КулЛиб - Классная библиотека! Скачать книги бесплатно 

Голубые самосвалы [Рауль Мирсаидович Мир-Хайдаров] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

Рауль Мир-Хайдаров «Голубые самосвалы»

Проезжая станцию с весенним названием Март, проводники непременно покажут промелькнувший у окна указатель — длинную обоюдоострую стрелу, сообщающую: «Азия — Европа». Указатель находится на перегоне, и поезда проходят мимо на высокой скорости, создавая ощущение, что стрела летит навстречу.

Не каждому селению дано стоять на стыке двух континентов, а Март возник давно, даже не подозревая, какую честь оказала ему география. Ничем другим районный центр Март от соседних не отличался. У широких прямых улиц, недавно покрытых асфальтом, стояли аккуратно выбеленные, ухоженные дома под шифером. Хотя почти все дома заново отстроены в последнее десятилетие и строительство продолжалось, разнообразием архитектуры поселок не отличался. Дома как дома: добротные, не лучше и не хуже, чем у соседа. У каждого дома палисадник.

Весна в этих краях неторопливая, степенная: напоит запахом талого снега и тонкого ледка весенних луж, наполнит воздух сладким дурманом набухших почек кленов и тополей, дружно пустит в цвет сирень-черемуху, белым снегом в одно утро окутает яблони, усыплет поля тюльпанами, даже крыши сараев окропит багряными маками. До первых знойных ветров, гонцов сухого лета, стоит весна-краса в Марте.

Хоть внешне Март и не отличался от соседних селений, что вправо, что влево от знаменитой стрелы, разница меж ними все же была. Почти все мужское население поселка работало на автобазе. Казалось бы, что здесь удивительного, мало ли селений, где мужчины — рыбаки, охотники, лесорубы, каменотесы, шахтеры. Но эти профессии складывались, так сказать, географически, по традиции, десятилетиями, а то и веками. А в Марте еще в сорок девятом пылила лишь одна машина, трофейная полуторка, принадлежавшая колхозу «III Интернационал».

Профессия, характеризующая время? Наверное. Но не только. Точнее сказать: это сделали время и Родион Ильич Карташ.

Весной 1954 года вместе с первым отрядом добровольцев Родька Карташ, механик Горьковского автомобильного завода, прибыл на казахстанскую целину. То, что Март стоял на железной дороге, определило его судьбу как перевалочной базы для прибывавших людей, грузов, машин. Ежедневно приходили составы со сборными финскими домами, новенькими, еще пахнущими краской газиками, серыми, под цвет брони, тяжелыми тракторами ДТ-54.

На первые машины нашлись шоферы, и своим ходом они ушли разбитыми весенними дорогами в дальний путь, к целинным совхозам. Но бесконечный поток прибывавших машин требовал все новых и новых водителей. Тогда-то и были организованы первые шоферские курсы. В две смены, с раннего утра дотемна, Родька Карташ — директор, преподаватель и механик в одном лице — готовил кадры.

Здесь же, в зале для занятий, в углу, стояла его раскладушка.

Повезло молодому механику с курсантами: Март не баловал своих мужчин работой. Да откуда же ее взять: станция, баня да маломощная артель — вот и все предприятия. А тут вдруг курсы со стипендией, и немалой для здешних мест. Отбою от желающих стать водителями не было. Пожилые отцы семейств, молодежь, даже девушки Марта потянулись к новой профессии.

Поначалу Карташа настораживала атмосфера на занятиях: ни шутки, ни смеха, даже в перерывы. Но чем дальше уходили по программе, тем большей симпатией проникался Родион к своим курсантам. Теперь он понимал: для них эти курсы в нетопленой, наспех переоборудованной конюшне колхоза открывали надежды на лучшую, сытую жизнь. Порою в глазах слушателей, вдвое старших его, Родион читал сомнение: «Неужели так и будет — сдашь экзамен, получишь машину и работай?» Им, знавшим цену постоянной работы в Марте, слышавшим за долгую жизнь немало обещаний, казалось, что здесь что-то не так.

Гараж, где шли практические занятия, не пустовал даже по воскресеньям. Затемно в дверях появлялся моторист. Вытирая ветошью обожженные на фронте руки, виновато говорил: «Все. Выключаю движок». Медленно гасло тусклое освещение, и только тогда курсанты нехотя расходились весенними улицами Марта по домам.

За первым выпуском последовал второй, третий. А через два года Родион праздновал новоселье. Силами курсантов отстроилась новая добротная школа с учебными классами, механическими мастерскими, просторными гаражами, общежитием. Потянулись к шоферскому делу из колхозов и соседних районов.

Хотя и появились у Карташа помощники, дело держал он в своих руках. Родион был из тех, кого судьба метит яркой метой — одаряя слухом или голосом, умелыми руками или необыкновенным видением мира. Машины были его единственной страстью, и знал он о машинах все, что только можно было знать. По одному ему ведомому признаку мог Родион определить неисправность машины, для этого ему достаточно было услышать ее. В Марте у Родиона обнаружились новые способности — организатора и педагога. В первую целинную весну в райкоме партии усталый секретарь, в промокшем насквозь брезентовом плаще, только вернувшийся из дальних колхозов, не дослушав его до конца, сказал:

— Родион, мысли у тебя дельные. Но из всего, что ты принес, я возьму лишь графики выпусков. Шофера нужны позарез. Действуй, как считаешь нужным.

Организаторские способности Карташа не остались незамеченными в районе и даже в области.

Удивительная вещь природа: горный аул, похожий на десятки других, но этот ни с чем не сравним — Кубачи. Неприметные с виду селения, каких на Руси тысячи, но они ее гордость — Палех и Мстера. Чем объяснить, что их жителям из поколения в поколение даются секреты подлинного мастерства? Задумывался об этом и Родион в Марте. Занимаясь со своими первыми курсантами, Родион не раз ловил себя на тщеславной мысли: «Я сделаю их шоферами высшего класса, сотворю их по своему образу и подобию. Я создам свою школу, слава о выпускниках которой будет бежать впереди их дальних дорог».

