Око Владыки [Томас Барнс] (fb2) читать онлайн

Томас Барнс Око Владыки

Глава 1 Петля

Ниана была уже совсем недалеко. По всем расчетам, уже к вечеру небольшой отряд сёрчеров должен был выйти из дремучего леса и достичь городских окраин.

«Если бы не огромные деревья, на горизонте виднелись бы очертания небоскребов», — подумал Кийт.

За несколько десятков столетий, прошедших после Смерти, многие из старинных зданий рухнули, превратившись в груды строительного мусора. Большинство «высоток» не выдержали испытания войной, часть сдалась перед безжалостным послевоенным временем.

Однако самые прочные выстояли и по-прежнему служили людям.

Сейчас, пробираясь вдоль сплошной стены кустарников агавы, усыпанных крупными лиловыми цветками, Кийт все время ждал, что увидит знакомые силуэты.

Его всегда пленяла городская панорама, открывавшаяся на краю огромного леса, но густые дебри все не заканчивались.

Возникшая на месте погибшего американского мегаполиса Ниана была уже недалеко. В ее порту сейчас, наверняка, разгружались купеческие корабли, и самые разнообразные товары находили свое место внутри бесчисленных складов и ангаров, усеивавших побережье.

В лесу чувствовалось, что Внутреннее море совсем рядом. Порывы утреннего свежего ветра, пробивавшегося порой сквозь густой кустарник, наполняли ноздри запахами морской воды, разлагающейся рыбы и гниющих водорослей.

Кийт оглянулся и осмотрел свой небольшой отряд.

Пятеро его друзей размеренно шли следом за ним. Подошвы их сапог с тихим пружинистым хрустом приминали битые ракушки, толстым слоем покрывающие тропу. Изнурительный поход заканчивался. Каждый шаг, сделанный по направлению к дому, оборачивался очередной каплей радости, копившейся в глубине души у каждого из искателей. Они продвигались вперед и шагали с таким воодушевлением, точно не оставался за спиной почти месяц трудной и опасной кочевой жизни.

Все шли почти налегке. Каждый нес лишь свое оружие и небольшую часть необходимого продовольствия.

Основная часть груза приходилась на долю трех самок кау, сильных и выносливых вьючных животных. В объемных тюках, притороченных к мощным спинам буйволиц, скрывалась не только походная утварь, но, главное, — добыча, с которой усталые путешественники возвращались обратно в Ниану.

Экспедицию можно было считать очень успешной.

Своей цели они достигли, ведь Кийту и его людям удалось открыть один из служебных входов, ведущих вглубь военной базы США. Законсервированный армейский объект не только уцелел во время Смерти, но даже прекрасно сохранился спустя несколько тысячелетий.

Походные тюки почти трещали по швам, потому что были до отказа забиты ценными находками. Внутри древней базы нашлось немало интересного.

Старинное американское холодное оружие не подвергалось тлетворному влиянию времени. Клинки, топоры, гарпуны, — все это находилось в таком же состоянии, в каком было несколько тысячелетий назад.

Армейская посуда служила так же успешно, как и раньше. А военная униформа, скроенная портными прошлого из каких-то уникальных, вечных материалов, пользовалась большим успехом у всех модников и модниц, живущих в крупных городах.

Особенно ценились мотки полиарамидной нити, некогда предназначенной для нужд космической индустрии. Уникальные свойства этого суперпрочного волокна поражали всех. Нить пытались разрубать топором, пилили ножовкой, раскаляли в огне, а потом бросали в ледяную воду. Но космическая нить осталась целой. Запас прочности позволял ей выдерживать любые тяжести.

Оружие, утварь, предметы старинного обихода, — все это и составляло тот обычный набор, который поставлял Кийт для торговых лавок Нианы. Отсюда уже предприимчивые купцы развозили товары в разные края, в разные страны и города, разбросанные на огромной территории от побережья Лантического океана до Метсианской республики и Атвианского союза.

Кроме того, каждый раз он привозил из походов совершенно неизвестные, непонятные предметы. Такие штуки вообще не имели сейчас названия. Покупателям приходилось указывать пальцем на полки, чтобы попросить показать нужную вещь для более подробного знакомства.

И теперь в мешках, навьюченных на спины буйволиц, находилось несколько таких непонятных приборов. Кийт обнаружил диковинки в запечатанных ящиках, хранившихся в глубинах подземной базы. Совершенно случайно удалось обнаружить тайник, секретное хранилище, в которым лежали футляры, покрытые вековой пылью.

Трудно было сказать, например, для чего в давние времена предназначался массивный вогнутый диск, лежащий сейчас на дне мешка. Кийта привлекла прежде всего гравировка, виднеющаяся на его поверхности.

Необычная рельефная эмблема представляла собой главный священный символ христианства — крест. В этом не было бы ничего необычного, подобные древние знаки можно было обнаружить во многих местах, в которых ему доводилось побывать.

Главное отличие заключалось в том, что самом центре креста, на пересечении двух объемных линий, находилось изображение широко открытого человеческого глаза, окруженного, со всех сторон прямыми лучами ресниц.

— «Крест и глаз!» — воскликнул Кийт в подземелье, когда желтоватое пятно его фонаря упало на это изображение. — Как странно!

Ему было прекрасно известно, что этот знак входил в число так называемых «Сорока символов», с помощью которых священники-заклинатели Кандианской Универсальной церкви могли предсказывать будущее.

В шесть тысяч четыреста семьдесят девятом году от Рождества Распятого Спасителя, символ, именуемый «крест и глаз», обозначал силу, способную влиять не столько на тело человека, сколько на его душу. Но Кийту трудно было даже предположить, какое содержание вкладывали в это изображение люди прошлого.

Тем более невозможно было ответить на вопрос, почему столь странный предмет был тщательно спрятан в недрах секретной военной базы перед последней войной в истории прежней человеческой цивилизации?

Тем не менее, Кийт захватил с собой диск, напоминающий большое блюдо. В Ниане он знал одного купца по имени Беддей, который умел продавать и не такие таинственные предметы.

Беддей, в зависимости от своего настроения, мог всучить покупателю старинный микроскоп и как статуэтку знаменитого скульптора двадцать первого века, и как приспособление для раскалывания орехов. В обоих случаях его клиенты оставались довольны и считали, что совершили выгодное приобретение.

Этот торговец тоже не представлял себе, для чего нужен был диск с символом «крест и глаз», но его красноречия, наверняка, должно было хватить на то, чтобы выгодно продать странный предмет.

Вместительные тюки, вздымавшиеся сейчас на спинах буйволиц, были заполнены не только старинным оружием и посудой. Там лежали и несколько мотков древнего оптико-волоконного кабеля, содранного со стен и потолков военной базы.

Прочные провода выглядели точно так же, как и несколько тысячелетий назад, и очень ценились на рынках Нианы.

Хотя продажа кабеля и сулила недурную прибыль, их удалось захватить немного, — слишком тяжелый оказался груз.

Кийт рассчитывал быстро продать свои находки, немного отдохнуть в Ниане и снова вернуться к военной базе. Там оставалось еще много добычи, и в будущем можно было по-настоящему хорошо заработать.

Поиски древних объектов, притаившихся в непроходимых лесных дебрях или в выжженных солнцем пустынях, были главной целью для отважных смельчаков вроде Кийта и людей из его отряда.

Таких, как они, на бескрайних просторах от побережья Лантического океана до северных уголков Канды обычно называли сёрчерами — искателями сокровищ.

* * *

Теперь, после многих успешных походов, Кийт считал, что настоящим сёрчером нужно родиться, хотя в детстве он очень удивился бы, узнав, что превратится в профессионального путешественника.

Когда-то, давным-давно, он готовил себя к жизни служителя Кандианской Универсальной Церкви и учился в Республике Метс, в одной из лучших школ Северного Аббатства.

Его наставник, Пер Лелио, возлагал на своего любимца большие надежды и считал, что со временем тот должен стать настоящим священником. Но судьба сделала неожиданный шаг, и однажды молодой ученик самовольно покинул школу, ошеломив всех стремительным отъездом.

Он выбрал путь вечного бродяги, вечного искателя прошлого и любил свой путь, жалея только об одном — о разрыве с мудрым наставником. Каждый раз воспоминание о покойном священнике неизменно стирало с его лица улыбку, отзываясь в сердце невыносимой, мучительно саднящей болью.

Это было единственное в жизни, из-за чего совесть по-настоящему мучила его.

Трудно было смириться с мыслью, что все служители и ученики Аббатства считали именно его виновником смерти седовласого Лелио…

Однажды встретив на лесной тропе своего старинного товарища по имени Ровер, Кийт радостно улыбнулся и приветственно вскинул руки. Что ни говори, приятно среди непроходимых дебрей случайно увидеть человека, с которым когда-то был близок, с которым провел вместе немало времени на тренировках и веселых пирушках.

Но дружеский импульс тотчас разбился о невидимый ледяной щит, который Ровер выставил перед собой. Он демонстративно игнорировал приветствие и с холодной злобой сообщил, что преподобный Лелио погиб, отправившись на поиски своего любимого блудного сына.

Услышав это, Кийт в ошеломлении застыл, словно прирос ступнями к земле. А Ровер отправился своей дорогой, презрительно бросив на прощание:

— Ты так и не стал соколом, как хотел Аббат. Ты превратился в ободранного стервятника!

— Почему ты так говоришь?

— Потому что ты не создаешь ничего нового. Ты ползаешь по древним развалинам и поэтому превратился в стервятника, пробавляющегося вздутой падалью!

— Я не стервятник, а Соколенок, — прошептал тогда Кийт, с трудом двигая омертвевшими губами.

Соколенок…

В этом слове вмещалось очень многое. Так называл Кийта во время учебы только Аббат, и больше никто. Это имя было символом того сказочного мира, который он всегда мечтал построить, но, видимо, сам и разрушил.

«Держись, Соколенок, держись!» — в трудные минуты всегда ободрял его священник.

Когда фигура Ровера скрылась за поворотом лесной тропы, Кийт взвыл, как раненный зверь. Его друзья стояли в отдалении и угрюмо молчали. Они старались не смотреть, как предводитель отряда, закрыв ладонями лицо, безуспешно пытается скрыть свои рыдания.

Это было в первый и последний раз. Кийт не переносил, когда плачут мужчины. Он редко плакал даже в детстве. Все метсы считали, что слезы губительно действуют на силу воинов и чувство собственного достоинства. Кийт был с этим совершенно согласен. Однако, узнав о гибели священника, он почувствовал себя маленьким мальчиком и наивно захотел повернуть время вспять.

Все было тщетно. Прошлое нельзя было вернуть.

Лишь подарок Аббата, небольшой серебристый медальон, висевший на груди Кийта, оставался крохотным звеном, связывавшим его с прежней жизнью.

Ментальный рефлектор помогал пользоваться скрытыми возможностями собственного организма. Зеркальный овал при умелом использовании собирал в единый пучок три совершенно различных потока — мыслительные колебания мозга, пульсацию сердца и силу нервного напряжения, гнездящегося в солнечном сплетении. Кроме этого, действие медальона лежало в основе управления каналами телепатической связи и разными формами ментальной вибрации, излучающейся при мысленных контактах.

…Возвращаясь из похода, Кийт, как это часто случалось, с грустью подумал о своем покойном учителе.

Сколько интересного он мог бы рассказать священнику теперь, после пятнадцати лет странствий! Сколько впечатлений, заполнявших многочисленные ячейки его памяти, почерпнуты им из реальной жизни!

Почти все его соученики из школы Аббатства познавали мир по книгам и зачастую жили в иллюзорном, искусственном мире. Многие из этих чахлых умников, взращенных на питательной пыли библиотек, может быть, и заняли свои места на иерархической лестнице Аббатств, но что они видели в своей жизни?

Многие люди, с которыми он сталкивался, даже находясь в лесу, смотрели вокруг, но не видели ничего. Дебри сливались для них в некое однообразное месиво, в случайное соседство растущих там деревьев и кустов.

Кийт воспринимал лес по-другому. Для него каждый уголок и каждый уровень был неповторим, являясь местом, где словно встречаются и контактируют друг с другом растения, наделенные необычным и своеобразным сознанием.

Сейчас, как и обычно, его глаза внимательно ощупывали беспорядочные сполохи растительности, окружавшие отряд.

Взгляд скользил по желто-зеленым зубчатым листьям древесного папоротника и переходил на лиловые цветы, распустившиеся на бесчисленных кустах агавы, растущих вдоль тропы. Цветов было так много, что они напоминали сплошную кипящую пену, облепившую ветви.

Толстые стволы пальм, платанов и сосен, опутанные хитросплетениями лиан, покрывал слой влажного желтого мха. Кийт смотрел на пористые узоры и видел не только причудливые фигуры, которые образовывали пятна мха. Он мог проникнуть мысленным лучом во внутреннюю жизнь любого дерева и считать необходимую для себя информацию.

До слуха доносилось монотонное жужжание насекомых. Гигантские бабочки, взмахивая чешуйчатыми крыльями, срывались с кустов и устремлялись куда-то вверх.

Сейчас Кийт просто провожал их внимательным взглядом. Если бы ему понадобилось, он мог мысленным лучом проникнуть в сознание самого примитивного существа. Но это отнимало уйму сил и он не мог позволить себе безрассудно растрачиваться, впитывая лавину информации, приходящую извне. Способности его были велики, но не безграничны, так что он давно научился ставить барьер, воздвигать защитную оболочку, чтобы потоки самых разных сообщений не захлестнули его сознание, как наводнение.

* * *

День только начинался. Ниана была уже совсем недалеко.

Порой казалось, что после очередного поворота петляющей дороги заросли могут закончиться. Кийт все ждал, что через мгновение глазам могут открыться бесчисленные дюны, солнечные блики, играющее на бескрайней поверхности воды, и вдали покажутся темнеющие силуэты большого города.

Но пока их окружал огромный лес.

Мощные ветви смыкались над тропой, образуя лиственный тоннель. Плотные листья, сложившиеся друг на друга, порой наглухо закрывали небо, и яркий утренний свет, пробивавшийся сквозь них, приобретал необычный изумрудный оттенок.

Отряд снова немного растянулся, и Кийт замедлил шаг, чтобы подождать своих людей. Сначала из-за поворота показались Студи и Флесх. Они шли рядом с навьюченной, тяжело ступающей буйволицей и о чем-то без устали говорили друг с другом.

У обоих были длинные светлые волосы, густыми прядями падавшие на плечи. Но на этом сходство заканчивалось. Флесх был родом из племени белокожих дикарей, обитавших к западу от Внутреннего моря, а Студи вырос недалеко от Калинны, на северо-восточном побережье Лантического океана. Все жители его родного поселения отличались одной особенностью, — они рождались чернокожими, но с белоснежными прямыми волосами.

Рыжеватый метс Дэггу появился следом. Кожаный повод второй буйволицы был обмотан вокруг его запястья, как браслет. Его смуглое лицо украшали разноцветные узоры, древние знаки, которые он каждое утро тщательно наносил на лоб и щеки тонкой кисточкой, доставая краску из маленьких баночек с растительной краской.

Эти знаки представляли собой лишь определенный орнамент, указывающие на принадлежность Дэггу к племени северных метсов. А Кийт имел право пользоваться древними символами, говорящими знающему человеку о том, что их обладатель стоит на первой ступени в иерархии Аббатства. Хотя он и не закончил школу священников, но долгое время обучался там, так что при желании мог бы вернуться в структуру Кандианской Церкви. Конечно, если бы высшие чины позволили бы это сделать…

Раньше Кийт не исключал такой возможности. Блудный сын мог бы вернуться домой. Но после известия о гибели Пера Лелио все перевернулось в его душе. С тех пор он забыл о кисточке и красках, и ни разу символы Аббатства не появлялись на его бронзовом лице.

Последнюю буйволицу из-за цветущих кустов вывел Мелон. Его большая голова, раскосые глаза и широкие скулы говорили о том, что он пришел из страны иннуитов, из края вечных льдов, лежащего на самом севере Канды.

Мелон был самым молчаливым и замкнутым членом отряда. Приступы болтливости накатывали на него только в те редкие дни, когда Кийт разрешал вдоволь напиться хмельного меда. Тогда иннуит становился веселым и общительным парнем, но вся его словоохотливость исчезала наутро, как только хмель переставал действовать.

За спиной северянина торчал массивный ствол метателя. Этот карабин, стреляющий шестидюймовыми разрывными снарядами, был очень грозным оружием, обладающим только одним недостатком, — после каждого выстрела его нужно было снова заряжать, а на это уходило довольно много времени.

Несмотря на то, что день только начинался, чувствовалось, что все очень устали за прошедшие сутки. Хотя никто не жаловался, но стоило только Кийту предложить немного отдохнуть перед последним переходом, как сёрчеры без раздумий согласились и опустились на траву, еще немного влажную после утреннего тумана.

Замыкала отряд мощная фигура чернокожего гиганта Джиро. Он шел вразвалку, как бурый медведь, и его бритую наголо макушку усеивали мелкие капли пота.

Посмотрев на своих утомленных друзей, уже успевших присесть, он хмыкнул и жизнерадостно воскликнул, сверкая белоснежными зубами:

— Вы уже рухнули? Клянусь светлым ликом Троицы, еще рано! Еще только утро! Подождите немного, и скоро мы будем грызть копченое мясо! Мы будем петь за праздничным столом! Ждать осталось недолго!

Несмотря на усталость, от фигуры Джиро словно исходила невероятная, неиссякаемая энергия.

Выходец с побережья Лантического океана, он когда-то жил в городе-государстве Д’Алви, правители которого видели смысл своей жизни в постоянных войнах со своими соседями. Во время одной кровавой стычки Джиро попал в плен, и судьба его могла повторить печальную участь тысяч таких же темнокожих молодых мужчин. Его продали на далекую плантацию в рабство, обрекающее каждого на изнурительную работу и скотское существование.

Но неукротимый нрав не позволил гиганту смириться. Почти сразу он бежал, безрассудно и необдуманно, и обязательно погиб бы, если бы не Кийт, попавшийся на пути.

Беглец смог спастись от погони и жестокой расправы. В тот вечер Джиро примкнул к отряду сёрчеров, а Кийт обрел самого лучшего, самого преданного своего друга.

Встретившись взглядом со своим предводителем, гигант ободряюще улыбнулся ему, а потом лукаво спросил у отдыхающих друзей:

— Что, приятели, утомились? Может быть, погрузить вас на спины буйволиц? Или привязать вас к их хвостам, чтобы рогачки втащили доблестных сёрчеров на главную площадь Нианы?

— Привяжи свой язык к хвосту буйволицы, только поближе к ее заднице, и топай таким способом до самого города! — дружелюбно обозвался Дэггу. — Только не отвязывай язык хотя бы до утра, будь добр. Мы хотим насладиться твоим молчанием и спокойно выпить по кружке хмельного меда в честь нашего возвращения.

— Вы все напьетесь после первого же глотка! Потом выпучите глаза и бросите свои задницы на мягкие лежанки! А я допью весь наш бочонок и пойду в гости до самого рассвета.

— Куда же ты собрался, медвежья морда? — поинтересовался Дэггу. — Ты будешь считать ночью звезды на морском берегу?

— Я пойду в шатер к самым веселым девочкам в Ниане и буду считать пальчики на их ножках! — с большим удовольствием откликнулся Джиро. — Когда вы проснетесь утром, не меньше трех красоток превратится в моих самых лучших подружек.

— Сомневаюсь, что ты сможешь это сделать, — покачал головой Студи, тряхнув копной светлых волос.

— Это еще почему, прах меня побери?! — взвился гигант. — Ты что, сомневаешься в моих силах?

— Сил у тебя много, слишком много… Только вот за ужином в Ниане ты запихнешь в свою глотку столько копченого мяса, что брюхо будет болтаться у тебя на коленках! Ты не сможешь стянуть с себя штаны! — с горестным выражением объяснил Студи.

— Его так разнесет от жратвы, что он просто не сможет выбраться из таверны. Застрянет в дверном проеме и будет храпеть там целую ночь! — подхватил Дэггу.

— Клянусь, я свяжу вас обоих и возьму с собой в шатер к девочкам. Я буду развлекаться с ними, а вы сможете только таращить пьяные глаза и слушать радостные стоны, с которыми красотки будут ублажать меня!

Сёрчеры еще немного позубоскалили, подтрунивая друг над другом. Но стоило слабой улыбке сползти со смуглого лица Кийта, как легкое веселье прекратилось. Без слов все поднялись на ноги и пошли дальше. Как бы усталость ни одолевала путешественников, каждый из них понимал, что нужно успеть до темноты достигнуть Нианы.

* * *

Тропа спустилась в низину. Почва здесь была более влажная, немного заболоченная, и каждый шаг отзывался чавкающим звуком.

С обеих сторон теснились заросли болотного кустарника, покрытого крупными ночными цветами. Кийт изумился странному аромату, который источали эти цветы. В нем не было ничего привлекательного, приятного.

— Ну и вонища, — воскликнул Джиро, следовавший последним. — Дьявольщина! В самом грязном отхожем месте так не смердит!

— Ты нарви этих цветов побольше, приятель, — предложил Дэггу, обернувшись. — Нарви и оберни влажной тряпкой, чтобы не засохли.

— Зачем это?

— Отнесешь своим девочкам в шатер пару корзин! Красотки очень сильно будут любить тебя всю ночь! — хихикнул Дэггу, с отвращением сплевывая под ноги. — Тогда они навсегда запомнят твою симпатичную рожу!

Порой казалось, что странный резкий запах, исходящий от мясистой плоти этих бутонов, до предела заполняет безбрежные просторы огромного леса.

К тому же навязчивый аромат цветущих кустарников смешивался со смрадом подгнивающих растений. От такой противной смеси у путешественников к горлу сразу поднялась тошнота.

Сёрчеры продвигались дальше. Но плотный смрад и жуткие миазмы только усиливались.

— Сейчас меня вырвет! — пообещал Джиро. — Сейчас, сейчас! Отойдите подальше, чтобы вас не забрызгало!

Повернувшись к нему, Кийт сказал:

— Терпи, медвежья морда! В следующий раз я отведу тебя в Пайлуд, чтобы ты смог понять, как здесь здорово пахнет.

Он сразу вспомнил про гигантское болото, протянувшееся на сотни миль вдоль северного побережья Внутреннего моря. Однажды довелось побывать там, и Кийт в полной мере отведал то чудовищное зловоние, которое источает каждый уголок безбрежных черных топей.

Только буйволицы кау спокойно шли вдоль стены болотного кустарника. Одна даже сорвала мясистыми губами молоденькую веточку и стала жевать ее с видимым удовольствием.

До этого Кийт шел в постоянном напряжении, тщательно зондируя окрестности мысленным лучом и проверяя свои ментальные ощущения. Но для того, чтобы защититься от мерзких миазмов, он ненадолго отключил все уровни восприятия.

Вскоре стало понятно, что это было роковой ошибкой.

Стоило им пройти еще пару десятков шагов, как тропа пошла вверх, и заросли странного кустарника стали редеть. Вокруг появились взмывающие ввысь стволы пальм и платанов, обвитые ротангами и лианами. Эластичные жгуты сплетались между ветвями деревьев, стоящих друг напротив друга, и висели над головами, как гигантская паутина.

Кийт только успел облегченно вздохнуть, как внезапно его охватил озноб.

Серебряный медальон, висевший на его груди, точно нагрелся в одно мгновение! Ментальный рефлектор разразился яркой вспышкой, ослепительно полыхнувшей перед глазами Кийта.

Тревожный алый свет хлынул в его сознание, затопляя каждый уголок мозга.

Подобное бывало и раньше. По опыту уже было понятно, — медальон подавал предупреждения, сигнализировал о близкой опасности.

Размышлять было нельзя. Судя по всему, угроза находилась совсем рядом, и нужно было сразу определить, с какой стороны вскоре ожидать удар.

За кустами находилась некая сила, излучающая полыхающую ненависть и откровенную агрессию.

Он повернулся к отряду и скомандовал:

— Готовьте оружие!

Никто из сёрчеров не стал задавать лишних вопросов. Путешественники мгновенно собрались в круг и повернулись спинами друг к другу.

Мелон бросил поводья буйволицы и стянул с плеча метатель.

Но ментальное воздействие усиливалось. Голова Кийта наполнилась тупым угрожающим звоном. Однообразное монотонное гудение нарастало и разбухало, врываясь в каждую клетку мозга.

Он почувствовал сильное покалывание, точно десятки острейших лезвий одновременно впились в голову. Ему даже показалось, что левая половина мозга просто начинает неметь.

— Что происходит! — отчаянно закричал вдруг Мелон. — У меня что-то с руками! Не могу ничего делать!

Мощные парализующие импульсы, исходящие со всех сторон, сковали его волю. Сёрчер дрожал от напряжения, пытаясь вставить заряд в карабин, но ладони его словно приросли к прикладу, и он не мог даже пошевелить пальцами.

Остальные путешественники изумленно стонали, пытаясь понять свое странное состояние.

— Прах меня побери! Я потерял свою силу, — взревел по-медвежьи Джиро. — Что происходит?!

Чернокожий гигант обливался ручьями пота, но никак не мог приподнять древко короткого копья, которое он обычно крутил одним пальцем. Все остальные тоже находились в похожем состоянии и безуспешно боролись с внезапно накатившей слабостью.

Казалось, что никто из них не может шевельнуться. Положение стремительно ухудшалось.

Даже буйволицы кау, обычно невозмутимые и спокойные, чувствовали что-то неладное. Животные нервно вращали глазами и тихо постанывали.

Прошло всего несколько секунд, а все сёрчеры уже дышали тяжело, они едва могли вздохнуть и жадно хватали воздух губами, точно ни у кого не было сил даже наполнить легкие.

— Сделай что-нибудь! — просипел Джиро, отчаянно вращая выпученными глазами. — Клянусь светлым ликом Троицы, если ничего не изменится, нас всех смогут зарезать маленькие дети, едва дотягивающиеся до обеденного стола.

Кийт понял, что где-то неподалеку находится шайка лемутов, причем совершенно непохожая на мелких пакостников, обычно хозяйничавших в глубине здешних лесов. Он слышал, что совсем недавно некоторые разновидности мутантов сделали важный шаг в своем развитии и научились концентрировать свою волю. Причем до такой степени овладели телепатическим оружием, что не только мысленно могли контактировать друг с другом, а даже способны были проникать в человеческое сознание и подавлять сопротивление своих жертв.

С такими тварями ему еще не доводилось встречаться!

Он стоял, как вкопанный, и не мог даже шевельнуть рукой, лежащей на ментальном рефлекторе!

Невероятная телепатическая власть противников сковала человеческую волю. Невидимые ментальные тиски стиснули не только сознание, но и тело, заставив Кийта недвижно застыть на месте. Он мог еще ощущать окружающий мир и сознавать, что с ним происходит. Но пошевелить даже пальцем руки он был не в силах…

Собрав все внутренние силы, Кийт постарался сконцентрироваться. Он поставил перед собой только одну задачу — порвать незримое кольцо ненависти, которая все теснее, как петля, смыкалось вокруг путешественников.

Казалось, что ничего не получится…

Сил не хватало, и дрогнувшее сознание стало излучать волны отчаяния, расходящиеся во все стороны, наподобие кругов на воде. С каждым витком они расширялись все дальше и дальше, охватывая пространство, доступное ментальным способностям Кийта.

В этот момент произошло нечто невероятное.

В его голове совершенно отчетливо прозвучало мысленное послание:

«Держись, Соколенок, держись!»

Как ни был напряжен Кийт, из груди его вырвался вопль изумления, а глаза непроизвольно округлились.

Голос, который только что уловил внутренний слух, не имел тембра. Это был хотя и бесплотный голос, но удивительно знакомый, и похожий на голос только одного человека в мире!

«Держись, Соколенок, держись!» — совершенно отчетливо повторилось послание еще раз.

Фиолетовые фосфоресцирующие молнии полыхнули перед глазами Кийта. Ослепительные зигзаги врезались друг в друга и разлетелись бесчисленными аляповатыми брызгами. Озарилось все вокруг, и ему показалось, что это свечение, возникшее у него перед глазами и невидимое для друзей, заполнило лесную поляну, окутывая всех искателей защитной аурой.

Исчез тревожный звон, еще недавно угнетавший его слух. Застывшие фигуры путешественников ожили, и лица их прояснились.

Раздались оживленные крики и вздохи облегчения.

— Что это было, прах меня побери? — пробасил Джиро, изумленно рассматривая копье. — Ничего не понимаю!

Сейчас он легко вертел увесистое копье между пальцами, удивленно посматривая вокруг. Он перебрасывал его из левой руки в правую, отчего на груди прыгал массивный серебряный крест с изображением Распятого Спасителя.

— Наконец-то! — облегченно завопил Мелон, вскидывая бронзовый ствол метателя. — У меня все нормально!

— Ничего нормального нет! — одернул его Кийт. — Все еще впереди!

Несмотря на то, что сёрчеры испытывали упоительное облегчение, которое охватывает человека, выздоровевшего после мучительной болезни, Кийт не питал никаких иллюзий.

Угроза никуда не исчезла. Он знал это точно и не расслаблялся, пытаясь понять природу опасности.

В мгновения наивысшего напряжения он мог видеть сквозь бумагу, сквозь предметы, даже сквозь стены. Это не могло обычно продолжаться долго, всего одну или две секунды, но этого бывало порой достаточно.

Мысленным взором он скользил вокруг себя, стараясь вычленить из аморфной пелены источник угрозы, скрытый пока в туманной неопределенности. Так слепой, оказавшись в незнакомой комнате, ощупывает стены руками в поисках выхода.

Пульсирующее сознание описывало окружности. С каждым витком оно расширялось все дальше и дальше в пространстве, пока не наткнулось на нечто необычное.

И тут он увидел!

Вдруг, внезапно. Словно выбрал нужную перспективу, и сразу открылся точный смысл того, что еще недавно было полной загадкой.

Это длилось недолго, как видение, но он успел заметить внутренним зрением гнусные пасти, проступающие из тумана. Многочисленные удлиненные морды, покрытые шерстью, выползали из полумрака и постепенно формировались, приобретая четкие очертания злобных живых существ.

Никто из его друзей пока их не видел. Враги скрывались за густой листвой.

— Волосатые ревуны! — сказал он хриплым от волнения голосом. — Готовьтесь, они скоро будут здесь.

Сомнений быть не могло. До Нианы оставалось совсем недалеко. Казалось, до города было уже рукой подать, и все в глубине души считали, что поход завершился. Но оказалось, что испытания еще не закончились. Судя по всему, скоро должна была начаться жестокая драка, если уж на пути сёрчеров попалась шайка волосатых ревунов…

После ядерной катастрофы появилось много новых существ, генотип которых сформировался под воздействием гибельной радиации. Лемуты, летальные мутанты, никогда не смогли бы появиться в нормальных условиях, они развились только под влиянием необратимых перемен и поэтому в полной мере считались детьми Смерти.

Люди-крысы, фроги, верберы… Сколько этой мерзости бродило по лесам! А волосатых ревунов, этих крупных мутантов, покрытых мехом и напоминающих огромных древних бабуинов, всегда считали очень опасными врагами за их силу и хитрость…

Лесные существа подбирались из-за кустов. С каждым мгновением они приближались к людям.

— Готовьтесь к бою! — предупредил Кийт.

С оживленных лиц сёрчеров мгновенно сползли улыбки. Каждый был готов отразить нападение.

— Враги рядом! Не зевать! Это самые гнусные твари, которых мы могли здесь встретить, — повторил Кийт и с досадой сплюнул под ноги: — Дьявольщина! Какое невезение — около Нианы встретить волосатых ревунов…

— Ревуны, так ревуны, — пробурчал Джиро, напряженно всматриваясь в заросли. — Клянусь светлым ликом Троицы, скоро мы будем ужинать в Ниане копченым мясом, а потом я пойду к своим девочкам. Красотки уже ждут меня в шатре на берегу…

Враги находились уже где-то совсем рядом. Кийт чувствовал это по усиливающемуся психологическому давлению. Лемуты распространяли вокруг себя волны ненависти, пытаясь лишить людей воли к сопротивлению.

Страха предводитель отряда совершенно не чувствовал. Поскольку ментальный медальон он снова успел развернуть внутренней стороной, то теперь с его помощью успешно собирал все силы в один энергетический поток. В душе теплилась уверенность — друзья будут защищены от новых телепатических атак.

Все было готово к обороне.

— Мелон, мы надеемся на тебя! — сказал Кийт. — Твое оружие должно удивить наших гостей.

Северянин кивнул. Едва заметная дрожь возбуждения пробежала по его плечам. От усердия он так крепко вцепился в заряженный метатель, что костяшки смуглых пальцев побелели от напряжения.

Через несколько мгновений отряд сёрчеров оказался вовлечен в водоворот кипящей ярости. Зашевелились покрытые цветами ветки, и пришли в движение сплошные стены кустарника, растущего между стволами платанов и окаймлявшего небольшую лесную поляну.

С разных сторон уже слышались жуткие гортанные вопли, предназначенные для того, чтобы вселить в души путешественников дикий страх. Дикий вибрирующий вой всколыхнул лесной воздух, и первым делом каждый подумал о том, что нужно бы покрепче заткнуть уши обеими руками.

— Держитесь спокойно! — ободрил своих друзей Кийт. — Вспомните о нашем Спасителе! Он сейчас с нами!

— Клянусь светлым ликом Троицы, — подхватил Джиро, вращая копьем. — С нами не только Распятый Сын! С нами Отец и Святой Дух! Они не бросят нас в беде!

— Во имя Отца, Сына и Святого Духа! — хриплыми голосами откликнулись путешественники, напряженно вглядываясь вперед.

Не успели отзвучать их слова, как из зарослей возникли какие-то фигуры, сжимающие увесистые дубины. Трудно было определить, сколько их высыпало на поляну, но Кийт был уверен, что не меньше пары десятков.

* * *

Ярость лемутов росла и расширялась. Они уже были готовы ринуться вперед, на шестерых людей, стоявших тесным кольцом в центре поляны.

Психологическое давление нарастало. Кийт принимал на себя основной напор, и ему удавалось отбрасывать назад все черные потоки, хотя он и понимал, как нелегко сейчас приходится остальным.

Часто во время боевых действий Волосатые ревуны использовали Псов Скорби, огромных свирепых собак, каждая из которых достигала размеров древнего животного под названием пони. К своему облегчению, Кийт увидел, что шайка мутантов, окружившая его отряд, передвигалась по лесу без своих ездовых животных, и это несколько облегчало задачу путешественников.

Сёрчеры держались настолько спокойно, что лесные уроды не решались наброситься на них. Хотя они и убедились в своем численном превосходстве, пока не возникало искры, способной возжечь пламя столкновения.

Наконец, рослый мутант, выскочивший из кустов одним из первых, решился. Оглядев своих сородичей, он мерзко завизжал, и его красные глаза вылезли из орбит от жгучей ненависти. Лемут раскрутил над головой увесистую дубинку и пружинисто двинулся вперед. Казалось, стоит ему сделать еще несколько шагов, и он сможет вступить в противоборство.

— Мерзкая тварь! — с ненавистью взревел Мелон, вскидывая метатель. — Добро пожаловать! Мы ждем тебя!

Раздался громкий хлопок, перекрывший возбужденный шум голосов. С верхушек деревьев, окружавших поляну, сорвались черные клубки отчаянно кричащих птиц, и тревожно взревели буйволицы, беспокойно перетаптывающиеся на одном месте.

Из ствола карабина, который сжимал в руках северянин, вырвался разрывной снаряд. Мощный заряд с пронзительным свистом пролетел через поляну, оставив в лесном полумраке белый дымовой след.

Лемута отбросило мощным ударом назад на несколько шагов. Причем заряд метателя обладал такой силой, что ревун врезался спиной в толстый бугорчатый ствол платана, безжизненно осел вниз и испустил последний вздох, успев только бросить остекленевший взгляд на глубокую рану, разверзшуюся у него в груди.

Воцарилась полная тишина. Смолкли яростные вопли, и стало слышно, как над головами шелестит листва на верхушках деревьев.

Внезапно несколько лемутов подскочили к трупу. Они обменялись короткими гортанными криками, точно о чем-то договариваясь, потом схватили своего мертвого сородича за лапы и волоком утащили куда-то вглубь зарослей.

Сёрчеры громко захохотали, испепеляя враждебными взглядами группу.

— Нажрался досыта, урод? — издевательски закричал вслед Джиро. — Как тебе понравилось праздничное угощение? Теперь можешь отдыхать!

Ошеломленные короткой расправой, остальные лемуты мгновенно замерли на своих местах. Сверкавшие от ярости глаза уставились на истекающий кровью труп, и они боязливо застыли, отвесив челюсти, истекающие пеной бешенства.

Их испуганные взгляды направились на ствол метателя, из которого вылетел страшный снаряд. Мелон торопливо перезаряжал оружие. Он достал из походной сумки очередной снаряд и лихорадочно готовил карабин к выстрелу.

Остальные сёрчеры раскинулись вокруг своего друга, сжимая копья и клинки, готовясь отразить внезапное нападение.

В вечернем воздухе, еще недавно наполненном мерзкими воплями, повисла настороженная тишина.

— Что же вы стоите, мерзкие отбросы? — едко заметил Джиро, воинственно размахивая копьем. — Бегите отсюда! Еще не поздно! Прыгайте в кусты и покажите свои грязные задницы! Тогда каждый из вас сможет дожить до завтрашнего утра!

Он ободрительно улыбнулся приятелю и крикнул:

— Давай, дружище! Прах меня побери! Кое-кто еще ждет от тебя подарка!

Мелон развернулся и направил ствол метателя в противоположную сторону поляны. В десятке шагов от сёрчеров там напряженно застыла другая группа ревунов, сжимавших дубинки.

Раздался второй выстрел. Буйволицы беспокойно вздрогнули, дернувшись в сторону с такой силой, что Дэггу и Флесху пришлось крепко схватить их за поводья.

Северянин недаром всегда считался отменным стрелком. Прицел его был точен, и заряд угодил прямо в сердце мохнатого отродья, стоявшего ближе других.

Стон отчаяния слился с треском сломанных сучьев кустарника. Через мгновение послышался глухой мягкий стук — лемут отлетел к пальме и врезался спиной в мохнатый ствол.

В гробовой тишине раздался очередной предсмертный хрип. Волосатые ревуны содрогнулись и даже попятились от этого страшного звука, означавшего для члена их стаи безнадежную смерть.

Снова несколько мутантов подскочили к мертвому телу, схватили его за задние лапы и быстро утащили с поляны куда-то в чащу.

Сёрчеры победно засмеялись, обменявшись взглядами. Джиро ободрил Мелона:

— Им придется долго таскать друг друга. Давай, доставай следующее угощение для наших гостей. Вонючкам это очень нравится!

Кийт подбадривал своих друзей уверенными улыбками, но на самом деле постоянно находился в тревожном напряжении. Он чувствовал, что несмотря на смерть двух лемутов, остальные не собираются отступать обратно в лес.

Гибель одного члена стаи ничего не значила для остальных. На месте убитого тут же появлялся другой. Словно сёрчеров окружали не живые существа, обладающие индивидуальным сознанием, а некое соединение разумов, бесформенный злобный комок, сплошное месиво полыхающей ненависти.

Психическое напряжение нарастало, превращаясь в злобный поток. Конечной целью этой волны угрожающих флюидов, были сёрчеры.

Никто из искателей пока не дрогнул. Каждый был уверен в своих силах, но Кийта терзали неясные сомнения, в глубине души он опасался самой страшной беды.

Скоро его предчувствия оправдались…

* * *

Все произошло настолько стремительно, что он не успел ничего осознать. Все как будто было заранее запланировано и развивалось, как в самом дурном сне.

Мелон, ободренный своими успехами, уже зарядил метатель и готовился в третий раз поразить кого-нибудь из мутантов. На этот раз он не сразу решил, в кого именно нужно послать заряд, и ствол карабина несколько секунд перемещался из стороны в сторону, выбирая цель.

В этот момент вперед на пару шагов выскочил маленький, тщедушный и почти лысый лемут. Он отличался от остальных собратьев удивительной худобой, даже ребра просвечивали на облезшей груди.

Его костлявые морщинистые лапы сжимали небольшой дротик с мохнатым хвостовым оперением, изготовленным, похоже, из куска потускневшей шкуры. Визгливо захохотав, он размахнулся и бросил свое оружие в Мелона.

Краем глаза северянин заметил угрозу, и молниеносная реакция спасла ему жизнь. Он ловко уклонился в сторону, сделав стремительное движение корпусом влево.

Небольшое копье, от которого удачно увернулся сёрчер, с легким шорохом просвистело в воздухе и врезалось точно в глаз буйволицы, смирно стоявшей сзади него.

Раздался отчаянный вопль. Массивное животное, обезумев от боли, ринулось вперед, раздувая мясистые ноздри и отчаянно мотая головой, чтобы избавиться от мучившего ее предмета.

В одно мгновение послушная, спокойная кау превратилась в дикое, неуправляемое существо. Она истошно ревела и металась.

Дротик глубоко вонзился в лунку глаза, превратившегося в бесформенное пятно. Кровавые струи потекли по черной морде, и от мучительных воплей у путешественников потемнело в глазах.

На мгновение сёрчеры оказались в замешательстве. Мелон только приготовился снова выстрелить, но внимание его оказалось отвлечено, и он повернулся в другую сторону.

Кийт с ужасом увидел, как в долю секунды произошло непоправимое. Флесх попытался удержать буйволицу и схватил за кожаный ремень. Но силы были слишком неравны, она дернулась всем телом и повалила наземь искателя, растянувшегося на покатой тропе.

При этом от отчаяния кау сделала резкое неловкое движение, и копыта скользнули по влажной траве. Нога ее подвернулась, подкосилась и неестественно выгнулась.

Стало ясно, что от тяжести собственного тела, да еще под весом навьюченных тюков, хрустнула и сломалась кость. Флесх ещеуспел откатиться в сторону, но полуслепая буйволица, повалившись наземь, подмяла под себя стоявшего спиной Мелона.

Северянин в последний момент развернулся и попытался отскочить, но безуспешно: он ничего не смог сделать для своего спасения. Не успел никто ничего понять, как иннуит оказался на земле.

Самое ужасное заключалось в том, что буйволица всей массивной тушей придавила его, прижав к земле по пояс. Подняться она самостоятельно не могла, и каждый раз, пытаясь опереться на сломанную ногу, отчаянно ревела.

На этом черная полоса невезения не кончилась. События развивались так катастрофично, словно кто-то наверху, в бескрайних благословенных пределах, решил посмеяться над отрядом путешественников. У Кийта возникло такое ощущение, что все подстроено сверхъестественной силой, ненавидящей людей и мечтающей досадить как можно больнее простым смертным.

Когда буйволица обрушилась всей массой на Мелона, он готовился выстрелить из метателя. Палец северянина уже лежал на спусковом крючке карабина и во время падения конвульсивно сжался.

Длинное дуло вздрогнуло и выплюнуло заряд, полетевший, однако, не в очередного лемута, а совсем по другой траектории. Случайно вылетевший снаряд поразил не очередного Волосатого ревуна, а попал в грудь другой буйволицы, беспокойно переминавшейся на месте рядом с Дэггу.

Снова раздался такой ужасающий вопль раненного животного, что у Кийта заложило уши.

Кау дернула поводья, которые крепко держал в руках рыжий метс. Дэггу не успел отпустить ремень, сделал шаг вперед, и в этот момент в его смуглое лицо, украшенное разноцветными узорами, врезался длинный изогнутый рог.

Удар был такой силы, что послышался характерный чавкающий треск, когда острая кость глубоко вошла в переносицу и разломила череп, как орех. Боевой клинок вывалился у Дэггу из расслабленных пальцев.

Надсадно захрипев, метс содрогнулся и обмяк.

В конвульсиях, тяжело навьюченная буйволица беспорядочно мотала крупной головой. Самое ужасное, что мертвый Дэггу повторял эти хаотические движения, глубоко нанизанный на длинный рог, вонзившийся ему в лицо, и его безвольное тело дергалось вместе с обезумевшим животным.

Волосатые ревуны запрыгали от истерического возбуждения и в знак своего восторга стали крутить дубинками над головой. Из их глоток вырывались омерзительные гортанные вопли, означавшие торжествующий смех.

Сёрчеры оцепенели, оказавшись в легкой панике. Даже Кийт растерялся. Еще несколько секунд назад его отряд представлял собой единое целое, и все искатели сдержанно и спокойно готовились отразить нападение.

Только колесо судьбы стремительно провернулось. Схватка еще не началась, а отряд потерял двух бойцов.

Дэггу погиб мгновенно. Мелон взывал о помощи, упирался локтями в землю и делал судорожные попытки, чтобы выбраться из-под бьющейся и ревущей буйволицы. Северянин прилагал все усилия, но безуспешно. По бледному, перекошенному страданиями лицу было видно, что иннуит получил серьезное увечье при падении.

— У меня сломаны ноги… — хрипел он, стиснув зубы от боли. — Помогите мне выбраться!

Разряженный метатель валялся на траве, но сумка с зарядами находилась у северянина и была прижата массивной тушей кау к земле.

Джиро и Студи бросились помогать Мелону. Они попытались вытащить друга из ловушки, в которую он так нелепо угодил, но нелегко было даже сдвинуть с места животное.

Именно в это время лемуты и рванулись на людей. Волосатые ревуны хлынули с обеих сторон, как морские волны, стремящиеся поглотить небольшой остров.

* * *

Завязалась жестокая драка. Послышались глухие звуки ударов и яростные хрипы, воинственные крики сёрчеров и верещание лемутов.

На Кийта сразу ринулся Волосатый ревун, продолговатую морду которого покрывала черная густая шерсть, лоснящаяся от жира. Прижатые к черепу мохнатые уши тряслись от возбуждения.

Кийт чувствовал, что внутри разрастается невыносимое жжение, нервное напряжение, которое всегда заставляло его кровь вскипать во время схваток.

Он набрал в грудь воздух и оглушительно закричал, но не для того, чтобы испугать черного лесного монстра, угрожавшего ему дубиной. Этим воплем сёрчер стянул свои физические силы в один тугой узел и почувствовал, как крепкие мышцы словно набухают и наливаются дополнительной мощью. Душу захлестывали ярость, гнев, досада, и неукротимая жажда победы.

Лемут был повыше его ростом. Пожалуй, и пошире в плечах. Уголки его синеватых губ мелко подрагивали. Красные глазки перебегали с места на место и светились злобным торжеством, но он пока не решался первым вступить в схватку.

Нервно двигаясь, он все время делал ложные выпады, стремясь отвлечь внимание Кийта. Но искатель не поддавался на эти уловки и внимательно следил за противником.

Наконец, нетерпеливая ненависть переполнила мозг ревуна. Он хрипло выдохнул, и тяжелая дубинка взмыла вверх, нацелившись в голову Кийта.

Движение вышло стремительное, но искатель мягко ушел от удара, легко нырнув корпусом, и тут же сделал резкий выпад клинком.

Кийт хотел поразить его в сердце, пронзить черную мохнатую грудь, но реакция у лесного обитателя тоже оказалась отменная. Сверкающее острие зацепило только плечо, но довольно основательно.

Из пасти лемута вырвался пронзительный визг боли, и, тотчас воспользовавшись удобным моментом, Кийт успел прикончить его. Пока мутант находился в замешательстве, он моментально оказался за его мохнатым плечом и перерезал горло острием клинка.

Но радоваться победе было некогда. Не успел он развернуться и сгруппироваться, как оказался лицом к лицу с рыжеватым мутантом. Тот подкрался сзади и уже был готов нанести коварный удар со спины.

Эта вероломная атака не удалась и Кийт первым нанес смертельный удар.

Краем глаза он следил за своими друзьями и видел, что они успешно отражают атаки. Джиро легко разметал приблизившихся к нему лемутов.

В левой руке чернокожего гиганта был зажат массивный тесак с широким острием, а в правой виднелось короткое копье. Это копье с древком из пальмового дерева выглядело игрушкой в черной руке, покрытой буграми мышц, но на самом деле было очень увесистым.

Джиро орудовал им с такой необычайной легкостью и ловкостью, словно в его пальцах была зажата обеденная вилка. Первый же лемут, который бросился на него, сразу был жестоко наказан. Джиро молниеносно ушел в сторону, пропустив ревуна справа, и едва уловимым движением выставил ногу.

Споткнувшись о походный сапог, мутант попытался удержать равновесие, и через мгновение его жизнь завершилась. Клинок Джиро, описав небольшой полукруг, снес верхнюю половину мохнатого черепа.

Не успело мертвое тело рухнуть на траву, как темнокожий сёрчер уже возник около другого лесного урода, необъяснимым образом переместившись за один миг на несколько шагов. Ревун не ожидал такой быстроты от мощного, неповоротливого на первый взгляд человека и пропустил выпад копья, пронзившего его выпирающий кадык.

Еще одним противником стало меньше. Но Джиро не стал дожидаться, пока последняя конвульсия пробежит по зловонной туше, а ринулся на помощь друзьям.

Длинные светлые волосы Флесха и Студи развевались, когда они неистово орудовали клинками. Ни на шаг два друга не отходили от раненой буйволицы, придавившей Мелона.

Северянин по-прежнему не мог выбраться из западни. Лежа на земле, он пытался зарядить свой метатель, чтобы помочь друзьям, но никак не мог это сделать.

Раненое животное ревело и билось всем телом, пытаясь избавиться от дротика, торчавшего из глаза. Каждое движение животного не только приносило искателю невыносимые страдания, но и не позволяло ему зарядить карабин.

Лемуты разбились на две группы и старались развести людей в разные стороны. Инстинктивно мутанты чувствовали, что им нужно разъединить путешественников.

В какие-то мгновения им это удавалось.

Трое ревунов оттеснили Кийта на край поляны. Ему пришлось доказать лесным тварям, что он умеет двигаться и действовать клинком быстрее, чем их злобные мозги могут соображать.

Первый же получил удар клинком точно по локтю. Лемут взвыл так, что заложило уши, когда дубинка, которой он хотел ударить путешественника, отлетела в сторону вместе с обрубком его собственной лапы.

Его сосед невольно скосил взгляд, проследив движение палицы, за что был вознагражден вертикальным ударом в затылок. Колени монстра подогнулись, и он уткнулся носом в траву.

Кийт перемахнул через него, развернулся и каким-то чудом ушел от дубины, просвистевшей рядом с его лицом. Третий ревун, шерсть которого отливала рыжиной, не хотел отдавать свою жизнь так же легко, как остальные.

Несмотря на непрекращающееся ожесточенное противоборство, до этого Кийт не закрывал канал телепатической связи, связывавший его с остальными сёрчерами. Это были те ментальные спектры, в которых почти не задействовалось рассудочное начало человеческого сознания, а использовался лишь интуитивный поток, так необходимый для настоящей дружеской поддержки.

Но в этот момент он отвлекся, выпустил их из вида и понял, что случилось непоправимое.

* * *

Ревуны бросились на Джиро, справедливо полагая, что он является главной силой. Чернокожий гигант отбивался от них и почти каждый его мощный удар означал верную смерть, но им удалось добиться главного — в пылу схватки он был вынужден отойти от сёрчеров, защищавших все это время прижатого к земле Мелона.

Первым погиб темнокожий Студи. Его облепили с трех сторон и повалили на землю. Следом за ним убили и его светловолосого друга Флесха.

Кийт сражался изо всех сил, но с отчаянием понимал, что ничего не может сделать. Мелон, раненый и неспособный двигаться, лишился защиты и был не в состоянии постоять за себя.

Худой облезший лемут, попавший дротиком в глаз буйволицы, и его сородич, такой же мелкий и тщедушный, сразу увидели, что иннуит остался без прикрытия. Они подскочили к северянину, и хотя Мелон пытался как-то обороняться, отбиваясь ножом… что можно сделать, неподвижно лежа на спине?

Короткая палица, усеянная острыми камнями, со всего размаха опустилась на его крупную голову. Кийт, содрогнувшись от ужаса, увидел, как второй лемут ударил северянина еще раз, с глухим треском врезав оружием по лицу.

Лемуты визгливо захохотали, они почти захлебывались от злобной радости. После двух таких ударов северян потерял сознание и обмяк, и тогда Волосатые ревуны начали добивать его.

Мутанты встали рядом, по обеим сторонам, и стали ради развлечения бить по очереди. Дубинки поднимались снова и снова, чтобы стремительно опуститься вниз. Лемуты с огромным удовольствием долбили своими орудиями по человеческой голове, пока череп Мелона не превратился в бесформенную лепешку, в какое-то вязкое, аморфное темно-красное месиво.

Кийт и Джиро ревели от бессильной злобы, но не могли придти на помощь, отражая ожесточенные атаки. Они с трудом отбивались от своих соперников и не могли пробиться в товарищу.

Хохотавшие лемуты, только что расправившиеся с беззащитным Мелоном, издали радостный вопль и исполнили какой-то мерзкий победный ритуал — стали облизывать запачканные кровью дубинки. Нетерпеливо приплясывая на месте, ревуны урчали от сознания собственного могущества и с огромным удовольствием вычищали длинными языками палицы, замазанные человеческой кровью.

* * *

Кийт яростно сражался, без устали орудуя своим тяжелым клинком. Он уже успел уложить не меньше пятерых лемутов, но в этот раз попал на достойного врага.

Состоялся обмен серией жестоких ударов. Каждый из них мог принести смерть противнику, но никому пока не удалось взять верх.

В очередной раз Кийт предпринял попытку поразить ревуна, как неожиданно случилось ужасное — его боевой клинок столкнулся с палицей противника. Раздался металлический звон, и от сильного прямого удара лезвие тесака, сверкнув на солнце, отлетело в сторону, и исчезло где-то в густой траве.

От восторга лемут подпрыгнул несколько раз на месте, в возбуждении ударил себя в грудь кулаком и оскалил желтые клыки, покрытые пеной.

В его сверкающем от злобы взгляде появилось радостное злорадство. Он решил, что теперь человеку уготовлена верная гибель.

Смертельная опасность помогла Кийту собрать все силы воедино.

За одно мгновение он успел воспользоваться ресурсами ментального рефлектора. Мысленный луч, как жгут, сконцентрировался на зеркальном диске, висевшем у него на груди, и ответная реакция не заставила себя ждать.

Медальон отозвался в сознании пульсирующим сгустком ослепительного огня, словно окаймленного по краям черной бахромой. Потоки энергии хлынули в сознание и вернули способность действовать.

Волосатый ревун наступал на него, вскинув дубину для решающего удара. Кийт расслабленно попятился на пару шагов, а потом резко ринулся на лемута, сделал ложный замах правой рукой, делая вид, что хочет врезать кулаком, хотя на самом деле наметил своей целью мохнатое колено. Удар у него был отменный, но сразу раскрыться было очень рискованно.

Ревун поддался на отвлекающий маневр и отшатнулся, тогда Кийт ударил его ногой. Кованый носок сапога с такой силой врезался в колено с внутренней стороны, что стало слышно, как хрустнул сустав. Не давая опомниться, он ударил снова, на этот раз еще сильнее, и приложил все старания, чтобы металлическая пластина, защищавшая носок сапога, угодила в то же самое место.

Волосатый ревун взвыл и застыл на месте с широко открытыми глазами. Пасть его, казалось, не могла сомкнуться, и из зловонной глотки вырывалось сдавленное шипение. Он непроизвольно опустил лапы и застонал.

Было бы непозволительной роскошью прощать врагу мгновения замешательства, поэтому нога Кийта снова взмыла в воздух, на этот раз врезавшись в мохнатое запястье.

Смертоносная дубинка вылетела из пальцев лемута и скрылась в зарослях точно так же, как несколькими секундами раньше там пропало лезвие кинжала.

Теперь они находились почти в равных условиях. Кийт размахнулся и попытался свалить ревуна с ног ударом левой руки. Несмотря на свой небольшой рост, он был очень силен физически, и обычно мало кто мог выдержать столкновение с его кулаком.

Его руки были защищены кожаными полуперчатками, укрепленными тяжелыми металлическими заклепками, оставляющими пальцы открытыми.

Он был уверен в своих силах, но уже сказывалась усталость, и удар вышел не самый удачный. Мутант сумел уклониться, с хрипом изогнулся и цепко поймал запястье Кийта.

Это была уже не первая схватка в жизни искателя, и такой поворот событий его не ошеломил. Он резко выкрутил запястье, освобождаясь от захвата, и дернул к себе руку.

Но лемут, широко открыв пасть, сделал молниеносный выпад. Ему удалось изогнуться и вцепиться зубами в пальцы искателя, выглядывавшие из полуперчатки.

Кийт хрипло вскрикнул и выругался, инстинктивно выдирая руку. Но лемут рванул головой, массивные челюсти сжались еще сильней и отхватили сразу два пальца.

Отчаянная боль пронзила все тело.

— Будь проклят, урод! — захрипел Кийт, отскочив назад.

Лемут несколько раз сомкнул челюсти, с хрустом перемалывая откушенные пальцы, и с видимым удовольствием сглотнул, пропихивая их в смрадную утробу.

— Иди ко мне, приятель, — с ледяной улыбкой сказал Кийт. — Можешь откусить еще. Если сможешь, конечно.

Он поманил к себе лемута окровавленной полуперчаткой с таким видом, словно это и в самом деле было лакомство, которым очень хотелось угостить гостя.

В это время его правая рука незаметно зашла за спину, — так, как будто ему вдруг захотелось почесать копчик. Ревун, проглотив человеческие пальцы, звучно отрыгнул… и не заметил, что в ладонь Кийта уже легла витая рукоятка спрятанного за поясом ножа с длинным узким лезвием.

— Кусай, кусай! Я угощаю тебя! — в тихом бешенстве дразнил его сёрчер, резко выбрасывая вперед руку и брызгая на морду лемута каплями своей крови. — Жри, падаль! Жри! Это очень вкусно!

Все произошло стремительно.

Мутант зарычал, нагнув крупную рыжеватую голову, оскалил клыки и ринулся вперед, забыв о пораненном колене. Он решил врезаться в противника и свалить с ног всей тяжестью тела, чтобы потом наброситься на него и вцепиться в горло.

Кийт не успел даже подумать ни о чем, а только так же отчаянно рванул навстречу.

Они сшиблись с громкими воплями на середине дистанции, разделявшей их. Но за мгновение до этого Кийт успел выбросить вперед руку с зажатым в ней ножом.

Волосатый ревун сам напоролся на смерть, налетел на острие всей массой, и узкое лезвие легко пронзило тело, попав точно в сердце. Он обмяк, а у Кийта от мощного столкновения круги пошли перед глазами.

Тяжелое дыхание вырывалось из его груди. Нужно было отдышаться, и он словно держался за кинжал, по рукоятку вонзившийся в мохнатую грудь.

Прощальный сдавленный хрип вырвался из зловонного горла, и последние судороги пробежали по всему туловищу.

Мертвый ревун повалился назад и потащил за собой нож. Но Кийт рванул локоть назад, выдирая из рассеченного сердца окровавленное лезвие.

Он позволил себе отдышаться и только на мгновение замешкался, потеряв контроль над собой. Такая роскошь стоила ему очень дорого. На всю жизнь Кийт запомнил этот момент.

В пылу ожесточенной борьбы он не заметил возникшей за спиной угрозы.

* * *

— Берегись! — издалека крикнул Джиро, отбивавшийся сразу от трех ревунов.

Но было уже поздно. Небольшой мутант, прятавшийся все время в густых зарослях кустарника, изловчился и с воинственным воплем запрыгнул Кийту на спину. Сёрчер попытался сбросить его, но удача в этот вечер не улыбалась путешественнику.

Костлявые лапы крепко облепили его лицо. Лемут молниеносно засунул тонкие пальцы в рот сёрчера и загнул их, как крючья.

Острые когти вцепились с двух сторон во внутреннюю поверхность щек, и Волосатый ревун дернул их на себя, разрывая в клочья смуглую кожу, от уголков рта до ушей.

Располосовав лицо, мутант опустил лапы на горло, и его окровавленные пальцы сомкнулись вокруг шеи сёрчера.

— Держись! — завопил Джиро, расшвыривая лемутов, попадающихся ему на пути. — Иду к тебе!!!

Кийту трудно было потом объяснить, каким сверхъестественным усилием ему удалось сбросить на землю своего будущего убийцу. Кажется, не было в его жизни момента, когда бы он достигал такой концентрации своей энергии.

Невероятным движением он смог освободиться от захвата и сбросить врага на землю. Через мгновение рядом с ним возник чернокожий гигант.

Повалившийся наземь лемут успел пружинисто подняться, и в это время Джиро сделал выпад правой рукой. Его короткое копье с хрустом вонзилось в мохнатую грудь и вошло между ребер.

Вид залитого кровью лица Кийта привел Джиро в полное бешенство. Выкрикнув нечто нечленораздельное, он одной рукой налег на копье и поднял им лемута, наколотого на острие. А когда кривые лапы судорожно затрепыхались над землей, наотмашь врезал ему тесаком по шее.

Молибденовая сталь клинка обрушилась на ревуна, одним махом срубив голову. Но Джиро не сразу смог успокоиться.

Едва голова покатилась по траве, как клинок еще раз догнал ее, и сверкающее острие надвое раскроило покрытый мехом череп. Одна половина головы, вместе с левым глазом, покосилась, а другая осталась в вертикальном положении.

Но гигант так увлекся, что упустил из вида еще четверых. Они набросились на него и сумели повалить наземь.

Страшный рев раздавался на поляне. Но впервые Джиро оказался в таком ужасном положении. Ему приходилось кататься по земле и уворачиваться от дубинок. Острые когти рвали его плечи и грудь на части.

Кийт тоже вынужден был обороняться. Кровь заливала его лицо, но из кустов возник еще один ревун, мощный и ловкий. Сёрчер отбивался от него и внезапно увидел, какой конец ожидал голову лемута, только что отрубленную Джиро и откатившуюся в болотистую низину.

Из густой травы, словно из-под земли, мгновенно выползла небольшая стайка дейторов, прожорливых лесных существ. Маленькие хищники, чем-то на первый взгляд напоминавшие насекомых, на самом деле обладали рыбьими головами, и их невзрачные тела были сплошь покрыты переливающейся рыбьей чешуей.

Вязкой плотной струей они с писком ринулись из густой травы прямо к раскроенному пополам черепу лемута, валявшемуся на земле. Слизистые тела рыб-насекомых сначала сплошь облепили отчлененную и разрубленную пополам голову, а потом они стали исчезать внутри кровавой трещины, забираясь все глубже и глубже внутрь.

Через несколько мгновений с отрубленной головой было покончено. На траве остался лежать голый белый череп, а дейторы исчезли так же стремительно, как и появились.

«Если я сейчас погибну, — сказал себе Кийт, — мое тело ожидает такая же участь. Болотные твари обглодают меня до костей. Не хочу!»

Неожиданно эта мысль придала ему сил. Истерзанное, располосованное острыми когтями лицо заливала кровь, но он держался. Ни единого стона не вырвалось у него, хотя он едва мог дышать. Воздух вырывался из пораненного горла с судорожным сипением.

Ему приходилось сражаться дубинкой мертвого лемута, которую он успел подобрать. Это оружие было непривычно, и Кийт чувствовал себя неловко, отражая нападение.

Возникший перед ним мутант, напротив, прекрасно владел своей палицей. Он сделал ловкий маневр и выбил дубинку из рук сёрчера.

Отступая, сёрчер поскользнулся и упал на траву. В этот миг все опрокинулось в его сознании, и в ушах зашумело от предчувствия близкой смерти.

