше. Однако, из-за отсутствия пресной воды, её сеяли мало.

В восьми километрах от аула Гасан-Кули находился другой крупный населённый пункт — Чикишляр.

Здесь, как и в Гасан-Кули, очень трудно было с питьевой водой, и жители обоих населённых пунктов пользовались водой для питья из известного колодца Махтум-Хаджи, расположенного примерно в семи-восьми километрах от аула. Вода в колодце была полусоленая. Ныне население обоих посёлков пользуется опреснённой водой из Каспийского моря.

Чикишляр находился в то время гораздо ближе к берегу и имел свою удобную пристань для приёма рыболовецких и пассажирских судов. Ныне же берега Каспия от его пристани далеко отошли и он своё былое значение порта потерял.

В Чикишляре ранее размещался царский пристав со своей службой. В его обязанности входило следить за тем, чтобы рыбаки соблюдали правила рыболовства.

Северо-западнее от аула — красивый залив Айдак, вытянутый с севера на юг. Здесь водилось очень много рыбы, а в зимнее время — водоплавающей птицы. Этот залив был излюбленным местом охоты жителей побережья Чикишляра и Гасан-Кули.

Но туркменам побережья жить спокойно и заниматься мирным трудом приходилось мало. Почти непрерывные нападения персидских и хивинских феодалов были причиной этому. В пятидесятых годах XVIII века отношения между иомудами, с одной стороны, и каджарским правительством, с другой, резко обострились, и туркменам доступ на рынки Персии был закрыт. Закрыты были для них и рынки Хивы. Туркмены не могли купить ни хлеба, ни других продуктов. Вызвав голод у иомудов и части соседних племён, хивинские и персидские феодалы надеялись сломить волю свободолюбивого народа, подчинить своему влиянию. Но туркменский народ побережья не хотел впасть под влияние Персии или Хивы, издавна угнетавших и постоянно разорявших их. Они считали, что целесообразнее заручиться поддержкой России, которая тогда на восточное побережье Каспия ещё своего влияния не распространяла. В этом туркмены видели одно из наиболее надёжных средств избавления от произвола соседних феодальных деспотий.

С этой целью 14 июля 1836 года старшина иомудского племени Кият-Хан пригласил Карелина, обследовавшего берега Каспия, на совет старейшин в Гасан-Кули от сорока тысяч кибиток прибрежных иомудов. На совете представителя русских властей, каким они считали Карелина, ждали с нетерпением. Для встречи русских на берегу собралось множество народа. Почтенный старец Кият-Хан, украшенный медалью на андреевской ленте, на богато убранном и статном жеребце, встречая Карелина, в знак уважения к представителю могучей русской державы, въехал сажен на двадцать в воду и приветствовал его по-русски, сняв шапку. Бывшие на берегу старшины сделали то же. Кадыр-Мамед, сын Кият-Хана, в знак дара подвёл Карелину прекрасного коня.

Другой целью приглашения Карелина на совет было — упрочить начатые промышленные и торговые связи с Россией. Кият-Хан выступил перед Карелиным с большой речью. Он подробно обрисовал положение туркмен побережья, терзаемых сильными соседями. Кият-Хан просил его передать русскому царю просьбу народа о желании присоединиться к России. Старшина иомудского племени просил русскую державу стать защитницей малочисленного народа побережья от притязаний Персии и Хивы на их независимость и развить с их краем торговые связи.

Туркмены жаловались Карелину на купца-рыбопромышленника из персиян Мир Абуталиб Мир Багирова, захватившего к тому времени почти все воды юго-восточного Каспия и чинившего там полный произвол. Кстати, Баги-ров не столько пользовался богатствами вод во всём их обширном объёме, сколько старался не допустить в них русских подданных — своих конкурентов.

«Туркмены, — писал затем Карелин в своём докладе на имя русского царя, — ждут покровительства России, испрашивая единственно постоянной торговли как средства выйти из-под неизбежного влияния Хивы и Персии».

После Кият-Хана с речью выступил духовный глава иомудов Мамед-Таган. Он заявил, что «одна Россия покровительством своим может спасти народ, а себе добрых слуг и воинов приобрести».

Собрание закончилось вручением Карелину прошения на имя русского правительства от сташестидесятитысячного населения побережья о принятии его в подданство Русской державы. В этих событиях принимали участие и женщины-туркменки.

Русский царь сначала не решался на этот шаг. Но позже, увидев, что присоединение туркмен даст России определённую пользу, в частности даст возможность ей быть безраздельным хозяином в водах Каспия, где водились ценные породы рыб, и на острове четырёх богатств Челекене, где нефть изливалась прямо на поверхность земли, он согласился взять туркмен под своё «высокое покровительство». К 1874 году население почти всего восточного побережья Каспийского моря и долины Атрека добровольно изъявило желание войти в состав России.

Спустя две недели, 26 июля, на маленьком острове Даг-Ада, состоящем из трёх скал, ни чем не примечательном внешне, Кият-Хан с приближёнными Булат-Ханом и Даули-Ханом и старшинами туркмен поколения огурджали снова встретили экспедицию Карелина. Они представили ему тамгу, то есть торжественное подтверждение контракта, по которому туркмены добровольно уступали астраханскому купцу Александру Герасимову в вечное владение остров Огурчинский. Его окрестные воды были очень богаты красной рыбой, особенно белугой, а сам остров представлял удобное место для стоянки судов и для устройства складов. Туркмены дарили этот остров русскому купцу-рыбопромышленнику Александру Герасимову якобы в «вознаграждение потерь, понесённых им по рыболовству в водах, отданных ему на откуп». Условия контракта были настолько ничтожными, что это признавали даже сами русские чиновники. Вот его текст:

«Мы, нижеподписавшиеся туркмены иомудского племени, иомудского рода, поколения огурджали, владельцы острова Айдака, известного у русских под названием Огурчинского, заключили сие условие с астраханским купцом Александром Матвеевичем Герасимовым в том, что во уважение убытков, понесённых им при заведении рыболовства в водах, собственно нам принадлежащих, отдали мы означенный Огурчинский остров ему, Герасимову, и его потомству в вечные владения на следующих условиях:

первое: волен он, Герасимов, строить на нём всякие, по его усмотрению здания, также делать новые и чинить старые суда, разводить сады, огороды, засевать, чем угодно, поля, держать разного рода скот и, словом, распоряжаться полным хозяином, как он заблагорассудит;

второе: во всякое время года может в окрестных водах производить свободное рыболовство, на какой случай волен устраивать ватаги и допускать к тому и других по его собственному исключительному произволу;

третье: может принять, какие угодно ему, меры к обезопасению себя от нечаянного нападения недоброжелательных людей, а чтобы быть ему покойным от нападения наших однородцев, то обязуемся давать ему из среды своей одного аманата, за что должен он платить по шестьдесят рублей в год и, сверх того, четырём старшинам по двадцать пять рублей ежегодно, всего же сто рублей;

четвёртое: обязывается он за себя и за других русских, которых допустит на остров, чтобы не трогать аулия и святых могил;

пятое: выговариваем себе право пасти по-прежнему часть собственно принадлежащего нам скота на острове, но не более пятисот голов, а также разводить бахчи арбузов и дынь, к которым он, Герасимов, ни под каким предлогом не должен касаться и за всякую убитую скотину или потравленную бахчу должен нам заплатить вдвое немедленно;

шестое: не возбраняется нам на косах и тюленьих отмелях, близ северной части острова, ловить и бить тюленей, с тем, чтобы шкуры брать нам, а жир отдавать ему;

седьмое: если захотим ловить рыбу в окрестностях острова, то Герасимов в том нам не препятствует, и мы в сём случае обязываемся поступать по силе контракта, особенно заключённого им на воды между Чёрной речкой и Гасан-Кулийским заливом, то есть с десяти пойманных рыб брать нам одну, а остальных с икрой и клеем отдавать ему, Герасимову, получая от него по три реала за десяток;

восьмое: за всякие забираемые нами у Герасимова товары, также как и за рыболовные припасы, обязываемся мы исправно платить или наличными деньгами, или рыбою по вышеозначенному уговору, или другими нашими произведениями».

Богатейшие рыбой воды Гасан-Кулийского залива давно привлекали русского купца из Астрахани, и вот происки его закончились успешно.

Старшины заверили Карелина, что и впредь свои воды ни под каким предлогом не будут отдавать никому, кроме русских, с целью показать неприязнь к Персии и убедить русское правительство в благожелательном отношении к русским.

Благодаря расположению в заливе, удобном для стоянок судов, и благодаря обилию рыбы в его водах, Гасан-Кули быстро рос. Уже в начале XIX века он считался большим селением. Здесь насчитывалось до шести-семи тысяч жителей. Было много двух-и одноэтажных домов, большинство которых принадлежало пришлым рыбопромышленникам. По улову и поставке рыбы на юго-восточном побережье Каспия Гасан-Кули занимал ведущее место и постоянно привлекал к себе внимание рыбопромышленников. В 1883 году здесь было семь ватаг, которые имели девяносто четыре лодки. Все рыболовные снасти гасан-кулийцы покупали в Астрахани. Лодки строили на месте сами, из астраханского леса. Они были искусными мастерами этого дела. Впоследствии лучшими мастерами по строительству больших и малых рыболовных парусных лодок и больших грузовых судов на всём восточном побережье были выходцы из Гасан-Кули. Обучаться ремеслу строить лодки сюда приезжали из многих аулов побережья, с Челекена, из Красноводска и из других мест.

Русские предприниматели, как и ранее персидские, очень скоро вытеснили местных промышленников и фактически стали безраздельными хозяевами в водах Каспия. За короткий срок здесь сосредоточилось сорок рыбопромышленных учреждений, что не замедлило отразиться на положении местных рыбаков. Многим из них пришлось идти в наймы к рыбопромышленникам, продавать свой труд за кусок хлеба.

Ватажники снабжали рыбаков в счёт предполагаемого улова снастями и денежным задатком — сначала от ста до ста пятидесяти рублей, а затем от четырёхсот до пятисот рублей. Кроме того, они давали рыболовам снасти. Большими задатками под улов будущей рыбы ватажники пытались заинтересовать туркменских рыбаков и удержать их в своих руках. По окончании лова хозяева лодок, получившие задатки, оставались большей частью в долгу у ватажников и редкому рыболову удавалось наловить и доставить рыбы под расчёт задатка. Такое положение объяснялось постоянно усиливающейся эксплуатацией ватажниками рыболовов. Это подтверждают и сами царские чиновники. В отчётном обзоре по записям оборота за 1889–1893 годы сообщается, что если в 1889 году ватажники платили рыболовам за пуд рыбы один рубль тридцать копеек, то в следующем, 1890 году, — только один рубль пять копеек или один рубль 20 копеек. Кроме того, ватажники принимали от ловцов рыбу в общем весе — вязигу и клей, а продавали их отдельно, также по завышенным ценам. Жители побережья выражали протест против такой беззазорной эксплуатации, но их протесты результатов не имели.

Персидские власти в свою очередь не оставляли надежд завладеть этим районом и шли на всякие провокации, чтобы столкнуть туркмен с русскими. Они нападали на караваны других купцов, грабили их. Однажды правитель Мазандерана Эрдашир Мирза ложно донёс царскому правительству о том, что жители Гасан-Кули якобы причастны к задержанию русского купца Герасимова, который длительное время не производил расчётов с местным населением за рыбные товары.

Не изучив истинного положения дела, русское правительство для расправы с жителями аула за содеянное послало бриг «Аракс», вооружённый пушками и снабжённый ста военными матросами во главе с восьмью офицерами. Прибывшие суда, рано утром, окружив аул, начали истреблять лодки и киржимы рыбаков. Несмотря на просьбы и мольбы местных старшин, они продолжали разгром аула: ломали и жгли принадлежащие им лодки, объявив, что эти действия есть «высочайшее повеление».

Морской офицер капитан Путятин, посланный с карательным бригом, перед жителями аула поставил ультиматум: либо они подпишут клятвенное обещание «не делать русским купцам насилий», либо он начнёт огонь по их кибиткам и по ним самим. Безоружные поселяне, покорённые и униженные, дали «клятвенное обещание на верность России».

Вот его текст:

«Клятвенное обязательство туркмен-иомудов на верность России 18 июня 1842 г.

Мы, все старшины джафарбайского племени, по морю плавающего, признаёмся, что российские военные суда всегда имеют силу и возможность подвергать нас наказанию и что мы совершенно убедились в том, что сопротивляться им никак не можем, а потому во исполнение воли Великого государя и императора Российского под присягой обещаем и обязуемся: во-первых, отныне и навсегда не только не делать российским купцам и подданным, плавающим по морю, никаких насилий и притеснений, но, напротив, по возможности, оказывать им всякое уважение и приязнь;…Если впредь кто-нибудь из нас, вопреки сей высочайшей воле, учинит какой-либо предосудительный поступок, то российские суда имеют полное право истреблять все наши лодки и киржимы и нас самих подвергать наказанию, какое им заблагорассудится.

В присутствии господина капитана 1-го ранга Путятина в Астрабадском заливе шесть старшин: Кадыр Магомед-хан, Хан-Гельды, Аман-Назар, Ак-Магомед-Чоган, Ак-Магомед-Онбеги, Калыдж-Нияз-Онбеги приложили свои печати; другие шесть старшин по неимению печатей подписали следующие имена: Аннагурт, Кара-Мухамед, Тумач, Таган-Канджик Назар-Мерген, Баб-хан Сердар и Баба-Кули. Главный кази Таган-казы скрепил своей печатью».

Так судьба беззащитных людей целого селения была решена по усмотрению одного деспотичного человека, конечно, не без ведома властей. Безусловно, капитан Путятин, как представитель власти, не будь столь жестоким, мог бы возникшее недоразумение уладить более гуманным способом. Он знал, что без лодок и киржимов рыбаки не могут добывать кусок хлеба для своих семей и лишить средств существования всех, не разбираясь в том, кто прав, кто виноват, было крайним проявлением произвола.

Жители побережья долго не могли забыть об этом страшном случае. Они поняли, что русский царь — не защитник народа. Но в тот период политическое сознание народа не было на достаточном уровне, чтобы вести не стихийную, а организованную борьбу с угнетателями.

С развитием рыбных промыслов началось расслоение местных рыбаков: одни превращались в наёмную рабочую силу — их было большинство, другие — во владельцев промыслов — их были единицы. Последние заключали договоры с крупными русскими и другими рыбопромышленниками на поставку рыбы, извлекая из этого определённую прибыль. Одним из местных владельцев рыбного промысла в Гасан-Кули был коренной житель аула Хаджи Мамед Анна Нурыев. Его промысел был вполне оборудованным для производства промышленных операций и имел сто тридцать два наёмных рабочих. В 1916 году Нурыевым было принято и приготовлено красной рыбы одна тысяча двести семьдесят пудов, частиковой: воблы — один миллион сорок тысяч рыб, сазана — шестьдесят тысяч рыб и сельди — шестьдесят тысяч рыб. Кроме Анна Нурыева, из туркмен промышленникам поставляли рыбу Якши Мамедов, Черкез Аман Клыч оглы, Айваз Багдад оглы и другие.

Царское правительство и чиновники на местах, прекрасно зная, что море является единственным источником существования для местного населения, разрешали рыбопромышленникам арендовать участки, принадлежащие местному населению. Рыбопромышленники постоянно расширяли границы своих хозяйств, арендуя новые морские участки и даже отдельные заливы.

И жители побережья искали защиты, обращались к царским чиновникам с просьбой не отдавать в личное пользование пришельцам заливы и участки, которыми они кормились. Не один раз они просили оградить их, например, от произвола и бесчеловечности морского смотрителя рыбных промыслов района аула Гасан-Кули Максимовича, но почти все их жалобы подшивались в архиве неудовлетворёнными.