И чтобы сбылись эти честолюбивые замыслы, Родион вкладывал в каждого курсанта все свои знания и любовь к машинам. Надежды Родиона Карташа сбылись даже раньше, чем он предполагал, слава мартовской школы перешагнула границы Казахстана.

Мартовским шоферам передалась страстная любовь учителя к машинам, его поразительное чутье на малейшую неисправность. На Кавказе говорят: «Джигит прежде заботится о коне, затем уже о себе». Сказанное можно было с полным основанием отнести к мартовским водителям. Машины их, всегда свежевыкрашенные, с аккуратно выписанными номерами, начищенными зеркалами, дополнительными подфарниками, выглядели словно на смотре.

Часто застрявший в ночи на обочине шофер молил судьбу, чтобы мелькнули фары машин именно мартовских шоферов. Эти не проедут мимо, и всегда у них найдется и трос, и запасное колесо, и другие запчасти. А если надо, дотянут до первого села или переберут все нутро машины, чтобы двинулась собственным ходом. Шоферский закон: «Не бросай в беде товарища» — карташевцы соблюдали строго.

В первые же годы богатых целинных урожаев мартовские шоферы побили все рекорды республики по вывозу зерна. Первые автопоезда из прицепов пришлись по душе в Марте, и в центральной печати замелькали портреты мартовских капитанов хлебных караванов. А в тенистых аллеях школы, в скверике и розарии, разбитом первыми выпускниками, готовилась к экзаменам очередная группа юношей.

В красном уголке школы, где проводились торжественные собрания и вручались дипломы, висели портреты знаменитых выпускников. Были среди них два Героя Социалистического Труда, а в центре в траурной кайме висела фотография улыбающегося юноши в солдатской форме. Это он ненастной осенью ночью вывел с переполненного аэродрома загоревшийся бензозаправщик.

Возвращаясь с молодой женой из гостей, пересекая центральную площадь райцентра, Родион шутя, но не без гордости иногда говорил: «Вот здесь Март поставит мне памятник». И Март не забывал заслуг Карташа — избрали его в поселковый Совет, был он и членом райкома партии.

Щедра оказалась целинная земля, и осенью шестидесятого разродилась таким урожаем, что справиться ни мартовским шоферам, ни шоферам всей области было не под силу. Вновь потянулись в Март на уборку со всех концов страны составы с машинами и водителями.

До поздней осени круглосуточно вывозили зерно на элеваторы близлежащих городов и селений, грузили прямо в составы на железнодорожных путях, так много уродилось хлеба! А с первым снегом за станцией Март на пустоши в целый гектар выстроились тысячи разных машин.

Шоферов задерживать не стали, свое они отработали с честью — с честью и проводили.

Райком снова обратился за помощью к Родиону Карташу. Как привести в порядок сотни машин, как перегнать эту армаду на станции близлежащих городов, как организовать их быстрейшую отправку? И тут Родион обнаружил прямо-таки государственный ум. Он убедил районное и областное начальство, что нет смысла возвращать машины владельцам. Гораздо выгоднее иметь в Марте, на стыке двух республик, мощную автобазу, благо, кадры найдутся на месте. Вскоре в степи за станцией выросла невиданная в здешних, да и не только в здешних, местах мощная автобаза, директором которой стал Родион Карташ.

Автошкола обрела нового директора, но по-прежнему называли ее карташевской. Родион ревниво следил за своим детищем, заботясь о ее нуждах, направляя развитие школы по лично разработанному плану.

Создание огромной автобазы, оснащенной современным оборудованием, с многоярусными подземными гаражами, полуавтоматическими линиями сборки, просторными механическими и кузнечными цехами, охваченными диспетчерской радиосвязью, далось Карташу нелегко. И как-то незаметно для окружающих он вдруг погрузнел. Некогда буйная, растрепанная шевелюра изрядно поредела, а виски густо покрыла седина. Его вездесущая серая, неприглядная снаружи «Волга» с бесшумными дверцами, мощным мотором, оснащенная радиосвязью, была знакома каждому жителю Марта. Родион Ильич никогда не пользовался положенным по штату личным шофером, разве что за его машиной постоянно следил дед Бахмут, из первого, памятного для Родиона выпуска.

Из тех, кто окончили курсы в конюшне колхоза «III Интернационал», на автобазе работало человек сто. В большинстве своем они стали теперь начальниками колонн, механиками, завгарами, но были среди них и шоферы. Родион никогда не скрывал своей симпатии к ним и говорил: «Моя старая гвардия!» Они были опорой Родиона в полуторатысячном коллективе. С ними Родион часто держал совет, и во всех его начинаниях впереди шла старая гвардия.

Когда в стране было решено ввести профориентацию в школах, в Марте сразу и единодушно постановили готовить водителей. Родион Ильич, заранее предвидя выгоду, с присущей ему энергией и знанием помог поставить дело в школах. Практику ребята проходили на автобазе, а председателем экзаменационной комиссии был сам Родион Ильич. Карташ смотрел далеко. Сколько бы ни выпускала шоферов его школа, могучая автобаза требовала их все больше. Уж слишком далеко ушли дороги его машин: пятьсот мартовских самосвалов работали в Средней Азии, отсыпали автодорогу Ташкент — Алмалык, две колонны возили крепежный лес из Башкирии на шахты Караганды; другие перевозили алтайский хлеб и руду Темиртау, гурьевскую соль и даже скот доставляли на мясокомбинаты Семипалатинска. И когда колонна возвращалась в Март, своим ходом или по железной дороге, приходили зачастую по одному к Карташу неловко переминавшиеся с ноги на ногу не больно разговорчивые мартовские шоферы: «Отпусти, Ильич, по душе жизнь в Башкирии: лес, река.» А то говорили: «Жениться хочу, Родион Ильич, отпустите.»

