КулЛиб - Классная библиотека! Скачать книги бесплатно 

Смерть для Северуса Снейпа [The Killers] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

The KillersСмерть для Северуса Снейпа

Шапка фанфика

Пейринг: Северус Снейп Новый Женский Персонаж Новый Мужской Персонаж Альбус Дамблдор Лорд Волдеморт

Рейтинг: PG-13

Жанр: Drama

Размер: Миди

Статус: Закончен

События: ПостХогвартс, Путешествие во времени, Воскрешение мертвых, Экзотическое место действия

Саммари: Ро очень драматично написала про смерть Северуса Снейпа…

Но какая она была на самом деле? Может, все не так, как кажется?

Попытка написать сказку.

Предупреждение: Снейпохейтеров и мародеролаверов убедительная просьба не заходить.

ООС и АУ к славянской мифологии.

Смерть персонажей.

Коментарий автора: Фанфик со всей возможной любовью посвящается Веронике, сестре-страннице за прекрасную визуализацию героев! Спасибо огромное тебе, мой любимый художник!

Авторство Киллер 001

Благодарности: А также огромная благодарность всем читателям!

Файл скачан с сайта Фанфикс.ру - www.fanfics.ru

Смерть для Северуса Снейпа

* * *

Стук-стук, cтук-стук, стук-стук...

Падают одна за другой прозрачные соленые капли, ударившись оземь, превращаются в крошечные сверкающие алмазики, золотистые жемчужинки и голубоватые сапфиры...

Сколько лет и веков... cколько?

Столько и не счесть, как плачет Марена.

За все это время скорби и печали, не одна сокровищница, представляющая собой огромную пещеру, в которой потолок уходит ввысь так, что его не разглядеть в темноте, была заполнена до отказа драгоценными слезами богини.

Бывают дни, когда печаль ее так велика, что плачет она черными бриллиантами и кроваво-красными рубинами, которые скапливаются грудами у ее величественного ледяного трона. Потом их все до единого собирают в резные, богато изукрашенные дубовые и кедровые ларцы прислужницы Марены — шустрые говорливые белки, скромные мыши и толстые ленивые неповоротливые сони, чтобы затем поместить в сокровищницу.

И почему всем кажется, что Смерть несправедлива, жестока, равнодушна и черства?

Нет, глупые людишки и недосягаемые высокомерные боги и богини, и у Смерти есть свои привязанности, несбывшаяся любовь и потерянная семья...

* * *

Когда земля была совсем молода, леса только-только стали дремучими и малопроходимыми, горы еще не улеглись и яростно плевались огнем и лавой, а людские племена были дикими и неотесанными, жили подобно животным и только научились пользоваться огнем, Лада, богиня любви, родила на свет трех деток: Живу — плодородие и жизнь, Леля — любовь и брак, и мрачную малютку Марену — божество Зимы, Ночи и Смерти. Лада любила всех своих детей одинаково, хоть и были у них разные предназначения.

Лель рос парнишкой непоседливым и несерьезным, все время пропадал среди людей, вовсю создавая пары, заключая браки и радуясь скорому и богатому приплоду. Любил он повеселиться, поплясать и попеть, поиграть на свирели и попить пряного хмельного меду, после которого и все опекаемые им становились такими же пьяными и безрассудными.

Трудолюбивая, словно летняя пчелка, Жива тоже была постоянно занята: ей приходилось работать целыми сутками, встречая и провожая лето, помогая людям вырастить и собрать урожай, сделать запасы и заготовки на долгую суровую зиму. Трудновато было научить легкомысленный и беспечный людской народец стать рачительными и бережливыми хозяевами, прилежными землепашцами и внимательными заботливыми скотоводами, но потихоньку, где лаской и добрым советом, где суровым наказанием, добивалась она своего — начали люди жить по труду и совести, а не подобно стрекозам и бабочкам, рассчитывая лишь на великую милость своих богов, в чистоте и уюте, и даже стремились к некоторой роскоши и помпезности.

Но, пожалуй, самая нелегкая работа была у младшенькой дочери Лады маленькой Марены — богини Смерти и Зимы. Не сразу научилась она жестокости и справедливости, беспристрастности и холодности в своей работе. Одинаково жалко было ей и маленького неоперившегося птенца и умирающего новорожденного лисенка и утонувшее по недосмотру халатных родителей дитя... Лет до тринадцати-четырнадцати были у нее черные глазки на мокром месте — до того печалила девочку любая смерть. Но ничего не поделаешь, приходилось забирать в обширные подземные чертоги всех, чья судьба была предрешена свыше.

Но даже для Смерти не все ее существование состоит только из тяжелой работы...

Одно утешает Марену — после суровой и долгой смертоносной лютой зимы приходит время Живы и Леля, и матушки Лады, а значит, ей можно было передохнуть и развеяться, отдохнуть от зимнего обилия смертей.

Тогда удаляется она в свой любимый ледяной чертог, который находится на самом краю света, где играет изумительной красоты разноцветными сполохами северное сияние, освещая великолепный дворец, выстроенный ледяными великанами и подземными гномами специально для богини Зимы. Там бродит по просторным комнатам, обставленным ледяной утварью, целыми днями варит в огромном серебряном котле разнообразные зелья, настойки и эликсиры, которые расходятся в огромных количествах на различные нужды матери и сестре с братом, играет со своими верными слугами — лесными зверушками и птичками.

Ей никогда не скучно одной, потому что Мара любит одиночество и не выносит шума, гама и постоянного мельтешенья, которое создает в доме матушки неугомонный Лель, не нравится ей буйство зелени и цветов, источающих нестерпимый аромат цветов, пахучих плодов и кореньев, выращенных заботливой Живой. Любит Мара находиться одна, читать старинные фолианты, написанные невесть когда Прабогами, мудрыми и могучими предками нынешних богинь и богов. Ее библиотека полным-полна таких книг, в которых содержатся тьма-тьмущая знаний, заклинаний, рецептов зелий на все случаи жизни, описаний разных растений и зверей, которых давно уж нет на земле, страшных темных и полезных добрых обрядов и ритуалов, указаний, как сотворить любой артефакт или амулет на все случаи жизни.

Марена искусная зельеварка. Ей нравится придумывать новые чудодейственные зелья, а ингредиенты для них она собирает сама в лесах и полях по всему свету, помогают богине птицы, мыши и мелкие грызуны, которые очень привязаны к своей суровой замкнутой хозяйке.

Есть у нее и многочисленные слуги-исполнители ее воли — мары, которых кличут злыми духами, за то, что они носят головы под мышкой и зимними темными ночами бродят под окнами домов людей и нашептывают во мраке имена домочадцев — кто ответит на зов мары — тот умрет. Потому и боятся и не любят их. На самом деле, слуги Мары — это и правда души умерших людей, которые удостоились чести прислуживать ей и не отправились в разные приделы, называемые Адом и Раем. Душам в благодарность за преданную службу Марене позволено изредка навещать свои семьи, и хоть со стороны убедиться, что у родных все в порядке, полюбоваться на детей и внуков, порадоваться их благополучию.