Лемут быстро подскочил и вскинул над головой Кийта массивную палицу.

Оставался последний шанс.

Используя свой опыт, Кийт сконцентрировал волю. Он собрал ее в пучок и полоснул парализующими лучами по сознанию лемута.

* * *

Ревун, приготовившийся к последнему удару, от неожиданности вздрогнул, и на его тупой морде появилась недоуменная гримаса. Путешественник на этом не остановился, а хлестнул лучом воли еще несколько раз, при этом почувствовав, как излучающая вибрация попадала точно в цель.

Каким-то чудом Кийту удавалось мысленным лучом, скользнувшим в сознание ревуна, удерживать его от убийства.

Бороться с ним оказалось очень непросто. Мозг мутанта был полон той же злобы, которую излучало сознание каждого его сородича.

Тем не менее, Кийту удалось послать сильный телепатический импульс, позволивший сдерживать жестокий порыв, и на мгновение лемут застыл в нерешительности и словно засомневался.

Узловатая дубина, занесенная для удара, замерла в воздухе.

Кийт понимал, что стоит ему только на миг отпустить ментальный захват и лишь чуть-чуть расслабиться, как оружие тут же обрушится вниз. Ценой неимоверного мысленного напряжения ему пока удавалось сдерживать клокочущий от слепой ненависти мозг лемута, но с каждым мгновением ментальные возможности иссякали, сил становилось все меньше.

Тяжелое хриплое дыхание вырывалось из пораненной гортани. Кровь сочилась из порванных в клочья щек, и теплые потоки заливали саднившее горло.

Нервы Волосатого ревуна были тоже напряжены до предела. Даже сквозь розовую пелену, застилавшую глаза, Кийт видел, как подрагивают волосатые пальцы, сжимающие рукоять массивной палицы.

Боясь ослабить ментальный захват, он судорожно проглотил кровавый комок. Телепатический луч петлей обвивал мозг мутанта, а глаза были направлены на усеянную мощными шипами дубину.

«Если эта дубина дрогнет, — молниеносно пронеслось в голове Кийта, — если она рухнет вниз, то расплющит мой череп так же, как череп Мелона. Тогда не будет больше ничего… ни яркого солнца… ни звездной ночи… ни упоительной тишины безмятежных лесных озер… ни завораживающего шуршания ветра, шевелящего кроны огромных деревьев. Ничего…»

Он слышал свое тяжелое, сиплое дыхание. С трудом сглатывал горькие сгустки, заливавшие горло, и чувствовал, как тяжким молотом в висках стучит кровь.

«Тогда можно встретиться с Пером Лелио…» — внезапно подумал он.

Но так не хотелось умирать на этой поляне! За столь короткую жизнь ему удалось увидеть многое… Могучие Южные леса и необозримые просторы Лантического океана, обширные прерии и бескрайние степи. Кийт знал, как огромна земля, выжившая после катастрофы, и хотел познать больше. Он думал о будущих путешествиях, о странствиях и походах, ожидавших его… Впереди ждал непредсказуемый мир, полный удивительных открытий.

Теперь весь этот мир, такой удивительный и многообразный, точно собрался сейчас в полукруглом наконечнике палицы, зависшей над головой.

И только от одного существа, от смердящего лемута сейчас зависела судьба этого мира. Одним движением сопящий от напряжения ревун мог разрушить все.

Кийт лежал на спине и видел над собой ослепительно-голубое небо, просвечивающее сквозь густую листву ветвей, смыкавшихся над поляной.

В тот момент, когда Волосатый ревун уже дернулся и начал опускать руки с зажатой в них палицей, Кийт заметил некое неясное движение над его головой.

Все происходило стремительно. От изумления горло точно сжал невидимый беспощадный обруч.

Наверху, из хитросплетения ветвей появился какой-то человек, и Кийту показалось, что он совершил медленный затяжной прыжок.

В следующее мгновение стало понятно, что это молодая девушка с длинными густыми волосами. Она не прыгала сверху, а стремительно скользила вниз сразу по двум лианам.

Вдалеке по-прежнему ревели раненные буйволицы. Слышались яростные вопли Джиро, не желающего сдаваться врагам.

Но даже эти крики прорезал необычный пронзительный свист, прозвучавший с разных сторон. Кийт увидел, что девушка повисла над землей почти прямо над ними, и смог получше рассмотреть ее.

У нее были густые рыжие волосы, каскадами ниспадавшие на полуобнаженные плечи. Она бросила сверху стремительный взгляд на Кийта, лежащего на траве.

Глаза их на миг встретились, и он словно почувствовал короткий ожог. Ощутил невидимое прикосновение, будто кто-то невидимый провел рукой по волосам и быстро, неглубоко прижег раскаленной тонкой иголкой.

Эластичные жгуты лиан были протянуты между раскидистыми платанами. Обхватив стебли ногами и держась одной рукой, рыжеволосая с силой бросила канат, легко прошуршавший в воздухе.

Петля опустилась точно на горло лемута, вскинувшего дубинку, и его удлиненная морда перекосилась. Он рванулся вперед и дико захрипел. Огромная пасть широко раскрылась и стала судорожно хватать воздух.

Девушка затейливо свистнула кому-то, скрывавшемуся в густой листве. Этот свист не был похож на обычный. Она точно подражала какой-то птице, в переливах слышался дрожащий, напряженный клекот.

В ответ сверху раздались такие же трели.

Тонкий канат, обвившийся вокруг шеи, дернулся и пополз наверх.

Палица выпала из лап лемута. Его когти царапали шею, пытаясь сорвать тугую петлю.

Ноги Волосатого ревуна оторвались от земли и судорожно задрожали, словно он хотел побежать по воздуху. Мохнатое тело поднялось на пару метров, конвульсивно дернулось и безжизненно повисло.

В недоумении Кийт приподнялся на локтях. Сердце колотилось, как бешеное. Он не в силах был сразу встать и все еще не мог поверить в невероятное избавление от смерти.

Но чудеса продолжались.

Девушка поднялась к деревьям на своих лианах и исчезла среди ветвей. Но через несколько мгновений ее густые развевающиеся волосы показались над тем местом, где яростно сражался Джиро.

Точно так же, как и в первый раз, она зависла над землей, крепко удерживаясь за упругие стебли. Только теперь в ее свободной руке виднелась длинная трубка, изготовленная из тростника.

О существовании такого оружия Кийт знал, но никогда раньше не видел его в действии.

Приставив трубку к губам, рыжеволосая прицелилась и коротко, но мощно выдохнула. Раздался громкий крик, и еще одним мутантом стало меньше. Она зарядила оружие снова, и тут же поляну огласил отчаянный предсмертный хрип.

С изумлением Кийт смотрел, как она раскачивалась на своих своеобразных качелях и стреляла в лемутов до тех пор, пока не раздался последний вопль.

После этого незнакомка обвела взглядом поляну, подняла голову и снова причудливо, на птичий манер свистнула.

Обе лианы поползли наверх, и девушка, как чудесное видение, скрылась среди ветвей.

Глава 2 Люди-птицы

Тот день выдался опасный, страшный и странный… Кийт думал над этим, лежа на траве и стараясь прийти в себя после неожиданного избавления от неминуемой смерти. Он восстанавливал в голове цепочку всех событий и пытался понять, что произошло.

С некоторых пор его реакция на неожиданности сводилась к бесстрастности, — он научился внимательно ждать, какой поворот ему предуготовлен, какой следующий шаг сделает судьба, а потом принимать собственное решение. Благодаря этому ему неизменно удавалось сохранять трезвый ум и не терять самообладания в самых невероятных ситуациях.

Но сегодня события разворачивались слишком быстро, так что его мысль отчаянно не поспевала за происходившим. К тому же сейчас существовала физическая боль, и трудно было сохранять полную бесстрастность, от телесных мучений никак нельзя было отгородиться.

Отчаянно болела покалеченная рука, и Кийт с горестным вниманием разглядывал ее. Теперь он лишился двух пальцев, но даже не это привело его в тихое бешенство.

Откушенные пальцы исчезли в зловонном чреве Волосатого ревуна. Вот что особенно омрачало его сознание и заставляло беспокоиться.

Как и древние люди, жившие во времена до Смерти, Кийт считал, что человек тесно связан ментальными каналами со своим телом, с любой его частицей, будь то обрезанные волосы, ногти или даже слюна.

Еще со времен учебы в школе Аббатства он знал, что многие народы верили в непреложную силу этой симпатической связи.

С помощью обрезанных волос или ногтей в незапамятные времена люди околдовывали своих врагов или, наоборот, добивались страстной любви своих избранников.

С молодости он относился к этому весьма серьезно, поэтому теперь очень переживал..

Частица его «я», частица его собственного тела попала внутрь такой вонючей помойки, какую представляла из себя утроба Волосатого ревуна. Это саднило его душу так же сильно, как и мысли о потере отряда. Он боялся, что теперь в его защитных ментальных блоках появится слабина, так что потоки черной энергии смогут проникнуть вглубь его сознания и поселиться там.

«Крыса в мозгу, — так говорили в школе об учениках, неспособных противостоять напору отрицательной силы. — Крыса гложет его сознание день и ночь. Если не выгнать ее, этот парень угаснет!»

Ментальная защита не сводилась только к умелому управлению телепатическими каналами. Да, он помнил основную заповедь покойного Пера Лелио, которую мудрый наставник внушал ему во время учебы: «Твоя жизнь это плод твоей мысли!»

Во время занятий по ментальной обороне, они всегда послушно повторяли вслед за Аббатом:

«Твоя жизнь это плод твоей мысли!»

«Мысль рождает слова!»

«Слова ведут к делам!»

«Твои дела это образ твоей жизни!»

«Образ жизни — твой характер!»

«Твой характер это твоя судьба!»

«Твоя мысль это твоя судьба!»

Это были первые уроки, когда неофиты только осваивали азы телепатических контактов, когда они лишь пытались налаживать мысленную связь друг с другом.

Потом Кийт узнал, что все гораздо сложнее. Умелая ментальная оборона включала в себя и многое другое — физическое здоровье, правильное питание и «правильную», верно выбранную одежду. Только эти вещи, собранные все вместе, помогали сооружать защитные редуты, оберегающие сознание.

Кроме этого, существовали еще и многие другие вещи. Покойный священник научил его с ранних лет, что утром никогда нельзя оставлять свою постель неубранной. Смятая лежанка, повторяющая изгибы линий тела, еще некоторое время продолжает хранить часть ауры человека, — если он разглаживает ладонью эти изгибы, то забирает себе обратно свою энергию. Если нет, он теряет какую-то часть своей силы.

Сначала Кийт принимал это за обыкновенный воспитательский прием, приучающий детей к дисциплине. Но позже на собственном опыте познал, что так все и обстоит на самом деле.

Поэтому мысль о пальцах, разжеванных лемутом, заставила его прежде всего подумать об необходимости укрепления ментальной обороны. Лежа на траве, он поднес к глазам покалеченную руку и внезапно ощутил странную слабость.

Сознание словно отказывалось ему служить!

Раньше такого с ним не бывало…

Это состояние не имело отношения к ранам и физической усталости. Только внезапно все сделалось расплывчатым и мутным — проплывающие по небу облака, высокие деревья, окружающие поляну заросли кустарника.

Все это лишилось привычной четкости очертаний и словно перестало существовать. Самое страшное, что одновременно с этим он испытывал нечто вроде странного опьянения, предательского блаженства. Это было похоже на тот сладкий дурман, от которого мужественные люди становились вялыми, сонными и безразличными ко всему.

Усилием воли Кийт заставил себя сконцентрироваться. Пелена, с ласковым коварством заполнявшая сознание, исчезла, точно ее сдул поток свежего ветра.

Собрав сознание и восстановив защитные редуты, он проверил свое физическое самочувствие.

В такие минуты он обычно мысленным лучом изнутри зондировал собственное тело. Усилием воли воображал себя мельчайшей частицей, циркулирующей по всему организму. Стоило войти в своеобразный транс, как он представлял себе всю внутреннюю структуру организма. Он ясно видел внутренние поверхности артерий и вен, скользил по кровеносным сосудам. Не только зримо воображал себе равномерную пульсацию сердца, но и отчетливо наблюдал, где в скором времени организм может дать сбой и где находятся слабые места, представляющие опасность для возникновения болезней.

На этот раз мысленный луч словно споткнулся, добравшись до искалеченной руки. На мгновение ментальный пучок задержался у обрубков откушенных пальцев, впитывая в себя новую информацию, и острая боль начала угасать.

Теперь он способен был действовать, почувствовав знакомое ощущение цельной силы. Стоило только напрячься, как онемелость в руках и ногах начала рассасываться, освобождая тело от усталости.

Осмотрев себя мысленным взором изнутри, он уже собрался встать, как из глубины памяти неожиданно всплыло воспоминание о недавней слабости, когда непонятный сладостный туман стал заволакивать его сознание.

«Что это было с тобой? Бессилие? Болезнь? Вражеские происки? — лихорадочно спросил он себя. — Неужели крыса лезет в твой мозг? Будь осторожен, Соколенок! Будь осторожен!»

* * *

Над головой шумели густой листвой высокие кроны многочисленных деревьев.

Поднявшись на ноги, Кийт зажал пальцами порванные щеки, чтобы остановить кровотечение. У него отлично сворачивалась кровь, и даже такие глубокие раны заживали очень быстро.

Прежде всего он осмотрел место схватки, постарался спокойно оценить обстановку.

Картина представала ужасная. Все вокруг было усеяно мертвыми телами.

У него больше не было отряда. Товарищи погибли. В страшных мучениях ревели две раненные буйволицы. Третьей не было видно: видимо, во время драки испуганная кау убежала куда-то в лес, где стала жертвой многочисленных хищников.

В центре поляны кто-то зашевелился. Кийт увидел, что Джиро, самый верный и преданный друг, медленно поднимается на ноги.

Его блестящее, как полированный уголь, лицо не пострадало во время схватки, но сплошь покрылось потом. Крупные капли покрывали черную глянцевую макушку, ручьи стекали по щекам и падали с подбородка на порванный в клочья походный кожаный жилет.

Но тело гиганта носило следы глубоких, тяжелых ранений. У Кийта возникло ощущение, что Волосатые ревуны хотели не просто убить его лучшего друга, а стремились разорвать когтями на несколько частей.

Широкие плечи, выпуклая грудь и толстые мускулистые руки были исполосованы глубокими ранами. Массивный серебряный крест, висевший на его груди, выглядел бурым от кровавых подтеков.

Едва переставляя ноги, шатаясь от невероятной усталости, они двинулись навстречу друг другу. Стоило только встретиться взглядами, как на измученных лицах появились улыбки.

Эта улыбка принесла Кийту невероятные страдания, хотя он по-прежнему держал руками пораненные щеки.

— Никогда еще мне не было так приятно видеть твою медвежью морду, — глухо признался он, не узнавая собственный голос. — Это наша самая лучшая встреча.

Он говорил с трудом, преодолевая невыносимую боль. Потом отнял ладони от щек, чтобы показать изуродованное лицо.

Джиро только нарочито ухмыльнулся, посмотрев на своего предводителя. В их отряде не принято было предаваться глупым нежностям. Только нарочитая грубость считалась высшим проявлением настоящей дружбы.

Если бы сейчас раздались слова сочувствия и сострадания, это было бы фальшью, нечестностью, оскорблением.

— Отлично выглядишь! — с преувеличенным восторгом сказал гигант. — Теперь ты просто записной красавчик! Все девчонки в портовых кварталах Нианы будут твоими. Я заранее завидую твоему успеху!

— Ты и сам-то тоже хорош! — хрипло отозвался Кийт.

Они осторожно обнялись, приветствуя друг друга… скорее, просто обозначили объятия, чтобы не соприкасаться ранами, и Кийт снова зажал лицо.

— Мы можем отметить эту нашу встречу в Ниане, — грустно пошутил бритоголовый. — После хорошей драки нужно хорошо выпить. Сначала будем поминать погибших друзей, будем молчать и есть копченое мясо.

— Что будем делать потом?

— Потом… что ж, жизнь продолжается! Пойдем в шатер к доступным красоткам и будем любить их за шестерых!

— Думаю, что сегодня ходить нам туда не нужно, — едва слышно прохрипел Кийт. — Сначала нужно похоронить друзей.

Джиро опустил свою огромную голову и гортанно отозвался:

— Конечно, ты прав. Дэггу… Студи… Флесх… Мелон… Отличные были ребята! Скоро они увидят апостолов, а потом моя покойная матушка встретит их и ласково обнимет.

Они помолчали, а потом Кийт поднял голову и бросил взгляд вверх, на густую листву, скрывшую девушку, спасшую их от верной смерти. Он совершенно не понимал, кто это такая и как она могла здесь появиться.

Почему незнакомка так стремительно исчезла? Где она сейчас? Почему не хочет встретиться?

Эти вопросы не давали ему покоя.

— Может быть, и здесь мы встретим красоток. Как она тебе понравилась? — спросил он.

Его друг искренне изумился:

— Кто понравился? Что ты имеешь в виду?

— Ты шутишь?

— Прах меня побери! Где ты в лесу найдешь каких-то там красоток?

— Разве ты не помнишь ничего?

На измученном, угрюмом лице Джиро появилась смущенная гримаса.

— Нет, не помню. В конце драки мне здорово врезали палкой по котелку, — признался он. — Клянусь Троицей, это был знатный удар. Мне так вложили сзади, что я потерял сознание и думал, что иду на встречу с пророками. Ты снова спас меня от смерти, и я очень благодарен тебе!

В голове Кийта промелькнула мысль о том, что рыжеволосая девушка, раскачивавшаяся на лианах, была обыкновенной галлюцинацией. Он вполне мог находиться в таком сильном мысленном напряжении, что на него нахлынули видения.

Но лемут, на которого она набросила петлю, висел на суке платана! По-прежнему сверху свисала веревка, на которой болтался Волосатый ревун!

Джиро перехватил его взгляд.

— О, как ты смог вздернуть эту тварь так высоко? Прах меня побери! — восхищенно охнул он. — Дружище, как ты силен! Я всегда верил в тебя!

Кийт быстро остудил его восторженный пыл и отрицательно покачал головой:

— Это не я.

— Как, не ты?

— Это сделал не я. Точно так же, как не я спас тебя от смерти. Меня самого спасли.

Белоснежные глаза его друга, особенно четко выделяющиеся на фоне черного лица, словно стали еще больше, потому что он широко раскрыл их от изумления.

— Кто же это сделал?

— Надеюсь, скоро узнаем.

Они подошли к тому месту, где Джиро сражался в последний раз.

Там витал гнусный воздух смерти: ржавый запах крови, смешанный со смрадом, исходящим от трупов Волосатых ревунов, от потных мохнатых куч, истекающих кровью.

Каждый получил кровавую отметину, сражаясь с чернокожим гигантом. Джиро не желал дешево отдавать свою жизнь и отчаянно сражался.

Из горла Кийта невольно вырвался отрывистый кашель, настолько едко до сих пор воняло в плотном влажном воздухе.

Здоровенный лемут лежал на спине, безучастно уставившись в небо левым выпученным глазом. Вместо правого у него темнело бурое бесформенное пятно, из которого торчал длинный черный шип с пушистым хвостовым оперением.

— Что за дьявольщина? — удивился Джиро. — Никогда не видел ничего подобного!

Мускулистая рука уже потянулась к толстой игле, но Кийт остановил друга резким окриком:

— Не трогай! Наверняка, эта штука отравлена.

— Кем отравлена? Можешь ты мне что-нибудь объяснить?

— Лучше посмотри сюда, — кивнул тот. — Похоже, именно этот красавец собирался размозжить твою дурную голову.

Рядом валялся облезлый тщедушный ревун, которому шип вонзился в горло. Его голые морщинистые пальцы все еще крепко сжимали тяжелую дубинку, которой он незадолго до своей смерти бил по голове беднягу Мелона.

Два мертвых лемута, валявшихся рядом, тоже были сражены ядовитыми шипами, выпущенными рыжеволосой из трубки.

Взгляд Джиро был прикован к одной из таких смертоносных игл.

— Кто это сделал? — недоумевал он. — Почему ты мне ничего не говоришь? Что за чудеса здесь творятся?!

Кийт пожал плечами:

— Надеюсь, она сама все расскажет…

От удивления Джиро чуть не задохнулся:

— Она? Прах меня побери! Что я слышу? Нас спасала какая-то девушка?

— Девушка, — кивнул Кийт.

— Не переживу такого позора! — взвился гигант. — Такого в моей жизни еще не бывало! Кто это? Лесная фея? Добрая волшебница?

— Думаю, мы все узнаем. Теперь давай займемся делами! У нас слишком много работы. Давай подумаем, с чего начать.

Немного успокоившись, Джиро посмотрел на развороченное лицо своего предводителя.

— Что тут думать. Первым делом нужно заштопать твою морду. Иначе жратва будет выпадать изо рта, — пожал он плечами. — Потом нас ждут погибшие друзья…

Взгляд Кийта уперся в страшные раны, зияющие на плечах, груди и животе гиганта, и он тотчас парировал:

— Первым делом нужно заштопать тебя. Иначе жратва будет валиться из брюха, — сказал он. — Потом нас ждут погибшие друзья…

* * *

Сердце говорило, что прежде всего нужно похоронить Мелона, Дэггу, Флесха и Студи. Каждый взгляд, упавший на мертвые тела товарищей, больно ранил сердце.

Но по-прежнему истошно ревели раненые буйволицы кау.

Громкие вопли далеко разносились в лесной тишине и могли привлечь внимание голодных хищников или отчаянных разбойников, рыскающих по окрестностям. Сёрчерам совсем не хотелось отражать новые атаки, настолько они были разбиты и утомлены.

Животные мучились. Вылечить их было нельзя, и оставалось только прирезать, хотя и на сердце было тяжело от этой мысли.

Сёрчеры брали в каждый поход животных только из породы кау и очень ценили их за многие качества. Массивные, крепко сбитые буйволицы находили себе пищу в любом месте, где оказывались, срывая молодые ветки кустарника по дороге или набивая брюхо сочной травой на привалах. Они легко прокладывали путь в самых непроходимых зарослях Тайга, что для небольшого отряда Хрипуна было особенно важно. Их раздвоенные копыта легко пробивали дорогу и по упругой лесной подстилке, и посреди черных топей болот.

Впридачу ко всему, здоровенные невозмутимые буйволицы постоянно носили в своем вымени сладковатое жирное молоко, из которого в походах искатели делали вкусный питательный сыр. Так что это были незаменимые спутники для путешественников.

Но сейчас выбора не было.

Отыскав в траве свой боевой кинжал, Джиро первым делом тщательно очистил его от крови ревунов.

— Какая мерзость! — сморщился он. — Не удивлюсь, если стальное лезвие изогнется спиралью и заржавеет.

У Кийта остался только небольшой узкий нож, да два метательных лезвия, спрятанных в отворотах походных сапог. Большой боевой клинок сломался во время драки. Но он не расстраивался по этому поводу — в тюках, притороченных к спинам буйволиц, хранился целый арсенал оружия, которое сёрчеры обнаружили на военной базе. Там были топоры, гарпуны и набор древних военных ножей самых разных размеров.

Очистив свой клинок, Джиро успокоил первую буйволицу, придавившую своей тяжестью бедного Мелона. Из ее большого глаза по-прежнему торчал дротик лемута, приносивший невероятные страдания. Вокруг глаза растеклось кровавое пятно, облепленное огромными зеленоватыми мухами.

Острие кинжала полоснуло по горлу круговым движением, и животное затихло. Буйволица замерла на траве черной глыбой, широко раскинув тяжелые рога.

Потом Джиро поднялся, взял небольшой походный котелок и вразвалку подошел к другой кау, в которую во время боя случайно попал заряд метателя.

Рядом лежало тело Дэггу. Прикрыв разбитое лицо товарища курткой, он встал на колени рядом с крупной, вытянутой головой буйволицы и сказал:

— Прощай, красотка. Надеюсь, тебе было весело с нами…

Словно услышав его слова, кау мучительно взревела.

— Не плачь, бедная, — утешил он, похлопывая ее по макушке. — Тебе теперь предстоит только отдыхать, а нам нужно долго работать. Сейчас ты нам поможешь!

Пальцем он нащупал вздувшуюся вену на ее шее и сделал небольшой аккуратный разрез. После чего быстрым ловким движением вставил туда кусок короткой металлической трубы, из другого конца которой в походный котелок сразу полилась густая темная кровь.

Иногда отряд лишался продовольствия. В этих отчаянных ситуациях, когда невозможно было достать пропитание, сёрчеры прибегали к древнему средству и ненадолго вскрывали яремные вены буйволиц, после чего прижигали раны раскаленным железом. Для животных это проходило безболезненно, и они могли спокойно тащить грузы, а искатели утоляли голод, смешивая густую кровь с молоком для приготовления особого темно-красного сыра.

На этот раз Джиро поступил иначе. Поверх теплой дымящейся крови он налил килу, очень крепкий спиртной напиток, который изготавливали из мякоти гигантских кактусов в самых южных районах на побережье Внутреннего моря.

— Да поставит тебя на ноги этот нектар, возлюбленный сын мой! — он протянул котелок Кийту и осенил его крестным знамением. — Пусть вернутся к тебе силы, радость и праведные мысли! Аминь!

Пока текла кровь в посуду, Кийт срезал кусок лианы. Упругий стебель, прихотливо извивавшийся вдоль ствола платана, был полым внутри. Стряхнув сок, он вставил его как трубку в котелок и жадно стал пить.

По жилам сразу полилось обжигающее тепло. Легкий туман, просочившийся в сознание, оттеснил пульсирующую боль куда-то в сторону.

Нацедив крови и для себя, Джиро перерезал горло буйволице. Она вздрогнула всем телом и затихла.

Но гигант не стал смешивать, а запросто протянул огромную израненную руку к фляге с килой, приложил горлышко к мясистым губам и в несколько глотков опустошил ее. Обтерев губы, он приник к своему котелку и жадно стал пить теплую кровь.

Поддержав силы, друзья принялись за дело.

Из огромных баулов они извлекли аптечку. Походная жизнь сложна и непредсказуема. Каждый сёрчер так или иначе владел искусством врачевать раны, и в запасе всегда было все необходимое.

На свет появилась деревянная плоская фляга с широким горлышком, выдолбленная из цельного куска палисандра. Внутри колыхалась аргиола, — вязкое, густое вещество почти черного цвета.

Маслянистую жидкость, содержащуюся во фляге, изготовил для Кийта по особому рецепту из трех десятков трав один его старинный друг, живущий отшельником в лесной пещере на юге Республики Метс. Аргиола останавливала сильное кровотечение, очень хорошо заживляла самые тяжелые ранения, любые порезы рубцевались с ее помощью с фантастической быстротой.

Потом Кийт вытащил небольшую ярко-красную флягу почти круглой формы. Она вся была испещрена глубокими морщинами, — в сущности, это была высушенная гигантская ягода, плод очень редкого растения, называвшегося ползучей кровохлебкой. Это странное растение-паразит было мутантом и появилось только во времена после Смерти.

Кровохлебка не имела корней и перемещалась по лесу на крошечных белесых корешках-ножках, напоминая гигантскую гусеницу. Ползучий кустарник принадлежал к растительным вампирам и жил тем, что вонзался многочисленными иголками в деревья, всасывая в себя их силы.

Фляги, изготовленные из высушенных плодов кровохлебки, очень ценились. Даже спустя многие годы они словно сохраняли ту энергию, которую она в свое время высосала у своих лесных жертв.

Даже простая речная вода, налитая в такую флягу, уже через сутки приобретала необычайную свежесть и никогда не протухала. Если же туда наливали чистую килу, она приобретала новые качества, — каждый, кто хлебнул такой настойки, ощущал мощный прилив сил. Человек забывал об усталости, и разум всегда оставался совершенно ясным.

Если же нужно было обработать рану, эта настойка была обезболивающим средством и препятствовала заражению, не давая плоти нагноиться.

Очень быстро сёрчеры приготовили все необходимое для врачевания. Нитки из паутины гигантского паука, живущего в Южных лесах. Тампоны из сушеного голубого мха, растущего только на самом севере Канды. Острейшие иглы гигантского кактуса-опунции из выжженных солнцем Голубых пустынь.

Смачивая иглы в настойке кровохлебки, Джиро быстро и ловко наложил швы на раны своего предводителя.

Кийту пережил не самые приятные мгновения в своей жизни, но он понимал, что без этого нельзя обойтись. Зашив порванные щеки, гигант наложил на шею прочные бинты, пропитанные черной маслянистой аргиолой.

После этого они поменялись местами.

Пришла очередь Кийта взять в руки чудодейственную иглу. Черная кожа друга была такой толстой, что порой едва удавалось проткнуть ее острием шипа.

Пришлось изрядно потрудиться и сломать не одну иглу, прежде чем на каждый рваный след от когтей лемутов был наложен шов.

В конце этой работы Кийт так утомился, что тяжело просипел:

— Думаю, что без глотка кровохлебки нам не обойтись.

Несмотря на то, что эта настойка оказывала обезболивающее действие, Джиро перетерпел немало мучений, хотя и не показывал вида. Поэтому он не стал спорить, а сразу согласился:

— Ты прав! Клянусь Троицей, мужчине не нужно никаких лекарств, кроме этого! Часть на шкуру, остальное в брюхо. Тогда все проходит само собой.

* * *

Четыре могилы они выкопали тут же, на поляне. Выбрали самое высокое место около пальмы с толстым потрескавшимся стволом, окруженной темными остроконечными кипарисами.

После схватки они уже не чувствовали себя абсолютно разбитыми. Чистая кила, смешанная с кровью буйволицы, и настой кровохлебки оказывали свое действие.

Уже почти не чувствовалась усталость. Острая боль отошла на задний план, и они сосредоточенно рыли могилы для друзей.

В огромных тюках находилось немало утвари, которая предназначалась для торговых лавок Нианы. В том числе там были и титановые лопаты.

Серебристые штыки легко взрезали землю, хотя были изготовлены несколько тысячелетий назад.

— Вечные вещи! — обронил Джиро, выбрасывая изрядный ком земли из глубокой могилы и бросая взгляд на свою лопату.

— Пролежали под землей четыре тысячи лет и вполне могут протянуть еще столько же, — согласился Кийт. — Будут служить еще четыре тысячи лет. До следующей Смерти…

Тяжело отдуваясь, Джиро пристально посмотрел снизу на своего друга и нахмурил брови:

— Ты думаешь, это повторится?

— Конечно. Человечество обязательно придумает для себя что-нибудь похожее, как только снова поднимется повыше в своем развитии.

Но большая часть времени, пока они копали могилы и переносили товарищей с места схватки, прошла в полном безмолвии.

Молчание прервалось только тогда, когда Кийт начал краткую заупокойную службу по погибшим друзьям.

— Вы пришли с разных сторон света, — едва слышно просипел он, но Джиро почудилось что этот голос громом раздался в его ушах. — Вы пришли из разных стран, но лежите здесь вместе. Пусть и дальше у вас будет одна тропа, ведущая к апостольским вратам.

Казалось, что даже смолкли птицы, перелетающие с дерева на дерево. Только легкий ветер шелестел листвой на верхушках деревьев.

Торжественно Кийт продолжил:

— Распятый Спаситель! Освободи души наших погибших друзей. Они сражались со слугами Нечистого и пусть теперь обретут вечный покой.

Никогда еще он не произносил эти слова так искренне. Перед мысленным взором все время стояли лица друзей. Они появлялись в его воображении веселыми, радостными, и он от всей души просил Спасителя об избавлении:

— Освободи души друзей наших от раскаленных мук преисподней! Избавь от вечного холода ледяного озера! Уведи от пасти огненного льва!

Бросив взгляд на Джиро, он мысленно заставил его повторить последние слова:

— Да не поглотит их мрак, и улыбки апостолов встретят их у небесных врат!

— Да не поглотит их мрак, и улыбки апостолов встретят их у небесных врат! — прошептал гигант.

Скорбно склонив голову и помолчав над могилами друзей, Кийт закончил:

— Аминь. Покойтесь с миром.

— Аминь. Покойтесь с миром, — эхом отозвался Джиро и сурово добавил от себя: — Мы отомстили за вас. Все вонючки сдохли!

Медленно ступая, в траурном настроении сёрчеры пошли обратно.

Внезапно Кийт резко остановился, а Джиро, погруженный в свои тягостные раздумья, пошел вперед один. Лишь отмерив десяток шагов, он заметил, что его друг неподвижно стоит за спиной, вперив взгляд в какую-то точку, расположенную на противоположной стороне поляны.

Вполоборота он спросил:

— Что с тобой, приятель?

— Как ты думаешь, висельники могут ходить? — едва слышно прохрипел Кийт.

Лицо Джиро недоуменно вытянулось.

— О чем ты?

Кийт молча кивнул головой. Мутант, который еще недавно висел на суку, теперь исчез. Точнее, исчез тонкий канат, на котором он болтался, а тело Волосатого ревуна валялось на траве под платаном.

— Что это может означать? — недоуменно сказал Джиро, почесывая бритый затылок.

Глаза Кийта устремились наверх и внимательно ощупывали хитросплетения зеленого растительного навеса, раскинувшегося над поляной. Взгляд его скользил по мощным ветвям платана, по лохматым шапкам пальм и сосновым ветвям, увитым хитросплетениями лиан.

Но ничего не было видно. Только зеленые сполохи листвы шевелились, перекатываясь волнами от набегавшего дуновения ветра.

Над головой звенел разноязыкий хор птиц. Кийт мог бы не только точно определить, сколько именно в этом звуковом калейдоскопе голосов и какому птичьему семейству каждый из них принадлежит. При желании он мог бы связаться с каждой из пичуг и почерпнуть необходимую информацию.

Но сейчас его интересовало нечто иное. Он пытался вычленить из этого пестрого звукового полотна только те голоса, которые не принадлежали ни птицам, ни людям.

Но как бы его внимательный слух ни перемещался по разным этажам лесных галерей, он не мог наткнуться на тембр того свиста, того клекота, который вырывался из горла прекрасной незнакомки.

Между тем, она была недалеко, и Кийт это знал!

Он осторожного прощупывал округу ментальным лучом и почувствовал присутствие человеческого сознания. Сознание не несло враждебности и ненависти, хотя и было наглухо закрыто для контактов.

«Рыжеволосая не уходит, — подумал он. — Но и не появляется… хотя спасла нас от смерти. Почему?»

Мысль его напряженно пыталась найти ответы на многие вопросы, не дающие покоя. Взгляд снова устремился наверх и стал ощупывать дерево за деревом, ветвь за ветвью. Но ничего не было заметно.

Глаза опустились и уперлись в многочисленные трупы ревунов, валявшихся на поляне. Потом он посмотрел на огромные тюки, которые они сняли с мертвых буйволиц.

В голове Кийта теснились смутные мысли. Он пытался свести их воедино и прилагал все усилия, чтобы они зацепились друг за друга и сложились в ясную логичную комбинацию.

Сначала его рассуждения развивались нелогично и сумбурно. Мысли двигались неуклюже и медленно. За этот день произошло столько событий, что трудно было выхватить основное из этого беспорядочного кома. Но постепенно, шаг за шагом, ему все же удалось отсечь в сознании массу ненужных сведений и впечатлений последнего времени.

Он смог сконцентрироваться на одной мысли и почувствовал, что находится на правильном пути. Пока ему еще было трудно определить точное направление, но внутренне он уже примерно ощущал, как необходимо действовать.

Иногда, чтобы помочь себе в размышлениях, Кийт представлял себе свой мозг в виде хрустального аквариума, в котором живут разноцветные рыбы, — его мысли. Когда верного решения не было и все казалось бессмыслицей, аквариум виделся ему неосвещенным, мутным, и рыбы плавали там хаотично и постоянно пожирали друг друга.

Но в те мгновения, когда ему открывался точный и продуманный смысл, все внутри внезапно освещалось. Вспыхивал ослепительный свет, и самые темные уголки озарялись его лучами. Тогда рыбы выстраивались стройными рядами и начинали плавать уже организованно.

Сейчас Кийт пытался осветить свой аквариум, и вскоре ему это удалось. Он снова посмотрел на листву деревьев, а потом перевел взгляд на огромные тюки.

— Как ты думаешь, что мы будем делать с нашим грузом? — спросил он у Джиро, стоявшего рядом с ним и нетерпеливо вздыхавшего.

Гигант озадаченно чесал сначала одну мокрую щеку, потом почти десять секунд скреб ногтями другую. В итоге он энергично набрал в грудь воздух и рявкнул:

— Ты предводитель отряда? Клянусь Троицей, ты и должен решать!

— Предводитель отряда… — горько усмехнулся Кийт. — Где же тут отряд?

— Это лучший отряд, который когда-либо видели здешние места! — растроганно воскликнул гигант. — Я рад за нас с тобой!

— Ты думаешь, что отряд еще существует?

— Конечно! Пусть накажут меня пророки, если я хоть на каплю обманываю тебя!

От избытка чувств друзья обнялись, что бывало с ними очень редко. Они прошли вместе уже немало дорог и пережили немало испытаний, но сегодняшний день потряс обоих. Пока они еще не окончательно пришли в себя и находились во взвинченном состоянии.

Неожиданно Кийт поинтересовался:

— Ты отдохнул, медвежья морда?

— Да.

— Идем, нам нужно выкопать еще четыре могилы!

От изумления в первое мгновение его друг почти потерял дар речи. Бешено вращая глазами, он осторожно спросил:

— Ты уверен?

Было видно, что в первое мгновение он подумал об умственном здоровье своего предводителя. Кийт понимающе усмехнулся и сказал:

— Совершенно уверен. Я абсолютно нормален и не сошел с ума.

— Ты не сошел с ума? — поинтересовался Джиро, пытливо вглядываясь в глаза Кийта. — Отлично! Тогда ответь мне на вопрос…

— Пожалуйста!

— Мы вырыли уже четыре могилы?

— Безусловно. Только что мы похоронили наших друзей. Если ты думаешь, что у меня начались провалы в памяти, я должен тебя обрадовать: я совершенно здоров!

— Отлично! Клянусь вратами апостолов, тогда это я сошел с ума. Если мы погребли Студи, Флесха, Дэггу и Мелона, зачем нам рыть еще четыре могилы? Кто же ляжет туда?

Отчетливо и неторопливо, так, чтобы Джиро не переспрашивал второй раз, Кийт сообщил:

— Могилы предназначаются для лемутов. Для четырех самых гнусных и злобных ревунов!

Этого чернокожий гигант не мог перенести. Он ожидал всего, что угодно, но только не этого!

Вскипая от ярости, он бросил лопату с такой силой, что она вошла в землю почти на половину титанового штыка.

— Я не буду хоронить лемутов! — с диким бешенством заревел он. — Клянусь Троицей, пусть отсохнут у меня руки, если я стану это делать!

От возмущения даже жилы вздулись у него на голове и покрыли лоб извилистыми побегами, напоминавшими корни молодого дерева.

Кийт ожидал именно такой реакции. Он стоял и спокойно ждал, пока утихнет первый взрыв негодования.

— Прах меня побери! Пусть отвалятся мои руки, если я хотя бы раз прикоснусь к лопате, — орал чернокожий гигант. — Моя покойная матушка будет горько плакать на плече у апостола, если я займусь этим! Я не смогу потом спокойно спать и смотреть в глаза друзьям, если только хоть раз двину пальцем!

Когда иссякли искры ярости в глазах Джиро, и он взял краткую паузу в ругательствах, чтобы отдышаться, Кийт неожиданно спросил:

— Скажи мне, отчего обычно лемуты никогда не оставляют тела своих убитых сородичей на поле битвы?

Обескураженный гигант пожал плечами:

— Не знаю. Почему ты спрашиваешь от такой ерунде?

— Это далеко не ерунда, — покачал головой Кийт. — Вспомни, что было во время драки!

Мясистые ноздри Джиро с шумом втянули воздух, и он согласился:

— Да, сегодня эти подлые твари утаскивали трупы куда-то в кусты. Стоило только убить одного, как его тело сразу куда-то волокли. Что они там с ним делали?

— Жрали!

— Не может быть! Неужели они такие голодные, чтобы поедать своих собратьев? — Джиро скорчил недоверчивую брезгливую гримасу, обнажив мощные белоснежные зубы.

— Тела лемутов, даже мертвых, наполнены яростью и бешенством. Так уж они устроены, что сама плоть пропитана ненавистью ко всему, что непохоже на них. Лемуты считают, что сила этой ненависти в соединении, они связаны между собой телепатической сетью. Так что у них есть только коллективный разум, разум подлой шайки. Если кто-то погибает, они утаскивают мертвое тело, разрывают на куски и проглатывают.

— Но зачем, — с омерзением сморщился Джиро.

— Боятся, что часть ненависти покинет стаю. Страшатся потерять коллективную силу, если хотя бы один труп пропадет.

— Зачем же нам хоронить их? — недоуменно спросил гигант. — Я не могу понять, для чего мы будем копать могилы?

— Мы соорудим защитный круг из трупов лемутов и спрячем нашу добычу!

* * *

Напряженно размышляя и глядя на трупы Волосатых ревунов, Кийт вспомнил способ, которым во многих селениях Южной Канды иногда защищались от набегов лемутов.

Мирные жители научились использовать в своих целях смрадное дыхание зла, пропитывавшее каждую клетку тела мертвых мутантов. Даже после смерти эти мерзкие твари излучали флюиды ненависти, но люди смогли направить эту энергию в нужном направлении.

Поселенцы воздвигали защитные редуты, закапывая тела мутантов вокруг своих домов. Трупы эти были невидимы глазу, но служили непреодолимым препятствием для всех нежеланных гостей, намеревавшихся проникнуть внутрь запрещенной территории.

Когда Кийт рассказал об этом, Джиро удивленно спросил:

— Поселенцы просто зарывали в землю эти гнусные трупы, и все? Так просто?

— Конечно, нет. Мало просто зарыть. Нужно совершить ритуал наведения защиты, а этим должен руководить человек, обладающий ментальными способностями и знающий священные тексты. Это должен быть Заклинатель.

Еще раз бросив взгляд наверх, Кийт спросил:

— Догадываешься, почему я все это тебе рассказывал?

Джиро сделал вид, что задумался, потом радостно сообщил:

— Да, очень интересная история, прах меня побери!

— Мы спрячем здесь наши тюки и соорудим вокруг ментальную защиту! Зароем рядом с нашими вещами трупы лемутов, и никто не сможет их даже тронуть.

— Клянусь Светлым ликом Троицы, я так сразу и подумал! — энергично воскликнул Джиро и деловито потер руки: — Где будем копать ямы для этих ублюдков?

Недалеко от поляны Кийт приметил одинокую вековую сосну. Покрытое буграми и иссеченное глубокими извилистыми трещинами дерево стояло на песчаном пригорке, в окружении сплошной изгороди цветущего тамариска.

Место было вполне подходящее. Основная тропа проходила немного в стороне, вдоль невысокого соснового подлеска, и этот пригорок был укрыт стеной остроконечных кипарисов.

Главным достоинством дерева, которое выбрал Кийт, была небольшая пещера у его основания, образовавшаяся меж толстыми корявыми корнями, уходящими в песчаную почву. Внутри было довольно значительное пространство, и там вполне могли уместиться все вещи, которые сёрчеры везли в Ниану на трех буйволицах.

Унести всю поклажу они сейчас не могли. Даже Джиро, при всей его физической мощи, не смог бы забрать и десятой доли того, что было в мешках.

Но оставлять добычу без охраны было бы полным безрассудством. Решено было воспользоваться шансом и надежно защитить вещи от случайных гостей.

Постепенно они вытащили все объемные тюки из-под мертвых буйволиц и переместили к «пещере».

— Одну сумку вы возьмем с собой, — решил Кийт. — Мы сделаем так: отнесем ее в Ниану и продадим торговцу Беддею. Он даст хорошие деньги.

— Обязательно даст, — проворчал Джиро. — Пусть только Беддей попробует не заплатить настоящую цену!

— Когда он возьмет у нас находки и расплатится, мы сможем купить новых буйволиц и вернуться сюда.

— Ты всегда прав, приятель! Клянусь Светлым ликом Троицы, я никогда не пойму, как устроен твой котелок! Откуда там берутся такие светлые мысли?

С притворным изумлением Джиро посмотрел сверху на макушку своего друга, точно пытаясь взглядом проникнуть внутрь головы.

Но Кийту было не до шуток. Нахмурив брови, он выбирал находки для того, чтобы взять их в Ниану.

— Много вещей мы брать не будем! — решил он.

— Оружие и немного посуды. Этого вполне хватит, чтобы купить новых кау.

На глаза ему попался странный диск, на котором был изображен символ «крест и глаз». Сначала он отложил его в сторону, но потом слабый внутренний голос шепнул, что можно захватить и эту таинственную находку. Порой Беддей охотно брал неведомые, неизвестные предметы, и Кийт решил рискнуть.

Для трупов лемутов они выкопали четыре неглубоких ямы. Прежде всего, не хотелось стараться и тратить силы. К тому же поселенцы в Южной Канде всегда поступали именно так, оставляли тела недалеко от поверхности земли.

Могилы были ориентированы на четыре стороны света. Если можно было бы бросить взгляд сверху, то было бы видно, что они образовывают символическую фигуру креста, центром которой являлся толстый ствол сосны.

Вскоре оказалось, что несмотря на значительные физические усилия, пока была сделана лишь самая простая часть работы. Самое трудно ждало впереди…

Им пришлось вернуться на место драки. Когда пришла пора нести сюда трупы лемутов, Джиро опять поник духом. Он ничего не говорил, но Кийт чувствовал, как флюиды бешенства кипящими фонтанами извергаются из его души.

Все же авторитет предводителя отряда был настолько велик, что чернокожий гигант намертво сцепил зубы и не проронил ни слова.

Более омерзительной картины им видеть еще не доводилось. Прошло несколько часов после схватки, и мутанты стали выглядеть еще более гнусно, чем при жизни. Мерзость, заполнявшая каждую клеточку их тел, словно начала расти и разбухать.

Сёрчеры были закаленными людьми, но даже им трудно было без брезгливого содрогания ходить по поляне, чтобы выбрать четыре подходящих тела.

Первым делом Кийт нашел того ревуна, который исхитрился откусить ему пальцы. Он беспокоился именно из-за него, поэтому сразу выбрал его и притащил к могиле за ногу, замотав нижнюю половину лица куском материи, чтобы защититься от гнусного смрада, исходящего от тела.

Потом они приволокли к сосне еще трех лемутов, самых злобных и мерзких. Среди них был облезлый ревун, кинувший дротик в буйволицу, и обезглавленный, — тот, что порвал Кийту щеки и горло.

Нужно было направить в нужном направлении всю черную энергию, сохранявшуюся в мертвых телах. Кийта ждала самая напряженная ступень ритуала заклинания.

* * *

Он выбрал из обширного арсенала мощный увесистый клинок. Абсолютно новое лезвие было изготовлено словно вчера, и зеркальная поверхность ярко сверкала, отражая солнечные лучи.

— Да поможет мне Распятый Спаситель! — напряженно прошептал Кийт.

Он сжал двумя руками тяжелую рифленую рукоятку и занес клинок вертикально над телом лемута, отхватившего ему пальцы. Острие с силой вонзилось в грудь Волосатого ревуна и прорезало глубокую продольную линию, протянувшуюся от горла до нижнего края живота.

Резко вытащив тесак, Кийт шагнул в сторону и сделал еще один глубокий разрез. Только на этот раз это получилась поперечная линия, раскроившая тело от левого бока до правого.

Это была первая ступень мрачного ритуала, — два глубоких разреза на теле образовывали Крест, самый священный символ христианства.

Разум Волосатых ревунов всегда стремился служить Нечистому. Лемуты поклонялись темным силам, поэтому не было для них знака страшнее, чем священное распятие.

Несмотря на то, что Кийт торжественно вырезал изображение креста на безжизненном, почти окоченевшем теле, мертвого лемута внезапно скрутило в корчах. Мохнатые лапы судорожно вскинулись, и пальцы с длинными острыми когтями изогнулись, как сухие ветви.

Вырезав огромные кресты и на других телах, Кийт бросил клинок к дереву. После чего они с Джиро столкнули трупы в могилы и засыпали землей.

— Теперь отойди подальше, — сурово сказал Кийт. — Тебе опасно тут оставаться.

Джиро уже двинулся в сторону, как получил еще одно предупреждение:

— Ты должен все время молиться! Молись напряженно, сосредоточенно и не отвлекайся ни на мгновение! Если расслабишься хотя бы на миг, пока я не закончу, черный ветер подует в твою сторону, и крыса сразу пролезет в твой мозг.

— Крыса? — испуганно прошептал гигант. — Какая крыса?

— Которая будет жрать тебя, пока ты не усохнешь!

Толстые пальцы гиганты непроизвольно скользнули под походную тунику и нащупали тяжелый серебряный крест, висевший на груди. Миновав заросли кустарника, он выбрал место около пальмы и встал на колени, не выпуская из рук свою реликвию.

Теперь предстояло самое сложное. Нужно было собрать черную энергию в один поток и подчинить себе.

Довольно долго Кийт молча стоял в самом центре символического креста, плотно сдвинув ладони у груди и опираясь о ствол сосны. Медальон был развернут активной стороной. С его помощью он соединял собственные энергетические потоки и концентрировал сознание.

Веки его были крепко сжаты.

Когда он почувствовал внутренним слухом упоительную вибрацию освобождающихся сил, перед мысленным взором внезапно возникла картина необъятного неба.

Черные тучи и белоснежные облака быстро наплывали друг на друга. Они мчались навстречу с севера и с юга двумя сплошными широкими полосами, как два враждующих войска, сошедшихся на поле битвы.

Черное летело навстречу Белому. Зло спешило встретиться с Добром. Нечистый хотел сразиться с Распятым Спасителем.

Сейчас не решалась мировая судьба. Но даже в таком малом деле эти противоположные силы шли в открытую друг на друга, и только от Кийта зависел итог столкновения.

«Во имя Отца, Распятого Сына и Святого Духа!» — мысленно произнес он.

Армии ускорили движение и столкнулись. Черная и белая полосы резко сомкнулись.

Хотя в лесу стояла по-прежнему умиротворенная тишина, Кийту показалось, что раздался такой оглушительный удар грома, что ему чуть не разнесло голову.

С отчаянными криками с верхушки сосны сорвались две испуганные птицы. В отдалении болезненно рявкнул Джиро, беспрестанно повторяющий слова молитвы.

В первое мгновение на месте столкновения двух полос воцарился бушующий хаос. Пестрые клубы беспорядочно бурлили, переворачивались и менялись местами.

Все кипело и клокотало, но вскоре белый цвет стал подавляющим. В самом центре столкновения вспыхнуло кольцо, полыхающее ослепительно ярким пламенем.

Открыв глаза, Кийт облегченно вздохнул. Пальцы его все еще немного подрагивали от напряжения.

Невидимые глазу, закопанные тела мертвых Волосатых ревунов образовали заградительный барьер. Сквозь ментальную защиту теперь не мог пройти никто, кроме Кийта.

Ни одно живое существо не могло преодолеть кольцо-табу. Кийт прикрыл вход в небольшую пещеру тонкой известковой плитой, покрытой изумрудным мхом, для того, чтобы струи дождя не могли захлестывать внутрь.

Когда он выходил за границы ментальной защиты, в первый момент перехватило дыхание. Ему показалось, что под ногами нет твердой опоры, и он проваливается в пустоту. Но через мгновение все стало, как прежде, и он увидел Джиро, стоящего в благоговейном молчании.

— Я молился все время, как ты и говорил, — признался он. — Что это было? Мне показалось, что где-то прогремел гром! Но на небе нет ни облачка.

— Попробуй, подойди к пещере, — попросил Кийт, чтобы проверить себя.

— Это не опасно?

— Попробуй!

С легкой улыбкой он смотрел, как чернокожий гигант направился к дереву и вдруг остановился, точно налетев на препятствие. Растерянно посмотрев на Кийта, он подошел к другому кусту, пытаясь пройти к сосне. Но опять все было безуспешно.

Так он ходил несколько минут, скрежеща массивными подошвами по песку и стараясь подобраться с разных сторон к пещере, но не добился никакого результата.

— Посмотри! — сказал Кийт. — Посмотри на свои следы!

Они пригляделись и увидели, что Джиро протоптал тропинку, образующую идеальный круг!

Ни на шаг вглубь он не смог продвинуться, и возникало впечатление, словно он ходил вдоль невидимой круглой стены.

— Почему же ты не мог подойти? — спросил Кийт.

— Это было невозможно! — признался гигант. — Просто невозможно сделать шаг, если тебя что-то сдерживает! Точно кто-то упирается ладонями в грудь!

Теперь тайник охраняло незаметное, но полыхающее жарким пламенем защитное кольцо. Ментальное поле обладало собственной памятью и каждый раз, когда кто-нибудь приближался к пещере, уже на расстоянии прощупывало его сознание.

Если это был Кийт, излучения его мозга стыковалось с невидимой охраной, и он легко проходил внутрь. В том случае, если сюда хотел проникнуть посторонний, импульсы его сознания вызывали тревогу у ментального поля, и оно противодействовало вторжению, используя скрытую энергию погребенных здесь лемутов.

Сёрчеры уже собрались уходить, как внезапно внимание Кийта привлекли две птицы, те самые, что недавно сорвались с вершины сосны. Теперь они кружили над деревом, иногда снижались до определенного уровня, но тут же взмывали вверх и оглашали воздух отчаянными криками.

Вновь и вновь они пытались подлететь к верхушке, но каждый раз испуганно возвращались наверх.

Приглядевшись, Кийт понял, что это два сокола, самец и самка.

Настроившись на их волну, он почувствовал в их криках невероятную тревогу и беспокойство. Они не могли вернуться на свое место. Не могли преодолеть ментальный барьер, отгонявший их прочь, так же, как и Джиро.

— Подожди меня здесь, — бросил Кийт и решительным шагом двинулся к сосне.

Ментальная защита сразу пропустила его. На краткий миг он только ощутил вязкое, пружинистое сопротивление воздуха и, миновав барьер, оказался внутри кольца.

Как он и подозревал, с верхушки сосны доносился отчаянный писк. Легко взобравшись наверх по сучьям, он обнаружил гнездо, в котором беспокойно метался птенец, уже довольно крупный, но еще не умеющий летать.

Соколенок повернул головку и увидел человека. Взгляды встретились, и неожиданно между ними возник тесный контакт. Кийт сосредоточился, очистив свой ум от тревожных мыслей, и через считанные секунды их ментальные импульсы соприкоснулись.

Он мысленно настроился на птенца, с осторожностью зондируя его мозг. Восприятие было на удивление четким и ясным. Кийту доводилось и раньше мысленно общаться с дикими существами, что порой требовало большого напряжения, но сейчас он не почувствовал никакой ментальной дистанции.

В сознании сёрчера все словно перевернулось. В какой-то момент он к своему удивлению понял, что их сущности непроизвольно слились воедино.

Птенец даже перестал пищать, хотя трудно было поверить, чтобы в этом возрасте хоть на секунду закрылся клюв вечно голодного детеныша.

Кийт протянул руку и осторожно достал его из гнезда.

Родители ни за что не смогли бы вернуться сюда, и ему грозила голодная смерть. Участь его была решена, Кийт осторожно положил его за пазуху и спрыгнул на песок.

Из глубин памяти вдруг всплыл голос покойного Пера Лелио:

«Держись, Соколенок, держись!»

* * *

Джиро недоуменно уставился на крохотную головку, выглядывавшую из треугольного выреза жилета, и прогудел:

— Это жратва для меня? Ты принес мне что-нибудь поесть?

— Наоборот, мы сами сейчас будем кормить этого парня! Вернемся на поляну и дадим ему еды.

— Зачем ты принес этого заморыша? — недоуменно сморщился гигант. — Что ты собрался с ним делать?

— Я же сказал тебе: мы будем его кормить мясом. Соколенок очень любит свежее мясо буйволиц!

Возвратившись, сёрчеры замерли на краю соснового подлеска в тихом бешенстве. Кийт не только собирался накормить соколенка, но и сам намеревался подкрепиться мясом кау.

Сейчас стало понятно, что надеяться на это нельзя. Они безнадежно опоздали. Стоило им уйти с вещами, как тут закипела бурная жизнь.

На противоположном краю уже белели округлые ребра буйволицы, обглоданной дочиста. Рядом с ней из густой травы выглядывал полуобъеденный остов другой.

— Прах меня побери! Мы пропали! Мы остались без жратвы! — завопил Джиро. — Я подыхаю от голода! Не будем же мы жарить мутантов!

Над поляной с пронзительными криками кружили стаи птиц. Они налетали друг на друга, сшибались и сплетались в драке какими-то немыслимыми клубками, клубки эти яростно клокотали, извергая фонтаны перьев, которые плавно опускались на землю.

Массивной туши буйволицы и так не было видно, ее всю облепляли черные птицы, клюющие свежую плоть. А новые все прилетали и прилетали, сгоняя тех, кто уже сумел насытиться.

Даже часть трупов волосатых ревунов уже была объедена, хотя обычно лесные обитатели предпочитали не прикасаться к ним.

Мертвой плотью лемутов питались только дейторы. Насекомые-мутанты, покрытые крупной слизистой чешуей и грозными шипами, торчавшими в разные стороны, обитали во влажных местах вроде этой поляны, недалеко от озер или болот, и не гнушались никакой добычей. Скорее всего, именно дейторы и обожрали мутантов, потому что кое-где в траве с легким шуршанием проскальзывали блестящие стайки этих насекомых.

Ругались птицы, кружившие над буйволицей. Ворчал Джиро, оставшийся без еды.

Вдобавок ко всему, пронзительно пищал соколенок, Кийт забрал его с собой и рассчитывал накормить мясом. Теперь птенцу нужна была пища, а сёрчер терялся в догадках, чем он может насытить довольно крупного детеныша.

Соколенок обиженно пищал, широко разевая клюв, и птенца никак нельзя было успокоить. Кийт решительно двинулся к останкам буйволицы, чтобы согнать всех непрошеных гостей и оторвать хотя бы маленький кусочек мяса для соколенка.

Внезапно он насторожился и замер, как вкопанный.

Показалось, что неподалеку раздался странный звук, совсем непохожий на шум ветра, шелест травы под ногами или на птичью перебранку. Звук повторился за спиной.

Это был необычно. Кийту слышался вибрирующий свист, похожий скорее на высокий дрожащий клекот.

Птенец первым услышал эти сигналы и быстро повернул головку, что-то пискнув в ответ. Следом за ним обернулся и Кийт.

Наконец он увидел свою рыжеволосую спасительницу!

Она проскользнула сверху по лианам, низко опустившимся с ветвей, и застыла примерно в метре над землей, раскачиваясь на упругих стеблях, как на качелях.

Взгляды снова встретились, как и в первый раз. У Кийта вдруг пробежал озноб по коже, когда он посмотрел в ее зеленые глаза, сверкающие из-под гривы медных спутанных волос.

Трудно было поверить в то, что именно эта красавица спасла от смерти его, такого опытного бойца и бывалого путешественника.

Он невольно сделал шаг вперед и спросил, используя мысленные каналы:

«Кто ты?»

Кийт сделал это безотчетно, совершенно не рассчитывая, что она может знать искусство ментального общения. Но неожиданно оказалось, что она прекрасно владеет мысленной речью.

Девушка ответила просто и ясно:

«Друг!»

Теперь Кийт мог получше рассмотреть незнакомку. Девушка поймала его пристальный взгляд, и на щеках, покрытых нежным пушком, проступил легкий румянец.

Покрытая бронзовым загаром, ее кожа дышала свежестью и молодостью. На ней была коротенькая кожаная туника без рукавов, украшенная нисходящими рядами ярких перьев, явно изображающих птичье оперение.

Несмотря на всю свою женственность, она была прилично вооружена. На поясе виднелся кожаный чехол, из которого выглядывала рукоятка кинжала. За плечами, покрытыми разноцветной вязью татуировки, крест-накрест торчали тонкое копье и трубка, из которой девушка так метко поразила лемутов.

«Как тебя зовут?» — мысленно спросил Кийт, поглаживая по головке вопящего птенца.

«Лиа-Лла.»

«Как?» — не совсем понял он.

Девушка сидела на лианах примерно в метре над землей, скрестив великолепные стройные ножки, стянутые на лодыжках ярко-красными браслетами. Кийт не сумел собраться в нужный миг, ему трудно было отвести откровенный взгляд от ее загорелых коленей.

Тогда внезапно рыжеволосая спрыгнула на землю, легко спружинив босыми ступнями. Прижав руку к груди, девушка повторила на прекрасном, чистом языке батви:

— Меня зовут Лиа-Лла.

Голос ее звучал немного необычно. Он вибрировал, и сердце Кийта внезапно заколотилось, как бешеное.

— Лиа-Лла… — эхом отозвался Кийт и повторил, словно пробуя это имя на вкус. — Лиа-Лла…

Происходящее настолько ошеломило его, что в голову даже не приходили вопросы: «Откуда эта лесная жительница знает батви? Где она научилась мысленной речи?»

Он только удивился:

— Почему ты не спрашиваешь, как зовут меня?

— Как зовут раненного мужчину? — спросила она и загадочно улыбнулась, тряхнув густыми прядями. — Ты думаешь, Лиа-Лла должна это знать?

— Конечно! Ты помогла нам!

— Раненного мужа зовут Хрипун! — засмеялась она. — Это будет его имя! Для меня он — Хрипун!

Стоявший рядом Джиро одобрительно хмыкнул и неожиданно одобрил:

— Хрипун… А что, неплохое имя для того, чтобы его носил предводитель отряда сёрчеров. Хрипун!

Не сводя с нее пристального взгляда, Кийт назвал свое настоящее имя, приложив руку к груди. После этого красноречивым жестом заставил и Джиро представиться.

Зеленые, прочти прозрачные глаза, выглядывающие из-под рыжих прядей, притягивали его внимание. Лиа-Лла улыбнулась, и эти ямочки на загорелых щеках снова заставили сердце Кийта биться сильнее.

По-прежнему продолжались драки над полуобглоданной тушей буйволицы. Пронзительно кричали и дрались голодные птицы, но он не слышал ничего, кроме этого мелодичного голоса, заставлявшего трепетать струны его души.

Ее рыжеволосая голова запрокинулась, и девушка свистнула снизу в гущу переплетенных куп. На слух это напоминало какую-то фразу, словно состоящую из нескольких трелей-сигналов.

Сверху раздался разноголосый хор клекочущих голосов. Сначала из густой листвы появилась голова смуглой светловолосой девушки с массивным, почти квадратным подбородком. Она уцепилась за лиану и ловко соскользнула вниз, спрыгнув на скорости на землю.

Следом показались и другие смуглянки, скрывавшиеся до этого в кронах.

Вскоре на поляне оказалось не меньше дюжины девушек, одетых в кожаные туники с птичьими перьями.

Они были безумно похожи друг на друга, — невысокого роста, стройные и гибкие. Только светловолосая, коротко остриженная девушка превосходила всех ростом почти на голову. Она выделялась плотным сложением и широкими плечами, густо покрытыми татуировками.

Щебеча и пересвистываясь, девушки полукругом обступили сёрчеров. Любопытные лукавые женские глазки впились в друзей.

— Как зовут вас? — хрипло спросил Кийт на языке батви, обводя взглядом незнакомок. — Кто вы?

Но ответа он не получил. Девушки недоуменно переглянулись, услышав его низкий голос, пожали плечам и вопросительно посмотрели на Лиа-Лла.