— Такова жизнь: спасибо и на том, что самовольно машин не оставляют в далеких краях, — говорил Родион Ильич и продолжал готовить шоферов не только для своей автобазы.

С годами Март разросся, стали поговаривать, что будет он называться поселком городского типа. Появилось много новых предприятий. Рядом с автобазой выросли три параллельные улицы с двухэтажными коттеджами. Автобаза утонула в зелени: весной душно цвела сирень, летом сладко благоухали чайные розы.

— Зачем такую красоту развел, ведь не парк культуры? — спрашивали заезжавшие коллеги-директора.

— Специфику работы понимать надо. Хлопцы за тысячи верст от базы работают, а дом вспоминают. Так пусть помнится красота. Немало автобаз повидают в дальних краях, больше гордости будет за свою, — отвечал Родион Ильич. И два штатных садовника исправно несли службу.

Особых развлечений жители Марта не имели: три кинотеатра, где изредка выступали заезжие гастролеры, вот, пожалуй, и все.

Но если не упомянуть о стадионе — значит, исказить истину. Дело в том, что в Марте было еще одно поприще, где можно было завоевать любовь и признательность односельчан, даже не выигрывая авторалли по Скандинавии.

Футбольные матчи и лыжные гонки собирали не только мужскую половину Марта. Почему футбол и лыжи? Право, объяснить это трудно. Хотя в Марте были неплохие легкоатлеты, велогонщики, борцы, но сердца мартовцев по-настоящему занимали лишь футбол и лыжи. Любое, самое маленькое предприятие Марта имело футбольную команду, окрестные колхозы и совхозы тоже выставляли команды на осенний и весенний розыгрыши кубков. Успехи футбольных коллективов поднимали престиж предприятий, и потому матчи отличались особым накалом.

Родион Ильич долго не разделял страстей своих земляков. Уже будучи директором громадной автобазы, без особой гордости принимал он поздравления, когда команда «Водитель» выигрывала первенство района или кубок. Не вызывали у него огорчения и проигрыши команды, и потому особенно не любил Родион Ильич, когда просили освободить шоферов для очередных игр.

Но однажды Родион Ильич по ранней весне отдыхал в Лазаревском, что под Сочи. Ранняя весна и поздняя осень — единственное время отдыха для крупных администраторов, хозяйственников. В санатории Родион Ильич был окружен директорами заводов, управляющими строек, начальниками всевозможных управлений. С утра, приняв процедуры, они спешили на стадион. Дело в том, что весной в Лазаревском тренируются многие футбольные клубы страны. Поначалу Родион Ильич ходил с отдыхающими на стадион просто так, за компанию.

Когда сосед по палате, директор одного из украинских заводов, пригласил Родиона Ильича к своим знакомым, киевским динамовцам, и Карташ стал ездить на предсезонные игры в соседние приморские городки в автобусе с футболистами, директор мартовской автобазы был уже в плену этой захватывающей игры. Как и всякая поздняя любовь, любовь к футболу оказалась страстной и всепоглощающей. Теперь Родион Ильич внимательнее прислушивался к разговорам коллег, и день ото дня крепла уверенность: будет и у него команда не хуже, чем, положим, у директора консервного завода или у директора мясокомбината.

Вернувшись в Март, Карташ с присущими ему энергией, энтузиазмом, а теперь любовью и знанием футбола (а кто не считает себя знатоком футбола!) взялся за свою команду «Водитель».

Первое же появление Родиона Ильича на мартовском стадионе не осталось незамеченным. Но и Карташ опытным взглядом хозяйственника увидел недостатки стадиона. Нестандартное, без травяного покрова поле, отсутствие раздевалок и душевой для команд. Всего три ряда скамеек вокруг поля. Голый, без зелени стадион разочаровал директора автобазы. И тут Родион Ильич вспомнил архитектора из области, который уже второй год просил «устроить» мотор для личной «Волги» и не прочь был сменить кузов.

Архитектор обрадовался неожиданному звонку. Разговор Карташ завел издалека: трудно, мол, нынче архитекторам, почти невозможно выразить себя — проектные институты, творческие группы, а сидит в каждом мечта создать что-то свое. Архитектор, задетый за живое, соглашался.

И Родион Ильич, как и всякий деловой человек, решил не затягивать разговор и объяснил, что поможет осуществить голубую мечту и к тому же намерен исполнить давнюю просьбу архитектора. Для этого от архитектора требовалось одно — сделать проект небольшого стадиона.

То ли повезло Марту, то ли Карташ действительно безошибочно определял людей способных, архитектор оказался человеком небесталанным. Вместе с Карташем они выбрали место для стадиона, и к осени проект был готов.

За автобазой, в большом молодом парке, бережно пересадили часть деревьев, и внутри парка началось строительство футбольного стадиона. Не одно взыскание получил Родион Ильич, пока велось строительство, но стадион вышел на славу!

С годами подросли деревья в парке, и стадион стал излюбленным местом отдыха. Был теперь у команды автобазы свой стадион и условия для тренировок получше, чем у многих других, а вот особенными победами «Водитель» похвалиться не мог — в футбол мар- товцы играть не умели.

Чернее тучи ходил Родион Ильич, когда в финале первенства или розыгрыша кубка местного значения футболисты какого-нибудь элеватора или лесхоза, штатом-то всего в триста человек, побеждали команду его автобазы. Зачастую «Водитель» проигрывал оттого, что лучшие игроки находились в дальних рейсах, а достойной замены не было. Постепенно у «Водителя» сформировались первая и вторая сборные, несколько юношеских. Теперь при случае можно было выставить равный во всех линиях состав. Все реже Карташ стал отправлять в дальние рейсы тех, кто мог на поле повлиять на судьбу футбольного матча. Нередко оказывалось, что лучший игрок другой команды вдруг переходил на работу в автобазу.