Имеет Марена несколько ипостасей, как и положено богине Смерти.

Может предстать она перед человеком в виде ослепительной красавицы с ледяной короной на голове, сидящей на богато украшенном самоцветами троне, в царских одеждах, а вокруг летают черные вороны, часто бывает Марена в облике белоглазой женщины в длинном простом белом платье, руки которой оплетают ядовитые змеи, когда припадет настроение — станет молоденькой чернокосой девчонкой в красном сарафане, а когда не в духе красавица — выглядит древней старухой в ветхом саване — самой Смертью. И всегда, в любых ипостасях при ней ее главное орудие — Серп из лунного металла, выкованный высшими гномами в незапамятные времена, когда на земле еще царили могущественные Прабоги.

Cерпом она обрезает Нити Жизни, забирая человека к себе. Но богиня вовсе не прерывает жизнь окончательно, это — всего лишь переход к Иной жизни... И лишь от самого человека зависит, какой она будет, эта Иная жизнь.

Так независимо жила-поживала Марена до тех пор, пока не сговорили ее за знатного и могущественного чародея — Кащея, Хранителя Подземного царства — Нави, куда Марена отправляла души.

Неприятен был жених юной красавице Марене, но пойти против воли Вседержателя Перуна-Громовержца она не осмелилась. Мать Лада утешала дочь тем, что боги не могут выбирать себе любимых, не принято это. Кого назначит Судьба — с тем и жить всю долгую божественную жизнь.

Промолчала Марена, не стала перечить родителям и брату Перуну.

Пожилой муж не разбудил в ней женщины, осталась она холодна и равнодушна. Взирала бесстрастно на роскошные меха, на драгоценные украшения, на заморские фрукты и яства. Кащей вначале пытался быть любящим мужем, но вскоре надоело ему, что жена в постели напоминает ледяную статую, и оставил он ее в покое.

Пожив немного с богиней, задумал Кащей стать Бессмертным. Честолюбив и охоч до славы был он без меры. Хотелось ему одержать верх над женой, которая имела столь безграничную власть над всем сущим-живым миром. Какой же настоящий мужчина-хозяин потерпит, что власть и сила у жены больше, чем у него самого?

Тайком пробирался он глубокими черными ночами, пока Марена спала на ледяной кровати, в ее библиотеку и изучал способы достижения бессмертия. И нашел ведь таки один — не слишком сложный и вполне достижимый! И как назло, Судьба нечаянно помогла ему в этом!

Марена, когда муж охладел к ней и оставил в покое, полюбила перемещаться в одну лесную рощицу, находившуюся возле крутой горной гряды. Там, в тишине и сумраке, созданном вековыми лиственницами и кедрами, располагалась она на зеленой полянке, усыпанной крупной земляникой, вокруг буйно росли кусты малины, черника и ежевика. Мигом прибежавшие на зов мыши, белки, зайцы и даже маленький медвежонок, тут же принялись ухаживать за любимой хозяйкой, угождая, подтыкая шелковые и парчовые подушки под бочок, поднося свежие медовые пряники и собранные прямо с куста ягоды малины и черники, подавали в свернутых кулечками лопухах ароматную крупную землянику. Чай заваривали из лесной мяты и смородиновых листочков.

Так и проводила она целые дни вдали от своего ледяного дворца. Со временем лесной народец даже помог ей выстроить в чаще леса небольшую бревенчатую избушку, в которой Марена стала оставаться и ночами. И было ей это убогое жилище приятнее и милее целого огромного дворца из искрящегося хрустального льда, в котором находился постылый супруг! Здесь она чувствовала свободу, не обращая внимания на то, что это — всего лишь иллюзия.

И как-то ночью вдруг поднялся бешеный студеный ветер. Ворвавшись в открытое оконце, порывы его задули все свечи, зажженные Мареной, на пол посыпалась колючая ледяная крупа и дверь распахнулась, с размаху ударившись о стену. На пороге темным силуэтом возник мужчина в широком развевающемся плаще.

Марена возмущенно вскрикнула и схватила серп, лежащий лядом на постели, готовая тут же покарать наглого гостя. Мужчина поднял руку, в которой вспыхнула яркая звезда, осветившая небольшую комнатку и девушку, стоящую у деревянной лежанки, покрытой шикарной шкурой огромного медведя, которую притащили Марене ее слуги.

— Так это зимовье занято, милое создание? — cпросил незнакомец низким глубоким голосом, похожим на темный гречишный мед, сладкий и тягучий.

Сердце Марены, которое все вокруг считали просто куском льда, встрепенулось и сильно забилось.

— Кто ты, путник? Назовись и покажи лицо! — приказала Мара внезапно задрожавшим голосом.

— Сивер Чернокрылый я, бог Северного ветра, — представился незнакомец. — А ты кто, милая девушка?

Марена вздохнула. Сивер всем известен, это он был хозяином северного сияния, которое яркими всполохами украшало место, где находился дворец Марены.

— Да что ж мы в темноте сидим? — спохватился мужчина и щелкнул пальцами.

В комнате мигом вспыхнули сотни ярко светящихся бело-голубых огоньков. Мертвенный свет разлился вокруг, делая силуэты затененными и резкими, словно острие ножа.

— Ох, незнакомец, твой холодный свет слишком режет глаза, — засмеялась Марена. — Давай-ка лучше я...

От мысленного ее пожелания в печи вспыхнуло яркое пламя, загорелись желтыми уютными огоньками свечи, летавшие в воздухе. Марена всмотрелась в шагнувшего в комнату мужчину и поняла, что пропала...

Высокий, худой, но широкоплечий, суровое узкое лицо с резкими чертами, большой нос с горбинкой, сухие тонкие губы, изящно изогнутые, словно охотничий лук, черные как смоль волосы ниже плеч, темное одеяние, широкое и длинное, до пола, вышитое серебряными нитями... колышется беспрестанно, как и положено ветру.

На поясе меч в серебряных же ножнах, два кинжала, в руке дубовый посох с великолепным сиреневым аметистом в навершии. Через плечо перекинута походная сума.

На улице заржал конь. Видимо, Сивер путешествовал по-людски, по земле, а не воздуху.

Мужчина же увидел молодую девушку, почти вровень с ним ростом, в белой шелковой рубахе и красном шелковом сарафане, с длинной, ниже колен толстой косой, в которую заботливые белки-стрекотуньи днем вплели полевые цветы, издававшие тонкий аромат. Овальное лицо с огромными черными глазами, маленький прямой нос, красные губы... бледные щеки и рука, в которой крепко сжат знаменитый Серп.