В одном из прошений жители аула пишут о том, что смотритель вод Максимович разрешал купцам строить в заливе множество пристаней, которые отпугивали рыбу: «Деды и отцы наши жили в Гасан-Кули, и мы по их примеру живём на родине своих предков. Мы не скотоводы, не земледельцы и даже не имеем проточной питьевой воды, и наше исключительное занятие — рыболовство» — пишут они. Около аула в то время имелся один небольшой залив, называемый по-туркменски «Турлиб-Чагил» шириною в полкилометра и глубиною около метра. В заливе на протяжении всего пяти-шести месяцев в году водилась мелкая рыба кепер-чапак. Эта рыбёшка была источником существования местного населения. Но вот этот залив приглянулся купцу Абрамову, и он, с согласия смотрителя рыбных промыслов Максимовича, стал пристраивать на нём пристань. «При устройстве пристани, — пишут рыбаки, — не будет притока воды, а, следовательно, в него и рыба не пойдёт, и целый большой аул лишится средств к существованию. Если, Ваше превосходительство, в защиту нашу не примете мер для спасения нас от гибели, то каким способом нам приискать заработок на пропитание своих семей, своих жён и детей», — заключают таким вопросом отчаявшиеся жители своё прошение.

Подобный же произвол был учинён и в Чикишлярском приставстве. Не считаясь с интересами местных рыбаков, в устье реки Гурген и с внутренней стороны мыса Чыгыл-Бурун, в самом узком месте пролива была построена двадцать одна ватага и ставились десятки тысяч сетей. Постройки эти, шум, производимый на них, и беспрерывное движение рыболовецких лодок распугивали рыбу. В результате до двух с половиной тысяч рыбаков аула были поставлены под угрозу остаться без средств существования.

В письме от 1 апреля 1906 года жители Чикишлярского приставства просят департамент земледелия навести порядок в водах их района, дабы они не лишились куска хлеба. Чем кончилась жалоба жителей аула, неизвестно. По словам старожилов, на сей раз департамент земледелия их просьбу частично удовлетворил. Большинство же других случаев подобного произвола оставалось безнаказанным.

Усугублялось тяжкое положение местных рыбаков и тем, что сами царские власти часто отдавали распоряжения, которые тоже ущемляли их права и интересы.

Близ Гасан-Кули расположено небольшое озеро с солёной водой. Чтобы в озере водилась рыба, жители постоянно в него пускали воду из речки Атрек. В начале 90-х годов русским правительством жителям Гасан-Кули пускать в него воду из Атрека было запрещено. В результате в озере, не освежаемом пресной водой, количество рыбы стало уменьшаться. Население, жившее исключительно уловом из этого озера и не имея его из года в год, в конце концов до того обеднело, что не было в состоянии не только платить казённые подати, но и не могло содержать свои семьи. Если бы правительство пожелало облегчить положение рыбаков, оно бы им разрешило два раза в год опреснять озеро. Это рыболовству в целом большого ущерба не нанесло бы.

Во второй половине XIX и особенно в начале XX века в Гасан-Кули некоторые из местных жителей начали заниматься строительством парусных лодок грузоподъёмностью тысяча и более пудов груза. Не вынося притеснений со стороны крупных рыбопромышленников и мелких местных подрядчиков и потеряв надежду на улучшение условий, некоторые рыбаки стали заниматься доставкой грузов на своих лодках, в первую очередь челекенской соли, для рыбопромышленников в иранские порты, Красноводск, Баку и Астрахань. Таким образом, потомственные рыбаки были вынуждены расстаться с профессией рыболова и идти в наймы к судовладельцам, отрываясь на многие месяцы от семьи.

В конце концов народ окончательно устал от постоянных притеснений властей и в нём постепенно стало появляться чувство протеста против существующих порядков. Слухи о стачках и забастовках рабочих в Астрахани, Баку, Красноводске, Челекене после событий 1905 года в России дошли и до жителей аула Гасан-Кули. Многие моряки и рыбаки были свидетелями революционных событий в этих городах и, приехав к себе домой, стали распространять идею освобождения от эксплуатации. Например, когда царское правительство мобилизовало туркмен на тыловые работы, одними из первых против этого восстали жители аулов Кукрчек и Курбангез Гасан-Кулийского приставства.

Восстание рыбаков было результатом проникновения в эти края большевистских идей.

Царское правительство поспешило принять экстренные меры. В 1916 году оно направило в Гургенский район карательные отряды генерала Мадридова, которые напали на безвинных жителей побережья — иомудов и геокленов. Они истребили тысячи людей, угнали сто тысяч баранов, около пяти тысяч верблюдов, двенадцать тысяч крупного рогатого скота. Жители Гасан-Кули и Чикишляра активно участвовали в сражениях против царских карательных отрядов.

Великая Октябрьская социалистическая революция принесла всем народам Российской империи освобождение от эксплуататоров. За годы Советской власти Гасан-Кули стал самостоятельным районом и административным центром. Здесь сейчас насчитывается около четырнадцати тысяч жителей.

Ныне рыбопромысловая жизнь в основном концентрируется в Гасан-Кули. В районе имеются рыболовецкие колхозы имени Верховного Совета ТССР и имени Третьей пятилетки. Оба рыболовецких колхоза имеют современные моторные суда — сейнеры и оборудованные плавучие суда для приёмки рыбы с холодильным устройством, колхозники-рыболовы живут зажиточной жизнью. Организованы здесь животноводческие колхозы, ковровые артели и другие хозяйства. К услугам жителей и их детей имеется широкая сеть школ, больниц, библиотек и детских учреждений. В клубах демонстрируются кинофильмы, в магазинах всегда имеются в достаточном количестве продовольственные и промышленные товары.

В заливах Гасан-Кули создан новый государственный заповедник водоплавающей птицы. В заповеднике зимует более двадцати видов птиц популяций, гнездящихся в основном в Казахстане и Западной Сибири от Урала до Енисея и к северу до Ледовитого океана. Наиболее многочисленны здесь кряква, чирок-свистунок, свиязь, красноголовый нырок, хохлатая чернеть. Из редких видов птиц здесь зимуют лебедь-кликун, фламинго.

В 1967 году в Гасан-Кулийском заповеднике зимовало десять-двадцать процентов водоплавающей птицы от общего количества на восточно-каспийских зимовках. Гасан-Кулийский заповедник — самая крупная зимовка речных уток на всём Восточном Каспии и самая южная в пределах Советского Союза. Здесь ведётся большая научная работа — изучаются зимовки водоплавающей птицы, совершенствуются старые и разрабатываются новые методы учёта, изучаются ресурсы водоплавающей птицы.

Недалеко от Гасан-Кули найдена нефть, и сейчас здесь возник новый населённый пункт туркменских нефтяников Окарем. Окарем соединён с Небит-Дагом асфальтированной автодорогой, протяжённостью двести девяносто два километра. Эта дорога облегчила связь между районами. Сам Окарем стоит на берегу Каспийского моря и имеет прекрасную пристань для доставки грузов и вывозки нефти.

Так в прошлом беззащитные люди, не имевшие уверенности в том, что завтра они смогут добыть кусок хлеба для своих семей, сейчас живут счастливой и зажиточной жизнью, умножая наши общие успехи в строительстве светлого будущего — коммунизма. Это и есть великое завоевание Советской власти, это и есть огромные преимущества нового социалистического общественного строя перед капиталистическим.

Рыболовство на Челекене

В водах Каспия, омывающих Челекен, в изобилии водилась рыба, которая была промыслом значительной части населения полуострова. Центром рыбных промыслов на острове был аул Кара-Гель. Название ему дано от одноимённого озера, у которого он располагался. Озеро было очень глубоким и выглядело не синим, каким было море, а чёрным. Кара-Гель в переводе — Чёрное озеро.

Пока постепенно не обмельчало, озеро Кара-Гель не одно столетие служило удобным местом стоянок для судов. Карагельцы славились как отличные моряки. Заветной целью каждого жителя аула было иметь собственное судно, которое, кстати, либо строилось тут же, на месте, либо покупалось в Гасан-Кули. Владельцы суден занимались перевозкой соли, нефти, запасы которых на острове были богатейшими, в порты Ирана, в Баку, Астрахань.

Большинство же населения, не имевшее суден, нанималось к судовладельцам в команду, если не желало заниматься промыслами нефти, соли и других полезных ископаемых, известных далеко за пределами Челекена.

Заметным подспорьем в жизни кара-гельцев и всех жителей Челекена было рыболовство. Спокойные юго-восточные бухты у острова благоприятствовали этому. Более того, в конце XIX века известная часть жителей занималась на своих лодках исключительно рыболовством. Здесь ловилась белуга, осётр, севрюга, частиковая рыба. Поэтому все, кто умел управлять кулазами, в период путины занимались рыбным ловом.

Наиболее известными рыбаками на Челекене были Эвелек Аман Хаджи-оглы, Анжик-Гыр, Эсен оглы и другие. Они занимались исключительно ловом и продажей свежей рыбы для жителей аула.

У карагельцев был хороший обычай. Выезжавшие на охоту, всегда делились своей добычей с односельчанами, занимавшимися рыболовством, а те, в свою очередь, делились с ними уловом рыбы. Существовал у челекенцев и другой, очень гуманный обычай: в тяжёлые полуголодные годы, каким бы ни был плохим улов, он распределялся среди жителей поровну, а беременным и кормящим женщинам порция выделялась вдвое больше.

Несмотря на благоприятные условия жизни на острове, челекенцам жилось не легче, чем их сородичам других мест побережья.

Во второй половине XIX века сюда проникли русские промышленники. Они прибрали к своим рукам все промыслы — и нефтяные, и промыслы соли, и рыбные. Начались притеснения местных жителей. На рыбаков накладывались различные запреты и делались ограничения в ловле рыбы. В 1905 году местным рыбакам было запрещено заниматься рыболовством теми снастями, которыми они ранее пользовались, была повышена стоимость билетов на право ловли и т. д. Эти распоряжения и законы русских властей давили на челекенцев, вынуждали их бросать занятие рыболовством, в прошении на имя Туркестанского генерал-губернатора 12 июля 1912 года жители Челекена, Айдака, и Дар-джи просят его отменить постановление 3457 о запрещении ловить рыбу с 15 июня по 1 августа — самый рыболовный сезон. Постановление отменено не_; было.

Прогремела очистительная гроза Великой Октябрьской социалистической революции. Дошла она и до Челекена. Только тогда рыбаки вздохнули с облегчением. Все частные промыслы были национализированы, организованы рыболовецкие артели, выросшие впоследствии в колхозы.

В 1931 году на Челекене был организован рыболовецкий колхоз «Большевик», в который вошли в основном беднейшие слои трудящихся аула. Этот колхоз многие годы был одним из лучших в Красноводском районе. Колхозники-рыболовы получали богатые уловы.

Но Каспийское море постепенно мельчало, всё дальше и дальше отходило от посёлков, и заниматься рыбным промыслом челекенцам стало несподручно. С другой стороны, бурноразвивающаяся нефтяная и химическая промышленность на Челекене стала остро нуждаться в рабочей силе, и большинство жителей прибрежных аулов начало перекочёвывать ближе к нефтяным и химическим предприятиям. Здесь они приобрели промышленные профессии, которые дали им обеспеченную жизнь.

Оставшееся небольшое число рыбаков было передано в другие рыболовецкие колхозы района.

Ныне Челекен превратился в крупный промышленный район, и на нём вырос прекрасный город туркменских нефтяников и химиков — Челекен.

Рыбные промыслы в Кизыл-Су

Кизыл-Су, что в переводе на русский язык означает «красная вода», расположен в южной оконечности Красноводской косы в Красноводском уезде. Окаймлённая косами с севера на юг и, таким образом, защищённая от ветров и штормов, эта бухта является очень удобным местом для стоянки судов круглый год. Посёлок Кизыл-Су расположен в самой бухте. В своё время, благодаря её удобств, здесь высадилась экспедиция князя Бековича-Черкасского, где им была построена военная крепость, разрушенная впоследствии наводнением. Кизыл-Су был крупным рыболовным пунктом на всём восточном побережье Каспийского моря и по добыче рыбы занимал второе место после Гасан-Кули. Для занятия этим промыслом в Кизыл-Су естественно-природные условия были значительно благоприятнее, нежели в других, и потому здесь сосредоточены наилучшие промыслы. Объектом промысла в этом районе являлись белуга, осётр, севрюга, изредка шип — из красной рыбы; из частиковой — морской судак, сельдь, иногда лосось. Летом и осенью в бухте ловились в небольшом количестве вобла, рыбец и лещ.

Жизнь и быт рыбаков Кизыл-Су ничем не отличалась от жизни остальных жителей северо-восточного побережья Каспия.

Находившиеся в Кизыл-Су ватаги крупных рыбопромышленников Морозова, Дильдарова, Погосова извлекали огромные доходы от эксплуатации дешёвого труда рыбацкого населения. И рыбаки Кизыл-Су так же, как и их братья-туркмены других местностей писали прошения в уездные, областные канцелярии об улучшении условий труда и жизни. Но царское правительство ничем не помогало народу.

Лишь после прихода Советской власти рыбаки Кизыл-Су вздохнули легче. В тридцатые годы здесь были развёрнуты большие работы по строительству новых и расширению существующих рыбопромысловых объектов. Ныне в Кизыл-Су имеются: ремонтная техническая станция, где производится ремонт рыболовных судов, рыболовецкий колхоз «Каспий», рыбоприёмный пункт Красноводского рыбокомбината и другие рыбопромысловые объекты.

В посёлке в настоящее время живёт более двух тысяч рыбаков. Для них и их детей имеется школа, больницы, детские учреждения. С открытием судоходного канала Красноводск — Баку Кизыл-Су оказался отрезанным от суши и сейчас обслуживается только морским путём. Но это не значит, что жители изолированы от жизни на большой земле. Из города Красноводска в Кизыл-Су ходит морское пассажирское судно «Алмаз». Оно ежедневно доставляет туда пассажиров, свежие газеты, журналы, кинофильмы. Кроме этого, между Кизыл-Су и Красноводском курсируют рыболовецкие сейнеры. Они возят из посёлка рыбные продукты на Красноводский рыбкомбинат для переработки.

В Кизыл-Су немало людей, снискавших всеобщее уважение народа. В колхозе «Каспий» трудится известный ветеран рыбной промышленности Туркмении — один из уча-стников таймунного перехода Красноводск — Москва Ораз Таганов. Этот отважный рыбак более тридцати пяти лет ловит рыбу. Ныне он — капитан рыболовецкого сейнера «Кизыл-Су». Из года в год успешно справляется с государственным заданием.

Как жилось рыбакам Мангышлакского уезда до Октября

Мангышлакский уезд, располагавшийся на полуострове того же названия, был рыболовным центром северной части восточного побережья Каспия. В него входили прибрежные селения Тюб-Кара-ганской бухты и станица Николаевская, к югу от Тюб-Караганского залива — Урлюк, Аралды, Кизыл-Узен, Александр-Бай, Киндерли, Бек-Даш и другие. К северу от Тюб-Караганского залива — Сары-Таш, острова Малый Долгий, Большой Долгий, Орлов и другие.

Для рельефа Мангышлакского полуострова характерны пространные плато, впадины, чинки и участки барханных песков. В водах близ Мангышлака водятся все породы рыб, которые обитают в Каспийском море.

На побережье Каспия, южнее города Форт-Шевченко, проходит чинк. Между чинком и морем тянется неширокая прибрежная полоса, часто песчаная. Вода здесь чистая и прозрачная. На мелководье несчётными косяками жирует кефаль, сельдь. Поэтому в Мангышлакском уезде рыболовство было основным занятием его жителей.

Когда здесь начался рыбный промысел, неизвестно. Однако вполне вероятно, что он возник одновременно с развитием рыболовства в Астрахани, так как на островах, находящихся близ Мангышлакского полуострова, уже в начале XVIII века имелись поселения астраханских рыбопромышленников. Проникновение последних в Мангышлак было толчком к созданию там рыбных промыслов туркменами, киргизами и поселенцами из других губерний.

Задолго до русского влияния на эти края лов рыбы здесь вёлся самостоятельно каждым рыбаком. В конце XVIII и начале XIX веков сюда проникли русские рыбопромышленники. Они втянули рыбаков в ватаги. Ватажники снабжали их снастями и другими орудиями рыбного лова, давали задаток под ожидаемый улов, а последние за это должны были весь улов сдавать на ватаги по ценам более дешёвым, нежели существовали на рынках. На первых порах туркмен-рыболовов это устраивало, потому что не нужно было беспокоиться о рынке сбыта.

До проникновения на Мангышлак русских рыбопромышленников весь улов продавался скупщикам, приезжавшим на определённые места торга. Такими местами были Тюб-Караганская бухта и станица Николаевская. К югу от Тюб-Караганского залива — Урлек, Аралды, Кизыл-Узен, Аленсандр-Бай, Кызык, Киндерли, Суя, Бек-Даш, к северу от Тюб-Караганского залива — Тюб-Караганский мыс, остров Кулалы, Караган, Джигалтан, Сарыташ и многие другие. В крупные торговые пункты, например в Астрахань, возможности доставлять рыбные товары у них не было. Они не имели для этого соответствующих судов.