В финале осеннего кубка района «Водитель», с трудом отбивавшийся весь матч, в единственной контратаке второго тайма забил гол «Кооператору». Вратарь Николай Цихмистро по кличке Сова пропустил безобидный мяч. А через два месяца он перешел на работу в автобазу и сразу получил новую машину. И хотя на улицах уже лежал снег, события финального матча ожили у мартовцев перед глазами, словно это было вчера. По Марту пошли пересуды.

В приемной и в просторном кабинете директора автобазы вдоль стен стояли аккуратные стеллажи, сделанные местным столяром-краснодеревщиком по эскизам Родиона Ильича. В стеллажах выстроились всевозможные кубки: хрустальные, бронзовые, потемневшего серебра, крытые никелем. Висели вымпелы: нарядные, шитые золотом и попроще, грамоты и фотографии в рамках из светлой вишни. Гости автобазы, прикомандированные инженеры, члены всяких комиссий, бывая у директора, непременно говорили:

— Родион Ильич, да у вас все кубки, вам и завоевывать-то больше нечего!

Карташ любезно соглашался, но лишь только за посетителями закрывалась дверь, на лицо его набегала тень. Иногда ему казалось, что они сознательно бьют его в больное место. Откуда им было знать, что у директора автобазы была заветная мечта — добыть еще один кубок. Этот более чем полуметровый хрустальный кубок не выходил у него из головы с той самой минуты, когда он, раскрыв газету, увидел снимок: счастливые обнявшиеся футболисты, растерянное лицо тренера, еще не осознавшего, что все позади, и гордая улыбка директора завода, того самого, консервного, вскинувшего над головой тяжелый хрустальный приз. Под снимком несколько слов о заводе, директоре, чьи футболисты прошли столь тернистый путь до победы. Шутка ли, в борьбе за почетный приз участвовало двенадцать тысяч команд! Да, Родион Ильич надеялся, что когда-нибудь его «Водитель» выиграет кубок СССР для коллективов физической культуры. Мечтой своей Карташ ни с кем не делился, даже с футболистами. Путь долгий и трудный, на годы. Кубок СССР в Марте? На такое мог замахнуться лишь Родион Карташ.

В зоне отдыха рабочих автобазы у Чудных озер вырос еще один двухэтажный коттедж. Над входом висела искусно вырезанная фигурка футболиста, а зимой — лыжника, изогнувшегося в вираже. Рядом построили футбольное поле, теннисный корт. Что-то наподобие спортивной базы возникло в зоне отдыха. Родион Ильич знал лично всех футболистов, игравших и в юношеских командах «Водителя», и во взрослых, не говоря уже о тех, кто играл за сборную автобазы. О том, чтобы посылать их в дальние рейсы, теперь не могло быть и речи.

«Новая гвардия», — называли с иронией футболистов на автобазе. Старые друзья часто говорили Карташу, что футболисты злоупотребляют его любовью. Но поздняя любовь слепа, и Родиону Ильичу не нравились жалобы на игроков.

Когда «Водитель» попал на финальный турнир розыгрыша кубка СССР в своей зоне, Родион Ильич сопровождал команду сам. В турнире «Водитель» занял последнее место, а ведь это был лишь финал одной из двадцати зон. Видел Родион Ильич: в составах большинства команд на ключевых позициях играют бывшие игроки класса «Б», а то и высшей лиги. У команд квалифицированные тренеры.

Но неудача не остудила пыл Родиона Ильича.

В первое же воскресенье после возвращения «Водителя» из бесславного турне в Марте прошли две полуфинальные игры осеннего кубка. В первом матче игроки «Водителя» забили в ворота противника пять безответных мячей. В другом матче случилось непредвиденное — «Локомотив», бесспорный фаворит, проиграл, и проиграл по всем статьям, команде местной средней школы номер три.

Финальный матч, назначенный на следующее воскресенье, ждали с большим интересом, только о нем и шли разговоры.

Проигрыш «Водителя» в кубке СССР для коллективов физической культуры был забыт. Смогут ли юные, быстрые, играющие с задором школьники выиграть у опытнейшей команды района? Мнения разделились.

В воскресенье на переполненном стадионе автобазы кипели страсти. Юность, дерзания всегда вызывают симпатии болельщиков, и у школьников их оказалось, пожалуй, больше, чем у «Водителя», что случалось в Марте крайне редко.

«Вот она, моя будущая команда!» — присматриваясь к школьникам, думал Родион Ильич, хотя уже к концу первого тайма со счетом 2:0 вели футболисты его автобазы.

Наблюдая за игрой, Родион Ильич впервые не волновался ни за своих любимцев, ни за кубок, который они могли и не выиграть. Глядя на разворачивающиеся события, Карташ чувствовал, что школьники, несобранно начавшие матч и моментально наказанные опытными игроками, вот-вот «поймают» свою игру, и защита его «Водителя» не справится с маневренной и изобретательной игрой нападения.

Наблюдавший немало матчей и уже не дилетант в футболе, Родион Ильич впервые видел столь неожиданные и, казалось бы, нелогичные решения в атаке.

От этой-то нелогичности стала в тупик защита «Водителя». Порою школьники закручивали такую карусель в штрафной площадке противника, что Родион Ильич невольно сравнивал нападение команды мартовской средней школы с хорошим джаз-оркестром, где импровизация любого инструмента стройно вплеталась в общую мелодию, где каждому предоставлялась возможность солировать, развивая и углубляя тему.

Не по годам рослые, выносливые ребята приняли навязанный «Водителем» высокий темп, и когда при счете 2:2 водители пытались сбить атаки жесткой игрой, школьники не дрогнули.

Предчувствие Карташа не обмануло, его команда была бессильна противостоять шквалу атак школьников. На последних минутах игры их капитан Хамза Кадыров, совершив сольный проход, прошел всю защиту «Водителя», выманил из ворот Сову и легонько вкатил мяч в пустые ворота. 3:2!!! Три гола центрального нападающего школьных футболистов впервые за последние годы лишили автобазу осеннего кубка.