— Сестры не говорят на странном, скучном, нелепом языке простых людей, — улыбнулась она. — Только меня научили понимать людей. Люди-птицы знают только родное наречие, на котором люди-птицы говорят с рождения.

Ей пришлось «перевести» девушкам вопрос Кийта, издав несколько затейливых трелей. Судя по всему, Лиа-Лла предложила всем назвать свои имена, и тогда светловолосая кивнула и сказала вибрирующим голосом:

— Тийгра-Та.

— Тийгра-Та… — тихонько пророкотал Джиро.

Он повторил это для того, чтобы не забыть странное имя. Когда девушка приложила руку к своей пышной груди, едва не разрывавшей изнутри полукруглый вырез кожаной туники, он даже восхищенно охнул за спиной Кийта:

— Нет, ты посмотри, какие красотки гуляют в лесу! Ты был прав, как всегда, когда говорил об этом!

Чернокожий гигант не сводил зачарованного взгляда с Тийгра-Та с тогомомента, как только она начала скользить вниз по лианам и из гущи ветвей показались ее смуглые бедра.

Остальные подруги одна за другой прижимали к груди руки и мелодично представлялись. Их имена напоминали птичий клекот:

— Тец-Циий…

— Мис-Ссиян…

— Канг-Каанг…

Эти удивительные имена были настолько необычны для слуха, что Кийт, не сводивший взгляда с Лиа-Лла, запомнил только имя первой девушки, стоявшей с краю:

— Чии-Чайгра, — прощебетала она и стрельнула блестящими веселыми глазами.

Все были одеты в точно такие же короткие платья, украшенные перьями, в котором была и Лиа-Лла. Рукоятки кинжалов выглядывали из кожаных ножен. Почти у каждой было копье и тугой моток эластичного прочного каната, притороченный к поясу.

Пронзительно запищал голодный соколенок, высовывавший клюв из-под жилета Кийта. Девушки взволнованно перебросились вопросительными трелями, пристально глядя на птенца. Их лица казались серьезны. Было видно, что это важный вопрос, имевший большое значение для них.

Лиа-Лла поинтересовалась у Кийта на языке батви:

— Пусть Хрипун скажет: откуда у него наш малыш?

— Я взял его из гнезда.

— Его родители погибли?

— Нет, — признался он. — Они до сих пор летают над гнездом.

— Почему же тогда малыш живет с Хрипуном? — спросила девушка. — Хрипун украл соколенка? Он обидел родителей?

С ее пухлых губ сползла прежняя улыбка, и жесткое, суровое выражение появилось на бронзовом лице.

Кийт понял, что сейчас нужно быть предельно откровенным. Для девушек кража птенца из гнезда была серьезным преступлением. Неизвестно, как бы они отнеслись к человеку, промышлявшему таким занятием.

Они не оставляли впечатление безобидных существ. Кинжалы и копья выглядели весьма устрашающе, а как действует длинная трубка, стреляющая отравленными шипами, Кийт видел не так давно.

— Родители не смогли вернуться в гнездо, — ответил он. — Соколиная семья никогда не сможет снова попасть туда. Поэтому я забрал соколенка с собой.

Ему пришлось подключить каналы мысленной связи, чтобы объяснить Лиа-Лла все о тайнике и ментальной защите, сооруженной вокруг небольшой пещеры.

— Я не знал, что на дереве гнездо. Теперь поздно, родители никогда не признают малыша своим, — с виноватой улыбкой объяснил он. — Другое гнездо они не успеют соорудить, а в траве птенец погибнет.

Судя по всему, Лиа-Лла все правильно поняла. Она повернулась к подругам и что-то долго говорила им на лесном языке. Несколько минут девушки взволнованно что-то обсуждали, пересвистывались и цокали. Кийт и Джиро терпеливо слушали оживленный клекот. Подруги горячо жестикулировали и нетерпеливо перебивали друг друга. Со стороны это выглядело как обыкновенная беседа молодых девушек… если бы не удивительный язык!

Этот странный, чудной язык разительно отличался от любого наречия, на котором объяснялись друг с другом люди, жившие на огромной территории, протянувшейся от теплых лагун на южных берегах Лантического океана до ледяных торосов северных границ Канды.

Его даже нельзя было назвать человеческим языком, потому что он состоял из сочетания дрожащих трелей, свистов и клекота. Порой Кийт закрывал глаза, и ему казалось, что он стоит под деревом, на котором сидят некие волшебные птицы.

Девушки закончили свой разговор. Лиа-Лла внезапно протянула вперед обе руки, обращенные ладонями вверх, и попросила.

Нет, она скорее твердо потребовала с едва заметной улыбкой:

— Хрипун должен вернуть малыша людям-птицам! Это детеныш птиц!

В первое мгновение Кийт дрогнул и даже сделал движение, чтобы распахнуть жилет и достать птенца. Но тут же память откликнулась недавним воспоминанием о том, как он взобрался по сосне и заглянул в гнездо.

Таких мгновений было не так и много в его жизни!

Неоднократно он проникал мысленным лучом в сознание зверей, птиц или даже насекомых. Это проходило почти всегда успешно, но каждый раз он отчетливо понимал, что между его сознанием и сознанием животного существует некая ментальная преграда. Он не мог бы похвастать, что каждый раз получал в ответ на свой ментальный импульс такой искренний и чистый отклик-рикошет, как это было у гнезда на одинокой сосне.

Поэтому Кийт отрицательно покачал головой и твердо сказал:

— Не отдам птенца. Теперь он мой.

Улыбка сползла с лица Лиа-Лла и разгладились нежные ямочки на щеках, которые так нравились Кийту.

Она отрывисто свистнула. Вдруг Тийгра-Та и Чии-Чайгра мягко, пружинисто отскочили на пару шагов назад. Каждая из них неуловимо быстрым движением руки достала трубку из-за спины и вставила туда боевой шип с оперением.

Через мгновение они уже приставили оружие к губам и целились в лицо Кийта. Он увидел, как с двух сторон на него смотрят темные зрачки девушек, готовых в любой момент выстрелить.

— Приятель, ты в своем уме? — горячо прошептал Джиро, стоявший за его плечом. — Из-за какого-то полудохлого заморыша ты сейчас будешь очень плохо видеть! Забыл, как глубоко входят эти шипы в глаза? Отдай им этого лягушонка!

— Спокойно, спокойно… — не поворачиваясь, отозвался Кийт.

— Девушки, не горячитесь, — решил взять на себя инициативу его друг. — Сейчас Хрипун отдаст вам птенца!

— Отойди в сторону, медвежья морда, — яростно прошипел Кийт. — Сейчас я все улажу!

Сначала Кийт приветливо улыбнулся в сторону Тийгра-Та, потом так же лучезарно посмотрел на Чии-Чайгра.

Ближе к ему стояла рослая Тийгра-Та. Обрезанные почти до плеч рукава открывали на редкость крепкие, литые, рельефные мускулы, хотя, как ни удивительно, это не придавало ей сходства с мужчиной.

Кийт послал умиротворяющий импульс в сознание каждой девушки. Мысленный луч надежно блокировал агрессивные центры их мозга, чтобы никто не смог совершить необдуманный, внезапный поступок.

Остальные девушки стояли немного в стороне, но по их напряженным взглядам было видно, что в любое мгновение каждая из них может выхватить оружие и вступить в бой.

Не совсем понятно, почему смуглянки с такой враждебностью отнеслись к словам Кийта, и он хотел во всем разобраться.

Через мгновение все прояснилось.

— Хрипун хочет съесть малыша? — спросила Лиа-Лла с тихим бешенством, едва сдерживая себя.

— Это пища для Хрипуна и его большого черного друга?

Если бы Кийт утвердительно ответил на этот вопрос, через мгновение вместо его зрачков чернели бы две иглы.

— Мы не будем есть малыша! — медленно и очень дружелюбно отозвался он. — Мы не змеи и не питаемся птенцами!

Нетерпеливо тряхнув густыми волосами, она не отставала:

— Зачем тогда нужен Хрипуну соколенок? Скажи, зачем!

— Я буду его воспитывать! Он будет жить со мной и станет частью моего сознания!

Зеленые глаза девушки гневно полыхнули, и она вскричала:

— Лиа-Лла не верит Хрипуну!

Тийгра-Та и Чии-Чайгра ничего не понимали из разговора и только переглядывались друг с другом.

Девушки ориентировались только на интонацию своей подруги. Сейчас она повысила голос, и сестры поняли это по-своему. Обменявшись напряженными взглядами, они набрали воздух в легкие и привели свои боевые трубки в полную готовность.

— Ты с ума сошел? — отчаянно прошептал Джиро. — Прах меня побери! Еще секунда, и они выстрелят!

— Закрой пасть, медвежья морда… — спокойно улыбнулся Кийт.

Невозмутимо посмотрев в раструбы, направленные на него, он сперва скользнул мысленным лучом, в сознание Тийгра-Та, а чуть позже сосредоточился на Чии-Чайгра.

Хотя сестры и не владели искусством мысленной связи, они были вполне восприимчивы к влиянию и внутренне не смогли бы теперь решиться на убийство…

Посмотрев в упор на Лиа-Лла, Кийт тихо, но решительно повторил:

— Мне нужен соколенок, и я оставлю его себе, чтобы воспитать.

Он нисколько не преувеличивал.

Действительно, как только он встретился взглядом с птенцом и почувствовал ментальную общность с этим существом, в его голове созрел прекрасный план. Он давно хотел провести эксперимент по тесному соединению своего сознания с сознанием какого-нибудь животного.

Это открывало огромные возможности. В случае с соколенком он прежде всего думал о дальновидении.

Раньше для дальновидения всегда помогал магический кристалл, позволявший использовать для этой цели зрение животных, — сидевших на вершинах деревьев белок или передвигавшихся по прериям баферов. Самыми зоркими «глазами» являлись, конечно, парившие в небесах птицы, лучше всего соколы и ястребы. Хотя их глаза по своему строению совсем не походили на человеческие и имели свои особенности, но для тренированного человека не составляло труда получать всю необходимую информацию.

Однако было много неудобств. Для использования кристалла нужно было входить в особое состояние, в глубокий транс. Только тогда ясная глубина кристалла затуманивалась, мутнела и наполнилась призрачной дымкой, из которой уже и рождались зрительные образы. В таком состоянии опасно было находиться слишком долго. К тому же никогда нельзя было полностью держать случайно попавшуюся птицу или белку под своим телепатическим контролем, это было трудное, почти безнадежное занятие.

Нет, он хотел иметь такого друга среди животных, с которым мог бы наладить контакт в любое мгновение. Чтобы такая телепатическая связь была абсолютной, животное должно было полностью доверять человеку.

Соколенок был очень важен для него. Кийт не собирался его отдавать.

Только девушки были иного мнения.

— Хрипун не может воспитывать птенца! Хрипун человек! — жестко сказала Лиа-Лла. — Хрипун родился в своем племени?

— Родился в своем племени, действительно, — пожал плечами Кийт. — В этом нет ничего удивительного.

— Лиа-Лла и сестры родились в своем племени! Лиа-Лла, Тийгра-Та, Чии-Чайгра и все остальные сестры — люди-птицы! И это детеныш из рода птиц!

Она взмахнула рукой, и в воздухе полыхнули густые рыжие волосы, каскадами ниспадавшие на полуобнаженные плечи. Откинув пряди назад, она упрямо сказала:

— Хрипун отдаст соколенка!

— Не сходи с ума, приятель! — прошипел за спиной Джиро. — Завтра я наловлю тебе целую стаю птенцов! Ты задохнешься от их количества.

Но он мог больше не уговаривать приятеля. Кийт и так уже решил, что должен вернуть малыша. Во-первых, люди-птицы спасли их от смерти. Во-вторых, в глазах девушек сверкала такая решимость, что было ясно: для них этот вопрос жизненно важен.

Тогда он достал птенца и протянул его Лиа-Лла, удерживая в ладонях, сложенных «лодочкой».

Лица девушек сразу просветлели. Они заулыбались и окружили свою подругу, глядя на соколенка с таким умилением, словно это был настоящий младенец.

Сёрчеры точно сразу перестали для них существовать. Никто больше не обращал на друзей внимания.

Обменявшись красноречивыми взглядами, Кийт и Джиро направились в сторону.

Но через мгновение Лиа-Лла догнала их и забежала вперед, преградив дорогу.

— Сестры приглашают Хрипуна и его большого черного друга к себе в племя, — решительно сказала она. — Люди-птицы ждали так долго, чтобы пригласить обыкновенных людей к себе!

Это было настолько неожиданно, что в первую секунду сёрчеры опешили. Кийт не знал, что предпринять. С одной стороны, они собирались возвращаться в Ниану и даже собрали походный мешок с оружием и странным диском.

С другой стороны…

Прошло столько времени, а тайна чудесного спасения так и не открылась Кийту. Но Лиа-Лла, казалось, нисколько не сомневалась в том, что ее приглашение будет принято. Девушка что-то просвистела подругам, и они дружно стали подниматься наверх по лианам.

Вскоре и рыжеволосая присоединилась к ним. Она крикнула сверху:

— Идите за сестрами! Люди-птицы будут показывать путь!

Друзья ошеломлено стояли несколько секунд, не в силах вымолвить ни слова. Потом Джиро спохватился и громко крикнул снизу:

— А мясо вы едите? Скоро вечер, а я еще почти ничего не жрал сегодня!

Вместо ответа, сверху слетел какой-то тяжелый предмет, чуть не угодив ему по бритой макушке.

— Что это, прах меня побери? — удивился Джиро, подбирая с травы мохнатый кокосовый орех.

— Тийгра-Та решила тебя подкормить, чтобы ты не умер с голода, — хмыкнул Кийт. — Думаю, это маленький подарок от маленькой подружки!

Глава 3 Корни и крона

Оба друга все дальше углублялись в лесную чащу. Деревья вокруг были настолько высокие, что с трудом можно было разглядеть их вершины. Некоторые стволы ничуть не уступали в размерах древним небоскребам, стоящим в центре Нианы.

Верховой ветер порой проносился где-то далеко-далеко в поднебесье. Тогда над головами Кийта и Джиро слышался такой шум, точно по зубчатым кронам деревьев перекатилась волна морского прибоя.

В причудливом переплетении перемежались огромные, как утесы, кряжистые дубы, покрытые зеленовато-желтыми спорами лишайника. К их заоблачным верхушкам тянулись стройные кедры, оплетенные гибкими ротангами.

Одно время тропа, по которой двигались Кийт и Джиро, вилась вдоль зарослей барбарисового кустарника. Потом пошла наверх и пролегла между тенистыми раскидистыми платанами и высокими эвкалиптами.

Девушки двигались не по земле, как сёрчеры, а по деревьям.

Люди-птицы шли вереницей по прямой линии.

Ловко, как белки, перепрыгивали с ветки на ветку и пролетали многие расстояния на лианах. Подруги постоянно обгоняли двух друзей, вынужденных идти в густой траве и порой петлять вместе с тропой, огибая то холм, а то и глубокий обрыв.

Извилистые естественные проходы постоянно разбегались в разные стороны, разветвлялись на прихотливую сеть зеленых лабиринтов. У очередного поворота Кийт остановился.

Между стволами гигантских дубов с исполинскими листьями, по размерам напоминающими походные покрывала, росли зубчатые папоротники. То и дело заросли цветущих кустарников перемежались дикими плантациями гигантского хвоща с ползучими шипастыми стеблями.

Сёрчеры посмотрели наверх и прислушались.

Где-то там, высоко над их головами, слабо раздавался веселый заливистый смех. Девушки уже ждали друзей, спрятавшись в гуще исполинской листвы.

Сёрчеры редко видели их снизу. Обычно Кийт обменивался с Лиа-Лла мысленными сообщениями, и друзья точно следовали ее указаниям.

Сейчас Лиа-Лла передала:

«Ступай по левой тропе. Люди-птицы идут вперед и будут ждать Хрипуна и большого черного друга у обожженной осины.»

«Мы придем первые! Мы обгоним вас!» — отозвался Кийт мысленным импульсом.

Мужское самолюбие путешественников больно задевало то, что они были вынуждены плестись сзади, все время только догоняя девушек.

«Ничего не получится! Сестры придут первыми!» — тут же пришел телепатический рикошет.

Тут же сверху донесся веселый, жизнерадостный смех. Потом лесную тишину огласил мелодичный клекот, к звучанию которого друзья уже успели привыкнуть.

Во время редких встреч, происходивших на развилках, то и дело в буйной гуще зеленых куп слышались дрожащие трели. Даже по дороге, перебираясь с одного огромного дерева на другое, подруги не переставали оживленно болтать.

Набрав воздуха в необъятные легкие, чернокожий гигант задрал голову, поправил висящее за спиной копье и рявкнул, что было мочи:

— Тийгра-Та! Где ты? Я скучаю по твоей груди, красотка! Я скучаю!

«…а-ю…а-ю…» — откликнулось эхо.

— Она все равно не поймет тебя! — прохрипел Кийт. — Можешь не надрываться, твой голос туда не долетит снизу.

— Меня услышат даже птицы под облаками! Даже крысы в самом глубоком подземелье услышат мой голос! — самодовольно сказал гигант. — Клянусь Троицей, если даже будет греметь гром, мой голос долетит, куда нужно.

— Если хочешь подружиться с Тийгра-Та сегодня ночью, выучи птичий язык! Тогда и пересвистывайся, пока она не упадет в свои объятия. Иначе девушка ничего не поймет.

Кийт хмыкнул, представив себе, как мясистые губы его друга будут складываться трубочкой для того, чтобы тонко свистеть и клекотать.

Но Джиро только отмахнулся от него:

— Что значит: она не поймет? Красотки всегда понимали меня, и неважно, на каком языке мы говорили. В портовых кварталах Нианы есть шатры, где можно найти себе подружку на любой вкус. Хочешь белую, хочешь черную, хочешь желтую — пожалуйста! Все говорят на разных наречиях, и никого это не смущает. Там есть даже девчонки, которые всю ночь любят тебя и при этом шипят, как змеи.

Его пристальный взгляд прожигал густую верхушку дерева.

— Тийгра-Та! Я здесь! — громогласно сообщил он. — Хочу тебя увидеть!

Эхо тут же охотно повторило его заветное желание. Раздался новый взрыв девичьего смеха, но голоса становились все слабее. Подруги уже тронулись в путь, направляясь к обожженной осине.

Друзья двинулись дальше и беседовали на ходу, углубившись в густую чащу.

— Если говорить честно, я больше думаю не о груди Тийгра-Та, а о хорошей жратве. Я просто умираю от голода! — признался Джиро. — Кокосовые орехи мне очень нравятся, но это пища для голозадых детей. Я просто дрожу, думая о хорошем куске горячего копченого мяса.

Его ярко-красный язык невольно скользнул по краям пухлых губ.

— Подожди немного. Скоро Тийгра-Та накормит тебя так, что твоя медвежья морда лопнет от счастья, — усмехнулся Кийт.

— Хотелось бы верить тебе, Хрипун.

— Ты тоже решил меня так называть? — поинтересовался Кийт.

Он пока не решил, нравится ли ему новое имя. Хотя в глубине души было приятно, что первой его так назвала Лиа-Лла.

— Почему бы и нет! Это неплохо звучит, я уже говорил тебе. Когда вернемся в Ниану, я всем расскажу о твоем новом прозвище, — отозвался Джиро.

Они прошли еще пару десятков шагов, и он снова вернулся к своей излюбленной теме:

— Как ты думаешь, мы сможем сегодня поужинать по-человечески?

— Думаю, что сможем, — предположил Кийт. — Если не сегодня, то завтра точно.

— Почему завтра? — испуганно откликнулся его друг.

— Думаю, завтра мы все-таки попадем в Ниану!

— А сегодня?

Чтобы подразнить гиганта, Кийт совершенно серьезно сказал:

— Люди-птицы не едят мяса.

— Не может быть!

— Конечно, ты же видел, как они дрожали над птенцом. Так же они берегут и всех остальных лесных животных.

— Я возвращаюсь назад! — взревел Джиро. — Если сегодня меня не накормят мясом, я отгрызу кому-нибудь ляжку!

— Нам предложат на ужин по горстке сухих зерен, — мрачно сказал Кийт. — Кучка нечищеных орехов и пучок ароматных листьев, это и будет праздничным ужином.

— Я укушу кого-нибудь, — вздохнул его друг и попросил: — Не пугай меня! Давай надеяться на лучшее.

— Посмотрим, — философски заметил Кийт. — В любом случае, твой голод сможет утолить пеммикан. У меня еще остался солидный запас.

Пеммиканом называлась походная пища иннейцев, изготовленная по древнему рецепту, известному еще со времен-до-Смерти.

Времена менялись, но основа пищи лесных охотников оставалась прежней — ароматный жир и кленовый сахар, смешанные с сушеными ягодами и овощами. Растительная сухая смесь заливалась кипящей вязкой массой и высушивалась под прессом в специальных формах, после чего получались аккуратные прямоугольные пластины, хотя и довольно толстые, на вид, но легкие и очень удобные для походной жизни.

— О, пеммикан! Прах меня побери, не произноси это слово при мне! — проворчал с отвращением Джиро. — Я чуть не испортил себе желудок сухими плитками и не могу больше ничего слышать об этой вонючей дряни!

Начало смеркаться. Темнота в этих местах наступала быстро. Багровый диск солнца с каждым мгновением клонился к земле и прятался за зубчатыми кронами, погружая лес во тьму.

Все вокруг было наполнено самыми разнообразными звуками, не прекращавшимися ни на мгновение. Кричали многочисленные птицы, срывавшиеся с веток и шумно рассекавшие крыльями влажный воздух. Стайками носились в разные стороны крохотные попугайчики, и плавно парили гигантские бабочки.

С дикими воплями, напоминающими судорожные рыдания, носились по зеленым кронам акации маленькие мохнатые обезьянки.

У древней осины с опаленной молнией верхушкой, которой они достигли минут через десять, Кийт остановился и устремил взгляд к вершинам дубов, взявшись за кожаный ремень метателя, висевшего за спиной.

Как сёрчеры ни спешили, им не удалось придти сюда первыми. Сверху уже слышался мелодичный смех.

Здесь, на небольшой поляне, лесная тропа разветвлялась на прихотливую сеть зеленых лабиринтов.

Лиа-Лла прислала мысленное сообщение:

«Идите правой тропой. Не сворачивайте. Мы ждем около белой скалы на берегу озера!»

Сумерки уже окутали лес, и полная луна виднелась на темном небе.

Толстые ветви смыкались над тропой, образуя лиственный тоннель. Плотные мясистые ветви закрывали небо, оставляя лишь небольшие проемы, сквозь которые падали на землю дымно-серебристые столбы переливающегося лунного света.

Здесь было почти темно. Чернели стволы огромных деревьев, и клубились темные заросли кустарника.

— Давай поторопимся и придем первыми, — прохрипел Кийт. — Мне надоело, что мы постоянно не успеваем.

— Конечно, нужно спешить! — кивнул его друг.

— Давай, давай, приятель!

Углубившись в растительный тоннель, они ускорили шаг и почти перешли на бег. Несколько минут слышалось только шуршание густой травы, хлещущей по сапогам, мерный топот и их собственное сдавленное дыхание.

Казалось, что вскоре они смогут опередить девушек. Двигались они хорошо, — но внезапно Джиро случайно зацепил ногой старый корень.

С громким шумом гигант растянулся во весь рост, проехав животом добрую пару метров по густой траве.

Он быстро поднялся, стиснув зубы от боли, причиненной свежими ранами, полученными в драке с лемутами.

— Прах меня побери! Что это тут такое выросло! — взревел он и носком сапога пнул корень, попавшийся на пути, с такой яростной силой, что тот треснул и разлетелся брызгами мелких щепок.

— Давай, давай, приятель! Поспеши! — крикнул Кийт, пускаясь в путь. — Ничего страшного, сейчас мы их перегоним!

Сёрчеры снова побежали, но уже через несколько секунд гигант остановился, как вкопанный, и крикнул:

— Подожди!

По тому, как звучал его голос, Кийт сразу почувствовал нечто серьезное.

— Что произошло? — тревожно спросил он.

— Крест!

— Что — крест?

— Я потерял его, когда грохнулся на брюхо! — взревел Джиро. — Бежим обратно!!!

Трудно было в это поверить, но во время падения порвалась толстая серебряная цепь на необъятной груди гиганта. Им пришлось вернуться и потратить почти десяток драгоценных минут, чтобы найти его.

Это было не так просто сделать. Все вокруг уже почти погрузилось во мрак, а столп яркого лунного света падал далеко от того места, где оступился Джиро, и никак не мог помочь.

В темноте было трудно что-либо увидеть, и приходилось почти вслепую обшаривать густые влажные заросли. Но упорство поисков вознаградилось, и вскоре раздался глухой радостный возглас Джиро:

— Есть! Клянусь светлым ликом Троицы, я нашел его!

С чувством радостного облегчения гигант спрятал свою реликвию в глубокий внутренний карман кожаного жилета. Перед этим он подошел к тому месту, где падали лунные лучи, посмотрел на серебряное изображение Распятого Спасителя и почтительно поцеловал крест, приложив к нему мясистые губы.

* * *

За это время девушки успели уйти довольно далеко. Как Кийт ни напрягал слух, он не мог разобрать их голоса.

Огромный лес был наполнен другими, самым разнообразными звуками, не прекращавшимися ни на мгновение. Гудение ночных насекомых сливалось с дикими воплями ухающих филинов. Пронзительно кричали обезьяны, и протяжно завыл грокон, огромный лесной кабан.

Порой проносился ветер. Раскидистые ветви гигантских деревьев начинали тяжело скрипеть и раскачиваться, шатая даже мощные стволы. Шелестели листья и шуршала трава, в гуще которой тоже ни на миг не утихала жизнь.

Далеко в стороне зарычал какой-то огромный зверь.

Трудно было сразу сказать, кто это, но, судя по мощи голоса, размеры животного были впечатляющими. Сначала неведомый зверь разразился клокочущим низким ревом, который затем неожиданно перешел в гортанный, вибрирующий, нарастающий вопль:

— Уа-у-у-уа-уа!

Этот звук всколыхнул воздух. Он разбухал и ширился, нарастал с каждым мгновением, и Кийт почувствовал, что сердце его невольно сжалось.

Неожиданно вопль окончился глухим, низким, хриплым ворчанием, и снова воцарилась тишина.

— Не хотелось бы встретиться с такой крошкой, — уважительно заметил Джиро. — Лучше ходить с ней по разным тропам.

Кийт прислушался и успокоил друга:

— Сегодня нам это не грозит. Этот малыш гуляет где-то очень далеко.

Он слышал многое, что происходило в ночном лесу, но не слышал главного: никак не мог уловить оживленный клекот и дрожащий посвист затейливых трелей.

— Теперь можно не торопиться, — философски заметил он с легким вздохом. — Догнать девушек все равно не сумеем. Можно не тратить напрасно силы.

Они двинулись дальше по своеобразному коридору растительного лабиринта. Беседа не клеилась, и они шли в молчании. Только поскрипывала кожаная одежда, и трещали ветки под подошвами их походных сапог.

Воображение Кийта невольно возвращалось к образу рыжеволосой девушки, стремительно появившейся из густых зарослей, спустившись по гибким стеблям лиан. Он шел по лесной тропе, всматривался во тьму, и порой ему чудилось, что он видит между кустами стройный силуэт в кожаной тунике, украшенной птичьими перьями.

Она ворвалась в его жизнь так внезапно…

Трудно было даже объяснить, как перекрестилась судьба Кийта с ее судьбой. Пока Лиа-Лла ничего не рассказала о своей жизни и не объяснила, как она вместе с подругами оказалась на лесной поляне, на которой отряд Кийта дрался с Волосатыми ревунами.

Еще утром они ничего не знали друг о друге. Но теперь у них было много общего, и их связывало живое существо — маленький соколенок.

Этот птенец был важен для них обоих до такой степени, что чуть не послужил причиной яростной схватки. Пестрый детеныш даже не подозревал, какие страсти могли вспыхнуть из-за него.

Порой Кийт поднимал голову к кронам деревьев и думал о птенце, передвигавшемся наверху, вместе с со своими «сестрами». Именно там, проходя вдоль верхушек, соколенок познавал, что такое настоящая высота, хотя и не умел еще летать.

Продвигаясь все дальше вглубь огромного дремучего леса, Кийт и за каждым кустом видел стройную фигуру Лиа-Лла. В каждом шорохе он слышал ее голос, и мысли его постоянно возвращались только к ней.

Порой на губах его невольно появлялась улыбка, заставлявшая тут же морщиться от ощутимой боли. Шрамы на лице еще не успели зарубцеваться и приносили немало страданий, несмотря на чудодейственное влияние, которое оказывала маслянистая аргиола и настойка ползучей кровохлебки.

Усилием воли от оттеснял чувство боли на край сознания и заставлял себя сосредоточиться только на светлых воспоминаниях.

Так, погруженный в свои приятные мысли, он постепенно расслабился. Сёрчеры мерили шагами темную тропу, и Кийт перестал внимательно отслеживать все, что происходило в лесу.

Обычно он держал в поле ментального контроля достаточно большую территорию. Но сейчас круг внимания сузился, сократился практически до его собственного сознания, поэтому он продвигался вперед, используя лишь обыкновенные органы чувств.

В ушах звучал смех Лиа-Лла, и Кийт порой испытывал нервную дрожь, словно его руки уже касались мягкой шелковистой кожи рыжеволосой красавицы.

* * *

Внезапно неприятный холодок зигзагом пробежал вдоль спины.

Он почувствовал себя так, словно резко пробудился после сладостного сна, и тревожно спросил у Джиро, шагавшего рядом:

— Ты ничего не замечаешь?

Чернокожий гигант недовольно пробурчал:

— Прах меня побери! Конечно, замечаю! Полдня я пытаюсь вдолбить в твой котелок, что подыхаю от голода, а ты еще начинаешь пытать меня какими-то дурными вопросами!

Кийт резко затормозил и приказал:

— Стой!

— Что такое? — спросил Джиро, озираясь.

— Замолчи…

Теперь Кийт подключил все свои способности ментального контроля. Он стал лихорадочно ощупывать окрестности мысленным лучом. Опасность находилась недалеко. В этом он был уверен так же, как и в том, что она стремительно подбиралась еще ближе!

— Я что-то увидел! — сдавленно прошептал Джиро.

— Мог бы это и не говорить, приятель… — поморщился Кийт, напряженно всматриваясь в темноту.

Он и сам разглядел вдали, между деревьями, какие-то фигуры. Хотя рассмотреть, что это, было невероятно трудно: темные фигуры, передвигающиеся в темной чаще, — даже самый зоркий лесной охотник не смог бы сказать с уверенностью, что это за существа.

Сёрчеры встали посреди тропы спина к спине, почти прислонившись друг к другу. Плавным движением Кийт спустил с плеча метатель и привел оружие в боевую готовность. Джиро моментально приготовился к бою, — правая рука его сжимала копье, а в левой появился боевой клинок.

Напряженный слух ловил каждый шорох, каждый звук, раздававшийся рядом.

Оставалось только ждать.

Мышцы до предела напряглись. Трудно было видеть, что происходит кругом, и только слухом они обостренно ловили приметы приближавшейся опасности.

Наконец, зоркие глаза Кийта зафиксировали движение смутных теней, отделившихся от темных стволов, находившихся близ тропы. В это же мгновение и Джиро, стоявший спиной к другу, коротко вскрикнул, обнаружив фигуры, мелькающие между деревьями с другой стороны.

— Нас окружают! — пробурчал он, не оборачиваясь.

— Ты прав, — тихо прохрипел Кийт. — Только пока не пойму, кто это?

— Дела принимают опасный оборот. Дьявольщина! Что за день, прах меня побери! — выругался Джиро. — Я все еще не пожрал, а нужно снова сражаться! Ты хоть объясни, что это за твари?

— Пока не знаю…

Наконец, из тьмы растительного лабиринта прямо на них со всех сторон стали медленно наступать угрюмые удлиненные морды. Невероятной ненавистью светились многочисленные глаза, выглядывавшие из темных зарослей кустарника.

Лесные создания продвинулись вперед. В лунном свете показались продолговатые головы, сидящие на плотно сбитых массивных туловищах, покрытых густой шерстью.

— Волки! — скрипнул зубами Кийт. — Они окружают нас!

Большие волки постепенно сжимали петлю вокруг сёрчеров. В свете луны мелькали оскаленные пасти, обнажавшие мощные клыки.

Несмотря на резкую мутацию многих видов животных, произошедшую после Смерти, волки практически не изменились под влиянием радиации. Эти серые убийцы, пластичность генов которых позволила вывести в древние времена сотни пород собак, смогли сохранить после Смерти свой основной тип. Те животные, которые сейчас окружали сёрчеров в ночном лесу, совершенно не отличались от своих собратьев, живших пару тысяч лет назад.

При слабом лунном свете друзья заметили, что шерсть у каждого волка встала дыбом на загривке, когда они стали приближаться.

Звери глухо, едва слышно рычали.

— Что же, друзья, — спокойно сказал Кийт. — Сейчас вы получите угощение!

Кийт встал на колено и прицелился в самого массивного волка, вынырнувшего из полумрака раньше других.

Судя по всему, это был вожак стаи, и его гибель могла предотвратить кровавую драку.

Карабин был приведен в полную боевую готовность. Стоило теперь только дернуть спусковую скобу, как его ствол вздрогнул бы и с легким завыванием выстрелил разрывным зарядом. Снаряд разметал бы в клочья не только этого волка, но и молодое деревце, темнеющее за ним.

Тогда стая разбежалась бы по сторонам, трусливо прижав уши, а сёрчеры смогли бы спокойно продолжить путь.

— Давай, давай! — напряженно прошептал Джиро. — Торопись! Они подбираются ближе! Через мгновение могут броситься на нас!

— Не мешай! — прошептал Кийт и резко дернул спусковой крючок.

Сёрчеры уже зажмурились, приготовившись услышать оглушительный грохот, какой раздавался обычно после выстрела. Но в лесной тишине прозвучал лишь сухой металлический щелчок.

Выстрела не последовало, хотя Кийт с такой силой давил на курок, что чуть не сломал себе палец.

Метатель считался очень надежным оружием и редко давал осечку. Но именно сейчас это произошло!

Волки глухо зарычали со всех сторон и подобрались еще ближе, смыкаясь вокруг людей. Волна злобы окутывал сёрчеров, словно облако едкого тумана.

Кровь гулко загрохотала в висках. Кийт услышал эту оглушительную пульсацию и резко поднялся на ноги, бросив карабин, в одно мгновение ставший таким бесполезным.

Теперь нужно было действовать стремительно.

На душе стало опьяняюще, упоительно легко. Молниеносным движением он наглухо закрыл воротник плотной куртки, защищая шею.

Пальцы, подрагивающие от возбуждения, заскользили по рифленой рукоятке нового клинка, висевшего на поясе. Но и тесак вдруг решил не отставать от взбесившегося метателя, он словно заупрямился, не желая вылезать из кожаных ножен.

Испытание нервов тянулось невыносимо долго. Хотя на самом деле это продолжалось всего пару секунд, пока ему не удалось, наконец, обнажить оружие.

Словно почувствовав удобный момент, волк с глухим хрипом кинулся вперед. Огромные блестящие клыки сверкнули в лунном свете, но Кийт уклонился стремительным движением, и тяжелые челюсти лязгнули в пустоте.

В следующий миг злобный зверь отчаянно завыл. Тяжелый клинок, со свистом рассекая воздух, смертоносным острием обрушился сверху на его морду.

Звериный вопль раздался и за спиной Кийта. Устремившиеся на Джиро волки тут же отлетели в сторону, отброшенные могучими ударами. Но, судя по всему, одному все-таки удалось зацепить клыками гиганта.

Джиро взревел и стал еще более яростно орудовать копьем и клинком.

Воздух наполнился предсмертными хрипами зверей, тупыми звуками ударов и тяжелым дыханием Кийта и Джиро.

Волки злобно рычали, бросаясь в атаку с разных сторон. Они отчаянно скулили, получив отпор, хрипели перед смертью, но не собирались отступать.

Словно какая-то сила толкала их вперед, навстречу ранам и смерти. Хотя жертв уже было достаточно, пока еще зверей оставалось довольно много, и они не уходили в лес.

Одному из них удалось зацепить руку Кийта клыком, и из глубокого разреза хлынула кровь. Джиро тоже получил несколько новых ранений.

С каждым мгновением сражаться становилось все труднее. Волки гораздо лучше ориентировались в темноте, чем люди. Они были более изворотливы и быстры, мощно прыгали и пытались сбить людей с ног, чтобы вцепиться смертельной хваткой в горло.

Кийт и Джиро отбивались, но чувствовали, что силы постепенно покидают их.

Сказывалась невероятная усталость, от которой сёрчеры едва успели отойти после схватки с лемутами. Они сражались и не позволяли себе ни на миг расслабиться, хотя у обоих уже появилась мысль о том, что долго так продолжаться не может.

Неожиданно стая волков стала редеть значительно быстрее, чем прежде. Звери, бесновавшиеся во мраке, нападали уже не с такой яростью, и отбиваться было уже не столь трудно.

Вскоре все затихло. Кийт смог перевести дух и прийти в себя.

— Что же это за день такой! — воскликнул Джиро. — Давно не помню, чтобы мне приходилось так часто драться. Теперь вот пришлось разделаться с целой стаей волков!

Около лесной тропы темнели тела мертвых хищников. Но их было больше, чем сумели поразить сёрчеры…

Неясное подозрение шевельнулось в груди Кийта. Около одного трупа он нагнулся и внимательно рассмотрел его.

Через мгновение его догадка подтвердилась. Из густой шерсти на шее серого хищника виднелось оперение черного отравленного шипа.

Сверху раздался мелодичный смех.

«До белой скалы на берегу озера еще далеко! — послышался в его сознание голос Лиа-Лла. — Хрипун и большой черный друг должны торопиться! Люди еще могут прийти первыми…»

* * *

Около скалы они повернули налево, и после этого пришлось еще довольно долго идти по темному лесу, прежде чем Кийт и Джиро увидели подруг.

Девушки ждали их на краю просторной, засыпанной сухими иголками лесной поляны, по размерам не уступающей самой большой площади в Ниане.

— Это наш дом! Люди-птицы живут здесь. Добро пожаловать! — сказала Лиа-Лла и указала рукой на огромное дерево, высившееся посреди поляны.

В молчаливом изумлении сёрчеры подошли ближе и остановились у корней колоссальной секвойи, уходящей вершиной в ночную дымку. Размеры древнего дерева потрясали воображение.

Трудно было даже измерить толщину ствола, иссеченного такими глубокими морщинами, что внутри них вполне могли бы поместить несколько человек. Трудно было представить себе, сколько людей должны взяться за руки, чтобы образовался круг, обхватывающий ствол со всех сторон.

Сотня человек? Полторы? Две сотни?

Это было даже трудно назвать обыкновенным деревом. Скорее, это была огромная скала, незыблемый растительный утес, гордо возвышавшийся среди гигантского леса, состоявшего из исполинских деревьев.

Колоссальные ветви нависали над поляной и протягивались на сотни метров от основного ствола.

Сёрчеры вместе с девушками, спустившимися на землю, подошли к небольшой каменистой площадке, расположенной недалеко от изогнутого корня, монолитной колонной уходившего глубоко в землю.

Лиа-Лла пронзительно свистнула, глядя наверх. Через несколько секунд из вечерней мглы сверху стал выплывать какой-то темный предмет. Вскоре Кийт увидел, что это снижается своеобразная кабина.

Скорее, это напоминало корзину, сплетенную из гибких прутьев, которая спустилась на прочных жгутах, изготовленных из переплетенных между собой упругих стеблей лиан.

Девушки стояли тесной группой и оживленно пересвистывались между собой.

В руках у Лиа-Лла запищал птенец. Она что-то ласково сказала ему, поцеловав в макушку. Стоило ей издать несколько резких цокающих трелей, как соколенок послушно примолк, хотя и продолжал возбужденно вертеть в разные стороны кожистой головенкой. Птенец сверкал блестящими глазками и резко, порывисто смотрел по сторонам.

— Сейчас мы поднимемся наверх, — мелодично сказала рыжеволосая. — Сначала поднимутся Лиа-Лла и Тийгра-Та. Потом Хрипун и большой черный друг. Люди-птицы приглашают их туда, где никогда не бывают обыкновенные люди.

Девушки забрались в кабину, и Кийт, провожая взглядом их подъем, так запрокинул голову, что даже что-то хрустнуло в шее. Но, как он ни напрягал зрение, так и не смог разглядеть, где заканчивается крона секвойи.

Вскоре пустая корзина вернулась, и остававшиеся на земле девушки знаками показали друзьям, что теперь им нужно забраться внутрь.

— Ты уверен, что эта штука выдержит? — с легким сомнением спросил Джиро, ощупывая тонкие плетеные стенки.

— Думаю, что корзина довольно прочная, — отозвался Кийт. — Залезай!

Но Джиро нерешительно топтался рядом с кабиной, не отваживаясь сделать первый шаг.

— Ты что, испугался? — удивленно спросил Кийт.

Ему казалось, что для его друга нет в жизни никаких преград. Но оказалось, что он по-детски боится высоты.

— Не люблю падать сверху! — скрипнул зубами Джиро. — Это моя единственная слабость, но я очень боюсь разбиться насмерть!

— Если мы и оборвемся, значит так суждено, — заметил Кийт. — Ты знаешь старую мудрость: кто разбился в этом году, уже ни за что не грохнется в будущем. Полезай, и помни, что наверху тебя ждет Тийгра-Та! Она уже приготовила кусок мяса для тебя!

Последний довод оказался решающим, и они забрались внутрь. Кийт сразу почувствовал себя не очень уютно.

Плетеная корзина создавалась, похоже, в расчете только на двух молоденьких девушек. Причем очень изящных и стройных девушек, какими, впрочем, и были почти все люди-птицы.

В большинстве своем, они были миниатюрного сложения. Только Тийгра-Та выделялась среди остальных своими внушительными размерами. Даже рыжеволосая Лиа-Лла выглядела легкой и хрупкой рядом со светловолосой подругой.

Но для двоих мужчин эта корзина была явно маловата.

Пришлось пережить не самые приятные мгновения в своей жизни, втискиваясь в тесную кабину вместе с массивным Джиро. Чернокожий гигант сразу умудрился заполнить своим необъятным телом почти все свободное пространство, и Кийту нужно было приложить усилие, чтобы хоть как-то разместиться там.

В голове мелькнула мысль, что гораздо с большим удовольствием он поднимался бы, прижимаясь в тесной кабине к стройному телу рыжеволосой Лиа-Лла. Однако другого выбора не было, и приходилось подчиниться обстоятельствам.

Заскрипели тугие жгуты лиан. Кабина оторвалась от земли и медленно потянулась в ночное поднебесье.

Они поднимались все выше и выше, оставляя внизу девушек, стоявших между огромными корнями. Во мгле постепенно становились маленькими и таяли фигурки людей-птиц, освещенные ярким лунным светом.

Поляна, на которой только что стояли сёрчеры, уменьшалась в размерах. Потом кабина двинулся выше, и массивные корни, раскинувшиеся вокруг ствола, превратились в тонкие, едва заметную линии, а вскоре окончательно растворились во мраке.

Кийт заметил, что его бесстрашный друг, не терявший самообладания в самых страшных переделках, действительно, очень сильно боится высоты.

Крупное черное лицо сразу заблестело и покрылось испариной. Мелкие капли виднелись не только на его лбу и щеках, но усеивали всю бритую макушку.

Джиро плотно закрыл глаза, чтобы не видеть ничего вокруг. Его мясистые губы постоянно шевелились, напряженно повторяя слова молитвы, а мощные пальцы вцепились в серебряный крест.

— Открой глаза, медвежья морда! — посоветовал Кийт. — Такого ты больше никогда не увидишь!

— Клянусь светлым ликом Троицы, если я сегодня останусь цел, то больше никогда не буду забираться так высоко! — сквозь зубы процедил Джиро, по-прежнему не разлепляя век. — Помни, я делаю это только ради тебя! Только святые апостолы помогают мне сейчас!

Корзина ползла вдоль колоссального ствола секвойи. Невозможно было даже представить, сколько лет исполнилось этому исполинскому дереву.

Такие гиганты могли жить и расти несколько тысяч лет.

Колоссальный древесный утес, к вершине которого поднимались сёрчеры, мог вполне начать свое восхождение к небесам во времена, последовавшие сразу после Смерти. Пока дерево достигло своих нынешних масштабов, на Земле изменилось очень многое. За несколько тысячелетий планета начала приходить в себя после ядерной катастрофы, и каждое годовое кольцо секвойи, наверняка, хранило в себе печать бесценных знаний.

Необъятный ствол все больше и больше напоминал Кийту небоскреб.

Кабина медленно поднималась вверх, они степенно плыли мимо огромных ветвей, растущих на разных уровнях. Между этими грандиозными ветвями были устроены высокие винтовые лестницы, соединявшие разные уровни, словно это были этажи высотного здания.

Поднимались они довольно долго, пока корзина не оказалась на самом верху, на небольшой плоской площадке, огороженной у края плетеными барьерами.

Еще поднимаясь к этому месту в кабине, сёрчеры услышали веселый дружный хор клекочущих голосов, раздававшийся сверху. Около колеса подъемника, на которое накручивались тугие жгуты перевитых между собой лиан, прикрепленных к кабине, стояло не меньше полудюжины девушек, одетых в кожаные туники с перьями. Это они под руководством Тийгра-Та с веселыми криками вращали массивный цилиндр, поднимая друзей все выше и выше.

— Дружище, можешь открыть глаза! Мы уже в безопасности, — сказал Кийт.

Сердце его невольно дрогнуло, когда взгляд скользнул по оживленным улыбающимся лицам девушек, вытягивавших жгуты лиан. Глаза его нетерпеливо перебегали с одного лица на другое, но Лиа-Лла здесь не оказалось.

— Клянусь всеми пророками, мне казалось, что я уже слышу голос моей покойной мамочки, — облегченно вздохнул Джиро, выпрыгивая из кабины.

— Что же говорила твоя покойная матушка? — невольно поинтересовался Кийт, разглядывая девушек.

— Она ругала меня последними словами! Она сказала, что сурово накажет меня за то, что я согласился забраться в эту дьявольскую мышеловку!

* * *

Исполинская ветвь представляла собой своеобразную террасу, на которой виднелись не только роскошные цветы, — ирисы и орхидеи… к своему изумлению, сёрчеры обнаружили, что тут растут даже деревья и кустарники.

На толстом слое лесной подстилки, пружинившем под ногами, прекрасно чувствовали себя заросли душистой акации и барбариса. Густые кусты извивались между округлыми катальпами и пушистыми кипарисами, устремлявшимися острыми верхушками к звездному небу.

Тийгра-Та, встретившая друзей у площадки, мелодично посвистывая, знаками пригласила их пройти дальше. Пока Кийт вместе с Джиро осторожно продвигался вглубь небольшой рощи, он все время озирался и смотрел в разные стороны.

Куда бы ни падал взгляд, перед мысленным взором все время стоял стройный силуэт Лиа-Лла. В ушах неумолчно звучал вибрирующий голос рыжеволосой, и он мечтал поскорее увидеть в лунном свете знакомые черты.

Он попал в ее родные края. Казалось, что здесь каждый уголок несет на себе печать ее присутствия.

Между темными стволами обозначился просвет. Если бы Кийт не знал, что их подняли на такую огромную высоту, можно было бы подумать, перед ними находится край густого подлеска.

Нелегко было представить, что густая роща могла расти, по сути дела, на одной-единственной ветви, разветвляющейся на несколько рукавов. Но, тем не менее, терраса, протянувшаяся в сторону от исполинского ствола, по размерам не уступала иной улице Нианы.

Дерево, на котором они очутились, без сомнения, было самым высоким в этом гигантском лесу. Куда бы ни упирались взгляды Кийта, получалось, что он смотрит как бы сверху вниз.

Выше гигантской ветви с озером темнела лишь огромная верхушка секвойи, напоминающая остроконечную башню.

А дальше…

Дальше нависал только свод небесного купола, освещенный яркой полной луной и опоясанный матово светящимися кругами созвездий. Никогда еще в своей жизни он не стоял так близко к ночному небу!

Неподвижные звезды мерцали на черном бархатном пологе. Порой казалось, что можно протянуть руку и дотронуться до них кончиками пальцев.

Следуя за Тийгра-Та, они с Джиро прошли дальше и обнаружили, что стоят на берегу небольшого озера, окруженного со всех сторон зарослями кустарника, из которых выглядывали острые конусы шалашей. Остовы хижин были сделаны из связанных между собой жердей, а сверху их покрывал толстый слой ветвей.

На берегу сидело не меньше дюжины девушек, которые оживленно пересвистывались между собой и радостно смеялись.

— Прах меня побери! Никогда не ожидал, что увижу такое! Шалаши… цветы… кусты… — изумленно прошептал Джиро. — Озеро из дождевой воды почти на вершине дерева… Мне кажется, что я сплю!

Но это было не последнее потрясение, которое ожидало сёрчеров.

Посреди озера, в самом центре, виднелся плот, сооруженный из десятка толстых бревен, скрученных между собой тугими жгутами лиан. Там была установлена громадная тренога с полыхающим пламенем подвесного очага, качавшегося на цепях.

Кийт сразу понял, что огонь специально разводят среди воды, да и еще подняв его над поверхностью плота примерно на метр, чтобы ни в коем случае не причинить вреда секвойе.

Джиро пошевелил мощными ноздрями и втянул запахи, несущиеся с той стороны, с такой старательностью, словно он хотел раздуться до предела. Выдохнув воздух и округлив глаза, он возбужденно воскликнул:

— Клянусь вратами пророков, мне кажется, что мы не зря сюда забрались!

В воздухе разливались упоительные ароматы жареного мяса. Лесной кабан целиком готовился на длинном вертеле, который вращали над пламенем две стройные девушки в кожаных туниках, стоящие по обе стороны очага.

Джиро прожигал взглядами тушу молодого грокона. Он забыл обо всем и думал только о сочных кусках мяса, сверкавших в свете языков пламени крупными каплями вытекающего жирного, ароматного сока.

Они приблизились почти к самому стволу. Прямо перед ними в полумраке у основания остроконечной верхушки темнело огромное дупло, напоминавшее горловину просторной пещеры.

Тийгра-Та неожиданно взяла Джиро за руку и задержала его. Девушка что-то затейливо просвистела и указала рукой в сторону озера, на черной глади которого мелькало отражение языков пламени.

— Ты зовешь меня есть мясо? — спросил гигант, забыв, что она не понимает ничего. — Ужин уже готов?

Однако Тийгра-Та радостно кивнула головой в знак согласия и повела темнокожего за собой, не выпуская его ладонь из рук.

Кийт двинулся за ними следом, но девушка дала ему понять, что это делать не нужно. В ответ на недоуменный взгляд, она указала ему красноречивым жестом, что он должен идти дальше один. При этом она показывала на вход в пещеру.

— Там Лиа-Лла? — спросил он, посылая вопросительные импульсы в сознание светловолосой.

— Лиа-Лла! Лиа-Лла! Лиа-Лла, — радостно закивала она головой, не выпуская пальцы расплывшегося в довольной улыбке Джиро.

Подчинившись, Кийт медленно пошел вперед. Вскоре он перешагнул границу, отделявшую залитую лунным светом террасу, и оказался в зеленоватом таинственном полумраке, который царил внутри своеобразного грота.

— Лиа-Лла… — прошептал он, всматриваясь во мглу. — Где ты?

По мере того, как он углублялся внутрь, стихали голоса и смех людей-птиц, сидевших около озера. Здесь стояла полная тишина, ничто не говорило о присутствии людей.

Тут не было светильников. Высокие древесные своды слабо светились изнутри и словно сами по себе источали слабый фосфоресцирующий свет.

Воздух был наполнен густым, насыщенным ароматом. Острое обоняние ощутило необычный запах дымка, тянущегося из проема лабиринта. Сладковатый, немного терпкий запах можжевельника, эвкалипта и меда.

Кийт вздрогнул от неожиданности.

Память сразу откликнулась лавиной воспоминаний. Это был такой знакомый с детства запах! Его покойный наставник всегда возжигал во время раздумий специальные свечи, насыщенные этими ароматами.

Странная дрожь возбуждения пробежала вдоль спины.

— Лиа-Лла! — спросил он недоуменно. — Почему ты молчишь? Лиа-Лла…

Вокруг по-прежнему стояло полное безмолвие.

Он продвинулся вглубь лабиринта и сначала попал в галерею, где царила полная темнота. Но впереди уже брезжил слабый свет.

Стоило пройти еще немного, как Кийт оказался на пороге довольно просторного, едва освещенного зала.

Внезапно шагах в пяти, прямо перед собой, он заметил силуэт человека, сидевшего в кресле. Он сидел в полумраке, и черты лица его были плохо различимы.

Но Кийт готов был поклясться чем угодно, что это не Лиа-Лла!

Судя по сгорбленному силуэту, это явно был пожилой человек. Привыкнув, что среди людей-птиц находятся только девушки, Кийт был потрясен, услышав мужской голос.

— Добро пожаловать, — произнес незнакомец из темноты низким, глухим басом. — Как поживаешь, мой глупый Соколенок?

Кийт подумал, что через мгновение его сердце разорвется на части!

Он сделал два шага вперед и рухнул на колени. Его израненное горло точно стиснуло незримое огненное кольцо, и слезы блеснули на ресницах.

— Пер Лелио… — едва просипел он и почувствовал, что задыхается.

— Отче… — преодолевая немыслимые мучения, прохрипел он. — Я счастлив встретить тебя! Я знал, что ты жив!

— Нет, не обманывай, Соколенок, — спокойно отозвался из полумрака Аббат. — Ты давно уже похоронил меня.

— Увы, но ты прав… — понуро повесил голову Кийт.

Теперь он и сам не мог понять, почему сразу так поверил в весть о гибели наставника, почему сердце не подсказало ему, что это ложь. Они были так близки с Пером Лелио, между ними существовала столь тесная ментальная связь, что он непременно должен был бы сам ощутить миг смерти учителя. Этого не произошло. И все равно он поверил…

Старец молчал. Лица его не было видно, и трудно было понять, какие чувства в этот момент овладели его душой.

— Прости меня, прости! Действительно, я думал, что ты давно умер, — признался Кийт. — Но теперь я понимаю, как я ошибался! Этот вечер я запомню на всю жизнь, ведь это самый счастливый вечер в моей жизни!

— Встань с колен, Соколенок, — попросил священник. — Сядь рядом со мной и расскажи о своей жизни!

Сначала Кийт был в состоянии никогда не испытанного прежде смятения. Его душила смесь мучительного стыда, сожаления, горечи за многие свои поступки. Он трепетал от уважения и любви к своему наставнику.

Потом на душе стало легко, словно неведомая сила освободила сковывающие преграды. Словно внезапный свежий вихрь ворвался в его сердце и унес все плохое, что было до этого.

Глава 4 Встреча

В годы учения у Кийта, как и у каждого будущего священника Кандианской Универсальной Церкви, был свой личный наставник. В уединенной каморке с голыми стенами Пер Лелио учил не только чтению, письму и счету. Учитель не только открывал глаза на чудеса мира, существовавшего за пределами стен аббатства, но и развивал телепатические способности своего питомца.

В аббатстве были и групповые ментальные тренировки, но на протяжении десяти лет священник был бессменным опекуном и неизменным собеседником Кийта. Поэтому после побега из школы Кийт постоянно мысленно беседовал со своим мудрым учителем, советовался с ним в мгновения тягостных раздумий, радовался во время своих успехов и жаловался при неудачах.

И сейчас, после того как прошел первый шок после такой неожиданной встречи, у Кийта возникло совершенно определенное ощущение, что они могут говорить друг с другом, не как обычные люди, а использовать прежний способ, — открыв каналы телепатической связи.

Ментальные контакты между ними всегда были настолько тесными, что священник обычно исследовал его мысли и читал их, как свои собственные. В этом не было ничего странного, каждый наставник в аббатстве имел право контролировать внутреннюю жизнь своего питомца.

Но уже в те годы Кийт тайком научился определенным образом укрывать некоторые секторы своего сознания. Постепенно ему удалось овладеть искусством блокировки именно тех областей рассудка, которые он хотел скрыть от наставника.

Потом они расстались на долгие годы. Никому не позволялось вторгаться в сознание опытного сёрчера, бродяги и охотника за прошлым. Скорее, он сам мог свободно копаться под черепом у того, кто был ему нужен.

Теперь излучающая вибрация, исходящая от священника, протянулась к его сознанию, и Кийт не стал защищаться.

Это было необычное, удивительное ощущение, которого он давно не испытывал. Грудь словно стиснул незримый гнет, а в затылок впились невидимые острые иглы, осветившие яркими лучами все области рассудка, в котором стало светло, как днем.

Мысленные лучи аббата незримыми бережными пальцами листали сознание Кийта, как книгу. Пер Лелио переворачивал одну страницу его жизни за другой, он год за годом, день за днем восстанавливал прожитую жизнь и знакомился с впечатлениями своего воспитанника.

Информация, которую впитывал старец, была оформлена в сознании Кийта не словами. Это были непрерывно сменявшие друг друга яркие образы, своего рода зашифрованные, сжатые узлы знаний, совсем непохожие на обыкновенную мысленную речь. Концентрированные узлы свободно перемещались в сознание священника, и он за немыслимо короткий срок смог пролистать тот отрезок жизни Кийта, который прошел со времени его побега из аббатства.

Путешествия в Забытые города. Опасности и радости, успехи и поражения. Встречи с людьми и многочисленные жестокие драки. Женщины, которых Кийт когда-то любил, и враги, которым он помог отправиться на тот свет.

Все жизненные впечатления, наполнявшие ячейки памяти сёрчера, быстро и плавно перекочевали в сознание священника и стали его воспоминаниями.

И только на одном отрезке жизни своего бывшего питомца аббат словно споткнулся.

Кийт сидел на деревянном кресле рядом с наставником. Вокруг царил полумрак, лишь едва освещаемый фосфоресцирующим зеленоватым мерцанием сводов, и он спокойно позволял знакомиться с содержимым своего рассудка.

Лишь в одном случае он резко поставил защитный ментальный экран, когда священник проник в тот уровень воспоминаний, который относился ко времени его исчезновения из школы.

Аббат сделал несколько попыток войти на этот уровень. Но каждый раз Кийт твердо воздвигал защиту.

В конце концов старец понимающе кивнул головой. Закрыв ментальный канал, он перешел на обычную речь.

— Я так и думал, что ты постыдишься показать мне этот сектор своего сознания. Но тогда скажи мне откровенно: почему же ты все-таки убежал из аббатства? — спросил он.

В ответ Кийт тяжело вздохнул. Это был слишком мучительный вопрос, чтобы даже спустя несколько лет можно было спокойно говорить о нем.

— Достопочтенный наставник, ты же сам учил: «Цель жизни — дорога», — едва слышно отозвался он, постаравшись уклониться от прямого откровенного ответа.

— Набор слов в целом правильный, — одобрил священник.

Такая беседа напомнила Кийту их школьные встречи. Как всегда степенно и убедительно, аббат сказал:

— Только у меня есть два уточнения, любезный ученик. Во-первых, я говорил всегда не «дорога», а «путь». Чувствуешь разницу?

— Конечно, достопочтенный наставник.

— Хотя эти два слова и близки по значению, все же между ними есть большая смысловая разница… Во-вторых, ты немного неправильно расставил слова. Вспомни, пожалуйста, как соотносятся «путь» и «цель» человека. «Цель и Путь»… «Путь и Цель»…

Лоб Кийта, как в молодости, покрылся от напряжения тонкими паутинками морщин. Он зажмурил глаза, стараясь вспомнить уроки прошлого, и прохрипел:

— Действительно, ты говорил: «Только тот, кто знает цель, найдет свой путь». Но я помню и другое изречение, которому ты меня учил.

— Подскажи мне. Может быть, мы говорим о разных вещах?

Кийт вслушался в тишину, наполняющую внутренние своды огромного дупла, и признался:

— Ты говорил: «Твои мысли — это твоя судьба. Твои мысли — это твой путь».

— Действительно, это было так, — согласился священник. — И все-таки ты уходишь от ответа!

— Значит, если я выбрал путь бродяги, — такие мысли жили во мне в те годы, когда я убежал от тебя! Достопочтенный наставник, как же я могу сейчас открыть тебе свое сознание, если сам не знаю, стыдиться мне этого, или гордиться?

— Ты должен сам решить, — глухо ответил священник.

— Я не могу сейчас снять защиту, — откровенно признался Кийт. — Я попробую рассказать все словами. Убежать из аббатства я решил уже давно, но решающим моментом стала древняя карта…

— Карта?

— Да, изготовленная еще во времена-до-Смерти карта, которую я нашел в нашей библиотеке…

* * *

…Свернутый в рулон плотный лист в жестком футляре, должно быть, несколько десятков столетий хранился на одной из верхних, самых пыльных полок библиотеки аббатства. Тонкий темно-зеленый цилиндр, неприметно зажатый между двумя толстенными пыльными томами в кожаных переплетах, завалился в глубину и был незаметен для любого взора.

Столетиями наставники и ученики скользили по этой полке взглядом и не замечали ничего необычного. Но Кийт, повинуясь безотчетному чувству, вытянул странный предмет на свет.

Квадратный плотный лист был изготовлен не из обычной бумаги, а из какого-то древнего особого сверхпрочного тонкого сплава. Сначала Кийт подумал, что этот материал просто заменял обыкновенную бумагу во времена, предшествующие ядерной катастрофе.

Но вскоре неожиданно оказалось, что там скрывается удивительная тайна.

Палец Кийта совершенно случайно прикоснулся к небольшому прямоугольнику, темнеющему в левом нижнем углу листа. Он просто легко провел, мазнул подушечкой пальца по матовой поверхности, и внезапно произошла невероятная метаморфоза, о которой никто не догадывался на протяжении многих столетий.

Лист не только плавно распрямился в руках Кийта, превратившись в твердую плоскую прямоугольную панель. Ученик аббатства непроизвольно сдул густой слой пыли, и произошло чудо, — таинственный лист ожил с тихим мелодичным звоном, засверкав огоньками и засветившись изнутри ровным матовым сиянием.

Ошарашенный Кийт зажмурился и встряхнул головой, точно пытаясь прогнать неожиданное наваждение. Но все происходило наяву.

Он осторожно осмотрелся и, убедившись в том, что в библиотеке по-прежнему пустынно, снова устремил горящий взор на находку, зажатую в руках.

Словно капли жидкого серебра быстро заструились сверху вниз, открывая ровную мерцающую плоскость электронного «листа». Через мгновение на прямоугольнике уже ясно было различимо изображение.

Метсианскому парню, рожденному через несколько тысяч лет после Смерти, невозможно было сразу догадаться, что ему в руки попала географическая карта, являвшаяся, по сути, монитором портативного компьютера.

В голову Кийта даже не приходило, что его пальцы сжимали тонкий, наподобие листа обыкновенной бумаги, плазменный экран, изготовленный в третьем тысячелетии.

Это стало решающим моментом его жизни. На мерцающей карте изображался североамериканский континент, причем он изображался таким, каким был именно несколько тысяч лет назад, во времена-до-Смерти.

Взгляд Кийта приковали вспыхивающие пестрыми огоньками кружки разных размеров, изображавшие многочисленные американские и канадские города.

Его взгляд жадно скользил по извилистым линиям, очерчивающим границы американских штатов и канадских провинций, и юноша внезапно со сверхъестественной остротой предчувствия понял, что участь его навсегда предрешена.