Другим дополнительным видом промысла была охота на птиц.

Горы Кара-Тау, тянущиеся вдоль плато с юга на северо-восток, и Каспийское море оказывают заметное влияние и на климат, и на развитие животного мира Мангышлака. Здесь малоснежная зима, и потому фауна очень богата различными породами птиц. Севернее города Форт-Шевченко в мелководном Мангышлакском заливе в период зимовки можно было наблюдать огромные стаи белых фламинго. Вдоль кромки воды постоянно снуют юркие кулики. Ранее здесь водилось множество уток, гусей, лебедей. Кстати, лебединый промысел организовывался довольно просто. Завидя издали стаю плавающих лебедей, охотники садились в очень лёгкие будары и, построясь в ряд или дугой, старались постепенно загнать их в какое-нибудь известное им глухое место, не имеющее протока. Затем одна партия охотников, оставаясь на лодках, заграждала птицам обратный путь, а другая, выскочив, нападала на них. Однако, загнанные в тупик, смышленные лебеди не всегда ловились этим средством: завидя охотников, они рассыпались врозь и старались уплыть от преследователей в открытое море.

Зимой мангышлакцы занимались и тюленьим промыслом. Этот промысел тоже сравнительно прост, хотя и требовал определённой сноровки и знания поведения животного. Животных били из ружей, когда они плавали на льдинах, весной — баграми на островах, когда они выходят вылёживаться. Ныне лебеди здесь встречаются редко. Бороздящие во всех направлениях моторные рыболовные и транспортные суда отпугивают их, и они теперь улетают в более глухие уголки. Однако на побережье сохранились места, где лебеди собираются на линьку. Основной же профессией мангышлакцев было рыболовство.

Но заниматься мирным трудом и торговлей с соседями свободолюбивым жителям этого побережья, как и их южным сородичам, не давали персидский шах и хивинский хан.

Сделавшие туркмен объектом своих набегов, — они не теряли надежды поработить их.

Чтобы избежать влияния Персии и Хивы, измученные преследованиями туркмены Мангышлакского побережья тоже решили прибегнуть к покровительству сильной державы — России, начавшей устанавливать в то время торговые связи с ними. В великой державе они видели надёжную экономическую опору, а в русском царе — своего покровителя. Но дать им положительный ответ на их неоднократные обращения о принятии их в русское подданство, царское правительство не решалось. Русский царь не видел в этом выгоды.

Не выдержав претеснений местной феодально-родовой знати, в 1813 году коренные жители Мангышлака туркмены-абдалы самовольно переселились в Астраханскую губернию. В 1814 году из Мангышлака в Астраханскую губернию откочёвывает другая группа туркмен, предводительствуемая старшиной Балты-Ниязом. Особенно велико было стремление перейти в подданство России среди туркменской бедноты, на которую ложилась вся тяжесть гнёта феодальных властителей.

В 1812 году в Астрахань прибыли представители крупного туркменского племени — човдуров с заявлением от двух тысяч трёхсот семей о желании принять русское подданство и переселиться в Россию. В 1813 году в Астрахань прибыла другая делегация туркмен с просьбой присоединить их к России. Особенно стремились принять подданство России неимущие слои населения. «Означенные депутаты, — говорится об этой делегации, — есть беднейшее состояние и не имеет никаких средств снискать себе пропитания».

Наконец в мае 1813 года русское правительство приказало командующему Каспийской флотилией подготовить суда для перевозки човдуров на русский берег Каспия. Пока шли эти приготовления, «означенные депутаты, — как доложил генерал Ртищев в Петербург в начале 1813 года, когда он возвратился в Астрахань, — ему объявили, что не только все туркмены того рода к переселению готовы, а что присоединились к ним ещё три тысячи шестьсот семей родов: кохдавлиева, игдырова и иогфриева, так что всех составилось пять тысяч девятьсот семей». Не имея возможности перевезти такое количество людей сразу, власти приказали Ртищеву переправить на военных судах сначала две тысячи триста семей из рода човдура; остальные три тысячи шестьсот семей из других родов предполагалось переправить позже. Оставшаяся часть човдуров в 1814 году тоже обратилась к астраханскому генерал-губернатору с просьбой переселить их в пределы русского государства.

После принятия русского подданства прибрежные туркмены Мангышлака хотя и избавились от нашествия поработителей, но жили по-прежнему в постоянной нужде.

С начала 80-х годов прошлого столетия в Мангышлакский уезд проникли астраханские рыбопромышленники. Сложившаяся на Мангышлаке, как и в других районах побережья Каспия, система взаимоотношений между рыбопромышленниками и рыбаками превратилась в открытую форму жестокой эксплуатации. По всему восточному побережью Мангышлака от Форт-Александровска до Киндерли рыбопромышленники, имея возможность нанимать рабочих со стороны и располагая соответствующими орудиями лова и судами, производили массовый лов сельди неводами. При этом они не учитывали того, что неводы разбивают сельдь косяками, и она уходит в глубь моря. Этим самым они лишали добычи бедных рыбаков, которые могли ловить сельдь только ставными сетями близ побережья.

Очень плохим был улов, например, и в 1888 году. Это сильно отразилось на материальном положении жителей станицы Николаевской, для которых рыбный промысел был единственным источником существования. Понеся большие потери во время урагана весной того года, они впали в долги, а плохой улов в 1889 году их положение ещё более ухудшил. В их порт изредка заходили купеческие суда с продовольствием и другими товарами, но покупать даже необходимое население не могло: было не на что. В 1901 году на участке Киндер ли весь берег был загромождён шалашами с чанами для соления сельди — здесь занимались ловлей неводами двадцать пять промышленников.

В 1901 году не имели совсем улова сельди по той же причине поселяне местечка Урулю-Николаевка. В их водах тоже были расставлены неводы промышленников. Жители протестовали против такого произвола, просили местные власти навести порядок в этом жизненно важном для них деле. «Лов сельдей неводами, — писали начальнику Мангышлакского уезда в своём прошении от 17 августа 1901 года жители Форт-Александровска и Киндерли, — приносит пользу только людям богатым, а мы, поселяне, народ бедный и неводами ловить не можем».

С другой стороны их притесняли жёсткие правила и условия, которые царское правительство выработало якобы с целью упорядочения лова рыбы. По этим условиям, начиная с 1874 года, каждый ловец обязан был брать билет на право лова рыбы в течение всего года. Стоимость билета зависела от класса лодки. Если лодка служила для прибрежного лова, то билет стоил пять — десять рублей. Если рыбацкая лодка могла выходить в открытое море под парусом, то рыболов должен иметь билет стоимостью двадцать пять рублей. Но и это не было пределом. Под тем или иным предлогом билет постоянно дорожал. В 1902 году его стоимость дошла до пятидесяти двух рублей пятидесяти копеек, что, несомненно, для населения было новым тяжёлым бременем. Кроме сборов на право лова, рыбаки платили другие налоги, и потому даже в лучшие годы, когда улов был более или менее хорошим, они еле сводили концы с концами.

Лов рыбы каждого вида разрешался только в определённые сроки; запрещалась ловля наживными снастями в местах, даже если иной способ лова применить было нельзя.

С 1 января 1901 года был запрещён бой тюленей (с 15 декабря по 15 февраля — лучшее время для этого вида промысла). Ранее до введения этого запрета промысловики на тюленей старались добраться до отдалённых мест, где залегал тюлень, в первых числах января, потому что промысловая путина начиналась в феврале и в начале марта. Установленный же запретный период тюленьего убоя отнимал у промысловиков целый месяц, ограничивая время боя всего двумя неделями.

С 1902 года было запрещено пользование двадцатипятиверстным участком, принадлежавшим по льготе селению Николаевскому, а ведь бесплатный лов на этом участке был единственным источником существования местных рыбаков.

Запрет лова на двадцатипятиверстном участке влёк за собой и запрет лова красной рыбы с 15 июня по 1 августа — лучшее время путины.

С 1 января 1902 года пятирублёвый билетный сбор за прибрежный лов рыбы с подчалок и бударок был заменён билетами двадцатирублёвой стоимости.

Запрещён был плавной лов, являвшийся источником существования рыбацких семей, живущих поблизости от этих вод.

Интересы рыбаков Мангышлакского уезда, промышлявших вдоль побережья Каспийского моря между Тюб-Караганским заливом и Кара-Богазским проливом, тоже коренным образом были ущемлены.

Новыми правилами в море разрешалось употреблять только ставные сети и крючковую снасть, то есть те орудия, которые неприменимы в местных условиях и потому туркменами совершенно не употреблялись. И, наоборот, все способы лова (этликами, ултами, сандовой для лова красной рыбы и волокушами для лова сельдей), применяемые туркменами испокон веков, новыми правилами были запрещены. Не имея других средств лова и не зная их, туркмены Мангышлакского уезда, промышлявшие вдоль побережья Каспия между Тюб-Караганским заливом и Кара-Богазским проливом, вынуждены были лов рыбы прекратить совершенно.

Кроме того, время запрета на лов красной рыбы, согласно новым правилам, совпадало с самыми богатыми месяцами промысла — сандовым боем на туркменском побережье, потому этот запрет тоже сильно обессилел рыболовов.

Пятирублёвый билетный сбор здесь также был заменён двадцатирублёвым. Но малочисленное и крайне бедное туркменское население Мангышлака было вынуждено бросить промысел, которым занимались и отцы, и деды, и прадеды, и потому русское правительство от реализации удорожённых двадцатирублёвых билетов дохода не имело.

Таким образом, новые правила в некоторых районах рыбный промысел фактически совершенно запрещали, а в других он так или иначе должен был быть прекращён. Эти правила были настолько непродуманными, что распространялись и на те районы, которым, с целью развития промысла, в своё время были предоставлены некоторые льготы.

Такими районами были: селение Николаевское и туркменские кочевья на Мангышлакском побережье. Так, жители Николаевского ранее производили лов рыбы английской наживной снастью. Это дешёвое и удобное по местным условиям орудие лова, получившее распространение только в конце XIX — начале XX веков, рыбакам давало хорошие уловы. Запрещение лова английской наживной снастью, конечно, сильно отразилось на интересах местных жителей.

Не видя выхода из создавшегося положения, рыбаки порой доходили до отчаяния.

В «Обзорных записках» за тот период русские чиновники не один раз писали о тяжёлом материальном положении жителей Мангышлака и, порой сочувствуя им, просили вышестоящие власти оказать бедствующему населению хоть какую-нибудь помощь. Русский царь иногда делал незначительные жесты. Чаще же он ещё более притеснял и ущемлял их интересы. Протокол совещания представителей от населения туркменского побережья Каспийского моря говорит об этом.

ПРОТОКОЛ

Собранное по приказанию Мангышлакского уездного начальника совещание из представителей населения Туркменской волости по обсуждению вопроса о тяжёлом положении ловецкого населения туркменского побережья Каспийского моря, в связи с запрещением ловли наживными снастями и угрожающей ему голодовке, пришло к следующим заключениям:

1. Запрещение ловли рыбы наживными снастями для всего ловецкого населения туркменского побережья равносильно прекращению рыбного промысла, единственно возможною для населения по местным условиям промысла и лишению населения средств к существованию.

2. В том случае, если отмена запрещения не последует или не будет дано новой отсрочки, необходимо или дать населению средства к пропитанию, или переселить его на удобные земли, где бы оно могло заниматься земледелием.

Занятие скотоводством населению недоступно по неимению скота и колодцев. Население с незапамятных времён занималось рыболовством, почему переход к другим занятиям был бы для него труден.

3. Так как ввиду запрещения ловли наживными снастями ватаговладельцы прекратили выдачу обычных ссуд хлебом, деньгами и товаром под будущий улов, население Туркменской волости и киргизы-рыболовы остаются на зиму без хлеба и необходимых продуктов.

Значительное большинство рыбачьего населения побережья не в состоянии прокормиться даже в течение месяца и вынуждено голодать.

Необходимо безотлагательно снабдить его хлебом хотя бы на пять месяцев, то есть до начала лова, если таковой будет разрешён, если же нет, то и для дальнейшего прокормления.

4. Так как вопрос о разрешении лова наживными снастями есть вопрос существования всего рыбачьего населения туркменского побережья, просим ходатайствовать о разрешении теперь же, не дожидаясь разрешения этого вопроса, послать депутацию в Петербург для принесения просьбы на Высочайшее имя, так как при представлении таковой же депутации государю императору четыре года тому назад его величество лично соизволило обещать депутатам удовлетворить их просьбу о разрешении лова наживными снастями.

Управитель Туркменской волости прапорщик Хаджа-Назаров

Старшины аулов (подписи)

Ответ пришёл быстро. 30 октября 1906 года управляющий Каспийско-Волжскими рыбными промыслами писал в канцелярию Туркестанского генерал-губернатора: «…Разрешить употребление наживной снасти никоим образом нельзя, так как она является орудием хищническим…», и далее: «По вопросу о разрешении жителям Мангышлакского и Красноводского уездов ловли рыбы в запретное время по всему побережью для собственного продовольствия совещание высказалось за необходимость не отступать от основных положений правил…»

Не удовлетворено ходатайство мангышлакцев и о выдаче пятирублёвых билетов, как «частью не имеющее особого значения».

Не один раз народ посылал своих представителей к царю. Ещё в 1887 году Хаджа-Назаров, один из влиятельных и уважаемых людей Мангышлака, и с ним аксакалы из других племён: Далмухамед Ходжатаганов, Джумагали Ахмедов, Джафар Кузбакарев и другие добились разрешения астраханского генерал-губернатора поехать в Санкт-Петербург на приём к Александру III, чтобы рассказать лично о тяжёлом положении рыбаков. Они просили русского царя помочь постоянно голодающему населению кредитом, продуктами питания, выделить орудия лова и, главное, снизить налоги. Царь сделал тогда жест. Он распорядился ассигновать незначительный долгосрочный кредит и приказал выделить для них небольшое количество рыболовных снастей. Но эта помощь была каплей в море. Народ продолжал голодать и бедствовать.

Не удивительно, что масса рыбаков находилась постоянно в долговой кабале, и многие из них в поисках лучшей жизни бросали обжитые места и перекочёвывали на новые.

Царские власти, предчувствуя недовольство народа, под видом изучения положения дел в Туркменской волости, направило представителей для обследования настроения и принятия на местах соответствующих мер. В Мангышлак с этой целью был послан есаул Ливкин. В своей записке «О нуждах рыбачьего населения Закаспийской области» от 4 марта 1906 года он признаёт, что население Мангышлакского уезда действительно «живёт бедно и не имеет никаких возможностей для улучшения своих условий жизни». В конце записки Ливкин указывал, что крайняя бедность населения требует для жителей туркменского берега Мангышлакского уезда разрешения употреблять этлики, улты, сандовы и английскую наживную снасть для лова красной рыбы и волокуши для лова сельди. Но русское правительство отменить новые правила не нашло возможным. Тогда население стало ловить рыбу с побережья для собственных нужд самовольно. Это было первым своеобразным протестом рыболовов против существовавшего строя.

Чтобы заглушить недовольство населения уезда, с одной стороны, а с другой — надеясь привлечь с целью развития рыбных промыслов русских и рыболовов других национальностей в эти места, царское правительство жителям Мангышлакского побережья снова представило некоторые незначительные льготы. Однако эти льготы народу большого облегчения не принесли.

Туркмены побережья, видя, что присоединение к России не оправдало их надежд, стали искать новые пути к улучшению своей жизни. В начале девятисотых годов аксакалы Мангышлака обратились к хивинскому хану с просьбой, чтобы он выделил для них земли, на которых можно было бы заниматься хозяйством. Хан сначала категорически отказал, но потом предложил им район на берегу Каспия — Барса-Гельмез. Мангышлакцы отказались от предложенных земель, потому что это были совершенно необжитые и бесплодные районы солончаков. Просили мангышлакцы приютить их и братьев-туркмен, проживающих в Персии — в Кумыш-Тёпе, Гергене и в Ставропольской губернии. Обращались с той же просьбой к астраханским туркменам, но безуспешно.