В раздевалке водителей стояла гнетущая тишина, футболисты, отдавшие все борьбе, не находя сил стянуть мокрые и грязные футболки, исподлобья поглядывали на дверь. Иным уже виделись суровые зимние дороги на Семипалатинск. Вдруг скрипучая дверь распахнулась, и вошел улыбающийся Родион Ильич.

— Что за похоронное настроение? Вот не думал, что вы такие жадные. Пусть молодежь сегодня порадуется, а то играть вам скоро не с кем будет. Банкет, который я самоуверенно заказал на Чудных озерах, не отменяется. Гости при параде, правда, немного сконфуженные, но не расходятся. Так что живо собирайтесь, жду вас в автобусе.

Футболисты, знавшие крутой нрав Родиона Ильича, недоумевая, заспешили в душевую.

Наутро Карташ, едва закончив планерку, придвинул к себе микрофон:

— Наталья Павловна, разыщите мне Кравцова.

Механик Кравцов из года в год ведал в профсоюзе спортивно-массовой работой, за «Водитель» радел не меньше, чем Родион Ильич. Сергей Никифорович, услышав по радио, что его вызывают к директору, скинул халат, протер ветошью руки и, переглянувшись с находившимися рядом шоферами, нехотя двинулся к конторе.

В кабинете директора находился бухгалтер, принесший бумаги на подпись, и Кравцов потихоньку уселся в глубокое кресло в углу у кондиционера.

— Как вчерашняя игра, понравилась? — спросил Родион Ильич, лишь только бухгалтер прикрыл дверь.

«Так и знал», — подумал Сергей Никифорович и ответил:

— Не узнал школьников, и в прошлом году они играли в этом составе, а нынче — прямо московский «Спартак», ничем не остановишь. А капитан у них, ну, прямо бери и — в класс «А». Высший пилотаж, как говорят у меня в колонне.

— Что ж, я очень рад, что мнения наши совпали. У меня к вам просьба. Кажется, в третьей школе автодело ведете вы?

— Да, они учатся у меня, — сказал Сергей Никифорович.

— Пожалуйста, постарайтесь собрать сведения о команде: что за ребята, их увлечения, чем собираются заняться, все-таки выпускники. Недели хватит? — спросил Родион Ильич, вставая из-за стола.

Ровно через неделю после обеда Карташ долго беседовал с Сергеем Никифоровичем. Оказалось: ребята из двух параллельных десятых классов играют третий сезон. Особые увлечения? Конечно, автомобили! Мечтают после школы попасть на автобазу, поначалу хотя бы в слесари, но до армии хотели бы сесть за руль. Только один в команде, вратарь Коля Дмитриенко, давно увлекся юриспруденцией и собирается поступить в университет, за что в школе прозван Прокурором. У семерых родители с автобазы. Отец капитана команды работает на мойке, а остальные — на машинах.

«Вот она, команда, которая добудет мне кубок!» Директор мысленно уже видел этих ребят тренирующимися на базе в Чудных озерах под руководством опытного специалиста. Он знал, что создаст им самые благоприятные условия для работы и игры.

Увлечение Родиона Ильича, однако, нисколько не отразилось на работе. Автобаза считалась в области одной из передовых, колонны, работавшие в дальних краях, перевыполняли планы перевозок, и в Март, в адрес руководства, шли благодарности. На текущий счет автобазы набегали немалые премии за досрочно пущенные объекты, за своевременно доставленные сотни тысяч тонн грузов, за победы в социалистическом соревновании.

О новых планах директора едва ли кто, кроме Кравцова, догадывался. Переговорить с юношами Карташ не доверял даже Кравцову, ждал весны. Родион Ильич надеялся, что весной, когда выпускники придут на практику на автобазу и будут сдавать вождение, представится удобный момент для разговора. Но случай представился неожиданно и даже раньше, чем он предполагал.

В апреле, накануне майских праздников, он вернулся из области. В приемной Кравцов, раздвинув стекла стеллажей, что делалось крайне редко, показывал ребятам спортивные трофеи автобазы. Родион Ильич искренне обрадовался мальчишкам и, широко распахнув двери кабинета, пригласил их к себе.

Просторный уютный кабинет, сверкающие призами стеллажи словно заворожили ребят. Но радушие хозяина кабинета, поданный секретаршей чай в ажурных подстаканниках быстро растопили атмосферу неловкости, возникшую поначалу при появлении директора. Вскоре Кравцов ушел, а Родион Ильич все беседовал с ребятами: о машинах, об автобазе, о футболе. Оказалось, что и они болеют за московский «Спартак». Неожиданно Родион Ильич спросил:

— А тайны вы хранить умеете?

— Умеем, — нестройно ответило несколько голосов.

— Не все, значит. — улыбаясь, сказал Карташ.

— Умеем! — твердо, в один голос ответила команда.

— Вот так мне нравится больше, — сказал директор и склонился над микрофоном: — Наталья Павловна, попросите, пожалуйста, чтобы подали автобус к конторе, водитель не понадобится.

Вскоре подали автобус, и Родион Ильич пригласил всех в машину. Ребята, предчувствуя что-то занятное, весело заняли места. Директор сел за руль, улыбнувшись, обвел взглядом салон и сказал:

— Поехали!

Автобус долго петлял между корпусами автобазы, миновал зеленую зону и остановился у боксов, прижатых к глухому забору. Когда ребята сошли, Родион Ильич нетерпеливым жестом пригласил их с собой, и они зашагали к самому крайнему строению. Директор осмотрел пломбу на двери, аккуратно сняв ее, открыл замок.

В боксе пахло пылью и сыростью. Подслеповатое оконце, затянутое паутиной, не пропускало свет, и Родион Ильич, включив освещение, пригласил застывших на пороге ребят пройти внутрь.

Перед ними в ряд, словно на линейке, стояли пятнадцать новеньких голубых самосвалов.

— ЗИЛы — пятьсот пятьдесят пятые, — сказал кто-то шепотом.

Словно и не было запаха пыли и плесени, мальчики вдруг ощутили, как пахнет свежая краска, услышали запах шин, новенькой кожи сидений. Крытые никелем фары машин, поблескивая тонким слоем смазки от коррозии, глядели в упор на зачарованных ребят.