— Марена Зимняя, нижайше склоняюсь и приветствую тебя, — Сивер низко поклонился великой богине. — Дозволено ли будет мне провести ночь хотя бы на чердаке, чтобы отправиться в путь, как только рассветет? Мой конь сильно устал, он скакал весь день, иначе бы я не осмелился побеспокоить тебя, о Великая! — Сивер хорошо знал божественный этикет.

Вот так встретились богиня Ночи, Зимы и Смерти и рядовой бог Северного ветра...

Сивер безумно полюбил Марену, во всех ее ипостасях, даже в образе Старухи-Смерти она была ему милее всех. Он часто говорил, что любит ее не за внешность, а за душу, а душа Мары для него всегда была белоснежным лебедем. Он мог одинаково нежно ласкать и ее черные густые косы и редкие седые старческие пряди совершенно безо всякого отвращения.

Марена отвечала ему таким же сильным и горячим чувством. Впервые ее любили и не показывали страха и отвращения перед ее предназначением и ее наводящими ужас обликами.

За этой ночью последовали еще и еще ночи и дни, влюбленные не могли расстаться, не в силах были оторваться друг от друга, совершенно позабыв о своих обязанностях, они любили друг друга в лесной глуши, пока им не велено было разойтись по своим домам.

К тому времени Марена уже носила под сердцем долгожданное и горячо любимое дитя...

Она решила, что будет просить Перуна развести ее с постылым Кащеем. Однако муж, обзавевшийся ветвистыми оленьими рогами, отомстил сам.

Маре нездоровилось из-за беременности, и она постоянно варила себе укрепляющие отвары. Она плохо спала и ела и как-то, выпив Сонного зелья, крепко заснула. Не знала она, что Кащей подлил ей в питье еще и Маковой настойки, для пущего сна.

Обманутый муж вытащил из ослабевшей руки Серп и вырвал у жены волосок с головы.

Приняв Зелье, меняющее обличье, он отправился в ту самую избушку, где встречались Марена с Сивером. Там злодей предложил возлюбленному богини испить редкого заморского вина, в которое также подлил Сонного мака. И когда опоенный Сивер откинулся на подушки, разметав черные волосы, Кащей хладнокровно и безжалостно проткнул ему Серпом сердце.

Боги устроены так, что могут жить на свете по нескольку веков. Однако против Серпа Марены нет спасения никому, даже Отцу Перуну. Другое дело, что самой Марене строго запрещено применять свое грозное оружие именно так. Она просто вытягивает магией жизнь из человека и аккуратно перерезает Серпом Нить жизни, отправляя душу в Навь через Калинов мост. А там уже ею занимаются душераспорядители разных мастей...

Кащей таким неправедным деянием просто уничтожил драгоценную душу Сивера, чтобы Марена не смогла потом его вызволить из Навьего царства. Он все предусмотрел, злобясь долгими зимними ночами на неверную жену. Это была для Мары невосполнимая утрата.

В хрустальном ледяном дворце Марена вдруг вскинулась на постели, устланной лебяжьими перинами и накрытой парчовым одеялом. Она почувствовала, что ее любимого больше нет с ней. Билось только одно сердце — ее ребенка, сердца Сивера слышно не было. Босая и растрепанная, с бешено колотящимся и чуть не выпрыгивающим из груди сердцем, она крутанулась вокруг себя и переместилась в лесную избушку.

На узкой деревянной кровати лежало тело ее возлюбленного, кровь свободно вытекала из страшной раны на груди, рядом валялся украденный Серп. Черные густые волосы, которые так любила перебирать Мара, слиплись от крови, белоснежная рубашка стала цветом как летний сарафан богини.

Страшный крик покинутой женщины раздался в лесной чащобе и взмыл ввысь, к серому холодному небу. Горестно каркая, в разные стороны разлетелись предвестники несчастий — вороны Мары. С неба посыпался черный ядовитый дождь.

Над холодным телом любимого поклялась Марена, что уничтожит убийцу.

* * *

Кащей тем временем в своей Костяной башне колдовал, создавая невиданный ужасный артефакт — он поместил часть своей души в иглу, украденную у Марены подобно Серпу.

Сделать это он смог, лишь убив того, кто очень дорог богине Смерти.

Игла обладала способностью находить любого человека в Яви, обычно Мара пользовалась ею для обнаружения хитрецов, пытавшихся избежать смерти.

Кащей все же стал Бессмертным. Он создал первый крестраж из магической иглы, поместил его в яйцо, яйцо засунул в утку, утку спрятал в зайца, а зайца посадил в хрустальный ларец, ларец же подвесил на цепях на огромном дубе на краю света, куда не добраться простому смертному.

Сделав это важное дело, решил он наказать еще и неверную жену. Не желал злодей, чтобы она растила внебрачное дитя, ублюдка, холя, нежа и лелея его. Но побоялся уничтожить еще нерожденного младенца полностью, опасаясь еще большего гнева Марены, поэтому создал диковинный прибор — Временной кокон, представлявший собой хрустальную сферу, наполненную специфической магией.

Сметающим все на пути грозным вихрем ворвалась Марена во дворец, пылая безудержным гневом и яростью, волосы ее превратились в черных шипящих змей, вслед за хозяйкой широким полноводным потоком ползли все земные гады, начиная от коралловых аспидов, и заканчивая ядовитейшими королевскими кобрами. Вороны собрались в огромные стаи и тоже присоединились к армии Марены, во что бы то ни стало желая поддержать хозяйку.

Марена с леденящим душу криком набросилась на мужа-изверга, но тот был наготове и мигом запустил свое изобретение. Кокон засветился ярчайшим светом, на несколько секунд ослепив все живое вокруг и пропал. И тут же Марена почувствовала, что ребенка внутри нее нет. Она закричала еще громче и страшнее, и упала на пол, а Кащей, глумясь, поведал, что ее ребенок теперь находится неизвестно в каком времени и пространстве. Таково его наказание для жены-изменщицы — она будет знать, что ее дитя живо, но никогда не узнает, когда оно родится, где оно и что с ним. Никогда она не возьмет на руки и не прижмет к груди единственное, что осталось от нечестивого Сивера, который уводит чужих жен! Так пусть она теперь мучается всю свою жизнь от безысходности и безнадежности! И получит она свое дитя только когда придет его смерть, только в этот день она сможет узнать, где он!

И Кащей, ужасно хохоча, сгинул из дворца Марены.

Мара вне себя от горя, кинулась в свои покои к вышивальной раме. Хотела она воспользоваться своей чудесной иглой, но увы... не оказалось там ее последней надежды обрести потерянного сына. И тогда, в бешенстве и величайшем горе, она низвергла на людей мор и голод, болезни и катастрофы... И погибло множество народу, не понимая, за что свалились на них горе и беда.