Прогремела разрушительная первая мировая война, а вскоре над Россией взошёл луч солнца — свершилась Великая Октябрьская социалистическая революция, освободившая народы царской России от гнёта и эксплуатации капиталистов и помещиков. Дошла эта весть и до рыбаков Мангышлака, и в марте 1919 года делегация от Мангышлакского полуострова в составе шести человек во главе с Хаджи-Назаровым приехала в город Асхабад с ходатайством к Асхабадскому революционному комитету о переселении туркмен-мангышлакцев ближе к экономическим центрам Туркмении, где они могли бы заниматься каким-либо промыслом. Революционный Совет пошёл навстречу жителям Мангышлака и переселил их в Красноводск и окрестные районы. В мае 1919 года мангышлакцы из города Шевченко прибыли со специально выделенным для этой цели пароходом. Часть их обосновалась в самом городе, а часть — в посёлке Джебел Красноводского района.

Ныне большинство переселенцев работает на заводах, нефтепромыслах, в колхозах и совхозах, на железнодорожном транспорте в городах Красноводске, Небит-Даге, Ашхабаде и в других районах Туркменской ССР. Часть же, около ста пятидесяти хозяйств, осела на станции Джебел и до сих пор живёт там. Там же остался со своей семьёй и сын мангышлакского рыбака Айтаков Недирбай — первый председатель Президиума ЦИК ТССР и СССР.

Ныне Мангышлак не называют мёртвым краем. Здесь геологи нашли нефть, и полуостров превращается в край индустрии. Его жители уже больше не бедствуют. Те, кто занимается рыболовством, объединены в колхозы, оснащённые современными орудиями лова и транспортом. На берегу Каспийского моря вырос прекрасный современный социалистический город Шевченко, с широкими улицами, благоустроенными домами, большой сетью школ, больниц и детских учреждений.

Это и есть великое счастье, рождённое Великим Октябрём.

Сын рыбака

Айтаков Недирбай родился в 1894 году в ауле Ак-Чукур Мангышлакского района в семье рыбака. В те времена рыбаки выезжали на лов рыбы в открытое море на небольших деревянных лодках — бударках — под парусом и с открытой палубой. Смельчаки иногда, в надежде на обильный лов, уходили на десятки километров от берега, а это считалось уже большим расстоянием. В сильные штормы небольшие судёнышки заливались водой и им нередко приходилось рисковать жизнью. Поэтому, когда кормильцы семей выходили на лов, им желали попутного ветра, а это значит — благополучного возвращения. А потом и взрослые, и дети ждали дня, когда они вернутся домой. Увидев родные паруса, они с радостью выбегали на берег, чтобы встретить своих отцов или старших братьев. Таков был один из нехитрых местных обычаев. Недирбай с младшими братьями Тачмурадом и Бекджаном тоже каждый раз выбегал навстречу судёнышку отца, который при встрече подхватывал его сильными руками и, целуя, подбрасывал вверх как мячик. Но однажды своего отца, Айтака, вышедшего в открытое море вместе со старшим сыном Кошабаем, Недирбай не дождался. Долго он с матерью и братьями всматривался в горизонт бушующего моря в надежде увидеть желанный парус. Прошла ночь и ещё один день, но рыбаки не возвращались. Тяжёлое несчастье обрушилось на семью Айтаковых. Пучина рассвирепевшего Каспия поглотила их кормильца. Недирбаю тогда едва исполнилось шесть лет. Кроме Недирбая, у матери остались ещё два младших сына: Тачмурад и Бекджан. Как ни велико было горе матери, но она понимала, что слезами ему не поможешь и что вся тяжесть воспитания детей легла теперь на её плечи. Чтобы прокормить осиротевших детей, она стала работать по найму у баев. Много лет с утра до вечера Дурдыгуль доила коров и коз, стирала бельё, убирала двор и выполняла всякую другую работу у известного тогда богача Нурджан-бая. Потом бежала домой в аул Ак-Чукур, где её ждали голодные дети.

Недирбай очень рано познал нужду, оставшись старшим, помогал матери по дому и у бая. Когда мальчик подрос, он с завистью смотрел на своих сверстников — они ездили в Форт-Александровск в школу. Родственники его отца видели это и знали, что Недирбай — серьёзный и способный мальчик. Не без колебаний они решили помочь ему тоже пойти учиться и на двенадцатом году устроили его в русско-туземную школу. Недирбай был хорошим учеником и, конечно, не думал бросать учёбу, но через три года заболела мать. За ним приехали родственники и увезли снова в аул. Так он простился со школой навсегда. Родственники помогли мальчику устроиться на рыбные промыслы к известному тогда рыбопромышленнику на Мангышлаке Захару Дубскому. Через год, в поисках лучшего заработка, Недирбай ушёл с промыслов Дубского и нанялся аробщиком к рыбопромышленнику Авакову. Около пяти лет возил он на арбе рыбу и другие грузы от промыслов до порта и обратно. Работа аробщиком для него была хорошей трудовой школой, он познал людей и их жизнь, и Недирбай стал настоящим рыбаком. Вскоре он поступил ловцом на ватагу сначала к Авакову, а затем перешёл опять на промыслы к Захару Дубскому. Работая среди рыбаков, Недирбай видел собственными глазами, в каких условиях трудились его товарищи, как они из года в год разорялись хозяевами ватаг и впадали в ещё большую нужду, а порой и в нищету. Сколько ни работал Недирбай, но как и его товарищи, жил впроголодь. Так продолжалось до прихода Советской власти в Закаспийскую область.

На Мангышлаке Советскую власть встретили с радостью, и когда здесь были созданы Советы, его жители, к тому времени окончательно разорённые, стали ходатайствовать перед Советской властью о предоставлении им более удобных земель, где бы они могли прокормить свои семьи. Советская власть удовлетворила их ходатайство, и в 1919 году семья Айтаковых вместе с другими мангышлакцами переехала на станцию Джебел Красноводского района. Здесь Айтаков сразу примкнул к тем, кто укреплял Советскую власть на местах. В 1920 году он работал в Джебель-ском аульном Совете и в волостном революционном комитете на должности заведующего ЗАГСом. В 1921–1922 годах — заведующим отделом социального обеспечения Красноводского уездного исполнительного комитета. В эти же годы был избран членом уездного исполнительного комитета. С конца 1922 по ноябрь 1924 года Айтаков был избран заместителем председателя, а затем председателем Президиума ЦИК Туркменской ССР. С ноября 1924 по февраль 1925 года он работает председателем революционного комитета Туркменской ССР. С февраля 1925 по июль 1937 года товарищ Айтаков — член ЦИК ТССР и СССР, председатель Президиума Туркменской ССР и СССР.

Товарищ Айтаков являлся членом оргбюро КП(б) Туркменистана, на I–VI съездах КП(б) Туркменистана, состоявшихся в 1925–1937 годах, избирался в состав ЦК КП(б) Туркменистана. С 1925 года по 1937 год был членом бюро ЦК КП(б) Туркменистана, неоднократно избирался делегатом съездов ВКП(б).

Познав в своей жизни до Великой Октябрьской социалистической революции нужду и голод, Айтаков с присущей ему кипучей энергией выполнял все задания партии. В трудные годы становления Советской власти, особенно в условиях Туркменистана, где ещё долго сохранялись враждебные силы, Айтаков всюду поднимал народ на защиту народной власти.

Люди старшего поколения, которым приходилось встречаться с Недирбаем Айтаковым, сохранили о нём самые лучшие воспоминания как о блестящем организаторе, о чутком и отзывчивом товарище, снискавшем всеобщее уважение народа.

Жизнь Недирбая Айтакова, первого президента Туркменской Советской Социалистической Республики, является ярким свидетельством того, что Советская власть перед человеком открывает широкую дорогу для раскрытия своих способностей и высоко ценит тех, кто честно трудится на благо процветания своего народа и Отечества.

Смелый переход

Подлинным примером воспитания Советской властью людей, способных на подвиг, является смелый переход девяти знатных рыбаков — колхозников солнечной Туркмении Красноводск — Москва, совершённый 5 июля 1936 года. Через сто дней, преодолев расстояние около пяти тысяч километров (4653 километра), таймунщики прибыли в Москву — столицу Союза ССР.

Назовём имена участников столь смелого и поистине героического перехода: Гельдыев Аннак — старшина команды, ловец из рыбацкого колхоза Красноводского района, один из опытнейших таймунщиков-охотников Челекена; Байрамов Худайберды — ловец, ударник рыболовецкого колхоза имени Баумана Гасан-Кулийского района; Иламанов Карадервиш — ловец-стахановец колхоза имени Ворошилова с острова Огурчинского Красноводского района; Таганов Ораз — ловец-стахановец из рыбацкого колхоза Красноводского района; Аширов Берды Кули — ловец-стахановец рыбацкого колхоза имени Баумана Гасан-Кулийского района; Кавусов Курбаннияз — ловец-стахановец, командир звена рыбацкого колхоза «16 лет Октября» Гасан-Кулийского района; Атаев Байджан — ловец рыбацкого колхоза имени Атабаева Красноводского района, Оразов Сары — ловец-стахановец, командир звена рыбацкого колхоза имени Атабаева Красноводского района, Мамед Аннаев Хаджи Тувак — ловец-стахановец, помощник командира звена рыбацкого колхоза «Большевик» на Челекене Красноводского района.

В рапорте нашей партии и правительству они писали:

«На одноместных таймунах, на которых наши отцы и деды не рисковали далеко отплывать от своих аулов, мы прошли бурный Каспий, великую Волгу, Оку и Москву-реку, чтобы заверить Вас, что туркменские колхозники не боятся трудностей и полны большевистской настойчивости и воли к победе».

Как это замечательно сказано!

Действительно, в прошлом не было смельчаков, которые могли бы отважиться выйти в море на таких судёнышках. Постоянное угнетение человеческого достоинства царским режимом простому человеку не давало возможности решиться на какой-либо смелый поступок. Социалистический строй открыл дорогу для инициативы, творчества и подвига, и туркменские колхозники-рыбаки это доказали.

Много трудностей встречали рыбаки на своём пути. Но ни штормы Каспия, ни сильное течение многоводной Волги, ни встречные ветры, ни дожди, ни грозы не сломили воли участников перехода. 6 октября, в два часа дня, в парке культуры и отдыха имени Горького в Москве состоялся финиш перехода, где свыше десяти тысяч рабочих и служащих Москвы приветствовали героев.

15 октября 1936 года ЦИК СССР постановлением «За исключительный переход рыбаков-колхозников Туркменской ССР на одноместных таймунах (лодках) по маршруту Красноводск — Москва» наградил всех участников перехода орденами «Знак Почёта».

Тридцать лет прошло со дня отважного перехода туркменских рыбаков-колхозников, но их подвиг вечно будет жить в памяти народа: он вошёл золотой страницей в славную летопись истории Туркменистана как клятва верности единству и братству всех народов, населяющих нашу многонациональную Отчизну, как демонстрация безграничной любви к своей великой Родине, к Коммунистической партии Советского Союза.

Их переход и сегодня зовёт смелых на подвиг, вселяет мужество и отвагу, напоминая о красоте и величии свободной жизни.

И на память невольно приходят слова: «Крылатое. Великое, полное духовного величия слово — Подвиг! В нём, как лучи в фокусе линзы, скрещиваются, собираются воедино высокие моральные качества, воспитанные в советском человеке нашей партией».

Шторм

«У рыбака своя судьба,—

Здесь каждый с детства с морем обручён.

Где шторм да ветры, там вся жизнь — борьба.

Бесстрашье — наш морской закон».

(Из песни «Звезда рыбака», слова Н. Добронравова и С Гребенникова, муз. А. Пахмутовой)

Я, автор этих строк, люблю тебя, мой родной голубой Каспий. Да и невозможно тебя не любить, особенно в тихие тёплые дни, когда ты нежно несёшь свои изумрудные воды, или когда, ласковое, ты мирно плещешь свои волны у моих ног, переливаясь тысячами цветов радуги. Но бываешь ты и жестоким, беспощадным, и без причины вызываешь на неравную смертельную схватку того, кто оказался в момент твоего гнева в твоих объятьях. Так было и 26 октября 1948 года.

При создании рыболовецкие колхозы в прибрежных туркменских аулах в Гасан-Кули, на Челекене, Огурчинском, в Кизыл-Су, Киянлы и Карши на вооружении имели только парусные лодки, поднимающие не более пятисот — полутора тысячи пудов. Эти лодки в то время считались самыми манёвренными. Моторных баркасов или быстроходных рыбацких сейнеров, какие имеются сейчас во всех колхозах, туркменские рыбаки тогда не знали. Обычно в каждом рыболовецком колхозе было по несколько таких лодок. Команда состояла из шести рыбаков во главе с командиром. Рыбаки, в зависимости от периода путины, на утлых судёнышках, под парусом выходили на северо-запад Каспия на длительное время, иногда на несколько месяцев.

Парусные лодки подвластны ветру, и почти каждый рыбак обладал в совершенстве искусством плавания на них. Но, прекрасно знающие море, бесстрашно плавающие по его просторам, словом, отличные практики, прибрежные рыбаки плохо разбирались даже в элементарных правилах мореходства. Правила расхождения судов, сигнализации, движения в ночное время и другие правила мореходства им были не знакомы. Многие командиры парусных лодок были малограмотными, а порой и совсем неграмотными. Поэтому не только в портах, но и в открытом море случались столкновения с пароходами и другими судами.

Особенно тяжело приходилось парусным лодкам во время шторма. Вынужденные спустить большие паруса, они поднимают штормовые или, по возможности, становятся на якоря. Случалось, когда якоря срывало сильной волной, и тогда лодка пускалась по воле ветра в открытое море, где огромные валы волн обрушивались на неё, бросали, как щепку. Но рыбаки привыкли ко всем неожиданностям Каспия и по мере своих сил и опыта старались победить разыгравшуюся стихию и, надо сказать, они почти всегда выходили победителями в единоборстве с морем.

В то утро, 26 октября 1948 года, когда тринадцать парусных лодок туркменских рыболовецких колхозов «Большевик» с Челекена, имени Ворошилова с острова Огурчинского, имени Верховного Совета ТССР Гасан-Кулийского района, имени Калинина из посёлка Киянлы и другие собирались выйти в море, ничто не предвещало непогоды. Взошедшее солнце озаряло чистую лазурь востока, а само море было похоже на зеркало. Днём, после полудня, наступил штиль. Яркие солнечные лучи ласково пригревали гладь моря, и лёгкий южный ветерок, веевший над разогретыми водами, был бессилен взволновать их. Рыба уходила от берегов в открытое море в поисках более прохладных вод.

Через несколько дней, по окончании путины рыбаки возвращались из бухты Ералиева в Кизыл-Су — надо было заменить снасти и пополнить запасы судовых материалов.

Лов был удачным, и настроение у всех было приподнятое. В ожидании скорой встречи с родными, товарищами и друзьями пели весёлые песни. И уж, конечно, никому и в голову не могло прийти, что море, до сих пор проявлявшее к ним милость, бывшее их кормильцем, их жизнью, на этот раз может стать для них смертью.

Хорошее настроение рыбаков очень скоро было омрачено. Ко второй половине дня с северо-запада стали зловеще надвигаться чёрные тучи. Рыбаки знали, что это — верный предвестник шторма. И предчувствия их оправдались. Вскоре с запада подул сильный ветер. Он всё крепчал, гребни волн, набегавшие на лодки, с каждой минутой становились выше. Произошло то, чего боялись и смелые рыбаки. Море, сначала глухо стонавшее, стало реветь и стенать, оно покрылось сплошной пеной. Бушующие волны выбрасывали со дна моря ракушки и водоросли, и вскоре лодки, находившиеся поодоль одна от другой, потерялись друг у друга из вида. Экипажи из всех сил сопротивлялись бушующей стихии, но тщетно. Их беспрестанно заливало водой, море металось, как разъярённый зверь. Волны швыряли судёнышки с одного гребня на другой. С каждым часом опасность нарастала. Западный ветер стремительно гнал лодки к берегу и скалам… Ещё какое-то мгновение, и они превратятся в щепки. Но людям хотелось жить, и они изо всех сил боролись со стихией. Неравная борьба продолжалась всю ночь. На утро шквал усилился, и люди, обессилевшие, потеряли надежду на спасение. Очевидец этого шторма Караджаев Ата-Кара, капитан парусной лодки из колхоза имени Верховного Совета ТССР, спасшийся со своей командой чудом, рассказывал: «Я видел, как одна из лодок повернулась бортом к волне… и в ту же секунду её не стало… Мы с ужасом успели заметить, как вместе с лодкой море поглотило и всех наших товарищей.