Родион Ильич, отойдя в глубину бокса, наблюдал за ними. Вдруг он сказал:

— Вот это и есть моя тайна. На следующий же день после выпускного бала можете приходить на базу — они ждут вас! — и Карташ, выйдя из тени, открыл дверцу ближайшего самосвала.

— Это наши машины? — чуть ли не в один голос воскликнули ребята и бросились к директору.

Кто-то первый сел в кабину и крикнул:

— Машина с краю — моя!

Вмиг были разобраны и остальные.

Родион Ильич незаметно покинул бокс и, вернувшись в автобус, стал дожидаться ребят. Ждать пришлось долго, и он нажал на сигнал.

Когда счастливые школьники шумно заполнили салон автобуса, Родион Ильич сказал:

— До самого последнего школьного дня это тайна, договорились?

Радуясь и считая, что вопрос с командой улажен, Карташ целыми днями не покидал свою серую служебную «Волгу». Автобаза готовилась к весеннему техосмотру. Почти каждый день директор ездил в областное управление ГАИ. Две большие автоколонны должны были как можно раньше отбыть на Мангышлак. Звонки с полуострова не давали покоя Карташу ни днем, ни ночью. Прошлым летом там работала мартовская комсомольско-молодежная колонна: отсыпали новые дороги, доставляли нефтяникам оборудование, возили песок и гравий на домостроительные комбинаты. В безводных и бездорожных степях Мангышлака самыми безотказными оказались мартовские машины и их водители, потому ждали их там с нетерпением. Родион Ильич вновь отправил комсомольско-молодежную колонну. А второй — ту, в которой работала его «старая гвардия», вопрос о соревновании между ними был решен в Марте. К удовольствию обеих колонн, директор решил тряхнуть стариной и на десятитонном МАЗе повел колонны сам.

Когда отцвела сирень-черемуха, а в степи начали выгорать травы, с первыми знойными ветрами, гонцами сухого лета, вернулся Родион Ильич в Март. А тут и радость подоспела. По итогам Всесоюзного социалистического соревнования первого квартала одно из переходящих Красных знамен ВЦСПС и крупная денежная премия были присуждены коллективу мартовской автобазы.

В зоне отдыха на Чудных озерах готовили комнаты для гостей. На территории наводили лоск, на митинг, посвященный торжественному событию, пригласили семьи рабочих.

Рыбалка, купание на озерах, гуляние в парке — все было предусмотрено директором, однако ему казалось, что для такого торжественного случая чего-то не хватает. И вдруг в канун праздника Карташа осенила идея: нужно организовать футбольный матч. Рабочий день клонился к концу, и пригласить какую-либо команду на игру уже было невозможно. И Родион Ильич вспомнил о ребятах из МСШ-3. Вот кто ему нужен! Он попросил диспетчера вызвать слесаря Звонарева, сын которого Геннадий играл в команде центральным защитником.

Звонарев за долгие годы работы на автобазе был в кабинете директора впервые. Смущаясь своего промасленного комбинезона, задержался на пороге.

— Да вы проходите, Савелий Степанович, садитесь, — пригласил Карташ.

Когда Звонарев неловко уселся на краешке кожаного кресла, Родион Ильич спросил:

— Гена ваш сейчас дома?

— Да где ж ему быть, дома, конечно. Завтра в школе у них выпускной вечер, готовится.

— У меня к нему срочное дело, а я не знаю, где вы живете, может, вы со мной в машине проедете?

— Отчего же не поехать, Родион Ильич, коль надо.

Карташ договорился с Геннадием, что назавтра тот соберет команду, и в последний раз в форме МСШ-3 они выйдут на поле против «Водителя».

На другой день в Марте только и было разговоров об утреннем митинге на автобазе, где почетный гость из Москвы вручил Карташу шитое золотом знамя. И футбольный матч явился как бы продолжением праздника. На стадионе работали буфеты, продавали пиво, у входа выстроились в ряд несколько автолавок.

Футболисты из МСШ-3 собрались на стадионе, как и договорились, за час до матча. «Водитель» еще не подъехал, и раздевалки были закрыты, поэтому ребята стояли в тени и оживленно говорили о сегодняшнем выпускном вечере. Форма и бутсы, завернутые просто в газетку или в хозяйственной сумке, лежали рядом на поломанной скамье. Со стороны они едва ли напоминали футбольную команду. Неожиданно ребята почувствовали оживление на стадионе и повернулись на шум. На стадион медленно въезжали три львовских автобуса, в первом они без труда узнали машину, на которой постоянно разъезжала команда «Водителя».

— Они вчера поздно вечером уезжали на свою спортивную базу и сейчас прямо с озер, — сказал кто-то из ребят.

Автобус остановился невдалеке, и из салона начали выходить футболисты в синих спортивных костюмах из эластика, у каждого в руках яркая вместительная дорожная сумка. Сразу у автобуса собралась оживленная толпа, слышались шум, смех. Последним сошел вратарь Сова. Он, улыбаясь, догнал мальчишек, вынесших из этого же автобуса ящик с запотевшими, видно, только из холодильника, бутылками минеральной воды, и, взяв одну, ловко перекинул своему приятелю Пантелею Палому, которого в Марте называли Пэпэ. В руках у Пэпэ был флажок бокового судьи. Во внешности вратаря «Водителя» не было ничего совиного. Высокий, стройный, с крупным и открытым лицом, по-девичьи большими, чуть навыкате карими глазами, с крутыми смоляными, сошедшимися на переносице бровями, он получил свое прозвище еще в детстве. За что, никто теперь уж не помнил.

Равного ему вратаря в Марте не было и не предвиделось. Во время того злополучного зонального турнира на кубок СССР Родион Ильич, который сам сопровождал тогда команду, видел, что и там Сова был надежнее и увереннее всех вратарей. И его откровенно переманивали в другие команды, суля всяческие блага, но Николай без колебания отверг все предложения. Вне Марта он жизни себе не представлял.