Он понял, что не сможет больше жить, как прежде.

* * *

Священник выслушал его рассказ и тяжело вздохнул:

— Карта! Древняя карта… Как я не догадался!

Он подумал несколько секунд и добавил:

— Только дело не в карте! Ты все равно убежал бы…

Неожиданно Кийт подумал, что ему трудно говорить со своим наставником. В полумраке почти не было видно его лица. Кийт всегда привык смотреть учителю в глаза, а сейчас аббат уклонялся от прямой встречи взглядами.

Он почтительно попросил:

— Теперь ты расскажи мне, наставник, как прошла твоя жизнь? Я никогда не осмелюсь проникнуть в свои воспоминания, чтобы узнать все. Поэтому поведай мне, как ты оказался здесь, на вершине этой секвойи.

Даже в полумраке было видно, как аббат степенно, медленно кивнул головой и ответил:

— Все оказалось очень просто. Когда ты убежал из школы аббатства, я отправился тебя искать. Я хотел найти своего любимого ученика, но вместо этого во всех отделах Кандианской Универсальной Церкви прозвучали заупокойные службы в мою память… Я хотел вернуть тебя обратно и не вернулся сам.

Священник помолчал немного и горько вздохнул:

— Все посчитали, что я погиб!

— Но почему же ты никогда не сообщал в аббатство, что остался в живых? Ты мог открыть канал телепатической связи и успокоить друзей?

В ответ старец только отрицательно покачал головой.

— Почему ты не стал это делать? Неужели слишком далеко?

Как человек, владевший искусством мысленной связи, Кийт знал, что существовал объективный предел для ментального общения.

Для него не было секретом, что даже самые выдающиеся люди могли обмениваться мысленными сообщениями, находясь друг от друга лишь на расстоянии в несколько десятков километров. Если же дистанция увеличивалась, телепатические импульсы не находили цели и затухали.

— Хотя расстояние до аббатства велико, я нашел бы способ, как сообщить им о себе. Нет, дело не в этом…

Он немного помолчал, уставившись в полумрак, и признался:

— Люди-птицы нашли меня, когда я находился уже в одном шаге от смерти. Говорят, что я валялся у огромного дерева в нескольких десятках километров отсюда. Я был без сознания и на грани истощения. Люди-птицы сжалились надо мной и захватили с собой. Там были одни только девушки. Сестры тащили меня на руках и подняли сюда, наверх, хотя могли бы этого и не делать. Я был почти мертв.

— Что же с тобой случилось?

— Я хотел догнать тебя. Мне казалось, что я мысленно совершенно четко видел твой маршрут. В первый раз ты шел из Республики Метс к Внутреннему морю?

— Да, ты прав! Достопочтенный наставник, но как ты узнал? — спросил заинтригованный Кийт.

— Тогда я знал почти все о тебе, — грустно вздохнул наставник. — Почти все… Поэтому решил настичь и вернуть обратно. В тот раз ты огибал Пайлуд стороной? Ты не приближался к болоту?

— Нет, тут ты ошибаешься. Я прошел там, но только через северо-западный угол. Однако не напоминай мне об этой черной мерзости. До сих пор мне видятся кошмары, и тошнит каждый раз, когда я вспоминаю о чудовищном смраде, который царил там.

— Тебе повезло. Лишь краем ты зацепил эти гнусные топи. Ты счастливчик, и поэтому остался цел. Тысячи людей сгинули бесследно в Пайлуде, и никто не знает, где именно они встретили свою смерть. Я считал себя сильным, очень сильным, и пошел напрямик.

— Неужели ты пошел с севера на юг? — изумился Кийт. — Это самый страшный маршрут!

— Да, я решил срезать путь… Ты слышал что-нибудь о «дьявольских губах».

— Нет, никогда, — признался Кийт.

Он знал так много, что никогда не стыдился пробелов в своих познаниях.

— Я тоже не раньше слышал, — вздохнул священник. — К сожалению, ничего не знал об этом, когда мы шли через топи втроем.

— Кто же был вместе с тобой? Неужели кто-то из нашего аббатства?

— Нет, на границе Южной Канды я встретил двух попутчиков, своих старых знакомых. Они были метсами-миссионерами и шли к племенам белых дикарей, чтобы принести в их темные души Свет Распятого Спасителя. Втроем мы не боялись ничего и отправились в путь. Обидно! Мы избежали встреч с болотными чудовищами, не попали в бочажины, прошли через все ловушки, и недалеко от границы с Тайгом нам на пути встретились «дьявольские губы»…

Священник горько вздохнул, вспоминая прошлое.

— Ты должен знать, что это такое. Как знать, может, и тебе доведется нарваться на эту дрянь. Слушай и запоминай внимательно… На плотной, ровной почве тут и там отчетливо темнеют отметины. Обычно они довольно правильной овальной формы. Это напоминает язвы, с такими волнистыми, как бы изъеденными плесенью светлыми краями. Если увидишь их — будь предельно осторожен!

— Какого размера эти язвы?

— Довольно большие, — отозвался Лелио. — В длину «дьявольские губы» обычно достигают двух-трех шагов.

— А в ширину?

Неожиданно, вместо ответа на этот, казалось бы, простой вопрос, аббат попросил:

— Не спеши! Сейчас ты поймешь…

Он пригладил седые волнистые волосы, свисавшие почти до пояса, и продолжил:

— Сверху они всегда слегка подернуты налетом, обманчиво напоминающим твердую почву. Но слушай внимательно, первый знак того, что перед тобой «дьявольские губы»: пятна преображаются, как только вдалеке появляются люди или другие существа, наделенные сознанием!

Было видно, что даже сейчас, по прошествии многих лет, священнику не очень легко рассказывать о своих впечатлениях.

— Как сейчас вижу, когда мы появились, на гладкой поверхности «губ» пошло что-то, напоминающее слабую рябь на воде. Знаешь, так бывает, если бросить камень в озеро… от него разбегаются круги.

— Конечно, знаю! — откликнулся Кийт. — Ты сам меня учил древней мудрости: «В центр круга каждый раз попадает только тот, кто кидает камень в спокойную воду».

— Да, я так считаю и до сих пор. Непонятные отметины, к которым мы вышли, словно задрожали, ощутив наше присутствие. Нужно было сразу уходить прочь. Немедленно! Тогда жизнь моя сложилась бы по-другому… Но мои спутники записывали каждое впечатление в свои путевые блокноты и упросили меня приблизиться.

— Как имена твоих бывших попутчиков? Может быть, я встречался когда-то с ними?

— Имен у них уже нет. Они так и не выбрались тогда из Пайлуда.

Над бескрайними пределами леса, в центре которого стояла исполинская секвойя, нависла ночь. Даже сюда, в глубину гигантского дупла, проникали потоки свежего влажного воздуха, но старец, сидевший в легкой одежде, словно не чувствовал холода.

— Мы подошли ближе, — продолжил Лелио после паузы. — Я уже чувствовал неладное. Подобрал толстую корягу, размахнулся и бросил ее прямо в центр одного пятна. Представь наше изумление, когда эти овальные края моментально сомкнулись! Моя деревяшка отскочила от нее, как от каменной стены. Представь себе, что после этого края «губ» плавно раскрылись! Не веря своим глазам, я пытался убедиться еще раз и снова кинул палку в самую сердцевину отметины. Все было точно так же, язва мгновенно отреагировала. «Дьявольский губы» снова сомкнулись.

— В этом и состоит самое страшное? — недоуменно спросил Кийт.

— Не самое страшное, нет… Мои любознательные попутчики подошли ближе и исчезли в ненасытной гортани, которая таилась под пленкой. Губы заглотили их, как голодный хищник, потому что это необычная, странная форма жизни. Губы ждут своих жертв и могут подчинить сознание каждого существа, появившегося рядом, чтобы заставить его приблизиться. А потом…

— Но ты уцелел тогда?

— Нельзя сказать, что я полностью уцелел.

— Достопочтенный наставник, почему ты так говоришь?

— С севера Пайлуда вошел один человек, а с юга выполз другой… — горько сказал Лелио. — Трудно после этого утверждать, что я полностью уцелел. С тех пор у меня нет обеих ног, и я полностью ослеп.

— Нет обеих ног… Ты ослеп… — в замешательстве воскликнул Кийт.

Ему показалось, что в сознании раздался такой оглушительный удар грома, что этот невероятный грохот едва не разнес голову надвое!

В ошеломлении он долгое время не мог вымолвить ни слова, пока не пришел в себя.

Теперь ему стало понятно, почему аббат неподвижно сидит в своем высоком кресле, до самого пола задрапированном плотной материей. Стало ясно, почему наставник держится в полумраке и никогда не встречается взглядом со своим учеником.

Священник спокойно признался:

— Да, я остался жив и потерял ноги, сопротивляясь «дьявольским губам». Я потерял зрение и не вижу солнца с тех пор, как чудом выбрался из Пайлуда.

Повинуясь безотчетному чувству, Кийт вскочил с места и рванулся к наставнику, чтобы обнять его, но из этого ничего не вышло. Стоило ему двинуться с места, как Лелио предостерегающе выставил вперед сморщенную ладонь.

— Ты не должен жалеть меня! — твердо сказал он.

Голос аббата прозвучал так грозно, энергично и решительно, что Кийт ни за что не подумал бы, что перед ним сейчас находится слепой старец, прикованный к своему креслу. Нет, это был мощный голос человека, находившегося в полном расцвете своих сил!..

— Ты не должен сострадать мне, потому что это будет неправдой, — повторил он. — Да, я с тех пор я не вижу солнца… Точнее, я не вижу глазами. Но теперь я более четко вижу массу других вещей. С тех пор, как ослеп, я обрел настоящую остроту зрения. Ты понимаешь меня?

— Нет, достопочтенный наставник… — честно признался Кийт.

— Ты когда-нибудь видел, как горят глаза птиц, притаившихся в темноте под листьями?

— Разве у птиц горят глаза?

— Значит, не видел! Тебе доводилось наблюдать, как облака света ползут по кронам деревьев, а листья просыпаясь, поднимают свои ушки?

— Достопочтенный наставник, разве листья имеют уши?

— Значит, и это ты не видел.

Аббат назидательно задавал вопросы, и Кийт не мог отделаться от впечатления, что он снова перенесся во времена своей учебы.

Сердце его переполняла смесь самых разнообразных чувств. Здесь была и радость от необычного, пьянящего чувства встречи, и мучительная боль, возникающая от сознания того факта, что наставник пострадал, разыскивая его.

Голос священника за это время почти не изменился. В огромном дупле было почти темно, и сёрчера не покидало ощущение, что он снова молод и в первый раз познает мир.

Одно воспоминание всегда тянет за собой другое. Одна мысль приводит за собой другую. Кийт внезапно понял, что может восстановить в своей памяти самые мелкие детали, связывающие его с прошлым.

Он видел перед собой то же строгое, бледное, иссеченное глубокими морщинами лицо, окаймленное длинными прямыми волосами. Эти волосы уже в годы учебы Кийта были совершенно белыми, как снега далеких горных вершин. Сейчас они только стали гораздо длиннее.

Аббат, как это часто бывало и прежде, просто и естественно говорил:

— Улитка перетаскивает через лесную тропинку свой серый тяжелый панцирь. Раньше я не обращал на это внимания, а теперь вижу, как она приминает тонкие былинки… В жестких коротких волосках, которыми поросли стебли травы, утром появляются капельки росы. Я вижу, как солнце, отражаясь в них, играет и переливается всеми цветами радуги… Когда поют птицы, разноцветные струи вспыхивают на белом фоне!

Священник признался:

— Когда у меня было зрение, я не видел всего этого, как и многого другого. Ты знаешь, что каждый звук обладает цветом?

Осторожно, чтобы не обидеть своего уважаемого наставника, Кийт тихо возразил:

— Разве звуки могут имеют цвета? Я не ослышался?

— Раньше я тоже не знал об этом. Но теперь моя жизнь изменилась.

Аббат помолчал и добавил:

— Моя жизнь разломилась на две половины. Даже не знаю, какая из них для меня важнее. Теперь я живу в племени людей-птиц и буду с ними до своего последнего вздоха. Теперь я не просто живу в этой исполинской секвойе. Теперь я часть этого огромного дерева. Я могу не питаться обыкновенной пищей. Мне не нужен хлеб, не нужно мясо, мне даже не требуется вода! Когда это необходимо, я питаюсь жизненными соками дерева, которые двигаются от корней сюда, к самой вершине. Этому я научился тогда, когда стал жить вместе с людьми-птицами.

— Почему люди-птицы выбрали именно эту секвойю? — Кийт обвел взглядом необъятные своды, нависавшие над ними. — Потому что здесь есть такое огромное дупло?

— Раньше, мой мальчик, ты соображал гораздо быстрее, — покачал головой священник. — Может быть, это самое удивительное дерево на свете! Они странствуют по лесам и выбирают себе места для жизни точно так же, как в древности поселенцы забирали свои семьи, собирали свой нехитрый скарб и отправлялись через океан в поисках счастья. Только наши далекие предки, жившие задолго до Смерти, открывали новые земли и новые страны, а люди-птицы ищут свое счастье в лесу!

В памяти Кийта сразу всплыли воспоминания об истории американского континента, освоенного переселенцами из легендарного, безвозвратно погибшего континента под странным названием Европа.

— Люди-птицы считают дерево своим отцом, — продолжил священник. — Это старая, старая легенда… Может быть, это и не легенда, а только древняя история?

— Достопочтенный наставник, расскажи мне ее, — попросил Кийт. — Я хочу знать все об этом странном народе.

— Может быть, это ты принадлежишь к странному народу? — спросил аббат, и в голосе его прозвучала легкая обида. — А история возникновения людей-птиц очень проста… Когда-то давным-давно в их племени остались только женщины. Одна половина мужчин погибла во время войны, другая не вернулась с охоты, пытаясь добыть пропитание для своих семей. У них не было детей! Племени грозило вымирание, и тогда одна красивая рыжеволосая девушка попросила помощи у огромной секвойи. Девушка пришла ночью и легла спать на ветвях, а утром оказалось, что в ее чрево попало семя дерева. Когда прошел положенный срок, она родила мальчика. Род не угас, род вскоре стал многочисленным и процветающим. С тех пор секвойя считается отцом людей-птиц. Они живут на деревьях, рожают здесь и воспитывают детей.

— Разве они не спускаются на землю?

— Это бывает очень редко! Внизу они чувствуют себя очень неуютно.

Старец рассмеялся сухим, каким-то бескровным скрежещущим смехом.

— Раньше я считал нормальным, что в Канде из деревьев делают доски для гробов, чтобы закопать в землю трупы. Сейчас мне кажется это диким!

— Разве люди-птицы не умирают? Они бессмертны?

— Нет, они так же смертны, как и мы с тобой. Но они хоронят близких тоже на деревьях.

— Как же это может быть?

— Племя выбирает специальные погребальные дупла и там оставляет усопших. Если кто-то погиб вдалеке от племени, никто из родных не успокоится, пока не найдет его тело и не поднимет наверх. Люди-птицы верят, что умерший будет мучаться в загробной жизни, пока не окажется на ветвях.

— Где же мужчины в этом племени? — спросил Кийт. — Сегодня я видел только девушек. Насколько я понимаю, сейчас они вынашивают детей, которых понесли не только от секвойи…

— Да, мужчины в этом племени есть. Но им запрещено появляться здесь. Они живут на других деревьях в этом лесу. Ты и твой большой черный друг — первые мужчины, которым позволено подняться на священную секвойю.

— Почему же нам позволили сюда попасть?

— Потому что я попросил об этом Лиа-Лла.

— Но как ты узнал, что мы пришли к секвойе?

В ответ священник рассмеялся молодым, звонким смехом.

— Соколенок, твоя глупость порой бывает восхитительна! Теперь я живу здесь, наверху, и знаю о нашем мире гораздо больше, чем раньше. Ты веришь мне?

— Конечно, достопочтенный наставник… — согласился Кийт.

Однако в его голосе прозвучала фальшивая, ненатуральная нотка, — и это не укрылось от священника.

— Никогда не лги мне, Соколенок, — с улыбкой одернул его аббат. — Хотя это имя тебе уже совершенно не подходит. Лиа-Лла назвала тебя Хрипуном. Что же, точнее не скажешь, теперь тебя будут звать Хрипун. Это имя тебе очень пойдет.

— Как странно, мой лучший друг сегодня говорил мне о том же самом. Но ты не ответил на мой вопрос: как ты узнал, что мы подошли к дереву?

— Я узнал уже вчера, что ты появился здесь со своим отрядом. Потом я понял, что на ваш след напала шайка Волосатых ревунов, и послал туда Лиа-Лла вместе с сестрами, чтобы они помогли тебе.

Память Кийта сразу откликнулась воспоминанием о том мгновении, когда телепатическая яростная петля, казалось, намертво смыкалась вокруг его отряда. Тогда в его сознании прозвучал голос священника: «Держись, Соколенок, держись!» Тогда ему почудилось, что это лишь оживший фантом прошлого. На самом деле, достопочтенный наставник и в самом деле помог ему разорвать полыхающее кольцо ненависти.

— Я живу здесь, в пещере внутри дерева, но слышу все, что творится вокруг! — сказал священник. — Ни на мгновение я не покидаю свое темное убежище, хотя даже если бы и вышел наружу, мои слепые глаза абсолютно ничего бы не различили. Однако я могу видеть все, что происходит в мире! Эта секвойя не обыкновенное растение. Ты спрашивал, почему люди-птицы выбрали для своего племени именно эту секвойю? Потому что это самое удивительное дерево в мире! Это даже не растение, а живое существо, способное чувствовать и думать! Это огромный добрый дракон, вцепившийся лапами в землю!

В голосе аббата, много повидавшего на своем веку, звенело настоящее восхищение. В памяти Кийта сразу всплыло воспоминание о мощных корнях секвойи, уходящих куда-то в недра планеты. Никто на свете, наверное, не смог бы определить, на какую глубину опустились «лапы дракона».

— Иголки, усеивающие многочисленные ветви секвойи, это самые настоящие щупальца! Хвоя — это органы чувств, улавливающие ментальные импульсы, которые излучает сознание каждого человека! — восторженно сообщил священник. — Информация со всех сторон стекается к верхушке дерева, как к принимающей антенне, а я могу слышать все это, я могу впитывать жизненные соки секвойи и при желании пропускать через свое сознание все ментальные потоки, проходящие через телепатическое поле дерева!

— Ты можешь таким образом общаться со всем миром?! — с восхищением спросил Кийт.

— Иногда мне кажется, что я превратился в огромное Ухо, каждую секунду впитывающее все, что творится кругом! Я могу слышать не только слова, которыми обмениваются люди где-нибудь в Ниане или Намкуше! До меня долетают мечты и воспоминания, надежды и переживания! Мысли огромного числа людей обволакивают меня, как пелена. Радость и зависть, тщеславие и любовь, похоть и нежность, праведность и порок… все это улавливает деревом и постоянно окружает меня пульсирующим кольцом…

Его голос прервался. Помолчав немного, аббат добавил:

— Порой это давит на мой мозг так тяжело, словно на плечи навалился непосильный груз.

Окунувшись в хаос своих мыслей, Кийт был рад любой паузе, которая возникала во время их беседы. Он чувствовал, что отчаянно нуждается в передышке, необходимой для осмысления всего происходящего.

— Представь себе громадный глаз, размером с замерзшее, покрытое льдом озеро! — продолжил священник. — Когда мое сознание сливается с ментальным полем секвойи, это мой Глаз! Зрачок висит над землей, и в его хрустальной поверхности отражаются люди, их лица, движения и гримасы, мысли и чувства.

— Значит, ты смог заметить и мой отряд?

— Я увидел твой отряд, когда вы появились в лесу, и заметил, что лемуты подбираются к тебе и твоим людям.

— Скажи мне вот что, достопочтенный наставник: Лиа-Лла вместе со своими подругами помогла нам, потому что ты почувствовал опасность? — спросил он.

— Конечно, не мог же я допустить, чтобы мой любимый ученик погиб от когтей Волосатых ревунов. К сожалению, сестры пришли немного поздно и не успели помочь всем твоим людям…

— Я очень благодарен тебе! Достопочтенный наставник, ты спас мне жизнь! Но расскажи мне о Лиа-Лла. Откуда она знает язык батви и мысленную речь?

— Нетрудно догадаться, что это я воспитал Лиа-Лла, — ответил священник. — Я уделил ее обучению почти столько же времени, сколько и тебе. Так что могу сказать, что Лиа-Лла приходится тебе в каком-то смысле сводной сестрой!

— Должен тебе честно признаться: я бы не очень хотел, чтобы Лиа-Лла стала моей сестрой, — лукаво улыбнулся Кийт.

Священник в ответ тоже рассмеялся:

— Ты прав, как всегда. Сестра тебе совершенно не нужна…

Голос его звучал немного уставшим.

— Я был очень рад тебя встретить, мой мальчик, — признался он. — Ты считаешь, что вырос и возмужал, хотя я вижу, что ты совершенно не изменился.

Слезы подкатили к горлу Кийта теплым комком. Он захлопал ресницами, чтобы прогнать непрошенные рыдания.

— Единственное, что изменилось, так это твой голос! — сказал священник. — Теперь прежний голос не вернешь, и ты до конца своей жизни останешься Хрипуном!

Повинуясь безотчетному чувству, израненный шрамами сёрчер опустился на колени рядом с креслом, на котором сидел его наставник, лишившийся ног по милости своего ученика. Аббат положил легкую сухую ладонь на голову Кийта, но искателю показалось, что на его макушку опустилась жаркая, сильная рука.

— Теперь можешь покинуть меня, — сказал Лелио. — Отдохни немного, и завтра мы увидимся опять.

— Куда же мне сейчас идти?

В ответ старец лукаво засмеялся:

— Не волнуйся, Хрипун! У меня есть ощущение, что о тебе найдется кому позаботиться, и очень даже скоро…

* * *

Кийт вышел из огромного дупла и снова оказался на плоской террасе. Ночь подходила к концу. Далеко на горизонте уже обозначилась узкая нежно-розовая полоска, знаменующая о близком наступлении рассвета.

Вокруг было безлюдно. Плот с огромным потушенным очагом стоял у пустого берега, привязанный лианами к стволу ближайшего кипариса.

Секвойя отвесно вздымалась, упираясь верхушкой в прохладную рассветную дымку. Только теперь Кийт увидел, насколько велико дерево, на котором он провел половину ночи, беседуя со своим достопочтенным наставником.

Размеры этого природного утеса потрясали. Ничего подобного ему еще не доводилось видеть.

Начиналось раннее утро. Ночной небосклон светлел с каждым мгновением, гигантский купол над головой становился прозрачным, и бесчисленное множество звезд бледнело, точно догорали яркие костры, полыхавшие всю ночь в необъятной темной пустыне.

Тьма рассеивалась. Сочная зелень бесчисленных крон, видневшихся вдали, уже поблескивала влагой.

В памяти Кийта внезапно всплыли слова священника:

«В жестких волосках, в стеблях травы утром появляются капельки росы. Я вижу, как солнце, отражаясь в них, играет и переливается всеми цветами радуги…»

Встреча с аббатом настолько потрясла его, что Кийт никак не мог прийти в себя. Если его наставник, ослепнув, стал видеть такие мельчайшие детали, почему же он сам, обладая прекрасным зрением, не учится видеть мир?

Подставляя лицо потокам свежего утреннего ветра, Кийт подошел к краю ветви. Высоты он не боялся, как и любой тренированный ученик школы аббатства.

Почтенный Лелио учил его не только преодолевать страх высоты, но и освобождать свой разум. Во время учебы Кийт должен был мысленно моделировать такую ситуацию, что шагает в пропасть утеса и словно идет по воздуху над бездной.

Одним из важных положений ментальной подготовки было умение ученика преодолевать древние инстинкты самосохранения и превозмогать первобытный страх. В том числе освобождаться от страха высоты.

Если бы Джиро попал на такие занятия, ему пришлось бы несладко, и неизвестно, чемзакончилось бы обучение. Но Кийт был одним из лучших учеников, Лелио контролировал его сознание и усложнял задание раз за разом. Его воспитанник не только шагал в воображаемую бездну, оттолкнувшись от крыши высоченного здания, но и мысленно одолевал по воздуху долгую дорогу до соседней крыши.

Теперь он стоял на краю ветви и не испытывал никакого страха, словно окунувшись во времена своей учебы. Повсюду, насколько хватало взора, простирался бескрайний зеленый океан, и он вспомнил слова священника о том, что верхушка гигантской секвойи является на самом деле исполинской принимающей антенной, благодаря которой можно видеть все, что происходит в отдаленных краях.

Еще в годы учения Кийту ничего не стоило, глядя на любое дерево в густом лесу, представить себе его внутреннюю жизнь. Мысленно он мог совершить увлекательное путешествие, двигаясь ментальным лучом снизу, от самого слабого корневого отростка, ушедшего глубоко в землю, до испепеляемых солнцем листьев кроны. Он мог определить не только возраст дерева, но и сказать, здорово ли растение, или чем-то болеет.

Бросив взгляд на верхушку секвойи, отчетливо выделяющуюся на фоне светло-серого рассветного неба, он, неподвижно застыв на краю огромной ветви-террасы, решил попытаться подсоединиться к телепатическому полю живого дерева и совершить мысленное путешествие.

С помощью медальона он постарался высвободить сознание. Сначала все шло, как бывало обычно, когда он сводил разнонаправленные потоки собственной энергии. Но вскоре он попал под воздействие ментального поля секвойи.

Внезапно мозг захлестнула горячая волна, которая точно обожгла кожу. Даже векам стало нестерпимо больно, но он, сжав челюсти и напрягшись всем телом, продолжал усиливать концентрацию.

И через мгновение его выдержка принесла первые плоды. Его настойчивость подарила невероятное наслаждение, бурными потоками затопившее сознание.

Улыбка не сползала с лица Кийта, когда он почувствовал, что руки и ноги становятся легче воздуха.

Сначала его мысленный взор опустился под землю, к корням. Потом постепенно стал подниматься внутри ствола вдоль капилляров, расположенных под корой, пока, наконец, не достиг колоссальной кроны.

Неясный гул, наполнявший его слух, словно разбухал и ширился. Сначала в ушах монотонно вибрировала какая-то музыкальная нота, потом с каждым мгновением начал нарастать раскатистый гул, и Кийт ясно чувствовал, как, по мере усиления этого звучания, сердце его невольно сжималось от радости.

Когда этот звук, нараставший внутри его сознания, достиг своей кульминации, Кийт точно вырвался из-под коры секвойи!

Перед мысленным взглядом клубились изумрудные сполохи, миллионы пышных, густых крон деревьев, вздымающихся вокруг секвойи. Лес постепенно уменьшался в размерах, пока не исчез за клубами туманных облаков, стелящихся над тихими безмолвными просторами.

Наполнившее каждый угол рассудка глухое ровное гудение, исходящее от гигантской секвойи, заставило его словно оторваться от самого себя, отсоединиться от своего земного организма. Собрав все силы, Кийт постарался сконцентрироваться и как будто вылетел из себя, выпорхнул из оболочки собственного тела, подобно пчеле, покидающей улей.

Его ментальный луч поднимался все выше. Сознание Кийта двигалось все дальше и дальше, пока он не понял, что оторвался от земного притяжения, и воздушные потоки бережно подхватили его.

Безграничный лес уже уменьшился в размерах и исчез за клубами туманных облаков, стелящихся над тихими безмолвными просторами. Но сознание Кийта двигалось все дальше и дальше.

Он плавно парил, то поднимаясь, то опускаясь на незримых потоках. Проходил сквозь перистые облака и выныривал над ними, чтобы увидеть пологие ямки, наполненные солнечным светом.

Вскоре вровень с его мысленным взором оказался раскаленный солнечный диск, полыхающий на небесном просторе. Реальное время точно остановилось для него, и за одно мгновение он переживал множество различных событий, слышал массу звуков, которых раньше не слышал, и видел то, чего совершенно не замечал раньше.

Влияние священника на его разум сказалось очень быстро. Сразу после встречи Кийт почувствовал себя по-иному, ощутил себя новым человеком, замечающим вокруг себя все те мельчайшие детали, о которых говорил слепой аббат — примятые улиткой былинки, радужно переливающиеся капельки росы на тонких волосках травы…

Внезапно Кийт вздрогнул от необычного видения, на которое наткнулся его мысленный взор. Точнее, телепатический импульс, исходящий от сознания секвойи, окрасился в тревожный спектр, когда странный, инородный предмет попался ему «на пути». Над бескрайним лесом завис некий летательный аппарат, не имеющий никакого отношения к живой природе!

Это продолжалось очень недолго, всего лишь несколько мгновений, но Кийт успел заметить… большой воздушный шар!

Под огромной оболочкой сферической формы, как паутиной, опутанной канатами, висела плетеная кабина, наподобие той, на которой сёрчеры вечером поднимались на ветвь гигантской секвойи.

У края этой корзины стоял незнакомый человек!

Мысленным взором Кийт даже смог за сотую долю секунды зафиксировать в памяти его внешность.

Густые черные волосы, падающие на плечи. Смуглая кожа, тонкие черты лица, и, что самое удивительное, сёрчер, находясь на значительном расстоянии, с помощью энергии величественного дерева смог увидеть даже такую мелкую деталь, как шрам, изуродовавший щеку этого человека.

Продолговатый шрам змеился на загорелой коже извилистым зигзагом молнии. Когда взгляд Кийта уперся в его лицо, незнакомец почувствовал это! Он беспокойно отшатнулся от плетеного края кабины аэростата и стал тревожно смотреть вдаль…

* * *

Не успел Кийт осознать, кто это появился перед его мысленным взором, как через мгновение незримая сила подхватила его и унесла прочь. Энергетические потоки вернули его обратно к верхушке секвойи.

Сознание Кийта возвратилось в свое тело. Пчела возвратилась в свой улей с нектаром, и он, открыв глаза, смог увидеть реальный мир. Но прошло несколько секунд, прежде чем он смог прийти в себя.

Из забытья окончательно его вывело звучание знакомого голоса. Он открыл глаза и увидел, что его друг даром времени не терял.

— Клянусь светлым ликом Троицы, это была лучшая ночь в моей непутевой жизни! — крикнул Джиро, вынырнувший из остроконечного шалаша, стоявшего на берегу озера.

Несмотря на то, что эта хижина была самой большей из всех, стоявших вокруг на ветви, чернокожий гигант не только полностью заслонил своей необъятной тушей треугольный проем, но и почти касался головой высокой верхушки. Его мускулистая фигура была почти обнажена, и только на мощных бедрах виднелось подобие повязки.

В рассветных солнечных лучах отчетливо бугрились продолговатые линии свежих выпуклых шрамов, следы когтей лемутов. Обнаженный торс Джиро выглядел так, словно Волосатые ревуны пытались разорвать гиганта на несколько частей.

— Ты уже проглотил свой кусок мяса? Мы оставили тебе порядочный ломоть, — спросил Джиро. — Если ты не будешь есть, не переживай, не пропадет. Что-то я чувствую пустоту в брюхе…

— Делай с мясом все, что хочешь, — усмехнулся Кийт.

Несмотря на то, что он давно уже ничего не ел, чувства голода совершенно не ощущал. Впитывая прилив энергии, нахлынувшей во время ментального контакта с сознанием секвойи, он неожиданно насытился. Голод внезапно растаял. Слабость сменилась ощутимо плотным теплом, возникавшим обычно после обильного обеда.

— Клянусь бородами пророков, ты настоящий друг! — радостно завопил чернокожий гигант. — Я никогда этого не забуду!

Джиро хотел сказать еще что-то, но из шалаша за его спиной показалась всклокоченная голова Тийгра-Та. Девушка возникла в проеме хижины, и стало видно, что она тоже почти обнажена.

Тийгра-Та что-то оживленно заклекотала, со счастливой улыбкой обращаясь к чернокожему гиганту, и Кийт с изумлением заметил, что его друг что-то свистнул ей в ответ.

— Извини, приятель… — смущенно извинился Джиро. — У меня тут дела…

Через мгновение Тийгра-Та дернула его за руку, и он растворился в глубине шалаша. Полог плотно закрылся за ним, словно никого и не было.

Не успел Кийт окончательно прийти в себя после такого стремительного исчезновения друга, как сзади раздался мелодичный голос:

— Хрипун хочет полетать? Он уже расправил крылья?

Кийт, стоявший на ветви, настолько был ошеломлен, что даже отпрянул от края огромной террасы. У входа в небольшой шалаш, возвышавшийся рядом с озером, совсем рядом с ним стояла Лиа-Лла.

— Если честно, я уже полетал! — ответил он, глядя в зеленые глаза девушки. — Теперь я хочу купаться!

Действительно, больше всего на свете ему захотелось сейчас скинуть с плеч походную одежду и окунуться в озеро. Он смотрел на ровную гладь воды, чуть подернутую дымкой тумана, и напряженно сопротивлялся соблазну броситься туда.

— Если Хрипун хочет купаться, Лиа-Лла будет плавать с ним вместе!

Рыжеволосая девушка, звонко рассмеявшись, подошла на пару шагов ближе. С вызывающей улыбкой она рванула вырез обтягивающей туники, и с треском разорвала кожаное полотно пополам.

В первую секунду Кийт чуть не задохнулся от неожиданности. Обдало сладостным жаром, когда в рассветных розовых лучах он увидел перед собой ее загорелую грудь с узкими коричневыми кружками сосков.

— Лиа-Лла устала и хочет отдохнуть! — со смехом призналась она.

Туника упала комком к загорелым ногам, украшенным красными браслетами. Встряхнув роскошными волосами, Лиа-Лла шагнула вперед, и Кийт сквозь жаркую пелену, застилающую глаза, увидел, что на девушке осталась только узкая набедренная повязка и изящные сандалии на высоких деревянных каблуках, которые она надела только здесь, на ветви дерева.

Она погладила обеими руками налитую грудь и выгнулась вперед, сжимая пальцами выпуклые напряженные соски. Глаза ее покрылись поволокой, и она бросила на Кийта туманный, хмельной взор.

От этого откровенного взгляда он на мгновение задохнулся и почувствовал, что тело одновременно начинает неметь и полыхать жарким огнем. Точно десятки тысяч мельчайших острых иголочек мгновенно вонзились в кожу.

— Хрипун в самом деле хочет окунуться? — лукаво спросила Лиа-Лла и пошла к воде, грациозно шагая на высоких деревянных каблуках.

Перед глазами Кийта все поплыло. Он не видел ни рассветного неба, ни нежных облаков, подсвеченных розовым светом.

Перед его туманным взглядом виднелась только ее загорелая спина, разделенная посередине продольной ложбинкой.

Лиа-Лла обернулась и чуть заметно улыбнулась уголками губ.

Тут же Кийт ощутил, как улыбка заставляет и его израненные губы мягко подняться.

Он поправил рукой волосы и увидел, как пальцы девушки невольно тянутся к рыжим прядям. Они невольно дышали вместе, и любое движение одного оборачивалось таким же движением другого.

Для Кийта в тот момент существовала только Лиа-Лла. Все остальное казалось совершенно несущественным. Он словно обрел крылья за спиной и ощутил удивительное чувство свободы. Как будто внезапно подул свежий ветер, и паруса его распрямились, упруго выгнулись и напряглись.

Кийт был сильным и чутким мужчиной. Он приблизился и позволил себе только дотронутся до ее согнутого локтя кончиками пальцев.

Тотчас он почувствовал, что сердце Лиа-Лла бешено заколотилось, и из ее груди невольно вырвался слабый стон. Тогда он крепко сжал локоть и другой рукой девушку привлек к себе.

Стоило Кийту только дотронулся до ее бедра, как Лиа-Лла вскрикнула и изогнулась всем телом. По гибкому телу пробежала искра, пронзившая ее целиком, от пальцев ног до макушки.

Кийт не стал раздумывать, а решительным рывком подхватил Лиа-Лла на руки. Он легко поднял ее и понес, но не к озеру, как они собирались, а в противоположную сторону, к шалашу, из которого девушка только что вышла.

Они буквально рухнули на мягкую лежанку, и губы Лиа-Лла впились в губы Кийта.

Внезапно над головой раздалось какой-то оживленный клекот. Невольно Кийт бросил взгляд наверх и увидел голову соколенка, высунувшуюся из удобного гнезда под крышей шалаша. Темные глазки птенца заблестели, когда он смотрел сверху, и он ни на миг не закрывал клюв, возбужденно о чем-то чирикая.

— Пусть Хрипун подождет немного, — прошептала Лиа-Лла. — Сейчас он успокоится…

Ее губы сложились в трубочку и издали несколько фраз на птичьем языке. Через мгновение соколенок умолк и спрятался в своем гнезде.

— Малыш больше не будет мешать, — шепнула Лиа-Лла, и они слились в счастливом поцелуе.

Глава 5 Крест и глаз

Минуло еще несколько дней, прежде чем сёрчеры покинули гостеприимную ветвь секвойи, спустились вниз и тронулись в путь. Нагруженные тяжелыми походными мешками, Кийт и Джиро достигли границ Нианы поздним вечером, когда уже смеркалось.

Небо уже было прозрачно-серым, и только вдали, у западного берега Внутреннего моря, еще теплился слабый розовый свет заката. Тучи наплывали на бледные звезды, и ветер морщил поверхность моря, покрывая его складками, как мятую ткань.

Поверхность гавани усеивали небольшие суденышки, перевозившие на берег матросов с парусных кораблей, стоявших на рейде.

Сёрчеры двинулись вдоль портовых кварталов, стараясь обходить наиболее людные места. Они выбирали путь, чтобы не приближаться к центру, который можно было различить издалека по силуэтам древних небоскребов-скайскреперов и шпилю старинной колокольни, также уцелевшей со времен древней войны.

Глядя на темнеющие громады небоскребов, переживших несколько десятков столетий, Кийт каждый раз думал о прежней, погибшей цивилизации. Сейчас ему в голову пришла мысль о том, что в седьмом тысячелетии эти гигантские дома уже не предназначены для эксплуатации.

— Древние небоскребы нужно очистить от людей и закрыть, — сказал он. — Если я стану главой Совета Нианы, так и поступлю.

— Почему? — недоуменно спросил Джиро, легко тащивший увесистый тюк. — Прах меня побери! Чем тебе помешали люди?

— Нужно всех выгнать оттуда и охранять здания.

— От кого охранять?

— От людей! Это же памятники, наше наследство, доставшееся нам от прошлого. Это уже не обыкновенные дома, а старинные артефакты!

— Артефакты? — с сомнением повторил Джиро это слово. — Ты уверен?

— Совершенно. В двадцать первом веке люди приезжали в далекую страну под названием Египет, для того чтобы любоваться древними пирамидами. Но никому и в голову не пришло бы хоть как-то приспособить пирамиды к реальной жизни! Никто не собирался устраивать там склады или таверны, как это делают с небоскребами!

— Все равно, небоскребы могут еще пригодиться, — хмыкнул Джиро. — Там столько места…

Он невольно бросил взгляд на виднеющиеся вдали здания и удивленно воскликнул:

— Смотри! Что за штуковина!

На фоне прозрачного неба вдали отчетливо виднелся силуэт летательного аппарата, зависшего над небоскребами.

— Воздушный шар, — сказал Кийт. — Как странно! Недавно я видел точно такой же над лесом. Тогда мне показалось, что это видение…

Память сразу отозвалась воспоминанием о том рассветном часе, когда он стоял на краю огромной ветви-террасы и внезапно увидел мысленным взором точно такой же воздушный шар…

— Как эта штуковина может летать? — удивился Джиро.

— Ничего сложного, — пожал плечами Кийт. — Летучий газ заполняет оболочку аэростата, и он способен преодолевать значительные расстояния. Если изменять потоки газа и пользоваться особым рулем, можно менять направление полета и приземляться там, где тебе нужно.

— Ни за какие блага я не забрался бы внутрь этой корзины! — признался Джиро, с омерзением глядя вдаль. — По мне, так лучше пусть каждый день встречаются на пути Волосатые ревуны, чем подниматься вверх!

Аэростат плавно парил над Нианой. Пока друзья шли по вечерним улицам, воздушный шар успел подлететь к одному из самых высоких небоскребов и опустился на его крыше.

Сёрчеры специально подгадали, чтобы добраться до Нианы под вечер. В этом городе Кийта слишком многие знали, и он не хотел пока никого встречать при свете дня.

Его облик изменился после драки с лемутами, и пока он еще не привык к этому. С молодости Кийт отличался на редкость правильными чертами, все хорошенькие девушки обычно не оставляли его без внимания. Теперь у него появилась Лиа-Лла, но все равно, слишком болезненно он относился к своим шрамам, чтоб сразу предстать в этом городе в новом обличье.

Друзья шли целенаправленно и держали курс к человеку по имени Беддей. Лавка этого торговца занимала два этажа древнего дома, который фасадом выходил на небольшую площадь, а задней частью смотрел на мрачную кривую улочку припортового квартала.

Место здесь было довольно угрюмое. С северной и южной сторон виднелись портовые помещения. Напротив стояли высокие башни, к ним примыкали склады продовольствия, которое привозили купеческие корабли, курсирующие по Внутреннему морю. Рядом с навесами белели полусферы серебристых ангаров, тоже служивших складами и изготовленных из старинных материалов, применявшихся некогда для военной и космической промышленности.

С заходом солнца работы по погрузке и выгрузке товаров прекратились. Длинные пирсы и многочисленные пристани были сейчас пусты и безлюдны. В прилегающих к берегу узких грязных переулках тусклые огни мерцали перед редкими тавернами.

Сёрчеры пробирались в полумраке, спеша по своим делам.

— Вот наконец мы у его ворот, — сказал Кийт.

— Это тот самый дом, я точно помню плиту наверху.

Старинная металлическая плита висела над продолговатым окном с серыми, закопченными стеклами. Вывеска с изображением торговых весов, гласившая, что именно здесь находится вход в магазин Беддея, была изготовлена давным-давно и уже успела потрескаться от сырого ветра, дувшего с моря, и от частых дождей.

Но сёрчеры не стали ломиться в главную дверь, а обогнули здание и подошли с черного входа. Кийт знал, что в это время суток Беддей предпочитает, чтобы посетители входили именно там.

На безлюдной улочке было совсем тихо. Только легкое завыванием ветра нарушало вечерний покой.

Кийт осторожно постучал, и через несколько минут изнутри к двери приблизился сторож. Друзья не услышали звука шагов, но сразу догадались о его появлении по странному запаху, внезапно заструившемуся из дверных щелей. Сёрчеры были здесь уже не впервые и знали, что угрюмый здоровяк, охранявший лавку с вечера до утра, распространяет вокруг себя удивительное зловоние.

Места здесь были не совсем спокойные, вокруг было много увеселительных заведений и тайных притонов. Хотя торговца здесь все знали и уважали, он хотел быть уверенным в том, что никто не подумает вломиться к нему под покровом темноты.

Откинулось небольшое решетчатое оконце, и в нос друзьям ударила еще более сильная вонь. Плотный запах пота, словно исходящий от взмокшего грязного животного, проникал даже сквозь толстую дверь.

— Мир этому дому! — негромко сказал Хрипун. — Открывай!

Охранник не сразу узнал его, тем более, что было уже темно. Бросив пристальный взгляд через небольшое квадратное окошко, прорезанное в двери, он низким грудным голосом хмуро спросил:

— Что нужно?

— Мы хотим говорить с твоим хозяином.

— Господин отдыхает. Кто вы такие?

— Ты знаешь нас. Мы все время приносим вещи на продажу. Мы сёрчеры.

— Что не припомню тебя.

— Вспоминай поскорей, — сипло отозвался искатель. — Нам уже надоело торчать тут.

Он откинул назад густые волнистые черные волосы, чтобы охранник рассмотрел его получше. Пока он никак не мог привыкнуть к тому, что теперь его облик навсегда изменился. Это раздражало его точно так же, как и собственный новый голос, звучавший совершенно непривычно.

Сторож несколько мгновений изучал внешность Кийта. Потом, видимо откопав в своей памяти некое сходство, гортанно сказал:

— Стабб должен спросить у господина.

Решетчатое окошко с силой захлопнулось. Спорить о чем-либо было бессмысленно, и друзьям пришлось подождать довольно долго.

Джиро сплюнул себе под ноги и проворчал:

— Вонючая образина! Клянусь светлым ликом Троицы, даже Волосатые ревуны выглядят посимпатичней, чем это мерзкое животное.

— Каждый раз, приходя сюда, я все время думаю, что в родню этого Стабба в одном поколении явно затесался какой-то нежданный гость, — вполголоса сказал Кийт. — Похоже, пошалила однажды его прабабушка с мутантом, а потомки расплачиваются. С одной стороны, назвать его лемутом вроде не поворачивался язык. Но для обыкновенного человека он слишком уж уродлив!

Каждый, кто хотя бы раз видел Стабба, согласился бы с мнением друзей. Лицо охранника покрывала не кожа, а какая-то серая чешуя. Да и нос, как таковой, почти отсутствовал, — вместо него на лице можно было различить только две глубокие дыры, постоянно окруженные влажными ободами мерзкой пенистой слизи.

Наконец глухо звякнул запор, дверь полностью отворилась, и возникла мощная фигура охранника. На его поясе висел грозный кистень, отрезок массивной цепи, на концах которой крепились два чугунных ядра с шипами.

Он в совершенстве владел своим любимым оружием. Стремительно раскручиваясь в воздухе, оба шипастых шара могли разметать сразу нескольких противников, с легкостью раздробив им головы. А цепь, сомкнутая вокруг горла наподобие петли, позволяла за считанные мгновения удушить самого мощного врага.

Мутные крупные глаза, глубоко сидевшие под бугорчатыми надбровьями, подозрительно и недоброжелательно впились в поздних гостей.

— Господин разрешил Стаббу открыть дверь, — с ненавистью прорычал сторож. — Можно зайти.

Но когда сёрчеры двинулись вперед, он преградил дорогу, занимая почти весь проем.

— Пусть идет только один! Второй должен стоять внизу. Так приказал Стаббу хозяин.

— Да ты что! — возмутился Джиро, скрестив на груди мощные руки и двигаясь вперед. — Прах меня побери! Что это за ерунда!

Но Кийт решил, что не нужно спорить, и повернулся к другу, понизив голос:

— Подожди меня здесь. Мне все равно нужно поговорить наедине с этим толстым хитрецом-хозяином.

Оставив чернокожего гиганта около входа, он подхватил на плечи две сумки и зашел внутрь. Большого удовольствия это не принесло, так как пришлось подниматься вверх, по темной винтовой лестнице, вслед за охранником, вдыхая все мерзкие запахи, исходящие от его тела.

К удивлению Кийта, только его собственные каблуки громко стучали в тишине; только его шаги отдавались гулким эхом в длинном пустом коридоре, а грузный Стабб передвигался по дому почти бесшумно, какой-то звериной, пружинистой походкой, хотя и был обут в прочные сапоги с тяжелыми подошвами.

Когда они оказались перед высокой деревянной дверью, охранник стукнул три раза костяшками огромного кулака. Изнутри послышался голос, тогда Стабб потянул на себя ручку и мотнул чешуйчатой головой:

— Заходи. Господин ждет тебя.

Переступив через порог, Кийт увидел грузную фигуру торговца, который стоял прямо посреди просторной, тускло освещенной комнаты. Изрядный живот Беддея выпирал из-под черной кожаной куртки, сверху донизу украшенной крупными сверкающими кольцами.

Одно точно такое же кольцо виднелось в его правом ухе, заметно оттягивая мясистую мочку.

Хозяину лавки было уже лет под пятьдесят. Он занимался торговлей давно и довольно успешно. Кийт не раз слышал, что во времена своей молодости этот делец при случае не гнушался ничем, не отказываясь даже от работорговли.

Про него шутили, что он вполне способен продать собственную мать, чтобы получить ощутимую прибыль.

Потом он остепенился и стал солидным купцом. Хотя с первого взгляда было понятно, насколько это циничный, прожженный делец.

Несмотря на то, что сейчас на его губах блуждала приветливая улыбка, Кийт знал, что торговец может улыбаться и совсем по-другому, как жестокий проголодавшийся хищник, столкнувшийся лицом к лицу со своей жертвой…

Тем не менее, он оставался самым надежным человеком из тех, кого Хрипун знал в Ниане. С ним можно было иметь дело. Кийт доверял ему самые ценные экземпляры, самые интересные вещи, которые удавалось привозить из Забытых городов, прятавшихся в дремучих уголках Республики Метс и Атвианского Союза.

— Приветствую тебя, старина, — прохрипел Кийт, перешагнув порог. — Давно не виделись.

Он сдернул с плеч увесистые походные сумки и бросил к ногам, краем глаза наблюдая за реакцией торговца. Было заметно, что купец, точно так же, как и охранник, в первое мгновение не признал позднего гостя.

Со смуглого лица Беддея от неожиданности слетела обычная гримаса.

— Как поживаешь? — вынужден был повторить Кийт.

— Постой, постой… ты думаешь, мы раньше встречались? — удивился купец, невольно бросив испуганный взгляд по направлению двери, за которой стоял охранник.

— Конечно. Я не раз приносил тебе вещи из походов.

— Ты уверен?

Торговцу пришлось даже поднять со стола круглый светильник, чтобы пристально взглянуть на своего неожиданного вечернего посетителя. Только тогда, когда круг желтого света упал на лицо Кийта, он с облегчением сказал:

— А, это ты, неутомимый бродяга! Что с тобой случилось? Кто это так разукрасил тебя?

— Недалеко от Нианы неожиданно повстречал друзей…

— Разбойников? — поинтересовался торговец, не отводя взгляда от бурых рваных шрамов, изуродовавших обе щеки сёрчера.

— Лемутов, — нехотя выдавил из себя Кийт. — Волосатые ревуны! Эти гнусные твари подкараулили наш отряд в лесу. Почти все мои друзья погибли. Да и мне пришлось несладко, как видишь.

Здоровой рукой он показал на свое лицо, а потом быстро продемонстрировал кожаную полуперчатку, из которой выглядывало только три пальца вместо пяти.

Бросив беглый взгляд на изуродованную руку, Беддей поморщился и с нарочито заботливым удивлением спросил:

— Зачем же тебя занесло в такое опасное место? Нужно беречь себя…

Конечно, торговец прекрасно знал, что Кийт промышляет именно дальними походами, и это его образ жизни. Но такова уж была его обычная манера разговаривать с посетителями, — Беддею нравилось всегда притворяться немного глупее, чем он был на самом деле.

— Вижу, что ты пришел не с пустыми руками! Волосатые ревуны отобрали у тебя все? Или что-то удалось оставить?

Вместо ответа, Кийт нагнулся и поставил на стол походную сумку, в которой хранилась лишь малая часть того, что им удалось обнаружить на военной базе. Развязав веревку и раскрыв пошире горловину сумки, он спросил:

— Что ты думаешь насчет этого?

На полированную поверхность столешницы один за другим стали ложиться боевые тесаки, завернутые в куски выделанной кожи. Это были настоящие, отличные ножи. Не те кустарные клинки, которые изготовлялись для бытовых нужд кандианскими умельцами в небольших мастерских при аббатствах, а подлинное старинное оружие, хранившееся несколько тысячелетий в глубинах военной базы, до тех пор, пока его не обнаружил отряд сёрчеров.

— Полюбуйся на это, — кивнул Кийт на небольшую выставку оружия.

Каждый такой стальной клинок напоминал короткий меч длиной почти в четверть метра, одно ребро которого было усеяно грозными зубцами-шипами. На широких лезвиях можно было разобрать выгравированные крупные буквы: «US», символизирующие мощь погибшей североамериканской цивилизации. Рядом с буквами находилась и эмблема, удостоверяющая подлинность — изображение орла с загнутым вниз клювом.

Торговец опустился на кресло, стоявшее рядом с его столом, и волосатые пальцы, унизанные крупными перстнями, легли на рифленую рукоятку. Приподняв крайний кинжал, он покачал его над столом, словно проверяя тяжесть, и ногтем осторожно провел по острию, с одобрением отметив:

— Неплохо, неплохо. Знатные вещички.

— Я знал, что тебе это понравится. Все остальные такого же качества, — облегченно сказал Кийт и без приглашения присел напротив.

Во-первых, он уже изрядно устал к вечеру. А во-вторых, по своему опыту он помнил, что в торговых лавках Нианы лучше особенно не церемониться, — тогда с тобой будут разговаривать более внимательно.

— Мне нужно снарядить отряд, — продолжил он. — Я хочу идти в очередной поход. Мне необходимы средства, и ты мне их дашь сегодня. Как раз должно хватить, я полагаю.

Мысленно он уже прикидывал, что сможет купить несколько буйволиц кау, взамен тех, что погибли в лесу. В уме он подсчитывал, как сделать так, чтобы хватило на необходимое продовольствие и остальное снаряжение.

Купец между тем внимательно разглядывал оружие. Несколько минут они так и просидели в молчании.

— Давай поговорим о сумме, — предложил Хрипун. — Мы хорошо знаем друг друга, к чему терять время?

Но, к его удивлению, торговец сразу же торопливо положил обратно на стол очередной нож, который он только что разглядывал.

— Сколько ты можешь предложить? — повторил Кийт, уже смутно предчувствуя какие-то неприятности.

Беддей и в самом деле только скорчил странную гримасу, показав свой звериный оскал, и ответил:

— Ничем не могу тебя порадовать.

— Не нужно меня радовать, я не девушка. Давай обсудим, сколько ты заплатишь?

— Видимо, нисколько, — спокойно сказал торговец. — Сегодня ты не получишь ничего.

— Почему? — изумился искатель. — Ты всегда брал у меня такой товар!

Вместо ответа, Беддей поднялся со своего места и подошел к одному из шкафов, которые почти целиком закрывали стены его просторной комнаты. Распахнулись три широкие дверцы, и Кийт увидел не меньше дюжины ножей самых разнообразных форм.

— Посмотри сам, — пожал плечами торговец. — Тебе не повезло сегодня. Таких игрушек у меня сейчас слишком много. Есть и самые знаменитые древние марки. Хочешь «полковник Боуи»? Пожалуйста! Хочешь «леди Макбет»? Выбирай! Может, тебе по душе какой-нибудь из «тарзанов»? Найдется любой размер. Нет никаких затруднений.

Бросив взгляд на стол, Беддей уклончиво добавил:

— Конечно, твои новые клинки хороши. Их можно продать одному моему клиенту из Чизпека. Он заинтересуется, но только его корабль уже загружен товаром, и поэтому отплывает завтра утром из Нианы.

При этом хитрые глазки купца уставились на Кийта, оценивая его реакцию.

— Если хочешь, можно сделать все быстро, только…

Торговец сделал многозначительную паузу, мастерски изображая замешательство.

— Только это получится подешевле, — с понимающей улыбкой откликнулся Хрипун. — Это ты хотел мне сказать?

— Именно это.

Хрипун не впервые вел переговоры в этой лавке, поэтому был готов к такому повороту дел.

— Нет, дешево я тебе не могу уступить, твердо сказал он. — Я знаю их настоящую стоимость и не хочу отдавать за половину подлинной цены.

— Но даже половину я не могу тебе дать, — сокрушенно развел руками торговец. — Время сейчас тяжелое. Поэтому ты получишь четверть, но очень хорошую четверть. Хочешь?

Беддей явно все уже рассчитал, и на лице его просвечивала самодовольная ухмылка. Успев понять, что Кийту срочно нужны средства, хозяин решил, что сёрчер не станет долго торговаться.

Несколько секунд они молча смотрели друг на друга. Каждый пытался понять истинные намерения своего собеседника.

С лица Кийта не сходило непроницаемое выражение, но на самом деле он был в легком замешательстве.

Древние тесаки действительно представляли собой большую ценность. Но ему самому найти покупателя, готового заплатить истинную цену, было совсем непросто.

В глубине души Кийт был бродягой и путешественником, но никак не прирожденным торговцем. Он знал, что только хорошо подвешенный язык Беддея и его долголетний опыт всегда способствовали умению продать втридорога любую старинную вещь.

Порой Кийт привозил из походов предметы, названия которых не знал никто, точно так же, как никто не представлял себе, для чего могли служить эти вещи в древности. А Беддей с успехом всучивал все это легковерным покупателям, получая изрядную прибыль.

Да и эти клинки, наверняка, могли бы уйти быстро за хорошую цену. Только Хрипун интуитивно чувствовал, что торговец настроен на этом подзаработать.

Но отдавать их за бесценок он никак не мог. Это было бы прежде всего настоящим предательством по отношению к погибшим товарищам.

Память о друзьях не позволяла ему продать все по дешевке.

— Я не могу дарить тебе оружие, — твердо решил Кийт. — Студи, Флесх, Дэггу, Мелон… Если бы ты знал этих ребят! Они не раз были вместе со мной в походах. Они делили все трудности и приняли смерть, когда мы сражались с Волосатыми ревунами.

— Конечно, конечно! — охотно отозвался торговец. — Если не хочешь продавать, можешь забирать все.

— У меня еще есть разная старинная утварь. Может, это тебя заинтересует?

— Что ты имеешь в виду?

Открыв вторую сумку, Кийт показал ее содержимое.

— Отличные нержавеющие фляги. Кружки. Посуда. Подсвечники. Все это сделано на века!

Но, как он и предполагал, это предложение не вызвало у торговца восторга.

— Если хочешь, оставь, — сказал он. — Но сразу ты ничего не получишь. Я сам еще не знаю, когда продам все.

Беддей только указал рукой на свои шкафы, и из горла Хрипуна вырвался вздох.

Действительно, полки ломились от самых разнообразных предметов. Даже издалека было видно, что на полках находятся не только древние вещи, сделанные до Смерти, но и изделия современных ремесленников.

— Можно выбрать все и на любой вкус, — равнодушно протянул хозяин. — Ничего нового мне особенно не нужно.

С каждым мгновением он нравился Кийту все меньше и меньше.

С надеждой заработать на снаряжение следующего похода сегодня же Кийт в глубине души уже попрощался. Но уходить с пустыми руками совсем не хотелось.

Внизу, у дверей его ждал вечно голодный Джиро, способный в таком состоянии спокойно уничтожить пару огромных ведер вареного мяса. Да и сам Кийт с утра, с тех пор, как они ушли от людей-птиц, не проглотил еще ни крошки.

Он напряженно думал, что можно еще предпринять.

Клинки продавать не хотелось. Фляжки и прочую утварь можно было бы отдать хотя бы за хороший ужин, но это совершенно не интересовало купца.

Внезапно Кийт вспомнил, что на дне его сумки оставалась еще одна находка, обнаруженная в глубоких подвалах военной базы. Для чего эта вещь могла бы пригодиться, нельзя было даже предположить. Они с Джиро ломали голову, но ничего не придумали. Однако сейчас терять было нечего, и можно было на всякий случай показать ее торговцу.

— Хорошо, посмотри на это! — предложил Хрипун, опустошая сумку.

— Что там еще у тебя? Детские куклы или старые ошейники для собак? — лениво усмехнулся купец.

На стол под свет лампы лег необычный предмет, представлявший собой довольно массивный металлический диск, тускло отливающий серебром. Находку можно было бы назвать обыкновенным блюдом для мяса, если бы не странные пучки проводов, торчавшие из середины и описывающие внутренний меньший круг, напоминая тычинки цветка.

Несколько раз сёрчеры осматривали эту вещь с разных сторон и каждый раз только пожимали плечами, обмениваясь недоуменными взглядами.

Никогда бы они не потащили такую тяжесть из подземного лабиринта базы в Ниану, если бы не одна удивительная вещь — по внешнему ободу, за проводами, шли какие-то кнопки, похожие на капли цветного дождя.

В первый раз искателей больше всего поразило, что каждый раз, стоило только взять странный предмет в руки, кнопки начинали светиться и словно жить своей собственной жизнью. По очереди искатели передавали диск друг другу и смотрели, как крошечные капли вспыхивали и переливались всеми возможными цветами.

Кийт, уже умиравший от голода, ожидал, что торговец сейчас лишь скользнет взглядом по этой вещи, а потом безразлично махнет волосатой ухоженной рукой. Тогда предстояло закончить поздний разговор и перекусить только сухими плитками пеммикана, запивая их родниковой водой.

Но реакция Беддея оказалась непредсказуемой!

От изумления тот не смог даже скрыть своих чувств. Увидев диск, появившийся на столе, купец торопливо схватил его. Порывисто вскочив со своего места, он впился безумным, невидящим взглядом в диск и стал жадно разглядывать его с разных сторон.

— Не может быть! — выдохнул он, закашлявшись.

Хозяина лавки нельзя было узнать. Как слепой, он гладил подушечками пальцев рельефную выгравированную эмблему, по размерам занимавшую почти всю окружность, образованную пучками разноцветных проводов.

— Тот самый знак… «Крест и Глаз»! — просипел он с натугой. — Не может быть!

Ничего не понимающий Хрипун внимательно смотрел на Беддея, влажные щеки которого от волнения даже покрылись красными пятнами.

Не раз до этого Кийт изучал своеобразный герб, изображенный внутри круга на диске. Он прекрасно рассмотрел гравировку, но никак не мог сообразить, что бы она могла означать.

Судя по всему, торговец прекрасно понимал смысл символа, и это полностью завладело его воображением. Его сознание буквально вскипело от волнения, мозг дрожал от возбужденной пульсации.

— «Око владыки»… — прошептал он. — «Око владыки»…

Руки Беддея сжимали диск с такой силой, что даже вены вздулись на тыльных сторонах кистей. Такого эффекта, вызванного находкой, сёрчер никак не ожидал. Пока его собеседник находился в состоянии своеобразного транса и не мог оторвать взгляда от мерцающих кнопок, Кийт быстро спросил:

— Что это означает? Что такое «Око владыки»?

Услышав вопрос, Беддей сразу опомнился.

Вздрогнув от хриплого голоса, раздавшегося рядом, он осмотрелся по сторонам, так, словно впервые увидел свою рабочую комнату, и вскоре пришел в себя.

Казалось, ему удалось довольно быстро взять себя в руки. Но взгляд его еще туманился, странная поволока покрывала его, словно хозяин лавки не окончательно вернулся в реальный мир.

До этого вечера Хрипун ни разу не пытался установить ментальный контакт с купцом. Решая деловые вопросы, он обычно старался не прибегать к средствами телепатии, считая подобные приемы ниже своего достоинства.

Лишь сейчас он решил сделать это и впился в Беддея взглядом больших, глубоких, пронзительно-черных глаз. Во время учебы все наставники отмечали уникальные свойства его взора, с которым во время телепатических тренировок соревноваться не мог никто из его соучеников по группе ментальной подготовки. Мгновенно он скользнул мысленным лучом в сознание хозяина лавки. Делалось это только для того, чтобы выудить из недр разума купца ответ на столь важный вопрос. Он не сомневался в своем успехе, однако все оказалось очень непросто.

Ментальный импульс не проник внутрь, а неожиданно сразу наткнулся на достойный отпор. Кийт обнаружил, что стройные построения рассудка Беддея напоминают крепкое оборонительное сооружение, похожее на неприступную крепость с мощными стенами и высокими башнями.

Хотя торговец и отразил мысленную атаку, ему удалось это сделать ценой недюжинных усилий. Он мучительно поморщился, и лицо его исказила болезненная гримаса.

— Что означает «Око владыки»? — настойчиво повторил Хрипун, хотя уже и не рассчитывал на успех.

— Ничего не означает. Не знаю, — с равнодушной улыбкой ответил Беддей. — А «крест и глаз»… Наверное, это простая картинка на металле.