Шторм захватил все лодки почти одновременно в самом опасном районе прибрежных гор, между Суэ и Киндерли, выше Бек-Даша. Это место туркмены называют Каялар, то есть «горы» или «скалы». Прибитые к скалам побережья, они почти все превратились в щепки. Только двум из тринадцати чудом удалось уцелеть. Лодку Караджаева Ата шторм выбросил на берег в Бек-Дашскую бухту, защищённую скалами. Другой лодке, «Киянлы», где капитаном был Бултеков Мухаммеддин, с большим трудом удалось выйти далеко в открытое море и благополучно спуститься в рыбацкий посёлок бухты Киянлы. Капитан Бултеков потом рассказывал, что до начала шторма он плыл впереди колонны лодок до вечера 26 октября. Ночью, когда начался шторм, он, чтобы увести за собой остальные лодки подальше от берега, некоторое время давал сигналы фонарями, но безуспешно. Через несколько часов, когда на лодки стали обрушиваться шквалы волн, всё скрылось из виду и он их больше уже не видел. Ночью на его лодке ветер порвал парус, но команде удалось быстро зашить его. Когда было пытались поднять парус, сильный ветер снова порвал его на куски и все старания что-либо сделать с ним были безуспешными. Оказавшись без паруса, рыбаки, чтобы удержать лодку хоть на какое-то время на море, выбросили в воду якоря и все тяжести. На утро не выдержал и лопнул пеньковый трос. Тогда бросили на дно последнюю железную цепь с последним якорем. Это помогло продержаться на воде несколько часов. Они смогли починить порванные паруса и поднять на полмачту. Лодку медленно стало нести дальше в открытое море. На душе у команды стало спокойнее. Появилась надежда на спасение. Весь день их лодку носило по открытому морю. На третьи сутки ветер начал стихать, и они с большим трудом выбрались из открытого моря к берегу. Наконец они увидели бухту Киянлы и благополучно добрались до неё.

Мухаммеддин Бултеков сказал, что его команде удалось спастись лишь благодаря выдержке и высокой дисциплине на протяжении всего шторма.

Шторм продолжался тридцать шесть часов. Погибло шестьдесят четыре рыбака и только трупы восьми, спустя несколько дней после бури, нашли в районе Кара-Богаз-Гола. Их выбросило волнами на отмель, либо на берег.

Невозможно передать скорбь в ауле, когда эта страшная весть дошла до женщин и детей рыбаков. В Гасан-Кули, Челекене, Кизыл-Су, Огурчинском и Киянлы, откуда были погибшие рыбаки, долго ходили в трауре. В течение несколько дней и после в районах Бекдаш — Карши на берег выбрасывало обломки лодок и остатки одежды погибших, напоминая о случившемся.

Но жизнь есть жизнь. Зарубцевались со временем и раны рыбаков. Государство не оставило осиротевшие семьи в беде. Им была выдана безвозмездная единовременная помощь. Всем нетрудоспособным членам семей были назначены постоянные пособия изкассы взаимопомощи колхозов. В настоящее время они обеспечиваются пенсией за счёт государства. Капитаны спасшихся парусных лодок Караджаев Ата и Бултеков Мухаммеддин сейчас находятся на заслуженном отдыхе — на пенсии.

Сегодня дети потомственных моряков тоже бороздят морские просторы седого Каспия. Но им он теперь не страшен. На смену парусным лодкам пришли первоклассные моторные баркасы и быстроходные сейнеры, которые в любую непогоду могут благополучно добраться до порта. Капитаны имеют специальное образование, в совершенстве владеют правилами и техникой вождения судов. И теперь море давно не знает человеческих жертв.

Красноводск — центр рыбной промышленности современного Туркменистана

Город Красноводск был основан на берегу Каспийского моря во второй половине XIX века. Это — самый большой порт туркменского приморья, ныне крупный транспортный и индустриальный центр Туркмении, республики, рыболовный центр. Воротами Средней Азии образно называют его.

Много сотен лет назад река Аму-Дарья несла свои воды через территорию Западного Туркменистана. В XVI веке река изменила своё течение и всю воду стала отдавать только Аральскому морю. Земли Западного Туркменистана, лишённые живительной влаги, оказались бесплодными. Посевы посохли, и люди вынуждены были покинуть обжитые родные места, где некогда цвели сады, журчали арыки, и земля давала человеку хлеб, хлопок, овощи и фрукты.

Тогда в 1713 году к астраханским купцам, торговавшим в гавани Тюб-Караган, явился старшина одного из туркменских племён из Мангышлака по имени Ходжа Непес и заявил, что хочет сообщить лично царю важные сведения, «касающиеся до великой пользы государства Российского».

Купцы взяли Ходжа Непеса с собой в Астрахань, где князь Саманов выведал у него «секрет». Речь шла о богатейших залежах золотого песка, якобы имеющегося на берегах Аму-Дарьи. Ходжа Непес рассказал также, что некогда эта река впадала в Каспий, а сейчас изменила русло и отдаёт свои воды Аральскому морю. Он заверял, что можно восстановить старое течение реки.

Астраханские купцы доставили Ходжа Непеса в Петербург, и его рассказ произвёл большое впечатление на Петра Первого. Сведения о золотых россыпях на Аму-Дарье казались тем более правдоподобными, что были подтверждены губернатором Сибири князем Гагариным и хивинским послом, находившимся в то время в России.

С давних пор Пётр Первый помышлял о том, чтобы русский флот бороздил просторы Каспийского моря, чтобы проложить русским купцам дорогу в Бухару, Хиву, Афганистан и даже в Индию. Предложение туркменского старшины было заманчивым. Если действительно Аму-Дарью можно повернуть в Каспийское море, тогда для русских кораблей откроется прямой водный путь в сердце Средней Азии.

Исполнителем своего поручения Пётр I избрал князя Александра Бековича-Черкасского, который знал почти все языки. Ему были даны тысяча пятьсот солдат и пять тысяч рублей на расходы. Астраханский воевода получил указание всячески содействовать проведению Каспийской экспедиции.

Подписывая указ об организации экспедиции поручика Бековича-Черкасского, Пётр I поручил изучить возможность соединения Каспийского моря с рекой Аму-Дарьей, чтобы закрепить торговые пути в Среднюю Азию постройкой крупного берегового форта.

— Сие да будет вратами на ост, — сказал Пётр. Русская эскадра к берегам Туркмении подошла во имя науки, во имя оказания братской помощи туркменским племенам, страдавшим от безводья и набегов воинов соседних государств.

В указе, данном Бековичу-Черкасскому, Пётр I писал: «Над гаваном, где бывало устье Аму-Дарьи реки, построить крепость человек на тысячу… Ехать к хану хивинскому послом, а путь иметь подле той реки и посмотреть прилежно, течёт оной реки, тако же и плотины, ежели возможно оную реку паки обратить в старый ток, к тому же протчие устья запереть, которые идут в Оральское море».

Весной 1715 года экспедиция поручика Бековича-Черкасского вышла из Астрахани и направилась к восточному побережью Каспийского моря.

Из жерла двадцатифунтового «единорога» вырвалось тугое жёлтое пламя. Гулкий удар прокатился над пустынным морем. Так, двести сорок четыре года тому назад, жарким утром 18 сентября 1715 года, у берегов Красноводского залива появились белые паруса судов экспедиции Бековича-Черкасского, состоящей из двадцати вымпелов.

Отважных исследователей встретил угрюмый-каменный берег. Впереди раскинулась безбрежная пустыня, позади — такое же пустынное море седого Каспия. Ни дерева, ни травинки кругом. Под географической широтой тридцать девять градусов пятьдесят минут у основания «длинной косы» Кизыл-Су зазвенели лопаты и кирки.

Почти полтора месяца продолжались работы. Так возникла «крепость у Красных вод» с солидным по тому времени гарнизоном в тысячу человек. Началось обследование юго-восточного побережья Каспийского моря. Бекович-Черкасский побывал в Тюб-Карагане, в Балханском заливе, затем прошёл дальше до Астрабада (иранская провинция Горган) и возвратился в Астрахань.

Удовлетворённый результатом экспедиции Бековича-Черкасского 1715 года, Пётр I поручил ему же отправиться для переговоров с хивинским ханом. Экспедиция началась ровно через год, 15 сентября 1716 года. Оставив почти все войска в Гурьеве и в крепости, Бекович-Черкасский с небольшим караваном направился к Хиве. Его движение вперёд было медленным. Люди страдали от зноя, жажды, болезней. В ста верстах от Хивы, навстречу русскому отряду, насчитывавшему менее трёх тысяч солдат, вышло двадцатичетырехтысячное войско, которое вёл хивинский хан Шир-Гази. Тем не менее, отбивая атаки хивинцев, отряд продолжал двигаться вперёд.

Хан был вынужден прекратить бой и отступить в столицу. Но там, где оружие оказалось бессильным, помогло коварство. Хан отправил к Бековичу-Черкасскому парламентёров, которые лицемерно заявили, что враждебные действия — это плод недоразумений.

Пригласив Бековича-Черкасского в гости к хану, а затем и заманив весь отряд, хивинцы неожиданно напали на него и весь отряд истребили, а самого Бековича-Черкасского обезглавили. Таким образом, вторая экспедиция Бековича-Черкасского задания своего не выполнила.

В 1719 году экспедиция под руководством Фёдора Ивановича Сайманова нашла на косе Кизыл-Су остатки крепости, разрушенной наводнением. Коса ныне называется косой Бековича. Здесь в 1872 году установлен был бронзовый памятник. На нём и сейчас заметна надпись: «В пустыне дикой Вас, братья, мы нашли и тёплою молитвою ваш прах почли».

Новая экспедиция на Каспийском море во главе с капитаном второго ранга Войновичем снаряжается в 1781–1782 годах. Ему поручалось отыскать удобное место для основания русской торговой базы в целях «привлечения» туда торговли как из Индии, так и из других восточных стран.

Кроме исследования природы, экспедиция Войновича собирала сведения этнографического и экономического характеров, о связях туркменских племён с Хивой, Бухарой, Ираном и русскими промышленниками.

На туркменский берег Каспийского моря была послана ещё одна экспедиция. Её отправил в 1819 году генерал Ермолов А. П., командующий русскими войсками в Грузии. Экспедиции во главе с майором Пономарёвым и капитаном Муравьёвым поручалось установить дружественные отношения с туркменскими племенами и «устроить на тех берегах пристань, в которой купеческие су да могли бы лежать спокойно на якоре и безопасно складывать товары свои». Для охраны пристани предполагалось построить небольшую крепость. Тщательные исследования убедили Муравьёва, что наиболее подходящим местом является побережье Красноводского залива.

Через год, в 1820 году, Н. П. Муравьёв снова побывал на туркменском берегу. 25 июня на двух судах он подошёл к острову Челекену, тщательно обследовал его и отправился в Красноводский залив. В самое жаркое время года небольшой отряд русских солдат стал возводить укрепление и четыре бастиона. Эти работы были закончены 27 июля. Крепость, построенная на месте нынешнего порта, была названа Вознесенской. Экспедиции 1819–1820 годов, в которых принимал участие Муравьёв, о побережье Каспийского моря дали науке много нового.

В этот период в северных районах Персии усиливали свои происки и англичане. Оказывая господствующее влияние на двор Фетх-Али-шаха^[1], они стали принимать меры к тому, чтобы использовать территорию Северного Ирана в качестве плацдарма для осуществления своих колониальных захватов в сторону Закавказья и Средней Азии. Это не могло не сказаться на благополучии, в том числе и туркмен, живших в этих местах.

В первой четверти XIX века резко обострились русско-персидские отношения, что было на руку англичанам, и в 1813 году началась русско-персидская война. Но, несмотря на то, что англичане снабжали Фетх-Али-шаха вооружением, а британские офицеры командовали шахскими войсками, действовавшими против русских войск в Закавказье, эта война закончилась полным поражением персидской армии. В октябре 1813 года был заключён Гюлистанский мирный договор^[2], по которому русским военным судам представлялось исключительное право плавания на Каспийском море.

Таким образом, царское правительство получило возможность установить контроль над Каспийским морем, а, следовательно, и быть хозяевами на его берегах. Чтобы практически осуществить этот контроль, необходимо было создать военно-морские базы. Предполагалось, что такие базы будут созданы и на восточном берегу Каспийского моря.

В 1869 году на берегу Красноводского залива высадился отряд русских солдат под командованием полковника Николая Григорьевича Столетова — одного из культурнейших людей своего времени. Столетов был на плохом счету у царских властей, как «либерал и прогрессист».

Столетов, изучив материалы, собранные первыми экспедициями, и лично обследовав побережье Каспийского залива, пришёл к выводу, что более подходящего места не найти. Действительно, Красноводский залив защищён с юга полуостровом Челекен, с запада — косами Северной, Челекенской и Красноводской, между которыми и проходит путь в залив. Он закрыт со всех сторон от ветров и волнений.

Вступая на берег, Столетов первым долгом старался установить дружественные отношения с кочующими вблизи западнотуркменскими и казахскими племенами.

Сохранились приказы Столетова, предписывавшие солдатам и офицерам «самые дружественные и попечительские отношения к туземцам, под страхом наистрожайших взысканий», а также обязывавшие «за всякий покупаемый продукт уплачивать немедленно по цене, продавцом указанной, наличными деньгами». Уже в 1870 году под стенами нового форта образовался рынок, куда туркмены и казахи привозили рыбу, молоко, баранину, джугару и другие продукты и где вызванные Столетовым из Астрахани и Гурьева русские купцы открывали лавки, продавали железо-скобяные товары, посуду и т. д.

Происхождение названия Красноводского залива, а затем и города, точно не установлено. Но вероятнее всего, название обязано буквальному переводу на русский язык слова «Кизыл-Су». У туркмен оно означает «красная вода». Возможно, это относится к грунтовым водам песчаной косы, где у местечка Кизыл-Су высадилась экспедиция Бековича-Черкасского. По-видимому, название Кизыл-Су — «Красная вода» и послужило названием заливу, а позднее и городу Красноводску.

Граница форта проходила примерно по современной улице имени Карла Маркса, вниз по улице имени Кирова — до Дворца культуры. Вот в этой подкове, в центре с блокгаузом-батареей, церковью и тюрьмой размещалось всё население. В 1874 году красноводское укрепление получило право города.

В дальнейшем город развивался благодаря увеличению потока грузов через Красноводск. История Красноводска с этого времени тесно связана со строительством морского порта.

Фактическое возникновение существующего морского порта относится к 1896 году. До этого порт находился в мелководном Михайловском заливе в посёлке Узун-Ада. После землетрясения огромной силы, происшедшего летом 1895 года, и обмеления Каспия посёлок был полностью разрушен. На новом месте, где ныне раскинулся Красноводск, был выстроен первый деревянный причал. В 1896 году в морском порту строятся шестая, седьмая, восьмая, девятая и десятая пристани. Возводились они по инициативе отдельных предпринимателей и за их счёт.

«Ворота Азии», наконец, открылись, хотя и не широко. Пристани принадлежали частным судовладельцам В. В. Скришедину и Н. А. Жеребцову, образовавшим акционерные общества «Кавказ и Меркурий» и «Восточное общество пароходства». Несколько позднее строят пристани нефтяные фирмы «Нобель», «Братья Манташевы» и т. д. К 1900 году в морском порту уже имелись основные сооружения: семнадцать пристаней, склады и служебные здания.

Перед мировой войной 1914 года акционерные общества объединились в концерн «Комво». Этот концерн впоследствии поглотил всех конкурентов и сосредоточил в своих руках все морские суда. И только седьмая пристань была казённой и принадлежала Закавказской железной дороге.

После Великой Октябрьской революции весь флот был национализирован. В 1925 году все пристани восстановлены. В 1929 году закончено строительство крупной пристани номер двенадцать с железнодорожной линией.

Началась планомерная механизация грузовых работ. В 1925 году дала ток своя электростанция.

Перед началом Отечественной войны грузооборот порта был равен сумме бакинского, астраханского и махачкалинского портов. В тяжёлые годы войны красноводский порт был «основным подносчиком патронов для фронта».

История развития Красноводска тесно связана со строительством не только морского порта, но и Закаспийской железной дороги.