Футболисты автобазы, сопровождаемые поклонниками, прошли в раздевалку, теперь из раскрытых настежь дверей лилась мелодия. Это включили магнитофон, подарок Карташа команде. Кто-то вывел посторонних из раздевалки и коридоров, и только тогда школьники прошли к себе.

Родион Ильич, приехавший в одном из двух автобусов с гостями и администрацией автобазы прямо с озер, был весел и выглядел нарядно. «Все идет прекрасно», — думал он, оглядывая переполненный стадион. То и дело к нему подходили знакомые, друзья и поздравляли с заслуженной наградой. Неожиданно у него мелькнула тревожная мысль, и, извинившись, он отошел от собравшейся вокруг него группы.

Приближаясь к служебному корпусу, Родион Ильич услышал голос Совы, то и дело перебиваемый дружным смехом. В раскрытых дверях раздевалки «Водителя» стоял Кравцов и что-то объяснял центральным защитникам.

Коридор, судейская — все потонуло в запахах камфарного масла и растираний. Стучали мячи. Кто-то, высоко выпрыгивая, тяжело опускался на деревянный пол.

Родион Ильич решительно распахнул дверь раздевалки с надписью «Гости», и тут же ему пришлось сыграть головой — прямо в него летел мяч.

Разминавшиеся футболисты дружно повернулись к неожиданному гостю. Карташ как-то рассеянно поздоровался с ними и, обращаясь к сидевшему напротив Звонареву, торопливо сказал:

— Гена, надеюсь, вы понимаете, что школа — пройденный этап, завтра вы получите обещанный сюрприз, и престиж автобазы должен быть для вас главным. Сегодня, так уж получилось, в игре равных победа должна быть за «Водителем», у нас большие гости, праздник.

— Ясно, Родион Ильич, не беспокойтесь, все будет как по нотам, — ответил Звонарев.

— Ну, вот и хорошо, — как-то устало выдавил из себя Карташ и поспешил из раздевалки.

Секунду в комнате стояла гнетущая тишина.

— Звонарь, что означает обещанный сюрприз? — спросил Прокурор.

— Тебя это не касается.

— В таком случае ты, может, объяснишь, что означает «все будет как по нотам»?

Защитник поднялся во весь свой каланчовый рост и, обращаясь к вратарю, ответил:

— Ясно как день, играть нужно почти по бразильской системе, забивать на гол меньше, чем противник.

— На меня можете не рассчитывать, я в поддавки играть не умею, — сказал Прокурор, забирая из-под чьих-то ног мяч, и двинулся к двери.

Выходя в коридор, он успел переглянуться с Булатом Исановым, с которым дружил с детства. Прокурор был уверен, что даже если вся команда решит отдать игру, центральный защитник приложит все силы, чтобы прикрыть ворота.

— Ветер жизни бьет в лицо с разбегу, — хихикнул огненно-рыжий Яшка Мартенс, весельчак и балагур в команде.

Но никто даже не улыбнулся. Молчание прервал Звонарь.

— А самосвалы, на которые мы завтра сядем, думаете, за красивые глаза он нам дает или за твои рыжие кудри, Яшка? Что, желающих сесть на них не найдется? Да в эту осень до самых снегов вывозили хлеб из Домбаровки, сколько машин побилось. Парторг хлопотал о самосвалах для передовиков, но хозяин сказал: «Забудьте про машины, их не существует, это мой личный резерв». А знаете, чего он хочет? Выиграть новое хрустальное ведро, помните, уже замахнулись на него прошлой осенью, да руки оказались коротки. Какое нам дело до его тщеславия, машины он нам дает, а уж если выиграем эту роскошную плевательницу, наверняка получим, когда надо будет, квартиры в коттеджах. — Игорь вытер вспотевшую от волнения шею.

— Противная у тебя философия, — сказал Булат и тоже потянулся к выходу.

Еще не успела закрыться за ним дверь, как все повернулись к капитану. Хамза от неожиданного внимания встал.

— Чего вы ждете от меня? Это не школьное собрание, где нам подавали готовое решение и оставалось скопом проголосовать. Это уже жизнь, и решение должен принять каждый сам. Что касается меня, Звонарь, можешь не рассчитывать. А как остальные, не знаю. Игра покажет, кто какое принял решение.

В коридоре раздался свисток судьи. Пора! В раздевалке еще с минуту стояло тягостное замешательство.

— Вы не слышали свистка? — спросил возникший на пороге судья.

— Привет, Лимонадный Джо, — сказал судье Геннадий и, проходя, фамильярно обнял его за плечи.

Судья Джемал Читаури заведовал в местном промкомбинате лимонадным цехом и не обижался на прочно приставшее к нему прозвище.

Команда молча построилась за воротами и по сигналу судьи без обычных шуток побежала к центральному кругу для приветствия.

Хамза бежал впереди команды, и путь, который он проделывал, не замечая, десятки раз, сегодня показался ему бесконечно долгим. Он успел разглядеть переполненный стадион, увидел, как много на трибунах девушек в белых платьях — во всех трех школах сегодня выпускные вечера. Успел заметить даже отца с соседом, невдалеке от углового флага.

Свисток. Хамза откатил мяч назад, вправо Звонарю, получил обратный пас и рванулся вперед. Матч начался.

Прошло больше половины первого тайма, пока Хамза понял, что их пятеро. Странная сложилась игра. В футболе не возбраняется переговариваться между собой по ходу матча, подсказывать, но футболисты МСШ играли молча. Какая-то нервная обстановка царила на поле.

Водители понимали, что школьники непременно хотят выиграть матч, ведь у них тоже праздник — выпускной вечер, и потому прибавили скорости, стали играть плотнее в штрафной площадке. Молчание, царившее в стане противника, раздражало водителей, постепенно и они перестали переговариваться. Лишь изредка над штрафной взлетал истеричный голос Совы:

— Взять Хамзу!