Обезумевшая от двух самых дорогих потерь богиня уничтожила бы все живое, если бы не мать и братья. Лада усыпила несчастную дочь свою и сидела с ней все зимнее время, пока Мара крепко спала, непрестанно плача даже во сне. Вся комната была засыпана черными бриллиантами — непросыхающими слезами обездоленной матери...

* * *

С тех пор прошло много времени, много воды утекло через Калинов мост. Горы рассыпались в песок и восставали вновь, вековые леса рушились и вырастали исполины-деревья снова, полноводные широкие реки высыхали и становились безжизненными пустынями, а Марена была по-прежнему безутешна.

Единственной целью ее стало дождаться своего сына. Весь птичий мир, грызуны всей земли и даже насекомые, летающие повсюду, пытались помочь любимой хозяйке, но не было никаких известий о младенце.

Немного утишилось горе Марены, когда уничтожила она своего подлого постылого мужа.

Обратившись Бабой-Ягой, помогла богиня человеческому царевичу Ивану вызволить его невесту, которую украл и заточил у себя Кащей. Направила по пути истинному, рассказала, как добыть Меч, которым нужно было лишить жизни Кащея окончательно. Послала на подмогу ему своих верных слуг — щуку, сокола, лису и волка, которые указали путь к смерти Кащеевой. Волчок серый бочок доставил Ивана-царевича на край света, к дубу тысячелетнему и помог добыть ларец хрустальный. Лисичка поймала зайца, сокол сбил утку, а щука принесла яйцо, упавшее в море.

Убить Кащея окончательно можно было, лишь сломав иглу. А в игле той была последняя надежда Марены найти своего любимого сына. Но и на это пошла она, чтобы отомстить за страшную смерть возлюбленного своего! Решила, что достанет ей времени ждать, пока объявится ее ребенок, но не пощадит она того, кто причинил ей столь немыслимые мучения и страдания.

И сломал Иван-царевич золотую иглу Марены со смертью Кащеевой, а потом поразил его Мечом, и плакала богиня в этот день кровавыми слезами... Потому что не знала она, сколько еще пройдет времени, прежде чем она обретет свое дитя...

А другой волшебной иглы никому не под силу было выковать — давно уже умерли те великие существа, которые могли сотворить такое чудо!

* * *

Так текло и текло зыбучее время, долгие северные зимы сменялись коротким летом и щедрой осенью, на земле происходили войны и катастрофы, но не появлялся в царстве Марены тот, кого она так отчаянно ждала. Давно уже решила она, что даст своему обретенному ребенку все, чего он был лишен столь долгое время. Ведь он принц по праву рождения, бог и высшее существо! Для него приготовлены были роскошные покои, великолепная мебель, золотая и серебрянная утварь, сказочной мягкости и богатства одежды из самых дорогих тканей, сплошь расшитые жемчугами и драгоценными камнями. Марена завела ему отдельную библиотеку, в которой лихорадочно собирала самые древние и ценные книги, какие только существовали со времен основания Земли. Заготовлены были для него и редчайшие ингредиенты, травы и вещества, магические компоненты от единорогов, драконов, химер, мантикор и прочих волшебных тварей — Мара твердо знала, что ее дитя будет зельеваром, как и она сама!

Шло время, бежало, летело, ползло... но Марена не теряла надежды — единственного, что у нее осталось...

* * *

Ясным летним днем начала мая, когда на воле хозяйничала вовсю заботливая Жива, а Марена грустно сидела в своей ледяной опочивальне, перебирая новую одежду для сына, в окно вдруг влетели, громко и взволнованно каркая, три ворона. Обычно они прилетали, когда приходил черед непростого смертного, и вдруг сердце Мары пронзила та же сильная боль, которую она чувствовала в момент смерти Сивера возлюбленного. Грудь сдавило, словно каменными глыбами, было невозможно дышать, голова готова была вот-вот лопнуть, как переспевшая тыква, кровь билась в виски со страшной силой.

Где-то в Яви кто-то мучительно умирал, агонизируя, щедро теряя кровь и испытывая страшную боль от рваных ран и смертельного яда... Этот кто-то... ее дитя!

— Где это? Где это место? — страшным пронзительным голосом вскрикнула богиня, вскакивая на ноги и одним движением перетекая в обличье Змеиной царицы. — Настало время! Сын мой, я иду к тебе!

Сквозь континенты протянулась незримая кровная нить, слабая, словно робкий лучик солнца в царстве смерти, но и этого было достаточно Марене. Все ее чувства обострились до предела, она шла по этому лучу словно лучшая гончая на охоте за добычей...

Мгновенно переместилась она и попала в небольшую пыльную, разоренную неведомыми вандалами хижину. Посреди убогого помещения, на залитом кровью полу, лежал человек в черных одеяниях. Последние капли крови толчками уходили из умирающего тела, черные глаза теряли осмысленность, узкое худое лицо стремительно белело, одеваясь равнодушной маской смерти.

Марена бросилась на колени перед бездыханным телом, пачкая роскошные одежды в горячей, вязкой и тягучей алой крови, ее белые руки погрузились в черные волосы умирающего, приподнимая его голову, жадно вглядывалась она в родное, до боли знакомое лицо, так похожее на ненаглядное лицо Сивера, мужа ее любимого и единственного, и в то же время узнавала богиня и свои черты — тонкие и длинные изогнутые брови, лукавую ямочку на щеке, высокий чистый лоб...

— Не бойся, не бойся Смерти, дитя мое ненаглядное! Ты не умрешь, мама не позволит...

На измученное, застывшее в страдании лицо Северуса Снейпа посыпались крупные соленые жемчужные капли, словно теплый летний дождик...

И обняв и прижав к себе крепко-крепко наконец обретенного сына, Марена с тихим хлопком пропала из отвратительного места.

В пустой комнате засияла небольшая, но слепящая глаза искра, разрастаясь и загораясь все сильнее — Жар-птица пронзительно и горестно вскрикнула и Визжащая Хижина тут же заполыхала изнутри и снаружи...

Когда победители опомнились, на месте бывшего прибежища оборотня осталась лишь дымящаяся кучка золы.

* * *

... Северус попытался открыть глаза.

И тут же зажмурился от слепящего света.

Он обнаружил себя лежащим на огромной роскошной постели, какой не было даже в супружеской спальне его друга Люциуса Малфоя. Бренная оболочка несчастного, загрызенного змеей Лорда, директора Хогвартса царски возлежала на шелковых изумрудных простынях, по краям густо вышитых жемчугами, подушки мягчайшего лебяжьего пуха были затканы золотыми нитями и украшены сапфирами, парчовое одеяло вопреки всему не царапало кожу, а наоборот, мягко льнуло к измученному телу.