Это было в 1888 году. Своё начало железная дорога брала от посёлка Узун-Ада, расположенного в Михайловском заливе — в пятидесяти пяти километрах южнее Красноводска. В 1881 году дорога была проложена до Кизыл-Арвата, в 1884 году доведена до Ашхабада, через год — до Самарканда, а затем — до Ташкента. 15 мая 1888 года было закончено всё строительство самаркандского участка железной дороги, а с 1906 года Ташкентская дорога соединяется с Оренбургской.

После катастрофического землетрясения в 1885 году, когда посёлок Узун-Ада перестал существовать, железная дорога была проложена до Красноводска. В 1896 году был сооружён железнодорожный вокзал, который стоит и поныне в первоначальном виде.

Экономические и политические связи России с Кавказом непрерывно крепли. Это благотворно влияло на развитие промышленности, транспорта, расширение торговли. Увеличивался и поток грузов, проходящих через Красноводск. Пустынные берега Каспия стали оживляться. В городе появляются здания для офицеров, купцы строят несколько каменных домов и более десятка деревянных лавок, образовавших базар восточного типа. В этом небольшом посёлке жили русские, армяне, туркмены, азербайджанцы. Туркменские рыболовы ютились в лачужках вдоль берега.

Для удовлетворения «культурных запросов» красноводцев имелись две русские и одна армянская церкви, персидская и татарская мечети, несколько водочных «монополек», четырнадцать трактиров, более двух десятков ларьков, где бойко велась торговля алкогольными напитками «распивочно и на вынос». Всё это заменяло шеститысячному населению школы, больницы, библиотеки, театры.

В 1915 году число жителей города доходило до восьми тысяч. В нём имелись духовное училище, городское четырёхклассное училище, прогимназия и татарская школа, две больницы на шесть коек каждая, две бани.

Под влиянием увеличения потока грузов через морской порт и железнодорожную станцию город рос, выходил из своих прежних границ. По статистическим данным в двадцатых годах в Красноводске уже имелись три фаэтона, пятьсот семнадцать ослов, одна почтовая грузовая машина, два велосипеда и один старенький мотоцикл.

Имеет приморский город и революционное прошлое, свои революционные традиции, своих пламенных борцов за свободу. В период буржуазно-демократических революций 1905 и 1917 годов они участвовали в стачках, политических демонстрациях, вели подпольную работу.

Ночной лов кильки

Первым коллективным протестом трудящихся Красноводска против невыносимых условий жизни, против гнева самодержавия была забастовка портовиков и железнодорожников в октябре 1905 года. Она была подавлена полицией и «чёрной сотней».

Невыносимо тяжёлым стало положение трудящихся города в годы реакции с началом первой мировой войны. Работа в порту и на дороге почти замерла. Суда были угнаны на север Каспия.

Немного радости дал и февраль 1917 года. Весть о перевороте в город пришла довольно быстро. Был проведён митинг рабочих-железнодорожников и портовиков. Но изменений почти никаких не произошло. Лишь имя Ленина долетело из Питера, да красноводские большевики копили силы, сплачивали рабочих на решительный штурм капитализма.

Разразилась долгожданная, обновляющая октябрьская гроза. В городе установилась Советская власть. Но трудящиеся Красноводска не успели расправить плечи, вздохнуть полной грудью. В июле 1918 года в Красноводске наступили мрачные дни английской оккупации и белогвардейско-эсеровской контрреволюции, город захлестнул белый террор, заработала контрреволюция.

Напрасно «цивилизованные» разбойники из-за рубежа вместе с белобандитами путём неслыханных злодеяний хотели запугать трудящихся города. Годы хозяйничания интервентов — это яркая, волнующая летопись героической борьбы красноводцев против врагов Советской власти.

Рабочие-революционеры Бесшапочный, Дмитриев. Феклин, Пашенный собирали силы для удара по интервентам.

Павел Яковлевич Бесшапочный руководил подпольной большевистской организацией. Он четыре года прослужил в Третьем туркменском батальоне, проводил революционную работу среди солдат. Командованию и в голову не приходило, что «почтительный ефрейтор хорошего поведения» далеко не так почтителен к его императорскому величеству».

За активную борьбу против добровольческой армии Павел Бесшапочный в 1919 году был приговорён к смерти через повешение. Но и осуждённый, он был страшен для врагов. Убийцы побоялись казнить его публично. Они тайно вывели его в горы и закопали живым в землю. Между станциями Ягман и Джебел был расстрелян в числе других двадцати семи жертв белого террора в Туркменистане и Михаил Тимофеевич Феклин.

Английские интервенты и их эсеровские прислужники совершили одно из самых гнусных злодеяний. Под покровом ночи на поезде, без сигналов и огней, бандиты увезли в пустыню двадцать шесть бакинских комиссаров. «На смерть», — как думалось палачам. «На бессмертие», — сказала История.

Возмездие приближалось. 20 февраля 1920 года Красная Армия на высотах перед Красноводском разбила последний двухсоттысячный отряд белогвардейцев. Красноводск был свободен. Трудящиеся, ведомые Коммунистической партией, засучили рукава и начали строить новую счастливую жизнь.

С момента возникновения рыболовства в Туркмении как отрасли город Красноводск, расположенный на берегу Каспийского моря, является и поныне центром рыбной промышленности Туркменистана.

В Красноводске созданы: «Туркменрыбакколхозсоюз», трест «Туркменрыба», Туркменское территориальное производственное управление рыбной промышленности и множество предприятий рыбного производства.

К началу революции на побережье насчитывалось шестьдесят четыре промысла, но из них до момента образования Туркменской Советской Социалистической Республики сохранилось лишь сорок, да и то в большинстве полуразрушенных и требующих для приведения их в рабочее состояние значительных затрат. Рыбацкое население за период гражданской войны обеднело и почти утратило рыбацкий инвентарь, а само побережье обезлюдело. С прекращением движения пароходов и утерей связей с рынками сбыта к 1923 году рыболовство в восточных водах Каспия почти прекратилось. После национального размежевания Средней Азии и создания Туркменской ССР началось постепенное возрождение промыслов.

Единоличные рыбные хозяйства были объединены в рыболовецкие артели, которые были снабжены необходимыми орудиями лова и транспортными средствами. С помощью государства добыча рыбы и обработка её на водах туркменского побережья Каспия стала устойчивым видом занятий рыбаков и всех жителей побережья. В тридцатых годах на Кара-Богаз-Голе, в Карши, Киянлах, Авазе. Кизыл-Су, на острове Огурчинском, Челекене и в Гасан-Кули — всюду были созданы рыболовецкие колхозы.

К услугам рыбаков и всего населения теперь имеются школы, больницы, детские учреждения и другие объекты службы быта.

За последние годы на вооружение рыболовецких колхозов и судов государственного лова пришло много новой техники. Рыбаки старшего поколения, в памяти которых ещё живы походы за рыбой под парусами таймунов и парусных лодок, — помнят, как они ликовали, когда на смену примитивным судам пришли сейнеры с деревянной обшивкой. А сегодня уже устарели и деревянные сейнеры. Их заменили металлические рыболовецкие, суда, оборудованные рыбонасосами, посолочными машинами, капроновыми сетями, имеющими рыбопоисковую и навигационную аппаратуру. На таких судах и плавать безопаснее. На судах созданы прекрасные бытовые условия для работы и отдыха экипажа судна.

В развитии туркменского рыболовства характерны периоды, определяемые не только изменениями режима самого моря, повлиявшими на состояние рыбных запасов, но и внедрением новых технических средств и методов лова рыбы.

До революции рыболовный промысел носил преимущественно прибрежный характер и базировался главным образом на добыче воблы и сазана в Гасан-Кулийском заливе, и на лове осетровых рыб на туркменском побережье.

В районе Гасан-Кули сосредоточивался основной рыбный промысел Туркмении. Лов здесь проводился весной в период нерестовых миграций рыбы и носил ярко выраженный сезонный характер. Основное место в уловах занимала вобла, составляя пятьдесят-шестьдесят процентов общей добычи рыбы в водах Туркмении. Но к 1937 году гидрометеорологические условия изменились, и улов по сравнению с 1937 годом снизился более чем в два раза.

По тем же причинам сильно снизился улов сазана. В последние годы сазан почти не ловится.

Добыча крупного частика (лещ, сазан, судак), воблы, сельди и особенно осетровых за последние тридцать пять лет, как в целом в Каспийском море, так и в туркменских водах Каспия, сократилась в несколько раз и продолжает снижаться. Главная причина столь катастрофического положения — загрязнение моря нефтью.

Учёные установили, что, помимо непосредственного токсического действия на рыбу, нефть и нефтепродукты уничтожают нагульные пастбища и настерилища, изменяют кислородный режим, затрудняют миграцию и губительно влияют на кормовые организмы. Загрязняются туркменские воды Каспия нефтью в основном двумя способами: прибрежная зона — сточными водами нефтеперерабатывающих и химических заводов, а открытые участки моря — утечкой нефти при добычи и разведочном бурении. В Каспий изливаются тысячи тонн нефти из действующих и искусственных грифонов морских скважин. А ведь каждый грамм нефти фактически отравляет не один кубометр чистой воды. Поэтому для того, чтобы Каспийский водный бассейн сохранить как рыболовный водоём, необходимо прежде всего повысить культуру нефтедобывающего производства, разработать эффективные методы защиты моря от загрязнения. Приняв все меры против загрязнения вод Каспия, будут сохранены и миллионы тонн нефти и уникальные запасы рыб.

Партия и правительство дали конкретные указания о направлении развития рыбного хозяйства в каспийском бассейне. В этих указаниях запрещается нерациональный чрезмерно интенсивный промысел ценной рыбы, подрывающий основу промысла будущих лет. Запрещается загрязнение вод Каспия промышленными стоками, наносящими огромный ущерб рыбному хозяйству.

Решается проблема форсирования строительства очистных сооружений, ставится вопрос о замене сейсмических методов разведки нефти более совершенными — биологическими, геохимическими, радиометрическими и другими, которые до сих пор пока не нашли широкого применения.

Другая причина снижения запаса рыб в Каспийском бассейне, как считают учёные, — падение его уровня. За четверть века — с начала тридцатых до середины пятидесятых годов — уровень моря упал на два с половиной метра. Площадь самого рыбопродуктивного мелководного района моря (северная часть) сократилась на тридцать тысяч квадратных километров. Перед дельтой Волги образовался своеобразный водоём с весьма слабым течением и малыми глубинами. Районы дельт, служившие местами нереста, пересохли.

Немалую роль в падении уровня Каспия играют гидротехнические сооружения. Зарегулирование речного стока изменило паводковый режим дельты, снизило высоту весеннего половодья, ухудшило связь отдельных банок дельты с морем. Всё это привело к тому, что запасы улова ценных видов рыб в Каспии, как уже говорилось, снизились в несколько раз и достигли самого низкого уровня за всю историю каспийского рыболовства.

Поэтому перед учёными ихтиологами, рыбоводами, гидробиологами возникли сложнейшие научные проблемы: разработать методы, обеспечивающие в новых резко ухудшившихся условиях сохранение и увеличение численности наиболее ценных пород рыб и улучшение их кормовой базы. С этими задачами учёные биологи в основном справляются. Рекомендованные ими методы позволяют уже в настоящее время ежегодно выпускать в море десятки миллионов мальков белуги, осетра, севрюги и других ценных пород. Огромный успех достигнут по укреплению естественной кормовой базы осетровых рыб. Из Азовского моря в Каспий были переселены высококалорийные организмы — моллюск синдесмия и червь нереис. В настоящее время они составляют семьдесят процентов всего пищевого рациона осетра и белуги.

Решение этих вопросов даёт возможность осуществить выдвинутые учёными биологами задачу — довести ежегодный улов осетра, белуги и севрюги до пятисот тысяч центнеров, а добычу осетровой икры — до пятидесяти тысяч центнеров.

Таким образом, если ещё сравнительно недавно смысл каспийской проблемы заключался главным образом в повышении уровня Каспия, то сейчас, как отмечалось на симпозиуме, проведённом Академией наук СССР в Баку, эта проблема приобрела иной и, главное, гораздо более широкий смысл. Для осуществления этой проблемы необходимо объединить усилия учёных проектных и хозяйственных организаций, занимающихся изучением и освоением природных ресурсов каспийского бассейна.

Тем не менее после снижения общего улова рыбы в 1937 году последовало некоторое увеличение объёма её добычи в 1938 году и с этого времени на протяжении пятнадцати лет ежегодно держался на уровне семидесяти-семидесяти пяти центнеров с небольшими колебаниями в разные годы.

В 1937–1951 годах рыбный промысел на Каспии перешёл от пассивного прибрежного к активному лову вдали от берегов. Вследствие уменьшения сырьевых запасов воблы и сазана уловы этих видов рыбы снизились, их место в общей добыче заняли морские рыбы (сельдь, килька, кефаль). При относительной стабилизации величины общей добычи рыбы в водах Туркмении заметно изменился видовой состав уловов. Продолжали снижаться уловы воблы и сазана; среди крупного частика основное место стал занимать морской судак (по местному «берш»).

Основными орудиями лова морского судака в Туркмении служат ставные сети и ставные неводы. В небольших масштабах ведётся лов морского судака на крючки (удочки). Лов судака на крючок играет вспомогательную роль и не носит промышленного характера, но при известном организационном улучшении этого способа лова он может иметь более существенное значение в промысле этой рыбы.

В связи с тем, что последнее десятилетие изучением биологии и промысла судака почти не занимались, данных о состоянии его современных запасов в водах Туркмении не имеется. Но так как морской судак размножается в море и его размножение не связано со стоком пресных вод, условия его жизни, надо полагать, не претерпели значительных изменений в связи со снижением уровня Каспийского моря. Более пагубно на запасах морского судака может сказаться загрязнение дна нефтью. Современный промысел морского судака развит слабо и не мог существенно затронуть его запасов. Поэтому при правильной дислокации промысла уловы морского судака в Туркмении могут быть без ущерба для запасов повышены в два-три раза по сравнению с современными, но это мероприятие потребует дальнейшего изучения и проведения его в жизнь.

В настоящее время большого внимания в каспийском рыболовстве заслуживает кефаль, аклиматизация которой, как уже говорилось, была осуществлена в 1930–1934 годах. В этот период из Чёрного моря было доставлено и выпущено в Каспий около трёх миллионов сеголетков и годовиков кефали.

Кефаль нашла в новом водоёме благоприятные условия обитания и размножения и в настоящее время стала важным объектом каспийского рыболовства. На северо-востоке кефаль вылавливают в районе Баутино и в других участках полуострова Мангышлак.

Первый опытный лов кефали в водах Туркмении был проведён в 1937 году, то есть через четыре года после её вселения в Каспийское море. В последующие годы уловы постепенно нарастали. С 1941 года кефаль стали добывать не только в водах Туркмении, но и в других районах Каспийского моря. В 1944 году у берегов Азербайджана кефали было выловлено больше, чем в водах Туркмении. Но развитие промысла кефали в водах Туркмении проходило более интенсивно, и в 1951 году уловы этого вида рыбы здесь в несколько раз превышали её уловы в водах Азербайджана. Такому развитию кефалевого промысла в юго-восточной части Каспийского моря способствовало, в частности, то обстоятельство, что наряду с местными туркменскими рыбаками лов кефали здесь вели и рыбаки Северного Каспия, ежегодно приезжающие в район Гасан-Кули на дрифтерный лов сельди.

Однако лов осетровых с 1941 года в водах Туркмении был ограничен, а с 1946 года полностью прекращён в связи с общими мероприятиями по охране и воспроизводству запасов этих рыб в бассейне Каспийского моря.

С развитием активного морского лова первое место в туркменском рыболовстве стала занимать сельдь. Несколько позже в водах Туркмении стал развиваться морской лоз кильки. Значительные сырьевые запасы кильки и совершенствование техники активного морского лова определили значение этой рыбы как основного объекта промысла в дальнейшем развитии туркменского рыболовства.

Анализ состояния рыбных запасов и улова рыбы в водах Туркмении свидетельствует о том, что сырьевая база в этом районе используется ещё не в полной мере. Имеются большие возможности для дальнейшего роста добычи рыбы в юго-восточной части Каспийского моря и соответствующего развития рыбной промышленности Туркменской ССР. Основное направление в развитии рыбной промышленности здесь — морское активное рыболовство.