Кийт прекрасно видел, что это не был один из тех коронных приемов общения, которыми торговец владел в совершенстве. Подобные обманные маневры всегда были частью игры, которую тот вел исподтишка, обманывая своих клиентов, но сейчас купец был возбужден не на шутку и никак не мог скрыть этого, хотя и пытался изо всех сил.

Неожиданно Кийт повернулся к двери, ведущей в темный коридор.

Ему показалось, что петли немного скрипнули, когда дверь приотворилась, и в полутьме мелькнула чешуйчатая морда Стабба. Почему-то этот вонючий громила подглядывал, чем занимается его хозяин…

Но торговец не замечал узкой щели, образовавшейся между дверью и проемом. В поле его зрения находился только диск, так поразивший воображение Беддея.

— Х-ха… — усмехнулся он, по-прежнему не выпуская этот предмет из рук. — Ты спрашиваешь, для чего эта штука нужна? Не знаю! Трудно себе даже представить!

Пожав плечами в своей обычной фальшивой манере, он глубоко вздохнул и нарочито тусклым голосом продолжил:

— Не думаю, что такая дребедень может кому-нибудь пригодиться в Ниане. На исходе шесть тысяч четыреста семьдесят девятый год от Рождества Распятого Спасителя…

— Что ты хочешь этим сказать?

— Трудно будет найти глупца, согласного купить безделицу, подобную этой.

Изо всех сил Беддей старался изобразить безразличие, хотя оно давалось ему нелегко. Это было прекрасно видно…

Торговец не просто хотел приобрести приглянувшийся ему предмет за бесценок. Прежде всего он хотел скрыть, для чего тот может пригодиться.

Только Кийт, почувствовав себя хозяином положения, теперь слегка повысил голос, зорко следя при этом за реакцией Беддея:

— Ты прав. Конечно, эта вещь никому не будет нужна. Так что я, пожалуй, заберу ее обратно.

Торговец, сообразив, что ему не удалось провести Кийта, едва заметно улыбнулся. Он продолжал крепко сжимать диск и при этом хранил молчание, не желая выдавать свои мысли.

— Ну и что? — хмыкнул он. — Никто не скажет тебе, для чего нужна эта вещь.

— В этом я сомневаюсь, — возразил Кийт. — На свете немало умных людей. Не ты один такой. Есть мудрецы, которые все знают про «Око владыки».

Говоря об этом, он откровенно блефовал. Трудно было даже представить, кто мог бы знать об этом.

Разве что Пер Лелио?

Истинное назначение очень многих приспособлений, сохранившихся со времен Смерти, было, и в самом деле, неясно. Хотя после катастрофы прошло несколько тысячелетий и человечество, рухнувшее некогда в пучину дикости, стало снова взбираться к вершинам цивилизации, люди еще даже не приблизились к прежнему уровню прогресса.

Все было понятно только с простым оружием. Если дело касалось ножей, топоров или пневматических гарпунов, вопрос решался быстро. Сложнее оказывалось со сверхсложными приборами, найденными в древних лабораториях или пунктах управления. Их обычно применяли не по назначению, — разбирали на детали и использовали в быту.

Едва заметно улыбнувшись, Кийт с притворным сожалением сказал:

— Сожалею, что сегодня ничего тебе не понравилось. Может, в следующий раз нам обоим повезет немного больше.

Он уже сделал движение, чтобы спрятать непонятный диск в свой мешок, как внезапно рукаторговца легла сверху.

— Хорошо, я возьму у тебя эту вещь. Она мне понравилась! — согласился Беддей. — Я заплачу за это!

— Только за этот диск? — спросил Кийт, глядя в упор. — Неужели ты хочешь купить только «Око владыки»?

Беддей хотел что-то сказать с улыбкой, но взглянул в ледяные глаза гостя и сразу отвел взор. Своим взглядом Кийт мог навести страх на любого человека.

— Что же ты предлагаешь? — уныло спросил торговец.

— Нет, приятель. Ты купишь у меня не только эту древнюю штуковину, — уверенно сказал сёрчер. — Ты купишь у меня все, что я принес сегодня, да в придачу заплатишь настоящую, правильную цену, а не хорошую четверть, как собирался…

При этом Кийт невольно посмотрел на дверь. Теперь она была плотно прикрыта, и охранник уже не подслушивал, не интересовался тем, что происходило в комнате.

Слова его прозвучали настолько убедительно, что хозяин лавки не стал спорить и согласился:

— Хорошо, я куплю у тебя все.

— Вот и давно бы так.

— Но только ты должен мне кое-что рассказать, — предупредил торговец, не отрывая взгляда от странного вогнутого диска.

— Рассказывать я не особенно люблю, — без особого восторга протянул Кийт. — Работать языком мне не очень нравится…

— Где ты откопал эту штуку? — быстро спросил Беддей.

— Ты же знаешь, мы бродим по свету, ищем Забытые города… — уклончиво ответил сёрчер.

— Где находится место, в котором был этот диск?

— Не помню… столько всего мелькает перед глазами…

Говорить о расположении древней базы, в недрах которой находился этот предмет, ему совершенно не хотелось. И торговец прекрасно почувствовал это.

— Хорошо, хорошо… — улыбнулся он своей дежурной улыбкой. — Тогда ответь: там были еще предметы, на которых изображен такой же символ?

— «Крест и глаз»?

— Да, да, да! — возбужденно затараторил Беддей. — Помнишь ли ты предметы с такими же знаками?

В голове Кийта бродило смутное воспоминание, что нечто похожее он, действительно, видел среди своих находок.

— Да, что-то попадалось мне в руки, — кивнул он головой.

— Там был зеркальный шар? — не выдержал торговец. — Зеркальный шар, на котором изображен крест и глаз? А шлемы? Видел ты шлемы с такими же эмблемам?

— Такого не было точно, — решительно отозвался Кийт. — Была еще какая-то штука… Что-то вроде металлической палки…

Взор Кийта снова обратился к двери. Ему опять показалось, что она немного приотворилась, и в полумраке коридора мелькнула морда Стабба.

— Ты нашел жезл? Цилиндрический жезл? — взвился Беддей. — Где он?

— Он в другом месте. Спрятан в моем тайнике.

На толстом лице торговца появилось выражение решимости. Он закашлялся, точно прочищая горло, и внушительно сказал:

— Послушай меня внимательно, бродяга! Я куплю у тебя этот жезл. Но должен быть еще и зеркальный шар.

— Шар может быть там, где мы уже были.

— Отправляйся обратно! Немедленно иди туда!

Кийт даже рассмеялся, удивляясь непонятливости собеседника, и повторил:

— Именно для этого я и пришел к тебе сегодня! Мне нужны средства, чтобы снарядить отряд, иначе ничего не получится.

— Я дам тебе все, что нужно! Только принеси мне шар, и ты получишь хорошие деньги!

Такого поворота событий Кийт никак не ожидал. Прижимистый торговец внезапно пришел в неистовое возбуждение и был готов снарядить экспедицию полностью за свой счет!

Даже в самых радужных снах не могло присниться такое. Чтобы не упускать момент, Кийт быстро спросил:

— Когда я получу средства?

— Завтра! — вскричал торговец.

— Почему не сейчас? Почему ты не можешь расплатиться со мной сегодня?

— Сегодня у меня нет такого количества слитков.

— Что же изменится за ночь?

— Завтра утром я зайду к своим компаньонам. Мы доверяем друг другу, и все средства будут у меня в руках. Приходи завтра в полдень, тогда ты получишь все, что нужно для похода!

Не осталось и следа от высокомерия и презрения, с которым Беддей вначале встретил искателя. Теперь с его лица не сходило лихорадочное возбуждение.

Сердце Кийта билось спокойно и уверенно, когда он посмотрел на Беддея и увидел, что толстяк не обманывает его. Он давно уже научился угадывать в чужих глазах приметы вранья и сейчас понял, что торговец говорит совершенно искренне.

— Завтра в полдень я постучусь в твою дверь, — отчеканил он. — Если все будет хорошо, через несколько дней мы отправимся в путь.

— Если ты привезешь зеркальный шар, то получишь гораздо больше!

— Вскоре ты получишь свой зеркальный шар! — хмыкнул сёрчер. — Можешь уже готовить мешки со слитками.

Выгрузив весь свой товар и договорившись о цене, Кийт повесил опустевшие походные сумки на плечо и вышел из комнаты. Держась за каменные перила, он стал спускаться по лестнице.

Почему-то его одолевали странные ощущения. Трудно было почему-то преодолеть первые ступени темной лестницы, неровные и выщербленные.

Все время не покидало ощущение какой-то недосказанности.

Добравшись до нижней площадки, ведущей к черному входу, и открыв дверь, он быстро вскинул глаза и увидел Стабба.

Охранник сразу отшатнулся, спрятавшись в полумрак. Но можно было заметить, что этот верзила словно светится изнутри азартом.

Кийт взглянул наверх и невольно поразился перемене, которая произошла с лицом охранника. Еще недавно, когда Стабб открывал дверь, ведущую в торговую лавку, он мрачно смотрел бессмысленными мутными глазами, и было полное впечатление, что это законченный идиот, слабоумная гора мускулов.

Но теперь выражение лица мгновенно изменилось. Взгляд сконцентрировался и приобрел осмысленное, целеустремленное выражение…

Кийт недоуменно пожал плечами, шагнул на небольшую площадь и растворился в темноте.

— Прах меня побери! Не может быть! Я думал, что ты решил заночевать у этого обманщика, — раздался радостный голос Джиро. — Я уже подыскал уголок, чтобы дожидаться тебя до рассвета.

Чернокожий гигант явно заскучал, ожидая своего друга рядом с домом торговца. Но он сразу воспрянул духом при известии, что скоро они идут в поход, а теперь их ожидает прекрасный ужин.

— Отлично! — гортанно воскликнул Джиро. — Мы пойдем в «Морскую корону», это самое замечательное место, которое я знаю здесь.

Чернокожий гигант заметил, что друг не разделяет его веселья, и удивился:

— В чем дело? Почему ты не улыбаешься? Ты думаешь все время о Лиа-Лла?

Но в ответ Кийт покачал головой:

— Дело не только в Лиа-Лла. Конечно, я мысленно все время с ней, там, в лесу. Но сейчас меня больше беспокоит вопрос: почему Беддей чуть не свихнулся, когда взял в руки диск, который мы нашли на военной базе?

Он поднял голову и, чтобы отвлечься от своих раздумий, посмотрел в ночное небо. На безбрежном пологе, словно сотканном из черного бархата, сверкали алмазные цепи звезд.

— Мицар… Алькор… Мегрес… Альтаир… Вега… — негромко говорил он, словно повторяя слова заклинания.

— Что это еще за тарабарщина? — поинтересовался Джиро, прислушавшись к словам друга. — Это имена нианских красоток, которые тебя любили?

Серебристыми вертикальными линиями обозначался путь стремительно падающих звезд. Обычно такая картина подпитывала его спокойной, уравновешенной энергией и вносила в душу чувство уверенности.

Сейчас он не понимал, почему не радуется своим успехам.

С одной стороны, все получилось как нельзя лучше. Удалось продать весь товар, и средства на следующий поход внезапно появились.

Можно было заниматься подготовкой экспедиции и трогаться в путь.

Но что-то мешало.

Много раз повторяя и восстанавливая в голове все подробности встречи с Беддеем, Кийт старался проанализировать все и понять каждую мельчайшую деталь. Вскоре он понял, что каждый раз мысль его упорно спотыкалась на одном и то же месте.

Не проходило ощущение, что он забыл у торговца что-то очень важное. Теперь он жалел, что так просто отдал купцу таинственный диск.

В голове даже мелькнула мысль, что нужно срочно вернуться обратно и потребовать отдать находку.

Около очередного перекрестка он остановился. Обернувшись и глядя в ту сторону, где находилась лавка Беддея, Кийт решительно воскликнул:

— Подожди же, толстый хитрец! Завтра в полдень мы встретимся, и я вытрясу из тебя тайну. Завтра ты расскажешь мне, что такое «Око владыки»!

* * *

Спустя некоторое время погасли огни и в торговой лавке Беддея.

Все вокруг затихло. В темноте шелестели гигантскими листьями роскошные пальмы. Густые кроны сикомор изгибались под порывами свежего ветра, задувавшего со стороны Внутреннего моря.

Портовые кварталы опустели и словно вымерли. Внезапно дверь черного хода лавки Беддея тихо отворилась, и из нее выскользнула темная массивная фигура. Внимательно осмотревшись по сторонам, охранник Стабб бесшумно двинулся в сторону. Сначала он свернул на узкую улочку, ведущую вниз, и направился к центру, — в сторону, противоположную портовым кварталам.

Путь его пролегал по улицам, шедшим по склону холма. Из мглы вырастали силуэты многоэтажных башен. Темные громады небоскребов возникали, как цепь огромных утесов.

Миновав несколько освещенных площадей и выбирая самые темные места, Стабб оказался перед современным приземистым зданием, притулившимся рядом с древним небоскребом.

Он негромко постучал кулаком, и массивная металлическая дверь гулко отозвалась. Вскоре звякнул дверной запор, скрипнули петли, и на пороге показался странного вида карлик.

Его выпуклые глаза вопросительно уставились на ночного гостя снизу вверх.

У этого плосколицего коротышки практически не было шеи. Абсолютно лысая голова, имевшая форму параллелепипеда, казалось, сидит прямо на узких плечах. Вообще, внешностью своей он напоминал скорее не обычного низкорослого человека, но какого-то неприятного мутанта, некой особой, редко встречающейся породы.

— Шрекер, быстро проводи Стабба к господину Таррейталу, — прорычал охранник, даже не поприветствовав его. — Стабб должен говорить с принцем.

— Повелитель отдыхает, — сумрачно ответил карлик низким, гулким голосом, совершенно не вязавшимся с его маленькой фигурой. — Стабб сейчас не может говорить со светлейшим принцем. Пусть приходит утром.

Однако огромный охранник, словно и не услышав никаких возражений, лишь упрямо повторил то же самое:

— Стабб должен говорить с господином Таррейталом. Это очень важно. Стабб узнал про «Око владыки», как велел светлейший принц.

— Стабб узнал про «Око владыки»? — изумленно спросил коротышка.

Выражение его лица сразу изменилось. Теперь на нем вместо недовольства и пренебрежения ясно читалось возбуждение.

— «Око владыки»! Этого просто не может быть! — воскликнул он. — Если же это так, тогда господин Таррейтал будет хвалить Стабба. Рука светлейшего принца будет гладить Стабба по голове! Пусть Стабб заходит!

Быстро оглядевшись по сторонам, он пронзил темноту пристальным взглядом. Чешуйчатолицый охранник двинулся вперед. Карлик пропустил его, и тяжелая дверь с гулким грохотом захлопнулась за его спиной.

Глава 6 Диск

Торговец долго не мог забыться сном, после того как Кийт покинул его. Беддей долго ворочался в кровати, и перед его мысленным взором все время маячил вогнутый диск, в центре которого была изображена эмблема креста с широко открытым глазом посередине.

«Око владыки»!

Купец не мог поверить в свое везение. Он дрожал от осознания невероятной удачи, выпавшей на его долю.

Верховные мастера всех Четырех кругов Темного Братства тщетно разыскивали «Око владыки». Все лучшие агенты Нечистого занимались этим вопросом, но пока безуспешно.

Древние рукописи содержали четкое указание на то, что это оружие, которое называлось «Око владыки», действительно было изобретено перед Смертью. Но никто не мог найти место, где, по приказанию властей, его спрятали перед самой последней войной в истории человечества.

Теперь одна из частей этого оружия находилась в руках у Беддея. Он едва сдерживал себя, чтобы среди ночи не запеть во все горло радостную песнь.

Далеко от побережья Внутреннего моря, в глубоком склепе, расположенном под окраинами древней Нианы, находилась цитадель Нечистого. Там, там располагались не только слуги и адепты Темного Братства, но и сам Верховный Мастер, Глава Желтого Круга.

Беддей был неспособен совладать со своим возбуждением. Сперва он даже решил воспользоваться каналами телепатической связи, чтобы послать мысленный луч в цитадель и рассказать кому-нибудь из адептов о магическом диске.

Но вскоре он успокоился и передумал. Вполне резонно он решил подождать.

Диск был только частью «Ока владыки». Из древних рукописей было понятно, что имелись еще две составляющих и защитные шлемы.

Предстояло разыскать еще зеркальный шар, пульт управления, сделанный в виде жезла, и головные уборы, без которых нельзя было применять это оружие, иначе его действие затронуло бы и владельца «Ока владыки».

Если бы купец раструбил сейчас о находке, все силы Желтого круга были бы брошены на розыски остальных частей. Что получилось бы в итоге?

Зеркальный шар и остальные предметы нашли бы без Беддея. И, в конце концов, лавры победителя могли достаться кому-нибудь другому.

Нет, торговец решил довести дело до конца самостоятельно. Он понял, что прежде всего нужно завладеть жезлом и зеркальным шаром, а потом уже явиться со всем этим великолепием к Верховному мастеру Желтого круга.

Вся слава достанется в этом случае только ему!

Тогда можно ждать щедрого вознаграждения от Нечистого!

Мастера Желтого круга облагали Беддея не слишком высокими податями. Они способствовали его торговле и даже помогали искать богатых покупателей.

В ответ купец собирал очень важную информацию обо всем, что происходило в портовых кварталах. Адепты Нечистого часто использовали его лавку как прикрытие для своих встреч с тайными агентами, маскировавшихся под обыкновенных покупателей.

Официально Совет купцов Нианы не поддерживал Темное братство, и это было незаконно, но что Беддей мог поделать? Нужно было как-то жить, выкручиваться, торговать и получать выгоду.

Лишь те, кто находился под покровительством Нечистого, могли чувствовать себя в безопасности. На самом деле, Желтый круг контролировал все, даже деятельность Совета купцов.

Тот, кто собирался в этом портовом городе честно вести дела, очень быстро покидал его с пустыми руками. Если гордец упорствовал, то после случайной скоропостижной смерти ложился в глубокую могилу, вырытую на местном старинном кладбище.

К числу таких упрямцев Беддей не принадлежал. Он хотел хорошо жить и поэтому всегда поддерживал самые тесные отношения с Братством.

И этот вечер стал особенным в его жизни. Он спрятал в свой тайник одну из частей, входящих в комплекс древнего оружия, известного под названием «Око владыки», и в скором времени это должно было стать залогом его успеха.

Верховный Мастер давно уже рассказывал ему о важности, которую представляет это оружие для Желтого круга. Мастер посулил невиданные блага, на которые можно было рассчитывать в случае удачного исхода дела.

Торговец лежал в своей постели, и на губах его играла самодовольная улыбка. Глупый лесной бродяга даже не знал, какая ценность попала ему в руки! Хриплоголосый путешественник искал ножи, топоры, посуду и прочую дребедень. Он копался в плесени и древней пыли, не подозревая, что в руках его побывало настоящее сокровище.

Возбужденное сознание купца долго бурлило и клокотало. Потом, наконец, он успокоился, крепко сомкнул веки и соскользнул в темную пучину сна. Он находился в прекрасном расположении духа.

Теперь должна была начаться новая жизнь, и он ждал от нее только самого хорошего.

* * *

Среди ночи он внезапно проснулся. Его разбудило непонятное тревожное чувство.

Во сне было такое ощущение, словно кто-то начал трясти его, вцепившись в пухлое плечо. Он резко пробудился и, вскрикнув от неожиданности, огляделся по сторонам.

Но в спальне никого не было. Это стало понятно уже через несколько секунд.

В окно падали серебристые лунные лучи. В комнате было достаточно светло, и торговец убедился, что рядом никого нет.

Все было тихо. Между тем, чувство тревоги не проходило, а, наоборот, только разрасталось, подступая к горлу комком тошноты.

Сперва Беддей подумал, что причина непонятного резкого пробуждения кроется в слишком обильном ужине, которым он побаловал себя перед сном.

После того как ушел лесной бродяга, изуродованный шрамами, торговец в диком восторге долго разглядывал диск с изображением заветного символа, а потом уселся за роскошный стол. Несмотря на поздний час, он отметил такое радостное событие и закатил себе настоящий пир.

Жирная рыба, морские моллюски, копченое мясо, мягкий сыр с медом и рисовые лепешки, фаршированные вареными мозгами молодых буйволиц, — все это, конечно, очень вкусная, сытная пища. Но слишком тяжелая для тучного человека, собиравшегося ночью хорошенько выспаться.

Беддей лежал на спине в своей широкой дубовой кровати и пытался понять, что происходит.

Положив руку на выпирающий живот и прислушавшись к своим ощущениям, он через некоторое время понял, что жирная еда тут ни причем. Сытный ужин не имел никакого отношения к неожиданному беспокойству.

Между тем, не исчезало гнетущее и болезненное чувство тревоги. Оно заползало в душу Беддея, окутывая ее противной дрожью. По всему телу разливалась невнятная мутная слабость.

Руки его, словно сами по себе, отбросили в сторону роскошное покрывало, и торговец поднялся со своей просторной кровати. Сунув ступни в мягкие ночные сандалии и набросив на плечи теплый халат, он направился к выходу из спальни так порывисто, что чуть не опрокинул высокий бронзовый канделябр, стоящий у изножья постели.

Неясный гнетущий страх стал еще сильнее, когда он попал в длинную темную галерею, соединяющую жилые покои с помещением торговой лавки. Он не понимал, в чем дело, и это еще больше вносило сумятицу в его душу.

Внезапно Беддей насторожился. Слух выхватил из тишины необычные звуки, раздававшиеся со стороны торгового помещения.

Прищурившись, он заметил, что из полуоткрытой двери кабинета вырывалась полоса яркого света, падающая на каменный пол и на бетонную стену. Руки его задрожали от волнения и ярости.

«Неужели Стабб пришел туда?» — подумал он и тут же отбросил эту мысль. У охранника не было ключа от двери, и он не смог бы ее отомкнуть самостоятельно.

Вор, это мог быть только вор!

Ноздри Беддея раздулись, и на лице появилось жестокое выражение. Он владел приемами ментального воздействия и не сомневался, что через мгновение сможет подавить силой своей воли жалкое сознание проникшего в дом воришки.

Потом… потом обязательно должно было последовать жестокое наказание. Так бывало каждый раз, когда безмозглые преступники решались забраться в его лавку. Нет, Беддей никогда не сообщал гвардейцам и не требовал от Совета купцов Нианы, чтобы суд покарал злоумышленников.

В подвале дома находилась камера пыток, из которой наружу не доносился ни один вопль. Ни один воришка, проникший в его дом, никогда уже не видел солнечного света, и никто не мог рассказать о длительных мучениях, которые ожидали их в подземелье.

Своих обидчиков купец наказывал не только тугими плетьми и раскаленными щипцами, которыми так удобно было кромсать тела, прикованные цепями к стене. В специальном аквариуме со стенками из толстого стекла жила пара здоровенных пауков-кровососов. Беддей кормил своих мохнатых восьмилапых друзей живой плотью несчастных, висевших на стене.

Все они стонали и молили о смерти, как об избавлении. Но последний вздох не приходил к ним слишком быстро.

Приближаясь к своему кабинету, Беддей уже планировал, как он накажет грабителей. Он сладостно перебирал в уме самые жестокие пытки и не знал пока, на какой из них остановится сегодня ночью.

Подкравшись ближе, он с осторожностью заглянул внутрь и чуть не задохнулся от ярости. От бешенства кровь застучала в висках.

В комнате царил чудовищный беспорядок! Яркие лампы высвечивали картину ужасающего разгрома, царившего в его лавке.

Казалось, что кто-то специально решил устроить тут полный хаос! На полу валялись товары, выброшенные наружу с полок и из шкафов.

Каменные плиты усеивали бесчисленные осколки старинной посуды, между которыми виднелись клинки, металлические фляги, инструменты и прочая утварь.

Все, что Беддей собирался продавать в ближайшее время, беспорядочно валялось на полу! Это было ужасно и доводило его ярость до кипения.

Купец резко распахнул дверь и чуть не задохнулся от возмущения. Глаза его расширились от изумления, когда он увидел, что в комнате хозяйничает какой-то мерзкий карлик, явно происходивший из племени людей-мутантов.

У него были мускулистые, мощные, но очень короткие кривые ноги с широкими ступнями. Длинные жилистые руки-щупальца со скрюченными морщинистыми пальцами, напоминающими птичьи лапы, касались пола, стоило только мутанту их опустить.

— Что ты делаешь тут, гниль болотная! — заверещал купец, остановившись на пороге. — Как ты сюда попал, кусок собачьего дерьма!

Однако отчаянный вопль не произвел никакого эффекта.

Карлик повернул лысую голову странной прямоугольной формы и бросил на Беддея такой равнодушный холодный взгляд, словно перед ним был некий неодушевленный предмет. После чего снова обратил взгляд к шкафам, чтобы продолжить разгром, протягивая вверх длинные руки и сбрасывая на пол товары.

Он явно разыскивал какой-то интересующий его предмет, отметая в стороны все остальное.

Несмотря на все негодование, переполнявшее его душу, Беддей был очень осторожным и осмотрительным человеком. Он держался в стороне и рассчитывал полностью парализовать волю пришельца, оказывая воздействие на его психику. Но хотя телепатический гнет и усиливался, коротышка не обращал на это внимания.

Сознание грабителя было защищено надежным экраном, о который вдребезги разбивались ментальные импульсы торговца.

Неуверенно отшатнувшись назад, Беддей отчаянно заорал в глубину пустого темного коридора:

— Стабб! Стабб!.. Воры!

Он попытался выбежать, чтобы позвать охранника на помощь, но какая-то невероятная власть, неумолимая сила чужого мозга так сковала его волю, что он застыл, как вкопанный, на пороге и в ужасе развернулся.

В его кресле сидел человек, которого он в первое мгновение не заметил.

У него была массивная голова. Длинные черные волосы, зачесанные назад и ниспадающие на плечи густыми каскадами, открывали худое смуглое лицо.

На щеке незнакомца виднелся продолговатый шрам, змеившийся извилистым зигзагом от края глаза к острому подбородку. Стальной взгляд упирался в торговца с такой силой, что трудно было отвести голову в сторону.

От него расходились в разные стороны вибрирующие волны такой невероятной мощи, что они в одно мгновение связали, словно канатами, волю даже такого опытного человека, как Беддей.

На лбу купца выступила испарина. Он пытался использовал все телепатические приемы, которым его обучали в свое время мастера Желтого круга, и постарался освободить свою волю от тисков незнакомца, но ничего не получалось.

Несмотря на все попытки сопротивления, Беддей чувствовал, что голова его идет кругом. Глядя в темные жестокие глаза, купец понимал, что им полностью овладели смятение и страх. Волны паники захлестывали его, и торговец ощущал свое полное бессилие перед неумолимым взором черноволосого.

Незнакомец спокойно, по-хозяйски развалился в кресле купца и наблюдал за тем, как его слуга, уродливый карлик-мутант, опустошает все полки торговой лавки.

Сознание торговца судорожно искало пути спасения. Интуитивно он уже понял, что Стабба ждать бессмысленно. Скорее всего, странные ночные пришельцы связали его или даже убили.

Оставалась надежда только на Мастеров, адептов Нечистого. Беддей не принадлежал к числу полноправных членов Желтого круга, в который входили лишь избранные. Но он был очень ценным агентом и всегда оказывал неоценимые услуги Темному Братству, поэтому мог надеяться, что в трудное мгновение его выручат.

Достаточно было только открыть канал телепатической связи и послать сигнал тревоги, как вскоре перед его дверью появился бы кто-нибудь из бритоголовых адептов.

Беддей попробовал отправить отчаянную просьбу, но через мгновение с ужасом понял, что ничего не может сделать! Ментальная мощь незнакомца блокировала его сознание настолько плотно, что даже самый слабый импульс не мог проникнуть сквозь этот непробиваемый экран.

Он еще раз попробовал выскользнуть из комнаты. Купец ринулся вперед, к открытой двери, но в этот момент невидимые ледяные пальцы остановили его, безжалостно сдавив горло. Беддей отшатнулся, словно налетев на преграду, судорожно закашлялся и через мгновение захрипел от удушья.

Дышать он почти не мог, беспомощно хватал воздух ртом, как рыба, выброшенная на берег, и от отчаяния схватился обеими руками за шею. Ногти отчаянно царапали кожу, оставляя глубокие кровавые следы. Он хотел сбросить невидимые руки, но хватка не ослабевала, и незримый стальной обруч неумолимо сжимался вокруг горла.

Лицо его налилось густым багровым цветом. Воздуха не хватало, перед глазами шли круги, и его тошнило от тяжелого ужина, которым он плотно набил живот.

— Кто ты? — с изумлением просипел Беддей, с трудом шевеля губами. — Откуда ты взялся?

— Меня зовут Таррейтал, — низким голосом спокойно отозвался черноволосый. — Принц Таррейтал.

— Что тебе нужно, принц?

— Хочу приобрести у тебя одну вещь.

— Какую вещь? — с легкой надеждой спросил купец, преодолевая немыслимое напряжения.

В его воспаленном воображении пронеслась безумная надежда, что можно будет отдать какой-нибудь ценный предмет, и тогда его оставят в покое. Но ответ развеял все иллюзии.

Черноволосый пристально посмотрел на него и внушительно сказал:

— Мне нужен прибор, который называется «Око владыки».

Несколько секунд длилось молчание. Торговец судорожно хватал воздух губами и старался унять дрожь в ногах. Ему показалось, что глаза, только что в упор посмотревшие на него, не имели зрачков.

На него сейчас смотрели пустые черные провалы, напоминающие глазницы черепа.

— Я не знаю, что это такое, — соврал он. — Первый раз слышу о…

На полуслове он захлебнулся и захрипел. Тот, кто назвал себя принцем Таррейталом, хлестнул сознание Беддея таким сильным телепатическим импульсом, что крупная лысая голова откинулась назад, и он отшатнулся, словно получил в челюсть мощный удар кулаком.

Перед глазами торговца сверкнули искры.

Черноволосы выплеснул нацеленный сгусток энергии с такой яростью, что во рту купца появился сильный железистый привкус. На языке появились сгустки крови, словно его и в самом деле сильно ударили в лицо.

— Мне нужно «Око владыки»! — безжизненным, тусклым голосом повторил принц. — Куда ты его спрятал? Его нет нигде!

Он обратился к карлику и спросил:

— Шрекер, ты хорошо посмотрел на полках?

— Мой повелитель, Шрекер очень хорошо все смотрел! — смиренно отозвался коротышка, слегка наклонив прямоугольную голову.

Сознание хозяина лавки судорожно билось и клокотало. Он не желал смириться и пытался в тумане нащупать волну излучения, связывавшую его с Мастерами Темного Братства.

Если бы Верховный Мастер узнал, какая ценная вещь попала в руки Беддея, он выслал бы сейчас в подмогу отряд бритоголовых бойцов! Скоро здесь была бы когорта воинов, которые разорвали бы в клочья человека, уверенно развалившегося сейчас в его кресле.

Нет, подстегнул себя Беддей, нужно держаться! Не для того ему в руки попало «Око владыки», чтобы запросто отдать его первому встречному!

— Не знаю, что такое «Око владыки»! — скрежеща зубами, отозвался он.

Беддей старался держаться спокойно. Ни на миг он не оставлял попытки проскользнуть вибрирующим импульсом мимо защитного экрана, сооруженного сознанием гостя и окружавшего мозг со всех сторон.

— Напрасно ты так поступаешь, — веско сказал Таррейтал.

— Как? — спросил купец, вращая безумными глазами.

— Ты не сможешь никого позвать. Никто не придет тебе на помощь.

На губах принца появилась спокойная, жестокая улыбка. Он поднял руку и властно поманил пальцем купца.

Беддей подошел к центру комнаты, не чувствуя каменного пола под ногами. Ментальный захват не отпускал сознание. Напротив, давление постоянно усиливалось.

— Выбери себе клинок! — внезапно сказал Таррейтал. — Посмотри, какой тебе больше по душе.

— Зачем? — едва слышно прошептал купец, бросив безумный взгляд в сторону кресла, на котором сидел этот человек.

Ему пришла мысль, что этот человек хочет сразиться с ним, поэтому он трусливо признался:

— Я не умею драться!

— Возьми оружие! — неумолимо приказал черноволосый.

Голос его нес с собой такую внутреннюю силу, что сопротивляться было невозможно.

Клинки самых различных размеров, которые обычно были выставлены на продажу, теперь беспорядочно валялись на каменном полу. Карлик Шрекер сбросил все на пол, орудуя на полках своими неестественно длинными руками.

Купец наклонился и взял первый попавшийся нож. Рука его задрожала, когда в потную и горячую ладонь легла рифленая рукоятка древнего тесака.

— Мне не нравится серьга, которая торчит у тебя в ухе, — неожиданно сказал Таррейтал. — Сейчас ты ее уберешь.

— Хорошо, я согласен, — слабым голосом отозвался купец. — Если ты так считаешь…

Его свободная рука потянулась к металлическому кольцу, оттягивавшему мясистую мочку, но тут же раздался властный голос:

— Нет! Не так!

В ответ на недоуменный взгляд, принц усмехнулся:

— Ты уберешь серьгу вместе со своим ухом!

Лицо торговца вытянулось от ужаса, но он понимал, что сопротивляться уже не может. Могущественная воля превратила его в послушное орудие.

— Подойди к зеркалу и посмотри, как ты сам будешь отрезать себе ухо! — приказал Таррейтал.

— Что?

— Ты отрежешь себе ухо, в котором торчит эта дурацкая серьга.

От изумления Беддей выпучил глаза. Возмущение захлестнуло его душу, и он решительно бросил:

— Этого не будет! Убирайся прочь отсюда со своим ублюдком!

В этот момент торговец чуть не оглох от собственного крика, получив мощный телепатический удар, прокатившийся по сознанию ярким огненным шаром. Он даже встряхнул головой, пытаясь избавиться от болезненных ощущений, когда безжалостный сгусток ослепительного света вспыхнул перед его мысленным взором, отозвавшись дикой болью в мозгу, и стал распадаться на зубчатые полыхающие лоскуты.

— Пожалей меня… — взмолился он. — Будь милостив!

— Ты сделаешь то, что я приказал! — непреклонно отозвался его мучитель.

Из груди купца вырвался отчаянный стон. Боль не только не проходила, а, наоборот, нарастала и разбухала.

Голова разрывалась от бессвязных, чудовищных мыслей, метавшихся в сознании. Он ничего не понимал, не мог даже осознать, что происходит, и судорожно пытался выйти из комнаты.

Но все усилия оказались тщетны.

Все навыки ментальной защиты, все приемы телепатической блокировки вылетели из его сознания, точно их сдуло стремительным сквозняком.

— Подойди к зеркалу! — приказал Таррейтал, прикрыв глаза для того, чтобы еще сильнее сконцентрировать ментальный импульс.

Пришлось повиноваться. Невольно купец отметил, что тяжелые темные веки его гостя отличались той особенностью, что выглядели гораздо темнее щек и лба. Его глаза были словно обведены теневым кольцом бессонницы, и от этого почему-то на душе торговца стало еще тоскливее..

Глядя на свое отражение, Беддей наблюдал все происходящее как бы со стороны. Животный ужас отразился на лице, когда он увидел, что рука с зажатым в ней острым ножом стала подниматься помимо его воли.

На лбу от напряжения даже вздулись голубоватые вены, когда он пытался опустить руку. Но противостоять силе, завладевшей его разумом, он не мог.

Левая, свободная рука вцепилась в правую и пыталась ее удержать, но все было тщетно.

Слезы полились по толстым щекам торговца. Губы его дрожали, он плакал и скулил, когда увидел, что сам неторопливо, тщательно и аккуратно отрезает себе правое ухо.

Дикая боль пронзила его! Стон вырывался из сдавленной гортани, но Беддей не мог ничего противопоставить той невероятной мощи, которая опутала его, как паучий кокон.

Звякнула о каменную плиту массивная серьга, упавшая на пол вместе с окровавленным комком плоти, который еще мгновение назад был его ухом.

— Если не скажешь, куда ты спрятал «Око владыки», сейчас ты отхватишь себе второе ухо, — ледяным тоном предупредил Таррейтал. — Потом ты удалишь себе под корень длинный нос… Вырежешь свои слюнявые губы… Если будешь упрямиться и после этого, я заставлю тебя вырезать кончиком ножа оба глаза…

Голова Беддея наполнилась слабым шумом. Он чувствовал, как жизненные силы уходят из его тела с каждой каплей крови, вытекающей из глубокой раны.

Но он думал о славе, которая ждет его, если удастся сейчас выстоять и принести в Желтый Круг «Око владыки». Что стоит какое-то отрезанное ухо по сравнению с теми благами, которые вскоре обрушатся на него?

Может быть, Верховный Мастер так оценит его старания, что поставит во главе всех торговцев? Как знать, не станет ли вскоре Беддей Главой совета купцов?!

Мучительная гримаса исказила его губы, и он едва слышно прошептал:

— Не знаю ничего…

— Ты все знаешь и скажешь мне! Иначе ты попросту погибнешь… Ты сам порежешь себя на куски! Шрекер будет прижигать раны, чтобы ты не истек кровью, и ты будешь кромсать себя лезвием, пока от твоего жирного тела не останется даже клочка! — ровным, ничего не выражающим голосом предупредил Таррейтал. — Мучения будут ужасны! Ты станешь просить о смерти, станешь молить меня об этом, мечтая о долгожданном избавлении. Понимаешь меня?

— Понимаю… — глухо отозвался торговец, поеживаясь под безжалостным взглядом.

— Где «Око владыки»?

На этот раз Беддей помедлил с прямым ответом, опасаясь нового чувствительного удара. Его мысль лишь на миг обратилась к вогнутому диску, надежно упрятанному в спальне.

Но этого было достаточно для Таррейтала. Пока торговец думал о своем тайнике, черноволосый незаметно подсоединился к его ментальному каналу и мысленно проследил направление, в котором он протянулся.

Осознав это, купец спохватился и испуганно захлопнул канал, но было уже слишком поздно. Таррейтал успел все понять и увидел, где находится диск.

Черноволосый усмехнулся и приказал своему карлику:

— Шрекер, позови Стабба.

С изумлением торговец увидел, как в комнате появился его верный охранник, которого он в глубине души уже считал мертвым.

— Ступайте в спальню, — приказал Таррейтал. — Я знаю, что там его тайник. Под кроватью, где раньше спал этот кусок сала, отодвинете красную каменную плиту. Там должно лежать «Око владыки».

— Подлец! — прохрипел Беддей, устремляя ненавидящие глаза на Стабба. — Предатель! Чтоб облезла твоя чешуя, и ты сдох, изжарившись на солнце!

Из груди купца вырвался вопль отчаяния. Он пронзал своего сторожа испепеляющими взглядам, но больше сделать ничего не мог.

Не прошло и нескольких минут, как маленький коротышка вместе с огромным Стаббом вернулись обратно. На чешуйчатом лице сторожа блуждала омерзительная улыбка, выражавшая полное удовольствие.

— Стабб и Шрекер нашли «Око владыки», — прогудел он, преданно смотря на черноволосого мужчину. — Это было в тайнике под красной плитой.

Длинные морщинистые пальцы карлика сжимали круглый предмет, в центре которого виднелся символ «крест и глаз». Он благоговейно передал его хозяину и отошел в сторону.

Принц старался сдержать свои чувства, но было видно, с каким возбуждением он взял массивный диск. Разноцветные кнопки сразу начали светиться и переливаться, а темные глаза Таррейтала напряженно следили за ними.

Так прошло несколько минут, и торговцу показалось, что про него уже забыли.

— Теперь отпусти меня… — жалобно попросил Беддей упавшим голосом. — Прошу тебя, умоляю, отпусти меня…

Купец по-прежнему не мог даже сдвинуться с места. Хотя Таррейтал был полностью увлечен необычным прибором, невидимая ледяная рука продолжала сжимать горло торговца и не давала ему сделать даже шаг в сторону.

— Отпусти меня! — взмолился Беддей. — Я дам тебе, что ты захочешь… Ты меня больше не увидишь! Никто ничего не узнает!

На самом деле, в его сознании мелькнула мысль, что как только захлопнется дверь за Таррейталом и его слугой, нужно будет связаться с Верховным Мастером Желтого круга.

Беддей был уверен, что еще до утра бойцы Темного братства перероют всю Ниану и найдут этого мерзкого принца.

Внутренним зрением купец даже увидел, как «Око владыки» лежит на столе перед Верховным Мастером, а рядом…

Рядом с этим предметом на столе обязательно будет стоять отчлененная от тела голова Таррейтала с помутневшими открытыми глазами. Беддей так ясно видел эту картину, потому что был уверен, что лично отрежет голову своему мучителю кинжалом, который все еще сжимала его рука.

— Отпусти меня, — горячо повторил он. — Я забуду обо всем и ничего никому не скажу. Ты меня больше не увидишь!

— Конечно, ты ничего больше не скажешь! — весело согласился Таррейтал, сжимавший в руке диск. — Ты никому ничего не скажешь, и тебя никто не увидит. Ты сам ничего не увидишь. Ты уже не существуешь… Тебя нет!

«Тебя нет…» — прогудели слова в сознании купца.

— Нет… — захрипел Беддей, и слезы снова полились по его щекам. — Не убивай меня…

Но ледяные пальцы, стиснувшие толстое горло, стали безжалостно сжиматься. Перед глазами купца все поплыло. Торговцу сквозь пелену, застилавшую взор, показалось, что лицо принца набухло, лопнуло и потекло вниз бесформенными струями. Длинные ухоженные волосы, густой волной свисавшие до плеч, казались потоками черной грязи, вытекавшими из головы.

Все кружилось перед его глазами. Все переворачивалось и вертелось вокруг торговца, но еще было видно, как щеки и губы Таррейтала стекают вниз бурыми кусками сырого мяса, и обнажается истинное лицо — светло-серый ухмыляющийся череп, пялящийся черными пустыми глазницами.

Из груди толстяка вырвался стон отчаяния. Он в ужасе перевел взгляд в сторону и увидел сквозь пелену, застилавшую глаза, что зеркало, висящее на стене, стало колыхаться, как жидкость в сосуде.

Там Беддея тоже ждало ужасное зрелище.

Серебристая поверхность сначала совершенно почернела, словно ее покрыли толстым слоем смолы. Потом зеркало покрылось рябью морщин, как будто над поверхностью воды подул легкий ветерок. Из этих черных морщин стали возникать какие-то белесые пятна, похожие на мимолетные вспышки.

Через мгновение из вспышек образовались фантастические очертания бесстрастно взирающего голого черепа гигантских размеров.

На месте глаз у черепа находились два черных пятна, две глубокие лунки, наполненные бездонным мраком. Челюсти, усеянные острыми зубами, пошевелились, и раздался низкий гудящий голос:

«Тебя нет…»

Из глубоких глазниц черепа, как из воронок, вырвались перевитые жгуты яркого пламени, вонзившиеся в сознание Беддея раскаленными лучами. Он почувствовал, как жаркая и ослепительная вспышка взорвалась у него в мозгу, и после этого наступила полная тьма.

Хрип вырвался из его горла. Окровавленный кинжал, который все еще продолжала сжимать его потная рука, со звоном выпал из дрожащих пальцев.

Колени подломились. Ноги не слушались его, они стали как ватные. Он сделал один только шаг, и потолок внезапно повалился, опрокинулся навзничь. Беддей услышал глухой стук как бы со стороны и понял, что это его затылок расслабленно врезался со всего маху в каменные плиты.

Он еще мог наблюдать все, что дальше происходило с его телом, но уже как бы со стороны. Сквозь пелену, застилавшую глаза, он увидел, как над ним нависла огромная фигура Стабба.

В ушах стоял тупой звон, и откуда-то издалека он услышал бесстрастный голос Таррейтала. Принц потребовал:

— Заталкивайте его внутрь!

Подручные черноволосого действовали слаженно. Стабб и Шрекер нахлобучили на торговца большой пыльный мешок из полосатой ткани. Купец оказался в полумраке и не успел ничего сообразить, как горловина мешка сомкнулась, поглотив его тело целиком.

Мужчиной он был далеко не легким, однако Стабб без видимых усилий поволок его из комнаты, схватив за тот край, где были ноги. Когда охранник стал бесцеремонно спускать мешок по лестнице и голова запрыгала по ступеням, Беддей потерял сознание.

* * *

Очнулся он только через некоторое время и понял, что под ним находится твердая поверхность, которая ритмически вздымается вверх и вниз. Легко плескали волны, и завывал сильный ветер.

С ужасом Беддей понял, что лежит в мешке на дне своего собственного ялика. Обычно это изящное судно стояло у пирса, расположенного недалеко от лавки.

Ялик нужен был ему не для веселых морских прогулок, а для того, чтобы можно было держать связь с большими торговыми судами, стоявшими на рейде.

Сейчас острый нос ялика рассекал буруны и направлялся вдаль от берега Внутреннего моря к тем местам, где было особенно глубоко…

Хлопали паруса, раздуваемые утренним ветром. Стабб, управлявший шлюпкой, сначала бормотал под нос что-то нечленораздельное. Потом Беддей, задыхавшийся в своем мешке, сквозь шум волн услышал, как его охранник прорычал:

— Шрекер должен привязать груз.

— Шрекер хорошо привяжет груз. Толстяк никогда не всплывет, — отозвался карлик, и в голосе его слышался неподдельный восторг. — Хозяин будет доволен! Рука господина Таррейтала будет гладить Шрекера и Стабба по голове.

Внутри мешка было так душно, что на теле купца выступила испарина. Он отключился и в забытьи попал в мир своих сновидений.

Пока его везли в шлюпке, Беддей пытался пробиться мысленным лучом в подземный склеп, в цитадель Желтого круга. Но по-прежнему ничего не получалось. Непробиваемый экран, воздвигнутый волей черноволосого, не позволял проскользнуть даже самому слабому импульсу.

У него дико болела голова, невыносимо раскалывался затылок от парализующих лучей, которые излучал мозг Таррейтала. Эти импульсы бичами хлестали его сознание и с каждой секундой причиняли все большие страдания.

В забытьи, валяясь на дне ялика, Беддей пытался укрыться от этих яростных жгутоввраждебной воли, но у него ничего не получалось. С мучительными стонами он старался протянуть нить канала телепатической связи и сообщить Верховному Мастеру о том, что произошло.

В ушах стоял тупой, однообразный звон. Сквозь это монотонное гудение до слуха купца слабо пробился радостный голос карлика:

— Сейчас Шрекер и Стабб сбросят толстяка за борт.

Было слышно, что коротышка почти захлебывается от удовольствия.

Купец почувствовал, как мощные лапы охранника вцепились в полосатую ткань мешка. Внутри у Беддея все оборвалось, когда он понял, что Стабб поднял его и перевалил через борт ялика, так, что голова купца свесилась к воде, а ноги все еще были в лодке.

Через мгновение мешок рухнул вниз, подняв фонтан брызг, и исчез в холодных волнах. Но за миг до того, как он вместе с грузом пошел ко дну, Беддей почувствовал, что ментальный сигнал все-таки смог вырваться из плотного ограждения.

Находившийся на берегу Таррейтал мысленным зрением увидел, что мешок уже падает в воду, и снял телепатическую защиту.

В этот момент краткий судорожный импульс, вырвавшийся из сознания торговца, полетел над гладью моря и достиг своей цели.

Торговец еще успел глубоко вздохнуть и задержать дыхание. Но он неумолимо шел ко дну, и кровь все сильнее приливала к голове.

Воздуха не хватало, и глаза вылезали от напряжения из орбит. Беддей понял, что через мгновение наступит конец, но в последний момент он увидел нечто обнадеживающее.

Перед глазами плыли кроваво-красные круги, а в центре каждого такого круга ему чудилось лицо Верховного Мастера. Повелитель Желтого круга внимательно смотрел на Беддея. Круги вращались вокруг его головы, а глаза внимательно зондировали память торговца.

Мастер стремительно изучал сознание захлебывавшегося купца. Пока тот еще не умер, он успел считать из его памяти почти все, что произошло этой ночью…

* * *

Когда Кийт покинул торговую лавку Беддея, время уже было позднее. Ниана все больше погружалась в непроглядную ночь. Проходя по темным улицам, сёрчеры видели, что в домах тускло светились лишь немногочисленные окна. Добропорядочные горожане до утра успокоились в своих жилищах, чтобы набраться сил для следующего дня.

Друзья шли довольно долго, свободно разбираясь в запутанной паутине небольших грязных улочек. Кийт почти все время молчал, напряженно размышляя о странной беседе с купцом.

Чернокожий гигант не осмеливался ни о чем говорить, шагая рядом со своим предводителем. Не первый день он общался с Кийтом и знал, что если тот погружен в раздумья, остается только терпеливо ждать. Поэтому Джиро помалкивал, внимательно поглядывая по сторонам.

Хотя сёрчеры чувствовали себя здесь спокойно, нужно было быть начеку. Места здесь были опасные, то и дело по улицам шныряли какие-то сомнительные личности, и из-за любого угла могли вынырнуть грабители.

По обе стороны улицы темнели силуэты каменных домов, погруженных в полную тьму.

Наконец сквозь тьму проступили очертания трехэтажного здания, выходящего фасадом на набережную, в котором располагалась таверна «Морская корона».

Здесь вкусно пахло едой даже у входа, и из открытых окон раздавались веселые крики.

— Ты здорово провернул сделку! Сейчас мы это отметим, — сказал Джиро, с удовольствием потирая ладонью живот. — Продал толстяку все, что было в сумках, и от этого душа моя поет хвалебные песни.

Сразу от входа в «Морскую корону», из небольшого холла вырастала широкая грязная лестница, слегка заворачивающая налево.

По ступенькам вверх и вниз без конца сновал народ. Эта таверна была излюбленным местом для людей того круга, к которому принадлежали и сёрчеры.

Сюда редко заглядывали круглолицые хитрые торговцы, продающие и покупающие самые разнообразные товары, попадающие в Ниану по морю и с сухопутными караванами. Здесь нельзя было увидеть бледных изможденных ученых мужей, проводящих большую часть времени в тиши библиотек. Не могла позволить себе заглянуть сюда и ни одна добропорядочная домохозяйка, уделяющая все время семье.

Зато в любое время дня и ночи тут можно было встретить отважных мореплавателей, пересекающих Внутреннее море и в шторм, и в бурю. Здесь собирались также лесные охотники, продававшие свою редкую добычу в обмен на оружие и обмундирование.

В «Морской короне» прекрасно чувствовали себя неутомимые путешественники и неунывающие кладоискатели, прирожденные бродяги и авантюристы всех мастей. Недалеко отсюда на побережье стояли ярко раскрашенные высокие шатры, в которых жили красотки, за определенную мзду делившиеся своей любовью. Веселые девушки помогали бродягам побыстрее избавиться от драгоценных слитков, с которыми они прибыли в Ниану. Красотки опустошали карманы лихих ребят, оставляя взамен лишь похмелье и смутные воспоминания о страстных ласках.

Словом, это было место, словно специально созданное для Кийта и Джиро.

* * *

Сёрчеры поднялись по выщербленным ступеням и попали в высокий полутемный зал с ярко освещенной деревянной стойкой, расположенной в торце помещения.

Возбужденные голоса, веселый смех и отдельные громкие выкрики сливались в пестрый гомон. Звенела посуда, громко звучало пение.

Несмотря на поздний час, народ портового квартала веселился. Здесь царило оживление, и вовсю кипела жизнь.

В полумраке виднелись многочисленные огоньки, разбросанные по всему залу таверны. В центре каждого стола между глиняными тарелками с едой и бокалами с хмельным медом стоял невысокий канделябр с толстой восковой свечой.

Некоторые столы еще были свободны, но в основном повсюду сидели веселящиеся компании, большей частью человека по три или по четыре.

Сёрчеры зашли в зал так свободно и просто, что уже по их походке сразу можно было признать завсегдатаев этого места. Они остановились у входа и окинули взглядом сидящих за столами.

Появление двух друзей внесло сумятицу в бесшабашное веселье. Вскоре их заметили, и нестройный бестолковый шум постепенно смолк. В зале воцарилась тишина, угасли разговоры, иссяк смех, и глаза всех присутствующих нацелились на изуродованное лицо Кийта.

Он был готов к этому и смотрел на своих старинных знакомых с легкой усмешкой. Многочисленные глаза, устремленные на него со всех углов таверны, внимательно изучали рваные раны, пересекавшие щеки.

— Привет, бродяги! — хрипло сказал он с порога, обращаясь ко всему залу. — Вот мы и вернулись!

В ответ раздалось нестройное гудение. Целый лес рук поднялся вверх и заколыхался в приветственных жестах.

— Идите к нам, бродяги! — раздался голос из-за стола, стоявшего рядом со стойкой.

— Нет, мы ждем вас у себя! — перебил его кто-то из противоположного угла.

— Давайте к нам! — вопил кто-то еще.

Можно было подумать, что полутемный зал почти целиком состоит из друзей сёрчеров. Почти все присутствующие посчитали своим долгом выразить свое теплое отношение. Каждый стол приветствовал их, и было такое ощущение, что все посетители «Морской короны» хотели бы видеть сёрчеров рядом с собой.

Обычно здесь Кийт находил себе компаньонов для очередного похода. В прошлый раз ему не хватало двух членов отряда, и он именно в этой таверне нашел северянина Мелона и рыжеватого метса Дэггу. Но теперь эти надежные ребята вместе с неразлучными друзьями Студи и Флесхом легли в могилы, вырытые на лесной поляне.

Кийту нужно было не просто плотно поужинать. Направляясь сюда, он в основном преследовал цель найти новых людей для отряда.

Почти до рассвета вместе с Джиро они сидели здесь, устроившись вместе с большой компанией старинных приятелей за длинным столом, протянувшимся вдоль закопченных окон.

Здесь не принято было подробно рассказывать о прошедших походах или путешествиях. Поэтому никто не стал любопытствовать, откуда у Кийта на лице появились страшные шрамы и куда исчезли два пальца с его руки.

Сёрчеры общались с приятелями, как обычно. Вспоминали старых знакомых, узнавали новости о происходящем в Ниане, делились свежими шутками.

Лишь в начале беседы они попросили помянуть бокалом вина погибших товарищей. Но ни Кийт, ни Джиро не обмолвились ни словом о схватке с лемутами и о времени, проведенном в племени людей-птиц.

К утру, когда уже были сдвинуты в сторону грязная посуда, пустые кувшины и оплавившиеся свечи, Кийт нашел троих надежных парней, готовых разделить с ним тяготы следующей экспедиции.

О походах, в которые отправлялся обычно отряд сёрчеров, в этих местах давно ходили легенды. Кийта считали везучим человеком, и его отряд обычно приходил с хорошей добычей.

Хотя все знали, что большую часть денег Кийт все же оставлял в отряде, для подготовки к следующей вылазке в Заброшенный город, но даже то, что получал каждый искатель по условиям договора, выглядело очень внушительно, по меркам портовых кварталов Нианы. Ради этого здесь нужно было не один год гнуть спину, ежедневно от рассвета до заката разгружая купеческие корабли.

Поэтому многие охотно согласились бы примкнуть к сёрчерам, и Кийт мог выбирать.

Два новых члена его отряда вышли из племени «дождевых охотников». Они родились в племени иннейцев нууку, беспрестанно кочующих по безбрежным просторам зеленого Тайга.

Одного из них звали Жженый Ниир. В юности он очень сильно обжегся углями из костра, и с тех пор его левую щеку почти целиком покрывало лиловое пятно ожога. Второй носил имя Рябой Рахт. После перенесенной болезни, именуемой у иннейцев «желтой лихорадкой», его лицо оказалось испещренным глубокими отметинами…

Их помощь могла очень пригодиться в будущем. Иннейцы нууку прекрасно разбирались в прихотливой вязи следов, оставленных на лесных тропах. Прирожденные следопыты бесшумно передвигались и свободно ориентировались в дремучем лесу, что было очень важно во время похода к древней базе, через дебри Тайга.

Иннейцы нууку на удивление точно метали ножи, копья и маленькие топорики. Они были отменными стрелками, и вполне можно было доверить любому из них метатель, которым еще недавно распоряжался скуластый Мелон. Кийт знал, что выстрелами из карабина дождевые охотники могли уложить с расстояния в нескольких десятков шагов любую цель, надежно прячущуюся в непроходимой зеленой чаще, и был на этот счет совершенно спокоен.

Иннейцы охотно согласились идти в очередную экспедицию, лишь только узнали о такой возможности. Отряд Кийта пользовался отличной репутацией в здешних кварталах, и дождевые охотники ни секунды не раздумывали, получив предложение.

Они только перебросились между собой парой фраз на своем лесном наречии, и Жженый Ниир сказал:

— Клянусь Духом Проливного Дождя, мы пойдем с тобой, Хриплоголосый Кийт.

Он уважительно посмотрел на плечи Джиро и признался:

— Мы верим тебе и твоему большому черному другу. Мы не подведем вас.

— Ты прав, парень. Мы тоже доверяем тебе, — сказал гигант. — Мы вас не подведем также.

Но произнес он это равнодушно и рассеянно. Жженый Ниир сначала неприятно поразился этому обстоятельству и отнес его на свой счет. Но проследив направление взора Джиро, все понял и успокоился.

Большие глаза, сверкающие глянцевыми белками на черном лице гиганта, увлажнились, и взгляд их был направлен куда-то вдаль, поверх голов иннейцев. Беседа мало интересовала Джиро, и внимание его было поглощено другим.

Недавно, когда он шел в полумраке по тесному проходу, то столкнулся с шумной компанией. Локоть Джиро случайно соприкоснулся с чем-то восхитительно теплым и упругим.

Разумеется, гигант пришел в полный восторг, обнаружив, что это был пышный бюст стройной длинноволосой блондинки. Красотка стрельнула в него плутовскими блестящими глазами и заливисто засмеялась.

С этого момента Джиро потерял покой. Но пока он испепелял взглядом грудь молодой незнакомки, Кийт успел найти еще одного члена отряда.

Этого парня звали Бакли. Он родился в племени белокожих дикарей, живущих в селениях, раскинутых вдоль северного побережья Внутреннего моря. Представители некогда господствующей в Северной Америке расы англосаксонских протестантов, после Смерти эти народы скатились на уровень пещерного существования. Судьба словно решила посмеяться над высокомерным самомнением белого населения и нарочно низвергла бывшую интеллектуальную элиту в пучины первобытного варварства.

Их далекие предки правили самой могущественной страной в мире. А белокожие потомки, выжившие после ядерной катастрофы, отличались только тем, что умели невероятно быстро и ловко лазить по скалам и по древним небоскребам.

Мало кому было под силу так легко забираться по вертикальной разрушенной стене, стремительно проползать под землей или в узких шахтах эксплуатационных тоннелей, как это обычно проделывал Бакли.

Новые сёрчеры были очень разные по внешности и темпераменту. Подбиралась очень пестрая компания.

Чернокожий гигант Джиро, худощавый жилистый Бакли, невозмутимые смуглые иннейцы Жженый Ниир и Рябой Рахт… Всех их объединял метс Кийт, которого в эту ночь посетители таверны уже окрестили Хрипуном. Он не возражал, потому что каждый раз это прозвище сладостно отзывалось в его душе воспоминанием о рыжеволосой Лиа-Лла.

Впятером они уединились за столом в дальнем углу таверны, и Кийт, чтобы отметить договор, заказал кувшин отборного вина и огромное блюдо копченого мяса с подводными грибами.

Для того, чтобы пуститься в путь, им нужен был шестой член отряда, но в эту ночь никто подходящий не встретился в этой таверне.

— Выпьем за нашу удачу! — сипло предложил Кийт, поднимая свой кубок.

— Дух Проливного Дождя поможет нам! — дружно отозвались Жженый Ниир и Рябой Рахт. — Дух Проливного Дождя будет с отрядом Хрипуна!

Иннейцы пригубили почти пустые глиняные бокалы. Лесные охотники никогда не пили вина считая, что это обязательно скажется на их зорком зрении, и они потеряют меткость.

Зато белокожий Бакли, относился к вину очень нежно. Он выпил его очень много и немедленно захмелел, так что бледные щеки покрылись румянцем, а с узкого лица не сходила возбужденная улыбка.

— Клянусь, други мои, мы вернемся с победой! — восторженно подхватил он. — Если мы будем вместе с Хрипуном и будем доверять друг другу, никакие трудности нам не страшны.

— Клянусь Троицей, удача от нас никогда не отвернется, — грустно кивнул Джиро. — Удача всегда будет с нами…

Голос его прозвучал несколько расстроено, что было необычно для чернокожего.

— Почему ты печалишься? — недоуменно спросил Кийт.

— Клянусь вратами пророков, мне кажется, что сегодня моя жизнь не удалась…

Через мгновение Кийт все понял. Он обернулся и увидел, что блондинка с роскошной грудью, которую Джиро так долго буравил пылким взглядом, уже выходит из таверны.

Но друг его пал духом не из-за этого.

Самое печальное для Джиро заключалось в том, что хихикающая красотка шла не одна. Она возникла в дверях в обнимку со здоровенным широкоплечим моряком, по-хозяйски сжимавшим ее упругое бедро крепкой загорелой рукой.

* * *

Договорившись о месте и времени следующей встречи с иннейцами нууку и белокожим Бакли, Кийт и Джиро отправились немного отдохнуть. Остаток ночи им пришлось провести в душной темной комнате, в полуподвальном помещении старого заброшенного кирпичного здания, расположенного рядом с таверной «Морская корона».

Джиро, находившийся в печальном настроении из-за ускользнувшей от него блондинки, захватил с собой здоровенный кусок холодной ноги грокона. Стоило им только появиться в полуподвале, как гигант присел на лежанку и для поддержания бодрости духа вцепился в кость обеими руками. Он начал грызть ее с таким старанием и шумом, словно неделю, по меньшей мере, у него не было во рту никакой еды.

— Хочешь подкрепиться? — мрачно спросил он.

Перемалывая белоснежными зубами мясо, он протянул другу огромный мосол, на котором еще виднелось немного копченой кабанины.

— Вроде бы отлично помогает. Попробуй!

— Нет, мне не к чему, — устало ответил Кийт и невольно отметил: — Ты так убиваешься из-за этой блондинки, словно целый год не любил красоток.

— Ну, год не год, но давно это было…

— Как же Тийгра-Та? Разве ты не шептался с ней в шалаше всю ночь?

— О, приятель! Не напоминай мне о Тийгра-Та! Не разрывай мне душу на части!

Джиро на мгновение загрустил и словно застыл. Потом встрепенулся и свирепо отхватил от кости порядочный кусок.

— Тийгра-Та украла мое сердце! — пробубнил он с набитым ртом. — Но сейчас она далеко, не так ли?

— Далеко, далеко, — зевнул Кийт.

— Поэтому мне нужно поднять настроение другим способом!

— Давай, давай! Поднимай себе настроение, а я, пожалуй, пока отдохну.

Посмотрев на рогожу, покрывавшую кучу слегка подсохших водорослей, Кийт вдруг понял, что у него нет сил даже раздеться. Да и времени на сон оставалось не так много, поэтому он упал в одежде на лежанку, громоздившуюся в центре комнаты, и мгновенно заснул.

Сразу перед его глазами возник соблазнительный силуэт Лиа-Лла. Девушка стояла в одной набедренной повязке на берегу небольшого озера, расположенного на гигантской секвойе, и манила его к себе ладонью.

Во сне Кийт услышал, как Лиа-Лла вошла в прозрачную воду и мелодично засмеялась. Стоило только раздаться ее смеху, как он почувствовал, что тело сразу встрепенулось и выгнулось в сладостной истоме.