Снейп удивленно крутил головой, приподнявшись на локтях и разглядывая шикарную спальню. Такое впечатление, что он находился в ледяной пещере, стены которой состояли из красивейших кристаллов и друз разной формы и величины, искрящийся ледяной же потолок был покрыт гроздьями светящихся огоньков, от которых и разливался этот ослепляющий свет..

«Странно... я-то думал, окажусь где-нибудь на пустом и огромном призрачном вокзале Кинг-Кросс, как и положено добропорядочному английскому покойному магу, а тут... какое—то варварство. Такое дикое буйство роскоши... даже не могу предположить, в Чистилище какого народа нахожусь. Но явно, не бедняки тут проживают. Помню, вроде бы одним глазом уже видел слащаво улыбающегося и кивающего Альбуса, и вдруг раз — и оказался совершенно в незнакомом месте.»

Но, хочешь, не хочешь, а надо вставать, найти хозяев царских апартаментов, поблагодарить за приют и ночлег, и разузнать, что это за место и почему и как он здесь оказался.

Северус откинул одеяло, достойное императоров, спустил ноги на ледяной пол, покрытый огромной шкурой белого медведя, и увидел пушистые меховые тапки. Хмыкнув, он сунул ноги в предложенную обувку. В раскрытое окно веселой стайкой влетели желтые синички и красногрудые снегири, синие-синие зимородки и светло-коричневые ржанки, тут же прибежали белки и зайцы, с любопытством уставившиеся на него. Снейп понял, что сидит перед ними совершенно голый и торопливо схватил халат, висевший на спинке резного стула. Одежда оказалась тяжеловатой — впрочем, на ней было нашито несколько фунтов драгоценных камней, переливавшихся разноцветными огнями. Удивившись подобной расточительности — все же в Британии драгоценные камни были редки, чтобы вот так усеивать ими банальную домашнюю одежду — и все больше сгорая от любопытства, Северус встал.

Мелкие зверьки тут же подбежали, ухватив его за полы халата, и щелкая и попискивая, потащили к двери, за которой находилась не менее роскошная ванная. Понежившись в горячей булькающей воде, промыв как следует ароматным мылом свалявшиеся волосы — некогда ему было перед Битвой приводить себя в порядок — он заставил себя вылезти из огромной круглой чаши, утопленной в белоснежный мраморный пол, решив про себя принимать все как должное, а там время покажет.

Зверушки, беззастенчиво рассевшиеся вокруг ванны и задорно поглядывавшие на него, тут же повлекли зельевара в еще одну комнату, где он обнаружил обширный гардероб, забитый одеждой его размера. Брюки, рубашки, жилеты, галстуки, сюртуки, пиджаки, камзолы, кафтаны и мантии всех фасонов, покроев, цветов и оттенков, которые только существуют в природе, все, как один украшенные сапфирами, рубинами, бриллиантами, аметистами, крупным жемчугом и бирюзой, лунными опалами и изумрудами... Обувь из кожи тончайшей выделки: сапоги, ботинки, туфли различных фасонов, были даже из змеиной и крокодиловой кожи — Снейп немного пожалел бедных крокодилов и совершенно по-детски порадовался змеиным — Нагини все-таки оказалась той еще клыкастой и ядовитой сволочью! Вспомнив про огромную любимицу Лорда, он запоздало схватился за горло.

Пальцы нащупали лишь едва заметный рубец. Такое было под силу только самым сильным заживляющим зельям. Если Снейп правильно ориентировался — с момента его смерти в Визжащей Хижине прошло менее суток, а у него уже закрыты все раны, яд в крови нейтрализован, сам он свеж и бодр, как будто и не было той нервной гонки перед Битвой, когда он удирал от разъяренной Минервы сотоварищи, разыскивал Поттера, а потом, растерзанный, из последних сил передавал ему свои воспоминания...

Любопытство разгорелось еще сильнее, поэтому Северус прекратил обследовать гардеробную, превосходящую по размерам три Люцевских гардеробных, а тот был тем еще модником и щеголем, быстро облачился в первые попавшиеся черные шелковые одежды и накинул на плечи черную же мантию. Застегнул ее дорогущей бриллиантовой пряжкой в виде лунного цветка. Обулся в мягкие удобные туфли и вышел из гардеробной.

Белки радостно запищали и бросились вон из комнаты.

Северус последовал за ними, поняв, что они приставлены к нему как проводники в этом незнакомом великолепном чертоге. Он шел по богато украшенным коридорам и переходам, едва успевая рассмотреть роскошное убранство огромного дворца, витые ажурные арки, огромные хрустальные окна, большие дубовые двери, инкрустированные золотом и серебром, повсюду расставлена изысканная мебель, и даже имелись великолепные букеты живых цветов в драгоценных вазах. Кто бы ни жил в этом особняке — он был богатейшим человеком! Но что понадобилось хозяину от скромного преподавателя Зелий — этот вопрос мучал Снейпа все больше.

Маленькие прислужники привели его в огромный тронный зал. Роскошнее и фантастичнее помещения Северус не видел. Хогвартс по сравнению с ним был просто убогой забегаловкой, парадная зала Малфой-мэнора оказалась в несколько раз меньше и не в пример скромнее украшена.

На возвышении посреди поистине громадной комнаты стояло два кресла, больше похожих на вычурно украшенные царские троны. И в одном из них восседала женщина, смутно напоминавшая кого-то... Северусу тут же вспомнилась детская магловская книжка сказок, которую они как-то читали с Лили — «Снежная королева». Вот там все было описано так, как он сейчас и видел. Не хватало только Герды и Кая с ледяной головоломкой!

Черноволосая и белолицая, величественная как прекрасная мраморная статуя, в белоснежных одеждах, с тяжелой ледяной короной на голове, Марена, отложив в сторону скипетр и Серп, встала, и раскрыла объятия обретенному сыну. Внутри нее все дрожало и пело от неуемной радости, но Северус, остановившийся в недоумении перед этой прекрасной женщиной, лишь поклонился, осторожно взял в руки ее ладонь и почтительно поцеловал.

Марена горько застонала и все-таки обняла сына и прижала к себе, поглаживая по черным волосам, точно таким же, как у Сивера. Слезы опять покатились из ее глаз, на сей раз голубые прозрачные сапфиры, которые ударяясь о ледяной пол, весело раскатывались в разные стороны.

— Миледи, я не совсем понимаю... и был бы безмерно благодарен, если бы мне объяснили, кто вы и с какой целью я оказался в вашем гостеприимном доме? — спросил крепко прижатый к высокой груди красавицы и жутко смущенный Северус.

— Ох, прости, дорогой мой, что я так накинулась на тебя! И даже не представилась... это все от радости, ведь я наконец-то нашла тебя! — Марена вытерла глаза и улыбнулась сыну.

— Вы разыскивали... меня? Так я могу узнать ваше имя, досточтимая хозяйка этого дома?