В современных условиях лов рыбы в открытых морях требует не только особой технической вооружённости промысла, но и широкой организации рыбохозяйственных биологических исследований.

Начало планомерному освоению и изучению сырьевой базы южного Каспия положено организацией южно-каспийской сельдяной экспедиции. С 1939 года промысловые сельдяные экспедиции стали проводиться ежегодно. Первоначально экспедиционный лов обычно базировался на добыче осенне-зимней жирующей сельди в районе Гасан-Кули. Весной, с началом миграции сельди на север, флот переходил к западным берегам и в апреле успешно промышлял в районе Сулак-Лок, где, как правило, сельдь образовывала высокие концентрации. За семь лет, то есть с 1939–1940 по 1947–1948 годы уловы сельдяных экспедиций увеличились в пять раз.

Морское рыболовство требует не только совершенной промысловой техники, но и хорошо организованной научнопромысловой разведки. Современный поиск ведётся тремя методами: гидробиологическим, гидроакустическим и при помощи авиации. Важно, чтобы все эти три метода взаимно дополняли друг друга. Научно-промысловая разведка должна не только оперативно наводить суда на скопления рыб, но, опираясь на научные исследования, разрабатывать перспективные вопросы, связанные с установлением районов и сроков скопления кильки, кефали и сельди для организации постоянного и эффективного круглогодичного промысла.

В дальнейшем увеличение улова рыбы в водах Туркмении будет итти^{1} за счёт развития добычи кефали, кильки, сельди и частично морского судака; при этом, помимо местных сельдей, объектом дрифтерного промысла могут быть и мигрирующие виды сельдей. Особенно большой интерес в этом отношении представляет каспийский пузанок, концентрирующийся зимой в южной части Каспия на небольших глубинах. Современный период промысла кильки характеризуется внедрением лова с помощью электроосвещения. Эффективность лова на свет и широкое его применение обусловили очень быстрый рост уловов кильки. Впервые массовый ночной промысловый лов кильки на Каспии с помощью подводного электроосвещения был применён в 1948 году в северо-восточной части Среднего Каспия (и районах мыса Песчаного и Кизыл-Узеня). Наряду с общим увеличением количества судов на морском лове кильки до ста двадцати шести, часть их (тридцать три судна) была оборудована установками для лова на электросвет. В следующие два года (1949–1950) судов, оборудованных специальными электросветовыми установками и конусными сетями, стало ещё больше. В 1951 году почти все суда активного рыболовства были переключены на лов кильки при помощи электросвета, причём техника лова была несколько усовершенствована. В результате её улов на свет в 1951 году превысил улов 1950 года более чем в тридцать раз.

Таким образом, 1951 год на Каспии можно считать годом массового освоения лова кильки при помощи подводного электроосвещения. Значительный улов в том году был получен не только вследствие увеличения количества судов, оборудованных электросветовыми установками, но и, главным образом, благодаря повышению эффективности лова. Средний улов на судно в 1951 году по сравнению с 1950 годом повысился более чем в семь раз.

В 1956 году улов кильки превысил уровень её добычи в тридцатых годах, когда кильку ловили только ставными неводами, более чем в тридцать раз и в двадцать раз — уровень добычи в сороковых годах, когда кильку добывали ставными и кошельковыми неводами.

Внедрение лова кильки конусными сетями и рыбонасосами с помощью электросвета позволило в короткий срок ликвидировать сезонность работы моторных судов, то есть перевести их на круглогодичный лов, и, благодаря устойчивой сырьевой базы, увеличить средний улов на судно в полтора-три раза;

перевести лов в новые, более глубоководные районы Среднего и Южного Каспия и, таким образом, освоить запасы анчоусовидной кильки, образующей большие концентрации;

обеспечить рыбообрабатывающие предприятия Каспия, и в первую очередь консервную промышленность, сырьём для выработки консервов, пресервов и продукции пряного посола.

Вследствие значительного роста добычи кильки, а также вследствие уменьшения запасов проходных и полупроходных рыб, роль её в общей добыче рыбы на Каспии значительно повысилась, и килька заняла ведущее место в уловах как во всём Каспийском море, так и в отдельных его районах, в том числе в Туркмении.

Теперь с большим удовлетворением можно отметить, что за годы Советской власти рыбная промышленность Советского Туркменистана прошла большой замечательный путь.

Некогда отсталая рыбная промышленность превратилась в передовую отрасль народного хозяйства. Мелкий гребной и парусный прибрежный флот заменён полностью механизированными самоходными судами. Приёмо-транспортный флот пополнился новыми рефрижераторными приемками, буксировщиками и рефрижераторными баржами. Построен большой рыбный холодильник, льдозаводы, коптильный и жиромучной цеха, блок вспомогательных цехов и многие другие отрасли рыбного производства.

За последние годы в рыбной промышленности Туркменистана почти заново создана судоремонтная база. Туркменское управление рыбной промышленности и рыболовецкие колхозы семилетнин план по добыче рыбы выполнили досрочно — 9 мая 1965 года. Добыча рыбы на конец семилетки — к 1965 году — увеличена против намеченного плана почти в два с половиной раза и добыто сверх семилетнего плана двести сорок три тысячи центнеров. Перевыполнен семилетний план по выпуску продукции в натуре, валовой и товарной продукции.

Значительно перевыполнен план по выпуску продукции улучшенного ассортимента — по морожению, копчению и маринадам. Значительно повышена производительность труда, сэкономлена заработная плата и снижена себестоимость продукции.

В 1965 году все предприятия и колхозы управления вышли рентабельными. Если в 1959 году Туркменское территориальное управление со всеми её предприятиями и колхозами дало убыток в новом исчислении около двух миллионов рублей, то в 1965 году они дали уже прибыль более двухсот пятидесяти тысяч рублей. За последние четыре с половиной года в Туркменском управлении не было ни одного предприятия и колхоза, которые не выполнили бы своих годовых планов по добыче рыбы и выпуску рыбной продукции.

Заслуженной славой на Каспии пользуются рыбаки туркменских рыболовецких колхозов. На их долю приходится более пятидесяти двух процентов всей добычи рыбы по Туркменскому территориальному управлению. В настоящее время капитаны и рыбаки освоили эксплуатацию промысловых судов новейшей конструкции — РС-150Б. Техника, которой оборудованы эти суда, обязывает рыбаков постоянно повышать уровень технических знаний. Капитаны теперь должны уметь пользоваться эхометом, новыми навигационными приборами, быть даже квалифицированными радистами. Ранее в обязанность судового механика входил только запуск двигателя. Сейчас он должен обслуживать все агрегаты: следить за вспомогательными двигателями, за рыбонасосами, за посолочной машиной. Количество таких судов на рыболовных промыслах, безусловно, будет увеличиваться.

В ближайшие годы флот Туркменского территориального производственного управления рыбной промышленности будет оснащён рыбоморозильными судами (РМС). Они имеют автономное плавание, то есть на них можно в комплексе добывать рыбу, замораживать и доставлять на рыбообрабатывающие предприятия. Внедрение и освоение прогрессивного флота, улучшение качества и расширение ассортимента рыбной продукции даст возможность значительно рентабельнее вести хозяйство и иметь лучшие показатели.

Благодаря лучшей изученности объектов промысла и хорошо организованной разведке рыбаки-туркмены в своих водах ведут круглогодичный лов кильки, сельди, кефали, судака. Оснащение колхозного и государственного лова рыбоморозильными и другими промысловыми судами, развитие активного морского рыболовства способствовали росту уловов рыбакам и увеличению их заработка, дальнейшему организационному и экономическому укреплению рыболовецких колхозов и закреплению кадров в рыбной промышленности республики.

Дальнейшее развитие рыбной промышленности Туркмении в значительной мере будет зависеть от состояния её технической оснащённости, прежде всего от пополнения рыбной промышленности республики приёмно-транспортными рефрижераторными судами, от расширения холодильного хозяйства, строительства тарного и консервного заводов и других производственных предприятий. Понадобится, конечно, расширение судоремонтной базы.

Только комплексные мероприятия по добыче и обработке рыбы создадут условия для более полного освоения рыбных богатств туркменских вод и превращения рыбной промышленности в одну из важных отраслей народного хозяйства Туркменской республики.

Директивы XXIII съезда КПСС предусматриваю! дальнейшее значительное развитие рыбной промышленности. Уловы рыбы, китов, морского зверя по стране возрастут к 1970 году до восьмидесяти пяти — девяноста миллионов центнеров против пятидесяти семи миллионов центнеров в 1965 году.

Большие задачи в текущем пятилетии стоят и перед рыбаками Туркменистана. За пятилетие рыбная промышленность пополнится новыми крупными судами автономного плавания: рыбоморозильными судами отечественного производства производительностью восемнадцать тысяч центнеров в год каждое, рыбоморозильными судами производства Германской Демократической Республики, производительностью каждого двадцать пять тысяч центнеров в год. Эти суда сами добывают рыбу, обрабатывают и доставляют на береговые базы для сдачи на консервные заводы или для потребления населению.

Кроме этого, флот пополнится тремя плавучими жиромучными заводами, которые будут добывать в год шестьдесят тысяч центнеров рыбы каждый.

Эти суда также автономного плавания, самостоятельно добывают рыбу, перерабатывают её на муку и, по мере загрузки ёмкости судна, доставляют готовую продукцию на береговые базы или в порты.

Таким образом, Туркменское управление морского промыслового и рефрижераторного флота к концу пятилетки будет иметь в своём составе шесть рыбоморозильных судов и три плавучих жиромучных завода.

Колхозный флот пополнится десятью рыбными сейнерами типа РС-150Б. В 1967 году они будут иметь восемнадцать судов. Существенные изменения произойдут и в береговой рыбообрабатывающей базе.

На Красиоводском рыбокомбинате в 1967 году будут построены консервный цех, железобетонные причалы и, разные вспомогательные цехи к консервному производству. Кроме этого, будет реконструирован холодильник рыбокомбината. Существенному изменению подвергнутся и судоремонтные базы. Будут реконструированы котельный и механический цехи и построены электро- и радиоцех. Построены ремонтные причалы; произведено дноуглубление экваторий судоремонтных баз; реконструированы судоподъёмные слипы и приобретён плавучий док.

Перед туркменскими рыбаками и работниками рыбной промышленности к концу пятилетки, то есть к 1970 году, стоят задачи увеличить добычу рыбы против плана 1965 года на пятьдесят процентов; построить консервный цех, освоить выпуск консервов типа сардин в масле, тефтелей пряном и консервов в томатном соусах с овощными гарнирами, доведя в 1970 году выпуск этих видов консервов до двенадцати-пятнадцати миллионов условных банок вгод.

Ввести в эксплуатацию все поступающие рыбоморозильные суда и плавучие жиромучные заводы и в 1970 году довести выпуск этими судами мороженых рыбных товаров до ста десяти тысяч центнеров и кормовой рыбной муки до пятидесяти тысяч центнеров в год. В 1970 году выпуск валовой продукции увеличить против 1965 года в два раза. К 1970 году сделать Туркменское управление рыбной промышленности самым рентабельным управлением в Каспийском бассейне.

Партия и правительство высоко оценивают труд и успехи наших рыбаков. Только за последние годы сорок четыре туркменских рыбака и работника рыбной промышленности награждены орденами и медалями Советского Союза, а товарищу Оразмамедову Мамедтувак оглы присвоено звание Героя Социалистического Труда. В рыбных районах, сёлах и посёлках живут и работают целые поколения рыбаков, где их отцы и деды передают свой опыт и любовь к морю своим детям и внукам. Сама профессия рыбака воспитывает в человеке силу воли, мужество, умение правильно ориентироваться в трудной обстановке, быстро принимать решения.

Рыбак — дважды моряк, он должен не только правильно управлять судном, но и уметь в трудной обстановке добывать рыбу. Возрастающая техническая оснащённость судов требует к тому же высокой квалификации, умения с максимальной эффективностью использовать новую технику. Но и этого мало. Надо любить природу, морскую стихию, надо быть энтузиастом рыбного дела. Всеми этими качествами обладают передовики — лучшие люди нашего рыбацкого флота. Ежегодно в рыбную промышленность приходит много молодёжи, которая не только поддерживает, но и развивает лучшие традиции старшего поколения.

Рассказывая о туркменских рыбаках Каспия, нельзя не упомянуть и о старейших работниках — основоположниках рыбной промышленности Туркмении, организаторах первых управленческих органов, организаторах промышленности и колхозов. Таких, как ныне покойный Дурдыев Нугмат, Клычев Ниязберды и Клычев Ниязлы. Таких, как товарищи Назаров Х., Габитов А. Г., Думм А., Ниязов М., Давлетов Б., Шукуров М. и другие.

В настоящее время перед рыбной промышленностью стоят очень большие задачи, на выполнение которых и направлены все силы рыбаков, инженеров, техников и всех работников рыбной промышленности Туркмении. Это и будет достойным ответом на заботу партии и правительства, на внимание советских людей к самоотверженному труду рыбаков.

Ныне Красноводск — крупный приморский город Туркмении. За последние годы здесь произошли разительные перемены.

На берегу залива Сайманова выросли новые Черёмушки, красивые современные здания, на этажах сплошные стеклянные витражи, новые магазины, школы, больницы, детские учреждения, асфальтированные улицы — всё это городу придаёт нарядный вид.

У Красноводского пирса бросают свои якоря паромной переправы дизели-электроходы «Советский Туркменистан» и «Советский Азербайджан», бороздящие седой Каспий.

Через морской порт, оснащённый передовой современной техникой, идёт большой поток грузов, в том числе хлеб с целинных земель и хлопок. Неизмеримо выросло значение Красноводска не только как «ворот в Среднюю Азию», но и как индустриального центра. Здесь построены крупные предприятия: нефтеперерабатывающий и судоремонтный заводы, комбинат строительных материалов, рыбокомбинат и другие.

Впереди у города ещё большие перспективы индустриального развития. Они связаны с созданием большой химии страны, предприятий рыбной промышленности, с дальнейшим ростом производства различной промышленной продукции.

В июне 1969 года исполнится 100 лет с момента образования города Красноводска. Для трудящихся города это является большим событием в жизни, они усиленно готовятся отметить эту знаменательную дату большими трудовыми успехами в работе, широко пропагандируя историю своего родного города.

Рыбоводство и рыболовство в водоёмах Туркмении

До Великой Октябрьской социалистической революции рыбный промысел во внутренних водоёмах Туркмении фактически отсутствовал. Воды в водоёмах постоянными не были, и ловлей рыбы для сбыта увлекались случайные лица, которые ловили её в незначительном количестве. Добычей рыбы, в основном, занимались в ирригационных системах во время набора и спуска воды на орошение полей. Ловили рыбу в Султанбентском, Иолотанском и Тедженском водоёмах и по руслу Мургаба. Кроме этого, рыбной ловлей занимались по руслу Узбоя в районах Ясхана, Кара-Тегелек, Тописак бывшего Красноводского уезда.

В 1894 году частными предпринимателями в Мургаб были спущены мальки сазана и усача. В том же году рыбы здесь было так много, что она разбрелась по ирригационной сети, и начальник Мервского уезда просил разрешения организовать её промысловый лов.

Занимались разведением частиковых рыб частным путём и в других водоёмах по руслу Узбоя. 15 октября 1901 года начальник Закаспийской области выдал разрешение на лов рыбы в озёрах: Тописак, Ясхан и Кара-Тегелек Красноводского уезда на четыре года старшине русского общества Асхабада Яковлеву и другим предпринимателям.

Таким образом, скудные богатства рыбного запаса в водоёмах стали собственностью отдельных рыбопромышленников, и местное население даже для личного употребления рыбу покупало у них.

Частные предпринимательские усилия в развитий рыболовства и рыбоводства какого-нибудь научного или промышленного значения не имели, так как каждый рыбопромышленник, арендуя водоём на определённые сроки, об улучшении его состояния и об увеличении в нём рыбных запасов не беспокоился. В результате к концу аренды водоёмы оказывались в запущенном состоянии. Государство же расходовать средства на содержание водоёмов и разведение рыб тоже не хотело, так как оно из этого не извлекало большой выгоды.

Подлинное изучение и освоение водоёмов республики с целью увеличения рыбных запасов и развития рыболовства наступило только после прихода Советской власти.