От этого он неожиданно проснулся. Джиро уже расправился с копченым мясом и мирно похрапывал на соседней лежанке. На его лице не видно ни тени каких-то душевных страданий, значит, он совершенно излечился от хандры.

Лежа неподвижно на спине, Кийт не мог снова уснуть и несколько минут смотрел в полумраке на потолок. Точнее, глаза его буравили взглядом не сам потолок, а глубокие трещины, черневшие в старой плите и своими очертаниями напоминавшие христианский крест.

Вдоль небольшой комнаты, от входа до глухой стены тянулся длинный разлом. Прямо над тем местом, где лежал Кийт, трещина расходилась в разные стороны, образуя поперечную перекладину, как у распятия.

Стоило взглянуть на трещину, как он мгновенно вспомнил несколько вещей. Сперва на ум пришел тайник под старой сосной и магическое защитное кольцо, сооруженное из трупов лемутов. Четыре могилы, ориентированные на стороны света, образовывали силуэт креста.

В один миг память откликнулась воспоминанием о той минуте, когда он совершал ритуал заклинания. В ушах даже зазвенели истошные крики соколов, кружащих над сосной.

Потом мысли невольно перенеслись в Ниану и потекли в другом направлении. Больше всего Кийту не давал покоя тот самый диск, в центре которого был изображен символ «крест и глаз».

Перед его мысленным взором возникло толстое лицо Беддея. Сразу вспомнилось, как влажные щеки торговца покрылись красными пятнами, стоило ему только увидеть таинственный предмет с разноцветными кнопками и проводами.

— «Око владыки», — пробормотал Кийт. — Что же это такое?

Размышляя об этом, он прикрыл веки и незаметно задремал.

Скоро он услышал, как глухо звякнул запор ржавой двери. Заскрипели старые петли, и послышался легкий шум открывающейся створки.

«Наверное, Джиро куда-то выходил и сейчас только вернулся…» — подумал он.

Кийт услышал осторожные шаги, но не узнал походку своего друга. Между тем, кто-то тихо приближался к лежанке, едва слышно шаркая подошвами по пыльному полу.

Нужно было бы приподняться и посмотреть, кого это несет. Но навалилась такая усталость, что не было сил даже пальцем пошевелить.

Шаги становились все громче. Тогда он заставил себя оторвать голову от подушки, и лицо сразу вытянулось от изумления, потому что посреди комнаты стоял… торговец Беддей!

На нем был все тот же жилет, украшенный крупными металлическими кольцами, а в руках он держал какой-то тяжелый мешок.

— Что тебе нужно, толстяк? — недовольно спросил Кийт. — Зачем ты притащился сюда?

— Мне не дают покоя! — глухо пожаловался купец. — Всю ночь мне не дают покоя!

Голос его звучал очень странно. Он исходил откуда-то изнутри толстого тела, из самой утробы. Было такое ощущение, что каждое слово ему очень трудно произносить. Он как-то странно подвывал, что очень раздражало Кийта.

— Убирайся отсюда, толстяк! — недовольно сказал сёрчер, опуская голову на лежанку. — Ты мешаешь мне отдыхать. Утром я приду к тебе в лавку, как мы и договаривались.

— Мне не дают покоя!

— Пошел вон!

— Мне не дают покоя! — с невероятной навязчивостью опять завыл торговец.

Тогда Кийт резко опустил ноги на пол, чтобы подняться и прогнать настырного толстяка. Но Беддей внезапно рухнул на колени и протянул руки в мольбе.

— Спаси меня! Спаси меня! — промычал он, давясь каждым словом. — Я погибаю!

Это привело Кийта в бешенство, и он яростно завопил:

— Убирайся прочь! Я хочу спать, а ты надоел мне, мешок с салом!

Купец откинулся назад, упал на пол и громко застонал, широко открывая рот.

Кийт взглянул на него и содрогнулся — лысая голова торговца, оказывается, вся была залита кровью.

На месте уха, в котором раньше висела крупная серьга, зияло багровое кровавое пятно. Уха у торговца не было…

— Убирайся отсюда! — заорал Кийт.

В этот момент он почувствовал, что кто-то с силой трясет его за плечо. Резко вскинувшись на лежанке и сбрасывая с себя чужую руку, он услышал недовольный голос Джиро:

— Прах меня побери! Ты во сне раскричался так, что тебя слышно на всем побережье! Кто тебе приснился? Кого это ты выгонял отсюда? Неужели меня?

— Нет, не волнуйся, — ответил Кийт. — Ты пока можешь здесь полежать. Твоя очередь еще не пришла. Меня одолел один неприятный гость…

* * *

Скверно начался этот день, скверно он и продолжился.

С утра подул сильный ветер, и все вокруг изменилось. Сначала свежие воздушные потоки нагнали с моря облака, обложившие высокое ясное небо серой пеленой.

Потом на пыльную мостовую упали первые крупные капли дождя. Но оказалось, что это была только легкая подготовка к дальнейшему.

Небо начало быстро темнеть от грозовых облаков, нависавших так низко, что в них утопали верхушки небоскребов.

Свирепый ветер, как по команде, все усиливался, сгоняя отовсюду черные тяжелые клубы. Темные тучи наплывали с разных сторон, они мчались навстречу друг другу, сталкивались, и вскоре раздался оглушительный удар грома.

Полыхнули фиолетовые зигзаги молний. Над Нианой разразился настоящий ливень.

Именно в это время Кийт и Джиро вышли из старого дома, в котором они провели остаток ночи. По набережной не так просто было пройти, там уже вовсю бушевала стихия.

Море бурлило и волновалось. Вода росла и набухала, она поднималась к низкому темному небу все выше и выше, пока наконец яростный ветер не взломал серую гладь огромными пенящимися волнами.

Волны поднимались издалека, подбрасывая купеческие корабли, стоявшие на рейде. Потом исполинские водные холмы устремлялись к берегу, словно для того, чтобы слизнуть портовые кварталы и утащить их в морское чрево.

Волны обрушивали на берег такие мощные удары, что гулкий шум и шипение белой пены разносились на огромное расстояние от берега. Сгибались от ветра гибкие пальмы, а кое-где со страшным треском валились на мостовую поломанные стволы старых платанов и сикомор.

Несмотря на весь разгул стихии, ровно в полдень сёрчеры были у торговой лавки Беддея, как и было назначено накануне. Они еле добрались, пробираясь местами по колено в воде из-за бурных потоков.

Друзья промокли до нитки, хотя и облачились в длинные походные кожаные плащи с высокими остроконечными капюшонами.

На этот раз они решили зайти не с черного входа, как накануне, а подошли к основному крыльцу, выходившему на небольшую площадь, потому что над ним виднелся металлический козырек, хоть как-то защищавший от ливня.

К удивлению Кийта, парадная дверь лавки, украшенная коваными металлическими узорами в виде кленовых листьев, была наглухо закрыта.

Стряхивая с плаща потоки дождя, он несколько раз дернул за ручку, но все было безуспешно. Створка не поддалась ни на волос.

— Дьявольщина! — вскипел Кийт. — Открывай скорей, недоумок!

Несколько раз он стучал кулаком и прикладывал ухо к двери, но не мог уловить ни звука изнутри.

— Прах меня побери! — не выдержал Джиро. — Открывай, вонючая медуза! Я разнесу сейчас твою дверь вдребезги!

Словно показывая серьезность своих намерений, он с силой врезал по створке кованым носком сапога. Но в ответ раздался лишь грохот, превратившийся в глухой звон.

— Этот мешок с салом должен отдать мне долг! Что происходит? — недоуменно вскричал Кийт.

Он был невероятно поражен таким обстоятельством. На самом деле, он рассчитывал не только забрать остальную сумму, но и попытаться как-нибудь вернуть обратно странный диск, который купец назвал «Око владыки».

После странного сновидения, в котором Беддей явился ему с окровавленной головой, Кийт твердо решил, что дело нечисто.

Ему пока трудно было обосновать свои смутные подозрения, но теперь он испытывал невероятную досаду от того, что так легко позволил торговцу завладеть предметом, на котором был изображен символ «крест и глаз».

«Нужно было сначала посоветоваться в Пером Лелио! — укорял себя Кийт за нерасторопность. — Только после разговора с аббатом можно предпринимать какие-то решительные шаги».

— Может быть, толстяк ждет нас с другой стороны? — неуверенно предположил Джиро. — В прошлый раз мы стучались не здесь…

Пришлось снова закрыть головы кожаными капюшонами и под шквальным ливнем обогнуть дом, чтобы попасть на глухую безлюдную улицу, на которую выходила запасная дверь.

Действительно, стоило только пару раз ударить в мокрую створку, как откинулось маленькое окошечко и оттуда вырвался зловонный дух. Сомнений быть не могло, с другой стороны находился никто иной, как Стабб.

— Эй, приятель! Открывай поскорей! — гневно крикнул Кийт. — Какого дьявола твой хозяин запер парадный вход?! Мы договаривались о встрече!

На этот раз Стабб не стал подниматься наверх, чтобы спросить разрешения у своего господина. Дверь сразу распахнулась, и сёрчеры зашли внутрь, на этот раз вдвоем.

Ни за какие блага в мире Джиро не согласился бы ждать друга под проливным дождем. Но сегодня Стабб все равно потребовал, чтобы наверх поднялся лишь один посетитель.

— Подожди меня здесь, — попросил Кийт. — Этот старый болван всегда отличался причудами. Не будем спорить…

— Хорошо. Я пока обсохну, — кивнул гигант и тихо добавил: — Надеюсь, что охранник поднимется вместе с тобой. Иначе я не доживу до обеда и задохнусь…

Стабб шел впереди и ни разу не обернулся, чтобы посмотреть, идет за ним гость или нет. Снова Кийт поразился походке грузного, массивного охранника. Несмотря на свой внушительный вес, он передвигался по каменным плитам легко и почти беззвучно.

— Заходи! — охранник распахнул дверь.

Кийт перешагнул через порог и с изумлением увидел, что в центре комнаты стоит не лысый Беддей с толстым брюхом, вываливающимся из засаленного кожаного жилета, а какой-то высокий молодой мужчина.

* * *

— Приветствую тебя, искатель древних ценностей! — сказал незнакомец. — Я давно жду тебя.

— Приветствую тебя, — отозвался Кийт, недоуменно пожав плечами. — Почему ты меня ждешь? Где же уважаемый Беддей?

В первый момент он подумал, что это один из клиентов торговца. Но тут же незнакомец пояснил:

— К сожалению, достопочтенный Беддей должен был сегодня срочно уехать. У него появились срочные дела на море.

— В такой шторм? — с сомнением спросил Кийт, выглянув в окно, за которым яростно бушевала гроза. — Что же он может делать там?

Легкое удивление закралось в его душу. Еще вчера вечером они договаривались о встрече, и торговец ни словом не обмолвился о каких-то морских делах. Напротив, он так загорелся, получив в свои руки «Око владыки», что с нетерпением ждал следующей встречи с сёрчерами.

— Что поделаешь, для торговли нет никаких преград, — философски заметил мужчина. — Если нужно заниматься делом, не страшна и самая жуткая непогода.

У него были черные, цвета вороного крыла волосы, зачесанные назад. На щеке виднелся продолговатый шрам, прочерчивающий на смуглой коже извилистую линию.

Внешность его пробудила у Кийта смутное ощущение чего-то знакомого. Но неуловимое воспоминание быстро растаяло, так и не сформировавшись в конкретный образ.

— Меня зовут Таррейтал, — представился незнакомец.

— Рад приветствовать тебя, уважаемый Таррейтал, — легко поклонился Кийт. — Когда же вернется Беддей?

— Нескоро. У него очень важные дела. Вряд ли он появится здесь в ближайшее время.

— Дьявольщина! — ругательство невольно сорвалось с губ Кийта. — Я спущу с него шкуру, когда повстречаю вновь!

— Не нужно спускать с него шкуру, — улыбнулся черноволосый. — Я давно работаю вместе с Беддеем. Мы с ним компаньоны, и достопочтенный купец, отправляясь в море, попросил меня уладить все дела. Беддей поручил мне разобраться и с твоим вопросом.

— Слава Всевышнему! — просветлел Кийт. — Это несколько меняет дело! Значит, он не такой законченный мерзавец, как я сначала подумал.

В ответ Таррейтал уважительно согласился:

— У Беддея светлый ум! Он все предусмотрел, отправляясь в море, и я готов сделать для тебя все, что необходимо.

Он жестом пригласил Кийта присесть в кресло и любезно поинтересовался:

— Может быть, ты хочешь отведать пунша? Судя по всему, твоя одежда совершенно промокла, и нелишним будет глоток горячего питья.

— Благодарю тебя, но я не нуждаюсь в этом, — вежливо улыбнулся Кийт, опускаясь на мягкое сидение. — Если ты не возражаешь, приступим к нашим делам!

Черноволосый кивнул головой и сказал:

— Конечно! Дела для нас прежде всего… Я все помню! Достопочтенный купец рассказал, что ты собираешься отправиться в поход, и попросил рассчитаться с тобой. Сейчас ты все получишь сполна!

Направив безжизненный взгляд в полутемный коридор, Таррейтал негромко, невыразительно окликнул:

— Стабб!

Через мгновение в дверном проеме возникла мощная фигура охранника.

— Стабб слушает господина, — прорычал он с благоговением и низко поклонился.

— Пусть Шрекер передаст достопочтенному путешественнику слитки.

— Стабб сделает так, как велел господин! — проревел он и снова склонил чешуйчатую голову.

Кийт не подал вида, но на самом деле с изумлением слушал эти слова. Еще вчера вечером Стабб полностью был предан Беддею и ловил каждое его слово. А сегодня он уже пресмыкался перед Таррейталом. Кийт прекрасно видел натуру этого мутанта. Если он кому-то покорялся, то делал это с полным убеждением. С чего бы это вдруг он так быстро позабыл своего прежнего хозяина?

Внезапно в памяти всплыл дурацкий сон, который настиг его сегодня утром, почти на рассвете. Почему ему приснился торговец, плачущий о своей судьбе, да еще и показывающий отрезанное ухо?

С лица Кийта не сходила доброжелательная улыбка, но на самом деле предчувствия не сулили ему ничего хорошего.

Несколько раз он пробовал прощупать Таррейтала ментальным лучом, но каждый раз импульс отлетал от сознания черноволосого, как от ледяного панциря. Телепатическая мощь излучалась разумом этого человека, словно холод, исходящий от огромного айсберга.

— Господин позволит Шрекеру войти? — раздался за спиной низкий голос.

Кийт невольно обернулся. Судя по тембру голоса, он ожидал увидеть крупного, массивного мужчину. Но вместо этого с изумлением обнаружил, что из полумрака появилось какое-то странное маленькое существо.

Неуклюжий карлик с толстыми короткими ногами и длинными жилистыми руками, напоминающими ветви деревьев, вышел из тени и застыл в прямоугольном проеме.

— Пусть Шрекер подойдет к господину, — разрешил Таррейтал.

Когда коротышка приблизился, Кийт понял, что это причудливое создание явно принадлежит к племени человеческих мутантов.

С первого взгляда становилось понятно, что его предки, хотя и выжили после страшной войны, но в древности ощутили на себе жаркое невидимое дыхание гибельной радиации. Последствия Смерти оказались непредсказуемы для многих племен. У некоторых вместо кожи появилась прочная чешуя, как у Стабба. Другие стали обладателями густой шерсти на теле или перепонок, растущих между пальцами. Третьи приобрели странные, несуразные формы тела, как у этого Шрекера.

Карлик подошел к креслу Кийта и почтительно сказал своим чрезвычайно низким, внушительным голосом, так не вяжущимся со странной внешностью:

— Беддей просил передать тебе этот кошель.

Он протянул деревянный поднос, на котором лежал вместительный кожаный мешок. Кийт взял его, и внутри что-то глухо звякнуло. Судя по весу, стало понятно, что там драгоценные слитки.

Шрекер не отходил от кресла, и его необычная прямоугольная голова была на одном уровне с лицом Кийта. Он поднял глаза и заметил, что на лбу карлика билась зеленовато-золотистая жилка. Под прозрачной кожей было видно, как струится темная кровь с каким-то странным изумрудным оттенком.

— Ты должен пересчитать, — пробасил карлик, объясняя причину своего присутствия. — Шрекер честный человек и не хочет никого обманывать.

В нерешительности подбросив мешок на ладони, Кийт согласился.

Судя по весу, все должно было быть правильно. Однако что-то по-прежнему не давало ему покоя. Некое смутное чувство…

Он никак не ожидал, что вместо купца встретит сегодня Таррейтала. И этот несуразный карлик вызывал у него смутное беспокойство.

С одной стороны, договор, который он вчера заключил с торговцем, был полностью выполнен. Но с другой, чувство неосознанной тревоги нарастало в его душе с каждым мгновением.

Пересчитывая слитки, сёрчер сообразил, что в ход его размышлений неотвязно вплетается образ черноволосого Таррейтала. Сначала Кийт почувствовал раздражение, потому что был абсолютно уверен, что раньше никогда в жизни не встречал этого человека.

Однако где-то в темном уголке памяти почему-то жила уверенность, что он совершенно точно видел это смуглое лицо, этот странный шрам, извивающийся молнией на щеке.

Но где же это произошло?

— Да, здесь все правильно, — подтвердил он, закончив подсчеты. — Мы договаривались с Беддеем именно так.

— Когда ты собираешься в поход? — дружелюбно спросил Таррейтал.

На такие вопросы Кийт обычно старался не отвечать по многим причинам. Поэтому он уклончиво протянул:

— Как только наладится погода, и мы поймем, что дует попутный ветер…

Пристально посмотрев в лицо Таррейтала, Кийт содрогнулся и с трудом удержался, чтобы не отшатнуться назад.

Ему внезапно показалось, что глаза черноволосого не имеют зрачков. Они вдруг напомнили провалы туманной пустоты, безразлично созерцавшие перед собой такую же пустоту.

— Беддей говорил мне, что ты должен найти зеркальный шар и шлемы, — неожиданно сказал Таррейтал. — Ты ведь уже принес ему диск, который называется «Око владыки», не так ли?

— Видимо, да, — натянуто улыбнулся Кийт. — Я принес ему много вещей. Сразу все и не упомнишь…

— Конечно, конечно! — подхватил черноволосый с лукавой улыбкой, показывающей, что он прекрасно понял маневр своего собеседника. — Но я попрошу тебя об одной вещи: когда ты найдешь зеркальный шар и шлемы, постарайся не повредить их и доставь в Ниану.

— Беддей уже вернется к тому времени? — быстро спросил Кийт, глядя в упор на черноволосого.

Теперь глаза, еще недавно казавшиеся пустыми провалами, снова приобрели нормальный, человеческий вид.

— Думаю, что вернется, — нисколько не смутился Таррейтал. — Если он будет отсутствовать, я хорошо заплачу. Мы обо всем договорились, ты можешь не волноваться.

В годы учебы Кийт никогда не верил в то, что люди могут быть внутренне холодны. Со всей юношеской наивностью он считал, что суть жизни — тепло. И даже чувство ненависти он в те годы относил к теплу, только словно выраженному с обратным знаком.

Но сейчас, общаясь с Таррейталом, он понял, что впервые в жизни встретил человека, от которого исходил мощный поток холодной, безжизненной энергии.

Ментальное излучение, генерируемое мозгом Таррейтала, было такой же абсолютной реальностью, как и его тренированное, мускулистое тело.

С ужасом Кийт почувствовал, что во время телепатической схватки он не смог бы справиться с этим человеком. Приемов, которым он был обучен, явно оказалось бы недостаточно, для того чтобы сцепиться в поединке с разумом такого противника.

Внезапно в памяти Кийта наконец всплыло воспоминание, где он уже видел Таррейтала.

Это было во время ментального путешествия, которое он смог мысленно совершить с помощью энергетического поля секвойи. Сёрчер ясно вспомнил тот момент, когда он стоял на краю гигантской ветви, и его мысленный взор парил над безбрежным лесом.

Перед глазами Кийта сразу возникло видение — большой воздушный шар, под которым на канатах висела плетеная кабина. А в корзине стоял черноволосый человек.

Мысленный взгляд Кийта тогда смог подметить даже такую мелкую деталь, как шрам, изуродовавший щеку этого человека.

Таррейтал, путешествующий на воздушный шаре и парящий над лесом, — эта картина, зафиксированная мозгом Кийта, отозвалась тревожным звоном в его сознании. Беспокойная нота начала гудеть в его мозгу в тот момент, когда он вместе с Джиро вышел из торговой лавки, некогда принадлежавшей толстому Беддею.

Покидая улицу, на которой стоял дом купца, Кийт отчетливо почувствовал, как в затылок ему уперся тяжелый пристальный взгляд. Он резко обернулся и интуитивно сразу посмотрел на окно, располагавшееся на втором этаже, в кабинете Беддея.

Как он и ожидал, в проеме окна темнела фигура Таррейтала. Но он не стал отходить в сторону, заметив взгляд Кийта. Напротив, черноволосый поднял руку и приветственно помахал ладонью, словно напутствуя сёрчеров перед дальней дорогой.

Друзья двинулись дальше. Они даже не заметили, как следом за ними из двери торговой лавки Беддея выскользнула невысокая несуразная фигура, напоминающая скорее куклу, нежели человека.

Облаченный в серый незаметный плащ, карлик держался в тени, выбирая самые темные стороны улиц. Куда бы ни направлялись друзья, Шрекер неотступно следовал за ними, ни на мгновение не выпуская их из вида.

Проводив их взглядом, Таррейтал повернулся и приказал чешуйчатолицему:

— Стабб должен разыскать бородача сегодня, как можно быстрее. Пусть держит связь со Шрекером и делает так, как я говорил раньше.

Охранник тут же отозвался:

— Стабб все сделает хорошо. Стабб разыщет бородача очень скоро.

Бросив новый взгляд в окно, Таррейтал вдруг резко отпрянул от мутного стекла. По его жестокому лицу пробежала тень тревоги.

— Сюда пожаловали агенты Темного Братства, — процедил он вполголоса, не обращая внимания на Стабба. — Что это? Случайность? Или толстый торговец смог все-таки передать сигнал тревоги?

Охранник подошел к окну и осторожно выглянул наружу. Его глаза сразу выхватили двух бритоголовых мужчин, одетых в темные плащи с остроконечными капюшонами. Они неторопливо пересекали площадь, приближаясь к торговой лавке.

— Взгляни сюда! — усмехнулся Таррейтал, кивая на другое окно.

Стабб бросил осторожный взгляд и увидел, что двое мужчин, одетых точно так же, подходили к дому Беддея с противоположной стороны.

— Готов поспорить, что теплая компания подходит и с черного входа, — протянул черноволосый.

Как бы в подтверждение его слов, с той стороны, снизу, из длинного темного коридора, упиравшегося в низкую комнату без окон, раздался громкий стук.

Таррейтал и Стабб переглянулись.

— Двери крепкие, — прорычал охранник. — Темные братья могут долго ломать их.

— Что же, мы будем сидеть тут и ждать?

— Хозяин и Стабб могут пойти через подземный ход.

— Подземный ход? — изумился Таррейтал. — Ты никогда не говорил, что у толстяка в доме есть вход в катакомбы.

Сначала они спустились по лестнице в подвал. За толстой дубовой дверью располагалась камера пыток, в которой торговец Беддей собственноручно истязал грабителей, проникших к нему в дом.

На стенах глухой комнаты без окон были развешаны древние наручники, изготовленные еще до Смерти. С балок свисали цепи, плети и хлысты. В углу виднелась жаровня с кучкой черных потухших углей, рядом с которой были разложены щипцы всевозможных форм и размеров.

В пустом аквариуме, стенки которого были изготовлены из толстого стекла, жила парочка крупные лесных пауков-кровопийц.

— Толстяк неплохо развлекался тут по вечерам, — с удивлением хмыкнул Таррейтал, внимательно рассматривая камеру пыток. — А ведь Беддей всегда производил на соседей впечатление мирного, добропорядочного, честного человека…

Покачав головой, он лицемерно добавил:

— Как обманчив этот мир!

За стеной, к которой за руки и за ноги Беддей приковывал своих жертв, скрывался потайной вход, ведущий в подземелья.

Стабб выцарапал из плиты металлическое кольцо, глубоко утопленное в бетон, и со звериным рычанием обхватил его мускулистыми узловатыми ручищами. Поднатужившись, он стал отодвигать эту махину в сторону, открывая черный прямоугольник прохода, из которого сразу пахнуло сыростью.

Таррейтал усмехнулся и торжественно сказал, глядя в черноту лабиринта:

— Широкие просторы на небесах предназначены Отцом-Создателем для крылатых ангелов. Но в недрах земли есть тоннели для всех остальных, для тех, кто не умеет летать…

Агенты Нечистого уже проникли в дом. В подвале слышался шум многочисленных шагов. Но Таррейтал и Стабб успели не только проникнуть в подземелье, но и смогли закрыть за собой массивную скрежещущую плиту. Так что теперь незнающему человеку трудно было догадаться, что только что на этом месте зиял просторный проем.

Глава 7 В поход

Весь этот день сёрчеры провели в хлопотах. Вымокнув до нитки, они зашли обсушиться в первую попавшуюся таверну. Здесь обычно собирались моряки и люди, работающие в порту, поэтому их время, как правило, наступало с приходом темноты.

Тем не менее даже сейчас, в разгар дня, таверна была переполнена. Проливной дождь и шторм загнали всех под крышу, так что Кийту и Джиро пришлось довольно долго ждать, пока приготовится их обед.

Да и обед заставил Джиро скрипнуть от негодования зубами. Хозяин этого заведения не ожидал такого наплыва посетителей, и все его запасы были уже сметены подчистую.

Сёрчерам пришлось довольствоваться пищей, состряпанной, по всей видимости, из какого-то крахмала,подводных грибов и рыбного клея, вываренного из спинных хрящей.

Затолкав в себя подобное угощение, Джиро заметно помрачнел, и настроение его окончательно упало. Но ничего исправить было нельзя. За окном снова хлынул дождь, и одежду удалось развесить на металлической решетке около пылающего камина.

К тому же в таверну, спасаясь от дождя, заскочил белокожий Бакли, новый член отряда сёрчеров, и присоединился к друзьям.

Втроем они пережидали непогоду, потягивая теплый мед из глиняных бокалов с толстыми краями, рассуждали о предстоящем походе и обсуждали самые разные мелочи и проблемы, которые могли возникнуть во время экспедиции.

Увлеченный беседой, Кийт даже не заметил, как вместе с шумной компанией грузчиков из порта, с веселыми криками ввалившихся внутрь, с улицы проскользнул и карлик Шрекер, закрывавший угловатую голову темным капюшоном. Коротышка устроился в самом темном углу, подальше от камина, и исподтишка наблюдал за сёрчерами.

Понемногу Кийт начал отходить от того мрачного состояния, в которое его привела встреча с Таррейталом. По жилам уже легким теплом разливалось слабое тепло от горячего меда, а обсуждение предстоящего похода всегда настраивало его на деловой лад.

После того как дождь прекратился, они втроем направились на рынки, переходили с одного на другой и долго подыскивали буйволиц кау, подходящих для дальнего похода. Сёрчеры были опытными путешественниками и знали толк в разных породах этих животных, поэтому хитрым торговцам не удалось их провести, как они ни старались.

Подобрав трех отменных буйволиц, Кийт внес небольшой задаток из той суммы, что получил недавно от Таррейтала. С хозяином животных они договорились, что окончательно расплатятся и заберут кау через несколько дней, перед тем как отправиться в поход.

Вечером они втроем поужинали в «Морской короне». Кийт ничего не пил, а вот Джиро и Бакли налегли на хмельной мед. Они так подружились, что после первого кувшина заказали еще один, а за ним и третий.

Веселый гомон, окружавший сёрчеров, то и дело переходил во взрывы громкого хохота. В одном углу уже успела вспыхнуть яростная драка, правда, быстро закончившаяся.

Достаточно было хорошего удара глиняным кувшином, гулко врезавшимся днищем в лоб зарвавшегося скандалиста, чтобы все успокоились.

Бесчувственное тело оттащили в сторону, и снова, как ни в чем не бывало, завязались дружеские разговоры. Над залом поплыл пестрый шум, и нестройно зазвучали веселые морские песни.

Один из матросов, сидящих в углу, поднялся со своего места. Он забрался на закопченную скамью, чтобы спеть любимую мелодию, стоя на сидении. Но он уже успел так нагрузиться хмельным медом, что первый же куплет его песни внезапно оборвался на полуслове.

С холодным интересом Кийт наблюдал, как колени пьяного моряка подкосились и он расслабленно рухнул вниз, успев перед этим счастливо улыбнуться. Лицо его с размаху врезалось в глиняную посуду на столе, а потом он скатился вниз, рухнув всем телом на пол, где и продолжал коротать остаток вечера, оглашая таверну жизнерадостными руладами мощного храпа.

Указав на него красноречивым жестом, Кийт повернулся к Бакли и улыбкой сказал:

— Смотри, приятель, если не остановишься, тебя ожидает такая же участь! Будешь много пить, не возьму тебя с собой!

Обычно Кийт жестоко преследовал пьянство, особенно если это начиналось во время похода. Он не разрешал своим людям брать много хмельного меда, хотя пару фляг всегда захватывал с собой на всякий случай.

— Что ты, Хрипун, как только мы шагнем за границы Нианы, я сразу забуду, что это такое! — взвился белокожий дикарь.

Обычно Бакли говорил очень мало. Он был сдержанным, невозмутимым человеком, и днем, когда сёрчеры ходили по рынкам, из него почти невозможно было вытянуть хоть пару лишних слов. Но вечером, глотнув меда в таверне, он охмелел так же, как и накануне. Каждый новый глоток увеличивал его болтливость. Сверкая влажными выпученными глазами, он начал страстно вспоминать своих веселых подружек, живущих неподалеку от таверны.

Эта тема заставила встрепенуться и Джиро. Вдвоем они так разошлись, что решили немедленно направиться в гости к какой-нибудь из красоток.

— Пойдем с нами, Хрипун! — блеснув глазами, предложил Бакли. — Там будет весело. Подружки станцуют для нас и споют, а потом мы разойдемся по разным шатрам и будем шептаться с ними до рассвета!

— Нет, приятели, у меня нет настроения сегодня, — решительно отказался Кийт. — Если вам так приспичило, можете двигать туда. Но помните, что утром мы встречаемся здесь, в «Морской короне»!

Они расплатились с хозяином и втроем вышли из таверны. Бакли и Джиро пошли налево, в сторону набережной, а Кийт направился в противоположную сторону.

Он был настолько поглощен своими мыслями, что не заметил, как из тьмы отделилась несуразная фигура карлика Шрекера. Коротышка, набросив на голову капюшон, пошел следом за искателем, держась в тени и прижимаясь к стенам домов.

* * *

Кийт направился к тому старому дому, где в полуподвале им с Джиро накануне удалось провести остаток ночи. На этот раз он решил сократить путь и в задумчивости направился через безлюдные глухие кварталы, тянущиеся вдоль полукруглого изгиба побережья.

Влажный теплый воздух был пропитан острыми запахами гниющих водорослей, сплошь усеивавших береговую полосу у порта. Порывы соленого ветра несли с собой пряные морские запахи, лезли в ноздри смрадные миазмы разлагающейся рыбной требухи и отбросов, которые сбрасывались здесь со всех близлежащих кварталов. Мусор сваливался прямо на берег, чтобы море поглотило и переварило все, что не понадобилось людям.

Он шел через мрачные дворы. В приземистых домах зияли черные пустые проемы разбитых окон. Хотя в этих развалюхах явно никто не жил, порой можно было заметить жидкие лучи тусклого света, мелькающие внутри. Иногда слух мог различить неясные голоса, а взор улавливал смутное движение каких-то теней, перемещающихся по комнатам. Пару раз за окнами возникали смутные пятна чьих-то лиц, чтобы выглянуть и сразу исчезнуть в темной глубине помещений.

Облупленные заброшенные дома были покрыты хитросплетениями дикого вьющегося кустарника, обвивающего стены снизу доверху. Многие дома стояли вообще без кровли, и только ржавые балки стропил кое-где оставались на своих местах, вздымаясь к небу голыми ребрами.

Впереди показалось высокое здание из темно-красного выщербленного кирпича, пропитанного морской влагой. Вдоль торцовой стены от земли до самой крыши черными зигзагами поднималась металлическая пожарная лестница.

Оказалось, что там сквозной проход упирался в слепой двор, представлявший из себя нечто вроде тупика. Кийт остановился, в нерешительности бросая взгляды по сторонам, и слева заметил длинную узкую галерею, ведущую в сторону набережной.

Повернув за угол и оказавшись почти в полной темноте из-за нависавшей над двором огромной сикоморы, Кийт почувствовал ледяное сырое дыхание. Промозглые потоки прорезали теплый вечерний воздух и несли с собой холод погреба.

Он недоуменно отшатнулся и, осмотревшись вокруг, заметил в нескольких шагах от себя черный провал, зияющий в груде бетонных плит, покрытых толстым слоем влажного лишайника. Полукруглое темное жерло пещеры, напоминающее огромный открытый рот, вело в необъятные старинные катакомбы метрополитена, сооруженного несколько тысячелетий назад.

Лабиринты древней подземки, раскинувшиеся паутиной тоннелей, протягивались на многие километры под городом. Власти Нианы знали, что там, под землей, кипит странная и сомнительная жизнь, но никто не решался навести порядок в подземелье, живущем по своим собственным законам и служащем прибежищем для самых темных личностей.

Он свернул в тесный сырой двор, такой же темный, как и все остальные. Не прошел он и полусотни шагов, как внезапно показалось, что кто-то едва заметным касанием дотронулся до его затылка.

Резко обернувшись, Кийт успел заметить темный силуэт, мелькнувший в проеме арки на фоне яркого лунного света. Тень быстрым движением отшатнулась назад.

Не было никаких сомнений, что кто-то вынырнул из подземелья и шел сзади за ним, а затем, очевидно, мгновенно спрятался, стоило только Кийту обернуться.

Сознание сразу послушно откликнулось, уловив сигнал тревоги. Мозг четко зафиксировал выпущенный вдогонку короткий ментальный импульс, ударивший в затылок.

Сам по себе этот мысленный пучок никак не мог представлять угрозы для Кийта, закаленного долгими годами тренировок. Но неприкрытая угроза, которую нес с собой телепатический луч, не сулила ничего хорошего.

Очень скоро его интуитивное ощущение получило подтверждение. Не успел Кийт пройти и десятка шагов, как уловил за спиной шум приближающихся быстрых шагов.

Шуршала верхняя одежда преследователей. Скрипел влажный песок под их тяжелыми подошвами, и было ясно, что его торопятся догнать несколько человек.

По-прежнему он шел по двору спокойно, не поворачивая головы, но все становилось понятно. Кому-то в портовом квартале не спалось…

Они молчали, но было очевидно, что неотвратимо назревала схватка, причем очень серьезная. От предчувствия этого нервы Кийта стянулись в тугие узлы, и по рукам пробежала мимолетная дрожь возбуждения. Глухая угроза, пронзившая его несколько секунд назад слабым, но отвратительным по окраске сигналом, с каждым мгновением приближалась.

Решив, что пора узнать, в чем дело, он остановился и резко развернулся. Из мрака к нему быстро приближались три внушительные фигуры.

Впереди маячил узкий проход галереи, и внутреннее чувство говорило, что не нужно пока туда углубляться. Кийт застыл на месте в ожидании.

Незнакомцы догнали его и окружили, раскинувшись полукольцом. Внешний вид их с первого же мгновения внушал непреодолимое отвращение.

В первое мгновение ему показалось, что он встретил если уж не самого Стабба, то его родных братьев. Мерзкое зловоние, исходящее от их потных тел, сразу заставило вспомнить охранника в торговой лавке Беддея.

В лунном свете на их массивных лицах отливала серая чешуя. На том месте, где у человека должен находиться нос, темнели глубокие дыры, окруженные мясистыми раздувающимися краями.

Глаза их смотрели угрюмо, а аура агрессии, которую они источали вокруг себя, заставила вскипеть от гнева кровь в жилах Кийта.

— Что вы хотите, приятели? — насмешливо спросил он. — Заблудились в темноте, бедняги? Не можете найти свой дом?

В ожидании неминуемого нападения он сразу принял боевую стойку, положив руку на рукоятку клинка и сгруппировавшись всем телом. Кроме того оружия, которое сжимали его пальцы, Кийт располагал еще двумя метательными ножами, хранившимися за отворотами сапог, и узким лезвием, незаметно крепившимся за спиной на поясе.

Арсенал хотя был не такой и большой, но мог причинить обидчикам немалый урон.

Но больше всего он надеялся не на холодное оружие, а на свои ментальные способности, хотя и прекрасно понимал, что сразу справиться с таким нападением будет очень нелегко. Он совершенно не волновался и по опыту знал, что нужно прежде всего определить главаря шайки, чтобы начать психологическую атаку именно с него.

Потребовалось всего нескольких секунд, чтобы вычислить вожака. Достаточно было пары беглых оценивающих взглядов, чтобы его внимание привлек чешуйчатый верзила, стоявший по центру.

Тяжелый, чуть выступающий вперед подбородок делал его похожим на крупную обезьяну. Но в то же время, в его внешности ничего общего с Волосатым ревуном не прослеживалось. Это был человек, но человек, гены которого подверглись радикальной мутации.

На лице его бугрились наросты, огромные пористые бородавки, словно специально рассаженные на лбу и щеках в определенном порядке. Одна особенно крупная бородавка виднелась прямо у уголка глаза, парочка нависала на лбу, а две других громоздились на нижней челюсти.

Он буравил Кийта близко посаженными, выпуклыми глазами. Взгляд этот был мертвый, ничего не выражающий.

В свою очередь, предводитель отряда сёрчеров спокойно и наблюдательно изучал отталкивающую внешность этого ублюдка. Кийт едва заметно улыбался уголками губ, одновременно пытаясь мысленным усилием завладеть сознанием и волей вожака.

«Не нужно было отпускать Джиро! — подумал он с невольной досадой. — Если бы они увидели его медвежью морду, ни за что не вылезли бы из своих подвалов!»

В кожаном мешке, притороченном за спиной, находились все слитки, которые в лавке Беддея передал ему черноволосый Таррейтал. На эти средства сёрчер собирался снарядить поход, и одна только мысль о том, что эти ублюдки хотят ограбить его, заставляла Кийта вскипеть от бешенства.

С бандитами несложно было сразиться, приходилось драться с противниками и пострашнее. Но зловоние, исходящее от потных чешуйчатых тел, вызвало брезгливое отвращение, и его плечи даже невольно передернулись, когда ветерок, веявший вдоль дворов, донес до него этот характерный мерзкий запах.

Молчание несколько затянулось. Кийт не хотел первым начинать драку, все еще надеясь на то, что телепатического воздействия окажется достаточно для мирного завершения этой неприятной встречи.

— Что вам нужно, приятели? — угрюмо спросил он. — Я спешу.

Он двинулся вперед, и незнакомцы сдвинулись плечами, загораживая путь.

Не давая Кийту пройти, все трое, между тем, угрюмо молчали. Не двигались и не вступали с ним в перепалку, а только разглядывали его безжизненными, ничего не выражающими глазами.

На их массивных головах не были никаких признаков волос. Причем возникало ощущение, что они даже не обриты наголо, а просто волосы не росли там, и мелкая чешуя на их макушках тускло отливала во мраке, когда сверху падали серебристые лунные лучи.

К своему удивлению, Кийт обнаружил, что ему не удается завладеть разумом главаря небольшой шайки. Снова и снова он пытался установить телепатический контакт с «бородавочником», но каждый раз не обнаруживал в его сознании абсолютно ничего, за что могла бы зацепиться петля излучающей вибрации.

За порогом сознания этого верзилы лежало холодное, совершенно мертвое и безжизненное пространство. Содержимое его массивной головы напоминало безветренную ледяную пустыню.

С таким же успехом Кийт мог бы воздействовать телепатическими импульсами на древний небоскреб, возвышавшийся вдали на холме, и ждать ментального отклика от огромного здания.

— Что вам нужно? — сурово спросил он и сделал шаг вперед, пытаясь вырваться из тесного круга. — Отойдите от меня!

Чешуйчатые и не подумали разойтись. Наоборот, стоило ему сделать движение навстречу, как кольцо сжалось еще плотнее, и незнакомцы начали теснить его в глухой угол.

В руках двоих из них сверкнули длинные ножи, а третий выхватил увесистую дубинку!

Ждать больше было нельзя. Сделав решительный шаг вперед, Кийт резко вскинул боевой клинок, и острое лезвие врезалось прямо в правый локоть вожака.

По опыту было понятно, что произойдет уже буквально через мгновение.

Сначала должен был прозвучать характерный чавкающий звук разрубаемой плоти. Потом кинжал, который крепко сжимали чешуйчатые пальцы, должен был отлететь в сторону и упасть в грязь вместе с окровавленным обрубком руки.

Этого зрелища, которым угрюмые бандиты могли бы любоваться под сопровождение диких воплей покалеченного верзилы, вполне хватило бы для отрезвления. Это должно было внести сумятицу в их непробиваемые, замороженные мозги.

Только все произошло по-другому. Лезвие кинжала точно врезалось в зазор между локтевой костью и плечом, но неожиданно раздался металлический звон. Прочная ткань рукава, оказывается, туго обтягивала прочный налокотник, защищающий руку.

«Бородавчатый» коротко засмеялся, откинув назад голову и показывая сплошной ряд здоровенных зубов.

Молниеносно Кийт размахнулся и нанес следующий выпад, который вожак легко парировал своим клинком. Завязалась яростная драка с обменом ударами. Сёрчер не стоял на месте, а постоянно перемещался, пытаясь прорвать сопротивление.

Стремительные, неожиданные атаки в первые мгновения, казалось, ошеломили соперников, но потом он совершил оплошность и позволил загнать себя в угол. Удары посыпались со всех сторон, и роковым стал момент, когда он пропустил короткое движение руки, которое сделал бандит, вооруженный палицей.

Кийт хотел еще сделать шаг и замахнуться клинком, но не смог, потому что пелена стала обволакивать мозг. В сознании что-то словно разжалось, расслабилось, и голова у него закружилась.

Все странно поплыло перед глазами…

Кийт отразил удар, угрожавший ему слева, развернулся и не смог увидеть, что за спиной снова взмыла в воздух тяжелая дубинка. Затылок отозвался на мощный удар глухим стуком. В это мгновение пальцы расслабились, и противникам удалось выбить клинок у него из рук.

«Бородавочник» тут же врезал ему кулаком. Этот безжалостный удар последовал почти мгновенно и припечатал переносицу Кийта.

Взгляд сёрчера на миг остекленел, и голова расслаблено откинулась набок.

Этого мгновения хватило, чтобы один из чешуйчатолицых бросился ему в ноги и повалил на землю. Кийт ожидал, что сейчас последуют новые удары, он приготовился к тому, что его попытаются прикончить клинками и дубинкой.

Но бандиты схватили его и втроем потащили куда-то во тьму. Видимо, они посчитали, что он уже находится без сознания, и решили унести подальше, чтобы не торопясь разделаться с жертвой.

Но Кийт не собирался так дешево отдавать свою жизнь.

Сконцентрировавшись, он сделал резкое винтовое движение, изогнувшись всем телом и с силой оттолкнувшись обеими ногами от бандитов. Никто из них не ожидал такого неожиданного маневра, и на какой-то момент все трое растерялись, когда он выскользнул из рук и оказался на ногах.

Нельзя было медлить ни секунды. Боевой клинок отлетел куда-то в сторону, а времени даже на то, чтобы достать запасной нож, не оставалось.

Правый кулак Кийта в это же мгновение описал короткую дугу и с характерным чавкающим звуком врезался в лицо «бородавочника».

Удар правой вышел хороший, точный и мощный. На кожаной полуперчатке, обтягивающей руку сёрчера, для такой цели были специально нашиты массивные металлические шипы. Кулак, утяжеленный выступающими «перстнями», опустился молниеносно, и «бородавочник» повалился наземь, гортанно вскрикнув от боли.

Через мгновение Кийт, не опуская руку, резко развернул плечо и согнутым локтем попал в лицо стоящего рядом бандита, угодив тому прямо в мясистый нос.

Тот отшатнулся и обмяк. Но уложить сразу всех не получилось.

Оставался еще третий. Кийт не смог сразу до него добраться, и бандит успел мягко отскочить в сторону, преграждая путь к выходу из двора, видневшемуся шагах в десяти отсюда.

Этот чешуйчатый слегка согнул колени, сгруппировавшись в ожидании схватки. Он хрипло зарычал и оскалил зубы, как зверь.

Лунный отблеск упал в это мгновение на его выпуклые блестящие глаза, и Кийту показалось, что зрачки сверкнули адским пламенем.

— Ну, иди сюда! — издевательски усмехнулся грабитель и даже поманил сёрчера грязным пальцем.

Кийт сделал пару расслабленных шагов. Потом, стремительно наклонив голову, ринулся прямо на этого мутноглазого ублюдка. Тот успел все-таки немного уклониться в сторону, но все равно сёрчер сшиб его с ног, ударив лбом в грудь и опрокинув массой летящего вперед мускулистого тела, к весу которого прибавлялась тяжесть увесистых слитков за его спиной.

Если бы удалось сразу освободиться, то уже ничто не помешало бы добраться до выхода. Но хотя бандит и рухнул на землю, он умудрился вцепиться в кожаную куртку сёрчера, потянув его вниз за собой.

Они повалились рядом и покатились, намертво сцепившись. Кийт не мог освободиться от крепкой хватки, не мог и ударить так, чтобы омерзительно воняющий противник сразу успокоился.

Они натужно дышали, хрипели и перекатывались по влажной земле.

Время с каждым мгновением катастрофически таяло. Эффект неожиданности уже пропал, Кийт чуть повернул голову и краем глаза заметил, как к ним приближается тот негодяй, которому он только что врезал локтем.

А с песка уже медленно поднимался «бородавочник», сплевывая кровь, которая текла по разбитым губам.

Напрасно сёрчер на мгновение повернул голову в сторону. Бандит, лежавший под ним, не простил этой неосторожности и резко двинул чешуйчатым лбом в переносицу.

Мощная голова два раза подряд ударила Кийта в лицо. Он не успел опомниться и снова потерял контроль, что чуть не стало самым роковым моментом в его жизни.

Уже успел подскочить «бородавочник». Крепкая рука, согнутая в локте, обхватила его из-за спины за пораненную шею, отгибая голову назад.

Кийт захрипел от напряжения, но от этого удушающего приема уже не смог освободиться. Из груди вырывалось животное рычание, и он принялся яростно сопротивляться, напрягая всю свою недюжинную силу.

И все же казалось, что втроем они вот-вот одолеют его.

Все это происходило настолько стремительно, что Кийт не мог сразу осмыслить происходящее, его сознание не поспевало за событиями. Гудела голова от ударов дубинки, дикой болью взорвались в мозгу растревоженные раны от когтей лемута. Руки действовали как будто отдельно от сознания, и он воспринимал все несколько замедленно.

Хотя Кийт обладал подлинным, врожденным хладнокровием, сейчас он чувствовал, что дошел до какой-то грани, за которой исчезает всякая определенность. Его раздражало сознание досадного поражения в единоборстве с этими отвратительными созданиями.

Больше всего его беспокоила даже не собственная жизнь, а слитки, лежащие в кожаном заплечном мешке, который безжалостно отнимали у него, выдирая из судорожно сжатых пальцев.

Неожиданно до его слуха донеслись громкие крики. Ситуация мгновенно изменилась.

Кровь заливала разбитое лицо Кийта. Розовая пелена застилала глаза, но даже сквозь этот туман взгляд его выхватил мощную фигуру высокого мужчины, внезапно выросшего из темноты.

Один бандит продолжал удерживать сёрчера на земле, не давая ему подняться, а двое других вступили в схватку с незнакомцем, вооруженным увесистым копьем. Заброшенный безлюдный двор наполнился шумом борьбы, тяжелым дыханием чешуйчатых, их хрипами и стонами.

Вдвоем справиться с незнакомцем бандиты не могли, поэтому и третий присоединился к схватке. Но и это не помогло, — прошло не более минуты, и чешуйчатые вынуждены были отступить под натиском мощных ударов.

Стих шум торопливых удаляющихся шагов, и во дворе наступила тишина. Трудно было в это поверить, но его выручили точно так же, как он сам не раз помогал многим людям.

Человек, случайно проходивший мимо, с оружием в руках вступился за него и грабители трусливо сбежали!

* * *

— Это твое, дружище? — пророкотал незнакомец. — Твои вещи?

Он протянул увесистый кожаный мешок со слитками, который одному из чешуйчатых уже удалось вырвать у Кийта.

— Да, мое… — прохрипел сёрчер, поднявшись на ноги. — Спасибо тебе, приятель!

Сорвав полуперчатку, измазанную в крови «бородавочника», он протянул ладонь. Они обменялись рукопожатием, о чем в первое мгновение Кийт даже немного пожалел.

Хилым и изнеженным человеком его никто не осмелился бы назвать. Походная жизнь всегда держала в хорошей физической форме, да и от его прямого удара порой валились с ног самые крепкие бойцы, вроде этого недавнего грабителя…

Но незнакомец сумел так ощутимо стиснуть его крепкие пальцы, что даже раздался громкий хруст костей. Ладонь его была необъятной, твердой и задубевшей. На ощупь она напоминала хорошо отшлифованную дубовую доску.

Встряхнув украдкой рукой, онемевшей на мгновение от соприкосновения с этой гигантской клешней, Кийт назвал свое имя.

В ответ его спаситель с достоинством представился низким басом:

— Чиангар. Зови меня просто Чиангар.

— Я благодарен тебе, друг. Что я могу для тебя сделать? Как я могу тебя отблагодарить?

В ответ раздался жизнерадостный смех:

— Если меня будут втаптывать в землю, а ты окажешься рядом, — не проходи мимо, помоги и мне. Вот и все, что ты можешь сделать.

Мощная рука Чиангара вскинулась вверх в прощальном жесте, и он сказал:

— Храни тебя Спаситель. Я пойду искать место для ночлега.

Он уже повернулся и двинулся в темноту, как вдруг Кийт порывисто воскликнул:

— Постой!

— Тебе нужна моя помощь? — доброжелательно спросил Чиангар. — Что еще я могу для тебя сделать?

Кийт немного смущенно отозвался:

— Я собираюсь выпить кружку горячего пунша и съесть кусок жареного мяса. Не составишь ли мне компанию? Я хочу угостить тебя.

— Пунш и мясо… Горячий пунш и жареное мясо…

Густые брови Чиангара, нависающие над большими блестящими глазами, задумчиво сложились «домиком».

— Впрочем, почему бы нет? — воскликнул он. — Это сейчас совсем не помешает! Я и сам только что собирался подкрепиться.

В портовой таверне, куда они зашли поужинать, никто не обратил внимания на разбитое лицо Кийта. Здесь не принято было задавать такие нелепые вопросы.

В темном углу даже оставался свободным стол, грубо сколоченный из толстых сосновых досок. Место было подходящее, и они вполне удобно устроились, чтобы поужинать.

Несмотря на поздний час, здесь было очень много народа. Как и обычно в подобных заведениях, под низким сводчатым потолком стоял шум яростных споров, пьяный смех и бессвязные крики.

Посетителей, сидевших за столами в сумрачном зале, обслуживал замученный бледный толстяк.

Утомленно шаркая подошвами, он ходил между столами с массивным деревянным подносом и приносил всем из кухни приготовленную еду… Он уже почти падал с ног от усталости, но тем не менее, старался изображать радость при виде каждого нового клиента и растягивал уголки жирных губ в искусственной улыбке.

Пока готовилось мясо и подогревался пунш, Кийт беседовал со своим новым знакомым и внимательно рассматривал его.

Судя по всему, они были ровесниками. Вьющиеся светлые волосы, зачесанные назад, обрамляли мощный лоб Чиангара. Непокорная шевелюра вместе с пышными усами и густой бородой почти скрывали лицо, и из этой буйной растительности выглядывали замечательные глаза, — чистые, открытые и мужественные.

— Чем же ты занимаешься в Ниане? — спросил Кийт, когда горячий пунш уже стоял на столе и ароматный пар срывался с поверхностей глиняных бокалов.

— Хожу по ночам и спасаю порядочных людей, попавших в беду, — хмыкнул Чиангар и поднял свой массивный бокал, выглядевший в его ручище маленьким наперстком.

Трудно было не заметить на костяшках руки, сжимающей стакан, характерные сбитые мозоли и шрамы, говорящие о том, что этот человек большое внимание уделяет кулачному бою.

Невольно Кийт подумал, что не завидует тем несчастным, кто испытал на себе всю силу этих кулаков.

— Благодарю за то, что ты считаешь меня порядочным человеком… — улыбнулся он. — Как ты смог разглядеть это в темноте?

— Мне кажется, что на непорядочного не будет нападать всякая шваль, живущая под землей, в вонючих лабиринтах.

— Тогда давай выпьем за дружбу, — предложил Кийт. — Надеюсь, что ты считаешь меня своим другом, если приходишь на помощь и рискуешь при этом жизнью!

Чиангар шутя опрокинул содержимое своего бокала в мощную глотку и заметил:

— Жизнью я рискую постоянно. Такова моя судьба.

— Чем же ты все-таки промышляешь? Скажи мне, будь добр, — попросил Кийт.

— Многое я повидал за свою жизнь, — отозвался бородач. — Это долгая, долгая история. Боюсь, что мы можем сидеть здесь до утра, пока я буду рассказывать тебе обо всем…

Кийт засмеялся и бросил:

— Значит, нам с тобой необходимо не менее двух дней, чтобы поделиться друг с другом всем увиденным. Я тоже могу о многом тебе поведать. Все-таки, чем же ты занимался?

Чиангар поскреб кудрявый затылок и сморщил лоб.

— Охранял купеческие караваны, — сказал он, закатывая глаза к потолку. — Ходил на торговых кораблях по Лантическому океану. Воевал в Южной Канде с лемутами, когда они пытались взять приступом город Наккут.

— Ты родом оттуда?

— Да, вся моя семья жила в Южной Канде, пока в тех краях не началось наводнение. После этого Наккут захватили люди-крысы, и все пошло прахом. Большинство моих земляков погибли. Мне удалось бежать, и с тех пор я странствую по свету и продаю свою силу тем, кто может хорошо заплатить.

Наполнив свой бокал, Чиангар спросил:

— Чем же занимаешься ты?

— О, это тоже долгая, долгая история, — улыбнулся Кийт.

Проницательный взгляд Чиангара упал на походную сумку сёрчера, до отказа набитую драгоценными слитками.

— Наверное, ты каждый вечер переносишь с одного места на другое кожаный мешок, наполненный серебром? — пошутил бородач. — Это и есть твое основное ремесло?

— Нет, это не мои средства… Это деньги моего отряда. Скоро мы идем в поход, и нам нужно приобрести необходимые вещи, — неопределенно ответил Кийт.

Вот уже некоторое время он боролся с желанием пригласить Чиангара в свой отряд. Внешность этого здоровяка производила на него самое хорошее впечатление. Судя по всему, это был именно тот человек, которого не хватало для очередной экспедиции.

Только две вещи удерживали Кийта от такого решения.

Во-первых, он еще ни разу не брал с собой совершенно незнакомых людей. Каждый человек, покидающий границы Нианы вместе с ним, был хорошо известен в портовых кварталах. Каждый был на виду, и Кийт имел о нем совершенно четкое представление еще даже до того, как знакомился лично.

Чиангара здесь никто не знал. В этом можно было не сомневаться. Не первый год Кийт обретался в здешних кварталах, и его память обязательно откликнулась бы, если бы бородач когда-нибудь здесь появлялся.

И второе, что немного беспокоило Кийта, — сознание его нового знакомого было полностью закрыто, словно защищено какой-то прочной скорлупой. Раз за разом искатель пытался пробиться ментальным лучом к разуму Чиангара, но постоянно натыкался на непробиваемые редуты.

Бородач делал вид, что ничего не замечает. На самом деле, он явно чувствовал попытки телепатического зондирования, но продолжал жизнерадостно улыбаться.

Сознание Кийта точно раскололось, расщепилось на две половины. Одна половина была затоплена сомнениями и перебирала доводы, направленные против того, чтобы брать с собой Чиангара.

Другая половина ни в чем не сомневалась. Он чувствовал себя увлекающимся и энергичным путешественником, который смеялся над всеми возражениями.

«Этот человек спас тебя от смерти! — говорил он себе. — Как можно раздумывать? Быть может, со временем он станет таким же близким другом, как и Джиро!»

— Скажи мне, приятель, чем ты собираешься заниматься в ближайшее время? — нейтральным голосом поинтересовался Кийт. — Какие ты строил планы?

В ответ бородач пожал огромными мускулистыми плечами и пророкотал:

— Наверное, двину на побережье Лантика. В районе Чизпека у меня остались старинные приятели. Они помогут мне найти что-нибудь подходящее…

Они просидели еще пару часов. Кийт осторожно расспрашивал своего собеседника и заказывал все новые и новые кувшины хмельного меда. В глубине души он рассчитывал подпоить Чиангара, чтобы выведать у него побольше, но получилось все наоборот, — внезапно охмелел он сам.

Сказалась усталость и травмы, от которых в последние дни невозможно было уберечься.

Когда опустел последний кувшин, бородач неожиданно поднялся со своего места и дружелюбно улыбнулся, протягивая руку.

— Пожалуй, мне пора! — пробасил он. — Был рад с тобой познакомиться, приятель. Старайся больше не ходить в тех местах в одиночку. Завтра я ухожу в сторону Лантика и не смогу тебя больше выручить.

Этот момент решил все. Кийт мгновенно протрезвел и абсолютно четким голосом произнес:

— Постой! Задержись еще.

— Что такое? Ты хочешь еще выпить? — поморщился Чиангар. — Извини, но я больше не могу. Я обычно пью немного, и лишь сегодня залил в себя столько хмельной дряни из уважения к тебе…

— Нет, пить мы больше не станем, потому что у меня есть к тебе серьезное предложение…

* * *

Утром новый отряд сёрчеров собрался в полном составе в таверне «Морская корона». Они заняли длинный стол и заказали горячий завтрак.

Чиангар занял место рядом с предводителем отряда, но пока никто не спрашивал, кто он такой. Каждый знал, что наступит момент, и все станет ясно.

Пытливый взгляд Кийта прежде всего уткнулся в Джиро и Бакли. Эти веселые друзья, судя по всему, весьма бурно провели остаток ночи. Они имели весьма помятый вид и не могли скрыть своего утомления.

Тем не менее, при виде синяков на лице Кийта блудливые улыбки сползли с их лиц.

— Кто это тебя так разукрасил? — яростно воскликнул Джиро. — Прах меня побери, где это ты шатался ночью? Покажи мне этого урода, и я разорву его на части!

Чтобы не вдаваться в подробности, Кийт вкратце рассказал о ночном нападении.

— Мы же приглашали тебя, Хрипун! — запальчиво вскричал Бакли, еще не успевший отойти от событий бурной ночи. — Если бы ты пошел вместе с нами, ничего бы не произошло! О, сколько удовольствия ты получил бы! Если бы ты знал, какие красотки были в том шатре, где…

Белокожий дикарь был готов болтать сколько угодно. Но суровый взгляд Кийта заставил его умолкнуть.

— Да, да… извини… — пролепетал он увядающим голосом.

Бакли сразу осекся, — мало кто мог выдержать этот взор предводителя. В некоторых селениях, особенно там, где жили белокожие соплеменники этого сёрчера, многие жители даже боялись смотреть в глаза Кийту, и торговлю приходилось вести с помощью Джиро.

— Да, я попал в неприятную ситуацию, — признался Кийт. — Меня пытались убить и чуть не ограбили. Но зато в нашем отряде появился замечательный человек…

И он представил друзьям Чиангара, честно рассказав о его заслугах.

Джиро тут же обменялся с бородачом рукопожатием и остался полностью доволен. Оба здоровяка сжали ручищи с такой силой, что от напряжения вены начали вздуваться на лбу. Но никому не удалось превозмочь напарника, так что оба остались вполне довольны.

— Парень что надо, — успел с одобрением шепнуть гигант своему предводителю при первой же возможности.

Угощение в честь первой встречи отряда Кийт заказал сам, не забывая о вкусах каждого сёрчера.

— С сегодняшнего дня никто из нас не пьет ни хмельного меда, ни вина, — сразу предупредил он друзей. — Если кто-то не согласен с этим, пусть скажет. Мы будем искать новых членов отряда…

Но никто возражать не стал.

В центре длинного стола темнел пузатый бочонок свежего-ягодного сока, вокруг которого стояли глиняные блюда с самыми разнообразными закусками. Здесь была целая гора лесных орехов, фруктов, моллюсков, подводных грибов и плоская горячая кастрюля с только что сваренными гигантскими кальмарами.

По своему опыту, Кийт знал, что перед дальней экспедицией всегда нелишне побаловать себя вкусной едой. Потом длительное время приходится жить в походных условиях, и остается только вспоминать о дивном вкусе городской пищи.

Да и трудно было оторвать глаза от разнообразных яств, придавивших своей тяжестью грубый стол.

Янтарным цветом радовали взгляд жареные цыплята, только что спорхнувшие с вертела. На продолговатых прямоугольных блюдах между кольцами лука извивались морские соленые деликатесы, залитые кленовым сиропом.

Специально для Джиро лежала огромная нога кабана. Кусок был такой тяжести, что он едва его удерживал одной рукой.

Словом, Кийт прекрасно подготовил первую встречу своего отряда. Они обсуждали детали будущего похода, советовались, размышляли.

Время летело незаметно. Так же, как и незаметно исчезали и многочисленные закуски, еще недавно загромождавшие длинный стол.

— Когда же мы выходим? — спросил Рябой Рахт. — Клянусь Духом Проливного Дождя, ты еще ни разу не говорил нам об этом.

Все остальные сразу начали что-то обсуждать и выяснять друг у друга. Наступил момент приятной сытости, и каждому хотелось высказаться в первую очередь.

— Выходим мы скоро, — едва слышно сказал предводитель отряда.

Разговоры сёрчеров сразу прекратились. Хотя голос у Кийта был тихий, хриплый, и говорил он как бы с усилием, но стоило ему только открыть рот, как все вокруг сразу смолкли.

— Может быть, завтра… — в раздумье сказал он. — Может быть, через несколько дней. Дело в том, что мы с Джиро должны еще сделать одно дело. Без этого мы не можем выходить в экспедицию.

— Да, это очень важное дело! — важно подтвердил чернокожий гигант. — На самом высоком уровне!

* * *

Они снова направились в лес, к гигантской секвойе, по пути заглянув в маленькую пещеру, расположенную под сосной.

Кийт хотел убедиться, что в вещах, оставленных там, больше нет предметов с изображениями символа «крест и глаз».

Хотя там ничего не удалось найти, даже тщательно пересмотрев все походные тюки, Кийт получил большое удовлетворение от того, что провел некоторое время в своем тайнике.

Магический круг, сооруженный им только с целью защиты груза, неожиданно превратился для него в нечто большее. Это место стало особой зоной, важной энергетической точкой, где он, как оказалось, мог побыть наедине с самим собой и не ощущать воздействие извне.

Силы стремительно возвращались к нему, и он осознал, что именно здесь, около этой ничем не примечательной сосны, может по-настоящему сосредоточиться.

Здесь можно было полностью снимать свою защиту и не следить за сознанием, чтобы случайно не впустить внутрь себя враждебное воздействие.