— Я — Марена, богиня Смерти, Ночи и Зимы, я твоя мать, Северус!

Снейп сначала не мог понять — это чей-то розыгрыш? Его мать давно умерла, а так как он был очень похож на нее, то даже не предполагал, что мог оказаться подкидышем или усыновленным ребенком. Но... женщина, стоящая перед ним и впрямь кажется какой-то смутно знакомой.

— Постойте, миледи, я ничего не понимаю! Помню только, что отдал Поттеру воспоминания и потом только тьма... а просыпаюсь в роскошной комнате. Чем же я заслужил такое отношение? Или... я умер и попал в магловский рай? Кажется, о нем рассказывала Лили... что там везде рассыпаны груды сокровищ и драгоценностей, там красота неописуемая и даже эти ваши зверьки и птицы — все в точности, как она рассказывала.

Марена зло скривилась, услышав имя Лили. Пока сын спал, обессиленный лечением, она держала его тяжелую горячую голову на своих коленях, ласково перебирая запутавшиеся грязные волосы. Несколько раз в горячечном бреду он открывал мутные, ничего не видящие глаза и Мара смогла проникнуть в его сознание. Калейдоскоп образов и воспоминаний, хлынувший на нее, ошеломил болью, разочарованием, тоской, страданием и грустью...

Вся жизнь сына прошла перед ее глазами, причиняя ей боль не меньшую, а даже сильнее, чем чувствовал ее Северус. Ведь материнское сердце болит за ребенка так, как не болит за себя!

Видела она неухоженного маленького плачущего ребенка в грязной комнате, пьяного орущего отца и забитую равнодушную опустившуюся мать, так и не привыкшую к жизни среди маглов. Сын этой никчемной Эйлин вечно ходил голодный, немытый и одетый как попало, с тех пор как отец начал поднимать на него руку, он почти не бывал дома, гуляя где придется, без еды и денег, возвращаясь только переночевать. Зимой Северус не мог пропадать на улице из-за сильного холода, тогда он тихо, как мышь, сидел на чердаке, в своей комнатушке-каморке, единственными спутниками и друзьями мальчика были старые учебники матери и несколько раритетных фолиантов по Темным искусствам и Зельям, которые Эйлин привезла из дома. Он вызубрил их наизусть, отрепетировал все пассы и взмахи волшебной палочкой, которую заменял старый карандаш, запомнил все рецепты зелий, все ингредиенты, травы и минералы.

Единственной отрадой была дружба с этой рыжей девчонкой, для которой он стал чем-то вроде диковинной зверушке из другого мира, вроде собачки или кошки, которая умела говорить и делать интересные сказочные вещи. Лили была младшей дочерью пожилой уже четы Эвансов, соответственно избалованной и взбалмошной, как большинство рыжих темпераментных и переменчивых в настроении особ. Девчонка частенько помыкала своим верным пажом, подталкивая на нелицеприятные поступки, хотя бы в отношении старшей сестры, не обладавшей столь выдающимися способностями как волшебство, но ослепленный добрым отношением и желанием дружить с ним, Северус ничего не замечал.

Ровно до тех пор, пока не стало поздно.

В Хогвартсе общительная Лили быстро освоилась и подружилась со всеми, с кем было можно, за исключением, разумеется, факультета Слизерин. Ей постепенно стало не до Снейпа, которого с первых же дней в школе принялись дразнить и третировать за прежнюю неухоженность, большой нос и эмоциональную несдержанность — он от гнева, обиды и злости мог разреветься, как ни пытался сдерживать слезы.

Мальчик же, несмотря ни на что, продолжал боготворить рыжую подружку.

Марена видела все: издевательства так называемых Мародеров над ее сыном, нападения и жестокие избиения четверых на одного, равнодушие и попустительство школьных педагогов и директора, попытки оборотня и его дружков убить Северуса, пренебрежение и жесткое отношение к ее сыну Дамблдора... Бешенство кипящей волной поднималось в ней, грозя смести и покарать, достать всех обидчиков с того света и заставить жестоко страдать и плакать кровавыми слезами за все! За все! Но для этого еще будет время... пока она должна сделать все, чтобы сын признал ее, понял и простил за долгую разлуку, за то, что рос вдали от нее, и детство его было таким несладким...

Богиня опустилась на помост, на котором стоял ее трон, и жестом пригласила Северуса присоединиться к ней.

— Я все расскажу тебе, Северус. Надеюсь, ты простишь меня, хотя я сама себя не прощу никогда за то, что потеряла, не уберегла тебя. Ты должен был жить в роскоши, славе и богатстве, а вместо этого мучился и страдал всю свою жизнь!

И Мара рассказала все с самого начала, как встретила и полюбила, как забеременела и была счастлива, как ждала сына, и как вероломством и подлостью убили его отца и отняли у нее самого Северуса. Как она тысячелетия ждала, когда сможет отыскать его и забрать к себе. И как счастлива теперь, спустя столько времени, смотреть на него, держать за руку и разговаривать со своим ребенком.

Снейп был совершенно потрясен.

Он никогда не боялся смерти, после гибели Лили был уверен, что никому в этом мире больше не нужен, и умереть ему мешала лишь клятва Дамблдору и огромное желание отомстить своему хозяину — Темному Лорду. Если бы он знал... он мог бы найти свою истинную мать намного раньше, а вместо этого влачил безрадостное существование в Хогвартсе, год за годом вдалбливая в головы школяров тонкое искусство зельеварения, причем в большинстве безрезультатно. Да ведь могло случиться так, что Волдеморт мог быть нейтрализован гораздо раньше, и без всех этих бессмысленных смертей и жертв!

Но разве мог он даже просто предполагать, что его родной матерью окажется сама Смерть? Он — любимое и единственное дитя Смерти... вот уж воистину. Не потому ли его никто не любил, даже Эйлин, чувствуя в нем его необычность, инакость? Его недетская угрюмость, мрачный вид, хмурое лицо, неестественно черные глаза, пронизывающий ненавидящий взгляд, за который Мародерам так хотелось ударить его, чтобы заставить опустить глаза, неспособность полностью довериться кому-либо, и пришедшее потом желание оттолкнуть, любовь к одиночеству и тишине... все признаки потустороннего существа, не принадлежащего живому миру. Почти все в Хогвартсе кроме истинных слизеринцев, чувствующих Темноту интуитивно, не любили его и всегда были рады кинуть камень в его сторону и поддержать травящих его гриффиндорцев.

Мерлин, все это выжгло в нем такую огромную дыру, что ему казалось, что душа вот-вот расползется в кровавые клочья. Его бесконечные мучительные размышления о несправедливости, переживания и комплексы по поводу внешности, старой дешевой и поношенной одежды... неудивительно, что в конце концов выросло то, что ученики и учителя Хогвартса ненавидели, видя перед собой только внешнюю оболочку. Он так старательно прятал израненную душу за личиной холодного и равнодушного мерзавца, что никто не верил, что в нем вообще могут быть какие-то светлые и теплые чувства.