В Туркмении на реках Мургаб, Теджен были построены пять водохранилищ: I–II Тедженское, Хор-Хорское, Ташкепринское и Сарыязинское; реконструировано Колхозбентское; на реке Атрек построено Мамед-Кульское водохранилище; построены новые магистральные каналы общей протяжённостью шестьсот километров. Широким фронтом началось строительство коллекторно-дренажной сети и других гидротехнических сооружений. Великим счастьем и крупным событием в жизни туркменского народа явилось строительство Каракумского канала, благодаря которому в республике созданы большие оросительные системы, водохранилища. Их строительство проектируется и в дальнейшем. Всё это создало благоприятные и необходимые условия в развитии рыбоводства Туркменистана.

Каракумский канал является крупнейшим ирригационным сооружением современности. Это ещё одни решающий шаг вперёд в преобразовании родного края. Идея создания грандиозной искусственной реки вдохновила всех трудящихся Туркменистана, которые восприняли строительство канала как своё родное, кровное дело. На строительстве канала ярко проявилась великая дружба народов нашей страны — пустыню штурмовали представители тридцати двух национальностей, уникальную технику в Туркменистан прислали из сотен городов со всех концов страны.

Каракумский канал — грандиозное гидротехническое сооружение, возведённое в предельно сжатые сроки. Он действует круглый год. Кроме сельскохозяйственного значения, Каракумский канал — транспортная магистраль, что очень важно в условиях бездорожья пустыни. Канал создал возможность ведения в центре Каракумов рыбного хозяйства.

Партия и правительство высоко оценили самоотверженный труд строителей канала, присвоив ему имя Ленина. Оно вдохновляет на ещё большие подвиги не только многотысячный коллектив его строителей, но и тех, кто трудится на землях, орошаемых его водами.

Большой размах гидротехнического строительства и связанное с ним возникновение многочисленных водохранилищ, каналов, коллекторно-дренажных систем в корне изменили облик нашей республики. В новых водоёмах появились ценные породы рыб: сазан, жерех, усач, сом. Эти рыбы, особенно сазан, жерех, сом, проникшие в Каракумский канал из Аму-Дарьи, стали нынче объектами местного промысла.

Неоценимую помощь в развитии рыбоводства Туркменистана оказывает Академия наук Туркменской ССР.

Как известно, зарастание водоёмов причиняет большой ущерб народному хозяйству. Заросли водной растительности уменьшают полезный объём водохранилищ, затрудняют рыболовство, судоходство, способствуют повышенному испарению воды и, наконец, являются местами скопления личинок малярийных комаров. В каналах и коллекторно-дренажной системе водные растения препятствуют нормальному току воды. В первые годы эксплуатации Каракумского канала из-за сильного зарастания пропускная способность его на некоторых участках снизилась на пятнадцать-двадцать кубических метров воды в секунду. Этого количества воды было бы достаточно для обеспечения влагой около двадцати тысяч гектаров земли. В связи с этим перед учёными республики встала серьёзная задача — найти рациональные методы борьбы с чрезмерным зарастанием водоёмов. Учёные Института зоологии и паразитологии Академии наук Туркменской ССР предложили растительность в водоёмах уничтожать с помощью растительноядных рыб — белого амура и толстолобика. С 1958 по 1960 год институт завёз в республику свыше 1,2 миллиона молодых растительноядных рыб. Основная масса их выпускалась в водоёмы Каракумского канала, а часть оставлена в прудах, построенных близ посёлка Карамет-Нияз на Каракумском канале. Экспериментальные пруды в Карамет-Ниязе — это своего рода полевая лаборатория, где изучаются все стороны биологии и хозяйственного значения рыб.

Так в Туркмении, впервые в рыбоводной практике СССР весной 1961 года был решён вопрос искусственного разведения растительноядных рыб. В 1965 году в реку Мургаб, Хаузханское водохранилище, в коллекторно-дренажную сеть Ташаузского оазиса выпущено около двадцати миллионов личинок белого амура и толстолобика. Их массовым выведением занимался коллектив научных сотрудников под руководством кандидата биологических наук Д. С. Алиева. За последние два года более ста миллионов личинок растительноядных рыб отправлено в рыбоводные хозяйства Украины, Молдавии, Белоруссии, Латвии, РСФСР, Грузии, Узбекистана, Казахстана, Таджикистана и Азербайджана.

Теперь из Каракумского канала вылавливаются белый амур и толстолобик до 15–18 килограммов и более каждый.

Интересно знать, сколько же травы должен уничтожить белый амур, чтобы достичь пудового веса? Один из опытных прудов зарос тростником и другими водорослями до такой степени, что в нём трудно было тянуть невод и передвигаться на лодке. Для очистки в водоём был выпущен белый амур из расчёта сто штук на один гектар средним весом шестьсот пятьдесят граммов каждый. С первых же дней заселения количество водной растительности заметно уменьшилось, а полностью пруд был очищен от растительности всего за сорок дней. Выпущенная в водоём рыба за полный сезон дала штучный прирост в среднем 1.7 килограмма. Ни одна из местных рыб не обладает таким быстрым темпом роста, как белый амур и толстолобик. Быстрый рост и хорошие вкусовые качества делают этих рыб ценным объектом прудового хозяйства и позволяют использовать их как биомелиораторов.

В настоящее время площади внутренних водоёмов республики, пригодные для использования в рыбохозяйственных целях, превышают семьдесят тысяч гектаров. С этих площадей, по расчётам учёных, можно получать ежегодно десятки тысяч центнеров рыбы. Если к этому добавить ещё и продукцию из строящегося тедженского и проектируемого ашхабадского рыбных хозяйств, то станет ясно, что потребность населения республики в свежей рыбе в значительной степени могла бы быть обеспечена за счёт внутренних водоёмов.

Развитие культурного рыбоводства в больших и малых водоёмах нужно рассматривать как неотъемлемую часть борьбы советского народа за изобилие продуктов питания.

До сих пор в республике существовало два рыбных промышленных хозяйства: иолотанское, рыболовецкие бригады которого занимаются отловом рыбы в водохранилищах по руслу рек Мургаб, Тедженка и в Хауз-Хане, и карамет-ниязское, добывающее рыбу в озёрах Келифского Узбоя и в солёных озёрах, куда сбрасываются воды Каракумского канала. В 1966 году создано третье, ташаузское, рыбное промышленное хозяйство. Кроме этого, в районе тедженских водохранилищ заканчивается строительство опытнопоказательного рыбного хозяйства. Его прудовые угодья раскинутся на площади двухсот гектаров. Сюда намечено поместить несколько миллионов личинок белого амура и толстолобика. В дальнейшем в тедженском прудовом хозяйстве будет производиться искусственный нерест растительноядных рыб, и сейчас здесь строится инкубационный цех. Личинки белого амура и толстолобика будут использоваться для зарыбления внутренних водоёмов и вывозиться за пределы республики. В ближайшие два-три года в Туркмении появится ещё одно крупное хозяйство — ашхабадское в долине Гяуре, площадью в шестьсот гектаров.

Таким образом, к концу нынешней пятилетки с вводом в эксплуатацию тедженского и частично ашхабадского рыбных хозяйств, общий улов рыбы на внутренних водоёмах республики примерно достигнет четырнадцати тысяч центнеров, то есть рыбы будет в два с половиной раза больше, чем её планировалось добыть в 1966 году.

В настоящее время в республике, кроме рыбных колхозов и предприятий Туркменского территориального управления рыбной промышленности СССР, занятых ловлей рыбы на Каспийском море, в связи со строительством Каракумского канала, созданы рыболовные базы на Дерьялыкском и Озёрном коллекторах, на Сарыкамышской впадине созданы огромные возможности для увеличения лова и умножения рыбных богатств республики.

К пятидесятилетию Великой Октябрьской социалистической революции решено закончить комплекс производственных комбинатов рыбопитомника Теджен, мощностью восемьдесят тысяч центнеров товарной рыбы в год. Многие работы в этом направлении уже осуществляются, что, безусловно, в скором времени в значительной мере будет способствовать улучшению снабжения трудящихся рыбными продуктами, Но всё это требует серьёзного разумного руководства в масштабе республики. Поэтому, было бы целесообразно с учётом достигнутых успехов и перспектив рыбной промышленности республики создать при Совете Министров Туркменской ССР Управление рыбной промышленности, которое безусловно бы сыграло положительную роль в дальнейшем развитии рыбных богатств Туркменистана.

Перспективы развития рыболовства и рыбоводства в Туркмении большие. Очередная задача — целесообразнее и как можно скорее использовать рыбные богатства республики.

Всё это будет одним из значительных завоеваний трудящимися республики по пути создания материально-технической базы коммунизма в нашей стране.

Маяки

Самоотверженно трудятся славные туркменские рыбаки на просторах Каспия, и многие из них снискали заслуженную славу среди народа — Оразмамед Мамед Тувак оглы — капитан сейнера «РС-150Б», председатель рыболовецкого колхоза имени Калинина посёлка Киянлы Красноводского района Хайдаров Ходжамамед, рыбак рыболовецкого колхоза имени Калинина Красноводского района Курбанниязов Непес, Таганов Ораз — капитан сейнера «Кизыл-Су» из колхоза «Каспий» посёлка Кизыл-Су и другие. Эти люди — подлинные маяки рыбного промысла на Восточном Каспии.

Родина неоднократно высоко оценивала самоотверженный труд рыбаков. Среди них и Оразмамед Мамед Тувак оглы. Сын рыбака, Оразмамед родился в 1922 году. В годы становления рыболовства в Туркмении его отец Мамедтувак Мамеддурды оглы выходил в море на парусной лодке, добывая первые колхозные уловы. В эти трудные годы он одним из первых стал членом рыболовецкой артели. Начав рано заниматься ловом рыбы, он также рано привил любовь к морю и своему сыну.

Оразмамед Мамедтувак вышел в море двенадцатилетним мальчиком в 1934 году. Рыбаки взяли его на рыбацкую парусную лодку поварёнком, яш-кичи. Когда мальчик подрос, в колхозе уже были первые моторные баркасы, и он стал ходить на одном из них, а ещё через несколько лет колхозники, оказав большое доверие, поставили его помощником капитана. Оразмамед стал работать с ещё большим усердием, чтобы оправдать доверие правления колхоза и своих товарищей.

В 1948 году Оразмамед Мамедтувак оглы стал капитаном сейнера. Он считал не только долгом службы, но и долгом совести одним из первых рапортовать о выполнении плана лова рыбы. И это ему почти всегда удавалось. Поэтому до сегодняшнего дня Оразмамед Мамедтувак оглы — уважаемый человек в колхозе, и его труд был высоко оценен Родиной. В 1963 году Указом Президиума Верховного Совета СССР Оразмамед был удостоен высокого звания Героя Социалистического Труда, и на его груди засверкала высокая награда — орден Ленина и Золотая звезда «Серп и Молот». Это было самым большим и радостным событием в его жизни. Оно и понятно. Ведь он первый из туркменских рыбаков, кого Родина удостоила такой высокой награды. Но высокая награда ко многому обязывает, и Оразмамед старается ещё больше приумножить свои успехи.

Оразмамед изо дня в день, из года в год умножает трудовую славу рыбацкой династии Мамедтуваковых, став лучшим колхозным капитаном в туркменских водах Каспия, мастером самых высоких уловов. Тридцать пятый год добывает он рыбу на просторах седого Каспия. Экипаж сейнера «РС-150Б», где капитаном Оразмамед Мамедтувак оглы, семилетний план по добыче рыбы завершил досрочно — в мае 1965 года.

Мне было очень приятно с ним беседовать, и я долго всматривался в его обветренное морскими шквалами, изредка смягчающееся доброй улыбкой мужественное лицо, — лицо человека, всю свою сознательную жизнь посвятившего трудной, но почётной профессии. На его лице была написана глубокая человечность и твёрдая уверенность в победе общего нашего дела.

В 1966 году за достигнутые успехи в выполнении семилетного плана по развитию рыбного хозяйства Президиум Верховного Совета СССР Указом от 7 июля 1966 года наградил орденами и медалями Советского Союза большую группу моряков рыбопромыслового флота, рабочих, инженерно-технических работников рыбной промышленности, рыбаков-колхозников, партийных, советских, профсоюзных и комсомольских работников. По Туркменской ССР награждены орденом Ленина — капитан рыболовного сейнера «Мары» рыболовецкого колхоза «Верховный Совет ТССР» Гасан-Кулийского района товарищ Сатлыков Хаджидурды; орденом Трудового Красного Знамени — капитан рыболовного сейнера «Красноводск» рыболовецкого колхоза «Каспий» Красноводского района товарищ Бокаев Курбан и начальник промысловой флотилии Управления морского промыслового и рефрижераторного флота товарищ Финченко Александр Иванович; орденом «Знак Почёта» — рыбак рыболовецкого колхоза имени Калинина Красноводского района товарищ Курбанниязов Нефес и многие другие.

Высокого звания «Заслуженный рыбак Туркменской ССР» был удостоен председатель рыболовецкого колхоза имени Калинина посёлка Киянлы Красноводского района Хайдаров Ходжамамед. При вручении ему Президиумом Верховного Совета республики грамоты товарищ Хайдаров сказал:

«Это признание моего скромного труда, заслуги перед Родиной, заслуги перед рыбаками Туркменской ССР». И потомственный рыбак седого Каспия горячо благодарит партию и Советское правительство за высокую оценку его скромного и самоотверженного труда.

«Море — поле, рыбак — пахарь, — говорит Ходжама-мёд, — и подобно тому, как хлебороб заботится о будущем урожае, обрабатывая и удобряя землю, так и рыбак беспокоится о своей рыбной ниве, чтобы не оскудевала она».

Наряду с прославленными маяками рыболовства в просторах Каспия, мы знаем рыбаков, которые также самоотверженно трудятся на внутренних водоёмах республики, — это рыбаки Иолотанского рыбпромхоза И. И. Ар-геткии, М. Ф. Скляров и Г. В. Грушко; К. Н. Голоскоков и Е. Г. Переверзин — из Карамет-Нияза. За плечами каждого из них — многолетний труд на водных пространствах, отточивший их смелость, волю к победе и глубокое знание всех капризов водной стихии.

Всеобщее уважение за активное участие снискали учёные Академии наук ТССР. Институт зоологии и паразитологии АН ТССР за успехи, достигнутые в разведении растительноядных рыб в водоёмах республики, награждён дипломом первой степени Выставки достижений народного хозяйства СССР, а его сотрудникам вручены медали.

3 мая 1965 года был установлен праздник «День рыбака». Этот праздник для тружеников моря является мобилизацией их сил и энергии на дальнейшие трудовые успехи во имя умножения общих успехов в строительстве коммунизма в нашей стране. Это и есть их достойный ответ партии и правительству и всему советскому народу за уважение самоотверженного труда рыбаков.

Попутного ветра Вам, славные рыбаки!

Примечания

1

Фетх-Али-шах — шах Ирана (1797–1834) из династии каджаров. При Фетх-Али-шахе Англия и Франция под видом помощи Ирану деньгами, оружием и военными инструкторами в значительной мере превратили Иран в орудие агрессивной политики этих держав, направленной главным образом против России.

В 1801, 1809 и 1814 годах Фетх-Али-шах заключил с Англией, а в 1807 году с Францией договоры, которые ставили внешнюю политику Ирана под контроль Англии и Франции. При Фетх-Али-шахе в 1804–1813 годах и в 1826–1828 годах велись войны против России, окончившиеся поражением Ирана и подготовившие почву для закабаления его капиталистическими странами.

(обратно)

2

Гюлистанский договор был заключён в 1813 году в результате первой русско-персидской войны. По этому договору в состав России вошли почти все земли, расположенные в Закавказье и Северном Кавказе, кроме Еревана и Нахичевани и отдельных округов. Согласно этому договору, никакая другая держава, кроме России, не могла держать военный флот на Каспийском море.

(обратно)

Комментарии

1

Оригинальное авторское написание — прим. ANSI

(обратно)

Оглавление

От автора

Как возникло Каспийское море и его название

О природе восточного побережья Каспия и истории его заселения

Как жилось рыбакам восточного побережья Каспия до Октября

  Гасан-Кули — центр рыбных промыслов в прошлом

  Рыболовство на Челекене

  Рыбные промыслы в Кизыл-Су

Как жилось рыбакам Мангышлакского уезда до Октября

  Сын рыбака

Смелый переход

Шторм

Красноводск — центр рыбной промышленности современного Туркменистана

Рыбоводство и рыболовство в водоёмах Туркмении

Маяки

*** Примечания ***