* * *

На этот раз Джиро гораздо легче перенес путешествие в поднебесье.

Сёрчеры снова поднялись в плетеной корзине вдоль исполинского ствола секвойи, и чернокожий гигант уже не шевелил беззвучно губами, истово повторяя слова всех известных ему молитв. Его пальцы уже не сжимали серебряный крест и глаза не были крепко закрыты.

Порой он даже позволял себе бросать быстрый взгляд вниз, чтобы убедиться в собственной смелости. Правда, каждый раз после этого его черная физиономия на мгновение становилась каменной, застывшей, как маска. Но Джиро тут же приходил в себя и с усилием растягивал мясистые губы, изо всех сил изображая непринужденную улыбку.

С лица Кийта не сходило сосредоточенное выражение. Его мысли вращались только вокруг «Ока владыки», и ни о чем другом он думать не мог. Новые и новые вопросы обрушивались на него. Он никак не мог понять, почему этот диск, который он случайно захватил с собой, привлекал столько внимания в Ниане.

Слишком много было неясного… Иногда он ощущал, что от напряжения кровь начинает стучать в ушах.

Лишь воспоминания о Лиа-Лла порой отвлекали от напряженный раздумий. Мысли о ней заставляли его светлеть лицом.

Однако даже в тот момент, когда Лиа-Лла выбежала из своего шалаша и устремилась ему навстречу, Кийт не мог отогнать от себя мрачные предчувствия.

Когда девушка бросилась ему на шею, он крепко обнял ее. Но сразу перестроиться не смог, и взгляд по-прежнему оставался сосредоточенным, спокойным и суровым.

Это не укрылось от рыжеволосой. Она вспыхнула и спросила:

— Хрипун больше не любит Лиа-Лла?

Пальцы ее немного подрагивали от волнения, когда она взглянула ему в глаза.

— Что ты! — улыбнулся Кийт. — Почему ты так решила?

— Хрипун не рад видеть Лиа-Лла… — она обиженно надула губки. — Хрипун не улыбается, и Лиа-Лла это видит…

— Мне нужно поговорить с наставником, — объяснил Кийт, извиняясь. — Мы уходим в поход, а когда вернемся, я буду только улыбаться!

— Хрипун вместе друзьями уходит в поход? — встревоженно спросила она. — Это трудный поход? Люди-птицы помогут! Сестры готовы идти с тобой!

— Зачем? Это трудно, только мужчины могут выдержать…

— Кто же выручит Хрипуна, если будет опасно?

— Сёрчеры справятся сами… — ответил он.

Неожиданно ему стало не очень приятно от сознания того, что уже дважды девушки выручали бывалых путешественников. Первый раз они убили лемутов на поляне, а второй раз отогнали огромных волков, догнавших Кийта и Джиро поздним вечером на лесной тропе.

Но девушка не унималась. Она сердито сморщила нос и недоверчиво сказала:

— Сможет ли Хрипун обойтись без помощи?

— Теперь все будет по-другому! — решительно отозвался он. — Теперь мужчины будут помогать девушкам!

Лиа-Лла звонко рассмеялась и пренебрежительно бросила:

— Мужчины… Мужчины только могут сидеть в своих дуплах и ждать, когда сестры принесут им добычу.

— Ты забыла, что мы не люди-птицы? — одернул ее Кийт. — Мы другие! Мы приносим добычу нашим девушкам, а они ждут нас! Мы сильные!

— Да, Хрипун сильный! — восторженно блеснув глазами, прошептала девушка.

Лиа-Лла подняла руку, коснулась его лица и любовно прочертила пальцами на щеках две линии вдоль багровых шрамов, от уголков рта почти до ушей. В зеленых глазах девушки отражалось закатное солнце, и Кийт вздрогнул, разглядев в них свое удвоенное отражение.

В нескольких шагах весело щебетала Тийгра-Та, что-то пытавшаяся объяснить Джиро.

Оживленно пересвистывались девушки-птицы, столпившиеся на плоту. В этот раз они ловили большими сачками рыбу. Оказывается, в озере, расположенном в самом центре исполинской ветви, не только росли водоросли и кувшинки. Здесь в изобилии водились карпы, которых время от времени вылавливали, для того чтобы приготовить ужин.

Но Кийт слышал только голос Лиа-Лла. Она тихо шептала ласковые слова, и глаза ее переливчато блестели.

От нее пахло чем-то очень ароматным и свежим, словно смуглая кожа была натерта каким-то благовонием.

— Хрипун хочет посмотреть вместе с Лиа-Лла, как живет соколенок в шалаше? — жарко спросила она, лукаво сверкнув глазами. — Пока рыба не приготовилась, еще есть время… Хрипун и Лиа-Лла могут пойти в шалаш…

Он почувствовал, как начинает кружиться голова, и коснулся призывно полуоткрытых губ.

Лиа-Лла издала слабый сладостный стон, тягучий и ласковый. Кийт уже готов был подхватить ее на руки и отнести в хижину.

Но уже через секунду на лицо его вернулось сосредоточенное выражение. Он должен был прежде всего зайти в пещеру к священнику, а потом только думать о девушке.

— Прости меня, — сказал он. — Я люблю тебя, но сначала должен увидеть наставника!

Лиа-Лла отпрянула, и глаза ее гневно сверкнули.

Высвободившись из ее объятий, Кийт послал для поддержки воздушный поцелуй и направился к верхушке секвойи.

Решительно шагая по плотному, влажному ковру густой иупругой травы, уже покрытой вечерней росой, он слышал разъяренный шепот, раздававшийся за спиной.

Рассерженный голос Лиа-Лла провожал его до тех пор, пока он не исчез в темном проеме огромного дупла.

* * *

Кийт хотел возникнуть незаметно, чтобы священник не сразу увидел его, и старался ступать в лабиринте пещеры мягко и бесшумно. Но не успел он дойти в темноте до входа какого-то десятка шагов, как со стороны грота раздался отчетливый и чуть насмешливый голос:

— Ты боишься потревожить своего наставника? Почему крадешься во мраке? Я не сплю, а жду тебя.

При этом, конечно, слепой аббат по-прежнему продолжал неподвижно сидеть в кресле.

Можно было бы поклясться чем угодно, что старец не слышал, что происходит вокруг. Ни один мускул не дрогнул на лице, покрытом паутиной морщин, когда появился Кийт.

Они обменялись мысленными приветствиями. Кийт почувствовал, как наставник дотронулся до его сознания ментальными импульсами, словно осторожно провел по разуму невидимыми пальцами.

Аббат сразу заметил нечто неладное. Невозможно было ничего скрыть от него, тем более, что Хрипун даже и не подумал ставить телепатическую защиту.

— Что произошло с тобой в Ниане? Что случилось в этом гнусном городе, где на каждом шагу можно встретить адептов Нечистого? — спросил наставник. — Твой разум хранит следы потрясений. Ты чем-то озабочен, и мысли твои ввергнуты в пучину размышлений? Что случилось?

— Со мной произошло что-то невероятное! — нервно вскричал Хрипун.

Он не мог притворяться перед своим наставником. Ощутив себя молодым учеником, он порывисто опустился на массивную деревянную колоду, стоявшую рядом с креслом старца.

Священник, словно не замечая взволнованного состояния своего гостя, не торопил его с рассказом.

Кийту казалось, что на него смотрят проницательные глаза, хотя он знал, что под тяжелыми морщинистыми веками скрываются слепые зрачки. Сёрчер знал, что несмотря на кажущуюся бесстрастность, священник зорко подмечает каждую мельчайшую деталь.

Несмотря на то, что аббат не видел ничего, от него невозможно было ничего укрыть. Священник проник в его сознание и сумел уже что-то узнать, хотя Кийт еще ни словом не обмолвился о том, что произошло в Ниане.

Словно в подтверждение его догадки, седовласый старец спросил:

— Все, что произошло, связано с твоими находками? Это связано с тем, что ты нашел во время последнего похода?

Кийт сразу услышал, что даже тон наставника изменился. Голос перестал дребезжать по-старчески. В нем зазвучали тревожные нотки, и от этого речь сразу обрела внушительность и решимость.

Он и так был очень высокого мнения о ментальных возможностях учителя. Но все равно сейчас был невероятно удивлен.

— Как ты узнал?! — изумился сёрчер, у которого даже горло перехватило от неожиданности. — Я еще не промолвил ни слова…

— Значит, это действительно связано с твоей находкой, — утвердительно кивнул Лелио, как бы соглашаясь с самим собой. — Я подумал об этом сразу, как только ты показался на поляне, еще до того, как ты стал подниматься со своим другом на дерево.

Хрипун снова почувствовал, что мыслительный поток наставника внедрился в его сознание. Сёрчер замер от напряжения.

По собственному опыту, он знал, что в эти мгновения бесполезно что-либо делать. Нужно было только ждать и не мешать.

Аббат сосредоточенно размышлял. Наконец он отпустил сознание искателя, и Кийт расслабленно перевел дух.

На лице седовласого наставника появилось суровое, очень жесткое выражение. Глубокие складки морщин, прорезавшие лоб и щеки, как бы стали еще глубже, еще рельефнее.

Кийт понял, что все его собственные впечатления последнего времени, сознательно и подсознательно зафиксированные мозгом, перекочевали в сознание наставника. Почтенный Лелио сейчас мог видеть внутренним взором так, словно воспоминания Кийта были его собственными воспоминаниями.

…Странный разговор с торговцем Беддеем… Еще более странная беседа с черноволосым Таррейталом и таинственное исчезновение купца… Ночное нападение…

Все это аббат увидел мысленным взглядом. Он только глухо уточнил:

— Опиши мне свою находку!

— На ней изображен символ «крест и глаз».

— Так я и думал… — хмуро сказал священник.

С каждым мгновением он становился все мрачнее.

— Знающие люди называли этот предмет «Око владыки»… — начал Кийт свой рассказ.

Когда он подробно рассказал, как выглядел загадочный диск, оставшийся у торговца, священник прикоснулся пальцами к своему медальону и погрузился в долгое молчание.

Несколько минут он сидел, как изваяние. Чувствовалось, что его разум блуждает где-то далеко в поисках единственно верного ответа, и он исследует глубины своей необъятной памяти.

За несколько минут не проронил ни слова и сам Кийт. Он вопросительно и почтительно взирал в полумраке на своего наставника, боясь лишний раз пошевелиться.

Было понятно, что с помощью ментального рефлектора сейчас священник умножал концентрацию сознания. Его мысленный луч перебирал немыслимое количество информации, хранящейся в его необъятной памяти, отыскивая за предельно короткое время верный ответ.

* * *

— Это оружие! — твердо и определенно сказал священник. — Это страшное, беспощадное оружие!

Кийт ожидал услышать все, что угодно. Но все равно, слова наставника заставили его открыть рот от изумления. Он спокойно держал в руках диск, хранил его в сумке и не подозревал, что держит в руках нечто, связанное с войной и уничтожением человека. В это трудно было поверить, настолько безобидно выглядел этот предмет. Диск с кнопками и проводами нисколько не напоминал метатель, топор или клинок.

— Как же оно действует? — выпалил сёрчер. — Что это такое?

— Оружие проходило в секретных документах спецслужб под кодовым названием «Око владыки» и обладало невидимым действием! — покачал головой аббат. — Люди могли даже не подозревать, что оно приведено в действие. Но «Око владыки» способен был влиять на их мозги. Ученые, разрабатывавшие это проект, наделили свое детище чудовищной мощью!

— Что же это? Бомба? Снаряд? Ракета?..

— Как знать, возможно, это было средство для ведения войны, ничуть не менее страшное, чем ядерное оружие. Но то, что это было самое изощренное оружие, которое изобрели люди, это точно. До Смерти его называли психотропным оружием.

— Никогда не слышал ни о чем подобном, — признался Кийт. — В чем его суть?

— На первый взгляд, это всего-навсего установка, производящая ультракороткие волны. Но она влияла на сознание людей!

— Это телепатическое оружие?

— Можно сказать и так… Мы с тобой можем влиять на разум другого человека. Это не так просто, но вполне достижимо: покорить чужое сознание своей воле…

— Конечно, в этом нет ничего удивительного.

— Но с помощью «Ока владыки» можно всего за несколько минут превратить густо заселенные городские кварталы в стадо покорных, послушных рабов, готовых выполнять любые приказы! Можно покорить десятки, сотни тысяч людей, причем не затрачивая на это усилий! Представляешь себе? Ты сидишь где-нибудь в укромном месте, на последнем этаже самого высокого небоскреба, и заставляешь весь город выполнять твои желания!

Аббат покачал головой и горько заметил:

— Адептам Темного Братства и не снились те возможности, которые получал владелец «Ока владыки». Пользуясь такой игрушкой, ее обладатель мог, допустим, легко устроить любые массовые беспорядки в огромном городе. При желании, можно было вызвать массовый психоз у сотен тысяч горожан, у абсолютно здоровых людей! Никто не остался бы в своем уме, каждый ощущал бы дикий, неумолимо накатывавшийся волнами беспричинный страх или, наоборот, абсолютную апатию, равнодушие к собственной судьбе. Но разрабатывали этот прибор для того, чтобы покорить противника, подчинить его своей воле и заставить слепо выполнять приказания, исходящие от владельца оружия.

— Неужели нельзя противостоять такой установке?

— Практически невозможно, — ответил аббат и признался: — Думаю, даже мне пришлось бы нелегко, сражаясь с направленными лучами. От излучения «Ока владыки» защищали только специальные шлемы, блокирующие мозг. Эту амуницию изобрели вместе с прибором.

В памяти Кийта сразу всплыло воспоминание о том, что Беддей и Таррейтал, не сговариваясь, упоминали о каком-то зеркальном шаре и о шлемах. Следовательно, они были прекрасно осведомлены о той силе, которую представляет собой «Око владыки».

Между тем, священник продолжал:

— Изобретение «Ока владыки» пришлось на время, предшествовавшее обострению того непримиримого конфликта внутри человечества, который в конечном итоге привел к Смерти. При всей своей незаметности, психотропные аппараты, на самом деле, обладали такой невероятной разрушительной силой, какая только в самых страшных снах могла присниться людям прошлого. Не удивительно, что сразу после изобретения «Око владыки» было засекречено и не получило такого широкого распространения, как обыкновенные военные средства.

— Неужели это оружие никогда не применялось?

— Вполне возможно, что его использовали. Теперь трудно сказать что-нибудь определенное. Я знаю только, что правящая верхушка общества приложила все силы к тому, чтобы изолировать новое оружие от широкого применения. Лучшие умы сделали все, чтобы количество установок было ограничено, — никогда «Око владыки» не поступало на вооружение армии, и его нельзя было купить ни за какие деньги.

Кийт внимательно слушал наставника и продолжал размышлять, зачем «Око владыки» так понадобилось торговцам?

— Каждый экземпляр был на учете. Каждый имел свой неповторимый идентификационный номер и спутниковый «маячок», позволяющий силовым структурам, в случае необходимости, за несколько секунд точно определить, в какой точке планеты находится то или иное «Око владыки». В случае необходимости можно было не только запеленговать действующую психотропную установку… Если выяснялось, что кто-то решил воспользоваться ею без соответствующих санкций, спецслужбы в считанные секунды имели возможность заблокировать действие оружия, даже находясь на расстоянии в сотни, а то и тысячи километров от нее.

Священник сделал небольшую паузу и спросил:

— Как ты думаешь, кто был самым страшным врагом человечества во времена до Смерти? Пришельцы с других планет? Таинственные существа, появившиеся из подземных пещер?

— Скорее всего, главным врагом человека был… человек? — полуутвердительно, полувопросительно отозвался Кийт.

— Ты прав, мой мальчик, — кивнул аббат в знак согласия. — Только я поправлю тебя: самым страшным противником был терроризм! Человечеству угрожали не хорошо обученные, организованные армии неприятеля, а сумасшедшие одиночки, тайком организовывавшие свои гнусные преступления… Во времена до Смерти власти боялись больше всего на свете, что чудовищное оружие попадет в руки террористов! Несколько радикальных тайных организаций держали в страхе правительства всех стран, организуя изощренные диверсионные акты. К тому времени на Земле почти не осталось держав, не пострадавших от рук изощренных религиозных фанатиков. Почти девять десятых территории планеты в те годы находилось в состоянии внутренней войны. И это не было противоборством в прежнем понимании этого слова, когда две страны решали территориальные или имущественные конфликты с помощью своих армий. Террористы могли распоряжаться жизнью любого человека так, словно это были их рабы. Любого могли убить, покалечить или похитить.

— Как же власти боролись с такими негодяями?

— Ужас ситуации заключался в том, что основной враг оставался, по сути, невидимым для спецслужб. Практически невозможно было угадать направление следующего удара. Террористы угоняли и взрывали пассажирские самолеты! Захватывали и топили фешенебельные океанские лайнеры! Распространяли самые чудовищные инфекции среди населения, они заражали грибковыми спорами деловые центры самых богатых, развитых городов мира и отравляли питьевую воду в мегаполисах.

Священник спросил:

— Теперь скажи мне, как разрешали бы безумные террористы свои конфликты с властями, попади в их распоряжение хотя бы одна психотропная установка?

— Они подчинили бы себе все общество?

— В этом нет никакого сомнения! Скрытая мощь «Ока владыки», в сочетании с компактностью и простотой использования, делала такие аппараты самым невероятным порождением человеческого ума. Любой человек, дорвавшийся до такой игрушки, мог за короткое время свести с ума целый город. Никто не остался бы в здравом уме, ведь ультракороткие волны действуют на всех одинаково, — на полицию, на врачей-психиатров, на сотрудников спецслужб и на самых высоких государственных чиновников. Кто может властвовать в таком городе? Только владелец «Ока владыки»!

Кийт вспомнил пустые, беспощадные глаза Таррейтала. Безжизненный холод, исходивший от него, свидетельствовал о безжалостности и жестокости. Трудно было даже представить, какие желания овладели бы черноволосым в тот момент, когда он смог бы управлять психотропной установкой.

— Лучшие умы человечества отчетливо представляли себе, что может произойти, если кто-то из террористов завладеет хотя бы одним «Оком владыки». Мощный ультракороткий луч, нацеленный на военный объект с ядерным оружием, вполне был способен в одно мгновение привести к концу света.

— Может быть, именно это и случилось? — тихо спросил Кийт. — Как началась Смерть?

— Никто не может сказать это со всей определенностью. Известно только, что правящая верхушка приняла решение спрятать «Око владыки» в секретном подземном арсенале. Местоположение единственного хранилища являлось одной из самых строгих тайн. Долгие годы, прошедшие после Смерти, древний арсенал верно хранил свои тайны. Несколько десятков веков психотропное оружие пролежало в недрах земли, надежно укрытое несколькими уровнями защиты.

Пер Лелио вздохнул и мрачно сказал:

— Только такому талантливому искателю, как ты, удалось пробраться вглубь военной базы. В древности говорили в таких случаях, что ты выпустил джина из сосуда, в который он был заключен.

— Почему же сейчас люди охотятся за этой установкой? Торговец по имени Беддей и его компаньон, которого зовут Таррейтал, прекрасно знали, что это такое.

— Жажда власти! — гневно воскликнул старец. — Не думаю, что эти купцы заботятся только о себе. Скорее всего, они являются агентами Темного Братства и выполняют заказ слуг Нечистого, которые только и мечтают о власти над миром. Адепты Нечистого стремятся разрушить все законы нормального общества. На уме у них только злые цели, и если «Око владыки» попадет к ним в руки, преимущество будет на их стороне.

Тихо, но решительно священник сделал замечание Кийту:

— Очень плохо, что диск уже уплыл из твоих рук. Тем самым ты помог Темному Братству…

— Достопочтенный наставник, но я не представлял себе, для чего может служить этот прибор! — вскричал он.

— Конечно, ты прав. Но символ «крест и глаз» должен был тебя насторожить!

— Действительно, «крест и глаз» заставил меня задуматься, — повесил голову Кийт. — Но я не придал этому значения.

— К счастью, диск с проводами — это только часть установки. Это еще не «Око владыки»… Есть и другие составляющие, без которых твоя находка не имеет никакого значения.

— Зеркальный шар, жезл и шлемы… — повторил Кийт, вспоминая возбужденные речи Беддея и Таррейтала.

— Скорее всего, это и есть детали, за которыми охотятся люди, служащие Темному Братству.

— Никогда не прощу себе, что отдал этот диск!

— Теперь ты можешь искупить свою вину. Ты должен найти остальные части установки и уничтожить их. Только в этом случае мы будем знать, что никогда агенты Нечистого не смогут привести ее в действие! Иначе они будут искать древнюю базу. День и ночь, каждый час, каждую минуту они будут зондировать древние объекты, пока не наткнутся на недостающие детали.

Старец горько вздохнул и предупредил:

— Если «Око владыки» попадет в грязные руки Темных Мастеров, битва с Нечистым станет бессмысленной. Битвы просто не получится, и мы превратимся в послушных рабов, исполняющих каждую прихоть сил Зла.

Кийт поспешил успокоить своего наставника. Он сказал, вкладывая в свои слова всю энергию:

— Завтра мы уходим в поход. Я нашел верных, надежных парней, и никто не сможет нам помешать.

— Боюсь, что ты не представляешь трудностей, с которыми можешь столкнуться… — озабоченно сказал священник.

Немного помолчав, он признался:

— Когда ты отправишься туда, я сумею тебе помочь. Мой мальчик, ты можешь рассчитывать не только на самого себя. Теперь можешь уповать не только на свои возможности, но и на своего наставника!

— Благодарю тебя! — вежливо сказал Кийт. — Я счастлив услышать эти слова!

В глубине души он плохо представлял себе, как именно священник сможет помочь ему, находясь на значительном расстоянии от военной базы. И аббат сразу почувствовал легкое недоверие, проскользнувшее в интонации ученика.

— Понял ли ты меня? — спросил Лелио. — Уяснил, на какую помощь ты можешь рассчитывать? Сможешь ли ты найти верный путь к дополнительному источнику энергии?

— Мне кажется, что понял…

— Для этого ты должен полностью освободить сознание передо мной. Ты должен сейчас снять защиту! Это необходимо для того, чтобы мой канал телепатической связи смог беспрепятственно проникнуть в твое сознание.

Почтенный старец замер. Сёрчер почувствовал, что наступил решающий момент. Он оказался перед необходимостью выбора. Если бы сейчас он дрогнул и снова, как при первой встрече, закрыл некоторые секторы рассудка, то лишился бы поддержки.

Решение уже пришло. Он был полностью уверен в своем учителе и готов предоставить ему свое сознание.

Уверенность настолько переполняла каждую клеточку мозга, что Кийт не стал, как в предыдущий раз, концентрировать сознание. Он чувствовал себя свободным, абсолютно свободным от страха и сомнений.

Священник сразу почувствовал это и дрогнувшим голосом произнес:

— Ты прав, Хрипун. Наконец мы встретились для того, чтобы долго не расставаться. Теперь ты сможешь пользоваться не только моей силой, но и подключаться к ментальному полю секвойи.

Аббат откинулся на спинку кресла, развернул свой медальон активной стороной и торжественно прошептал:

— Смотри, мой мальчик!

Произошло нечто невероятное, заставившее Кийта вздрогнуть. Прошло всего несколько секунд, и его глазам открылось потрясающее зрелище…

Священник с помощью своего ментального рефлектора смог соединить вместе не только разнонаправленные потоки своего тела, как это мог делать и Кийт. Аббат подключил к этому мощному течению еще и всю невероятную энергию секвойи!

Недаром старец говорил, что это колоссальное растение наделено своеобразным сознанием. Полутемная пещера, освещаемая до этого только тусклыми ароматическими свечами, начала постепенно наполняться загадочным светом!

Десятки фосфоресцирующих точек сначала безмолвно вспыхнули на черных сводах. Потом мельчайшие пятна стали соединяться между собой, они сливались и превращались в прихотливо изогнутые мерцающие нити.

Все новые и новые извилистые линии загорались над головой Кийта. Они возникали на внутренней поверхности дупла, пересекались и протягивались бесчисленными сверкающими зигзагами.

Но это было только начало. Фосфоресцирующие линии лишь пронизывали полумрак и гасли. Эти огоньки напоминали многочисленных жучков-светляков, но скоро стало светло, как солнечным днем.

Достопочтенный наставник смог соединить вместе все линии. И центром, где пересекались светящиеся контуры, стал он сам!

Ошеломленный взгляд Кийта был направлен только на священника. Аббат смог сконцентрировать в одной точке энергию исполинского дерева, и этой точкой было его собственное тело!

Казалось, что его лицо, руки и плечи стали источником ослепительных лучей, заполнивших внутреннее пространство огромного дупла. Ровные потоки теплого голубоватого света исходили от него, переливались и расходились веером, озаряя неровные складчатые своды.

Чистая природная энергия проходила через фигуру священника, и в эти мгновения он словно стремительно помолодел на несколько десятков лет. Лицо его подобралось, морщины на лице разгладились, и под ними открылась абсолютно гладкая, свежая кожа. Глаза засверкали юношеским блеском. Плечи расправились, и исчезла старческая сутулость.

Контуры его тела стали светиться, исторгая зигзагообразные вспышки устремляющихся ввысь лучей. Волны тонких переливающихся нитей выплескивались наружу и расширялись над его головой наподобие чистейшего, постоянно разрастающегося кристалла.

В голове Кийта пронеслись бешеные ослепительные вихри, озаряя все закоулки его сознания. Слух наполнился удивительными звуками, напоминающими нежный звон стеклянных колокольчиков.

Каждой клеточкой тела он впитывал энергию, исходящую от секвойи.

Поднятые ладонями вверх руки аббата светились, источая голубоватые лучи. Пальцы словно были сделаны из раскаленного добела металла, и ровное свечение, исходящее острыми лучами из них, наполняло все помещение, затопляя самые укромные места.

Кийт затаил дыхание.

Казалось, что он не может шевельнуться, не способен вздохнуть, набрать воздуха в легкие. В этот момент он почувствовал, что образовалась прочная ментальная арка, соединяющая сознание священника с его собственным сознанием.

Как только он осознал это, то сразу понял, что теперь сумеет противостоять любым, самым грозным силам, которые могут встретиться ему на пути…

* * *

Лиа-Лла плакала в своем шалаше так громко, что ее голос был слышен рядом с озером. Сердце Кийта невольно сжалось. Но опытный путешественник, умевший найти выход из самых трудных ситуаций, не знал, как можно помочь в таких случаях? Тийгра-Та, стоявшая рядом, укоризненно посмотрела на него.

Не заходя в шалаш, Кийт попытался воздействовать на девушку нежными волнами, которыми он ласкал ее чувства, находясь на расстоянии десятка шагов.

Прошло минут двадцать. Рыдания вроде бы утихли, но потом послышались снова. Тогда Кийт не выдержал и зашел в шалаш.

Ему всегда было так трудно утешать плачущих девушек! Легче перетаскать гору камней, чем выдавливать из себя какие-то слова в тот момент, когда они захлебываются от слез. Но в этот раз все получилось неожиданно легко.

Лиа-Лла забилась в угол хижины, свернувшись комком и с головой накрывшись покрывалом. Спина ее сотрясалась от рыданий, и она даже не замечала, что Кийт появился в шалаше.

— Ты меня слышишь? — тихо спросил он от порога.

Но ответа не было. Он подошел ближе и присел на корточки рядом с лежанкой. Прошло несколько минут, прежде чем она затихла и подняла голову.

— Хрипун уже не любит Лиа-Лла… — простонала она.

— Нет, это неправда, — ласково просипел он. — Хрипун любит Лиа-Лла.

Взгляды их встретились и в этот момент запищал в своем гнезде соколенок.

…Кийту трудно было потом сказать, кто сделал первый шаг, но проснулись они уже утром, лежа вместе под одним покрывалом. Он проснулся на рассвете, от того что ее голова лежала у него на плече. Плечо и рука уже совершенно затекли. Но Лиа-Лла спала, приоткрыв ротик, и Кийт терпел боль, потому что боялся пошевелиться.

Он держал девушку в объятиях. Рука и плечо ныли, их словно кололи тысячи иголок, но он не обращал на это внимания и терпел, закрыв глаза.

Куда больше страданий ему принес кошмар, приснившийся ночью. Страшный сон, в котором рядом с ним была Лиа-Лла, гораздо сильнее беспокоил его, чем затекшая рука.

Во сне рыжеволосая девушка крепко держалась за его руку, и они в вечерних сумерках бежали через огромное поле, на котором недавно закончилась страшная битва.

На горизонте виднелись столбы черного жирного дыма от бескрайних пожарищ. Самое ужасное заключалось в том, что все поле было завалено телами павших бойцов, продолжавших судорожно сжимать скрюченными пальцами окровавленное оружие.

Поле было усеяно трупами. Кийт бежал вместе с Лиа-Лла, и они вынуждены были прыгать из стороны в сторону, стараясь не наступить на погибших. Не всегда это удавалось. Каблуки его сапог то и дело врезались в безжизненные руки и ноги, порой он даже слышал омерзительный хруст костей.

Он никак не мог отделаться от этого мрачного воспоминания. Один из мертвых воинов лежал на спине, и Кийт случайно наступил всей подошвой на его суровое, угрюмое лицо, обращенное к серому небу.

Кийт и Лиа-Лла очень спешили. На поле битвы надвигался плотный мрак, и им нужно было успеть покинуть это место, прежде чем абсолютная тьма поглотит все вокруг.

Неожиданно на пути вырос тот погибший воин, которому Кийт только что наступил на лицо. Мертвец поднялся каким-то невероятным способом, — грудью вверх, без помощи рук, словно кто-то вытащил его, потянув за невидимый канат, пролетел несколько метров и вырос прямо у них на дороге.

Кийт попытался обогнуть его и потащил за собой Лиа-Лла, но отвязаться от ожившего мертвеца было невозможно. На его бесстрастном лице отчетливо виднелся отпечаток сапога, и он не давал пройти, постоянно преграждая путь.

Воздух становился все темнее, все горячее и удушливее. Тьма стремительно наступала на них, и тогда они были вынуждены повернуть обратно.

Вдруг их бег превратился в падение. Они рухнули в какую-то расщелину и все падали, падали, падали. Никак не могли достичь твердой поверхности… и Кийта во сне пронзила отчаянная мысль о том, что теперь это будет продолжаться вечно. Темнота стала обжигать, как пламя в печи, и их тела начали гореть.

Последнее, что он запомнил — прикосновение руки Лиа-Лла, на его глазах превратившейся в пепел…

Вспоминать сон было неприятно. Всеми силами Кийт старался отогнать его от себя, чтобы стереть ужас из памяти, но он возвращался и навязчиво вставал перед глазами.

* * *

Сёрчеры провели на секвойе все утро. Тронулись в путь они только после обеда, с тем, чтобы достичь Нианы вечером, а уже на следующий день отправиться в путь.

Впереди показалась сосна, стоявшая немного в стороне от остальных деревьев. Кийт подумал, что сейчас попадет внутрь своего магического круга, и это заставит исчезнуть из памяти тяжкое ощущение, не покидавшее его с утра после приснившегося кошмара.

— Оставайся здесь, — приказал он. — Я пока заберусь в наш тайник.

— Клянусь бородами апостолов, ты мог бы этого и не говорить, — буркнул Джиро. — Трудно забыть тот день, когда я топтался вокруг твоей норы и все никак не мог туда проникнуть!

Гигант даже рассмеялся, вспомнив, как он безуспешно пытался пробиться к сосне. Незаметно он протоптал подошвами сапог на песке идеально правильный круг, кольцом охватывающий тайник, но больше ничего сделать не смог.

Углубившись в заросли, Кийт прошел сквозь ментальную защиту и попытался вновь ощутить то великолепное, пьянящее чувство одиночества, которым этот магический участок леса одаривал его раньше.

Но на этот раз ничего не вышло!

Неторопливо он пошел по песку, наслаждаясь полной тишиной. Внезапно насторожился и замер, как вкопанный.

Ему показалось, что неподалеку раздался какой-то странный звук, совсем непохожий на шум ветра, шелест листвы или скрип песка под ногами. Звук повторился, и Кийт различил сдавленный женский крик. Или мучительный стон? На этот раз в крике отчетливо слышалось отчаяние.

Он явственно осознал, что эти звуки раздаются только в его сознании. Внутренний слух тревожно реагировал на некое очень сильное ментальное поле, и эти сигналы превращались в сознании в женские истошные крики.

Кто-то тут побывал! Это произошло совсем недавно, может быть, всего несколько часов назад…

Уже в первые дни пребывания в школе аббатства, будучи неопытным юнцом, готовящимся стать священником, Кийт умел улавливать, даже спустя некоторое время, самые слабые ментальные следы, остающиеся в пространстве.

Сейчас он чувствовал, что кто-то не так давно вторгался на его территорию. Не прошел мимо, не наткнулся на этот кусок земли, — это было бы абсолютно невозможно.

Нет, это было сделано целенаправленно. Нужно было обладать огромной телепатической силой, чтобы взломать замок, невидимое кольцо защиты. Тем не менее, это произошло, и незнакомец вторгся сюда.

Кийт бросился к тайнику, расположенному под корнями сосны. На первый взгляд, все сохранялось в таком же порядке, в каком он оставил вещи в прошлый раз.

Тем не менее, искатель был уверен, что дорожные мешки кто-то открывал.

Из головы все никак не выходили женские крики, почудившиеся в тот момент, когда он зашел за барьер ментальной защиты.

Неожиданно Кийт вспомнил странное чувство, которое овладело им днем, когда он посылал мысленные сообщения Лиа-Лла.

Сначала девушка спустилась с ним в корзине к корням секвойи, и там они нежно попрощались, причем Лиа-Лла даже не пыталась скрыть слезы… Потом сёрчеры углубились в лес, и все это время Кийт ни на мгновение не закрывал канал телепатической связи, связывавший его с возлюбленной, чтобы таким образом как можно дольше оставаться с ней в контакте.

Расставание было неимоверно мучительным для них обоих, а так сохранялась какая-то призрачная иллюзия близости, от которой им было нелегко отказаться…

Теперь у него вдруг возникло ощущение, что все это время за ними кто-то следил. Кто-то наблюдал из гущи леса, как они прощались у основания секвойи, а потом этот незнакомец подсоединился к его ментальному лучу и перехватывал все мысленные сообщения.

С досадой Кийт понял, что допустил непоправимую, непростительную ошибку. И это могло стать для него роковым шагом.

Он не знал, кто именно незаметно подключился к его телепатическому каналу и следил за направлением пульсирующего импульса, связывавшего его сознание и разум Лиа-Лла. Кийту оставалось лишь надеяться, что пока он отправится в поход, девушка будет под мощной ментальной защитой Пера Лелио, и с ней ничего не случится.

Глава 8 Ловушка

Тем вечером Лиа-Лла долго не могла заснуть. Сначала она вспоминала прощание с Хрипуном, а потом все время повторяла про себя длительную мысленную беседу с ним. Сознание ее было настолько разгорячено, что трудно было его успокоить.

Как обычно, после ужина пришлось поболтать с сестрами. Потом она зашла в пещеру, чтобы традиционно пожелать доброй ночи священнику. Только после этого девушка заняла свое место в островерхом шалаше, стоящим рядом с хижиной Тийгра-Та.

Все было, как всегда. Но в эту ночь она не смогла быстро соскользнуть в мир сновидений.

Сначала она лежала, беседуя с соколенком, удобно устроившимся в пушистом гнезде над ее головой. Но время было позднее, вскоре малыш устал и заснул, а Лиа-Лла никак не могла последовать его примеру.

Даже во время обычной легкомысленной болтовни, которую она вела с сестрами, у нее все время было как-то тяжело на душе. Все девушки, все люди-птицы быстро успокоились, удобно устроившись на своих лежанках, а Лиа-Лла никак не могла освободить свое сознание от груза переживаний.

Она долго лежала в полной темноте, глубоко погрузившись в свои мысли.

Стоило ей только прикрыть веки, как перед внутренним взором сразу возникал Хрипун. Хотя рыжеволосая знала, что искатель отправился в далекий поход, сердцем она каждое мгновение была рядом с ним и ничего не могла с собой поделать.

Шелестела тонкая трава, растущая рядом с ее шалашом на берегу прозрачного озера. Но рыжеволосой Лиа-Лла казалось, что едва слышный ветерок приносит звук его мужественного хриплого голоса.

Рядом раздавался неясный шорох, где-то совсем близко от ее лежанки. Ей постоянно чудилось, что сквозь плотную пелену дремоты, уже заволакивающую слух, она отчетливо различает шум его осторожных шагов.

В какой-то момент она так ясно услышала шум этих шагов, что даже вскинулась на лежанке, но тут же разочарованно застонала. Этого не могло произойти…

Потом звук шагов снова почудился ей. Сквозь сон она внезапно подумала, что Хрипун отказался от похода и решил вернуться. От этой мысли ее бросило в радостный жар, и сон совсем ускользнул от нее!

Так она долго мучилась, а потом все-таки заставила себя заснуть.

Но на рассвете, когда солнце еще только начинало золотить своими лучами верхушки деревьев, она окончательно проснулась. На этот раз все было по-другому!

С ней происходило что-то непонятное…

Пульсирующий жар прилил к щекам, и девушка не могла найти себе места, беспокойно ворочаясь с боку на бок. Как бы Лиа-Лла ни легла, все ей было неудобно. Наконец она свернулась клубком, так что лоб почти упирался в подогнутые колени, и постаралась поймать ускользающий сон.

Лежащие в соседних шалашах сестры мирно спали, а Лиа-Лла никак не могла избавиться от сладостных воспоминаний о Хрипуне. Он являлся к ней в воображении снова и снова, каждый раз его ласки становились все более откровенным. Если сначала искатель только нежно разговаривал с ней, то с каждым разом он проявлял все больше настойчивости.

Лиа-Лла ничего не могла с собой поделать. Девушке казалось, что он уже ласкает кончиками пальцев ее щеки, губы, шею, что руки его спускаются все ниже, на ее высокую грудь, и Лиа-Лла даже вздрогнула во сне…

Ладони Хрипуна нежили ее тело в теплых объятиях. Хриплый низкий голос так волнующе звучал в ушах, что Лиа-Лла внезапно ощутила мучительное блаженство.

Ее гибкое тело изогнулось. В этот момент с пересохших губ сорвался страстный, тягучий стон.

Волны опьянения окутывали ее с головы до ног. Душа блаженствовала, от восторга ей хотелось раскачиваться и растекаться горячими потоками.

Ее взбудораженный мозг охватила эйфория. Неестественное блаженство обдувало разум сладостными горячими потоками.

Неожиданно Лиа-Лла почувствовала, что мощная невидимая сила поднимает ее на ноги. Полог шалаша раскрылся словно сам по себе. Снаружи в хижину полились нежные рассветные лучи, выхватившие из темноты лицо девушки.

Невидимая рука крепко стиснула ее запястье и решительно вытащила из шатра. На ней была надета только галабийя, легкая ночная рубашка, но девушке даже в голову не приходило накинуть на себя что-нибудь еще.

Сопротивляться Лиа-Лла даже не собиралась. Она знала, что вскоре ей очень будет хорошо, что где-то рядом ее ждет Хрипун.

Внутренним слухом она слышала его мысленное послание!

«Иди ко мне… иди ко мне…» — звучал в ее сознании голос Кийта.

Это не мог быть никто другой. Это была частота его канала телепатической связи.

В этом блаженном состоянии она прошла несколько шагов. Внезапно в сознании отчетливо прозвучал решительный голос:

«Берегись, это ловушка!»

Этот голос она не смогла бы спутать ни с каким другим. С ней разговаривал Пер Лелио! Точно ведро ледяной воды обрушилось на нее сверху. Лиа-Лла даже резко вскрикнула, пробуждаясь от своего фальшивого опьянения.

В то же самое время ментальный посыл Кийта снова проник в ее сознание и вновь стал уговаривать, уговаривать, уговаривать…

Она лихорадочно осматривалась вокруг, пытаясь обнаружить причину своего неожиданного опьянения. И вдруг увидела… маленького несуразного человека!

Таких гостей на ветви секвойи еще никогда не было. У него была прямоугольная, абсолютно лысая головка и длинные худые ручки.

Карлик сидел у густого кустарника, шагах в десяти от ее шалаша, и плакал навзрыд. Слезы катились по его щекам, он закрывал угловатое лицо сморщенными пальчиками, и плечи сотрясались в рыданиях.

В ушах Лиа-Лла все время звучал предостерегающий голос священника, находившегося в пещере, но Хрипун звал ее, и она подошла ближе.

Трудно было даже представить себе, как этот странный малыш смог очутиться на ветви исполинской секвойи!

— Откуда ты взялся? — изумленно спросила Лиа-Лла. — Как ты сюда попал?

— Меня послал Кийт Хрипун, — жалобно отозвался коротышка. — С ним случилась беда…

Его голос поразил девушку своим низким тембром, но прежде всего сердце ее всколыхнулось от слов, которые она услышала.

— Что произошло! — вскрикнула она.

— Пойдем со мной, — глухо ответил карлик. — Я покажу!

В это мгновение в сознании Лиа-Лла прозвучал грозный приказ священника:

«Немедленно беги отсюда!»

Это мысленное послание сразу отрезвило ее. Внезапно она поняла, что голос, ласкавший ее недавно, никак не мог принадлежать Хрипуну. Кто-то умело маскировался под искателя, кто-то подделывался под него.

Все стало ясно Лиа-Лла. Не осталось и следа от того фальшивого, искусственного возбуждения, которое чей-то мощный разум посылал в ее сознание, пользуясь каналом Кийта.

Именно эти ментальные импульсы и заставили ее проснуться. Доверившись, она вышла из шалаша.

«Нужно разбудить сестер!» — мелькнула у нее мысль.

Лиа-Лла резко развернулась, чтобы побежать к шалашу Тийгра-Та. В этот момент она увидела, что с угловатого лица карлика слетела жалобная гримаса. Он злобно ухмыльнулся и пробасил:

— Все равно не убежишь, проклятая!

Через мгновение на девушку наползло облако невыносимого зловония. Она почувствовала мерзкий смрад, и тут же какой-то огромный мужчина набросился на нее.

Краем глаза Лиа-Лла еще успела заметить, что его лицо покрыто странной мертвенно-бледной чешуей. Чешуйчатые, сухие на ощупь пальцы зажали ей рот, и верзила куда-то потащил ее, схватив на руки.

Девушка упиралась изо всех сил, изгибалась всем телом, но не могла справиться с незнакомцем. Он был гораздо сильнее.

Лишь одну вещь ей удалось сделать.

Гигантская ветвь была кое-где усеяна темными фигурами спящих птиц, устроившихся на ночь. Лиа-Лла ухитрилась изловчиться и громко просвистеть сигнал тревоги, на мгновение освободившись от зловонных чешуйчатых пальцев, безжалостно зажимавших рот.

Птицы сразу проснулись и вспорхнули со своих мест, оглашая воздух отчаянными пронзительными криками. Девушка свистнула еще раз, передавая на птичьем языке просьбу о помощи.

Пернатые сразу отозвались громкими воплями.

Злодеи тут же заткнули ей рот кляпом, но надежда поселилась в душе Лиа-Лла. Она не сомневалась, что птицы будут кружить над шалашами до тех пор, пока сестры не проснутся.

Она знала, что как только племя поднимется на ноги, через несколько секунд девушки разделаются с незнакомцами.

«Куда они меня волокут? Как же эти мерзавцы могли забраться на ветвь?» — лихорадочно думала она.

До сих пор подняться с земли наверх, на террасу, не удавалось никому. Сколько раз стаи разъяренных лемутов пытались штурмом одолеть секвойю, — но безуспешно.

Подняться по гигантскому стволу не могло ни одно живое существо. Разве что лапы гигантских пауков, приспособленные для подъема по вертикальной поверхности, могли бы одолеть такой подъем. Но напавшие на нее люди никак не походили на пауков.

Из тени бесшумно отделился неясный силуэт. Лиа-Лла поняла, что это был сообщник чешуйчатого, прятавшийся в кустах.

Раздался сдавленный приказ:

— Стабб должен торопиться!

Через мгновение девушке стало ясно, каким образом злоумышленники попали на террасу. За поворотом она увидела… огромный воздушный шар!

Черный аэростат, прикрепленный к толстым сучьям четырьмя прочными тросами, вздымался вверх, с готовностью подрагивая на ветру. Под ним виднелась плетеная корзина, располагающаяся на уровне исполинской ветви.

— Стабб должен торопиться, — прозвучал грозный голос. — Нужно успеть до наступления восхода.

Лиа-Лла увидела, что в корзине стоит черноволосый человек, на щеке которого темнеет шрам.

Карлик отцепил один конец и запрыгнул в корзину первым. Чешуйчатый поднес Лиа-Лла к кабине и бросил ее на дно. На девушку сразу набросились двое — коротышка и черноволосый незнакомец.

Тот, кого называли Стаббом, задержался на ветви, чтобы отцепить остальные тросы, удерживающие воздушный шар на месте.

С силой он дернул один конец и развязал его. Потом подбежал к другому канату и с торопливым хрипом распутал узел, вытащив свободную часть, отчего корзина заходила ходуном.

Лиа-Лла пришла в отчаянии. Она судорожно билась на дне, пыталась вскочить, извивалась всем телом и изо всех сил старалась освободиться.

Но цепкие руки удерживали ее, не давая сделать ни одного движения. А кляп, глубоко засунутый в рот, не давал возможности закричать и позвать на помощь.

Последняя надежда оставалась только на птиц, которых она разбудила сигналом и послала за поддержкой к шалашу Тийгра-Та.

Времени почти не было. Воздушный шар должен был вот-вот оторваться от секвойи. Оставалось всего несколько секунд, Стаббу нужно было только отсоединить последний конец, чтобы корзина полностью освободилась.

К счастью для Лиа-Лла, чешуйчатый никак не мог разобраться со сложным узлом, намотанным вокруг толстого сука. Его скрюченные пальцы нетерпеливо дергали канат, но, похоже, от излишней старательности только запутывали веревку.

В этот момент раздались яростные крики девушек. Из-за густых кустов барбариса вырвались сестры Лиа-Лла! Но все они были в ночных сорочках и без оружия…

Сестры чувствовали себя на вершине дерева так спокойно, что никогда не брали с собой в шалаши оружие. Никому в голову не могло прийти, что кто-то посмеет нарушить их ночной покой.

Раздался разъяренный вопль Тийгра-Та. Люди-птицы, проснувшиеся в своих жилищах, быстро обнаружили пропажу Лиа-Лла и сразу ринулись в погоню.

Девушкам оставалось преодолеть всего несколько шагов, чтобы добежать до воздушного шара, болтавшегося на просмоленном тросе.

— Давай, давай, Стабб! — закричал из кабины черноволосый. — Они уже здесь! За нами погоня!

К ужасу Лиа-Лла, чешуйчатый освободил летательный аппарат и торопливо побежал к плетеной корзине.

— Взлетай, Шрекер! — скомандовал человек со шрамом.

— Стабб еще не успел запрыгнуть! — взмолился карлик, державший руку на вентиле капсулы с газом. — Господин Таррейтал должен подождать!

— Поднимайся, урод! — яростно взревел тот, кого коротышка назвал Таррейталом. — Это приказ твоего повелителя!

Карлик беспрекословно подчинился. Послушно кивнув прямоугольной головой, он открыл вентиль капсулы. Белесая струя, напоминающая пар, мощно ударила снизу в кожаную воронку, и воздушный шар стремительно приподнялся вверх.

Чешуйчатые пальцы Стабба вцепились в трос, прикрепленный к плетеному днищу, и его потащило наверх вместе с аэростатом.

— Мой повелитель! — хрипло взмолился он снизу. — Спаси меня! Я могу упасть!

— Держись крепче! — ледяным голосом крикнул Таррейтал, перегнувшись через плетеный край. — Мы поднимаемся!

Шар уже поднялся на высоту нескольких метров, как внезапно Лиа-Лла почувствовала, что полет затормозился.

Она изогнулась всем телом и резко выглянула из кабины. Таррейтал сразу затолкал ее обратно, но девушка увидела, что подбежавшая раньше всех Тийгра-Та подпрыгнула и крепко вцепилась в ноги Стабба, пытающегося подтянуться на канате и забраться внутрь плетеной корзины.

Сооружение остановилось!

Воздушный шар застыл в воздухе. Восходящая сила летучего газа тянула его вверх. Но крепко вцепившегося в трос Стабба удерживала за ноги Тийгра-Та, которой помогали и остальные подоспевшие сестры.

Извиваясь на дне корзины, Лиа-Лла услышала, как ее сестры разразились радостными криками. Люди-птицы были уверены, что теперь преступники никуда не смогут улететь.

Сердце колотилось, как бешеное. Девушка ждала, что в любое мгновение корзина опустится на ветвь, и тогда злодеев ждала бы короткая расправа.

«Давайте, сестры, помогите мне! — взмолилась она. — Не отпускайте их! Еще немного!»

Но с отчаянием она увидела, как пальцы черноволосого легли на рукоятку кинжала, и в первых рассветных лучах сверкнуло острое лезвие.

— О, повелитель! — с ужасом прошептал карлик. — Неужели ты сделаешь это!

— Молчать! — с холодным презрением прошипел Таррейтал.

Он взмахнул острым клинком и одним резким движением рассек просмоленный трос, в который вцепились пальцы Стабба.

Воздушный шар сразу взмыл вверх, а чешуйчатого верзилу отнесло в сторону. С хриплым протяжным криком он упал на ветвь секвойи, не выпуская из рук кусок каната, который только что был для него спасительной нитью, а теперь превратился в бесполезную веревку.

Его уже ждали разъяренные сестры Лиа-Лла, столпившиеся на ветви секвойи.

Стабб сразу вскочил на ноги и попытался вытащить грозный кистень, висевший у него на поясе. Но пальцы не слушались его, он нервно дергал цепь, которая упорно не подавалась.

Тийгра-Та, расправив мощные плечи, решительно двинулась вперед. Заметив ее внушительную фигуру, Стабб попятился, пытаясь вытащить оружие, но сделал неосторожный шаг назад и оказался на краю пропасти.

Отчаянно он попытался удержать равновесие, размахивая обеими руками, но не сумел и рухнул в бездну, которая разверзлась за его спиной.

— Будь ты проклят, принц! — успел он крикнуть в сторону поднимающегося воздушного шара, перед тем как полетел с огромной высоты вниз, на поляну, засыпанную иголками секвойи.

Тийгра-Та и все сестры осторожно подошли к краю террасы и с ненавистью смотрели, как массивное тело чешуйчатого летит вниз, переворачиваясь в воздухе и стремительно уменьшаясь в размерах.

Снизу еще доносился его отчаянный затихающий вопль, но через мгновение он смолк. Пылающие от ярости взгляды людей-птиц теперь испепеляли воздушный шар, поднимавшийся все выше.

Но они были совершенно беспомощны. На лицах девушек показались слезы, они ничего не могли сделать для спасения своей любимой сестры…

Между тем, Лиа-Лла уже успели связать канатом, и она лежала, спеленатая, на дне корзины. Таррейтал подошел ближе и с ледяной ухмылкой посмотрел на нее.

— Твой слуга проклял тебя! Я тоже проклинаю тебя! — с ненавистью выпалила Лиа-Лла, глядя в пустые глаза этого человека. — Как же ты теперь сможешь жить?

Аэростат плавно поднимался к небу, и уже не слышались крики ее сестер, оставшихся на террасе.

— Стабб далеко не первый, кто проклял меня. Точно так же, как и ты, — холодно усмехнулся черноволосый. — Между тем, все проклинавшие меня уже сгнили в земле, они превратились в прах, в комки пыли! Меня проклинают все чаще и чаще, при этом с каждым днем я чувствую себя все лучше и лучше…

* * *

Таррейтал был рожден, чтобы стать праведником. Но судьба распорядилась так, что он превратился в законченного злодея.

Он появился на свет в семье правителя Наккута, одной из провинций Южной Канды. При рождении его нарекли торжественным именем: принц Таррейтал Вингмохавишну.

Далекие предки, стоящие у истоков его рода, несколько тысячелетий назад, незадолго до Смерти, приехали в североамериканские края из далекой таинственной жаркой страны, называвшейся Индия. Молодой принц плохо представлял своих прародителей, перебравшихся с берегов священного Ганга на берега Великих озер, но знал, что именно от предков ему досталось редкое имя, смуглая, как у иннейцев, кожа и густые черные волосы.

Перед рождением Таррейтала семья Вингмохавишну уже несколько столетий правила Наккутом. Подданные его отца старались покончить с пещерным состоянием, в которое погрузилось человечество после Смерти. Кандианцы заново осваивали грамоту и по слогам учились читать чудом уцелевшие книги, страницы которых покрывала затейливая вязь, сплетающаяся из забавных закорючек — букв старинного английского алфавита.

Они старались вдохнуть жизнь в угасшую древнюю культуру. Вокруг Наккута появлялись все новые храмы, в которых раздавались благодарственные древние песнопения, псалмы и молитвы во славу Создателя.

Обитатели Южной Канды поклонялись Богу-Отцу, Распятому Спасителю и Святому Духу. Рожденные после ядерной катастрофы, они не отличались воинственностью, не развязывали конфликты с соседями, а пытались созидать, чтобы вернуться к погубленной некогда цивилизации. Они разбивали цветущие сады и устраивали многочисленные пасеки, строили добротные дома и наводили прочные мосты через многочисленные лесные реки, влекущие свои воды к Внутреннему морю.

Наккут превратился в процветающий уголок Канды. Неудивительно, что скоро этот край стал объектом особого внимания адептов Нечистого. Мастера Темного братства не могли позволить, чтобы здесь поселилось счастье, и шайки лемутов заполонили окрестности, угнетая и притесняя мирных жителей.

Кандианцы не желали сдаваться и боролись с злобными тварями. Но количество Волосатых ревунов и особенно людей-крыс все увеличивалось. Мутанты не давали покоя мирным жителям, нападали на жилые дома, грабили торговые караваны и разрушали священные храмы. Люди-крысы, зловонные служители Нечистого, относились к христианским святилищам с ненавистью и готовы были разрушить все до последнего.

Под яростным натиском серых щетинистых тварей кандианцы были вынуждены отступать и постепенно стали оставлять свои селения. С каждым годом люди покидали свои хижины, они отходили, бросали возделанные земли и все выше отодвигались к Наккуту, группируясь вокруг холма, в центре которого высился древний Небоскреб.

Потом случилась невероятная катастрофа. Страшная беда обрушилась на эти благословенные пределы…

Холодные волны Внутреннего моря, несколько тысяч лет назад образовавшегося в результате слияния Великих североамериканских озер, вышли из берегов. Серые воды безжалостно пожирали огромные пространства Канды. Под водой оказались благоухающие сады и многочисленные пасеки, заливные луга и даже высоченные леса. Погибали эвкалипты и пальмы, кипарисы и араукарии.

Люди-крысы после начала наводнения почувствовали смертельную угрозу. Их разрозненные шайки стали сбиваться вместе. Они объединились, пошли на решительный приступ и захватили последний оплот кандианцев — Небоскреб, в котором оставался Таррейтал со своим духовным наставником Пером Фарсмансом и тремя друзьями.

Почти неделю они прятались в разных уголках огромного здания. Каждый день, каждый час люди-крысы со всем тщанием искали уцелевших защитников, и Таррейтал оказался первым, кого им удалось схватить.

Так он попал к Хозяину лемутов, адепту Нечистого по имени С’герх, энергия которого казалась неисчерпаемой. Едва принц успевал отбить одну ментальную атаку и пытался собраться с силами, как немедленно начиналась другая.

Чем сильнее становилось давление на его разум, волю и чувства, тем более безнадежной казалась борьба. Молодой принц не смог сопротивляться и сдался перед выматывающей, вытягивающей все силы телепатической мощью бритоголового Мастера Темного Братства. Таррейтал сохранил свою жизнь, но какой ценой!..

Он выдал своего духовного наставника. Люди-крысы на его глазах разорвали на куски и пожрали аббата Кандианской Универсальной Церкви. После этого с ним произошли жуткие изменения. Таррейтал понял, что сможет дальше двигаться по жизни только в одном случае — если он будет причинять зло людям.

У каждого человека, которого он погубил, принц забирал энергию, и его телепатическая мощь от этого только усиливалась.

Человек, рожденный для того, чтобы стать праведником, превратился в энергетического вампира, паразитирующего на сознании других людей.

Единственное, что его волновало в жизни — это власть!

Столетиями его предки владели Наккутом. Род Вингмохавишну правил в Южной Канде, и Таррейтал готовил себя к этой благородной миссии. Но судьба отняла у него все, и теперь принц главной целью своей жизни поставил добиться безграничной власти…

Глава 9 Зеркальный шар

Миновало больше двух недель с тех пор, как отряд сёрчеров покинул Ниану. Все это время они двигались на юго-запад. Там, почти на границе с раскаленными Голубыми пустынями, в укромной долине находилась военная база, к которой они и держали путь.

Поход проходил нормально. Они уже почти миновали непроходимые леса, не повстречав ни страшных зверей, ни лемутов. Неожиданностей не было. Словно какие-то мощные силы охраняли путешественников и ограждали их от всех неприятностей.

С провизией тоже все было в полном порядке, к радости Джиро, запасы столь ненавистного ему пеммикана оставались почти нетронутыми. Все время на привалах готовилась свежая горячая пища. Прохладные ручьи дарили им в изобилии рыбу, время от времени удавалось подстрелить из арбалета дичь.

Кийт мог бы радоваться тому, как отряд ровно и слаженно двигается вперед. Но душу постоянно тревожило одно обстоятельство. С того дня, как они расстались с Лиа-Лла у корней секвойи, он ни разу не смог обменяться с ней мысленным сообщением.

Сознание девушки было точно наглухо закрыто от него. Каждый раз его ментальный луч терялся где-то в тумане, не доходил до разума Лиа-Лла, и это заставляло предводителя отряда ощутимо нервничать.

До долины, в которой располагалась база, оставалось уже совсем немного. Предстояло одолеть пару дней пути в лесу, а там должна была начаться самая короткая, хотя и самая сложная часть маршрута, пролегавшая вдоль раскаленной каменистой пустыни.

В этот вечер отряд остановился на привал в лесу, выбрав небольшую поляну, расположенную на возвышенности. Все дружно взялись за дело, чтобы обустроить стоянку, и вскоре походный лагерь был разбит.

Загорелся костер, и яркие искры стали подниматься по извилистой замысловатой траектории куда-то в темноту, к высоким кронам лиственниц. Вечерний воздух наполнился потрескиванием дров и однообразным тихим звоном мошкары, роями слетавшейся к стоянке. Дым ночного костра надежно защищал от кровососов, так что все путешественники старались держаться поближе к огню, чтобы спокойно отдохнуть и поужинать.

Лишь из темноты раздавались звучные хлопки, издаваемые хвостами буйволиц, безостановочно хлеставших по бокам и отгонявших зловредную мошкару. Кау, ежедневно объедавшиеся сочной зеленью и молодыми побегами, обильно давали молоко, из которого на привалах искатели варили вкусный питательный сыр.

После сытного ужина, как обычно, вокруг полыхающего костра завязалась неторопливая беседа.

Оставив на время своих людей, Кийт решил попробовать вызвать Лиа-Лла на контакт. Он не оставлял надежды обменяться с ней мысленными сообщениями.

* * *

Углубившись немного в сторону от лагеря и оказавшись в темноте, Кийт присел на толстый упавший ствол, покрытый влажным мхом. Густые плотные заросли почти погрузились в зыбкое темное марево, и мертвенно-бледный лунный свет уже серебрил верхушки деревьев.

Плотный мрак окутывал его со всех сторон. Но искатель все равно плотно прикрыл веки.

Он сконцентрировался и объединил свои энергетические потоки для того, чтобы попытаться наладить канал телепатической связи, объединяющий его сознание с разумом Лиа-Лла.

Пальцы его распахнули походную тунику на груди и привычно нащупали тонкую витую цепочку. Обычно мысленный рефлектор был направлен тыльной стороной и ничем не отличался от обыкновенного украшения, плотно прижимаясь к смуглой коже на его груди. Но сейчас Кийт плавно развернул его активной плоскостью.

Приведенный в действие медальон мгновенно отреагировал на движение и ощутимо изменил энергетическое поле. Невидимые острые иглы пронзили лоб насквозь, уперевшись во внутреннюю поверхность затылка.

Огненный шар, плавно и постепенно перемещаясь, оживлял своими теплыми прикосновениями все секторы рассудка. Полыхающий сгусток мягко проплывал по каждому уголку мозга и в конце, в заключение круговыми движениями очертил изнутри ободы глазниц, оставив на несколько секунд перед мысленным зрением бледнеющую картину двух полыхающих, мерцающих горизонтальных овалов.

Но ничего не получалось и в этот раз. Он не мог пробиться мысленным лучом к секвойе и связаться ни с Лиа-Лла, ни с Пером Лелио.

Кийт не понимал, в чем дело. Пытливый мысленный поток, освободившийся от оков и сконцентрированный в тугой пучок, стал лихорадочно пульсировать, пытаясь пробиться сквозь какой-то плотный экран.

Дрожащий поток сознания, превратившийся в пунктирную бирюзовую линию, уходил во тьму, но все было тщетно. Несмотря на все усилия, отклика он не получал.

Яркий свет извергался в его разум, переливаясь вокруг глазных яблок овальными полыхающими ободами. Перед мысленным взором мелькали черные тени, внутреннее зрение улавливало неопределенное шевеление смутных контуров некоего бесформенного силуэта.

Но излучение этого ментального поля настолько подавляло его собственное, что Кийт даже затруднился бы сказать, на каком расстоянии находится этот источник.

Тревога его все возрастала. Беспокойство усиливалось еще и от того, что неожиданно он поймал следы сильных ментальных сигналов, источник которых находился где-то совсем рядом с ним.

Это привело его в полное замешательство. У него было такое ощущение, что кто-то из его отряда сейчас вышел на сеанс мысленной связи и, воспользовавшись телепатическим каналом, сообщал о местонахождении сёрчеров!

* * *

Прошло несколько дней, и после очередного перехода отряд путешественников оказался, наконец, в небольшой долине. Здесь, в этом выжженном солнцем уголке земли, на краю Голубой пустыни, находилась та самая военная база, местоположение которой тщетно пытался узнать торговец Беддей.

Здесь почти не было никаких признаков растительности. Лишь в северной части, тенистой и защищенной багровыми скалами, виднелись стволы трех невысоких деревьев. Они чудом выросли на гребне песчаного пригорка, вцепившись корнями в сухую, мертвую почву.

На черных, обугленных ветвях не было видно ни одного листа. Искривленные, голые, они торчали наподобие человеческих рук, вздымавшихся в отчаянной мольбе к безжалостному небу.

Нестерпимо жаркий ветер при малейшем дуновении обжигал лица сёрчеров. Шелестела красная пыль, струившаяся по каменистой почве, испещренной прихотливой паутиной извилистых трещин.

Раскаленный воздух словно становился плотней. Землю обволакивала густая прозрачная пелена. Она постоянно колебалась и очертания всех предметов, находящихся вдали, выглядели размытыми, немного искаженными.

Впереди, в тумане колышущегося марева, посреди долины виднелся силуэт гигантского конусовидного строения. Сразу было понятно, что это не творение природы, а сооружение, принадлежавшее к плодам человеческих рук.

Увидев этот шпиль, Кийт остановился и сбросил с плеча на землю кожаный походный мешок.

Следом за ним и сёрчеры замедлили шаг. На их измученных лицах появилось вопросительное выражение.