Северус твердо решил, что никого больше не пустит внутрь себя, никто не посмеет плюнуть или кинуть чем-то в него, а кто попробует — сильно пожалеет. И он сдержал свое обещание. Его боялись, сторонились и... люто ненавидели. И он был этому только рад.

Теперь все встало на свои места — у него мать королева льда, и у ее сына по статусу должно быть ледяное сердце.

Мара тревожно вглядывалась в застывшее лицо Северуса, по которому пробегали судороги от осознания своей сущности, на побелевшие губы, искривленные в невольной усмешке.

— Я знаю, о чем ты думаешь, дитя мое. Но ты не прав. У тебя вовсе не ледяное сердце. Оно обычное, как у меня и твоего отца, и может чувствовать боль и грусть, гнев и сожаление, стыд и раскаяние. Виноват не ты, виноваты те, кто считали тебя клоуном и уродцем, от их равнодушия и холода твое сердце заледенело! Ты просто не хотел, чтобы тебе причиняли боль и дальше! Я сама такая, Северус! Если бы я не заковала себя в крепчайшую броню, я бы не смогла дождаться твоего возвращения — мое сердце без должной защиты просто-напросто разорвалось бы на куски. Лед помог мне сохранить его, и теперь я могу открыть его полностью, а любовь там была всегда — любовь к твоему отцу и к тебе!

И с такой горячей любовью, полностью открыв душу и сознание, смотрела Мара на ненаглядного дитя своего, что Северус не выдержал и уткнулся лицом в ее колени, обняв мать. Впервые за долгое-долгое время он смог заплакать, и горячие слезы упали на парчовое платье богини, превратившись в ледяные кристаллики. Сердце Снейпа вздрогнуло и забилось заново, освобождаясь от ледяной корки и оставляя старую, полную боли, жизнь позади...

* * *

Теперь он жил с родной любящей матерью, с которой мог поговорить совершенно на любые темы. Марена оказалась высокообразованной богиней, прекрасно знавшей любимое Северусом Зельеварение, была сведуща в Темных Искусствах и сама без всякого угрызения совести пользовалась ими. Снейп сутками просиживал в своей и материной библиотеках, жадно поглощая знания из древних источников.

У него теперь было вдосталь времени. Ведь сын Смерти отныне мог не беспокоиться, что его жизни ограничена какими-то сроками. Перед ним была практически Вечность, и он собирался провести ее с толком. Ему в Хогвартсе всегда не хватало времени, весь свой досуг он тратил на варку зелий для Больничного крыла и лично для Дамблдора и его никчемного Ордена, приходилось вести уроки, принимать отработки, заготавливать ингредиенты в Запретном Лесу, проверять бесконечные бездарные контрольные и эссе тупых школяров, а на все просьбы выдать ему хроноворот, старый манипулятор отвечал отказом. Снейп постоянно не высыпался, поэтому почти всегда имел недовольный вид и плохое настроение, сказывавшееся на учениках.

Жива и Лель, и бабушка Лада приняли его как родного. Да он таким и был. Просто они все вздохнули облегченно еще от того, что многолетнее горе Мары наконец-то кончилось, и она сталадля них той прежней живой и привычной Марой-Мареной.

Заботливый дядька Лель постоянно пытался свести племянника с красивейшими девушками, но Северус давно и бесповоротно считавший себя потерянным для женской половины человечества каждый раз трусливо аппарировал в свои ледяные покои.

Пока однажды мать не поговорила с ним.

— Я знаю, что ты всю жизнь был верен своей рыжей подруге, Северус...

— Да, ее зовут Лили, матушка.

— Подумай вот о чем. Твоя Лили... да-да, я знаю ее, поинтересовалась ее биографией и жизнью и смертью, как говорится, чтобы иметь представление, за что ее мог бы любить мой сын. Так вот, ты все это время любил миф, свою мечту, свой идеал, да другого у тебя и не было, как не было возможности этот идеал встретить. Ты же закуклился в этой своей привязанности!

— Лили была самая лучшая!

— О да, она была лучшая, но только для себя! Она цеплялась за тебя лишь поначалу, и когда попала в Хогвартс, ей быстро внушили, что она чуть ли не богиня, снисходящая до дружбы со слизеринцем, и это убеждение прекрасно укрепилось в незрелой амбициозной душе девчонки! Северус, ты знаешь, что я имею несколько ипостасей, и не все из них приятны глазу, а некоторые закономерно вызывают отвращение и ужас. Но твой отец любил их все! Он любил не мою внешность, а мою душу, мои личностные качества, мою жестокость, мою черную работу, мою верность ему, мою нежность и привязанность, мое стремление всегда быть с ним — в радости и печали, в болезни и горе. И я была готова на все то, что он желал дать мне. Вот настоящая любовь. Она может жить века и тысячелетия. Когда тебя любят и цветущей красавицей и древней сморщенной старухой, королевой ползучих гадов, царицей царства смерти и молодой неопытной девчонкой.

Твоя же любовь была однобокой и ущербной, это, как я уже говорила — любовь раба к самозванной царице. И посадил ее на престол ты сам. Ты не видел и не желал видеть ее равнодушия, черствости, ее натянутости и желания побыстрее отвязаться от тебя, ее хитрости, когда ты ей был нужен зачем-то, например, помочь с Зельями? Разве не так? Да, девочка была неплоха в зельях, но ни таланта, ни умения изобретать новые рецепты и усовершенствовать старые, у нее не было. Она просто обычная заучка, которой легко дается зазубрить и запомнить школьный материал. Ты же мыслил нестандартно и необычно, не шел на поводу у учителей, ты раздвигал сами рамки зельеварения и заклинаний, на это способны очень немногие маги, а только истинные волшебники и колдуны, которые формируют само магическое наследие написанными книгами и трудами, разработанными новыми рецептами и новыми заклинаниями.

Так вот, твоя Лили была красавицей, но у нее все было наоборот. Если я имела несколько личин и одну неизменную душу, то с ней все наоборот — внешность постоянна, красива и привлекательна, снаружи ангельский лик и примерное поведение, но внутри... она была разная. С тобой — одна, со своими дружками-приятелями — другая, с твоими недругами Мародерами — третья, с преподавателями и для общения с сестрой и родителями — также своя манера. Она как хамелеон, пытаясь быть хорошей для всех, примерялась под многих, меняя свою душонку сообразно людям и обстоятельствам. Уверена, если бы ее допустили в слизеринский круг — она была бы там совершенно иной, чем когда бывала с тобой. Потому что она из тех, кто всячески пытается быть идеальной для чужих, совершенно не ценя и не считаясь со своими ближними — а это были ее родители, ее сестра и ты, бедный мой обманутый и желающий обманываться сам сын...