Гнетущая тишина, перебиваемая тяжелым прерывистым дыханием, жесткими ударами по мячу и гортанными вскриками выпрыгивающих в борьбу за высокие мячи, стояла над полем. Шло время, а на табло значились нули. «Водитель» организовывал атаку за атакой, сегодняшний матч нужно было выиграть непременно.

Оттягиваясь назад, Хамза видел, как потемнели фиолетовые футболки двух центральных защитников — Булата и Володи Колосова. Лишь только мяч попадал к ним, они мгновенно отыскивали на поле Яшу Мартенса и его. В глазах молчаливых защитников Кадыров словно читал: «Все в порядке, капитан, мы выстоим — дело за тобой.»

В конце тайма «Водитель» подавал угловой.

На прострел выпрыгнули несколько игроков, а выскочивший из ворот Дмитриенко, пытаясь кулаком отбить мяч, промахнулся. Булат, выигравший воздушную дуэль, неожиданно «срезал» мяч в свои пустые ворота.

Начали с центра. Хамза откинул мяч чуть назад, влево Мартенсу, и рванулся вперед. Темная от пота, его футболка мелькнула среди белой формы водителей и уже оказалась в штрафной площадке. В последнюю секунду, сделав ложное движение для Совы, капитан собирался пробить в противоположный угол ворот, и тут защитник, от которого он только ушел, откровенно снес его. К штрафной бежал Лимонадный Джо, а глаза школьного капитана кричали: «Пенальти!»

Судья помог встать Кадырову и показал — удар от ворот. Весь вид судьи говорил: знаем мы, как назначать пенальти в ворота «Водителя». Он еще не забыл, как прошлым летом после пенальти, назначенного в ворота футболистов автобазы, не пришли заказанные на понедельник машины. И пропало сто двадцать ящиков. Лимонад — продукт скоропортящийся.

Раздался свисток на перерыв, и футболисты молча разошлись по раздевалкам. Хамза снял футболку и выжал ее, пройдя в душевую, подставил голову под освежающую струю воды. В раздевалке никто не разговаривал. Он молча откинулся на спинку кресла и, закрыв глаза, дожидался свистка на игру. Запекшиеся губы шептали: «Родион Ильич, зачем вы пришли к нам в раздевалку, ведь мы вам так верили?! А теперь мы не имеем права проигрывать. Понимаете, не можем проиграть!»

Вдруг кто-то тронул его за плечо. Перед ним стоял Прокурор и протягивал стаканчик с чаем.

— Попей, капитан, и пошли — пора!

Едва начался тайм,длинным диагональным пасом Хамза вывел Мартенса в прорыв. В тот же момент, когда он, опередив защитников, вышел на ударную позицию, боковой судья Пэпэ, размахивая флагом, вбежал на поле — он усмотрел положение вне игры.

Гол, забитый школьниками в свои ворота, явно не устраивал «Водителя», игроки команды автобазы жаждали убедительной победы и шли вперед. Чувствуя свою вину за опрометчиво покинутые ворота, Прокурор сегодня был неузнаваем. Все его выходы на верховые мячи, прострелы были своевременны и безошибочны. Не раз стрелой вылетал он из ворот и отчаянным броском в ноги спасал почти безвыходное положение.

Форварды «Водителя» удивленно разводили руками: заколдованные ворота.

Едва лишь мяч попадал к Хамзе, как он пытался подержать его подольше с тем, чтобы дать перевести дух вратарю и защитникам. Нелегко приходилось и ему самому. Только он переходил на чужую половину поля, его встречали уже трое: один атаковал, двое подстраховывали.

Отходя назад, капитан видел, как мечется в штрафной обессилевший Булат, как, прихрамывая, отбивается Володя Колосов.

«Я должен забить, должен забить!» — упрямо шептал Хамза, то и дело врываясь в штрафную площадку «Водителя», но и Сова играл безупречно.

Вновь водители прижали МСШ к воротам, и угловые следовали один за другим. Мартенс, прикрывая ближнюю штангу, придерживаясь рукой за стойку ворот, шепнул капитану:

— Хамза, не могу больше, я сейчас упаду.

— Держись, Яша! Ни падать, ни проигрывать нельзя!

Последовал мощный прострел вдоль вратарской площадки, и Прокурор стремительно вылетел из ворот, но стоявший за штрафной Хамза успел заметить: засиделся Коля.

Да, чуть промедливший с выходом из ворот вратарь не успел на перехват, рослый центрфорвард «Водителя» в толчее все-таки успел протолкнуть мяч, и он медленно катился в пустые ворота.

Справа, в углу штрафной площадки, лежал сбитый своим вратарем Булат, прихрамывающий Колосов отчаянно рванулся к воротам. Инстинктивно кинулся и Хамза, но Звонарь опередил всех, достал мяч у самой лицевой линии и спокойно откатил его вскочившему Прокурору.

— Вышли все из зоны — дальше, дальше! — раздался властный голос Звонаря. — Пошли вперед, вперед, а ты, Коля, выбей подальше, — и он побежал к центральному кругу, увлекая за собой товарищей.

Напрасно Пэпэ размахивал флагом. Умудренный жизненным опытом, Лимонадный Джо понимал: школьников теперь не остановишь. С первой же атаки на табло появилось 1:1. Рядом с Прокурором, придерживаясь за штангу, стоял обессилевший Мартенс, у другой штанги находился прихрамывавший Колосов. Чуть впереди, за штрафной — Хамза с Булатом, а дальше, словно прикрывая их грудью, но не давая игре пересечь центральную линию, боролись за каждый мяч их товарищи.

Побледневший Родион Ильич почувствовал, что произошло у школьников, и знал — ни отчаянно отбивающийся «Водитель», ни безупречно играющий Сова игры теперь не спасут. Табло бесстрастно меняло счет: 2:1, 3:1.

Карташ незаметно встал, пригнувшись, прошел между рядами и покинул стадион.

Ташкент,

1974