Хрипун пробежал по пересохшим шершавым губам кончиком языка и указал на островерхое сооружение:

— Вот мы и пришли. Это и есть цель нашего похода!

По его плану, продуманному уже давно, отряд разделился на две группы. Животных брать с собой было нельзя, и иннейцы нууку, Рябой Рахт и Жженый Ниир, вместе с белокожим Бакли попали в первую. Вместе с буйволицами они должны были ждать остальных здесь и спасаться от убийственного зноя в прохладной тени, падавшей от высоких багровых скал.

Остальным троим было суждено проникнуть внутрь базы и вернуться обратно как можно скорей.

Этот вариант уже давно был предусмотрен. Дождевые охотники прекрасно переносили жару и знали, как ухаживать в такую пору за животными, а Бакли отвечал за связь с предводителем.

За время похода дикарь брал уроки у Кийта и вполне сносно овладел навыками мысленной речи. Кийт знал, что в случае необходимости он сможет, находясь внутри военной базы, передавать через Бакли ментальные сообщения и команды оставшимся на поверхности дождевым охотникам.

— Ждите нас около скал и берегите буйволиц, они нам нужны для обратного пути! — приказал предводитель отряда и обратился к дикарю: — Будем постоянно обмениваться сигналами. Держи открытым канал телепатической связи и сообщай обо всем, что происходит вокруг.

Заранее обговорив все возможные проблемы, которые могли возникнуть здесь, Хрипун вместе с двумя остальными сёрчерами направился к центру долины.

Подойдя ближе, они обнаружили, что узкий искусственный утес, видневшийся издалека, со всех сторон покрыт своеобразным панцирем. В жарком колышущемся мареве раскаленного воздуха он напоминал нечто фантастическое, например, чешуйчатую кожу сказочного дракона.

Вся поверхность, от земли до остроконечной верхушки, увенчанной сверкающим на солнце металлическим диском, была облицована свинцово-серыми плитами одинаковой формы.

— Странная штука, — сказал Чиангар, запрокинув голову. — Ни одного окна. Ни одной двери, ничего нет. Как мы будем туда подниматься?

— Никак, — коротко отозвался Кийт.

Заметив изумленный взгляд своего спутника, он пояснил:

— Мы не пойдем наверх. Наоборот, спустимся вниз.

Закрыв ладонью глаза от палящего солнца, он вскинул голову и спросил:

— Видишь «тарелку» на самом верху?

— Конечно.

— Знаешь, для чего она была нужна?

Чиангар пожал плечами и предположил:

— Может, там собиралась вода после дождей? Или туда забрасывали корм для птиц?

— Конечно, именно для этого в древности и построили военную базу! На самом деле это мощная антенна. С ее помощи до Смерти люди обменивались сигналами. Ничего ценного для нас там нет. Сама база располагается под нашими ногами. Все основные помещения находятся глубоко под землей.

— Как же мы туда залезем? — удивился Чиангар.

— Не волнуйся. Тропа протоптана, — вмешался Джиро. — Мы уже там были недавно.

С четырех сторон высокую конусообразную антенну окружали белоснежные полусферы, издалека напоминавшие валуны неправдоподобно правильной, округлой формы. Три из них глубоко ушли в почву и были занесены красным песком, а четвертая выдавалась из земли, и с ней рядом виднелись следы недавних раскопок.

— Наша работа, — пояснил Кийт. — Пришлось немало потрудиться в прошлый раз.

— Да, приятель, ты легко отделался! Клянусь светлым ликом Троицы, тебе крупно повезло, — подхватил Джиро, обращаясь к бородачу. — Все уже готово. Можно сказать, что ты пришел на обыкновенную экскурсию в музей, посмотреть и полюбоваться. Нам пришлось так долго мучаться тогда, что я не могу вспоминать об этом без содроганий. Несколько дней мы грызли эту проклятую землю, прежде чем забрались внутрь. Даже буйволицы тогда чуть не поджарились живьем. Что уж говорить о нас?

У белоснежной сферы был откопан один из туннелей, ведущих к секретной базе. Там виднелся прямоугольный портал, обрамлявший вход в узкую штольню. Ширина ее была так мала, что два человека, следовавших рядом плечом к плечу, едва проходили и обязательно касались локтями стен.

— Наконец-то мы сможем укрыться от этого сумасшедшего солнца! Хоть в чем-то мы выиграли, — с облегчением сказал Джиро, обращаясь к Чиангару. — Вперед, приятель! Мы немного охладимся сейчас.

Джиро решительным шагом направился вниз, и под его подошвами звучно захрустела каменная крошка, толстым слоем покрывавшая гладкую, отшлифованную поверхность гранита. Стоило им пройти вниз по наклонной плоскости несколько десятков шагов, как начало ощутимо темнеть.

Хрипун обернулся и приказал своим людям:

— Зажгите свет! Скоро мы ничего не сможем видеть.

Вспыхнули смоляные факелы. В тишине отчетливо послышалось сдавленное сипение, с которым яркое пламя охватило сухие фитили-наконечники.

Спустившись в темноту примерно метров на пять, они обнаружили, что коридоры стали расходиться, разбегаться в разные стороны. В полумраке, в неверном свете факелов, не так легко было ориентироваться. Неверные тени мелькали и метались по древним стенам, а в тишине приглушенно раздавался шум осторожных шагов.

На мгновение задумавшись, Хрипун указал на левый рукав и сам первый двинулся туда.

Он целеустремленно шел вперед, пока не остановился у очередного ответвления туннеля. Властным жестом руки подозвав к себе Джиро, следовавшего за ним по пятам, Кийт бросил на него вопросительный взгляд.

Только чернокожий был здесь прежде вместе с Хрипуном. Все остальные сёрчеры, возвращаясь из прошлого похода, погибли недалеко от Нианы во время кровавой стычки с лемутами.

Несколько мгновений двое друзей совещались, перебрасываясь вполголоса короткими фразами.

Они неторопливо, шаг за шагом передвигались вдоль стены, запрокидывая головы и рассматривая в неверном свете смоляных факелов тайные, только им одним понятные знаки, которые должны были остаться на потолке пещеры.

Наконец Кийт заметил свой ориентир и звучно хлопнул ладонью по выщербленной бетонной поверхности.

— Здесь! Совершенно точно, здесь! — удовлетворенно сказал он. — Ты согласен, медвежья морда?

В ответ Джиро кивнул и издал некий неопределенный звук, выражающий поддержку. Его мощный черный палец взмыл вверх, и Чиангар, подняв глаза в этом направлении, увидел вытянутый, прочерченный черной краской крест.

Со стороны можно было подумать, что все произошло легко, хотя это было не совсем так. Никто из проникших сюда даже не догадывался, скольких трудов стоило Кийту впервые обнаружить правильный путь.

В прошлый раз пришлось потратить не один день, прежде чем сёрчерам удалось выйти на верную дорогу.

— Это наша отметина, — повторил предводитель, глядя наверх.

Увидев, что Чиангар вслед за ним, как зачарованный, уставился на крест, он деловито добавил:

— Можешь не буравить мою метку взглядом. Туда мы не полезем. Основной вход совсем не там, не вверху. Наоборот, он прямо под нами.

Как по команде, бородач опустил глаза и недоуменно вытаращился на ровную, однообразную поверхность под ногами.

— Перед уходом пришлось замаскировали настоящий вход, чтобы никто из конкурентов не смог поживиться за наш счет, — хмыкнул Кийт. — Конечно, теперь нужно только расчистить определенное место, чтобы продвинуться дальше.

— Хочешь, я помогу? — нетерпеливо спросил Чиангар.

Пока Хрипун и Джиро искали свои тайные отметины, бородатый кандианец неотступно следовал за ними. Он шел с факелом в руках, помогая освещать потолок и заглядывая через плечо Хрипуна.

— Давай, приятель, расчищай! Почему бы нет? — усмехнулся Кийт.

Как бы он ни владел своими чувствами, сейчас, после того, как отряд оказался на пороге базы, трудно было скрыть свое удовлетворение. После трудного опасного похода он впервые почувствовал некоторое душевное облегчение. Впервые с тех пор, как сёрчеры покинули Ниану, хоть немного отлегло от сердца, и Хрипун не смог отказать себе в удовольствии немного пошутить:

— Помоги, конечно! Эта работа довольно тяжелая. Джиро ведь не справится один, он у нас совсем слабенький, как подросток.

— Конечно, все знают, что я очень маломощный, — охотно подхватил гигант. — Хилый, чахлый задохлик…

Блеснув белоснежной улыбкой, особенно отчетливо выделявшейся в неясном свете на черном лице, он громко рассмеялся и добавил:

— Я такой хлипкий, что во время еды даже не могу поднять одной рукой ломтик вяленого грокона. Всегда приходится держать мясо обеими руками.

— Да, ты прав, — отозвался Кийт. — Одной рукой тебе не удержать свой скромный обеденный ломтик. Особенно если учесть, что ты отрезаешь себе такой маленький кусочек мяса, который по размерам чуть поменьше, чем твоя собственная медвежья голова…

— Не говори мне о жратве, друг! — с напускным недовольством отмахнулся Джиро. — А то у меня ноги совсем подкосятся, и мы ничего не сможем делать.

— Тогда за работу, — скомандовал Кийт, мгновенно стерев со своего изуродованного лица подобие улыбки.

От мелкой крошки, покрывавшей плиты туннеля, поднялось облако пыли, когда сёрчеры стали расчищать ее подошвами сапог. Сначала в мутных клубах ничего нельзя было разобрать, но вскоре под мусором обнаружилась круглая металлическая крышка, утопленная в пол и совершенно незаметная для постороннего глаза.

— Так это и есть вход в базу? — с интересом спросил Чиангар. — Это мы искали столько времени?

Закашлявшийся от попавшей в гортань пыли Джиро закряхтел в ответ:

— Это только начало. Все еще впереди. Давай, дружище, поменьше спрашивай, побольше помогай.

Чернокожий ловко подцепил крышку острием своего массивного кинжала, поддел, и она в глухим скрежетом сдвинулась с места. С помощью Чиангара он без малейшего усилия отвалил в сторону невероятно тяжелый диск, и взглядам сёрчеров открылось круглое отверстие колодца.

Застыв в молчании, они склонились над темным входом.

Потоки прохладного сырого воздуха, вырвавшиеся оттуда, сразу унесли вглубь длинного коридора остатки пыли, поднятой Джиро и Чиангаром. В первое мгновение задуло так сильно, что горящие факелы стали беспокойно колебаться, и в свете дрожащего пламени на стенах туннеля беспорядочно заплясали слабые тени.

— Вперед! Хватит стоять, приятели! — сказал Кийт. — Следуйте за мной. По очереди гасите огонь. Зажечь можно только внизу, в конце лестницы.

Он повернулся к Джиро и приказал:

— Пойдешь последним.

— Хорошо, дружище.

— Когда будешь спускаться, не забудь задвинуть крышку над собой, чтобы какое-нибудь дерьмо случайно не брякнулось сверху на твою бритую макушку.

— Хотя здесь не летают птицы, я все сделаю так, как ты велел. Нет проблем!

— Тогда до встречи внизу.

Бросив взгляд на свой небольшой отряд, Кийт первым исчез в глубине.

Ступени металлической лестницы представляли собой крепкие скобы, вмурованные в бетонную трубу. Они тянулись вдоль вертикального каменного цилиндра примерно на пару десятков метров. В древности, скорее всего, это был эксплуатационный колодец или один из аварийных выходов.

Соскочив с нижней ступеньки, Хрипун запалил свой светильник и огляделся. Узкая шахта, по которой спускались вслед за ним его люди, выводила в горизонтальный прямоугольный туннель с высокими сводами, покрытыми разводами слизистой плесени.

После штольни, идущей сверху и, особенно, после тесноты колодца, размеры этого помещения впечатляли.

В свете лучей перед глазами представали изгибы древних труб, проходящих куда-то из одной черной бесконечности в другую. Пучки проводов, тянувшихся вдоль лабиринта, свивались вместе, в своих переплетениях образуя хитроумные фигуры.

Как и в первый раз, Кийт снова поймал себя на мысли о том, что совершенно не может представить себе, где берут начало линии этих коммуникаций, проходящих над головой. Тем более трудно было даже вообразить, где, в каком секторе подземной базы они могут заканчиваться.

Опять, как и во время первого похода, именно на этом самом месте его настигло похожее ощущение. Точно так же ему снова почудилось, что сейчас он стоит в тонкой щели слабого света, образовавшейся между двумя идеально черными безднами, простирающимися справа и слева от него. Казалось, что стоит только погасить факел, покинуть спасительный круг света и шагнуть в черноту, как навсегда он потеряет себя и никогда не сможет вернуться в обычный мир.

Чтобы избавиться от чувства непонятной слабости, он приказал себе сконцентрировать волю и для начала прислушался к своим ментальным ощущениям.

Медальон был развернут активной стороной с того самого момента, как он сделал первый шаг в штольню. Он специально сделал это, хотя и шел на определенные жертвы. В такие мгновения сознание оставалось как бы обнажено, подставлено напору нацеленных с разных сторон внешних телепатических потоков. Из-за этого порой приходилось выносить страдания, но он сознательно шел на это, поскольку таким образом мог улавливать следы посторонней ментальной энергии.

Несколько тысяч лет назад здесь, в подземном чреве базы кипела жизнь, невидимая большинству обычных людей. Здесь не было дня или ночи. Двадцать четыре часа в сутки яркие светильники озаряли огромные внутренние полости, обслуживающий персонал постоянно сновал по тоннелю.

Сейчас здесь было царство мрака и тишины.

Чиангар спустился сверху, показавшись из жерла вертикальной шахты. Он зажег факел и с интересом огляделся кругом. Не только Хрипуна подавляли масштабы туннеля, угадывавшиеся даже при скудном факельном освещении.

— Пока не двигайся! Ни в коем случае не расходиться! — предупредил Кийт. — Мы должны держаться втроем, только вместе. Пока нужно хорошо осмотреться.

Внимательные взгляды ощупывали буквально каждую пядь пространства, озаренного светильниками. Все притихли и настороженно оглядывались.

Джиро, замыкавший небольшой отряд, спустился по лестнице с легкостью, на первый взгляд удивительной для его массивной фигуры. Бесшумно спрыгнув со ступеней, он сноровисто запалил свой факел и предложил:

— Теперь можно идти дальше!

Никто, кроме них с Кийтом, и не подозревал, что под каменным конусом, покрытым защитным панцирем, расположена сложная система тайных коммуникаций. В древности, еще до Смерти, эти скрытые от глаз проходы составляли единое целое с видимой, надземной частью военной базы. Разветвленная сеть подземных проходов представляла собой множество коридоров, устроенных так, что каждый неизбежно пересекался с другими, и все они расходились концентрическими кругами. Одна линия перетекала в другую, как сеть кровеносных сосудов.

Древняя карта помогала Кийту определять лишь расположение объектов, находящихся на поверхности. Неисчерпаемый мир подземных лабиринтов был почти незнаком и ему тоже. Но смелость и жажда новых приключений помогли ему в первый раз. Он решился тогда провести по лабиринту своих товарищей и не прогадал.

Теперь он возвращался сюда опять, чтобы взять очередную долю добычи.

В тишине приглушенно раздавался шум осторожных шагов. Свет факелов выхватывал из тьмы древние надписи и круглые эмблемы, на которых были изображены древние символы и знаки, утерявшие всякое значение после Смерти.

Чиангар с интересом рассматривал надписи, смысл которых почти никому уже не был доступен. Только Кийт, изучавший в школе аббатства древний язык, мог разобрать кое-что, но значение многих эмблем уже было утеряно.

В молчаний они направились в темноту, постепенно спускаясь все ниже и ниже.

Коридор прихотливо поворачивал, образуя множество неожиданных загибов, пока не уперся в мощную металлической дверь, изготовленную несколько тысячелетий назад из какого-то сверхпрочного материала.

На ее серебристой поверхности отражались расплывчатые желтоватые пятна, отбрасываемые горящими смоляными факелами.

— Отойди немного в сторону, — тихо скомандовал Кийт Чиангару.

Его рука, затянутая в кожаную полуперчатку, глубоко погрузилась в извилистую трещину между плитами. Только Хрипун знал с прошлого раза, что там, в глубине, торчал недоступный для постороннего взгляда рычаг, который нужно было резко поднять вверх.

Прошло еще несколько мгновений, и входная дверь раскололась надвое. Сначала на безупречно ровной поверхности образовалась щель, которая стала увеличиваться. Через мгновение обе половины с тихим скрежетом разошлись в стороны, бесследно исчезнув в бетонных плитах, открывая темный проем.

Перед тем, как проникнуть внутрь, Кийт открыл канал телепатической связи, связывавший его с Бакли.

«Как у вас дела? — спросил он. — Что происходит?»

Ответ пришел не сразу. Пришлось повторить еще раз, и он даже начал нервничать. Но тут дикарь отозвался:

«Все нормально! Мы устроились в тени. Все спокойно, и буйволицы, кажется, засыпают!»

«Не спи! Я скоро вызову тебя на связь! Не спи!» — строго приказал Кийт и двинулся внутрь.

В глазах зарябило от обилия проходов, разбегающихся в разные стороны, но он уверенно, не раздумывая, направился к самому левому из них.

* * *

Бакли не сразу ответил на мысленное сообщение, посланное ему предводителем отряда, потому что он уже успел немного задремать. После того как лучи раскаленного солнца несколько часов безжалостно палили его макушку, прикрытую походной войлочной шапкой, он оказался в прохладной тени и почувствовал невероятную усталость.

Буйволицы сразу отыскали себе немного пожухлой травы, несмотря на пекло, пробивавшейся между валунами, и опустились на нее черными глыбами. Единственным спасением от жары животные явно считали глубокий сон. Они сразу прикрыли мясистые веки и задремали.

Иннейцы нууку сидели молча, бесстрастно оглядывая все вокруг. А Бакли чувствовал непреодолимую зевоту, которая раздирала его челюсти. Чтобы перехитрить своих приятелей, он забрался повыше на валуны и спрятался от их взглядов за большой камень.

«Ничего тут не может произойти, — вяло подумал он. — В таком месте никто не живет, и никакой идиот сюда не сунется. Пока Кийт с приятелями ползает внизу, вполне можно и отдохнуть…»

Он уже начал клевать носом, когда внезапно сознании раздался мысленный голос Кийта. Предводитель был недоволен, но Бакли поспешил отрапортовать ему, что все в порядке.

«Теперь Кийт нескоро выйдет на связь, — обрадовал себя дикарь неожиданной догадкой. — Есть время, чтобы отдохнуть!»

Он выглянул из-за валуна и бросил какую-то незначительную фразу дождевым охотникам, для того чтобы показать свое рвение. Продемонстрировав иннейцам, что он находится на страже и бодрствует, Бакли положил голову на колени и спокойно заснул.

Сначала сквозь дремоту, как из тумана, до его слуха доносилось завывание ветра, гонявшего сухой песок. Шелест перекатываемого песка изредка нарушался монотонными ударами хвостов, которыми буйволицы охлопывали себя по бокам, пытаясь хоть как-нибудь освежиться.

Потом он погрузился в глубокий, сладкий сон, в котором дикаря стали навещать его подружки, живущие в пестрых шатрах на набережной Нианы. К нему приходила и стройная черноглазая Рамис, и дышащая страстью толстушка Генза, и невероятно гибкая красотка Ц’Веела.

Она и задержалась дольше других, перед внутренним взором Бакли. Ему снилось, что грациозная девушка танцевала в двух шагах от него, среди валунов, отчего сердце его переполнялось радостной дрожью.

Бакли чувствовал, что ему хорошо, очень хорошо! Они сидели вместе в тени под скалой и обнимались, причем ладони Ц’Веелы сновали по его телу, и в какой-то момент он ощутил мучительное блаженство. Ему показалось, что он целует далекую красавицу, и с пересохших губ сорвался негромкий, но страстный стон.

В этот момент он внезапно проснулся и увидел, что метрах в пяти возник силуэт какого-то незнакомого человека с длинными черными волосами, зачесанными назад.

Бакли заметил его, вздрогнул и замер от неожиданности.

Он мог бы поклясться, что еще недавно кроме него и дождевых охотников никого не было поблизости. Но сейчас иннейцы сидели на своих местах, как истуканы. Их бесстрастные лица ничего не выражали, а остекленевшие глаза неподвижно смотрели в одну точку.

Рябой Рахт и Жженый Ниир явно находились под влиянием могучей воли незнакомца. Тот сковал их сознание, превратив в подобие деревянных статуй.

— Кто ты такой? — спросил Бакли, разглядывая странный шрам на щеке черноволосого. — Что тебе нужно?

Он хотел, чтобы его вопрос прозвучал как можно более грозно. Но вместо этого из горла вырвался какое-то жалкое сипение.

Невероятным усилием Бакли напряг свою волю и внезапно почувствовал, что все-таки может немного сопротивляться воздействию незнакомца. Дикарь с трудом поднялся и сделал пару неверных шагов на прямых, негнущихся ногах.

Мозг его полыхал от возбуждения. Никогда еще дикарь не ощущал себя таким сильным. Он подумал, что прежде всего нужно мысленно связаться с Кийтом и сообщить ему об опасности.

Как и учил его предводитель, он открыл канал телепатической связи с подземельем, где сейчас находились сёрчеры. Но, к своему изумлению, помимо воли, он передал совсем не то, о чем только что намеревался доложить.

«У нас все спокойно! Буйволицы спят, а мы стоим на страже!» — мысленно сообщил он.

Через мгновение Кийт откликнулся:

«У нас тоже все идет своим чередом!»

После этого краткий сеанс телепатической связи закончился. Бакли с возмущением ринулся вперед, но в ушах раздался зловещий смех, и невидимые ледяные пальцы остановили его, безжалостно сдавив горло. Он отшатнулся, словно налетев на незримую преграду, судорожно закашлялся и через мгновение захрипел от удушья.

— Я мог бы убить тебя прямо сейчас, — сообщил черноволосый ровным, безжизненным голосом. — Но ты пока нужен мне. Ты поможешь мне. Будешь сторожить мой аэростат, пока я завершаю свои дела в подземелье.

Повинуясь его импульсу, Бакли обернулся и увидел в нескольких десятках шагов от себя огромный воздушный шар, привязанный тросами к одному из опаленных деревьев. Около плетеной корзины стоял здоровенный верзила. На его лице, покрытом странной мелкой чешуей, чернели омерзительные бородавки. Вместе с каким-то карликом они вытаскивали из кабины аэростата молодую рыжеволосую девушку, которая яростно сопротивлялась.

Черноволосый приказал:

— Ты будешь стоять здесь и держать трос, пока мы спустимся вниз!

Стоило только в этот момент бросить взгляд на лицо черноволосого, как дикарь словно окаменел. Вместо глаз там темнели бездонные провалы.

Рука Бакли намертво сжалась, судорожно сжимая просмоленный канат. Он понял, что не сможет сделать ни одного шага, не сможет сдвинуться с места, пока черноволосый не позволит ему сделать это.

В этот момент Кийт, находившийся глубоко под землей, мысленно спросил его:

«Как у вас дела? Что происходит?»

К своему ужасу, Бакли понял, что жизнерадостно отвечает:

«Все отлично! У нас все тихо!»

«Ждите нас!» — сообщил предводитель отряда.

«Ждем!» — оптимистично воскликнул он и невольно ужаснулся, бросив взгляд на дождевых охотников. Рябой Рахт и Жженый Ниир сидели неподвижно, не меняя поз, и глаза их по-прежнему были направлены в одну точку.

Бакли не видел себя со стороны. Но он не сомневался, что выглядит точно таким же истуканом, замершим на месте.

* * *

Когда Бакли ответил на мысленное послание и передал с поверхности сообщение, что наверху все в порядке, Кийт спускался по очередному колодцу, отвесно уходящему вниз. В глубине тускло сверкала гладкая бритая макушка Джиро, который уже почти достиг конца лестницы. За спиной Кийта пыхтел Чиангар, протискиваясь сквозь узкое отверстие.

Выход колодца упирался в длинную галерею, разделенную полукруглыми низкими сводами арок.

— Это где-то здесь, — вполголоса сказал Джиро, осматриваясь и поднимая высоко над головой факел. — Зеркальный шар может быть тут.

— По-моему, ты прав, — откликнулся Кийт. — Но не нужно говорить об этом так громко. Найди его и положи в мешок, чтобы никто не видел. Я пока займусь чем-нибудь другим.

Только они вдвоем знали об истинной цели их похода на базу. Все остальные, в том числе и Чиангар, были уверены, что эта экспедиция — самая обычная, что они пришли сюда только за предметами, изготовленными несколько тысячелетий назад и представляющими интерес для торговли.

Дождевые охотники, белокожий дикарь и бородатый кандианец ничего не слышали о зеркальном шаре и не имели представления о том, что такое «Око владыки». Собственно, это и не входило в задачу Кийта: рассказывать о том, что такое страшного оружие до сих пор хранится на базе.

Сёрчеры углубились в душную горизонтальную шахту, почти квадратную в сечении. В высоту она была всего примерно в пару метров, так что чернокожий гигант вынужден был внимательно следить за потолком, чтобы не врезаться головой в торчавшие из бетона куски арматурных прутьев, то и дело встречавшиеся на пути. Миновав несколько узких секций тоннеля, они завернули за угол и увидели, что в конце длинного коридора обозначился темный прямоугольник двери. Взглянув на черную стрелу, нарисованную на стене и указывающую именно в этом направлении, Кийт тихо сказал:

— Сдается, что в прошлый раз мы были именно здесь. Узнаю свою метку.

Дверь оставалась не заперта с тех пор, как сёрчеры побывали здесь впервые. Послышался тихий скрежет, когда Джиро легко отодвинул массивную створку и оказался внутри.

Чтобы отвлечь внимание Чиангара, Кийт повернул массивное кольцо, открывающее замок соседней двери, дернул на себя створку и жестом пригласил бородача зайти туда.

— Посмотрим, что творится тут, — сказал он.

Чиангар метнул взгляд на ту дверь, где скрылся чернокожий гигант, и спросил:

— Почему Джиро пошел в другое помещение?

Нарочито безразличным тоном Кийт бросил:

— Пусть проверит, что там творится.

— Однако та дверь был открыта! Значит, вы были здесь в прошлый раз, — протянул бородач.

— Ну и что? — пожал плечами Кийт. — Давай лучше посмотрим, что можно найти здесь!

Краем рукава он вытер со лба мельчайшие капельки пота. Чем дальше они отходили от центральной полости, тем все труднее становилось дышать, хотя сёрчеры обычно привыкли спокойно переносить отсутствие свежего воздуха.

В многочисленных походах они получили необходимую закалку. Кийту довелось пройти не только сквозь душное чрево длинной известковой пещеры, берущей свое начало в одном из раскаленных каньонов. Он странствовал и среди обезвоженных барханов Голубой пустыни, и во влажных зарослях Южных лесов, куда никогда не проникают солнечные лучи.

Но тяжелая атмосфера подземного лабиринта этой военной базы давила даже на него. Яркое пламя факела сжирало и без того спертый воздух, взамен оставляя слишком много копоти.

— Где-то здесь, помнится, должно быть освещение, — пробормотал он, выставив вперед руку с зажженным светильником.

Скоро обнаружилась небольшая консоль, в центре которой виднелись округлые рукоятки. Звучно щелкнули рычаги, когда Кийт опустил их вниз, и все вокруг заполонили лучи тусклого желтого света, который источали узкие продолговатые стержни, висевшие на потолке.

Сёрчеры затушили факелы и осмотрелись. Они находились в просторном высоком помещении, снизу доверху облицованном грязно-белыми плитками. По обеим сторонам вдоль длинных стен тянулись галереи и узкие металлические мостики, на которых виднелись кучи каких-то объемистых предметов.

В ближнем углу громоздились штабеля ящиков, покрытые толстым, пушистым слоем вековой пыли. В противоположной стороне стояли футляры разных форм и размеров. Каждый был покрыт налетом, словно завернут в какой-то серый кокон.

— Давай посмотрим, что здесь приготовили для нас далекие предки, — сказал Кийт.

— Что же здесь может быть интересного, — рассеянно спросил Чиангар. — Сплошная пыль!

Кийт, поведя взглядом в разные стороны, предложил:

— Попробую подняться и посмотреть там, а ты поищи внизу. Может быть, что-то еще удастся обнаружить.

Углубленный в изучение оставшихся ящиков Чиангар только молча кивнул в знак согласия, а Кийт направился к металлической лестнице, ведущей наверх.

Мостик, примерно в пару метров шириной, тянущийся на высоте метров четырех-пяти от пола по всей длине широкого помещения, был снабжен по бокам глухими перилами.

Поднявшись туда по трем пролетам изломанной формы, Кийт заметил футляр, покрытый оболочкой пыли.

Там хранился какой-то тускло блестящий цилиндр. Внимание Кийта привлекло то, что на его торцевой части виднелась эмблема: крест, в центре которого находился широко открытый глаз.

— Интересно, интересно… — прошептал он. — Та же самая эмблема…

Пододвинув к себе тяжелый металлический ящик, Кийт присел около него и начал изучать содержимое. Он настолько углубился в свое занятие, что совершенно расслабился и позабыл об всем.

И совершил тем самым ошибку. Внезапно раздались громкие удары, потом погас свет, а следом за этим раздался металлический грохот двери, закрываемой с размаха.

Зал погрузился во тьму. Резко подняв голову над мостиком, Кийт крикнул:

— Что случилось? Где ты? Что произошло?

Ответа не было. Тогда он осторожно спустился вниз и на ощупь подобрался к входной двери.

Оказалось, что Чиангар не только выключил рубильник и разбил его вдребезги, но и закрыл входную дверь. Из коридора сквозь узкую щель раздался его глухой, немного насмешливый голос:

— Я очень рад, что ты обнаружил «Око владыки». Очень хорошо. Мне не нужно будет самому плутать на бесконечным коридорам этого поганого подвала.

— Откуда ты знаешь про «Око владыки»? — нервно крикнул Кийт.

— Как ты думаешь, зачем же я сюда тащился? — хохотнул Чиангар из-за двери. — Я специально спас тебя тогда ночью в Ниане, чтобы получить приглашение отправиться в поход.

— Неужели все это было подстроено?

— Конечно! Я давно не видал таких глупцов, как ты! Ты считаешь себя умным человеком, а на самом деле ты полный болван!

— Кто же это придумал?

— Таррейтал понимал, что ты ни за что не скажешь, где находится военная база. Поэтому он придумал самый простой способ прийти сюда, приехать у тебя на плечах.

От возмущения Кийт чуть не задохнулся. Человек, которого он считал своим другом, этот бородач с открытым честным лицом, на самом деле, оказался шпионом.

— Значит, ты работаешь на Таррейтала? — спросил Кийт.

Но ответ поразил его:

— Нет! Я работал на него, это точно. Но теперь мне не нужен господин. Скоро я сам буду господином, когда заберу в свои руки «Око владыки»!

Чиангар за дверью засмеялся нервным смехом.

— Я смогу повелевать всем миром, когда у меня в руках окажется эта штука!

— Ты больной! — скрипнув зубами, сказал Кийт. — Открой мне дверь!

Он понимал, что теперь не сможет сам выбраться наружу. Металлические двери наглухо закрывались мощными замками, которые приводились в действие массивными металлическими кольцами, расположенными только с одной стороны, в коридоре.

— Ты останешься здесь и сдохнешь! — зловеще прошипел Чиангар.

— Я позову Джиро, одумайся!

— Ты не сможешь позвать своего дружка. Сейчас я разнесу ему голову и заберу зеркальный шар. А ты можешь оставаться здесь и жрать досыта вековую пыль, которую ты так любишь.

— Постой! — крикнул Кийт.

Но из коридора послышались удаляющиеся шаги. Чиангар направился в ту сторону, где находился Джиро.

Мысли лихорадочно метались в голове Кийта. Он угодил в ловушку из-за собственной глупости и должен был немедленно отсюда выбираться. Трудно было сомневаться в угрозе, которая прозвучала только что в адрес Джиро. Если гигант уже нашел зеркальный шар, его жизнь была в смертельной опасности.

Вдоль стены, покрытой глубокими трещинами, по всему периметру комнаты тянулась галерея. Кийт мгновенно вспомнил, что в прошлый раз заметил, как эта галерея проходила через все помещения, расположенные на одной и той же стороне коридора.

Чиангар и не подозревал, что все залы сообщались между собой дверями, расположенными именно на этой галерее!

Это был единственный шанс, который оставался. Кийт запалил свой факел и ринулся наверх, на металлический мостик. Действительно, узкая галерея упиралась в небольшую створку, которая была не заперта. В соседнем помещении было темно, там никого не было. Кийт миновал эту комнату и уже издалека увидел, как впереди светится четырехугольник полуоткрытого дверного проема.

Там горел аварийный свет. Там находился Джиро.

* * *

— Теперь подними руки и заложи их за свою тупую черную голову! И не двигайся, а не то в твоей башке появится новая дырка, — голос Чиангара звучал с нескрываемым злорадством.

Притаившийся на галерее Кийт украдкой выглянул вниз и увидел, что посреди комнаты стоит Чиангар с заряженным метателем, направленным прямо в грудь чернокожего гиганта.

Бородатый кандианец стоял спиной к Кийту и поэтому никак не мог его видеть.

Джиро ничуть не смутился, увидев нацеленный на него ствол карабина.

— Прах меня побери! Ты что, приятель, чего-то надышался здесь? — спокойно спросил он. — С чего это ты решил меня продырявить?

— Делай так, как я тебе только что сказал! — яростно повторил Чиангар.

— Хорошо…

Нарочито равнодушно пожав плечами, Джиро медленно и послушно поднял руки. Наверх, на галерею, он даже не взглянул, поэтому даже не мог заподозрить о присутствии там Кийта, который, скорчившись, сидел за перилами, укрывшись за двумя крупными пыльными ящиками.

— Не дергайся, вонючая падаль, — с ненавистью обратился бородач. — Или я только тряхну метателем, и твой чумазый котелок разлетится на куски.

— Я и не собираюсь двигаться с места, — спокойно отозвался Джиро. — Приятель, не нервничай. Ты можешь делать все, что захочешь.

Но при этом он сделал неуловимое движение, точно собираясь ринуться вперед.

Это не укрылось от внимания кандианца. Он отступил на шаг и нацелился карабином в голову гиганта.

— Не надейся, ты ничего не сможешь сделать! Только попробуй шевельнуться, и твои мозги будут стекать со стен, — пригрозил Чиангар.

Джиро и бровью не повел, услышав это. Спрятавшийся наверху Кийт восхищался своим другом.

К сожалению, за те годы, что они были дружны, Джиро так и не смог овладеть искусством мысленной речи. Внутренне он сопротивлялся этому и не желал обучаться, несмотря на настойчивые предложения своего предводителя.

Поэтому близкие друзья были лишены возможности ментального общения. Сейчас невозможно было послать даже слабый импульс, чтобы Джиро узнал о присутствии друга.

Между тем, Чиангар издал торжествующий злобный возглас:

— Кажется, ты нашел то, что нам нужно!

Кийт снова украдкой выглянул наружу и увидел, что рядом с Джиро на пыльной коробке стоит плотный сверток, по размерам не уступающий крупному плоду кокосовой пальмы. Видимо, Джиро только что нашел эту вещь я поставил сверху на ящик.

— Что там внутри? — возбужденно спросил Чиангар. — Ты уже знаешь?

— Парень, ты спятил, — спокойно отозвался гигант. — Неужели ты не видишь, что эту штуковину никто не трогал еще со времен до Смерти?

— Разверни! — приказал кандианец, не отводя в сторону ствол метателя.

— Как хочешь…

Возиться с упаковкой пришлось довольно долго. Потом Джиро вытащил непонятный предмет сферической формы, покрытый со всех сторон, как чешуей, сверкающими ячейками.

Стоило ему только один раз медленно повернуть шар вокруг своей оси, как помещение внезапно ярко осветилось. Лишь только слабые лучи тускло-желтого света упали на изогнутую зеркальную чешую, как от них сразу брызнули яркие серебристые сполохи, разлетевшиеся по всей просторной комнате.

— Клянусь небом, — сказал Чиангар, невольно отводя глаза от ярких сполохов. — Это та самая штука, которая мне нужна.

Все внутреннее пространство сразу преобразилось.

— Теперь положи эту штуку обратно! Поставь ее на крышку ящика и подними руки! — нервно скомандовал кандианец. — Быстро!

Стало понятно, что как только Джиро положит зеркальный шар в безопасное место, раздастся выстрел!

Теперь нужно было сделать так, чтобы Чиангар не успел согнуть палец, лежащий на спусковом крючке. Иначе он мог бы даже за миг до смерти выстрелить и разнести голову Джиро.

Сердце Кийта тревожно забилось. Он боялся лишний раз повернуться на верхнем мостике, чтобы шуршанием одежды не привлечь к себе внимание.

Что делить, думал он? Прыгнуть сверху на Чиангара и раздавить его всей тяжестью тела? Послать в обезумевшее сознание телепатический сигнал?.. Но разум врага был окружен защитой, как твердой скорлупой.

Еще недавно, когда Чиангар только наставил на Джиро заряженный метатель, Хрипун попытался мысленным лучом скользнуть в его сознание, чтобы изнутри удержать от убийства. Однако ничего не получилось. Бороться с кандианцем оказалось очень непросто. Даже несмотря на то, что он не подозревал о присутствии Кийта, защитные преграды его сознания не желали сдаваться.

Кийт даже немного запаниковал, когда обнаружил, что ему не удается завладеть разумом кандианца. Снова и снова он пытался установить телепатический контакт, но каждый раз не обнаруживал там ничего, за что можно было бы зацепиться. За порогом сознания человека, которому он доверил место в своем отряде, лежало холодное и абсолютно безжизненное пространство.

Трудно было даже объяснить, как получилось, что столько времени Чиангару удавалось так маскироваться. С таким же успехом Кийт мог бы пронзать телепатическими импульсами покрытую панцирем антенну, возвышавшуюся сейчас над ними.

Кийт представил себе, каково сейчас его другу смотреть, не отворачиваясь, в холодный зрачок метателя, и снова порадовался его выдержке. Ни на мгновение Джиро не отвел глаза и смотрел на Чиангара с уничтожающей, презрительной улыбкой.

Рука Кийт легла на рукоятку метательного ножа. Это был один из двух его проверенных боевых кинжалов, хранившихся в потайном кармане на внутренней стороне голенищ походных сапог.

Джиро по-прежнему не замечал Кийта, хотя стоял внизу лицом к нему. Хрипун видел сверху его черную блестящую голову, широкие плечи, мощные руки, сцепленные вокруг шеи.

— Сейчас ты сдохнешь, падаль! — ухмыльнулся бородатый кандианец.

Инстинктом бойца Хрипун понял, что если продолжать попытки наладить ментальный контакт и еще немного промедлить, то через секунду вздрогнет ствол «метателя». Жерло оружия выплюнет свой смертоносный снаряд, и тогда все кончено, он лишится своего лучшего друга.

Ноги Кийта разогнулись словно сами по себе. Он пружинисто выпрямился во весь рост, вскочил из своего укрытия на верхней галерее и завел правую руку назад, как бы натягивая тугую тетиву лука.

— Умри! — крикнул он.

Хриплый, нервный голос прогремел под высокими водами склада, разрезав напряженную тишину.

Чиангар настолько был сосредоточен на своей цели, что явно не ожидал такого поворота. Он вздрогнул, отшатнулся на шаг назад и изумленно вскинул глаза.

В этот момент невидимая тетива распрямилась, и грозный снаряд, направленный опытной рукой Кийта, устремился вниз. Молибденовое лезвие с легким свистом рассекало воздух…

И тут случилось нечто невероятное! Нечто непостижимое, выходящее за все мыслимые рамки…

Кийт мог бы поклясться, что не пожалел сил, метая кинжал. Никто не осмелился бы заподозрить, что нож не достигнет цели. Ни один человек на свете не мог бы упрекнуть опытного путешественника в отсутствие меткости. Именно владение этим искусством не раз спасало ему жизнь во время многочисленных лесных стычек.

Нет, Хрипун, точно так же, как и Джиро, был уверен, что не пройдет и секунды, как острие вонзится точно в цель.

Более того, позже они не раз вспоминали, как обоим уже показалось, будто в помещении раздался глухой чавкающий звук, напоминающий тот, с которым добрый топор входит в сердцевину дубового пня.

Оба они клялись, что одновременно увидели, как массивный кинжал Кийта врезался в лоб Чиангара, и верх его светлой кудлатой головы словно сдвинулся назад, а стены за его спиной вмиг стали красными, окрасившись веером кровавых брызг.

Сёрчеры видели и слышали это! Между тем, в реальности ничего не произошло…

Кийт оцепенел, когда спустя некоторое время обнаружил, что острие пущенного кинжала влетело словно бы в некое желеобразное невидимое вещество. Фигура Чиангара оказалась как будто окутана плотным облаком.

Метательный нож Кийта, попав в эту субстанцию, постепенно замедлил свой стремительный полет. Клинок двигался все медленнее, переворачиваясь в воздухе, пока окончательно не застыл, словно завязнув в плотной прозрачной массе.

Кийт не понимал, что происходит. Время и пространство словно раздвинули свои границы под воздействием какой-то мощной силы. Каждая клетка его тела тревожно завибрировала от неясного гнетущего чувства.

Метательный кинжал застыл в воздухе, нацелившись лезвием точно в лицо Чиангара. Побледневший кандианец смотрел на острие неподвижными, остекленевшими глазами и не мог пошевелиться.

В напряженной тишине раздался мертвенный, безжизненный голос:

— Благодарю тебя за заботу, доблестный путешественник. Хорошо, что ты решил казнить этого подлеца. Однако я остановил твой кинжал. Это была бы слишком легкая смерть для него. Слишком легкое наказание.

Чиангар по-прежнему не мог повернуть голову и, как заговоренный, смотрел на кинжал, зависший в воздухе и нацеленный ему в лицо.

Но Кийт и Джиро могли двигаться. Они повернули головы и увидели, что в дверном проеме возник черноволосый человек со шрамом на щеке.

На пороге комнаты стоял Таррейтал.

* * *

Невероятная власть мозга этого человека, смешанная с ледяной угрозой, держала сознание Чиангара в жестких ментальных тисках. Кандианец по-прежнему стоял неподвижно, однако мертвая телепатическая хватка немного ослабла.

Он судорожно вздохнул, крепко зажмурился и зажал ладонями лоб, чтобы закрыться от клинка Кийта. Хотя метательный нож все еще свободно парил в воздухе, Чиангар боялся, что в любой миг оружие может рвануться вперед и вонзиться в лицо.

Кинжал словно держала в воздухе невидимая рука. Острие его нацеливалось точно в середину лба дрожащего от ужаса бородача.

— Значит, ты больше не хочешь служить мне? — с жестокой улыбкой спросил Таррейтал. — Ты сам хочешь стать господином?

— Нет, повелитель… — едва слышно прошептал сдавленным голосом здоровенный кандианец. — Я не говорил такого…

Судя по всему, Таррейтал хлестнул его резким ментальным ударом. Чиангар болезненно вскрикнул, всплеснул руками, и лицо его покрылось красными пятнами.

— Не обманывай меня! — сурово сказал черноволосый. — Ты же знаешь, что я не переношу этого. Открой глаза!

Судорожно сглотнув, широкоплечий бородач повиновался. Он поднял веки и с животным ужасом уставился на кинжал, все еще висящий в воздухе.

— Для чего я послал тебя сюда? Для чего ты шел вместе с этими грязными искателями?

— Чтобы я привел светлейшего принца к базе… — упавшим голосом признался Чиангар.

— Ты должен был отвечать на мои мысленные послания?

— Я должен был отвечать на импульсы принца…

Кийт мгновенно вспомнил, что как-то раз, поздним вечерам ему удалось перехватить канал телепатической связи, который исходил от кого-то из членов его отряда.

— Значит, ты захотел стать господином? — нарочито приветливо повторил Таррейтал.

Но от этой приветливости даже у Кийта мороз пробежал по коже.

— Да, я сам хотел превратиться в господина… — выдавил из себя Чиангар. — Я хотел обрести власть.

— Ты подумал, что сможешь обмануть меня?

— Да, мне казалось, я смогу обмануть принца…

— И для этого ты решил завладеть «Оком владыки»? — усмехнулся черноволосый.

— Да… — выдавил из себя Чиангар. — Я думал, после этого мне хватит власти, чтобы подчинить себе даже светлейшего принца…

Таррейтал рассмеялся и презрительно повторил:

— Думал, что хватит власти, чтобы подчинить себе принца…

Он поднял голову к галерее, на которой все еще стоял Кийт, и неожиданно спросил:

— Знаешь ли ты, путешественник, что такое власть над людьми?

Ответом стала быстрая небрежная улыбка Кийта. Точнее, это была мимолетная ослепительная вспышка его белоснежных зубов, которые он показал в нарочитой усмешке.

Он не собирался вступать в беседу с человеком, который охотился за его отрядом. Но Таррейтала это мало волновало. Он сказал:

— Власть над людьми — это самое величайшее наслаждение на свете! Это высшее блаженство, разъедающее твое сердце! Власть — это божественный нектар, приносящий самое сладостное опьянение! Власть слаще звучания голоса самого любимого человека!

Пока он говорил это, взгляд его пылал. Но внезапно взор потух, стал мертвенным, и Таррейтал мрачно добавил:

— Но власть — это еще и большое испытание! Не каждый может выдержать его.

Его неподвижный, слепой взгляд, казалось, вот-вот прожжет насквозь переносицу Чиангара.

Потом Таррейтал снова поднял голову и сказал, обращаясь к Кийту:

— Власть — это сила многих и многих людей, которая принадлежит только тебе. Но ты должен доказать, что можешь выдержать напор этой силы! Понимаешь ли ты, достопочтенный путешественник?

— Нет, — решительно покачал головой сёрчер. — Пусть помогут мне Небеса, чтобы я понял хоть что-нибудь.

Он не хотел вступать ни в какие бессмысленные переговоры. Все это время он думал лишь о зеркальном шаре, упакованном в пакет и по-прежнему лежащем на пыльном ящике, рядом с Джиро. Нужно было сделать так, чтобы черноволосый ничего не узнал о находке.

Таррейтал между тем продолжал упиваться своей силой.

— Власть вытягивает из мира красоту и берет себе! — с ледяной улыбкой провозгласил он. — Власть отбирает надежду, превращая весь мир в царство живых мертвецов, но они благодарят ее за это!

Он усмехнулся, заметив, что Кийт в готовностью кивает, как бы соглашаясь со всеми его речами.

— Ты думаешь, что это только слова? — спросил он.

— Почему же… — протянул Кийт. — Возможно, ты прав, торговец!

Они встречались всего один только раз, и тогда черноволосый представился компаньоном толстого Беддея. Но на этот раз Таррейтал гордо сказал:

— Я не торговец, да будет тебе известно. Я принц! Я рожден в семье правителя Южной Канды, того благословенного края, где родился и этот несчастный…

Он кивнул при этом на Чиангара. Кандианец все еще со страхом смотрел на лезвие, направленное на его лицо.

— Ты хотел убить его? Ты прав! — сказал Таррейтал. — Но я остановил твой клинок. Это было бы слишком просто, слишком легко. Сейчас ты увидишь, чего заслуживает этот человек. И через мгновение ты поймешь, что такое настоящая власть!

Голос его прозвучал настолько зловеще, что даже у Кийта невольно перехватило дыхание.

— Возьми нож! — приказал Таррейтал.

Дрожащая рука Чиангара протянулась вперед, и его пальцы сжали рукоятку клинка Кийта. Бородач взял нож и вопросительно посмотрел на Таррейтала, словно ожидая дальнейших указаний.

— Ты хотел сам владеть «Оком владыки»?

— Да… — простонал кандианец упавшим голосом.

— Тогда сначала ты должен вырезать свой глаз, — сурово сказал Таррейтал. — Мы посмотрим, достаточно ли ты силен!

После этих слов весь мир в один момент вздыбился для Кийта, как огромная волна. Буря чувств поднялась и обрушилась на него с оглушительным грохотом.

— Пощади меня, светлейший принц! — растерянно взмолился широкоплечий бородач. — Отпусти меня!

Могучий кандианец мог бы раскроить череп щуплого Таррейтала одним ударом кулака. Достаточно было небрежного движения руки… Кийт прекрасно знал это, но сейчас видел, что тот не может воспользоваться даже тысячной долей своей невероятной физической силы.

Если бы здесь случайно оказался купец Беддей, Чиангар сразу узнал бы, что сопротивляться уже бесполезно. Но бородач не мог сразу поверить в свою ужасную участь и еще пытался бороться.

На его покрасневшем от напряжения лбу вздулись вены. Он хрипел и ревел, как раненый медведь. Было видно, что все его могучие силы направлены только на то, чтобы противостоять могущественной воле Таррейтала.

Только все было безнадежно. Кийт и Джиро не могли пошевелиться от ужаса. Им хорошо было видно, как правая рука Чиангара поднимается, и острие кинжала неумолимо приближается к глазнице.

— Нет!.. Нет!.. Нет!.. — стонал кандианец. — Пощади меня!

Но ничего невозможно было поделать. Острие кинжала, который сжимала его рука, с силой врезалось в лицо…

Отчаянный крик раздался в подземной комнате, и мерзкий холодок пробежал по спине Кийта.

Но на этом Таррейтал не остановился. Принц заставил Чиангара кончиком ножа сделать тщательный, аккуратный надрез по всей поверхности овального обода собственной глазницы.

Кровь струилась по его бороде. Кровь капала на грудь и стекала на пол, Чиангар дико вопил от боли, но продолжал безжалостно уродовать себя ножом.

— Теперь принеси мне глаз! — загремел голос Таррейтала.

Кийт остолбенел, когда увидел, что Чиангар послушно впился ногтями в глазницу и, помогая острием ножа, вырвал собственный глаз…

— Прах меня побери, — скрипнул зубами Джиро, сморщившись от омерзения. — Что происходит?

На лице кандианца образовалась глубокая красная лунка, наполненная пульсирующими сгустками крови. После этого он положил глаз на дрожащую ладонь и протянул его Таррейталу, доказывая свою полную покорность.

— Теперь ты знаешь, что такое «Око владыки»? — насмешливо спросил принц.

— Знаю… — едва слышно прошептал Чиангар.

Его помертвевшие губы едва шевелились.

— Теперь растопчи его!

Кровавый комок плоти упал на пол, и тяжелая подошва кандианца несколько раз опустилась сверху, полностью расплющив его.

Чиангар уже не кричал. Только тяжелое дыхание вздымало его могучую грудь, залитую потоками крови, капающей с густой бороды.

— Сейчас ты перережешь себе горло, — приказал Таррейтал. — Можешь считать, что я прощаю твое предательство…

На этот раз кандианец не сопротивлялся. Бросив потухший взгляд уцелевшим глазом, он приставил лезвие к сонной артерии и с силой перечертил шею острием, оставив на светлой коже глубокую красную полосу.

Он отшатнулся, попятился еще на пару шагов и надсадно захрипел. Раздался короткий тяжелый стук, и Кийт заметил, как его собственный метательный нож, ставший орудием наказания, вывалился из ослабших пальцев кандианца.

Чиангар надсадно захрипел, содрогнулся всем телом и рухнул на пол.

Не успело его тело успокоиться от последних судорог, как черноволосый направил свой взгляд на Кийта, по-прежнему стоявшего на металлическом мостике-галерее.

— Теперь отдай мне зеркальный шар, — безжизненным голосом сказал Таррейтал.

Хотя на тонких губах принца блуждало некое подобие приветливой улыбки, от него исходила волна неприкрытой угрозы.

— Я не знаю, что такое зеркальный шар… — нарочито равнодушно протянул Кийт.

В его памяти огненными буквами вспыхнули слова священника:

«Теперь ты можешь искупить свою вину… Найди зеркальный шар и шлемы, для того чтобы уничтожить их! Только в этом случае мы будем знать, что никогда агенты Нечистого не смогут привести „Око владыки“ в действие…»

Он был настроен решительно и был готов сражаться за этот прибор до последней капли крови. Но в ответ Таррейтал лишь рассмеялся:

— Конечно, я и не думал, что ты сразу отдашь зеркальный шар. Я предвидел это! Ты храбрый человек и мужественный боец, однако даже ты не сможешь мне сопротивляться!. Однако сейчас ты исполнишь все, что я скажу!

— Никогда! — твердо отозвался Кийт. — Этого не будет!

Джиро поддержал его и прикрыл зеркальный шар своей мощной фигурой.

— Клянусь светлым ликом Троицы, — взревел он. — Пока у меня останется хотя бы капля крови, я буду сражаться!

Раздался сухой, безжизненный смех, вырвавшийся из горла черноволосого.

— Сейчас ты сам передашь мне зеркальный шар, — усмехнулся он. — Диск у меня уже есть, шлемы находятся где-то рядом. Так что скоро в руках у меня будет «Око владыки»!

— Никогда ты не получишь «Око владыки»! И не надейся!

— Ты жалкий человек и не сможешь со мной бороться, — холодно сказал Таррейтал. — Сейчас ты все увидишь…

Из коридора послышались громкие женские крики. Металлическая дверь с истошным скрипом отворилась и через мгновение сердце Кийта наполнилось дрожью.

На пороге комнаты, в дверном проеме появилась Лиа-Лла…

* * *

Он ожидал увидеть все, что угодно. Но все равно, в первый момент подумал, что сходит с ума, когда в душном лабиринте подземной базы перед его взором показалась рыжеволосая девушка!

Ее силой затащил сюда широкоплечий верзила, лицо которого показалось Кийту знакомым. Лиа-Лла сопротивлялась и пыталась вырваться, но он грубо держал девушку за плечи.

Приглядевшись, Кийт узнал того чешуйчатолицего грабителя с мерзкими бородавками, который напал на Кийта ночью в Ниане.

Недаром Чиангар говорил, что все это было подстроено. На самом деле, «бородавочник» был слугой Таррейтала, выполнявшим задания черноволосого принца.

Увидев их вместе, Хрипун от отчаяния почувствовал острую боль в позвоночнике. От ярости его бросило в жар, и где-то у шеи вспыхнула острая боль, как от ожога. Там словно вспыхнуло пламя, и тут же поползло вниз, воспламеняя все позвонки, один за другим.

Заметив Кийта, стоявшего наверху, Лиа-Лла закричала:

— Хрипун, помоги мне!

Собрав все силы, она вырвалась из рук чешуйчатолицего и бросилась к галерее. Но «бородавочник» тут же догнал ее и грубо остановил, схватив за волосы. Вцепившись пятерней в густые пряди на затылке, он отогнул ее голову назад и проревел:

— Стой на месте!

В ушах Кийта бешено зашумело, и он всем телом рванулся вниз. В этот момент ему ничего не стоило разорвать «бородавочника» на части.

Но не успел он опустить ногу на металлическую ступеньку, как ментальный импульс остановил его, ударив в мозг ледяной струей.

— He двигайся, — приказал принц. — Стой на месте!

Ярость клокотала в сознании Кийта, и он судорожно пытался сопротивляться холодной телепатической мощи.

— Отдай зеркальный шар! — ровным голосом сказал Таррейтал. — В этом случае я отпущу твою девицу к тебе.

Он помолчал и невыразительным голосом предупредил:

— Если будешь упрямиться, я заставлю ее поднять твой кинжал. Тот самый кинжал, которым наказал себя Чиангар.

Его голос звучал настолько убедительно, что Кийт застыл в нерешительности.

— Твоя девушка не будет прикасаться к своим глазам, — усмехнулся Таррейтал. — Нет, пожалуй, она покажет нам свою грудь…

Принц бросил оценивающий взгляд на фигуру Лиа-Лла и одобрительно заметил:

— Красивая грудь! Очень красивая… Если ты не отдашь мне зеркальный шар, она отрежет ее твоим кинжалом. Сначала отрежет левую, а потом правую…

При этом он посмотрел на труп, лежащий в огромной луже крови, и хмыкнул:

— Жалко, что Чиангар не увидит этого. Он был большим ценителем женской красоты.

— Хрипун, мне страшно… — простонала девушка.

Зеленые глаза Лиа-Лла с мольбой взглянули на Кийта.

Больше всего на свете он хотел наброситься на Таррейтала. Кийт вцепился бы в него, как разъяренный зверь, и вырвал бы его черные глаза, чтобы утолить жгучую ненависть. Но он с ужасом чувствовал, что сил на это не было.

Пальцы задрожали. На негнущихся ногах он подошел к коробке, стоявшей за спиной Джиро, и взял сферический сверток.

В его сознании все время звучал голос Пера Лелио. Аббат предостерегал его, он говорил о том, что нельзя отдавать «Око владыки» этому страшному человеку. Кийта не покидало ощущение, что он делает нечто ужасное, но он смотрел на Лиа-Лла и не мог сопротивляться.

Перед глазами плыл туман, когда он протянул увесистый сверток черноволосому принцу.

— Нисколько не сомневался в том, что ты принадлежишь к здравомыслящим людям, — холодно заметил Таррейтал.

Он развернул сверток, и снова яркие искры полыхнули в полутемном помещении.

На мгновение Таррейтал застыл, впившись безумным взглядом в скользящие по стенам разноцветные сполохи, а потом направился к выходу.

Лиа-Лла подбежала к Кийту, и слезы ручьями хлынули у нее из глаз. Девушка обхватила сильные плечи сёрчера и крепко прижалась к нему всем телом.

В этот момент прозвучал ровный голос Таррейтала. Почти исчезнув в темном коридоре, он обернулся и сказал:

— Мы уходим. Но вы остаетесь здесь. Я закрываю дверь снаружи.

— Что же с нами будет? — взревел Джиро. — Прах меня побери! Что ты такое говоришь! Что будет с нами?

Пару секунд Таррейтал смотрел на них, переводя взгляд с одного на другого. Затем улыбнулся очень доброжелательно, так, как он еще никогда не улыбался, и ласково сказал:

— Что с вам будет? Вы все умрете!

— Я разорву тебя на части, клянусь светлым ликом Троицы!

Чернокожий гигант схватился за оружие, но рука его окаменела, и он не смог даже вытащить кинжал из ножен.

Лиа-Лла отпрянула назад от ужаса, с мольбой пронзая взглядом окаменевшего Кийта.

— Сделай что-нибудь, Хрипун… — простонала девушка со слезами в голосе. — Спаси нас…

Ни друзья, ни враги даже не подозревали, что в этот момент его уже нет рядом с ними.

Сознание Кийта в противоборстве с ментальной мощью Таррейтала объединило все возможные энергетические потоки. Но он сразу почувствовал, что его собственных сил отчаянно не хватает!

Единственная надежда в этот момент осталась на Пера Лелио.

Его мысленный взор уже несколько раз пытался подняться над подземной базой, чтобы соединиться с сознанием аббата. Сначала мощь черноволосого не позволяла это сделать, но потом Кийту с помощью медальона удалось прорваться сквозь все барьеры.

Он воспарил! Он словно бы вырвался из собственной оболочки, успев увидеть сверху крохотные человеческие фигурки.

Джиро… Лиа-Лла… Таррейтал… «бородавочник»… и труп Чиангара, валявшийся на пыльном полу в луже крови. Все они запечатлелись перед его взором в то мгновение, когда он стремительно покидал это пространство.

Потом перед глазами возникла панорама долины, обрамленной багровыми скалами. Сперва он увидел черный воздушный шар с неподвижно застывшей рядом фигурой Бакли. Три буйволицы лежали на жухлой траве черными валунами, а рядом с ними маячили окаменевшие фигуры Рябого Рахта и Жженого Ниира.

Мгновение Кийт словно бы задержался на самой высокой точке древней антенны, а потом оттолкнулся от твердой поверхности и начал плавно парить, то поднимаясь, то опускаясь на незримых потоках. Сознание двигалось все дальше и дальше, пока он не ощутил, что воздушные потоки бережно несут его в сторону бескрайнего леса, произрастающего вокруг гигантской секвойи.

Перед его взглядом показалось бескрайнее море пышных крон, вздымающихся вокруг поляны, на которой возвышалось исполинское дерево.

Мысленный луч попал точно на верхушку, потом плавно спустился и очутился в просторной пещере. Он увидел себя сидящим на деревянной колоде, на том самом месте, где обычно встречался с аббатом.

Голова его наполнилась напряженным гудением. Он почувствовал, как невидимые пальцы священника поглаживают его утомленное сознание и наполняют новыми силами. Почти физически он ощущал, как колоссальные резервы природной энергии секвойи переходят в его естество.

Исполинское дерево, наделенное сознанием, через его достопочтенного наставника насыщало сёрчера силой! Сознание Кийта впитывало невероятную жизненную энергию, как губка, и он почувствовал, что еще никогда в жизни не обладал такой мощью.

Через мгновение он воспарил и стремительно стал возвращаться обратно. Теперь он летел в спиральном вихре, который создавался энергией, брызжущей из него самого. Поэтому показалось, что он преодолел обратный путь значительно быстрее.

Однако для Джиро и Лиа-Лла, замерших в томительном ожидании, прошло всего несколько секунд, пока Кийт отключился от происходящего.

Его сознание вернулось стремительно, перед внутренним взором показалась высокая антенна древней базы, покрытая защитным панцирем, — и уже через мгновение ему удалось прийти в себя.

Теперь все внутренние силы были нацелены на сражение с Таррейталом, и он был уверен в победе!

Энергия секвойи перешла внутрь него. Она наполнила сознание ошеломительной силой и ворвалась в каждую клетку мозга.

Таррейтал холодно смотрел на него, сжимая зеркальный шар. В его застывшем, тяжком взгляде не было ничего человеческого.

Холодная мощь исходила от него. Он был совершенно уверен, что ничто не помешает ему завладеть шаром.

Но арка, протянувшаяся от сознания Кийта к верхушке секвойи, вспыхнула разноцветными огнями, как радуга. В этот момент произошло невероятное событие, заставившее Таррейтала отпрянуть.

Полутемный зал, освещаемый только тусклыми аварийными огнями, наполнился ослепительным светом. Стало светло, потому что все вокруг озарилось разноцветными линиями, врывавшимися через потолок и пронизывающими полумрак.

Это были потоки чистой энергии, направленной против черной мощи Таррейтала. Человек, называвший себя принцем, еще пытался сопротивляться, но силы его были на исходе. Судя по его ошеломленному взгляду, такое случилось с ним впервые. Но он ничего не мог сделать против ментального поля секвойи.

«Если ты не вырос среди природы, то она лишает тебя сил! — говорил священник. — И каждый получает такую мощь, которую заслуживает!»

Обессилевший Таррейтал легко позволил взять у него из рук зеркальный шар. Кийт поднял его высоко над головой и бросил на бетонный пол.

Через мгновение шар разлетелся на сотни тысяч мельчайших осколков. Они облаком взлетели в воздух, ярко сверкнув на прощание, а потом осыпались на пол тусклой полоской пепла.

Оказалось, что это не зеркало и не стекло, а некий особый материал, прекращающий существование вне своей формы.

Лиа-Лла внезапно шевельнулась. В подземелье раздался тихий счастливый смех.

В ответ на недоуменный взгляд Кийта, она сказала:

— Скоро мы вернемся на ветвь, и нас встретит наш малыш!

— Малыш? — удивленно спросил он.

— Конечно, наш соколенок за это время уже научился летать!

Оглавление

Глава 1 Петля

Глава 2 Люди-птицы

Глава 3 Корни и крона

Глава 4 Встреча

Глава 5 Крест и глаз

Глава 6 Диск

Глава 7 В поход

Глава 8 Ловушка

Глава 9 Зеркальный шар