Неужели ты всего этого не видел? Нет, просто не хотел замечать и признавать, потому что тогда ты потерял бы даже эту хрупкую иллюзию дружбы. Но я считаю, что лучше прожить вечность в одиночестве, чем с человеком, в любой момент готовым предать тебя ради своего личного благополучия, всеобщего восхищения и положения в обществе.

Северус подавленно молчал.

Он и сам видел все метаморфозы Лили, но ведь так трудно признать, что у твоего божества отваливается золотой нимб и отлетают белоснежные крылья.

Одно то, что после всех пламенных уверений Лили что она ненавидит Джеймса Поттера и той знаменательной ссоры с ним у озера, она стала встречаться с его врагом и вышла за него замуж... Признаться, его мир тогда рухнул окончательно, потому что он бы так легко свое мнение о человеке не поменял. И когда Джеймс после нападений на него с друзьями как ни в чем ни бывало, предлагал ручку Лили, чтобы прогуляться, а та с гордым видом, не глядя на хихикающих и тыкающих в нее пальцами студентов, знавших о ее отношениях с Северусом, вставала и уходила с Поттером, он просто не позволял себе возненавидеть ее за это. За то, что знала и поощряла своего ухажера мстить бывшему другу за причиненную обиду... Потом он успокаивал себя, что Лили не такая, и что она не станет опускаться до такой низости, но червяк сомнения все точил и точил сердце и душу...

Только ее смерть примирила его со всем, что между ними было. Он понял, что об умерших или не говорят вообще, или только хорошее. Что ж, это ведь очень удобно — мертвых нельзя обвинять или укорять, потому что им теперь хуже, чем живым...

— Я все понимаю, но ты должен отпустить от себя все, что было. Ты не виноват, она не виновата, что у нее такие представления о жизни и счастье, поэтому не казни себя и не вини ни в чем. Мертвые мертвы, а ты жив, и я не хочу, чтобы ты терзался из-за женщины, которая сама выбрала свою судьбу.

— Если честно, то я и так... давно отпустил. Я видел и знал все, что Лили из себя представляет, просто она была тем якорем, который держал меня в этой жизни. Наверное, если бы я так не цеплялся за эти воспоминания о том единственном хорошем, что у меня было, то мы встретились бы гораздо раньше, мама? — улыбнулся Северус.

— Я ждала тысячелетия, подождала бы еще пару десятков лет. И жалею только о том, что тебе пришлось столько вынести. Даже не физических страданий, а именно моральных и душевных. По себе знаю, насколько это неприятнее и хуже самой сильной физической боли. Ведь матери всегда больнее, когда ее ребенок поранится и плачет! Ты поймешь это, когда у тебя появятся свои дети. Уверена, что их обидчикам не поздоровится! Ты будешь прекрасным отцом!

— О, думаю, это будет нескоро. У меня еще столько всего непрочитанного и несваренного, дорогая матушка Мара! — и Северус, низко поклонившись и поцеловав мать, направился в библиотеку и зельеварню. Он всегда убегал, когда Мара заводила разговор о женитьбе и внуках.

— О да... твои дети будут под надежной защитой! И никому ты не позволишь обижать их, а буде случится такое — сотрешь в порошок, ведь ты же мой сын!

И Мара, зловеще улыбаясь, переместилась в Подземный чертог Нави. Да, ее сын Северус мог быть сколь угодно всепрощающим, но она... все же она Темная богиня, божество Смерти, Ночи и Зла. И поступать она будет соответственно всем своим титулам. А посему...

...В прозрачной ледяной толще были заключены застывшие с выпученными от ужаса глазами олень, волк, черная собака и крупная жирная крыса. Их Нити жизни Мара безжалостно обрезала Серпом под самый корень. И обречены были их души вечность находиться в темнице, в зверином облике, но с человеческим сознанием, без надежды на лучшую участь. Мара наказала тех, кто превращал жизнь ее сына в ад. К тому же, название этой шайки было крайне оскорбительным для нее самой лично. Мародеры... грабящие саму Мару! Смерть не прощала таких шуток!

Затем она перешла к другим экспонатам. Там неразумное жестокое зверье, а тут, в новой крепчайшей клетке особи посерьезнее! Рядышком застыли во льду высокий седобородый старик в очках-половинках и младенец жуткого вида с ободранной красной кожей... Великие Альбус Дамблдор и Лорд Волдеморт! О да, сильнейшие и величайшие волшебники Британии. Но и они оказались бессильны перед гневом разъяренной матери Смерти.

— Говорите, смерть для таких, как вы — очередное приключение? — тихо промолвила Мара, глядя в наполненные неизбывшим ужасом голубые глаза. — После того, как вы заставили моего сына... Для вас смерть будет просто смертью и... концом. И так будет продолжаться вечность. И даже этого будет мало для утоления жажды мести за каждую слезу моего ребенка.

— Желали стать Хозяевами Смерти и ее Победителями? Какова наглость! Хотели уподобиться богам? Вот и поплатились за свое тщеславие и гордыню!

— И последний враг истребится — Смерть? Кто из смертных придумал эту глупость, интересно мне знать. Только людишки столь самоуверены, чтобы пороть такую несусветную чушь! Что ж, теперь вы увидите, что враг ваш будет вечен, и не истребится никогда. Потому что Смерть бессмертна. Вот парадокс, не правда ли, профессор Дамблдор? Приятного вам соседства, и прощайте!

И Мара, захохотав, исчезла, оставив двух великих колдунов в полном отчаянии перед лицом Вечности...

* * *

Марена застала Северуса одевающимся в неизменную черную мантию. Он никак не мог привыкнуть к обилию цветов в своем гардеробе, и соглашался только на зеленые и серые мантии, помимо черных.

Вот и сейчас, он взмахами палочки удалял многочисленные нашитые на ткань драгоценные камни.

— Что ты делаешь? Тебе не нравится? — спросила ласково Марена.

Снейп вздохнул.

— Я привык, чтобы мантия летела за мной, подобно ветру, а тут она болтается, словно камнями набитая. Это мешает при ходьбе. Надеюсь, ты не будешь обижена, что я не ценю плодов усилий твоих, дорогая матушка?

— Нет, это твои одежды, и ты можешь делать с ними что захочешь! — Мара тихонько улыбалась, видя перед собой молодого Сивера, черноволосого, с высоко поднятой головой, черными глазами и в развевающейся свободными крыльями за спиной мантии...

Северус так похож на отца...

И жили они вечно и счастливо.

Так Северус Снейп нашел свою Смерть, а она нашла его.

КОНЕЦ

КОНЕЦ

Файл скачан с сайта Фанфикс.ру - www.fanfics.ru


Оглавление

  • Шапка фанфика
  • Смерть для Северуса Снейпа
  • КОНЕЦ